Барт Фрейден сидел на краю стола в непринужденной позе. Этакая странная смесь напряжения и расслабленности, словно кошка-крысолов в минуту отдыха. «Какого дьявола, — думал Барт, отправляя в рот очередной кусок фазаньей ножки, — нельзя же всю жизнь стричь купоны с одних и тех же акций».
Он небрежно бросил косточку на узорный серебряный поднос, стоявший на полированной ореховой крышке стола, взялся за полупустую бутылку охлажденного рейнвейна и сделал маленький глоток. Винцо чертовски хорошо — но могло быть и получше, если принять во внимание, что каждая бутылка из этой партии обошлась Федерации Свободных Астероидов в тридцать конфедолларов.
«Да, а фазан суховат… В конце концов, — снисходительно размышлял Фрейден, — А-Мингу не так легко сосредоточиться на своей стряпне, в то время как старушка Федерация прямо на глазах летит в тартарары».
А-Минг в общем-то обтяпал славное дельце, явившись сюда, на Церес, в качестве шеф-повара президента. И теперешняя дерготня его понятна. Не нужно быть крутым психологом, чтобы понять — и самая занюханная кошка начинает беситься, когда птичка внезапно вырывается у нее из лап.
Фрейден терпеть не мог подобные ситуации. Нет ничего нелепее и противнее остаться в дураках. Взять, к примеру, ту же кошку… С ее врожденными дарованиями, достаточно повести носом по ветру, чтобы без труда почуять подвох и поскорее убраться туда, где удачу легче поймать за хвост. Когда истощается нектар в одном цветке, пчелы перелетают на другой. Повар столь искусный, как А-Минг, запросто нашел бы теплое местечко от Земли до Антареса. Он умел практически из воздуха делать великолепные вещи. А что еще надо? Талант — самая реальная гарантия безопасности для кого угодно, будь то шеф-повар или политик.
Фрейден перегнулся через стол и вынул из резной, слоновой кости шкатулки большую гаванскую сигару. С видом знатока, с почти театральным изяществом, он вдыхал ее аромат, потом сунул в рот, зажег и, затягиваясь пряным дымом, задумчиво обвел взглядом свои апартаменты. Тут было на что взглянуть: панели из тикового дерева на стенах; красный шерстяной ковер, застилавший пол от стены до стены; Пикассо, Кальдер, Маллинштайн; роскошный бар, набитый отборной выпивкой, каждая капля которой проделала долгий путь с Земли; в стенном шкафу громоздятся коробки сигар…
Ни дать ни взять — выставка достижений народного хозяйства. Один этот зальчик потянет на десять тысяч конфедолларов, не меньше. По эту сторону марсианской орбиты вряд ли найдется что-нибудь круче личных покоев президента — дерево, еда, сигары, виски… И каждая частица этого великолепия импортирована прямо с Земли, что стоило казне Федерации чудовищных издержек. Первый и последний президент ФСА явно был парнем не промах, любил, так сказать, шикануть.
Фрейден печально вздохнул. Но даже вполне откровенная печальная мина отнюдь не смягчила жестких черт угловатого лица. Подобная резкость физиономии многими считается привлекательной. Хотя рассуждая с точки зрения геометра — сплошные плоскости и острые углы. Добавьте сюда холодный блеск глубоко посаженных темно-карих глаз и заостренный, соразмерный нос. С таким жестким, энергичным лицом, ширококостным, но жилистым телом, густой гривой черных волос, Фрейден каждым дюймом своего естества распространял нечто вроде ауры хищного зверя. Впрочем, Барт и являлся самым настоящим хищником.
Не успел печальный вздох затихнуть, как Фрейден выдавил резкий смешок, поймав себя на глупой сентиментальности.
— Ладно, парень, — проговорил он вслух, возможно, для того, чтоб взбодриться. — Астероиды — не единственная рыбка в море! Легко пришло, легко ушло.
Он повернулся к панели интеркома. Недурно проверить, все ли готово. Собственно говоря, уже самое время сваливать, только бы появился этот проклятый Вальдец. Если он не сможет прорваться сквозь блокаду конфедератов…
Но об этой возможности Барт старался не думать. Дела и без того шли хреново, чтобы брать в расчет еще и теоретические бедствия. Так называемые «повстанцы» — а на самом-то деле переодетые головорезы из Объединенных Земных Штатов — уже захватили чуть ли не каждый камень некогда могучей Федерации Свободных Астероидов. За исключением столичного мирка на Цересе и нескольких ближайших к нему планеток. Эти сволочи прибрали к рукам последнее из Урановых Тел.
Вот истинная подоплека демарша — залежи практически беспримесного уранита. Естественно, трогательная официозная версия гласила, что, мол, угнетенный народ Астероидов восстал против деспота Фрейдена. И в пламенном порыве стремится в объятия братьев-землян, под теплое крылышко ОЗШ. И так далее, до бесконечности, до блевотины. А правда, само собой, — тут бы догадался любой достигший двухлетнего возраста идиот-микроцефал — была проста, как лопата. Очередная горючая смесь в составе Атлантического Союза, Священной Совдепии и Великого Китая, собравшись с духом, решила, что платить Барту Фрейдену за уран чистоганом весьма хлопотно. Значительно дешевле обойдется наложить лапу на саму Федерацию. Sic transit gloria mundi[1].
Барт ткнул кнопку на панели и бросил в интерком:
— Линг? Это Фрейден. Надеюсь, корабль загружен и готов к старту? Хорошо. Держите его под парами. Помните, капитан, что моему швейцарскому банку даны указания перевести на ваш счет сто тысяч конфедолларов в тот же момент, как только мы благополучно минуем Плутон… Уже засекли корабль Вальдеца? Ладно, сразу же сообщите мне. И начинайте перегрузку немедленно, как только он приземлится. Конец связи.
Фрейден опять вздохнул и запыхтел сигарой. «В любом случае, — думал он, — никто не скажет, что Барт Фрейден не умеет читать предсказаний на стенах».
Упомянутые классические надписи стали отчетливо видны Барту еще за два года до катастрофы. Первые буквы появились, когда Атлантический Союз, Совдепия и Великий Китай, перепуганные приближающейся термоядерной заварушкой (из-за какого-то пустячка, уже отошедшего в неразборчивый петит подстрочных примечаний истории), под давлением взаимного ужаса слепились в новую форму жизни — Объединенные Земные Штаты. Для всех, кто достаточно сообразителен, чтобы суметь укрыться от дождя, новорожденный политический уродец говорил о многом. Как только в мире Больших Мальчиков интригующие друг с другом клики сплелись в один путаный клубок, дни маленького пестрого мирка карликовых независимых государств — Марсианской Республики, Сатурнийского Дольмена, Федерации Свободных Астероидов, Сатрапии Юпитера и всех остальных — были сочтены. Вопрос состоял только в одном — кого и как скоро проглотят.
К счастью, заединщики оказались настолько любезны, что выдали свои планы, внезапно удвоив закупки урана у ФСА. Стало предельно ясно, что создается запас сырья на случай временного перерыва в поставках урана. А это, в свою очередь, верное свидетельство, что в рождественском списке подарков Федерация шла первым номером.
Так что еще прежде, чем началось это липовое восстание, Фрейден глубоко запустил руку в свой нехилый банковский счет в Швейцарии и обзавелся небольшим — но уж ни в коей мере не дешевым — звездолетом. Если чудище вроде Конфедерации положило глаз на Астероиды, не оставалось ничего иного, как мало-помалу готовиться к ссылке на звезды. Там еще найдется десяток независимых планет. И по крайней мере одна из них точно подойдет для человека, знающего, где нужно вовремя нанести удар, чтобы опять оказаться хозяином положения. Обеспечить себе репутацию Доброго Дяди Барта на века или, по крайней мере, на остаток жизни. При помощи мастерства, ловкости и совсем небольшой страховки.
Если только чертова блокада не помешает страховке в сто миллионов конфедолларов появиться.
— Немедленно пришлите ко мне генерала Вандерлинга! — рявкнул Барт в интерком.
И пожал плечами. «Почему бы не выслушать последние сводки. Пока не появится Вальдец, заняться все равно нечем».
Вильям Вандерлинг, приземистый, лысый вояка, пронесся по коридору, соединяющему Главный Купол с небольшим автономным владением Фрейдена. Генерал хмурился и недовольно потряхивал головой. С точки зрения военного, ситуация, даже по самым умеренным оценкам, безнадежна. Церес окружен почти полностью, за исключением жалкой бреши по направлению к Плутону. Когда конфедераты возьмут Астероиды в плотное кольцо — вопрос только времени… «Черт побери, много для этого не потребуется, — думал Вандерлинг. — Барту придется выпорхнуть из своего миленького гнездышка в течение одного стандартного дня. Если он, конечно, хочет унести шкуру в целости». Эта мысль доставила Вандерлингу некое мрачное удовлетворение.
Загвоздка в том, что Фрейдену, казалось, гораздо больше досаждает неважная стряпня А-Минга, нежели перспектива лишиться ФСА. Этот ублюдок всегда вел себя так, словно в его распроклятом рукаве-самостроке припрятана четверка тузов. Даже сейчас, когда Федерацию рвут буквально на куски!
Тузы всегда появлялись из рукава в последней сдаче. Этот парень постоянно был на пять шагов впереди любого ухаба на дороге — будь то дороги политики или экономики.
Все-таки здорово, что при этом Фрейден не мог толком отличить лазерного орудия от снипгана. «Если бы Барт разбирался в воинском ремесле так же, как во всем остальном, я б давно уже болтался ледяной мумией в вакууме, — мрачно размышлял Вандерлинг. — По крайней мере, ни один из нас не лезет в заповедную сферу злодейств другого. При таком раскладе трудно вести двойную игру — мы необходимы друг другу. Мы в одной упряжке».
Фрейден и Вандерлинг проделали вместе долгий путь, выбираясь из жуткого дерьма. Фрейден еле унес ноги с Земли по истечении своего первого и единственного срока в роли губернатора провинции Большой Нью-Йорк. Это губернаторство, даже при повсеместном лихоимстве типа «рука руку моет» или «ну как не порадеть родному человечку», потрясало размахом коррупции и взяточничества. Вандерлинг, родившийся на Астероидах, происходил от заложивших Нью-Фортрек поселенцев и был главарем небольшой банды налетчиков. Он внаглую грабил встречных-поперечных и только благодаря природному тактическому гению все время оставлял с носом легавых Новой Африки. Кем они были порознь? Пират-однодневка и чиновник-ворюга. Подумаешь, эка невидаль! Мало ли кто промышлял тогда в Новой Африке, с ее дикими законами. Но, оказавшись вдвоем в напряженной до предела атмосфере тупого диктаторского режима, они совершенно неожиданно стали своего рода катализатором, запалом к солидной партии взрывчатки. Двадцать месяцев непрерывной политической болтовни, сдобренной изрядной порцией партизанской войны, преобразили Новую Африку в Федерацию Свободных Астероидов. В государство, так сказать, для личного пользования.
Барт с самого начала утверждал, что Новая Африка вполне созрела для революции. Астероиды в свое время были колонизированы бурскими переселенцами. Они бежали после Великого Африканского Погрома в надежде основать новое государство буров, и Астероиды, где по слухам имелись богатейшие запасы минералов, подошли для этого дела весьма кстати. Через два года после основания Новой Африки кто-то наткнулся на Урановые Тела, и началась Великая Урановая Лихорадка. Тысячи алчущих богатства проходимцев из нищих областей Земли продавали свои пожитки, чтобы купить билет в одну сторону.
Но, едва добравшись до Астероидов, горе-копатели наковыряли только одно: правительство буров уже заявило свои права на все месторождения урана. И несостоявшиеся Ротшильды опять оказались на самом дне ямы. А лесенки оттуда явно не предвиделось. После того как толпа азиатских, африканских и латиноамериканских оборванцев явилась на Астероиды, история повторилась в полном смысле слова, и Новая Африка стала воистину новой.
С олигархическим правлением буров над массами темнокожих и цветных. Все приходит на круги своя…
Короче говоря, Фрейден быстро убедил Вандерлинга, что сложилась идеальная ситуация и воспользоваться ею для опытного партизанского вожака и ловкого политика, всегда державшего нос по ветру, — пара пустяков.
— Легко пришло, легко ушло, — бормотал теперь себе под нос бравый вояка, пытаясь извлечь какое-то подобие утешения из непринужденного безразличия Фрейдена. Нельзя сказать, что бегство из Солнечной системы в какие-то неведомые дали в точности соответствовало представлениям генерала о хорошей жизни.
Вломившись в святая святых, внутренние апартаменты босса, — входить без предупреждения было привилегией генерала, — Вандерлинг увидел милую сердцу картину: в большом кресле сидит София О’Хара, а сам Фрейден стоит, прислонившись к столу. «Удачное завершение дня», — подумал Вандерлинг кисло.
София прибилась к Фрейдену где-то в конце революции. Невысокая, гибкая, хорошо сложенная, со смуглой кожей, правильными чертами лица, глубокими зелеными глазами, пламенно-рыжими волосами, спадавшими на плечи, — она прямо-таки источала понятный всем мужикам призыв. Вандерлинг ненавидел ее характер и силу воли, впрочем, это чувство было вполне взаимным.
София улыбнулась ему с чарующим сарказмом и заметила:
— А вот и наш доблестный Дятел явился. Без сомнения, сейчас отрапортует, что выиграл еще один день у конфедератов, и с этих пор все мы будем жить долго и счастливо. Это сразу видно по радостной улыбке на его благородной неандертальской физиономии.
Вандерлинг, как обычно, проигнорировал подлую девку.
— Дела плохи, Барт, — проговорил он. — Хуже некуда. Им нужно около двенадцати часов, чтобы захлопнуть мышеловку. А это означает, что при самом отчаянном везении мы сможем удерживать Церес еще тридцать часов. Может быть…
Если мы вообще хотим выбраться из этого дерьма, то, черт возьми, надо начинать прямо сейчас.
— Сигару, Вильям? — приветливо предложил Фрейден с приводящей в бешенство улыбкой.
«Проклятье, Барт просто кайфует, наблюдая, как его злоязычная краля поливает людей грязью».
Но вопреки вспыхнувшему раздражению, Вандерлинг взял сигару из шкатулки, прикурил от золотой настольной зажигалки и глубоко затянулся крепким гаванским дымом. «Что касается женщин, у Барта вкус паршивый, но в табаке он разбирается, тут надо отдать ему должное».
— Как скоро наступит это «сейчас»? — поинтересовался Фрейден, раскуривая новую сигару.
— Сколько времени уйдет на погрузку корабля и запуск? — вопросом на вопрос отозвался Вандерлинг.
— Если б не одна маленькая закавыка, мы могли бы отправиться хоть сию минуту, — сообщил Фрейден туманно.
— Тогда я предлагаю тебе, мне и малютке Мисс Солнечное Сияние немедленно подняться на борт и сваливать отсюда к чертовой матери. Тридцать часов — слишком сильно сказано! Все может закончиться и за один стандартный день. Как только они возьмут Церес в кольцо, и марсианская песчаная блоха не проползет между ними на карачках.
— Нам еще рано улетать, — упрямо заявил Фрейден.
— Какого хрена ты мутишь воду? — огрызнулся Вандерлинг. — Корабль загружен, все наготове, конфедераты почти стучатся в дверь, а ты бубнишь «рано»! Может, дожидаешься, чтоб тебя выдворили из Системы под барабанный бой, наяривая «Сердца и цветочки»?
— Я жду груз, — пояснил Фрейден. — Думаю, ему не потребуется много места. Вальдец пробивается с ним от самой Земли. И я выложу ему сто тысяч конфедолларов за эту услугу. Мы будем ждать столько, сколько сможем. Это наша страховка.
«Вот оно что, — подумал Вандерлинг со смесью недовольства и восхищения. — Туз в рукаве…»
— Какая еще страховка? — спросил он угрюмо.
— Напряги свою лысую голову, — усмехнулся Фрейден. — Мы садимся в звездолет и рвем когти из Системы, по направлению к какой-то далекой планете. Абсолютно без денег и с перспективой, что кое-кто будет подыхать от желания малость потолковать с нами. Что произойдет тогда?
— Ну скажи, гений, — устало буркнул Вандерлинг.
— Нас схватят и выдадут, вот что произойдет. Ни одно планетарное правительство ценой в четверть доллара не захочет заигрывать с конфедератами ради трех нищих.
— Нищих?
— возопил Вандерлинг. — Ты чокнулся? У нас больше ста миллионов на швейцарском счете!
— Которыми, — невозмутимо продолжил Фрейден, — мы можем разве что утереться. Ты забываешь, что единой галактической денежной системы не существует. Каждая планета печатает собственные бабки. Думаешь, конфедоллары исключение? Лишь немногие вещи одинаково ценятся повсюду: радиоактивные элементы, мануфактура, деликатесы с Земли, табак и выпивка. Нам понадобился бы целый флот, чтобы увезти с собой подобного барахла на сто лимонов.
— Ну и?
— Ну и… — нахально передразнил Фрейден. — Я воспользовался нашим скромным тайным счетом и закупил партию действительно универсального товара. Он достаточно мал, чтобы погрузить его в один звездолет, и за пределами Земли будет стоить в десять раз дороже. Вот что на корабле Вальдеца, и вот почему мы должны рискнуть и дождаться его.
Вандерлинг фыркнул.
— Что же ты купил такого, мать твою…
Зуммер интеркома не дал генералу закончить фразу.
Фрейден включил связь, и Вандерлинг услышал голос капитана Линга, офицера технической службы порта:
— …Вальдец приближается, но его преследуют три крейсера конфедератов…
— Так прикрой его, парень! — крикнул Фрейден. — Пятьдесят тысяч каждому в орудийном расчете, если Вальдец благополучно приземлится. Начинайте перегрузку сразу же, как только он коснется поля. — И уже на полпути к дверям кинул через плечо: — Идем! Вот оно! Удастся ему это или нет, мы убираемся отсюда немедленно…
Сопровождаемый Софией и Вандерлингом, Барт устремился через шлюзовую камеру в Центр Управления. На долю секунды у него закружилась голова, ему почудилось, будто он стоит под открытым небом — купол был сделан из прозрачного вещества, и колючие лучики звезд на черном бархате космоса подобрались так близко, что, казалось, достаточно протянуть руку, чтобы до них дотронуться…
Однако момент не особо располагал к зачарованному любованию перспективой. Фрейден почти бегом добрался до пульта управления, расположенного в центре купола. Линг и еще несколько офицеров следили по мониторам за прибывающими кораблями. Барт заметил, что четыре орудийных башни лазерных установок, высившихся по углам посадочного поля, уже шарили своими смертоносными лучами по небу, выписывая меж пятнашками звезд причудливые алые узоры.
Фрейден сфокусировал внимание на зловещей пляске этих лучей, пытаясь отыскать в бездонно черной пустоте четыре движущиеся светлые точки — корабль Вальдеца и вражеские крейсеры.
— Посмотрите, сэр. — Линг, тощий лысеющий полуазиат, указал на линию горизонта, чуть ниже того места, где сходились в жутком узоре лучи лазеров. — Мы стараемся отрезать Вальдеца от конфедератов. Думаю, он это понял, поскольку быстро снижается.
Фрейден проследил взглядом направление, куда указывал Линг, и увидел крошечную точку, падающую к низкой линии горизонта. За ней неслись три схожие точки, но теперь между ними пролегли пучки лазерных лучей — сплетенная красной смертью решетка, разделившая корабли блокады и Вальдеца.
Звездолет Вальдеца все увеличивался и вскоре превратился в отчетливую серебряную иглу, летящую практически перпендикулярно ломаной поверхности Цереса. Курсом — точно на посадочное поле. А чуть выше, опасаясь угодить в лазерный капкан, разворачивались корабли Конфедерации. Погоня осталась с носом…
«Он это сделал! — вопил про себя Фрейден. — Он своего добился!» Корабль Вальдеца уже повис, задирая нос, над полем и опускался на густой оранжевый хвост пламени…
— Смотри! Смотри! — внезапно закричал Вандерлинг, толкая Фрейдена и отчаянно жестикулируя. — Мы подбили одного из говнюков!
Боковым зрением Барт увидел, как один из конфедератов вспыхнул и по какой-то сумасшедшей спирали закувыркался вниз и скрылся из виду. Но все внимание Фрейдена по-прежнему оставалось сконцентрировано на одном: корабль Вальдеца, затухающее пламя посадочных двигателей.
— Браво нам, Врежь-в-Плешь! — услышал он саркастический возглас Софии. И в тот же момент его как током дернуло. Вот Вильям! Вот сукин сын! Есть в нем нечто такое, что заставляет старого вояку жутко переживать о ничтожной победе даже в безнадежно проигранной битве.
Пока два уцелевших конфедерата поворачивали оглобли, ребята из обслуги, натянув скафандры, уже катили к кораблю Вальдеца на мощных транспортерах. Сейчас пойдет перегрузка драгоценного товара. Вздохнем с облегчением!
— Пошли, — бросил Барт. — Быстро в аэрлок. Мы улетаем. Попрощайтесь со старой доброй Федерацией. Она нам служила верой и правдой.
— Да, погуляли что надо! — усмехнулась София. — Меск[2], то да се. Но похмелье будет не из легких!
Устроившись в кресле второго пилота, Барт оторопело пялился на колоссальную путаницу измерительных приборов, экранов, циферблатов и рычагов управления перед ним.
— Все же чертовски здорово, что эти новые модели летают фактически самостоятельно.
Вандерлинг оторвал взгляд от контрольной панели кибер-пилота, сплошь усеянной датчиками. Вспыхивая разноцветными огнями, каждый датчик сообщал, что запас воздуха, вспомогательные ракеты, стазисный генератор автономного времени и куча других элементов жизнеобеспечения корабля автоматически проверяются и могут быть введены в работу.
Генерал пристально посмотрел на Фрейдена.
— Я могу управлять этой штукой и вручную, без кибер-пилота, если понадобится. — Он помолчал, потом добавил: — Прикидываешь, как бы получше меня кинуть, а, Барт?
«Вильям-то, — подумал Фрейден, — по-прежнему ни на йоту мне не доверяет. Хотел бы я знать, есть ли у меня самого основания доверять ему.
Да впрочем, кто кому доверяет? Настоящее доверие возникает только тогда, когда вы владеете чем-то таким, без чего другой не сможет обойтись. Следовательно, я могу
ему доверять».
Подобная логика немного успокаивала.
— Ты опять не желаешь напрягать мозги, Вильям, — небрежно проговорил он вслух. — Желай я тебя подставить, то мог бы провернуть это прямо на Цересе. Стоило только шевельнуть мизинцем. Ты нужен мне, а я нужен тебе. Как только мы подберем планету и примемся за привычную работу, то…
— Как, черт побери, ты собираешься финансировать еще одну заварушку? — буркнул Вандерлинг, отворачиваясь к приборной доске. — Когда мы начинали на Астероидах, у нас, по крайней мере, было два моих корабля, двадцать человек и куча добра, награбленного тобой в Большом Нью-Йорке. А сейчас все, что у нас есть, — наши мозги, эта лодка и телка с длинным языком и замашками принцессы.
— Ты забываешь о контейнерах с корабля Вальдеца. Контейнерах стоимостью в сто лимонов.
Вандерлинг пренебрежительно отмахнулся:
— Ну да, как же! Десять тюков, которые весят не больше сотни-другой фунтов. И ты рисковал из-за них нашими шкурами! Расскажи-ка, приятель, что в этом мире может стоить четыреста кусков за фунт?
— Что? — взревел Вандерлинг. — Ты швырнул все бабки на партию наркоты? Я знал, парень, что твои страстишки тебе всегда дорого обходились, но это уж слишком!
— Вильям, дурачина! Даже тебе непозволительно быть таким тупицей! Мы сейчас хозяева кучи наркотиков. Вряд ли кто-нибудь за всю историю старушки-Земли вывозил больше. И не забывай, в составе большинства из них есть такие компоненты, как опиум или пейот. Их невозможно добыть ни на какой другой планете. Это означает, что любой обитаемый мирок в Галактике вынужден импортировать их с Земли. Кстати, строго запрещенное мероприятие. Наркотики — те же деньги, Вильям. И они даже лучше, поскольку имеют цену везде. Можешь ты придумать еще что-либо подобное, универсальное, что можно уволочь скорым темпом на этом суденышке?
— Нет… — пробормотал Вандерлинг с сомнением. — Но куда бы мы ни сунулись с таким товаром, сразу пойдут разборки. Что ты предпримешь тогда? Мы бежим из Солнечной системы, и нас тут же сцапают за сбыт наркотиков. Что-то я не вижу в этом большого смысла.
— Ты учишься, Вильям, ты только учишься, — вздохнул Фрейден. — Ты сам назвал причину, по которой мы должны отыскать такую планетку, где нашим первым и наидостойнейшим покупателем станет само правительство.
— В этом что-то есть, — признал наконец Вандерлинг. — Ты знаешь такую планету?
— Я — нет. Но уверен, что кибер-пилот знает.
Глава 2
В то время как корабль дрейфовал в открытом космосе уже где-то за Плутоном, Фрейден сидел в спартански обставленной кают-компании и хмуро наблюдал за Софией. Подруга с волчьей жадностью поглощала невероятный завтрак из яиц, бекона, кофе и тостов, намазанных настоящим маслом.
Не обращая внимания ни на что, кроме еды, София буркнула, так и не подняв взгляда от тарелки:
— Ну и как долго мы будем болтаться на краю света, изводя друг друга?
Фрейден поморщился, но неприятное впечатление на него произвели не слова Софии, а убийственная скорость, с какой девица истребляла скудные запасы славной земной пищи.
— Соф, — проговорил он осторожно, — если ты не поумеришь аппетит, то вся приличная жратва кончится уже через неделю и нам придется пересесть на К-рацион.
Уф! Мысль о мерзкой синтетической кормежке, высокопарно именуемой Космическим Рационом, расстроила Фрейдена больше, чем потеря Федерации. Проклятый кибер-пилот возится с программой убийственно долго!
— Ты, как всегда, уклонился от прямого ответа, — настаивала София, подбирая остатки яичного желтка кусочком тоста. — К твоему сведению, я делаю громадное одолжение, рискуя своим здоровьем и фигурой. Чем скорее у нас кончится запас еды, тем скорее забурчит в твоем нежном животике. Тогда ты, может быть, найдешь для нас планету и мы выберемся из этой долбаной жестянки. Ты, жалкий, дегенеративный, ленивый…
— Ну если я такой урод, — улыбнулся Фрейден, — почему бы тебе не вернуться на Землю? Стоило увязываться за мной? Конфедерации на тебя плевать. Вечеринка завершилась, и ты могла бы…
— Да заткнись, идиот! Из всех мужчин, которых я когда-либо встречала, ты единственный, у которого извилина не только в штанах. У тебя есть нечто вроде мозгов. Я останусь рядом с тобой, нравится это тебе или нет. И буду заботиться о том, чтобы ты мозгами все-таки пользовался почаще.
Пристальный взгляд Барта встретился со взглядом зеленых глаз прелестной чертовки. На мгновение лицо Софии смягчилось, она перегнулась через стол и поцеловала Фрейдена в губы, слегка тронув его ухо кончиком пальца. Барт еще раз напомнил себе, что София — единственное человеческое существо во всей вселенной, которому действительно небезразлично, жив он или уже умер.
Мимолетная волна нежности миновала. София вернулась к завтраку, заметив:
— Почему бы нам просто не отправиться к ближайшей обитаемой планете? Если мы еще какое-то время проведем в этой жестянке из-под сардин в обществе Дятла Вандерлинга, боюсь, что я подхвачу гидрофобию.
— А, брось! Вильям, конечно, не подарок, но не до такой
же степени.
— Да неужели? Он всего лишь бритая обезьяна. Мочила, который регулярно принимает душ. По крайней мере, я надеюсь, что он моется. Разумеется, он рискует своей жизнью. Но не потому, что хочет сладко есть и пить или сидеть на дорогой наркоте. Или, на худой конец, содержать взбалмошную девку вроде меня. Он весь отдается борьбе, но не затем, чтобы оплачивать свои удовольствия, а просто потому, что борьба возбуждает его сама по себе. В глубине души он обыкновенный садист. Знаешь, мне вряд ли понравятся те сомнительные развлечения, когда его склонность к садизму выйдет наружу в этой летающей тюрьме. Поэтому я и предлагаю спешно направиться к ближайшему сгустку грязи, претендующему на статус населенной планеты…
— Не все так просто, — нахмурился Фрейден. — У нас достаточно своеобразные и трудновыполнимые претензии. Я как раз работал над этим в течение последних трех часов. И составил программу для кибер-пилота. Нам нужна никому не ведомая планета, с небольшим населением, в стороне от излишне любопытных глаз. Местное правительство должно быть заинтересовано в том, чтобы получить наркотики. И самое главное — с высоким революционным потенциалом.
— Подожди-ка! Я, хоть и смутно, представляю, как механический придурок разродится списком планет с заданными параметрами. А ты пытаешься убедить меня, что компьютерный Маккиавелли в состоянии измерить «революционный потенциал»? Неужели электронные мозги способны переварить такую дрянь?
— Едва ли. Кибер-пилот располагает данными на каждую пригодную для жизни планету Галактики, строго объективными данными. Но существуют определенные — и тоже объективные — критерии революционного потенциала: диктаторский режим, экономическая неустойчивость, жесткое разделение на классы, с характерной для него высокой степенью социального напряжения, — и сотня других. Я просто построил схему, перечисляя эти факторы. Вильям доведет программу, компьютер сопоставит пункты программы с хранящимися в памяти данными и сделает распечатку — список планет в порядке их соответствия заложенной схеме. Думать буду я. Машина просто отсортирует материалы, как библиотекарь.
— Наука движется вперед! — хмыкнула София с некоторым сомнением в голосе.
— Вот сейчас я посмотрю, как далеко она продвинулась, — сказал Фрейден беспечно. — Присоединишься?
— Не упущу такой возможности ни за какие коврижки!
Когда они вошли в главную рубку, Вандерлинг вертел в руках длиннющую ленту распечатки.
— Это список? — спросил Фрейден. — Выглядит устрашающе.
— Отдавал ты себе в этом отчет или нет, но ты всучил мне программу, по которой кибер-пилот выдал оценку революционного потенциала каждой планеты в этой проклятой Галактике, — сообщил хмуро Вандерлинг. — Но, похоже, только у четырех планет он выше пятидесяти процентов.
Фрейден пожал плечами. Примерно этого он и ожидал. В конце концов, и одной планеты будет вполне достаточно.