Аристофан : другие произведения.

Полное собрание сочинений Аристофан

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  Оглавление
  Переводы
  АХАРНИАНЕ
  рыцари
  ОБЛАКА
  ОСЫ
  МИР
  ПТИЦЫ
  ЛИСИСТРАТА
  ЖЕНЩИНЫ ПРАЗДНУЮТ ФЕСМОФОРИЮ
  ЛЯГУШКИ
  АССАМБЛЕЯ ЖЕНЩИН
  БОГАТСТВО
  Греческие тексты
  СПИСОК ГРЕЧЕСКИХ ТЕКСТОВ
  Биографии
  ВВЕДЕНИЕ В АРИСТОФАНА Джона Уильямса Уайта
  ARISTOPHANES от TW Lumb
  
         
  Полное собрание сочинений
  АРИСТОФАН
  (ок. 446 г. до н.э. – 386 г. до н.э.)
  
  Содержание
   Переводы
  АХАРНИАНЕ
  рыцари
  ОБЛАКА
  ОСЫ
  МИР
  ПТИЦЫ
  ЛИСИСТРАТА
  ЖЕНЩИНЫ ПРАЗДНУЮТ ФЕСМОФОРИЮ
  ЛЯГУШКИ
  АССАМБЛЕЯ ЖЕНЩИН
  БОГАТСТВО
  Греческие тексты
  СПИСОК ГРЕЧЕСКИХ ТЕКСТОВ
  Биографии
  ВВЕДЕНИЕ В АРИСТОФАНА Джона Уильямса Уайта
  ARISTOPHANES от TW Lumb
  
  No Делфи Классика, 2013 г.
  Версия 1
  
  
  Полное собрание сочинений
  АРИСТОФАН
  
  Delphi Classics, 2013 г.
   Переводы
  
  Место рождения Аристофана — Афины.
   АХАРНИАНЕ
  
  Анонимный перевод для Афинского общества, Лондон, 1912 г.
  Это самая ранняя из одиннадцати дошедших до нас пьес Аристофана, поставленная в 425 г. до н.э. и занявшая первое место на фестивале в Лене. Один из меньших праздников Афин, драматическое состязание Ленеи, проводившееся в честь Диониса, проходил в Афинах в месяце гамелионе, примерно соответствующем январю. Пьеса примечательна своими страстными требованиями положить конец Пелопоннесской войне и энергичным ответом Аристофана на нападки, которые он перенес за свою предыдущую пьесу, ныне утраченную, « Вавилоняне» . Политик-демагог Клеон назвал последнюю пьесу клеветой на афинский полис, и поэтому Аристофан использовал « Ахарнийцев» , чтобы опровергнуть обвинения Клеона и противостоять политическому запугиванию.
  Пелопоннесской войне шел уже шестой год, когда были выпущены «Ахарнийцы» . Спартанцы и их союзники каждый год вторгались в Аттику, сжигая и грабя фермерское имущество, чтобы спровоцировать афинян на наземную битву, которую они не могли выиграть. Афиняне всегда оставались за своими городскими стенами, пока враг не возвращался домой, после чего они выходили, чтобы отомстить своим проспартанским соседям, в частности Мегаре. Война уже привела к ежедневным лишениям Афин, голоду и чуме, и все же демократические Афины продолжали управляться провоенной фракцией, возглавляемой такими политиками, как Клеон. В более ранней пьесе Аристофана « Вавилоняне » города Афинского союза изображались как рабы, мелющие на мельнице, и она была поставлена в городе Дионисии в присутствии иностранцев. Впоследствии Клеон привлек драматурга к ответственности за клевету на полис. Аристофан уже планировал свою месть, когда были поставлены «Ахарнийцы» , и в нем есть завуалированные ссылки на то, что он гораздо сильнее отомстит политику в своей следующей пьесе « Рыцари» . Ахарнийцы отражают подлинную жажду мира, которую испытывали афиняне в то время, когда город страдал от тягот неослабевающей войны, конца которой не видно.
  В пьесе рассказывается о члене Афинского собрания средних лет Дикайополисе, который устал от войны и чудесным образом заключает частный мирный договор со спартанцами, позволяющий ему пользоваться благами мира, несмотря на сопротивление и зависть со стороны его собратьев-афинян. Среди его противников - хор из пьесы, толпа престарелых фермеров и угольщиков из Ахарн, которые являются суровыми ветеранами прошлых войн и возненавидели спартанцев за разрушение их ферм и поэтому презирают любого, кто говорит о мире.
  Структура старой комедии
  Структурные элементы типичной аристофановой комедии можно резюмировать следующим образом:
  
   • пролог - вступительная сцена с диалогом и/или монологом, обращенным к зрителю, выраженная триметром ямба и поясняющая ситуацию, которую предстоит разрешить в пьесе;
   • пародос - прибытие хора, танца и пения, иногда за которым следует хореографическая стычка с одним или несколькими актерами, часто выражающаяся в длинных четырехстопных рядах;
   • симметричные сцены - отрывки из песен и декламируемых стихов в длинных четырехстопных рядах, расположенных симметрично в двух частях так, что каждая половина похожа на другую по метру и длине строки; агон и парабазис можно считать конкретными примерами симметричных сцен:
   • парабазис - стихи, в которых Хор обращается к публике напрямую, сначала в середине пьесы, а затем ближе к концу (см. Раздел ниже Парабазис);
   • агон - формальные дебаты, которые решают исход пьесы, обычно в анапестическом четырехстопном , хотя иногда используются ямбы для обозначения второстепенных аргументов;
   • эпизоды - разделы диалога в триметре ямба, часто в последовательности сцен с участием второстепенных персонажей ближе к концу пьесы;
   • песни («строфы» / «антистрофы» или «оды» / «антоды») - часто в симметричных парах, где каждая половина имеет тот же размер и количество строк, что и другая, используются как переходы между другими структурными элементами или между сценами во время актеры меняют костюмы и часто комментируют действие;
   • Исход - уход Хора и актеров, в песнях и танцах празднующий победу героя, а иногда и празднующий символическую свадьбу.
  
  Правила конкурса не мешали драматургу аранжировать и подгонять эти элементы по своему желанию. Например, в «Ахарнианах» нет формального агона , тогда как в «Облаках» их два .
  
  Древний бюст драматурга
  СОДЕРЖАНИЕ
  ВВЕДЕНИЕ
  ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  АХАРНИАНЕ
  
  
  Пникс — это холм в центре Афин, где афиняне собирались для проведения своих народных собраний, что делает этот холм одним из первых и наиболее важных мест в создании демократии. «Ахарнийцы» открываются в этом месте.
   ВВЕДЕНИЕ
  Это первая из серии трех комедий — «Ахарнийцы», «Мир» и «Лисистрата», — поставленных с интервалом в годы, шестого, десятого и двадцать первого периода Пелопоннесской войны, и впечатляющих афинян бедствия и бедствия из-за него и негодяев, которые своей эгоистичной и безрассудной политикой спровоцировали его, последующее разорение промышленности и, прежде всего, сельского хозяйства и настоятельная необходимость просить мира. На сегодняшний день это самая ранняя пьеса, поставленная автором от своего имени, и его первая работа серьезного значения. Он был показан на Ленейском фестивале в январе 426 г. до н.э. и получил первый приз, а Кратин - второй.
  Ее обличительные речи против войны и яростная критика общей политики партии войны так взбесили Клеона, что, как уже упоминалось, он попытался разорить автора, который в «Рыцарях» ответил прямой и яростной личной атакой на вождя демократия. Сюжет самый простой. Дикеополис, афинский гражданин, но уроженец Ахарн, одного из земледельческих демов и особенно пострадавшего от лакедемонских вторжений, уставший от неудач и несчастий войны, принимает решение, если он потерпит неудачу. побудить народ принять его политику «мира во что бы то ни стало», заключить частный и особый мир для себя, своей семьи и своего имущества. Афиняне, на мгновение воодушевленные победой и переубежденные демагогами того времени — Клеоном и его приспешниками, отказываются слышать о такой вещи, как примирение. Соответственно, Дикеополис отправляет в Спарту посланника, который вскоре возвращается с набором образцов договоров в кармане. Старик пробует и пробует, устраиваются особые условия, и пьеса завершается разгульным и шумным деревенским пиршеством в честь благословений Мира и Изобилия. Между прочим, над Еврипидом и его драматическими приемами высмеивается великолепная шутка, которая служит поводом для стольких остроумных шуток в некоторых других произведениях нашего автора.
  Другими особенно комическими случаями являются: сцена, где двух юных дочерей голодающего мегарянина продают на рынке в Афинах как поросят, — сцена, в которой удобное сходство греческих слов, означающих свинью, и «pudendum muliebre» соответственно используется в целом ряде остроумных и двусмысленных «двусмысленных» и нелепых шуток; в другом случае Информатор или Торговый шпион упаковывается в ящик как посуда и уносится домой беотийским покупателем.
  Драма берет свое название от хора, состоящего из
  ахарнских стариков.
   ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  ДИКАЕОПОЛИС.
  ВЕСТНИК.
  АМФИФЕЙ.
  ПОСЛЫ.
  ПСЕВАРТАБАС.
  ТЕОРИЯ.
  ЖЕНА ДИКЕОПОЛЯ.
  ДОЧЬ ДИКЕОПОЛЯ.
  ЕВРИПИД.
  ЦЕФИСОФОН, слуга Еврипида.
  ЛАМАХ.
  СЛУЖАЩИЙ ЛАМАХА.
  МЕГАРИАНЦ.
  ДЕВИЦЫ, дочери Мегарянина.
  БЕЭТИЙСКИЙ.
  НИКАРХ.
  МУЖЧИНА.
  ПОДРУЖКА НЕВЕСТИ.
  ИНФОРМАТОР.
  ПОСЛАННИКИ.
  ХОР АХАРНИАНСКИХ СТАРЦОВ.
  СЦЕНА: Афинская экклесия на Пниксе; впоследствии дом Дикеополиса в деревне.
   АХАРНИАНЕ
  ДИКЕОПОЛИС (один) . Какие заботы не грызли мое сердце и как мало было удовольствий в моей жизни! Четыре, если быть точным, а моих бед было столько же, сколько песчинок на берегу! Позвольте мне увидеть, какую ценность для меня имели эти несколько удовольствий? Ах! Помню, как обрадовался я душе, когда Клеону пришлось извергнуть эти пять талантов; Я был в восторге и люблю рыцарей за этот поступок; «Это честь для Греции». Но в тот день, когда я с нетерпением ждал произведения Эсхила, какое трагическое отчаяние повергло меня в отчаяние, когда глашатай воззвал: «Феогнис, представь свой хор!» Только представьте, как этот удар пришелся мне прямо в сердце! С другой стороны, какую радость доставил мне Дексифей на музыкальном состязании, когда он сыграл на лире беотийскую мелодию! А в этом году наоборот! Ой! Какая смертельная пытка — слушать, как Херида исполняет прелюдию на ортианский лад! — Однако никогда с тех пор, как я начал купаться, пыль не резала глаза так, как сегодня. Тем не менее это день собрания; все должны быть здесь на рассвете, но Пникс по-прежнему пуст. Они сплетничают на рыночной площади, скользя туда и сюда, чтобы избежать ярко-красной веревки. Пританы даже не приходят; они опоздают, но когда придут, то будут толкаться и драться друг с другом за место в первом ряду. Они никогда не будут утруждать себя вопросом мира. Ой! Афины! Афины! Что до меня самого, то я не премину приехать сюда раньше всех и теперь, оказавшись один, охаю, зеваю, потягиваюсь, трепещу и не знаю, что делать; Я рисую в пыли наброски, рву распущенные волосы, размышляю, думаю о своих полях, мечтаю о покое, проклинаю городскую жизнь и сожалею о своем милом деревенском доме, который никогда не говорил мне «купить топлива, уксуса или масла»; там слово «купить», которое разрывает меня надвое, было неизвестно; Я собирал все, что хотел. Поэтому я пришел на собрание полностью готовым кричать, перебивать и оскорблять ораторов, если они говорят о чем-то, кроме мира. Но вот идут Пританы, и уже пора, потому что уже полдень! Как я и предсказывал, ха! разве это не так? Они толкаются и борются за передние сиденья.
  ВЕСТНИК. Двигайтесь вверх, двигайтесь, двигайтесь дальше, чтобы попасть в освященную область.
  АМФИФЕЙ. Кто-нибудь еще говорил?
  ВЕСТНИК. Кто просит говорить?
  АМФИФЕЙ. Я делаю.
  ВЕСТНИК. Ваше имя?
  АМФИФЕЙ. Амфитей.
  ВЕСТНИК. Ты не мужчина.
  АМФИФЕЙ. Нет! Я бессмертный! Амфитей был сыном Цереры и Триптолема; от него родился Целей. Целей женился на Фаэнкрете, моей бабке, сыном которой был Луцин, и, будучи рожденным от него, я бессмертен; Мне одному боги доверили вести переговоры с лакедемонянами. Но, граждане, я хоть и бессмертен, но с голоду умираю; Пританы ничего мне не дают.
  ПРИТАНИС. Охранники!
  АМФИФЕЙ. О, Триптолем и Церера, неужели вы таким образом оставляете свою собственную кровь?
  ДИКАЕОПОЛИС. Пританес, высылая этого гражданина, вы возмущаете Собрание. Он только хотел обеспечить нам мир и вложить меч в ножны.
  ПРИТАНИС. Сиди и молчи!
  ДИКАЕОПОЛИС. Нет, клянусь Аполлоном, не буду, если только ты не собираешься обсуждать вопрос о мире.
  ВЕСТНИК. Послы, вернувшиеся из королевского двора!
  ДИКАЕОПОЛИС. Какого короля? Меня тошнит от всех этих прекрасных птиц, посланников-павлинов и их чванства.
  ВЕСТНИК. Тишина!
  ДИКАЕОПОЛИС. Ой! ой! Экбатана, какое предположение!
  ПОСОЛ. Во время архонтства Евтимена ты отправил нас к
  великому царю с жалованьем в две драхмы в день.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ах! бедные драхмы!
  ПОСОЛ. Мы ужасно страдали на равнинах Кастера, спали под тентом, восхитительно растянулись на красивых колесницах, полумертвые от усталости.
  ДИКАЕОПОЛИС. И мне было очень не по себе, лежа на соломе вдоль бойницы!
  ПОСОЛ. Везде нас встречали хорошо и заставляли пить восхитительное вино из золотых или хрустальных фляг….
  ДИКАЕОПОЛИС. О, город Кранаус, твои послы смеются над тобой!
  ПОСОЛ. Ибо варвары считают людьми только тех, кто много ест и много пьет.
  ДИКАЕОПОЛИС. Как и здесь, в Афинах, мы чтим только самых пьяных развратников.
  ПОСОЛ. В конце четвертого года мы достигли королевского двора, но он ушел со всем своим войском, чтобы облегчить себе жизнь, и в течение восьми месяцев он таким образом отдыхал среди золотых гор.
  ДИКАЕОПОЛИС. И как долго он менял платье?
  ПОСОЛ. весь период полнолуния; после чего он вернулся в свой дворец; затем он угостил нас и подал нам быков, зажаренных целиком в печи.
  ДИКАЕОПОЛИС. Кто когда-нибудь видел быка, запеченного в печи? Какая ложь!
  ПОСОЛ. Клянусь честью, он также подал нам птицу, в три раза крупнее Клеонима, и назвал ее Хвастуном.
  ДИКАЕОПОЛИС. И мы даем вам две драхмы, чтобы вы угощали нас всем этим вздором?
  ПОСОЛ. Мы приносим тебе, Псевдартабас, Царское Око.
  ДИКАЕОПОЛИС. Хоть бы ворона клювом тебя вырвала, проклятый посол!
  ВЕСТНИК. Королевский глаз!
  ДИКАЕОПОЛИС. Эх! Великие боги! Друг, с твоим большим глазом, круглым, как дыра, через которую гребец проходит свой взмах, ты похож на галеру, сворачивающую мыс, чтобы добраться до порта.
  ПОСОЛ. Подойди, Псевдартабас, передай послание афинянам, которое тебе поручил великий царь.
  ПСЕВАРТАБАС. Jartaman exarx 'anapissonnai Satra.
  ПОСОЛ. Вы понимаете, что он говорит?
  ДИКАЕОПОЛИС. Аполлон, не я!
  ПОСОЛ. Он говорит, что Великий Король пришлет вам золото. Ну, произнеси слово «золото» громче и отчетливее.
  ДИКАЕОПОЛИС. У тебя не будет золота, зияющий ионийец.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ах! Да простят меня боги, но это и так ясно.
  ПОСОЛ. Что он говорит?
  ДИКАЕОПОЛИС. Что ионийцы развратники и идиоты, если рассчитывают получить от варваров золото.
  ПОСОЛ. Не так, он говорит о медимни из золота.
  ДИКАЕОПОЛИС. Какие медимни? Ты всего лишь великий хвастун; но добивайся своего, я сам узнаю правду. Ну же, ответь мне ясно, если ты не хочешь, чтобы я окрасил твою кожу в красный цвет. Пошлет ли нам Великий Король золото? (Псевдартабас делает отрицательный знак.) Значит, наши послы пытаются обмануть нас? (Псевдартабас жестикулирует утвердительно.) Эти ребята делают знаки, как любой грек; Я уверен, что они не что иное, как афиняне. О, хо! Я узнаю одного из этих евнухов; это Клисфен, сын Сибиртия. Взгляните на наглость этого бритого зада! Как! великий бабуин, с такой бородой ты хочешь играть с нами в евнуха? А этот другой? Разве это не Стратон?
  ВЕСТНИК. Тишина! Пусть все садятся. Сенат приглашает Королевское Око в Пританеум.
  ДИКАЕОПОЛИС. Разве этого недостаточно, чтобы повеситься? Вот я стою продрогший до костей, а двери Пританеума распахнуты, чтобы поселить таких негодяев. Но я сделаю что-то великое и смелое. Где Амфитей? Подойди и поговори со мной.
  АМФИФЕЙ. А вот и я.
  ДИКАЕОПОЛИС. Возьми эти восемь драхм и иди и заключи мир с лакедемонянами для меня, моей жены и моих детей; Я оставляю вас, мои дорогие граждане, свободными рассылать посольства и стоять с разинутым ртом.
  ВЕСТНИК. Приведите Теоруса, который вернулся из Двора
  Ситалкеса.
  ТЕОРИЯ. Я здесь.
  ДИКАЕОПОЛИС. Очередной лохотрон!
  ТЕОРИЯ. Нам не следовало долго оставаться во Фракии…
  ДИКАЕОПОЛИС. Воистину, нет, если бы вам не заплатили хорошо.
  ТЕОРИЯ. … Если бы страна не была покрыта снегом; реки были скованы льдом в то время, когда Феогнис произносил здесь свою трагедию; все это время я держался с Ситалкесом с кубком в руке; и, по правде говоря, он обожал вас до такой степени, что писал на стенах: «Как прекрасны афиняне!» Его сын, которому мы дали свободу города, загорелся желанием прийти сюда и съесть цыплят на пиру Апатурии; он умолял своего отца прийти на помощь его новой стране, и Ситалкес поклялся на своем кубке, что поможет нам с таким войском, что афиняне воскликнут: «Что за туча кузнечиков!»
  ДИКАЕОПОЛИС. Пусть я умру, если поверю хоть одному слову из того, что вы нам рассказываете! Кроме кузнечиков, во всем этом нет ни капли правды!
  ТЕОРИЯ. И он прислал к вам самых воинственных воинов из всей Фракии.
  ДИКАЕОПОЛИС. Теперь мы начнем ясно видеть.
  ВЕСТНИК. Придите сюда, фракийцы, которых привел Теор.
  ДИКАЕОПОЛИС. Что за чума у нас тут?
  ТЕОРИЯ. Это хозяин Одоманти.
  ДИКАЕОПОЛИС. Одоманти? Скажи мне, что это значит. Кто так изуродовал свои инструменты?
  ТЕОРИЯ. Если им дадут жалованье в две драхмы, они предают всю
  Беотию огню и мечу.
  ДИКАЕОПОЛИС. Две драхмы этим обрезанным гончим! Стенайте громко, люди гребцов, оплот Афин! Ах! великие боги! я погиб; эти Одоманти крадут у меня мой чеснок! Ты вернешь мне мой чеснок?
  ТЕОРИЯ. Ой! несчастный человек! не приближайтесь к ним; они ели чеснок.
  ДИКАЕОПОЛИС. Пританес, позволишь ли ты так обращаться со мной в моей стране и варварам? Но я возражаю против рассуждений о выплате жалованья фракийцам; Я возвещаю предзнаменование; Я только что почувствовал каплю дождя.
  ВЕСТНИК. Пусть фракийцы уйдут и вернутся послезавтра; Пританы объявляют заседание оконченным.
  ДИКАЕОПОЛИС. О боги, какой чеснок я потерял! Но вот возвращается Амфитей из Лакедемона. Добро пожаловать, Амфитей.
  АМФИФЕЙ. Нет, мне не рады, и я лечу так быстро, как только могу, потому что меня преследуют ахарнийцы.
  ДИКАЕОПОЛИС. Почему, что случилось?
  АМФИФЕЙ. Я спешил принести ваш договор о перемирии, но какие-то старые дебилы из Ахарн почуяли его; они ветераны марафона, крепкие, как дуб или клен, из которых точно сделаны — грубые и безжалостные. Все принялись кричать: «Негодяй! вы носитель договора, а враг только что срезал наши лозы!» Тем временем они собирали камни в свои плащи, поэтому я убежал, а они с криками побежали за мной.
  ДИКАЕОПОЛИС. Пусть кричат сколько хотят! Но ты принес мне договор?
  АМФИФЕЙ. Конечно, вот три образца на выбор, этому пять лет; возьми и попробуй.
  ДИКАЕОПОЛИС. Фу!
  АМФИФЕЙ. Хорошо?
  ДИКАЕОПОЛИС. Мне это не нравится; пахнет смолой и кораблями, которые они снаряжают.
  АМФИФЕЙ. Вот другой, десятилетний; попробуй это.
  ДИКАЕОПОЛИС. Сильно пахнет делегатами, которые ходят по городам, чтобы упрекнуть союзников в медлительности.
  АМФИФЕЙ. Это последнее перемирие на тридцать лет, как на море, так и на суше.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ой! от Бахуса! какой букет! Имеет аромат нектара и амброзии; это не говорит нам: «Запаситесь на три дня». Но он шепелявит нежные числа: «Иди, куда хочешь». Я принимаю его, ратифицирую, выпиваю одним глотком и отдаю ахарнийцев в подвешенное состояние. Освобожденный от войны и ее бед, я сохраню Дионисию в стране.
  АМФИФЕЙ. И я убегу, ибо я смертельно боюсь ахарнийцев
  .
  ПРИПЕВ. Всем сюда! Пойдем за нашим человеком; мы будем требовать его от каждого, кого встретим; общественное благо делает его захват обязательным. Здесь жарко! скажи мне, куда пошел податель перемирия; он ускользнул от нас, он исчез. Будь проклята старость! Когда я был молод, в те дни, когда я следовал за Филлом, бежавшим с мешком углей на спине, этот негодяй не ускользнул бы от моей погони, как бы он ни был быстр; но теперь мои члены одеревенели; старый Лакратид чувствует, что его ноги тяжелеют, и предатель ускользает от меня. Нет, нет, пойдем за ним; Старые ахарнийцы, подобные нам, не будут сведены на нет осмелившимся негодяем, о великие боги! заключить перемирие, когда я хотел, чтобы война продолжалась с удвоенной яростью, чтобы отомстить за мои разоренные земли. Нет пощады нашим врагам, пока я не пронжу их сердца, как острую тростинку, чтобы они никогда больше не осмелились разорять мои виноградники. Приходите, поищем негодяя; будем смотреть повсюду, неся наши камни в руках; будем охотиться за ним с места на место, пока не поймаем его в ловушку; Я никогда, никогда не устану от удовольствия побивать его камнями.
  ДИКАЕОПОЛИС. Мир! нечестивые мужчины!
  ПРИПЕВ. Все молчать! Друзья, вы слышите сакральную формулу? Вот он, кого мы ищем! Сюда, все! Уйди с его дороги, он, конечно же, придет, чтобы принести жертву.
  ДИКАЕОПОЛИС. Мир, нечестивцы! Пусть корзинщик выйдет вперед, а ты, Ксанфий, держи фаллос в вертикальном положении.
  ЖЕНА ДИКЕОПОЛЯ. Дочь, поставь корзину и начнем жертвоприношение.
  ДОЧЬ ДИКЕОПОЛЯ. Мама, дай мне половник, чтобы я мог намазать пирог соусом.
  ДИКАЕОПОЛИС. Это хорошо! О, могущественный Вакх, с радостью, освободившись от воинского долга, я и все мои совершаем этот торжественный обряд и приносим тебе эту жертву; Даруй, чтобы я мог беспрепятственно сохранить сельскую Дионисию и чтобы это тридцатилетнее перемирие было для меня благоприятным.
  ЖЕНА ДИКЕОПОЛЯ. Подойди, дитя мое, понеси корзину грациозно и с серьезным, скромным лицом. Счастлив тот, кто будет твоим обладателем и так крепко обнимет тебя на рассвете, что ты изрыгнешь ветер, как ласка. Идите вперед и будьте осторожны, чтобы они не схватили ваши драгоценности в толпе.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ксанфий, иди позади корзиноносца и крепко держи фаллос прямо; Я буду следовать, воспевая фаллический гимн; ты, жена, смотри с вершины террасы. Вперед! О, Фалес, соучастник оргий Бахуса, ночной гуляка, бог прелюбодеяния, друг юношей, последние шесть лет я не мог взывать к тебе. С какой радостью я возвращаюсь на свою усадьбу, благодаря заключенному мною перемирию, освобожденный от забот, от сражений и от ламахов! Насколько слаще, Фалес, о Фалес, застать врасплох Тратту, хорошенькую дровяную служанку, рабыню Стримодора, воровать дрова с горы Феллея, поймать ее под руки, бросить на землю и завладеть ею! О, Фалес, Фалес! Если ты будешь пить и забавляться со мной, мы завтра съедим какое-нибудь хорошее блюдо в честь мира, и я повешу свой щит над дымящимся очагом.
  ПРИПЕВ. Это он, он сам. Побей его, побей его, побей его камнями, бей негодяя. Все, все вы, швырните его, швырните его!
  ДИКАЕОПОЛИС. Что это? Клянусь Гераклом, ты разобьешь мой горшок.
  ПРИПЕВ. Это тебя мы побьем камнями, жалкий негодяй.
  ДИКАЕОПОЛИС. И за какой грех, ахарнийские старейшины, скажите мне это!
  ПРИПЕВ. Ты спрашиваешь об этом, наглый негодяй, предатель своей страны; ты один среди всех нас заключил перемирие, и ты смеешь смотреть нам в лицо!
  ДИКАЕОПОЛИС. Но ты не знаешь, почему я угостил миром. Слушать!
  ПРИПЕВ. Слушаю вас? Нет, нет, ты сейчас умрешь, мы уничтожим тебя своими камнями.
  ДИКАЕОПОЛИС. Но прежде всего слушайте. Стоп, друзья мои.
  ПРИПЕВ. я ничего не слышу; не обращайся ко мне; Я ненавижу тебя больше, чем
  Клеона, с которого однажды я содраю кожу, чтобы сделать сандалии для рыцарей.
  Послушайте ваши длинные речи, после того, как вы угостите лаконцев!
  Нет, я накажу тебя.
  ДИКАЕОПОЛИС. Друзья, оставьте лаконцев в стороне от споров и подумайте только, правильно ли я поступил, заключив перемирие.
  ПРИПЕВ. Сделано отлично! когда ты имел дело с народом, не знающим ни богов, ни правды, ни веры.
  ДИКАЕОПОЛИС. Мы слишком много приписываем лаконцам; что до меня, я знаю, что не они являются причиной всех наших бед.
  ПРИПЕВ. О, точно, негодяй! Ты смеешь так говорить со мной, а потом ожидаешь, что я пощажу тебя!
  ДИКАЕОПОЛИС. Нет, нет, они не являются причиной всех наших бед, и я, обращаясь к вам, утверждаю, что могу доказать, что у них есть на что жаловаться в нас.
  ПРИПЕВ. Это проходит выносливость; мое сердце сжимается от ярости. Таким образом, вы осмеливаетесь защищать наших врагов.
  ДИКАЕОПОЛИС. Будь моя голова на плахе, я бы поддерживал то, что говорю, и полагался бы на одобрение людей.
  ПРИПЕВ. Товарищи, давайте бросим наши камни и окрасим этого парня в фиолетовый цвет.
  ДИКАЕОПОЛИС. Какая черная головня воспламенила твое сердце! Ты меня не слышишь? Вы действительно не будете, ахарнийцы?
  ПРИПЕВ. Нет, тысячу раз нет.
  ДИКАЕОПОЛИС. Это ненавистная несправедливость.
  ПРИПЕВ. Могу ли я умереть, если я послушаю.
  ДИКАЕОПОЛИС. Нет, нет! помилуй, помилуй, ахарнийцы.
  ПРИПЕВ. Ты умрешь.
  ДИКАЕОПОЛИС. Что ж, кровь за кровь! Я убью твоего лучшего друга. У меня здесь заложники Ахарны; Я выпотрошу их.
  ПРИПЕВ. Ахарнийцы, что означает эта угроза? У него есть один из наших детей в его доме? Что дает ему такую дерзость?
  ДИКАЕОПОЛИС. Побей меня камнями, если тебе угодно; Я отомщу за это. (Показывает корзину.) Посмотрим, любишь ли ты свои угли.
  ПРИПЕВ. Великие боги! эта корзина - наш земляк. Стой, стой, во имя небес!
  ДИКАЕОПОЛИС. Я расчленю его, несмотря на ваши крики; ничего не буду слушать.
  ПРИПЕВ. Как! ты убьешь эту корзинку с углем, мой любимый товарищ?
  ДИКАЕОПОЛИС. Только что ты меня не послушала.
  ПРИПЕВ. Ну, говори теперь, если хочешь; скажи нам, скажи нам, что ты питаешь слабость к лакедемонянам. я согласен на все; никогда не оставлю эту милую корзиночку.
  ДИКАЕОПОЛИС. Во-первых, бросьте свои камни.
  ПРИПЕВ. Там! это сделано. А ты, убери свой меч.
  ДИКАЕОПОЛИС. Позволь мне убедиться, что в твоих плащах не осталось камней.
  ПРИПЕВ. Они все на земле; посмотрите, как мы трясем наши одежды. Подойди, не торгуйся, сложи свой меч; мы выбросили все, переходя с одной стороны сцены на другую.
  ДИКАЕОПОЛИС. Какие крики боли вы бы издали, если бы эти угли Парна были расчленены, и все же он был очень близок к этому; если бы они погибли, их смерть наступила бы из-за безрассудства их сограждан. Бедная корзинка так испугалась, смотрите, она осыпала меня густой черной пылью, как каракатица. Какой раздражительный нрав! Вы кричите и бросаете камни, вы не услышите моих доводов — даже когда я собираюсь говорить в пользу лакедемонян с головой на плахе; и все же я цепляюсь за свою жизнь.
  ПРИПЕВ. Ну так выставь колоду перед своей дверью, негодяй, и послушаем, какие основания ты нам дашь; Мне любопытно узнать их. Теперь помните, как вы предложили сами, положите голову на плаху и говорите.
  ДИКАЕОПОЛИС. Вот блок; и хотя я очень плохой оратор, тем не менее я хочу свободно говорить о лакедемонянах и без защиты моего щита. И все же у меня много причин для страха. я знаю наших крестьян; они радуются, если приходит какой-нибудь хвастун и правильно или неправильно осыпает их и их город похвалами и лестью; они не видят, что такие жабоеды являются предателями, которые продают их за наживу. Что касается стариков, то я знаю их слабость; они только стремятся сокрушить обвиняемых своими голосами. Не забыл я и того, как Клеон относился ко мне из-за моей прошлогодней комедии; он таскал меня в сенат и там произносил на меня бесконечные клеветы; Это была буря оскорблений, поток лжи. Через какую трясину грязи он протащил меня! Я чуть не погиб. Поэтому позвольте мне, прежде чем я заговорю, одеться так, чтобы вызвать жалость.
  ПРИПЕВ. Какие увертки, уловки и проволочки! Держать! вот мрачный шлем Плутона с густым ощетинившимся плюмажем; Иероним одалживает его вам; затем откройте сумку хитростей Сизифа; но торопитесь, торопитесь, молитесь, ибо наша беседа не терпит отсрочки.
  ДИКАЕОПОЛИС. Пришло время проявить мужество, и я пойду искать Еврипида. Хо! раб, раб!
  РАБ. Кто здесь?
  ДИКАЕОПОЛИС. Еврипид дома?
  РАБ. Он есть и его нет; пойми это, если у тебя есть остроумие.
  ДИКАЕОПОЛИС. Как? Он есть и его нет!
  РАБ. Конечно, старик; занят сбором тонких фантазий здесь и там, его ум не в доме, но он сам; сидя наверху, он сочиняет трагедию.
  ДИКАЕОПОЛИС. О, Еврипид, вы действительно счастливы, что раб так быстр на остроумие! А теперь, приятель, позови своего хозяина.
  РАБ. Невозможный!
  ДИКАЕОПОЛИС. Тем хуже. Но я не пойду. Давай, постучим в дверь. Еврипид, мой маленький Еврипид, мой милый Еврипид, послушай; никогда не было у человека большего права на вашу жалость. Вам звонит Дикеополис дема Чоллидан. Ты слышишь?
  ЕВРИПИД. У меня нет времени терять.
  ДИКАЕОПОЛИС. Очень хорошо, выкатывайся сюда.
  ЕВРИПИД. Невозможный.
  ДИКАЕОПОЛИС. Тем не менее….
  ЕВРИПИД. Ну, пусть меня выкатывают; Что касается спуска, у меня нет времени.
  ДИКАЕОПОЛИС. Еврипид….
  ЕВРИПИД. Какие слова ударяют по моему уху?
  ДИКАЕОПОЛИС. Вы садитесь наверх, чтобы сочинять трагедии, хотя с тем же успехом могли бы сочинять их на земле. Меня не удивляет, что вы представляете на сцене калек. И зачем одеваться в эти жалкие трагические лохмотья? Я не удивляюсь, что ваши герои нищие. Но, Еврипид, умоляю тебя на коленях, дай мне обрывки какой-нибудь старой пьесы: мне нужно угостить хор длинной речью, и если я сделаю это плохо, мне конец.
  ЕВРИПИД. Какие тряпки предпочитаете? Те, в которых я выставил
  на сцене Энея, этого несчастного, несчастного старика?
  ДИКАЕОПОЛИС. Нет, я хочу, чтобы они были у какого-нибудь героя, еще более несчастного.
  ЕВРИПИД. Феникса, слепца?
  ДИКАЕОПОЛИС. Нет, не Феникса, у вас есть другой герой, более несчастный, чем он.
  ЕВРИПИД. Теперь, какие лохмотья он хочет ? Ты имеешь в виду нищего Филоктета?
  ДИКАЕОПОЛИС. Нет, другого гораздо более нищего.
  ЕВРИПИД. Это грязное платье хромого Беллерофонта?
  ДИКАЕОПОЛИС. Нет, это не Беллерофонт; тот, кого я имею в виду, был не только хромым и нищим, но и хвастливым и красноречивым.
  ЕВРИПИД. Ах! Я знаю, это Телеф, мизийский.
  ДИКАЕОПОЛИС. Да, Телефус. Дайте мне его тряпки, умоляю вас.
  ЕВРИПИД. Раб! отдайте ему лохмотья Телефа; они поверх лохмотьев Фиеста и смешаны с лохмотьями Ино.
  РАБ. Держись! Вот они.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ой! Зевс, чей взгляд пронзает все вокруг и все объемлет, позволяет мне облачиться в самое убогое платье на свете. Еврипид, завершите свою доброту, подарив мне маленькую мизийскую шляпу, которая так хорошо сочетается с этими лохмотьями. Я должен сегодня иметь вид нищего; «быть тем, что я есть, но не казаться»; публика будет хорошо знать, кто я такой, но Хор будет достаточно глуп, чтобы этого не делать, и я одурачу их своими тонкими фразами.
  ЕВРИПИД. я дам тебе шляпу; Обожаю хитрые уловки такого изобретательного мозга, как твой.
  ДИКАЕОПОЛИС. Будьте счастливы, и пусть с Телефом случится то, что я хочу. Ах! Я уже чувствую себя наполненным придирками. Но у меня должен быть посох нищего.
  ЕВРИПИД. Вот ты где, а теперь убирайся с этого крыльца.
  ДИКАЕОПОЛИС. О, моя душа! Ты видишь, как тебя гонят из этого дома, когда мне еще нужно столько аксессуаров. Но будем настойчивы, упрямы, назойливы. Еврипид, дай мне корзиночку с зажженной внутри лампой.
  ЕВРИПИД. Для чего тебе нужна такая вещь?
  ДИКАЕОПОЛИС. Мне это не нужно, но я все равно хочу.
  ЕВРИПИД. Вы докучаете мне; уйди ты!
  ДИКАЕОПОЛИС. Увы! пусть боги даруют тебе такую же блестящую судьбу, как у твоей матери.
  ЕВРИПИД. Оставь меня в покое.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ой! просто маленькая разбитая чашка.
  ЕВРИПИД. Возьми и иди повесься. Какой утомительный парень!
  ДИКАЕОПОЛИС. Ах! ты не знаешь всей боли, которую причиняешь мне. Дорогой, добрый
  Еврипид, ничего, кроме маленькой тыквы, закупоренной губкой.
  ЕВРИПИД. Несчастный человек! Ты лишаешь меня целой трагедии.
  Вот, бери и убирайся.
  ДИКАЕОПОЛИС. Я иду, но, великие боги! Мне нужно еще кое-что; если у меня его нет, я мертвец. Послушайте, мой маленький Еврипид, только дайте мне это, и я уйду, чтобы никогда не вернуться. Помилуйте, дайте мне немного трав для моей корзинки.
  ЕВРИПИД. Тогда ты хочешь погубить меня. Вот, бери, что хочешь; но с моими штуками покончено!
  ДИКАЕОПОЛИС. Я не буду просить ничего другого; Я иду. Я слишком назойлив и забываю, что возбуждаю на себя ненависть королей. — Ах! жалкий я! Я потерян! Я забыл одну вещь, без которой все остальное ничто. Еврипид, мой превосходный Еврипид, мой милый маленький Еврипид, пусть я умру, если еще раз попрошу у вас самого маленького подарка; только один, последний, совсем последний; дай мне немного кервеля, которое твоя мать оставила тебе по завещанию.
  ЕВРИПИД. Наглая гончая! Раб, запри дверь.
  ДИКАЕОПОЛИС. О, моя душа! Я должен уйти без кервеля. Осознаешь ли ты, в какой опасной битве мы собираемся вступить, защищая лакедемонян? Мужайся, душа моя, мы должны погрузиться в нее. Сомневаешься ли ты и полностью погрузился в Еврипида? Это верно! не колеблйся, мое бедное сердце, и рискнем головой, чтобы сказать, что мы считаем истиной. Мужественно и смело на фронт. Я удивляюсь, что я такой храбрый!
  ПРИПЕВ. Что ты собираешься делать? что ты скажешь? Какой наглый тип! какое наглое сердце! Осмелиться поставить голову на карту и отстаивать мнение, противоположное мнению всех нас! И он не дрожит перед этой опасностью! Приди, это ты желал этого, говори!
  ДИКАЕОПОЛИС. Зрители, не гневайтесь, если, хотя я и нищий, осмелюсь в комедии говорить перед афинянами об общественном благе; Комедия тоже иногда может определить, что правильно. Я не буду угождать, но скажу правду. Кроме того, Клеон не сможет обвинить меня в нападении на Афины в присутствии чужеземцев; мы одни на празднике Ленеи; период, когда наши союзники посылают нам свою дань и своих солдат, еще не наступил. Здесь только чистая пшеница без плевел; что же касается поселившихся среди нас чужеземцев, то они и горожане одно, как солома и колос.
  Я ненавижу лакедемонян всем сердцем, и пусть Посидон, бог Тенара, вызовет землетрясение и разрушит их жилища! Мои лозы тоже обрезали. Но послушайте (есть только друзья, которые меня слышат) , зачем обвинять лаконцев во всех наших бедах? Некоторые люди (не говорю город, заметьте, что я не говорю город) , какие-то негодяи, заблудившиеся в пороках, лишенные чести, даже не знатные граждане, а чужеземцы, обвиняли мегарцев в внося свою продукцию обманным путем, и ни огурца, ни зайчонка, ни поросенка, ни зубчика чеснока, ни куска соли не было сказано: «Аллоа! они происходят из Мегары», и их тут же конфискуют. До сих пор зло было несерьезным, и мы были единственными страдальцами. Но вот молодые пьяницы идут в Мегару и похищают куртизанку Симаэту; Мегарцы, обиженные за живое, убегают по очереди с двумя блудницами из дома Аспазии; и так для трех гомосексуальных женщин Греция подожжена. Тогда Перикл, воспылав гневом на своей олимпийской высоте, выпустил молнию, заставил раскаты грома, расстроил Грецию и издал указ, который звучал как песня: «Изгнать мегарян из нашей земли и с наших рынков и с моря и с континента». Тем временем мегарцы, которые уже начали умирать от голода, умоляли лакедемонян отменить указ, причиной которого были эти блудницы; несколько раз мы отказывались от их требований; и с этого времени повсюду раздавался ужасный лязг оружия. Вы скажете, что Спарта была неправа, но что ей было делать? Ответь на это. Если бы какой-нибудь лакедемонянин под каким-нибудь предлогом схватил маленькую серифскую собачку и продал ее, стали бы вы спокойно это терпеть? Наоборот, вы бы сразу отправили в море триста кораблей, и какой бы шум поднялся по всему городу! там банда шумных солдат, здесь драка из-за избрания Триарха; в других местах раздается плата, фигуры Паллады золотятся, толпы людей толпятся под рыночными портиками, обремененные измеряемой пшеницей, бурдюками, кожами для весел, чесноком, оливками, луком в сетях; всюду венки, шпроты, флейтницы, черные глаза; в арсенале с шумом загоняют болты, делают зачистки и обшивают их кожей; мы не слышим ничего, кроме звуков свистков, флейт и флейт, ободряющих рабочих. Это то, что вы, несомненно, сделали бы, и разве Телеф не сделал бы то же самое? Итак, я прихожу к своему общему выводу; у нас нет здравого смысла.
  ПЕРВЫЙ ПОЛУХОР. Ой! негодяй! ой! позорный человек! Ты всего лишь нищий, и все же ты смеешь так говорить с нами! ты оскорбляешь их боготворящих стукачей!
  ВТОРОЙ ПОЛУХОР. По Посидону! он говорит правду; он не солгал ни в одной детали.
  ПЕРВЫЙ ПОЛУХОР. Но хотя это правда, нужно ли ему это говорить? Но у вас не будет большого повода гордиться своей дерзостью!
  ВТОРОЙ ПОЛУХОР. Куда ты бежишь? Не двигайся; если вы ударите этого человека, я буду на вас.
  ПЕРВЫЙ ПОЛУХОР. Ламах, чей взгляд сверкает молнией, чье перо обращает в камень твоих врагов, помоги! Ой! Ламах, друг мой, герой племени моего и все вы, и офицеры, и солдаты, защитники наших стен, приходите мне на помощь; иначе со мной все кончено!
  ЛАМАХ. Откуда исходит этот боевой клич? куда я должен принести свою помощь? где я должен сеять страх? кто хочет, чтобы я распаковал свою ужасную голову Горгоны?
  ДИКАЕОПОЛИС. О, Ламах, великий герой! Твои перья и твои соратники пугают меня.
  ПРИПЕВ. Этот человек, Ламах, постоянно оскорбляет Афины.
  ЛАМАХ. Вы всего лишь нищий, и вы осмеливаетесь использовать язык такого рода?
  ДИКАЕОПОЛИС. О, храбрый Ламах, прости нищего, который говорит наугад.
  ЛАМАХ. Но что ты сказал? Давайте послушаем.
  ДИКАЕОПОЛИС. я ничего об этом не знаю; вид оружия вызывает у меня головокружение. Ой! Заклинаю тебя, отведи эту страшную Горгону подальше.
  ЛАМАХ. Там.
  ДИКАЕОПОЛИС. Теперь положите его лицом вниз на землю.
  ЛАМАХ. Сделано.
  ДИКАЕОПОЛИС. Дай мне перо из твоего шлема.
  ЛАМАХ. Вот перо.
  ДИКАЕОПОЛИС. И держи меня за голову, пока меня тошнит; шлейфы перевернули мой желудок.
  ЛАМАХ. Ха! что ты предлагаешь делать? ты хочешь вызвать рвоту этим пером?
  ДИКАЕОПОЛИС. Это перо? какой птичий? хвастун?
  ЛАМАХ. Ах! ах! Я разорву тебя.
  ДИКАЕОПОЛИС. Нет, нет, Ламах! Насилие здесь неуместно! Но если ты такой сильный, почему ты не обрезал меня? У вас есть все, что вы хотите для операции там.
  ЛАМАХ. Нищий смеет так обращаться к генералу!
  ДИКАЕОПОЛИС. Как? Я нищий?
  ЛАМАХ. Что ты тогда?
  ДИКАЕОПОЛИС. Кто я? Хороший гражданин, не честолюбивый; солдат, который хорошо сражался с самого начала войны, тогда как вы всего лишь подлый наемник.
  ЛАМАХ. Меня избрали….
  ДИКАЕОПОЛИС. Да, три кукушки сделали! Если я заключил мир, то мною руководило отвращение; ибо я вижу мужчин с седыми головами в рядах и молодых людей вашего возраста, уклоняющихся от службы. Некоторые во Фракии получают содержание в три драхмы, такие как Тисамеофенипп и Панургиппархид. Остальные с Харесом или в Хаонии, такие люди, как Геретофеодор и Диомиалазон; такие же почки есть и у Камарины и у Гелы, посмешище всех и каждого.
  ЛАМАХ. Они были избраны.
  ДИКАЕОПОЛИС. И почему вы всегда получаете свою плату, когда никто из этих других никогда не получает ее? Говори, Мариладес, у тебя седые волосы; ну тогда вам когда-нибудь поручали миссию? Видеть! он качает головой. Тем не менее, он деятельный, а также расчетливый человек. А вы, Драцилл, Эвфорид или Принид, знаете ли вы Экбатану или Хаонию? Вы говорите нет, не так ли? Такие должности хороши для сына Цезиры и Ламаха, которые, еще вчера разоренные долгами, никогда не платят за свой счет и которых все их друзья избегают, как пешеходы избегают людей, которые выливают свои помои в окно.
  ЛАМАХ. Ой! во имя свободы! можно ли терпеть такие преувеличения?
  ДИКАЕОПОЛИС. Ламах доволен; без сомнения, ему хорошо платят, знаете ли.
  ЛАМАХ. Но я намерен всегда воевать с пелопоннесцами, как на море, так и на суше и повсюду, чтобы заставить их трепетать и бить их крепко.
  ДИКАЕОПОЛИС. Со своей стороны, я объявляю всем пелопоннесцам,
  мегарцам и беотийцам, что мои рынки открыты для них; но я запрещаю
  Ламаху входить в них.
  ПРИПЕВ. Народ, убежденный речью этого человека, изменил свое мнение и одобряет его заключение мира. Но давайте подготовимся к перечислению парабасиса.
  С тех пор, как наш поэт представил комедии, он не восхвалял себя на сцене; но, будучи оклеветан своими врагами среди непостоянных афинян, обвиненных в насмешках над своей страной и в оскорблении народа, сегодня он хочет ответить и вернуть себе непостоянных афинян. Он утверждает, что сделал для вас много хорошего; если вы больше не позволяете себе быть обманутыми незнакомцами или обольщены лестью, если в политике вы больше не тупицы, какими были когда-то, то это благодаря ему. Раньше, когда иногородние делегаты хотели вас обмануть, им стоило назвать вас «людьми, увенчанными фиалками», и при слове «фиалки» вы тотчас садились прямо на кончики своих задниц. Или, если, чтобы потешить ваше самолюбие, кто-то говорил о «богатых и лоснящихся Афинах», то в обмен на эту «гладкость» он получал бы все, потому что говорил о вас, как об анчоусах в масле. Предостерегая вас от таких уловок, поэт оказал вам большую услугу, равно как и заставив вас понять, в чем состоит на самом деле демократический принцип. Таким образом, пришельцы, пришедшие отдать дань, хотели увидеть этого великого поэта, который осмелился сказать Афинам правду. И до того дошла молва о его дерзости, что однажды великий царь, расспрашивая лакедемонских делегатов, сначала спросил их, какой из двух соперничающих городов лучше на море, а затем тотчас же спросил, при каком именно комическом поэте направил свою острую сатиру. «Счастлив этот город, — добавил он, — если он прислушается к его совету; его сила будет возрастать, и его победа обеспечена». Вот почему лакедемоняне предлагают вам мир, если вы уступите им Эгину; не то, чтобы они заботились об острове, но они хотят украсть у вас вашего поэта. Что касается вас, никогда не теряйте того, кто всегда будет бороться за дело справедливости в своих комедиях; он обещает вам, что его заветы приведут вас к счастью, хотя не пользуется ни лестью, ни подкупом, ни интригами, ни обманом; вместо того, чтобы осыпать вас похвалами, он укажет вам лучший путь. Я насмехаюсь над уловками и интригами Клеона; честность и справедливость будут бороться за мое дело; вы никогда не найдете во мне политического труса, проститутку, предлагающую самую высокую цену.
  Я призываю тебя, Ахарнийская Муза, свирепая и падающая, как пожирающий огонь; внезапна, как искра, что вырывается из потрескивающих дубовых углей, когда ее возбуждает ускоряющий вентилятор, чтобы жарить рыбок, в то время как другие быстро месят тесто или взбивают острые фасосские огурцы, так рвись же, моя муза, и вдохнови своих соплеменников на грубые , энергичные, активные штаммы.
  Мы, другие, теперь уже старики и тяжелые от лет, мы упрекаем город; так много побед мы одержали для афинского флота, что мы вполне заслуживаем того, чтобы о них заботились в нашей уходящей жизни; но это далеко не так, нас плохо используют, преследуют судебными процессами, отдают на посмешище юных ораторов. Наши умы и тела опустошены с возрастом, Посидон должен защитить нас, но у нас нет другой поддержки, кроме посоха. Когда мы стоим перед судьей, мы едва ли можем пробормотать несколько слов, и справедливости мы видим только ее едва заметную тень, в то время как обвинитель, желающий примирить младших людей, подавляет нас своей готовой риторикой; он тащит нас к судье, давит на нас вопросами, расставляет нам ловушки; натиск беспокоит, огорчает и терзает бедного старого Тифона, который, сломленный старостью, стоит косноязычным; приговоренный к штрафу, он плачет, рыдает и говорит своему другу: «Этот штраф лишает меня последнего пустяка, который должен был купить мой гроб».
  Это ли не скандал? Что! Клепсидра должна убить седовласого ветерана, который в ожесточенных боях так часто покрывался славным потом, чья доблесть на Марафоне спасла страну! Это мы преследовали на Марафонском поле, а теперь негодяи преследуют нас до смерти и сокрушают нас! Что бы ответил на это Марпсиас? Какая несправедливость, что человек, сгорбленный от старости, как Фукидид, должен быть запуган этим хвастливым защитником, Кефисодемом, таким же диким, как скифская пустыня, в которой он родился! Не осудить ли его с самого начала? Я плакал от жалости, когда видел, как лучник жестоко обращается с этим стариком, который, клянусь Церерой, когда он был молод, и истинный Фукидид, не допустил бы оскорбления от самой Цереры! В этот день он сразил бы десять жалких ораторов, напугал бы своими криками три тысячи лучников; он пронзил бы всю линию врага своими стрелами. Ах! но если не оставишь в покое стариков, постанови, чтобы защитники были равны; таким образом, старик будет сражаться только с беззубым седобородым, молодой будет сражаться с хвастуном, неблагородный с сыном Клиния; издать закон, чтобы впредь старика могли вызывать и осуждать в суды только старики, а юношу — юноши.
  ДИКАЕОПОЛИС. Таковы пределы моего рынка. Все пелопоннесцы, мегарцы, беотийцы имеют право приходить и торговать здесь, если они продают свои товары мне, а не Ламаху. Рыночными инспекторами я назначаю этих трех кнутов из кожи лепрея, выбранных по жребию. Предупреждены все доносчики и все жители Фасиса. Мне принесут столб, на котором начертан договор, и я поставлю его посреди рынка, на виду у всех.
  МЕГАРИАНЦ. Град! рынок Афин, любимый мегарцами. Пусть Зевс, покровитель дружбы, свидетель, я сожалел о тебе, как мать оплакивает сына. Идите, бедные дочки несчастного отца, поищите что-нибудь поесть; слушай меня с полным вниманием пустого живота. Что бы вы предпочли? Быть проданным или плакать от голода.
  ДОЧИ. Продаваться, продаваться!
  МЕГАРИАН. Это и мое мнение. Но кто пойдет на столь жалкую сделку, чтобы купить вас? Ах! Я вспоминаю мегарский трюк; Я замаскирую вас под маленьких поросят, которых я предлагаю на продажу. Наденьте на руки эти копыта и позаботьтесь о том, чтобы на свет появился свиноматок хорошей породы, ибо, если я буду вынужден вернуть вас в дом, клянусь Гермесом! вы будете жестоко страдать от голода! Тогда наденьте эти морды и залезайте в этот мешок. Не забывайте хрюкать и говорить пи-пи, как поросята, которых приносят в жертву в мистериях. Я должен призвать Дикеополис. Где он? Дикеополис, не купишь ли ты хорошеньких поросят?
  ДИКАЕОПОЛИС. Кто ты? мегарианец?
  МЕГАРИАН. Я пришел на ваш рынок.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ну как дела в Мегаре?
  МЕГАРИАН. Мы плачем от голода у наших костров.
  ДИКАЕОПОЛИС. У камина достаточно весело с волынщиком. А что еще делают в Мегаре, а?
  МЕГАРИАН. Что еще? Когда я уезжал на рынок, власти принимали меры, чтобы дать нам умереть как можно быстрее.
  ДИКАЕОПОЛИС. Это лучший способ избавиться от всех ваших проблем.
  МЕГАРИАН. Истинный.
  ДИКАЕОПОЛИС. Какие еще новости о Мегаре? По какой цене продается пшеница?
  МЕГАРИАН. У нас это ценится так же высоко, как сами боги на небесах!
  ДИКАЕОПОЛИС. Это соль, которую вы приносите?
  МЕГАРИАН. Ты не сдерживаешь соль?
  ДИКАЕОПОЛИС. Значит, это чеснок?
  МЕГАРИАН. Что! чеснок! разве вы при каждом рейде не копаете землю своими пиками, чтобы вытащить каждую голову?
  ДИКАЕОПОЛИС. Что ты принесешь тогда?
  МЕГАРИАН. Маленькие свиноматки, подобные тем, которых приносят в жертву на мистериях.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ах! очень хорошо, покажи мне их.
  МЕГАРИАН. Они очень хороши; чувствовать их вес. Видеть! как жирно и хорошо.
  ДИКАЕОПОЛИС. Но что это?
  МЕГАРИАН. Свинья , наверняка .
  ДИКАЕОПОЛИС. Вы говорите свинья! тогда какой страны?
  МЕГАРИАН. Из Мегары. Что! тогда это не свиноматка?
  ДИКАЕОПОЛИС. Нет, я не верю, что это так.
  МЕГАРИАН. Это слишком много! какой недоверчивый человек! Он говорит, что это не свинья; но мы поставим на кол, если хотите, меру соли, растертой с тимьяном, что в хорошем греческом языке это называется свинья, и ничего больше.
  ДИКАЕОПОЛИС. Но свинья человеческого рода.
  МЕГАРИАН. Без сомнения, Диоклом! моей породы! Хорошо! Что вы думаете? вы услышите их визг?
  ДИКАЕОПОЛИС. Ну да, я верю, я буду.
  МЕГАРИАН. Плачь скорее, маленькая свинка; пищать, шлюха, или Гермесом! Я провожу тебя обратно в дом.
  ДЕВОЧКА. Пи-пи, пи-пи!
  МЕГАРИАН. Это маленькая свинья или нет?
  ДИКАЕОПОЛИС. Да, похоже; но пусть подрастет, и будет прекрасная толстая пизда.
  МЕГАРИАН. Через пять лет он будет таким же, как его мать.
  ДИКАЕОПОЛИС. Но этим нельзя пожертвовать.
  МЕГАРИАН. И почему бы нет?
  ДИКАЕОПОЛИС. У него нет хвоста.
  МЕГАРИАН. Потому что он совсем молодой, но со временем у него будет большой, толстый и красный.
  ДИКАЕОПОЛИС. Эти двое похожи как две капли воды.
  МЕГАРИАН. Они рождены от одного отца и матери; пусть они откормятся, пусть у них отрастут щетинки, и они будут лучшими свиноматками, которых вы можете предложить Афродите.
  ДИКАЕОПОЛИС. Но свиноматок не приносят в жертву Афродите.
  МЕГАРИАН. Не солому Афродите! Ведь это единственная богиня, которой они предлагаются! мясо моих свиноматок будет превосходно на вертеле.
  ДИКАЕОПОЛИС. Могут ли они есть в одиночестве? Им больше не нужна мать!
  МЕГАРИАН. Точно нет, как и их отца.
  ДИКАЕОПОЛИС. Что им нравится больше всего?
  МЕГАРИАН. Что бы ни дано им; но спросите сами.
  ДИКАЕОПОЛИС. Говорить! маленькая свинья.
  ДОЧЬ. Пи-пи, пи-пи!
  ДИКАЕОПОЛИС. Можно ли есть нут?
  ДОЧЬ. Пи-пи, пи-пи, пи-пи!
  ДИКАЕОПОЛИС. А аттический инжир?
  ДОЧЬ. Пи-пи, пи-пи!
  ДИКАЕОПОЛИС. Какие резкие писки при названии фиг. Пойдемте, пусть принесут инжира для этих поросят. Будут ли они их есть? Боже! как они их жуют, какой скрежет зубов, могучий Геракл! Я верю, что эти свиньи родом из земли ворацианцев. Но ведь не может же быть, чтобы они все фиги запороли!
  МЕГАРИАН. Да, конечно, за исключением того, что я взял у них.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ах! какие забавные существа! За какую сумму вы их продадите?
  МЕГАРИАН. Я дам тебе одну за пучок чеснока, а другую, если хочешь, за кварту соли.
  ДИКАЕОПОЛИС. Я покупаю их у вас. Подожди меня здесь.
  МЕГАРИАН. Сделка совершена. Гермес, бог добрых торговцев, позволь мне одинаково продать и жену, и мать!
  ИНФОРМАТОР. Привет! молодец, какой ты земляк?
  МЕГАРИАН. Я торговец свиньями из Мегары.
  ИНФОРМЕР. Я объявлю ваших свиней и вас врагами общества.
  МЕГАРИАН. Ах! здесь наши беды начинаются заново!
  ИНФОРМЕР. Отпусти этот мешок. Я накажу твой мегарский жаргон.
  МЕГАРИАН. Дикеополис, Дикеополь, они хотят меня осудить.
  ДИКАЕОПОЛИС. Кто посмеет сделать это? Инспекторы, выгоните
  Информаторов. Ах! вы предлагаете просветить нас без лампы!
  ИНФОРМЕР. Что! Я не могу осуждать наших врагов?
  ДИКАЕОПОЛИС. Берегите себя, если вы не пойдете довольно быстро осуждать в другом месте.
  МЕГАРИАН. Какая чума для Афин!
  ДИКАЕОПОЛИС. Успокойся, Мегарян. Вот стоимость ваших двух свиней, чеснока и соли. Прощай и много счастья!
  МЕГАРИАН. Ах! у нас никогда не было этого среди нас.
  ДИКАЕОПОЛИС. Хорошо! пусть несвоевременное желание коснется меня.
  МЕГАРИАН. Прощайте, милые свиньи, и ищите подальше от отца, чтобы жевать свой хлеб с солью, если они дают вам.
  ПРИПЕВ. Вот человек по-настоящему счастлив. Смотрите, как все удается его желанию. Мирно сидя на своем рынке, он будет зарабатывать себе на жизнь; горе Ктесию и всем прочим доносчикам, которые посмеют туда войти! Вы не будете обмануты в отношении стоимости товаров, вы больше не увидите Преписа, вытирающего свой грязный зад, и Клеоним не будет толкать вас; ты будешь гулять, одетый в красивую тунику, не встречая Гипербола с его непрекращающимися придирками, не сталкиваясь в общественном месте ни с каким назойливым парнем, ни с выбритым на манер развратников Кратином, ни с этим музыкантом, который изводит нас своими глупыми импровизациями, Артемо, с его подмышками, вонючими, как козел, как и его отец до него. Ты не будешь предметом насмешек злодейского Паусона, ни Лисистрата, позора холарского дема, который есть воплощение всех пороков и терпит холод и голод более тридцати дней в месяце.
  БЕЭТИЙСКИЙ. Клянусь Гераклом! мое плечо совершенно черное и синее. Исмений, положи туда очень осторожно королевскую пенни, и все вы, музыканты из Фив, заиграете своими костяными флейтами в собачий зад.
  ДИКАЕОПОЛИС. Хватит, хватит, уходите. Подлые шершни, прочь! Откуда взялся этот проклятый рой Черисовцев, которые нападают на мою дверь?
  БЕЭТИЙСКИЙ. Ах! от Иоласа! Прогони их, милый хозяин, ты мне очень понравишься; Всю дорогу от Фив они дудили позади меня и полностью лишили цвет моей пенни-рояль. Но купишь ли ты что-нибудь у меня, кур или саранчу?
  ДИКАЕОПОЛИС. Ах! добрый день, беотиец, едок хороших круглых батонов.
  Что вы приносите?
  БЕЭТИЙСКИЙ. Все, что есть хорошего в Беотии, майоран, пенни-роял, тростник, фитили, утки, сойки, вальдшнепы, водоплавающие птицы, крапивники, гагары.
  ДИКАЕОПОЛИС. На мой рынок обрушивается град птиц.
  БЕЭТИЙСКИЙ. Я также привожу с Копайского озера гусей, зайцев, лисиц, кротов, ежей, кошек, лир, ласточек, выдр и угрей.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ах! мой друг, ты, который приносит мне самую вкусную рыбу, позвольте мне приветствовать ваших угрей.
  БЕЭТИЙСКИЙ. Приди, ты, старшая из моих пятидесяти копайских дев, приди и дополни радость нашего хозяина.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ой! мой возлюбленный, ты объект моих долгих сожалений, ты, наконец, здесь, ты, по которому вздыхают комические поэты, ты, кто дорог Мориху. Рабы, сюда с печкой и мехами. Посмотрите на этого очаровательного угря, который возвращается к нам после шести долгих лет отсутствия. Приветствуйте его, дети мои; что касается меня, я поставлю угля, чтобы оказать честь незнакомцу. Отнеси его в мой дом; сама смерть не смогла бы разлучить меня с ней, если бы сварила со свекольными листьями.
  БЕЭТИЙСКИЙ. И что ты дашь мне взамен?
  ДИКАЕОПОЛИС. Это оплатит ваши рыночные взносы. А что до остального, что ты хочешь мне продать?
  БЕЭТИЙСКИЙ. Почему, все.
  ДИКАЕОПОЛИС. На каких условиях? За наличные деньги или в товарах из этих краев?
  БЕЭТИЙСКИЙ. Я бы взял афинские продукты, которых у нас нет в
  Беотии.
  ДИКАЕОПОЛИС. Фалерские анчоусы, керамика?
  БЕЭТИЙСКИЙ. Анчоусы, керамика? Но такие у нас есть. Я хочу продукты, которых не хватает у нас, и которых здесь много.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ах! У меня есть то самое; уберите Информера, тщательно упакованного, как посуду.
  БЕЭТИЙСКИЙ. Во имя богов-близнецов! Я бы заработал большие деньги, если бы взял один; Я бы выставил его обезьяной, полной злобы.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ха! здесь у нас есть Никарх, который приходит, чтобы обличать вас.
  БЕЭТИЙСКИЙ. Какой он маленький!
  ДИКАЕОПОЛИС. Но в его случае все представляет собой одну массу злой природы.
  НИКАРХ. Чьи это товары?
  ДИКАЕОПОЛИС. Мой; они приходят из Беотии, я призываю Зевса в свидетели.
  НИКАРХ. Я осуждаю их как выходцев из вражеской страны.
  БЕЭТИЙСКИЙ. Что! вы объявляете войну птицам?
  НИКАРХ. И я собираюсь осудить вас тоже.
  БЕЭТИЙСКИЙ. Что плохого я тебе сделал?
  НИКАРХ. Я скажу это для пользы тех, кто слушает; вы ввозите фитили из вражеской страны.
  ДИКАЕОПОЛИС. Затем вы доходите до осуждения фитиля.
  НИКАРХ. Достаточно одного, чтобы поджечь арсенал.
  ДИКАЕОПОЛИС. Фитиль поджег целый арсенал! Но как, великие боги?
  НИКАРХ. Если беотиец прикрепит его к крылу насекомого и, воспользовавшись сильным северным ветром, бросит его через трубу в арсенал, и огонь, как только он охватит сосуды, вскоре все поглотит пламя.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ах! негодяй! насекомое и фитиль сожрут все. (Бьет его.)
  НИКАРХ (хору) . Вы будете свидетелем, что он плохо обращается со мной.
  ДИКАЕОПОЛИС. Закрой ему рот. Дай ему сена; Я упакую его как вазу, чтобы он не разбился в дороге.
  ПРИПЕВ. Тщательно упакуйте свой товар, друг; чтобы незнакомец не сломал его, забирая.
  ДИКАЕОПОЛИС. Я буду очень осторожен с ним, ибо можно было бы сказать, что он уже надломился; он звенит фальшивой нотой, которую ненавидят боги.
  ПРИПЕВ. Но что с ним будут делать?
  ДИКАЕОПОЛИС. Это ваза хороша для всех целей; он будет использоваться как сосуд для хранения всего нечистого, как ступа для толкания судебных исков, как лампа для подглядывания за счетами и как чаша для смешивания и отравления всего.
  ПРИПЕВ. Никто никогда не мог бы доверять судну для домашнего использования, которое имеет такое кольцо вокруг него.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ой! он прочный, мой друг, и никогда не сломается, если позаботиться о том, чтобы повесить его головой вниз.
  ПРИПЕВ. Там! теперь он хорошо упакован!
  БЕЭТИЙСКИЙ. Женись, я продолжу уносить свой сверток.
  ПРИПЕВ. Прощай, достойнейший из незнакомцев, возьми этого годного на все доносчика и брось его, куда хочешь.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ба! этот мошенник доставил мне достаточно хлопот, чтобы упаковать вещи! Здесь!
  Беотиец, подними свою глиняную посуду.
  БЕЭТИЙСКИЙ. Наклонись, Исмений, чтобы я мог положить его тебе на плечо, и будь с ним очень осторожен.
  ДИКАЕОПОЛИС. Вы не несете ничего стоящего; однако возьми его, потому что ты выиграешь от своей сделки; Информеры принесут вам удачу.
  СЛУГА ЛАМАХА. Дикеополис!
  ДИКАЕОПОЛИС. Что вы хотите плакать этой походкой?
  СЛУГА. Ламах хочет устроить праздник чаш, и я пришел по его приказу предложить вам одну драхму за дроздов и еще три за копейского угря.
  ДИКАЕОПОЛИС. И кто этот Ламах, требующий угря?
  СЛУГА. Это ужасный, неутомимый Ламах, он, который всегда размахивает своей страшной головой Горгоны и тремя перьями, которые затмевают его шлем.
  ДИКАЕОПОЛИС. Нет, нет, он ничего не получит, хоть и отдал мне свой щит. Пусть ест соленую рыбу, пока перьями трясет, а если придет сюда шуметь, я позову инспекторов. Что касается меня, то я заберу все эти блага; Я возвращаюсь домой на крыльях дроздов и перьях черных дроздов.
  ПРИПЕВ. Видите ли, граждане, видите, каким счастьем этот человек обязан своему благоразумию, своей глубокой мудрости. Ты видишь, как, с тех пор как он заключил мир, он покупает то, что полезно в хозяйстве и хорошо есть в горячем виде. Все хорошее течет к нему непрошено. Никогда я не приму бога войны в своем доме; никогда он не будет петь «Гармодиус» за моим столом; он сот, который приходит пировать с теми, кто переполнен хорошими вещами, и несет за собой всякую нечисть. Он ниспровергает, разрушает, разрывает; напрасно делать ему тысячу предложений: «сядь, помолись, выпей эту чашу, предлагаемую по дружбе», он сжигает наши виноградники и жестоко выливает вино из наших виноградников на землю. Этот человек, напротив, накрывает свой стол тысячей блюд; гордый своей удачей, он приказал развесить эти перья перед своей дверью, чтобы показать нам, как он живет.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ой! Мир! спутница прекрасной Афродиты и милых граций, как очаровательны ваши черты, и все же я никогда не знал этого! О, если бы Эрос мог присоединиться ко мне с тобой, Эрос, увенчанный розами, как показывает его нам Зевксис! Возможно, я кажусь вам несколько старым, но я еще могу сделать вам тройное приношение; несмотря на мой возраст, я мог бы посадить для вас длинный ряд лоз; затем рядом с ними несколько нежных обрезков инжира; наконец, молодой виноградный побег, усыпанный плодами, и оливковые деревья вокруг поля, которые снабжали бы нас маслом, которым можно было бы помазать нас обоих в Новолуние.
  ВЕСТНИК. Списывайтесь, люди! Как было у ваших предков, выливать вино из полного кувшина при звуке трубы; тот, кто первым увидит дно, получит бурдюк, круглый и пухлый, как живот Ктесифона.
  ДИКАЕОПОЛИС. Женщины, дети, разве вы не слышали? Вера! ты не слушаешь глашатая? Быстрый! пусть зайцы варятся и жарятся весело; держите их в постоянном движении; вывести их из пламени; подготовить венки; принесите мне вертелы, чтобы я мог плевать дроздов.
  ПРИПЕВ. Я завидую твоей мудрости и еще больше твоему хладнокровию.
  ДИКАЕОПОЛИС. Что же ты скажешь, когда увидишь жарящихся дроздов?
  ПРИПЕВ. Ах! правда ведь!
  ДИКАЕОПОЛИС. Раб! разжигать огонь.
  ПРИПЕВ. Посмотрите, как он знает свое дело, какой прекрасный повар! Как хорошо он понимает, как приготовить хороший обед!
  МУЖЧИНА. Ах! горе мне!
  ДИКАЕОПОЛИС. Геракл! Что у нас здесь?
  МУЖЧИНА. Самый несчастный человек.
  ДИКАЕОПОЛИС. Сохраните свое несчастье для себя.
  МУЖЧИНА. Ах! друг! так как вы один наслаждаетесь миром, даруйте мне часть вашего перемирия, хотя бы на пять лет.
  ДИКАЕОПОЛИС. Что с тобой случилось?
  МУЖЧИНА. я разорен; Я потерял пару бычков.
  ДИКАЕОПОЛИС. Как?
  МУЖЧИНА. Беотийцы захватили их в Филе.
  ДИКАЕОПОЛИС. Ах! бедняга! и все же вы не остановились на белом?
  МУЖЧИНА. Их навоз сделал мое богатство.
  ДИКАЕОПОЛИС. Что я могу сделать в этом вопросе?
  МУЖЧИНА. Плач о моих зверях лишил меня зрения. Ах! если ты заботишься о бедном Дерсете из Филе, скорее смажь мои глаза своим бальзамом мира.
  ДИКАЕОПОЛИС. Но, мой бедняга, я не занимаюсь медициной.
  МУЖЧИНА. Приходите, я заклинаю вас; быть может, я верну своих бычков.
  ДИКАЕОПОЛИС. «Это невозможно; прочь, иди и ныть к ученикам
  Питтала.
  МУЖЧИНА. Даруй мне хоть одну каплю мира; влейте его в этот язычок.
  ДИКАЕОПОЛИС. Нет, не частица; пойти плакать в другом месте.
  МУЖЧИНА. Ой! ой! ой! мои бедные звери!
  ПРИПЕВ. Этот человек открыл сладчайшее наслаждение в покое; он ни с кем не поделится.
  ДИКАЕОПОЛИС. Полейте эту требуху медом; поставить его перед огнем, чтобы высохнуть.
  ПРИПЕВ. Какие возвышенные тона он использует! Вы слышали его?
  ДИКАЕОПОЛИС. Получите угрей на gridiron!
  ПРИПЕВ. Ты убиваешь меня голодом; ваш дым душит ваших соседей, и вы режете нам уши своим криком.
  ДИКАЕОПОЛИС. Поджарьте это и дайте хорошо подрумяниться.
  ПОДРУЖКА НЕВЕСТИ. Дикеополис! Дикеополис!
  ДИКАЕОПОЛИС. Кто ты?
  ПОДРУЖКА НЕВЕСТИ. Молодой жених посылает вам эти яства с брачного пира.
  ДИКАЕОПОЛИС. Кем бы он ни был, я благодарю его.
  ПОДРУЖКА НЕВЕСТИ. А взамен он умоляет вас налить в эту вазу стакан мира, чтобы ему не пришлось идти на фронт и он мог остаться дома, чтобы исполнить свой долг перед своей молодой женой.
  ДИКАЕОПОЛИС. Возьми, верни свои яства; за тысячу драхм я не дал бы ни капли покоя; но кто ты, скажи на милость?
  ПОДРУЖКА НЕВЕСТИ. я подружка невесты; она хочет сказать тебе что-то от невесты наедине.
  ДИКАЕОПОЛИС. Давай, что ты хочешь сказать? (Подружка невесты шепчет ему на ухо.) Ах! какое смешное требование! Невеста горит желанием сохранить при себе оружие мужа. Приходить! принесите сюда мое перемирие; ей одной я дам часть, потому что она женщина и, как таковая, не должна страдать во время войны. Вот, друг, подай сюда свой флакон. А что касается способа применения этого бальзама, скажите невесте, когда соберется набор солдат, чтобы втирать его в постель ее мужу там, где это больше всего необходимо. Вот, раб, отними у меня перемирие! А теперь скорее сюда с кувшином, чтобы я мог наполнить чаши для питья!
  ПРИПЕВ. вижу человека, шагающего быстро, с нахмуренными бровями; он кажется нам вестником ужасных вестей.
  ВЕСТНИК. Ой! труды и сражения! это Ламах!
  ЛАМАХ. Какой шум раздается вокруг моего жилища, где блестит блеск оружия.
  ВЕСТНИК. Генералы приказывают вам немедленно взять свои батальоны и плюмажи и, несмотря на снег, идти охранять наши границы. Они узнали, что банда беотийцев намеревается воспользоваться праздником Кубков, чтобы вторгнуться в нашу страну.
  ЛАМАХ. Ах! Генералы! их много, но на многое не годится!
  Это жестоко, не иметь возможности насладиться пиршеством!
  ДИКАЕОПОЛИС. Ой! воинственное войско Ламаха!
  ЛАМАХ. Негодяй! ты смеешь издеваться надо мной?
  ДИКАЕОПОЛИС. Хотите сразиться с этим четырехкрылым Герионом?
  ЛАМАХ. Ой! ой! какие страшные вести!
  ДИКАЕОПОЛИС. Ах! ах! Я вижу, как подбегает еще один глашатай; какие новости он мне принес?
  ВЕСТНИК. Дикеополис!
  ДИКАЕОПОЛИС. В чем дело?
  ВЕСТНИК. Приходи скорее на пир и принеси свою корзину и свою чашу; Вас приглашает жрец Бахуса. Но поспешите, гости уже давно ждут вас. Все готово — кушетки, столы, подушки, венки, духи, лакомства и куртизанки в придачу; бисквиты, пирожные, кунжутные лепешки, пироги и — прелестные танцовщицы, сладчайшее обаяние праздника. Но приезжайте со всей поспешностью.
  ЛАМАХ. Ой! враждебные боги!
  ДИКАЕОПОЛИС. Это не поразительно; вы избрали своим покровителем эту огромную, уродливую голову Горгоны. Ты, закрой дверь, и пусть кто-нибудь приготовит еду.
  ЛАМАХ. Раб! раб! мой рюкзак!
  ДИКАЕОПОЛИС. Раб! раб! корзина!
  ЛАМАХ. Возьми соль и чабрец, раб, и не забудь лук.
  ДИКАЕОПОЛИС. Принеси мне рыбки; Терпеть не могу лук.
  ЛАМАХ. Раб, заверни мне чёрствое соленое мясо в фиговый листок.
  ДИКАЕОПОЛИС. А мне неплохой жирный рубец в фиговом листе; Я приготовлю его здесь.
  ЛАМАХ. Принеси мне перья для моего шлема.
  ДИКАЕОПОЛИС. Принеси мне диких голубей и дроздов.
  ЛАМАХ. Как белы и прекрасны эти страусиные перья!
  ДИКАЕОПОЛИС. Как жирно и хорошо прожарено мясо этого вяхиря!
  ЛАМАХ. Принеси мне футляр для моего тройного перья.
  ДИКАЕОПОЛИС. Передай мне это блюдо из зайца.
  ЛАМАХ. Ой! мотыльки съели волосы моего гребня!
  ДИКАЕОПОЛИС. Я всегда буду есть зайца перед обедом.
  ЛАМАХ. Привет! друг! постарайся не смеяться над моими доспехами.
  ДИКАЕОПОЛИС. Привет! друг! будьте добры, не смотрите на моих дроздов.
  ЛАМАХ. Привет! друг! не будете ли вы любезны обращаться ко мне.
  ДИКАЕОПОЛИС. я не обращаюсь к вам; Я ругаю своего раба. Поспорим и представим дело Ламаху, кого лучше есть, саранчу или дрозда?
  ЛАМАХ. Наглая гончая!
  ДИКАЕОПОЛИС. Он больше предпочитает саранчу.
  ЛАМАХ. Раб, отцепи мое копье и принеси его мне.
  ДИКАЕОПОЛИС. Раб, раб, возьми колбасу с огня и принеси мне.
  ЛАМАХ. Подойди, позволь мне вытащить копье из ножен. Держи, раб, крепче держи.
  ДИКАЕОПОЛИС. А ты, раб, хватай, хватай хорошенько вертел.
  ЛАМАХ. Раб, крепления для моего щита.
  ДИКАЕОПОЛИС. Вытащите батоны из печи и принесите мне эти распорки моего живота.
  ЛАМАХ. Мой круглый щит с головой Горгоны.
  ДИКАЕОПОЛИС. Мой круглый чизкейк.
  ЛАМАХ. Какое неуклюжее остроумие!
  ДИКАЕОПОЛИС. Какой вкусный чизкейк!
  ЛАМАХ. Налейте масло на баклер. Ха! ха! Я вижу старика, которого обвинят в трусости.
  ДИКАЕОПОЛИС. Вылить мед на торт. Ха! ха! Я вижу старика, который заставляет Ламаха с головой Горгоны плакать от ярости.
  ЛАМАХ. Раб, полный боевой доспех.
  ДИКАЕОПОЛИС. Раб, мой стакан; это моя броня.
  ЛАМАХ. С этим я держу свою землю с любым противником.
  ДИКАЕОПОЛИС. И я с этим с любой ерундой.
  ЛАМАХ. Закрепите ремни на баклере; лично я понесу рюкзак.
  ДИКАЕОПОЛИС. Хорошо упакуйте обед в корзину; лично я понесу плащ.
  ЛАМАХ. Раб, бери щит и пошли. Идет снег! Ах! это вопрос встречи с зимой.
  ДИКАЕОПОЛИС. Возьми корзину, дело в том, чтобы добраться до пира.
  ПРИПЕВ. Мы желаем вам обоим радости в ваших путешествиях, которые так сильно различаются. Один пойдет нести караул и замерзнет, а другой выпьет, увенчанный цветами, а потом переспит с юной красавицей, которая натрет ему свой инструмент.
  Я говорю это свободно; Да посрамит Зевс Антимаха, поэта-историка, сына Псаки! Когда Хорег на Ленеях, увы! увы! он отпустил меня без обеда. Могу ли я увидеть, как он пожирает глазами каракатицу, только что поданную, хорошо приготовленную, горячую и как следует посоленную; и в тот момент, когда он протянет руку, чтобы помочь себе, пусть собака схватит ее и убежит с ней. Таково мое первое желание. Я тоже надеюсь на него несчастье ночью. Что, возвращаясь весь в лихорадке после занятий верховой ездой, он может встретить обезумевшего от пьянства Ореста, который проломит себе голову; что, желая схватить камень, он в темноте может подобрать свежий стул, метнуть свою стрелу, промахнуться и поразить Кратина.
  РАБ ЛАМАХА. Рабы Ламаха! Вода, вода в маленьком горшке! Согрейте его, приготовьте одежду, церато, жирную шерсть и бинты на лодыжку. Прыгая через канаву, хозяин ударился о кол; он вывихнул и подвернул лодыжку, сломал голову, упав на камень, а его Горгона выстрелила далеко от своего баклера. Его могучее бахвальское перо катилось по земле; при этом виде он произнес такие заунывные слова: «Сияющая звезда, я гляжу на тебя в последний раз; мои глаза закрываются от всего света, я умираю». Сказав это, он падает в воду, снова выбирается, встречает беглецов и преследует разбойников копьем в спину. Но вот он приходит сам. Откройте дверь.
  ЛАМАХ. Ой! небеса! ой! небеса! Какая жестокая боль! Я в обмороке, я дрожу! Увы! Я умер! копье врага поразило меня! Но больше всего мне было бы больно, если бы Дикеополь увидел меня таким раненым и посмеялся над моим несчастьем.
  Дикеополис (входит с двумя куртизанками) . Ой! мои боги! какие груди! Твердый, как айва! Придите, мои сокровища, дайте мне сладострастные поцелуи! Приклей свои губы к моим. Ха-ха! Я был первым, кто опустошил свою чашу.
  ЛАМАХ. Ой! жестокая судьба! как я страдаю! проклятые раны!
  ДИКАЕОПОЛИС. Ха! ха! град! Рыцарь Ламах! (Обнимает Ламаха.)
  ЛАМАХ. Во имя враждебных богов! (Кусает Дикеополь.)
  ДИКАЕОПОЛИС. Ах! великие боги!
  ЛАМАХ. Почему ты обнимаешь меня?
  ДИКАЕОПОЛИС. И почему ты меня кусаешь?
  ЛАМАХ. «Это был жестокий счет, который я расплачивался!
  ДИКАЕОПОЛИС. На празднике кубков счет не сравняется!
  ЛАМАХ. Ой! Пеан, Пеан!
  ДИКАЕОПОЛИС. Но сегодня не праздник Пеана.
  ЛАМАХ. Ой! поддержи мою ногу, сделай; ах! держите его нежно, друзья мои!
  ДИКАЕОПОЛИС. А вы, мои милые, возьмитесь оба за мой инструмент!
  ЛАМАХ. От этого удара камнем у меня кружится голова; мой взгляд тускнеет.
  ДИКАЕОПОЛИС. Что касается меня, я хочу лечь спать; Меня распирает похотливость, я хочу трахаться в темноте.
  ЛАМАХ. Отнесите меня к хирургу Питталусу.
  ДИКАЕОПОЛИС. Отведите меня к судьям. Где король праздника? Бурдюк мой!
  ЛАМАХ. Это копье пронзило мои кости; какие пытки я терплю!
  ДИКАЕОПОЛИС. Вы видите эту пустую чашку! Я торжествую! Я торжествую!
  ПРИПЕВ. Старик, я пришел по твоему приказу! Вы торжествуете! ты торжествуешь!
  ДИКАЕОПОЛИС. Я снова наполнил свою чашу несмешанным вином и осушил ее глотком!
  ПРИПЕВ. Тогда ты торжествуешь, храбрый чемпион; твой бурдюк!
  ДИКАЕОПОЛИС. Следуйте за мной, напевая «Триумф! Триумф!»
  ПРИПЕВ. Да! мы будем петь о тебе, о тебе и о твоем священном бурдюке, и все мы, следуя за тобой, будем повторять в твою честь: «Триумф, триумф!»
   рыцари
  
  Анонимный перевод для Афинского общества, Лондон, 1912 г.
  Эта комедия представляет собой непристойную атаку на одного политика, провоенного популиста Клеона, который преследовал Аристофана за клевету на полис в его более ранней пьесе «Вавилоняне» (426 г. до н.э. ) , за которую молодой драматург пообещал отомстить в « Ахарнийцах» ( 425 г. до н.э.), и именно в «Рыцарях» (424 г. до н.э.) его месть была полностью осуществлена. Спектакль имел большой успех, и драматург получил первый приз на фестивале в Ленайе, когда он был поставлен в 424 г. до н.э.
  Рыцари создают аллегорию, в которой Клеон представлен как пафлагонец, означающий все, что не так с миром. Пафлагония была регионом в современной Турции, который считался местом рождения Клеона. В начале пьесы два раба, Никий и Демосфен, аллегорические изображения исторических полководцев, выбегают из дома в Афинах, жалуясь на побои, которые они только что получили от своего хозяина Демоса (народа), и проклиная своего товарища-раба. , Клеон, как причина их бед. Они сообщают публике, что Клеон проник в доверие к Демосу, и обвиняют его в злоупотреблении своим привилегированным положением в целях вымогательства и коррупции. Нам сообщают, что Клеона боятся даже производители масок и никого из них нельзя убедить сделать на него карикатуру для этой пьесы. Однако нас уверяют, что мы достаточно умны, чтобы узнать его даже без маски. Не зная, как решить свои проблемы, они крадут из дома немного вина, вкус которого вдохновляет их на еще более наглую кражу — набор оракулов, которые Клеон всегда отказывался показывать кому-либо еще. Прочитав эти украденные оракулы, они узнают, что Клеон - один из нескольких разносчиков, которым суждено править полисом, и что его судьба - быть замененным продавцом колбасы. По счастливой случайности в этот момент мимо проходит продавец колбасы с переносной кухней.
  Демосфен сообщает ему о своей судьбе. Продавец сосисок сначала не верит, но Демосфен указывает на множество людей в театре и уверяет его, что его навыки обращения с сосисками - это все, что нужно для управления ими. Тем временем подозрения Клеона возбудились, и он выбегает из дома на поиски неприятностей. Он тут же находит пустую чашу из-под вина и громко обвиняет остальных в измене. Демосфен призывает на помощь афинских рыцарей, и их хор врывается в театр. Они сходятся на Клеоне в военном строю по указанию своего лидера, и с политиком грубо обращаются, поскольку лидер Хора обвиняет его в манипулировании политической и правовой системой в личных целях. Клеон кричит публике о помощи, и Хор призывает продавца сосисок перекричать его. Затем следует кричащая перепалка между Клеоном и продавцом колбас, сопровождаемая вульгарным хвастовством и тщеславными угрозами с обеих сторон, поскольку каждый из них стремится продемонстрировать, что он более бессовестный и беспринципный оратор, чем другой. Рыцари объявляют продавца сосисок победителем в споре, и Клеон мчится в Буль, чтобы осудить их всех по сфабрикованному обвинению в измене.
  В конце концов, Агоракрит выходит победителем из серии состязаний с Клеоном и возвращает Демосу его былую славу.
  
  Древнегреческое изображение рыцаря - представителя афинских высших классов.
  СОДЕРЖАНИЕ
  ВВЕДЕНИЕ
  ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  рыцари
  
   ВВЕДЕНИЕ
  Это была четвертая по времени пьеса, поставленная Аристофаном на афинской сцене; оно было представлено на Ленейском фестивале в январе 424 г. до н. э. Из предыдущих произведений автора два, «Гуляки» и «Вавилоняне», были, по-видимому, юношескими сочинениями, и оба утеряны. Другая, «Ахарнийцы», представляет собой первую из трех комедий, посвященных непосредственно войне и ее пагубным последствиям и призывающих к заключению мира; по этой причине его лучше поставить рядом с его продолжениями, «Миром» и «Лисистратой», и рассматривать вместе с ними.
  Во многих отношениях «Рыцари» можно считать шедевром великого комика, прямая личная атака на тогдашнего всемогущего Клеона с его язвительной сатирой и потрясающими инвективами была одним из самых энергичных и поразительных произведений в литературе. Уже в «Ахарнийцах» он пригрозил «изрубить Клеона Кожевника на башмаки для рыцарей», и теперь он приступает к исполнению своей угрозы, «сосредоточив всю силу своего ума на самом беспринципном и беспощадном моды против своего личного врага». В первой упомянутой пьесе Аристофан атаковал и высмеивал всю общую политику демократической партии — и, между прочим, Клеона, ее руководящего духа и рупора после смерти Перикла; он нарисовал бедствия войны и вторжения, вытекающие из этой ошибочной и вредоносной линии действий, с его точки зрения, и остановился на настоятельной необходимости мира в интересах истощенной страны и разоренного сельского хозяйства. Теперь он нападает на Клеона лично и стократно воздает ему за нападки, сделанные демагогом в Публичном собрании на смелого критика, и за бесплодное обвинение, которое тот же беспринципный враг выдвинул против него в судах за то, что он «клеветал на город в присутствии иностранцев». «В этой ожесточенности духа пьеса резко контрастирует с добродушным бурлеском «Ахарнийцев» и «Мира», да и с любыми другими дошедшими до нас авторскими произведениями».
  Персонажей всего пять. Прежде всего идет Демос, «Народ», олицетворяющий афинскую демократию, богатый домохозяин — самодовольное, суеверное, слабое существо. У него было несколько надзирателей или агентов подряд, чтобы присматривать за его имуществом и управлять его рабами. Нынешний известен как «Пафлагонец» или иногда как «Кожевник», беспринципный, лживый, мошеннический, воровской негодяй, раболепный и подобострастный своему хозяину, дерзкий по отношению к своим подчиненным. Двое из них — Никий и Демосфен. Здесь у нас есть настоящие имена. Никий был в то время верховным адмиралом афинского флота, а Демосфен — одним из его вице-адмиралов; оба получили еще более важные командования позднее, в связи с Сицилийской экспедицией 415–413 гг. до н. э. Страх перед последствиями, по-видимому, помешал поэту сделать то же самое в случае с Клеоном, который, разумеется, имел в виду имя «пафлагонец». и «Кожевник». В самом деле, так велик был ужас, внушаемый великим человеком, что ни один художник не нашелся настолько смелым, чтобы рискнуть его могущественной местью, карикатурно изобразив его черты, и ни один актер не осмелился изобразить его на сцене. Говорят, что Аристофан сам играл эту роль, а его лицо без маски было смазано винным осадком, что примерно имитировало багровое и опухшее лицо демагога. Оставшийся персонаж — «Продавец колбас», которого Никий и Демосфен подстрекают вытеснить «пафлагонца» из благосклонности Демоса, превзойдя его в его собственном искусстве наглой лести, шумного хвастовства и беспринципного соблазнения. После ожесточенной и упорной борьбы со смекалкой и обмена «Биллингсгейтом» «Продавец сосисок» побеждает своего соперника его собственным оружием и добивается своей цели; он вытесняет опального фаворита, которого с позором изгоняют из дома.
  Комедия берет свое название, как это часто бывало, от Хора, состоящего из рыцарей — ордена граждан, следующего за высшим в Афинах и воплощающего многие старые аристократические предпочтения и предрассудки.
  Драма была удостоена первого приза — «Сатиры» Кратина заняли второе место — путем одобрения, поскольку такой шедевр остроумия и бесстрашия, безусловно, заслуживал этого; но, как обычно, политический результат был нулевым. Произведение было встречено восторженными аплодисментами, сатира на властную толпу была прощена, и — Клеон остался в такой же благосклонности, как и прежде.
   ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  ДЕМОСФЕН.
  НИКИЙ.
  АГОРАКРИТ, продавец колбас.
  КЛЕОН.
  ДЕМОС, старик, олицетворяющий афинян.
  ХОР РЫЦАРЕЙ.
  СЦЕНА: Перед домом Демоса в Афинах.
   рыцари
  ДЕМОСФЕН. Ой! увы! увы! Ой! горе! ой! горе! Несчастный пафлагонец! да погубят боги и его, и его проклятый совет! С того злополучного дня, когда этот новый раб вошел в дом, он не переставал донимать нас ударами.
  НИКИЙ. Да постигнет его чума, архидемон — его и его лживые россказни!
  ДЕМОСФЕН. Ха! мой бедняга, каково ваше состояние?
  НИКИЙ. Очень убогий, как и твой собственный.
  ДЕМОСФЕН. Тогда давай, споем дуэтом стонов в стиле
  Олимпа.
  ДЕМОСФЕН И НИКИЙ. Бу, ху! бу, ху! бу, ху! бу, ху! бу, ху! бу, ху!!
  ДЕМОСФЕН. Ба! Плакать напрасно! Хватит стонать! Давайте подумаем, как спасти наши шкуры.
  НИКИЙ. Но как это сделать! Можете ли вы предложить что-нибудь?
  ДЕМОСФЕН. Нет! ты начинаешь. Я уступаю вам честь.
  НИКИЙ. По Аполлону! нет, не я. Ну, смелее! Говори, и тогда я скажу то, что думаю.
  ДЕМОСФЕН. «Ах! Не могли бы вы сказать мне то, что я должен вам сказать!
  НИКИЙ. Смею не. Как мог я выражать свои мысли с пышностью
  Еврипида?
  ДЕМОСФЕН. Ой! пожалуйста, пощадите меня! Не забрасывайте меня этими овощами, а найдите способ уйти от нашего хозяина.
  НИКИЙ. Ну тогда! Скажите «Давай-болтаем» вот так, на одном дыхании.
  ДЕМОСФЕН. Я следую за вами…
  НИКИЙ. Теперь после «Давайте-болтаем» скажите «На максимальной скорости!»
  ДЕМОСФЕН. «На максимальной скорости!»
  НИКИЙ. Великолепный! Так же, как если бы вы мастурбировали себя; сначала медленно «Давай-болтаем»; затем быстро и решительно: «На максимальной скорости!»
  ДЕМОСФЕН. Дай нам бежать, дай нам бежать на максимальной скорости!
  НИКИЙ. Ха! это тебя не радует?
  ДЕМОСФЕН. Я верю, да! но я боюсь, что твое знамение не сулит ничего хорошего моей шкуре.
  НИКИЙ. Как же так?
  ДЕМОСФЕН. Потому что сильное трение стирает кожу, когда люди мастурбируют.
  НИКИЙ. Лучшее, что мы можем сейчас сделать, это броситься к ногам статуи какого-нибудь бога.
  ДЕМОСФЕН. Какой статуи? Любая статуя? Вы тогда верите, что есть боги?
  НИКИЙ. Конечно.
  ДЕМОСФЕН. Какие у тебя доказательства?
  НИКИЙ. Доказательство того, что они затаили на меня злобу. Разве этого недостаточно?
  ДЕМОСФЕН. Я убежден, что это так. Но пройти дальше. Согласны ли вы с тем, чтобы я рассказал зрителям о наших бедах?
  НИКИЙ. — Было бы неплохо, и мы могли бы попросить их показать нам своими манерами, нравятся ли им наши факты и поступки.
  ДЕМОСФЕН. Я начну тогда. У нас есть очень грубый хозяин, совершенный обжора бобов и очень вспыльчивый; Это Демос из Пникса, невыносимый старик и полуглухой. В начале прошлого месяца он купил раба, кожевника-пафлагонца, отъявленного мошенника, воплощение клеветы. Этот кожаный человек хорошо знает своего старого хозяина; он играет раболепную дворняжку, льстит, задабривает; льстит и обманывает его по желанию небольшими объедками, которые он позволяет ему получить. «Дорогой Демос, — скажет он, — попробуйте один случай, и вы сделаете достаточно; затем прими омовение, съешь, проглоти и съешь; вот три обола». Тогда пафлагонец ворует у одного из нас то, что мы приготовили, и дарит это нашему старику. На днях я только что месил спартанский пирог в Пилосе; хитрый мошенник подошел за моей спиной, украл его и предложил торт, который был моим изобретением, от своего имени. Он держит нас на расстоянии и не позволяет никому, кроме себя, прислуживать хозяину; когда Демос обедает, он держится рядом с ремешком в руке и обращает ораторов в бегство. Он продолжает петь ему оракулы, так что старик теперь не думает ни о чем, кроме Сивиллы. Затем, когда он увидит его совершенно запутанным, он пускает в ход всю свою хитрость и нагромождает ложь и клевету на домочадцев; затем нас бьют, и пафлагонец бегает среди рабов, угрожая требовать дани, и обеими руками собирает их. Он скажет: «Вы видите, как я побил Гиласа! Либо довольствуйся мной, либо немедленно умри!» Мы вынуждены отдавать, иначе ветхий человек растоптает нас и заставит извергнуть все, что есть в нашем теле. Этому должен быть конец, друг. Покажи нам! что может быть сделано? Кто вытащит нас из этого бардака?
  НИКИЙ. Самое лучшее, приятель, это наше знаменитое «Давай-болтаем!»
  ДЕМОСФЕН. Но никто не может убежать от пафлагонца, его взгляд повсюду. И какой шаг! Он стоит одной ногой на Пилосе, а другой — в Ассамблее; его зад как раз над землей хаонцев, его руки с этолийцами и его разум с клопидийцами.
  НИКИЙ. Тогда лучше умереть; но будем искать самой героической смерти.
  ДЕМОСФЕН. Позвольте мне задуматься, что самое героическое?
  НИКИЙ. Выпьем кровь быка; это смерть, которую
  избрал Фемистокл.
  ДЕМОСФЕН. Нет, не это, а стакан хорошего несмешанного вина в честь Доброго Гения; быть может, мы наткнемся на счастливую мысль.
  НИКИЙ. Взгляни на него! “Неразбавленное вино!” Ваш ум на пьяном намерении? Может ли человек вычеркнуть блестящую мысль, когда пьян?
  ДЕМОСФЕН. Без вопросов. Иди, дурень, обдувайся водой; смеете ли вы обвинять вино в том, что оно затемняет разум? Назовите мне более чудесные эффекты, чем от вина. Смотреть! когда человек пьет, он богат, все, к чему он прикасается, имеет успех, он выигрывает судебные процессы, счастлив и помогает своим друзьям. Пойдемте, принесите сюда скорее кувшин вина, чтобы я мог намочить свой мозг и прийти к гениальной мысли.
  НИКИЙ. Эх, боже мой! Чем ваше пьянство может помочь нам?
  ДЕМОСФЕН. Много. Но принеси его мне, пока я сяду на свое место. Напившись,
  я рассыплю всюду маленькие мысли, фразочки, рассуждения.
  НИКИЙ (возвращаясь с кувшином) . Повезло, что меня не поймали в доме на краже вина.
  ДЕМОСФЕН. Скажи мне, что сейчас делает пафлагонец?
  НИКИЙ. Негодяй только что проглотил конфискованных лепешек; он пьян и лежит во весь рост и храпит на своих шкурах.
  ДЕМОСФЕН. Хорошо, пойдемте, налейте мне вина и побольше.
  НИКИЙ. Возьми его и поднеси возлияние своему Доброму Гению; попробуй, попробуй настой гениальной почвы Прамниума.
  ДЕМОСФЕН. О, добрый гений! Это твоя воля, а не моя.
  НИКИЙ. Подскажите, пожалуйста, что это?
  ДЕМОСФЕН. Быстро бегите в помещение и украдите оракулы пафлагонца, пока он спит.
  НИКИЙ. Благослови меня! Я боюсь, что этот Хороший Гений окажется для меня всего лишь очень Плохим Гением.
  ДЕМОСФЕН. И поставьте рядом со мной кувшин, чтобы я мог увлажнить свой ум, чтобы изобрести какую-нибудь блестящую мысль.
  НИКИЙ (входит в дом и тотчас же возвращается) . Как хрюкает и храпит пафлагонец! Я смог захватить священный оракул, который он охранял с величайшей заботой, так, чтобы он меня не видел.
  ДЕМОСФЕН. Ой! умница! Передайте это здесь, чтобы я мог прочитать. Давай, налей мне выпить, встряхнись! Позвольте мне посмотреть, что там в нем. Ой! пророчество! Некоторые пьют! немного выпить! Быстрый!
  НИКИЙ. Хорошо! что говорит оракул?
  ДЕМОСФЕН. Налейте снова.
  НИКИЙ. В оракуле "налить снова"?
  ДЕМОСФЕН. О, Бацис!
  НИКИЙ. Но что в нем?
  ДЕМОСФЕН. Быстрый! немного выпить!
  НИКИЙ. Bacis очень сухой!
  ДЕМОСФЕН. Ой! несчастный пафлагонец! Вот почему вы так долго принимали такие меры предосторожности; Ваш гороскоп вызывал у вас приступы ужаса.
  НИКИЙ. Что это говорит?
  ДЕМОСФЕН. Здесь сказано, как он должен закончить.
  НИКИЙ. И как?
  ДЕМОСФЕН. Как? оракул ясно объявляет, что торговец паклей должен сначала управлять городом.
  НИКИЙ. Первый дилер. А после него кто?
  ДЕМОСФЕН. После него торговец овцами.
  НИКИЙ. Два дилера, да? И какова судьба этого?
  ДЕМОСФЕН. Царить, пока не появится еще больший негодяй, чем он; затем он погибает, и на его месте появляется торговец кожей, пафлагонский разбойник, горлопан, который ревет, как поток.
  НИКИЙ. И продавец кожи должен уничтожить продавца овец?
  ДЕМОСФЕН. Да.
  НИКИЙ. Ой! горе мне! Где найти другого продавца, остался ли он вообще?
  ДЕМОСФЕН. Есть еще один, кто занимается первоклассной торговлей.
  НИКИЙ. Скажи мне, молю, что это?
  ДЕМОСФЕН. Вы действительно хотите знать?
  НИКИЙ. Да.
  ДЕМОСФЕН. Ну тогда! его должен свергнуть продавец сосисок.
  НИКИЙ. Продавец колбасы! Ах! от Посидона! какая хорошая торговля! Но где найти этого человека?
  ДЕМОСФЕН. Будем искать его.
  НИКИЙ. Ло! вот он идет к рыночной площади; это боги, боги послали его!
  ДЕМОСФЕН. Сюда, сюда, о, счастливчик-колбасник, подойди, дорогой друг, наш спаситель, спаситель нашего города.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Что это такое? Почему ты звонишь мне?
  ДЕМОСФЕН. Иди сюда, иди и узнай о своей удаче, ты, любимец
  Фортуны!
  НИКИЙ. Приходить! Избавь его от корзины и расскажи ему пророчество бога; Я пойду и присмотрю за пафлагонцем.
  ДЕМОСФЕН. Сначала сложите все свое снаряжение, а потом поклоняйтесь земле и богам.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Готово. В чем дело?
  ДЕМОСФЕН. Счастье, богатство, власть; сегодня у тебя ничего нет, завтра будет все, о! вождь счастливых Афин.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Почему бы не оставить меня мыть требуху и продавать сосиски, а не дразнить меня?
  ДЕМОСФЕН. Ой! дурак! Ваш рубец! Вы видите эти ряды людей?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Да.
  ДЕМОСФЕН. Ты будешь господином над ними всеми, правителем рынка, гавани, Пникса; ты растопчешь сенат ногами, сможешь разграбить генералов, наложить на них оковы, бросить их в тюрьму и будешь развратничать в Пританеуме.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Что! Я?
  ДЕМОСФЕН. Ты, без сомнения. Но ты еще не видишь всей славы, ожидающей тебя. Встаньте на свою корзину и посмотрите на все острова, окружающие Афины.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я вижу их. Что тогда?
  ДЕМОСФЕН. Посмотрите на склады и доставку.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Да, ищу.
  ДЕМОСФЕН. Существует ли смертный более благословенный, чем ты? Кроме того, обрати правый глаз к Карии, а левый к Халкидону.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. 'Это тогда благословение щуриться!
  ДЕМОСФЕН. Нет, но это ты собираешься продать все это.
  Согласно оракулу, ты должен стать величайшим из людей.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Просто скажите мне, как продавец колбасы может стать великим человеком.
  ДЕМОСФЕН. Именно поэтому ты будешь великим, потому что ты унылый негодяй без стыда, ничем не лучше базарного пройдохи.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я не считаю себя достойным обладать властью.
  ДЕМОСФЕН. Ой! боги! Почему ты не считаешь себя достойным? Значит ли это, что вы такого хорошего мнения о себе? Послушайте, вы честных родителей?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Боги! Нет! из очень плохого действительно.
  ДЕМОСФЕН. Избалованное дитя удачи, все сходится воедино, чтобы обеспечить твое величие.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Но у меня не было ни малейшего образования. Я умею только читать, и то очень плохо.
  ДЕМОСФЕН. Вот что может стоять на вашем пути, почти умея читать. У демагогов не будет ни образованного, ни честного человека; им нужен невежда и проходимец. Но не надо, не отпускайте этот дар, который обещает оракул.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Но что говорит оракул?
  ДЕМОСФЕН. Вера! она составлена в очень тонком загадочном стиле, столь же изящном, сколь и ясном: «Когда орел-кожевник с крючковатыми когтями схватит глупого дракона-кровопийцу, будет конец горячему пафлагонскому маринованному чесноку. Бог дарует великую славу продавцам сосисок, если только они не предпочитают продавать свои товары».
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Каким образом это касается меня? Прошу просветить мое невежество.
  ДЕМОСФЕН. Орел-кожевник — пафлагонец.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Что означают крючковатые когти?
  ДЕМОСФЕН. Это значит, что он грабит и грабит нас своими когтистыми руками.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. А дракон?
  ДЕМОСФЕН. Это совершенно ясно. Дракон длинный, как и колбаса; колбаса, как дракон, пьет кровь. Поэтому оракул говорит, что дракон восторжествует над орлом-кожевником, если тот не даст себя задобрить словами.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Оракулы богов зовут меня! Вера! Я вообще не понимаю, как я могу управлять народом.
  ДЕМОСФЕН. Ничего проще. Продолжайте торговать. Смешайте и замесите все государственное дело, как вы делаете для своих сосисок. Чтобы завоевать людей, всегда готовьте им что-нибудь вкусное, что им нравится. Кроме того, вы обладаете всеми качествами демагога; визгливый, ужасный голос, извращенный, неровный характер и базарный язык. В тебе объединено все, что нужно для управления. Оракулы в вашу пользу, даже дельфийские. Приди, возьми венчик, поднеси возлияние богу Глупости и позаботься о яростной битве.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Кто будет моим союзником? ибо богатые боятся Пафлагонца, а бедные содрогаются при виде его.
  ДЕМОСФЕН. На вашей стороне будет тысяча храбрых рыцарей, которые его ненавидят; также честные граждане среди зрителей, люди с храбрым сердцем и, наконец, я и бог. Не бойся, ты не увидишь его черт, ибо никто не осмелился сделать маску, похожую на него. Но публике хватило ума признать его.
  НИКИЙ. Ой! милосердие! вот пафлагонец!
  КЛЕОН. Во имя двенадцати богов! Горе вам, которые слишком долго замышляли против Демоса. Что означает эта халкидская чаша? Без сомнения, вы провоцируете халкидян на восстание. Вас убьют, зарежут, банда разбойников.
  ДЕМОСФЕН. Что! ты за побег? Ну, ну, держись, дерзкий Колбасник, не предавай нас. На помощь, о! Рыцари. Сейчас самое время. Симон, Панетий, выйдите на правое крыло; они идут; держать крепко и вернуться к заряду. Я вижу пыль от копыт их лошадей; они скачут к нам на помощь. Храбрость! Отталкивайте, атакуйте их, обращайте в бегство.
  ПРИПЕВ. Ударь, ударь злодея, посеявшего смятение в рядах рыцарей, этого государственного разбойника, эту зияющую бездну грабежа, эту пожирающую Харибду, этого злодея, этого злодея, этого злодея! Я не могу слишком часто произносить это слово, потому что он злодей тысячу раз на дню. Подойдите, ударьте, гоните, швыряйте его и раздавливайте на куски; ненавидим его, как мы его ненавидим; оглушайте его своими ударами и своими криками. И берегитесь, чтобы он не ускользнул от вас; он знает, как Евкрат прятался прямо в медном мешке.
  КЛЕОН. Ой! ветераны-гелиасты, братство трех оболов, которых я взрастил горланьем наугад, помогите мне; Меня забивают до смерти повстанцы.
  ПРИПЕВ. И это справедливость; вы пожираете общественные фонды, которыми должны делиться все; вы относитесь к чиновникам, ответственным за доход, как к плодам смоковницы, выжимая их, чтобы найти еще зеленые или более или менее созревшие; а когда найдешь одного простого и робкого, то заставляешь его прийти из Херсонеса, потом хватаешь его за середину, душишь за шею, а плечо назад отворачиваешь; он падает, и вы пожираете его. Кроме того, вы очень хорошо умеете выбирать из граждан кротких, как агнцы, богатых, не лукавящих и не гнушающихся судебных тяжб.
  КЛЕОН. Эх! что! Рыцари, вы им помогаете? Но если меня побьют, то это на твоей совести, потому что я собирался воздвигнуть тебе в городе статую в память о твоей храбрости.
  ПРИПЕВ. Ой! самозванец! тупой варлет! Видеть! он обращается с нами как со старыми слабоумными и ползает у наших ног, чтобы обмануть нас; но хитрость, в которой заключается его сила, на этот раз обратится на него самого; он сам ставит подножку, прибегая к таким ухищрениям.
  КЛЕОН. О граждане! о люди! смотри, как эти зверюги разрывают мне живот.
  ПРИПЕВ. Какие крики! но именно этот крик беспрестанно возмущает город!
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я тоже могу кричать — и так громко, что вы убежите от страха.
  ПРИПЕВ. Если ты закричишь громче, чем он, я заиграю триумфальную песнь; если превзойдете его в наглости, торт наш.
  КЛЕОН. Я осуждаю этого парня; у него есть вкусные тушеные блюда, экспортированные из
  Афин для спартанского флота.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. И я осуждаю того, кто вбегает в Пританеум с пустым брюхом, а выходит с полным.
  ДЕМОСФЕН. И Зевсом! он уносит хлеб, мясо и рыбу, что запрещено. Сам Перикл никогда не имел такого права.
  КЛЕОН. Вы идете по правильному пути, чтобы вас убили.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я буду орать в три раза громче тебя.
  КЛЕОН. Я оглушу тебя своими криками.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. И я тебя своим ревом.
  КЛЕОН. Я оклевещу тебя, если ты станешь Стратегом.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Пес, я разорву тебе спину плетью.
  КЛЕОН. Я заставлю тебя отказаться от высокомерия.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я расстрою твои махинации.
  КЛЕОН. Смело смотри мне в лицо!
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я тоже вырос на рынке.
  КЛЕОН. Я порежу тебя в клочья, если ты хоть слово шепнешь.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я обмажу тебя навозом, если ты откроешь рот.
  КЛЕОН. я признаю, что я вор; ты признаешь себя другим.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Клянусь нашим рыночным Гермесом, если поймают на месте преступления, я лжесвидетельствую перед теми, кто меня видел.
  КЛЕОН. Это мои особые приемы. Я донесу на тебя пританам
  как на владельца священной требухи, не уплатившего десятину.
  ПРИПЕВ. Ой! ты негодяй! ты наглый горлопан! все наполнено вашей дерзостью, вся Аттика, собрание, казна, указы, трибуналы. Как яростный поток, вы низвергли наш город; крики ваши оглушили Афины, и, расположившись на высокой скале, вы ждали дани, как рыбак ловит тунца.
  КЛЕОН. Я знаю твои уловки; это старый заговор решен.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Если вы ничего не понимаете в солировании, то я ничего не понимаю в сосисках; вы, кто режет плохую кожу на косой, чтобы она выглядела толстой и вводила в заблуждение деревенских деревенщин. Они не носили его и дня, прежде чем он растянулся примерно на два пяди.
  ДЕМОСФЕН Он мне и послужил. и мои соседи, и мои друзья от души смеялись надо мной, и, прежде чем я добрался до Пергас, я плавал в своих туфлях.
  ПРИПЕВ. Не проявляли ли вы всегда ту вопиющую наглость, которая составляет единственную силу наших ораторов? Вы заходите так далеко, что вы, глава государства, осмеливаетесь доить кошельки богатых иностранцев, и при виде вас сын Гипподама начинает плакать. Но вот другой человек, который доставляет мне удовольствие, ибо он гораздо больший негодяй, чем ты; он свергнет вас; Нетрудно видеть, что он победит вас в плутовстве, в наглости и в ловких оборотах. Ну же, вы, выросшие среди класса, который сегодня дает нам всех наших великих людей, покажите нам, что либеральное образование — просто шутовство.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Вы только послушайте, что за парень этот славный гражданин.
  КЛЕОН. Вы не дадите мне говорить?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Конечно, нет, ибо я тоже печальный негодяй.
  ПРИПЕВ. Если он не поддастся на это, скажите ему, что ваши родители тоже были жалкими негодяями.
  КЛЕОН. Еще раз, вы не дадите мне говорить?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Нет, клянусь Зевсом!
  КЛЕОН. Да, клянусь Зевсом, но ты должен!
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Нет, клянусь Посидоном! Мы будем драться первыми, чтобы увидеть, кто заговорит первым.
  КЛЕОН. Я умру раньше.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я тебе не позволю….
  ПРИПЕВ. Пусть он, во имя богов, пусть умрет.
  КЛЕОН. Что делает вас настолько смелым, чтобы осмелиться говорить мне в лицо?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Дело в том, что я умею и говорить, и готовить.
  КЛЕОН. Ха! прекрасный оратор! Воистину, если бы тебе попалось какое-нибудь дело, ты бы хорошо знал, как на него напасть, живьем его разрубить! Рассказать, что с тобой случилось? Как и многие другие, вы выиграли небольшой судебный процесс против какого-то инопланетянина. Вы выпили достаточно воды, чтобы вдохновиться? Вы достаточно бормотали об этом всю ночь, выплевывали это на улицу, декламировали это всем, кого встречали? Вы достаточно утомили своих друзей этим? Вот за это ты считаешь себя оратором. Ах! бедный дурак!
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. И что же ты тогда пьешь сам, чтобы в одиночку так ошарашить и одурманить город своим криком?
  КЛЕОН. Можете ли вы сравнить меня с соперником? Мне! Когда я съел хорошего горячего тунца и выпил поверх него большой кувшин неразбавленного вина, я выставляю генералов Пилоса на всеобщее презрение.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. И я, когда я сварил бычью требуху с брюхом свиньи и проглотил также похлебку, я готов, хотя и слюнявый от жира, мычать громче всех ораторов и устрашать Никия.
  ПРИПЕВ. Я так восхищаюсь вашим языком; единственное, что я не одобряю, так это то, что вы сами проглатываете весь бульон.
  КЛЕОН. Даже если ты объедишься морскими волками, ты не победишь милетцев.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Дайте мне пожрать бычью грудь, и я человек, который будет торговать рудниками.
  КЛЕОН. Я ворвусь в Сенат и натравлю их на уши.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. И я вытащу твою кишку, чтобы начинить ее, как сосиску.
  КЛЕОН. Что касается меня, то я схвачу тебя за зад и швырну головой вперед через дверь.
  ПРИПЕВ. Во всяком случае, клянусь Посидоном, это будет только тогда, когда ты меня туда первым бросишь .
  КЛЕОН. Остерегайтесь каркана!
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я осуждаю вас за трусость.
  КЛЕОН. Я выдублю твою шкуру.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я содраю с тебя кожу и сделаю из кожи воровской мешок.
  КЛЕОН. Я привяжу тебя к земле.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я нарежу тебя на фарш.
  КЛЕОН. Я вырву твои ресницы.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я перережу тебе глотку.
  ДЕМОСФЕН. Мы развернем ему рот деревянной палкой, как повара делают со свиньями; мы вырвем ему язык и, заглянув в его зияющее горло, увидим, нет ли у него внутри прыщей.
  ПРИПЕВ. Итак, в Афинах мы имеем нечто более огненное, чем огонь, более дерзкое, чем самая дерзость! 'Это серьезное дело; давай, мы будем толкать и толкать его без пощады. Там вы крепко сжимаете его под мышки; если он уступит с самого начала, вы найдете в нем только труса; Я знаю своего мужчину.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Что он был всю свою жизнь и только сделал себе имя, пожиная чужой урожай; а теперь он связал там уши, которые собрал, дает им высохнуть и хочет их продать.
  КЛЕОН. Я не боюсь вас, пока есть сенат и народ, который стоит, как дурак, с разинутым ртом.
  ПРИПЕВ. Какая неслыханная наглость! Это всегда один и тот же наглый фронт. Если я не ненавижу тебя, что ж, я готов занять место одного одеяла, которое мочит Кратин; Предлагаю сыграть трагедию Морсимуса. Ой! ты жульничаешь! которые все превращают в деньги, которые порхают от одного вымогательства к другому; да извергнете вы так же быстро, как набились! Тогда бы я только пел: «Выпьем, выпьем за это счастливое событие!» Тогда даже сын Юлия, старый скряга, с восторгом опорожнил свою чашу, восклицая: «Ио, Пеан! Ио, Бахус!»
  КЛЕОН. По Посидону! Ты! ты бы побил меня в наглости! Если тебе это удастся, пусть больше не будет моей доли жертв, приносимых Зевсу на городской алтарь.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. И я, клянусь ударами, которые так часто сыпались на мои плечи с младенчества, и ножами, которые резали меня, что я проявлю больше наглости, чем вы; точно так же, как я округлил свой прекрасный желудок, питаясь кусками хлеба, которые очистили жирные пальцы других людей.
  КЛЕОН. На куски хлеба, как собака! Ах! негодяй! у вас характер собаки, и вы осмеливаетесь драться с цинецефалом?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. У меня в сумке много других фокусов, воспоминаний о днях моего детства. Я останавливался возле поваров и говорил им: «Послушайте, друзья, не видите ли вы ласточку? Это вестник весны. И пока они стояли, задрав носы, я убежал с куском мяса.
  ПРИПЕВ. Ой! умнейший человек! Как продумано! Вы поступали как едоки артишоков, вы собирали их до возвращения ласточек.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Они ничего не могли с этим поделать; или, если они заподозрили подвох, я прятал мясо в штаны и отрицал это всеми богами; так что оратор, увидев меня за игрой, воскликнул: «Этот ребенок справится; у него есть характер, который делает государственного деятеля».
  ПРИПЕВ. Он рассуждал правильно; украсть, лжесвидетельствовать и сделать так, чтобы ваш зад был получателем, — вот три основных условия для того, чтобы взобраться высоко.
  КЛЕОН. Я остановлю вашу наглость, вернее, наглость вас обоих. Я брошусь на тебя, как страшный ураган, опустошающий и сушу, и море по воле своей ярости.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Тогда я соберу свои сосиски и вверюсь ласковым волнам судьбы, чтобы еще больше вас разозлить.
  ДЕМОСФЕН. А я буду смотреть в трюмах, вдруг лодка пойдет на воду.
  КЛЕОН. Нет, клянусь Деметрой! Клянусь, ты не безнаказанно похитил столько талантов у афинян.
  ХОР (к продавцу колбас) . Ой! ой! зарифуйте свой парус немного! Вот
  Борей клеветнически дует.
  КЛЕОН. Я знаю, что ты получил десять талантов из Потидеи.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Держать! Я дам вам один; но держи это в темноте!
  ПРИПЕВ. Ха! это сильно его порадует; теперь вы можете путешествовать под всеми парусами.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Да, ветер потерял свою силу.
  КЛЕОН. Я предъявлю тебе четыре иска по сто талантов каждая.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. И я против вас двадцать за уклонение от уплаты долга и более тысячи за грабеж.
  КЛЕОН. Я утверждаю, что ваши родители были виновны в святотатстве по отношению к богине.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. А я, что один из твоих дедов был спутником….
  КЛЕОН. Кому? Объяснять!
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Бирсине, матери Гиппия.
  КЛЕОН. Вы самозванец.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. А ты мошенник.
  ПРИПЕВ. Ударь его сильно.
  КЛЕОН. О, о, дорогой! Заговорщики убивают меня!
  ПРИПЕВ. Бей, бей изо всех сил; ушиби его живот, стегая его своими кишками и своей требухой; наказать его обеими руками! Ой! энергичный нападающий и бесстрашное сердце! Разве ты не разгромил его полностью в этой дуэли оскорблений? как мне выразить свою радость и в достаточной мере восхвалить тебя?
  КЛЕОН. Ах! от Деметры! Я знал об этом заговоре против меня; Я знал, что она формировалась, что собиралась боевая колесница.
  ХОР (продавцу колбас) . Берегись, берегись! Давай, переиграешь его каким-нибудь сленгом колесных мастеров?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Его трюки в Аргосе не ускользнули от меня. Под предлогом заключения союза с аргивянами он замышляет там заговор с лакедемонянами; и я знаю, почему дуют мехи и металл, который на наковальне; это вопрос заключенных.
  ПРИПЕВ. Отличная работа! Подделывай, если он колесный мастер.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. И в Спарте есть люди, которые куют железо вместе с вами; но ни золото, ни серебро, ни молитвы, ни что-либо другое не помешают мне разоблачить вашу хитрость перед афинянами.
  КЛЕОН. Что касается меня, то я спешу в Сенат, чтобы раскрыть ваши заговоры, ваши ночные сборища в городе, вашу торговлю с мидянами и великим царем и все, что вы ищете в Беотии.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Какую же цену платят беотийцы за фураж?
  КЛЕОН. Ой! от Геракла! Я выдублю твою шкуру.
  ПРИПЕВ. Ну же, если у вас есть и ум, и сердце, то сейчас самое время показать это, как в тот день, когда вы, как вы говорите, прятали мясо в штанах. Спешите в Сенат, ибо он устремится туда, как смерч, чтобы оклеветать всех нас и дать волю своему страшному мычанию.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я иду, но сначала я должен избавиться от требухи и ножей; Я оставлю их здесь.
  ПРИПЕВ. Оставаться! натирайте шею салом; таким образом вы проскользнете между пальцами клеветы.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Говоришь как законченный мастер фехтования.
  ПРИПЕВ. А теперь прикрепите эти зубчики чеснока.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Молитесь, зачем?
  ПРИПЕВ. Хорошо заправленный чесноком, у вас будет больше храбрости в бою. Но поторопитесь, поторопитесь, расшевелитесь!
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Это именно то, что я делаю.
  ПРИПЕВ. А главное, укуси своего врага, разорви его на атомы, оторви его гребень и не возвращайся, пока не сожрешь его бородки. Идти! атакуй с легким сердцем, отомсти за меня и да хранит тебя Зевс! Я горю желанием увидеть, как ты вернешься победителем, увенчанный венками славы. А вы, зрители, просвещенные критики всякой поэзии, прислушивайтесь к моим анапестам.
  ПРИПЕВ. Если бы кто-нибудь из старых авторов попросил подняться на эту сцену, чтобы прочесть свои стихи, ему не составило бы труда уговорить меня. Но и наш сегодняшний поэт достоин этой милости; он разделяет нашу ненависть, он смеет говорить правду, он смело бросает вызов и смерчам, и ураганам. Многие из вас, говорит он нам, выражали удивление, что он не так давно представил пьесу от своего имени, и спрашивали, почему. Вот что он предлагает нам сказать в ответ на ваши вопросы; недаром он ухаживал за тенью, ибо, по его мнению, нет ничего труднее, чем воспитать комическую Музу; многие ухаживают за ней, но очень немногие добиваются ее благосклонности. Кроме того, он знает, что вы по натуре непостоянны и предаете своих поэтов, когда они стареют. Какая судьба постигла Магнеса, когда его волосы поседели? Достаточно часто он побеждал своих соперников; он пел на все лады, играл на лире и трепетал крыльями; он превратился в лидийца и даже в комара, обмазался зеленью, чтобы стать лягушкой. Все напрасно! В молодости вы ему аплодировали; в его старости вы улюлюкали и издевались над ним, потому что его способность к насмешкам исчезла. Кратин снова был подобен потоку славы, мчащемуся по равнине, вырывающему с корнем дуб, платан и соперников и несущему их за собой. Единственными песнями на банкете были «Доро, обутая в лживые сказки» и «Адепты лирической музы»; так велика была его слава. Посмотри на него сейчас! он болтает, у его лиры нет ни струн, ни клавиш, голос его дрожит, но вам его не жаль, и вы позволяете ему бродить, как он может, как Коннас, с висками, обведенными увядшим венком; бедняга умирает от жажды; тот, кто в честь своего славного прошлого должен сидеть в Пританеуме и пить в свое удовольствие, а вместо того, чтобы бродить по стране, должен сидеть среди первого ряда зрителей, рядом со статуей Диониса и осыпаться благовониями. Крейтс, опять же, ты уже преследовал его своей яростью и своим шипением? Правда, это была скудная пища, которую могла предложить вам его бесплодная Муза; несколько искусных фантазий составляли единственные ингредиенты, но, тем не менее, он умел устоять и оправиться от своих падений. Вот такие примеры пугают нашего поэта; кроме того, говорил он себе, что прежде чем стать лоцманом, он должен сначала уметь грести, потом нести вахту на носу, после этого уметь определять ветры, и что только тогда он сможет управлять своим судном. . Итак, если вы одобряете эту мудрую осторожность и его решимость не утомлять вас глупой чепухой, поднимите сегодня громкие аплодисменты в его пользу, чтобы на этом ленейском пиру дыхание вашей благосклонности надуло паруса его гудит галера, и поэт может уйти, гордый своим успехом, с высоко поднятой головой и сияющим от восторга лицом.
  Посидон, бог скакунов, приветствую тебя, наслаждающийся их ржанием и звонким стуком подкованных медью копыт, бог быстрых галер, которые, нагруженные наемниками, рассекают моря своими лазурными клювами, бог конных состязаний, в которых юные соперники, жаждущие славы, губят себя ради отличия своими колесницами на арене, приходят и направляют наш хор; Посидон с золотым трезубцем, ты, царствующий над дельфинами, почитаемый в Суниуме и у Гереста, возлюбленный Формиона и дорогой всему городу выше всех бессмертных, я приветствую тебя!
  Воспеем отцов наших; всегда победители как на суше, так и на море, они заслуживают того, чтобы Афины, прославившиеся благодаря этим, ее достойным сыновьям, написали свои деяния на священном пеплусе. Как только они увидели врага, они тотчас же бросились на него, никогда не считая его сил. Если кто-то из них попадал в конфликт, он стряхивал с себя пыль, отрицал свою неудачу и начинал борьбу заново. Ни один из этих генералов прежних времен не стал бы просить Клеенета, чтобы его кормили за счет государства; но наши нынешние люди отказываются сражаться, если они не получат почести Пританеума и превосходство на своих местах. Что касается нас, то мы безвозмездно отдаем свою доблесть на службу Афинам и их богам; наша единственная надежда состоит в том, что, если мир когда-нибудь положит конец нашим трудам, вы не пожалеете ни наших длинных благоухающих волос, ни нашей деликатной заботы о нашем туалете.
  Ой! Паллада, хранительница Афин, ты, царствующая над самым благочестивым городом, самым могущественным, самым богатым воинами и поэтами, спешишь на мой зов, ведя с собой нашего верного союзника во всех наших экспедициях и битвах, Победу, которая улыбается нашим припевам и сражается с нами против наших соперников. Ой! богиня! являйся нашему взору; в этот день мы более чем когда-либо заслуживаем того, чтобы вы обеспечили наш триумф.
  Мы так же воспоем подвиги наших коней! они достойны нашей похвалы; в каких нашествиях, в каких битвах я не видел, чтобы они помогали нам! Но особенно восхитительны были они, когда храбро прыгали на галеры, не взяв с собой ничего, кроме крепкого вина, нескольких зубчиков чеснока и луковиц; несмотря на это, они все-таки хватались за тралы, как люди, изгибались спиной над балками и кричали: «Гиппопоф! Уступи дорогу! Приходите, все вместе! Давай, давай! Как! Самфоры! Ты не гребешь? Они устремились к берегу Коринфа, и самые молодые выкопали копытами грядки в песке или отправились за одеялами; вместо люцерна у них не было еды, кроме крабов, которых они ловили на берегу и даже в море; так что Теор заставляет коринфского краба сказать: «Это жестокая судьба, о Посидон! ни мои глубокие укрытия, ни на суше, ни на море, не помогут мне сбежать от рыцарей».
  Добро пожаловать, о дражайший и храбрейший из людей! Как я был рассеян во время твоего отсутствия! Но вот вы вернулись в целости и сохранности. Расскажите о ссоре, которая у вас была.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Важно то, что я победил Сенат.
  ПРИПЕВ. Вся слава тебе! Разразимся криками радости! Вы хорошо говорите, но ваши дела еще лучше. Подойди, расскажи мне все подробно; какое длинное путешествие я не был бы готов предпринять, чтобы услышать ваш рассказ! Ну же, дорогой друг, с полным доверием говори со своими поклонниками.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. История достойна внимания. Слушать! Отсюда я бросился прямо в сенат, прямо по следу этого человека; он уже выпускал бурю, расковывал молнии, сокрушал рыцарей огромными горами нагромождений клеветы, имевших вид правды; он назвал вас заговорщиками, и его ложь пустила корни, как сорняки, в каждом уме; взгляды со всех сторон были темны, и брови были нахмурены. Когда я увидел, что сенат благосклонно слушает его и обманывается его обманом, я сказал себе: «Придите, боги негодяев и хвастунов, боги всех глупцов, жабоядных и хвастунов, и вы, рыночная площадь, где Меня воспитали с самых ранних дней, дай мне необузданную дерзость, неутомимую болтовню и бесстыдный голос». Не успел я закончить эту молитву, как справа от меня сорвался какой-то развратник. «Ха! — Это хорошее предзнаменование, — сказал я и распростерся ниц. затем я распахнул дверь сильным толчком спины и, раскрыв рот до предела, закричал: «Сенаторы, я хотел, чтобы вы первыми услышали благую весть; с тех пор, как началась война, я никогда не видел анчоусов по более низкой цене!» Все лица сразу просветлели, и я был избран венком за хорошие новости; и я добавил: «В двух словах я открою вам, как можно иметь количество анчоусов на обол; Это чтобы захватить все блюда, которые есть у купцов. Разинув от восхищения рты, они аплодировали мне. Однако пафлагонец закрутил дело и, хорошо зная язык, который больше всего нравится сенату, сказал: «Друзья, я решил предложить богине сто быков в знак признания этого счастливого события». Сенат сразу же перешел на его сторону. Поэтому, когда я увидел себя побежденным этой воловьей мерзостью, я переиграл этого парня, закричав: «Двести!» Кроме того, я предложил пообещать Диане тысячу коз, если на следующий день анчоусы будут стоить только обол за сотню. И Сенат снова посмотрел на меня. Другой, оглушенный ударом, начал бредить в своей речи, и наконец пританцы и стража вытащили его наружу. Затем сенаторы стояли и шумно говорили об анчоусах. Клеон, однако, умолял их выслушать лакедемонского посланника, который прибыл, чтобы предложить мир; но все в один голос воскликнули: «Сейчас, конечно, не время думать о мире! Если анчоусы такие дешевые, зачем нам мир? Пусть война идет своим чередом!» И громкими криками требовали, чтобы пританцы закрыли сидение, а потом прыгали через перила во все стороны. Что касается меня, то я ускользнул, чтобы купить все семена кориандра и лук-порей, которые были на рынке, и отдал им бесплатно в качестве приправы для их анчоусов. Это было чудесно! Они осыпали меня похвалами и ласками; таким образом я покорил сенат луком-пореем на обол, и вот я здесь.
  ПРИПЕВ. Браво! Вы избалованное дитя Фортуны. Ах! наш мошенник нашел себе пару в другом, у которого в мешке гораздо лучшие уловки, тысяча видов мошенничества и коварных словечек. Но бой начинается заново; следите за тем, чтобы не ослабнуть; ты знаешь, что я уже давно твой самый верный союзник.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Ах! ах! А вот и Пафлагонец! Можно было бы сказать, что это был ураган, который хлестал по морю и в своей ярости катил волны перед собой. Он выглядит так, как будто хочет проглотить меня заживо! О боги! какой наглый плут!
  КЛЕОН. На помощь мне, моя возлюбленная ложь! Я уничтожу тебя, или мое имя будет потеряно.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Ой! как он развлекает меня своими угрозами! Его хвастовство заставляет меня смеяться! И я пляшу мофон от радости, и пою во весь голос, кукушка!
  КЛЕОН. Ах! от Деметры! если я не убью и не сожру тебя, пусть я умру!
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Если ты не поглотишь меня? а я, если не выпью твою кровь до последней капли, а то лопну от несварения.
  КЛЕОН. Я, я задушу тебя, клянусь преимуществом, которое мне дал Пилос.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. По старшинству! Ах! Могу ли я увидеть, как вы падаете с вашего приоритета на самое заднее сиденье!
  КЛЕОН. Во имя небес! Я подвергну тебя пытке.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Какое живое остроумие! Давай, что лучше дать тебе поесть? Что Вы предпочитаете? Кошелек?
  КЛЕОН. Я вырву твою внутренность своими ногтями.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. И я лишу тебя еды в Пританиуме.
  КЛЕОН. Я потащу тебя к Демосу, и он вершит над тобой правосудие.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. И я тоже потащу тебя к нему и изрыгну больше клеветы, чем ты.
  КЛЕОН. Да ведь он, бедный дурак, тебе не верит, а я с ним играю на произвол судьбы.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Так что Демос - твоя собственность, твоя презренная тварь.
  КЛЕОН. Это потому, что я знаю блюда, которые ему нравятся.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. А это маленькие глоточки, которые ты подаешь ему, как умная няня. Вы жуете кусочки и кладете ему в рот небольшими порциями, а сами проглатываете три части.
  КЛЕОН. Благодаря своему мастерству я точно знаю, как расширить или сузить этот пищевод.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я могу сделать то же самое со своим крупом.
  КЛЕОН. Ха! друг мой, ты обманул меня в сенате, но будь осторожен! Пойдем перед Демосом.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Это легко сделать; давай, пойдем без промедления.
  КЛЕОН. О, Демос! Приди, я заклинаю тебя помочь мне, мой отец!
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Подойди, о мой дорогой маленький Демос; подойди и посмотри, как я оскорблен.
  ДЕМОС. Какой гам! К черту вас, крикуны! увы! мою оливковую ветвь, которую они сорвали! Ах! это ты, пафлагонец. И кто, скажите на милость, вас обидел?
  КЛЕОН. Вы причина того, что этот человек и эти молодые люди покрыли меня ударами.
  ДЕМОС. И почему?
  Клеон Потому что ты любишь меня страстно, Демос.
  ДЕМОС. А ты, кто ты?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Его соперник. Много долгих лет я любил вас, я хотел оказать вам честь, я и множество других состоятельных людей. Но вот этот негодяй нам помешал. Вы похожи на тех юношей, которые не знают, где выбирать любовниц; вы отталкиваете честных людей; чтобы заслужить ваше расположение, нужно быть продавцом ламп, сапожником, кожевником или курьером.
  КЛЕОН. Я благодетель народа.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Каким образом, пожалуйста?
  КЛЕОН. В каком смысле? Я вытеснил полководцев в Пилосе, поспешил туда и вернул лаконских пленников.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. А я, просто слоняясь, убрал кастрюлю из лавки, которую кипятил другой парень.
  КЛЕОН. Демос, немедленно созови собрание, чтобы решить, кто из нас двоих любит тебя больше всего и заслуживает твоего благоволения.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Да-да, лишь бы не в Пниксе.
  ДЕМОС. Я не мог сидеть в другом месте; Именно в Пниксе вы должны предстать передо мной.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Ах! великие боги! Я уничтожен! Дома этот старик — самый благоразумный из людей, но как только он садится на эти проклятые каменные сиденья, он оказывается там с разинутым ртом, как будто он подвешивает сохнуть инжир за стебель.
  ПРИПЕВ. Давай, сбрось все паруса. Будь смелым, искусным в нападении и запутывай его аргументами, на которые нет ответа. Его трудно обыграть, ибо он полон хитрости и вытаскивает себя из самых неприятных углов. Собери все свои силы, чтобы выйти из этой борьбы покрытой славой, но будь осторожен! Не позволяйте ему атаковать, готовьте захваты и продвигайтесь на своем корабле, чтобы взять его на абордаж!
  КЛЕОН. Ой! богиня-хранительница нашего города! ой! Афина! если правда, что после Лисикла, Кинны и Салабакки никто не сделал столько добра для афинского народа, как я, то позвольте мне продолжать питаться в Пританеуме, не работая; но если я ненавижу вас, если я не готов сражаться в вашу защиту один и против всех, пусть я погибну, распиленный на куски заживо и моя кожа будет изрезана на ремни.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. И я, Демос, если неправда, что я люблю и лелею тебя, пусть буду сварен в похлебке; и если этого недостаточно, пусть меня натрут на этом столе с сыром, а затем растопят, пусть крюк проденет мои яички и пусть меня таким образом потащат в Керамикус!
  КЛЕОН. Можно ли, Демос, любить тебя больше, чем я? И, во-первых, пока вы правили с моего согласия, не наполнял ли я вашу казну, на одних давя, других мучая или умоляя их, равнодушный к мнению частных лиц и единственно желающий угодить вам?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Во всем этом нет ничего столь чудесного, Демос; Я сделаю столько же; Я буду воровать хлеб у других, чтобы угостить вас. Нет, у него нет к вам ни любви, ни ласки; его единственная забота - согреться вашими дровами, и я это докажу. Ты, с мечом в руке спасший Аттику от мидийского ига при Марафоне; вы, чьи славные триумфы мы любим превозносить непрестанно, смотрите, его мало волнует, увидит ли он вас сидящим в неудобном положении на камне; а я, я приношу вам эту подушку, которую я сшил своими руками. Поднимитесь и попробуйте это красивое мягкое сиденье. Разве вы недостаточно натянули штаны в Саламине?
  ДЕМОС. Кто ты тогда? Можешь ли ты принадлежать к расе Гармодия? По моему мнению, это благородно сделано и как истинный друг Демоса.
  КЛЕОН. Мелкая лесть, чтобы доказать ему свою доброжелательность!
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Но вы поймали его на еще более мелкие приманки!
  КЛЕОН. Никогда у Демоса не было более преданного защитника или друга, чем я; головой, жизнью своей, клянусь!
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Вы притворяетесь, что любите его, и уже восемь лет видите его в бочках, в щелях и голубятнях, где он ослеплен дымом, и запираете его без жалости; Архептолем мир принес, а ты его в клочья разорвал; посланников, которые приходят предложить перемирие, вы выгоняете из города пинками под зад.
  КЛЕОН. Это то, что Демос может править всеми греками; ибо оракулы предсказывают, что, если он будет терпелив, он однажды должен будет сидеть судьей в Аркадии за пять оболов в день. А пока я буду его кормить, присматривать за ним и, главное, обеспечим ему его три обола.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Нет, вас мало заботит его царствование в Аркадии, вы считаете, что грабить и навязывать союзникам по своему желанию; Вы хотите, чтобы Война скрыла ваши плутни, как в тумане, чтобы Демос ничего не видел о них и, измученный заботами, мог зависеть только от вас в своем хлебе. Но если когда-нибудь к нему будет восстановлен мир, если он когда-нибудь вернется в свои земли, чтобы еще раз утешиться хорошими пирогами, чтобы поприветствовать свои заветные оливки, он узнает благословения, от которых вы удержали его, даже несмотря на то, что платите ему жалованье; и, исполненный ненависти и ярости, он поднимется, горя желанием проголосовать против вас. Вы слишком хорошо это знаете; Вот за это вы убаюкиваете его своей ложью.
  КЛЕОН. Разве не постыдно, что вы смеете так клеветать на меня перед Демосом, на меня, которому Афины, клянусь Деметрой, уже обязаны больше, чем они когда-либо были обязаны Фемистоклу?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Ой! граждане Аргоса, вы слышите, что он говорит? Вы смеете сравнивать себя с Фемистоклом, который нашел наш город наполовину пустым и оставил его полным до отказа, который однажды дал нам Пирей на обед, а ко всем нашим обычным блюдам добавил свежую рыбу. Вы, напротив, вы, сравнивающие себя с Фемистоклом, только стремились уменьшить наш город в размерах, заключить его в его стены, воспевать нам оракулы. И Фемистокл уходит в изгнание, а вы наедаетесь отменной пищей.
  КЛЕОН. Ой! Демо! Неужели я вынужден слышать, как меня так оскорбляют, и только потому, что я люблю тебя?
  ДЕМОС. Тишина! прекрати свои оскорбления! Слишком долго я был твоим инструментом.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Ах! мой дорогой маленький Демос, он мошенник, который сыграл с тобой много подлых шуток; когда вы поворачиваетесь спиной, он выхватывает корень судебных исков, инициированных казнокрадами, проглатывает выручку оптом и обеими руками помогает себе из государственных фондов.
  КЛЕОН. Трепещи, плут; Я обвиню вас в краже тридцати тысяч драхм.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Для подлеца своей почки ты кричишь редко! Хорошо! Я готов умереть, если не докажу, что ты принял от митиленейцев более сорока мин.
  ПРИПЕВ. Это действительно можно назвать разговором. О, благодетель рода человеческого, продолжай, и ты будешь самым прославленным из греков. Ты один будешь господствовать в Афинах, союзники будут тебе подчиняться, и с трезубцем в руке ты будешь трясти и переворачивать все, чтобы обогатиться. Но, держись своего человека, пусть он не уходит; с такими легкими, как у тебя, ты скоро покончишь с ним.
  КЛЕОН. Нет, мои храбрые друзья, нет, вы бежите слишком быстро; Я совершил достаточно блестящий поступок, чтобы заткнуть рот всем врагам, пока жив один из щитов Пилоса.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Из баклеров! Держать! Я останавливаю тебя там и крепко держу. Ибо, если и правда, что ты любишь людей, ты не допустил бы, чтобы их повесили на кольцах; но вы сделали это намеренно. Демос, узнай о его преступной цели; таким образом, вы больше не можете наказывать его по своему усмотрению. Обратите внимание на толпу молодых кожевников, которые действительно окружают его, а рядом с ними продавцов меда и сыра; все это заодно с ним. Очень хорошо! стоит только нахмуриться, говорить об остракизме, и они ночью бросятся на этих щитов, снесут их и захватят наши амбары.
  ДЕМОС. Великие боги! что! щитки сохраняют свои кольца! Негодяй! ах! слишком долго ты имел меня в качестве своего инструмента, обманывал и играл со мной!
  КЛЕОН. Но, дорогой сэр, вы никогда не верите всему, что он вам говорит. Ой! ты никогда не найдешь более преданного друга, чем я; без посторонней помощи я знал, как подавлять заговоры; ничто из того, что вынашивается в городе, не ускользает от меня, и я спешу громко заявить об этом.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Вы подобны ловцам угрей; в тихих водах они ничего не ловят, но если хорошенько ворошат ил, то ловят хорошо; точно так же только в трудные времена вы набиваете карманы. Но поди, скажи мне, ты, продающий столько шкур, дарил ли ты ему когда-нибудь пару подошв для туфель? а ты делаешь вид, что любишь его!
  ДЕМОС. Нет, он мне никогда ничего не давал.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Уже одно это показывает человека; но я, я купил тебе эту пару башмаков; принять их.
  ДЕМОС. Никто никогда, насколько мне известно, не заслуживал так много от людей; ты самый ревностный из всех людей для своей страны и для моих пальцев.
  КЛЕОН. Могут ли жалкие тапочки заставить тебя забыть обо всем, что ты мне должен? Не я ли обуздал Гриттуса, грязнейшего из развратников, лишив его гражданских прав?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Ах! благородный инспектор черных ходов, позвольте вас поздравить. Более того, если вы противопоставляете себя этой форме распутства, этой педерастии, то это из чистой зависти, зная, что это школа для ораторов. Но вы видите этого бедного Демоса без плаща, да еще и в его возрасте! ты так мало заботишься о нем, что посреди зимы не дал ему одежды с рукавами. Вот, Демос, вот один, возьми!
  ДЕМОС. Об этом даже Фемистокл никогда не думал; Пирей, без сомнения, был удачной идеей, но мне кажется, что эта туника — не менее прекрасное изобретение.
  КЛЕОН. Вы должны прибегнуть к таким трюкам jackanapes, чтобы вытеснить меня?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Нет, я заимствую ваши собственные уловки, как гость, движимый насущной необходимостью, хватается за чужие башмаки.
  КЛЕОН. Ой! ты не превзойдёшь меня в лести! Я собираюсь передать Демосу эту одежду; все, что тебе остается, плут, это пойти и повеситься.
  ДЕМОС. Фу! да постигнет тебя чума! От тебя ужасно воняет кожей.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Ведь именно для того, чтобы задушить вас, он набросил на вас этот плащ поверх другого; и это не первый заговор, который он замышляет против вас. Вы помните время, когда сильфий был таким дешевым?
  ДЕМОС. Да, конечно, я делаю!
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Очень хорошо! именно Клеон заставил цену упасть так низко, что все могли ее съесть, а присяжные в суде были почти отравлены, пукая друг другу в лицо.
  ДЕМОС. Ха! почему, действительно, один падальщик сказал мне то же самое.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Не были ли вы сами в те дни совершенно красными в жабрах от пердежа?
  ДЕМОС. Ведь это была уловка, достойная Пиррандра!
  КЛЕОН. Какой еще праздной дрянью ты будешь пытаться погубить меня, негодяй!
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Ой! Я буду более наглым, чем ты, потому что это богиня приказала мне.
  КЛЕОН. Нет, клянусь честью, не будете! Вот, Демос, отведай этого блюда; это твое жалованье в качестве дикаста, которое ты получаешь от меня за то, что ничего не делаешь.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Держать! Вот коробочка мази, чтобы втирать язвы на ногах.
  КЛЕОН. Я вырву твои седые волосы и снова сделаю тебя молодым.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Возьми этот заячий понос, чтобы вытереть слезы с глаз.
  КЛЕОН. Когда будешь вытирать нос, вытирай пальцы о мою голову.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Нет, на моем.
  КЛЕОН. На моем. (Продавцу колбас.) Я велю тебе сделать триарха, и ты от этого разоришься; Я распоряжусь, чтобы вам дали старое судно с гнилыми парусами, которое вам придется чинить постоянно и за большие деньги.
  ПРИПЕВ. Наш человек в бешенстве; довольно, довольно, он закипает; уберите из-под него несколько углей и снимите с себя его угрозы.
  КЛЕОН. Я накажу ваше самомнение; Я задавлю тебя налогами;
  Я запишу тебя в список богачей.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Для меня никаких угроз — только одно простое пожелание. Что вы, может быть, поджарите на плите каракатиц как раз в тот момент, когда собираетесь выступать в защиту милетцев, что, если вы выиграете, означает талант в вашем кармане; что вы спешите, пожирая рыбу, мчаться на собрание; вдруг тебя зовут и с набитым ртом убегаешь, чтобы не потерять талант и не задохнуться. Там! это мое желание.
  ПРИПЕВ. Великолепный! Зевсом, Аполлоном и Деметрой!
  ДЕМОС. Вера! вот уж действительно превосходный гражданин, какого давно не видали. «Это действительно человек из самых низших отбросов! А ты, пафлагонец, притворяющийся, что любишь меня, ты меня только чесноком кормишь. Верни мне мое кольцо, потому что ты перестаешь быть моим управляющим.
  КЛЕОН. Вот оно, но будьте уверены, что если вы лишите меня моей силы, мой преемник будет хуже меня.
  ДЕМОС. Это не может быть моим кольцом; Я вижу другое устройство, если только не ослепну.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Каким было ваше устройство?
  ДЕМОС. Фиговый лист, начиненный бычьим жиром.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Нет, это не так.
  ДЕМОС. Что тогда?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Это чайка с широко раскрытым клювом, кричащая с вершины камня.
  ДЕМОС. Ах! великие боги!
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. В чем дело?
  ДЕМОС. Прочь! прочь с глаз моих! У него было не мое кольцо, а Клеонима. (Продавцу сосисок.) Постой, я даю тебе вот это; ты будешь моим стюардом.
  КЛЕОН. Учитель, заклинаю вас, ничего не решайте, пока не услышите моих предсказаний.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. И мое.
  КЛЕОН. Если вы ему верите, вам придется сосать его инструмент для него.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Если ты послушаешься его, тебе придется позволить ему ободрать твой пенис до самого обрубка.
  КЛЕОН. Мои оракулы говорят, что ты будешь царствовать над всей землей, увенчанный венками.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. А мои говорят, что ты, одетый в расшитую пурпурную одежду, будешь преследовать Смикиф и ее супругу, стоя в золотой колеснице и с короной на голове.
  ДЕМОС. Иди, принеси мне свои оракулы, чтобы их услышал пафлагонец.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Охотно.
  ДЕМОС. А ты свой.
  КЛЕОН. Я бегу.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. И я тоже бегу; ничто не могло подойти мне лучше!
  ПРИПЕВ. Ой! счастливый день для нас и для наших детей, если Клеон погибнет. Однако только что я слышал, как на рынке спорят между собой несколько старых суеверных адвокатов, которые не придерживаются этого мнения. Они сказали: «Если бы у Клеона не было силы, у нас не было бы двух самых полезных инструментов: пестика и половника». Вы также знаете, какое у него свиное воспитание; его школьные товарищи могут вспомнить, что он любил только дорийский стиль и не хотел учиться никакому другому; его учитель музыки в неудовольствии отослал его, сказав: «Этот юноша в вопросах гармонии будет учиться дорийскому стилю только потому, что это сродни взяточничеству».
  КЛЕОН. Вот, взгляните на эту кучу; и все же я не привожу все.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Фу! Я пыхтел и пыхтел под тяжестью и все же не довожу все.
  ДЕМОС. Что это?
  КЛЕОН. Оракулы.
  ДЕМОС. Все эти?
  КЛЕОН. Вас это удивляет? Да у меня их еще целая коробка.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. А я весь свой чердак и две комнаты притом.
  ДЕМОС. Давайте посмотрим, чьи это оракулы?
  КЛЕОН. Мои принадлежат Bacis.
  ДЕМОС (продавцу сосисок) . А чьи ваши?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Гланиса, старшего брата Бациса.
  ДЕМОС. И о чем они говорят?
  КЛЕОН. Афин, Пилоса, тебя, меня, всех.
  ДЕМОС. И ваш?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Афин, чечевицы, лакедемонян, свежей скумбрии, подлых торговцев мукой, вас, меня. Ах! ха! пусть теперь с досадой грызет свой пенис!
  ДЕМОС. Подойди, прочитай мне их и особенно ту, которая мне так нравится, в которой говорится, что я стану орлом и буду парить среди облаков.
  КЛЕОН. Тогда слушайте и будьте внимательны! «Сын Эректея, пойми смысл слов, которые священные треножники зазвучали в святилище Аполлона. Сохраните священную собаку с острыми зубами, которая лает и воет в вашу защиту; он обеспечит вам жалованье, а если ему это не удастся, он погибнет, как жертва стаи соек, которые преследуют его со своими криками».
  ДЕМОС. По Деметре! Я не понимаю ни слова. Какая связь между Эректеем, сойками и собакой?
  КЛЕОН. Это я собака, раз я лаю в твою защиту. Хорошо! Феб приказывает вам беречь и лелеять вашу собаку.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. «Это не так сказано богом; мне кажется, что эта собака грызет оракулов, как другие грызут дверные косяки. Вот именно то, что Аполлон говорит о собаке.
  ДЕМОС. Послушаем, но я должен сначала поднять камень; оракул, говорящий о собаке, может меня укусить.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. «Сын Эректея, остерегайся этого Цербера, порабощающего свободных людей; он ластится к вам своим хвостом, когда вы обедаете, но он подстерегает, чтобы сожрать вашу посуду, если вы хоть на мгновение отвернетесь; ночью прокрадывается на кухню и, верный пёс, одним глотком языка слизывает и твою посуду, и... острова.
  ДЕМОС. Вера, Гланис, ты говоришь лучше своего брата.
  КЛЕОН. Снизойди еще раз, чтобы услышать меня, а затем судить: «Женщина в священных Афинах будет избавлена от льва, который будет сражаться за людей против туч комаров с такой же свирепостью, как если бы он защищал своих детенышей; позаботься о нем, воздвигни вокруг него деревянные стены и медные башни». Вы это понимаете?
  ДЕМОС. Ни капельки в мире.
  КЛЕОН. Бог велит тебе присматривать за мной, потому что я твой лев.
  ДЕМОС. Как! Ты стал львом, а я ничего об этом не знал?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Есть только одна вещь, которую он нарочно скрывает от вас; он не говорит, что это за стена из дерева и меди, в которой Аполлон предупреждает вас держать и охранять его.
  ДЕМОС. Что же тогда имеет в виду бог?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Он советует надеть на него деревянный ошейник с пятью отверстиями.
  ДЕМОС. Ха! Я думаю, что оракул вот-вот исполнится.
  КЛЕОН. Не верьте этому; это всего лишь завистливые вороны, каркающие против меня; но никогда не переставай лелеять своего доброго ястреба; никогда не забывай, что он принес тебе этих лакедемонских рыб, нагруженных цепями.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Ах! если пафлагонец и рисковал в тот день, то только потому, что был пьян. О, слишком доверчивый сын Кекропса, принимаешь ли ты это за славный подвиг? Женщина будет нести тяжелую ношу, если только мужчина возложит ее на ее плечи. Но драться! Идти к! он бы обосрался, если бы дело дошло до драки.
  КЛЕОН. Обратите внимание на этот Пилос перед Пилосом, о котором оракул говорит:
  «Пилос предшествует Пилосу».
  ДЕМОС. Как «перед Пилосом»? Что он имеет в виду?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Он говорит, что схватится за ваши ванны.
  ДЕМОС. Тогда я не буду купаться сегодня.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Нет, так как он украл наши ванны. Но вот оракул о флоте, на который прошу вашего внимания.
  ДЕМОС. Читай дальше! Я слушаю; давайте сначала посмотрим, как мы должны платить нашим матросам.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. «Сын Эгея, остерегайся проделок собаки-лисы, она кусает сзади и мчится во весь опор; он не что иное, как хитрый и вероломный. Вы знаете, что оракул собирается сказать?
  ДЕМОС. Собака-лиса — это Филострат.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Нет, нет, это Клеон; он непрестанно просит у вас легкие суда для сбора дани, а Аполлон советует не давать их.
  ДЕМОС. Какая связь между галерой и собакой-лисой?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Какая связь? Ведь это совершенно ясно: галера едет так же быстро, как собака.
  ДЕМОС. Почему же оракул не говорит «собака» вместо «собака-лиса»?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Потому что он сравнивает солдат с молодыми лисами, которые, как и они, едят виноград на полях.
  ДЕМОС. Хороший! Ну тогда! как мне платить заработную плату моим молодым лисицам?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я возьмусь за это, и тоже через три дня! Но послушай еще этого оракула, которым Аполлон предостерегает тебя от сетей жадного кулака.
  ДЕМОС. Какого жадного кулака?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Бог в этом оракуле очень ясно указывает на руку Клеона
  , который непрестанно протягивает свою, говоря: «Наполни».
  КЛЕОН. Это ложь! Феб означает руку Диопита. Но вот у меня есть крылатый оракул, который обещает, что ты станешь орлом и будешь править всей землей.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. У меня есть одно, в котором говорится, что ты будешь королем Земли и Моря и что ты будешь вершить правосудие в Экбатане, поедая при этом прекрасное жирное рагу.
  КЛЕОН. Я видел во сне Афину, изливающую на людей полные сосуды богатства и здоровья.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я тоже видел богиню, спускавшуюся с Акрополя с совой на шлеме; на твою голову она поливала амброзию, на ту, что у Клеона, чесночный рассол.
  ДЕМОС. Поистине Гланис — мудрейший из людей. Я отдамся тебе; наставь меня в старости моей и воспитай меня заново.
  КЛЕОН. Ах! Я заклинаю тебя! еще нет; подождите немного; Я обещаю раздавать ячмень каждый день.
  ДЕМОС. Ах! Я не хочу больше слышать о ячмене; вы уже слишком часто обманывали меня, и вы, и Феофан.
  КЛЕОН. Ну тогда! у вас будут мучные лепешки, все горячие, как труба.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я дам тебе еще лепешек и вкусной вареной рыбы; вам останется только есть.
  ДЕМОС. Очень хорошо, помни, что ты сдержишь свои обещания. Тому из вас двоих, кто будет относиться ко мне лучше всего, я передам бразды правления.
  КЛЕОН. Я буду первым.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Нет, нет, я буду.
  ПРИПЕВ. Демос, ты наш всесильный владыка государь; все трепещут перед тобой, а тебя водят за нос. Вы любите, когда вам льстят и дурачатся; ты слушаешь ораторов с разинутым ртом, и твой разум сбивается с пути.
  ДЕМОС. «Это ты, у которой нет мозгов, если ты считаешь меня такой глупой, как все это; я не зря играю роль этого идиота, потому что я люблю пить всю жизнь, и поэтому мне нравится держать вора для моего министра. Когда он основательно наестся, тогда я ниспровергаю и раздавливаю его.
  ПРИПЕВ. Какая глубокая мудрость! Если это действительно так, то почему! все к лучшему. Ваши министры, таким образом, являются вашими жертвами, которых вы кормите и кормите специально в Пниксе, чтобы в день, когда ваш обед будет готов, вы могли принести в жертву самого жирного и съесть его.
  ДЕМОС. Смотри, смотри, как я играю с ними, а они все время считают себя такими искусными в том, чтобы меня обманывать. Я наблюдаю за ними, когда они воруют, но кажется, что я их не вижу; затем я засовываю им в горло приговор, как перышко, и заставляю их извергнуть все, что они у меня украли.
  КЛЕОН. Ой! негодяй!
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Ой! негодяй!
  КЛЕОН. Демо, все готово за эти три часа; Жду ваших распоряжений и горю желанием осыпать вас благами.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. И я десять, двенадцать, тысячу часов, долго, долго, бесконечно долго.
  ДЕМОС. Что касается меня, то я нетерпелив уже тридцать тысяч часов; очень долго, бесконечно долго я проклинал тебя.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Знаете ли вы, что вам лучше всего сделать?
  ДЕМОС. Если нет, скажи мне.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Объявите списки открытыми, и мы будем состязаться, чтобы определить, кто будет относиться к вам лучше всего.
  ДЕМОС. Великолепный! Вернитесь в строй!
  КЛЕОН. Я готов.
  ДЕМОС. Прочь!
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС (Клеону) . Я не позволю тебе добраться до ленты.
  ДЕМОС. Какие пылкие любовники! Если я сегодня не самый счастливый из людей, то это потому, что я буду самым отвратительным.
  КЛЕОН. Смотреть! это я первый принес вам место.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. А я стол.
  КЛЕОН. Погодите, вот лепешка из пилосского ячменя.
  КОЛБАСА — ПРОДАВЕЦ. Вот корки, которые освятила рука богини из слоновой кости.
  ДЕМОС. Ой! Могущественная Афина! Какие у тебя большие пальцы!
  КЛЕОН. Это гороховый суп, столь же изысканный, сколь и вкусный; это Паллада, богиня-победительница в Пилосе, которая сама измельчала горох.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. О, Демос! богиня наблюдает за вами; она вытягивается над твоей головой… сотейник, полный бульона.
  ДЕМОС. И должны ли мы все еще жить в этом городе без этой защитной кастрюли?
  КЛЕОН. Вот немного рыбы, подаренной тебе той, что наводит ужас на наших врагов.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Дочь могущественнейшего из богов посылает тебе это мясо, приготовленное в собственном соусе, вместе с этим блюдом из требухи и брюшком.
  ДЕМОС. Это чтобы поблагодарить меня за пеплос, который я ей предложил; это хорошо.
  КЛЕОН. Богиня с ужасным плюмажем приглашает вас съесть этот длинный пирог; вы будете грести сильнее на нем.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Возьми и это.
  ДЕМОС. И что мне делать с этим дерьмом?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Она посылает его вам, чтобы вы надули ваши галеры, потому что она всегда проявляет свою любезную заботу о нашем флоте. Теперь выпейте этот напиток, состоящий из трех частей воды и двух частей вина.
  ДЕМОС. Ах! какое вкусное вино, и как хорошо оно выдерживает воду.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Это богиня, сошедшая с головы Зевса, своими руками смешала этот напиток.
  КЛЕОН. Подожди, вот кусок хорошего сдобного пирога.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Но я предлагаю вам целый торт.
  КЛЕОН. Но ты не можешь предложить ему тушеного зайца, как я.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Ах! великие боги! тушеный заяц! где мне его найти? Ой! мозг мой, придумай какой-нибудь трюк!
  КЛЕОН. Ты видишь это, бедняга?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Ни фига с того! Вот люди идут искать меня.
  КЛЕОН. Кто они?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Посланники с мешками, набитыми деньгами.
  КЛЕОН. (Услышав упоминание о деньгах, Чистый поворачивает голову, и Агоракрит пользуется случаем, чтобы унести тушеного зайца.) Где, где, говорю?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Ба! Что тебе до этого? Не оставишь ли ты и теперь незнакомцев в покое? Демос, ты видишь этого тушеного зайца, которого я тебе приношу?
  КЛЕОН. Ах! негодяй! ты бессовестно ограбил меня.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Ты тоже грабил, ты грабил лаконцев в Пилосе.
  ДЕМОС. А вы меня жалеете, скажите, как вам пришла мысль стащить его у него?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Идея исходит от богини; кража полностью моя.
  КЛЕОН. А я с таким трудом поймал этого зайца.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Но это я его приготовил.
  ДЕМОС (Клеону) . Уходи! Моя благодарность только тому, кто служил.
  КЛЕОН. Ах! негодяй! ты победил меня в наглости!
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Ну что же, Демос, скажи теперь, кто лучше тебя лечил, ты и твой желудок? Решать!
  ДЕМОС. Как мне поступить здесь, чтобы зрители одобрили мое суждение?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я скажу тебе. Ничего не говоря, пойди, порысь в моей корзине, а потом в пафлагонской и посмотри, что в них; это лучший способ судить.
  ДЕМОС. Посмотрим же тогда, что там у вас?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Да ведь пусто, милый папочка; Я принес тебе все.
  ДЕМОС. Это корзина, посвященная людям.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Теперь ищите Пафлагонца. Хорошо?
  ДЕМОС. Ой! сколько всего хорошего! Почему! это довольно полно! Ой! какую огромную часть этого торта он оставил себе! Он только отрезал для меня самый маленький крошечный кусочек.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Но это то, что он всегда делал. Из всего, что он взял, он отдал тебе только крохи, а большую часть оставил себе.
  ДЕМОС. Ой! негодяй! это так ты меня ограбил? А я заваливал тебя венками и подарками!
  КЛЕОН. Я украл для общественного блага.
  ДЕМОС (Клеону) . Верните мне эту корону; Я отдам ему.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Верни его скорее, скорее, виселица.
  КЛЕОН. Нет, ибо Пифийский оракул открыл мне имя того, кто свергнет меня.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. И это имя было моим, ничего не может быть яснее.
  КЛЕОН. Ответь, и я скоро увижу, действительно ли ты тот человек, которого задумал бог. Во-первых, в какой школе вы учились в детстве?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. На кухнях меня учили тумаками и ударами.
  КЛЕОН. Что ты говоришь? Ах! это действительно то, что сказал оракул. А чему вы научились у мастера упражнений?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я научился без улыбки давать ложную клятву, когда что-то украл.
  КЛЕОН. Ой! Феб Аполлон, бог Ликии! Я уничтожен! А когда ты стал мужчиной, каким ремеслом ты занимался?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Я продавал колбасу и немного прелюбодействовал.
  КЛЕОН. Ой! Боже мой! Я потерянный человек! Ах! остается еще одна слабая надежда. Скажите, на базаре или у ворот продавали вы свои колбасы?
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Возле ворот, на рынке соленых товаров.
  Клеон Увы! Я вижу, что пророчество бога воистину сбылось. Увы! закати меня домой. Я несчастный, разоренный человек. Прощай, мой веночек! Расстаться с тобой для меня смерть. Итак, вы должны принадлежать другому; Конечно, он не может быть большим вором, но, возможно, он может быть более удачливым.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Ой! Зевс, защитник Греции! Это тебе я обязан этой победой!
  ДЕМОСФЕН. Град! прославленный победитель, но не забывай, что если ты стал великим человеком, то это благодаря мне; Я прошу, но немного; назначьте меня секретарем суда в комнате Фана.
  ДЕМОС (продавцу сосисок) . Но как тебя тогда зовут? Скажи мне.
  ПРОДАВЕЦ КОЛБАС. Меня зовут Агоракрит, потому что я всегда жил на рыночной площади среди тяжб.
  ДЕМОС. Что ж, Агоракрит, я поддерживаю тебя; что касается пафлагонца, то я отдаю его на ваше милосердие.
  АГОРАКРИТ. Демос, я буду заботиться о тебе изо всех сил, и все должны признать, что ни один гражданин не более предан этому городу простаков, чем я.
  ПРИПЕВ. Что может быть более подходящей темой для нашей Музы в конце, как и в начале своего произведения, чем эта, чтобы воспеть героя, который гонит по арене своих быстрых коней? Зачем огорчать Лисистрата нашими сатирами на его бедность и на Тумантис, у которого нет даже жилья? Он умирает от голода, и его можно видеть в Дельфах, его лицо залито слезами, он цепляется за твой колчан, о, Аполлон! и умоляя вас избавить его от страданий.
  Оскорбление, направленное против нечестивых, не подлежит осуждению; напротив, честный человек, если он разумен, может только аплодировать. Тот, кого я хочу заклеймить позором, сам малоизвестен; это брат Аригнота. Мне жаль цитировать это имя, столь дорогое мне, но кто может отличить черное от белого или орфийский стиль музыки от других, тот знает достоинства Аригнота, на которого его брат Арифрад ни в чем не похож. Он злорадствует пороку, он не только распутник и совершенно развратник, но он действительно изобрел новую форму порока; ибо он оскверняет свой язык отвратительными удовольствиями в публичных домах, слизывая эту тошнотворную влагу и загрязняя свою бороду, когда он щекочет губы половых органов похотливых женщин. Кто не ужасается такому чудовищу, тот никогда не будет пить из одной чаши со мной.
  Иногда по ночам меня тяготит мысль; Интересно, откуда эта страшная ненасытность Клеонима? Рассказывают, что, обедая у богатого хозяина, он бросается к тарелкам с прожорливостью дикого зверя и не отходит от хлебницы до тех пор, пока хозяин не схватит его за колени, восклицая: «Иди, иди, добрый джентльмен! из милости иди и пощади мой бедный стол!»
  Рассказывают, что триеры собрались на совет, и старейшая из них сказала: «Неужели вы не знаете, сестры мои, что замышляют в Афинах? Говорят, что некий Гипербол, скверный гражданин и гнусный негодяй, просит сотню из нас, чтобы вывести их морем на Халкидон». Все возмутились, и одна из них, еще девственница, закричала: «Не дай бог мне когда-нибудь повиноваться ему! Я предпочел бы состариться в гавани и быть съеденным червями. Нет! богами клянусь, Науфанте, дочь Навсона, никогда не подчинится его закону; это так же верно, как я сделан из дерева и смолы. Если афиняне проголосуют за предложение Гипербола, пусть! мы поднимем все паруса и будем искать убежища у храма Тесея или у святилища Эвминидов. Нет! он не будет командовать нами! Нет! он не будет играть с городом до такой степени! Пусть он один плывет в Тартар, если ему угодно, спустив на воду лодки, на которых он продавал свои светильники».
  АГОРАКРИТ. Сохраняйте святое молчание! Держите свои уста от произнесения слов! не вызывайте больше свидетелей; закройте эти трибуналы, являющиеся наслаждением этого города, и соберитесь в театре, чтобы воспеть благодарственную песнь богам за новую милость.
  ПРИПЕВ. Ой! факел священных Афин, спаситель островов, какие благие вести мы должны праздновать, проливая кровь жертв на наших рынках?
  АГОРАКРИТ. Я немного освежил Демоса на плите и превратил его уродство в красоту.
  ПРИПЕВ. Я восхищаюсь вашим изобретательным гением; но где он?
  АГОРАКРИТ. Он живет в древних Афинах, городе гирлянд фиалок.
  ПРИПЕВ. Как бы я хотела его увидеть! Каково его платье, каковы его манеры?
  АГОРАКРИТ. Он снова стал таким, каким был в те дни, когда жил с Аристидом и Мильтиадом. Но вы судите сами, потому что я слышу, как открываются двери вестибюля. Приветствуйте с вашими криками радости древние Афины, которые теперь снова предстают перед вашим взором, восхитительные, достойные песен поэтов и дом прославленного Демоса.
  ПРИПЕВ. Ой! благородные, блестящие Афины, чей лоб украшен фиалками, показывают нам суверенного хозяина этой земли и всей Греции.
  АГОРАКРИТ. Ло! вот он идет с волосами, собранными золотой лентой, и во всей красе своего старинного платья; надушенный миррой, он распространяет вокруг себя запах не тяжбы, а мира.
  ПРИПЕВ. Град! Король Греции, мы поздравляем вас с счастьем, которым вы наслаждаетесь; он достоин этого города, достоин славы Марафона.
  ДЕМОС. Приди, Агоракрит, приди, мой лучший друг; посмотрите, какую услугу вы мне оказали, освежив меня на своей плите.
  АГОРАКРИТ. Ах! если бы ты помнил, кем ты был раньше и что ты делал, ты бы наверняка поверил, что я бог.
  ДЕМОС. Но что я сделал? а как я тогда был?
  АГОРАКРИТ. Во-первых, как только оратор заявлял в собрании: «Демос, я горячо люблю тебя; только я один мечтаю о тебе и блюду твои интересы»; на таком эксордиуме вы были бы похожи на петуха, машущего крыльями, или на быка, вскидывающего рога.
  ДЕМОС. Что я?
  АГОРАКРИТ. Затем, после того, как он одурачил вас до конца, он ушел.
  ДЕМОС. Что! они бы обращались со мной так, и я никогда этого не видел!
  АГОРАКРИТ. Ты умел только открывать и закрывать уши, как зонт.
  ДЕМОС. Был ли я тогда таким глупым и таким дебилом?
  АГОРАКРИТ. Хуже того; если один из двух ораторов предлагал снарядить флот для войны, а другой предлагал использовать ту же сумму для выплаты гражданам, то последний всегда побеждал. Хорошо! ты опускаешь голову! ты отворачиваешь лицо?
  ДЕМОС. Я краснею от своих прошлых ошибок.
  АГОРАКРИТ. Не думай больше о них; виноваты не вы, а те, кто так жалко вас обманул. Но что же, если бы какой-нибудь дерзкий адвокат осмелился сказать: «Дикасты, у вас не будет пшеницы, если вы не осудите этого подсудимого!» что бы вы сделали? Скажи мне.
  ДЕМОС. Я бы велел убрать его из бара, привязал бы Гипербол к его шее, как камень, и швырнул бы его в Баратрум.
  АГОРАКРИТ. Хорошо сказано! но какие другие меры вы хотите принять?
  ДЕМОС. Во-первых, как только флот вернется в гавань, я полностью заплачу гребцам.
  АГОРАКРИТ. Это успокоит многих изношенных и натертых ягодиц.
  ДЕМОС. Кроме того, гоплит, зачисленный на военную службу, не должен быть переведен на другую службу по милости, а должен придерживаться той, которая была дана ему вначале.
  АГОРАКРИТ. Это полностью ударит по центру щита Клеонима.
  ДЕМОС. Никто не должен подниматься на трибуну, если его подбородок не покрыт бородой.
  АГОРАКРИТ. Что же тогда будет с Клисфеном и со Стратоном?
  ДЕМОС. Я хочу только сослаться на тех юношей, которые слоняются по парфюмерным лавкам, бормоча наугад: «Какой умный малый Фикс! Как ловко он избежал смерти! как краток и убедителен его стиль! какие фразы! как четко и по делу! как хорошо он знает, как подавить помехи!
  АГОРАКРИТ. Я думал, ты любовник этих жалких миньонов.
  ДЕМОС. Боги предохраняют его! и я заставлю всех таких парней пойти на охоту вместо того, чтобы предлагать декреты.
  АГОРАКРИТ. В таком случае примите эту складную табуретку и несите ее этому рослому рабу с большими яичками. Кроме того, вы можете использовать его для любой другой цели, которую пожелаете.
  ДЕМОС. Ой! Я действительно счастлив найти себя таким, каким был в старину!
  АГОРАКРИТ. Да, ты считаешь себя счастливым, когда я вручу тебе тридцатилетнее перемирие. Перемирие! шаг вперед!
  ДЕМОС. Великие боги! какие они очаровательные! Могу ли я делать с ними, что хочу? где вы их обнаружили, скажите на милость?
  АГОРАКРИТ. Это был тот пафлагонец, который держал их взаперти в своем доме, чтобы вы не могли наслаждаться ими. Что касается меня, я даю их вам; взять их с собой в страну.
  ДЕМОС. И какое наказание ты накажешь этому пафлагонцу, виновнику всех моих бед?
  АГОРАКРИТ. Это не будет слишком ужасно. Я приговариваю его следовать моему старому ремеслу; поставленный у ворот, он должен продавать колбасы из ослиного и собачьего мяса; вечно пьяный, он будет ругаться матом с проститутками и не будет пить ничего, кроме грязной воды из ванн.
  ДЕМОС. Хорошо задумано! он действительно годится для того, чтобы спорить с блудницами и банщиками; Что касается тебя, то в обмен на столько благословений я приглашаю тебя занять место в Пританиуме, которое когда-то занимал этот мошенник. Надень эту лягушачью зеленую мантию и следуй за мной. Что до другого, то пусть уносят его; пусть идет продает свои колбасы на глазах у иностранцев, которых он раньше так безрассудно оскорблял.
   ОБЛАКА
  
  Анонимный перевод для Афинского общества, Лондон, 1912 г.
  Первоначально поставленная в городе Дионисии в 423 г. до н.э., эта комедия не была хорошо принята, поскольку стала последней из трех пьес, участвовавших в фестивале в том году. Пьеса получила известность благодаря своей сатирической карикатуре и виктимизации философа Сократа и с тех пор рассматривается как фактор, способствовавший суду над философом и его казни.
  Облака представляют собой отход от политических тем, касающихся Пелопоннесской войны в ранних пьесах Аристофана. Во время составления спартанцы недавно прекратили свои ежегодные вторжения в Аттику после того, как афиняне взяли спартанцев в заложники в битве при Сфактерии в 425 г. до н.э., и обе стороны наслаждались перемирием. Таким образом, первоначальная постановка «Облаков» в 423 г. до н.э. пришлась на время, когда Афины с нетерпением ждали периода мира. Уже успешно высмеяв Клеона, популистского лидера провоенной фракции в Афинах, в его предыдущей пьесе « Рыцари» в 424 г. до н.э., Аристофан теперь обратил свое внимание на высмеивание философа Сократа в « Облаках ». Сократ и его друзья-единомышленники олицетворяли новую эпоху мышления, призывая мужчин и женщин Афин подвергать сомнению окружающий мир и систему общества, в которой они жили, но многие афиняне опасались идей и изменений, которые этот новый тип интеллектуалов мышление может принести. Сократ представлен в «Облаках» как мелкий вор, мошенник и софист, проявляющий явный интерес к физическим спекуляциям. Однако в нем все же можно узнать ту самобытную личность, которую определили в диалогах Платона. Практика аскетизма, дисциплинированное, интровертное мышление и разговорная диалектика кажутся карикатурами на сократовское поведение, позже более сочувственно описанное Платоном. Аристофанический Сократ гораздо больше интересуется физическими спекуляциями, чем платоновский Сократ, однако возможно, что настоящий Сократ проявлял большой интерес к таким спекуляциям во время своего становления как философа.
  В пьесе рассказывается об обеспокоенном афинянине-отце Стрепсиаде, который боится, что его сыну Фидиппиду не хватает направления в жизни и он слишком склонен влезать в долги. Стрепсиад, придумав план, как вытащить сына из долгов, говорит Фидиппидесу, что хочет записать его в Мыслительную школу для интеллектуалов, с которой не осмеливается показаться ни один уважающий себя спортивный молодой человек. Стрепсиадес объясняет, что студенты The Thinkery учатся превращать второстепенные аргументы в выигрышные аргументы, и это единственный способ, которым он может победить своих обиженных кредиторов в суде. Однако Фидиппида не переубедить, и Стрепсиад решает записаться в The Thinkery, несмотря на свой преклонный возраст. Там он встречает студента, который рассказывает ему о некоторых недавних открытиях, сделанных Сократом, главой Мыслительного центра, в том числе о новой единице измерения для определения расстояния, пройденного блохой (блошиная лапка, созданная из крошечного отпечатка на воске). ), точную причину жужжания, издаваемого комаром (его задница напоминает трубу), и новое использование большого циркуля (как своего рода рыболовный крючок для кражи плащей с колышков над стеной спортзала). Впечатленный Стрепсиад умоляет представить его человеку, стоящему за этими открытиями...
  
  Римский бюст Сократа, ок. 100 г. до н.э.
  СОДЕРЖАНИЕ
  ВВЕДЕНИЕ
  ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  ОБЛАКА
  
  
  «Смерть Сократа» Жака-Луи Давида, 1787 год. Многие, в том числе Платон, считают, что пьеса Аристофана повлияла на общественное мнение против великого мыслителя, что привело к его казни.
   ВВЕДЕНИЕ
  Сатира в этой, одной из самых известных из всех аристофановских комедий, направлена против новых философских школ, или, может быть, лучше сказать, диалектики, которая недавно была введена, главным образом из-за границы, в Афинах. Высмеиваются учения «софистов» — таких людей, как Фрасимах из Халкидона в Вифинии, Горгий из Леонтини в Сицилии, Протагор из Абдеры во Фракии и другие иностранные ученые и риторы, стекавшиеся в Афины как интеллектуальный центр. эллинского мира. Как ни странно, Сократа всех людей, заклятого врага и беспощадного критика этих людей и их методов, принимают за их представителя и лично подвергают нападкам с безжалостной насмешкой. Предположительно, это было просто потому, что он был самым выдающимся и заслуживающим внимания учителем и мыслителем того времени, а его гротескная внешность и поразительная эксцентричность поведения давали готовую ручку для карикатуры. Ни автор, ни его аудитория не потрудились и вряд ли потрудились провести тщательное различение; было, конечно, общее сходство между сократовским elenchos и методами новых практиков диалектики; и этого было достаточно для сценических целей. Как ни несправедливо, Сократ считается типичным представителем новомодных софистических учителей, подобно тому как в «Ахарнийцах» Ламах со щитом Горгоны представлен как представитель партии войны, хотя этот полководец не несет особой ответственности за продолжение военных действий. чем кто-либо другой.
  Точка зрения Аристофана, как члена аристократической партии и прекрасного старого консерватора, состоит в том, что эти софисты, как стали называть профессоров нового образования, и Сократ как их главный герой, были неискренними и опасными новаторами, развращающими нравственности, убеждая молодых людей презирать старомодные, доморощенные добродетели государства и обучая системе ложных и пагубных уловок словесной ограды, с помощью которых можно было бы доказать все, что угодно, и представить худшее в лучшем свете — при условии, что всегда предстояла достаточная оплата. Правда, Сократ отказывался брать деньги со своих учеников и делал своим главным упреком читающим лекции софистам то, что они получали гонорары; но что из этого? Комедиант не может обращать внимания на такие тонкие различия, а осыпает все племя беспорядочной насмешкой и непристойностью.
  Спектакль был поставлен в Великой Дионисии в 423 г. до н.э., но оказался неудачным: Кратин и Амипсиас были удостоены первой и второй премий. Говорят, что это произошло из-за интриг и влияния Алкивиада, который возмущался карикатурой на себя, представленной в спортивном Фидиппиде. Второе издание драмы, по-видимому, было выпущено несколькими годами позже, к которому должен принадлежать «Парабасис» пьесы в том виде, в каком мы ее знаем, поскольку он относится к событиям, последовавшим за названной датой.
  Сюжет вкратце таков: Стрепсиад, богатый сельский дворянин, оказался в нищете и глубоко залез в долги из-за расточительности и лошадских вкусов своего сына Фидиппида. Услышав о чудесном новом искусстве аргументации, о царском пути к успеху в тяжбе, открытом софистами, он надеется, что если только он сможет войти в «Фронтистерион», или «Мастерскую Сократа», он научится перевернуть столы со своими кредиторами и избежать выплаты долгов, которые тянут его вниз. Соответственно, он присоединяется к школе, но оказывается слишком старым и глупым, чтобы извлечь пользу из уроков. Таким образом, его сын Фидиппид заменяется более многообещающим учеником. Последний принимает новое знание, как рыба в воде, и вскоре показывает, какого прогресса он добился, победив своего отца и продемонстрировав, что он оправдан всеми законами, божественными и человеческими, в том, что он делает. Это открывает глаза старику, который поджигает «Фронтистерион», и пьеса заканчивается большим пожаром в этом доме лжецов.
  ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  СТРЕПСИАДЫ.
  ФИДИППИД.
  СЛУГА СТРЕПСИАД.
  СОКРАТ.
  УЧЕНИКИ СОКРАТА.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС.
  ПАСИАС, ростовщик.
  СВИДЕТЕЛЬ ПАСИЯ.
  АМИНИАС, еще один ростовщик.
  ХЕРЕФОН.
  ХОР ОБЛАКОВ.
  СЦЕНА: Спальня в доме Стрепсиада; затем перед домом Сократа.
   ОБЛАКА
  СТРЕПСИАДЫ. Великие боги! Эти ночи никогда не закончатся? никогда не придет дневной свет? Я давно слышал, как кричит петух, а мои рабы все еще храпят! Ах! раньше было не так. Проклятия войны! Разве это не причинило мне достаточно зла? Теперь я даже не могу наказывать собственных рабов. Опять этот бравый парень, который всю долгую ночь не просыпается, а, закутавшись в свои пять одеял, пукает вволю. Приходить! дайте мне хорошенько устроиться и тоже похрапеть, если можно... о! несчастье, напрасно думать о сне со всеми этими расходами, этой конюшней, этими долгами, которые пожирают меня, благодаря этому прекрасному кавалеру, который только и умеет ухаживать за своими длинными локонами, чтобы щеголять в своей колеснице и мечтать о лошадях! И я, я почти мертв, когда я вижу, как луна несет в своем шлейфе третью декаду и мой долг подходит к концу... Раб! зажги лампу и принеси мне мои таблетки. Кто все мои кредиторы? Дайте мне посмотреть и подсчитать проценты. Что я должен? … Двенадцать мин до Пасия…. Что! двенадцать мин Пасию? … Зачем я взял это? Ах! Я знаю! Это было, чтобы купить этого чистокровного, который стоил мне так дорого. Как бы я дорожил камнем, ослепившим его!
  ФИДИППИД (во сне) . Это нечестно, Филон! Ведите свою колесницу прямо, говорю я.
  СТРЕПСИАДЫ. «Это то, что разрушает меня. Он бредит лошадьми, даже во сне.
  ФИДИППИД (все еще спит) . Сколько раз по трассе проходит гонка боевых колесниц?
  СТРЕПСИАДЫ. Это своего отца ты ведешь на смерть… на разорение.
  Приходить! Какой долг следует после долга Пасия? … Три мины
  Аминию за колесницу и ее два колеса.
  ФИДИППИД (все еще спит) . Дайте лошади хорошенько поваляться в пыли и отведите ее домой.
  СТРЕПСИАДЫ. Ах! несчастный мальчик! это мои деньги, которые ты зарабатываешь. Мои кредиторы наложили арест на мое имущество, и вот опять другие, требующие обеспечения своих интересов.
  ФИДИППИД (просыпаясь) . Что с тобою, отче, что ты стоишь и ворочаешься всю ночь?
  СТРЕПСИАДЫ. У меня бомж-пристав в постельном белье кусает.
  ФИДИППИД. Помилуйте, дайте мне немного поспать.
  СТРЕПСИАДЫ. Очень хорошо, спи дальше! но помните, что все эти долги лягут на ваши плечи. Ой! проклятия посредникам, которые заставили меня жениться на вашей матери! Я так счастливо жила в деревне, обыденной, обыденной, но хорошей и легкой жизни — не имела ни хлопот, ни забот, была богата пчелами, овцами и маслинами. Тогда я непременно должен жениться на племяннице Мегакла, сына Мегакла; я был из деревни, она из города; она была надменной, экстравагантной женщиной, настоящей Коэсирой. В брачный день, когда я лежал рядом с ней, от меня пахло осадком винной чаши, сыром и шерстью; она благоухала эссенциями, шафраном, нежными поцелуями, любовью к тратам, хорошему настроению и распутным удовольствиям. Я не скажу, что она ничего не делала; нет, она усердно работала... чтобы погубить меня, и все время притворяясь, что просто показывает ей плащ, который она соткала для меня, я сказал: «Жена, ты слишком торопишься с работой, твои нити слишком туго сплетены, и ты использовать слишком много шерсти».
  РАБ. В лампе больше нет масла.
  СТРЕПСИАДЫ. Зачем же ты зажег такую жгучую лампу? Иди сюда, я тебя побью!
  РАБ. Зачем?
  СТРЕПСИАДЫ. Потому что вы вставили слишком толстый фитиль... Позже, когда у нас родился этот мальчик, как его звали? Это было причиной многих ссор с моей любящей женой. Она настояла на том, чтобы в его имени была какая-то ссылка на лошадь, чтобы его называли Ксантиппом, Хариппом или Каллиппидом. Я хотел назвать его Фидонидом в честь его деда. Мы долго спорили и в конце концов согласились назвать его Фидиппидес… Она ласкала и уговаривала его, говоря: «О! какая радость будет для меня, когда ты вырастешь, увидеть тебя, как и мой отец Мегакл, одетым в пурпур и прямо стоящим в колеснице, ведущей своих коней к городу». И я бы сказал ему: «Когда ты, как твой отец, пойдешь, одетый в шкуру, забрать своих коз из Фелея». Увы! он никогда не слушал меня, и его помешательство на лошадях разрушило мое состояние. Но, думая о вечной ночи, я открыл путь к спасению, чудесному и божественному. Если он только последует за ним, я буду из моей беды! Однако сначала его надо разбудить, но пусть это будет сделано как можно мягче. Как мне с этим справиться? Фидиппид! мой маленький Фидиппид!
  ФИДИППИД. Что такое, отец!
  СТРЕПСИАДЫ. Поцелуй меня и дай мне свою руку.
  ФИДИППИД. Там! Что это такое?
  СТРЕПСИАДЫ. Скажи мне! ты любишь меня?
  ФИДИППИД. Клянусь Посидоном, конным Посидоном! да, клянусь, знаю.
  СТРЕПСИАДЫ. О, прошу вас, не взывайте к этому богу лошадей; это он, кто причина всех моих забот. Но если ты действительно любишь меня и всем сердцем, мой мальчик, поверь мне.
  ФИДИППИД. Верю тебе? о чем?
  СТРЕПСИАДЫ. Немедленно измените свои привычки и идите и выучите то, что я вам скажу.
  ФИДИППИД. Скажите, какие у вас приказы?
  СТРЕПСИАДЫ. Будете ли вы так мало слушаться меня?
  ФИДИППИД. Клянусь Вакхом, я буду подчиняться тебе.
  СТРЕПСИАДЫ. Тогда очень хорошо! Посмотрите сюда. Видишь ту маленькую дверь и тот домик?
  ФИДИППИД. Да, отец. Но к чему ты клонишь?
  СТРЕПСИАДЫ. Это школа мудрости. Там они доказывают, что мы — угольки, заключенные со всех сторон под огромным огнетушителем, которым является небо. Если им хорошо платят, эти люди также учат, как добиваться судебных исков, справедливых они или нет.
  ФИДИППИД. Как они себя называют?
  СТРЕПСИАДЫ. Точно не знаю, но они глубокие мыслители и самые замечательные люди.
  ФИДИППИД. Ба! негодяи! Я знаю их; вы имеете в виду этих шарлатанов с бледными лицами, этих босоногих людей, таких как этот несчастный Сократ и Херефонт.
  СТРЕПСИАДЫ. Тишина! не говори глупостей! Если вы хотите, чтобы ваш отец не умер с голоду, присоединитесь к ним и отпустите своих лошадей.
  ФИДИППИД. Нет, Бахус! хотя ты дал мне фазанов, которых
  выращивает Леогор.
  СТРЕПСИАДЫ. Ой! мой возлюбленный сын, умоляю тебя, иди и следуй их учениям.
  ФИДИППИД. И чему я должен научиться?
  СТРЕПСИАДЫ. «Кажется, у них есть два пути рассуждений, истинный и ложный, и что благодаря ложным можно добиться худших судебных исков. Если же ты изучишь эту науку, которая ложна, то я не заплачу ни оболуса из всех долгов, которые взял на себя за тебя.
  ФИДИППИД. Нет, я не буду этого делать. Я больше не смею смотреть на наших доблестных всадников, когда я так запятнал свой прекрасный цвет чести.
  СТРЕПСИАДЫ. Ну тогда, клянусь Деметрой! Я больше не буду поддерживать тебя, ни тебя, ни твою команду, ни твоего верхового коня. Иди и вешайся, я выгоняю тебя из дома и дома.
  ФИДИППИД. Мой дядя Мегакл не оставит меня без лошадей; Я пойду к нему и посмеюсь над твоим гневом.
  СТРЕПСИАДЫ. Один отказ меня не обескуражит. С помощью богов я поступлю в эту школу и научусь сама. Но в моем возрасте память ушла, и разум медленно схватывает вещи. Как можно научиться всем этим тонким различиям, этим тонкостям? Ба! почему я должен так развлекаться вместо того, чтобы стучать в дверь? Раб, раб! (Стучит и зовет.)
  УЧЕНИК. Чума на вас! Кто ты?
  СТРЕПСИАДЫ. Стрепсиад, сын Фидона, дема Цикинны.
  УЧЕНИК. Наверняка только невежественный и неграмотный малый позволяет бить в дверь такими пинками. Вы довели до выкидыша — идеи!
  СТРЕПСИАДЫ. Прости меня, молись; потому что я живу далеко отсюда, в деревне. Но скажи мне, что за идея не оправдалась?
  УЧЕНИК. Я не могу сказать это никому, кроме ученика.
  СТРЕПСИАДЫ. Тогда скажи мне без страха, потому что я пришел учиться среди вас.
  УЧЕНИК. Тогда очень хорошо, но подумай, что это тайны. Недавно блоха укусила Херефонта в лоб и оттуда перепрыгнула на голову Сократа. Сократ спросил Херефонта: «Сколько раз прыгает блоха на длину своих ног?»
  СТРЕПСИАДЫ. И как он вообще взялся за ее измерение?
  УЧЕНИК. Ой! это было очень изобретательно! Он расплавил немного воска, схватил блоху и окунул ее две лапы в воск, который, остыв, обул их в настоящие персидские башмаки. Он снял их и измерил ими расстояние.
  СТРЕПСИАДЫ. Ах! великий Зевс! какой мозг! какая тонкость!
  УЧЕНИК. Интересно, что бы вы сказали, если бы знали еще одно из
  изобретений Сократа?
  СТРЕПСИАДЫ. Что это такое? Пожалуйста, скажи мне.
  УЧЕНИК. Херефон из дема Сфеттии спросил его, думает ли он, что комар жужжит через его хоботок или через его заднюю часть.
  СТРЕПСИАДЫ. И что он сказал о комаре?
  УЧЕНИК. Он сказал, что кишечник комара узок и что, проходя через этот крошечный проход, воздух с силой устремляется к казенной части комара; затем, после этого тонкого канала, он наткнулся на круп, который был раздут, как труба, и там он звучно зазвучал.
  СТРЕПСИАДЫ. Итак, задняя часть комара — это труба. Ой! какое прекрасное открытие! Трижды счастлив Сократ! «Было бы нетрудно добиться успеха в судебном процессе, зная так много о кишечнике комара!
  УЧЕНИК. Не так давно ящерица заставила его потерять возвышенную мысль.
  СТРЕПСИАДЫ. Каким образом, пожалуйста?
  УЧЕНИК. Однажды ночью, когда он изучал движение луны и ее обороты и с открытым ртом смотрел в небо, с крыши на него нагадила ящерица.
  СТРЕПСИАДЫ. Меня щекочет эта ящерица, справившаяся с Сократом.
  УЧЕНИК. Вчера нам было нечего есть.
  СТРЕПСИАДЫ. Хорошо! Что он придумал, чтобы обеспечить вам ужин?
  УЧЕНИК. Он расстелил на столе тонкий слой золы, сгибая при этом железный прут; затем он взял циркуль и в тот же момент отцепил кусок жертвы, висевший в палестре.
  СТРЕПСИАДЫ. А мы еще смеем восхищаться Фалесом! Открой, открой мне скорее этот дом знаний! Поспеши, поспеши показать мне Сократа! Я очень хочу стать его учеником. Но открой дверь. (Ученик впускает Стрепсиада.) Ах! от Геракла! из какой страны эти животные?
  УЧЕНИК. Да чему ты удивляешься? Как вы думаете, на что они похожи?
  СТРЕПСИАДЫ. Пленники Пилоса. Но почему они так пристально смотрят в землю?
  УЧЕНИК. Они ищут то, что находится под землей.
  СТРЕПСИАДЫ. Ах! они ищут лук. Не доставляйте себе столько хлопот; Я знаю, где есть такие, мелкие и крупные. Но что делают эти ребята, которые согнулись вдвое?
  УЧЕНИК. Они зондируют бездны Тартара.
  СТРЕПСИАДЫ. И куда смотрит их крупа в небесах?
  УЧЕНИК. Он изучает астрономию за свой счет. Но входите; чтобы хозяин не нашел нас здесь.
  СТРЕПСИАДЫ. Еще нет, еще нет; пусть не меняют своей позиции. Я хочу рассказать им о своем маленьком деле.
  УЧЕНИК. Но они не могут оставаться слишком долго на открытом воздухе и вне школы.
  СТРЕПСИАДЫ. Во имя всех богов, что это? Скажи мне. (Показывает на небесный глобус.)
  УЧЕНИК. Это астрономия.
  СТРЕПСИАДЫ. И что? (Показывая на карту.)
  УЧЕНИК. Геометрия.
  СТРЕПСИАДЫ. Для чего это используется?
  УЧЕНИК. Измерить землю.
  СТРЕПСИАДЫ. Но это распределяется по жребию.
  УЧЕНИК. Нет, нет, я имею в виду всю землю.
  СТРЕПСИАДЫ. Ах! какая забавная вещь! Как вообще полезно это изобретение!
  УЧЕНИК. Есть вся поверхность земли. Смотреть! Вот Афины.
  СТРЕПСИАДЫ. Афины! вы ошибаетесь; Я не вижу заседающих судов.
  УЧЕНИК. Тем не менее, это действительно аттическая территория.
  СТРЕПСИАДЫ. А где мои соседи Цицинны?
  УЧЕНИК. Они живут здесь. Это Эвбея; вы видите этот остров, такой длинный и узкий.
  СТРЕПСИАДЫ. Я знаю. Это мы с Периклом растянули его, сжав. А где Лакедемон?
  УЧЕНИК. Лакедемон? Да вот же, смотри.
  СТРЕПСИАДЫ. Как близко оно к нам! Подумайте хорошенько, его надо убрать на большее расстояние.
  УЧЕНИК. Но, клянусь Зевсом, это невозможно.
  СТРЕПСИАДЫ. Тогда горе тебе! И кто этот человек, подвешенный в корзине?
  УЧЕНИК. Это он сам .
  СТРЕПСИАДЫ. Кто сам?
  УЧЕНИК. Сократ.
  СТРЕПСИАДЫ. Сократ! Ой! Молю тебя, позови его погромче для меня.
  УЧЕНИК. Позовите его сами; У меня нет времени терять.
  СТРЕПСИАДЫ. Сократ! мой маленький Сократ!
  СОКРАТ. Смертный, что ты хочешь от меня?
  СТРЕПСИАДЫ. Во-первых, что ты там делаешь? Скажи мне, умоляю тебя.
  СОКРАТ. Я пересекаю воздух и созерцаю солнце.
  СТРЕПСИАДЫ. Таким образом, не на твердой земле, а с высоты этой корзины вы пренебрегаете богами, если действительно…
  СОКРАТ. Я должен приостановить свой мозг и смешать тонкую сущность моего ума с этим воздухом, имеющим ту же природу, чтобы ясно проникнуть в небесное. Я бы ничего не открыл, если бы остался на земле, чтобы рассмотреть снизу то, что наверху; ибо земля своей силой притягивает к себе сок разума. То же самое и с кресс-салатом.
  СТРЕПСИАДЫ. Что? Привлекает ли ум сок кресс-салата? Ах! мой дорогой маленький Сократ, спустись ко мне! Я пришел просить вас об уроках.
  СОКРАТ. И на какие уроки?
  СТРЕПСИАДЫ. Я хочу научиться говорить. Я занял деньги, и мои безжалостные кредиторы не оставляют меня ни на минуту в покое; все мои товары под угрозой.
  СОКРАТ. И как это вы не видели, что вы так много влезли в долги?
  СТРЕПСИАДЫ. Моя погибель была безумием для лошадей, самым ненасытным злом; но научите меня одному из ваших двух методов рассуждения, тому, цель которого состоит в том, чтобы ничего не возмещать, и, да засвидетельствуют боги, что я готов заплатить любую плату, которую вы назовете.
  СОКРАТ. Какими богами ты поклянешься? Начнем с того, что боги не обращаются к нам с монетой.
  СТРЕПСИАДЫ. Но что вы клянетесь тогда? Железными деньгами
  Византии?
  СОКРАТ. Вы действительно хотите знать правду о небесных материях?
  СТРЕПСИАДЫ. Зачем, правда, если это возможно.
  СОКРАТ. … и беседовать с облаками, кто наши гении?
  СТРЕПСИАДЫ. Без сомнения.
  СОКРАТ. Затем сядьте на это священное ложе.
  СТРЕПСИАДЫ. Я сижу.
  СОКРАТ. Теперь возьми эту цепочку.
  СТРЕПСИАДЫ. Почему венок? Увы! Сократ, пожертвуешь ли ты мной, как
  Афамант?
  СОКРАТ. Нет, это обряды инициации.
  СТРЕПСИАДЫ. И что я должен получить?
  СОКРАТ. Ты станешь законченным треплом, закаленным старым артистом, тонкой мукой болтунов... Но давай, молчи.
  СТРЕПСИАДЫ. Во имя Зевса! Вы не лжете! Скоро я буду всего лишь пшеничной мукой, если вы будете меня таким образом пудрить.
  СОКРАТ. Молчи, старец, внемли молитвам... Ой! самый могущественный царь, бескрайний воздух, который держит землю в подвешенном состоянии в пространстве, ты, яркий эфир и вы, почтенные богини, облака, которые несут в своих чреслах гром и молнию, восстайте, вы, суверенные силы, и проявляйте себя в небесных сферах. в глазах мудреца.
  СТРЕПСИАДЫ. Еще нет! Подожди немного, пока я сложу свою мантию вдвое, чтобы не промокнуть. И подумать только, что я даже не взял с собой походной шапки! Какое несчастье!
  СОКРАТ. Приди, о! Облака, которых я обожаю, придите и покажитесь этому человеку, отдыхаете ли вы на священных вершинах Олимпа, увенчанных инеем, или медлите в садах Океана, вашего отца, образуя священные хоры с нимфами; собираете ли вы волны Нила в золотых вазах или обитаете в болотах Меотики или на заснеженных скалах Мимаса, внемлите моей молитве и примите мое подношение. Пусть эти жертвы будут вам приятны.
  ПРИПЕВ. Вечные Облака, явимся, восстанем из ревущих глубин Океана, отца нашего; полетим к высоким горам, расправим влажные крылья над их лесистыми вершинами, откуда мы будем господствовать над дальними долинами, урожаем, питаемым священной землей, журчанием божественных потоков и шумом морских волн, которые неутомимая сфера загорается сверкающими лучами. Но стряхнем с себя дождевые туманы, что скрывают нашу бессмертную красоту и издалека метут землю нашим взором.
  СОКРАТ. О, почтенные богини, да, вы отвечаете на мой зов! (Стрепсиаду.) Слышал ли ты их голоса, смешанные с ужасным рокотом грома?
  СТРЕПСИАДЫ. Ой! очаровательные Облака, я благоговею перед вами и тоже собираюсь выпустить свой гром, так сильно испугали меня ваши собственные. Вера! позволено это или нет, я должен, я должен срать!
  СОКРАТ. Никаких насмешек; не копируйте этих проклятых комических поэтов. Приди, тишина! многочисленный сонм богинь приближается с песнями.
  ПРИПЕВ. Девы, изливающие дожди, пойдем к Аттике, богатой стране Паллады, родине храбрых; давайте посетим дорогую землю Кекропса, где совершаются тайные обряды, где таинственное святилище распахивается перед посвященным... Какие жертвы приносятся там небесным божествам! Какие славные храмы! Какие статуи! Какие святые молитвы правителям Олимпа! В любое время года можно увидеть только священные праздники, украшенные гирляндами жертвы. Затем Весна снова приносит радостные пиршества Диониса, гармоничные состязания хоров и серьезные мелодии флейты.
  СТРЕПСИАДЫ. Во имя Зевса! Скажи мне, Сократ, умоляю тебя, кто эти женщины, чей язык так торжественен? могут ли они быть полубогинями?
  СОКРАТ. Нисколько. Это Облака небес, великие богини для ленивых; им мы обязаны всем, мыслями, речами, обманом, мошенничеством, хвастовством, ложью, проницательностью.
  СТРЕПСИАДЫ. Ах! вот почему, когда я слушал их, мой ум расправлял крылья; горит болтать по пустякам, поддерживать никчемные доводы, озвучивать свои мелочные доводы, возражать, поддразнивать какого-нибудь оппонента. Но разве они не собираются показывать себя? Я хотел бы увидеть их, если это возможно.
  СОКРАТ. Что ж, посмотри сюда, в сторону Парнса; Я уже вижу тех, кто медленно спускается.
  СТРЕПСИАДЫ. Но где, где? Покажи их мне.
  СОКРАТ. Они продвигаются толпой, по косой тропе через долины и заросли.
  СТРЕПСИАДЫ. 'Это странно! Я ничего не вижу.
  СОКРАТ. Там, недалеко от входа.
  СТРЕПСИАДЫ. Едва ли, если вообще, я могу их различить.
  СОКРАТ. Теперь вы должны ясно видеть их, если только ваши глаза не забиты жевательной резинкой толщиной с тыкву.
  СТРЕПСИАДЫ. Да, несомненно! Ой! почтенные богини! Да ведь они заполняют всю сцену.
  СОКРАТ. И вы не знали, вы никогда не подозревали, что они были богинями?
  СТРЕПСИАДЫ. Нет, конечно; Я думал, что Облака были только туманом, росой и паром.
  СОКРАТ. Но чего вы, конечно, не знаете, так это того, что они являются опорой толпы шарлатанов, и прорицателей, посланных в Турий, и пресловутых лекарей, и причесанных пижонов, набивающих себе пальцы кольцами до ногтей, а баггарты, пишущие дифирамбические стихи, все это бездельники, которым Облака дают пропитание, потому что они поют их в своих стихах.
  СТРЕПСИАДЫ. Вот за это они восхваляют «быстрый полет влажных облаков, скрывающих сияние дня», и «размахивающие кудри стоголового Тифона», и «стремительные бури, что плывут по небу, как птицы». добычи с воздушными крыльями, наполненными туманами» и «дожди, роса, которую изливают облака». В награду за эти красивые фразы они пускают в ход хорошо выращенную, вкусную кефаль и нежных дроздов.
  СОКРАТ. Да, благодаря этим. А разве не правильно и встречаться?
  СТРЕПСИАДЫ. Скажи мне тогда, почему, если это действительно Облака, они так похожи на смертных? Это не их обычная форма.
  СОКРАТ. Какие они тогда?
  СТРЕПСИАДЫ. я точно не знаю; ну, они как большие тюки шерсти, но не как женщины — нет, нисколько... А у этих есть носы.
  СОКРАТ. Ответь на мои вопросы.
  СТРЕПСИАДЫ. Охотно! Продолжайте, я слушаю.
  СОКРАТ. Разве вы не видели иногда в небе облака, похожие на кентавра, леопарда, волка или быка?
  СТРЕПСИАДЫ. Почему, конечно, у меня есть, но что тогда?
  СОКРАТ. Они принимают те метаморфозы, которые им нравятся. Если они увидят развратника с длинными распущенными локонами и волосатым, как зверь, как сын Ксенофанта, они принимают облик кентавра в насмешку над его постыдной страстью.
  СТРЕПСИАДЫ. И когда они видят Симона, этого похитителя государственных денег, что они тогда делают?
  СОКРАТ. Чтобы изобразить его в жизни, они сразу превращаются в волков.
  СТРЕПСИАДЫ. Вот почему вчера, когда они увидели Клеонима, который отбросил свой щит, потому что он самый трус среди людей, они превратились в оленей.
  СОКРАТ. И сегодня они видели Клисфена; видите ли… они женщины.
  СТРЕПСИАДЫ. Приветствую вас, суверенные богини, и если вы когда-либо позволяли вашему небесному голосу быть услышанным смертными ушами, скажите мне, о! поговорите со мной, всемогущие царицы.
  ПРИПЕВ. Град! ветеран древних времен, вы, кто горит желанием научиться красивому языку. А ты, великий первосвященник тонкой чепухи, скажи нам свое желание. Только к тебе и Продику из всех сегодняшних пустых ораторов мы прислушались — к Продику за его знания и великую мудрость, а к тебе — за то, что ты идешь с высоко поднятой головой, с уверенным взглядом, босой, смиренный. ко всему и гордимся нашей защитой.
  СТРЕПСИАДЫ. Ой! Земля! Какие августейшие высказывания! как свято! как чудесно!
  СОКРАТ. Это потому, что это единственные богини; все остальное чистый миф.
  СТРЕПСИАДЫ. Но клянусь Землей! наш Отец, Зевс, Олимпиец, не бог?
  СОКРАТ. Зевс! какой Зевс? Вы с ума сошли? Зевса нет.
  СТРЕПСИАДЫ. Что ты сейчас говоришь? Кто вызывает дождь? Ответь мне на это!
  СОКРАТ. Да ведь это они, и я докажу это. Вы когда-нибудь видели, как идет дождь без облаков? Пусть тогда Зевс вызовет дождь при ясном небе и без их присутствия!
  СТРЕПСИАДЫ. По Аполлону! это сильно аргументировано! Что до меня, то я всегда думал, что это Зевс мочится в решето. Но скажи мне, кто производит гром, которого я так боюсь?
  СОКРАТ. 'Это они, когда они катятся друг по другу.
  СТРЕПСИАДЫ. но как это может быть? ты самый смелый среди мужчин!
  СОКРАТ. Наполненные водой и вынужденные двигаться, они по необходимости осаждаются дождем, полностью набухая от влаги из мест, где они плавали; поэтому они сильно ударяются друг о друга и взрываются с большим шумом.
  СТРЕПСИАДЫ. Но разве не Зевс заставляет их двигаться?
  СОКРАТ. Нисколько; это воздушный Вихрь.
  СТРЕПСИАДЫ. Вихрь! ах! Я не знал этого. Значит, Зевса, кажется, не существует, и вместо него царствует Вихрь? Но ты еще не сказал мне, что делает раскаты грома?
  СОКРАТ. Вы меня тогда не поняли? Говорю вам, что Облака, полные дождя, ударяются друг о друга и, будучи чрезмерно раздутыми, взрываются с большим шумом.
  СТРЕПСИАДЫ. Как ты можешь заставить меня поверить в это?
  СОКРАТ. Берите себя в пример. Наевшись от души тушеного мяса на Панафинеях, у тебя начинаются спазмы в желудке, а потом вдруг живот зазвенит протяжным урчанием.
  СТРЕПСИАДЫ. Да, да, Аполлон! Я страдаю, у меня колики, а потом похлебка грохочет, как гром, и, наконец, вырывается наружу с ужасающим шумом. Сначала это всего лишь бульканье папакса, папакса ! потом увеличивается, папапапакс! и когда я ищу облегчения, почему, это действительно гром, папапапакс! папакс!! папапапакс!!! так же, как облака.
  СОКРАТ. Ну так подумай, какой шум производит твой желудок, ведь он мал. Разве воздух, который безграничен, не будет издавать эти могучие раскаты грома?
  СТРЕПСИАДЫ. Но скажи мне это. Откуда приходит молния, ослепительное пламя, которое иногда поглощает человека, которого поражает, а иногда почти не поджигает его. Разве не ясно, что это Зевс швыряет его в лжесвидетелей?
  СОКРАТ. На дурака! драйвер! он все еще смакует золотой век! Если Зевс нападает на лжесвидетелей, то почему он не осудил Симона, Клеонима и Теора? Несомненно, больших лжесвидетелей не существует. Нет, он поражает свой собственный Храм и Суний, мыс Афин и возвышающиеся дубы. Теперь, почему он должен это делать? Дуб не лжесвидетель.
  СТРЕПСИАДЫ. Я не могу сказать, но мне кажется, что это хорошо аргументировано. Что такое гром тогда?
  СОКРАТ. Когда сухой ветер поднимается к Облакам и замыкается в них, он выдувает их, как мочевой пузырь; наконец, будучи слишком ограниченным, он разрывает их, убегает с яростной силой и ревом, чтобы вспыхнуть пламенем по причине собственной стремительности.
  СТРЕПСИАДЫ. Воистину, это как раз то, что случилось со мной однажды. Это было на пиру Зевса! Я готовила свиное брюхо для своей семьи и забыла его вскрыть. Она вздулась и, внезапно лопнув, хлынула мне прямо в глаза и обожгла мне лицо.
  ПРИПЕВ. О, смертный! вы, желающие научиться нашей великой мудрости, афиняне, греки, позавидуете вашему счастью. Только надо иметь память и рвение к учебе, надо уметь выдерживать испытания, держать себя в руках, идти вперед, не чувствуя усталости, мало заботясь о еде, воздерживаясь от вина, гимнастических упражнений и других подобных безумств, в самом деле, вы должны верить, как и каждый разумный человек, что величайшее из всех благ — это жить и мыслить яснее, чем вульгарное стадо, блистать в состязаниях слов.
  СТРЕПСИАДЫ. Если дело идет о выносливости к труду, о том, чтобы проводить целые ночи на работе, о том, чтобы жить скупо, бороться с моим желудком и есть только нут, то будьте уверены, я тверд как наковальня.
  СОКРАТ. Отныне, следуя нашему примеру, вы не будете признавать других богов, кроме Хаоса, Облаков и Языка, только этих трех.
  СТРЕПСИАДЫ. Я не стал бы говорить с другими, даже если бы встретил их на улице; ни одной жертвы, ни возлияния, ни крупинки ладана для них!
  ПРИПЕВ. Скажи нам тогда смело, чего ты от нас хочешь; ты не можешь не добиться успеха, если будешь чтить и уважать нас и если решишься стать умным человеком.
  СТРЕПСИАДЫ. О, суверенные богини, я прошу вас об очень небольшой услуге; позволь мне отдалить всех греков на сто стадий в искусстве речи.
  ПРИПЕВ. Мы признаем это, и впредь никакое красноречие не будет более успешным в народе, чем ваше собственное.
  СТРЕПСИАДЫ. Да убережет меня бог от обладания великим красноречием! Это не то, чего я хочу. Я хочу иметь возможность обратить неудачные судебные процессы в свою пользу и ускользнуть из рук моих кредиторов.
  ПРИПЕВ. Да будет так, как ты пожелаешь, ибо твои амбиции скромны. Бесстрашно отдавай себя нашим служителям, софистам.
  СТРЕПСИАДЫ. Я сделаю это, потому что я верю в тебя. Тем более, что нет возврата, что с этими проклятыми лошадьми и с этим браком, который съел мои жизненные силы. Так что пусть делают со мной, что хотят; Я отдаю им свое тело. Будь то драка, голод, жажда, жара или холод, мне все равно; они могут содрать с меня кожу, если я только избавлюсь от своих долгов, если только я завоюю репутацию дерзкого негодяя, прекрасного оратора, наглого, бесстыдного, хвастливого и искусного в натяжке лжи, старого сценического каламбура, полного стола. из законов, основательная погремушка, лиса, проскользнувшая в любую дыру; гибкий, как кожаный ремешок, скользкий, как угорь, хитрец, хулиган, негодяй; плут с сотней лиц, хитрый, несносный, прожорливый пес. Такими эпитетами я ищу, чтобы меня приветствовали; на этих условиях они могут обращаться со мной, как хотят, и, если захотят, клянусь Деметрой! они могут превратить меня в сосиски и подать к философам.
  ПРИПЕВ. Вот у нас действительно смелый и доброжелательный ученик. Когда мы научим тебя, твоя слава среди смертных достигнет даже небес.
  СТРЕПСИАДЫ. Какая мне от этого польза?
  ПРИПЕВ. Ты проведешь всю свою жизнь среди нас и будешь самой завидной среди людей.
  СТРЕПСИАДЫ. Неужели я когда-нибудь увижу такое счастье?
  ПРИПЕВ. Клиенты будут вечно толпами осаждать вашу дверь, горя желанием добраться до вас, объяснить вам свои дела и посоветоваться с вами по поводу своих костюмов, что в обмен на ваши способности принесет вам большие суммы. Но, Сократ, начинай уроки, которые ты хочешь преподать этому старику; пробудите его ум, испытайте силу его разума.
  СОКРАТ. Ну, скажи мне, какой у тебя ум; Мне важно знать это, чтобы я мог по-новому направить свои батареи против вас.
  СТРЕПСИАДЫ. Эх, что! во имя богов, ты собираешься напасть на меня?
  СОКРАТ. Нет. Я только хочу задать вам несколько вопросов. У тебя есть память?
  СТРЕПСИАДЫ. Это зависит от того: если мне что-то должны, то память у меня превосходная, а если я должен, то увы! у меня ничего нет.
  СОКРАТ. Есть ли у вас природный дар говорить?
  СТРЕПСИАДЫ. Для разговора нет; за обман, да.
  СОКРАТ. Как вы тогда сможете учиться?
  СТРЕПСИАДЫ. Очень легко, не бойтесь.
  СОКРАТ. Таким образом, когда я выскажу какую-нибудь философскую мысль о небесных вещах, вы уловите ее в самом ее полете?
  СТРЕПСИАДЫ. Значит, я должен набрасываться на мудрость, как собака на кусок?
  СОКРАТ. Ой! невежда! варвар! Я очень боюсь, старик, что мне придется прибегнуть к побоям. А теперь позвольте мне услышать, что вы делаете, когда вас бьют.
  СТРЕПСИАДЫ. Я получаю удар, затем выжидаю момент, беру свидетелей и, наконец, вызываю нападавшего по закону.
  СОКРАТ. Давай, сними плащ.
  СТРЕПСИАДЫ. Я украл у тебя что-нибудь?
  СОКРАТ. Нет, но в школу принято ходить без плаща.
  СТРЕПСИАДЫ. Но я пришел сюда не искать краденое.
  СОКРАТ. Прочь, дурак!
  СТРЕПСИАДЫ. Скажи мне, если я проявлю полное внимание и буду учиться с усердием, на кого из твоих учеников я буду похож, как ты думаешь?
  СОКРАТ. Ты будешь образом Херефонта.
  СТРЕПСИАДЫ. Ах! несчастный я! Значит, я полуживой?
  СОКРАТ. Перемирие этой болтовне! следуй за мной и не более того.
  СТРЕПСИАДЫ. Сначала дайте мне медовик, а то, спускаясь туда, я весь дрожу; мне кажется, это пещера Трофония.
  СОКРАТ. Но иди с тобой! По какой причине вы так бездельничаете у двери?
  ПРИПЕВ. Удачи! у вас есть мужество; да преуспеете вы, кто, хотя и уже в столь преклонном возрасте, желает обучать свой ум новым занятиям и практиковать его с мудростью!
  ХОР (Парабазис) . Зрители! Клянусь Вакхом, чьим я слугой, я откровенно скажу вам правду. Могу ли я обеспечить себе и победу, и славу так же верно, как я считаю вас искусными критиками и считаю эту комедию своей лучшей. Я хотел дать вам первый взгляд на произведение, которое стоило мне больших усилий, но я удалился, несправедливо побежденный неумелыми соперниками. Это тебя, о просвещенная публика, для которой я приготовил свою статью, я упрекаю в этом. Тем не менее я никогда добровольно не перестану искать одобрения проницательных. Я не забыл тот день, когда мужчины, которых приятно иметь в качестве публики, принимали моего «Молодого человека» и моего «Развратника» с такой благосклонностью именно здесь. Тогда, еще девственница, моя Муза еще не достигла установленного законом возраста для материнства; ей пришлось выставить своего первенца, чтобы его усыновил другой, и с тех пор он вырос под вашим щедрым покровительством. С тех пор, как ты поклялся мне в своем верном союзе. Таким образом, подобно Электре поэтов, моя комедия пришла искать вас сегодня, надеясь снова встретить таких просвещенных зрителей. Насколько далеко она сможет разглядеть своего Ореста, она сумеет узнать его по кудрявой голове. И обратите внимание на ее скромную манеру поведения! Она не для того пришила кусок свисающей кожи, толстый и покрасневший на конце, чтобы вызывать смех у детей; она не ругает лысого и не танцует кордакса; не видно ни одного старика, который, произнося свои строки, бьет вопрошающего палкой, чтобы его жалкие шутки не прошли проверку. Она не бросается на сцену с факелом и не кричит: «Ля, ля! ла, ла! Нет, она полагается на себя и на свои стихи... Моя ценность настолько известна, что я больше не горжусь ею. Я не пытаюсь обмануть вас, воспроизводя одни и те же сюжеты два или три раза; Я всегда придумываю свежие темы, чтобы представить их вам, темы, не имеющие отношения друг к другу и все умные. Я напал на Клеона в лицо и когда он был всемогущ; но он упал, и теперь у меня нет желания пинать его, когда он упадет. Наоборот, мои соперники, когда этот жалкий Гипербол дал им сигнал, не переставали нападать и на него, и на его мать. Сначала Юполис представил свою «Марикас»; это были просто мои «Рыцари», которых этот плагиатор снова неуклюже облагородил, добавив к пьесе старуху-пьяницу, чтобы она могла танцевать кордакс. Это была старая идея, взятая у Фриниха, который заставил свою старую каргу сожрать чудовище из глубин. Тогда Гермипп рассорился с Гиперболом, и теперь все остальные набрасываются на него и повторяют мое сравнение угрей. Пусть те, кто находит забаву в их произведениях, не будут довольны моими, а что касается вас, кто любит и хвалит мои изобретения, то потомство похвалит ваш хороший вкус.
  О, владыка Олимпа, всемогущий царь богов, великий Зевс, тебя я первый взываю; защити этот хор; и ты, Посидон, чей страшный трезубец вздымает по воле твоего гнева и недра земли, и соленые волны океана. Я взываю к моему прославленному отцу, божественному Эфиру, универсальному хранителю жизни, и Фебу, который с вершины своей колесницы воспламеняет мир своими ослепительными лучами, Фебу, могущественному божеству среди богов и почитаемому среди смертных.
  Самые мудрые зрители, уделите нам все свое внимание. Внемли нашим справедливым упрекам. Нет богов, которым этот город обязан больше, чем нам, о которых вы только забыли. Ни жертвы, ни возлияния тем, кто тебя оберегает! Вы решили какую-то безумную экспедицию? Хорошо! мы гром или мы падаем под дождем. Когда вы избрали полководцем этого врага неба, кожевника из Пафлагонии, мы нахмурили брови, мы вызвали вспышку нашего гнева; сверкнула молния, загремел гром, луна сошла с пути, и солнце тотчас скрыло свой луч, грозя больше не давать вам света, если Клеон станет генералом. Тем не менее вы избрали его; Говорят, что Афины никогда не решаются на какой-нибудь роковой шаг, но боги обращают эти ошибки в ее величайшее приобретение. Желаете ли вы, чтобы эти выборы уже сейчас были для вас удачными? Это очень просто сделать; осудите этого ненасытного хохотуна по имени Клеон за взяточничество и вымогательство, наденьте ему на шею деревянный ошейник, и ваша ошибка будет исправлена, а общество тотчас же вернет себе былое процветание.
  Помоги мне также, Феб, бог Делоса, правящий на скалистых пиках Синтии; и ты, счастливая дева, которой лидийские девицы приносят помпезные жертвы в золотом храме; и ты, богиня нашей страны, Афина, вооруженная эгидой, защитница Афин; и ты, кто, окруженный дельфийскими вакханками, бродишь по скалам Парнаса, сотрясая пламя своего смолистого факела, ты, Вакх, бог веселья и радости.
  Когда мы готовились прибыть сюда, нас приветствовала Луна и поручила пожелать радости и счастья как афинянам, так и их союзникам; далее она сказала, что она была в ярости и что вы очень постыдно обращались с ней, с той, которая платит вам не на словах одними, но которая оказывает вам все действительные блага. Во-первых, благодаря ей каждый месяц откладываешь не менее драхмы на фонари, ибо каждый, уходя ночью из дома, говорит: «Раб, не покупай фонариков, ибо лунный свет прекрасен», — не назвать тысячи. другие преимущества. Тем не менее вы неправильно считаете дни, и ваш календарь — не что иное, как путаница. Следовательно, боги засыпают ее угрозами каждый раз, когда они возвращаются домой и разочаровываются в своей еде, потому что праздник не соблюдается в обычном порядке. Когда вы должны приносить жертву, вы пытаете или вершите правосудие. И часто мы, другие, боги, постимся в знак скорби о смерти Мемнона или Сарпедона, в то время как вы предаетесь радостным возлияниям. Именно поэтому в прошлом году, когда жребий возложил на Гипербола обязанности Амфиктиона, мы отобрали у него его корону, чтобы научить его, что время должно быть разделено согласно фазам луны.
  СОКРАТ. Дыханием, Дыханием Жизни! Хаосом! По воздуху! Я никогда не видел человека настолько грубого, такого неумелого, такого глупого, такого забывчивого. Все маленькие хитрости, которым я его учу, он забывает еще до того, как выучит их. И все же я не отдам его, я заставлю его выйти сюда, на открытый воздух. Где ты, Стрепсиад? Давай, принеси сюда свой диван.
  СТРЕПСИАДЫ. Но клопы не дадут мне его привести.
  СОКРАТ. Покончили с такой ерундой! поместите его туда и обратите внимание.
  СТРЕПСИАДЫ. Ну вот и я.
  СОКРАТ. Хороший! Какую науку из всех тех, которым тебя никогда не учили, ты хочешь изучить в первую очередь? Такты, ритмы или куплеты?
  СТРЕПСИАДЫ. Почему, меры; На днях торговец мукой выманил у меня двух хениксов .
  СОКРАТ. Я спрашиваю вас не об этом, а о том, какая мера, по вашему мнению, лучшая, трехстопная или четырехстопная?
  СТРЕПСИАДЫ. Я предпочитаю полусектария.
  СОКРАТ. Вы говорите глупости, мой хороший друг.
  СТРЕПСИАДЫ. Готов поспорить, что ваш тетраметр — это полусектарий.
  СОКРАТ. Чума хватает балбеса и дурака! Приходите, может быть, вы быстрее выучите ритмы.
  СТРЕПСИАДЫ. Будут ли ритмы снабжать меня пищей?
  СОКРАТ. Сначала они помогут вам быть приятным в компании, а затем узнать, что подразумевается под эноплианским ритмом, а что под дактильным.
  СТРЕПСИАДЫ. Из дактиля? Я это хорошо знаю.
  СОКРАТ. Что тогда?
  СТРЕПСИАДЫ. Да ведь это палец; раньше, когда ребенок, я использовал это.
  СОКРАТ. Вы так же низкодушны, как и глупы.
  СТРЕПСИАДЫ. Но, несчастный человек, я не хочу всему этому учиться.
  СОКРАТ. Тогда что ты хочешь знать?
  СТРЕПСИАДЫ. Не то, не то, а искусство ложных рассуждений.
  СОКРАТ. Но сначала вы должны научиться другим вещам. Ну, а что такое самцы четвероногих?
  СТРЕПСИАДЫ. Ой! Самцов знаю досконально. Значит, ты меня за дурака держишь? Баран, олень, бык, собака, голубь.
  СОКРАТ. Вы видите, что вы делаете; разве самка голубя не называется так же, как и самец?
  СТРЕПСИАДЫ. Как еще? Приходите сейчас?
  СОКРАТ. Как еще? С тобою голубь и голубь!
  СТРЕПСИАДЫ. «Это правда, клянусь Посидоном! но какие имена вы хотите, чтобы я дал им?
  СОКРАТ. Назовите самку голубя и самца голубя.
  СТРЕПСИАДЫ. Голубка! ха! по воздуху! Это великолепно! за это урок доставь свою месильную, и я наполню его мукой до краев.
  СОКРАТ. Здесь вы снова ошибаетесь; Вы делаете корыто мужским, а оно должно быть женским.
  СТРЕПСИАДЫ. Что? если я скажу его , я сделаю корыто мужским?
  СОКРАТ. Обязательно! не могли бы вы назвать его Клеонимом?
  СТРЕПСИАДЫ. Хорошо?
  СОКРАТ. Значит, корыто того же пола, что и Клеоним?
  СТРЕПСИАДЫ. Ой! хороший сэр! У Клеонима никогда не было месильной корыта; он использовал для этой цели круглый миномет. Но подойди, скажи мне, что я должен сказать?
  СОКРАТ. Для корыта вы должны сказать ее , как вы бы сказали для Sostraté.
  СТРЕПСИАДЫ. Ее ?
  СОКРАТ. Таким образом, вы делаете его по-настоящему женским.
  СТРЕПСИАДЫ. Вот и все! Она для корыта, а она для Клеонима.
  СОКРАТ. Теперь я должен научить вас отличать имена собственные мужского рода от женских.
  СТРЕПСИАДЫ. Ах! Я хорошо знаю женские имена.
  СОКРАТ. Назовите некоторые тогда.
  СТРЕПСИАДЫ. Лизилла, Филинна, Клитагора, Деметрия.
  СОКРАТ. А что такое мужские имена?
  СТРЕПСИАДЫ. Их бесчисленное множество — Филоксен, Мелезий, Аминий.
  СОКРАТ. Но, несчастный, последние два не мужского рода.
  СТРЕПСИАДЫ. Вы не считаете их мужскими?
  СОКРАТ. Нисколько. Если бы вы встретили Аминия, как бы вы его приветствовали?
  СТРЕПСИАДЫ. Как? Почему я должен кричать: «Привет! сюда, Амини а !
  СОКРАТ. Ты видишь? это женское имя, которое вы ему даете.
  СТРЕПСИАДЫ. И разве это не правильно, раз он отказывается от военной службы? Но какая польза в изучении того, что мы все знаем?
  СОКРАТ. Вы ничего об этом не знаете. Иди, ложись там.
  СТРЕПСИАДЫ. Зачем?
  СОКРАТ. Подумайте некоторое время над интересующими вас вопросами.
  СТРЕПСИАДЫ. Ой! Умоляю вас, не там! но если я должен лечь и подумать, пусть я лягу на землю.
  СОКРАТ. Это исключено. Приходить! на диван!
  СТРЕПСИАДЫ. Какая жестокая судьба! Какую пытку устроят мне жуки в этот день!
  СОКРАТ. Размышляйте и внимательно исследуйте, соберите свои мысли воедино, позвольте вашему уму обратиться ко всем сторонам вещей; если вы столкнетесь с трудностью, быстро переключитесь на какую-нибудь другую идею; прежде всего, отврати свой взор от всякого нежного сна.
  СТРЕПСИАДЫ. О, горе, горе! о, горе, горе!
  СОКРАТ. Что тебя беспокоит? почему ты так плачешь?
  СТРЕПСИАДЫ. Ой! Я мертвец! Вот эти проклятые коринфяне наступают на меня со всех концов дивана; они кусают меня, они грызут мои бока, они пьют всю мою кровь, они отрывают мои яички, они исследуют всю мою спину, они убивают меня!
  СОКРАТ. Не так много плача и крика, пожалуйста.
  СТРЕПСИАДЫ. Как я могу повиноваться? Я потерял свои деньги и свой цвет лица, свою кровь и свои туфли, и в довершение своих страданий я должен бодрствовать на этом ложе, когда во мне почти не осталось ни капли жизни.
  СОКРАТ. Ну теперь! что ты делаешь? ты рефлексируешь?
  СТРЕПСИАДЫ. Да, Посидон!
  СОКРАТ. Как насчет?
  СТРЕПСИАДЫ. Не сожрут ли меня клопы целиком.
  СОКРАТ. Да постигнет тебя смерть, проклятый человек!
  СТРЕПСИАДЫ. Ах! он уже есть.
  СОКРАТ. Приходи, не уступая! Закрой голову; нужно найти гениальную альтернативу.
  СТРЕПСИАДЫ. Альтернатива! ах! Я только хочу, чтобы кто-нибудь пришел ко мне из-под этих покрывал!
  СОКРАТ. Держать! давайте посмотрим, что делает наш товарищ. Хо! ты! ты спишь?
  СТРЕПСИАДЫ. Нет, клянусь Аполлоном!
  СОКРАТ. У тебя что-нибудь получилось?
  СТРЕПСИАДЫ. Нет, ничего.
  СОКРАТ. Ничего!
  СТРЕПСИАДЫ. Нет, ничего, кроме моего инструмента, который у меня в руке.
  СОКРАТ. Не собираетесь ли вы немедленно покрыть голову и задуматься?
  СТРЕПСИАДЫ. Над чем? Ну же, Сократ, скажи мне.
  СОКРАТ. Сначала подумай, чего ты хочешь, а потом скажи мне.
  СТРЕПСИАДЫ. Но я тысячу раз говорил тебе, чего хочу. 'Это не платить никому из моих кредиторов.
  СОКРАТ. Ну, кутайтесь; сконцентрируйте свой ум, который слишком легко блуждает, изучите каждую деталь, спланируйте и исследуйте тщательно.
  СТРЕПСИАДЫ. О, горе! горе! о, Боже! о, Боже!
  СОКРАТ. Умолкни, и если какая-нибудь мысль смущает тебя, быстро отложи ее в сторону, затем вернись к ней и снова обдумай ее.
  СТРЕПСИАДЫ. Мой дорогой маленький Сократ!
  СОКРАТ. Что такое, старый седобородый?
  СТРЕПСИАДЫ. У меня есть схема неуплаты долгов.
  СОКРАТ. Давайте послушаем это.
  СТРЕПСИАДЫ. Скажи мне, если бы я купил фессалийскую ведьму, я мог бы заставить луну спускаться ночью и запереть ее, как зеркало, в круглый ящик и хранить там бережно...
  СОКРАТ. Что бы вы от этого выиграли?
  СТРЕПСИАДЫ. Как? Почему, если бы луна не взошла, мне не нужно было бы платить проценты.
  СОКРАТ. Почему так?
  СТРЕПСИАДЫ. Потому что деньги ссужаются помесячно.
  СОКРАТ. Хороший! но я собираюсь предложить вам еще один трюк. Если бы вас приговорили к выплате пяти талантов, как бы вы смогли отменить этот приговор? Скажи мне.
  СТРЕПСИАДЫ. Как? как? Я не знаю, я должен подумать.
  СОКРАТ. Вы всегда запираете свои мысли внутри себя. Пусть ваши идеи летают по воздуху, как майский жук, привязанный за лапку ниткой.
  СТРЕПСИАДЫ. Я нашел очень умный способ аннулировать это осуждение; вы сами это признаете.
  СОКРАТ. Что это такое?
  СТРЕПСИАДЫ. Видели ли вы когда-нибудь у аптекарей красивый прозрачный камень, которым можно разжечь огонь?
  СОКРАТ. Вы имеете в виду хрустальную линзу.
  СТРЕПСИАДЫ. Да.
  СОКРАТ. Ну, что тогда?
  СТРЕПСИАДЫ. Если бы я поставил себя с этим камнем на солнце и подальше от клерка, пока он выписывал обвинительный приговор, я мог бы растопить весь воск, на котором были написаны слова.
  СОКРАТ. Хорошо продумано, милостивые государи!
  СТРЕПСИАДЫ. Ах! Я счастлив, что отменил декрет, который должен был стоить мне пять талантов.
  СОКРАТ. Давай, быстро ответь на следующий вопрос.
  СТРЕПСИАДЫ. Который?
  СОКРАТ. Если бы, когда вас вызвали в суд, вам грозила опасность проиграть дело из-за отсутствия свидетелей, как бы вы заставили обвинительного приговора обрушиться на вашего оппонента?
  СТРЕПСИАДЫ. Это очень просто и очень легко.
  СОКРАТ. Позволь мне услышать.
  СТРЕПСИАДЫ. Сюда. Если бы нужно было рассматривать другое дело, прежде чем было бы возбуждено мое, я бы бежал и повесился.
  СОКРАТ. Ты говоришь ерунду!
  СТРЕПСИАДЫ. Не так, клянусь богами! если бы я был мертв, против меня не могло бы быть возбуждено никаких дел.
  СОКРАТ. Вы просто бьете воздух. Уходи! Я больше не буду давать тебе уроки.
  СТРЕПСИАДЫ. Почему нет? Ой! Сократ! во имя богов!
  СОКРАТ. Но ты забываешь так же быстро, как учишься. Пойдем, чему я научил тебя в первую очередь? Скажи мне.
  СТРЕПСИАДЫ. Ах! дайте-ка подумать. Что было первым делом? Что это было тогда? Ах! та штука, в которой мы месим хлеб, о! Боже мой! как ты это называешь?
  СОКРАТ. Чума, возьми самого забывчивого и глупого из старых болванов!
  СТРЕПСИАДЫ. Увы! какая беда! что со мной будет? Мне конец, если я не научусь играть языком. Ой! Облака! дай мне хороший совет.
  ПРИПЕВ. Старик, мы советуем тебе, если ты воспитал сына, послать его учиться вместо тебя.
  СТРЕПСИАДЫ. Несомненно, у меня есть сын, столь же одаренный, как и самый лучший, но он не хочет учиться. Что со мной будет?
  ПРИПЕВ. И ты не заставляешь его подчиняться тебе?
  СТРЕПСИАДЫ. Видишь ли, он большой и сильный; кроме того, через свою мать он является потомком тех прекрасных птиц, расы Коэсиры. Тем не менее, я пойду и найду его, а если он откажется, я выгоню его из дома. Войди, Сократ, и подожди меня немного.
  ХОР (Сократу) . Вы понимаете, что благодаря нам вы окупитесь? Вот человек, готовый подчиняться тебе во всем. Вы видите, как он увлечен восхищением и энтузиазмом. Воспользуйтесь этим, чтобы подстричь его как можно короче; прекрасные шансы слишком быстро ушли.
  СТРЕПСИАДЫ. Нет, Клянусь Облаками! вы больше не остаетесь здесь; иди и пожри руины состояния твоего дяди Мегакла.
  ФИДИППИД. Ой! мой бедный отец! что с тобой случилось? Клянусь
  Зевсом Олимпийским! ты уже не в себе!
  СТРЕПСИАДЫ. Видеть! видеть! «Олимпийский Зевс». Ой! дурак! верить в
  Зевса в твоём возрасте!
  ФИДИППИД. Что в этом такого, что заставляет вас смеяться?
  СТРЕПСИАДЫ. Ты тогда маленький ребенок, если веришь в такую старомодную дрянь! Но иди сюда, чтобы я мог научить тебя; Я скажу вам кое-что, что очень необходимо знать, чтобы быть мужчиной; но никому не повторишь.
  ФИДИППИД. Приходите, что это?
  СТРЕПСИАДЫ. Только что ты поклялся Зевсом.
  ФИДИППИД. Да, это я сделал.
  СТРЕПСИАДЫ. Видишь, как хорошо учиться? Фидиппид, Зевса нет
  .
  ФИДИППИД. Что там тогда?
  СТРЕПСИАДЫ. Это Вихрь, который прогнал Юпитер и теперь является королем.
  ФИДИППИД. Идти к! что за бред!
  СТРЕПСИАДЫ. Знай, что это правда.
  ФИДИППИД. А кто так говорит?
  СТРЕПСИАДЫ. Это Сократ, Мелианин, и Херефонт, умеющий измерить прыжок блохи.
  ФИДИППИД. Неужели вы дошли до такого сумасшествия, что верите этим желчным ребятам?
  СТРЕПСИАДЫ. Говорите лучше и не оскорбляйте умных и премудрых людей, которые из экономии никогда не бреются, гимназий не ходят и в бани не ходят, а вы, вы только и ждете моей смерти, чтобы проглотить мое богатство. Но приходи, приходи как можно скорее, чтобы учиться вместо меня.
  ФИДИППИД. И что хорошего можно узнать о них?
  СТРЕПСИАДЫ. Действительно, что хорошего? Ведь все человеческое знание. Во-первых, вы будете знать себя в высшей степени невежественным. Но подожди меня здесь некоторое время.
  ФИДИППИД. Увы! Что надо сделать? Мой отец потерял рассудок. Должен ли
  я признать его сумасшедшим или заказать его гроб?
  СТРЕПСИАДЫ. Приходить! что это за птица? скажи мне.
  ФИДИППИД. Голубь.
  СТРЕПСИАДЫ. Хороший! А эта самка?
  ФИДИППИД. Голубь.
  СТРЕПСИАДЫ. Одинаково для обоих? Ты меня смешишь! На будущее вы будете называть одного голубем, а другого голубем.
  ФИДИППИД. Голубятня! Таковы прекрасные вещи, которые вы только что узнали в школе этих сыновей Земли!
  СТРЕПСИАДЫ. И многие другие; но то, что я узнал, я сразу забыл, потому что
  я слишком стар.
  ФИДИППИД. Так вот почему ты потерял свой плащ?
  СТРЕПСИАДЫ. Я не потерял его, я посвятил его философии.
  ФИДИППИД. И что ты сделал со своими сандалиями, бедный дурак?
  СТРЕПСИАДЫ. Если я их и потерял, то по необходимости, как и Перикл. Но подойди, шевельнись, пойдем; если необходимо, поступай неправильно, чтобы повиноваться отцу. Когда тебе было шесть лет, а ты еще шепелявил, это я тебя слушался. Помню, на пирах у Зевса ты страстно желал маленькую колесницу, и я купил ее тебе на первый обол, который получил, будучи присяжным при дворе.
  ФИДИППИД. Ты скоро раскаешься в том, что просишь меня сделать.
  СТРЕПСИАДЫ. Ой! теперь я счастлив! Он подчиняется. Сюда, Сократ, сюда! Выходи быстро! Вот я приношу вам моего сына; он отказался, но я уговорил его.
  СОКРАТ. Ведь он еще ребенок. Он не привык к этим корзинам, в которых мы подвешиваем свой разум.
  ФИДИППИД. Чтобы ты лучше к ним привык, я бы тебя повесил.
  СТРЕПСИАДЫ. Проклятие на вас! ты оскорбляешь своего хозяина!
  СОКРАТ. «Я бы тебя повесил!» Какая глупая речь! и так категорично сказано! Как можно с таким тоном уклоняться от обвинения, вызывать свидетелей, трогать или убеждать? И все же, если подумать, Гипербол научился всему этому за один талант!
  СТРЕПСИАДЫ. Покойся с миром и научи его. Это самая разумная натура. Еще совсем маленьким он развлекался дома тем, что строил дома, вырезал лодки, строил колесницы из кожи и прекрасно умел делать лягушек из гранатовых корок. Научите его обоим методам рассуждения, как сильному, так и слабому, который ложными доводами побеждает сильное; если не два, то хотя бы ложный, и то всеми возможными способами.
  СОКРАТ. Сами Справедливая и Несправедливая беседа научат его.
  СТРЕПСИАДЫ. Я иду, но не забывай, он всегда, всегда должен суметь спутать правду.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Идите сюда! Каким бы бесстыдным ты ни был, осмелишься ли ты показать свое лицо зрителям?
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Отведи меня туда, куда ты перечисляешь. Я ищу толпу, чтобы лучше уничтожить вас.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Уничтожь меня! Вы забыли, кто вы?
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Я рассуждаю.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Да, слабее Рассуждение.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Но я побеждаю вас, которые утверждают, что они сильнее.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Какими хитрыми ухищрениями, скажите на милость?
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Изобретением новых максим.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. …которые эти дураки принимают с благосклонностью.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Скажем так, этими мудрецами.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Я безжалостно уничтожу тебя.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Как молиться? Давай посмотрим, как ты это сделаешь.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Говоря то, что верно.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Я отвечу и очень скоро одержу над вами верх. Во-первых, я утверждаю, что справедливости не существует.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Не существует?
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Нет существования! Почему, где они?
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. С богами.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Как же, если существует справедливость, Зевс не был казнен за то, что заковал своего отца в цепи?
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Ба! этого достаточно, чтобы перевернуть мой желудок! Тазик, быстро!
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Ты старый болтун и к тому же глупый.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. А ты развратник и бесстыдник.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Ха! Какие сладкие выражения!
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Нечестивый шут!
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Ты венчаешь меня розами и лилиями.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Отцеубийство.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Ты осыпаешь меня золотом.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Раньше был град ударов.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Я украшаю себя твоими оскорблениями.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Какая наглость!
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Какое дурачество!
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Это из-за вас молодежь больше не ходит в школы. Афиняне скоро поймут, какие уроки вы преподаете тем, кто достаточно глуп, чтобы поверить вам.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Вас охватывает убогость.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. А ты, ты процветай. Но ты был беден, когда говорил: «Я — Мизийский Телеф», и имел обыкновение набивать свой бумажник максимами Панделетуса, чтобы откусить от них.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Ой! прекрасная мудрость, которой вы теперь хвастаетесь!
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Безумец! Но еще безумнее город, что держит тебя, ты, растлитель его юности!
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. «Это не вы будете учить этого молодого человека; вы так же стары и устарели, как Сатурн.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Нет, это непременно буду я, если он не хочет заблудиться и заниматься только многословием.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ РАЗГОВОР (к Фидиппиду) . Иди сюда и оставь его бить воздух.
  СПРАВЕДЛИВЫЙ РАЗГОВОР (к Несправедливому Разговору) . Зло будет тебе, если ты прикоснешься к нему.
  ПРИПЕВ. Перемирие вашим ссорам и брани! Но изложи, ты, то, чему ты учил нас прежде, и ты, твое новое учение. Таким образом, выслушав спор каждого из вас, он сможет сделать выбор между двумя школами.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Я вполне согласен.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. И я тоже.
  ПРИПЕВ. Кто должен говорить первым?
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Пусть это будет мой противник, у него есть мое полное согласие; затем я пойду по той самой земле, которую он выбрал, и сокрушу его градом новых идей и тонких фантазий; если после этого он посмеет произнести еще слово, я ужалю его в лицо и в глаза нашими изречениями, острыми, как жало осы, и он умрет.
  ПРИПЕВ. Вот два соперника, уверенные в своих ораторских способностях и в мыслях, над которыми они так долго размышляли. Посмотрим, кто выйдет победителем из состязания. Эта мудрость, за которую мои друзья так упорно борются, находится в большой опасности. Приди же, ты, увенчавшая столькими добродетелями людей прежних дней, заступись за дорогое тебе дело, откройся нам.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Очень хорошо, я скажу вам, что было старым образованием, когда я с таким успехом учил справедливости и когда скромность почиталась. Во-первых, от ребенка требовалось, чтобы он не произносил ни слова. По улице, когда они шли в музыкальную школу, все молодые люди того же района шли легко одетыми и строились в полном порядке, даже когда снег шел большими хлопьями. В господском доме они должны были стоять, расставив ноги, и их учили петь то ли «Палладу, Грозную, что города опрокидывает», то ли «Шум издалека раздался» в торжественных тонах старинного лада. Если кто-нибудь предавался шутовству или придавал своему голосу какую-нибудь мягкую интонацию, подобную той, которую нынешние ученики Фриниса так стараются сформировать, с ним обращались как с врагом муз и избивали побоями. В борцовской школе сидели с вытянутыми ногами и без показухи неприличия любопытствующим. Когда они поднимались, то разглаживали песок, чтобы не оставлять следа, возбуждающего непристойные мысли. Никогда ребенок не натирался маслом ниже пояса; остальная часть их тел, таким образом, сохранила свой свежий цвет и пушок, как бархатистый персик. Их нельзя было видеть подходящими к любовнику и сами возбуждающими его страсть мягкими модуляциями голоса и похотливыми взглядами. За столом они не осмелились бы в присутствии тех, кто старше их, взять редьку, анисовое семя или лист петрушки, а тем более съесть рыбу или дроздов или скрестить ноги.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Какой устаревший хлам! Вернулись ли мы во времена празднеств Зевса Полиея, в Буфонию, во времена поэта Цецида и золотых цикад?
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Тем не менее подобными учениями я воспитал людей Марафона. Но вы, вы учите сегодняшних детей быстро кутаться в одежду, и я прихожу в ярость, когда вижу их на Панафинеях, забывающих Афину во время танца и прикрывающихся своими щитами. Итак, юноша, осмеливайтесь встать рядом со мной, кто следует справедливости и истине; тогда вы сможете избегать общественных мест, воздерживаться от бани, краснеть от всего постыдного, воспламеняться, если над вашей добродетелью насмехаются, уступать место старшим, чтить родителей, словом, чтобы избежать всего плохого. Будьте самой скромностью и не бегите аплодировать танцующим девушкам; если вы наслаждаетесь такими сценами, какая-нибудь куртизанка бросит вам свое яблоко, и вашей репутации придет конец. Не переговаривайся с отцом, не обращайся с ним, как со слабоумным, и не упрекай старика, который лелеял тебя, в его старости.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Если его слушать, клянусь Вакхом! ты будешь образом сыновей Гиппократа и будешь называться великим дураком матери .
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Нет, но ты проведешь свои дни в гимназии, светясь силой и здоровьем; вы не пойдете в общественное место, чтобы кудахтать и пререкаться, как это делается в наши дни; вы не будете жить в страхе, что вас могут затащить в суд за какой-нибудь пустяк, преувеличенный придирками. Но ты спустишься в Академию, чтобы бегать под священными маслинами с каким-нибудь добродетельным другом твоего возраста, с головой, обвитой белым тростником, наслаждаясь покоем и вдыхая аромат тиса и свежих побегов тополя, радуясь возвращению весны и с удовольствием слушая нежный шелест платана и вяза. Если вы посвятите себя выполнению моих заповедей, ваша грудь будет полной, ваш цвет лица сияющим, ваши плечи будут широкими, ваш язык будет коротким, ваши бедра мускулистыми, но ваш пенис будет маленьким. Но если вы будете следовать моде того времени, вы будете бледного оттенка, с узкими плечами, узкой грудью, длинным языком, маленькими бедрами и большим инструментом; вы будете знать, как приводить многословные аргументы о праве. Вы будете убеждены также считать прекрасным все, что постыдно, и постыдным все, что благородно; словом, вы погрязнете в разврате, как Антимах.
  ПРИПЕВ. Как прекрасна, возвышенна, блестяща та мудрость, которую ты практикуешь! Какой сладкий аромат искренности исходит от ваших рассуждений! Счастливы были те люди прежних дней, которые жили, когда тебя чтили! А ты, обольстительница, подойди, найди свежие аргументы, ибо соперница твоя наделала чудес. Направь на него всю батарею своего остроумия, если хочешь побить его и не быть осмеянным во внесудебном порядке.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Наконец! Я задыхался от нетерпения, я горел желанием опрокинуть все его доводы! Если в школах меня называют Слаборазумным, то именно потому, что я первым раньше всех открыл средства для опровержения законов и указов справедливости. Приводить только самые слабые доводы и все же торжествовать — это талант, стоящий более ста тысяч драхм. Но посмотрите, как я разрушу образование, которым он так гордится. Во-первых, он запрещает купаться в горячей воде. Какие у вас есть основания осуждать горячие ванны?
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Потому что они губительны и ослабляют человека.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Достаточно сказано! Ой! бедный ты борец! С самого начала я схватил тебя и держу тебя за середину; ты не можешь убежать от меня. Скажи мне, у кого из сыновей Зевса было самое мужественное сердце, кто совершил самые отважные дела?
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Никто, на мой взгляд, не превзошел Геракла.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Где вы когда-нибудь видели холодные бани, называемые «Банями
  Геракла»? И все же, кто был смелее, чем он?
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Вот из-за таких придирок бани и видят переполненными молодыми людьми, которые болтают там целый день, а гимназии остаются пустыми.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Затем вы осуждаете привычку ходить на базарную площадь, а я это одобряю. Если бы это было не так, Гомер никогда бы не заставил Нестора говорить публично, как и всех его мудрых героев. Что касается искусства речи, говорит он вам, молодые люди не должны им заниматься; Я придерживаюсь противоположного мнения. Более того, он проповедует им целомудрие. Обе заповеди одинаково вредны. Видели ли вы когда-нибудь целомудрие, полезное для кого-либо? Ответь и попробуй меня опровергнуть.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Слишком много; например, Пелей таким образом выиграл меч.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Меч! Ах! какой прекрасный подарок сделать ему! Бедный негодяй! Гипербол, торговец лампами, благодаря своему злодейству приобрел более… не знаю, сколько талантов, но уж точно не меча.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Благодаря своему целомудрию Пелей стал мужем Фетиды.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. …который бросил его на произвол судьбы, ибо он не был самым пылким; в тех ночных играх между двумя простынями, которые так нравятся женщинам, у него было мало достоинств. Уходи, ты всего лишь старый дурак. А вы, молодой человек, поразмыслите немного о том, что означает эта воздержанность и о тех удовольствиях, которых она вам лишает, — о молодых людях, женщинах, играх, изысканных блюдах, вине, бурном смехе. И чего стоит жизнь без них? Затем, если вам случится совершить один из этих грехов, присущих человеческой слабости, какому-нибудь обольщению или прелюбодеянию, и вас поймают на месте преступления, вы пропали, если не можете говорить. Но следуй моему учению, и ты сможешь удовлетворять свои страсти, танцевать, смеяться, ни перед чем не краснеть. Вы удивляетесь прелюбодеянию? Тогда встань и скажи мужу, что ты невиновен, и вспомни ему пример Зевса, который дал себя завоевать любовью и женщинами. Будучи всего лишь смертным, можешь ли ты быть сильнее бога?
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. А если твоего питомца насадят на кол, вырвут ему волосы и прижгут раскаленным угольком, как ты докажешь ему, что он не грязный развратник?
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. И в чем заключается вред быть таковым?
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Есть ли что-нибудь хуже, чем иметь такой характер?
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Что же ты скажешь, если я побью тебя даже в этом вопросе?
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Тогда мне точно придется промолчать.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Ну тогда ответь! Наши адвокаты, кто они?
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Низкий накипь.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Нет ничего более верного. А наши трагические поэты?
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Низкий накипь.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Хорошо снова сказал. А наши демагоги?
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Низкий накипь.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Вы признаете, что сказали глупость. А зрители, какие они в большинстве своем? Посмотри на них.
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Я смотрю на них.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Хорошо! Что ты видишь?
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Ей-богу, они почти все отбросы. Видишь ли, я знаю, что этот
  такой, и тот, и тот, и другой с длинными волосами.
  НЕСПРАВЕДЛИВЫЙ ДИСКУРС. Что вы можете сказать?
  ПРОСТО ОБСУЖДАЙТЕСЬ. Я избит. Дебоши! во имя богов, примите мой плащ; Я перехожу в ваши ряды.
  СОКРАТ. Ну тогда! ты забираешь сына или хочешь, чтобы я научил его говорить?
  СТРЕПСИАДЫ. Учите его, наказывайте и не премините хорошенько наточить ему язык, с одной стороны на мелкие судебные процессы, а с другой на важные дела.
  СОКРАТ. Успокойся, я верну тебе законченного софиста.
  ФИДИППИД. Тогда он был очень бледным и выглядел как виселица.
  СТРЕПСИАДЫ. Возьми его с собой.
  ФИДИППИД. Уверяю вас, вы раскаетесь в этом.
  ПРИПЕВ. Судьи, мы все сейчас расскажем вам, что вы получите, наградив нас короной, как того требует от вас справедливость. Весной, когда ты захочешь обработать свои поля первыми, мы первыми прольем на тебя дождь; остальные подождут. Тогда мы будем присматривать за твоим хлебом и твоим виноградником; им нечего бояться ни жары, ни сырости. Но если смертный посмеет оскорбить богинь Облаков, пусть подумает о бедах, которые мы на него обрушим. Для него ни вина, ни урожая вообще! Наши ужасные пращи скосят его молодые маслины и его виноградные лозы. Если он будет лепить кирпичи, пойдет дождь, и наши круглые градины разобьют черепицу его крыши. Если он сам женится или кто-либо из его родственников или друзей, мы заставим дождь идти всю ночь. Воистину, он предпочел бы жить в Египте, чем вынести этот несправедливый приговор.
  СТРЕПСИАДЫ. Еще четыре, три, два дня, потом канун, потом день, роковой день расплаты! Я дрожу, я дрожу, я содрогаюсь, ибо это день старой луны и новой. Тогда все мои кредиторы приносят присягу, выплачивают свои вклады, клянутся моим крахом и моей погибелью. Что касается меня, то я умоляю их быть благоразумными, быть справедливыми: «Мой друг, не требуйте этой суммы, подождите немного для этой другой и дайте мне время для этой третьей». Потом сделают вид, что такими темпами никогда не вернутся, обвинят меня в недобросовестности и будут угрожать законом. Ну так пусть судятся со мной! Меня это не волнует, если бы только Фидиппид научился бегло говорить. Я иду узнать, дайте мне постучать в дверь школы…. Хо! раб, раб!
  СОКРАТ. Добро пожаловать! Стрепсиад!
  СТРЕПСИАДЫ. Добро пожаловать! Сократ! Но сначала возьми этот мешок (предлагает ему мешок с мукой) ; правильно вознаградить хозяина каким-нибудь подарком. А мой сын, которого ты недавно снял, усвоил ли он это известное рассуждение, скажи мне.
  СОКРАТ. Он научился этому.
  СТРЕПСИАДЫ. Какая хорошая вещь! Ой! Ты божественный Мошенник!
  СОКРАТ. Вы выиграете ровно столько дел, сколько выберете.
  СТРЕПСИАДЫ. Даже если я брал взаймы перед свидетелями?
  СОКРАТ. Тем лучше, даже если их тысяча!
  СТРЕПСИАДЫ. Тогда я буду кричать изо всех сил. «Горе ростовщикам, горе их капиталу, их процентам и их сложным процентам! Вы не должны играть со мной больше плохих ходов. Моего сына там учат, его язык затачивают в обоюдоострое оружие; он мой защитник, спаситель моего дома, погибель моих врагов! Его бедный отец был раздавлен несчастьем, и он избавляет его». Иди и позови его ко мне скорее. Ой! мое дитя! мой дорогой малыш! беги вперед на голос твоего отца!
  СОКРАТ. А вот и он.
  СТРЕПСИАДЫ. О, мой друг, мой дорогой друг!
  СОКРАТ. Возьми своего сына и уйди.
  СТРЕПСИАДЫ. О, мой сын! ой! ой! какое удовольствие видеть твою бледность! Вы готовы сначала отрицать, а потом и противоречить; ясно как полдень. Какое вы дитя своей страны! Как ваши губы дрожат от знаменитого: «Что ты хочешь сказать сейчас?» Как хорошо вы умеете, я уверен, изображать из себя жертву, когда именно вы делаете и жертв, и обманутых! и какой поистине аттический взгляд! Иди, это тебе спасти меня, ведь это ты меня погубил.
  ФИДИППИД. Чего ты тогда боишься?
  СТРЕПСИАДЫ. День старого и нового.
  ФИДИППИД. Есть ли тогда день старого и нового?
  СТРЕПСИАДЫ. День, в который они угрожают заплатить депозит против меня.
  ФИДИППИД. Тогда тем хуже для тех, кто внес депозит! потому что один день не может быть двумя.
  СТРЕПСИАДЫ. Что?
  ФИДИППИД. Почему, несомненно, если женщина не может быть одновременно и старой, и молодой.
  СТРЕПСИАДЫ. Но так работает закон.
  ФИДИППИД. Я думаю, что смысл закона совершенно неправильно понят.
  СТРЕПСИАДЫ. Что это значит?
  ФИДИППИД. Старый Солон любил людей.
  СТРЕПСИАДЫ. Какое это имеет отношение к старому и новому?
  ФИДИППИД. Он назначил два дня для призыва: последний день старой луны и первый день новой; но депозиты должны быть выплачены только в первый день новолуния.
  СТРЕПСИАДЫ. И почему он также назвал последний день старого?
  ФИДИППИД. Итак, сударь мой, чтобы должники, бывшие там накануне, могли освободиться по взаимному соглашению, а иначе, если нет, кредитор мог бы начать свои действия в утро новолуния.
  СТРЕПСИАДЫ. Почему же тогда магистраты выплачивают залог в последний день месяца, а не на следующий день?
  ФИДИППИД. Я думаю, они поступают так же, как и обжоры, которые первыми набрасываются на посуду. Стремясь унести эти депозиты, они выплачивают их за день слишком рано.
  СТРЕПСИАДЫ. Великолепный! Ах! бедные скоты, служащие пищей нам, умным людям! Вы здесь только для того, чтобы пополнить ряды, настоящие болваны, овцы на стрижку, куча пустых горшков! Поэтому я прозвучу победную ноту для моего сына и для себя. "Ой! счастлив, Стрепсиад! какая у тебя хитрость! и что у тебя за сын! Так скажут мои друзья и соседи, завидуя, что я набрал все свои костюмы. Но заходи, я хочу сначала угостить тебя.
  Пасиас (своему свидетелю) . Мужчина никогда не должен давать взаймы ни одного оболуса. «Лучше было бы с самого начала сделать наглый вид, чем ввязываться в такие дела. Я хочу снова увидеть свои деньги, и сегодня я приведу вас сюда, чтобы засвидетельствовать ссуду. Я собираюсь сделать врага ближнего; но, пока я жив, я не хочу, чтобы моя страна краснела за меня. Пойдемте, я позову Стрепсиада.
  СТРЕПСИАДЫ. Кто это?
  ПАСИАС. … для старого и нового.
  СТРЕПСИАДЫ. Призываю вас в свидетели, что он назвал два дня. Чего ты хочешь от меня?
  ПАСИАС. Я требую от вас двенадцать мин, которые вы одолжили у меня, чтобы купить серую в яблоках лошадь.
  СТРЕПСИАДЫ. Конь! ты его слышишь? Я, как известно, ненавижу лошадей.
  ПАСИАС. Я призываю Зевса в свидетели, что ты поклялся богами вернуть их мне.
  СТРЕПСИАДЫ. Потому что в то время Зевсом! Фидиппид еще не знал неопровержимого аргумента.
  ПАСИАС. Вы бы отказались от долга на этом счету?
  СТРЕПСИАДЫ. Если нет, то какая мне польза от его науки?
  ПАСИАС. Осмелишься ли ты поклясться богами, что ничего мне не должен?
  СТРЕПСИАДЫ. Какими богами?
  ПАСИАС. Во имя Зевса, Гермеса и Посидона!
  СТРЕПСИАДЫ. Да я бы три обола дал за удовольствие ими поклясться.
  ПАСИАС. Горе тебе, наглый плут!
  СТРЕПСИАДЫ. Ой! какой прекрасный бурдюк из тебя получился бы, если бы с него содрали кожу!
  ПАСИАС. Небеса! он издевается надо мной!
  СТРЕПСИАДЫ. Он легко вместил бы шесть галлонов.
  ПАСИАС. Клянусь великим Зевсом! всеми богами! ты не будешь смеяться надо мной безнаказанно.
  СТРЕПСИАДЫ. Ах! как вы забавляете меня своими богами! как нелепо мудрецу слышать призыв к Зевсу.
  ПАСИАС. Ваши богохульства однажды получат свою награду. Но, подойди, ты вернешь мне мои деньги, да или нет? Ответь мне, чтобы я мог идти.
  СТРЕПСИАДЫ. Подождите минутку, я собираюсь дать вам внятный ответ. (Уходит в дом и тотчас же возвращается с месильной.)
  ПАСИАС. Как вы думаете, что он будет делать?
  СВИДЕТЕЛЬ. Он оплатит долг.
  СТРЕПСИАДЫ. Где человек, который требует денег? Скажи мне, что это?
  ПАСИАС. Ему? Почему он твоя месильная корыта.
  СТРЕПСИАДЫ. И ты смеешь требовать от меня денег, когда ты такой невежественный? Я не верну и оболуса тому, кто скажет ему вместо нее месильную.
  ПАСИАС. Вы не будете платить?
  СТРЕПСИАДЫ. Нет, если я это знаю. Давай, покончи с этим, собирайся как можно быстрее.
  ПАСИАС. Я иду, но пусть я умру, если не отдам задаток за повестку.
  СТРЕПСИАДЫ. Очень хорошо! — Будет гораздо хуже, если добавить к двенадцати минам. Но на самом деле мне становится грустно, потому что мне жаль бедного простака, который называет его месильной.
  АМИНИАС. Горе! ах горе мне!
  СТРЕПСИАДЫ. Держать! кто этот нытик? Может быть, это один из богов Карцинуса?
  АМИНИАС. Хочешь знать, кто я? Я несчастный человек!
  СТРЕПСИАДЫ. Тогда в путь.
  АМИНИАС. Ой! жестокий бог! О Судьба, разбившая колеса моей колесницы! О, Паллада, ты погубила меня!
  СТРЕПСИАДЫ. Что плохого сделал тебе Тлеполем?
  АМИНИАС. Вместо того, чтобы насмехаться надо мной, друг, заставь своего сына вернуть мне деньги, которые он получил от меня; Я уже достаточно несчастен.
  СТРЕПСИАДЫ. Какие деньги?
  АМИНИАС. Деньги, которые он занял у меня.
  СТРЕПСИАДЫ. Вы действительно имели несчастье, мне кажется.
  АМИНИАС. Да, боги! Я был сброшен с колесницы.
  СТРЕПСИАДЫ. Зачем тогда нести чушь, как будто ты с осла упал?
  АМИНИАС. Я болтаю, потому что требую свои деньги?
  СТРЕПСИАДЫ. Нет, нет, вы не можете быть в здравом уме.
  АМИНИАС. Почему?
  СТРЕПСИАДЫ. Несомненно, ваш бедный ум пошатнулся.
  АМИНИАС. Но от Гермеса! Я подам на вас в суд, если вы мне не заплатите.
  СТРЕПСИАДЫ. Просто скажи мне; Как вы думаете, всегда ли Зевс выпускает пресную воду каждый раз, когда идет дождь, или это всегда одна и та же вода, которую солнце качает на землю?
  АМИНИАС. Я не знаю, мне все равно.
  СТРЕПСИАДЫ. И в самом деле, вы бы претендовали на право требовать свои деньги, когда вы не знаете ни слова об этих небесных явлениях?
  АМИНИАС. Если у вас мало, заплатите мне проценты, в любом случае.
  СТРЕПСИАДЫ. Что за животное вызывает интерес?
  АМИНИАС. Что? Разве заемная сумма не растет, растет каждый месяц, каждый день по мере того, как проходит время?
  СТРЕПСИАДЫ. Хорошо сказано. Но верите ли вы, что теперь в море больше воды, чем прежде?
  АМИНИАС. Нет, это точно такое же количество. Оно не может увеличиваться.
  СТРЕПСИАДЫ. Таким образом, бедный дурак, море, принимающее реки, никогда не растет, а ты хочешь, чтобы твои деньги росли? Уходи, прочь с собой, быстро! Хо! принеси мне стрекало!
  АМИНИАС. Сюда! вы там свидетели!
  СТРЕПСИАДЫ. Приходи, чего ты ждешь? Не сдвинешься с места, старая кляча!
  АМИНИАС. Какое оскорбление!
  СТРЕПСИАДЫ. Если ты не понесешься рысью, я поймаю тебя и уколю тебе зад, ты, жалкая вьючная лошадь! Ах! ты начинаешь что ли? Я собирался отвезти тебя довольно быстро, говорю тебе — тебя, и твои колеса, и твою колесницу!
  ПРИПЕВ. Куда ведет страсть зла! вот порочный старик, который хочет обмануть своих кредиторов; но какое-нибудь несчастье, которое скоро накажет этого мошенника за его постыдные замыслы, не может не постичь его с сегодняшнего дня. Он давно горел желанием, чтобы его сын знал, как бороться против всякой справедливости и права и добиваться даже самых неправедных дел против своих противников каждый. Я думаю, что это желание будет исполнено. А может быть, может быть, он скоро пожелает, чтобы его сын был немым!
  СТРЕПСИАДЫ. Ой! ой! Соседи, родственники, сограждане, помогите! помощь! на помощь, меня бьют! Ой! моя голова! ой! моя челюсть! Негодяй! ты бьешь собственного отца!
  ФИДИППИД. Да, отец, я знаю.
  СТРЕПСИАДЫ. Видеть! он признает, что бьет меня.
  ФИДИППИД. Несомненно, да.
  СТРЕПСИАДЫ. Ты злодей, ты отцеубийца, ты виселица!
  ФИДИППИД. Давай, повторяй свои эпитеты, называй меня тысячей других имен, если тебе угодно. Чем больше вы проклинаете, тем больше мое веселье!
  СТРЕПСИАДЫ. Ой! ты гнусный циник!
  ФИДИППИД. Как ароматно дышали духи твоих слов.
  СТРЕПСИАДЫ. Ты бьешь собственного отца?
  ФИДИППИД. Да, Зевс! и я собираюсь показать вам, что я поступаю правильно, избивая вас.
  СТРЕПСИАДЫ. О, негодяй! Можно ли бить отца?
  ФИДИППИД. Я докажу это вам, и вы признаете себя побежденным.
  СТРЕПСИАДЫ. Признать себя побежденным в таком вопросе?
  ФИДИППИД. 'Это самая легкая вещь в мире. Выберите любое из двух рассуждений, которое вам нравится.
  СТРЕПСИАДЫ. Из каких рассуждений?
  ФИДИППИД. Сильнее и Слабее.
  СТРЕПСИАДЫ. Несчастный товарищ! Ведь это я научил вас опровергать то, что правильно, а теперь вы хотите убедить меня, что сын должен бить своего отца.
  ФИДИППИД. Я думаю, что смогу убедить вас так основательно, что, когда вы меня услышите, у вас не останется ни слова.
  СТРЕПСИАДЫ. Что ж, мне любопытно услышать, что вы скажете.
  ПРИПЕВ. Подумай хорошенько, старик, как тебе лучше победить его. Его наглость показывает мне, что он считает себя уверенным в своем деле; у него есть аргумент, который придает ему мужества. Обратите внимание на уверенность в его взгляде! Но как начался бой? скажи хору; вы не можете не делать так много.
  СТРЕПСИАДЫ. Я расскажу вам, с чего началась ссора. По окончании трапезы, о которой вы говорили, я велел ему взять свою лиру и спеть мне арию Симонида, повествующую о руне барана. Он прямо ответил, что глупо, выпивая, играть на лире и петь, как женщина, когда мелет ячмень.
  ФИДИППИД. Ведь по праву я должен был бить и пинать тебя в тот самый момент, когда ты велел мне петь!
  СТРЕПСИАДЫ. Именно так он говорил со мной в доме, прибавляя, кроме того, что Симонид был отвратительным поэтом. Однако я взял себя в руки и некоторое время молчал. Тогда я сказал ему: «По крайней мере, возьми миртовую ветку и прочитай мне отрывок из Эсхила». стихи катятся отменно; это не что иное, как бессвязность, напыщенность и напыщенность». И все же я подавил свой гнев и сказал: «Тогда прочтите одно из известных произведений современных поэтов». Затем он начал пьесу, в которой Еврипид показывает: о! ужастик! брат, насилующий свою единоутробную сестру. Тогда я не мог больше сдерживаться и напал на него с самой оскорбительной руганью; естественно он возразил; с обеих сторон посыпались грубые слова, и, наконец, он прыгнул на меня, переломал мне кости, повалил на землю, задушил и стал убивать!
  ФИДИППИД. Я был прав. Что! не хвалите Еврипида, величайшего из наших поэтов!
  СТРЕПСИАДЫ. Он величайший из наших поэтов! Ах! если бы я осмелился заговорить! но удары будут обрушиваться на меня сильнее, чем когда-либо.
  ФИДИППИД. Несомненно, и правильно.
  СТРЕПСИАДЫ. Правильно! ой! какая наглость! мне, воспитавшему тебя! когда ты едва мог сюсюкать, я догадался, что ты хотел. Если ты сказал бро, бро , ну, я принес тебе твое молоко; если ты просил маму маму , я давал тебе хлеба; и не успел ты сказать, caca , как я вывел тебя наружу и протянул. А сейчас, когда вы меня душили, я кричал, я рявкал, что всех отпущу; а у тебя, негодяй, не хватило духу вывести меня наружу, так что здесь, чуть не задыхаясь, я принужден был облегчиться.
  ПРИПЕВ. Юноши, ваши сердца, должно быть, задыхаются от нетерпения. Что скажет Фидиппид? Если после такого поведения он докажет, что поступил хорошо, я не дам ни оболуса за шкуру стариков. Приди, ты, умеющий размахивать и метать острые стрелы новой науки, найди способ убедить нас, придай своему языку видимость истины.
  ФИДИППИД. Как приятно знать эти умные новые изобретения и иметь возможность бросить вызов установленным законам! Когда я думал только о лошадях, я не мог безошибочно связать и трех слов, но теперь, когда мастер изменил и улучшил меня и что я живу в этом мире тонких мыслей, рассуждений и размышлений, я рассчитываю на быть в состоянии удовлетворительно доказать, что я поступил правильно, избивая своего отца.
  СТРЕПСИАДЫ. Садись на лошадь! Во имя Зевса! Я предпочитаю защищаться от команды из четырех человек, чем терпеть удары.
  ФИДИППИД. Я возвращаюсь к тому, что я говорил, когда вы прервали меня. И во-первых, ответь мне, ты бил меня в детстве?
  СТРЕПСИАДЫ. Конечно же, для вашего же блага и в ваших же интересах.
  ФИДИППИД. Скажи мне, разве это не хорошо, что я должен в свою очередь бить тебя для твоего же блага? поскольку быть избитым в интересах человека. Что! твое тело должно быть свободно от ударов, а не мое? разве я тоже не свободнорожденный? дети должны плакать, а отцы на свободе?
  СТРЕПСИАДЫ. Но…
  ФИДИППИД. Вы мне скажете, что по закону бить детей - это удел. Но я отвечу, что старики вдвойне дети и что наказывать их гораздо уместнее, чем молодых, потому что их проступкам меньше оправданий.
  СТРЕПСИАДЫ. Но закон нигде не допускает такого обращения с отцами.
  ФИДИППИД. Разве законодатель, принявший этот закон, не был таким же человеком, как мы с вами? В те дни он заставил людей поверить ему; то почему бы и мне не иметь права установить на будущее новый закон, разрешающий детям поочерёдно бить отцов? Мы дарим вам все удары, которые были получены до этого закона, и признаем, что вы избили нас безнаказанно. Но посмотрите, как дерутся петухи и другие звери со своими отцами; и все же какая разница между ними и нами, если не в том, что они не предлагают декретов?
  СТРЕПСИАДЫ. Но если ты во всем подражаешь петухам, то почему бы тебе не покопаться в навозной куче, почему ты не спишь на насесте?
  ФИДИППИД. Это не имеет отношения к делу, добрый сэр; Сократ не нашел бы никакой связи, уверяю вас.
  СТРЕПСИАДЫ. Тогда не бейте вовсе, иначе потом будете винить только себя.
  ФИДИППИД. Зачем?
  СТРЕПСИАДЫ. Я имею право наказать тебя, а ты наказать своего сына, если он у тебя есть.
  ФИДИППИД. А если нет, то я напрасно плакал, и ты умрешь, смеясь мне в лицо.
  СТРЕПСИАДЫ. Что скажете вы, все здесь присутствующие? Мне кажется, что он прав, и я считаю, что за ними следует отдать свое право. Если мы думаем неправильно, то только нас надо бить.
  ФИДИППИД. Опять же, рассмотрим этот другой момент.
  СТРЕПСИАДЫ. Это будет моей смертью.
  ФИДИППИД. Но вы, конечно, больше не будете злиться из-за ударов, которые я вам нанес.
  СТРЕПСИАДЫ. Подойди, покажи мне, какую пользу я получу от этого.
  ФИДИППИД. Я побью свою мать так же, как и тебя.
  СТРЕПСИАДЫ. Что ты говоришь? что ты говоришь? Ха! это еще хуже.
  ФИДИППИД. А если я вам докажу нашими школьными рассуждениями, что надо бить мать?
  СТРЕПСИАДЫ. Ах! если вы это сделаете, то вам придется броситься вместе с Сократом и его рассуждениями в Баратрум. Ой! Облака! все наши беды исходят от тебя, от тебя, которому я вверил себя, тело и душу.
  ПРИПЕВ. Нет, вы один являетесь причиной, потому что вы следовали пути зла.
  СТРЕПСИАДЫ. Почему же ты тогда не сказал так, вместо того, чтобы подначивать бедного невежественного старика?
  ПРИПЕВ. Мы всегда поступаем так, когда видим, что человек замышляет страсть ко злу; мы наносим ему ужасный позор, чтобы он научился бояться богов.
  СТРЕПСИАДЫ. Увы! о Облака! это действительно трудно, но это справедливо! Я не должен был обманывать своих кредиторов... Но пойдем, мой дорогой сын, пойдем со мной, чтобы отомстить этому несчастному Херефонту и Сократу, которые обманули нас обоих.
  ФИДИППИД. Я ничего не сделаю против наших хозяев.
  СТРЕПСИАДЫ. Ой! проявите почтение к Зевсу-предку!
  ФИДИППИД. Отметьте его и его предка Зевса! Какой ты дурак! Существует ли такое существо, как Зевс?
  СТРЕПСИАДЫ. Почему, безусловно.
  ФИДИППИД. Нет, тысячу раз нет! Правитель мира —
  Вихрь, свергнувший Зевса.
  СТРЕПСИАДЫ. Он не сверг его с престола. Я в это поверил из-за этой вертушки. Несчастный я несчастный! Я взял кусок глины, чтобы стать богом.
  ФИДИППИД. Очень хорошо! Оставь свой тупой бред для собственного потребления. (Выход.)
  СТРЕПСИАДЫ. Ой! какое безумие! Я потерял рассудок, когда обольщал богов соблазнительными фразами Сократа. Ой! добрый Гермес, не губи меня в гневе своем. Простите меня; их болтовня сводила меня с ума. Будь моим советником. Должен ли я преследовать их по закону или я должен…? Прикажи, и я повинуюсь. — Вы правы, никакого иска; но вверх! давайте сожжем дом этих пратеров. Сюда, Ксантиас, сюда! возьми лестницу, выйди и вооружись топором; теперь взбирайся на школу, снеси крышу, если любишь своего хозяина, и пусть дом обрушится на них, эй! принеси мне горящий факел! Есть более чем один из них, архисамозванцы, которым я полон решимости отомстить.
  УЧЕНИК. Ой! ой!
  СТРЕПСИАДЫ. Давай, факел, исполняй свой долг! Вспыхнуть в полном огне!
  УЧЕНИК. Что ты задумал?
  СТРЕПСИАДЫ. Что я делаю? Да ведь я вступаю в тонкий спор с балками дома.
  ВТОРОЙ УЧЕНИК. Привет! привет! кто сжигает наш дом?
  СТРЕПСИАДЫ. Человек, чей плащ вы присвоили.
  ВТОРОЙ УЧЕНИК. Но мы мертвецы, мертвецы!
  СТРЕПСИАДЫ. Именно на это я и надеюсь, если только мой топор не обманет меня или я не упаду и не сломаю себе шею.
  СОКРАТ. Привет! парень на крыше, что ты там делаешь?
  СТРЕПСИАДЫ. Я пересекаю воздух и созерцаю солнце.
  СОКРАТ. Ах! ах! горе мне! Я задыхаюсь!
  ХЕРЕФОН. Ах! ты оскорбил богов! Ах! ты изучил лицо луны! Преследуйте их, наносите удары и сбивайте их! Вперед! они полностью заслужили свою судьбу — прежде всего, из-за своих богохульств.
  ПРИПЕВ. Так что пусть хор уходит со сцены. Своя роль сыграна.
   ОСЫ
  
  Анонимный перевод для Афинского общества, Лондон, 1912 г.
  «Осы» были созданы на празднике Ленеи в 422 г. до н.э., в то время, когда Афины наслаждались короткой передышкой после Пелопоннесской войны после годичного перемирия со Спартой. Как и в других своих ранних пьесах, Аристофан сатирически высмеивает демагога Клеона, но на этот раз он также высмеивает суды, которые были одним из афинских институтов, обеспечивших Клеону его опору.
  За два года до представления «Ос» Афины одержали значительную победу над своим соперником, Спартой, в битве при Сфактерии. Большинство афинян приписывали эту победу Клеону, и он был тогда на пике своего могущества. По конституции верховная власть принадлежала демосам как избирателям в собрании и присяжным в судах, но ими могли манипулировать демагоги вроде Клеона, искусные в ораторском искусстве и поддерживаемые сетью осведомителей. Клеон сменил Перикла в качестве доминирующего оратора в собрании, и ему все чаще удавалось манипулировать судами в политических и личных целях, особенно при преследовании государственных чиновников за ненадлежащее выполнение своих обязанностей. Присяжные должны были быть гражданами старше тридцати лет, и в начале каждого года набирался корпус из шести тысяч человек, которые в своих коротких коричневых плащах и с деревянными посохами в руках образовывали заметное присутствие в городе. Присяжные попали под влияние сутяжнических политиков, таких как Клеон, которые предоставили им дела для рассмотрения и оказали влияние на то, чтобы убедить собрание сохранить свою зарплату. Однако не обязательно верно, что Клеон эксплуатировал систему в корыстных или корыстных целях, как утверждается в « Осах» . Пьесы Аристофана пропагандируют консервативные ценности и поддерживают почетный мир со Спартой, тогда как Клеон был радикальным демократом и лидером провоенной фракции.
  Пьеса начинается со странной сцены, где на дом накинута большая сеть, вход забаррикадирован, а на улице спят два раба. Третий мужчина находится на вершине внешней стены с видом во внутренний двор, но он тоже спит. Двое рабов просыпаются, и из их шуток мы узнаем, что они охраняют «монстра». Человек, спящий над ними, — их хозяин, а монстр — его отец, у которого необычная болезнь — зависимость от суда. Его зовут Филоклеон (что предполагает, что он может быть зависим от Клеона), а имя его сына прямо противоположно этому — Бделиклеон. Нам описаны симптомы зависимости старика, в том числе нерегулярный сон, навязчивые мысли, паранойя, плохая гигиена и накопительство.
  
  Римский бюст драматурга
  СОДЕРЖАНИЕ
  ВВЕДЕНИЕ
  ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  ОСЫ
  
   ВВЕДЕНИЕ
  «Эту комедию, поставленную ее Автором через год после представления «Облаков», можно считать в некотором роде компаньоном к этому произведению. Здесь сатира направлена против страсти афинян к возбуждению судов, поскольку в первом случае ее предметом была новая философия. И как молодое поколение — современная школа мысли — были там объектами карикатуры, так и здесь пожилые граждане, которые изо дня в день занимали свои места в суде в качестве присяжных, к пренебрежению своими личными делами и поощрению склонность к сутяжничеству, в свою очередь, появляются в зеркале, которое держит в руках сатирик».
  В действии есть только два действующих лица — Филоклеон («друг Клеона») и его сын Бделиклеон («враг Клеона»). Вскоре рассказывается сюжет. Филоклеон — фанатичный приверженец болезни сутяжничества, столь типичной для его соотечественников, и с энтузиазмом служит при дворе в качестве «присяжного» или присяжного. Бделиклеон всеми силами пытается убедить отца изменить этот неудовлетворительный образ жизни на что-то более благородное и полезное; но все напрасно. В качестве последнего средства он держит своего отца в заключении в помещении, чтобы он не мог присутствовать на трибуналах.
  Старик пытается сбежать, и эти попытки задуманы в самом диком ключе феерии. Он пытается выбраться через трубу, притворяясь, что он «всего лишь дым»; и все руки бросаются хлопать крышкой на дымоходе, а на ней большим камнем. Он проскальзывает через дыру в черепице и садится на крышу, притворяясь «всего лишь воробьем»; и они должны установить сеть, чтобы поймать его. Затем на сцену появляется Хор Ос, представляющий товарищей Филоклеона по «дикастам», чтобы спасти его. На сцене происходит королевская битва; Осы с их грозными жалами пытаются штурмовать дом, в то время как сын и его слуги с отчаянной храбростью защищают свои позиции. Наконец нападавшие отброшены, и отец и сын договариваются о компромиссе. Бделиклеон обещает, при условии, что его отец перестанет посещать общественные тропы, устроить для него фиктивный трибунал в его собственном доме.
  В настоящее время кража сицилийского сыра домашним псом Лабесом дает старику возможность выполнять свои судебные функции. Лабес должным образом привлечен к суду, и свидетели опрашиваются. Но увы! Филоклеон нечаянно отдает свой голос за оправдание подсудимого , впервые в жизни «такое никогда не случалось», и старик чуть не умирает от досады.
  В этот момент следует «Парабазис», или личное обращение Автора к аудитории, после которого заключительная часть пьесы имеет мало связи с основной темой. Это недостаток, согласно современным представлениям, общий для многих из этих комедий, но в данном конкретном случае он особенно заметен. Заключительная часть могла бы быть почти отдельной пьесой, возможно, под заглавием «Избранный, ставший джентльменом», и повествует о различных нелепых ошибках и смехотворных промахах, допущенных Филоклеоном, который, отказавшись от участия в судах, подставил за участие в приличном обществе.
  Драма, как это очень часто бывало, берет свое название от Хора — группы стариков, одетых как осы, чей язвительный, язвительный, раздраженный нрав призван олицетворять характер, воспитанный среди афинских граждан чрезмерным пристрастием к судебным делам. .
  Расин в своей единственной комедии «Les Plaideurs» заимствует случай пародийного суда над домашней собакой, усиливая и добавляя новые забавные черты.
  Пожалуй, «Осы» — наименее забавное из всех дошедших до нас произведений нашего Автора — во всяком случае, до современного читателя. Тема ее сатиры, сутяжнический дух афинян, все-таки сугубо локальна и преходяща, а веселье часто кажется нам тонким и натянутым. Шлегель пишет в своей «Драматической литературе»: «Сюжет слишком ограничен, глупость, которую он высмеивает, кажется болезнью слишком единичного описания, без достаточной универсальности применения, а действие слишком растянуто».
   ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  ФИЛОКЛЕОН, дикаст.
  БДЕЛИКЛЕОН, его сын.
  СОСИАС, слуга Филоклеона.
  Ксанфий, слуга Филоклеона.
  МАЛЬЧИКИ.
  СОБАКА.
  ЖЕНА ПЕКАРЯ.
  ОБВИНИТЕЛЬ.
  ХОР СТАРЕЙШИХ в костюмах ос.
  СЦЕНА: Дом Филоклеона в Афинах.
   ОСЫ
  СОСИАС. Почему, Ксантиас! что ты делаешь, несчастный человек?
  КСАНТИАС. Я учу себя отдыхать; Я бодрствовал и был на вахте всю ночь.
  СОСИАС. Так ты хочешь заработать себе на ребра неприятности, а? Разве ты не знаешь, какое животное мы здесь охраняем?
  КСАНТИАС. Да действительно! но я хочу на время забыть о своих заботах.
  СОСИАС. Остерегайтесь того, что вы делаете. Я тоже чувствую, как мягкий сон растекается по моим глазам.
  Сопротивляйтесь, потому что вы, должно быть, сошли с ума, как Корибант, если заснете.
  КСАНТИАС. Нет! Меня убаюкивает Бахус.
  СОСИАС. Тогда ты служишь тому же богу, что и я. Только что тяжелый сон опустился на веки мои, как враждебный мидянин; Кот кивнул и, вера! Мне приснился чудесный сон.
  КСАНТИАС. Действительно! и я тоже. Сон, которого я никогда не видел. Но сначала скажи мне свою.
  СОСИАС. Мне кажется, я видел орла, гигантскую птицу, спускавшуюся на рыночную площадь; он схватил медный щит своими когтями и унес его в самые высокие небеса; потом я увидел, что это Клеоним выбросил его.
  КСАНТИАС. Этот Клеоним — загадка, которую стоит разгадать гостям. Как может одно и то же животное отбросить свой щит и на суше, и в небе, и в море?
  СОСИАС. Увы! что плохого мне предвещает такой сон?
  КСАНТИАС. Отдыхай спокойно! Если это будет угодно богам, никакое зло не постигнет вас.
  СОСИАС. Тем не менее, это фатальное предзнаменование, когда человек выбрасывает свое оружие. Но какой была твоя мечта? Позволь мне услышать.
  КСАНТИАС. Ой! это мечта высокого значения. Это относится к корпусу государства; ни к чему меньшему.
  СОСИАС. Скажи мне это быстро; покажи мне его самый киль.
  КСАНТИАС. В моем первом сне мне показалось, что я увидел овец в плащах и с посохами, собравшихся на Пниксе; хищный кит кричал им и кричал, как свинья, которую жарят на гриле.
  СОСИАС. Фу! Фу!
  КСАНТИАС. В чем дело?
  СОСИАС. Хватит, хватит, пощадите меня. Твой сон мерзко воняет старой кожей.
  КСАНТИАС. Тогда этот подлый кит схватил весы и принялся взвешивать бычий жир.
  СОСИАС. Увы! это наш бедный афинянин, которого этот проклятый зверь хотел изрубить и лишить его жира.
  КСАНТИАС. Сидя рядом с ним на земле, я увидел Теора с головой ворона. Алкивиад сказал мне своей шепелявостью: «Ты ли ты? У Теорута воронья голова.
  СОСИАС. Ах! 'twas очень хорошо сюсюкать в самом деле!
  КСАНТИАС. Это может быть странно; Теорус превращается в ворону!
  СОСИАС. Нет, это славно.
  КСАНТИАС. Почему?
  СОСИАС. Почему? Он был человеком, а теперь вдруг стал вороной; не предвещает ли это, что отсюда он убежит и отправится к воронам?
  КСАНТИАС. Столь точное толкование снов, безусловно, заслуживает двух оболов.
  СОСИАС. Пойдемте, я должен объяснить зрителям. Но сначала несколько слов преамбулы: не ждите от нас ничего высокопарного и шуток, украденных у Мегары; у нас нет рабов, бросающих в зрителей корзины с орехами, нет ни Геракла, которого можно лишить обеда, ни Еврипида, обремененного оскорблениями; и, несмотря на счастливый случай, принесший славу Клеону, мы не станем изо всех сил стараться снова его упрекнуть. Наш маленький предмет не лишен смысла; это вам вполне по силам и в то же время умнее многих вульгарных комедий. — У нас есть очень известный мастер, который сейчас спит там, на другом этаже. Он велел нам охранять его отца, которого он запер, чтобы он не вышел. У этого отца любопытная жалоба; никто из вас не мог бы догадаться или догадаться, если бы я не сказал вам. — Ну, попробуй! Я слышу, как там Аминий, сын Пронапа, говорит: «Он пристрастился к азартным играм».
  КСАНТИАС. Он не прав! Он приписывает свою болезнь другим.
  СОСИАС. Нет, однако любовь действительно является главной частью его болезни. Ах! вот Сосий говорит Дерцилу: «Он любит пить».
  КСАНТИАС. Нисколько! Любовь к вину — жалоба хороших людей.
  СОСИАС. «Ну, тогда, — говорит Никострат о скамбонском деме, — он либо любит жертвоприношения, либо чужеземцев».
  КСАНТИАС. Ах! великие боги! нет, он не любит чужих, Никострат, ибо тот, кто говорит «Филоксен», имеет в виду грязного парня.
  СОСИАС. Это пустая трата времени, вы этого не узнаете. Хочешь знать, молчи! Я передам вам жалобу нашего господина: из всех людей он больше всего любит Гелию. Таким образом, судить - его хобби, и он охает, если не сидит на первом месте. Ночью он не смыкает глаз, и если он на мгновение заснет, то его ум тотчас же устремится к клепсидре. Он так привык держать камешек для голосования, что просыпается со сжатыми вместе тремя пальцами, как будто предлагает благовония молодой луне. Если он увидит на какой-нибудь двери нацарапанное: «Как прекрасен Демос, сын Пирилампа!» он напишет под ним: «Как очарователен Семос!» Однажды вечером его петух пропел; — сказал он. — Он получил деньги от обвиняемого, чтобы разбудить меня слишком поздно. Как только он встает с ужина, он кричит, требуя своих башмаков, и мчится туда до рассвета, чтобы заранее заснуть, приклеившись к колонне, как устрица. Он беспощадный судья, который всегда проводит обвинительную черту и возвращается домой с ногтями, полными воска, как у шмеля. Опасаясь, что у него может закончиться галька, он держит дома достаточно, чтобы покрыть морской берег, чтобы иметь возможность записать свой приговор. Таково его безумие, и все советы бесполезны; он только судит больше с каждым днем. Поэтому мы держим его под замком, чтобы он не вышел наружу; ибо его сын убит горем из-за этой мании. Сначала он пытался его ласково, хотел уговорить его не носить больше плащ, не выходить больше; не сумев убедить его, он без особого успеха омыл и очистил его в соответствии с ритуалом, а затем передал его корибантам; но старик ускользнул от них и, схватив литавры, бросился прямо в середину гелиастов. Поскольку Кибела ничего не могла поделать со своими обрядами, его сын снова отвел его на Эгину и насильно заставил лежать однажды ночью в храме Асклепия, бога врачевания, но до рассвета его видели там у ворот трибунала. С тех пор мы его больше не выпускали, но он ускользал от нас через водостоки или световые люки, поэтому мы заткнули все щели старыми тряпками и все обезопасили; потом он вонзил в стену короткие палки и прыгал с перекладины на перекладину, как сорока. Теперь мы раскинули сети по всему двору и несем стражу и стражу. Старика зовут Филоклеон, это лучшее имя, которое он мог бы иметь, а сына зовут Бделиклеон, потому что он очень подходит для того, чтобы исцелить наглого человека от его хвастовства.
  БДЕЛИКЛЕОН. Ксантиас! Сосиас! Ты спишь?
  КСАНТИАС. Ой! ой!
  СОСИАС. В чем дело?
  КСАНТИАС. Ведь Бделиклеон поднимается.
  БДЕЛИКЛЕОН. Никто из вас сюда не придет? Отец забрался в топку и шарит, как крыса в своей норе. Следите за тем, чтобы он не сбежал через слив в ванне. Вы там, прижмитесь всем своим весом к двери.
  СОСИАС. Да, да, хозяин.
  БДЕЛИКЛЕОН. Во имя Зевса! что за шум в трубе? Привет! кто ты?
  ФИЛОКЛЕОН. Я поднимающийся вверх дым.
  БДЕЛИКЛЕОН. Курить? дым какого дерева?
  ФИЛОКЛЕОН. Из смоковницы.
  БДЕЛИКЛЕОН. Ах! 'это самый едкий из всех. Но тебе не выбраться. Где крышка дымохода? Спустись снова. Теперь с другой перекладиной. Теперь обратите внимание на свежий уклон. Но разве я не самый несчастный из людей? Впредь я буду называться только сыном прокуренного старика. Раб, крепко держи дверь, наваливайся на нее своим весом, иди, вложись в работу с душой. Я приду и помогу тебе. Следите за замком и засовом. Следите за тем, чтобы он не прогрыз колышек.
  ФИЛОКЛЕОН. Что вы, дон, негодяи? Позвольте мне выйти; Мне необходимо пойти и судить, иначе Драконтид будет оправдан.
  БДЕЛИКЛЕОН. Какое ужасное бедствие для вас!
  ФИЛОКЛЕОН. Однажды в Дельфах бог, у которого я советовался, предсказал, что, если обвиняемый сбежит от меня, я умру от чахотки.
  БДЕЛИКЛЕОН. Аполлон, Спаситель, какое пророчество!
  ФИЛОКЛЕОН. Ах! Умоляю тебя, если ты не хочешь моей смерти, отпусти меня.
  БДЕЛИКЛЕОН. Нет, Филоклеон, никогда, клянусь Посидоном!
  ФИЛОКЛЕОН. Что ж, я прогрызу сеть зубами.
  БДЕЛИКЛЕОН. Но у тебя нет зубов.
  ФИЛОКЛЕОН. Ой! ты негодяй, как я могу убить тебя? Как? Дайте мне меч, быстрый, или таблетку осуждения.
  БДЕЛИКЛЕОН. Наш друг планирует большое преступление.
  ФИЛОКЛЕОН. Нет, клянусь Зевсом! но я хочу пойти и продать свою задницу и ее корзины, потому что это первое число месяца.
  БДЕЛИКЛЕОН. Не мог бы я продать его так же хорошо?
  ФИЛОКЛЕОН. Не так хорошо, как мог бы.
  БДЕЛИКЛЕОН. Нет, но лучше. Приходите, принесите его сюда, принесите его сюда во что бы то ни стало — если сможете.
  КСАНТИАС. Какое умное оправдание он нашел сейчас! Какая хитрость заставила вас отпустить его!
  БДЕЛИКЛЕОН. Да, но я не проглотил крючок; Я почуял подвох. Я не войду и не принесу задницу, чтобы старик не мог снова направить свое оружие в эту сторону…. Глупый старый осел, ты плачешь, потому что тебя собираются продать? Давай, иди побыстрее. О чем ты стоишь и ноешь? Возможно, вы несете еще одного Одиссея.
  КСАНТИАС. Ну конечно, так он и есть! кто-то забрался ему под живот.
  БДЕЛИКЛЕОН. Кто, кто? Покажи нам.
  КСАНТИАС. Это он.
  БДЕЛИКЛЕОН. Что это значит? Кто ты? Приходи, говори!
  ФИЛОКЛЕОН. Я - никто.
  БДЕЛИКЛЕОН. Никто? Из какой страны?
  ФИЛОКЛЕОН. Итаки, сын Аподрасиппида.
  БДЕЛИКЛЕОН. Ха! Мистер Никто, вы сейчас не будете смеяться. Вытаскивай его быстро! Ах! негодяй, куда пробрался? Не похож ли он на ослицу в жизни?
  ФИЛОКЛЕОН. Если вы не оставите меня в покое, я начну разбирательство.
  БДЕЛИКЛЕОН. А о чем будет костюм?
  ФИЛОКЛЕОН. Тень осла.
  БДЕЛИКЛЕОН. Вы бедный человек, очень малоумный, но совершенно наглый.
  ФИЛОКЛЕОН. Бедный человек! Ах! от Зевса! ты не знаешь теперь, чего я стою; но вы узнаете, когда выпотрошите денежный мешок старого Хелиаста.
  БДЕЛИКЛЕОН. Давай, вернись в дом, ты и твоя задница.
  ФИЛОКЛЕОН. Ой! мои братья трибунала! ой! Клеон! в помощь!
  БДЕЛИКЛЕОН. Иди и рыдай там под замком. А вы там, насыпьте побольше камней у двери, вставьте засов в скобу и, чтобы удержать эту балку на своем месте, присыпьте ее большим известковым раствором. Быстро это слово.
  СОСИАС. Ой! Боже мой! откуда на меня упал этот кирпич?
  КСАНТИАС. Возможно, его расшатала крыса.
  СОСИАС. Крыса? Несомненно, это наш сточный судья, забравшийся под черепицу крыши.
  КСАНТИАС. Ах! горе нам! вот он, превратился в воробья; он будет улетать. Где сетка? где? пщит! пщит! вернись!
  БДЕЛИКЛЕОН. Ах! от Зевса! Я предпочел бы охранять Сционе, чем такого отца.
  СОСИАС. И как, что мы загнали его основательно и он уже не может убежать без нашего ведома, неужели мы не можем немного поспать, хотя бы немного?
  БДЕЛИКЛЕОН. Почему, негодяй! другие присяжные будут здесь почти сразу, чтобы вызвать моего отца!
  СОСИАС. Ведь еще только рассветает!
  БДЕЛИКЛЕОН. Ах, должно быть, они встали сегодня поздно. Обычно за ним приходят в полночь. Они приходят сюда, неся в руках фонари и распевая очаровательные старинные стихи Фриниха «Сидонские женщины»; это их способ называть его.
  СОСИАС. Ну, а если надо, мы их камнями прогоним.
  БДЕЛИКЛЕОН. Что! ты смеешь так говорить? Ведь этот класс стариков, если их разозлить, становится страшен, как рой ос. У них под чреслами самые острые жала, которыми они могут ужалить своего врага; они кричат и прыгают, и их жала горят, как множество искр.
  СОСИАС. Не бойся! Если я найду камни, чтобы бросить их в это гнездо ос-присяжных, я скоро расчищу их.
  ПРИПЕВ. Маршируйте, идите вперед смело и смело! Комиас, ваши ноги волочатся; когда-то ты был крепок, как собачья шкура, а теперь даже Харинадес ходит лучше тебя. Ха! Стримодор из Контиле, вы, лучший друг, где Эвергид и где Чалес из Филы? Ха-ха, браво! вот ты, последний из отроков, с которыми мы вместе стояли на страже в Византии. Помнишь, как однажды ночью, бродя вокруг, мы бесшумно украли месильную у булочницы; мы разделили его на две части и приготовили с ним нашу зелень. -- Но поспешим, потому что сегодня дело Лахетов идет, и все говорят, что он присвоил горшок денег. Поэтому Клеон, наш защитник, посоветовал нам вчера прийти пораньше и с трехдневным запасом огненной ярости, чтобы наказать его за его преступления. Поторопимся, товарищи, пока не рассвело; пойдемте, обыщем каждый уголок с нашими фонарями, чтобы увидеть, не устроили ли нам те, кто желает нам зла, какую-нибудь ловушку.
  МАЛЬЧИК. Ах! вот грязь! Отец, береги себя!
  ПРИПЕВ. Возьмите соломинку и подровняйте лампу вашего фонаря.
  МАЛЬЧИК. Нет, я вполне могу подрезать его пальцем.
  ПРИПЕВ. Зачем ты выдергиваешь фитиль, болван? Нефти не хватает, и не вы страдаете, когда за нее приходится платить. (Бьет его.)
  МАЛЬЧИК. Если ты еще раз будешь нас учить кулаками, мы погасим лампы и пойдем домой; тогда у вас не будет света, и вы будете бродить по грязи, как утки в темноте.
  ПРИПЕВ. Я знаю, как наказать других преступников покрупнее тебя. Но я думаю, что я топчусь в грязи. Ой! я уверен, что проливной дождь будет идти по крайней мере четыре дня; посмотрите, какие воры в наших лампах; это всегда признак сильного дождя; но дождь и северный ветер будут хороши для посевов, которые еще стоят... Да что же могло случиться с нашим приятелем, живущим здесь? Почему он не приходит присоединиться к нашей вечеринке? Раньше не было необходимости тащить его за собой, потому что он шел впереди нас, распевая стихи Фриниха; он был любителем пения. Не следует ли нам, друзья, остановиться здесь и расписаться, чтобы вызвать его? Очарование моего голоса выманит его, если он его услышит.
  Почему старик не показывается перед дверью? почему он не отвечает? Он потерял обувь? он ушиб палец ноги в темноте и таким образом распухла лодыжка? Возможно, у него опухоль в паху. Он был самым твердым из всех нас; он один никогда не позволял себе двигаться. Если кто-то пытался сдвинуть его с места, он опускал голову и говорил: «С таким же успехом можно попробовать сварить камень». Но я припоминаю, что вчера от нас сбежал обвиняемый ма, притворяясь, что любит Афины и что он первым раскрыл самосский заговор. Может быть, его оправдание так огорчило Филоклеона, что он лежит в горячке, — на такое он вполне способен. — Друг, встань, не огорчай так свой слух, но забудь свой гнев. Сегодня мы должны судить человека, разбогатевшего на измене, одного из тех, кто освободил Фракию; мы должны приготовить ему погребальную урну… так что марш, мой мальчик, вперед.
  МАЛЬЧИК. Отец, ты дашь мне что-нибудь, если я попрошу?
  ПРИПЕВ. Конечно, дитя мое, но скажи мне, какую милую вещь ты хочешь, чтобы я тебе купил? Набор костяшек, я полагаю.
  МАЛЬЧИК. Нет, папа, я предпочитаю инжир; они лучше.
  ПРИПЕВ. Нет, клянусь Зевсом! даже если бы ты повесился от досады.
  МАЛЬЧИК. Что ж, тогда я поведу тебя без отца.
  ПРИПЕВ. На свою небольшую плату я обязан покупать хлеб, дрова, похлебку; а теперь ты просишь у меня фиги!
  МАЛЬЧИК. Но, отец, если архонт сегодня не образует двор, чем мы сможем купить себе обед? Ты можешь предложить нам какую-то добрую надежду или просто «священные волны Хелле»?
  ПРИПЕВ. Увы! увы! Я понятия не имею, как мы будем обедать.
  МАЛЬЧИК. Ой! моя бедная мать! Почему ты позволил мне увидеть этот день?
  ПРИПЕВ. Ой! мой маленький кошелек! ты кажешься бесполезным украшением!
  МАЛЬЧИК. Нам суждено стонать.
  ФИЛОКЛЕОН. Друзья мои, я давно уже томлюсь, слушая вас из своего окна, но совершенно не знаю, что делать. Я задержан здесь, потому что давно хотел пойти с вами в суд и сделать все, что в моих силах. Ой! Зевс! Заставьте раскаты их грома прокатиться, быстро превратите меня в дым или сделайте меня Проксенидом, совершенным хвастуном, подобным сыну Селла. О, Царь Небесный! не медлите оказать мне эту милость, сжальтесь над моим несчастьем, не то пусть ваша ослепительная молния мгновенно обратит меня в пепел; тогда унеси меня прочь, и пусть твое дыхание бросит меня в горящий рассол или превратит в один из камней, на которых подсчитываются голоса.
  ПРИПЕВ. Кто вас задерживает и запирает? Говори, потому что ты разговариваешь с друзьями.
  ФИЛОКЛЕОН. Это мой сын. Но не кричит, он там впереди спит; потише.
  ПРИПЕВ. Но, бедняга, какова его цель? какова его цель?
  ФИЛОКЛЕОН. Друзья мои, он не хочет, чтобы меня осуждали или причиняли кому-либо зло, но он хочет, чтобы я остался дома и развлекался, а я не хочу.
  ПРИПЕВ. Этот негодяй, этот Демолохоклеон смеет говорить такие гнусности только потому, что вы говорите правду о нашем флоте!
  ФИЛОКЛЕОН. Он бы не посмел, если бы не был заговорщиком.
  ПРИПЕВ. Тем временем вы должны придумать новую уловку, чтобы спуститься сюда без его ведома.
  ФИЛОКЛЕОН. Но что? Попробуйте найти какой-нибудь способ. Для себя я готов на все, настолько мне горит желание бегать по ярусам трибунала с моим камешком для голосования в руке.
  ПРИПЕВ. Наверняка есть какая-нибудь дыра, через которую можно было бы умудриться протиснуться изнутри, и уйти в лохмотьях, подобно лукавому Одиссею.
  ФИЛОКЛЕОН. Все запечатывается быстро; не так много, как комар мог бы пройти. Придумайте какой-нибудь другой план; нет возможности спастись.
  ПРИПЕВ. Помните ли вы, как, когда вы были с армией при взятии Наксоса, вы так легко спустились с вершины стены с помощью украденных вами вертелов?
  ФИЛОКЛЕОН. Я это хорошо помню, но какая тут связь с нынешними обстоятельствами? Я был молод, ловок на воровство, у меня были все силы, никто не следил за мной, и я мог бежать без страха. Но нынче во всех выходах стоят вооруженные люди, чтобы следить за мной, и двое из них подстерегают меня у этой самой двери, вооруженные плевками, как люди подстерегают кошку, укравшую кусок. мяса.
  ПРИПЕВ. Приходи, узнай как можно быстрее. Вот и наступил рассвет, мой дорогой маленький друг.
  ФИЛОКЛЕОН. Лучший способ — прогрызть сеть. Ой! богиня, которая наблюдает за сетями, прости меня за то, что я сделал дыру в этой.
  ПРИПЕВ. Он ведет себя как человек, стремящийся к своей безопасности. Заставьте свои челюсти работать!
  ФИЛОКЛЕОН. Там! это прогрызено! Но без крика! пусть Бделиклеон ничего не замечает!
  ПРИПЕВ. Не бойся, не бойся! если он выдыхает слог, это будет означать, что он ушибет себе костяшки пальцев; ему придется сражаться, чтобы защитить свою голову. Мы научим его не оскорблять тайны богинь. Но привяжи к окну веревку, обвяжи ею свое тело и спустись на землю, с сердцем, разрывающимся от ярости Диопита.
  ФИЛОКЛЕОН. Но если эти это заметят и захотят выловить меня и затащить обратно в дом, что вы будете делать? Скажи мне, что.
  ПРИПЕВ. Мы призовем на помощь вам всю силу нашего мужества.
  Это то, что мы будем делать.
  ФИЛОКЛЕОН. Я доверяю себя тебе и рискую опасностью. Если постигнет меня несчастье, возьми мое тело, омой его своими слезами и похорони под решеткой трибунала.
  ПРИПЕВ. С вами ничего не случится, будьте уверены. Приходите, друг, наберитесь смелости и позвольте себе соскользнуть вниз, пока вы взываете к богам своей страны.
  ФИЛОКЛЕОН. Ой! могучий Ликус! благородный герой и мой сосед, ты, как и я, наслаждаешься слезами и стонами обвиняемых. Если ты поселился рядом с трибуналом, то с явным намерением постоянно их слушать; ты один из всех героев хотел остаться среди плачущих. Помилуй меня и спаси того, кто живет рядом с тобой; Клянусь, я никогда не наберу воды, никогда и не облегчу свой живот, пукнув о перила твоей статуи.
  БДЕЛИКЛЕОН. Здесь жарко! хо! вставать!
  СОСИАС. В чем дело?
  БДЕЛИКЛЕОН. Мне показалось, что я слышал разговор рядом со мной.
  СОСИАС. Неужели старик опять затеял, убегая через какую-то лазейку?
  БДЕЛИКЛЕОН. Нет, клянусь Зевсом! нет, но он спускается по веревке.
  СОСИАС. Ха, негодяй! что ты здесь делаешь? Вы не должны спускаться.
  БДЕЛИКЛЕОН. Поднимитесь скорее к другому окну, ударьте его ветками, которые висят над входом; быть может, он повернется назад, когда почувствует, что его бьют.
  ФИЛОКЛЕОН. В помощь! все вы, которым предстоит судиться в этом году, — Смикифион, Тисиад, Хремон и Фередипн. «Сейчас или никогда, прежде чем они заставят меня вернуться, вы должны помочь.
  ПРИПЕВ. Почему мы медлим с тем, чтобы дать волю этой ужасной ярости, когда на наши гнезда нападают? Я чувствую, как застывает мое гневное жало, то острое жало, которым мы наказываем наших врагов. Идите, дети, бросайте свои плащи по ветру, бегите, кричите, расскажите Клеону о том, что происходит, чтобы он мог двинуться против этого врага в наш город, который заслуживает смерти, так как он намерен предотвратить суд над тяжбами.
  БДЕЛИКЛЕОН. Друзья, слушайте правду, а не горланите.
  ПРИПЕВ. Во имя Зевса! мы будем кричать на небеса и никогда не оставим нашего друга.
  Ведь это невыносимо, это явная тирания. Ой! граждане, о!
  Теорус, враг богов! и все вы, льстецы, правящие нами!
  прийти к нам на помощь.
  КСАНТИАС. Клянусь Гераклом! у них есть жала. Ты видишь их, хозяин?
  БДЕЛИКЛЕОН. Этим оружием убили Филиппа, сына Горгия, когда его судили.
  ПРИПЕВ. И ты тоже умрешь. Повернитесь все сюда, выставив свои жала для атаки, и бросьтесь на него в целости и сохранности, раздувшись от гнева и ярости. Пусть он узнает, каких врагов он осмелился раздражать.
  КСАНТИАС. Битва будет быстрой и яростной, клянусь великим Зевсом! Я дрожу при виде их укусов.
  ПРИПЕВ. Отпусти этого человека, если не хочешь позавидовать черепахе с ее твердым панцирем.
  ФИЛОКЛЕОН. Приходите, мои дорогие товарищи, осы с неумолимым сердцем, летите на него, воодушевленные своей яростью. Ужали его в спину, в глаза и в пальцы.
  БДЕЛИКЛЕОН. Мидас, Фрикс, Масинтий, сюда! Приходите и помогите. Схватите этого человека и никому не отдавайте, иначе вы умрете от голода в цепях. Ничего не бойся, я часто слышал треск фиговых листьев в огне.
  ПРИПЕВ. Если ты не отпустишь его, я закопаю это жало в твое тело.
  ФИЛОКЛЕОН. О, Кекроп, могучий герой с драконьим хвостом! Видишь ли, как эти варвары плохо обращаются со мной — со мной, которая много раз доводила их до слез?
  ПРИПЕВ. Разве старость не полна жестоких болезней? Какое насилие эти два раба совершают по отношению к своему старому хозяину! они забыли все былое, и шубы, и куртки, и шапки, которые он им купил; зимой следил, чтобы ноги не замерзли. И увидеть их только теперь; в их взгляде нет ни кротости, ни воспоминаний о туфлях былых дней.
  ФИЛОКЛЕОН. Ты отпустишь меня, проклятое животное? Разве ты не помнишь тот день, когда я застал тебя врасплох, украв виноград; Я привязал тебя к оливковому дереву и вспорол тебе зад такими мощными ударами, что люди подумали, будто ты обрезан. Уходи, ты неблагодарный. Но отпусти меня и тебя тоже, пока не появился мой сын.
  ПРИПЕВ. Вы отплатите нам за все это, и это ненадолго.
  Трепещите от нашего свирепого взгляда; ты вкусишь наш справедливый гнев.
  БДЕЛИКЛЕОН. Ударять! ударь, Ксантиас! Отгоните этих ос от дома.
  КСАНТИАС. Это именно то, что я делаю; но и выкуриваете ли вы их основательно.
  СОСИАС. Вы не пойдете? Чума поглотит тебя! Вы не уберетесь?
  Ксантиас, ударь их палкой!
  КСАНТИАС. А ты, чтобы лучше выкурить их, брось в огонь Эсхина, сына Селартия.
  Ах! мы были обязаны отогнать вас в конце концов.
  БДЕЛИКЛЕОН. Эх! от Зевса! вы не обратили бы их так легко, если бы они питались стихами Филокла.
  ПРИПЕВ. Всем беднякам ясно, что тирания сильно ударила по нам. Гордый подражатель Аминия, ты, который получает удовольствие только от зла, видишь, как ты мешаешь нам соблюдать законы города; вы даже не ищете предлога или какого-либо правдоподобного оправдания, а утверждаете, что правите единолично.
  БДЕЛИКЛЕОН. Держать! Перемирие всем дракам и потасовкам! Не лучше ли нам посоветоваться вместе и прийти к какому-то пониманию?
  ПРИПЕВ. Посоветоваться с тобой, враг народа! с тобой, роялист, пособник Брасида! с тобой, который носит шерстяную бахрому на плаще и отращивает бороду!
  БДЕЛИКЛЕОН. Ах! лучше было совсем расстаться с отцом, чем ежедневно вести свою лодку по таким бурным морям!
  ПРИПЕВ. Ой! Вы только что добрались до петрушки и руты, говоря поговоркой. То, что ты страдаешь, это ничто! но приветствуйте час, когда адвокат выдвинет все те же самые доводы против вас и вызовет ваших сообщников для дачи свидетельских показаний.
  БДЕЛИКЛЕОН. Во имя богов! отойди, или мы будем драться с тобой весь день.
  ПРИПЕВ. Нет, пока я сохраняю атом дыхания. Ха! ваше желание - тиранить нас!
  БДЕЛИКЛЕОН. Все теперь у нас тирания, о чем бы ни шла речь, будь то большая или малая. Тирания! Я не слышал этого слова за пятьдесят лет, а сейчас оно встречается чаще, чем соленая рыба, слово даже ходячее на рынке. Если вы покупаете морских котиков и не хотите анчоусов, соседский торговец, который продает последние, сразу восклицает: «Это человек, чья кухня попахивает тиранией!» Если вы попросите лука для приправы к вашей рыбе, женщина-зеленщик подмигнет одним глазом и спросит: «Ха! Вы просите лук! Вы хотите тиранить или думаете, что Афины должны платить вам ваши приправы в качестве дани?
  КСАНТИАС. Вчера около полудня я пошел к одной веселой девушке и предложил ей сесть верхом и покататься на мне; она пришла в ярость, делая вид, что я хочу восстановить тиранию Гиппия.
  БДЕЛИКЛЕОН. Это то, что нравится людям! Что касается меня, я хочу, чтобы мой отец вел радостную жизнь, как Морих, вместо того, чтобы уходить до рассвета, чтобы низко клеветать и осуждать; и за это меня обвиняют в заговоре и тиранической практике!
  ФИЛОКЛЕОН. И совершенно верно, клянусь Зевсом! Самые изысканные блюда не компенсируют мне жизни, которой вы меня лишаете. Я презираю вашу красную кефаль и ваших угрей, и я бы предпочел съесть хорошенький костюмчик, приготовленный в кастрюле.
  БДЕЛИКЛЕОН. Это потому, что вы привыкли искать в этом удовольствия; но если ты согласишься промолчать и выслушать меня, я думаю, что смогу убедить тебя, что ты совсем себя обманываешь.
  ФИЛОКЛЕОН. Я обманываю себя, когда сужу?
  БДЕЛИКЛЕОН. Вы не видите, что являетесь посмешищем этих людей, которым вы готовы поклоняться. Ты их раб и не знаешь этого.
  ФИЛОКЛЕОН. Я раб, я, который всем властвует!
  БДЕЛИКЛЕОН. Вовсе нет, вы думаете, что управляете, когда вы только подчиняетесь. Скажи мне, отец, что ты получаешь от дани, которую платят столько греческих городов?
  ФИЛОКЛЕОН. Много, и я назначаю своих коллег присяжными.
  БДЕЛИКЛЕОН. И я также. Освободите его, все вы, и принесите мне меч. Если мои аргументы не возобладают, я паду на этот клинок. Что касается вас, скажите, принимаете ли вы приговор суда.
  ФИЛОКЛЕОН. Пусть я никогда не выпью жалованье Гелиаста в честь доброго
  Гения, если я этого не сделаю.
  ПРИПЕВ. Теперь мы должны использовать наш арсенал для получения нового оружия; прежде всего не соглашайтесь с этим юношей в его мнении. Вы видите, насколько серьезным стал вопрос; С нами все будет кончено, чего боги хранят, если он одержит верх.
  БДЕЛИКЛЕОН. Пусть кто-нибудь принесет мне мои таблетки со всей скоростью!
  ПРИПЕВ. Ваши таблетки? Ха, ха! какое значение вы хотели бы принять!
  БДЕЛИКЛЕОН. Я просто хочу записать точку зрения моего отца.
  ФИЛОКЛЕОН. Но что вы скажете об этом, если он победит в споре?
  ПРИПЕВ. Что старики уже ни на что не годны; над нами будут постоянно смеяться на улицах, нас будут называть таллофорами, простыми мешками. Вы должны быть защитником всех наших прав и суверенитета. Приходи, наберись смелости! Приведите в действие все ресурсы своего остроумия.
  ФИЛОКЛЕОН. Прежде всего я докажу вам, что не существует короля, который могущественнее нашего. Есть ли удовольствие, благо, сравнимое с присяжным? Есть ли существо, которое больше живет среди наслаждений, которого больше боятся, хотя он и стар? С того момента, как я встаю с постели, самые влиятельные люди города ждут меня у скамьи трибунала; в тот момент, когда меня увидят издалека, они подходят, чтобы протянуть мне нежную руку, - это крадет государственные фонды; они умоляют меня, кланяясь очень низко и жалобным голосом: «О! Отец, — говорят они, — пожалей меня, заклинаю тебя прибылью, которую ты мог сделать на государственной службе или в армии, когда имел дело с съестными припасами. Да ведь человек, который так говорит, не знал бы о моем существовании, если бы я не отпустил его когда-то раньше.
  БДЕЛИКЛЕОН. Отметим этот первый пункт, просителей.
  ФИЛОКЛЕОН. Эти мольбы успокоили мой гнев, и я вхожу, твердо решив не делать ничего из того, что обещал. Тем не менее я слушаю обвиняемого. Ой! какие уловки, чтобы добиться оправдания! Ах! нет формы лести, не адресованной гелиасту! Некоторые стенают о своей бедности и преувеличивают правду, чтобы приравнять свои беды к моим. Другие рассказывают нам анекдоты или какой-нибудь комический рассказ Эзопа. Другие, опять же, шутили; они воображают, что я успокоюсь, если засмеюсь. Если мы и тогда не покорены, то почему же они тащат за руку своих маленьких детей, и мальчиков, и девочек, которые падают ниц и скулят в один голос, и тогда отец, дрожа, как перед богом, умоляет меня не осуждать его из жалости к ним: «Если любишь голос агнца, пожалей сына моего»; и поскольку я люблю маленьких свиноматок, я должен уступить молитвам его дочери. Тогда мы немного ослабим жар нашего гнева на него. Разве это не великая сила, которая позволяет пренебрегать даже богатством?
  БДЕЛИКЛЕОН. Второй момент, который следует отметить, презрение к богатству. А теперь вспомните мне, какими преимуществами вы пользуетесь, вы, претендующие на господство над Грецией?
  ФИЛОКЛЕОН. Будучи доверены осмотру молодых людей, мы имеем право исследовать их органы. Если Эагрус обвиняется, его не оправдывают, пока он не прочитает отрывок из «Ниобы» и не выберет лучший. Если флейтист получает свой футляр, он взамен поправляет ремешок и играет нам последнюю мелодию, пока мы уходим. Отец на смертном одре называет какого-нибудь мужа для своей дочери, которая является его единственной наследницей; но мы мало заботимся о его воле или о ракушке, столь торжественно возложенной на печать; мы отдаем молодую девушку тому, кто лучше всех знает, как добиться нашей благосклонности. Назовите мне еще одну обязанность, столь важную и столь безответственную.
  БДЕЛИКЛЕОН. Да, это прекрасная привилегия, и единственная, с которой я могу вас поздравить; но ведь нарушить завещание - значит плохо поступить по отношению к наследнице.
  ФИЛОКЛЕОН. И если сенат и народ затрудняются решить какое-либо важное дело, постановляется послать виновных к гелиастам; тогда Эватл и знаменитый Колаконим, отбросивший свой щит, клянутся не предавать нас и сражаться за народ. Разве когда-нибудь оратор побеждал своим мнением, если бы он сначала не заявил, что присяжные должны быть распущены на этот день, как только они вынесут свой первый вердикт? Мы единственные, кого Клеон, великий крикун, не дразнит. Наоборот, он защищает и ласкает нас; он отпугивает мух, чего ты никогда не делал для своего отца. Теор, человек не менее прославленный, чем Евфимий, вынимает губку из горшка и чернит наши туфли. Посмотри же, каких хороших вещей ты лишаешь и губишь меня. Скажите, это повиновение или рабство, как вы пытались доказать?
  БДЕЛИКЛЕОН. Говорите сколько душе угодно; вы должны наконец остановиться, и тогда вы увидите, что эта великая сила всего лишь напоминает одну из тех вещей, которые, сколько бы вы их ни стирали, остаются такими же грязными, как всегда.
  ФИЛОКЛЕОН. Но я забываю самое приятное. Когда я возвращаюсь домой со своей зарплатой, все бегут встречать меня из-за моих денег. Сначала моя дочь купает меня, умащает мне ноги, наклоняется, чтобы поцеловать меня, и, называя меня «своим дражайшим отцом», выуживает языком мой триобол; потом приходит моя женушка, чтобы задобрить меня, и приносит хороший светлый пирог; она садится рядом со мной и умоляет меня тысячью способов: «Возьми это сейчас же; есть еще. Все это доставляет мне огромное удовольствие, и мне нет нужды поворачиваться к вам или к приказчику, чтобы узнать, когда ему будет угодно подать мне обед, все время ругаясь и ворча. Но если он быстро не замесит мой пирог, у меня есть это, что является моей защитой, моим щитом от всех бед. Если ты не нальешь мне питья, я принес этот ушастый кувшин, полный вина. Как оно ревет, когда я наклоняюсь и затыкаю его шею своим ртом! Какие страшные и шумные бульканья, и как я смеюсь над вашими бурдюками. Что касается силы, разве я не равен царю богов? Если наше собрание шумное, все, проходя мимо, говорят: «Великие боги! Трибунал раскатывает гром!» Если я выпущу молнию, самые богатые, да, самые благородные полумертвые от страха и обосраются от ужаса. Ты сам боишься меня, да, Деметрой! ты боишься.
  БДЕЛИКЛЕОН. Могу я умереть, если ты напугаешь меня.
  ПРИПЕВ. Никогда еще я не слышал столь элегантной и разумной речи.
  ФИЛОКЛЕОН. Ах! он думал, что ему стоит только покрутить меня вокруг пальца; он должен был, однако, знать силу моего красноречия.
  ПРИПЕВ. Он сказал все без умолчаний. Я чувствовал, что становлюсь выше, пока слушал его. Я думал, что вершу правосудие на Островах Блаженных, настолько я был очарован очарованием его слов.
  БДЕЛИКЛЕОН. Как они счастливы! Какое экстравагантное наслаждение! Ах! ах! вы собираетесь получить трепку сегодня.
  ПРИПЕВ. Давай, придумай все, что сможешь, чтобы победить его; Нелегко меня смягчить, если ты не будешь говорить на моей стороне, а если тебе нечего болтать, кроме чепухи, то пора купить хороший жернов, к тому же свежеограненный, чтобы сокрушить мой гнев.
  БДЕЛИКЛЕОН. Излечение болезни, столь застарелой и столь распространенной в
  Афинах, — задача трудная и слишком важная для области
  комедии. Тем не менее, мой старый отец….
  ФИЛОКЛЕОН. Перестань называть меня этим именем, ибо, если ты не докажешь, что я раб, и притом быстро, ты должен умереть от моей руки, даже если я должен быть лишен своей доли в священных пиршествах.
  БДЕЛИКЛЕОН. Послушай меня, милый батюшка, раздвинь это нахмуренное чело и посчитай, это можно сделать без труда, не камешками, а пальцами, какова сумма дани, уплаченной союзными городами; помимо этого у нас есть прямые налоги, масса процентных сборов, гонорары судов, продукты с рудников, рынков, гаваней, государственных земель и конфискации. Все это вместе составляет около двух тысяч талантов. Возьмите из этой суммы годовой заработок дикастов; их насчитывается шесть тысяч, и никогда не было больше в этом городе; поэтому к вам приходит сто пятьдесят талантов.
  ФИЛОКЛЕОН. Что! наша зарплата не составляет даже десятины государственного дохода?
  БДЕЛИКЛЕОН. Почему нет, конечно нет.
  ФИЛОКЛЕОН. А куда тогда девается остальное?
  БДЕЛИКЛЕОН. Тем, кто говорит: «Я никогда не предам интересы масс; Я всегда буду бороться за людей». И это ты, отец, поддаешься на их красивые речи, даешь им всю власть над собой. Это люди, которые вымогают по пятьдесят талантов за раз угрозами и запугиванием союзников. «Отдайте мне дань, — говорят они, — или я пущу молнию на ваш город и уничтожу его». А ты, ты довольствуешься тем, что грызешь крохи собственного могущества. Что делают союзники? Они видят, что афинская толпа живет на трибунале скупо и жалко, и считают вас ничем, не более чем голосованием Конна; этим негодяям они щедро дарят все: блюда из соленой рыбы, вино, гобелены, сыр, мед, кунжут, подушки, фляги, богатую одежду, венки, ожерелья, чаши для питья, все, что приносит удовольствие и здоровье. А ты, их хозяин, тебе в награду за все твои труды и на суше, и на море ничего не дано, даже зубчика чеснока, чтобы съесть с твоей рыбкой.
  ФИЛОКЛЕОН. Нет, несомненно, нет; Мне пришлось послать и купить некоторые из Eucharides. Но ты сказал мне, что я раб. Докажи же это, ибо я умираю от нетерпения.
  БДЕЛИКЛЕОН. Разве не худшее из всех рабств видеть всех этих негодяев и их льстецов, которых они обжирают золотом, во главе дел? Что до тебя, то ты доволен теми тремя оболами, которые тебе дают и которые ты так мучительно заработал на галерах, в битвах и осадах. Но меньше всего меня раздражает то, что вы идете сидеть в трибунале по приказу. Какой-нибудь похотливый мальчишка, а именно, сын Херея, входит в ваш дом, балансируя своим гнилым от разврата телом на широко расставленных ногах, и поручает вам явиться судить на рассвете и с точностью до минуты. «Тот, кто явится только после открытия Двора, — говорит он, — не получит триобола». Но сам он, хоть и опоздает, но все же получит свою драхму как общественный защитник. Если обвиняемый делает ему какой-либо подарок, он делится им с коллегой, и пара соглашается устроить дело, как два пильщика, один из которых тянет, а другой толкает. Что же касается вас, то вы смотрите только на служащего и ничего не видите.
  ФИЛОКЛЕОН. Неужели со мной так обращаются? Ой! что ты говоришь? Ты волнуешь меня до глубины души! Я весь внимание! Я не могу сформулировать, что я чувствую.
  БДЕЛИКЛЕОН. Подумайте тогда; вы могли бы быть богаты, и вы, и все другие; Я не знаю, почему вы позволяете себя одурачить этим людям, которые называют себя друзьями народа. Тебе подчиняются мириады городов от Эвксины до Сарды. Что вы тем самым приобретаете? Ничего, кроме этой мизерной платы, и даже она подобна маслу, которым пропитано стадо шерсти и которое раздается вам по капле, ровно столько, чтобы вы не умерли с голоду. Они хотят, чтобы вы были бедны, и я скажу вам, почему. Это для того, чтобы вы могли знать только тех, кто питает вас, и чтобы, если им будет угодно бросить вас против одного из своих врагов, вы броситесь на него с яростью. Если бы они хотели обеспечить благополучие народа, им не было бы ничего легче. Теперь у нас есть тысяча городов, которые платят нам дань; пусть прикажут каждому из них накормить двадцать афинян; тогда двадцать тысяч наших граждан не ели бы ничего, кроме зайчатины, не пили бы ничего, кроме чистейшего молока, всегда увенчанные гирляндами, наслаждались бы наслаждениями, на которые им дает право великое имя их страны и трофеи Марафона. ; тогда как сегодня вы подобны наемным работникам, собирающим оливки; вы следуете за тем, кто платит вам.
  ФИЛОКЛЕОН. Увы! моя рука онемела; Я больше не могу обнажить свой меч.
  Что стало с моей силой?
  БДЕЛИКЛЕОН. Когда они боятся, они обещают разделить между вами Эвбею и дать каждому по пятьдесят мер пшеницы, но что они дали вам? Ничего, кроме совсем недавно пяти бушелей ячменя, да и то вы получили с большим трудом, доказав, что вы не инопланетяне, а затем хеникс за хениксом. Вот почему я всегда держал тебя взаперти; Я хотел, чтобы ты был накормлен мной, а не на побегушках у этих буйных хвастунов. Я и сейчас готов отдать вам все, что вы хотите, лишь бы вы больше не позволяли казначею сосать себя.
  ПРИПЕВ. Прав был тот, кто сказал: «Ничего не решай, пока не выслушаешь обе стороны», ибо мне кажется, что именно ты одерживаешь теперь полную победу. Мой гнев утих, я бросаю свои палки. Ну же, товарищ наш современник, поддайтесь его словам; приди, не будь слишком упрямым или слишком порочным. Почему у меня нет родственника, нет союзника, чтобы говорить со мной так? Не сомневайтесь, это бог, который сейчас защищает вас и осыпает вас своими благами. Примите их.
  БДЕЛИКЛЕОН. Я накормлю его, дам ему все, что годится для старика, овсяную кашу, плащ, мягкие меха и служанку, чтобы тереть ему чресла и играть с его инструментом. Но он молчит и не произносит ни слова; это плохой знак.
  ПРИПЕВ. Он все обдумал и осознал свою глупость; он корит себя за то, что не всегда следовал твоему совету. Но вот он, обращенный вашими словами, и, без сомнения, стал мудрее, чтобы изменить свои пути в будущем и не верить никому, кроме вас.
  ФИЛОКЛЕОН. Увы! увы!
  БДЕЛИКЛЕОН. Теперь, почему этот плач?
  ФИЛОКЛЕОН. Перемирие вашим обещаниям! То, что я люблю, там, внизу, там, внизу, я хочу быть, там, где глашатай кричит: «Кто еще не проголосовал? Пусть встанет!» Я хочу быть последним, кто покинет урну из всех. О, душа моя, душа моя! где ты? приходить! ой! темные тени, уступи мне дорогу! Клянусь Гераклом, могу ли я добраться до Суда вовремя, чтобы уличить Клеона в краже.
  БДЕЛИКЛЕОН. Приди, отец, во имя богов, поверь мне!
  ФИЛОКЛЕОН. Верю тебе! Спроси меня о чем угодно, о чем угодно, кроме одного.
  БДЕЛИКЛЕОН. Что это такое? Давайте послушаем.
  ФИЛОКЛЕОН. Не судить больше! Прежде чем я соглашусь, я предстану перед Плутоном.
  БДЕЛИКЛЕОН. Что ж, раз вы находите в этом такое удовольствие, не ходите туда больше, а оставайтесь здесь и вершите правосудие над своими рабами.
  ФИЛОКЛЕОН. Но что тут судить? Вы с ума сошли?
  БДЕЛИКЛЕОН. Все как в трибунале. Если слуга тайно открывает дверь, вы налагаете на него простой штраф; это то, что вы неоднократно делали там внизу. Все можно устроить так, как вам удобно. Если утром тепло, можно судить при солнечном свете; если идет снег, то садитесь у своего костра; если идет дождь, вы идете в дом; и если вы встанете только в полдень, то не будет никаких Фесмофетов, которые исключили бы вас из стен.
  ФИЛОКЛЕОН. Идея меня радует.
  БДЕЛИКЛЕОН. Кроме того, если заявитель многословен, вы не будете поститься, раздражаться и мстить обвиняемому.
  ФИЛОКЛЕОН. Но могу ли я также судить с набитым ртом?
  БДЕЛИКЛЕОН. Намного лучше. Не сказано ли, что дикасты, обманутые лживыми свидетелями, должны хорошенько поразмыслить, чтобы прийти к истине?
  ФИЛОКЛЕОН. Хорошо сказано, но ты мне еще не сказал, кто будет платить зарплату.
  БДЕЛИКЛЕОН. Я буду.
  ФИЛОКЛЕОН. Тем лучше; таким образом я буду платить сам. Потому что этот проклятый шут Лисистрат на днях сыграл со мной гнусную шутку. Он получил драхму за нас двоих и пошел на рыбный рынок, чтобы поменять ее, а затем принес мне три чешуи кефали. Я принял их за оболы и запихал себе в рот; но запах душил меня, и я быстро выплюнул их. Так что я потащил его в суд.
  БДЕЛИКЛЕОН. И что он на это сказал?
  ФИЛОКЛЕОН. Ну, он притворился, что у меня желудок петуха. «Вы быстро переварили деньги», — сказал он со смехом.
  БДЕЛИКЛЕОН. Видите ли, это еще одно преимущество.
  ФИЛОКЛЕОН. И не маленький тоже. Давай, делай, что хочешь.
  БДЕЛИКЛЕОН. Ждать! Я принесу все сюда.
  ФИЛОКЛЕОН. Видишь, оракулы сбываются; Я слышал предсказание, что однажды афиняне будут вершить правосудие в своих собственных домах, что каждый гражданин устроит себе небольшой трибунал в своем крыльце, подобный алтарям Гекаты, и что такие будут стоять перед каждой дверью.
  БДЕЛИКЛЕОН. Держать! что ты говоришь? Я принес вам все необходимое и многое другое в придачу. Смотрите, вот статья, если вы хотите мочиться; его повесят рядом с тобой на гвоздь.
  ФИЛОКЛЕОН. Хорошая идея! Прямо полезно в моем возрасте. Вы нашли настоящую профилактику проблем с мочевым пузырем.
  БДЕЛИКЛЕОН. Вот огонь, а рядом чечевица, если захочешь перекусить.
  ФИЛОКЛЕОН. Это превосходно устроено. Таким образом, даже в лихорадке я все же получу свою плату; кроме того, я мог есть чечевицу, не вставая с места. Но зачем этот петух?
  БДЕЛИКЛЕОН. Так что, если ты заснешь во время какого-нибудь мольбы, он может разбудить тебя, прокукаряв там.
  ФИЛОКЛЕОН. Я хочу еще только одного; все остальное как нельзя лучше.
  БДЕЛИКЛЕОН. Что это такое?
  ФИЛОКЛЕОН. Если бы только они могли принести мне образ героя Лика.
  БДЕЛИКЛЕОН. Вот! Ведь можно подумать, что это был сам бог!
  ФИЛОКЛЕОН. Ой! герой, мой господин! как противно на тебя смотреть! Это точный портрет Клеонима!
  СОСИАС. Вот почему, хоть он и герой, у него нет оружия.
  БДЕЛИКЛЕОН. Чем скорее вы сядете на свое место, тем скорее я объявлю дело.
  ФИЛОКЛЕОН. Назовите это, потому что я так долго сидел.
  БДЕЛИКЛЕОН. Покажи нам. Какой случай мы рассмотрим в первую очередь? Есть ли раб, который сделал что-то не так? Ах! ты там фракиец, который на днях сжег котелок.
  ФИЛОКЛЕОН. Держи, держи! Вот прекрасное положение вещей! вы почти заставили меня судить без прута, а это самое святое среди нас всех остальных.
  БДЕЛИКЛЕОН. Во имя Зевса! Я забыл его, но я сбегаю в дом и немедленно принесу тебе один. Что же это, однако, как не сила привычки!
  КСАНТИАС. Чума возьми скотину! Кто-нибудь может держать такую собаку?
  БДЕЛИКЛЕОН. Привет! в чем дело?
  КСАНТИАС. Да ведь это Лабес, который только что ворвался на кухню, схватил целый сицилийский сыр и проглотил его.
  БДЕЛИКЛЕОН. Хороший! это будет первое оскорбление, которое я заставлю отца испытать. (Ксантиасу.) Подойди и предъяви обвинение.
  КСАНТИАС. Нет, не я; другая собака клянется, что будет обвинителем, если дело будет передано в суд.
  БДЕЛИКЛЕОН. Что ж, приведи их обоих.
  КСАНТИАС. Я иду.
  ФИЛОКЛЕОН. Что это?
  БДЕЛИКЛЕОН. Это кормушка для свиней, посвященная Гестии.
  ФИЛОКЛЕОН. Но это кощунство, чтобы привести его сюда.
  БДЕЛИКЛЕОН. Нет, нет, обратившись к Гестии первой, я мог бы, благодаря ей, сокрушить противника.
  ФИЛОКЛЕОН. Положите конец проволочкам, вызвав дело. Мой вердикт уже вынесен.
  БДЕЛИКЛЕОН. Ждать! Я должен еще принести скрижали и свитки.
  ФИЛОКЛЕОН. Ой! Я закипаю, умираю от нетерпения твоих проволочек.
  Я мог бы проследить фразу в пыли.
  БДЕЛИКЛЕОН. Вот ты где.
  ФИЛОКЛЕОН. Тогда позвоните по делу.
  БДЕЛИКЛЕОН. Я здесь.
  ФИЛОКЛЕОН. Во-первых, кто это?
  БДЕЛИКЛЕОН. Ах! Боже мой! почему, это невыносимо! Я забыл урны.
  ФИЛОКЛЕОН. Ну теперь! куда ты идешь?
  БДЕЛИКЛЕОН. Искать урны.
  ФИЛОКЛЕОН. Без надобности я воспользуюсь этими вазами.
  БДЕЛИКЛЕОН. Очень хорошо, тогда у нас есть все, что нужно, кроме клепсидры.
  ФИЛОКЛЕОН. Ну тогда! и это? что это, как не клепсидра?
  БДЕЛИКЛЕОН. И снова правда! Называть вещи своими именами! Пусть огонь скоро принесется из дома с миртовыми ветвями и благовониями, и давайте призовем богов, прежде чем открывать заседание.
  ПРИПЕВ. Предложите им возлияния и ваши обеты, и мы поблагодарим их за то, что благородное соглашение положило конец вашим ссорам и раздорам.
  БДЕЛИКЛЕОН. И сначала пусть будет священная тишина.
  ПРИПЕВ. Ой! Бог Дельф! ой! Феб Аполлон! Преврати в величайшее благословение для всех нас то, что ныне происходит перед этим домом, и исцели нас от нашего заблуждения, о, Пеан, наш помощник!
  БДЕЛИКЛЕОН. Ой! Могущественный бог, Аполлон Агий, который наблюдает за дверью моего вестибюля, прими эту новую жертву; Я предлагаю вам соблаговолить смягчить чрезмерную строгость моего отца; он тверд как железо, его сердце подобно кислому вину; налей в него немного меда. Пусть он станет кроток, как и другие люди, пусть он больше интересуется обвиняемым, чем обвинителями, пусть он позволяет смягчить себя мольбами; успокоить его едкий юмор и лишить его раздражительный ум всякого жала.
  ПРИПЕВ. Мы присоединяем наши клятвы и песнопения к клятвам этого нового магистрата. Его слова завоевали наше расположение, и мы убеждены, что он любит народ больше, чем кто-либо из нынешних молодых людей.
  БДЕЛИКЛЕОН. Если поблизости есть судья, пусть войдет; как только разбирательство будет открыто, мы больше не примем его.
  ФИЛОКЛЕОН. Кто ответчик? Ха! какой приговор он получит!
  XANTHIAS (Прокурорский совет) . Послушайте обвинительный акт. Пес из
  Сидафинеи настоящим обвиняет Лабеса из Эксонии в том, что
  он сам без сообщников съел сицилийский сыр. Требовали пенальти,
  воротник из смоковницы.
  ФИЛОКЛЕОН. Нет, собачья смерть, если его признают виновным.
  БДЕЛИКЛЕОН. Это Лабес, подсудимый.
  ФИЛОКЛЕОН. Ой! какая жалкая скотина! как он выглядит мошенником! Он думает обмануть меня, держа рот закрытым. Где истец, пес Сидафинеи?
  СОБАКА. Лук вау! лук вау!
  БДЕЛИКЛЕОН. А вот и он.
  ФИЛОКЛЕОН. Да ведь это второй Лабес, большой зазывал и лизать посуду.
  СОСИАС (Вестник) . Тишина! Держите свои места! (Ксантиасу.) А ты встань и обвини его.
  ФИЛОКЛЕОН. Иди, а я угощусь и съем эту чечевицу.
  КСАНТИАС. Присяжные, выслушайте обвинительное заключение, которое я составил. Он совершил самое черное из преступлений, как против меня, так и против моряков. Он укрылся в темном углу, чтобы пожрать большой сицилийский сыр, которым утолил свой голод.
  ФИЛОКЛЕОН. Ведь преступление ясно; мерзкое животное в этот самый момент изрыгнуло ужасный запах сыра прямо у меня под носом.
  КСАНТИАС. И он отказался поделиться со мной. И все же может ли кто-нибудь назвать себя вашим благодетелем, если он не бросит ни кусочка вашей бедной собаке?
  ФИЛОКЛЕОН. Тогда он не поделился?
  КСАНТИАС. Не со мной, его товарищ.
  ФИЛОКЛЕОН. Тогда его безумие так же горячо, как моя чечевица.
  БДЕЛИКЛЕОН. Во имя богов, отец! Никакого поспешного вердикта, не выслушав другую сторону!
  ФИЛОКЛЕОН. Но доказательства очевидны; факт говорит сам за себя.
  КСАНТИАС. Тогда остерегайтесь оправдать самого эгоистичного из собачьих обжор, которые сожрали весь сыр, с кожурой и всем остальным, шныряя по блюду.
  ФИЛОКЛЕОН. У меня не осталось даже достаточно, чтобы заполнить щели в моем кувшине.
  КСАНТИАС. Кроме того, вы должны наказать его, потому что в одном доме не могут содержаться два вора. Пусть я не лаял напрасно, иначе я никогда больше не буду лаять.
  ФИЛОКЛЕОН. Ой! черные дела, которые он только что разоблачил! Какой бессовестный вор! Скажи, петух, а не твое ли это мнение? Ха, ха! Он думает так же, как и я. Сюда, Фесмофет! где ты? Передай мне сосуд.
  СОСИАС (Фесмотет) . Возьми это сам. Я иду вызывать свидетелей; это тарелка, пестик, сырный нож, жаровня, сотейник и другая полуобгоревшая утварь. (Филоклеону.) Но ты еще не кончил? ты еще дрочи! Сделали и садитесь.
  ФИЛОКЛЕОН. Ха, ха! Кажется, я знаю кое-кого, кто сегодня обосрется от испуга.
  БДЕЛИКЛЕОН. Неужели вы никогда не перестанете показывать себя суровым и несговорчивым, особенно по отношению к обвиняемому? Вы рвете их на куски зубами и когтями.
  ФИЛОКЛЕОН. Выходите вперед и защищайтесь. Что означает это молчание?
  Отвечать.
  СОСИАС. Без сомнения, ему нечего сказать.
  БДЕЛИКЛЕОН. Это не так, но я думаю, что он понял то, что однажды случилось с Фукидидом, когда его обвинили; его челюсти внезапно сжались. Уходи! Я возьму на себя вашу защиту. — Господа присяжные, трудно говорить оклеветанной собаке, но тем не менее я попытаюсь. Это хороший пес, и он ловко охотится на волков.
  ФИЛОКЛЕОН. Он! тот вор и заговорщик!
  БДЕЛИКЛЕОН. Но это лучшая из всех наших собак; он способен охранять целое стадо.
  ФИЛОКЛЕОН. А что толку, если он ест сыр?
  БДЕЛИКЛЕОН. Что? он сражается за вас, он охраняет вашу дверь; это отличная собака во всех отношениях. Прости ему воровство; он ужасно невежественен, он не умеет играть на лире.
  ФИЛОКЛЕОН. Я бы хотел, чтобы он тоже не умел писать; тогда негодяй не составил бы своих состязательных бумаг.
  БДЕЛИКЛЕОН. Свидетели, прошу вас, слушайте. Подойди, нож для прививки, и говори громче; ответь мне четко. Вы были казначеем в то время. Вы натерли солдатам то, что вам дали? — Он говорит, что так и сделал.
  ФИЛОКЛЕОН. Но, клянусь Зевсом! он лжет.
  БДЕЛИКЛЕОН. Ой! иметь терпение. Пожалейте несчастного. Labes питается только рыбьими костями и рыбьими головами и не знает ни минуты покоя. Другой годится только для охраны дома; он никогда не уезжает отсюда, но требует свою долю из всего, что приносят, и кусает тех, кто отказывается.
  ФИЛОКЛЕОН. Ой! Небеса! я заболела? Я чувствую, как мой гнев остывает! Горе мне! Я смягчаюсь!
  БДЕЛИКЛЕОН. Пожалей, отец, пожалей, заклинаю тебя; ты бы не хотел, чтобы он умер. Где его щенки? Ну-ка, бедные зверюшки, тявкайте, на корточках, клянчить да ныть!
  ФИЛОКЛЕОН. Спускайся, спускайся, спускайся, спускайся!
  БДЕЛИКЛЕОН. Я спущусь, хотя слово «спуститься» слишком часто порождало ложную надежду. Тем не менее, я спущусь.
  ФИЛОКЛЕОН. Чума схватить его! Разве я тогда сделал неправильно, чтобы поесть! Что! Я плачу! Ах! Я бы точно не плакал, если бы меня не задуло чечевицей.
  БДЕЛИКЛЕОН. Тогда его оправдают?
  ФИЛОКЛЕОН. Я этого не говорил.
  БДЕЛИКЛЕОН. Ах! мой дорогой отец, будь добр! будь гуманным! Возьми этот камешек для голосования и бросься с закрытыми глазами ко второй урне и, отче, оправдай его.
  ФИЛОКЛЕОН. Нет, я умею оправдывать не больше, чем играть на лире.
  БДЕЛИКЛЕОН. Иди скорее, я покажу тебе дорогу.
  ФИЛОКЛЕОН. Это первая урна?
  БДЕЛИКЛЕОН. Да.
  ФИЛОКЛЕОН. Тогда я проголосовал.
  БДЕЛИКЛЕОН (в сторону) . Я одурачил его, и он оправдал, несмотря на себя.
  ФИЛОКЛЕОН. Приходите, я выверну урны. Какой результат?
  БДЕЛИКЛЕОН. Мы увидим. — Лабес, ты оправдан. — Э! отец, что случилось, что это?
  ФИЛОКЛЕОН. Ах я! ах я! вода! вода!
  БДЕЛИКЛЕОН. Соберитесь, сэр!
  ФИЛОКЛЕОН. Скажи мне! Он действительно оправдан?
  БДЕЛИКЛЕОН. Да, конечно.
  ФИЛОКЛЕОН. Тогда со мной все кончено!
  БДЕЛИКЛЕОН. Мужайтесь, дорогой отец, пусть это не огорчает вас так ужасно.
  ФИЛОКЛЕОН. Итак, я поручил своей совести оправдать подсудимого! Что со мной будет? Священные боги! Простите меня. Я сделал это вопреки себе; это не в моем характере.
  БДЕЛИКЛЕОН. Не огорчайся, отец; Я тебя хорошо накормлю, везде возьму с собою есть и пить; ты будешь ходить на каждый пир; отныне ваша жизнь будет не чем иным, как удовольствием, и Гипербол больше не будет использовать вас в качестве орудия. Но давай, войдем.
  ФИЛОКЛЕОН. Быть по сему; если хочешь, позволь нам войти.
  ХОР (Парабазис) . Иди туда, куда тебе нравится, и пусть твое счастье будет большим. Вы тем временем, о! бесчисленное множество, прислушайтесь к здравым советам, которые я собираюсь дать вам, и позаботьтесь о том, чтобы они не ускользнули от вас. Такова была бы судьба вульгарных зрителей, а не такой публики. Итак, люди, прислушайтесь ко мне, если вы любите откровенность. У поэта есть упрек в адрес своей публики; он говорит, что вы жестоко обращались с ним в обмен на многочисленные услуги, которые он вам оказал. Сначала он держался в тени и тайно оказывал помощь другим поэтам, и подобно пророческому Гению, спрятавшемуся в чреве Эврикла, проникал в чужой дух и нашептывал ему много комических шуток. Позже он рисковал театром на свой страх и риск, с открытым лицом, и осмелился руководить своей музой без посторонней помощи. Хотя он обременен успехом и почестями больше, чем любой из ваших поэтов, несмотря на всю свою славу, он еще не верит, что достиг своей цели; его сердце не переполнено гордостью, и он не стремится соблазнить молодежь в школе борьбы. Если к нему подбегает любовник с жалобой на то, что он приходит в ярость, видя, как предмет его страсти высмеивается на сцене, он не обращает внимания на такие упреки, ибо он вдохновляется только честными побуждениями, а его Муза не является посредником. С самого начала своей драматической карьеры он гнушался нападать на тех, кто были людьми, но с отвагой, достойной самого Геракла, он нападал на самых грозных чудовищ и вначале шел прямо на этого зверя с острыми зубами, со страшным глаза, полыхавшие пламенем, как у Цинны, окруженной сотней развратных льстецов, которые лизали его до упаду; у него был голос, подобный ревущему потоку, зловоние тюленя, грязные яички Ламии и круп верблюда. Наш поэт не дрогнул при виде этого ужасного чудовища и не помышлял о том, чтобы победить его; и снова в этот же день он борется за ваше благо. Кроме того, в прошлом году он напал на тех бледных, дрожащих и лихорадочных существ, которые душили в темноте ваших отцов, душили ваших дедов и которые, лежа в постелях самых безобидных, нагромождали против них иски, повестки и свидетелей до такой степени. , что многие из них в ужасе бросились к Полемарху в поисках убежища. Таков защитник, которого вы нашли, чтобы очистить вашу страну от всего ее зла, и вы предали его в прошлом году, когда он посеял самые новые идеи, которые, однако, не прижились, потому что вы не поняли их ценности; несмотря на это, он клянется Вакхом, предлагая ему возлияния, что никто никогда не слышал лучших комических стихов. «Это позор для вас, что вы не уловили их сразу; что касается поэта, то он тем не менее ценится просвещенными судьями. Он дрожал веслами, смело бросаясь вперед, чтобы взять на абордаж своего врага. Но впредь, дорогие мои сограждане, больше любите и чтите тех из ваших поэтов, которые стремятся вообразить и выразить какую-нибудь новую мысль. Сделайте их идеи своими, храните их в своих шкатулках, как душистые плоды. Если вы это сделаете, ваша одежда будет излучать благоухание мудрости в течение всего года.
  Раньше мы были неутомимы, особенно в других упражнениях, но теперь все кончено; наш лоб увенчан волосами белее лебедя. Мы должны, однако, возродить юношеский пыл в этих остатках того, что было, и что касается меня, я предпочитаю свою старость курчавым волосам и нарядам всех этих развратных юнцов.
  Если кто-нибудь из вас, зрителей, посмотрит на меня с удивлением из-за этой осиной талии или не узнает значения этого жала, я скоро рассею его невежество. Мы, носящие этот придаток, — настоящие аттики, единственные благородные и уроженцы земли, храбрейшие из всех людей. Это мы с оружием в руках сделали так много для страны, когда варвар пролил потоки огня и дыма на наш город в своем неустанном желании силой захватить наши гнезда. Тотчас подбежали мы, вооруженные копьем и щитом, и, опьяненные горьким вином гнева, дали им бой, человек против человека и ярость искривила губы. Град стрел закрыл небо. Однако с помощью богов к вечеру мы прогнали недруга. Перед боем над нашей армией пролетела сова. Затем мы преследовали их, воткнув острие копья им в чресла, как охотятся на тунца; они бежали, а мы жалили их в челюсть и в глаза, так что и теперь варвары говорят друг другу, что на свете нет ничего страшнее аттической осы.
  Ой! в то время я был ужасен, я ничего не боялся; Далее на своих галерах я отправился на поиски моего врага и подчинил его. Тогда мы и не думали округлять красивые фразы, никогда не думали о клевете; Это тот, кто должен оказаться сильнейшим гребцом. Таким образом, мы взяли много городов у Мидии, и именно нам Афины обязаны данью, которую сегодня воруют наши молодые люди.
  Посмотрите хорошенько на нас, и вы увидите, что у нас есть все характер и повадки осы. Во-первых, если разбудить, нет существа более вспыльчивого, более безжалостного, чем мы. Во всем остальном мы тоже ведем себя как осы. Мы собираемся в рои, в своего рода гнезда, и одни судят с Архонтом, другие с Одиннадцатью, третьи в Одеоне; есть и другие, которые почти не двигаются, как личинки в клетках, но остаются приклеенными к стенам и согнутыми вдвое к земле. Мы также уделяем полное внимание обнаружению всевозможных средств существования и жалим первого пришедшего, чтобы жить за его счет. Наконец, среди нас есть трутни, у которых нет жала и которые, не доставляя себе ни малейшего беспокойства, хватают наши доходы, когда они проходят мимо них, и пожирают их. Вот что огорчает нас больше всего, когда мы видим, как люди, которые никогда не служили и не держали ни копья, ни весла для защиты своей страны, обогащаются за наш счет, ни разу не задев волдырей на своих руках. Короче говоря, я выражаю свое сознательное мнение, что в будущем каждый гражданин, не обладающий жалом, не будет получать триобол.
  ФИЛОКЛЕОН. Пока я жив, я никогда не откажусь от этого плаща; это то, что я носил в той битве, когда Борей избавил нас от таких яростных атак,
  БДЕЛИКЛЕОН. Вы не знаете, что хорошо для вас.
  ФИЛОКЛЕОН. Ах! Я не умею пользоваться красивой одеждой! На днях, когда наелся жареной рыбой, у меня выпало столько жирных пятен, что пришлось платить уборщице три обола.
  БДЕЛИКЛЕОН. По крайней мере, попробуй, раз уж ты раз и навсегда передал мне заботу о своем благополучии.
  ФИЛОКЛЕОН. Тогда очень хорошо! что мне делать?
  БДЕЛИКЛЕОН. Сними свой плащ и надень вместо него эту тунику.
  ФИЛОКЛЕОН. Стоило родить и воспитать детей, чтобы этот теперь захотел меня задушить.
  БДЕЛИКЛЕОН. Подойди, возьми эту тунику и надень ее без лишних слов.
  ФИЛОКЛЕОН. Великие боги! что это за проклятая одежда?
  БДЕЛИКЛЕОН. Одни называют его плащом, другие персидским плащом.
  ФИЛОКЛЕОН. Ах! Я думал, что это обертка, как те, что делают в
  Тиметии.
  БДЕЛИКЛЕОН. Молитесь, откуда вам знать такие одежды? — Это только в Сардисе вы могли их видеть, а вы там никогда не были.
  ФИЛОКЛЕОН. Верю, нет! но мне кажется, что в мантии
  Морихус щеголяет.
  БДЕЛИКЛЕОН. Нисколько; Говорю вам, они сотканы в Экбатане.
  ФИЛОКЛЕОН. Что! разве в Экбатане есть шерстяные бычьи кишки?
  БДЕЛИКЛЕОН. О чем ты говоришь? Они сотканы варварами за большие деньги. Я уверен, что эта шуба израсходовала больше таланта шерсти.
  ФИЛОКЛЕОН. Тогда ее следовало бы называть шерстяной тратой вместо накидки.
  БДЕЛИКЛЕОН. Ну же, отец, замрите минутку и наденьте.
  ФИЛОКЛЕОН. Ой! ужасы! какой дуновение тепла шлюха веет мне в нос!
  БДЕЛИКЛЕОН. Вы покончили с этим дурачеством?
  ФИЛОКЛЕОН. Нет, клянусь Зевсом! если понадобится, я предпочитаю, чтобы вы поместили меня в духовку.
  БДЕЛИКЛЕОН. Приходить! Я положу его вокруг тебя. Там!
  ФИЛОКЛЕОН. Во всяком случае, вывести мошенника.
  БДЕЛИКЛЕОН. Зачем, зачем?
  ФИЛОКЛЕОН. Чтобы вытащить меня из него, пока я совсем не расплавился.
  БДЕЛИКЛЕОН. А теперь сними эти жалкие сабо и надень эти славные
  лаконские тапочки.
  ФИЛОКЛЕОН. Я надел одиозные тапочки, сделанные нашими врагами! Никогда!
  БДЕЛИКЛЕОН. Приходить! поставить ногу и сильно надавить. Быстрый!
  ФИЛОКЛЕОН. 'Это плохо сделано с вашей стороны. Вы хотите, чтобы я ступил на лаконианскую землю.
  БДЕЛИКЛЕОН. Теперь другое.
  ФИЛОКЛЕОН. Ах! нет, не тот; один из его пальцев в ужасе держит лаконцев.
  БДЕЛИКЛЕОН. Положительно, вы должны.
  ФИЛОКЛЕОН. Увы! увы! Тогда у меня не будет обморожений в старости.
  БДЕЛИКЛЕОН. Теперь поторопитесь и наденьте их; а теперь имитируйте легкую женоподобную походку богача. Смотрите, вот так.
  ФИЛОКЛЕОН. Вот!.. Взгляните на мой наряд и скажите, на какого богача я больше всего похож своей походкой.
  БДЕЛИКЛЕОН. Да ты выглядишь как чесночный пластырь на фурункуле.
  ФИЛОКЛЕОН. Ах! Я страстно желаю расхвастаться и покачать своим задом.
  БДЕЛИКЛЕОН. Теперь вы знаете, как серьезно разговаривать с хорошо информированными людьми из хорошего общества?
  ФИЛОКЛЕОН. Несомненно.
  БДЕЛИКЛЕОН. Что вы им скажете?
  ФИЛОКЛЕОН. О, много всего. Прежде всего скажу, что Ламия, увидев себя пойманной, пукнула; затем, что Кардопион и ее мать….
  БДЕЛИКЛЕОН. Приходите, никаких сказочных сказок, молитесь! говорить о реалиях, о домашних фактах, как это обычно делается.
  ФИЛОКЛЕОН. Ах! Я знаю кое-что действительно самое домашнее. Жили-были крыса и кошка...
  БДЕЛИКЛЕОН. «Ах ты, невежественный дурак», — в ярости сказал Теаген мусорщику. Вы собираетесь говорить о кошках и крысах среди людей высшего класса?
  ФИЛОКЛЕОН. Тогда о чем мне говорить?
  БДЕЛИКЛЕОН. Расскажите какую-нибудь достойную историю. Расскажите, как вы были отправлены на торжественную миссию с Андроклом и Клисфеном.
  ФИЛОКЛЕОН. На задании! никогда в жизни, кроме одного раза на Парос, работа, которая приносила мне два обола в день.
  БДЕЛИКЛЕОН. По крайней мере, скажи, что ты только что видел, как Эфудион хорошо играет в панкратии с Аскондом, и что, несмотря на его возраст и седые волосы, он все еще крепок в чреслах, руках и боках, и что его грудь очень похожа на нагрудник.
  ФИЛОКЛЕОН. Останавливаться! останавливаться! какая ерунда! Кто когда-нибудь состязался в панкратии в нагруднике?
  БДЕЛИКЛЕОН. Так любят говорить благовоспитанные люди. Но другое дело. За вином было бы уместно рассказать какую-нибудь хорошую историю из вашей юности. Какой твой самый блестящий подвиг?
  ФИЛОКЛЕОН. Мой лучший подвиг? Ах! это было, когда я украл опору для виноградной лозы Эргасиона.
  БДЕЛИКЛЕОН. Ты и твой виноградный реквизит! ты будешь моей смертью! Расскажите об одной из ваших охот на кабана или о том, как вы преследовали зайца. Расскажите о какой-то гонке с факелами, в которой вы участвовали; рассказать о каком-нибудь смелом поступке.
  ФИЛОКЛЕОН. Ах! самым смелым из моих поступков было то, что, совсем еще молодым человеком, я обвинил в клевете бегуна Фейлла, и он был осужден большинством в два голоса.
  БДЕЛИКЛЕОН. Хватит этого! Теперь откиньтесь на спинку кресла и практикуйте осанку, подобающую за столом в обществе.
  ФИЛОКЛЕОН. Как я должен откинуться? Скажи мне быстро!
  БДЕЛИКЛЕОН. В элегантном стиле.
  ФИЛОКЛЕОН. Так?
  БДЕЛИКЛЕОН. Нисколько.
  ФИЛОКЛЕОН. Как тогда?
  БДЕЛИКЛЕОН. Раздвиньте колени на гобеленах и придайте своему телу самые легкие изгибы, подобные тем, которым учат в гимназии. Затем похвалите какую-нибудь бронзовую вазу, осмотрите потолок, полюбуйтесь тентом, натянутым над двором. Нам льют воду на руки; столы расставлены; мы ужинаем и, после омовения, теперь предлагаем возлияния богам.
  ФИЛОКЛЕОН. Но, клянусь Зевсом! этот ужин - всего лишь сон, оказывается!
  БДЕЛИКЛЕОН. Флейтист закончил прелюдию. Гости - Теор, Эсхин, Фан, Клеон, Ацестор; и кроме этого последнего, я не знаю, кто еще. Вы с ними. Должны ли вы точно знать, как подхватывать начатые песни?
  ФИЛОКЛЕОН. Лучше любого прирожденного горца Аттики.
  БДЕЛИКЛЕОН. Это мы увидим. Предположим, я Клеон. Я первый начинаю песнь Гармодия, а вы подхватываете ее: «В Афинах еще не видели…
  ФИЛОКЛЕОН. … такой-то мошенник или такой-то вор».
  БДЕЛИКЛЕОН. Что ж, несчастный ты человек, тебе конец, если ты это споешь. Он поклянется вашей погибелью, вашей погибелью, что выгонит вас из страны.
  ФИЛОКЛЕОН. Хорошо! тогда я отвечу на его угрозы другой песней: «С вашим безумием к верховной власти вы в конце концов низвергнете город, который и сейчас шатается к гибели».
  БДЕЛИКЛЕОН. И когда Теор, склонившись у ног Клеона, возьмет его за руку и поет: «Как Адмет, возлюби храбрых», что ты ответишь ему?
  ФИЛОКЛЕОН. Я буду петь: «Я не умею ни играть в лисицу, ни называть себя другом обеих сторон».
  БДЕЛИКЛЕОН. Затем наступает черед Эсхина, сына Селла, хорошо обученного и ловкого музыканта, который поет: «Хорошие вещи и богатства для Клитагора и меня и эке для фессалийцев!»
  ФИЛОКЛЕОН. «Мы вдвоем растратили сделку между нами».
  БДЕЛИКЛЕОН. В этой игре ты чувствуешь себя как дома. Но пойдемте, мы поедим с Филоктемоном. - Раб! раб! положим наш обед в корзину, и отпустим нас для хорошей долгой попойки.
  ФИЛОКЛЕОН. Ни в коем случае это не слишком опасно; ибо напившись, ломятся в двери, дерутся, все бьют. Анон, когда вино выпито, приходится платить.
  БДЕЛИКЛЕОН. Нет, если вы с порядочными людьми. Либо они берутся умилостивить обиженного, либо, еще лучше, вы говорите что-нибудь остроумное, рассказываете какую-нибудь комическую историю, может быть, одну из тех, что вы сами слышали за столом, или в стиле Эзопа, или в стиле Сибариса; все смеются, и беда кончается.
  ФИЛОКЛЕОН. Вера! Тогда стоит выучить много историй, если вы таким образом не будете наказаны за то зло, которое вы делаете. Но приезжай, больше не откладывай!
  ПРИПЕВ. Не раз я доказывал хитрость и ни разу не глупость, но насколько умнее Аминий, сын Селлуса и племени носителей чубов; мы видели, как однажды он пришел обедать с Леогаром, принеся в свою долю одно яблоко и гранат, и помните, что он был так же голоден, как Антифонт. Он отправился с посольством в Фарсал и жил там исключительно среди фессалийских наемников; в самом деле, разве он сам не самый гнусный из наемников?
  Ой! блаженный, о! счастливый Автомен, как завидна твоя удача! У вас трое сыновей, самых трудолюбивых в мире; один друг всех, очень способный человек, первый среди лиристов, любимец граций. Второй – актер, и его талант выше всяких похвал. Что касается Арифрада, то он, безусловно, самый одаренный; его отец мог бы поклясться мне, что без какого бы то ни было хозяина и исключительно спонтанным усилием своей счастливой натуры он научился пользоваться своим языком в непристойных местах, где он проводит все свое время.
  Некоторые говорили, что мы с Клеоном помирились. Вот в чем дело: Клеон докучал мне, преследовал и всячески докучал мне; и когда меня обдирали, публика смеялась, видя, как я издавал такие громкие крики; не то чтобы они обо мне заботились, а просто любопытствовали, не стану ли я, растоптанный моим врагом, бросить на него какую-нибудь насмешку. Заметив это, я немного поиграл в льстинку; но теперь, смотри! опора обманывает лозу!
  КСАНТИАС. Ой! черепахи! счастлив иметь такую твердую шкуру, трижды рад нести эту крышу, которая защищает твои спины! Ой! существа, полные смысла! Какая счастливая мысль покрыть свое тело этой оболочкой, защищающей его от ударов! Что касается меня, то я больше не могу двигаться; палка так измотала мое тело.
  ПРИПЕВ. Э, в чем дело, дитя? ибо, как бы он ни был стар, можно назвать ребенком любого, кто дал себя побить.
  КСАНТИАС. Увы! мой хозяин действительно худшая из всех чум. Он был самым пьяным из всех гостей, а между тем среди них были Гиппилл, Антифонт, Ликон, Лисистрат, Теофраст и Фриних. Но он был в сто раз наглее любого. Как только он наелся множества хороших блюд, он начал прыгать и прыгать, хохотать и пускать ветер, как ослик, задутый ячменем. Тогда он принялся бить меня изо всех сил, крича: «Раб! раб!" Лисистрат, как только он увидел его, бросил на него это сравнение. -- Старик, -- сказал он, -- ты похож на отброса, принявшего вид богача, или на глупого осла, вырвавшегося из конюшни. -- Что до тебя, -- заорал другой во весь голос, -- ты подобен кузнечику, чей плащ истерся до нити, или Сфенелу, после того как его одежды были проданы. Все зааплодировали, кроме Теофраста, который сделал гримасу, как и подобает такому благовоспитанному человеку, как он. Старик позвал его: «Привет! скажи мне тогда, чем ты должен гордиться? Не то чтобы много болтать, ты, который так хорошо умеет играть в шутовство и лизать слюни на богатых! Таким образом, он оскорблял каждого по очереди самыми грубыми шутками и произносил тысячи самых нелепых и нелепых речей. Наконец, напившись, он направился сюда, нанося удары каждому встречному. Погодите, вот он идет, шатаясь. Я уйду, опасаясь его ударов.
  ФИЛОКЛЕОН. Стой! и пусть все уходят, или я причиню зло некоторым из тех, кто настаивает на том, чтобы следовать за мной. Убирайтесь, негодяи, или я поджарю вас этим факелом!
  БДЕЛИКЛЕОН. Мы все тебя завтра за твои юношеские шалости сделаем умными. Мы придем всем, чтобы призвать вас к правосудию.
  ФИЛОКЛЕОН. Хо! хо! позови меня! что за болтовня старух! Знай, что я больше не могу слышать даже названия костюмов. Ха! ха! ха! вот что меня радует , «Долой урны!» Ты не уйдешь? Долой дикасты! прочь их, прочь их! (Флейтистке.) Поднимись наверх, мой золоченый майский жук; схватиться за конец этой веревки в руке. Держи его крепче, но будь осторожен; веревка немного старая и изношенная, но она все еще любит хорошенько потереться. Видишь ли, как вовремя я увел тебя от домогательств этих парней, которые хотели заставить тебя работать своими инструментами у тебя во рту? Таким образом, ты должен мне отплатить за то, чтобы удовлетворить мою, мастурбируя ее. Но заплатишь ли ты долг? Ой! Я хорошо знаю, что вы даже не попытаетесь; вы будете играть со мной, вы будете от души смеяться над моим бедным старым оружием, как вы делали это над многими другими мужчинами. И все же, если бы ты не была непослушной девочкой, я бы выкупил тебя, когда мой сын умрет, и ты будешь моей наложницей, мой маленький птенчик. В настоящее время я сам себе не хозяин; Я очень молод, и за мной очень внимательно следят. Мой дорогой сын никогда не выпускает меня из виду; это невыносимое существо, которое четвертует нитку и снимает кожу с кремня; он боится, что я потеряюсь, потому что я его единственный отец. Но вот он бежит к нам. Но поторопитесь, не шевелитесь, держите эти факелы. Я собираюсь сыграть с ним юношескую шутку, как он сыграл со мной до того, как я был посвящен в мистерии.
  БДЕЛИКЛЕОН. Ой! ой! ты развратный старый дебил! вы желаете и, кажется, любите красивые вещи; но, клянусь Аполлоном, это не останется безнаказанным!
  ФИЛОКЛЕОН. Ах! ты бы очень рад был иск в уксусе съесть, ты бы.
  БДЕЛИКЛЕОН. Это мошеннический трюк, чтобы украсть флейтистку у других гостей.
  ФИЛОКЛЕОН. Какая флейтистка? Вы обезумели, как будто только что вернулись с Плутона?
  БДЕЛИКЛЕОН. Во имя Зевса! А вот и сама дарданская девка.
  ФИЛОКЛЕОН. Ерунда. Это факел, который я зажег на площади в честь богов.
  БДЕЛИКЛЕОН. Это факел?
  ФИЛОКЛЕОН. Факел? Конечно. Разве ты не видишь, что он разного цвета?
  БДЕЛИКЛЕОН. А что это за черная часть посередине?
  ФИЛОКЛЕОН. Это смола заканчивается, пока она горит.
  БДЕЛИКЛЕОН. А там, с другой стороны, неужели это девичий зад?
  ФИЛОКЛЕОН. Нет. Это маленький кусочек факела, который проецируется.
  БДЕЛИКЛЕОН. Что ты имеешь в виду? какой бит? Привет! ты женщина! идите сюда!
  ФИЛОКЛЕОН. Ах! ах! Что ты хочешь делать?
  БДЕЛИКЛЕОН. Забрать ее у тебя и увести. Вы слишком устали и ничего не можете сделать.
  ФИЛОКЛЕОН. Услышь меня! Однажды в Олимпии я увидел, как Евфудион храбро сражается с Аскондой; он был уже в возрасте, и все же ударом кулака повалил своего юного противника. Так что берегитесь, чтобы я не очернил вам глаза.
  БДЕЛИКЛЕОН. Во имя Зевса! у вас есть Олимпия на кончиках ваших пальцев!
  ЖЕНА ПЕКАРЯ (Бделиклеону) . Приди ко мне на помощь, умоляю тебя, во имя богов! Этот проклятый человек, ударяя фонарем направо и налево, опрокинул десять буханок по оболу за штуку, а затем, в довершение всего, еще четыре.
  БДЕЛИКЛЕОН. Вы видите, какие судебные процессы вы навлекаете на себя своим пьянством? Вам придется умолять.
  ФИЛОКЛЕОН. О, нет, нет! немного милых разговоров и приятных историй скоро уладят дело и примирят ее со мной.
  ЖЕНА ПЕКАРЯ. Не так, клянусь богинями! Не скажут, что ты безнаказанно испортил товары Миртии, дочери Анкилиона и Состраты.
  ФИЛОКЛЕОН. Послушай, женщина, я хочу рассказать тебе милый анекдот.
  ЖЕНА ПЕКАРЯ. Ой! друг, никаких анекдотов для меня, спасибо.
  ФИЛОКЛЕОН. Однажды вечером Эзоп собирался ужинать. Пьяная сука имела наглость залаять рядом с ним. Эзоп сказал ей: «Ах, сука, сука! хорошо бы тебе продать свой злой язык и купить немного пшеницы».
  ЖЕНА ПЕКАРЯ. Ты издеваешься надо мной! Очень хорошо! Будь как хочешь, я вызову тебя к рыночным инспекторам за ущерб, нанесенный моему бизнесу. Херефонт здесь будет моим свидетелем.
  ФИЛОКЛЕОН. Но послушайте, вот вам, может быть, больше понравится другое. Лас и Симонид соревновались друг с другом за певческий приз. Ласус сказал: «Черт меня побери, если мне не все равно».
  ЖЕНА ПЕКАРЯ. Ах! действительно, сделал он сейчас!
  ФИЛОКЛЕОН. Что до тебя, Херефонт, можешь ли ты быть свидетелем этой женщины, которая выглядит такой же бледной и трагической, как Ино, когда она бросается со своей скалы... к ногам Еврипида?
  БДЕЛИКЛЕОН. Вот, мне кажется, идет другой, чтобы позвать вас; у него тоже есть свидетель. Ах! мы действительно несчастны!
  ОБВИНИТЕЛЬ. Я вызываю тебя, старик, для возмущения.
  БДЕЛИКЛЕОН. За возмущение? Ой! во имя богов, не зовите его! я буду отвечать за него; Назовите наказание, и я буду еще более благодарен.
  ФИЛОКЛЕОН. Я не прошу ничего лучшего, как примириться с ним; ибо я признаю, что ударил его и бросил в него камни. Итак, сначала приходите сюда. Предоставишь ли ты мне право назвать возмещение, которое я должен заплатить, если я пообещаю тебе еще и свою дружбу, или ты устроишь это сам?
  ОБВИНИТЕЛЬ. Почини это; Я не люблю ни судебных процессов, ни споров.
  ФИЛОКЛЕОН. Человек Сибариса упал со своей колесницы и очень сильно поранил голову; он был очень плохим водителем. Один из его друзей подошел к нему и сказал: «Каждый занимается своим делом». Ну, тогда иди в Питталус лечиться.
  БДЕЛИКЛЕОН. Вы неисправимы.
  ОБВИНИТЕЛЬ (своему свидетелю) . Во всяком случае, запишите его ответ.
  ФИЛОКЛЕОН. Слушай, вместо того, чтобы уйти так резко. Женщина в Sybaris сломала коробку.
  ОБВИНИТЕЛЬ (своему свидетелю) . Я снова прошу вас засвидетельствовать это.
  ФИЛОКЛЕОН. Таким образом, в коробке был засвидетельствован этот факт, но женщина сказала: «Никогда не беспокойтесь о том, чтобы стать свидетелем этого, но поторопитесь купить веревку, чтобы связать ее вместе; так будет разумнее.
  ОБВИНИТЕЛЬ. Ой! продолжайте свою сквернословие, пока Архонт не призовет дело.
  БДЕЛИКЛЕОН (Филоклеону) . Нет, клянусь Деметрой! ты больше здесь не оставайся! Я беру тебя и уношу.
  ФИЛОКЛЕОН. И зачем?
  БДЕЛИКЛЕОН. Зачем? я отнесу тебя в дом; иначе у обвинителей не хватило бы свидетелей.
  ФИЛОКЛЕОН. Однажды в Дельфах Эзоп…
  БДЕЛИКЛЕОН. Мне плевать на это.
  ФИЛОКЛЕОН. … был обвинен в краже священной вазы. Но он ответил, что жук-рогач... (Филоклеон продолжает свою басню, а Бделиклеон главной силой уносит его со сцены.)
  БДЕЛИКЛЕОН. О, дорогой, дорогой! Ты сводишь меня с ума своим жуком-роганом.
  ПРИПЕВ. Я завидую твоему счастью, старик. Какой контраст с его прежними бережливыми привычками и его очень тяжелой жизнью! Обученный теперь совсем в другой школе, он не будет знать ничего, кроме удовольствий легкости. Возможно, он будет шутить над этим, ибо действительно трудно отказаться от того, что стало второй натурой. Однако многие сделали это и, переняв идеи других, изменили свое использование и привычки. Что касается сына Филоклеона, то я, как и все мудрые и рассудительные люди, не могу в достаточной мере похвалить его сыновнюю нежность и такт. Никогда я не встречал более любезной натуры и проникся к нему величайшей нежностью. Как торжествовал он по каждому пункту своего разговора с отцом, когда хотел вернуть ему более достойные и благородные вкусы!
  КСАНТИАС. По Вакху! Это какой-то Злой Гений принес в наш дом невыносимый беспорядок. Старик, сытый вином и взволнованный звуками флейты, в таком восторге, в таком восторге, что проводит ночь, исполняя старинные танцы, которые впервые поставил на сцене Феспис, и только что он предложил доказать современные трагики, поспорив с ними из-за танцевального приза, что они не что иное, как кучка старых дебилов.
  ФИЛОКЛЕОН. — Кто слоняется у дверей вестибюля?
  КСАНТИАС. А вот и наш вредитель, наша чума!
  ФИЛОКЛЕОН. Опусти барьеры. Теперь танец должен начаться.
  КСАНТИАС. Вернее, безумие.
  ФИЛОКЛЕОН. Стремительное движение уже скручивает и ломает мои бока. Как хрипят мои ноздри! как хрустит спина!
  КСАНТИАС. Иди и наполни себя чемерицей.
  ФИЛОКЛЕОН. Фриних смел, как петух, и наводит ужас на своих соперников.
  КСАНТИАС. Ой! ой! будь осторожен, он тебя не пинает.
  ФИЛОКЛЕОН. Его нога выбрасывается ввысь, а задница зияет.
  КСАНТИАС. Будьте осторожны.
  ФИЛОКЛЕОН. Посмотрите, как легко двигаются суставы моих ног.
  БДЕЛИКЛЕОН. Великие боги! Что все это значит? Это настоящее, откровенное безумие?
  ФИЛОКЛЕОН. А теперь я призываю и бросаю вызов своим соперникам. Если есть трагический поэт, который притворяется искусным танцором, пусть придет и поспорит со мной. Есть ли один? Разве нет ни одного?
  БДЕЛИКЛЕОН. Вот идет один, и только один.
  ФИЛОКЛЕОН. Кто негодяй?
  БДЕЛИКЛЕОН. Это младший сын Карцина.
  ФИЛОКЛЕОН. я сокрушу его в ничто; в отношении времени я нокаутирую его, потому что он ничего не знает о ритме.
  БДЕЛИКЛЕОН. Ах! ах! вот идет и его брат, еще один трагик и еще один сын Карцина.
  ФИЛОКЛЕОН. Его я сожру на свой обед.
  БДЕЛИКЛЕОН. Ой! о боги! Я не вижу ничего, кроме крабов. Вот еще один сын Карцина.
  ФИЛОКЛЕОН. Что не приходит сюда? Креветка или паук?
  БДЕЛИКЛЕОН. Это краб, крабик, самый маленький в своем роде; он пишет трагедии.
  ФИЛОКЛЕОН. Ой! Карцин, как ты должен гордиться своим потомством! Какая толпа царьков налетела сюда!
  БДЕЛИКЛЕОН. Ну, ну, мой бедный отец, вам придется помериться с ними.
  ФИЛОКЛЕОН. Приготовьте рассол, чтобы приправить их, если мне суждено стать победителем.
  ПРИПЕВ. Отойдем немного в сторону, чтобы они могли свободно кружиться. Приходите, славные дети этого обитателя соленых вод, братья креветок, скачите по песку и по берегу бесплодного моря; покажи нам молниеносные вихри и вихри твоих проворных конечностей. Славное потомство Фриниха, пускай летят свои пинки, чтобы зрители радовались, видя твои ноги так высоко в воздухе. Крутись, вертись, хлопай животом, пинай ноги к небу. Вот идет ваш знаменитый отец, владыка морей, и рад видеть своих трех развратных царьков. Продолжайте танцевать, если вам угодно, а мы к вам не присоединимся. Немедленно уведите нас со сцены, ибо никогда еще не было видно ни одной комедии, в которой хор заканчивал бы танцем.
   МИР
  
  Анонимный перевод для Афинского общества, Лондон, 1912 г.
  Мир получил вторую премию в городе Дионисии, где он был поставлен всего за несколько дней до Никийского мира, обещавшего измученным войной афинянам конец десятилетней Пелопоннесской войны, которая была подтверждена в 421 г. до н.э. Комедия примечательна своим радостным ожиданием мира и прославлением сельских удовольствий, в которых афиняне так долго были лишены из-за продолжающегося конфликта со Спартой. И снова Клеон, провоенный популистский лидер Афин, стал мишенью для остроумия Аристофана, несмотря на то, что он погиб в бою несколькими месяцами ранее.
  В пьесе рассказывается о Тригее, афинянине средних лет, который чудесным образом добился мирного окончания Пелопоннесской войны, заслужив благодарность фермеров и разорив различных торговцев, нажившихся на войне. Тригей празднует свой триумф, женившись на Жатве, спутнице Праздника и Мира, которых он всех освободил из небесной тюрьмы.
  СОДЕРЖАНИЕ
  ВВЕДЕНИЕ
  ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
   МИР
  
   ВВЕДЕНИЕ
  «Мир» был издан через четыре года после «Ахарнийцев» (422 г. до н. э.) , когда Война длилась уже десять лет. Ведущий мотив тот же, что и в предыдущей пьесе, — сильное желание менее возбудимых и более умеренно мыслящих граждан избавиться от бедствий войны.
  Тригей, деревенский патриот, не находя помощи в людях, решает подняться на небеса, чтобы лично упрекать Зевса за то, что он позволил этому жалкому положению вещей продолжаться. С этой целью он накормил и обучил гигантского навозного жука, которого он оседлал и возил, подобно Беллерофонту на Пегасе, в воздушном путешествии. В конце концов он достигает Олимпа только для того, чтобы обнаружить, что боги ушли в другое место и что небесная обитель занята исключительно демоном Войны, который занят тем, что толкает греческие государства в огромной ступе. Однако его доброжелательная цель не напрасна; узнав от Гермеса, что богиня Мира брошена в яму, где она содержится в заточении, он призывает разные народы Эллады объединить усилия и спасти ее, и с их помощью вытаскивает ее и приводит вернуться с триумфом на землю. Пьеса завершается восстановлением богини ее древних почестей, празднествами деревенского населения и свадьбой Тригея с Опорой ( Урожай) , служанкой Мира, представленной в виде хорошенькой куртизанки.
  Такие ссылки на Клеона в этой пьесе заслуживают внимания. Великий Демагог был теперь мертв, пав в том же бою, что и соперничающий спартанский полководец, прославленный Брасид, перед Амфиполем, и все, что Аристофан говорит здесь о своем старом враге, воспринято в духе «de mortuis nil nisi bonum». В одной из сцен Гермес рассуждает о зле, которое чуть не погубило Афины, и заявляет, что причиной всех их был «Кожевник». Но Тригей прерывает его словами:
  «Постой — не говори так, добрый господин Гермес;
  Пусть человек покоится с миром там, где он сейчас лежит.
  Он больше не из нашего мира, а из твоего.
  Здесь, несомненно, мы имеем черту великодушия со стороны автора, столь же замечательную в своем роде, как остроумие и смелость его прежних нападок были в их атаках.
   ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  ТРИГЕЙ.
  ДВА СЛУГИ ТРИГЕЯ.
  ДЕВУШКИ, Дочери ТРИГЕЯ.
  ГЕРМЕС.
  ВОЙНА.
  БУМАЖ.
  ИЕРОКЛ, прорицатель.
  СЕРПОДЕЛ.
  СОЗДАТЕЛЬ ГРЕБА.
  ТРУБЩИК.
  ПРОИЗВОДИТЕЛЬ ШЛЕМОВ.
  КОПЬЕ-ИЗГОТОВИТЕЛЬ.
  СЫН ЛАМАХА.
  СЫН КЛЕОНИМА.
  ХОР МУЖЧИН.
  СЦЕНА: Скотный двор, двое рабов возятся возле навозной кучи; потом на Олимпе.
   МИР
  ПЕРВЫЙ СЛУГА. Быстрее, скорей, принеси навознику его лепешку.
  ВТОРОЙ СЛУГА. Приходи, приезжай.
  ПЕРВЫЙ СЛУГА. Дайте ему это, и пусть оно убьет его!
  ВТОРОЙ СЛУГА. Пусть он никогда не ест лучше.
  ПЕРВЫЙ СЛУГА. Теперь дайте ему другую, замешанную с ослиным навозом.
  ВТОРОЙ СЛУГА. Там! Я тоже это сделал.
  ПЕРВЫЙ СЛУГА. И где то, что вы ему только что дали; конечно, он еще не мог его сожрать!
  ВТОРОЙ СЛУГА. Действительно он имеет; он схватил его, перекатил между ногами и сварил.
  ПЕРВЫЙ СЛУГА. Давай, спеши, меси много и меси их туго.
  ВТОРОЙ СЛУГА. О, падальщики, помогите мне во имя богов, если вы не хотите, чтобы я упал задохнувшимся.
  ПЕРВЫЙ СЛУГА. Давай, давай, еще один, сделанный из стула молодого шалопая катамита. Жуку это придется по вкусу; он любит хорошо смолотый.
  ВТОРОЙ СЛУГА. Там! Я свободен, по крайней мере, от подозрений; никто не обвинит меня в том, что я пробую то, что смешиваю.
  ПЕРВЫЙ СЛУГА. Фу! давай, теперь другой! продолжайте смешивать изо всех сил.
  ВТОРОЙ СЛУГА. Верю, нет. Я больше не могу выносить эту ужасную клоачную вонь, поэтому приношу тебе все вонючее снаряжение.
  ПЕРВЫЙ СЛУГА. Скорее спусти его в канализацию, а с ним и себя.
  ВТОРОЙ СЛУГА. Может быть, кто-нибудь из вас подскажет, где я могу купить заложенный нос, ибо нет работы более отвратительной, чем смешать корм для жука и отнести ему. По крайней мере, свинья или собака набросятся на наши экскременты без лишних слов, а этот подлый негодяй воздействует на пренебрежительную, избалованную хозяйку и не ест, пока я не поднесу ему лепешку, которую целый день месили... Но давайте приоткроем дверь так, чтобы он этого не заметил. Он поел? Давай, наберись смелости, набей до лопанья! Проклятое существо! Он валяется в своей еде! Он сжимает его когтями, как борец, сжимающий своего противника, и, сложив голову и ноги вместе, скатывает пасту, как веревщик, скручивающий трос. Какая неприличная, вонючая, прожорливая тварь! Я не знаю, какой разгневанный бог напустил на нас это чудовище, но это точно была не Афродита и не Грации.
  ПЕРВЫЙ СЛУГА. Кто это был тогда?
  ВТОРОЙ СЛУГА. Без сомнения Громовержец, Зевс.
  ПЕРВЫЙ СЛУГА. Но, может быть, какой-нибудь зритель, какой-нибудь безбородый юноша, возомнивший себя мудрецом, скажет: «Что это? Что означает жук? А потом ионийец, сидящий рядом с ним, добавит: «Я думаю, это намек на Клеона, который так бессовестно питается грязью в одиночестве». — А сейчас я пойду в дом, принесу жуку попить.
  ВТОРОЙ СЛУГА. Что касается меня, то я объясню дело всем вам, детям, юношам, взрослым и старикам, да, даже дряхлым дебилам. Мой господин безумен, не так, как вы, но безумием другого рода, совершенно нового вида. Целый день он смотрит с открытым ртом в небо и не перестает обращаться к Зевсу. «Ах! Зевс, — восклицает он, — каковы твои намерения? Отложи веник; не сметайте Грецию!»
  ТРИГЕЙ. Ах! ах! ах!
  ПЕРВЫЙ СЛУГА. ТСС! Мне кажется, я слышу его голос!
  ТРИГЕЙ. Ой! Зевс, что ты собираешься сделать для нашего народа? Разве ты не видишь, что наши города скоро превратятся в пустую шелуху?
  ПЕРВЫЙ РАБ. Как я уже говорил, это его форма безумия. Вот вам образец его безумия. Когда беда впервые начала его одолевать, он сказал себе: «Каким образом я мог бы отправиться прямо к Зевсу?» Затем он сделал себе очень тонкие лесенки и так взобрался к небу; но вскоре он снова рухнул вниз и сломал себе голову. Вчера, на нашу беду, он вышел и принес нам этого породистого, но не знаю откуда, этого большого жука, конюхом которого он заставил меня стать. Он сам ласкает его, как лошадь, говоря: «О! мой маленький Пегас, мой благородный воздушный конь, пусть твои крылья скоро понесут меня прямо к Зевсу!» Но что делает мой хозяин? Я должен наклониться, чтобы посмотреть в эту дыру. Ой! великие боги! Здесь! Соседи, бегите сюда скорей! вот мой хозяин улетает верхом на своем жуке, как на коне.
  ТРИГЕЙ. Нежно, нежно, полегче, жук; не начинайте так гордо и не слишком доверяйте сначала своим силам; подожди, пока ты не вспотеешь, пока взмахи твоих крыльев не сделают твои суставы гибкими. Прежде всего, не испускайте дурного запаха, заклинаю вас; иначе я предпочел бы, чтобы вы вообще остановились в конюшне.
  ВТОРОЙ СЛУГА. Бедный мастер! Он сумасшедший?
  ТРИГЕЙ. Тишина! тишина!
  ВТОРОЙ СЛУГА (Тригею) . Но зачем запускать в воздух наугад?
  ТРИГЕЙ. «Это на благо всех греков; Я пытаюсь совершить смелый и новый подвиг.
  ВТОРОЙ СЛУГА. Но какова ваша цель? Какая бесполезная глупость!
  ТРИГЕЙ. Никаких дурных предзнаменований! Дайте волю радости и прикажите всем мужчинам молчать, заделать канализацию и уборную новой черепицей и заткнуть свои собственные вентиляционные отверстия.
  ПЕРВЫЙ СЛУГА. Нет, я не буду молчать, если вы не скажете мне, куда вы идете.
  ТРИГЕЙ. Зачем, куда же мне идти по небу, как не к Зевсу?
  ПЕРВЫЙ СЛУГА. Для чего?
  ТРИГЕЙ. Я хочу спросить его, что он думает сделать для всех греков.
  ВТОРОЙ СЛУГА. А если он тебе не скажет?
  ТРИГЕЙ. Я буду преследовать его по закону как предателя, продавшего Грецию мидянам
  .
  ВТОРОЙ СЛУГА. Смерть схватит меня, если я отпущу тебя.
  ТРИГЕЙ. Это абсолютно необходимо.
  ВТОРОЙ СЛУГА. Увы! увы! Дорогие девочки, ваш отец тайно покидает вас, чтобы отправиться на небеса. Ах! бедные сироты, умоляйте его, умоляйте его.
  МАЛЕНЬКАЯ ДОЧЬ. Отец! отец! что это я слышу? Это правда? Что! ты покинешь меня, ты исчезнешь в небе, ты уйдешь к воронам? Это невозможно! Ответь, отец, и ты любишь меня.
  ТРИГЕЙ. Да, я иду. Слишком сильно вы меня обидели, дочери мои, когда просите у меня хлеба, называя меня своим папой, а в доме нет и призрака обола; если я добьюсь успеха и вернусь, ты будешь каждое утро есть ячменный батон — и бить в глаз за соус!
  МАЛЕНЬКАЯ ДОЧЬ. Но как вы будете путешествовать? Это не корабль, который доставит вас туда.
  ТРИГЕЙ. Нет, но этот крылатый конь будет.
  МАЛЕНЬКАЯ ДОЧЬ. А что за идея, папаша, запрячь жука, на котором к богам лететь.
  ТРИГЕЙ. Мы видим из басен Эзопа, что только они могут лететь в обитель Бессмертных.
  МАЛЕНЬКАЯ ДОЧЬ. Отец, отец, в эту сказку никто не может поверить! что такое вонючее существо могло отправиться к богам.
  ТРИГЕЙ. Он отправился отомстить орлу и разбить его яйца.
  МАЛЕНЬКАЯ ДОЧЬ. Почему бы не оседлать Пегаса? вы бы выглядели более трагично в глазах богов.
  ТРИГЕЙ. Эх! неужели ты не видишь, дурочка, что тогда бы еды захотелось вдвое больше? А мой жук снова пожирает, как грязь, то, что я сам съел.
  МАЛЕНЬКАЯ ДОЧЬ. А если бы оно упало в водную пучину морскую, разве могло бы оно спастись на своих крыльях?
  ТРИГЕЙ (показывая свой пенис) . На всякий случай у меня есть руль, а мой жук-наксос будет служить мне лодкой.
  МАЛЕНЬКАЯ ДОЧЬ. А в какую гавань ты пристанешь?
  ТРИГЕЙ. Разве в Пирее нет гавани Кантароса?
  МАЛЕНЬКАЯ ДОЧЬ. Будьте осторожны, чтобы ни обо что не удариться и так не упасть в пространство; когда-то калека, ты был бы подходящим сюжетом для Еврипида, который поместил бы тебя в трагедию.
  ТРИГЕЙ. Я позабочусь об этом. До свидания! (Афинянам.) Вы, из любви к которым я отваживаюсь на эти опасности, не пускаете ветер и не испражняетесь в течение трех дней, ибо если бы мой конь, рассекая воздух, что-нибудь почуял, он бы швырни меня вперед с вершины моих надежд. А теперь иди, мой Пегас, иди с навостренными ушами и заставь свою золотую уздечку весело звенеть. Эх! что ты делаешь? Что ты задумал? Вы воротите свой нос в сторону выгребных ям? Приди, ободрись; устремись вверх от земли, расправь свои быстрые крылья и устремись прямо к чертогу Зевса; на этот раз отказаться от поиска пищи в вашей повседневной пище. - Привет! ты там внизу, что тебе сейчас нужно? Ой! Боже мой! Это мужчина опорожняет свой живот в Пирее, рядом с домом, где живут плохие девочки. Но моей ли смерти ты ищешь тогда, моей смерти? Не закопаете ли вы его тотчас же и навалите на него большую кучу земли, и посадите в него дикий тимьян, и полейте его благовониями? Если бы я упал отсюда и со мной случилось бы несчастье, город Хиос был бы должен штраф в пять талантов за мою смерть, всю твою проклятую крупу. Увы! как мне страшно! ой! У меня нет сердца для шуток. Ах! машинист, позаботься обо мне. Ветер уже кружит вокруг моего пупка; будь осторожен, иначе я от страха соберу пищу для своего жука... Но я думаю, что я уже недалеко от богов; да, это жилище Зевса, как я понимаю. Привет! Привет! где привратник? Никто не откроет?
  * * * * *
  Сцена меняется, и небеса представлены.
  ГЕРМЕС. Мне кажется, я могу унюхать человека. (Замечает Тригея верхом на своем жуке.) Что это за чума?
  ТРИГЕЙ. Жук-конь.
  ГЕРМЕС. Ой! наглый, бессовестный негодяй! ой! негодяй! тройной подлец! величайший негодяй в мире! как ты сюда попал? Ой! негодяй из всех негодяев! Ваше имя? Отвечать.
  ТРИГЕЙ. Тройной негодяй.
  ГЕРМЕС. Твоя страна?
  ТРИГЕЙ. Тройной негодяй.
  ГЕРМЕС. Твой отец?
  ТРИГЕЙ. Мой отец? Тройной негодяй.
  ГЕРМЕС. Клянусь Землей, ты умрешь, если не скажешь мне свое имя.
  ТРИГЕЙ. Я Тригей из афмонийского дема, хороший виноградарь, мало склонный к придиркам и совсем не доносчик.
  ГЕРМЕС. Почему ты пришел?
  ТРИГЕЙ. Я пришел, чтобы принести вам это мясо.
  ГЕРМЕС. Ах! мой хороший друг, ты хорошо ехал?
  ТРИГЕЙ. Глаттон, уходи! Я уже не кажусь тебе тройным негодяем.
  Приди, позови Зевса.
  ГЕРМЕС. Ах! ах! вам еще далеко до богов, потому что они двигались вчера.
  ТРИГЕЙ. В какую часть земли?
  ГЕРМЕС. Эх! земли, говоришь?
  ТРИГЕЙ. Короче, где они тогда?
  ГЕРМЕС. Очень далеко, очень далеко, прямо на самом дальнем конце купола небес.
  ТРИГЕЙ. Но почему они оставили тебя здесь одного?
  ГЕРМЕС. Я разглядываю то, что осталось от мебели, маленькие кастрюли и сковородки, обломки стульев и столов, разрозненные винные кувшины.
  ТРИГЕЙ. И почему боги удалились?
  ГЕРМЕС. Из-за их гнева против греков. Они поместили Войну в дом, который сами занимали, и дали ему полную власть делать с вами все, что ему заблагорассудится; затем они поднялись так высоко, как только могли, чтобы больше не видеть ваших сражений и не слышать ваших молитв.
  ТРИГЕЙ. По какой причине они так с нами обращаются?
  ГЕРМЕС. Потому что они не раз давали вам возможность мира, но вы всегда предпочитали войну. Если бы лаконцы получали малейшее преимущество, они бы восклицали: «Клянусь братьями-близнецами! афиняне поплатятся за это». Если бы, напротив, победили последние и пришли лаконцы с предложениями мира, вы бы сказали: «Клянусь Деметрой, они хотят нас обмануть. Нет, клянусь Зевсом, мы не услышим ни слова; они всегда будут приходить, пока мы держим Пилос.
  ТРИГЕЙ. Да, именно в таком стиле и разговаривает наш народ.
  ГЕРМЕС. Так что я не знаю, увидишь ли ты когда-нибудь снова Мир.
  ТРИГЕЙ. Зачем, куда она делась тогда?
  ГЕРМЕС. Война бросила ее в глубокую яму.
  ТРИГЕЙ. Где?
  ГЕРМЕС. Вон там, в самом низу. И ты видишь, какие кучи камней он навалил сверху, чтобы ты никогда больше не вытаскивал ее.
  ТРИГЕЙ. Скажи мне, что готовит против нас Война?
  ГЕРМЕС. Все, что я знаю, это то, что прошлым вечером он принес с собой огромную мортиру.
  ТРИГЕЙ. И что он собирается делать со своим минометом?
  ГЕРМЕС. Он хочет разрушить в нем все города Греции... Но я должен сказать до свидания, потому что я думаю, что он выходит; какой шум он поднимает!
  ТРИГЕЙ. Ах! великие боги! будем искать безопасности; Кажется, я уже слышу шум этой страшной боевой мортиры.
  ВОЙНА (входит с минометом) . Ой! смертные, смертные, жалкие смертные, как челюсти щелкнут!
  ТРИГЕЙ. Ой! божественный Аполлон! какой изумительный большой миномет! О, какое горе вызывает у меня сам вид Войны! Вот враг, от которого я бегу, такой жестокий, такой грозный, такой стойкий, такой твердый на ногах!
  ВОЙНА. Ой! Празия! трижды несчастен, пять раз, да, тысячу раз несчастен! ибо ты будешь уничтожен в этот день.
  ТРИГЕЙ. Нас это пока мало волнует; это только тем хуже для лаконцев.
  ВОЙНА. Ой! Мегара! Мегара! как сильно ты собираешься быть перемолотым! в какой прекрасный фарш ты превратишься!
  ТРИГЕЙ. Увы! увы! какие горькие слезы будут среди
  мегарцев!
  ВОЙНА. О, Сицилия! ты тоже должен погибнуть! Ваши несчастные города будут натерты, как этот сыр. Теперь нальем в ступку немного аттического меда.
  ТРИГЕЙ. Ой! Я умоляю вас! используйте другой мед; такой стоит четыре обола; будь осторожен, о! будь осторожен с нашим чердачным медом.
  ВОЙНА. Привет! Тумульт, ты там раб!
  БУМАЖ. Что ты хочешь?
  ВОЙНА. На вас! Ты стоишь там со скрещенными руками. Возьми эту наручницу за свои старания.
  БУМАЖ. Ой! как щиплет! Хозяин, интересно, у тебя в кулаке чеснок?
  ВОЙНА. Беги и принеси мне пестик.
  БУМАЖ. Но у нас его нет; только вчера мы переехали.
  ВОЙНА. Иди и принеси мне одну из Афин, и поторопитесь, поторопитесь!
  БУМАЖ. Да, я спешу туда; если я вернусь без него, мне будет не до смеха. [ Выход.
  ТРИГЕЙ. Ах! что будет с нами, жалкими смертными? Узрите опасность, которая грозит, если он вернется с пестиком, ибо Война тихонько развлечется тем, что разнесет в щепки все города Эллады. Ах! Бахус! пусть этот вестник зла погибнет на своем пути!
  ВОЙНА. Хорошо!
  БУМАЖ (кто вернулся) . Хорошо что?
  ВОЙНА. Вы ничего не вернули?
  БУМАЖ. Увы! афиняне потеряли свой пестик — кожевника, который превращал Грецию в порошок.
  ТРИГЕЙ. Ой! Афина, почтенная госпожа! хорошо для нашего города, что он умер, и прежде чем он смог подать нам этот гашиш.
  ВОЙНА. Тогда иди и поищи его в Спарте, и покончим с этим!
  БУМАЖ. Да, да, хозяин!
  ВОЙНА. Возвращайся так быстро, как только сможешь.
  ТРИГЕЙ (обращаясь к зрителям) . Что будет, друзья? Это критический час. Ах! если среди вас есть посвященный Самофракии, самое время пожелать этому вестнику какого-нибудь несчастья — какого-нибудь растяжения или растяжения.
  БУМАЖ (кто возвращается) . Увы! увы! трижды, увы!
  ВОЙНА. Что это такое? Опять ты вернулся без него?
  БУМАЖ. Спартанцы тоже потеряли свой пестик.
  ВОЙНА. Как, варлет?
  БУМАЖ. Они одолжили его своим союзникам во Фракии, которые потеряли его из-за них.
  ТРИГЕЙ. Долгих лет вам, фракийцы! Оживите мои надежды, ободритесь, смертные!
  ВОЙНА. Уберите все эти вещи; Я собираюсь сделать пестик для себя.
  ТРИГЕЙ. Настало время спеть, как Датис, когда он мастурбировал себя в полдень: «О удовольствие! о наслаждение! о прелести!» «Это сейчас, о греки! В тот момент, когда мы освободимся от ссор и борьбы, мы должны спасти милую Миру и вытащить ее из этой ямы, пока какой-нибудь другой пестик не помешал нам. Идите, рабочие, купцы, рабочие, ремесленники, чужеземцы, живите вы или нет, островитяне, идите сюда, греки всех стран, идите сюда с кирками, рычагами и веревками! Пришло время осушить чашу в честь Доброго Гения.
  ПРИПЕВ. Идите сюда, все! скорей, скорей, спеши на помощь! Все народы Греции, настало время или никогда, чтобы вы помогали друг другу. Вы видите себя свободными от сражений и всех их ужасов кровопролития. Настал день, ненавистный Ламаху. Что же делать? Распоряжайтесь, направляйте нас, ибо я клянусь работать в этот день не переставая, пока с помощью наших рычагов и наших машин мы не вытащим на свет величайшую из всех богинь, ту, которой так дорога олива.
  ТРИГЕЙ. Тишина! если Война услышит ваши крики радости, он в ярости бросится из своего отступления.
  ПРИПЕВ. Такой указ переполняет нас радостью; как это отличается от указа, предписывавшего нам запастись провизией на три дня.
  ТРИГЕЙ. Остерегаемся, как бы проклятый Цербер не помешал нам даже из самого преисподнего ада освободить богиню своим яростным воем, как он это делал на земле.
  ПРИПЕВ. Как только мы овладеем ею, никто в мире не сможет отобрать ее у нас. Ура! ура!
  ТРИГЕЙ. Ты сделаешь мне смерть, если не усмиришь свои крики. Прибежит война и все растоптает под ногами.
  ПРИПЕВ. Ну тогда! Пусть посрамит, пусть растопчет, пусть все опрокинет! Мы не можем не дать волю своей радости.
  ТРИГЕЙ. Ой! жестокая судьба! Мои друзья! во имя богов, что вами овладело? Твой танец разрушит успех прекрасного предприятия.
  ПРИПЕВ. «Это не я хочу танцевать; это мои ноги подгибаются от восторга.
  ТРИГЕЙ. Довольно, если ты меня любишь, прекрати свои шалости.
  ПРИПЕВ. Там! Все кончено.
  ТРИГЕЙ. Вы так говорите и тем не менее продолжаете.
  ПРИПЕВ. Еще одна цифра и готово.
  ТРИГЕЙ. Ну, только этот; тогда вы не должны больше танцевать.
  ПРИПЕВ. Нет, больше никаких танцев, если мы можем вам помочь.
  ТРИГЕЙ. Но смотри, ты и сейчас не останавливаешься.
  ПРИПЕВ. Клянусь Зевсом, я только правую ногу закидываю, и все.
  ТРИГЕЙ. Ну, я согласен с вами, но прошу, не раздражайте меня больше.
  ПРИПЕВ. Ах! левая нога тоже будет иметь свой бросок; хорошо, но это правильно. Я так счастлив, так рад, что мне больше не нужно носить с собой мой щит. Я пою и смеюсь больше, чем если бы сбросил свою старость, как змея сбрасывает кожу.
  ТРИГЕЙ. Нет, еще не время для радости, потому что вы не уверены в успехе. Но когда у тебя есть богиня, тогда радуйся, кричи и смейся; отныне вы сможете плавать или оставаться дома, заниматься любовью или спать, посещать празднества и шествия, играть в коттабо, жить как истинные сибариты и кричать: Ио, ио!
  ПРИПЕВ. Ах! Дай Бог нам увидеть благословенный день. Я так много страдал; так часто спали с Формионом на жестких кроватях. Вы больше не найдете во мне едкого, злого и сурового судью, как прежде, но увидите, что я стал снисходительным и помолодел на двадцать лет благодаря счастью. Мы уже достаточно долго убиваем себя, утомляя себя походами в лицей и возвращаясь нагруженными копьями и щитами. — Но чем мы можем вам угодить? Подойди, говори; ибо это хорошая судьба, которая назвала вас нашим лидером.
  ТРИГЕЙ. Как мы приступим к удалению этих камней?
  ГЕРМЕС. Раш нечестивец, что ты предлагаешь делать?
  ТРИГЕЙ. Ничего плохого, как сказал Силликон.
  ГЕРМЕС. Ты погиб, негодяй.
  ТРИГЕЙ. Да, если бы жребий должен был решить мою жизнь, ибо Гермес знал бы, как повернуть шанс.
  ГЕРМЕС. Вы потеряны, вы мертвы.
  ТРИГЕЙ. В какой день?
  ГЕРМЕС. Это мгновение.
  ТРИГЕЙ. Но я еще не обеспечил себя мукой и сыром, чтобы начать умирать.
  ГЕРМЕС. Вы уже замесили и перемололи, говорю вам.
  ТРИГЕЙ. Ха! Я еще не испытал этого нежного наслаждения.
  ГЕРМЕС. Разве ты не знаешь, что Зевс предопределил смерть тому, кто застигнет врасплох Мир?
  ТРИГЕЙ. Что! я должен действительно и действительно умереть?
  ГЕРМЕС. Вы должны.
  ТРИГЕЙ. Тогда дайте мне взаймы три драхмы, чтобы купить поросенка; Я хочу пройти инициацию перед смертью.
  ГЕРМЕС. Ой! Зевс, Громовержец!
  ТРИГЕЙ. Заклинаю вас именем богов, господин, не осуждайте нас!
  ГЕРМЕС. Я не могу, я не могу молчать.
  ТРИГЕЙ. Во имя мяса, которое я так добродушно принес вам.
  ГЕРМЕС. Почему, несчастный человек, Зевс уничтожит меня, если я не закричу во весь голос, чтобы сообщить ему, что вы замышляете.
  ТРИГЕЙ. О, нет! не кричи, умоляю тебя, милый маленький Гермес... А вы что делаете, товарищи? Вы стоите там, как если бы вы были колодами и камнями. Несчастные люди, говорите, умоляйте его немедленно; иначе он будет кричать.
  ПРИПЕВ. Ой! могучий Гермес! не делай этого; нет, не делай этого! Если вы когда-нибудь с удовольствием ели какую-нибудь молодую свинью, принесенную нами в жертву на ваших алтарях, пусть это приношение не будет бесценным в ваших глазах сегодня.
  ТРИГЕЙ. Разве ты не слышишь, как они льстят тебе, могучий бог?
  ПРИПЕВ. Не будь безжалостен к нашим молитвам; позволь нам освободить богиню. Ой! самый человечный, самый щедрый из богов, будьте благосклонны к нам, если это правда, что вы ненавидите надменные гребни и гордые брови Писандра; мы никогда не перестанем, о господин, приносить тебе священные жертвы и торжественные молитвы.
  ТРИГЕЙ. Помилуй, помилуй, позволь себе коснуться их слов; никогда ваша милость не была так дорога им, как сегодня.
  ГЕРМЕС. По правде говоря, вы никогда не были большими ворами.
  ТРИГЕЙ. Я открою тебе великий, страшный заговор против богов.
  ГЕРМЕС. Ха! Говори, и, может быть, я позволю себе смягчиться.
  ТРИГЕЙ. Знай же, что Луна и это гнусное Солнце замышляют против тебя и хотят отдать Грецию в руки варваров.
  ГЕРМЕС. Зачем?
  ТРИГЕЙ. Потому что мы приносим жертвы вам, тогда как варвары поклоняются им; поэтому они хотели бы, чтобы вы были уничтожены, чтобы только они могли получить подношения.
  ГЕРМЕС. Вот почему эти ненадежные возничие так долго обманывали нас, один из них крадет у нас дневной свет, а другой откусывает диск другого.
  ТРИГЕЙ. Да, конечно. Итак, Гермес, мой друг, помоги нам от всего сердца найти и освободить пленника, и мы отпразднуем великие Панафинеи в твою честь, как и все праздники других богов; ибо Гермес будет Мистериями, Диполией, Адонией; повсюду города, избавленные от страданий, приносят жертвы Гермесу-Освободителю; вы будете загружены всевозможными благами, и для начала я предлагаю вам эту чашу для возлияний в качестве вашего первого подарка.
  ГЕРМЕС. Ах! как на меня влияют золотые кубки! Приходите, друзья, за работу.
  К яме быстро, бери в руки и тащи камни.
  ПРИПЕВ. Мы идем, но ты, умнейший из всех богов, наблюдаешь за нашими трудами; скажи нам, хороший работник, что мы должны сделать; мы будем повиноваться вашим приказам с готовностью.
  ТРИГЕЙ. Скорее подай мне свою чашу, и позволь нам начать нашу работу, обратившись с молитвами к богам.
  ГЕРМЕС. Ой! священные, священные возлияния! Молчи, о! вы люди! соблюдайте тишину!
  ТРИГЕЙ. Давайте вознесем наши возлияния и наши молитвы, чтобы в этот день началась эра чистого счастья для Греции и чтобы тот, кто храбро дернул за веревку вместе с нами, никогда не вернул свой щит.
  ПРИПЕВ. Да, пусть мы проживем наши жизни в мире, лаская наших любовниц и разжигая огонь.
  ТРИГЕЙ. Пусть тот, кто предпочитает войну, о Дионис, всегда извлекает из своих локтей колючие стрелы.
  ПРИПЕВ. Если найдется гражданин, жадный до воинского звания и почестей, который откажется, о, божественный Мир! чтобы вернуть вас к дневному свету, пусть он ведет себя так же трусливо, как Клеоним на поле боя.
  ТРИГЕЙ. Если мастер копий или торговец щитами желает войны ради лучшей торговли, пусть он будет взят пиратами и не будет есть ничего, кроме ячменя.
  ПРИПЕВ. Если какой-нибудь честолюбивый человек не поможет нам, потому что он хочет стать генералом, или если раб замышляет перейти к врагу, пусть его члены будут сломаны колесом, да будет он забит до смерти розгами! Что же касается нас, то да благоволит нам Фортуна! Ио! Пеан, Ио!
  ТРИГЕЙ. Не говори Пеана, а просто Ио.
  ПРИПЕВ. Тогда очень хорошо! Ио! Ио! Я просто скажу, Ио!
  ТРИГЕЙ. Гермесу, Грациям, Хоре, Афродите, Эроту!
  ПРИПЕВ. А не к Аресу?
  ТРИГЕЙ. Нет.
  ПРИПЕВ. И, несомненно, Эниалиусу?
  ТРИГЕЙ. Нет.
  ПРИПЕВ. Приходите, все напрягитесь, чтобы оторвать от камней веревки. Тянуть!
  ГЕРМЕС. Поднимите, поднимите, поднимите, о!
  ПРИПЕВ. Давай, тяни сильнее, сильнее.
  ГЕРМЕС. Поднимите, поднимите, поднимите, о!
  ПРИПЕВ. Еще тяжелее, еще тяжелее.
  ГЕРМЕС. Отвали, отвали! Поднимите, поднимите, поднимите, о!
  ТРИГЕЙ. Давай, давай, совместной работы не будет. Приходить! все тянут одновременно! вы, беотийцы, только притворяетесь. Остерегаться!
  ГЕРМЕС. Давай, качай, качай!
  ПРИПЕВ. Привет! вы двое тоже тянете.
  ТРИГЕЙ. Да ведь я тяну, я цепляюсь за веревку и напрягаюсь, пока почти не сбиваюсь с ног; Я работаю изо всех сил.
  ГЕРМЕС. Почему тогда работа не продвигается?
  ТРИГЕЙ. Ламах, это очень плохо! Вы стоите на пути, сидите там.
  Нам не нужна голова твоей Медузы, друг.
  ГЕРМЕС. Но подождите, аргивяне ничуть не потянули; они ничего не сделали, кроме как посмеялись над нами за наши старания, в то время как они получали выгоду обеими руками.
  ТРИГЕЙ. Ах! дорогой сэр, лаконцы во всяком случае тянут с силой.
  ПРИПЕВ. Но смотри! только те из них, кто обычно держит плуг, выказывают какое-либо усердие, а оружейники мешают им в их усилиях.
  ГЕРМЕС. И мегарцы тоже ничего не делают, а глядите, как дергают и скалят зубы, как голодные псы; бедняги умирают с голоду!
  ТРИГЕЙ. Так не пойдет, друзья. Приходить! все вместе! Все к работе и с добрым сердцем к делу.
  ГЕРМЕС. Отвали, отвали!
  ТРИГЕЙ. Сильнее!
  ГЕРМЕС. Отвали, отвали!
  ТРИГЕЙ. Давай тогда, клянусь небом.
  ГЕРМЕС. Отвали, отвали! Отвали, отвали!
  ПРИПЕВ. Этого никогда не будет.
  ТРИГЕЙ. Разве это не позор? одни тянут в одну сторону а другие в другую. Вы,
  тамошние аргосцы, остерегайтесь побоев!
  ГЕРМЕС. Давай, вложи в это свои силы.
  ТРИГЕЙ. Отвали, отвали!
  ПРИПЕВ. Среди нас много недоброжелателей.
  ТРИГЕЙ. По крайней мере, вы, жаждущие мира, тянитесь от всего сердца.
  ПРИПЕВ. Но есть и те, кто мешает нам.
  ГЕРМЕС. К черту вас, мегарцы! Богиня ненавидит тебя. Она вспоминает, что ты был первым, кто неправильно ее погладил. Афиняне, вы не в том положении, чтобы тянуть. Там вы слишком заняты судебными процессами; если вы действительно хотите освободить богиню, спуститесь немного в сторону моря.
  ПРИПЕВ. Приходите, друзья, только земледельцы на веревке.
  ГЕРМЕС. Ах! это сделает намного лучше.
  ПРИПЕВ. Он говорит, что дело идет хорошо. Приходите все вместе и с желанием.
  ТРИГЕЙ. Всю работу делают земледельцы.
  ПРИПЕВ. Давай же, давай, и все вместе! Ха! ха! наконец в работе есть некоторое единодушие. Не давайте сдаваться, давайте удвоим наши усилия. Там! теперь у нас это есть! Тогда приезжайте все вместе! Отвали, отвали! Отвали, отвали! Отвали, отвали! Отвали, отвали! Отвали, отвали! Все вместе! (Мир вытягивается из ямы.)
  ТРИГЕЙ. Ой! почитаемая богиня, дающая нам наш виноград, где мне найти десять тысяч галлонов слов, чтобы приветствовать тебя? У меня дома таких нет. Ой! приветствую тебя, Опора, и ты, Теория! Как красиво твое лицо! Как сладко твое дыхание! Какой нежный аромат исходит из груди твоей, нежный, как свобода от воинского долга, как самые изысканные духи!
  ГЕРМЕС. Значит, это запах солдатского вещмешка?
  ПРИПЕВ. Ой! ненавистный солдат! от твоего отвратительного рюкзака меня тошнит! оно воняет, как отрыжка лука, тогда как это милое божество пахнет сладкими фруктами, праздниками, Дионисиями, гармонией флейт, комическими поэтами, стихами Софокла, фразами Еврипида…
  ТРИГЕЙ. Это гнусная клевета, негодяй! Она ненавидит этого создателя тонкостей и придирок.
  ПРИПЕВ. …о плюще, о винных мешках, о блеющих овцах, о нагруженных провизией женщинах, спешащих на кухню, о подвыпившей служанке, о перевернутом винном кувшине и о куче других хороших вещей.
  ГЕРМЕС. Тогда посмотрите, как примирившиеся города весело болтают между собой, как они смеются; и все же они все жестоко неправильно обращаются; их раны все еще кровоточат.
  ТРИГЕЙ. Но давайте также просмотрим лица зрителей; таким образом мы узнаем торговлю каждого.
  ГЕРМЕС. Ах! хорошие боги! посмотри на этого бедного гребенщика, рвущего на себе волосы, и на этого изготовителя пик, который только что разбил ветер в лицо тому меченосцу.
  ТРИГЕЙ. И видишь, с каким удовольствием этот серпочник делает длинные носы копьеносцу?
  ГЕРМЕС. Теперь попросите земледельцев уйти.
  ТРИГЕЙ. Слушай, добрый народ! Пусть земледельцы возьмут свои сельскохозяйственные инструменты и вернутся на свои поля как можно скорее, но без меча, копья или дротика. Все так тихо, как будто Мир царит уже столетие. Придите, пусть все идут по земле, поя Пеан.
  ПРИПЕВ. О ты, которого желали знатные люди и кто добр к земледельцам, я смотрел на тебя с восторгом; и теперь я иду приветствовать мои лозы, ласкать после столь долгого отсутствия смоковницы, которые я посадил в моей юности.
  ТРИГЕЙ. Друзья, поклонимся сначала богине, избавившей нас от гребней и горгон; тогда поспешим на наши фермы, купив сначала хороший кусочек соленой рыбы, чтобы поесть в поле.
  ГЕРМЕС. По Посидону! какая у них прекрасная команда и плотная, как корочка пирога; они проворны, как гости на пути к пиру.
  ТРИГЕЙ. Посмотрите, как блестят их железные лопаты и как красиво блестят на солнце их трехзубые мотыги! Как регулярно они будут выравнивать растения! Я также сжигаю себя, чтобы отправиться в деревню и перевернуть землю, которой я так долго пренебрегал. — Друзья, помните ли вы счастливую жизнь, которую доставлял нам прежде мир; Можете ли вы вспомнить великолепные корзины со смоквами, как свежими, так и сушеными, мирты, сладкое вино, фиалки, цветущие у источника, и маслины, о которых мы так плакали? Поклоняйтесь, поклоняйтесь богине за то, что она вернула вам столько благословений.
  ПРИПЕВ. Град! град! ты, возлюбленное божество! твое возвращение переполняет нас радостью. Когда я был далеко от тебя, мое горячее желание снова увидеть свои поля заставило меня томиться от сожаления. От тебя исходили все благословения. Ой! желанный Мир! ты единственная поддержка тех, кто проводит свою жизнь, возделывая землю. Под твоим правлением в нашем распоряжении была тысяча восхитительных удовольствий; ты был хлебом для земледельца и его защитой. Так что наши виноградники, наши молодые смоковницы и все наши плантации приветствуют тебя с радостью и улыбкой при твоем приходе. Но где же она была тогда, интересно, все то долгое время, что провела вдали от нас? Гермес, милостивый бог, скажи нам!
  ГЕРМЕС. Мудрые земледельцы, прислушайтесь к моим словам, если вы хотите знать, почему она была потеряна для вас. Началом наших несчастий было изгнание Фидия; Перикл боялся, что он разделит с ним несчастье, он не доверял вашей сварливой натуре и, чтобы предотвратить всякую опасность для себя, он бросил эту маленькую искру, мегарский указ, поджег город и раздул пожар ураганом войны. , так что дым вызывал слезы у всех греков и здесь, и там. В самом начале этого пожара наши лозы трещали, наши бочки стучали; остановить катастрофу было не в силах ни одного человека, и Мир исчез.
  ТРИГЕЙ. Это, клянусь Аполлоном! это то, что никто никогда не говорил мне; Я не мог подумать, какая связь может быть между Фидием и Писом.
  ПРИПЕВ. Ни я; Теперь я это знаю. Это объясняет ее красоту, если она родственница ему. Есть так много вещей, которые ускользают от нас.
  ГЕРМЕС. Затем, когда подвластные вам города увидели, что вы гневаетесь друг на друга и скалите друг другу зубы, как собаки, они строили тысячи заговоров, чтобы не платить вам более податей, и наживали на знатнейших гражданах Спарты ценою золото. Они, столь же бессовестно жадные, сколь и неверные в дипломатии, с позором прогнали Мир, чтобы развязать Войну. Хотя это было им выгодно, это было гибелью земледельцев, которые ни в чем не были виноваты; ибо в отместку ваши галеры вышли пожирать их смоквы.
  ТРИГЕЙ. И справедливость тоже; не сломали ли мою черную смоковницу, которую я посадил и навозил своими руками?
  ПРИПЕВ. Да, Зевс! да, это хорошо сделано; несчастные разбили мне ящик камнями, в котором было шесть медимнов зерна.
  ГЕРМЕС. Тогда сельские рабочие стекались в город и позволяли себя покупать, как и других. Не имея даже виноградной косточки, чтобы жевать, и тоскуя по инжиру, они смотрели на ораторов. Они хорошо знали, что бедняки доведены до крайности и им не хватает даже хлеба; но они, тем не менее, прогоняли Богиню каждый раз, когда она появлялась в ответ на желание страны своими громкими криками, острыми, как вилы; кроме того, они нападали на полные кошельки самых богатых из наших союзников под предлогом, что они принадлежали к партии Брасида. И тогда бы вы разорвали зубами на куски бедного подсудимого; ибо город, весь бледный от голода и запуганный ужасом, с радостью расхватывал любую клевету, которую ему бросали на съедение. Так что чужестранцы, видя, какие страшные удары наносили доносчики, заклеивали себе рот золотом. Они разбогатели, а вы, увы! вы могли только видеть, что Греция гибнет. Виновником всех этих бед был кожевник.
  ТРИГЕЙ. Довольно сказано: Гермес, оставь этого человека в Аиде, куда он ушел; он больше не принадлежит нам, а скорее вам. То, что он был мошенником, хвастуном, клеветником при жизни, что ж, нет ничего вернее; но все, что вы сейчас скажете, будет оскорблением для одного из ваших сородичей. Ой! почитаемая Богиня! почему ты молчишь?
  ГЕРМЕС. И как она могла говорить со зрителями? Она слишком зла на все, что они заставили ее страдать.
  ТРИГЕЙ. По крайней мере, позволь ей немного поговорить с тобой, Гермес.
  ГЕРМЕС. Скажи мне, мой милый, что ты чувствуешь по отношению к ним? Ну же, беспощадный враг всех щитов, говори; Я вас слушаю. (Мир шепчет на ухо Гермесу.) Это твоя обида на них? Да, да, я понимаю. Послушайте, народ, это ее жалоба. Она говорит, что после дела в Пилосе она пришла к вам без приглашения, чтобы принести вам корзину, полную перемирия, и что вы трижды отвергли ее своими голосами в собрании.
  ТРИГЕЙ. Да, мы поступили неправильно, но простите нас, потому что наш разум был тогда полностью поглощен кожей.
  ГЕРМЕС. Послушайте еще раз, что она только что спросила меня. Кто был ее злейшим врагом здесь? кроме того, был ли у нее друг, который приложил все усилия, чтобы положить конец ссоре?
  ТРИГЕЙ. Ее самым преданным другом был Клеоним; это бесспорно.
  ГЕРМЕС. Как же тогда Клеоним вел себя в боях?
  ТРИГЕЙ. Ой! храбрейший из воинов! Только он не родился от отца, как он утверждает; он достаточно быстро показал это в армии, выбросив оружие.
  ГЕРМЕС. Есть еще один вопрос, который она только что задала мне. Кто правит сейчас на трибуне?
  ТРИГЕЙ. Это Гипербол, который теперь владеет империей на Пниксе. (К
  миру.) Что теперь? ты отворачиваешь голову!
  ГЕРМЕС. Ей досадно, что народ выдает такого негодяя за своего вождя.
  ТРИГЕЙ О! мы не будем использовать его снова; но народ, видя себя без вождя, принял его наугад, как нагой человек бросается на первую попавшуюся одежду.
  ГЕРМЕС. Она спрашивает, к чему приведет такой выбор города?
  ТРИГЕЙ. В результате мы будем более дальновидными.
  ГЕРМЕС. И почему?
  ТРИГЕЙ. Потому что он ламподел. Раньше мы вели свои дела только наощупь в темноте; теперь мы будем совещаться только при свете лампы.
  ГЕРМЕС. Ой! ой! какие вопросы она приказывает мне задать вам!
  ТРИГЕЙ. Кто они такие?
  ГЕРМЕС. Она хочет получить новости о целой куче старомодных вещей, которые она оставила здесь. Прежде всего, как Софокл?
  ТРИГЕЙ. Очень хорошо; но с ним случилось что-то очень странное.
  ГЕРМЕС. Что тогда?
  ТРИГЕЙ. Он превратился из Софокла в Симонида.
  ГЕРМЕС. В Симонида? Как же так?
  ТРИГЕЙ. Потому что, хотя он и стар и сломлен, он вышел бы в море с препятствием, чтобы получить обол.
  ГЕРМЕС. А мудрый Кратин еще жив?
  ТРИГЕЙ. Он умер примерно во время лаконского вторжения.
  ГЕРМЕС. Как?
  ТРИГЕЙ. Обморок. Он не мог вынести потрясения, увидев, как один из его бочонков, наполненных вином, разбился. Ах! сколько других несчастий постигло наш город! Итак, дражайшая госпожа, теперь ничто не может разлучить нас с тобой.
  ГЕРМЕС. Если так, то прими здесь опору за жену; возьми ее в деревню, живи с ней и вместе выращивай прекрасный виноград.
  ТРИГЕЙ. Подойди, мой милый друг, подойди и прими мои поцелуи. Скажи мне, Гермес, мой господин, как ты думаешь, мне было бы больно трахнуть ее немного, после столь долгого воздержания?
  ГЕРМЕС. Нет, если после этого вы проглотите зелье пенни-роял. Но поспешите привести Теорию в Сенат; 'twas там она поселилась раньше.
  ТРИГЕЙ. Ой! счастливый Сенат! Благодаря Theoria, какие супы вы проглотите за три дня! как вы будете есть мясо и вареную требуху! Прощай, друг Гермес!
  ГЕРМЕС. И вам тоже, милостивый государь мой, да будет вам много счастья, и не забывайте меня.
  ТРИГЕЙ. Приди, жук, домой, домой, и давай полетим на быстром крыле.
  ГЕРМЕС. Ой! его больше нет здесь.
  ТРИГЕЙ. Куда он ушел тогда?
  ГЕРМЕС. Он запряжен в колесницу Зевса и несет молнии.
  ТРИГЕЙ. Но где бедняга возьмет себе еду?
  ГЕРМЕС. Он съест амброзию Ганимеда.
  ТРИГЕЙ. Хорошо, но как я буду спускаться?
  ГЕРМЕС. Ой! не бойся, нет ничего проще; поместите себя рядом с богиней.
  ТРИГЕЙ. Идите, мои прелестные девы, за мной скорей; есть много людей, ожидающих вас со стоячими инструментами.
  ПРИПЕВ. Прощай и удачи тебе! Начнем с того, что передадим все это снаряжение на попечение наших слуг, ибо нет места менее безопасного, чем театр; вокруг него всегда бродит толпа воров, ищущих, чем бы напакостить. Иди, наблюдай за всем этим. Что касается нас самих, то объясним зрителям, что у нас на уме, цель нашей игры.
  Несомненно, поэт-комик, поднявшийся на сцену, чтобы восхвалять себя в parabasis, заслуживает того, чтобы быть преданным палкам бидлов. Тем не менее, о муза, если справедливо оценивать самого честного и прославленного из наших комических писателей по его достоинству, позволь нашему поэту сказать, что он думает, что заслужил славную славу. Во-первых, это он заставил своих соперников не издеваться над тряпьем и не воевать со вшами; а что касается этих Гераклов, всегда жующих и вечно голодных, этих трусов и мошенников, которые позволяют себя бить по своему желанию, то он первый покрыл их насмешками и прогнал со сцены; отпустил он и того раба, которого непрестанно ставили перед тобой плакать, чтобы его товарищ имел случай посмеяться над его нашивками и спросить: «Негодяй, что случилось с твоей шкурой? Плеть обрушила на тебя армию своих ремней и опустошила твою спину? Избавив нас от всех этих утомительных неумелостей и этих низких шутовств, он построил для нас великое искусство, подобное дворцу с высокими башнями, построенному из красивых фраз, великих мыслей и необыкновенных на улицах шуток. Более того, в своих комедиях он изображает не безвестных частных лиц или женщин; но, смелый, как Геракл, он нападает на величайшего, которого не останавливает ни зловонный смрад кожи, ни угроза грязных сердец. Он имеет право сказать: «Я первый осмелился броситься прямо на этого зверя с острыми зубами и ужасными глазами, сверкающими пламенем, как у Цинны, окруженного сотней развратных льстецов, которые слизали его до полусмерти». что душе угодно; у него был голос, подобный ревущему потоку, зловоние тюленя, грязные яички Ламии и круп верблюда».
  Я не отпрянул от ужаса при виде такого чудовища, а беспощадно сражался с ним, чтобы добиться твоего освобождения и спасения островитян. Таковы услуги, которые должны быть запечатлены в вашей памяти и заслуживают вашей благодарности. Тем не менее, я не был замечен посещающим школу борьбы, опьяненным успехом и пытающимся воздействовать на молодых мальчиков; но я взял все свои театральные принадлежности и вернулся прямо домой. Я мало огорчил людей и доставил им много удовольствия; моя совесть укоряла меня ни за что. Поэтому и взрослые мужчины, и юноши должны быть на моей стороне, и я также призываю лысых отдать мне свои голоса; ибо, если я восторжествую, все будут говорить и за столом, и на празднествах: «Отнесите это лысому, дайте эти лепешки лысому, не жалейте поэта, чей талант сияет так же ярко, как его собственный голый череп, доля он заслуживает."
  О, Муза! отгони Войну подальше от нашего города и приди, чтобы руководить нашими танцами, если ты меня любишь; приди и отпразднуй свадьбы богов, пиры наших смертных и празднества счастливчиков; это темы, которые вдохновляют твои самые поэтические песни. И если Карцин придет просить тебя о приеме со своими сыновьями в твой хор, откажись от всякой торговли с ними; помните, что они всего лишь кастрированные птицы, танцоры с аистошеими шеями, манекены ростом с козий помет, на самом деле поэты, созданные машинами. Вопреки всем ожиданиям, отцу наконец удалось закончить произведение, но, по его собственному признанию, в один прекрасный вечер его задушила кошка.
  Таковы песни, которыми Муза с великолепными волосами вдохновляет способного поэта и которые очаровывают собравшийся народ, когда весенняя ласточка щебечет под листвой; но бог избавит нас от хора Морсимуса и мелантия! Ой! какой горький диссонанс пронзил мой слух в тот день, когда трагическим хором руководили тот самый Меланций и его брат, эти две Горгоны, эти две гарпии, морская чума, чьи прожорливые чрева пожирают весь род рыб, эти последователи старух, этих коз с вонючими подмышками. Ой! Муза, плюй на них обильно и празднуй со мною весело.
  ТРИГЕЙ. Ах! Это тяжелая работа, чтобы добраться до богов! мои ноги почти сломаны. Какими маленькими вы были, правда, когда их видели с небес! вы тоже имели вид больших негодяев; но вблизи ты выглядишь еще хуже.
  СЛУГА. Это вы, хозяин?
  ТРИГЕЙ. Так мне сказали.
  СЛУГА. Что с тобой случилось?
  ТРИГЕЙ. У меня болят ноги; это такое чумное долгое путешествие.
  СЛУГА. Ой! подскажите….
  ТРИГЕЙ. Что?
  СЛУГА. Видел ли ты кого-нибудь, кроме себя, гуляющим по небу?
  ТРИГЕЙ. Нет, только души двух-трех дифирамбических поэтов.
  СЛУГА. Что они там делали?
  ТРИГЕЙ. Они стремились поймать какую-нибудь лирическую экзордию, когда летели, погруженные в воздушные волны.
  СЛУГА. Правда ли то, что нам говорят, что люди после смерти превращаются в звезды?
  ТРИГЕЙ. Совершенно верно.
  СЛУГА. Тогда кто эта звезда, которую я вижу там?
  ТРИГЕЙ. Это Ион Хиосский, автор оды, начинающейся
  «Утром»; как только он попадал на небеса, его называли «Утренней
  звездой».
  СЛУГА. А эти звезды, как искры, пронзающие воздух, когда они летят по небу?
  ТРИГЕЙ. Это богатые, уходящие с пира с фонарем и светом внутри. Но поторопись, проводи эту девушку в мой дом, почисти ванну, нагрей воды и приготовь брачное ложе для себя и меня. Когда закончите, возвращайтесь сюда; тем временем я собираюсь представить это Сенату.
  СЛУГА. Но откуда же вы взяли эти хорошенькие вещицы?
  ТРИГЕЙ. Где? почему на небесах.
  СЛУГА. Я бы не дал больше оболуса богам, которым приходится содержать публичные дома, как и нам, простым смертным.
  ТРИГЕЙ. Не все таковы, но есть и такие, которые этим ремеслом живут.
  СЛУГА. Давай, вот и богат! Но я думаю, не дать ли ей поесть?
  ТРИГЕЙ. Нет, потому что она не прикоснется ни к хлебу, ни к пирогу; она привыкла лизать амброзию за столом богов.
  СЛУГА. Что ж, мы можем дать ей что-нибудь полизать и здесь.
  ПРИПЕВ. Вот действительно счастливый старик, насколько я могу судить.
  ТРИГЕЙ. Ах! но что со мной будет, когда ты увидишь, что я одета к свадьбе?
  ПРИПЕВ. Вновь омоложенная любовью и благоуханная благовониями, мы все позавидуем вашей судьбе.
  ТРИГЕЙ. А когда я лежу рядом с ней и ласкаю ее грудь?
  ПРИПЕВ. Ой! тогда вы будете счастливее тех волчков, которые называют
  Карцинуса своим отцом.
  ТРИГЕЙ. И я вполне заслуживаю этого; Разве я не оседлал жука, чтобы спасти греков, которые теперь, благодаря мне, могут спокойно заниматься любовью и мирно спать на своих фермах?
  СЛУГА. Девушка вышла из ванны; она очаровательна с головы до ног, и живот, и ягодицы; пирог пекут и месят кунжутное печенье; ничего не хватает, кроме пениса жениха.
  ТРИГЕЙ. Поспешим сначала передать Theoria в руки Сената
  .
  СЛУГА. Но скажи мне, кто эта женщина?
  ТРИГЕЙ. Ведь это Теория, с которой мы раньше ездили в Браурон, чтобы напиться и порезвиться. Мне было очень трудно заполучить ее.
  СЛУГА. Ах! ты очаровашка! какое удовольствие будет доставлять мне твоя хорошенькая попка каждые четыре года!
  ТРИГЕЙ. Посмотрим, кто из вас достаточно уравновешен, чтобы Сенат доверил заботу об этой очаровательной девице? Привет! ты друг! что ты там рисуешь?
  СЛУГА. Я рисую план палатки, которую хочу поставить себе на перешейке.
  ТРИГЕЙ. Ну, кто хочет взять на себя заботу о ней? Никто? Пойдем, Теория, я проведу тебя среди зрителей и доверю их заботе.
  СЛУГА. Ах! есть тот, кто делает вам знак.
  ТРИГЕЙ. Кто это?
  СЛУГА. Это Арифрад. Он хочет немедленно забрать ее домой.
  ТРИГЕЙ. Нет, я уверен, что он не будет. Он скоро покончит с ней, высосав весь ее жизненный сок. Ну же, Теория, положи все это снаряжение. — Сенат, Пританес, взгляните на Теорию и посмотрите, какие драгоценные благословения я вручаю вам. Спешите поднять его конечности и принести жертву в жертву. Полюбуйтесь прекрасным дымоходом, он совсем черный от дыма, потому что Сенат готовил здесь перед войной свою стряпню. Теперь, когда вы снова нашли Теорию, вы можете начать с завтрашнего дня самые очаровательные игры, борясь с ней на земле, либо на руках и ногах, либо вы можете положить ее на бок, либо встать перед ней с согнутыми коленями. , или, хорошенько натершись маслом, можно смело вступать в ристалища, как в Панкратии, избивая недруга ударами кулака или иным способом. На следующий день вы будете отмечать конные игры, в которых всадники будут ехать бок о бок, или же упряжки колесниц, наброшенные одна на другую, тяжело дыша и ржав, будут кататься и стучать друг о друга по земле, в то время как другие соперники , выброшенные из своих мест, упадут, не дойдя до цели, совершенно изнемогая от своих усилий. — Давай, Пританес, возьми Теорию. Ой! посмотрите, как любезно принял ее вон тот парень; вы бы не торопились так представить ее сенату, если бы через него к вам ничего не приходило; вы бы не преминули сослаться на какой-нибудь праздник в качестве предлога.
  ПРИПЕВ. Такой человек, как вы, обеспечивает счастье всех своих сограждан.
  ТРИГЕЙ. Когда вы будете собирать урожай, вы будете ценить меня еще больше.
  ПРИПЕВ. И с сегодняшнего дня мы приветствуем вас как избавителя человечества.
  ТРИГЕЙ. Подождите, пока вы выпьете чашу молодого вина, прежде чем оценить мои истинные заслуги.
  ПРИПЕВ. Кроме богов, нет никого выше тебя, и это всегда будет нашим мнением.
  ТРИГЕЙ. Да, Тригей Атмонийский хорошо заслужил вас, он освободил и земледельца, и ремесленника от самых жестоких зол; он победил Гипербола.
  ПРИПЕВ. Ну что же нам теперь делать?
  ТРИГЕЙ. Вы должны предложить горшки с зеленью богине, чтобы освятить ее алтари.
  ПРИПЕВ. Горшки с зеленью, как мы делаем с бедным Гермесом, — и даже он считает, что пища скудная?
  ТРИГЕЙ. Что вы тогда предложите? Откормленный бык?
  ПРИПЕВ. О, нет! Я не хочу издавать боевой клич.
  ТРИГЕЙ. Значит, большая жирная свинья?
  ПРИПЕВ. Нет нет.
  ТРИГЕЙ. Почему нет?
  ПРИПЕВ. Мы не хотим никакого свинства Феагена.
  ТРИГЕЙ. Какую другую жертву вы предпочитаете тогда?
  ПРИПЕВ. Овца.
  ТРИГЕЙ. Овца?
  ПРИПЕВ. Да.
  ТРИГЕЙ. Но вы должны придать слову ионическую форму.
  ПРИПЕВ. Намеренно. Так что, если кто-нибудь в собрании скажет: «Мы должны идти на войну», все могут начать тревожно блеять: «Ой, ой».
  ТРИГЕЙ. Блестящая идея.
  ПРИПЕВ. И мы все будем агнцами по отношению друг к другу, да, и еще мягче по отношению к союзникам.
  ТРИГЕЙ. Тогда иди за овцой и поспеши вернуть ее с собой; Я приготовлю жертвенник для жертвы.
  ПРИПЕВ. Как все сбывается по нашему желанию, когда боги желают и Фортуна благоволит нам! как кстати все выпадает.
  ТРИГЕЙ. Ничего не может быть вернее, посмотри! вот и готов жертвенник у моей двери.
  ПРИПЕВ. Спешите, спешите, потому что ветры переменчивы; поторопитесь, пока божественная воля направлена на прекращение этой жестокой войны и осыпает нас самыми поразительными благами.
  ТРИГЕЙ. Вот корзина ячменных зерен, смешанных с солью, венчик и священный нож; и есть огонь; поэтому мы ждем только овец.
  ПРИПЕВ. Спешите, спешите, потому что, если Херис увидит вас, он придет без спроса, он и его флейта; и когда вы увидите, как он пыхтит, задыхается и задыхается, вам придется дать ему что-нибудь.
  ТРИГЕЙ. Подойди, возьми корзину и возьми светлую воду и поспеши обойти вокруг алтаря справа.
  СЛУГА. Там! это сделано. Какова ваша следующая ставка?
  ТРИГЕЙ. Держать! Сначала я беру эту головню и бросаю ее в воду.
  СЛУГА. Быстрее! быстрее! Посыпать жертвенник.
  ТРИГЕЙ. Дай мне ячменного семени, очистись и подай мне таз; затем разбросайте остальную часть ячменя среди зрителей.
  СЛУГА. Готово.
  ТРИГЕЙ. Вы его бросили?
  СЛУГА. Да, от Гермеса! и все зрители получили свою долю.
  ТРИГЕЙ. Но не женщины?
  СЛУГА. Ой! их мужья дадут им это сегодня вечером.
  ТРИГЕЙ. Давайте молиться! Кто здесь? Есть ли хорошие мужчины?
  СЛУГА. Подойди, дай, чтобы я мог посыпать это. Вера! они действительно хорошие, храбрые люди.
  ТРИГЕЙ. Вы так считаете?
  СЛУГА. Я уверен, и доказательством этого является то, что мы залили их чистой водой, и они не сдвинулись с места ни на дюйм.
  ТРИГЕЙ. Приходите же к молитвам; к молитвам, быстро! - Ой! Мир, могущественная королева, почитаемая богиня, ты, кто председательствует на хорах и на бракосочетаниях, соблаговоли принять жертвы, которые мы приносим тебе.
  СЛУГА. Примите его, уважаемая госпожа, и ведите себя не так, как кокетки, которые приоткрывают дверь, чтобы соблазнить кавалеров, отшатываются, когда на них пристально смотрят, чтобы вернуться еще раз, если мужчина пройдет мимо. Но не поступай так с нами.
  ТРИГЕЙ. Нет, но, как честная женщина, покажи себя своим почитателям, которые устали сожалеть о тебе все эти тринадцать лет. Умолкни шум битвы, будь нам верной Лисимахой. Положи конец этой сплетне, этой пустой болтовне, из-за которой мы бросали вызов друг другу. Заставь греков еще раз отведать приятного напитка дружбы и закали все сердца нежным чувством прощения. Пусть на наши рынки поступят отличные товары, прекрасные головки чеснока, ранние огурцы, яблоки, гранаты и миленькие плащи для рабов; заставить их привезти гусей, уток, голубей и жаворонков из Беотии и корзины угрей из озера Копаис; мы все бросимся покупать их, споря об их владении с Морихом, Телеем, Главкетом и прочими обжорами. Мелантий появится на рынке последним; будет: «Угрей больше нет, все продано!» и тогда он начнет стонать и восклицать, как в своем монологе Медеи: «Я умираю, я умираю! Увы! Я позволил тем, кто спрятался в свекле, ускользнуть от меня!» И мы не будем смеяться? Вот пожелания, могущественная богиня, которые мы молим тебя исполнить.
  СЛУГА. Возьми нож и зарежь овец, как законченный повар.
  ТРИГЕЙ. Нет, богиня этого не желает.
  СЛУГА. И почему бы нет?
  ТРИГЕЙ. Кровь не может угодить Миру, поэтому не будем проливать ее на ее алтарь. Поэтому пойди и принеси в жертву овец в доме, отрежь ноги и принеси сюда; таким образом, туша будет сохранена для хорага.
  ПРИПЕВ. Вы, оставшиеся здесь, приготовьте дрова и все необходимое для жертвоприношения.
  ТРИГЕЙ. Разве я не похож на прорицателя, готовящего свой мистический огонь?
  ПРИПЕВ. Несомненно. Ускользнет ли от вас что-нибудь, что надлежит знать мудрому человеку? Разве ты не знаешь всего, что должен знать человек, отличающийся мудростью и изобретательной смелостью?
  ТРИГЕЙ. Там! дерево ловит. Его дым ослепляет бедных Стилбидов.
  Теперь я собираюсь принести стол и, таким образом, быть моим собственным рабом.
  ПРИПЕВ. Вы преодолели тысячу опасностей, чтобы спасти свой священный город. Вся честь тебе! вашей славе всегда будут завидовать.
  СЛУГА. Держать! вот ноги, положи их на жертвенник. Что касается меня,
  я имею в виду вернуться к внутренностям и пирожным.
  ТРИГЕЙ. я позабочусь об этом; Я хочу чтобы ты был здесь.
  СЛУГА. Ну вот и я. Думаешь, я давно?
  ТРИГЕЙ. Просто поджарьте это. Ах! кто этот человек, увенчанный лавром, который идет ко мне?
  СЛУГА. У него важный вид; он какой-то прорицатель?
  ТРИГЕЙ. Нет, я верю! это Иерокл.
  СЛУГА. Ах! тот прорицатель из Орея. Что он нам расскажет?
  ТРИГЕЙ. Очевидно, он идет противиться миру.
  СЛУГА. Нет, его привлекает запах жира.
  ТРИГЕЙ. Сделаем вид, что не видим его.
  СЛУГА. Очень хорошо.
  ИЕРОКЛ. Что это за жертва? какому богу ты его подносишь?
  ТРИГЕЙ (слуге) . Тишина! — (Громко.) Следите за жаркой и руки от мяса не держите.
  ИЕРОКЛ. Кому ты жертвуешь? Ответьте мне. Ах! хвост показывает благоприятные предзнаменования.
  СЛУГА. Да, очень благоприятный, о возлюбленный и могущественный Мир!
  ИЕРОКЛ. Подойди, отсеки первое приношение и соверши приношение.
  ТРИГЕЙ. Он недостаточно прожарен.
  ИЕРОКЛ. Да, действительно, дело сделано.
  ТРИГЕЙ. Не лезь не в свое дело, друг! (Слуге.) Отрежь.
  Где стол? Принесите возлияния.
  ИЕРОКЛ. Язык отрезается отдельно.
  ТРИГЕЙ. Мы все это знаем. Но прислушайтесь к одному совету.
  ИЕРОКЛ. И это?
  ТРИГЕЙ. Не говорите, ибо это божественный Мир, которому мы приносим жертву.
  ИЕРОКЛ. Ой! несчастные смертные, о идиоты!
  ТРИГЕЙ. Держите такие уродливые термины для себя.
  ИЕРОКЛ. Что! вы настолько невежественны, что не понимаете воли богов и заключаете договор, вы, люди, с обезьянами, полными злобы!
  ТРИГЕЙ. Ха, ха, ха!
  ИЕРОКЛ. Что вы смеетесь?
  ТРИГЕЙ. Ха, ха! ваши обезьяны забавляют меня!
  ИЕРОКЛ. Вы, простые голуби, доверяете себя лисам, которые все хитры и умом, и сердцем.
  ТРИГЕЙ. О, ты возмутитель спокойствия! Пусть ваши легкие станут такими же горячими, как это мясо!
  ИЕРОКЛ. Нет, нет! если бы только нимфы не одурачили Бакиду и Бациду смертных людей; и если бы нимфы не обманули Бациду во второй раз...
  ТРИГЕЙ. Да постигнет тебя чума, если ты не перестанешь утомлять нас своим бацисом!
  ИЕРОКЛ. … не было бы написано в книге Судьбы, что узы Мира должны быть разорваны; но сначала….
  ТРИГЕЙ. Мясо нужно посыпать солью.
  ИЕРОКЛ. … благословенным богам не угодно, чтобы мы остановили Войну, пока волк не объединится с овцой.
  ТРИГЕЙ. Как, проклятое животное, волк мог соединиться с овцой?
  ИЕРОКЛ. Пока мокрица испускает зловонный запах, когда летает; пока шумная сука по своей природе вынуждена нести слепых щенков, до тех пор мир будет запрещен.
  ТРИГЕЙ. Что же тогда делать? Не остановить войну значило бы оставить на усмотрение случая, кто из двух народов пострадает больше, тогда как, объединившись по договору, мы разделим Греческую империю.
  ИЕРОКЛ. Вы никогда не заставите краба идти прямо.
  ТРИГЕЙ. Вас больше не будут кормить в Пританеуме; война окончена, оракулы не нужны.
  ИЕРОКЛ. Вам никогда не сгладить грубые шипы ежа.
  ТРИГЕЙ. Ты никогда не перестанешь дурачить афинян?
  ИЕРОКЛ. Какой оракул приказал тебе сжечь эти куски баранины в честь богов?
  ТРИГЕЙ. Это великий оракул Гомера: «Так рассеялись темные боевые тучи, и мы принесли жертву новорожденному Миру. Когда пламя поглотило бедра жертвы и его внутренности утолили наш голод, мы возлили вино». Я устраивал священные обряды, но никто не предлагал сияющую чашу прорицателю.
  ИЕРОКЛ. Меня это мало волнует. Это сказала не Сивилла.
  ТРИГЕЙ. Мудрый Гомер также сказал: «Тот, кто наслаждается ужасами гражданской войны, не имеет ни страны, ни законов, ни дома». Какие благородные слова!
  ИЕРОКЛ. Остерегайтесь, чтобы воздушный змей не вскружил вам мозг и не ограбил….
  ТРИГЕЙ. Берегись, раб! Этот оракул угрожает нашему мясу. Быстро налей возлияние и дай мне немного внутренностей.
  ИЕРОКЛ. Я тоже немного помогу себе, если хочешь.
  ТРИГЕЙ. Возлияние! возлияние!
  ИЕРОКЛ. Налей и мне и дай мне немного этого мяса.
  ТРИГЕЙ. Нет, блаженные боги еще не допустят; будем пить; а что касается вас, то уходите, ибо это их воля. Могучий Мир! оставайся всегда среди нас.
  ИЕРОКЛ. Поднесите сюда язык.
  ТРИГЕЙ. Избавь нас от своих.
  ИЕРОКЛ. Возлияние.
  ТРИГЕЙ. Здесь! и это вдобавок (ударяет его) .
  ИЕРОКЛ. Ты не дашь мне мяса?
  ТРИГЕЙ. Мы не можем вам ничего дать, пока волк не объединится с овцой.
  ИЕРОКЛ. Я обниму твои колени.
  ТРИГЕЙ. 'Это потерянный труд, добрый молодец; тебе никогда не сгладить грубые шипы ежа…. Приходите, зрители, присоединяйтесь к нашему празднику.
  ИЕРОКЛ. И что мне делать?
  ТРИГЕЙ. Ты? иди и съешь Сивиллу.
  ИЕРОКЛ. Нет, клянусь Землей! нет, ты не будешь есть без меня; если ты не даешь, я беру; это общее достояние.
  ТРИГЕЙ (слуге) . Ударь, ударь этого Бациса, этого обманчивого прорицателя.
  ИЕРОКЛ. беру в свидетели....
  ТРИГЕЙ. А еще я, что ты обжора и самозванец. Держите его крепче и бейте самозванца палкой.
  СЛУГА. Вы смотрите на это; Я вырву у него кожу, которую он украл у нас. Ты собираешься спустить с себя эту кожу, жрец из ада! ты слышишь! Ой! Какая прекрасная ворона пришла от Орея! Быстро расправляйте крылья для Элимниума.
  ПРИПЕВ. Ой! радость, радость! ни шлема, ни сыра, ни лука! Нет, я не питаю страсти к сражениям; что я люблю, так это пить с добрыми товарищами в уголке у костра, когда потрескивают хорошие сухие дрова, срубленные в разгар лета; это варить горох на углях и буковые орехи среди угольков; это поцеловать нашу хорошенькую фракийку, пока моя жена в ванне. Нет ничего более приятного, когда дождь проращивает наши посевы, чем поболтать с каким-нибудь другом, говоря: «Скажи мне, Комархид, что нам делать? Я бы сам охотно напился, пока небеса поливают наши поля. Подойди, жена, свари три меры фасоли, прибавив к ним немного пшеницы, и дай нам смокв. Сира! Позовите Манеса с полей, невозможно ни подрезать виноградную лозу, ни выровнять гребни, потому что земля сегодня слишком влажная. Пусть кто-нибудь принесет мне дрозда и тех двух зябликов; было также немного творога и четыре куска зайца, если только вчера вечером их не украла кошка, потому что я не знаю, что за адский шум я слышал в доме. Три куска подай мне, раб, а четвертый отдай моему отцу. Пойди и попроси у Эсхинада несколько веток мирта с ягодами на них, а потом, поскольку это та же самая дорога, ты пригласишь Харинада пойти и выпить со мной в честь богов, которые охраняют наши посевы».
  Когда кузнечик поет свою сладкую мелодию, я люблю смотреть, как лемнийские лозы начинают созревать, потому что это самое раннее растение из всех. Я также люблю смотреть, как созревает инжир, и когда он достигает зрелости, я ем с удовольствием и восклицаю: «О! восхитительный сезон!» Затем я также измельчаю немного тимьяна и настаиваю его на воде. В самом деле, проводя лето таким образом, я становлюсь намного толще, чем наблюдая за проклятым капитаном с тремя перьями и военным плащом поразительно малинового цвета (он называет его настоящим сардийским пурпуром) , который он заботится о том, чтобы выкрасить себя кизиковым шафраном в битва; затем он первым убегает, тряся перьями, как большой желтый гарцующий петух, а я остаюсь следить за сетями. Вернувшись в Афины, эти храбрецы ведут себя отвратительно; они записывают эти, они перечеркивают другие, и это вперед и назад два или три раза наугад. Отъезд назначен на завтра, а какой-то горожанин не взял с собой провизии, потому что не знал, что ему нужно идти; он останавливается перед статуей Пандиона, читает свое имя, ошарашен и начинает бежать, плача горькими слезами. С горожанами обращаются меньше, но именно так обращаются с земледельцами эти воины, ненавидимые богами и людьми, которые ничего не умеют, кроме как отбросить свой щит. По этой причине, если угодно небу, я предлагаю призвать этих негодяев к ответу, ибо они львы в мирное время, но подлые лисы, когда дело доходит до сражения.
  ТРИГЕЙ. Ой! ой! какая толпа на брачном пиру! Здесь! посыпать столы этим гребнем, который больше ни на что теперь не годится. Привет! приготовьте лепешки, дроздов, много хорошего зайца в горшочках и маленькие булочки.
  СЕРПОДЕЛ. Тригей, где Тригей?
  ТРИГЕЙ. Я готовлю дроздов.
  СЕРПОДЕЛ. Тригей, мой лучший друг, какое прекрасное дело ты сделал для меня, вернув Мир! Раньше мои серпы не продавались бы по оболу за штуку, а теперь мне платят пятьдесят драхм за каждый. А вот сосед продает свои бочки за деревню по три драхмы каждая. Так что давай, Тригей, возьми сколько угодно серпов и бочонков даром. Примите их даром; Мы предлагаем вам эти свадебные подарки из-за нашей солидной прибыли от продаж.
  ТРИГЕЙ. Спасибо. Положи их всех внутрь и быстро иди на банкет. Ах! ты видишь вон того оружейника с перекошенным лицом?
  СОЗДАТЕЛЬ ГРЕБА. Увы! увы! Тригей, ты полностью погубил меня.
  ТРИГЕЙ. Что! гребни больше не пойдут, друг?
  ГЕРБ-ИЗГОТОВИТЕЛЬ. Вы убили мой бизнес, мои средства к существованию, а также и этого несчастного копейщика.
  ТРИГЕЙ. Ну, ну, что ты просишь за эти два гребня?
  ГЕРБ-ИЗГОТОВИТЕЛЬ. Что вы предлагаете за них?
  ТРИГЕЙ. Что я предлагаю? Ой! Мне стыдно сказать. Тем не менее, так как застежка сделана хорошо, я бы дал две, даже три меры сушеных смокв; Я мог бы использовать их для пыли со стола.
  ГЕРБ-ИЗГОТОВИТЕЛЬ. Хорошо, скажи им, чтобы принесли мне сушеный инжир; это всегда лучше, чем ничего.
  ТРИГЕЙ. Уберите их, уходите со своими гребнями и уходите; они линяют, у них выпадают все волосы; Я бы за них ни фига не дал.
  ПРОИЗВОДИТЕЛЬ НАГРАДНИКОВ. Боже мой, что мне делать с этим прекрасным нагрудником в десять мин, который так великолепно сделан?
  ТРИГЕЙ. О, вы от этого ничего не потеряете.
  ПРОИЗВОДИТЕЛЬ НАГРАДНИКОВ. Я продам его вам по себестоимости.
  ТРИГЕЙ. «Это было бы очень полезно в качестве ночного табурета….
  ПРОИЗВОДИТЕЛЬ НАГРАДНИКОВ. Прекратите оскорблять меня и мои товары.
  ТРИГЕЙ. … если опереться на три камня. Послушайте, это замечательно.
  ПРОИЗВОДИТЕЛЬ НАГРАДНИКОВ. Но как ты можешь стирать, идиот?
  ТРИГЕЙ. Я могу провести одну руку здесь, а другую там, и так...
  ПРОИЗВОДИТЕЛЬ НАГРАДНИКОВ. Что! ты обеими руками подтираешься?
  ТРИГЕЙ. Да, чтобы меня не обвинили в ограблении государства, когда я забил весло на камбузе.
  ПРОИЗВОДИТЕЛЬ НАГРАДНИКОВ. Так ты заплатишь десять мин за ночную табуретку?
  ТРИГЕЙ. Несомненно, ты негодяй. Думаешь, я продам свой зад за тысячу драхм?
  ПРОИЗВОДИТЕЛЬ НАГРАДНИКОВ. Давай, пусть мне выплатят деньги.
  ТРИГЕЙ. Нет друга; Мне больно сидеть. Убери, я не буду покупать.
  ТРУБЩИК. Что делать с этой трубой, за которую я на днях дал шестьдесят драхм?
  ТРИГЕЙ. Налейте свинец в углубление и прикрепите к верху хорошую длинную палку; и у вас будет сбалансированный коттабо.
  ТРУБНЫЙ ПРОИЗВОДИТЕЛЬ. Ха! ты бы издевался надо мной?
  ТРИГЕЙ. Ну вот еще одна мысль. Налей, как я сказал, свинца, прибавь сюда тарелку, подвешенную на веревочках, и будут у тебя весы для взвешивания смокв, которые ты даешь своим рабам в поле.
  ПРОИЗВОДИТЕЛЬ ШЛЕМОВ. Проклятая судьба! Я разорен. Вот шлемы, за каждый из которых я отдал мину. Что мне с ними делать? кто их купит?
  ТРИГЕЙ. Пойди и продай их египтянам; они подойдут для измерения разрыхляющих лекарств.
  КОПЬЕ-ИЗГОТОВИТЕЛЬ. Ах! бедный шлемодел, дела действительно плохи.
  ТРИГЕЙ. У этого человека нет причин для жалоб.
  КОПЬЕ-ИЗГОТОВИТЕЛЬ. Но шлемы больше не будут использоваться.
  ТРИГЕЙ. Пусть он научится приделывать к ним ручку, и тогда он сможет продать их дороже.
  КОПЬЕ-ИЗГОТОВИТЕЛЬ. Пошли, товарищ.
  ТРИГЕЙ. Нет, я хочу купить эти копья.
  КОПЬЕ-ИЗГОТОВИТЕЛЬ. Что вы дадите?
  ТРИГЕЙ. Если бы их можно было разделить на две части, я бы взял их по драхме за сотню, чтобы использовать в качестве опоры для виноградной лозы.
  КОПЬЕ-ИЗГОТОВИТЕЛЬ. Наглая собака! Пойдем, друг.
  ТРИГЕЙ. Ах! вот идут гости, дети из-за стола облегчиться; Мне кажется, они тоже хотят напеть то, что сейчас будут петь. Привет! ребенок! что вы думаете петь? Встань и дай мне вступительную фразу.
  СЫН ЛАМАХА. «Слава юным воинам…».
  ТРИГЕЙ. Ой! оставь своих юных воинов, негодяй; мы в мире, а ты идиот и негодяй.
  СЫН ЛАМАХА. «Начинается стычка, полые щиты сталкиваются друг с другом».
  ТРИГЕЙ. Баклеры! Оставь меня в покое со своими баклерами.
  СЫН ЛАМАХА. «А потом раздались стоны и крики победы».
  ТРИГЕЙ. стоны! ах! от Бахуса! смотри сам, шквал проклятый, если опять начнешь нас томить своими стонами и пустыми щитами.
  СЫН ЛАМАХА. Тогда что мне петь? Скажи мне, что тебе нравится.
  ТРИГЕЙ. «Так они пировали воловьим мясом», или что-то подобное, как, например, «Все, что могло щекотать нёбо, было поставлено на стол».
  СЫН ЛАМАХА. «Вот так они пировали воловьим мясом и, устав от войны, распрягали своих пенящихся коней».
  ТРИГЕЙ. Это великолепно; устав от войны, они садятся за стол; пойте, пойте нам, как они продолжают есть после того, как насытились.
  СЫН ЛАМАХА. «Обед закончился, они препоясались…»
  ТРИГЕЙ. Несомненно, с хорошим вином?
  СЫН ЛАМАХА. «…в доспехах и бросились из башен, и поднялся страшный крик».
  ТРИГЕЙ. Убирайся, ты, маленький шалопай, ты и твои битвы! Вы поете только о войне. Кто тогда твой отец?
  СЫН ЛАМАХА. Мой отец?
  ТРИГЕЙ. Почему да, твой отец.
  СЫН ЛАМАХА. Я сын Ламаха.
  ТРИГЕЙ. Ой! ой! Я мог бы поклясться, когда слушал вас, что вы были сыном какого-то воина, мечтающего только о ранах и синяках, какого-нибудь Буломаха или Клаусимаха; иди и пой свои чумные песни копейщикам... Где сын Клеонима? Спой мне что-нибудь, прежде чем вернуться на пир. Я по крайней мере уверен, что он не будет воспевать битвы, потому что его отец слишком осторожный человек.
  СЫН КЛЕОНИМА. «Житель Саиса шествует с безупречным щитом, который, к сожалению, я бросил в чащу».
  ТРИГЕЙ. Скажи мне, бездельник, ты поешь это для своего отца?
  СЫН или КЛЕОНИМ. — Но я спас свою жизнь.
  ТРИГЕЙ. И опозорил твою семью. Но позвольте нам войти; Я совершенно уверен, что, будучи сыном такого отца, ты никогда не забудешь эту песню щита. Вы, оставшиеся на пир, обязаны пожирать блюдо за блюдом, а не грызть пустые челюсти. Приходите, вложите душу в работу и ешьте с полным ртом. Ибо, поверьте мне, бедные друзья, белые зубы — бесполезная мебель, если они ничего не жуют.
  ПРИПЕВ. Не бойся; все равно спасибо за дельный совет.
  ТРИГЕЙ. Вы, вчера умиравшие с голоду, идите, накормитесь этой прекрасной заячьей похлебкой; Не каждый день мы находим торты заброшенными. Ешьте, ешьте, или я предсказываю, что вы скоро пожалеете об этом.
  ПРИПЕВ. Тишина! Соблюдайте тишину! Вот и невеста вот-вот появится! Возьмите свадебные факелы и пусть все радуются и присоединяются к нашим песням. Затем, когда мы станцуем, чокнемся чашами и бросим Гипербол через дверной проем, мы унесем все наши сельскохозяйственные орудия в поля и будем молить богов, чтобы они дали богатство грекам и заставили всех нас собрать обильный ячмень. собирать урожай, наслаждаться благородным урожаем, чтобы мы могли подавиться хорошими фигами, чтобы наши жены могли быть плодовитыми, чтобы мы действительно могли вернуть все наши утраченные благословения и чтобы искрящийся огонь мог быть восстановлен в очаге.
  ТРИГЕЙ. Иди, жена, в поля и ищи, моя красавица, чтобы скрасить и оживить мои ночи. Ой! Девственная плева! ой! Гименей!
  ПРИПЕВ. Ой! Девственная плева! ой! Гименей! ой! трижды счастливый человек, так хорошо заслуживший твоего счастья!
  ТРИГЕЙ. Ой! Девственная плева! ой! Гименей!
  ПРИПЕВ. Ой! Девственная плева! ой! Гименей!
  ПЕРВЫЙ ПОЛУХОР. Что нам с ней делать?
  ВТОРОЙ ПОЛУХОР. Что нам с ней делать?
  ПЕРВЫЙ ПОЛУХОР. Мы соберем ее поцелуи.
  ВТОРОЙ ПОЛУХОР. Мы соберем ее поцелуи.
  ПРИПЕВ. Давайте, товарищи, мы, в первом ряду, подберем жениха и победно понесем его. Ой! Девственная плева! ой! Гименей!
  ТРИГЕЙ. Ой! Девственная плева! ой! Гименей!
  ПРИПЕВ. У тебя будет прекрасный дом, никаких забот и лучшие смоквы. Ой!
  Девственная плева! ой! Гименей!
  ТРИГЕЙ. Ой! Девственная плева! ой! Гименей!
  ПРИПЕВ. Смоковница жениха большая и толстая; платье невесты очень мягкое и нежное.
  ТРИГЕЙ. Во время еды и больших глотков вина продолжайте повторять: О! Девственная плева! ой! Гименей!
  ПРИПЕВ. Ой! Девственная плева! ой! Гименей!
  ТРИГЕЙ. Прощайте, прощайте, мои друзья. Все, кто пойдет со мной, получат пирожные в изобилии.
   ПТИЦЫ
  
  Анонимный перевод для Афинского общества, Лондон, 1912 г.
  Эта знаменитая комедия впервые была поставлена в 414 г. до н.э. в городе Дионисия, где получила вторую премию. В отличие от других ранних пьес Аристофана, в « Птицах» нет прямого упоминания о Пелопоннесской войне и мало упоминаний об афинской политике, хотя она была поставлена вскоре после начала Сицилийской экспедиции, амбициозной военной кампании, которая значительно увеличила приверженность афинян. к военным усилиям. Это самая длинная из сохранившихся пьес Аристофана, представляющая собой юмористическую фантазию, прославленную замечательным изображением птиц и образными песнями.
  Спектакль начинается с того, что двое мужчин средних лет бредут по дикой местности на склоне холма, ведомые домашней вороной и домашней галкой. Один из них сообщает аудитории, что им надоела жизнь в Афинах, где люди целыми днями ничего не делают, только спорят о законах, и они ищут Терея, царя, который когда-то превратился в Удода, так как они чувствуют, что он может помочь. они находят лучшую жизнь в другом месте. В этот момент из замаскированной беседки появляется очень большая и устрашающая птица, требуя знать, что они замышляют, и обвиняя их в том, что они ловят птиц. Птица на самом деле слуга Удода, и мужчины убеждают его привести своего хозяина.
  Через несколько мгновений появляется сам Терей, который рад обсудить их бедственное положение, и у одного из мужчин появляется блестящая идея: птицы должны перестать бездумно летать и вместо этого должны построить себе большой город в небе, так как это не только позволит им поработить людей, это также позволило бы им блокировать олимпийских богов так же, как афиняне недавно морили голодом остров Мелос, чтобы подчинить его. Удоду нравится идея, и он соглашается помочь осуществить ее, при условии, конечно, что два афинянина смогут сначала убедить в этом всех остальных птиц. Он зовет свою жену Соловья и велит ей начать свою небесную музыку. Ноты невидимой флейты разносятся по театру, а тем временем удод исполняет лирику, призывая птиц мира из разных мест их обитания — птиц полевых, горных и древесных птиц, птиц водных путей, болот и морей. . Вскоре они начинают появляться, и по прибытии каждого из них узнают по имени. Четверо из них танцуют вместе, а остальные образуют хор. Со временем птицы полностью покоряются и призывают афинян возглавить их войну против богов-узурпаторов. Затем они приступили к строительству своего города в небе, который решили назвать Νεφελοκοκκυγία — Cloudcuckooland — первоисточник этого известного выражения.
  
  Чердачная ваза с изображением сцены из этой знаменитой пьесы.
  СОДЕРЖАНИЕ
  ВВЕДЕНИЕ
  ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  ПТИЦЫ
  
  
  Спектакль «Птицы» в театре Университета Уилламетт в 1986 году.
   ВВЕДЕНИЕ
  «Птицы» заметно отличаются от всех других дошедших до нас комедий Аристофана по сюжету и общему замыслу. Это просто феерия в чистом виде — грациозная, причудливая тема, выбранная нарочно ради тех возможностей, которые она давала для ярких, забавных диалогов, приятных лирических интермедий и очаровательных проявлений блестящих сценических эффектов и красивых платьев. В отличие от других пьес того же автора здесь, по-видимому, нет серьезного политического мотива , скрывающегося за поверхностным бурлеском и шутовством.
  Правда, некоторые критики уверяют, что находят в нем отсылку к злополучной сицилийской экспедиции, которая в то время шла, а также пророчество о ее провале и политическом падении Алкивиада. Но на самом деле все это кажется скорее попыткой драматурга облегчить переутомленные умы своих сограждан, встревоженных и обескураженных неудовлетворительными сообщениями из Сиракуз, произведением, задуманным в более легком ключе, чем обычно. и в основном не связаны с современными реалиями.
  Пьеса была поставлена в 414 году до нашей эры, как раз тогда, когда успех или неудача на Сицилии висели на волоске, хотя перспективы уже были мрачными, а многие обстоятельства указывали на надвигающуюся катастрофу. Более того, общественное сознание все еще было потрясено и взволновано загадочным делом об изувечении «Гермы», которое произошло непосредственно перед отплытием флота, и сильно подозревало участие Алкивиада в безобразии. Несмотря на присущую сюжету прелесть, великолепные всплески лирики в некоторых припевах и красоту декораций и костюмов, «Птицы» не смогли получить первую премию. Это было провозглашено в пьесе соперника Аристофана, Амипсиаса, название которой «Комасты» или «Гуляки» «кажется, подразумевает, что главный интерес был проистекает из прямых намеков на вышеупомянутое безобразие и на отдельных лиц. подозревается в причастности к этому».
  По этой причине, которая препятствовала его немедленному успеху, а именно. отсутствие прямых аллюзий на современную политику — кое-где, конечно, случайные отсылки к темам и персонажам дня — пьеса, может быть, больше, чем какое-либо другое произведение нашего Автора, нравится современному читателю. Искрометное остроумие, причудливая фантазия, поэтическое обаяние присущи всем векам и могут быть оценены нами так же легко, как и афинской публикой две тысячи лет назад, хотя, конечно, многое неизбежно теряется «без важных дополнений музыки, декорации, платья и то, что мы можем назвать «зрелищем» в целом, которое, как мы знаем, в данном случае было в самом великолепном масштабе».
  «Сюжет таков. Евельпид и Пистетер, два старых афинянина, испытывая отвращение к сутяжничеству, спорам и подхалимству своих соотечественников, решают покинуть Аттику. Прослышав о славе Эпопа (удода) , называвшегося некогда Тереем, а ныне царем птиц, они решают под руководством ворона и галки искать у него и подвластных ему птиц город, свободный от всякой заботы. и раздор». Прибыв во Дворец Эпопов, они стучат, и Трохил (крапивник) в состоянии сильного трепета, так как он принимает их за охотников, открывает дверь и сообщает им, что его величество спит. Когда он просыпается, незнакомцы появляются перед ним и, выслушав длинную и красноречивую речь о превосходной привлекательности жилища среди птиц, предлагают собственный примечательный план, чтобы еще больше увеличить его преимущества и определенно обеспечить суверенитет Вселенная теперь осуществляется богами Олимпа.
  Птиц созывают на общий совет. Они прилетают со всех сторон неба и после короткого недоразумения, во время которого чуть не разорвали на куски двух посланников-людей, слушают изложение плана последних. Это не что иное, как строительство нового города, который будет называться Nephelococcygia, или «Облачный город с кукушкой», между землей и небом, с гарнизоном и охраной птиц таким образом, чтобы перехватывать все сообщения боги со своими поклонниками на земле. Всякий поток жертв не сможет подняться на Олимп, и Бессмертные очень скоро будут вынуждены принять любые предложенные условия.
  Новая Утопия построена должным образом, и дерзкий план по обеспечению суверенитета находится на пути к успеху. Тем временем с земли прибывают разные шарлатаны и шарлатаны, каждый со своим особым планом улучшения вещей, и один за другим их разоблачают и увольняют. В настоящее время прибывает Прометей, который сообщает Эпопу об отчаянном положении, в котором к этому времени оказались боги, и советует ему настаивать на своих притязаниях и требовать руки Басилеи (Доминион) , служанки Зевса. Затем на сцене появляется посольство олимпийцев, состоящее из Геракла, Посидона и бога из диких областей трибаллов. После некоторого спора было решено, что все разумные требования птиц должны быть удовлетворены, а Пистетер должен взять себе в жены Базилею. Комедия завершается эпиталамом в честь бракосочетания.
   ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  ЕВЭЛПИДЫ.
  ПИСТЕТЕР.
  ЭПОПС (Удод) .
  Трохил, слуга Эпопа.
  ФЕНИКОПТЕР.
  ГЕРАЛЬДЫ.
  СВЯЩЕННИК.
  ПОЭТ.
  ПРОРОК.
  МЕТОН, геометр.
  КОМИССАР.
  ТОРГОВец ДЕКАТАМИ.
  ИРИС.
  ОТЦЕУБИЙСТВО.
  КИНЕСИЙ, дифирамбический бард.
  ИНФОРМАТОР.
  ПРОМЕТЕЙ.
  ПОСИДОН.
  ТРИБАЛЛУС.
  ГЕРАКЛ.
  СЛУГА ПИСТЕТЕРА.
  ПОСЛАННИКИ.
  ХОР ПТИЦ.
  СЦЕНА: Дикий, пустынный участок открытой местности; разбитые камни и хворост занимают центр сцены.
  ПТИЦЫ
  ЭУЭЛПИД (своей сойке) . Думаешь, мне следует идти прямо к тому дереву?
  ПИСТЕТЕР (своему ворону) . Проклятый зверь, что ты мне каркаешь?.. по моим следам?
  ЕВЭЛПИДЫ. Да что же, негодяй, мы бродим наугад, только и напрягаемся, чтобы вернуться на то же место; 'это труд потерян.
  ПИСТЕТЕР. Подумать только, я должен доверять этой вороне, которая заставила меня пройти более тысячи стадий!
  ЕВЭЛПИДЫ. И я этой сойке, которая вырвала у меня из пальцев все ногти!
  ПИСТЕТЕР. Если бы я только знал, где мы. . . .
  ЕВЭЛПИДЫ. Не могли бы вы снова найти свою страну отсюда?
  ПИСТЕТЕР. Нет, я совершенно уверен, что не смог бы, так же как и
  Экзестидес не смог бы найти своего.
  ЕВЭЛПИДЫ. О, Боже! о, Боже!
  ПИСТЕТЕР. Да, да, мой друг, мы действительно идем по дороге «о, дорогие».
  ЕВЭЛПИДЫ. Что Филократ, торговец птицами, сыграл с нами злую шутку, когда заявил, что эти два проводника могут помочь нам найти Терея, Эпопа, который является птицей, не будучи рожденным от нее. Он действительно продал нам эту сойку, истинного сына Фарелида, за обол, а эту ворону за три, но что они могут сделать? Да ничего, кроме укусов и царапин! — Что с тобой тогда, что ты все время открываешь клюв? Хочешь, чтобы мы с головой бросились вниз по этим скалам? В ту сторону дороги нет.
  ПИСТЕТЕР. Ни следа ни в каком направлении.
  ЕВЭЛПИДЫ. А что говорит ворона о дороге, которой нужно следовать?
  ПИСТЕТЕР. Клянусь Зевсом, он больше не каркает так, как раньше.
  ЕВЭЛПИДЫ. И каким путем он говорит нам идти сейчас?
  ПИСТЕТЕР. Там сказано, что, грызя, он пожрет мои пальцы.
  ЕВЭЛПИДЫ. Какая беда наша! мы напрягаем все нервы, чтобы добраться до птиц, делаем для этого все, что можем, и не можем найти дорогу! Да, зрители, наше безумие совсем не похоже на безумие Сакаса. Он не гражданин и хотел бы им стать любой ценой; мы же, напротив, рожденные в знатном племени и семье и живя среди наших сограждан, бежали из нашей страны изо всех сил. «Дело не в том, что мы ненавидим это; мы признаем его великим и богатым, равно как и то, что каждый имеет право погубить себя; но сверчки стрекочут среди смоковниц только месяц или два, тогда как афиняне проводят всю свою жизнь, распевая приговоры своих судов. Вот почему мы отправились с корзиной, сотейником и несколькими ветками мирта и пришли искать тихую страну, где можно было бы поселиться. Мы идем к Терею, Эпопу, чтобы узнать от него, не замечал ли он во время своих воздушных полетов какой-нибудь город такого рода.
  ПИСТЕТЕР. Здесь! смотреть!
  ЕВЭЛПИДЫ. В чем дело?
  ПИСТЕТЕР. Да ведь ворона уже какое-то время указывает мне на что-то там наверху.
  ЕВЭЛПИДЫ. И сойка тоже открывает клюв и вытягивает шею, чтобы показать мне не знаю что. Очевидно, здесь есть какие-то птицы. Мы скоро узнаем, если поднимем шум, чтобы запустить их.
  ПИСТЕТЕР. Вы знаете, что делать? Ударь ногой об этот камень.
  ЕВЭЛПИДЫ. И вы свою голову, чтобы удвоить шум.
  ПИСТЕТЕР. Тогда используйте вместо этого камень; возьми один и забей им.
  ЕВЭЛПИДЫ. Хорошая идея! Эй, внутри! Раб! раб!
  ПИСТЕТЕР. Что это, друг! Вы говорите «раб», чтобы призвать Эпопса!
  Лучше бы кричали: «Эпопс, эпос!»
  ЕВЭЛПИДЫ. Ну что ж, Эпопс! Мне снова постучать? Эпопс!
  Трохил. Кто здесь? Кто зовет моего хозяина?
  ЕВЭЛПИДЫ. Аполлон Избавитель! какой огромный клюв!
  Трохил. Боже! они птицеловы.
  ЕВЭЛПИДЫ. Один только его вид повергает меня в ужас. Какой ужасный монстр!
  Трохил. Горе вам!
  ЕВЭЛПИДЫ. Но мы не мужчины.
  Трохил. Что ты тогда?
  ЕВЭЛПИДЫ. Я Фирлинг, африканская птица.
  Трохил. Ты говоришь глупости.
  ЕВЭЛПИДЫ. Ну, тогда просто спросите об этом у моих ног.
  Трохил. А этот другой, что это за птица?
  ПИСТЕТЕР. Я? Я кудахтающий из страны фазанов.
  ЕВЭЛПИДЫ. Но ты сам, во имя богов! какое ты животное?
  Трохил. Ведь я птица-рабыня.
  ЕВЭЛПИДЫ. Почему тебя покорил петух?
  Трохил. Нет, но когда мой хозяин превратился в чибиса, он умолял меня тоже стать птицей, чтобы следовать за ним и служить ему.
  ЕВЭЛПИДЫ. Нужен ли птице слуга?
  Трохил. Несомненно, потому что он был мужчиной. Иногда ему хочется съесть блюдо из гольца из Фалерума; Я хватаю свою тарелку и бегу за ним. Опять хочет горохового супа; Я хватаю ковш и кастрюлю и бегу за ними.
  ЕВЭЛПИДЫ. Тогда это действительно бегущая птица. Ну же, Трохил, соблаговолите позвать вашего господина.
  Трохил. Ведь он только что заснул после того, как поел миртовых ягод и нескольких личинок.
  ЕВЭЛПИДЫ. Неважно; разбуди его.
  Трохил. Я уверен, что он рассердится. Однако я разбужу его, чтобы порадовать вас.
  ПИСТЕТЕР. Ты проклятая скотина! да я чуть не умер от ужаса!
  ЕВЭЛПИДЫ. Ой! Боже мой! Это был чистый страх, из-за которого я потерял свою сойку.
  ПИСТЕТЕР. Ах! ты великий трус! Ты был так напуган, что отпустил свою сойку?
  ЕВЭЛПИДЫ. И не потерял ли ты свою ворону, когда распластался на земле? Пожалуйста, скажи мне это.
  ПИСТЕТЕР. Нет нет.
  ЕВЭЛПИДЫ. Тогда где это?
  ПИСТЕТЕР. Оно улетело.
  ЕВЭЛПИДЫ. Тогда вы не отпустили его! Ой! ты храбрец!
  ЭПОПС. Откройте лес, чтобы я мог выйти!
  ЕВЭЛПИДЫ. Клянусь Гераклом! что за существо! какое оперение! Что означает этот тройной гребень?
  ЭПОПС. Кто хочет меня?
  ЕВЭЛПИДЫ. Мне кажется, двенадцать великих богов плохо с тобой обошлись.
  ЭПОПС. Ты дразнишь меня из-за моих перьев? Я был человеком, незнакомцами.
  ЕВЭЛПИДЫ. Мы смеемся не над вами.
  ЭПОПС. В чем тогда?
  ЕВЭЛПИДЫ. Да ведь это твой клюв кажется нам таким странным.
  ЭПОПС. Вот как возмущает меня Софокл в своих трагедиях. Знаешь, я когда-то был Тереем.
  ЕВЭЛПИДЫ. Ты был Тереем, а кто ты теперь? птица или павлин?
  ЭПОПС. Я птица.
  ЕВЭЛПИДЫ. Тогда где твои перья? Ведь я их не вижу.
  ЭПОПС. Они отвалились.
  ЕВЭЛПИДЫ. Через болезнь.
  ЭПОПС. Нет. Все птицы линяют, знаете ли, каждую зиму, и на их месте вырастают другие. Но скажи мне, кто ты?
  ЕВЭЛПИДЫ. Мы? Мы смертные.
  ЭПОПС. Из какой страны?
  ЕВЭЛПИДЫ. Из страны красивых галер.
  ЭПОПС. Вы дикасты?
  ЕВЭЛПИДЫ. Нет, если что, мы антидикасты.
  ЭПОПС. Среди вас посеяно такое семя?
  ЕВЭЛПИДЫ. Чтобы найти хотя бы немного на наших полях, нужно хорошенько поискать.
  ЭПОПС. Что привело тебя сюда?
  ЕВЭЛПИДЫ. Мы хотим нанести вам визит.
  ЭПОПС. Зачем?
  ЕВЭЛПИДЫ. Потому что ты прежде был человеком, как и мы, прежде имел долги, как и мы, прежде не хотел платить их, как и мы; более того, превратившись в птицу, ты во время полета увидел все земли и моря. Таким образом, вы обладаете всеми человеческими знаниями, а также знаниями птиц. И поэтому мы пришли к вам просить вас направить нас в какой-нибудь уютный городок, в котором можно отдохнуть, как на толстых покрывалах.
  ЭПОПС. И вы ищете более крупный город, чем Афины?
  ЕВЭЛПИДЫ. Нет, не больший, а более приятный для проживания.
  ЭПОПС. Тогда вы ищете аристократическую страну.
  ЕВЭЛПИДЫ. Я? Нисколько! Я держу сына Сцеллия в ужасе.
  ЭПОПС. Но, в конце концов, какой город понравится вам больше всего?
  ЕВЭЛПИДЫ. Место, где будет вестись самый важный бизнес. — Кто-нибудь из друзей стучался в дверь рано утром и говорил: «Клянусь Зевсом Олимпийским, приходи ко мне пораньше, как только искупаешься, и детей своих приведи. Я устраиваю брачный пир, так что не промахнись, иначе не переступи мой порог, когда я в беде».
  ЭПОПС. Ах! это то, что можно назвать любовью к трудностям. И что вы скажете?
  ПИСТЕТЕР. Мои вкусы схожи.
  ЭПОПС. И они являются?
  ПИСТЕТЕР. Я хочу город, где отец красивого юноши остановится на улице и с упреком скажет мне, как будто я его подвел: «Ах! Молодец, Стилбонид! Вы встретили моего сына, идущего из бани после гимназии, и ни заговорили с ним, ни обняли его, ни взяли с собой, ни разу не дернули его яичками. Кто-нибудь назовет тебя моим старым другом?
  ЭПОПС. Ах! шутник, я вижу, ты любишь страдать. Зато есть город наслаждений, таких как вы хотите. Это на Красном море.
  ЕВЭЛПИДЫ. О, нет. Не морской порт, где в одно прекрасное утро может появиться саламинская галера с приказным сервером. У вас нет греческого города, который вы могли бы предложить нам?
  ЭПОПС. Почему бы не выбрать Лепреум в Элиде для своего поселения?
  ЕВЭЛПИДЫ. Во имя Зевса! Я не мог без отвращения смотреть на Лепреума из-за Мелантия.
  ЭПОПС. Потом, опять же, есть Опунтянин, где можно было бы жить.
  ЕВЭЛПИДЫ. Я бы не был опунтяном за талант. Но подойди, каково жить с птицами? Ты должен хорошо знать.
  ЭПОПС. Ведь это не неприятная жизнь. Во-первых, у человека нет кошелька.
  ЕВЭЛПИДЫ. Это избавляет от многих мошеннических действий.
  ЭПОПС. В пищу сады дают нам белый кунжут, ягоды мирта, мак и мяту.
  ЕВЭЛПИДЫ. Ведь это жизнь молодоженов.
  ПИСТЕТЕР. Ха! Я начинаю видеть великий план, который передаст высшую власть птицам, если вы только последуете моему совету.
  ЭПОПС. Принять ваш совет? В каком смысле?
  ПИСТЕТЕР. В каком смысле? Ну, во-первых, не летайте во все стороны с открытым клювом; это не достойно. У нас, когда мы видим легкомысленного человека, мы спрашиваем: «Что это за птица?» И Телеас отвечает: «Это человек без мозга, птица, потерявшая голову, существо, которого нельзя поймать, потому что оно никогда не остается на одном месте».
  ЭПОПС. Сам Зевс! твоя шутка попала в цель. Что же делать?
  ПИСТЕТЕР. Нашел город.
  ЭПОПС. Мы птицы? Но какой город мы должны построить?
  ПИСТЕТЕР. О, действительно, действительно! это сказано как дурак! Посмотрите вниз.
  ЭПОПС. Я ищу.
  ПИСТЕТЕР. Теперь посмотрите вверх.
  ЭПОПС. Я ищу.
  ПИСТЕТЕР. Поверните голову.
  ЭПОПС. Ах! Мне будет приятно, если я закончу тем, что сверну себе шею!
  ПИСТЕТЕР. Что вы видели?
  ЭПОПС. Облака и небо.
  ПИСТЕТЕР. Очень хорошо! не это ли полюс птиц тогда?
  ЭПОПС. Как их полюс?
  ПИСТЕТЕР. Или, если хотите, землю. А так как он вращается и проходит через всю вселенную, его называют «полюсом». Если вы построите и укрепите его, вы превратите свой столб в укрепленный город. Таким образом, вы будете править человечеством, как вы управляете кузнечиками, и заставите богов умереть от бешеного голода.
  ЭПОПС. Как же так?
  ПИСТЕТЕР. Воздух находится между землей и небом. Когда мы хотим отправиться в Дельфы, мы просим разрешения на проход у беотийцев; точно так же, когда люди приносят жертвы богам, если последние не платят вам дань, вы пользуетесь правом каждого народа на чужеземцев и не позволяете дыму жертв проходить через ваш город и территорию.
  ЭПОПС. По земле! по ловушкам! по сети! Я никогда не слышал ничего более искусно задуманного; и, если другие птицы одобрят, я построю город вместе с тобой.
  ПИСТЕТЕР. Кто объяснит им суть дела?
  ЭПОПС. Ты должен сам. До моего приезда они были совершенно невежественны, но с тех пор, как я жил с ними, я научил их говорить.
  ПИСТЕТЕР. Но как их собрать вместе?
  ЭПОПС. Легко. Я поспешу в рощу, чтобы разбудить мою милую Прокне; как только они услышат наши голоса, они придут к нам на горячем крыле.
  ПИСТЕТЕР. Моя дорогая птичка, не теряй времени, умоляю. Немедленно летите в рощу и разбудите Прокне.
  ЭПОПС. Прогони сонный сон, милый товарищ. Пусть священный гимн льется мелодичными звуками из твоего божественного горла; Раскатывайте в мягком ритме свои освежающие мелодии, чтобы оплакивать судьбу Итиса, которая стала причиной стольких слез для нас обоих. Твои чистые ноты поднимаются сквозь густые листья тиса прямо к трону Зевса, где слушает тебя Феб, Феб с золотыми волосами. И его лира из слоновой кости откликается на ваши жалобные акценты; он собирает хор богов, и из их бессмертных уст срывается священное пение благословенных голосов. (За кулисами играет флейта.)
  ПИСТЕТЕР. Ой! от Зевса! какое горло у этой маленькой птички. Он наполнил всю рощу медово-сладкой мелодией!
  ЕВЭЛПИДЫ. Тише!
  ПИСТЕТЕР. В чем дело?
  ЕВЭЛПИДЫ. Ты будешь молчать?
  ПИСТЕТЕР. Зачем?
  ЕВЭЛПИДЫ. Эпопс снова будет петь.
  ЭПОПС (в перелеске) . Эпопои, пои, попои, попои, попои, сюда, сюда, быстро, быстро, быстро, мои товарищи в воздухе; все вы, грабящие плодородные земли земледельцев, бесчисленные племена, собирающие и пожирающие семена ячменя, быстро летающие расы, которые так сладко поют. И ты, чей нежный щебет разносится по полям маленьким криком тио, тио, тио, тио, тио, тио, тио, тио; и вы, скачущие на ветвях плюща в саду; горные птицы, питающиеся ягодами дикой маслины или земляничного дерева, спешат на мой зов, триото, триото, тотобрикс; также и вы, которые ловят острожалущих комаров в болотистых долинах, и вы, кто живет на прекрасной равнине Марафона, вся мокрая от росы, и вы, франколин с крапчатыми крыльями; и вы, зимородки, порхающие над вздымающимися морскими волнами, приходите сюда, чтобы услышать новости; пусть соберутся здесь все племена длинношеих птиц; знайте, что к нам пришел умный старик, принесший совершенно новую идею и предлагающий большие реформы. Пусть все приходят на дебаты сюда, сюда, сюда, сюда. Тороторотороторотикс, киккобау, киккобау, тороторотороторолиликс.
  ПИСТЕТЕР. Ты видишь какую-нибудь птицу?
  ЕВЭЛПИДЫ. Во имя Феба, нет! и все же я напрягаю зрение, чтобы рассмотреть небо.
  ПИСТЕТЕР. Не стоило Эпопу идти и зарываться в чащу, как ржанка, когда вылупляется.
  ФЕНИКОПТЕР. Торотина, Торотина.
  ПИСТЕТЕР. Постой, друг, вот еще птичка.
  ЕВЭЛПИДЫ. Я верю, да! это птица, но какая? Разве это не павлин?
  ПИСТЕТЕР. Эпопс расскажет нам. Что это за птица?
  ЭПОПС. «Это не один из тех, что вы привыкли видеть; это птица с болот.
  ПИСТЕТЕР. Ой! ой! но он очень красив с крыльями багровыми, как пламя.
  ЭПОПС. Несомненно; на самом деле он называется фламинго.
  ЕВЭЛПИДЫ. Привет! Я говорю! Ты!
  ПИСТЕТЕР. Чего ты кричишь?
  ЕВЭЛПИДЫ. А вот еще одна птица.
  ПИСТЕТЕР. Да, действительно; это тоже чужая птица. Что это за птица из-за гор с столь же торжественным, сколь и глупым взглядом?
  ЭПОПС. Его зовут Мид.
  ПИСТЕТЕР. Мед! Но, клянусь Гераклом! как, если он мидянин, прилетел сюда без верблюда?
  ЕВЭЛПИДЫ. Вот еще птица с хохолком.
  ПИСТЕТЕР. Ах! это любопытно. Я говорю, Эпопс, значит, ты не единственный в своем роде?
  ЭПОПС. Эта птица — сын Филокла, сына Эпопа; так что, видите ли, я его дедушка; точно так же, как можно было бы сказать, Гиппоник, сын Каллия, который является сыном Гиппоника.
  ПИСТЕТЕР. Тогда эта птица Каллиас! Да сколько перьев он потерял!
  ЭПОПС. Это потому, что он честен; поэтому доносчики набрасываются на него, и женщины тоже выщипывают его перья.
  ПИСТЕТЕР. Клянусь Посидоном, ты видишь эту разноцветную птицу? Как его зовут?
  ЭПОПС. Вот этот? Это обжора.
  ПИСТЕТЕР. Есть ли другой обжора, кроме Клеонима? Но почему, если он Клеоним, он не выбросил свой герб? Но что означают все эти гребни? Эти птицы пришли побороться за двойной приз стадиона?
  ЭПОПС. Они похожи на карийцев, которые цепляются за гребни своих гор для большей безопасности.
  ПИСТЕТЕР. О, Посидон! видишь, какие стаи птиц собираются здесь?
  ЕВЭЛПИДЫ. Во имя Феба! какое облако! Входа на сцену уже не видно, настолько тесно они летят вместе.
  ПИСТЕТЕР. Вот куропатка.
  ЕВЭЛПИДЫ. Вера! есть франколин.
  ПИСТЕТЕР. Есть браконьер.
  ЕВЭЛПИДЫ. Вот зимородок. А вон там?
  ЭПОПС. Это парикмахер.
  ЕВЭЛПИДЫ. Что? птица парикмахер?
  ПИСТЕТЕР. Почему, Споргилус один. Вот идет сова.
  ЕВЭЛПИДЫ. А кто это приносит сову в Афины?
  ПИСТЕТЕР. Вот сорока, горлица, ласточка, филин, канюк, голубь, сокол, вьющийся голубь, кукушка, краснолапка, красношапка, багрянка, пустельга, гагара, улитка, скопа, дятел.
  ЕВЭЛПИДЫ. Ой! ой! сколько птиц! какое количество черных дроздов! как бранятся, как прибегают! Какой шум! какой шум! Могут ли они питать к нам недоброжелательность? Ой! там! там! они открывают клювы и смотрят на нас.
  ПИСТЕТЕР. Почему, так они.
  ПРИПЕВ. Попопопопопопой. Где тот, кто позвал меня? Где мне его найти?
  ЭПОПС. Я ждал тебя так долго; Я никогда не ошибаюсь в своих словах перед друзьями.
  ПРИПЕВ. Титититититити. Что хорошего ты можешь мне сказать?
  ЭПОПС. Что-то, что касается нашей общей безопасности, и это столь же приятно, сколь и полезно. Двое мужчин, тонко мыслящих, пришли сюда, чтобы разыскать меня.
  ПРИПЕВ. Где? Что? Что вы говорите?
  ЭПОПС. Я говорю, два старика пришли из обители людей, чтобы предложить нам обширный и великолепный план.
  ПРИПЕВ. Ой! это ужасное, неслыханное преступление! Что вы говорите?
  ЭПОПС. Нет! никогда не позволяйте моим словам пугать вас.
  ПРИПЕВ. Что ты сделал тогда?
  ЭПОПС. Я приветствовал двух мужчин, которые хотят жить с нами.
  ПРИПЕВ. И вы осмелились сделать это!
  ЭПОПС. Да, и я рад, что сделал это.
  ПРИПЕВ. Где они?
  ЭПОПС. Среди вас, как и я.
  ПРИПЕВ. Ах! ах! нас предают; святотатство! Наш друг, тот, кто собирал семена кукурузы на тех же равнинах, что и мы, нарушил наши древние законы; он нарушил клятвы, связывающие всех птиц; он расставил сети для меня, он предал нас нападениям того нечестивого рода, который во все времена не переставал воевать против нас. Что же касается этой вероломной птицы, то мы решим ее дело позже, но два старика будут наказаны немедленно; мы собираемся разорвать их на части.
  ПИСТЕТЕР. С нами все кончено.
  ЕВЭЛПИДЫ. Ты единственная причина всех наших бед. Зачем ты привел меня оттуда?
  ПИСТЕТЕР. Чтобы ты была со мной.
  ЕВЭЛПИДЫ. Скажи лучше, чтобы я растаял до слез.
  ПИСТЕТЕР. Идти к! вы говорите глупости.
  ЕВЭЛПИДЫ. Как же так?
  ПИСТЕТЕР. Как ты сможешь плакать, когда тебе выклевывают глаза?
  ПРИПЕВ. Ио! ио! вперед в атаку, бросайтесь на врага, проливайте его кровь; возьми на свои крылья и окружи их со всех сторон. Горе им! давайте приступим к работе с нашими клювами, давайте пожрать их. Ничто не может спасти их от нашего гнева, ни горные леса, ни облака, плывущие по небу, ни пенящаяся пучина. Подойди, клюй, порви на ленточки. Где начальник отряда? Пусть задействует правое крыло.
  ЕВЭЛПИДЫ. Это роковой момент. Куда мне лететь, несчастный я?
  ПИСТЕТЕР. Оставаться! Остановитесь здесь!
  ЕВЭЛПИДЫ. Чтобы они могли разорвать меня на куски?
  ПИСТЕТЕР. И как вы думаете, чтобы избежать их?
  ЕВЭЛПИДЫ. Я вообще не знаю.
  ПИСТЕТЕР. Приходи, я тебе скажу. Мы должны остановиться и сразиться с ними. Давайте вооружимся этими сотейниками.
  ЕВЭЛПИДЫ. Почему с сотейниками?
  ПИСТЕТЕР. Сова не нападет на нас.
  ЕВЭЛПИДЫ. Но вы видите все эти крючковатые когти?
  ПИСТЕТЕР. Схватите косу и проткните врага на своей стороне.
  ЕВЭЛПИДЫ. А как же мои глаза?
  ПИСТЕТЕР. Защити их этим блюдом или этим сосудом для уксуса.
  ЕВЭЛПИДЫ. Ой! какая хитрость! какой изобретательный гений! Ты великий полководец, даже превосходящий Никия в том, что касается хитрости.
  ПРИПЕВ. Вперед, вперед, зарядите клювами! Приходи, не откладывай. Рвите, ощипывайте, бейте, сдирайте с них кожу и прежде всего разбейте сотейник.
  ЭПОПС. О, самое жестокое из всех животных, зачем рвать на куски этих двух людей, зачем убивать их? Что они сделали с тобой? Они принадлежат к тому же племени, к той же семье, что и моя жена.
  ПРИПЕВ. Стоит ли щадить волков? Разве они не наши злейшие враги? Так давайте накажем их.
  ЭПОПС. Если они враги по природе, они друзья в душе, и они приходят сюда, чтобы дать вам полезный совет.
  ПРИПЕВ. Совет или полезное слово из их уст, из их, врагов моих предков!
  ЭПОПС. Мудрый часто может извлечь пользу из уроков врага, ибо осторожность — мать безопасности. Это как раз такая вещь, которой не узнаешь от друга и которую заставляет знать враг. Во-первых, враг, а не друг научил города строить высокие стены, снаряжать длинные военные корабли; и именно это знание защищает наших детей, наших рабов и наше богатство.
  ПРИПЕВ. Что ж, я согласен, давайте сначала их послушаем, ибо так лучше; можно даже чему-то научиться в школе врага.
  ПИСТЕТЕР. Их гнев, кажется, остывает. Немного отодвиньтесь.
  ЭПОПС. Это всего лишь справедливость, и вы поблагодарите меня позже.
  ПРИПЕВ. Никогда до сих пор мы не возражали против вашего совета.
  ПИСТЕТЕР. Они в более мирном настроении; поставь кастрюлю и две тарелки; вертел в руке, выполняя обязанности копья, поставим караул внутри стана близко к котелку и будем внимательно следить за нашим арсеналом; ибо мы не должны летать.
  ЕВЭЛПИДЫ. Ты прав. Но где мы будем похоронены, если умрем?
  ПИСТЕТЕР. В Керамикусе; ибо, чтобы получить публичные похороны, мы скажем стратегам, что мы пали при Орнеях, сражаясь с врагами страны.
  ПРИПЕВ. Вернитесь в свои ряды и положите свое мужество рядом со своим гневом, как это делают гоплиты. Тогда давайте спросим этих людей, кто они, откуда пришли и с каким намерением. Вот, Эпопс, ответь мне.
  ЭПОПС. Ты звонишь мне? Чего ты хочешь от меня?
  ПРИПЕВ. Кто они? Из какой страны?
  ЭПОПС. Чужеземцы, пришедшие из Греции, страны мудрых.
  ПРИПЕВ. И какая судьба привела их сюда, в страну птиц?
  ЭПОПС. Их любовь к вам и их желание разделить ваш образ жизни; жить и оставаться с тобой всегда.
  ПРИПЕВ. Действительно, и какие у них планы?
  ЭПОПС. Они прекрасны, невероятны, неслыханны.
  ПРИПЕВ. Почему, они думают увидеть какую-то выгоду, которая заставляет их селиться здесь? Надеются ли они с нашей помощью одержать победу над своими врагами или быть полезными своим друзьям?
  ЭПОПС. Они говорят о благах столь великих, что их невозможно ни описать, ни вообразить; все будет твоим, все, что мы видим здесь, там, над нами и под нами; за это они ручаются.
  ПРИПЕВ. Они сумасшедшие?
  ЭПОПС. Они самые разумные люди в мире.
  ПРИПЕВ. Умные мужчины?
  ЭПОПС. Хитрейшая из лисиц, сама сообразительность, светские люди, хитрые, сливки знающего народа.
  ПРИПЕВ. Скажи им говорить и говорить быстро; почему, когда я слушаю вас, я вне себя от восторга.
  ЭПОПС. Вот, вы там, возьмите все это оружие и повесьте его внутри близко к огню, возле фигуры бога, который там сидит и под его защитой; что до тебя, обратись к птицам, скажи им, почему я собрал их вместе.
  ПИСТЕТЕР. Не я, клянусь Аполлоном, если только они не согласятся со мной, как маленькая обезьянка оружейника согласилась со своей женой, не кусать меня, не тянуть меня за яички, не засовывать вещи мне в...
  ПРИПЕВ. Вы имеете в виду…. (Прикладывает палец к низу.) О! быть совершенно непринужденным.
  ПИСТЕТЕР. Нет, я имею в виду глаза.
  ПРИПЕВ. Согласованный.
  ПИСТЕТЕР. Поклянись.
  ПРИПЕВ. Клянусь и, если я сдержу свое обещание, пусть судьи и зрители единогласно отдадут мне победу.
  ПИСТЕТЕР. Это сделка.
  ПРИПЕВ. И если я нарушу свое слово, пусть я добьюсь успеха только одним голосом.
  ВЕСТНИК. Внемлите, люди! Гоплиты, возьмите свое оружие и возвращайтесь к своим очагам; не премините прочитать выложенные нами указы об увольнении.
  ПРИПЕВ. Человек поистине хитрое существо, но все же объясните. Возможно, ты покажешь мне какой-нибудь хороший способ расширить мою силу, какой-нибудь способ, который у меня не хватило ума найти, и который ты открыл. Говорить! это в ваших собственных интересах так же, как и в моих, потому что, если вы обеспечите мне какую-то выгоду, я обязательно поделюсь ею с вами. Но что могло побудить тебя прийти к нам? Говори смело, ибо я не нарушу перемирия, пока ты не расскажешь нам все.
  ПИСТЕТЕР. Я разрываюсь от желания говорить; Я уже замесила тесто своего адреса и ничто не мешает мне его замесить…. Раб! принеси веночек и воду, которой ты должен полить мои руки. Быстрее!
  ЕВЭЛПИДЫ. Это вопрос пира? Что все это значит?
  ПИСТЕТЕР. Во имя Зевса, нет! но я ищу прекрасные, вкусные слова, чтобы сломить черствость их сердец. — Я так тоскую по вам, которые когда-то были королями….
  ПРИПЕВ. Мы короли! Над кем?
  ПИСТЕТЕР. … всего сущего, в первую очередь меня и этого человека, даже самого Зевса. Ваша раса старше Сатурна, Титанов и Земли.
  ПРИПЕВ. Что, старше Земли!
  ПИСТЕТЕР. Фебом, да.
  ПРИПЕВ. Клянусь Зевсом, но я никогда раньше этого не знал!
  ПИСТЕТЕР. Это потому, что вы невежественны и беспечны и никогда не читали своего Эзопа. Это он говорит нам, что жаворонок родился раньше всех других существ, даже раньше Земли; его отец умер от болезни, но Земли тогда не существовало; он оставался непогребенным в течение пяти дней, когда птица в своей дилемме решила, за неимением лучшего места, похоронить своего отца в собственной голове.
  ЕВЭЛПИДЫ. Так что отец жаворонка похоронен в Кефалах.
  ЭПОПС. Следовательно, если мы существовали до Земли, до богов, то царство принадлежит нам по преимуществу.
  ЕВЭЛПИДЫ. Несомненно, но заточите хорошенько клюв; Зевс не спешит отдать свой скипетр дятлу.
  ПИСТЕТЕР. Не боги, а птицы были прежде господами и царями над людьми; этому у меня есть тысяча доказательств. Прежде всего укажу вам на петуха, который правил персами раньше всех других монархов, раньше Дария и Мегабиза. В память о его правлении его называют персидской птицей.
  ЕВЭЛПИДЫ. По этой же причине и сегодня он один из всех птиц носит свою тиару прямо на голове, как Великий Король.
  ПИСТЕТЕР. Он был так силен, так велик, так страшен, что даже теперь, благодаря его древней силе, все вскакивают с постели, как только он прокукарекает на рассвете. Кузнецы, гончары, кожевники, сапожники, банщики, торговцы зерном, мастера по изготовлению лир и оружейники — все надевают обувь и отправляются на работу до рассвета.
  ЕВЭЛПИДЫ. Я могу сказать вам кое-что об этом. По вине петуха я потерял великолепную тунику из фригийской шерсти. Я был на пиру в городе, устроенном в честь рождения ребенка; Я напился изрядно и только что заснул, как петух, должно быть, торопясь больше остальных, закукарекал. Я подумал, что уже рассвело, и отправился в Алимос. Едва я вышел за стены, как какой-то бродяга ударил меня дубинкой в спину; Я пошел вниз и хотел крикнуть, но он уже удрал с моей мантией.
  ПИСТЕТЕР. Прежде коршун был правителем и царем греков.
  ЭПОПС. Греки?
  ПИСТЕТЕР. И когда он был королем, именно он первым научил их падать на колени перед коршунами.
  ЕВЭЛПИДЫ. Во имя Зевса! это то, что я сделал сам однажды, увидев коршуна; но в этот момент я стоял на коленях и, откинувшись назад с разинутым ртом, кинул обол и был вынужден нести домой пустую сумку.
  ПИСТЕТЕР. Кукушка была царем Египта и всей Финикии. Когда он крикнул «кукушка», все финикийцы поспешили на поля, чтобы жать пшеницу и ячмень.
  ЕВЭЛПИДЫ. Отсюда, несомненно, пословица: «Кукушка! кукушка! идите в поля, обрезанные».
  ПИСТЕТЕР. Птицы были так могущественны, что цари греческих городов, например, Агамемнон, Менелай, носили на кончике своего скипетра птицу, которая получала свою долю всех подарков.
  ЕВЭЛПИДЫ. Этого я не знал и очень удивился, когда увидел Приама, выходящего на сцену в трагедиях с птицей, которая все время наблюдала за Лисикратом, чтобы посмотреть, не получит ли он какой-нибудь подарок.
  ПИСТЕТЕР. Но самым убедительным доказательством из всех является то, что Зевс, который сейчас правит, изображен стоящим с орлом на голове как символом его царственности; у его дочери есть сова, а у Феба, как у его слуги, есть ястреб.
  ЕВЭЛПИДЫ. Клянусь Деметрой, это хорошо сказано. Но что все эти птицы делают на небесах?
  ПИСТЕТЕР. Когда кто-либо приносит жертву и согласно обряду предлагает внутренности богам, эти птицы берут свою долю перед Зевсом. Раньше люди всегда клялись птицами, а не богами; и теперь Лампон клянется гусем, когда хочет соврать... Таким образом, ясно, что вы были велики и священны, но теперь на вас смотрят как на рабов, как на глупцов, как на илотов; в вас бросают камни, как в безумных, даже в святых местах. Толпа птицеловов расставляет силки, капканы, известковые ветки и сети всякого рода; вас ловят, вас продают кучей, и покупатели проверяют вас пальцем, чтобы убедиться, что вы толстый. Опять же, если бы они подали вам просто жареного; но они растирают сыр в смесь масла, уксуса и лазерного солода, к которой добавляют еще один сладкий и жирный соус, и все это обжигающе выливают вам на спину, как если бы вы были больным мясом.
  ПРИПЕВ. Чувак, от твоих слов мое сердце истекает кровью; Я стонал о предательстве наших отцов, которые не знали, как передать нам то высокое положение, которое они получили от своих предков. Но это благожелательный Гений, счастливая Судьба посылает вас к нам; Ты будешь нашим избавителем, и я со всей уверенностью вверяю судьбу моих малышей и свою собственную в твои руки. Но поспешите сказать мне, что должно быть сделано; мы не были бы достойны жить, если бы не стремились всеми возможными способами вернуть себе наше царство,
  ПИСТЕТЕР. Прежде всего я советую птицам собраться в одном городе и построить стену из больших кирпичей, подобную той, что была в Вавилоне, вокруг воздушных равнин и всей области космоса, отделяющей землю от неба.
  ЭПОПС. О, Себрионес! о, Порфирион! какое ужасно сильное место!
  ПИСТЕТЕР. Это, это хорошо сделано и завершено, вы требуете обратно империю от Зевса; если он не согласится, если он откажется и тотчас не признает себя побежденным, вы объявляете против него священную войну и запрещаете впредь богам проходить через вашу страну с постоянным органом, как до сих пор, с целью ласкать свою Алкмену, их Alopés или их Semeles; если они попытаются пройти, вы накачаете их кольцами, чтобы они больше не могли трахаться. Вы посылаете к человечеству другого вестника, который возвестит им, что птицы — цари, что впредь они должны прежде всего приносить жертвы им, а уж потом богам; что уместно назначить каждому божеству ту птицу, которая имеет с ним больше всего общего. Например, приносят жертву Афродите, пусть в то же время предлагают ячмень лысу; приносят ли овцу в жертву Посидону, пусть освящают пшеницу в честь утки; если Гераклу предлагают бычка, чайке пусть посвящают медовые лепешки; это козел, убитый для царя Зевса, есть царь-птица, крапивник, которому приносится в жертву комар-самец даже перед самим Зевсом.
  ЕВЭЛПИДЫ. Меня восхищает эта мысль о заколотом комаре! А теперь пусть великий Зевс прогремит!
  ЭПОПС. Но как человечество признает нас богами, а не сойками? Нас, у кого есть крылья и кто летает?
  ПИСТЕТЕР. Ты говоришь ерунду! Гермес — бог, у него есть крылья и мухи, как и многие другие боги. Во-первых, Победа летит с золотыми крыльями, Эрос, несомненно, тоже крылатый, а Ирис сравнивается Гомером с пугливой голубкой. Если люди по ослеплению своему не признают вас богами и продолжают поклоняться обитателям Олимпа, то туча воробьев, жадных до хлеба, должна спуститься на их поля и съесть все их семена; тогда мы увидим, отмерит ли Деметра им пшеницу.
  ЕВЭЛПИДЫ. Во имя Зевса, она позаботится о том, чтобы этого не произошло, и ты увидишь, как она изобретает тысячи оправданий.
  ПИСТЕТЕР. И вороны докажут им вашу божественность, выклев глаза их стадам и воловам; а затем пусть Аполлон вылечит их, так как он врач и получает за это деньги.
  ЕВЭЛПИДЫ. Ой! не делай этого! Подожди сначала, пока я не продам двух молодых бычков.
  ПИСТЕТЕР. Если же, с другой стороны, они узнают, что вы — Бог, принцип жизни, что вы — Земля, Сатурн, Посидон, они будут полны благ.
  EPOPS Назовите мне один из них тогда.
  ПИСТЕТЕР. Во-первых, саранча не съест цветов ее виноградной лозы; их сожрет легион сов и пустельг. Более того, комары и желчные жуки не будут больше портить смоквы; стая дроздов проглотит все войско до последнего.
  ЭПОПС. И как мы дадим богатство человечеству? Это их самая сильная страсть.
  ПИСТЕТЕР. Когда они обратятся к предзнаменованиям, ты укажешь им на богатейшие рудники, откроешь прибыльные предприятия прорицателю, и не случится очередного кораблекрушения или погибнет моряк.
  ЭПОПС. Больше не погибнет? Как так?
  ПИСТЕТЕР. Когда гадания проверяются перед выходом в рейс, какая-нибудь птица непременно скажет: «Не стартуй! будет буря», или еще: «Иди! вы сделаете самое прибыльное предприятие».
  ЕВЭЛПИДЫ. Я куплю торговое судно и пойду в море. Я не останусь с тобой.
  ПИСТЕТЕР. Ты откроешь им сокровища, которые были зарыты в прежние времена, ибо ты знаешь их. Разве не все люди говорят: «Никто не знает, где лежит мое сокровище, если только это не какая-нибудь птица».
  ЕВЭЛПИДЫ. Я продам свою лодку и куплю лопату, чтобы выкапывать суда.
  ЭПОПС. И как нам дать им здоровье, которое принадлежит богам?
  ПИСТЕТЕР. Если они счастливы, разве это не главное для здоровья? Несчастный человек никогда не бывает здоровым.
  ЭПОПС. Старость тоже обитает на Олимпе. Как они доберутся до этого? Должны ли они умереть в ранней молодости?
  ПИСТЕТЕР. Ведь птицы, клянусь Зевсом, прибавят к своей жизни триста лет.
  ЭПОПС. У кого они их возьмут?
  ПИСТЕТЕР. От кого? Почему, от себя. Разве ты не знаешь, что каркающая ворона живет в пять раз дольше человека?
  ЕВЭЛПИДЫ. Ах! ах! для нас это гораздо лучшие цари, чем Зевс!
  ПИСТЕТЕР. Гораздо лучше, не так ли? И, во-первых, нам не придется строить им храмы из тесаного камня, запертые золотыми вратами; они будут жить среди кустов и в зарослях зеленого дуба; у самой почитаемой из птиц не будет иного храма, кроме листвы оливкового дерева; мы не пойдем в Дельфы или к Аммону, чтобы принести жертву; но, стоя прямо посреди земляничного дерева и диких маслин и протягивая руки, наполненные пшеницей и ячменем, мы будем молить их, чтобы они допустили нас к доле благословений, которыми они наслаждаются, и сразу же получим их за несколько зерен пшеницы.
  ПРИПЕВ. Старик, которого я ненавидел, ты теперь мне дороже всех; я никогда не смогу, если смогу, не последовать твоему совету. Вдохновленный вашими словами, я угрожаю моим соперникам богам, и я клянусь, что если вы выступите в союзе со мной против богов и будете верны нашим справедливым, верным и священным узам, мы скоро разрушим их скипетр. «Это наша часть — взять на себя тяжелый труд, а ваша — давать советы.
  ЭПОПС. Во имя Зевса! больше не время медлить и слоняться без дела, как Никий; давайте действовать как можно быстрее…. Во-первых, войди в мое гнездо, построенное из хвороста и соломинок, и назови мне свои имена.
  ПИСТЕТЕР. Это скоро сделано; меня зовут Пистетер.
  ЭПОПС. И его?
  ПИСТЕТЕР. Евельпид из дема Трии.
  ЭПОПС. Хороший! и удачи вам.
  ПИСТЕТЕР. Мы принимаем предзнаменование.
  ЭПОПС. Заходи сюда.
  ПИСТЕТЕР. Очень хорошо, это вы ведете нас и должны представить нас.
  ЭПОПС. Приходите тогда.
  ПИСТЕТЕР. Ой! Боже мой! возвращайся сюда. Привет! скажи нам, как мы должны следовать за вами. Вы можете летать, а мы нет.
  ЭПОПС. Ну ну.
  ПИСТЕТЕР. Вспомните басни Эзопа. Рассказывают там, что лисе было очень плохо, потому что она заключила союз с орлом.
  ЭПОПС. Будьте в покое. Ты съешь определенный корень, и у тебя на плечах вырастут крылья.
  ПИСТЕТЕР. Тогда позвольте нам войти. Ксантиас и Манес, возьмите наш багаж.
  ПРИПЕВ. Привет! Эпопс! ты меня слышишь?
  ЭПОПС. В чем дело?
  ПРИПЕВ. Снимите их, чтобы хорошо поужинать, и позовите свою пару, мелодичную Прокне, чьи песни достойны муз; она будет радовать наши моменты досуга.
  ПИСТЕТЕР. Ой! Я заклинаю вас, согласитесь на их желание; ибо эта восхитительная птица оставит свой тростник при звуке вашего голоса; ради богов, пусть она придет сюда, чтобы мы могли созерцать соловья.
  ЭПОПС. Пусть будет так, как ты хочешь. Выходи, Прокне, покажи себя этим незнакомцам.
  ПИСТЕТЕР. Ой! великий Зевс! какая красивая птичка! какая изящная форма! какое яркое оперение!
  ЕВЭЛПИДЫ. Знаешь ли ты, как сильно я хотел бы разбить ей ноги?
  ПИСТЕТЕР. Она вся сияет золотом, как юная девушка.
  ЕВЭЛПИДЫ. Ой! как я хотел бы поцеловать ее!
  ПИСТЕТЕР. Да ведь, несчастный, у нее на клюве два маленьких острых кончика.
  ЕВЭЛПИДЫ. Я бы обращался с ней как с яйцом, скорлупу которого мы снимаем перед тем, как съесть; Я снимал с нее маску и целовал ее красивое личико.
  ЭПОПС. Позвольте нам войти.
  ПИСТЕТЕР. Прокладывайте путь, и пусть успех сопутствует нам.
  ПРИПЕВ. Милая золотая птица, которую я люблю больше всех, ты, с которой я связываю все мои песни, соловей, ты пришел, ты пришел, чтобы показать себя мне и очаровать меня своими нотами. Придите, играющие весенние мелодии на стройной флейте, ведите наших анапестов.
  Слабые смертные, прикованные к земле, создания из глины, такие же хрупкие, как листва леса, вы, несчастная раса, чья жизнь — лишь тьма, нереальная, как тень, иллюзия сна, внемлите нам, бессмертным существам. , эфирный, вечно молодой и занятый вечными мыслями, ибо мы научим вас всем небесным материям; вы должны досконально узнать, какова природа птиц, каково происхождение богов, рек, Эреба и Хаоса; благодаря нам Prodicus позавидует вашим знаниям.
  В начале были только Хаос, Ночь, темный Эреб и глубокий Тартар. Земля, воздух и небо не существовали. Во-первых, чернокрылая Ночь отложила беззародышевое яйцо в лоне бесконечных глубин Эреба, и из него, после круговорота долгих веков, возник грациозный Эрос с его сверкающими золотыми крыльями, стремительными, как вихри бури. Он соединился в глубоком Тартаре с темным Хаосом, крылатым, как и он сам, и таким образом породил нашу расу, которая первой увидела свет. Бессмертных не существовало до тех пор, пока Эрос не соединил воедино все составляющие мира, и от их брака возникли Небо, Океан, Земля и нетленная раса благословенных богов. Таким образом, наше происхождение намного древнее, чем у жителей Олимпа. Мы потомки Эроса; есть тысячи доказательств, чтобы показать это. У нас есть крылья, и мы оказываем помощь влюбленным. Сколько красивых юношей, поклявшихся оставаться бесчувственными, не были побеждены нашей властью и отдались своим возлюбленным, когда уже почти в конце своей юности увлеклись даром перепела, водоплавающей птицы, гуся. , или петух.
  А какие важные услуги не оказывают смертным птицы! Прежде всего, они отмечают для них времена года, весну, зиму и осень. Кричащий журавль мчится в Ливию, — он предупреждает земледельца сеять, кормчего — отдыхать у своего культиватора, висящего в его жилище, а Ореста — ткать хитон, чтобы лютый мороз не гонял его более к земле. лишить других людей. Когда коршун появляется снова, он рассказывает о возвращении весны и о периоде, когда овечьей шерсти нужно подстригать. Ласточка видна? Все спешат продать свою теплую тунику и купить легкую одежду. Мы твой Аммон, Дельфы, Додона, твой Феб Аполлон. Прежде чем что-либо предпринимать, будь то деловая сделка, свадьба или покупка еды, вы консультируетесь с птицами, читая приметы, и даете это имя приметы всем знакам, говорящим о будущем. У вас слово есть примета, вы чих называете приметой, встреча — приметой, неведомый звук — приметой, раб или осел — приметой. Разве не ясно, что мы для вас вещий Аполлон? Если вы признаете нас богами, мы будем вашими музами-прорицателями, через нас вы будете знать ветры и времена года, лето, зиму и умеренные месяцы. Мы не удалим себя на самые высокие облака, как Зевс, но будем среди вас и дадим вам и вашим детям и детям ваших детей здоровье и богатство, долгую жизнь, мир, молодость, смех, песни и пиршества; словом, вы все будете так богаты, что устанете и пресытитесь наслаждением.
  О, деревенская муза такой разнообразной ноты, тио, тио, тио, тиотинкс, я пою с тобой в рощах и на вершинах гор, тио, тио, тио, тио, тиотинкс. Я изливаю священные звуки из своего золотого горла в честь бога Пана, тио, тио, тио, тиотинкс, с вершины густолистного ясеня, и мой голос смешивается с могучими хорами, которые восхваляют Кибелу на вершинах гор, тототототототототинкс . На наши концерты приходит Фриник, чтобы грабить, как пчела, амброзию своих песен, сладость которых так чарует слух, тио, тио, тио, тио, тинкс.
  Если найдется среди вас, зрителей, желающий провести остаток своей жизни тихо среди птиц, пусть приходит к нам. Все, что позорно и запрещено законом на земле, у нас, птиц, напротив, почетно. У вас, например, бить отца — преступление, а у нас — достойный поступок; Считается нормальным бежать прямо на отца и бить его, говоря: «Подними шпору, если хочешь драться». Беглый раб, которого ты клеймишь, у нас всего лишь пятнистый франколин. Вы фригиец, как Спинтар? Среди нас ты был бы фригийской птицей, щеглом из племени Филимона. Ты раб и кариец, как Экзестид? Среди нас вы можете создать себя праотцами; всегда можно найти отношения. Хочет ли сын Писия предать ворота города врагу? Пусть он станет куропаткой, достойным отпрыском своего отца; у нас нет ничего постыдного в том, чтобы бежать ловко, как куропатка.
  Итак, лебеди на берегу Гебруса, тио, тио, тио, тио, тиотинкс, смешивают свои голоса, чтобы петь серенаду Аполлону, тио, тио, тио, тио, тиотинкс, взмахивая крыльями, пока, тио, тио, тио, тио , тиотинкс; их ноты достигают небесных облаков; все обитатели лесов замирают от удивления и восторга; тишина покоится на водах, и Грации и хоры на Олимпе подхватывают напряжение, тио, тио, тио, тио, тиотинкс.
  Нет ничего полезнее и приятнее, чем иметь крылья. Для начала предположим, что зритель умирает от голода и утомлен хорами трагических поэтов; если бы он был крылатым, он бы улетел, пошел домой обедать и вернулся бы с полным желудком. Какой-нибудь Патроклид в острой нужде не должен был бы пачкать свой плащ, а мог бы улететь, удовлетворить его требования и, отдышавшись, вернуться. Если бы кто-нибудь из вас, неважно кто, имел прелюбодейную связь и увидел мужа своей любовницы в креслах сенаторов, он мог бы расправить крылья, полететь туда и, удовлетворив свою тягу, вернуться на свое место. Разве не самый бесценный дар — быть крылатым? Посмотрите на Дитрефеса! Крылья у него были только плетеные, и все же он избрал себе Филарха, а затем Гиппарха; из никем он стал знаменитым; Теперь это лучший позолоченный петух в его племени.
  ПИСТЕТЕР. Привет! Что это? Во имя Зевса! За всю свою жизнь я не видел ничего столь смешного.
  ЕВЭЛПИДЫ. Что вас веселит?
  ПИСТЕТЕР. Это твои крылья. Ты знаешь, как ты выглядишь?
  Как гусь, нарисованный каким-то маляром.
  ЕВЭЛПИДЫ. А ты похож на гладко выбритого дрозда.
  ПИСТЕТЕР. Мы сами просили об этом преобразовании, и, как сказал Эсхил, «это не заимствованные перья, а наши собственные».
  ЭПОПС. Давай, что нужно сделать?
  ПИСТЕТЕР. Сначала дайте нашему городу великое и знаменитое имя, затем принесите жертву богам.
  ЕВЭЛПИДЫ. Я тоже так думаю.
  ЭПОПС. Давайте посмотрим. Как будет называться наш город?
  ПИСТЕТЕР. У тебя будет громкое лаконское имя? Назовем его Спартой?
  ЕВЭЛПИДЫ. Что! называть мой город Спартой? Да ведь я не стал бы использовать эспарто для своей кровати, даже если бы у меня не было ничего, кроме полос тростника.
  ПИСТЕТЕР. Ну тогда какое имя можете предложить?
  ЕВЭЛПИДЫ. Какое-нибудь имя, заимствованное из облаков, из этих высоких областей, в которых мы живем, — словом, какое-нибудь известное имя.
  ПИСТЕТЕР. Вам нравится нефелококцигия?
  ЭПОПС. Ой! капитал! поистине гениальная мысль!
  ЕВЭЛПИДЫ. В нефелококцигии же все богатство Теогена и большей части Эсхина?
  ПИСТЕТЕР. Нет, это скорее равнина Флегры, где боги иссушили гордость сынов Земли своими стрелами.
  ЕВЭЛПИДЫ. Ой! какой великолепный город! Но какой бог будет его покровителем? для кого мы будем плести пеплюс?
  ПИСТЕТЕР. Почему бы не выбрать Атене Полиас?
  ЕВЭЛПИДЫ. Ой! Каким благоустроенным городом было бы женское божество, вооруженное с головы до ног, в то время как Клисфен кружился!
  ПИСТЕТЕР. Кто же тогда будет охранять Пеларгикон?
  ЭПОПС. Одна из нас, птица персидского происхождения, которую везде провозглашают самой храброй из всех, настоящая цыпочка Ареса.
  ЕВЭЛПИДЫ. Ой! благородный цыпленок! какой удачно выбранный бог для каменистого дома!
  ПИСТЕТЕР. Приходить! в воздух с вами, чтобы помочь рабочим, которые строят стену; таскать щебень, раздеваться, чтобы смешать известку, браться за ход, кувыркаться по лестнице, сколько угодно, расставлять часовых, поддерживать тление огня под пеплом, обходить стены с колокольчиком в руке и ложиться спать наверху. там сами; затем пошлите двух вестников, одного к богам наверху, другого к человечеству на земле, и вернитесь сюда.
  ЕВЭЛПИДЫ. Что до тебя, то оставайся здесь, и пусть чума примет тебя за хлопотливого парня!
  ПИСТЕТЕР. Иди, друг, иди туда, куда я тебя пошлю, ибо без тебя мои приказы не могут быть выполнены. Что касается меня, я хочу принести жертву новому богу, и я собираюсь вызвать священника, который должен председательствовать на церемонии. Рабы! рабы! принесите вперед корзину и светлую воду.
  ПРИПЕВ. Я делаю то, что вы делаете, и я хочу, как вы хотите, и я умоляю вас обратиться к богам с сильными и торжественными молитвами, и, кроме того, принести в жертву овцу в знак нашей благодарности. Давайте споем пифийскую песнь в честь бога, и пусть Херида аккомпанирует нашим голосам.
  ПИСТЕТЕР (флейтисту) . Достаточно! но, клянусь Гераклом! что это? Великие боги! Я видел много удивительных вещей, но я никогда не видел ворона с намордником.
  ЭПОПС. Священник! пора! Жертвоприношение новым богам.
  СВЯЩЕННИК. Я начинаю, но где он с корзиной? Молитесь Весте птиц, коршуну, который правит очагом, и всем богам и богиням-птицам, обитающим на Олимпе.
  ПРИПЕВ. Ой! Ястреб, священный страж Суния, о бог аистов!
  СВЯЩЕННИК. Молитесь лебедю Делоса, Латоне, матери перепелов, и Артемиде, щеглу.
  ПИСТЕТЕР. Это уже не Артемис Коленис, а щегол Артемис.
  СВЯЩЕННИК. И Вакху, зяблику, и Кибеле, страусу и матери богов и людей.
  ПРИПЕВ. Ой! владычица страусов, Кибела, мать Клеокрита, даруй здоровье и безопасность нефелококцигам, а также жителям Хиоса...
  ПИСТЕТЕР. Жители Хиоса! Ах! Я рад, что они должны быть упомянуты таким образом во всех случаях.
  ПРИПЕВ. … героям, птицам, сынам героев, порфириону, пеликану, колпице, красношейке, тетереву, павлину, филину, чирку, выпи, цапле, буревестник, фиговый клещ, синица….
  ПИСТЕТЕР. Останавливаться! останавливаться! ты сводишь меня с ума своим бесконечным списком. Зачем, несчастный, на какой священный пир ты зовешь коршунов и орланов? Разве ты не видишь, что один-единственный змей может легко унести всю партию сразу? Прочь, ты и твои филе и все остальное; Я буду знать, как совершить жертвоприношение самостоятельно.
  СВЯЩЕННИК. Крайне важно, чтобы я пел еще одно священное пение для ритуала чистой воды и призывал бессмертных или, по крайней мере, одного из них, при условии, что у вас всегда есть подходящая пища, чтобы предложить ему; из того, что я вижу здесь, в виде даров нет ничего, кроме рога и волос.
  ПИСТЕТЕР. Обратим наши жертвы и наши молитвы к крылатым богам.
  ПОЭТ. О, Муза! прославляйте счастливую Nephelococcygia в своих гимнах.
  ПИСТЕТЕР. Что у нас здесь? Откуда ты родом, скажи мне? Кто ты?
  ПОЭТ. Я тот, чей язык слаще меда, ревностный раб Муз, как говорит Гомер.
  ПИСТЕТЕР. Ты раб! и при этом вы носите длинные волосы?
  ПОЭТ. Нет, но дело в том, что все мы, поэты,
  по Гомеру, усердные рабы Муз.
  ПИСТЕТЕР. По правде говоря, твой платочек вполне свят и по усердию!
  Но, поэт, какой дурной ветер занес тебя сюда?
  ПОЭТ. Я сочинил стихи в честь вашей Nephelococcygia, множество прекрасных дифирамбов и парфениев, достойных самого Симонида.
  ПИСТЕТЕР. И когда вы их сочинили? Как давно?
  ПОЭТ. Ой! Давно, да, очень долго я пел в честь этого города.
  ПИСТЕТЕР. Но этой жертвой я лишь праздную его основание; Я только что назвал его, как это делают с маленькими детьми.
  ПОЭТ. «Как кони летят со скоростью ветра, так и голос муз летит. Ой! ты, благородный основатель города Этна, ты, чье имя напоминает о святых жертвоприношениях, сделай нам такой подарок, какой подскажет твое щедрое сердце».
  ПИСТЕТЕР. Он сведет нас с ума, если мы не избавимся от него каким-нибудь подарком. Здесь! ты, у кого есть мех, как и твоя туника, сними его и отдай этому умному поэту. Подойди, возьми этот мех; ты смотришь, как я дрожу от холода.
  ПОЭТ. Моя Муза с радостью примет этот дар; но выгравируйте эти стихи
  Пиндара в своей памяти.
  ПИСТЕТЕР. Ой! какой вредитель! Тогда невозможно избавиться от него.
  ПОЭТ. «Стратон скитается среди скифских кочевников, но у него нет льняной одежды. Ему грустно из-за того, что он носит только шкуру животного и без туники». Вы понимаете мою склонность?
  ПИСТЕТЕР. Я понимаю, что вы хотите, чтобы я предложил вам тунику. Привет! ты (Эвелпиду) сними свои; мы должны помочь поэту... Ну, ты, возьми и уходи.
  ПОЭТ. Я иду, и вот стихи, которые я обращаю к этому городу:
  «Феб с золотым троном, прославь этот дрожащий, замерзающий город; Я
  путешествовал по плодородным и заснеженным равнинам. Тралала!
  Тралала!»
  ПИСТЕТЕР. Что ты нам про морозы воспеваешь? Благодаря тунике их больше не боишься. Ах! от Зевса! Я не мог поверить, что этот проклятый тип мог так быстро узнать дорогу в наш город. Подойди, священник, возьми светлую воду и обойди жертвенник.
  СВЯЩЕННИК. Пусть все молчат!
  ПРОРОК. Пусть козел не будет принесён в жертву.
  ПИСТЕТЕР. Кто ты?
  ПРОРОК. Кто я? Пророк.
  ПИСТЕТЕР. Уходи.
  ПРОРОК. Несчастный человек, оскорбляй не святые вещи. Ибо есть оракул Bacis, который в точности относится к Nephelococcygia.
  ПИСТЕТЕР. Почему ты не открыл мне его до того, как я основал свой город?
  ПРОРОК. Божественный дух был против этого.
  ПИСТЕТЕР. Что ж, лучше всего знать термины оракула.
  ПРОРОК. «Но когда волки и белые вороны будут жить вместе между Коринфом и Сикионом…».
  ПИСТЕТЕР. Но какое отношение ко мне имеют коринфяне?
  ПРОРОК. Бакис указал таким образом области воздуха. «Они должны сначала принести в жертву Пандоре белорунного козла, а пророку, который первым откроет мои слова, дать хороший плащ и новые сандалии».
  ПИСТЕТЕР. Сандалии есть?
  ПРОРОК.
  Читать. «И сверх того кубок вина и хорошая доля внутренностей жертвы».
  ПИСТЕТЕР. Из внутренностей — так написано?
  ПРОРОК. Читать. «Если ты сделаешь, как я повелеваю, божественный юноша, ты станешь орлом среди облаков; а если нет, то ты не будешь ни горлицей, ни орлом, ни дятлом».
  ПИСТЕТЕР. Это все есть?
  ПРОРОК. Читать.
  ПИСТЕТЕР. Этот оракул нисколько не похож на тот, который продиктовал мне Аполлон: «Если самозванец явится без приглашения досаждать тебе во время жертвоприношения и требовать доли жертвы, приложи ему толстую палку к ребрам».
  ПРОРОК. Вы болтаете.
  ПИСТЕТЕР. «И не щади его, будь он орлом из облаков, будь то сам Лампон или великий Диопиф».
  ПРОРОК. Это все есть?
  ПИСТЕТЕР. Вот, читай сам, и иди и вешайся.
  ПРОРОК. Ой! несчастный я несчастный.
  ПИСТЕТЕР. Прочь с собой, и возьмите свои пророчества в другом месте.
  МЕТОН. Я пришел к вам.
  ПИСТЕТЕР. Еще один вредитель. Что вы пришли делать? Каков твой план? Какова цель вашего путешествия? Зачем эти замечательные кеды?
  МЕТОН. Я хочу обследовать для вас воздушные просторы и разделить их на участки.
  ПИСТЕТЕР. Во имя богов, кто вы?
  МЕТОН. Кто я? Метон, известный по всей Греции и в Колоне.
  ПИСТЕТЕР. Что это за вещи?
  МЕТОН. Инструменты для измерения воздуха. На самом деле пространства в воздухе имеют именно форму печи. Этой согнутой линейкой я провожу линию сверху вниз; из одной его точки я описываю кругом круг. Вы понимаете?
  ПИСТЕТЕР. Не в последнюю очередь.
  МЕТОН. Прямой линейкой я принялся вписывать в этот круг квадрат; в центре его будет базарная площадь, куда будут вести все прямые улицы, сходящиеся к этому центру подобно звезде, которая хотя и имеет форму круга, но распускает свои лучи по прямой линии со всех сторон.
  ПИСТЕТЕР. Метон, ты, новый Фалес...
  МЕТОН. Что ты хочешь от меня?
  ПИСТЕТЕР. Я хочу предоставить вам доказательство моей дружбы. Используйте свои ноги.
  МЕТОН. Чего мне бояться?
  ПИСТЕТЕР. Здесь то же самое, что и в Спарте. Чужих прогоняют, а дуновения сыплются градом.
  МЕТОН. В вашем городе бунт?
  ПИСТЕТЕР. Нет, конечно нет.
  МЕТОН. Что случилось тогда?
  ПИСТЕТЕР. Мы договорились выметать всех шарлатанов и самозванцев подальше от наших границ.
  МЕТОН. Тогда я ухожу.
  ПИСТЕТЕР. Боюсь, что слишком поздно. Гром уже гремит. (Бьет его.)
  МЕТОН. О, горе! о, горе!
  ПИСТЕТЕР. Я предупреждал тебя. А теперь уходите и проведите съемку где-нибудь в другом месте. (Метон бросается наутек.)
  ИНСПЕКТОР. Где Проксени?
  ПИСТЕТЕР. Кто такой Сарданапал?
  ИНСПЕКТОР. По жребию я назначен инспектором в Nephelococcygia.
  ПИСТЕТЕР. Инспектор! а кто тебя сюда посылает, негодяй?
  ИНСПЕКТОР. Указ Талеаса.
  ПИСТЕТЕР. Вы просто прикарманите свою зарплату, ничего не сделаете и уйдете?
  ИНСПЕКТОР. Я верю! что я буду; Мне срочно нужно быть в Афинах, чтобы присутствовать на собрании; ибо на меня возложены интересы Фарнака.
  ПИСТЕТЕР. Тогда берите и уходите. Смотри, вот твоя зарплата. (Бьет его.)
  ИНСПЕКТОР. Что это значит?
  ПИСТЕТЕР. Это собрание, на котором вы должны защищать Фарнака.
  ИНСПЕКТОР. Вы будете свидетельствовать, что они смеют бить меня, инспектор.
  ПИСТЕТЕР. Ты не собираешься убираться со своими урнами. «В это нельзя поверить; они присылают к нам инспекторов прежде, чем мы успеваем принести жертву богам.
  ТОРГОВец ДЕКАТАМИ. «Если нефелококциг причинит зло афинянину
  …»
  ПИСТЕТЕР. Что же представляют собой эти проклятые пергаменты?
  ДИЛЕР В ДЕКАТАХ. Я торговец декретами и пришел сюда продать вам новые законы.
  ПИСТЕТЕР. Который?
  ДИЛЕР В ДЕКАТАХ. «Нефелококциги должны принять те же веса, меры и указы, что и олофиксы».
  ПИСТЕТЕР. И вы скоро будете подражать ототиксам. (Бьет его.)
  ДИЛЕР В ДЕКАТАХ. Привет! что ты делаешь?
  ПИСТЕТЕР. Теперь вы уйдете со своими указами? Ибо я позволю вам увидеть несколько суровых.
  ИНСПЕКТОР (возвращаясь) . Я призываю Пистетеруса для возмущения на месяц Мунихион.
  ПИСТЕТЕР. Ха! мой друг! Ты еще там?
  ДИЛЕР В ДЕКАТАХ. «Если кто прогонит воевод и не примет их по изданному указу…»
  ПИСТЕТЕР. Что! негодяй! ты тоже там?
  ИНСПЕКТОР. Горе вам! Я приговариваю вас к штрафу в десять тысяч драхм.
  ПИСТЕТЕР. И я разобью твои урны.
  ИНСПЕКТОР. Вы помните тот вечер, когда вы прислонились к колонне, где расклеены указы?
  ПИСТЕТЕР. Здесь! здесь! пусть его схватят. (Ревизоры убегают.)
  Ну! ты больше не хочешь останавливаться?
  СВЯЩЕННИК. Давайте как можно скорее зайдем в дом; мы принесем в жертву козла внутри.
  ПРИПЕВ. Отныне ко мне должны обращаться смертные со своими жертвами и молитвами. Ничто не ускользает ни от моего взгляда, ни от моей силы. Мой взгляд охватывает вселенную, я сохраняю плод в цветке, уничтожая тысячи видов прожорливых насекомых, которых производит почва, которые нападают на деревья и питаются зародышем, когда он едва сформировался в чашечке; Я уничтожаю тех, кто опустошает ароматные террасные сады, как смертельную чуму; все эти грызущие ползучие твари гибнут под ударом моего крыла. Я слышу, как повсюду провозглашается: «Талант тому, кто убьет Диагораса Мелоса, и талант тому, кто уничтожит одного из мертвых тиранов». Мы также хотим провозгласить: «Талант тому из вас, кто убьет Филократа, штрутианца; четыре, если он принесет его нам живым. Для этого Филократ нанизывает зябликов на вертел и продает их по цене один обол за семь. Он мучает дроздов, выдувая их, чтобы они казались больше, засовывает их собственные перья в ноздри дроздам и собирает голубей, которых запирает и заставляет, запутав в сети, приманивать других». Вот что мы хотим провозгласить. И если кто держит птиц взаперти во дворе своем, пусть поспешит выпустить их на волю; тех, кто ослушается, схватят птицы, и мы закуем их в цепи, чтобы они, в свою очередь, могли заманивать других людей.
  Воистину счастлив род крылатых птиц, которым зимой не нужен плащ! Не боюсь я и безжалостных лучей огненных собачьих дней; когда божественный кузнечик, опьяненный солнечным светом, когда полдень прожигает землю, разражается пронзительной мелодией, мой дом под листвой цветущих лугов. Я зимую в глубоких пещерах, где резвлюсь с горными нимфами, а весной граблю сады Граций и собираю белые девственные ягоды на миртовых кустах.
  Теперь я хочу поговорить с судьями о призе, который они собираются присудить; если они будут к нам благосклонны, мы одарим их благами гораздо большими, чем те, которые получил Париж. Во-первых, совы Лавра, которых каждый судья желает больше всего на свете, никогда не будут недостатком для вас; вы увидите, как они возвращаются вместе с вами, строят свои гнезда в ваших денежных мешках и кладут монеты. Кроме того, вы будете устроены, как боги, ибо над вашими жилищами мы построим фронтоны; если вы занимаете какой-либо государственный пост и хотите немного поворовать, мы дадим вам острые когти ястреба. Вы обедаете в городе, мы обеспечим вас урожаем. Но если ваша награда против нас, то не премините изготовить для себя металлические крышки, подобные тем, которые накладывают на статуи; иначе, берегись! в тот день, когда ты наденешь белую тунику, все птицы испачкают ее своим пометом.
  ПИСТЕТЕР. Птицы! жертва уместна. Но я не вижу посланника, идущего от стены, чтобы сообщить нам, что происходит. Ах! вот идет один, бежит запыхавшись, как будто бежит по олимпийскому стадиону.
  ПОСЛАННИК. Где, где он? Где, где, где он? Где, где, где он? Где Пистетер, наш вождь?
  ПИСТЕТЕР. Вот я.
  ПОСЛАННИК. Стена закончена.
  ПИСТЕТЕР. Это хорошие новости.
  ПОСЛАННИК. Это самое прекрасное, самое великолепное произведение искусства. Стена настолько широка, что Проксенид, хвастун, и Феоген могли бы разъехаться на своих колесницах, даже если бы их запрягали кони величиной с троянского коня.
  ПИСТЕТЕР. 'Это замечательно!
  ПОСЛАННИК. Длина его сто стадий; Я сам измерил.
  ПИСТЕТЕР. Достойная длина, Посидон! И кто построил такую стену?
  ПОСЛАННИК. Птицы — только птицы; у них не было ни египетского каменщика, ни каменщика, ни плотника; птицы сделали все сами, я не мог поверить своим глазам. Тридцать тысяч журавлей прибыли из Ливии с запасом камней, предназначенных для фундаментов. Водяные рельсы резали их своими клювами. Десять тысяч аистов делали кирпичи; ржанки и другие водоплавающие птицы несли воду в воздух.
  ПИСТЕТЕР. А миномет кто нес?
  ПОСЛАННИК. Цапли, в hods.
  ПИСТЕТЕР. Но как они могли положить миномет в ходы?
  ПОСЛАННИК. Ой! это было действительно умное изобретение; гуси использовали свои ноги как лопаты; они закапывали их в кучу раствора, а затем высыпали в колодцы.
  ПИСТЕТЕР. Ах! для чего нельзя использовать ноги?
  ПОСЛАННИК. Вы бы видели, как охотно утки таскали кирпичи. В довершение сказки ласточки прилетели на работу с полными клювами раствора и лопаткой на спине, как носят маленьких детей.
  ПИСТЕТЕР. Кому после этого нужны оплачиваемые слуги? Но, скажи мне, кто работал по дереву?
  ПОСЛАННИК. Снова птицы, да еще и плотники ловкие, пеликаны, ибо они подпирали ворота своими клювами так, что можно было подумать, что они пользуются топорами; шум был как на верфи. Теперь вся стена везде герметична, надежно заперта и хорошо охраняется; его патрулируют с колокольчиком в руке; везде стоят часовые и на башнях горят маяки. Но мне надо бежать умываться; остальное ваше дело.
  ПРИПЕВ. Хорошо! что вы на это скажете? Вас не удивляет, что стена так быстро возводится?
  ПИСТЕТЕР. Во имя богов, да, и не зря. 'Это действительно не верить. Но вот приходит еще один посланник со стены, чтобы принести нам новые новости! Какой у него боевой вид!
  ВТОРОЙ ПОСЛАННЫЙ. Ой! ой! ой! ой! ой! ой!
  ПИСТЕТЕР. В чем дело?
  ВТОРОЙ ПОСЛАННЫЙ. Произошло ужасное возмущение; бог, посланный Зевсом, прошел через наши ворота и проник в царство воздуха без ведома сойки, которая стоит на страже в дневное время.
  ПИСТЕТЕР. Это недостойный и преступный поступок. Что это был за бог?
  ВТОРОЙ ПОСЛАННЫЙ. Мы этого не знаем. Все, что мы знаем, это то, что у него есть крылья.
  ПИСТЕТЕР. Почему сразу не выслали против него охрану?
  ВТОРОЙ ПОСЛАННЫЙ. Мы отправили тридцать тысяч ястребов из легиона конных лучников. На него движутся все когтистые птицы: пустельга, канюк, гриф, вислоухая сова; они рассекают воздух, так что он звучит от взмахов их крыльев; они повсюду ищут бога, который не может быть далеко; действительно, если я не ошибаюсь, он идет с той стороны.
  ПИСТЕТЕР. Все вооружитесь пращами и луками! Сюда, все наши солдаты; стреляй и бей! Кто-нибудь, дайте мне пращу!
  ПРИПЕВ. Война, между нами и богами разгорается страшная война! Приди, пусть каждый охраняет Воздух, сын Эреба, в котором плывут облака. Будьте осторожны, ни один бессмертный не войдет туда без вашего ведома. Просканируй взглядом все стороны. Слушай! Мне кажется, я слышу шелест быстрых крыльев бога с небес.
  ПИСТЕТЕР. Привет! ты женщина! куда вы летите? Стой, не шевелись! держись неподвижно! ни взмаха твоего крыла! — Кто вы и из какой страны? Вы должны сказать, откуда вы пришли.
  ИРИС. Я пришел из обители олимпийских богов.
  ПИСТЕТЕР. Как тебя зовут, корабль или кепка?
  ИРИС. Я Свифт Айрис.
  ПИСТЕТЕР. Паралус или Саламиния?
  ИРИС. Что ты имеешь в виду?
  ПИСТЕТЕР. Пусть на нее бросится сарыч и схватит ее.
  ИРИС. Схватить меня! Но что означают все эти оскорбления?
  ПИСТЕТЕР. Горе вам!
  ИРИС. Это непостижимо.
  ПИСТЕТЕР. Через какие ворота ты прошла сквозь стену, несчастная женщина?
  ИРИС. Через какие ворота? Почему, великие боги, я не знаю.
  ПИСТЕТЕР. Ты слышишь, как она насмехается над нами. Вы представились офицерам, командовавшим сойками? Вы не отвечаете. У вас есть разрешение с печатью аистов?
  ИРИС. Я проснулся?
  ПИСТЕТЕР. Вы получили один?
  ИРИС. Вы с ума сошли?
  ПИСТЕТЕР. Ни один головорез не дал вам охранную грамоту?
  ИРИС. Охранная грамота мне, бедный дурак!
  ПИСТЕТЕР. Ах! и так ты проскользнул в этот город потихоньку и в эти царства воздуха-земли, которые тебе не принадлежат.
  ИРИС. А какой другой дорогой могут идти боги?
  ПИСТЕТЕР. Во имя Зевса! Я ничего об этом не знаю, не я. Но они не пройдут этот путь. А вы еще смеете жаловаться! Ирис когда-либо более справедливо понесла бы смерть.
  ИРИС. Я бессмертен.
  ПИСТЕТЕР. Ты бы все равно умер. - Ой! Это было бы поистине невыносимо! Что! Должна ли вселенная повиноваться нам, и только боги должны продолжать свою дерзость и не понимать, что они должны подчиняться закону сильнейшего в свою очередь? Но скажи мне, куда ты летишь?
  ИРИС. Я? Посланник Зевса к человечеству, я скажу им, чтобы они приносили в жертву овец и волов на алтарях и наполняли их улицы густым дымом горящего жира.
  ПИСТЕТЕР. О каких богах ты говоришь?
  ИРИС. Из которых? Почему, нас самих, боги небес.
  ПИСТЕТЕР. Вы, боги?
  ИРИС. Тогда есть ли другие?
  ПИСТЕТЕР. Теперь люди почитают птиц как богов, и именно им, клянусь Зевсом, они должны приносить жертвы, а вовсе не Зевсу!
  ИРИС. Ой! дурак! дурак! Не вызывайте гнев богов, ибо это поистине ужасно. Вооружившись клеймом Зевса, Справедливость уничтожит вашу расу; молния ударит в тебя, как Ликимния, и поглотит и твое тело, и портики твоего дворца.
  ПИСТЕТЕР. Здесь! это достаточно высокие разговоры. Ты только слушай и молчи! Ты принимаешь меня за лидийца или фригийца и думаешь запугать меня своими громкими словами? Знай, что если Зевс снова потревожит меня, я пойду во главе своих орлов, вооруженных молниями, и сожгу его жилище и жилище Амфиона в пепел. Я пошлю против него на небо более шестисот порфирионов, одетых в леопардовые шкуры; и раньше один-единственный Порфирион давал ему достаточно работы. Что до тебя, его посыльный, если ты меня раздражаешь, я начну с того, что раздвину тебе ноги и буду вести себя так, хоть ты и Ирис, что, несмотря на мой возраст, ты будешь удивлен. Я покажу тебе прекрасный длинный инструмент, который трахнет тебя трижды.
  ИРИС. Да погибнешь ты, негодяй, ты и твои гнусные слова!
  ПИСТЕТЕР. Ты не уйдешь быстро? Приходи, расправь крылья или берегись шквалов!
  ИРИС. Если мой отец не накажет тебя за твои оскорбления…
  ПИСТЕТЕР. Ха!.. но ты отправляйся в другое место, чтобы поджарить своей молнией народ помоложе, чем мы.
  ПРИПЕВ. Мы запрещаем богам, сыновьям Зевса, проходить через наш город и смертным посылать им дым своих жертв по этой дороге.
  ПИСТЕТЕР. Странно, что посланник, которого мы послали к смертным, так и не вернулся.
  ВЕСТНИК. Ой! блаженный Пистетер, очень мудрый, очень прославленный, очень добрый, трижды счастливый, очень... Приходите, подскажите, кто-нибудь, сделайте.
  ПИСТЕТЕР. Доберитесь до своей истории!
  ВЕСТНИК. Все народы преисполнены восхищения твоей мудростью и награждают тебя этой золотой короной.
  ПИСТЕТЕР. Я принимаю это. Но скажи мне, почему люди восхищаются мной?
  ВЕСТНИК. О ты, кто основал такой славный город в воздухе, ты не знаешь, в каком почете люди и сколько есть тех, кто горит желанием жить в нем. До того, как был построен ваш город, все люди страстно желали Спарты; в почете были длинные волосы и пост, мужчины ходили грязными, как Сократ, и носили посохи. Теперь все изменилось. Во-первых, как только рассветает, они все вместе вскакивают с кроватей и идут искать пищу, как и вы; затем они летят на объявления и, наконец, пожирают указы. Птичье безумие настолько очевидно, что многие на самом деле носят имена птиц. Есть запинающийся ресторатор, который называет себя куропаткой; Менипп называет себя ласточкой; Одноглазый ворон Опонтий; жаворонок Филокл; лиса-гусь Феоген; Ликург ибис; Летучая мышь Херефон; сорока Сиракосий; перепел Мидий; действительно, он похож на перепела, которого сильно ударили по голове. Из любви к птицам они повторяют все песни, которые касаются ласточки, чирка, гуся или голубя; в каждом стихе вы видите крылья или, во всяком случае, несколько перьев. Это то, что происходит там внизу. Наконец, более десяти тысяч человек приходят сюда с земли просить у вас перья и крючковатые когти; Так что, смотри, снабжай себя крыльями для иммигрантов.
  ПИСТЕТЕР. Ах! клянусь Зевсом, не время бездельничать. Иди как можно быстрее и наполни каждую корзину, каждую корзинку крыльями. Манес выведет их ко мне за стены, где я приму тех, кто представится.
  ПРИПЕВ. Этот город скоро будет заселен толпой мужчин.
  ПИСТЕТЕР. Если судьба благоволит нам.
  ПРИПЕВ. Люди все больше и больше в восторге от него.
  ПИСТЕТЕР. Приходите, поторопитесь и возьмите их с собой.
  ПРИПЕВ. Не найдет ли человек здесь все, что может ему понравиться, — мудрость, любовь, божественные Грации, сладостное лицо нежного мира?
  ПИСТЕТЕР. Ой! ленивый слуга! ты не поторопишься?
  ПРИПЕВ. Пусть скоро принесут корзину с крыльями. Давай, побей его, как я, и вдохни в него немного жизни; он ленив, как осел.
  ПИСТЕТЕР. Да, Манес большой трус.
  ПРИПЕВ. Начните с того, что приведите в порядок эту кучу крыльев; разделить их на три части по птицам, от которых они произошли; поющие, пророческие и водные птицы; затем вы должны позаботиться о том, чтобы раздать их мужчинам в соответствии с их характером.
  ПИСТЕТЕР (Манесу) . Ой! пустельгами! Я больше не могу оторвать от тебя рук; вы слишком медлительны и ленивы вообще.
  ОТЦЕУБИЙСТВО. Ой! мог бы я стать орлом, парящим в небесах! Ой! мог бы я летать над лазурными волнами бесплодного моря!
  ПИСТЕТЕР. Ха! «Кажется, новость была правдой; Я слышу, как идет кто-то, кто говорит о крыльях.
  ОТЦЕУБИЙСТВО. Нет ничего более очаровательного, чем летать; Я горю желанием жить по тем же законам, что и птицы; Я обезумел от птиц и лечу к тебе, ибо хочу жить с тобой и подчиняться твоим законам.
  ПИСТЕТЕР. Какие законы? У птиц много законов.
  ОТЦЕУБИЙСТВО. Все они; но больше всего меня радует то, что у птиц считается хорошим делом клевать и душить своего отца.
  ПИСТЕТЕР. Да, Зевс! по-нашему, тот, кто посмеет ударить своего отца, будучи еще цыпленком, — храбрец.
  ОТЦЕУБИЙСТВО. И поэтому я хочу жить здесь, ибо я хочу задушить своего отца и унаследовать его богатство.
  ПИСТЕТЕР. Но у нас есть также древний закон, записанный в кодексе аистов, который гласит: «Когда отец-аист вырастил своих детенышей и научил их летать, детеныши, в свою очередь, должны поддерживать отца».
  ОТЦЕУБИЙСТВО. Едва ли стоит преодолевать такое расстояние, чтобы быть вынужденным содержать моего отца!
  ПИСТЕТЕР. Нет, нет, юный друг, раз ты пришел к нам с такой охотой, я дам тебе эти черные крылья, как будто ты птица-сирота; кроме того, несколько хороших советов, которые я получил сам в младенчестве. Не бей отца, а возьми эти крылья в одну руку, а эти шпоры в другую; представь, что у тебя на голове петушиный гребень, иди, вставай на стражу и сражайся; живи на свою зарплату и уважай жизнь своего отца. Вы галантный парень! Тогда очень хорошо! Лети во Фракию и сражайся.
  ОТЦЕУБИЙСТВО. По Вакху! 'Это хорошо сказано; Я последую твоему совету.
  ПИСТЕТЕР. Клянусь Зевсом, он действует мудро.
  КИНЕЗИИ. «На своих легких крыльях я взлетаю на Олимп; в своем прихотливом полете моя Муза порхает по тысяче троп поэзии попеременно…»
  ПИСТЕТЕР. Этому парню понадобится целый корабль крыльев.
  КИНЕЗИИ. … он ищет свежий выход».
  ПИСТЕТЕР. Добро пожаловать, Кинесий, липовый человек! Зачем ты пришел сюда, выкручивая свою игровую ногу кругами?
  КИНЕЗИИ. «Я хочу стать птицей, мелодичным соловьем».
  ПИСТЕТЕР. Хватит таких частушек. Скажи мне чего ты хочешь.
  КИНЕЗИИ. Дай мне крылья, и я полечу в самые верхние небеса, чтобы собрать свежие песни в облаках, среди паров и ворсистых снегов.
  ПИСТЕТЕР. Собирать песни в облаках?
  КИНЕЗИИ. От них зависит все наше новейшее искусство. Самые блестящие дифирамбы — это те, что машут крыльями в пространстве пустоты и одеты туманом и густым мраком. Чтобы оценить это, просто послушайте.
  ПИСТЕТЕР. Ой! нет нет нет!
  КИНЕЗИИ. По Гермесу! но на самом деле вы должны. «Я буду путешествовать по твоей эфирной империи, как крылатая птица, рассекающая пространство своей длинной шеей…»
  ПИСТЕТЕР. Останавливаться! легко все, я говорю!
  КИНЕЗИИ. …когда я парю над морями, увлекаемый дыханием ветра…
  ПИСТЕТЕР. Во имя Зевса! но я прерву твое дыхание.
  КИНЕЗИИ. … то мчась по следам Нота, то приближаясь к Борею через бесконечные пустоши эфира». (Пистетерус бьет его.) Ах! старик, это действительно красивая и умная идея!
  ПИСТЕТЕР. Что! Разве ты не в восторге от того, что рассекаешь воздух?
  КИНЕЗИИ. Так трактовать дифирамбического поэта, за которого племена спорят друг с другом!
  ПИСТЕТЕР. Останетесь ли вы с нами и создадите хор крылатых птиц, таких же стройных, как леотрофиды, для племени цекропидов?
  КИНЕЗИИ. Вы издеваетесь надо мной, это ясно; но знай, что я никогда не оставлю тебя в покое, если у меня не будет крыльев, чтобы летать по воздуху.
  ИНФОРМАТОР. Что это за птицы с пуховыми перьями, которые кажутся мне такими жалкими? Скажи мне, о ласточка с длинными пестрыми крыльями.
  ПИСТЕТЕР. Ой! но нам угрожает идеальное вторжение. Вот идет еще один из них, напевая вместе.
  ИНФОРМЕР. Ласточка с длинными пестрыми крыльями, еще раз я призываю тебя.
  ПИСТЕТЕР. Думаю, он имеет в виду свой плащ; Вера, он очень нуждается в возвращении ласточек.
  ИНФОРМЕР. Где тот, кто раздает крылья всем желающим?
  ПИСТЕТЕР. Это я, но вы должны сказать мне, для чего они вам нужны.
  ИНФОРМЕР. Не задавайте вопросов. Я хочу крылья, и крылья у меня должны быть.
  ПИСТЕТЕР. Вы хотите лететь прямо в Пеллене?
  ИНФОРМЕР. Я? Да ведь я обвинитель островов, доносчик…
  ПИСТЕТЕР. Прекрасная сделка, правда!
  ИНФОРМЕР. … инкубатор судебных исков. Поэтому мне очень нужны крылья, чтобы рыскать по городам и таскать их перед правосудием.
  ПИСТЕТЕР. Вы бы сделали это лучше, если бы у вас были крылья?
  ИНФОРМЕР. Нет, но я больше не должен бояться пиратов; Я должен вернуться с кранами, нагруженными судебными исками в качестве балласта.
  ПИСТЕТЕР. Получается, несмотря на всю вашу юношескую энергию, вы делаете своим ремеслом доносы на незнакомцев?
  ИНФОРМЕР. Ну, а почему бы и нет? Я не знаю, как копать.
  ПИСТЕТЕР. Но, клянусь Зевсом! есть честные способы заработать на жизнь в вашем возрасте без всех этих гнусных уловок.
  ИНФОРМЕР. Друг мой, я прошу у тебя крылья, а не слова.
  ПИСТЕТЕР. Только мои слова окрыляют тебя.
  ИНФОРМЕР. А как можно своими словами окрылить мужчину?
  ПИСТЕТЕР. Таким образом, все сначала начинается.
  ИНФОРМЕР. Все?
  ПИСТЕТЕР. Разве вы не часто слышали, как отец говорил молодым людям в парикмахерских: «Удивительно, как совет Диттрефа заставил моего сына заняться верховой ездой». крылья его воображения».
  ИНФОРМЕР. Чтобы слова окрыляли?
  ПИСТЕТЕР. Несомненно; слова окрыляют разум и заставляют человека воспарить к небесам. Таким образом, я надеюсь, что мои мудрые слова дадут вам крылья для того, чтобы заняться каким-нибудь менее унизительным ремеслом.
  ИНФОРМЕР. Но я не хочу.
  ПИСТЕТЕР. Что ты думаешь делать тогда?
  ИНФОРМЕР. Я не буду опровергать свое происхождение; из поколения в поколение мы жили информированием. Поэтому скорее дайте мне легкие, быстрые крылья ястреба или пустельги, чтобы я мог призвать островитян, выдержать обвинение здесь и поспешить обратно туда на летающих крыльях.
  ПИСТЕТЕР. Я понимаю. Таким образом, незнакомец будет осужден еще до того, как появится.
  ИНФОРМЕР. Вот именно.
  ПИСТЕТЕР. И пока он плывет сюда по морю, вы полетите на острова, чтобы отнять у него его имущество.
  ИНФОРМЕР. Вы точно попали; Я должен кружиться туда и сюда, как совершенный волчок.
  ПИСТЕТЕР. Я улавливаю идею. Подождите, я верю, у меня есть несколько прекрасных
  керкирейских крыльев. Как вам они?
  ИНФОРМЕР. Ой! горе мне! Да ведь это кнут!
  ПИСТЕТЕР. Нет нет; это крылья, говорю вам, которые приводят в движение волчок.
  ИНФОРМЕР. Ой! ой! ой!
  ПИСТЕТЕР. Беги, убирайся, жалкая дворняжка, а не то скоро увидишь, что получится из придирок и лжи. Давай, поднимем крылья и уйдем.
  ПРИПЕВ. В свои эфирные ночи я видел много нового, странного и удивительного. Есть дерево под названием Клеоним, принадлежащее неизвестному виду; у него нет сердца, он ни на что не годен и столь же высок, сколь и труслив. Весной вместо почек выбрасывает клевету, а осенью усыпает землю щитками вместо листьев.
  Далеко, в областях тьмы, куда никогда не проникает ни один луч света, есть страна, где люди сидят за столом героев и живут с ними всегда, кроме вечера. Если кто-нибудь из смертных встретится с героем Орестом ночью, его скоро разденут и покроют ударами с головы до ног.
  ПРОМЕТЕЙ. Ах! боги! лишь бы Зевс меня не заметил! Где находится
  Пистетер?
  ПИСТЕТЕР. Ха! что это? Человек в маске!
  ПРОМЕТЕЙ. Ты видишь бога позади меня?
  ПИСТЕТЕР. Нет, нет. Но кто ты, скажи на милость?
  ПРОМЕТЕЙ. Сколько время, пожалуйста?
  ПИСТЕТЕР. Время? Ведь уже полдень. Кто ты?
  ПРОМЕТЕЙ. Это осень дня? Не позже ли?
  ПИСТЕТЕР. Ой! 'честное слово! но ты становишься утомительным!
  ПРОМЕТЕЙ. Что делает Зевс? Он рассеивает облака или собирает их?
  ПИСТЕТЕР. Будьте осторожны, чтобы я не потерял все терпение.
  ПРОМЕТЕЙ. Подойди, я подниму свою маску.
  ПИСТЕТЕР. Ах! мой дорогой Прометей!
  ПРОМЕТЕЙ. Останавливаться! останавливаться! говори ниже!
  ПИСТЕТЕР. Почему, в чем дело, Прометей?
  ПРОМЕТЕЙ. Тсс, тсс! Не называй меня по имени; ты будешь моей погибелью, если Зевс увидит меня здесь. Но, если хочешь, чтобы я рассказал тебе, как обстоят дела на небесах, возьми этот зонт и прикрой меня, чтобы боги меня не видели.
  ПИСТЕТЕР. Я могу узнать Прометея в этом хитроумном трюке. Приходи скорее и ничего не бойся; говорить дальше.
  ПРОМЕТЕЙ. Затем слушать.
  ПИСТЕТЕР. Я слушаю, продолжайте!
  ПРОМЕТЕЙ. С Зевсом все кончено.
  ПИСТЕТЕР. Ах! и с каких это пор молитесь?
  ПРОМЕТЕЙ. С тех пор, как вы основали этот город в воздухе. Сейчас нет человека, который бы приносил жертвы богам; дым жертв больше не доходит до нас. Приходит не самое маленькое предложение! Мы постимся, как будто это праздник Деметры. Варварские боги, умирающие от голода, вопят, как иллирийцы, и грозят вооруженным набегом на Зевса, если он не откроет рынки, где продаются косяки жертв.
  ПИСТЕТЕР. Что! есть ли кроме тебя другие боги, боги-варвары, обитающие над Олимпом?
  ПРОМЕТЕЙ. Если бы не варварские боги, кто был бы покровителем
  Экзестида?
  ПИСТЕТЕР. И как зовут этих богов?
  ПРОМЕТЕЙ. Их имя? Почему, Трибалли.
  ПИСТЕТЕР. Ах, действительно! отсюда, без сомнения, мы получаем слово «скорбь».
  ПРОМЕТЕЙ. Вероятно. Но одно я могу вам сказать наверняка, а именно, что Зевс и небесные Трибаллы собираются послать сюда своих наместников просить мира. Теперь не угощай, если только Зевс не вернет птицам скипетр и не даст тебе в жены Базилею.
  ПИСТЕТЕР. Кто такая Басилея?
  ПРОМЕТЕЙ. Прекрасная юная девица, которая делает молнии для Зевса; все исходит от нее: мудрость, добрые законы, добродетель, флот, клевета, общественный казначей и триобол.
  ПИСТЕТЕР. Ах! тогда она своего рода генерал-менеджер бога.
  ПРОМЕТЕЙ. Да, точно. Если он отдаст ее тебе в жены, твоей будет всемогущая власть. Вот что я пришел сказать вам; ибо вы знаете мою постоянную и привычную доброжелательность к мужчинам.
  ПИСТЕТЕР. О, да! Благодаря вам мы жарим наше мясо.
  ПРОМЕТЕЙ. Я ненавижу богов, как ты знаешь.
  ПИСТЕТЕР. Да, клянусь Зевсом, ты всегда их ненавидел.
  ПРОМЕТЕЙ. По отношению к ним я настоящий Тимон; но я должен вернуться со всей поспешностью, так что дайте мне зонт; если Зевс увидит меня оттуда, он подумает, что я сопровождаю одного из канефоров.
  ПИСТЕТЕР. Подожди, возьми и этот табурет.
  ПРИПЕВ. Рядом с землей скиаподов есть болото, из пределов которого ненавистный Сократ вызывает души человеческие. Писандр пришел однажды, чтобы увидеть его душу, которую он оставил там еще при жизни. Он предложил маленькую жертву, верблюда, перерезал ему горло и, следуя примеру Улисса, отступил на шаг назад. Затем летучая мышь херепонт вышла из ада, чтобы напиться верблюжьей крови.
  ПОСИДОН. Это город Нефелококцигии, Город Облака-Кукушки, куда мы прибываем в качестве послов. (Трибаллу.) Привет! что ты задумал? вы перебрасываете свой плащ через левое плечо. Давай, брось его быстрее направо! И почему, скажите на милость, он тащит эту моду? Есть ли у вас язвы, которые нужно скрывать, как у Лаэсподии? Ой! демократия! куда, о! куда ты нас ведешь? Возможно ли, что боги избрали такого посланника?
  ТРИБАЛЛУС. Оставь меня в покое.
  ПОСИДОН. Фу! проклятый дикарь! ты, безусловно, самый варварский из всех богов. — Скажи мне, Геракл, что мы будем делать?
  ГЕРАКЛ. Я уже говорил вам, что хочу задушить парня, который осмелился загородить нас.
  ПОСИДОН. Но, мой друг, мы посланники мира.
  ГЕРАКЛ. Тем более я хочу его задушить.
  ПИСТЕТЕР. Дай мне терку для сыра; принеси мне сильфиум для соуса; передай мне сыр и посмотри на угли.
  ГЕРАКЛ. Смертный! мы, приветствующие тебя, — три бога.
  ПИСТЕТЕР. Подожди немного, пока я приготовлю рассол из сильфиума.
  ГЕРАКЛ. Что это за мясо?
  ПИСТЕТЕР. Это птицы, которые были наказаны смертью за нападение на друзей людей.
  ГЕРАКЛ. И вы их приправляете, прежде чем ответить нам?
  ПИСТЕТЕР. Ах! Геракл! добро пожаловать, добро пожаловать! В чем дело?
  ГЕРАКЛ. Боги послали нас сюда в качестве послов, чтобы договориться о мире.
  СЛУГА. Во фляге больше нет масла.
  ПИСТЕТЕР. И все же птицы должны быть тщательно облиты им.
  ГЕРАКЛ. Мы не заинтересованы в том, чтобы сражаться с вами; Что касается вас, будьте друзьями, и мы обещаем, что у вас всегда будет дождевая вода в ваших бассейнах и самая теплая из теплых погодных условий. Что касается этих пунктов, мы вооружены полной властью.
  ПИСТЕТЕР. Мы никогда не были агрессорами, и даже теперь мы так же настроены на мир, как и вы, если вы согласитесь на одно справедливое условие, а именно, чтобы Зевс отдал свой скипетр птицам. Если только это будет согласовано, я приглашаю послов на обед.
  ГЕРАКЛ. Этого достаточно для меня. Я голосую за мир.
  ПОСИДОН. Ты негодяй! ты просто дурак и обжора. Ты хочешь свергнуть собственного отца?
  ПИСТЕТЕР. Какая ошибка! Ведь боги будут гораздо могущественнее, если птицами будут править землей. В настоящее время смертные скрыты под облаками, ускользают от вашего внимания и лжесвидетельствуют от вашего имени; но если бы у вас были птицы в союзниках, а человек, поклявшись вороном и Зевсом, не сдержал бы своей клятвы, ворона неожиданно набросилась бы на него и выколола бы ему глаз.
  ПОСИДОН. Хорошая мысль, Посидон!
  ГЕРАКЛ. Мое представление тоже.
  ПИСТЕТЕР. (к трибаллианцу) . А ты, каково твое мнение?
  ТРИБАЛЛУС. Набайсатреу.
  ПИСТЕТЕР. Видишь? он тоже одобряет. Но послушайте еще одну вещь, в которой мы можем вам помочь. Если человек клянется принести жертву какому-нибудь богу, а потом медлит, делая вид, что боги могут подождать, и таким образом не держит свое слово, мы накажем его скупость.
  ПОСИДОН. Ах! ах! и как?
  ПИСТЕТЕР. Пока он пересчитывает свои деньги или находится в ванне, воздушный змей, прежде чем он осознает это, снимет с него либо монетами, либо одеждой стоимость пары овец и унесет ее к богу.
  ГЕРАКЛ. Я голосую за восстановление им скипетра.
  ПОСИДОН. Спросите у трибаллианца.
  ГЕРАКЛ. Привет! Трайбаллиан, ты хочешь, чтобы тебя взбунтовали?
  ТРИБАЛЛУС. Саунака бактарикроуса.
  ГЕРАКЛ. Он говорит: «По доброй воле».
  ПОСИДОН. Если таково мнение вас обоих, то я тоже согласен.
  ГЕРАКЛ. Очень хорошо! мы принимаем скипетр.
  ПИСТЕТЕР. Ах! Я чуть не забыл еще одно условие. Я оставлю
  Эрэ Зевсу, но только в том случае, если юная Басилея будет отдана мне в жены.
  ПОСИДОН. Тогда ты не хочешь мира. Давайте отойдем.
  ПИСТЕТЕР. Для меня это мало что значит. Приготовь, посмотри на соус.
  ГЕРАКЛ. Какой странный парень этот Посидон! Куда ты идешь? Мы собираемся воевать из-за женщины?
  ПОСИДОН. Что еще можно сделать?
  ГЕРАКЛ. Что еще? Заключите мир.
  ПОСИДОН. Ой! Нинни! ты всегда хочешь быть обманутым? Ведь ты ищешь собственного падения. Если бы Зевс умер после того, как уступил им власть, вы были бы разорены, потому что вы наследник всего богатства, которое он оставит после себя.
  ПИСТЕТЕР. Ой! боги! как он тебя уговаривает. Отойдите в сторону, чтобы я мог поговорить с вами. Твой дядя одолевает тебя, мой бедный друг. Закон не позволит тебе оболуса отцовской собственности, ибо ты бастард, а не законный ребенок.
  ГЕРАКЛ. Я ублюдок! Что ты мне говоришь?
  ПИСТЕТЕР. Почему, конечно; не рожден ли ты от чужой женщины? Кроме того, разве Афина не признана единственной наследницей Зевса? И ни одна дочь не была бы такой, если бы у нее был законный брат.
  ГЕРАКЛ. Но что, если бы мой отец хотел отдать мне свое имущество на смертном одре, несмотря на то, что я незаконнорожденный?
  ПИСТЕТЕР. Закон запрещает это, и тот же самый Посидон будет первым, кто предъявит права на свое богатство, поскольку он является его законным братом. Слушать; так гласит закон Солона: «Незаконнорожденный не наследует, если есть законные дети; а если законных детей нет, то имущество переходит к ближайшим родственникам».
  ГЕРАКЛ. И я ничего не получаю от отцовской собственности?
  ПИСТЕТЕР. Абсолютно ничего. Но скажи мне, твой отец внес тебя в реестры его фратрии?
  ГЕРАКЛ. Нет, и я давно удивляюсь этому упущению.
  ПИСТЕТЕР. Что тебя беспокоит, что ты должен грозить кулаком небу? Вы хотите с этим бороться? Что ж, будь на моей стороне, я сделаю тебя королем и буду кормить тебя птичьим молоком и медом.
  ГЕРАКЛ. Ваше дальнейшее условие кажется мне справедливым. Я уступаю тебе юную девицу.
  ПОСИДОН. Но я, я голосую против этого мнения.
  ПИСТЕТЕР. Дальше все зависит от Triballian. (Трибаллийцу.)
  Что ты скажешь?
  ТРИБАЛЛУС. Большая птица подарит дочери красавицу и королеву.
  ГЕРАКЛ. Вы говорите, что вы даете ей?
  ПОСИДОН. Отчего же нет, он не говорит ничего из того, что он ей дает; иначе я не могу понять лучше, чем ласточки.
  ПИСТЕТЕР. Точно так. Разве он не говорит, что ее нужно отдать ласточкам?
  ПОСИДОН. Очень хорошо! вы двое уладить дело; помиритесь, раз вы этого хотите; Я буду держать язык за зубами.
  ГЕРАКЛ. Мы намерены предоставить вам все, что вы просите. Но иди туда с нами, чтобы получить Басилею и небесную щедрость.
  ПИСТЕТЕР. Вот птицы уже разделаны и очень подходят для свадебного пира.
  ГЕРАКЛ. Ты иди, а я, если хочешь, останусь здесь и поджарю их.
  ПИСТЕТЕР. Вы, чтобы жарить их! вы слишком обжора; пойдем с нами.
  ГЕРАКЛ. Ах! как хорошо я бы относился к себе!
  ПИСТЕТЕР. Пусть кто-нибудь принесет мне на свадьбу красивую и пышную тунику.
  ПРИПЕВ. В Фанах, близ Клепсидры, живет народ, не имеющий ни веры, ни закона, энглоттогасторы, которые жнут, сеют, рвут виноград и смоквы языком своим; они принадлежат к варварской расе, и среди них можно найти Филиппов и Горгиев; Именно эти энглоттогасторы Филиппы ввели по всей Аттике обычай отрезать язык отдельно при жертвоприношениях.
  ПОСЛАННИК. О ты, чье безграничное счастье я не могу выразить словами, трижды счастливый род воздушных птиц, прими своего короля в своих счастливых жилищах. Более яркий, чем самая яркая звезда, освещающая землю, он приближается к своему сверкающему золотому дворцу; само солнце не сияет более ослепительной славой. Он входит со своей невестой рядом с ним, красоту которой не может выразить ни один человеческий язык; в руке он размахивает молнией, крылатым древком Зевса; ароматы невыразимой сладости пронизывают эфирные царства. Великолепное зрелище — видеть, как облака благовоний несутся легкими вихрями перед дыханием Зефира! Но вот он сам. Божественная Муза! пусть твои священные уста начнутся с песен счастливых предзнаменований.
  ПРИПЕВ. Отступать! Направо! Слева! продвигать! Летайте вокруг этого счастливого смертного, которого Фортуна осыпает своими благословениями. Ой! ой! какая благодать! какая красота! О, брак, столь благоприятный для нашего города! Честь этому человеку! именно через него птицы призваны к такой славной судьбе. Пусть ваши брачные гимны, ваши брачные песни приветствуют его и его Базилею! Посреди такого празднества Судьбы прежде соединили Олимпийского Здесь с Королем, который правит богами с вершины своего неприступного трона. Ой! Девственная плева! ой! Гименей! Розовый Эрос с золотыми крыльями держал поводья и вел колесницу; это он руководил союзом Зевса и удачливого Гере. Ой! Девственная плева! ой! Гименей!
  ПИСТЕТЕР. Я в восторге от твоих песен, аплодирую твоим стихам. Теперь празднуйте гром, сотрясающий землю, пламенную молнию Зевса и страшную сверкающую молнию.
  ПРИПЕВ. О, ты, золотая вспышка молнии! о вы, божественные лучи пламени, которые до сих пор извергал Зевс! О вы, раскаты грома, низводящие дождь! «По приказу нашего короля теперь вы должны потрясти землю! О, Гименей! через тебя он повелевает вселенной и заставляет Басилею, которую он отнял у Зевса, сесть рядом с ним. Ой! Девственная плева! ой! Гименей!
  ПИСТЕТЕР. Пусть все крылатые племена наших сограждан следуют за молодоженами во дворец Зевса и на брачное ложе! Протяни свои руки, моя дорогая жена! Возьми меня за крылья и давай танцевать; Я подниму тебя и понесу по воздуху.
  ПРИПЕВ. О, радость! Ио Пеан! Тралала! победа твоя, о ты, величайший из богов!
   ЛИСИСТРАТА
  
  Анонимный перевод для Афинского общества, Лондон, 1912 г.
  Первоначально поставленная в Афинах в 411 г. до н.э., эта комедия представляет замечательную миссию афинской женщины по прекращению Пелопоннесской войны, убедив женщин Греции лишить своих мужей и любовников сексуальных привилегий, чтобы заставить мужчин заключить мир. Пьеса примечательна своим ранним изображением сексуальных отношений в обществе, где доминируют мужчины, и имеет первостепенное значение для понимания отношений между мужчинами и женщинами в древних Афинах. «Лисистрата» была снята в том же году, что и « Женщины, празднующие Фесмофорию» , еще одна комедия с акцентом на гендерные вопросы, через два года после катастрофического поражения Афин в Сицилийской экспедиции.
  Аристофан демонстрирует необычайно современное сочувствие к женскому состоянию в то время, когда драматические поэты в Афинах все еще укрепляли сексуальные стереотипы о женщинах как о иррациональных существах, нуждающихся в защите от самих себя и от других. В драме Лисистрата отвергает ведение войны мужчинами, поскольку считает, что в Афинах нет настоящих мужчин, которые могли бы положить конец разрушениям и растрате жизней. Она должна защитить женщин от их собственных худших инстинктов, прежде чем она сможет выполнить свою основную миссию по прекращению войны, поэтому она должна убедить их отказаться от сексуальной активности, даже связывая их клятвой, а позже она должна сплотить их с помощью оракула, когда они показывают признаки колебания. Она представлена драматургом как незаурядная женщина и к концу пьесы демонстрирует свое господство над мужчинами, даже над лидерами.
  
  Греческая ваза с изображением женщин, готовящих шерсть, ок. 300 г. до н.э.
  СОДЕРЖАНИЕ
  ВВЕДЕНИЕ
  ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  ЛИСИСТРАТА
  
  
  Спектакль «Лисистрата» в 2009 г. в постановке Ансамбля театральных аспирантур Университета Монаша.
   ВВЕДЕНИЕ
  «Лисистрата», третья и заключительная пьеса цикла «Война и мир», была поставлена на десять лет позже, чем ее предшественница, «Мир», а именно. в 411 г. до н.э. Сейчас идет двадцать первый год Войны, и надежды на мир, похоже, так же малы, как и прежде. Отчаянное положение вещей требует отчаянного средства, и Поэт предлагает пародийное решение проблемы.
  Афинские женщины во главе с Лисистратой и при поддержке женщин-делегатов из других государств Эллады решают взять дело в свои руки и заставить мужчин остановить войну. Они встречаются на торжественном конклаве, и Лисистрата излагает свой план, неукоснительное применение к мужьям и любовникам таинства самоотречения: «мы должны полностью воздерживаться от мужского органа». Каждая жена и любовница должны отказываться от любых сексуальных услуг до тех пор, пока мужчины не придут к соглашению о мире. В тех случаях, когда женщины должны уступить «по форс-мажору», то это должно быть сделано неблаговидно и таким образом, чтобы доставить минимальное удовлетворение их партнеру; они должны лежать пассивно и принимать в любовной игре не больше, чем они абсолютно обязаны. Этим Лисистрата уверяет их, что они очень скоро достигнут своей цели. «Если мы будем сидеть в помещении, красиво одетые в наши лучшие прозрачные шелка и самые красивые безделушки, а наши «мотты» будут тщательно депилированы, их инструменты встанут так жестко, что они не смогут ни в чем нам отказать». Таково бремя ее советов.
  После немалых колебаний этот план кампании принимается, и собравшиеся женщины приносят торжественную клятву добросовестно соблюдать соглашение. Тем временем в качестве меры предосторожности они захватывают Акрополь, где хранится государственное сокровище; городские старики штурмуют двери, но их отталкивает «ужасный полк» женщин. Вскоре замысел смелой Лисистраты оказывается полностью эффективным, мир заключен, и пьеса заканчивается веселым празднеством афинских и спартанских уполномоченных в честь этого события.
  В этой драме двойной хор — женщин и стариков, и из борьбы за обладание цитаделью между двумя враждующими бандами получается много превосходных шуток; в то время как общие шутки и явно наводящие на размышления ситуации, вытекающие из общей идеи изложенного выше сюжета, могут быть «лучше воображены, чем описаны».
   ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  ЛИСИСТРАТА.
  КАЛОНИКИ. МИРРИНА.
  ЛАМПИТО.
  СТРАТИЛИС.
  МАГИСТРАТ.
  КИНЕЗИИ.
  РЕБЕНОК.
  ВЕСТНИК ЛАЦЕДЕМОНИЦ.
  ПОСОЛИТЕЛИ ЛАЦЕДЕМОНИАН.
  ПОЛИХАРИДЫ.
  РЫНОК Шезлонги.
  СЛУГА.
  АФИНСКИЙ ГРАЖДАНИН.
  ХОР СТАРИКОВ.
  ХОР ЖЕНЩИН.
  СЦЕНА: На площади в Афинах; затем перед воротами Акрополя и, наконец, в пределах цитадели.
   ЛИСИСТРАТА
  ЛИСИСТРАТА (одна) . Ах! если бы только они были приглашены на вакхический пир, или на пир Пана, или Афродиты, или Генетиллиды, почему! улицы были бы непроходимы для толпящихся бубнов! Теперь здесь никогда не бывает женщин — ах! кроме моей соседки Калоники, которую я вижу приближающейся вон там... Добрый день, Калониче.
  КАЛОНИКИ. Добрый день, Лисистрата! но позвольте, почему это темное, неприступное лицо, моя дорогая? Поверь мне, с этими черными нависшими бровями ты выглядишь некрасиво.
  ЛИСИСТРАТА. Ой! Калонике, мое сердце в огне; Я краснею за наш секс. Мужчины поймут , что мы хитрые и хитрые….
  КАЛОНИКИ. И они совершенно правы, честное слово!
  ЛИСИСТРАТА. Однако, послушайте, когда женщин вызывают на встречу по крайне важному делу, они ложатся спать, вместо того чтобы прийти.
  КАЛОНИКИ. Ой! они придут, моя дорогая; но, знаете ли, женщинам нелегко выйти из дому. Одна возится с мужем; другой поднимает слугу; третья укладывает ребенка спать, моет ребенка или кормит его.
  ЛИСИСТРАТА. Но я говорю вам, дело, которое зовет их сюда, гораздо более срочное.
  КАЛОНИКИ. И зачем ты зовешь нас, дорогая Лисистрата? О чем все это?
  ЛИСИСТРАТА. О большом деле.
  КАЛОНИКИ. И он тоже толстый?
  ЛИСИСТРАТА. Да действительно, и большой, и великий.
  КАЛОНИКИ. И мы не все на месте!
  ЛИСИСТРАТА. Ой! если бы это было то, что вы предполагаете, никогда не было бы отсутствующих. Нет, нет, это касается того, о чем я вертелся и так, и так в течение многих бессонных ночей.
  КАЛОНИКИ. Должно быть, это что-то очень тонкое и тонкое, раз вы все так повернули!
  ЛИСИСТРАТА. Так прекрасно, это значит именно это, Греция спасена женщинами!
  КАЛОНИКИ. Женщинами! Ведь его спасение висит на бедной ниточке!
  ЛИСИСТРАТА. Судьба нашей страны зависит от нас — мы должны полностью уничтожить пелопоннесцев…
  КАЛОНИКИ. Это был бы поистине благородный поступок!
  ЛИСИСТРАТА. Истреблять беотийцев до единого!
  КАЛОНИКИ. Но, конечно же, вы бы пощадили угрей.
  ЛИСИСТРАТА. Ради Афин я никогда не буду угрожать гибелью; поверь мне в этом. Однако, если к нам присоединятся беотийские и пелопоннесские женщины, Греция будет спасена.
  КАЛОНИКИ. Но как могут женщины совершить такое мудрое и славное достижение, мы, женщины, живущие в уединении дома, одетые в прозрачные одежды из желтого шелка и длинные развевающиеся платья, украшенные цветами и обутые в изящные маленькие туфельки?
  ЛИСИСТРАТА. Нет, это и есть те самые якоря нашего спасения — эти желтые туники, эти духи и тапочки, эти косметические средства и прозрачные одежды.
  КАЛОНИКИ. Как так, молись?
  ЛИСИСТРАТА. Нет человека, который бы орудовал копьем против другого…
  КАЛОНИКИ. Быстро, я куплю себе желтую тунику в красильщике.
  ЛИСИСТРАТА. …или щит.
  КАЛОНИКИ. Я побегу и надену развевающееся платье.
  ЛИСИСТРАТА. … или обнажить меч.
  КАЛОНИКИ. Я поспешу и куплю пару тапочек сию же минуту.
  ЛИСИСТРАТА. А теперь скажи мне, не лучше ли было женщинам прийти?
  КАЛОНИКИ. Ведь они должны были прилететь сюда!
  ЛИСИСТРАТА. Ах! дорогой мой, ты увидишь, что они, как истинные афиняне, сделают все слишком поздно…. Ведь ни одна женщина не пришла ни с берегов, ни с Саламина.
  КАЛОНИКИ. Но я точно знаю, что они отправились на рассвете.
  ЛИСИСТРАТА. И дамы из Ахарны! почему, я думал, что они были бы самыми первыми, чтобы прибыть.
  КАЛОНИКИ. Во всяком случае, жена Феагена обязательно придет; она действительно была, чтобы посоветоваться с Гекатой… Но смотри! вот некоторые прибытия — и есть еще позади. Ах! ха! теперь какие соотечественницы они могут быть?
  ЛИСИСТРАТА. Они из Анагиры.
  КАЛОНИКИ. Да! Честное слово, это сбор всего женского населения Анагиры!
  МИРРИНА. Мы опоздали, Лисистрата? Скажи нам, молись; что, ни слова?
  ЛИСИСТРАТА. Я не могу много сказать о тебе, Миррина! Вы не слишком торопитесь с таким срочным делом.
  МИРРИНА Я не могла найти свой пояс в темноте. Однако, если вопрос так актуален, мы здесь; так говори.
  ЛИСИСТРАТА. Нет, подождем еще немного, пока не прибудут женщины из Беотии и с Пелопоннеса.
  МИРРИНА Да, это лучше всего…. Ах! А вот и Лампито.
  ЛИСИСТРАТА. Добрый день, Лампито, дорогой друг из Лакедемона. Как хорошо и красиво ты выглядишь! какое румяное лицо! и каким сильным ты кажешься; да ведь быка быка задушить бы точно!
  ЛАМПИТО. Да, действительно, я действительно думаю, что мог бы. Это потому, что я занимаюсь гимнастикой и танцую ногами.
  ЛИСИСТРАТА. А какие великолепные груди!
  ЛАМПИТО. Ла! ты чувствуешь меня, как если бы я был животным для жертвоприношения.
  ЛИСИСТРАТА. А эта молодая женщина, какая она землячка?
  ЛАМПИТО. Она знатная дама из Беотии.
  ЛИСИСТРАТА. Ах! мой милый беотийский друг, ты цветешь, как сад.
  КАЛОНИКИ. Да, честное слово! и огород тоже такой хорошенький прополотый!
  ЛИСИСТРАТА. А это кто?
  ЛАМПИТО. Клянусь, это честная женщина! она родом из Коринфа.
  ЛИСИСТРАТА. Ой! честный, без сомнения, — как честность бывает в Коринфе.
  ЛАМПИТО. Но кто собрал этот совет женщин, скажите на милость?
  ЛИСИСТРАТА. У меня есть.
  ЛАМПИТО. Ну тогда скажи нам, что ты хочешь от нас.
  ЛИСИСТРАТА. С удовольствием, моя дорогая.
  МИРРИНА. О каком наиболее важном бизнесе вы хотите нам сообщить?
  ЛИСИСТРАТА. Я скажу тебе. Но сначала ответь мне на один вопрос.
  МИРРИНА. Что это такое?
  ЛИСИСТРАТА. Вам не грустно и не жаль, что отцы ваших детей далеко от вас с армией? Ибо я уверен, что нет ни одной из вас, чей муж не находится в данный момент за границей.
  КАЛОНИКИ. Я провел последние пять месяцев во Фракии, присматривая за
  Евкратом.
  ЛИСИСТРАТА. Прошло семь долгих месяцев с тех пор, как моя уехала в Пилос.
  ЛАМПИТО. Что касается меня, то если он когда-нибудь и вернется со службы, то как только вернется, снова снимет свой щит и полетит обратно на войну.
  ЛИСИСТРАТА. И даже не тень любовника! С того дня, как милетцы предали нас, я ни разу не видел даже восьмидюймового годемича , чтобы быть кожаным утешением для нас, бедных вдов… А теперь скажите мне, если я найду способ положить конец войне, вы все поддержите меня?
  МИРРИНА. Да, воистину, всеми богинями, клянусь, я сделаю это, хотя мне придется заложить свое платье и выпить деньги в тот же день.
  КАЛОНИКИ. И я тоже, хотя я должен быть разделен пополам, как камбала, и половина меня будет удалена.
  ЛАМПИТО. И я тоже; почему, чтобы обеспечить Мир, я взобрался бы на вершину
  горы Тайгет.
  ЛИСИСТРАТА. Тогда я наконец раскрою его, мой могучий секрет! Ой! сестры женщины, если мы хотим заставить наших мужей помириться, мы должны воздержаться...
  МИРРИНА. Воздержаться от чего? скажи нам, скажи нам!
  ЛИСИСТРАТА. Но сделаете ли вы это?
  МИРРИНА. Мы будем, мы будем, хотя мы должны умереть от этого.
  ЛИСИСТРАТА. Мы должны полностью воздержаться от мужского органа… Нет, почему ты поворачиваешься ко мне спиной? Куда ты идешь? Итак, вы кусаете губы и качаете головами, а? К чему эти бледные, грустные взгляды? зачем эти слезы? Давай, ты сделаешь это — да или нет? Вы колеблетесь?
  МИРРИНА. Нет, я этого не сделаю; пусть война продолжается.
  ЛИСИСТРАТА. А ты, моя хорошенькая камбала, только что заявившая, что тебя могут расколоть пополам?
  КАЛОНИКИ. Что угодно, только не это! Прикажи мне пройти через огонь, если хочешь; но лишить нас самой сладкой вещи на свете, милая, милая Лисистрата!
  ЛИСИСТРАТА. А ты?
  МИРРИНА. Да, я согласен с остальными; Я тоже скорее пройду через огонь.
  ЛИСИСТРАТА. О, распутный, порочный секс! поэты правильно сделали, что устроили нам трагедию; тогда мы ни на что не годны, кроме любви и разврата! Но ты, моя дорогая, ты из выносливой Спарты, если ты присоединишься ко мне, все еще может быть хорошо; помоги мне, второй я, я заклинаю тебя.
  ЛАМПИТО. Это трудно, клянусь двумя богинями! для женщины спать в одиночестве без постоянного оружия в ее постели. Но там Мир должен быть на первом месте.
  ЛИСИСТРАТА. О, моя дорогая, моя дорогая, лучшая подруга, ты единственная достойна имени женщины!
  КАЛОНИКИ. Но если — чего не дадут боги — мы вообще воздержимся от того, что вы говорите, должны ли мы обрести мир раньше?
  ЛИСИСТРАТА. Конечно, должны, клянусь богинями! Нам нужно только сидеть в помещении с накрашенными щеками, и встречать наших товарищей, слегка одетых в прозрачные платья из аморгосского шелка, и с нашими гладко выщипанными «моттами»; тогда их инструменты будут стоять как угорелые и они будут дико лежать с нами. Вот будет время отказаться, и они поспешат помириться, я в этом убежден!
  ЛАМПИТО. Да так же, как Менелай, увидев обнаженную грудь Елены, выбросил, говорят, свой меч.
  КАЛОНИКИ. Но, бедняги, предположим, наши мужья уйдут и оставят нас.
  ЛИСИСТРАТА. Затем, как говорит Ферекрат, мы должны «содрать кожу с собаки», вот и все.
  КАЛОНИКИ. Ба! все эти пословицы - пустословие... А если наши мужья силой потащат нас в опочивальню?
  ЛИСИСТРАТА. Держитесь за дверные косяки.
  КАЛОНИКИ. А если нас побьют?
  ЛИСИСТРАТА. Затем уступайте их желаниям, но с плохой грацией; им не доставляет удовольствия, когда они делают это силой. Кроме того, есть тысячи способов мучить их. Не бойтесь, они скоро устанут от игры; мужчине нет удовлетворения, если его не разделяет женщина.
  КАЛОНИКИ. Очень хорошо, если вам так угодно , мы согласны.
  ЛАМПИТО. Что касается нас самих, мы, без сомнения, убедим наших мужей заключить честный и справедливый мир; но есть афинское население, как нам излечить этот народ от его воинственного безумия?
  ЛИСИСТРАТА. Не бойтесь; мы обязуемся заставить наш собственный народ услышать разум.
  ЛАМПИТО. Нет, это невозможно, пока у них есть верные корабли и огромные сокровища, хранящиеся в храме Афины.
  ЛИСИСТРАТА. Ах! но мы позаботились об этом; сегодня же Акрополь будет в наших руках. Это задача, возложенная на пожилых женщин; пока мы здесь на совете, они собираются под предлогом принесения жертвы захватить цитадель.
  ЛАМПИТО. Действительно хорошо сказано! так что все идет к лучшему.
  ЛИСИСТРАТА. Пойдем скорее, Лампито, и свяжем себя нерушимой клятвой.
  ЛАМПИТО. Прочтите условия; мы поклянемся им.
  ЛИСИСТРАТА. С удовольствием. Где наша Ушересс? Теперь, на что вы смотрите, молитесь? Положите этот щит на землю перед нами полостью вверх, а кто-нибудь занесите мне жертву вовнутрь.
  КАЛОНИКИ. Лисистрата, скажите, какую клятву мы должны дать?
  ЛИСИСТРАТА. Какая присяга? Почему у Эсхила приносят в жертву овцу и клянутся щитом; мы будем делать то же самое.
  КАЛОНИКИ. Нет, Лисистрата, из-за щита нельзя поклясться миром.
  ЛИСИСТРАТА. Какую другую присягу вы предпочитаете?
  КАЛОНИКИ. Возьмем белую лошадь, принесем ее в жертву и поклянемся ее внутренностями.
  ЛИСИСТРАТА. Но откуда взять белую лошадь?
  КАЛОНИКИ. Ну, а какую присягу мы тогда примем?
  ЛИСИСТРАТА. Послушай меня. Поставим на землю большую черную чашу; пожертвуем в него бурдюком фасосского вина и поклянемся не добавлять ни единой капли воды.
  ЛАМПИТО. Ах! эта клятва нравится мне больше, чем я могу сказать.
  ЛИСИСТРАТА. Пусть принесут мне чашу и бурдюк с вином.
  КАЛОНИКИ. Ах! мои дорогие, какая благородная большая чаша! какое наслаждение опустошить его!
  ЛИСИСТРАТА. Поставьте чашу на землю и возложите руки на пострадавшего... Всемогущая богиня, Убеждение, и ты, чаша, благосклонный товарищ радости и веселья, прими сию жертву нашу и будь милостив к нам бедным женщинам!
  КАЛОНИКИ. Ой! прекрасная красная кровь! как хорошо течет!
  ЛАМПИТО. И какой восхитительный вкус, клянусь двумя богинями!
  ЛИСИСТРАТА. А теперь, мои дорогие, позвольте мне сначала поклясться, если позволите.
  КАЛОНИКИ. Нет, клянусь богиней любви, давайте решим это по жребию.
  ЛИСИСТРАТА. Итак, Лампито, и все вы, положите руки на чашу; а ты, Калониче, повтори во имя всех торжественных слов, которые я собираюсь произнести. Тогда вы все должны поклясться и пообещать себе одни и те же обещания: « Я не буду иметь ничего общего ни с любовником, ни с мужем... ”
  КАЛОНИКИ. Мне нечего делать ни с любовником, ни с мужем…
  ЛИСИСТРАТА. Хотя он пришел ко мне с жестким и стоящим инструментом….
  КАЛОНИКИ. Хотя он пришел ко мне с жестким и стоящим инструментом…. Ой!
  Лисистрата, я не могу этого вынести!
  ЛИСИСТРАТА. Я буду жить дома в совершенном целомудрии…
  КАЛОНИКИ. Я буду жить дома в совершенном целомудрии…
  ЛИСИСТРАТА. Красиво одетый и в платье шафранового цвета….
  КАЛОНИКИ. Красиво одетый и в платье шафранового цвета….
  ЛИСИСТРАТА. В конце концов, я могу внушить моему мужу самые горячие желания.
  КАЛОНИКИ. В конце концов, я могу внушить моему мужу самые горячие желания.
  ЛИСИСТРАТА. Я никогда не отдам себя добровольно….
  КАЛОНИКИ. Я никогда не отдам себя добровольно….
  ЛИСИСТРАТА. А если он завладеет мной силой….
  КАЛОНИКИ. А если он завладеет мной силой….
  ЛИСИСТРАТА. Я буду холоден, как лед, и никогда не пошевелюсь...
  КАЛОНИКИ. Я буду холоден, как лед, и никогда не пошевелюсь...
  ЛИСИСТРАТА. Я не подниму ноги в воздух….
  КАЛОНИКИ. Я не подниму ноги в воздух….
  ЛИСИСТРАТА. И я не буду приседать с поднятым задом, как резные львы на рукояти ножа .
  КАЛОНИКИ. И я не буду приседать с поднятым задом, как резные львы на рукояти ножа .
  ЛИСИСТРАТА. И если я сдержу свою клятву, пусть мне будет позволено испить этого вина.
  КАЛОНИКИ. И если я сдержу свою клятву, пусть мне будет позволено испить этого вина .
  ЛИСИСТРАТА. Но если я его разобью, пусть моя чаша наполнится водой .
  КАЛОНИКИ. Но если я его разобью, пусть моя чаша наполнится водой .
  ЛИСИСТРАТА. Вы все примете эту клятву?
  МИРРИНА. Да, да!
  ЛИСИСТРАТА. Тогда вот! Я приношу жертву в жертву. (Она пьет.)
  КАЛОНИКИ. Довольно, довольно, моя дорогая; теперь давайте выпьем все по очереди, чтобы укрепить нашу дружбу.
  ЛАМПИТО. Слушай! что означают эти крики?
  ЛИСИСТРАТА. 'Это то, что я говорил вам; женщины только что заняли Акрополь. Итак, Лампито, ты возвращаешься в Спарту, чтобы организовать заговор, а твои товарищи остаются здесь в качестве заложников. Что касается нас самих, позвольте нам присоединиться к остальным в цитадели и задвинуть засовы как следует.
  КАЛОНИКИ. Но ты не думаешь, что люди выступят против нас?
  ЛИСИСТРАТА. Я смеюсь над ними. Ни угрозы, ни пламя не взломают наши двери; они откроются только на условиях, которые я назвал.
  КАЛОНИКИ. Да, да, богиня любви! давайте сохраним нашу прежнюю репутацию упрямства и злобы.
  ХОР СТАРИКОВ. Полегче, Дрейс, полегче; да ведь у вас все плечи натерты этими чумными тяжелыми маслинами. Но вперед еще, вперед, человек, как надо. Какие непредвиденные вещи случаются, правда, в долгой жизни! Ах! Стримодор, кто бы мог подумать такое? Здесь у нас есть женщины, которые, на наше несчастье, ели наш хлеб и жили в наших домах, а теперь осмелились прибрать к рукам святой образ богини, захватить Акрополь и запереть засовы и засовы, чтобы не дать никому проникнуть внутрь. ! Пойдем, Филург, поспешим туда; разложим хворост по всей крепости, а на пылающем костре сожжем руками этих гнусных заговорщиц, всех до одного, и жену Ликона, Лисистрату, прежде всего! Нет, клянусь Деметрой, я никогда не позволю им смеяться надо мной, пока в моем теле еще есть дыхание. Сам Клеомен, первый завладевший нашей цитаделью, должен был покинуть ее, к своему позорному позору; несмотря на свою лакедемонскую гордость, ему пришлось передать меня на руки и улизнуть, неся за спиной единственное одеяние. Мое слово! но он был грязный и оборванный! и какая нечесаная борода, право же! Он не мылся шесть долгих лет! Ой! но это была мощная осада! Наши люди стояли в семнадцати рядах перед воротами и никогда не покидали своих постов, даже чтобы поспать. Эти женщины, эти враги Еврипида и всех богов, неужели я ничего не сделаю, чтобы воспрепятствовать их непомерной дерзости? иначе пусть снесут мои марафонские трофеи. Но смотри, чтобы закончить наш утомительный подъем, нам осталось подняться только на этот последний крутой участок. Воистину, нелегкая работа без вьючных животных, и как эти бревна ушибают мне плечо! Тем не менее, давайте продолжим, раздуем наш огонь и посмотрим, как он не погаснет, как только мы доберемся до места назначения. Фу! фу! (раздувает огонь) . Ой! дорогой! какой ужасный дым! кусает меня за глаза, как бешеная собака. Это точно лемносский огонь, иначе он никогда не пожрал бы мои веки так. Давай, Лахет, поспешим, принесем помощь богине; сейчас или никогда! Фу! фу! (раздувает огонь) . Ой! дорогой! какой проклятый дым! — Ну вот, наш костер весь яркий и горящий, слава богам! Теперь, почему бы не положить сначала наши ноши здесь, затем взять ветку виноградной лозы, зажечь ее на жаровне и бросить ее в ворота с помощью тарана? Если они не откликнутся на наш зов, оттянув засовы, мы подожжем деревянные конструкции, и они задохнутся в дыму. О боги! какой дым! Пфо! Неужели ни один самосский полководец не поможет мне разгрузить мою ношу? — Ах! это больше не будет раздражать мое плечо. (Бросает дрова.) Подойди, жаровня, исполни свой долг, разожги угли, чтобы я мог разжечь головню; Я хочу быть первым, кто бросит один. Помоги мне, небесная Победа; накажем за их дерзкую дерзость женщин, захвативших нашу цитадель, и да поднимем триумфальный трофей за успех!
  ХОР ЖЕНЩИН. Ой! мои дорогие, мне кажется, я вижу огонь и дым; может пожар? Давайте поторопимся, как можем. Беги, беги, Никодисе, пока Калисия и Критилле не погибли в огне или не задохнулись в дыму, поднятом этими проклятыми стариками и их безжалостными законами. Но, великие боги, неужели я пришел слишком поздно? Поднявшись на рассвете, я с большим трудом наполнил этот сосуд у источника. Ой! какая толпа была, и какой гам! Какой грохот водоносов! Слуги и рабыни толкали и теснили меня! Однако здесь я наконец-то полон; и я бегу, чтобы отнести воду своим землякам, которых наши враги замышляют сжечь заживо. Нам принесли известие, что компания старых дряхлых седобородых, нагруженных огромными хворостами, как будто они хотели растопить печь, вышла на поле, извергая ужасные угрозы, крича, что они должны испепелить этих ужасных женщин. Не терпите их, о! богиня, но, по твоей милости, пусть я увижу Афины и Грецию излеченными от их воинственного безумия. 'Это с этой целью, о! ты, божество-хранитель нашего города, богиня золотого гребня, что они захватили твое святилище. Будь их другом и союзником, Афина, и если кто-нибудь бросит против них зажженные головешки, помоги нам принести воду, чтобы потушить их.
  СТРАТИЛИС. Оставь меня, говорю. Ой! ой! (Она зовет на помощь.)
  ХОР ЖЕНЩИН. Что это я вижу, несчастные старики? Честным и благочестивым народом нельзя быть тем, кто поступает так гнусно.
  ХОР СТАРИКОВ. Ах, ха! вот что-то новое! рой женщин стоит снаружи, чтобы защитить ворота!
  ХОР ЖЕНЩИН. Ах! ах! мы пугаем вас, не так ли; мы кажемся могучим воинством, но ты не видишь и десятитысячной доли нашего пола.
  ХОР СТАРИКОВ. Эй, Федрия! мы остановим их кудахтанье? Предположим, кто-нибудь из нас сломает им палку по спине, а?
  ХОР ЖЕНЩИН. Давайте поставим наши горшки с водой на землю, чтобы не мешать им, если они осмелятся применить против нас насилие.
  ХОР СТАРИКОВ. Пусть кто-нибудь выбьет им два или три зуба, как это сделали Бупалу; тогда они не будут так громко разговаривать.
  ХОР ЖЕНЩИН. Тогда пошли; Я жду тебя непоколебимой ногой, и я оторву тебе яички, как сука.
  ХОР СТАРИКОВ. Тишина! пока моя палка не оборвала твои дни.
  ХОР ЖЕНЩИН. А теперь осмельтесь прикоснуться к Стратиллису кончиком пальца!
  ХОР СТАРИКОВ. А если я разобью тебя на куски своими кулаками, что ты будешь делать?
  ХОР ЖЕНЩИН. Я вырву твои легкие и внутренности зубами.
  ХОР СТАРИКОВ. Ой! какой умный поэт Еврипид! как хорошо он говорит, что женщина самое бесстыдное из животных.
  ХОР ЖЕНЩИН. Давай снова возьмем наши кувшины с водой, Родиппа.
  ХОР СТАРИКОВ. Ах! проклятая блудница, что ты собираешься делать здесь со своей водой?
  ХОР ЖЕНЩИН. А ты, старая смерть-в-жизни, со своим огнем? Кремировать себя?
  ХОР СТАРИКОВ. Я собираюсь развести тебе костер, чтобы поджарить на нем твоих подруг.
  ХОР ЖЕНЩИН. А я, — я потушу твой огонь.
  ХОР СТАРИКОВ. Ты потушил мой огонь — ты!
  ХОР ЖЕНЩИН. Да, ты скоро увидишь.
  ХОР СТАРИКОВ. Я не знаю, что мешает мне поджарить тебя этим факелом.
  ХОР ЖЕНЩИН. Я приготовлю тебе ванну, чтобы смыть грязь.
  ХОР СТАРИКОВ. Ванна для меня, ты, грязная шлюха, ты!
  ХОР ЖЕНЩИН. Да, действительно, брачная ванна — хе-хе!
  ХОР СТАРИКОВ. Ты слышал это? Какая наглость!
  ХОР ЖЕНЩИН. Я свободная женщина, говорю вам.
  ХОР СТАРИКОВ. Я заставлю тебя замолчать, не бойся!
  ХОР ЖЕНЩИН. Ах, ха! ты больше никогда не будешь сидеть среди гелиастов.
  ХОР СТАРИКОВ. Сожгите ей волосы!
  ХОР ЖЕНЩИН. Вода, займись своим делом! (Женщины поливают стариков водой из своих кувшинов.)
  ХОР СТАРИКОВ. О, Боже! о, Боже! о, Боже!
  ХОР ЖЕНЩИН. Было жарко?
  ХОР СТАРИКОВ. Горячо, великие боги! Хватит, хватит!
  ХОР ЖЕНЩИН. Я поливаю тебя, чтобы ты снова расцвела.
  ХОР СТАРИКОВ. Увы! Я слишком сух! Ах, я! как я дрожу от холода!
  МАГИСТРАТ. Интересно, эти женщины наделали достаточно шума своими бубнами? достаточно оплакивали Адониса на своих террасах? Я слушал речи последнего дня собрания и Демострата, черт бы его побрал! говорил, что мы все должны отправиться на Сицилию — и вот! его жена танцевала вокруг, повторяя: Увы! увы! Адонис, горе мне за Адониса!
  Демострат говорил, что мы должны набрать гоплитов в Закинфе — и вот! его жена, более чем наполовину пьяная, кричала на крыше дома: «Плачь, плачь по Адонису!» — в то время как этот печально известный Безумный Бык ревел рядом с ним. -- Не краснеете ли вы, женщины, за свои дикие и шумные поступки?
  ХОР СТАРИКОВ. Но вы еще не знаете всей их наглости! Они оскорбляли и оскорбляли нас; затем облили нас водой из своих водоносов и заставили нас выжимать одежду для всего мира, как если бы мы сами себя обоссали.
  МАГИСТРАТ. И это тоже молодец, Посейдон! Мы, мужчины, должны разделить вину за их дурное поведение; это мы учим их любить буйство и распутство и сеем семена порока в их сердцах. Вы видите, как муж входит в лавку: «Послушайте, ювелир, — говорит он, — вы помните ожерелье, которое вы сделали для моей жены. Ну, а в тот вечер, когда она танцевала, защелка открылась. Теперь я должен отправиться в Саламин; не могли бы вы сегодня вечером подняться, чтобы надежно закрепить ее? Другой пойдет к сапожнику, большой, крепкий малый, с большим, длинным инструментом, и скажет ему: «Ремешок одной из сандалий моей жены давит на ее мизинец, чрезвычайно чувствительный; приходи около полудня, чтобы смягчить вещь и растянуть ее. Теперь посмотрите результаты. Возьмем, к примеру, мой собственный случай: как магистрат я завербовал гребцов; Я хочу денег, чтобы заплатить им, и вот! женщины хлопают дверью перед моим лицом. Но почему мы стоим здесь со скрещенными руками? Принеси мне лом; Я накажу их наглость! — Хо! вот, мой молодец! (обращаясь к одному из сопровождавших его офицеров) Что ты таращишься на ворон? ищу таверну, я полагаю, а? Приходите, ломы сюда, и взломайте ворота. Я приложу руку к работе сам.
  ЛИСИСТРАТА. Не нужно форсировать ворота; Я выхожу — вот я. А зачем болты и стержни? Здесь нам нужны не болты, решетки и замки, а здравый смысл.
  МАГИСТРАТ. Право, моя прекрасная леди! Где мой офицер? Я хочу, чтобы он связал этой женщине руки за спиной.
  ЛИСИСТРАТА. Клянусь Артемидой, богиней-девственницей! если он тронет меня кончиком пальца, хоть он и блюститель общественного порядка, пусть сам остерегается!
  СУДЬЯ (к офицеру) . Как теперь, ты боишься? Схватите ее, говорю вам, вокруг тела. Вы двое у нее, и покончили с этим!
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Пандрос! если ты поднимешь на нее руку, я буду топтать тебя ногами, пока ты не обосрешься!
  МАГИСТРАТ. О, там! мои кишки! Где мой другой офицер? Сначала свяжи эту шалунью, которая так красиво говорит!
  ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. Клянусь Фиби, если ты прикоснешься к ней одним пальцем, тебе лучше срочно позвать хирурга!
  МАГИСТРАТ. Что ты имеешь в виду? Офицер, вы куда? Держись за нее. Ой! но я собираюсь остановить вашу глупость для всех вас!
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Клянусь Таврической Артемидой, если ты подойдешь к ней, я вырву тебе волосы, кричи, как хочешь.
  МАГИСТРАТ. Ах! несчастный я человек! Мои собственные офицеры покидают меня. Что хо! Должны ли мы позволить толпе женщин победить нас? Хо! Скифы мои, сомкните свои ряды и вперед!
  ЛИСИСТРАТА. Во имя святых богинь! Вам предстоит познакомиться с четырьмя отрядами женщин, готовых к бою и к тому же хорошо вооруженных.
  МАГИСТРАТ. Вперед, скифы, и свяжи их!
  ЛИСИСТРАТА. Вперед, мои доблестные товарищи; марш вперед, вы, торговцы зерном и яйцами, чесноком и овощами, хранители таверн и пекарен, выворачивайте, бейте и рвите; приди, поток оскорблений и оскорблений! (Бьют офицеров.) Довольно, довольно! теперь уйди в отставку, никогда не граби побежденного!
  МАГИСТРАТ. Вот прекрасный подвиг для моих офицеров!
  ЛИСИСТРАТА. Ах, ха! так ты думал, что имеешь дело только с группой рабынь! вы не знали страсти, которая наполняет грудь свободнорожденных дам.
  МАГИСТРАТ. Пыл! да, клянусь Аполлоном, достаточно пылкости — особенно для кубка с вином!
  ХОР СТАРИКОВ. Сэр, сэр! какое употребление слов? они бесполезны с дикими зверями этого рода. Разве вы не знаете, как нас только что запили — и не очень душистым мылом!
  ХОР ЖЕНЩИН. Что бы вы хотели? Тебе не следовало поднимать на нас опрометчивые руки. Если ты начнешь заново, я выбью тебе глаза. Мое наслаждение — оставаться дома скромной, как юная дева, никому не причинив вреда и не сдвинувшись больше, чем на веху; но опасайтесь ос, если пойдете ворошить осиное гнездо!
  ХОР СТАРИКОВ. Ах! великие боги! как справиться с этими свирепыми существами? 'Это выше всяких сил! Но пойдем, попробуем выяснить причину страшной напасти. С какой целью они захватили цитадель Кранауса, священную святыню, воздвигнутую на неприступной скале Акрополя? Спросите их; будьте осторожны и не слишком доверчивы. — Было бы преступной небрежностью не проникнуть в тайну, если можно.
  СУДЬЯ (обращаясь к женщинам) . Я хотел бы сначала спросить вас, почему вы заперли наши ворота.
  ЛИСИСТРАТА. Захватить казну; Нет больше денег, нет больше войны.
  МАГИСТРАТ. Значит, деньги — причина войны?
  ЛИСИСТРАТА. И обо всех наших бедах. Надо было найти повод украсть, что Писандр и все прочие агитаторы всегда поднимали революции. Ну и хорошо! но они никогда не получат здесь ни одной драхмы.
  МАГИСТРАТ. Что вы предлагаете делать тогда, молитесь?
  ЛИСИСТРАТА. Ты спрашиваешь меня об этом! Ведь мы предлагаем управлять казной сами.
  МАГИСТРАТ. Вы делаете?
  ЛИСИСТРАТА. Чем вас это может удивить? Разве мы не управляем бюджетом домашних расходов?
  МАГИСТРАТ. Но это не одно и то же.
  ЛИСИСТРАТА Как же так — не одно и то же?
  МАГИСТРАТ. Это казна покрывает расходы на войну.
  ЛИСИСТРАТА. Это наш первый принцип — никакой войны!
  МАГИСТРАТ. Что! и безопасность города?
  ЛИСИСТРАТА. Мы обеспечим это.
  СУДЬЯ Вы?
  ЛИСИСТРАТА Да, только мы.
  МАГИСТРАТ. Какое жалкое дело!
  ЛИСИСТРАТА. Да, мы собираемся спасти вас, хотите вы этого или нет.
  МАГИСТРАТ. Ой! наглость тварей!
  ЛИСИСТРАТА. Ты выглядишь раздраженным! но там, вы должны прийти к этому.
  МАГИСТРАТ. Но это верх беззакония!
  ЛИСИСТРАТА. Мы собираемся спасти тебя, мой мужчина.
  МАГИСТРАТ. А если я не хочу спасаться?
  ЛИСИСТРАТА. Почему, тем более!
  МАГИСТРАТ. Но что за идея — заниматься вопросами
  мира и войны!
  ЛИСИСТРАТА. Мы объясним нашу мысль.
  МАГИСТРАТ. Тогда с этим; быстро, или... (угрожая ей) .
  ЛИСИСТРАТА. Слушай, и не шевелись, пожалуйста!
  МАГИСТРАТ. Ой! это слишком много для меня! Я не могу держать себя в руках!
  ДЕВУШКА. Тогда позаботься о себе; вам есть чего бояться больше, чем нам.
  МАГИСТРАТ. Перестань каркать, старая ворона, ты! (Лисистрате.) Теперь ты, скажи свое слово.
  ЛИСИСТРАТА. Охотно. Все то время, пока длилась война, мы в скромном молчании терпели все, что вы, мужчины, терпели; мы никогда не позволяли себе открыть рот. Мы были далеко не удовлетворены, потому что знали, как обстоят дела; часто в наших домах мы слышали, как вы обсуждали вверх ногами и наизнанку какой-то важный поворот дел. Тогда с грустным сердцем, но улыбающимися губами мы спрашивали бы вас: Ну, в сегодняшнем Собрании проголосовали за мир? — Но «занимайся не своим делом!» муж рычал: «Помолчи, да!» И больше я бы не сказал.
  ДЕВУШКА. Хотя я бы не стал молчать, не я!
  МАГИСТРАТ. Тогда ты бы замолчал от ударов.
  ЛИСИСТРАТА. Ну, со своей стороны, я бы не сказал больше. Но вскоре я узнаю, что вы пришли к какому-то новому решению, еще более фатально глупому, чем когда-либо. «Ах! милый мой, — говорил я, — какое дальше безумие!» Но он только покосится на меня и скажет: «Плети ты свою паутину, делай; иначе твои щеки будут краснеть часами. Война — мужское дело!»
  МАГИСТРАТ. Браво! действительно хорошо сказано!
  ЛИСИСТРАТА. Как теперь, несчастный? не позволить нам бороться с вашими глупостями, было достаточно плохо! Но вскоре мы услышали, как вы громко спросили на улице: «Неужели в Афинах не осталось ни одного мужчины?» и: «Нет, ни одного, ни одного», — уверяли вас в ответ. Затем мы решили без промедления объединить усилия для спасения Греции. Прислушайтесь к нашим мудрым советам и придержите язык за зубами, и, возможно, мы еще поставим дело на более благоприятную основу.
  МАГИСТРАТ. Вы ставите вещи действительно! Ой! это слишком! Наглость тварей! Тишина, говорю.
  ЛИСИСТРАТА. Замолчи!
  МАГИСТРАТ. Да умру я тысячей смертей, прежде чем подчинюсь тому, кто носит чадру!
  ЛИСИСТРАТА. Если это все, что вас беспокоит, то вот, возьмите мое покрывало, оберните им голову и придержите язык. Тогда возьми эту корзину; наденьте пояс, карточную шерсть, жевать бобы. Война будет женским делом.
  ХОР ЖЕНЩИН. Отложите свои водоносы, мы будем охранять их, мы поможем нашим друзьям и товарищам. Что касается меня, я никогда не устану от танца; мои колени никогда не затекут от усталости. Я преодолею все препятствия вместе с моими дорогими союзниками, которых природа одарила добродетелью, изяществом, смелостью, умом и чья мудро направленная энергия спасет государство. Ой! моя хорошая, галантная Лисистрата и все мои друзья, будьте всегда похожи на пучок крапивы; никогда не позволяй своему гневу ослабевать; ветер удачи дует в нашу сторону.
  ЛИСИСТРАТА. Пусть нежная Любовь и милая Киприанская Царица осыпают соблазнительными чарами наши груди и всю нашу личность. Если бы только мы смогли возбудить в мужчинах такое любовное вожделение, что их инструменты стали бы жесткими, как палки, мы действительно заслужили бы имя миротворцев среди греков.
  МАГИСТРАТ. Как это будет, молитесь?
  ЛИСИСТРАТА. Во-первых, мы больше не увидим, как вы бежите, как сумасшедшие, на Рынок с копьем в кулаке.
  ДЕВУШКА. Во всяком случае, это будет достигнуто богиней Пафии, так и будет!
  ЛИСИСТРАТА. Теперь мы видим их, перемешанных с кастрюлями и кухонной утварью, вооруженных до зубов, похожих на диких корибантов!
  МАГИСТРАТ. Почему конечно; так должны поступать смелые мужчины.
  ЛИСИСТРАТА. Ой! но какое забавное зрелище — увидеть человека в щите с
  головой Горгоны, идущего за рыбой!
  ДЕВУШКА. «На днях на Рынке я видел филарха с развевающимися локонами; он был верхом и наливал себе в шлем похлебку, которую только что купил в ларьке старой дамы. Был там и фракийский воин, размахивавший копьем, как Терей в пьесе; он напугал добрую женщину, торгующую инжиром, до паники и сожрал все ее самые спелые плоды.
  МАГИСТРАТ. И как, скажите на милость, вы предлагаете восстановить мир и порядок во всех странах Греции?
  ЛИСИСТРАТА. 'Это самая легкая вещь в мире!
  МАГИСТРАТ. Приходите, расскажите нам, как; Мне любопытно узнать.
  ЛИСИСТРАТА. Когда мы наматываем нить, и она запутывается, мы пропускаем катушку поперек и через моток то так, то так; все же, чтобы кончить войну, мы пошлем туда и сюда и всюду посольства, чтобы расхлебывать дела.
  МАГИСТРАТ. И это своей пряжей, и своими мотками, и своими катушками вы думаете утолить столько ожесточенной вражды, глупые женщины?
  ЛИСИСТРАТА. Если бы у вас был здравый смысл, вы бы всегда поступали в политике так же, как мы со своей пряжей.
  МАГИСТРАТ. Ну как это, а?
  ЛИСИСТРАТА. Сначала мы стираем пряжу, чтобы отделить жир и грязь; то же самое сделать со всеми дурными гражданами, разобрать их и прогнать розгами — это отбросы города. Затем всех, кто толпится в поисках занятий и должностей, мы должны тщательно прочесывать; затем, чтобы привести их всех к одному стандарту, свалить их в одну корзину, независимо от того, являются ли они резидентами-иностранцами или нет, союзниками, должниками государства, и все смешаны вместе. Тогда что касается наших колоний, вы должны думать о них как о множестве изолированных участков; найдите концы отдельных нитей, проведите их здесь к центру, смотайте в одну, сделайте из жребия один большой моток, из которого общественность сможет соткать себе хорошую, прочную тунику.
  МАГИСТРАТ. Разве не стыдно и не стыдно видеть, как они плетут и обматывают государство, эти женщины, не имеющие ни искусства, ни участия в тяготах войны?
  ЛИСИСТРАТА. Что! несчастный человек! ведь для нас это гораздо более тяжелое бремя, чем для вас. Во-первых, мы рождаем сыновей, которые уходят воевать далеко от Афин.
  МАГИСТРАТ. Достаточно сказано! не вспоминай грустных и жалких воспоминаний!
  ЛИСИСТРАТА. Затем, во-вторых, вместо того, чтобы наслаждаться удовольствиями любви и максимально использовать нашу молодость и красоту, мы остаемся томиться вдали от наших мужей, которые все в армии. Но не будем больше говорить о себе; что меня огорчает, так это видеть, как наши девушки стареют в одинокой печали.
  МАГИСТРАТ. Мужчины тоже не стареют?
  ЛИСИСТРАТА. Это не одно и то же. Когда солдат возвращается с войн, несмотря на то, что у него седые волосы, он очень скоро находит себе молодую жену. Но у женщины только одно лето; если она не заготовит сена, пока светит солнце, то после этого никто не сможет ей ничего сказать, и она проводит свои дни, советуясь с оракулами, которые никогда не посылают ей мужа.
  МАГИСТРАТ. Но старик, который еще может воздвигнуть свой орган…
  ЛИСИСТРАТА. Но ты, почему бы тебе не покончить с этим и не умереть? Ты богат; иди купи себе носилки, а я замешу тебе медовик для Цербера. Вот, возьми эту гирлянду. (Обливая его водой.)
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. И этот тоже. (Обливая его водой.)
  ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. И эти филе. (Обливая его водой.)
  ЛИСИСТРАТА. Чего вам больше не хватает? Поднимитесь на борт лодки; Харон ждет тебя, ты мешаешь ему оттолкнуться.
  МАГИСТРАТ. Обращаться со мной так подло! Какое оскорбление! Я пойду покажусь своим коллегам-судьям таким, какой я есть.
  ЛИСИСТРАТА. Что! Вы обвиняете нас в том, что мы не разоблачили вас по обычаю? Нет, утешь себя; мы не преминем принести за вас жертву третьего дня с утра.
  ХОР СТАРИКОВ. Пробудитесь, друзья свободы; давайте будем готовы действовать. Я подозреваю большую опасность; Я предвижу другую тиранию, подобную той, что была у Гиппия. Я очень боюсь, что лаконианцы, собравшиеся здесь с Клисфеном, хитростью войны побудили этих женщин, врагов богов, захватить нашу казну и средства, на которые я жил. Разве не грех и позор для них вмешиваться в советы горожан, болтать о щитах и копьях и вступать в союз с лаконианцами, которым я доверяю не больше, чем стольким голодным волкам? Все это, друзья мои, не что иное, как попытка восстановить Тиранию. Но я никогда не подчинюсь; Я буду настороже в будущем; Я всегда буду носить клинок, спрятанный под миртовыми ветвями; Я выстроюсь на Площади под ружье, плечом к плечу с Аристогитоном; а теперь, для начала, я должен просто сломать несколько зубов этого проклятого старого нефрита.
  ХОР ЖЕНЩИН. Нет, никогда не изображай из себя храбреца, иначе, когда ты вернешься домой, твоя собственная мать не узнает тебя. Но, дорогие друзья и союзники, давайте сначала сложим наше бремя; тогда, граждане все, слушайте, что я должен сказать. У меня есть полезный совет, который я могу дать нашему городу, который вполне заслуживает того, чтобы он попал в мои руки за те блестящие почести, которыми он щедро осыпал мое детство. В семилетнем возрасте я был носителем священных сосудов; в десять я колотил ячмень для алтаря Афины; затем, одетый в желтое шелковое платье, я был медвежонком Артемиды в Брауронии; Вскоре, когда я стала высокой красивой девушкой, мне на шею надели ожерелье из сушеных инжиров, и я стал Носильщиком корзины. Так что, конечно же, я обязан дать свой лучший совет Афинам. Какая разница, что я родился женщиной, если я могу излечить твои несчастья? Я плачу свою долю пошлин и налогов, отдавая людей государству. А вы, жалкие седобородые, ничего не даете на общественные расходы; напротив, вы растратили сокровище наших предков, как его называли, сокровище, накопленное во дни персидских войн. Вы вообще ничего не платите взамен; и вдобавок своими ошибками вы подвергаете опасности нашу жизнь и свободу. Есть ли у вас хоть одно слово, чтобы сказать о себе? … Ах! не раздражайте меня, вы там, или я положу свой башмак вам по челюстям; и он довольно тяжелый.
  ХОР СТАРИКОВ. Возмущение за возмущением! дела идут все хуже и хуже. Накажем распутниц, всех, у кого есть мужские придатки, которыми можно похвастаться. Давай, сними наши туники, потому что мужчина должен смаковать мужественность; давайте, друзья мои, разденемся догола с головы до ног. Мужайтесь, говорю я, мы, в наши дни гарнизон Липсидриона; давайте снова будем молодыми и стряхнем старое. Если мы дадим им хоть малейшую власть над собой, все кончено! их дерзости не будет предела! Мы увидим, как они строят корабли и сражаются в морских боях, как Артемизия; более того, если они хотят скакать верхом и скакать верхом, как кавалерия, нам лучше всего разогнать рыцарей, потому что женщины действительно преуспевают в верховой езде и имеют прекрасную, твердую посадку для галопа. Только подумайте обо всех тех эскадрильях амазонок, которые Майкон нарисовал для нас, занятых рукопашным боем с мужчинами. Ну же, мы должны приделать ошейники ко всем этим готовым шеям.
  ХОР ЖЕНЩИН. Клянусь блаженными богинями, если вы разгневаете меня, я выпущу зверя своих злых страстей, и град ударов заставит вас взывать о помощи. Ну же, дамы, снимайте туники и побыстрее! женщины должны чувствовать аромат женщин в муках страсти… Теперь ты только посмеешь со мной померяться силами, старый седобородый, и я ручаюсь, что ты больше никогда не будешь есть ни чеснока, ни черных бобов. Нет, ни слова! мой гнев кипит, и я сделаю с тобой то, что жук сделал с орлиными яйцами. Я смеюсь над вашими угрозами, пока на моей стороне Лампито и благородная фиванка, моя дорогая Исмения... Издавайте декрет за декретом, вы не можете причинить нам вреда, вы, несчастный, ненавидите всех своих собратьев. Да ведь только вчера, по случаю праздника Гекаты, я попросил у моих соседей в Беотии одну из их дочерей, к которой мои девочки питают живую симпатию, а именно — прекрасного жирного угря; а если не отказались, то все вместе от ваших глупых указов! Мы никогда не перестанем терпеть подобное, пока кто-нибудь не подставит вас ловко и не сломает вам шею!
  ХОР ЖЕНЩИН (обращаясь к Лисистрате) . Ты, Лисистрата, ты, предводительница нашего славного предприятия, почему я вижу, как ты идешь ко мне с таким мрачным видом?
  ЛИСИСТРАТА. Это поведение этих непослушных женщин, это женское сердце и женская слабость так обескураживает меня.
  ХОР ЖЕНЩИН. Скажи нам, скажи нам, что это такое?
  ЛИСИСТРАТА. Я говорю только простую правду.
  ХОР ЖЕНЩИН. То, что произошло так смущает; приходи, расскажи друзьям.
  ЛИСИСТРАТА. Ой! это так трудно сказать, но так невозможно скрыть.
  ХОР ЖЕНЩИН. Нет, никогда не пытайся скрыть какое-либо зло, постигшее наше дело.
  ЛИСИСТРАТА. Одним словом — у нас течка!
  ХОР ЖЕНЩИН. Ой! Зевс, о! Зевс!
  ЛИСИСТРАТА. К чему призывать Зевса? Дело даже в том, как я говорю. Я больше не могу удерживать их от страсти к мужчинам. Они все за дезертирство. Первое, что я поймал, выскользнуло через задние ворота возле пещеры Пана; другая спускалась вниз на веревке и блоке; третья была занята подготовкой ее побега; а четвертая, сидящая на птичьей спине, уже летела к дому Орсилоха, когда я схватил ее за волосы. Все до одного, они изобретают предлоги, чтобы не быть дома. Смотреть! вот идет один, пытается выбраться! Алло там! куда так быстро?
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Я хочу домой; У меня в доме есть милетская шерсть, которую черви съели.
  ЛИСИСТРАТА. Ба! ты и твои черви! вернись, говорю!
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Я немедленно вернусь, клянусь двумя богинями! Мне осталось только расстелить его на кровати.
  ЛИСИСТРАТА. Вы не должны делать ничего подобного! Я говорю, ты не пойдешь.
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Должен ли я тогда оставлять свою шерсть портиться?
  ЛИСИСТРАТА. Да, если нужно.
  ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. Несчастная я женщина! Увы моему льну! Я оставил его дома нераздетым!
  ЛИСИСТРАТА. Итак, вот еще одна попытка сбежать домой и содрать с нее льняное полотно!
  ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. Ой! Клянусь богиней света, как только я приведу его в состояние, я сразу же вернусь.
  ЛИСИСТРАТА. Вы не должны делать ничего подобного! Если вы однажды начнете, другие захотят последовать вашему примеру.
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Ой! божественная богиня, Илифия, покровительница рожениц, остановись, останови рождение, пока я не достигну места менее священного, чем гора Афины!
  ЛИСИСТРАТА. Что вы имеете в виду под этими глупыми сказками?
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. У меня будет ребенок — сейчас, сию минуту.
  ЛИСИСТРАТА. Но вчера ты не была беременна!
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Ну, я сегодня. Ой! отпусти меня на поиски повивальной бабки,
  Лисистрата, скорей, скорей!
  ЛИСИСТРАТА. Что за басню ты мне рассказываешь? Ах! что у тебя там так тяжело?
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Ребенок мужского пола.
  ЛИСИСТРАТА. Нет, нет, клянусь Афродитой! ничего подобного! Да ведь кажется что-то пустое — кастрюля или чайник. Ой! вы кладете, если у вас нет священного шлема Паллады — и вы сказали, что беременны!
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. И вот я, клянусь Зевсом, я!
  ЛИСИСТРАТА. Тогда зачем этот шлем, скажите на милость?
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Из страха, что мои боли охватят меня в Акрополе; Я собираюсь отложить яйца в этот шлем, как это делают голуби.
  ЛИСИСТРАТА. Оправдания и притворство в каждом слове! все ясно как божий день. В любом случае, вы должны оставаться здесь до пятого дня, вашего дня очищения.
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Я больше не могу спать в Акрополе, теперь я увидел змею, охраняющую Храм.
  ЧЕТВЕРТАЯ ЖЕНЩИНА. Ах! и эти проклятые совы с их унылым уханьем! Я не могу сомкнуть глаз, и я просто умираю от усталости.
  ЛИСИСТРАТА. Вы, злые женщины, покончите со своей ложью! Вам нужны ваши мужья, это достаточно ясно. Но тебе не кажется, что они хотят тебя так же сильно? Они проводят ужасные ночи, о! Я знаю это достаточно хорошо. Но держитесь, мои дорогие, держитесь! Еще немного терпения, и победа будет за нами. Оракул обещает нам успех, если только мы останемся едиными. Мне повторить слова?
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Да, расскажи нам, что заявляет Оракул.
  ЛИСИСТРАТА. Тогда тишина! Теперь: «Когда ласточки, убегающие от удодов, соберутся все вместе в одном месте и будут удерживать их от всякого любовного общения, тогда будет конец всем бедам жизни; да, и Зевс, что гремит в небесах, вознесется над тем, что прежде было внизу…».
  ХОР ЖЕНЩИН. Что! мужчины будут внизу?
  ЛИСИСТРАТА. «Но если между ласточками возникнут разногласия и они улетят из святого Храма, то скажут, что нет на свете более распутной птицы».
  ХОР ЖЕНЩИН. О боги! пророчество ясно. Нет, никогда не будем повержены бедствием! давайте наберёмся смелости и вернёмся на свои посты. «Было действительно постыдно не доверять обещаниям Оракула.
  ХОР СТАРИКОВ. Я хочу рассказать вам басню, которую они рассказывали мне, когда я был маленьким мальчиком. Вот оно: Жил-был молодой человек по имени Меланион, который так сильно ненавидел мысль о женитьбе, что сбежал в дебри. Так он жил в горах, плел себе сети, держал собаку и ловил зайцев. Он никогда, никогда не возвращался, он так боялся женщин. Целомудренные, как Меланион, мы так же ненавидим нефрит, как и он.
  СТАРИК. Милая старушка, я бы хотел тебя поцеловать.
  ДЕВУШКА. Я заставлю тебя плакать без лука.
  ПОЖИЛОЙ ЧЕЛОВЕК. … И дать вам звук ногами.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Ах, ха! какой у вас там дремучий лес! (Указывая.)
  ПОЖИЛОЙ ЧЕЛОВЕК. Так и Миронид был одним из самых бородатых людей с этой стороны; его зад был весь черный, и он наводил ужас на своих врагов не меньше, чем Формион.
  ХОР ЖЕНЩИН. Я тоже хочу рассказать тебе басню, под стать твоей о Меланионе. Жил-был некий человек по имени Тимон, суровый клиент и капризный, истинный сын Фурий, с лицом, которое, казалось, смотрело из терновника. Он ушел из мира, потому что не мог терпеть плохих людей, после того как изрыгнул в них тысячу проклятий. У него был святой ужас перед невоспитанными парнями, но он был очень нежен к женщинам.
  ДЕВУШКА. Предположим, я встал и сломал тебе челюсть!
  СТАРИК. Я ни капельки тебя не боюсь.
  ДЕВУШКА. А если я врежу тебе хороший пинок?
  ПОЖИЛОЙ ЧЕЛОВЕК. Тогда я должен увидеть твой зад.
  ЖЕНЩИНА. Вы бы увидели, что, несмотря на мой возраст, за ним очень хорошо ухаживают, и все свежее, опаленное, гладкое.
  ЛИСИСТРАТА. Здесь жарко! давай скорее, давай быстрее!
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Что это такое? К чему эти крики?
  ЛИСИСТРАТА. Мужчина! мужчина! Я вижу, как он приближается, весь пылающий пламенем любви. Ой! божественная королева Кипра, Пафоса и Киферы, я прошу вас по-прежнему благосклонно относиться к нашему предприятию.
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Где он, этот неизвестный враг?
  ЛИСИСТРАТА. Вон там — рядом с храмом Деметры.
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Да, действительно, я вижу его; но кто это?
  ЛИСИСТРАТА. Смотри смотри! кто-нибудь из вас узнал его?
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Я делаю, я делаю! это мой муж Кинесий.
  ЛИСИСТРАТА. Тогда на работу! Будь твоей задачей разжигать и мучить и мучить его. Соблазнения, ласки, провокации, отказы, испробуйте все средства! Даруй всякую милость — всегда кроме того, что запрещено нашей клятвой на чаше с вином.
  МИРРИНА. Не бойся, я берусь за работу.
  ЛИСИСТРАТА. Что ж, я останусь здесь, чтобы помочь вам задобрить этого человека и разжечь его страсть. Остальные, отойдите.
  КИНЕЗИИ. Увы! увы! как меня мучают судороги и ригидные конвульсии!
  Ой! Я рвусь на руль!
  ЛИСИСТРАТА. Кто это осмеливается пройти мимо наших линий?
  КИНЕЗИИ. Это я.
  ЛИСИСТРАТА. Какой человек?
  КИНЕЗИИ. Да, не сомневайтесь, мужчина!
  ЛИСИСТРАТА. Уходи!
  КИНЕЗИИ. Но кто ты такой, что так отталкивает меня?
  ЛИСИСТРАТА. Часовой дня.
  КИНЕЗИИ. Клянусь всеми богами, позовите сюда Миррину.
  ЛИСИСТРАТА. Позови сюда Миррину, что? И молитесь, кто вы?
  КИНЕЗИИ. Я ее муж, Кинесий, сын Пеона.
  ЛИСИСТРАТА. Ах! добрый день, мой дорогой друг. Ваше имя известно среди нас. У вашей жены это навсегда на устах; и она никогда не прикасается к яйцу или яблоку, не сказав: «Это будет для Кинесия».
  КИНЕЗИИ. Неужели и правда?
  ЛИСИСТРАТА. Да, действительно, клянусь Афродитой! И если мы перейдем к разговору о мужчинах, ваша жена быстро заявляет: «О! все остальные, они ни на что не годны по сравнению с Кинесием.
  КИНЕЗИИ. Ой! Умоляю тебя, пойди и позови ее ко мне.
  ЛИСИСТРАТА. И что ты дашь мне за мою беду?
  КИНЕЗИИ.
  Вот это, если хотите (обращается со своим инструментом) . Я дам тебе то, что у меня есть!
  ЛИСИСТРАТА. Ну-ну, я скажу ей, чтобы пришла.
  КИНЕЗИИ. Быстро, о! быстрее! Жизнь потеряла для меня больше прелести с тех пор, как она покинула мой дом. Мне грустно, грустно, когда я иду в дом; все кажется таким пустым; моя еда потеряла свой вкус. Желание разъедает мое сердце!
  МИРРИНА. Я люблю его, о! Я люблю его; но он не позволит себя любить.
  Нет! Я не приду.
  КИНЕЗИИ. Миррина, моя милая Миррина, что ты говоришь? Спустись ко мне быстро.
  МИРРИНА. Нет, правда, не я.
  КИНЕЗИИ. Я зову тебя, Миррина, Миррина; ты не придешь?
  МИРРИНА. Почему ты должен звонить мне? Ты меня не хочешь.
  КИНЕЗИИ. Не хочу тебя! Мое оружие застыло от желания!
  МИРРИНА. До свидания.
  КИНЕЗИИ. Ой! Миррин, Миррин, во имя нашего ребенка, услышь меня; во всяком случае услышать ребенка! Малыш, позови маму.
  РЕБЕНОК. Мамочка, мамочка, мамочка!
  КИНЕЗИИ. Вот, слушай! Вам не жаль бедного ребенка? Вот уже шесть дней ты ни разу не мыл и не кормил ребенка.
  МИРРИНА. Бедняжка, твой отец очень мало заботится о тебе!
  КИНЕЗИИ. Сойди, дорогая, сойди ради ребенка.
  МИРРИНА. Ах! как хорошо быть мамой! Что ж, полагаю, мы должны спуститься.
  КИНЕЗИИ. Ведь насколько моложе и красивее она выглядит! А как она смотрит на меня с такой любовью! Ее жестокость и презрение только удваивают мою страсть.
  МИРРИНА. Ты такой же милый, как твой отец провоцирует! Дай поцеловать тебя, сокровище мое, маменькин любимец!
  КИНЕЗИИ. Ах! как плохо позволять другим женщинам уводить себя! Зачем причинять мне такую боль и страдания, да еще и себе в придачу?
  МИРРИНА. Руки прочь, сэр!
  КИНЕЗИИ. В доме все рушится.
  МИРРИНА. Мне все равно.
  КИНЕЗИИ. Но твоя паутина, которую петухи и куры рвут на куски, тебя не волнует?
  МИРРИНА. Драгоценный маленький.
  КИНЕЗИИ. А Афродита, чьи тайны ты так долго не прославляла? Ой! ты не вернешься домой?
  МИРРИНА. Нет, по крайней мере, до тех пор, пока разумный договор не положит конец войне.
  КИНЕЗИИ. Ну, если ты так этого хочешь, что ж, мы составим, твой договор.
  МИРРИНА. Ну и хорошо! Когда это будет сделано, я вернусь домой. А пока я связан клятвой.
  КИНЕЗИИ. В любом случае, давайте проведем немного времени вместе.
  МИРРИНА. Нет нет нет! … все равно я не могу сказать, что не люблю тебя.
  КИНЕЗИИ. Ты любишь меня? Тогда зачем отказываться от того, о чем я прошу, моя маленькая девочка, моя милая Миррина.
  МИРРИНА. Ты, должно быть, шутишь! Что, перед ребенком!
  КИНЕЗИИ. Манес, отнеси парня домой. Вот видите, ребенка нет; нам ничего не мешает; давайте работать!
  МИРРИНА. Но, несчастный человек, где, где нам это делать?
  КИНЕЗИИ. В пещере Пана; ничего не может быть лучше.
  МИРРИНА. Но как очиститься, прежде чем вернуться в цитадель?
  КИНЕЗИИ. Нет ничего проще! Вы можете помыться в Клепсидре.
  МИРРИНА. Но моя клятва? Вы хотите, чтобы я лжесвидетельствовал?
  КИНЕЗИИ. Я беру на себя всю ответственность; никогда не заставляйте себя беспокоиться.
  МИРРИНА. Ну, тогда я пойду и найду для нас кровать.
  КИНЕЗИИ. Ой! это не стоит; мы можем лежать на земле, конечно.
  МИРРИНА. Нет нет! плохой человек, как ты есть, мне не нравится, что ты лежишь на голой земле.
  КИНЕЗИИ. Ах! как милая девушка любит меня!
  МИРРИНА (возвращается с кроватью) . Давай скорее ложись спать; Я собираюсь раздеться. Но, черт возьми, мы должны получить матрац.
  КИНЕЗИИ. Матрас! Ой! Не, неважно!
  МИРРИНА. Нет, клянусь Артемидой! лежать на голой мешковине, никогда! Это было слишком убого.
  КИНЕЗИИ. Поцелуй!
  МИРРИНА. Подождите минуту!
  КИНЕЗИИ. Ой! Клянусь великими богами, скорее возвращайтесь!
  МИРРИНА (возвращается с матрацем) . Вот матрас. Ложись, я сейчас разденусь. Но, но у тебя нет подушки.
  КИНЕЗИИ. Я не хочу, нет, нет.
  МИРРИНА. Но я знаю.
  КИНЕЗИИ. Ой! дорогая, о, дорогая! они обращаются с моим бедным пенисом для всего мира, как с Гераклом.
  МИРРИНА (возвращаясь с подушкой) . Вот, подними голову, милый!
  КИНЕЗИИ. Это действительно все.
  МИРРИНА. Интересно, это все?
  КИНЕЗИИ. Приходи, мое сокровище.
  МИРРИНА. Я просто расстегиваю пояс. Но помни, что ты обещал мне о заключении мира; заметьте, вы держите свое слово.
  КИНЕЗИИ. Да, да, клянусь жизнью.
  МИРРИНА. Почему у тебя нет одеяла.
  КИНЕЗИИ. Великий Зевс! что с того? это тебя я хочу трахнуть.
  МИРРИНА Никогда не бойся — прямо, прямо! Я скоро вернусь.
  КИНЕЗИИ. Женщина убьет меня своими одеялами!
  МИРРИНА (возвращается с одеялом) . А теперь встаньте на минутку.
  КИНЕЗИИ. Но я говорю вам, наш друг здесь встал — весь застыл и готов!
  МИРРИНА. Хочешь, я надушу тебя?
  КИНЕЗИИ. Нет, клянусь Аполлоном, нет, пожалуйста!
  МИРРИНА. Да, клянусь Афродитой, но я буду, хочешь ты того или нет.
  КИНЕЗИИ. Ах! великий Зевс, пусть она скоро будет сделано!
  МИРРИНА (возвращается с флакончиком духов) . Протяни руку; теперь втирай.
  КИНЕЗИИ. Ой! во имя Аполлона, мне не очень нравится его запах; но, может быть, саржа исправится, если хорошенько втереться в нее. Брачным ложем она как-то не попахивает!
  МИРРИНА. Вот какой я легкомысленный; если бы я не привезла родосские духи!
  КИНЕЗИИ. Ничего, дорогая, пусть будет сейчас.
  МИРРИНА. Ты шутишь!
  КИНЕЗИИ. Черт подери человека, который первым изобрел духи, говорю я!
  МИРРИНА (возвращается с другой флягой) . Вот, возьми эту бутылку.
  КИНЕЗИИ. У меня есть лучше все готово для вашей службы, дорогая. Иди, раздражительная тварь, в постель с собой и больше ничего не бери.
  МИРРИНА. Приходи, приезжай; Я просто снимаю туфли. Дорогой мальчик, ты проголосуешь за мир?
  КИНЕЗИИ. Я подумаю об этом. (Миррина убегает.) Я мертвец, она меня убивает! Она ушла и оставила меня в муках! Я должен кого-то трахнуть, я должен! Ах я! прекраснейшая из женщин выбрала и обманула меня. Бедняжка (обращаясь к своему пенису) , как я могу дать тебе то, чего ты так сильно хочешь? Где находится «Циналопекс»? Быстрее, чувак, найди ему медсестру, давай!
  ХОР СТАРИКОВ. Бедный, жалкий негодяй, уступил вашей влюбчивости! какие у тебя муки! Ах! ты наполняешь меня жалостью. Выдержат ли спина и чресла человека такое напряжение? Его орган застыл и застыл, и ни одна девка не помогла бы ему!
  КИНЕЗИИ. О боги на небесах, какие боли я терплю!
  ХОР СТАРИКОВ. Что ж, вот оно; Это она делает, эта брошенная шлюха!
  КИНЕЗИИ. Нет, нет! скорее сказать, что милейший, самый дорогой дорогой.
  ХОР СТАРИКОВ. Тот самый дорогой любимый? нет, нет, эта шлюха, говорю я! Зевс, ты, бог неба, не можешь выпустить ураган, чтобы сметать их всех в воздух и закрутить их, а затем рухнуть на землю и рухнуть! и проткни их острием своего оружия!
  ВЕСТНИК. Скажи, где мне найти Сенат и Пританов? Я носитель депеш.
  МАГИСТРАТ. Но ты мужчина или Приап, скажи на милость?
  ВЕСТНИК. Ой! но он очень простой. Я, конечно, глашатай, клянусь, и пришел из Спарты для заключения мира.
  МАГИСТРАТ. Но смотри, ты наверняка прячешь копье под одеждой.
  ВЕСТНИК. Нет, ничего подобного.
  МАГИСТРАТ. Что же ты так отворачиваешься и отдергиваешь плащ от тела? Были ли у вас опухоли в паху во время путешествия?
  ВЕСТНИК. Братья-близнецы! это старый маньяк.
  МАГИСТРАТ. Ах, ха! мой славный мальчик, почему я вижу его стоящим, о тьфу!
  ВЕСТНИК. Я говорю вам нет! но хватит этой ерунды.
  МАГИСТРАТ. Ну и что там у тебя тогда?
  ВЕСТНИК. Лакедемонская «сказка».
  МАГИСТРАТ. О, действительно, «скайтале», не так ли? Ну-ну, говори откровенно; Я знаю все об этих делах. Как сейчас обстоят дела в «Спарте»?
  ВЕСТНИК. Ведь в Спарте все перевернулось; и все союзники полумертвые от страсти. Нам просто необходим Пеллене.
  МАГИСТРАТ. В чем причина всего этого? Это дело рук бога Пана?
  ВЕСТНИК. Нет, но Лампито и спартанки, действовавшие по ее наущению; они отказали мужчинам в любом доступе к их влагалищам.
  МАГИСТРАТ. Но что вы делаете?
  ВЕСТНИК. Мы в отчаянии; мы идем, согнувшись пополам, как если бы мы несли фонари по ветру. Нефриты поклялись, что мы не будем даже касаться их влагалищ, пока мы все не договоримся о заключении мира.
  МАГИСТРАТ. Ха, ха! Теперь я вижу, что это общий заговор, охватывающий всю Грецию. Вернитесь в Спарту и прикажите им прислать послов с полными полномочиями для заключения мира. Я сам буду призывать наших сенаторов назначить уполномоченных от нас; и чтобы убедить их, почему, я покажу им это. (Показывая на свой возбужденный член.)
  ВЕСТНИК. Что может быть лучше? Я лечу по твоей команде.
  ХОР СТАРИКОВ. Нет там дикого зверя, нет пламени более свирепого и неукротимого, чем женщина; пантера менее дикая и бесстыдная.
  ХОР ЖЕНЩИН. И все же ты смеешь воевать со мной, негодяй, когда я мог бы быть твоим самым верным другом и союзником.
  ХОР СТАРИКОВ. Никогда, никогда не утихнет моя ненависть к женщинам.
  ХОР ЖЕНЩИН. Ну пожалуйста себе. И все же я не могу оставить вас голыми, как вы есть; люди будут смеяться надо мной. Пойдем, я надену на тебя эту тунику.
  ХОР СТАРИКОВ. Вы правы, честное слово! только в припадке ярости я снял его.
  ХОР ЖЕНЩИН. Теперь ты во всяком случае выглядишь как мужчина, и над тобой не будут смеяться. Ах! если бы ты не обидел меня так сильно, я бы вынул для тебя это противное насекомое, которое у тебя в глазу.
  ХОР СТАРИКОВ. Ах! так вот что меня так раздражало! Смотри, вот кольцо, просто сними насекомое и покажи мне. Во имя Зевса! это было больно мой глаз это когда-либо так долго.
  ХОР ЖЕНЩИН. Что ж, я согласен, хотя ваши манеры не слишком приятны. Ой! какой огромный комар! Взгляни! Это точно с Трикориса.
  ХОР СТАРИКОВ. Огромное спасибо! существо копало мне в глаз обычный колодец; теперь его нет, мои слезы текут свободно.
  ХОР ЖЕНЩИН. Я вытру их для тебя, хоть ты и плохой, непослушный человек. Теперь только один поцелуй.
  ХОР СТАРИКОВ. Нет, поцелуй, конечно, нет!
  ХОР ЖЕНЩИН. Всего один, нравится вам это или нет.
  ХОР СТАРИКОВ. Ой! эти проклятые женщины! как они нас умасливают! Как верно изречение: «Нельзя жить с багажом, нельзя жить без него»! Давай, условимся на будущее не считать более друг друга врагами; и чтобы заключить сделку, давайте споем хоровую песню.
  ХОР ЖЕНЩИН. Мы желаем, афиняне, ни о ком не говорить плохо; но, напротив, говорить много хорошего о каждом и делать подобное . Хватит с нас несчастий и бедствий. Кто-нибудь, мужчина или женщина, хочет немного денег — две или три мины или около того; ну, наш кошелек полон. Если только будет заключен мир, заемщику не придется возвращать долг. Также я приглашаю на ужин нескольких каристийских друзей, обладающих отличной квалификацией. У меня еще осталась капля хорошего супа, и молодого поросенка я зарежу, и мясо будет сладким и нежным. Я буду ждать вас сегодня у себя дома; но сначала в баню с вами, вы и ваши дети; тогда идите все вы, ни у кого не спрашивайте, а прямо идите, как дома; не бойтесь, дверь будет… закрыта перед вашим лицом!
  ХОР СТАРИКОВ. Ах! вот идут послы из Спарты с длинными развевающимися бородами; почему, вы могли бы подумать, что они носят клетку между бедрами. (Входят лакедемонские послы.) Приветствую вас прежде всего лаконцы; тогда расскажи нам, как ты живешь.
  ЛАКОНИАНЦ. Не нужно много слов; вы видите, в каком мы состоянии.
  ХОР СТАРИКОВ. Увы! ситуация становится все более и более напряженной! Интенсивность вещи просто ужасна.
  ЛАКОНСКИЙ. Невероятно. Но работать! созовите ваших уполномоченных, и давайте залатаем лучший мир, на который мы способны.
  ХОР СТАРИКОВ. Ах! и наши мужчины, как борцы на арене, не выносят тряпки на животе; Это болезнь спортсмена, которую можно вылечить только упражнениями.
  Афинянин. Кто-нибудь может сказать нам, где Лисистрата? Наверняка она проявит некоторое сострадание к нашему состоянию.
  ХОР СТАРИКОВ. Смотреть! это та же самая жалоба. (Обращаясь к
  афинянину.) Не чувствуете ли вы по утрам сильного нервного напряжения?
  АФИНСКИЙ. Да, и это ужасная, ужасная пытка! Если мир не будет заключен в самое ближайшее время, у нас не будет иного выхода, кроме как трахнуть Клисфена.
  ХОР СТАРИКОВ. Послушайся моего совета и снова оденься; один из парней, изуродовавших Hermae, может вас увидеть.
  АФИНСКИЙ. Ты прав.
  ЛАКОНСКИЙ. Совершенно верно. Там я надену свою тунику.
  АФИНСКИЙ. Ой! в каком ужасном состоянии мы находимся! Приветствую вас, лаконские сострадатели.
  ЛАКОНИАН (обращаясь к одному из своих соотечественников) . Ах! мой мальчик, что бы это было, если бы эти ребята увидели нас только сейчас, когда наши инструменты были на полном ходу!
  АФИНСКИЙ. Скажите, лаконцы, что вас сюда привело?
  ЛАКОНСКИЙ. Мы пришли лечиться за мир.
  АФИНСКИЙ. Хорошо сказано; мы одного мнения. Тогда лучше позови Лисистрату; она единственный человек, который примирит нас.
  ЛАКОНСКИЙ. Да, да — и Лисистрата в придачу, если хотите.
  ХОР СТАРИКОВ. Само собой звонить ей; она услышала ваши голоса, и вот она идет.
  АФИНСКИЙ. Приветствую тебя, смелая и храбрейшая из женщин! Пришло время показать себя попеременно бескомпромиссным и примирительным, требовательным и уступчивым, надменным и снисходительным. Призовите все свое мастерство и хитрость. Ло! знатнейшие люди Эллады, соблазненные твоим очарованием, согласны поручить тебе положить конец их ссорам.
  ЛИСИСТРАТА. Это будет легкая задача — если только они воздержатся от взаимного снисхождения к мужской любви; если они это сделают, я узнаю об этом сразу. А где же нежная богиня Мира? Приведите сюда лаконских послов. Но, смотри, никакой грубости и насилия; наши мужья всегда вели себя так по-хамски. Принесите их мне с улыбками, как и подобает женщинам. Если кто-то отказывается подать вам руку, схватите его за пенис и вежливо потяните вперед. Вспомните и афинян; вы можете принимать их так, как вам угодно. Лаконцы, подойдите; а вы, афиняне, с другой стороны от меня. Теперь слушайте все! я всего лишь женщина; но у меня есть здравый смысл; Природа наделила меня проницательным суждением, которое я еще больше развил благодаря мудрым учениям моего отца и старейшин города. Прежде всего я должен принести вам упрек, который в равной степени относится к обеим сторонам. В Олимпии, Фермопилах, Дельфах и множестве других мест, которых слишком много, чтобы их перечислять, вы совершаете перед алтарем те же церемонии, что и все эллины; и тем не менее вы перерезаете друг другу глотки и грабите эллинские города, в то время как варвар все время угрожает вам! Это мой первый пункт.
  АФИНСКИЙ. Ах ах! вожделение меня убивает!
  ЛИСИСТРАТА. Теперь к вам я обращаюсь, лаконцы. Разве вы забыли, как Периклид, ваш соотечественник, просился к нашим алтарям? Каким бледным он был в своих пурпурных одеждах! Он пришел, чтобы жаждать армии из нас; Это было время, когда Мессения мучила тебя, а Морской бог сотрясал землю. Кимон выступил к вам на помощь во главе четырех тысяч гоплитов и спас Лакедемон. И после такой службы вы разоряете почву своих благодетелей!
  АФИНСКИЙ. Они поступают неправильно, очень неправильно, Лисистрата.
  ЛАКОНСКИЙ. Мы поступаем неправильно, очень неправильно. Ах! великие боги! какие у нее красивые бедра!
  ЛИСИСТРАТА. А теперь слово афинянам. Не осталось ли у вас воспоминаний о том, как в те дни, когда вы носили тунику рабов, пришли лаконцы с копьем в руке и перебили множество фессалийцев и сторонников тирана Гиппия? Они, и только они, сражались на вашей стороне в тот знаменательный день; они избавили вас от деспотизма, и благодаря им наш народ смог сменить короткую тунику раба на длинный плащ свободного человека.
  ЛАКОНСКИЙ. Я никогда не видел женщину с более грациозным достоинством.
  АФИНСКИЙ. Я никогда не видел женщину с более прекрасной пиздой!
  ЛИСИСТРАТА. Связанные такими узами взаимной доброты, как вы можете терпеть войну? Прекрати, останови ненавистную ссору, примирись; что тебе мешает?
  ЛАКОНСКИЙ. Мы вполне готовы, если они вернут нам наш вал.
  ЛИСИСТРАТА. Какой вал, милый человек?
  ЛАКОНСКИЙ. Пилос, который мы так долго просили и жаждали.
  АФИНСКИЙ. Во имя морского бога, ты никогда не получишь его!
  ЛИСИСТРАТА. Согласитесь, друзья мои, согласитесь.
  АФИНСКИЙ. Но тогда в каком городе мы сможем возбудить смуту?
  ЛИСИСТРАТА. Попросите другое место взамен.
  АФИНСКИЙ. Ах! это билет! Ну, для начала дайте нам Эхин, Малиакский залив, примыкающий, и две ноги Мегары.
  ЛАКОНСКИЙ. Ой! конечно, конечно, не все это, мой дорогой сэр.
  ЛИСИСТРАТА. Договориться; никогда не делайте трудность двух ног больше или меньше!
  АФИНСКИЙ. Что ж, теперь я готов снять пальто и возделывать свою землю.
  ЛАКОНСКИЙ. И я тоже, чтобы дерьмо это для начала.
  ЛИСИСТРАТА. Именно это вы и сделаете, как только будет подписан мир. Так что, если вы действительно хотите это сделать, посоветуйтесь со своими союзниками по этому поводу.
  АФИНСКИЙ. Какие союзники, хотел бы я знать? Да ведь мы все на трибуне; не один, но безумен, чтобы трахаться. Чего мы все хотим, так это лежать в постели с нашими женами; как наши союзники не смогут поддержать наш проект?
  ЛАКОНСКИЙ. И у нас то же самое, наверняка!
  АФИНЦЫ. Во имя богов, прежде всего каристийцы!
  ЛИСИСТРАТА. Хорошо сказано, правда! Теперь отправляйтесь очищаться перед входом в Акрополь, куда женщины приглашают вас отужинать; мы опустошим наши корзины с провизией, чтобы сделать вам честь. За столом вы обменяетесь клятвами и клятвами; тогда каждый мужчина пойдет домой со своей женой.
  АФИНСКИЙ. Пошли тогда, и так быстро, как может быть.
  ЛАКОНСКИЙ. Веди дальше; Я твой мужчина.
  АФИНСКИЙ. Быстро, быстро, говорю я.
  ХОР ЖЕНЩИН. Вышитые ткани, и изящные туники, и струящиеся платья, и золотые украшения, все, что у меня есть, я предлагаю вам от всего сердца; бери их всех для своих детей, для своих девочек, против они избраны «корзиноносцами» богине. Я приглашаю всех вас войти, входите и выбирайте все, что пожелаете; нет ничего настолько прочно закрепленного, пломбы не сломаешь, а содержимое не унесешь. Оглянись вокруг себя повсюду... ты не найдешь благословенной вещи, если только у тебя не будет более зорких глаз, чем у меня. И если у кого из вас не хватает хлеба, чтобы прокормить своих рабов и свою молодую и многочисленную семью, то ведь у меня дома есть несколько зерен пшеницы; пусть возьмет то, что я должен дать, включая большой двенадцатифунтовый хлеб. Так что пусть мои бедные соседи все приходят с сумками и кошельками; мой человек, Манес, даст им кукурузы; но я предупреждаю их, чтобы они не подходили к моей двери, или — остерегайтесь собаки!
  РЫНОК-ЗАЛ. Я говорю, ты, открой дверь!
  РАБ. Иди своей дорогой, я тебе говорю. Ну, благослови меня, они сейчас сидят; Мне придется поджечь их своим факелом, чтобы они зашевелились! Какая нахальная толпа парней!
  РЫНОК-ЗАЛ. Я не хочу сдвинуться с места.
  РАБ. Ну, так как вы должны остановиться, и я не хочу вас обидеть, — но вы увидите некоторые странные виды.
  РЫНОК-ЗАЛ. Ну и хорошо, я не возражаю.
  РАБ. Нет, нет, вам пора, а не то я вам волосы вырву; уходите, говорю я, и не раздражайте лаконских посланников; они только что вышли из банкетного зала.
  Афинянин. Такого веселого банкета я еще не видел! Лаконцы были просто очаровательны. После выпивки, ведь мы все мудрецы, все. Это естественно, ведь трезвые мы все дураки. Послушайте моего совета, мои соотечественники, наши посланники всегда должны быть пьяны. Мы идем в Спарту; входим в город трезвыми; почему, мы, должно быть, прямо затеяли ссору. Мы не понимаем, что они нам говорят, мы воображаем, что они вообще ничего не говорят, и сообщаем домой все не так, все с ног на голову. Но, послушайте, сегодня совсем другое дело; мы очарованы, что бы ни случилось; вместо Клитагора нам могут петь Теламон, и мы все равно должны хлопать в ладоши. Лжесвидетельство или два в придачу, ла! какое дело до веселых товарищей по чашкам?
  РАБ. Но вот они снова вернулись! Прочь, бездельники.
  РЫНОК-ЗАЛ. Ах ха! вот компания выходит уже.
  ЛАКОНИАНЦ. Мой милый, милый друг, подойди, возьми в руки свою флейту; Я хотел бы станцевать и спеть во славу афинян и наших благородных личностей.
  Афинянин. Да, возьми свою флейту, имя бога. Какое наслаждение видеть, как он танцует!
  ХОР ЛАКОНИАН. О, Мнемозина! вдохнови этих людей, вдохнови мою музу, которая знает наши подвиги и подвиги афинян. С каким богоподобным рвением устремились они на Артемисий на мидийских кораблях! Какая это была славная победа! Для воинов Леонида они были подобны свирепым диким вепрям, точащим свои клыки. Пот стекал по их лицам и промочил все члены, ибо поистине персов было столько же, сколько песка на берегу моря. Ой! Артемида, царица-охотница, чьи стрелы пронзают обитателей лесов, богиня-девственница, будь благосклонна к заключенному здесь миру; пусть через тебя наши сердца будут едины! Пусть этот договор навсегда скрепит узы счастливой дружбы! Никаких больше хитростей и хитростей! Помогите нам, о! помоги нам, дева-охотница!
  ЛИСИСТРАТА. Все к лучшему; а теперь, лаконцы, возьмите с собой своих жен, а вы, афиняне, своих. Пусть муж живет счастливо с женой, а жена с мужем. Танцуйте, танцуйте, чтобы отпраздновать наше счастье, и давайте будем внимательны, чтобы избежать подобных ошибок в будущем.
  ХОР АФИНЯН Появляйтесь, появляйтесь, танцоры, и Грации с вами! Призовем, всех до единого, Артемиду и ее небесного брата, милостивого Аполлона, покровителя танца, и Диониса, чей глаз извергает пламя, когда он идет вперед, окруженный девами-менадами, и Зевса, который владеет сверкающей молнией, и его августейшая, триждыблаженная супруга, Царица Небесная! Призовем их и всех других богов, призывая всех обитателей небес засвидетельствовать благородный Мир, заключенный ныне под благосклонным покровительством Афродиты. Ио Пеан! Ио Пеан! пляшут, прыгают, как в честь одержанной победы. Эвоэ! Эвоэ! А вы, наши лаконские гости, спойте нам новую и вдохновляющую мелодию!
  ХОР ЛАКОНИАН. Оставь еще раз, о! оставь еще раз благородную высоту Тайгета, о! Муза Лакедемона, и присоединяйся к нам в восхвалении Аполлона Амиклейского, и Афины Медного Дома, и доблестных сыновей-близнецов Тиндара, которые практикуют оружие на берегах реки Еврот. Поспешим, поспешим сюда юрким шагом, воспоем Спарту, город, услаждающий хорами божественно-сладких и грациозных плясок, когда наши девы несутся легко по берегу реки, как резвящиеся кобылки, бьют о землю быстрыми шагами и трясут своими ногами. длинные локоны на ветру, как вакханки взмахивают палочками на диких пирушках бога вина. В их голове, о! целомудренная и прекрасная богиня, дочь Латоны, Артемида, веди ли ты песни и танцы. Пояс, связывающий твои развевающиеся локоны, явится в твоей красоте; прыгать, как олень; Сожмите вместе свои божественные руки, чтобы оживить танец, и помогите нам прославить доблестную богиню сражений, великую Афину из Медного Дома!
  ЖЕНЩИНЫ ПРАЗДНУЮТ ФЕСМОФОРИЮ
  
  Анонимный перевод для Афинского общества, Лондон, 1912 г.
  Θεσμοφοριάζουσαι был впервые выпущен в 411 г. до н.э. и, как и Лисистрата , раскрывает подрывную роль женщин в обществе, где доминируют мужчины, а также представляет собой забавную сатиру на современных трагических поэтов . Пьеса также примечательна свободной адаптацией Аристофаном ключевых структурных элементов Старой комедии и отсутствием антипопулистских и антивоенных комментариев, которыми пронизаны его ранние произведения.
  В пьесе речь идет о реальном трагике Еврипиде, который боится, что «женщины на празднике / Убьют меня за то, что я оскорбил их!» «Женщины, празднующие Фесмофорию» представляют абсурдную предпосылку о том, что женщины возмущены постоянным изображением женщин Еврипидом как сумасшедшими, кровожадными и сексуально развратными, и что они используют фестиваль Фесмофории, ежегодный праздник плодородия, посвященный Деметре, как возможность спланировать месть трагику.
  Напуганный их возмездием, Еврипид обращается за помощью к своему товарищу-трагику Агафону в надежде убедить своего соперника шпионить в его пользу и выступить его защитником на фестивале, требуя, чтобы он переоделся женщиной. Агафон уже одет как женщина, готовясь к спектаклю, но он считает, что афинские женщины ему завидуют, и отказывается присутствовать на фестивале, опасаясь быть обнаруженным. Затем престарелый зять Еврипида Мнесилох предлагает пойти вместо Агафона, и поэтому Еврипид бреет его, одевает в женскую одежду, позаимствованную у Агафона, и, наконец, отправляет его в Фесмофорион, место проведения женских тайных обрядов.
  Спектакль известен тем, что в нем рушатся сексуальные стереотипы, когда мужчины одеваются как женщины, а женщины кажутся равными мужчинам, особенно в имитации демократического собрания. Можно понять, что смена сексуальных ролей имеет широкое политическое значение. Воинский дух старшего поколения против изнеженного интеллектуализма молодого поколения - это спор, который в различных формах повторяется в произведениях Аристофана. Позже в «Лягушках» , например, происходит спор между Эсхилом, который ценит Гомера за воинский дух, который он прививает своей аудитории, и Еврипидом, который ценит интеллектуальные и философские придирки законнического общества. Дебаты в «Лягушках» выигрывает Эсхил, и он возвращается из мертвых, чтобы реформировать полис своей поучительной поэзией. В «Женщинах, празднующих Фесмофорию» женский хор утверждает, что они лучше своих мужчин, потому что они сохранили свое наследие, представленное ткацким челноком, корзиной для шерсти и зонтиком, тогда как мужчины потеряли свои копья и щиты. имея в виду поражение Афин от Спарты в войне.
  
  Бюст Еврипида, римская копия с греческого оригинала, ок. 330 г. до н.э.
  СОДЕРЖАНИЕ
  ВВЕДЕНИЕ
  ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  ФЕСМОФОРИАЗУСЫ
  
   ВВЕДЕНИЕ
  Как и «Лисистрата», «Фесмофориазусы, или Праздник женщин», и следующая за ними пьеса, «Экклезиазузы, или Женщины в совете» представляют собой комедии, в которых представительницы прекрасного пола играют большую роль, и также напоминают крайне скабрезную постановку в обильный урожай сомнительных «двойных смыслов» и весьма наводящих на размышления ситуаций, которые они содержат.
  В пьесе больше надлежащей интриги и формальной развязки, чем это обычно бывает с произведениями нашего Автора, которые, подобно современным феериям и музыкальным комедиям, часто нанизаны на очень тонкую сюжетную нить. Идея Thesmophoriazusae такова.
  Еврипид вызывается как отъявленный женоненавистник и хулитель женского пола, чтобы предстать перед судом и судом перед афинскими женщинами, собравшимися, чтобы отпраздновать Фесмофорию, праздник, проводимый в честь богинь Деметры и Персефоны, из которого мужчины были строго исключены. . Поэт охвачен ужасом и пытается убедить своего собрата, трагика Агафона, присутствовать на собрании в образе женщины, чтобы отстаивать его дело, печально известная женственность костюма и образа жизни Агафона поддается обману; но последний наотрез отказывается. Затем он уговаривает своего тестя, Мнесилоха, оказать ему эту услугу, бреет, удаляет волосы и соответственно одевает его. Но Мнесилох не только не бросает масла в мутную воду, но и предается длинной речи, полной жестоких оскорблений всего пола, и рассказывает несколько скандальных историй о непослушных поступках распутных жен. Собрание сразу подозревает, что среди них есть мужчина, и при осмотре старика это оказывается так. Он летит в поисках убежища к алтарю, выхватывая ребенка из рук одной из женщин в качестве заложника, поклявшись убить его, если они и дальше будут приставать к нему. Однако при расследовании младенец оказывается бурдюком, одетым в детскую одежду.
  В отчаянии Мнесилох посылает Еврипиду срочное сообщение, чтобы он пришел и вызволил его из опасного затруднительного положения. Затем появляется последний, и в последовательных образах, выбранных из его различных трагедий — то Менелай снова встречает Елену в Египте, то Эхо сочувствует прикованной к цепи Андромеде, то Персей, собирающийся освободить героиню от ее скалы, — умоляет своего несчастного тестя. закон. В конце концов ему удается увести его во время временного отсутствия стражи, скифского лучника, которого он соблазняет с поста чарами танцовщицы.
  Можно предположить, что появление Мнесилоха среди женщин, одетых в женскую одежду, осмотр его личности для выяснения его истинного пола и его окончательное обнаружение дают прекрасные возможности для проявления самого широкого аристофанического юмора. Крайне забавна и последняя часть пьесы, где пародируются различные пьесы Еврипида; и, должно быть, было еще более таковым, когда он был представлен публике, знакомой с каждой пьесой и почти каждой пародируемой строкой, и которую играли актеры, обученные и умеющие подражать каждому трюку и манере появления и манеры поведения трагических актеров, которые первоначально взяли на себя роли.
  «Фесмофориазусы» были созданы в 412 г. до н. э., за шесть лет до смерти Еврипида, который в ней выставлен на посмешище, как и в «Осах» и некоторых других комедиях нашего автора.
   ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  ЕВРИПИД.
  МНЕСИЛОХ, тесть Еврипида.
  АГАФОН.
  СЛУГА АГАФОНА.
  ХОР посещает АГАФОНА.
  ВЕСТНИК.
  ЖЕНЩИНЫ.
  КЛИСТЕН.
  ПРИТАНИС или член Совета.
  СКИФ или Полицейский.
  ХОР THESMOPHORIAZUSAE — женщины, празднующие Деметру.
  СЦЕНА: Перед домом Агафона; затем в стенах храма Деметры.
   ФЕСМОФОРИАЗУСЫ
  ИЛИ
  ЖЕНЩИНЫ ПРАЗДНУЮТ ФЕСМОФОРИЮ
  МНЕСИЛОХ. Великий Зевс! Неужели ласточка никогда не положит конец зиме моего недовольства? Почему этот парень держит меня в бегах с раннего утра; он хочет убить меня, это точно. Прежде чем я окончательно потеряю свою селезенку, Еврипид, можешь ли ты хотя бы сказать мне, куда ты меня ведешь?
  ЕВРИПИД. Зачем вам слышать то, что вы собираетесь увидеть?
  МНЕСИЛОХ. Как так? Повтори это. Мне не нужно слышать….
  ЕВРИПИД. Что вы собираетесь увидеть.
  МНЕСИЛОХ. Ни, следовательно, видеть….
  ЕВРИПИД. Что вы должны услышать.
  МНЕСИЛОХ. Что за умные вещи ты мне рассказываешь? Я не должен ни видеть, ни слышать.
  ЕВРИПИД. Ах! но у вас есть две вещи, которые существенно различны.
  МНЕСИЛОХ. Видеть и слышать.
  ЕВРИПИД. Несомненно.
  МНЕСИЛОХ. Чем отличается?
  ЕВРИПИД. Таким образом. Прежде, когда Эфир разделяла стихии и носила животных, которые шевелились в ее лоне, она хотела наделить их зрением, и поэтому сделала глаз круглым, как солнечный диск, и просверлила уши в виде воронки.
  МНЕСИЛОХ. И из-за этой воронки я не вижу и не слышу. Ах! великие боги! Я рад узнать это. Как хорошо разговаривать с мудрецами!
  ЕВРИПИД. Я научу вас многим другим вещам в этом роде.
  МНЕСИЛОХ. Это хорошо знать; но прежде всего я хотел бы узнать, как стать хромым, чтобы мне не нужно было ходить за вами повсюду.
  ЕВРИПИД. Приходите, слушайте и внимайте!
  МНЕСИЛОХ. Я здесь и жду.
  ЕВРИПИД. Видишь ту маленькую дверь?
  МНЕСИЛОХ. Да, конечно.
  ЕВРИПИД. Тишина!
  МНЕСИЛОХ. Молчание о чем? О двери?
  ЕВРИПИД. Обращать внимание!
  МНЕСИЛОХ. Обратить внимание и промолчать про дверь? Очень хорошо.
  ЕВРИПИД. Там живет Агафон, знаменитый трагический поэт.
  МНЕСИЛОХ. Кто такой Агафон?
  ЕВРИПИД. «Это некий Агафон…
  МНЕСИЛОХ. Смуглый, крепкого телосложения?
  ЕВРИПИД. Нет, другой. Вы его никогда не видели?
  МНЕСИЛОХ. У него большая борода?
  ЕВРИПИД. Нет, нет, очевидно, вы никогда его не видели.
  МНЕСИЛОХ. Никогда, насколько я знаю.
  ЕВРИПИД. И все же вы посвятили его. Ну, должно быть, не зная, кто он такой. Ах! отойдем в сторону; вот один из его рабов приносит жаровню и несколько веток мирта; без сомнения, он собирается принести жертву и молиться о счастливом поэтическом вдохновении для Агафона.
  СЛУГА АГАФОНА. Тишина! о, люди! держите свои рты степенно закрытыми! Хор муз лепит песни у моего господского очага. Пусть ветры затаят дыхание в безмолвном Эфире! Пусть лазурные волны перестанут журчать о берег!..
  МНЕСИЛОХ. Броууу! броуууу! (Имитирует жужжание мухи.)
  ЕВРИПИД. Соблюдайте тишину! что ты там говоришь?
  СЛУГА. … Отдохните, вы, крылатые расы, и вы, дикие обитатели лесов, прекратите свои беспорядочные скитания…
  МНЕСИЛОХ. Броум, броум, броууу.
  СЛУГА. …за Агафоном, нашим господином, сладкоголосым поэтом, идет…
  МНЕСИЛОХ. … быть педиативным?
  СЛУГА. Чей это голос?
  МНЕСИЛОХ. Это безмолвный Эфир.
  СЛУГА. … собирается построить каркас драмы. Он округляет свежие поэтические формы, шлифует их на токарном станке и сваривает; он выдумывает предложения и метафоры; он обрабатывает свой предмет, как мягкий воск. Сначала он моделирует, а потом отливает из бронзы…
  МНЕСИЛОХ. …и любовно покачивает ягодицами.
  СЛУГА. Кто этот деревенский житель, приближающийся к этому священному ограждению?
  МНЕСИЛОХ. Берегите себя и своего сладкоголосого поэта! У меня здесь есть сильный инструмент, хорошо закругленный и хорошо отполированный, который пробьет ваше ограждение и проникнет в ваше дно.
  СЛУГА. Старик, ты, должно быть, был в молодости очень наглым малым!
  ЕВРИПИД (слуге) . Оставь его, друг, и скорей позови
  ко мне Агафона.
  СЛУГА. 'Это не стоит труда, потому что он скоро будет здесь сам. Он начал сочинять, а зимой невозможно закончить строфы, не выйдя на солнце, чтобы возбудить воображение. (Он уходит.)
  МНЕСИЛОХ. И что мне делать?
  ЕВРИПИД. Подождите, пока он придет…. О, Зевс! Что ты приготовил для меня сегодня?
  МНЕСИЛОХ. Но, великие боги, в чем тогда дело? Чего ты ворчишь и ноешь? Скажи мне; вы ничего не должны скрывать от вашего тестя.
  ЕВРИПИД. Какая-то большая беда назревает против меня.
  МНЕСИЛОХ. Что это такое?
  ЕВРИПИД. Этот день решит, покончено ли все с Еврипидом или нет.
  МНЕСИЛОХ. Но как? Ни трибуналы, ни сенат не заседают, ибо это третий из пяти дней, посвященных Деметре.
  ЕВРИПИД. Именно это заставляет меня дрожать; женщины замыслили мою погибель, и сегодня они должны собраться в храме Деметры, чтобы исполнить свое решение.
  МНЕСИЛОХ. Почему они против вас?
  ЕВРИПИД. Потому что я неправильно обращаюсь с ними в своих трагедиях.
  МНЕСИЛОХ. Клянусь Посидоном, ты, кажется, полностью заслужил свою судьбу. Но как вы собираетесь выбраться из беспорядка?
  ЕВРИПИД. Я умолю Агафона, трагического поэта, пойти в Фесмофорию
  .
  МНЕСИЛОХ. И что ему там делать?
  ЕВРИПИД. Он общался с женщинами и заступался за меня, если это было необходимо.
  МНЕСИЛОХ. Будет ли он присутствовать открыто или тайно?
  ЕВРИПИД. Тайно, одетый в женскую одежду.
  МНЕСИЛОХ. Это умная мысль, полностью достойная вас. Приз за хитрость наш.
  ЕВРИПИД. Тишина!
  МНЕСИЛОХ. В чем дело?
  ЕВРИПИД. А вот и Агафон.
  МНЕСИЛОХ. Где где?
  ЕВРИПИД. Это человек, которого они привозят туда на машине.
  МНЕСИЛОХ. Я тогда ослеп! Я не вижу здесь мужчин, я вижу только Кирену.
  ЕВРИПИД. Будь неподвижен! Он готовится петь.
  МНЕСИЛОХ. Какую тонкую трель, интересно, он собирается нам трелить?
  АГАФОН. Девицы, со священным факелом в руке, соедините свой танец с криками радости в честь богинь Нижнего мира; праздновать свободу своей страны.
  ПРИПЕВ. Какому божеству адресовано ваше почтение? Я хочу смешать с ним свою.
  АГАФОН. Ой! Муза! прославить Феба своим золотым луком, воздвигшего стены города Симуа.
  ПРИПЕВ. Тебе, о Феб, я посвящаю свои самые прекрасные песни; Тебе, священному победителю в поэтических состязаниях.
  АГАФОН. И хвала Артемиде, девице-охотнице, которая бродит по горам и по лесам…
  ПРИПЕВ. Я, в свою очередь, праздную вечное счастье целомудренной
  Артемиды, могущественной дочери Латоны!
  АГАФОН. … и Латону, и звуки азиатской лиры, которые так хорошо сочетались с танцами фригийских граций.
  ПРИПЕВ. Я чту божественную Латону и лиру, мать песен мужских и благородных. Глаза богини сверкают, когда она слушает наше восторженное пение. Честь могущественному Фебу! Град! ты благословенный сын Латоны!
  МНЕСИЛОХ. Ой! Вы, почтенные Генетилиды, какие нежные и сладострастные песни! Они превосходят по сладости самые сладострастные поцелуи; Когда я слушаю их, я чувствую, как трепет восторга проходит по моей прямой кишке. Молодой человек, кем бы вы ни были, ответьте на мои вопросы, которые я заимствовал из «Ликургеи» Эсхила. Откуда эта женоподобность? Какая у него страна? его платье? Какие противоречия показывает его жизнь! Лира и сетка для волос! Масленка школы борьбы и пояс! Что может быть более противоречивым? Какое отношение имеет зеркало к мечу? А ты сам, кто ты? Ты притворяешься мужчиной? Где знак твоей мужественности, твой пенис, скажи на милость? Где плащ, обувь, принадлежащие этому полу? Вы женщина? Тогда где твоя грудь? Ответьте мне. Но ты молчишь. Ой! как вы выберете; ваши песни достаточно полно раскрывают ваш характер.
  АГАФОН. Старик, старик, я слышу, как стрелы ревности свистят около моих ушей, но они не бьют меня. Мое платье находится в гармонии с моими мыслями. Поэт должен принять характер своих персонажей. Таким образом, если он ставит женщин на сцену, он должен передать все их привычки себе.
  МНЕСИЛОХ. Затем вы едете на высокой лошади, когда сочиняете
  Федру.
  АГАФОН. Если герои мужчины, все в нем будет по-мужски. То, чем мы не обладаем от природы, мы должны приобрести путем подражания.
  МНЕСИЛОХ. Когда будете ставить «Сатиров», зовите меня; Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам сзади с помощью стоячего инструмента.
  АГАФОН. Кроме того, дурной тон для поэта быть грубым и волосатым. Посмотрите на знаменитого Ивика, на Анакреона из Теоса и на Алкея, которые так хорошо владели музыкой; они носили головные повязки и находили удовольствие в похотливых танцах Ионии. А разве вы не слышали, каким франтом был Фриних и как тщательно одевался? По этой причине и его произведения были прекрасны, ибо произведения поэта скопированы с него самого.
  МНЕСИЛОХ. Ах! так вот почему Филокл, столь безобразный, пишет безобразные произведения; Ксенокл, злобный, злобный, и Феогнис, холодный, такой холодный?
  АГАФОН. Да, необходимо и неизбежно; и именно потому, что я знал это, я так хорошо заботился о своей персоне.
  МНЕСИЛОХ. Как, во имя богов?
  ЕВРИПИД. Ну, перестань дразнить его; Точно таким же я был в его возрасте, когда начал писать.
  МНЕСИЛОХ. В! то клянусь Зевсом! Я не завидую твоим прекрасным манерам.
  ЕВРИПИД (Агафону) . Но послушайте причину, которая привела меня сюда.
  АГАФОН. Скажи дальше.
  ЕВРИПИД. Агафон, мудр тот, кто может сжать многие мысли в несколько слов. Пораженный жестоким несчастьем, я пришел к вам просителем.
  АГАФОН. Что ты спрашиваешь?
  ЕВРИПИД. Женщины намерены убить меня сегодня во время Фесмофории за то, что я посмел злословить о них.
  АГАФОН. И что я могу сделать для вас в этом вопросе?
  ЕВРИПИД. Все. Тайно общайтесь с женщинами, выдавая себя за одну из них; тогда ты вступишься за меня своими устами, и я спасусь. Вы, и только вы, способны говорить обо мне достойно.
  АГАФОН. Но почему бы не пойти и не защитить себя?
  ЕВРИПИД. Это невозможно. Во-первых, меня знают; кроме того, у меня белые волосы и длинная борода; тогда как вы, вы красивы, очаровательны и гладко выбриты; Вы красивы, нежны и имеете женский голос.
  АГАФОН. Еврипид!
  ЕВРИПИД. Хорошо?
  АГАФОН. Разве ты не сказал в одном из своих произведений: «Ты любишь видеть свет, и разве ты не веришь, что твой отец тоже любит его?»
  ЕВРИПИД. Да.
  АГАФОН. Тогда никогда не думай, что я собираюсь разоблачить себя вместо тебя; это было бы безумием. «Ты должен подчиниться судьбе, которая настигает тебя; надо не пытаться обмануть несчастье, а смириться с ним с изяществом.
  МНЕСИЛОХ. Вот почему ты, негодяй, не на словах, а на деле подставляешь свой зад любовникам с изяществом.
  ЕВРИПИД. Но что мешает вам туда пойти?
  АГАФОН. Я должен подвергаться большему риску, чем ты.
  ЕВРИПИД. Почему?
  АГАФОН. Почему? Я должен выглядеть так, как будто хочу посягнуть на тайные ночные удовольствия женщин и изнасиловать их Афродиту.
  МНЕСИЛОХ. О желании изнасиловать! вы имеете в виду желание быть изнасилованным - в заднем режиме. Ах! великие боги! прекрасное оправдание на самом деле!
  ЕВРИПИД. Ну тогда ты согласен?
  АГАФОН. Не рассчитывайте на это.
  ЕВРИПИД. Ой! Я действительно несчастен! Я уничтожен!
  МНЕСИЛОХ. Еврипид, мой друг, мой зять, никогда не отчаивайся.
  ЕВРИПИД. Что может быть сделано?
  МНЕСИЛОХ. Пошлите его к черту и делайте со мной что хотите.
  ЕВРИПИД. Хорошо, раз ты посвятил себя моей безопасности, то сначала сними плащ.
  МНЕСИЛОХ. Там он лежит на земле. Но что ты хочешь сделать со мной?
  ЕВРИПИД. Сбрить эту твою бороду, да и волосы внизу убрать.
  МНЕСИЛОХ. Делайте то, что считаете нужным; Я полностью отдаюсь тебе.
  ЕВРИПИД. Агафон, у тебя всегда бритвы; одолжи мне один.
  АГАФОН. Возьми, если сам, там, из того футляра.
  ЕВРИПИД. Спасибо. Сядьте и надуйте правую щеку.
  МНЕСИЛОХ. Ой! ой! ой!
  ЕВРИПИД. Чего ты кричишь? Я затолкаю слюну тебе в глотку, если ты не молчишь.
  МНЕСИЛОХ. Ой! ой! ой! ой! ой! ой! (Вскакивает и начинает убегать.)
  ЕВРИПИД. Куда ты сейчас бежишь?
  МНЕСИЛОХ. В храм Эвменид. Нет, клянусь Деметрой, я не позволю себе так пораниться.
  ЕВРИПИД. Но над тобой будут смеяться с таким полубритым лицом.
  МНЕСИЛОХ. Мало заботы И.
  ЕВРИПИД. Именем богов, не оставляйте меня в беде. Идите сюда.
  МНЕСИЛОХ. Ой! боги! (Возвращается на свое место.)
  ЕВРИПИД. Сохраняйте спокойствие и держите голову. Зачем тебе вот так ерзать?
  МНЕСИЛОХ. Му, му.
  ЕВРИПИД. Хорошо! почему, му, му? Там! сделано и хорошо сделано!
  МНЕСИЛОХ Ах! великий бог! Это заставляет меня чувствовать себя довольно легко.
  ЕВРИПИД. Не беспокойтесь сами; ты выглядишь очаровательно. Хочешь увидеть себя?
  МНЕСИЛОХ. Да, это я делаю; передай зеркало сюда.
  ЕВРИПИД. Ты видишь себя?
  МНЕСИЛОХ. Но это не я, это Клисфен!
  ЕВРИПИД. Вставать; Сейчас я удалю тебе волосы. Наклонитесь.
  МНЕСИЛОХ. Увы! увы! они собираются поджарить меня, как свинью.
  ЕВРИПИД. Ну же, факел или лампа! Нагнись и позаботься о нежном кончике хвоста!
  МНЕСИЛОХ. Да, да! но я горю! ой! ой! Вода, вода, сосед, или мой зад загорится!
  ЕВРИПИД. Сохраняйте мужество!
  МНЕСИЛОХ. Сохраняй мужество, когда я сгораю?
  ЕВРИПИД. Давай, перестань ныть, худшее уже позади.
  МНЕСИЛОХ. Ой! там совсем черное, все прожжено там все около дыры!
  ЕВРИПИД. Не волнуйся! что смоется губкой.
  МНЕСИЛОХ. Горе тому, кто посмеет вымыть мой зад!
  ЕВРИПИД. Агафон, ты отказываешься посвятить себя помощи мне; но во всяком случае одолжите мне тунику и пояс. Вы не можете сказать, что у вас их нет.
  АГАФОН. Возьми их и используй по своему усмотрению; Я согласен.
  МНЕСИЛОХ. Что нужно взять?
  ЕВРИПИД. Что нужно взять? Сначала надень это длинное шафрановое одеяние.
  МНЕСИЛОХ. По Афродите! какой сладкий запах! как пахнет мужскими гениталиями! Дай мне быстро. А ремень?
  ЕВРИПИД. Вот.
  МНЕСИЛОХ. Теперь несколько колец для ног.
  ЕВРИПИД. Вы все еще хотите сетку для волос и головной убор.
  АГАФОН. Вот мой ночной колпак.
  ЕВРИПИД. Ах! это капитал.
  МНЕСИЛОХ. Это подходит мне?
  АГАФОН. Это не могло быть лучше.
  ЕВРИПИД. А короткая мантия?
  АГАФОН. Один на диване; возьми это.
  ЕВРИПИД. Он хочет тапочки.
  АГАФОН. Вот мои.
  МНЕСИЛОХ. Подойдут ли они мне? Вам нравится свободная посадка.
  АГАФОН. Попробуй их. Теперь, когда у вас есть все, что вам нужно, позвольте провести меня внутрь.
  ЕВРИПИД. Ты выглядишь для всего мира как женщина. Но когда вы говорите, постарайтесь придать своему голосу женский тон.
  МНЕСИЛОХ. Я буду стараться изо всех сил.
  ЕВРИПИД. Иди, иди в храм.
  МНЕСИЛОХ. Нет, клянусь Аполлоном, если только ты не поклянешься мне…
  ЕВРИПИД. Что?
  МНЕСИЛОХ. …что, если со мной случится что-нибудь непредвиденное, ты ничего не оставишь несделанным, чтобы спасти меня.
  ЕВРИПИД Очень хорошо! Клянусь Эфиром, жилищем царя богов.
  МНЕСИЛОХ. Почему бы не поклясться в этом учениками
  Гиппократа?
  ЕВРИПИД. Приходите, клянусь всеми богами, большими и малыми.
  МНЕСИЛОХ. Помните, что поклялось сердце, а не язык; ибо клятвы языка мало касаются меня.
  ЕВРИПИД. Спешите сами! Сигнал к встрече только что был показан в храме Деметры. Прощание. [ Выход.
  МНЕСИЛОХ. Вот, Тратта, следуй за мной. Взгляни, Тратта, на облако дыма, поднимающееся от всех этих зажженных факелов. Ах! прекрасные фесмофоры! окажи мне свою милость, защити меня, как в храме, так и на обратном пути! Подойди, Тратта, поставь корзину и возьми пирог, который я хочу предложить двум богиням. Могущественное божество, о Деметра, и ты, Персефона, позволь мне принести тебе много жертв; прежде всего сделай так, чтобы меня не узнали. О, если бы моя юная дочь вышла замуж за такого же богатого, как и глупого и глупого человека, чтобы ей нечего было делать, кроме как развлекаться. Но где найти место для хорошего слуха? Уходи, Тратта, уходи; рабы не имеют права присутствовать на этом собрании.
  ВЕСТНИК. Тишина! Тишина! Молитесь Фесмофорам, Деметре и Коре; молитесь Плутосу, Каллигении, Куротрофосу, Земле, Гермесу и Грациям, чтобы на этом собрании все произошло к лучшему, как к величайшей пользе Афин, так и к нашему личному счастью! Да будет дана награда ей, которая и делами, и словами больше всех заслужила ее от афинского народа и от женщин! Обратите эти молитвы к небу и требуйте счастья для себя. Ио Пеан! Ио Пеан! Давайте радоваться!
  ПРИПЕВ. Да соизволят боги принять наши обеты и наши молитвы! Ой! всемогущий Зевс, и ты, бог с золотой лирой, царствующий на священном Делосе, и ты, о, непобедимая дева, Паллада, с лазурными очами и золотым копьем, защищающая наш прославленный город, и ты, дочь о прекрасной Латоне, королеве лесов, которую обожают под многими именами, спешите сюда по моему зову. Приди, могучий Посидон, царь Океана, оставь свои бурные водовороты Нерея; придите, богини морей, придите, нимфы, бродящие по горам. Давайте объединим наши голоса со звуками золотой лиры, и пусть мудрость возглавит собрание благородных матрон Афин.
  ВЕСТНИК. Обращайте свои молитвы к богам и богиням Олимпа, Дельф, Делоса и всех других мест; если есть человек, который замышляет против женщин или который, чтобы причинить им вред, предлагает мир Еврипиду и Мидии, или кто стремится узурпировать тиранию, замышляет возвращение тирана или разоблачает мнимого ребенка; или если есть раб, который, будучи доверенным лицом в интригах жены, раскрывает их тайно своему мужу или который, которому доверено сообщение, не передает его честно; если есть любовник, который ничего не выполняет из того, что он обещал женщине, которую он оскорбил силой своей лжи, если есть старуха, которая соблазняет любовника девицы своими подарками и вероломно принимает его в ее дом; если есть хозяин или хозяйка, которые продают фальшивую меру, молись богам, чтобы они поразили их своим гневом, как их, так и их семьи, и чтобы они сохранили все свои милости для тебя.
  ПРИПЕВ. Попросим исполнения этих желаний и для города, и для народа, и пусть мудрейший из нас сделает так, чтобы ее мнение было принято. Но горе тем женщинам, которые нарушают свои клятвы, которые спекулируют на общественном несчастье, которые стремятся изменить законы и указы, которые раскрывают врагам наши тайны и допускают мидийцев на нашу территорию, чтобы они могли ее опустошить! Я объявляю их и нечестивыми, и преступными. Ой! всемогущий Зевс! позаботьтесь о том, чтобы боги защитили нас, хотя мы всего лишь женщины!
  ВЕСТНИК. Слушайте, все вы! это декрет, принятый женским сенатом под председательством Тимоклеи и по предложению Состраты; оно подписано Лисиллой, секретарем: «Утром третьего дня Фесмофории будет собрание народа, которое является для нас днем отдыха; главным делом должно быть наказание, которое уместно нанести Еврипиду за те оскорбления, которыми он нас осыпал». Теперь, кто просит говорить?
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Я делаю.
  ВЕСТНИК. Сначала наденьте эту гирлянду, а потом говорите. Тишина! пусть все помолчат! Обращать внимание! ибо здесь она плюется, как обычно делают ораторы, прежде чем начать; без сомнения, ей есть что сказать.
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Если я попросила слова, да засвидетельствуют мне богини, это было не ради хвастовства. Но мне уже давно больно видеть нас, женщин, оскорбленными этим Еврипидом, этим сыном зеленой бабы, который осыпает нас всяческими унижениями. Разве он недостаточно бил нас, достаточно клеветал на нас везде, где есть зрители, трагики и хор? Разве он не называет нас веселыми, развратными, пьяными, предательскими, хвастливыми? Не повторяет ли он, что все мы порок, что мы проклятие своих мужей? Так что, только что вернувшись из театра, смотрят на нас с сомнением и обшаривают каждый уголок, опасаясь, не прячется ли любовник. Мы ничего не можем делать, как раньше, так много ложных идей, которые он внушил нашим мужьям. Женщина плетет себе гирлянду? Это потому, что она влюблена. Уронила ли она какую-нибудь вазу, когда шла или возвращалась домой? ее муж спрашивает ее, в чью честь она его разбила: «Это может быть только для того коринфского пришельца». Девица нездорова? Ее брат тут же говорит: «Этот цвет мне не нравится». А если бездетная женщина пожелает подменить ее, то обман уже не может быть тайной, ибо соседи будут настаивать на том, чтобы присутствовать при ее родах. Раньше старики женились на молодых девушках, но они были так оклеветаны, что теперь о них никто не думает, благодаря стиху: «Женщина — тиран старика, который на ней женится». Опять же, из-за Еврипида за нами непрестанно следят, запирают за задвижками и решетками и держат собак, чтобы отпугивать кавалеров. Пусть это пройдет; но прежде мы заботились о пище, приносили муку из кладовой, масло и вино; мы больше не можем. Наши мужья теперь носят при себе маленькие спартанские ключи с тремя насечками, полные злобы и злобы. Прежде достаточно было купить кольцо с одним и тем же знаком на три обола, чтобы открыть надежнейшую запечатанную дверь; но теперь этот злобный Еврипид научил людей вешать себе на шею тюленей из червивого дерева. Поэтому я считаю, что мы должны избавиться от нашего врага с помощью яда или любого другого средства, если он умрет. Это то, что я заявляю публично; что же касается некоторых моментов, которые я хочу сохранить в тайне, то я предлагаю внести их в протокол секретаря.
  ПРИПЕВ. Я никогда не слушал более умной и красноречивой женщины. Все, что она говорит, правда; она рассмотрела дело со всех сторон и взвесила каждую деталь. Ее аргументы близки, разнообразны и удачно подобраны. Я полагаю, что сам Ксенокл, сын Карцина, говорил бы сущий вздор, если бы его поставили рядом с ней.
  ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. Мне остается добавить лишь несколько слов, поскольку последний оратор коснулся различных пунктов обвинения; позвольте мне только рассказать вам, что случилось со мной. Мой муж умер на Кипре, оставив мне пятерых детей, которых мне было очень трудно воспитать, сплетая венки на миртовом рынке. Как бы то ни было, я жил, как мог, пока этот негодяй своими трагедиями не убедил зрителей, что богов нет; с тех пор я не продал столько венков вдвое. Поэтому я поручаю вам и увещеваю вас всех наказать его, ибо разве он не заслуживает этого во всех отношениях, тот, кто обременяет вас проблемами, кто так же груб с вами, как зелень, на которой его воспитала его мать? Но я должен вернуться на рынок, чтобы сплести венки; Мне еще нужно доставить двадцать.
  ПРИПЕВ. Это еще более оживленно и острее, чем первая речь; все, что она только что сказала, исполнено здравого смысла и по делу; это умно, ясно и хорошо рассчитано, чтобы убедить. Да! мы должны отомстить за оскорбления Еврипида.
  МНЕСИЛОХ. О, женщины! Я не удивляюсь этим вспышкам пламенной ярости; как могла твоя желчь не воспламениться против Еврипида, который так дурно отзывался о тебе? Что касается меня, я ненавижу этого человека, я клянусь моими детьми; Было бы безумием не ненавидеть его! Тем не менее, давайте немного поразмыслим; мы одни и наши слова не будут повторяться снаружи. Зачем так зацикливаться на его гибели? Потому что он знал и выявил две или три наши ошибки, когда у нас их тысяча? Что до меня, не говоря уже о других женщинах, то у меня на совести не один великий грех, но этот самый черный из них. Я была замужем три дня, и мой муж спал рядом со мной; У меня был любовник, который соблазнил меня, когда мне было семь лет; движимый страстью, он царапал дверь; Я сразу понял, что он здесь и бесшумно идет вниз. "Куда ты идешь?" — спросил мой муж. «Я ужасно страдаю коликами, — сказал я ему, — и иду в туалет». — Иди, — ответил он и начал растирать вместе ягоды можжевельника, анис и шалфей. Что до меня, то я намочил дверную петлю и пошел искать своего возлюбленного, который обнял меня, полулежа на алтаре Аполлона и держась одной рукой за священный лавр. Ну теперь! Учитывать! это то, о чем Еврипид никогда не говорил. И когда мы дарим наши милости рабам и погонщикам мулов за неимением лучшего, упоминает ли он об этом? И когда мы едим чеснок рано утром после ночи распутства, чтобы наш муж, охранявший городскую стену, успокоился от запаха и ничего не заподозрил, разве Еврипид хоть раз об этом говорил? Скажи мне. Он также не говорил о женщине, которая расстегивает большой плащ перед глазами своего мужа, чтобы заставить его любоваться им при полном дневном свете, чтобы тем самым скрыть своего возлюбленного и предоставить ему средства для побега. Я знаю другую, которая целых десять дней притворялась, что страдает от родовых схваток, пока не заполучила ребенка; муж поспешил во все стороны купить лекарства, чтобы ускорить ее избавление, а между тем старуха принесла младенца в сотейнике; чтобы он не плакал, она заткнула ему рот медом. Знаком она сказала жене, что везет для нее ребенка, который тотчас же начал восклицать: «Уходи, друг, уходи, я думаю, что я освобожусь; Я чувствую, как он пинает пятками живот… по кастрюле». Муж уходит, полный радости, а старый негодяй быстро вырывает мед изо рта ребенка, который начинает плакать; тогда она хватает младенца, бежит к отцу и говорит ему с улыбкой на лице: «Это лев, лев родился у тебя; это твой образ. Все в нем похоже на тебя, даже его маленький инструмент, весь извилистый, как еловая шишка. Это ли не наши повседневные проделки? Почему, конечно, клянусь Артемидой, и мы гневаемся на Еврипида, который, несомненно, обращается с нами не хуже, чем мы того заслуживаем!
  ПРИПЕВ. Великие боги! где она все это раскопала? Какая страна родила такую дерзкую женщину? Ой! ты негодяй! Я и подумать не мог, что кто-либо из нас мог говорить публично с такой дерзостью. Ясно, однако, что мы должны ожидать всего и, как говорит старая пословица, должны заглядывать под каждый камень, чтобы там не скрывался какой-нибудь оратор, готовый нас ужалить. Есть на свете только одна вещь хуже бесстыдной женщины, и это другая женщина.
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. По Аглаурусу! вы сошли с ума, друзья! Вы должны быть очарованы, чтобы страдать от этой чумы, чтобы извергать оскорбления против всех нас. Неужели ни у кого нет духа? Если нет, то мы и наши служанки накажем ее. Беги за углями и давайте очистим ее пизду как следует, чтобы научить ее не отзываться плохо о своем поле.
  МНЕСИЛОХ. Ой! нет! помилуй, друзья. Разве мы не имеем права говорить откровенно на этом собрании? А так как я высказал то, что считал правильным в пользу Еврипида, ты хочешь лишить меня волос за мою беду?
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Что! мы не должны наказывать вас, который один осмелился защищать человека, причинившего нам столько зла, которому угодно выставить на сцену всех гнусных женщин, когда-либо бывавших на сцене, который показывает нам только Меланиппу Федру? Но о Пенелопе он никогда не говорил ни слова, потому что она слыла целомудренной и доброй.
  МНЕСИЛОХ. Я знаю причину. Это потому, что среди нынешних женщин нет ни одной Пенелопы, а все без исключения Федры.
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Женщины, вы слышите, как это существо еще смеет говорить обо всех нас.
  МНЕСИЛОХ. И, 'вера, я не сказал всего, что я знаю. Хочешь еще?
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Вы не можете сказать нам больше; ты опустошил свою сумку.
  МНЕСИЛОХ. Ведь я не рассказал и тысячной доли того, что мы, женщины, делаем. Говорил ли я, как мы пользуемся полыми ручками наших мётел, чтобы черпать вино без ведома наших мужей?
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Проклятый нефрит!
  МНЕСИЛОХ. И как мы угощаем наших любовников мясом на пиру Апатурии,
  а потом обвиняем кошку…
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Она сумасшедшая!
  МНЕСИЛОХ. … Упомянул ли я женщину, которая убила своего мужа топором? О другом, кто заставил ее потерять рассудок своими зельями? А об ахарнийской женщине…
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Умри, сука!
  МНЕСИЛОХ. …кто похоронил ее отца под ванной?
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. И все же мы слушаем такие вещи?
  МНЕСИЛОХ. Говорил ли я, как ты приписала себе ребенка мужского пола, которого только что родила твоя рабыня и отдала ей свою маленькую дочь?
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Это оскорбление требует мести. Берегите свои волосы!
  МНЕСИЛОХ. Во имя Зевса! не трогай меня.
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Там!
  МНЕСИЛОХ. Там! око за око! (Обмениваются ударами.)
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Держи мой плащ, Филиста!
  МНЕСИЛОХ. Давай тогда и по Деметре…
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Хорошо! что?
  МНЕСИЛОХ. … Я заставлю тебя выплюнуть кунжутный пирог, который ты съел.
  ПРИПЕВ. Прекратите ссориться! Я вижу женщину, бегущую сюда в спешке.
  Молчи, чтобы мы могли лучше слышать то, что она хочет сказать.
  КЛИСТЕН. Друзья, которых я во всем копирую, мой безволосый подбородок достаточно свидетельствует о том, как вы мне дороги; Я без ума от женщин и становлюсь их защитником, где бы я ни был. Только что на рыночной площади я услышал упоминание о вещи, которая имеет для вас величайшее значение; Я пришел, чтобы сказать вам это, чтобы вы знали это, чтобы вы могли внимательно следить и быть начеку против опасности, которая угрожает вам.
  ПРИПЕВ. Что такое, дитя мое? Я вполне могу назвать тебя ребенком, потому что у тебя такая гладкая кожа.
  КЛИСТЕН. «Говорят, что Еврипид сегодня прислал сюда старика, одного из своих родственников…
  ПРИПЕВ. С каким объектом? Какова его цель?
  КЛИСТЕН. … чтобы он мог слышать ваши речи и сообщать ему о ваших обсуждениях и намерениях.
  ПРИПЕВ. Но как мужчине не быть узнаваемым среди женщин?
  КЛИСТЕН. Еврипид опалил его, удалил волосы и замаскировал под женщину.
  МНЕСИЛОХ. Это чистая выдумка! Какой человек настолько глуп, чтобы позволить себе депиляцию? Что до меня, то я не верю ни единому слову.
  КЛИСТЕН. Вы с ума сошли? Я не пришел бы сюда, чтобы сказать вам, если бы я не знал этого по неоспоримому авторитету.
  ПРИПЕВ. Великие боги! что ты нам рассказываешь! Ну же, женщины, не будем терять ни минуты; будем искать и рыться везде! Где этот человек мог скрыться от нашего внимания? Помоги нам посмотреть, Клисфен; Таким образом, мы должны вам двойную благодарность, дорогой друг.
  КЛИСТЕН (четвертой женщине) . Ну тогда! покажи нам. Для начала вы; кто ты?
  МНЕСИЛОХ (в сторону) . Куда мне деваться?
  КЛИСТЕН. Каждый должен пройти проверку.
  МНЕСИЛОХ (в сторону) . Ой! великие боги!
  ЧЕТВЕРТАЯ ЖЕНЩИНА. Ты спрашиваешь меня, кто я? Я жена Клеонима.
  КЛИСТЕН. Вы знаете эту женщину?
  ПРИПЕВ. Да-да, переходите к остальным.
  КЛИСТЕН. А та, что носит ребенка?
  МНЕСИЛОХ (в сторону) . Я мертвец. (Он убегает.)
  Клисфен (Мнесилоху) . Привет! вы там! куда ты идешь? Останавливаться на достигнутом. Чего ты убегаешь?
  МНЕСИЛОХ. Я хочу облегчить себя.
  КЛИСТЕН. Бесстыдная вещь! Ну, поторопитесь; Я буду ждать тебя здесь.
  ПРИПЕВ. Дождитесь ее и внимательно осмотрите; это единственное, чего мы не знаем.
  КЛИСТЕН. Вы давно занимаетесь своими делами.
  МНЕСИЛОХ. Да, боже мой, да; это потому, что я нездорова, потому что вчера ела кресс-салат.
  КЛИСТЕН. Что ты болтаешь о крессе? Иди сюда и быстро.
  МНЕСИЛОХ. Ой! не таскай так бедную больную женщину.
  КЛИСТЕН. Скажи мне, кто твой муж?
  МНЕСИЛОХ. Мой муж? Вы знаете определенного человека в
  Cothocidae…?
  КЛИСТЕН. Кого вы имеете в виду? Назовите его имя.
  МНЕСИЛОХ. «Это человек, которому сын определенного человека однажды…
  КЛИСТЕН. Вы бредите! Давайте посмотрим, вы когда-нибудь были здесь раньше?
  МНЕСИЛОХ. Почему, конечно, каждый год.
  КЛИСТЕН. Кто твой спутник в палатке?
  МНЕСИЛОХ. 'Это определенный .... Ой! Боже мой!
  КЛИСТЕН. Вы не отвечаете.
  ПЯТАЯ ЖЕНЩИНА. Уходите все вы; Я собираюсь тщательно изучить ее о прошлогодних тайнах. Но отойди, Клисфен, потому что никто не услышит, что будут говорить. А теперь ответьте на мои вопросы! Что было сделано в первую очередь?
  МНЕСИЛОХ. Посмотрим тогда. Что было сделано в первую очередь? Ой! мы пили.
  ПЯТАЯ ЖЕНЩИНА. А потом?
  МНЕСИЛОХ. Мы выпили за наше здоровье.
  ПЯТАЯ ЖЕНЩИНА. Вы наверняка слышали это от кого-то. А потом?
  МНЕСИЛОХ. Ксенилла справляла нужду в чашку, потому что другого сосуда не было.
  ПЯТАЯ ЖЕНЩИНА. Ты мелочь. Сюда, Клисфен, сюда! Это человек, о котором вы говорили.
  КЛИСТЕН. Что делать тогда?
  ПЯТАЯ ЖЕНЩИНА. Сними с него одежду, я ничего не могу от него добиться.
  МНЕСИЛОХ. Что! ты собираешься раздеть догола мать девятерых детей?
  КЛИСТЕН. Ну, развяжи свой пояс, бесстыдница.
  ПЯТАЯ ЖЕНЩИНА. Ах! какая крепкая рама! но у нее нет груди, как у нас.
  МНЕСИЛОХ. Это потому что я бесплодна. У меня никогда не было детей.
  ПЯТАЯ ЖЕНЩИНА. Ой! действительно! только что ты была матерью девяти детей.
  КЛИСТЕН. Встать прямо. Привет! что я там вижу? Почему, пенис торчит сзади.
  ПЯТАЯ ЖЕНЩИНА. Нет никаких сомнений; вы можете видеть, как он проецируется, и он прекрасного красного цвета.
  КЛИСТЕН. Куда оно ушло сейчас?
  ПЯТАЯ ЖЕНЩИНА. Спереди.
  КЛИСТЕН. Нет.
  ПЯТАЯ ЖЕНЩИНА. Ах! теперь позади.
  КЛИСТЕН. Почему, друг, это для всего мира, как перешеек; вы продолжаете тянуть свой инструмент вперед и назад, как коринфяне делают свои корабли.
  ПЯТАЯ ЖЕНЩИНА. Ах! негодяй! вот почему он оскорблял нас и защищал
  Еврипида.
  МНЕСИЛОХ. Да, бедняга, в какие только беды я не попал теперь!
  ПЯТАЯ ЖЕНЩИНА. Что нам следует сделать?
  КЛИСТЕН. Внимательно следите за ним, чтобы он не убежал. Что до меня, то я иду сообщить об этом магистратам, Пританам.
  ПРИПЕВ. Зажжем наши светильники; приступим твердо и мужественно к делу, снимем плащи и поищем, не пришел ли сюда и другой человек; обойдем весь Пникс, осмотрим палатки и ходы. Ну, побыстрее, начнем на легком ходу и пошарим в тишине. Давайте поторопимся, давайте закончим наш обход как можно скорее. Ищите скорее следы, которые могли бы показать вам спрятавшегося здесь человека, пусть ваш взгляд падает во все стороны; хорошо посмотри направо и налево. Если мы схватим какого-нибудь нечестивца, горе ему! Он будет знать, как мы наказываем за безобразие, преступление, святотатство. Тогда преступник наконец признает, что боги существуют; его судьба научит всех людей тому, что богов нужно почитать, что нужно соблюдать справедливость и что они должны подчиняться священным законам. Если нет, то горе им! Само небо накажет святотатство; пылая яростью и обезумев от неистовства, все дела их докажут смертным, и мужчинам, и женщинам, что божество карает несправедливость и нечестие, и что оно не замедлит нанести удар. Но я думаю, что теперь я искал повсюду и что между нами не спрятался никакой другой человек.
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Куда он летит? Останови его! Останови его! Ах! несчастная я женщина, он вырвал моего ребенка из моей груди и исчез с ним.
  МНЕСИЛОХ. Кричи так громко, как хочешь, но он больше никогда не будет сосать твою грудь. Если вы не отпустите меня сию же минуту, я перережу ему вены на бедрах этой саблей, и его кровь польется на алтарь.
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Ой! великие боги! ой! друзья, помогите мне! напугайте его своими визгами, восторжествуйте над этим чудовищем, позвольте ему не лишать меня моего единственного ребенка.
  ПРИПЕВ. Ой! ой! Почтенный Паркэ, что это за новая атака? Это венец дерзости и бесстыдства! Что он сделал теперь, друзья, что он сделал?
  МНЕСИЛОХ. Ах! эта наглость переходит все границы, но я сумею ее обуздать.
  ПРИПЕВ. Какой постыдный поступок! мера беззаконий его полна!
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Да, стыдно, что он лишил меня моего ребенка.
  ПРИПЕВ. Быть таким преступным и таким дерзким — немыслимо!
  МНЕСИЛОХ. Ах! ты еще не в конце.
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Меня мало волнует, откуда ты родом; вы не должны возвращаться, чтобы хвастаться тем, что действовали так гнусно и безнаказанно, ибо вы будете наказаны.
  МНЕСИЛОХ. Ты не сделаешь этого, боги!
  ПРИПЕВ. И какой бессмертный защитит тебя от твоего преступления?
  МНЕСИЛОХ. «Напрасно вы говорите! Я не отпущу ребенка.
  ПРИПЕВ. Во имя богинь, вы не будете сейчас смеяться над своим преступлением и своей нечестивой речью. Ибо нечестием, как приличествует, ответим на ваше нечестие. Вскоре удача повернется и сокрушит вас. Приходить! возить с собой дрова. Сожжем негодяя, поджарим его как можно быстрее.
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Принеси педиков, Маня! (Мнесилоху.) Ты скоро превратишься в уголь.
  ПРИПЕВ. Поджарь, поджарь меня, а ты, дитя мое, сними эту критскую одежду и не обвиняй в своей смерти никого, кроме своей матери. Но что это значит? Маленькая девочка — не что иное, как бурдюк, наполненный вином и обутый в персидские туфли. Ой! ты распутница, пьяница, которая думает только о вине; ты богатство для питейных заведений и наша погибель; ради выпивки вы пренебрегаете и своим хозяйством, и своим челноком!
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Педики, мания, их много.
  МНЕСИЛОХ. Приносите столько, сколько хотите. Но ответь мне; ты мать этого сопляка?
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Я носил его десять месяцев.
  МНЕСИЛОХ. Вы несли его?
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Клянусь Артемидой.
  МНЕСИЛОХ. Сколько он держит? Три котилы? Скажи мне.
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Ой! что вы наделали? Вы раздели бедного ребенка совсем донага, а он такой маленький, такой маленький.
  МНЕСИЛОХ. Настолько мал?
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Да, совсем небольшой, чтобы быть уверенным.
  МНЕСИЛОХ. Сколько этому лет? Видел ли он пир чаш трижды или четырежды?
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Он родился примерно во времена последней Дионисии. Но верни мне его.
  МНЕСИЛОХ. Нет, пусть Аполлон засвидетельствует мне это.
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Что ж, тогда мы собираемся сжечь его.
  МНЕСИЛОХ. Сожгите меня, но тогда я разорву это мгновенно.
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Нет, нет, заклинаю вас, не надо; делай со мной все, что захочешь, а не это.
  МНЕСИЛОХ. Какая ты нежная мать; но тем не менее я его разорву. (Слезы открывают бурдюк.)
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. О, моя любимая дочь! Мания, подай мне священную чашу, чтобы
  я мог хотя бы поймать кровь моего ребенка.
  МНЕСИЛОХ. Держите его внизу; это единственная услуга, которую я вам предоставляю.
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. На тебя, безжалостный монстр!
  МНЕСИЛОХ. Это одеяние принадлежит жрице.
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Что принадлежит жрице?
  МНЕСИЛОХ. Вот, возьми. (Бросает ей критскую одежду.)
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Ах! несчастная Мика! кто украл у тебя дочь, твое любимое дитя?
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Тот негодяй. Но пока вы здесь, внимательно следите за ним, пока я пойду с Клисфеном к Пританам и разоблачу его преступления.
  МНЕСИЛОХ. Ах! как я могу обеспечить безопасность? на какое устройство я могу наткнуться? что я могу придумать? Тот, по чьей вине, тот, кто втянул меня в эту беду, не придет мне на помощь. Позвольте мне посмотреть, кого мне лучше всего послать к нему? Ха! Я знаю средство, взятое у Паламеда; подобно ему, я напишу свое несчастье на веслах, которые брошу в море. Но весла здесь нет. Где я могу найти некоторые? Действительно, где? Ба! что, если я возьму эти статуи вместо весел, напишу на них, а потом кину их то в ту, то в другую сторону. Это лучшее, что можно сделать. Кроме того, как и весла, они деревянные. Ой! руки мои, будьте мужественны, ибо на карту поставлена моя безопасность. Придите, мои прекрасные скрижали, примите следы моего стилуса и станьте вестниками моей печальной судьбы. Ой! ой! этот B выглядит достаточно несчастным! Куда он тогда бежит? Пошли с тобой во все стороны, направо и налево; и поторопитесь, потому что очень нужно!
  ПРИПЕВ. Давайте обратимся к зрителям, чтобы петь нам дифирамбы, несмотря на то, что каждый говорит много плохого о женщинах. Если верить людям, мы для них чума; через нас приходят все их беды, ссоры, споры, крамолы, огорчения и войны. Но если мы действительно такие вредители, зачем жениться на нас? Зачем запрещать нам выходить на улицу или показываться в окно? Вы хотите сохранить этого вредителя и приложите для этого тысячу забот. Если ваша жена уходит и вы встречаете ее вне дома, вы приходите в ярость. Не следует ли вам скорее радоваться и благодарить богов? ибо если вредитель исчез, вы больше не найдете его дома. Если мы засыпаем в домах друзей от усталости от игр и занятий спортом, каждый из вас ходит вокруг кровати, чтобы созерцать черты этого вредителя. Если мы сядем у окна, каждый захочет увидеть вредителя, а если мы отойдем из скромности, то тем более каждому захочется увидеть, как вредитель снова там сидит. Таким образом, ясно, что мы лучше вас, и доказать это несложно. Выясним, кто из двух полов хуже. Мы говорим: «Это вы», а вы утверждаете, что это мы. Давай, давайте сравним их подробно, каждого отдельного мужчину с женщиной. Чарминус не равен Наусимахе, это точно. Клеофонт во всех отношениях уступает Салабакчо. Давно уже никто из вас не осмелился состязаться за приз с Аристомахой, героиней Марафона, или со Стратоникой.
  Среди прошлогодних сенаторов, только что уступивших свои посты другим гражданам, есть ли кто-нибудь, равный Эвбуле? Поэтому мы утверждаем, что мужчины намного ниже нас. Вы не видите ни одной женщины, которая отняла у государства пятьдесят талантов, разъезжающей по городу в великолепной колеснице; самое большое наше богатство — это мера хлеба, которую мы крадем у наших мужей, и даже тогда мы возвращаем ее им в тот же день. Но мы могли бы назвать многих среди вас, которые делают то же самое, и которые даже больше, чем мы, обжоры, тунеядцы, мошенники и похитители рабов. Мы знаем, как сохранить нашу собственность лучше, чем вы. У нас все еще есть наши цилиндры, наши балки, наши корзины и наши солнцезащитные зонты; в то время как многие из вас потеряли дерево своих копий так же, как и железо, и многие другие бросили свои щиты на поле боя.
  Есть много упреков, которые мы имеем право предъявлять людям. Самое серьезное состоит в том, что женщина, родившая полезного гражданина, будь то таксиарх или стратег, должна получить какое-либо отличие; ей должно быть отведено почетное место на Стении, Сцирофории и других праздниках, которые мы проводим. С другой стороны, та, от которой родился трус или ничтожный человек, плохой иерарх или неумелый кормчий, должна сидеть с бритой головой позади своей сестры, родившей храброго человека. Ой! граждане! Справедливо ли, что мать Гипербола, одетая в белое и с распущенными волосами, сидит рядом с матерью Ламаха и ссужает деньги на ростовщичество? Тот, кто, возможно, совершил с ней такую сделку, не только не заплатил ей проценты, но и капитал не должен возвращать, говоря: «Что, проценты платишь? после того, как ты подарил нам этого восхитительного сына?
  МНЕСИЛОХ. Я сильно прищурился, озираясь в поисках его, а Еврипид все не приходит. Кто его держит? Без сомнения, он стыдится своего холодного Паламеда. Что его привлечет? Покажи нам! Какими из своих произведений он больше всего дорожит? Ах! Я буду подражать его Елене, его последней рожденной. У меня как раз есть полный женский наряд.
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. О чем ты сейчас опять размышляешь? Почему ты закатываешь глаза? У тебя не будет причин гордиться своей Еленой, если ты не будешь молчать, пока не прибудет один из Пританов.
  МНЕСИЛОХ (как Елена) . «Эти берега — берега Нила с прекрасными нимфами, эти воды заменяют небесный дождь и оплодотворяют белую землю, производя черную сирмею».
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Клянусь яркой Гекатой, ты хитрый плут.
  МНЕСИЛОХ. «Славная Спарта — моя страна, а Тиндарей — мой отец».
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Он твой отец, негодяй! Да ведь это Фринонд.
  МНЕСИЛОХ. «Мне дали имя Хелен».
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Что! ты снова становишься женщиной, пока мы не наказали тебя за то, что ты притворилась в первый раз!
  МНЕСИЛОХ. «Тысяча воинов погибла на моем счету на берегах Скамандра».
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Почему вы не сделали того же?
  МНЕСИЛОХ. «И вот я на этих берегах; Менелай, мой несчастный муж, еще не пришел. Ах! как жизнь давит на меня! Ой! вы, жестокие вороны, которые не съели моего тела! Но что за сладкая надежда заставляет мое сердце биться чаще? О, Зевс! пусть оно не окажется лживым!»
  ЕВРИПИД (в образе Менелая) . «Какому хозяину принадлежит этот великолепный дворец? Примет ли он чужестранцев, испытанных на морских волнах штормом и кораблекрушением?»
  МНЕСИЛОХ. — Это дворец Протея.
  ЕВРИПИД. — Какого Протея?
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Ой! трижды проклятый негодяй! как он лжет! Во имя богинь, прошло десять лет с тех пор, как умер Протей.
  ЕВРИПИД. «Что это за берег, куда ветер унес нашу лодку?»
  МНЕСИЛОХ. «Это Египет».
  ЕВРИПИД. "Увы! как далеко мы от своей страны!»
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Но не верьте этому проклятому дураку. Это
  храм Деметры.
  ЕВРИПИД. «Есть ли Протей в этих краях?»
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Ах, незнакомец, это, должно быть, морская болезнь сводит тебя с ума! Вам сказали, что Протеас мертв, а вы все же спрашиваете, находится ли он в этих краях.
  ЕВРИПИД. «Его больше нет! Ой! горе! где покоится его прах?»
  МНЕСИЛОХ. Вы видите, что я сижу на его могиле.
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Вы называете жертвенник могилой! Осторожно, веревка!
  ЕВРИПИД. «И зачем сидеть на этой могиле, закутавшись в эту длинную вуаль, о, незнакомка?»
  МНЕСИЛОХ. «Они хотят заставить меня выйти замуж за сына Протея».
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Ах! негодяй, зачем говорить такую постыдную ложь? Незнакомец, это негодяй, который пробрался к нам, женщинам, чтобы украсть наши безделушки.
  МНЕСИЛОХ (Седьмой женщине) «Кричи! Заваливай меня своими оскорблениями, мне мало до меня дела.
  ЕВРИПИД. — Кто эта старуха, которая ругает тебя, незнакомка?
  МНЕСИЛОХ. «Это Теоное, дочь Протея».
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Я! Меня зовут Критилла, дочь Антифея из дема Гаргетта; что касается тебя, то ты изгой.
  МНЕСИЛОХ. «Ваши мольбы напрасны. Никогда я не выйду замуж за твоего брата; я никогда не предам своей веры в своего мужа Менелая, который сражается перед Троей».
  ЕВРИПИД. "Что вы говорите? Поверни свое лицо ко мне».
  МНЕСИЛОХ. "Смею не; на моих щеках видны следы оскорблений, которые мне пришлось пережить».
  ЕВРИПИД «О! великие боги! Я не могу говорить, потому что очень эмоциональна…. Ах! что я вижу? Кто ты?"
  МНЕСИЛОХ. «А ты, как тебя зовут? потому что мое удивление так же велико, как и ваше.
  ЕВРИПИД. «Ты грек или родился в этой стране?»
  МНЕСИЛОХ. «Я грек. А теперь как тебя зовут?
  ЕВРИПИД. "Ой! как ты похожа на Хелен!
  МНЕСИЛОХ. А ты, Менелай, если я могу судить по этим травам.
  ЕВРИПИД. — Ты не ошибаешься, это тот несчастный смертный, который стоит перед тобой.
  МНЕСИЛОХ. «Ах! как медлил ты с объятиями жены! Прижми меня к своему сердцу, обними меня руками, ибо я хочу осыпать тебя поцелуями. Унеси меня, унеси меня, быстро, быстро, далеко, очень далеко отсюда».
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Во имя богинь, горе тому, кто унесет вас! Я должен избить его своим факелом.
  ЕВРИПИД. — Вы предлагаете помешать мне взять мою жену, дочь Тиндарея, в Спарту?
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА Ты мне тоже кажешься хитрым негодяем; вы в сговоре с этим человеком, и недаром вы болтали о Египте. Но пришел час наказания; вот идет магистрат со своим лучником.
  ЕВРИПИД. Это становится неловко. Дай мне спрятаться.
  МНЕСИЛОХ. И что будет со мной, бедным несчастным человеком?
  ЕВРИПИД. Будьте в покое. Я никогда не покину тебя, пока дышу, а одна из моих бесчисленных уловок остается неиспробованной.
  МНЕСИЛОХ. В этот раз рыба не клевала.
  ПРИТАНИС. Тот ли это негодяй, о котором нам рассказал Клисфен? Почему ты пытаешься сделать себя таким маленьким? Арчер, арестуй его, привяжи к столбу, затем займи там свою позицию и охраняй его. Пусть никто не приближается к нему. Здравый удар кнутом тому, кто попытается нарушить порядок.
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Отлично, только что какой-то мошенник чуть не отобрал его у меня.
  МНЕСИЛОХ. Пританис, во имя той руки, которую ты так хорошо умеешь сгибать, когда в нее кладут деньги, окажи мне небольшую услугу, прежде чем я умру.
  ПРИТАНИС. Какая польза?
  МНЕСИЛОХ. Прикажи лучнику раздеть меня, прежде чем привязать к столбу; вороны, когда они будут есть бедного старика, будут слишком много смеяться над этой мантией и головным убором.
  ПРИТАНИС. Именно в этом снаряжении вы должны быть разоблачены по распоряжению Сената
  , чтобы ваше преступление стало очевидным для прохожих.
  МНЕСИЛОХ. Ой! проклятая риза, причина всех моих бед! Так погибла моя последняя надежда!
  ПРИПЕВ. Давайте теперь посвятим себя играм, которые женщины привыкли праздновать здесь, когда время снова принесло могущественные мистерии великих богинь, священные дни, которые сам Паузон чтит постом и желает, чтобы пир следовал за пиром, чтобы он мог бы сохранить их всех святыми. Мчитесь вперед легким шагом, кружась в лабиринтных кругах; пусть ваши руки переплетаются, пусть энергичные и быстрые танцоры раскачиваются в такт музыке и оглядываются во все стороны, когда они двигаются. Пусть хор поет так же и восхваляет олимпийских богов в их благочестивом восторге.
  «Неверно предполагать, что, поскольку я женщина и в этом храме я буду говорить дурно о мужчинах; но так как хочется чего-то свежего, то ритмичные па хоровода проходим впервые.
  Начните, пока вы поете богу лиры и целомудренной богине, вооруженной луком. Град! Ты, бог, бросивший свои дротики так далеко, даруй нам победу! Уважение нашей песни также связано с Heré, богиней брака, которая интересуется каждым припевом и охраняет подход к брачному ложу. Я также молю Гермеса, бога пастухов, и Пана, и возлюбленных Граций, чтобы они благожелательно улыбнулись нашим песням.
  Начнем заново, удвоим усердие в дни торжественные и особенно будем соблюдать строгий пост; давайте создадим новые меры, которые сохранят хорошее время, и пусть наши песни звучат до самого неба. Ты, о божественный Вакх, увенчанный плющом, направь наш хор; Тебе посвящены и мои гимны, и мои танцы; о, Эвий, о Бромий, о ты, сын Семели, о, Вакх, который любит смешиваться с милыми хорами нимф на горах и повторяет, танцуя с ними, священный гимн, Эвий, Эвий , Эво. Эхо, нимфа Киферона отвечает твоим словам, которые звучат под темными сводами густой листвы и среди скал лесных; плющ обвивает твой лоб своими усиками, усыпанными цветами.
  СКИФСКИЙ ЛУЧНИК. Ты останешься здесь, на открытом воздухе, и будешь плакать.
  МНЕСИЛОХ. Арчер, я заклинаю тебя.
  СКИФСКИЙ. Труд потерян.
  МНЕСИЛОХ. Немного ослабьте клин.
  СКИФСКИЙ. Да, конечно.
  МНЕСИЛОХ. Ой! боги! почему, вы загоняете его в более тугой.
  СКИФСКИЙ. Этого достаточно?
  МНЕСИЛОХ. Ой! ля, ля! ой! ля, ля! Да заберёт тебя чума!
  СКИФСКИЙ. Тишина! проклятый старый негодяй! Я возьму циновку, чтобы лечь на нее, чтобы спокойно наблюдать за вами рядом.
  МНЕСИЛОХ. Ах! какие изысканные удовольствия уготовил мне Еврипид! Но, о боги! о, Зевс Избавитель, еще не все потеряно! Я не верю, что он человек, чтобы нарушить свое слово; Я только что увидел его появление в образе Персея, и он таинственным знаком сказал мне превратиться в Андромеду. И в самом деле, разве я не связан? Тогда я уверен, что он идет мне на помощь; ибо в противном случае он не направил бы свой полет таким образом.
  ЕВРИПИД (как Персей) . О, нимфы, дорогие мне девы, как мне приблизиться к нему? как мне скрыться от взгляда этого скифа? И Эхо, ты, царствующий в сокровенных тайниках пещер, о! содействуйте моему делу и позвольте мне приблизиться к моему супругу.
  МНЕСИЛОХ (как Андромеда) . Безжалостный разбойник заковал в цепи самую несчастную из смертных дев. Увы! Едва я вырвался из грязных когтей старой ярости, как меня постигло еще одно несчастье! Этот скиф не сводит с меня глаз и выставил меня на съедение воронам. Увы! что же со мной, здесь одной и без друзей! Меня не видели смешивающимся ни с танцами, ни с играми моих товарищей, но, тяжело обремененный оковами, я предаюсь ненасытности главкета. Не пойте мне, о женщины, свадебного гимна, а лучше гимн плену и слезам. Ах! как я страдаю! великие боги! как я страдаю! Увы! увы! и через моих родных тоже! Мое горе заставило бы Тартара раствориться в слезах! Увы! в моем ужасном бедствии я умоляю смертного, который сначала обрил меня и сделал депиляцию, затем одел меня в эту длинную одежду, а затем отправил меня в этот Храм среди женщин, спасти меня. О безжалостная Судьба! Тогда я проклят, великие боги! Ах! кого не тронуло бы зрелище ужасных пыток, которым я подвергаюсь? О, если бы сверкающий вал молнии увял... этого варвара для меня! (указывая на скифского лучника) ибо бессмертный свет больше не имеет очарования для моих глаз, так как я спускался кратчайшим путем к мертвым, связанный, задушенный и обезумевший от боли.
  ЕВРИПИД (как Эхо) . Град! любимая девушка. Что же касается твоего отца, Цефея, разоблачившего тебя в этом облике, то да истребит его боги.
  МНЕСИЛОХ (как Андромеда) . А кто ты, кого мои несчастья растрогали?
  ЕВРИПИД. Я Эхо, нимфа, которая повторяет все, что слышит. Это я в прошлом году помог Еврипиду в этом самом месте. Но, дитя мое, предайся печальным стенаниям, связанным с твоим жалким положением.
  МНЕСИЛОХ. И вы будете их повторять?
  ЕВРИПИД. Я не подведу тебя. Начинать.
  МНЕСИЛОХ. "Ой! ты божественная Ночь! как медленно движется твоя колесница сквозь звездный свод, через священные царства Воздуха и могучий Олимп».
  ЕВРИПИД. Могучий Олимп.
  МНЕСИЛОХ. «Почему так необходимо, чтобы Андромеде достались все беды на ее долю?»
  ЕВРИПИД. На ее долю.
  МНЕСИЛОХ. «Печальная смерть!»
  ЕВРИПИД. Печальная смерть!
  МНЕСИЛОХ. Ты утомил меня, старый болтун.
  ЕВРИПИД. Старый болтун.
  МНЕСИЛОХ. Ой! ты слишком невыносим.
  ЕВРИПИД. невыносимо.
  МНЕСИЛОХ. Друг, позволь мне поговорить наедине. Пожалуйста, позвольте мне. Приходите, этого достаточно.
  ЕВРИПИД. Достаточно.
  МНЕСИЛОХ. Иди и повесься!
  ЕВРИПИД. Иди и повесься!
  МНЕСИЛОХ. Какая чума!
  ЕВРИПИД. Какая чума!
  МНЕСИЛОХ. Проклятая скотина!
  ЕВРИПИД. Проклятая скотина!
  МНЕСИЛОХ. Остерегайтесь ударов!
  ЕВРИПИД. Остерегайтесь ударов!
  СКИФСКИЙ. Привет! о чем ты бормочешь?
  ЕВРИПИД. О чем ты болтаешь?
  СКИФСКИЙ. Я иду звать Пританов.
  ЕВРИПИД. Я иду звать Пританов.
  СКИФСКИЙ. Это странно!
  ЕВРИПИД. Это странно!
  СКИФСКИЙ. Откуда исходит этот голос?
  ЕВРИПИД. Откуда исходит этот голос.
  СКИФСКИЙ. Ах! остерегаться!
  ЕВРИПИД. Ах! остерегаться!
  СКИФ (Мнесилоху) . Ты издеваешься?
  ЕВРИПИД. Ты издеваешься?
  МНЕСИЛОХ. Нет, это женщина, которая стоит рядом с вами.
  ЕВРИПИД. Кто стоит рядом с тобой.
  СКИФСКИЙ. Где хулиган? Ах! она убегает! Куда, куда ты бежишь?
  ЕВРИПИД. Куда, куда ты бежишь?
  СКИФСКИЙ. Вам не уйти.
  ЕВРИПИД. Вам не уйти.
  СКИФСКИЙ. Вы все еще болтаете?
  ЕВРИПИД. Вы все еще болтаете?
  СКИФСКИЙ. Останови шлюху.
  ЕВРИПИД. Останови шлюху.
  СКИФСКИЙ. Какая болтливая, проклятая женщина!
  ЕВРИПИД (как Персей) . "Ой! о боги! в какую варварскую страну занесло меня мое быстрое бегство? Я Персей, рассекающий воздух своими крылатыми ногами, и я несу голову Горгоны в Аргос».
  СКИФСКИЙ. Что, ты говоришь о голове Горгоса, писца?
  ЕВРИПИД. Нет, я говорю о голове Горгоны.
  СКИФСКИЙ. Почему да! из Горгуса!
  ЕВРИПИД. «Но что я вижу? Юная дева, прекрасная, как бессмертные, прикованная к этой скале, как корабль в порту?
  МНЕСИЛОХ. Пожалей меня, о незнакомец! Я так несчастна и расстроена! Освободи меня от этих уз.
  СКИФСКИЙ. Не говори! проклятье твоей наглости! ты умрешь, и все же ты будешь болтать!
  ЕВРИПИД. "Ой! девственник! Мне жаль твои цепи.
  СКИФСКИЙ. Но это не девственница; это старый мошенник, мошенник и вор.
  ЕВРИПИД. Ты сошел с ума, скиф. Это Андромеда, дочь Цефея.
  СКИФСКИЙ. Но только посмотрите на этот инструмент; это как женщина?
  ЕВРИПИД. Дайте мне вашу руку, чтобы я мог спуститься к этой молодой девушке. У каждого человека есть своя особая слабость; что касается меня, то я пылаю любовью к этой девственнице.
  СКИФСКИЙ. Ой! Я не ревнивый; а так как он повернулся спиной сюда, то я не возражаю против того, чтобы вы его посвящали.
  ЕВРИПИД. «Ах! позвольте мне освободить ее и поспешить присоединиться к ней на свадебном ложе.
  СКИФСКИЙ. Если этот старик внушает тебе такое пылкое вожделение, то ты можешь просверлить доску и таким образом добраться до его задницы.
  ЕВРИПИД. Нет, я разорву его оковы.
  СКИФСКИЙ. Остерегайтесь моей плети!
  ЕВРИПИД. Независимо от того.
  СКИФСКИЙ. Этот клинок отрежет тебе голову.
  ЕВРИПИД. «Ах! что может быть сделано? какие аргументы я могу использовать? Этот дикарь ничего не поймет! Новейшие и самые хитрые фантазии — мертвая буква для невежественных. Давайте изобретем какую-нибудь хитрость, чтобы соответствовать его грубой натуре».
  СКИФСКИЙ. Я вижу, негодяй пытается меня перехитрить.
  МНЕСИЛОХ. Ах! Персей! помни, в каком состоянии ты покидаешь меня.
  СКИФСКИЙ. Хочешь снова почувствовать мои ресницы!
  ПРИПЕВ.
  Ой! Паллада, любящая танцы, спешит сюда по моему зову. Ой! тебя, целомудренную деву, защитницу Афин, я призываю в соответствии со священными обрядами, тебя, чью очевидную защиту мы обожаем и которая держит ключи нашего города в твоих руках. Явись ли ты, ты, чья справедливая ненависть опрокинула наших тиранов. Женщины зовут тебя; спешите сюда по их приказу вместе с Миром, который восстановит праздники. И вы, августейшие богини, являете нашему взору улыбающееся и благосклонное лицо; войди в свою священную рощу, вход в которую мужчинам воспрещен; там, посреди священных оргий, мы созерцаем твои божественные черты. Приди, явись, молим тебя, о досточтимая Фесмофория! Если вы когда-нибудь ответили на наш призыв, о! войди в нашу среду.
  ЕВРИПИД. Женщины, если вы примиритесь со мной, я готов и обязуюсь никогда впредь не говорить о вас дурного. Это мои предложения о мире.
  ПРИПЕВ. И что побуждает вас делать эти предложения?
  ЕВРИПИД. Этот несчастный, прикованный к столбу, мой тесть; если ты вернешь его мне, у тебя больше не будет причин жаловаться на меня; а если нет, то я раскрою твои шалости твоим мужьям, когда они вернутся с войны.
  ПРИПЕВ. Мы принимаем мир, но есть этот варвар, которого вы должны подкупить.
  ЕВРИПИД. Это мое дело. (Он возвращается старухой в сопровождении танцовщицы и флейтистки.) Ну же, моя девчонка, запомни то, что я сказал тебе на дороге, и сделай это хорошо. Подойди, пройди мимо него и подпоясывайся. А ты, душенька, сыграй нам в духе персидского танца.
  СКИФСКИЙ. Что это за музыка, которая делает меня таким счастливым?
  ЕВРИПИД (в образе старухи) . Скиф, эта молодая девушка собирается попрактиковаться в танцах, которые ей предстоит исполнить на пиру.
  СКИФСКИЙ. Очень хорошо! пусть танцует и репетирует; Я не буду ей мешать. Как ловко она скачет! можно подумать, что она блоха на шерсти.
  ЕВРИПИД. Сойди, голубушка, с ризы своей и сядь на колени скифа; протяни ко мне ноги твои, и я сниму с тебя туфли твои.
  СКИФСКИЙ. Ах! да, садись, моя девочка, ах! да, чтобы быть уверенным.
  Какая упругая маленькая грудь! это как репа.
  ЕВРИПИД (флейтистке) . Воздух на флейте, быстро! (Танцовщице.) Ну! ты все еще боишься скифа?
  СКИФСКИЙ. Какие красивые бедра!
  ЕВРИПИД. Приходить! помолчи, не так ли?
  СКИФСКИЙ. Это вообще очень хороший кусок, чтобы заставить мужской член встать.
  ЕВРИПИД. Это так! (Танцовщице.) Надевай платье, пора идти.
  СКИФСКИЙ. Подари мне поцелуй.
  ЕВРИПИД (танцовщице) . Подойди, поцелуй его.
  СКИФСКИЙ. Ой! ой! ой! Боже мой, какие мягкие губы! это как аттический мед.
  Но может ли она не остановиться на мне?
  ЕВРИПИД. Невозможно, лучник; добрый вечер.
  СКИФСКИЙ. Ой! ой! старуха, сделай мне это удовольствие.
  ЕВРИПИД. Вы дадите драхму?
  СКИФСКИЙ. Да, я буду.
  ЕВРИПИД. Отдайте деньги.
  СКИФСКИЙ. У меня его нет, но возьми мой колчан в залог.
  ЕВРИПИД. Ты вернешь ее?
  СКИФСКИЙ. Следуй за мной, мой прекрасный ребенок. А ты, старуха, только сторожи этого человека. Но как тебя зовут?
  ЕВРИПИД. Артемизия. Можете ли вы вспомнить это имя?
  СКИФСКИЙ. Артемуксия. Хороший!
  ЕВРИПИД (в сторону) . Гермес, бог хитрости, прими мою благодарность! все складывается к лучшему. (Скифу.) А ты, друг, уведи скорее эту девушку. (Уходят скиф с танцовщицей.) Теперь позволь мне развязать его оковы. (Мнесилоху.) А ты, как только я отпущу тебя, встань на ноги и мчись на всех парах к себе домой, чтобы найти жену и детей.
  МНЕСИЛОХ. Я не потерплю неудачу в этом, как только освобожусь.
  ЕВРИПИД (освобождает Мнесилоха) . Там! Готово. Давай, лети, пока лучник снова не наложил на тебя руку.
  МНЕСИЛОХ. Это именно то, что я делаю. [ Уходят с Еврипидом.
  СКИФСКИЙ. Ах! старая женщина! какая очаровательная девчушка! Совсем не ханжа, а такая услужливая! Эх! где старушка? Ах! Я уничтожен! А старик, где он? Привет! старая женщина! старая женщина! Ах! но это подвох! Артемуксия! она меня обманула, вот что сделала старушка! Убирайся с глаз моих, проклятый колчан! (Поднимает его и бросает через сцену.) Ха! Вы хорошо названы колчаном, потому что вы действительно заставили меня дрожать. Ой! что делать? Где же тогда старушка? Артемуксия!
  ПРИПЕВ. Ты спрашиваешь старуху, которая несла лиру?
  СКИФСКИЙ. Да, да; Ты видел ее?
  ПРИПЕВ. Она пошла туда вместе со стариком.
  СКИФСКИЙ. Одет в длинный халат?
  ПРИПЕВ. Да; беги скорее, и ты догонишь их.
  СКИФСКИЙ. Ах! подлая старуха! Куда она убежала? Артемуксия!
  ПРИПЕВ. Прямо на; следи за своим носом. Но, привет! куда ты сейчас бежишь? Вернись, ты идешь совершенно не в ту сторону.
  СКИФСКИЙ. О боги! о боги! и все это пока Артемуксия убегает. [ Выход из бега.
  ПРИПЕВ. Иди своей дорогой! и приятного вам пути! Но наш спорт просуществовал достаточно долго; каждому из нас пора уходить домой; и пусть две богини вознаградят нас за наши труды!
  ЛЯГУШКИ
  
  Анонимный перевод для Афинского общества, Лондон, 1912 г.
  Впервые исполненная на Ленеях в 405 г. до н.э., через год после смерти Еврипида, эта знаменитая комедия получила первое место в конкурсе. «Лягушки» представляют маловероятную историю о боге Дионисе, который, разочаровавшись в качестве современных афинских трагиков, отправляется в Аид, чтобы вернуть драматурга Еврипида из мертвых. Комедия рассматривалась как основная политическая тема уважения старых ценностей и верований, тайно призывающая аудиторию отвергнуть нынешнее руководство, которое было установлено путем завоевания Спарты. В стремлении Диониса к старым произведениям великих афинских трагиков Аристофан пробуждает желание афинян вернуться к временам их гегемонии в греческом мире.
  Пьеса состоит из двух частей, что делает комедию уникальной по своей структуре по сравнению с другими произведениями Аристофана. В первой части Дионис стремится получить доступ во дворец Плутона и найти недавно умершего Еврипида. Затем следует борьба за власть между Еврипидом и Эсхилом, где первый завидует последнему как величайшему трагическому поэту. Плутон просит Диониса стать посредником в состязании или агонии , предвещая вторую часть комедии. Сочетание части путешествия и части конкурса создает необычную структуру пьесы, которая была бы неожиданной и новаторской для современной публики.
  Лягушки из названия появляются только в одной сцене, во время первой хоровой интерлюдии ( parodos ), исполняемой хором лягушек, когда Харон переправляет Диониса через озеро Ахерон. Легендарный квакающий припев — Brekekekèx-koàx-koáx (Βρεκεκεκὲξ κοὰξ κοάξ) — сильно раздражает Диониса, который вступает в издевательский спор ( агон ) с лягушками.
  
  Бюст Эсхила из Капитолийского музея в Риме
  СОДЕРЖАНИЕ
  ВВЕДЕНИЕ
  ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  ЛЯГУШКИ
  
   ВВЕДЕНИЕ
  Подобно «Птицам», эта пьеса скорее избегает политики, чем чего-то другого, ее ведущий мотив , помимо чистого веселья и фарса ради пародийного спуска в преисподнюю, является литературным, нападением на Еврипида-трагика и все его дела и пути.
  Он был создан в 405 году до нашей эры, через год после «Птиц» и всего за год до того, как Пелопоннесская война закончилась катастрофически для афинян захватом города Лисандром. Впервые прозвучавшая на Ленейском фестивале в январе, она была сыграна во второй раз в Дионисиях в марте того же года — далеко не обычная честь. Драма не была поставлена от имени Автора, мы не знаем по каким причинам, но она получила первую премию, «Музы» Фриниха — вторую.
  Сюжет таков. Бог Дионис, покровитель драмы, недоволен состоянием искусства трагедии в Афинах и решает спуститься в Аид, чтобы вернуть на землю одного из старых трагиков — Еврипида, как он думает, по выбору. Одевшись, в львиной шкуре и дубине в комплекте, как Геракл, который уже совершил такое же опасное путешествие, и в сопровождении своего раба Ксантиаса (своего рода классического Санчо Пансы) с багажом, он отправляется в страшную экспедицию.
  Прибыв к берегам Ахерона, его переправляют в лодке Харона — Ксантиасу приходится идти вокруг — Первый хор болотных лягушек (отсюда и название пьесы) приветствует его протяжным кваканьем. Подойдя к дворцу Плутона в страхе и трепете, он робко стучит в ворота. Будучи вскоре допущенным, он находит состязание на грани того, чтобы быть проведенным перед Царем Аида и Посвященными Элевсинских Мистерий, которые составляют Второй Хор, между Эсхилом, нынешним восседающим на троне трагического превосходства в аду, и напористый, самодовольный, выскочка Еврипид, который за то, чтобы вытеснить его с его почетного места.
  Каждый поэт по очереди цитирует свои «Драмы», а возмущенный Эсхил прекрасно высмеивает стихи своего соперника и представляет его в обычном аристофаническом стиле растлителем нравов, презренным казуистом и проповедником опасного нового учения Софисты, которых справедливо подозревали чистосердечные афинские консерваторы. В конце концов вносится пара весов, и стихи, поочередно произносимые двумя кандидатами, сопоставляются друг с другом, могучие строки Отца Трагедии заставляют весы его легкомысленного, привередливого маленького соперника каждый раз бить по бревну.
  Дионис становится обращенным к высшим достоинствам старой школы трагедии и с презрением отвергает Еврипида, чтобы вместо этого взять Эсхила с собой в верхний мир, оставив тем временем Софокла на вожделенном троне трагедии в нижних областях.
  Излишне говорить, что различные сцены путешествия в Аид, пересечения Ахерона, хоровые песни Лягушек и суд перед Плутоном дают возможность для многих прекрасных шуток в тончайшей шутливой манере нашего Автора и «похоже, дал первоначальную идею для тех современных пародий на олимпийских и тартарских божеств, которые когда-то были так популярны».
   ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  ДИОНИС.
  КСАНТИАС, его слуга.
  ГЕРАКЛ.
  МЕРТВЫЙ ЧЕЛОВЕК.
  ХАРОН.
  ЭАКУС.
  СЛУЖАЩАЯ ПЕРСЕФОНЫ.
  ЖЕНЫ ИНХРАНИТЕЛЕЙ.
  ЕВРИПИД.
  Эсхил.
  ПЛУТОН.
  ХОР ЛЯГУШЕК.
  ХОР ПОСВЯЩЕННЫХ.
  СЦЕНА: Перед храмом Геракла и на берегу Ахерона в Адских областях.
   ЛЯГУШКИ
  КСАНТИАС. Теперь я должен отпустить одну из тех шуток, которые умеют всегда рассмешить зрителей?
  ДИОНИС. Да, конечно, любой, который вам нравится, кроме «Я устал».
  Смотри, не говори так, потому что это действует мне на нервы.
  КСАНТИАС. Хочешь еще какую-нибудь шутку?
  ДИОНИС. Да, только не «Я совершенно разбит».
  КСАНТИАС. Тогда что мне остроумного сказать?
  ДИОНИС. Приди, ободрись; только …
  КСАНТИАС. Только что?
  ДИОНИС. … не начинайте говорить, перекладывая пакет с плеча на плечо: «А! какое облегчение!"
  КСАНТИАС. Могу ли я, по крайней мере, сказать, что, пока я не избавлюсь от этой проклятой ноши, я дам волю духу?
  ДИОНИС. Ой! помилуйте, нет! ты не хочешь заставить меня извергать.
  КСАНТИАС. Зачем же мне было брать с собой этот багаж, если я не должен был подражать привратникам, которых Фриних, Ликис и Амипсиас неизменно ставят на сцене?
  ДИОНИС. Ничего подобного. Всякий раз, когда мне удается увидеть один из этих сценических трюков, я всегда выхожу из театра, чувствуя себя на год старше.
  КСАНТИАС. Ой! бедная моя спина! ты сломлен, и мне не позволено пошутить.
  ДИОНИС. Только заметьте наглость этого сибарита! Я, Дионис, сын... винного кувшина, я иду, я утомляюсь, и я посадил этого негодяя на осла, чтобы он не мог нести свою ношу.
  КСАНТИАС. Но разве я не несу его?
  ДИОНИС. Нет, так как ты на своем звере.
  КСАНТИАС. Тем не менее я несу это….
  ДИОНИС. Что?
  КСАНТИАС. … и он очень тяжелый.
  ДИОНИС. Но это бремя, которое вы несете, несет осел.
  КСАНТИАС. Что у меня здесь есть, так это я ношу, а не осел, нет, клянусь богами, уж точно нет!
  ДИОНИС. Как вы можете утверждать, что несете его, когда вас несут?
  КСАНТИАС. Этого я не могу сказать; но это плечо все равно сломано.
  ДИОНИС. Ну, так как ты говоришь, что ослица тебе не к чему, подними ее в свою очередь и понеси.
  КСАНТИАС. Как жаль, что я не сражался на море; Я бы расколол тебе ребра за эту шутку.
  ДИОНИС. Слезай, клоун! Вот дверь, у которой я хочу сделать первую остановку. Привет! раб! привет! привет! раб!
  ГЕРАКЛ (из храма) . Хочешь бить в дверь? Он стучит, как кентавр. Почему в чем дело?
  ДИОНИС. Ксантиас!
  КСАНТИАС. Хорошо?
  ДИОНИС. Ты заметил?
  КСАНТИАС. Что?
  ДИОНИС. Как я его напугал?
  КСАНТИАС. Ба! вы безумец!
  ГЕРАКЛ. О, Деметра! Я не могу не смеяться; бесполезно кусать губы, я должен смеяться.
  ДИОНИС. Выходи, друг; Ты мне нужен.
  ГЕРАКЛ. Ой! этого достаточно, чтобы человек схватился за бока, чтобы увидеть эту львиную шкуру поверх шафрановой мантии! Что это значит? Баскины и дубинка! Какая у них связь? Куда ты идешь в этой буровой установке?
  ДИОНИС. Когда я поднялся на борт Клисфена…
  ГЕРАКЛ. Вы дрались?
  ДИОНИС. Мы потопили двенадцать или тринадцать кораблей противника.
  ГЕРАКЛ. Ты?
  ДИОНИС. Да, Аполлон!
  ГЕРАКЛ. Вы мечтали об этом.
  ДИОНИС. Когда я читал «Андромеду» на корабле, я вдруг почувствовал, как мое сердце загорелось таким сильным желанием…
  ГЕРАКЛ. Желание! какой природы?
  ДИОНИС. О, совсем маленький, как Молон.
  ГЕРАКЛ. Ты желал женщину?
  ДИОНИС. Нет.
  ГЕРАКЛ. Значит, молодой мальчик?
  ДИОНИС. Ничего подобного.
  ГЕРАКЛ. Мужчина?
  ДИОНИС. Фу!
  ГЕРАКЛ. Могли ли вы тогда иметь дело с Клисфеном?
  ДИОНИС. Помилуй, брат; никакого издевательства! Я совсем болен, так мучает меня мое желание!
  ГЕРАКЛ. И что это за желание, братишка?
  ДИОНИС. Я не могу его раскрыть, но намеками передам.
  Вас когда-нибудь вдруг охватывало желание горохового супа?
  ГЕРАКЛ. Для горохового супа! ой! ой! да, тысячу раз в жизни.
  ДИОНИС. Вы меня принимаете или мне как-то иначе объясниться?
  ГЕРАКЛ. Ой! что касается горохового супа, то я прекрасно понимаю.
  ДИОНИС. Так велико желание, которое меня пожирает, к Еврипиду.
  ГЕРАКЛ. Но он мертв.
  ДИОНИС. Никакая человеческая сила не может помешать мне пойти к нему.
  ГЕРАКЛ. На дно Аида?
  ДИОНИС. Да, и дальше, чем внизу, это нужно.
  ГЕРАКЛ. А что ты хочешь от него?
  ДИОНИС. Мне нужен великий поэт; «Некоторые мертвы и ушли, а другие ни на что не годны».
  ГЕРАКЛ. Значит, Иофон умер?
  ДИОНИС. Он единственный хороший, кто у меня остался, и даже о нем я не знаю, что и думать.
  ГЕРАКЛ. Затем есть Софокл, который выше Еврипида; если вам обязательно нужно вернуть кого-то из Аида, почему бы не оживить его снова?
  ДИОНИС. Нет, пока я сам не возьму Иофонта и не испытаю его ценность. Кроме того, Еврипид очень хитер и не оставит камня на камне, чтобы сойти мне с рук, тогда как Софокл так же легкомыслен с Плутоном, как и на земле.
  ГЕРАКЛ. А Агафон? Где он?
  ДИОНИС. Он оставил меня; Он был хорошим поэтом, и его друзья жалеют его.
  ГЕРАКЛ. И куда пропал бедняга?
  ДИОНИС. На пир блаженных.
  ГЕРАКЛ. А Ксенокл?
  ДИОНИС. Да постигнет его чума!
  ГЕРАКЛ. А Пифангел?
  КСАНТИАС. Они никогда не говорят ни слова о бедном мне, чье плечо совершенно разбито.
  ГЕРАКЛ. Разве нет толпы других мальчишек, которые тысячами творят трагедии и в тысячу раз болтливее Еврипида?
  ДИОНИС. Это маленькие безжизненные веточки, болтуны, которые щебечут, как ласточки, разрушители искусства, чьи способности увядают одним кусочком и которые с первой же попытки выплевывают весь свой талант трагической Музе. Но куда ни глянь, не найдешь творческого поэта, изливающего благородную мысль.
  ГЕРАКЛ. Насколько креативно?
  ДИОНИС. Да, творческий, кто осмеливается рискнуть «эфирными жилищами Зевса», или «крылом Времени», или «сердцем, которое выше клятвы священными символами», и «языком, который дает клятву, в то время как душа не заложена».
  ГЕРАКЛ. Это то, что доставляет вам удовольствие?
  ДИОНИС. Я более чем безумно люблю его.
  ГЕРАКЛ. Но такие вещи просто идиотизм, вы сами это чувствуете.
  ДИОНИС. «Не вторгайся в мои мысли; у тебя есть собственный мозг, чтобы держать мысли в себе».
  ГЕРАКЛ. Но ничто не могло быть более отвратительным.
  ДИОНИС. Что касается кулинарии, ты можешь быть моим хозяином.
  КСАНТИАС. Они ничего не говорят обо мне!
  ДИОНИС. Если я нарядился по твоему образцу, то для того, чтобы ты мог рассказать мне, на случай, если они мне понадобятся, все о войсках, которые принимали тебя, когда ты путешествовал в Цербер; расскажите мне о них, а также о гаванях, пекарнях, публичных домах, питейных заведениях, фонтанах, дорогах, харчевнях и ночлежках, где меньше всего клопов.
  КСАНТИАС. Они никогда не говорят обо мне.
  ГЕРАКЛ. Спуститься в ад? Готов ли ты осмелиться на это, сумасшедший?
  ДИОНИС. Достаточно этого; но назови мне кратчайший путь, чтобы не было ни слишком жарко, ни слишком холодно, чтобы спуститься к Плутону.
  ГЕРАКЛ. Позвольте мне посмотреть, какой лучший путь показать вам? Ага, какой? Ах! есть дорога виселицы и веревки. Иди и повесься.
  ДИОНИС. Молчи! твоя дорога душит меня.
  ГЕРАКЛ. Есть и другой путь, очень короткий и хорошо протоптанный; тот, который проходит через миномет.
  ДИОНИС. Ты хочешь сказать, болиголов.
  ГЕРАКЛ. Именно так.
  ДИОНИС. Эта дорога и холодная, и ледяная. Ноги сразу мерзнут.
  ГЕРАКЛ. Хочешь, я расскажу тебе об очень крутой дороге, которая очень быстро спускается?
  ДИОНИС. Ах! от всего сердца; Я не люблю долгие прогулки.
  ГЕРАКЛ. Идите в Керамикус.
  ДИОНИС. А потом?
  ГЕРАКЛ. Поднимитесь на вершину самой высокой башни…
  ДИОНИС. Сделать что?
  ГЕРАКЛ. … и там следите за факелом, который должен быть сигналом. Когда зрители требуют, чтобы его бросили, бросайте сами…
  ДИОНИС. Где?
  ГЕРАКЛ. … вниз.
  ДИОНИС. Но я должен сломать два полушария своего мозга. Спасибо за дорогу, но она мне не нужна.
  ГЕРАКЛ. Но какой тогда?
  ДИОНИС. Ту, по которой ты когда-то путешествовал сам.
  ГЕРАКЛ. Ах! это долгое путешествие. Сначала вы достигнете края огромного и глубокого болота Ахерона.
  ДИОНИС. И как это пересечь?
  ГЕРАКЛ. Есть древний перевозчик по имени Харон, который переправит вас на своей маленькой лодке за диобол.
  ДИОНИС. Ой! какая мощь у диобола повсюду! Но как далеко это зашло?
  ГЕРАКЛ. Это был Тесей, который ввел его в моду. После этого вы увидите змей и всяких страшных монстров…
  ДИОНИС. Ой! не пытайтесь запугать меня и заставить меня бояться, потому что я совершенно решил.
  ГЕРАКЛ. … затем большая трясина с вечным смрадом, настоящая клоака, в которую погружаются те, кто обидел гостя, обманул юношу с платы за его любезность, побил свою мать, надрал отцу уши, дал ложную клятву или переписал какую-то тираду Морсимуса.
  ДИОНИС. Ради бога, прибавь еще — или выучил пиррову пляску
  Кинесия.
  ГЕРАКЛ. Дальше будет со всех сторон нежный концерт флейт, яркий свет, как и здесь, миртовые рощи, оркестры счастливых мужчин и женщин и шумные аплодисменты.
  ДИОНИС. Кто эти счастливые люди?
  ГЕРАКЛ. Посвященный.
  КСАНТИАС. А я осел, несущий Тайны; но мне этого достаточно.
  ГЕРАКЛ. Они дадут вам всю необходимую информацию, так как
  живут недалеко от дворца Плутона, на дороге, ведущей к нему.
  Прощай, брат, и приятного тебе пути. (Он возвращается в свой
  храм.)
  ДИОНИС. И тебе, доброго здоровья. Раб! снова принять свою ношу.
  КСАНТИАС. Прежде чем положить его?
  ДИОНИС. И поторопитесь с этим тоже.
  КСАНТИАС. О нет, я заклинаю тебя! Скорее наймите одного из мертвецов, который собирается в Аид.
  ДИОНИС. И если я не найду его ....
  КСАНТИАС. Тогда ты можешь взять меня.
  ДИОНИС. Вы говорите разумно. Ах! здесь просто мертвеца везут. Привет! человек, это к тебе я обращаюсь, к тебе, мертвец! Ты отнесешь для меня посылку на Плутон?
  МЕРТВЕЦ. Не очень тяжелый?
  ДИОНИС. Этот. (Показывает ему багаж, который Ксанфий разложил на земле.)
  МЕРТВЕЦ. Вы заплатите мне две драхмы.
  ДИОНИС. Ой! это слишком дорого.
  МЕРТВЕЦ. Ну что же, носильщики, идите дальше.
  ДИОНИС. Останься, друг, чтобы я мог торговаться с тобой.
  МЕРТВЕЦ. Дай мне две драхмы, иначе ничего не выйдет.
  ДИОНИС. Держать! вот девять оболов.
  МЕРТВЕЦ. Я скорее снова вернусь на землю.
  КСАНТИАС. Этот проклятый негодяй важничает? Тогда пойдем, я пойду.
  ДИОНИС. Ты хороший и благородный парень. Давайте постараемся добраться до лодки.
  ХАРОН. Ахой, ахой! высадить на берег.
  КСАНТИАС. Что это такое?
  ДИОНИС. Клянусь Зевсом, это то самое озеро, о котором говорил Геракл, и я вижу лодку.
  КСАНТИАС. Ах! есть Харон.
  ДИОНИС. Град! Харон.
  МЕРТВЕЦ. Град! Харон.
  ХАРОН. Кто приходит сюда из дома забот и несчастий, чтобы отдохнуть на берегах Леты? Кто приходит на ослиное руно, кто за землю церберов, или ворон, или Тенара?
  ДИОНИС. Я.
  ХАРОН. Тогда быстро на борт.
  ДИОНИС. Куда ты меня переправишь? Куда ты меня посадишь?
  ХАРОН. В аду, если хотите. Но вступай, делай.
  ДИОНИС. Иди сюда, раб.
  ХАРОН. У меня нет раба, если только он не сражался в море, чтобы спасти свою шкуру.
  КСАНТИАС. Но я не мог, потому что у меня было плохое зрение.
  ХАРОН. Ну тогда! отойди и погуляй по болоту.
  КСАНТИАС. Где мне остановиться?
  ХАРОН. У камня Авэна, возле питейной лавки.
  ДИОНИС. Вы понимаете?
  КСАНТИАС. В совершенстве. Ой! несчастный я несчастный, конечно, конечно, я должен был встретить что-то дурное предзнаменование, когда я вышел из дома?
  ХАРОН. Давай, садись к веслу. Если есть еще желающие переправиться, пусть поторопится. Привет! что ты делаешь?
  ДИОНИС. Что я делаю? Я сижу на весле, как ты мне сказал.
  ХАРОН. Не соблаговолишь ли ты оказаться там, пузатый?
  ДИОНИС. Там.
  ХАРОН. Вытяните руки, вытяните руки.
  ДИОНИС. Там.
  ХАРОН. Никакого дурачества! греби усердно и вкладывай в работу немного сердца!
  ДИОНИС. Ряд! и как я могу? Я, нога которого никогда не ступала на корабль?
  ХАРОН. Нет ничего проще; и как только вы окажетесь на работе, вы услышите очаровательных певцов.
  ДИОНИС. Кто они?
  ХАРОН. Лягушки с голосами лебедей; Это очень восхитительно.
  ДИОНИС. Давай, ставь ход.
  ХАРОН. Йо хо! йо хо!
  ЛЯГУШКИ. Брекекекекс, коаксиальный, коаксиальный, брекекекекс, коаксиальный. Скользкое потомство болот, пусть наши стройные голоса смешаются со звуками флейты, уговаривай, уговаривай! повторим песни, которые мы поем в честь нисейского Диониса в день праздника горшков, когда пьяная толпа катится к нашему храму в Лимнах. Брекекекс, коаксиальный, коаксиальный.
  ДИОНИС. Я начинаю чувствовать, что мой зад начинает сильно болеть, мой дорогой маленький коаксиал, коаксиал.
  ЛЯГУШКИ. Брекекекс, коаксиальный, коаксиальный.
  ДИОНИС. Но вам, несомненно, все равно.
  ЛЯГУШКИ. Брекекекс, коаксиальный, коаксиальный.
  ДИОНИС. Да погибнете вы со своим коаксиалом, вашим бесконечным коаксиалом!
  ЛЯГУШКИ. И зачем его менять, великий дурак? Меня любят музы с мелодичной лирой, козлоногий Пан, извлекающий из своей трости нежные звуки; Я радость Аполлона, бога лиры, потому что я заставляю тростник, который используется для моста лиры, расти в моих болотах. Брекекекс, коаксиальный, коаксиальный.
  ДИОНИС. У меня волдыри, и вся моя задница вся в поту; благодаря постоянному движению он скоро будет говорить...
  ЛЯГУШКИ. Брекекекс, коаксиальный, коаксиальный.
  ДИОНИС. Ну же, раса горбылей, молчи.
  ЛЯГУШКИ. Не мы; мы только будем плакать громче. В погожие солнечные дни нам приятно прыгать среди галингалов и осоки и петь во время купания; и когда Зевс льет свой дождь, мы присоединяем наши живые голоса к шелесту капель. Брекекекс, коаксиальный, коаксиальный.
  ДИОНИС. Я запрещаю тебе это делать.
  ЛЯГУШКИ. Ой! это было бы слишком сложно!
  ДИОНИС. И не тяжелее ли мне изнурять себя греблей?
  ЛЯГУШКИ. Брекекекс, коаксиальный, коаксиальный.
  ДИОНИС. Чтоб ты погиб! Мне все равно.
  ЛЯГУШКИ. И с утра до ночи мы будем визжать во всю глотку: «Брекекекекс, коаксиал, коаксиал».
  ДИОНИС. Я буду плакать громче всех вас.
  ЛЯГУШКИ. Ой! не делай этого!
  ДИОНИС. О, да, я буду. Я буду плакать целый день, если потребуется, пока не перестану слышать твои уговоры. (Он начинает плакать против лягушек, которые, наконец, останавливаются.) Ах! Я знал, что скоро положу конец твоему коаксиалу.
  ХАРОН. Хватит, хватит, последний рывок, грузите весла, выходите на берег и платите деньги за проезд.
  ДИОНИС. Смотреть! вот мои два обола…. Ксантиас! где Ксантиас?
  Привет! Ксантиас!
  КСАНТИАС (издалека) . Привет!
  ДИОНИС. Идите сюда.
  КСАНТИАС. Приветствую вас, хозяин.
  ДИОНИС. Что там такого?
  КСАНТИАС. Мрак и грязь!
  ДИОНИС. Вы видели отцеубийства и лжесвидетельство, о которых он нам рассказывал?
  КСАНТИАС. Вы?
  ДИОНИС. Ха! от Посидона! Некоторые из них я вижу сейчас. Ну, что мы будем делать?
  КСАНТИАС. Лучше всего идти дальше, потому что именно здесь обитают ужасные чудовища, о которых нам рассказывал Геракл.
  ДИОНИС. Ах! виляние! Он плел байки, чтобы напугать меня, но я храбрый малый, и он мне завидует. Нет большего хвастуна, чем Геракл. Ах! Хотел бы я встретить какое-нибудь чудовище, чтобы отличиться каким-нибудь дерзким подвигом, достойным моего дерзкого путешествия.
  КСАНТИАС. Ах! слушай! Я слышу шум.
  ДИОНИС (все дрожит) . Где тогда, где?
  КСАНТИАС. За тобой.
  ДИОНИС. Встань позади меня.
  КСАНТИАС. Ах! теперь впереди.
  ДИОНИС. Затем пройти на фронт.
  КСАНТИАС. Ой! какое чудовище я вижу!
  ДИОНИС. На что это похоже?
  КСАНТИАС. Ужасно, ужасно! он принимает любую форму; то бык, то мул; опять же, это самая красивая женщина.
  ДИОНИС. Где она, чтобы я мог бежать к ней?
  КСАНТИАС. Чудовище больше не женщина; теперь это собака.
  ДИОНИС. Тогда это Эмпуза.
  КСАНТИАС. Все его лицо пылает.
  ДИОНИС. И у него медная нога?
  КСАНТИАС. Да, я верю! а другой - ослиная нога, будьте уверены в этом.
  ДИОНИС. Куда мне лететь?
  КСАНТИАС. И я?
  ДИОНИС. Священник, спаси меня, чтобы я мог пить с тобой.
  КСАНТИАС. Ой! могучий Геракл! мы мертвецы.
  ДИОНИС. Тишина! Я заклинаю тебя. Не произноси это имя.
  КСАНТИАС. Что ж, мы мертвы, Дионис!
  ДИОНИС. Это все равно меньше, чем другое.
  КСАНТИАС. Держитесь прямо, хозяин, сюда, сюда, сюда.
  ДИОНИС. Хорошо?
  КСАНТИАС. Будьте спокойны, все идет хорошо, и мы можем сказать вместе с Гегелохом: «После бури я вижу возвращение кота » . Эмпуза ушла.
  ДИОНИС. Поклянись мне.
  КСАНТИАС. Во имя Зевса!
  ДИОНИС. Поклянись еще раз.
  КСАНТИАС. Во имя Зевса!
  ДИОНИС. Еще раз.
  КСАНТИАС. Во имя Зевса!
  ДИОНИС. Ой! Боже мой! как побледнел я при виде Эмпуза! Но вместо этого вон тот парень покраснел, до того он был ужасно напуган! Увы! кому я обязан этой страшной встречей? Какого бога мне обвинить в том, что он искал моей смерти? Может быть, это «эфир, обиталище Зевса» или «крыло Времени»?
  КСАНТИАС. Хист!
  ДИОНИС. В чем дело?
  КСАНТИАС. Разве ты не слышишь?
  ДИОНИС. Что тогда?
  КСАНТИАС. Звук флейт.
  ДИОНИС. Да, конечно, и ветер доносит сюда запах факелов, что свидетельствует о Мистериях в лиге отсюда. Но не шуми; давайте спрячемся и послушаем.
  ПРИПЕВ. Якх, о! Якх! Якх, о! Якх!
  КСАНТИАС. Учитель, это те посвященные, о которых говорил Геракл и которые здесь в своих играх; они беспрестанно воспевают Иакха, как и Диагор.
  ДИОНИС. Думаю, вы правы, но лучше помалкивать, пока мы не получим более полную информацию.
  ПРИПЕВ. Иакх, почитаемый бог, поспеши на наш зов. Якх, о! Якх! иди на этот луг, твое любимое место отдыха; приходят, чтобы руководить священными хорами Посвященных; да покоится на твоей голове густая корона из усыпанных плодами миртовых ветвей, и пусть твоя смелая нога шагает в этом свободном и радостном танце, которому нас научили Грации, — в этом чистом, религиозном такте, который репетируют наши священные хоры.
  КСАНТИАС. Ой! ты, дочь Деметры, могущественная и почитаемая, какой восхитительный запах свинины!
  ДИОНИС. Неужто ты не можешь помолчать, дружище, раз уж почуял рубец?
  ПРИПЕВ. Размахивайте пылающими факелами и таким образом оживляйте их великолепие. Якх, о! Якх! яркое светило наших ночных Мистерий. Луг сверкает тысячей огней; старики стряхивают с себя тяжесть забот и лет; они снова нашли стальные конечности, чтобы принять участие в твоих священных мероприятиях; и ты, благословенное божество, веди танцы юности на этом росистом ковре из цветов с факелом в руке.
  Молчи, уступи место нашим ликам, души нечестивые и нечистые, которые не присутствовали ни на празднествах благородных Муз, ни когда не водили хоровода в их честь, и не посвящены в таинственный язык дифирамбов ненасытный Кратин; прочь отсюда тот, кто аплодирует неуместному шутовству. Прочь отсюда плохой гражданин, который в своих личных целях разжигает и питает пламя мятежа, вождь, который продает себя, когда его страна выдерживает бури, и сдает либо крепости, либо корабли; который, подобно Торикиону, несчастному сборщику податей, посылает из Эгины в Эпидавр запрещенные товары, такие как гребные кожи, парусину и смолу, и который обеспечивает субсидию для враждебного флота или пачкает статуи Гекаты, пока он напевает какой-то дифирамб. Прочь отсюда оратора, который откусывает жалованье поэтам, потому что его разыскали в древних торжествах Диониса; всем таким я говорю, и я повторяю, и я говорю это снова в третий раз: «Уступите место хорам Посвященных». Но ты возвысь свой голос заново; возобновите свои ночные гимны, как это принято на этом фестивале.
  Пусть каждый смело входит в укромные уголки наших цветочных лугов, пусть он смешивается с нашими танцами, пусть он дает волю шуткам, остроумию и сатире. Хватит прыгать, вперед! пусть наши голоса восхваляют божественную покровительницу с горячей любовью, да! хвалите ее, которая обещает обеспечить благополучие этой страны навеки, несмотря на Торикиона.
  Пусть теперь наши гимны будут адресованы Деметре, Царице Урожая, богине, увенчанной колосьями; ей будут посвящены звуки наших божественных концертов. Ой! Деметра, правящая чистыми мистериями, помоги нам и защити свои хоры; вдали от всех опасностей, пусть я постоянно предаюсь забавам и танцам, смеюсь со смехом и серьезностью, как это подобает на твоих праздниках, и пусть в награду за мои язвительные сарказмы я увенчу свою голову триумфальными повязками. А теперь пусть наши песни призовут милую богиню, которая так часто присоединяется к нашим танцам.
  О, почтенный Дионис, сотворивший такие нежные мелодии для этого праздника, приди, чтобы сопровождать нас к богине, покажи, что ты можешь пройти долгий путь без устали. Дионис, король танца, направляй мои шаги. «Это ты, чтобы вызвать смех и ради экономии, порвал наши сандалии и наши одежды; давайте свяжем, давайте танцевать в свое удовольствие, потому что нам нечего портить. Дионис, царь танца, направь мои шаги. Только что я увидел краем глаза очаровательную молодую девушку, спутницу наших игр; Я видел, как сосок ее груди выглядывал из прорехи в ее тунике. Дионис, царь танца, направь мои шаги.
  ДИОНИС. Да, мне нравится смешиваться с этими припевами; Я хотел бы танцевать и заниматься спортом с этой молодой девушкой.
  КСАНТИАС. И я тоже.
  ПРИПЕВ. Хочешь, чтобы мы вместе поиздевались над Архидемом? Он все еще ждет своих семилетних зубов, чтобы вступить в гражданство; но тем не менее он вождь среди афинян и величайший негодяй из всех. Мне сказали, что Клисфен вырывает у себя волосы из зада и терзает себе щеки о могилу Себина, анафлистика; прижавшись лбом к земле, он бьет себя в грудь, и стонет, и зовет его по имени. Что касается Каллия, прославленного сына Гиппобина, нового Геракла, то он сражается на своих галерах в ужасной битве любви; одетый в львиную шкуру, он ведет ожесточенный морской бой — с девчачьими пиздами.
  ДИОНИС. Не могли бы вы сказать нам, где обитает Плутон? Мы незнакомцы и только что прибыли.
  ПРИПЕВ. Не идите дальше и знайте без лишних вопросов, что вы у его ворот.
  ДИОНИС. Раб, забери свой багаж.
  КСАНТИАС. Этот жалкий багаж подобен Коринфе, дочери Зевса, потому что он всегда во рту.
  ПРИПЕВ. А теперь вы, участники этого религиозного праздника, танцуйте веселый хоровод в цветущей роще в честь богини.
  ДИОНИС. Что касается меня, то я пойду с девушками и женщинами в ограду, где проводятся ночные церемонии; Я понесу священный факел.
  ПРИПЕВ. Пойдем на луга, усыпанные розами, чтобы образовать, согласно нашим обрядам, изящные хоры, над которыми правят благословенные Судьбы. Только для нас светит солнце; его славные лучи освещают Посвященного, который вел благочестивую жизнь, которая одинаково дорога и чужеземцам, и горожанам.
  ДИОНИС. Приходите сейчас! как нам постучать в эту дверь? Как стучат жители этих краев?
  КСАНТИАС. Не теряйте времени и энергично атакуйте дверь, если у вас есть отвага Геракла и его костюм.
  ДИОНИС. Хо! там! Раб!
  ЭАКУС. Кто здесь?
  ДИОНИС. Геракл, смелый.
  ЭАКУС. Ах! жалкий, наглый, бессовестный, тройственный негодяй, самый подлый из негодяев. Ах! Это ты выследил нашего пса Цербера, сторожем которого я был! Но у меня есть вы сегодня; и черные камни Стикса, скалы Ахерона, с которых капает кровь, и бродячие псы Коцита дадут мне ответ за тебя; стоголовая гидра разорвет твои бока в клочья; тартесская мурена прицепится к вашим легким, а титрасские горгоны разорвут ваши почки и ваши окровавленные внутренности в клочья; Я пойду и заберу их как можно быстрее.
  КСАНТИАС. Эх! что ты здесь делаешь?
  ДИОНИС (наклонившись) . Я только что обосрался! Призовите бога.
  КСАНТИАС. Немедленно вставай. Как рассмеялся бы незнакомец, если бы увидел тебя.
  ДИОНИС. Ах! Я теряю сознание. Положите губку на мое сердце.
  КСАНТИАС. Вот, возьми.
  ДИОНИС. Ставьте сами.
  КСАНТИАС. Но где? Боже мой, где ваше сердце?
  ДИОНИС. Он запал мне в башмаки от страха. (Берет руку своего раба, держащую губку, и прикладывает ее к своему заду.)
  КСАНТИАС. Ой! ты самый трусливый из богов и людей!
  ДИОНИС. Что! Я трус? Я, который просил у тебя губку! Это то, что никто другой не сделал бы.
  КСАНТИАС. Как же так?
  ДИОНИС. Полтрун упал бы навзничь, охваченный дымом; что до меня, то я встал и притом вытерся начисто.
  КСАНТИАС. Ах! от Посидона! замечательный подвиг бесстрашия!
  ДИОНИС. Да, конечно. И ты не вздрогнул при звуке его угрожающих слов?
  КСАНТИАС. Они никогда не беспокоили меня.
  ДИОНИС. Что ж, раз ты такой храбрый и бесстрашный, стань тем, что я есть, возьми эту дубинку и эту львиную шкуру, ты, чье сердце не знает страха; Я, в свою очередь, понесу багаж.
  КСАНТИАС. Вот, бери, бери скорей! «Это мой долг повиноваться тебе, и вот, Геракл-Ксантиас! Я похож на труса твоей почки?
  ДИОНИС. Нет. Ты — точное изображение бога Мелите, переодетое негодяем. Пойдемте, я возьму багаж.
  СЛУЖАЩАЯ ПЕРСЕФОНЫ. Ах! так это ты, возлюбленный Геракл? Входите. Как только богиня, моя владычица Персефона, узнала о вашем прибытии, она быстро поставила хлеб в печь и поставила на огонь два или три горшочка с помятым горошком; она зажарила целого бычка и обе лепешки и раскатала спинки. Приходите быстро!
  КСАНТИАС. Нет, спасибо.
  СЛУЖАЩИЙ. Ой! от Аполлона! Я не отпущу тебя. Она также сварила для вас птицу, приготовила сладости и приготовила вам вкусного вина. Ну же, войди со мной.
  КСАНТИАС. Я очень обязан.
  СЛУЖАЩИЙ. Вы с ума сошли? Я не отпущу тебя. Там же и заколдованная флейтистка специально для тебя, и две-три танцующие девицы.
  КСАНТИАС. Что ты говоришь? Танцующие девки?
  СЛУЖАЩИЙ. В расцвете сил и со свежей депиляцией. Проходите, входите, а то повар собирался снять рыбу с огня и стол накрывали.
  КСАНТИАС. Тогда очень хорошо! Беги быстро и скажи танцовщицам, что я иду. Раб! возьмите багаж и следуйте за мной.
  ДИОНИС. Не так быстро! Ой! действительно! Я маскирую тебя под Геракла для шутки, а ты относишься к делу серьезно! Никаких твоих глупостей, Ксантиас! Верните багаж.
  КСАНТИАС. Что? Ты же не думаешь забрать то, что дал мне сам?
  ДИОНИС. Нет, я не думаю об этом; Я делаю это. Долой эту кожу!
  КСАНТИАС. Посмотрите, как со мной обращаются, великие псы, и будьте мне судьями!
  ДИОНИС. Какие боги? Ты такой глупый, такой дурак? Как ты, раб и смертный, можешь быть сыном Алкмены?
  КСАНТИАС. Приходите тогда! это хорошо! взять их. Но, может быть, однажды я вам понадоблюсь, если это будет угодно богам.
  ПРИПЕВ. Таков поступок мудрого и благоразумного человека, много совершившего плавание, всегда направлять свой парус в ту сторону, откуда дует попутный ветер, а не стоять неподвижно и неподвижно, как бог Терминус. Менять свою роль, чтобы служить своим интересам, значит действовать как умный человек, истинный Ферамен.
  ДИОНИС. Вера! Было бы действительно смешно, если бы рабыня Ксанфия лениво растянулась на пурпурных подушках и трахала танцовщицу; если бы он тогда попросил у меня горшок, в то время как я, глядя на это, протирал бы свой инструмент, и этот мастер-плут, увидев это, выбил бы мне передние зубы ударом своего кулака.
  ПЕРВАЯ ЖЕНА ХРАНИТЕЛЯ. Здесь! Платане, Платане! приходи! вот негодяй, который однажды зашел к нам в лавку и съел для нас шестнадцать буханок.
  ВТОРАЯ ЖЕНА ХРАНИТЕЛЯ. Да, право, это он сам!
  КСАНТИАС. Это оказывается грубым для кого-то.
  ПЕРВАЯ ЖЕНА. И, кроме того, двадцать кусков вареного мяса по полболуса за штуку.
  КСАНТИАС. Там кого-то накажут.
  ПЕРВАЯ ЖЕНА. И я не знаю, сколько зубчиков чеснока.
  ДИОНИС. Ты болтаешь, моя дорогая, ты не знаешь, что говоришь.
  ПЕРВАЯ ЖЕНА. Ха! ты думал, что я не должен тебя знать из-за твоих котурнов! А потом вся соленая рыба, я и забыл!
  ВТОРАЯ ЖЕНА. А потом, увы! свежий сыр, который он пожирал, ивовые корзины и все такое! Десятый, когда я попросил свои деньги, он начал рычать и бросать на меня ужасные взгляды.
  КСАНТИАС. Как! Я хорошо узнаю его по этому признаку; это просто его способ.
  ВТОРАЯ ЖЕНА. И он вытащил свой меч, как сумасшедший.
  ПЕРВАЯ ЖЕНА. Боги, да.
  ВТОРАЯ ЖЕНА. Напуганные до смерти, мы вскарабкались на верхний этаж, и он бежал во весь опор, унося с собой наши корзины.
  КСАНТИАС. Ах! это снова его стиль! Но вы должны принять меры.
  ПЕРВАЯ ЖЕНА. Беги скорее и позови Клеона, моего покровителя.
  ВТОРАЯ ЖЕНА. А ты, если побежишь против Гипербола, приведи его ко мне; мы выбьем жизнь из нашего грабителя.
  ПЕРВАЯ ЖЕНА. Ой! ты жалкий обжора! как я был бы рад разбить эти ваши мельницы, которые пожирали мой товар!
  ВТОРАЯ ЖЕНА. И я швыряю тебя в яму злоумышленника.
  ПЕРВАЯ ЖЕНА. И я одним взмахом серпа перерезал ту глотку, в которую попала требуха. Но я позову Клеона; он вызовет вас в суд в тот же день и заставит вас изрыгнуть горло.
  ДИОНИС. Могу ли я умереть, если Ксантиас не будет моим самым дорогим другом.
  КСАНТИАС. Могу ли я быть сыном Алкмены, я, раб и смертный?
  ДИОНИС. Я знаю, я знаю, что вы в ярости и имеете на это право; вы можете даже побить меня, и я не буду отвечать. Но если я когда-нибудь снова возьму у тебя этот костюм, пусть я умру от самой страшной пытки — я, моя жена, мои дети, все, кто принадлежит мне, до самого последнего, и голубоглазый Архидем в придачу.
  КСАНТИАС. Я принимаю вашу клятву, и на этих условиях я согласен.
  ПРИПЕВ. Теперь, раз уж вы снова облачились в платье, вам пора вести себя храбро и бросать ужас в свой взгляд, тем самым напоминая о боге, которого вы представляете. Но если ты плохо сыграешь свою роль, если уступишь какой-нибудь слабости, тебе опять придется взвалить на свои плечи этот багаж.
  КСАНТИАС. Друзья, ваши советы хороши, но я и сам думал так же; если есть что-нибудь хорошее, мой хозяин снова захочет лишить меня этого костюма, в этом я совершенно уверен. Тем не менее, я собираюсь показать бесстрашное сердце и бросить свирепые взгляды. И вот! время для этого пришло, потому что я слышу шум у двери.
  ЭАК (своим рабам) . Свяжите мне этого собачьего вора, чтобы он мог быть наказан. Спешите сами, спешите!
  ДИОНИС. Кому-то это плохо обернется.
  КСАНТИАС. Смотрите на себя и не приближайтесь ко мне.
  ЭАКУС. Ха! ты бы бой показал! Дитилас, Себляй, Пардокас, подойдите сюда и нанесите ему удар!
  ДИОНИС. Ах! вы ударите его, потому что он украл!
  КСАНТИАС. Это ужасно!
  ДИОНИС. 'Это отвратительная жестокость!
  КСАНТИАС. Во имя Зевса! пусть я умру, если я когда-нибудь пришел сюда или украл у вас стоимость булавки! Но я буду действовать благородно; возьмите этого раба, допросите его, а если добудете доказательства моей вины, казните меня.
  ЭАКУС. Каким образом я должен задать ему вопрос?
  КСАНТИАС. Во всех отношениях; его можно привязать к деревянной лошади, повесить, разрезать бичеванием, содрать с него кожу, выкрутить конечности, влить уксус в ноздри, нагрузить его кирпичами, чем угодно; только не бейте его луком-пореем или свежим чесноком.
  ЭАКУС. «Это хорошо задумано; но если удары покалечат твоего раба, ты будешь требовать от меня возмещения ущерба.
  КСАНТИАС. Нет, конечно нет! принялся задавать ему вопрос.
  ЭАКУС. Это будет сделано здесь, потому что я хочу, чтобы он говорил в вашем присутствии.
  Подойди, положи свой рюкзак и будь осторожен, чтобы не солгать.
  ДИОНИС. Я запрещаю вам мучить меня, ибо я бессмертен; если осмелишься, горе тебе!
  ЭАКУС. Что скажешь?
  ДИОНИС. Я говорю, что я бессмертный, Дионис, сын Зевса, а этот парень всего лишь раб.
  ЭАК (обращаясь к Ксантиасу) . Ты слышишь его?
  КСАНТИАС. Да. Это лучшая причина для того, чтобы бить его розгами, потому что, если он бог, он не почувствует ударов.
  ДИОНИС (к Ксантиасу) .
  Но почему, скажи на милость, раз ты тоже называешь себя богом, тебя не бьют, как меня?
  Ксанфий (к Эаку) .
  Это честно. Ну что же, кого бы из нас двоих вы первым не увидели плачущим и переживающим побои, тот, поверьте, не бог.
  ЭАКУС. Это сказано как храбрец; вы не отказываетесь от того, что правильно.
  Разденьтесь.
  КСАНТИАС. Чтобы сделать это честно, как вы предлагаете действовать?
  ЭАКУС. Ой! это легко. Я буду бить вас одного за другим.
  КСАНТИАС. Хорошо продумано.
  ЭАКУС. Там! (Он ударяет Ксантиаса.)
  КСАНТИАС. Смотри, если увидишь, как я вздрагиваю.
  ЭАКУС. Я уже поразил тебя.
  КСАНТИАС. Нет, нет.
  ЭАКУС. Почему, я думаю, вы совсем не почувствовали этого. Теперь о другом.
  ДИОНИС. Будьте быстры в этом.
  ЭАКУС. Но я поразил тебя.
  ДИОНИС. Ах! Я даже не чихнул. Как так?
  ЭАКУС. Я не знаю; давай, я вернусь к первому.
  КСАНТИАС. Покончи с этим. Ой ой!
  ЭАКУС. Что означает это «о, о!» иметь в виду? Тебе было больно?
  КСАНТИАС. О, нет! но я думал о пирах Геракла, которые проводятся в Диомее.
  ЭАКУС. Ой! какой благочестивый человек! Я снова перехожу к другому.
  ДИОНИС. Ой! ой!
  ЭАКУС. В чем дело?
  ДИОНИС. Я вижу несколько рыцарей.
  ЭАКУС. Почему ты плачешь?
  ДИОНИС. Потому что я чувствую запах лука.
  ЭАКУС. Ха! так тебе плевать на удары?
  ДИОНИС. Ни капельки в мире.
  ЭАКУС. Что ж, приступим. Твоя очередь.
  КСАНТИАС. О, говорю!
  ЭАКУС. В чем дело?
  КСАНТИАС. Выдерни этот шип.
  ЭАКУС. Что? Теперь снова другой.
  ДИОНИС. «О, Аполлон!.. Царь Делоса и Дельф!»
  КСАНТИАС. Он чувствовал это. Ты слышишь?
  ДИОНИС. Почему бы и нет! Я цитировал ямб Гиппонакса.
  КСАНТИАС. Тщетный труд. Давай, ударь его по бокам.
  ЭАКУС. Нет, представь свой живот.
  ДИОНИС. О, Посидон...
  КСАНТИАС. Ах! вот кто это чувствует.
  ДИОНИС. … кто правит на мысе Эгейского моря и в глубинах лазурного моря.
  ЭАКУС. Клянусь Деметрой, я не могу узнать, кто из вас бог. Но входите; мастер и Персефона скоро скажут вам, потому что они сами боги.
  ДИОНИС. Ты совершенно прав; но ты должен был подумать об этом, прежде чем бить нас.
  ПРИПЕВ. Ой! Муза, прими участие в наших священных хорах; наши песни очаруют вас, и вы увидите народ мудрецов, жаждущих более благородной славы, чем клеофонт, хвастун, ласточка, который оглушает нас своими хриплыми криками, сидя на фракийском дереве. Он хнычет на своем варварском языке и с полным основанием повторяет причитания Филомелы, ибо даже если бы голоса разделились поровну, он должен был бы погибнуть.
  Священный хор обязан городу своим мнением и своими мудрыми уроками. Прежде всего я требую, чтобы между гражданами было восстановлено равенство, чтобы никто не беспокоился. Если есть кто-то, кого хитрости Фриниха ввели в какое-либо заблуждение, позволим ему извиняться и забудем эти старые ошибки. Кроме того, чтобы в Афинах не было ни одного гражданина, лишенного своих прав; иначе не было бы постыдным видеть, как рабы становятся хозяевами и с ними обращаются так же почетно, как с платейцами, только потому, что они помогли в одном морском сражении? Не то чтобы я осуждаю этот шаг, напротив, я его одобряю; это единственное, что вы сделали, что разумно. Но эти граждане, как они сами, так и их отцы, так часто воевали с вами и связаны с вами кровными узами, так не должны ли вы выслушать их молитвы и простить им их единственную вину? Природа наделила вас мудростью, посему да остынет гнев ваш, и пусть все сражавшиеся вместе на афинских галерах живут в братстве и как сограждане, пользуясь теми же равными правами; показывать себя гордыми и несговорчивыми в отношении предоставления прав города, особенно в то время, когда мы едем во власти волн, - это безрассудство, в котором мы позже раскаемся.
  Если я умею читать судьбу или душу человека, то близок роковой час для маленького Клигена, этой невыносимой обезьяны, величайшего мошенника из всех прачек, которые пользуются смесью золы и кимолийской земли и называют ее поташем. Он это знает; поэтому он всегда вооружен для войны; ибо он опасается, что если он осмелится выйти без дубинки, то в пьяном виде с него сорвут одежду.
  Я часто замечал, что в Афинах есть хорошие и честные граждане, которые относятся к новым деньгам как старое золото. Старинные монеты превосходны по стандарту; они, несомненно, лучшие из всех денег; только они хорошо чеканятся и дают чистое звучание; везде они получают валюту, как в Греции, так и в чужих странах; тем не менее мы не пользуемся ими и предпочитаем эти плохие медные монеты, выпущенные совсем недавно и так неудачно отчеканенные. Точно так же мы поступаем с нашими гражданами. Если мы знаем их как родовитых, трезвых, смелых, честных, сведущих в гимнастических упражнениях и свободных искусствах, то они являются предметами нашего поругания, и нам нужна только мелкая дрянь, состоящая из чужих людей. , рабы и низкородные люди, не стоящие ни на йоту, вчерашние грибы, которых раньше Афины не хотели даже в качестве козлов отпущения. Безумцы, измените, наконец, свои пути; нанять честных людей заново; если вам посчастливится сделать это, это будет только правильно, и если судьба предаст вас, мудрые, по крайней мере, похвалят вас за то, что вы пали с честью.
  ЭАКУС. Во имя Зевса Избавителя! какой смелый человек ваш хозяин.
  КСАНТИАС. Храбрый человек! Я действительно так думаю, потому что он умеет только пить и заниматься любовью!
  ЭАКУС. Он уличил вас во лжи и не поколотил наглого негодяя, посмевшего назвать себя хозяином.
  КСАНТИАС. Ах! он бы сожалел об этом, если бы он это сделал.
  ЭАКУС. Хорошо сказано! это ответ, который делает честь рабу; поэтому я тоже люблю действовать.
  КСАНТИАС. Как, помолитесь?
  ЭАКУС. Я вне себя от радости, когда могу тайно проклясть своего господина.
  КСАНТИАС. А когда ты уйдешь, ворча, после того, как тебя хорошенько поколотили?
  ЭАКУС. Я восхищен.
  КСАНТИАС. А когда вы делаете себя важным?
  ЭАКУС. Я не знаю ничего милее.
  КСАНТИАС. Ах! от Зевса! мы братья. А когда вы слушаете, что говорят ваши хозяева?
  ЭАКУС. Это удовольствие, которое сводит меня с ума.
  КСАНТИАС. А когда ты повторяешь это незнакомым людям?
  ЭАКУС. Ой! Я чувствую себя таким счастливым, как будто я испускаю сперму.
  КСАНТИАС. Фебом Аполлоном! протяни мне свою руку; иди сюда, чтобы я мог обнять тебя; и, во имя Зевса Избитого, скажи мне, что означает весь этот шум, эти крики, эти ссоры, которые я слышу там внутри.
  ЭАКУС. Это Эсхил и Еврипид.
  КСАНТИАС. Что ты имеешь в виду?
  ЭАКУС. Дело серьезное, очень серьезное! весь Аид в смятении.
  КСАНТИАС. Что это такое?
  ЭАКУС. У нас здесь есть закон, согласно которому тот, кто в каждой из великих наук и гуманитарных наук побеждает всех своих соперников, кормится в Пританеуме и сидит рядом с Плутоном...
  КСАНТИАС. Я знаю это.
  ЭАКУС. …пока не появится кто-нибудь умнее его в том же стиле; тогда он должен уступить ему дорогу.
  КСАНТИАС. И как этот закон беспокоил Эсхила?
  ЭАКУС. Он держал кафедру трагедии, как величайшего в своем искусстве.
  КСАНТИАС. А у кого сейчас?
  ЭАКУС. Когда Еврипид спустился сюда, он начал читать свои стихи мошенникам, мошенникам, отцеубийцам и разбойникам, которыми изобилует Аид; его гибкие и извилистые рассуждения привели их в восторг, и они объявили его самым умным. Так Еврипид, охваченный гордостью, завладел троном, на который был посажен Эсхил.
  КСАНТИАС. А он не обкурился?
  ЭАКУС. Нет, но народ громко требовал, чтобы очередной суд решил, кому из двоих принадлежит самое высокое место.
  КСАНТИАС. Какой фолк? эта шайка негодяев? (Показывает на зрителей.)
  ЭАКУС. Их шум достигал аж до небес.
  КСАНТИАС. А разве Эсхил тоже не был его другом?
  ЭАКУС. Хороших людей здесь очень мало, как и на земле.
  КСАНТИАС. Что задумал Плутон?
  ЭАКУС. Как можно скорее открыть конкурс; два соперника покажут свое мастерство, и, наконец, будет вынесен вердикт.
  КСАНТИАС. Что! Разве тогда Софокл не претендовал на кресло?
  ЭАКУС. Нет нет! он обнял Эсхила и пожал ему руку, когда тот спускался; он мог бы занять место, поскольку Эсхил освободил его для него; но, по словам Клидемида, он предпочитает действовать как его секундант; если Эсхил победит, он скромно останется на своем месте, а если нет, то он заявил, что будет бороться за приз с Еврипидом.
  КСАНТИАС. Когда начнется конкурс?
  ЭАКУС. Напрямую! королевская битва должна состояться на этом самом месте.
  Поэзия должна взвешиваться на весах.
  КСАНТИАС. Что? Как можно взвесить трагедию?
  ЭАКУС. Они принесут линейки и циркуль для измерения слов и те формы, которые используются для лепки кирпичей, а также меры диаметра и клинья, ибо Еврипид говорит, что хочет истязать каждый стих трагедий своего соперника.
  КСАНТИАС. Если я не ошибаюсь, Эсхил должен быть в ярости.
  ЭАКУС. С опущенной головой он смотрит свирепо, как бык.
  КСАНТИАС. И кто будет судьей?
  ЭАКУС. Выбор был трудным; было видно, что не хватает способных людей. Эсхил возражал против афинян…
  КСАНТИАС. Без сомнения, он думал, что среди них было слишком много воров.
  ЭАКУС. … и к тому же считал их слишком легкомысленными, чтобы судить о достоинствах поэта. В конце концов они отвернулись от твоего господина, потому что он понимает трагическую поэзию. Но позвольте нам войти; когда хозяева заняты, мы должны остерегаться ударов!
  ПРИПЕВ. Ах! какой страшный гнев будет кипеть в его сердце! какой рев будет, когда он увидит болтуна, который бросает ему вызов, точит зубы! как свирепо закатятся его глаза! Что за словесная битва, словно шлемы с перьями и развевающиеся гребни, бросающиеся на хрупкие порывы и жалкие побеги! Мы увидим гениального архитектора стиля, защищающего себя от огромных периодов. Тогда, когда редкие волосы его густой гривы ощетинятся, великан наморщит свой ужасный лоб; он вырвет стихи, прочно скрепленные, как корпус корабля, и швырнет их с ревом, а хорошенькая ораторша с гибким и острым языком, взвешивающая каждый слог и все подчиняющая плети своей зависти, Превратите этот великий стиль в фарш и превратите в руины это здание, воздвигнутое одним крепким дуновением.
  ЕВРИПИД (Дионису) . Ваш совет напрасен, я не оставлю стул, ибо я утверждаю, что превосходю его.
  ДИОНИС. Эсхил, почему ты молчишь? Вы понимаете, что он говорит.
  ЕВРИПИД. Сначала он будет отстаивать свое достоинство; это трюк, который он никогда не упускал из виду в своих трагедиях.
  ДИОНИС. Дорогой мой, поменьше высокомерия, пожалуйста.
  ЕВРИПИД. Ой! Я знаю его много дней. Я давно хорошо знаю его свирепых героев, его высокопарный язык и чудовищные буйные слова, которые его огромный, разинутый рот выбрасывает густо и близко, без сдерживания и меры.
  Эсхил. Ведь это ты, сын деревенской богини, осмеливаешься так обращаться со мной, ты, который только и умеет, что собирать воедино глупые изречения и сшивать лохмотья своих нищих? Я заставлю вас сожалеть о ваших оскорблениях.
  ДИОНИС. Довольно слов, Эсхил, успокой дикую ярость, которая превращает твое сердце в горнило.
  Эсхил. Нет, пока я ясно не покажу истинную ценность этого нахала с его хромыми людьми.
  ДИОНИС. Ягненок, черный ягненок! Рабы, несите скорее, грозовая туча вот-вот разорвется.
  Эсхил. Позор вашим критским монологам! Позор позорному бракосочетанию, которое вы вводите в трагическое искусство!
  ДИОНИС. Сдержи себя, благородный Эсхил, а что до тебя, мой бедный Еврипид, будь осторожен, береги себя от этого града, не то он легко может в ярости ударить тебя в висок каким-нибудь страшным словом, которое выпустит твоего Телефа. Ну же, Эсхил, не раздражайся! хладнокровно обсудить вопрос; поэты не должны поносить друг друга, как рыночные девки. Ведь ты кричишь с самого начала и вспыхиваешь, как сосна, которая загорается в лесу.
  ЕВРИПИД. Я готов к состязанию и не дрогну; пусть он выбирает нападение или защиту; пусть он обсуждает все: диалоги, хоры, трагического гения, Пелея, Эола, Мелеагра и особенно Телефа.
  ДИОНИС. И что ты собираешься делать, Эсхил? Говорить!
  Эсхил. Мне не хотелось бы поддерживать соревнование, которое не является равным или справедливым.
  ДИОНИС. Почему не справедливо?
  Эсхил. Потому что моя поэзия пережила меня, а его умерла вместе с ним, и он может использовать ее против меня. Тем не менее, я подчиняюсь вашему решению.
  ДИОНИС. Пусть принесут благовония и жаровню, ибо я хочу вознести молитву богам. Благодаря их благосклонности, пусть я смогу выбирать между этими изобретательными соперниками, как и подобает умному знатоку! А ты поешь гимн в честь муз.
  ПРИПЕВ. Ой! Вы, целомудренные музы, дочери Зевса, вы, которые читаете тонкие и тонкие мысли мыслителей, когда они вступают в состязание каламбуров и уловок, посмотрите свысока на этих двух могущественных спортсменов; вдохнови их, одного могучими словами, а другого обрывками стихов. Теперь начинается великое состязание умов.
  ДИОНИС. И вы также молитесь богам перед входом в списки.
  Эсхил. О, Деметра! кто сформировал мой разум, да смогу я доказать, что я достоин твоих мистерий!
  ДИОНИС. А ты, Еврипид, докажи, что достоин окропить жаровню благовониями.
  ЕВРИПИД. Спасибо, но я приношу жертвы другим богам.
  ДИОНИС. Своим личным богам, которых вы сделали по своему образу?
  ЕВРИПИД. Почему, конечно!
  ДИОНИС. Ну тогда взывайте к своим богам.
  ЕВРИПИД. Ой! ты Эфир, которым я питаюсь, о! ты, многословие речи, о! Хитрость, о! Тонкий Аромат! позволяют мне сокрушить аргументы моего оппонента.
  ПРИПЕВ. Нам любопытно посмотреть, на каком основании эти умные тильтмены собираются мерить друг друга. Их язык острый, их ум готов, их сердце полно дерзости. От одного мы должны ожидать и изящества, и изысканности языка, тогда как другой, вооруженный своими тяжеловесными словами, обрушится на своего врага бедром и бедром и одним ударом разрушит и рассеет все его тщетные замыслы.
  ДИОНИС. Приходите, будьте быстры и говорите, и пусть ваши слова будут элегантны, но без ложных образов или банальностей.
  ЕВРИПИД. О своей поэзии я буду говорить позже, но сначала я хочу доказать, что Эсхил — просто жалкий самозванец; Я расскажу, как он обманывал грубую аудиторию, воспитанную в школе Фриниха. Сначала можно было увидеть какую-нибудь сидящую фигуру, накрытую вуалью, какого-то Ахиллеса или Ниобею, которые затем расхаживали по сцене, но не открывали лица и не произносили ни слова.
  ДИОНИС. Я верю! это правда!
  ЕВРИПИД. Тем временем Хор изливал аж четыре тирады одна за другой, не переставая, а персонажи по-прежнему хранили гробовое молчание.
  ДИОНИС. Мне нравилось их молчание, и эти немые нравились мне не меньше, чем те персонажи, которым теперь есть что сказать.
  ЕВРИПИД. Это потому, что ты был дураком, пойми это хорошо.
  ДИОНИС. Возможно; но какова была его цель?
  ЕВРИПИД. Это было чистое шарлатанство; таким образом зритель сидел неподвижно, ожидая, ожидая, что Ниобе что-нибудь скажет, и пьеса продолжалась.
  ДИОНИС. Ой! Разбойник! как он меня обманул! Ну, Эсхил, почему ты такой беспокойный? Откуда это нетерпение, а?
  ЕВРИПИД. Это потому, что он видит себя побежденным. Потом, когда он хорошо болтал и доходил до середины произведения, он произносил с десяток больших, буйных, крылатых слов, высоких, как горы, страшных страшил, которыми зритель восхищался, не понимая, что они означают.
  ДИОНИС. Ой! великие боги!
  Эсхил. Тишина!
  ЕВРИПИД. Не было понимания ни одного слова.
  ДИОНИС (к Эсхилу) . Не скрипите зубами.
  ЕВРИПИД. Там были Скамандры, бездны, грифоны с орлиными клювами, выточенными на медных щитах, все слова с хмурыми гребнями и твердые, трудные для понимания.
  ДИОНИС. — Вера, я не спал почти всю ночь, пытаясь придумать его желтую птицу, наполовину петуха и наполовину лошадь.
  Эсхил. Почему, дурак, это устройство, которое нарисовано на носу корабля.
  ДИОНИС. Ах! Я вообще-то думал, что это Эриксис, сын
  Филоксена.
  ЕВРИПИД. А что ты хотел с петухом в трагедии?
  Эсхил. Но ты, враг богов, что такого хорошего ты сделал?
  ЕВРИПИД. Ой! Я не делал лошадей с петушиными головами, как у вас, и козлов с оленьими рогами, как вы можете видеть на персидских гобеленах; но, когда трагедию я получил из ваших рук, она совсем разбухла от громадных, тяжеловесных слов, и я начал с того, что освободил ее от тяжелого багажа и угостил ее стихами, тонкими рассуждениями, соком белой свеклы и отварами философская глупость, все это хорошо отфильтровано вместе; затем я накормил его монологами, примешав немного цефизофонта; но я не болтал наугад и не смешивал какие-либо ингредиенты, которые первыми попались под руку; с самого начала я ясно изложил свою тему и рассказал о происхождении пьесы.
  Эсхил. Что ж, это было лучше, чем рассказать самому себе.
  ЕВРИПИД. Затем, начиная с самого первого куплета, каждый персонаж играл свою роль; говорили все, и женщина, и раб, и хозяин, и девушка, и старуха.
  Эсхил. И разве такой дерзкий не заслуживал смерти?
  ЕВРИПИД. Нет, клянусь Аполлоном! 'twas угодить людям.
  ДИОНИС. Ой! оставь это в покое, делай; это не лучшая сторона вашего дела.
  ЕВРИПИД. Кроме того, я учил зрителей искусству речи…
  Эсхил. 'Это правда! Если бы ты лопнул раньше, чем сделал это!
  ЕВРИПИД. …употребление прямых линий и углов языка, наука мыслить, читать, понимать, замышлять, любить обман, подозревать зло, думать обо всем….
  Эсхил. Ой! правда, еще раз правда!
  ЕВРИПИД. Я представил на сцене нашу частную жизнь, наши общие привычки; и это было смело с моей стороны, потому что каждый чувствовал себя с ними как дома и мог быть моим критиком; Я не разразился громкими словами, чтобы помешать их пониманию; и я не напугал публику, показав им цикнов и мемнонов на колесницах, запряженных конями и звенящими колокольчиками. Посмотрите на его учеников и посмотрите на моих. Его Формизий и Мегаэнет из Магнезии, все с длинными бородами, с копьями и трубами, ухмыляющиеся сардоническим и свирепым смехом, а мои ученики — Клитофонт и грациозный Ферамен.
  ДИОНИС. Терамен? Человек способный и готовый на все; человек, который в надвигающейся опасности хорошо знал, как выйти из передряги, говоря, что он с Хиоса, а не с Кеоса.
  ЕВРИПИД. Таким образом, я учил свою аудиторию тому, как судить, а именно вводя в трагедию искусство рассуждения и размышления. Благодаря мне они все понимают, все различают, лучше ведут хозяйство и спрашивают себя: «Что об этом думать? Где это? Кто взял другую вещь?
  ДИОНИС. Да, конечно, и теперь каждый афинянин, возвращающийся домой, орет своим рабам: «Где сотейник? Кто съел голову кильки? Где зубчик чеснока, который остался со вчерашнего дня? Кто грыз мои оливки?» А раньше они сидели с открытыми ртами, как дураки и идиоты.
  ПРИПЕВ. Ты слышишь его, славный Ахиллес, и что ты ответишь? Только смотри, чтобы твоя ярость не сбила тебя с пути, ибо он жестоко поступил с тобой. Мой благородный друг, не увлекайтесь; сверните все паруса, кроме топ-галантов, так что ваш корабль может идти только медленно, пока вы не почувствуете, что вас гонит мягкий и попутный ветер. Придите же, вы, первые из греков, соорудившие внушительные памятники слов и возвысившие древнюю трагедию над детскими пустяками, откройте свободный путь потоку ваших слов.
  Эсхил. Это состязание возбуждает мою желчь; мое сердце переполняется гневом. Обязан ли я спорить с этим парнем? Но я не позволю ему считать меня безоружным и беспомощным. Итак, ответь мне! что в поэте вызывает восхищение?
  ЕВРИПИД. Мудрые советы, которые делают граждан лучше.
  Эсхил. И если вы не справились с этой обязанностью, если из честных и чистых душой людей вы сделали негодяев, какое наказание, по вашему мнению, вам предстоит?
  ДИОНИС. Смерть. Я отвечу за него.
  Эсхил. Смотри, каких великих и храбрых людей я ему завещал! Они не уклонялись от общественного бремени; они не были бездельниками, мошенниками и мошенниками, как теперь; самое их дыхание было копьями, пиками, шлемами с белыми гребнями, нагрудниками и поножами; они были доблестными душами, закутанными в семь складок воловьей кожи.
  ЕВРИПИД. Я должен остерегаться! он сокрушит меня тяжестью своего града доспехов.
  ДИОНИС. И как вы научили их этой храбрости? Говори, Эсхил, и не показывай столько надменной чванливости.
  Эсхил. Сочинив драму, полную духа Ареса.
  ДИОНИС. Который из?
  Эсхил. Семь вождей перед Фивами. Каждый человек, который хоть раз видел его, жаждал идти в бой.
  ДИОНИС. И вы поступили очень неправильно; благодаря вам фиванцы стали более воинственными; за этот проступок вы заслуживаете того, чтобы вас хорошо избили.
  Эсхил. Вы тоже могли тренироваться, но не хотели. Затем, сочинив «Персей», я научил вас побеждать всех ваших врагов; это была моя величайшая работа.
  ДИОНИС. Да, я дрожал от радости при известии о смерти
  Дария; и Хор тотчас же захлопал в ладоши и закричал:
  «Триумф!»
  Эсхил. Это темы, которые должны использовать поэты. Обратите внимание, сколь полезными были поэты благородной мысли даже в самые отдаленные времена! Орфей научил нас мистическим обрядам и ужасной природе убийства; Musaeus, исцеление недугов и оракулы; Гесиод, обработка почвы и время копания и сбора урожая. И не обязан ли божественный Гомер своей бессмертной славой своим благородным учениям? Не он ли научил воинским добродетелям, искусству боя и владения оружием?
  ДИОНИС. Во всяком случае, он не научил этому Пантакля, самого неуклюжего из всех людей; На днях, когда он руководил процессией, только после того, как он надел свой шлем, он подумал о том, чтобы прикрепить его к гребню.
  Эсхил. Но он обучил толпу отважных воинов, таких как Ламах, герой Афин. Это от Гомера я позаимствовал Патрокла и львиного сердца Тевкера, которых я оживил для граждан, чтобы побудить их показать себя достойными этих прославленных примеров, когда затрубят трубы. Но я не показал им ни Стенобеи, ни бесстыдной Федры; и я не помню, чтобы когда-нибудь выводил на сцену влюбленную женщину.
  ЕВРИПИД. Нет, нет, вы никогда не знали Афродиту.
  Эсхил. И я горжусь этим. Между тем у вас и таких, как вы, она появляется везде и во всех формах; так что и ты сам был ею погублен и уничтожен.
  ДИОНИС. Это правда; преступления, которые вы вменяли чужим женам, вы, в свою очередь, пострадали.
  ЕВРИПИД. Но, проклятый человек, какой вред причинил Афинам мой Стенобей?
  Эсхил. Вы причина того, что честные жены честных граждан пьют болиголов, так сильно заставили их покраснеть ваши беллерофонты.
  ЕВРИПИД. Зачем я придумал историю Федры?
  Эсхил. Нет, история достаточно правдива; но поэт должен скрывать то, что низко, и не производить и не изображать его на сцене. Школьный учитель учит маленьких детей и поэтов в более зрелом возрасте. Мы должны показывать только то, что хорошо.
  ЕВРИПИД. И когда вы говорите нам о возвышающихся горах — Ликабетте и о хмуром Парне, — учите ли вы, что это хорошо? Почему бы не использовать человеческий язык?
  Эсхил. Почему, несчастный человек, выражение всегда должно возвышаться до высоты великих правил и благородных мыслей. Таким образом, чем величественнее одеяние полубогов, тем возвышеннее их язык. Я облагородил сцену, а вы ее унизили.
  ЕВРИПИД. А как же так, молитесь?
  Эсхил. Во-первых, вы одели королей в лохмотья, чтобы они внушали жалость.
  ЕВРИПИД. Где вред?
  Эсхил. Ты причина, по которой ни один богач теперь не оборудует галеры, они одеваются в лохмотья, стонут и говорят, что они бедны.
  ДИОНИС. Да, Деметра! а снизу он носит тунику из тонкой шерсти; и когда он обманул нас своей ложью, его можно увидеть на рыбном рынке.
  Эсхил. Кроме того, ты научил хвастаться и придираться; борцовские школы опустели, и юноши отдали свои задницы на поругание, чтобы научиться вести пустую болтовню, а матросы осмелились перебрасываться словами со своими офицерами. В мое время они умели только просить корабельного печенья и кричать «Йо-хо! эй!
  ДИОНИС. …и пустить ветер под нос гребцу под собой, осквернить свою пару нечистотами и украсть, когда они сойдут на берег. Теперь они спорят, а не гребут, и корабль может двигаться так медленно, как ему хочется.
  Эсхил. Каких преступлений он не автор? Разве он не показал нам сводников, женщин, которые рожают в храмах, торгуются со своими братьями и говорят, что жизнь не жизнь. Благодаря ему наш город полон писцов и шутов, настоящих обезьян, чьи гримасы беспрестанно обманывают народ; но не осталось никого, кто умел бы носить факел, так мало это практикуется.
  ДИОНИС. Верю, это правда! Я чуть не умер со смеху на последних Панафинеях, увидев медлительного, толстого, бледнолицего парня, который бежал далеко позади всех остальных, согнувшись совершенно пополам и, очевидно, испытывая ужасную боль. У ворот Керамика зрители начали бить его в живот, бока, бока и бедра; эти пощечины выбили из него столько духа, что погасили его факел, и он поспешил прочь.
  ПРИПЕВ. «Это серьезный вопрос и важная дискуссия; борьба идет жарко и ее решение будет трудным; ибо, как яростно нападает один, так ловко и тонко отвечает другой. Но не держитесь всегда одной и той же почвы; вы не в конце ваших благовидных ухищрений. Используйте каждый трюк, который у вас есть, независимо от того, старый он или новый! Выкладывай все смело, как бы грубо это ни было; рисковать чем угодно — это разумно и по делу. Может быть, вы опасаетесь, что публика слишком глупа, чтобы понять ваши тонкости, но успокойтесь, ибо это уже не так. Все они хорошо обучены; у каждого есть своя книга, из которой он учится придираться; такие умы, которыми они счастливо наделены, благодаря учебе стали еще более острыми. Так что не бойтесь! Атакуй на все, ибо ты сталкиваешься с просвещенной аудиторией.
  ЕВРИПИД. Возьмем ваши прологи; это начало трагедий этого талантливого поэта, что я хочу исследовать в самом начале. Он был неясен в описании своих предметов.
  ДИОНИС. И какой пролог вы собираетесь изучать?
  ЕВРИПИД. Много их. Дайте мне прежде всего
  "Ореста".
  ДИОНИС. Все молчи, Эсхил, читай.
  Эсхил. "Ой! Гермес преисподней, чья бдительная сила исполняет отцовское повеление, будь моим избавителем, помоги мне, я молю тебя. Я прихожу, я возвращаюсь в эту землю».
  ДИОНИС. Есть ли в этом хоть одно слово для осуждения?
  ЕВРИПИД. Больше дюжины.
  ДИОНИС. Но всего лишь три стиха.
  ЕВРИПИД. И в каждом по двадцать ошибок.
  ДИОНИС. Эсхил, умоляю тебя, молчи; иначе, кроме этих трех ямбов, нападут еще многие.
  Эсхил. Что? Молчать перед этим парнем?
  ДИОНИС. Если вы последуете моему совету.
  ЕВРИПИД. Он начинает с ужасной ошибки. Видишь глупость?
  ДИОНИС. Вера! Мне все равно, если я этого не сделаю.
  Эсхил. Ошибка? В каком смысле?
  ЕВРИПИД. Повторите первый куплет.
  Эсхил. "Ой! Гермес преисподней, чья бдительная сила исполняет отеческий приказ».
  ЕВРИПИД. Не так ли говорит Орест перед могилой отца?
  Эсхил. Согласованный.
  ЕВРИПИД. Не хочет ли он сказать, что Гермес наблюдал только за тем, чтобы Агамемнон погиб от рук женщины и стал жертвой преступной интриги?
  Эсхил. Не богу обмана, а благосклонному Гермесу он дает имя бога нижнего мира, и это он доказывает, добавляя, что Гермес выполняет миссию, данную ему его отцом.
  ЕВРИПИД. Ошибка даже хуже, чем я думал; ибо если он занимает свою должность в нижнем мире от своего отца….
  ДИОНИС. Это значит, что отец сделал его могильщиком.
  Эсхил. Дионис, твое вино не благоухает благовониями.
  ДИОНИС. Продолжай, Эсхил, а ты, Еврипид, выискивай ошибки, пока он продолжает.
  Эсхил. «Будь моим избавителем, помоги мне, я молю тебя. Я прихожу, я возвращаюсь в эту землю».
  ЕВРИПИД. Наш умный Эсхил дважды повторяет одно и то же.
  Эсхил. Как дважды?
  ЕВРИПИД. Исследуйте свои выражения, потому что я собираюсь показать вам повторение. «Я приду, я вернусь в эту землю». Но я прихожу - это то же самое, что и возвращаюсь.
  ДИОНИС. Несомненно. Это как если бы я сказал моему соседу: «Дай мне или твою месильницу, или свою корыто для замеса».
  Эсхил. Нет, болтун, нет, это не одно и то же, и стих отличный.
  ДИОНИС. Действительно! Тогда докажи это.
  Эсхил. Прийти — поступок гражданина, не потерпевшего несчастья; но изгнание приходит и возвращается.
  ДИОНИС. Отличный! от Аполлона! Что ты скажешь на это, Еврипид?
  ЕВРИПИД. Я говорю, что Орест не вернулся в свою страну, ибо пришел туда тайно, без согласия власть имущих.
  ДИОНИС. Действительно очень хорошо! от Гермеса! только я понятия не имею, что ты имеешь в виду.
  ЕВРИПИД. Продолжать.
  ДИОНИС. Ну же, поторопитесь, Эсхил, продолжайте; а вы ищите недостатки.
  Эсхил. «У подножия этой гробницы я взываю к моему отцу и умоляю его выслушать меня и услышать».
  ЕВРИПИД. Опять же повторение, слушать и слышать, очевидно, одно и то же.
  ДИОНИС. Ведь, несчастный, он обращается к мертвым, которых и трижды позвать недостаточно.
  Эсхил. А вы, как вы формируете свои прологи?
  ЕВРИПИД. Я собираюсь рассказать вам, и если вы найдете повторение, праздное слово или неуместное, пусть меня разведут!
  ДИОНИС. Подойди, говори; моя очередь слушать. Услышим красоту твоих прологов,
  ЕВРИПИД. «Эдип сначала был удачливым человеком…»
  Эсхил. Нисколько; ему было суждено потерпеть неудачу еще до того, как он появился на свет, поскольку Аполлон предсказал, что он убьет своего отца еще до своего рождения. Как можно сказать, что ему сначала повезло?
  ЕВРИПИД. «…и он стал самым несчастным из смертных впоследствии».
  Эсхил. Нет, он не стал таким, ибо он никогда не переставал быть таковым. Посмотрите на факты! Во-первых, когда он едва родился, его посреди зимы выставляют в глиняном сосуде из опасения, что он может стать убийцей своего отца, если вырастет; потом пришел к Полибу с опухшими ногами; кроме того, в молодости он женится на старухе, которая также является его матерью, и, наконец, ослепляет себя.
  ДИОНИС. 'Вера! Я думаю, он не мог бы поступить хуже, если бы был коллегой Эразинидаса.
  ЕВРИПИД. Вы можете болтать, что хотите, мои прологи очень хороши.
  Эсхил. Я позабочусь, чтобы не придираться к ним стих за стихом и слово в слово; но, если угодно богам, мне будет достаточно простой бутылочки, чтобы испортить все ваши прологи.
  ЕВРИПИД. Ты увяжешь мои прологи бутылочкой?
  Эсхил. Только с одним. Вы такие стихи делаете, что к вашему ямбу можно приспособить что угодно: пушинку, бутылочку, мешочек. Я собираюсь доказать это.
  ЕВРИПИД. Вы это докажете?
  Эсхил. Да.
  ДИОНИС. Приходи, читай.
  ЕВРИПИД. «Египт, согласно самым распространенным слухам, высадился в Аргосе со своими пятьюдесятью дочерьми…»
  Эсхил. … потерял свою бутылочку.
  ЕВРИПИД. Какая маленькая бутылочка? Да постигнет тебя чума!
  ДИОНИС. Прочтите ему еще один пролог. Мы увидим.
  ЕВРИПИД. «Дионис, ведущий хоровой танец на Парнасе с тирсом в руке и одетый в шкуры оленей…»
  Эсхил. … потерял свою бутылочку.
  ДИОНИС. Там опять его бутылочка нас огорчает.
  ЕВРИПИД. Он больше не будет беспокоить нас. У меня есть некий пролог, к которому он не может приспособить свой тег: «Нет совершенного счастья; этот знатного происхождения, но бедный; другой скромного происхождения…»
  Эсхил. … потерял свою бутылочку.
  ДИОНИС. Еврипид!
  ЕВРИПИД. В чем дело?
  ДИОНИС. Поднимите свои паруса, потому что эта чертова маленькая бутылка сорвет шторм.
  ЕВРИПИД. Меня мало волнует, клянусь Деметрой! Я собираюсь заставить его лопнуть в его руках.
  ДИОНИС. Тогда с этим; прочитайте еще один пролог, но берегитесь, берегитесь бутылочки.
  ЕВРИПИД. «Кадм, сын Агенора, при выходе из города
  Сидона…»
  Эсхил. … потерял свою бутылочку.
  ДИОНИС. Ой! мой бедный друг; купите эту бутылку, сделайте, потому что она разорвет все ваши прологи в клочья.
  ЕВРИПИД. Что? Должен ли я покупать его у него?
  ДИОНИС. Если вы прислушаетесь к моему совету.
  ЕВРИПИД. Нет, не я, ибо у меня есть много прологов, к которым он никак не может приспособить свое лозунг: «Пелопс, сын Тантала, отправился в Пизу на своей быстрой колеснице…»
  Эсхил. … потерял свою бутылочку.
  ДИОНИС. Видишь? Он снова открыл свою маленькую бутылочку. Пойдем, Эсхил, он купит его у тебя за любую цену, и ты можешь получить великолепный за обол.
  ЕВРИПИД. Во имя Зевса, нет, еще нет! У меня есть много других прологов.
  «Онейней однажды в поле…»
  Эсхил. … потерял свою бутылочку.
  ЕВРИПИД. Позвольте мне сначала закончить вступительный стих: «Оней однажды в поле, собрав обильный урожай и принес первые плоды в жертву богам…»
  Эсхил. … потерял свою бутылочку.
  ДИОНИС. Во время жертвоприношения? И кто был вором?
  ЕВРИПИД. Позвольте ему попробовать с этим: «Зевс, как и правда сказала…»
  ДИОНИС (Еврипиду) . Вы снова проиграли; он собирается сказать: «потерял свою бутылочку», потому что эта бутылка прилипает к вашим прологам, как стригущий лишай. Но, во имя богов, обратимся теперь к его хорам.
  ЕВРИПИД. Я докажу, что он ничего не смыслит в лирике и беспрестанно повторяется.
  ПРИПЕВ. Что он сейчас скажет? Мне не терпится узнать, какую критику он собирается высказать поэту, чьи возвышенные песни до сих пор превосходят песни его современников. Я не могу себе представить, в чем он собирается упрекнуть царя Дионисия, и трепещу за агрессора.
  ЕВРИПИД. Ой! эти замечательные песни! Но смотрите внимательно, потому что я собираюсь объединить их все в одно.
  ДИОНИС. А я возьму камешки, чтобы считать осколки.
  ЕВРИПИД. «О, Ахиллес, царь Фтиотиды, внемли крику побеждающего врага и поспеши выдержать штурм. Мы, обитатели болот, чтим Гермеса, творца нашей расы. Спешите выдержать штурм».
  ДИОНИС. Вот, Эсхил, у тебя уже два нападения на тебя.
  ЕВРИПИД. «О, сын Атрея, славнейший из греков, ты, правящий многими народами, послушай меня. Спешите на штурм».
  ДИОНИС. Третий штурм. Осторожно, Эсхил.
  ЕВРИПИД. «Молчи, ибо одухотворенные жрицы открывают храм Артемиды. Спешите выдержать штурм. Я имею право заявить, что наши воины уходят под благоприятным покровительством. Спешите выдержать штурм».
  ДИОНИС. О боги, сколько нападений! мои почки сильно распухли от усталости; Мне придется пойти в баню после всех этих нападений.
  ЕВРИПИД. Не раньше, чем вы слышали эту другую песню, переложенную на музыку кифары.
  ДИОНИС. Ну же, продолжайте; но, пожалуйста, больше никаких «нападений».
  ЕВРИПИД. "Что! два могущественных монарха, властвующие над греческим юношей, phlattothrattophlattothrat, посылают Сфинкса, этого грозного предвестника смерти, phlattothrattophlattothrat. Своей мстительной рукой с копьем, phlattothrattophlattothrat, стремительная птица предает тех, кто склоняется на сторону Аякса, phlattothrattophlattothrat, псам, бродящим в облаках, phlattothrattophlattothrat».
  ДИОНИС (к Эсхилу) . Что это за флаттотрат? Это из
  Марафона, или вы взяли его из какой-нибудь лавки рабочего?
  Эсхил. Я взял лучшее и усовершенствовал его еще больше, чтобы меня не обвинили в том, что я собирал такие же цветы, как Фриних на лугу Музы. Но этот человек заимствует у всех, у проституток, у сыновей Мелита, у карийской флейты, у плачущих женщин, у танцовщиц. Я собираюсь доказать это, поэтому пусть принесут лиру. Но какая в его случае лира? Где девушка с кастаньетами? Приди, муза Еврипида; это твое дело - аккомпанировать таким песням.
  ДИОНИС. Эта Муза наверняка делала минет в свое время, как распутная лесбиянка.
  Эсхил. «Вы, зимородки, что щебечут над вечно текущими морскими волнами, влажная роса волн блестит на ваших крыльях; и вы, пауки, которые мы-мы-мы-мы-мы-плетем длинные нити вашей паутины по углам наших домов своими проворными ногами, как шумный челнок, там, где дельфин, прыгая в волнах, под влиянием флейта предсказывает благоприятное путешествие; Ты, славные украшения виноградной лозы, тонкие усики, поддерживающие гроздь. Дитя, обними меня руками за шею». Вы замечаете гармоничный ритм?
  ДИОНИС. Да.
  Эсхил. Вы это замечаете?
  ДИОНИС. Да, несомненно.
  Эсхил. И смеет ли автор такой чуши критиковать мои песни? тот, кто подражает двенадцати позам Кирены в своих стихах? Вот его лирические мелодии, но я все же хочу дать вам образец его монологов. "Ой! темные тени ночи! какой ужасный сон ты посылаешь мне из глубин своих мрачных бездн! Ой! мечтай, ты, раб Плутона, ты, неодушевленная душа, дитя темной ночи, ты, страшный призрак в длинных черных одеждах, как кровожаден, кровожаден твой взор! как остры твои когти! Служанки, зажгите светильник, наберите росу речную в сосуды ваши и согрейте воду; Я хочу очиститься от этого сна, посланного мне богами. Ой! царь океана, правильно, правильно! Ой! товарищи мои, посмотрите на это чудо. Glycé украл у меня член и сбежал. О нимфы гор! ой! Мания! схватить ее! Как я несчастен! Я был весь занят своим делом, я сп-сп-сп-сп-прял лен, который был на моем веретене, я крутил клубок, который мне предстояло идти продавать на рынке на рассвете; и он полетел, полетел, рассекая воздух своими быстрыми крыльями; он не оставил мне ничего, кроме боли, боли! Какие слезы, слезы лились, лились из моих несчастных глаз! Ой! Критяне, дети Иды, берите луки; помоги мне, скорей сюда, окружи дом. А ты, божественная охотница, прекрасная Артемида, приди со своими гончими и обыщи дом. И ты, дочь Зевса, возьми факелы в свои готовые руки и пойди раньше меня в дом Глики, ибо я собираюсь пойти туда и обыскать все вокруг».
  ДИОНИС. Хватит хоров.
  Эсхил. Да, вера, довольно! Я хочу теперь видеть мои стихи взвешенными на весах; это единственный способ положить конец этой поэтической борьбе.
  ДИОНИС. Ну, тогда пойдемте, я буду продавать гений поэта, как сыр продается на рынке.
  ПРИПЕВ. По-настоящему умные люди обладают изобретательным умом. Здесь снова новая идея, чудесная и странная, до которой другой бы не додумался; что до меня, то я не поверил бы никому, кто бы мне об этом рассказал, я бы отнесся к нему как к болвану.
  ДИОНИС. Подойдите к весам.
  ЭСХИЛ И ЕВРИПИД. Мы здесь.
  ДИОНИС. Пусть каждый возьмет одну из весов, прочитает стих и не отпускает, пока я не закричу: «Кукушка!»
  ЭСХИЛ И ЕВРИПИД. Мы понимаем.
  ДИОНИС. Тогда читайте и держите руки на весах.
  ЕВРИПИД. «О, если бы богам было угодно, чтобы судно «Арго» никогда не распускало крылья своих парусов!»
  Эсхил. "Ой! река Сперхий! ой! луга, где пасутся волы!»
  ДИОНИС. Кукушка! отпустить! Ой! стих Эсхила опускается гораздо ниже из двух.
  ЕВРИПИД. И почему?
  ДИОНИС. Потому что, подобно торговцам шерстью, которые смачивают свои товары, он бросил в свои стихи реку и сделал ее совсем мокрой, тогда как ваши были крылатыми и улетели.
  ЕВРИПИД. Давай, еще стих! Ты читай, Эсхил, и взвешивай.
  ДИОНИС. Снова держите весы.
  ЭСХИЛ И ЕВРИПИД. Готовый.
  ДИОНИС (Еврипиду) . Ты начинаешь.
  ЕВРИПИД. «Красноречие — единственное убежище Убеждения».
  Эсхил. «Смерть — единственный бог, которого нельзя подкупить дарами».
  ДИОНИС. Отпустить! отпустить! Стихи нашего друга Эсхила снова опускают чашу весов; это потому, что он бросил Смерть, самое тяжелое из всех зол.
  ЕВРИПИД. И я убеждение; мой стих превосходен.
  ДИОНИС. У убеждения мало веса и мало смысла. Но ищите снова большой, весомый стих и к тому же солидный, чтобы он мог обеспечить вам победу.
  ЕВРИПИД. Но где мне его найти — где?
  ДИОНИС. Я вам скажу одно: «Ахиллес выбросил два и четыре».
  Приходи, читай! это последнее испытание.
  ЕВРИПИД. «Рукой он схватил булаву, обитую железом».
  Эсхил. «Колесница за колесницей и труп за трупом».
  ДИОНИС (Еврипиду) Вот ты снова потерпел неудачу.
  ЕВРИПИД. Почему?
  ДИОНИС. В стихе две колесницы и два трупа; почему, это вес сто египтян не может поднять.
  Эсхил. Я хочу взвесить уже не стих против стиха, но пусть он взберется на весы сам, он, его дети, его жена, Кефисофонт и все его произведения; против всего этого я помещу только два моих стиха с другой стороны.
  ДИОНИС. Я не буду их судьей, ибо они мне дороги, и я не буду иметь врага ни в одном из них; мне кажется, что один очень умный, а другой просто восхищает меня.
  ПЛУТОН. Тогда вы теряете цель своего путешествия.
  ДИОНИС. А если я решу?
  ПЛУТОН. Вы должны взять с собой того из двух, кого вы объявите победителем; таким образом, вы пришли не напрасно.
  ДИОНИС. Все в порядке! Ну тогда слушай; Я пришел, чтобы найти поэта.
  ЕВРИПИД. И с каким умыслом?
  ДИОНИС. Так что город, когда он избежал надвигающихся опасностей войны, мог произвести трагедии. Я решил забрать того из двух, кто готов дать хороший совет гражданам. Итак, прежде всего, что вы думаете об Алкивиаде? Ибо над этим вопросом город труднее всего трудится.
  ЕВРИПИД. И что об этом думает?
  ДИОНИС. Что оно думает? Оно сожалеет о нем, ненавидит его и в то же время желает иметь его. Но скажите мне свое мнение, вы оба.
  ЕВРИПИД. Я ненавижу гражданина, который медлит служить своей стране, быстро вовлекает ее в величайшие неприятности, всегда бдительно следит за своими интересами и растяпой там, где на карту поставлены интересы государства.
  ДИОНИС. Это хорошо, Посидон! А вы, каково ваше мнение?
  Эсхил. Детеныша льва нельзя выращивать в городе. Без сомнения, это лучше всего; но если лев выращен, нужно подчиняться его путям.
  ДИОНИС. Зевс, Избавитель! это меня сильно озадачивает. Один умный, другой ясный и точный. А теперь каждый из вас расскажет мне о том, как лучше всего спасти государство.
  ЕВРИПИД. Если бы Кинесий был приспособлен к Клеокриту как пара крыльев, и ветер должен был бы нести их двоих по морским волнам…
  ДИОНИС. «Было бы забавно. Но к чему он клонит?
  ЕВРИПИД. … они могли бросить уксус в глаза врагу в случае морского боя. Но я знаю еще кое-что, что хочу тебе сказать.
  ДИОНИС. Продолжать.
  ЕВРИПИД. Когда мы доверяем тому, чему не доверяем, и не доверяем тому, чему доверяем…
  ДИОНИС. Что? Я не понимаю. Расскажите нам что-нибудь менее глубокое, но более ясное.
  ЕВРИПИД. Если бы мы не доверяли гражданам, которым мы доверяем, и использовали бы тех, кем мы сегодня пренебрегаем, мы были бы спасены. У нас ничего не получается; хорошо, тогда давайте поступим наоборот, и наше избавление будет обеспечено.
  ДИОНИС. Очень хорошо сказано. Ты умнейший из людей, истинный
  Паламедес! Эта прекрасная идея принадлежит вам или Кефисофонту?
  ЕВРИПИД. Мой собственный, кроме уксуса, принадлежащего Кефисофонту.
  ДИОНИС (к Эсхилу) . А ты, что скажешь?
  Эсхил. Скажи мне сначала, кого нанимает Содружество. Они справедливы?
  ДИОНИС. Ой! она держит их в отвращении.
  Эсхил. Что же, нечестивые те, кого она любит?
  ДИОНИС. Вовсе нет, но она использует их против своей воли.
  Эсхил. Тогда какое спасение может быть для города, у которого не будет ни плаща, ни плаща?
  ДИОНИС. Найдите, заклинаю вас, найдите способ спасти ее от кораблекрушения.
  Эсхил. Я скажу тебе путь на земле, но не здесь.
  ДИОНИС. Нет, пошлите ей это благословение отсюда.
  Эсхил. Они будут спасены, когда узнают, что земля врага принадлежит им, а их собственная земля принадлежит врагу; что их сосуды — их истинное богатство, единственное, на что они могут положиться.
  ДИОНИС. Это правда, но дикасты пожирают все.
  ПЛУТОН (Дионису) . Теперь решите.
  ДИОНИС. Тебе решать, а я выбираю того, кого предпочитает мое сердце.
  ЕВРИПИД. Ты призвал богов в свидетели, что пронесешь меня; помни свою клятву и выбирай себе друзей.
  ДИОНИС. Да, «мой язык поклялся». … Но я выбираю Эсхила.
  ЕВРИПИД. Что ты сделал, негодяй?
  ДИОНИС. Я? Я решил, что Эсхил — победитель. Что тогда?
  ЕВРИПИД. И ты смеешь смотреть мне в лицо после такого постыдного поступка?
  ДИОНИС. «Почему позорное, если зрители так не считают?»
  ЕВРИПИД. Жестокий негодяй, ты оставишь меня безжалостно среди мертвых?
  ДИОНИС. «Кто знает, если жизнь не будет смертью, если дыхание не будет пиршеством, если сон не будет шерстью?»
  ПЛУТОН. Войдите в мои залы. Приди, Дионис.
  ДИОНИС. Что мы там будем делать?
  ПЛУТОН. Я хочу развлечь своих гостей, прежде чем они уйдут.
  ДИОНИС. Хорошо сказано, Зевс; это самое лучшее, что может меня порадовать.
  ПРИПЕВ. Благословен человек, достигший совершенства мудрости! Все для него счастье. Вот Эсхил; благодаря таланту, проявленному уму он возвращается в свою страну; и его сограждане, его родственники, его друзья будут приветствовать его возвращение с радостью. Остерегаемся болтать с Сократом и пренебрегать возвышенными нотами трагической Музы. Вести праздную жизнь, раскатывая высокопарные речи и глупые шутки, — это удел сумасшедшего.
  ПЛУТОН. Прощай, Эсхил! Вернись на землю, и пусть твои благородные заповеди спасут наш город и вылечат безумцев; есть такие, их много! Отнесите эту веревку от меня к Клеофону, эту к Мирмексу и Нихомаху, общественным приемникам, а эту к Археномусу. Прикажите им прийти сюда немедленно и без промедления; если нет, то клянусь Аполлоном, я заклейму их каленым железом. Я соберу одну связку из них и Адиманта, сына Левколофа, и отправлю их в ад со всей возможной скоростью.
  Эсхил. Я выполню твою просьбу, а ты посадишь Софокла на мое место. Пусть возьмет и сохранит его для меня, чтобы я никогда не вернулся сюда. На самом деле я присуждаю ему второе место среди трагических поэтов. Что касается этого самозванца, следите за тем, чтобы он никогда не узурпировал мой трон, даже если он будет поставлен на него вопреки своей воле.
  ПЛУТОН (хору посвященных) . Сопровождайте его своими священными факелами, пойте ему на ходу его собственные гимны и припевы.
  ПРИПЕВ. О божества нижнего мира, даруйте приятное путешествие поэту, покидающему нас, чтобы вернуться к свету дня; даруй также мудрые и здравые мысли нашему городу. Положи конец страшным бедствиям, обрушившимся на нас, ужасному грохоту оружия. Что же касается Клеофонта и ему подобных, то пусть идут, если им угодно, и сражаются на своей земле.
   АССАМБЛЕЯ ЖЕНЩИН
  
  Анонимный перевод для Афинского общества, Лондон, 1912 г.
  Ἐκκλησιάζουσαι датируется 391 г. до н.э. и, как и Лисистрата, затрагивает тему женщин и политики. Комедия касается группы женщин во главе с Праксагорой, который решил, что женщины должны убедить мужчин передать им контроль над Афинами, потому что они могли бы управлять им лучше, чем это уже было сделано. Женщины, переодетые мужчинами, пробираются на собрание и голосуют за меру, убеждая некоторых мужчин проголосовать за нее, потому что это единственное, что они еще не пробовали. Затем женщины создают правительство, в котором государство кормит, предоставляет жилье и вообще заботится о каждом афинянине. Они навязывают идею равенства, позволяя каждому мужчине спать с любой женщиной, хотя мужчина должен переспать с уродливой женщиной, прежде чем он сможет переспать с красивой.
  Принудительное равенство, представленное в пьесе, является не только социальным, но и политическим заявлением. Вслед за олигархией, возникшей после войны, афиняне очень сильно отстаивали свою демократию и равенство до такой степени, что, хотя это было явным преувеличением, пьеса, безусловно, ясно изложила свою позицию в отношении чрезмерной демократии. Поэтому Аристофан использует эту драму, чтобы высмеивать социалистические идеалы в форме уничтожения частной собственности, уничтожения семьи и чисто материального благополучия.
  СОДЕРЖАНИЕ
  ВВЕДЕНИЕ
  ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
   ЭККЛЕСИАЗУСЫ
  
   ВВЕДЕНИЕ
  «Ecclesiazusae», или «Женщины в совете», была поставлена только через двадцать лет после предыдущей пьесы «Thesmophoriazusae» (в Великой Дионисии 392 г. до н.э.) , но ее удобно классифицировать как пьесу, также в значительной степени направленную против прекрасного пола. . «Это широкая, но очень забавная сатира на те идеальные республики, основанные на коммунистических принципах, лучшим примером которых является известный трактат Платона. Его «Республика» была написана и, вероятно, прочитана в форме устных лекций в Афинах всего два или три года назад и, несомненно, произвела немалую сенсацию. Но многие из его самых поразительных принципов уже давно были провозглашены в школах».
  Как и «Лисистрата», эта пьеса представляет собой картину господства женщины в государстве и невероятных последствий такого изменения обычных условий. Афинские женщины под руководством мудрого Праксагора решают реформировать конституцию. С этой целью они надевают мужскую одежду и, заняв места в Ассамблее на Пниксе, получают большинство голосов и выносят ряд революционных предложений — передать власть комитету женщин и, далее, собственность и женщины должны быть впредь принадлежат общему делу. Основная часть комедии посвящена многочисленным забавным трудностям, которые неизбежно возникают из-за этого нового положения дел, когда сообщество женщин прежде всего требует специальных оговорок, обеспечивающих права менее привлекательных представителей пола на службу более молодым. и красивее мужчины. Снова общность имущества при упразднении частной собственности требует установления, согласно которому все граждане должны обедать за общественный счет в различных публичных залах города, причем конкретное место каждого определяется по жребию; и драма завершается одним из таких пиров, изысканное меню которого представлено в пародийной форме, и ликованием женщин по поводу своего триумфа.
  «Эта комедия, кажется, страдает теми же недостатками, что и «Мир». Вступление, тайное собрание женщин, репетиция их мужских ролей, описание народного собрания — все это выполнено самым мастерским образом; но ближе к середине действие замирает. Не остается ничего, кроме представления о недоумениях и беспорядках, вытекающих из новых порядков, особенно в связи с женским сообществом, и из предписанного равноправия в любви как для старых и некрасивых, так и для молодых и красивых. Эти недоумения достаточно приятны, но они слишком сильно зависят от повторения одной и той же шутки».
  Из текста самой пьесы мы узнаем, что «Ecclesiazusae» была выбрана по жребию для первого представления среди комедий, выставленных на конкурс на фестивале, причем автор обращался к своей аудитории с особым призывом не поддаваться неблагоприятному влиянию обстоятельств. ; но не записано, удалось ли пьесе получить приз.
   ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  ПРАКСАГОРА.
  БЛЕПИР, муж Праксагоры.
  ЖЕНЩИНЫ.
  МУЖЧИНА.
  КРЕМ.
  ДВА ГРАЖДАНИНА.
  ВЕСТНИК.
  СТАРИК.
  ДЕВУШКА.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК.
  ТРИ СТАРУХИ.
  СЛУЖАНКА.
  ЕЕ ХОЗЯИН.
  ХОР ЖЕНЩИН.
  СЦЕНА: перед домом на общественной площади в Афинах; лампа горит над дверью. Время: чуть позже полуночи.
   ЭККЛЕСИАЗУСЫ
  ИЛИ ЖЕНЩИНЫ АССАМБЛЕИ
  ПРАКСАГОРА (входит с лампой в руке) . Ой! ты, сияющий свет моей глиняной лампы, с этой высоты ты будешь смотреть вдаль. Ой! лампа, я скажу тебе твое происхождение и твое будущее; это быстрое вращение гончарного круга придало тебе форму, и твой фитиль подделывает славу солнца; Можешь ли ты послать согласованный мигающий сигнал издалека! Тебе одному мы доверяем, и ты достоин, ибо ты рядом с нами, когда мы упражняемся в различных позах, в которых Афродита наслаждается на наших ложах, и никто даже не мечтает, даже посреди своих игр, избегать твоего взгляда, который наблюдает за нами. качающиеся тела. Ты один сияешь в глубинах наших самых сокровенных чар и своим пламенем опаляешь волосатую растительность наших половых органов. Если мы откроем какой-нибудь погреб, хранящий фрукты и вино, ты наш спутник и никогда не выдашь и не выдашь соседу секретов, которые ты узнал о нас. Поэтому ты также узнаешь весь план, который я замыслил с моими друзьями, женщинами, на празднике Сцирофории.
  Я не вижу никого из тех, кого ожидал, хотя близится рассвет; вот-вот соберется собрание, и мы должны занять свои места вопреки Фиромаху, который, несомненно, сказал бы: «Женщины должны сидеть отдельно и скрыты от глаз мужчин». Почему же тогда они не смогли достать накладные бороды, которые должны носить, или украсть плащи своих мужей? Ах! Я вижу приближающийся свет; отойдем немного в сторону, ибо опасаемся, что это должен быть мужчина.
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Начнем, пора; когда мы вышли из своих жилищ, петух пропел во второй раз.
  ПРАКСАГОРА. И я провел всю ночь, ожидая тебя. Но пойдемте, позовем нашу соседку, поскребя ее в дверь; и тихонько, чтобы муж ничего не слышал.
  ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. Я надевал ботинки, когда услышал, как ты скребешься, потому что я не спал, так что вот! Ой! Дорогая моя, мой муж (он саламинянин) ни на мгновение не оставлял меня в покое, но был со мной, вечно со мной, всю ночь напролет, так что только сейчас я смогла украсть его плащ.
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Я вижу, что Клинарете тоже идет вместе с Сострате и их ближайшей соседкой Филэнете.
  ПРАКСАГОРА. Тогда поспешите, ибо Глис поклялся, что последний гость лишится трех мер вина и хеникса гороха .
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Разве ты не видишь Мелистику, жену Смикитиона, спешащую сюда в своих высоких туфлях? Мне кажется, она единственная из всех нас без труда избавилась от мужа.
  ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. И разве ты не видишь Гусистрату, жену трактирщика, с лампой в руке, и жен Филодорита и Херетада?
  ПРАКСАГОРА. Я вижу и многих других, даже весь цвет Афин
  .
  ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Ой! моя дорогая, мне было так трудно уехать! Мой муж прошлым вечером так наелся кильки, что всю ночь кашлял и задыхался.
  ПРАКСАГОРА. Займите свои места, и, поскольку вы все, наконец, собрались здесь, давайте посмотрим, правильно ли было сделано то, что мы решили на пиру Сцирофории.
  ЧЕТВЕРТАЯ ЖЕНЩИНА. Да. Во-первых, как и было условлено, я позволил волосам под мышками стать гуще куста; кроме того, пока мой муж был на собрании, я натерлась маслом с головы до ног и потом простояла целый день на солнце.
  ПЯТАЯ ЖЕНЩИНА. Я тоже. Я начал с того, что выбросил бритву, чтобы стать совсем волосатым и больше не походить на женщину.
  ПРАКСАГОРА. У вас есть бороды, которые мы все отрастили для Ассамблеи
  ?
  ЧЕТВЕРТАЯ ЖЕНЩИНА. Да, клянусь Гекатой! Разве это не прекрасно?
  ПЯТАЯ ЖЕНЩИНА. Да, гораздо лучше, чем у Эпикрата.
  ПРАКСАГОРА (другим женщинам) . А ты?
  ЧЕТВЕРТАЯ ЖЕНЩИНА. Да, да; смотри, они все кивают в знак согласия.
  ПРАКСАГОРА. Я вижу, у тебя есть и все остальное, спартанские башмаки, посохи и мужские плащи, как было условлено.
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Я принес дубинку Ламиаса, которую украл у него, пока он спал.
  ПРАКСАГОРА. Что, дубина, которая заставляет его пыхтеть и пыхтеть под своим весом?
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Во имя Зевса Избавителя, если бы у него была шкура Аргуса, он лучше всех знал бы, как пасти народное стадо.
  ПРАКСАГОРА. Но пойдемте, давайте закончим то, что еще не сделано, пока звезды еще сияют; Ассамблея, на которой мы собираемся присутствовать, откроется на рассвете.
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Хороший; вы должны занять свое место у подножия платформы лицом к Пританесу.
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Я принес это с собой на карту во время Ассамблеи. (Показывает шерсть.)
  ПРАКСАГОРА. Во время собрания, несчастная женщина?
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Да, Артемида! неужели я буду хуже слышать, если буду чесать? Мои малыши почти голые.
  ПРАКСАГОРА. Подумайте о том, что она хочет в карты! тогда как мы не должны позволять никому видеть малейшую часть нашего тела. «Было бы хорошо, если бы одна из нас в разгар обсуждения бросилась на трибуну и, отбросив плащ, показала свои волосатые половые органы. Если, с другой стороны, мы первыми сядем на свои места, плотно закутавшись в плащи, нас никто не узнает. Прикрепим эти бороды к подбородкам, чтобы они расползались по всей груди. Как же тогда мы не можем быть ошибочно приняты за мужчин? Агиррий всех обманул благодаря бороде Пронома; все же он был не лучше женщины, и вы видите, как он теперь занимает первое место в городе. Таким образом, я заклинаю вас этим днем, который вот-вот наступит, давайте осмелимся подражать ему и будем достаточно умны, чтобы овладеть управлением делами. Давайте спасем государственный корабль, на котором сейчас никто не может ни ходить под парусом, ни грести.
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. Но где мы найдем ораторов в собрании женщин?
  ПРАКСАГОРА. Ничего проще. Не сказано ли, что умнее всего говорят те, кто чаще всего подчиняется людям? Что ж, слава богам, мы такие от природы.
  ШЕСТАЯ ЖЕНЩИНА. В этом нет никаких сомнений; но хуже всего наша неопытность.
  ПРАКСАГОРА. Именно поэтому мы собрались здесь, чтобы подготовить речь, которую мы должны произнести в Ассамблее. Поэтому поспешите все вы, умеющие говорить, приправить свои бороды.
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Ой! ты великий дурак! есть ли среди нас кто-нибудь, кто не может использовать свой язык?
  ПРАКСАГОРА. Давай, смотри остро, надень бороду и стань мужчиной. Что касается меня, то я сделаю то же самое, если мне захочется подняться на платформу. Вот каплеты.
  ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. Ой! великие боги! мой дорогой Праксагора, посмотри сюда! Разве это не смехотворно?
  ПРАКСАГОРА. Насколько смехотворно?
  ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. Наши бороды похожи на жареных каракатиц.
  ПРАКСАГОРА. Священник вносит — кошку. Готовьтесь, готовьтесь! Молчи, Арифрад! Иди и займи свое место. Итак, кто желает говорить?
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Я делаю.
  ПРАКСАГОРА. Тогда наденьте этот веночек и удачи вам.
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Готово!
  ПРАКСАГОРА. Ну тогда! начинать.
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Прежде чем пить?
  ПРАКСАГОРА. Ха! она хочет пить!
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Почему, в чем еще смысл этого венка?
  ПРАКСАГОРА. Убирайся отсюда! вы, вероятно, сыграли бы с нами эту шутку и перед народом.
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Хорошо! разве мужчины не пьют тогда в Ассамблее?
  ПРАКСАГОРА. Теперь она говорит нам, что мужчины пьют!
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Да, от Артемиды, и отличное вино тоже. Вот почему их декреты дышат пьянством и безумием. И к чему возлияния, к чему столько обрядов, если вино в них не играет никакой роли? Кроме того, они ругаются друг с другом, как пьяные, и вы можете видеть, как лучники вытаскивают из Агоры не одного буйного пьяницу.
  ПРАКСАГОРА. Возвращайся на свое место, ты блуждаешь.
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Ах! Лучше бы я не кутался в эту бороду; мое горло горит, и я чувствую, что умру от жажды.
  ПРАКСАГОРА. Кто еще хочет высказаться?
  ВОСЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Я делаю.
  ПРАКСАГОРА. Тогда скорее бери венок, потому что времени мало. Старайтесь говорить достойно, пусть ваш язык будет истинно мужественным, и с достоинством опирайтесь на свой посох.
  ВОСЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Я предпочел бы, чтобы один из ваших постоянных ораторов давал вам мудрый совет; но так как этого не должно быть, мне надлежит нарушить молчание; Я не могу, со своей стороны, допустить, чтобы трактирщики наполняли свои винные погреба водой. Нет, клянусь двумя богинями...
  ПРАКСАГОРА. Что? двумя богинями! Несчастная женщина, где твои чувства?
  ВОСЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Эх! что?.. Я не просил тебя пить!
  ПРАКСАГОРА. Нет, но ты хочешь сойти за мужчину и клянешься двумя богинями. В остальном все было очень хорошо.
  ВОСЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Ну тогда. По Аполлону….
  ПРАКСАГОРА. Останавливаться! Все эти детали языка должны быть приспособлены; иначе совершенно бесполезно идти на Ассамблею.
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. Передай мне венок; Я хочу говорить снова, потому что, кажется, я раздобыл кое-что хорошее. Вы, женщины, которые меня слушаете…
  ПРАКСАГОРА. снова женщины; почему, несчастное создание, ты обращаешься к мужчинам.
  СЕДЬМАЯ ЖЕНЩИНА. «Это вина Эпигона; Я увидел его там и подумал, что разговариваю с женщинами.
  ПРАКСАГОРА. Приходите, уходите и оставайтесь в будущем. Я сам возьму эту цепочку и буду говорить от твоего имени. Да ниспошлют боги успех моим планам!
  Моя страна так же дорога мне, как и тебе, и я охаю, огорчаюсь всему, что в ней происходит. Едва ли каждый десятый из тех, кто ею правит, честен, а все остальные плохи. Если вы назначите новых начальников, они сделают еще хуже. Ваш сварливый юмор трудно исправить; вы боитесь любящих вас и бросаетесь в ноги предателям. Было время, когда у нас не было собраний, и тогда мы все считали Агиррия нечестным человеком; теперь они установлены, тот, кто получает деньги, думает, что все в порядке, а тот, кто не получает, объявляет всех, кто продает свои голоса, достойными смерти.
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Клянусь Афродитой, это хорошо сказано.
  ПРАКСАГОРА. Ведь, несчастная женщина, ты действительно призвала Афродиту.
  Ой! Как хорошо было бы, если бы вы сказали это в
  собрании!
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Я никогда не должен был этого делать!
  ПРАКСАГОРА. Ну, смотри, не впадай в привычку. — Когда мы обсуждали союз, казалось, что с Афинами все кончено, если он сорвется. Как только это было сделано, мы были раздосадованы и рассержены, и оратор, который стал причиной его принятия, был вынужден искать спасения в бегстве. Речь идет об оснащении флота? Бедняк говорит да, а богатый горожанин и крестьянин говорят нет. Вы разгневались на коринфян и они с вами; теперь они благосклонны к вам, будьте так же к ним. Как правило, аргивяне скучны, но аргивянин Иероним — выдающийся вождь. В этом заключается искра надежды; но Фрасибул далеко от Афин, и вы не помните его.
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Ой! какой блестящий мужчина!
  ПРАКСАГОРА. Так-то лучше! это достойные аплодисменты. — Граждане, вы — причина всех этих бед. Вы голосуете за зарплату из государственных средств и заботитесь только о своих личных интересах; поэтому Государство хромает, как Эзим. Но если ты послушаешь меня, то будешь спасен. Я утверждаю, что управление делами должно быть передано женщинам, ибо именно они несут ответственность и присматривают за нашим домашним хозяйством.
  ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. Очень хорошо, очень хорошо, это прекрасно! Скажи, скажи.
  ПРАКСАГОРА. Они стоят больше, чем вы, как я докажу. Прежде всего они моют всю свою шерсть в теплой воде, согласно старинному обычаю; вы никогда не увидите, как они изменят свой метод. Ах! Если бы Афины действовали только так, если бы они не радовались непрекращающимся нововведениям, разве не было бы обеспечено их счастье? Затем женщины, как всегда, садятся готовить; они носят вещи на голове по своему обыкновению; они хранят Фесмофорию, как всегда; они месят свои лепешки, как раньше; они, как всегда, злят своих мужей; они принимают своих любовников в своих домах, как это было их постоянным обычаем; они покупают деликатесы, как всегда; они по-прежнему любят несмешанное вино; они наслаждаются тем, что их любят так же сильно, как и всегда. Поэтому отдадим им Афины без бесконечных дискуссий, не беспокоясь о том, что они будут делать; давайте просто передадим им власть, помня, что они матери и поэтому пощадят кровь наших солдат; кроме того, кто лучше матери знает, как доставить продовольствие на фронт? Женщина умеет добывать деньги для себя и не даст себя легко обмануть; она сама слишком хорошо понимает обман. Я опускаю тысячу других преимуществ. Прислушайтесь к моему совету, и вы будете жить в совершенном счастье.
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Как это прекрасно, моя дражайшая Праксагора, как умно! Но где, скажите на милость, вы научились всем этим прекрасным вещам?
  ПРАКСАГОРА. Когда крестьяне искали убежища в городе, я жила с мужем на Пниксе и там научилась говорить, слушая ораторов.
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Тогда, милая, не удивительно, что вы так красноречивы и умны; отныне ты будешь нашим лидером, так что претворяй свои великие идеи в жизнь. Но если Кефал изрыгнёт на тебя оскорбления, что ты ответишь ему в Собрании?
  ПРАКСАГОРА. Я скажу, что он гонит.
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Но это знает весь мир.
  ПРАКСАГОРА. Более того, я скажу, что он бредящий сумасшедший.
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Нет никого, кто бы этого не знал.
  ПРАКСАГОРА. Что он, такой превосходный государственный деятель, является неуклюжим лудильщиком.
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. А если мутноглазый Неоклидес придет тебя оскорблять?
  ПРАКСАГОРА. Ему я скажу: «Иди и посмотри на собачий зад».
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. А если они летят на тебя?
  ПРАКСАГОРА. Ой! Я стряхну их, как только смогу; не бойтесь, я знаю, как использовать этот инструмент.
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Но есть одна вещь, о которой мы не думаем. Если вас утащат лучники, что вы будете делать?
  ПРАКСАГОРА. С такими подбоченившимися руками я никогда, никогда не позволю взять себя за середину.
  ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Если они схватят вас, мы прикажем им отпустить вас.
  ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. Это лучший способ. Но как мы поднимем руку в Собрании, мы, которые умеют поднимать только ноги в акте любви?
  ПРАКСАГОРА. «Это трудно; тем не менее это должно быть сделано, и рука должна быть обнажена до плеча, чтобы проголосовать. А теперь скорей наденьте эти туники и эти лаконские башмаки, как это делают мужчины каждый раз, когда идут на собрание или на прогулку. Когда это будет сделано, приправьте свои бороды и, когда они будут уложены наилучшим образом, облачитесь в плащи, которые вы сняли со своих мужей; наконец, начните опираться на посохи и петь какую-нибудь песню старика, как это делают жители деревни.
  ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. Хорошо сказано; и давайте поторопимся добраться до Пникса раньше женщин из деревни, потому что они, без сомнения, обязательно придут туда.
  ПРАКСАГОРА. Быстрее, быстрей, потому что таков обычай, что те, кто не бывает в Пниксе рано утром, возвращаются домой с пустыми руками.
  ПРИПЕВ. Вперед, граждане, вперед! не забудем дать себе это имя, и да не слетит с наших уст имя женщины ; горе нам, если обнаружится, что мы заложили такой заговор во мраке ночи. Пойдем же тогда в Собрание, сограждане; ибо Фесмофеты объявили, что только те, кто приходит на рассвете с изможденными глазами и покрыты пылью, не выкроив времени, чтобы съесть что-нибудь, кроме закуски из чесночного рассола, получат триобол. Идите с умом, Харитимид, Смицит и Драки, и ни в чем не ошибитесь; давайте сначала потребуем нашего гонорара, а потом проголосуем за все, что может быть полезно для наших сторонников... Ах! что я говорю? Я хотел сказать, для наших сограждан. Прогоним этих горожан, которые раньше сидели дома и болтали за столом в дни, когда платили только обол, а теперь задыхаются от толпы в Пниксе. Нет! во время архонтства щедрого Миронида никто не осмелился бы позволить себе заплатить за труды, которые он тратил на общественные дела; каждый принес свою порцию хлеба, пару луковиц, три маслины и немного вина в бурдюке. А теперь мы бежим сюда, чтобы заработать три обола, потому что гражданин стал таким же корыстолюбивым, как каменщик. (Хор уходит.)
  БЛЕПИР (муж Праксагоры) . Что это значит? Моя жена исчезла! уже почти рассвело, а она не возвращается! Желая облегчить себя, вот! Я просыпаюсь и ищу в темноте свою обувь и плащ; но я не могу найти их. Между тем моя потребность с каждым мгновением становилась все более насущной, и я едва успевал схватить маленькую накидку моей жены и ее персидские туфли. Но где мне найти место, подходящее для моей цели? Ба! Ночью одно место лучше другого, потому что меня никто не увидит. Ах! Какой роковой глупостью было жениться в моем возрасте, и как я мог корить себя за то, что поступил так глупо! «Это уверенность, что она вышла не с какой-то честной целью. Однако это не наше текущее дело.
  МУЖЧИНА. Кто здесь? Это не мой сосед Блепирус? Ведь да, это он сам и никто другой. Скажи мне, что в тебе такого желтого? Неужели Кинесий так осквернил тебя?
  БЛЕПИР. Нет, нет, я надел тунику жены только для того, чтобы выйти.
  МУЖЧИНА. А где твой плащ?
  БЛЕПИР. Я не могу вам сказать, потому что тщетно искал его на кровати.
  МУЖЧИНА. А почему ты не попросил об этом свою жену?
  БЛЕПИР. Ах! почему же! потому что ее нет в доме; она убежала, и я очень боюсь, что она может сделать мне плохое обращение.
  МУЖЧИНА. Но, клянусь Посидоном, то же самое и со мной. Моя жена исчезла вместе с моим плащом и, что еще хуже, с моими туфлями, потому что я нигде не могу найти их.
  БЛЕПИР. Не могу я и лаконских башмаков; но так как у меня была острая необходимость, я сунул ноги в эти тапочки, чтобы не испачкать свое одеяло, которое совсем новое.
  МУЖЧИНА. Что это значит? Может быть, кто-то из друзей пригласил ее на пир?
  БЛЕПИР. Я полагаю, что да, потому что, насколько я знаю, она обычно не ведет себя плохо.
  МУЖЧИНА. Давай, говорю, ты, кажется, веревки плетешь. Ты никогда не закончишь? Что касается меня, то я хотел бы пойти в Ассамблею, и пора начинать, но дело в том, чтобы найти мой плащ, потому что он у меня только один.
  БЛЕПИР. Я тоже посмотрю, когда закончу; но я действительно думаю, что дикая груша мешает моей прямой кишке.
  МУЖЧИНА. Тот самый, о котором Фрасибул говорил лакедемонянам
  ?
  БЛЕПИР. Ой! ой! ой! как держится преграда! Что мне делать? «Это не только настоящее, что я напуган; но когда я поел, где теперь найти выход? Этот проклятый ахрадузиец запер дверь. Пусть позовут доктора; но кто самый умный в этой области науки? Аминон? Возможно, он не придет. Ах! Антифен! Пусть его приведут ко мне, чего бы это ни стоило. Судя по его шумным вздохам, этот человек знает, чего хочет задница, когда это необходимо. Ой! почтенная Илифия! Я взорвусь, если дверь не поддастся. Пожалей! жалость! Не позволь мне стать ночной скамеечкой поэтов-комиков.
  КРЕМ. Привет! друг, чего ты там добиваешься? Успокойтесь!
  БЛЕПИР. Ой! там! все кончено, и я наконец могу снова встать.
  КРЕМ. Что это? На тебе туника твоей жены.
  БЛЕПИР. Да, это было первое, что попалось мне в руки в темноте. Но откуда ты родом?
  КРЕМ. Из Ассамблеи.
  БЛЕПИР. Тогда это уже закончилось?
  КРЕМ. Конечно.
  БЛЕПИР. Почему, это едва дневной свет.
  КРЕМ. Я смеялся, о боги, над ярко-красными отметинами от веревок, которые можно было увидеть повсюду в Собрании.
  БЛЕПИР. Вы получили триоболус?
  КРЕМ. Если бы это было так угодно богам! но я приехал слишком поздно и очень стыжусь этого; Я ничего не возвращаю, кроме этого пустого кошелька.
  БЛЕПИР. Но почему?
  КРЕМ. Там была толпа, какой никогда не видели в Пниксе, и люди выглядели бледными и изнуренными, как многие сапожники, такими белыми они были; и мне, и многим другим пришлось обходиться без триобола.
  БЛЕПИР. Тогда, если я пойду сейчас, я ничего не получу.
  КРЕМ. Нет, конечно, нет, и вы даже не пошли на второй петушиный крик.
  БЛЕПИР. Ой! какая беда! О, Антилох! никакого триобола! Даже смерть была бы лучше! Я уничтожен! Но что могло привлечь такую толпу в такой ранний час?
  КРЕМ. Пританы начали обсуждение мер, почти касающихся безопасности государства; тотчас же этот мутноглазый парень, сын Неоклида, первым взошёл на помост. Тогда народ закричал во весь голос: «Что! он осмеливается говорить, и это при том, что речь идет о безопасности государства, а он человек, который не знает, как спасти даже свои брови! Он, однако, кричал громче всех и, глядя на них, спрашивал: «Что же я должен был делать?»
  БЛЕПИР. Смешайте чеснок и сок лазерпития, добавьте к этой смеси немного лаконского молочая и хорошенько втирайте в веки на ночь. Вот что я должен был ответить, если бы я был там.
  КРЕМ. После него начал говорить этот хитрый негодяй Эвеон; он был наг, насколько мы все могли видеть, но он заявил, что у него был плащ; он проповедовал самые популярные, самые демократические доктрины. «Видите ли, — сказал он, — мне очень нужны шестнадцать драхм, стоимость нового плаща, этого требует мое здоровье; тем не менее я хочу сначала позаботиться о моих согражданах и моей стране. Если бы валяльщики снабжали бедняков туникой с приближением зимы, никто бы не заразился плевритом. Тот, у кого нет ни постели, ни одеяла, после купания пойдет спать к кожевникам; и если они закроют дверь зимой, пусть они будут приговорены к тому, чтобы дать ему три козьих шкуры».
  БЛЕПИР. Клянусь Дионисом, прекрасная, очень прекрасная мысль! Ни одна душа не проголосует против его предложения, особенно если он прибавит, что продавцы муки должны снабжать бедняков тремя мерами хлеба, иначе они понесут самые суровые наказания закона; Только так Навсикид может быть нам полезен.
  КРЕМ. Потом мы увидели, как на трибуну бросился красивый молодой человек, весь розово-белый, как молодой Никий, и начал говорить, что управление делами следует поручить женщинам; этому толпа сапожников начала рукоплескать изо всех сил, а крестьяне осыпали его стонами.
  БЛЕПИР. И, 'вера, они сделали хорошо.
  КРЕМ. Но их было меньше, и оратор кричал громче их, говоря много хорошего о женщинах и много плохого о вас.
  БЛЕПИР. И что он сказал?
  КРЕМ. Сначала он сказал, что ты мошенник…
  БЛЕПИР. А ты?
  КРЕМ. Позвольте мне говорить… и вор….
  БЛЕПИР. Я в одиночку?
  КРЕМ. И информатор.
  БЛЕПИР. Я в одиночку?
  КРЕМ. Почему, нет, клянусь богами! все мы.
  БЛЕПИР. А кто против?
  КРЕМ. Он утверждал, что женщины и умны, и бережливы, что они никогда не разглашали мистерий Деметры, тогда как мы с тобой беспрестанно болтаем о том, что происходит в сенате.
  БЛЕПИР. Во имя Гермеса, он не врал!
  КРЕМ. Потом прибавил, что женщины одалживают друг другу платья, безделушки золотые и серебряные, чаши для питья, и не при свидетелях тоже, а все сами, и что возвращают все с точностью, никогда не обманывая друг друга; тогда как, по его словам, мы всегда готовы отказаться от займов, которые мы произвели.
  БЛЕПИР. Да, благодаря Посидону и вопреки свидетелям.
  КРЕМ. Опять же, он сказал, что женщины не были доносчиками, не возбуждали исков и не вынашивали заговоров; словом, он хвалил женщин всеми возможными способами.
  БЛЕПИР. И что решили?
  КРЕМ. Доверить им управление делами; это единственное новшество, которое еще не было опробовано в Афинах.
  БЛЕПИР. И проголосовали?
  КРЕМ. Да.
  БЛЕПИР. И все, что раньше было заботой мужчин, отдали женщинам?
  КРЕМ. Вы точно выражаете.
  БЛЕПИР. Таким образом, теперь вместо меня в суды пойдет моя жена.
  КРЕМ. И именно она будет держать ваших детей вместо вас.
  БЛЕПИР. Мне больше не придется изнурять себя работой с рассвета?
  КРЕМ. Нет, это будет женское дело, и вы можете остановиться дома и расслабиться.
  БЛЕПИР. Что ж, я опасаюсь теперь за нас, товарищей, что, взяв бразды правления в свои руки, они насильно заставят нас...
  КРЕМ. Сделать что?
  БЛЕПИР. … работать с ними.
  КРЕМ. А если не сможем?
  БЛЕПИР. Они не дадут нам ужин.
  КРЕМ. Что ж, исполняй свой долг; ужин и любовь образуют двойное наслаждение.
  БЛЕПИР. Ах! но я ненавижу принуждение.
  КРЕМ. Но если это для общественного блага, давайте смиримся. «Это старая поговорка, что наши самые нелепые и безумные декреты всегда каким-то образом оборачиваются нам во благо. Да будет так и в этом случае, о боги, о почтенная Паллада! Но мне пора; так что до свидания!
  БЛЕПИР. До свидания, Хремес.
  ПРИПЕВ. Марш вперед, вперед. Нас преследует какой-то мужчина? Обернитесь, осмотрите все вокруг и будьте начеку; будьте начеку против каждой уловки, потому что они могут шпионить за нами сзади. Давайте будем шуметь как можно больше, когда будем топтаться. Для всех нас было бы позором, если бы мы позволили мужчинам поймать себя на этом деле. Подойди, оденься хорошенько и осмотри направо и налево, чтобы не случилось с нами несчастья. Ускорим наши шаги; здесь мы находимся недалеко от места сбора, откуда мы отправились в Собрание, и здесь находится дом нашего вождя, автора этого смелого плана, который теперь утвержден всеми гражданами. Не будем терять ни минуты, снимая накладные бороды, ибо нас могут узнать и осудить. Встанем под тень этой стены; давайте внимательно оглядимся, чтобы остерегаться неожиданностей, и быстро вернемся в нашу обычную одежду. Ах! вот наш лидер, возвращающийся с собрания. Спешите освободить свои подбородки от этих развевающихся грив. Посмотрите на своих товарищей вон там; они уже некоторое время назад снова сделали себя женщинами.
  ПРАКСАГОРА. Друзья, успех увенчал наши планы. Но быстро снимай эти плащи и сапоги, пока никто тебя не увидел; расстегни лаконские ремни и избавься от своих посохов; и ты помогаешь им с их туалетом. Что до меня, то я собираюсь незаметно проскользнуть в дом и вернуть плащ и другие вещи моего мужа туда, откуда я их взяла, пока он ничего не заподозрил.
  ПРИПЕВ. Там! это сделано в соответствии с вашим предложением. Теперь скажи нам, чем мы можем быть тебе полезны, чтобы мы могли показать тебе наше послушание, потому что мы никогда не видели женщины умнее, чем ты.
  ПРАКСАГОРА. Ждать! Я только хочу использовать данную мне силу в соответствии с вашими пожеланиями; ибо на рыночной площади, среди криков и опасностей, я оценил твое неукротимое мужество.
  БЛЕПИР. Эх, Праксагора! откуда ты?
  ПРАКСАГОРА. Как это касается тебя, друг?
  БЛЕПИР. Почему, сильно! что за глупый вопрос!
  ПРАКСАГОРА. Ты не думаешь, что я пришел от любовника?
  БЛЕПИР. Нет, может быть, не только от одного.
  ПРАКСАГОРА. Вы можете убедиться в этом сами.
  БЛЕПИР. И как?
  ПРАКСАГОРА. Вы можете видеть, пахнут ли мои волосы духами.
  БЛЕПИР. Что? нельзя ли любить женщину без духов, а!
  ПРАКСАГОРА. Боги хранят меня, насколько я могу судить.
  БЛЕПИР. Почему ты ушел на рассвете с моим плащом?
  ПРАКСАГОРА. Товарищ, друг, у которого были роды, послал за мной.
  БЛЕПИР. Не могли бы вы мне сказать?
  ПРАКСАГОРА. О, моя дорогая, ты хочешь, чтобы я не заботился о бедной женщине в таком тяжелом положении?
  БЛЕПИР. Одного слова было бы достаточно. Что-то стоит за всем этим.
  ПРАКСАГОРА. Нет, я призываю богинь в свидетели! Я побежал; бедняжка, позвавшая меня, умоляла меня прийти, что бы ни случилось.
  БЛЕПИР. И почему ты не взял свою мантию? Вместо этого ты забираешь мое, бросаешь свое платье на кровать и оставляешь меня, как мертвые, если не считать венков и духов.
  ПРАКСАГОРА. «Было холодно, и я хил и нежен; Я взял твой плащ для большего тепла, оставив тебя согреться под твоими одеялами.
  БЛЕПИР. А мои туфли и посох тоже ушли с тобой?
  ПРАКСАГОРА. Я боялся, что у меня отнимут плащ, и поэтому, чтобы выглядеть как мужчина, я надел твои туфли и пошел тяжелой поступью и ударил по камням твоим посохом.
  БЛЕПИР. Ты знаешь, что из-за тебя мы потеряли секстарий пшеницы, которую я должен был купить на триобол Собрания?
  ПРАКСАГОРА. Утешьтесь, потому что у нее был мальчик.
  БЛЕПИР. ВОЗ? Ассамблея?
  ПРАКСАГОРА. Нет, нет, женщина, которой я помог. Но состоялась ли тогда Ассамблея?
  БЛЕПИР. Разве я не говорил тебе об этом вчера?
  ПРАКСАГОРА. Истинный; Я вспомнил.
  БЛЕПИР. И разве вы не знаете декретов, которые были проголосованы?
  ПРАКСАГОРА. Нет, действительно.
  БЛЕПИР. Идти к! Теперь вы можете есть каракатиц, потому что, как говорят, правительство передано вам.
  ПРАКСАГОРА. Делать что — крутить?
  БЛЕПИР. Нет, чтобы вы могли править…
  ПРАКСАГОРА. Что?
  БЛЕПИР. … над всеми общественными делами.
  ПРАКСАГОРА. Ой! от Афродиты! как счастливы будут Афины!
  БЛЕПИР. Почему так?
  ПРАКСАГОРА. По тысяче причин. Никто не посмеет теперь совершать бесстыдные поступки, давать ложные показания или лгать.
  БЛЕПИР. Останавливаться! во имя богов! Ты хочешь, чтобы я умер от голода?
  ПРИПЕВ. Добрый сэр, дайте вашей жене высказаться.
  ПРАКСАГОРА. Не будет больше ни воров, ни завистников, ни тряпья, ни нищеты, ни ругани, ни преследований и исков.
  БЛЕПИР. По Посидону! это грандиозно, если это правда.
  ПРАКСАГОРА. Результаты докажут это; вы признаетесь в этом, и даже эти добрые люди (указывая на зрителей) не смогут сказать ни слова.
  ПРИПЕВ. Вы служили своим друзьям, но теперь вам надлежит применить свои способности и свою заботу на благо людей. Посвятите плодовитость своего ума общественному благу; украсьте жизнь граждан тысячей удовольствий и научите их использовать любую благоприятную возможность. Придумайте какой-нибудь оригинальный способ обеспечить столь необходимое спасение Афин; но пусть ни ваши действия, ни ваши слова не напоминают ничего о прошлом, ибо только новшества приятны. Не откладывайте реализацию своих планов, ибо быстрое исполнение очень ценится публикой.
  ПРАКСАГОРА. Я считаю, что мои идеи хороши, но я боюсь, что публика будет цепляться за старые обычаи и откажется принять мои реформы.
  БЛЕПИР. Не бойтесь этого. Любовь к новизне и презрение к прошлому — вот господствующие принципы среди нас.
  ПРАКСАГОРА. Пусть никто не возражает и не перебивает меня, пока я не объясню свой план. Я хочу, чтобы все имели долю во всем и чтобы все имущество было общим; не будет больше ни богатых, ни бедных; мы больше не увидим, как один человек собирает огромные участки земли, а у другого нет достаточно земли, чтобы его можно было закопать, или один человек окружает себя целой армией рабов, а у другого нет ни одного слуги; Я намерен, чтобы для всех были одни и те же условия жизни.
  БЛЕПИР. Но что значит для всех?
  ПРАКСАГОРА. Иди и ешь свои экскременты!
  БЛЕПИР. Приходите, делитесь и делитесь одинаково!
  ПРАКСАГОРА. Нет, нет, но вы не должны прерывать меня. Вот что я хотел сказать: я начну с того, что сделаю землю, деньги, все, что является частной собственностью, общим для всех. Тогда мы будем жить за счет этого общего богатства, которым будем распоряжаться с мудрой бережливостью.
  БЛЕПИР. А как насчет человека, у которого нет земли, а только золотые и серебряные монеты, которых не видно?
  ПРАКСАГОРА. Он должен внести их в общий фонд, и если он потерпит неудачу, он будет лжесвидетелем.
  БЛЕПИР. Это его не сильно обеспокоит, разве он не добился их лжесвидетельством?
  ПРАКСАГОРА. Но его богатство больше не принесет ему никакой пользы.
  БЛЕПИР. Почему?
  ПРАКСАГОРА. Бедные больше не будут обязаны работать; у каждого будет все, что ему нужно, хлеб, соленая рыба, лепешки, туники, вино, венки и нут; какая польза для него, если он не внесет свою долю в общее богатство? Что вы думаете об этом?
  БЛЕПИР. Но разве не у людей, которые больше всех грабят, все это есть?
  ПРАКСАГОРА. Да, прежде, при старом порядке вещей; но теперь, когда все блага являются общими, что выиграет он, если не внесет свое богатство в общий капитал?
  БЛЕПИР. Если кто-нибудь увидит хорошенькую девицу и пожелает удовлетворить свою фантазию, он возьмет часть своего запаса, чтобы сделать ей подарок, и останется у нее на ночь; это не помешало бы ему потребовать свою долю в общем имуществе.
  ПРАКСАГОРА. Но он может спать с ней даром; Я имею в виду, что женщины должны принадлежать всем мужчинам вместе, и каждый из них будет рожать детей от любого мужчины, который пожелает иметь ее.
  БЛЕПИР. Но все пойдут к самой красивой женщине и будут умолять ее пойти с ним.
  ПРАКСАГОРА. Самые уродливые и плосконосые будут соседствовать с самыми очаровательными, и, чтобы завоевать благосклонность последних, мужчина должен сначала попасть в первых.
  БЛЕПИР. Но мы, старики, хватит ли нам пениса, если мы должны сначала удовлетворить урода?
  ПРАКСАГОРА. Они не окажут сопротивления.
  БЛЕПИР. К чему?
  ПРАКСАГОРА. Не бойся; они не окажут сопротивления.
  БЛЕПИР. Сопротивление чему?
  ПРАКСАГОРА. К удовольствию от дела. Таким образом, дела будут решены для вас.
  БЛЕПИР. «Это правильно, хорошо задумано для вас, женщины, потому что нора каждой девицы будет занята; а что касается нас, бедняков, то вы оставите уродливых гоняться за красавцами.
  ПРАКСАГОРА. Уродливые будут следовать за самыми красивыми в общественные места после ужина и следить за тем, чтобы соблюдался закон, запрещающий женщинам спать с большими красивыми мужчинами до того, как они насытят уродливых креветок.
  БЛЕПИР. Таким образом, безобразный нос Лисикрата будет так же горд, как самое красивое лицо?
  ПРАКСАГОРА. Да, Аполлон! это воистину народный указ, и какая неудача будет для одного из тех элегантных людей с пальцами, нагруженными кольцами, когда человек в тяжелых башмаках скажет ему: «Уступи мне дорогу и подожди, пока я закончу; ты войдешь вслед за мной».
  БЛЕПИР. Но если мы будем жить таким образом, как каждый будет знать своих детей?
  ПРАКСАГОРА. Младшие будут смотреть на старших как на своих отцов.
  БЛЕПИР. Ах! как от души задушат они всех стариков, ведь и теперь, когда каждый знает своего отца, не стесняются его задушить! тогда, мое слово! они не будут просто презирать и срать на стариков!
  ПРАКСАГОРА. Но окружающие будут этому препятствовать. До сих пор, когда кто-нибудь видел избитого старика, он не вмешивался, потому что его это не касалось; но теперь каждый будет опасаться, что страдалец может быть его собственным отцом, и такое насилие будет остановлено.
  БЛЕПИР. В конце концов, то, что вы говорите, не так уж и глупо; но было бы в высшей степени неприятно, если бы Эпикур и Левколофа подошли и назвали меня отцом.
  ПРАКСАГОРА. Но было бы гораздо хуже, если бы…
  БЛЕПИР. Были что?
  ПРАКСАГОРА. … Аристилл, чтобы обнять тебя и назвать своим отцом.
  БЛЕПИР. Ах! пусть смотрит на себя, если посмеет!
  ПРАКСАГОРА. Потому что ты бы отвратительно пахла мятой, если бы он поцеловал тебя. Но он родился до вынесения указа, так что не бойтесь его поцелуя.
  БЛЕПИР. «Это было бы ужасно. Но кто будет работать?
  ПРАКСАГОРА. Рабы. Ваша единственная забота будет заключаться в том, чтобы понюхать себя и пойти пообедать, когда тень гномона на циферблате достигает десяти футов в длину.
  БЛЕПИР. Но как нам получить одежду? Скажи мне, что!
  ПРАКСАГОРА. Вы сначала сотрите те, которые у вас есть, а потом мы, женщины, соткаем вам другие.
  БЛЕПИР. Теперь другой момент: если мировые судьи приговаривают гражданина к уплате штрафа, как он собирается это делать? Из государственных средств? Это было бы неправильно.
  ПРАКСАГОРА. Но исков больше не будет.
  БЛЕПИР. Какая беда для многих людей!
  ПРАКСАГОРА. Я постановил это. Кроме того, друг, почему должны быть судебные иски?
  БЛЕПИР. Ой! по тысяче причин, честное слово! Во-первых, потому что должник отрицает свое обязательство.
  ПРАКСАГОРА. Но где кредитор возьмет деньги на ссуду, если все общее? если он не украл его из казны?
  БЛЕПИР. Это правда, Деметра! Но опять же, скажи мне это; вот какие-то мужчины, возвращаясь с пира, пьяные и бьют прохожего; как они собираются платить штраф? Ах! ты сейчас озадачен!
  ПРАКСАГОРА. Им придется взять это из своих грошей; и, будучи таким образом наказаны через свое чрево, они не захотят начинать снова.
  БЛЕПИР. Тогда воров больше не будет, а?
  ПРАКСАГОРА. Зачем воровать, если у тебя есть доля во всем?
  БЛЕПИР. Людей больше не будут грабить по ночам?
  ПРАКСАГОРА. Нет, будете ли вы спать дома или на улице, опасности больше не будет, ибо у всех будут средства к существованию. Кроме того, если бы кто-нибудь захотел украсть твой плащ, ты бы сам отдал его ему. Почему нет? Вам останется только зайти в обычный магазин и вам дадут получше.
  БЛЕПИР. Играть в кости больше не будет?
  ПРАКСАГОРА. Какой объект будет в игре?
  БЛЕПИР. Но какую жизнь вы предлагаете устроить?
  ПРАКСАГОРА. Жизнь общая. Афины станут не чем иным, как единым домом, в котором все будет принадлежать всем; так что каждый сможет перейти из одного дома в другой в любое время.
  БЛЕПИР. И где будут подаваться блюда?
  ПРАКСАГОРА. Суды и портики будут превращены в столовые.
  БЛЕПИР. И для чего будет использоваться платформа спикера?
  ПРАКСАГОРА. Я поставлю туда чаши и кувшины; и маленькие дети будут воспевать оттуда славу храбрых, а также бесчестие трусов, которые из-за большого стыда не осмелятся больше приходить на общественные трапезы.
  БЛЕПИР. Хорошо продумано, Аполлон! И что ты будешь делать с урнами?
  ПРАКСАГОРА. Я велю отвести их на рыночную площадь и, стоя рядом со статуей Гармодия, нарисую жребий для каждого гражданина, который по букве укажет место, куда он должен идти обедать. Таким образом, те, для кого я нарисовал Бету, пройдут к королевскому портику; если это Тета, они пойдут к портику Тесея; если каппа, то на рынок муки.
  БЛЕПИР. Чтобы втиснуться туда, как каплун?
  ПРАКСАГОРА. Нет, чтобы пообедать там.
  БЛЕПИР. А того гражданина, которому жребий не дал грамоты с указанием, где ему обедать, прогонят все?
  ПРАКСАГОРА. Но этого не произойдет. У каждого человека будет много; он не уйдет с пира, пока не напьется, и то с венком на голове и факелом в руке; и тогда женщины, бегущие вам навстречу на перекрестке, скажут: «Вот сюда, заходите к нам в дом, вы найдете там красивую молодую девушку». один такой красивый и белый, как молоко; но прежде чем прикасаться к ней, ты должен переспать со мной. А некрасивые мужчины, пристально наблюдая за красавцами, скажут: «Привет! друг, куда ты бежишь? Входите, но вы не должны ничего делать, ибо именно уродливым и плосконосым закон дает первое право входа; развлекайся на крыльце, пока ждешь, возясь со своими фиговыми листьями и играя со своим инструментом. Ну, скажи, тебе идет эта картинка?
  БЛЕПИР. На удивление хорошо.
  ПРАКСАГОРА. Теперь я должен пойти на рыночную площадь, чтобы получить собственность, которая будет передана в общее пользование, и выбрать женщину с громким голосом в качестве глашатая. Все заботы государства на моих плечах, раз власть доверена мне. Я также должен заняться организацией общей трапезы, а вы сегодня пойдете на свой первый банкет.
  БЛЕПИР. Мы идем на банкет?
  ПРАКСАГОРА. Почему, несомненно! Кроме того, я предлагаю отменить куртизанок.
  БЛЕПИР. И зачем?
  ПРАКСАГОРА. 'Это достаточно ясно, почему; чтобы вместо них мы имели начатки юношей. Негоже обманутым рабам лишать свободнорожденных женщин их удовольствий. Пусть куртизанки могут свободно спать с рабами и депилировать для них интимные места.
  БЛЕПИР. Я пойду рядом с вами, чтобы меня видели и чтобы все сказали: «Полюбуйтесь мужем нашего вождя!» [ Уходят Блепирус и Праксагора.
  [Припев, который следовал за этой сценой, утерян.]
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Пойдемте, соберем и осмотрим все мои вещи, прежде чем отнести их на рынок. Иди сюда, мое прекрасное сито, у меня нет ничего драгоценнее тебя, иди весь запекшийся от муки, которой я насыпал через тебя столько мешков; ты будешь играть роль Канефора в процессии моего имущества. Где перевозчик солнцезащитных очков? Ах! этот котелок займет его место. Великие боги, как это черно! этого не могло быть больше, если бы Лисикрат кипятил в ней снадобья, которыми он красит волосы. Сюда, мое прекрасное зеркало. А ты, мой треножник, понеси мне эту урну; ты будешь водоносом; а ты, петух, чья утренняя песня так часто будила меня посреди ночи, чтобы поспешить на собрание, ты будешь моей флейтисткой. Скафефор, возьми ты большую чашу, положи в нее соты и обвяжи их оливковыми ветвями, принеси треножники и фиал благовоний; Что касается скромной толпы маленьких горшков, я просто оставлю их позади.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Какая глупость нести свои товары в общий магазин; У меня чуть больше здравого смысла. Нет, нет, клянусь Посидоном, я хочу сначала обдумать и подсчитать на досуге. Я не буду настолько глуп, чтобы лишить себя плодов своего труда и бережливости, если только не по очень веской причине; давайте сначала посмотрим, как все повернется. Привет! друг, что означает это отображение товаров? Вы переезжаете или собираетесь заложить свои вещи?
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Ни один.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Зачем тогда вы все это ставите в очередь? Это процессия, которую ты направляешь к глашатаям, Иеро?
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Нет, но по новому закону, который издан, я все эти вещи отнесу на рынок, чтобы подарить государству.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Ой! ба! ты не это имеешь в виду.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Конечно.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Ой! Зевс Избавитель! ты несчастный человек!
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Почему?
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Почему? Ясно как полдень.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Значит, законы не должны соблюдаться?
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Какие законы, бедняга?
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Те, что прописаны.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Постановил! Вы сошли с ума, я вас спрашиваю?
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Я сумасшедший?
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Ой! это верх глупости!
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Потому что я подчиняюсь закону? Разве это не первая обязанность честного человека?
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Скажем, дурачок.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Не предлагаете ли вы принять то, что принадлежит вам, в обыкновенные акции?
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Я позабочусь об этом, пока не увижу, что делает большинство.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Есть только одно мнение, а именно: жертвовать всем, что у тебя есть.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Я жду, чтобы увидеть это, прежде чем я поверю в это.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. По крайней мере, так говорят на каждой улице.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. И они будут продолжать говорить так.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Каждый говорит о том, чтобы отдать все, что у него есть.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. И будет продолжать говорить об этом.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Ты утомляешь меня своими сомнениями и сомнениями.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Все остальные будут сомневаться в этом.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Вредитель схватить вас!
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Это возьмет тебя. Что? отдай свой товар! Есть ли разумный человек, который сделает такое? Давать не входит в наши обычаи. Получение — другое дело; это путь самих богов. Посмотрите на положение их рук на их статуях; когда мы просим об одолжении, они подносят руки ладонями вверх, чтобы не давать, а получать.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Негодяй, позволь мне сделать то, что правильно. Пойдемте, я соберу все эти вещи в кучу. Где мой ремешок?
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Ты действительно собираешься их нести?
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Несомненно, и три моих штатива уже стянуты вместе.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Какая глупость! Не ждать, чтобы увидеть, что делают другие, а потом…
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Ну, а потом что?
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. … подождите и снова отложите.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Зачем?
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Чтобы случилось землетрясение или зловещая вспышка молнии, чтобы ласка перебежала улицу и чтобы больше никто ничего не принес, дурак!
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. «Было бы прекрасно, если бы мне не нашлось места для всего этого.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. У вас гораздо больше шансов потерять свои вещи. Что же касается его размещения, то можете быть спокойны, ибо места хватит еще на месяц вперед.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Почему?
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Я знаю этих людей; вскоре издается указ, но его не так легко соблюдать.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Все будут вносить свое имущество, мой друг.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Но что, если они этого не сделают?
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Но нет сомнений, что они будут.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Но в любом случае , что, если они этого не сделают?
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Мы заставим их сделать это.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. А если они окажутся сильнее?
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Я оставлю свои вещи и уйду.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. А что, если они продадут их для вас?
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Чума забери тебя!
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. А если получится?
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. 'Twill хорошее избавление.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Вы намерены внести свой вклад?
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. — Помилуйте, да! Смотри, там все мои соседи несут все, что у них есть.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Ха, ха! Это, без сомнения, Антисфен. Он из тех, кто скорее просидит на горшке тридцать дней, чем нет!
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Вредитель схватить вас!
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. И, возможно, Каллимах получит больше денег, чем у Каллиаса? Этот человек хочет погубить себя!
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Как ты меня утомляешь!
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Ах! Я утомил тебя! Но, негодяй, посмотри, что получается из указов такого рода. Разве ты не помнишь ту, которая снизила цену на соль, а?
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Конечно, я знаю.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. А вы помните это о медной чеканке?
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Ах! эти проклятые деньги причинили мне достаточно вреда. Я продал свой виноград, и мой рот был набит кусками меди; действительно, я шел на базар купить муки и как раз протягивал сумку настежь, когда глашатай начал кричать: «Пусть впредь никто не берет медяков; в ходу только серебряные».
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. А совсем недавно не клялись ли мы все, что налог в одну сороковую, задуманный Еврипидом, принесет государству пять талантов, и все превозносили Еврипида до небес? Но когда пригляделись, то увидели, что этот прекрасный декрет — пустая болтовня и ничего не даст, и вы охотно сожгли бы того самого Еврипида заживо.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Случаи совсем другие, мой добрый друг. Тогда мы были правителями, а теперь женщины.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Которому, клянусь Посидоном, я никогда не позволю помочиться себе в нос.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Не знаю, о каком дьяволе ты болтаешь.
  Раб, подними этот сверток.
  ВЕСТНИК. Пусть приходят все горожане, пусть спешат по велению нашего вождя! Это новый закон. Жребий научит каждого горожанина, где ему обедать; столы уже накрыты и ломятся от самых изысканных блюд; кушетки покрыты самыми мягкими подушками; вино и вода уже смешиваются в кувшинах; рабы стоят в ряд и ждут, чтобы облить гостей ароматом; рыба жарится, зайцы на вертеле и лепешки месят, веночки плетут и оладьи жарят; самые молодые женщины смотрят на гороховый суп в кастрюлях, а среди них всех стоит Смей, одетый рыцарем, и моет посуду. И пришел Герес, одетый в пышную тунику и хорошо обутый; он шутит с другим молодым человеком и уже сбросил с себя тяжелые ботинки и плащ. Буфетчик ждет, так что иди и используй свои челюсти.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Да, я пойду. Почему я должен медлить, если мне повелевает Республика?
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. И куда вы собираетесь, раз вы не сдали свои вещи?
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. На праздник.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Если у женщин хватит ума, они сначала будут настаивать на том, чтобы вы сдали свои товары.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Но я собираюсь положить их на хранение.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Когда?
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Я не тот человек, чтобы делать задержки.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Что ты имеешь в виду?
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Будет много менее нетерпеливых, чем я.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Тем временем вы собираетесь обедать.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Что еще мне делать? Каждый разумный человек должен помогать государству.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. А если вход запрещен вам?
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Я пригну голову и проскользну внутрь.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. А если женщины тебя бьют?
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Я позову их.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. А если они посмеются тебе в лицо?
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Я буду стоять возле двери…
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. А потом?
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. … и хвататься за тарелки, когда они проходят.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Тогда иди туда, но после меня. Сикон и Пармено, возьмите весь багаж.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Приходи, я помогу тебе нести его.
  ПЕРВЫЙ ГРАЖДАНИН. Нет, нет, я должен опасаться, что вы притворитесь перед вождем, что то, что я отдаю на хранение, принадлежит вам.
  ВТОРОЙ ГРАЖДАНИН. Дайте-ка подумать! позвольте мне придумать какой-нибудь хороший трюк, с помощью которого я смогу сохранить свое имущество и все же получить свою долю от общего пира. Ха! это хорошая мысль! Быстрый! Пойду обедать, ха-ха! [ Уходит со смеху .
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Как это? мужики не идут? И все же это должно быть полное время! Так значит, напрасно я выкрасилась свинцовыми белилами, облачилась в свою красивую желтую мантию и сижу здесь, резвлюсь и напеваю сквозь зубы, чтобы привлечь какого-нибудь прохожего! О, музы, спуститесь на мои уста, вдохновите меня нежной ионийской песней любви!
  МОЛОДАЯ ДЕВУШКА. Ты, гнилая старуха, ты подошла ко мне к окну. Вы рассчитывали за время моего отсутствия оборвать мои лозы и своими песнями поймать в свои силки какого-нибудь человека. Если вы споете, я последую вашему примеру; все это пение утомит зрителей, но тем не менее очень приятно и очень занимательно.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Ха! вот старик; взять его и увести. Что до тебя, юный флейтист, позволь нам услышать арии, достойные нас с тобой. Пусть тот, кто хочет вкусить удовольствия, придет ко мне. Эти молодые создания ничего об этом не знают; только женщины зрелого возраста понимают искусство любви, и никто не мог бы знать, как ласкать любовника, который обладал мной так хорошо, как я сам; молодые девушки все легкомысленны.
  МОЛОДАЯ ДЕВУШКА. Не завидуй молодым девушкам; сладострастие заключается в чистых очертаниях их прекрасных конечностей и цветах на их округлых грудях; но ты, старуха, ты, наряженная и надушенная, как на собственные похороны, любишь только саму угрюмую Смерть.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Пусть твоя дыра будет закрыта; может ты не сможешь найти свой диван, когда хочешь, чтобы тебя трахнули. И на своем ложе, когда твои губы ищут возлюбленного, пусть ты обнимаешь только змею!
  МОЛОДАЯ ДЕВУШКА. Увы! увы! что со мной будет? Нет любовника! Я остался здесь один; моя мать уехала, и остальные мало заботятся обо мне. Ой! моя дорогая няня, я заклинаю вас позвать Орфагора, и да благословит вас небо.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Ах! бедное дитя, желание поглощает тебя, как ионийскую женщину; Я думаю, что вы не чужды распутным искусствам лесбиянок, но вы не должны лишать меня моих удовольствий; вы не сможете сократить или украсть время, которое прежде принадлежало мне, для собственной выгоды. Пой сколько хочешь, выглядывай, как затаившийся в засаде кот, но никто не войдет в твою дверь, не увидев прежде меня.
  МОЛОДАЯ ДЕВУШКА. Если кто-нибудь войдет в ваш дом, он вынесет ваш труп.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Это ново для меня.
  МОЛОДАЯ ДЕВУШКА. Что! ты, гнилой негодяй, может ли что-нибудь быть новым для такой старой карги, как ты?
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Моя старость не причинит тебе вреда.
  МОЛОДАЯ ДЕВУШКА. Ах! позор твоим накрашенным щекам!
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Почему ты вообще говоришь со мной?
  МОЛОДАЯ ДЕВУШКА. А почему ты ставишь себя у окна?
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Я пою про себя о моем возлюбленном, Эпигене.
  МОЛОДАЯ ДЕВУШКА. Разве у тебя может быть другой любовник, кроме этого старого пижона Гереса?
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Эпиген сам покажет вам это, ибо он идет ко мне. Смотрите, вот он.
  МОЛОДАЯ ДЕВУШКА. Он совсем не думает о тебе, старая ведьма.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Да, но он есть, маленькая вредительница.
  МОЛОДАЯ ДЕВУШКА. Посмотрим, что он будет делать. Я оставлю свое окно.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. И я так же. Вы увидите, что я недалеко ошибся.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ах! мог бы я переспать с молодой девушкой, не удовлетворив предварительно старого плосконосого! Это невыносимо для свободнорожденного человека.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Волей-неволей ты должен сначала удовлетворить мое желание. В этом не должно быть никакой ерунды, потому что моя власть — это закон, а закон должен соблюдаться в условиях демократии. Но подойди, позволь мне спрятаться, посмотреть, что он собирается делать.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ах! О боги, если бы я нашел милое дитя в одиночестве! ибо вино разожгло мою похоть.
  МОЛОДАЯ ДЕВУШКА. Я обманул этого проклятого старого негодяя; она вышла из окна, думая, что я останусь дома.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Ах! вот любовник, о котором мы говорили. Сюда, любовь моя, сюда, иди сюда и спеши провести всю ночь в моих объятиях. Я преклоняюсь перед твоими прекрасными кудрявыми волосами; Я поглощен горячим желанием. Ой! Эрос, по милости твоей, принуди его ко мне в постель.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (стоя под окном девушки и поет) . Спускайся и поспеши открыть дверь, если не хочешь увидеть, как я падаю замертво от желания. Дорогое сокровище, я горю желанием отдаться самой сладострастной забаве, лежа на твоей груди, позволив своим рукам играть с твоими ягодицами. Афродита, почему ты воспламеняешь меня таким восторгом от нее? Ой! Эрос, умоляю тебя, помилуй и раздели с ней мое ложе. Слова не могут выразить мучения, которым я подвергаюсь. Ой! обожаемый мой, заклинаю тебя, открой мне свою дверь и прижми меня к своему сердцу; за тебя я страдаю. Ой! моя жемчужина, мой идол, ты, дитя Афродиты, наперсница Муз, сестра Граций, ты, живое воплощение Сладострастия, о! откройся мне, прижми меня к своему сердцу, за тебя я страдаю.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Ты стучишь? Это я тебя ищу?
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Какая идея!
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Но ты стучал в дверь.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Смерть была бы слаще.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Почему ты пришел с факелом в руке?
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ищу мужчину из Анафлистии.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Как его зовут?
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ой! это не Себинус, которого вы, несомненно, ждете.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Клянусь Афродитой, ты должен , нравится тебе это или нет.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Сейчас нас не интересуют дела шестидесятилетней давности; их отправляют на более поздний срок; мы имеем дело только с теми, кому меньше двадцати.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Это было при старом порядке вещей, милая, но теперь ты должен сначала заняться нами.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Да, если я захочу , по правилам шашек, где мы можем либо взять, либо уйти.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Но не по правилам шашек садиться на банкет.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Я не знаю, что вы имеете в виду; Я хочу постучать в эту дверь.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Не раньше, чем постучать в мою.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. На данный момент мне действительно не нужна старая кожа.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Я знаю что ты меня любишь; возможно, вы удивлены, обнаружив меня у двери. Но подойди, позволь мне поцеловать тебя.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Нет, нет, моя дорогая, я боюсь твоего любовника.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Из которых?
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Самый одаренный из живописцев.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. О ком ты имеешь в виду?
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Художник, расписывающий бутылочки на гробах. Но зайдите внутрь, а то он застанет вас у двери.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Я знаю, что вы хотите.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Я могу сказать то же самое о вас.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Клянусь Афродитой, подарившей мне этот шанс, я не отпущу тебя.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ты болтаешь, маленькая старая ведьма.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Мусор! Я провожу вас на свою кушетку.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Что нужно для покупки крючков? Я спущу ее на дно колодца и вытащу ведра с ее старой тушей, ибо она достаточно кривая для этого.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Перемирие с твоими насмешками, бедный мальчик, и следуй за мной.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ничто не принуждает меня к этому, если только вы не уплатите за меня пошлину в пять сотых.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Послушай, клянусь Афродитой, ничто так не доставляет мне удовольствия, как переспать с парнем твоих лет.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. И я ненавижу таких, как вы, и я никогда, никогда не соглашусь.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Но, клянусь Зевсом, здесь что-то вас к этому принудит.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Что это такое?
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Указ, который приказывает тебе войти в мой дом.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Тогда прочитайте это, и давайте послушаем.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Слушать. «Женщины постановили, что если молодой человек желает молодую девушку, он может владеть ею только после того, как удовлетворит старую женщину; а если он откажется и пойдет искать девушку, то старухам разрешается схватить его за интимные места и таким образом затащить внутрь».
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Увы! Я стану Прокрустом.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Подчиняться закону.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. А если согражданин, друг придет платить за меня выкуп?
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Ни один человек не может распоряжаться чем-либо выше медимнуса.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Но можно мне не вводить оправдание?
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Нет никакого уклонения.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Я объявлю себя купцом и таким образом избегу службы.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Остерегайтесь того, что вы делаете!
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Хорошо! Что надо сделать?
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Подписывайтесь на меня.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Это абсолютно необходимо?
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Да, как если бы это приказал Диомед.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Итак, сначала разложите слой душицы на четырех кусках дерева; обвяжите голову филе, принесите флаконы с благовониями и поставьте перед дверью чашу, наполненную чистой водой.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Ты купишь и мне веночек?
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Да, если вы переживете свечи; потому что я ожидаю увидеть, как ты упадешь замертво, когда войдешь.
  МОЛОДАЯ ДЕВУШКА. Куда вы тащите этого несчастного?
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. «Это моя собственная собственность, в которой я веду.
  МОЛОДАЯ ДЕВУШКА. Ты делаешь плохо. Такой молодой человек, как он, не в том возрасте, чтобы подходить вам. Вы должны быть его матерью, а не женой. Когда эти законы вступят в силу, земля наполнится Эдипами.
  ПЕРВАЯ СТАРУХА. Ой! проклятый вредитель! это зависть заставляет вас говорить это; но я отомщу.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Клянусь Зевсом Избавителем, какую услугу ты оказал мне, освободив меня от этого старого негодяя! с каким усердием я покажу вам мою благодарность в форме и длинной и толстой!
  ВТОРАЯ СТАРУХА. Привет! вы там! куда вы везете этого молодого человека, вопреки закону? Указ предписывает, чтобы он сначала переспал со мной.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ой! какая беда! Откуда взялся этот гад? Это даже более страшное чудовище, чем другое.
  ВТОРАЯ СТАРУХА. Идите сюда.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (молодой девушке) . Ой! Я заклинаю вас, не дайте мне увлечься ею!
  ВТОРАЯ СТАРУХА. «Это не я; это закон, который уводит вас.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Нет, это не закон, а Эмпуза с телом, покрытым пятнами и пятнами.
  ВТОРАЯ СТАРУХА. Следуй за мной, мой красивый маленький друг, иди быстро, без лишних слов.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ой! позвольте мне сначала сделать необходимое, чтобы я мог немного собраться с мыслями. Иначе я был бы так напуган, что вы бы увидели, как я испускаю что-то желтое.
  ВТОРАЯ СТАРУХА. Неважно! можешь испражняться, если хочешь, в моем доме.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ой! я боюсь делать больше, чем хочу; но я предлагаю вам две хорошие гарантии.
  ВТОРАЯ СТАРУХА. Я не требую их.
  ТРЕТЬЯ СТАРУХА. Привет! друг, куда ты идешь с этой женщиной?
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Я не иду с ней, но меня тащат насильно. Ой! кто бы ты ни был, да благословит тебя небо за то, что ты сжалился надо мной в моем ужасном несчастье. (Оборачивается и видит Третью Старуху.) О Геракл! о Геракл! о Пан! О корибанты! о Диоскуры! Ведь она еще ужаснее! Ой! какой монстр! великие боги! Вы обезьяна, обмазанная свинцовыми белилами, или призрак старой ведьмы, вернувшийся из темных пограничий смерти?
  ТРЕТЬЯ СТАРУХА. Никаких шуток! Подписывайтесь на меня.
  ВТОРАЯ СТАРУХА. Нет, иди сюда.
  ТРЕТЬЯ СТАРУХА. Я никогда тебя не отпущу.
  ВТОРАЯ СТАРУХА. Я тоже не буду.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Но вы разорвете меня на части, проклятые негодяи.
  ВТОРАЯ СТАРУХА. 'Это I он должен пойти с в соответствии с законом.
  ТРЕТЬЯ СТАРУХА. Нет, если появится более уродливая старуха, чем ты.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Но если вы убьете меня с самого начала, как я потом пойду искать эту мою прекрасную девушку?
  ТРЕТЬЯ СТАРУХА. Дело ваше. Но начните с послушания.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. От чего я должен избавиться в первую очередь?
  ВТОРАЯ СТАРУХА. Разве ты не знаешь? Идите сюда.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Тогда пусть другой отпустит меня.
  ТРЕТЬЯ СТАРУХА. Приходи ко мне домой.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Если эта дама отпустит меня.
  ВТОРАЯ СТАРУХА. Нет, клянусь всеми богами, я не отпущу тебя.
  ТРЕТЬЯ СТАРУХА. Я тоже не буду.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Из вас получились бы очень плохие лодочницы.
  ВТОРАЯ СТАРУХА. Почему?
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Потому что вы разорвете своих пассажиров на куски, затащив их на борт.
  ВТОРАЯ СТАРУХА. Тогда давай, делай и придержи язык.
  ТРЕТЬЯ СТАРУХА. Нет, клянусь Зевсом, пойдем со мной.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. «Это явно случай декрета Каннона; Я должен разрезать себя пополам, чтобы трахнуть вас обоих. Но как мне работать двумя веслами сразу?
  ВТОРАЯ СТАРУХА. Достаточно легко; вам нужно только съесть полную кастрюлю лука.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Ой! великие боги! вот я подхожу к двери и меня втаскивают!
  ТРЕТЬЯ СТАРУХА (второй старушке) . Вы ничего не выиграете от этого, потому что я ворвусь с вами в ваш дом.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. О, нет! нет! Лучше пережить одно несчастье, чем два.
  ТРЕТЬЯ СТАРУХА. Ах! клянусь Гекатой, все равно, хочешь ты того или нет.
  МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК. Что за судьба, что я должен всю ночь и весь день ублажать такого вонючего гарридана; потом, когда я избавлюсь от нее, мне еще предстоит взяться за ведьму кирпичного цвета! Разве я не несчастен? Ах! Зевсом Избавителем! Под какой роковой звездой я должен был родиться, чтобы плыть в компании таких чудовищ! Но если моя кора утонет в нечистотах этих проституток, да буду я похоронен у самого порога двери; пусть эта ведьма будет стоять прямо на моей могиле, пусть она будет заживо покрыта смолой, и ее ноги будут покрыты расплавленным свинцом до щиколоток, и пусть она будет зажжена, как погребальный светильник.
  СЛУГА-СЛУГА ПРАКСАГОРЕ (она приходит с пира) . Какое счастье народное! какая радость моя, и прежде всего радость моей госпожи! Счастливы вы, которые хором строите перед нашим домом! Счастливы все вы, и соседи, и сограждане! Счастлив я сам! Я всего лишь слуга, и все же я вылил на свои волосы самые изысканные эссенции. Да воздастся тебе благодарность, о Зевс! Но еще более восхитительный аромат имеет вино Тасоса; его сладкий букет достаточно долго радует пьющего, в то время как другие теряют свой цвет и быстро увядают. Итак, долгих лет жизни винным кувшинам Тасоса! Налейте себе несмешанного вина, оно будет бодрить вас всю ночь, если вы выберете ликер, обладающий самым ароматным вкусом. Но скажите мне, друзья, где муж моей любовницы?
  ПРИПЕВ. Подождите его здесь; он, без сомнения, пройдет этот путь.
  СЛУЖАЩАЯ. Ах! там он как раз собирается обедать. Ой! владелец! какая радость! какое у тебя блаженство!
  БЛЕПИР. Ах! ты так думаешь?
  СЛУЖАЩАЯ. Никто не может сравнить его счастье с вашим; вы достигли его высшей точки, вы, кто, единственный из тридцати тысяч граждан, еще не обедал.
  ПРИПЕВ Да, здесь, несомненно, действительно счастливый человек.
  СЛУЖАЩАЯ. Куда ты идешь?
  БЛЕПИР. Я собираюсь пообедать.
  СЛУЖАЩАЯ. Клянусь Афродитой, ты будешь последней из всех, далеко не последней. И все же моя госпожа велела мне взять вас и взять с собой этих молодых девушек. Осталось немного китайского вина и много других хороших вещей. Поэтому поторопитесь и пригласите также всех зрителей, которым мы понравились, и тех из судей, которые не против нас, следовать за нами; мы предложим им все, что они могут пожелать. Пусть наше гостеприимство будет большим и щедрым; никого не забывай, ни стариков, ни юношей, ни детей. Ужин готов для них всех; им остается только идти… домой.
  ПРИПЕВ. Я иду на банкет с этим факелом в руке по обычаю. Но почему ты медлишь, Блепирус? Возьми с собой этих юных девушек, и, пока тебя не будет, я подогрею свой аппетит какой-нибудь застольной песней. Я должен сказать лишь несколько слов: пусть мудрые судят меня за то, что мудро в этом произведении, а те, кто любят смеяться, за то, что заставило их смеяться. Таким образом, я хорошо обращаюсь ко всем. Если жребий предназначил моей комедии быть разыгранной в первую очередь, то пусть это не будет для меня недостатком; запечатлейте в своей памяти все, что вам в нем понравилось, и судите конкурентов справедливо, как вы обязались делать присягой. Не уподобляйтесь подлым куртизанкам, которые никогда не помнят никого, кроме своего последнего любовника. Пора, друзья, пора идти на пир, если мы хотим получить свою долю. Раскройте свои ряды и позвольте критским ритмам управлять вашими танцами.
  ПОЛУХОР. Готовый; мы готовы!
  ПРИПЕВ. И вы, другие, пусть ваши легкие шаги тоже идут в ногу. Очень скоро подадут очень изысканное меню [*] — устрицы-соленая рыба-скаты-акулы-головы-остатки-уксуса-заправка-лазерпитиум-порей-с-медовым соусом-дрозд-черный дрозд-голубь-горлица-жаркое- петушиные-мозги-трясогузки-кушат-зайца-тушеные-в-новом-вине-хрящи-телячьих-молодых-крылышек. Давай, скорей, хватай тарелку, хватай чашку и бегом занимать место за столом. К этому времени у остальных уже будут работать челюсти.
  [* Примечание переводчика: В оригинале все слова, следующие за словом «крылья», соединены дефисом, т.е. образуют одно слово.]
  ПОЛУХОР. Перестань прыгать и танцевать, Ио! эвоэ! Давай обедать, Ио! эвоэ.
  Ибо победа за нами, победа за нами! Хо! Победа! Ио! эвоэ!
   БОГАТСТВО
  
  Анонимный перевод для Афинского общества, Лондон, 1912 г.
  Эта политическая сатира, впервые созданная в 408 г. до н.э., изображает олицетворенного бога богатства Плута и уникальна среди сохранившихся произведений Аристофана тем, что демонстрирует развитие старой комедии в направлении новой комедии. В отличие от пародийных и похабных ранних политических пьес, «Богатство» использует такие знакомые типы персонажей, как глупый хозяин и хитрый и непокорный раб, которые часто встречаются в произведениях Новой комедии более поздних драматургов, таких как Менандр.
  Богатство представляет пожилого афинского гражданина Хремила, который представляет себя и свою семью добродетельными, но бедными и поэтому отправился за советом к оракулу. Пьеса начинается, когда он возвращается в Афины из Дельф, получив от Аполлона указание следовать за первым встречным человеком и убедить его вернуться с ним домой. Этим человеком оказывается бог богатства Плутус, слепой нищий. После долгих споров Плутуса убеждают войти в дом Хремила, где ему восстановят зрение, а это означает, что «богатство» теперь достается только тем, кто так или иначе этого заслуживает. В первой части пьесы исследуется концепция о том, что богатство не распределяется между добродетельными или обязательно недобродетельными, а вместо этого распределяется случайным образом. Хремилос убежден, что если Плутосу удастся восстановить зрение, эти ошибки можно будет исправить, сделав мир лучше.
  Вторая часть драмы представляет богиню Бедности, которая опровергает аргументы Хремилоса о том, что лучше быть богатым, утверждая, что без бедности не было бы рабов, поскольку каждый раб купил бы свою свободу, а также никаких изысканных товаров или роскошных продуктов. , поскольку никто бы не работал, если бы все были богаты, — еще раз задавая интересные вопросы для размышления аудитории. После того, как зрение Плутуса восстанавливается в храме Асклепия, он официально становится членом семьи Хремила. В то же время весь мир переворачивается с ног на голову в экономическом и социальном плане. Неудивительно, что это вызывает злобные комментарии и заявления о несправедливости со стороны тех, кто был лишен своего богатства.
  
  Эйрена (Мир) с Плутосом (Богатство), римская копия греческой вотивной статуи Кефисодота, ок. 370 г. до н.э.
  СОДЕРЖАНИЕ
  ВВЕДЕНИЕ
  ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  плютус
  
  ВВЕДЕНИЕ
  «Плутус» сильно отличается от всех других произведений его Автора и, надо признать, наименее интересен и занимателен из всех. «При отсутствии личных интересов и личной сатиры», а также при отсутствии сильных комических эпизодов, «она приближается скорее к причудливой аллегории, чем к комедии в собственном смысле слова».
  Сюжет самый простой. Хремил, бедный, но справедливый человек, в сопровождении своего телохранителя Карио — искупительная черта, между прочим, скучной пьесы, первоначальный тип комического камердинера сцены всех последующих периодов — советуется с Дельфийским оракулом относительно своего сына, не следует ли ему обучаться несправедливости, мошенничеству и другим искусствам, посредством которых мирские люди приобретают богатство. В качестве ответа бог только говорит ему, что он должен следовать за тем, кого он первым встретит при выходе из храма, который окажется слепым и оборванным стариком. Но оказывается, что это не кто иной, как сам Плутос, бог богатства, которого Зевс лишил зрения, чтобы он впредь не мог различать праведных и неправедных. Однако, получив помощь от Хремила и проведенный им в храм Эскулапа, Плутус снова может видеть. После этого все справедливые люди, включая благодетеля бога, становятся богатыми и преуспевающими, а несправедливые становятся бедными.
  Пьеса, по-видимому, дважды ставилась на сцену — сначала в 408 году до н. Текст, которым мы располагаем, хотя и испорченный несколькими значительными пробелами, теперь обычно считается текстом пьесы, сыгранной позднее, когда она получила приз.
   ДРАМАТИЧЕСКИЕ ЛИЦА
  ХРЕМИЛУС.
  КАРИОН, слуга Хремила.
  ПЛУТ, бог богатства.
  БЛЕПСИДЕМ, друг Хремила.
  ЖЕНА ХРЕМИЛА.
  БЕДНОСТЬ.
  СПРАВЕДЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК.
  ИНФОРМАТОР, или Подхалим.
  ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА.
  МОЛОДЕЖЬ.
  ГЕРМЕС.
  ЖРЕЦ ЗЕВСА.
  ХОР РУСТИКОВ.
  СЦЕНА: Перед фермерским домом — дорога, ведущая к нему.
   плютус
  КАРИО. Какая несчастная судьба, великие боги, быть рабом глупца! Слуга может дать лучший совет, но если его хозяин не последует ему, бедный раб неизбежно должен будет иметь свою долю в бедствии; ибо судьба не позволяет ему распоряжаться своим телом, оно принадлежит его хозяину, купившему его. Увы! так устроен мир. Но бог Аполлон, оракулы которого возвещает нам пифийская жрица на своем золотом треножнике, заслуживает моего порицания, ибо, как известно, он врач и искусный прорицатель; и все же мой господин покидает свой храм, зараженный простым безумием, и настаивает на том, чтобы следовать за слепым. Разве это не противоречит всякому здравому смыслу? «Это для нас, кто ясно видит, чтобы направлять тех, кто этого не делает; тогда как он цепляется за след слепца и заставляет меня делать то же самое, не отвечая на мои вопросы ни словом. (Кремилу.) Да, господин, если ты не скажешь мне, почему мы преследуем этого незнакомца, я не буду молчать, но буду волновать и мучить тебя, потому что ты не можешь победить меня из-за моего священного лаврового венка.
  ХРЕМИЛУС. Нет, но если ты меня побеспокоишь, я сниму с тебя венчик, и тогда ты получишь еще более крепкую взбучку.
  КАРИО. Это старая песня! Я не оставлю вам покоя, пока вы не скажете мне, кто этот человек; и если я спрашиваю об этом, то исключительно из-за моего интереса к вам.
  ХРЕМИЛУС. Ну и пусть. Я открою его тебе как самого верного и самого негодяйского из всех моих слуг. Я чтил богов и поступал правильно, но тем не менее был беден и несчастен.
  КАРИО. Я это знаю, но слишком хорошо.
  ХРЕМИЛУС. Другие нажили богатство — святотатцы, демагоги, доносчики, вообще всякого рода пройдохи.
  КАРИО. Я верю тебе.
  ХРЕМИЛУС. Поэтому я пришел посоветоваться с оракулом бога не для себя, ибо моя несчастная жизнь близится к концу, а для моего единственного сына; Я хотел спросить Аполлона, нужно ли ему стать отъявленным плутом и отказаться от своих добродетельных принципов, так как это казалось мне единственным способом преуспеть в жизни.
  КАРИО. И какими ответными звуками звучал священный треножник?
  ХРЕМИЛУС. Вы должны знать. Бог прямо приказал мне следовать за первым человеком, которого я встречу, выйдя из храма, и уговорить его проводить меня домой.
  КАРИО. И кто был первым, кого вы встретили?
  ХРЕМИЛУС. Этот слепой.
  КАРИО. И вы настолько глупы, чтобы не понять смысла такого ответа? Да ведь бог советовал вам таким образом и самым ясным образом воспитать вашего сына в соответствии с обычаями вашей страны.
  ХРЕМИЛУС. Что заставляет вас думать, что?
  КАРИО. Разве слепому не очевидно, что в наше время ничего не делать правильно — лучший способ преуспеть?
  ХРЕМИЛУС. Нет, не в этом смысл оракула; должен быть другой, более благородный. Если бы этот слепой сказал нам, кто он такой, зачем и с какой целью привел нас сюда, мы, без сомнения, поняли бы, что на самом деле имеет в виду наш оракул.
  Карио (обращаясь к Плутосу) . Ну же, немедленно скажи нам, кто ты, или я исполню свою угрозу. (Грозит ему.) И быстро, говорю, быстро.
  ПЛЮТ. Я побью тебя.
  Карио (Кремилу) . Ха! таким образом он сообщает нам свое имя?
  ХРЕМИЛУС. «Это вам, а не мне он отвечает так; ваш способ допроса его был опрометчивым. (Плутосу.) Ну, друг, если ты хочешь услужить честному человеку, ответь мне.
  ПЛЮТ. Я сбиваю тебя с ног.
  КАРИО. Ах! какой приятный парень и какое восхитительное пророчество дал тебе бог!
  ХРЕМИЛУС. Клянусь Деметрой, теперь у вас не будет причин смеяться.
  КАРИО. Если ты не заговоришь, негодяй, я непременно причиню тебе зло.
  ПЛЮТ. Друзья, убирайтесь и оставьте меня.
  ХРЕМИЛУС. То, что мы очень определенно не будем.
  КАРИО. Это, хозяин, лучшее, что можно сделать. Я обязуюсь обеспечить ему самую страшную смерть; Я приведу его к краю пропасти и оставлю там, чтобы он сломал себе шею, когда упадет.
  ХРЕМИЛУС. Что ж, я оставляю его вам, и делайте это быстро.
  ПЛЮТ. О, нет! Сжалься!
  ХРЕМИЛУС. Ты будешь говорить тогда?
  ПЛЮТ. Но если ты узнаешь, кто я такой, я хорошо знаю, что ты будешь плохо обращаться со мной и больше не отпустишь меня.
  ХРЕМИЛУС. Я призываю богов в свидетели, что вам нечего бояться, если вы только заговорите.
  ПЛЮТ. Ну тогда сначала отпусти меня.
  ХРЕМИЛУС. Там! мы освобождаем вас.
  ПЛЮТ. Послушайте же, так как я должен открыть то, что собирался сохранить в тайне. Я Плутус.
  ХРЕМИЛУС. Ой! ты жалкий негодяй! Ты Плутус все это время, и ты никогда не говорил об этом!
  КАРИО. Ты, Плутус, и в этом жалком обличье!
  ХРЕМИЛУС. О, Феб Аполлон! о боги рая и ада! О, Зевс! это действительно так, как вы говорите?
  ПЛЮТ. Да.
  ХРЕМИЛУС. Сам Плутус?
  ПЛЮТ. Самого себя и никого другого.
  ХРЕМИЛУС. Но скажи мне, откуда ты такой убогий?
  ПЛЮТ. Я только что вышел из дома Патрокла, который не мылся с рождения.
  ХРЕМИЛУС. Но твоя немощь; Как это произошло? Скажи мне.
  ПЛЮТ. Зевс наложил его на меня из-за своей зависти к человечеству. Когда я был молод, я угрожал ему, что буду ходить только к справедливым, мудрым, людям упорядоченной жизни; чтобы я не различал их, он поразил меня слепотой! так он завидует добру!
  ХРЕМИЛУС. И все же только честные и справедливые чтят его.
  ПЛЮТ. Совершенно верно.
  ХРЕМИЛУС. Поэтому, если бы ты прозрел, ты стал бы сторониться нечестивых?
  ПЛЮТ. Несомненно.
  ХРЕМИЛУС. Вы хотели бы посетить хорошее?
  ПЛЮТ. Наверняка. Прошло очень много времени с тех пор, как я их видел.
  ХРЕМИЛУС. Это не удивительно. Я, видящий ясно, не вижу ни одного.
  ПЛЮТ. Теперь позвольте мне оставить вас, потому что я сказал вам все.
  ХРЕМИЛУС. Нет, конечно нет! мы привяжемся к вам быстрее, чем когда-либо.
  ПЛЮТ. Разве я не говорил тебе, что ты собираешься меня изводить?
  ХРЕМИЛУС. Ой! Заклинаю тебя, верь тому, что я говорю, и не оставляй меня; ибо вы напрасно будете искать более честного человека, чем я.
  КАРИО. Есть только один человек более достойный; и это я.
  ПЛЮТ. Все так говорят, но как только они заручатся моими милостями и разбогатеют, злобе их не будет предела.
  ХРЕМИЛУС. И все же не все люди злые.
  ПЛЮТ. Все. Нет никаких исключений.
  КАРИО. Вы должны заплатить за это мнение.
  ХРЕМИЛУС. Послушай, какое счастье ждет тебя, если ты останешься с нами. У меня есть надежда; да, я надеюсь с божьей помощью избавить вас от этой слепоты, на самом деле вернуть вам зрение.
  ПЛЮТ. Ой! ничего подобного не делайте, потому что я не хочу его восстанавливать.
  ХРЕМИЛУС. Что ты говоришь?
  КАРИО. Этот парень обнимает свое собственное несчастье.
  ПЛЮТ. Если бы ты был достаточно безумен, чтобы вылечить меня, и Зевс услышал об этом, он бы захлестнул меня своим гневом.
  ХРЕМИЛУС. И не делает ли он этого сейчас, оставив вас на ощупь блуждать?
  ПЛЮТ. Я не знаю; но я ужасно его боюсь.
  ХРЕМИЛУС. Действительно? Ах! ты самый большой трус из всех богов! Ведь Зевс со своим троном и молниями не стоил бы и обола, если бы ты прозрел, хотя бы на несколько мгновений.
  ПЛЮТ. Нечестивец, не говори так.
  ХРЕМИЛУС. Ничего не бойся! Я докажу тебе, что ты намного могущественнее и могущественнее его.
  ПЛЮТ. Я сильнее его?
  ХРЕМИЛУС. Да клянусь небом! Например, каково происхождение власти Зевса над другими богами?
  КАРИО. 'Это деньги; у него его так много.
  ХРЕМИЛУС. А кто ему дает?
  КАРИОН (указывая на Плутуса) . Этот парень.
  ХРЕМИЛУС. Если ему приносят жертвы, то не является ли их причиной Плутус?
  КАРИО. Несомненно, ибо это богатство, о котором все требуют и кричат громче всего.
  ХРЕМИЛУС. Таким образом, Плутос является источником всех почестей, воздаваемых Зевсу, поклонение которому он может искоренить в корне, если ему это угодно.
  ПЛЮТ. И как так?
  ХРЕМИЛУС. Ни быка, ни лепешки, вообще ничего нельзя было бы предложить, если бы ты этого не пожелал.
  ПЛЮТ. Почему?
  ХРЕМИЛУС. Почему? но какие есть средства купить что-либо, если вы не готовы дать деньги? Следовательно, если Зевс причинит вам какие-либо неприятности, вы уничтожите его силу без посторонней помощи.
  ПЛЮТ. Так это из-за меня ему приносят жертвы?
  ХРЕМИЛУС. Уверенно. Все, что ослепительно, красиво или очаровательно в глазах человечества, исходит от вас. Разве не все зависит от богатства?
  КАРИО. Меня самого купили за несколько монет; если я раб, то только потому, что не был богат.
  ХРЕМИЛУС. А коринфские куртизанки? Если бедняк предлагает им предложения, они не слушают; но если это будет богатый, они немедленно предлагают свои ягодицы для его удовольствия.
  КАРИО. То же самое и с парнями; их не волнует любовь, для них деньги значат все.
  ХРЕМИЛУС. Вы говорите о тех, кто принимает всех желающих; однако некоторые из них честны и просят у своих покровителей не денег.
  КАРИО. Что тогда?
  ХРЕМИЛУС. Прекрасная лошадь, стая гончих.
  КАРИО. Да, они покраснели бы, если бы попросили денег и умело замаскировали свой позор.
  ХРЕМИЛУС. «Именно в тебе берут свое начало всякое искусство, все человеческие изобретения; это благодаря вам один человек сидит в своей мастерской и режет кожу.
  КАРИО. Тот другой лепит из железа или дерева.
  ХРЕМИЛУС. Что еще один гонится за золотом, которое он получил от тебя.
  КАРИО. Это фулер.
  ХРЕМИЛУС. Тот стирает шерсть.
  КАРИО. Что этот кожевник.
  ХРЕМИЛУС. А тот другой торгует луком.
  КАРИО. И если прелюбодея, пойманного с поличным, лишают волос, то это из-за тебя.
  ПЛЮТ. Ой! великие боги! Я ничего не знал обо всем этом!
  КАРИО. Не он ли одалживает Великому Королю всю свою гордость?
  ХРЕМИЛУС. Не он ли привлекает граждан в Собрание?
  КАРИО. А скажите, не вы ли снаряжаете триеры?
  ХРЕМИЛУС. А кто кормит наших наемников в Коринфе?
  КАРИО. Не ты ли причина страданий Памфила?
  ХРЕМИЛУС. А торговца иглами с Памфилом?
  КАРИО. Не из-за тебя ли Агиррий так громко пускает ветер?
  ХРЕМИЛУС. И что Филепсиус скатывается со своих басен?
  КАРИО. Что войска посланы на помощь египтянам?
  ХРЕМИЛУС. И что Лаис содержится у Филонида?
  КАРИО. Что башня Тимофея…
  ХРЕМИЛУС. … (К Карио.) Пусть он упадет на твою голову! (Плуту.) Короче говоря, Плутус, благодаря тебе все делается; Да будет известно вам, что вы единственная причина и добра, и зла.
  КАРИО. На войне это знамя, под которым вы служите победе.
  ПЛЮТ. Что! Я могу сделать так много вещей сам и без посторонней помощи?
  ХРЕМИЛУС. Кроме того, многие другие; поэтому люди никогда не устают от ваших даров. Они устают от всего остального, от любви...
  КАРИО. Хлеба.
  ХРЕМИЛУС. Музыки.
  КАРИО. Из сладостей.
  ХРЕМИЛУС. Из почестей.
  КАРИО. тортов.
  ХРЕМИЛУС. Сражений.
  КАРИО. Из инжира.
  ХРЕМИЛУС. Амбиций.
  КАРИО. Из каши.
  ХРЕМИЛУС. О военном продвижении.
  КАРИО. Чечевица.
  ХРЕМИЛУС. Но от вас они никогда не устают. Обладает ли человек тринадцатью талантами, тем сильнее у него желание обладать шестнадцатью; если это желание сбудется, он захочет сорок или будет жаловаться, что не знает, как свести концы с концами.
  ПЛЮТ. Все это, мне кажется, очень верно; есть только один момент, который заставляет меня чувствовать себя немного неловко.
  ХРЕМИЛУС. И это?
  ПЛЮТ. Как я мог использовать эту силу, которой, по твоим словам, я обладаю?
  ХРЕМИЛУС. Ах! они были совершенно правы, говоря, что нет ничего более робкого, чем Плутус.
  ПЛЮТ. Нет нет; это был вор, который оклеветал меня. Ворвавшись в дом, он обнаружил, что все заперто и ничего не может взять, поэтому он окрестил мою осторожность страхом.
  ХРЕМИЛУС. Не беспокойтесь; если ты усердно поддержишь меня, я сделаю тебя зорче Линкея.
  ПЛЮТ. И как ты сможешь это сделать, ты, всего лишь смертный?
  ХРЕМИЛУС. Я возлагаю большие надежды после ответа Аполлона, покачивающего своими священными лаврами.
  ПЛЮТ. Значит он в сюжете?
  ХРЕМИЛУС. Ага, правда.
  ПЛЮТ. Следите за тем, что вы говорите.
  ХРЕМИЛУС. Никогда не бойся, друг; ибо будьте уверены, что если это будет стоить мне жизни, я выполню то, что задумал.
  КАРИО. И я помогу тебе, если ты позволишь.
  ХРЕМИЛУС. У нас будет много и других помощников — всех достойных людей, нуждающихся в хлебе.
  ПЛЮТ. Ах! ха! они окажутся жалкими помощниками.
  ХРЕМИЛУС. Нет, не так, раз они разбогатели. А ты, Карио, беги скорей…
  КАРИО. Где?
  ХРЕМИЛУС. …созвать моих товарищей, других земледельцев, чтобы каждый из них мог прийти сюда, чтобы взять свою долю даров Плута.
  КАРИО. Я ушел. Но пусть кто-нибудь выйдет из дома и возьмет этот кусок мяса.
  ХРЕМИЛУС. я позабочусь об этом; ты бежишь изо всех сил. Что до тебя, Плутос, превосходнейший из всех богов, иди сюда со мной; это дом, который вы должны сегодня наполнить богатством, честными или нечестными средствами.
  ПЛЮТ. Мне совсем не нравится заходить таким образом в чужие дома; Я никогда не получал от этого ничего хорошего. Если я попаду в дом скряги, тотчас же закопает меня глубоко под землю; если бы какой-нибудь честный человек из его друзей пришел попросить у него самую мелкую монету, он бы отрицал, что когда-либо видел меня. Тогда, если я пойду в дом дурака, он принесет меня в жертву играм и девушкам, и очень скоро меня полностью разденут и выставят на улицу.
  ХРЕМИЛУС. Это потому, что вы никогда не встречали человека, который знал бы, как избежать двух крайностей; умеренность — сильная сторона моего характера. Я люблю экономить не меньше других и умею тратить, когда это необходимо. Но позвольте нам войти; Я хочу, чтобы ты был известен моей жене и моему единственному сыну, которого я люблю больше всего после тебя.
  ПЛЮТ. Да, после себя, я в этом очень уверен.
  ХРЕМИЛУС. Почему я должен скрывать от тебя правду?
  КАРИО. Идите, активные работники, которые, подобно моему хозяину, не едят ничего, кроме чеснока и самой бедной пищи, вы, его друзья и соседи, поторопитесь, поторопитесь; нельзя терять ни минуты; это критический час, когда ему необходимо ваше присутствие и ваша поддержка.
  ПРИПЕВ. Почему, разве ты не видишь, что мы мчимся так быстро, как могут люди, уже ослабевшие от старости? Но неужели вы считаете уместным заставить нас бежать так, прежде чем сказать нам, почему ваш хозяин позвал нас?
  КАРИО. Я охрип, рассказывая, но ты не слушаешь. Мой хозяин вытащит вас всех из глупой, бесплодной жизни, которую вы ведете, и обеспечит вам жизнь, полную всех удовольствий.
  ПРИПЕВ. И как он собирается управлять этим?
  КАРИО. Бедные друзья мои, он привел с собой отвратительного старика, согбенного и сморщенного, с самым жалким видом, лысого и беззубого; честное слово, я даже верю, что он обрезан, как какой-то гнусный варвар.
  ПРИПЕВ. Эти новости на вес золота! Что вы говорите?
  Повтори это мне; без сомнения, это означает, что он возвращает кучу богатства.
  КАРИО. Нет, но куча всех немощей, сопутствующих старости.
  ПРИПЕВ. Если вы нас обманываете, вы должны заплатить нам за это. Остерегайтесь наших палочек!
  КАРИО. Неужели ты считаешь меня настолько наглым, а мои слова просто ложью?
  ПРИПЕВ. Какой серьезный вид держит негодяй! Смотреть! его ноги уже визжат: «О! ой!" они просят кандалы и клинья.
  КАРИО. Судить вам предстоит в могиле. Почему бы тебе не пойти туда? Харон дал тебе билет.
  ПРИПЕВ. Чума забери тебя! ты проклятый негодяй, который ругает нас и не имеет даже сердца, чтобы сказать нам, почему ваш господин заставил нас прийти. Нам не хватило времени и мы устали, но мы пришли со всей поспешностью и в спешке прошли мимо множества диких луков, даже не собрав их.
  КАРИО. Я больше не буду скрывать от тебя правду. Друзья, это Плутус, которого приводит мой господин, Плутус, который даст вам богатство.
  ПРИПЕВ. Что! мы действительно все станем богатыми!
  КАРИО. Да, конечно; тогда вы будете Мидасом, если у вас отрастут ослиные уши.
  ПРИПЕВ. Какая радость, какое счастье! Если то, что вы мне говорите, правда, я хочу танцевать от удовольствия.
  КАРИО. И я тоже, третанелло! Я хочу подражать Циклопу и вести ваш отряд, топая вот так. Плачете ли вы, мои милые малыши, да, снова плачете и напеваете жалобную песню овец и вонючих коз; Следуй за мной с возбужденными органами, как похотливые козлы, готовые к действию.
  ПРИПЕВ. Что до нас, третанелло! мы будем искать тебя, дорогой Циклоп, блея, и если мы найдем тебя с кошельком, полным свежей травы, весь отвратительный в своей нечистоте, пропитанный вином и спящий среди твоих овец, мы схватим большой пылающий столб и сожжем его. из твоего глаза.
  КАРИО. Я скопирую ту Цирцею из Коринфа, чьи сильнодействующие снадобья заставили товарищей Филонида проглотить шарики навоза, которые она сама замешивала руками, как если бы они были свиными; и вы тоже хрюкаете от радости и идете за своей мамой, мои поросята.
  ПРИПЕВ. Ой! Цирцея с сильнодействующими снадобьями, которые так грязно марают своих товарищей, какое удовольствие я получу, подражая сыну Лаэрта! Я повешу вас за ваши яички, я буду тереть вам нос навозом, как козе, и вы, как Аристилл, будете говорить полуоткрытыми губами: «Следуйте за вашей матерью, мои поросята».
  КАРИО. Хватит шутить, примите серьезный вид; без ведома моего господина я возьму хлеба и мяса; и когда я хорошо поем, я возобновлю свою работу.
  ХРЕМИЛУС. Чтобы сказать: «Здравствуйте! мои дорогие соседи!» это старая форма приветствия, хорошо изношенная с использованием; поэтому я обнимаю вас за то, что вы не ползли, как черепахи, а со всей поспешностью примчались сюда. Теперь помоги мне внимательно и внимательно следить за богом.
  ПРИПЕВ. Будьте в покое. Вы увидите, с каким воинственным рвением я буду охранять его. Что! мы толкаем друг друга на Собрании за три обола, и неужели я позволю украсть у меня лично Плутус?
  ХРЕМИЛУС. Но я вижу блепсидемуса; по его осанке и поспешности я легко вижу, что он что-то знает или подозревает.
  БЛЕПСИДЕМУС. Что произошло тогда? Откуда, как Хремил вдруг разбогател? Я не верю ни единому слову. Тем не менее в парикмахерских только и говорили о его внезапном богатстве. Но больше всего меня удивляет, что его счастье не заставило его забыть своих друзей; это не обычный способ!
  ХРЕМИЛУС. Во имя богов, Блепсидемус, я ничего от тебя не скрою. Сегодня все лучше, чем вчера; давай поделимся, ведь ты мне не друг?
  БЛЕПСИДЕМУС. Вы действительно разбогатели, как говорят?
  КРЕМИЛ Скоро буду, если бог на это согласится. Но есть еще некоторый риск бежать.
  БЛЕПСИДЕМУС. Какой риск?
  ХРЕМИЛУС. Какой риск?
  БЛЕПСИДЕМУС. Что ты имеешь в виду? Объяснять.
  ХРЕМИЛУС. Если нам это удастся, мы будем счастливы навсегда, но если мы потерпим неудачу, для нас все кончено.
  БЛЕПСИДЕМУС. Это дурное дело, и оно мне не нравится! Разбогатеть сразу и при этом бояться! ах! Я подозреваю что-то не очень хорошее.
  ХРЕМИЛУС. Что вы имеете в виду, что это мало хорошо?
  БЛЕПСИДЕМУС. Без сомнения, вы только что украли немного золота и серебра из какого-то храма и раскаиваетесь.
  ХРЕМИЛУС. Нет! упаси меня от этого небо!
  БЛЕПСИДЕМУС. Перемирие праздным фразам! это слишком очевидно, мой друг.
  ХРЕМИЛУС. Не подозревайте обо мне такого.
  БЛЕПСИДЕМУС. Увы! значит нет честного человека! ни один, который может сопротивляться притяжению золота!
  ХРЕМИЛУС. Во имя Деметры, у тебя нет здравого смысла.
  БЛЕПСИДЕМУС. Так упорствовать в отрицании всю жизнь!
  ХРЕМИЛУС. Но, господи боги, вы сошли с ума, мой дорогой друг!
  БЛЕПСИДЕМУС. Сам его взгляд обезумевший; он совершил какое-то преступление!
  ХРЕМИЛУС. Ах! Я знаю мелодию, которую ты сейчас играешь; вы думаете, что я украл, и хотите свою долю.
  БЛЕПСИДЕМУС. Моя доля чего, скажи на милость?
  ХРЕМИЛУС. Вы рядом с целью; дело совсем в другом.
  БЛЕПСИДЕМУС. Может быть, это не воровство, а какое-то мошенничество!
  ХРЕМИЛУС. Ты безумец!
  БЛЕПСИДЕМУС. Что? Вы никому не причинили вреда?
  ХРЕМИЛУС. Нет! точно нет!
  БЛЕПСИДЕМУС. Но, великие боги, что мне думать? Ты не скажешь мне правду.
  ХРЕМИЛУС. Вы обвиняете меня, ничего толком не зная.
  БЛЕПСИДЕМУС. Послушай, друг, дело, без сомнения, еще можно замять, пока оно не разнеслось за границей ценой пустяков; Я куплю молчание ораторов.
  ХРЕМИЛУС. Да, ты выложишь три мины и, как мой друг, считаешь против меня двенадцать.
  БЛЕПСИДЕМУС. Я знаю человека, который придет и сядет у подножия трибунала, держа в руке ветвь просителя, в окружении жены и детей, как Гераклид из Памфила.
  ХРЕМИЛУС. Не за что, бедняга! Но, благодаря мне, отныне будут богаты только достойные люди, умные и умеренные люди.
  БЛЕПСИДЕМУС. Что вы говорите? Значит, ты украл столько всего?
  ХРЕМИЛУС. Ой! твои оскорбления будут моей смертью.
  БЛЕПСИДЕМУС. — Скорее ты сам ухаживаешь за смертью.
  ХРЕМИЛУС. Не так, негодяй, ведь у меня есть Плутус.
  БЛЕПСИДЕМУС. У тебя есть Плутус? Который из?
  ХРЕМИЛУС. Сам бог.
  БЛЕПСИДЕМУС. И где он?
  ХРЕМИЛУС. Там.
  БЛЕПСИДЕМУС. Где?
  ХРЕМИЛУС. В помещении.
  БЛЕПСИДЕМУС. В помещении?
  ХРЕМИЛУС. Да, конечно.
  БЛЕПСИДЕМУС. Уходи! Плутус в вашем доме?
  ХРЕМИЛУС. Да, боги!
  БЛЕПСИДЕМУС. Ты говоришь мне правду?
  ХРЕМИЛУС. Я.
  БЛЕПСИДЕМУС. Поклянись Гестией.
  ХРЕМИЛУС. Клянусь Посидоном.
  БЛЕПСИДЕМУС. Бог моря?
  ХРЕМИЛУС. Да, и всеми другими Посидонами, если таковые имеются.
  БЛЕПСИДЕМУС. А вы не отправляете его к нам, к своим друзьям?
  ХРЕМИЛУС. Мы еще не дошли до этого.
  БЛЕПСИДЕМУС. Что ты говоришь? Неужели нет возможности поделиться?
  ХРЕМИЛУС. Почему бы и нет. Мы должны сначала…
  БЛЕПСИДЕМУС. Что делать?
  ХРЕМИЛУС. … вернуть ему зрение.
  БЛЕПСИДЕМУС. Восстановить кому его зрение? Говорить!
  ХРЕМИЛУС. Плутус. Это надо сделать, во что бы то ни стало.
  БЛЕПСИДЕМУС. Значит, он действительно слеп?
  ХРЕМИЛУС. Да, несомненно.
  БЛЕПСИДЕМУС. Я больше не удивляюсь, что он так и не пришел ко мне.
  ХРЕМИЛУС. И, если угодно богам, он сейчас придет туда.
  БЛЕПСИДЕМУС. Разве мы не должны пойти и искать врача?
  ХРЕМИЛУС. Искать врачей в Афинах? Нет! нет искусства там, где нет гонорара.
  БЛЕПСИДЕМУС. Давайте хорошенько о себе подумаем.
  ХРЕМИЛУС. Нет ни одного.
  БЛЕПСИДЕМУС. — Это положительный факт, я не знаю ни одного.
  ХРЕМИЛУС. Но я хорошо обдумал этот вопрос, и лучше всего, чтобы Плутос лежал в храме Эскулапа.
  БЛЕПСИДЕМУС. Да, бесспорно, это самое лучшее. Поторопитесь и уведите его в Храм.
  ХРЕМИЛУС. Я буду там.
  БЛЕПСИДЕМУС. Тогда поторопитесь.
  ХРЕМИЛУС. Это именно то, что я делаю.
  БЕДНОСТЬ. Неразумные, порочные, нечестивые люди! Что вы смеете делать, жалкие, несчастные смертные? Куда ты летишь? Останавливаться! Я приказываю!
  БЛЕПСИДЕМУС. Ой! великие боги!
  БЕДНОСТЬ. Моя рука уничтожит вас, гнусные существа! Такая попытка недопустима; ни человек, ни бог никогда не осмеливались на подобное. Ты умрешь!
  ХРЕМИЛУС. И кто ты такой? Ой! какая жуткая бледность!
  БЛЕПСИДЕМУС. Возможно, это какие-то Эринны, какие-то Фьюри из театра; в ее глазах какая-то дикая трагедия.
  ХРЕМИЛУС. Но у нее нет фонарика.
  БЛЕПСИДЕМУС. Давайте сбить ее!
  БЕДНОСТЬ. Кто я по-твоему?
  ХРЕМИЛУС. Какой-нибудь владелец винного магазина или торговка яйцами. Иначе бы вы не кричали так громко на нас, которые ничего вам не сделали.
  БЕДНОСТЬ. Действительно? И не причинил ли ты мне смертельного вреда, стремясь изгнать меня из всех стран?
  ХРЕМИЛУС. Почему у тебя не осталось Баратрума? Но кто ты? Ответь мне скорей!
  БЕДНОСТЬ. Я тот, кто накажет тебя сегодня же за то, что ты хотел заставить меня исчезнуть отсюда.
  БЛЕПСИДЕМУС. Может быть, это хозяин трактира в моем районе, который всегда обманывает меня в меру?
  БЕДНОСТЬ. Я Бедность, прожившая с тобой столько лет.
  БЛЕПСИДЕМУС. Ой! великий Аполлон! о боги! куда мне лететь?
  ХРЕМИЛУС. Сейчас, когда! что ты делаешь? Вы трус! Не могли бы вы остановиться здесь?
  БЛЕПСИДЕМУС. Не я.
  ХРЕМИЛУС. Будете ли вы иметь доброту, чтобы остановиться. Двум мужчинам бежать от женщины?
  БЛЕПСИДЕМУС. Но, несчастный, это Бедность, самое страшное чудовище, которое когда-либо дышало.
  ХРЕМИЛУС. Оставайтесь на месте, я вас умоляю.
  БЛЕПСИДЕМУС. Нет! нет! тысячу раз нет!
  ХРЕМИЛУС. Можем ли мы сделать что-нибудь хуже, чем бросить бога в беде и бежать перед этой женщиной, даже не предложив драться?
  БЛЕПСИДЕМУС. Но какое у нас оружие? В состоянии ли мы показать бой? Где нагрудник, щит, который этот негодяй не заложил?
  ХРЕМИЛУС. Будьте в покое. Плутус с готовностью восторжествует над ее угрозами без посторонней помощи.
  БЕДНОСТЬ. Смеете ли вы возражать, негодяи, пойманные с поличным на самом ужасном преступлении?
  ХРЕМИЛУС. Что до тебя, проклятая нефритовая, ты преследуешь меня своими оскорблениями, хотя я никогда не причинял тебе ни малейшего вреда.
  БЕДНОСТЬ. Вы думаете, что мне не причинит вреда вернуть Плутусу зрение?
  ХРЕМИЛУС. Вам вредит то, что мы благословляем всех людей?
  БЕДНОСТЬ. И что, по-вашему, обеспечит их счастье?
  ХРЕМИЛУС. Ах! прежде всего мы выгоним вас из Греции.
  БЕДНОСТЬ. Выгнать меня? Мог бы ты причинить человечеству больший вред?
  ХРЕМИЛУС. Да, если бы я отказался от своего намерения избавить их от вас.
  БЕДНОСТЬ. Что ж, давайте сначала обсудим этот момент. Я предлагаю показать, что я единственная причина всех ваших благословений и что ваша безопасность зависит от меня одного. Если у меня не получится, то делайте со мной, что хотите.
  ХРЕМИЛУС. Как ты смеешь так говорить, наглая девка?
  БЕДНОСТЬ. Согласитесь выслушать меня, и я думаю, что мне будет очень легко доказать, что вы совершенно на ложном пути, когда хотите сделать справедливых людей богатыми.
  БЛЕПСИДЕМУС. Ой! дубина и конец веревки, приди ко мне на помощь!
  БЕДНОСТЬ. К чему такой гнев и эти крики, прежде чем вы услышите мои доводы?
  БЛЕПСИДЕМУС. Но кто мог слушать такие слова без восклицания?
  БЕДНОСТЬ. Любой здравомыслящий человек.
  ХРЕМИЛУС. Но если вы проиграете дело, какому наказанию вы подвергнетесь?
  БЕДНОСТЬ. Выберите, что вы будете.
  ХРЕМИЛУС. Все в порядке.
  БЕДНОСТЬ. Вы будете страдать так же, если вас побьют!
  ХРЕМИЛУС. Думаете, двадцать смертей — достаточно большая ставка?
  БЛЕПСИДЕМУС. Ей достаточно, а нам и двоих хватит.
  БЕДНОСТЬ. Вы не убежите, ибо разве есть хоть один веский аргумент, чтобы возразить мне?
  ПРИПЕВ. Чтобы победить ее в этом споре, вы должны собрать всю свою смекалку.
  Не делайте поблажек и не показывайте слабости!
  ХРЕМИЛУС. Правильно, что добрые должны быть счастливы, а злые и нечестивые, напротив, должны быть несчастны; я верю, что это истина, которую никто не опровергнет. Реализовать такое положение вещей — столь же великое предложение, сколь оно благородно и полезно во всех отношениях, и мы нашли средство для достижения цели наших желаний. Если Плутос прозреет и перестанет бродить незрячим и наугад, он пойдет искать праведников и никогда больше не оставит их; он будет сторониться развращенного и нечестивого; так, благодаря ему, все люди станут честными, богатыми и благочестивыми. Можно ли придумать что-нибудь лучшее для общественного блага?
  БЛЕПСИДЕМУС. Определенно нет! Я свидетельствую об этом. Ей даже не обязательно отвечать.
  ХРЕМИЛУС. Не кажется ли, что все в мире сумасшествие или, скорее, сумасшествие, когда смотришь на то, как идут дела? Толпа негодяев наслаждается благами, добытыми по чистой несправедливости, а более честные люди несчастны, умирают с голоду и проводят с вами всю жизнь.
  ПРИПЕВ. Да, если бы Плутус снова прозрел и изгнал Бедность, это было бы величайшим благом, какое только возможно для рода человеческого.
  БЕДНОСТЬ. Вот два старика, чьи мозги легко запутать, которые помогают друг другу болтать чушь и чушь в свое удовольствие. Но если бы ваши пожелания были реализованы, ваша прибыль была бы велика! Пусть Плутус прозреет и разделит свои милости поровну между всеми, и никто больше не будет заниматься ни торговлей, ни искусством; со всем трудом будет покончено. Кто пожелал бы ковать железо, строить корабли, шить, точить, резать кожу, печь кирпичи, белить льняное полотно, дублить шкуры или разрыхлять землю плугом и собирать дары Деметры, если бы он мог жить в безделье и свободный от всей этой работы?
  ХРЕМИЛУС. Что за ерунда все это! Всеми этими ремеслами, о которых вы только что упомянули, будут заниматься наши рабы.
  БЕДНОСТЬ. Ваши рабы! И какими средствами будут добыты эти рабы?
  ХРЕМИЛУС. Мы купим их.
  БЕДНОСТЬ. Но сначала скажите, кто их продаст, если все богаты?
  ХРЕМИЛУС. Какой-то жадный торговец из Фессалии — страны, которая так много поставляет.
  БЕДНОСТЬ. Но если ваша система будет применена, не останется ни одного работорговца. Какой богатый человек рискнул бы своей жизнью, чтобы посвятить себя этому трафику? Вам придется трудиться, копать и подвергать себя всякого рода каторжным работам; чтобы жизнь твоя была еще несчастнее, чем теперь.
  ХРЕМИЛУС. Пусть это предсказание падет на тебя!
  БЕДНОСТЬ. Вы не сможете спать в постели, потому что больше ничего не будет производиться; ни на коврах, ибо кто стал бы их ткать, если бы у него было золото? Когда ты приведешь в свой дом молодую невесту, у тебя не будет эссенций, которыми можно было бы надушить ее, и не будет ни богатых вышитых плащей, окрашенных в ослепительные цвета, чтобы одеть ее. И все же какой смысл быть богатым, если ты лишен всех этих наслаждений? С другой стороны, все, что вам нужно, у вас есть в избытке, благодаря мне; ремесленнику я подобна суровой госпоже, заставляющей его нуждою и бедностью искать средств к пропитанию.
  ХРЕМИЛУС. И что хорошего вы можете дать нам, если не ожоги в бане, да рои мальчишек и старух, которые плачут от голода, и бесчисленные тучи вшей, комаров и мух, которые вьются над головой несчастного, беспокоят его, будят. ему и скажи: «Будешь голоден, но встань!» Кроме того, иметь тряпку вместо накидки, тюфяк из тростника, кишащего жуками, которые не дают сомкнуть глаз на постель; гнилой кусок рогожи для покрывала; большой камень вместо подушки, на которую можно положить голову; есть корни мальвы вместо хлеба и листья увядшей редьки вместо лепешки; не иметь ничего, кроме крышки от разбитого кувшина вместо табуретки, ножки бочонка, да еще разбитого, вместо месильной, вот жизнь, которую вы делаете для нас! Это те могущественные блага, которыми вы якобы нагружаете человечество?
  БЕДНОСТЬ. Вы описываете не мою жизнь; вы нападаете на нищих существования.
  ХРЕМИЛУС. Разве нищенство не сестра бедности?
  БЕДНОСТЬ. Фрасибул и Дионисий, по-твоему, одно и то же. Нет, моя жизнь не такая и никогда не будет. Нищий, которого вы нам изобразили, никогда ничем не владеет. Бедняк живет бережливо и внимательно к своему делу; у него не слишком много, но ему не хватает того, что ему действительно нужно.
  ХРЕМИЛУС. Ой! какая счастливая жизнь, Деметра! жить скупо, трудиться беспрестанно и не оставить достаточно, чтобы заплатить за могилу!
  БЕДНОСТЬ. Вот и все! Шутит, насмехается и никогда не говорит серьезно! Но чего ты не знаешь, так это того, что мужчины со мной стоят больше, и душой, и телом, чем с Плутосом. У него они подагрические, пузатые, тяжеловесные и возмутительно толстые; у меня они худы, осины и страшны врагу.
  ХРЕМИЛУС. Несомненно, морив их голодом, вы даете им эту осиную талию.
  БЕДНОСТЬ. Что касается поведения, то я докажу вам, что скромность живет во мне, а дерзость — в Плутосе.
  ХРЕМИЛУС. Ой! сладкая скромность воровства и взлома стен.
  БЛЕПСИДЕМУС. Да, вор действительно скромен, потому что он прячется.
  БЕДНОСТЬ. Посмотрите на ораторов в наших республиках; пока они бедны, и государство, и народ могут только восхвалять их честность; но как только они откармливаются на общественные средства, они зачинают ненависть к справедливости, строят интриги против народа и нападают на демократию.
  ХРЕМИЛУС. Это абсолютно верно, хотя язык у тебя очень мерзкий. Но это неважно, так что не надо делать такой торжествующий вид; тем не менее ты будешь наказан за то, что пытался убедить меня, что бедность дороже богатства.
  БЕДНОСТЬ. Не имея возможности опровергнуть мои доводы, вы болтаете наугад и напрягаетесь зря.
  ХРЕМИЛУС. Тогда скажи мне вот что, почему все человечество бежит от тебя?
  БЕДНОСТЬ. Потому что я делаю их лучше. Дети делают то же самое; они бегут от мудрых советов своих отцов. Так трудно увидеть свой истинный интерес.
  ХРЕМИЛУС. Скажешь ли ты, что Зевс не может различить, что лучше? Ну а Плутуса он берет к себе…
  БЛЕПСИДЕМУС. … и прогоняет Бедность на землю.
  БЕДНОСТЬ. Ах я! как вы слепы, старики времен
  Сатурна! Да ведь Зевс беден, и я вам наглядно это докажу. В
  Олимпийских играх, которые он основал и к которым он созывает всю Грецию каждые четыре года, почему он венчает
  дикими маслинами только победителей ?
  Если бы он был богат, он дал бы им золото.
  ХРЕМИЛУС. Таким образом он показывает, что цепляется за свое богатство; он бережет их, не расстается ни с одной частью, только дарит победителям безделушки, а деньги оставляет себе.
  БЕДНОСТЬ. Но богатство, соединенное с такой гнусной жадностью, еще более постыдно, чем бедность.
  ХРЕМИЛУС. Да погубит тебя Зевс, и тебя, и твой венчик из дикой маслины!
  БЕДНОСТЬ. Таким образом, вы смеете утверждать, что бедность не является источником всех благ!
  ХРЕМИЛУС. Спросите Гекату, лучше ли быть богатой или голодной; она расскажет вам, что богатые присылают ей еду каждый месяц, а бедные заставляют ее исчезать еще до того, как ее подадут. Но иди и повесься и не дыши больше ни слова. Меня не уговорят против моей воли.
  БЕДНОСТЬ. "Ой! граждане Аргоса! ты слышишь, что он говорит?
  ХРЕМИЛУС. Лучше позовите Паусона, вашего доброго компаньона.
  БЕДНОСТЬ. Увы! что со мной будет?
  ХРЕМИЛУС. Уходите, уходите быстро и приятного вам пути.
  БЕДНОСТЬ. Но куда мне идти?
  ХРЕМИЛУС. В тюрьму; но поторопитесь, давайте покончим с этим.
  БЕДНОСТЬ. Однажды ты вспомнишь меня.
  ХРЕМИЛУС. Тогда вы можете вернуться; но исчезнуть на время. я предпочитаю быть богатым; вы можете свободно биться головой о стены в гневе.
  БЛЕПСИДЕМУС. И я тоже приветствую богатство. Я хочу, когда выйду из бани, весь надушенный эссенциями, Отважно пировать с женой и детьми и пускать ветер в лица труженикам и Нищете.
  ХРЕМИЛУС. Так эта шлюха ушла наконец! Но поспешим уложить
  Плута спать в храме Эскулапа.
  БЛЕПСИДЕМУС. Поспешим; иначе какой-нибудь надоедливый тип может снова прийти, чтобы помешать нам.
  ХРЕМИЛУС. Карио, принеси одеяла и все, что я приготовила из дома; проведем бога в храм, соблюдая все надлежащие обряды.
  ПРИПЕВ. [Отсутствующий.]
  КАРИО. Ой! Вы, старики, которые на празднике Тесея запивали похлебку, подаваемую бедным, кусочками хлеба, выдолбленными, как ложка, как достойна зависти ваша судьба! Как вы счастливы, и вы, и все просто мужчины!
  ПРИПЕВ. Мой добрый друг, что случилось с твоими друзьями? Вы кажетесь носителем хороших вестей.
  КАРИО. Какая радость для моего хозяина и тем более для Плутуса! Бог прозрел; глаза его сверкают величайшим блеском благодаря благожелательной заботе Эскулапа.
  ПРИПЕВ. Ой! какой восторг! ой! Какие крики радости!
  КАРИО. Да! человек вынужден радоваться, хочет он этого или нет.
  ПРИПЕВ. Я буду петь в честь Эскулапа, сына прославленного
  Зевса, звучным голосом; он благотворная звезда, которую люди обожают.
  ЖЕНА КРЕМИЛА. Что означают эти крики? Есть хорошие новости. С каким нетерпением я ждал в доме, и так долго!
  КАРИО. Быстрый! быстрый! немного вина, госпожа. И пей сам, потому что тебе это очень по вкусу; Я приношу вам все благословения в едином пакете.
  ЖЕНА. Где они?
  КАРИО. Моими словами, как вы увидите.
  ЖЕНА. Покончили с пустяками! приходи, говори.
  КАРИО. Слушай, я расскажу тебе все, от ног до головы.
  ЖЕНА. Ах! не бросай ничего мне в голову.
  КАРИО. Даже счастья, которое пришло к вам?
  ЖЕНА. Нет, нет, ничего… чтобы меня рассердить.
  КАРИО. Подойдя к храму с нашим больным, тогда таким несчастным, а теперь находящимся на вершине счастья, блаженства, мы сперва повели его к морю, чтобы очистить его.
  ЖЕНА. Ах! Какое исключительное удовольствие для старика купаться в холодной морской воде!
  КАРИО. Затем мы отправились в Храм бога. Как только облатки и различные приношения были освящены на алтаре, а лепешка пшеничной муки была передана пожирающему Гефесту, мы уложили Плута на ложе в соответствии с обрядом, и каждый из нас приготовил себе постель. листьев.
  ЖЕНА. Приходил ли кто-нибудь еще умолять божество?
  КАРИО. Да. Во-первых, Неоклида, который слеп, но ворует намного лучше, чем ясновидящие; затем многие другие подверглись нападению с жалобами всех видов. Свет потушили, и священник велел нам спать, особо рекомендуя нам молчать, если мы услышим какой-нибудь шум. Там мы все лежали совершенно спокойно. Я не мог спать; Я думал о каком-то сотейнике, полном каши, поставленном рядом со старухой и прямо за ее головой. У меня было неистовое желание соскользнуть в ту сторону. Но как только я поднял голову, я заметил священника, который сметал со священного стола и лепешки, и смоквы; затем он обошел жертвенники и освятил оставшиеся лепешки, сложив их в мешок. Поэтому я решил последовать столь благочестивому примеру и направился прямо к папе.
  ЖЕНА. Ты негодяй! и неужели ты не боялся бога?
  КАРИО. Да, действительно! Я боялся, что бог с короной на голове мог быть у сотейника передо мной. Я сказал себе: «Как священник, как бог». Услышав мой шум, старуха протянула руку, но я зашипел и укусил ее, как мог бы сделать священный змей. Она быстро отдернула руку, соскользнула в постель, спрятав голову под одеяло, и больше не шевелилась; только она от страха выпустила немного ветра, который вонял хуже, чем ласка. Что до меня, то я проглотил изрядную порцию каши и, хорошенько поев, вернулся в постель.
  ЖЕНА. И не пришел ли бог?
  КАИР. Он не медлил; и когда он был рядом с нами, о! дорогой! такая хорошая шутка получилась. Мой живот был сильно раздут, и я выпустил воздух с самым громким звуком.
  ЖЕНА. Несомненно, бог скривился?
  КАРИО. Нет, но Язо слегка покраснел, а Панацея отвернулась, зажав нос; ибо мои духи не розовые.
  ЖЕНА. И что сделал бог?
  КАРИО. Он не обратил ни малейшего внимания.
  ЖЕНА. Значит, он должен быть довольно грубым богом?
  КАРИО. Я так не говорю, но он привык к дерьму на вкус.
  ЖЕНА. Наглый плут, давай дальше!
  КАРИО. Тогда я спрятался в своей постели, весь дрожа. Эскулап обошел больных и осмотрел их всех с большим вниманием; тогда раб положил рядом с ним каменную ступку, пестик и коробочку.
  ЖЕНА. Из камня?
  КАРИО. Нет, не из камня.
  ЖЕНА. Но как же ты мог все это видеть, подлец, когда говоришь, что все время прятался?
  КАРИО. Зачем, о великие боги, сквозь мой плащ, ведь он не без дыр! Сначала он приготовил мазь для Неоклида; он бросил в ступку три головки тенийского чеснока, растоло их с примесью сока смоковницы и лентиска, смочил все это сфеттским уксусом и, отвернув веки больного, нанес свою мазь на внутренность глаз, так что боль может быть более мучительной. Неоклид взвизгнул, завыл, прыгнул к изножью своей кровати и хотел бежать, но бог рассмеялся и сказал ему: «Держись на месте со своим бальзамом; сделав это, вы не пойдете и не будете лжесвидетельствовать перед Собранием».
  ЖЕНА Какой мудрый бог и какой друг нашего города!
  КАРИО. После этого он подошел и сел у изголовья кровати Плута, взял совершенно чистую тряпку и вытер веки; Панацея покрыл голову и лицо пурпурной тканью, а бог свистнул, и из святилища выбежали две огромные змеи.
  ЖЕНА. Великие боги!
  КАРИО. Они мягко скользнули под пурпурную ткань и, насколько я мог судить, лизнули веки пациента; ибо за меньшее время, чем даже вам нужно, госпожа, чтобы осушить десять кубков вина, Плутос поднялся; он мог видеть. Я захлопал в ладоши от радости и разбудил своего хозяина, и бог тут же исчез со змеями в святилище. Что же касается тех, кто лежал рядом с Плутосом, то можно себе представить, что они нежно обнимали его. Наступил рассвет, и ни один из них не сомкнул глаз. Что касается меня, то я не переставал благодарить бога, который так быстро вернул Плутосу зрение и сделал Неоклида еще более слепым.
  ЖЕНА. Ой! ты великий Эскулап! Как могущественна твоя сила! (К Карио.)
  Но скажи мне, где сейчас Плутус?
  КАРИО. Он приближается, сопровождаемый огромной толпой. Богатые, чье богатство нажито нечестным путем, хмурят брови и бросают на него взгляды с яростной ненавистью, в то время как праведники, которые вели жалкое существование, обнимают его и хватают его за руку в восторге своей радости; они следуют за ним, их головы увенчаны гирляндами, они смеются и благословляют своего избавителя; старики заставляют землю звенеть, когда они идут вместе, отсчитывая время. Приходите все, все до малейшей части, танцуйте, прыгайте и стройтесь в хор; вы больше не рискуете услышать, когда вернетесь домой: «В мешке нет еды».
  ЖЕНА. А я, клянусь Гекатой! Я навяжу тебе гирлянду из лепешек за добрые вести, которые ты мне принес.
  КАРИО. Спешите, поспешите тогда; наши друзья рядом.
  ЖЕНА. Я пойду в дом, чтобы принести приветственные подарки, чтобы отпраздновать эти глаза, которые только что открылись.
  КАРИО. А пока я иду им навстречу.
  ПРИПЕВ. [Отсутствующий.]
  ПЛЮТ. Я обожаю тебя, о! ты, божественное солнце, и я приветствую тебя, город, возлюбленный Паллады; Добро пожаловать, земля Кекропса, принявшая меня. Увы! с какими мужчинами я общалась! Я краснею при мысли об этом. В то время как, с другой стороны, я сторонился тех, кто заслуживал моей дружбы; Я не знал ни пороков одних, ни достоинств других. Двойная ошибка, и в обоих случаях одинаково роковая! Ах! какое несчастье было у меня! Но я хочу все изменить; и в будущем я намерен доказать человечеству, что, если я давал нечестивым, это было против моей воли.
  КРЕМИЛ (обращаясь к толпе, мешающей ему) . Уходи! Ой! сколько друзей появляется, когда тебе везет! Они впиваются в меня локтями и бьют меня по голеням, чтобы доказать свою привязанность. Каждый хочет поприветствовать меня. Какая толпа стариков столпилась вокруг меня на рыночной площади!
  ЖЕНА. Ой! ты, кто мне всего дороже, и ты тоже, пожалуйста! Позвольте мне, Плутус, осыпать вас этими приветственными дарами в соответствии с обычаем.
  ПЛЮТ. Нет. Это первый дом, в который я вхожу после того, как прозрел; Я ничего не возьму с него, ибо мое дело скорее отдавать.
  ЖЕНА. Вы отказываетесь от этих подарков?
  ПЛЮТ. Я приму их у твоего очага, как того требует обычай. Кроме того, таким образом мы избежим смешной сцены; не годится, чтобы поэт разбрасывал зрителям сушеные фиги и лакомства; это вульгарный трюк, чтобы рассмешить их.
  ЖЕНА. Ты прав. Смотреть! вон тот Дексиник, который уже вставал на ноги, чтобы ловить фиги, когда они пролетали мимо него.
  ПРИПЕВ. [Отсутствующий.]
  КАРИО. Как приятно, друзья, хорошо жить, особенно когда это ничего не стоит! Какой поток благословений затопляет наш дом, и при этом мы не причинили вреда ни одной душе! Ах! какая прелесть богатство! Закрома полны белой муки, и винные кувшины переполнены душистым вином; все сундуки набиты золотом и серебром, это зрелище; цистерна полна масла, склянки с благовониями, а чердак с сушеными смоквами. Фляги для уксуса, тарелки, сотейники и все тарелки медные; наши гнилые старые деревянные миски для рыбы сегодня превратились в серебряные блюда; самый ночной комод из слоновой кости. Мы, другие, рабы, играем нечетно и четно золотыми и доводим роскошь до того, что уже не камнями вытираемся, а пользуемся чесночными стеблями. Мой господин в этот момент увенчан цветами и приносит в жертву свинью, козу и барана; меня выгнал дым, потому что я больше не мог его выносить, так резало глаза.
  СПРАВЕДЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК. Пойдем, дитя мое, пойдем со мной. Пойдем и найдем бога.
  ХРЕМИЛУС. Кто приходит сюда?
  ПРОСТО МУЖЧИНА. Человек, который когда-то был несчастен, а теперь счастлив.
  ХРЕМИЛУС. Значит, справедливый человек?
  ПРОСТО МУЖЧИНА. У тебя есть это.
  ХРЕМИЛУС. Хорошо! что ты хочешь?
  ПРОСТО МУЖЧИНА. Я прихожу поблагодарить бога за все благословения, которые он излил на меня. Мой отец оставил мне довольно приличное состояние, и я помогал тем из моих друзей, которые были в нужде; По моему мнению, это было самое полезное, что я мог сделать со своим состоянием.
  ХРЕМИЛУС. И вы быстро разорились?
  ПРОСТО МУЖЧИНА. Полностью.
  ХРЕМИЛУС. С тех пор ты живешь в нищете?
  ПРОСТО МУЖЧИНА. По правде говоря, я; Я думал, что могу рассчитывать, в случае необходимости, на друзей, чьему имуществу я помог, но они отвернулись от меня и сделали вид, что не видят меня.
  ХРЕМИЛУС. Над тобой смеялись, это видно.
  ПРОСТО МУЖЧИНА. Именно так. С моей пустой казной у меня больше не было друзей.
  ХРЕМИЛУС. Но ваша судьба изменилась.
  ПРОСТО МУЖЧИНА. Да, и поэтому я прихожу к богу, чтобы воздать ему должное.
  ХРЕМИЛУС. Но с какой целью вы приносите этот старый плащ, который носит ваш раб? Скажи мне.
  ПРОСТО МУЖЧИНА. Я хочу посвятить его богу.
  ХРЕМИЛУС. Были ли вы посвящены в Великие Мистерии в этом плаще?
  ПРОСТО МУЖЧИНА. Нет, но я дрожал в ней тринадцать лет.
  ХРЕМИЛУС. И эта обувь?
  ПРОСТО МУЖЧИНА. Это тоже мои зимние спутники.
  ХРЕМИЛУС. И вы хотите их тоже посвятить?
  ПРОСТО МУЖЧИНА. Несомненно.
  ХРЕМИЛУС. Прекрасные подарки, чтобы предложить богу!
  ИНФОРМАТОР. Увы! увы! Я потерянный человек. Ах! трижды, четыре, пять, двенадцать раз, вернее, десять тысяч раз несчастная судьба! Почему, почему судьба должна наносить мне такие грубые удары?
  ХРЕМИЛУС. О, Аполлон, мой опекун! ой! о милостивые боги! что настигло этого человека?
  ИНФОРМЕР. Ах! я не заслуживаю жалости? я потерял все; этот проклятый бог раздел меня донага. Ах! если на небе будет справедливость, он снова ослепнет.
  ПРОСТО МУЖЧИНА. Мне кажется, я знаю, в чем дело. Если этот человек несчастлив, то это потому, что он мало ценен и мало честен; и я верю, что он тоже так выглядит.
  ХРЕМИЛУС. Тогда, клянусь Зевсом! его положение просто.
  ИНФОРМЕР. Он пообещал, что если прозреет, то обогатит всех нас без посторонней помощи; в то время как он разрушил больше чем один.
  ХРЕМИЛУС. Но кого он так обидел?
  ИНФОРМЕР. Мне.
  ХРЕМИЛУС. Тогда ты, несомненно, был подлым вором.
  ИНФОРМАТОР (Кремилусу и Карио) . «Это вы сами были такими негодяями; Я уверен, что вы получили мои деньги.
  ХРЕМИЛУС. Ха! от Деметры! это информатор. Какая наглость!
  КАРИО. Он ужасно голоден, это точно.
  ИНФОРМЕР. Ты немедленно последуешь за мной на рыночную площадь, где пытка колеса заставит тебя признаться в своих проступках.
  КАРИО. Ха! береги себя!
  ПРОСТО МУЖЧИНА. Клянусь Зевсом Избавителем, какой благодарностью все греки обязаны Плутосу, если он уничтожит этих гнусных доносчиков!
  ИНФОРМЕР. Вы смеетесь надо мной. Хо! хо! Я объявляю вас их сообщником. Откуда ты украл этот новый плащ? Вчера я видел тебя с одним совершенно изношенным.
  ПРОСТО МУЖЧИНА. Я не боюсь тебя благодаря этому кольцу, за которое я заплатил
  Евдемусу драхму.
  ХРЕМИЛУС. Ах! нет кольца, которое убережет вас от укуса осведомителя.
  ИНФОРМЕР. Наглые негодяи! Но, мои прекрасные шутники, вы так и не сказали мне, что вы здесь делаете. Ничего хорошего, я буду связан.
  ХРЕМИЛУС. Ничего хорошего для вас, будьте уверены.
  ИНФОРМЕР. Во имя Зевса! ты будешь обедать за мой счет!
  ХРЕМИЛУС. Подлый самозванец, да лопнешь ты с пустым брюхом, и ты, и твой свидетель.
  ИНФОРМЕР. Вы это отрицаете? Я думаю, вы, злодеи, что в этом доме много соленой рыбы и жареного мяса. Ху! ху! ху! ху! ху! ху! (Он нюхает.)
  ХРЕМИЛУС. Чувствуешь что-нибудь, негодяй?
  ИНФОРМЕР. Можно ли выносить такие безобразия, о Зевс! О боги! как жестоко видеть такое обращение со мной, когда я такой честный человек и такой хороший гражданин!
  ХРЕМИЛУС. Вы честный человек! ты хороший гражданин!
  ИНФОРМЕР. Лучше любого.
  ХРЕМИЛУС. Ах! ну тогда ответьте на мои вопросы.
  ИНФОРМЕР. О чем?
  ХРЕМИЛУС. Вы земледелец?
  ИНФОРМЕР. Ты принимаешь меня за дурака?
  ХРЕМИЛУС. Торговец?
  ИНФОРМЕР. Я принимаю титул, когда он мне служит.
  ХРЕМИЛУС. Вы занимаетесь какой-либо торговлей?
  ИНФОРМЕР. Нет, наверняка нет!
  ХРЕМИЛУС. Тогда как ты живешь, если ничего не делаешь?
  ИНФОРМЕР. Я курирую государственные и частные дела.
  ХРЕМИЛУС. Ты! И по какому праву молитесь?
  ИНФОРМЕР. Потому что мне приятно это делать.
  ХРЕМИЛУС. Как вор, ты пробираешься туда, где тебе нечего делать.
  Вас все ненавидят, и вы утверждаете, что вы честный человек?
  ИНФОРМЕР. Что, дурак? Я не имею права полностью посвятить себя служению своей стране?
  ХРЕМИЛУС. Стране служат гнусные интриги?
  ИНФОРМЕР. Ему служит наблюдение за соблюдением установленного закона — не позволяющее никому его нарушать.
  ХРЕМИЛУС. Это обязанность трибуналов; они созданы для этой цели.
  ИНФОРМЕР. А кто прокурор перед дикастами?
  ХРЕМИЛУС. Кто хочет быть.
  ИНФОРМЕР. Что ж, обвинителем избрал я; таким образом, все общественные дела входят в мою компетенцию.
  ХРЕМИЛУС. Мне жаль Афины за то, что они попали в такие гнусные тиски. Но не предпочел бы ты жить тихо и без всяких забот и забот?
  ИНФОРМЕР. Ничего не делать - значит жить жизнью животного.
  ХРЕМИЛУС. При этом вы не измените свой образ жизни?
  ИНФОРМЕР. Нет, хотя мне дали самого Плута и сильфий Батта
  .
  КРЕМИЛ (информатору) . Давай, быстро, снимай свой плащ.
  КАРИО. Привет! друг! они говорят с тобой.
  ХРЕМИЛУС. Ступай со своей обувью.
  КАРИО. Все это адресовано вам.
  ИНФОРМЕР. Очень хорошо! пусть один из вас подойдет ко мне, если посмеет.
  КАРИО. Я смею.
  ИНФОРМЕР. Увы! У меня лишили одежды среди бела дня.
  КАРИО. Вот что получается, когда вмешиваешься в чужие дела и живешь за их счет.
  ИНФОРМАТОР (своему свидетелю) . Вы видите, что происходит; Я призываю вас в свидетели.
  ХРЕМИЛУС. Смотри, как бегает свидетель, которого ты привел.
  ИНФОРМЕР. Великие боги! Я совсем один, и они нападают на меня.
  КАРИО. Кричи!
  ИНФОРМЕР. Ой! горе, горе мне!
  КАРИО. Дайте мне этот старый рваный плащ, чтобы я мог одеть доносчика.
  ПРОСТО МУЖЧИНА. Нет нет; Я посвятил его Плутусу.
  КАРИО. И куда лучше было бы бросить приношение твое, как не на плечи негодяя и вора? Плутосу надо дарить прекрасные, богатые плащи.
  ПРОСТО МУЖЧИНА. И что тогда делать с этими туфлями? Скажи мне.
  КАРИО. Я приколю их к его лбу, как дары прибивают к стволу дикой маслины.
  ИНФОРМЕР. Я ухожу, ибо ты самый сильный, я владею. Но если я найду кого-нибудь, кто присоединится ко мне, пусть он будет настолько слаб, насколько пожелает, я вызову этого бога, который считает себя таким сильным, перед судом в тот же день, и заявлю на него как на очевидную виновность в ниспровержении демократии по своей воле. единолично и без согласия сената или народного собрания.
  ПРОСТО МУЖЧИНА. Теперь, когда ты с ног до головы облачен в мое старое платье, поспеши в баню и стань там в первом ряду, чтобы лучше согреться; это место, которое я раньше имел.
  ХРЕМИЛУС. Ах! банщик хватал вас за яички и швырял через дверь; ему достаточно было бы увидеть вас, чтобы оценить вас по достоинству… Но пойдемте, друг, чтобы вы могли возблагодарить бога.
  ПРИПЕВ. [Отсутствующий.]
  ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА. Дорогие старики, я рядом с домом, где живет новый бог, или я пропустил дорогу?
  ПРИПЕВ. Ты у его дверей, моя хорошенькая служанка, которая так мило расспрашивает нас.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Тогда я позову кого-нибудь в дом.
  ХРЕМИЛУС. Это бесполезно! Я здесь сам. Но какое дело привело вас сюда?
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Ах! жестокая, несправедливая судьба! Мой дорогой друг, этот бог сделал мне жизнь невыносимой, перестав быть слепым.
  ХРЕМИЛУС. Что это значит? Можете ли вы быть информатором женского пола?
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Наверняка нет.
  ХРЕМИЛУС. Значит, ты не пропил свои деньги?
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Вы издеваетесь надо мной! Нет! Меня пожирает всепожирающий огонь.
  ХРЕМИЛУС. Тогда скажи мне, что тебя так яростно поглощает.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Слушать! Я любила одного молодого человека, бедного, но такого красивого, такого стройного, такого честного! Он с готовностью поддался всему, чего я желал, и так хорошо себя оправдал! Я, со своей стороны, ни в чем ему не отказывал.
  ХРЕМИЛУС. И что он вообще у тебя просил.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Очень мало; он держался ко мне с удивительной осмотрительностью! может быть, двадцать драхм за плащ или восемь за обувь; иногда он умолял меня купить туники для его сестер или маленькую накидку для его матери; временами ему требовалось четыре бушеля кукурузы.
  ХРЕМИЛУС. По правде говоря, это было очень мало; Я восхищаюсь его скромностью.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. И не в награду за самодовольство он когда-либо просил меня о чем-нибудь, а из чистой дружбы; плащ, который я дал, напомнит ему, от кого он его получил.
  ХРЕМИЛУС. Это был парень, который безумно любил тебя.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Но это уже не так, ибо неверный негодяй печально изменился! Я послала ему этот торт со сладостями, которые вы видите здесь на этом блюде, и сообщила, что вечером зайду к нему….
  ХРЕМИЛУС. Хорошо?
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Он вернул мне мои подарки и добавил к ним этот пирог, при условии, что я никогда больше не ступлю в его дом. Кроме того, он прислал мне сообщение: «Давным-давно милетцы были храбрыми».
  ХРЕМИЛУС. Честный парень, между прочим! Но что бы вы? Когда он был беден, он съедал что угодно; теперь он богат, ему больше не до чечевицы.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Раньше он приходил ко мне каждый день.
  ХРЕМИЛУС. Чтобы узнать, не хоронят ли тебя?
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Нет! он жаждал услышать звук моего голоса.
  ХРЕМИЛУС. И унести кое-какой подарок.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Если я был удручен, он самым нежным образом называл меня своей уточкой или своей голубкой...
  ХРЕМИЛУС. А потом просил средства на покупку пары туфель.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Когда я был в Элевсинских мистериях в экипаже, кто-то посмотрел на меня; он был так ревнив, что бил меня весь тот день.
  ХРЕМИЛУС. Это потому, что он любил есть в одиночестве.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Он сказал мне, что у меня очень красивые руки.
  ХРЕМИЛУС. Да, несомненно, когда ему вручили двадцать драхм.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Что все мое тело дышит сладким ароматом.
  ХРЕМИЛУС. Да вроде достаточно, если ты нальешь ему тасианского вина.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Чтоб взгляд мой был нежным и обаятельным.
  ХРЕМИЛУС. Это был не дурак. Он умел вытягивать драхмы из вспыльчивой старухи.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Ах! бог поступил очень, очень неправильно, сказав, что поддержит жертв несправедливости.
  ХРЕМИЛУС. Ну, что он должен делать? Говори, и это будет сделано.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. «Правильно заставить того, кого я осыпал благами, вернуть их, в свою очередь; в противном случае он не заслуживает ни малейшей из милостей бога.
  ХРЕМИЛУС. И разве он не делал это каждую ночь?
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Он поклялся, что никогда не оставит меня, пока я жив.
  ХРЕМИЛУС. Да, правильно; но он думает, что тебя уже нет в живых.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Ах! друг, я изнываю от горя.
  ХРЕМИЛУС. Ты гниешь, мне кажется.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Я так похудела, что могла проскользнуть сквозь кольцо.
  ХРЕМИЛУС. Да, если бы они были величиной с кольцо решета.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Но вот юность, причина моей жалобы; он выглядит так, как будто он собирается на фестиваль.
  ХРЕМИЛУС. Да, если его венка и его факел будут проводниками.
  МОЛОДОСТЬ. Приветствую вас.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Что он говорит?
  МОЛОДОСТЬ. Моя древняя старушка, ты очень быстро побелела, ей-богу!
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Ой! какое оскорбление!
  ХРЕМИЛУС. Значит, он давно вас не видел?
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Долго? Боже мой! он был со мной вчера.
  ХРЕМИЛУС. Должно быть, в отличие от других людей, он видит яснее, когда пьян.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Нет, но я всегда знал его как нахала.
  МОЛОДОСТЬ. Ой! божественный Посидон! О боги старости! какие у нее морщины на лице!
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Ой! ой! держи дистанцию с этим факелом.
  ХРЕМИЛУС. Да, это было бы также; если до нее долетит хоть одна искра, она вспыхнет, как старая оливковая ветвь.
  МОЛОДОСТЬ. Предлагаю сыграть с вами.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Где, непослушный мальчик?
  МОЛОДОСТЬ. Здесь. Возьмите в руку несколько орехов.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Какая игра это?
  МОЛОДОСТЬ. Давайте поиграем в угадывание, сколько у вас зубов.
  ХРЕМИЛУС. Ах! Я вам скажу; у нее три или, может быть, четыре.
  МОЛОДОСТЬ. Оплатить; ты проиграл! у нее всего одна единственная мясорубка.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Ты негодяй! ты не в своем уме. Ты оскорбляешь меня таким образом перед этой толпой?
  МОЛОДОСТЬ. я тщательно мою тебя; это делает вам услугу.
  ХРЕМИЛУС. Нет нет! поскольку она здесь, она все еще может обмануть; но если эту белилу смыть, морщины станут явными.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Ты всего лишь старый дурак!
  МОЛОДОСТЬ. Ах! он галантничает, он ласкает твою грудь и думает, что я этого не вижу.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Ой! нет, клянусь Афродитой, нет, озорной ревнивец.
  ХРЕМИЛУС. Ой! уж точно нет, клянусь Гекатой! Воистину и в самом деле, мне нужно было бы сойти с ума! Но, молодой человек, я не могу простить вам, если вы откажетесь от этого прекрасного ребенка.
  МОЛОДОСТЬ. Я обожаю ее.
  ХРЕМИЛУС. Но тем не менее она обвиняет тебя…
  МОЛОДОСТЬ. Обвиняет меня в чем?
  ХРЕМИЛУС. … за то, что он нагло сказал ей: «Давным-давно
  милетцы были храбрыми».
  МОЛОДОСТЬ. Ой! Я не буду спорить с вами о ней.
  ХРЕМИЛУС. Почему нет?
  МОЛОДОСТЬ. Из уважения к вашему возрасту; ни с кем, кроме тебя, я не должен быть так легко; иди, возьми девушку и будь счастлив.
  ХРЕМИЛУС. Я вижу, я вижу; ты больше не хочешь ее.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Нет! это вещь, которую нельзя допустить.
  МОЛОДОСТЬ. Я не могу спорить с женщиной, которая занимается любовью вот уже тринадцать тысяч лет.
  ХРЕМИЛУС. Тем не менее, поскольку вам понравилось вино, теперь вы должны выпить осадок.
  МОЛОДОСТЬ. Но этот осадок довольно прогорклый и затхлый.
  ХРЕМИЛУС. Пропустите их через ситечко; они уточнят.
  МОЛОДОСТЬ. Но я хочу пойти с тобой и поднести эти венки богу.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. И мне тоже есть что ему сказать.
  МОЛОДОСТЬ. Тогда я не вхожу.
  ХРЕМИЛУС. Приди, не бойся; она не причинит тебе вреда.
  МОЛОДОСТЬ. «Это правда; Я управляю старой корой достаточно долго.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Входить; Я пойду за тобой.
  ХРЕМИЛУС. Хорошие боги! эта старая ведьма привязалась к своей юности, как блюдечко к своей скале.
  ПРИПЕВ. [Отсутствующий.]
  КАРИО (открывая дверь) . Кто стучит в дверь? Привет! я никого не вижу; 'это было тогда случайно он издал этот жалобный тон.
  ГЕРМЕС (Карло, который собирается закрыть дверь) . Карио! останавливаться!
  КАРИО. Эх! друг, это ты так громко стучал? Скажи мне.
  ГЕРМЕС. Нет, я собирался постучать, а ты опередил меня, открыв. Давай, позови скорее своего хозяина, потом его жену и его детей, потом его раба и его собаку, потом себя и его свинью.
  КАРИО. И что это такое?
  ГЕРМЕС. Вот об этом, негодяй! Зевс хочет подать всех вас под одним соусом и бросить вас всех в Баратрум.
  КАРИО. Береги свой язык, вестник дурных вестей! Но почему он хочет обращаться с нами таким подлым образом?
  ГЕРМЕС. Потому что вы совершили самое ужасное преступление. С тех пор как Плутос прозрел, нет для нас других богов, ни ладана, ни лавров, ни лепешек, ни жертв, ничего на свете.
  КАРИО. И вам больше ничего не предложат; вы управляли нами слишком плохо.
  ГЕРМЕС. Меня совершенно не волнуют другие боги, но это я сам. Говорю тебе, я умираю с голоду.
  КАРИО. Это рассуждает как мудрец.
  ГЕРМЕС. Раньше с самого рассвета мне предлагали в винных лавках всякие хорошие вещи, — винные лепешки, мед, сушеные смоквы, словом, блюда, достойные Гермеса. Теперь я лежу весь день на спине, задрав ноги, голодный.
  КАРИО. И совершенно правильно, потому что вы часто наказывали тех, кто так хорошо к вам относился.
  ГЕРМЕС. Ах! прекрасный пирог, который они месили для меня на четвертое число месяца!
  КАРИО. Вы вспоминаете это напрасно; твои сожаления бесполезны! торта больше не будет.
  ГЕРМЕС. Ах! ветчина, которую я привык есть!
  КАРИО. Ну тогда! используйте свои ноги и прыгайте на одной ноге на бурдюк, чтобы скоротать время.
  ГЕРМЕС. Ой! жареные внутренности, которые я глотал!
  КАРИО. У ваших собственных колики, мне кажется.
  ГЕРМЕС. Ой! вкусный напиток, наполовину вино, наполовину вода!
  КАРИО. Вот, проглоти это и уходи. (Выпускает газы.)
  ГЕРМЕС. Не могли бы вы оказать другу услугу?
  КАРИО. Охотно, если смогу.
  ГЕРМЕС. Дайте мне хорошо испеченного хлеба и большой кусок жертв, которых они приносят в жертву в вашем доме.
  КАРИО. Это было бы воровством.
  ГЕРМЕС. Ты забываешь, как я заботился о том, чтобы он ничего не знал об этом, когда ты крала что-то у своего хозяина?
  КАРИО. Потому что я делил его с тобой, мошенник; то или иное пирожное всегда попадалось тебе на пути.
  ГЕРМЕС. Который потом ты съел сам.
  КАРИО. Но тогда ты не разделил ударов, когда меня поймали.
  ГЕРМЕС. Забудьте о прошлых травмах, теперь вы взяли Филе. Ах! как бы я хотела жить с тобой! Сжалься и прими меня.
  КАРИО. Вы позволите богам остановиться здесь?
  ГЕРМЕС. Одному из вас намного лучше.
  КАРИО. Что! ты бы дезертировал! Как вы думаете, это честно?
  ГЕРМЕС. «Где мне хорошо живется, там и моя страна».
  КАРИО. Но как мы могли бы нанять вас здесь?
  ГЕРМЕС. Поставь меня возле двери; Я бог-сторож и отпущу разбойников.
  КАРИО. Отойди! Ах! но у нас нет любви к сменам.
  ГЕРМЕС. Доверьте мне ведение дел.
  КАРИО. Но мы богаты; зачем нам держать торгующегося Гермеса?
  ГЕРМЕС. Позволь мне заинтриговать тебя.
  КАРИО. Нет, нет, интриги запрещены; мы верим добросовестно.
  ГЕРМЕС. Я буду работать для вас гидом.
  КАРИО. Но теперь бог ясно видит, так что проводник нам больше не нужен.
  ГЕРМЕС. Что ж, тогда я буду председательствовать на играх. Ах! что вы можете возразить в этом? Для Плута нет ничего лучше, чем сценические и гимнастические игры.
  КАРИО. Как полезно иметь так много имен! Здесь вы нашли средства заработать себе на хлеб. Неудивительно, что присяжные с таким рвением пытаются попасть во многие трибуналы.
  ГЕРМЕС. Итак, вы принимаете меня на этих условиях.
  КАРИО. Иди и вымой внутренности жертв у колодца, чтобы сразу показать себя годным.
  ЖРЕЦ ЗЕВСА. Кто-нибудь может указать мне, где Хремил?
  ХРЕМИЛУС. Что бы ты с ним, друг?
  СВЯЩЕННИК. Сильно болен. С тех пор, как Плутус прозрел, я умираю от голода; Мне, жрецу Зевса Избавителя, есть нечего!
  ХРЕМИЛУС. И в чем причина этого, скажите на милость?
  СВЯЩЕННИК. Никто не мечтает приносить жертвы.
  ХРЕМИЛУС. Почему нет?
  СВЯЩЕННИК. Потому что все мужчины богаты. Ах! когда у них ничего не было, купец, спасшийся от кораблекрушения, оправданный обвиняемый, все принесенные в жертву жертвы; другой приносил жертву за исполнение какого-то желания, и священник присоединялся к пиршеству; но теперь нет ни малейшей жертвы, ни одного из верных в храме, а тысячи приходящих туда облегчиться.
  ХРЕМИЛУС. Разве вы не принимаете свою долю этих подношений?
  СВЯЩЕННИК. Поэтому я думаю, что тоже попрощаюсь с Зевсом Избавителем
  и сам остановлюсь здесь.
  ХРЕМИЛУС. Успокойтесь, все будет хорошо, если это так угодно богу. Зевс Избавитель здесь; он пришел по собственному желанию.
  СВЯЩЕННИК. Ха! это хорошие новости.
  ХРЕМИЛУС. Подождите немного; мы собираемся поместить Плута на то место, которое он прежде занимал за храмом Афины; там он будет вечно охранять наши сокровища. Но пусть принесут зажженные факелы; возьми их и пройди торжественным шествием перед богом.
  СВЯЩЕННИК. Это великолепно!
  ХРЕМИЛУС. Пусть Плутоса призовут.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. А я, что мне делать?
  ХРЕМИЛУС. Возьми горшки с овощами, которые мы собираемся поднести богу в честь его установления, и носи их на голове; вам просто повезло, что вы носите красивую вышитую мантию.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. А как насчет цели моего прихода?
  ХРЕМИЛУС. Все будет по вашему желанию. Этот молодой человек будет с вами этим вечером.
  СТАРАЯ ЖЕНЩИНА. Ой! если вы пообещаете мне его визит, я охотно понесу горшки.
  ХРЕМИЛУС. Вот уж действительно странные горшки! Обычно накипь поднимается на верх горшков, а тут горшки поднимаются на верх старухи.
  ПРИПЕВ. Давайте уйдем, не задерживаясь больше, и последуем за остальными, напевая на ходу.
   Греческие тексты
  
  Театр Диониса в Афинах, где впервые были поставлены многие комедии Аристофана.
  
  План древнего театра
   СПИСОК ГРЕЧЕСКИХ ТЕКСТОВ
  
  В этом разделе электронной книги читатели могут просмотреть оригинальные греческие тексты произведений Аристофана. Вы можете добавить эту страницу в закладки для дальнейшего использования.
  СОДЕРЖАНИЕ
  АХАРНИАНЕ
  рыцари
  ОБЛАКА
  ОСЫ
  МИР
  ПТИЦЫ
  ЛИСИСТРАТА
  ЖЕНЩИНЫ ПРАЗДНУЮТ ФЕСМОФОРИЮ
  ЛЯГУШКИ
  АССАМБЛЕЯ ЖЕНЩИН
   БОГАТСТВО
  
   АХАРНИАНЕ
  Δικαιόπολις ὅσα δὴ δέδηγμαι τὴν ἐμαυτοῦ καρδίαν, ἥσθην δὲ βαιν, πάνυ δὲ βαιτα, τάνυ δὲ βαιτα, τάνυ δὲ βαιτα δυνήθην, ψαμμακοσιογάργαρα. φέρ᾽ ἴδω, τί δ᾽ ἥσθην ἄξιον χαιρηδόνος; ἐγᾦδ᾽ ἐφ᾽ ᾧ γε τὸ κέαρ ηὐφράνθην ἰδών, 5 τοῖς πέντε ταλάντοις οἷς Κλνων ἐσΐ ταῦθ᾽ ὡς ἐγανώθην, καὶ φιλῶ τοὺς ἱππέας διὰ τοῦτο τοὔργον" ἄξιον γδὰρ Ἱλιρ ἀλλ᾽ ὠδυνήθην ἕτερον αὖ τραγῳδικόν, ὅτε δὴ ᾽κεχήνη προσδοκῶν τὸν Αἰσχύλον, ἀἰσχύλον, ὅτε δὴ ᾽κεχήνη εῖπεν, εἴσαγ᾽ ὦ Θέογνι τὸν χορόν. πῶς τοῦτ᾽ ἔσεισέ μου δοκεῖς τὴν καρδίαν; ἀλλ᾽ ἕτερον ἥσθην, ἡνίκ᾽ ἐπὶ Μόσχῳ ποτὲ Δεξίθεος εἰσῆλθ᾽ ᾀσόμενος Βοιος Βοιος Βοιος τῆτες δ᾽ ἀπέθανον καὶ διεστράφην ἰδών, 15 ὅτε δὴ παρέκυψε Χαῖρις ἐπὶ τὸν ὄρθιι ἀλλ᾽ οὐδεπώποτ᾽ ἐξ ὅτου ᾽γὼ ῥύπτομαι οὕτως ἐδήχθην ὑπὸ κονίας τὰνὦ ὀφνὦ ὀφρὦῦ ὁπότ᾽ οὔσης κυρίας ἐκκλησίας ἑωθινῆς ἔρημος ἡ πνὺξ αὑτηί, 20 οἱ δ᾽ λογο ἐν Ἷ ι κἄνω καὶ κάτω τὸ σχοινίον φεύγουσι τὸ μεμιλτωμένον. οὐδ᾽ οἱ πρυτάνεις ἥκουσιν, ἀλλ᾽ ἀωρίαν ἥκοντες, εἶτα δ᾽ ὠστιοῦνται πνῶς νῶς νῶς νῶς τες ἀλλήλοισι περὶ πρώτου ξύλου, 25 ἁθρόοι καταρρέοντες" εἰρήνη δ᾽ ὅπως ἔσοται προοται προντες" " ὦ πόλις πόλις. ἐγὼ δ᾽ ἀεὶ πρώτιστος εἰς ἐκκλησίαν νοστῶν κάθημαι" κᾆτ᾽ ἐπειδὰν ὦ μόνηον, σόνον α σκορδινῶμαι πέρδομαι, 30 ἀπορῶ γράφω παρατίλλομαι λογίζομαι, ἀποβλέπων ἐς τὸν ἀερν ἀγρνὸ ἐρῶν, στυγῶν μὲν ἄστυ τὸν δ᾽ ἐμὸν δῆμον ποθῶν, ὃς οὐδεπώποτ᾽ εἶπεν, ἄνθρακ πρίω, οὐκ ὄξος οὐκ ἔλαιον, οὐδ᾽ ᾔδει «πρίω», 35 ἀλλ᾽ αὐτὸς ἔφερε πάντα χπὠ πρίὉ νῦν οὖν ἀτεχνῶς ἥκω παρεσκευασμένος βοᾶν ὑποκρούειν λοιδορεῖν τοὺς ῥήτορα ἄλλο πλὴν περὶ εἰρήνης λέγῃ. ἀλλ᾽ οἱ πρυτάνεις γὰρ οὑτοιὶ μεσημβρινοί. 40 οὐκ ἠγόρευον; τοῦτ᾽ ἐκεῖν᾽ οὑγὼ ᾽λεγον" ἐς τὴν προεδρίαν πᾶς ἀνὴρ ὠστίζεται.
  Κῆρυξ πάριτ᾽ ἐς τὸ πρόσθεν, πάριθ᾽, ὡς ἂν ἐντὸς ἦτε τοῦ καθάρματος.
  Ἀμφίθεος ἤδη τις εἶπε; 45
  Κῆρ. τίς ἀγορεύειν βούλεται;
  Ἀμφ. ἐγώ.
  Κῆρ. τίς ὤν;
  Ἀμφ. Ἀμφίθεος.
  Κῆρ. οὐκ ἄνθρωπος;
  Ἀμφ. οὔ, ἀλλ᾽ ἀθάνατος. ὁ γὰρ Ἀμφίθεος Δήμητρος ἦν καὶ Τριπτολέμου" τούτου δὲ Κελεὸς γίγνεται" γαμνεται" γαμνεῖ αεινὲ λεδὲ θ αρέτην τήθην ἐμήν, ἐξ ἧς Λυκῖνος ἐγένε᾽" ἐκ τούτου δ᾽ ἐγὼ 50 ἀθάν"ατός εἐἰ ἐπέτρεψαν οἱ θεοὶ σπονδὰς ποιεῖσθαι πρὸς Λακεδαιμονίους μόνῳ. ἀλλ᾽ ἀθάνατος ὢν ὦνδρες ἐφόδι᾽ οὐκ ἔχω" οὐ γὰρ διδόασιν οἱ πρυτάνεις.
  Κῆρ. οἱ τοξόται.
  Ἀμφ: ὦ Τριπτόλεμε καὶ Κελεὲ περιόψεσθέ με; 55
  Δικ.: ὦνδρες πρυτάνεις ἀδικεῖτε τὴν ἐκκλησίαν τὸν ἄνδρ᾽ ἀπάγοντες, ὅσΡτις μεθμῖ νδὰς ποιεῖσθαι καὶ κρεμάσαι τὰς ἀσπίδας.
  Κῆρ. κάθησο, σῖγα.
  Δικ.: μὰ τὸν Ἀπόλλω ᾽γὼ μὲν οὔ, ἢν μὴ περὶ εἰρήνης γε πρυτανεύσητέ μοι. 60
  Κῆρ. οἱ πρέσβεις οἱ παρὰ βασιλέως.
  Δικ.: ποίου βασιλέως; ἄχθομαι ᾽γὼ πρέσβεσιν καὶ τοῖς ταὧσι τοῖς τ᾽ ἀλαζονεύμασιν.
  Κῆρ. σίγα.
  Δικ.: βαβαιάξ. ὦκβάτανα τοῦ σχήματος.
  Πρέσβυς ἐπέμψαθ᾽ ἡμᾶς ὡς βασιλέα τὸν μέγαν 65 μισθὸν φέροντας δύο δραχμὰς τ῾ὰς ἐὸὸρ Εὐθυμένους ἄρχοντος.
  Δικ.: οἴμοι τῶν δραχμῶν.
  Πρ.: καὶ δῆτ᾽ ἐτρυχόμεσθα διὰ Καϋστρίων πεδίων ὁδοιπλανοῦντες ἐσκηρμημένοα, ἐἶφὰ ν μαλθακῶς κατακείμενοι, 70 ἀπολλύμενοι.
  Δικ.: σφόδρα γὰρ ἐσῳζόμην ἐγὼ παρὰ τὴν ἔπαλξιν ἐν φορυτῷ κατακείμενος.
  Πρ.: ξενιζόμενοι δὲ πρὸς βίαν ἐπίνομεν ἐξ ὑαλίνων ἐκπωμάτων καὶ χρυσίδνρν ἄκὶρ ἡδύν. 75
  Δικ.: ὦ Κραναὰ πόλις ἆρ᾽ αἰσθάνει τὸν κατάγελων τῶν πρέσβεων;
  Πρ.: οἱ βάρβαροι γὰρ ἄνδρας ἡγοῦνται μόνους τοὺς πλεῖστα δυναμένους καταφαγγεῖν κναῖν κνεῖν κνεῖν
  Δικ.: ἡμεῖς δὲ λαικαστάς τε καὶ καταπύγονας.
  Πρ.: ἔτει τετάρτῳ δ᾽ ἐς τὰ βασίλει᾽ ἤλθομεν" 80 ἀλλ᾽ εἰς ἀπόπατον ᾤχετο στρατιὶΎν, λ϶Ύν λ εν ὀκτὼ μῆνας ἐπὶ χρυσῶν ὀρῶν.
  Δικ.: πόσου δὲ τὸν πρωκτὸν χρόνου ξυνήγαγεν;
  Πρ.: τῇ πανσελήνῳ" κᾆτ᾽ ἀπῆλθεν οἴκαδε. εἶτ᾽ ἐξένιζε" παρετίθει δ᾽ ἡμῖν ὅλους 85 ἐκ κριβάνου βοῦς.
  Δικ.: καὶ τίς εἶδε πώποτε βοῦς κριβανίτας; τῶν ἀλαζονευμάτων.
  Πρ.: καὶ ναὶ μὰ Δί᾽ ὄρνιν τριπλάσιον Κλεωνύμου παρέθηκεν ἡμῖν" ὄνομα δᾆν ἐτν αὐτν
  Δικ.: ταῦτ᾽ ἄρ ἐφενάκιζες σὺ δύο δραχμὰς φέρων. 90
  Πρ.: καὶ νῦν ἄγοντες ἥκομεν Ψευδαρτάβαν, τὸν βασιλέως ὀφθαλμόν.
  Δικ.: ἐκκόψειέ γε κόραξ πατάξας, τόν τε σὸν τοῦ πρέσβεως.
  Κῆρ. ὁ βασιλέως ὀφθαλμός.
  Δικ.: ὦναξ Ἡράκλεις. πρὸς τῶν θεῶν ἄνθρωπε ναύφαρκτον βλέπεις; 95 ἢ περὶ ἄκραν κάμπτων νεώσοικον σκοπεῖς; ἄσκωμ᾽ ἔχεις που περὶ τὸν ὀφθαλμὸν κάτω.
  Πρ.: ἄγε δὴ σὺ βασιλεὺς ἅττα σ᾽ ἀπέπεμψεν φράσον λέξοντ᾽ Ἀθηναίοισιν ὦδ Ψευα.ρτάβα.
  Ψευδαρτάβας ἰαρταμὰν ἐξάρξαν ἀπισσόνα σάτρα. 100
  Πρ.: ξυνήκαθ᾽ ὃ λέγει;
  Δικ.: μὰ τὸν Ἀπόλλω ᾽γὼ μὲν οὔ.
  Πρ.: πέμψειν βασιλέα φησὶν ὑμῖν χρυσίον. λέγε δὴ σὺ μεῖζον καὶ σαφῶς τὸ χρυσίον. Ψευδαρτάβας οὐ λῆψι χρῦσο χαυνόπρωκτ᾽ Ἰαοναῦ.
  Δικ.: οἴμοι κακοδαίμων ὡς σαφῶς. 105
  Πρ.: τί δ᾽ αὖ λέγει;
  Δικ.: ὅ τι; χαυνοπρώκτους τοὺς Ἰάονας λέγει, εἰ προσδοκῶσι χρυσίον ἐκ τῶν βαρβάρων.
  Πρ.: οὔκ, ἀλλ᾽ ἀχάνας ὅδε γε χρυσίου λέγει.
  Δικ.: ποίας ἀχάνας; σὺ μὲν ἀλαζὼν εἶ μέγας. ἀλλ᾽ ἄπιθ᾽" ἐγὼ δὲ βασανιῶ τοῦτον μόνος. 110 ας ἡμῖν ἀποπέμψει χρυσίον ; (ἀνανεύει.) ἄλλως ἄρ᾽ ἐξαπατώμεθ᾽ ὑπὸ τῶν πρέσβεων; (ἐπινεύει.) Ἑλληνικόν γ᾽ ἐπένευσαν ἅνδρες οὑτοιί, 115 κοὐκ ἔσθ᾽ ὅπως οὐκζΐὐκἶΐὐκ Ἰθὐκ Ἰθὐκ Ἰθὐκ νδ᾽ αὐτόθεν. καὶ τοῖν μὲν εὐνούχοιν τὸν ἕτερον τουτονὶ ἐγᾦδ᾽ ὅς ἐστι, Κλεισθένιης ρ ρης ρ ρης ρ ρης ὦ θερμόβουλον πρωκτὸν ἐξυρημένε, τοιόνδε γ᾽ ὦ πίθηκε τὸν πώγων᾽ ἔχων εὐνοᦿ ϖ εὐνοᦿω ἦλθες ἐσκευασμένος; 120 ὁδὶ δὲ τίς ποτ᾽ ἐστίν; οὐ δήπου Στράτων;
  Κῆρ. σίγα, κάθιζε. τὸν βασιλέως ὀφθαλμὸν ἡ βουλὴ καλεῖ ἐς τὸ πρυτανεῖον. 125
  Δικ.: ταῦτα δῆτ᾽ οὐχ ἀγχόνη; κἄπειτ᾽ ἐγὼ δῆτ᾽ ἐνθαδὶ στραγγεύομαι; τοὺς δὲ ξενίζειν οὐδέποτέ γ᾽ ἴσχει θύρα. ἀλλ᾽ ἐργάσομαί τι δεινὸν ἔργον καὶ μέγα. ἀλλ᾽ Ἀμφίθεός μοι ποῦ ᾽στιν;
  Ἀμφ: οὑτοσὶ πάρα.
  Δικ.: ἐμοὶ σὺ ταυτασὶ λαβὼν ὀκτὼ δραχμὰς 130 σπονδὰς ποίησαι πρὸς ΛακεδαιμονὌẶου τοῖσι παιδίοισι καὶ τῇ πλάτιδι" ὑμεῖς δὲ πρεσβεύεσθε καὶ κεχήνετε.
  Κῆρ. προσίτω Θέωρος ὁ παρὰ Σιτάλκους. Θέωρος ὁδί.
  Δικ.: ἕτερος ἀλαζὼν οὗτος ἐσκηρύττεται. 135 _ _
  Δικ.: μὰ Δί᾽ οὐκ ἄν, εἰ μισθόν γε μὴ ᾽φερες πολύν. Θέωρος εἰ μὴ κατένειψε χιόνι τὴν Θρᾴκην ὅλην καὶ τοὺς ποταμοὺς ἔπηνᾐ τθὐ τθα ν χρόνον, ὅτ᾽ ἐνθαδὶ Θέογνις ἠγωνίζετο. 140. ᾽ ἐραστὴς ἦν ἀληθὴς ὥστε καὶ ἐν τοῖσι τοίχοις ἔγραφ᾽, Ἀθηναῖοι καλοί. ὁ δ᾽ υἱός, ὃν Ἀθηναῖον ἐπεποιήμεθα, 145 ἤρα φαγεῖν ἀλλᾶντας ἐξ Ἀπατουρίαων, κατουρίωνὁ ρ᾽ ἠντεβόλει βοηθεῖν τῇ πάτρᾳ" ὁ δ᾽ ὤμοσε σπένδων βοηθήσειν ἔχων στρατιὰὰὰ τοοὈὰὰΥ τοένδων ηναίους ἐρεῖν, ὅσον τὸ χρῆμα παρνόπων προσέρχεται. 150
  Дво . Θέωρος καὶ νῦν ὅπερ μαχιμώτατον Θρᾳκῶν ἔθνος ἔπεμψεν ὑμῖν.
  Δικ.: τοῦτο μέν γ᾽ ἤδη σαφές.
  Κῆρ. οἱ Θρᾷκες ἴτε δεῦρ᾽, οὓς Θέωρος ἤγαγεν. 155
  Δικ.: τουτὶ τί ἐστι τὸ κακόν; Θέωρος Ὀδομάντων στρατός.
  Δικ.: ποίων Ὀδομάντων; εἰπέ μοι τουτὶ τί ἦν; τίς τῶν Ὀδομάντων τὸ πέος ἀποτεθρίακεν; Θέωρος τούτοις ἐάν τις δύο δραχμὰς μισθὸν διδῷ, καταπελτάσονται τὴν Βοιωτίαν ὅλίαν ὅλη 160
  Δικ.: τοισδὶ δύο δραχμὰς τοῖς ἀπεψωλημένοις; ὑποστένοι μέντἂν ὁ θρανίτης λεὼς ὁ σωσίπολις. οἴμοι τάλας ἀπόλλυμαι, ὑπὸ τῶν Ὀδομάντων τὰ σκόροδα πορθούμενος. οὐ καταβαλεῖτε τὰ σκόροδ᾽; 165 Θέωρος ὦ μόχθηρε σὺ οὐ μὴ πρόσει τούτοισιν ἐσκοροδισμένοις.
  Δικ.: ταυτὶ περιείδεθ᾽ οἱ πρυτάνεις πάσχοντά με ἐν τῇ πατρίδι καὶ ταῦθ᾽ ὑπρᾬ ἀνδ ; ἀλλ᾽ ἀπαγορεύω μὴ ποιεῖν ἐκκλησίαν τοῖς Θρᾳξὶ περὶ μισθοῦ" λέγω δ᾽ ὑμῖι σι7τ 1 ση7τ ὑ0 α ᾽στὶ καὶ ῥανὶς βέβληκέ με.
  Κῆρ. τοὺς Θρᾷκας ἀπιέναι, παρεῖναι δ᾽ εἰς ἔνην. οἱ γὰρ πρυτάνεις λύουσι τὴν ἐκκλησίαν.
  Δικ.: οἴμοι τάλας μυττωτὸν ὅσον ἀπώλεσα. ἀλλ᾽ ἐκ Λακεδαίμονος γὰρ Ἀμφίθεος ὁδί. 175 χαῖρ᾽ Ἀμφίθεε.
  Ἀμφ: μήπω γε πρίν γ᾽ ἂν στῶ τρέχων" δεῖ γάρ με φεύγοντ᾽ ἐκφυγεῖν Ἀχαρνέας.
  Δικ.: τί δ᾽ ἔστ᾽;
  Ἀμφ: ἐγὼ μὲν δεῦρό σοι σπονδὰς φέρων ἔσπευδον" οἱ δ᾽ ὤσφροντο πρεσβῦταί τινες Ἱνες Ἀμφ στιπτοὶ γέροντες πρίνινοι 180 ἀτεράμονες Μαραθωνομάχαι σφενδάμνινοι. ἔπειτ᾽ ἀνέκραγον πάντες, ὦ μιαρώτατε σπονδὰς φέρεις τῶν ἀμπέλων τετμημένων; κἀς τοὺς τρίβωνας ξυνελέγοντο τῶν λίθων" ἐγὼ δ᾽ ἔφευγον" οἱ δ᾽ ἐδίωκον κἉκον κἉκον 185
  Δικ.: οἱ δ᾽ οὖν βοώντων" ἀλλὰ τὰς σπονδὰς φέρεις;
  Ἀμφ: ἔγωγέ φημι, τρία γε ταυτὶ γεύματα. αὗται μέν εἰσι πεντέτεις. γεῦσαι λαβών.
  Δικ.: αἰβοῖ.
  Ἀμφ: τί ἔστιν;
  Δικ.: οὐκ ἀρέσκουσίν μ᾽ ὅτι ὄζουσι πίττης καὶ παρασκευῆς νεῶν. 190
  Ἀμφ: σὺ δ᾽ ἀλλὰ τασδὶ τὰς δεκέτεις γεῦσαι λαβών.
  Δικ.: ὄζουσι χαὖται πρέσβεων ἐς τὰς πόλεις ὀξύτατον ὥσπερ διατριβῆς τῶν ξυμμά.ωω
  Ἀμφ: ἀλλ᾽ αὑταιὶ σπονδαὶ τριακοντούτιδες κατὰ γῆν τε καὶ θάλατταν. 195
  Δικ.: ὦ Διονύσια, αὗται μὲν ὄζουσ᾽ ἀμβροσίας καὶ νέκταρος καὶ μὴ ᾽πιτηρμεῖνὴ ᾽πιτηρμεῖνῖν σ ν τριῶν, κἀν τῷ στόματι λέγουσι, βαῖν᾽ ὅπῃ θέλεις. ταύτας δέχομαι καὶ σπένδομαι κἀκπίομαι, χαίρειν κελεύων πολλὰ τοὺς Ἀχαρνέας. 200 ἐγὼ δὲ πολέμου καὶ κακῶν ἀπαλλαγεὶς ἄξω τὰ κατ᾽ ἀγροὺς εἰσιὼν Διονύσια.
  Ἀμφ: ἐγὼ δὲ φευξοῦμαί γε τοὺς Ἀχαρνέας.
  Χορός τῇδε πᾶς ἕπου δίωκε καὶ τὸν ἄνδρα πυνθάνου τῶν ὁδοιπόρων ἁπάντων" όει π ξιον 205 ξυλλαβεῖν τὸν ἄνδρα τοῦτον. ἀλλά μοι μηνύσατε, εἴ τις οἶδ᾽ ὅποι τέτραπται γῆς ὁ τὰς σπονδὰς φέρων. ἐκπέφευγ᾽, οἴχεται φροῦδος. οἴμοι τάλας τῶν ἐτῶν τῶν ἐμῶν" 210 οὐκ ἂν ἐπ᾽ ἐμῆς γε νεότητος, ὅτέν ἆνὼρω ω άκων φορτίον ἠκολούθουν Φαΰλλῳ τρέχων, ὧδε φαύλως ἂν ὁ 215 σπονδοφόρος οτΑῦῂ ότε διωκόμενος ἐξέφυγεν οὐδ᾽ ἂν ἐλαφρῶς ἂν ἀπεπλίξατο. νῦν δ᾽ ἐπειδὴ στερρὸν ἤδη τοὐμὸν ἀντικνήμιον, καὶ παλαιῷ Λακρατείδῃ τύὸ σκέλροὸ σκέλοοα, τὸ σκέλοοα 20 лет. διωκτέος δέ" μὴ γὰρ ἐγχάνῃ ποτὲ μηδέ περ γέροντας ὄντας ἐκφυγὼν Ἀχαρνέας. ὅστις ὦ Ζεῦ πάτερ καὶ θεοὶ τοῖσιν ἐχθροῖσιν ἐσπείσατο, 225 οἷμσι παρ᾽ ἐμοχ όθλῦ πόθεῇ πὸς αὔξεται τῶν ἐμῶν χωρίων" κοὐκ ἀνήσω πρὶν ἂν σχοῖνος αὐτοῖσιν ἀνᶀὀμπα3 ὀδυνηρὸς ... ἐπίκωπος, ἵνα μήποτε πατῶσιν ἔτι τὰς ἐμὰς ἀμπέλους. ἀλλὰ δεῖ ζητεῖν τὸν ἄνδρα καὶ βλέπειν βαλληνάδε καὶ διώκειν γῆν πρὸ γῆχ, ἂωθεν ἂωνεν ἀλλὰ δεῖ ζητεῖν τὸν ἄνδρα καὶ βλέπειν βαλληνάδε καὶ διώκειν γῆν οτέ" 235 ὡς ἐγὼ βάλλων ἐκεῖνον οὐκ ἂν ἐμπλῄμην λίθοις.
  Δικ.: εὐφημεῖτε, εὐφημεῖτε.
  Χορ.: σῖγα πᾶς. ἠκούσατ᾽ ἄνδρες ἆρα τῆς εὐφημίας; οὗτος αὐτός ἐστιν ὃν ζητοῦμεν. ἀλλὰ δεῦρο πᾶς ἐκποδών" θύσων γὰρ ἁνὴρ ὡς ἔοικ᾽ ἐξέρχεται. 240
  Δικ.: εὐφημεῖτε, εὐφημεῖτε. προΐτω σ᾽ τὸ πρόσθεν ὀλίγον ἡ κανηφόρος" ὁ Ξανθίας τὸν φαλλὸν ὀρθὸν στησάτω. κατάθου τὸ κανοῦν ὦ θύγατερ, ἵν᾽ ἀπαρξώμεθα. Θυγάτηρ ὦ μῆτερ ἀνάδος δεῦρο τὴν ἐτνήρυσιν, 245 ἵν᾽ ἔτνος καταχέω τοὐλατ`ρ΅ος
  Δικ.: καὶ μὴν καλόν γ᾽ ἔστ᾽" ὦ Διόνυσε δέσποτα κεχαρισμένως σοι τήνδε τὴνδε τὴμμμπμπνὴὦ τα καὶ θύσαντα μετὰ τῶν οἰκετῶν ἀγαγεῖν τυχηρῶς τὰ κατ᾽ ἀγροὺς Διοανύαλπλπα, 250 ὰτ᾽ ἀγροὺς Διοανύαλπια χθέντα" τὰς σπονδὰς δέ μοι καλῶς ξυνενεγκεῖν τὰς τριακοντούτιδας. ἄγ᾽ ὦ θύγατερ ὅπως τὸ κανοῦν καλὴ καλῶς οἴσεις βλέπουσα θυμβροφάγον. ὡς μακάριος ὅστις σ᾽ ὀπύσει κἀκποιήσεται γαλᾶς 255 σοῦ μηδὲν ἥττουτ βδεῖν, ἐπθδος ς ᾖ. πρόβαινε, κἀν τὤχλῳ φυλάττεσθαι σφόδρα μή τις λαθών σου περιτράγῃ τὰ χρυσία. ὦ Ξανθία, σφῷν δ᾽ ἐστὶν ὀρθὸς ἑκτέος ὁ φαλλὸς ἐξόπισθε τῆς κανηφόρου"γκὼὐ ἀἾὼ ἐὀγνὼ ὀγνου 260 ολουθῶν ᾄσομαι τὸ φαλλικόν" σὺ δ᾽ ὦ γύναι θεῶ μ᾽ ἀπὸ τοῦ τέγους. πρόβα.
  Φαλῆς ἑταῖρε Βακχίου ξύγκωμε νυκτοπεριπλάνητε μοιχὲ παιδεραστά, 265 ἕκτῳ σἽ ἔτεοι πρροιχὲ παιδεραστά ς τὸν δῆμον ἐλθὼν ἄσμενος, σπονδὰς ποιησάμενος ἐμαυτῷ, πραγμάτων τε καχ μαχῶν καχάῶν κ ἀπαλλαγείς. 270. ώρου Θρᾷτταν ἐκ τοῦ Φελλέως μέσην λαβόντ᾽ ἄραντα καταβαλόντα καταγιγαρτίσ᾽ ὦ 275 ΦλΦλαφ. ἐὰν μεθ᾽ ἡμῶν ξυμπίῃς, ἐκ κραιπάλης ἕωθεν εἰρήνης ῥοφήσει τρύβλιον"
  Χορ.: οὗτος αὐτός ἐστιν, οὗτος. 280 βάλλε βάλλε βάλλε βάλλε, παῖε παῖε τὸν μιαρόν. οὐ βαλεῖς; οὐ βαλεῖς;
  Δικ.: Ἡράκλεις τουτὶ τί ἐστι; τὴν χύτραν συντρίψετε.
  Χορ.: σὲ μὲν οὖν καταλεύσομεν ὦ μιαρὰ κεφαλή. 285
  Δικ.: ἀντὶ ποίας αἰτίας ὦχαρνέων γεραίτατοι;
  Χορ.: τοῦτ᾽ ἐρωτᾷς; ἀναίσχυντος εἶ καὶ βδελυρὸς ὦ προδότα τῆς πατρίδος, ὅστις ἡμῶν μόνος 290 σπεισάμεν αδοδότα ασαι πρὸς ἔμ᾽ ἀποβλέπειν.
  Δικ.: ἀντὶ δ᾽ ὧν ἐσπεισάμην οὐκ ἴστε. μἀλλα᾽ ἀκούσατε.
  Χορ.: σοῦ γ᾽ ἀκούσωμεν; ἀπολεῖ" κατά σε χώσομεν τοῖς λίθοις. 295
  Δικ.: μηδαμῶς πρὶν ἄν γ᾽ ἀκούσητ᾽" ἀλλ᾽ ἀνάσχεσθ᾽ ὦγαθοί.
  Χορ.: οὐκ ἀνασχήσομαι" μηδὲ λέγε μοι σὺ λόγον" ὡς μεμίσηκά σε Κλέωνος ἔτι 0 μὶ λον, ᐐὶλον κατατεμῶ ποθ᾽ ἱππεῦσι καττύματα. σοῦ δ᾽ ἐγὼ λόγους λέγοντος οὐκ ἀκούσομαι μακρούς, ὅστις ἐσπείσω Λάκωσισιν, ἀλιρλῦ я.
  Δικ.: ὦγαθοὶ τοὺς μὲν Λάκωνας ἐκποδὼν ἐάσατε, 305 τῶν δ᾽ ἐμῶν σπονδῶν ακῶν ακκῶν ακκῶν ακκῶν ακκὼν ῶς ἐσπεισάμην.
  Χορ.: πῶς δέ γ᾽ ἂν καλῶς λέγοις ἄν, εἴπερ ἐσπείσω γ᾽ ἅπαξ οἷσιν οὔτε βωμὸτς οὸ θ᾽ ὅρκος μένει;
  Δικ.: οἶδ᾽ ἐγὼ καὶ τοὺς Λάκωνας, οἷς ἄγαν ἐγκείμεθα, οὐχ ἁπάντων ὄντας ος ἁ ς τῶν πραγμάτων. 310
  Χορ.: οὐχ ἁπάντων ὦ πανοῦργε; ταῦτα δὴ τολμᾷς λέγειν ἐμφανῶς ἤδη πρὸς ἡμᾶς; εἶτ᾽ ἐγώ σου φείσομαι;
  Δικ.: οὐχ ἁπάντων, οὐχ ἁπάντων" ἀλλ᾽ ἐγὼ λέγων ὁδὶ πόλλ᾽ ἂν ἀποφήναιμωκίίμᾸί ἔσθ᾽ ἃ κἀδικουμένους.
  Χορ.: τοῦτο τοὔπος δεινὸν ἤδη καὶ ταραξικάρδιον, 315 εἰ σὺ τολμήσεις ὑπὲὲρ λεον πον `Ή ν λέγειν.
  Δικ.: κἄν γε μὴ λέγω δίκαια μηδὲ τῷ πλήθει δοκῶ, ὑπὲρ ἐπιξήνου ᾽θελήσω τὴαω τὴαω τὴαν ὑπὲρ λέγειν.
  Χορ.: εἰπέ μοι τί φειδόμεσθα τῶν λίθων ὦ δημόται μὴ οὐ καταξαίνειν τὸν ἄνδρα τοὦ῿ νικίδα; 320
  Δικ.: οἷον αὖ μέλας τις ὑμῖν θυμάλωψ ἐπέζεσεν. οὐκ ἀκούσεσθ᾽; οὐκ ἀκούσεσθ᾽ ἐτεὸν ὦχαρνηίδαι;
  Χορ.: οὐκ ἀκουσόμεσθα δῆτα.
  Δικ.: δεινά τἄρα πείσομαι.
  Χορ.: ἐξολοίμην, ἢν ἀκούσω.
  Δικ.: μηδαμῶς ὦχαρνικοί.
  Χορ.: ὡς τεθνήξων ἴσθι νυνί. 325
  Δικ.: δήξομἄρ᾽ ὑμᾶς ἐγώ. ἀνταποκτενῶ γὰρ ὑμῶν τῶν φίλων τοὺς φιλτάτους" ὡς ἔχω γ᾽ ὑμῶν ὁμήσπρους, οὺς ξω λαβών.
  Χορ.: εἰπέ μοι, τί τοῦτ᾽ ἀπειλεῖ τοὔπος ἄνδρες δημόται τοῖς Ἀχαρνικοῖσιν ἡμῖ; μῶν ἔχει του παιδίον τῶν παρόντων ἔνδον εἵρξας; ἢ ᾽πὶ τῷ θρασύνεται; 330
  Δικ.: βάλλετ᾽ εἰ βούλεσθ᾽. ἐγὼ γὰρ τουτονὶ διαφθερῶ. εἴσομαι δ᾽ ὑμῶν τάχ᾽ ὅστις ἀνθράκων τι κήδεται.
  Χορ.: ὡς ἀπωλόμεσθ᾽. ὁ λάρκος δημότης ὅδ᾽ ἔστ᾽ ἐμός. ἀλλὰ μὴ δράσῃς ὃ μέλλεις" μηδαμῶς ὦ μηδαμῶς.
  Δικ.: ὡς ἀποκτενῶ, κέκραχθ᾽" ἐγὼ γὰρ οὐκ ἀκούσομαι. 335
  Χορ.: ἀπολεῖς ἄρ᾽ ὁμήλικα τόνδε φιλανθρακέα;
  Δικ.: οὐδ᾽ ἐμοῦ λέγοντος ὑμεῖς ἀρτίως ἠκούσατε.
  Χορ.: ἀλλὰ γὰρ νῦν λέγ᾽, εἴ σοι δοκεῖ, τόν τε Λακεδαιμόνιον αὐτὸν ὅτι τ´ τῷ τρόζῖ ος" ὡς τόδε τὸ λαρκίδιον οὐ προδώσω ποτέ. 340
  Δικ.: τοὺς λίθους νύν μοι χαμᾶζε πρῶτον ἐξεράσατε.
  Χορ.: οὑτοιί σοι χαμαί, καὶ σὺ κατάθου πάλιν τὸ ξίφος.
  Δικ.: ἀλλ᾽ ὅπως μὴ ν᾽ τοῖς τρίβωσιν ἐγκάθηνταί που λίθοι.
  Χορ.: ἐκσέσεισται χαμᾶζ᾽" οὐχ ὁρᾷς σειόμενον; ἀλλὰ μή μοι πρόφασιν, ἀλλὰ κατάθου τὸ βέλος. 345 ὡς ὅδε γε σειστὸς ἅμα τῇ στροφῇ γίγνεται.
  Δικ.: ἐμέλλετ᾽ ἄρα πάντως ἀνήσειν τῆς βοῆς, ὀλίγου τ᾽ ἀπέθανον ἄνθραικες Πιρκες Πιρκες ταῦτα διὰ τὴν ἀτοπίαν τῶν δημοτῶν. ὑπὸ τοῦ δέους δὲ τῆς μαρίλης μοι συχνὴν 350 ὁ λάρκος ἐνετίλησεν ὥσπερ σηπία. δεινὸν γὰρ οὕτως ὀμφακίαν πεφυκέναι τὸν θυμὸν ἀνδρῶν ὥστε βάλλειν καὶλιλοᾶνḼᾶνὸ ἀκοῦσαι μηδὲν ἴσον ἴσῳ φέρον, ἐμοῦ ᾽θέλοντος ὑπὲρ ἐπιξήνου λέγειινα 355 ὑδππα νίων ἅπανθ᾽ ὅσ᾽ ἂν λέγω" καίτοι φιλῶ γε τὴν ἐμὴν ψυχὴν ἐγώ.
  Χορ.: τί οὖν οὐ λέγεις, ἐπίξηνον ἐξενεγκὼν θύραζ᾽, ὅ τι ποτ᾽ ὦ σχέτλιε ταὸ μὼα εις; 360 πάνυ γὰρ ἔμεγε πόθος ὅ τι φρονεῖς ἔχει. ἀλλ᾽ ᾗπερ αὐτὸς τὴν δίκην διωρίσω, θεὶς δεῦρο τοὐπίξηνον ἐγχείρει λέγειν. 365
  Δικ.: ἰδοὺ θεᾶσθε, τὸ μὲν ἐπίξηνον τοδί, ὁ δ᾽ ἀνὴρ ὁ λέξων οὑτοσὶ τυννου. ἀμέλει μὰ τὸν Δἴ οὐκ ἐνασπιδώσομαι, λέξω δ᾽ ὑπὲρ Λακεδαιμονίων ἅ μοι δοκεῖ. καίτοι δέδοικα πολλά" τούς τε γὰρ τρόπους 370 τοὺς τῶν ἀγροίκων οἶδα χαίροιντας σφν ᬬ αὐτοὺς εὐλογῇ καὶ τὴν πόλιν ἀνὴρ ἀλαζὼν καὶ δίκαια κἄδικα" κἀντα῀ππσπθα λανθὴ὿ὶ ολώμενοι" τῶν τ᾽ αὖ γερόντων οἶδα τὰς ψυχὰς ὅτι 375 οὐδὲν βλέπουσιν ἆηλνο πλὴδν πλὴδν αὐτός τ᾽ ἐμαυτὸν ὑπὸ Κλέωνος ἅπαθον ἐπίσταμαι διὰ τὴν πέρυσι κωμῳδίαν. εἰσελκύσας γάρ μ᾽ ἐς τὸ βουλευτήριον διέβαλλε καὶ ψευδῆ κατεγλώττιζέ μου 380 κπλοκυκἀκυκὶ υνεν, ὥστ᾽ ὀλίγου πάνυ ἀπωλόμην μολυνοπραγμονούμενος. νῦν οὖν με πρῶτον πρὶν λέγειν ἐάσατε ἐνσκευάσασθαί μ᾽ οἷον ἀθλιώτατον.
  Χορ.: τί ταῦτα στρέφει τεχνάζεις τε καὶ πορίζεις τριβάς; 385 ἐξάνοιγε μηχανὰς τὰς Σισύφου, ὡς σκῆψιν ἁγὼν οὗτος οὐκ ἐσδέξεται.
  Δικ.: ὥρα ᾽στὶν ἤδη καρτερὰν ψυχὴν λαβεῖν, καί μοι βαδιστέ᾽ ἐστὶν ὡς Εὐριπίδί. παῖ παῖ. 395 Κηφισόφων τίς οὗτος,
  Δικ.: ἔνδον ἔστ᾽ Εὐριπίδης;
  Κηφ.: οὐκ ἔνδον ἔνδον ἐστίν, εἰ γνώμην ἔχεις.
  Δικ .: πῶς ἔνδον εἶτ᾽ οὐκ ἔνδον;
  Κηφ.: ὀρθῶς ὦ γέρον. ὁ νοῦς μὲν ἔξω ξυλλέγων ἐπύλλια οὐκ ἔνδον, αὐτὸς δ᾽ ἔνδον ἀναβάαδην ποιρεδν ποιρεδῖα. 400
  Δικ.: ὦ τρισμακάρι᾽ Εὐριπίδη, ὅθ᾽ ὁ δοῦλος οὑτωσὶ σαφῶς ἀπεκρίνατο. ἐκκάλεσον αὐτόν.
  Κηφ.: ἀλλ᾽ ἀδύνατον.
  Δικ.: ἀλλ᾽ ὅμως" οὐ γὰρ ἂν ἀπέλθοιμ᾽, ἀλλὰ κόψω τὴν θύραν. Εὐριπίδη, Εὐριπίδιον, ὑπάκουσον, εἴπερ τώποτ᾽ ἀνθρώπων τινί" 405 Δικαισλολοαεις ῄδης, ἐγώ. Ευριπίδης ἀλλ᾽ οὐ σχολή.
  Δικ.: ἀλλ᾽ ἐκκυκλήθητ᾽. Ευριπίδης ἀλλ᾽ ἀδύνατον.
  Δικ.: ἀλλ᾽ ὅμως. Ευριπίδης ἀλλ᾽ ἐκκυκλήσομαι" καταβαίνειν δ᾽ οὐ σχολή.
  Δικ.: Εὐριπίδη, 410 Ευριπίδης τί λέλακας;
  Δικ.: ἀναβάδην ποιεῖς, ἐξὸν καταβάδην; οὐκ ἐτὸς χωλοὺς ποιεῖς. ἀτὰρ τί τὰ ῥάκι᾽ ἐκ τραγῳδίας ἔχεις, ἐσθῆτ᾽ ἐλεινήν; οὐκ ἐτὸς πτωχοὺς ποιεῖς. ἀλλ᾽ ἀντιβολῶ πρὸς τῶν γονάτων σ᾽ Εὐριπίδη, δός μοι ῥάκιόν τι τοῦ παλαιοοῦ δροῦ παλαιοοῦ δροῦ 415 δεῖ γάρ με λέξαι τῷ χορῷ ῥῆσιν μακράν" αὕτη δὲ θάνατον, ἢν κακῶς λέξω, φέρει. Ευριπίδης τὰ ποῖα τρύχη; μῶν ἐν οἷς Οἰνεὺς ὁδὶ ὁ δύσποτμος γεραιὸς ἠγωνίζετο;
  Δικ.: οὐκ Οἰνέως ἦν, ἀλλ᾽ ἔτ᾽ ἀθλιωτέρου. 420 Ευριπίδης τὰ τοῦ τυφλοῦ Φοίνικος;
  Δικ.: οὐ Φοίνικος, οὔ" ἀλλ᾽ ἕτερος ἦν Φοίνικος ἀθλιώτερος. Ευριπίδης ποίας ποθ᾽ ἁνὴρ λακίδας αἰτεῖται πέπλων; ἀλλ᾽ ἦ Φιλοκτήτου τὰ τοῦ πτωχοῦ λέγεις;
  Δικ.: οὐκ ἀλλὰ τούτου πολὺ πολὺ πτωχιστέρου. 425 . _ _
  Δικ.: οὐ Βελλεροφόντης" ἀλλὰ κἀκεῖνος μὲν ἦν χωλὸς προσαιτῶν στωμύλος δειινὂ Ευριπίδης οἶδ᾽ ἄνδρα Μυσὸν Τήλεφον. 430
  Δικ.: ναὶ Τήλεφον" τούτου δὸς ἀντιβολῶ σέ μοι τὰ σπάργανα. Ευριπίδης ὦ παῖ δὸς αὐτῷ Τηλέφου ῥακώματα. κεῖται δ᾽ ἄνωθεν τῶν Θυεστείων ῥακῶν μεταξὺ τῶν Ἰνοῦς.
  Κηφ.: ἰδοὺ ταυτὶ λαβέ.
  Δικ.: ὦ Ζεῦ διόπτα καὶ κατόπτα πανταχῇ, 435 ἐνσκευάσασθαί μ᾽ οἷον ἀθλιώτατον. Εὐριπίδη, ᾽πειδήπερ ἐχαρίσω ταδί, κἀκεῖνά μοι δὸς τἀκόλουθα τῶν ῥακῶν, τὸ πιλὸ πιλὸ ὴν κεφαλὴν τὸ Μύσιον. δεῖ γάρ με δόξαι πτωχὸν εἶναι τήμερον, 440 εἶναι μὲν ὅσπερ εἰμί, φαίνεσθαι δὲ μή τοὸὺὸε ὰς εἰδέναι μ᾽ ὃς εἴμ᾽ ἐγώ, τοὺς δ᾽ αὖ χορευτὰς ἠλιθίους παρεστάναι, ὅπως ἐγώ ατίοις σκιμαλίσω. Ευριπίδης δώσω" πυκνῇ γὰρ λεπτὰ μηχανᾷ φρενί. 445
  Δικ.: εὐδαιμονοίης, Τηλέφῳ δ᾽ ἁγὼ φρονῶ. εὖ γ᾽ οἷον ἤδη ῥηματίων ἐμπίμπλαμαι. ἀτὰρ δέομαί γε πτωχικοῦ βακτηρίου. Ευριπίδης τουτὶ λαβὼν ἄπελθε λαΐνων σταθμῶν.
  Δικ.: ὦ θύμ᾽, ὁρᾷς γὰρ ὡς ἀπωθοῦμαι δόμων, 450 πολλῶν δεόμενος σκευαρίων" νῦδν νῦγν νῦγν ίσχρος προσαιτῶν λιπαρῶν τ᾽. Εὐριπίδη δός μοι σπυρίδιον διακεκαυμένον λύχνῳ. Ευριπίδης τί δ᾽ ὦ τάλας σε τοῦδ᾽ ἔχει πλέκους χρέος;
  Δικ.: χρέος μὲν οὐδέν, βούλομαι δ᾽ ὅμως λαβεῖν. 455 Ευριπίδης λυπηρὸς ἴσθ᾽ ὢν κἀποχώρησον δόμων.
  Δικ.: φεῦ" εὐδαιμονοίης, ὥσπερ ἡ μήτηρ ποτέ. Ευριπίδης ἄπελθε νῦν μοι.
  Δικ.: μἀλλά μοι δὸς ἓν μόνον κοτυλίσκιον τὸ χεῖλος ἀποκεκρουσμένον. 460 Ευριπίδης φθείρου λαβὼν τόδ᾽" ἴσθ᾽ ὀχληρὸς ὢν δόμοις.
  Δικ.: οὔπω μὰ Δί᾽" οἶσθ᾽ οἷ᾽ αὐτὸς ἐργάζει κακά. ἀλλ᾽ ὦ γλυκύτατ᾽ Εὐριπίδη τουτὶ μόνον δός μοι χυτρίδιον σφογγίῳ βεβυσμένον. Ευριπίδης ὦνθρωπ᾽ ἀφαιρήσει με τὴν τραγῳδίαν" ἄπελθε ταυτηνὶ λαβών. 465
  Δικ.: ἀπέρχομαι. καίτοι τί δράσω; δεῖ γὰρ ἑνὸς οὗ μὴ τυχὼν ἀπόλωλ᾽. ἄκουσον ὦ γλυκύτατ᾽ Εὐριπίδη" τουτὶ λαβὼν ἄπειμι κοὐ πρόσειμ᾽ ἔτι" ἐσς τὸ σπιιροί μοι φυλλεῖα δός. Ευριπίδης ἀπολεῖς μ᾽. ἰδού σοι. φροῦδά μοι τὰ δράματα. 470
  Δικ.: ἀλλ᾽ οὐκέτ᾽, ἀλλ᾽ ἄπειμι. καὶ γάρ εἰμ᾽ ἄγαν ὀχληρός, οὐ δοκῶν με κοιράνους στυγεῖν. οἴμοι κακοδαίμων, ὡς ἀπόλωλ᾽. ἐπελαθόμην ἐν ᾧπέρ ἐστι πάντα μοι τὰ πράγματα. Εὐριπίδιον ὦ φιλτάτιον καὶ γλυκύτατον, 475 κάκιστ᾽ ἀπολοίμην, εἴ τί σ᾽ ατἰᾮσια ν ἓν μόνον, τουτὶ μόνον τουτὶ μόνον, σκάνδικά μοι δὸς μητρόθεν δεδεγμένος. Ευριπίδης ἁνὴρ ὑβρίζει" κλῇε πηκτὰ δωμάτων.
  Δικ.: ὦ θύμ᾽ ἄνευ σκάνδικος ἐμπορευτέα. 480 . _ πρόβαινέ νυν ὦ θυμέ" γραμμὴ δ᾽ αὑτηί. ἕστηκας; οὐκ εἶ καταπιὼν Εὐριπίδην; 485 ᾽ ἅττ᾽ ἂν αὐτῇ σοι δοκῇ. τόλμησον ἴθι χώρησον, ἄγαμαι καρδίας.
  Χορ.: τί δράσεις; τί φήσεις; εὖ ἴσθι νυν 490 ἀναίσχυντος ὢν σιδηροῦς τ᾽ ἀνήρ, ὅστις παρασχὼν τῇ πόλπει τὐν α ι μέλλεις εἷς λέγειν τἀναντία. ἁνὴρ οὐ τρέμει τὸ πρᾶγμ᾽. εἶά νυν, ἐπειδήπερ αὐτὸς αἱρεῖ, λέγε. 495
  Δικ.: μή μοι φθονήσητ᾽ ἄνδρες οἱ θεώμενοι, εἰ πτωχὸς ὢν ἔπειτ᾽ ἐν Ἀθηναίίοο λω περὶ τῆς πόλεως, τρυγῳδίαν ποιῶν. τὸ γὰρ δίκαιον οἶδε καὶ τρυγῳδία. 500 ἐγὼ δὲ λέξω δεινὰ μὲν δίκαια δέ. οὐ γάρ με νῦν γε διαβαλεῖ Κλέων ὅτι ξένων παρόντων τὴν πόλιν κακῶς λέγω. αὐτοὶ γάρ ἐσμεν οὑπὶ Ληναίῳ τ᾽ ἀγών, κοὔπω ξένοι πάρεισιν" οὔτε γὰρ φόροι 500 οὔτ᾽ ἐκ τῶν πόλεων οἱ ξύμμαχοι" ἀλλ᾽ ἐσμὲν αὐτοὶ νῦν γε περιεπτισμένοι" τοὺϿ τοὺϿ τοὺϿ ς ἄχυρα τῶν ἀστῶν λέγω. ἐγὼ δὲ μισῶ μὲν Λακεδαιμονίους σφόδρα, καὐτοῖς ὁ Ποσειδῶν οὑπὶ Ταιανσάρῳ θεὂ ἅπασιν ἐμβάλοι τὰς οἰκίας" κἀμοὶ γάρ ἐστ᾽ ἀμπέλια διακεκομμένα. ἀτὰρ φίλοι γὰρ οἱ παρόντες ἐν λόγῳ, τί ταῦτα τοὺς Λάκωνας αἰτιώμεθα; ἡμῶν γὰρ ἄνδρες, κοὐχὶ τὴν πόλιν λέγι, 515 μέμνησθε τοῦθ᾽ ὅτι οὐχὶ τπλν πόΉλν πόΉλν ᾽ ἀνδράρια μοχθηρά, παρακεκομμένα, ἄτιμα καὶ παράσημα καὶ παράξενα, ἐσυκοφάντει Μεντει Μεντει Μεντει κια" κεἴ που σίκυον ἴδοιεν ἢ λαγᾐδιον 520 ἢ χοιρίδιον ἢ σκόροδον ἢ χόνδρους ἅλας, ταῦτ᾽ ἦν Μεγαρικὰ κἀπέπρατ᾽ αὐθημερόν. καὶ ταῦτα μὲν δὴ σμικρὰ κἀπιχώρια, πόρνην δὲ Σιμαίθαν ἰόντες Μεγαράδε νεανίμαι κεθοι κλοι κλοι κλοι κλοι κλοι κλοι κλοι οκότταβοι" 525 κᾆθ᾽ οἱ Μεγαρῆς ὀδύναις πεφυσιγγωμένοι ἀντεξέκλεψαν Ἀσπασίας πόνρο ῦθεν ἀρχὴ τοῦ πολέμου κατερράγη Ἕλλησι πᾶσιν ἐκ τριῶν λαικαστριῶν. ἐντεῦθεν ὀργῇ Περικλέης οὑλύμπιος 530 ἤστραπτ᾽ ἐβρόντα ξυνεκύκα τὴν ἙλϽλάδμα, ἅιίτα ὥσπερ σκόλια γεγραμμένους, ὡς χρὴ Μεγαρέας μήτε γῇ μήτ᾽ ἐν ἀγορᾷ μήτ᾽ ἐν θαλήτττჽ μΐοჽ μΐοჽ ανῷ μένειν. ἐντεῦθεν οἱ Μεγαρῆς, ὅτε δὴ ᾽πείνων βάδην, 535 Λακεδαιμονίων ἐδέοντο τὸ ψμϽεφωσ τραφείη τὸ διὰ τὰς λαικαστρίας" κοὐκ ἠθέλομεν ἡμεῖς δεομένων πολλάκις. κἀντεῦθεν ἤδη πάταγος ἦν τῶν ἀσπίδων. ἐρεῖ τις, οὐ χρῆν" ἀλλὰ τί ἐχρῆν, εἴπατε. 540
  Δικ.: φέρ᾽ εἰ Λακεδαιμονίων τις ἐκπλεύσας σκάφει ἀπέδοτο φήνας κυνίδιον αεριωνḸριωνḸ ᾽ ἂν ἐν δόμοισιν; ἦ πολλοῦ γε δεῖ" καὶ κάρτα μέντἂν εὐθέως καθείλκετε τριακοσίας ναῦς, ἦν δᾂ5 ἂιν ἂν ἦν δ᾽τἂι 45 θορύβου στρατιωτῶν, περὶ τριηράρχου βοῆς, μισθοῦ διδομένου, παλλαδίων χρυνσσουμέὉν αχούσης, σιτίων μετρουμένων, ἀσκῶν, τροπωτήρων, κάδους ὠνουμένων , σκορόδωανἶνλ , κρομμύων ἐν δικτύοις, 550 στεφάνων, τριχίδων, αὐλητρίδων, ὑπωπίων" τὸ νενριοων ν πλατουμένων, τύλων ψοφούντων, θαλαμιῶν τροπουμένων, αὐλῶν, κελευστῶν, νιγλάρωρν ταῦτ᾽ οἶδ᾽ ὅτι ἂν ἐδρᾶτε" τὸν δὲ Τήλεφον 555 οὐκ οἰόμεσθα; νοῦς ἄρ᾽ ἡμῖν οὐκ ἔνι. Ἡμιχόριον Α ἄληθες ὦπίτριπτε καί μιαρώτατε; ταυτὶ σὺ τολμᾷς πτωχὸς ὢν ἡμᾶς λέγειν, καὶ συκοφάντης εἴ τις ἦν ὠνείδισας; Ἡμιχόριον Β νὴ τὸν Ποσειδῶ καὶ λέγει γ᾽ ἅπερ λέγει 560 δίκαια πάντα κοὐδὍδν αψειδν αὐτῶ Ἡμιχόριον Α εἶτ᾽ εἰ δίκαια, τοῦτον εἰπεῖν αὔτ᾽ ἐχρῆν; ἀλλ᾽ οὔτι χαίρων ταῦτα τολμήσει λέγειν. Ἡμιχόριον Β οὗτος σὺ ποῖ θεῖς; οὐ μενεῖς; ὡς εἰ θενεῖς τὸν ἄνδρα τοῦτον, αὐτὸς ἀρθήσει τάχα. 565. ίλ᾽ ὦ φυλέτα" εἴτε τις ἔστι ταξίαρχος ἢ στρατηγὸς ἢ τειχομάχας ἀνήρ, βοηθσησάτπω 570 ἐγὼ γὰρ ἔχομαι μέσος. Λάμαχος πόθεν βοῆς ἤκουσα πολεμιστηρίας; ποῖ χρὴ βοηθεῖν; ποῖ κυδοιμὸν ἐμβαλεῖν; τίς Γοργόν᾽ ἐξήγειρεν ἐκ τοῦ σάγματος;
  Δικ.: ὦ Λάμαχ᾽ ἥρως, τῶν λόφων καὶ τῶν λόχων. 575 . _ _
  Λάμ.: οὗτος σὺ τολμᾷς πτωχὸς ὢν λέγειν τάδε;
  Δικ.: ὦ Λάμαχ᾽ ἥρως, ἀλλὰ συγγνώμην ἔχε, εἰ πτωχὸς ὢν εἶπόν τι κἀστωμυλάμην. 580
  Λάμ.: τί δ᾽ εἶπας ἡμᾶς; οὐκ ἐρεῖς;
  Δικ.: οὐκ οἶδά πω" ὑπὸ τοῦ δέους γὰρ τῶν ὅπλων εἰλιγγιῶ. ἀλλ᾽ ἀντιβολῶ σ᾽ ἀπένεγκέ μου τὴν μορμόνα.
  Λάμ.: ἰδού.
  Δικ.: παράθες νυν ὑπτίαν αὐτὴν ἐμοί.
  Λάμ.: κεῖται.
  Δικ.: φέρε νυν ἀπὸ τοῦ κράνους μοι τὸ πτερόν.
  Λάμ.: τουτὶ πτίλον σοι. 585
  Δικ.: τῆς κεφαλῆς νύν μου λαβοῦ, ἵν᾽ ἐξεμέσω" βδελύττομαι γὰρ τοὺς λόφους.
  Λάμ.: οὗτος τί δράσεις; τῷ πτίλῳ μέλλεις ἐμεῖν; πτίλον γάρ ἐστιν —
  Δικ.: εἰπέ μοι τίνος ποτὲ ὄρνιθός ἐστιν; ἆρα κομπολακύθου;
  Λάμ.: οἴμ᾽ ὡς τεθνήξεις. 590
  Δικ.: ΜηΔαμῶς ὦ λάμαχε " οὐ γὰρ κατ᾽ ἰσχύν ἐστιν " εἰ Δ᾽ ἰσχυρὸς εἶ, τί μ᾽ οὐκ ἀ ᾽ ἰλησαςς; εὔοπλος γὰρ εἶ.
  Λάμ.: ταυτὶ λέγεις σὺ τὸν στρατηγὸν πτωχὸς ὤν;
  Δικ.: ἐγὼ γάρ εἰμι πτωχός;
  Λάμ .: ἀλλὰ τίς γὰρ εἶ;
  Δικ.: ὅστις; πολίτης χρηστός, οὐ σπουδαρχίδης, 595 ἀλλ᾽ ἐξ ὅτου περ ὁ πόλεμος, στρατωνίδης, σὅ πΐν ερ ὁ πόλεμος, μισθαρχίδης.
  Λάμ.: ἐχειροτόνησαν γάρ με —
  Δικ.: κόκκυγές γε τρεῖς. ταῦτ᾽ οὖν ἐγὼ βδελυττόμενος ἐσπεισάμην, ὁρῶν πολιοὺς μὲν ἄνδρας ἐν τα὿0ς τιν,εξ ίας δ᾽ οἵους σὺ διαδεδρακότας, τοὺς μὲν ἐπὶ Θρᾴκης μισθοφοροῦντας τρεδοισος αρε΂ισος ινίππους Πανουργιππαρχίδας, ἑτέρους δὲ παρὰ Χάρητι τοὺς δ᾽ ἐν Χάοσιν, Γεδιρητοοθθεον ιαλαζόνας, 605 τοὺς δ ᾽ ἐν Καμαρίνῃ κἀν Γέλα κἀν Καταγέλᾳ.
  Λάμ.: ἐχειροτονήθησαν γάρ.
  Δικ.: αἴτιον δὲ τί ὑμᾶς μὲν ἀεὶ μισθοφορεῖν ἁμῃγέπῃ, τωνδὶ δὲ μηδέν᾽; ἐτεὸν ὦ Μαριλάδη ἤδη πεπρέσβευκας σὺ πολιὸς ὢν ἓν ἢ; 610 ἀνένευσε" καίτοι γ᾽ ἐστὶ σώφρων κἀργάτης. τί δαὶ Δράκυλλος ἢ Εὐφορίδης ἢ Πρινίδης; εἶδέν τις ὑμῶν τἀκβάταν᾽ ἢ τοὺς Χάονας; οὔ φασιν. ἀλλ᾽ ὁ Κοισύρας καὶ Λάμαχος, οἷς ὑπ᾽ ἐράνου τε καὶ χρεῶν πρώην ποτέ, 615 ὀσπιρ ἐκχέοντες ἑσπέρας, ἅπαντες ᾽ἐξίστω᾽ παρῄνουν οἱ φίλοι.
  Λάμ.: ὦ δημοκρατία ταῦτα δῆτ᾽ ἀνασχετά;
  Δικ.: οὐ δῆτ᾽ ἐὰν μὴ μισθοφορῇ γε Λάμαχος.
  Λάμ.: ἀλλ᾽ οὖν ἐγὼ μὲν πᾶσι Πελοποννησίοις 620 ἀεὶ πολεμήσω καὶ ταράξω παντανζὶ καὶ πεζοῖσι κατὰ τὸ καρτερόν.
  Δικ.: ἐγὼ δὲ κηρύττω γε Πελοποννησίοις ἅπασι καὶ Μεγαρεῦσι καὶ Βοιωτίοιις πωλεριρῖ ν πρὸς ἐμέ, Λαμάχῳ δὲ μή. 625
  Χορ.: ἁνὴρ νικᾷ τοῖσι λόγοισιν, καὶ τὸν δῆμον μεταπείθει περὶ τῶν σπονδῶν. ἀλλ᾽ ἀποδύντες τοῖς ἀναπαίστοις ἐπίωμεν. ἐξ οὗ γε χοροῖσιν ἐφέστηκεν τρυγικοῖς ὁ διδάσκαλος ἡμῶν, οὔπω παρέβη πθα τν τὸ ων ὡς δεξιός ἐστιν" διαβαλλόμενος δ᾽ ὑπὸ τῶν ἐχθρῶν ἐν Ἀθηναίοις ταχυβιύλο3 ταχυβιύλο3 ωμῳδεῖ τὴν πόλιν ἡμῶν καὶ τὸν δῆμον καθυβρίζει, ἀποκρίνασθαι δεῖται ν΅ίνὶ πρὶ πρὶ ς μεταβούλους. φησὶν δ᾽ εἶναι πολλῶν ἀγαθῶν ἄξιος ὑμῖν ὁ ποιητής, παύσας ὑμᾶς ξενικοᴖσι λϴγσι λίαν ἐξαπατᾶσθαι, μήθ᾽ ἥδεσθαι θωπευομένους, μήτ᾽ εἶναι χαυνοπολίτας. 635 υν" κἀπειδὴ τοῦτό τις εἴποι, εὐθὺς διὰ τοὺς στεφάνους ἐπ᾽ ἄκρων τῶνί πυγισί πυγιδη . εἰ δέ τις ὑμᾶς ὑποθωπεύσας λιπαρὰς καλέσειεν Ἀθήνας, ηὕρετο πᾶν ἂν διὰ ταφράρΉ λι ν τιμὴν περιάψας. 640. ας ὡς δημοκρατοῦνται. τοιγάρτοι νῦν ἐκ τῶν πόλεων τὸν φόρον ὑμῖν ἀπάγοντες ἥξουσιν ἰδεῖν τεϦν ἐπιιḦυυυυυυυυ ν ποιητὴν τὸν ἄριστον, ὅστις παρεκινδύνευσ᾽ εἰπεῖν ἐν Ἀθηναίοις τὰ δίκαια. 645 πρεσβείαν βασανίζων ἠρώτησεν πρῶτα μὲν αὐτοὺς πότεροι ταῖς ναυσὶ κρατοῦσιν, εοο τα δὲν ποιητὴν ποτέρους εἴποι κακὰ πολλά" τούτους γὰρ ἔφη τοὺς ἀνθρώπους πολγίὺ βευτίγου ι 650 καὶ τῷ πολέμῳ πολὺ νικήσειν τοῦτον ξύμβουλον ἔχοντας. διὰ ταῦθ᾽ ὑμᾶς Λακεδαιμόνιοι τὴν εἰρήνην προκαλοῦνται καὶ τὴν Αἴγισκναν ἀὶ τὴν Αἴγισκναν ἀὶ τὴν Αἴγισκναι ὶ τῆς νήσου μὲν ἐκείνης οὐ φροντίζουσ᾽, ἀλλ᾽ ἵνα τοῦτον τὸν ποιητὴν λτινέ λτινν ἀωνν ἀιιν ἀλλ᾽ ὑμεῖς τοι μή ποτ᾽ ἀφῆσθ᾽" ὡς κωμῳδήσει τὰ δίκαια" 655 φησὶν δ᾽ ὑλμᾶες πιλιᾶες ν ἀγάθ᾽, ὥστ᾽ εὐδαίμονας εἶναι, οὐ θωπεύων οὐδ᾽ ὑποτείνων μισθοὺς ΍οὐᾉ αλθοὺς ΍οὐᾉ α ὐδὲ πανουργῶν οὐδὲ κατάρδων, ἀλλὰ τὰ βέλτιστα διδάσκων. πρὸς ταῦτα Κλέων καὶ παλαμάσθω καὶ πᾶν ἐπ᾽ ἐμοὶ τεκταινέσθω. 660 . ὥσπερ ἐκεῖνος δειλὸς καὶ λακαταπύγων.
  δεῦρο Μοῦσ᾽ ἐλθὲ φλεγυρὰ πυρὸς ἔχουσα μένος ἔντονος Ἀχαρνική. 665 οἷον ἐξ ἀνθράκων πρινίνων φέψαλος ἀνήλατ᾽ ἐρεθιζόμενος οὐρίᾳ ῥιπίδι, ν ἐπανθρακίδες ὦσι παρακείμεναι, 670 οἱ δὲ Θασίαν ἀνακυκῶσι λιπαράμπυκα, οἱ σντϲ μΉάὲ βαρὸν ἐλθὲ μέλος ἔντονον ἀγροικότερον ὡς ἐμὲ λαβοῦσα τὸν δημότην. 675. οσκούμεσθ᾽ ὑφ᾽ ὑμῶν , ἀλλὰ δεινὰ πάσχομεν, οἵτινες γέροντας ἄνδρας ἐμβαλόντες ἐμβαλόντες ἐμβαλόντες ὸ νεανίσκων ἐᾶτε καταγελᾶσθαι ῥητόρων, 680 οὐδὲν ὄντας, ἀλλὰ κωφοὺς κυηξ παρεηξ παρεηξ οἷς Ποσειδῶν ἀσφάλειός ἐστιν ἡ βακτηρία" τονθορύζοντες δὲ γήρᾳ τῷ λίθῳ προσέσταμεν, οὐχ ὁρῶντες οὐδὲην εἰ ὐδη τὴν ἠλύγην. ὁ δέ, νεανίας ἑαυτῷ σπουδάσας ξυνηγορεῖν, 685 ἐς τάχος παίει ξυνάπτων στρήσγμύλοιῖν ιν" κᾆτ᾽ ἀνελκύσας ἐρωτᾷ σκανδάληθρ᾽ ἱστὰς ἐπῶν ἄνδρα Τιθωνὸν σπαράττων τραὸ ὶ κυκῶν. ὁ δ᾽ ὑπὸ γήρως μασταρύζει, κᾆτ᾽ ὀφλὼν ἀπέρχεται, εἶτα λύζει καὶ δακρύει κϽαὶ λέκαὶ λέκαὶ λέὼν ς φίλους, 690 ᾽οὗ μ᾽ ἐχρῆν σορὸν πρίασθαι τοῦτ᾽ ὀφλὼν ἀπέρχομαι.᾽
  ταῦτα πῶς εἰκότα, γέροντ᾽ ἀπολέσαι πολιὸν ἄνδρα περὶ κλεψύδραν, πολλὰ δὴ ξυμπονεήσαν ὸν ἀπομορξάμενον ἀνδρικὸν ἱδρῶτα δὴ καὶ πολύν, ἄνδρ᾽ ἀγαθὸν ὄντα Ματραθῶνι ν; εἶτα Μαραθῶνι μὲν ὅτ᾽ ἦμεν ἐδιώκομεν, 695 νῦν δ᾽ ὑπ᾽ ἀνδρῶν πονηρῶαν σφόδκν σφόδκΉ ᾆτα προσαλισκόμεθα. 700 πρὸς τάδε τίς ἀντερεῖ Μαρψίας; τῷ γὰρ εἰκὸς ἄνδρα κυφὸν ἡλίκον Θουκυδίδην ἐξολέσθαι συμπλακέντα τῇ Σκνγ Σκνγγῶῇ ῷδε τῷ Κηφισοδήμῳ τῷ λάλῳ ξυνηγόρῳ; 705 ὃς μὰ τὴν Δήμητρ᾽, ἐκεῖνος ἡνίκ᾽ ἦν Θουκυδίδης, οὐδ᾽ ἂν αὐτὴν τὥαξἳίω Ἀ ς ἠνέσχετο, ἀλλὰ κατεπάλαισε μέντἂν πρῶτον Εὐάθλους δέκα, 710 κατεβόησε δ᾽ ἂν κεκρα τοξότας τρισχιλίους, περιετόξευσεν δ᾽ ἂν αὐτοῦ τοῦ πατρὸς τοὺς ξυγγενεῖς. ἀλλ᾽ ἐπειδὴ τοὺς γέροντας οὐκ ἐᾶθ᾽ ὕπνου τυχεῖν, ψηφίσασθε χωρὶς εἶναι τῖν ὅπως ἂν ᾖ τῷ γέροντι μὲν γέρων καὶ νωδὸς ὁ ξυνήγορος, 715 τοῖς νέοδισκὐ᾽ εὶ λάλος χὠ Κλεινίου. κἀξελαύνειν χρὴ τὸ λοιπόν, κἂν φύγῃ τις ζημιοῦν, τὸν γέροντα τ῭ γέροντι, τθν῭ ῷ νέῳ.
  Δικ.: ὅροι μὲν ἀγορᾶς εἰσιν οἵδε τῆς ἐμῆς. ἐνταῦθ᾽ ἀγοράζειν πᾶσι Πελοποννησίοις 720 ἔξεστι καὶ Μεγαρεῦσι καὶ ΒονωτξίἿις πωλεῖν πρὸς ἐμέ, Λαμάχῳ δὲ μή. ἀγορανόμους δὲ τῆς ἀγορᾶς καθίσταμαι τρεῖς τοὺς λαχόντας τούσδ᾽ ἱμάντας ἐκ Λπρ. ἐνταῦθα μήτε συκοφάντης εἰσίτω 725 μήτ᾽ ἄλλος ὅστις Φασιανός ἐστ᾽ ἀνήρ. ἐγὼ δὲ τὴν στήλην καθ᾽ ἣν ἐσπεισάμην μέτειμ᾽, ἵνα στήσω φανερὰν ἐν τἀγορᾷ. Μεγαρεύς ἀγορὰ ν᾽ Ἀθάναις χαῖρε Μεγαρεῦσιν φίλα. ἐπόθουν τυ ναὶ τὸν φίλιον περ ματέρα. 730 ἀλλ᾽ ὦ πόνηρα κώρι᾽ ἀθλίω πατρός, ἄμβατε ποττὰν μᾶδδαν, αἴ χ᾽ εὕρητέ πᾶ. ἀκούετε δή, ποτέχετ᾽ ἐμὶν τὰν γαστέρα" πότερα πεπρᾶσθαι χρῄδδετ᾽ ἢ πεινῆν κακῶς; Κόρα πεπρᾶσθαι πεπρᾶσθαι. 735
  Μεγ.: ἐγώνγα καὐτός φαμι. τίς δ᾽ οὕτως ἄνους ὃς ὑμέ κα πρίαιτο φανερὰν ζαμίαν; ἀλλ᾽ ἔστι γάρ μοι Μεγαρικά τις μαχανά, χοίρως γὰρ ὑμὲ σκευάσας φασῶ φέρειν. περίθεσθε τάσδε τὰς ὁπλὰς τῶν χοιρίων. 740 τα , πειρασεῖσθε τᾶς λιμῶ κακῶς. ἀλλ᾽ ἀμφίθεσθε καὶ ταδὶ τὰ ῥυγχία, κἤπειτεν ἐς τὸυ σάκκον ὧδ᾽ ἐσβαίνετε. 745 _ _ ἐγὼν δὲ καρυξῶ Δικαιόπολιν ὅπᾳ" Δικαιόπολι, ἦ λῇς πρίασθαι χοιρία;
  Δικ.: τί; ἀνὴρ Μεγαρικός; 750
  Μεγ.: ἀγορασοῦντες ἵκομες.
  Δικ.: πῶς ἔχετε;
  Μεγ.: διαπεινᾶμες ἀεὶ ποττὸ πῦρ.
  Δικ.: ἀλλ᾽ ἡδύ τοι νὴ τὸν Δἴ, ἢν αὐλὸς παρῇ. τί δ᾽ ἄλλο πράττεθ᾽ οἱ Μεγαρῆς νῦν;
  Μεγ.: οἷα δή. ὅκα μὲν ἐγὼν τηνῶθεν ἐμπορευόμαν, ἄνδρες πρόβουλοι τοῦτ᾽ ἔπραττον τᾷ πόιλπει, 755 α καὶ κάκιστ᾽ ἀπολοίμεθα.
  Δικ.: αὐτίκ᾽ ἄρ᾽ ἀπαλλάξεσθε πραγμάτων.
  Μεγ.: σά μάν;
  Δικ.: τί δ᾽ ἄλλο Μεγαροῖ; πῶς ὁ σῖτος ὤνιος;
  Μεγ.: παρ᾽ ἁμὶ πολυτίματος περ τοὶ θεοί.
  Δικ.: ἅλας οὖν φέρεις; 760
  Μεγ .: οὐχ ὑμὲς αὐτῶν ἄρχετε;
  Δικ.: οὐδὲ σκόροδα;
  Μεγ.: ποῖα σκόροδ᾽; ὑμὲς τῶν ἀεί, ὅκκ᾽ ἐσβάλητε, τὼς ἀρωραῖοι μύες πάσσακι τὰς ἄγλιθας ἐξσεορύσσετορύ.
  Δικ.: τί δαὶ φέρεις;
  Μεγ.: χοίρως ἐγώνγα μυστικάς.
  Δικ.: καλῶς λέγεις" ἐπίδειξον. 765
  Μεγ.: ἀλλὰ μὰν καλαί. ἄντεινον αἰ λῇς" ὡς παχεῖα καὶ καλά.
  Δικ.: τουτὶ τί ἦν τὸ πρᾶγμα;
  Μεγ.: χοῖρος ναὶ Δία.
  Δικ.: τί λέγεις σύ; ποδαπὴ δή ᾽στι χοῖρος;
  Μεγ.: Μεγαρικά. ἢ οὐ χοῖρός ἐσθ᾽ ἅδ᾽;
  Δικ.: οὐκ ἔμοιγε φαίνεται.
  Μεγ.: οὐ δεινά; θᾶσθε τῶδε τὰς ἀπιστίας" 770 οὔ φατι τάνδε χοῖρον εἶμεν. ἀλλὰ μάν, αἰ λῇς, περίδου μοι περὶ θυμιτιδᾶν ἁλῶν, αἰ μή ᾽στιν οὗτος χνοῖρΉς ἁ ῳ.
  Δικ.: ἀλλ᾽ ἔστιν ἀνθρώπου γε.
  Μεγ.: ναὶ τὸν Διοκλέα ἐμά γα. τὺ δέ νιν εἴμεναι τίνος δοκεῖς; 775 ἦ λῇς ἀκοῦσαι φθεγγομένας;
  Δικ.: νὴ τοὺς θεοὺς ἔγωγε.
  Μεγ.: φώνει δὴ τὺ ταχέως χοιρίον. οὐ χρῆσθα; σιγῇς ὦ κάκιστ᾽ ἀπολουμένα; πάλιν τυ ἀποισῶ ναὶ τὸν Ἑρμᾶν οἴκαδις. Κόρη κοῒ κοΐ. 780
  Μεγ .: αὕτα ᾽στὶ χοῖρος;
  Δικ.: νῦν γε χοῖρος φαίνεται. ἀτὰρ ἐκτραφείς γε κύσθος ἔσται.
  Μεγ.: πέντ᾽ ἑτῶν, σάφ᾽ ἴσθι, ποττὰν ματέρ᾽ εἰκασθήσεται.
  Δικ.: ἀλλ᾽ οὐδὲ θύσιμός ἐστιν αὑτηγί.
  Μεγ.: σά μάν; πᾷ δ᾽ οὐχὶ θύσιμός ἐστι; 785
  Δικ.: κέρκον οὐκ ἔχει.
  Μεγ.: νεαρὰ γάρ ἐστιν" ἀλλὰ δελφακουμένα ἑξεῖ μεγάλαν τε καὶ παχεῖαν κἠρυθράν. ἀλλ᾽ αἰ τράφειν λῇς, ἅδε τοι χοῖρος καλά.
  Δικ.: ὡς ξυγγενὴς ὁ κύσθος αὐτῆς θατέρᾳ.
  Μεγ.: ὁμοματρία γάρ ἐστι κἠκ τωὐτῶ πατρός. 790 . _
  Δικ.: ἀλλ᾽ οὐχὶ χοῖρος τἀφροδίτῃ θύεται.
  Μεγ.: οὐ χοῖρος Ἀφροδίτᾳ; μόνᾳ γα δαιμόνων. καὶ γίνεταί γα τᾶνδε τᾶν χοίρων τὸ κρῆς 795 ἅδιστον ἂν τὸν ὀδελὸν ἐμπεπαρμένον.
  Δικ.: ἤδη δ᾽ ἄνευ τῆς μητρὸς ἐσθίοιεν ἄν;
  Μεγ.: ναὶ τὸν Ποτειδᾶν καί κ᾽ ἄνις γα τῶ πατρός.
  Δικ.: τί δ᾽ ἐσθίει μάλιστα;
  Μεγ.: πάνθ᾽ ἅ κα διδῷς. αὐτὸς δ᾽ ἐρώτη. 800
  Δικ.: χοῖρε χοῖρε. Κόρα κοῒ κοΐ.
  Δικ.: τρώγοις ἂν ἐρεβίνθους; Κόρα κοῒ κοῒ κοΐ.
  Δικ.: τί δαί; φιβάλεως ἰσχάδας; Κόρα κοῒ κοΐ.
  Δικ.: τί δαὶ σύ; τρώγοις ἄν; Κόρα κοῒ κοῒ κοΐ.
  Δικ.: ὡς ὀξὺ πρὸς τὰς ἰσχάδας κεκράγατε. ἐνεγκάτω τις ἔνδοθεν τῶν ἰσχάδων 805 τοῖς χοιριδίοισιν. ἆρα τρώξονται; βαβαί, οἷον ῥοθιάζουσ᾽ ὦ πολυτίμηθ᾽ Ἡράκλεις. ποδαπὰ τὰ χοιρί᾽; ὡς Τραγασαῖα φαίνεται.
  Μεγ.: ἀλλ᾽ οὔτι πάσας κατέτραγον τὰς ἰσχάδας. ἐγὼ γὰρ αὐτᾶν τάνδε μίαν ἀνειλόμαν. 810
  Δικ.: νὴ τὸν Δἴ ἀστείω γε τὼ βοσκήματε" πόσου πρίωμαί σοι τὰ χοιρίδια; λέγε.
  Μεγ.: τὸ μὲν ἅτερον τούτων σκορόδων τροπαλίδος, τὸ δ᾽ ἅτερον, αἰ λῇς, χοίνικανἌος μόαος.
  Δικ.: ὠνήσομαί σοι" περίμεν᾽ αὐτοῦ. 815
  Μεγ.: ταῦτα δή. Ἑρμᾶ ᾽μπολαῖε τὰν γυναῖκα τὰν ἐμὰν οὕτω μ᾽ ἀποδόσθαι τάν τ᾽ ἐμωυτῶ τ᾿α τ᾽ ἐἉμω Συκοφάντης ὦνθρωπε ποδαπός;
  Μεγ.: χοιροπώλας Μεγαρικός. Συκοφάντης τὰ χοιρίδια τοίνυν ἐγὼ φανῶ ταδὶ πολέμια καὶ σέ. 820
  Μεγ.: τοῦτ᾽ ἐκεῖν᾽, ἵκει πάλιν ὅθενπερ ἀρχὰ τῶν κακῶν ἁμῖν ἔφυ. Συκοφάντης κλάων μεγαριεῖς. οὐκ ἀφήσεις τὸν σάκον;
  Μεγ.: Δικαιόπολι Δικαιόπολι φαντάδδομαι.
  Δικ .: ὑπὸ τοῦ; τίς ὁ φαίνων σ᾽ ἐστίν; ἁγορανόμοι, τοὺς συκοφάντας οὐ θύραζ᾽ ἐξείρξετε; 825 τί δὴ μαθὼν φαίνεις ἄνευ θρυαλλίδος; Συκοφάντης οὐ γὰρ φανῶ τοὺς πολεμίους;
  Δικ.: κλάων γε σύ, εἰ μὴ ᾽τέρωσε συκοφαντήσεις τρέχων.
  Μεγ.: οἷον τὸ κακὸν ἐν ταῖς Ἀθάναις τοῦτ᾽ ἔνι.
  Δικ.: θάρρει Μεγαρίκ᾽" ἀλλ᾽ ἧς τὰ χοιρίδι᾽ ἀπέδου 830 τιμῆς, λαβὲ ταυτὶα τκὰ σκΌδρο ς ἅλας, καὶ χαῖρε πόλλ᾽.
  Μεγ.: ἀλλ᾽ ἁμὶν οὐκ ἐπιχώριον.
  Δικ.: πολυπραγμοσύνη νυν ἐς κεφαλὴν τράποιτ᾽ ἐμοί. Μεγαρεύς ὦ χοιρίδια πειρῆσθε κἄνις τῶ πατρὸς παίειν ἐφ᾽ ἁλὶ τὰν μᾶδδαν, αἴႹκα τοκ 835
  Χορ.: εὐδαιμονεῖ γ᾽ ἅνθρωπος. οὐκ ἤκουσας οἷ προβαίνει τὸ πρᾶγμα τοῦ βουλεύματος; καρπώσεται γὰρ ἁνὴρ ἐν τἀγορᾷ καθήμενος" κἂν εἰσίῃ τις Κτησίας ἢ συκοφμφάντης ἢ συκοφμφάντης ἢ ώζων 840 καθεδεῖται" οὐδ᾽ ἄλλος ἀνθρώπων ὑποψωνῶν σε πημανεῖ τι, οὐδ᾽ ἐατρομωρ ὴν εὐρυπρωκτίαν σοι, οὐδ᾽ ὠστιεῖ Κλεωνύμῳ" χλαῖναν δ᾽ ἔχων φανὴν δίυνει 845 κΐοοῖ σ᾽ Ὑπέρβολος δικῶν ἀναπλήσει" οὐδ᾽ ἐντυχὼν ἐν τἀγορᾷ πρόσεισί σοι βαδίζαων Κρὼ᾽ ὶ κεκαρμένος μοιχὸν μιᾷ μαχαίρᾳ, ὁ περιπόνηρος Ἀρτέμων, 850 ὁ ταχὺς ἄγαν τὴν μον ν κακὸν τῶν μασχαλῶν πατρὸς Τραγασαίου" οὐδ᾽ αὖθις αὖ σε σκώψεται Παύσων σΛταων σΛρο παμπυρν ὁ παμπυρν ός τ ᾽ ἐν τἀγορᾷ, Χολαργέων ὄνειδος, 855 ὁ περιαλουργὸς τοῖς κακοῖς, ῥιγῶν τε κεινὶὶὶὶ ὶ πλεῖν ἢ τριάκονθ᾽ ἡμέρας τοῦ μηνὸς ἑκάστου. Βοιωτός ἴττω Ἡρακλῆς ἔκαμόν γα τὰν τύλαν κακῶς" 860 κατάθου τὺ τὰν γλάχέων᾽ἀρηρατα α" ὑμὲς δ᾽ ὅσοι Θείβαθεν αὐληταὶ πάρα τοῖς ὀστίνοις φυσῆτε τὸν πρωκτὸν κυνός.
  Δικ.: παῦ᾽ ἐς κόρακας. οἱ σφῆκες οὐκ ἀπὸ τῶν θυρῶν; 865 _ Βοιωτός νεὶ τὸν Ἰόλαον ἐπεχαρίττα γ᾽ ὦ ξένε" Θείβαθε γὰρ φυσᾶντες ἐξόπισθέ μος ς γλάχωνος ἀπέκιξαν χαμαί. ἀλλ᾽ εἴ τι βούλει, πρίασο τῶν ἐγὼ φέρω 870 τῶν ὀρταλίχων ἢ τῶν τετραπτερυλλίδων.
  Δικ.: ὦ χαῖρε κολλικοφάγε Βοιωτίδιον. τί φέρεις; Βοιωτός ὅσ᾽ ἐστὶν ἀγαθὰ Βοιωτοῖς ἁπλῶς, ὀρίγανον γλαχὼ ψιάθως θρυσάας αλίσδας ιὼς ἀτταγᾶς φαλαρίδας 875 τροχίλως κολύμβως.
  Δικ.: ὡσπερεὶ χειμὼν ἄρα ὀρνιθίας ἐς τὴν ἀγορὰν ἐλήλυθας. Βοιωτός καὶ μὰν φέρω χᾶνας λαγὼς ἀλώπεκας σκάλοπας ἐχίνως αἰελούρως πικτίδω νύδρως ἐγχέλεις Κωπαΐδας. 880
  Δικ.: Ὦ τερπνότατον σὺ τέμαχος ἀνθρώποις φέρων, Δός μοι προσειπεῖν, εἰ φέρεις, τὰς ἐγέλειπεῖν, εἰ φέρεις, τὰς ἐγέέλειπεῖν, εἰ φέρεις, τὰς ἐγέλειπεῖν, εἰ φέρεις, τὰς ἐγέλειπῖν. Βοιωτός πρέσβειρα πεντήκοντα Κωπᾴδων κορᾶν, ἔκβαθι τῶδε κἠπιχάριτται τῷ ξένῳ.
  Δικ.: ὦ φιλτάτη σὺ καὶ πάλαι ποθουμένη, 885 ἦλθες ποθεινὴ μὲν τρυγῳδικηηοῖς χοδρος χοδρος ὲ Μορύχῳ. δμῶες ἐξενέγκατε τὴν ἐσχάραν μοι δεῦρο καὶ τὴν ῥιπίδα. σκέψασθε παῖδες τὴν ἀρίστην ἔγχελυν, ἥκουσαν ἕκτῳ μόλις ἔτει ποθουμέανην" 890 πεπο῭ ὴν ὦ τέκν᾽" ἄνθρακας δ᾽ ἐγὼ ὑμῖν παρέξω τῆσδε τῆς ξένης χάριν. ἀλλ᾽ ἔσφερ᾽ αὐτήν" μηδὲ γὰρ θανών ποτε σοῦ χωρὶς εἴην ἐντετευτλανωμένης. Βοιωτός ἐμοὶ δὲ τιμὰ τᾶσδε πᾷ γενήσεται; 895
  Δικ.: ἀγορᾶς τέλος ταύτην γέ που δώσεις ἐμοί" ἀλλ᾽ εἴ τι πωλεῖς τῶνδε τῶν ἄλλΉν. Βοιωτός ἰώγα ταῦτα πάντα.
  Δικ.: φέρε πόσου λέγεις; ἢ φορτί᾽ ἕτερ᾽ ἐνθένδ᾽ ἐκεῖσ᾽ ἄξεις ἰών; Βοιωτός ὅ τι γ᾽ ἔστ᾽ Ἀθάναις, ἐν Βοιωτοῖσιν δὲ μή. 900
  Δικ.: ἀφύας ἄρ᾽ ἄξεις πριάμενος Φαληρικὰς ἢ κέραμον. Βοιωτός ἀφύας ἢ κέραμον; ἀλλ᾽ ἔντ᾽ ἐκεῖ" ἀλλ᾽ ὅ τι παρ᾽ ἁμῖν μή ᾽στι, τᾷδε δ᾽ αὖ πολύ.
  Δικ.: ἐγᾦδα τοίνυν" συκοφάντην ἔξαγε, ὥσπερ κέραμον ἐνδησάμενος. 905 λέων . _ _
  Δικ.: καὶ μὴν ὁδὶ Νίκαρχος ἔρχεται φανῶν. Βοιωτός μικκός γα μᾶκος οὗτος.
  Δικ.: ἀλλ᾽ ἅπαν κακόν. Νίκαρχος ταυτὶ τίνος τὰ φορτί᾽ ἐστί; 910 Βοιωτός τῶδ᾽ ἐμὰ Θείβαθεν, ἴττω Δεύς. Νίκ.: ἐγὼ τοίνυν ὁδὶ φαίνω πολέμια ταῦτα. Βοιωτός τί δὲ κακὸν παθὼν ὀρναπετίοισι πόλεμον ἤρα καί μάχαν; Νίκ.: καὶ σέ γε φανῶ πρὸς τοῖσδε. Βοιωτός τί ἀδικείμενος; Νίκ.: ἐγὼ φράσω σοι τῶν περιεστώτων χάριν" 915 ἐκ τῶν πολεμίων γ᾽ εἰσάγεις θρυαλλίί
  Δικ.: ἔπειτα φαίνεις δῆτα διὰ θρυαλλίδα; Νίκ.: αὕτη γὰρ ἐμπρήσειεν ἂν τὸ νεώριον.
  Δικ.: νεώριον θρυαλλίς; Νίκ.: οἶμαι"
  Δικ.: τίνι τρόπῳ; Νίκ.: ἐνθεὶς ἂν ἐς τίφην ἀνὴρ Βοιώτιος 920 ἅψας ἄν ἐσπέμψειεν ἐς τδ τὸ νενδρι νενδρι ορρόας, βορέαν ἐπιτηρήσας μέγαν. κεἴπερ λάβοιτο τῶν νεῶν τὸ πῦρ ἅπαξ, σελαγοῖντ᾽ ἂν εὐθύς.
  Δικ.: ὦ κάκιστ᾽ ἀπολούμενε, σελαγοῖντ᾽ ἂν ὑπὸ τίφης τε καὶ θρυαλλίδος; 925 Νίκ.: μαρτύρομαι.
  Δικ.: ξυλλάμβαν᾽ αὐτοῦ τὸ στόμα" δός μοι φορυτόν, ἵν᾽ αὐτὸν ἐνδήσας φέρω αμνρω νσνρω νσνερ μὴ καταγῇ φερόμενος.
  Χορ.: ἔνδησον ὦ βέλτιστε τῷ ξένῳ καλῶς τὴν ἐμπολὴν 930 οὕτως ὅπως ἂν μξκο θέΈὴ θέΈς
  Δικ.: ἐμοὶ μελήσει ταῦτ᾽, ἐπεί τοι καὶ ψοφεῖ λάλον τι καὶ πυρορραγὲς 935 κἄλλχιοὂ θρόν.
  Χορ.: τί χρήσεταί ποτ᾽ αὐτῷ; 935
  Δικ.: πάγχρηστον ἄγγος ἔσται, κρατὴρ κακῶν, τριπτὴρ δικῶν, φαίνειν ὑπευθςνοῇυς καὶ κύλιξ — καὶ πράγματ᾽ ἐγκυκᾶσθαι. 939β
  Χορ.: πῶς δ᾽ ἂν πεποιθοίη τις ἀγγείῳ 940 τοιούτῳ χρώμενος κατ᾽ οἰκίαν τοσόνεδ὾ ῦντι;
  Δικ.: ἰσχυρόν ἐστιν ὦγάθ᾽, ὥστ᾽ οὐκ ἂν καταγείη ποτ᾽, εἴπερ 945 ἐκ ποαδῶκν κάτκοο . 945
  Χορ.: ἤδη καλῶς ἔχει σοι. Βοιωτός μέλλω γά τοι θερίδδειν.
  Χορ.: ἀλλ᾽ ὦ ξένων βέλτιστε συνθέριζε καὶ τοῦτον λαβὼν πρόσβαλλ᾽ ὅποι βοςλπρ50 φέῂλπρω φέῂλπρε0ι καὶ τοῦτον άντα συκοφάντην.
  Δικ.: μόλις γ᾽ ἐνέδησα τὸν κακῶς ἀπολούμενον. αἴρου λαβὼν τὸν κέραμον ὦ Βοιώτιε. Βοιωτός ὑπόκυπτε τὰν τύλαν ἰὼν Ἰσμήνιχε.
  Δικ.: χὤπως κατοίσεις αὐτὸν εὐλαβούμενος. 956 αιμονήσεις συκοφαντῶν γ᾽ οὕνεκα. Θεράπων Λαμάχου Δικαιόπολι.Δικαιόπολις τίς ἔστι; τί με βωστρεῖς; Θεράπων Λαμάχου ὅ τι; 960 μῶν δ᾽ ἐκέλευε Κωπᾷδ᾽ ἔγχελυν.
  Δικ.: ὁ ποῖος οὗτος Λάμαχος τὴν ἔγχελυν; Θεράπων Λαμάχου ὁ δεινός, ὁ ταλαύρινος, ὃς τὴν Γοργόνα πάλλει κραδαίνων τρισκὶ κατοὶ κατοὶ κατοὶ ις. 965
  Δικ.: οὐκ ἂν μὰ Δί᾽ εἰ δοίη γέ μοι τὴν ἀσπίδα" ἀλλ᾽ ἐπὶ ταρ"ίχει τοὺς λόφοοΉρυς ἢν δ᾽ ἀπολιγαίνῃ, τοὺς ἀγορανόμους καλῶ. ἐγὼ δ᾽ ἐμαυτῷ τόδε λαβὼν τὸ φορτίον εἴσειμ᾽ ὑπαὶ πτερύγων κιχλᾶν καὶ κοψίχων. 970
  Χορ.: εἶδες ὦ εἶδες ὦ πᾶσα πόλι τὸν φρόνιμον ἄνδρα τὸν ὑπέρσοφον, οἷ᾽ ἔχμοἹ σπεάει σπεάει πορικὰ χρήματα διεμπολᾶν, ὧν τὰ μὲν ἐν οἰκίᾳ χρήσιμα, τὰ δ᾽ αὖ πρέπει χσιαρὰ καρὰ καρὰ καρὰ 975 αὐτόματα πάντ᾽ ἀγαθὰ τῷδέ γε πορίζεται. οὐδέποτ᾽ ἐγὼ Πόλεμον οἴκαδ᾽ ὑποδέξομαι, οὐδὲ παρ᾽ ἐμοί ποτε τὸν Ἁρμόδιοα8τικκο9 ατακλινείς, ὅτι παροινικὸς ἀνὴρ ἔφυ, ὅστις ἐπὶ πάντ᾽ ἀγάθ᾽ ἔχονταρτας ἐπιάκω ο πάντα κακά, κἀνέτρεπε κἀξέχει κἀμάχετο καὶ προσέτι πολλὰ προκαλουμένααακνσινε ᾽πῖνε τήνδε φιλοτησίαν᾽ 985 λων .
  Χορ.: <οὑτοσὶ δ᾽> ἐπτέρωταί τ᾽ ἐπὶ τὸ δεῖπνον ἅμα καὶ μεγάλα δὴ φρονεῖ, τοα῾ βί὿υ δεῖγμα <τάδε> τὰ πτερὰ πρὸ τῶν θυρῶν. ὦ Κύπριδι τῇ καλῇ καὶ Χάρισι ταῖς φίλαις ξύντροφε Διαλλαγή, 990 ὡς καλὸν ἔχουυσα τρουυσα τρουυσα ἄρ᾽ ἐλάνθανες. πῶς ἂν ἐμὲ καὶ σέ τις Ἔρως ξυναγάγοι λαβών, ὥσπερ ὁ γεγραμμένος ἔχωμν στνέφανον ἔχωμν στέφανον ὥ. ἢ πάνυ γερόντιον ἴσως νενόμικάς με σύ; ἀλλά σε λαβὼν τρία δοκῶ γ᾽ ἂν ἔτι προσβαλεῖν" πρῶτα μὲν ἂν ἀμπελίδος ὄρχ9ον ἐλάάσαν ἐλάάσαν Ἄάάσαν Ἄάάσαν Ἄάάσαν ἶτα παρὰ τόνδε νέα μοσχίδια συκίδων, καὶ τὸ τρίτον ἡμερίδος ὄρχος ὄρχον, ὁ γέρωδν ὁᇶὶὶὶ ωρίον ἐλᾷδας ἅπαν ἐν κύκλῳ, ὥστ᾽ ἀλείφεσθαί σ ᾽ ἀπ᾽ αὐτῶν κἀμὲ ταῖς νουμηνίαις.
  Κῆρ. ἀκούετε λεᾐ" κατὰ τὰ πάτρια τοὺς Χοᾶς 1000 πίνειν ὑπὸ τῆς σάλπιγγος" ὃς δ᾽ ἐπιἏἂιἯἂιν ἀκούετε λεᾐ" στος, ἀσκὸν Κτησιφῶντος λήψεται.
  Δικ.: ὦ παῖδες ὦ γυναῖκες οὐκ ἠκούσατε; τί δρᾶτε; τοῦ κήρυκος οὐκ ἀκούετε; ἀναβράττετ᾽ ἐξοπτᾶτε τρέπετ᾽ ἀφέλκετε 1005 τὰ λαγῷα ταχέως, τοὺς στεφάνους ἀνείρετε. φέρε τοὺς ὀβελίσκους, ἵν᾽ ἀναπείρω τὰς κίχλας.
  Χορ.: ζηλῶ σε τῆς εὐβουλίας, μᾶλλον δὲ τῆς εὐωχίας 1010 ἄνθρωπε τῆς παρούσης.
  Δικ.: τί δῆτ᾽ ἐπειδὰν τὰς κίχλας ὀπτωμένας ἴδητε;
  Χορ.: οἶμαί σε καὶ τοῦτ᾽ εὖ λέγειν.Δικαιόπολις τὸ πῦρ ὑποσκάλευε.
  Χορ.: ἤκουσας ὡς μαγειρικῶς 1015 κομψῶς τε καὶ δειπνητικῶς αὑτῷ διακονεῖται; Γεωργός οἴμοι τάλας.
  Δικ.: ὦ Ἡράκλεις τίς οὑτοσί; Γεωργός ἀνὴρ κακοδαίμων.
  Δικ.: κατὰ σεαυτόν νυν τρέπου. Γεωργός ὦ φίλτατε, σπονδαὶ γάρ εἰσι σοὶ μόνῳ, 1020 μέτρησον εἰρήνης τί μοι, κἂτνἭνῳ, κἂτνἭνῳ
  Δικ.: τί δ᾽ ἔπαθες; Γεωργός ἐπετρίβην ἀπολέσας τὼ βόε.
  Δικ.: πόθεν; Γεωργός ἀπὸ Φυλῆς ἔλαβον οἱ Βοιώτιοι.
  Δικ.: ὦ τρισκακόδαιμον εἶτα λευκὸν ἀμπέχει; Γεωργός καὶ ταῦτα μέντοι νὴ Δἴ ὥπερ μ᾽ ἐτρεφέτην 1025 ἐν πᾶσι βολίτοις.
  Δικ.: εἶτα νυνὶ τοῦ δέει; Γεωργός ἀπόλωλα τὠφθαλμὼ δακρύων τὼ βόε. ἀλλ᾽ εἴ τι κήδει Δερκέτου Φυλασίου, ὑπάλειψον εἰρήνῃ με τὠφθαλμὼ ταχύ.
  Δικ.: ἀλλ᾽ ὦ πόνηρ᾽ οὐ δημοσιεύων τυγχάνω. 1030 Γεωργός ἴθ᾽ ἀντιβολῶ σ᾽, ἤν πως κομίσωμαι τὼ βόε.
  Δικ.: οὐκ ἔστιν, ἀλλὰ κλᾶε πρὸς τοὺς Πιττάλου. Γεωργός σὺ δ᾽ ἀλλά μοι σταλαγμὸν εἰρήνης ἕνα ἐς τὸν καλαμίσκον ἐνστάλαξον τοντον τοντον
  Δικ.: οὐδ᾽ ἂν στριβιλικίγξ" ἀλλ᾽ ἀπιὼν οἴμωζέ ποι. 1035 Γεωργός οἴμοι κακοδαίμων τοῖν γεωργοῖν βοιδίοιν.
  Χορ.: ἁνὴρ ἀνηύρηκέν τι ταῖς σπονδαῖσιν ἡδύ, κοὐκ ἔοικεν οὐδενὶ μεταδώσειν.
  Δικ.: κατάχει σὺ τῆς χορδῆς τὸ μέλι, τὰς σηπίας στάθευε. 1040
  Χορ.: ἤκουσας ὀρθιασμάτων;Δικαιόπολις ὀπτᾶτε τἀγχέλεια.
  Χορ.: ἀποκτενεῖς λιμῷ ᾽μὲ καὶ τοὺς γείτονας κνίσῃ τε καὶ 1045 φωνῇ τοιαῦτα λνσκς
  Δικ.: ὀπτᾶτε ταυτὶ καὶ καλῶς ξανθίζετε. Παράνυμφος Δικαιόπολι.
  Δικ.:τίς οὑτοσί; τίς οὑτοσί; Παράνυμφος ἔπεμψέ τίς σοι νυμφίος ταυτὶ κρέα ἐκ τῶν γάμων. 1050
  Δικ.: καλῶς γε ποιῶν ὅστις ἦν. Παράνυμφος ἐκέλευε δ᾽ ἐγχέαι σε τῶν κρεῶν χάριν, ἵνα μὴ στρατεύοιτ᾽ ἀλλὰ βινἉοί ς τὸν ἀλάβαστον κύαθον εἰρήνης ἕνα.
  Δικ.: ἀπόφερ᾽ ἀπόφερε τὰ κρέα καὶ μή μοι δίδου, ὡς οὐκ ἂν ἐγχέαιμι μυρίωμν δραω. 1055 ἀλλ᾽ αὑτηὶ τίς ἔστιν; Παράνυμφος ἡ νυμφεύτρια δεῖται παρὰ τῆς νύμφης τι σοὶ λέξαι μόνῳ.
  Δικ.: φέρε δὴ τί σὺ λέγεις; ὡς γέλοιον ὦ θεοὶ τὸ δέημα τῆς νύμφης ὃ δεῖταί μου σφόδρα, ὅπως ἂν οἰν πουḸρῤ ῦ νυμφίου. 1 060 _ ὕπεχ᾽ ὧδε δεῦρο τοὐξάλειπτρον ὦ γύναι. οἶσθ᾽ ὡς ποιεῖτε; τοῦτο τῇ νύμφῃ φράσον, ὅταν στρατιώτας καταλέγωσι, τουτῳὶ 1065 νύκτωρ ἀλειφφέτω τνὸ ποο τνὸ υμφίου. ἀπόφερε τὰς σπονδάς. φέρε τὴν οἰνήρυσιν, ἵν᾽ οἶνον ἐγχέω λαβὼν ἐς τοὺς Χοᾶς.
  Χορ.: καὶ μὴν ὁδί τις τὰς ὀφρῦς ἀνεσπακὼς" ὥσπερ τι δεινὸν ἀγγελῶν ἐπείγεται. 1070 Ἄγγελος Α ἰὼ πόνοι τε καὶ μάχαι καὶ Λάμαχοι.
  Λάμ.: τίς ἀμφὶ χαλκοφάλαρα δώματα κτυπεῖ; λγγελος Α ἰέναι σ᾽ ἐκέλευον οἱ στρατηγοὶ τήμερον ταχέως λαβόντα τοὺς λόχοςυς τκα὿ὶ υς" κἄπειτα τηρεῖν νειφόμενον τὰς ἐσβολάς. 1075 _ _
  Λάμ.: ἰὼ στρατηγοὶ πλείονες ἢ βελτίονες. οὐ δεινὰ μὴ ᾽ξεῖναί με μηδ᾽ ἑορτάσαι;
  Δικ.: ἰὼ στράτευμα πολεμολαμαχαϊκόν. 1080
  Λάμ.: οἴμοι κακοδαίμων καταγελᾷς ἤδη σύ μου.
  Δικ.: βούλει μάχεσθαι Γηρυόνῃ τετραπτίλῳ;
  Λάμ.: αἰαῖ οἵαν ὁ κῆρυξ ἀγγελίαν ἤγγειλέ μοι.
  Δικ.: αἰαῖ τίνα δ᾽ αὖ μοι προστρέχει τις ἀγγελῶν; 1085 Ἄγγελος Β Δικαιόπολι.
  Δικ.: τί ἔστιν; Ἄγγελος Β ἐπὶ δεῖπνον ταχὺ βάδιζε τὴν κίστην λαβὼν καὶ τὸν χοᾶ. ὁ τοῦ Διονύσου γάρ σ᾽ ἱερεὺς μεταπέμπεται. ἀλλ᾽ ἐγκόνει" δειπνεῖν κατακωλύεις πάλαι. τὰ δ᾽ ἄλλα πάντ᾽ ἐστὶν παρεσκευασμένα, κλῖναι τράπεζαι προσκεφάλαια στρώματα 1090 στέφιιανο ήμαθ᾽, αἱ πόρναι πάρα, ἄμυλοι πλακοῦντες σησαμοῦντες Ἧτρια, ὀρχηστρίδες, τὰ φίλταἸΉΉρ λαί. ἀλλ᾽ ὡς τάχιστα σπεῦδε.
  Λάμ.: κακοδαίμων ἐγώ.
  Δικ.: καὶ γὰρ σὺ μεγάλην ἐπεγράφου τὴν Γοργόνα. 1095 σύγκλῃε, καὶ δεῖπνόν τις ἐνσκευαζέτω.
  Λάμ.: παῖ παῖ φέρ᾽ ἔξω δεῦρο τὸν γυλιὸν ἐμοί.
  Δικ.: παῖ παῖ φέρ᾽ ἔξω δεῦρο τὴν κίστην ἐμοί.
  Λάμ.: ἅλας θυμίτας οἶσε παῖ καὶ κρόμμυα.
  Δικ.: ἐμοὶ δὲ τεμάχη" κρομμύοις γὰρ ἄχθομαι. 1100
  Λάμ.: θρῖον ταρίχους οἶσε δεῦρο παῖ σαπροῦ.
  Δικ.: κἀμοὶ σὺ δημοῦ θρῖον" ὀπρήσω δ᾽ ἐκεῖ.
  Λάμ.: ἔνεγκε δεῦρο τὼ πτερὼ τὼ κ᾽ τοῦ κράνους.
  Δικ.: ἐμοὶ δὲ τὰς φάττας γε φέρε καὶ τὰς κίχλας.
  Λάμ.: καλόν γε καὶ λευκὸν τὸ τῆς στρούθου πτερόν. 1105
  Δικ.: καλόν γε καὶ ξανθὸν τὸ τῆς φάττης κρέας.
  Λάμ.: ὦνθρωπε παῦσαι καταγελῶν μου τῶν ὅπλων.
  Δικ.: ὦνθρωπε βούλει μὴ βλέπειν ἐς τὰς κίχλας;
  Λάμ.: τὸ λοφεῖον ἐξένεγκε τῶν τριῶν λόφων.
  Δικ.: κἀμοὶ λεκάνιον τῶν λαγᾐων δὸς κρεῶν. 1110
  Λάμ.: ἀλλ᾽ ἢ τριχόβρωτες τοὺς λόφους που κατέφαγον.
  Δικ.: ἀλλ᾽ ἤ πρὸ δείπνου τὴν μίμαρκυν κατέδομαι.
  Λάμ .: ὦνθρωπε βούλει μὴ προσαγορεύειν ἐμέ;
  Δικ.: οὐκ ἀλλ᾽ ἐγὼ χὠ παῖς ἐρίζομεν πάλαι. βούλει περιδόσθαι κἀπιτρέψαι Λαμάχῳ, 1115 πότερον ἀκρίδες ἥδιόν ἐστιν ἤ κίχλαι;
  Λάμ .: οἴμ᾽ ὡς ὑβρίζεις.
  Δικ.: τὰς ἀκρίδας κρίνει πολύ.
  Λάμ.: παῖ παῖ καθελών μοι τὸ δόρυ δεῦρ᾽ ἔξω φέρε.
  Δικ.: παῖ παῖ σὺ δ᾽ ἀφελὼν δεῦρο τὴν χορδὴν φέρε.
  Λάμ.: φέρε τοῦ δόρατος ἀφελκύσωμαι τοὔλυτρον. 1120 г. ἔχ᾽, ἀντέχου παῖ.
  Δικ.: καὶ σὺ παῖ τοῦδ᾽ ἀντέχου.
  Λάμ.: τοὺς κιλλίβαντας οἶσε παῖ τῆς ἀσπίδος.
  Δικ.: καὶ τῆς ἐμῆς τοὺς κριβανίτας ἔκφερε.
  Λάμ.: φέρε δεῦρο γοργόνωτον ἀσπίδος κύκλον.
  Δικ.: κἀμοὶ πλακοῦντος τυρόνωτον δὸς κύκλον. 1125
  Λάμ.: ταῦτ᾽ οὐ κατάγελώς ἐστιν ἀνθρώποις πλατύς;
  Δικ.: ταῦτ᾽ οὐ πλακοῦς δῆτ᾽ ἐστὶν ἀνθρώποις γλυκύς;
  Λάμ.: κατάχει σὺ παῖ τοὔλαιον. ἐν τῷ χαλκίῳ ἐνορῶ γέροντα δειλίας φευξούμενον.
  Δικ.: κατάχει σὺ τὸ μέλι. κἀνθάδ᾽ ἔνδηλος γέρων 1130 κλάειν κελεύων Λάμαχον τὸν Γοργάσου.
  Λάμ.: φέρε δεῦρο παῖ θώρακα πολεμιστήριον.
  Δικ.: ἔξαιρε παῖ θώρακα κἀμοὶ τὸν χοᾶ.
  Λάμ.: ἐν τῷδε πρὸς τοὺς πολεμίους θωρήξομαι.
  Δικ.: ἐν τῷδε πρὸς τοὺς συμπότας θωρήξομαι. 1135
  Λάμ.: τὰ στρώματ᾽ ὦ παῖ δῆσον ἐκ τῆς ἀσπίδος.
  Δικ.: τὸ δεῖπνον ὦ παῖ δῆσον ἐκ τῆς κιστίδος.
  Λάμ.: ἐγὼ δ᾽ ἐμαυτῷ τὸν γυλιὸν οἴσω λαβών.
  Δικ.: ἐγὼ δὲ θοἰμάτιον λαβὼν ἐξέρχομαι.
  Λάμ.: τὴν ἀσπίδ᾽ αἴρου καὶ βάδιζ᾽ ὦ παῖ λαβών. 1140 νείφει. βαβαιάξ" χειμέρια τὰ πράγματα.
  Δικ.: αἴρου τὸ δεῖπνον" συμποτικὰ τὰ πράγματα.
  Χορ.: ἴτε δὴ χαίροντες ἐπὶ στρατιάν. ὡς ἀνομοίαν ἔρχεσθον ὁδόν" τῷ μὲν πίνειν στεφανωσαμένῳ, 1145 σοὶ δὲ ῥιιγὶν τραῬν τραῬν τραῬ ιν, τῷ δὲ καθεύδειν μετὰ παιδίσκης ὡραιοτάτης, ἀνατριβομένῳ τε τὸ δεῖνα.
  Ἀντίμαχον τὸν ψακάδος τὸν ξυγγραφῆ τὸν μελέων ποιητήν, 1150 ὡς μὲν ἁπλσσῷ, λεκεΐζςεκῶς ν ὁ Ζεύς" ὅς γ᾽ ἐμὲ τὸν τλήμονα Λήναια χορηγῶν ἀπέλυσ᾽ ἄδειπνον. ὃν ἔτ᾽ ἐπίδοιμι τευθίδος 1155 δεόμενον, ἡ δ᾽ ὠπτημένη σίζουσα πάραλέμς ἐπνζ τραπέέοὶ ὀκέλλοι" κᾆτα μέλλοντος λαβεῖν αὐτοῦ κύων 1160 ἁρπάσασα φεύγοι.
  τοῦτο μὲν αὐτῷ κακὸν ἕν, κᾆθ᾽ ἕτερον νυκτερινὸν γένοιτο. ἠπιαλῶν γὰρ οἴκαδ᾽ ἐξ ἱππασίας βαδίζων, 1165 εἶτα κατάξειέ τις αὐτοῦ μεθςαλων τὈὈως έστης μαινόμενος" ὁ δὲ λίθον βαλεῖν βουλόμενος ἐν σκότῳ λάβοι τῇ χειρὶ πέλεθθεσον ένον" 1170 ἐπᾴξειεν δ᾽ ἔχων τὸν μάρμαρον, κἄπειθ᾽ ἁμαρτὼν βάλοι Κρατῖνον. Θεράπων Λαμάχου ὦ δμῶες οἳ κατ᾽ οἶκόν ἐστε Λαμάχου, ὕδωρ ὕδωρ ἐν χυτρι7"δίῳ εν ὀθόνια, κηρωτὴν παρασκευάζετε, ἔρι᾽ οἰσυπηρά, λαμπάδιον περὶ τὸ σφυρόν. ἁνὴρ τέτρωται χάρακι διαπηδῶν τάφρον, καὶ τὸ σφυρὸν παλίνορρον ἐξεκόκφκισαεν, καὶ ῆς κατέαγε περὶ λίθῳ πεσών, 1180 καὶ Γοργόν᾽ ἐξήγειρεν ἐκ τῆς ἀσπίδος. πτίλον δὲ τὸ μέγα κομπολακύθου πεσὸν πρὸς ταῖς πέτραισι, δεινὸν ἐξηύδα μέέλος" ξεΦὸ μμα νῦν πανύστατόν σ᾽ ἰδὼν λείπω φάος γε τοὐμόν, οὐκέτ᾽ εἰμ᾽ ἐγώ.ἰ 1185 τοσαῑεΦὭα ρορρόαν πεσὼν ἀνίσταταί τε καὶ ξυναντᾷ δραπέταις λῃστὰς ἐλαύνων καὶ κατασπέρχων δορί. ὁδὶ δὲ καὐτός" ἀλλ᾽ ἄνοιγε τὴν θύραν.
  Λάμ.: ἀτταταῖ ἀτταταῖ 1190 στυγερὰ τάδε γε κρυερὰ πάθεα" τάλας ἐγώ. διόλλυμαι δορὸς ὑπὸ πολεμίου τυπείς. ἐκεῖνο δ᾽ οὖν αἰακτὸν ἂν γένοιτο, 1195 г.
  Δικ.: εἴ μ᾽ ἴδοι τετρωμένον κᾆτ᾽ ἐγχάνοι ταῖς ἐμαῖς τύχαισιν.
  Δικ.: ἀτταταῖ ἀτταταῖ τῶν τιτθίων, ὡς σκληρὰ καὶ κυδώνια. φιλήσατόν με μαλθακῶς ὦ χρυσίω 1200 τὸ περιπεταστὸν κἀπιμανδαλωτόν. τὸν γὰρ χοᾶ πρῶτος ἐκπέπωκα.
  Λάμ.: ὦ συμφορὰ τάλαινα τῶν ἐμῶν κακῶν. ἰὼ ἰὼ τραυμάτων ἐπωδύνων. 1205
  Δικ.: ἰὴ ἰὴ χαῖρε Λαμαχίππιον.
  Λάμ.: στυγερὸς ἐγώ.
  Δικ.: τί με σὺ κυνεῖς;
  Λάμ.: μογερὸς ἐγώ.
  Δικ.: τί με σὺ δάκνεις;
  Λάμ.: τάλας ἐγὼ ξυμβολῆς βαρείας. 1210
  Δικ.: τοῖς Χουσὶ γάρ τις ξυμβολὰς ἐπράττετο;
  Λάμ.: ἰὼ ἰὼ Παιὰν Παιάν.
  Δικ.: ἀλλ᾽ οὐχὶ νυνὶ τήμερον Παιώνια.
  Λάμ.: λάβεσθέ μου λάβεσθε τοῦ σκέλους παπαῖ, προσλάβεσθ᾽ ὦ φίλοι. 1215
  Δικ.: ἐμοῦ δέ γε σφὼ τοῦ πέους ἄμφω μέσου προσλάβεσθ᾽ ὦ φίλαι.
  Λάμ.: εἰλιγγιῶ κάρα λίθῳ πεπληγμένος καὶ σκοτοδινιῶ.
  Δικ.: κἀγὼ καθεύδειν βούλομαι καὶ στύομαι 1220 καὶ σκοτοβινιῶ
  Λάμ.: θύραζέ μ᾽ ἐξενέγκατ᾽ ἐς τοῦ Πιττάλου παιωνίαισι χερσίν.
  Δικ.: ὡς τοὺς κριτάς με φέρετε" ποῦ ᾽στιν ὁ βασιλεύς; ἀπόδοτέ μοι τὸν ἀσκόν. 1225
  Λάμ.: λόγχη τις ἐμπέπηγέ μοι δι᾽ ὀστέων ὀδυρτά.
  Δικ.: ὁρᾶτε τουτονὶ κενόν. τήνελλα καλλίνικος.
  Χορ.: τήνελλα δῆτ᾽, εἴπερ καλεῖς γ᾽, ὦ πρέσβυ, καλλίνικος.
  Δικ.: καὶ πρός γ᾽ ἄκρατον ἐγχέας ἄμυστιν ἐξέλαψα.
  Χορ.: τήνελλά νυν ὦ γεννάδα" χώρει λαβὼν τὸν ἀσκόν. 1230
  Δικ.: ἕπεσθέ νυν ᾄδοντες ὦ τήνελλα καλλίνικος.
  Χορ.: ἀλλ᾽ ἑψόμεσθα σὴν χάριν τήνελλα καλλίνικος ᾄδοντες σὲ καὶ τὸν ἀσκόν.
   рыцари
  Δημοσθ έ νης ἰατταταιὰξ τῶν κακῶν, ἰατταταῖ. κακῶς Παφλαγόνα τὸν νεώνητον κακὸν αὐταῖσι βουλαῖς ἀπολέσειαν οἱ θεοί. ἐξ οὗ γὰρ εἰσήρρησεν ἐς τὴν οἰκίαν πληγὰς ἀεὶ προστρίβεται τοῖς οἰκέταις. 5
  Νικ ί ας κάκιστα δῆθ᾽οὗτός γε πρῶτος Παφλαγόνων αὐταῖς διαβολαῖς.
  Δημοσθ έ νης ὦ κακόδαιμον πῶς ἔχεις;
  Νικ ί ας κακῶς καθάπερ σύ.
  Δημοσθ έ νης δεῦρο δὴ πρόσελθ᾽, ἵνα ξυναυλίαν κλαύσωμεν Οὐλύμπου νόμον.
  Δημοσθ έ νης κα ὶ Νικ ί ας μυμῦ μυμῦ μυμῦ μυμῦ μυμῦ μυμῦ. 10
  Δημοσθ έ νης τί κινυρόμεθ᾽ἄλλως; т;
  Νικ ί ας τίς οὖν γένοιτ᾽ἄν;
  Δημοσθ έ νης λέγε σύ.
  Νικ ί ας σὺ μὲν οὖν μοι λέγε, ἵνα μὴ μάχωμαι. 14
  Δημοσθ έ νης μὰ τὸν Ἀπόλλω ᾽γὼ μὲν οὔ.
  Νικ ί ας πῶς ἂν σύ μοι λέξειας ἁμὲ χρὴ λέγειν; 16
  Δημοσθ έ νης ἀλλ᾽εἰπὲ θαρρῶν, εἶτα κἀγὼ σοὶ φράσω. 15
  Νικ ί ας ἀλλ᾽οὐκ ἔνι μοι τὸ θρέττε. πῶς ἂν οὖν ποτε 17 εἴποιμ᾽ἂν αὐτὸ δῆτα κομψευριπικῶς;
  Δημοσθ έ νης μὴ ᾽μοί γε, μὴ ᾽μοί, μὴ διασκανδικίσῃς" ἀλλ᾽εὑρέ τιν᾽ἀπόκινοοὸ πότου. 20
  Νικ ί ας λέγε δὴ μόλωμεν ξυνεχὲς ὡδὶ ξυλλαβών.
  Δημοσθ έ νης καὶ δὴ λέγω μόλωμεν.
  Νικ ί ας ἐξόπισθε νῦν αὐτὸ φάθι τοῦ μόλωμεν.
  Δημοσθ έ νης αὐτό.
  Νικ ί ας πάνυ καλῶς. ὥσπερ δεφόμενος νῦν ἀτρέμα πρῶτον λέγε τὸ μόλωμεν, εἶτα δ᾽αὐτό, κᾆτ᾽ἐπάγων πυκ.νων πυκ.νων 25
  Δημοσθ έ νης μόλωμεν αὐτὸ μόλωμεν αὐτομολῶμεν.
  Νικ ί ας ἢν οὐχ ἡδύ;
  Δημοσθ έ νης νὴ Δία" πλήν γε περὶ τῷ δέρματι δέδοικα τουτονὶ τὸν οἰωνόν.
  Νικ ί ας τί δαί;
  Δημοσθ έ νης ὁτιὴ τὸ δέρμα δεφομένων ἀπέρχεται.
  Νικ ί ας κράτιστα τοίνυν τῶν παρόντων ἐστὶ νῷν, 30 θεῶν ἰόντε προσπεσεῖν τος πρντα
  Δημοσθ έ νης «ποῖον βρέτας;» ἐτεὸν ἡγεῖ γὰρ θεούς;
  Νικ ί ας ἔγωγε.
  Δημοσθ έ νης ποίῳ χρώμενος τεκμηρίῳ;
  Νικ ί ας ὁτιὴ θεοῖσιν ἐχθρός εἰμ᾽. οὐκ εἰκότως;
  Δημοσθ έ νης εὖ προσβιβάζεις μ᾽. ἀλλ᾽ἑτέρᾳ πῃ σκεπτέον. 35 βούλει τὸ πρᾶγμα τοῖς θεαταῖσιν φράσω;
  Νικ ί ας οὐ χεῖρον" ἓν δ᾽αὐτοὺς παραιτησώμεθα, ἐπίδηλον ἡμῖν τοῖς προσώποṣσιν ν τοῖς ἔπεσι χαίρωσι καὶ τοῖς πράγμασιν.
  Δημοσθ έ νης λέγοιμ᾽ἂν ἤδη. νῷν γάρ ἐστι δεσπότης 40 ἄγροικος ὀργὴν κυαμοτρὼξ ἀκράχολος, Δῆμος πυκδνοτης, Δῆμος πυκδνοτης, Δῆμος πυκδνοτης όντιον ὑπόκωφον. οὗτος τῇ προτέρᾳ νουμηνίᾳ ἐπρίατο δοῦλον, βυρσοδέψην Παφλαγόνα, πανουργόδιατον κατατον κανουργόδιατον κατατον όν τινα. 45. ἐθώπευ᾽ἐκολάκευ᾽ἐξηπάτα κοσκυλματίοις ἄκροισι τοιαυτὶ λέγων" ὦ Δῆμε λοῼπνσιις κάσας μίαν, 50 ἐνθοῦ ῥόφησον ἔντραγ᾽ἔχε τριώβολον. βούλει παραθῶ σοι δόρπον; ισται τοῦτο. καὶ πρώην γ᾽ἐμοῦ μᾶζαν μεμαχότος ἐν Πύλῳ Λακωνικήν, 55 πανουργότατά πωως περιθραὂ ς αὐτὸς παρέθηκε τὴν ὑπ᾽ἐμοῦ μεμαγμένην, ἡμᾶς δ᾽ἀπελαύνει κοὐκ ἐᾷ τὸὸν λενπϿ νεσνν απεύειν, ἀλλὰ βυρσίνην ἔχων δειπνοῦντος ἑστὼς ἀποσοβεῖ τοὺς ῥήτορας. 60 ᾄδει δὲ χρησμούς" ὁ δὲ γέρων σιβυλλιᾷ. ὁ δ᾽αὐτὸν ὡς ὁρᾷ μεμακκοακότα, τέχνην πεποίηται. τοὺς γὰρ ἔνδον ἄντικρυς ψευδῆ διαβάλλει" κᾆτα μαστιγούμεθα ἡμεῖς Παφλαγδὼὼν τὲ περΉθ ς οἰκέτας 65 αἰτεῖ ταράττει δωροδοκεῖ λέγων τάδε" «ὁρᾶτε τὸν Ὕλαν δι᾽ἐμὲ μαστιγοοϽεο; ἀναπείσετ᾽, ἀποθανεῖσθε τήμερον». ἡμεῖς δὲ δίδομεν" εἰ δὲ μή, πατούμενοι ὑπὸ τοῦ γέροντος ὀκταπλάσιον χέζομεν. 70 νῦν οὖν ἀνύσαντε φροντίσωμεν ὦγαθέ, ποίαν ὁδὸν νὼ τρεπτέον καὶ πρὸς τίνα.
   
  Νικ ί ας κράτιστ᾽ἐκείνην τὴν μόλωμεν ὦγαθέ.
  Δημοσθ έ νης ἀλλ᾽οὐχ οἷόν τε τὸν Παφλαγόν᾽οὐδὲν λαθεῖν" ἐφορᾷ γὰρ ν὾τάς πτ὾τάς. ἔχει γὰρ τὸ σκέλος 75 τὸ μὲν ἐν Πύλῳ, τὸ δ᾽ἓτερον ἐν τἠκκλησίᾳ. τοσόνδε δ᾽αὐτοῦ βῆμα διαβεβηκότος ὁ πρωκτός ἐστιν αὐτόχρημ᾽ἐν Χάοσιν, τὼ χεωῖῖ οῖς, ὁ νοῦς δ᾽ἐν Κλωπιδῶν.
  Νικ ί ας κράτιστον οὖν νῷν ἀποθανεῖν. 80
  Δημοσθ έ νης ἀλλὰ σκόπει, ὅπως ἂν ἀποθάνοιμεν ἀνδρικώτατα.
  Νικ ί ας πῶς δῆτα πῶς γένοιτ᾽ἂν ἀνδρικώτατα ; ὁ Θεμιστοκλέους γὰρ θάνατος αἱρετώτερος.
  Δημοσθ έ νης μὰ Δί᾽ἀλλ᾽ἄκρατον οἶνον ἀγαθοῦ δαίμονος. 85 ἴσως γὰρ ἂν χρηστόν τι βουλευσαίμεθα.
  Νικ ί ας ἰδού γ᾽ἄκρατον. περὶ πότου γοῦν ἐστί σοι ;
  Δημοσθ έ νης ἄληθες οὗτος; οἶνον σὺ τολμᾷς εἰς ἐπίνοιαν λοιδορεῖν; ὅταν πίνωσιν ἄνθρωποι τότε πλουτοῦσι διαπράττουσι νικῶσιν δίκας εὐδαιμονσνοῦσινῦὐδαιμονσνοῦσινῦὅταν πίνωσιν ἄνθρωποι ὺς φίλους . ἀλλ᾽ἐξένεγκέ μοι ταχέως οἴνου χοᾶ, 95 τὸν νοῦν ἵν᾽ἄρδω καὶ λέγω τι δεξιι
  Νικ ί ας οἴμοι τί ποθ᾽ἡμᾶς ἐργάσει τῷ σῷ πότῳ;
  Δημοσθ έ νης ἀγάθ᾽" ἀλλ᾽ἔνεγκ᾽" ἐγὼ δὲ κατακλινήσομαι. ἢν γὰρ μεθυσθῶ, πάντα ταυτὶ καταπάσω βουλευματίων καὶ γνωμιδίων καὶ νοιδίων. 100
   
  Νικ ί ας ὡς εὐτυχῶς ὅτι οὐκ ἐλήφθην ἔνδοθεν κλέπτων τὸν οἶνον.
  Δημοσθ έ νης εἰπέ μοι Παφλαγὼν τί δρᾷ;
  Νικ ί ας ἐπίπαστα λείξας δημιόπραθ᾽ὁ βάσκανος ῥέγκει μεθύων ἐν ταῖσι βύρσαις ὕπτις ὕπτι.
  Δημοσθ έ νης ἴθι νυν ἄκρατον ἐγκάναξόν μοι πολὺν 105 σπονδήν.
  Νικ ί ας λαβὲ δὴ καὶ σπεῖσον ἀγαθοῦ δαίμονος.
  Δημοσθ έ νης ἕλχ᾽ἕλκε τὴν τοῦ δαίμονος τοῦ Πραμνίου. ὦ δαῖμον ἀγαθὲ σὸν τὸ βούλευμ᾽, οὐκ ἐμόν.
  Νικ ί ας εἴπ᾽, ἀντιβολῶ, τί ἔστι;
  Δημοσθ έ νης τοὺς χρησμοὺς ταχὺ κλέψας ἔνεγκε τοῦ Παφλαγόνος ἔνδοθεν, 110 ἕιδς
  Νικ ί ας ταῦτ᾽. ἀτὰρ τοῦ δαίμονος δέδοιχ᾽ὅπως μὴ τεύξομαι κακοδαίμονος.
  Δημοσθ έ νης φέρε νυν ἐγὼ μ᾽αὐτῷ προσαγάγω τὸν χοᾶ. τὸν νοῦν ἵν᾽ἄρδω καὶ λέγω τι δεξιόν.
  Νικ ί ας ὡς μεγάλ᾽ὁ Παφλαγὼν πέρδεται καὶ ῥέγκεται, 115 ὥστ᾽ἔλαθον αὐτὸσμϽν τᱸννε ν λαβών, ὅνπερ μάλιστ᾽ἐφύλαττεν.
  Δημοσθ έ νης ὦ σοφώτατε. φέρ᾽αὐτὸν ἵν᾽ἀναγνῶ" σὺ δ᾽ἔγχεον πιεῖν ἀνύσας τι. φέρ᾽ἴδω τί ἄρ᾽ἔνεστιν αὐτόθι. ὦ λόγια. δός μοι δὸς τὸ ποτήριον ταχύ. 120
  Νικ ί ας ἰδού. τί φησ᾽ὁ χρησμός;
  Δημοσθ έ νης ἑτέραν ἔγχεον.
  Νικ ί ας ἐν τοῖς λογίοις ἔνεστιν «ἑτέραν ἔγχεον;»
  Δημοσθ έ νης ὦ Βάκι.
  Νικ ί ας τί ἔστι;
  Δημοσθ έ νης δὸς τὸ ποτήριον ταχύ.
  Νικ ί ας πολλῷ γ᾽ὁ Βάκις ἐχρῆτο τῷ ποτηρίῳ.
  Δημοσθ έ νης ὦ μιαρὲ Παφλαγὼν ταῦτ᾽ἄρ᾽ἐφυλάττου πάλαι, 125 τὸν περὶ σεαυττνσῦ ρθρθρῦ ῶν;
  Νικ ί ας τιή;
  Δημοσθ έ νης ἐνταῦθ᾽ἔνεστιν, αὐτὸς ὡς ἀπόλλυται.
  Νικ ί ας καὶ πῶς;
  Δημοσθ έ νης ὅπως; ἕξει τῆς πόλεως τὰ πράγματα. 130
  Νικ ί ας εἷς οὑτοσὶ πώλης. τί τοὐντεῦθεν; λέγε.
  Δημοσθ έ νης μετὰ τοῦτον αὖθις προβατοπώλης δεύτερος.
  Νικ ί ας δύο τώδε πώλα. καὶ τί τόνδε χρὴ παθεῖν;
  Δημοσθ έ νης κρατεῖν, ἕως ἕτερος ἀνὴρ βδελυρώτερος αὐτοῦ γένοιτο" μετὰα δὲ τα῅πτὲ 135 _ _
  Νικ ί ας τὸν προβατοπώλην ἦν ἄρ᾽ἀπολέσθαι χρεὼν ὑπὸ βυρσοπώλου;
  Δημοσθ έ νης νὴ Δί᾽.
  Νικ ί ας οἴμοι δείλαιος. πόθεν οὖν ἂν ἔτι γένοιτο πώλης εἶς μόνος; 140
  Δημοσθ έ νης ἔτ᾽ἐστὶν εἷς ὑπερφυᾶ τέχνην ἔχων.
  Νικ ί ας εἴπ᾽, ἀντιβολῶ, τίς ἐστιν;
  Δημοσθ έ νης εἴπω;
  Νικ ί ας νὴ Δία.
  Δημοσθ έ νης ἀλλαντοπώλης ἔσθ᾽ὁ τοῦτον ἐξολῶν.
  Νικ ί ας ἀλλαντοπώλης; ὦ Πόσειδον τῆς τέχνης. φέρε ποῦ τὸν ἄνδρα τοῦτον ἐξευρήσομεν; 145
  Δημοσθ έ νης ζητῶμεν αὐτόν.
  Νικ ί ας ἀλλ᾽ὁδὶ προσέρχεται ὥσπερ κατὰ θεὸν εἰς ἀγοράν.
  Δημοσθ έ νης ὦ μακάριε ἀλλαντοπῶλα, δεῦρο δεῦρ᾽ὦ φίλτατε ἀνάβαιανε σωτὴρ τῇ πόλει κολει κ νείς.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τί ἔστι; τί με καλεῖτε; 150
   
  Δημοσθ έ νης δεῦρ᾽ἔλθ᾽, ἵνα πύθῃ ὡς εὐτυχὴς εἶ καὶ μεγάλως εὐδαιμονεῖς.
  Νικ ί ας ἴθι δὴ κάθελ᾽αὐτοῦ τοὐλεὸν καὶ τοῦ θεοῦ τὸν χρησμὸν ἀναδίδαΡΐνὸḸὸὸ ἔχει" ἐγὼ δ᾽ἰὼν προσκέψομαι τὸν Παφλαγόνα.
  155 ούς . _ _
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἰδού" τί ἔστιν;
  Δημοσθ έ νης ὦ μακάρι᾽ὦ πλούσιε, ὦ νῦν μὲν οὐδεὶς αὔριον δ᾽ὑπέρμεγας, τἈηνὦ τἈηνὦ τἈηνὦ τἈην αγὲ τῶν εὐδαιμόνων.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τί μ᾽ὦγάθ᾽οὐ πλύνειν ἐᾷς τὰς κοιλίας 160 πωλεῖν τε τοὺς ἀλλὺς ἀλλᾶν αταγελᾷς;
  Δημοσθ έ νης ὦ μῶρε ποίας κοιλίας; τὰς στίχας ὁρᾷς τὰς τῶνδε τῶν λαῶν;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ὁρῶ.
  Δημοσθ έ νης τούτων ἁπάντων αὐτὸς ἀρχέλας ἔσει, καὶ τῆς ἀγορᾶς καὶ τῶαέ Ήιὸν Ήιὸν λιὸν ῆς πυκνός" 165 βουλὴν πατήσεις καὶ στρατηγοὺς κλαστάσεις, δήσεις φυλάξεις, κιιν πρυγιν πρυγιν
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐγώ;
  Δημοσθ έ νης σὺ μέντοι" κοὐδέπω γε πάνθ᾽ὁρᾷς. ἀλλ᾽ἐπανάβηθι κἀπὶ τοὐλεὸν τοδὶ καὶ κάτιδε τὰς νήσους ἁπάσας ἐν κύκλῳ. 170
  Ἀ λλαντοπ ώ λης καθορῶ.
  Δημοσθ έ νης τί δαί;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἔγωγε.
  Δημοσθ έ νης πῶς οὖν οὐ μεγάλως εὐδαιμονεῖς; ὸν δεξιόν , τὸν δ᾽ἕτερον ἐς Καρχηδόνα.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης εὐδαιμονήσω δ᾽εἰ διαστραφήσομαι; 175
  Δημοσθ έ νης οὐκ ἀλλὰ διὰ σοῦ ταῦτα πάντα πέρναται. γίγνει γάρ, ὡς ὁ χρησμὸς οὑτοσὶ λέγει, ἀνὴρ μέγιστος.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης εἰπέ μοι καὶ πῶς ἐγὼ ἀλλαντοπώλης ὢν ἀνὴρ γενήσομαι;
  Δημοσθ έ νης δι᾽αὐτὸ γάρ τοι τοῦτο καὶ γίγνει μέγας, 180 ὁτιὴ πονηρὸς αζἂρ ἀ϶ἀξ ἀγο θρασύς.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οὐκ ἀξιῶ ᾽γὼ ᾽μαυτὸν ἰσχύειν μέγα.
  Δημοσθ έ νης οἴμοι τί ποτ᾽ἔσθ᾽ὅτι σαυτὸν οὐ φῂς ἄξιον; ῷ καλόν. μῶν ἐκ καλῶν εἶ κἀγαθῶν; 185
  Ἀ λλαντοπ ώ λης μὰ τοὺς θεοὺς εἰ μὴ ᾽κ πονηρῶν γ᾽.
  Δημοσθ έ νης ὦ μακάριε τῆς τύχης ὅσον πέπονθας ἀγαθὸν ἐς τὰ πράγματα.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἀλλ᾽ὦγάθ᾽οὐδὲ μουσικὴν ἐπίσταμαι πλὴν γραμμάτων, καὶ τακκτο μινν κῶς.
  Δημοσθ έ νης τουτὶ μόνον σ᾽ἔβλαψεν, ὅτι καὶ κακὰ κακῶς. 190. ἰς ἀμαθῆ καὶ βδελυρόν. ἀλλὰ μὴ παρῇς ἅ σοι διδόασ᾽ἐν τοῖς λογίοισιν οἱ θεοί.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης πῶς δῆτά φησ᾽ὁ χρησμός; 195
  Δημοσθ έ νης εὖ νὴ τοὺς θεοὺς καὶ ποικίλως πως καὶ σοφῶς ᾐνιγμένος" ταηλ὾ὶἀλπλὉς ῃ βυρσαίετος ἀγκυλοχήλης γαμφηλῇσι δράκοντα κοάλεμον αἱματοπώτην, δὴ τότε Πλαυτε ΠλαυλαγόνὉ ται ἡ σκοροδάλμη, κοιλιοπώλῃσιν δὲ θεὸς μέγα κῦδος ὀπάζει, 200 αἴ κεν μὴ πωλεζဖνὴ λτμαλεζဖνὀπάζει, 200 λον ἕλωνται.
   
  Ἀ λλαντοπ ώ λης πῶς οὖν πρὸς ἐμὲ ταῦτ᾽ἐστίν; ἀναδίδασκέ με.
  Δημοσθ έ νης βυρσαίετος μὲν ὁ Παφλαγών ἐσθ᾽οὑτοσί.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τί δ᾽ἀγκυλοχήλης ἐστίν;
  Δημοσθ έ νης αὐτό που λέγει, ὅτι ἀγκύλαις ταῖς χερσὶν ἁρπάζων φέρει. 205
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ὁ δράκων δὲ πρὸς τί;
  Δημοσθ έ νης τοῦτο περιφανέστατον. ὁ δράκων γάρ ἐστι μακρὸν ὅ τ᾽ἀλλᾶς αὖ μακρόν. εἶθ᾽αἱματοπώτης ἔσθ᾽ὅ τ᾽ἀλλᾶς χὠ δράκων" τὸν οὖν δράκοντα φησι τθμν βυημραίε τήσειν, αἴ κε μὴ θαλφθῇ λόγοις. 210
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τὰ μὲν λόγι᾽αἰκάλλει με" θαυμάζω δ᾽ὅπως τὸν δῆμον οἷός τ᾽ππει μ᾽ἐγώ.
  Δημοσθ έ νης φαυλότατον ἔργον" ταῦθ᾽ἅπερ ποιεῖς ποίει" τάρατε καὶ χόρδευᾼργΰὁμοῦ παντα, καὶ τὸν δῆμον ἀεὶ προσποιοῦ 215 ὑπογλυκαίνων ῥηματίοις μαγειρικοῖς. τὰ δ᾽ἄλλα σοι πρόσεστι δημαγωγικά, φωνὴ μιαρά, γέγονας κακῶς, ἀγοραῖος εἶ" ἔχἶειςἔχἶειςἔχἶεις πολιτείαν ἃ δεῖ" χρησμοί τε συμβαίνουσι καὶ τὸ Πυθικόν. 220 ἀλλὰ στεφανοῦ καὶ σπένδε τῷ Κοαλέμῳ" χὤπως ἀμυνεῖ τὸν ἄνδρα.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης καὶ τίς ξύμμαχος γενήσεταί μοι; ς βδύλλει λεώς.
  Δημοσθ έ νης ἀλλ᾽εἰσὶν ἱππῆς ἄνδρες ἀγαθοὶ χίλιοι 225 μισοῦντες αὐτυσήσί βον, οἏοο οι, καὶ τῶν πολιτῶν οἱ καλοί τε κἀγαθοί, καὶ τῶν θεατῶν ὅστις ἐστὶ δεξιτός, ὐτὶ ῶν χὠ θεὸς ξυλλήψεται. καὶ μὴ δέδιθ᾽" οὐ γάρ ἐστιν ἐξῃκασμένος, 230 ὑπὸ τοῦ δέους γὰρ αὐτὸν οςεεδὤὤ ν σκευοποιῶν εἰκάσαι. πάντως γε μὴν γνωσθήσεται" τὸ γὰρ θέατρον δεξιόν.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οἴμοι κακοδαίμων ὁ Παφλαγὼν ἐξέρχεται.
  Κλ έ ων οὔτοι μὰ τοὺς δώδεκα θεοὺς χαιρήσετον, 235 ὁτιὴ ᾽πὶ τῷ δήμῳ ξυνόμνυτοοα. τουτὶ τί δρᾷ τὸ Χαλκιδικὸν ποτήριον ; ἀπολεῖσθον ἀποθανεῖσθον ὦ μιαρωτάτω.
  Δημοσθ έ νης οὗτος τί φεύγεις ; ἄνδρες ἱππῆς παραγένεσθε" νῦν ὁ καιρός. ὦ Σίμων, ὦ Παναίτι᾽οὐκ ἐλᾶτε πρὸς τὸ δεξιὸν κέρας; ἅνδρες ἐγγύς. ἀλλ᾽ἀμύνου κἀπαναστρέφου πάλιν. ὁ κονιορτὸς δῆλος αὐτῶν ὡς ὁμοῦ προσκειμένων. 245 ἀλλ᾽ἀμύνου καὶ δίωκε καὶ τροπὴν αὐτοῦ ποιοῦ.
  Χορ ό ς Ἱ ππε ῶ ν παῖε παῖε τὸν πανοῦργον καὶ ταραξιππόστρατον καὶ τελώνην καὶ φάραδπιγα καάράὶ αγῆς, καὶ πανοῦργον καὶ πανοῦργον" πολλάκις γὰρ αὔτ᾽ἐρῶ. καὶ γὰρ οὗτος ἦν πανοῦργος πολλάκις τῆς ἡμέρας. 250. ὐλαβοῦ δὲ μὴ ᾽κφύγῃ σε" καὶ γὰρ οἶδε τὰς ὁδούς, ἅσπερ Εὐκράτης ἔφευυρηεί εὐθὰ ν.
   
  Κλ έ ων ὦ γέροντες ἡλιασταί, φράτερες τριωβόλου, 255 οὓς ἐγὼ βόσκω κεκραγὼς κιδκαὶ ιδκαὶ ιδίκ παραβοηθεῖθ᾽, ὡς ὑπ᾽ἀνδρῶν τύπτομαι ξυνωμοτῶν.
  Χορ ό ς ἐν δίκῃ γ᾽, ἐπεὶ τὰ κοινὰ πρὶν λαχεῖν κατεσθίεις, κἀποσυκάζενις πινέκς πινέκς ευθύνους σκοπῶν, ὅστις αὐτῶν ὠμός ἐστιν ἢ πέπων ἢ μὴ πέπων, 260 κἄν τιντᾷὀὀά ράγμον᾽ὄντα καὶ κεχηνότα, καταγαγὼν ἐκ Χερρονήσου διαβαλὼν ἀγκυρίσας εἶτ᾽ ἀποστρέψας τὸν ὦμον αὐτὸν ἐνεκολήβασας" καὶ σκοπεῖς γε τῶν πολιτῶν ὅστιμς ἀὀζο὿ ν, πλούσιος καὶ μὴ πονηρὸς καὶ τρέμων τὰ πράγματα. 265
  Κλ έ ων ξυνεπίκεισθ᾽ὑμεῖς; δίκαιον ἐν πόλει ἑστάναι μνημεῖον ὑμῶν ἐστιν ἀνδρείας χάριν.
  Χορ ό ς ὡς δ᾽ἀλαζών, ὡς δὲ μάσθλης" εἶδες οἷ᾽ὑπέρχεται ὡσπερεὶ γέρονατακς ἡμᾶώ 270 ἀλλ᾽ἐὰν ταύτῃ γε νικᾷ, ταυτῃὶ πεπλήξεται" ἢν δ᾽ὑπεκκλίνῃ γ΅ρκευρί, τῃ βάσει.
  Κλ έ ων ὦ πόλις καὶ δῆμ᾽ὑφ᾽οἵων θηρίων γαστρίζομαι.
  Χορ ό ς καὶ κέκραγας, ὥσπερ ἀεὶ τὴν πόλιν καταστρέφει;
  Κλ έ ων ἀλλ᾽ἐγώ σε τῇ βοῇ ταύτῃ γε πρῶτα τρέψομαι. 275
  Χορ ό ς ἀλλ᾽ἐὰν μέντοι γε νικᾷς τῇ βοῇ, τήνελλος εἶ" ἢν δ᾽ἀναιδείᾳ παρέλθῇ,σοῇ ς ὁ πυραμοῦς.
  Κλ έ ων τουτονὶ τὸν ἄνδρ᾽ἐγὼ ᾽νδείκνυμι, καὶ φήμ᾽ἐξάγειν ταῖσι Πελήιπονννσ ζωμεύματα.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ναὶ μὰ Δία κἄγωγε τοῦτον, ὅτι κενῇ τῇ κοιλίᾳ 280 ἐσδραμὼνα ἐεπ τḸρ τὸ ν, εἶτα πάλιν ἐκθεῖ πλέᾳ.
  Δημοσθ έ νης νὴ Δί᾽ἐξάγων γε τἀπόρρηθ᾽, ἅμ᾽ἄρτον καὶ κρέας καὶ τέμαχος, Ποοὶ οὐκ ἠξιώθη πώποτε.
  Κλ έ ων ἀποθανεῖσθον αὐτίκα μάλα.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τριπλάσιον κεκράξομαί σου. 285
  Κλ έ ων καταβοήσομαι βοῶν σε.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης κατακεκράξομαί σε κράζων.
  Κλ έ ων διαβαλῶ σ᾽ἐὰν στρατηγῇς.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης κυνοκοπήσω σου τὸ νῶτον.
  Κλ έ ων περιελῶ σ᾽ἀλαζονείαις. 290
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ὑποτεμοῦμαι τὰς ὁδούς σου.
  Κλ έ ων βλέψον ἔς μ᾽ἀσκαρδάμυκτος.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐν ἀγορᾷ κἀγὼ τέθραμμαι.
  Κλ έ ων διαφορήσω σ᾽εἴ τι γρύξει.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης κοπροφορήσω σ᾽εἰ λαλήσεις. 295
  Κλ έ ων ὁμολογῶ κλέπτειν" σὺ δ᾽οὐχί.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης νὴ τὸν Ἑρμῆν τὸν ἀγοραῖον, κἀπιορκῶ γε βλεπόντων.
  Κλ έ ων ἀλλότρια τοίνυν σοφίζει, καὶ φανῶ σε τοῖς πρυτάνεσιν 300 ἀδεκατεύτους τερμ὿ς τὶ὿ ς χοντα κοιλίας.
  Χορ ό ς ὦ μιαρὲ καὶ βδελυρὲ “καὶ κεκράκτα”, τοῦ σοῦ θράσους πᾶσα μὲν γῺ πλσέα, πᾶηίδ 305 ώς, 310 ὅστις ἡμῶν τὰς Ἀθήνας ἐκκεκώφωκας βοῶν , κἀπὸ τῶν πετρῶν ἄνωθεν τοὺς φόρους θυννοσκοπῶν. 313
   
  Κλ έ ων οἶδ᾽ἐγὼ τὸ πρᾶγμα τοῦθ᾽ὅθεν πάλαι καττύεται.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης εἰ δὲ μὴ σύ γ᾽οἶσθα κάττυμ᾽, οὐδ᾽ἐγὼ χορδεύματα, 315 ὅστιἭ ὑποοτν ς δέρμα μοχθηροῦ βοὸς τοῖς ἀγροίκοισιν πανούργως, ὥστε φαίνεσθαι παχύ, καρνὶ πρὶον σαι μεῖζον ἦν δυοῖν δοχμαῖν.
  Δημοσθ έ νης νὴ Δία κἀμὲ τοῦτ᾽ἔδρασε ταὐτόν, ὥστε κατάγελων πάμπολυν τοδ῿κκλαημϹκτα οις παρασχεθεῖν" 320 πρὶν γὰρ εἶναι Περγασῆσιν ἔνεον ἐν ταῖς ἐμβάσιν.
  Χορ ό ς ἆρα δῆτ᾽οὐκ ἀπ᾽ἀρχῆς ἐδήλους ἀναίδειαν, ἥπερ μόνη προστατεῖ ῥητόρων; στεύων ἀμέλγεις τῶν ξένων τοὺς καρπίμους, πρῶτος ὤν" ὁ δ᾽Ἱπποδάμου λείβται θίβται θίβται θίβται θθεώυς ἀλλ᾽ἐφάνη γὰρ ἀνὴρ ἕτερος πολὺ σοῦ μιαρώτερος, ὥστε με χαίρειν, ὅς σε παύδσσι καιοι ός ἐστιν αὐτόθεν, 330 πανουργίᾳ τε καὶ θράσει καὶ κοβαλικεύμασιν. ἀλλ᾽ὦ τραφεὶς ὅθενπέρ εἰσιν ἄνδρες οἵπερ εἰσίν, νῦν δεῖξον ὡς οὐδὲωσν λέγωσι τḭγωσι τραφῆναι.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης καὶ μὴν ἀκούσαθ᾽οἷός ἐστιν οὑτοσὶ πολίτης. 335
  Κλ έ ων οὐκ αὖ μ᾽ἐάσεις;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης μὰ Δί᾽ἐπεὶ κἀγὼ πονηρός εἰμι.
  Χορ ό ς ἐὰν δὲ μὴ ταύτῃ γ᾽ὑπείκῃ, λέγ᾽ὅτι κἀκ πονηρῶν.
  Κλ έ ων οὐκ αὖ μ᾽ἐάσεις;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης μὰ Δία.
  Κλ έ ων ναὶ μὰ Δία.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης μὰ τὸν Ποσειδῶ. ἀλλ᾽αὐτὸ περὶ τοῦ πρότερος εἰπεῖν πρῶτα διαμαχοῦμαι.
  Κλ έ ων οἴμοι διαρραγήσομαι. 340
  Ἀ λλαντοπ ώ λης καὶ μὴν ἐγὼ οὐ παρήσω.
  Χορ ό ς πάρες πάρες πρὸς τῶν θεῶν αὐτῷ διαρραγῆναι.
  Κλ έ ων τῷ καὶ πεποιθὼς ἀξιοῖς ἐμοῦ λέγειν ἔναντα;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ὁτιὴ λέγειν οἷός τε κἀγὼ καὶ καρυκοποιεῖν.
  Κλ έ ων ἰδοὺ λέγειν. καλῶς γ᾽ἂν οὖν σὺ πρᾶγμα προσπεσόν σοι ὠμοσπάρακτον παραλαβὼν μεταχειρίσαιο χρηστῶχ. 345 ἀλλ᾽οἶσθ᾽ὅπερ πεπονθέναι δοκεῖς; εἴ που δικίδιον εἶπας εὖ κατὰ ξένου μετοίκου, τὴν νύκτα θρυλῶν καὶ λαλῂν ταῖῖν ἐἐν σεαυτῷ, ὕδωρ τε πίνων κἀπιδεικνὺς τοὺς φίλους τ᾽ἀνιῶν, ᾤου δυνατὸς εἶναι λοναι ὦ μῶρε τῆς ἀνοίας. 350
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τί δαὶ σὺ πίνων τὴν πόλιν πεποίηκας, ὥστε νυνὶ ὑπὸ σοτατυτάτο ένην σιωπᾶν;
  Κλ έ ων ἐμοὶ γὰρ ἀντέθηκας ἀνθρώπων τίν᾽; πιπιὼν ἀκράτου οἴνου χοᾶ κασαλβάσω τοὺς ἐν Πύλῳ στρατηγούς. 355
   
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐγὼ δέ γ᾽ἤνυστρον βοὸς καὶ κοιλίαν ὑείαν καταβροχθίσας κᾐτ᾽ινṼṼἈ ζωμὸν ἀναπόνιπτος λαρυγγιῶ τοὺς ῥήτορας καὶ Νικίαν ταράξω.
  Χορ ό ς τὰ μὲν ἄλλα μ᾽ἤρεσας λέγων". ἓν δ᾽οὐ προσίεταί με, τῶν πραγμάτων ὁτιὴ μόνος τὸν ζωμὸν ἐκροφήσει. 360
  Κλ έ ων ἀλλ᾽οὐ λάβρακας καταφαγὼν Μιλησίους κλονήσεις.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἀλλὰ σχελίδας ἐδηδοκὼς ὠνήσομαι μέταλλα.
  Κλ έ ων ἐγὼ δ᾽ἐπεσπηδῶν γε τὴν βουλὴν βίᾳ κυκήσω.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐγὼ δὲ κινήσω γέ σου τὸν πρωκτὸν ἀντὶ φύσκης.
  Κλ έ ων ἐγὼ δέ γ᾽ἐξέλξω σε τῆς πυγῆς θύραζε κύβδα. 365
  Χορ ό ς νὴ τὸν Ποσειδῶ κἀμέ τἄρ᾽, ἤνπερ γε τοῦτον ἕλκῃς.
  Κλ έ ων οἷόν σε δήσω <᾽ν> τῷ ξύλῳ.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης διώξομαί σε δειλίας.
  Κλ έ ων ἡ βύρσα σου θρανεύσεται.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης δερῶ σε θύλακον κλοπῆς. 370
  Κλ έ ων διαπατταλευθήσει χαμαί.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης περικόμματ᾽ἔκ σου σκευάσω.
  Κλ έ ων τὰς βλεφαρίδας σου παρατιλῶ.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τὸν πρηγορεῶνά σοὐκτεμῶ.
  Δημοσθ έ νης καὶ νὴ Δ᾽ἐμβαλόντες αὐτῷ 375 πάταλον μαγειρικῶς ἐς τὸ στόμ᾽ εἶτα Δ᾽ἔνδοοεν τὴμι® χμι χμι χμι χμι Щест τρμι® τρμι χμι χονονονονονοδοοοοοοοrὐμι χονο᾽ἔοδο᾽ἔοδοδο᾽ἔο᾽ἔο᾽ἔμ ὴονοδο᾽ἔο᾽ἔμ ὴονο᾽ἔο᾽ἔο᾽ἔμ ὴμμ τῶμι Щест τῶμι® νότος 380 τὸν πρωκτὸν εἰ χαλαζᾷ.
  Χορ ό ς ἦν ἄρα πυρός γ᾽ἕτερα θερμότερα καὶ λόγων ἐν πόλει τῶν ἀναιδῶν ἀναιέστεροζ τεροζ ρᾶγμ᾽ 385 ἦν ἄρ᾽οὐ φαῦλον ὧδ᾽. . . ἀλλ᾽ἔπιθι καὶ στρόβει, μηδὲν ὀλίγον ποίει. νῦν γὰρ ἔχεται μέσος" ὡς ἐὰν νυνὶ μαλάξῃς αὐτὸν ἐν τῇ προσβολῇ, δειλ"σ"ὸήὑὑ γὰρ τοὺς τρόπους ἐπίσταμαι. 390
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἀλλ᾽ὅμως οὗτος τοιοῦτος ὢν ἅπαντα τὸν βίον, κᾆτ᾽ἀνὴἶεινορ ἔιινορ ἔιινορ ἀλλότριον ἀμῶν θέρος. νῦν δὲ τοὺς στάχυς ἐκείνους, οὓς ἐκεῖθεν ἤγαγεν, ἐν ξύλῳ δήσας ἀφασύει κδθἀ λεται.
  Κλ έ ων οὐ δέδοιχ᾽ὑμᾶς, ἕως ἂν ζῇ τὸ βουλευτήριον 395 καὶ τὸ τοῦ μπήμου πρήοου πρΌοσω καθήμενον.
  Χορ ό ς ὡς δὲ πρὸς πᾶν ἀναιδεύεται κοὐ μεθίστησι τοῦ χρώματος τοῦ παρεστηκότος. εἴ σε μὴ μισῶ, γενοίμην ἐν Κρατίνου κῴδιον, 400 καὶ διδασκοίμην προσᾴδειν Μο῅σίμον Μο῅σίμον Μοῴσίμον ὦ περὶ πάντ᾽ἐπὶ πᾶσί τε πράγμασι δωροδόκοισιν ἐπ᾽ἄνθεσιν ἵζων, εἴθε φαύᗥσως ὐὥρὥ κβάλοις τὴν ἔνθεσιν. ᾄσαιμι γὰρ τότ᾽ἂν μόνον, 405 «πῖνε πῖν᾽ἐπὶ συμφοραῖς». τὸν Ἰουλίου τ᾽ἂν οἴομαι γέροντα πυροπίπην ἡσθέντ᾽ἰηπαιωνίσαι καὶ βακχέβακὸ.
  Κλ έ ων οὔτοί μ᾽ὑπερβαλεῖσθ᾽ἀναιδείᾳ μὰ τὸν Ποσειδῶ, ἢ μή ποτ᾽ἀγοραίίου Δισιὸ Δισιὸ ι παραγενοίμην. 410
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἔγωγε νὴ τοὺς κονδύλους οὓς πολλὰ δὴ ᾽πὶ πολλοῖς ἠνεσιόμην ἠνεσχόμην Ἀ μαχαιρίδων τε πληγάς, ὑπερβαλεῖσθαί σ᾽οἴομαι τούτοισιν, ἢ μάτην γ᾽ἂν ἀπομαγδμαλιὰος οσοῦτος ἐκτραφείην.
  Κλ έ ων ἀπομαγδαλιὰς ὥσπερ κύων; νοκεφάλλῳ;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης καὶ νὴ Δί᾽ἄλλα γ᾽ἐστί μου κόβαλα παιδὸς ὄντος. ἐξηπάτων γὰρ τοὺς μαγείρους ἐπιλέγων τοιαυτί" «σκέψασθε παῖδες" οὐχ ὁρᾶθ᾽; ». οἱ δ᾽ἔβλεπον, κἀγὼ ᾽ν τοσούτῳ τῶν κρεῶν ἔκλεπτον. 420
   
  Χορ ό ς ὦ δεξιώτατον κρέας σοφῶς γε προὐνοήσω" ὥσπερ ἀκαλήφας ἐσθίων πρὸ χελιδϽὸ .
  Ἀ λλαντοπ ώ λης καὶ ταῦτα δρῶν ἐλάνθανόν γ᾽" εἰ δ᾽οὖν ἴδοι τις αὐτῶν, ἀποκερυ τὼ κοχώνα τοὺς θεοὺς ἀπώμνυν" ὥστ᾽εἶπ᾽ἀνὴρ τῶν ῥητόρων ἰδών με το2"ῦτο4α δρῦτο ἔσθ᾽ὅπως ὁ παῖς ὅδ᾽οὐ τὸν δῆμον ἐπιτροπεύσει».
  Χορ ό ς εὖ γε ξυνέβαλεν αὔτ᾽" ἀτὰρ δῆλόν γ᾽ἀφ᾽οὗ ξυνέγνω" ὁτιὴ ᾽πιώρκεις θεις καὶ κρέας ὁ πρωκτὸς εἶχεν.
  Κλ έ ων ἐγώ σε παύσω τοῦ θράσους, οἶμαι δὲ μᾶλλον ἄμφω. ἔξειμι γάρ σοι λαμπρὸς ἤδη καὶ μέγας καθιείς, 430 ὁμοῦ ταράττων τήν τε γῆν κλαὶ τὴν τὴν κῇ. Ἀλλαντοπώλης ἐγὼ δὲ συστείλας γε τοὺς ἀλλᾶντας εἶτ᾽ἀφήσω κατὰ κῦμ᾽ἐμαυτὸιριοὸν οὸν οὸν ιν σε μακρὰ κελεύσας.
  Δημοσθ έ νης κἄγωγ᾽, ἐάν τι παραχαλᾷ, τὴν ἀντλίαν φυλάξω.
  Κλ έ ων οὔτοι μὰ τὴν Δήμητρα καταπροίξει τάλαντα πολλὰ 435 κλέψας Ἀθηναίων.
  Δημοσθ έ νης ἄθρει καὶ τοῦ ποδὸς παρίει" ὡς οὗτος ἤδη καικίας καὶ συκοφαντίαφαντία.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης σὲ δ᾽ἐκ Ποτειδαίας ἔχοντ᾽εὖ οἶδα δέκα τάλαντα.
  Κλ έ ων τί δῆτα;
  Χορ ό ς ἁνὴρ ἂν ἡδέως λάβοι. τοὺς τερθρίους παρίει" 440 τὸ πνεῦμ᾽ἔλαττον γίγνεται.
  Κλ έ ων φεύξει γραφὰς. . . ἑκατονταλάντους τέτταρας.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης σὺ δ᾽ἀστρατείας γ᾽εἴκοσιν, κλοπῆς δὲ πλεῖν ἢ χιλίας.
  Κλ έ ων ἐκ τῶν ἀλιτηρίων σέ φημι 445 γεγονέναι τῶν τῆς θεοῦ.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τὸν πάππον εἶναί φημί σου τῶν δορυφόρων —
  Κλ έ ων ποίων;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τῶν Βυρσίνης τῆς Ἱππίου.
  Κλ έ ων κόβαλος εἶ. 450
  Ἀ λλαντοπ ώ λης πανοῦργος εἶ.
  Χορ ό ς παῖ᾽ἀνδρικῶς.
  Κλ έ ων ἰοὺ ἰού, τύπτουσί μ᾽οἱ ξυνωμόται.
  Χορ ό ς παῖ᾽αὐτὸν ἀνδρειότατα, καὶ γάστριζε καὶ τοῖς ἐντέροις καὶ τοῖς κόλΉὤ5, κολᾷ τὸν ἄνδρα. ὦ γεννικώτατον κρέας ψυχήν τ᾽ἄριστε πάντων, καὶ τῇ πόλει σωτὴρ φανεὶς αϡμῖν τοί τε τε ς, ὡς εὖ τὸν ἄνδρα ποικίλως θ᾽ὑπῆλθες ἐν λόγοισιν. πῶς ἄν σ᾽ἐπαινέσαιμεν οὕτως ὥσπερ ἡδόμεσθα; 460
  Κλ έ ων ταυτὶ μὰ τὴν Δήμητρά μ᾽οὐκ ἐλάνθανεν τεκταινόμενα τὰ πράγματ᾽, ἀλημ᾿ἬΠπισ ύμεν᾽αὐτὰ πάντα καὶ κολλώμενα.
  Χορ ό ς οἴμοι σὺ δ᾽οὐδὲν ἐξ ἁμαξουργοῦ λέγεις;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οὔκουν μ᾽ἐν Ἄργει γ᾽οἷα πράττεις λανθάνει. 465 . _ καὶ ταῦτ᾽ἐφ᾽οἷσίν ἐστι συμφυσώμενα ἐγᾦδ᾽" ἐπὶ γὰρ τοῖς δεδεμένοις χαλκεύεται.
  Χορ ό ς εὖ γ᾽εὖ γε, χάλκεὐ ἀντὶ τῶν κολλωμένων. 470
  Ἀ λλαντοπ ώ λης καὶ ξυγκροτοῦσιν ἄνδρες αὔτ᾽ἐκεῖθεν αὖ, καὶ ταῦτά μ᾽οὔτ᾽ρεΔγρ χρυσίον διδοὺς ἀναπείσεις οὔτε προσπέμπων φίλους, ὅπως ἐγὼ ταῦτ᾽οὐκ Ἀθηναίί
  Κλ έ ων ἐγὼ μὲν οὖν αὐτίκα μάλ᾽ἐς βουλὴν ἰὼν 475 ὑμῶν ἁπάντων τὰς ξυνωμί ξυνωμί καὶ τὰς ξυνόδους τὰς νυκτερινὰς τὰς ἐν πόλει, καὶ πάνθ᾽ἃ Μήδοις κυνὶ βασιλεὶ βασιλεὶ καὶ τἀκ Βοιωτῶν ταῦτα συντυρούμενα.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης πῶς οὖν ὁ τυρὸς ἐν Βοιωτοῖς ὤνιος; 480
  Κλ έ ων ἐγώ σε νὴ τὸν Ἡρακλέα παραστορῶ.
  Χορ ό ς ἄγε δὴ σὺ τίνα νοῦν ἢ τίνα ψυχὴν ἔχεις; ὼ κοχώνα τὸ κρέας, ὡς αὐτὸς λέγεις" θεύσει γὰρ ᾄξας ἐς τὸ βουλευτήριον, τΐουλευτήριον, τΐουλευτήριον, τΐουλευτήριον, τΐουτήριον, τΐουτήριον, τΐούσει γὰρ ᾄξας ἐς τὸ βουλευτήριον ν ἐκεῖσε διαβαλεῖ ἡμᾶς ἅπαντας καὶ κράγον κεκράξεται.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἀλλ᾽εἶμι" πρῶτον δ᾽ὡς ἔχω τὰς κοιλίας καὶ τὰς μαχαίραή σκαοα я.
  Δημοσθ έ νης ἔχε νυν, ἄλειψον τὸν τράχηλον τουτῳί, 490 ἵν᾽ἐξολισθάνδιιν τύινῃ άς.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἀλλ᾽εὖ λέγεις καὶ παιδοτριβικῶς ταυταγί.
  Δημοσθ έ νης ἔχε νυν, ἐπέγκαψον λαβὼν ταδί.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τί δαί;
  Δημοσθ έ νης ἵν᾽ἄμεινον ὦ τᾶν ἐσκοροδισμένος μάχῃ. καὶ σπεῦδε ταχέως. 495
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ταῦτα δρῶ.
  Δημοσθ έ νης μέμνησό νυν δάκνειν διαβάλλειν, τοὺς λόφους κατεσθαίειν, χὤπμας τὰ κλο γὼν ἥξεις πάλιν.
   
  Χορ ό ς ἄλλ᾽ἴθι χαίρων, καὶ πράξειας κατὰ νοῦν τὸν ἐμόν, καί σε φυλάττοοι ΖεὺϿ καὶ νικήσας 500 αὖθις ἐκεῖθεν πάλιν ὡς ἡμᾶς ἔλθοις στεφάνοις κατάπαστος. ὑμεῖς δ᾽ἡμῖν προσέχετε τὸν νοῦν τοῖς ἀναπαίστοις, ὦ παντοίας ἤδη Μοςνσης 505 ε αθ᾽ἑαυτούς.
  Χορ ό ς εἰ μέν τις ἀνὴρ τῶν ἀρχαίων κωμῳδοδιδάσκαλος ἡμᾶς ἠνάγκαζεν λέξοοντα τὸ θέατρον παραβῆναι, οὐκ ἂν φαύλως ἔτυχεν τούτου" νῦν δ᾽ἄξιός ἐσθιὂὁ ποικὁ ποιοὁ ς αὐτοὺς ἡμῖν μισεῖ τολμᾷ τε λέγειν τὰ δίκαια, 510 καὶ γενναίως πρὸς τὸν τυφῶ χωρεῖ καὶ τὴν ἐριώλην. ἃ δὲ θαυμάζειν ὑμῶν φησιν πολλοὺς αὐτῷ προσιόντας καὶ βασανίαζειν ὡς ονὐχὶ λοαχὶ λορ ποιρ ἰτοίη καθ᾽ἑαυτόν, ἡμᾶς ὑμῖν ἐκέλευε φράσαι περὶ τούτου. φησὶ γὰρ ἁνὴρ οὐχ ὑπ᾽ἀνοίας τοῦτο πεπονθὼς διατρίβειν, ἀλλὰ νομίαζσκκδν 515 κλκδν ίαν εἶναι χαλεπώτατον ἔργον ἁπάντων" πολλῶν γὰρ δὴ πειρασάντων αὐτὴν ὀλϑγσζιαις ὀλίγ"σιροις ὀλίγ"σιροις τε πάλαι διαγιγνώσκων ἐπετείους τὴν φύσιν ὄντας καὶ τοὺς προτέρους τῶν ποιητᅶῶν προδιδόντας" τοῦτο μὲν εἰδὼς ἅπαθε Μάγνης ἅμα ταῖς πολιαῖς κατιούσαις, 520 ὃς πλεῖστα χορῶν τῶν ἀντιπάλων νίκαπης σετοο ἀντιπάλων νίκαης ἀντιπάλων νίκαης ἀντιπάλων νίκαης " πάσας δ᾽ὑμῖν φωνὰς ἱεὶς καὶ ψάλλων καὶ πτερυγίζων καὶ λυδίζων καὶ ψηνβκείζωὶ νος βατραχείοις οὐκ ἐξήρκεσεν, ἀλλὰ τελευτῶν ἐπὶ γήρως, οὐ γὰρ ἐφ᾽ἥβύητς, λβξητς ὤν , ὅτι τοῦ σκώπτειν ἀπελείφθη" 525 εἶτα Κρατίνου μεμνημένος, ὃς πολλῷ ῥεύσας ποατᾹνἯἯ ῶν ἀφελῶν πεδίων ἔρρει, καὶ τῆς στάσεως παρασύρων ἐφόρει τὰς δρῦς καὶ τὰτάο πλ΅τάο ὺς ἐχθροὺς προθελύμνους" ᾆσαι δ᾽οὐκ ἦν ἐν ξυμποσίῳ πλὴν «Δωροῖ συκοπέιλε» , καὶ «τέκτονες εὐπαλάμων ὕμνων»" οὕτως ἤνθησεν ἐκεῖνος. 530. τοῦ τόνου οὐκέτ᾽ἐνόντος τῶν θ᾽ἁρμονιῶν διαχασκουσῶν" ἀλλὰ γέρων,πέιὢν περιι οννᾶς, στέφανον μὲν ἔχων αὖον δίψῃ δ᾽ἀπολωλώς, ὃν χρῆν διὰ τὰς προτέραν ν πίνειν ἐν τῷ πρυτανείῳ, 535 καὶ μὴ ληρεῖν ἀλλὰ θεᾶσθαι λιπαρὸν παρὰ τῷ Διονύσῳ. οἵας δὲ Κράτης ὀργὰς ὑμῶν ἠνέσχετο καὶ στυφελιγμούς, ὃς ἀπὸ σμικρᾶς μαπάάνηὑ στίζων ἀπέπεμπεν, ἀπὸ κραμβοτάτου στόματος μάττων ἀστειοτάτας ἐπινοίας" χοὂτος ιὖτος ιὖτος ιὖτος ιὖτος ιὖτος ντήρκει, τοτὲ μὲν πίπτων τοτὲ δ᾽οὐχί. 540 ν πηδαλίοις ἐπιχειρεῖν, κᾆτ᾽ἐντεῦθεν πρῳρατεῦσαι καὶ τοὺς ἀνέμους διαθρῆβθει ᾶν αὐτὸν ἑαυτῷ. τούτων οὖν οὕνεκα πάντων, ὅτι σωφρονικῶς κοὐκ ἀνοήτως ἐσπηδήσας ἐνλυάρει,αφλυάρει,αφλυάρει,α ὐτῷ πολὺ τὸ ῥόθιον, παραπέμψατ᾽ἐφ᾽ἕνδεκα κώπαις θόρυβον χρηστὸν ληναΐτην, δἕνδεκα ς ἀπίῃ χαίρων κατὰ νοῦν πράξας, φαιδρὸς λάμποντι μετώπῳ. 550. ι θοαὶ μισθοφόροι τριήρεις, 555 μειρακίων θ᾽ἅμιλλα λαμπρυνομένων ἐν ἅρμασινν ατρ΅δν ατρ΅δ ων , δεῦρ᾽ἔλθ᾽ἐς χορὸν ὦ χρυσοτρίαιν᾽ὦ δελφίνων μεδέων Σουνιάρατε, 560 ὦ σΓεραοα ου, Φαρμίωνί τε φίλτατ᾽ἐκ τῶν ἄλλων τε θεῶν Ἀθηναίοις πρὸς τὸ παρεστός. εὐλογῆσαι βουλόμεσθα τοὺς πατέρας ἡμῶν, ὅτι 565 ἄνδρες ἦσαν τῆσδε τῆς γῆς ἄξαιιοι λου, οἵτινες πεζαῖς μάχαισιν ἔν τε ναυφάρκτῳ στρατῷ πανταχοῦ νικῶντες ασηενὶ τήνὶ όλιν" οὐ γὰρ οὐδεὶς πώποτ᾽αὐτῶν τοῦς ἐναντίους ἰδὼν ἠρίθμησεν, ἀλλὂμḐὁ οὸḽὁ οῦς ἦν Ἀμυνίας" 570 εἰ δέ που πέσοιεν ἐς τὸν ὦμον ἐν μάχῃ τινί, τοῦτ᾽ἀπεψήσντ᾽ἶἄν, ῦντο μὴ πεπτωκέναι, ἀλλὰ διεπάλαιον αὖθις. καὶ στρατηγὸς οὐδ᾽ἂν εἷς τῶν πρὸ τοῦ σίτησιν ᾔτησ᾽ἐρόμενος Κλεαίνετον" νῴδν προεδρίαν φέρωσι καὶ τὰ σιτία, 575 οὐ μαχεῖσθαί φασιν. ἡμεῖς δ᾽ἀξιοῦμεν τῇ πόλει προῖκα γενναίως ἀμύνειν καὶ θεοῖς ἐγχωρίοις. καὶ πρὸς οὐκ αἰτοῦμεν οὐδὲν πλὴν τοσουτονὶ μόνον" ἤν ποτ᾽εἰρήνη γένηαται πένηαται κοσουτονὶ υσώμεθα, μὴ φθονεῖθ᾽ἡμῖν κομῶσι μηδ᾽ἀπεστλεγγισμένοις. 580. ς μεδέουσα χώρας, 585 δεῦρ᾽ἀφικοῦ λαβοῦσα τὴν ἐν στρατιαῖς τε καὶ μάχαίς ἡμτέρ΅Νν ν κην, ἣ χορικῶν ἐστιν ἑταίρα τοῖς τ᾽ἐχθροῖσι μεθ᾽ἡμῶν στασιάζει. 590. ὲ καὶ νῦν . ἃ ξύνισμεν τοῖσιν ἵπποις, βουλόμεσθ᾽ἐπαινέσαι. 595 χας . ἀλλὰ τἀν τῇ μὲν αὐτῶν οὐκ ἄγαν θαυμάζομεν, ὡς ὅτ᾽ἐς τὰς ἱππαγωγοὼρικς εἀΉσεπν ῶς, πριάμενοι κώθωνας, οἱ δὲ καὶ σκόροδα καὶ κρόμμυα" 600 εἶτα τὰς κώπας λαβόντερες ὿ ἱ βροτοὶ ἐμβαλόντες ἀνεβρύαξαν, «ἱππαπαῖ, τίς ἐμβαλεῖ; ληπτέον μᾶλλον. τί δρῶμεν; οὐκ ἐλᾷς ὦ σαμφόρα; ὤρυττον εὐνὰς καὶ μετῇσαν στρώματα" 605 ἤσθιον δὲ τοὺς παγούρους ἀντὶ ποίας Μιδος Μιδος Μιδος ἐξέρποι θύραζε κἀκ βυθοῦ θηρώμενοι" ὥστ᾽ἔφη Θέωρος εἰπεῖν καρκίνον Κορίνθιον, «δεινά γ᾽ὦ Πόσειδον εἰ μήτ᾽ἐν βυθῷ δυνήσομαι μήτε γο μήτνά διαφυγεῖν τοὺς ἱππέας». 610
   
  Χορ ό ς ὦ φίλτατ᾽ἀνδρῶν καὶ νεανικώτατε. ὅσην ἀπὼν παρέσχες ἡμῖν φροντίδα" καὶ νῦν ἐπειδὴ σῶς ἐλήλυθας πάλιν, ἄγγειλοὂ ς τὸ πρᾶγμ᾽ἠγωνίσω.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τί δ᾽ἄλλο γ᾽εἰ μὴ Νικόβουλος ἐγενόμην; 615
  Χορ ό ς νῦν ἄρ᾽ἄξιόν γε πᾶσίν ἐστιν ἐπολολύξαι. ὦ καλὰ λέγων πολὺ δ᾽ἀμείνον᾽ἔτι τῶν λόγων ἐργασάμεν᾽, εἴθ᾽ἐπέλθοις ἅπντά ὡς ἐγώ μοι δοκῶ 620 κἂν μακρὰν ὁδὸν διελθεῖν ὥστ᾽ἀκοῦσαι. πρὸς τάδ᾽ὦ βέλτιστε θαρρήσας λέγ᾽, ὡς, ἅπαντες ἡδόμεσθά σοι. 623β
  Ἀ λλαντοπ ώ λης καὶ μὴν ἀκοῦσαί γ᾽ἄξιον τῶν πραγμάτων. εὐθὺς γὰρ αὐτοῦ κατόπιν ἐνθένδ᾽ἱέμην" 625 ὁ δ᾽ἄρ᾽ἔνδον ἐλασίβροντπ᾽ἀναρ᾽ἀναρ᾽ἀναρ᾽ἀναρ᾽ἀναρ᾽ἀναρ᾽ἀναρ᾽ἀναρ᾽ἀναρ᾽ἀναρ᾽ἀναρ᾽ἀναρ᾽ὸ ερατευόμενος ἤρειδε κατὰ τῶν ἱππέων, κρημνοὺς υλὴ δ᾽ἅπασ᾽ἀκροωμένη ἐγένεθ᾽ὑπ᾽αὐτοῦ ψευδατραφάξυος πλέα, 630 κἄβλεψε νᾶπυ καὶ τὰ μέτωπ᾽ἀνέσπασεν. κἄγωγ᾽ὅτε δὴ γ᾽νων ἐνδεχομένην τοὺς λόγους καὶ τοῖς φενακισμοῖμιν, ἐξαποῖσιν ἐξαπουω ὴ Σκίταλοι καὶ Φένακες», ἦν δ᾽ἐγώ, « Βερέσχεθοί τε καὶ Κόβαλοι καὶ Μόθων, 635 ἀγὗρ ῖς ὢν ἐπαιδεύθην ἐγώ, νῦν μοι φράσος καὶ γλῶτταν εὔπορον δότε φωνήν τ᾽ἀναιδῆ». ταῦτα φροντίζοντί μοι ἐκ δεξιᾶς ἀπέπαρδε καταπύγων ἀνήρ. κἀγὼ προσέκυσα" κᾆτα τῷ πρωκτῷ θενὼν 640 τὴν κιγκλίδ᾽ἐξήραξα κἀναχανέκρν μαέέγκα ὦ βουλὴ λόγους ἀγαθοὺς φέρων εὐαγγελίσασθαι πρῶτον ὑμῖν βούλομαι" ἐξ ςλνμο γὰὰρ ἐξ ςλνμο γὰὰρ κατερράγη, οὐπώποτ᾽ἀφύας εἶδον ἀξιωτέρας». 645 όρρρητον ποιησάμενος ταχύ, ἵνα τὰς ἀφύας ὠνοῖντο πολλὰς τοὐβολοῦ, τ῾αλν δημιοος ν τὰ τρύβλια . 650 οἱ δ᾽ἀνεκρότησαν καὶ πρὸς ἔμ᾽ἐκεχήνεσαν. ὁ δ᾽ὑπονοήσας ὁ Παφλαγών, εἰδὼς ἄρα οἶς ἥδεθ᾽ἡ βουλὴ μάλιστα ῥήμασιν, γνἎμν νδρες, ἤδη μοι δοκεῖ ἐπὶ συμφοραῖς ἀγαθαῖσιν εἰσηγγελμέναις 655 εὐαγγέλια θύειν ἀγαθαῖσιν ἰσηγγελμέναις ῇ θεῷ». ἐπένευσεν εἰς ἐκεῖνον ἡ βουλὴ πάλιν. κἄγωγ᾽ὅτε δὴ γ᾽νων τοῖς βολίτοις ἡττημένος, διακοσίαισι βουσὶν ὑπερηκόντιἿἿἏ έρᾳ κατὰ χιλιῶν παρῄνεσα 660 εὐχὴν ποιήσασθαι χιμάρων εἰς αὔριον, αἱ τρδιḇίαες εὐ κατὸν τοὐβολοῦ. ἐκαραδόκησεν εἰς ἔμ᾽ἡ βουλὴ πάλιν. ὁ δὲ ταῦτ᾽ἀκούσας ἐκπλαγεὶς ἐφληνάφα. κᾆθ᾽εἷλκον αὐτὸν οἱ πρυτάνεις χοἰ τοξόται. 665. νον, « ἵν᾽ἅτθ᾽ὁ κῆρυξ οὑκ Λακεδαίμονος λέγει πύθησθ᾽, ἀφῖκται γὰρ πεζλρὶ σπζδν σποδν οἱ δ᾽ἐξ ἑνὸς στόματος ἅπαντες ἀνέκραγον" 670 «νυνὶ περὶ σπονδῶν; τὰς ἀφύας παρ᾽ἡμῖν ἀξίας. οὐ δεόμεθα σπονδῶν" ὁ πόλεμος ἑρπέτω». ἐκεκράγεσάν τε τοὺς πρυτάνεις ἀφιέναι" εἶθ᾽ὑπερεπήδων τοὺς δρυφάκτους πανταχῂ. 675 ἀφύαις ἐδίδουν ἡδύσματα ἀποροῦσιν αὐτοῖς προῖκα κἀχαριζόμην. οἱ δ᾽ὑπερεπῄνουν ὑπερεπύππαζόν τέ με 680 ἅπαντες οὕτως ὥστε τὴν βουλὴν ὅιλνλν νΦηρο οἱβο νοις ἀναλαβὼν ἐλήλυθα.
   
  Χορ ό ς πάντα τοι πέπραγας οἷα χρὴ τὸν εὐτυχοῦντα" ηὗρε δ᾽ὁ πανοῦργος ἕτνργοἅγπνλοἽ πναροὅ πναροὂ ις μείζοσι κεκασμένον 685 καὶ δόλοισι ποικίλοις ῥήμασίν θ᾽αἱμύλοις. ἀλλ᾽ὅπως ἀγωνιεῖ φρόντιζε τἀπίλοιπ᾽ἄριστα" συμμάχους δ᾽ἡμᾶς ἔχωαν σὔνμοουυ λαι. 690
  Ἀ λλαντοπ ώ λης καὶ μὴν ὁ Παφλαγὼν οὑτοσὶ προσέρχεται, ὠθῶν κολόκυμα καυάτωὶ ταράττωὶ ῶν, ὡς δὴ καταπιόμενός με. μορμὼ τοῦ θράσους.
  Κλ έ ων εἰ μή σ᾽ἀπολέσαιμ᾽, εἴ τι τῶν αὐτῶν ἐμοὶ ψευδῶν ἐνείη, διαπέσοιμαι πντα. 695
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἥσθην ἀπειλαῖς, ἐγέλασα ψολοκομπίαις, ἀπεπυδάρισα μόθωνα, περιαεκόκκ.
  Κλ έ ων οὔτοι μὰ τὴν Δήμητρ᾽, ἐὰν μή σ᾽ἐκφάγω ἐκ τῆσδε τῆς γῆς, οὐδέπος, οὐδέπος οὐδέπος οὐδέπος
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἣν μὴ κ᾽φάγῃς; γῶ .
  Κλ έ ων ἀπολῶ σε νὴ τὴν προεδρίαν τὴν ἐκ Πύλου.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἰδοὺ προεδρίαν" οἷον ὅψομαί σ᾽ἐγὼ ἐκ τῆς προεδρίας ἔσχατον θεών θεώ
  Κλ έ ων ἐν τῷ ξύλῳ δήσω σε νὴ τὸν οὐρανόν. 705
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ὡς ὀξύθυμος. φέρε τί σοι δῶ καταφαγεῖν ;
  Κλ έ ων ἐξαρπάσομαί σου τοῖς ὄνυξι τἄντερα.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἀπονυχιῶ σου τἀν πρυτανείῳ σιτία.
  Κλ έ ων ἕλξω σε πρὸς τὸν δῆμον, ἵνα δῷς μοι δίκην. 710
  Ἀ λλαντοπ ώ λης κἀγὼ δέ σ᾽ἕλξω καὶ διαβαλῶ πλείονα.
  Κλ έ ων ἀλλ᾽ὦ πόνηρε σοὶ μὲν οὐδὲν πείθεται" ἐγὼ δ᾽ἐκείνου καταγελῶ γ᾽ὅσον .
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ὡς σφόδρα σὺ τὸν δῆμον σεαυτοῦ νενόμικας.
  Κλ έ ων ἐπίσταμαι γὰρ αὐτὸν οἷς ψωμίζεται. 715
  Ἀ λλαντοπ ώ λης κᾆθ᾽ὥσπερ αἱ τίτθαι γε σιτίζεις κακῶς. μασώμενος γὰρ τῷ μὲν ὀλίγον ἐντίθης, αὐτὸς δ᾽ἐκείνου τριπλάσιον κατέσπακας.
  Κλ έ ων καὶ νὴ Δί᾽ὑπό γε δεξιότητος τῆς ἐμῆς δύναμαι ποιεῖν τὸν δῆμον στὐρκκνα . 720
  Ἀ λλαντοπ ώ λης χὠ πρωκτὸς οὑμὸς τουτογὶ σοφίζεται.
  Κλ έ ων οὐκ ὦγάθ᾽ἐν βουλῇ με δόξεις καθυβρίσαι. ἴωμεν ἐς τὸν δῆμον.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οὐδὲν κωλύει" ἰδοὺ βάδιζε, μηδὲν ἡμᾶς ἰσχέτω.
  Κλ έ ων ὦ Δῆμε δεῦρ᾽ἔξελθε. 725
  Ἀ λλαντοπ ώ λης νὴ Δί᾽ὦ πάτερ ἔξελθε δῆτ᾽.
  Κλ έ ων ὦ Δημίδιον <ὦ> φίλτατον ἔξελθ᾽, ἵν᾽εἰδῇς οἷα περιυβρίζομαι.
  Δ ῆ μος τίνες οἱ βοῶντες; οὐκ ἄπιτ᾽ἀπὸ τῆς θύρας ; τίς ὦ Παφλαγὼν ἀδικεῖ σε; 730
  Κλ έ ων διὰ σὲ τύπτομαι ὑπὸ τουτουὶ καὶ τῶν νεανίσκων.
  Δ ῆ μος τιή;
  Κλ έ ων ὁτιὴ φιλῶ σ᾽ὦ Δῆμ᾽ἐραστής τ᾽εἰμὶ σός.
  Δ ῆ μος σὺ δ᾽εἶ τίς ἐτεόν;
  λερῶν πάλαι σου βουλόμενός τέ σ᾽εὖ ποιεολπτον ὶ καὶ καλοί τε κἀγαθοί . 735 ἀλλ᾽οὐχ οἷοί τ᾽ἐσμὲν διὰ τουτονί. σὺ γὰρ ὅμοιος εἶ τοῖς παισὶ τοῖς ἐρωμένοις" τοὺς μὲν καλούς τε κἀγαθσθδοὺς οὺς οὺ σαυτὸν δὲ λυχνοπώλαισι καὶ νευρορράφοις καὶ σκυτοτόμοις καὶ βυρσοπώλαιδσιν ίδω40.ίδω0.
  Κλ έ ων εὖ γὰρ ποιῶ τὸν δῆμον.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης εἰπέ νυν τί δρῶν;
  Κλ έ ων ὅ τι ;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐγὼ δὲ περιπατῶν γ᾽ἀπ᾽ἐργαστηρίου ἕψοντος ἑτερου τὴν χύτραόόν εν ὑ 745
  Κλ έ ων καὶ μὴν ποιήσας αὐτίκα μάλ᾽ἐκκλησίαν ὦ Δῆμ᾽ἵν᾽εἰδῇς ὁπότεισίσος νῆμ᾽ἵν᾽εἰδῇς ὁπότεισίσος νῆμ᾽ἵν᾽εἰδῇς ὐνούστερος, διάκρινον, ἵνα τοῦτον φιλῇς.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ναὶ ναὶ διάκρινον δῆτα, πλὴν μὴ ᾽ν τῇ πυκνί.
  Δ ῆ μος οὐκ ἂν καθιζοίμην ἐν ἄλλῳ χωρίῳ. 750 ἀλλ᾽ἐς τὸ πρόσθε. χρὴ παρεῖν᾽ἐς τὴν πύκνα.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οἴμοι κακοδαίμων ὡς ἀπόλωλ᾽. ὁ γὰρ γέρων οἴκοι μὲν ἀνδρῶν ἐστι δεξιώτατος, ὅταν δ᾽ἐπὶ ταυτησὶ καθῆται τκκρται πκκρται τκκ χηνεν ὥσπερ ἐμποδίζων ἰσχάδας. 755
   
  Χορ ό ς νῦν δή σε πάντα δεῖ κάλων ἐξιέναι σεαυτοῦ, καὶ λῆμα θούριον φορεφῖν καγ΂ὶ καὂὶ ύκτους ὅτοισι τόνδ᾽ὑπερβαλεῖ. ποικίλος γὰρ ἁνὴρ κἀκ τῶν ἀμηχάνων πόρους εὐμήχανος πορίζειν. πρὸς ταῦθ᾽ὅπως ἔξει πολὺς καὶ λαμπρὸς ἐς τὸν ἄνδρα. 760 ὶ τὴν ἄκατον παραβάλλου.
  Κλ έ ων τῇ μὲν δεσποίνῃ Ἀθηναίᾳ τῇ τῆς πόλεως μεδεούσῃ εὔχομαι, εἰ μὲν περνὶ τὶ τὶ ν Ἀθηναίων γεγένημαι βέλτιστος ἀνὴρ μετὰ Λυσικλέα καὶ Κύνναν καὶ Σλαβακκὥ Σαλαβακκκχώ, 765 ὶ δὲν δράσας δειπνεῖν ἐν πρυτανείῳ" εἰ δέ σε μισῶ καὶ μὴ περὶ σοῦ μάχομαι μόινος ἀνος ἀν , ἀπολοίμην καὶ διαπρισθείην κατατμηθείην τε λέπαδνα.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης κἄγωγ᾽ὦ Δῆμ᾽, εἰ μή σε φιλῶ καὶ μὴ στέργω, κατατμηθεὶς ἑψοίμην ατίοις" κεἰ μὴ τούτοισι πέποιθας, 770 ἐπὶ ταυτησὶ κατακνησθείην ἐν μυττωτῷ μετὶὰ τυτὰὰ ῇ κρεάγρᾳ τῶν ὀρχιπέδων ἑλκοίμην ἐς Κεραμεικόν.
  Κλ έ ων καὶ πῶς ἂν ἐμοῦ μᾶλλόν σε φιλῶν ὦ Δῆμε γένοιτο πολίτης; ούλευον σοὶ χρήματα πλεῖστ᾽ἀπέδειξα ἐν τῷ κοινῷ, τοὺς μὲν στρεβλῶν τοὂνς τοὂνς δχχቼἄγ εταιτῶν, 775 οὐ φροντίζων τῶν ἰδιωτῶν οὐδενός, εἰ σοὶ χαριοίμην.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τοῦτο μὲν ὦ Δῆμ᾽οὐδὲν σεμνόν" κἀγὼ γὰρ τοῦτό σε δράσω. ἁρπάζων γὰρ τοὺς ἄρτους σοι τοὺς ἀλλοτρίους παραθήσω. ὡς δ᾽οὐχὶ φιλεῖ σ᾽οὐδ᾽ἔστ᾽εὔνους, τοῦτ᾽αὐτό σε πρῶτα διδάξω, ἀλλ᾽ἔα τιὸὰ ᾽ὁτιή σου τῆς ἀνθρακιᾶς ἀπολαύει. 780. υπεῖν παρέδωκας, ἐπὶ ταῖσι πέτραις οὐ φροντίζει σκληρῶς σε καθήμενον οὕτπωχ, οὼὐχ ῥαψάμενός σοι τουτὶ φέρω. ἀλλ᾽ἐπαναίρου, κᾆτα καθίζου μαλακῶς, ἵνα μὴ τρίβῃς τὴν ἐν Σαλαμῖνι. 785
  Δ ῆ μος ἄνθρωπε τίς εἶ; μῶν ἔκγονος εἶ τῶν Ἁρμοδίου τις ἐκείνων; ον ἀληθῶς γενναῖον καὶ φιλόδημον.
  Κλ έ ων ὡς ἀπὸ μικρῶν εὔνους αὐτῷ θωπευματίων γεγένησαι.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης καὶ σὺ γὰρ αὐτὸν πολὺ μικροτέροις τούτων δελεάσμασιν εἷλες.
  Κλ έ ων καὶ μὴν εἴ πού τις ἀνὴρ ἐφάνη τῷ δήμῳ μᾶλλον ἀμύνων 790 ἢ μᾶλλοον ἶολφμον ἶολφον ἶολωον ἐφάνη ν, ἐθέλω περὶ τῆς κεφαλῆς περιδόσθαι.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης καὶ πῶς σὺ φιλεῖς, ὃς τοῦτον ὁρῶν οἰκοῦντ᾽ἐν ταῖς φαισάκν παρίοις καὶ πυργιδίοις ἔτος ὄγδοον οὐκ ἐλεαίρεις, ἀλλὰ καθείρξας αὐτὸ;λτεν βλίτον βλίτοι ου δὲ φέροντος τὴν εἰρήνην ἐξεσκέδασας, τὰς πρεσβείας τ᾽ἀπελαύνεις 795 ἐκ λῌς γοω πω ζων, αἳ τὰς σπονδὰς προκαλοῦνται.
  Κλ έ ων ἵνα γ᾽Ἑλλήνων ἄρξῃ πάντων. ἔστι γὰρ ἐν τοῖς λογίοισιν ὡς τοῦτον δεῖ ποτ᾽ἐν Ἀρκαδίᾳ πεντώβολον ἡλιάσ, αἐν είνῃ" πάντως δ᾽αὐτὸν θρέψω γ᾽ὼ καὶ θεραπεύσω, ἐξευρίσκων εὖ καὶ μιαρῶτς ὁπόιὸ ον ἕξει. 800
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οὐχ ἵνα γ᾽ἄρξῃ μὰ Δί᾽Ἀρκαδίας προνοούμενος, ἀλλ᾽ἵνα μρᾶλλονὰ σλοον άζῃς καὶ δωροδοκῇς παρὰ τῶν πόλεων, ὁ δὲ δῆμος ὑπὸ τοῦ πολέμου καὶας τηος ομίς ομίς ομίς ομίς ργεῖς μὴ καθορᾷ σου, ἀλλ᾽ὑπ᾽ἀνάγκης ἅμα καὶ χρείας καὶ μισθοῦ πρός σε κεχήνῃ. ἢν δέ ποτ᾽εἰς ἀγρὸν οὗτος ἀπελθὼν εἰρηναῖος διατρίψῃ, 805 καὶ χῖδρα φαραγὀν ἢν δέ ποτ᾽εἰς αὶ στεμφύλῳ ἐς λόγον ἔλθῃ, γνώσεται οἵων ἀγαθῶν αὐτὸν τῇ μισθοφορᾷ πμεκόπετο϶ σοι δριμὺς ἄγροικος κατὰ σοῦ τὴν ψῆφον ἰχνεύων. ἃ σὺ γιγνώσκων τόνδ᾽ἐξαπατᾷς καὶ ὀνειροπολεῖς περὶ σαυτοῦ.
  Κλ έ ων οὔκουν δεινὸν ταυτί σε λέγειν δῆτ᾽ἔστ᾽ἐμὲ καὶ διαβάλλειν 810 πρὸςς Ἀθηοναθηο τὸν δῆμον, πεποιηκότα πλείονα χρηστὰ νὴ τὴν Δήμητρα Θεμιστοκλέους πολλῷ περηὶ τμὴν τὴν
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ὦ πόλις Ἄργους κλύεθ᾽οἷα λέγει. σὺ Θεμιστοκλεῖ ἀντιφερίζεις; ς τούτοις ἀριστώσῃ τὸν Πειραιᾶ προσέμαξεν, 815 ἀφελών τ᾽οὐδὲν τῶν ἀρχαιίων ἦοων ἦοων ἦοων ς παρέθηκεν" σὺ δ᾽Ἀθηναίους ἐζήτησας μικροπολίτας ἀποφῆναι διατειχίζζων καὶὶὶ ὶὶ Θεμιστοκλεῖ ἀντιφερίζων. κἀκεῖνος μὲν φεύγει τὴν γῆν σὺ δ᾽Ἀχιλλείων ἀπομάττει.
   
  Κλ έ ων οὔκουν ταυτὶ δεινὸν ἀκούειν ὦ Δῆμ᾽ἐστίν μ᾽ὑπὸ τούτου, 820 ὁτιή σὁτιή σὁτιή σὁτιή;
  Δ ῆ μος παὖ ὦ οὗτος, καὶ μὴ σκέρβολλε πονηρά. πολλοῦ δὲ πολύν με χρόνον καὶ νῦν ἐλελήθης ἐγκρυφιάζων.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης μιαρώτατος, ὦ Δημακίδιον, καὶ πλεῖστα πανοῦργα δεδρακώς, ὁπόταν χασμᾷά, καυλοὺς τῶν εὐθυνῶν ἐκκαυλίζων 825 καταβροχθίζει, κἀμφοῖν χεηροῖν μυσταιλσσ᾿ῖν μυσταιλσσ᾿ῖν ων.
  Κλ έ ων οὐ χαιρήσεις, ἀλλά σε κλέπτονθ᾽ αἱρήσω γ᾽ὼ τρεῖς μυριάδας.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τί θαλαττοκοπεῖς καὶ πλατυγίζεις, 830 μιαρώτατος ὢν περὶ τὸν δῆμον τὉ ν ; ταράκοντα. 835
  Χορ ό ς ὦ πᾶσιν ἀνθρώποις φανεὶς μέγιστον ὠφέλημα, ζηλῶ σε τῆς εὐγλωττίας. εἰ γὰρ ὧδ᾽ἐποίσεις, μέγιστος Ἑλλήνων ἔσει, καὶ μόνος καθέξεις τἀμν τῇ πόλεν τ῿ τ᾽ἄρξεις ἔχων τρίαιναν, ᾗ πολλὰ χρήματ᾽ἐργάσει σείων τε καὶ ταράτττων. 840. ιαύτας .
  Κλ έ ων οὐκ ὦγαθοὶ ταῦτ᾽ἐστί πω ταύτῃ μὰ τὸν Ποσειδῶ. ἐμοὶ γάρ ἐστ᾽εἰργασμένον τοιοῦτον ἔργον ὥστε ἁπαξάπαντας τοὺς ἐμοὺς ἐχθςροὭ ειν, 845 ἕως ἂν ᾖ τῶν ἀσπίδων τῶν ἐκ Πύλου τι λοιπόν.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐπίσχες ἐν ταῖς ἀσπίσιν" λαβὴν γὰρ ἐνδέδωκας. οὐ γάρ σ᾽ἐχρῆν, εἴπερ φιλεῖς τὸν δῆμον, ἐκ προνοίας ταύτας ἐᾶν αὐτοαῼπισι τοἼῖς νατεθῆναι. ἀλλ᾽ἐστὶ τοῦτ᾽ὦ Δῆμε μηχάνημ᾽, ἵν᾽ἢν σὺ βούλῃ 850 τὸν ἄνδρα κολάσαι σοζοοοοντοο ῦτο μὴ κ᾽γένηται. ὁρᾷς γὰρ αὐτῷ στῖφος οἷόν ἐστι βυρσοπωλῶν νεανιῶν" τούτους δὲ περιοαικοῦῦσι καὶ τυροπῶλαι" τοῦτο δ᾽εἰς ἕν ἐστι συγκεκυῆός, ὥστ᾽εἰ σὺ βριμήσαιο κασν βλέψἆός 855 ν .
  Δ ῆ μος οἴμοι τάλας" ἔχουσι γὰρ πόρπακας; μῶν .
  Κλ έ ων ὦ δαιμόνιε μὴ τοῦ λέγοντος ἴσθι, μηδ᾽οἰηθῇς 860 ἐμοῦ ποθ᾽εὑρήστειν φλνστειν φλνστειν φλνστειν ᾽" ὅστις εἷς ὢν ἔπαυσα τοὺς ξυνωμότας, καί μ᾽οὐ λέληθεν οὐδὲν ἐν τῇ πόλει ξσνσν,τον ἀλλ᾽εὐθέως κέκραγα.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ὅπερ γὰρ οἱ τὰς ἐγχέλεις θηρώμενοι πέπονθας. ὅταν μὲν ἡ λίμνη καταστῇ, λαμβάνουσιν οὐδέν" 865 ἐὰν δ᾽ἄνω τε καὶ κάτυ τ϶οβο Ặοβο ιν, αἱροῦσι" καὶ σὺ λαμβάνεις, ἢν τὴν πόλιν ταράτττῃς. ἓν δ᾽εἰπέ μοι τοσουτονί" σκύτη τοσαῦτα πωλῶν ἔδωκας ἤδη τουτῳὶ κάττυμα παρυ τᦿυ τᦿυ τᦿυ ἐμβάσιν φάσκων φιλεῖν; 870
  Δ ῆ μος οὐ δῆτα μὰ τὸν Ἀπόλλω.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἔγνωκας οὖν δῆτ᾽αὐτὸν οἷός ἐστιν; ν τουτὶ φορεῖν δίδωμι.
  Δ ῆ μος κρίνω σ᾽ὅσων ἐγᾦδα περὶ τὸν δῆμον ἄνδρ᾽ἄριστον εὐνούστατόν τε τε τῇ ποετῇ ι δακτύλοισιν.
  Κλ έ ων οὐ δεινὸν οὖν δῆτ᾽ἐμβάδας τοσουτονὶ δύνασθαι, 875 ἐμοῦ δὲ μὴ μνείαενἉν ἐμοῦ δὲ μὴ μνείαεν ἐμοῦ πέπονθας; Ἀλλαντοπώλης οὔκουν σε δῆτα ταῦτα δεινόν ἐστι πρωκτοτηρεῖν παῦσαί τε τοὺς βινουουοοο; κ ἔσθ᾽ὅπως ἐκείνους οὐχὶ φθονῶν ἔπαυσας, ἵνα μὴ ῥήτορες γένωνται. 880 г. ας χειμῶνος ὄντος" ἀλλ᾽ἐγώ σοι τουτονὶ δίδωμι.
  Δ ῆ μος τοιουτονὶ Θεμιστοκλῆς οὐπώποτ᾽ἐπενόησεν. καίτοι σοφὸν κἀκεῖν᾽ὁ Πειραιεύς" ἔμοιγε μέντοι 885 οὐ μεῖζον εἶναι φαίμνετετὐ ῦ χιτῶνος.
   
  Κλ έ ων οἴμοι τάλας οἵοις πιθηκισμοῖς με περιελαύνεις.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οὔκ, ἀλλ᾽ὅπερ πίνων ἀνὴρ πέπονθ᾽ὅταν χεσείῃ, τοῖσιν σιοποοις ν ὥσπερ βλαυτίοισι χρῶμαι.
  Κλ έ ων ἀλλ᾽οὐχ ὑπερβαλεῖ με θωπείαις" ἐγὼ γὰρ αὐτὸν 890 προσαμφιῶ τοδί" σὺ δπνΉἀ ηρ᾽.
  Δ ῆ μος ἰαιβοῖ. οὐκ ἐς κόρακας ἀποφθερεῖ βύρσης κάκιστον ὄζων;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης καὶ τοῦτό <γ᾽> ἐπίτηδές σε περιήμπεσχ᾽, ἵνα σ᾽ἀποπνίξῃ" κεντὶ πρόνὶ πρότερορβιήμπεσχ᾽ υσέ σοι. τὸν καυλὸν οἶσθ᾽ἐκεῖνον τοῦ σιλφίου τὸν ἄξιον γενόμενον; 895
  Δ ῆ μος οἶδα μέντοι.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐπίτηδες οὗτος αὐτὸν ἔσπευδ᾽ἄξιον γενέσθαι, ἵν᾽ἐσθίικνιτνὠ ἄπειτ᾽ἐν ἡλιαίᾳ βδέοντες ἀλλήλους ἀποκτείνειαν οἱ δικασταί.
  Δ ῆ μος νὴ τὸν Ποσειδῶ καὶ πρὸς ἐμὲ τοῦτ᾽εἶπ᾽ἀνὴρ Κόπρειος.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οὐ γὰρ τόθ᾽ὑμεῖς βδεόμενοι δήπου ᾽γένεσθε πυρροί; 900
  Δ ῆ μος καὶ νὴ Δί᾽ἦν γε τοῦτο Πυρράνδρου τὸ μηχάνημα.
  Κλ έ ων οἵοισί μ᾽ὦ πανοῦργε βωμολοχεύμασιν ταράττεις.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἡ γὰρ θεός μ᾽ἐκέλευσε νικῆσαί σ᾽ἀλαζονείαις.
  Κλ έ ων ἀλλ᾽οὐχὶ νικήσεις. ἐγὼ γάρ φημί σοι παρέξειν ὦ Δῆμε μηδὲν δρῶντι μισθοῦ τρύβλιον ῥοφῆσαι. 905
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐγὼ δὲ κυλίχνιόν γέ σοι καὶ φάρμακον δίδωμι τἀν τοῖσιν ἀντΑικν ἀντΑικν κύδρια περιαλείφειν.
  Κλ έ ων ἐγὼ δὲ τὰς πολιάς γέ σοὐκλέγων νέον ποιήσω.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἰδοὺ δέχου κέρκον λαγῶ τὠφθαλμιδίω περιψῆν.
  Κλ έ ων ἀπομυξάμενος ὦ Δῆμέ μου πρὸς τὴν κεφαλὴν ἀποψῶ. 910
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐμοῦ μὲν οὖν.
  Κλ έ ων ἐμοῦ μὲν οὖν. ἐγώ σε ποιήσω τριηραρχεῖν <ἀναλίσκοντα τῶν σαυτοῦ,> παλαιὰν ναῦν ἔχοντ᾽α, ελἰς ἣος ἣος ἣος ὐκ ἐφέξεις 915 οὐδὲ ναυπηγούμενος" διαμηχανήσομαί θ᾽ὅπως ἂν ἱστίον σαπρὸὸὸν λά.
  Χορ ό ς ἁνὴρ παφλάζει, παῦε παῦ᾽, ὑπερζέων" ὑφελκτέον 920 τῶν δᾳδίων ἀπαρυστέεον ἀπαρυστέεον λῶν ταυτῃί.
  Κλ έ ων δώσεις ἐμοὶ καλὴν δίκην ἰπούμενος ταῖς ἐσφοραῖς. ἐγὼ γὰρ ἐς τοὺς πλουσίους 925 σπεύσω σ᾽ὅπως ἂν ἐγγραφῇς.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐγὼ δ᾽ἀπειλήσω μὲν οὐδέν, εὔχομαι δέ σοι ταδί" τὸ μὲν τάγφην΅θν εθν εν ε στάναι σίζον" σὲ δὲ 930 γνώμην ἐρεῖν μέλλοντα περὶ Μιλησίων καὶ κερδανεῖν τάλαντὶ, ῃ, σπεύδειν ὅπως τῶν τευθίδων ἐμπλήμενος φθαίης ἔτ᾽εἰς 935 ἐκκλησίαν ἐλθών " ἔπειτα πρὶν φαγεῖν ἀνὴρ μεθήκοι, καὶ σὺ τὸ τάλαντον λαβεῖν βουλόμενος ἐσθίγειν ἐσθίγειν ἔπειτα πρὶν φαγεῖν ης. 940
   
  Χορ ό ς εὖ γε νὴ τὸν Δία καὶ τὸν Ἀπόλλω καὶ τὴν Δήμητρα.
  Δ ῆ μος κἀμοὶ δοκεῖ" καὶ τἄλλα γ᾽εἶναι καταφανῶς ἀγαθὸς πολίτης, οἌχος οὐδεί υ ἀνὴρ γεγένηται τοῖσι πολλοῖς τοὐβολοῦ. 945 σὺ δ᾽ὦ Παφλαγὼν φάσκων φιλεῖν μ᾽ἐσκορόδισας. καὶ νῦν ἀπόδος τὸν δακτύλιον, ὡς οὐκέτι ἐμοὶ ταμιεύσεις.
  Κλ έ ων ἔχε" τοσοῦτον δ᾽ἴσθ᾽ὅτι, εἰ μή μ᾽ἐάσεις ἐπιτροπεύειν, ἕτερος αϦτραὖ ἐμοὖ ός τις ἀναφανήσεται. 950
  Δ ῆ μος οὐκ ἔσθ᾽ὅπως ὁ δακτύλιός ἐσθ᾽οὑτοσὶ οὑμός" τὸ γοῦν σημεααοιον ἕντρον ἕντρον ἕντρον ἕντρον ἕντρον ἀλλ᾽ἢ οὐ καθορῶ.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης φέρ᾽ἴδω τί σοι σημεῖον ἦν;
  Δ ῆ μος δημοῦ βοείου θρῖον ἐξωπτημένον.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οὐ τοῦτ᾽ἔνεστιν. 955
  Δ ῆ μος οὐ τὸ θρῖον;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης λάρος κεχηνὼς ἐπὶ πέτρας δημηγορῶν.
  Δ ῆ μος αἰβοῖ τάλας.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τί ἔστιν;
  Δ ῆ μος ἀπόφερ᾽ἐκποδών. οὐ τὸν ἐμὸν εἶχεν ἀλλὰ τὸν Κλεωνύμου. παρ᾽ἐμοῦ δὲ τουτονὶ λαβὼν ταμίευέ μοι.
  Κλ έ ων μὴ δῆτά πώ γ᾽ὦ δέσποτ᾽, ἀντιβολῶ σ᾽ἐγώ, 960 πρὶν ἄν γε τῶν χρησμμνῶτν ἀκῶτν ἀκῶο ἐμῶν.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης καὶ τῶν ἐμῶν νυν.
  Κλ έ ων ἀλλ᾽ἐὰν τούτῳ πίθῃ, μολγὸν γενέσθαι δεῖ σε.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης κἄν γε τουτῳί, ψωλὸν γενέσθαι δεῖ σε μέχρι τοῦ μυρρίνου.
  Κλ έ ων ἀλλ᾽οἵ γ᾽ἐμοὶ λέγουσιν ὡς ἄρξαι σε δεῖ 965 χώρας ἁπάσης ἐστεφαςδνωμένοοένοοένοοέ.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οὑμοὶ δέ γ᾽αὖ λέγουσιν ὡς ἁλουργίδα ἔχων κατάπαστον καὶ στεφάάνὶ τος χρυσοῦ διώξει Σμικύθην καὶ κύριον.
  Χορ ό ς καὶ μὴν ἔνεγκ᾽αὐτοὺς ἰών, ἵν᾽οὑτοσὶ 970 αὐτῶν ἀκούσῃ.
  Δ ῆ μος πάνυ γε. καὶ σύ νυν φέρε.
  Κλ έ ων ἰδού.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἰδοὺ νὴ τὸν Δί᾽" οὐδὲν κωλύει.
   
  Χορ ό ς ἥδιστον φάος ἡμέρας ἔσται τοῖσι παροῦσι καὶ τοῖσι δεῦρ᾽ἀφικν΂ουμέννοι,λνουμέννοι έων ἀπόληται. καίτοι πρεσβυτέρων τινῶν οἵων ἀργαλεωτάτων ἐν τῷ δείγματι τῶν δικῶν ἤκουσᾌνἀν 80. τορύνη . ἀλλὰ καὶ τόδ᾽ἔγωγε θαυμάζω 985 τῆς ὑομουσίας αὐτοῦ" φασὶ γὰρ αὐτὸν οἱ παῖδἳν ίτων, τὴν Δωριστὶ μόνην ἂν ἁρμόττεσθαι θαμὰ τὴν λύραν, 990 ἄλλην δ᾽οὐκ ἐθέλεκενἄ τὸν κιθαριστὴν ὀργισθέντ᾽ἀπάγειν κελεύειν, ὡς ἁρμονίαν ὁ παῖς οὗτος οὐ δύναται μαθεῖν 995 ἢν μὴ Δωροδοκιστί.
  Κλ έ ων ἰδοὺ θέασαι, κοὐχ ἅπαντας ἐκφέρω.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οἴμ᾽ὡς χεσείω, κοὐχ ἅπαντας ἐκφέρω.
  Δ ῆ μος ταυτὶ τί ἔστι;
  Κλ έ ων λόγια.
  Δ ῆ μος πάντ᾽;
  Κλ έ ων ἐθαύμασας ; 1000
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐμοὶ δ᾽ὑπερῷον καὶ ξυνοικία δύο.
  Δ ῆ μος φέρ᾽ἴδω, τίνος γάρ εἰσιν οἱ χρησμοί ποτε;
  Κλ έ ων οὑμοὶ μέν εἰσι Βάκιδος.
  Δ ῆ μος οἱ δὲ σοὶ τίνος;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης Γλάνιδος, ἀδελφοῦ τοῦ Βάκιδος γεραιτέρου.
  Δ ῆ μος εἰσὶν δὲ περὶ τοῦ; 1005
  Κλ έ ων περὶ Ἀθηνῶν, περὶ Πύλου, περὶ σοῦ, περὶ ἐμοῦ, περὶ ἁπάντων πραγμάτων.
  Δ ῆ μος οἱ σοὶ δὲ περὶ τοῦ;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης περὶ Ἀθηνῶν, περὶ φακῆς, περὶ Λακεδαιμονίων, περὶ σκόμβρων νέωρν, τερὶ ούντων τἄλφιτ᾽ἐν ἀγορᾷ κακῶς, περὶ σοῦ, περὶ ἐμοῦ, περὶ ἁπάντων πραγμάτων. 1010
   
  Δ ῆ μος ἄγε νυν ὅπως αὐτοὺς ἀναγνώσεσθέ μοι, καὶ τὸν περὶ ἐμοῦ ᾽κεῖδνΥαν ᾧρρε ς ἐν νεφέλαισιν αἰετὸς γενήσομαι.
  Κλ έ ων ἄκουε δή νυν καὶ πρόσεχε τὸν νοῦν ἐμοί. φράζευ ἐρεχθεΐΔη λογίων ὁΔόν, ἥν σοι ἀπόλλων 1015 ἴαχεν ἐξ ἀΔύτοιοιὰ τριπόΔων ἐριτίμων. σῴζεσθαί σ᾽ἐκέλευσ᾽ἱερὸν κύνα καρχαρόδοντα, ὃς πρὸ σέθεν λάσκων καὶ ὑπδὲρ σιρκ῿῿ γὼς σοὶ μισθὸν ποριεῖ, κἂν μὴ δρᾷ ταῦτ᾽ἀπολεῖται. πολλοὶ γὰρ μίσει σφε κατακρώζουσι κολοιοί. 1020
  Δ ῆ μος ταυτὶ μὰ τὴν Δήμητρ᾽ἐγὼ οὐκ οἶδ᾽ὅ τι λέγει. τί γάρ ἐστ᾽Ἐρεχθεῖ καὶ κολοιοῖς καὶ κυνί;
  Κλ έ ων ἐγὼ μέν εἰμ᾽ὁ κύων" πρὸ σοῦ γὰρ ἀπύω" σοὶ δ᾽εἶπε σῴζεσθαί μ᾽Ὅν τοḸοὁ ΦοḸὶ а.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οὐ τοῦτό φησ᾽ὁ χρησμός, ἀλλ᾽ὁ κύων ὁδὶ 1025 ὥσπερ θαρας σοῶΉρΉ τ῿Φ εσθίει. ἐμοὶ γάρ ἐστ᾽ὀρθῶς περὶ τούτου τοῦ κυνός.
  Δ ῆ μος λέγε νυν" ἐγὼ δὲ πρῶτα λήψομαι λίθον, ἵνα μή μ᾽ὁ χρησμὸς τὸ πέος οὑτοὑὑτοὑ
  Ἀ λλαντοπ ώ λης φράζευ Ἐρεχθεΐδη κύνα Κέρβερον ἀνδραποδιστήν, 1030 ὃς κέρκῴ σταίνὉνὃ ιπνῇς ἐπιτηρῶν ἐξέδεταί σου τοὔψον, ὅταν σύ ποι ἄλλοσε χάσκῃς ἐσφοιτὶτππ Ϭιιτῶν ιιτππάϬιιτῶν ιιοπ ον λήσει σε κυνηδὸν νύκτωρ τὰς λοπάδας καὶ τὰς νήσους διαλείχων.
  Δ ῆ μος νὴ τὸν Ποσειδῶ πολύ γ᾽ἄμεινον ὦ Γλάνι. 1035
  Κλ έ ων ὦ τᾶν ἄκουσον, εἶτα διάκρινον τόδε. ἔστι γυνή, τέξει δὲ λέονθ᾽ἱεραῖς ἐν Ἀθήναις, ὃς περὶ τοῦ δήμου πολλοῖς κεινῖς Ήτινῖς Ήτινῖς ι ὥστε περὶ σκύμνοισι βεβηκώς" τὸν σὺ φυλάξαι, τεῖχος ποιήσας ξύλινον πύργουιιε σε τε σ 1040 ταῦτ᾽οἶσθ᾽ὅ τι λέγει;
  Δ ῆ μος μὰ τὸν Ἀπόλλω ᾽γὼ μὲν οὔ.
  Κλ έ ων ἔφραζεν ὁ θεός σοι σαφῶς σῴζειν ἐμέ" ἐγὼ γὰρ ἀντὶ τοῦ λέοντός σΰιμί.
  Δ ῆ μος καὶ πῶς μ᾽ἐλελήθης Ἀντιλέων γεγενημένος;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἓν οὐκ ἀναδιδάσκει σε τῶν λογίων ἑκών, 1045 ὃ μόνον σιδηροᐿτν ἃ μόνον σιδηροᐿτν ἃ καὶ ξύλον, ἐν ᾧ σε σῴζειν τόνδ᾽ἐκέλευσ᾽ὁ Λοξίας.
  Δ ῆ μος πῶς δῆτα τοῦτ᾽ἔφραζεν ὁ θεός;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τουτονὶ δῆσαί σ᾽ἐκέλευ᾽ἐν πεντεσυρίγγῳ ξύλῳ.
  Δ ῆ μος ταυτὶ τελεῖσθαι τὰ λόγι᾽ἤδη μοι δοκεῖ. 1050
  Κλ έ ων μὴ πείθου" φθονεραὶ γὰρ ἐπικρώζουσι κορῶναι. ἀλλ᾽ἱέρακα φίλει μεμνημένος ἐν φρεσὶν ὅς σοι ἤγαγε συνδήσας Λακεδαιμονίυων κορίων κορίων.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τοῦτό γέ τοι Παφλαγὼν παρεκινδύνευσε μεθυσθείς. Κεκροπίδη κακόβουλε τί τοῦθ᾽ἡγεῖ μέγα τοὔργον; ρ ἀναθείη" ἀλλ᾽οὐκ ἂν μαχέσαιτο" χέσαιτο γάρ, εἰ μαχέσαιτο.
  Κλ έ ων ἀλλὰ τόδε φράσσαι, πρὸ Πύλου Πύλον ἥν σοι ἔφραζεν. ἔστι Πύλος πρὸ Πύλοιο —
  Δ ῆ μος τί τοῦτο λέγει, πρὸ Πύλοιο;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τὰς πυέλους φησὶν καταλήψεσθ᾽ἐν βαλανείῳ. 1060
  Δ ῆ μος ἐγὼ δ᾽ἄλουτος τήμερον γενήσομαι;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οὗτος γὰρ ἡμῶν τὰς πυέλους ἀφήρπασεν. ἀλλ᾽οὑτοσὶ γάρ ἐστι περὶ τοῦ ναυτικοῦ ὁ χρησμός, ᾧ σε δεῖ προσέχειν τὸν νονν νονν
  Δ ῆ μος προσέχω" σὺ δ᾽ἀναγίγνωσκε, τοῖς ναύταισί μου 1065 ὅπως ὁ μισθὸς πρῶτ΀ειν ὁ .
  Ἀ λλαντοπ ώ λης Αἰγεΐδη φράσσαι κυναλώπεκα, μή σε δολώσῃ, λαίθαργον ταχύπουν, δοδπολίανῃ κερν ν. οἶσθ᾽ὅ τι ἐστὶν τοῦτο;
  Δ ῆ μος Φιλόστρατος ἡ κυναλώπηξ.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οὐ τοῦτό φησιν, ἀλλὰ ναῦς ἑκάστοτε 1070 αἰτεῖ ταχείας ἀργίτρολόογος αύτας ἀπαυδᾷ μὴ διδόναι σ᾽ὁ Λοξίας.
  Δ ῆ μος πῶς δὴ τριήρης ἐστὶ κυναλώπηξ;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ὅπως; ὅτι ἡ τριήρης ἐστὶ χὠ κύων ταχύ.
  Δ ῆ μος πῶς οὖν ἀλώπηξ προσετέθη πρὸς τῷ κυνί; 1075
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἀλωπεκίοισι τοὺς στρατιώτας ᾔκασεν, ὁτιὴ βότρυς τρώγουσιν οῖν τοοῖν τοοῖν
  Δ ῆ μος εἶεν" τούτοις ὁ μισθὸς τοῖς ἀλωπεκίοισι ποῦ;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐγὼ ποριῶ, καὶ τοῦτον ἡμερῶν τριῶν. ἀλλ᾽ἔτι τόνδ᾽ἐπάκουσον, ὃν εἶπέ σοι ἐξαλέασθαι 1080 χρησμὸν Λητοΐδης, Κυλλήενν σῃ.
  Δ ῆ μος ποίαν Κυλλήνην;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τὴν τούτου χεῖρ᾽ἐποίησεν Κυλλήνην ὀρθῶς, ὁτιή φησᾇ, «ἔμβαλε κϿ».
  Κλ έ ων οὐκ ὀρθῶς φράζει" τὴν Κυλλήνην γὰρ ὁ Φοῖβος ἐς τὴν χεῖρ᾽ὀροᐶν ᐂ ν Διοπείθους. 1085 ις .
  Ἀ λλαντοπ ώ λης καὶ γὰρ ἐμοί" καὶ γῆς καὶ τῆς ἐρυθρᾶς γε θαλάσσης, χὤτι γ᾽Ἐνἐν δικάσεις, λείχων ἐπίπαστα.
  Κλ έ ων ἀλλ᾽ἐγὼ εἶδον ὄναρ, καί μοὐδόκει ἡ θεὸς αὐτὴ 1090 τοῦ δήμου καταχεဃνῖν ουθυγίειαν.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης νὴ Δία καὶ γὰρ ἐγώ" καί μοὐδόκει ἡ θεὸς αὐτὴ ἐκ πόλεως ἐλθεκκοὖλθεκοῖ αὐτῇ ᾽πικαθῆσθαι" εἶτα κατασπένδειν κατὰ τῆς κεφαλῆς ἀρυβάλλῳ ἀμβροσίαν καταν κατὰὰ σοὰ σοὰ ου δὲ σκοροδάλμην. 1095
   
  Δ ῆ μος ἰοὺ ἰού. οὐκ ἦν ἄρ᾽οὐδεὶς τοῦ Γλάνιδος σοφώτερος. καὶ νῦν ἐμαυτὸν ἐπιτρέπω σοι τουτονὶ γερονταγωγεῖν κἀναπαιδεύειν πάλιν.
  Κλ έ ων μήπω γ᾽, ἱκετεύω σ᾽, ἀλλ᾽ἀνάμεινον, ὡς ἐγὼ 1100 κριθὰς ποριῶ σνα κξνί κξν὿ ἡμέραν.
  Δ ῆ μος οὐκ ἀνέχομαι κριθῶν ἀκούων" πολλάκις ἐξηπατήθην ὑπό τε σουςνκαὶ Θοὶ Θοὶ
  Κλ έ ων ἀλλ᾽ἄλφιτ᾽ἤδη σοι ποριῶ ᾽σκευασμένα.
  1105 . _ _ _ _
  Δ ῆ μος ἀνύσατέ νυν ὅ τι περ ποιήσεθ᾽" ὡς ἐγώ, ὁπότερος ἂν σφῷν νῦν με μᾶλλιṿν, τν σφῷν νῦν με μᾶλλινν ούτῳ παραδώσω τῆς πυκνὸς τὰς ἡνίας.
  Κλ έ ων τρέχοιμ᾽ἂν εἴσω πρότερος. 1110 Ἀλλαντοπώλης οὐ δῆτ᾽ἀλλ᾽ἐγώ.
  Χορ ό ς ὦ Δῆμε καλήν γ᾽ἔχεις ἀρχήν, ὅτε πάντες ἄνθρωποι δεδίασί σ᾽ὥσπερ ἄνρνα ττνννα ἀλλ᾽εὐπαράγωγος εἶ, 1115 θωπευόμενός τε χαίρεις κἀξαπατώμενος, πρὸς τόν τε λέγονεζκνἀ ς" ὁ νοῦς δέ σου παρὼν ἀποδημεῖ. 1120
  Δ ῆ μος νοῦς οὐκ ἔνι ταῖς κόμαις ὑμῶν, ὅτε μ᾽οὐ φρονεῖν νομίζετ᾽" ἐγὑὑκο τ᾽ἠλιθιάζω. 1125 ον δ᾽ , ὅταν ᾖ πλέως, ἄρας ἐπάταξα . 1130
  Χορ ό ς χοὔτω μὲν ἂν εὖ ποιοῖς, εἴ σοι πυκνότης ἔνεστ᾽ ἐν τῷ τρόπῳ, τέγτς λέέγος 1135 ὄψον ὄν, τούτων ὃς ἂν ᾖ παχύς, θύσας ἐπιδειπνεῖς. 1140
  Δ ῆ μος σκέψασθε δέ μ᾽, εἰ σοφῶς αὐτοὺς περιέρχομαι τοὺς οἰομένους φρονεῖῖνὸ ύλλειν . 1145 ν ἅττ᾽ἂν κεκλόφωσί μου, κημὸν καταμηλῶν. 1150
  Κλ έ ων ἄπαγ᾽ἐς μακαρίαν ἐκποδών.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης σύ γ᾽ὦ φθόρε.
  Κλ έ ων ὦ Δῆμ᾽ἐγὼ μέντοι παρεσκευασμένος τρίπαλαι κάθημαι βουλόμενός σ᾽εὐεργε.τεῖν
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐγὼ δὲ δεκάπαλαί γε καὶ δωδεκάπαλαι καὶ χιλιόπαλαι καὶ προπαλαιπαλαί.παλαι. 1155
  Δ ῆ μος ἐγὼ δὲ προσδοκῶν γε τρισμυριόπαλαι βδελύττομαί σφω καὶ προπαλαιπαλαίπαλαι.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οἶσθ᾽οὖν ὃ δρᾶσον;
  Δ ῆ μος εἰ δὲ μή, φράσεις γε σύ.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἄφες ἀπὸ βαλβίδων ἐμέ τε καὶ τουτονί, 1160 ἵνα σ᾽εὖ ποιῶμεν ἐξ Ἷξ Ἷξ Ἷξ Ἷξ Ἷξ Ἷξ
  Δ ῆ μος δρᾶν ταῦτα χρή. ἄπιτον.
  Κλ έ ων κα ὶ Ἀ λλαντοπ ώ λης ἰδού.
  Δ ῆ μος θέοιτ᾽ἄν.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ὑποθεῖν οὐκ ἐῶ.
  Δ ῆ μος ἀλλ᾽ἢ μεγάλως εὐδαιμονήσω τήμερον ὑπὸ τῶν ἐραστῶν νὴ Δί᾽ἢ ᾽γὼ θρϹγὼ θρψψα.
  ἐγώ σοι πρότερος ἐκφέρω δίφρον.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἀλλ᾽οὐ τράπεζαν, ἀλλ᾽ἐγὼ προτεραίτερος. 1165
  Κλ έ ων ἰδοὺ φέρω σοι τήνδε μαζίσκην ἐγὼ ἐκ τῶν ὀλῶν τῶν ἐκ Πύλου μεμαγμένην
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐγὼ δὲ μυστίλας μεμυστιλημένας ὑπὸ τῆς θεοῦ τῇ χειρὶ τἠλεφαντίνῇ
  Δ ῆ μος ὡς μέγαν ἄρ᾽εἶχες ὦ πότνια τὸν δάκτυλον. 1170
  Κλ έ ων ἐγὼ Δ᾽ἔτνος γε πίσινον εὔχρων καὶ καλόν " ἐτόρυνε Δ᾽αὔθ᾽ἡ παλὰς ἡ πυλαιμάχος.
   
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ὦ Δῆμ᾽ἐναργῶς ἡ θεός σ᾽ἐπισκοπεῖ, καὶ νῦν ὑπερέχει σνοτα "ωντρα έαν.
  Δ ῆ μος οἴει γὰρ οἰκεῖσθ᾽ἂν ἔτι τήνδε τὴν πόλιν, 1175 εἰ μὴ φανερῶς ἡνῶν ὑ χύτραν;
  Κλ έ ων Τουτὶ τέμαχός σοὔδωκεν ἡ Φοβεσιστράτη.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἡ δ᾽Ὀβριμοπάτρα γ᾽ἑφθὸν ἐκ ζωμοῦ κρέας καὶ χόλικος στεκνυστρος στεκουστρος ὸς τόμον.
  Δ ῆ μος Καλῶς γ᾽ἐποίησε τοῦ πέπλου μεμνημένη. 1180
  Κλ έ ων ἡ Γοργολόφα σ᾽ἐκέλευε τουτουὶ φαγεῖν ἐλατῆρος, ἵνα τὰς ναῦς ἐλαύνωμε.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης λαβὲ καὶ ταδί νυν.
  Δ ῆ μος καὶ τί τούτοις χρήσομαι τοῖς ἐντέροις;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐπίτηδες αὔτ᾽ἔπεμψέ σοι ἐς τὰς τριήρεις ἐντερόνειαν ἡ θεσιγος" 1185 ἐντερόνειαν ἡ θειγος" 1185 Ἀ ὰρ περιφανῶς τὸ ναυτικόν. ἔχε καὶ πιεῖν κεκραμένον τρία καὶ δύο.
  Δ ῆ μος ὡς ἡδὺς ὦ Ζεῦ καὶ τὰ τρία φέρων καλῶς.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἡ Τριτογενὴς γὰρ αὐτὸν ἐνετριτώνισεν.
  Κλ έ ων λαβέ νυν πλακοῦντος πίονος παρ᾽ἐμοῦ τόμον. 1190
  Ἀ λλαντοπ ώ λης παρ᾽ἐμοῦ δ᾽ὅλον γε τὸν πλακοῦντα τουτονί.
  Κλ έ ων ἀλλ᾽οὐ λαγῷ᾽ἕξεις ὁπόθεν δῷς, ἀλλ᾽ἐγώ.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οἴμοι, πόθεν λαγῷά μοι γενήσεται ;
  Κλ έ ων ὁρᾷς τάδ᾽ὦ κακόδαιμον; 1195
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ὀλίγον μοι μέλει" ἐκεινοιὶ γὰρ ὡς ἔμ᾽ἔρχονταί τινες πρέσβεις Ἷνες πρέσβεις Ἷς υρίου βαλλάντια.
  Κλ έ ων ποῦ ποῦ; тото
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τί δέ σοι τοῦτ᾽; οὐκ ἐάσεις τοὺς ξένους; ι φέρω;
  Κλ έ ων οἴμοι τάλας ἀδίκως γε τἄμ᾽ὑφήρπασας. 1200
  Ἀ λλαντοπ ώ λης νὴ τὸν Ποσειδῶ καὶ σὺ γὰρ τοὺς ἐκ Πύλου. тото
  Δ ῆ μος εἴπ᾽, ἀντιβολῶ, πῶς ἐπενόησας ἁρπάσαι;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τὸ μὲν νόημα τῆς θεοῦ, τὸ δὲ κλέμμ᾽ἐμόν.
  Κλ έ ων ἐγὼ δ᾽ἐκινδύνευσ᾽, ἐγὼ δ᾽ὤπτησά γε.
  Δ ῆ μος ἄπιθ᾽" οὐ γὰρ ἀλλὰ τοῦ παραθέντος ἡ χάρις. 1205
  Κλ έ ων οἴμοι κακοδαίμων, ὑπεραναιδευθήσομαι.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τί οὐ διακρίνεις Δῆμ᾽ὁπότερός ἐστι νῷν ἀνὴρ ἀμείνων πεστρὶ ᴶὲ ν έρα;
  Δ ῆ μος τῷ δῆτ᾽ἂν ὑμᾶς χρησάμενος τεκμηρίῳ δόξαιμι κρίνειν τοῖς θεαταῖ1σιν σος 1σοφ;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐγὼ φράσω σοι. τὴν ἐμὴν κίστην ἰὼν ξύλλαβε σιωπῇ καὶ βασάνισον ἅττ᾽ἔνι, καὶ τὴμν Πακ"λαγόννοό ρινεῖς καλῶς.
  Δ ῆ μος φέρ᾽ἴδω τί οὖν ἔνεστιν;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οὐχ ὁρᾷς κενὴν ὦ παππίδιον; 1215
   
  Δ ῆ μος αὕτη μὲν ἡ κίστη τὰ τοῦ Δήμου φρονεῖ.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης βάδιζέ νυν καὶ δεῦρο πρὸς τὴν Παφλαγόνος. ὁρᾷς <τάδ᾽;>
  Δ ῆ μος οἴμοι τῶν ἀγαθῶν ὅσων πλέα. ὅσον τὸ χρῆμα τοῦ πλακοῦντος ἀπέθετο" ἐμοὶ δ᾽ἔδωκεν ἀποτεμὼν τυννουτονί. 1220
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τοιαῦτα μέντοι καὶ πρότερόν σ᾽ἠργάζετο" σοὶ μὲν προσεδίδου μικρὸνὸ ν, αὐτὸς δ᾽ἑαυτῷ παρετίθει τὰ μείζονα.
  Δ ῆ μος ὦ μιαρὲ κλέπτων δή με ταῦτ᾽ἐξηπάτας ; 1225
  Κλ έ ων ἐγὼ δ᾽ἔκλεπτον ἐπ᾽ἀγαθῷ γε τῇ πόλει.
  Δ ῆ μος κατάθου ταχέως τὸν στέφανον, ἵν᾽ἐγὼ τουτῳὶ αὐτὸν περιθῶ.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης κατάθου ταχέως μαστιγία.
  Κλ έ ων οὐ δῆτ᾽, ἐπεί μοι χρησμός ἐστι Πυθικὸς φράζων ὑφ᾽οὗ . 1230
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τοὐμόν γε φράζων ὄνομα καὶ λίαν σαφῶς.
  Κλ έ ων καὶ μήν σ᾽ἐλέγξαι βούλομαι τεκμηρίῳ, εἴ τι ξυνοίσεις τοῦ θεοῦ τοςτῖς θθτῖς θθτῖς θετῖς θετῖς καί σου τοσοῦτον πρῶτον ἐκπειράσομαι" παῖς ὢν ἐφοίτας ἐς τίνος διδασκάλου; 1235
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐν ταῖσιν εὕστραις κονδύλοις ἡρμοττόμην.
  Κλ έ ων πῶς εἶπας; εἶεν. ἐν παιδοτρίβου δὲ τίνα πάλην ἐμάνθανες;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης κλέπτων ἐπιορκεῖν καὶ βλέπειν ἐναντίον"
  Κλ έ ων ὦ Φοῖβ᾽Ἄπολλον Λύκιε τί ποτέ μ᾽ἐργάσει; ος ;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἠλλαντοπώλουν καί τι καὶ βινεσκόμην.
  Κλ έ ων οἴμοι κακοδαίμων" οὐκέτ᾽οὐδέν εἰμ᾽ἐγώ. λεπτή τις ἐλπίς ἐστ᾽ἐφ᾽ἧς ὀχούμεθα. καί μοι τοσοῦτον εἰπέ" πότερον ἐν ἀγορᾷ 1245 ἠλλαντοπώλεις ἐτεὸν ἢ ᾽παὶ ταῖς πύ;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐπὶ ταῖς πύλαισιν, οὗ τὸ τάριχος ὤνιον.
  Κλ έ ων οἴμοι πέπρακται τοῦ θεοῦ τὸ θέσφατον. κυλίνδετ᾽εἴσω τόνδε τὸν δυσδαίμονα. 1250 μὲν οὐκ ἂν μᾶλλον, εὐτυχὴς δ᾽ἴσως .
  Ἀ λλαντοπ ώ λης Ἑλλάνιε Ζεῦ σὸν τὸ νικητήριον.
  Χορ ό ς ὦ χαῖρε καλλίνικε καὶ μέμνησ᾽ὅτι ἀνὴρ γεγένησαι δι᾽ἐμέ" καί σ᾽5ἰα1τω, βπ ς ἔσομαί σοι Φανὸς ὑπογραφεὺς δικῶν.
  Δ ῆ μος ἐμοὶ δέ γ᾽ὅ τι σοι τοὔνομ᾽εἴπ᾽.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης Ἀγοράκριτος" ἐν τἀγορᾷ γὰρ κρινόμενος ἐβοσκόμην.
  Δ ῆ μος Ἀγορακρίτῳ τοίνυν ἐμαυτὸν ἐπιτρέπω, καὶ τὸν Παφλαγόνα παραδίδωμι τουτονί 1260
  Ἀ λλαντοπ ώ λης καὶ μὴν ἐγώ σ᾽ὦ Δῆμε θεραπεύσω καλῶς, ὥσθ᾽ὁμολογεῖν σε μηδέννᾉἂ μοῦ ἰδεῖν ἀμείνω τῇ Κεχηναίων πόλει.
  1265 ὲν ἐς ” Λυσίστρατον, μηδὲ Θούμαντιν τὸν ἀνέστιον αὖ λυπεῖν ἑκούσῃ καρδίᾳ; ὦ φίλ᾽Ἄπολλον <ἀεὶ> πεινῇ, θαλεροῖς δακρύοις σᾶς ἁπτόμενος φαρέτρας Πυθῶνι δίμῶνι δίμς κακῶς πένεσθαι. 1273 λογίζεται . 1275 νδρὸς ἐμνήσθην φίλου. νῦν δ᾽Ἀρίγνωτον γὰρ οὐδεὶς ὅστις οὐκ ἐπίσταται, ὅστις ἢ τὸ λευκὸνδ οἶενḽν ἢ ν νόμον. ἔστιν οὖν ἀδελφὸς αὐτῷ τοὺς τρόπους οὐ συγγενής, 1280 Ἀριφράδης πονηρός. ἀλλὰ τοῦτο μὲν καὶ βούλεται" ἔστι δ᾽οὐ μόνον πονηρός, οὐ γὰρ οὐδ᾽ἂν αμθνᾐσθόὐὐσθόὐμη πόνηρος, ἀλλὰ καὶ προσεξηύρηκέ τι. τὴν γὰρ αὑτοῦ γλῶτταν αἰσχραῖς ἡδοναῖς λυμαίνεται, ἐν κασωρείοισι λείχυνστπων τὀρν ἀρν τὀρν ἐν κασωρείοισι όσον, 1285 καὶ μολύνων τὴν ὑπήνην καὶ κυκῶν τὰς ἐσχάρας, καὶ Πολυμνήήστια πνννεια πννοια ὼν Οἰωνίχῳ. ὅστις οὖν τοιοῦτον ἄνΔρα μὴ σφόΔρα βΔελύτττεται, ὔ ποτ᾽ἐκ ταὐτοῦ μεθ᾽ἡμῶν πίεται ποτηρίου. ἦ πολλάκις ἐννυχίαισι 1290 φροντίσι συγγεγένημαι, καὶ διεζήτηχ᾽ὁπόθεν ποιστὲ ωαςḍϐ Κλεώνυμος. 1294 ιπύης" τοὺς δ᾽ἀντιβολεῖν ἂν ὅμως" ῃ ». φασὶν ἀλλήλαις ξυνελθεῖν τὰς τριήρεις ἐς λόγον, 1300 καὶ μίαν λέξαι τιν᾽αγὐτῶτιν Ἇ ιτέρα" «οὐδὲ πυνθάνεσθε ταῦτ᾽ὦ παρθένοι τἀν τῇ πόλει; ς Καρχηδόνα ἄνδρα μοχθηρὸν πολίτην ὀξίνην Ὑπέρβολον”" ταῖς δὲ δόξαι δεινὸαν ιἶν εἶν τοῦτο κοὐκ ἀνασχετόν, 1305 καί τιν᾽εἰπεῖν ἥτις ἀνδρῶν ἆσσον οὐκ ἐληλπύθόποι ὐ δῆτ᾽ἐμοῦ γ᾽ἄρξει ποτ᾽, ἀλλ᾽ἐάν με χρῇ, ὑπὸ τερηδόνων σαπεῖσ᾽ἐντασιῦμα κκιῬθα κιάτα» δὲ Ναυφάντης γε τῆς Ναύσωνος, οὐ δῆτ ᾽ὦ θεοί, εἴπερ ἐκ πεύκης γε κἀγὼ καὶ ξύλων ἐπηγνύμην. 1310 ν σεμνῶν θεῶν . οὐ γὰρ ἡμῶν γε στρατηγῶν ἐγχανεῖται τῇ πόλει" ἀλλὰ πλείτω χωρὶς αὐτὸς ἐ κόερας κόερακα,λὰ πλείτω αι, τὰς σκάφας, ἐν αἷς ἐπώλει τοὺς λύχνους, καθελκύσας». 1315
   
  Ἀ λλαντοπ ώ λης εὐφημεῖν χρὴ καὶ στόμα κλῄειν καὶ μαρτυριῶν ἀπέχεσθαι, σϮσικταιι δ κλῄειν οἷς ἡ πόλις ἥδε γέγηθεν, ἐπὶ καιναῖσιν δ᾽εὐτυχίαισιν παιωνίζειν τοντρ.
  Χορ ό ς ὦ ταῖς ἱεραῖς φέγγος Ἀθήναις καὶ ταῖς νήσοις ἐπίκουρε, τίν᾽ἷἔχων ων ν ἥκεις, ἐφ᾽ὅτῳ κνισῶμεν ἀγυιάς; 1320 г.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τὸν Δῆμον ἀφεψήσας ὑμῖν καλὸν ἐξ αἰσχροῦ πεποίηκα.
  Χορ ό ς καὶ ποῦ ᾽στιν νῦν ὦ θαυμαστὰς ἐξευρίσκων ἐπινοίας;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐν ταῖσιν ἰοστεφάνοις οἰκεῖ ταῖς ἀρχαίαισιν Ἀθήναις.
  Χορ ό ς πῶς ἂν ἴδοιμεν;ποίαν <τιν᾽> ἔχει σκευήν;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οἷός περ Ἀριστείδῃ πρότερον καὶ Μιλτιάδῃ ξυνεσίτει. 1325 ψόφος ἤδη τῶν προπυλαίων. ἀλλ᾽ὀλολύξατε φαινομέναισιν ταῖς ἀρχαίαισιν Ἀθήναις καὶ θαυμασταῖς καο΅οὶ πολ΅ύὶ πολιιν ᾽ὁ κλεινὸς Δῆμος ἐνοικεῖ.
  Χορ ό ς ὦ ταὶ λιπαραὶ καὶ ἰοστέφανοι καὶ ἀριζήλωτοι Ἀθῆναι, δείξατε τὸμν τὑά ἙλϬν ἙλϬν ῖν καὶ τῆς γῆς τῆσδε μόναρχον. 1330
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ὅδ᾽ἐκεῖνος ὁρᾶν τεττιγοφόρας, ἀρχαίῳ σχήματι λαμπρός, οὶνοοἉριρι ἀλλὰ σπονδῶν, σμύρνῃ κατάλειπτος.
  Χορ ό ς χαῖρ᾽ὦ βασιλεῦ τῶν Ἑλλήνων" καί σοι ξυγχαίρομεν ἡμεῖς. τῆς γὰρ πόλεως ἄξια πράττεις καὶ τοῦ ᾽ν Μαραθῶνι τροπαίου.
  Δ ῆ μος ὦ φίλτατ᾽ἀνδρῶν ἐλθὲ δεῦρ᾽Ἀγοράκριτε. 1335 ὅσα με δέδρακας ἀγάθ᾽ἀφεψήσας.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἐγώ; γὰρ νομίζοις ἂν θεόν.
  Δ ῆ μος τί δ᾽ἔδρων, κάτειπέ μοι, πρὸ τοῦ;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης πρῶτον μέν, ὁπότ᾽εἴποι τις ἐν τἠκκλησίᾳ, 1340 «ὦ Δῆμ᾽ἐραστής σλἸἰς εἸἰ ῶ τέ σε καὶ κήδομαί σου καὶ προβουλεύω μόνος», τούτοις ὁπότε χρήσαιτό τις πριοοιπίΉοι ες κἀκερουτίας.
  Δ ῆ μος ἐγώ;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης εἶτ᾽ἐξαπατήσας σ᾽ἀντὶ τούτων ᾤχετο. 1345
  Δ ῆ μος τί φῄς ;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τὰ Δ᾽ὦτά γ᾽ἄν σου νὴ Δ᾽ἐ᾽ἐξεπετάτά γ᾽ἄν σου Δ᾽ἐ᾽ἐξεπετάνυτο ὥσπερ σκιάδειον καὶ πάλιν ξυνήγετο.
  Δ ῆ μος οὕτως ἀνόητος ἐγεγενήμην καὶ γέρων;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης καὶ νὴ Δί᾽εἴ γε δύο λεγοίτην ῥήτορε, 1350 ὁ μὲν ποιεῖσθαι ναῦς μαῦς ἕτερος αὖ καταμισθοφορῆσαι τοῦθ᾽, ὁ τὸν μισθὸν λέγων τὸν τὰς τριήρεις παρααρμὼο.εξο.εΤὼ οὗτος τί κύπτεις;
  Δ ῆ μος αἰσχύνομαί τοι ταῖς πρότερον ἁμαρτίαις. 1355
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἀλλ᾽οὐ σὺ τούτων αἴτιος, μὴ φροντίσῃς, ἀλλ᾽οἵ σε ταῦτ᾽ἐξηπά. νυνδὶ φράσον" ἐάν τις εἴπῃ βωμολόχος ξυνήγορος" εἰ μὴ καταγνώσεσθε ταύτην τὴν δίκην”" 1360 τοῦτον τί δράσεις, εἰπέ, τὸν ξυνήγορον;
  Δ ῆ μος ἄρας μετέωρον ἐς τὸ βάραθρον ἐμβαλῶ, ἐκ τοῦ λάρυγγος ἐκκρεμάσας Ὑπέρολοον
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τουτὶ μὲν ὀρθῶς καὶ φρονίμως ἤδη λέγεις" τὰ δ᾽ἄλλα, φέρ᾽ἴᶶζω, πέρ᾽ἴᶶζω ει φράσον. 1365
  Δ ῆ μος πρῶτον μὲν ὁπόσοι ναῦς ἐλαύνουσιν μακράς, καταγομένοις τὸν μισθσΉν ἀταγομένοις τὸν μισθσΉν ἀ ῆ.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης Πολλοῖς γ᾽ὑπολίσφοις πυγιδίοισιν ἐχαρίσω.
   
  Δ ῆ μος ἔπειθ᾽ὁπλίτης ἐντεθεὶς ἐν καταλόγῳ οὐδεὶς κατὰ σπουδὰς μετεγγραφήσε1ται,λὐδεὶς σπερ ἦν τὸ πρῶτον ἐγγεγράψεται.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης τοῦτ᾽ἔδακε τὸν πόρπακα τὸν Κλεωνύμου.
  Δ ῆ μος οὐδ᾽ἀγοράσει γ᾽ἀγένειος οὐδεὶς ἐν ἀγορᾷ.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ποῦ δῆτα Κλεισθένης ἀγοράσει καὶ Στράτων;
  Δ ῆ μος τὰ μειράκια ταυτὶ λέγω τἀν τῷ μύρῳ, 1375 ἃ στωμυλεῖται τοιαδὶ καθήμενα" «σος὆ό ξ δεξιῶς τ᾽οὐκ ἀπέθανεν. συνερτικὸς γάρ ἐστι καὶ περαντικός, καὶ γνωμοτυπικὸς καὶ σαφὴς καὶ κρουστιακπΌό ς τ᾽ἄριστα τοῦ θορυβητικοῦ». 1380
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οὔκουν καταδακτυλικὸς σὺ τοῦ λαλητικοῦ;
  Δ ῆ μος μὰ Δί᾽ἀλλ᾽ἀναγκάσω κυνηγετεῖν ἐγὼ τούτους ἅπαντας, παυσαμένουτισηυς ψηυτι
  Ἀ λλαντοπ ώ λης ἔχε νυν ἐπὶ τούτοις τουτονὶ τὸν ὀκλαδίαν, καὶ παῖδ᾽ἐσνόρχ΅σν, καὶ παῖδ᾽ἐσνόρχ΅σν τόνδε σοι" 1385 κἄν που δοκῇ σοι, τοῦτον ὀκλαδίαν ποίει.
  Δ ῆ μος μακάριος ἐς τἀρχαῖα δὴ καθίσταμαι. Ἀλλαντοπώλης φήσεις γ᾽, ἐπειδὰν τὰς τριακοντούτιδας σπονδὰς παραδῶ σοι. δεῦρ᾽ἴθ᾽αἱ Σπονδαὶ ταχύ.
  Δ ῆ μος ὦ Ζεῦ πολυτίμηθ᾽ὡς καλαί" πρὸς τῶν θεῶν, 1390 ἔξεστιν αὐτῶν καιστριακοον ῶς ἔλαβες αὐτὰς ἐτέον;
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οὐ γὰρ ὁ Παφλαγὼν ἀπέκρυπτε ταύτας ἔνδον, ἵνα σὺ μὴ λάβῃς; ι παραδίδωμ᾽ἐς τοὺς ἀγροὺς αὐτὰς ἰέναι λαβόντα. 1395
  Δ ῆ μος τὸν δὲ Παφλαγόνα, ὃς ταῦτ᾽ἔδρασεν, εἴφ᾽ὅ τι ποιήσεις κακόν.
  Ἀ λλαντοπ ώ λης οὐδὲν μέγ᾽ἀλλ᾽ἢ τὴν ἐμὴν ἕξει τέχνην" ἐπὶ ταῖς πύλαισνς ἀλπισις ἀλπις όνος, τὰ κύνεια μιγνὺς τοῖς ὀνείοις πράγμασιν, μεθύων τε ταῖς πόρναισι λοκι1ταρι0 τοι1ταρι0 τοι1ταρήσε0 ῶν βαλανείων πίεται τὸ λούτριον.
  Δ ῆ μος εὖ γ᾽ἐπενόησας οὗπέρ ἐστιν ἄξιος, πόρναισι καὶ βαλανεῦσι διακεκραγέ΀ναι, πόρναισι καὶ βαλανεῦσι διακεκραγέ΀ναι ὶ τούτων ἐς τὸ πρυτανεῖον καλῶ ἐς τὴν ἕδραν θ᾽, ἵν᾽ἐκεῖνος ἦν ὁ φαρμα.κςς 1405 ἴδωσιν αὐτὸν οἷς ἐλωβᾶθ᾽οἱ ξένοι.
   ОБЛАКА
  Στρεψι ά δης Ἰοὺ ἰού" ὦ Ζεῦ βασιλεῦ, τὸ χρῆμα τῶν νυκτῶν ὅσον" ἀπέραντον. Οὐδέποθ᾿ ἡμέρα γενήσεται; Καὶ μὴν πάλαι γ᾿ ἀλεκτρυόνος ἤκουσ᾿ ἐγώ. Οἱ δ᾿ οἰκέται ῥέγκουσιν. Ἀλλ᾿ οὐκ ἂν πρὸ τοῦ. 5 Ἁπόλοιο δῆτ᾿, ὦ πόλεμε, πολλῶν οὕνεκα, ὅτ᾿ οὐδὲ κολάσ᾿ ἔξεστί μκι τοὺς οΰα. Ἀλλ᾿ οὐδ᾿ ὁ χρηστὸς οὑτοσὶ νεανίας ἐγείρεται τῆς νυκτός, ἀλλὰ πέρδεται ἐτν πέρδται ἐτν πέρεται ἐγκεκορδυλημένος. 10 Ἀλλ᾿ εἰ δοκεῖ, ῥέγκωμεν ἐγκεκαλυμμένοι. Ἀλλ᾿ οὐ δύναμαι δείλαιος εὕδειν δακνόμενος ὑπὸ τῆς δαπάνης καὶ τῆς φάτνης ζεο὿ διὰ τουτονὶ τὸν υἱόν δὲ κόμην ἔχων ἱππάζεταί τε καὶ ξυνωρικεύεται 15 ὀνειροὀνειροὀ ους. Ἐγὼ δ᾿ ἀπόλλυμαι ὁρῶν ἄγουσαν τὴν σελήνην εἰκάδας" οἱ γὰρ τόκοι χωροῦσιν. Ἅπτε παῖ λύχνον κἄκφερε τὸ γραμματεῖον, ἵν᾿ ἀναγνῶ λαβὼν ὁπόσοις ὀφείλσοκατισοο λωὶ λοὶ ὺς τόκους. 20 Φέρ᾿ ἴδω, τί ὀφείλω; Δώδεκα μνᾶς Πασίᾳ. Τοῦ δώδεκα μνᾶς Πασίᾳ ; Τί ἐχρησάμην ; Ὅτ᾿ ἐπριάμην τὸν κοππατίαν. Οἴμοι τάλας, εἴθ᾿ ἐξεκόπην πρότερον τὸν ὀφθαλμὸν λίθῳ.
  Φειδιππ ί δης Φ ί λων , ἀ δικε ῖ ς . Ἔ λαυνε τ ὸ ν σαυτο ῦ δρ ό μον . . 25
  Στρεψι ά δης Το ῦ τ ᾿ ἐ στ ὶ τουτ ὶ τ ὸ κακ ὸ ν ὅ μ ᾿ ἀ πολ ώ λεκεν " ὀ νειροπολε ῖ γ ὰ ρ κα ὶ καθε ύ δων ἱ ππικ ή ν .
  Φειδιππ ί δης Π ό σους δρ ό μους ἐ λ ᾷ τ ὰ πολεμιστ ή ρια
  Στρεψι ά δης Ἐ μ ὲ μ ὲ ν σ ὺ πολλο ὺ ς τ ὸ ν πατ έ ρ ᾿ ἐ λα ύ νεις δρ ό μους . Ατ ὰ ρ τ ί χρ έ ος ἔ βα με μετ ὰ τ ὸ ν Πασ ί αν 30 Τρε ῖ ς _ μνα ῖ διφρ ί σκου κα ὶ τροχο ῖ ν Ἀ μειν ίᾳ.
  Φειδιππ ί δης . Ἄ παγε τ ὸ ν ἵ ππον ἐ ξαλ ί σας ο ἴ καδε .
  Στρεψι ά δης Ἀ λλ ᾿ ὦ μ έ λ ᾿ ἐ ξ ή λικας ἐ μ έ γ ᾿ ἐ κ т ῶ ν ἐ μ ῶ ν , ὅτε καὶ δίκας ὤφληκα χἄτεροι τόκου ἐνεχυράσεσθαί φασιν. 35
  Φειδιππ ί δης Ἐ τε ό ν , ὦ π ά τερ , τί δυσκολαίνεις καὶ στρέφει τὴν νύχθ' ὅλην;
  Στρεψι ά δης Δ ά κνει μ έ τις δ ή μαρχος ἐ κ т ῶ ν στρωμ ά των
  Φειδιππ ί δης Ἔ ασον ὦ δαιμ ό νιε καταδαρθε ῖ ν τ ί με .
  Στρεψι ά δης Σ ὺ δ ᾿ ο ὖ ν κ ά θευδε . Τ ὰ δ ὲ χρ έ α τα ῦ τ ᾿ ἴ σθ ᾿ ὅ τι εἰς τὴν κεφαλὴν ἅπαντα τὴν σὴν τρέψεται. 40 лет. Εἴθ᾿ ὤφελ᾿ ἡ προμνήστρι᾿ ἀπολέσθαι κακῶς ἥτις με γῆμ᾿ ἐπῆρε τὴν σὴν μηὴέρ"α γηὴρ" ρα ἦν ἄγροικος ἥδιστος βίος, εὐρωτιῶν, ἀκόρητος, εἰκῇ κείμενος, βρύων μειλίταις ος καὶ στεμφύλοις. 45. αν , ἐγκεκοισυρωμένην. Ταύτην ὅτ᾿ ἐγάμουν, συγκατεκλινόμην ἐγὼ ὄζων τρυγός, τρασιᾶς, ἐρίων, περιιουσία ὖ μύρου, κρόκου, καταγλωττισμάτων, δαπάνης, λαφυγμοῦ, Κωλιάδος, Γενετυλλίδος. Οὐ μὴν ἐρῶ γ᾿ ὡς ἀργὸς ἦν, ἀλλ᾿ ἐσπάθα, ἐγὼ δ᾿ ἂν αὐτῇ θοἰμάτιδςον τεικκὌ ασιν ἔφασκον" ὦ γύναι, λίαν σπαθᾷς. 55
  
  Θερ ά πων Ἔ λαιον ἡ μ ῖ ν ο ὐ κ ἔ νεστ ᾿ ἐ ν τ ῷ λ ύ χν ῳ.
  Στρεψι ά δης Ο ἴ μοι . Τ ί γ ά ρ μοι τ ὸ ν π ό την ἧ πτες λ ύ χνον Δε ῦ ρ ᾿ ἔ λθ ᾿ ἵ να κλ άῃ ς .
  Θερ ά πων Δι ὰ τ ί δ ῆ τα κλα ύ σομαι ;
  Στρεψι ά δης Ὅτι τῶν παχειῶν ἐνετίθεις θρυαλλίδων. Μετὰ ταῦθ᾿, ὅπως νῷν ἐγένεθ᾿ υἱὸς οὑτοσί, 60 ἐμοί τε δὴ καὶ τῇ γυναικὶ τἶοἿ οὐνόματος δὴ ᾿ντεῦθεν ἐλοιδορούμεθα. ἡ μὲν γὰρ ἵππον προσετίθει πρὸς τοὔνομα, Ξάνθιππον ἢ Χάριππον ἢ Καλλιππίδην, ὐγ άππου ᾿τιθέμην Φειδωνίδην. 65 . _ Τοῦτον τὸν υἱὸν λαμβάνουσ᾿ ἐκορίζετο" ὅταν σὺ μέγας ὢν ἅρμ᾿ ἐλαύνῃς πριρὸ, πόπιρς Μεγακλέης, ξυστίδ᾿ ἔχων ἐγὼ δ᾿ ἔφην" 70 ὅταν μὲν οὖν τὰς αἶγας ἐκ τολέὥ ωελνὥ ωελην τήρ σου, διφθέραν ἐνημμένος. Ἀλλ᾿ οὐκ ἐπείθετο τοῖς ἐμοῖς οὐδὲν λόγοις, ἀλλ᾿ ἵππερόν μου κατέχεεν τῶΉν Ϭρν Ϭρ. 75 Νῦν οὖν ὅλην τὴν νύκτα φροντίζων ὁδοῦ μίαν ηὗρον ἀτραπὸν δαιμονίως ὑἢμς ὑἢρως ν ἀναπείσω τουτονί, σωθήσομαι. Ἀλλ᾿ ἐξεγεῖραι πρῶτον αὐτὸν βούλομαι. Πῶς δῆτ᾿ ἂν ἥδιστ᾿ αὐτὸν ἐπεγείραιμι; Πῶς; 80 Φειδιππίδη, Φειδιππίδιον.
  Φειδιππ ί δης Τ ί, ὦ π ά τερ ;
  Στρεψι ά δης Κ ύ σον με κα ὶ τ ὴ ν χε ῖ ρα δ ὸ ς τ ὴ ν δεξι ά ν .
  Φειδιππ ί δης ἰ δο ύ. Τ ί ἐ στιν ;
  Στρεψι ά δης Ε ἰ π έ μοι , φιλε ῖ ς ἐ μ έ ;
  Φειδιππ ί δης Ν ὴ τ ὸ ν Ποσειδ ῶ τουτον ὶ τ ὸ ν ἵ ππιον .
  Στρεψι ά δης Μ ή μοι γε το ῦ τον μηδαμ ῶ ς τ ὸ ν ἵ ππιον " οὗτος γὰρ ὁ θεὸς αἴτιός μοι τῶν κακῶν. 85 Ἀ λλ ᾿ ε ἴ περ ἐ κ τ ῆ ς καρδ ί ας μ ᾿ ὄ ντως φιλε ῖ ς , ὦ παῖ πιθοῦ.
   
  Φειδιππ ί δης Τ ί ο ὖ ν π ί θωμαι δ ῆ τ ά σοι ;
  Στρεψι ά δης Ἔ κτρεψον ὡς _ τ ά χιστα το ὺ ς σαυτο ῦ τρ ό πους καὶ μάνθαν' ἐλθὼν ἃν ἐγὼ παραινέσω.
  Φειδιππ ί δης Λ έ γε δ ή, τ ί κελε ύ εις 90 _
  Στρεψι ά δης Κα ί τι πε ί σει ;
  Φειδιππ ί δης Πε ί σομαι , νὴ τὸν Διόνυσον.
  Στρεψι ά δης Δε ῦ ρ ό νυν ἀ π ό βλεπε . Ὁ ρ ᾷ ς τ ὸ θ ύ ριον το ῦ το κα ὶ το ἰ κ ί διον ;
  Φειδιππ ί δης Ὁ ρ ῶ. Τ ί ο ὖ ν το ῦ τ ᾿ ἐ στ ὶ ν ἐ τε ό ν , ὦ π ά τερ ;
  Στρεψι ά δης Ψυχ ῶ ν σοφ ῶ ν το ῦ τ ᾿ ἐ στ ὶ φροντιστ ή ριον . Ἐ ντα ῦ θ ᾿ ἐ νοικο ῦ σ ᾿ ἄ νδρες ο ἳ τ ὸ ν ο ὐ ραν ὸ ν 95 . _ Ο ὗ τοι διδ ά σκουσ ᾿, ἀ ργ ύ ριον ἤ ν τις διδῷ , λέγοντα νικᾶν καὶ δίκαια κἄδικα.
  Φειδιππ ί δης Ε ἰ σ ὶ ν δ ὲ τ ί νες ; 100
  Στρεψι ά δης Ο ὐ κ ο ἶ δ ᾿ ἀ κριβ ῶ ς το ὔ νομα . Μεριμνοφροντιστα ὶ καλο ί τε κ ἀ γαθο ί.
  Φειδιππ ί δης Α ἰ βο ῖ, πονηρο ί γ ᾿, ο ἶ δα . Το ὺ ς ἀ λαζ ό νας , τοὺς ὠχριῶντας τοὺς ἀνυποδήτους λέγεις, ὧν ὁ κακοδαίμωαν Σωκρκάτ εφῶν.
  Στρεψι ά δης Ἤ ἤ, σι ώ πα . Μηδ ὲ ν ε ἴ π ῃ ς ν ή πιον . 105 Ἀ λλ ᾿ ε ἴ τι κ ή δει т ῶ ν πατρ ῴ ων ἀ λφ ί των , τούτων γενοῦ μοι σχασάμενος τὴν ἱππικήν.
  Φειδιππ ί δης Ο ὐ κ ἂ ν μ ὰ τ ὸ ν Δι ό νυσον ε ἰ δο ί ης γ έ μοι τοὺς φασιανοὺς οὓς τρέφει Λεωγόρας.
  Στρεψι ά δης Ἴ θ ᾿, ἀ ντιβολ ῶ σ ᾿, ὦ φ ί λτατ ᾿ ἀ νθρ ώ πων ἐ μο ί, 110 ἐλθὼν διδάσκου.
  Φειδιππ ί δης Κα ὶ τ ί σοι μαθ ή σομαι ;
  Στρεψι ά δης Ε ἶ ναι παρ ᾿ α ὐ το ῖ ς φασ ὶ ν ἄ μφω τ ὼ λ ό γω , τὸν κρείττον', ὅστις ἐστί, καὶ τὸν ἥττονα. Το ύ τοιν τ ὸ ν ἕ τερον το ῖ ν λ ό γοιν , τ ὸ ν ἥ ττονα , νικᾶν λέγοντά φασι τἀδικώτερα. 115 Ἤ ν ο ὖ ν μ ά θ ῃ ς μοι τ ὸ ν ἄ δικον το ῦ τον λ ό γον , ἃ νῦν ὀφείλω διὰ σέ, τούτων τῶν χρεῶν οὐκ ἂν ἀποδοίην οὐδ'νἂν ὀοδοίην οὐδ'νἂν ὀὐκ .
  Φειδιππ ί δης Ο ὐ κ ἂ ν πιθο ί μην " ο ὐ γ ὰ ρ ἂ ν τλα ί ην ἰ δε ῖ ν τοὺς ἱππέας τὸ χρῶμα διακεκναισμένος. 120
  Στρεψι ά δης Ο ὐ κ ἄ ρα μ ὰ τ ὴ ν Δ ή μητρα т ῶ ν γ ᾿ ἐ μ ῶ ν ἔ δει οὔτ'αὐτὸς οὔθ'ὁ ζύγιος οὔθ'ὁ σαμφόρας: ἀλλ'ἐξελῶ σ'ἐς κόρακας ἐκ μῆςα.
  Φειδιππ ί δης Ἀ λλ ᾿ ο ὐ περι ό ψετα ί μ ᾿ ὁ θε ῖ ος Μεγακλ έ ης ἄνιππον. ἀλλ'εἴσειμι, σοῦ δ'οὐ φροντιῶ. 125
   
  Στρεψι ά δης Ἀ λλ ᾿ ο ὐ δ ᾿ ἐ γ ὼ μ έ ντοι πεσ ώ ν γε κε ί σομαι , ἀλλ' εὐξάμενος τοῖσιν θεοῖς διδάξομαι αὐτὸς βαδίζων ἐς τὸ φροοντισρ. Π ῶ ς ο ὖ ν γ έ ρων ὢ ν κ ἀ πιλ ή σμων κα ὶ βραδ ὺ ς λόγων ἀκριβῶν σχινδαλάμους μαθήσομαι; 130 ἰτητέον. Τ ί τα ῦ τ ᾿ ἔ χων στραγγε ύ ομαι ἀλλ'οὐχὶ κόπτω τὴν θύραν; Παῖ , παιδ ί ον .
  Μαθητ ή ς Β ά λλ ᾿ ε ἰ ς κ ό ρακας . Τ ς _ ἐ σθ ᾿ ὁ κ ό ψας τ ὴ ν θ ύ ραν ;
  Στρεψι ά δης Φε ί δωνος υ ἱὸ ς Στρεψι ά δης Κικυνν ό θεν .
  Μαθητ ή ς Ἀ μαθ ή ς γε ν ὴ Δ ί᾿, ὅ στις ο ὑ τωσ ὶ σφ ό δρα 135 ἀπεριμερίμνως τὴν θύραν λελάκτικας καὶ φροντίδ' ἐξήμβληνκας ἐξήμβληνκας ἐξήμβληνκας ἐξήμβληνκας .
  Στρεψι ά δης Σ ύ γγνωθ ί μοι " τηλο ῦ γ ὰ ρ ο ἰ κ ῶ ν т ῶ ν ἀ γρ ῶ ν . Ἀ λλ ᾿ ε ἰ π έ μοι τ ὸ πρ ᾶ γμα το ὐ ξημβλωμ έ νον .
  Μαθητ ή ς Ἀ λλ ᾿ ο ὐ θ έ μις πλ ὴ ν το ῖ ς μαθητα ῖ σιν λ έ γειν . 140
  Στρεψι ά δης Λ έ γε νυν ἐ μο ὶ θαρρ ῶ ν " ἐ γ ὼ γ ὰ ρ ο ὑ τοσ ὶ ἥκω μαθητὴς ἐς τὸ φροντιστήριον.
  Μαθητ ή ς Λ έ ξω , νομ ί σαι δ ὲ τα ῦ τα χρ ὴ μυστ ή ρια . Ἀ ν ή ρετ ᾿ ἄ ρτι Χαιρεφ ῶ ντα Σωκρ ά της ψύλλαν ὁπόσους ἅλλοιτο τοὺς αὑτῆς πόδας: 145 Δακο ῦ σα γ ὰ ρ το ῦ Χαιρεφ ῶ ντος τ ὴ ν ὀ φρ ῦ ν ἐπὶ τὴν κεφαλὴν τὴν Σωκράτους ἀφήλατο.
  Στρεψι ά δης Π ῶ ς δ ῆ τα διεμ έ τρησε ;
  Μαθητ ή ς Δεξι ώ τατα . Κηρ ὸ ν διατ ή ξας , ε ἶ τα τ ὴ ν ψ ύ λλαν λαβ ὼ ν ἐνέβαψεν ἐς τὸν κηρὸν αὐτῆς τὼ πόδε, 150 κᾆτα ψυχείσῃ περιέφυσαν Περσι.κα Τα ύ τας ὑ πολ ύ σας ἀ νεμ έ τρει τ ὸ χωρ ί ον .
  Στρεψι ά δης Ὦ Ζε ῦ βασιλε ῦ, τ ῆ ς λεπτ ό τητος т ῶ ν φρεν ῶ ν .
  Μαθητ ή ς Τ ί δ ῆ τ ᾿ ἄ ν , ἕ τερον ε ἰ π ύ θοιο Σωκρ ά τους φρόντισμα; 155
  Στρεψι ά δης Πο ῖ ον ; Ἀ ντιβολ ῶ, κ ά τειπ έ μοι .
  Μαθητ ή ς Ἀ ν ή ρετ ᾿ α ὐ τ ὸ ν Χαιρεφ ῶ ν ὁ Σφ ή ττιος ὁπότερα τὴν γνώμην ἔχοι, τὰς ἐμπίδας κατὰ τὸ στόμ'ᾄδειν ἢ κατὰ ριγὰ ριγὰ ροὰ τοὰ
  Στρεψι ά δης Τ ί δ ῆ τ ᾿ ἐ κε ῖ νος ε ἶ πε περ ὶ τ ῆ ς ἐ μπ ί δος ;
  Μαθητ ή ς Ἐ φασκεν ε ἶ ναι το ὔ ντερον τ ῆ ς ἐ μπ ί δος 160 στεν ό ν , δι ὰ λεπτο ῦ δ ᾿ ὄ ντος α ὐ το ῦ τ ὴ ν πνο ὴ ν βίᾳ βαδίζειν εὐθὺ τοὐρρροπυγίου: ἔπειτα κοῖλον πρὸς στενῷ προσκείρνενον τḉν ἠχεῖν ὑπὸ βίας τοῦ πνεύματος.
  Στρεψι ά δης Σ ά λπιγξ ὁ πρωκτ ό ς ἐ στιν ἄ ρα т ῶ ν ἐ μπ ί δων . 165 Ὦ τρισμακ ά ριος το ῦ διεντερε ύ ματος . Ἦ ῥᾳ δ ί ως φε ύ γων ἂ ν ἀ ποφ ύ γοι δ ί κην ὅστις δίοιδε τοὔντερον τῆς ἐμπίδος.
  Μαθητ ή ς Πρ ῴ ην δ έ γε γν ώ μην μεγ ά λην ἀ φ ῃ ρ έ θη ὑπ'ἀσκαλαβώτου.
  Στρεψι ά δης Τ ί να τρ ό πον Κ ά τειπ έ μοι . _
  Μαθητ ή ς Ζητο ῦ ντος α ὐ το ῦ τ ῆ ς σελ ή νης т ὰ ς ὁ δο ὺ ς 171 καὶ τὰς περιφορὰς εἶτ'ἄνω κεχηνότος ἀπὸ τῆς ὀροφῆς νύκτωρ γεσκτωρ γεσκτωρ γεσκτωρ γεσκτωρ ν.
  Στρεψι ά δης Ἥ σθην γαλε ώ τ ῃ καταχ έ σαντι Σωκρ ά τους .
  Μαθητ ή ς Ἐ χθ ὲ ς δ έ γ ᾿ ἡ μ ῖ ν δε ῖ πνον ο ὐ κ ἦ ν ἑ σπ έ ρας . 175
  Στρεψι ά δης Ε ἶἑ ν . Τ ί ο ὖ ν πρ ὸ ς τ ἄ λφιτ ᾿ ἐ παλαμ ή σατο ;
  Μαθητ ή ς Κατ ὰ τ ῆ ς τραπ έ ζης καταπ ά σας λεπτ ὴ ν τ έ φραν , κάμψας ὀβελίσκον εἶτα διαβήτην λαβὼν ἐκ τῆς παλαίστρας θοἰμάτιον ὑφείλεον ὑφείλεον ὑφείλεον.
   
  Στρεψι ά δης Τ ί δ ῆ τ ᾿ ἐ κε ῖ νον τ ὸ ν Θαλ ῆ ν θαυμ ά ζομεν ; 180 Ἄ νοιγ ᾿ ἄ νοιγ ᾿ ἁ ν ύ σας τ ὸ φροντιστ ή ριον καὶ δεῖξον ὡς τάχιστά μοι τὸν Σωκράτη. Μαθητι ῶ γ ά ρ . Ἀ λλ ᾿ ἄ νοιγε τ ὴ ν θ ύ ραν . Ὦ Ἡ ρ ά κλεις , ταυτ ὶ ποδαπ ὰ τ ὰ θηρ ί α ;
  Μαθητ ή ς Τ ί ἐ θα ύ μασας ; Τ ῷ σοι δοκο ῦ σιν ε ἰ κ έ ναι 185 _
  Στρεψι ά δης Το ῖ ς ἐ κ Π ύ λου ληφθε ῖ σι , το ῖ ς Λακωνικο ῖ ς . Ἀ τ ὰ ρ τ ί ποτ ᾿ ε ἰ ς τ ὴ ν γ ῆ ν βλ έ πουσιν ο ὑ τοι ;
  Μαθητ ή ς Ζητο ῦ σιν ο ὗ τοι τ ὰ κατ ὰ γ ῆ ς .
  Στρεψι ά δης Βολβο ὺ ς ἄ ρα ζητοῦσι. Μ ή νυν το ῦ τ ό γ ᾿ ἔ τι φροντ ί ζετε " ἐγὼ γὰρ οἶδ' ἵν' εἰσὶ μεγάλοι καὶ καλοί. 190 Τ ί γ ὰ ρ ο ἵ δε δρ ῶ σιν ο ἱ σφ ό δρ ᾿ ἐ γκεκυφ ό τες ;
  Μαθητ ή ς Ο ὗ τοι δ ᾿ ἐ ρεβοδιφ ῶ σιν ὑ π ὸ τ ὸ ν Τ ά ρταρον . Τ ί δ ῆ θ ᾿ ὁ πρωκτ ὸ ς ε ἰ ς τ ὸ ν ο ὐ ραν ὸ ν βλ έ πει ;
  Μαθητ ή ς Α ὐ τ ὸ ς καθ ᾿ α ὑ τ ὸ ν ἀ στρονομε ῖ ν διδ ά σκεται . Ἀ λλ ᾿ ε ἴ σιθ ᾿, ἵ να μ ὴ ᾿ κε ῖ νος ὑ μ ῖ ν ἐ πιτ ύ χ ῃ. 195
  Στρεψι ά δης Μ ή πω γε μ ή πω γ ᾿, ἀ λλ ᾿ ἐ πιμειν ά ντων , ἵ να αὐτοῖσι κοινώσω τι πραγμάτιον ἐμόν.
  Μαθητ ή ς Ἀ λλ ᾿ ο ὐ χ ο ἷό ν τ ᾿ α ὐ το ῖ σι πρ ὸ ς τ ὸ ν ἀέ ρα ἔξω διατρίβειν πολὺν ἄγαν ἐστὶν χρόνον.
  Στρεψι ά δης Πρ ὸ ς т ῶ ν θε ῶ ν , τ ί γ ὰ ρ τ ά δ ᾿ ἐ στ ί ν ; Ε ἰ π έ μοι . 200
  Μαθητ ή ς Ἀ στρονομ ί α μ ὲ ν α ὑ τη ί.
  Στρεψι ά δης Τουτ ὶ δ ὲ τ ί;
  Μαθητ ή ς Γεωμετρ ί α .
  Στρεψι ά δης Το ῦ τ ' οὖν τί ἐστι χρήσιμον;
  Μαθητ ή ς Γ ῆ ν ἀναμετρῆσαι.
  Στρεψι ά δης Π ό τερα τὴν κληρουχικήν;
  Μαθητ ή ς Ο ὔ κ , ἀλλὰ τὴν σύμπασαν.
  Στρεψι ά δης ἀστεῖον λέγεις. τὸ γὰρ σόφισμα δημοτικὸν καὶ χρήσιμον. 205
  Μαθητ ή ς Α ὕ τη δέ σοι γῆς περίοδος πάσης. Ὀ ρ ᾷ ς ; Α ἵ δε μὲν Ἀθῆναι.
  Στρεψι ά δης Τ ί σ ὺ λ έ γεις ; Ο ὐ πε ί θομαι , ἐπεὶ δικαστὰς οὐχ ὁρῶ καθημένους.
  Μαθητ ή ς Ὡ ς τοῦτ'ἀληθῶς Ἀττικὸν τὸ χωρίον.
  Στρεψι ά δης Κα ὶ ποῦ Κικυννῆς εἰσὶν οὑμοὶ δημόται; 210
  Μαθητ ή ς Ἐ ντα ῦ θ ᾿ ἔ νεισιν . Ἡ δ έ γ ᾿ Ε ὔ βοι ᾿, ὡ ς ὁ ρ ᾷ ς , ἡδὶ παρατέταται μακρὰ πόρρω πάνυ.
  Στρεψι ά δης Ο ἶ δ ᾿" ὑ π ὸ γ ὰ ρ ἡ μ ῶ ν παρετ ά θη κα ὶ Περικλ έ ους Ἀ λλ ᾿ ἡ Λακεδα ί μων πο ῦ ᾿ στ ί ν ;
  Μαθητ ή ς Ὅ που ᾿ στ ί ν ; Α ὑ τη ί.
  Στρεψι ά δης Ὡ ς ἐ γγ ὺ ς ἡ μ ῶ ν . Το ῦ το μεταφροντ ί ζετε , 215 ταύτην ἀφ' ἡμῶν ἀπαγαγεῖν πόρρω πάνυ.
  Μαθητ ή ς ἀλλ' οὐχ οἷόν τε.
  Στρεψι ά δης Ν ὴ Δ ί᾿, ο ἰ μ ώ ξεσθ ᾿ ἄ ρα . Φ έ ρε τίς γὰρ οὗτος οὑπὶ τῆς κρεμάθρας ἀνήρ ;
   
  Μαθητ ή ς Α ὐ τ ό ς .
  Στρεψι ά δης Τ ί ς αὐτός;
  Μαθητ ή ς Σωκράτης.
  Στρεψι ά δης Ὦ Σωκρ ά της . ἴθ' οὗτος, ἀναβόησον αὐτόν μοι μέγα.
  Μαθητ ή ς Α ὐ τ ὸ ς μ ὲ ν ο ὖ ν σ ὺ κ ά λεσον " ο ὐ γ ά ρ μοι σχολ ή. 220
  Στρεψι ά δης Ὦ Σ ώ κρατες , ὦ Σωκρατίδιον.
  Σωκρ ά της Τ ί με καλε ῖ ς , ὦ φ ή μερε ;
  Στρεψι ά δης Πρ ῶ τον μ ὲ ν ὅ τι δρ ᾷ ς , ἀ ντιβολ ῶ, κ ά τειπ έ μοι .
  Σωκρ ά της Ἀ εροβατ ῶ κα ὶ περιφρον ῶ τ ὸ ν ἥ λιον . 225
  Στρεψι ά δης Ἐ πειτ ᾿ ἀ π ὸ ταρρο ῦ το ὺ ς θεο ὺ ς ὑ περφρονε ῖ ς , ἀλλ' οὐκ ἀπὸ τῆς γῆς, εἴπερ;
  Σωκρ ά της Ο ὐ γὰρ ἄν ποτε ἐξηῦρον ὀρθῶς τὰ μετέωρα πράγματα, εἰ μὴ κρεμάσας μηὸ νας τὸὸ να ν φροντίδα λεπτὴν καταμείξας ἐς τὸν ὅμοιον ἀέρα. 230 Ε ἰ δ' ὢν χαμαὶ τἄνω κάτωθεν ἐσκόπουν, ο ὐ κ ἄ ν ποθ ᾿ η ὗ ρον " ο ὐ γ ὰ ρ ἀ λλ ᾿ ἡ γ ῆ β ίᾳ ἕλκει πρὸς αὑτὴν τὴν ἰκμάδα τῆς φροντίδος. Π ά σχει δὲ ταὐτὸ τοῦτο καὶ τὰ κάρδαμα.
  Στρεψι ά δης Τ ί φῄ ς; 235 Ἡ φροντὶς ἕλκει τὴν ἰκμάδ' ἐς τὰ κάρδαμα; Ἴ θι νυν κατάβηθ' ὦ Σωκρατίδιον ὡς ἐμέ, ἵνα με διδάξῃς ὧνπερ οὕνεκ' ἐλήλυθα.
  Σωκρ ά της Ἦ λθες δὲ κατὰ τ ί;
  Στρεψι ά δης Βουλ ό μενος μαθε ῖ ν λ έ γειν " ὑπὸ γὰρ τόκων χρήστων τε δυσκολωτάτων 240 ἄγομαι φέρομαι, τὰ χρήματ' ἐνεάιυρ.νεάχυρ.
  Σωκρ ά της Π ό θεν δ' ὑπόχρεως σαυτὸν ἔλαθες γενόμενος;
  Στρεψι ά δης Ν ό σος μ' ἐπέτριψεν ἱππικὴ δεινὴ φαγεῖν. Ἀ λλ ά με δίδαξον τὸν ἕτερον τοῖν σοῖν λόγοιν, τὸν μηδὲν ἀποδιδόντα. Μισθ ὸ ν δ 'ὅντιν' ἂν 245 πράττῃ μ' ὀμοῦμαί σοι καταθήσειν τοὺς θεούς.
  Σωκρ ά της Πο ί ους θεοὺς ὀμεῖ σύ; Πρ ῶ τον γὰρ θεοὶ ἡμῖν νόμισμ' οὐκ ἔστι.
  Στρεψι ά δης Τ ῷ γὰρ ὄμνυτε; Σιδαρ έ οισιν ὥσπερ ἐν Βυζαντίῳ;
  Σωκρ ά της Βο ύ λει τὰ θεῖα πράγματ' εἰδέναι σαφῶς 250 ἅττ' ἐστὶν ὀρθῶς;
  Στρεψι ά δης Ν ὴ Δ ί᾿, ε ἴ περ ἐ στ ί γε .
  Σωκρ ά της Κα ὶ ξυγγενέσθαι ταῖς Νεφέλαισιν ἐς λόγους, ταῖς ἡμετέραισι δαίμοσιν ;
  Στρεψι ά δης Μ ά λιστ ά γε.
  Σωκρ ά της Κ ά θιζε τοίνυν ἐπὶ τὸν ἱερὸν σκίμποδα.
  Στρεψι ά δης Ἰ δο ύ, κ ά θημαι . 255
  Σωκρ ά της Τουτον ὶ τοίνυν λαβὲ τὸν στέφανον.
  Στρεψι ά δης Ἐ π ὶ τ ί στ έ φανον Ο ἴ μοι , Σ ώ κρατες , ὥσπερ με τὸν Ἀθάμανθ' ὅπως μὴ θύσετε .
  Σωκρ ά της Ο ὔ κ , ἀλλὰ ταῦτα πάντα τοὺς τελουμένους ἡμεῖς ποιοῦμεν.
  Στρεψι ά δης Ε ἶ τα δὴ τί κερδανῶ;
  Σωκρ ά της Λ έ γειν γενήσει τρῖμμα κρόταλον παιπάλη. 260 Ἀ λλ ᾿ ἔ χ ᾿ ἀ τρεμε ί.
  Στρεψι ά δης Μ ὰ τ ὸ ν Δ ί᾿ ο ὐ ψε ύ σει γ έ με " καταπαττόμενος γὰρ παιπάλη γενήσομαι.
   
  Σωκρ ά της Ε ὐ φημε ῖ ν χρὴ τὸν πρεσβύτην καὶ τῆς εὐχῆς ἐπακούειν. Ὦ δ έ σποτ ᾿ ἄ ναξ , ἀ μ έ τρητ ᾿ Ἀή ρ , ὃ ς ἔ χεις τ ὴ ν γ ῆ ν μετ έ ωρον , λαμπρός τ' Αἰθὴρ σεμναί τε θεαὶ Νεφέλαι βροντησικέραυνοι , 265 ἄ ρθητε , ηνὶ έ σποιναι , τ ῷ φροντιστ ῇ μετ έ ωροι .
  Στρεψι ά δης Μ ή πω , μ ή πω γε , πρ ὶ ν ἂ ν τουτ ὶ πτ ύ ξωμαι , μ ὴ καταβρεχθ ῶ . Τ ὸ δ ὲ μηδ ὲ κυν ῆ ν ο ἴ κοθεν ἐ λθε ῖ ν ἐ μ ὲ τ ὸ ν κακοδα ί μον ᾿ ἔ χοντα .
  Σωκρ ά της Ἔ λθετε δ ῆ τ ᾿, ὦ πολυτ ί μητοι Νεφ έ λαι , τ ῷ δ ᾿ ε ἰ ς ἐ π ί δειξιν " ε ἴ τ ᾿ ἐ π ᾿ Ὀ λ ύ μπου κορυφα ῖ ς ἱ ερα ῖ ς χιονοβλ ή τοισι κ ά θησθε , 270 εἴτ' Ὠκεανοῦ πατρὸς ἐν κήποις ἱερὸν χορὸν ἵστατε Νύμφα΅ς, ελἴτΝ οχοαῖς ὑδάτων χρυσέαις ἀρύτεσθε πρόχοισιν, ἢ Μαιῶτιν λίμνην ἔχετ' ἢ σκόπελον ν τος: ὑπακούσατε δεξάμεναι θυσίαν καὶ τοῖς ἱεροῖσι χαρεῖσαι.
  Χορ ό ς Ἀέ ναοι Νεφέλαι 275 ἀρθῶμεν φανεραὶ δροσερὰν φύσιν εὐάγητον, πατρὸς ἀπ' Ὠκεανοῦ αλρυαχέὑος 280 ἱερὰν χθόνα, καὶ ποταμῶν ζαθέων κελαδήματα, καὶ πόντον κελάδοντα βαρ ύ βρομον " ὄμροο α κάματον σελαγεῖται 285 μαρμαρέαις ἐν αὐγαῖς. Ἀ λλ ' ἀποσεισάμεναι νέφος ὄμβριον ἀθανάτας ἰδέας ἐπιδώμεθα τηλεσκόπέ ὄμματι γαῖα. 290
  Σωκρ ά της Ὦ μ έ γα σεμνα ὶ Νεφ έ λαι , φανερ ῶ ς ἠ κο ύ σατ έ μου καλ έ σαντος . Ἤ ισθου φωνῆς ἅμα καὶ βροντῆς μυκησαμένης θεοσέπτου ;
  Στρεψι ά δης Κα ὶ σ έ βομα ί γ ᾿, ὦ πολυτ ί μητοι , κα ὶ βο ύ λομαι ἀ νταποπαρδε ῖ ν πρ ὸ ς т ὰ ς βροντ ά ς " ο ὕ τως α ὐ τ ὰ ς τετραμα ί νω κα ὶ πεφ ό βημαι . Κε ἰ θέμις ἐστίν, νυνί γ'ἤδη, κεἰ μὴ θέμις ἐστί, χεσείω. 295
  Σωκρ ά της ο ὴ μὴ σκώώώει μηΔὲ ποιήσεις ἅπερ οἱ τρυγοΔαίμονες ὗτοι, ἀ λλ ε ε φ φ μει µ μ μ μ μ µα γ ά ρ τι θε ῶ ν κινε ῖ ται σμ ῆ νος ἀ οιδα ῖ ς .
  Χορ ό ς Παρθ έ νοι ὀμβροφόροι ἔλθωμεν λιπαρὰν χθόνα Παλλάδος, εὔανδρον γᾶν 300 Κέκροπος ὀψόνμεναυ προς ὗ σέβας ἀρρήτων ἱερῶν, ἵνα μυστοδόκος δόμος ἐν τελεταῖς ἁγίαις ἀναδείκενίαται, νḸἐν τελεταῖς ἁγίαις ἀναδείκενυοται , νḸἐν τελεταῖς ἁγίαις οῖς δωρήματα, 305 ναοί θ' ὑψερεφεῖς καὶ ἀγάλματα, καὶ πρόσοδοι μακάρων ἱερώταται, εθθαται, εθσται ῶν θυσίαι θαλίαι τε , παντοδαπαῖς ἐν ὥραις, 310 ἦρί τ' ἐπερχομένῳ Βρομία χάρις, εὐκελάδων τε χατρῶῶν ζρελάδων τε χατρῶῶν ζρερία οῦσα βαρύβρομος αὐλῶν.
  Στρεψι ά δης Πρ ὸ ς το ῦ Δι ό ς , ἀ ντιβολ ῶ σε , φρ ά σον , τ ί νες ε ἴ σ ᾿, ὦ Σ ώ κρατες , α ὗ ται αἱ φθεγξάμεναι τοῦτο τὸ σεμνόν ; Πρ ὸ ς το ῦ Δι ό ς , ἀ ντιβολ ῶ σε , φρ ά σον , τ ί νες ε ἴ σ ᾿, ὦ Σ ώ κρατες , α ὗ ται ἡρῷναί τινές εἰσιν; 315
  Σωκρ ά της Ἥ κιστ ' ἀλλ'οὐράνιαι Νεφέλαι μεγάλαι θεαὶ ἀνδράσιν ἀ ργο ῖ αμζνδρ γι ιάλεξιν καὶ νοῦν ἡμῖν παρέχουσιν καὶ τερατείαν καὶ περίλεξιν καὶ κροῦσιν κννη κντὶ
  Στρεψι ά δης Τα ῦ τ ᾿ ἄ ρ ᾿ ἀ κο ύ σασ ᾿ α ὐ τ ῶ ν τ ὸ φθ έ γμ ᾿ ἡ ψυχ ή μου πεπ ό τηται καὶ λεπτολογεῖν ἤδη ζητεῖ καὶ περὶ καπνοῦ στενολεσχεῖν, 320 καὶ γνωμιϳνδίῖ ξασ' ἑτέρῳ λόγῳ ἀ ντιλογ ῆ σαι " ὥστ' εἴ πως ἔστιν ἰδεῖν αὐτὰς ἤδη φανερᶶμῶς ἐπιις ἐπιις ἐπιις
  Σωκρ ά της Βλ έ πε νυν δευρὶ πρὸς τὴν Πάρνηθ': ἤδη γὰρ ὁρῶ κατιούσας ἡσυχῇ αὐτάς.
   
  Στρεψι ά δης Φ έ ρε ποῦ; Δε ῖ ξον .
  Σωκρ ά της Χωρο ῦ σ ' αὗται πάνυ πολλαὶ διὰ τῶν κοίλων καὶ τῶν δασέων, αὗται πλι.γάά 325
  Στρεψι ά δης Τ ί τὸ χρῆμα; Ὡ ς οὐ καθορῶ.
  Σωκρ ά της Παρ ὰ τὴν εἴσοδον.
  Στρεψι ά δης Ἤ δη νυνὶ μόλις οὕτως.
  Σωκρ ά της Ν ῦ ν γέ τοι ἤδη καθορᾷς αὐτάς, εἰ μὴ λημᾷς κολοκύνταις.
  Στρεψι ά δης Ν ὴ Δ ί᾿ ἔ γωγ ᾿. Ὀ πολυτ ί μητοι " π ά ντα γ ὰ ρ ἤ δη κατ έ χουσιν .
  Σωκρ ά της Τα ύ τας μέντοι σὺ θεὰς οὔσας οὐκ ᾔδησθ' οὐδ' ἐνόμιζες ;
  Στρεψι ά δης Μ ὰ Δί' ἀλλ'ὁμίχλην καὶ δρόσον αὐτὰς ἡγούμην καὶ καπνὸν εἶναι. 330
  Σωκρ ά της Ο ὐ γ ὰ ρ μ ὰ Δ ί᾿ ο ἶ σθ ᾿ ὁ τι ὴ πλε ί στους α ὗ ται β ό σκουσι σοφιστ ά ς , Θουριομάντεις ἰατροτέχνας σφραγιδονυχαργοκομήτας, κυκλίων τε χοορματν ံ ἄνδρας μετεωροφένακας, οὐδὲν δρῶντας βόσκουσ' ἀργούς, ὅτι ταύτας μουσοποιοῦσιν.
  Στρεψι ά δης Τα ῦ τ 'ἄρ'ἐποίουν ὑγρᾶν Νεφελᾶν στρεπταιγλᾶν δάιον ὁρμάν, 335 πλοκάμους θ' ἑκατημακεφάλ ινούσας τε θυέλλας, εἶτ' ἀερίας διεράς, γαμψοὺς οἰωνοὺς ἀερονηχεῖς, ὄμβδρους θεοο'ὑ ᾶν νεφελ ᾶ ν " εἶτ ' ἀντ' αὐτῶν κατέπινον κεστρᾶν τεμάχη μεγαλᾶν ἀγαθᾶν κρέα τ ' ὀρνίθεια κιχηλᾶν.
  Σωκρ ά της Δι ὰ μέντοι τάσδ' οὐχὶ δικαίως; 340
  Στρεψι ά δης Λ έ ξον δή μοι, τί παθοῦσαι, εἴπερ νεφέλαι γ' εἰσὶν ἀληθῶς, θνηταῖς εἴξασι γυναιξίν ; Ο ὐ γὰρ ἐκεῖναί γ' εἰσὶ τοιαῦται.
  Σωκρ ά της Φ έ ρε ποῖαι γάρ τινές εἰσιν;
  Στρεψι ά δης Ο ὐ κ ο ἶ δα σαφ ῶ ς " ε ἴ ξασιν δ ᾿ ο ὖ ν ἐ ρ ί οισιν πεπταμ έ νοισιν , κο ὐ χ ὶ γυναιξ ί ν , μ ὰ Δ ί᾿, ο ὐ δ ᾿ ὁ τιο ῦ ν " α ὗ ται δ ὲ ῥῖ νας ἔ χουσιν .
  Σωκρ ά της Ἀ π ό κρινα ί νυν ἅττ' ἂν ἔρωμαι. 345
  Στρεψι ά δης Λ έ γε νυν ταχέως ὅ τι βούλει.
  Σωκρ ά της Ἤ δη ποτ' ἀναβλέψας εἶδες νεφέλην κενταύρῳ ὁμοίαν, ἢ παρδάλει ἢ λύκῳ ἢ ταύρῳ;
  Στρεψι ά δης Ν ὴ Δ ί᾿ ἔ γωγ ᾿. Ε ἶ τα τ ί το ῦ το ;
  Σωκρ ά της Γ ί γνονται π ά νθ ᾿ ὅ τι βο ύ λονται " κ ᾆ τ ᾿ ἢ ν μ ὲ ν ἴ δωσι κομ ή την ἄγριόν τινα τῶν λασίων τούτων, οἷόνπερ τὸν Ξενοφάντομυ, σκώπτουσαι τΐνία ῦ κενταύροις ᾔκασαν αὑτάς.
  Στρεψι ά δης Τ ί γὰρ ἢν ἅρπαγα τῶν δημοσίων κατίδωσι Σίμωνα, τί δρῶσιν; 351
  Σωκρ ά της Ἀ ποφα ί νουσαι τὴν φύσιν αὐτοῦ λύκοι ἐξαίφνης ἐγένοντο.
  Στρεψι ά δης Τα ῦ τ ' ἄρα ταῦτα Κλεώνυμον αὗται τὸν ῥίψασπιν χθὲς ἰδοῦσαι, τοτι δ ῦτον ἑώρων, ἔλαφοι διὰ τοῦτ' ἐγένοντο.
  Σωκρ ά της Κα ὶ νῦν γ' ὅτι Κλεισθένη εἶδον, ὁρᾷς, διὰ τοῦτ' ἐγένοντο γυναῖκε. 355
   
  Στρεψι ά δης Χα ί ρετε τοίνυν ὦ δ έ σποιναι " καὶ νῦν, εἴπερ τινὶ κἄλλῳ, οὐρανομήκη ῥήξατε κἀμοὶ βἀμοὶ φνω ίλειαι.
  Χορ ό ς Χα ῖ ρ ' ὦ πρεσβῦτα παλαιογενὲς θηρατὰ λόγων φιλομούσων, Σ ύ τε λεπτοττάτων λήράτων λήρὲων άζε πρὸς ἡμᾶς ὅ τι χρῄζεις " οὐ γὰρ ἂν ἄλλῳ γ'ὑπακούσαιμεν τῶν νῦν μετετω6σσοσος ν ἢ Προδίκῳ, τῷ μὲν σοφίας καὶ γνώμης οὕνεκα, σοὶ δέ, ὅτι βρενθύει τ'ἐν ταῖσιν ὁδοῖς καὶ τὠφθαλμὼ παραβάλλεις, κἀνυπόδνλητος κἀνυπόδνλητ'ας χει κἀφ'ἡμῖν σεμνοπροσωπεῖς.
  Στρεψι ά δης Ὦ γῆ τοῦ φθέγματος, ὡς ἱερὸν καὶ σεμνὸν καὶ τερατῶδες.
  Σωκρ ά της Α ὗ ται γάρ τοι μόναι εἰσὶ θεαί, τἄλλα δὲ πάντ'ἐστὶ φλύαρος. 365
  Στρεψι ά δης Ὁ Ζεὺς δ'ἡμῖν, φέρε πρὸς τῆς γῆς, οὑλύμπιος οὐ θεός ἐστιν ;
  Σωκρ ά της Πο ῖ ος Ζεύς; Ο ὐ μ ὴ ληρ ή σεις . Ο ὐ δ ᾿ ἐ στ ὶ Ζε ύ ς .
  Στρεψι ά δης Τ ί λ έ γεις σ ύ ; Ἀ λλ ὰ τ ί ς ὕ ει ; Τουτ ὶ γ ὰ ρ ἔ μοιγ ᾿ ἀ π ό φηναι πρ ῶ τον ἁ π ά ντων .
  Σωκρ ά της Α ὗ ται δ ή που " μεγ ά λοις δ έ σ ᾿ ἐ γ ὼ σημε ί οις α ὐ τ ὸ διδ ά ξω . Φ έ ρε ποῦ γὰρ πώποτ' ἄνευ Νεφελῶν ὕοντ' ἤδη τεθέασαι; Κα ί τοι χρῆν αἰθρίας ὕειν αὐτόν, ταύτας δ' ἀποδημεῖν. 371
  Στρεψι ά δης Ν ὴ τὸν Ἀπόλλω τοῦτό γέ τοι δὴ τῷ νῦν λόγῳ εὖ προσέφυσας: Κα ί τοι πρότερον τὸν Δἴ ἀληθῶς ᾤμην διὰ κοσκίνου οὐρεῖν. Ἀ λλ ' ὅστις ὁ βροντῶν ἐστι φρ ά σον , το ῦ θ ᾿ ὅ με ποιε ῖ τετρεμα ί νειν .
  Σωκρ ά της Α ὗ ται βροντῶσι κυλινδόμεναι. 375
  Στρεψι ά δης Τ ῷ τρόπῳ ὦ πάντα σὺ τολμῶν ;
  Σωκρ ά της Ὅ ταν ἐμπλησθῶσ'ὕδατος πολλοῦ κἀναγκασθῶσι φέρεσθαι, κατακρημνάμεναι πλήρεις ὄμβρου γν' ἐήρεις ὄμβρου γν' ἐμπλησθῶσ'ὕδατος ἶτα βαρεῖαι εἰς ἀλλήλας ἐμπίπτουσαι ῥήγνυνται καὶ παταγοῦσιν.
  Στρεψι ά δης Ὁ δ'ἀναγκάζων ἐστὶ τίς αὐτάς, οὐχ ὁ Ζεύς, ὥστε φέρεσθαι ;
  Σωκρ ά της Ἥ κιστ 'ἀλλ' αἰθέριος Δῖνος. 380
  Στρεψι ά δης Δῖνος; Τουτ ί μ' ἐλελήθειν, ὁ Ζεὺς οὐκ ὤν, ἀλλ'ἀντ'αὐτοῦ Δῖνος νυνὶ βασιλεύων. Ἀ τ ὰ ρ οὐδέν πω περὶ τοῦ πατάγου καὶ τῆς βροντῆς μ' ἐδίδαξας.
  Σωκρ ά της Ο ὐ κ ἤκουσάς μου τὰς Νεφέλας ὕδατος μεστὰς ὅτι φημὶ ἐμπιπτούσας εἰς ἀλλήλας παταγεṽṖν κνότητα;
  Στρεψι ά δης Φ έ ρε τουτὶ τῷ χρὴ πιστεύειν ; 385
  Σωκρ ά της Ἀ π ὸ σαυτοῦ 'γώ σε διδάξω. Ἤ δη ζωμοῦ Παναθηναίοις ἐμπλησθεὶς εἶτ' ἐταράχθης τὴν γαστέρα, καὶ κλόνος ἐξαίφεννὶ κορκορύγησεν ;
  Στρεψι ά δης Ν ὴ τὸν Ἀπόλλω καὶ δεινὰ ποιεῖ γ' εὐθύς μοι, καὶ τετάρακται χτὤσπΉρ β μίδιον παταγεῖ καὶ δεινὰ κέκραγεν: ἀτρέμας πρῶτον παππὰξ παππάξ, κἄπειτ' ἐπάγε0,τἄπειτ' ἐπάγε0,πξἇάγε0,πἀτρέμας πρῶτον παππὰξ παππάξ, κἄπειτ' ἐπάγε0,πα χέζω , κομιδῇ βροντᾷ παπαπαππὰξ ὥσπερ ἐκεῖναι.
   
  Σωκρ ά της Σκ έ ψαι τοίνυν ἀπὸ γαστριδίου τυννουτουὶ οἷα πέπορδας " τὸν δ' Ἀέρα τόνδ' ὄντ'ἀπέραντοᰶὰ ποὸ κὸς μέγα βροντᾶν;
  Στρεψι ά δης Τα ῦ τ 'ἄρα καὶ τὠνόματ'ἀλλήλοιν βροντὴ καὶ πορδὴ ὁμοίω. Ἀ λλ ' ὁ κεραυνὸς πόθεν αὖ φέρεται λάμπων πυρί, τοῦτο δίδαξον, 395 καὶ καταφρύγει βάλὶ καταφρύγει βάλὶ οὺς δὲ ζῶντας περιφλύει; Το ῦ τον γὰρ δὴ φανερῶς ὁ Ζεὺς ἵησ' ἐπὶ τοὺς ἐπιόρκους.
  Σωκρ ά της Κα ὶ πῶς ὦ μῶρε σὺ καὶ Κρονίων ὄζων καὶ βεκκεσέληνε, εἴπερ βκάλλει τοὶ υς, δῆτ' οὐχὶ Σίμων' ἐνέπρησεν οὐδὲ Κλεώνυμον οὐδὲ Θέωρον ; Κα ί τοι σφόδρα γ' εἴσ' ἐπίορκοι: 400 Ἀ λλ ὰ τὸν αὑτοῦ γε νεὼν βάλλει καὶ Σούνιον ακρηνν ἄ ὶ τ ὰ ς δρ ῦ ς т ὰ ς μεγ ά λας , τ ί μαθ ώ ν ; Ο ὐ γ ὰ ρ δ ὴ δρ ῦ ς γ ᾿ ἐ π ί ορκε ῖ.
  Στρεψι ά δης Ο ὐ κ ο ἶ δ ᾿" ἀ τ ὰ ρ ε ὖ σ ὺ λ έ γειν φα ί νει . Τ ί γ ά ρ ἐ στιν δ ῆ θ ᾿ ὁ κεραυν ό ς ;
  Σωκρ ά της ὅταν ἐς ταύτας ἄνεμος ξηρὸς μετεωρισθεὶς κατακλῃσθῇ, ἔνδοθεσκκιὐὐτσπι ν φυσᾷ, κἄπειθ'ὑπ'ἀνάγκης ῥήξας αὐτὰς ἔξω φέρεται σοβαρὸς διὰ τὴν πυκνό4τὸς ῥοίβδου καὶ τῆς ῥύμης αὐτὸς ἑαυτὸν κατακάων.
  Στρεψι ά δης νὴ Δἴ ἐγὼ γοῦν ἀτεχνῶς ἔπαθον τουτί ποτε Διασίοισιν ὀπτႯέϖ αεσγτρν αογτζν αογτέῖ νέσιν, κᾆτ'οὐκ ἔσχων ἀμελήσας: ἡ δ'ἄρ'ἐφυσᾶτ', εἶτ'ἐξαίφνης διαλακήσασα 0 πρὸφ1Ḹὸς αὸὸ λμώ μου προσετίλησεν καὶ κατέκαυσεν τὸ πρόσωπον.
  Χορ ό ς ὦ τῆς μεγάλης ἐπιθυμήσας σοφίας ἄνθρωπε παρ'ἡμῶν, ὡς εὐδαίμων Ἀθην αθθην αθθην Ἀθθην τοῖς Ἕλλησι γενήσει, εἰ μνήμων εἶ καὶ φροντιστὴς καὶ τὸ ταλαίπωρον ἔνεστιιν ἐν ἐν ἐν ἐν ἐν ὶ μὴ κάμνεις μήθ'ἑστὼς μήτε βαδίζων, 415 μήτε ῥιγῶν ἄχθει λίαν μήτ 'ἀριστᾶν ἐπιθυμεῖς, οἴνου τ'ἀπέχει καὶ γυμνασίων καὶ τῶν ἄλλων ἀνονλοτων, καὶ τοῦτο νομίζεις, ὅπερ εἰκὸς δεξιὸν ἄνδρα, νικᾶν πράττων καὶ βουλεύων καὶ τῇζὶτωτ γλπχ ν.
  Στρεψι ά δης ἀλλ'οὕνεκά γε ψυχῆς στερρᾶς δυσκολοκοίτου τε μερίμνης 420 καὶ φταυσιλοΰ βίου γαστρὸς καὶ θυμβρεπιδείπνου, ἀμέλει θαρρῶν οὕνεκα τούτων ἐπιχαλκεύειν παρέχνιν παρέχἇνν
  Σωκρ ά της ἄλλο τι δῆτ'οὖν νομιεῖς ἤδη θεὸν οὐδένα πλὴν ἅπερ ἡμεὖς, τὸ τὸα τὶος τὰς Νεφέλας καὶ τὴν γλῶτταν, τρία ταυτί;
  Στρεψι ά δης οὐδ'ἂν διαλεχθείην γ'ἀτεχνῶς τοῖς ἄλλοις οὐδ'ἂν ἀπαντῶα'σθνὐ , οὐδ'ἂν σπείσαιμ', οὐδ'ἐπιθείην λιβανωτόν.
  Χορ ό ς λέγε νυν ἡμῖν ὅ τι σοι δρῶμεν θαρρῶν, ὡς οὐκ ἀτυχήσεις ἡμᾶς τιμῶα϶ιμῶν καῶν καῶν καῶν καὶ ζητῶν δεξιὸς εἶναι.
  Στρεψι ά δης ὦ δέσποιναι δέομαι τοίνυν ὑμῶν τουτὶ πάνυ μικρόν, τῶν Ἑλλινλαν εἯί ἑκατὸν σταδίοισιν ἄριστον. 430
  Χορ ό ς ἀλλ'ἔσται σοι τοῦτο παρ'ἡμδῶν: ὥστε τὸ λοιπόν γ'ἀπὸ τουδὶ ἐν τῷ δνῂμῳ γνϐ νικήσει πλείονας ἢ σύ.
   
  Στρεψι ά δης μὴ 'μοί γε λέγειν γνώμας μεγάλας: οὐ γὰρ τούτων ἐπιθυμῶ, ἀλλ'Ὀσκιδτετῶ σαι καὶ τοὺς χρήστας διολισθεῖν.
  Χορ ό ς τεύξει τοίνυν ὧν ἱμείρεις: οὐ γὰρ μεγάλων ἐπιθυμεῖς. 435 ἀλλὰ σεαυτὸν θαρρῶν παράδος τοῖς ἡμετέροις προπόλοισιν.
  Στρεψι ά δης δράσω ταῦθ'ὑμῖν πιστεύσας: ἡ γὰρ ἀνάγκη με πιέζει διὰ τοὺς ἵππουὂ τοὺς ἵππουὂ τουὂ ας καὶ τὸν γάμον ὅς μ'ἐπέτριψεν. νῦν οὖν ἀτεχνῶς ὅ τι βούλονται τουτὶ τοὐμὸν σῶμ'αὐτοῖσιν 440 παρέχω, τύπτειινὶ ῆν αὐχμεῖν ῥιγῶν ἀσκὸν δείρειν, εἴπερ τὰ χρέα διαφευξοῦμαι, τοῖς τ'ἀόδνθρώπεοις 445 ις κρόταλον κίναδος τρύμη μάσθλης εἴρων γλοιὸς ἀλαζὼν κέντρων μιαρὸς στρόφις ἀργαλέος 450 ματιολοιχός: ταῦτ'εἴ με καλοἶπνσ'ἴ δρώντων ἀτεχνῶς ὅ τι χρῄζουσιν, κεἰ βούλονται νὴ τὴν Δήμητρ'ἔκ μου χορδὴν 45 ισταῖς παραθέντων.
  Χορ ό ς λῆμα μὲν πάρεστι τῷδέ γ' οὐκ ἄτολμον ἀλλ'ἕτοιμον. ἴσθι δ'ὡς ταῦτα μαθὼν παρ'ἐμοῦ κλέος οὐρανόμηκες 460 ἐν βροτοῖσιν ἕξεις.
  Στρεψι ά δης τί πείσομαι;
   
  Χορ ό ς τὸν πάντα χρόνον μετ'ἐμοῦ ζηλωτότατον βίον ἀνθρώπων διάξεις. 465
  Στρεψι ά δης ἆρά γε τοῦτ'ἄρ'ἐγώ ποτ' ὄψομαι;
  Χορ ό ς ὥστε γέ σου πολλοὺς ἐπὶ ταῖσι θύραις ἀεὶ καθῆσθαι, βουλομένους σθνοοα καὶ ἐς λόγον ἐλθεῖν 470 πράγματα κἀντιγραφὰς πολλῶν ταλάντων, ἄξια σῇ φρυσνμβοὶ λενμβοὶ συενμβο ς μετὰ σοῦ. 475 τῆς γνώμης ἀποπειρῶ .
  Σωκρ ά της ἄγε δὴ κάτειπέ μοι σὺ τὸν σαυτοῦ τρόπον, ἵν'αὐτὸν εἰδὼς ὅστις ἐστις ἐστις ἤδη 'πὶ τούτοις πρὸς σὲ καινὰς προσφέρω. 480
  Στρεψι ά δης τί δέ; τειχομαχεῖν μοι διανοεῖ πρὸς τῶν θεῶν;
  Σωκρ ά της οὔκ, ἀλλὰ βραχέα σου πυθέσθαι βούλομαι. ἦ μνημονικὸς εἶ;
  Στρεψι ά δδης δύο τρόπω νὴ τὸν Δία: ἢν μὲν γὰρ ὀφείληταί τί μοι, μνήμων πάν,λνί Ἁδ'νί σχέτλιος, ἐπιλήσμων πάνυ. 485
  Σωκρ ά της ἔνεστι δῆτα μανθάνειν ἐν τῇ φύσει;
  Στρεψι ά δης λέγειν μὲν οὐκ ἔνεστ', ἀποστερεῖν δ'ἔνι.
  Σωκρ ά της πῶς οὖν δυνήσει μανθάνειν;
  Στρεψι ά δης ἀμέλει καλῶς.
  Σωκρ ά της ἄγε νυν ὅπως, ὅταν τι προβάλλω σοι σοφὸν περὶ τῶν μετεώρων, εὐθσέωας ὑ 490
  Στρεψι ά δης τί δαί; κυνηδὸν τὴν σοφίαν σιτήσομαι;
  Σωκρ ά της ἄνθρωπος ἀμαθὴς οὑτοσὶ καὶ βάρβαρος. δέδοικά σ'ὦ πρεσβῦτα μὴ πληγῶν δέει. φέρ'ἴδω τί δρᾷς, ἤν τίς σε τύπτῃ;
  Στρεψι ά δης τύπτομαι, ἔπειτ'ἐπισχὼν ὀλίγον ἐπιμαρτύρομαι, 495 εἶτ'αὖθνς ἀκκαρῆ δια ζομαι.
  Σωκρ ά της ἴθι νυν κατάθου θοἰμάτιον.
  Στρεψι ά δης ἠδίκηκά τι,
  Σωκρ ά της οὔκ, ἀλλὰ γυμνοὺς εἰσιέναι νομίζεται.
  Στρεψι ά δης ἀλλ'οὐχὶ φωράσων ἔγωγ'εἰσέρχομαι.
  Σωκρ ά της κατάθου. τί ληρεῖς; 500
   
  Στρεψι ά δης Ε ἰ π ὲ δ ή νυν μοι τοδ ί" ἢν ἐπιμελὴς ὦ καὶ προθύμως μανθάνω, τῷ τῶν μαθητῶν ἐμφερὴς γενήσομαι ;
  Σωκρ ά της Ο ὐ δ ὲ ν διοίσεις Χαιρεφῶντος τὴν φύσιν.
  Στρεψι ά δης Ο ἴ μοι κακοδαίμων ἡμιθνὴς γενήσομαι.
  Σωκρ ά της Ο ὐ μὴ λαλήσεις, ἀλλ' ἀκολουθήσεις ἐμοὶ 505 ἀνύσας τι δευρὶ θᾶττον ;
  Στρεψι ά δης Ε ἰ ς τὼ χεῖρέ νυν δ ό ς μοι μελιτο ῦ τταν πρ ό τερον , ὡ ς δ έ δοικ ᾿ ἐ γ ὼ εἴσω καταβαίνων ὥσπερ ἐς Τροφωνίου.
  Σωκρ ά της Χ ώ ρει . Τ ί κυπτ ά ζεις ἔ χων περ ὶ τ ὴ ν θ ύ ραν ;
  Χορ ό ς Ἀ λλ ' ἴθι χαίρων τῆς ἀνδρείας 510 ε ἵ νεκα ταύτης. Ε ὐ τυχ ί α γένοιτο τἀνθρώπῳ, ὅτι προήκων ε ἰ ς βαθὺ τῆς ἡλικίας νεωτέροις τὴν φύσιν αὑτοῦ 515 πράγμασιν χρωτίζεται καὶ σοφίασν ῦ Ὦ θεώμενοι κατερῶ πρὸς ὑμᾶς ἐλευθέρως τἀληθῆ νὴ τὸν Διόνυσον τὸν ἐκθρέψ.εά Ο ὕ τω νικήσαιμί τ' ἐγὼ καὶ νομιζοίμην σοφός, 520 ὡς ὑμᾶς ἡγούμενος εἶναι αεζατὰι δεος δεος ταύτην σοφώτατ' ἔχειν τῶν ἐμῶν κωμῳδιῶν, πρώτους ἠξίωσ' ἀναγεῦσ'ὑμᾶς, ἣρέμος πλε ῖ στον εἶτ'ἀνεχώρουν ὑπ'ἀνδρῶν φορτικῶν ἡττηθεὶς οὐκ ἄξιος ὤ ν . Τα ῦ τ ' οὖν ὑμῖν μέμφομαι 525 τοῖς σοφοῖς, ὧν οὕνεκ' ἐγὼ ταῦτ' ἐπραγματευόμην. Ἀ λλ 'οὐδ' ὣς ὑμῶν ποθ'ἑκὼν προδώσω τοὺς δεξιούς. Ἐ ξ ὅτου γὰρ ἐνθάδ' ὑπ'ἀνδρῶν, οἷς ἡδὺ καὶ λέγειν, ὁ σώφρων τε χὠ καταπύγσων ἄρισν ἄρισν ἄρισν ν, κἀγώ, παρθένος γὰρ ἔτ' ἦν, κοὐκ ἐξῆν πώ μοι τεκεῖν, 530 ἐξέθηκα, παδισοτα ' ἑἑ ' ἀνείλετο, ὑμεῖς δ ' ἐξεθρέψατε γενναίως κ ἀ παιδε ύ σατε , ἐκ τούτου μοι πιστὰ παρ' ὑμῖν γνώμης ἔσκι' ὑρθι Ν ῦ ν οὖν Ἠλέκτραν κατ' ἐκείνην ἥδ' ἡ κωμῳδία ζητο ῦ σ ᾿ ἦ λθ ᾿, ἤ ν που ᾿ πιτ ύ χ ῃ θεατα ῖ ς ο ὕ τω σοφο ῖ ς . 535 Γν ώ σεται γάρ, ἤνπερ ἴδῃ, τἀδελφοῦ τὸν βόστρυχον. ὡς δὲ σώφρων ἐστὶ φύσει σκέψασθ': ἥτις πρῶτα μὲν οὐδὲν ἦλθε ῥαψαμέκνη σκυτίίον ἐ ρυθρ ὸ ν ἐ ξ ἄ κρου , παχ ύ, το ῖ ς παιδ ί οις ἵ ν ᾿ ᾖ γ έ λως οὐδ' ἔσκωψε τοὺς φαλακρούς, οὐδὲ κόρδαχ'εἵλκυσεν, 540 οὐδὲ πρεσβύτης ὁ λέγπωταν τὐδὲ κόρδαχ'εἵλκυσεν ίᾳ τύπτει τὸν παρόντ' ἀφανίζων πονηρὰ σκώμματα, οὐδ' εἰσῇξε δᾷδας ἔχουσ', οὐοἀ , ἀλλ' αὑτῇ καὶ τοῖς ἔπεσιν πιστεύουσ'ἐλήλυθεν. Κ ἀ γ ὼ μὲν τοιοῦτος ἀνὴρ ὢν ποιητὴς οὐ κομῶ, 545 οὐδ' ὑμᾶς ζητῶ ' ξαπατὶὴς ὶς ταὔτ' εἰσάγων, ἀλλ' ἀεὶ καινὰς ἰδέας ἐσφέρων σοφίζομαι, οὐδὲν ἀλήμααισιν πάσας δεξιάς: Ὅ ς μέγιστον ὄντα Κλέων' ἔπαισ' ε ἰ ς τὴν γαστέρα, κοὐκ ἐτόλμησ' αὖθις ἐπεμπηδῆσ' αὐτῷ κειμένῳ. 550 Ο ὗ τοι δ', ὡς ἅπαξ παρέδωκεν λαβὴν Ὑπέρβολος, τοῦτον δείλαιον κολετρῶσ' ἀεὶ καὶ τὴν μητον μητον Εὔπολις μὲν τὸν Μαρικᾶν πρώτιστον παρείλκυσεν ἐκστρέψας τοὺς ἡμετέρους Ἱππαέακὂ κ ς, προσθεὶς αὐτῷ γραῦν μεθύσην τοῦ κόρδακος οὕνεχ', ἣν 555 Φρύνιχος πάλαι πϣπο'ίῦ ῆτος ἤσθιεν. Ε ἶ θ ' Ἕρμιππος αὖθις ἐποίησεν εἰς Ὑπέρβολον, ἄλλοι τ' ἤδη πάντες ἐρείδΙπουσιν ἐρείδΙπουσιν εἰς ον, τὰς εἰκοὺς τῶν ἐγχέλεων τὰς ἐμὰς μιμούμενοι. Ὅ στις οὖν τούτοισι γελᾷ, τοῖς ἐμοῖς μὴ χαιρ έ τω . 560 Ἤ ν δ'ἐμοὶ καὶ τοῖσιν ἐμοῖς εὐφραίνησθ' εὑρήμασιν, ε ἰ ς τὰς ὥρας τὰς ἑτέρας εὖ φρονεῖν δοκήσετε. Ὑ ψιμ έ δοντα μὲν θεῶν Ζῆνα τύραννον ἐς χορὸν πρῶτα μέγαν κικλ ή σκω 565 _ _ καὶ μεγαλώνυμον ἡμέτερον πατέρ' Αἰθέρα σεμνότατον βιοθρέμμονα πάντων 570. ί τε δαίμων . Ὤ σοφώτατοι θεαταὶ δεῦρο τὸν νοῦν προσέχετε 575 ἠδικημέναι γὰρ ὑμῖν μεμφόμεσθ' ἐ ναντ ί ον . Πλε ῖ στα γὰρ θεῶν ἁπάντων ὠφελούσαις τὴν πόλιν, δαιμόνων ἡμῖν μόναις οὐ θύετ'δ,τὐὲ σπιενν σπ νες τηροῦμεν ὑμᾶς. Ἤ ν γὰρ ᾖ τις ἔξοδος μηδενὶ ξὺν νῷ, τότ' ἢ βροντῶμεν ἢ ψακάζομεν. 580 Ε ἶ τα τὸν θεοῖσιν ἐχθρὸν βυρσοδέψην Παφλαγόνα ἡνίχ' ᾑρεῖσθε στρατηγόν, τὰς ὀφρ῅ῦκεκν σς ποιοῦμεν δεινά, βροντὴ δ' ἐρράγη δι' ἀ στραπ ῆ ς . Ἡ σελήνη δ' ἐξέλειπε τὰς ὁδούς, ὁ δ' ἥλιος τὴν θρυαλλίδ' εἰς ἑαυτὸν εὐθ5σέως λξυς λξυς οὐ φανεῖν ἔφασκεν ὑμῖν, εἰ στρατηγήσει Κλέων. Ἀ λλ ' ὅμως εἵλεσθε το ῦ τον φασὶ γὰρ δυσβουλίαν τῇδε τῇ πόλει προσεῖναι, ταῦτα μέντοι τοὺς θεοὺς ἅττ' ἂν ἂν ὑμεῖ ' ἐπὶ τὸ βέλτιον τρέπειν. Ὡ ς δὲ καὶ τοῦτο ξυνοίσει ῥᾳδίως διδ ά ξομεν . 590. ὖθις ἐς τἀρχαῖον ὑμῖν , εἴ τι κἀξημάρτετε, ἐπὶ τὸ βέλτιον τὸ πρᾶγμα τῇ πόλει σόλει σόλει 594 ρυσον ἔχεις οἶκον ἐν ᾧ κόραι σε Λυδῶν μεγάλως σέβουσιν, 600 ἥ τ' ἐπιχώριιος Ἰῶι ίδος ἡνίοχος πολιοῦχος Ἀθάνα, Παρνασσίαν θ ' ὃς κατέχων πέτραν σὺν πεύκαις σελαγεῖ Βάκχαις Δελφίσιν ἐμπρέπων, 605 κωμαστὴς Διόνυσος. Ἡ ν ί χ 'ἡμεῖς δεῦρ' ἀφορμᾶσθαι παρεσκευάσμεθα, ἡ σελήνη συντυχοῦσ' ἡμῖαν ἐπέστν ἐπέστν ἐπέστεν ἐπέστεν ἐπέστεν ρῶτα μὲν χαίρειν Ἀθηναίοισι καὶ τοῖς ξυμμ ά χοις εἶτα θυμαίνειν ἔφασκε . Δειν ὰ δεινὰ γὰρ πεπονθέναι 610 ὠφελοῦσ' ὑμᾶς ἅπαντας οὐ λόγοις ἀλλ' ἐμφανῶς. πρῶτα μὲν τοῦ μηνὸς ἐς δᾷδ'οὐκ ἔλαττον ἢ δραχμήν, ὥστε καὶ λέγειν ἅπαντας ἐὑτιρ ς, 'μὴ πρίῃ παῖ δᾷδ', ἐπειδὴ φῶς σεληναίας καλόν.' Ἄ λλα τ' εὖ δρᾶν φησιν, ὑμᾶς δ'οὐκ ἄγειν τὰς ἡμέρας 615 οὐδὲν ὀρθῶς, ἀλλ' ἄκαᬉ τε κ οιδοπᾶν , ὥστ' ἀπειλεῖν φησιν αὐτῇ τοὺς θεοὺς ἑκάστοτε ἡνίκ' ἂν ψευσθπθῶσι δευν ψευσθπθῶσι δεκάστοτε ἡνίκ ιν οἴκαδε, τῆς ἑορτῆς μὴ τυχόντες κατὰ λόγον τῶν ἡμερῶν. Κ ᾆ θ ' ὅταν θύειν δέῃ, στρεβλοῦτε καὶ δικάζετε , 620 πολλάκις δ' ἡμῶν ἀγόαπντστων τεῸ ίαν, ἡνίκ' ἂν πενθῶμεν ἢ τὸν Μέμνον' ἢ Σαρπηδόνα, σπένδεθ' ὑμεῖς καὶ γελᾶτ' ἀνθ' ὧν λαχὼν Ὑπέρβολος τῆτες ἱερομνημονεῖν, κἄπειθ' ὑφ'ἡμῶν τῶν θενῶν τννν τνν ἀφῃρέθη μᾶλλον γὰρ οὕτως εἴσεται 625 κατὰ σελήνην ὡς ἄγειν χρὴ τοῦ βίου τὰς ἡμέρας.
   
  Σωκρ ά της Μ ὰ τὴν Ἀναπνοὴν μὰ τὸ Χάος μὰ τὸν Ἀέρα οὐκ εἶδον οὕτως ἄνδορ' ὐδένα οὐδ' ἄπορον οὐδὲ σκαιὸν οὐδ'ἐπιλήσμονα , ὅστις σκαλαθυρμάτι' ἄττα μικρννν μικρνΉ ῦτ ' ἐπιλέλησται πρὶν μαθεῖν . Ὅ μως γε μ ὴ ν αὐτὸν καλῶ θύραζε δευρὶ πρὸς τὸ φῶς. Πο ῦ Στρεψιάδης; ἔξει τὸν ἀσκάντην λαβών;
  Στρεψι ά δης Ἀ λλ ' οὐκ ἐῶσί μ'ἐξενεγκεῖν οἱ κόρεις.
  Σωκρ ά της Ἁ ν ύ σας τι κατάθου καὶ πρόσεχε τὸν νοῦν. 635
  Στρεψι ά δης Ἰ δο ύ .
  Σωκρ ά της Ἄ γε δὴ τί βούλει πρῶτα νυνὶ μανθάνειν ὧν οὐκ ἐδιδάχθης πώποτ' οὐδέν ; Ε ἰ π έ μοι. Π ό τερον περὶ μέτρων ἢ περὶ ἐπῶν ἢ ῥυθμῶν ;
  Στρεψι ά δης Περ ὶ τῶν μέτρων ἔγωγ' " ἔναγχος γάρ ποτε ὑπ' ἀλφιταμοιβοὦ παρεκικόπην διῦ παρεκικόπην διῦ 640
  Σωκρ ά της Ο ὐ τοῦτ' ἐρωτῶ σ', ἀλλ' ὅ τι κάλλιστον μέτρον ἡ γε ῖ, π ό τερον τὸ τρίμετρον ἢ τὸ τετράμετρον ;
  Στρεψι ά δης Ἐ γ ὼ μὲν οὐδὲν πρότερον ἡμιεκτέου.
  Σωκρ ά της Ο ὐ δ ὲ ν λέγεις ὦνθρωπε.
  Στρεψι ά δης Περ ί δου νυν ἐμοί, εἰ μὴ τετράμετρόν ἐστιν ἡμιεκτέον. 645
  Σωκρ ά της Ε ἰ ς κ ό ρακας . Ὡ ς ἄ γροικος ε ἶ κα ὶ δυσμαθ ή ς . Ταχ ύ γ' ἂν δύναιο μανθάνειν περὶ ῥυθμῶν.
  Στρεψι ά δης Τ ί δέ μ' ὠφελήσουσ' οἱ ῥυθμοὶ πρὸς τἄλφιτα;
  Σωκρ ά της Πρ ῶ τον μὲν εἶναι κομψὸν ἐν συνουσίᾳ, ἐπαί¨ονθ' ὁποῖός ἐστι τῶν ῥυθμῶν , λντ' 650 καντ' ἐπαί¨ονθ' ὠποῖος αὖ κατὰ δάκτυλον.
  Στρεψι ά δης Κατ ὰ δάκτυλον; Ν ὴ τὸν Δί', ἀλλ' οἶδ'.
  Σωκρ ά της Ε ἰ π ὲ δή.
  Στρεψι ά δης τ ί ς ἄλλος ἀντὶ τουτουὶ τοῦ δακτύλου ; Πρ ὸ τοῦ μέν, ἔτ' ἐμοῦ παιδὸς ὄντος, οὑτοσί.
  Σωκρ ά της Ἀ γρε ῖ ος εἶ καὶ σκαιός. 655
  Στρεψι ά δης Ο ὐ γὰρ ᾠζυρὲ τούτων ἐπιθυμῶ μανθάνειν οὐδέν.
  Σωκρ ά της Τ ί δαί;
  Στρεψι ά δης Ἐ κε ῖ ν 'ἐκεῖνο, τὸν ἀδικώτατον λόγον.
   
  Σωκρ ά της Ἀ λλ 'ἕτερα δεῖ σε πρότερα τούτου μανθάνειν, τῶν τετραπόδων ἅττ'ἐστὶν ὀρ΂ὶν ὀρ΂ὶθ
  Στρεψι ά δης Ἀ λλ ' οἶδ' ἔγωγε τἄρρεν', εἰ μὴ μαίνομαι: 660 κριὸς τράγος ταῦρος κύλνεν κύλνεν
  Σωκρ ά της Ὁ ρ ᾷ ς ἃ π ά σχεις ; Т ή ν τε θ ή λειαν καλε ῖ ς ἀλεκτρυόνα κατὰ ταὐτὸ καὶ τὸν ἄρρενα.
  Στρεψι ά δης Π ῶ ς δ ή, φ έ ρε ;
  Σωκρ ά της Π ῶ ς ; Ἀ λεκτρυ ὼ ν κ ἀ λεκτρυ ώ ν .
  Στρεψι ά δης Ν ὴ τὸν Ποσειδῶ. Ν ῦ ν δὲ πῶς με χρὴ καλεῖν; 665
  Σωκρ ά της Ἀ λεκτρ ύ αιναν , τὸν δ' ἕτερον ἀλέκτορα.
  Στρεψι ά δης Ἀ λεκτρ ύ αιναν ; Ε ὖ γε ν ὴ τ ὸ ν Ἀέ ρα " ὥστ'ἀντὶ τούτου τοῦ διδάγματος μόνου διαλφιτώσω σου κύκλῳ τὴν κάρδοπον.
  Σωκρ ά της Ἰ δο ὺ μ ά λ ᾿ α ὖ θις , το ῦ θ ᾿ ἕ τερον . Τ ὴ ν κ ά ρδοπον 670 ἄρρενα καλεῖς θήλειαν οὖσαν.
  Στρεψι ά δης Τ ῷ τρ ό π ῳ ; Ἄ ρρενα καλ ῶ ᾿ γ ὼ κ ά ρδοπον ;
  Σωκρ ά της Μ ά λιστ ά γε, ὥσπερ γε καὶ Κλεώνυμον.
  Στρεψι ά δης Π ῶ ς δή ; Φράσον . _ _
  Σωκρ ά της Τα ὐ τ ὸ ν δύναταί σοι κάρδοπος Κλεωνύμῳ.
  Στρεψι ά δης Ἀ λλ 'ὦγάθ' οὐδ' ἦν κάρδοπος Κλεωνύμῳ, 675 ἀλλ' ἐν θυείᾳ στρογγύ'λἐἃ о. Ἀ τ ὰ ρ τὸ λοιπὸν πῶς με χρὴ καλεῖν;
  Σωκρ ά της Ὅ πως ; Τ ὴ ν καρδόπην, ὥσπερ καλεῖς τὴν Σωστράτην.
  Στρεψι ά δης Τ ὴ ν καρδόπην θήλειαν ;
  Σωκρ ά της Ὀ ρθ ῶ ς γὰρ λέγεις.
  Στρεψι ά δης Ἐ κε ῖ νο  δ ᾿ ἦ ν ἄ ν " καρδ ό πη , Κλεων ύ μη . 680
  Σωκρ ά της Ἔ τι δή γε περὶ τῶν ὀνομάτων μαθεῖν σε δεῖ, ἅττ' ἄρρεν'ἐστίν, ἅττα δ' αὐτῶν θήλεα.
  Στρεψι ά δης Ἀ λλ 'οἶδ' ἔγωγ' ἃ θήλε' ἐστίν.
  Σωκρ ά της Ε ἰ π ὲ δή.
  Στρεψι ά δης Λύσιλλα Φίλιννα Κλειταγόρα Δημητρία.
  Σωκρ ά της Ἄ ρρενα δὲ ποῖα τῶν ὀνομάτων; 685
  Στρεψι ά δης Μυρ ί α . Φιλόξενος Μελησίας Ἀμυνίας.
  Σωκρ ά της Ἀ λλ 'ὦ πόνηρε ταῦτά γ' ἐστ' οὐκ ἄρρενα.
  Στρεψι ά δης Ο ὐ κ ἄρρεν' ὑμῖν ἐστιν ;
  Σωκρ ά της Ο ὐ δαμ ῶ ς γ', ἐπεὶ πῶς ἂν καλέσειας ἐντυχὼν Ἀμυνίᾳ ;
  Στρεψι ά δης Ὅ πως ἄ ν Ὡ δ ί" δε ῦ ρο δε ῦ ρ ᾿, Ἀ μειν ί α . 690
  Σωκρ ά της Ὁ ρ ᾷ ς ; Γυνα ῖ κα τ ὴ ν Ἀ μειν ί αν καλε ῖ ς .
  Στρεψι ά δης Ο ὔ κουν δικαίως ἥτις οὐ στρατεύεται; Ἀ τ ὰ ρ τί ταῦθ'ἃ πάντες ἴσμεν μανθάνω ;
  Σωκρ ά της Ο ὐ δ ὲ ν μὰ Δί' ἀλλὰ κατακλινεὶς δευρὶ —
  Στρεψι ά δης Τ ί δρῶ;
  Σωκρ ά της Ἐ κφρ ό ντισ ό ν τι τῶν σεαυτοῦ πραγμάτων. 695
  Στρεψι ά δης Μ ὴ δ ῆ θ ᾿, ἱ κετε ύ ω , ᾿ ντα ῦ θ ά γ ᾿, ἀ λλ ᾿ ε ἴ περ γε χρ ή, χαμαί μ' ἔασον αὐτὰ ταῦτ' ἐκφροντίσαι.
  Σωκρ ά της Ο ὐ κ ἔστι παρὰ ταῦτ' ἄλλα.
  Στρεψι ά δης Κακοδα ί μων ἐ γ ώ. Ο ἵ αν δ ί κην το ῖ ς κ ό ρεσι δ ώ σω τ ή μερον .
   
  Χορ ό ς Φρ ό ντιζε δὴ καὶ διάθρει πάντα τρόπον τε σαυτὸν 700 στρόβει πυκνώσας. Ταχ ὺ ς δ', ὅταν εἰς ἄπορον πέσῃς, ἐπ'ἄλλο πήδα ν ό ημα φρεν ό ς " ὕ πνος δ ᾿ ἀ π έ στω γλυκ ύ θυμος ὀ μμ ά των . 705
  Στρεψι ά δης Ἀ ττατα ῖ ἀτταταῖ. 707
  Χορ ό ς Τ ί πάσχεις; Τ ί κάμνεις;
  Στρεψι ά δης Ἀ π ό λλυμαι δε ί λαιος . Ἐ κ το ῦ σκ ί μποδος δάκνουσί μ' ἐξέρποντες οἱ Κορίνθιοι, 710 καὶ τὰς πλευρὰς αρ΅άπος αρ΅άπος ὴν ψυχὴν ἐκπίνουσιν καὶ τοὺς ὄρχεις ἐξέλκουσιν καὶ τὸν πρωκτὸν διιορυ θιορπν διτοπν διτοπν πολοῦσιν. 715
  Χορ ό ς Μ ή νυν βαρέως ἄλγει λίαν.
  Στρεψι ά δης Κα ὶ π ῶ ς ; _ μου φροῦδα τὰ χρήματα, φρούδη χροιά, φρούδη ψυχή, φρούδη δ'ἐμβάς: καὶ πρὸὸὸὸς τούτοοιά ι κακοῖς 720 φρουρᾶς ᾄδων ὀλίγου φροῦδος γεγένημαι.
  Σωκρ ά της Ο ὗ τος τ ί ποιε ῖ ς ; Ο ὐ χ ὶ φροντ ί ζεις ;
  Στρεψι ά δης Ἐ γ ώ ; Ν ὴ τὸν Ποσειδῶ.
  Σωκρ ά της Κα ὶ τί δῆτ' ἐφρόντισας;
  Στρεψι ά δης Ὑ π ὸ τῶν κόρεων εἴ μού τι περιλειφθήσεται. 725
  Σωκρ ά της Ἀ πολε ῖ κάκιστ'.
  Στρεψι ά δης Ἀ λλ 'ὦγάθ' ἀπόλωλ' ἀρτίως.
  Σωκρ ά της Ο ὐ μαλθακιστέ' ἀλλὰ περικαλυπτέα. ἐξευρετέος γὰρ νοῦς ἀποστερητικὸς κἀπαιόλημ'.
  Στρεψι ά δης Ο ἴ μοι τίς ἂν δῆτ'ἐπιβάλοι ἐξ ἀρνακίδων γνώμην ἀποστερητρίδα ; 730
  
  Σωκράτης φέρε νυν ἀθρήσω πρῶτον ὅ τι δρᾷ τουτονί. οὗτος καθεύδεις; Στρεψιάδης μὰ τὸν Ἀπόλλω 'γὼ μὲν οὔ. Σωκράτης ἔχεις τι; Στρεψιάδης μὰ Δί'οὐ δῆτ'ἔγωγ'. Σωκράτης οὐδὲν πάνυ; Στρεψιάδης οὐδέν γε πλὴν ἢ τὸ πέος ἐν τῇ δεξιᾷ. Σωκράτης 735 οὐκ ἐγκαλυψάμενος ταχέως τι φροντιεῖς; Στρεψιάδης περὶ τοῦ; σὺ γάρ μοι τοῦτο φράσον ὦ Σώκρατες. Σωκράτης αὐτὸς ὅ τι βούλει πρῶτος ἐξευρὼν λέγε. Στρεψιάδης ἀκήκοας μυριάκις ἁγὼ βούλομαι, περὶ τῶν τόκων, ὅπως ἂν ἀποδῶ μηδί. Σωκράτης 740 ἴθι νῦν καλύπτου καὶ σχάσας τὴν φροντίδα λεπτὴν κατὰ μικαρὸν περιφάρϰ περιφγρϬ τα, ὀρθῶς διαιρῶν καὶ σκοπῶν. Στρεψιάδης οἴμοι τάλας. Σωκράτης ἔχ'ἀτρέμα: κἂν ἀπορῇς τι τῶν νοημάτων, ἀφεὶς ἄπελθε, [καὶ] καλιμὰ τὴν ν 745 κίνησον αὖθις αὐτὸ καὶ ζυγώθρισον. Στρεψιάδης ὦ Σωκρατίδιον φίλτατον. Σωκράτης τί ὦ γέρον; Στρεψιάδης ἔχω τόκου γνώμην ἀποστερητικήν. Σωκράτης ἐπίδειξον αὐτήν. Στρεψιάδης εἰπὲ δή νύν μοι — Σωκράτης τὸ τί; Στρεψιάδης γυναῖκα φαρμακίδ'εἰ πριάμενος Θετταλὴν 750 καθέλοιμι νύκτωρ τὴα στλήννἷν,εκτωρ τὴα στλήνηἷν ὴν καθείρξαιμ'ἐς λοφεῖον στρογγύλον, ὥσπερ κάτοπτρον, κᾆτα τηροίην ἔχων — Σωκτράτον ῦτ'ἂν ὠφελήσειέν σ'; Στρεψιάδης ὅ τι; εἰ μηκέτ'ἀνατέλλοι σελήνη μηδαμοῦ, 755 οὐκ ἂν ἀποδοίην τοὺς τόκους. Σωκράτης ὁτιὴ τί δή; Στρεψιάδης ὁτιὴ κατὰ μῆνα τἀγύριον δανείζεται. Σωκράτης εὖ γ': ἀλλ'ἕτερον αὖ σοι προβαλῶ τι δεξιόν. εἴ σοι γράφοιτο πεντετάλαντός τις δίκη, 760 ὅπως ἂν αὐτὴν ἀφανίσειας εἰπέ μοι. Στρεψιάδης ὅπως; ὅπως; οὐκ οἶδ': ἀτὰρ ζητητέον. Σωκράτης μή νυν περὶ σαυτὸν εἶλλε τὴν γνώμην ἀεί, ἀλλ'ἀποχάλα τὴν φροντίλνδ'Ἄν τὴν δετον ὥσπερ μηλολόνθην τοῦ ποδός. Στρεψιάδης 765 ηὕρηκ'ἀφάνισιν τῆς δίκης σοφωτάτην, ὥστ'αὐτὸν ὁμολογεῖν σ'ἐμίί. Σωκράτης ποίαν τινά; Στρεψιάδης ἤδη παρὰ τοῖσι φαρμακοπώλαις τὴν λίθον ταύτην ἑόρακας τὴν καλήν, τὀὴν φ'ἧς τὸ πῦρ ἅπτουσι; Σωκράτης τὴν ὕαλον λέγεις; Στρεψιάδης ἔγωγε. φέρε τί δῆτ'ἄν, εἰ ταύτην λαβών, 770 ὁπότε γράφοιτο τὴν δίκην ὁ γραμματεύς, ἀπρεὰτέρω ς τὸν ἥλιον τὰ γράμματ'ἐκτήξαιμι τῆς ἐμῆς δίκης; Σωκράτης σοφῶς γε νὴ τὰς Χάριτας. Στρεψιάδης οἴμ'ὡς ἥδομαι ὅτι πεντετάλαντος διαγέγραπταί μοι δίκη. Σωκράτης 775 ἄγε δὴ ταχέως τουτὶ ξυνάρπασον. Στρεψιάδης τὸ τί; Σωκράτης ὅπως ἀποστρέψαι'ἂν ἀντιδικῶν δίκην μέλλων ὀφλήσειν μὴ παρόντων ωρντύ. Στρεψιάδης φαυλότατα καὶ ῥᾷστ'. Σωκράτης εἰπὲ δή. Στρεψιάδης καὶ δὴ λέγω. εἰ πρόσθεν ἔτι μιᾶς ἐνεστώσης δίκης, 780 πρὶν τὴν ἐμὴν καλεῖσθ', ἀπαγξαίμην των.ω.ω Σωκράτης οὐδὲν λέγεις. Στρεψιάδης νὴ τοὺς θεοὺς ἔγωγ', ἐπεὶ οὐδεὶς κατ'ἐμοῦ τεθνεῶτος εἰσάδξι ίκηι ίκηι ίκηε Σωκράτης ὑθλεῖς: ἄπερρ', οὐκ ἂν διδάξαιμ'ἄν σ'ἔτι. Στρεψιάδης ὁτιὴ τί; ναὶ πρὸς τῶν θεῶν ὦ Σώκρατες. Σωκράτης 785 ἀλλ'εὐθὺς ἐπιλήθει σύ γ'ἅττ'ἂν καὶ μάθῃς: ἐπεὶ τί νυνὶ πρηθθδτοι ἐπεὶ τί νυνὶ πρηθδθτοι ἐπεὶ τί νυνὶ πρηθδθτοι λέγε. Στρεψιάδης φέρ'ἴδω τί μέντοι πρῶτον ἦν; τί πρῶτον ἦν; τίς ἦν ἐν ᾗ 'ματτόμεθα μέντοι τἄλφιτα; οἴμοι τίς ἦν; Σωκράτης οὐκ ἐς κόρακας ἀποφθερεῖ, 790 ἐπιλησμότατον καὶ σκαιότατον γερόντιον; Στρεψιάδης οἴμοι τί οὖν δῆθ'ὁ κακοδαίμων πείσομαι; ἀπὸ γὰρ ὀλοῦμαι μὴ μαθὼν γλωττοστροφεῖν. ἀλλ'ὦ Νεφέλαι χρηστόν τι συμβουλεύσατε. Χορός ἡμεῖς μὲν ὦ πρεσβῦτα συμβουλεύομεν, 795 εἴ σοί τις υἱός ἐστιν ἐκτεθραμμένος, πνος κεῖνον ἀντὶ σαυτοῦ μανθάνειν. Στρεψιάδης ἀλλ'ἔστ'ἔμοιγ'υἱὸς καλός τε κἀγαθός: ἀλλ'οὐκ ἐθέλει γὰρ μανθάνειν. τί ἐγὼ πάθω; Χορός σὺ δ'ἐπιτρέπεις; Στρεψιάδης εὐσωματεῖ γὰρ καὶ σφριγᾷ, 800 κἄστ'ἐκ γυναικῶν εὐπτέρων τῶν Κοισύρας. ἀτὰρ μέτειμί γ'αὐτόν: ἢν δὲ μὴ 'θέλῃ, οὐκ ἔσθ'ὅπως οὐκ ἐξελῶ κ'τῆς οἰκίας. ἀλλ'ἐπανάμεινόν μ'ὀλίγον εἰσελθὼν χρόνον. Χορός 804 ἆρ'αἰσθάνει πλεῖστα δι'ἡμᾶς ἀγάθ'αὐτίχ'ἕξων μόνας θεῶν; ὡς ἕτοιμος ὅδ'ἐστὶν ἅπαντα δρᾶν ὅσ'ἂν κελεύῃς. σὺ δ'ἀνδρὸς ἐκπεπληγμένου καὶ φανερῶς ἐπηρμένου 810 γνοὺς ἀπολάψεις ὅ τι πλενῖ ταχέως: φιλεῖ γάρ πως τὰ τοιαῦθ'ἑτέρᾳ τρέπεσθαι. Στρεψιάδης οὔτοι μὰ τὴν Ὁμίχλην ἔτ'ἐνταυθοῖ μενεῖς: 815 ἀλλ'ἔσθι'α'ἐλθὼν το΅οὼν το΅οὼν ς κίονας. Φειδιππίδης ὦ δαιμόνιε, τί χρῆμα πάσχεις ὦ πάτερ; οὐκ εὖ φρονεῖς μὰ τὸν Δία τὸν Ὀλύμπιον. Στρεψιάδης ἰδού γ'ἰδού, Δί'Ὀλύμπιον: τῆς μωρίας, τὸν Δία νομίζειν ὄντα τηλικνίυ. Φειδιππίδης 820 τί δὲ τοῦτ'ἐγέλασας ἐτεόν; Στρεψιάδης ἐνθυμούμενος ὅτι παιδάριον εἶ καὶ φρονεῖς ἀρχαιι¨κά. ὅμως γε μὴν πρόσελθ', ἵν'εἰδῇς πλείονα, καί σοι φράσω τι πρᾶγμ'ὃ μαθὼν ἀνὴρ ἔσει. ὅπως δὲ τοῦτο μὴ διδάξεις μηδένα. Φειδιππίδης 825 ἰδού: τί ἔστιν; Στρεψιάδης ὤμοσας νυνὶ Δία. Φειδιππίδης ἔγωγ'. Στρεψιάδης ὁρᾷς οὖν ὡς ἀγαθὸν τὸ μανθάνειν; οὐκ ἔστιν ὦ Φειδιππίδη Ζεύς. Φειδιππίδης ἀλλὰ τίς; Στρεψιάδης Δῖνος βασιλεύει τὸν Δί'ἐξεληλακώς. Φειδιππίδης αἰβοῖ τί ληρεῖς; Στρεψιάδης ἴσθι τοῦθ'οὕτως ἔχον. Φειδιππίδης 830 τίς φησι ταῦτα; Στρεψιάδης Σωκράτης ὁ Μήλιος καὶ Χαιρεφῶν, ὃς οἶδε τὰ ψυλλῶν ἴχνη. Φειδιππίδης σὺ δ'ἐς τοσοῦτον τῶν μανιῶν ἐλήλυθας ὥστ'ἀνδράσιν πείθει χολῶσιν; Στρεψιάδης εὐστόμει καὶ μηδὲν εἴπῃς φλαῦρον ἄνδρας δεξιοὺς 835 καὶ νο´ν ἔχ΂ν ἔχ΂ν ἔχ΂ν ἔχ΂ν ἔχ΂ν ἔχ΂ν ἔχ΂ν ὸ τῆς φειδωλίας ἀπεκείρατ'οὐδεὶς πώποτ'οὐδ'ἠλείψατο, οὐδ'ἐς βαλανεὖον ἦλθε λουὂἿἦλθε λουὂὶὶὶὶὶς ὥσπερ τεθνεῶτος καταλόει μου τὸν βίον. ἀλλ'ὡς τάχιστ'ἐλθὼν ὑπὲρ ἐμοῦ μάνθανε. Φειδιππίδης 840 τί δ'ἂν παρ'ἐκείνων καὶ μάθοι χρηστόν τις ἄν; Στρεψιάδης ἄληθες; ὅσαπερ ἔστ'ἐν ἀνθρώποις σοφά: γνώσει δὲ σαυτὸν ὡς ἀμαθὴς εἶ καὶ παχύς. ἀλλ'ἐπανάμεινόν μ'ὀλίγον ἐνταυθοῖ χρόνον. Φειδιππίδης οἴμοι τί δράσω παραφρονοῦντος τοῦ πατρός; 845 πότερον παρανοίας αὐτὸν εἰσαγαγὼν ἕλω, ἢ τοῖς σοροπηγοῖς τὴν μανίαν αὐτοᬦσρω ωρ; Στρεψιάδης φέρ'ἴδω, σὺ τοῦτον τί ὀνομάζεις; εἰπέ μοι. Φειδιππίδης ἀλεκτρυόνα. Στρεψιάδης καλῶς γε. ταυτηνὶ δὲ τί; Φειδιππίδης ἀλεκτρυόν'. Στρεψιάδης ἄμφω ταὐτό; καταγέλαστος εἶ. 850 μή νυν τὸ λοιπόν, ἀλλὰ τήνδε μὲν καλεῖν ἀλεκτρύαιναν τουτονὶ δ'ἀλέκτορα. Φειδιππίδης ἀλεκτρύαιναν; ταῦτ'ἔμαθες τὰ δεξιὰ εἴσω παρελθὼν ἄρτι παρὰ τοὺς γηγενεῖς; Στρεψιάδης χἄτερά γε πόλλ': ἀλλ'ὅ τι μάθοιμ'ἑκάστοτε, 855 ἐπελανθανόμην ἂν εὐθὺυὸὂ ὂ ἐτῶν. Φειδιππίδης διὰ ταῦτα δὴ καὶ θοἰμάτιον ἀπώλεσας; Στρεψιάδης ἀλλ'οὐκ ἀπολώλεκ', ἀλλὰ καταπεθρόντικα. Φειδιππίδης τὰς δ'ἐμβάδας ποῖ τέτροφας ὦνόητε σύ; Στρεψιάδης ὥσπερ Περικλέης ἐς τὸ δέον ἀπώλεσα. 860. υλίσαντι πιθόμενος , ὃν πρῶτον ὀβολὸν ἔλαβον ἡλιαστικόν, τούτου 'πριάμην σοοι Διδαα . Φειδιππίδης 865 ἦ μὴν σὺ τούτοις τῷ χρόνῳ ποτ'ἀχθέσει. Στρεψιάδης εὖ γ'ὅτι ἐπείσθης. δεῦρο δεῦρ'ὦ Σώκρατες, ἔξελθ': ἄγω γάρ σοι τὸν υἱὸν τουτονὶ ἄκοντ'ἀναπείσας. Σωκράτης νηπύτιος γάρ ἐστ'ἔτι, καὶ τῶν κρεμαθρῶν οὔπω τρίβων τῶν ἐνθάδε. Φειδιππίδης 870 αὐτὸς τρίβων εἴης ἄν, εἰ κρέμαιό γε. Στρεψιάδης οὐκ ἐς κόρακας; καταρᾷ σὺ τῷ διδασκάλῳ; Σωκράτης ἰδοὺ κρέμαι', ὡς ἠλίθιον ἐφθέγξατο καὶ τοῖσι χείλεσιν διερρυηκόσιν. πῶς ἂν μάθοι ποθ'οὗτος ἀπόφυξιν δίκης 875 ἢ κλῆσιν ἢ χαύνωσιν ἀναπειστηρίαν καίτοι γε ταλάντου τοῦτ'ἔμαθεν Ὑπέρβολος. Στρεψιάδης ἀμέλει δίδασκε: θυμόσοφός ἐστιν φύσει: εὐθύς γέ τοι παιδάριον ὔντνὔννοὔννοὔννἶ αττεν ἔνδον οἰκίας ναῦς τ'ἔγλυφεν, 880 ἁμαξίδας τε σκυτίνας ἠργάζετο, κἀκ τῬν σνδ ς ἐποίει πῶς δοκεῖς. ὅπως δ'ἐκείνω τὼ λόγω μαθήσεται, τὸν κρείττον'ὅστις ἐστὶ καὶ τὸν Ἥττονα, ὃλς ικκΉα ἀνατρέπει τὸν κρείττονα: 885 ἐὰν δὲ μή, τὸν γοῦν ἄδικον πάσῃ τέχνῃ. Σωκράτης αὐτὸς μαθήσεται παρ'αὐτοῖν τοῖν λόγοιν. ἐγὼ δ'ἀπέσομαι. Στρεψιάδης τοῦτό νυν μέμνησ', ὅπως πρὸς πάντα τὰ δίκαι'ἀντιλέγειν δυνήσεται. Δίκαιος Λόγος χώρει δευρί, δεῖξον σαυτὸν 890 τοῖσι θεαταῖς, καίπερ θρασὺς ὤν. Ἄδικος Λόγος ἴθ'ὅποι χρῄζεις.πολὺ γὰρ μᾶλλόν 'ς ἐν τοῖς πολλοῖσι λέγων ἀπον ἀπο Δίκαιος Λόγος ἀπολεῖς σύ; τίς ὤν; Ἄδικος Λόγος λόγος. Δίκαιος Λόγος ἥττων γ'ὤν. Ἄδικος Λόγος ἀλλά σε νικῶ τὸν ἐμοῦ κρείττω 895 φάσκοντ'εἶναι. Δίκαιος Λόγος τί σοφὸν ποιῶν; Ἄδικος Λόγος γνώμας καινὰς ἐξευρίσκων. Δίκαιος Λόγος ταῦτα γὰρ ἀνθεῖ διὰ τουτουσὶ τοὺς ἀνοήτους. Ἄδικος Λόγος οὔκ, ἀλλὰ σοφούς. Δίκαιος Λόγος ἀπολῶ σε κακῶς. Ἄδικος Λόγος 900 εἰπὲ τί ποιῶν; Δίκαιος Λόγος τὰ δίκαια λέγων. Ἄδικος Λόγος ἀλλ'ἀνατρέψω γ'αὔτ'ἀντιλέγων: οὐδὲ γὰρ εἶναι πάνυ φημὶ δίκην. Δίκαιος Λόγος οὐκ εἶναι φῄς; Ἄδικος Λόγος φέρε γὰρ ποῦ 'στιν; Δίκαιος Λόγος παρὰ τοῖσι θεοῖς. Ἄδικος Λόγος πῶς δῆτα δίκης οὔσης ὁ Ζεὺς 905 οὐκ ἀπόλωλεν τὸν πατέρ'αὑτοῂ δήτοῂ; Δίκαιος Λόγος αἰβοῖ τουτὶ καὶ δὴ χωρεῖ τὸ κακόν: δότε μοι λεκάνην. Ἄδικος Λόγος τυφογέρων εἶ κἀνάρμοστος. Δίκαιος Λόγος καταπύγων εἶ κἀναίσχυντος. Ἄδικος Λόγος 910 ῥόδα μ'εἴρηκας. Δίκαιος Λόγος καὶ βωμολόχος. Ἄδικος Λόγος κρίνεσι στεφανοῖς. Δίκαιος Λόγος καὶ πατραλοίας. Ἄδικος Λόγος χρυσῷ πάττων μ'οὐ γιγνώσκεις. Δίκαιος Λόγος οὐ δῆτα πρὸ τοῦ γ', ἀλλὰ μολύβδῳ. Ἄδικος Λόγος νῦν δέ γε κόσμος τοῦτ'ἐστὶν ἐμοί. Δίκαιος Λόγος 915 θρασὺς εἶ πολλοῦ. Ἄδικος Λόγος σὺ δέ γ'ἀρχαῖος. Δίκαιος Λόγος διὰ σὲ δὲ φοιτᾶν οὐδεὶς ἐθέλει τῶν μειρακίων: καὶ γνμσθήστίοι ποὐδεὶς ἐθέλει τῶν μειρακίων ις οἶα διδάσκεις τοὺς ἀνοήτους. Ἄδικος Λόγος αὐχμεῖς αἰσχρῶς. Δίκαιος Λόγος σὺ δέ γ'εὖ πράττεις. 921 еίους . _
  Ἄ δικος Λ ό γος 925 ὤμοι σοφίας —
  Δ ί καιος Λ ό γος ὤμοι μανίας — Ἄδικος Λόγος ἧς ἐμνήσθης — Δίκαιος Λόγος τῆς σῆς, τόλεςις ρέφει λυμαινόμενον τοῖς μειρακίοις. Ἄδικος Λόγος οὐχὶ διδάξεις τοῦτον Κρόνος ὤν. Δίκαιος Λόγος 930 εἴπερ γ'αὐτὸν σωθῆναι χρὴ καὶ μὴ λαλιὰν μόνον ἀσκῆσαι. Ἄδικος Λόγος δεῦρ'ἴθι, τοῦτον δ'ἔα μαίνεσθαι. Δίκαιος Λόγος κλαύσει, τὴν χεῖρ'ἢν ἐπιβάλλῃς. Χορός παύσασθε μάχης καὶ λοιδορίας. 935 ύσας σφῷν ἀντιλεγόντοιν κρίνας φοιτᾷ. Δίκαιος Λόγος δρᾶν ταῦτ'ἐθέλω. Ἄδικος Λόγος κἄγωγ'ἐθέλω. Χορός 940 φέρε δὴ πότερος λέξει πρότερος; Ἄδικος Λόγος τούτῳ δώσω: κᾆτ'ἐκ τούτων ὧν ἂν λέξῃ ῥηματίοισιν καιννοῖς νιὐτς ιώ νοίαις κατατοξεύσω. 945 г. νῶν ὑπὸ τῶν γνωμῶν ἀπολεῖται. Χορός νῦν δείξετον τὼ πισύνω τοῖς περιδεξίοισι λόγοισι καὶ φροντίσι καὉμιοτς ις, ὁπότερος αὐτοῖν λέγων ἀμείνων φανήσεται. 955 ἧς πέρι τοῖς ἐμοῖς φίλοοις ὼν μέγιστος. 959 καὶ τὴν σαυτοῦ φύσιν εἰπέ. Δίκαιος Λόγος 961 λέξω τοίνυν τὴν ἀρχαίαν παιδείαν ὡς διέκειτο, ὅτ'ἐγὼ τὼ τιίκα θουν καὶ σωφροσύνη 'νενόμιστο. πρῶτον μὲν ἔδει παιδὸς φωνὴν γρύξαντος μηδὲν ἀκοῦσαι: εἶτα βαδίζειν ἐν ταῖσιν τάκτως ἐς κιθαριστοῦ τοὺς κωμήτας γυμνοὺς ἁθρόους, κεἰ κριμνώδη κατανείφοι. 966 г. ορόν τι βόαμα, ' ἐντειναμένους τὴν ἁρμονίαν, ἣν οἱ πατέρες παρέδωκαν. εἰ δέ τις αὐτῶν βωμολοχεύσαιτ'ἢ κάμψειέν τινα καμπήν, οἵας οἱ νῦν τὰς κατὰ Φιιν τὰς δυσκολοκάμπτους, ἐπετρίβετο τυπτόμενος πολλὰς ὡς τὰς Μούσας ἀφανίζων. ἐν παιδοτρίβου δὲ καθίζοντας τὸν μηρὸν ἔδει προβαλέσθαι τοὺς παῖδας, ὅπως το῾εην ἐν μως τοὸν ἐν παιδοτρίβου ὲν δείξειαν ἀπηνές: 975 εἶτ'αὖ πάλιν αὖθις ἀνιστάμενον συμψῆσαι, καὶ προντϿαεοεσΉσΉ ῖσιν ἐρασταῖσιν τῆς ἥβης μὴ καταλείπειν. ἠλείψατο δ'ἂν τοὐμφαλοῦ οὐδεὶς παῖς ὑπένερθεν τότ'ἄν, ὥστε τοῖς αἿδοίνοισι δροισι ἠλείψατο οῦς ὥσπερ μήλοισιν ἐπήνθει: οὐδ'ἂν μαλακὴν φυρασάμενος τὴν φωνὴν πρὸς τὸν τὐἐἂν ὸς ἑαυτὸν προαγωγεύων τοῖς ὀφθαλμοῖς ἐβάδιζεν, οὐδ'ἀνελέσθαι δειπνοΌλκντ'αεκξῆτ'ἐξῖς ον ῥαφανῖδος, οὐδ'ἄννηθον τῶν πρεσβυτέρων ἁρπάζειν οὐδὲ σέλινον, οὐδ'ὀψοφαγεῖν οὐδὲ κΐιι 'ἴσχειν τὼ πόδ'ἐναλλάξ. Ἄδικος Λόγος ἀρχαῖά γε καὶ Διιπολιώδη καὶ τεττίγων ἀνάμεστα 985 καὶ Κηκείδου καίὶ Κηκείδου καίὶ ων. Δίκαιος Λόγος ἀλλ'οὖν ταῦτ'ἐστὶν ἐκεῖνα, ἐξ ὧν ἄνδρας Μαραθωνομάχαωνομάχας ἡμοοιὴ παίθ εψεν. σὺ δὲ τοὺς νῦν εὐθὺς ἐν ἱματίοισι διδάσκεις ἐντετυλίχθαι: ὥστε μ'ἀπάγχαχεσθ', ὥστε μ'ἀπάγχαυυθ' θαι Παναθηναίοις δέον αὐτοὺς τὴν ἀσπίδα τῆς κωλῆς προέχων ἀμελῇ τῆς Τριτογεν. 990 г. ὶ βαλανείων ἀπέχεσθαι, καὶ τοῖς αἰσχροῖς αἰσχύνεσθαι, κἂν σκώπτῃ τίς στḶṶνν φλέγεσν φλέγεσν άκων τοῖς πρεσβυτέροις ὑπανίστασθαι προσιοῦσιν, καὶ μὴ περὶ τοὺς σαυτοῦ γονέαιι ἄλλο τε μηδὲν 995 αἰσχρὸν ποιεῖν, ὅτι τῆς αἰδοῦς μέλλεις τἄγαλμ'ἀναπλάττειν: μηδ'εἰς ὀρχηστρίδος εἰσᾴττειν, ἵνα μὴ πρὸς ταῦτα κεχηνὼς μήλῳ βληθεὶς ὑπὸ πορνιδίου τῆς εὐκλείας ἀποθραυσθῇς: μηδ'ἀντειπεῖν τῷ πατρὶ μηδέν, μηδ'Ἰαπετὸν καλέσαντα μνησικακῆσαι τὴν ἡλικίαν ἐξ ἧς ἐνεοττοτροφήθης. Ἄδικος Λόγος 1000 εἰ ταῦτ'ὦ μειράκιον πείσει τούτῳ, νὴ τὸν Διόνυσον τουσον τουπος Ἱιππος Ἱιππος έσιν εἴξεις καὶ σε καλοῦσι βλιτομάμμαν.
   
  Ἄ δικος Λ ό γος εἰ ταῦτ'ὦ μειράκιον πείσει τούτῳ, νὴ τὸν Διόνυσον 1000 τοῖς Ἱπποικράτ΅υυυυ ἴξεις καὶ σε καλοῦσι βλιτομάμμαν.
  Δ ί καιος Λ ό γος ἀλλ'οὖν λιπαρός γε καὶ εὐανθὴς ἐν γυμνασίοις διατρίψεις, οὐ στωμύλλταν κὐ στωμύλλτων κὐ ρὰν τριβολεκτράπελ'οἷάπερ οἱ νῦν, οὐδ'ἑλκόμενος περὶ πραγματίου γλισχραντιλπἀγεξεπιιτἏί ς Ἀκαδήμειαν κατιὼν ὑπὸ ταῖς μορίαις ἀποθρέξει 1005 στεφανωσάμενος καλάμῳ σερη λευκτ὿ ἡλικιώτου, μίλακος ὄζων καὶ ἀπραγμοσύνης καὶ λεύκης φυλλοβολούσης, ἦρος ἐν ὥρᾳ χαίρων, λνπόταν ᾳ ψιθυρίζῃ. ἢν ταῦτα ποιῇς ἁγὼ φράζω, καὶ πρὸς τούτοις προσέχῃς τὸν νοῦν, 1010 ἕξτις σοεις ἀεḸὂ ἀεις ἀεις ιπαρόν, χροιὰν λαμπράν, ὤμους μεγάλους, γλῶτταν βαιάν, πυγὴν μεγάλην, πόσθην μικράν. ἢν δ'ἅπερ οἱ νῦν ἐπιτηδεύῃς, 1015 πρῶτα μὲν ἕξεις χροιὰν ὠχράν, ὤμους μικρος επτόν, γλῶτταν μεγάλην, πυγὴν μικράν, κωλῆν μεγάλην, ψήφισμα μακρόν, καὶ σ'ἀνσπραίσειὸ ὸν ἅπαν καλὸν ἡγεῖσθαι, 1020 τὸ καλὸν δ'αἰσχρόν : καὶ πρὸς τούτοις τῆς Ἀντιμάχου καταπυγοσύνης ἀναπλήσει. 1023
  Χορ ό ς ὦ καλλίπυργον σοφίαν κλεινοτάτην ἐπασκῶν, ὡς ἡδύ σου τοῖσι λόγοισπρος σῶϹνσπρος ἄνθος. †εὐδαίμονες δ'ἦσαν ἄρ'οἱ ζῶντες τότ'ἐπὶ τῶν προτέρων†: πρὸς τάδε σ'ὦ κομμψοᔔπρνπῤ ων, δεῖ σε λέγειν τι καινόν, ὡς ηὐδοκίμηκεν ἁνήρ. 1031 φλήσεις . 1035
  
  Ἄ δικος Λ ό γος καὶ μὴν πάλαι γ'ἐπνιγόμην τὰ σπλάγχνα κἀπεθύμουν ἅπαντα ταῦτ'ἐναντίαις γνς ράξαι. ἐγὼ γὰρ ἥττων μὲν λόγος δι'αὐτὸ τοῦτ'ἐκλήθην ἐν τοῖσι φροντισταῖσιν, ὅτι πρότι όησα τοῖσιν νόμοις καὶ ταῖς δίκαις τἀναντί'ἀντιλέξαι. 1 040 κᾶν . σκέψαι δὲ τὴν παίδευσιν ᾗ πέποιθεν ὡς ἐλέγξω, ὅστις σε θερμῷ φησι λοῦσθαι πρεζτοοοοζτοοο ιν. καίτοι τίνα γνώμην ἔχων ψέγεις τὰ θερμὰ λουτρά; 1045
  Δ ί καιος Λ ό γος ὁτιὴ κάκιστόν ἐστι καὶ δειλὸν ποιεῖ τὸν ἄνδρα.
  Ἄ δικος Λ ό γος ἐπίσχες: εὐθὺς γάρ σ'ἔχω μέσον λαβὼν ἄφυκτον. καί μοι φράσον, τῶν τοῦ Διὸς παίδων τίν'ἄνδρ'ἄριστον ψυχὴν νομίζεις, εσίταἭ, κείαπέ, κείαπέ, κείαπέ πόνους πονῆσαι.
  Δ ί καιος Λ ό γος ἐγὼ μὲν οὐδέν'Ἡρακλέους βελτίον'ἄνδρα κρίνω. 1050
  Ἄ δικος Λ ό γος ποῦ ψυχρὰ δῆτα πώποτ'εἶδες Ἡράκλεια λουτρά; καίτοι τίς ἀνδρειότερος ἦν;
  Δ ί καιος Λ ό γος ταῦτ'ἐστὶ ταῦτ'ἐκεῖνα, ἃ τῶν νεανίσκων ἀεὶ δι'ἡμέρας λαλούντων πλῆβεν αλῆβεν αῆρεν α ποιεῖ, κενὰς δὲ τὰς παλαίστρας.
  Ἄ δικος Λ ό γος εἶτ'ἐν ἀγορᾷ τὴν διατριβὴν ψέγεις: ἐγὼ δ'ἐπαινῶ. 1055 οὺς ἅπαντας . ἄνειμι δῆτ'ἐντεῦθεν ἐς τὴν γλῶτταν, ἣν ὁδὶ μὲν οὔ φησι χρῆναι τοὺς νέ῀ἀὅς γὼ δέ φημι. καὶ σωφρονεῖν αὖ φησι χρῆναι: δύο κακὼ μεγίστω. 1060 ν εἰπών .
  Δ ί καιος Λ ό γος πολλοῖς. ὁ γοῦν Πηλεὺς ἔλαβε διὰ τοῦτο τὴν μάχαιραν.
  Ἄ δικος Λ ό γος μάχαιραν; ἀστεῖόν γε κέρδος ἔλαβεν ὁ κακοδαίμων. Ὑπέρβολος δ'οὑκ τῶν λύχνων πλεῖν ἢ τάλαντα πολλὰ 1065 εἴληφε διὰ πονηρίαν, ἀλλ'ννὰ μάχαιραν.
  
  Δ ί καιος Λ ό γος καὶ τὴν Θέτιν γ'ἔγημε διὰ τὸ σωφρονεῖν ὁ Πηλεύς.
  Ἄ δικος Λ ό γος κᾆτ'ἀπολιποῦσά γ'αὐτὸν ᾤχετ': οὐ γὰρ ἦν ὑβριστὴς οὐδ'ἡδὺς ἐσμν στρν τοῖς ν νύκτα παννυχίζειν: γυνὴ δὲ σιναμωρουμένη χαίρει: σὺ δ'εἶ Κρόνιππος. 1 070 ῖσθαι, παίδων γυναικῶν κοττάβων ὄψων πότων κιχλισμῶν. καίτοι τί σοι ζῆν ἄξιον, τούτων ἐὰν στερηθῇς; εἶεν. πάρειμ'ἐντεῦθεν ἐς τὰς τῆς φύσεως ἀνάγκας. 1075 _ _ ἐμοὶ δ'ὁμιλῶν χρῶ τῇ φύσει, σκίρτα, γέλα, νόμιζε μηδὲν αἰσχρόν. μοιχὸς γὰρ ἢν τύχῃς ἁλούς, τάδ'ἀντερεῖς πρὸς αὐτόν, ὡς οὐδὲν ἠδίκηκας': τἔ ί'ἐπανενεγκεῖν, 1080 κἀκεῖνος ὡς ἥττων ἔρωτός ἐστι καὶ γυναικῶν: καίτνθ σννὺ θ εοῦ πῶς μεῖζον ἂν δύναιο;
  Δ ί καιος Λ ό γος τί δ'ἢν ῥαφανιδωθῇ πιθόμενός σοι τέφρᾳ τε τιλθῇ, ἕξει τινὰ γνώμνμν τεγὸι λέὸι ρύπρωκτος εἶναι;
  Ἄ δικος Λ ό γος ἢν δ'εὐρύπρωκτος ᾖ, τί πείσεται κακόν; 1085
  Δ ί καιος Λ ό γος τί μὲν οὖν ἂν ἔτι μεῖζον πάθοι τούτου ποτέ;
  Ἄ δικος Λ ό γος τί δῆτ'ἐρεῖς, ἢν τοῦτο νικηθῇς ἐμοῦ;
  Δ ί καιος Λ ό γος σιγήσομαι. τί δ'ἄλλο;
  Ἄ δικος Λ ό γος φέρε δή μοι φράσον: συνηγοροῦσιν ἐκ τίνων;
  Δ ί καιος Λ ό γος ἐξ εὐρυπρώκτων. 1090
  Ἄ δικος Λ ό γος πείθομαι. τί δαί; τραγῳδοῦσ'ἐκ τίνων;
  Δ ί καιος Λ ό γος ἐξ εὐρυπρώκτων.
  Ἄ δικος Λ ό γος εὖ λέγεις. δημηγοροῦσι δ'ἐκ τίνων;
  Δ ί καιος Λ ό γος ἐξ εὐρυπρώκτων.
  
  Ἄ δικος Λ ό γος ἆρα δῆτ' ἔγνωκας ὡς οὐδὲν λέγεις; 1095 καὶ τῶν θεατῶν ὁπότεροι πλείους σκόπει.
  Δ ί καιος Λ ό γος καὶ δὴ σκοπῶ.
  Ἄ δικος Λ ό γος τί δῆθ'ὁρᾷς; 1097Б
  Δ ί καιος Λ ό γος πολὺ πλείονας νὴ τοὺς θεοὺς τοὺς εὐρυπρώκτους: τουτονὶ γοῦν οἶ'εικἶ'ἀἐὺς νὶ 1100 καὶ τὸν κομήτην τουτονί.
  Ἄ δικος Λ ό γος τί δῆτ'ἐρεῖς; 1101Б
  Δ ί καιος Λ ό γος ἡττήμεθ': ὦ κινούμενοι πρὸς τῶν θεῶν δέξασθέ μου θοἰμάτιομν, ὡ΅ροα 1103B ἡοοο ὸς ὑμᾶς.
  Σωκρ ά της τί δῆτα; πότερα τοῦτον ἀπάγεσθαι λαβὼν 1105 βούλει τὸν υἱόν, ἢ διδάσκω σοι λέγειν;
  Στρεψι ά δης δίδασκε καὶ κόλαζε καὶ μέμνησ'ὅπως εὖ μοι στομώσεις αὐτόν, ἐπὶ μηοτρν ν ικιδίοις, τὴν δ'ἑτέραν αὐτοῦ γνάθον στόμωσον οἵαν ἐς τὰ μείζω πράγματα. 1110
  Σωκρ ά της ἀμέλει κομιεῖ τοῦτον σοφιστὴν δεξιόν.
  Φειδιππ ί δης ὠχρὸν μὲν οὖν οἶμαί γε καὶ κακοδαίμονα.
  Χορ ό ς χωρεῖτέ νυν. οἶμαι δέ σοι ταῦτα μεταμελήσειν. τοὺς κριτὰς ἃ κερδανοῦσιν, ἤν τι τόνδε τὸν χορὸν 1115 ὠφελῶσ'ἐκ τῶν δικμα'όίων, ὠφελῶσ'ἐκ εῖς φράσαι. πρῶτα μὲν γάρ, ἢν νεᾶν βούλησθ'ἐν ὥρᾳ τοὺς ἀγρούς, ὕσομεν πρώτοισιν ὑμλσον, ιισιν ς ὕστερον. εἶτα τὸν καρπὸν τεκούσας ἀμπέλους φυλάξομεν, ὥστε μήτ'αὐχμὸν πιέζειν μήβτ'ἄγαν ρίπαν ἀμπέλους 1120 εται κακά, λαμβάνων οὔτ'οἶνον οὔτ'ἄλλ'οὐδὲν ἐκ τοῦ χωρίου. ἡνίκ'ἂν γὰρ αἵ τ'ἐλαῖαι βλαστάνωσ'αἵ τ'ἄμπελοι, ἀποκεκόψονται: τοιαύταις σπενσιον σφενδόν ν. 1125 υντρίψομεν . κἂν γαμῇ ποτ'αὐτὸς ἢ τῶν ξυγγενῶν ἢ τῶν φίλων, ὕσομεν τὴν νύκτα παᾶσααν: ὥστυτω'ἂ ι κἂν ἐν Αἰγύπτῳ τυχεῖν ὢν μᾶλλον ἢ κρῖναι κακῶς. 1130
  Στρεψι ά δδης πέμπτη, τετράς, τρίτη, μετὰ ταύτην δευτέρα, εἶθ'ἣν ἐγὼ μάλιστα πασῶαν ἡμεδικν μερικῶ ὶ πέφρικα καὶ βδελύττομαι, εὐθὺς μετὰ ταύτην ἔσθ'ἕνη τε καὶ νέα. πᾶς γάρ τις ὀμνὺς οἷς ὀφείλων τυγχάνω, 1135 θείς μοι πρυτανεῖ'ἀπολεῖν μέ φηἀἹ οη῀ῖ κἀμοῦ μέτριά τε καὶ δίκαι'αἰτουμένου, 'ὦ δαιμόνιε τὸ μέν τι νυναὶ μὴ λάβῃς, τὦοο ι, τὸ δ'ἄφες', οὔ φασίν ποτε οὕτως ἀπολήψεσθ', ἀλλὰ λοιδοροῦσί με 1140 ὡς ἄδικός εἰμι, καὶ δικάσεσθμί φ. νῦν οὖν δικαζέσθων: ὀλίγον γάρ μοι μέλει, εἴπερ μεμάθηκεν εὖ λέγειν Φειδιππίης. τάχα δ'εἴσομαι κόψας τὸ φροντιστήριον. παῖ, ἠμί, παῖ παῖ. 1145
  
  Σωκρ ά της Στρεψιάδην ἀσπάζομαι.
  Στρεψι ά δης κἄγωγέ σ': ἀλλὰ τουτονὶ πρῶτον λαβέ: χρὴ γὰρ ἐπιθαυμάζειν τι τὸν άιι καί μοι τὸν υἱὸν εἰ μεμάθηκε τὸν λόγον ἐκεῖνον εἴφ'ὃν ἀρτίως εἰσήγαγες.
  Σωκρ ά της μεμάθηκεν. 1150
  Στρεψι ά δης εὖ γ'ὦ παμβασίλει'Ἀπαιόλη.
  Σωκρ ά της ὥστ'ἀποφύγοις ἂν ἥντιν'ἂν βούλῃ δίκην.
  Στρεψι ά δης κεἰ μάρτυρες παρῆσαν, ὅτ'ἐδανειζόμην;
  Σωκρ ά της πολλῷ γε μᾶλλον, κἂν παρῶσι χίλιοι.
  Στρεψι ά δης βοάσομαί τἄρα τὰν ὑπέρτονον βοάν. ἰὼ κλάετ'ὦ 'βολοστάται 1155 αὐτοί τε καὶ τἀρχαῖα καὶ τόκοι τόκων: οὐδὲν γὰρ ἄφν ἐργάσαισθ'ἔτι, οἷος ἐμοὶ τρέφεται τοῖσδ'ἐνὶ δώμασι παῖς, ἀμφήκει γλώττῃ λάμβόο λάμβων μός, σωτὴρ δόμοις, ἐχθροῖς βλάβη, λυσανίας πατρῴων μεγάλων κακῶν: ὃν κάλεσον τρέχων ἔνδοθεν ὡς ἐμέ.
  Σωκρ ά της ὦ τέκνον ὦ παῖ ἔξελθ'οἴκων, 1165 ἄιε σοῦ πατρός. ὅδ'ἐκεῖνος ἀνήρ.
  Στρεψι ά δης ὦ φίλος ὦ φίλος.
  Σωκρ ά της ἄπιθι συλλαβών.
  
  Στρεψι ά δης ἰὼ ἰὼ τέκνον, ἰὼ ἰοῦ ἰοῦ. 1170 ὡς ἥδομαί σου πρῶτα τὴν χρόαν ἰδών. νῦν μέν γ'ἰδεῖν εἶ πρῶτον ἐξαρνητικὸς κἀντιλογικός, καὶ τοῦτο τοὐπχιχώριοον ἐπανθεῖ, τὸ 'τί λέγεις σύ;'καὶ δοκεῖν ἀδικοῦντ'ἀδικεῖσθαι καὶ κακουργι5:ῦντ'οὐντ'οὐ ὶ τοῦ προσώπου τ'ἐστὶν Ἀττικὸν βλέπος. νῦν οὖν ὅπως σώσεις μ', ἐπεὶ κἀπώλεσας.
  Φειδιππ ί δης φοβεῖ δὲ δὴ τί;
  Στρεψι ά δης τὴν ἕνην τε καὶ νέαν.
  Φειδιππ ί δης ἕνη γάρ ἐστι καὶ νέα τις ἡμέρα;
  Στρεψι ά δης εἰς ἥν γε θήσειν τὰ πρυτανεῖά φασί μοι. 1180
  Φειδιππ ί δης ἀπολοῦσ'ἄρ'αὔθ'οἱ θέντες: οὐ γὰρ ἔσθ'ὅπως μί'ἡμέρα γένοϭδ΍τ'ἂνρἿ.
  Στρεψι ά δης οὐκ ἂν γένοιτο;
  Φειδιππ ί δης πῶς γάρ; εἰ μή πέρ γ'ἅμα αὑτὴ γένοιτ'ἂν γραῦς τε καὶ νέα γυνή.
  Στρεψι ά δης καὶ μὴν νενόμισταί γ'. 1185
  Φειδιππ ί δης οὐ γάρ, οἶμαι, τὸν νόμον ἴσασιν ὀρθῶς ὅ τι νοεῖ.
  Στρεψι ά δης νοεῖ δὲ τί;
  Φειδιππ ί δης ὁ Σόλων ὁ παλαιὸς ἦν φιλόδημος τὴν φύσιν.
  Στρεψι ά δης τουτὶ μὲν οὐδέν πω πρὸς ἕνην τε καὶ νέαν.
  Φειδιππ ί δης ἐκεῖνος οὖν τὴν κλῆσιν ἐς δύ'ἡμέρας ἔθηκεν, ἔς γε τὴαν ἕνηνὓ 1190 ἵν'αἱ θέσεις γίγνοιντο τῇ νουμηνίᾳ.
  Στρεψι ά δης ἵνα δὴ τί τὴν ἕνην προσέθηχ';
  Φειδιππ ί δης ἵν'ὦ μέλε παρόντες οἱ φεύγοντες ἡμέρᾳ μιᾷ πρότερον ἀπαλλάττοιινθ'ἑἑκϰ, εκϰ μή, ἕωθεν ὑπανιῷντο τῇ νουμηνία. 1195
  Στρεψι ά δης πῶς οὐ δέχονται δῆτα τῇ νουμηνίᾳ ἁρχαὶ τὰ πρυτανεῖ', ἀλλ'ἕγκα;
  Φειδιππ ί δης ὅπερ οἱ προτένθαι γὰρ δοκοῦσί μοι ποιεῖν: ὅπως τάχιστα τὰ πλοτανεϖῖ'ῖ ιὰ τοῦτο προὐτένθευσαν ἡμέρᾳ μιᾷ. 1200
  Στρεψι ά δης εὖ γ': ὦ κακοδαίμονες, τί κάθησθ'ἀβέλτεροι, ἡμέτερα κέρδη τῶν σοφῄνεν ὦ , ἀριθμός , πρόβατ'ἄλλως, ἀμφορῆς νενησμένοι; ὥστ'εἰς ἐμαυτὸν καὶ τὸν υἱὸν τουτονὶ ἐπ'εὐτυχίαισιν ᾀστέον μοὐγκώμιον. 1205 φίλοι χοἰ δημόται 1210 ζηλοῦντες ἡνίκ'ἂν σὺ νικᾷς λέγων τὰς δίκας . ἀλλ'εἰσάγων σε βούλομαι πρῶτον ἑστιᾶσαι.
  
  Πασ ί ας εἶτ'ἄνδρα τῶν αὑτοῦ τι χρὴ προι¨έναι; οὐδέποτέ γ', ἀλλὰ κρεῖττον εὐθὺς ἦν τότε ἀπερυθριᾶσαι μᾶλλον ἢ σχεῖν πράγματα, 12 ἐμαυτοῦ γ'ἕνεκα νυνὶ χρημάτων ἕλκω σε κλητεύσοντα, καὶ γενήσομαι ἐχθρὸς στοι προὸ ἀνδρὶ δημότῃ. ἀτὰρ οὐδέποτέ γε τὴν πατρίδα καταισχυνῶ ζῶν, ἀλλὰ καλοῦμαι Στρεψιάδην — 1220
  Στρεψι ά δης τίς οὑτοσί;
  Πασ ί ας ἐς τὴν ἕνην τε καὶ νέαν.
  Στρεψι ά δης μαρτύρομαι, ὅτι ἐς δύ'εἶπεν ἡμέρας. τοῦ χρήματος;
  Πασ ί ας τῶν δώδεκα μνῶν, ἃς ἔλαβες ὠνούμενος τὸν ψαρὸν ἵππον.
  Στρεψι ά δης ἵππον; οὐκ ἀκούετε; ὃν πάντες ὑμεῖς ἴστε μισοῦνθ'ἱππικήν. 1225
  Πασ ί ας καὶ νὴ Δί'ἀποδώσειν γ'ἐπώμνυς τοὺς θεούς.
  Στρεψι ά δης μὰ τὸν Δί'οὐ γάρ πω τότ'ἐξηπίστατο Φειδιππίδης μοι τὸν ἀκατάβλητον λγϿν λγω.
  Πασ ί ας νῦν δὲ διὰ τοῦτ'ἔξαρνος εἶναι διανοεῖ; 1230
  Στρεψι ά δης τί γὰρ ἄλλ'ἂν ἀπολαύσαιμι τοῦ μαθήματος;
  Πασ ί ας καὶ ταῦτ'ἐθελήσεις ἀπομόσαι μοι τοὺς θεοὺς ἵν'ἂν κελεύσω 'γώ σε;
  Στρεψι ά δης τοὺς ποίους θεούς;
  Πασ ί ας τὸν Δία, τὸν Ἑρμῆν, τὸν Ποσειδῶ.
  Στρεψι ά δης νὴ Δία κἂν προσκαταθείην γ'ὥστ'ὀμόσαι τριώβολον. 1235
  Πασ ί ας ἀπόλοιο τοίνυν ἕνεκ'ἀναιδείας ἔτι.
  Στρεψι ά δης ἁλσὶν διασμηχθεὶς ὄναιτ'ἂν οὑτοσί.
  Πασ ί ας οἴμ'ὡς καταγελᾷς.
  Στρεψι ά δης ἓξ χοᾶς χωρήσεται.
  Πασ ί ας οὔ τοι μὰ τὸν Δία τὸν μέγαν καὶ τοὺς θεοὺς ἐμοῦ καταπροίξει. 1240
  Στρεψι ά δης θαυμασίως ἥσθην θεοῖς, καὶ Ζεὺς γέλοιος ὀμνύμενος τοῖς εἰόσιν.
  Πασ ί ας ἦ μὴν σὺ τούτων τῷ χρόνῳ δώσεις δίκην. ἀλλ'εἴτ'ἀποδώσεις μοι τὰ χρήματ'εἴτε μή, ἀπόπεμψον ἀποκρινάμενος.
  Στρεψι ά δης ἔχε νυν ἥσυχος. ἐγὼ γὰρ αὐτίκ'ἀποκρινοῦμαί σοι σαφῶς. 1245
  Πασ ί ας τί σοι δοκεῖ δράσειν;
  Μ ά ρτυς ἀποδώσειν μοι δοκεῖ.
  
  Στρεψι ά δης ποῦ 'σθ'οὗτος ἁπαιτῶν με τἀργύριον; λέγε τουτὶ τί ἔστι;
  Πασ ί ας τοῦθ'ὅ τι ἐστί; κάρδοπος.
  Στρεψι ά δης ἔπειτ'ἀπαιτεῖς τἀργύριον τοιοῦτος ὤν; οὐκ ἂν ἀποδοίην οὐδ'ἂν ὀβολὸν οὐδενί, 1250 ὅστις καλέσειε κάρδοπον τὴπν καρνπν καρνπν.
  Πασ ί ας οὐκ ἄρ'ἀποδώσεις;
  Στρεψι ά δης οὐχ ὅσον γέ μ'εἰδέναι. οὔκουν ἀνύσας τι θᾶττον ἀπολιταργιεῖς ἀπὸ τῆς θύρας;
  Πασ ί ας ἄπειμι, καὶ τοῦτ'ἴσθ'ὅτι θήσω πρυτανεῖ'ἢ μηκέτι ζῴην ἐγώ. 1255
  Στρεψι ά δης καὶ προσαπολεῖς ἄρ'αὐτὰ πρὸς ταῖς δώδεκα. καίτοι σε τοῦτό γ'οὐχὶ βούλομαι παθεῖν, ὁτιὴ 'κάλεσας εὐηθικῶς τὴν κάρδοπον.
  Αμυν ί ας ἰώ μοί μοι.
  Στρεψι ά δης ἔα. τίς οὑτοσί ποτ'ἔσθ'ὁ θρηνῶν; οὔτι που 1260 τῶν Καρκίνου τις δαιμόνων ἐφθέγξατο;
  Αμυν ί ας τί δ'ὅστις εἰμὶ τοῦτο βούλεσθ'εἰδέναι; ἀνὴρ κακοδαίμων.
  Στρεψι ά δης κατὰ σεαυτόν νυν τρέπου.
  Αμυν ί ας ὦ σκληρὲ δαῖμον, ὦ τύχαι θραυσάντυγες ἵππων ἐμῶν, ὦ Παλλὰς ὥας μ'ἀπώ. 1265
  Στρεψι ά δης τί δαί σε Τληπόλεμός ποτ'εἴργασται κακόν;
  Αμυν ί ας μὴ σκῶπτέ μ'ὦ τᾶν, ἀλλά μοι τὰ χρήματα τὸν υἱὸν ἀποδοῦναι κέλυσον ὸ ς τε μέντοι καὶ κακῶς πεπραγότι.
  Στρεψι ά δης τὰ ποῖα ταῦτα χρήμαθ'; 1270
  Αμυν ί ας ἁδανείσατο.
  Στρεψι ά δης κακῶς ἄρ'ὄντως εἶχες, ὥς γ'ἐμοὶ δοκεῖς.
  Αμυν ί ας ἵππους ἐλαύνων ἐξέπεσον νὴ τοὺς θεούς.
  Στρεψι ά δης τί δῆτα ληρεῖς ὥσπερ ἀπ'ὄνου καταπεσών;
  Αμυν ί ας ληρῶ, τὰ χρήματ'ἀπολαβεῖν εἰ βούλομαι;
  
  Στρεψι ά δης οὐκ ἔσθ'ὅπως σύ γ'αὐτὸς ὑγιαίνεις. 1275
  Αμυν ί ας τί δαί;
  Στρεψι ά δης τὸν ἐγκέφαλον ὥσπερ σεσεῖσθαί μοι δοκεῖς.
  Αμυν ί ας σὺ δὲ νὴ τὸν Ἑρμῆν προσκεκλήσεσθαί γέ μοι, εἰ μὴ 'ποδώσεις τἀργύριον.
  Στρεψι ά δης κάτειπέ νυν, πότερα νομίζεις καινὸν ἀεὶ τὸν Δία ὕειν ὕδωρ ἑκάσττο ιον 1280 ἕλκειν κάτωθεν ταὐτὸ τοῦθ'ὕδωρ πάλιν;
  Αμυν ί ας οὐκ οἶδ'ἔγωγ'ὁπότερον, οὐδέ μοι μέλει.
  Στρεψι ά δης πῶς οὖν ἀπολαβεῖν τἀργύριον δίκαιος εἶ, εἰ μηδὲν οἶσμθα τΈνν μετεννρω;
  Αμυν ί ας ἀλλ'εἰ σπανίζεις, τἀργυρίου μοι τὸν τόκον 1285 ἀπόδοτε:
  Στρεψι ά δης τοῦτο δ'ἔσθ'ὁ τόκος τί θηρίον;
  Αμυν ί ας τί δ'ἄλλο γ'ἢ κατὰ μῆνα καὶ καθ'ἡμέραν πλέον πλέον τἀργύριον ἀπιὶ γίγνερταίγνε τος τοῦ χρόνου;
  Στρεψι ά δης καλῶς λέγεις. τί δῆτα; τὴν θάλατταν ἔσθ'ὅτι πλείονα 1290 νυνὶ νομίζεις ἢ πρὸ τοῦ;
  Αμυν ί ας μὰ Δί'ἀλλ'ἴσην. οὐ γὰρ δίκαιον πλείον'εἶναι.
  Στρεψι ά δης κᾆτα πῶς αὕτη μὲν ὦ κακόδαιμον οὐδὲν γίγνεται ἐπιρρεόντμων τεοταν πζοταν πζοταν πζοταν σὺ δὲ ζητεῖς ποιῆσαι τἀργύριον πλεῖον τὸ σόν; 1295 οὐκ ἀποδιώξει σαυτὸν ἀπὸ τῆς οἰκίας; φέρε μοι τὸ κέντρον.
  Αμυν ί ας ταῦτ'ἐγὼ μαρτύρομαι.
  Στρεψι ά δης ὕπαγε. τί μέλλεις; οὐκ ἐλᾷς ὦ σαμφόρα;
  Αμυν ί ας ταῦτ'οὐχ ὕβρις δῆτ'ἐστίν;
  
  Στρεψι ά δης ᾄξεις; ἐπιαλῶ κεντῶν ὑπὸ τὸν πρωκτόν σε τὸν σειραφόρον. 1300 φεύγεις; ἔμελλόν σ'ἆρα κινήσειν ἐγὼ αὐτοῖς τροχοῖς τοῖς σοῖσι καὶ ξυνωρίσιν.
  Χορ ό ς οἷον τὸ πραγμάτων ἐρᾶν φλαύρων: ὁ γὰρ γέρων ὅδ'ἐρασθεὶς ἀποστερῆ05σαι βοολ χρήμαθ'ἁδανείσατο: κοὐκ ἔσθ'ὅπως οὐ τήμερον λήψεταί τι πρᾶγμ', ὃ τοῦτον ποιήστσν τὐ ἴσως,] 1309 ἀνθ'ὧν πανουργεῖν ἤρξατ' , ἐξαίφνης λαβεῖν κακόν τι. οἶμαι γὰρ αὐτίχ'εὑρήσειν ὅπερ πάλαι ποτ'†ἐπεζήτει† 1312 εἶναι τὸν υἱἱὸν νώμας ἐναντίας λέγειν τοῖσιν δικαίοις, ὥστε νικᾶν 1 315 ῃ παμπόνηρ'. ἴσως δ'ἴσως βουλήσεται κἄφωνον αὐτὸν εἶναι. 1320
  Στρεψι ά δης ἰοὺ ἰού. ὦ γείτονες καὶ ξυγγενεῖς καὶ δημόται, ἀμυνάθετέ μοι τυπτομένῳ πάσῃ τέχνῃ. οἴμοι κακοδαίμων τῆς κεφαλῆς καὶ τῆς γνάθου. ὦ μιαρὲ τύπτεις τὸν πατέρα; 1325
  Φειδιππ ί δης φήμ'ὦ πάτερ.
  Στρεψι ά δης ὁρᾶθ'ὁμολογοῦνθ'ὅτι με τύπτει.
  Φειδιππ ί δης καὶ μάλα.
  Στρεψι ά δης ὦ μιαρὲ καὶ πατραλοῖα καὶ τοιχωρύχε.
  Φειδιππ ί δης αὖθίς με ταὐτὰ ταῦτα καὶ πλείω λέγε. ἆρ'οἶσθ'ὅτι χαίρω πόλλ'ἀκούων καὶ κακά;
  
  Στρεψι ά δης ὦ λακκόπρωκτε. 1330
  Φειδιππ ί δης πάττε πολλοῖς τοῖς ῥόδοις.
  Στρεψι ά δης τὸν πατέρα τύπτεις;
  Φειδιππ ί δης κἀποφανῶ γε νὴ Δία ὡς ἐν δίκῃ σ'ἔτυπτον.
  Στρεψι ά δης ὦ μιαρώτατε, καὶ πῶς γένοιτ'ἂν πατέρα τύπτειν ἐν δίκῃ;
  Φειδιππ ί δης ἔγωγ'ἀποδείξω καί σε νικήσω λέγων.
  Στρεψι ά δης τουτὶ σὺ νικήσεις; 1335
  Φειδιππ ί δης πολύ γε καὶ ῥᾳδίως. ἑλοῦ δ'ὁπότερον τοῖν λόγοιν βούλει λέγειν.
  Στρεψι ά δης ποίοιν λόγοιν;
  Φειδιππ ί δης τὸν κρείττον'ἢ τὸν ἥττονα.
  Στρεψι ά δης ἐδιδαξάμην μέντοι σε νὴ Δί'ὦ μέλε τοῖσιν δικαίοις ἀντιλέγειν, λετάάάἬ ς ἀναπείσειν, ὡς δίκαιον καὶ καλὸν 1340 τὸν πατέρα τύπτεσθ'ἐστὶν ὑπὸ τῶν υἱέων.
  Φειδιππ ί δης ἀλλ'οἴομαι μέντοι σ'ἀναπείσειν, ὥστε γε οὐδ'αὐτὸς ἀκροασάμενος οενδὖ ς.
  Στρεψι ά δης καὶ μὴν ὅ τι καὶ λέξεις ἀκοῦσαι βούλομαι.
  
  Χορ ό ς σὸν ἔργον ὦ πρεσβῦτα φροντίζειν ὅπῃ 1345 τὸν ἄνδρα κρατήσεις, ὡς οὗτοῂ, επγ οίθειν, οὐκ ἂν ἦν οὕτως ἀκόλαστος. ἀλλ'ἔσθ'ὅτῳ θρασύνεται: δῆλόν γε τἀνθρώπου 'στὶ τὸ λῆμα. 1350 г. το δράσεις.
  Στρεψι ά δης καὶ μὴν ὅθεν γε πρῶτον ἠρξάμεσθα λοιδορεῖσθαι ἐγὼ φράσω: 'πειδὴ 'ḸσΎρ γὰρ ὥσπερ ἴστε, πρῶτον μὲν αὐτὸν τὴν λύραν λαβόντ'ἐγὼ 'κέλευσα 1355 ᾆσαι Σιμωνίδου μέλνὸυ μέλνὸυ ὡς ἐπέχθη. ὁ δ'εὐθέως ἀρχαῖον εἶν'ἔφασκε τὸ κιθαρίζειν ᾄδειν τε πίνονθ'ὡσπερεὶ κάχρυννὸ ῦσαν.
  Φειδιππ ί δης οὐ γὰρ τότ'εὐθὺς χρῆν σ'ἄρα τύπτεσθαί τε καὶ πατεῖσθαι, ᾄδειν κελεύ'ενον ττιγας ἑστιῶντα; 1360
  Στρεψι ά δης τοιαῦτα μέντοι καὶ τότ'ἔλεγεν ἔνδον οἷάπερ νῦν, καὶ τὸν ΣιμφἉνίεην ι κακὸν ποιητήν. κἀγὼ μόλις μὲν ἀλλ'ὅμως ἠνεσχόμην τὸ πρῶτον: ἔπειτα δ'ἐκέλευσ'αὐτὸαν ἀλτλὰ μνρίρί τῶν Αἰσχύλου λέξαι τί μοι: κᾆθ'οὗτος εὐθὺς εἶπεν: 1365 'ἐγὼ γὰρ Αἰσχζνλομν νΉ ἐν ποιηταῖς, ψόφου πλέων ἀξύστατον στόμφακα κρημνοποιόν;' κἀνταῦθα πῶς οἴεσθέ μου τὴν καρδίαν ὀρεχθεῖν; ὅμως δὲ τὸν θυμὸν δακὼν ἔφην, 'σὺ δ'ἀλλὰ τούτων λέξον τι τῶν νεωτέρων, τοτὰ ὰ ταῦτα. 1370 г. λφήν . κἀγὼ οὐκέτ'ἐξηνεσχόμην, ἀλλ'εὐθέως ἀράττω πολλοῖς κακοῖς καἰσχροῖθτ,τεθτ: κεξθτ, κεξθ οἷον εἰκός, ἔπος πρὸς ἔπος ἠρειδόμεσθ': εἶθ'οὗτος ἐπαναπηδᾶ, 1375 κἄπεδισπ'ἀφλἀ ἄπνιγε κἀπέθλιβεν.
  
  Φειδιππ ί δης οὔκουν δικαίως, ὅστις οὐκ Εὐριπίδην ἐπαινεῖς σοφώτατον;
  Στρεψι ά δης σοφώτατόν γ'ἐκεῖνον:ὦ — τί σ'εἴπω; ἀλλ'αὖθις αὖ τυπτήσομαι.
  Φειδιππ ί δης νὴ τὸν Δί'ἐν δίκῃ γ'ἄν.
  Στρεψι ά δης καὶ πῶς δικαίως; ὅστις ὦ 'ναίσχυντέ σ'ἐξέθρεψα, 1380 αἰσθανόμενός σου πάντα τραυλίζοντος, ὅ τι νοί.οο εἰ μέν γε βρῦν εἴποις, ἐγὼ γνοὺς ἂν πιεῖν ἐπέσχον: μαμμᾶν δ'ἂν αἰτήσανιτος Ἁκς Ἁκς ν ἂν ἄρτον: κακκᾶν δ'ἂν οὐκ ἔφθης φράσας, κἀγὼ λαβὼν θύραζε ἐξέφερσχσπν ἂἌν κἂν κἀγὼ λαβὼν θύραζε ν σε: σὺ δ'ἐμὲ νῦν ἀπάγχων 1385 βοῶντα καὶ κεκραγόθ 'ὅτι χεζητιῴην, οὐκ ἔτλης ἔξω 'ξενεγκεῖν ὦ μιαρὲ θύραζέ μ', ἀλλὰ πνιγΌμενΐίὰ πνιγόμενΐίῂ ατῖ σα κακκᾶν. 1390
  Χορ ό ς οἶμαί γε τῶν νεωτέρων τὰς καρδίας πηδᾶν ὅ τι λέξει. εἰ γὰρ τοιαῦτά γ'οὗτος ἐξειργασμένος λαλῶν ἀναπείσει, τὸ δέρμα τῶν γεραιτέρων 3 λεάννṿ ἀλλ'οὐδ'ἐρεβίνθου. σὸν ἔργον ὦ καινῶν ἐπῶν κινητὰ καὶ μοχλευτὰ πειθώ τινα ζητεῖν, ὅπδις λόξεις ια.
  Φειδιππ ί δης ὡς ἡδὺ καινοῖς πράγμασιν καὶ δεξιοῖς ὁμιλεῖν, καὶ μὶν καθεστϑπωτω ρφρονεῖν δύνασθαι. 1400 г. ν πρὶν ἐξαμαρτεῖν: νυνὶ δ'ἐπειδή μ'οὑτοσὶ τούτων ἔπαυσεν αὐτός, γνώμαις δὲ λεπκιαῖα ς ξύνειμι καὶ μερίμναις, οἶμαι διδάξειν ὡς δίκαιον τὸν πατέρα κολάζειν. 1405
  
  Στρεψι ά δης ἵππευε τοίνυν νὴ Δί', ὡς ἔμοιγε κρεῖττόν ἐστιν ἵππων τρέφειιν τέθπιν τέθπιν τέθπιν τέθπιν τέθπιν μενον ἐπιτριβῆναι.
  Φειδιππ ί δης ἐκεῖσε δ'ὅθεν ἀπέσχισάς με τοῦ λόγου μέτειμι, καὶ πρῶτ'ἐρήσοπμαί στο τουε το: ὄντ'ἔτυπτες;
  Στρεψι ά δης ἔγωγέ σ'εὐνοῶν τε καὶ κηδόμενος. 1410
  Φειδιππ ί δης εἰπὲ δή μοι, οὐ κἀμέ σοι δίκαιόν ἐστιν εὐνοεῖν ὁμοίως τύδπτ,επιν τ',επιὼ τοῦτ'ἐστ'εὐνοεῖν τὸ τύπτειν; πῶς γὰρ τὸ μὲν σὸν σῶμα χρὴ πληγῶν ἀθῷον εἶναι, τοὐμὸν δὲ μή; καὶ μὴν ἔφυν ἐλεύθερός γε κἀγώ. κλάουσι παῖδες, πατέρα δ'οὐ κλάειν δοκεῖς; ... 1415 οἱ γέροντες: εἰκὸς δὲ μᾶλλον τοὺς γέροντας ἢ νέους τι κλάειν, ὅσῳπερ ἐξαμαιρινν καιον αὐτούς.
  Στρεψι ά δης ἀλλ'οὐδαμοῦ νομίζεται τὸν πατέρα τοῦτο πάσχειν. 1420
  Φειδιππ ί δης οὔκουν ἀνὴρ ὁ τὸν νόμον θεὶς τοῦτον ἦν τὸ πρῶτον ὥσπνρ σὺ κἼα ων ἔπειθε τοὺς παλαιούς; ἧττόν τι δῆτ'ἔξεστι κἀμοὶ καινὸν αὖ τὸ λοιπὸν θεῖναι νόμον τοῖς υἭρνκαιὖ ἀντιτύπτειν; ὅσας δὲ πληγὰς εἴχομεν πρὶν τὸν νόμον τεθῆναι, 1425 ἀφίεμεν, καὶ δίδομεν σπκαροῖ εκόφθαι. σκέψαι δὲ τοὺς ἀλεκτρυόνας καὶ τἄλλα τὰ βοτὰ ταυτί, ὡς τοὺς πατέρας ἀμύαινεται: ιαί έρουσιν ἡμῶν ἐκεῖνοι, πλήν γ'ὅτι ψηφίσματ'οὐ γράφουσιν;
  Στρεψι ά δης τί δῆτ', ἐπειδὴ τοὺς ἀλεκτρυόνας ἅπαντα μιμεῖ, 1430 οὐκ ἐσθίεις ταπνὶ κἀπὶ ξύλου καθεύδεις;
  Φειδιππ ί δης οὐ ταὐτὸν ὦ τᾶν ἐστίν, οὐδ'ἂν Σωκράτει δοκοίη.
  Στρεψι ά δης πρὸς ταῦτα μὴ τύπτ': εἰ δὲ μή, σαυτόν ποτ'αἰτιάσει.
  Φειδιππ ί δης καὶ πῶς;
  Στρεψι ά δης ἐπεὶ σὲ μὲν δίκαιός εἰμ'ἐγὼ κολάζειν, σὺ δ', ἢν γέαηταί σοι, τὸν ό. 1435
  Φειδιππ ί δης ἢν δὲ μὴ γένηται, μάτην ἐμοὶ κεκλαύσεται, σὺ δ'ἐγχανὼν τεθνήξεις.
  Στρεψι ά δης ἐμοὶ μὲν ὦνδρες ἥλικες δοκεῖ λέγειν δίκαια: κἄμοιγε συγχωρεδιιῖν οκεον τἀπιεικῆ. κλάειν γὰρ ἡμᾶς εἰκός ἐστ', ἢν μὴ δίκαια δρῶμεν.
  Φειδιππ ί δης σκέψαι δὲ χἀτέραν ἔτι γνώμην. 1440
  Στρεψι ά δης ἀπὸ γὰρ
  Φειδιππ ί δης καὶ μὴν ἴσως γ'οὐκ ἀχθέσει παθὼν ἃ νῦν πέπονθας.
  Στρεψι ά δης πῶς δή; δίδαξον γὰρ τί μ'ἐκ τούτων ἐπωφελήσεις.
  Φειδιππ ί δης τὴν μητέρ'ὥσπερ καὶ σὲ τυπτήσω.
  Στρεψι ά δης τί φῄς, τί φῂς σύ; τοῦθ'ἕτερον αὖ μεῖζον κακόν.
  1445 _ _ _ _ _
  Στρεψι ά δης τί δ'ἄλλο γ'ἢν ταυτὶ ποιῇς, οὐδέν σε κωλύσει σεαυτὸν ἐμβαλεῖν ἐς μεάρθ ἐς τράὸ ὰ Σωκράτους 1450 καὶ τὸν λόγον τὸν ἥττω. ταυτὶ δι'ὑμᾶς ὦ Νεθέλαι πέπονθ'ἐγώ, ὑμῖν ἀναθεὶς ἅπαντα τἀμὰ πράγματα.
  
  Χορ ό ς αὐτὸς μὲν οὖν σαυτῷ σὺ τούτων αἴτιος, στρέψας σεαυτὸν ἐς πονηρὰ πρά4γμα
  Στρεψι ά δης τί δῆτα ταῦτ'οὔ μοι τότ'ἠγορεύετε, ἀλλ'ἄνδρ'ἄγροικον καὶ γέροντ'ἐπῄρετε;
  Χορ ό ς ἡμεῖς ποιοῦμεν ταῦθ'ἑκάστοθ'ὅταν τινὰ γνῶμεν πονηρῶν ὄντ'ἕϽςστὴν πραστὴν πραστὴν ἂν αὐτὸν ἐμβάλωμεν ἐς κακόν, 1460 ὅπως ἂν εἰδῇ τοὺς θεοὺς δεδοικέναι.
  Στρεψι ά δης ὤμοι πονηρά γ'ὦ Νεφέλαι, δίκαια δέ. οὐ γάρ μ'ἐχρῆν τὰ χρήμαθ'ἁδανεισάμην ἀποστερεῖν. νῦν οὖν ὅπως ὦ φίλτατε τὸν Χαιρεφῶντα τὸν μιαρὸν καὶ Σωκράτη 1465 ἀπολενῖς μετ'Ὸ οἳ σὲ κἄμ'ἐξηπάτων.
  Φειδιππ ί δης ἀλλ'οὐκ ἂν ἀδικήσαιμι τοὺς διδασκάλους.
  Στρεψι ά δης ναὶ ναὶ καταιδέσθητι πατρῷον Δία.
  Φειδιππ ί δης ἰδού γε Δία πατρῷον: ὡς ἀρχαῖος εἶ. Ζεὺς γάρ τις ἔστιν; 1470
  Στρεψι ά δης ἔστιν.
  Φειδιππ ί δης οὐκ ἔστ', οὔκ, ἐπεὶ Δῖνος βασιλεύει τὸν Δἴ ἐξεληλακώς.
  Στρεψι ά δης οὐκ ἐξελήλακ', ἀλλ'ἐγὼ τοῦτ'ᾠόμην διὰ τουτονὶ τὸν δῖνον. οἴμοι δείλαιος ὅτε καὶ σὲ χυτρεοῦν ὄντα θεὸν ἡγησάμην.
  Φειδιππ ί δης ἐνταῦθα σαυτῷ παραφρόνει καὶ φληνάφα. 1475
  Στρεψι ά δης οἴμοι παρανοίας: ὡς ἐμαινόμην ἄρα, ὅτ'ἐξέβαλλον τοὺς θεοὺς διὉΣρΣριὰ Στρεψι ά δης οἴμοι παρανοίας ἀλλ'ὦ φίλ'Ἑρμῆ μηδαμῶς θύμαινέ μοι μηδέ μ'ἐπιτρίψῃς, ἀλλὰ συγγνώμην ἔχε ἐατορο ἐμορο ς ἀδολεσχίᾳ: 1480 καί μοι γενοῦ ξύμβουλος, εἴτ'αὐτοὺς γραφὴν διωκάθω γραψσάμεν΅ος δοκεῖ. ὀρθῶς παραινεῖς οὐκ ἐῶν δικορραφεῖν, ἀλλ'ὡς τάχιστ'ἐμπιμπράναι τὴν ολδκίαν ῖ ῶν. δεῦρο δεῦρ'ὦ Ξανθία, 1485 г. ντιστήριον τὸ τέγος κατάσκαπτ', εἰ φιλεῖς τὸν δεσπότην, ἕως ἂν αὐτοῖς ἐμβάλῃίν:αίβάλῃν ῃν ἐμοὶ δὲ δᾷδ'ἐνεγκάτω τις ἡμμένην, 1490 κἀγώ τιν'αὐτῶν τήμερον δοῦναι δίκην ἐμοὶ ποιήσω, κεἰ σφόδρ'εἴσ'ἀλαζόνες.
  Μαθητ ή ς Α ἰοὺ ἰού.
  Στρεψι ά δης σὸν ἔργον ὦ δᾲς ἱέναι πολλὴν φλόγα.
  Μαθητ ή ς Α ἄνθρωπε, τί ποιεῖς; 1495
  Στρεψι ά δης ὅ τι ποιῶ; τί δ'ἄλλο γ'ἢ διαλεπτολογοῦμαι ταῖς δοκοῖς τῆς οἰκίας;
  Μαθητ ή ς Β οἴμοι τίς ἡμῶν πυρπολεῖ τὴν οἰκίαν;
  Στρεψι ά δης ἐκεῖνος οὗπερ θοἰμάτιον εἰλήφατε.
  Μαθητ ή ς Γ ἀπολεῖς ἀπολεῖς.
  Στρεψι ά δης τοῦτ'αὐτὸ γὰρ καὶ βούλομαι, ἢν ἡ σμινύη μοι μὴ προδῷ τὰς δϼλπία'0γρႂ, 1 τερόν πως ἐκτραχηλισθῶ πεσών.
  Σωκρ ά της οὗτος τί ποιεῖς ἐτεὸν οὑπὶ τοῦ τέγους;
  Στρεψι ά δης ἀεροβατῶ καὶ περιφρονῶ τὸν ἥλιον.
  Σωκρ ά της οἴμοι τάλας δείλαιος ἀποπνιγήσομαι.
  Χαιρεφ ῶ ν ἐγὼ δὲ κακοδαίμων γε κατακαυθήσομαι. 1505
  Στρεψι ά δης τί γὰρ μαθόντες τοὺς θεοὺς ὑβρίζετε, καὶ τῆς σελήνης ἐσκοπεῖσθα τἴδθε τὴδθε;
  Ερμ ῆ ς δίωκε βάλλε παῖε, πολλῶν οὕνεκα, μάλιστα δ'εἰδὼς τοὺς θεοὺς ὡς ἠδίκουν.
  Χορ ό ς ἡγεῖσθ'ἔξω: κεχόρευται γὰρ μετρίως τό γε τήμερον ἡμῖν. 1510
   ОСЫ
  Σωσίας
  Οὗτος τί πάσχεις ὦ κακόδαιμον Ξανθία;
  Ξανθίας
  φυλακὴν καταλύειν νυκτερινὴν διδάσκομαι.
  Σωσίας
  κακὸν ἆρα ταῖς πλευραῖς τι προὐφείλεις μέγα.
  ἆρ᾽ οἶσθά γ᾽ οἷον κνώδαλον φυλάττομεν;
  Ξανθίας
  5 οἶδ᾽, ἀλλ᾽ ἐπιθυμῶ σμικρὸν ἀπομερμηρίσαι.
  Σωσίας
  σὺ δ᾽ οὖν παρακινδύνευ᾽, ἐπεὶ καὐτοῦ γ᾽ ἐμοῦ
  κατὰ τοῖν κόραιν ὕπνκου τ΅εγτου ύ.
  Ξανθίας
  ἀλλ᾽ ἦ παραφρονεῖς ἐτεὸν ἢ κορυβαντιᾷς;
  Σωσίας
  οὔκ, ἀλλ᾽ ὕπνος μ᾽ ἔχει τις ἐκ Σαβαζίου.
  Ξανθίας
  10 τὸν αὐτὸν ἄρ᾽ ἐμοὶ βουκολεῖς Σαβάζιον.
  κἀμοὶ γὰρ ἀρτίως ἐπεστρατεύσατο
  Μῆδός τις ἐπὶ τὰ βλέφαρα νυστακτὴς ὕπναρος:
  καὶτος αυμαστὸν εἶδον ἀρτίως.
  Σωσίας
  κἄγωγ᾽ ἀληθῶς οἷον οὐδεπώποτε.
  15 ἀτὰρ σὺ λέξον πρότερος.
  Ξανθίας
  ἐδόκουν αἰετὸν
  καταπτόμενον ἐς τὴν ἀγορὰν μέγαν πάνυ
  ἀναρπάσανντα τοὀῖς σπίδα
  φέρειν ἐπίχαλκον ἀνεκὰς ἐς τὸν οὐρανόν,
  κἄπειτα ταύτην ἀποβαλμεῖν Κλεώνυ.
  Σωσίας
  20 οὐδὲν ἄρα γρίφου διαφέρει Κλεώνυμος.
  Ξανθίας
  πῶς δή;
  Σωσίας
  προσερεῖ τις τοῖσι συμπόταις, λέγων
  'τί ταὐτὸν ἐν γῇ τ᾽ ἀπέβαλεν κἀν οὐραν οὐραν
  οὐραν θαλάττῃ θηρίον τὴν ἀσπίδα;'
  Ξανθίας
  οἴμοι τί δῆτά μοι κακὸν γενήσεται
  25 ἰδόντι τοιοῦτον ἐνύπνιον;
  Σωσίας
  μὴ φροντίσῃς.
  οὐδὲν γὰρ ἔσται δεινὸν οὐ μὰ τοὺς θεούς.
  Ξανθίας
  δεινόν γέ ποὔστ᾽ ἄνθρωπος ἀποβαλὼν ὅπλα.
  ἀτὰρ σὺ τὸ σὸν αὖ λέξον.
  Σωσίας
  ἀλλ᾽ ἐστὶν μέγα.
  περὶ τῆς πόλεως γάρ ἐστι τοῦ σκάφους ὅλου.
  Ξανθίας
  30 λέγε νυν ἀνύσας τι τὴν τρόπιν τοῦ πράγματος.
  Σωσίας
  ἔδοξέ μοι περὶ πρῶτον ὕπνον ἐν τῇ πυκνὶ
  ἐκκλησιάζειν πρόβατα συγκαθήμενα,
  βακτηρα, βακτηρ καὶ τριβώνια:
  κἄπειτα τούτοις τοῖς προβάτοισι μοὐδόκει
  35 δημηγορεῖν φάλαιρνα πανδνα,
  τνδοῖ υσα φωνὴν ἐμπεπρησμένης ὑός.
  Ξανθίας
  αἰβοῖ.
  Σωσίας
  τί ἔστι;
  Ξανθίας
  παῦε παῦε, μὴ λέγε:
  ὄζει κάκιστον τοὐνύπνιον βύρσης σαπρᾶς.
  Σωσίας
  εἶθ᾽ ἡ μιαρὰ φάλαιν᾽ ἔχουσα τρυτάνην
  40 ἵστη βόειον δημόν.
  Ξανθίας
  οἴμοι δείλαιος:
  τὸν δῆμον ἡμῶν βούλεται διιστάναι.
  Σωσίας
  ἐδόκει δέ μοι Θέωρος αὐτῆς πλησίον
  χαμαὶ καθῆσθαι τὴν κεφαλὴν κόρακος ἔχων.
  εἶτ᾽ Ἀλκιβιάδης εἶπε πρός με τραυλίσας,
  45 'ὁλᾷς; Θέωλος τὴν κεφαλὴν κόλακος ἔχει.
  Ξανθίας
  ὀρθῶς γε τοῦτ᾽ Ἀλκιβιάδης ἐτραύλισεν.
  Σωσίας
  οὔκουν ἐκεῖν᾽ ἀλλόκοτον, ὁ Θέωρος κόραξ
  γιγνόμενος;
  Ξανθίας
  ἥκιστ᾽, ἀλλ᾽ ἄριστον.
  Σωσίας
  πῶς;
  Ξανθίας
  ὅπως;
  ἄνθρωπος ὢν εἶτ᾽ ἐγένετ᾽ ἐξαίφνης κόραξ:
  50 οὔκουν ἐναργὲς τοῦτο συμβαλεὖο
  συμβαλεὖξ ὶς ἀφ᾽ ἡμῶν ἐς κόρακας οἰχήσεται;
  Σωσίας
  εἶτ᾽ οὐκ ἐγὼ δοὺς δύ᾽ ὀβολὼ μισθώσομαι
  οὕτως ὑποκρινόμενον σοφῶς ὀνείρατα;
  Ξανθίας
  φέρε νυν κατείπω τοῖς θεαταῖς τὸν λόγον,
  55 ὀλίγ᾽ ἄτθ᾽ ὑπειπὼν πρῶτον αὐτοῖσι ν
  παρ᾽ ἡμῶν προσδοκᾶν λίαν μέγα,
  μηδ᾽ αὖ γέλωτα Μεγαρόθεν κεκλεμμένον.
  ἡμῖν γὰρ οὐκ ἔστ᾽ οὔτε κάρυ᾽ ἐκ φορμίδος
  δούλω διαρριπτοῦντε τοῖς θεωνμένοḸḸ6
  Ἡρακλῆς τὸ δεῖπνον ἐξαπατώμενος,
  οὐδ᾽ αὖθις ἀνασελγαινόμενος Εὐριπίδνης: οὐδἚ
  λγενης ᾽ ἔλαμψε τῆς τύχης χάριν,
  αὖθις τὸν αὐτὸν ἄνδρα μυττωτεύσομεν.
  ἀλλ᾽ ἔστιν ἡμῖν λογίδιον γνώμην ἔχον,
  65 ὑμῶν μὲν αὐτῶν οὐχὶ δεξιώτεροοὐὐὐτῶν
  οὐχὶ φορτικῆς σοφώτερον.
  ἔστιν γὰρ ἡμῖν δεσπότης ἐκεινοσὶ
  ἅνω καθεύδων, ὁ μέγας, οὑπὶ τοῦ τέγους.
  οὗτος φυλάττειν τὸν πατέρ᾽ ἐπέταξε νῷν,
  70 ἔνδον καθείρξας, ἵνα θύραζε μὴ 'ξίῃ.
  νόσον γὰρ ὁ πατὴρ ἀλλόκοτον αὐτοῦ νοσεῖ,
  ἣν οὐδ᾽ ἂν εἷς γνοίη ποτ᾽ οοὐβδιοὐβᾅ᾽ῖ
  εἰ μὴ πύθοιθ᾽ ἡμῶν: ἐπεὶ τοπάζετε.
  Ἀμυνίας μὲν ὁ Προνάπους φήσ᾽ οὑτοσὶ
  75 εἶναι φιλόκυβον αὐτόν: ἀλλ᾽ ιλδδν λιεν .γοὐὲν
  Σωσίας
  μὰ Δί᾽, ἀλλ᾽ ἀφ᾽ αὑτοῦ τὴν νόσον τεκμαίρεται.
  Ξανθίας
  οὔκ, ἀλλὰ 'φιλο' μέν ἐστιν ἀρχὴ τοῦ κακοῦ.
  ὁδὶ δέ φησι Σωσίας πρὸς Δερκύλον
  εἶναι φιλοπότην αὐτόν.
  Σωσίας
  οὐδαμῶς γ᾽, ἐπεὶ
  80 αὕτη γε χρηστῶν ἐστιν ἀνδρῶν ἡ νόσος.
  Ξανθίας
  Νικόστρατος δ᾽ αὖ φησιν ὁ Σκαμβωνίδης
  εἶναι φιλοθύτην αὐτὸν ἢ φιλόξενον.
  Σωσίας
  μὰ τὸν κύν᾽ ὦ Νικόστρατ᾽ οὐ φιλόξενος,
  ἐπεὶ καταπύγων ἐστὶν ὅ γε Φιλόξενος.
  Ξανθίας
  85 ἄλλως φλυαρεῖτ᾽: οὐ γὰρ ἐξευρήσετε.
  εἰ δὴ 'πιθυμεῖτ᾽ εἰδέναι, σιγᾶτε νῦν.
  φράσω γὰρ ἤδη τὴν νόσον τοῦ δεσπότου.
  φιληλιαστής ἐστιν ὡς οὐδεὶς ἀνήρ,
  ἐρᾷ τε τούτου, τοῦ δικάζειν, καὶ στένει
  90 Ἷὢ ῦ πρώτου καθίζηται ξύλου.
  ὕπνου δ᾽ ὁρᾷ τῆς νυκτὸς οὐδὲ πασπάλην.
  ἢν δ᾽ οὖν καταμύσῃ κἂν ἄχνην, ὅμως ἐκεῖ
  ὁ νοῦς πέτεται τὴν νύκτα πεύρδὶ τνρνρὶ τνρννα
  ὑπὸ τοῦ δὲ τὴν ψῆφόν γ᾽ ἔχειν εἰωθέναι
  95 τοὺς τρεῖς ξυνέχων τῶαν δακτύြ
  ιί ὥσπερ λιβανωτὸν ἐπιτιθεὶς νουμηνίᾳ.
  καὶ νὴ Δί᾽ ἢν ἴδῃ γέ που γεγραμμένον
  υἱὸν Πυριλάμπους ἐν θύρᾳ Δῆμον καλόον καλόον,
  παλόον αψε πλησίον 'κημὸς καλός.'
  100 τὸν ἀλεκτρυόνα δ᾽, ὃς ᾖδ᾽ ἀφ᾽ ἑσπέρας, ἔφη
  ὄψ᾽ ἐξεγείρειν αὐτὸα,πσν ἀναπεπεν ἀναπεπεν ἀναπεπεν ἀναπεπεν
  ὰ τῶν ὑπευθύνων ἔχοντα χρήματα.
  εὐθὺς δ᾽ ἀπὸ δορπηστοῦ κέκραγεν ἐμβάδας,
  κἄπειτ᾽ ἐκεῖσ᾽ ἐλθὼν προκαθεύει,πθ5 προκαθεύει,
  πθ5 προκαθεύει ὥσπερ λεπὰς προσεχόμενος τῷ κίονι.
  ὑπὸ δυσκολίας δ᾽ ἅπασι τιμῶν τὴν μακρὰν
  ὥσπερ μέλιττ᾽ ἢ βομβυλιὸς ε἖σέρχται
  ὑπερ υξι κηρὸν ἀναπεπλασμένος.
  ψήφων δὲ δείσας μὴ δεηθείη ποτέ,
  110 ἵν᾽ ἔχοι δικάζειν, αἰγιαλὸν ἔνδον τρέφει.
  τοιαῦτ᾽ ἀλύει: νουθετούμενος δ᾽ ἀεὶ
  μᾶλλον δικάζει. τοῦτον οὖν φυλάττομεν
  μοχλοῖσιν ἐνδήσαντες, ὡς ἂν μὴ 'ξίῃ.
  ὁ γὰρ υἱὸς αὐτοῦ τὴν νόσον βαρέως φέρει.
  115. θύραζ᾽ ,
  ὁ
  δ᾽ οὐκ ἐπείθετο.
  εἶτ᾽ αὐτὸν ἀπέλου κἀκάθαιρ᾽, ὁ δ᾽ οὐ μάλα.
  μετὰ τοῦτ᾽ ἐκορυβάντιζ᾽, ὁ δ᾽ αὐτῷ τυμπάνῳ
  120 ᾁξας ἐδίκαζεν ἐς τὸ κπεινὸν.
  ὅτε δῆτα ταύταις ταῖς τελεταῖς οὐκ ὠφέλει,
  διέπλευσεν εἰς Αἴγιναν, εἶτα ξυλλτκαβὼν
  ν ινεν αὐτὸν εἰς Ἀσκληπιοῦ,
  ὁ δ᾽ ἀνεφάνη κνεφαῖος ἐπὶ τῇ κιγκλίδι.
  125 ν:
  ἡμεῖς δ᾽ ὅσ᾽ ἦν τετρημένα
  ἐνεβύσαμεν ῥακίοισι κἀπακτώσαμεν,
  ὁ
  δ᾽ ὡσπερερεθὶ κ὿λθὶ κ὿λθὶ αττάλους
  130 ἐνέκρουεν ἐς τὸν τοῖχον, εἶτ᾽ ἐξήλλετο.
  ἡμεῖς δὲ τὴν αὐλὴν ἅπασαν δικτύοις
  καταπετάσαντες ἐν κύκλῳ φυλάττομεν.
  ἔστιν δ᾽ ὄνομα τῷ μὲν γέροντι Φιλοκλέων
  ναὶ μὰ Δία, τῷ δ᾽ υἱεῖ γε τῳδὶ Βελδέ1
  χων τρόπους φρυαγμοσεμνάκους τίνας. Βδελυκλέων
  ὦ Ξανθία καὶ Σωσία, καθεύδετε;
  Ξανθίας
  οἴμοι.
  Σωσίας
  τί ἔστι;
  Ξανθίας
  Βδελυκλέων ἀνίσταται.
  Βδελυκλέων
  οὐ περιδραμεῖται σφῷν ταχέως δεῦρ᾽ ἅτερος;
  ὁ γὰρ πατὴρ ἐς τὸν ἰπνὸν εἰσελήλυθε
  140 καὶ μυσπολεῖ τι καταδεδυκώς. ἀλλ᾽ ἄθρει
  κατὰ τῆς πυέλου τὸ τρῆμ᾽ ὅπως μὴ 'κδύσεται:
  σὺ δὲ τῇ θύρᾳ πρόσκεισο.
  Σωσίας
  ταῦτ᾽ ὦ δέσποτα.
  Βδελυκλέων
  ἄναξ Πόσειδον τί ποτ᾽ ἄρ᾽ ἡ κάπνη ψοφεῖ;
  οὗτος τίς εἶ σύ;
  Φιλοκλέων
  καπνὸς ἔγωγ᾽ ἐξέρχομαι.
  Βδελυκλέων
  145 καπνός; φέρ᾽ ἴδω ξύλου τίνος σύ.
  Φιλοκλέων
  συκίνου.
  Βδελυκλέων
  νὴ τὸν Δί᾽ ὅσπερ γ᾽ ἐστὶ δριμύτατος καπνῶν.
  ἀτὰρ οὐκέτ᾽ ἐρρήσεις γε, ποῦ 'σθ᾽ ἡ τηλία;
  δύου πάλιν: φέρ᾽ ἐπαναθῶ σοι καὶ ξύλον.
  ἐνταῦθά νυν ζήτει τιν᾽ ἀλλην μηχανήν.
  150. я
  .
  Σωσίας
  ὅδε τὴν θύραν ὠθεῖ:
  Βδελυκλέων
  πιέζέ νυν σφόδρα,
  εὖ κἀνδρικῶς: κἀγὼ γὰρ ἐνταῦθ᾽ ἔρχομαι.
  καὶ τῆς κατακλῇδος ἐπιμελοῦ, καὶ τοῦ μοχλοῦ
  155 φύλατθ᾽ ὅπως ὅπως μὴ τὴν βάλαναοιιτρν ἐτάλαναον ἐτρον ἐπιμελοῦ
  Φιλοκλέων
  τί δράσετ᾽; οὐκ ἐκφρήσετ᾽ ὦ μιαρώτατοι
  δικάσοντά μ᾽, ἀλλ᾽ ἐκφεύξεται Δρακοντίδης;
  Βδελυκλέων
  σὺ δὲ τοῦτο βαρέως ἂν φέροις;
  Φιλοκλέων
  ὁ γὰρ θεὸς
  μαντευομένῳ μοὔχρησεν ἐν Δελφοῖς ποτέ,
  160 ὅταν τιπγ῾ἐκσσφμφἀὔχρησεν ἐν Δελφοῖς ποτέ κλῆναι τότε.
  Βδελυκλέων
  Ἄπολλον ἀποτρόπαιε τοῦ μαντεύματος.
  Φιλοκλέων
  ἴθ᾽ ἀντιβολῶ σ᾽ ἔκφρες με, μὴ διαρραγῶ.
  Βδελυκλέων
  μὰ τὸν Ποσειδῶ Φιλοκλέων οὐδέποτέ γε.
  Φιλοκλέων
  διατρώξομαι τοίνυν ὀδὰξ τὸ δίκτυον.
  Βδελυκλέων
  165 ἀλλ᾽ οὐκ ἔχεις ὀδόντας.
  Φιλοκλέων
  οἴμοι δείλαιος:
  τῶς ἄν σ᾽ ἀποκτείναιμι; πῶς; δότε μοι ξίφος
  ὅπως τάχιστ᾽, ἢ πινάκιον τιμητικόν.
  Βδελυκλέων
  ἅνθρωπος οὗτος μέγα τι δρασείει κακόν.
  Φιλοκλέων
  μὰ τὸν Δί᾽ οὐ δῆτ᾽, ἀλλ᾽ ἀποδόσθαι βούλομαι
  170 τὸν ὄνον ἄγων αὐτοικη τοθῖς ς:
  νουμηνία γάρ ἐστιν.
  Βδελυκλέων
  οὔκουν κἂν ἐγὼ
  αὐτὸν ἀποδοίμην δῆτ᾽ ἄν;
  Φιλοκλέων
  οὐχ ὥσπερ γ᾽ ἐγώ.
  Βδελυκλέων
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἄμεινον.
  Φιλοκλέων
  ἀλλὰ τὸν ὄνον ἔξαγε.
  Σωσίας
  οἵαν πρόφασιν καθῆκεν, ὡς εἰρωνικῶς,
  175 ἵν᾽ αὐτὸν ἐκπέμψειας.
  Βδελυκλέων
  ἀλλ᾽ οὐκ ἔσπασεν
  ταύτῃ γ᾽: ἐγὼ γὰρ ᾐσθόμην τεχνωμένου.
  ἀλλ᾽ εἰσιών μοι τὸν ὄνον ἐξάγειν δοκῶ
  ὅπως ἂν ὁ γέρων μηδὲ παρακύψῃ πάλιν.
  κάνθων τί κλάεις; ὅτι πεπράσει τήμερον;
  180 βάδιζε θᾶττον. τί στένεις, εἰ μὴ φέρεις
  Ὀδυσσέα τιν᾽;
  Σωσίας
  ἀλλὰ ναὶ μὰ Δία φέρει
  κάτω γε τουτονί τιν᾽ ὑποδεδυκότα.
  Βδελυκλέων
  ποῖον; φέρ᾽ ἴδωμαι τουτονί. τουτὶ τί ἦν;
  τίς εἶ ποτ᾽ ὦνθρωπ᾽ ἐτεόν;
  Φιλοκλέων
  Οὖτις νὴ Δία.
  Βδελυκλέων
  185 Οὖτις σύ; ποδαπός;
  Φιλοκλέων
  Ἴθακος Ἀποδρασιππίδου.
  Βδελυκλέων
  Οὖτις μὰ τὸν Δί᾽ οὔτι χαιρήσων γε σύ.
  ὕφελκε θᾶττον αὐτόν. ὦ μιαρώτατος
  ἵν᾽ ὑποδέδυκεν: ὥστ᾽ ἔμοιγ᾽ ἰνδάλλεται
  ὁμοιότατος κλητῆρος εἶἉνα.
  Φιλοκλέων
  190 εἰ μή μ᾽ ἐάσεθ᾽ ἥσυχον, μαχούμεθα.
  Βδελυκλέων
  περὶ τοῦ μαχεῖ νῷν δῆτα;
  Φιλοκλέων
  περὶ ὄνου σκιᾶς.
  Βδελυκλέων
  πονηρὸς εἶ πόρρω τέχνης καὶ παράβολος.
  Φιλοκλέων
  ἐγὼ πονηρός; οὐ μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ οὐκ οἶσθα σὺ
  νῦν μ᾽ ὄντ᾽ ἄριστον: ἀλλ᾽ ἴσως, ὅτασν φάγτροὸ
  ιον γέροντος ἡλιαστικοῦ.
  Βδελυκλέων
  ὤθει τὸν ὄνον καὶ σαυτὸν ἐς τὴν οἰκίαν.
  Φιλοκλέων
  ὦ ξυνδικασταὶ καὶ Κλέων ἀμύνατε.
  Βδελυκλέων
  ἔνδον κέκραχθι τῆς θύρας κεκλῃμένης.
  ὤθει σὺ πολλοὺς τῶν λίθων πρὸς τὴν θύραν,
  200 καὶ τὴν βάλανον ἔμβαλλε πάλνν ἐς ἐς
  καὶ τῇ δοκῷ προσθεὶς τὸν ὅλμον τὸν μέγαν
  ἀνύσας τι προσκύλισον.
  Σωσίας
  οἴμοι δείλαιος:
  πόθεν ποτ᾽ ἐμπέπτωκέ μοι τὸ βωλίον;
  Βδελυκλέων
  ἴσως ἄνωθεν μῦς ἐνέβαλέ σοί ποθεν.
  Σωσίας
  205 мкм; οὐ μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ὑποδυόμενός τις οὑτοσὶ
  ὑπὸ τῶν κεραμίδων ἡλιαστὴς ὀροφίας.
  Βδελυκλέων
  οἴμοι κακοδαίμων, στροῦθος ἁνὴρ γίγνεται:
  ἐκπτήσεται. ποῦ ποῦ 'στί μοι τὸ δίκτυον;
  σοῦ σοῦ, πάλιν σοῦ. νὴ Δί᾽ ἦ μοι κρεῖττον ἦν
  210 τηρεῖν Σκιώνην ἀντὶ τούτου τοῦ πατρός.
  Σωσίας
  ἄγε νυν, ἐπειδὴ τουτονὶ σεσοβήκαμεν,
  κοὐκ ἔσθ᾽ ὅπως διαδὺς ἂν ἡμᾶς ἔτι λιάὐι
  λιάὐκ ἀπεκοιμήθημεν ὅσον ὅσον στίλην;
  Βδελυκλέων
  ἀλλ᾽ ὦ πόνηρ᾽ ἥξουσιν ὀλίγον ὕστερον
  215 οἱ ξυνδικασταὶ παρακαλοῦντες
  τουτοτνὶ
  Σωσίας
  τίλέγεις; ἀλλὰ νῦν γ᾽ ὄρθρος βαθύς.
  Βδελυκλέων
  νὴ τὸν Δί᾽, ὀψὲ γοῦν ἀνεστήκασι νῦν.
  ὡς ἀπὸ μέσων νυκτῶν γε παρακαλοῦσ᾽ ἀεί,
  λύχνους ἔχοντες καὶ μινυρίζοοντᖷες μινυρίζοοντᖷες μινυρίζοοντες
  μι0λντες μελισιδωνοφρυνιχήρατα,
  οἷς ἐκκαλοῦνται τοῦτον.
  Σωσίας
  οὐκοῦν, ἢν δέῃ,
  ἤδη ποτ᾽ αὐτοὺς τοῖς λίθοις βαλλήσομεν.
  Βδελυκλέων
  ἀλλ᾽ ὦ πόνηρε τὸ γένος ἤν τις ὀργίσῃ
  τὸ τῶν γερόντων, ἔσθ᾽ ὅμοιον σφηκιᾷ.
  225 ὶ βάλλουσιν
  ὥσπερ
  φέψαλοι.
  Σωσίας
  μὴ φροντίσῃς: ἐὰν ἐγὼ λίθους ἔχω,
  πολλῶν δικαστῶν σφηκιὰν διασκεδῶ.
  Χορός
  230 χώρει πρόβαιν᾽ ἐρρωμένως. ὦ Κωμία βραδύνεις.
  μὰ τὸν Δί᾽ οὐ μέντοι πρὸ τοῦ γ᾽, ἀλλ᾽ ἦσθ᾽ ἱμὰς κύνειος:
  νυνὶ δὲ στνστίτᾉ Χαρινάδης βαδίζειν.
  ὦ Στρυμόδωρε Κονθυλεῦ, βέλτιστε συνδικαστῶν,
  Εὐεργίδης ἆρ᾽ ἐστί που 'νταῦθ᾽ βεθθ᾽ ἢ ύς;
  235. ξυνῆμεν
  φρουροῦντ᾽ ἐγώ τε καὶ σύ: κᾆτα περιπατοῦντε νύκτωρ
  τῆς
  ἀρτοπώλιδος λτεΐος ν τὸν ὅλμον,
  κᾆθ᾽ ἥψομεν τοῦ κορκόρου κατασχίσαντες αὐτόν.
  240. τόν
  .
  χθὲς οὖν Κλέων ὁ κηδεμὼν ἡμῖν ἐφεῖτ᾽ ἐν ὥρᾳ
  ἥκειν ἔχοντας ἡμενπρὶῶν ὀργγὀ ονηρὰν
  ἐπ᾽ αὐτόν, ὡς κολωμένους ὧν ἠδίκησεν. ἀλλὰ
  245 σπεύδωμεν ὦνδρες ἥλικες πρὶν ἡμέραν γενέσθαι.
  χωρῶμεν ἅμα τε τῷ λύχνῳ πάντῃ διασκοπῶμεν,
  μή που λίθος τις ἐμποδὼν ἡμδσρ κακκν κακϹσν κακϹσν
  Παίς
  τὸν πηλὸν ὦ πάτερ πάτερ τουτονὶ φύλαξαι.
  Χορός
  κάρφος χαμᾶθέν νυν λαβὼν τὸν λύχνον πρόμυξον.
  Παίς
  250 οὔκ, ἀλλὰ τῳδί μοι δοκῶ τὸν λύχνον προβύσειν.
  Χορός
  τί δὴ μαθὼν τῷ δακτύλῳ τὴν θρυαλλίδ᾽ ὠθεῖς,
  καὶ ταῦτα τοὐλαίου σπανίζοντος ηεν;
  οὐ γὰρ δάκνει σ᾽, ὅταν δέῃ τίμιον πρίασθαι.
  Παίς
  εἰ νὴ Δί᾽ αὖθις κονδύλοις νουθετήσεθ᾽ ἡμᾶς,
  255 ἀποσβέσαντες τοὺς λύχνοοδις ἀποσβέσαντες τοὺς λύχνοοδιις δ᾽ αὐτοί:
  κἄπειτ᾽ ἴσως ἐν τῷ σκότῳ τουτουὶ στερηθεὶς
  τὸν πηλὸν ὥσπερ ἀτατβγεδᾶ϶ ίζων.
  Χορός
  ἦ μὴν ἐγὼ σοῦ χἀτέρους μείζονας κολάζω.
  ἀλλ᾽ οὑτοσί μοι βόρβορος φαίνεται πατοῦντι:
  260 κοὐκ ἔσθ᾽ ὅπως οὐχ ἡπλερῶν τεῦντά τεῦντά τεῦντά ῖστον
  ὕδωρ ἀναγκαίως ἔχει τὸν θεὸν ποιῆσαι.
  ἔπεισι γοῦν τοῖσιν λύχνοις οὑτοιὶ μύκητες:
  φιλεῖ δ᾽, ὅταν τοῦτ᾽ ᾖ, ποιεᑑενὖ τα.
  δεῖται δὲ καὶ τῶν καρπίμων ἅττα μή 'στι πρῷα
  265 ὕδωρ γενέσθαι κἀπιπνεῦσαι βόριΐτν α.
  τί χρῆμ᾽ ἄρ᾽ οὑκ τῆς οἰκίας τῆσδε συνδικαστὴς
  πέπονθεν, ὡς οὐ φαίνδςται περὂται περὂται ῆθος;
  οὐ μὴν πρὸ τοῦ γ᾽ ἐφολκὸς ἦν, ἀλλὰ πρῶτος ἡμῶν
  ἡγεῖτ᾽ ἂν ᾁδων ΦρυνίχοϬ:κζοϬ:γζοϬ ἐστιν ἁνὴρ
  270 φιλῳδός. ἀλλά μοι δοκεῖ στάντας ἐνθάδ᾽ ὦνδρες
  ᾁδοντας αὐτὸν ἐκκαλεῖν, ἤν τί πωτμασκος
  ἀκὸού μέλους ὑφ᾽ ἡδονῆς ἑρπύσῃ θύραζε.
  Χορός
  τί ποτ᾽ οὐ πρὸ θυρῶν φαίνετ᾽ ἄρ᾽ ἡμῖν ὁ γέρων οὐδ᾽ ὑπακούει;
  μῶν ἀπολώλεκε τὰς
  275 ἐμβάδας, ἢ προσέκοψ᾽ ἐν
  τῷ σκότῳ τὸν δάκτυλόν που,
  εἶτνν᾽ αὐτοῦ
  τὸ σφυρὸν γέροντος ὄντος;
  καὶ τάχ᾽ ἂν βουβωνιῴη.
  ἦ μὴν πολὺ δριμύτατός γ᾽ ἦν τῶν παρ᾽ ἡμῖν,
  καὶ μόνος οὐκ ἂν ἐπείθετ᾽,
  τἀλπνὶ ιβολοίη
  τις, κάτω κύπτων ἂν οὕτω
  280 'λίθον ἕψεις,' ἔλεγεν. Χορός
  τάχα δ᾽ ἂν διὰ τὸν χθιζινὸν ἄνθρωπον, ὃς ἡμᾶς διεδύετ᾽
  ἐξαπατῶν αςλιὶ
  λέὸΡ λέὸον ναιος ἦν καὶ
  τἀν Σάμῳ πρῶτος κατείποι,
  διὰ τοῦτ᾽ ὀδυνηθεὶς
  εἶτ᾽ ἴσπϭρτς κειῖ
  285 ἔστι γὰρ τοιοῦτος ἁνήρ.
  ἀλλ᾽ ὦγάθ᾽ ἀνίστασο μηδ᾽ οὕτω σεαυτὸν
  ἔσθιε μηδ᾽ ἀγανάκτει.
  καὶ γὰρ ἀνὴρ παχὺς ἥκει
  τῶν προδόντων τἀπὶ Θρᾴκης:
  ὃν ὅπως ἐγχυτριεῖς.
  290 ὕπαγ᾽ ὦ παῖ ὕπαγε. Παίς
  ἐθελήσεις τί μοι οὖν ὦ
  πάτερ, ἤν σού τι δεηθῶ;
  Χορός
  πάνυ γ᾽ ὦ παιδίον. ἀλλ᾽ εἰπέ,
  τί βούλει με πρίασθαι
  295 καλόν; οἶμαι δέ σ᾽ ἐρεῖν ἀστραγάλους
  δήπουθεν ὦ παῖ.
  Παίς
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἰσχάδας ὦ παππία:
  ἥδιον γάρ.
  Χορός
  οὐκ ἂν
  μὰ Δί᾽, εἰ κρέμαισθέ γ᾽ ὑμεῖς.
  Παίς
  μὰ Δί᾽ οὔ τἄρα προπέμψω σε τὸ λοιπόν.
  Χορός
  300 .
  _
  _ σὺ δὲ σῦκά μ᾽ αἰτεῖς.
  Παίς
  ἄγε νυν ὦ πάτερ ἢν μὴ
  τὸ δικαστήριον ἅρχων
  305 καθίσῃ νῦν, πόθεν ὠνησόμεθ᾽
  ρο᾽ ἄρθε; ἔχεις ἐλπίδα
  χρηστήν τινα νῷν ἢ
  πόρον Ἕλλας ἱρὸν εὑρεῖν;
  Χορός
  ἀπαπαῖ φεῦ, ἀπαπαῖ φεῦ,
  310 μὰ Δί᾽ οὐκ ἔγωγε νῷν οἶδ᾽
  ὁπόθεν γε δεῖπνον ἔστια
  Παίς
  τί με δῆτ᾽ ὦ μελέα μῆτερ ἔτικτες;
  Χορός
  ἵν᾽ ἐμοὶ πράγματα βόσκειν παρέχῃς.
  Παίς
  ἀνόνητον ἄρ᾽ ὦ θυλάκιόν σ᾽ εἶχον ἄγαλμα.
  315 ἒ ἔ. πάρα νῷν στενάζειν.
  Φιλοκλέων
  φίλοι, τήκομαι μὲν
  πάλαι διὰ τῆς ὀπῆς
  ὑμῶν ὑπακούων.
  ἀλλὰ γὰρ οὐχ οἷός τ᾽ εἴμ᾽
  ᾁδειν. τί ποιήσω;
  τηροῦμαι δ᾽ ὑπὸ τῶνδ᾽, ἐπεὶ
  320 βούλομαί γε πάλαι μεθ᾽ ὑμῶν
  ἐλθὼν ἐπὶ τοαὺκκκκ
  κόν τι ποιῆσαι.
  ἀλλ᾽ ὦ Ζεῦ Ζεῦ μέγα βροντήσας
  ἤ με ποίησον καπνὸν ἐξαίφνης
  325 ἢ ΠροξενίδηνἸΣ λυν ἢ
  τοῦτον τὸν ψευδαμάμαξυν.
  τόλμησον ἄναξ χαρίσασθαί μοι,
  πάθος οἰκτίρας: ἤ με κεραυνῷ
  διατινθαλέῳ σπόδισον
  ταων ταω πειτ᾽ ἀνελών μ᾽ ἀποφυσήσας
  εἰς ὀξάλμην ἔμβαλε θερμήν:
  ἢ δῆτα λίθον με ποίησοννἏ
  χοιρίνας ἀριθμοῦσι. Χορός
  τίς γάρ ἐσθ᾽ ὁ ταῦτά σ᾽ εἵργων
  335 κἀποκλῄων τῇ θύρᾳ; λέξον: πρὸς εὔνους γὰρ φράσεις. Φιλοκλέων
  οὑμὸς υἱός. ἀλλὰ μὴ βοᾶτε: καὶ γὰρ τυγχάνει
  οὑτοσὶ πρόσθεν καθεύδων. ἀλλ᾽ ὕφεσθε τοῦ τόνου.
  Χορός
  τοῦ δ᾽ ἔφεξιν ὦ μάταιε ταῦτα δρᾶν σε βούλεται;
  καὶ τίνα πρόφασιν ἔχων;
  Φιλοκλέων
  340. ἐγὼ
  δ᾽ οὐ βούλομαι.
  Χορός
  τοῦτ᾽ ἐτόλμησ᾽ ὁ μιαρὸς χανεῖν
  ὁ Δημολογοκλέων ὅδ᾽,
  ὅτι λέγεις σύ τι περὶ νερὶ νερὶ νερὶ νερὶ νερὶ τῶὶ
  θές. οὐ γὰρ ἄν ποθ᾽
  οὗτος ἁνὴρ τοῦτ᾽ ἐτόλμησεν
  λέγειν, εἰ
  345 μὴ ξυνωμότης τις ις ἐτόλμησεν λέγειν. Χορός
  ἀλλ᾽ ἐκ τούτων ὥρα τινά σοι ζητεῖν καινὴν ἐπίνοιαν,
  ἥτις σε λάθρᾳ τἀνδρὸὸὸὂ ναι δεῦρο ποιήσει. Φιλοκλέων
  τίς ἂν οὖν εἴη; ζητεῖθ᾽ ὑμεῖς, ὡς πᾶν ἂν ἔγωγε ποιοίην:
  οὕτω κιττῶ διὰ τῶν σανίδων μετ὇ιρίρίρίρίρίο ελθεῖν.
  Χορός
  350 κρυφθεὶς ὥσπερ
  πολύμητις Ὀδυσσεύς;
  Φιλοκλέων
  πάντα πέφαρκται κοὐκ ἔστιν ὀπῆς οὐδ᾽ εἰ σέρφῳ διαδῦναι.
  ἀλλ᾽ ἄλλο τι δεῖ ζητεῖν ὑμᾶς: ὀπίαν δ᾽ οὐκ ἔστι γενέσθαι.
  Χορός
  μέμνησαι δῆθ᾽, ὅτ᾽ ἐπὶ στρατιᾶς κλέψας ποτὲ τοὺς ὀβελίσκους
  ἵεις σαυτὸν κεοτὸ υς ταχέως, ὅτε Νάξος ἑάλω.
  Φιλοκλέων
  οἶδ᾽: ἀλλὰ τί τοῦτ᾽; οὐδὲν γὰρ τοῦτ᾽ ἐστὶν ἐκείνῳ προσόμοιον.
  ἥβων γὰρ κἀδυνάμην κλέπτειν, ἴσχυόν τ᾽ αὐτὸς ἐμαυτοῦ,
  Φιλοκλέων
  κοὐδείς μ᾽ ἐφύλαττ᾽, ἀλλ᾽ ἐξῆν μοι
  φεύγειν ἀδεῶς. νῦν δὲ ξὺν ὅπλοις
  360 ἄνδρες ὁπλῖται διαταξάμενοι
  κατὰ τὰς διόδους σκοδπιωροὼιοι
  ύ᾽ αὐτῶν ἐπὶ ταῖσι θύραις
  ὥσπερ με γαλῆν κρέα κλέψασαν
  τηροῦσιν ἔχοντ᾽ ὀβελίσκκο. Χορός
  365 ἀλλὰ καὶ νῦν ἐκπόριζε
  μηχανὴν ὅπως τάχισθ᾽: ἕως γάρ, ὦ μελίττιον. Φιλοκλέων
  διατραγεῖν τοίνυν κράτιστόν ἐστί μοι τὸ δίκτυον.
  ἡ δέ μοι Δίκτυννα συγγνώμην ἔχοι τοῦ δικτύου.
  Χορός
  ταῦτα μὲν πρὸς ἀνδρός ἐστ᾽ ἄνοντος ἐς σωτηρίαν.
  370 ἀλλ᾽ ἔπαγε τὴν γνάθον.
  Φιλοκλέων
  διατέτρωκται τοῦτό γ᾽. ἀλλὰ μὴ βοᾶτε μηδαμῶς,
  ἀλλὰ τηρώμεσθ᾽ ὅπως μὴ Βδελυκλέων αἰσθήσεται.
  Χορός
  μηδὲν ὦ τᾶν δέδιθι, μηδέν: ὡς
  ἐγὼ τοῦτόν γ᾽, ἐὰν γρύξῃ
  τι, ποιήσω δακε5ῖν ρὴ3
  καὶ τὸν περὶ ψυχῆς
  δρόμον δραμεῖν, ἵν᾽ εἰδῇ
  μὴ πατεῖν τὰ
  τοῖν θεοῖν ψηφ.ίσματα. Χορός
  ἀλλ᾽ ἐξάψας διὰ τῆς θυρίδος τὸ καλῴδιον εἶτα καθίμα
  δήσας σαυτὸν καὶ τὴμν ληυὐ ενος Διοπείθους. Φιλοκλέων
  ἄγε νυν, ἢν αἰσθομένω τούτω ζητῆτόν μ᾽ ἐσκαλαμᾶσθαι
  κἀνασπαστὸν ποιεῖν τἴεπν τἴεπω, σίειι φράζετε νυνί.
  Χορός
  ἀμυνοῦμέν σοι τὸν πρινώδη θυμὸν ἅπαντες καλέσαντες
  ὥστ᾽ οὐ δυνατόν σ᾽ εἔἔισν:τἵἔγειν ῦτα ποιήσομεν ἡμεῖς.
  Φιλοκλέων
  385 δράσω τοίνυν ὑμῖν πίσυνος, καὶ — μανθάνετ᾽; — ἤν τι πάθω 'γώ,
  ἀνελόντες καὶ κατακλαύσαντες θεῖναί μ᾽ ὑπὸ τοῖσι δρυφάκτοις.
  Χορός
  οὐδὲν πείσει: μηδὲν δείσῃς. ἀλλ᾽ ὦ βέλτιστε καθίει
  σαυτὸν θαρρῶν κἀπευξάμενος τοῖσι πατρῴοισι θεοῖσιν.
  Φιλοκλέων
  ὦ Λύκε δέσποτα, γείτων ἥρως: σὺ γὰρ οἷσπερ ἐγὼ κεχάρησαι,
  τοῖς δακρύοισιν τὌνῶν φενῶν φενῶν ὶ καὶ τοῖς ὀλοφυρμοῖς:
  ᾤκησας γοῦν ἐπίτηδες ἰὼν ἐνταῦθ᾽ ἵνα ταῦ΅᾽ ἀκὼν ἐνταῦθ᾽ ἵνα ταῦ΅᾽ ἀκὼν
  θης μόνος ἡρώων παρὰ τὸν κλάοντα καθῆσθαι.
  ἐλέησον καὶ σῶσον νυνὶ τὸν σαυτοῦ πλησιόχωρον:
  κοὐ μή ποτέ σου παρὰ τὂνᮂ κάάνο ηδ᾽ ἀποπάρδω.
  Βδελυκλέων
  395 οὗτος ἐγείρου.
  Ξανθίας
  τί τὸ πρᾶγμ᾽;
  Βδελυκλέων
  ὥσπερ φωνή μέ τις ἐγκεκύκλωται.
  Ξανθίας
  μῶν ὁ γέρων πῃ διαδύεται αὖ;
  Βδελυκλέων
  μὰ Δί᾽ οὐ δῆτ᾽, ἀλλὰ καθιμᾷ
  αὑτὸν δήσας.
  Ξανθίας
  ὦ μιαρώτατε τί ποιεῖς; οὐ μὴ καταβήσει;
  Βδελυκλέων
  ἀνάβαιν᾽ ἀνύσας κατὰ τὴν ἑτέραν καὶ ταῖσιν φυλλάσι παῖε,
  ἤν πως πρύμνηκα γνναην ἀννσην ἀννσην ἀννσην ἀνναην εὶς ταῖς εἰρεσιώναις.
  Φιλοκλέων
  οὐ ξυλλήψεσθ᾽ ὁπόσοισι δίκαι τῆτες μέλλουσιν ἔσεσθαι,
  ὦ Σμικυθίων καὶ Τεισιιάὸ ν καὶ Φερέδειπνε;
  πότε δ᾽, εἰ μὴ νῦν, ἐπαρήξετέ μοι, πρίν μ᾽ εἴσω μᾶλλον ἄγεσθαι;
  Χορός
  εἰπέ μοι τί μέλλομεν κινεῖν ἐκείνην τὴν χολήν,
  ἥνπερ, ἡνίκ᾽ ἄν τις ἡμμῶν σφμῶν ὀὀὀ ηκιάν;
  νῦν ἐκεῖνο νῦν ἐκεῖνο
  τοὐξύθυμον, ᾧ κολαζόμεσθα,
  κέντρον †ἐντέτατ᾽ ὀξύ †ξύ
  ἀλλὰ θαἰμάτια βαλόντες ὡς τάχιστα, παιδία,
  θεῖτε καὶ βοᾶτε, καὶ Κλέωνι ταῦτ᾽ ἀεζλ0, ἀεζλ0, ἀεζλ0
  κελεύετ᾽ αὐτὸν ἥκειν
  ὡς ἐπ᾽ ἄνδρα μισόπολιν
  ὄντα κἀπολούμενον, ὅτι
  τόνμνε,εισνδνε λόἼἐοε
  ὴ δικάζειν δίκας.
  Βδελυκλέων
  415 ὦγαθοὶ τὸ πρᾶγμ᾽ ἀκούσατ᾽, ἀλλὰ μὴ κεκράγετε.
  Χορός
  νὴ Δί᾽ ἐς τὸν οὐρανόν γ᾽.
  Βδελυκλέων
  ὡς τοῦδ᾽ ἐγὼ οὐ μεθήσομαι.
  Χορός
  ταῦτα δῆτ᾽ οὐ δεινὰ καὶ τυραννίς ἐστιν ἐμφανής;
  ὦ πόλις καὶ Θεώρου θεοισεχθρία,
  κεἴ τις ἄλλος προέστηκεν ἡμῶν κόλαξ.
  Ξανθίας
  420 Ἡράκλεις καὶ κέντρ᾽ ἔχουσιν. οὐχ ὁρᾷς ὦ δέσποτα;
  Βδελυκλέων
  οἷς γ᾽ ἀπώλεσαν Φίλιππον ἐν δίκῃ τὸν Γοργίου.
  Χορός
  καὶ σέ γ᾽ αὐτοῖς ἐξολοῦμεν: ἀλλὰ πᾶς ἐπίστρεφε
  δεῦρο κἀξείρας τὸ κέαντρον ἐἶτὸ ὸν ἵεσο,
  ξυσταλεὶς εὔτακτος ὀργῆς καὶ μένους ἐμπλήμενος,
  425 ὡς ἂν εὖ σπννῇ τὖ ος οἷον ὤργισεν.
  Ξανθίας
  τοῦτο μέντοι δεινὸν ἤδη νὴ Δί᾽, εἰ μαχούμεθα:
  ὡς ἔγωγ᾽ αὐτῶν ὁρῶν δέδ τοιικα ίδας.
  Χορός
  ἀλλ᾽ ἀφίει τὸν ἄνδρ᾽: εἰ δὲ μή, φήμ᾽ ἐγὼ
  τὰς χελώνας μακαριεῖν σε τοῦ δέρματος.
  Φιλοκλέων
  430. ργισμένοι,
  οἱ
  δὲ τὠφθαλμὼ κύκλῳ κεντεῖτε καὶ τοὺς δακτύλους.
  Βδελυκλέων
  ὦ Μίδα καὶ Φρὺξ βοήθει δεῦρο καὶ Μασιντύα,
  καὶ λάβεσθε τουτουὶ καὶ μὴ μεθ3μησθε 5:
  εθ3ῆσθε δὲ μή, 'ν πέδαις παχείαις οὐδὲν ἀριστήσετε.
  ὡς ἐγὼ πολλῶν ἀκούσας οἶδα θρίων τὸν ψόφον.
  Χορός
  εἰ δὲ μὴ τοῦτον μεθήσεις, ἔν τί σοι παγήσεται.
  Φιλοκλέων
  ὦ Κέκροψ ἥρως ἄναξ τὰ πρὸς ποδῶν Δρακοντίδη,
  περιορᾷς οὕτω μ᾽ ὑπ᾽ ἀνδρῶν βανδρῶν βανδρῶν ούμενον,
  440 οὓς ἐγὼ 'δίδαξα κλάειν τέτταρ᾽ ἐς τὴν χοίνικα;
  Χορός
  εἶτα δῆτ᾽ οὐ πόλλ᾽ ἔνεστι δεινὰ τῷ γήρᾳ κακά;
  δηλαδή: καὶ νῦν γε τούτω τὸν παλαιὸν δεσπότην
  πρὸς βίαν χειροῦσιν, οὐδὲν τὸμαν πάάμαν πάάλαν ι
  διφθερῶν κἀξωμίδων, ἃς οὗτος αὐτοῖς ἠμπόλα,
  445 καὶ κυνᾶς: καὶ τοὺὶ πόειὺς πόειὺς πόειας ντος ὠφέλει,
  ὥστε μὴ ῥιγῶν ἑκάστοτ᾽: ἀλλὰ τούτοις γ᾽ οὐκ ἔνι
  οὐδ᾽ ἐν ὀφθαλμοῖσιν αἰδὼς τῶν παλαιῶν ἐμβάδων.
  Φιλοκλέων
  οὐκ ἀφήσεις οὐδὲ νυνί μ᾽ ὦ κάκιστον θηρίον,
  οὐδ᾽ ἀναμνησθεὶς ὅθ᾽ εὑροὼὑρο υς κλέπτοντά σε
  450 προσαγαγὼν πρὸς τὴν ἐλάαν ἐξέδειρ᾽ εὖ κἀνδρικῶς,
  ὥστε στζηλω; σὺ δ᾽ ἀχάριστος ἦσθ᾽ ἄρα.
  ἀλλ᾽ ἄνες με καὶ σὺ καὶ σύ, πρὶν τὸν υἱὸν ἐκδραμεῖν.
  Χορός
  ἀλλὰ τούτων μὲν τάχ᾽ ἡμῖν δώσετον καλὴν δίκην,
  οὐκέτ᾽ ἐς μακρὰν ἵν᾽ εἸὰώ εἸὰ῾ ἐστ᾽ ἀνδρῶν τρόπος
  455 ὀξυθύμων καὶ δικαίων καὶ βλεπόντων κάρδαμα.
  Βδελυκλέων
  παῖε παἶ ὦ Ξανθία τοὺς σφῆκας ἀπὸ τῆς οἰκίας.
  Ξανθίας
  ἀλλὰ δρῶ τοῦτ᾽: ἀλλὰ καὶ σὺ τῦφε πολλῷ τῷ καπνῷ.
  Σωσίας
  οὐχὶ σοῦσθ᾽; οὐκ ἐς κόρακας; οὐκ ἄπιτε; παῖε τῷ ξύλῳ.
  Ξανθίας
  καὶ σὺ προσθεὶς Αἰσχίνην ἔντυφε τὸν Σελλαρτίου.
  460 ἆρ᾽ ἐμέλλομέν ποθ᾽ ὑμᾶς ἀποσοβήσειν τῷ χρόνῳ.
  Βδελυκλέων
  ἀλλὰ μὰ Δί᾽ οὐ ῥᾳδίως οὕτως ἂν αὐτοὺς διέφυγες,
  εἴπερ ἔτυχον τῶν μελῶν λοκκν ους βεβρωκότες.
  Χορός
  ἆρα δῆτ᾽ οὐκ αὐτὰ δῆλα
  τοῖς πένησιν, ἡ τυραννὶς
  465 †ὡς λάθρᾳ γ᾽ ἐλάνθαὑεξ ,†
  εἰ σύ γ᾽ ὦ πόνῳ πόνηρε καὶ κομηταμυνία
  τῶν νόμων ἡμᾶς ἀπείργεις ὧν ἔθηἺε
  ὔτε τιν᾽ ἔχων πρόφασιν
  οὔτε λόγον εὐτράπελον,
  470 αὐτὸς ἄρχων μόνος;
  Βδελυκλέων
  ἔσθ᾽ ὅπως ἄνευ μάχης καὶ τῆς κατοξείας βοῆς
  ἐς λόγους ἔλθοιμεν ἀλλήλοαισι κὶ ;
  Χορός
  σοὐς λόγους ὦ μισόδημε καὶ μοναρχίας ἐραστά,
  475 καὶ ξυνὼν Βρασίδᾳ καὶ φοτρῬμεν κπρρῬν κπρῬν κπρῬν καὶ ξυνὼν
  ν τήν θ᾽ ὑπήνην ἄκουρον τρέφων;
  Βδελυκλέων
  νὴ Δί᾽ ἦ μοι κρεῖττον ἐκστῆναι τὸ παράπαν τοῦ πατρὸς
  μᾶλλον ἢ κακοῖχ τοσούοτο ν ὁσημέραι.
  Χορός
  480. νίκων
  ἐπῶν.
  ἀλλὰ νῦν μὲν οὐδὲν ἀλγεῖς, ἀλλ᾽ ὅταν ξυνήγορος
  ταὐτὰ ταῦτα σου καταντλμῇ καυ καλῇ.
  Βδελυκλέων
  ἆρ᾽ ἂν ὦ πρὸς τῶν θεῶν ὑμεῖς ἀπαλλαχθεῖτέ μου;
  485 ἢ δέδοκταί μοι δέρεσθαι καὶ δέρειν δι᾽ ἡμέρας;
  Χορός
  οὐδέποτέ γ᾽, οὐχ ἕως ἄν τί μου λοιπὸν ᾖ,
  ὅστις ἡμῶν ἐπὶ τυραννίδ᾽ ὧτδν ἧτάάἂ
  Βδελυκλέων
  ὡς ἅπανθ᾽ ὑμῖν τυραννίς ἐστι καὶ ξυνωμόται,
  ἤν τε μεῖζον ἤμν τ᾽ ἔλαττκ τράηγγν πάηηγγ ορῇ,
  490 ἧς ἐγὼ οὐκ ἤκουσα τοὔνομ᾽ οὐδὲ πεντήκοντ᾽ ἐτῶν:
  νῦν δὲ πολχλῦ τοῶν στὶν ἀξιωτέρα,
  ὥστε καὶ δὴ τοὔνομ᾽ αὐτῆς ἐν ἀγορᾷ κυλίνδεται.
  ἢν μὲν ὠνῆταί τις ὀρφὼς μεμβράδας δὲ μὴ 'θέλῃ,
  εὐθέως εἴρηχ᾽ ὁ πωλῶν πληείίο δας:
  495 'οὗτος ὀψωνεῖν ἔοιχ᾽ ἅνθρωπος ἐπὶ τυραννίδι.'
  ἢν δὲ γήτειον προσαιτῇ ταῖς ἀφύαις ἥδυσμά τι,
  ἡ λαχανόπωλις παραβλέψασά φησι θατέρ῿
  θατέρ῿ θατέρ῿ ι, γήτειον αἰτεῖς: πότερον ἐπὶ τυραννίδι,
  ἢ νομίζεις τὰς Ἀθήνας σοὶ φέρειφ'ν ἢ νομίζεις τὰς Ἀθήνας σοὶ φέρειφ'ν ἢ
  Ξανθίας
  500 κἀμέ γ᾽ ἡ πόρνη χθὲς εἰσελθόντα τῆς μεσημβρίας,
  ὅτι κελητίσαι 'κέλευμον, υḅηεον ι
  ἤρετ᾽ εἰ τὴν Ἱππίου καθίσταμαι τυραννίδα.
  Βδελυκλέων
  ταῦτα γὰρ τούτοις ἀκούειν ἡδἔ, εἰ καὶ νῦν ἐγὼ
  τὸν πατέρ᾽ ὅτι βούλομαι τούἀτων τα τῶν
  505 ὀρθροφοιτοσυκοφαντοδικοταλαιπώρων τρόπων
  ζῆν βίον γενναῖον ὥσπερ,τόνρυρ,όνρυρ,όνρυα ἔχω
  ταῦτα δρᾶν ξυνωμότης ὢν καὶ φρονῶν τυραννικά.
  Φιλοκλέων
  νὴ Δί᾽ ἐν δίκῃ γ᾽: ἐγὼ γὰρ οὐδ᾽ ἂν ὀρνίθων γάλα
  ἀντὶ τοῦ βίου λάβΗιμεξν ῼ ῦν ἀποστερεῖς:
  510 οὐδὲ χαίρω βατίσιν οὐδ᾽ ἐγχέλεσιν, ἀλλ᾽ ἥδιον ἄν δϺκίσιιον ιμ᾽
  ἂν ἐν λοπάδι πεπνιγμένον.
  Βδελυκλέων
  νὴ Δί᾽ εἰθίσθης γὰρ ἥδεσθαι τοιούτοις πράγμασιν:
  ἀλλ᾽ ἐὰν σιγῶν ἀνάσχῶ κάα ὼ λέγω,
  ἀναδιδάξειν οἴομαί σ᾽ ὡς πάντα ταῦθ᾽ ἁμαρτάνεις.
  Φιλοκλέων
  515 ἐξαμαρτάνω δικάζων;
  Βδελυκλέων
  καταγελώμενος μὲν οὖν
  οὐκ ἐπαϊεις ὑπ᾽ ἀνδρῶν, οὓς σὺ μόνον οὐ προὐ προὐ
  ἀλλὰ δουλεύων λέληθας.
  Φιλοκλέων
  παῦε δουλείαν λέγων,
  ὅστις ἄρχω τῶν ἁπάντων.
  Βδελυκλέων
  οὐ σύ γ᾽, ἀλλ᾽ ὑπηρετεῖς
  οἰόμενος ἄρχειν: ἐπεὶ δίδαξον ἡμᾂς ὦ τε,
  πάς ἡ τιμή 'στί σοι καρπουμένῳ τὴν Ἑλλάδα.
  Φιλοκλέων
  πάνυ γε, καὶ τούτοισί γ᾽ ἐπιτρέψαι 'θέλω.
  Βδελυκλέων
  καὶ μὴν ἐγώ.
  ἄφετέ νυν ἅπαντες αὐτόν.
  Φιλοκλέων
  καὶ ξίφος γέ μοι δότε.
  ἢν γὰρ ἡττηθῶ λέγων σου, περιπεσοῦμαι τῷ ξίφει.
  Βδελυκλέων
  εἰπέ μοι, τί δ᾽ ἤν, τὸ δεῖνα, τῇ διαίτῃ μὴ 'μμένῃς;
  Φιλοκλέων
  525 μηδέποτε πίοιμ᾽ ἀκράτου μισθὸν ἀγαθοῦ δαίμονος.
  Χορός
  νῦν δὴ τὸν ἐκ θἠμετέρου
  γυμνασίου δεῖ τι λέγειν
  καινόν, ὅπως φανήσει —
  Βδελυκλέων
  ἐνεγκάτω μοι δεῦρο τὴν κίστην τις ὡς τάχιστα.
  530 ἀτὰρ φανεῖ ποῖός τις ὤν, ἢν ταῦτα παρακελεύῃ;
  Χορός
  μὴ κατὰ τὸν νεανίαν
  τονδὶ λέγων. ὁρᾷς γὰρ ὥς
  σοι μέγας ἐστὶν ἁγὼν
  καὶ περὶ τῶν ἁπάντων,
  535 εἴπερ, ὃ μὴ γτθνοι, σιι
  ᾽ ἐθέλει κρατῆσαι.
  Βδελυκλέων
  καὶ μὴν ὅσ᾽ ἂν λέξῃ γ᾽ ἁπλῶς μνημόσυνα γράψομαι 'γώ.
  Φιλοκλέων
  τί γὰρ φάθ᾽ ὑμεῖς, ἢν ὁδί με τῷ λόγῳ κρατήσῃ;
  Χορός
  540. φόροι
  καλούμεθ᾽
  , ἀντωμοσιῶν
  545
  κελύφη .
  Χορός
  ἀλλ᾽ ὦ περὶ τῆς πάσης μέλλων βασιλείας ἀντιλογήσειν
  τῆς ἡμετέρας, νυνὶ θαλρρτατσζν πῆς ασάνιζε. Φιλοκλέων
  καὶ μὴν εὐθύς γ᾽ ἀπὸ βαλβίδων περὶ τῆς ἀρχῆς ἀποδείξω
  τῆς ἡμετέρας ϶νμτιὐὐδεε ἐστὶν βασιλείας.
  550. ν,
  καὶ ταῦτα γέροντος;
  ὃν πρῶτα μὲν ἕρποντ᾽ ἐξ εὐνῆς τηροῦσ᾽ ἐπὶ τοῖσι δρυφάκτοις
  ἄνδρεϮ τγάαλοι ις: κἄπειτ᾽ εὐθὺς προσιόντι ἐμβάλλει
  μοι τὴν χεῖρ᾽ ἁπαλὴν τῶν δημοσίων 5αυ5 κεκῆων κετεύουσίν
  θ᾽ ὑποκύπτοντες τὴν φωνὴν οἰκτροχοοῦντες:
  'οἴκτιρόν μ᾽ ὦ σάτὦ πάτερ, αάτὴν , εἰ καὐτὸς πώποθ᾽ ὑφείλου
  ἀρχὴν ἄρξας ἢ 'πὶ στρατιᾶς τοῖς ξυσσίτοις ἀζΉὸρά μ᾽
  οὐδ᾽ ἂν ζῶντ᾽ ᾔδειν εἰ μὴ διὰ τὴν προτέραν ἀπόφυξιν.
  Βδελυκλέων
  τουτὶ περὶ τῶν ἀντιβολούντων ἔστω τὸ μνημόσυνόν μοι.
  Φιλοκλέων
  560 г άντων
  οὐδὲν πεποίηκα,
  ἀλλ᾽ ἀκροῶμαι πάσας φωνὰς ἱέντων εἰς ἀπόφυξιν.
  φέρ᾽ ἴδω, τί γὰρ οὐκ ἔστιν ἀκοῦσαι θώπευμ᾽ ἐνταῦθα δικαστῇ;
  οἱ μέν γ᾽ ἀποκλάονται πενίαν αὑτῶν καὶ προστιθέασι
  565 κακὰ πρὸς τοῖς οϖσιινὸὸὖσινὖὖσινὖσινὖσιιν ῶν ἂν ἰσώσῃ τοῖσιν ἐμοῖσιν: †
  οἱ δὲ λέγουσιν μύθους ἡμῖν, οἱ δ᾽ Αἰσιπου οἱ δὲ σκώπτουσ᾽
  , ἵν᾽ ἐγὼ γελάσω καὶ τὸν θυμὸν καταθῶμαι .
  κἂν μὴ τούτοις ἀναπειθώμεσθα, τὰ παιδάρι᾽ εὐθὺς ἀνέλκει
  τὰς θηλείας καὶ τοὶ τοὰ ῆς χειρός, ἐγὼ δ᾽ ἀκροῶμαι:
  570 τὰ δὲ συγκύψανθ᾽ ἅμα βληχᾶται: κἄπειαθώ ὁ ρἄπειαθώ ὶὁὁτὶ ν ὥσπερ
  θεὸν ἀντιβολεῖ με τρέμων τῆς εὐθύνης ἀπολῦσαι:
  'εἰ μὲν χαίρεις ἀρνὸς φωνῇ, παιδὸς φωνὴν ἐλεήσαις:'
  εἰ δ᾽ αὖ τοῖς χοιριδίοις χαίρω, θυγεΉππρὂ ιθέσθαι.
  χἠμεῖς αὐτῷ τότε τῆς ὀργῆς ὀλίγον τὸν κόλλοπ᾽ ἀνεῖμεν.
  575 ἆρ᾽ οὐ μεγάλη τοῦτ᾽ ἔστ᾽ ἀρχὴ καὶ τοῦ πλούτου καταχήνη;
  Βδελυκλέων
  δεύτερον αὖ σου τουτὶ γράφομαι, τὴν τοῦ πλούτου καταχήνην:
  καὶ τἀγαθά μοχ μέμνηησῦ κων τῆς Ἑλλάδος ἄρχειν.
  Φιλοκλέων
  παίδων τοίνυν δοκιμαζομένων αἰδοῖα πάρεστι θεᾶσθαι.
  κἂν Οἴαγρος εἰσέλθῃ φεύγων, οὐκ ἀποφεύγει πρὶν ἂν ἡμῖν
  580 ἐκ τῆς σιόβηῂ εοῂ ν τὴν καλλίστην ἀπολέξας.
  κἂν αὐλητής γε δίκην νικᾷ, ταύτης ἡμῖν ἐπίχειρα
  ἐν φορβειᾷ τοῖσι δικαλσταῖηηη ἐν ησ᾽ ἀπιοῦσι.
  κἂν ἀποθνῄσκων ὁ πατήρ τῳ δῷ καταλείπων παῖδ᾽ ἐπίκληρον,
  κλάειν ἡμεῖς μακερνν ὰ ὰ ὰ ἴν ἐπίκληρον εἰπόντες τῇ διαθήκῃ
  585 καὶ τῇ κόγχῃ τῇ πάνυ σεμνῶς τοῖς σημείοισιν ἐπούατοῃ, ῇ
  ὅστις ἂν ἡμᾶς ἀντιβολήσας ἀναπείσῃ.
  καὶ ταῦτ᾽ ἀνυπεύθυνοι δρῶμεν, τῶν δ᾽ ἄλλων οὐδεμἴ ἀρχή.
  Βδελυκλέων
  τουτὶ γάρ τοι σεμνόν, τούτων ὧν εἴρηκας μακαρίζω:
  τῆς δ᾽ ἐπικλήρου τὴν διαθήκκηη ἀνακογχυλιάζων.
  Φιλοκλέων
  590. τοῖσι
  δικασταῖς παραδοῦναι:
  εἶτ᾽ Εὔαθλος χὠ μέγας οὗτος Κολακώνυμος ἀσπιαποβλὀ
  δώσειν ἡμᾶς φασίν, περὶ τοῦ πλήθους δὲ μαχεῖσθαι.
  κἀν τῷ δήμῳ γνώμην οὐδεὶς πώποτ᾽ ἐνίκησεν, ἐὰν μὴ
  εἴπῃ τὰ δικαστήρι᾽ ἀφτεπα μίαν δικάσαντας:
  αὐτὸς δὲ Κλέων ὁ κεκραξιδάμας μόνον ἡμᾶς οὐ περιτρώγει,
  ττλλὰι φτλλὰιφ χειρὸς ἔχων καὶ τὰς μυίας ἀπαμύνει.
  σὺ δὲ τὸν πατέρ᾽ οὐδ᾽ ὁτιοῦν τούτων τὸν σαυτοῦ πώποτ᾽ ἔδρασας.
  ἀλλὰ Θέωρος, καίτοὐστὶν ἀνὴρ Εὐφημίου οὐδὲν ἐλάττων,
  600 τὸν σφόγςον ἔἇεων ἔἇεωο κάνης τἀμβάδι᾽ ἡμῶν περικωνεῖ.
  σκέψαι μ᾽ ἀπὸ τῶν ἀγαθῶν οἵων ἀποκλῄεις καὶ κατερύκεις,
  ἣν δουλείαν οαὖσκν οὖσκαν ὶ ὑπηρεσίαν ἀποδείξειν.
  Βδελυκλέων
  ἔμπλησο λέγων: πάντως γάρ τοι παύσει ποτὲ κἀναφανήσει
  πρωκτὸς λουτροῦ περιγιςγνόμενὲ ῆς τῆς περισέμνου.
  Φιλοκλέων
  605 ων,
  κἄπειθ᾽ ἥκονθ᾽ ἅμα πάντες
  ἀσπάζωνται διὰ τἀργύριον, καὶ πρῶμτα μὲὲν
  Ἤάθθογ ζῃ καὶ τὼ πόδ᾽ ἀλείφῃ καὶ προσκύψασα φιλήσῃ
  καὶ παππίζουσ᾽ ἅμα τῇ γλώττῃ τὸ τριώβολον ἐκκαλαμᾶται,
  610 καὶ τὸ γύναιόν μ᾽ ὑποθωνπεὸ μᾶζαν προσενέγκῃ,
  κἄπειτα καθεζομένη παρ᾽ ἐμοὶ προσαναγκάζῃ, 'φάγε τουτί, 'τοντρ΅γε ισιν
  ἐγὼ γάνυμαι, κοὐ μή με δεήσῃ
  ἐς σὲ βλέψαι καὶ τὸν ταμίαν, ὁπότ᾽ ἄριστον παραθήσει
  καταρασάμενος καὶ τονθορύσας. ἀλλ᾽ ἢν μή μοι ταχὺ μάξῃ,
  τάδε κέκτημαι πρόβλημα κακῶν, σκευὴν βελέων ἀλεωρήν.
  κἂν οἶνόν μοι μὴ 'γχῇς σὺ πιεῖν, τὸν ὄνον τόνδ᾽ ἐσκεκόμισμαι
  οἴνου μεστόγὅ έομαι κλίνας: οὗτος δὲ κεχηνὼς
  βρωμηδσάμενος τοῦ σοῦ δίνου μέγα καὶ στράτιον πειον κατον κατον κετον
  620 ἆρ᾽ οὐ μεγάλην ἀρχὴν ἄρχω καὶ τοῦ Διὸς οὐδὲν ἐλάττω, Φιλοκλέων
  ὅστις ἀκούω ταὔθ᾽ ἅπερ ὁ Ζεύς;
  ἢν γοῦν ἡμεῖς θορυβήσωμεν,
  πᾶς τίς φησιν τῶν παριόντων,
  'οἷον βροντᾷ τ2,
  ικατο 6ιικατ 6ιικατ ὦ Ζεῦ βασιλεῦ.
  κἂν ἀστράψω, ποππύζουσιν
  κἀγκεχόδασίν μ᾽ οἱ πλουτοῦντες
  καὶ πάνυ σεμνοί.
  καὶ σὺ δέδοικάς με μάλιστ᾽ αὐτός:
  νὴ τὴν Δήμητρα δέδοικας, ἐγὼ δ᾽
  630 ἀπολοίεδὼ κα. Χορός
  οὐπώποθ᾽ οὕτω καθαρῶς
  οὐδενὸς ἠκούσαμεν οὐδὲ
  ξυνετῶς λέγοντος.
  Φιλοκλέων
  οὔκ, ἀλλ᾽ ἐρήμας ᾤεθ᾽ οὕτω ῥᾳδίως τρυγήσειν.
  635 καλῶς γὰρ ᾔδειν ὡς ἐγὼ ταύτῃ κράτιστός εἰμι.
  Χορός
  ὡς δ᾽ ἐπὶ πάντ᾽ ἐλήλυθεν
  κοὐδὲν παρῆλθεν, ὥστ᾽ ἔγωγ᾽
  ηὐξανόμην ἀκούων,
  κούων, κούων ν δικάζειν
  640 αὐτὸς ἔδοξα νήσοις,
  ἡδόμενος λέγοντι.
  Φιλοκλέων
  ὡς οὗτος ἤδη σκορδινᾶται κἄστιν οὐκ ἐν αὑτοῦ.
  Βδελυκλέων
  ἦ μὴν ἐγώ σε τήμερον σκύτη βλέπειν ποιήσω.
  Χορός
  δεῖ δέ σε παντοίας πλέκειν
  645 εἰς ἀπόφυξιν παλάμας.
  τὴν γὰρ ἐμὴν ὀργὴν πεπᾶναι
  χαλεπὸν νεανίᾳ μὴ πρὸς ἐμοῦ λέγοντι.
  Χορός
  πρὸς ταῦτα μύλην ἀγαθὴν ὥρα ζητεῖν σοι καὶ νεόκοπτον,
  ἢν μή τι λέγῃς, ἥτμις τυνα τυνα ὸν θυμὸν κατερεῖξαι. Βδελυκλέων
  650. ν τῇ
  πόλει ἐντετοκυῖαν.
  ἀτὰρ ὦ πάτερ ἡμέτερε Κρονίδη —
  Φιλοκλέων
  παῦσαι καὶ μὴ πατέριζε.
  εἰ μὴ γὰρ ὅπως δουλεύω 'γώ, τουτὶ ταχέως με διδάξεις,
  οὐκ ἔστιν ὅπως οξικὶ τεκθ, τεκθ ν χρῇ σπλάγχνων μ᾽ ἀπέχεσθαι.
  Βδελυκλέων
  655 οις ἀλλ᾽ ἀπὸ
  χειρός,
  τὸν φόρον ἡμῖν ἀπὸ τῶν πόλεων συλλήβδην τὸν πρύσιϿτντα:
  τὰ τέλη χωρὶς καὶ τὰς πολλὰς ἑκατοστάς,
  πρυτανεῖα μέταλλ᾽ ἀγορὰς λιμένας μεσθοκὺα δημιόπρατα.
  660 τούτων πλήρωμα τάλαντ᾽ ἐγγὺς δισχίλια γίγνεται ἡμῖν.
  ἀπὸ τούτου νυν κατάθες μισθὸν τοῖσι δικασταῖς ἐνιαυτοῦ
  ἓξ χιλιάσιν, κοὔπω π τῇ χώρᾳ κατένασθεν,
  γίγνεται ἡμῖν ἑκατὸν δήπου καὶ πεντήκοντα τάλαντα.
  Φιλοκλέων
  οὐδ᾽ ἡ δεκάτη τῶν προσιόντων ἡμῖν ἄρ᾽ ἐγίγνεθ᾽ ὁ μισθός.
  Βδελυκλέων
  665 μὰ Δί᾽ οὐ μέντοι.
  Φιλοκλέων
  καὶ ποῖ τρέπεται δὴ 'πειτα τὰ χρήματα τἄλλα;
  Βδελυκλέων
  ἐς τούτους τοὺς 'οὐχὶ προδώσω τὸν Ἀθηναίων κολοσυρτόν,
  ἀλλὰ μαχοῦμαι πορὶ τθρὶ ἀεί. σὺ γὰρ ὦ πάτερ αὐτοὺς
  ἄρχειν αἱρεῖ σαυτοῦ τούτοις τοῖς ῥηματίοις περιπεφθείς.
  κᾆθ᾽ οὗτοι μὲν δωροδοκοῦσιν κατὰ πεντήκοντα τάλαντα
  670 ἀπὸ τῶν πόαλεων ἐταπειιλον ἐταπειιλοο υτὶ κἀναφοβοῦντες,
  'δώσετε τὸν φόρον, ἢ βροντήσας τὴν πόλιν ὑμῶν ἀνατρέψω.'
  σὺ δὲ τῆς ἀρχῆς ἀγαπᾷς τῆς σῆς τοὺς ἀργελόφους περιτρώγων.
  οἱ δὲ ξύμμαχοι ὡς ᾔσθηνται τὸν μὲν σύρφακα τὸν ἄλλον
  ἐκ κηθαρίον λαγαριζακενοζὸν ἄλλον ἐκ κηθαρίον λαγαριζακενο ιζοντα τὸ μηδέν,
  675 σὲ μὲν ἡγοῦνται Κόννου ψῆφον, τούτοισι δὲ δωροχορνῦσιν δάπιδας
  τυρὸν μέλι σήσαμα προσκεφάλαια
  φιάλας χλανίδας στεφάνους ὅρμους ἐκπώματα πλονοθα:
  ειοου ὶ δ᾽ ὧν ἄρχεις, πολλὰ μὲν ἐν γῇ πολλὰ δ᾽ ἐφ᾽ ὑγρᾷ πιτυλεδύσας,
  οὐδεὶς οὐδὲ σκορόδου κεφαλὴν τοοδσος ἑψὈος ιν.
  Φιλοκλέων
  680 μὰ Δί᾽ ἀλλὰ παρ᾽ Εὐχαρίδου καὐτὸς τρεῖς γ᾽ ἄγλιθας μετέπεμψα.
  ἀλλ᾽ αὐτήν μοι τὴν δουλείαν οὐκ ἀποφαίνων ἀποκναίεις.
  Βδελυκλέων
  οὐ γὰρ μεγάλη δουλεία 'στὶν τούτους μὲν ἅπαντας ἐν ἀρχαῖς
  αὐτούς τ᾽ εἶνακ τλκοι καώ ας τοὺς τούτων μισθοφοροῦντας;
  σοὶ δ᾽ ἤν τις δῷ τοὺς τρεῖς ὀβολούς, ἀγαπᾷς: οὓς αὐτὸς ἐλαύνων
  685 καὶα πεζὶ ολιορκῶν ἐκτήσω πολλὰ πονήτας.
  καὶ πρὸς τούτοις ἐπιταττόμενος φοιτᾷς, ὃ μάλιστά μ᾽ ἀπάγχει,
  ὅταν εἰσελθὸν σιιράν σιιράν μειράν κατάπυγον, Χαιρέου υἱός,
  ὡδὶ διαβὰς διακινηθεὶς τῷ σώματι καὶ τρυφερανθεκ επεπεος
  κἀν ὥρᾳ δικάσονθ᾽, ὡς ὅστις ἂν ὑμῶν
  690 ὕστερος ἔλθῃ τοῦ σημείου, τὸ τριώβ κομιεῖται:
  αὐτὸς δὲ φέρει τὸ συνηγορικὸν δραχμήν, κἂν ὕστερος ἔλθῃ:
  κανὶ κζΉιοο ἀρχόντων ἑτέρῳ τινὶ τῶν μεθ᾽ ἑαυτοῦ,
  ἤν τίς τι διδῷ τῶν φευγόντων, τδπετνθέὶ ᾽ ὄντε
  ἐσπουδάκατον, κᾆθ᾽ ὡς πρίονθ᾽ ὁ μὲν ἕλκει ὁ δ᾽ ἀντενέδωκε:
  695 σὺ δὲ χασκάζεις τὸν κωλακρέτην, τὸ δὲ πραττόμενόν σε λέληθεν.
  Φιλοκλέων
  ταυτί με ποιοῦσ᾽; οἴμοι τί λέγεις; ὥς μου τὸν θῖνα ταράττεις,
  καὶ τὸν νοῦν μου προσάγεις μᾶλλον, κοὐκ οἶδ᾽ μχρά ὅ τι ιεῖς.
  Βδελυκλέων
  σκέψαι τοίνυν ὡς ἐξόν σοι πλουτεῖν καὶ τοῖσιν ἅπασιν
  ὑπὸ τῶν ἀεὶ δημιωζόνὶ δ᾽ ὅπῃ ἐγκεκύκλησαι,
  700 ὅστις πόλεων ἄρχων πλείστων ἀπὸ τοῦ Πόντου μέκ΂πρι Σπδο῅
  λαύεις πλὴν τοῦθ᾽ ὃ φέρεις ἀκαρῆ: καὶ τοῦτ᾽ ἐρίῳ σοι ἐνστάζουσιν
  κατὰ ικὰ ικὰ ιὰ ῦ ζῆν ἕνεχ ᾽ ὥσπερ ἔλαιον.
  βούλονται γάρ σε πένητ᾽ εἶναι: καὶ τοῦθ᾽ ὧν οὕνεκ᾽ ἐρῶ σοι,
  ἵνα γιγνσισκῃς τῃς ῃς
  705 πηδᾷς.
  εἰ γὰρ ἐβούλοντο βίον πορίσαι τῷ δήμῳ, ῥᾴδιον ἦν ἄν.
  εἰσίν γε πόλεις χίλιαι αἳ νῦν τὸν φόρον ἡμῖν ἀπάγουσι:
  τούτων εἴκοσιν ἂεόκμσι βεόκμαυ τις προσέταξεν ἑκάστῃ,
  δύο μυριάδ᾽ ἂν τῶν δημοτικῶν ἔζων ἐν πᾶσκ λαγῴιοις
  710 σιν παντοδαποῖσιν καὶ πυριάτῃ,
  ἄξια τῆς γῆς ἀπολαύοντες καὶ τοῦ 'ν Μαραθῶονι ταραθῶνι ραιια
  νῦν δ᾽ ὥσπερ ἐλαολόγοι χωρεῖθ᾽ ἅμα τῷ τὸν μισθὸν ἔχοντι.
  Φιλοκλέων
  οἴμοι τί πέπονθ᾽; ὡς νάρκη μου κατὰ τῆς χειρὸς καταχεῖται,
  καὶ τὸ ξίφος οὐ δύναμαι κατέαμελεινὸθὀ κός εἰμι.
  Βδελυκλέων
  715 ντήκοντα
  μεδίμνους
  ποριεῖν: ἔδοσαν δ᾽ οὐπώποτέ σοι πλὴν πρώην πέντε μεδίμϽοουμς, τα὿αμς,
  τὐπώποτέ ξενίας φεύγων ἔλαβες κατὰ χοίνικα κριθῶν.
  Βδελυκλέων
  ὧν οὕνεκ᾽ ἐγώ σ᾽ ἀπέκλῃον ἀεὶ
  720 βόσκειν ἐθέλων καὶ μὴ τούτους
  ἆστους ἐκτομάσκει ζοντας.
  καὶ νῦν ἀτεχνῶς ἐθέλω παρέχειν
  ὅ τι βούλει σοι,
  πλὴν κωλακρέτου γάλα πίνειν. Χορός
  725 .
  _ σὺ γὰρ οὖν νῦν μοι νικᾶν πολλῷ δεδόκησαι:
  ὥστ᾽ ἤδη τὴν ὀργὴν χαλάσας τοναπκΉ σΉ άλλω.
  ἀλλ᾽ ὦ τῆς ἡλικίας ἡμῖν τῆς αὐτῆς συνθιασῶτα, Χορός
  πιθοῦ πιθοῦ λόγοισι, μηδ᾽ ἄφρων γένῃ
  730 μηδ᾽ ἀτενὴς ἄγαν ἀτεράμων τ᾽ ἀνήρ.
  εἴθ᾽ ὤφελέν μοι κηδεμὼν ἢ ξυγγενὴς
  εἶναί τις ὅστις τοιαῦτ᾽ ἐνουθέτει.
  σοὶ δὲ νῦν τις θεῶν παρὼν ἐμφανὴς
  ξυλλαμβάνει τοῦ πράγματος,
  735 καὶ δῖλόνὂ ἐστιις ἐστιις :
  σὺ δὲ παρὼν δέχου.
  Βδελυκλέων
  καὶ μὴν θρέψω γ᾽ αὐτὸν παρέχων
  ὅσα πρεσβύτῃ ξύμφορα, χόνδρον
  λείχειν, χλασήσιλναν μαν μαν ν,
  πόρνην, ἥτις τὸ πέος τρίψει
  740 καὶ τὴν ὀσφῦν.
  ἀλλ᾽ ὅτι σιγᾷ κοὐδὲν γρύζει,
  τοῦτ᾽ οὐ δύναταί με προσέσθαι.
  Χορός
  νενουθέτηκεν αὑτὸν ἐς τὰ πράγμαθ᾽, οἶς
  τότ᾽ ἐπεμαίνετ᾽: ἔγνωκε γὰρ ἀρίτίτως,
  74 ᾽ ἐκεῖνα πάνθ᾽ ἁμαρτίας
  ἃ σοῦ κελεύοντος οὐκ ἐπείθετο.
  νῦν δ᾽ ἴσως τοῖσι σοῖς λόγοις πείθεται
  καὶ σωφρονεῖ μέντοι μεθιστὰς
  ἐς τπτριὸ λοο όπον
  πιθόμενός τέ σοι.
  Φιλοκλέων
  ἰώ μοί μοι.
  Βδελυκλέων
  οὗτος τί βοᾷς;
  Φιλοκλέων
  750 μή μοι τούτων μηδὲν ὑπισχνοῦ.
  κείνων ἔραμαι, κεῖθι γενοίμαν,
  ἵν᾽ ὁ κῆρύξ φησι, 'τίς ἀψήφιστος; ἀνιστάσθω.
  κἀπισταίην ἐπὶ τοῖς κημοῖς
  755 ψηφιζομένων ὁ τελευταῖος.
  σπεῦδ᾽ ὦ ψυχή. ποῦ μοι ψυχή;
  πάρες ὦ σκιερά. μὰ τὸν Ἡρακλέα
  μή νυν ἔτ᾽ ἐγὼ 'ν τοῖσι δικασταῖς
  κλέπτοντα Κλέωνα λάβοιμι.
  Βδελυκλέων
  760 ἴθ᾽ ὦ πάτερ πρὸς τῶν θεῶν ἐμοὶ πιθοῦ.
  Φιλοκλέων
  τί σοι πίθωμαι; λέγ᾽ ὅ τι βούλει πλὴν ἑνός.
  Βδελυκλέων
  ποίου; φέρ᾽ ἴδω.
  Φιλοκλέων
  τοῦ μὴ δικάζειν. τοῦτο δὲ
  Ἅιδης διακρινεῖ πρότερον ἢ 'γὼ πείσομαι.
  Βδελυκλέων
  σὺ δ᾽ οὖν, ἐπειδὴ τοῦτο κεχάρηκας ποιῶν,
  765 ἐκεῖσε μὲν μηκέτι βάδιαζ᾽, τḐλάξἀλλεξὸ
  οῦ μένων δίκαζε τοῖσιν οἰκέταις.
  Φιλοκλέων
  περὶ τοῦ; τί ληρεῖς;
  Βδελυκλέων
  ταὔθ᾽ ἅπερ ἐκεῖ πράττεται:
  ὅτι τὴν θύραν ἀνέῳξεν Ἅ σηκὶς λιλππγ,
  ταπᾳ ὴν ψηφιεῖ μίαν μόνην.
  770 πάντως δὲ κἀκεῖ ταῦτ᾽ ἔδρας ἑκάστοτε.
  καὶ ταῦτα μέν νυν εὐλόγως, ἢν ἐξέχῃ
  ἕλη κατ᾽ ὄρθρον, ἡλιάσει πρὸς ἥλιίον:
  ενὸς ῃ, πρὸς τὸ πῦρ καθήμενος:
  ὕοντος εἴσει: κἄν ἔγρῃ μεσημβρινός,
  775 οὐδείς σμοο᾽ λḸπο᾽ Ḹπο θέτης τῇ κιγκλίδι.
  Φιλοκλέων
  τουτί μ᾽ ἀρέσκει.
  Βδελυκλέων
  πρὸς δὲ τούτοις γ᾽, ἢν δίκην
  λέγῃ μακράν τις, οὐχὶ πεινῶν ἀναμεΉνενε
  εαυτὸν καὶ τὸν ἀπολογούμενον.
  Φιλοκλέων
  780 ὥσπερ
  πρότερον τὰ πράγματ᾽ ἔτι μασώμενος;
  Βδελυκλέων
  πολλῷ γ᾽ ἄμεινον: καὶ λέγεται γὰρ τουτογί,
  ὡς οἱ δικασταὶ ψευδομένων τῶν μαρτύρρων
  μαρτύρρωί ᾶγμ᾽ ἔγνωσαν ἀναμασώμενοι.
  Φιλοκλέων
  ἀνά τό με πείθεις. ἀλλ᾽ ἐκεῖν᾽ οὔπω λέγεις,
  785 τὸν μισθὸν ὁπόθεν λήψομαι.
  Βδελυκλέων
  παρ᾽ ἐμοῦ.
  Φιλοκλέων
  καλῶς,
  ὁτιὴ κατ᾽ ἐμαυτὸν κοὐ μεθ᾽ ἑτέρου λήψομαι.
  αἴσχιστα γάρ τοί μ᾽ ἠργάσατο Λυσίστρατος
  ὁ σκωπτόλης. δραχμὴν μετ᾽ ἐμοῦ πρώην λαβὼν
  ἐλθὼν διεκερματίζετ᾽ ἐν τοῖς ἰχθύσιν,
  790 κἄπειὼν τρεῖς λοπίδας μοι κεστρέων:
  κἀγὼ 'νέκαψ᾽: ὀβολοὺς γὰρ ᾠόμην λαβεῖν:
  κᾆφῂτα βελυὺν νος ἐξέπτυσα:
  κᾆθ᾽ εἷλκον αὐτόν.
  Βδελυκλέων
  ὁ δὲ τί πρὸς ταῦτ᾽ εἶφ᾽;
  Φιλοκλέων
  ὅ τι;
  ἀλεκτρυόνος μ᾽ ἔφασκε κοιλίαν ἔχειν:
  795 'ταχὺ γοῦν καθέψεις τἀργύριον,' λςΉἦ
  Βδελυκλέων
  ὁρᾷς ὅσον καὶ τοῦτο δῆτα κερδανεῖς.
  Φιλοκλέων
  οὐ πάνυ τι μικρόν. ἀλλ᾽ ὅπερ μέλλεις ποίει.
  Βδελυκλέων
  ἀνάμενέ νυν: ἐγὼ δὲ ταῦθ᾽ ἥξω φέρων.
  Φιλοκλέων
  ὅρα τὸ χρῆμα, τὰ λόγι᾽ ὡς περαίνεται.
  800 ἠκηκόη γὰρ ὡς Ἀθηναῖοί ποτε
  δικάσοιεν ἐπὶ ταῖς οἰκίαισι τὰς δίκας,
  κἀḖοο ύροις ἐνοικοδομήσοι πᾶς ἀνὴρ
  αὑτῷ δικαστηρίδιον μικρὸν πάνυ,
  ὥσπερ Ἑκάταιποο ὸ τῶν θυρῶν.
  Βδελυκλέων
  805 ἰδού, τί ἔτ᾽ ἐρεῖς; ὡς ἅπαντ᾽ ἐγὼ φέρω
  ὅσαπερ ἔφασκον, κἄτι πολλῷ πλείονα.
  ἀμὶς μέν, ἢν οὐρητιάσῃς, αὑτηὶ
  παρά σοι κρεμήσετ᾽ ἐγγὺς ἐπὶ τοῦ παττάλου.
  Φιλοκλέων
  σοφόν γε τουτὶ καὶ γέροντι πρόσφορον
  810 ἐξηῦρες ἀτεχνῶς φάρμακον στραγγουρίας.
  Βδελυκλέων
  καὶ πῦρ γε τουτί: καὶ προσέστηκεν φακῆ
  ῥοφεῖν, ἐὰν δέῃ τι.
  Φιλοκλέων
  τοῦτ᾽ αὖ δεξιόν:
  κἂν γὰρ πυρέττω, τόν γε μισθὸν λήψομαι.
  αὐτοῦ μένων γὰρ τὴν φακῆν ῥοφήσομαι.
  815 ἀτὰρ τί τὸν ὄρνιν ὡς ἔμ᾽ ἐξηνέγκατε;
  Βδελυκλέων
  ἵνα γ᾽, ἢν καθεύδῃς ἀπολογουμένου τινός,
  ᾁδων ἄνωθεν ἐξεγείρῃ σ᾽ οὑτοσί.
  Φιλοκλέων
  ἓν ἔτι ποθῶ, τὰ δ᾽ ἄλλ᾽ ἀρέσκει μοι.
  Βδελυκλέων
  τὸ τί;
  Φιλοκλέων
  θἠρῷον εἴ πως ἐκκομίσαις τὸ τοῦ Λύκου.
  Βδελυκλέων
  820 πάρεστι τουτί, καὐτὸς ἅναξ οὑτοσί.
  Φιλοκλέων
  ὦ δέσποθ᾽ ἥρως ὡς χαλεπὸς ἄρ᾽ ἦσθ᾽ ἰδεῖν.
  Βδελυκλέων
  οἷόσπερ ἡμῖν φαίνεται Κλεώνυμος.
  Φιλοκλέων
  οὔκουν ἔχει γ᾽ οὐδ᾽ αὐτὸς ἥρως ὢν ὅπλα.
  Βδελυκλέων
  εἰ θᾶττον ἐκαθίζου σύ, θᾶττον ἂν δίκην
  825 ἐκάλουν.
  Φιλοκλέων
  κάλει νυν, ὡς κάθημαι 'γὼ πάλαι.
  Βδελυκλέων
  φέρε νυν τίν᾽ αὐτῷ πρῶτον εἰσαγάγω δίκην;
  τί τίς κακὸν δέδρακε τῶν ἐν τᾠκίᾳ;
  ἡ Θρᾷττα προσκαύσασα πρώην τὴν χύτραν —
  Φιλοκλέων
  ἐπίσχες οὗτος: ὡς ὀλίγου μ᾽ ἀπώλεσας.
  830 ἄνευ δρυφάκτου τὴν δίκην μέλλεις καλεῖν,
  ὃ πρῶτον ἡμῖν τῶν ἱερῶν ἐφαίνετο;
  Βδελυκλέων
  μὰ τὸν Δί᾽ οὐ πάρεστιν.
  Φιλοκλέων
  ἀλλ᾽ ἐγὼ δραμὼν
  αὐτὸς κομιοῦμαι τό γε παραυτίκ᾽ ἔνδοθεν.
  Βδελυκλέων
  τί ποτε τὸ χρῆμ᾽; ὡς δεινὸν ἡ φιλοχωρία.
  Σωσίας
  835 βάλλ᾽ ἐς κόρακας. τοιουτονὶ τρέφειν κύνα.
  Βδελυκλέων
  τί δ᾽ ἔστιν ἐτεόν;
  Σωσίας
  οὐ γὰρ ὁ Λάβης ἀρτίως
  ὁ κύων παρᾴξας ἐς τὸν ἰπνὸν ὑφαρπάσας
  τροαφὁιρίδ ελικὴν κατεδήδοκεν;
  Βδελυκλέων
  τοῦτ᾽ ἆρα πρῶτον τἀδίκημα τῷ πατρὶ
  840 εἰσακτέον μοι: σὺ δὲ κατηγόρει παρών.
  Σωσίας
  μὰ Δί᾽ οὐκ ἔγωγ᾽: ἀλλ᾽ ἅτερός φησιν κύων
  κατηγορήσειν, ἤν τις εἰσάγῃ γραφήν.
  Βδελυκλέων
  ἴθι νυν ἄγ᾽ αὐτὼ δεῦρο.
  Σωσίας
  ταῦτα χρὴ ποιεῖν.
  Βδελυκλέων
  τουτὶ τί ἔστι;
  Φιλοκλέων
  χοιροκομεῖον Ἑστίας.
  Βδελυκλέων
  845 εἶθ᾽ ἱεροσυλήσας φέρεις;
  Φιλοκλέων
  οὔκ, ἀλλ᾽ ἵνα
  ἀφ᾽ Ἑστίας ἀρχόμενος ἐπιτρίψω τινά.
  ἀλλ᾽ εἴσαγ᾽ ἀνύσας: ὡς ἐγὼ τιμᾶν βλέπω.
  Βδελυκλέων
  φέρε νυν ἐνέγκω τὰς σανίδας καὶ τὰς γραφάς.
  Φιλοκλέων
  οἴμοι διατρίβεις κἀπολεῖς τριψημερῶν:
  850 ἐγὼ δ᾽ ἀλοκίζειν ἐδεόμην τὸ χωρίον.
  Βδελυκλέων
  ἰδού.
  Φιλοκλέων
  κάλει νυν.
  Βδελυκλέων
  ταῦτα δή. τίς οὑτοσὶ
  ὁ πρῶτός ἐστιν;
  Φιλοκλέων
  ἐς κόρακας, ὡς ἄχθομαι
  ὁτιὴ 'πελαθόμην τοὺς καδίσκους ἐκφέρειν.
  Βδελυκλέων
  οὗτος σὺ ποῖ θεῖς;
  Φιλοκλέων
  ἐπὶ καδίσκους.
  Βδελυκλέων
  μη δαμῶς.
  855 ἐγὼ γὰρ εἶχον τούσδε τοὺς ἀρυστίχους.
  Φιλοκλέων
  κάλλιστα τοίνυν: πάντα γὰρ πάρεστι νῷν
  ὅσων δεόμεθα, πλήν γε δὴ τῆς κλεψύδρας.
  Βδελυκλέων
  ἡδὶ δὲ δὴ τίς ἐστιν; οὐχὶ κλεψύδρα;
  Φιλοκλέων
  εὖ γ᾽ ἐκπορίζεις αὐτὰ κἀπιχωρίως.
  Βδελυκλέων
  860 ὐξώμεσθα πρῶτα
  τοῖς
  θεοῖς.
  Χορός
  καὶ μὴν ἡμεῖς ἐπὶ ταῖς σπονδαῖς
  καὶ ταῖς εὐχαῖς
  865 φήμην ἀγαθὴν λέξομειὑ ὑ
  νναίως ἐκ τοῦ πολέμου
  καὶ τοῦ νείκους ξυνεβήτην. Βδελυκλέων
  εὐφημία μὲν πρῶτα νῦν ὑπαρχέτω.
  Χορός
  ὦ Φοῖβ᾽ Ἄπολλον Πύθι᾽ ἐπ᾽ ἀγαθῇ τύχῃ
  870 τὸ πρᾶγμ᾽ ὃ μηχανᾶται
  ἔμπροτσθεν ν ν θυρῶν,
  ἅπασιν ἡμῖν ἁρμόσαι
  παυσαμένοις πλάνων.
  ἰήιε Παιάν.
  Βδελυκλέων
  875 καινοτομοῦμεν, παῦσόν
  τ᾽ αὐτοῦ τοῦτο τὸ λίαν στρυφνὸν καὶ πρίνινον ἦθθος, ἀος, ἀος
  έλιτος
  μικρὸν τῷ θυμιδίῳ παραμείξας:
  ἤδη δ᾽ εἶναι τοῖς ἀνθρώποις
  ἤπιον
  αὐτψ0 τοὺς φεύγοντάς τ᾽ ἐλεῖν μᾶλλον
  τῶν γραψαμένων
  κἀπιδακρύειν ἀντιβολουνσντων,
  κπεοαὉν ν τῆς δυσκολίας
  ἀπὸ τῆς ὀργῆς
  τὴν ἀκαλήφην ἀφελέσθαι. Χορός
  885 г.
  _
  890
  έρων
  .
  _ _
  ἰήιε Παιάν.
  Βδελυκλέων
  εἴ τις θύρασιν ἡλιαστής, εἰσίτω:
  ὡς ἡνίκ᾽ ἂν λέγωσιν οὐκ ἐσφρήσομεν.
  Φιλοκλέων
  τίς ἆρ᾽ ὁ φεύγων;
  Βδελυκλέων
  οὗτος.
  Φιλοκλέων
  ὅσον ἁλώσεται.
  Βδελυκλέων
  ἀκούετ᾽ ἤδη τῆς γραφῆς. ἐγράψατο
  895 κύων Κυδαθηναιεὺς Λάβητ᾽ Αἰξωνέα
  τὸν τυρὸν ἀδικεῖν ὅτι μόννος ος οος
  ὸν Σικελικόν. τίμημα κλῳὸς σύκινος.
  Φιλοκλέων
  θάνατος μὲν οὖν κύνειος, ἢν ἅπαξ ἁλῷ.
  Βδελυκλέων
  καὶ μὴν ὁ φεύγων οὑτοσὶ Λάβης πάρα.
  Φιλοκλέων
  900 ὦ μιαρὸς οὗτος: ὡς δὲ καὶ κλέπτον βλέπει,
  οἷον σεσηρὼς ἐξαπατήσειν μ᾽ οἴεται.
  ποῦ δ᾽ ἔσθ᾽ ὁ διώκων, ὁ Κυδαθηναιεὺς κύων;
  Κύων
  αὗ αὗ.
  Βδελυκλέων
  πάρεστιν οὗτος.
  Φιλοκλέων
  ἕτερος οὗτος αὖ Λάβης.
  Βδελυκλέων
  ἀγαθός γ᾽ ὑλακτεῖν καὶ διαλείχειν τὰς χύτρας.
  905 σίγα, κάθιζε: σὺ δ᾽ ἀναβὰς κατηγόρει.
  Φιλοκλέων
  φέρε νυν ἅμα τήνδ᾽ ἐγχεάμενος κἀγὼ ῥοφῶ.
  Σωσίας
  τῆς μὲν γραφῆς ἠκούσαθ᾽ ἣν ἐγραψάμην
  ἄνδρες δικασταὶ τουτονί. δεινότατα γὰρ
  ἔργων δέδρακε κἀμὲ καὶ τὸ ῥυππαπαῖ.
  910 _
  _
  Φιλοκλέων
  νὴ τὸν Δί᾽ ἀλλὰ δῆλός ἐστ᾽: ἔμοιγέ τοι
  τυροῦ κάκιστον ἀρτίως ἐνήρντςεν
  λδρ ὁρ ὁρ ος.
  Σωσίας
  κοὐ μετέδωκ᾽ αἰτοῦντί μοι.
  915 καίτοι τίς ὑμᾶς εὖ ποιεῖν δυνήσεται,
  ἢν μή τι κἀμοί τις προβάλλῃ τῷ κυνί;
  Φιλοκλέων
  οὐδὲν μετέδωκεν οὐδὲ τῷ κοινῷ γ᾽ ἐμοί.
  θερμὸς γὰρ ἁνὴρ οὐδὲν ἧττον τῆς φακῆς.
  Βδελυκλέων
  πρὸς τῶν θεῶν μὴ προκαταγίγνωσκ᾽ ὦ πάτερ,
  920 πρὶν ἄν γ᾽ ἀκούσῃς ἀμφοτέρων.
  Φιλοκλέων
  ἀλλ᾽ ὦγαθὲ
  τὸ πρᾶγμα φανερόν ἐστιν: αὐτὸ γὰρ βοᾷ.
  Σωσίας
  μή νυν ἀφῆτέ γ᾽ αὐτόν, ὡς ὄντ᾽ αὖ πολὺ
  κυνῶν ἁπάντων ἄνδρα μονοφαριπίστατῶν,
  εύσας τὴν θυείαν ἐν κύκλῳ
  925 ἐκ τῶν πόλεων τὸ σκῖρον ἐξεδήδοκεν.
  Φιλοκλέων
  ἐμοὶ δέ γ᾽ οὐκ ἔστ᾽ οὐδὲ τὴν ὑδρίαν πλάσαι.
  Σωσίας
  πρὸς ταῦτα τοῦτον κολάσατ᾽: οὐ γὰρ ἄν ποτε
  τρέφειν δύναιτ᾽ ἂν μία λόχμη κλέπατα:
  δδὍο κλάγγω διὰ κενῆς ἄλλως ἐγώ:
  930 ἐὰν δὲ μή, τὸ λοιπὸν οὐ κεκλάγξομαι.
  Φιλοκλέων
  ἰοὺ ἰού.
  ὅσας κατηγόρησε τὰς πανουργίας.
  κλέπτον τὸ χρῆμα τἀνδρός: οὐ καὶ σοὶ δοκεῖ
  ὦλεκτρυόν; νὴ τὸν Δί᾽ ἐπιμύει γέ τοι.
  935 ὁ θεσμοθέτης: ποῦ 'σθ᾽ οὗτος; ἀμίδα μοι δότω.
  Βδελυκλέων
  αὐτὸς καθελοῦ: τοὺς μάρτυρας γὰρ ἐσκαλῶ.
  Λάβητι μάρτυρας παρεῖναι τρύβλιον
  δοίδυκα τυρόκνηστιν ἐσχάραν χύτραν,
  καὶ τἄλλα, κακὶ τἄλλα, κεοὰ σ σκεκαυμένα.
  940 ἀλλ᾽ ἔτι σύ γ᾽ οὐρεῖς καὶ καθίζεις οὐδέπω;
  Φιλοκλέων
  τοῦτον δέ γ᾽ οἶμ᾽ ἐγὼ χεσεῖσθαι τήμερον.
  Βδελυκλέων
  οὐκ αὖ σὺ παύσει χαλεπὸς ὢν καὶ δύσκολος,
  καὶ ταῦτα τοῖς φεύγουσιν, ἀλλ᾽ ὀμδξ;
  ἀνάβαιν᾽, ἀπολογοῦ. τί σεσιώπηκας; λέγε.
  Φιλοκλέων
  945 ἀλλ᾽ οὐκ ἔχειν οὗτός γ᾽ ἔοικεν ὅ τι λέγῃ.
  Βδελυκλέων
  οὔκ, ἀλλ᾽ ἐκεῖνό μοι δοκεῖ πεπονθέναι,
  ὅπερ ποτὲ φεύγων ἔπαθε καὶ Θουκκυ:ππκκυ:ππκκυ:
  πίδου ς ἐξαίφνης ἐγένετο τὰς γνάθους.
  πάρεχ᾽ ἐκποδών. ἐγὼ γὰρ ἀπολογήσομαι.
  950 χαλεπὸν μὲν ὦνδρες ἐστὶ διαβεβλημένου
  ὑπεραποκρίνεσθαι κυνός, λέξω δ᾽ ὅμως.
  ἀγαθὸς γάρ ἐστι καὶ διώκει τοὺς λύκους.
  Φιλοκλέων
  κλέπτης μὲν οὖν οὗτός γε καὶ ξυνωμότης.
  Βδελυκλέων
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἄριστός ἐστι τῶν νυνὶ κυνῶν
  955 οἷός τε πολλοῖς προβατίοιις τάϽεσς τάϽεσς ἬϽεσς
  Φιλοκλέων
  τί οὖν ὄφελος, τὸν τυρὸν εἰ κατεσθίει;
  Βδελυκλέων
  ὅ τι; σοῦ προμάχεται καὶ φυλάττει τὴν θύραν
  καὶ τἄλλ᾽ ἄριστός ἐστιν: εἰ δ᾽ ὑφείλεωτο,
  καὶ κιθαρίζειν γὰρ οὐκ ἐπίσταται.
  Φιλοκλέων
  960 .
  _
  Βδελυκλέων
  ἄκουσον ὦ δαιμόνιέ μου τῶν μαρτύρων.
  ἀνάβηθι τυρόκνηστι καὶ λέξον μέγα:
  σὺ γὰρ ταμιεύουσ᾽ ἔτυχες. ἀπόκριναι σαφῶς,
  965 εἰ μὴ κατέκνησας τοῖς στρατιώταις ἅλαβες.
  φησὶ κατακνῆσαι.
  Φιλοκλέων
  νὴ Δί᾽ ἀλλὰ ψεύδεται.
  Βδελυκλέων
  ὦ δαιμόνι᾽ ἐλέει ταλαιπωρουμένους.
  οὗτος γὰρ ὁ Λάβης καὶ τραχήλι᾽ ἐσθίει
  καὶ τὰς ἀκάνθας, κοὐδέποτ᾽ ἐν ταὐτ῿.
  970 ὁ δ᾽ ἕτερος οἷός ἐστιν οἰκουρὸς μόνον.
  αὐτοῦ μένων γὰρ ἅττ᾽ ἂν εἴσω τις φέρῃ
  τούτων μεταιτεῖ τὸ μέρος: εἰ δὲδ μή, ικνε
  Φιλοκλέων
  αἰβοῖ. τί κακόν ποτ᾽ ἔσθ᾽ ὅτῳ μαλάττομαι;
  κακόν τι περιβαίνει με κἀναπείθομαι.
  Βδελυκλέων
  975 ἴθ᾽ ἀντιβολῶ σ᾽: οἰκτίρατ᾽ αὐτὸν ὦ πάτερε,
  καὶ μὴ διαφθείρητε. ποῦ τὰ παιδία;
  ἀναβαίνετ᾽ ὦ πόνηρα καὶ κνυζούμενα
  αἰτεῖτε κἀντιβολεῖτε καὶ δακρύετε.
  Φιλοκλέων
  κατάβα κατάβα κατάβα κατάβα.
  Βδελυκλέων
  καταβήσομαι.
  980 καίτοι τὸ κατάβα τοῦτο πολλοὺς δὴ πάνυ
  ἐξηπάτηκεν. ἀτὰρ ὅμως καταβήσομαι.
  Φιλοκλέων
  ἐς κόρακας. ὡς οὐκ ἀγαθόν ἐστι τὸ ῥοφεῖν.
  ἐγὼ γὰρ ἀπεδάκρυσα νῦν γνώμην ἐμὴν
  οὐδέν ποτ᾽ ἀλλ᾽ ἢ τῆς φακῆς ἐμπλήμενος.
  Βδελυκλέων
  985 οὔκουν ἀποφεύγει δῆτα;
  Φιλοκλέων
  χαλεπὸν εἰδέναι.
  Βδελυκλέων
  ἴθ᾽ ὦ πατρίδιον ἐπὶ τὰ βελτίω τρέπου.
  τηνδὶ λαβὼν τὴν ψῆφον ἐπὶ τὸν ὕστερον
  μύσας παρᾷξον κἀπόλυσον ὦ πάτερ.
  Φιλοκλέων
  οὐ δῆτα: κιθαρίζειν γὰρ οὐκ ἐπίσταμαι.
  Βδελυκλέων
  990 φέρε νύν σε τῃδὶ τὴν ταχίστην περιάγω.
  Φιλοκλέων
  ὅδ᾽ ἔσθ᾽ ὁ πρότερος;
  Βδελυκλέων
  οὗτος:
  Φιλοκλέων
  αὕτη 'νταῦθ᾽ ἔνι.
  Βδελυκλέων
  ἐξηπάτηται κἀπολέλυκεν οὐχ ἑκών.
  φέρ᾽ ἐξεράσω.
  Φιλοκλέων
  πῶς ἄρ᾽ ἠγωνίσμεθα;
  Βδελυκλέων
  δείξειν ἔοικεν. ἐκπέφευγας ὦ Λάβης.
  995 πάτερ πάτερ τί πέπονθας; οἴμοι: ποῦ 'σθ᾽ ὕδωρ;
  ἔπαιρε σαυτόν.
  Φιλοκλέων
  εἰπέ νυν ἐκεῖνό μοι,
  ὄντως ἀπέφυγε;
  Βδελυκλέων
  νὴ Δί᾽:
  Φιλοκλέων
  οὐδέν εἰμ᾽ ἄρα.
  Βδελυκλέων
  μὴ φροντίσῃς ὦ δαιμόνι᾽: ἀλλ᾽ ἀνίστασο.
  Φιλοκλέων
  πῶς οὖν ἐμαυτῷ τοῦτ᾽ ἐγὼ ξυνείσομαι,
  1000 φεύγοντ᾽ ἀπολύσας ἄνδρα; τί ποτε πείσομαι;
  ἀλλ᾽ ὦ πολυτίμητοι θεοὶ ξύγγνωτέ μοι:
  ἄκων γὰρ αὔτ᾽ ἔδρασα κοὐ τοὐμοῦ τρόπου.
  Βδελυκλέων
  καὶ μηδὲν ἀγανάκτει γ᾽. ἐγὼ γάρ σ᾽ ὦ πάτερ
  θρέψω καλῶς, ἄγων μετ᾽ ἐμαυτοῦ πανταχοῖ,
  1005 ἐπὶ δεῖπννος, μπὶ δεῖπνος, μπὶ δεῖπνος, ἐπὶ , ἐπὶ θεωρίαν,
  ὥσθ᾽ ἡδέως διάγειν σε τὸν λοιπὸν χρόνον:
  κοὐκ ἐγχανεῖπταί σᾶὖταί σᾶὖταί ρβολος.
  ἀλλ᾽ εἰσίωμεν.
  Φιλοκλέων
  ταῦτά νυν, εἴπερ δοκεῖ.
  Χορός
  ἀλλ᾽ ἴτε χαίροντες ὅποι βούλεσθ᾽.
  1010 ζ᾽
  εὐλαβεῖσθε
  .
  _
  _
  τοῦτο γὰρ σκαιῶν θεατῶν
  ἐστὶ πάσχειν, κοὐ πρὸς ὑμῶν. Χορός
  1015 νῦν αὖτε λεῲ προσέχετε τὸν νοῦν, εἴπερ καθαρόν τι φιλεῖτε.
  μέμψασθαι γὰρ τοῖσι θεαταῖς ὁ ποιητὴς νῦν ἐπιθυμεῖ.
  ἀδικεῖσθαι γάρ φησιν πρότερος πόλλ᾽ αὐτοὺς εὖ πεποιηκώς,
  τὰ μὲν οὐ φανεροπῶᐂ ἀὰ μὲν οὐ φανεροος ἀὰ μὲν οὐ φανεροος ἀὀ ῶν κρύβδην ἑτέροισι ποιηταῖς,
  μιμησάμενος τὴν Εὐρυκλέους μαντείαν καὶ διάνοι
  λοτρίας γαστέρας ἐνδὺς κωμῳδικὰ πολλὰ χέασθαι:
  μετὰ τοῦτο δὲ καὶ φανερῶδς ἤη κι θ᾽ ἑαυτόν,
  οὐκ ἀλλοτρίων ἀλλ᾽ οἰκείων Μουσῶν στόμαθ᾽ ἡνιοχήσας.
  ἀρθεὶς δὲ μέγας καὶ τιμηθεὶς ὡς οὐδεὶς πώποτ᾽ ἐν ὑμῖν,
  οὐκ † ἐκτελέσαι †ὐκτελέσαι † θεὶς οὐδ᾽ ὀγκῶσαι τὸ φρόνημα,
  1025 οὐδὲ παλαίστρας περικωμάζειν πειρϼα τριἴα
  κωμῳδεῖσθαι παιδίχ᾽ ἑαυτοῦ μισῶν ἔσπευσε πρὸς αὐτόν,
  οὐδενὶ πώποτέ φηισι πιθησι πιθέσι πιθέσν τιν᾽ ἔχων ἐπιεικῆ,
  ἵνα τὰς Μούσας αἷσιν χρῆται μὴ προαγωγοὺς ἀποφήνῃ.
  οὐδ᾽ ὅτε πρῶτόν γ᾽ ἦρξε διδάσκειν, ἀνθρώποις φήσ᾽ ἐπιθέσθαι,
  1030 ἀλλᾂκνἩρα΅λκνἩρα΅λκν ιν᾽ ἔχων τοῖσι μεγίστοις ἐπιχειρεῖν,
  θρασέως ξυστὰς εὐθὺς ἀπ᾽ ἀρχῆς αὐτρδο αὐὐτρῌ ντι,
  οὗ δεινόταται μὲν ἀπ᾽ ὀφθαλμῶν Κύννης ἀκτῖνες ἔλαμπον,
  ἑκατὸν δὲ κεκὲ κεκὲ κεκὲ κολάκων οἰμωξομένων ἐλιχμῶντο
  περὶ τὴν κεφαλήν, φωνὴν δ᾽ εἶχεν χαράδρας ρκκεος ὄκεν ίας,
  1035 φώκης δ᾽ ὀσμήν, Λαμίας ὄρχεις ἀπλύτους, πρωκτὸν δὲ καμήλου.
  τοιοῦτον ἰδὼν τέρας οὔ φησιν δείσας καταδωροδοκῆσαι,
  ἀλλ᾽ ὑπὲρ ὑμῶν ἔμ὿ κεζὶὸ ῖ: φησίν τε μετ᾽ αὐτὸν
  τοῖς ἠπιάλοις ἐπιχειρῆσαι πέρυσιν καὶ τοῖς πυρετοῖσιὶ έρας
  τ᾽ ἦγχον νύκτωρ καὶ τοὺς πάππους ἀπέπνιγον,
  1040 κατακλινόμενοί τ᾽ ἂππὶ τκΐπὶ τκῖ πὶ τοῖσιν ἀπράγμοσιν ὑμῶν
  ἀντωμοσίας καὶ προσκλήσεις καὶ μαρτυρίας συνεκόλλδωνα,
  ὥζίπα δειμαίνοντας πολλοὺς ὡς τὸν πολέμαρχον.
  τοιόνδ᾽ εὑρόντες ἀλεξίκακον τῆς χώρας τῆσδε καθαρτήν,
  πέρυσιν καταπροὔδοτε καινιοτε τ᾽ αὐτὸν διανοίαις,
  ἃς ὑπὸ τοῦ μὴ γνῶναι καθαρῶς ὑμεῖς ἐποιήσατ᾽ σικατ᾽ σπίοςα:
  ειῖς δων πόλλ᾽ ἐπὶ πολλοῖς ὄμνυσιν τὸν Διόνυσον
  μὴ πώποτ᾽ ἀμείνον᾽ ἔπη τούτων οὴ έν᾽ ἀκοῦσαι.
  τοῦτο μὲν οὖν ἔσθ᾽ ὑμῖν αἰσχρὸν τοῖς μὴ γνοῦσιν παραχρῆμα,
  ὁ δὲ ποιητὴερὴς ων παρὰ τοῖσι σοφοῖς νενόμισται,
  εἰ παρελαύνων τοὺς ἀντιπάλους τὴν ἐπίννοιαν ξν ξννοιαν Χορός
  ἀλλὰ τὸ λοιπὸν τῶν ποιητῶν
  ὦ δαιμόνιοι τοὺς ζητοῦντας
  καινόν τκ
  λέγειιν
  κεριίν κεριί
  1055 ὰ
  τῶν μήλων. κἂν ταῦτα ποιῆθ᾽,
  ὑμῖν δι᾽ ἔτους τῶν ἱματίων
  ὀζήσει δεξιότητος. Χορός
  1 060 τὸ δὴ
  τοῦτο μόνον ἄνδρες ἀλκιμώτατοι:
  πρίν ποτ᾽ ἦν πρὶν ταῦτα, νῦν δ᾽ οἴχοτοι, νῦν δ᾽
  οἴχοτοι
  , ἔτι πολιώτεραι δὴ
  1065 αἵδ᾽ ἐπανθοῦσιν τρίχες.
  ἀλλὰ κἀκ τῶν λειψάνων δεῖ
  τῶνδε ῥώμην νεανικὴν σχεῖν:
  ὡς ἐγὼ τοὐμὸὸα νερμίν νΉρμίν νΉρμίν
  ἶναι κρεῖττον ἢ πολλῶν
  κικίννους νεανιῶν καὶ
  1070 σχῆμα κεὐρυπρωκτίαν. Χορός
  εἴ τις ὑμῶν ὦ θεαταὶ τὴν ἐμὴν ἰδὼν φύσιν
  εἶτα θαυμάζει μ᾽ ὁρῶν μέδονη,ιεσΉν,
  ἥτις ἡμῶν ἐστὶν ἡ 'πίνοια τῆς ἐγκεντρίδος,
  ῥᾳδίως ἐγὼ διδάξω, κἂπρν ἄμοႅἅσο.
  1075 ονες,
  ἀνδρικώτατον γένος καὶ πλεῖστα τήνδε τὴν πόλιν
  ὠφελῆσαν ἐν μάχαισνν
  , ἡίκν, ἡνῖστα άρβαρος,
  τῷ καπνῷ τύφων ἅπασαν τὴν πόλιν καὶ πυρπολῶν,
  1080 ἐξελεῖν ἡμῶν ανοοινῶν ανοιινῶν τἀνθρήνια.
  εὐθέως γὰρ ἐκδραμόντες ξὺν δορὶ ξὺν ἀσπίδι
  ἐμαχόμεσθ᾽ αὐτοῖσι, θυμὸτπν ὀξεΉίν ,
  στὰς ἀνὴρ παρ᾽ ἄνδρ᾽, ὑπ᾽ ὀργῆς τὴν χελύνην ἐσθίων:
  ὑπὸ δὲ τῶν τοξευμάὉ ἰδεῖν τὸν οὐρανόν.
  1085 ἀλλ᾽ ὅμως ἐωσάμεσθα ξὺν θεοῖς πρὸς ἑσπέραν.
  γλαῦξ γὰρ ἡμῶν πρὶν μάχεσθαι τὸν στρατὸν διέπτετο:
  εἶτα δ᾽ εἱπόμεσθα θυννάζοντς ἐτες Ἰς ἶτα δ᾽ εἱπόμεσθα λάκους,
  οἱ δ᾽ ἔφευγον τὰς γνάθους καὶ τὰς ὀφρῦς κεντούμενοι:
  ὥστε παπιρ὿ςβοῖ νταχοῦ καὶ νῦν ἔτι
  1090 μηδὲν Ἀττικοῦ καλεῖσθαι σφηκὸς ἀνδρικώτερον. Χορός
  ἆρα δεινὸς ἦ τόθ᾽ ὥστε πάντα μὴ δεδοικέναι,
  καὶ κατεστρεψάμην
  τοὺς ἐναντίουႉ, πεοοὂ ταῖς τριήρεσιν;
  οὐ γὰρ ἦν ἡμῖν ὅπως
  1095 ῥῆσιν εὖ λέξειν ἐμέλλομεν τότ᾽, οὐδὲ
  συκοφαντήσεινὖ ίς
  , ἀλλ᾽ ὅστις ἐρέτης ἔσοιτ᾽
  ἄριστος. τοιγαροῦν πολλὰς
  πόλεις Μήδων ἑλόντες
  αἰτιώτατοι φέρεσθαι
  1100 τὸν φόρον δεῦρνκ΃κ΃ ἃ έπτουσιν
  οἱ νεώτεροι. Χορός
  πολλαχοῦ σκοποῦντες ἡμᾶς εἰς ἅπανθ᾽ εὑρήσετε
  τοὺς τρόπους καὶ τὴν δίαιταμν Ἵσην εΐην Ἵσην τάτους.
  1105 ν:
  εἶτα τἄλλ᾽
  ὅμοια πάντα σφηξὶ μηχανώμεθα.
  ξυλλεγέντες γὰρ καθ᾽ ἑσμούς, ὡσπερεὶ τἀνθρήνια,
  οἱ μὲν ἡμῶν οὗπερ ἅρχοων, ἿἿ ς ἕνδεκα,
  οἱ δ᾽ ἐν ᾠδείῳ δικάζουσ᾽, οἱ δὲ πρὸς τοῖς τειχίοις
  1110 ξυνμββυνσμικε νεύοντες ἐς τὴν γῆν, μόλις
  ὥσπερ οἱ σκώληκες ἐν τοῖς κυττάροις κινούμενοι.
  ἔς τε τὴν ἄλλην δίαιτάν ἐσμεν εὐπορώτατοι.
  πάντα γὰρ κεντοῦμεν ἄνδρα κἀκπορίζομεν βίον.
  ἀλλὰ γὰρ κηφῆνες ἡμῖν εἰσιν ἐγκαθήμενοι
  1115 οὐκ ἔχοντες κέντρον, οἡ μέντρον, οἡτμεον, οἡτμεον οῦ φόρου
  τὸν πόνον κατεσθίουσιν, οὐ ταλαιπωρούμενοι.
  τοῦτο δ᾽ ἔστ᾽ ἄλγιστον ἡμῖν, ἤν τις ἀστράτευτος ὢν
  ἐκροφῇ τὸν μισθὸν ἡμδν ἡμὸν ἡμὸν ἡμὸν ἡμὸν ἡμὸν ἡμὸν ἡμῶῶ χώρας ὕπερ
  μήτε κώπην μήτε λόγχην μήτε φλύκταιναν λαβών.
  1120 ν τριώβολον
  . Φιλοκλέων
  οὔτοι ποτὲ ζῶν τοῦτον ἀποδυθήσομαι,
  ἐπεὶ μόνος μ᾽ ἔσωσε παρατεταγμένον,
  ὅθᾭν ὅθ᾽ν έγας ἐπεστρατεύσατο.
  Βδελυκλέων
  1125 ἀγαθὸν ἔοικας οὐδὲν ἐπιθυμεῖν παθεῖν.
  Φιλοκλέων
  μὰ τὸν Δί᾽ οὐ γὰρ οὐδαμῶς μοι ξύμφορον.
  καὶ γὰρ πρότερον ἐπανθρακίδων ἐμπλήμενος
  ἀπέδωκ᾽ ὀφείλων τῷ κναφεῖ τριώβολον.
  Βδελυκλέων
  ἀλλ᾽ οὖν πεπειράσθω γ᾽, ἐπειδήπερ γ᾽ ἅπαξ
  1130 ἐμοὶ σεαυτὸν παραδέδωκας εὖ ποιεῖν.
  Φιλοκλέων
  τί οὖν κελεύεις δρᾶν με;
  Βδελυκλέων
  τὸν τρίβων᾽ ἄφες,
  τηνδὶ δὲ χλαῖναν ἀναβαλοῦ τριβωνικῶς.
  Φιλοκλέων
  ἔπειτα παῖδας χρὴ φυτεύειν καὶ τρέφειν,
  ὅθ᾽ οὑτοσί με νῦν ἀποπνῖξαι βούλεται;
  Βδελυκλέων
  1135 ἔχ᾽ ἀναβαλοῦ τηνδὶ λαβὼν καὶ μὴ λάλει.
  Φιλοκλέων
  τουτὶ τὸ κακὸν τί ἐστι πρὸς πάντων θεῶν;
  Βδελυκλέων
  οἱ μὲν καλοῦσι Περσίδ᾽ οἱ δὲ καυνάκην.
  Φιλοκλέων
  ἐγὼ δὲ σισύραν ᾠόμην Θυμαιτίδα.
  Βδελυκλέων
  κοὐ θαῦμά γ᾽: ἐς Σάρδεις γὰρ οὐκ ἐλήλυθας.
  1140 ἔγνως γὰρ ἄν: νῦν δ᾽ οὐχὶ γιγνώσκεις.
  Φιλοκλέων
  ἐγώ;
  μὰ τὸν Δί᾽ οὐ τοίνυν: ἀτὰρ δοκεῖ γέ μοι
  ἐοικέναι μάλιστα Μορύχου σάγματι.
  Βδελυκλέων
  οὔκ, ἀλλ᾽ ἐν Ἐκβατάνοισι ταῦθ᾽ ὑφαίνεται.
  Φιλοκλέων
  ἐν Ἐκβατάνοισι γίγνεται κρόκης χόλιξ;
  Βδελυκλέων
  1145 πόθεν ὦγάθ᾽; ἀλλὰ τοῦτο τοῖσι βαρβάροις
  ὑφαίνεται πολλαῖς δαπάναις. αὕτη γέ τοι
  ἐρίων τάλαντον καταπέπωκε ῥᾳδίως.
  Φιλοκλέων
  οὔκουν ἐριώλην δῆτ᾽ ἐχρῆν αὐτὴν καλεῖν
  δικαιότερον ἢ καυνάκην;
  Βδελυκλέων
  ἔχ᾽ ὦγαθέ,
  1150 καὶ στῆθ᾽ ἀναμπισχόμενος.
  Φιλοκλέων
  οἴμοι δείλαιος:
  ὡς θερμὸν ἡ μιαρά τί μου κατήρυγεν.
  Βδελυκλέων
  οὐκ ἀναβαλεῖ;
  Φιλοκλέων
  μὰ Δί᾽ οὐκ ἔγωγ᾽. ἀλλ᾽ ὦγαθέ,
  εἴπερ γ᾽ ἀνάγκη, κρίβανόν μ᾽ ἀμπίσχετε.
  Βδελυκλέων
  φέρ᾽ ἀλλ᾽ ἐγώ σε περιβαλῶ: σὺ δ᾽ οὖν ἴθι.
  Φιλοκλέων
  1155 παράθου γε μέντοι καὶ κρεάγραν.
  Βδελυκλέων
  τιὴ τί δή;
  Φιλοκλέων
  ἵν᾽ ἐξέλῃς με πρὶν διερρρυηκέναι.
  Βδελυκλέων
  ἄγε νυν ὑπολύου τὰς καταράτους ἐμβάδας,
  τασδὶ δ᾽ ἀνύσας † ὑπόδυθι † τὰκάν Λακκνν
  Φιλοκλέων
  ἐγὼ γὰρ ἂν τλαίην ὑποδήσασθαί ποτε
  1160 ἐχθρῶν παρ᾽ ἀνδρῶν δυσμενῆ καττύματα;
  Βδελυκλέων
  ἔνθες ποτ᾽ ὦ τᾶν κἀπόβαιν᾽ ἐρρωμένως
  ἐς τὴν Λακωνικὴν ἀνύσας.
  Φιλοκλέων
  ἀκικεῖς γέ με
  ἐς τὴν πολεμίαν ἀποβιβάζων τὸν πόδα.
  Βδελυκλέων
  φέρε καὶ τὸν ἕτερον.
  Φιλοκλέων
  μηδαμῶς τοῦτόν γ᾽, ἐπεὶ
  1165 πάνυ μισολάκων αὐτοῦ 'στιν εἷς δῶλν αωκτύ.
  Βδελυκλέων
  οὐκ ἔστι παρὰ ταῦτ᾽ ἄλλα.
  Φιλοκλέων
  κακοδαίμων ἐγώ,
  ὅστις ἐπὶ γήρως χίμετλον οὐδὲν λήψομαι.
  Βδελυκλέων
  ἄνυσόν ποθ᾽ ὑποδησάμενος: εἶτα πλουσίως
  ὡδὶ προβὰς τρυφερόν τι διασαλακώνισον.
  Φιλοκλέων
  1170 г. ἰδού. θεῶ τὸ σχῆμα, καὶ σκέψαι μ᾽ ὅτῳ
  μάλιστ᾽ ἔοικα τὴν βάδισιν τῶν πλουσίων.
  Βδελυκλέων
  ὅτῳ; Δοθιῆνι σκόροδον ἠμφιεσμένῳ.
  Φιλοκλέων
  καὶ μὴν προθυμοῦμαί γε σαυλοπρωκτιᾶν.
  Βδελυκλέων
  ἄγε νυν, ἐπιστήσει λόγους σεμνοὺς λέγειν
  1175 ἀνδρῶν παρόντων πολυμαθῶν καὶεξιῶκ
  Φιλοκλέων
  ἔγωγε.
  Βδελυκλέων
  τίνα δῆτ᾽ ἂν λέγοις;
  Φιλοκλέων
  πολλοὺς πάνυ.
  πρῶτον μὲν ὡς ἡ Λάμι᾽ ἁλοῦσ᾽ ἐπέρδετο,
  ἔπειτα δ᾽ ὡς ὁ Καρδοπίων τὴν μητέρα.
  Βδελυκλέων
  μή 'μοί γε μύθους, ἀλλὰ τῶν ἀνθρωπίνων,
  1180 οἵους λέγομεν μάλιστα τοὺς κατ᾽ ονΰ.
  Φιλοκλέων
  ἐγᾦδα τοίνυν τῶν γε πάνυ κατ᾽ οἰκίαν
  ἐκεῖνον ὡς 'οὕτω ποτ᾽ ἦν μῦς καὶ 'γλῶ '.
  Βδελυκλέων
  ὦ σκαιὲ κἀπαίδευτε, Θεογένης ἔφη
  τῷ κοπρολόγῳ καὶ ταῦτα λοιδορούμενκος,
  1185 μῦὂα έλλεις λέγειν ἐν ἀνδράσιν;
  Φιλοκλέων
  ποίους τινὰς δὲ χρὴ λέγειν;
  Βδελυκλέων
  μεγαλοπρεπεῖς,
  ὡς ξυνεθεώρεις Ἀνδροκλεῖ καὶ Κλεισθένει.
  Φιλοκλέων
  ἐγὼ δὲ τεθεώρηκα ποώποτ᾽ οὐδαμοῖ
  πλὴν ἐς Πάρον, καὶ ταῦτα δὔ ὀβολὼ φέρων.
  Βδελυκλέων
  1190 γέρων ὢν καὶ πολιός
  ,
  ἔχων δέ τοι
  πλευρὰν βαθυτάτην καὶ χέρας καὶ λαγόνα κιραὶ
  θ὎ὶ .
  Φιλοκλέων
  παῦε παῦ᾽, οὐδὲν λέγεις.
  1195 πῶς ἂν μαχέσαιτο παγκράτιον θώρακ᾽ ἔχων;
  Βδελυκλέων
  οὕτω διηγεῖσθαι νομίζουσ᾽ οἱ σοφοί.
  ἀλλ᾽ ἕτερον εἰπέ μοι: παρ᾽ ἀνδράσι ξένοις
  πίνων σεαυτοῦ ποῖον ἂν λέξαν δοκεὶῖ
  ητος ἔργον ἀνδρικώτατον;
  Φιλοκλέων
  1200 г.
  _
  Βδελυκλέων
  ἀπολεῖς με. ποίας χάρακας; ἀλλ᾽ ὡς ἢ κάπρον
  ἐδιώκαθές ποτ᾽ ἢ λαγών, ἢ λαμπάδα
  ἔδραμες, ἀνευρὼν ὅ τι νενι.
  Φιλοκλέων
  1205 ορίας
  ψήφοιν δυοῖν .
  
  Βδελυκλέων
  παὖ: ἀλλὰ δευρὶ κατακλινεὶς προσμάνθανε
  ξυμποτικὸς εἶναι καὶ ξυνουσιαστικός.
  Φιλοκλέων
  1210 πῶς οὖν κατακλινῶ; φράζ᾽ ἀνύσας.
  Βδελυκλέων
  εὐσχημόνως.
  Φιλοκλέων
  ὡδὶ κελεύεις κατακλινῆναι;
  Βδελυκλέων
  μηδαμῶς.
  Φιλοκλέων
  πῶς δαί;
  Βδελυκλέων
  τὰ γόνατ᾽ ἔκτεινε καὶ γυμναστικῶς
  ὑγρὸν χύτλασον σεαυτὸν ἐν τονσοῖς στοῖς
  ἔπειτ᾽ ἐπαίνεσόν τι τῶν χαλκωμάτων,
  1215 ὀροφὴν θέασαι, κρεκάδι᾽ αὐλῆς θαύμασὉον:
  τρεκάδι᾽ χειρός: τὰς τραπέζας ἐσφέρειν:
  δειπνοῦμεν: ἀπονενίμμεθ᾽: ἤδη σπένδομεν.
  Φιλοκλέων
  πρὸς τῶν θεῶν ἐνύπνιον ἑστιώμεθα;
  Βδελυκλέων
  αὑλητρὶς ἐνεφύσησεν: οἱ δὲ συμπόται
  1220 εἰσὶν Θέωρος Αἰσχίνης Φᾶνος Κλέων, οἰσχίνης Φᾶνος Κλέων,
  οἰσχίνης ἕτερος πρὸς κεφαλῆς Ἀκέστορος.
  τούτοις ξυνὼν τὰ σκόλι᾽ ὅπως δέξει καλῶς.
  Φιλοκλέων
  ἄληθες; ὡς οὐδεὶς Διακρίων δέξεται.
  Βδελυκλέων
  ἐγὼ εἴσομαι: καὶ δὴ γάρ εἰμ᾽ ἐγὼ Κλέων,
  1225 ᾁδω δὲ πρῶτος Ἁρμοδίου: δέδξαι σω.ὲ σω
  'οὐδεὶς πώποτ᾽ ἀνὴρ ἔγεντ᾽ Ἀθήναις' —
  Φιλοκλέων
  οὐχ οὕτω γε πανοῦργος οὐδὲ κλέπτης.
  Βδελυκλέων
  τουτὶ σὺ δράσεις; παραπολεῖ βοώμενος:
  φήσει γὰρ ἐξολεῖν σε καὶ διαφθερεῖν
  1230 καὶ τῆσδε τῆς γῆς ἐνε.
  Φιλοκλέων
  ἐγὼ δέ γε,
  ἐὰν ἀπειλῇ, νὴ Δί᾽ ἕτερ᾽ ἀντᾴσομαι:
  Φιλοκλέων
  'ὦνθρωφ᾽, οὖτος ὁ μαιόμενος τὸ μέγα κράτος,
  1235 ἀντρέψεις ἔτι τὰν πόλιν: ἔὁ δἹπον ᾶς.
  Βδελυκλέων
  τί δ᾽ ὅταν Θέωρος πρὸς ποδῶν κατακείμενος
  ᾁδῃ Κλέωνος λαβόμενος τῆς δεξιᾶς:
  Βδελυκλέων
  «Ἀδμήτου λόγον ὦταῖρε μαθὼν τοὺς ἀγαθοὺς φίλει».
  Βδελυκλέων
  1240 τούτῳ τί λέξεις σκόλιον;
  Φιλοκλέων
  ᾠδικῶς ἐγώ.
  Φιλοκλέων
  'οὐκ ἔστιν ἀλωπεκίζειν,
  οὐδ᾽ ἀμφοτέροισι γίγνεσθαι φίλον.
  Βδελυκλέων
  μετὰ τοῦτον Αἰσχίνης ὁ Σέλλου δέξεται,
  ἀυὴρ σοφὸς καὶ μουσικός, κᾆτ᾽ ᾁσεται
  Βδελυκλέων
  1245 'χρήματα καὶ βίαν
  Κλειταγόρᾳ τε κἀμοὶ
  μετὰ Θετταλῶν' —
  Φιλοκλέων
  πολλὰ δὴ διεκόμπασας σὺ κἀγώ.
  Βδελυκλέων
  τουτὶ μὲν ἐπιεικῶς σύ γ᾽ ἐξεπίστασαι:
  1250 ὅπως δ᾽ ἐπὶ δεῖπνον ἐς Φιλοκτήμονο.
  παῖ παῖ, τὸ δεῖπνον Χρυσὲ συσκεύαζε νῷν,
  ἵνα καὶ μεθυσθῶμεν διὰ χρόνου.
  Φιλοκλέων
  μηδαμῶς.
  κακὸν τὸ πίνειν: ἀπὸ γὰρ οἴνου γίγνεται
  καὶ θυροκοπῆσαι καὶ πατάξαι καὶ βαλει2ὶ βαλει15,
  πει15 τ᾽ ἀποτίνειν ἀργύριον ἐκ κραιπάλης.
  Βδελυκλέων
  οὔκ, ἢν ξυνῇς γ᾽ ἀνδράσι καλοῖς τε κἀγαθοῖς.
  ἢ γὰρ παρῃτήσαντο τὸν πεπονθότα,
  ἢ λόγον ἔλεξας αὐτὸς ἀστεῖόν τινα,
  Αἰσωιπικὸν γ Συβαριτικόν,
  1260 ὧν ἔμαθες ἐν τῷ συμποσίῳ: κᾆτ᾽ ἐς γέλων
  τὸ πρᾶγμ᾽ ἔτρεφστὀὸ ἀποιχεται.
  Φιλοκλέων
  μαθητέον τἄρ᾽ ἐστὶ πολλοὺς τῶν λόγων,
  εἴπερ ἀποτείσω μηδέν, ἤν τι δρῶ κακόν.
  Βδελυκλέων
  ἄγε νυν ἴωμεν: μηδὲν ἡμᾶς ἰσχέτω.
  Χορός
  1265 г. λου μᾶλλον οὑκ
  τῶν Κρωβύλων, οὗτος ὅν γ᾽
  ἐγώ
  ποτ᾽ εἶδον ἀντὶ μήλου κειπα὾ ᶦοὶ ῦοὶ τα
  μετὰ Λεωγόρου:
  1270 πεινῇ γὰρ ᾗπερ Ἀντιφῶν:
  ἀλλὰ πρεσβεύων γὰρ ἐς Φάρσαλον ᾤχετ᾽, εἶτ᾽ ἐκεῖ
  μόνος μόνοις
  τοῖς Πενέσταισι ξυνῆν τοῖς
  Θετταλῶν, ανὐτὢθ΂ ετταλῶν, ανὐτὢθθ ἔλαττων οὐδενός.
  Χορός
  1275 ν ἅπασι
  φίλον ἄνδρα τε σοφώτατον,
  τὸν κιφαραοιδότατον, ᾧ χάρις ἐφέσπετο:
  τεντν τκνὕ ρον
  ἀργαλέον ὡς σοφόν:
  1280 εἶτ᾽ Ἀριφράδην πολύ τι θυμοσοφικώτατον,
  ὅντισνά πεοτ὿ μαθόντα παρὰ μηδενός,
  ἀλλ᾽ ἀπὸ σοφῆς φύσεος αὐτόματον ἐκμαθεῖν γλωττοποιπεοεῖν ἐκμαθεῖν
  γλωττοποιπεοεῖν ἀλλ᾽ ᾽ εἰσιόνθ᾽ ἑκάστοτε.
  Χορός
  εἰσί τινες οἵ μ᾽ ἔλεγον ὡς καταδιηλλάγην,
  1285 ἡνίκα Κλέων μ᾽ ὑπετάραττεν ἐπικκείε
  με κακίσταις † ἔκνισε: κᾆθ᾽ ὅτ᾽ ἀπεδειρόμην,
  οὑκτὸς ἐγέλων μέγα κεκραγνινμεο θεβδνεοο, οὑκτὸς ἐγέλων
  ἄρ᾽ ἐμοῦ μέλον, ὅσον δὲ μόνον εἰδέναι
  σκωμμάτιον εἴποτέ τι θλιβόμενος ἐκβαλῶ .
  1290 г.
  _ Ξανθίας
  ἰὼ χελῶναι μακάριαι τοῦ δέρματος,
  καὶ τρὶς μακάριαι τοῦ 'πὶ ταῖς πλευραῖς τέγους.
  ὡς εὖ κατηρέψασθε καὶ νουβυστικῶς
  1295 κεράμῳ τὸ νῶτον ὥστε τὰς πληγὰς στέγειν.
  ἐγὼ δ᾽ ἀπόλωλα στιζόμενος βακτηρίᾳ.
  Χορός
  τί δ᾽ ἔστιν ὦ παῖ; παῖδα γάρ, κἂν ᾖ γέρων,
  καλεῖν δίκαιον ὅστις ἂν πληγὰς λάβῃ.
  Ξανθίας
  οὐ γὰρ ὁ γέρων ἀτηρότατον ἄρ᾽ ἦν κακὸν
  1300 καὶ τῶν ξυνόντων πολὺ παροινικώ;
  καίτοι παρῆν Ἵππυλλος Ἀντιφῶν Λύκων
  Λυσίστρατος Θούφραστος οἱ περὶ Φρύνιχον.
  τούτων ἁπάντων ἦν ὑβριστότατος μακρῷ.
  εὐθὺς γὰρ ὡς ἐνέπλητο πολλῶν κἀγαθῶν,
  1305 ἐνήλατ᾽ ἐσκίρτα 'πεπόρδει κατναρρέλα
  ὥσπει ὀνίδιον εὐωχημένον
  κἄτυπτεν ἐμὲ νεανικῶς 'παῖ παῖ' καλῶν.
  εἶτ᾽ αὐτὸν ὡς εἶδ᾽ ᾔκασεν Λυσίστρατος:
  'ἔοικας ὦ πρεσβῦτα νεοπλούτῳ τρυνγὶ
  1310 ` ἰς ἀχυρμὸν ἀποδεδρακότι.
  ὁ δ᾽ ἀνακραγὼν ἀντῄκασ᾽ αὐτὸν πάρνοπι
  τὰ θρῖα τοῦ τρίβωνος ἀποβεβληκότι,
  Σοε σκευάρια διακεκαρμένῳ.
  οἱ δ᾽ ἀνεκρότησαν, πλήν γε Θουφράστου μόνου:
  1315 οὗτος δὲ διεμύλλαινεν ὡς δὴ δςι.
  ὁ γέρων δὲ τὸν Θούφραστον ἤρετ᾽: 'εἰπέ μοι,
  ἐπὶ τῷ κομᾷς καὶ κομψὸς εἶναι προ
  μῳδολοιχῶν περὶ τὸν εὖ πράττοντ᾽ ἀεί;᾽
  τοιαῦτα περιύβριζεν αὐτοὺς ἐν μπέγρει,
  1320 οίκως καὶ προσέτι λόγους λέγων
  ἀμαθέστατ᾽ οὐδὲν εἰκότας τῷ πράγματι.
  ἔπειτ᾽ ἐπειδὴ 'μέθυεν, οἴκαδ᾽ ἔρχεται
  τύπτων ἅπαντας, ἤν τις αὐτῷ ξυντύχῃ.
  ὁδὶ δὲ καὶ δὴ σφαλλόμενος προσέρχεται.
  1325 ἀλλ᾽ ἐκποδὼν ἄπειμι πρὶν πληγὰς λαβεῖν.
  Φιλοκλέων
  ἄνεχε πάρεχε:
  κλαύσεταί τις τῶν ὄπισθεν
  ἐπακολουθούντων ἐμοί:
  οἷον, εἰ μς1μḑḑ,νσε
  330 ὦ πόνηροι ταυτῃὶ τῇ
  δᾳδὶ φρυκτοὺς σκευάσω.
  Ξυμότης τις
  ἦ μὴν σὺ δώσεις αὔριον τούτων δίκην
  ἡμῖν ἅπασι, κεἰ σφόδρ᾽ εἶ νεανίας.
  ἁθρόοι γὰρ ἥξομέν σε προσκαλούμενοι.
  Φιλοκλέων
  1335 г. ἰὴ ἰεῦ, καλούμενοι.
  ἀρχαῖά γ᾽ ὑμῶν: ἆρά γ᾽ ἴσθ᾽
  ὡς οὐδ᾽ ἀκούων ἀνέχομαι
  δικῶν; ἰαιβοῖ, αἰβοῖ.
  τάδε μ᾽ ἀρέσκει: βάλλε κημούς.
  1340 οὐκ ἄπεισι; ποῦ 'στιν ἡμῖν
  ἡλιαστής; ἐκποδών. Φιλοκλέων
  ἀνάβαινε δεῦρο χρυσομηλολόνθιον,
  τῇ χειρὶ τουδὶ λαβομένη τοῦ σχοινίου.
  ἔχου: φυλάττου δ᾽, ὡς σαπρὸν τὸ σχοινίον:
  ὅμως γε μέντοι τριβόμενον οὐκ ταιθθ.
  1345 όδος
  τῷ
  πέει τῳδὶ χάριν. ἀλλ᾽ οὐκ ἀποδώσεις οὐδ᾽ ἐφιαλεῖς
  οἶδ᾽ ὅτι,
  ἀλλ᾽ ἐξαπατήσεις κἀγχαν0μεύῖ τγγεύῖ τγγεύῖ
  ολλοῖς γὰρ ἤδη χἀτέροις αὔτ᾽ ἠργάσω.
  ἐὰν γένῃ δὲ μὴ κακὴ νυνὶ γυνή,
  ἐγώ σ᾽ ἐπειδὰν οὑμὸς υἱὸς ἀποθάοσά,
  λόὸς ω παλλακὴν ὦ χοιρίον.
  1355
  _ _
  τὸ γὰρ υἵδιον τηρεῖ με, κἄστι δύσκολον
  κἄλλως κυμινοπριστοκαρδαμογλύφον.
  ταῦτ᾽ οὖν περί μου δέδοικε μὴ διαφθαρῶ.
  πατὴρ γὰρ οὐδείς ἐστιν αὐτῷ πλὴν ἐμοῦ.
  1360 ὁδὶ δὲ καὐτὸς ἐπὶ σὲ κἄμ᾽ ἔοικε θεῖν.
  ἀλλ᾽ ὡς τάχιστα στῆθι τάσδε τὰς δετὰς
  λαβοῦσ᾽, ἵν᾽ αὐτὸν τωθάσω νεανεκςοῶς,
  ιοἽὰς οὗτος ἐμὲ πρὸ τῶν μυστηρίων.
  Βδελυκλέων
  ὦ οὗτος οὗτος τυφεδανὲ καὶ χοιρόθλιψ,
  1365 ποθεῖν ἐρᾶν τ᾽ ἔοικας ὡραίος σορρ.
  οὔτοι καταπροίξει μὰ τὸν Ἀπόλλω τοῦτο δρῶν.
  Φιλοκλέων
  ὡς ἡδέως φάγοις ἂν ἐξ ὄξους δίκην.
  Βδελυκλέων
  οὐ δεινὰ τωθάζειν σε τὴν αὐλητρίδα
  τῶν ξυμποτῶν κλέψαντα;
  Φιλοκλέων
  ποίαν αὐλητρίδα;
  1370 τί ταῦτα ληρεῖς ὥσπερ ἀπὸ τύμβου πεσών;
  Βδελυκλέων
  νὴ τὸν Δί᾽ αὕτη πού 'στί σοί γ᾽ ἡ Δαρδανίς.
  Φιλοκλέων
  οὔκ, ἀλλ᾽ ἐν ἀγορᾷ τοῖς θεοῖς δᾲς κάεται.
  Βδελυκλέων
  δᾲς ἥδε;
  Φιλοκλέων
  δᾲς δῆτ᾽. οὐχ ὁρᾷς ἐστιγμένην;
  Βδελυκλέων
  τί δὲ τὸ μέλαν τοῦτ᾽ ἐστὶν αὐτῆς τοὐν μέσῳ;
  Φιλοκλέων
  1375 ἡ πίττα δήπου καομένης ἐξέρχεται.
  Βδελυκλέων
  ὁ δ᾽ ὄπισθεν οὐχὶ πρωκτός ἐστιν οὑτοσί;
  Φιλοκλέων
  ὄζος μὲν οὖν τῆς δᾳδὸς οὗτος ἐξέχει.
  Βδελυκλέων
  τί λέγεις σύ; ποῖος ὄζος; οὐκ εἶ δεῦρο σύ;
  Φιλοκλέων
  ἆ ἆ τί μέλλεις δρᾶν;
  1380
  ν
  . _
  _
  Φιλοκλέων
  ἄκουσόν νυν ἐμοῦ.
  Ὀλυμπίασιν, ἡνίκ᾽ ἐθεώρουν ἐγώ,
  Ἐφουδίων ἐμαχέσατ᾽ Ἀσκώνδᾳ καλῶς
  ἤδη νὤὉ γέὉ τῇ πυγμῇ θενὼν
  1385 ὁ πρεσβύτερος κατέβαλε τὸν νεώτερον.
  πρὸς ταῦτα τηροῦ μὴ λάβῃς ὑπώπια.
  Βδελυκλέων
  νὴ τὸν Δί᾽ ἐξέμαθές γε τὴν Ὀλυμπίαν.
  Αρτόπωλις
  ἴθι μοι παράστηθ᾽, ἀντιβολῶ πρὸς τῶν θεῶν.
  ὁδὶ γὰρ ἁνήρ ἐστιν ὅς μ᾽ ἀπώλεσεν
  1390 τῇ δᾳδὶ παίων, κἀξέβαλεν ἐντευθενὶ
  υτρντὶ ὀβολῶν κἀπιθήκην τέτταρας.
  Βδελυκλέων
  ὁρᾷς ἃ δέδρακας; πράγματ᾽ αὖ δεῖ καὶ δίκας
  ἔχειν διὰ τὸν σὸν οἶνον.
  Φιλοκλέων
  οὐδαμῶς γ᾽, ἐπεὶ
  λόγοι διαλλάξουσιν αὐτὰ δεξιοί:
  1395 ὥστ᾽ οἍδτταταᴃ λλαχθήσομαι.
  Αρτόπωλις
  οὔτοι μὰ τὼ θεὼ καταπροίξει Μυρτίας
  τῆς Ἀγκυλίωνος θυγατέρος καὶ Σωστρδάτης, οὶ Σωστρδάτης,
  οὶ ας ἐμοῦ τὰ φορτία.
  Φιλοκλέων
  ἄκουσον ὦ γύναι: λόγον σοι βούλομαι
  1400 λέξαι χαρίεντα.
  Αρτόπωλις
  μὰ Δία μὴ 'μοί γ᾽ ὦ μέλε.
  Φιλοκλέων
  Αἴσωπον ἀπὸ δείπνου βαδίζονθ᾽ ἑσπέρας
  θρασεῖα καὶ μεθύση τις ὑλάκτει κύων.
  κἄπειτ᾽ ἐκεῖνος εἶπεν, 'ὦ κύον κύον,
  εἰ νὴ Δί᾽ ἀντὶ τῆς κακῆς γλϲ0ττης ποθο1
  οὺς πρίαιο, σωφρονεῖν ἄν μοι δοκεῖς.
  Αρτόπωλις
  καὶ καταγελᾷς μου; προσκαλοῦμαί σ᾽ ὅστις εἶ
  πρὸς τοὺς ἀγορανόμους βλάβης τῶν φορτίων,
  κλητῆρᾇευϹσοαχευϹσοοαχευϹσοοαχευϹσους ῶντα τουτονί.
  Φιλοκλέων
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἄκουσον, ἤν τί σοι δόξω λέγειν.
  1410 г.
  _
  Αρτόπωλις
  ἄληθες οὗτος;
  Φιλοκλέων
  καὶ σὺ δή μοι Χαιρεφῶν
  γυναικὶ † κλητεύειν ἐοικὼς † θαψίμνμοῃ,
  Ἰκνῃ, Ἰκνῃ ῃ πρὸς ποδῶν Εὐριπίδου.
  Βδελυκλέων
  1415 г.
  _
  Κατήγορος
  οἴμοι κακοδαίμων. προσκαλοῦμαί σ᾽ ὦ γέρον
  ὕβρεως.
  Βδελυκλέων
  ὕβρεως; μὴ μὴ καλέσῃ πρὸς τῶν θεῶν:
  ἐγὼ γὰρ ὑπὲρ αὐτοῦ δίκην δίδωμί σοι
  1420 ἣν ἂν σῶ ὶ χάριν προσείσομαι.
  Φιλοκλέων
  ἐγὼ μὲν οὖν αὐτῷ διαλλαχθήσομαι
  ἑκών: ὁμολογῶ γὰρ πατάξαι καὶ βαλεῖν.
  ἀλλ᾽ ἐλθὲ δευρί: πότερον ἐπιτρέπεις ἐμοί,
  ὅ τι χρή μ᾽ ἀποτείσαντ᾽ ἀργύαριο5μν τογάον τογάον
  τογάον εἶναι φίλον τὸ λοιπόν, ἢ σύ μοι φράσεις;
  Κατήγορος
  σὺ λέγε. δικῶν γὰρ οὐ δέομ᾽ οὐδὲ πραγμάτων.
  Φιλοκλέων
  ἀνὴρ Συβαρίτης ἐξέπεσεν ἐξ ἅρματος,
  καί πως κατεάγη τῆς κεφαλῆς μέγα σφόδρα:
  ἐτεογς ὐ τρίβων ὢν ἱππικῆς.
  1430 г.
  _
  οὕτω δὲ καὶ σὺ παράτρεχ᾽ ἐς τὰ Πιττάλου.
  Βδελυκλέων
  οὕμοιά σου καὶ ταῦτα τοῖς ἄλλοις τρόποις.
  Κατήγορος
  ἀλλ᾽ οὖν σὺ μέμνησ᾽ αὐτὸς ἁπεκρίνατο.
  Φιλοκλέων
  1435 г. ἄκουε, μὴ φεῦγ᾽. ἐν Συβάρει γυνή ποτε
  κατέαξ᾽ ἐχῖνον.
  Κατήγορος
  ταῦτ᾽ ἐγὼ μαρτύρομαι.
  Φιλοκλέων
  οὑχῖνος οὖν ἔχων τιν᾽ ἐπεμαρτύρατο:
  εἶθ᾽ ἡ Συβαρῖτις εἶπεν, 'εἰ ναμαὶ τρνὰὰν κν
  υρίαν ταύτην ἐάσας ἐν τάχει
  1440 ἐπίδεσμον ἐπρίω, νοῦν ἂν εἶχες πλείονα.'
  Κατήγορος
  ὕβριζ᾽ ἕως ἂν τὴν δίκην ἅρχων καλῇ.
  Βδελυκλέων
  οὔτοι μὰ τὴν Δήμητρ᾽ ἔτ᾽ ἐνταυθοῖ μενεῖς,
  ἀλλ᾽ ἀράμενος οἴσω σε —
  Φιλοκλέων
  τί ποιεῖς;
  Βδελυκλέων
  ὅ τι ποιῶ;
  εἴσω φέρω σ᾽ ἐντεῦθεν: εἰ δὲ μή, τάχα
  1445 κλητῆρες ἐπιλείψουσι τοὺς καλουμένος
  Φιλοκλέων
  Αἴσωπον οἱ Δελφοί ποτ᾽ —
  Βδελυκλέων
  ὀλίγον μοι μέλει.
  Φιλοκλέων
  φιάλην ἐπῃτιῶντο κλέψαι τοῦ θεοῦ:
  ὁ δ᾽ ἔλεξεν αὐτοῖς, ὡς ὁ κάνθαρός ποτε —
  Βδελυκλέων
  οἴμ᾽ ὡς ἀπολῶ σ᾽ αὐτοῖσι τοῖσι κανθάροις.
  Χορός
  1450 г. μαθὼν
  ἦ
  μέγα τι μεταπεσεῖται
  1455
  ἐπὶ τὸ τρυφῶν καὶ
  μαλακόν
  . τάχα δ᾽ ἂν ἴσως οὐκ ἐθέλοι.
  τὸ γὰρ ἀποστῆναι χαλεπὸν
  φύσεος, ἣν ἔχοι τις ἀεί.
  καίτοι πολλοὶ ταῦτ᾽ ἔπαθον:
  1460 ξυνόντες γνώμαις ἑτέρων
  μετεβάλοντο τοὺς τρόπουυς. Χορός
  πολλοῦ δ᾽ ἐπαίνου παρ᾽ ἐμοὶ
  καὶ τοῖσιν εὖ φρονοῦσιν
  τυχὼν ἄπεισιν δπιὰ τὴν
  λ4τιὰ τὴν ίαν καὶ σοφίαν
  ὁ παῖς ὁ Φιλοκλέωνος.
  οὐδενὶ γὰρ οὕτως ἀγανῷ
  ξυνεγενόμην, οὐδὲ τρόποις
  ἐπεμάνην οὐδ᾽ ἐξεχύθην.
  1470 г.
  ι
  πράγμασιν
  ; Ξανθίας
  νὴ τὸν Διόνυσον ἄπορά γ᾽ ἡμῖν πράγματα
  1475 δαίμων τις ἐσκεκύκληκεκ ἐς τὴν οἽί.α.
  ὁ γὰρ γέρων ὡς ἔπιε διὰ πολλοῦ χρόνου
  ἤκουσέ τ᾽ αὐλοῦ, περιχαρὴς τῷ πράγμαεοι ὁ
  τῆς νυκτὸς οὐδὲν παύεται
  τἀρχαἶ ἐκεῖν᾽ οἷς Θέσπις ἠγωνίζετο:
  1480 ύαδὶ τοτὺ὿ ησιν ἀποδείξειν κρόνους
  τοὺς νῦν διορχησάμενος ὀλίγον ὕστερον.
  Φιλοκλέων
  τίς ἐπ᾽ αὐλείοισι θύραις θάσσει;
  Ξανθίας
  τουτὶ καὶ δὴ χωρεῖ τὸ κακόν.
  Φιλοκλέων
  κλῇθρα χαλάσθω τάδε. καὶ δὴ γὰρ
  1485 σχήματος ἀρχὴ —
  Ξανθίας
  μᾶλλον δέ γ᾽ ἴσως μανίας ἀρχή.
  Φιλοκλέων
  πλευρὰν λυγίσαντος ὑπὸ ῥώμης:
  οἶον μυκτὴρ μυκᾶται καὶ
  σφόνδυλος ἀχεῖ.
  Ξανθίας
  πῖθ᾽ ἑλλέβορον.
  Φιλοκλέων
  1490 πτήσσει Φρύνιχος ὥς τις ἀλέκτωρ —
  Ξανθίας
  τάχα βαλλήσεις.
  Φιλοκλέων
  σκέλος οὐράνιόν γ᾽ ἐκλακτίζων.
  πρωκτὸς χάσκει.
  Ξανθίας
  κατὰ σαυτὸν ὅρα.
  Φιλοκλέων
  νῦν γὰρ ἐν ἄρθροις τοῖς ἡμετέροις
  1495 στρέφεται χαλαρὰ κοτυληδών.
  Φιλοκλέων
  οὐκ εὖ;
  Βδελυκλέων
  μὰ Δί᾽ οὐ δῆτ᾽, ἀλλὰ μανικὰ πράγματα.
  Φιλοκλέων
  θέρε νυν ἀνείπω κἀνταγωνιστὰς καλῶ.
  εἴ τις τραγῳδός φησιν ὀρχεῖσθαι καλῶς,
  ἐμοὶ διορχησόμενος ἐνθάδ᾽ εἰσίτω.
  1500 φησίν τις ἢ οὐδείς;
  Ξανθίας
  εἶς γ᾽ ἐκεινοσὶ μόνος.
  Φιλοκλέων
  τίς ὁ κακοδαίμων ἐστίν;
  Ξανθίας
  υἱὸς Καρκίνου
  ὁ μέσατος.
  Φιλοκλέων
  ἀλλ᾽ οὗτός γε καταποθήσεται:
  ἀπολῶ γὰρ αὐτὸν ἐμμελείᾳ κονδύλου.
  ἐν τῷ ῥυθμῷ γὰρ οὐδέν ἐστ᾽.
  Ξανθίας
  ἀλλ᾽ ᾠζυρὲ
  1505 ἕτερος τραγῳδὸς Καρκινίτης ἔρχεται,
  ἀδελφὸς αὐτοῦ.
  Φιλοκλέων
  νὴ Δί᾽ ὠψώνηκ᾽ ἄρα.
  Ξανθίας
  μὰ τὸν Δί᾽ οὐδέν γ᾽ ἄλλο πλήν γε καρκίνους:
  προσέρχεται γὰρ ἕτερος αὖ τῶν Καρκίο.
  Φιλοκλέων
  τουτὶ τί ἦν τὸ προσέρπον; ὀξὶς ἢ φάλαγξ;
  Ξανθίας
  1510 г.
  _
  Φιλοκλέων
  ὦ Καρκίν᾽ ὦ μακάριε τῆς εὐπαιδίας,
  ὅσον τὸ πλῆθος κατέπεσεν τῶν ὀρχίλων.
  ἀτὰρ καταβατέον γ᾽ ἐπ᾽ αὐτούς μ᾽: ᾠζυρέ,
  1515 ἅλμην κύκα τούτοισιν, ἢν ἐγὼ κρατὼ κρατὼ κρατὼ
  Χορός
  φέρε νυν ἡμεῖς αὐτοῖς ὀλίγον ξυγχωρήσωμεν ἅπαντες,
  ἵν᾽ ἐφ᾽ ἡσυχίας ἡμῶιρι κίζωσιν ἑαυτούς. Χορός
  ἄγ᾽ ὦ μεγαλώνυμα τέκνα
  τοῦ θαλασσίου θεοῦ,
  1520 πηδᾶτε παρὰ ψάμαθον
  καὶ θῖνᾸ υγοὸ υ,
  καρίδων ἀδελφοί: Χορός
  ταχὺν πόδα κυκλοσοβεῖτε,
  καὶ τὸ Φρυνίχειον
  1525 ἐκλακτισάτω τις, ὅπως
  ἰδόντες ἤντες ἤντες ἤντεω ἐκλακτισάτω τις ζωσιν
  οἱ θεαταί. Χορός
  στρόβει, παράβαινε κύκλῳ καὶ γάστρισον σεαυτόν,
  1530 ῥῖπτ едт
  καὐτὸς γὰρ ὁ ποντομέδων ἄναξ πατὴρ προσέρπει
  ἡσθεὶς ἐπὶ τοῖσιν ἑαυτοχςτο ταισρὶ ταισρὶ οις.
  1535 έδρακεν,
  ὀρχούμενον
  ὅστις ἀπήλλαξεν χορὸν τρυγῳδῶν.
   МИР
  Ο ἰ κ έ της Α αἶρ᾽ αἶρε μᾶζαν ὡς τάχιστα κανθάρῳ.
  Ο ἰ κ έ της Β ἰδού. δὸς αὐτῷ, τῷ κάκιστ᾽ ἀπολουμένῳ καὶ μήποτ᾽ αὐτῆς μᾶζαν ἡδίω φάγοι.
  Ο ἰ κ έ της Α δὸς μᾶζαν ἑτέραν, ἐξ ὀνίδων πεπλασμένην.
  Ο ἰ κ έ της Β ἰδοὺ μάλ᾽ αὖφις. ποῦ γὰρ ἣν νῦν δὴ ᾽φερες ;
  Ο ἰ κ έ της Α οὐ μὰ τὸν Δἴ ἀλλ᾽ ἐξαρπάσας ὅλην ἐνέκαψε περικυλίσας τοῖν ποδοῖν. ἀλλ᾽ ὡς τάχιστα τρῖβε πολλὰς καὶ πυκνάς.
  Ο ἰ κ έ της Β ἄνδρες κοπρολόγοι προσλάβεσθε πρὸς θεῶν, εἰ μή με βούλεσθ᾽ ἀποπνιγέντα περιιδεῖν. 10
  Ο ἰ κ έ της Α ἑτέραν ἑτέραν δός, παιδὸς ἡταιρηκότος" τετριμμένης γάρ φησιν ἐπιθυμεῖν.
  Ο ἰ κ έ της Β ἰδού. ἑνὸς μὲν ὦνδρες ἀπολελύσθαι μοι δοκῶ" οὐδεὶς γὰρ ἂν φαίη με μάττοντ᾽ ἐσθίειν
  Ο ἰ κ έ της Α αἰβοῖ, φέρ᾽ ἄλλην χἀτέραν μοι χἀτέραν, 15 καὶ τρῖβ᾽ <ἔθ᾽> ἑτέρας.
  Ο ἰ κ έ της Β μὰ τὸν Ἀπόλλω ᾽γὼ μὲν οὔ" οὐ γὰρ ἔθ᾽ οἶός τ᾽ εἴμ᾽ ὑπερέχειν τῆς ἀντλία
  Ο ἰ κ έ της Α αὐτὴν ἄρ᾽ οἴσω συλλαβὼν τὴν ἀντλίαν.
  Ο ἰ κ έ της Β νὴ τὸν Δί᾽ ἐς κόρακάς γε καὶ σαυτόν γε πρός. ὑμῶν δέ γ᾽ εἴ τις οἶδ᾽ ἐμοὶ κατειπάτω, 20 πόθεν ἂν πριαίμην ῥῖνα μὴ τετρημένην οὐδὲν γὰρ ἔργον ἦν ἄρ᾽ ἀθλιώτερον ἢ κανθάρῳ μάττοντα παρέχειν ἐσθίειν. ὗς μὲν γάρ, ὥσπερ ἂν χέσῃ τις, ἢ κύων φαύλως ἐρείδει" τοῦτο δ᾽ ὑπὸ φροονήματενήματεοος τε καὶ φαγεῖν οὐκ ἀξιοῖ, ἢν μὴ παραθῶ τρίψας δι᾽ ἡμέρας ὅλης ὥσπερ γυανλ΍ικὶ γο νην. ἀλλ᾽ εἰ πέπαυται τῆς ἐδωδῆς σκέψομαι τῃδὶ παροίξας τῆς θύρας, ἵνα μή μδ ἴῃ. 30 ἔρειδε, μὴ παύσαιο μηδέποτ᾽ ἐσθίων τέως ἕως σαυτὸν λάθοις διαρραγείς. οἷον δὲ κύψας ὁ κατάρατος ἐσθίει, ὥσπερ παλαιστής, παραβαλὼν τοὺς γομφίους, ταὶ τὶ τὶ τὶ αλήν τε καὶ τὼ χεῖρέ πως 35 ὡδὶ περιάγων, ὥσπερ οἱ τὰ σχοινία τὰ παχέα συμβνλλοὐτες άδας. μιαρὸν τὸ χρῆμα καὶ κάκοσμον καὶ βορόν" χὤτου ποτ᾽ ἐστὶ δαιμόνων ἡ προσβολὶ ὴὴ οὶ Ἀφροδίτης μὲν γὰρ οὔ μοι φαίνεται, 40 οὐ μὴν Χαρίτων γε.
  Ο ἰ κ έ της Α τοῦ γάρ ἐστ᾽;
  Ο ἰ κ έ της Β οὐκ ἔσθ᾽ ὅπως τοῦτ᾽ ἔστι τὸ τέρας οὐ Διὸς καταιβάτου.
  Ο ἰ κ έ της Α οὐκοῦν ἂν ἤδη τῶν θεατῶν τις λέγοι νεανίας δοκησίσοφος, «τὸ δὲ πρᾶγδμα τοί; ὲ πρὸς τί;” κᾆτ᾽ αὐτῷ γ᾽ ἀνὴρ 45 Ἰωνικός τίς φησι παρακαθήμενος" ᾽ αἰνίσσεται, ὡς κεῖνος ἀναιδέως τὴν σπατίλην ἐσθίει».
  Ο ἰ κ έ της Β ἀλλ᾽ εἰσιὼν τῷ κανθάρῳ δώσω πιεῖν.
  Ο ἰ κ έ της Α ἐγὼ δὲ τὸν λόγον γε τοῖσι παιδίοις 50 καὶ τοῖσιν ἀνδρίοισι καὶ τοῖς ἀνίράσις ἀννράσις ς ὑπερτάτοισιν ἀνδράσιν φράσω καὶ τοῖς ὑπερηνορέουσιν ἔτι τούτοις μάλα. ὁ δεσπότης μου μαίνεται καινὸν τρόπον, οὐχ ὅνπερ ὑμεῖς, ἀλλ᾽ ἕτερον καινὸν πάνν πάν 55. ῦ τί ποτε βουλεύει ποιεῖν ; ἔα ἔα. 60 σιγήσαθ᾽, ὡς φωνῆς ἀκούειν μοι δοκῶ.
  Τρυγα ῖ ος ὦ Ζεῦ τί δρασείεις ποθ᾽ ἡμῶν τὸν λεών ;
  Ο ἰ κ έ της Α τοῦτ᾽ ἔστι τουτὶ τὸ κακὸν αὔθ᾽ οὑγὼ ᾽λεγον. τὸ γὰρ παράδειγμα τῶν μανιῶν ἀκούετε" 65 ἃ δ᾽ εἶπε πρῶτον ἡνίκ᾽ ἤρχεθ᾽ ἡ χούλή , ἔφασκε γὰρ πρὸς αὑτὸν ἐνθαδί" «πῶς ἄν ποτ᾽ ἀφικοίμην ἂν εὐθὺ τοῦ Διτός;» Ἀιτός; λιμάκια ποιούμενος, πρὸς ταῦτ᾽ ἀνηρριχᾶτ᾽ ἂν ἐς τὸν οὐρανόν, 70 ἕωφ λαβνετρ᾽ ῆς καταρρυείς. ἐχθὲς δὲ μετὰ ταῦτ᾽ ἐκφθαρεὶς οὐκ οἶδ᾽ ὅποι εἰσήγαγ᾽ Αἰτναῖκν μέρνστον οέρν οοέν ον ἄπειτα τοῦτον ἱπποκομεῖν μ᾽ ἠνάγκασεν, καὐτὸς καταψῶν αὐτὸν ὥσπερ πωλιηον», εάάον, 75 « ησί , «γενναῖον πτερόν, ὅπως πετήσει μ᾽ εὐθὺ τοῦ Διὸς λαβών» . ἀλλ᾽ ὅ τι ποιεῖ τῃδὶ διακύψας ὄψομαι. οἴμοι τάλας" ἴτε δεῦρο δεῦρ ὦ γείτονες" ὁ δεσπότης γάρ μου μετέωρος αἴρεται 80 ἱππηντδὸ ἀέρ᾽ ἐπὶ τοῦ κανθάρου.
  Τρυγα ῖ ος ἥσυχος ἥσυχος, ἠρέμα, κάνθων" μή μοι σοβαρῶς χώρει λίαν εὐθὺς ἀἀπὺς μῃ πίσυνος, πρὶν ἂν ἰδίῃς καὶ διαλύσῃς 85 ἄρθρων ἶνας πτερύγων ῥύμῃ. καὶ μὴ πνεῖ μοι κακόν, ἀντιβολῶ σ᾽" εἰ δὲ ποιήσεις τοῦτο, κατ᾽ οἴμκουος αὐτοῦοῦ ὺς ἡμετέρους.
  Ο ἰ κ έ της Α ὦ δέσποτ᾽ ἄναξ ὡς παραπαίεις. 90
  Τρυγα ῖ ος σίγα σίγα.
  Ο ἰ κ έ της Α ποῖ δῆτ᾽ ἄλλως μετεωροκοπεῖς;
  Τρυγα ῖ ος ὑπὲρ Ἑλλήνων πάντων πέτομαι τόλμημα νέον παλαμησάμενος.
  Ο ἰ κ έ της Α τί πέτει; τί μάτην οὐχ ὑγιαίνεις; 95
  Τρυγα ῖ ος εὐφημεῖν χρὴ καὶ μὴ φλαῦρον μηδὲν γρύζειν ἀλλ᾽ ὀλολύζενν" τοῖποθῖς τοῦρον σι φράσον σιγᾶν, τοὺς τε κοπρῶνας καὶ τὰς λαύρας καιναῖς πλίνθοισιν ἀνοικοοδν τανοικοοδν οὺς πρωκτοὺς ἐπικλῄειν.
  Ο ἰ κ έ της Α οὐκ ἔσθ᾽ ὅπως σιγήσομ᾽, ἢν μή μοι φράσῃς ὅποι πέτεσθαι διανοεῖ.
  Τρυγα ῖ ος τί δ᾽ ἄλλο γ᾽ ἢ ὡς τὸν Δί᾽ ἐς τὸν οὐρανόν;
  Ο ἰ κ έ της Α τίνα νοῦν ἔχων;
  Τρυγα ῖ ος ἐρησόμενος ἐκεῖνον Ἑλλήνων πέρι 105 ἁπαξαπάντων ὅ τι ποιεῖν βταλιεω.
  Ο ἰ κ έ της Α ἐὰν δὲ μή σοι καταγορεύῃ;
  Τρυγα ῖ ος γράψομαι Μήδοισιν αὐτὸν προδιδόναι τὴν Ἑλλάδα.
  Ο ἰ κ έ της Α μὰ τὸν Διόνυσον οὐδέποτε ζῶντός γ᾽ ἐμοῦ.
  Τρυγα ῖ ος οὐκ ἔστι παρὰ ταῦτ᾽ ἄλλ᾽. 110
  Ο ἰ κ έ της Α ἰοὺ ἰοὺ ἰού" ὦ παιδί᾽ ὁ πατὴρ ἀπολιπὼν ἀπέρχεται ὑμᾶς ἐρήμους ἐς τὸὸν τὸὸν θρᾳ. ἀλλ᾽ ἀντιβολεῖτε τὸν πατέρ ὦ κακοδαίμονα.
  Παιδ ί ον ὦ πάτερ ὦ πάτερ ἆρ᾽ ἔτυμός γε δώμασιν ἡμετέροις φάτις ἥκει, 115 ὡρνς στὀ μενς προλιρὼν ἐμὲ ἐς κόρακας βαδιεῖ μεταμώνιος; ἔστι τι τῶνδ᾽ ἐτύμως; με.
  Τρυγα ῖ ος δοξάσαι ἔστι κόραι, τὸ δ᾽ ἐτήτυμον ἄχθομαι ὑμῖν, ἡνίκ᾽ ἂν αἰτίρν άππαν με καλοῦσαι, 120 ἔνδον δ᾽ ἀργυρίου μηδὲ ψακὰς ᾖ πάνυ πάμπαν. ἢν δ᾽ ἐγὼ εὖ πράξας ἔλθω πάλιν, ἕξετ᾽ ἐν ὥρᾳ κολλύραν μεγάλην καὶ αρνδυλοὈν ὶ ὐτῇ.
  Παιδ ί ον καὶ τίς πόρος σοι τῆς ὁδοῦ γενήσεται ; 125
  Τρυγα ῖ ος πτηνὸς πορεύσει πῶλος" οὐ ναυσθλώσομαι.
  Παιδ ί ον τίς δ᾽ ἡ ᾽πίνοιά σοὐστὶν ὥστε κάνθαρον ζεύξαντ᾽ ἐλαύνειν απΦς αςεοὺα;
  Τρυγα ῖ ος ἐν τοῖσιν Αἰσώπου λόγοις ἐξηυρέθη μόνος πετεινῶν ἐς θεοὭις ἀννις ἀννις 130
  Παιδ ί ον ἄπιστον εἶπας μῦθον ὦ πάτερ πάτερ, ὅπως κάκοσμον ζῷον ἦλθεν ἐς θεούς θεούς
  Τρυγα ῖ ος ἦλθεν κατ᾽ ἔχθραν αἰετοῦ πάλαι ποτέ, ᾤ᾽ ἐκκυλίνδων κἀντιτιμωρούε.
  135 ς . _ _
  Τρυγα ῖ ος ἀλλ᾽ ὦ μέλ᾽ ἄν μοι σιτίων διπλῶν ἔδει" νῦν δ᾽ ἃττ᾽ ἂν αὐστὸς κγιτὸς κγιτὸς κγιτὸς κγιτὸς κγιτὸς κγιτὸς ία, τούτοισι τοῖς αὐτοῖσι τοῦτον χορτάσω.
  Παιδ ί ον τί δ᾽ ἢν ἐς ὑγρὸν πόντιον πέσῃ βάθος ;
  Τρυγα ῖ ος ἐπίτηδες εἶχον πηδάλιον, ᾧ χρήσομαι" τὸ δὲ πλοῖον ἔσται Ναξιουργάράρ
  Παιδ ί ον λιμὴν δὲ τίς σε δέξεται φορούμενον;
  Τρυγα ῖ ος ἐν Πειραιεῖ δήπου ᾽στὶ Κανθάρου λιμήν. 145
  Παιδ ί ον ἐκεῖνο τήρει, μὴ σφαλεὶς καταρρυῇς ἐντεῦθεν, εἶτα χωλὸς ὢναρίδγῂ χῃς καὶ τραγῳδία γένῃ.
  Τρυγα ῖ ος ἐμοὶ μελήσει ταῦτά γ᾽. ἀλλὰ χαίρετε. ὑμεῖς δέ γ᾽, ὑπὲρ ὧν τοὺς πόνους ἐγὼ πονῶ, 150 μὴ βδεῖτε μηδὲ χέζεθ᾽ ἡμερṶν὿ τερṶν὿ εἰ μετέωρος οὗτος ὢν ὀσφρήσεται, κατωκάρα ῥίψας με βουκολήσεται. ἀλλ᾽ ἄγε Πήγασε χώρει χαίρων, χρυσοχάλινον πάταγον ψαλίων 155 διακινήσας φαιδροῖς τί ποιεῖς; τί ποιεῖς; ποῖ παρακλίνεις τοὺς μυκτῆρας; πρὸς τὰς λαύρας. ἵει σαυτὸν θαρρῶν ἀπὸ γῆς, κᾆτα δρομαίαν πτέρυγ᾽ ἐκτείνων 160 ὀρθὸς χώρλει ΔιὬὸ ς, ἀπὸ μὲν κάκκης τὴν ῥῖν᾽ ἀπέχων, ἀπὸ δ᾽ ἡμερίων σίτων πάντων. ἄνθρωπε τί δρᾷς, οὗτος ὁ χέζων ἐν Πειραιεῖ παρὰ ταῖς πόρναις ; οὐ κατορύξεις κἀπιφορήσεις τῆς γῆς πολλήν, κἀπιφυτεύσεις ἕρπυλλον ἄνω καὶṐὶ μϐὶ ς; ὸν πρωκτὸν ὀφλήσει . οἴμ᾽ ὡς δέδοικα, κοὐκέτι σκώπτων λέγω. ὦ μηχανοποιὲ πρόσεχε τὸν νοῦν ὡς ἐμέ" ἤδη στρέφει τι πνεῦμα περὶ τἸν ὀμφαλόν, 1 μφαλόν, 1 υλάξει, χορτάσω τὸν κάνθαρον. ἀτὰρ ἐγγὺς εἶναι τῶν θεῶν ἐμοὶ δοκῶ, καὶ δὴ καθορῶ τὴν οἰκίαν τὴν τοοϹ Δ. τίς ἐν Διὸς θύραισιν;
  Ἑ ρμ ῆ ς πόθεν βροτοῦ με προσέβαλ᾽ ;
  Τρυγα ῖ ος ἱπποκάνθαρος.
  Ἑ ρμ ῆ ς ὦ βδελυρὲ καὶ τολμηρὲ κἀναίσχυντε σὺ καὶ μιαρὲ καὶ παμμίαρε καὶ μιαρώτᶦτε, πεδρώτὶὶὶ ἀνῆλθες ὦ μιαρῶν μιαρώτατε; τί σοί ποτ᾽ ἔστ᾽ ὄνομ᾽; οὐκ ἐρεῖς; 185
  Τρυγα ῖ ος μιαρώτατος.
  Ἑ ρμ ῆ ς ποδαπὸς τὸ γένος δ᾽ εἶ;
  Τρυγα ῖ ος μιαρώτατος.
  Ἑ ρμ ῆ ς πατὴρ δέ σοι τίς ἐστ᾽;
  Τρυγα ῖ ος ἐμοί; μιαρώτατος.
  Ἑ ρμ ῆ ς οὔτοι μὰ τὴν γῆν ἔσθ᾽ ὅπως οὐκ ἀποθανεῖ, εἰ μὴ κατερεῖς μοιμποι τονὔν τ᾽ ἔστι σοι.
  Τρυγα ῖ ος Τρυγαῖος Ἀθμονεύς, ἀμπελουργὸς δεξιός, 190 οὐ συκοφάντης οὐπρασμα ἐρτραστα ἐρτραστα ν.
  Ἑ ρμ ῆ ς ἥκεις δὲ κατὰ τί;
  Τρυγα ῖ ος τὰ κρέα ταυτί σοι φέρων.
  Ἑ ρμ ῆ ς ὦ δειλακρίων πῶς ἦλθες;
  Τρυγα ῖ ος ὦ γλίσχρων ὁρᾷς ὡς οὐκέτ᾽ εἶναί σοι δοκῶ μιαρώτατος; ν Δί᾽. 195
  Ἑ ρμ ῆ ς ἰὴ ἰὴ ἰή, ὅτι οὐδὲ μέλλεις ἐγγὺς εἶναι τῶν θεῶν" φροῦδοισχι γὰρ ἐϰρ ἐϰρ ἐϰρ ἐξῳκισμένοι.
  Τρυγα ῖ ος ποῖ γῆς;
  Ἑ ρμ ῆ ς ἰδοὺ γῆς.
  Τρυγα ῖ ος ἀλλὰ ποῖ;
  Ἑ ρμ ῆ ς πόρρω πάνυ ;
  Τρυγα ῖ ος πῶς οὖν σὺ δῆτ᾽ ἐνταῦθα κατελείφθης μόνος; 200
  Ἑ ρμ ῆ ς τὰ λοιπὰ τηρῶ σκευάρια τὰ τῶν θεῶν, χυτρίδια καὶ σανίδια κἀμφορείια.
  Τρυγα ῖ ος ἐξῳκίσαντο δ᾽ οἱ θεοὶ τίνος οὕνεκα;
  Ἑ ρμ ῆ ς Ἕλλησιν ὀργισθέντες. εἶτ᾽ ἐνταῦθα μὲν ἵν᾽ ἦσαν αὐτοὶ τὸν Πόλεμον κατῴκισαν, 205 ὑμᾶς παραδόντεπὶὶτετες δἶτᾶς παραδόντεπὶὶὸν ς ὅ τι βούλεται" αὐτοὶ δ᾽ ἀνῳκίσανθ᾽ ὅπως ἀνωτάτω, ἵνα μὴ βλέποιεν μαχτομυέṶν᾽ μηδ᾽ ἀντιβολούντων μηδὲν αἰσθανοίατο.
  Τρυγα ῖ ος τοῦ δ᾽ οὕνεχ᾽ ἡμᾶς ταῦτ᾽ ἔδρασαν; εἰπέ μοι. 210
  Ἑ ρμ ῆ ς ὁτιὴ πολεμεῖν ᾑρεῖσθ᾽ ἐκείνων πολλάκις σπονδὰς ποιούντων" κειοα κὲον κὲον κοὶ ὑπερβάλοιντο μικρόν, ἔλεγον ἂν ταδί" «ναὶ τὼ σιὼ νῦν ὡττικίων δωσεῖ δίκαν». εἰ δ᾽ αὖ τι πράξαιτ᾽ ἀγαθὸν ἁττικωνικοί 215 κἄλθοιεν οἱ Λάκωνες εἰρήνης,γάκωνες εἰρήνης ἂν ὑμεῖς εὐθύς" «ἐξαπατώμεθα νὴ τὴν Ἀθηνᾶν, νὴ Δί᾽, οὐχὶ πειστέον" ἥιοονἥιοοισνἥιοουὶἥιοου ν ἔχωμεν τὴν Πύλον».
  Τρυγα ῖ ος ὁ γοῦν χαρακτὴρ ἡμεδαπὸς τῶν ῥημάτων. 220
  Ἑ ρμ ῆ ς ὧν οὕνεκ᾽ οὐκ οἶδ᾽ εἴ ποτ᾽ Εἰρήνην ἔτι τὸ λοιπὸν ὄψεσθ᾽.
  Τρυγα ῖ ος ἀλλὰ ποῖ γὰρ οἴχεται;
  Ἑ ρμ ῆ ς ὁ Πόλεμος αὐτὴν ἐνέβαλ᾽ εἰς ἄντρον βαθύ.
  Τρυγα ῖ ος ἐς ποῖον;
  Ἑ ρμ ῆ ς ἐς τουτὶ τὸ κάτω, κἄπειθ᾽ ὁρᾷς ὅσους ἄνωθεν ἐπεφόρησε τῶν λίθω5ν, λἐπεφόρησε τῶν λίθω5νἙ άβητε μηδέποτ᾽ αὐτήν.
  Τρυγα ῖ ος εἰπέ μοι, ἡμᾶς δὲ δὴ τί δρᾶν παρασκευάζεται;
  Ἑ ρμ ῆ ς οὐκ οἶδα πλὴν ἕν, ὅτι θυείαν ἑσπέρας ὑπερφυᾶ τὸ μέγεθος εἰσηνέγκατο.
  Τρυγα ῖ ος τί δῆτα ταύτῃ τῇ θυείᾳ χρήσεται; 230
  Ἑ ρμ ῆ ς τρίβειν ἐν αὐτῇ τὰς πόλεις βουλεύεται. ἀλλ᾽ εἶμι" καὶ γὰρ ἐξιέναι γνώμην ἐμὴν μέλλει" θορυβεῖ γοῦν ἔνδον.
  Τρυγα ῖ ος οἴμοι δείλαιος. φέρ᾽ αὐτὸν ἀποδρῶ" καὶ γὰρ ὥσπερ ᾐσθόμην καὐτὸς θυείας φθέγμα πολεμιστηρίας. 235
  Π ό λεμος ἰὼ βροτοὶ βροτοὶ βροτοὶ πολυτλήμονες, ὡς αὐτίκα μάλα τὰς γνάθουσς ἀλγος ἀλγος ἀλγος
  Τρυγα ῖ ος ὦναξ Ἄπολλον τῆς θυείας τοῦ πλάτους, ὅσον κακόν, καὶ τοῦ Πολέμου του του . ἆρ᾽ οὗτός ἐστ᾽ ἐκεῖνος ὃν καὶ φεύγομεν, 240 ὁ δεινός, ὁ ταλαύρινος, ὁ κατὰ τοος ν;
  Π ό λεμος ἰὼ Πρασιαὶ τρὶς ἄθλιαι καὶ πεντάκις καὶ πολλοδεκάκις, ὡς ἀπολμεῖσθε τρθε
  Τρυγα ῖ ος τουτὶ μὲν ἄνδρες οὐδὲν ἡμῖν πρᾶγμά πω" τὸ γὰρ κακὸν τοῦτᾛκκ ἐστωικ κῆς. 245
  Π ό λεμος ὦ Μέγαρα Μέγαρ᾽ ὡς ἐπιτετρίψεσθ᾽ αὐτίκα ἁπαξάπαντα καταμεμυττωτευμένα.
  Τρυγα ῖ ος βαβαὶ βαβαιὰξ ὡς μεγάλα καὶ δριμέα τοῖσι Μεγαρεῦσιν ἐνέβαλεν τὰ κλαύματα.
  Π ό λεμος ἰὼ Σικελία καὶ σὺ δ᾽ ὡς ἀπόλλυσαι. 250
  Τρυγα ῖ ος οἵα πόλις τάλαινα διακναισθήσεται.
  Π ό λεμος φέρ᾽ ἐπιχέω καὶ τὸ μέλι τουτὶ τἀττικόν.
  Τρυγα ῖ ος οὗτος παραινῶ σοι μέλιτι χρῆσθἀτέρῳ. τετρώβολον τοῦτ᾽ ἐστί" φείδου τἀττικοῦ.
  Π ό λεμος παῖ παῖ Κυδοιμέ. 255
  Κ ύ δοιμος τί με καλεῖς;
  Π ό λεμος κλαύσει μακρά. ἕστηκας ἀργός; οὑτοσί σοι κόνδυλος.
  Κ ύ δοιμος ὡς δριμύς. οἴμοι μοι τάλας ὦ δέσποτα. μῶν τῶν σκορόδων ἐνέβαλες ἐς τὸν κόνδυλον;
  Π ό λεμος οἴσεις ἀλετρίβανον τρέχων;
  Κ ύ δοιμος ἀλλ᾽ ὦ μέλε οὐκ ἔστιν ἡμῖν" ἐχθὲς εἰσῳκίσμεθα. 260
  Π ό λεμος οὔκουν παρ᾽ Ἀθηναίων μεταθρέξει ταχὺ <πάνυ>;
  Κ ύ δοιμος ἔγωγε νὴ Δί᾽" εἰ δὲ μή γε, κλαύσομαι.
  Τρυγα ῖ ος ἄγε δὴ τί δρῶμεν ὦ πόνηρ᾽ ἀνθρώπια; ὰρ ἥξει τὸν ἀλετρίβανον φέρων, 265 τούτῳ ταράξει τὰς πόλεις καθήμενος. ἀλλ᾽ ὦ Διόνυσ᾽ ἀπόλοιτο καὶ μὴ ᾽λθοι φέρων.
  Π ό λεμος οὗτος.
  Κ ύ δοιμος τί ἔστιν;
  Π ό λεμος οὐ φέρεις;
  Κ ύ δοιμος τὸ δεῖνα γὰρ ἀπόλωλ᾽ Ἀθηναίοισιν ἁλετρίβανος, ὁ βυρσοπώλης, λκὃς ΙκὍα άδα. 270
  Τρυγα ῖ ος εὖ γ᾽ ὦ πότνια δέσποιν᾽ Ἀθηναία ποιῶν ἀπόλωλ᾽ ἐκεῖνος κειποὌ τέιο᾽ ἢ πρίν γε τὸν μυττωτὸν ἡμῖν ἐγχέαι.
  Π ό λεμος οὔκουν ἕτερον δῆτ᾽ ἐκ Λακεδαίμονος μέτει ἀνύσας τι; 275
  Κ ύ δοιμος ταῦτ᾽ ὦ δέσποθ᾽.
  Π ό λεμος ἧκέ νυν ταχύ.
  Τρυγα ῖ ος ὦνδρες τί πεισόμεσθα; ἀλλ᾽ εἴ τις ὑμῶν ἐν Σαμοθρᾴκῃ τυγχάνει μεμυημένος, νῦν ἐστιν εὔξασθποι κλὀροὸ ναι τοῦ μετιόντος τὼ πόδε.
  Κ ύ δοιμος οἴμοι τάλας, οἴμοι γε κἄτ᾽ οἴμοι μάλα. 280
  Π ό λεμος τί ἔστι;
  Κ ύ δοιμος ἀπόλωλε γὰρ καὶ τοῖς Λακεδαιμονίοισιν ἁλετρίβανος.
  Π ό λεμος πῶς ὦ πανοῦργ᾽;
  Κ ύ δοιμος ἐς τἀπὶ Θρᾴκης χωρία χρήσαντες ἑτέροις αὐτὸν εἶτ᾽ ἀπώλεσαν.
  Τρυγα ῖ ος εὖ γ᾽ εὖ γε ποιήσαντες ὦ Διοσκόρω. 285 ἴσως ἂν εὖ γένοιτο" θαρρεῖτ᾽ ὦ βροτοί.
  Π ό λεμος ἀπόφερε τὰ σκεύη λαβὼν ταυτὶ πάλιν" ἐγὼ δὲ δοίδυκ᾽ εἰσιὼν ποιήσομαι.
  Τρυγα ῖ ος νῦν τοῦτ᾽ ἐκεῖν᾽ ἥκει τὸ Δάτιδος μέλος, ὃ δεφόμενός ποτῦτᾂσμΆς ρεαδς σμΆςε ρεηςε ρεηςε 290 «ὡς ἥδομαι καὶ χαίρομαι κεὐφραίνομαι». νῦν ἐστιν ἡμῖν ὦνδρες Ἕλληνες καλὸν ἀπαλλαγεῖσι πραγμάτων τε καὶ μαχῶν σδελκύσζ κιπαζ κιπαζ ν Εἰρήνην φίλην, πρὶν ἕτερον αὖ δοίδυκα κωλῦσαί τινα. 295 ιῶται, δεῦρ᾽ ἴτ᾽ ὦ πάντες λεῴ, ὡς τάχιστ᾽ ἄμας λαβόντες καὶ μοχλοὺς καὶὶ σχοιιι ἡμῖν ἁρπάσαι πάρεστιν ἀγαθοῦ δαίμονος . 300
  
  Χορ ό ς δεῦρο πᾶς χώρει προθύμως εὐθὺ τῆς σωτηρίας. ὦ Πανέλληνες βοηθήσωμεν, εἴπερ πώποτε, τάξεων ἀπαλλαγέντες καὶ κακῶν φοινικᰡικἶν ἐξέλαμψεν ἥδε μισολάμαχος. πρὸς τάδ᾽ ἡμῖν, εἴ τι χρὴ δρᾶν, φράζε κἀρχιτεκτόνει" 305 οὐ γὰρ ἔσθ᾽ ΅πωι πενδπεις οκῶ μοι τήμερον, πρὶν μοχλοῖς καὶ μηχαναῖσιν ἐς τὸ φῶς ἀνελκύσαι τὴσμν θεῶῶν παῶῶὶ καὶ φιλαμπελωτάτην.
  Τρυγα ῖ ος οὐ σιωπήσεσθ᾽, ὅπως μὴ περιχαρεῖς τῷ πράγματι τὸν Πόλεμον ἐκζωδπυρήσῖθ῾ 310
  Χορ ό ς ἀλλ᾽ ἀκούσαντες τοιούτου χαίρομεν κηρύγματος. οὐ γὰρ ἦν ἔχοντας ἥκειν σιτί᾽ ἡμερῶν τριῶν.
  Τρυγα ῖ ος εὐλαβεῖσθέ νυν ἐκεῖνον τὸν κάτωθεν Κέρβερον, μὴ παφλάζων κεκρσὶ κεκρσὶ κεκραγὶ νίκ᾽ ἐνθάδ᾽ ἦν, ἐμποδὼν ἡμῖν γένηται τὴν θεὸν μὴ ᾽ξελκύσαι. 315
  Χορ ό ς ὔτι καὶ νῦν ἔστιν αὐτὴν ὅστις ἐξαιρήσεται, ἢν ἅπαξ ἐς χεῖρας ἔλθῃ τὰς ἐμάς. ἰοῦ ἰοῦ.
  Τρυγα ῖ ος ἐξολεῖτέ μ᾽ ὦνδρες, εἰ μὴ τῆς βοῆς ἀνήσετε" ἐκδραμὼν γὰρ πάντα ταυριτὼ τοῖν ποδοῖν.
  Χορ ό ς ὡς κυκάτω καὶ πατείτω πάντα καὶ ταραττέτω, 320 οὐ γὰρ ἂν χαίροντμες σνμεῖς τοεορ τορος εθ᾽ ἄν.
  Τρυγα ῖ ος τί τὸ κακόν; τί πάσχετ᾽ ὦνδρες; ιὰ τὰ σχήματα.
  Χορ ό ς ἀλλ᾽ ἔγωγ᾽ οὐ σχηματίζειν βούλομ᾽, ἀλλ᾽ ὑφ᾽ ἡδονῆς οὐκ αςντῦ κιοῦ κιοῦ κιοο τὼ τὼ σκέλει χορεύετον. 325
  Τρυγα ῖ ος μή τι καὶ νυνί γ᾽ ἔτ᾽, ἀλλὰ παῦε παῦ᾽ ὀρχούμενος.
  Χορ ό ς ἢν ἰδοὺ καὶ δὴ πέπαυμαι.
  Τρυγα ῖ ος φῄς γε, παύει δ᾽ οὐδέπω.
  Χορ ό ς ἓν μὲν οὖν τουτί μ᾽ ἔασον ἑλκύσαι, καὶ μηκέτι.
  Τρυγα ῖ ος τοῦτό νυν, καὶ μηκέτ᾽ ἄλλο μηδὲν ὀρχήσησθ᾽ ἔτι.
  Χορ ό ς οὐκ ἂν ὀρχησαίμεθ᾽, εἴπερ ὠφελήσαιμέν τί σε. 330
  Τρυγα ῖ ος ἀλλ᾽ ὁρᾶτ᾽ οὔπω πέπαυσθε.
  Χορ ό ς τουτογὶ νὴ τὸν Δία τὸ σκέλος ῥίψαντες ἤδη λήγομεν τὸ δεξιόν.
  Τρυγα ῖ ος ἐπιδίδωμι τοῦτό γ᾽ ὑμῖν ὥστε μὴ λυπεῖν ἔτι.
  Χορ ό ς ἀλλὰ καὶ τἀριστερόν τοί μ᾽ ἐστ᾽ ἀναγκαίως ἔχον. ἥΔομαι γὰρ καὶ γέγηθα καὶ πέπορδα καὶ γελῶ 335 μᾶλλον ἢ τὸ γῆρας ἐκΔὺς ἐκφυγὼν τὴν τὸ γῆρας ἐκΔὺς ἐκφυγὼν τὴν τὸ γῆρας ἐκΔὺς ἐκφυγὼν τὴν ὸσπίΔα.
  Τρυγα ῖ ος μή τι καὶ νυνί γε χαίρετ᾽" οὐ γὰρ ἴστε πω σαφῶς" ἀλλ᾽ ὅταν λάβηὉμεν ακιιον αὐτο τα χαίρετε καὶ βοᾶτε καὶ γελᾶτ᾽" ἤδη γὰρ ἐξέσται τόθ᾽ ὑμῖν 340 πλεῖν μένειν βινδνεῖ ἐς πανηγύρεις θεωρεῖν, ἑστιᾶσθαι κοτταβίζειν, «συβαρίζειν» ἰοῦ ἰοῦ κεκραγέναι. 345
  Χορ ό ς εἰ γὰρ ἐκγένοιτ᾽ ἰδεῖν ταύτην με τὴν ἡμέραν [ποτέ]. πολλὰ γὰρ ἀνεσχόμην πράγματά τε καὶ στιβάδας, ἃς ἔλαχε Φορμίων" κοὐκέτ᾽ ἄν μ᾽ιτιώ ὴν δριμὺν οὐδὲ δύσκολον, οὐδὲ τοὺς τρόπους γε δήπου σκληρὸν ὥσπερ καὶ λπρὸ τοᦾ ν ἄν μ᾽ ἴδοις καὶ πολὺ νεώτερον, 350 ἀπαλλαγέντα πραγμάτων. καὶ γὰρ ἱκανὸν χρόνον ἀπολλύμεθα καὶ κατατετρίμμεθα πλανώμενοι 355 ἐς Λύκεικ κεκον ξὺν δορὶ ξὺν ἀσπίδι. ἀλλ᾽ ὅ τι μάλιστα χαριούμεθα ποιοῦντες, ἄγε φράζε" σὲ γὰρ αὐτοκράτορ᾽ εἵλετᾮ μἀγοο ν τύχη. 360
  Τρυγα ῖ ος φέρε δὴ κατίδω ποῖ τοὺς λίθους ἀφέλξομεν.
  Ἑ ρμ ῆ ς ὦ μιαρὲ καὶ τολμηρὲ τί ποιεῖν διανοεῖ;
  Τρυγα ῖ ος οὐδὲν πονηρόν, ἀλλ᾽ ὅπερ καὶ Κιλλικῶν.
  Ἑ ρμ ῆ ς ἀπόλωλας ὦ κακόδαιμον.
  Τρυγα ῖ ος οὐκοῦν ἢν λάχω. Ἑρμῆς γὰρ ὢν κλήρῳ ποιήσεις οἶδ᾽ ὅτι. 365
  Ἑ ρμ ῆ ς ἀπόλωλας, ἐξόλωλας.
  Τρυγα ῖ ος ἐς τίν᾽ ἡμέραν;
  Ἑ ρμ ῆ ς εἰς αὐτίκα μάλ᾽.
  Τρυγα ῖ ος ἀλλ᾽ οὐδὲν ἠμπόληκά πω, οὔτ᾽ ἄλφιτ᾽ οὔτε τυρόν, ὡς ἀπολούμενος.
  Ἑ ρμ ῆ ς καὶ μὴν ἐπιτέτριψαί γε.
  Τρυγα ῖ ος κᾆτα τῷ τρόπῳ οὐκ ᾐσθόμην ἀγαθὸν τοσουτονὶ λαβών; 370
  Ἑ ρμ ῆ ς ἆρ᾽ οἶσθα θάνατον ὅτι προεῖφ᾽ ὁ Ζεὺς ὃς ἂν ταύτην ἀνορύττων εὑρεθ
  Τρυγα ῖ ος νῦν ἆρά με ἅπασ᾽ ἀνάγκη ᾽στ᾽ ἀποθανεῖν;
  Ἑ ρμ ῆ ς εὖ ἴσθ᾽ ὅτι.
  Τρυγα ῖ ος ἐς χοιρίδιόν μοί νυν δάνεισον τρεῖς δραχμάς" δεῖ γὰρ μυηθῆναί με πτενην я. 375
  Ἑ ρμ ῆ ς ὦ Ζεῦ κεραυνοβρόντα.
  Τρυγα ῖ ος μὴ πρὸς τῶν θεῶν ἡμῶν κατείπῃς, ἀντιβολῶ σε δέσποτα.
  Ἑ ρμ ῆ ς οὐκ ἂν σιωπήσαιμι.
  Τρυγα ῖ ος ναὶ πρὸς τῶν κρεῶν, ἁγὼ προθύμως σοι φέρων ἀφικόμην.
  Ἑ ρμ ῆ ς ἀλλ᾽ ὦ μέλ᾽ ὑπὸ τοῦ Διὸς ἀμαλδυνθήσομαι, 380 εἰ μὴ τετορήσω ταήτα καιιὶ λ
  Τρυγα ῖ ος μή νυν λακήσῃς, λίσσομαί σ᾽ ὦρμῄδιον. εἰπέ μοι, τί πάσχετ᾽ ὦνδρες; ἕστατ᾽ ἐκπεπληγμένοι. ὦ πόνηροι μὴ σιωπᾶτ᾽" εἰ δὲ μή, λακήσεται.
  Χορ ό ς μηδαμῶς ὦ δέσποθ᾽ Ἑρμῆ, μηδαμῶς, μηδαμῶς, 385 εἴ τι κεχαρισμένον χασοιρον χασοιιῶς ἐμοῦ γε κατεδηδοκώς, τοῦτο μὴ φαῦλον νόμιζ᾽ ἐν τῷδε τῷ <νῦν> πράγματι.
  Τρυγα ῖ ος οὐκ ἀκούεις οἷα θωπεύουσί σ᾽ ὦναξ δέσποτα;
  Χορ ό ς “μὴ γένῃ παλίγκοτος ἀντιβολοῦσιν ἡμῖν”, 390 ὥστε τήνδε μὴ λαβεῖν" φṾιλṰ χṾάρ νθρωπότατε καὶ μεγαλοδωρότατε δαιμόνων, εἴ τι Πεισάνδρου βδελύττει τοὺς λόφους καὶ τὰς τὰς 395 . _
  Τρυγα ῖ ος ἴθ᾽, ἀντιβολῶ σ᾽, ἐλέησον αὐτῶν τὴν ὄπα, 400 ἐπεί σε καὶ τιμῶτπι λθῶσι μθὶὶὢ μθῶσι μθὶ οῦ. κλέπται γάρ εἰσι νῦν γε μᾶλλον ἢ πρὸ τοῦ. καί σοι φράσω τι πρᾶγμα δεινὸν καὶ μέγα, ὃ τοῖς θεοῖς ἅπασιν ἐπιβουλεύεται.
  Ἑ ρμ ῆ ς ἴθι δὴ κάτειπ᾽" ἴσως γὰρ ἂν πείσαις ἐμέ. 405
  Τρυγα ῖ ος ἡ γὰρ Σελήνη χὠ πανοῦργος Ἥλιος ὑμῖν ἐπιβουλεύοντε πολὺν ἤδοη Τοδοη ΤρϽδη Τρυγα ῖ ος ἡ ρβάροισι προδίδοτον τὴν Ἑλλάδα.
  Ἑ ρμ ῆ ς ἵνα δὴ τί τοῦτο δρᾶτον;
  Τρυγα ῖ ος ὁτιὴ νὴ Δία ἡμεῖς μὲν ὑμῖν θύομεν, τούτοισι δὲ 410 οἱ βάρβαροι θισοι θισο. διὰ τοῦτ᾽ εἰκότως βούλοιντ᾽ ἂν ἡμᾶς πάντας ἐξολωλέναι, ἵνα τὰς τελετὰας λιάβος λιάβος τῶν θεῶν.
  Ἑ ρμ ῆ ς ταῦτ᾽ ἄρα πάλαι τῶν ἡμερῶν παρεκλεπτέτην καὶ τοῦ κύκλου παρέτρωγον ὑφμρνὑφμρνὑφμω᾽ὑφμωᾯὑ 415
  Τρυγα ῖ ος ναὶ μὰ Δία. πρὸς ταῦτ᾽ ὦ φίλ᾽ Ἑρμῆ ξύλλαβε ἡμῖν προθύμως τήνδε καὶ ξυνέλκυσον. καί σοι τὰ μεγάλ᾽ ἡμεῖς Παναθήναι᾽ ἄξομεν πάσας τε τὰς ἄλλας τελετὰς τὰς τὰς σιιν θεῶν θεῶν θεῶν ᾽ Ἑρμῇ, Διιπόλει᾽, Ἀδώνια" 420 ἄλλαι τέ σοι πόλεις πεπαυμέναι κακῶν ἀλεξισικῸκγ κῳ πανταχοῦ. χἄτερ᾽ ἔτι πόλλ᾽ ἕξεις ἀγαθά. πρῶτον δέ σοι δῶρον δίδωμι τήνδ᾽, ἵνα σπένδειν ἔχῃς.
  Ἑ ρμ ῆ ς οἴμ᾽ ὡς ἐλεήμων εἴμ᾽ ἀεὶ τῶν χρυσίδων. 425
  Τρυγα ῖ ος ὑμέτερον ἐντεῦθεν ἔργον ὦνδρες. ἀλλὰ ταῖς ἄμαις εἰσιόντες ὡς τάχιστα τοὺς λίθους ἀφέλκετε.
  Χορ ό ς ταῦτα δράσομεν" σὺ δ᾽ ἡμῖν ὦ θεῶν σοφώτατε ἅττα χρὴ ποιεῖν ἐφεστὼμες φράάκες φράάκε ῶς" τἄλλα δ᾽ εὑρήσεις ὑπουργεῖν ὄντας ἡμᾶς οὐ κακούς. 430
  Τρυγα ῖ ος ἄγε δὴ σὺ ταχέως ὕπεχε τὴν φιάλην, ὅπως ἔργῳ ᾽φιαλοῦμεν εὐξάμεννῖ ενοο εννῖ οῖς.
  Ἑ ρμ ῆ ς σπονδὴ σπονδή" εὐφημεῖτε εὐφημεῖτε.
  Τρυγα ῖ ος σπένδοντες εὐχόμεσθα τὴν νῦν ἡμέραν 435 Ἕλλησιν ἄρξαι πᾶσι πολλῶν κἤἀ ις προθύμως ξυλλάβοι τῶν σχοινίων, τοῦτον τὸν ἄνδρα μὴ λαβεῖν ποτ᾽ ἀσπίδα.
  Χορ ό ς μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἐν εἰρήνῃ διαγαγεῖν τὸν βίον, ἔχονθ᾽ ἑταίραν καννὶ σκνθρὶ σκαθεὶ κας. 440
  Τρυγα ῖ ος ὅστις δὲ πόλεμον μᾶλλον εἶναι βούλεται
  Χορ ό ς μηδέποτε παύσασθ᾽ αὐτὸν ὦ Διόνυσ᾽ ἄναξ ἐκ τῶν ὀλεκράνων ἀκίδνας ἐξξαος ἐξξαος ἐξξαος
  Τρυγα ῖ ος κεἴ τις ἐπιθυμῶν ταξιαρχεῖν σοὶ φθονεῖ ἐς φῶς ἀνελθεῖν ὦ πότνὦ πότνῖ ιν μάχαις 445
  Χορ ό ς πάσχοι γε τοιαῦθ᾽ οἷάπερ Κλεώνυμος.
  Τρυγα ῖ ος κεἴ τις δορυξὸς ἢ κάπηλος ἀσπίδων, ἵν᾽ ἐμπολᾷ βέλτιον, ἐπιθαυμχεῖ
  Χορ ό ς ληφθεὶς ὑπὸ λῃστῶν ἐσθίοι κριθὰς μόνας.
  Τρυγα ῖ ος κεἴ τις στρατηγεῖν βουλόμενος μὴ ξυλλάβοι, 450 ἢ δοῦλος αὐτκμοςλεναον πεσοναον πεσοοον
  Χορ ό ς ἐπὶ τοῦ τροχοῦ γ᾽ ἕλκοιτο μαστιγούμενος.
  Τρυγα ῖ ος ἡμῖν δ᾽ ἀγαθὰ γένοιτ᾽. ἰὴ παιὼν ἰή.
  Χορ ό ς ἄφελε τὸ παίειν ἀλλ᾽ ἰὴ μόνον λέγε.
  Τρυγα ῖ ος ἰὴ ἰὴ τοίνυν, ἰὴ μόνον λέγω. 455 Ἑρμῇ Χάρισιν Ὥραισιν Ἀφροδίτῃ Πόθῳ. Ἄρει δέ;
  Χορ ό ς μὴ μή.
  Τρυγα ῖ ος μηδ᾽ Ἐνυαλίῳ γε;
  Χορ ό ς μή.
  Τρυγα ῖ ος ὑπότεινε δὴ πᾶς καὶ κάταγε τοῖσιν κάλῳς.
  Ἑ ρμ ῆ ς ὦ εἶα.
  Χορ ό ς εἶα μάλα. 460
  Ἑ ρμ ῆ ς ὦ εἶα.
  Χορ ό ς εἶα ἔτι μάλα.
  Ἑ ρμ ῆ ς ὦ εἶα, ὦ εἶα.
  Τρυγα ῖ ος ἀλλ᾽ οὐχ ἕλκουσ᾽ ἅνδρες ὁμοίως. οὐ ξυλλήψεσθ᾽ ;
  Ἑ ρμ ῆ ς εἶά νυν.
  Τρυγα ῖ ος εἶα ὦ.
  Χορ ό ς <ἀλλ᾽> ἄγετε ξυνανέλκετε καὶ σφώ.
  Τρυγα ῖ ος οὔκουν ἕλκω κἀξαρτῶμαι 470 κἀπεμπίπτω καὶ σπουδάζω;
  Χορ ό ς πῶς οὖν οὐ χωρεῖ τοὔργον;
  Τρυγα ῖ ος ὦ Λάμαχ᾽ ἀδικεῖς ἐμποδὼν καθήμενος. οὐδὲν δεόμεθ᾽ ὦνθρωπε τῆς σῆς μορμόνος.
  Ἑ ρμ ῆ ς οὐδ᾽ οἵδε γ᾽ εἷλκον οὐδὲν ἁργεῖοι πάλαι 475 ἀλλ᾽ ἢ κατεγέλων ταλαπιωαλαπι ωαλαπι ν, καὶ ταῦτα διχόθεν μισθοφοροῦντες ἄλφιτα.
  Τρυγα ῖ ος ἀλλ᾽ οἱ Λάκωνες ὦγάθ᾽ ἕλκουσ᾽ ἀνδρικῶς.
  Χορ ό ς ἆρ᾽ οἶσθ᾽ ὅσοι γ᾽ αὐτῶν ἔχονται τοῦ ξύλου, μόνοι προθυμοῦλκενλτ᾽ἀὀ ὺς οὐκ ἐᾷ. 480
  Ἑ ρμ ῆ ς οὐδ᾽ οἱ Μεγαρῆς δρῶσ᾽ οὐδέν" ἕλκουσιν δ᾽ ὅμως γλισχρότατα σαρκκάζοντετα δια, ὑπὸ τοῦ γε λιμοῦ νὴ Δἴ ἐξολωλότες.
  Τρυγα ῖ ος οὐδὲν ποιοῦμεν ὦνδρες" ἀλλ ὁμοθυμαδὸν ἅπασιν ἡμῖν αὖθις ἀντιλνπ. 485
  Ἑ ρμ ῆ ς ὦ εἶα.
  Τρυγα ῖ ος εἶα μάλα.
  Ἑ ρμ ῆ ς ὦ εἶα.
  Τρυγα ῖ ος εἶα νὴ Δία.
  Χορ ό ς μικρόν γε κινοῦμεν. 490
  Τρυγα ῖ ος οὔκουν δεινὸν. . . τοὺς μὲν τείνειν τοὺς δ᾽ ἀντισπᾶν ;
  Ἑ ρμ ῆ ς εἶά νυν.
  Τρυγα ῖ ος εἶα ὦ. 495
  Χορ ό ς ὡς κακόνοι τινές εἰσιν ἐν ἡμῖν.
  Τρυγα ῖ ος ὑμεῖς μὲν γοῦν οἱ κιττῶντες τῆς εἰρήνης σπᾶτ᾽ ἀνδρείως.
  Χορ ό ς ἀλλ᾽ εἴσ᾽ οἳ κωλύουσιν.
  Ἑ ρμ ῆ ς ἄνδρες Μεγαρῆς οὐκ ἐς κόρακας ἐρρήσετε; ι γὰρ αὐτὴν τοῖς σκορόδοις ἠλείψατε. καὶ τοῖς Ἀθηναίοισι παύσασθαι λέγω ἐντεῦθεν ἐχομένοις ὅθεν νῦν ἕλκελτε" λργὐᰄ οδτε ο δρᾶτε πλὴν δικάζετε. 505 . _
  Χορ ό ς ἄγ᾽ ὦνδρες αὐτοὶ δὴ μόνοι λαβώμεθ᾽ οἱ γεωργοί.
  Ἑ ρμ ῆ ς χωρεῖ γέ τοι τὸ πρᾶγμα πολλῷ μᾶλλον ὦνδρες ὑμῖν.
  Χορ ό ς χωρεῖν τὸ πρᾶγμά φησιν" ἀλλὰ πᾶς ἀνὴρ προθυμοῦ. 510
  Τρυγα ῖ ος οἵ τοι γεωργοὶ τοὔργον ἐξέλκουσι κἄλλος οὐδείς.
  Χορ ό ς ἄγε νυν ἄγε πᾶς.
  Ἑ ρμ ῆ ς καὶ μὴν ὁμοῦ ᾽στιν ἤδη.
  Χορ ό ς μή νυν ἀνῶμεν ἀλλ᾽ ἐπεντείνωμεν ἀνδρικώτερον. 515
  Ἑ ρμ ῆ ς ἤδη ᾽στὶ τοῦτ᾽ ἐκεῖνο.
  Χορ ό ς ὦ εἶα νῦν, ὦ εἶα πᾶς. ὦ εἶα εἶα εἶα εἶα εἶα εἶα. ὦ εἶα εἶα εἶα εἶα εἶα πᾶς.
  Τρυγα ῖ ος ὦ πότνια βοτρυόδωρε τί προσείπω σ᾽ ἔπος; προσείπω σ᾽;οὐγὰρ εἶχον οἴκοθεν. ὦ χαῖρ᾽ Ὀπώρα, καὶ σὺ δ᾽ ὦ Θεωρία. οἷον δ᾽ ἔχεις τὸ πρόσωπον ὦ Θεωρία, οἷον δὲ πνεῖς, ὡς ἡδὺ κατὰ τῆς καδ5ρ ΅τίας, ν ὥσπερ ἀστρατείας καὶ μύρου.
  Ἑ ρμ ῆ ς μῶν οὖν ὅμοιον καὶ γυλιοῦ στρατιωτικοῦ;
  Τρυγα ῖ ος ἀπέπτυσ᾽ ἐχθροῦ φωτὸς ἔχθιστον πλέκος. τοῦ μὲν γὰρ ὄζει κρομμυοξυρεγμίας, ταύτης δ᾽ ὀπώρας, ὑποδοχῆς, Διονυασίγων, λρΈν, 530 ὑ ῶν, Σοφοκλέους μελῶν, κιχλῶν, ἐπυλλίων Εὐριπίδου —
  Ἑ ρμ ῆ ς κλαύσἄρα σὺ ταύτης καταψευδόμενος" οὐ γὰρ ἥδεται αὕτη ποιητῇ ῥηματίων νιιι
  Τρυγα ῖ ος κιττοῦ, τρυγοίπου, προβατίων βληχωμένων, 535 όν, δούλης μεθυούσης, ἀνατετραμμένου χοῶς, ἄλλων τε πολλῶν κἀγαθῶν —
  Ἑ ρμ ῆ ς ἴθι νυν ἄθρει οἷον πρὸς ἀλλήλας λαλοῦσιν αἱ πόλεις διαλλαγεῖσαι καμι κανὶ σιὶ γελὶ ι, 540 καὶ ταῦτα δαιμονίως ὑπωπιασμέναι ἁπαξάπασαι καὶ κυάθους προσκείμεναι.
  Τρυγα ῖ ος καὶ τῶνδε τοίνυν τῶν θεωμένων σκόπει τὰ πρόσωφ᾽, ἵνα γνῷς τὂνς τέςνς τέχνς
  Ἑ ρμ ῆ ς αἰβοῖ τάλας,
  Τρυγα ῖ ος ἐκεινονὶ γοῦν τὸν λοφοποιὸν οὐχ ὁρᾷς 545 τίλλονθ᾽ ἑαυτόν;
  Ἑ ρμ ῆ ς ὁ δέ γε τὰς σμινύας ποιῶν κατέπαρδεν ἄρτι τοῦ ξιφουργοῦ ᾽κεινουί.
  Τρυγα ῖ ος ὁ δὲ δρεπανουργὸς οὐχ ὁρᾷς ὡς ἥδεται, καὶ τὸν δορυξὸν οἷσιν ἐηκν ἐηκν ἐοσκν
  Ἑ ρμ ῆ ς ἴθι νυν ἄνειπε τοὺς γεωργοὺς ἀπιέναι. 550
  Τρυγα ῖ ος ἀκούετε λεῴ" τοὺς γεωργοὺς ἀπιέναι τὰ γεωργικὰ σκεύη λαβόντας τϡἰς ἀγρς ἀγρϬ ιστ᾽ ἄνευ δορατίου καὶ ξίφους κἀκοντίου" ὡς ἅπαντ᾽ ἤδη ᾽στὶ μεστὰ τἀνθεμἬδᾰ ᾶς. ἀλλὰ πᾶς χώρει πρὸς ἔργον εἰς ἀγρὸν παιωνίσας. 555
  Χορ ό ς ὦ ποθεινὴ τοῖς δικαίοις καὶ γεωργοῖς ἡμέρα, ἄσμενός σ᾽ ἰδὼν π΍λοσειπεῖ ὰς ἀμπέλους, τάς τε συκᾶς, ἃς ἐγὼ ᾽φύτευον ὢν νεώτερος, ἀσπάσασθαι θπμμσὸς λιλομῖ στῷ χρόνῳ.
  Τρυγα ῖ ος νῦν μὲν οὖν ὦνδρες προσευξώμεσθα πρῶτον τῇ θεῷ, 560 ἥπερ ἂμῶυν τοφὺες ῖλε καὶ τὰς Γοργόνας" εἶθ᾽ ὅπως Λιταργιοῦμεν οἴκαδ᾽ ἐς τὰ χωρία, τεμποολήσντν ἰς ἀγρὸν ταρίχιον.
  Ἑ ρμ ῆ ς ὦ Πόσειδον ὡς καλὸν τὸ στῖφος αὐτῶν φαίνεται καὶ πυκνὸν καὶρναμπν γορὶὸν γορὶὸν καὶ πανδαισία. 565
  
  Τρυγα ῖ ος νὴ Δἴ ἡ γὰρ σφῦρα λαμπρὸν ἦν ἄρ᾽ ἐξωπλισμένη, αἵ τε θρίνακες δτιαστρίλ ὸν ἥλιον. ἦ καλῶς αὐτῶν ἀπαλλάξειεν ἂν μετόρχιον. ὥστ᾽ ἔγωγ᾽ ἤδη ᾽πιθυμῶ καὐτὸς ἐλθεῖν εἰς ἀγρὸν καὶ τριαινοῦν τῇ δικέδλ῰ ου τὸ γῄδιον. 570 παλασίων ἐκείνων τῶν τε σύκων τῶν τε μύρτων, 575 τῆς τρυγός τε τῆς γλυκείας τῆς τεπωνς ιϰωνς ρὸς τῷ φρέατι τῶν τ᾽ ἐλαῶν ὧν ποθοῦμεν, ἀντὶ τούτων τήνδε νυνὶ 580 τὴν θεὸν προσείπατε.
  Χορ ό ς χαῖρε χαῖρ᾽, ὡς ἀσμένοισιν ἦλθες, ὦ φιλτάτη. σῷ γὰρ ἐδάμην πόθῳ, δαιμόνια βουλόμενος εἰς ἀγρὸν ἀνερπύσαι 585 δος ὦ ποθουμένη πᾶσιν ὁπόσοι γεωργὸν βίον ἐτρίβομεν. μόνη γὰρ ἡμᾶς ὠφέλεις. 590 πολλὰ γὰρ ἐπάσχομεν πρίν ποτ᾽ ἐπὶ σοῦ γλυκέα κἀδάπανα καὶ φίλα. τοῖς ἀγροίκοισιν γὰρ ἦσθα χῖδρα καὶ σωτηρία. 595 ενα . _ 600 ἀλλὰ ποῦ ποτ᾽ ἦν ἀφ᾽ ἡμῶν τὸν πολὺν τοῦτον χρόνον ἥδε; ῶν εὐνούστατε.
  Ἑ ρμ ῆ ς ὦ σοφώτατοι γεωργοί, τἀμὰ δὴ ξυνίετε ῥήματ᾽, εἰ βούλεσθ᾽ ἀκοῼυπαι τήνδπαι τήνδὰ λετο. πρῶτα μὲν γὰρ “αὐτῆς ἦρξεν” Φειδίας πράξας κακῶς" 605 εἶτα Περικλέης φοβηθεὶς τεάσος τεάσος τεάσος ς τύχης, τὰς φύσεις ὑμῶν δεδοικὼς καὶ τὸν αὐτοδὰξ τρόπον, πρὶν παθεῖϖν τι ειν τι ειν ξέφλεξε τὴν πόλιν. ἐμβαλὼν σπινθῆρα μικρὸν Μεγαρικοῦ ψηφίσματος, ἐξεφύσησεν τοσοῦτον πόλεμον ὥστον ὥσπκν ὥστκῦ πάντας Ἕλληνας δακρῦσαι, τούς τ᾽ ἐκεῖ τούς τ᾽ ἐνθάδε. ὡς δ᾽ ἅπαξ “τὸ πρῶτον ἄκουσ᾽” ἐψόφησεν ἄμπελος καὶ πίθος πληγεὶς ὑπ᾽ ὂργεισνλτ်ειφφ ν πίθῳ, οὐκέτ᾽ ἦν οὐδεὶς ὁ παύσων, ἥδε δ᾽ ἠφανίζετο.
  Τρυγα ῖ ος ταῦτα τοίνυν μὰ τὸν Ἀπόλλω ᾽γὼ ᾽πεπύσμην οὐδενός, 615 οὐδ᾽ ιπωχ αὰ Φειδίας ἠκηκόη.
  Χορ ό ς οὐδ᾽ ἔγωγε πλήν γε νυνί. ταῦτ᾽ ἄρ᾽ εὐπρόσωπος ἦν, οὖσα συγγενὴς ἐκείνου. πολλά γ᾽ ἡμᾶς λανθάνει.
  Ἑ ρμ ῆ ς κᾆτ᾽ ἐπειδὴ ᾽γνωσαν ὑμᾶς αἱ πόλεις ὧν ἤρχετε ἠγριωμένους ἐππᾮ᾽ ἀισλο ἀισλο ἀισλο εσηρότας, 620 πάντ᾽ ἐμηχανῶντ᾽ ἐφ᾽ ὑμῖν τοὺς φόρους φοβούμεναι, κἀνένειθΈν ν τοὺς μεγίστους χρήμασιν. οἱ δ᾽ ἅτ᾽ ὄντες αἰσχροκερδεῖς καὶ διειρωνόξενοι τήνδ᾽ ἀπορρίψαντες απνσχμρῶοϽ αἰσχμρῶοι ἀνήρπασαν" κᾆτα τἀκείνων γε κέρδη τοῖς γεωργοῖς ἦν κακά" 625 αἱ γὰρ ἐνθένδ᾽ τεινδ᾽ ιὖ ιτιμωρούμεναι οὐδὲν αἰτίων ἂν ἀνδρῶν τὰς κράδας κατήσθιον.
  Τρυγα ῖ ος ἐν δίκῃ μὲν οὖν, ἐπεί τοι τὴν κορώνεών γέ μου ἐξέκοψαν, Ἅσκν ἐγγὼ ἀξεθρεψάμην.
  Χορ ό ς νὴ Δί᾽ ὦ μέλ᾽ ἐνδίκως <γε> δῆτ᾽, ἐπεὶ κἀμοῦ λίθον 630 ἐμβαλόνκνμος ἑικνμές έλην ἀπώλεσαν.
  Ἑ ρμ ῆ ς κᾆτα δ᾽ ὡς ἐκ τῶν ἀγρῶν ξυνῆλθεν οὑργάτης λεώς, τὸν τρόπον πτ႐ούμεν ὸν οὐκ ἐμάνθανεν, ἀλλ᾽ ἅτ᾽ ὢν ἄνευ γιγάρτων καὶ φιλῶν τὰς ἰσχάδας ἔβλρπενḿ βλεπενḿ γοντας" οἱ δὲ γιγνώσκοντες εὖ 635 τοὺς πένητας ἀσθενοῦντας κἀποροῦντας ἀλφίτω τήνδε μὲν δικροῖς ἐώθουν τὴν θεὸν κεκράγμασιν, πολλάκις φανεῖσαν αὐτ὇ςν τῆσπδε τῆσπδε θῳ, τῶν δὲ συμμάχων ἔσειον τοὺς παχεῖς καὶ πλουσίους, αἰτίας ἂν προστιθέντες, τἰτίας ἂν προστιθέντες, ὰ Βρασίδου. 640 г η, ἅττα διαβάλοι τις αὐτῇ , ταῦτ᾽ ἂν ἥδιστ᾽ ἤσθιεν. οἳ δὲ τὰς πληγὰς ὁρῶντες ἃς ἐτύπτονθ᾽ οἱ ξένοι χρυσίῳ τῶν ταῦτα ποιούντω τὸ στόμα, 645 ὥστ᾽ ἐκείνους μὲν ποιῆσαι πλουσίους, ἡ δ᾽ Ἑλλὰς ἂν ἐξερνμωᾑᾑῖσ ἔλαθε. ταῦτα δ᾽ ἦν ὁ δρῶν βυρσοπώλης.
  Τρυγα ῖ ος παῦε παῦ᾽ ὦ δέσποθ᾽ Ἑρμῆ, μὴ λέγε, ἀλλ᾽ ἔα τὸν ἄνδρ᾽ ἐκεῖσνοξεεσνον οὶ ναι κάτω" οὐ γὰρ ἡμέτερος ἔτ᾽ ἔστ᾽ ἐκεῖνος ἁνὴρ ἀλλὰ σός. 650. καὶ κύκηθρον καὶ τάρακτρον , ταῦθ᾽ ἁπαξάπαντα νυνὶ 655 τοὺς σεαυτοῦ λοιδορεῖς. ἀλλ᾽ ὅ τι σιωπᾷς ὦ πότνια κάτειπέ μοι.
  Ἑ ρμ ῆ ς ἀλλ᾽ οὐκ ἂν εἴποι πρός γε τοὺς θεωμένους" ὀργὴν γὰρ αὐτοῖς ὔλλθν ἔπαν ἔπαν ἔπαν χει.
  Τρυγα ῖ ος ἡ δ᾽ ἀλλὰ πρὸς σὲ μικρὸν εἰπάτω μόνον. 660
  Ἑ ρμ ῆ ς εἴφ᾽ ὅ τι νοεῖς αὐτοῖσι πρὸς ἔμ᾽ ὦ φιλτάτη. ἴθ᾽ ὦ γυναικῶν μισοπορπακιστάτη. εἶεν, ἀκούω. ταῦτ᾽ ἐπικαλεῖς; μανθάνω. ἀκούσαθ᾽ ὑμεῖς ὧν ἕνεκα μομφὴν ἔχει. ἐλθοῦσά φησιν αὐτομάτη μετὰ τἀν Πύλῳ 665 σπονδῶν φέρουσα τῇ πόλει κίστην πλέαπν Ἷεταρν ἐλονδῶν φέρουσα τῇ ηθῆναι τρὶς ἐν τἠκκλησίᾳ.
  Τρυγα ῖ ος ἡμάρτομεν ταῦτ᾽" ἀλλὰ συγγνώμην ἔχε" ὁ νοῦς γὰρ ἡμῶν Ἷν ύςστ᾽ ΐτον ιν.
  Ἑ ρμ ῆ ς ἴθι νυν ἄκουσον οἷον ἄρτι μ᾽ ἤρετο, 670 ὅστις κακόνους αὐτῇ μάλιἸθστῇ ε, χὤστις φίλος κἄσπευδεν εἶναι μὴ μάχας.
  Τρυγα ῖ ος εὐνούστατος μὲν ἦν μακρῷ Κλεώνυμος.
  Ἑ ρμ ῆ ς ποῖός τις οὖν εἶναι δοκεῖ τὰ πολεμικὰ ὁ Κλεώνυμος; 675
  Τρυγα ῖ ος ψυχήν γ᾽ ἄριστος πλήν γ᾽ ὅτι οὐκ ἦν ἄρ᾽ οὗπέρ φησιν εἶναι τοῦ πατῦ πατῦ εἰ γάρ ποτ᾽ ἐξέλθοι στρατιώτης, εὐθέως ἀποβολιμαῖος τῶν ὅπλων ἐγίγνετο.
  Ἑ ρμ ῆ ς ἔτι νῦν ἄκουσον οἷον ἄρτι μ᾽ ἤρετο, ὅστις κρατεῖ νῦν τοῦ λίθου ὦ὾ Ἷ῅ κνί. 680
  Τρυγα ῖ ος Ὑπέρβολος νῦν τοῦτ᾽ ἔχει τὸ χωρίον. αὕτη τί ποιεῖς;
  Ἑ ρμ ῆ ς ἀποστρέφεται τὸν δῆμον ἀχθεσθεῖσ᾽ ὅτι αὑτῷ πονηρὸν προστάτην ἐαπεγάψ.
  Τρυγα ῖ ος ἀλλ᾽ οὐκέτ᾽ αὐτῷ χρησόμεθ᾽ οὐδέν, ἀλλὰ νῦν 685 ἀπορῶν ὁ δῆμοπος ἀπορῶν ὁ δῆμοπος αὶ γυμνὸς ὢν τοῦτον τέως τὸν ἄνδρα περιεζώσατο.
  Ἑ ρμ ῆ ς πῶς οὖν ξυνοίσει ταῦτ᾽ ἐρωτᾷ τῇ πόλει.
  Τρυγα ῖ ος εὐβουλότεροι γενησόμεθα.
  Ἑ ρμ ῆ ς τρόπῳ τίνι;
  Τρυγα ῖ ος ὅτι τυγχάνει λυχνοποιὸς ὤν. πρὸ τοῦ μὲν οὖν 690 ἐψηλαφῶμεν ἐν σκότῳ τὰ πράγματα, νυνὶ δ᾽ ἅπαντα πρὸσμς λύχννο ν.
  Ἑ ρμ ῆ ς ὢ ὤ, οἷά μ᾽ ἐκέλευσεν ἀναπυθέσθαι σου.
  Τρυγα ῖ ος τὰ τί;
  Ἑ ρμ ῆ ς πάμπολλα καὶ τἀρχαῖ᾽ ἃ κατέλιπεν τότε" πρῶτον δ᾽ ὅ τι πράττει Σοφοκλέηντς Ἑ ρμ ῆ ς πάμπολλα καὶ 695
  Τρυγα ῖ ος εὐδαιμονεῖ, πάσχει δὲ θαυμαστόν.
  Ἑ ρμ ῆ ς τὸ τί;
  Τρυγα ῖ ος ἐκ τοῦ Σοφοκλέους γίγνεται Σιμωνίδης.
  Ἑ ρμ ῆ ς Σιμωνίδης;
  Τρυγα ῖ ος ὅτι γέρων ὢν καὶ σαπρὸς κέρδους ἕκατι κἂν ἐπὶ ῥιπὸς πλέοι.
  Ἑ ρμ ῆ ς τί δαί; Κρατῖνος ὁ σοφὸς ἔστιν; 700
  Τρυγα ῖ ος ἀπέθανεν ὅθ᾽ οἱ Λάκωνες ἐνέβαλον.
  Ἑ ρμ ῆ ς τί παθών;
  Τρυγα ῖ ος ὅ τι ; χἄτερα πόσ᾽ ἄττ᾽ οἴει γεγενῆσθ᾽ ἐν τῇ πόλει ; 705
  Ἑ ρμ ῆ ς ἴθι νυν ἐπὶ τούτοις τὴν Ὀπώραν λάμβανε γυναῖκα σαυτῷ τήνδε" κᾆτ᾿τ ΀γὴ ἐὶ ῖς ταύτῃ ξυνοικῶν ἐκποιοῦ σαυτῷ βότρυς.
  Τρυγα ῖ ος ὦ φιλτάτη δεῦρ᾽ ἐλθὲ καὶ δός μοι κύσαι. ἆρ᾽ ἂν βλαβῆναι διὰ χρόνου τί σοι δοκῶ 710 ὦ δέσποθ᾽ Ἑρμῆ τῆς Ὀπώρας κατελάσας;
  Ἑ ρμ ῆ ς οὐκ εἴ γε κυκεῶν᾽ ἐπιπίοις βληχωνίαν. ἀλλ᾽ ὡς τάχιστα τήνδε τὴν Θεωρίαν ἀπάγαγε τῇ βουλῇ λαβών, ἧσπέρ ποτ᾽ ἦν.
  Τρυγα ῖ ος ὦ μακαρία βουλὴ σὺ τῆς Θεωρίας, 715 ὅσον ῥοφήσει ζωμαὸν ἡμερῶν τριὶδν τέδει ξόλικας ἑφθὰς καὶ κρέα. ἀλλ᾽ ὦ φίλ᾽ Ἑρμῆ χαῖρε πολλά.
  Ἑ ρμ ῆ ς "καὶ σύ γε ὦνθρωπε χαίρων ἄπιθι καὶ μέμνησό μου.
  Τρυγα ῖ ος ὦ κάνθαρ᾽ οἴκαδ᾽ οἴκαδ᾽ ἀποπετώμεθα. 720
  Ἑ ρμ ῆ ς οὐκ ἐνθάδ᾽ ὦ τᾶν ἔστι.
  Τρυγα ῖ ος ποῖ γὰρ οἴχεται;
  Ἑ ρμ ῆ ς ὑφ᾽ ἅρματ᾽ ἐλθὼν Ζηνὸς ἀστραπηφορεῖ.
  Τρυγα ῖ ος πόθεν οὖν ὁ τλήμων ἐνθάδ᾽ ἕξει σιτία;
  Ἑ ρμ ῆ ς τὴν τοῦ Γανυμήδους ἀμβροσίαν σιτήσεται.
  Τρυγα ῖ ος πῶς δῆτ᾽ ἐγὼ καταβήσομαι; 725
  Ἑ ρμ ῆ ς θάρρει, καλῶς" τῃδὶ παρ᾽ αὐτὴν τὴν θεόν.
  Τρυγα ῖ ος δεῦρ᾽ ὦ κόραι ἕπεσθον ἅμ᾽ ἐμοὶ θᾶττον, ὡς πολλοὶ πάνυ ποθομ϶ντε᾽ ένουσ᾽ ἐστυκότες.
  Χορ ό ς ἀλλ᾽ ἴθι χαίρων" ἡμεῖς δὲ τέως τάδε τὰ σκεύη παραδόντες τοῖμς ἀκῂδλούθοοο ζειν, ὡς εἰώθασι μάλιστα 730 περὶ τὰς σκηνὰς πλεῖστοι κλέπται κυπτάζειν καὶ κακκπο. ἀλλὰ φυλάττετε ταῦτ᾽ ἀνδρείως" ἡμεῖς δ᾽ αὖ τοῖσι θεαταῖς ἣν ἔχομεν ὁδὸμν λόε΅γων λόε΅γων σα τε νοῦς ἔχει. Χορός χρῆν μὲν τύπτειν τοὺς ῥαβδούχους, εἴ τις κωμῳδοποιητὴς αὑτὸν ἐπῄνει τρον παραβὰς ἐν τοῖς ἀναπαίστοις" 735 εἰ δ᾽ οὖν εἰκός τινα τιμῆσαι, θύγατεσρ Διυρισρ, τυρισρ, τυρισς ος κωμῳδοδιδάσκαλος ἀνθρώπων καὶ κλεινότατος γεγένηται, ἄξιος εἶναμί φησ᾽ εγηί εὐλο ὁ διδάσκαλος ἡμῶν. πρῶτον μὲν γὰρ τοὺς ἀντιπάλους ἀνθρώπων κατέπαυσεν ἐς τὰ ἥάκια σκώπτκοὰ ὶ τοῖς φθειρσὶν πολεμοῦντας, 740 τούς θ᾽ Ἡρακλέας τοὺς μάττοντας καὶ τοὂίας πειντνῂ υς ἐξήλασ᾽ ἀτιμώσας πρῶτος, καὶ τοὺς δούλους παρέλυσεν τοὺς φεύγοντας κἀξαπατυτῶ κἀξαπατυτῶ ομένους ἐπίτηδες, οὓς ἐξῆγον κλάοντας ἀεί, καὶ τούτους οὕνεκα τουδί, ἵν᾽ ὁ σύνδουλος σκώψας αὐτοῦ τὰς πληγὰς εἶτος εἶτος ὦ κακόδαιμον τί τὸ δέρμ᾽ ἔπαθες; νδροτόμησε τὸ νῶτον;” τοιαῦτ᾽ ἀφελὼν κακὰ καὶ φόρτον καὶ βωμολοχεύματ᾽ ἀγεννῆ ἐποίησε τέχνην μεγάλην ἡμῖν κἀπύργωσ᾽ οἰκοδομήσας ἔπεσιν μεγάλοοας κιαοις καὶ σκώμμασιν οὐκ ἀγοραίοις, 750 οὐκ ἰδιώτας ἀνθρωπίσκους κωμῳδῶν οὂὲὲὀὐδὲ γυνα, λκὐδὲ γυνα Ἡρακλέους ὀργήν τιν᾽ ἔχων τοῖσι μεγίστοις ἐπεχείρει, διαβὰς βυρσῶν ὀσμιὰς ειινὀ ς βορβοροθύμους, καὶ πρῶτον μὲν μάχομαι πάντων αὐτῷ τῷ καρχαρόδοντι, οὗ δεινόταται μὲν ἀπ᾽ ὀφθαλμῶν Κύννης ἀκτῖνες ἔλαμπον, 755 ἑκνατὸ ῳ κεφαλαὶ κολάκων οἰμωξομένων ἐλιχμῶντο περὶ τὴν κεφαλήν, φωνὴν δ᾽ ερνἶχερνἶχεράν ν τετοκυίας, φώκης δ᾽ ὀσμήν, Λαμίας ὄρχεις ἀπλύτους, πρωκτὸν δὲ καμήλου. τοιοῦτον ἰδὼν τέρας οὐ κατέδεισ᾽, ἀλλ᾽ ὑπὲρ ὑμῶν πολεμίζων ἀντεῖχον ταεὶ κἀεὶ κἀεὶ κ ων νήσων. ὧν οὕνεκα νυνὶ 760 ἀποδοῦναί μοι τὴν χάριν ὑμᾶς εἰκὸς καὶ μνήμονας εἶναι. καὶ γὰρ πρότερον πράξας κατὰ νοῦν οὐχὶ παλαίστρας περινοστῶν παῖδας ἐμείρςων, ἀλρμτξν ὴν σκευὴν εὐθὺς ἐχώρουν, παῦρ᾽ ἀνιάσας, πόλλ᾽ εὐφράνας, πάντα παρασχὼν τὰ δνέον
  Χορ ό ς πρὸς ταῦτα χρεὼν εἶναι μετ᾽ ἐμοῦ 765 καὶ τοὺς ἄνδρας καὶ τοὺς πανῖας τοὺς πανῖας καὶ ακροῖσι παραινοῦμεν ξυσπουδάζειν περὶ τῆς νίκης. πᾶς γάρ τις ἐρεῖ νικῶντος ἐμοῦ κἀπὶ τραπέζῃ καὶ ξυμποσίοις, 770 «φέρε ττρ φαλκῂ φαλακρῷ τῶν τρωγαλίων, καὶ μἀφαίρει γενναιοτάτου τῶν ποιητῶν ἀνδρὸς τὸ μέτωπον ». 773β
  Χορ ό ς Μοῦσα σὺ μὲν πολέμους ἀπωσαμένη μετ᾽ ἐμοῦ τοῦ φίλου χόρευσον, 775 κεσείον άμους ἀνδρῶν τε δαῖτας καὶ θαλίας μακάρων" σοὶ γὰρ τάδ᾽ ἐξ ἀρχῆς μέλει. 780. 85 συνέριθος αὐτοῖς , ἀλλὰ νόμιζε πάντας ὄρτυγας οἰκογενεῖς γυλιαύχενας ὀρχηηστ὿ ῖς σφυράδων ἀποκνίσματα μηχανοδίφας. 790 καὶ γὰρ ἔφασχ᾽ ὁ πατὴρ ὃ παρ᾽ ἐλπίδας εἶχε τὸ δρᾶμα γαλῆν τῆς ἑσπέρας ἀπάγξαι. 795
  Χορ ό ς τοιάδε χρὴ Χαρίτων δαμώματα καλλικόμων 797 τὸν σοφὸν ποιητὴν ὑμνεῖν , ὅτἠαν ν φωνῇ χελιδὼν 800 ἑζομένη κελαδῇ, χορὸν δὲ μὴ ᾽χῃ Μόρσιμος μηδὲ Μελιδνθιοῂ, τος 805 , ἄμφω Γοργόνες ὀψοφάγοι βατιδοσκόποι Ἅρπυιαι, 810 γραοσόβαι μιαροὶ τραγομάσχαλοχιἰ ὧν καταχρεμψαμένη μέγα καὶ πλατὺ 815 Μοῦσα θεὰ μετ᾽ ἐμοῦ ξύμπαιζε τὴν ἑορτήν.
  Τρυγα ῖ ος ὡς χαλεπὸν ἐλθεῖν ἦν ἄρ᾽ εὐθὺ τῶν θεῶν. ἔγωγέ τοι πεπόνηκα κομιδῇ τὼ σκέλει. 820 μικροὶ δ᾽ ὁρᾶν ἄνωθεν ἦστ᾽. ἔμοιγέ τοι ἀπὸ τοὐρανοῦ ᾽φαίνεσθε κακοήθεις πάνυ, ἐντευθενὶ δὲ πολύ το κεκκο κακκοι κακκοι
  Ο ἰ κ έ της ὦ δέσποθ᾽ ἥκεις;
  Τρυγα ῖ ος ὡς ἐγὼ ᾽πυθόμην τινός.
  Ο ἰ κ έ της τί δ᾽ ἔπαθες; 825
  Τρυγα ῖ ος ἤλγουν τὼ σκέλει μακρὰν ὁδὸν διεληλυθώς.
  Ο ἰ κ έ της ἴθι νυν κάτειπέ μοι —
  Τρυγα ῖ ος τὸ τί;
  Ο ἰ κ έ της ἄλλον τιν᾽ εἶδες ἄνδρα κατὰ τὸν ἀέρα πλανώμενον πλὴν σαυτόν;
  Τρυγα ῖ ος οὔκ, εἰ μή γέ που ψυχὰς δύ᾽ ἢ τρεῖς διθυραμβοδιδασκάλων.
  Ο ἰ κ έ της τί δ᾽ ἔδρων; 830
  Τρυγα ῖ ος ξυνελέγοντ᾽ ἀναβολὰς ποτώμεναι τὰς ἐνδιαεριαυερινηχέτους τινάς.
  Ο ἰ κ έ της οὐκ ἦν ἄρ᾽ οὐδ᾽ ἃ λέγουσι, κατὰ τὸν ἀέρα ὡς ἀστέρες γιγνόμεθ᾽, τ ποθάνῃ;
  Τρυγα ῖ ος μάλιστα.
  Ο ἰ κ έ της καὶ τίς ἐστιν ἀστὴρ νῦν ἐκεῖ;
  Τρυγα ῖ ος Ἴων ὁ Χῖος, ὅσπερ ἐποίησεν πάλαι 835 ἐνθάδε τὸν ἀοῖόν ποθ᾽" ὡεν, λἦὂ Ḿες θέως ἀοῖον αὐτὸν πάντες ἐκάλουν ἀστέρα.
  Ο ἰ κ έ της τίνες γάρ εἰσ᾽ οἱ διατρέχοντες ἀστέρες, οἳ καόμενοι θέουσιν;
  Τρυγα ῖ ος ἀπὸ δείπνου τινὲς τῶν πλουσίων οὗτοι βαδίζουσ᾽ ἀστέρων, 840 ἰπςενμὺὺ ἐν δὲ τοῖς ἰπνοῖσι πῦρ. ἀλλ᾽ εἴσαγ᾽ ὡς τάχιστα ταυτηνὶ λαβών, καὶ τὴν πύελον κατάκλυζε καὶ θέρμυαισνᾌ ὕρνᾌ ὕδω ἐμοὶ καὶ τῇδε κουρίδιον λέχος. καὶ ταῦτα δράσας ἧκε δεῦρ᾽ αὖθις πάλιν" 845 ἐγὼ δ᾽ ἀποδώσω τήνδε τῇ βουλῇ τέως.
  Ο ἰ κ έ της πόθεν δ᾽ ἔλαβες ταύτας;
  Τρυγα ῖ ος ὁπόθεν; ἐκ τοὐρανοῦ.
  Ο ἰ κ έ της οὐκ ἂν ἔτι δοίην τῶν θεῶν τριώβολον, εἰ πορνοβοσκοῦσ᾽ ὥτσπερ ςοεῖῖ я.
  Τρυγα ῖ ος οὔκ, ἀλλὰ κἀκεῖ ζῶσιν ἀπὸ τούτων τινές. 850 ἄγε νυν ἴωμεν.
  Ο ἰ κ έ της εἰπέ μοι, δῶ καταφαγεῖν ταύτῃ τι;
  Τρυγα ῖ ος μηδέν" οὐ γὰρ ἐθελήσει θαγεῖν οὔτ᾽ ἄρτον οὔτε μᾶζαν, εἰωθυῂτ᾽ ἀροὶἀεὶ θεοῖσιν ἀμβροσίαν λείχειν ἄνω.
  Ο ἰ κ έ της λείχειν ἄρ᾽ αὐτῇ κἀνθάδε σκευαστέον. 855
  
  Χορ ό ς εὐδαιμονικῶς γ᾽ ὁ πρεσβύτης, ὅσα γ᾽ ὧδ᾽ ἰδεῖν, τὰ νῦν τάδε πράττει.
  Τρυγα ῖ ος τί δῆτ᾽ ἐπειδὰν νυμφίον μ᾽ ὁρᾶτε λαμπρὸν ὄντα;
  Χορ ό ς ζηλωτὸς ἔσει, γέρον, 860 αὖθις νέος ὢν πάλιν, μύρῳ κατάλειπτος.
  Τρυγα ῖ ος οἶμαι. τί δῆθ᾽ ὅταν ξυνὼν τῶν τιτθίων ἔχωμαι;
  Χορ ό ς εὐδαιμονέστερος φανεῖ τῶν Καρκίνου στροβίλων.
  ὅστις εἰς 865 ὄχημα κανθάρου ᾽πιβὰς 865β αςλησς τοὺὺ ὥστ᾽ ἐν τοῖς ἀγροῖσιν αὐτοὺς 866β ἅπαντας ὄντας ἀσφαλῶς βινεῖν τε καὶ καθινδ. 867β
  Ο ἰ κ έ της ἡ παῖς λέλουται καὶ τὰ τῆς πυγῆς καλά" ὁ πλακοῦς πέπεπται, σησαμται, σησαμται, σησαμται, σησαμται ξυάε. καὶ τἄλλ᾽ ἁπαξάπαντα" τοῦ πέους δὲ δεῖ. 870
  Τρυγα ῖ ος ἴθι νυν ἀποδῶμεν τήνδε τὴν Θεωρίαν ἀνύσαντε τῇ βουλῇ.
  Ο ἰ κ έ της τίς αὑτηί;
  Τρυγα ῖ ος τί φῄς; αὕτη Θεωρία ᾽στίν.
  Ο ἰ κ έ της ἣν ἡμεῖς ποτε ἐπαίομεν Βραυρωνάδ᾽ ὑποπεπωκότες;
  Τρυγα ῖ ος σάφ᾽ ἴσθι, κἀλήφθη γε μόλις. 875
  Ο ἰ κ έ της ὦ δέσποτα ὅσην ἔχει τὴν πρωκτοπεντετηρίδα.
  Τρυγα ῖ ος εἶεν, τίς ἐσθ᾽ ὑμῶν δίκαιος, τίς ποτε; ς τί περιγράφεις;
  Ο ἰ κ έ της τὸ δεῖν᾽ εἰς Ἴσθμια σκηνὴν ἐμαυτοῦ τῷ πέει καταλαμβάνω. 880
  Τρυγα ῖ ος οὔπω λέγεθ᾽ ὑμεῖς τίς ὁ φυλάξων. δεῦρο σύ" καταθήσομαι γὰρ αὐτὸς ἐς μέσους ἄγων.
  Ο ἰ κ έ της ἐκεινοσὶ νεύει.
  Τρυγα ῖ ος τίς;
  ἰ κ έ της ὅστις; Ἀριφράδης, ἄγειν παρ᾽ αὑτὸν ἀντιβολῶν.
  Τρυγα ῖ ος ἀλλ᾽ ὦ μέλε τὸν ζωμὸν αὐτῆς προσπεσὼν ἐκλάψεται. 885 ἄγε δὴ σὺ κατάθου πρῶτα τὰ σκεύη χαμαί. βουλή, πρυτάνεις, ὁρᾶτε τὴν Θεωρίαν. σκέψασθ᾽ ὅσ᾽ ὑμῖν ἀγαθὰ παραδώσω φέρων, ὥστ᾽ εὐθέως ἄραντας ὑμᾶς τὼ σταέεηωρι α καταγαγεῖν ἀνάρρυσιν. 890 τουτὶ δ᾽ ὁρᾶτ᾽ ὀπτάνιον ἡμῖν ὡς καλόν.
  Ο ἰ κ έ της διὰ ταῦτα καὶ κεκάπνικ᾽ ἄρ᾽" ἐνταυθοῖ γὰρ <οὖν> πρὸ τοῦ πολέμου βουλῇ ποτ᾽ ἦν.
  Τρυγα ῖ ος ἔπειτ᾽ ἀγῶνά γ᾽ εὐθὺς ἐξέσται ποιεῖν ταύτην ἔχουσιν αὔρι5ον κνανον κνα5ον κχο5 ἐπὶ γῆς παλαίειν, τετραποδηδὸν ἑστάναι, πλαγίαν καταβάλλειν, ἐς γόνατα κύβδ᾽ ἑστάκναι, ν γ᾽ ὑπαλειψαμένοις νεανικῶς παίειν ὀρύττειν πὺξ ὁμοῦ καὶ τῷ πέει" τρδίτῃ ὲὲ μετὰ ταῦθ᾽ ἱπποδρομίαν ἄξετε, 900 ἵνα δὴ κέλης κέλητα παρακελητιεῖ, ἅρματα δ᾽ ἐλισή ἀνατετραμμένα φυσῶντα καὶ πνέοντα προσκινήσεται" ἕτεροι δὲ κείσονταί γ᾽ ἀπεψωληέεο ἀπεψωληέεοζ καμπαῖς ἡνίοχοι πεπτωκότες. 905 ἀλλ᾽ ὦ πρυτάνεις δέχεσθε τὴν Θεωρίαν. θέασ᾽ ὡς προθύμως ὁ πρύτανις παρεδέξατο. ἀλλ᾽ οὐκ ἂν εἴ τι προῖκα προσαγαγεῖν σ᾽ ἔδει, ἀλλ᾽ ηὗρον ἄν σ᾽ ὑπέχοντα ἐκιν .
  Χορ ό ς ἦ χρηστὸς ἀνὴρ πολίτης 910 ἐστὶν ἅπασιν ὅστις γ᾽ ἐστὶ τοιοῦτος.
  Τρυγα ῖ ος ὅταν τρυγᾶτ᾽, εἴσεσθε πολλῷ μᾶλλον οἷός εἰμι.
  Χορ ό ς καὶ νῦν σύ γε δῆλος εἶ" σωτὴρ γὰρ ἅπασιν ἀνθρώποις γεγένησαι. 915
  Τρυγα ῖ ος φήσεις ἐπειδὰν ἐκπίῃς οἴνου νέου λεπαστήν.
  Χορ ό ς καὶ πλήν γε τῶν θεῶν ἀεί σ᾽ ἡγησόμεσθα πρῶτον.
  Τρυγα ῖ ος πολλῶν γὰρ ὑμῖν ἄξιος Τρυγαῖος ἁθμονεὺς ἐγώ, δεινῶν ἀπαλννάξαν πω πω δημότην ὅμιλον, 920β καὶ τὸν γεωργικὸν λεὼν Ὑπέρβολόν τε παύσας. 921β
  Ο ἰ κ έ της ἄγε δὴ τί νῷν ἐντευθενὶ ποιητέον;
  Τρυγα ῖ ος τί δ᾽ ἄλλο γ᾽ ἢ ταύτην χύτραις ἱδρυτέον;
  Χορ ό ς χύτραισιν, ὥσπερ μεμφόμενον Ἑρμῄδιον;
  Τρυγα ῖ ος τί δαὶ δοκεῖ; βούλεσθε λαρινῷ βοΐ; 925
  Χορ ό ς βοΐ; μηδαμῶς, ἵνα μὴ βοηθεῖν ποι δέῃ.
  Τρυγα ῖ ος ἀλλ᾽ ὑὶ παχείᾳ καὶ μεγάλῃ;
  Χορ ό ς μὴ μή.
  Τρυγα ῖ ος τιή;
  Χορ ό ς ἵνα μὴ γένηται Θεογένους ὑηνία.
  Τρυγα ῖ ος τῷ δὴ δοκεῖ σοι δῆτα τῶν λοιπῶν;
  Χορ ό ς ὀί.
  Τρυγα ῖ ος ὀί; 930
  Χορ ό ς ναὶ μὰ Δί᾽.
  Τρυγα ῖ ος ἀλλὰ τοῦτό γ᾽ ἔστ᾽ Ἰωνικὸν τὸ ῥῆμ᾽.
  Χορ ό ς ἐπίτηδές γ᾽, ἵν᾽ <ὅταν> ἐν τἠκκλησίᾳ ὡς χρὴ πολεμεῖν λέγὃ τις, οιιακα ὸ τοῦ δέους λέγωσ᾽ Ἰωνικῶς ὀὶ —
  Τρυγα ῖ ος εὖ τοι λέγεις.
  Χορ ό ς καὶ τἄλλα γ᾽ ὦσιν ἤπιοι. ὥστ᾽ ἐσόμεθ᾽ ἀλλήλοισιν ἀμνοὶ τοὺς τρόπους 935 καὶ τοῖσι συμμάχοισι πρᾳότεροιότεροι.
  Τρυγα ῖ ος ἴθι νυν ἄγ᾽ ὡς τάχιστα τὸ πρόβατον λαβών" ἐγὼ δὲ ποριῶ βωμσν μοἐφεξὸ ν.
  Χορ ό ς ὡς πάνθ᾽ ὅσ᾽ ἂν θεὸς θέλῃ χἠ τύχη κατορθοῖ, χωρεῖ κατὰ νοδῦῦν, μερεῖ ῳ 940 τούτων κατὰ καιρὸν ἀπαντᾷ.
  Τρυγα ῖ ος ὡς ταῦτα δῆλά γ᾽ ἔσθ᾽" ὁ γὰρ βωμὸς θύρασι καὶ δή.
  Χορ ό ς ἐπείγετέ νυν ἐν ὅσῳ σοβαρὰ θεόθεν κατέχει πολέμου μετάτροπος αὔρα. 945 νῦν γὰρ δαίμων φανερῶς εἰς ἀγαθὰ μεταβιβάζει.
  Τρυγα ῖ ος τὸ κανοῦν πάρεστ᾽ ὀλὰς ἔχον καὶ στέμμα καὶ μάχαιραν, καὶ πῦνρ γτẺ,οΐὶ ἴσχει πλὴν τὸ πρόβατον ὑμᾶς.
  Χορ ό ς οὔκουν ἁμιλλήσεσθον;ὡς 950 ἢν Χαῖρις ὑμᾶς ἴδῃ, πρόσεισιν αὐλήσων ἡς 950 τοῦτ᾽ εὖ οἶδ᾽ ὅτι φυσῶντι καὶ πονουμένῳ προσδώσετε δήπου. 955
  Τρυγα ῖ ος ἄγε δὴ τὸ κανοῦν λαβὼν σὺ καὶ τὴν χέρνιβα περίιθι τὸν βωμὸαιιν ταχέπιωω.
  Ο ἰ κ έ της ἰδού" λεγοις ἂν ἄλλο" περιελήλυθα.
  Τρυγα ῖ ος φέρε δὴ τὸ δαλίον τόδ᾽ ἐμβάψω λαβών, σείου σὺ ταχέως" σὺ δὲ πρότεινε τὸ καὐτός γε χερνίπτου παραδοὺς ταύτην ἐμοί, καὶ τοῖς θεαταῖς ῥῖπτε τῶν κριθῶν.
  Ο ἰ κ έ της ἰδού.
  Τρυγα ῖ ος ἔδωκας ἤδη;
  Ο ἰ κ έ της νὴ τὸν Ἑρμῆν ὥστε γε τούτων ὅσοιπέρ εἰσι τῶν θεωμένων οὐκ ἔστιδν ἔστιδν ἔστιδν ἔστιδν ις οὐ κριθὴν ἔχει. 965
  Τρυγα ῖ ος οὐχ αἱ γυναῖκές γ᾽ ἔλαβον.
  Ο ἰ κ έ της ἀλλ᾽ εἰς ἑσπέραν δώσουσιν αὐταῖς ἅνδρες.
  Τρυγα ῖ ος ἀλλ᾽ εὐχώμεθα. τίς τῇδε;
  Ο ἰ κ έ της τοισδὶ φέρε δῶ" πολλοὶ γάρ εἰσι κἀγαθοί.
  Τρυγα ῖ ος τούτους ἀγαθοὺς ἐνόμισας; 970
  Ο ἰ κ έ της οὐ γάρ, οἵτινες ἡμῶν καταχεόντων ὕδωρ τοσουτονὶ ἐς ταὐτὸ το῾ἶἑὶ όντες χωρίον;
  Τρυγα ῖ ος ἀλλ᾽ ὡς τάχιστ᾽ εὐχώμεθ᾽.
  Χορ ό ς εὐχώμεσθα δή.
  Τρυγα ῖ ος ὦ σεμνοτάτη βασίλεια θεὰ πότνι᾽ Εἰρήνη, 975 δέσποινα χορῶν, δέσνδινα νθ, υσίαν τὴν ἡμετέραν.
  Χορ ό ς δέξαι δῆτ᾽ ὦ πολυτιμήτη νὴ Δία, καὶ μὴ ποίει γ᾽ ἅπερ αἱ μοιχευυόμεναι ιρῶ ς. 980 г. ς ἀναχωροῦσιν , κᾆτ᾽ ἢν ἀπίῃ παρακύπτουσιν. 985 τούτων σὺ ποίει μηδὲν ἔθ᾽ ἡμᾶς.
  Τρυγα ῖ ος μὰ Δἴ ἀλλ᾽ ἀπόφηνον ὅλην σαυτὴν γενναιοπρεπῶς τοῖσιν ἐρασταῖς ἅῖς ἅῖς ἅλην σαυτὴν τρυχόμεθ᾽ ἤδη τρία καὶ δέκ᾽ ἔτη, 990 λῦσον δὲ μάχας καὶ κορκορυγάς, ἵνα Λυσιμνάς ν. παῦσον δ᾽ ἡμῶν τὰς ὑπονοίας τὰς περικόμψους, αἷς στωμυλλόμεθ᾽ εἰς ἀλλήλους· 995 μεῖξον δ᾽ ἡμᾶς τοὺς Ἕλληνας πάλιν ἐξ ἀρχῆς φιλίας χυλῷ καὶ συγγνώμῃ τινὶ πρᾳοτέρᾳ κέρασον τὸν νοῦν· καὶ τὴν ἀγορὰν ἡμῖν ἀγαθῶν ἐμπλησθῆναι, μεγάλων σκορόδων, 1000 σικύων πρῴων, μήλων , ῥοιῶν. δούλοισι χλανισκιδίων μικρῶν" κἀκ Βοιωτῶν γε φέροντας ἰδεῖν χῆνας νήροττας φάάτ ς" καὶ Κωπᾴδων ἐλθεῖν σπυρίδας, 1005 καὶ περὶ ταύτας ἡμᾶς ἁθρόους ὀψωανοοζζυτραζς ορύχῳ Τελέᾳ Γλαυκέτῃ, ἄλλοις τένθαις πολλοῖς" κᾆτα Μελάνθιον ἥκειν ὕστεροον ῕κειν ὕστεροον ῕ ν, 1010 τὰς δὲ πεπρᾶσθαι, τὸν δ ᾽ ὀτοτύζειν, εἶτα μονῳδεῖν ἐκ Μηδείας, «ὀλόμαν ὀλόμαν, ἀποχηρωθεὶς τᾶσις τεύν λειν τεϿν υομένας”" τοὺς δ᾽ ἀνθρώπους ἐπιχαίρειν. 1015 Τρυγαῖος 1015 ταῦτ᾽ ὦ πολυτίμητ᾽ εὐχομένοις ἡμῖν δίδου.
  Ο ἰ κ έ της λαβὲ τὴν μάχαιραν" εἶθ᾽ ὅπως μαγειρικῶς σφάξεις τὸν οἶν.
  Τρυγα ῖ ος ἀλλ᾽ οὐ θέμις.
  Ο ἰ κ έ της τιὴ τί δή;
  Τρυγα ῖ ος οὐχ ἥδεται δήπουθεν Εἰρήνη σφαγαῖς, οὐδ᾽ αἱματοῦται βωμός. ἀλλ᾽ εἴσω φέρων 1020 θύσας τὰ μηρἴ ἐξελὼν δεῦρ᾽ ἔκφερε, χοὔτω τὸ πρόβατον τῷ χσοο χὸ πρόβατον τῷ χσοο я.
  Χορ ό ς σέ τοι θύρασι χρὴ . . . μένοντα τοίνυν σχίζας δευρὶ τιθέναι ταχέως τά τε πρόσφορα πάντ᾽ ἐπὶ τούτοις. 1025
  Τρυγα ῖ ος οὔκουν δοκῶ σοι μαντικῶς τὸ φρύγανον τίθεσθαι;
  Χορ ό ς πῶς δ᾽ οὐχί; τί γάρ σε πέφευγ᾽ ὅσα χρὴ σοφὸν ἄνδρα; ν ἐστιν τόν γε σοφῇ δόκιμον 1030 φρενὶ πορίμῳ τε τόλμῃ;
  Τρυγα ῖ ος ἡ σχίζα γοῦν ἐνημμένη τὸν Στιλβίδην πιέζει, καὶ τὴν τράπεζαν οιἴσοδμαν οἴσοδμα ὸς οὐ δεήσει.
  Χορ ό ς τίς οὖν ἂν οὐκ ἐπαινέσειεν ἄνδρα τοιοῦτον, ὅστις πόλλ᾽ ἀνατλὰσς τε1σω05ε ρὰν πόλιν ;
  Ο ἰ κ έ της ταυτὶ δέδραται. τίθεσο τὼ μηρὼ λαβών. ἐγὼ δ᾽ ἐπὶ σπλάγχν᾽ εἶμι καὶ θυλήματα. 1040
  Τρυγα ῖ ος ἐμοὶ μελήσει ταῦτά γ᾽" ἀλλ᾽ ἥκειν ἐχρῆν.
  Ο ἰ κ έ της ἰδοὺ πάρειμι. μῶν ἐπισχεῖν σοι δοκῶ;
  Τρυγα ῖ ος ὄπτα καλῶς νυν αὐτά" καὶ γὰρ οὑτοσὶ προσέρχεται δάφνῃ τις ἐστεφανωμο. τίς ἄρα ποτ᾽ ἐστίν; 1045
  Ο ἰ κ έ της ὡς ἀλαζὼν φαίνεται" μάντις τίς ἐστιν.
  Τρυγα ῖ ος οὐ μὰ Δἴ ἀλλ᾽ Ἱεροκλέης οὗτός γέ πού ᾽σθ᾽ ὁ χρησμολόγος οὑξ Ὠρe.ε.
  Ο ἰ κ έ της τί ποτ᾽ ἄρα λέξει;
  Τρυγα ῖ ος δῆλός ἐσθ᾽ οὗτός γ᾽ ὅτι ἐναντιώσεταί τι ταῖς διαλλαγαῖς.
  Ο ἰ κ έ της οὔκ, ἀλλὰ κατὰ τὴν κνῖσαν εἰσελήλυθεν. 1050
  Τρυγα ῖ ος μή νυν ὁρᾶν δοκῶμεν αὐτόν.
  Ο ἰ κ έ της εὖ λέγεις.
  Ἱ εροκλ ῆ ς τίς ἡ θυσία ποθ᾽ αὑτηὶ καὶ τῷ θεῶν;
  Τρυγα ῖ ος ὀπτα σὺ σιγῇ κἄπαγ᾽ ἀπὸ τῆς ὀσφύος.
  Ἱ εροκλ ῆ ς ὅτῳ δὲ θύετ᾽ οὐ φράσεθ᾽;
  Τρυγα ῖ ος ἡ κέρκος ποιεῖ καλῶς; 1055 г.
  Ο ἰ κ έ της καλῶς δῆτ᾽ ὦ πότνι᾽ Εἰρήνη φίλη.
  Ἱ εροκλ ῆ ς ἄγε νυν ἀπάρχου κᾆτα δὸς τἀπάργματα.
  Τρυγα ῖ ος ὀπτᾶν ἄμεινον πρῶτον.
  Ἱ εροκλ ῆ ς ἀλλὰ ταυταγὶ ἤδη ᾽στὶν ὀπτά.
  Τρυγα ῖ ος πολλὰ πράττεις, ὅστις εἶ. κατάτεμνε. ποῦ τράπεζα; τὴν σπονδὴν φέρε.
  Ἱ εροκλ ῆ ς ἡ γλῶττα χωρὶς τέμνεται. 1060
  Τρυγα ῖ ος μεμνήμεθα. ἀλλ᾽ οἶσθ᾽ ὃ δρᾶσον;
  Ἱ εροκλ ῆ ς ἢν φράσῃς.
  Τρυγα ῖ ος μὴ διαλέγου νῷν μηδέν" Εἰρήνῃ γὰρ ἱερὰ θύομεν.
  Ἱ εροκλ ῆ ς ὦ μέλεοι θνητοὶ καὶ νήπιοι,
  Τρυγα ῖ ος ἐς κεφαλὴν σοί.
  Ἱ εροκλ ῆ ς οἵτινες ἀφραδίῃσι θεῶν νόον οὐκ ἀίοντες συνθήκας πεποίηησθα᾽ ἀίοντες συνθήκας πεποίηησθα᾽ ἀίοντες συνθήκας ῖσι πιθήκοις, 1065 г.
  Τρυγα ῖ ος αἰβοιβοῖ.
  Ἱ εροκλ ῆ ς τί γελᾷς;
  Τρυγα ῖ ος ἥσθην χαροποῖσι πιθήκοις.
  Ἱ εροκλ ῆ ς καὶ κέπφοι τρήρωνες ἀλωπεκιδεῦσι πέπεισθε, ὧν δόλιαι ψυχαέ, δόλιαι φρι
  Τρυγα ῖ ος εἴθε σου εἶναι ὤφελεν ὦλαζὼν οὑτωσὶ θερμὸς ὁ πλεύμων.
  Ἱ εροκλ ῆ ς εἰ γὰρ μὴ νύμφαι γε θεαὶ Βάκιν ἐξαπάτασκον, 1070 μηδὲ Βάκις θνητοοὲ μφαι Βάκιν αὐτὸν —
  Τρυγα ῖ ος ἐξώλης ἀπόλοι᾽, εἰ μὴ παύσαιο βακίζων.
  Ἱ εροκλ ῆ ς οὔπω θέσφατον ἦν Εἰρήνης δέσμ᾽ ἀναλῦσαι, ἀλλὰ τόδε πρότερον —
  Τρυγα ῖ ος τοῖσδ᾽ ἁλσί γε παστέα ταυτί.
  Ἱ εροκλ ῆ ς οὐ γάρ πω τοῦτ᾽ ἐστὶ φίλον μακάρεσσι θεοῖσιν, 1075 φυλόπιδος λῆξαι, πρκεν ος οἶν ὑμεναιοῖ.
  Τρυγα ῖ ος καὶ πῶς ὦ κατάρατε λύκος ποτ᾽ ἂν οἶν ὑμεναιοῖ;
  Ἱ εροκλ ῆ ς ὡς ἡ σφονδύλη φεύγουσα πονηρότατον βδεῖ, «χἠ κώδων» ἀκαλανθὶης μο ἐπειις ὰ τίκτει, τουτάκις οὔπω χρῆν τὴν εἰρήνην πεποιῆσθαι.
  Τρυγα ῖ ος ἀλλὰ τί χρῆν ἡμᾶς; α μεῖζον, ἐξὸν σπεισαμένοις κοινῇ τῆς Ἑλλάδος ἄρχειν;
  Ἱ εροκλ ῆ ς οὔποτε ποιήσεις τὸν καρκίνον ὀρθὰ βαδίζειν.
  Τρυγα ῖ ος οὔποτε δειπνήσεις ἔτι τοῦ λοιποῦ ν᾽ πρυτανείῳ, οὐδ᾽ ἐπὶ τῂπιν πραχιθέο ὕστερον οὐδέν. 1085
  Ἱ εροκλ ῆ ς οὐδέποτ᾽ ἂν θείης λεῖον τὸν τραχὺν ἐχῖνον.
  Τρυγα ῖ ος ἆρα φενακίζων ποτ᾽ Ἀθηναίους ἔτι παύσει;
  Ἱ εροκλ ῆ ς ποῖον γὰρ κατὰ χρησμὸν ἐκαύσατε μῆρα θεοῖσιν;
  Τρυγα ῖ ος ὅνπερ κάλλιστον δήπου πεποίηκεν Ὅμηρος" λέμοιο 1090 Εἰρήνην εἵλοντο καὶ ἱδρύσανθ᾽ ἱερείῳ. αὐτὰρ ἐπεὶ κατὰ μῆρ᾽ ἐκάη καὶ σπλάγχν᾽ ἐπάσαντο, ἔσπενδον δεπάεσσιν" ἐμμὼ γᾸώ ὼ ευον” " χρησμολόγῳ δ᾽ οὐδεὶς ἐδίδου κώθωνα φαεινόν.
  Ἱ εροκλ ῆ ς οὐ μετέχω τούτων" οὐ γὰρ ταῦτ᾽ εἶπε Σίβυλλα. 1095
  Τρυγα ῖ ος ἀλλ᾽ ὁ σοφός τοι νὴ Δί᾽ Ὅμηρος δεξιὸν εἶπεν" στιν ἐκεῖνος, ὃς πολέμου ἔραται ἐπιδημίου ὀκρυόεντος».
  Ἱ εροκλ ῆ ς φράζεο δὴ μή πώς σε δόλῳ φρένας ἐξαπατήσας ἰκτῖνος μάρψῃ. 1100
  Τρυγα ῖ ος τουτὶ μέντοι σὺ φυλάττου, ὡς οὗτος φοβερὸς τοῖς σπλάγχνοις σμηρ ἐστὶν ἐὗτος ἔγχει δὴ σπονδὴν καὶ τῶν σπλάγχνων φέρε δευρί.
  Ἱ εροκλ ῆ ς ἀλλ᾽ εἰ ταῦτα δοκεῖ, κἀγὼ ᾽μαυτῷ βαλανεύσω.
  Τρυγα ῖ ος σπονδὴ σπονδή.
  Ἱ εροκλ ῆ ς ἔγχει δὴ κἀμοὶ καὶ σπλάγχνων μοῖραν ὄρεξον. 1105
  Τρυγα ῖ ος ἀλλ᾽ οὔπω τοῦτ᾽ ἐστὶ φίλον μακάρεσσι θεοῖσιν" ἀλλὰ τόδε πρότεδρέον, σπιέον , σὲ δ᾽ ἀπελθεῖν. ὦ πότνι᾽ Εἰρήνη παράμεινον τὸν βίον ἡμῖν.
  Ἱ εροκλ ῆ ς πρόσφερε τὴν γλῶτταν.
  Τρυγα ῖ ος σὺ δὲ τὴν σαυτοῦ γ᾽ ἀπένεγκε.
  Ἱ εροκλ ῆ ς σπονδή. 1110
  Τρυγα ῖ ος καὶ ταυτὶ μετὰ τῆς σπονδῆς λαβὲ θᾶττον.
  Ἱ εροκλ ῆ ς οὐδεὶς προσδώσει τῶν σπλάγχνων;
  Τρυγα ῖ ος οὐ γὰρ οἷόν τε ἡμῖν προσδιδόναι, πρίν κεν λύκος οἶν ὑμεναιοῖ.
  Ἱ εροκλ ῆ ς ναὶ πρὸς τῶν γονάτων.
  Τρυγα ῖ ος ἄλλως ὦ τᾶν ἱκετεύεις" οὐ γὰρ ποιήσεις λεῖον τὸν τραχὺν ἐχῖνον. ἄγε δὴ θεαταὶ δεῦρο συσπλαγχνεύετε 1115 μετὰ νῷν.
  Ἱ εροκλ ῆ ς τί δὴ ᾽γώ;
  Τρυγα ῖ ος τὴν Σίβυλλαν ἔσθιε.
  Ἱ εροκλ ῆ ς οὔτοι μὰ τὴν γῆν ταῦτα κατέδεσθον μόνω, ἀλλ᾽ ἁρπάσομαι σφ῾αν αὐτά῅ ν μέσῳ.
  Τρυγα ῖ ος ὦ παῖε τὸν Βάκιν.
  Ἱ εροκλ ῆ ς μαρτύρομαι.
  Τρυγα ῖ ος κἄγωγ᾽ ὅτι τένθης εἶ σὺ κἀλαζὼν ἀνήρ. 1120 παἶ αὐτὸν ἐπέχων τῷ ξύλῳ τὸν ἀλαζόνα.
  Ο ἰ κ έ της σὺ μὲν οὖν" ἐγὼ δὲ τουτονὶ τῶν κῳδίων, ἁλάμβαν᾽ αὐτὸς ἐξαβιατ῿ ῶ. οὐ καταβαλεῖς τὰ κῴδι᾽ ὦ θυηπόλε; ἤκουσας; ὁ κόραξ οἷος ἦλθ᾽ ἐξ Ὠρεοῦ. 1125 οὐκ ἀποπετήσει θᾶττον εἰς Ἐλύμνιον;
  Χορ ό ς ἥδομαί γ᾽ ἥδομαι κράνους ἀπηλλαγμένος τυροῦ τε καὶ κρομμύων. οὐ γὰρ φιληδῶ μάχαις, 1130 ἀλλὰ πρὸς πῦρ διέλκων μετ᾽ ἀνδρῶν ἑταίρων φίλων, νΐκν ύλων ἅττ᾽ ἂν ᾖ δανότατα τοῦ θέρους «ἐκπεπρισμένα», 1135 κἀνθρακίζων τοὐρεβίνθον εου ἐμπυρεύων, χἄμα τὴν Θρᾷτταν κυνῶν τῆς γυναικὸς λουμένης.
  Χορ ό ς οὐ γὰρ ἔσθ᾽ ἥδιον ἢ τυχεῖν μὲν ἤδη ᾽σπαρμένα, 1140 τὸν θεὸν δ᾽αάα ὶ τιν᾽ εἰπεῖν γείτονα, εἰπέ μοι τί τηνικαῦτα δρῶμεν ὦ Κωμαρχίδη; θεοῦ δρῶντος καλῶς. ἀλλ᾽ ἄφευε τῶν φασήλων ὦ γύναι τρεῖς χοίνικας, τῶν τε πυρῶν μεῖξον αὐτνσοῖς, τῶν ἔξελε, 1145 τόν τε Μανῆν ἡ Σύρα βωστρησάτω κ᾽ τοῦ χωρίου. οὐ γὰρ οἷόν τ᾽ ἐστὶ πάντως οἰναρίζειν τήμερον οὐδὲ τυντλάζειν, ἐπειδὴ παρωδκὴ ον. κἀξ ἐμοῦ δ᾽ ἐνεγκάτω τις τὴν κίχλην καὶ τὼ σπίνω" ἦν δὲ καὶ πυός τις αζνδοἔνδοὼ τέτταρα, 1150 εἴ τι μὴ ᾽ξήνεγκεν αὐτῶν ἡ γαλῆ τῆς ἑσπέρας" ἐψόφει γοἦν ἔνδτον οὶ κἀκυδοιδόπα" ὧν ἔνεγκ᾽ ὦ παῖ τρἴ ἡμῖν , ἓν δὲ δοῦναι τῷ πατρί" μυρρίνας τ᾽ αἴτησον ἐξ Αἰσχινάδου τῶν καρπίμων" τἆμα τῆφμα ὁδοῦ Χαρινάδην τις βωσάτω, 1155 г.
  Χορ ό ς ὡς ἂν ἐμπίῃ μεθ᾽ ἡμῶν, εὖ ποιοῦντος κὠφελοῦντος τοῦ φεοῦ τἀρώματα.
  Χορ ό ς ἡνίκ᾽ ἂν δ᾽ ἀχέτας ᾄδῃ τὸν ἡδὺν νόμον, 1160 διασκοπῶν ἥδομαι μίὀς νὰς ν έλους , εἰ πεπαίνουσιν ἤ- δη (τὸ γὰρ φῖτυ πρῷον φύσει ), τόν τε φήληχ᾽ ὁρῶν οἰνὶν οἰνάν οἰνάν θ᾽ ὁπόταν ᾖ πέπων, ἐσθίω κἀπέχω χἄμα φήμ᾽, «ὧραι φίλαι»" καὶ τοῦ θύμου τρίβων κυκῶμαι" κᾆτα γίγν0ομαι παη1ὶ καῦτα τοῦ θέρους
  Χορ ό ς μᾶλλον ἢ θεοῖσιν ἐχθρὸν ταξίαρχον προσβλέπων τρεῖς λόφους ἔχοδιντα κιιίίὶ ὀξεῖαν πάνυ, ἣν ἐκεῖνός φησιν εἶναι βάμμα Σαρδιανικόν" ἢν δέ που δέῃ μάχεσἸν὇ ν φοινικίδα, 1175 τηνικαῦτ᾽ αὐτὸς βέβαπται βάμμα Κυζικηνικόν" κᾆτα φεύγει πρῶῶτοπς ς ἱππαλεκτρυὼν τοὺς λόφους σείων" ἐγὼ δ᾽ ἕστηκα «λινοπτώμενος». ἡνίκ᾽ ἂν δ᾽ οἴκοι γένωνται, δρῶσιν οὐκ ἀνασχετά, τοὺς μὲν ἐγγράφοςδντες τῶ ξτμῶ ἄνω τε καὶ κάτω 1180 ἐξαλείφοντες δὶς ἢ τρίς. αὔριον δ᾽ ἔσθ᾽ ἡ ᾽ξοδος" τῷ δὲ σιτί᾽ οὐκ ἐώνητ᾽" οὐ γὰρ ᾔδειν ἐξιώντ ἐξιώντ ἐξιώντ ἐξιώντ εὐ ρὸς τὸν ἀνδριάντα τὸν Πανδίονος εἶδεν αὑτόν, κἀπορῶν θεῖ τῷ κακῷ βλέπων ὀπων ὀπων ὀπων ὀπων ὀπων ὸπων. ταῦτα δ᾽ ἡμᾶς τοὺς ἀγροίκους δρῶσι, τοὺς δ᾽ ἐξ ἄστεως 1185 ἧττον, οἱ τεοῖκιιι νδράσιν ῥιψάσπιδες. ὧν ἔτ᾽ εὐθύνας ἐμοὶ δώσουσιν, ἢν θεὸς θέλῃ.
  Χορ ό ς πολλὰ γὰρ δή μ᾽ ἠδίκησαν, ὄντες οἴκοι μὲν λέοντες ἐν μάχῃ δ᾽ ἀλώ.πεκε
  Τρυγα ῖ ος ἰοὺ ἰού. ὅσον τὸ χρῆμ᾽ ἐπὶ δεῖπνον ἦλθ᾽ ἐς τοὺς γάμους. ἔχ᾽ ἀποκάθαιρε τὰς τραπέζας ταυτῃί" πάντως γὰρ οὐδὲν ὄφελός ἐστ᾽ αὐτῆς ἔτι. 1195 ς .
  Δρεπανουργ ό ς ποῦ ποῦ Τρυγαῖός ἐστιν;
  Τρυγα ῖ ος ἀναβράττω κίχλας.
  Δρεπανουργ ό ς ὦ φίλτατ᾽ ὦ Τρυγαῖ᾽ ὅσ᾽ ἡμᾶς τἀγαθὰ δέδρακας εἰρήνην ποριήας" τοὸὸὸὸὸὸὸὸ οὐδεὶς ἐπρίατ᾽ ἂν δρέπανον οὐδὲ κολλύβου, 1200 νυνὶ δὲ πεντήκοντα δραχμ´δο ἐμπδοζ τῶὶὶἐμπνὶ ριδράχμους τοὺς κάδους ἐς τοὺς ἀγρούς. ἀλλ᾽ ὦ Τρυγαῖε τῶν δρεπάνων τε λάμβανε καὶ τῶνδ᾽ ὅ τι βούλει πρ"οῖκα" καὶ ταυτχυὀὀ δοὶ ταυτχυὀὀὀ ὧν γὰρ ἀπεδόμεσθα κἀκερδήναμεν 1205 τὰ δῶρα ταυτί σοι φέρομεν ἐς τοὺς γάμους.
  Τρυγα ῖ ος ἴθι νυν καταθέμενοι παρ᾽ ἐμοὶ ταῦτ᾽ εἴσιτε ἐπὶ δεῖπνον ὡς τάχιστα ὑτοσὶ ὅπλων κάπηλος ἀχθόμενος προσέρχεται.
  Λοφοποι ό ς οἴμ᾽ ὡς προθέλυμνόν μ᾽ ὦ Τρυγαἶ ἀπώλεσας. 1210
  Τρυγα ῖ ος τί δ᾽ ἔστιν ὦ κακόδαιμον;
  Λοφοποι ό ς ἀπώλεσάς μου τὴν τέχνην καὶ τὸν βίον, καὶ τουτουὶ καὶ τοιοοοορὦο὾ορυοὶορυοὶορυοὶ νί.
  Τρυγα ῖ ος τί δῆτα τουτοινὶ καταθῶ σοι τοῖν λόφοιν;
  Λοφοποι ό ς αὐτὸς σὺ τί δίδως; 1215
  Τρυγα ῖ ος ὅ τι δίδωμ᾽; ὅμως δ᾽ ὅτι τὸ σφήκωμ᾽ ἔχει πόνον πολύν, δοίην ἂν αὐτοῖν ἰσχάδων τρενῖας κινῖς χιοοος ιοίην ἂν αὐτοῖν ἵν᾽ ἀποκαθαίρω τὴν τράπεζαν τουτῳί.
  Λοφοποι ό ς ἔνεγκε τοίνυν εἰσιὼν τὰς ἰσχάδας" κρεῖττον γὰρ ὦ τᾶν ἐστνλνα ἢ μνὼα 1220
  Τρυγα ῖ ος ἀπόφερ᾽ ἀπόφερ᾽ ἐς κόρακας ἀπὸ τῆς οἰκίας. τριχορρυεῖτον, οὐδέν ἐστον τὼ λόφω. οὐκ ἂν πριαίμην οὐδ᾽ ἂν ἰσχάδος μιᾶς.
  Θωρακοπ ώ λης τί δαὶ δεκάμνῳ τῷδε θώρηκος κύτει ἐνημμένῳ κάλλιστα χρήσομαι τά2λας5;
  Τρυγα ῖ ος οὗτος μὲν οὐ μή σοι ποιήσει ζημίαν. — _
  Θωρακοπ ώ λης παῦσαί μ᾽ ὑβρίζων τοῖς ἐμοῖσι χρήμασιν.
  Τρυγα ῖ ος ὡδὶ παραθέντι τρεῖς λίθους. οὐ δεξιῶς; 1230 г.
  Θωρακοπ ώ λης ποίᾳ δ᾽ ἀποψήσει ποτ᾽ ὦμαθέστατε;
  Τρυγα ῖ ος τῃδὶ διεὶς τὴν χεῖρα διὰ τῆς θαλαμιᾶς καὶ τῇδ᾽.
  Θωρακοπ ώ λης ἅμ᾽ ἀμφοῖν δῆτ᾽;
  Τρυγα ῖ ος ἔγωγε νὴ Δία, ἵνα μή γ᾽ ἁλῶ τρύπημα κλέπτων τῆς νεώς.
  Θωρακοπ ώ λης ἔπειτ᾽ ἐπὶ δεκάμνῳ χεσεῖ καθήμενος; 1235
  Τρυγα ῖ ος ἔγωγε νὴ Δί᾽ ὦπίτριπτ᾽. οἴει γὰρ ἂν τὸν πρωκτὸν ἀποδόσθαι με χιλιῶν δραχμῶν;
  Θωρακοπ ώ λης ἴθι δὴ ᾽ξένεγκε τἀργύριον.
  Τρυγα ῖ ος ἀλλ᾽ ὦγαθὲ θλίβει τὸν ὄρρρον. ἀπόφερ᾽, οὐκ ὠνήσομαι.
  Σαλπιγγοποι ό ς τί δ᾽ ἆρα τῇ σάλπιγγι τῇδε χρήσομαι, 1240 ἣν ἐπριάμην δραχμῶν ποθξν ἣν ἐπριάμην δραχμῶν ποθξν ἣν ἐγώ;
  Τρυγα ῖ ος μόλυβδον ἐς τουτὶ τὸ κοῖλον ἐγχέας ἔπειτ᾽ ἄνωθεν ῥάβδον ἐνθεὑὑ γενήσεταί σοι τῶν κατακτῶν κοττάβων.
  Σαλπιγγοποι ό ς οἴμοι καταγελᾷς. 1245
  Τρυγα ῖ ος ἀλλ᾽ ἕτερον παραινέσω. τὸν μὲν μόλυβδον, ὥσπερ εἶπον, ἔγχεον, ἐντευθενὶ δὲ σπαρτίοις ἠρτημένην πλάστιγγγα ὐτό σοι γενήσεται τὰ σῦκ᾽ ἐν ἀγρῷ τοῖς οἰκέταισιν ἱστάναι.
  Κρανοποι ό ς ὦ δυσκάθαρτε δαῖμον ὥς μ᾽ ἀπώλεσας, 1250 ὅτ᾽ ἀντέδωκά γ᾽ ἀνμοὶ τζνὶ τζνὶ τζνὶ καὶ νῦν τί δράσω;
  Τρυγα ῖ ος πώλει βαδίζων αὐτὰ τοῖς Αἰγυπτίοις" ἔστιν γὰρ ἐπιτήδεια συρμαίαν μετρεῖ
  Δορυξ ό ς οἴμ᾽ ὦ κρανοποί᾽ ὡς ἀθλίως πεπράγαμεν. 1255
  Τρυγα ῖ ος οὗτος μὲν οὐ πέπονθεν οὐδέν.
  Δορυξ ό ς ἀλλὰ τί ἔτ᾽ ἐστὶ τοῖσι κράνεσιν ὅ τι τις χρήσεται;
  Τρυγα ῖ ος ἐὰν τοιαυτασὶ μάθῃ λαβὰς ποιεῖν, ἄμεινον ἢ νῦν αὔτ᾽ ἀποδώσεται πολώσεται.
  Κρανοποι ό ς ἀπίωμεν ὦ δορυξέ. 1260
  Τρυγα ῖ ος μηδαμῶς γ᾽, ἐπεὶ τούτῳ γ᾽ ἐγὼ τὰ δόρατα ταῦτ᾽ ὠνήσομαι.
  Δορυξ ό ς πόσον δίδως δῆτ᾽;
  Τρυγα ῖ ος εἰ διαπρισθεῖεν δίχα, λάβοιμ᾽ ἂν αὔτ᾽ ἐς χάρακας ἑκατὸν τῆς δραχμῆς.
  Δορυξ ό ς ὑβριζόμεθα. χωρῶμεν ὦ τᾶν ἐκποδών.
  Τρυγα ῖ ος νὴ τὸν Δί᾽, ὡς τὰ παιδί᾽ ἤδη ᾽ξέρχεται 1265 οὐρησόμενα τὰ τῶν ἐπικ ᾽, ἵνα ἅττ᾽ ᾄσεται προαναβάληταί μοι δοκεῖ. ἀλλ᾽ ὅ τι περ ᾄδειν ἐπινοεῖς ὦ παιδίον, αὐτοῦ παρ᾽ ἐμὲ στὰν πρότερον ἀναβαλὰνΦ.
  Πα ῖ ς < Λαμ ά χου > νῦν αὖθ᾽ ὁπλοτέρων ἀνδρῶν ἀρχώμεθα — 1270
  Τρυγα ῖ ος παῦσαι ὁπλοτέρους ᾆδον, καὶ ταῦτ ὦ τρισκακόδαιμον εἰρήνης οὔσης"ἀἀσης ἀὔσης"ἀἀ καὶ κατάρατον.
  Πα ῖ ς < Λαμ ά χου > οἱ δ᾽ ὅτε δὴ σχεδὸν ἦσαν ἐπ᾽ ἀλλήλοισιν ἰόντες, σύν ῥ᾽ λιοβ ς τε καὶ ἀσπίδας ὀμφαλοέσσας.
  Τρυγα ῖ ος ἀσπίδας; οὐ παύσει μεμνημένος ἀσπίδος ἡμῖν; 1275 г.
  Πα ῖ ς < Λαμ ά χου > ἔνθα δ᾽ ἅμ᾽ οἰμωγή τε καὶ εὐχωλὴ πέλεν ἀνδρῶν.
  Τρυγα ῖ ος ἀνδρῶν οἰμωγή ;
  Πα ῖ ς < Λαμ ά χου > ἀλλὰ τί δῆτ᾽ ᾄδω;
  Τρυγα ῖ ος ὣς οἱ μὲν δαίνυντο βοῶν κρέα, καὶ τὰ τοιαυτί" 1280 ἄριστον προτίθε΅ντο ἄριστον προτίθε΅ντο ἥδιστα πάσασθαι.
  Πα ῖ ς < Λαμ ά χου > ὣς οἱ μὲν δαίνυντο βοῶν κρέα, καὐχένας ἵππων ἔκλυοον ἱἶτών ἱἸτών ἱἸτςν πολέμου ἐκόρεσθεν.
  Τρυγα ῖ ος εἶεν; ταῦτ᾽ ᾆδε, ταῦθ᾽, ὡς ἤσθιον κεκορημένοι. 1285
  Πα ῖ ς < Λαμ ά χου > θωρήσσοντ᾽ ἄρ᾽ ὄτειτα πεπαυμένοι —
  Τρυγα ῖ ος ἄσμενοι, οἶμαι.
  Πα ῖ ς < Λαμ ά χου > πύργων δ᾽ ἐξεχέοντο, βοὴ δ᾽ ἄσβεστος ὀρώρει.
  Τρυγα ῖ ος κάκιστ᾽ ἀπόλοιο παιδάριον αὐταῖς μάχαις" οὐδὲν γὰρ ᾄδεις π΅υυλον πλὴν τοῦ καί ποτ᾽ εἶ;
  Πα ῖ ς < Λαμ ά χου > ἐγώ; 1290
  Τρυγα ῖ ος σὺ μέντοι νὴ Δί᾽.
  Πα ῖ ς < Λαμ ά χου > υἱὸς Λαμάχου.
  Τρυγα ῖ ος αἰβοῖ" ἦ γὰρ ἐγὼ θαύμαζον ἀκούων, εἰ σὺ μὴ εἴης ἀνδρὸς αουλουμά υσιμάχου τινὸς υἱός. ἄπερρε καὶ τοῖς λογχοφόροισιν ᾆδ᾽ ἰών. ποῦ μοι τὸ τοῦ Κλεωνύμου ᾽στὶ παιδίον; πράγματ᾽ ᾄσει " σώφρονος γὰρ εἶ πατρός.
  Πα ῖ ς < Κλεων ύ μου > ἀσπίδι μὲν Σαΐων τις ἀγάλλεται, ἣν παρὰ θάμνῳ ἔντος ἀμώιντν οὐκ ἐθέλων.
  Τρυγα ῖ ος εἰπέ μοι ὦ πόσθων, ἐς τὸν σαυτοῦ πατέρ᾽ ᾄδεις; 1300 г.
  Πα ῖ ς < Κλεων ύ μου > ψυχὴν δ᾽ ἐξεσάωσα —
  Τρυγα ῖ ος κατῄσχυνας δὲ τοκῆας. ἀλλ᾽ εἰσίωμεν. εὖ γὰρ οἶδ᾽ ἐγὼ σαφῶς ὅτι ταῦθ᾽ ὅσ᾽ ᾖσας ἄρτι περὶ τῆς ἀσπίδος οὐ μὴινπι὿ ξνπι ὢν ἐκείνου τοῦ πατρός.
  Τρυγα ῖ ος ὑμῶν τὸ λοιπὸν ἔργον ἤδη ᾽νταῦθα τῶν μενόντων 1 305 ν, καὶ μὴ κενὰς παρέλκειν. ἀλλ᾽ ἀνδρικῶς ἐμβάλλετε καὶ σμώχετ᾽ ἀμφοῖν τοῖν γνάθοιν" οὐδὲν γὰρ ὦ π΅ινὦ π΅ινὦ πόινὦ πόινὦ ὀδόντων ἔργον ἐστ᾽, ἢν μή τι καὶ μασῶνται. 1310
  Χορ ό ς ἡμῖν μελήσει ταῦτά γ᾽" εὖ ποιεῖς δὲ καὶ σὺ φράζων.
  Τρυγα ῖ ος ἀλλ᾽ ὦ πρὸ τοῦ πεινῶντες ἐμβάλλεσθε τῶν λαγῴων" ὡς οὐχὶ πᾶσσσέαν νιμέρα ν ἔστιν ἐντυχεῖν πλανωμένοις ἐρήμοις. πρὸς ταῦτα βρύκετ᾽ ἢ τάχ᾽ ἡμῖν φημι μεταμελήσειν. 1315
  Χορ ό ς εὐφημεῖν χρὴ καὶ τὴν νύμφην ἔξω τινὰ δεῦρο κομίζειν δᾷδάς τε φέρειν,λπαδάς τε φέρειν,λπαδάς τε φέρειν εὼν συγχαίρειν κἀπιχορεύειν. καὶ τὰ σκεύη πάλιν ἐς τὸν ἀγρὸν νυνὶ χρὴ πάντα κομίζειν ὀρχησαμένοαυς καὸκὶ σπεν Ὑπέρβολον ἐξελάσαντας,
  Χορ ό ς κἀπευξαμένους τοῖσι θεοῖσιν 1320 διδόναι πλοῦτον τοῖς Ἕλλησιν, κριεθάάς μᾶς πολλὰς πάντας ὁμοίως οἶνόν τε πολύν, σῦκά τε τρώγειν, τάς τε γυναῖκας 5μαῖκας 5μκῡιν὿ ὶ τἀγαθὰ πάνθ᾽ ὅσ᾽ ἀπωλέσαμεν συλλέξασθαι πάλιν ἐξ ἀρχῆς, λῆξαί τ᾽ αἴθωνα σίδηρον.
  Τρυγα ῖ ος δεῦρ᾽ ὦ γύναι εἰς ἀγρόν, χὤπως μετ᾽ ἐμοῦ καλὴ 1330 καλῶς κατακείσει. Ὑμὴν Ὑμέναι᾽ ὦ.
  Ἡ μιχ ό ριον Β ὦ τρὶς μάκαρ ὡς δικαίως τἀγαθὰ νῦν ἔχεις.
  Ἡ μιχ ό ριον Α Ὑμὴν Ὑμέναι᾽ ὦ. 1335
  Ἡ μιχ ό ριον Β Ὑμὴν Ὑμέναι᾽ ὦ.
  Ἡ μιχ ό ριον Α τί δράσομεν αὐτήν;
  Ἡ μιχ ό ριον Β τί δράσομεν αὐτήν;
  Ἡ μιχ ό ριον Α τρυγήσομεν αὐτήν,
  Ἡ μιχ ό ριον Β τρυγήσομεν αὐτήν.
  Ἡ μιχ ό ριον Α ἀλλ᾽ ἀράμενοι φέρωμεν οἱ προτεταγμένοι 1340 τὸν νυμφίον ὦνδρες.
  Ἡ μιχ ό ριον Β Ὑμὴν Ὑμέναι᾽ ὦ,
  Ἡ μιχ ό ριον Β Ὑμὴν Ὑμέναι᾽ ὦ,
  Τρυγα ῖ ος οἰκήσετε γοῦν καλῶς οὐ πράγματ᾽ ἔχοντες, ἀλλὰ 1345 συκολογοῦντες.
  Ἡ μιχ ό ριον Β Ὑμὴν Ὑμέναι᾽ ὦ,
  Ἡ μιχ ό ριον Α Ὑμὴν Ὑμέναι᾽ ὦ.
  Ἡ μιχ ό ριον Β τοῦ μὲν μέγα καὶ παχύ.
  Ἡ μιχ ό ριον Α τῆς δ᾽ ἡδὺ τὸ σῦκον. 1350
  Τρυγα ῖ ος φήσεις γ᾽ ὅταν ἐσθίῃς οἶνόν τε πίῃς πολύν.
  Χορ ό ς Ὑμὴν Ὑμέναι᾽ ὦ, Ὑμὴν Ὑμέναι᾽ ὦ.
  Τρυγα ῖ ος ὦ χαίρετε χαίρετ᾽ ἄνδρες, 1355 κἂν ξυνέπησθέ μοι πλακοῦντας ἔδεσθε.
   ПТИЦЫ
  Ἐ υελπίδης
  ὀρθὴν κελεύεις, ᾗ τὸ δένδρον φαίνεται;
  Πισθέταιρος
  διαρραγείης: ἥδε δ᾽ αὖ κρώζει πάλιν.
  Ἐ υελπίδης
  τί ὦ πόνηρ᾽ ἄνω κάτω πλανύττομεν;
  ἀπολούμεθ᾽ ἄλλως τὴν ὁδὸν προφορουμένω.
  Πισθέταιρος
  5 τὸ δ᾽ ἐμὲ κορώνῃ πειθόμενον τὸν ἄθλιον
  ὁδοῦ περιελθεῖν στάδια πλεῖν ἢ χίλια
  Ἐ υελπίδης
  τὸ δ᾽ ἐμὲ κολοιῷ πειθόμενον τὸν δύσμορον
  ἀποσποδῆσαι τοὺς ὄνυχας τῶν δακλω.
  Πισθέταιρος
  ἀλλ᾽ οὐδ᾽ ὅπου γῆς ἐσμὲν οἶδ᾽ ἔγωγ᾽ ἔτι.
  Ἐ υελπίδης
  10 ἐντευθενὶ τὴν πατρίδ᾽ ἂν ἐξεύροις σύ που;
  Πισθέταιρος
  οὐδ᾽ ἂν μὰ Δία γ᾽ ἐντεῦθεν Ἐξηκεστίδης.
  Ἐ υελπίδης
  οἴμοι.
  Πισθέταιρος
  σὺ μὲν ὦ τᾶν τὴν ὁδὸν ταύτην ἴθι.
  Ἐ υελπίδης
  ἦ δεινὰ νὼ δέδρακεν οὑκ τῶν ὀρνέων,
  ὁ πινακοπώλης φιλοκράτης μελαγχολδφσςασσ,
  15 ὾ὃ κε νῷν φράσειν τὸν Τηρέα
  τὸν ἔποφ᾽ ὃς ὄρνις ἐγένετ᾽ ἐκ τῶν ὀρνέμων:
  τηβῶν ὀρνέμων: κἀπέων Θαρρελείδου τουτονὶ
  κολοιὸν ὀβολοῦ, τηνδεδὶ τριωβόλου.
  τὼ δ᾽ οὐκ ἄρ᾽ ᾔστην οὐδὲν ἄλλο πλὴν δάκνειν.
  20 καὶ νῦν τί κέχηνας; ἔσθ᾽ ὅποι κατὰ τῶν πετρῶν
  ἡμᾶς ἔτ᾽ ἔξεις. οὐ γάρ ἐστ᾽ ἐνταῦθά τις
  ὁδός.
  Πισθέταιρος
  οὐδὲ μὰ Δί᾽ ἐνταῦθά γ᾽ ἀτραπὸς οὐδαμοῦ.
  Ἐ υελπίδης
  οὐδ᾽ ἡ κορώνη τῆς ὁδοῦ τι λέγει πέρι;
  Πισθέταιρος
  οὐ ταὐτὰ κρώζει μὰ Δία νῦν τε καὶ τότε.
  Ἐ υελπίδης
  25 τί δὴ λέγει περὶ τῆς ὁδοῦ;
  Πισθέταιρος
  τί δ᾽ ἄλλο γ᾽ ἢ
  βρύκουσ᾽ ἀπέδεσθαί φησί μου τοὺς δακτύλους;
  Ἐ υελπίδης
  οὐ δεινὸν οὖν δῆτ᾽ ἐστὶν ἡμᾶς δεομένους
  ἐς κόρακας ἐλθεῖν καὶ παριστκευαισμοουεισμον
  μὴ 'ξευρεῖν δύνασθαι τὴν ὁδόν;
  30. ν οὐκ ἀστὸς
  ἐσβιάζεται,
  ἡμεῖς δὲ φυλῇ καὶ γένει τιμώμενοι,
  ἀστοὶ μετ᾽ σἀστῶν ἀστῶνν ος οὐδενὸς
  35
  ἀνεπτόμεσθ᾽ ἐκ τῆς πατρίδος ἀμφοῖν ποδοῖν,
  αὐτὴν μὲν οὐ μισοῦντ᾽ ἐκείνην τὴν πόλιν
  τὸ μὴ οὐ μεγάλην εἶναι φύσει κεὐδαίμονσνα
  καὶιι π ὐ ν ἐναποτεῖσαι χρήματα.
  οἱ μὲν γὰρ οὖν τέττιγες ἕνα μῆν᾽ ἢ δύο
  40 ἐπὶ τῶν κραδῶν ᾁδουσ᾽, Ἀθδηναံἶἐοο
  πὶ τῶν δικῶν ᾁδουσι πάντα τὸν βίον.
  διὰ ταῦτα τόνδε τὸν βάδον βαδίζομεν,
  κανοῦν δ᾽ ἔχοντε καὶ χύτραν καὶ μυρρίμνας
  πλας ῦντε τόπον ἀπράγμονα,
  45 ὅποι καθιδρυθέντε διαγενοίμεθ᾽ ἄν.
  ὁ δὲ στόλος νῷν ἐστι παρὰ τὸν Τηρέα
  τὸν ἔποπα, παρ᾽ ἐκείνου πυθέσθαι δπομἿἐ΅ω,
  εομἿἐνω ύτην εἶδε πόλιν ᾗ 'πέπτετο.
  Πισθέταιρος
  οὗτος.
  Ἐ υελπίδης
  τί ἔστιν;
  Πισθέταιρος
  ἡ κορώνη μοι πάλαι
  50 ἄνω τι φράζει.
  Ἐ υελπίδης
  χὠ κολοιὸς οὑτοσὶ
  ἄνω κέχηνεν ὡσπερεὶ δεικνύς τί μοι,
  κοοὂϐκ Ἁσοὐ κ ἔστιν ἐνταῦθ᾽ ὄρνεα.
  εἰσόμεθα δ᾽ αὐτίκ᾽, ἢν ποιήσωμεν ψόφον.
  Πισθέταιρος
  ἀλλ᾽ οἶσθ᾽ ὃ δρᾶσον; τῷ σκέλει θένε τὴν πέτραν.
  Ἐ υελπίδης
  55 σὺ δὲ τῇ κεφαλῇ γ᾽, ἵν᾽ ᾖ διπλάσιος ὁ ψόφος.
  Πισθέταιρος
  σὺ δ᾽ οὖν λίθῳ κόψον λαβών.
  Ἐ υελπίδης
  πάνυ γ᾽, εἰ δοκεῖ.
  παῖ παῖ.
  Πισθέταιρος
  τί λέγεις οὗτος; τὸν ἔποπα παῖ καλεῖς;
  οὐκ ἀντὶ τοῦ παιδός σ᾽ ἐχρῆν ἐποποῖ καλεῖν;
  Ἐ υελπίδης
  ἐποποῖ. ποιήσεις ἔτι με κόπτειν αὖθις αὖ.
  60 ἐποποῖ.
  Θεράπων Ἔ ποπος
  τίνες οὗτοι; τίς ὁ βοῶν τὸν δεσπότην;
  Ἐ υελπίδης
  Ἄπολλον ἀποτρόπαιε τοῦ χασμήματος.
  Θεράπων Ἔ ποπος
  οἴμοι τάλας ὀρνιθοθήρα τουτωί.
  Ἐ υελπίδης
  οὕτως τι δεινὸν οὐδὲ κάλλιον λέγειν.
  Θεράπων Ἔ ποπος
  ἀπολεῖσθον.
  Ἐ υελπίδης
  ἀλλ᾽ οὐκ ἐσμὲν ἀνθρώπω.
  Θεράπων Ἔ ποπος
  τί δαί;
  Ἐ υελπίδης
  65 Ὑποδεδιὼς ἔγωγε Διβυκὸν ὄρνεον.
  Θεράπων Ἔ ποπος
  οὐδὲν λέγεις.
  Ἐ υελπίδης
  καὶ μὴν ἐροῦ τὰ πρὸς ποδῶν.
  Θεράπων Ἔ ποπος
  ὁδὶ δὲ δὴ τίς ἐστιν ὄρνις; οὐκ ἐρεῖς;
  Πισθέταιρος
  Ἐπικεχοδὼς ἔγωγε Φασιανικός.
  Ἐ υελπίδης
  ἀτὰρ σὺ τί θηρίον ποτ᾽ εἶ πρὸς τῶν θεῶν;
  Θεράπων Ἔ ποπος
  70 ὄρνις ἔγωγε δοῦλος.
  Ἐ υελπίδης
  ἡττήθης τινὸς
  ἀλεκτρυόνος;
  Θεράπων Ἔ ποπος
  οὐκ ἀλλ᾽ ὅτε περ ὁ δεσπότης
  ἔποψ ἐγένετο, τότε γενέσθαι μ᾽ ηὔξατο
  ὌρνἹκὌ λουθον διάκονόν τ᾽ ἔχῃ.
  Ἐ υελπίδης
  δεῖται γὰρ ὄρνις καὶ διακόνου τινός;
  Θεράπων Ἔ ποπος
  75. τρέχω 'π᾽ ἀφύας λαβὼν ἐγὼ τὸ
  τρύβλιον
  .
  ἔτνους δ᾽ ἐπιθυμεῖ, δεῖ τορύνης καὶ χύτρας:
  τρέχω 'πὶ τορύνην.
  Ἐ υελπίδης
  τροχίλος ὄρνις οὑτοσί.
  80 οἶσθ᾽ οὖν ὃ δρᾶσον ὦ τροχίλε; τὸν δεσπότην
  ἡμῖν κάλεσον.
  Θεράπων Ἔ ποπος
  ἀλλ᾽ ἀρτίως νὴ τὸν Δία
  εὕδει καταφαγὼν μύρτα καὶ σέρφους τινάς.
  Ἐ υελπίδης
  ὅμως ἐπέγειρον αὐτόν.
  Θεράπων Ἔ ποπος
  οἶδα μὲν σαφῶς
  ὅτι ἀχθέσεται, σφῷν δ᾽ αὐτὸν οὕνεκ᾽ ἐπεγερῶ.
  Πισθέταιρος
  85 κακῶς σύ γ᾽ ἀπόλοι᾽, ὥς μ᾽ ἀπέκτεινας δέει.
  Ἐ υελπίδης
  οἴμοι κακοδαίμων χὠ κολοιός μοἴχεται
  ὑπὸ τοῦ δέους.
  Πισθέταιρος
  ὦ δειλότατον σὺ θηρίον,
  δείσας ἀφῆκας τὸν κολοιόν;
  Ἐ υελπίδης
  εἰπέ μοι,
  σὺ δὲ τὴν κορώνην οὐκ ἀφῆκας καταπεσών;
  Πισθέταιρος
  90 μὰ Δί᾽ οὐκ ἔγωγε.
  Ἐ υελπίδης
  ποῦ γάρ ἐστ᾽;
  Πισθέταιρος
  ἀπέπτετο.
  Ἐ υελπίδης
  οὐκ ἆρ᾽ ἀφῆκας; ὦγάθ᾽ ὡς ἀνδρεῖος εἶ.
  Ἔ ποψ
  ἄνοιγε τὴν ὕλην, ἵν᾽ ἐξέλθω ποτέ.
  Ἐ υελπίδης
  ὦ Ἡράκλεις τουτὶ τί ποτ᾽ ἐστὶ τὸ θηρίον;
  τίς ἡ πτέρωσις; τίς ὁ τρόπος τῆς τριλοφίας;
  Ἔ ποψ
  95 τίνες εἰσί μ᾽ οἱ ζητοῦντες;
  Ἐ υελπίδης
  οἱ δώδεκα θεοὶ
  εἴξασιν ἐπιτρῖψαί σε.
  Ἔ ποψ
  μῶν με σκώπτετον
  ὁρῶντε τὴν πτέρωσιν; ἦν γὰρ ὦ ξένοι
  ἄνθρωπος.
  Ἐ υελπίδης
  οὐ σοῦ καταγελῶμεν.
  Ἔ ποψ
  ἀλλὰ τοῦ;
  Ἐ υελπίδης
  τὸ ῥάμφος ἡμῖν σου γέλοιον φαίνεται.
  Ἔ ποψ
  100 τοιαῦτα μέντοι Σοφοκλέης λυμαίνεται
  ἐν ταῖς τραγῳδίαισιν ἐμὲ τὸν Τηρέα.
  Ἐ υελπίδης
  Τηρεὺς γὰρ εἶ σύ; πότερον ὄρνις ἢ ταὧς;
  Ἔ ποψ
  ὄρνις ἔγωγε.
  Ἐ υελπίδης
  κᾆτά σοι ποῦ τὰ πτερά;
  Ἔ ποψ
  ἐξερρύηκε.
  Ἐ υελπίδης
  πότερον ὑπὸ νόσου τινός;
  Ἔ ποψ
  105 οὔκ, ἀλλὰ τὸν χειμῶνα πάντα τὤρνεα
  πτερορρυεῖ τε καὖθις ἕτερα φύομεν.
  ἀλλ᾽ εἴπατόν μοι σφὼ τίν᾽ ἐστόν;
  Ἐ υελπίδης
  νώ; βροτώ.
  Ἔ ποψ
  ποδαπὼ τὸ γένος;
  Ἐ υελπίδης
  ὅθεν αἱ τριήρεις αἱ καλαί.
  Ἔ ποψ
  μῶν ἡλιαστά;
  Ἐ υελπίδης
  μἀλλὰ θατέρου τρόπου,
  110 ἀπηλιαστά.
  Ἔ ποψ
  σπείρεται γὰρ τοῦτ᾽ ἐκεῖ
  τὸ σπέρμ᾽;
  Ἐ υελπίδης
  ὀλίγον ζητῶν ἂν ἐξ ἀγροῦ λάβοις.
  Ἔ ποψ
  πράγους δὲ δὴ τοῦ δεομένω δεῦρ᾽ ἤλθετον;
  Ἐ υελπίδης
  σοὶ ξυγγενέσθαι βουλομένω.
  Ἔ ποψ
  τίνος πέρι;
  Ἐ υελπίδης
  ὅτι πρῶτα μὲν ἦσθ᾽ ἄνθρωπος ὥσπερ νὼ ποτέ,
  115 κἀργύριον ὠφείλησας ὥσπερ νὼ π΀ἀὼὼ
  οδιδοὺς ἔχαιρες ὥσπερ νὼ ποτέ:
  εἶτ᾽ αὖθις ὀρνίθων μεταλλάξας φύσιν
  καὶ γῆφν τθῆν ἶτ᾽ αὖθις ὀρνίθων άλατταν ἐν κύκλῳ,
  καὶ πάνθ᾽ ὅσαπερ ἄνθρωπος ὅσα τ᾽ ὄρνις φρονεῖς:
  120 ταῦτ οὖν ἱκέται νὼ πρὸς σὲ δεῦρ᾽ ἀφίγμεθα,
  εἴ τινα πόλιν φράσειας ἡμῖνσρερα ερορον
  εὔεροον ν ἐγκατακλινῆναι μαλθακήν.
  Ἔ ποψ
  ἔμειτα μείζω τῶν Κραναῶν ζητεῖς πόλιν;
  Ἐ υελπίδης
  μείζω μὲν οὐδέν, προσφορωτέραν δὲ νῷν.
  Ἔ ποψ
  125 ἀριστοκρατεῖσθαι δῆλος εἶ ζητῶν.
  Ἐ υελπίδης
  ἐγώ;
  ἥκιστα: καὶ γὰρ τὸν Σκελίου βδελύττομαι.
  Ἔ ποψ
  ποίαν τιν᾽ οὖν ἥδιστ᾽ ἂν οἰκοῖτ᾽ ἂν πόλιν;
  Ἐ υελπίδης
  ὅπου τὰ μέγιστα πράγματ᾽ εἴη τοιάδε:
  ἐπὶ τὴν θύραν μου πρῴ τις ἐλθὼν τῶν φί3λιιν
  φί3λιδν : 'πρὸς τοῦ Διὸς τοὐλυμπίου
  ὅπως παρέσει μοι καὶ σὺ καὶ τὰ παιδία
  λουσάμενα τρΑγὴ: ιᾶν γάμους:
  καὶ μηδαμῶς ἄλλως ποιήσῃς: εἰ δὲ μή ,
  μή μοι τότε γ᾽ ἔλθῃς, ὅταν ἐγὼ πράττω κακῶς.
  Ἔ ποψ
  135 νὴ Δία ταλαιπώρων γε πραγμάτων ἐρᾷς.
  τί δαὶ σύ;
  Πισθέταιρος
  τοιούτων ἐρῶ κἀγώ.
  Ἔ ποψ
  τίνων;
  Πισθέταιρος
  ὅπου ξυναντῶν μοι ταδί τις μέμψεται
  ὥσπερ ἀδικηθεὶς παιδὸς ὡραίου πατέρ:
  'καλῶμς γου γος γου γος ἱὸν ὦ Στιλβωνίδη
  140 εὑρὼν ἀπιόντ᾽ ἀπὸ γυμνασίου λελουμένον
  οὐκ ἔκσοσας, πεο὿ ὐ προσηγάγου, οὐκ
  ὠρχιπέδισας, ὢν ἐμοὶ πατρικὸς φίλος.
  Ἔ ποψ
  ὦ δειλακρίων σὺ τῶν κακῶν οἵων ἐρᾷς.
  ἀτὰρ ἔστι γ᾽ ὁποίαν λέγετον εὐδαίμων πόλις
  145 παρὰ τὴν ἐρυθρὰν θάλατταν.
  Ἐ υελπίδης
  οἴμοι μηδαμῶς
  ἡμῖν παρὰ τὴν θάλατταν, ἵν᾽ ἀνακύψεται
  κλητῆρν᾽ἄγν᾽ ἄγν᾽ ἡ Σαλαμινία.
  Ἑλληνικὴν δὲ πόλιν ἔχεις ἡμῖν φράσαι;
  Ἔ ποψ
  τί οὐ τὸν Ἠλεῖον Λέπρεον οἰκίζετον
  150 ἐλθόνθ᾽;
  Ἐ υελπίδης
  ὁτιὴ νὴ τοὺς θεοὺς ὅσ᾽ οὐκ ἰδὼν
  βδελύττομαι τὸν Λέπρεον ἀπὸ Μελίαὸ Μελίαὸ Μελίαὸ Μελίαὸ
  Ἔ ποψ
  ἀλλ᾽ εἰσὶν ἕτεροι τῆς Λοκρίδος Ὀπούντιοι,
  ἵνα χρὴ κατοικεῖν.
  Ἐ υελπίδης
  ἀλλ᾽ ἔγωγ᾽ Ὀπούντιος
  οὐκ ἂν γενοίμην ἐπὶ ταλάντῳ χρυσίου.
  155 οὗτος δὲ δὴ τίς ἔσθ᾽ ὁ μετ᾽ ὀρνίθων βίος;
  σὺ γὰρ οἶσθ᾽ ἀκριβῶς.
  Ἔ ποψ
  οὐκ ἄχαρις ἐς τὴν τριβήν:
  οὗ πρῶτα μὲν δεῖ ζῆν ἄνευ βαλλαντίου.
  Ἐ υελπίδης
  πολλήν γ᾽ ἀφεῖλες τοῦ βίου κιβδηλίαν.
  Ἔ ποψ
  νεμόμεσθα δ᾽ ἐν κήποις τὰ λευκὰ σήσαμα
  160 καὶ μύρτα καὶ μήκωνα καὶ σισύμβρια.
  Ἐ υελπίδης
  ὑμεῖς μὲν ἆρα ζῆτε νυμφίων βίον.
  Πισθέταιρος
  φεῦ φεῦ:
  ἦ μέγ᾽ ἐνορῶ βούλευμ᾽ ἐν ὀρνίθων γένει,
  καὶ δύναμιν ἣ γένοιτ᾽ ιιί θέ μοι.
  Ἔ ποψ
  τί σοι πιθώμεσθ᾽;
  Πισθέταιρος
  ὅ τι πίθησθε; πρῶτα μὲν
  165 μὴ περιπέτεσθε πανταχῇ κεχηνότες:
  ὡς τοῦτ᾽ ἄτιμον τοὔργον ἐστίν. αὐτίκα
  ἐκεῖ παρ᾽ ἡμῖν τοὺς πετομένους ἢν ἔρῃ,
  'τίς ὄρνις οὗτος;' ὁ Τελέας ἐρεῖ ταδί:
  'ἅνθρωπος ὄρνις ἀστάθμητος πετόμενος,
  170 ἀτέκμαρτος, οὐὲὲν ἐν ταὐτῷ μένων.
  Ἔ ποψ
  νὴ τὸν Διόνυσον εὖ γε μωμᾷ ταυταγί.
  τί ἂν οὖν ποιοῖμεν;
  Πισθέταιρος
  οἰκίσατε μίαν πόλιν.
  Ἔ ποψ
  ποίαν δ᾽ ἂν οἰκίσαιμεν ὄρνιθες πόλιν;
  Πισθέταιρος
  ἄληθες; ὦ σκαιότατον εἰρηκὼς ἔπος,
  175 βλέψον κάτω.
  Ἔ ποψ
  καὶ δὴ βλέπω.
  Πισθέταιρος
  βλέπε νῦν ἄνω.
  Ἔ ποψ
  βλέπω.
  Πισθέταιρος
  περίαγε τὸν τράχηλον.
  Ἔ ποψ
  νὴ Δία
  ἀπολαύσομαί τί γ᾽, εἰ διαστραφήσομαι.
  Πισθέταιρος
  εἶδές τι;
  Ἔ ποψ
  τὰς νεφέλας γε καὶ τὸν οὐρανόν.
  Πισθέταιρος
  οὐχ οὗτος οὖν δήπου 'στὶν ὀρνίθων πόλος;
  Ἔ ποψ
  180 πόλος; τίνα τρόπον;
  Πισθέταιρος
  ὥσπερ ἂν εἴποι τις τόπος.
  ὅτι δὲ πολεῖται τοῦτο καὶ διέρχεται
  ἅπαντα διὰ τούτου, καλεῖται νῦν πόλος.
  ἢν δ᾽ οἰκίσητε τοῦτο καὶ φάρξηθ᾽ ἅπαξ,
  ἐκ τοῦ πόλου τούτου κεκλήσεται πόλις.
  185 .
  _
  Ἔ ποψ
  πῶς;
  Πισθέταιρος
  ἐν μέσῳ δήπουθεν ἀήρ ἐστι γῆς.
  εἶθ᾽ ὥσπερ ἡμεῖς, ἢν ἰέναι βουλώμεθα
  Πυθώδε, Βοιωτοὺς δίοδον αἰτούμαεθα,
  τυοώ ύσωσιν ἄνθρωποι θεοῖς,
  ἢν μὴ φόρον φέρωσιν οἱ ὑμῖν οἱ θεοί,
  διὰ τῆς πόλοΈς ίας καὶ τοῦ χάους
  τῶν μηρίων τὴν κνῖσαν οὐ διαφρήσετε.
  Ἔ ποψ
  ἰοὺ ἰού:
  μὰ γῆν μὰ παγίδας μὰ νεφέλας μὰ δίκτυα,
  195 μὴ 'γὼ νόημα κομψότεσπον υκάο υκκον Ἁκτυα
  ᾽ ἂν κατοικίζοιμι μετὰ σοῦ τὴν πόλιν,
  εἰ ξυνδοκοίη τοῖσιν ἄλλοις ὀρνέοις.
  Πισθέταιρος
  τίς ἂν οὖν τὸ πρᾶγμ᾽ αὐτοῖς διηγήσαιτο;
  Ἔ ποψ
  σύ.
  ἐγὼ γὰρ αὐτοὺς βαρβάρους ὄντας πρὸ τοῦ
  200 ἐδίδαξα τὴν φωνήν, ξυνὼν πολὺν ξρϿν ξρϿν
  Πισθέταιρος
  πῶς δῆτ᾽ ἂν αὐτοὺς ξυγκαλέσειας;
  Ἔ ποψ
  ῥᾳδίως.
  δευρὶ γὰρ ἐσβὰς αὐτίκα μάλ᾽ ἐς τὴν λόχμην,
  ἔπειτ᾽ ἀνεγείρας τὴν ἐμὴν λμενα,ακενα, ακενα
  , ὐτούς: οἱ δὲ νῷν τοῦ φθέγματος
  205 ἐάνπερ ἐπακούσωσι θεύσονται δρόμῳ.
  Πισθέταιρος
  ὦ φίλτατ᾽ ὀρνίθων σὺ μή νυν ἕσταθι:
  ἀλλ᾽ ἀντιβολῶ σ᾽ ἄγ᾽ ὡς τάχιστᾇνμης τὂ
  σβαινε κἀνέγειρε τὴν ἀηδόνα.
  Ἔ ποψ
  ἄγε σύννομέ μοι παῦσαι μὲν ὕπνου,
  210 λῦσον δὲ νόμους ἱερῶν ὕμνων,
  οὓς στειΰ οὓς στειινΰ οὓσον δὲ νόμους ς θρηνεῖς
  τὸν ἐμὸν καὶ σὸν πολύδακρυν Ἴτυν:
  ἐλελιζομένης δ᾽ ἱεροῖς μέλεσινν
  γ ῆς
  215 καθαρὰ χωρεῖ διὰ φυλλοκόμου
  μίλακος ἠχὼ πρὸς Διὸς ἕδρας,
  ἵν᾽α᾽ ὁ χρυοσος ς ἀκούων
  τοῖς σοῖς ἐλέγοις ἀντιψάλλων
  ἐλεφαντόδετον φόρμιγγα θεῶν
  220 ἵστησι χορνούς: διδούς: διδούς: διδούς: διδούς
  των στομάτων χωρεῖ ξύμφωνος ὁμοῦ
  θεία μακάρων ὀλολυγή.
  ( αὐλεῖ ) Πισθέταιρος
  ὦ Ζεῦ βασιλεῦ τοῦ φθέγματος τοὐρνιθίου:
  οἶον κατεμελίτωσε τὴν λόχμην ὃλην.
  Ἐ υελπίδης
  225 лет.
  Πισθέταιρος
  τί ἔστιν; οὐ σιωπήσει;
  Ἐ υελπίδης
  τί δαί;
  Πισθέταιρος
  οὕποψ μελῳδεῖν αὖ παρασκευάζεται.
  Ἔ ποψ
  ἐποποῖ ποποποποποποποῖ,
  ἰὼ ἰὼ ἰτὼ ἰτὼ ἰτὼ ἰτὼ,
  ἴτω τις ὧδε τῶν ἐμὼν3πΉὼ
  ὅσοι τ᾽ εὐσπόρους ἀγροίκων γύας
  νέμεσθε , φῦλα μυρία κριθοτράγων
  σπερμολόγων τα
  γέενὉ , μαλθακὴν ἱέντα γῆρυν:
  ὅσα τ᾽ ἐν ἄλοκι θαμὰ
  235 βῶλον ἀμφιτιττυβίζεθ᾽ ὧε λεπτὸν
  ἡδομένᾳ φωνᾷ:
  τιὸ τιὸ τιὸ τιὸ τιὸ τιὸ τιὸ τιό.
  ὅσα θ᾽ ὑμῶν κατὰ κήπους ἐπὶ κισσοῦ
  κλάδεσι νομὸν ἔχει,
  240 τά τε κατ᾽ ὄρεα τράά τά α τά τε κομαροφάγα,
  ἀνύσατε πετόμενα πρὸς ἐμὰν αὐδάν:
  τριοτὸ τριοτὸ τοτοβρίξ:
  οἵ Ἶρία ὐλῶνας ὀξυστόμους
  245 ἐμπίδας κάπτεθ᾽, ὅσα τ ᾽ εὐδρόσους γῆς τόπους
  ἔχετε λειμῶνά τ᾽ ἐρόεντα Μαραθῶνος, ὄρνις
  πτερυγοποόττςႹλ᾽ ἐρόεντα ᾶς ἀτταγᾶς.
  250 ὧν τ᾽ ἐπὶ πόντιον οἶδμα θαλάσσης
  φῦλα μετ᾽ ἀλκυόνεσσι ποτῆται,
  δεῦρ᾽ ἴτε εώτερα,
  πάντα γὰρ ἐνθάδε φῦλ᾽ ἀθροΐζομεν
  οἰωνῶν ταναοδείρων.
  255 ἥκει γὰρ τις δριμὺς πρέσβυς
  καινὸς γνώμην
  καινῶν τ᾽ ἔργων ἐγχειρητής.
  ἀλλ᾽ ἴτ᾽ ἐς λόγους ἅπαντα,
  δεῦρο δεῦρο δεῦρο δεῦρο.
  Χορ ὸ ς
  260 τοροτοροτοροτοροτίξ.
  κικκαβαῦ κικκαβαῦ.
  τοροτοροτοροτορολιλιλίξ.
  Πισθέταιρος
  ὁρᾷς τιν᾽ ὄρνιν;
  Ἐ υελπίδης
  μὰ τὸν Ἀπόλλω 'γὼ μὲν οὔ:
  καίτοι κέχηνά γ᾽ ἐς τὸν οὐρανὸν βλέπων βλέπων βλέπων
  Πισθέταιρος
  265 _
  _
  Ὄ ρνις Τις
  τοροτὶξ τοροτίξ.
  Πισθέταιρος
  ὦγάθ᾽ ἀλλ᾽ εἶς οὑτοσὶ καὶ δή τις ὄρνις ἔρχεται.
  Ἐ υελπίδης
  νὴ Δί᾽ ὄρνις δῆτα. τίς ποτ᾽ ἐστίν; οὐ δήπου ταὧς;
  Πισθέταιρος
  270 οὗτος αὐτὸς νῷν φράσει: τίς ἐστιν ὄρνις οὑτοσί;
  Ἔ ποψ
  οὗτος οὐ τῶν ἠθάδων τῶνδ᾽ ὧν ὁρᾶθ᾽ ὑμεῖς ἀεί,
  ἀλλὰ λιμναῖος.
  Ἐ υελπίδης
  βαβαὶ καλός γε καὶ φοινικιοῦς.
  Ἔ ποψ
  εἰκότως γε: καὶ γὰρ ὄνομ᾽ αὐτῷ 'στὶ φοινικόπτερος.
  Ἐ υελπίδης
  οὗτος ὦ σέ τοι.
  Πισθέταιρος
  τί βωστρεῖς;
  Ἐ υελπίδης
  ἕτερος ὄρνις οὑτοσί.
  Πισθέταιρος
  275 νὴ Δί᾽ ἕτερος δῆτα χοὖτος ἔξεδρον χρόαν ἔχων.
  τίς ποτ᾽ ἔσθ᾽ ὁ μουσόμαντις ἄτοπος ὄρνις ὀρειβάτης;
  Ἔ ποψ
  ὄνομα τούτῳ Μῆδός ἐστο.
  Πισθέταιρος
  Μῆδος; ὦναξ Ἡράκλεις:
  εἶτα πῶς ἄνευ καμήλου Μῆδος ὤν εἰσέπτετο;
  Ἐ υελπίδης
  ἕτερος αὖ λόφον κατειληφώς τις ὄρνις οὑτοσί.
  Πισθέταιρος
  τί τὸ τέρας τουτί ποτ᾽ ἐστίν; οὐ σὺ μόνος ἄρ᾽ ἦσθ᾽ ἔποψ,
  280 ἀλλὰ χοὖτος ἕτερος;
  Ἔ ποψ
  οὑτοσὶ μέν ἐστι Φιλοκλέους
  ἐξ ἔποπος, ἐγὼ δὲ τούτου πάππος, ὥσππερ εἌι
  λος ικος Καλλίου κἀξ Ἱππονίκου Καλλίας.
  Πισθέταιρος
  Καλλίας ἄρ᾽ οὗτος οὕρνις ἐστίν: ὡς πτερορρυεῖ.
  Ἐ υελπίδης
  285. .
  _
  Πισθέταιρος
  ὦ Πόσειδον ἕτερος αὖ τις βαπτὸς ὄρνις οὑτοσί.
  τίς ὀνομάξεταί ποθ᾽ οὗτος;
  Ἔ ποψ
  οὑτοσὶ κατωφαγᾶς.
  Πισθέταιρος
  ἔστι γὰρ κατωφαγᾶς τις ἄλλος ἢ Κλεώνυμος;
  Ἐ υελπίδης
  290 πῶς ἂν οὖν Κλεώνυμός γ᾽ ὢν οὐκ ἀπέβαλε τὸν λόφον;
  Πισθέταιρος
  ἀλλὰ μέντοι τίς ποθ᾽ ἡ λόφωσις ἡ τῶν ὀρνέων;
  ἦ 'πὶ τὸν δίαυλον ἦλθον;
  Ἔ ποψ
  ὥσπερ οἱ Κᾶρες μὲν οὖν
  ἐπὶ λόφων οἰκοῦσιν ὦγάθ᾽ ἀσφαλείας οὔνεκα.
  Πισθέταιρος
  ὦ Πόσειδον οὐχ ὁρᾷς ὅσον συνείλεκται κακὸν
  295 ὀρνέων;
  Ἐ υελπίδης
  ὦναξ Ἄπολλον τοῦ νέφους. ἰοὺ ἰού,
  οὐδ᾽ ἰδεῖν ἔτ᾽ ἔσθ᾽ ὑπ᾽ αὐτῶν πετομένων τὴν εἴσοδον.
  Ἔ ποψ
  οὑτοσὶ πέρδιξ, ἐκεινοσί γε νὴ Δί᾽ ἀτταγᾶς,
  οὑτοσὶ δὲ πηνέλοψ, ἐκειννηὶ έὀλϽ έὀλϽ γὀὀλϽ
  Πισθέταιρος
  τίς γάρ ἐσθ᾽ οὕπισθεν αὐτῆς;
  Ἔ ποψ
  ὅστις ἐστί; κειρύλος.
  Πισθέταιρος
  300 κειρύλος γάρ ἐστιν ὄρνις;
  Ἔ ποψ
  οὐ γάρ ἐστι Σποργίλος;
  χαὐτηί γε γλαῦξ.
  Ἐ υελπίδης
  τί φῄς; τίς γλαῦκ᾽ Ἀθήναζ᾽ ἤγαγεν;
  Ἔ ποψ
  κίττα τρυγὼν κορυδὸς ἐλεᾶς ὑποθυμὶς περιστερὰ
  νέρτος ἱέραξ φάττα κόκκυυλπκ ἐρυνκκ υρις
  πορφυρὶς κερχνῂς κολυμβὶς ἀμπελὶς φήην δρύοψ.
  Πισθέταιρος
  305 τες
  .
  ἆρ᾽ ἀπειλοῦσίν γε νῷν; οἴμοι, κεχήνασίν γέ τοι
  καὶ βλέπουσιν ἐς σὲ κἀμέ.
  Ἐ υελπίδης
  τοῦτο μὲν κἀμοὶ δοκεῖ.
  Χορός
  310 ποποποποποποποποποποῖ ποῦ μ᾽ ἄρ᾽ ὃς
  ἐκάλεσε; τίνα τόπον ἄρα ποτὲ νέμεται;
  Ἔ ποψ
  οὑτοσὶ πάλαι πάρειμι κοὐκ ἀποστατῶ φίλων.
  Χορός
  τί τί τί τί τί τί τί τί: τίνα λόγον ἄρα ποτὲ
  315 πρὸς ἐμὲ φίλον ἔχων;
  Ἔ ποψ
  κοινὸν ἀσφαλῆ δίκαιον ἡδὺν ὠφελήσιμον.
  ἄνδρε γὰρ λεπτὼ λογιστὰ δεῦρ᾽ ἀφῖχθον ὡς ἐμέ.
  Χορός
  ποῦ; πᾷ; πῶς φῄς;
  Ἔ ποψ
  320. υ
  .
  Χορός
  ὦ μέγιστον ἐξαμαρτὼν ἐξ ὅτου 'τράφην ἐγώ,
  πῶς λέγεις;
  Ἔ ποψ
  μήπω φοβηθῇς τὸν λόγον.
  Χορός
  τί μ᾽ ἠργάσω;
  Ἔ ποψ
  ἄνδρ᾽ ἐδεξάμην ἐραστὰ τῆσδε τῆς ξυνουσίας.
  Χορός
  325 καὶ δέδρακας τοῦτο τοὔργον;
  Ἔ ποψ
  καὶ δεδρακώς γ᾽ ἥδομαι.
  Χορός
  κἀστὸν ἤδη που παρ᾽ ἡμῖν;
  Ἔ ποψ
  εἰ παρ᾽ ὑμῖν εἴμ᾽ ἐγώ.
  Χορός
  ἔα ἔα,
  προδεδόμεθ᾽ ἀνόσιά τ᾽ ἐπάθομεν:
  ὃς γὰρ φίλος ἦν ὁμότροφά μ᾽ ἡμῖνενενε α
  παρ᾽ ἡμῖν,
  παρέβη μὲν θεσμοὺς ἀρχαίους,
  παρέβη δ᾽ ὅρκους ὀρνίθων:
  ἐεσν δὲ δόλά έβαλέ τ᾽ ἐμὲ παρὰ
  γένος ἀνόσιον, ὅπερ ἐξότ᾽ ἐγένετ᾽ ἐπ᾽ ἐμοὶ
  335 πολέμιον ἐτράφη. Χορός
  ἀλλὰ πρὸς τοῦτον μὲν ἡμῖν ἐστιν ὕστερος λόγος:
  τὼ δὲ πρεσβύτα δοκεῖ μοδι τώε νιδ` κην
  διαφορηθῆναί θ᾽ ὑφ᾽ ἡμῶν.
  Πισθέταιρος
  ὡς ἀπωλόμεσθ᾽ ἄρα.
  Ἐ υελπίδης
  αἴτιος μέντοι σὺ νῷν εἶ τῶν κακῶν τούτων μόνος.
  340 ἐπὶ τί γάρ μ᾽ ἐκεῖθεν ἦγες;
  Πισθέταιρος
  ἵν᾽ ἀκολουθοίης ἐμοί.
  Ἐ υελπίδης
  ἵνα μὲν οὖν κλάοιμι μεγάλα.
  Πισθέταιρος
  τοῦτο μὲν ληρεῖς ἔχων
  κάρτα: πῶς κλαύσει γάρ, ἢν ἅπαξ γε τὠφθαλμὼ 'κοο;
  Χορός
  345 αι
  :
  ὡς
  δεῖ τώδ᾽ οἰμώζειν ἄμφω καὶ
  δοῦναι
  ῥύγχει φορβάν.
  οὔτε γὰρ ὄρος σκιερὸν οὔτε νέφος αἰθέριον
  350 οὔτε πολιὸν πέλαγος ἔστιδν ατΎ τξι
  ατι τξι ἀποφυγόντε με. Χορός
  ἀλλὰ μὴ μέλλωμεν ἤδη τώδε τίλλειν καὶ δάκνειν.
  ποῦ 'σθ᾽ ὁ ταξίαρχος; ἐπαγέτω τὸ δεξιὸν κέρας. Ἐ υελπίδης
  τοῦτ᾽ ἐκεῖνο: ποῖφύγω δύστηνος;
  Πισθέταιρος
  οὗτος οὐ μενεῖς;
  Ἐ υελπίδης
  355 ἵν᾽ ὑπὸ τούτων διαφορηθῶ;
  Πισθέταιρος
  πῶς γὰρ ἂν τούτους δοκεῖς
  ἐκφυγεῖν;
  Ἐ υελπίδης
  οὐκ οἶδ᾽ ὅπως ἄν.
  Πισθέταιρος
  ἀλλ᾽ ἐγώ τοί σοι λέγω,
  ὅτι μένοντε δεῖ μάχεσθαι λαμβάνειν τε τῶν χυτρῖ
  Ἐ υελπίδης
  τί δὲ χύτρα νώ γ᾽ ὠφελήσει;
  Πισθέταιρος
  γλαῦξ μὲν οὐ πρόσεισι νῷν.
  Ἐ υελπίδης
  τοῖς δὲ γαμψώνυξι τοισδί;
  Πισθέταιρος
  τὸν ὀβελίσκον ἁρπάσας
  360 εἶτα κατάπηξον πρὸ σαυτοῦ.
  Ἐ υελπίδης
  τοῖσι δ᾽ ὀφθαλμοῖσι τί;
  Πισθέταιρος
  ὀξύβαφον ἐντευθενὶ προσδοῦ λαβὼν ἢ τρύβλιον.
  Ἐ υελπίδης
  ὦ σοφώτατ᾽, εὖ γ᾽ ἀνηῦρες αὐτὸ καὶ στρατηγικῶς:
  ὑπερακοντίζεις σύ γ᾽αμςμαη Νικί Νικὶ χαναῖς.
  Χορός
  ἐλελελεῦ χώρει κάθες τὸ ῥύγχος: οὐ μέλλειν ἐχρῆν.
  365 ἕλκε τίλλε παῖε δεῖρε, κόπτε πρώτην τὴν χύτραν.
  Ἔ ποψ
  εἰπέ μοι τί μέλλετ᾽ ὦ πάντων κάκιστα θηρίων
  ἀπολέσαι παθόντες οὐδὲν ἄνδρε τασπιιὶ ἀπολέσαι παθόντες οὐδὲν ἄνδρε τασιιιὶ
  ἐμῆς γυναικὸς ὄντε ξυγγενεῖ καὶ φυλέτα;
  Χορός
  φεισόμεσθα γάρ τι τῶνδε μᾶλλον ἡμεῖς ἢ λύκων;
  370 ἢ τίνας τεισαίμεθ᾽ ἄλλους τῶνδ᾽ ἂν ἐχθίους ἔτι;
  Ἔ ποψ
  εἰ δὲ τὴν φύσιν μὲν ἐχθροὶ τὸν δὲ νοῦν εἰσιν φίλοι,
  καὶ διδάξοντυσιρι δεὸιρ ν ὑμᾶς χρήσιμον;
  Χορός
  πῶς δ᾽ ἂν οἵδ᾽ ἡμᾶς τι χρήσιμον διδάξειάν ποτε
  ἢ φράσειαν, ὄντες ἐχθριππσσ τιοῖ οῖς ἐμοῖς;
  Ἔ ποψ
  375 ἀλλ᾽ ἀπ᾽ ἐχθρῶν δῆτα πολλὰ μανθάνουσιν οἱ σοφοί.
  ἡ γὰρ εὐλάβεια σῴζει πάντα. παρὰ μὲν οὖν φίλου
  οὐ μάθοις ἂν τοῦθ᾽, ὁ δ᾽ ἐχθρὸς εὐθὺς ἐξηνάγκασεν.
  αὐτίχ᾽ αἱ πόλεις παρ᾽ ἀνδρῶν γ᾽ ἔμαθον ἐχθρῶν κοὐ φίλων
  ἐκπονεῖν θηί λὑψί αῦς τε κεκτῆσθαι μακράς:
  380 τὸ δὲ μάθημα τοῦτο σῴζει παῖδας οἶκον χρήματα.
  Χορός
  ἔστι μὲν λόγων ἀκοῦσαι πρῶτον, ὡς ἡμῖν δοκεῖ,
  χρήσιμον: μάθοι γὰρ ἄν τιπ κἐἐ θρῶν σοφόν.
  Πισθέταιρος
  οἵδε τῆς ὀργῆς χαλᾶν εἴξασιν. ἄναγ᾽ ἐπὶ σκέλος.
  Ἔ ποψ
  καὶ δίκαιόν γ᾽ ἐστὶ κἀμοὶ δεῖ νέμειν ὑμᾶς χάριν.
  Χορός
  385 ἀλλὰ μὴν οὐδ᾽ ἄλλο σοί πω πρᾶγμ᾽ ἐνηντιώμεθα.
  Πισθέταιρος
  μᾶλλον εἰρήνην ἄγουσι νὴ Δί᾽, ὥστε τὴν χύτραν
  τώ τε τρυβλίω καθίει:
  καὶδ τὸ χွρή, τὸ ελίσκον,
  περιπατεῖν ἔχοντας ἡμᾶς
  390 τῶν ὅπλων ἐντός, παρ᾽ αὐτὴν
  τὴν χ΁τατραν ἄκκ
  ἐγγύς: ὡς οὐ φευκτέον νῷν.
  Ἐ υελπίδης
  ἐτεὸν ἢν δ᾽ ἄρ᾽ ἀποθάνωμεν,
  κατορυχθησόμεσθα ποῦ γῆς;
  Πισθέταιρος
  395 ὁ Κεραμεικὸς δέξεται νώ.
  δημοσίᾳ γὰρ ἵνα ταφῶμεν,
  φήσομεν πρὸς τοὺς στρατηγοὺς
  μαχομένω τοῖς πολεμίοαισπινὺς
  ἐν Ὀρνεαῖς.
  Χορός
  400. λίτης
  :
  κἀναπυθώμεθα τούσδε τίνες ποτὲ
  καὶ
  πόθεν ἔμολον
  405 † ἐπὶ τίνα τ᾽ ἐπίννοι †
  ἰὼ ἔποψ σέ τοι καλῶ. Ἔ ποψ
  καλεῖς δὲ τοῦ κλύειν θέλων;
  Χορός
  τίνες ποθ᾽ οἵδε καὶ πόθεν;
  Ἔ ποψ
  ξείνω σοφῆς ἀφ᾽ Ἑλλάδος.
  Χορός
  410 τύχη δὲ ποία κομίζει
  ποτ᾽ αὐτὼ πρὸς ὄρνιθας
  ἐλθεῖν;
  Ἔ ποψ
  ἔρως
  βίου διαίτης τε καὶ
  σοῦ ξυνοικεῖν τέ σοι
  415 καὶ ξυνεῖναι τὸ πᾶν.
  Χορός
  τί φῄς;
  λέγουσι δὴ τίνας λόγους;
  Ἔ ποψ
  ἄπιστα καὶ πέρα κλύειν.
  Χορός
  ὁρᾷ τι κέρδος ἐνθάδ᾽ ἄξιον
  μονῆς, ὅτῳ πέποιθ᾽
  ἐμοὶ ξυνὼν
  420 κρατεὂῖν ἐθ θρὸν ἢ
  φίλοισιν ὠφελεῖν ἔχειν;
  Ἔ ποψ
  λέγει μέγαν τιν᾽ ὄλβον οὔτε
  λεκτὸν οὔτε πιστόν: ὡς
  σὰ γὰρ τὰ πάντα ταῦτα καδὶ
  425 τεζ τὸ ὸ κεῖσε καὶ
  τὸ δεῦρο προσβιβᾷ λέγων.
  Χορός
  πότερα μαινόμενος;
  Ἔ ποψ
  ἄφατον ὡς φρόνιμος.
  Χορός
  ἔνι σοφόν τι φρενί;
  Ἔ ποψ
  430 πυκνότατον κίναδος,
  σόφισμα κύρμα τρῖμμα παιπάλημ᾽ ὅλον.
  Χορός
  λέγειν λέγειν κέλευέ μοι.
  κλύων γὰρ ὧν σύ μοι λέγεις
  λόγων ἀνεπτέρωμαι.
  Ἔ ποψ
  435 ν
  εἴσω
  πλησίον τοὐπιστάτου:
  σὺ δὲ τούσδ᾽ ἐφ᾽ οἷσπερ τοῖς λόγοις συναέλεξ᾽
  , ἐργδί ον.
  Πισθέταιρος
  μὰ τὸν Ἀπόλλω 'γὼ μὲν οὔ,
  440 ἢν μὴ διάθωνταί γ᾽ οἵδε διαθερήκκην ἐὔ
  πίθηκος τῇ γυναικὶ διέθετο,
  ὁ μαχαιροποιός, μήτε δάκνειν τούτους ἐμὲ
  μήτᾇ λειτ᾽ ὀρδὲ ν μήτ᾽ ὀρύττειν —
  Χορός
  οὔτι που
  τόν — ; οὐδαμῶς.
  Πισθέταιρος
  οὔκ, ἀλλὰ τὠφθαλμὼ λέγω.
  Χορός
  διατίθεμαι 'γώ.
  Πισθέταιρος
  κατόμοσόν νυν ταῦτά μοι.
  Χορός
  445 .
  _
  Πισθέταιρος
  ἔσται ταυταγί.
  Χορός
  εἰ δὲ παραβαίην, ἑνὶ κριτῇ νικᾶν μόνον.
  Κ ῆ ρυξ
  ἀκούετε λεῴ: τοὺς ὁπλίτας νυνμενὶ
  ἀνελομένους θὤπλ᾽ ἀπιέναι πάλιν οἴκα σποε,
  450 ὅ τι ἂν προγράφωμεν ἐν τοῖς πινακίοις.
  Χορός
  δολερὸν μὲν ἀεὶ κατὰ πάντα δὴ τρόπον
  πέφυκεν ἄνθρωπος: σὺ δ᾽ ὅμως λέγε μοι.
  τάχα γὰρ τύχοις ἂν
  χρηστὸν ἐξειπὼν ὅ τι μοι παρορᾷς, ἢ
  455 δύναμίν τινα μεναζειιναζω λπναζω
  λπναζω ὑπ᾽ ἐμῆς φρενὸς ἀξυνέτου:
  σὺ δὲ τοῦθ᾽ οὑρᾷς λέγ᾽ ἐς κοινόν.
  ὃ γὰρ ἂν σὺ τύχῃς μοι
  ἀγαθὸν πορίσας, τοῦτο κοινὸν ἔσται. Χορός
  460 ἀλλ᾽ ἐϕίσας,
  λέγε θαρρήσας ὐ μὴ πρότεροι παραβῶμεν. Πισθέταιρος
  καὶ μὴν ὀργῶ νὴ τὸν Δία καὶ προπεφύραται λόγος εἷς μοι,
  ὃν διαμάττειν οὐ κωλύει:επσοὐ κωλύει έφανον: καταχεῖσθαι
  κατὰ χειρὸς ὕδωρ φερέτω ταχύ τις.
  Ἐ υελπίδης
  δειπνήσειν μέλλομεν; ἢ τί;
  Πισθέταιρος
  465 μὰ Δί᾽ ἀλλὰ λέγειν ζητῶ τι πάλαι μέγα καὶ λαρινὸν ἔπος τι,
  ὅ το τὴα τοούτψων ν: οὕτως ὑμῶν ὑπεραλγῶ,
  οἵτινες ὄντες πρότερον βασιλῆς —
  Χορός
  ἡμεῖς βασιλῆς; тίνος;
  Πισθέταιρος
  ὑμεῖς
  πάντων ὁπόσ᾽ ἔστιν, ἐμοῦ πρῶτον, τουδί, καὶ τοῦ Δαιὸς αϦρ,το
  εροι πρότεροί τε Κρόνου καὶ Τιτάνων ἐγένεσθε,
  καὶ γῆς.
  Χορός
  καὶ γῆς;
  Πισθέταιρος
  νὴ τὸν Ἀπόλλω.
  Χορός
  470 τουτὶ μὰ Δί᾽ οὐκ ἐπεπύσμην.
  Πισθέταιρος
  ἀμαθὴς γὰρ ἔφυς κοὐ πολυπράγμων, οὐδ᾽ Αἴσωπον πεπάτηκας,
  ὃς ἔφασκε λέέγπων Ήνθρων κὐδ᾽ Αἴσωπον ν πρώτην ὄρνιθα γενέσθαι,
  προτέραν τῆς γῆς, κἄπειτα νόσῳ τὸν πατέρ᾽ αὐτῆς ἀποθθν ἀποθθν ἀποθθν ἀποθθν ᾽ οὐκ
  εἶναι, τὸν δὲ προκεῖσθαι πεμπταῖον: τὴν δ᾽ ἀποροῦσαν
  475 ὑπ᾽ ἀμηχανίας τὸν πατέρ᾽ αὑτῆς ἐν τῇ κεφαλῇ κατορύξαι.
  Ἐ υελπίδης
  ὁ πατὴρ ἄρα τῆς κορυδοῦ νυνὶ κεῖται τεθνεὼς Κεφαλῆσιν.
  Πισθέταιρος
  οὔκουν δῆτ᾽ εἰ πρότεροι μὲν γῆς πρότεροι δὲ θεῶν ἐγένοντο,
  ὡς πρεσβυτάάτων αὐτὉ ὀρθῶς ἐσθ᾽ ἡ βασιλεία;
  Ἐ υελπίδης
  νὴ τὸν Ἀπόλλω: πάνυ τοίνυν χρὴ ῥύγχος βόσκειν σε τὸ λοιπόν:
  480 οὐκ ἀποὐκ ταςο὎σει ταόσκειν ὺς τὸ σκῆπτρον τῷ δρυκολάπτῃ.
  Πισθέταιρος
  ὡς δ᾽ οὐχὶ θεοὶ τοίνυν ἦρχον τῶν ἀνθρώπων τὸ παλαιόν,
  ἀλλ᾽ ὄροιθϸες, κἀλλ᾽ ὄροιθϸες, κἀλλ᾽ ὄροιθϸες, κἀλλ᾽ ὄροιθϸες, κἀλλ᾽ ὄροιθϸες ᾽ ἐστὶ τεκμήρια τούτων.
  αὐτίκα δ᾽ ὑμῖν πρῶτ᾽ ἐπιδείξω τὸν ἀλεκτρυόν᾽, ὡς ἐτυράννει
  ἦρχέ τε ΠτρσῶτΉν πν ν Δαρείου καὶ Μεγαβάζου,
  485 ὥστε καλεῖται Περσικὸς ὄρνις ἀπὸ τῆς ἀρχῆς ἔτίί
  Ἐ υελπίδης
  διὰ ταῦτ᾽ ἄρ᾽ ἔχων καὶ νῦν ὥσπερ βασιλεὺς ὁ μέγας διαβάσκει
  ἐπὶ τῆς σκίφαλῆϽ ν τῶν ὀρνίθων μόνος ὀρθήν.
  Πισθέταιρος
  οὕτω δ᾽ ἴσχυσέ τε καὶ μέγας ἦν τότε καὶ πολύς, ὥστ᾽ ἔτι καὶ νῦν
  ὑπὸ τῂτϷς ῥτῆς ῥώὶ ᾽ ἐκείνης, ὁπόταν μόνον ὄρθριον ᾁσῃ,
  490 ἀναπηδῶσιν πάντες ἐπ᾽ ἔργοον λον χαλκεκῶν δέψαι
  σκυτῆς βαλανῆς ἀλφιταμοιβοὶ τορνευτολυρασπιδοπηγοί:
  οἱ δὲ βαδίζουσάμηττάεοη ὑπάεοη ωρ .
  Ἐ υελπίδης
  ἐμὲ τοῦτό γ᾽ ἐρώτα.
  χλαῖναν γὰρ ἀπώλεσ᾽ ὁ μοχθηρὸς Φρυγίων ἐρίων διὰ τοῦτον.
  ἐς δεκάτην γάρ ποτε παιδαρίου κληθεὶς ὑπέπινον ἐν ἄστει,
  495 κἄρτι καθηῦδιοζ πειδον, κειδον, κειδον ῖν τοὺς ἄλλους οὗτος ἄρ᾽ ᾖσεν:
  κἀγὼ νομίσας ὄρθρον ἐχώρουν Ἀλιμουντάδρ, κἀγὼ νομίσας ὄρθρον ἐχώρουν Ἀλιμουντάδρ
  ω ἔξω τείχους καὶ λωποδύτης παίει ῥοπάλῳ με τὸ νῶτον:
  κἀγὼ πίπτω μέλλω τε βοᾶδν, ᾽ ἀπέβλισε θοἰμάτιόν μου.
  Πισθέταιρος
  ἰκτῖνος δ᾽ οὖν τῶν Ἑλλήνων ἦρχεν τότε κἀβασίλευεν.
  Χορός
  500 τῶν Ἑλλήνων;
  Πισθέταιρος
  καὶ κατέδειξέν γ᾽ οὗτος πρῶτος βασιλεύων
  προκυλινδεῖσθαι τοὂτος ἰκτος ἰκτος ἰκτος ἰκτος
  Ἐ υελπίδης
  νὴ τὸν Διόνυσον, ἐγὼ γοῦν
  ἐκυλινδούμην ἰκτῖνον ἰδών: κᾆθᾹν Ἐκυλινδούμην ἰκτῖνον ἀναχάσκων
  ὀβολὸν κατεβρόχθισα: κᾆτα κενὸν τὸν θύλακον οἴκαδ᾽ ἀφεῖλκον.
  Πισθέταιρος
  Αἰγύπτου δ᾽ αὖ καὶ Φοινίκης πάσης κόκκυξ βασιλεὺς ἦν:
  505 χὠπόθ᾽ ὁ κόκκυξ 'εκυξ κυ,' τότ᾽ ἂν οἱ Φοίνικες ἅπαντες
  τοὺς πυροὺς ἂν καὶ τὰς κριθὰς ἐν τοῖθ ιζον.
  Ἐ υελπίδης
  τοῦτ᾽ ἄρ᾽ ἐκεῖν᾽ ἦν τοὔπος ἀληθῶς: 'κόκκυψωλοὶ πεδίονδε.'
  Πισθέταιρος
  ἦρχον δ᾽ οὕτω σφόδρα τὴν ἀρχήν, ὥστ᾽ εἴ τις καὶ βασιλεύοι
  ἐν ταῖς πόλεσιν τἶλήἉν γαμέμνων ἢ Μενέλαος,
  510 ἐπὶ τῶν σκήπτρων ἐκάθητ᾽ ὄρνις μετέχων ὅ τι δωροοοκκον
  Ἐ υελπίδης
  τουτὶ τοίνυν οὐκ ᾔδη 'γώ: καὶ δῆτά μ᾽ ἐλάμβανε θαῦμα,
  ὁπότ᾽ ἐξέλθοι Πρίαμόςႉ τι ρνιν ἐν τοῖσι τραγῳδοῖς,
  ὁ δ᾽ ἄρ᾽ εἱστήκει τὸν Λυσικράτη τηρῶν ὅ τι δωροδοκο.
  Πισθέταιρος
  ὃ δὲ δεινότατόν γ᾽ ἐστὶν ἁπάντων, ὁ Ζεὺς γὰρ ὁ νῦν βασιλεύων
  515 αἰετσνν ὄρμνι ἔχων ἐπὶ τῆς κεφαλῆς βασιλεὺς ὤν,
  ἡ δ᾽ αὖ θυγάτηρ γλαῦχ᾽, ὁ δᾭ Ἀπόλλλων ὥΉσπρν ὥΉσπρν κα.
  Ἐ υελπίδης
  νὴ τὴν Δήμητρ᾽ εὖ ταῦτα λέγεις. τίνος οὕνεκα ταῦτ᾽ ἄρ᾽ ἔχουσιν;
  Πισθέταιρος
  ἵν᾽ ὅταν θύων τις ἔπειτ᾽ αὐτοῖς ἐς τὴν χεῖρ᾽, ὡς νόμος ἐστίν,
  τὰ σπλάγΦδῖα Διὸς αὐτοὶ πρότεροι τὰ σπλάγχνα λάβωσιν.
  520 καὶ νυνὶ
  τὸν χῆν᾽, ὅταν ἐξαπατᾷ τι.
  οὕτως ὑμᾶς πάντες πρότερον μεγάλους ἁγίους τ᾽ ἐνόμιζον,
  Πισθέταιρος
  νῦν δ᾽ ἀνδράποδ᾽ ἠλιθίους Μανᾶς:
  ὥσπερ δ᾽ ἤδη τοὺς μαινομένους
  525 βάλλουထσ὾ ν τοῖς ἱεροῖς
  πᾶς τις ἐφ᾽ ὑμῖν ὀρνιθευτὴς
  ἵστησι βρόχους παγίδας ῥηάβοεκυς ἐφ᾽ ὑμῖν
  δίκτυα πηκτάς:
  εἶτα λαβόντες πωλοῦσ᾽ ἁθρόους:
  530 οἱ δ᾽ ὠνοῦνται βλιμάζοντες:
  κοὐδ᾽ οὖν, εἴπερ ταῦτα δοκεῖ δρᾶν,
  ὀπτησάμενοι παρέθενθ᾽ ὑμᾶς,
  ἀλλ᾽
  ἐρπικινῶ λαιον
  σίλφιον ὄξος καὶ τρίψαντες
  535 κατάχυσμ᾽ ἕτερον γλυκὺ καὶ λιπαρόνασνσιτα
  ρμὸν τοῦτο καθ᾽ ὑμῶν
  αὐτῶν ὥσπερ κενεβρείων. Χορός
  πολὺ δὴ πολὺ δὴ χαλεπωτάτους λόγους
  540 ἤνεγκας ἄνθρωφ᾽. ὡς ἐδάκρυσά γ᾽ ἐμῶν
  πατέρων κάκην, οἳ
  τάσδε τὰς τιμὰς προγόνων παραδόντκον
  ἐπΦλον ἐπΦλον ἐπΦλο὿ἐπΦλνα υσαν.
  σὺ δέ μοι κατὰ δαίμονα καί τινα συντυχίαν
  545 ἀγαθὴν ἥκεις ἐμοὶ σωτήρ.
  ἀναθεὶς γὰρ ἐγώ σοι
  τὰ νεοττία κἀμαυτὸν οἰκήσω. Χορός
  ἀλλ᾽ ὅ τι χρὴ δρᾶν, σὺ δίδασκε παρών: ὡς ζῆν οὐκ ἄξιον ἡμῖν,
  εἰ μὴ τρπομιοών ῳ τὴν ἡμετέραν βασιλείαν. Πισθέταιρος
  550 καὶ δὴ τοίνυν πρῶτα διδάσκω μίαν ὀρνίθων πόλιν εἶναι,
  κἄπειτα τὸν ἀέλρα πάνντα πᾶν τουτὶ τὸ μεταξὺ
  περιτειχίζειν μεγάλαις πλίνθοις ὀπταῖς ὥσπερ Βαβυλῶνα.
  Ἔ ποψ
  ὦ Κεβριόνη καὶ Πορφυρίων ὡς σμερδαλέον τὸ πόλισμα.
  Πισθέταιρος
  κἄπειτ᾽ ἢν τοῦτ᾽ ἐπανεστήκῃ, τὴν ἀρχὴν τὸν Δί᾽ ἀπαιτεῖν:
  555 κἂν μὲν μὲν ἐὴ φὴ ελήσῃ μηδ᾽ εὐθὺς γνωσιμαχήσῃ, ἱερὸν
  πόλεμον πρωὐδᾶν αὐτῷ, καὶ τοῖσι θνδοῖσιν
  ὰ τῆς χώρας τῆς ὑμετέρας ἐστυκόσι μὴ διαφοιτᾶν,
  ὥσπερ πρότερον μοιχεύσονλκενς τὰκενς Ἀικεν Ἀιιαφοιτᾶν κατέβαινον
  καὶ τὰς Ἀλόπας καὶ τὰς Σεμέλας: ἤνπερ δ᾽ ἐπίωσ᾽, ἐπιβάλλειν
  560 σφρὑτγῂ ἐπὶ τὴν ψωλήν, ἵνα μὴ βινῶσ᾽ ἔτ᾽ ἐκείνας.
  τοῖς δ᾽ ἀνθρώποις ὄρνιν ἕτερον πέμψαι κήρυκα κελεύω,
  ὡς ὀρνίθων βασιλεννḌντων ισι τὸ λοιπόν,
  κἄπειτα θεοῖς ὕστερον αὖθις: προσνείμασθαι δὲ πρεπόντως
  τοῖσι σῖσν σῖνοῖ θῶροῖ
  565
  δὲ Ποσειδῶνί τις οἶν θύῃ, νήττῃ πυροὺς καθαγίζειν:
  ἢν δ᾽ Ἡρακλέει θύῃ τι, λάρῳ ναστολὍεοος νΦρῳ ναστολοὺεον ν ντας:
  κἂν Διὶ θύῃ βασιλεῖ κριόν, βασιλεύς ἐστ᾽ ὀρχίλος ὄρνις,
  ᾧ προτέδρṳ αεῖ τοῖ τοῖ οῦ σέρφον ἐνόρχην σφαγιάζειν.
  Ἐ υελπίδης
  570 ἥσθην σέρφῳ σφαγιαζομένῳ. βροντάτω νῦν ὁ μέγας Ζάν.
  Χορός
  καὶ πῶς ἡμᾶς νομιοῦσι θεοὺς ἄνθρωποι κοὐχὶ κολοιούς,
  οἳ πετόμεσθα πτςρυτγάα ν;
  Πισθέταιρος
  ληρεῖς: καὶ νὴ Δί᾽ ὅ γ᾽ Ἑρμῆς
  πέτεται θεὸς ὢν πτέρυγάς τε φιλορεῖ οὶ πάνυ πολλοί.
  αὐτίκα Νίκη πέτεται πτερύγοιν χρυσαῖν καὶ νὴ Δί᾽ Ἔρως γε:
  575 Ἥρην δέ γ᾽ Ὅμηροος Ὅμηρος Ὅμηρος έλην εἶναι τρήρωνι πελείῃ.
  Ἐ υελπίδης
  ὁ Ζεὺς δ᾽ ἡμῖν οὐ βροντήσας πέμψει πτερόεντα κεραυνόν;
  Πισθέταιρος
  ἢν δ᾽ οὖν ὑμᾶς μὲν ὑπ᾽ ἀγνοίας εἶναι νομίσωσι τὸ μηδέν,
  τούτους δὲ θεονὺὺϿ Ὀλύμπῳ τότε χρὴ στρούθων νέφος ἀρθὲν
  καὶ σπερμολόγων ἐκ τῶν ἀγρῶν τὸ σπέρμπζξὸ αι:
  580 κἄπειτ᾽ αὐτοῖς ἡ Δημήτηρ πυροὺς πεινῶσι μετρείτω.
  Ἐ υελπίδης
  οὐκ ἐθελήσει μὰ Δί᾽, ἀλλ᾽ ὄψει προφάσεις αὐτὴν παρέχουσαν.
  Πισθέταιρος
  οἱ δ᾽ αὖ κόρακες τῶν ζευγαρίων, οἷσιν τὴν γῆν καταροῦσιν,
  καὶ τῶκ προβλάτων τοὸ ὺς ἐκκοψάντων ἐπὶ πείρᾳ:
  εἶθ᾽ ὅ γ᾽ Ἀπόλλων ἰατρός γ᾽ ὢν ἰάσθω: μισθοφορε.
  Ἐ υελπίδης
  585 μὴ πρίν γ᾽ ἂν ἐγὼ τὼ βοιδαρίω τὠμὼ πρώτιστ᾽ ἀποδῶμαι.
  Πισθέταιρος
  ἢν δ᾽ ἡγῶνται σὲ θεὸν σὲ βίον σὲ δὲ γῆν σὲ Κρόνον σὲ Ποσειδῶ,
  ἀγάθ᾽ σποὐτινοὐτινοὲ ρέσται.
  Ἔ ποψ
  λέγε δή μοι τῶν ἀγαθῶν ἕν.
  Πισθέταιρος
  πρῶτα μὲν αὐτῶν τὰς οἰνάνθας οἱ πάρνοπες οὐ κατέδονται,
  ἀλλὰ γλαυκῶν λόχος εἐὂ καὶ κερχνῄδων ἐπιτρίψει.
  590 εἶθ᾽ οἱ κνῖπες καὶ ψῆνες ἀεὶ τὰς συκᾶς οὐ κατέδονται,
  ἀλλς᾽ ἀναλέξει ποι ς αὐτοὺς ἀγέλη μία κιχλῶν.
  Ἔ ποψ
  πλουτεῖν δὲ πόθεν δώσομεν αὐτοῖς; καὶ γὰρ τούτου σφόδρ᾽ ἐρῶσιν.
  Πισθέταιρος
  τὰ μέταλλ᾽ αὐτοῖς μαντευομένοις οὗτοι δώσουσι τὰ χρηστά,
  τάς τ᾽ ἐμπορίας τας κὰς κὰς τὸν μάντιν κατεροῦσιν,
  595 ὥστ᾽ ἀπολεῖται τῶν ναυκλήρων οὐδείς.
  Ἔ ποψ
  πῶς οὐκ ἀπολεῖται;
  Πισθέταιρος
  προερεῖ τις ἀεὶ τῶν ὀρνίθων μαντευομένῳ περὶ τοῦ πλοῦ:
  'νυνὶ μὴ πλεῖ, χυνὶ μὴ πλεῖ, χυνὶ μὴ πλεῖ, χυνὶ μὴ πλεῖ, χνιμι'ινατὼῖ ὶ πλεῖ, κέρδος ἐπέσται.
  Ἐ υελπίδης
  γαῦλον κτῶμαι καὶ ναυκληρῶ, κοὐκ ἂν μείναιμι παρ᾽ ὑμῖν.
  Πισθέταιρος
  τοὺς θησαυρούς τ᾽ αὐτοῖς δείξουσ᾽ οὓς οἱ πρότεροι κατέθεντο
  600 τῶν ἀργυρίίνρν: ἴσασι: λέγουσι δέ τοι τάδε πάντες,
  'οὐδεὶς οἶδεν τὸν θησαυρὸν τὸν ἐμὸν πλὴν τρνἄ ις.
  Ἐ υελπίδης
  πωλῶ γαῦλον, κτῶμαι σμινύην, καὶ τὰς ὑδρίας ἀνορύττω.
  Ἔ ποψ
  πῶς δ᾽ ὑγιείαν δώσουσ᾽ αὐτοῖς, οὖσαν παρὰ τοῖσι θεοῖσιν;
  Πισθέταιρος
  ἢν εὖ πράττωσ᾽, οὐχ ὑγιεία μεγάλη τοῦτ᾽ ἐστί; σάφ᾽ ἴσθι,
  605 ὡς ἄνθρωπός γε κακῶς πράττων ἀτεχνῶς οὐδεὶς ὑγιαίνει.
  Ἔ ποψ
  πῶς δ᾽ ἐς γῆράς ποτ᾽ ἀφίξονται; καὶ γὰρ τοῦτ᾽ ἔστ᾽ ἐν Ὀλύμπῳ:
  ἢ παιδάρι᾽ ὄντ᾽ ἀποθνῄσκειν δεῖ;
  Πισθέταιρος
  μὰ Δί᾽ ἀλλὰ τριακόσι᾽ αὐτοῖς
  ἔτι προσθήσουσ᾽ ὄρνιθες ἔτη.
  Ἔ ποψ
  παρὰ τοῦ;
  Πισθέταιρος
  παρ᾽ ὅτου; παρ᾽ ἑαυτῶν.
  οὐκ οἶσθ᾽ ὅτι πέντ᾽ ἀνδρῶν γενεὰς ζώει λακέρυζα κορώνη;
  Ἐ υελπίδης
  610 αἰβοῖ πολλῷ κρείττους οὗτοι τοῦ Διὸς ἡμῖν βασιλεύειν.
  Πισθέταιρος
  οὐ γὰρ πολλῷ;
  πρῶτον μέν γ᾽ οὐχὶ νεὼς ἡμᾶς
  οἰκοδομεῖν δεῖ λιθίνους αὐτοῖς,
  οὐδὲ αυσσρὲ θυρῖ ι θύραις,
  615 ἀλλ᾽ ὑπὸ θάμνοις καὶ πρινιδίοις
  οἰκήσουσιν. τοῖς δ᾽ αὖ σεμνοῖς
  τῶν ὀρνίθων δένδρον ἐλάας
  ὁ νεὼς ἔσται: κοὐκ ἐς ΔελφμὼὌ ς
  Ἄμμων᾽ ἐλθόντες ἐκεῖ
  620 θύσομεν, ἀλλ᾽ ἐν ταῖσιν κομάροις
  καὶ τοῖς κοτιίνο χοντες κριθὰς
  πυροὺς εὐξόμεθ᾽ αὐτοῖς
  ἀνατείνοντες τὼ χεῖρ᾽ ἀγαθῂδν
  διόινα καὶ ταῦθ᾽ ἡμῖν
  625 παραχρῆμ᾽ ἔσται
  πυροὺς ὀλίγους προβαλοῦσιν. Χορός
  ὦ φίλτατ᾽ ἐμοὶ πολὺ πρεσβυτῶν ἐξ ἐχθίστου μεταπίπτων,
  οὐκ ἔστιν ὅπως ἂνν πκὸῶ ν τῆς σῆς γνώμης ἔτ᾽ ἀφείμην.
  Χορός
  ἐπαυχήσας δὲ τοῖσι σοῖς λόγοις
  630 ἐπηπείλησα καὶ κατώμοσα,
  ἢν σὺ παρ᾽ ἐμὲ θέμεοὲ θέμεοὲ
  ας λόγους δικαίους
  ἀδόλους ὁσίους
  ἐπὶ θεοὺς ἴῃς, ἐμοὶ
  Χορός
  635 φρονῶν ξυνῳδά, μὴ πολὺν χρόνον
  θεοὺς ἔτι σκῆπτρα τἀμὰ τρίψειν.
  Χορός
  ἀλλ᾽ ὅσα μὲν δεῖ ῥώμῃ πράττειν, ἐπὶ ταῦτα τεταξόμεθ᾽ ἡμεῖς:
  ὅσα δὲ γνώμῃ δεποṽ,εβοῖ λεβοῖ ὶ σοὶ τάδε πάντ᾽ ἀνάκειται.
  Ἔ ποψ
  καὶ μὴν μὰ τὸν Δί᾽ οὐχὶ νυστάζειν ἔτι
  640 ὥρα 'στὶν ἡμῖν οὐδὲ μελλοονικιᾶνικιᾶν
  τάχιστα δεῖ τι δρᾶν: πρῶτον δέ γε
  εἰσέλθετ᾽ ἐς νεοττιάν γε τὴν ἐμὴν
  καὶ τἀμὰ κζὰ όντα φρύγανα,
  καὶ τοὔνομ᾽ ἡμῖν φράσατον.
  Πισθέταιρος
  ἀλλὰ ῥᾴδιον.
  ἐμοὶ μὲν ὄνομα Πισθέταιρος, τῳδεδὶ
  645 Εὐελπίδης Κριῶθεν.
  Ἔ ποψ
  ἀλλὰ χαίρετον
  ἄμφω.
  Πισθέταιρος
  δεχόμεθα.
  Ἔ ποψ
  δεῦρο τοίνυν εἴσιτον.
  Πισθέταιρος
  ἴωμεν: εἰσηγοῦ σὺ λαβὼν ἡμᾶς.
  Ἔ ποψ
  ἴθι.
  Πισθέταιρος
  ἀτὰρ τὸ δεῖνα, δεῦρ᾽ ἐπανάκρουσαι πάλιν.
  φέρ᾽ ἴδω, φράσον νῷν, πῶς ἐγώ τε χοὐτοσὶ
  650 ξυνεσόμεθ᾽ ὑμῖν πετομένοις οτΉος ετωΉ π;
  Ἔ ποψ
  καλῶς.
  Πισθέταιρος
  ὅρα νυν, ὡς ἐν Αἰσώπου λόγοις
  ἐστὶν λεγόμενον δή τι, τὴν ἀλςπαεχω᾽,
  ἐκοινώνησεν αἰετῷ ποτέ.
  Ἔ ποψ
  μηδὲν φοβηθῇς: ἔστι γάρ τι ῥιζίον,
  655 ὃ διατραγόντ᾽ ἔσεσθον ἐπτερωμένω.
  Πισθέταιρος
  οὕτω μὲν εἰσίωμεν. ἄγε δὴ Ξανθία
  καὶ Μανόδωρε λαμβάνετε τὰ στρώματα.
  Χορός
  οὗτος σὲ καλῶ, σὲ λέγω.
  Ἔ ποψ
  τί καλεῖς;
  Χορός
  τούτους μὲν ἄγων μετὰ σαυτοῦ
  ἀρίστισον εὖ: τὴν δ᾽ ἡδυμελῆ ξύμφωσινον ἀοίστισον εὖ ς
  660 κατάλειφ᾽ ἡμῖν δεῦρ᾽ ἐκβιβάσας, ἵνα παίσωμεν μετ᾽ ἐκείνης.
  Πισθέταιρος
  ὦ τοῦτο μεντοι νὴ Δί᾽ αὐτοῖσιν πιθοῦ:
  ἐκβίβασον ἐκ τοῦ βουτόμου τοὐρνίθιιιιιθοῦ
  Ἐ υελπίδης
  ἐκβίβασον αὐτοῦ πρὸς θεῶν αὐτήν, ἵνα
  καὶ νὼ θεασώμεσθα τὴν ἀηδόνα.
  Ἔ ποψ
  665 ἀλλ᾽ εἰ δοκεῖ σφῷν, ταῦτα χρὴ δρᾶν. ἡ Πρόκνη
  ἔκβαινε καὶ σαυτὴν ἐπιδείκνυ τοῖς ξένοις.
  Πισθέταιρος
  ὦ Ζεῦ πολυτίμηθ᾽ ὡς καλὸν τοὐρνίθιον,
  ὡς δ᾽ ἁπαλόν, ὡς δὲ λευκόν.
  Ἐ υελπίδης
  ἆρά γ᾽ οἶσθ᾽ ὅτι
  ἐγὼ διαμηρίζοιμ᾽ ἂν αὐτὴν ἡδέως;
  Πισθέταιρος
  670 ὅσον δ᾽ ἔχει τὸν χρυσόν, ὥσπερ παρθένος.
  Ἐ υελπίδης
  ἐγὼ μὲν αὐτὴν κἂν φιλῆσαί μοι δοκῶ.
  Πισθέταιρος
  ἀλλ᾽ ὦ κακόδαιμον ῥύγχος ὀβελίσκοιν ἔχει.
  Ἐ υελπίδης
  ἀλλ᾽ ὥσπερ ᾠὸν νὴ Δί᾽ ἀπολέψαντα χρὴ
  ἀπὸ τῆς κεφαλῆς τὸ λέμμα κᾆθ᾽ οὕτιὉ
  Ἔ ποψ
  675 ἴωμεν.
  Πισθέταιρος
  ἡγοῦ δὴ σὺ νῷν τύχἀγαθῇ.
  Χορός
  ὦ φίλη, ὦ ξουθή,
  ὦ φίλτατον ὀρνέων
  πάντων, ξύννομε τῶν ἐμῶν
  ὕμνων, ξύντρθ῿ν, ξνδνων, ξνννων, ξνννων, ξνννων, ξνννων
  80 ἦλθες ἦλθες ὤφθης,
  ἡδὺν φθόγγον ἐμοὶ φέρουσ᾽.
  ἀλλ᾽ ὦ καλλιβόαν κρέκουσ᾽
  αὐλὸν φθέγμασιν ἠρινοῖς,
  ἄρχου τῶν ἀναπαίστων. Χορός
  685 ιδέα φῦλ᾽ ἀμενηνά, ἀπτῆνες
  ἐφημέριοι ταλαοὶ βροτοὶ ἀνέρες εἰκελόνειρνι,
  τροοθ ῦν
  τοῖς ἀθανάτοις ἡμῖν τοῖς αἰὲν ἐοῦσιν,
  τοῖς αἰθερίοις τοῖσιν ἀςγήτρῖς α μηδομένοισιν,
  690 ἵν᾽ ἀκούσαντες πάντα παρ᾽ ἡμῶν ὀρθῶς περὶ τῶν μετεώρων.
  φύσιν οἰωνῶν γένεσίν τε θεῶν ποταμῶν τ᾽ Ἐρέβους τε Χάους τε
  εἰδότες ὀρθδ῾ας, Πρθ῾ας ἐμοῦ κλάειν εἴπητε τὸ λοιπόν.
  Χάος ἦν καὶ Νὺξ Ἔρεβός τε μέλαν πρῶτον καὶ Τάρταρος εὐρύς,
  γῆ δ᾽ οὐδ᾽ ορνδ ἀὐρ οὐρ οὐρ οὐρ ὸς ἦν: Ἐρέβους δ᾽ ἐν ἀπείροσι κόλποις
  695 τίκτει πρώτιστον ὑπηνέμιον Ͻὺλξα ξΠ μερΠλξα ,
  ἐξ οὖ περιτελλομέναις ὥραις ἔβλαστεν Ἔρως ὁ ποθεινός,
  στίλβων νῶτον πτερύγοιν χρυσαῖν, εἰκὼς ἀνεμώκεσι δίναις.
  οὗτος δὲ Χάει πτερόεντι μιγεὶς νυχίῳ κατὰ Τάρταρον εὐρὺν
  ἐνεόττευσεν γζνΡος ἶνος ἶνος ἶνος ρῶτον ἀνήγαγεν ἐς φῶς.
  700. ων ἑτέροις γένετ᾽
  οὐρανὸς ὠκεανός τε καὶ
  γῆ πάντων τε θεῶν μακάρων γένος ιιος ιιος ἄφος ἄφος ὦδε μέν ἐσμεν
  πολὺ πρεσβύτατοι πάντων μακάρων. ἡμεῖς δ᾽ ὡς ἐσμὲν Ἔρωτος
  πολλοῖς δῆλον: πετόμεσθά τε γὰρ καὶ τοῖσιν ἐπο7σι σεν0σι σεν0σι σεν0 οὺς
  δὲ καλοὺς ἀπομωμοκότας παῖδας πρὸς τέρμασιν ὥρας
  διὰ τὴν ἰσχὺν τὴριρν ἡνιντν ἄνδρες ἐρασταί,
  ὁ μὲν ὄρτυγα δοὺς ὁ δὲ πορφυρίων᾽ ὁ δὲ χῆν᾽ ὁ δὲ Περσικὸν ὄρνιν. Χορός
  πάντα δὲ θνητοῖς ἐστὶν ἀφ᾽ ἡμῶν τῶν ὀρνίθων τὰ μέγιστα.
  πρῶτα μὲν ὥρας φαίνομεν ἡμεῖς ἦρος χειμῶνος ὀπώρας:
  710 σπείρειν μέν, ὅταν γέρνοο ἐς τὴν Λιβύην μεταχωρῇ.
  καὶ πηδάλιον τότε ναυκλήρῳ φράζει κρεμάσαντι καθεύδειν,
  εἶτα δ᾽ Ὀρέστῃ χλαῖναν,νίναν ὑ α μὴ ῥιγῶν ἀποδύῃ.
  ἰκτῖνος δ᾽ αὖ μετὰ ταῦτα φανεὶς ἑτέραν ὥραν ἀποφαίνει,
  ἡνίκα πεκτεῖν ὥρα τόΉο πόΉβ ἠρινόν: εἶτα χελιδών,
  715 ὅτε χρὴ χλαῖναν πωλεῖν ἤδη καὶ ληδάριόν τι πρίασθαι.
  ἐσμὲν δ᾽ ὑμῖν Ἄμμων Δελφοὶ Δωδώνη Φοῖβος Ἀπόλλων.
  ἐλθόντες γὰρ πρῶτον ἐπ᾽ ὄρνις οὕτω πρὸς ἅπαντα τρέπεσθε,
  πρός τ᾽ ἐμπορίαν, καβυὶ προὶ κτῆσιν, καὶ πρὸς γάμον ἀνδρός.
  ὄρνιν τε νομίζετε πάνθ᾽ ὅσαπερ περὶ μαντείας διακρίνει:
  720 φήμη γ᾽ ὑμῖν ὄρνις ἐστ ὄρνιθα καλεῖτε,
  ξύμβολον ὄρνιν, φωνὴν ὄρνιν, θεράποντ᾽ ὄρνιν, ὄνον ὄρνιν.
  ἆρ᾽ οὐ φανερῶς ἡμεῖς ὑμῖν ἐσμὲν μαντεῖος Ἀπόλλων; Χορός
  ἢν οὖν ἡμᾶς νομίσητε θεούς,
  ἕξετε χρῆσθαι μάντεσι Μούσαις
  725 αὔραές μρριιμḂ χειιḂ
  ετρίῳ πνίγει: κοὐκ ἀποδράντες
  καθεδούμεθ᾽ ἄνω σεμνυνόμενοι
  παρὰ ταῖς νεφέλαις ὂ
  ἀλλὰ παρόντες δώσομεν ὑμῖν
  730 αὐτοῖς, παισίν, παίδων παισίν,
  πλουθυγιείαν
  αερνίίαιμννν ήνην
  νεότητα γέλωτα χοροὺς θαλίας
  γάλα τ᾽ ὀρνίθων. ὥστε παρέσται
  735 κοπιᾶν ὑμῖν ὑπὸ τῶν ἀγαθῶν:
  οὕτω πλουτήσετε πάντες. Χορός
  Μοῦσα λοχμαία,
  τιὸ τιὸ τιὸ τιὸ τιὸ τιὸ τιοτίγξ,
  ποικίλη, μεθ᾽ ἧς ἐγὼ
  740 νάπκοισροι φαῖς ἐν ὀρείαις,
  τιὸ τιὸ τιὸ τιοτίγξ,
  ἱζόμενος μελίας ἐπὶ φυλλοκόμου,
  τιτὸ τιὸ τιὸ τιὸ ξ,
  δι᾽ ἐμῆς γένυος ξουθῆς μελέων
  745 Πανὶ νόμους ἱεροὺς ἀναφαίνω
  σεμνά τε μητρὶ χορεύματ᾽ ὀρείᾳ,
  τοτοτοτοτοτοτοτοτοτίγξ,
  ἔνθεν ὡστερεὶ μέλιτστα
  Φρύονρὶ ων μελέων ἀπεβόσκετο καρπὸν ἀεὶ
  750 φέρων γλυκεῖαν ᾠδάν.
  τιὸ τιὸ τιὸ τιοτίγξ. Χορός
  εἰ μετ᾽ ὀρνίθων τις ὑμῶν ὦ θεαταὶ βούλεται
  διαπλέκειν ζῶν ἡδέως τὸ λοιπςμόν, ἶῶὸ .
  755 νισιν
  καλά.
  εἰ γὰρ ἐνθάδ᾽ ἐστὶν αἰσχρὸν τὸν πατέρα τύπτειν νόμῳ,
  τοῦτ᾽ ἐκεῖ καλὸν ματΡνὐ , ἤν τις τῷ πατρὶ
  προσδραμὼν εἴπῃ πατάξας, 'αἶρε πλῆκτρον, εἰ μαχεῖ.'
  760 εἰ δὲ τυγχάνει τις ὑμῶν δραπέτης ἐστιγμένος,
  ἀτταγᾶς οὗτος παρ᾽ ἡμῖσκλοικί λεικί я.
  εἰ δὲ τυγχάνει τις ὢν Φρὺξ μηδὲν ἦττον Σπινθάρου,
  φρυγίλος ὄρνις ἐδνθάατ᾽ιιἔ λήμονος γένους.
  εἰ δὲ δοῦλός ἐστι καὶ Κὰρ ὥσπερ Ἐξηκεστίδης,
  765 φυσάτω πάππους παρ᾽ ἡμῖν, καιν α φράτερες.
  εἰ δ᾽ ὁ Πεισίου προδοῦναι τοῖς ἀτίμοις τὰς πύλας
  βούλεται, πέρδιξ γενέσθω, τοτετθν π ον:
  ὡς παρ᾽ ἡμῖν οὐδὲν αἰσχρόν ἐστιν ἐκπερδικίσαι. Χορός
  τοιάδε κύκνοι,
  770 τιὸ τιὸ τιὰ τιὸ τιὸ τιοτίγξ,
  συμμιγῆ βοὴν ὁμοῦ
  πτεροςῖς κδεκτς κδὸτος κδὸ ον Ἀπόλλω,
  τιὸ τιὸ τιὸ τιοτίγξ,
  ὄχθῳ ἐφεζόμενοι παρ᾽ Ἕβρον ποταμόν,
  775 τιὸ τιὸ τιὸ ξ,
  διὰ δ᾽ αἰθέριον νέφος ἦλθε βοά: πτῆξε
  δὲ φῦλά τε ποικίλα θηρῶν,
  κύματά τ᾽ ἔσβεσε νήνεμος αἴθρη,
  τοτοτοτοτοτοτοτοτοτίγξ:
  780 πᾶς δ᾽ ἐπεκτόπνὸ
  εἷλε δὲ θάμβος ἄνακτας: Ὀλυμπιάδες δὲ μέλος Χάριτες
  Μοῦσαί τ᾽ ἐπωλόλυξαν.
  τιὸ τιὸ τιὸ τιοτίγξ. Χορός
  785 οὐδέν ἐστ᾽ ἄμεινον οὐδ᾽ ἥδιον ἢ φῦσαι πτερά.
  αὐτίχ᾽ ὑμῶν τῶν θεατῶν εἴ τις ἧν ὑπόπτερος,
  εἶτα πεινῶν τοῖς χοροῖσι τῶγν τῶν ρῶν θετο,
  ἐκπτόμενος ἂν οὗτος ἠρίστησεν ἐλθὼν οἴκαδε,
  κᾆτ᾽ ἂν ἐμπλησθεὶις ἐφὶ΂ὶἐφὶιά αὖ κατέπτετο.
  790 εἴ τε Πατροκλείδης τις ὑμῶν τυγχάνει χεζητιῶν,
  οὐκ ἂν ἐξίδισεν ἐς θοιἰμνά,λὐκ ἀνέπτετο,
  κἀποπαρδὼν κἀναπνεύσας αὖθις αὖ κατέπτετο:
  εἴ τε μοιχεύων τις ςσ΅τῶν σἉ άνει,
  κᾆθ᾽ ὁρᾷ τὸν ἄνδρα τῆς γυναικὸς ἐν βουλευτικῷ,
  795 οὗτος ἂν πάλιν πραὸὸν ὑμῶν πτερυγίσας ἀνέπτετο,
  εἶτα βινήσας ἐκεῖθεν αὖθις αὖ κατέπτετο.
  ἆρ᾽ ὑπόπτερον γενέσθαι παντός ἐστιν ἄξιον;
  ὡς Διειτρέφης γε πυτιναῖα μόνον ἔχων πτερὰ
  ᾑρέθη φύλαρχος, εἶθ᾽ ἵππαρχδνος, εἶτ᾽ ἵππαρχδνος, εἶτος νὸς
  800 μεγάλα πράττει κἀστὶ νυνὶ ξουθὸς ἱππαλεκτρυών. Πισθέταιρος
  ταυτὶ τοιαυτί: μὰ Δί᾽ ἐγὼ μὲν πρᾶγμά πω
  γελοιότερον οὐκ εἶδον οὐδεπώποτε.
  Ἐ υελπίδης
  ἐπὶ τῷ γελᾷς;
  Πισθέταιρος
  ἐπὶ τοῖσι σοῖς ὠκυπτέροις.
  οἶσθ᾽ ᾧ μάλιστ᾽ ἔοικας ἐπτερωμένος;
  805 εἰς εὐτέλειαν χηνὶ συγγεγραμμένῳ.
  Ἐ υελπίδης
  σὺ δὲ κοψίχῳ γε σκάφιον ἀποτετιλμένῳ.
  Πισθέταιρος
  ταυτὶ μὲν ᾐκάσμεσθα κατὰ τὸν Αἰσχύλον:
  τάδ᾽ οὐχ ὑπ᾽ ἄλλων ἀλλὰ τοῖς αὑτερον αὑτερζν
  Ἔ ποψ
  ἄγε δὴ τί χρὴ δρᾶν;
  Πισθέταιρος
  πρῶτον ὄνομα τῇ πόλει
  810 θέσθαι τι μέγα καὶ κλεινόν, εἶτα τοῖς θμεοᖦϰ
  тοῦτο.
  Ἐ υελπίδης
  ταῦτα κἀμοὶ συνδοκεῖ.
  Ἔ ποψ
  φέρ᾽ ἴδω, τί δ᾽ ἡμῖν τοὔνομ᾽ ἔσται τῇ πόλει;
  Ἐ υελπίδης
  βούλεσθε τὸ μέγα τοῦτο τοὐκ Λακεδαίμονος
  Σπάρτην ὄνομα καλῶμεν αὐτήν;
  Πισθέταιρος
  Ἡράκλεις:
  815 Σπάρτην γὰρ ἂν θείμην ἐγὼ τἠμῇ πόλει;
  οὐδ᾽ ἂν χαμεύνῃ πάνυ γε κειρίαν γ᾽ ἔχων.
  Ἐ υελπίδης
  τί δῆτ᾽ ὄνομ᾽ αὐτῇ θησόμεσθ᾽;
  Ἔ ποψ
  ἐντευθενὶ
  ἐκ τῶν νεφελῶν καὶ τῶν μετεώρων χωρίων
  χαῦνόν τι πάνυ.
  Πισθέταιρος
  βούλει Νεφελοκοκκυγίαν;
  Ἔ ποψ
  ἰοὺ ἰού:
  820 καλόν γ᾽ ἀτεχνῶς σὺ καὶ μέγ᾽ ηὗρες τοὔνομα.
  Ἐ υελπίδης
  ἆρ᾽ ἐστὶν αὑτηγὶ Νεφελοκοκκυγία,
  ἵνα καὶ τὰ Θεογένους τὰ πολλὰ χρήματα
  τά τ΅ίσο ᾽ ἅπαντα;
  Πισθέταιρος
  καὶ λῷστον μὲν οὖν τὸ Φλέγρας
  πεδίον , ἵν᾽ οἱ θεοὶ τοὺς γηγενε5ῖῖϖϖ
  υόμενοι καθυπερηκόντισαν.
  Ἔ ποψ
  λιπαρὸν τὸ χρῆμα τῆς πόλεως. τίς δαὶ θεὸς
  πολιοῦχος ἔσται; τῷ ξανοῦμεν τὸν πέπλον;
  Ἐ υελπίδης
  τί δ᾽ οὐκ Ἀθηναίαν ἐῶμεν Πολιάδα;
  Πισθέταιρος
  καὶ πῶς ἂν ἔτι γένοιτ᾽ ἂν εὔτακτος πόλις,
  830 ὅπου θεὸς γυνὴ γεγονυ῾στνα
  πανο῾πία ἔχουσα, Κλεισθένης δὲ κερκίδα;
  Ἐ υελπίδης
  τίς δαὶ καθέξει τῆς πόλεως τὸ Πελαργικόν;
  Ἔ ποψ
  ὄρνις ἀφ᾽ ἡμῶν τοῦ γένους τοῦ Περσικοῦ,
  ὅσπερ λέγεται δεινότατος εἶναρι παντᦉ
  ςο3 νεοττός.
  Ἐ υελπίδης
  ὦ νεοττὲ δέσποτα:
  ὡς δ᾽ ὁ θεὸς ἐπιτήδειος οἰκεῖν ἐπὶ πετρῶν.
  Πισθέταιρος
  ἄγε νυν σὺ μὲν βάδιζε πρὸς τὸν ἀέρα
  καὶ τοῖσι τειχίζουσι παραδιακόνει,
  λάλιακας ὸν ἀποδὺς ὄργασον,
  840 λεκάνην ἀνένεγκε, κατάπεσ᾽ ἀπὸ τῆς κλίμακος,
  φύλακας,τπακας, τπακας ρ ἔγκρυπτ᾽ ἀεί,
  κωδωνοφορῶν περίτρεχε καὶ κάθευδ᾽ ἐκεῖ:
  κήρυκα δὲ πέμψον τὸν μὲν ἐς θεοὺς ἄνω,
  ἕτερον δ᾽ ἄνωθεν ἆυ παρ᾽ ἀνθρώπους κάτω,
  845 κἀκεῖθει α ὲ ἐμέ.
  Ἐ υελπίδης
  σὺ δέ γ᾽ αὐτοῦ μένων
  οἴμωζε παρ᾽ ἔμ᾽.
  Πισθέταιρος
  ἴθ᾽ ὦγάθ᾽ οἷ πέμπω σ᾽ ἐγώ.
  οὐδὲν γὰρ ἄνευ σοῦ τῶνδ᾽ ἃ λέγω πεπράξεται.
  ἐγὼ δ᾽ ἵνα θύσω τοῖσι καινοῖσιν θεοῖς,
  τὸν ἱερέα πέμψοντα τὴν πομπὴν καλῶ.
  850 παῖ παῖ, τὸ κανοῦν αἴρεσθε καὶ τὴν χέρνιβα.
  Ἱ ερεύς
  ὁμορροθῶ, συνθέλω,
  συμπαραινέσας ἔχω
  προσόδια μεγάλα σεμνὰ προσιέναι θεππμαιιν,
  855 ἅσοῖσιν, 855 ἅσιο χάριτος ἕνεκα προβάτιόν τι θύειν.
  ἴτω ἴτω δὲ Πυθιὰς βοὰ θεῷ,
  συνᾳδέτω δὲ Χαῖρις ᾠδάν. Πισθέταιρος
  παῦσαι σὺ φυσῶν. Ἡράκλεις τουτὶ τί ἦν;
  860 .
  _
  ἱερεῦ σὸν ἔργον, θῦε τοῖς καινοῖς θεοῖς.
  Ἱ ερεύς
  δράσω τάδ᾽. ἀλλὰ ποῦ 'στιν ὁ τὸ κανοῦν ἔχων;
  εὔχεσθε τῇ Ἑστίᾳ τῇ ὀρνιθείῳ καὶ τῷ ἰκτίνῳ τῷ ἑστιούχῳ καὶ ὄρναισιν Ὀζκυν Ὀλυν Ὀλυ Ὀλυμπίῃσι πᾶσι καὶ πάσῃσιν —
  Πισθέταιρος
  ὦ Σουνιέρακε χαῖρ᾽ ἄναξ Πελαργικέ.
  Ἱ ερεύς
  καὶ κύκνῳ Πυθίῳ καὶ Δηλίῳ καὶ Λητοῖ Ὀρτυγομήτρᾳ καὶ Ἀρτέμιδι Ἀκαλανθίδι —
  Πισθέταιρος
  οὐκέτι Κολαινὶς ἀλλ᾽ Ἀκαλανθὶς Ἄρτεμις.
  Ἱ ερεύς
  καὶ φρυγίλῳ Σαβαζίῳ καὶ στρούθῳ μεγάλῃ μητρὶ θεῶν καὶ ἀνθρώπων —
  Πισθέταιρος
  δέσποινα Κυβέλη, στροῦθε, μῆτερ Κλεοκρίτου.
  Ἱ ερεύς
  διδόναι Νεφελοκοκκυγιεῦσιν ὑγιείαν καὶ σωτηρίαν αὐτοῖσι καὶ Χίοισι —
  Πισθέταιρος
  880 Χίοισιν ἥσθην πανταχοῦ προσκειμένοις.
  Ἱ ερεύς
  καὶ ἥρωσιν ὄρνισι καὶ ἡρώων παισί, πορφυρίωνι καὶ πελεκᾶντι καὶ πελεκίικῳ κιινῳ κιινὶ καὶ ὶ τέτρακι καὶ ταὧνι καὶ ἐλεᾷ καὶ βασκᾷ καὶ ἐλασᾷ καὶ ἐρωδιῷ καὶ καταρ΍ράακτὃ καὶ καταρκράακτὃ καὶ ῳ καὶ αἰγιθάλλῳ —
  Πισθέταιρος
  παῦ᾽ ἐς κόρακας, παῦσαι καλῶν. ἰοὺ ἰού,
  890 ἐπὶ ποῖον ὦ κακόδαιμον ἱερεῖον καλεῖς
  ἁλιαιέτους καὶ γῦπας; οὐχ ὁρᾷς ὅτι
  ἰκτῖνος εἷς ἂν τοῦτό γ᾽ οἴχοιθ᾽ ἁρπάσας;
  ἄπελθ᾽ ἀφ᾽ ἡμῶν καὶ σὺ καὶ τὰ στέμματα:
  ἐγὼ γὰρ αὐτὸς τουτογὶ θύσω μόνος.
  Ἱ ερεύς
  εἶτ᾽ αὖθις αὖ τἄρα σοι
  δεῖ με δεύτερον μέλος
  χέρνιβι θεοσεβὲς ὅσιον ἐπββο0λοᾶνἏ
  άκαρας , ἕνα τινὰ μόνον, εἴπερ ἱκανὸν ἕξετ᾽ ὄψον.
  τὰ γὰρ παρόντα θύματ᾽ οὐδὲν ἄλλο πλὴν
  γένειόν ἐστι καὶ κέρατα. Πισθέταιρος
  θύοντες εὐξώμεσθα τοῖς πτερίνοις θεοῖς.
  Ποιητής
  Νεφελοκοκκυγίαν τὰν εὐδαίμονα
  905 κλῇσον ὦ Μοῦσα τεαῖς ἐν ὓμνων ἀοιδαῖς.
  Πισθέταιρος
  τουτὶ τὸ πρᾶγμα ποδαπόν; εἰπέ μοι τίς εἶ;
  Ποιητής
  ἐγὼ μελιγλώσσων ἐπέων ἱεὶς ἀοιδὰν
  Μουσάων θεράπων ὀτρηρός,
  910 κατὰ τὸν Ὅνρηρ.
  Πισθέταιρος
  ἔπειτα δῆτα δοῦλος ὢν κόμην ἔχεις;
  Ποιητής
  οὔκ, ἀλλὰ πάντες ἐσμὲν οἱ διδάσκαλοι
  Μουσάων θεράποντες ὀτρηροί,
  κατὰ τὸν ννμ.
  Πισθέταιρος
  915 οὐκ ἐτὸς ὀτρηρὸν καὶ τὸ ληδάριον ἔχεις.
  ἀτὰρ ὦ ποιητὰ κατὰ τί δεῦρ᾽ ἀνεφθάρης;
  Ποιητής
  μέλη πεποίηκ᾽ ἐς τὰς Νεφελοκοκκυγίας
  τὰς ὑμετέρας κύκλιά τε πολλὰ καὶ κακαὰ
  κεναὰ κεθαὰ κεθαὰ αὶ κατὰ τὰ Σιμωνίδου.
  Πισθέταιρος
  920 ταυτὶ σὺ πότ᾽ ἐποίησας; ἀπὸ ποίου χρόνου;
  Ποιητής
  πάλαι πάλαι δὴ τήνδ᾽ ἐγὼ κλῄζω πόλιν.
  Πισθέταιρος
  οὐκ ἄρτι θύω τὴν δεκάτην ταύτης ἐγώ,
  καὶ τοὔνομ᾽ ὥσπερ παιδίῳ νῦν δὴ 'θέμην;
  Ποιητής
  ἀλλά τις ὠκεῖα Μουσάων φάτις
  925 οἷάπερ ἵππων ἀμαρυγά.
  σὺ δὲ πάτερ κτίστορ Αἴτνας,
  ζαθέων ἱερῶν ὁμώνυμε,
  δὸς ἐμὶν ὅ τι περ
  τεᾷ κ3φαλξᾷ θ3φαλξᾷ θ
  φρων δόμεν ἐμὶν τείν.
  Πισθέταιρος
  τουτὶ παρέξει τὸ κακὸν ἡμῖν πράγματα,
  εἰ μή τι τούτῳ δόντες ἀποφευξούμεθα.
  οὗτος, σὺ μέντοι σπολάδα καὶ χιτῶν᾽ ἔχεις,
  ἀπόδυθι καὶ δὸς τῷ ποιητῇ τῷῷ σος
  935 ἔχε τὴν σπολάδα: πάντως δέ μοι ῥιγῶν δοκεῖς.
  Ποιητής
  τόδε μὲν οὐκ ἀέκουσα φίλα
  Μοῦσα δῶρον δέχεται:
  τὺ δὲ τεᾷ φρενὶ μάθε Πινδάρειοπν Πινδάρειοπν
  Πισθέταιρος
  940 ἅνθρωπος ἡμῶν οὐκ ἀπαλλαχθήσεται.
  Ποιητής
  νομάδεσσι γὰρ ἐν Σκύθαις
  ἀλᾶται Στράτων,
  ὃς ὑφαντοδόνατον ἔσθος οὐ πέδπαται:
  ἔὀὀ βα σπολὰς ἄνευ χιτῶνος.
  945 ξύνες ὅ τοι λέγω.
  Πισθέταιρος
  ξυνῆχ᾽ ὅτι βούλει τὸν χιτωνίσκον λαβεῖν.
  ἀπόδυθι: δεῖ γὰρ τὸν ποιητὴν ὠφελεῖν.
  ἄπελθε τουτονὶ λαβών.
  Ποιητής
  ἀπέρχομαι,
  κἀς τὴν πόλιν γ᾽ ἐλθὼν ποιήσω τοιαδί:
  950 'κλῇσον ὦ τρυῇενορ μερὰν κρυεράν:
  νιφόβολα πεδία πολύπορά τ᾽ ἤλυθον ἀλαλάν.
  Πισθέταιρος
  νὴ τὸν Δί᾽ ἀλλ᾽ ἤδη πέφευγας ταυταγὶ
  955 τὰ κρυερὰ τονδὶ τὸν χιτωνίσκον λαβών.
  τουτὶ μὰ Δί᾽ ἐγὼ τὸ κακὸν οὐδέποτ᾽ ἤλπισα,
  οὕτω ταχέως τοῦτον πεπύσθαι τὴι τὴι
  αὖθις σὺ περιχώρει λαβὼν τὴν χέρνιβα.
  εὐφημία 'στω.
  Χρησμολόγος
  μὴ κατάρξῃ τοῦ τράγου.
  Πισθέταιρος
  960 σὺ δ᾽ εἶ τίς;
  Χρησμολόγος
  ὅστις; χρησμολόγος.
  Πισθέταιρος
  οἴμωζέ νυν.
  Χρησμολόγος
  ὦ δαιμόνιε τὰ θεῖα μὴ φαύλως φέρε:
  ὡς ἔστι Βάκιδος χρησμὸς ἄντικρυς λέςγων
  ἐων ἐω κοκκυγίας.
  Πισθέταιρος
  κὔπειτα πῶς
  ταῦτ᾽ ὐκ ἐχρησμολόγεις σὺ πρὶν ἐμὲ τὴν πόλιν
  965 τήνΔ᾽ ἰκίσαι;
  Χρησμολόγος
  τὸ θεῖον ἐνεπόδιζέ με.
  Πισθέταιρος
  ἀλλ᾽ οὐδὲν οἷόν ἐστ᾽ ἀκοῦσαι τῶν ἐπῶν.
  Χρησμολόγος
  ἀλλ᾽ ὅταν οἰκήσωσι λύκοι πολιαί τε κορῶναι
  ἐν ταὐτῷ τὸ μεταξ κορίνθου καὶ σικῶῶνος, -
  Πισθέταιρος
  τί οὖν προσήκει δῆτ᾽ ἐμοὶ Κορινθίων;
  Χρησμολόγος
  970 ᾐνίξαθ᾽ ὁ Βάκις τοῦτο πρὸς τὸν ἀέρα.
  πρῶτον Πανδώρᾳ θῦσαι λευκότριχα κριόν:
  ὃς δέ κ᾽ ἐμῶν ἐπέων ἔλθῃ μρώτισο πρηδωο πρηδόν
  εν ἱμάτιον καθαρὸν καὶ καινὰ πέδιλα —
  Πισθέταιρος
  ἔνεστι καὶ τὰ πέδιλα;
  Χρησμολόγος
  λαβὲ τὸ βιβλίον.
  975 καὶ φιάλην δοῦναι, καὶ σπλάγχνων χεῖρ᾽ ἐπιπλῆσαι.
  Πισθέταιρος
  καὶ σπλάγχνα διδόν᾽ ἔνεστι;
  Χρησμολόγος
  λαβὲ τὸ βιβλίον.
  κἂν μὲν θέσπιε κοῦρε ποιῇς ταῦθ᾽ ὡς ἐπιτέλλω,
  αἰετὸς ἐν νεφέλῃσκ γενήσειι: ανήσεαι: ανήσεαι δῷς,
  οὐκ ἔσει οὐ τρυγὼν οὐδ᾽ αἰετὸς οὐ δρυκολάπτης.
  Πισθέταιρος
  980 καὶ ταῦτ᾽ ἔνεστ᾽ ἐνταῦθα;
  Χρησμολόγος
  λαβὲ τὸ βιβλίον.
  Πισθέταιρος
  οὐδὲν ἄρ᾽ ὅμοιός ἐσθ᾽ ὁ χρησμὸς τουτῳί,
  ὃν ἐγὼ παρὰ τἀπόλλωνμος ἐξεγρανρά
  ἐπὴν ἄκλητος ἰὼν ἄνθρωπος ἀλαζὼν
  λυπῇ θύοντας καὶ σπλαγχνεύειν ἐπιθυμῇ,
  98 τ὇ τύπτειν αὐτὸν πλευρῶν τὸ μεταξὺ —
  Χρησμολόγος
  οὐδὲν λέγειν οἶμαί σε.
  Πισθέταιρος
  λαβὲ τὸ βιβλίον.
  καὶ φείδου μηδὲν μηδ᾽ αἰετοῦ ἐν νεφέλῃσιν,
  μήτ᾽ ἢν Λάμπων ᾖ μήτ᾽ ἢν ὂ μέθπαϯ .
  Χρησμολόγος
  καὶ ταῦτ᾽ ἔνεστ᾽ ἐνταῦθα;
  Πισθέταιρος
  λαβὲ τὸ βιβλίον.
  990 οὐκ εἶ θύραζ᾽; ἐς κόρακας.
  Χρησμολόγος
  οἴμοι δείλαιος.
  Πισθέταιρος
  οὔκουν ἑτέρωσε χρησμολογήσεις ἐκτρέχων;
  Μέτων
  ἥκω παρ᾽ ὑμᾶς —
  Πισθέταιρος
  ἕτερον αὖ τουτὶ κακόν.
  τί δ᾽ αὖ σὺ δράσων; τίς δ᾽ ἰδέα βουλεύματος;
  τίς ἡ 'πίνοια, τίς ὁ κόθορνος τῆς ὁδοῦ;
  Μέτων
  995 γεωμετρῆσαι βούλομαι τὸν ἀέρα
  ὑμῖν διελεῖν τε κατὰ γύας.
  Πισθέταιρος
  πρὸς τῶν θεῶν
  σὺ δ᾽ εἶ τίς ἀνδρῶν;
  Μέτων
  ὅστις εἴμ᾽ ἐγώ; Μέτων,
  ὃν οἶδεν Ἑλλὰς χὠ Κολωνός.
  Πισθέταιρος
  εἰπέ μοι,
  ταυτὶ δέ σοι τί ἔστι;
  Μέτων
  κανόνες ἀέρος.
  1000 αὐτίκα γὰρ ἀήρ ἐστι τὴν ἰδέαν ὅλος
  κατὰ πνιγέα μάλιστα. προσθεὶς οὖν ἐγὼ
  τὸν κανόν᾽, ἄνωθεν τουτονὶ τὸν καμπύλον
  ἐνθεὶμς διθαβήτην —
  Πισθέταιρος
  οὐ μανθάνω.
  Μέτων
  ὀρθῷ μετρήσω κανόνι προστιθείς, ἵνα
  1005 ὁ κύκλος γένηται σοι τετράγωνος κἀράν μέράο
  , ουσαι δ᾽ ὦσιν εἰς αὐτὴν ὁδοὶ
  ὀρθαὶ πρὸς αὐτὸ τὸ μέσον, ὥσπερ δ᾽ ἀστέορος αεὦΐτος ῦς
  ὄντος ὀρθαὶ πανταχῇ
  ἀκτῖνες ἀπολάμπωσιν.
  Πισθέταιρος
  ἅνθρωπος Θαλῆς.
  1010 Μέτων —
  Μέτων
  τί ἔστιν;
  Πισθέταιρος
  οἶσθ᾽ ὁτιὴ φιλῶ σ᾽ ἐγώ,
  κἀμοὶ πιθόμενος ὑπαποκίνει τῆς ὁοᦿ.
  Μέτων
  τί δ᾽ ἐστὶ δεινόν;
  Πισθέταιρος
  ὥσπερ ἐν Λακεδαίμονι
  ξενηλατοῦνται καὶ κεκίνηνταί τινες:
  πληγαστὶ συχ὇να υ.
  Μέτων
  μῶν στασιάζετε;
  Πισθέταιρος
  1015 μὰ τὸν Δί᾽ οὐ δῆτ᾽.
  Μέτων
  ἀλλὰ πῶς;
  Πισθέταιρος
  ὁμοθυμαδὸν
  σποδεῖν ἅπαντας τοὺς ἀλαζόνας δοκεῖ.
  Μέτων
  ὑπάγοιμί τἄρ᾽ ἄν.
  Πισθέταιρος
  νὴ Δί᾽ ὡς οὐκ οἶδ᾽ ἂν εἰ
  φθαίης ἄν: ἐπίκεινται γὰρ ἐγγὺς αὑ
  Μέτων
  οἴμοι κακοδαίμων.
  Πισθέταιρος
  οὐκ ἔλεγον ἐγὼ πάλαι;
  1020 οὐκ ἀναμετρήσεις σαυτὸν ἀπιὼν ἀλλαχῇ;
  Ἐ πίσκοπος
  ποῦ πρόξενοι;
  Πισθέταιρος
  τίς ὁ Σαρδανάπαλλος οὑτοσί;
  Ἐ πίσκοπος
  ἐπίσκοπος ἥκω δεῦρο τῷ κυάμῳ λαχὼν
  ἐς τὰς Νεφελοκοκκυγίας.
  Πισθέταιρος
  ἐπίσκοπος;
  ἔπεμψε δὲ τίς σε δεῦρο;
  Ἐ πίσκοπος
  φαῦλον βιβλίον
  1025 Τελέου.
  Πισθέταιρος
  τί; βούλει δῆτα τὸν μισθὸν λαβὼν
  μὴ πράγματ᾽ ἔχειν ἀλλ᾽ ἀπιέναι;
  Ἐ πίσκοπος
  νὴ τοὺς θεούς.
  ἐκκλησιάσαι δ᾽ οὖν ἐδεόμην οἴκοι μένων.
  ἔστιν γὰρ ἃ δι᾽ ἐμοῦ πέπρακται Φαρνάκῃ.
  Πισθέταιρος
  ἄπιθι λαβών: ἔστιν δ᾽ ὁ μισθὸς οὑτοσί.
  Ἐ πίσκοπος
  1030 τουτὶ τί ἦν;
  Πισθέταιρος
  ἐκκλησία περὶ Φαρνάκου.
  Ἐ πίσκοπος
  μαρτύρομαι τυπτόμενος ὢν ἐπίσκοπος.
  Πισθέταιρος
  οὐκ ἀποσοβήσεις; οὐκ ἀποίσεις τὼ κάδω;
  οὐ δεινά; καὶ πέμπουσιν ἤδη 'πισκόπους
  ἐς τὴν πόλιν, πρὶν καὶ τεθύσθαι τοῖς θεοῖς;
  Ψηφισματοπώλης
  1035 _
  Πισθέταιρος
  τουτὶ τί ἔστιν αὖ κακὸν τὸ βιβλίον;
  Ψηφισματοπώλης
  ψηφισματοπώλης εἰμὶ καὶ νόμους νέους
  ἥκω παρ᾽ ὑμᾶς δεῦρο πωλήσων.
  Πισθέταιρος
  τὸ τί;
  Ψηφισματοπώλης
  1040 ξιοι.
  Πισθέταιρος
  σὺ δέ γ᾽ οἷσπερ ὡτοτύξιοι χρήσει τάχα.
  Ψηφισματοπώλης
  οὗτος τί πάσχεις;
  Πισθέταιρος
  οὐκ ἀποίσεις τοὺς νόμους;
  1045 πικροὺς ἐγώ σοι τήμερον δείξω νόμους.
  Ἐ πίσκοπος
  καλοῦμαι Πισθέταιρον ὕβρεως ἐς τὸν Μουνιχιῶνα μῆνα.
  Πισθέταιρος
  ἄληθες οὗτος; ἔτι γὰρ ἐνταῦθ᾽ ἦσθα σύ;
  Ψηφισματοπώλης
  1050 _
  Πισθέταιρος
  οἴμοι κακοδαίμων, καὶ σὺ γὰρ ἐνταῦθ᾽ ἦσθ᾽ ἔτι;
  Ἐ πίσκοπος
  ἀπολῶ σε καὶ γράφω σε μυρίας δραχμάς.
  Πισθέταιρος
  ἐγὼ δὲ σοῦ γε τὼ κάδω διασκεδῶ.
  Ψηφισματοπώλης
  μέμνησ᾽ ὅτε τῆς στήλης κατετίλας ἑσπέρας;
  Πισθέταιρος
  1055 αἰβοῖ: λαβέτω τις αὐτόν. οὗτος οὐ μενεῖς;
  ἀπίωμεν ἡμεῖς ὡς τάχιστ᾽ ἐντευθενὶ
  θύσοντες εἴσω τοῖς θεοῖσι τὸν τράγον.
  Χορός
  ἤδη 'μοὶ τῷ παντόπτᾳ
  καὶ παντάρχᾳ θνητοὶ πάντες
  1060 θύσουσ᾽ εὐκταίαις εὐχαῖς.
  πᾶσαν μὲν γὰρ γᾶν ὀπτεύω,
  σῴζω δ᾽ εὐθαλεῖς καρποὺς
  κτείνων παμφύλων γένναν θνναν θνναν θνναν θηρῬ
  1065 ι :
  κτείνω δ᾽ οἳ κήπους εὐώδεις
  φθείρουσιν
  λύμαις ἐχθίσταις,
  ἑρπετά
  τε καὶ άκεξτα άκεντα ὅσαπερ
  1070 ἔστιν ὑπ᾽ ἐμᾶς πτέρυγος ἐν φοναῖς ὄλλυται. Χορός
  τῇδε μέντοι θἠμέρᾳ μάλιστ᾽ ἐπαναγορεύεται,
  ἢν ἀποκτείνῃ τις ὑμῶν
  Διαγόρμιν
  Μβθν
  1075 βουλόμεσθ᾽ οὖν νυν ἀνειπεῖν ταὐτὰ χἠμεῖς ἐνθάδε.
  ἢν ἀποκτείνῃ τις ὑμῶν Φιλοκράτη τὸν Στρούθιον,
  λήψεται τάλαντον, ἢν δὲ ζῶνὲ ζῶνὲ , τέτταρα,
  ὅτι συνείρων τοὺς σπίνους πωλεῖ καθ᾽ ἑπτὰ τοὐβολοῦ,
  1080 εἶτα φς΅σῶν τώ κνυσι καὶ λυμαίνεται,
  τοῖς τε κοψίχοισιν ἐς τὰς ῥῖνας ἐγχεῖ τὰ πτερά,
  τὰς περιστεράς θ᾽ ὁμοίως ξυλλαβὼν εἵρξας ἔχει,
  κἀπαναγκάζει παλεύειν δεδεμένας ἐτν ἐτν ἐτν ἔκεν
  ταῦτα βουλόμεσθ᾽ ἀνειπεῖν: κεἴ τις ὄρνιθας τρέφει
  1085 εἱργμένους ὑμῶν νμμμ,εζν αὐλῬ еθιέναι.
  ἢν δὲ μὴ πίθησθε, συλληφθέντες ὑπὸ τῶν ὀρνέων
  αὖθις ὑμεῖς αὖ παρ᾽ ἡ΍ῖν νεδεν τε. Χορός
  εὔδαιμον φῦλον πτηνῶν
  οἰωνῶν, οἳ χειμῶνος μὲν
  1090 χλαίνας οὐκ ἀμπισχνοṦνṐṐṐṐα:
  ὖ θερμὴ πνίγους ἡμᾶς
  ἀκτὶς τηλαυγὴς θάλπει:
  ἀλλ᾽ ἀνθηρῶν λειμώνων
  λνλλωνὴὴἀ ς ναίω,
  1095 ἡνίκ᾽ ἂν ὁ θεσπέσιος ὀξὺ μέλος ἀχέτας
  θάλπεσι μεσημβρινοῖς ἡλιῖς ἡλιῖς ἡλιῖς
  χειμάζω δ᾽ ἐν κοίλοις ἄντροις
  νύμφαοις οὐρείαις ξυμπαίζων:
  ἠρινά τε βν0σκόμρθα
  0 λευκότροφα μύρτα Χαρίτων τε κηπεύματα. Χορός
  τοῖς κριταῖς εἰπεῖν τι βουλόμεσθα τῆς νίκης πέρι,
  ὅσ᾽ ἀγάθ᾽, ἢνα κρίννωσιἶἶἶἶἶἭ ὐτοῖς δώσομεν,
  ὥστε κρείττω δῶρα πολλῷ τῶν Ἀλεξάνδρου λαβεῖν.
  1105 ικαί:
  ἀλλ᾽ ἐνοικήσουσιν ἔνδον, ἔν τε τοῖς βαλλαντίοις
  ἐννεοττεύσκυσι
  σινψρκἀκἅέψ έρματα.
  εἶτα πρὸς τούτοισιν ὥσπερ ἐν ἱεροῖς οἰκήσετε:
  1110 τὰς γὰρ ὑμῶν οἰκίας τπερεμἐρέψοḰἐρέψοῖς όν:
  κἂν λαχόντες ἀρχίδιον εἶθ᾽ ἁρπάσαι βούλησθέ τι,
  ὀξὺν ἱερακίσκον ἐς τὑὰῂ τὑὰῂ ν δώσομεν.
  ἢν δέ που δειπνῆτε, πρηγορεῶνας ὑμῖν πέμψομεν.
  1115 ν᾽ ἔχῃ,
  ὅταν
  ἔχητε χλανίδα λευκήν, τότε μάλισθ᾽ οὕτω δίκην
  δώσεθ᾽ ἡμῖνρν, πᾶῖιι κατατιλώμενοι. Πισθέταιρος
  τὰ μὲν ἱέρ᾽ ἡμῖν ἐστιν ὦρνιθες καλά:
  ἀλλ᾽ ὡς ἀπὸ τοῦ τείχους πάρεστι0ἄγίυς πάρεστι0ν
  ἄγίε ίς, ὅτου πευσόμεθα τἀκεῖ πράγματα.
  ἀλλ᾽ οὑτοσὶ τρέχει τις Ἀλφειὸν πνέων.
  Ἄ γγελος А
  ποῦ ποῦ 'στι, ποῦ ποῦ ποῦ 'στι, ποῦ ποῦ ποῦ 'στι ποῦ,
  ποῦ Πισθέταιρός ἐστιν ωνρς;
  Πισθέταιρος
  οὑτοσί.
  Ἄ γγελος А
  ἐξῳκοδόμηταί σοι τὸ τεῖχος.
  Πισθέταιρος
  εὖ λέγεις.
  Ἄ γγελος А
  1125 ένης ἐναντίω
  δύ᾽ ἅρματε
  ,
  ἵππων ὑπόντων μέγεθος ὅσον ὁ δούριος,
  ἑπὸ τολτῦ πλάτῦ πλάτῦ ίτην.
  Πισθέταιρος
  Ἡράκλεις.
  Ἄ γγελος А
  1130 τὸ δὲ μῆκός ἐστι, καὶ γὰρ ἐμέτρησ᾽ αὔτ᾽ ἐγώ,
  ἑκατοντορόγυιον.
  Πισθέταιρος
  ὦ Πόσειδον τοῦ μάκρους.
  τίνες ᾠκοδόμησαν αὐτὸ τηλικουτονί;
  Ἄ γγελος А
  ὄρνιθες, οὐδεὶς ἄλλος, οὐκ Αἰγύπτιος
  πλινθοφόρος , οὐ λιθουργός, οὐ τέκτρν οὐ τέκτρν ν
  λλ᾽ αὐτόχειρες, ὥστε θαυμάζειν ἐμέ.
  ἐκ μέν γε Λιβύης ἧκον ὡς τρισμύριαι
  γέρανοι θεμελίους καταπεπωκυῖαι λίθους.
  τούτους δ᾽ ἐτύκιζον αἱ κρέκες τοῖς ῥύγχεσιν.
  ἕτεροι δ᾽ ἐπλινθοφόρουν πελαργοὶ μύριοι:
  1140 ὕδωρ δ᾽ ἐφόρουν κάτωθεν χαρο αρον
  ἕτεροι δριοὶ καὶ τἄλλα ποτόμι᾽ ὄρνεα.
  Πισθέταιρος
  ἐπηλοφόρουν δ᾽ αὐτοῖσι τίνες;
  Ἄ γγελος Α
  ἐρωδιοὶ
  λεκάναισι.
  Πισθέταιρος
  τὸν δὲ πηλὸν ἐνεβάλλοντο πῶς;
  Ἄ γγελος А
  τοῦτ᾽ ὦγάθ᾽ ἐξηύρητο καὶ σοφώτατα:
  1145 οἱ χῆνες ὑποτύπτοντες ὥσπερ ταῖλς ἄμἐῖς κάνας
  ἐνέβαλλον αὐτοῖς τοῖν ποδοῖν.
  Πισθέταιρος
  τί δῆτα πόδες ἂν οὐκ ἂν ἐργασαίατο;
  Ἄ γγελος А
  καὶ νὴ Δί᾽ αἱ νῆτταί γε περιεζωσμέναι
  ἐπλινθοφόρουν: ἄνω δὲ τὸν ὑπαγωγέα
  1150 ἔἏπτα χουσαι κατόπιν †ὥσπερ παιδία
  τὸν πηλὸν ἐν τοῖς στόμασιν† αἱ χελιδόνες.
  Πισθέταιρος
  τί δῆτα μισθωτοὺς ἂν ἔτι μισθοῖτό τις;
  φέρ᾽ ἴδω, τί δαί; τὰ ξύλινα τοῦ τείχους τίνες
  ἀπηργάσαντ᾽;
  Ἄ γγελος Α
  ὄρνιθες ἦσαν τέκτονες
  1155 σοφώτατοι πελεκᾶντες, οἳ τοῖς ῥύγχεσιν
  ἀπεπελέκηὑ:λπύκηἉ: ἦν δ᾽ ὁ κτύπος
  αὐτῶν πελεκώντων ὥσπερ ἐν ναυπηγίῳ.
  καὶ νῦν ἅπαντ᾽ ἐκεῖνα πεπύλωται πύλαις
  καὶ βεβαλάνωται καὶ φυλάττεται κύακκλῳ,τϐειλῳ,εφιλῳ,εφιλῳ, εφιλῳ
  , εφιλῳ, εφιλῳ, εφιλῳ κωδωνοφορεῖται , πανταχῇ,
  φυλακαὶ καθεστήκασι καὶ φρυκτωρίαι
  ἐν τοῖσι πύργοις. ἀλλ᾽ ἐγὼ μὲν ἀποτρέχων
  ἀπονίψομαι: σὺ δ᾽ αὐτὸς ἤδη τἄλλα δρᾶ.
  Χορός
  οὗτος τί ποιεῖς; ἆρα θαυμάζεις ὅτι
  1165 οὕτω τὸ τεῖχος ἐκτετείχισται ταχύ;
  Πισθέταιρος
  νὴ τοὺς θεοὺς ἔγωγε: καὶ γὰρ ἄξιον:
  ἴσα γὰρ ἀληθῶς φαίνεταί μοι ψεύδεσιν.
  ἀλλ᾽ ὅδε φύλαξ γὰρ τῶν ἐκεῖθεν ἄγγελος
  ἐσθεῖ πρὸς ἡμᾶς δεῦρο πυρρίχην βλέπων.
  Ἄ γγελος В
  1170 ἰοὺ ἰού, ἰοὺ ἰού, ἰοὺ ἰού.
  Πισθέταιρος
  τί τὸ πρᾶγμα τουτί;
  Ἄ γγελος Б .
  δεινότατα πεπόνθαμεν.
  τῶν γὰρ θεῶν τις ἄρτι τῶν παρὰ τοῦ Διὸς
  διὰ τῶν πυλῶν εἰσέπτετ᾽ ἐς τὸν ἀέρνα,
  λέρνα,λέρν οιοὺς φύλακας ἡμεροσκόπους.
  Πισθέταιρος
  1175 ὦ δεινὸν ἔργον καὶ σχέτλιον εἰργασμένος.
  τίς τῶν θεῶν;
  Ἄ γγελος Б .
  οὐκ ἴσμεν: ὅτι δ᾽ εἶχε πτερά,
  τοῦτ᾽ ἴσμεν.
  Πισθέταιρος
  οὔκουν δῆτα περιπόλους ἐχρῆν
  πέμψαι κατ᾽ αὐτὸν εὐθύς;
  Ἄ γγελος Б .
  ἀλλ᾽ ἐπέμψαμεν
  τρισμυρίους ἱέρακας ἱπποτοξότας,
  1180 χωρεῖ δὲ πᾶς τις ὄνυχαυ,
  λνγος κερχνῂς τριόρχης γὺψ κύμινδις αἰετός:
  ῥύμῃ τε καὶ πτεροῖσι καὶ ῥοαζήμασιν
  οἰἰ τοῦ θεοῦ ζητουμένου:
  κἄστ᾽ οὐ μακρὰν ἄπωθεν, ἀλλ᾽ ἐνταῦθά που
  1185 ἤδη 'στίν
  Πισθέταιρος
  οὔκουν σφενδόνας δεῖ λαμβάνειν
  καὶ τόξα; χώρει δεῦρο πᾶς ὑπηρέτης:
  τόξευε παῖε, σφενδόνην τίς μοι δότω.
  Χορός
  πόλεμος αἴρεται, πόλεμος οὐ φατὸς
  1190 πρὸς ἐμὲ καὶ θεούς. ἀλλὰ φύλαττε πᾶς
  ἀέρα περινέφελον, ὃν ἔρεβος ἐτέκετο,
  1195 μή σε λάθῃ θεῶν τεριτῂ ταριτῂ ταριτῂ Χορός
  ...
  ούεται
  .
  Πισθέταιρος
  αὕτη σύ, ποῖ ποῖ ποῖ πέτει; μέν᾽ ἥσυχος,
  1200 ἔχ᾽ ἀτρέμας: αὐτοῦ στῆθ᾽: ἐπίσχες τοῦ δρόμου.
  τίς εἶ; ποδαπή; λέγειν ἐχρῆν ὁπόθεν πότ᾽ εἶ.
  Ἶ ρις
  παρὰ τῶν θεῶν ἔγωγε τῶν Ὀλυμπίων.
  Πισθέταιρος
  ὄνομα δέ σο. τί ἐστι; πλοῖον ἢ κυνῆ;
  Ἶ ρις
  Ἶρις ταχεῖα.
  Πισθέταιρος
  Πάραλος ἢ Σαλαμινία;
  Ἶ ρις
  1205 τί δὲ τοῦτο;
  Πισθέταιρος
  ταυτηνί τις οὐ συλλήψεται
  ἀναπτόμενος τρίορχος;
  Ἶ ρις
  ἐμὲ συλλήψεται;
  τί ποτ᾽ ἐστὶ τουτὶ τὸ κακόν;
  Πισθέταιρος
  οἰμώξει μακρά.
  Ἶ ρις
  ἄτοπόν γε τουτὶ πρᾶγμα.
  Πισθέταιρος
  κατὰ ποίας πύλας
  εἰσῆλθες ἐς τὸ τεῖχος ὦ μιαρωτάτη;
  Ἶ ρις
  1210 οὐκ οἶδα μὰ Δί᾽ ἔγωγε κατὰ ποίας πύλας.
  Πισθέταιρος
  ἤκουσας αὐτῆς οἷον εἰρωνεύεται;
  πρὸς τοὺς κολοιάρχας προσῆλθες; οὐ λέγεις;
  σφραγῖδ᾽ ἔχεις παρὰ τῶν πελαργῶν;
  Ἶ ρις
  τί τὸ κακόν.
  Πισθέταιρος
  οὐκ ἔλαβες;
  Ἶ ρις
  ὑγιαίνεις μέν;
  Πισθέταιρος
  οὐδὲ σύμβολον
  1215 ἐπέβαλεν ὀρνίθαρχος οὐδείς σοι παρών;
  Ἶ ρις
  μὰ Δί᾽ οὐκ ἔμοιγ᾽ ἐπέβαλεν οὐδεὶς ὦ μέλε.
  Πισθέταιρος
  κἄπειτα δῆθ᾽ οὕτω σιωπῇ διαπέτει
  διὰ τῆς πόλεως τῆς ἀλλοτρίας καὶ τοῦ χάους;
  Ἶ ρις
  ποίᾳ γὰρ ἄλλῃ χρὴ πέτεσθαι τοὺς θεούς;
  Πισθέταιρος
  1220 οὐκ οἶδα μὰ Δί᾽ ἔγωγε: τῇδε μὲν γὰρ οὔ.
  ἀδικεῖς δὲ καὶ νῦν. ἆρά γ᾽ οἶσθα τοῦθ᾽ ὅτι
  δικαιότατ᾽ ἂν ληφθεῖσα πασῶν Ἰρίδων
  ἀπέθανες, τἂἂἂ τἀίἂ ύγχανες;
  Ἶ ρις
  ἀλλ᾽ ἀθάνατός εἰμ᾽.
  Πισθέταιρος
  ἀλλ᾽ ὅμως ἂν ἀπέθανες.
  1225 ἀκολαστανεῖτε,
  κοὐδέπω γνώσεσθ᾽ ὅτι ἀκροατέον
  ὑμῖν
  ἐν μέρει τῶν κρειττόνων.
  φράσον δέ τοί μοι τὼ πτέρυγε ποῖ ναυστολεῖς;
  Ἶ ρις
  1230 ἐγώ; πρὸς ἀνθρώπους πέτομαι παρὰ τοῦ πατρὸς
  φράσουσα θύειν τοῖς Ὀλυμπίοις θεοοῖς
  στφοῖς μοὸς ουθύτοις ἐπ᾽ ἐσχάραις
  κνισᾶν τ᾽ ἀγυιάς.
  Πισθέταιρος
  τί σὺ λέγεις; ποίοις θεοῖς;
  Ἶ ρις
  ποίοισιν; ἡμῖν τοῖς ἐν οὐρανῷ θεοῖς.
  Πισθέταιρος
  1235 θεοὶ γὰρ ὑμεῖς;
  Ἶ ρις
  τίς γάρ ἐστ᾽ ἄλλος θεός;
  Πισθέταιρος
  ὄρνιθες ἀνθρώποισι νῦν εἰσιν θεοί,
  οἷς θυτέον αὐτούς, ἀλλὰ μὰ Δί᾽ οὐ τιο .
  Ἶ ρις
  ὦ μῶρε μῶρε μὴ θεῶν κίνει φρένας
  δεινάς, ὅπως μή σου γένος πανώλεθρον
  1240 Διθλς Διθς ἀναστρέψῃ Δίκη,
  λιγνὺς δὲ σῶμα καὶ δόμων περιπτυχὰς
  καταιθαλώσῃ σου Λικυμνίαιυ Λικυμνίαις
  Πισθέταιρος
  ἄκουσον αὕτη: παῦε τῶν παφλασμάτων:
  ἔχ᾽ ἀτρέμα. φέρ᾽ ἴδω, πότερα Λυδὸν ἢ Φρύγα
  1245 ταυτὶ λέγουσα μορμολύττεσθαι δοκεῖς;
  ἆρ᾽ οἶσθ᾽ ὅτι Ζεὺς εἴ με λυπήσει πέρα,
  μέλαθρα μὲν αὐτοῦ καὶ δόμους ἈμφίοανΉς
  υρφόροισιν αἰετοῖς;
  1250 κοσίους
  τὸν
  ἀριθμόν. καὶ δή ποτε
  εἷς Πορφυρίων αὐτῷ παρέσχε πράγματα.
  σὺ δ᾽ εἴ με λυπήσεις τι, τῆς διακόνου
  πρώτης ἀνατείνας τὼ σκέλει διαμηριῶ
  1255 τὴνῶ , ὥστε θαυμάζειν ὅπως
  οὕτω γέρων ὢν στύομαι τριέμβολον.
  Ἶ ρις
  διαρραγείης ὦ μέλ᾽ αὐτοῖς ῥήμασιν.
  Πισθέταιρος
  οὐκ ἀποσοβήσεις; οὐ ταχέως; εὐρὰξ πατάξ.
  Ἶ ρις
  ἦ μήν σε παύσει τῆς ὕβρεως οὑμὸς πατήρ.
  Πισθέταιρος
  1260 г. οἴμοι τάλας. οὔκουν ἑτέρωσε πετομένη
  καταιθαλώσεις τῶν νεωτέρων τινά;
  Χορός
  ἀποκεκλῄκαμεν διογενεῖς θεοὺς
  μηκέτι τὴν ἐμὴν διαπερᾶν πόλιν,
  1265 μηδέ γέ τινενὶ ἀνὰ δάπεδον ἔτι
  τῇδε βροτῶν θεοῖσι πέμπειν καπνόν.
  Πισθέταιρος
  δεινόν γε τὸν κήρυκα τὸν παρὰ τοὺς βροτοὺς
  1270 οἰχόμενον, εἰ μηδέποτε νοστήσει πά
  Κ ῆ ρυξ
  ὦ Πισθέταιρ᾽ ὦ μακάρι᾽ ὦ σοφώτατε,
  ὦ κλεινότατ᾽ ὦ σοφώτατ᾽ ὦ γλαφυρώτατε,
  ὦ ιρισμα ατακέλευσον.
  Πισθέταιρος
  τί σὺ λέγεις;
  Κ ῆ ρυξ
  στεφάνῳ σε χρυσῷ τῷδε σοφίας οὕνεκα
  1275 στεφανοῦσι καὶ τιμῶσιν οἱ πάντες λεῴ.
  Πισθέταιρος
  δέχομαι. τί δ᾽ οὕτως οἱ λεῲ τιμῶσί με;
  Κ ῆ ρυξ
  ὦ κλεινοτάτην αἰθέριον οἰκίσας πόλιν,
  οὐκ οἷσθ᾽ ὅσην τιμὴν παρ᾽ ἀνσθρώποιι,
  υς τ᾽ ἐραστὰς τῆσδε τῆς χώρας ἔχεις.
  1
   280 ἐπείνων
  ἐρρύπων ἐσωκράτουν
  σκυτάλι᾽ ἐφόρουν, νυνὶ δ᾽ ὑποστρέψαντες αιὖ ὀθὖ ὀθὖ ὀθὖ ντα δ᾽
  ὑπὸ τῆς ἡδονῆς
  1285 ποιοῦσιν ἅπερ ὄρνιθες ἐκμιμούμενοι:
  πρῶτον μὬεν εὈ ἐξ εὐνῆς ἅμα
  ἐπέτονθ ᾽ ἕωθεν ὥσπερ ἡμεῖς ἐπὶ νομόν:
  κἄπειτ᾽ ἂν ἅμα κατῆραν ἐς τὰ βιβλία:
  εἶτ᾽ νΐπεπ νταῦθα τὰ ψηφίσματα.
  1290 г.
  _
  πέρδιξ μὲν εἷς κάπηλος ὠνομάζετο
  χωλός, Μενίππῳ δ᾽ ἦν χελιδὼν τοὔνομα,
  τοὔνομα, Ὀπουν θαλμὸν οὐκ ἔχων κόραξ,
  1295 κορυδὸς Φιλοκλέει, χηναλώπηξ Θεογένει,
  ἶβιρΛυκṳὸς Λυκὸὸς ντι νυκτερίς,
  Συρακοσίῳ δὲ κίττα: Μειδίας δ᾽ ἐκεῖ
  ὄρτυξ ἐκαλεῖτο: καὶ ρττρ γικειρ
  ὑπὸ στυφοκόπου τὴν κεφαλὴν πεπληγμένῳ.
  1300 г. ήν
  τις
  ἢ περιστερὰ ἢ
  πτέρυγες, ἢ πτεροῦ τι καὶ σμικρὸν προσῆν.
  τοιαῦτα μὲν τἀκεῖθεν. ἓν δέ σοι λέγω:
  1 305 χων :
  ὥστε
  πτερῶν σοι τοῖς ἐποίκοις δεῖ ποθέν.
  Πισθέταιρος
  οὐκ ἆρα μὰ Δί᾽ ἡμῖν ἔτ᾽ ἔργον ἑστάναι.
  ἀλλ᾽ ὡς τάχιστα σὺ μὲν ἰὼν τὰς ἀρρρίχους
  1310 καὶ τοὺς κοφίνους ἅπαντας μεπντας ἐπντας ἐπντας ἐπίμπ:
  Μανῆς δὲ φερέτω μοι θύραζε τὰ πτερά:
  ἐγὼ δ᾽ ἐκείνων τοὺς προσιόντας δέξομαι.
  Χορός
  ταχὺ δὴ πολυάνορα τάνδε πόλιν
  καλεῖ τις ἀνθρώπων.
  Πισθέταιρος
  1315 г. τύχη μόνον προσείη.
  Χορός
  κατέχουσι δ᾽ ἔρωτες ἐμᾶς πόλεως.
  Πισθέταιρος
  θάττον φέρειν κελεύω.
  Χορός
  τί γὰρ οὐκ ἔνι ταύτῃ
  καλὸν ἀνδρὶ μετοικεῖν;
  1320 г.
  _
  _
  Πισθέταιρος
  ὡς βλακικῶς διακονεῖς: οὐ θᾶττον ἐγκονήσεις;
  Χορός
  1325 _
  _
  Πισθέταιρος
  τύπτων γε τοῦτον ὡδί.
  Χορός
  πάνυ γὰρ βραδύς ἐστί τις ὥσπερ ὄνος.
  Πισθέταιρος
  Μανῆς γάρ ἐστι δειλός.
  Χορός
  1
   330 .
  _
  _ ἔπειτα δ᾽ ὅπως φρονίμως
  πρὸς ἄνδρ᾽ ὁρῶν πτερώσεις.
  Πισθέταιρος
  1335 г.
  _
  Πατραλοίας
  γενοίμαν αἰετὸς ὑψιπέτας,
  ὡς ἀμποταθείην ὑπὲρ ἀτρυγέτου
  γλαυκᾶς ἐπ᾽αδ οἶμίμα λί.
  Πισθέταιρος
  1340 ἔοικεν οὐ ψευδαγγελήσειν ἅγγελος.
  ᾁδων γὰρ ὅδε τις αἰετοὺς προσέρχεται.
  Πατραλοίας
  αἰβοῖ:
  οὐκ ἔστιν οὐδὲν τοῦ πέτεσθαι γλυκύτερον:
  ὀρνιθομανῶ γὰρ καὶ αέτομαι
  καῖ 345 οἰκεῖν μεθ᾽ ὑμῶν κἀπιθυμῶ τῶν νόμων.
  Πισθέταιρος
  ποίων νόμων; πολλοὶ γὰρ ὀρνίθων νόμοι.
  Πατραλοίας
  πάντων: μάλιστα δ᾽ ὅτι καλὸν νομίζεται
  τὸν πατέρα τοῖς ὄρνισιν ἄγχειν καὶ δάκνει.
  Πισθέταιρος
  καὶ νὴ Δί᾽ ἀνδρεῖόν γε πάνυ νομιζομεν,
  1350 ὃς ἂν πεπλήγῃ τὸν πατέρα νεοττὸς ὤν ὤν.
  Πατραλοίας
  διὰ ταῦτα μέντοι δεῦρ᾽ ἀνοικισθεὶς ἐγὼ
  ἄγχειν ἐπιθυμῶ τὸν πατέρα καὶ πάντνε.
  Πισθέταιρος
  ἀλλ᾽ ἔστιν ἡμῖν τοῖσιν ὄρνισιν νόμος
  παλαιὸς ἐν ταῖς τῶν πελαργῶν κύρνεσι5ὢ:
  13ῖρβεσινὸ πατὴρ ὁ πελαργὸς ἐκπετησίμους
  πάντας ποιήσῃ τοὺς πελαργιδέας τρέφων,
  δεῖ τονπκς νεο὿τος ρα πάλιν τρέφειν.
  Πατραλοίας
  ἀπέλαυσά τἄρα νὴ Δί᾽ ἐλθὼν ἐνθαδί,
  εἴπερ γέ μοι καὶ τὸν πατέρα βοσκητέον.
  Πισθέταιρος
  1360 г. οὐδέν γ᾽. ἐπειδήπερ γὰρ ἦλθες ὦ μέλε
  εὔνους, πτερώσω σ᾽ ὥσπερ ὄρνιν ὀρφανόν.
  σοὶ δ᾽ ὦ νεανίσκ᾽ οὐ κακῶς ὑποθήσομαι,
  ἀλλ᾽ οἷάπερ αὐτὸς ἔμαθον ὅτε παῖς ἀ σὺ γὰρ
  τὸν μὲν πατέρα μὴ τύπτε: ταυτηνδὶ λαβὼν
  1365 τὴν πτέρυγα καὶ τουτὶ τὸ πλῆκτργον,
  τλῆκτργον ομίσας ἀλεκτρυόνος ἔχειν τονδὶ λόφον,
  φρούρει στρατεύου μισθοφορῶν σαυτὸν τρέὸν τρέὸν τρέὸν τρέὸν τρέὸν τρέὸν τρέὸν τρέὸν
  τρέὸν ζῆν: ἀλλ᾽ ἐπειδὴ μάχιμος εἶ,
  ἐς τἀπὶ Θρᾴκης ἀποπέτου κἀκεῖ μάχου.
  Πατραλοίας
  1370 νὴ τὸν Διόνυσον εὖ γέ μοι δοκεῖς λέγειν,
  καὶ πείσομαί σοι.
  Πισθέταιρος
  νοῦν ἄρ᾽ ἔξεις νὴ Δία.
  Κινησίας
  ἀναπέτομαι δὴ πρὸς Ὄλυμπον πτερύγεσσι κούφαις:
  πέτομαι δ᾽ ὁδὸν ἄλλοτ᾽ ἐπ᾽ ἄλλΉν ἄλλΉν
  Πισθέταιρος
  1375 г. τουτὶ τὸ πρᾶγμα φορτίου δεῖται πτερῶν.
  Κινησίας
  ἀφόβῳ φρενὶ σώματί τε νέαν ἐφέπων —
  Πισθέταιρος
  ἀσπαζόμεσθα φιλύρινον Κινησίαν.
  τί δεῦρο πόδα σὺ κυλλὸν ἀνὰ κύκλον κυκλεῖς;
  Κινησίας
  1380 ὄρνις γενέσθαι βούλομαι λιγύφθογγος ἀηδών.
  Πισθέταιρος
  παῦσαι μελῳδῶν, ἀλλ᾽ ὅ τι λέγεις εἰπέ μοι.
  Κινησίας
  ὑπὸ σοῦ πτερωθεὶς βούλομαι μετάρσιος
  ἀναπτόμενος ἐκ τῶν νεφελῶν καινὰς λαβε῀8νὸ
  ήτους καὶ νιφοβόλους ἀναβολάς.
  Πισθέταιρος
  ἐκ τῶν νεφελῶν γὰρ ἄν τις ἀναβολὰς λάβοι;
  Κινησίας
  κρέμαται μὲν οὖν ἐντεῦθεν ἡμῶν ἡ τέχνη.
  τῶν διθυράμβων γὰρ τὰ λαμπρὰ γίγνεται
  ἀέρια καὶ σκότιά γε καὶ κυαναυγέα
  1390 κκναὶ πναὶ πναὶ δὲ κλύων εἴσει τάχα.
  Πισθέταιρος
  οὐ δῆτ᾽ ἔγωγε.
  Κινησίας
  νὴ τὸν Ἡρακλέα σύ γε.
  ἅπαντα γὰρ δίειμί σοι τὸν ἀέρα.
  Κινησίας
  εἴδωλα πετεινῶν
  αἰθεροδρόμων
  οἰωνῶν ταναοδείρων —
  Πισθέταιρος
  1395 г. ὠόπ.
  Κινησίας
  τὸν ἁλάδρομον ἁλάμενος
  ἅμ᾽ ἀνεμων πνοαῖσι βαίην.
  Πισθέταιρος
  νὴ τὸν Δί᾽ ἦ 'γώ σου καταπαύσω τὰς πνοάς.
  Κινησίας
  τοτὲ μὲν νοτίαν στείχων πρὸς ὁδόν,
  τοτὲ δ᾽ αὖ βορέᾳ σῶμα πελάζων
  1400 ἀλίμαναḔον α κα τέμνων.
  Κινησίας
  χαρίεντά γ᾽ ὦ πρεσβῦτ᾽ ἐσοφίσω καὶ σοφά.
  Πισθέταιρος
  οὐ γὰρ σὺ χαίρεις πτεροδόνητος γενόμενος;
  Κινησίας
  ταυτὶ πεποίηκας τὸν κυκλιοδιδάσκαλον,
  ὂς ταῖσι φυλαῖς περιμάχητός εἰμ᾽ ἀεί;
  Πισθέταιρος
  1405 φυλήν
  ;
  _
  Κινησίας
  καταγελᾷς μου, δῆλος εἶ.
  ἀλλ᾽ οὖν ἔγωγ᾽ οὐ παύσομαι, τοῦτ᾽ ἴσθ᾽ ὅτι,
  πρὶν ἂν πτερωθεὶς διαδράμω τὸν ἀνὸν ἀλλ᾽ οὖν ἔγωγ᾽ οὐ
  Συκοφάντης
  1410 г.
  _
  Πισθέταιρος
  τουτὶ τὸ κακὸν οὐ φαῦλον ἐξεγρήγορεν.
  ὅδ᾽ αὖ μινυρίζων δεῦρό τις προσέρχεται.
  Συκοφάντης
  1415 г. τανυσίπτερε ποικίλα μάλ᾽ αὖθις.
  Πισθέταιρος
  ἐς θοἰμάτιον τὸ σκόλιον ᾁδειν μοι δοκεῖ,
  δεῖσθαι δ᾽ ἔοικεν οὐκ ὀλίγνν χείδιν χείδιν χείλνι.
  Συκοφάντης
  τίς ὁ πτερῶν δεῦρ᾽ ἐστὶ τοὺς ἀφικνουμένους;
  Πισθέταιρος
  ὁδὶ πάρεστιν: ἀλλ᾽ ὅτου δεῖ χρὴ λέγειν.
  Συκοφάντης
  1420 г. πτερῶν πτερῶν δεῖ: μὴ πύθῃ τὸ δεύτερον.
  Πισθέταιρος
  μῶν εὐθὺ Πελλήνης πέτεσθαι διανοεῖ;
  Συκοφάντης
  μὰ Δί᾽ ἀλλὰ κλητήρ εἰμι νησιωτικὸς
  καὶ συκοφάντης —
  Πισθέταιρος
  ὦ μακάριε τῆς τέχνης.
  Συκοφάντης
  καὶ πραγματοδίφης. εἶτα δέομαι πτερὰ λαβὼν
  1425 κύκλῳ περισοβεῖν τὰς πόλεις καλούμενος.
  Πισθέταιρος
  ὑπὸ πτερύγων τι προσκαλεῖ σοφώτερον;
  Συκοφάντης
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἵν᾽ οἱ λῃσταί τε μὴ λυπῶσί με,
  μετὰ τῶν γεράνων τ᾽ ἐκεῖθεν ἀνῶν ἀνῶσί ἀνῶσί
  ἀνθ᾽ ἕρματος πολλὰς καταπεπωκὼς δίκας.
  Πισθέταιρος
  1430 τουτὶ γὰρ ἐργάζει σὺ τοὔργον; εἰπέ μοι,
  νεανίας ὢν συκοφαντεῖς τοὺς ξένους;
  Συκοφάντης
  τί γὰρ πάθω; σκάπτειν γὰρ οὐκ ἐπίσταμαι.
  Πισθέταιρος
  ἀλλ᾽ ἔστιν ἕτερα νὴ Δί᾽ ἔργα σώφρονα,
  ἀφ᾽ ὧν διαζῆν ἄνδρα χρῆν τοσουδτονὶ Ἀκ
  14 ικαίου μᾶλλον ἢ δικορραφεῖν.
  Συκοφάντης
  ὦ δαιμόνιε μὴ νουθέτει μ᾽ ἀλλὰ πτέρου.
  Πισθέταιρος
  νῦν τοι λέγων πτερῶ σε.
  Συκοφάντης
  καὶ πῶς ἂν λόγοις
  ἄνδρα πτερώσειας σύ;
  Πισθέταιρος
  πάντες τοῖς λόγοις
  ἀναπτεροῦνται.
  Συκοφάντης
  πάντες;
  Πισθέταιρος
  οὐκ ἀκήκοας,
  1440 г. ουρείοις
  ταδί;
  'δεινῶς γέ μου τὸ μειράκιον Διειτρέφης
  λέγων ἀνεπτέρωκεν ὥσθ᾽ ἱππηλατεῖν.
  1445
  _ _
  Συκοφάντης
  λόγοισί τἄρα καὶ πτεροῦνται;
  Πισθέταιρος
  φήμ᾽ ἐγώ.
  ὑπὸ γὰρ λόγων ὁ νοῦς τε μετεωρίζεται
  ἐπαίρεταί τ᾽ ἄνθρωπος. οὕτω καί σ᾽ ἐγὼ
  ἀναπτερώσας βούλομαι χρηστοῖς λόγοις
  1450 τρέψαι πρὸς ἔργον νόνμι.
  Συκοφάντης
  ἀλλ᾽ οὐ βούλομαι.
  Πισθέταιρος
  τί δαὶ ποιήσεις;
  Συκοφάντης
  τὸ γένος οὐ καταισχυνῶ.
  παππῷος ὁ βίος συκοφαντεῖν ἐστί μοι.
  ἀλλὰ πτέρου με ταχέσι καὶ κούφοις πτεροῖς
  ἱέρακος ἢ κερχνῇδος, ὡς ἂν
  5ϭ4 τοὺν κς αλεσάμενος κᾆτ᾽ ἐγκεκληκὼς ἐνθαδὶ
  κατ᾽ αὖ πέτωμαι πάλιν ἐκεῖσε.
  Πισθέταιρος
  μανθάνω.
  ὡδὶ λέγεις: ὅπως ἂν ὠφλήκῃ δίκην
  ἐνθάδε πρὶν ἥκειν ὁ ξένος.
  Συκοφάντης
  πάνυ μανθάνεις.
  Πισθέταιρος
  1460
  _ _
  Συκοφάντης
  πάντ᾽ ἔχεις.
  βέμβικος οὐδὲν διαφέρειν δεῖ.
  Πισθέταιρος
  μανθάνω
  βέμβικα: καὶ μὴν ἔστι μοι νὴ τὸν Δία
  κάλλιστα Κορκυρατῖα τοοιαυ.τοια
  Συκοφάντης
  οἴμοι τάλας μάστιγ᾽ ἔχεις.
  Πισθέταιρος
  πτερὼ μὲν οὖν,
  1465 οἷσί σε ποιήσω τήμερον βεμβικιᾶν.
  Συκοφάντης
  οἴμοι τάλας.
  Πισθέταιρος
  οὐ πτερυγιεῖς ἐντευθενί;
  οὐκ ἀπολιβάξεις ὦ κάκιστ᾽ ἀπολούμενος;
  πικρὰν τάχ᾽ ὄψει στρεψοδικοπανουργίαν.
  ἀπίωμεν ἡμεῖς ξυλλαβόντες τὰ πτερά.
  Χορός
  1470 г.
  _
  _
  ἔστι γὰρ δένδρον πεφυκὸς
  ἔκτοπόν τι Καρδίας ἀ-
  1475 πωτέρω Κλεώνυμος,
  χρήσιμον μὲον μὲον λως
  δὲ δειλὸν καὶ μέγα.
  τοῦτο τοῦ μὲν ἦρος ἀεὶ
  βλαστάνει καὶ συκοφαντεῖ,
  1480 τοῦ δὲ χειμῶνος πάλιν τὯ
  υλλορροεῖ. Χορός
  ἔστι δ᾽ αὗ χώρα πρὸς αὐτῷ
  τῷ σκότῳ πόρρω τις ἐν
  τῇ λύχνων ἐρημίᾳ,
  1485 ἔνθα τοῖ ἄνθρωποι
  ξυναριστῶσι καὶ ξύν-
  εισι πλὴν τῆς ἑσπέρας.
  τηνικαῦτα δ᾽ οὐκέτ᾽ ἦν
  ἀσφαλὲς ξυντυγχάνειν.
  1490 г.
  τἀπιδέξια
  .
  _ Προμηθεύς
  οἴμοι τάλας, ὁ Ζεὺς ὅπως μή μ᾽ ὄψεται.
  1495 г. ποῦ Πισθέταιρός ἐστ᾽;
  Πισθέταιρος
  ἔα τουτὶ τί ἦν;
  τίς ὁ συγκαλυμμός;
  Προμηθεύς
  τῶν θεῶν ὁρᾷς τινα
  ἐμοῦ κατόπιν ἐνταῦθα;
  Πισθέταιρος
  μὰ Δί᾽ ἐγὼ μὲν οὔ.
  τίς δ᾽ εἶ σύ;
  Προμηθεύς
  πηνίκ᾽ ἐστὶν ἄρα τῆς ἡμέρας;
  Πισθέταιρος
  ὁπηνίκα; σμικρόν τι μετὰ μεσημβρίαν.
  1500 ἀλλὰ σὺ τίς εἶ;
  Προμηθεύς
  βουλυτὸς ἢ περαιτέρω;
  Πισθέταιρος
  οἴμ᾽ ὡς βδελύττομαί σε.
  Προμηθεύς
  τί γὰρ ὁ Ζεὺς ποιεῖ;
  ἀπαιθριάζει τὰς νεφέλας ἢ ξυννέφει;
  Πισθέταιρος
  οἴμωζε μεγάλ᾽.
  Προμηθεύς
  οὕτω μὲν ἐκκεκαλύψομαι.
  Πισθέταιρος
  ὦ φίλε Προμηθεῦ.
  Προμηθεύς
  παῦε παῦε, μὴ βόα.
  Πισθέταιρος
  1505 г. τί γὰρ ἔστι;
  Προμηθεύς
  σίγα, μὴ κάλει μου τοὔνομα:
  ἀπὸ γάρ μ᾽ ὀλεῖς, εἴ μ᾽ ἐνθάδ᾽ ὁ Ζειιψς ὂ
  ἀλλ᾽ ἵνα φράσω σοι πάντα τἄνω πράγματα,
  τουτὶ λαβών μου τὸ σκιάδειον ὑπέρεχμμε
  ἄνωὶ ή μ᾽ ὁρῶσιν οἱ θεοί.
  Πισθέταιρος
  1510 ἰοὺ ἰού:
  εὖ γ᾽ ἐπενόησας αὐτὸ καὶ προμηθικῶς.
  ὑπόδυθι ταχὺ δὴ κᾆτα θαρρήσας λέγε.
  Προμηθεύς
  ἄκουε δή νυν.
  Πισθέταιρος
  ὡς ἀκούοντος λέγε.
  Προμηθεύς
  ἀπόλωλεν ὁ Ζεύς.
  Πισθέταιρος
  πηνίκ᾽ ἄττ᾽ ἀπώλετο;
  Προμηθεύς
  1515 ἐξ οὗπερ ὑμεῖς ᾠκίσατε τὸν ἀέρα.
  θύει γὰρ οὐδεὶς οὐδὲν ἀνθρώπων ἔτι
  θεοῖσιν, οὐδὲ κνῖσα μηρίων ἄπο
  Ἰεμοξὶὸὸὐὐδὲ κνῖσα ς ἀπ᾽ ἐκείνου τοῦ χρόνου,
  ἀλλ᾽ ὡσπερεὶ Θεσμοφορίοις νηστεύομεν
  1520 ἄνευ θυν:λο῱ άρβαροι θεοὶ
  πεινῶντες ὥσπερ Ἰλλυριοὶ κεκριγότες
  ἐπιστρατεύσειν φάσ᾽ ἄνωθίαμιρν
  τιρί έξει τἀμπόρι᾽ ἀνεῳγμένα,
  ἵν᾽ εἰσάγοιτο σπλάγχνα κατατετμημένα.
  Πισθέταιρος
  1525 εἰσὶν γὰρ ἕτεροι βάρβαροι θεοί τινες
  ἄνωθεν ὑμῶν;
  Προμηθεύς
  οὐ γάρ εἰσι βάρβαροι,
  ὅθεν ὁ πατρῷός ἐστιν Ἐξηκεστίδῃ;
  Πισθέταιρος
  ὄνομα δὲ τούτοις τοῖς θεοῖς τοῖς βαρβάροις
  τί ἔστιν;
  Προμηθεύς
  ὅ τι ἔστιν; Τριβαλλοί.
  Πισθέταιρος
  μανθάνω.
  1530 ἐντεῦθεν ἆρα τοὐπιτριβείης ἐγένετο;
  Προμηθεύς
  μάλιστα πάντων. ἓν δέ σοι λέγω σαφές:
  ἥξουσι πρέσβεις δεῦρο περὶ διαλλαγῶν
  παρὰ τοῦ Διὸς καλτὶ τνιν ῶν ἄνω:
  ὑμεῖς δὲ μὴ σπένδεσθ᾽, ἐὰν μὴ παραδιδῷ
  1535 τὸ σκῆπτρον ὁ Ζεὺις τοοσιν ιν,
  καὶ τὴν Βασίλειάν σοι γυναῖκ᾽ ἔχειν διδῷ.
  Πισθέταιρος
  τίς ἐστιν ἡ Βασίλεια;
  Προμηθεύς
  καλλίστη κόρη,
  ἥπερ ταμιεύει τὸν κεραυνὸν τοῦ Διὸς
  καὶ τἄλλ᾽ ἁπαξάπεοὸ υλίαν
  1540 τὴν εὐνομίαν τὴν σωφροσύνην τὰ νεώρια,
  τὴν λοιδορίαν τὸν κωλακρέτην τὸν κωλακρέτην τὸν κωλακρέτην τὰ νεώρια
  Πισθέταιρος
  ἅπαντά γ᾽ ἆρ᾽ αὐτῷ ταμιεύει;
  Προμηθεύς
  φήμ᾽ ἐγώ.
  ἥν γ᾽ ἢν σὺ παρ᾽ ἐκείνου παραλάβῃς, πάντ᾽ ἔχεις.
  τούτων ἕνεκα δεῦρ᾽ ἦλθον, ἵνα φράσαιμί σοι.
  1545 ἀεί ποτ᾽ ἀνθρώποις γὰρ εὔνους εἴμ᾽ ἐγώ.
  Πισθέταιρος
  μόνον θεῶν γὰρ διὰ σ᾽ ἀπανθρακίζομεν.
  Προμηθεύς
  μισῶ δ᾽ ἅπαντας τοὺς θεούς, ὡς οἶσθα σύ.
  Πισθέταιρος
  νὴ τὸν Δί᾽ ἀεὶ δῆτα θεομισὴς ἔφυς.
  Προμηθεύς
  Τίμων καθαρός. ἀλλ᾽ ὡς ἂν ἀποτρέχω πάλιν,
  1550 φέρε τὸ σκιάδειον, ἵνα με κἂν ὁ Ζεὺς ἴδῃ
  ἄνς υθεῖν δοκῶ κανηφόρῳ.
  Πισθέταιρος
  καὶ τὸν δίφρον γε διφροφόρει τονδὶ λαβών.
  Χορός
  πρὸς δὲ τοῖς Σκιάποσιν λίμνη
  τις ἔστ᾽ ἄλουτος οὗ
  1555 ψυχαγωγεῖ Σωκαράττης
  :
  ἔνῖ νδρος ἦλθε
  δεόμενος ψυχὴν ἰδεῖν ἣ
  ζῶντ᾽ ἐκεῖνον προὔλιπε,
  σφάγιμμμμννων κά
  1560
  г. κάτωθεν
  πρὸς τὸ λαῖτμα τῆς καμήλου
  Χαιρεφῶν ἡ νυκτερίς. Ποσειδ ῶ ν
  1565 г.
  _
  οὗτος τί δρᾷς; ἐπ᾽ ἀριστέρ᾽ οὕτως ἀμπέχει;
  οὐ μεταβαλεῖς θοἰμάτιον ὧδ᾽ ἐπιδέξια;
  τί ὦ κακόδαιμον; Λαισποδίας εἶ τὴν φύσιν;
  1570 г.
  _
  Τριβαλλός
  ἕξεις ἀτρέμας;
  Ποσειδ ῶ ν
  οἴμωζε: πολὺ γὰρ δή σ᾽ ἐγὼ
  ἑόρακα πάντων βαρβαρώτατον θεῶν.
  ἄγε δὴ τί δρῶμεν Ἡράκλεις;
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ἀκήκοας
  1575 ἐμοῦ γ᾽ ὅτι τὸν ἄνθρωπον ἄγχειν βούλομαι,
  ὅστις ποτσθ὿ ὺς θεοὺς ἀποτειχίσας.
  Ποσειδ ῶ ν
  ἀλλ᾽ ὦγάθ᾽ ᾑρήμεσθα περὶ διαλλαγῶν
  πρέσβεις.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  διπλασίως μᾶλλον ἄγχειν μοι δοκεῖ.
  Πισθέταιρος
  τὴν τυρόκνηστίν τις δότω: φέρε σίλφιον:
  1580 τυρὸν φερέτω τις: πυρπόλει τοὺς ἄνθρακς
  Ποσειδ ῶ ν
  τὸν ἄνδρα χαίρειν οἱ θεοὶ κελεύομεν
  τρεῖς ὄντες ἡμεῖς.
  Πισθέταιρος
  ἀλλ᾽ ἐπικνῶ τὸ σίλφιον.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  τὰ δὲ κρέα τοῦ ταῦτ᾽ ἐστίν;
  Πισθέταιρος
  ὄρνιθές τινες ἐπανιστάμενιθές τινες
  ἐπανιστάμενοι τοῖς Δημοτικοῖσιν ὀρνέοι τοῖς Δημοτικοῖσιν ὀρνέοις
  1585 ἔΔοξαν ἀδικεῖν.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  εἶτα δῆτα σίλφιον
  εἴπικνῇς πρότερον αὐτοῖσιν;
  Πισθέταιρος
  ὦ χαῖρ᾽ Ἡράκλεις.
  τί ἔστι;
  Ποσειδ ῶ ν
  πρεσβεύοντες ἡμεῖς ἥκομεν
  παρὰ τῶν θεῶν περὶ πολέμου καταλλαγῆς.
  Πισθέταιρος
  ἔλαιον οὐκ ἔνεστιν ἐν τῇ ληκύθῳ.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  1590 καὶ μὴν τά γ᾽ ὀρνίθεια λιπάρ᾽ εἶναι πρέπει.
  Ποσειδ ῶ ν
  ἡμεῖς τε γὰρ πολεμοῦντες οὐ κερδαίνομεν,
  ὑμεῖς τ᾽ ἂν ἡμῖν τοῖς θεοῖς ὄντίῂ
  ς ον ὕδωρ ἂν εἴχετ᾽ ἐν τοῖς τέλμασιν,
  ἀλκυονίδας τ᾽ ἂν ἤγεθ᾽ ἡμέρας ἀεί.
  1595 г. τούτων περὶ πάντων αὐτοκράτορες ἥκομεν.
  Πισθέταιρος
  ἀλλ᾽ οὔτε πρότερον πώποθ᾽ ἡμεῖς ἤρξαμεν
  πολέμου πρὸς ὑμᾶς, νῦν τ᾽ ἐθέλομεν, εΐέλομεν, εΐέλομεν άν
  τι δίκαιον ἀλλὰ νῦν ἐθέλητε δρᾶν,
  σπονδὰς ποιεῖσθαι. τὰ δὲ δίκαι᾽ ἐστὶν ταδί,
  1600 τὸ σκῆπτρον ἡμῖν τοῖσιν ὄρνισιν πάλιν
  τὸν Δίᾦιν ἀῖπιν ἀῖσιν κἂν διαλλαττώμεθα
  ἐπὶ τοῖσδε, τοὺς πρέσβεις ἐπ᾽ ἄριστον καλῶ.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ἐμοὶ μὲν ἀπόχρη ταῦτα καὶ ψηφίζομαι.
  Ποσειδ ῶ ν
  τί ὦ κακόδαιμον; ἠλίθιος καὶ γάστρις εἶ.
  1605 ἀποστερεῖς τὸν πατέρα τῆς τυραννίδος;
  Πισθέταιρος
  ἄληθες; οὐ γὰρ μεῖζον ὑμεῖς οἱ θεοὶ
  ἰσχύσετ᾽, ἢν ὄρνιθες ἄρξωσιν κάτω;
  νῦν μέν γ᾽ ὑπὸ ταῖς νεφέλαισιν ἐγκεκρυμμένοι
  κύψαντες ἐπιορκοῦσιν ὑ0μᾶς οἱ
  ἐὰν δὲ τοὺς ὄρνις ἔχητε συμμάχους,
  ὅταν ὀμνύῃ τις τὸν κόρακα καὶ τὸν αεκα, ὅταν ὀμνύῃ ὼν
  τοὐπιορκοῦντος λάθρᾳ
  προσπτόμενος ἐκκόψει τὸν ὀφθαλμὸν θενών.
  Ποσειδ ῶ ν
  νὴ τὸν Ποσειδῶ ταῦτά γέ τοι καλῶς λέγεις.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  1615 г. κἀμοὶ δοκεῖ.
  Πισθέταιρος
  τί δαὶ σὺ φῄς;
  Τριβαλλός
  ναβαισατρεῦ.
  Πισθέταιρος
  ὁρᾷς; ἐπαινεῖ χοὖτος. ἕτερόν νυν ἔτι
  ἀκούσαθ᾽ ὅσον ὑμᾶς ἀγαθὸν ποιήσομεν.
  ἐάν τις ἀνθρώπων ἱερεῖόν τῳ θεῶν
  εὐξάμενος εἶτα διασοφίζηται λέέγων,
  1620 'μεζνεοα, 1620 'μενεοα ὶ μἀποδιδῷ μισητίᾳ,
  ἀναπράξομεν καὶ ταῦτα.
  Ποσειδ ῶ ν
  φέρ᾽ ἴδω τῷ τρόπῳ;
  Πισθέταιρος
  ὅταν διαριθμῶν ἀργυρίδιον τύχῃ
  ἅνθρωπος οὗτος, ἢ καθῆται λούμενος,
  καμταπτόμενος ς ἁρπάσας λάθρᾳ
  1625 προβάτοιν δυοῖν τιμὴν ἀνοίσει τῷ θεῷ.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  τὸ σκῆπτρον ἀποδοῦναι πάλιν ψηφίζομαι
  τούτοις ἐγώ.
  Ποσειδ ῶ ν
  καὶ τὸν Τριβαλλόν νυν ἐροῦ.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ὁ Τριβαλλός, οἰμώζειν δοκεῖ σοι;
  Τριβαλλός
  σαυνάκα
  βακταρικροῦσα.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  φησί μ᾽ εὖ λέγειν πάνυ.
  Ποσειδ ῶ ν
  1630 εἴ τοι δοκεῖ σφῷν ταῦτα, κἀμοὶ συνδοκεῖ.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  οὗτος, δοκεῖ δρᾶν ταῦτα τοῦ σκήπτρου πέρι.
  Πισθέταιρος
  καὶ νὴ Δί᾽ ἕτερόν γ᾽ ἐστὶν οὗ 'μνήσθην ἐγώ.
  τὴν μὲν γὰρ Ἥραν παραδίδωμι τῷ Διί,
  τὴν δὲ Βασίλειαν τὴν κόρην κόρην γυναῖκ᾽ ἐτοοὶ
  163 ἐστίν.
  Ποσειδ ῶ ν
  οὐ διαλλαγῶν ἐρᾷς.
  ἀπίωμεν οἴκαδ᾽ αὖθις.
  Πισθέταιρος
  ὀλίγον μοι μέλει.
  μάγειρε τὸ κατάχυσμα χρὴ ποιεῖν γλυκύ.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ὦ δαιμόνι᾽ ἀνθρώπων Πόσειδον ποῖ φέρει;
  ἡμεῖς περὶ γυναικὸς μιᾶς πολεμήσομεν;
  Ποσειδ ῶ ν
  1640 г. τί δαὶ ποιῶμεν;
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ὅ τι; διαλλαττώμεθα.
  Ποσειδ ῶ ν
  τί δ᾽ ᾠζύρ᾽; οὐκ οἶσθ᾽ ἐξαπατώμενος πάλαι;
  βλάπτεις δέ τοι σὺ σαυτόν. ἢν γὰρ ἀποθάνῃ
  ὁ Ζεὺς παραδοὺς τούτοισι τὴν τυραννίδα,
  πένης ἔσει σύ. σοῦ γὰρ ἅπαντα γίγνεται
  1645 τὰ χρήμαθ᾽, ὅσ᾽ ἂν ὁ Ζεὺς ἀποθνῄσκων καταλίπῃ.
  Πισθέταιρος
  οἴμοι τάλας οἷόν σε περισοφίζεται.
  δεῦρ᾽ ὡς ἔμ᾽ ἀποχώρησον, ἵνα τί σοι φράσω.
  διαβάλλεταί σ᾽ ὁ θεῖος ὦ πόνηρε σύ.
  τῶν γὰρ πατρῴων οὐδ᾽ ἀκαρῆ μέτεστί σοι
  1650 κατὰ τοὺς νόμους: νόθος γὰρσσήἶ κνιἶ κνοὰ
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ἐγὼ νόθος; τί λέγεις;
  Πισθέταιρος
  σὺ μέντοι νὴ Δία
  ὤν γε ξένης γυναικός. ἢ πῶς ἄν ποτε
  ἐπίκληρον εἶναι τὴν Ἀθηναίαν δοκεῖς,
  οὖσαν θυγατέρ᾽, υζδντων Ἀθηναίαν δοκεῖς, οὖσαν θυγατέρ᾽, υζντων ἢ ίων;
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  1655 τί δ᾽ ἢν ὁ πατὴρ ἐμοὶ διδῷ τὰ χρήματα
  νοθεἶ ἀποθνῄσκων;
  Πισθέταιρος
  ὁ νόμος αὐτὸν οὐκ ἐᾷ.
  οὗτος ὁ Ποσειδῶν πρῶτος, ὃς ἐπαίρει σε νῦν,
  ἀνθέξεταί σου τῶν πατρῴων
  χρημάάάν χρημάτων δελφὸς αὐτὸς εἶναι γνήσιος.
  1660 г.
  νησίων
  . _ ἐὰν δὲ παῖδες μὴ ὦσι γνήσιοι, τοῖς
  ἐγγυτάτω γένους μετεῖναι τῶν χρημάτων.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ἐμοὶ δ᾽ ἄρ᾽ οὐδὲν τῶν πατρῴων χρημάτων
  μέτεστιν;
  Πισθέταιρος
  οὐ μέντοι μὰ Δία. λέξον δέ μοι,
  ἤδη σ᾽ ὁ πατὴρ εἰσήγαγ᾽ ἐς τοὺς φράτερας;
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  1670 г. οὐ δῆτ᾽ ἐμέ γε. καὶ δῆτ᾽ ἐθαύμαζον πάλαι.
  Πισθέταιρος
  τί δῆτ᾽ ἄνω κέχηνας αἴκειαν βλέπων;
  ἀλλ᾽ ἢν μεθ᾽ ἡμῶν ᾖς, καταστήσας σ᾽ ἐγὼ
  τύραννον ὀρνίθων παρέξω σοι γάλα.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  δίκαι᾽ ἔμοιγε καὶ πάλαι δοκεῖς λέγειν
  1675 περὶ τῆς κόρης, κἄγωγε παραδίδωμί σοι.
  Πισθέταιρος
  τί δαὶ σὺ φῄς;
  Ποσειδ ῶ ν
  τἀναντία ψηφίζομαι.
  Πισθέταιρος
  ἐν τῷ Τριβαλλῷ πᾶν τὸ πρᾶγμα. τί σὺ λέγεις;
  Τριβαλλός
  καλάνι κόραυνα καὶ μεγάλα βασιλιναῦ
  ὄρνιτο παραδίδωμι.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  παραδοῦναι λέγει.
  Ποσειδ ῶ ν
  1680 μὰ τὸν Δί᾽ οὐχ οὗτός γε παραδοῦναι λέγει,
  εἰ μὴ † βαδίζειν † ωἅσπερ ασιιδ χειιδ όειιδ
  Πισθέταιρος
  οὐκοῦν παραδοῦναι ταῖς χελιδόσιν λέγει.
  Ποσειδ ῶ ν
  σφὼ νῦν διαλλάττεσθε καὶ ξυμβαίνετε:
  ἐγὼ δ᾽, ἐπειδὴ σφῷν δοκεῖ, σιγήσομαι.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  1685 ἡμῖν ἃ λέγεις σὺ πάντα συγχωρεῖν δοκεῖ.
  ἀλλ᾽ ἴθι μεθ᾽ ἡμῶν αὐτὸς ἐς τὸν οὐρανόν,
  ἵνα τὴν Βασίλειαν καὶ τὰ πάν἖τẃνὰ .
  Πισθέταιρος
  ἐς καιρὸν ἆρα κατεκόπησαν οὑτοιὶ
  ἐς τοὺς γάμους.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  βούλεσθε δῆτ᾽ ἐγὼ τέως
  1690 ὀπτῶ τὰ κρέα ταυτὶ μένων; ὑμεῖς δ᾽ ἴτε.
  Ποσειδ ῶ ν
  ὀπτᾷς τὰ κρέα; πολλήν γε τενθείαν λέγεις.
  οὐκ εἶ μεθ᾽ ἡμῶν;
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  εὖ γε μέντἂν διετέθην.
  Πισθέταιρος
  ἀλλὰ γαμικὴν χλανίδα δότω τις δεῦρό μοι.
  Χορός
  ἔστι δ᾽ ἐν Φαναῖσι πρὸς τῇ
  1695 Κλεψύδρᾳ πανοῦργον ἐγ-
  γλωττογαστόρων γένος,
  οἯείρίρ καὶ σπείρουσι
  καὶ τρυγῶσι ταῖς γλώτταισι
  συκάζουσί τε:
  1700 βάρβαροι δ᾽ εἰσὶν ακίρ γένος,γος
  ὶ Φίλιπποι.
  κἀπὸ τῶν ἐγγλωττογαστόρων
  ἐκείνων τῶν Φιλίππων
  πανταχοῦ τῆς Ἀττικῆχ ἶτὂγῡ
  1705 τὂγῆ έμνεται. Ἄ γγελος
  ὦ πάντ᾽ ἀγαθὰ πράττοντες, ὦ μείζω λόγου,
  ὦ τρισμακάριον πτηνὸν ὀρνίθων γτḇνος,
  τύραννον ὀλβίοις δόμοις.
  προσέρχεται γὰρ οἷς οὔτε παμφαὴς
  1710 ἀστὴρ ἰδεῖν ἔλαμψε χρυσαυγεῖ δόμῳ,
  οὔθ᾽ ἲγγί ς ἀκτίνων σέλας
  τοιοῦτον ἐξέλαμψεν, οἶον ἔρχεται
  ἔχων γυναικὸς κάλλις οὐ φ
  πάλλων κεραυνόν, πτεροφόρον Διὸς βέλος:
  1715 ὀσμὴ δ᾽ ἀνωνόμαστος ἐς βάθος κυκλος ὸν
  θέαμα: θυμιαμάτων δ᾽
  αὖραι διαψαίρουσι πλεκτάνην καπνοῦ.
  ὁδὶ δὲ καὐτός ἐστιν. ἀλλὰ χρὴ θεᾶς
  Μούσης ἀνοίγειν ἱερὸν εὔφημον στόμα. Χορός
  1720 г. ἄναγε δίεχε πάραγε πάρεχε.
  περιπέτεσθε
  τὸν μάκαρα μάκαρι σὺν τύχᾳ.
  ὦ φεῦ φεῦ τῆς ὥρας τοῦ κάλλους.
  1725 ὦ μακαριστὸν σὺ γάμον τῇδε πόλει γημας.
  Χορός
  μεγάλαι μεγάλαι κατέχουσι τύχαι
  γένος ὀρνίθων
  διὰ τόνδε τὸν ἄνδρ᾽. ἀλλ᾽ ὑμεναίοις
  καὶ νυμφιδίοισι δέχεσθ᾽ ᾠδαῖς
  1730 αὐτὸν καὶ τὴν Βασίλειαν.
  Χορός
  Ἥρᾳ ποτ᾽ Ὀλυμπίᾳ
  τῶν ἠλιβάτων θρόνων
  ἄρχοντα θεοῖς μέγαν
  Μοῖραι ξυνεκοίῶισ3
  ιῷδ᾽ ὑμεναίῳ.
  Ὑμὴν ὦ Ὑμέναι᾽ ὦ,
  Ὑμὴν ὦ Ὑμέναι᾽ ὦ. Χορός
  ὁ δ᾽ ἀμφιθαλὴς Ἔρως
  χρυσόπτερος ἡνίας
  ηὔθυνε παλιντόνους,
  1740 Ζηνὸς πάτροχάος
  τ᾽ εὐδαίμονος Ἥρας.
  Ὑμὴν ὦ Ὑμέναι᾽ ὦ,
  Ὑμὴν ὦ Ὑμέναι᾽ ὦ. Πισθέταιρος
  ἐχάρην ὕμνοις, ἐχάρην ᾠδαῖς:
  ἄγαμαι δὲ λόγων. ἄγε νυν αὐτοῦ
  1745 г. ᾽ ἀργῆτα
  κεραυνόν
  .
  Χορός
  ὦ μέγα χρύσεον ἀστεροπῆς φάος,
  ὦ Διὸς ἄμβροτον ἔγχος πυρφόρον,
  1750 ὦ χθႭαανιραι
  βροφόροι θ᾽ ἅμα βρονταί,
  αἷς ὅδε νῦν χθόνα σείει.
  διὰ σὲ τὰ πάντα κρατήσας
  καὶ πάρεδρον Βασίλειαν ἔχει Διός.
  Ὑμὴν ὦ Ὑμέναι᾽ ὦ.
  Πισθέταιρος
  1755 г.
  ν
  .
  _
  ὄρεξον ὦ μάκαιρα σὴν
  1760 χεῖρα καὶ πτερῶν ἐμῶν
  λαβοῦσα συγχόρευσον: αἆρων
  δὲ κιῶν ώ.
  Χορός
  ἀλαλαλαὶ ἰὴ παιών,
  τήνελλα καλλίνικος, ὦ
  1765 δαιμόνων ὑπέρτατε.
   ЛИСИСТРАТА
  Λυσιστράτη
  ἀλλ᾽ εἴ τις ἐς Βακχεῖον αὐτὰς ἐκάλεσεν,
  ἢ 'ς Πανὸς ἢ 'πὶ Κωλιάδ᾽ ,
  λίε 'ς Γενε ὐδ᾽ ἂν διελθεῖν ἦν ἂν ὑπὸ τῶν τυμπάνων.
  νῦν δ᾽ οὐδεμία πάρεστιν ἐνταυθοῖ γυνή:
  5 πλὴν ἥ γ᾽ ἐμὴ κωμῆτις ἥδ᾽ ἐξέρχ.εταέρχ.εξέρχ.
  χαῖρ᾽ ὦ Καλονίκη.
  Καλονίκη
  καὶ σύ γ᾽ ὦ Λυσιστράτη.
  τί συντετάραξαι; μὴ σκυθρώπαζ᾽ ὦ τέκνον.
  οὐ γὰρ πρέπει σοι τοξοποιεῖν τὰς ὀφρῦς.
  Λυσιστράτη
  ἀλλ᾽ ὦ Καλονίκη κάομαι τὴν καρδίαν,
  10 καὶ πόλλ᾽ ὑπὲρ ἡμῶν τῶν γυναικι὇ον
  ἄϴν παρὰ μὲν τοῖς ἀνδράσιν νενομίσμεθα
  εἶναι πανοῦργοι —
  Καλονίκη
  καὶ γάρ ἐσμεν νὴ Δία.
  Λυσιστράτη
  εἰρημένον δ᾽ αὐταῖς ἀπαντᾶν ἐνθάδε
  βουλευσομέναισιν οὐ περὶ φαύλου πράγματυὂ,
  15 οὐχ ἥκουσιν.
  Καλονίκη
  ἀλλ᾽ ὦ φιλτάτη
  ἥξουσι: χαλεπή τοι γυναικῶν ἔξοδος.
  ἡ μὲν γὰρ ἡμῶν περὶ τὸν ἄνδρ᾽ ἐκύπτασεν,
  ἡ δ᾽ οἰκέτην ἤγειρεν, Ἲ δὲ πιίίον
  ἡ δ᾽ ἔλουσεν, ἡ δ᾽ ἐψώμισεν.
  Λυσιστράτη
  20 ἀλλ᾽ ἕτερά τἄρ᾽ ἦν τῶνδε προὐργιαίτερα
  αὐταῖς.
  Καλονίκη
  τί δ᾽ ἐστὶν ὦ φίλη Λυσιστράτη,
  ἐφ᾽ ὅ τι ποθ᾽ ἡμᾶς τὰς γυναῖκας συγῖκας;
  τί τὸ πρᾶγμα; πηλίκον τι;
  Λυσιστράτη
  μέγα.
  Καλονίκη
  μῶν καὶ παχύ;
  Λυσιστράτη
  καὶ νὴ Δία παχύ.
  Καλονίκη
  κᾆτα πῶς οὐχ ἥκομεν;
  Λυσιστράτη
  25 οὐχ οὗτος ὁ τρόπος: ταχὺ γὰρ ἂν ξυνήλθομεν.
  ἀλλ᾽ ἔστιν ὑπ᾽ ἐμοῦ πρᾶγμ᾽ ἀνεζητημένον
  πολλαῖσί τ᾽ ἀγρυπνίαισιν ἐρριπτασέέέ.
  Καλονίκη
  ἦ πού τι λεπτόν ἐστι τοὐρριπτασμένον.
  Λυσιστράτη
  οὕτω γε λεπτὸν ὥσθ᾽ ὅλης τῆς Ἑλλάδος
  30 ἐν ταῖς γυναιξίν ἐστιν ἡ σωτηρία.
  Καλονίκη
  ἐν ταῖς γυναιξίν; ἐπ᾽ ὀλίγου γ᾽ ὠχεῖτ᾽ ἄρα.
  Λυσιστράτη
  —
  _
  Καλονίκη
  βέλτιστα τοίνυν μηκέτ᾽ εἶναι νὴ Δία.
  Λυσιστράτη
  35 Βοιωτίους τε πάντας ἐξολωλέναι.
  Καλονίκη
  μὴ δῆτα πάντας γ᾽, ἀλλ᾽ ἄφελε τὰς ἐγχέλεις.
  Λυσιστράτη
  περὶ τῶν Ἀθηνῶν δ᾽ οὐκ ἐπιγλωττήσομαι
  τοιοῦτον οὐδέν: ἀλλ᾽ ὑπονόησον σι.
  ἢν δὲ ξυνέλθωσ᾽ αἱ γυναῖκες ἐνθάδε
  40 αἵ τ᾽ ἐκ Βοιωτῶν αἵ τε ΠελοπονμςησἯενἉ
  οινῇ σώσομεν τὴν Ἑλλάδα.
  Καλονίκη
  τί δ᾽ ἂν γυναῖκες φρόνιμον ἐργασαίατο
  ἢ λαμπρόν, αἳ καθήμεθ᾽ ἐξηνθισμέΦσναι,
  ΉτροοἿ ι καὶ κεκαλλωπισμέναι
  45 καὶ Κιμμερίκ᾽ ὀρθοστάδια καὶ περιβαρίδας;
  Λυσιστράτη
  ταῦτ᾽ αὐτὰ γάρ τοι κἄσθ᾽ ἃ σώσειν προσδοκῶ,
  τὰ κροκωτίδια καὶ τὰ μύρα χαχδἰ
  περιιβρα υσα καὶ τὰ διαφανῆ χιτώνια.
  Καλονίκη
  τίνα δὴ τρόπον ποθ᾽;
  Λυσιστράτη
  ὥστε τῶν νῦν μηδένα
  50 ἀνδρῶν ἐπ᾽ ἀλλήλοισιν ἄρεσθαι δόρυ —
  Καλονίκη
  κροκωτὸν ἄρα νὴ τὼ θεὼ 'γὼ βάψομαι.
  Λυσιστράτη
  μηδ᾽ ἀσπίδα λαβεῖν —
  Καλονίκη
  Κιμμερικὸν ἐνδύσομαι.
  Λυσιστράτη
  μηδὲ ξιφίδιον.
  Καλονίκη
  κτήσομαι περιβαρίδας.
  Λυσιστράτη
  ἆρ᾽ οὐ παρεῖναι τὰς γυναῖκας δῆτ᾽ ἐχρῆν;
  Καλονίκη
  55 οὐ γὰρ μὰ Δί᾽ ἀλλὰ πετομένας ἥκειν πάλαι.
  Λυσιστράτη
  ἀλλ᾽ ὦ μέλ᾽ ὄψει τοι σφόδρ᾽ αὐτὰς Ἀττικάς,
  ἅπαντα δρώσας τοῦ δέοντος ὕστερον.
  ἀλλ᾽ οὐδὲ Παράλων οὐδεμία γυνὴ πάρα,
  οὐδ᾽ ἐκ Σαλαμῖνος.
  Καλονίκη
  ἀλλ᾽ ἐκεῖναί γ᾽ οἶδ᾽ ὅτι
  60 ἐπὶ τῶν κελήτων διαβεβήκασ᾽ ὄρθριαι.
  Λυσιστράτη
  οὐδ᾽ ἃς προσεδόκων κἀλογιζόμην ἐγὼ
  πρώτας παρέσεσθαι δεῦρο τὰς Ἀχαρνέων
  γυναῖ κουσιν.
  Καλονίκη
  ἡ γοῦν Θεογένους
  ὡς δεῦρ᾽ ἰοῦσα θοὐκάταιον ἤρετο.
  65 ἀτὰρ αἵδε καὶ δή σοι προσέρχονταί τινες.
  Λυσιστράτη
  αἱδί θ᾽ ἕτεραι χωροῦσί τινες.
  Καλονίκη
  ἰοὺ ἰού,
  πόθεν εἰσίν;
  Λυσιστράτη
  Ἀναγυρουντόθεν.
  Καλονίκη
  νὴ τὸν Δία:
  ὁ γοῦν ἀνάγυρός μοι κεκινῆσθαι δοκεῖ.
  Μυρρίνη
  μῶν ὕστεραι πάρεσμεν ὦ Λυσιστράτη;
  70 тί φῄς; τί σιγᾷς;
  Λυσιστράτη
  οὔ σ᾽ ἐπαινῶ Μυρρίνη
  ἥκουσαν ἄρτι περὶ τοιούτου πράγματος.
  Μυρρίνη
  μόλις γὰρ ηὗρον ἐν σκότῳ τὸ ζώνιον.
  ἀλλ᾽ εἴ τι πάνυ δεῖ, ταῖς παρούσαισιν λέγε.
  Λυσιστράτη
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἐπαναμείνωμεν ὀλίγου γ᾽ οὕνεκα
  75 τάς τ᾽ ἐκ Βοιωτῶν τάς τε΅ογποΠε΅οποοΠε΅Ήπο
  ναῖκας ἐλθεῖν.
  Μυρρίνη
  πολὺ σὺ κάλλιον λέγεις.
  ἡδὶ δὲ καὶ δὴ Λαμπιτὼ προσέρχεται.
  Λυσιστράτη
  ὦ φιλτάτη Λάκαινα χαῖρε Λαμπιτοῖ.
  οἷον τὸ κάλλος γλυκυτάτη σου φαίνεται.
  80 ὡς δ᾽ εὐχροεῖς, ὡς δὲ σφριγᾷ τὸ σῶμά σου.
  κἂν ταῦρον ἄγχοις.
  Λαμπιτώ
  μάλα γ᾽ οἰῶ ναὶ τὼ σιώ:
  γυμνάδδομαι γὰρ καὶ ποτὶ πυγὰν ἅλλομαι.
  Καλονίκη
  ὡς δὴ καλὸν τὸ χρῆμα τιτθίων ἔχεις.
  Λαμπιτώ
  ᾇπερ ἱερεῖόν τοί μ᾽ ὑποψαλάσσετε.
  Λυσιστράτη
  85 ἡδὶ δὲ ποδαπή 'σθ᾽ ἡ νεᾶνις ἡτέρα;
  Λαμπιτώ
  πρέσβειρά τοι ναὶ τὼ σιὼ Βοιωτία
  ἵκει ποθ᾽ ὑμέ.
  Μυρρρίνη
  νὴ μὰ Δία Βοιωτία,
  καλόν γ᾽ ἔχουσα τὸ πεδίον.
  Καλονίκη
  καὶ νὴ Δία
  κομψότατα τὴν βληχώ γε παρατετιλμένη.
  Λυσιστράτη
  90 τίς δ᾽ ἡτέρα παῖς;
  Λαμπιτώ
  χαΐα ναὶ τὼ σιώ,
  Κορινθία δ᾽ αὖ.
  Καλονίκη
  χαΐα νὴ τὸν Δία
  δήλη 'στὶν οὖσα ταυταγὶ τἀντευθενί.
  Λαμπιτώ
  τίς δ᾽ αὖ ξυναλίαξε τόνδε τὸν στόλον
  τὸν τᾶν γυναικῶν;
  Λυσιστράτη
  ἥδ᾽ ἐγώ.
  Λαμπιτώ
  μύσιδδέ τοι
  95 ὅ τι λῇς ποθ᾽ ἁμέ.
  Καλονίκη
  νὴ Δί᾽ ὦ φίλη γύναι,
  λέγε δῆτα τὸ σπουδαῖον ὅ τι τοῦτ᾽ ἐστί σοι.
  Λυσιστράτη
  λέγοιμ᾽ ἂν ἤδη. πρὶν λέγειν δ᾽, ὑμᾶς τοδὶ
  ἐπερήσομαί τι μικρόν.
  Καλονίκη
  ὅ τι βούλει γε σύ.
  Λυσιστράτη
  τοὺς πατέρας οὐ ποθεῖτε τοὺς τῶν παιδίων
  100 ἐπὶ στρατιᾶς ἀπόντας; εὖ γὰρ οἶδ᾽ ὅτι
  πάσαισιν ὑμῖν ἐστιν ἀποδημῶν ἀνήρ.
  Καλονίκη
  ὁ γοῦν ἐμὸς ἀνὴρ πέντε μῆνας ὦ τάλαν
  ἄπεστιν ἐπὶ Θρᾴκης φυλάττων Εὐκράτη.
  Μυρρίνη
  ὁ δ᾽ ἐμός γε τελέους ἑπτὰ μῆνας ἐν Πύλῳ.
  Λαμπιτώ
  105 .
  _
  Λυσιστράτη
  ἀλλ᾽ οὐδὲ μοιχοῦ καταλέλειπται φεψάλυξ.
  ἐξ οὗ γὰρ ἡμᾶς προὔδοσαν Μιλήσιοι,
  οὐκ εἶδον οὐδ᾽ ὄλισβον ὀκτωδάκτμολον ὀκτωδάκτμιλον ὀὀκτωδάκτμιλον ὀὀκτωδάκτυλον ὀὀκτωδάκτυλον ὀὀκτωδάκτυλον ὀὀκτωδάκτυλον ἐξ
  οὗ γὰρ ν ἡμῖν σκυτίνη 'πικουρία.
  ἐθέλοιτ᾽ ἂν οὖν, εἰ μηχανὴν εὕροιμ᾽ ἐγώ,
  μετ᾽ ἐμοῦ καταλῦσαι τὸν πόλεμον;
  Καλονίκη
  νὴ τὼ θεώ:
  ἔγωγ᾽ ἂν οὖν κἂν εἴ με χρείη τοὔγκυκλον
  τουτὶ καταθε἖σσα αὐθημερόν.
  Μυρρίνη
  115 _
  _
  Λαμπιτώ
  ἐγὼ δὲ καί κα ποττὸ Ταΰγετόν γ᾽ ἄνω
  ἔλσοιμ᾽ ὅπᾳ μέλλοιμί γ᾽ εἰράναν ἰδεῖν.
  Λυσιστράτη
  λέγοιμ᾽ ἄν: οὐ δεῖ γὰρ κεκρύφθαι τὸν λόγον.
  120. ὶ
  —
  _
  Καλονίκη
  τοῦ; φράσον.
  Λυσιστράτη
  ποιήσετ᾽ οὖν;
  Καλονίκη
  ποιήσομεν, κἂν ἀποθανεῖν ἡμᾶς δέῃ.
  Λυσιστράτη
  ἀφεκτέα τοίνυν ἐστὶν ἡμῖν τοῦ πέους.
  125 τί μοι μεταστρέφεσθε; ποῖ βαδίζετε;
  αὗται τί μοιμυᾶτε κἀνανεύετε;
  τί χρὼς τέτραπται; τί δάκρυον κατείβεται;
  ποιήσετ᾽ ἢ οὐ ποιήσετ᾽; ἢ τί μέλλετε;
  Καλονίκη
  οὐκ ἂν ποιήσαιμ᾽, ἀλλ᾽ ὁ πόλεμος ἑρπέτω.
  Μυρρίνη
  130 μὰ Δί᾽ οὐδ᾽ ἐγὼ γάρ, ἀλλ᾽ ὁ πόλεμος ἑρπέτω.
  Λυσιστράτη
  ταυτὶ σὺ λέγεις ὦ ψῆττα; καὶ μὴν ἄρτι γε
  ἔφησθα σαυτῆς κἂν παρατεμεῖν θἤμισυ.
  Καλονίκη
  ἄλλ᾽ ἄλλ᾽ ὅ τι βούλει: κἄν με χρῇ διὰ τοῦ πυρὸς
  ἐθέλω βαδίζειν: τοῦτο μᾶλζον
  135 οὐδὲν γὰρ οἷον ὦ φίλη Λυσιστράτη.
  Λυσιστράτη
  τί δαὶ σύ;
  Ἄ λλη
  κἀγὼ βούλομαι διὰ τοῦ πυρός.
  Λυσιστράτη
  ὦ παγκατάπυγον θἠμέτερον ἅπαν γένος,
  οὐκ ἐτὸς ἀφ᾽ ἡμῶν εἰσιν αἱ τραγῳδίαι.
  οὐδὲν γάρ ἐσμεν πλὴν Ποσειδῶν καὶ σκάφη.
  140. ν ,
  ξυμψήφισαί μοι .
  
  Λαμπιτώ
  χαλεπὰ μὲν ναὶ τὼ σιὼ
  γυναῖκάς ἐσθ᾽ ὑπνῶν ἄνευ ψωλᾶς μόνας.
  ὅμως γα μάν: δεῖ τᾶς γὰρ εἰράνας μάλ᾽ αὖ.
  Λυσιστράτη
  145 ὦ φιλτάτη σὺ καὶ μόνη τούτων γυνή.
  Καλονίκη
  εἰ δ᾽ ὡς μάλιστ᾽ ἀπεχοίμεθ᾽ οὗ σὺ δὴ λέγεις,
  ὃ μὴ γένοιτο, μᾶλλον ἂν διιὰ τινὰ
  τιοϰ τ᾽ ἂν εἰρήνη;
  Λυσιστράτη
  πολύ γε νὴ τὼ θεώ.
  εἰ γὰρ καθοίμεθ᾽ ἔνδον ἐντετριμμέναι,
  150 κἀν τοῖς χιτωνίοισι τοῖς Ἀμοργαϯννοι
  ίοιμεν δέλτα παρατετιλμέναι,
  στύοιντο δ᾽ ἅνδρες κἀπιθυμοῖεν σπλεκοῦν,
  ἡμεῖς δπὲ μενσνσν λλ᾽ ἀπεχοίμεθα,
  σπονδὰς ποιήσαιντ᾽ ἂν ταχέως, εὖ οἶδ᾽ ὅτι.
  Λαμπιτώ
  155 .
  _
  Καλονίκη
  τί δ᾽ ἢν ἀφιῶσ᾽ ἅνδρες ἡμᾶς ὦ μέλε;
  Λυσιστράτη
  τὸ τοῦ Φερεκράτους, κύνα δέρειν δεδαρμένην.
  Καλονίκη
  φλυαρία ταῦτ᾽ ἐστὶ τὰ μεμιμημένα.
  160 ἐὰν λαβόντες δ᾽ ἐς τὸ δωμάτιον βίᾳ
  ἕλκωσιν ἡμᾶς;
  Λυσιστράτη
  ἀντέχου σὺ τῶν θυρῶν.
  Καλονίκη
  ἐὰν δὲ τύπτωσιν;
  Λυσιστράτη
  παρέχειν χρὴ κακὰ κακῶς.
  οὐ γὰρ ἔνι τούτοις ἡδονὴ τοῖς πρὸς βίαν.
  κἄλλως ὀδυνᾶν χρή: κἀμέλει ταχέως πάνυ
  165 ἀπεροῦσιν. οὐ γὰρ οὐδέποτ᾽ εὐφρανθήσεται
  ἀνήρ, ἐὰν μὴ τῇ γυναικὶ συμφέρῃ.
  Καλονίκη
  εἴ τοι δοκεῖ σφῷν ταῦτα, χἠμῖν ξυνδοκεῖ.
  Λαμπιτώ
  καὶ τὼς μὲν ἁμῶν ἄνδρας ἁμὲς πείσομες πείσομες
  παντᾷ δικαίως ἄδολον εἰράναν ἄγοινὈὈὈὈὶὈὈὈὈὈὈὈὈὈὈὈὈὸὈ
  σαναίων γα μὰν ῥυάχετον
  πᾷ κά τις ἀμπείσειεν αὖ μὴ πλαδδιῆν;
  Λυσιστράτη
  ἡμεῖς ἀμέλει σοι τά γε παρ᾽ ἡμῖν πείσομεν.
  Λαμπιτώ
  οὐχ ἇς πόδας κ᾽ ἔχωντι ταὶ τριήρεες,
  καὶ τὠργύριον τὤβυσσον ᾖ πὰρ τᾷ σιῷ.
  Λυσιστράτη
  175 .
  _
  ταῖς πρεσβυτάταις γὰρ προστέτακται τοῦτο δρᾶν,
  ἕως ἂν ἡμεῖς ταῦτα συντκθώσκεθα,
  θύιοα, θύιοα ς καταλαβεῖν τὴν ἀκρόπολιν.
  Λαμπιτώ
  180 παντᾷ κ᾽ ἔχοι, καὶ τᾷδε γὰρ λέγεις καλῶς.
  Λυσιστράτη
  τί δῆτα ταῦτ᾽ οὐχ ὡς τάχιστ᾽ ὦ Λαμπιτοῖ
  ξυνωμόσαμεν, ὅπως ἂν ἀρρήκτως ἔχῃ;
  Λαμπιτώ
  πάρφαινε μὰν τὸν ὅρκον, ὡς ὀμιόμεθα.
  Λυσιστράτη
  καλῶς λέγεις. ποῦ 'σθ᾽ ἡ Σκύθαινα; ποῖ βλέπεις;
  185 θὲς ἐς τὸ πρόσθεν ὑπτίαν τὴν ἀσπίδα,
  καί μοι δότω τὰ τόμιά τις.
  Καλονίκη
  Λυσιστράτη
  τίν᾽ ὅρκον ὁρκώσεις ποθ᾽ ἡμᾶς;
  Λυσιστράτη
  ὅντινα;
  εἰς ἀσπίδ᾽, ὥσπερ φάσ᾽ ἐν Αἰσχύλῳ ποτέ,
  μηλοσφαγούσας.
  Καλονίκη
  μὴ σύ γ᾽ ὦ Λυσιστράτη
  190 εἰς ἀσπίδ᾽ ὀμόσῃς μηδὲν εἰρήνης πέρι.
  Λυσιστράτη
  τίς ἂν οὖν γένοιτ᾽ ἂν ὅρκος;
  Καλονίκη
  εἰ λευκόν ποθεν
  ἵππον λαβοῦσαι τόμιον ἐντεμοίμεθα.
  Λυσιστράτη
  ποῖ λευκὸν ἵππον;
  Καλονίκη
  ἀλλὰ πῶς ὀμούμεθα
  ἡμεῖς;
  Λυσιστράτη
  ἐγώ σοι νὴ Δί᾽, ἢν βούλῃ, φράσω.
  195. ὴν
  κύλικα
  μὴ 'πιχεῖν ὕδωρ.
  Λαμπιτώ
  φεῦ δᾶ τὸν ὅρκον ἄφατον ὡς ἐπαινίω.
  Λυσιστράτη
  φερέτω κύλικά τις ἔνδοθεν καὶ σταμνίον.
  Μυρρίνη
  200 ὦ φίλταται γυναῖκες, ὁ κεραμεὼν ὅσος.
  Καλονίκη
  ταύτην μὲν ἄν τις εὐθὺς ἡσθείη λαβών.
  Λυσιστράτη
  καταθεῖσα ταύτην προσλαβοῦ μοι τοῦ κάπρου.
  δέσποινα Πειθοῖ καὶ κύλιξ φιλοτησία,
  τὰ σφάγια δέξαι ταῖς γυναιξὶν εὐμενής.
  Καλονίκη
  205 εὔχρων γε θαἶμα κἀποπυτίζει καλῶς.
  Λαμπιτώ
  καὶ μὰν ποτόδδει γ᾽ ἁδὺ ναὶ τὸν Κάστορα.
  Μυρρίνη
  ἐᾶτε πρώτην μ᾽ ὦ γυναῖκες ὀμνύναι.
  Καλονίκη
  μὰ τὴν Ἀφροδίτην οὔκ, ἐάν γε μὴ λάχῃς.
  Λυσιστράτη
  λάζυσθε πᾶσαι τῆς κύλικος ὦ Λαμπιτοῖ:
  210 λεγέτω δ᾽ ὑπὲρ ὑμῶν μίᾭ ἅπερ ἑωλν κελθγὭ
  ῖς δ᾽ ἐπομεῖσθε ταὐτὰ κἀμπεδώσετε.
  οὐκ ἔστιν οὐδεὶς οὔτε μοιχὸς οὔτ᾽ ἀνήρ —
  Καλονίκη
  οὐκ ἔστιν οὐδεὶς οὔτε μοιχὸς οὔτ᾽ ἀνήρ —
  Λυσιστράτη
  ὅστις πρὸς ἐμὲ πρόσεισιν ἐστυκώς. λέγε.
  Καλονίκη
  215 ὅστις πρὸς ἐμὲ πρόσεισιν ἐστυκώς. παπαῖ
  ὑπολύεταί μου τὰ γόνατ᾽ ὦ Λυσιστράτη.
  Λυσιστράτη
  οἴκοι δ᾽ ἀταυρώτη διάξω τὸν βίον —
  Καλονίκη
  οἴκοι δ᾽ ἀταυρώτη διάξω τὸν βίον —
  Λυσιστράτη
  κροκωτοφοροῦσα καὶ κεκαλλωπισμένη, —
  Καλονίκη
  220 κροκωτοφοροῦσα καὶ κεκαλλωπισμένη, —
  Λυσιστράτη
  ὅπως ἂν ἁνὴρ ἐπιτυφῇ μάλιστά μου:
  Καλονίκη
  ὅπως ἂν ἁνὴρ ἐπιτυφῇ μάλιστά μου:
  Λυσιστράτη
  κοὐδέποθ᾽ ἑκοῦσα τἀνδρὶ τὠμῷ πείσομαι.
  Καλονίκη
  κοὐδέποθ᾽ ἑκοῦσα τἀνδρὶ τὠμῷ πείσομαι.
  Λυσιστράτη
  225 ἐὰν δέ μ᾽ ἄκουσαν βιάζηται βίᾳ, —
  Καλονίκη
  ἐὰν δέ μ᾽ ἄκουσαν βιάζηται βίᾳ, —
  Λυσιστράτη
  κακῶς παρέξω κοὐχὶ προσκινήσομαι.
  Καλονίκη
  κακῶς παρέξω κοὐχὶ προσκινήσομαι.
  Λυσιστράτη
  οὐ πρὸς τὸν ὄροφον ἀνατενῶ τὼ Περσικά.
  Καλονίκη
  230 οὐ πρὸς τὸν ὄροφον ἀνατενῶ τὼ Περσικά.
  Λυσιστράτη
  οὐ στήσομαι λέαιν᾽ ἐπὶ τυροκνήστιδος.
  Καλονίκη
  οὐ στήσομαι λέαιν᾽ ἐπὶ τυροκνήστιδος.
  Λυσιστράτη
  ταῦτ᾽ ἐμπεδοῦσα μὲν πίοιμ᾽ ἐντευθενί:
  Καλονίκη
  ταῦτ᾽ ἐμπεδοῦσα μὲν πίοιμ᾽ ἐντευθενί:
  Λυσιστράτη
  235 εἰ δὲ παραβαίην, ὕδατος ἐμπλῇθ᾽ ἡ κύλιξ.
  Καλονίκη
  εἰ δὲ παραβαίην, ὕδατος ἐμπλῇθ᾽ ἡ κύλιξ.
  Λυσιστράτη
  συνεπόμνυθ᾽ ὑμεῖς ταῦτα πᾶσαι;
  Π ᾶ σαι
  νὴ Δία.
  Λυσιστράτη
  φέρ᾽ ἐγὼ καθαγίσω τήνδε.
  Καλονίκη
  τὸ μέρος γ᾽ ὦ φίλη,
  ὅπως ἂν ὦμεν εὐθὺς ἀλλήλων φίλαι.
  Λαμπιτώ
  240 τίς ὡλολυγά;
  Λυσιστράτη
  τοῦτ᾽ ἐκεῖν᾽ οὑγὼ 'λεγον:
  αἱ γὰρ γυναῖκες τὴν ἀκρόπολινα τῆς θειλοῂ
  ήφασιν. ἀλλ᾽ ὦ Λαμπιτοῖ σὺ μὲν βάδιζε
  καὶ τὰ παρ᾽ ὑμῶν εὖ τίθει,
  τασδὶ δ᾽ ὁμήροους κτους ιατους ιατους ιατους
  ιατους
  245
  Καλονίκη
  οὔκουν ἐφ᾽ ἡμᾶς ξυμβοηθήσειν οἴει
  τοὺς ἄνδρας εὐθύς;
  Λυσιστράτη
  ὀλίγον αὐτῶν μοι μέλει.
  οὐ γὰρ τοσαύτας οὔτ᾽ ἀπειλὰς οὔτε πῦρ
  250 ἥξουσ᾽ ἔχοντες ὥστ᾽ ἀνο῍αςξαι τὰς
  ἐὰν μὴ 'φ᾽ οἷσιν ἡμεῖς εἴπομεν.
  Καλονίκη
  μὰ τὴν Ἀφροδίτην οὐδέποτέ γ᾽: ἄλλως γὰρ ἂν
  ἄμαχοι γυναῖκες καὶ μιαραὄ κεκλὄ
  Χορ ὸ ς γερόντων
  χώρει Δράκης, ἡγοῦ βάδην, εἰ καὶ τὸν ὦμον ἀλγεῖς
  255 κορμοῦ τοσουτονὶ βάροωρωρ ν ἐλάας. Χορ ὸ ς γερόντων
  ἦ πόλλ᾽ ἄελπτ᾽ ἔνεστιν ἐν τῷ μακρῷ βίῳ φεῦ,
  ἐπεὶ τίς ἄν ποτ᾽ ἤλπισ᾽ ἣτρΉὀμϾ Στρωὀμς ῦσαι
  260 γυναῖκας, ἃς ἐβόσκομεν
  κατ᾽ οἶκον ἐμφανὲς κακόν,
  κατὰ μὲν αϭγιον α,τκν α,
  τρν α ὰ δ᾽ ἀκρόπολιν ἐμὰν λαβεῖν
  μοχλοῖς δὲ καὶ κλῄθροισι
  265 τὰ προπύλαια πακτοῦν; Χορ ὸ ς γερόντων
  ἀλλ᾽ ὡς τάχιστα πρὸς πόλιν σπεύσωμεν ὦ Φιλοῦργε,
  ὅπως ἄν, αὐταῖς ἐν κύκμλῳ θννῳ θνν α ταυτί,
  ὅσαι τὸ πρᾶγμα τοῦτ᾽ ἐνεστήσαντο καὶ μετῆλθον,
  μίαν πυρὰμν νήσαντεχ ἐμπρθεήσωἐμπρθεήσωἐ ς
  270 πάσας, ὑπὸ ψήφου μιᾶς, πρώτην δὲ τὴν Λύκωνος. Χορ ὸ ς γερόντων
  οὐ γὰρ μὰ τὴν Δήμητρ᾽ ἐμοῦ ζῶντος ἐγχανοῦνται:
  ἐπεὶ οὐδὲ Κλεομένης, ὃτς α χε πρῶτος,
  275 ἀπῆθεν ἀψάλακτος, ἀλλ᾽
  ὅμως Λακωνικὸν πνέων
  ᾤχετο θὤπκκμα παραδοὸ ρὸν
  ἔχων πάνυ τριβώνιον,
  πινῶν ῥυπῶν ἀπαράτιλτος,
  280 ἓξ ἐτῶν ἄλουτος. Χορ ὸ ς γερόντων
  οὕτως ἐπολιόρκησ᾽ ἐγὼ τὸν ἄνδρ᾽ ἐκεῖνον ὠμῶς
  ἐφ᾽ ἑπτακαίδεκ᾽ ἀσπίων ἀσπίων ἀσπίων ύλαις καθεύδων.
  τασΔὶ Δὲ τὰς εὐριπίΔῃ θεοῖς τε πᾶσιν ἐχθρὰς
  ἐγὼ ὐκ ἄρα σχήσω παρὼν τολμήματος τοσούτου;
  285 μή νυν ἔτ᾽ ἐν τῇ τετραπόλει τοὐμὸν τροπαῖον εἴη. Χορ ὸ ς γερόντων
  ἀλλ᾽ αὐτὸ γάρ μοι τῆς ὁδοῦ
  λοιπόν ἐστι χωρίον
  τὸ πρὸς πόλιν τὸ σιμόν, μοἔ Ἁδοἔ Ἁδου ἀλλ᾽
  αὐτὸ χὤπως ποτ᾽ ἐξαμπρεύσομεν
  290 τοῦτ᾽ ἄνευ κανθηλίου.
  ὡς ἐμοῦ γε τὼ ξύλω τὸν ὦμον ἐξιπώκατον:
  ἀλλ᾽ ὅμως βαδιστέον,
  καὶ τὸ πξμήρ, τ΅σορ, τ΅σορ
  ἀποσβεσθὲν λάθῃ πρὸς τῇ τελευτῇ τῆς ὁδοῦ.
  φῦ φῦ.
  295 ἰοὺ ἰοὺ τοῦ καπνοῦ. Χορ ὸ ς γερόντων
  ὡς δεινὸν ὦναξ Ἡράκλεις
  προσπεσόν μ᾽ ἐκ τῆς χύτρας
  ὥσπερ κύων λυττῶσα τκκφθαλάμιὼ:
  στιν γε Λήμνιον τὸ πῦρ
  300 τοῦτο πάσῃ μηχανῇ.
  οὐ γὰρ ἄν ποθ᾽ ὧδ᾽ ὀδὰξ ἔβρυκε τὰς λήμας ἐμοῦ.
  σπεῦδε πρόσθεν ἐς πόλιν
  καὶ βοήθει τῇ θεῷ.
  ἢ πότ᾽ αὐτῇ μᾶλλον ἢ νῦν ὦ Λάχης ἀρήξομεν;
  φῦ φῦ.
  305 ἰοὺ ἰοὺ τοῦ καπνοῦ. Χορ ὸ ς γερόντων
  τουτὶ τὸ πῦρ ἐγρήγορεν θεῶν ἕκατι καὶ ζῇ.
  οὔκουν ἄν, εἰ τὼ μὲν ξύλω θείμεσθα πρῶτον αὐτοῦ,
  τῆς ἀμπέλου δ᾽ ἐας τὴτα "ύὴα ὸν ἐγκαθέντες
  ἅψαντες εἶτ᾽ ἐς τὴν θύραν κριηδὸν ἐμπέσοιμεν;
  310. καπνῷ
  πιέζειν.
  θώμεσθα δὴ τὸ φορτίον. φεῦ τοῦ καπνοῦ βαβαιάξ.
  τίς ξυλλάβοιτ᾽ ἂν τοῦ ξύλου τῶν ἐν Σάμῳ στρατη γῶν;
  ταυτὶ μὲν ἤδη τὴν ῥάχιν θλίβοντά μου πέπαυται.
  315. ἐμοὶ προσοίσεις
  .
  δέσποινα Νίκη ξυγγενοῦ τῶν τ᾽ ἐν πόλει γυναικῶν
  τοῦ νῦν παρεστῶτος θράστους θρος ον ἡμᾶς.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  λιγνὺν δοκῶ μοι καθορᾶν καὶ καπνὸν ὦ γυναῖκες
  320 ὥσπερ πυρὸς καομένου: σπεονστου: σπεονστου ᾶττον.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  πέτου πέτου Νικοδίκη,
  πρὶν ἐμπεπρῆσθαι Καλύκην
  τε καὶ Κρίτυλλαν περιφυσήτω
  †ὑπωΠ τὑπων ε ἀργαλέων
  325 ὑπό τε γερόντων ὀλέθρων.
  ἀλλὰ φοβοῦμαι τόδε, μῶν ὑστερόπους βοηθῶ.
  νῦν δὴ γὰρ ἐμπλησαμένη τὴν ὑδρίαν κνεφαία
  μόλις ἀπὸ κρήνης ὑπ᾽ ὄχλου καακκροὶ ὑπ᾽ ὄχλου κακκοὶ ατάγου
  χυτρείου,
  330 δούλαισιν ὠστιζομένη
  *
  στιγματίαις θ᾽, ἁρπαλέως
  ἀραμένη ταῖσιν ἐμαῖς
  δημότισιν καομέναις
  φέρουσ᾽ ὕηδωρ. Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  ἤκουσα γὰρ τυφογέροντας
  ἄνδρας ἔρρειν, στελέχη
  φέροντας ὥσπερ βαλανεύσοντας
  τράς πόνΡιι ντον βάρος,
  δεινότατ᾽ ἀπειλοῦντας ἐπῶν
  340 ὡς πυρὶ χρὴ τὰς μυσαρὰς γυναῖκας ροκ ἃς
  ὦ θεὰ μή ποτ᾽ ἐγὼ πιμπραμένας ἴδοιμι,
  ἀλλὰ πολέμου καὶ μανιῶν ῥασαμένας λδλλλα ς
  ,
  ἐφ᾽ οἷσπερ ὦ χρυσολόφα
  345 πολιοῦχε σὰς ἔσχον ἕδρας.
  καί σε καλῶ ξύμμαχον ὦ
  Τριτογένει᾽, εἴ τις ἐκείνας
  ὑποπίμπρησιν ἀνήρ,
  φέμρεινρὦ ῶν. Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  350 ἔασον ὦ. τουτὶ τί ἦν; ὦνδρες πόνῳ πόνηροι:
  οὐ γάρ ποτ᾽ ἂν χρηστοί γ᾽ ἔδρων οὐδ᾽ εὐσεβεῖς τάδ᾽ ἄνδρες τάδ᾽ ἄνδρες
  Χορ ὸ ς γερόντων
  τουτὶ τὸ πρᾶγμ᾽ ἡμῖν ἰδεῖν ἀπροσδόκητον ἥκει:
  ἑσμὸς γυναικῶν οὑτοσσὶ θεθηαὶ θεθασοὶ ῖ.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  τί βδύλλεθ᾽ ἡμᾶς; οὔ τί που πολλαὶ δοκοῦμεν εἶναι;
  355 καὶ μὴν μέρος γ᾽ ἡμῶν ὁρᾶτ᾽ οὔπω τὸ μυριοστόν.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  ὦ Φαιδρία ταύτας λαλεῖν ἐάσομεν τοσαυτί;
  οὐ περικατᾶξαι τὸ ξύλον τύπτοντ᾽ ἐχρῆν τιν᾽ αὐταῖς;
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  θώμεσθα δὴ τὰς κάλπιδας χἠμεῖς χαμᾶζ᾽, ὅπως ἂν
  ἢν προσφέρῃ τὴν χεῖρά τιϾν τις μὴ ἐμποδίζῃ.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  360 εἰ νὴ Δί᾽ ἤδη τὰς γνάθους τούτων τις ἢ δὶς ἢ τρὶς
  ἔκοψεν ὥσπερ ΒνουπάϬλου ν οὐκ ἂν εἶχον.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  καὶ μὴν ἰδοὺ παταξάτω τις: στᾶσ᾽ ἐγὼ παρέξω,
  κοὐ μή ποτ᾽ ἄλλη σου κύων τῶν τηω ὼ я.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  εἰ μὴ σιωπήσει, θενών σου 'κκοκκιῶ τὸ γῆρας.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  365 ἅψαι μόνον Στρατυλλίδος τῷ δακτύλῳ προσελθών.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  τί δ᾽ ἢν σποδῶ τοῖς κονδύλοις; τί μ᾽ ἐργάσει τὸ δεινόν;
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  βρύκουσά σου τοὺς πλεύμονας καὶ τἄντερ᾽ ἐξαμήσω.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  οὐκ ἔστ᾽ ἀνὴρ Εὐριπίδου σοφώτερος ποιητής:
  οὐδὲν γὰρ οὕτω θρέμμ᾽ ςισαιιές ἀναιιές ἀναιιές υναῖκες.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  370 αἰρώμεθ᾽ ἡμεῖς θοὔδατος τὴν κάλπιν ὦ Ῥοδίππη.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  τί δ᾽ ὦ θεοῖς ἐχθρὰ σὺ δεῦρ᾽ ὕδωρ ἔχουσ᾽ ἀφίκου;
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  τί δαὶ σὺ πῦρ ὦ τύμβ᾽ ἔχων; ὡς σαυτὸν ἐμπυρεύσων;
  Χορ ὸ ς γερόντων
  ἐγὼ μὲν ἵνα νήσας πυρὰν τὰς σὰς φίλας ὑφάψω.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  ἐγὼ δέ γ᾽ ἵνα τὴν σὴν πυρὰν τούτῳ κατασβέσαιμι.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  375 τοὐμὸν σὺ πῦρ κατασβέσεις;
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  τοὔργον τάχ᾽ αὐτὸ δείξει.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  οὐκ οἶδά σ᾽ εἰ τῇδ᾽ ὡς ἔχω τῇ λαμπάδι σταθεύσω.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  εἰ ῥύμμα τυγχάνεις ἔχων, λουτρόν γ᾽ ἐγὼ παρέξω.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  ἐμοὶ σὺ λουτρὸν ὦ σαπρά;
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν καὶ
  ταῦτα νυμφικόν γε.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  ἤκουσας αὐτῆς τοῦ θράσους;
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  ἐλευθέρα γάρ εἰμι.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  380 σχήσω σ᾽ ἐγὼ τῆς νῦν βοῆς.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  ἀλλ᾽ οὐκέθ᾽ ἡλιάζει.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  ἔμπρησον αὐτῆς τὰς κόμας.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  σὸν ἔργον ὦχελῷε.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  οἴμοι τάλας.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  μῶν θερμὸν ἦν;
  Χορ ὸ ς γερόντων
  ποῖ θερμόν; οὐ παύσει; τί δρᾷς;
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  ἄρδω σ᾽ ὅπως ἂν βλαστάνῃς.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  385 ἀλλ᾽ αὖός εἰμ᾽ ἤδη τρέμων.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  οὐκοῦν ἐπειδὴ πῦρ ἔχεις, σὺ χλιανεῖς σεαυτόν.
  Πρόβουλος
  ἆρ᾽ ἐξέλαμψε τῶν γυναικῶν ἡ τρυφὴ
  χὠ τυμπανισμὸς χοἰ πυκνοὶ Σαβάζαισιοι,
  ὅὅ ὅ ὸς οὗτος οὑπὶ τῶν τεγῶν,
  390 οὗ 'γώ ποτ᾽ ὢν ἤκουον ἐν τἠκκλησίᾳ;
  ἔλεγε δ᾽ ὁ μὴ ὥρασι μὲν Δημόστρατος
  πλεῖν ἐς Σικελίαν, ἡ γυνὴ δ᾽ ὀρχουμνδναη
  ἉἿ ' φησίν, ὁ δὲ Δημόστρατος
  ἔλεγεν ὁπλίτας καταλέγειν Ζακυνθίων:
  395 ἡ δ᾽ ὑποπεππωκυῼ ὶ τοῦ τέγους
  'κόπτεσθ᾽ Ἄδωνιν' φησίν: ὁ δ᾽ ἐβιάζετο
  ὁ θεοῖσιν ἐχθρὸς καὶ μιαρὸς Χολοζύγης.
  τοιαῦτ᾽ ἀπ᾽ αὐτῶν ἐστιν ἀκόλαστ᾽ ᾁσματα.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  τί δῆτ᾽ ἂν εἰ πύθοιο καὶ τὴν τῶνδ᾽ ὕβριν;
  400. ἐνεουρηκότας
  .
  _
  Πρόβουλος
  νὴ τὸν Ποσειδῶ τὸν ἁλυκὸν δίκαιά γε.
  405 ῶν
  βλαστάνει
  βουλεύματα.
  οἳ λέγομεν ἐν τῶν δημιουργῶν τοιαδί:
  'ὦ χρυσοχόε τὸν ορμον ὃν ἐπεσκεύασνμας,
  ὀριος τῆς γυναικὸς ἑσπέρας
  410 ἡ βάλανος ἐκπέπτωκεν ἐκ τοῦ τρήματος.
  ἐμοὶ μὲν οὖν ἔστ᾽ ἐς Σαλαμῖνα πλευστέα:
  σὺ δ᾽ ἢν σχολάσῃς, πάσῃ τέχνῃ πραλρθῃ πρασθθῂ
  ἐμοὶ ὼν ἐκείνῃ τὴν βάλανον ἐνάρμοσον.
  415 με
  μου τῆς γυναικὸς τοῦ ποδὸς
  τὸ
  δακτυλίδιον ξυμπιέζει τὸ ζυγὸν
  ἅθ᾽ ἁπαλ὾θὸ τοὄ τοὸὸ ὖν σὺ τῆς μεσημβρίας
  ἐλθὼν χάλασον, ὅπως ἂν εὐρυτέρως ἔχῃ.'
  420. ἔσονται,
  τἀργυρίου νυνὶ δέον,
  ὑπὸ
  τῶν γυναικῶν ἀποκέκλῃμαι ταῖς πύλαις.
  ἀλλ᾽ οὐδὲν ἔργον ἑστάναι. φέρε τοὺς μοχλούς,
  425 ὅπως ἂν αὐτὰς τῆς ὕβρεως ἐγὼ σχέθω.
  τί κέχηνας ὦ δύστηνε; ποῖ δ᾽ αὖ σὺ βλέπεις,
  οὐδὲν ποιῶν ἀλλ᾽ ἢ καπηλεῖον σκοπῶν;
  οὐχ ὑποβαλόντες τοὺς μοχλοὺς ὑπὸ τὰς πύλας
  ἐντεῦθεν ἐκμοχλεύσετ᾽; ἐνθενδὶ δ᾽ ἐγὼ
  430 ξυνεκμοχλεύσω.
  Λυσιστράτη
  μηδὲν ἐκμοχλεύετε:
  ἐξέρχομαι γὰρ αὐτομάτη. τί δεῖ μοχλῶν;
  οὐ γὰρ μοχλῶν δεῖ μᾶλλον ἢ νοῦ καὶ φρενῶν.
  Πρόβουλος
  ἄληθες ὦ μιαρὰ σύ; ποῦ 'σθ᾽ ὁ τοξότης;
  ξυλλάμβαν᾽ αὐτὴν κὠπίσω τὼ χεῖρε δεῖ.
  Λυσιστράτη
  435 .
  _
  Πρόβουλος
  ἔδεισας οὗτος; οὐ ξυναρπάσει μέσην
  καὶ σὺ μετὰ τούτου κἀνύσαντε δήσετον;
  Γυν ὴ Α
  εἴ τἄρα νὴ τὴν Πάνδροσον ταύτῃ μόνον
  440 τὴν χεῖρ᾽ ἐπιβαλεῖς, ἐπιχεσεῖ πατούςνε.
  Πρόβουλος
  ἰδού γ᾽ἐπιχεσεῖ. ποῦ 'στιν ἕτερος τοξότης;
  ταύτην προτέραν ξύνδησον, ὁτιὴ καὶ λαλεῖ.
  Γυν ὴ Β
  εἴ τἄρα νὴ τὴν Φωσφόρον τὴν χεῖρ᾽ ἄκραν
  ταύτῃ προσοίσεις, κύαθον αἰτήσεις τάϬ.
  Πρόβουλος
  445 τουτὶ τί ἦν; ποῦ τοξότης; ταύτης ἔχου.
  παύσω τιν᾽ ὑμῶν τῆσδ᾽ ἐγὼ τῆς ἐξόδου.
  Γυν ὴ Γ
  εἴ τἄρα νὴ τὴν Ταυροπόλον ταύτῃ πρόσει,
  ἐκκοκκιῶ σου τὰς στενοκωκύτους τρίχας.
  Πρόβουλος
  οἴμοι κακοδαίμων: ἐπιλέλοιφ᾽ ὁ τοξότης.
  450. ξάμενοι
  .
  _
  Λυσιστράτη
  νὴ τὼ θεὼ γνώσεσθ᾽ ἄρα
  ὅτι καὶ παρ᾽ ἡμῖν εἰσι τέτταρες λόχοι
  μαχίμννὶ ἔνδον ἐξωπλισμένων.
  Πρόβουλος
  455 ἀποστρέφετε τὰς χεῖρας αὐτῶν ὦ Σκύθαι.
  Λυσιστράτη
  ὦ ξύμμαχοι γυναῖκες ἐκθεῖτ᾽ ἔνδοθεν,
  ὦ σπερμαγοραιολεκιθολαχανοπώλιδες,
  ὦ σκθδορο ιαρτοπώλιδες,
  οὐχ ἕλξετ᾽, οὐ παιήσετ᾽, οὐκ ἀράξετε;
  460 οὐ λοιδορήσετ᾽, οὐκ ἀναισχυντήσετε;
  παύσασθ᾽, ἐπαναχωρεῖτε, μὴ σκυλεύετε.
  Πρόβουλος
  οἴμ᾽ ὡς κακῶς πέπραγέ μου τὸ τοξικόν.
  Λυσιστράτη
  ἀλλὰ τί γὰρ ᾤου; πότερον ἐπὶ δούλας τινὰς
  ἥκειν ἐνόμισας, ἢ γυναιξὶν οὐκ οἴει
  465 χολὴαν ἐνεοἐνεον ἐνεον ἐνεον ἐνεον ἐνεον ἐνεον
  Πρόβουλος
  νὴ τὸν Ἀπόλλω καὶ μάλα
  πολλήν γ᾽, ἐάνπερ πλησίον κάπηλος ᾖ.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  ὦ πόλλ᾽ ἀναλώσας ἔπη πρόβουλε τῆσδε τῆς γῆς,
  τί τοῖσδε σαυτὸν ἐς λόγους τοιστρίς θιστρίς θιστρίς εις;
  οὐκ οἶσθα λουτρὸν οἷον αἵδ᾽ ἡμᾶς ἔλουσαν ἄρτι
  470 ἐν τοῖσιν ἱματιδίοις, ταὦὶ νευ κονίας;
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  ἀλλ᾽ ὦ μέλ᾽ οὐ χρὴ προσφέρειν τοῖς πλησίοισιν εἰκῇ
  τὴν χεῖρ᾽: ἐὰν δὲ τοδΦὲ τοδῖς οιδιᾶν ἀνάγκη.
  ἐπεὶ 'θέλω 'γὼ σωφρόνως ὥσπερ κόρη καθῆσθαι,
  λυποῦσα μηδέν᾽ ἐνθαδί, κινροηασσροῦῦ᾽
  475 ἢν μή τις ὥσπερ σφηκιὰν βλίττῃ με κἀρεθίζῃ.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  ὦ Ζεῦ τί ποτε χρησόμεθα τοῖσδε τοῖς κνωδάλοις;
  ου᾽ γὰρ ἔτ᾽ ἀνεκτὰ τάδε γ᾽, ἀλλὰ βασανιστέον
  τόβδε σοι τὸ πάθος μετ᾽ ἐμοῦ αμυυ τεοο
  480ιὅ τ ί ποτε τὴν
  Κραναὰν κατέλαβον, ἐφ᾽ ὅ τι τε
  μεγαλόπετρον ἄβατον ἀκρόπολιν
  ἱερὸν τέμε. Χορ ὸ ς γερόντων
  ἀλλ᾽ ἀνερώτα καὶ μὴ πείθου καὶ πρόσφερε πάντας ἐλέγχους,
  485 ὡς αἰσχρὸν ἀκωδών τὸ τοιοῦτον πρᾶγμα μεθέντας. Πρόβουλος
  καὶ μὴν αὐτῶν τοῦτ᾽ ἐπιθυμῶ νὴ τὸν Δία πρῶτα πυθέσθαι,
  ὅ τι βουλόμεναι μ϶νινῶ λὴινὴ ἀπεκλῄσατε τοῖσι μοχλοῖσιν.
  Λυσιστράτη
  ἵνα τἀργύριον σῶν παρέχοιμεν καὶ μὴ πολεμοῖτε δι᾽ αὐτό.
  Πρόβουλος
  διὰ τἀργύριον πολεμοῦμεν γάρ;
  Λυσιστράτη
  καὶ τἄλλα γε πάντ᾽ ἐκυκήθη.
  490 κων
  . οἱ δ᾽ οὖν τοῦδ᾽ οὕνεκα δρώντων
  ὅ τι βούλονται: τὸ γὰρ ἀργύριον τοῦτ᾽ μέθτὐκὉ σιν.
  Πρόβουλος
  ἀλλὰ τί δράσεις;
  Λυσιστράτη
  τοῦτό μ᾽ ἐρωτᾷς; ἡμεῖς ταμιεύσομεν αὐτό.
  Πρόβουλος
  ὑμεῖς ταμιεύσετε τἀργύριον;
  Λυσιστράτη
  τί δὲ δεινὸν τοῦτο νομίζεις;
  495 οὐ καὶ τἄνδον χρήματα πάντως ἡμεῖς ταμιεύομεν ὑμῖν;
  Πρόβουλος
  ἀλλ᾽ οὐ ταὐτόν.
  Λυσιστράτη
  πῶς οὐ ταὐτόν;
  Πρόβουλος
  πολεμητέον ἔστ᾽ ἀπὸ τούτου.
  Λυσιστράτη
  ἀλλ᾽ οὐδὲν δεῖ πρῶτον πολεμεῖν.
  Πρόβουλος
  πῶς γὰρ σωθησόμεθ᾽ ἄλλως;
  Λυσιστράτη
  ἡμεῖς ὑμᾶς σώσομεν.
  Πρόβουλος
  ὑμεῖς;
  Λυσιστράτη
  ἡμεῖς μέντοι.
  Πρόβουλος
  σχέτλιόν γε.
  Λυσιστράτη
  ὡς σωθήσει, κἂν μὴ βούλῃ.
  Πρόβουλος
  δεινόν γε λέγεις.
  Λυσιστράτη
  ἀγανακτεῖς.
  500 ἀλλὰ ποιητέα ταῦτ᾽ ἐστὶν ὅμως.
  Πρόβουλος
  νὴ τὴν Δήμητρ᾽ ἄδικόν γε.
  Λυσιστράτη
  σωστέον ὦ τᾶν.
  Πρόβουλος
  κεἰ μὴ δέομαι;
  Λυσιστράτη
  τοῦδ᾽ οὕνεκα καὶ πολὺ μᾶλλον.
  Πρόβουλος
  ὑμῖν δὲ πόθεν περὶ τοῦ πολέμου τῆς τ᾽ εἰρήνης ἐμέλησεν;
  Λυσιστράτη
  ἡμεῖς φράσομεν.
  Πρόβουλος
  λέγε δὴ ταχέως, ἵνα μὴ κλάῃς,
  Λυσιστράτη
  ἀκροῶ δή,
  καὶ τὰς χεῖρας πειρῶ κατέχειν.
  Πρόβουλος
  ἀλλ᾽ οὐ δύναμαι: χαλεπὸν γὰρ
  505 ὑπὸ τῆς ὀργῆς αὐτὰς ἴσχειν.
  Γυν ὴ Α .
  κλαύσει τοίνυν πολὺ μᾶλλον.
  Πρόβουλος
  τοῦτο μὲν ὦ γραῦ σαυτῇ κρώξαις: σὺ δέ μοι λέγε.
  Λυσιστράτη
  ταῦτα ποιήσω.
  ἡμεῖς τὸν μὲν πρότερον πόλεμον † καὶ τὸν χρόνον ἠνεσχόμεθα †
  ὑπὸ σωφροσύνης ς τῶν ἀνδρῶν ἅττ᾽ ἐποιεῖτε.
  οὐ γὰρ γρύζειν εἰᾶθ᾽ ἡμᾶς. καίτοὐκ ἠρέσκετέ γ᾽ ἡμᾶς.
  510. ᾶς βουλευσαμένους
  μέγα πρᾶγμα:
  εἶτ᾽ ἀλγοῦσαι τἄνδοθεν ὑμᾶς ἐπανηρόμεθ᾽ ἂσιάν 'βελάν 'βελάν
  υται περὶ τῶν σπονδῶν ἐν τῇ στήλῃ παραγράψαι
  ἐν τῷ δήμῳ τήμερονὑμῖν;' 'τίδὲ σοὶ ταῦτ᾽;' ἦ δ᾽ ὃς ἂν ἁνήρ.
  515 'οὐ σιγήσει;' κἀγὼ ἐσίγων.
  Γυν ὴ Β .
  ἀλλ᾽ οὐκ ἂν ἐγώ ποτ᾽ ἐσίγων.
  Πρόβουλος
  κἂν ᾤμωζές γ᾽, εἰ μὴ 'σίγας.
  Λυσιστράτη
  τοιγὰρ ἔγωγ᾽ ἔνδον ἐσίγων.
  .. ράττεσθ᾽
  ὧδ᾽ ἀνοήτως;'
  ὁ δέ μ᾽ εὐθὺς ὑποβλέψας ἂν ἔφασκ᾽, εἰ μὴ τὸν στήμονα νήσω,
  520 ὀτοτύξενσθαι μακἰ λήν: «πόλεμος δ᾽ ἄνδρεσσι μελήσει».
  Πρόβουλος
  ὀρθῶς γε λέγων νὴ Δί᾽ ἐκεῖνος.
  Λυσιστράτη
  πῶς ὀρθῶς ὦ κακόδαιμον,
  εἰ μηδὲ κακῶς βουλευομένοις ἐξῆν ὑμᑸν;
  ὅτε δὴ δ᾽ ὑμῶν ἐν ταῖσιν ὁδοῖς φανερῶς ἠκούομεν ἤδη,
  'οὐκ ἔστιν ἀ;ρνὴρ 'ἀνὴρ 'ἀνὴρ 'μὰ Δί᾽ οὐ δῆτ᾽,' εἶφ᾽ ἕτερός τις:
  525 μετὰ ταῦθ᾽ ἡμῖν εὐθὺς ἔδοξεν σῶσκν ῶσκν ῶσι οινῇ
  ταῖσι γυναιξὶν συλλεχθείσαις. ποῖ γὰρ καὶ χρῆν ἀναμεῖναι;
  ἢν οὖν ἡμῶν χρηστὰ λεγουσῶν ἐθελήσητ᾽ ἀντακροᾶσθαι
  κἀντισιωπᾶθ᾽ ὥσπερ, ὥσπερ, ὥσπερ, ὥσπερ, ὥσπερ, ορθώσαιμεν ἂν ὑμᾶς.
  Πρόβουλος
  ὑμεῖς ἡμᾶς; δεινόν γε λέγεις κοὐ τλητὸν ἔμοιγε.
  Λυσιστράτη
  σιώπα.
  Πρόβουλος
  530 σοί γ᾽ ὦ κατάρατε σιωπῶ 'γώ, καὶ ταῦτα κάλυμμα φορούσῃ
  περὶ τὴν κεφαλήν; μή νυν ζῴην.
  Λυσιστράτη
  ἀλλ᾽ εἰ τοῦτ᾽ ἐμπόδιόν σοι,
  παρ᾽ ἐμοῦ τουτὶ τὸ κάλυμμα λαβὼν
  ἔχε καὶ πεκρίθοὅ φαλήν,
  κᾆτα σιώπα
  Γυν ὴ Γ .
  535 καὶ τοῦτον τὸν καλαθίσκον.
  Λυσιστράτη
  κᾆτα ξαίνειν ξυζωσάμενος
  κυάμους τρώγων:
  πόλεμος δὲ γυναιξὶ μελήσει.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  αἰρώμεθ᾽ ὦ γυναῖκες ἀπὸ τῶν καλπίδων, ὅπως ἂν
  540 ἐν τῷ μέρει χἠμεῖς σλιις ταλιϖς άβωμεν. Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  ἔγωγε γὰρ ἂν οὔποτε κάμοιμ᾽ ἂν ὀρχουμένη,
  †οὐδὲ τὰ γόνατα κόπος ἕλορι μαοου καου κατου
  ἐθέλω δ᾽ ἐπὶ πᾶν ἰέναι
  μετὰ τῶνδ᾽ ἀρετῆς ἕνεχ᾽, αἷς
  545 ἔνι φύσις, ἔάρι ς σος,
  ἔνι δὲ σοφόν, ἔνι δὲ φιλόπολις
  ἀρετὴ φρόνιμος. Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  ἀλλ᾽ ὦ τηθῶν ἀνδρειοτάτων καὶ μητριδίων ἀκαληφῶν,
  550 χωρεῖτ᾽ ὀργῇ κατὶ μἔθὶ μὴγὴ: ἀκαληφῶν ι γὰρ νῦν οὔρια θεῖτε. Λυσιστράτη
  ἀλλ᾽ ἤνπερ ὅ τε γλυκύθυμος Ἔρως χἠ Κυπρογένει᾽ Ἀφροδίτη
  ἵμερον ἡμαῶν κατὰ ΉΉ τ῿ ὶ τῶν μηρῶν καταπνεύσῃ,
  κᾆτ᾽ ἐντήξῃ τέτανον τερπνὸν τοῖς ἀνδράσι καὶ ῥοπολιῥοπολιῥοπολι
  ποτε Λυσιμάχας ἡμᾶς ἐν τοῖς Ἕλλησι καλεῖσθαι.
  Πρόβουλος
  555 τί ποιησάσας;
  Λυσιστράτη
  ἢν παύσωμεν πρώτιστον μὲν ξὺν ὅπλοισιν
  ἀγοράζοντας καὶ μαινομένους.
  Γυν ὴ Α .
  νὴ τὴν Παφίαν Ἀφροδίτην.
  Λυσιστράτη
  νῦν μὲν γὰρ δὴ κἀν ταῖσι χύτραις κἀν τοῖς λαχάνοισιν ὁμοίως περιέρχδγνται κἀν τοῖς λαχάνοισιν ὁμοίως
  περιέρχδγνται κἀν τοῖς λαχάνοισιν ὁμοίως ρὰν ξὺν ὅπλοις ὥσπερ Κορύβαντες.
  Πρόβουλος
  νὴ Δία: χρὴ γὰρ τοὺς ἀνδρείους.
  Λυσιστράτη
  καὶ μὴν τό γε πρᾶγμα γέλοιον,
  560 ὅταν ἀσπίδ᾽ ἔχων καὶ Γοργόνα τντᾂ κᾹτᾂ κορακίνους.
  Γυν ὴ Β .
  νὴ Δί᾽ ἐγὼ γοῦν ἄνδρα κομήτην φυλαρχοῦντ᾽ εἶδον ἐφ᾽ ἵππου
  ἐμς τὸν χαλελκνῐ νον πῖλον λέκιθον παρὰ γραός:
  ἕτεδρος δ᾽ αὖ Θρᾷξ πέλτην σείων κἀκόντιον ὥσπεον ὥσπεον
  ίσκετο τὴν ἰσχαδόπωλιν καὶ τὰς δρυπεπεῖς κατέπινεν.
  Πρόβουλος
  565 πῶς οὖν ὑμεῖς δυναταὶ παῦσαι τεταραγμένα πράγματα πολλὰ
  ἐν ταῖς χώραις καὶαιαι;σῦ
  Λυσιστράτη
  φαύλως πάνυ.
  Πρόβουλος
  πῶς; ἀπόδειξον.
  Λυσιστράτη
  ὥσπερ κλωστῆρ᾽, ὅταν ἡμῖν ᾖ τεταραγμένος, ὧδε λαβοῦσαι,
  ὑπενεγκοῦσαι τοῖσιν τοῖσιν τοῖσιν ἀτṲάθ ν ἐνταυθοῖ τὸ δ᾽ ἐκεῖσε,
  οὕτως καὶ τὸν πόλεμον τοῦτον διαλύσομεν, ἤν τις ἐκάσῂ ἐκάσῂ οῦσαι διὰ
  πρεσβειῶν τὸ μὲν ἐνταυθοῖ τὸ δ᾽ ἐκεῖσε.
  Πρόβουλος
  ἐξ ἐρίων δὴ καὶ κλωστήρων καὶ ἀτράκτων πράγματα δεινὰ
  παύσειν οἴεσθ᾽ ὦ ἀνηι;
  Λυσιστράτη
  κἂν ὑμῖν γ᾽ εἴ τις ἐνῆν νοῦς,
  ἐκ τῶν ἐρίων τῶν ἡμετέρων ἐπμε΍λν ἐπίἍλι ἅπαντα.
  Πρόβουλος
  πῶς δή; φέρ᾽ ἴδω.
  Λυσιστράτη
  πρῶτον μὲν ἐχρῆν, ὥσπερ πόκου ἐν βαλανείῳ
  575 ἐκπλύναντας τὴν οἰσπν οἐσπν οἐσπκου πόλεως ἐπὶ κλίνης
  ἐκραβδίζειν τοὺς μοχθηροὺς καὶ τοὺς τριβόλους ἀπολέξαι, καὶ τοὺς τριβόλους ἀπολέξαι,
  καὶ τοὺς τριβόλους ἀπολέξαι νισταμένους τούτους καὶ τοὺς πιλοῦντας ἑαυτοὺς
  ἐπὶ ταῖς ἀρχαῖσι διαξῆναι ι ὰς ἀποτῖλαι:
  εἶτα ξαίνειν ἐς καλαθίσκον κοινὴν εὔνοιαν, ἅπαντας
  580 καταμιγνύντας τούς τε μετοίκους κεἴ τις ξένος ἢ φίλος ὑμοῖν,
  τοῖν φείλει τῷ δημοσίῳ, καὶ τούτους ἐγκαταμεῖξαι:
  καὶ νὴ Δία τάς γε πόλεις, ὁπεδόσαι τ὿Ͽς ἰσὶν ἄποικοι,
  διαγιγνώσκειν ὅτι ταῦθ᾽ ἡμῖν ὥσπερ τὰ κατάγματα κεῖται
  χωρὶς ἕκαστον: κᾆτ᾽ ἀπὸ τούτων πάντων τὸ κάταγμα λαβόντας
  585 δεῦρο ξυνάγειν καὶιὶ συνναιρο συνναιρο ἕν, κἄπειτα ποιῆσαι
  τολύπην μεγάλην κᾆτ᾽ ἐκ ταύτης τῷ δήμῳ χλαῖναν ὑφῆναι.
  Πρόβουλος
  οὔκουν δεινὸν ταυτὶ ταύτας ῥαβδίξειν καὶ τολυπεύειν,
  αἶς οὐδὲ μετῆν πάνυ τολΦ ποοο;
  Λυσιστράτη
  καὶ μὴν ὦ παγκατάρατε
  πλεῖν ἤ γε διπλοῦν αὐτὸν φέρομεν, πρώτιστον μέον ιε τον
  ιε τε κἀκπέμψασαι παῖδας ὁπλίτας.
  Πρόβουλος
  σίγα, μὴ μνησικακήσῃς.
  Λυσιστράτη
  εἶθ᾽ ἡνίκα χρῆν εὐφρανθῆναι καὶ τῆς ἥβης ἀπολαῦσαι,
  μονοκοιτοῦμςεν διႂ τὰ τὰ τὰ τὰ τὰ καὶ θἠμέτερον μὲν ἐᾶτε,
  περὶ τῶν δὲ κορῶν ἐν τοῖς θαλάμοις γηρασκουσῶν ἀνιι ἀνιι
  Πρόβουλος
  οὔκουν χἄνδρες γηράσκουσιν;
  Λυσιστράτη
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ οὐκ
  εἶπας ὅμοιον.
  595. αιρός, κἂν
  τούτου μὴ 'πιλάβηται,
  οὐδεὶς ἐθέλει γῆμαι ταύτην, ὀττευομένη δὸ κτάηη
  Πρόβουλος
  ἀλλ᾽ ὅστις ἔτι στῦσαι δυνατὸς —
  Λυσιστράτη
  σὺ δὲ δὴ τί μαθὼν οὐκ ἀποθνῄσκεις;
  600 †χωρίον ἐστί:† σορὸν ὠνήσει:
  μελιτοῦτταν ἐγὼ καὶ δὴ μάξω.
  λαβὲ ταυτὶ καὶ στεφάνωσαι.
  Γυν ὴ Ξ .
  καὶ ταυτασὶ δέξαι παρ᾽ ἐμοῦ.
  Γυν ὴ Α .
  καὶ τουτονγὶ λαβὲ τὸν στέφανον.
  Λυσιστράτη
  605 τοῦ δεῖ; τί ποθεῖς; χώρει 'ς τὴν ναῦν:
  ὁ Χάρων σε καλεῖ,
  σὺ δὲ κωλύεις ἀνάγεσθαι.
  Πρόβουλος
  εἶτ᾽ οὐχὶ ταῦτα δεινὰ πάσχειν ἔστ᾽ ἐμέ;
  νὴ τὸν Δί᾽ ἀλλὰ τοῖς προβούλοις ἄντικρυς
  610 ἐμαυτὸν ἐπιδείξω βαδίζων ὡχω ἔχω.
  Λυσιστράτη
  μῶν ἐγκαλεῖς ὅτι οὐχὶ προὐθέμεσθά σε;
  ἀλλ᾽ ἐς τρίτην γοῦν ἡμέραν σοὶ πρῲ πάνυ
  ἥξει παρ᾽ ἡμῶν τὰ τρίτ᾽ ἐπεσκυασμένα.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  οὐκέτ᾽ ἔργον ἐγκαθεύδειν ὅστις ἔστ᾽ ἐλεύθερος,
  615 ἀλλ᾽ ἐπαποδυώμεθ᾽δ ἄνρες τἄνρες τἄνρες τ ράγματι.
  ἤδη γὰρ ὄζειν ταδὶ πλειόνων καὶ μειζόνων
  Χορ ὸ ς γερόντων
  πραγμάτων μοι δοκεῖ,
  καὶ μάλιστ᾽ ὀσφραίνομαι τῆς Ἱππίου τυραννίδος:
  620 καὶ μαματάννυ δ ῶν Λακώνων τινὲς δεῦρο
  συνεληλυθότες ἄνδρες ἐς Κλεισθένους
  τὰς θαεοῖκὰχθῖς ἐχθῖς ἐχθῖς ἐξεπαίρωσιν δόλῳ
  καταλαβεῖν τὰ χρήμαθ᾽ ἡμῶν τόν τε μισθόν,
  625 ἔνθεν ἔζων ἐγώ.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  δεινὰ γάρ τοι τάσδε γ᾽ ἤδη τοὺς πολίτας νουθετεῖν,
  καὶ λαλεῖν γυναῖκας οὔσας ἀσπος ἀσπος ἀσπος ς πέρι,
  καὶ διαλλάττειν πρὸς ἡμᾶς ἀνδράσιν Λακωνικοῖς,
  οἷσι πιστὸν οὐδὲν οὐδὲν οἷσι πιστὸν οὐδὲν οὐδὲν χηνότι.
  630 ἀλλὰ ταῦθ᾽ ὕφηναν ἡμῖν ἄνδρες ἐπὶ τυραννίδι.
  ἀλλ᾽ ἐμοῦ μὲν οὐ τυραννεύσουσ᾽, ἐπεὶ φυλάξομαι
  καὶ φορήσω τὸ ξίφος τρνπὸ λοι ου κλαδί,
  ἀγοράσω τ᾽ ἐν τοῖς ὅπλοις ἑξῆς Ἀριστογείτονι,
  ὧδέ θ᾽ ἑστήξω αἐ᾽ αΐ᾽ α ὸς† γάρ μοι γίγνεται
  635 τῆς θεοῖς ἐχθρᾶς πατάξαι τῆσδε γραὸς τὴν γνάθον. Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  οὐκ ἄρ᾽ εἰσιόντα σ᾽ οἴκαδ᾽ ἡ τεκοῦσα γνώσεται.
  ἀλλὰ θώμεσθ᾽ ὦ φίλαι γρᾶες ταδί πρῶτον χαμαί.
  ἡμεῖς γὰρ ὦ πάντες ἀστοὶ λόγων κατάρχομεν
  τῇ πόλει χρησίμων:
  640 εἰκότως, λλδὀὀγιὶ ἐπειὶ ἐπειὶ ῶς ἔθρεψέ με.
  ἑπτὰ μὲν ἔτη γεγῶσ᾽ εὐθὺς ἠρρηφόρουν:
  εἶτ᾽ ἀλετρὶς ἦ δεκέτις οὖσα τἀρχηηγέ4τέ5
  ἔχουσα τὸν κροκωτὸν ἄρκτος ἦ Βραυρωνίοις:
  κἀκανηφόρουν ποτ᾽ οὖσα παϴαῖχ κσναὰς κσνῖς
  χάδων ὁρμαθόν : Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  ἆρα προὐφείλω τι χρηστὸν τῇ πόλει παραινέσαι;
  εἰ δ᾽ ἐγὼ γυνὴ πέφυκα, τοῦτο μὴ φθονεῖτέ μοι,
  650 ἢν ἀμείνω γ᾽ εἰσενέέγκό πωέγκό πωρζω τΈρι γμάτων.
  τοὐράνου γάρ μοι μέτεστι: καὶ γὰρ ἄνδρας ἐσφέρω,
  τοῖς δὲ δυστήνοις γέρουσιν οξτὐ οτὐ ῖν, ἐπεὶ
  τὸν ἔρανον τὸν λεγόμενον παππῷον ἐκ τῶν Μηδικῶν
  εἶτ᾽ ἀναλσώκαντεο ἐκ τὰς ἐσφοράς,
  655 ἀλλ᾽ ὑφ᾽ ὑμῶν διαλυθῆναι προσέτι κινδυνεύομεν.
  ἆρα γρυκτόν ἐστιν ὑμῖν; εἰ δὲ λυπήσεις τί με,
  τῷδέ γ᾽ ἀψήκτῳ πατάξω τῷ κοθόρνῳ τὴν γνάθον. Χορ ὸ ς γερόντων
  ταῦτ᾽ οὖν οὐχ ὕβρις τὰ πράγματ᾽ ἐστὶ
  660 πολλή; κἀπιδώσειν μοι δοκεῖ τὸ χρῆμα μᾶλλον.
  ἀλλ᾽ ἀμυντέον τὸ πρᾶγμ᾽ ὅστις γ᾽ ἐνόρχης ἔστ᾽ ἀνήρ.
  ἀλλὰ τὴν ἐξωμίδ᾽ ἐκδυώμεθ᾽, ὡς τὸν ἄνδρα δεῖ
  ἀνδρὸς ὄζειν εὐθύς, ἀλλιρν οἀλλḸν οἀλλḸν ἄνδρα δεῖ ῶσθαι πρέπει.
  665 ι πάλιν κἀναπτερῶσαι
  670
  πᾶν τὸ σῶμα κἀποσείσασθαι τὸ γῆρας τόδε. Χορ ὸ ς γερόντων
  εἰ γὰρ ἐνδώσει τις ἡμῶν ταῖσδε κἂν σμικρὰν λαβήν,
  οὐδὲν ἐλλείψουσιν αιριπαι λιρπαι λιρπαι
  λιρπαι κἀπιχειρήσουσ᾽ ἔτι
  675 ὥσπε, Ἀρτεμισία.
  ἢν δ᾽ ἐφ᾽ ἱππικὴν τράπωνται, διαγράφω τοὺς ἱππέας.
  ἱππικώτατον γάρ ἐστι χρῆμα κἄποχον γυνή,
  κοὐκ ἂν ἀπολίσθοι τρέχοντος: τὰς Ἇσσνα κόπει,
  ἃς Μίκων ἔγραψ᾽ ἐφ᾽ ἵππων μαχομένας τοῖς ἀνδράσιν.
  680 _
  _ Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  εἰ νὴ τὼ θεώ με ζωπυρήσεις,
  λύσω τὴν ἐμαυτῆς ὗν ἐγὼ δή, καὶ ποιήσω
  685 τήμμερον τον τον βωστρεῖν σ᾽ ἐγὼ πεκτούμενον.
  ἀλλὰ χἠμεῖς ὦ γυναῖκες θᾶττον ἐκδυώμεθα,
  ὡς ἂν ὄζωμεν γυναικῶν αὐτοὰριρξὰνρι.
  νῦν πρὸς ἔμ᾽ ἴτω τις, ἵνα μή ποτε φάγῃ σκόροδα, μηδὲ
  690 κυάμους μέλανας.
  ὡς εἰ καὶ μόνον κακῶς ἐρεῖς, ὑπερχολῶ γάρ,
  695 αἰετὸν τίκτοντα κάνθαρός σαιεμύε μαιεμύε μαιεμος Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  οὐ γὰρ ὑμῶν φροντίσαιμ᾽ ἄν, ἢν ἐμοὶ ζῇ Λαμπιτὼ
  ἥ τε Θηβαία φίλη παῖς εὐγείσνὐγενὼ.
  οὐ γὰρ ἔσται δύναμις, οὐδ᾽ ἢν ἑπτάκις σὺ ψηφίσῃ,
  ὅστις ὦ δύστην᾽ απήχθου πήχθζου πήχθζου ῖς γείτοσιν.
  700. τόνων ,
  παῖδα χρηστὴν κἀγαπητὴν ἐκ Βοιωτῶν ἔγχελυν:
  οἱ
  δὲ πέμψειν οὐκ ἔὐκ σκὰὐκ ἔὐκ σκὰὐκ ψηφίσματα.
  κοὐχὶ μὴ παύσησθε τῶν ψηφισμάτων τούτων, πρὶν ἂν
  705 τοῦ σκέλους ὑμᾇχς λαβών τΐτ῎ν τΐῶν ίσῃ φέρων. Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  ἄνασσα πράγους τοῦδε καὶ βουλεύματος,
  τί μοι σκυθρωπὸς ἐξελήλυθας δόμων;
  Λυσιστράτη
  κακῶν γυναικῶν ἔργα καὶ θήλεια φρὴν
  ποιεῖ μ᾽ ἄθυμον περιπατεῖν τ᾽ ἄνω κάτω.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  710 τί φῄς; τί φῄς;
  Λυσιστράτη
  ἀληθῆ, ἀληθῆ.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  τί δ᾽ ἐστὶ δεινόν; φράζε ταῖς σαυτῆς φίλαις.
  Λυσιστράτη
  ἀλλ᾽ αἰσχρὸν εἰπεῖν καὶ σιωπῆσαι βαρύ.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  μή νύν με κρύψῃς ὅ τι πεπόνθαμεν κακόν.
  Λυσιστράτη
  715 βινητιῶμεν, ᾗ βράχιστον τοῦ λόγου.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  ἰὼ Ζεῦ.
  Λυσιστράτη
  τί Ζῆν᾽ ἀυτεῖς; ταῦτα δ᾽ οὖν οὕτως ἔχει.
  ἐγὼ μὲν οὖν αὐτὰς ἀποσχεῖν οὐκέτι
  οἵα τ᾽ ἀπὸ τῶν ἀνδρῶν: διαδιδράσκουρι.
  720. χιλείας αὖ κατειλυσπωμένην
  ,
  τὴν δ᾽
  αὐτομολοῦσαν, τὴν δ᾽ ἐπὶ στρούθου †μισίαν† ἷθιίαν†
  ανοουμένην κάτω
  725 ἐς Ὀρσιλόχου χθὲς τῶν τριχῶν κατέσπασα.
  πάσας τε προφάσεις ὥστ᾽ ἀπελθεῖν οἴκαδε
  ἕλκουσιν. ἤδη γοῦν τις αὐτῶν ἔρχεται.
  αὕτη σὺ ποῖ θεῖς;
  Γυν ὴ Α .
  οἴκαδ᾽ ἐλθεῖν βούλομαι.
  οἴκοι γάρ ἐστιν ἔριά μοι Μιλήσια
  730 ὑπὸ τῶν σέων κατακοπτόμενα.
  Λυσιστράτη
  ποίων σέων;
  οὐκ εἶ πάλιν;
  Γυν ὴ Α .
  ἀλλ᾽ ἥξω ταχέως νὴ τὼ θεὼ
  ὅσον διαπετάσασ᾽ ἐπὶ τῆς κλίνης μόνον.
  Λυσιστράτη
  μὴ διαπετάννυ, μηδ᾽ ἀπέλθῃς μηδαμῇ.
  Γυν ὴ Α .
  ἀλλ᾽ ἐῶ 'πολέσθαι τἄρι᾽;
  Λυσιστράτη
  ἢν τούτου δέῃ.
  Γυν ὴ Β .
  735 τάλαιν᾽ ἐγώ, τάλαινα τῆς Ἀμοργίδος,
  ἣν ἄλοπον οἴκοι καταλέλοιφ᾽.
  Λυσιστράτη
  αὕθἠτέρα
  ἐπὶ τὴν Ἄμοργιν τὴν ἄλοπον ἐξέρχεται.
  χώρει πάλιν δεῦρ᾽.
  Γυν ὴ Β .
  ἀλλὰ νὴ τὴν Φωσφόρον
  ἔγωγ᾽ ἀποδείρασ᾽ αὐτίκα μάλ᾽ ἀνέρχομαι.
  Λυσιστράτη
  740 μή μἀποδείρῃς. ἢν γὰρ ἄρξῃς τοῦτο σύ,
  ἑτέρα γυνὴ ταὐτὸν ποιεῖν βουλήσεται.
  Γυν ὴ Γ
  ὦ πότνι᾽ Εἰλείθυι᾽ ἐπίσχες τοῦ τόκου,
  ἕως ἂν εἰς ὅσιον μόλω 'γὼ χωρίον.
  Λυσιστράτη
  τί ταῦτα ληρεῖς;
  Γυν ὴ Γ
  αὐτίκα μάλα τέξομαι.
  Λυσιστράτη
  745 ἀλλ᾽ οὐκ ἐκύεις σύ γ᾽ ἐχθές.
  Γυν ὴ Γ
  ἀλλὰ τήμερον.
  ἀλλ᾽ οἴκαδέ μ᾽ ὡς τὴν μαῖαν ὦ Λυσιστράτη
  ἀπόπεμψον ὡς τάχιστα.
  Λυσιστράτη
  τίνα λόγον λέγεις;
  τί τοῦτ᾽ ἔχεις τὸ σκληρόν;
  Γυν ὴ Γ
  ἄρρεν παιδίον.
  Λυσιστράτη
  μὰ τὴν Ἀφροδίτην οὐ σύ γ᾽, ἀλλ᾽ ἢ χαλκίον
  750 ἔχειν τι φαίνει κοῖλον: εἴσοῖλον: εἴσοῖλον: εἴσοῖλον
  ὦ καταγέλαστ᾽ ἔχουσα τὴν ἱερὰν κυνῆν
  κυεῖν ἔφασκες;
  Γυν ὴ Γ
  καὶ κυῶ γε νὴ Δία.
  Λυσιστράτη
  τί δῆτα ταύτην εἶχες;
  Γυν ὴ Γ
  ἵνα μ᾽ εἰ καταλάβοι
  ὁ τόκος ἔτ᾽ ἐν πόλει, τέκοιμ᾽ ἐς τὴν κυνστῆαν
  755 ἐς τὴν κυνστῆαν 755 ἐς ν, ὥσπερ αἱ περιστεραί.
  Λυσιστράτη
  τί λέγεις; προφασίζει: περιφανῆ τὰ πράγματα.
  οὐ τἀμφιδρόμια τῆς κυνῆς αὐτοῦ μενεῖς;
  Γυν ὴ Γ
  ἀλλ᾽ οὐ δύναμαι 'γωγ᾽ οὐδὲ κοιμᾶσθ᾽ ἐν πόλει,
  ἐξ οὗ τὸν ὄφιν εἶδον τὸν οὸν οὸν οὸν τε.
  Γυν ὴ Δ
  760 _
  _
  Λυσιστράτη
  ὦ δαιμόνιαι παύσασθε τῶν τερατευμάτων.
  ποθεῖτ᾽ ἴσως τοὺς ἄνδρας: ἡμᾶς δ᾽ οὐκ οἴει
  ποθεῖν ἐκείνους; ἀργαλέας γ᾽ εὖ οἶδ᾽ ὅτι
  765 ἄγουσι νύκτας. ἀλλ᾽ ἀνάσχεσθ᾽ ὦγαθαί,
  καὶ προσταλαιπωρήσατ᾽ ἔτ᾽ ὀλίγον χρόνον,
  ὡς χρησμὸὸᐂ ἔτ᾽ ὀλίγον χρόνον, ὡς χρησμὸὸᐂ ἀλλ᾽ ὀλίγον χρόνον ἐπικρατεῖν, ἐὰν
  μὴ στασιάσωμεν: ἔστι δ᾽ ὁ χρησμὸς οὑτοσί.
  Γυν ὴ Α
  λέγ᾽ αὐτὸν ἡμῖν ὅ τι λέγει.
  Λυσιστράτη
  σιγᾶτε δή.
  770 ν, παῦλα κακῶν
  ἔσται,
  τὰ δ᾽ ὑπέρτερα νέρτερα θήσει
  Ζεὺς ὑψιβρεμέτης —
  Γυν ὴ Β
  ἐπάνω κατακεισόμεθ᾽ ἡμεῖς;
  Λυσιστράτη
  775 ον οὐδ᾽
  ὁτιοῦν
  καταπυγωνέστερον εἶναι.
  Γυν ὴ Α
  σαφής γ᾽ ὁ χρησμὸς νὴ Δί᾽.
  Λυσιστράτη
  ὦ πάντες θεοί,
  μή νυν ἀπείπωμεν ταλαιπωρούμεναι,
  ἀλλ᾽ εἰσίωμεν. καὶ γὰρ αἰσχρὸν τουτογὶ
  780 ὦ φίλταται, τὸν χρησμὸν εἰ προδώσομεν.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  μῦθον βούλομαι λέξαι τιν᾽ ὑμῖν, ὅν ποτ᾽ ἤκουσ᾽
  αὐτὸς ἔτι παῖς ὤν.
  785 ιν ᾤκει
  :
  κᾆτ᾽ ἐλαγοθήρει
  790 πλεξάμενος ἄρκυς,
  καὶ κύνα τιν᾽ εἶχεν, κοοὐκαέτι οοὶ κύνα τιν᾽ εἶχεν,
  κοοὐκαέτι
  οἴκαδ᾽ ὑπὸ μίσους.
  οὕτω τὰς γυναῖκας ἐβδελύχθη
  795 'κεῖνος, ἡμεῖς τ᾽ οὐδὲν ἧττον
  τοῦ Μελανίςνος νες.
  γέρων
  βούλομαί σε γραῦ κύσαι —
  Γυνή
  κρόμμυόν τἄρ᾽ οὐκ ἔδει.
  γέρων
  κἀνατείνας λακτίσαι.
  Γυνή
  800 τὴν λόχμην πολλὴν φορεῖς.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  καὶ Μυρωνίδης γὰρ ἦν
  τραχὺς ἐντεῦθεν μελάμπυγός
  τε τοῖς ἐχθροῖς ἅπασιν,
  ὥκορ δ ίων.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  805 κἀγὼ βούλομαι μῦθόν τιν᾽ ὑμῖν ἀντιλέξαι
  τῷ Μελανίωνι.
  Τίμων ἦν ἀίδρυτός τις ἀβάτοισιν
  810 ἐν σκώλοισι τὸ πρόσωπον περιειργμένος,
  ἘρΉιν ξ.
  οὗτος οὖν ὁ Τίμων
  *
  ᾤχεθ᾽ ὑπὸ μίσους
  815 πολλὰ καταρασάμενος ἀνδράσι πονηροῖς.
  οὕτω 'κεῖνος ὑμῶν ἀντεμίσει
  τοὺς πονηροὺς ἄνδρας ἀεί,
  820 ταῖσι δὲ γυναιξὶνν ς.
  Γυνή
  τὴν γνάθον βούλει θένω;
  γέρων
  μηδαμῶς: †ἔδεισά γε.†
  Γυνή
  ἀλλὰ κρούσω τῷ σκέλει;
  γέρων
  τὸν σάκανδρον ἐκφανεῖς.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  825 ῷ
  λύχνῳ
  .
  _
  Λυσιστράτη
  ἰοὺ ἰοὺ γυναῖκες ἴτε δεῦρ᾽ ὡς ἐμὲ
  830 ταχέως.
  Γυνή
  τί δ᾽ ἔστιν; εἰπέ μοι τίς ἡ βοή;
  Λυσιστράτη
  ἄνδρ᾽ ἄνδρ᾽ ὁρῶ προσιόντα παραπεπληγμένον,
  τοῖς τῆς Ἀφροδίτης ὀργίοις εἰλημέέέ.
  ὦ πότνια Κύπρου καὶ Κυθήρων καὶ Πάφου
  μεδέουσ᾽, ἴθ᾽ ὀρθὴν ἥνπερ ἔρχι τὴδνἌ
  Γυνή
  835 ποῦ δ᾽ ἐστὶν ὅστις ἐστί;
  Λυσιστράτη
  παρὰ τὸ τῆς Χλόης.
  Γυν ὴ
  ὢ νὴ Δί᾽ ἔστι δῆτα. τίς κἀστίν ποτε;
  Λυσιστράτη
  ὁρᾶτε: γιγνώσκει τις ὑμῶν;
  Μυρρίνη
  νὴ Δία
  ἔγωγε: κἀστὶν οὑμὸς ἀνὴρ Κινησίας.
  Λυσιστράτη
  σὸν ἔργον ἤδη τοῦτον ὀπτᾶν καὶ στρέφειν
  840 κἀξηπεροπεύειν καὶ φιλεῖν
  καὶ ιὶ ὶ πάνθ᾽ ὑπέχειν πλὴν ὧν σύνοιδεν ἡ κύλιξ.
  Μυρρίνη
  ἀμέλει ποιήσω ταῦτ᾽ ἐγώ.
  Λυσιστράτη
  καὶ μὴν ἐγὼ
  ξυνηπεροπεύσω σοι παραμένουσ᾽ ἐνθαδί,
  καὶ ξυσταθεύστω τοᦿ. ἀλλ᾽ ἀπέλθετε.
  Κινησίας
  845 .
  _
  Λυσιστράτη
  τίς οὗτος οὑντὸς τῶν φυλάκων ἑστώς;
  Κινησίας
  ἐγώ.
  Λυσιστράτη
  ἀνήρ;
  Κινησίας
  ἀνὴρ δῆτ᾽.
  Λυσιστράτη
  οὐκ ἄπει δῆτ᾽ ἐκποδών;
  Κινησίας
  σὺ δ᾽ εἶ τίς ἡκβάλλουσά μ᾽;
  Λυσιστράτη
  ἡμεροσκόπος.
  Κινησίας
  850 πρὸς τῶν θεῶν νυν ἐκκάλεσόν μοι Μυρρίνην.
  Λυσιστράτη
  ἰδοὺ καλέσω 'γὼ Μυρρίνην σοι; σὺ δὲ τίς εἶ;
  Κινησίας
  ἀνὴρ ἐκείνης, Παιονίδης Κινησίας.
  Λυσιστράτη
  ὦ χαῖρε φίλτατ᾽: οὐ γὰρ ἀκλεὲς τοὔνομ
  τὸ σὸν παρ᾽ ἡμῖν ἐστιν οὐδ᾽ ἀνώνυ.
  855 ἀεὶ γὰρ ἡ γυνή σ᾽ ἔχει διὰ στόμα.
  κἂν ᾠὸν ἢ μῆλον λάβῃ, «Κινησίᾳ
  τουτὶ γένοιτο», φησίν.
  Κινησίας
  ὢ πρὸς τῶν θεῶν.
  Λυσιστράτη
  νὴ τὴν Ἀφροδίτην: κἂν περὶ ἀνδρῶν γ᾽ ἐμπέσῃ
  λόγος τις, εἴρηκ᾽ εὐθέως ἡ σνς γὴ8
  τι λῆρός ἐστι τἄλλα πρὸς Κινησίαν.
  Κινησίας
  ἴθι νυν κάλεσον αὐτήν.
  Λυσιστράτη
  τί οὖν; δώσεις τί μοι;
  Κινησίας
  ἔγωγέ σοι νὴ τὸν Δί᾽, ἢν βούλῃ γε σύ:
  ἔχω δὲ τοῦθ᾽: ὅπερ οὖν ἔχω, δίδΉμί σοί.
  Λυσιστράτη
  φέρε νυν καλέσω καταβᾶσά σοι.
  Κινησίας
  ταχύ νυν πάνυ.
  865 μὲν εἰσιών,
  ἔρημα
  δὲ
  εἶναι δοκεῖ μοι πάντα, τοῖς δὲ σιτίοις
  χάριν οὐδεμίαν οἶἶ ἔστυκα γάρ.
  Μυρρίνη
  870 φιλῶ φιλῶ 'γὼ τοῦτον: ἀλλ᾽ οὐ βούλεται
  ὑπ᾽ ἐμοῦ φιλεῖσθαι. σὺ δ᾽ ἐμὲ τούτῳ μὴ κάλει.
  Κινησίας
  ὦ γλυκύτατον Μυρρινίδιον τί ταῦτα δρᾷς;
  κατάβηθι δεῦρο.
  Μυρρίνη
  μὰ Δί᾽ ἐγὼ μὲν αὐτόσ᾽ οὔ.
  Κινησίας
  ἐμοῦ καλοῦντος οὐ καταβήσει Μυρρίνη;
  Μυρρίνη
  875 οὐ γὰρ δεόμενος οὐδὲν ἐκκαλεῖς ἐμέ.
  Κινησίας
  ἐγὼ οὐ δεόμενος; ἐπιτετριμμένος μὲν οὖν.
  Μυρρίνη
  ἄπειμι.
  Κινησίας
  μὴ δῆτ᾽, ἀλλὰ τῷ γοῦν παιδίῳ
  ὑπάκουσον: οὗτος οὐ καλεῖς τὴν μαμμία;
  Πα ῖ ς Κινησίου
  μαμμία, μαμμία, μαμμία.
  Κινησίας
  880 αὕτη τί πάσχεις; οὐδ᾽ ἐλεεῖς τὸ παιδίον
  ἄλουτον ὂν κἄθηλον ἕκτην ἡμέραν;
  Μυρρίνη
  ἔγωγ᾽ ἐλεῶ δῆτ᾽: ἀλλ᾽ ἀμελὴς αὐτῷ πατὴρ
  ἔστιν.
  Κινησίας
  κατάβηθ᾽ ὦ δαιμονία τῷ παιδίῳ.
  Μυρρίνη
  οἷον τὸ τεκεῖν: καταβατέον. τί γὰρ πάθω;
  Κινησίας
  885 ἐμὲ καὶ
  βρενθύεται,
  ταῦτ᾽
  αὐτὰ δή 'σθ᾽ ἃ κἄμ᾽ ἐπιτρίβει τῷ πόθῳ.
  Μυρρίνη
  ὦ γλυκύτατον σὺ τεκνίδιον κακοῦ πατρός,
  890 φέρε σε φιλήσω γλυκύτατον τῇ μαμμίᾳ.
  Κινησίας
  τί ὦ πονήρα ταῦτα ποιεῖς χἀτέραις
  πείθει γυναιξί, κἀμέ τ᾽ ἄχθεσθαι ποιεπῖς
  αὐτο;
  Μυρρίνη
  μὴ πρόσαγε τὴν χεῖρά μοι.
  Κινησίας
  τὰ δ᾽ ἔνδον ὄντα τἀμὰ καὶ σὰ χρήματα
  895 χεῖρον διατίθης.
  Μυρρίνη
  ὀλίγον αὐτῶν μοι μέλει.
  Κινησίας
  ὀλίγον μέλει σοι τῆς κρόκης φορουμένης
  ὑπὸ τῶν ἀλεκτρυόνων;
  Μυρρίνη
  ἔμοιγε νὴ Δία.
  Κινησίας
  τὰ δὲ τῆς Ἀφροδίτης ἱέρ᾽ ἀνοργίαστά σοι
  χρόνον τοσοῦτόν ἐστιν. οὐ βαδιεῖ πάλιν;
  Μυρρίνη
  900 μὰ Δί᾽ οὐκ ἔγωγ᾽, ἢν μὴ διαλλαχθῆτέ γε
  καὶ τοῦ πολέμου παύσησθε.
  Κινησίας
  τοιγάρ, ἢν δοκῇ,
  ποιήσομεν καὶ ταῦτα.
  Μυρρίνη
  τοιγάρ, ἢν δοκῇ,
  κἄγωγ᾽ ἄπειμ᾽ ἐκεῖσε: νῦν δ᾽ ἀπομώμοκα.
  Κινησίας
  σὺ δ᾽ ἀλλὰ κατακλίνηθι μετ᾽ ἐμοῦ διὰ χρόνου.
  Μυρρίνη
  905 οὐ δῆτα: καίτοι σ᾽ οὐκ ἐρῶ γ᾽ ὡς οὐ φιλῶ.
  Κινησίας
  φιλεῖς; τί οὖν οὐ κατεκλίνης ὦ Μύρριον;
  Μυρρίνη
  ὦ καταγέλαστ᾽ ἐναντίον τοῦ παιδίου;
  Κινησίας
  μὰ Δί᾽ ἀλλὰ τοῦτό γ᾽ οἴκαδ᾽ ὦ Μανῆ φέρε.
  ἰδοὺ τὸ μέν σοι παιδίον καὶ δὴ 'κποδών,
  910 σὺ δ᾽ οὐ κατακλίνει.
  Μυρρίνη
  ποῦ γὰρ ἄν τις καὶ τάλαν
  δράσειε τοῦθ᾽;
  Κινησίας
  ὅπου; τὸ τοῦ Πανὸς καλόν.
  Μυρρίνη
  καὶ πῶς ἔθ᾽ ἁγνὴ δῆτ᾽ ἂν ἔλθοιμ᾽ ἐς πόλιν;
  Κινησίας
  κάλλιστα δήπου λουσαμένη τῇ Κλεψύδρᾳ.
  Μυρρίνη
  ἔπειτ᾽ ὀμόσασα δῆτ᾽ ἐπιορκήσω τάλαν;
  Κινησίας
  915 εἰς ἐμὲ τράποιτο: μηδὲν ὅρκου φροντίσῃς.
  Μυρρίνη
  φέρε νυν ἐνέγκω κλινίδιον νῷν.
  Κινησίας
  μηδαμῶς.
  ἀρκεῖ χαμαὶ νῷν.
  Μυρρρίνη
  μὰ τὸν Ἀπόλλω μή σ᾽ ἐγὼ
  καίπερ τοιοῦτον ὄντα κατακλινῶ χαμαί.
  Κινησίας
  ἥ τοι γυνὴ φιλεῖ με, δήλη 'στὶν καλῶς.
  Μυρρίνη
  920 ἰδοὺ κατάκεισ᾽ ἀνύσας τι, κἀγὼ 'κδύομαι.
  καίτοι, τὸ δεῖνα, ψίαθός ἐστ᾽ ἐξοιστέα.
  Κινησίας
  ποία ψίαθος; μὴ μοί γε.
  Μυρρίνη
  νὴ τὴν Ἄρτεμιν,
  αἰσχρὸν γὰρ ἐπὶ τόνου γε.
  Κινησίας
  δός μοί νυν κύσαι.
  Μυρρίνη
  ἰδού.
  Κινησίας
  παπαιάξ: ἧκέ νυν ταχέως πάνυ.
  Μυρρίνη
  925 ἰδοὺ ψίαθος: κατάκεισο, καὶ δὴ 'κδύομαι.
  καίτοι, τὸ δεῖνα, προσκεφάλαιον οὐκ ἔχεις.
  Κινησίας
  ἀλλ᾽ οὐδὲ δέομ᾽ ἔγωγε.
  Μυρρίνη
  νὴ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἐγώ.
  Κινησίας
  ἀλλ᾽ ἢ τὸ πέος τόδ᾽ Ἡρακλῆς ξενίζεται.
  Μυρρίνη
  ἀνίστασ᾽, ἀναπήδησον. ἤδη πάντ᾽ ἔχω.
  Κινησίας
  930 ἅπαντα δῆτα. δεῦρό νυν ὦ χρύσιον.
  Μυρρίνη
  τὸ στρόφιον ἤδη λύομαι. μέμνησό νυν:
  μή μ᾽ ἐξαπατήσῃς τὰ περὶ τῶν διαλλαγῶν.
  Κινησίας
  νὴ Δί᾽ ἀπολοίμην ἆρα.
  Μυρρίνη
  σισύραν οὐκ ἔχεις.
  Κινησίας
  μὰ Δί᾽ οὐδὲ δέομαί γ᾽, ἀλλὰ βινεῖν βούλομαι.
  Μυρρίνη
  935 ἀμέλει ποιήσεις τοῦτο: ταχὺ γὰρ ἔρχομαι.
  Κινησίας
  ἅνθρωπος ἐπιτρίψει με διὰ τὰ στρώματα.
  Μυρρίνη
  ἔπαιρε σαυτόν.
  Κινησίας
  ἀλλ᾽ ἐπῆρται τοῦτό γε.
  Μυρρίνη
  βούλει μυρίσω σε;
  Κινησίας
  μὰ τὸν Ἀπόλλω μὴ μέ γε.
  Μυρρίνη
  νὴ τὴν Ἀφροδίτην ἤν τε βούλῃ γ᾽ ἤν τε μή.
  Κινησίας
  940 εἴθ᾽ ἐκχυθείη τὸ μύρον ὦ Ζεῦ δέσποτα.
  Μυρρίνη
  πρότεινέ νυν τὴν χεῖρα κἀλείφου λαβών.
  Κινησίας
  οὐχ ἡδὺ τὸ μύρον μὰ τὸν Ἀπόλλω τουτογί,
  εἰ μὴ διατριπτικόν γε κοὐκ ὄζον γάμων γάμων
  Μυρρίνη
  τάλαιν᾽ ἐγὼ τὸ Ῥόδιον ἤνεγκον μύρον.
  Κινησίας
  945 ἀγαθόν: ἔα αὔτ᾽ ὦ δαιμονία.
  Μυρρίνη
  ληρεῖς ἔχων.
  Κινησίας
  κάκιστ᾽ ἀπόλοιθ᾽ ὁ πρῶτος ἑψήσας μύρον.
  Μυρρίνη
  λαβὲ τόνδε τὸν ἀλάβαστον.
  Κινησίας
  ἀλλ᾽ ἕτερον ἔχω.
  ἀλλ᾽ ᾠζυρὰ κατάκεισο καὶ μή μοι φέρε
  μηδέν.
  Μυρρίνη
  ποιήσω ταῦτα νὴ τὴν Ἄρτεμιν.
  950 ὑπολύομαι γοῦν. ἀλλ᾽ ὅπως ὦ φίλτατε
  σπονδὰς ποιεῖσθαι ψηφιεῖ.
  Κινησίας
  βουλεύσομαι.
  ἀπολώλεκέν με κἀπιτέτριφεν ἡ γυνὴ
  τά τ᾽ ἄλλα πάντα κἀποδείρασ᾽ οἴχεται.
  Κινησίας
  οἴμοι τί πάθω; τίνα βινήσω
  955 τῆς καλλίστης πασῶν ψευσθείς;
  πῶς ταυτηνὶ παιδοτροφήσω;
  ποῦ Κυναλώπηξ;
  μίσθωσόν μοι τὴν τίτθην.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  ἐν δεινῷ γ᾽ ὦ δύστηνε κακῷ
  960 τείρει ψυχὴν ἐξαπατηθείς.
  κἄγωγ᾽ οἰκτίρω σ᾽ αἰαῖ.
  ποῖος γὰρ ἂν ἢ νέφρος ἀντίσχοι,
  ποία ψυχή, ποῖοι δ᾽ ὄρχεις,
  ποία δ᾽δ ὀσφῖῂῂ ὄρρος
  965 κατατεινόμενος
  καὶ μὴ βινῶν τοὺς ὄρθρους;
  Κινησίας
  ὦ Ζεῦ δεινῶν ἀντισπασμῶν.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  ταυτὶ μέντοι νυνί σ᾽ ἐποίησ᾽
  ἡ παμβδελυρὰ καὶ παμμυσαρά.
  Κινησίας
  970 μὰ Δί᾽ ἀλλὰ φίλη καὶ παγγλυκερά.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  ποία γλυκερά; μιαρὰ μιαρά.
  Κινησίας
  μιαρὰ δῆτ᾽ ὦ Ζεῦ ὦ Ζεῦ:
  εἴθ᾽ αὐτὴν ὥσπερ τοὺς θωμοὺς
  μεγάλῳ τυφῷ κατστ὾ πρηστ὾
  πρηστ῾ έψας καὶ ξυγγογγύλας
  οἴχοιο φέρων, εἶτα μεθείης,
  ἡ δὲ φέροιτ᾽ αὖ πάλιν γκἐς τὴὴν τὴ὿ς τὴ὿ς
  ἐξαίφνης
  περὶ τὴν ψωλὴν περιβαίη.
  Κ ῆ ρυξ Λακεδαιμονίων
  980 πᾷ τᾶν Ἀσανᾶν ἐστιν ἁ γερωχία
  ἢ τοὶ πρυτάνιες; λῶ τι μυσίξαι νέον.
  Κινησίας
  σὺ δ᾽ εἶ πότερον ἄνθρωπος ἢ κονίσαλος;
  Κ ῆ ρυξ Λακεδαιμονίων
  κᾶρυξ ἐγὼν ὦ κυρσάνιε ναὶ τὼ σιὼ
  ἔμολον ἀπὸ Σπάρτας περὶ τᾶν διαλλαγᾶν.
  Κινησίας
  985 κἄπειτα δόρυ δῆθ᾽ ὑπὸ μάλης ἥκεις ἔχων;
  Κ ῆ ρυξ Λακεδαιμονίων
  οὐ τὸν Δί᾽ οὐκ ἐγών γα.
  Κινησίας
  ποῖ μεταστρέφει;
  τί δὴ προβάλλει τὴν χλαμύδ᾽; ἢ βουβωνιᾷς
  ὑπὸ τῆς ὁδοῦ;
  Κ ῆ ρυξ Λακεδαιμονίων
  παλαιόρ γα ναὶ τὸν Κάστορα
  ὥνθρωπος.
  Κινησίας
  ἀλλ᾽ ἔστυκας ὦ μιαρώτατε.
  Κ ῆ ρυξ Λακεδαιμονίων
  990 οὐ τὸν Δί᾽ οὐκ ἐγών γα: μηδ᾽ αὖ πλαδδίη.
  Κινησίας
  τί δ᾽ ἐστί σοι τοδί;
  Κ ῆ ρυξ Λακεδαιμονίων
  σκυτάλα Λακωνικά.
  Κινησίας
  εἴπερ γε χαὔτη 'στὶ σκυτάλη Λακωνική.
  ἀλλ᾽ ὡς πρὸς εἰδότ᾽ ἐμὲ σὺ τἀληθῆ λέγε.
  τί τὰ πράγμαθ᾽ ὑμῖν ἐστι τἀν Λακεδαίμονι;
  Κ ῆ ρυξ Λακεδαιμονίων
  995 ὀρσὰ Λακεδαίμων πᾶα καὶ τοὶ σύμμαχοι
  ἅπαντες ἐστύκαντι: Πελλάνας δὲ δεῖ.
  Κινησίας
  ἀπὸ τοῦ δὲ τουτὶ τὸ κακὸν ὑμῖν ἐνέπεσεν;
  ἀπὸ Πανός;
  Κ ῆ ρυξ Λακεδαιμονίων
  οὔκ, ἀλλ᾽ ἆρχεν οἰῶ Λαμπιτώ,
  ἔπειτα τἄλλαι ταὶ κατὰ Σπάρταν ἅμεοα
  1000 ᾇπερ ἀπὸ μιᾶς ὑσπλαγίδος
  ἀπήλααν τὼς ἄνδρας ἀπὸ τῶν ὑσσάκων.
  Κινησίας
  πῶς οὖν ἔχετε;
  Κ ῆ ρυξ Λακεδαιμονίων
  μογίομες. ἂν γὰρ τὰν πόλιν
  ᾇπερ λυχνοφορίοντες ἐπικεκύφαμες.
  ταὶ γὰρ γυναῖκες οὐδὲ τῶ μύρτω σιγεῖν
  1005 ἐῶντι, πρίν γ᾽ ἅπαντες ἐξ ἑνὸς
  σπνὸς λὌδγω ιησώμεσθα ποττὰν Ἑλλάδα.
  Κινησίας
  τουτὶ τὸ πρᾶγμα πανταχόθεν ξυνομώμοται
  ὑπὸ τῶν γυναικῶν: ἄρτι νυνὶ μανθάνω.
  ἀλλ᾽ ὡς τάχιστα φράζε περὶ διαλλαγῶν
  1010 αὐτοκράτορας πρέσβεις ἀποπέμπειν ἐνθαί.
  ἐγὼ δ᾽ ἑτέρους ἐνθένδε τῇ βουλῇ φράσω
  πρέσβεις ἑλέσθαι τὸ πέος ἐπιδείξας τοδί.
  Κ ῆ ρυξ Λακεδαιμονίων
  ποτάομαι: κράτιστα γὰρ παντᾷ λέγεις.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  οὐδέν ἐστι θηρίον γυναικὸς ἀμαχώτερον,
  1015 οὐδὲ πῦρ, οὐδ᾽ ὧδ᾽ ἀναιδδὴμαε οριὸ .
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  ταῦτα μέντοι σὺ ξυνιεὶς εἶτα πολεμεῖς ἐμοί,
  ἐξὸν ὦ πόνηρε σοὶ βέβαιον ἔμᾇεϹιν ἔχειν
  Χορ ὸ ς γερόντων
  ὡς ἐγὼ μισῶν γυναῖκας οὐδέποτε παύσομαι.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  ἀλλ᾽ ὅταν βούλῃ σύ: νῦν δ᾽ οὖν οὔ σε περιόψομαι
  1020 γυμνὸν ὄνθ᾽ οὕτως. ὁρῶ γὰρ ὡς καταγέλαστος εἶ.
  ἀλλὰ τὴν ἐξωμίδ᾽ ἐνδύσω σε προσιοῦσ᾽ ἐγώ.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  τοῦτο μὲν μὰ τὸν Δί᾽ οὐ πονηρὸν ἐποιήσατε:
  ἀλλ᾽ ὑπ᾽ ὀργῆς γὰρ πονηρᾶς τὰπρὶὶς κατε υν ἐγώ.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  πρῶτα μὲν φαίνει γ᾽ ἀνήρ, εἶτ᾽ οὐ καταγέλαστος εἶ.
  1025 ῦν ἔνι
  .
  Χορ ὸ ς γερόντων
  τοῦτ᾽ ἄρ᾽ ἦν με τοὐπιτρῖβον, δακτύλιος οὑτοσί:
  ἐκσκάλευσον αὐτό, κᾆτα λμεοῖξξονῖှξον οι:
  ὡς τὸν ὀφθαλμόν γέ μου νὴ τὸν Δία πάλαι δάκνει.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  1030 ἀλλὰ δράσω ταῦτα: καίτοι δύσκολος ἔφυς ἀνήρ.
  ἦ μέγ᾽ ὦ Ζεῦ χρῆμ᾽ ἰδεῖν τῆς ἐμπίδος ἔνεστί σοι.
  οὐχ ὁρᾷς; οὐκ ἐμπίς ἐστιν ἥδε Τρικορυσία;
  Χορ ὸ ς γερόντων
  νὴ Δί᾽ ὤνησάς γέ μ᾽, ὡς πάλαι γέ μ᾽ ἐφρεωρύχει,
  ὥστ᾽ ἐπειδὴ 'ξῃρέθη, ῥδυρκνροῖ ον πολύ.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  1035 ἀλλ᾽ ἀποψήσω σ᾽ ἐγώ, καίτοι πάνυ πονηρὸς εἶ,
  καὶ φιλήσω.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  μὴ φιλήσῃς.
  Χορ ὸ ς Γυναικ ῶ ν
  ἤν τε
  βούλῃ γ᾽ ἤν τε μή.
  Χορ ὸ ς γερόντων
  ἀλλὰ μὴ ὥρασ᾽ ἵκοισθ᾽: ὡς ἐστὲ θωπικαὶ φύσει,
  κἄστ᾽ ἐκεῖνο τοὔπκς ὀρθκῶ ῶς εἰρημένον,
  οὔτε σὺν πανωλέθροισιν οὔτ᾽ ἄνευ πανωλέθρων.
  1040 ὑμῶν
  πείσομαι.
  ἀλλὰ κοινῇ συσταλέντες τοῦ μέλους ἀρξώμεθα.
  Χορός
  οὐ παρασκευαζόμεσθα
  τῶν πολιτῶν οὐδέν᾽ ὦνδρες
  1045 φλαῦρον εἰπεῖν οὐδὲ ἕν.
  ἀλλὰ πολὺ τοὔμπαλιν πάντ᾽ ἀγαθὰ καὶ λέγειν
  καὶ δρᾶν: ἱκανὰ γὰρ τὰ κακὰ καπίκ а.
  ἀλλ᾽ ἐπαγελλέτω πᾶς ἀνὴρ καὶ γυνή,
  1050 εἴ τις ἀργυρίδιον δεῖται
  λαβεῖν μνδρττς ἢ ἢ ἢ ς,
  ὡς † πόλλ᾽ ἔσω 'στὶν†
  κἄχομεν βαλλάντια.
  κἄν ποτ᾽ εἰρήνη φανῇ,
  1055 ὅστις ἂν νυνὶ δανείσηται
  παρ᾽ ἡμῶν,
  ἃν λάβπῃ μηκέἭτῃ μηκέἭτῃ Χορός
  ἑστιᾶν δὲ μέλλομεν ξένους
  τινὰς Καρυστίους, ἄν-
  1060 δρας καλούς τε κἀγαθούς.
  κἄστιν ἔτ᾽ ἔτνος τι: καὶ δελφάκιον ἦν τί μοι,
  καὶ τοῦτο τέθυχ᾽, ὡς τ὾ σ΁δὰ κἁὸ὾ αλὰ καὶ καλά.
  ἥκετ᾽ οὖν εἰς ἐμοῦ τήμερον: πρῲ δὲ χρὴ
  τοῦτο δρᾶν λελουμένους αὔ-
  1065 τοα ατṣ τε τε ί᾽, εἶτ᾽ εἴσω βαδίζειν,
  μηδ᾽ ἐρέσθαι μηδένα,
  ἀλλὰ χωρεῖν ἄντικρυς
  ὥσπερ οἑερκδὰ ν
  1070 γεννικῶς, ὡς
  ἡ θύρα κεκλῄσεται. Χορός
  καὶ μὴν ἀπὸ τῆς Σπάρτης οἱδὶ πρέσβεις ἕλκοντες ὑπήνας
  χωροῦσ᾽, ὥσπερ χοιρεκκ τοῖς μηροῖσιν ἔχοντες.
  Χορός
  ἄνδρες Λάκωνες πρῶτα μέν μοι χαίρετε,
  1075 εἶτ᾽ εἴπαθ᾽ ἡμῖν πῶς ἔχοντες ἥκετε.
  Λάκων
  τί δεῖ ποθ᾽ ὑμὲ πολλὰ μυσίδδειν ἔπη;
  ὁρῆν γὰρ ἔξεσθ᾽ ὡς ἔχοντες ἵκομες.
  Χορός
  βαβαί: νενεύρωται μὲν ἥδε συμφορὰ
  δεινῶς, †τεθερμῶσθαί γε† χεῖρον φαίνεται.
  Λάκων
  1080 ἄφατα. τί κα λέγοι τις; ἀλλ᾽ ὅπᾳ σέλει
  παντᾷ τις ἐλσὼν ἁμὶν εἰράναν σέτω.
  Χορός
  καὶ μὴν ὁρῶ καὶ τούσδε τοὺς αὐτόχθονας
  ὥσπερ παλαιστὰς ἄνδρας ἀπὸ τῶν γαστέέρων
  ἀποστέλλοντας: ὥστε φαίνεται
  1085 ἀσκητικὸν τὸ χρῆμα τοῦ νοσήματος.
  Ἀ θηνα ῖ ος
  τίς ἂν φράσεις ποῦ᾽ στιν ἡ Λυσιστράτη;
  ὡς ἄνδρες ἡμεῖς οὑτοιὶ τοιουτοιί.
  Χορός
  χαὔτη ξυνᾴδει χἠτέρα ταύτῃ νόσῳ.
  ἦ που πρὸς ὄρθρον σπασμὸς ὑμᾶς λαμβάνει;
  Ἀ θηνα ῖ ος
  1090 μὰ Δί᾽ ἀλλὰ ταυτὶ δρῶντες ἐπιτετρίμμεθα.
  ὥστ᾽ εἴ τις ἡμᾶς μὴ διαλλάξει ταχύ,
  οὐκ ἔσθ᾽ ὅπως οὐ Κλεισθένη βινήσομεν.
  Χορός
  εἰ σωφρονεῖτε, θαἰμάτια λήψεσθ᾽, ὅπως
  τῶν Ἑρμοκοπιδῶν μή τις ὑμᾶς ὄψεται.
  Ἀ θηνα ῖ ος
  1095 νὴ τὸν Δί᾽ εὖ μέντοι λέγεις.
  Λάκων
  ναὶ τὼ σιὼ
  παντᾷ γα. φέρε τὸ ἔσθος ἀμβαλώμεθα.
  Ἀ θηνα ῖ ος
  ὢ χαίρετ᾽ ὦ Λάκωνες: αἰσχρά γ᾽ ἐπάθομεν.
  Λάκων
  ὦ Πολυχαρείδα δεινά κ᾽ αὖ 'πεπόνθεμες,
  αἰ εἶδον ἁμὲ τὤνδρες ἀμπεφλασμένως.
  Ἀ θηνα ῖ ος
  1100 ἄγε δὴ Λάκωνες αὔθ᾽ ἕκαστα χρὴ λέγειν.
  ἐπὶ τί πάρεστε δεῦρο;
  Λάκων
  περὶ διαλλαγᾶν
  πρέσβεις.
  Ἀ θηνα ῖ ος
  καλῶς δὴ λέγετε: χἠμεῖς τουτογί.
  τί οὐ καλοῦμεν δῆτα τὴν Λυσιστράην,
  ἥπερ διαλλάξειεν ἡμᾶς ἂν μόνη;
  Λάκων
  1105 ναὶ τὼ σιὼ κἂν λῆτε τὸν Λυσίστρατον.
  Ἀ θηνα ῖ ος
  ἀλλ᾽ οὐδὲν ἡμᾶς, ὡς ἔοικε, δεῖ καλεῖν:
  αὐτὴ γάρ, ὡς ἤκουσεν, ἥδ᾽ ἐξέρχετα
  Χορός
  χαῖρ᾽ ὦ πασῶν ἀνδρειοτάτη: δεῖ δὴ νυνί σε γενέσθαι
  δεινὴν δειλὴν ἀγαθὴσνὤ φαεγλνν φαεγλνν φαεγλνν νὴν πολύπειρον:
  1110 ὡς οἱ πρῶτοι τῶν Ἑλλήνων τῇ σῇ ληφθέντες ἴυγἹ
  συνεχώρζησκ οινῇ τἀγκλήματα πάντ᾽ ἐπέτρεψαν.
  Λυσιστράτη
  ἀλλ᾽ οὐχὶ χαλεπὸν τοὔργον, εἰ λάβοι γέ τις
  ὀργῶντας ἀλλήλων τε μὴ 'κπειρωμένου
  τάχα δ᾽ εἴσομαι 'γώ. ποῦ 'στιν ἡ Διαλλαγή;
  1115 ἡμῶν ἅνδρες ἀμαθῶς τοῦτ᾽ ἔδρων,
  ἀλλ᾽ ὡς γυναῖκας
  εἰκός
  , οἰκείως
  πιὢνυ χεῖρα, τῆς σάθης ἄγε.
  1120 .
  _
  ἄνδρες Λάκωνες στῆτε παρ᾽ ἐμὲ πλησίον,
  ἐνθένδε δ᾽ ὑμεῖς, καὶ λόγων ἀκούσατε.
  ἐγὼ γυνὴ μέν εἰμι, νοῦς δ᾽ ἔνεστί μοι,
  1125 αὐτὴ δ᾽ ἐμαυτῆς οὐ κακῇς γνώἉης
  δ᾽ ἐκ πατρός τε καὶ γεραιτέρων λόγους
  πολλοὺς ἀκούσασ᾽ οὐ μεμούσωμαι κακῶς.
  λαβοῦσα δ᾽ ὑμᾶς λοιδορῆσαι βούλομαι
  κοινῇ δικαίως, οἳ μιᾶς ἐκ χέρνιρκρος
  1130 Ὁ ίνοντες ὥσπερ ξυγγενεῖς
  Ὀλυμπίασιν, ἐν Πύλαις, Πυθοῖ ( πόσους
  εἴποιμ᾽ ἄλη ἄλο ἄλο ἄλο ἄλο ἄλο κύνειν δέοι; )
  ἐχθρῶν παρόντων βαρβάρων στρατεύματι
  Ἕλληνας ἄνδρας καὶ πόλεις ἀπόλλυτε.
  1135 εἷς μὲν λόγος μοι δεῦρ᾽ ἀεὶ περαίνεται.
  Ἀ θηνα ῖ ος
  ἐγὼ δ᾽ ἀπόλλυμαί γ᾽ ἀπεψωλημένος.
  Λυσιστράτη
  εἶτ᾽ ὦ Λάκωνες, πρὸς γὰρ ὑμᾶς τρέψομαι,
  οὐκ ἴσθ᾽ ὅτ᾽ ἐλθὼν δεῦαρο Περικႁπεί
  Λάκων Ἀθηναίων ἱκέτης καθέζετο
  1140 ἐπὶ τοῖσι βωμοῖς ὠχρὸς ἐν φοινιακίρίδι
  ιτῶν; ἡ δὲ Μεσσήνη τότε
  ὑμῖν ἐπέκειτο χὠ θεὸς σείων ἅμα.
  ἐλθὼν δὲ σὺν ὁπλίταισι τετρακισχιλίοις
  Κίμων ὅλην ἔσωσε τὴν Λακεδαίμονα.
  1145 _
  _
  Ἀ θηνα ῖ ος
  ἀδικοῦσιν οὗτοι νὴ Δί᾽ ὦ Λυσιστράτη.
  Λάκων
  ἀδικίομες: ἀλλ᾽ ὁ πρωκτὸς ἄφατον ὡς καλός.
  Λυσιστράτη
  ὑμᾶς δ᾽ ἀφήσειν τοὺς Ἀθηναίους μ᾽ οἴει;
  1 150 ὺς μὲν ἄνδρας Θετταλῶν
  ἀπώλεσαν
  , πολλοὺς
  δ᾽ ἑταίρους Ἱππίου καὶ ξυμμάχακοους, τεκους
  ῇ
  τόθ᾽ ἡμέρᾳ μόνοι,
  1155 г. χον πάλιν;
  Λάκων
  οὔπα γυναῖκ᾽ ὄπωπα χαϊωτεραν.
  Ἀ θηνα ῖ ος
  ἐγὼ δὲ κύσθον γ᾽ οὐδέπω καλλίονα.
  Λυσιστράτη
  τί δῆθ᾽ υπηργμένων γε πολλῶν κἀγαθῶν
  1160 μάχεσθε κοὐ παύεσθε τῆς μοχθηρίας;
  τί δ᾽ οὐ διηλλάγητε; φέρε τί τοὐμποδών;
  Λάκων
  ἁμές γε λῶμες, αἴ τις ἁμὶν τὤγκυκλον
  λῇ τοῦτ᾽ ἀποδόμεν.
  Λυσιστράτη
  ποῖον ὦ τᾶν;
  Λάκων
  τὰν Πύλον,
  ἇσπερ πάλαι δεόμεθα καὶ βλιμάττομες.
  Ἀ θηνα ῖ ος
  1165 μὰ τὸν Ποσειδῶ τοῦτο μέν γ᾽ οὐ δράσετε.
  Λυσιστράτη
  ἄφετ᾽ ὦγάθ᾽ αὐτοῖς.
  Ἀ θηνα ῖ ος
  κᾆτα τίνα κινήσομεν;
  Λυσιστράτη
  ἕτερόν γ᾽ ἀπαιτεῖτ᾽ ἀντὶ τούτου χωρίον.
  Ἀ θηνα ῖ ος
  τὸ δεῖνα τοίνυν παράδοθ᾽ ἡμῖν τουτονὶ
  πρώτιστα τὸν Ἐχινοῦντα καὶ τὸνν τὸνζ λπ1λι1ὶ
  ὸν ὄπισθεν καὶ τὰ Μεγαρικὰ σκέλη.
  Λάκων
  οὐ τὼ σιὼ οὐχὶ πάντα γ᾽ ὦ λισσάνιε.
  Λυσιστράτη
  ἐᾶτε, μηδὲν διαφέρου περὶ σκελοῖν.
  Ἀ θηνα ῖ ος
  ἤδη γεωργεῖν γυμνὸς ἀποδὺς βούλομαι.
  Λάκων
  ἐγὼ δὲ κοπραγωγεῖν γα †πρῶτα† ναὶ τὼ σιώ.
  Λυσιστράτη
  1175 ἐπὴν διαλλαγῆτε, ταῦτα δράσετε.
  ἀλλ᾽ εἰ δοκεῖ δρᾶν ταῦτα, βουλεύσασθε καὶ
  τοῖς ξυμμάχοις ἐλθόντες ἀνακοινώσατε.
  Ἀ θηνα ῖ ος
  ποίοισιν ὦ τᾶν ξυμμάχοις; ἐστύκαμεν.
  οὐ ταὐτὰ δόξει τοῖσι συμμάχοισι νῷν
  1180 βινεῖν ἅπασιν;
  Λάκων
  τοῖσι γῶν ναὶ τὼ σιὼ
  ἁμοῖσι.
  Ἀ θηνα ῖ ος
  καὶ γὰρ ναὶ μὰ Δία Καρυστίοις.
  Λυσιστράτη
  καλῶς λέγετε. νῦν οὖν ὅπως ἁγνεύσετε,
  ὅπως ἂν αἱ γυναῖκες ὑμᾶς ἐν πόλει
  ξενίσωμεν σκίν τἐν τἐν πόλει ις εἴχομεν.
  1185 ὅρκους δ᾽ ἐκεῖ καὶ πίστιν ἀλλήλοις δότε.
  κἄπειτα τὴν αὑτοῦ γυναῖχ᾽ ὑμῶν λαβὼν
  ἄπεισ᾽ ἕκαστος.
  Ἀ θηνα ῖ ος
  ἀλλ᾽ ἴωμεν ὡς τάχος.
  Λάκων
  ἄγ᾽ ὅπᾳ τυ λῇς.
  Ἀ θηνα ῖ ος
  νὴ τὸν Δί᾽ ὡς τάχιστ᾽ ἄγε.
  Χορός
  στρωμάτων δὲ ποικίλων καὶ
  1190 χλανιδίων καὶ ξυστίδων καὶ
  χρυσίων, ὅσ᾽ ἐστί μοο,
  ς ἔνεστί μοι πᾶσι παρέχειν φέρειν
  τοῖς παισίν, ὁπόταν τε θυγάτηρ τινὶ κανηφορῇ.
  1195 - θαι τὸ
  μὴ οὐχὶ
  τοὺς
  ῥύπους
  ἀνασπάσαι,
  χἄττ᾽ ἂν ἔνδον ᾖ φορεῖν.
  1200 ὄψεται δ᾽ οὐδὲν σκοπῶν, εἰ
  μή τις ὑμῶν
  ὀξύτερον ἐμοῦ βλέπει. Χορός
  εἰ δέ τῳ μὴ σῖτος ὑμῶν
  ἔστι, βόσκει δ᾽ οἰκέτας καὶ
  1205 σμικρὰ πολλὰ παιδία,
  ἔἦστια λαβεῖν πυρίδια λεπτὰ μέν,
  ὁ δ᾽ ἄρτος ἀπὸ χοίνικος ἰδεῖν μάλα νεανίας.
  ὅστις οὖν βούλεται τῶν πενήτων ἴτω
  εἰς ἐμοῦ σάκκους ἔχων καὶ
  1210 κωρύκουυς, λειυς, λειυς πυ- ρούς
  : ὁ Μανῆς δ᾽
  οὑμὸς αὐτοῖς ἐμβαλεῖ.
  πρός γε μέντοι τὴν θύραν
  προαγορεύω μὴ βαδίζειν
  τὴν ἐμήν, ἀλλ᾽
  1215 εὐλαβεῖασθαι τνναι τννα Ἀ θηνα ῖ ος . _
  ἄνοιγε τὴν θύραν: παραχωρεῖν οὐ θέλεις;
  ὑμεῖς τί κάθησθε; μῶν ἐγὼ τῇ λαμπάδι
  ὑμᾶς κατακαύσω; φορτικὸν τὸ χωρίον.
  οὐκ ἂν ποιήσαιμ᾽. εἰ δὲ πάνυ δεῖ τοῦτο δρᾶν,
  1220 ὑμῖν χαρίσασθαι, προσταλαιπωρήσομεν.
  Ἀ θηνα ῖ ος В
  χἠμεῖς γε μετὰ σοῦ ξυνταλαιπωρήσομεν.
  Ἀ θηνα ῖ ος . _
  οὐκ ἄπιτε; κωκύσεσθε τὰς τρίχας μακρά.
  οὐκ ἄπιθ᾽, ὅπως ἂν οἱ Λάκωνες ἔνδοθεν
  καθ᾽ ἡσυχίαν ἀπίωσιν εὐωχημένοι;
  Ἀ θηνα ῖ ος Б .
  1225 οὔπω τοιοῦτον συμπόσιον ὄπωπ᾽ ἐγώ.
  ἦ καὶ χαρίεντες ἦσαν οἱ Λακωνικοί:
  ἡμεῖς δ᾽ ἐν οἴνῳ συμπόται σοφώτατοι.
  Ἀ θηνα ῖ ος . _
  ὁτιὴ νήφοντες οὐχ ὑγιαίνομεν:
  ἢν τοὺς Ἀθηναίους ἐγὼ πεν1μοΉ λέγω
  ντες ἀεὶ πανταχοῖ πρεσβεύσομεν.
  νῦν μὲν γὰρ ὅταν ἔλθωμεν ἐς Λακεδαίμονα
  νήφοντες, εὐθὺς βλέπομεν ὅ τι ταρΥξ΅Ḹμεν ι
  μὲν ἂν λέγωσιν οὐκ ἀκούομεν,
  ἃ δ᾽ οὐ λέγουσι, ταῦθ᾽ ὑπονενοήκαμεν, λ΀γνἽἀγνἀἀγνἀγνἀγνἀγνἀγνν
  ὐ ταὐτὰ τῶν αὐτῶν πέρι.
  νυνὶ δ᾽ ἅπαντ᾽ ἤρεσκεν: ὥστ᾽ εἰ μέν γέ τις
  ᾁδοι Τελαμῶνος, Κλειταγόρας ᾁδέειν, ὁἭειν,
  ὁἭειν αμεν ἂν καὶ προσεπιωρκήσαμεν.
  ἀλλ᾽ οὑτοιὶ γὰρ αὖθις ἔρχονται πάλιν
  1240 ἐς ταὐτόν. οὐκ ἐρρήσετ᾽ ὦ μαστιγίαι;
  Ἀ θηνα ῖ ος Б .
  νὴ τὸν Δί᾽ ὡς ἤδη γε χωροῦσ᾽ ἔνδοθεν.
  Λάκων
  ὦ Πολυχαρείδα λαβὲ τὰ φυσατήρια,
  ἵν᾽ ἐγὼ διποδιάξω τε κἀείσω καλὸν
  ἐς τὼς τὼς Ἀσκαί αὶ ἐς ἡμᾶς ἅμα †.
  Ἀ θηνα ῖ ος
  1245 _
  _
  Χορ ὸ ς Λακεδαιμονίων
  ὅρμαον
  τὼς κυρσανίως ὦ Μναμοΰνα
  τάν τ᾽ ἐμὰν Μῶαν, ἅτις
  1250 οἶδεν ἁμϼ τώς τᾉα
  ὅκα τοὶ μὲν ἐπ᾽ Ἀρταμιτίῳ
  πρὤκροον σιοείκελοι
  ποττὰ κᾶλα τὼς Μήδως τ᾽ ἐνίκἐνίκὰ ὖ
  Λεωνίδας
  1255 ἆγεν ᾇπερ τὼς κάπρως
  θάγοντας οἰῶ τὸν ὀδόντα :
  πολὺς δ᾽ ἀμφὶ τὰς γένυας ἀφρὸς † ἤνσει †,
  πολὺς δ᾽ ἁμᾷ καττῶν σκεςλῶν ἀφρ.
  1260 ἦν γὰρ τὤνδρες οὐκ ἐλάσσως
  τᾶς ψάμμας τοὶ Πέρσαι.
  ἀγροτέρα σηροκτόνε
  μόλε δεῦρο παρσένε σιὰ
  ποττὰς σπονδάς,
  1265 ὡς συνέχῃς πολὺν ἁνμὺν ἁνμὺν ἁνμὺν
  νῦν δ᾽ αὖ φιλία τ᾽ αἰὲς εὔπορος εἴη
  ταῖς συνθήκαις,
  καὶ τᾶν αἱμυλᾅσίπν ἀλωίπν θα.
  ὢ δεῦρ᾽ ἴθι δεῦρ᾽ ὦ
  1270 κυναγὲ παρσένε. Ἀ θηνα ῖ ος
  ἄγε νυν ἐπειδὴ τἄλλα πεποίηται καλῶς,
  ἀπάγεσθε ταύτας ὦ Λάκωνες, τάσδε τε
  1275 ὑμε῀πδὑμεဲπδὂ: ρὰ γυναῖκα καὶ γυνὴ
  στήτω παρ᾽ ἄνδρα, κᾆτ᾽ ἐπ᾽ ἀγαθαῖς συμφοραῖς ὀρχισσάμενεοῖ
  λαβώμεθα
  τὸ λοιπὸν αὖθις μὴ 'ξαμαρτάνειν ἔτι. Χορ ὸ ς Ἀ θηναίων
  πρόσαγε χορόν, ἔπαγε δὲ Χάριτας,
  1280 ἐπὶ δὲ κάλεσον Ἄρτεμιν,
  ἐπὶ δὲ δίδυμον ἀγέχιιρορ
  ὔφρον᾽
  , ἐπὶ δὲ Νύσιον,
  ὃς μετὰ μαινάσι Βάκχιος ὄμμασι δαίεται,
  1285 Δία τμε πυρεὶ φρὶ ί τε
  πότνιαν ἄλοχον ὀλβίαν:
  εἶτα δὲ δαίμονας, οἷς ἐπιμάρτυσι
  χρησόμεθ᾽ οὐκ ἐπιλήσμοσιν
  Ἡσυχίας πέρι τῆς ἀγανόφρονος,
  1290 ἣν ἐποίησε θεὰ θεὰ θεὰ
  ἀλαλαὶ ἰὴ παιήων:
  αἴρεσθ᾽ ἄνω ἰαί,
  ὡς ἐπὶ νίκῃ ἰαί.
  εὐοῖ εὐοῖ, εὐαί εὐαί. Ἀ θηνα ῖ ος
  1295 πρόφαινε δὴ σὺ Μοῦσαν ἐπὶ νέᾳ νέαν.
  Χορ ὸ ς Λακεδαιμονίων
  Ταΰγετον αὖτ᾽ ἐραννὸν ἐκλιπῶα
  Μῶα μόλε Λάκαινα πρεπτὸν ἁμὶν
  κλέωα τὸν
  3κκλι καὶ χαλκίοικον Ἀσάναν,
  Τυνδαρίδας τ᾽ ἀγασώς,
  τοὶ δὴ πὰρ Εὐρώταν ψιάδδοντι.
  εἶα μάλ᾽ ἔμβη
  ὢ εἶα κοῦφα πάλλων,
  1305 ὡς Σπάρταν ὑμνίωμες,
  τᾷ σιῶν χοροὶταριὶτὶὶὶὶἭλοον
  ν κτύπος,
  ᾇ τε πῶλοι ταὶ κόραι
  πὰρ τὸν Εὐρωταν
  1310 ἀμπάλλοντι πυκνὰ ποδοῖν α
  ,
  νδί ὲ κόμαι σείονθ᾽ ᾇπερ Βακχᾶν
  θυρσαδδωᾶν καὶ παιδδωᾶν.
  ἁγεῖται δ᾽ ἁ Λήδας παῖς
  1315 ἁγνὰ χοραγὸς εὐπρεπής.
  ἀλλ᾽ ἄγε κόμαν παραμπύκιδδε χερί, ποδοῖν τε πάδη
  ᾇ τις ἔλαφος: κρότον δ᾽ ἁμί ποείει .
  1320 г.
  ЖЕНЩИНЫ ПРАЗДНУЮТ ФЕСМОФОРИЮ
  Μνησίλοχος
  ὦ Ζεῦ χελιδὼν ἆρά ποτε φανήσεται;
  ἀπολεῖ μ᾽ ἀλοῶν ἅνθρωπος ἐξ ἑωθινοῦ.
  οἷόν τε, πρὶν τὸν σπλῆνα κομιδῇ μ᾽ ἐκβαλεῖν,
  παρὰ σοῦ πυφέσθαι ποῖ μ᾽ ἄγίερις ωῖ;
  Ε ὐ ριπίδης
  5 ἀλλ᾽ οὐκ ἀκούειν δεῖ σε πάνθ᾽ ὅσ᾽ αὐτίκα
  ὄψει παρεστώς.
  Μνησίλοχος
  πῶς λέγεις; αὖθις φράσον.
  οὐ δεῖ μ᾽ ἀκούειν;
  Ε ὐ ριπίδης
  οὐχ ἅ γ᾽ ἂν μέλλῃς ὁρᾶν.
  Μνησίλοχος
  οὐδ᾽ ἆρ᾽ ὁρᾶν δεῖ μ᾽;
  Ε ὐ ριπίδης
  οὐχ ἅ γ᾽ ἂν ἀκούειν δέῃ.
  Μνησίλοχος
  πῶς μοι παραινεῖς; δεξιῶς μέντοι λέγεις.
  10 οὐ φῂς σὺ χρῆναί μ᾽ οὔτ᾽ ἀκούειν οὔθ᾽ ὁρᾶν;
  Ε ὐ ριπίδης
  χωρὶς γὰρ αὐτοῖν ἑκατέρου 'στὶν ἡ φύσις.
  Μνησίλοχος
  τοῦ μήτ᾽ ἀκούειν μήθ᾽ ὁρᾶν;
  Ε ὐ ριπίδης
  εὖ ἴσθ᾽ ὅτι.
  Μνησίλοχος
  πῶς χωρίς;
  Ε ὐ ριπίδης
  οὕτω ταῦτα διεκρίθη τότε.
  αἰθὴρ γὰρ ὅτε τὰ πρῶτα διεχωρίζετο
  15 καὶ ζᾦ᾽ ἐν αὑτῷ ξυνετέκνου κινούμεΧνα,
  ὑ ν χρὴ πρῶτ᾽ ἐμηχανήσατο
  ὀφθαλμὸν ἀντίμιμον ἡλίου τροχῷ,
  ἀκοῇ δὲ χοιάνηετν ὲ .
  Μνησίλοχος
  διὰ τὴν χοάνην οὖν μήτ᾽ ἀκούω μήθ᾽ ὁρῶ;
  20 νὴ τὸν Δί᾽ ἥδομαί γε τουτὶ προσμαθών.
  οἷόν γέ που 'στιν αἱ σοφαὶ ξυνουσίαι.
  Ε ὐ ριπίδης
  πόλλ᾽ ἂν μάθοις τοιαῦτα παρ᾽ ἐμοῦ.
  Μνησίλοχος
  πῶς ἂν οὖν
  πρὸς τοῖς ἀγαθοῖς τούτοισιν ἐξεύροιμ᾽ ὅπωισισθι
  πρά ωλὸς εἶναι τὼ σκέλει;
  Ε ὐ ριπίδης
  25 βάδιζε δευρὶ καὶ πρόσεχε τὸν νοῦν.
  Μνησίλοχος
  ἰδού.
  Ε ὐ ριπίδης
  ὁρᾷς τὸ θύριον τοῦτο;
  Μνησίλοχος
  νὴ τὸν Ἡρακλέα
  οἶμαί γε.
  Ε ὐ ριπίδης
  σίγα νυν.
  Μνησίλοχος
  σιωπῶ τὸ θύριον;
  Ε ὐ ριπίδης
  ἄκου᾽.
  Μνησίλοχος
  ἀκούω καὶ σιωπῶ τὸ θύριον;
  Ε ὐ ριπίδης
  ἐνταῦθ᾽ Ἀγάθων ὁ κλεινὸς οἰκῶν τυγχάνει
  30 ὁ τραγῳδοποιός.
  Μνησίλοχος
  ποῖος οὗτος Ἁγάθων;
  Ε ὐ ριπίδης
  ἔστιν τις Ἀγάθων —
  Μνησίλοχος
  μῶν ὁ μέλας ὁ καρτερός;
  Ε ὐ ριπίδης
  οὔκ, ἀλλ᾽ ἕτερός τις: οὐχ ἑόρακας πώποτε;
  Μνησίλοχος
  μῶν ὁ δασυπώγων;
  Ε ὐ ριπίδης
  οὐχ ἑόρακας πώποτε;
  Μνησίλοχος
  μὰ τὸν Δί᾽ οὔτοι γ᾽ ὥστε καί μέ γ᾽ εἰδέναι.
  Ε ὐ ριπίδης
  35 καὶ μὴν βεβίνηκας σύ γ᾽, ἀλλ᾽ οὐκ οἶσθ᾽ ἴσως.
  ἀλλ᾽ ἐκποδὼν πτήξωμεν, ὡς ἐξέρχεται
  θεράπων τις αὐτοῦ πῦρ ἔχων καὶ μυρμί΅νας:
  ς ἔοικε τῆς ποιήσεως.
  Θεράπων
  εὔφημος πᾶς ἔστω λαός,
  40 στόμα συγκλῄσας: ἐπιδημεῖ γὰρ
  θίασος Μουσῶν ἔνδσον τ϶ελνθ
  οσύνων μελοποιῶν.
  ἐχέτω δὲ πνοὰς νήνεμος αἰθήρ,
  κῦμα δὲ πόντου μὴ κελαδείτω
  45 γλαυκόν:
  Μνησίλοχος
  βομβάξ.
  Ε ὐ ριπίδης
  σίγα.
  Μνησίλοχος
  τι λέγει;
  Θεράπων
  πτηνῶν τε γένη κατακοιμάσθω,
  θηρῶν τ᾽ ἀγρίων πόδες ὑλοδρόμων
  μὴ λυέσθων.
  Μνησίλοχος
  βομβαλοβομβάξ.
  Θεράπων
  μέλλει γὰρ ὁ καλλιεπὴς Ἀγάθων
  50 πρόμος ἡμέτερος —
  Μνησίλοχος
  μῶν βινεῖσθαι;
  Θεράπων
  τίς ὁ φωνήσας;
  Μνησίλοχος
  νήνεμος αἰθήρ.
  Θεράπων
  δρυόχους τιθέναι δράματος ἀρχάς.
  κάμπτει δὲ νέας ἁψῖδας ἐπῶν,
  τὰ δὲ τορνεύει, τὰ δὲ κολλομελεῖ,
  55 καὺ γνωμοτυπεάοῖ ζει
  καὶ κηροχυτεῖ καὶ γογγύλλει
  καὶ χοανεύει.
  Μνησίλοχος
  καὶ λαικάζει.
  Θεράπων
  τίς ἀγροιώτας πελάθει θριγκοῖς;
  Μνησίλοχος
  ὃς ἕτοιμος σοῦ τοῦ τε ποιητοῦ
  60 τοῦ καλλιεποῦς κατὰ τοῦ θριγακοῦ
  συγυγοψργγύλας κκκ
  τουτὶ τὸ πέος χοανεῦσαι.
  Θεράπων
  ἦ που νέος γ᾽ ὢν ἦσθ᾽ ὑβριστὴς ὦ γέρον.
  Ε ὐ ριπίδης
  ὦ δαιμόνιε τοῦτον μὲν ἔα χαίρειν, σὺ δὲ
  65 Ἀγάθωνά μοι δεῦρ᾽ ἐκκάλεσον πάσσ Ἥσσ τάσσ.
  Θεράπων
  μηδὲν ἱκέτευ᾽: αὐτὸς γὰρ ἔξεισιν τάχα.
  καὶ γὰρ μελοποιεῖν ἄρχεται: χειμῶνος οὖν
  ὄντος κατακάμπτειν τὰς στροφὰνς οὐ ιοὐ ῥὐ
  οὖν ὄντος μὴ προίῃ θύρασι πρὸς τὸν ἥλιον.
  Ε ὐ ριπίδης
  70 τί οὖν ἐγὼ δρῶ;
  Θεράπων
  περίμεν᾽, ὡς ἐξερχεται.
  Ε ὐ ριπίδης
  ὦ Ζεῦ τί δρᾶσαι διανοεῖ με τήμερον;
  Μνησίλοχος
  νὴ τοὺς θεοὺς ἐγὼ πυθέσθαι βούλομαι
  τί τὸ πρᾶγμα τουτί. τί στένεις; τί δυσφορεῖς;
  οὐ χρῆν σε κρύπτειν ὄντα κηδεστὴν ἐμόν.
  Ε ὐ ριπίδης
  75 ἔστιν κακόν μοι μέγα τι προπεφυραμένον.
  Μνησίλοχος
  ποῖόν τι;
  Ε ὐ ριπίδης
  τῇδε θἠμέρᾳ κριθήσεται
  εἴτ᾽ ἔστ᾽ ἔτι ζῶν εἴτ᾽ ἀπόλωλ᾽ Εὐριπίδί.
  Μνησίλοχος
  καὶ πῶς; ἐπεὶ νῦν γ᾽ οὔτε τὰ δικαστήρια
  μέλλει δικάζειν οὔτε βουλῆς ἐσθ᾽ ἕδρα,
  80 σίεΘὶ τρπ'εΘὶ μοφορίων ἡ μέση.
  Ε ὐ ριπίδης
  τοῦτ᾽ αὐτὸ γὰρ τοι κἀπολεῖν με προσδοκῶ.
  αἱ γὰρ γυναῖκες ἐπιβεβουλεύκασί μοι
  κἀν Θεσμοφόροιν μέλλουσι περί μου
  τήμενσκον ἐκκν ἐπ᾽ ὀλέθρῳ.
  Μνησίλοχος
  τιὴ τί δή;
  Ε ὐ ριπίδης
  85 ὁτιὴ τραγῳδῶ καὶ κακῶς αὐτὰς λέγω.
  Μνησίλοχος
  νὴ τὸν Ποσειδῶ καὶ δίκαιά γ᾽ ἂν πάθοις.
  ἀτὰρ τίν᾽ ἐκ τούτων σὺ μηχανὴν ἔχεις;
  Ε ὐ ριπίδης
  Ἀγάθωνα πεῖσαι τὸν τραγῳδοδιδάσκαλον
  ἐς Θεσμοφόροιν ἐλθεῖν.
  Μνησίλοχος
  τί δράσοντ᾽; εἰπέ μοι.
  Ε ὐ ριπίδης
  90 ἐκκλησιάσοντ᾽ ἐν ταῖς γυναιξὶ κἂν δέῃ
  λέξονθ᾽ ὑπὲρ ἐμοῦ.
  Μνησίλοχος
  πότερα φανερῶς ἢ λάθρᾳ;
  Ε ὐ ριπίδης
  λάθρᾳ, στολὴν γυναικὸς ἠμφιεσμένον.
  Μνησίλοχος
  τὸ πρᾶγμα κομψὸν καὶ σφόδρ᾽ ἐκ τοῦ σοῦ τρόπου:
  τοῦ γὰρ τεχνάζειν ἡμέτερος ὁ πῦς ὁ πῦ
  Ε ὐ ριπίδης
  95 лет.
  Μνησίλοχος
  τί δ᾽ ἔστιν;
  Ε ὐ ριπίδης
  Ἁγάθων ἐξέρχεται.
  Μνησίλοχος
  καὶ ποῖός ἐστιν;
  Ε ὐ ριπίδης
  οὗτος οὑκκυκλούμενος.
  Μνησίλοχος
  ἀλλ᾽ ἢ τυφλὸς μέν εἰμ᾽: ἐγὼ γὰρ οὐχ ὁρῶ
  ἄνδρ᾽ οὐδέν᾽ ἐνθάδ᾽ ὄντα, Κηρντα, Κὁρντα ῶ.
  Ε ὐ ριπίδης
  σίγα: μελῳδεῖν γὰρ παρασκευάζεται.
  Μνησίλοχος
  100 μύρμηκος ἀτραπούς, ἢ τί διαμινύρεται;
  Ἀ γάθων
  ἱερὰν χθονίαις δεξάμεναι
  λαμπάδα κοῦραι ξὺν ἐλευθέρᾳ
  πατρίδι χορεύσασθε βοάν.
  Χορ ὸ ς Ἀ γάθωνος
  τίνι δαιμόνων ὁ κῶμος;
  105 λέγε νυν. εὐπίστως δὲ τοὐμὸν
  δαίμονας ἔχει σεβίσαι.
  Ἀ γάθων
  ἄγε νυν ὄλβιζε Μοῦσα
  χρυσέων ῥύτορα τόξων
  110 Φοῖβον, ὃς ἱδρύσατο χώρας
  γύαλιιδν .
  Χορ ὸ ς Ἀ γάθωνος
  χαῖρε καλλίστας ἀοιδᾶς
  Φοῖβ᾽ ἐν εὐμούσοισι τιμαῖς
  γέρας ἱερὸν προφέρων.
  Ἀ γάθων
  τάν τ᾽ ἐν ὄρεσι δρυογόνοισι
  115 κόραν ἀείσατ᾽
  Ἄρτεμιν ἀγροτέραν.
  Χορ ὸ ς Ἀ γάθωνος
  ἕπομαι κλῄζουσα σεμνὸν
  γόνον ὀλβίζουσα Λατοῦς
  Ἄρτεμιν ἀπειρολεχῆ.
  Ἀ γάθων
  120 .
  _
  _
  Χορ ὸ ς Ἀ γάθωνος
  125 ίοις
  θεοῦ ὄμμασιν
  ἁμετέρας
  τε
  δι᾽ αἰφνιδίου ὀπός. ὧν χάριν
  ἄνακτ᾽ ἄγαλλε Φοῖβον τιμᾷ.
  χαῖρ᾽ ὄλβιε παῖ Λατοῦς.
  Μνησίλοχος
  130 ν , ὥστ᾽
  ἐμοῦ γ᾽ ἀκροωμένου
  ὑπὸ
  τὴν ἕδραν αὐτὴν ὑπῆλθε γάργαλος.
  καί σ᾽ ὦ νεανίσχ᾽ ὅστις εἶ, κατ᾽ Αἰσχύλον
  135 ἐκ τῆς Λυκουργείας ἐρέσθαι αιλοι βοϹλοι
  ποδαπὸς ὁ γύννις; τίς πάτρα; τίς ἡ στολή;
  τίς ἡ τάραξις τοῦ βίου; τί βάρβιτος
  λαλεῖ κροκωτῷ; τί δὲ λύρα κεκρυφάλῳ;
  τί λήκυθος καὶ στρόφιον; ὡς οὐ ξύμφορον.
  140 τίς δαὶ κατόπτρου καὶ ξίφους κοινωνία;
  τίς δ᾽ αὐτὸς ὦ παῖ; πότερον ὡς ἀνὴρ τρέφει;
  καὶ ποῦ πέος; ποῦ χλαῖνα; ποῦ Λακωνικαί;
  ἀλλ᾽ ὡς γυνὴ δῆτ᾽: εἶτα ποῦ τὰ τιτθία;
  τί φῄς; τί σιγᾷς; ἀλλὰ δῆτ᾽ ἐκ τοῦ μέλους
  145 ζητῶ σ᾽, ἐπειδή γ᾽ αὐτὸς οὐ βούλει φράσαι;
  Ἀ γάθων
  ὦ πρέσβυ πρέσβυ, τοῦ φθόνου μὲν τὸν ψόγον
  ἤκουσα, τὴν δ᾽ ἄλγησιν οὐ παρδσχόμην:
  ὴν ἐσθῆθ᾽ ἅμα γνώμῃ φορῶ.
  χρὴ γὰρ ποιητὴν ἄνδρα πρὸς τὰ δράματα
  150 ἃ δεῖ ποιεῖν πρὸς ταῦτα τοὺς τρόπους ινε.
  αὐτίκα γυναικεῖ᾽ ἢν ποιῇ τις δράματα,
  μετουσίαν δεῖ τῶν τρόπων τὸ σῶμ᾽ ἔχειν.
  Μνησίλοχος
  οὐκοῦν κελητίζεις, ὅταν Φαίδραν ποιῇς;
  Ἀ γάθων
  ἀνδρεῖα δ᾽ ἢν ποιῇ τις, ἐν τῷ σώματι
  155 ἔνεσθ᾽ ὑπάρχον τοῦθ᾽. ἃ δ᾽ οὐ κεκτήμεθα,
  μίμησις ἤδη ταῦτα συνθηρεύεται.
  Μνησίλοχος
  ὅταν σατύρους τοίνυν ποιῇς, καλεῖν ἐμέ,
  ἵνα συμποιῶ σοὔπισθεν ἐστυκὼς ἐγώ.
  Ἀ γάθων
  160 κεῖνος κἀνακρέων
  ὁ
  Τήιος
  κἀλκαῖος, οἳ περὶ ἁρμονίαν ἐχύμισαν,
  ἐμιτρουόρος κλῶντ᾽ Ἰωνικῶς,
  καὶ Φρύνιχος, τοῦτον γὰρ οὖν ἀκήκοας,
  165 αὐτός τε καλὸκὸς ἀκήκοας καλῶς ἠμπέσχετο:
  διὰ τοῦτ᾽ ἄρ᾽ αὐτοῦ καὶ κάλ᾽ ἦν τὰ δράματα.
  ὅμοια γὰρ ποιεῖν ἀνάγκη τῇ φύσει.
  Μνησίλοχος
  ταῦτ᾽ ἄρ᾽ ὁ Φιλοκλέης αἰσχρὸς ὢν αἰσχρῶς ποιεῖ,
  ὁ δ᾽ αὖ Ξενοκλέης ὢν κθα ποιεῖ,
  170 ὁ δ᾽ αὖ Θέογνις ψυχρὸς ὢν ψυχρῶς ποιεῖ.
  Ἀ γάθων
  ἅπασ᾽ ἀνάγκη: ταῦτα γάρ τοι γνοὺς ἐγὼ
  ἐμαυτὸν ἐθεράπευσα.
  Μνησίλοχος
  πῶς πρὸς τῶν θεῶν;
  Ε ὐ ριπίδης
  παῦσαι βαΰζων: καὶ γὰρ ἐγὼ τοιοῦτος ἦν
  ὢν τηλικοῦτος, ἡνίκ᾽ ἠρχόμην ποιεῖ
  Μνησίλοχος
  175 μὰ τὸν Δί᾽ οὐ ζηλῶ σε τῆς παιδεύσεως.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἀλλ᾽ ὧνπερ οὕνεκ᾽ ἦλθον, ἔα μ᾽ εἰπεῖν.
  Ἀ γάθων
  λέγε.
  Ε ὐ ριπίδης
  Ἀγάθων, σοφοῦ πρὸς ἀνδρός, ὅστις ἐν βραχεῖ
  πολλοὺς καλῶς οἷός τε συντέμνειιν λυντέμνειιν
  ἐγὼ δὲ καινῇ ξυμφορᾷ πεπληγμένος
  180 ἱκέτης ἀφῖγμαι πρὸς σέ.
  Ἀ γάθων
  τοῦ χρείαν ἔχων;
  Ε ὐ ριπίδης
  μέλλουσί μ᾽ αἱ γυναῖκες ἀπολεῖν τήμερον
  τοῖς Θεσμοφορίοις, ὅτι κακῶς αὐτὰς λοτι κακῶς αὐτὰς λοῖς
  Ἀ γάθων
  τίς οὖν παρ᾽ ἡμῶν ἐστιν ὠφέλειά σοι;
  Ε ὐ ριπίδης
  185 κρίνῃ μου
  ,
  σαφῶς σώσεις ἐμέ.
  μόνος γὰρ ἂν λέξειας ἀξίως ἐμοῦ.
  Ἀ γάθων
  ἔπειτα πῶς οὐκ αὐτὸς ἀπολογεῖ παρών;
  Ε ὐ ριπίδης
  ἐγὼ φράσω σοι. πρῶτα μὲν γιγνώσκομαι:
  190 ἔπειτα πολιός εἰμι καὶ πώγων᾽ ἔχω,
  σὺ δ᾽ εὐπρόσκοπο΅΅ Ḹϐ ημένος
  γυναικόφωνος ἁπαλὸς εὐπρεπὴς ἰδεῖν.
  Ἀ γάθων
  Εὐριπίδη —
  Ε ὐ ριπίδης
  τί ἔστιν;
  Ἀ γάθων
  ἐποίησάς ποτε,
  'χαίρεις ὁρῶν φῶς, πατέρα δ᾽ οὐ χαίρειν δοκεῖς;'
  Ε ὐ ριπίδης
  195 ἔγωγε.
  Ἀ γάθων
  μή νυν ἐλπίσῃς τὸ σὸν κακὸν
  ἡμᾶς ὑφέξειν. καὶ γὰρ ἂν μαινοίμεθ᾽ ἄν.
  ἀλλ᾽ αὐτὸς ὅ γε σόν ἐστιν οἰκείως φέρε.
  τὰς συμφορὰς γὰρ οὐχὶ τοῖς τεχνάσμασιν
  φέρειν δίκαιον ἀλλὰ τοῖς παθήμασιν.
  Μνησίλοχος
  200 καὶ μὴν σύ γ᾽ ὦ κατάπυγον εὐρύπρωκτος εἶ
  οὐ τοῖς λόγοισιν ἀλλὰ τοῖς παινμα.
  Ε ὐ ριπίδης
  τί δ᾽ ἔστιν ὅτι δέδοικας ἐλθεῖν αὐτόσε;
  Ἀ γάθων
  κάκιον ἀπολοίμην ἂν ἢ σύ.
  Ε ὐ ριπίδης
  πῶς;
  Ἀ γάθων
  ὅπως;
  δοκῶν γυναικῶν ἔργα νυκτερείσια
  205 κλέπτειν ὑφαρπάζειν τε θήλειαν Κύπριν.
  Μνησίλοχος
  ἰδού γε κλέπτειν: νὴ Δία βινεῖσθαι μὲν οὖν.
  ἀτὰρ ἡ πρόφασίς γε νὴ Δί᾽ εἰκότως ἔχει.
  Ε ὐ ριπίδης
  тί οὖν; ποιήσεις ταῦτα;
  Ἀ γάθων
  μὴ δόκει γε σύ.
  Ε ὐ ριπίδης
  ὦ τρισκακοδαίμων ὡς ἀπόλωλ᾽ Εὐριπίδης.
  Μνησίλοχος
  210 ὦ φίλτατ᾽ ὦ κηδεστὰ μὴ σαυτὸν προδῷς.
  Ε ὐ ριπίδης
  πῶς οὖν ποιήσω δῆτα;
  Μνησίλοχος
  τοῦτον μὲν μακρὰ
  κλάειν κέλευ᾽, ἐμοὶ δ᾽ ὅ τι βούλει χρῶ λαβών.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἄγε νυν ἐπειδὴ σαυτὸν ἐπιδίδως ἐμοί,
  ἀπόδυθι τουτὶ θοἰμάτιον.
  Μνησίλοχος
  καὶ δὴ χαμαί.
  215 ἀτὰρ τί μέλλεις δρᾶν μ᾽;
  Ε ὐ ριπίδης
  ἀποξυρεῖν ταδί,
  τὰ κάτω δ᾽ ἀφεύειν.
  Μνησίλοχος
  ἀλλὰ πρᾶττ᾽, εἴ σοι δοκεῖ.
  ἢ μὴ᾽ πιδοῦν᾽ ἐμαυτὸν ὤφελόν ποτε.
  Ε ὐ ριπίδης
  Ἀγάθων σὺ μέντοι ξυροφορεῖς ἑκάστοτε,
  χρῆσόν τί νυν ἡμῖν ξυρόν.
  Ἀ γάθων
  αὐτὸς λάμβανε
  220 ἐντεῦθεν ἐκ τῆς ξυροδόκης.
  Ε ὐ ριπίδης
  γενναῖος εἶ.
  κάθιξε: φύσα τὴν γνάθον τὴν δεξιάν.
  Μνησίλοχος
  ὤμοι.
  Ε ὐ ριπίδης
  τί κέκραγας; ἐμβαλῶ σοι πάτταλον,
  ἢν μὴ σιωπᾷς.
  Μνησίλοχος
  ἀτταταῖ ἰατταταῖ.
  Ε ὐ ριπίδης
  οὗτος σὺ ποῖ θεῖς;
  Μνησίλοχος
  ἐς τὸ τῶν σεμνῶν
  225 θεῶν: οὐ γὰρ μὰ τὴν Δήμητρά γ᾽ ἐνταυθθμοῶ τενοῶ τενοῶ
  τενοῖ .
  Ε ὐ ριπίδης
  οὔκουν καταγέλαστος δῆτ᾽ ἔσει
  τὴν ἡμίκραιραν τὴν ἑτέραν χιλὴν ν;ω;ω;
  Μνησίλοχος
  ὀλίγον μέλει μοι.
  Ε ὐ ριπίδης
  μηδαμῶς πρὸς τῶν θεῶν
  προδῷς με: χώρει δεῦρο.
  Μνησίλοχος
  κακοδαίμων ἐγώ.
  Ε ὐ ριπίδης
  230 ἔχ᾽ ἀτρέμα σαυτὸν κἀνάκυπτε: ποῖ στρέφει;
  Μνησίλοχος
  μυμῦ.
  Ε ὐ ριπίδης
  τί μύξεις; πάντα πεποίηται καλῶς.
  Μνησίλοχος
  οἴμοι κακοδαίμων, ψιλὸς αὖ στρατεύσομαι.
  Ε ὐ ριπίδης
  μὴ φροντίσῃ: ὡς εὐπρεπὴς φανεῖ πάνυ.
  βούλει θεᾶσθαι σαυτόν;
  Μνησίλοχος
  εἰ δοκεῖ, φέρε.
  Ε ὐ ριπίδης
  235 ὁρᾷς σεαυτόν;
  Μνησίλοχος
  οὐ μὰ Δί᾽ ἀλλὰ Κλεισθένη.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἀνίστασ᾽, ἵν᾽ ἀφεύσω σε, κἀγκύψας ἔχε.
  Μνησίλοχος
  οἴμοι κακοδαίμων δελφάκιον γενήσομαι.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἐνεγκάτω τις ἔνδοθεν δᾷδ᾽ ἢ λύχνον.
  ἐπίκυπτε: τὴν κέρκον φυλάττου νυν ἄκραν.
  Μνησίλοχος
  240 ἐμοὶ μελήσει νὴ Δία, πλήν γ᾽ ὅτι κάομαι.
  οἴμοι τάλας. ὕδωρ ὕδωρ ὦ γείτονες.
  πρὶν ἀντιλαβέσθαι †πρωκτὸν τῆς φλογός.†
  Ε ὐ ριπίδης
  θάρρει.
  Μνησίλοχος
  τί θαρρῶ καταπεπυρπολημένος;
  Ε ὐ ριπίδης
  ἀλλ᾽ οὐκ ἔτ᾽ οἰδὲν πρᾶγμά σοι: τὰ πλεῖστα γὰρ
  245 ἀποπεπόνηκας.
  Μνησίλοχος
  φῦ ἰοὺ τῆς ἀσβόλου.
  αἰθὸς γεγένημαι πάντα τὰ περὶ τὴν τράμιν.
  Ε ὐ ριπίδης
  μὴ φροντίσῃς: ἕτερος γὰρ αὐτὰ σφογγιεῖ.
  Μνησίλοχος
  οἰμώξετἄρ᾽ εἴ τις τὸν ἐμὸν πρωκτὸν πλυνεῖ.
  Ε ὐ ριπίδης
  Ἀγάθων, ἐπειδὴ σαυτὸν ἐπιδοῦναι φθονεῖς,
  250 ἀλλ᾽ ἱμάτιον γοῦν χρῆσον ΅ῶτμῖ ἳτμῖ
  καὶ στρόφιον: οὐ γὰρ ταῦτά γ᾽ ὡς οὐκ ἔστ᾽ ἐρεῖς.
  Ἀ γάθων
  λαμβάνετε καὶ χρῆσθ᾽: οὐ φθονῶ.
  Μνησίλοχος
  τί οὖν λάβω;
  Ἀ γάθων
  ὅ τι; τὸν κροκωτὸν πρῶτον ἐνδύου λαβών.
  Μνησίλοχος
  νὴ τὴν Ἀφροδίτην ἡδύ γ᾽ ὄζει ποσθίου.
  255 σύζωσον ἀνύσας. αἶρε νῦν στρόφιον.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἰδού.
  Μνησίλοχος
  ἴθι νυν κατάστειλόν με τὰ περὶ τὼ σκέλει.
  Ε ὐ ριπίδης
  κεκρυφάλου δεῖ καὶ μίτρας.
  Ἀ γάθων
  ἡδὶ μὲν οὖν
  κεφαλὴ περίθετος, ἣν ἐγὼ νύκτωρ φορῶ.
  Ε ὐ ριπίδης
  νὴ τὸν Δί᾽ ἀλλὰ κἀπιτηδεία πάνυ.
  Μνησίλοχος
  260 ἆρ᾽ ἁρμόσει μοι;
  Ε ὐ ριπίδης
  νὴ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἄριστ᾽ ἔχει.
  φέρ᾽ ἔγκυκλον:
  Ἀ γάθων
  τουτὶ λάβ᾽ ἀπὸ τῆς κλινίδος.
  Ε ὐ ριπίδης
  ὑποδημάτων δεῖ.
  Ἀ γάθων
  τἀμὰ ταυτὶ λάμβανε.
  Μνησίλοχος
  ἆρ᾽ ἁρμόσει μοι;
  Ε ὐ ριπίδης
  χαλαρὰ γοῦν χαίρεις φορῶν.
  Ἀ γάθων
  σὺ τοῦτο γίγνωσκ᾽: ἀλλ᾽ ἔχεις γὰρ ὧν δέει,
  265 εἴσω τις ὡς τάχσκτστά μηάώ ω.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἁνὴρ μὲν ἡμῖν οὑτοσὶ καὶ δὴ γυνὴ
  τό γ᾽ εἶδος: ἢν λαλῇς δ᾽, ὅπως τὅιιγματα φθέγιιγματα ῖς
  εὖ καὶ πιθανῶς.
  Μνησίλοχος
  πειράσομαι.
  Ε ὐ ριπίδης
  βάδιζε τοίνυν.
  Μνησίλοχος
  μὰ τὸν Ἀπόλλω οὔκ, ἤν γε μὴ
  270 ὀμόσῃς ἐμοί —
  Ε ὐ ριπίδης
  τί χρῆμα;
  Μνησίλοχος
  συσσώσειν ἐμὲ
  πάσαις τέχναις, ἤν μοί τι περιπίπτῃ κακόν.
  Ε ὐ ριπίδης
  ὄμνυμι τοίνυν αἰθέρ᾽ οἴκησιν Διός.
  Μνησίλοχος
  τί μᾶλλον ἢ τὴν Ἱπποκράτους ξυνοικίαν;
  Ε ὐ ριπίδης
  ὄμνυμι τοίνυν πάντας ἄρδην τοὺς θεούς.
  Μνησίλοχος
  275 μέμνησο τοίνυν ταῦθ᾽, ὅτι ἡ φρὴν ὤμοσεν,
  ἡ γλῶττα δ᾽ οὐκ ὀμώμοκ᾽: οὥᐐẉρν Ὧ .
  Ε ὐ ριπίδης
  ἔκσπευδε ταχέως: ὡς τὸ τῆς ἐκκλησίας
  σημεῖον ἐν τῷ Θεσμοφορείῳ φαίνεται.
  ἐγὼ δ᾽ ἄπειμι.
  Μνησίλοχος
  δεῦρό νυν ὦ Θρᾷτθ᾽ ἕπου.
  280 ὦ Θρᾷττα θέασαι, καομένων τῶν λαμπάδων
  ὅσον τὸ χρῆμ᾽ ἀνέρχεθ᾽ ὑπὸ τῂ.
  ἀλλ᾽ ὦ περικαλλεῖ Θεσμοφόρω δέξασθέ με
  ἀγαθῇ τύχῃ καὶ δεῦρο καὶ πάλιν οἴκαε.
  ὦ Θρᾷττα τὴν κίστην κάθελε, κᾆτ᾽ ἔξελε
  285 τὸ πόπανον, ὅπως λαβοῦσα θύσω τοῖν θεον θεοὸ
  δέσποινα πολυτίμητε Δήμητερ φίλη
  καὶ Φερρέφαττα, πολλὰ πολλάκις μέ σοι
  θύειν ἔχουεσν,λλ὇ουεσν, ὰ νῦν λαθεῖν.
  καὶ τοῦ θυγατρίου χοῖρον ἀνδρός μοι τυχεῖν
  290 πλουτοῦντος, ἄλλως δ᾽ λτκιθίίος ,
  καὶ ποσθαλίσκον νοῦν ἔχειν μοι καὶ φρένας.
  ποῦ ποῦ καθίζωμ᾽ ἐν καλῷ, τῶν ῥητόρων
  ἵν᾽ ἐξακούω; σὺ δ᾽ ἄπιθ᾽ ὦ Θρᾷττ᾽ ἐκποδών.
  δούλοις γὰρ οὐκ ἔξεστ᾽ ἀκούειν τῶν λόγων.
  Κηρύκαινα
  295 εὐφημία 'στω, εὐφημία 'στω. εὔχεσθε τοῖν
  Θεσμοφόροιν τῇ Δήμητρι καὶ τῇ Κόρῃ καὶ τῷ
  Πλούτῳ καὶ τῇ Καλλιγὶ Κουροτρόφῳ
  300 τῇ Γῇ καὶ τῷ Ἑρμῇ καὶ Χάρισιν ἐκκλησίαν
  τήνδε καὶ σύνοσιον λΦιον τὴὶ τα καὶ ἄριστα
  ποιῆσαι, πολυωφελῶς μὲν πόλει τῇ Ἀθηναίων
  305 τυχηρῶς δ᾽ ἡμῐατν ὲὲ καὶ τὴν δρῶσαν
  τήν τ᾽ ἀγορεύουσαν τὰ βέλτιστα περὶ τὸν δῆμον
  τὸν Ἀθηναίων ταγνὶ ταγνὶ ναικῶν ταύτην
  310 νικᾶν. ταῦτ᾽ εὔχεσθε, καὶ ὑμῖν αὐταῖς τἀγαθά.
  ἰὴ παιὼν ἰὴ παιών. χαίρωμεν. Χορός
  δεχόμεθα καὶ θεῶν γένος
  λιτόμεθα ταῖσδ᾽ ἐπ᾽ εὐχαῖς
  φανέντας ἐπιχαρῆναι.
  315 πόλιν οἰκοῦσα
  περιμάχητον
  ,
  ἐλθὲ
  δεῦρο.
  320. προλιπὼν
  μυχὸν
  ἰχθυόεντ᾽
  οἰστροδόνητον,
  325
  Νηρέος ἐναλίου τε κόραι
  Νύπμφαι τρίτώ .
  χρυσέα τε φόρμιγξ
  ἰαχήσειεν ἐπ᾽ εὐχαῖς
  ἡμετέραις: τελέως δ᾽
  330 ἐκκλησιάσανιμεν ἐίε ενεῖς
  γυναῖκες. Κηρύκαινα
  εὔχεσθε τοῖς θεοῖσι τοῖς Ὀλυμπίοις
  καὶ ταῖς Ὀλυμπίαισι καὶ τοῖς ΠυθΠσίοις
  καὶ τοῖς Πυθυίοις καὶ θίαισι καὶ τοῖς Δηλίοις
  καὶ ταῖσι Δηλίαισι τοῖς τ᾽ ἄλλοις θεοῖς,
  335 εἴ τοεις ἐεις τῷ δήμῳ κακὸν
  τῷ τῶν γυναικῶν ἢ 'πικηρυκεύεται
  Εὐριπίδῃ Μήδοις τ᾽ ἐπὶ τοῶτὶ βλιβῃ
  ῶν γυναικῶν , ἢ τυραννεῖν ἐπινοεῖ
  ἢ τὸν τύραννον συγκατάγειν, ἢ παιδίον
  340 ὑποβαλλομέδνης, ἢ ποβαλλομέδνης ύλη τινὸς προαγωγὸς
  οὖσ᾽ ἐνετρύλλισεν τῷ δεσπότῃ
  ἢ πεμπομένη τις ἀγγελίας ψευδουεος εοῢ
  ιχὸς εἴ τις ἐξαπατᾷ ψευδῆ λέγων
  καὶ μὴ δίδωσιν ἃν ὑπόσχηταί ποτε,
  345 ἢ διδσςρά τι μοιχῷ γραῦς γυνή,
  ἢ καὶ δέχεται προδιδοῦσ᾽ ἑταίρα τὸν φίλον,
  κεἴ τις κάπηλοος ἑ ῦ χοῶς
  ἢ τῶν κοτυλῶν τὸ νόμισμα διαλυμαίνεται,
  κακῶς ἀπολέσθαι τοῦτον
  5ίΠὐτ ှὸν ρᾶσθε, ταῖς δ᾽ ἄλλαισιν ὑμῖν τοὺς θεοὺς
  εὔχεσθε πάσαις πολλὰ δοῦναι κἀγαθά. Χορός
  ξυνευχόμεσθα τέλεα μὲν
  πόλει τέλεα δὲ δήμῳ
  τάδ᾽ εὔγματα γενέσθαι,
  355 τὰ δ᾽ ἄρισρθν εκκθθ᾽ εκκεκθαι, 355
  νικᾶν λεγούσαις: ὁπόσαι δ᾽
  ἐξαπατῶσιν παραβαίνουσί τε τοὺς
  ὅρκους τοὺς νεν0ομισυς τοὺς νεννομισους τοὺς νεννομισους δῶν
  οὕνεκ᾽ ἐπὶ βλάβῃ,
  ἢ ψηφίσματα καὶ νόμον
  ζητοῦσ᾽ ἀντιμεθιστάναι,
  ττττπάρερη τοῖσιν ἐχθροῖς
  τοῖς ἡμετέροις λέγουσ᾽,
  365 ἢ Μήδους ἐπάγουσι γῇ
  κερδῶν βΐὕνε άβῃ,
  ἀσεβοῦσιν ἀδικοῦσίν τε τὴν πόλιν.
  ἀλλ᾽ ὦ παγκρατὲς
  Ζεῦ ταῦτα κυρώσειας, ὥσθ᾽
  370 ἡμῖν θεοὺς παραστατεῖν
  καίπεναρ γυίναιρ ς. Κηρύκαινα
  ἄκουε πᾶς. ἔδοξε τῇ βουλῇ τάδε
  τῇ τῶν γυναικῶν: Τιμόκλει᾽ ἐπεστάτει,
  375 Λύσιλλ᾽ ἐγραμμάτεωρεν άτη:
  ἐκκλησίαν ποιεῖν ἕωθεν τῇ μέσῃ
  τῶν Θεσμοφορίων, ᾗ μάλισθ᾽ ἡμῖαν σχμείίν, άτη ν
  πρῶτα περὶ Εὐριπίδου,
  ὅ τι χρὴ παθεῖν ἐκεῖνον: ἀδικεῖν γὰρ δοκεῖ
  ἡμῖν ἁπάσαις. τίς ἀγορεύειν βούλεται;
  Γυν ὴ Α
  380 ἐγώ.
  Κηρύκαινα
  περίθου νυν τόνδε πρῶτον πρὶν λέγειν.
  Χορός
  σίγα σιώπα, πρόσεχε τὸν νοῦν: χρέμπτεται γὰρ ἤδη
  ὅπερ ποιοῦσ᾽ οἱ ῥήτορες. μακρὰν ἔοικε λέξειν.
  Γυν ὴ Α
  φιλοτιμίᾳ μὲν οὐδεμιᾷ μὰ τὼ θεὼ
  λέξουσ᾽ ἀνέστην ὦ γυναῖκες: ἀλλὰ γφωράρ
  385 βάράρ 385 λαινα πολὺν ἤδη χρόνον
  προπηλακιζομένας ὁρῶς ἡμᾶς ὑπὸ
  Εὐριπίδου τοῦίπν τῆς
  καὶ πολλὰ καὶ παντοῖ᾽ ἀκουούσας κακά.
  τί γὰρ οὗτος ἡμᾶς οὐκ ἐπισμῇ τῶν κακῶν;
  390. οτρόπους,
  τὰς ἀνδρεραστίας καλῶν, τὰς
  οἰνοπότιδας
  , τὰς προδότιδας, τὰς λάλους,
  ὑὰς ιές, τὰς μέγ᾽ ἀνδράσιν κακόν:
  395 ὥστ᾽ εὐθὺς εἰσιόντες ἀπὸ τῶν ἰκρίων
  ὑποβλέπουσ᾽ ἡμᾶς σκοποῦνταί τ᾽ εὐθέως
  μὴ μοιχὸς ἔνΔον ὐ τις ἀποκεκρυμένος.
  δρᾶσαι δ᾽ ἔθ᾽ ἡμῖν οὐδὲν ὥσπερ καὶ πρὸ τοῦ
  ἔξεστι: τοιαῦθ᾽ οὗτος ατκ4δίαδξεο0
  ὺς ἄνδρας ἡμῶν: ὥστ᾽ ἐάνπερ τις πλέκῃ
  γυνὴ στέφανον, ἐρᾶν δοκεῖ: κἂν σο
  Ἄεκβά κατὰ τὴν οἰκίαν πλανωμένη,
  ἁνὴρ ἐρωτᾷ, 'τῷ κατέαγεν ἡ χύτρα;
  οὐκ ἔσθ᾽ ὅπως οὐ τῷ Κορινθίῳ ξένῳ.
  405 г.
  _
  εἶεν, γυνή τις ὑποβαλέσθαι βούλεται
  ἀποροῦσα παίδων, οὐδὲ τοῦτ᾽ ἔστιν λαθεῖν.
  ἅνδρες γὰρ ἤδη παρακάθηνται πλησίον:
  410 πρὸς τοὺς γέροντάς θ᾽ οἳ πρὸ τοῂῦ τὰρίς μεος το
  , διαβέβληκεν, ὥστ᾽ οὐδεὶς γέρων
  γαμεῖν ἐθέλει γυναῖκα διὰ τοὔπος τοδδὶ
  'γέσποὶ 'γέσποὶ 'γέσποὶ 'γέσποὶ ι νυμφίῳ γυνή.
  εἶτα διὰ τοῦτον ταῖς γυναικωνίτισιν
  415 σφραγῖδας ἐπιβάλλουσιν ἤδη καὶ μοχλτὸὺρς
  ἡμᾶς, καὶ προσέτι Μολοττικοὺς
  τρέφουσι μορμολυκεῖα τοῖς μοιχοῖς κύνας.
  καὶ ταῦτα μὲν ξυγγνώσθ᾽. ἃ δ᾽ ἦν ἡμῖν πρὸ τοῦ
  αὐταῖς ταμιεῦσαι καὶ προαιρούσαις λαθεῖν
  420 ἄλφιτοι,ἔνον ἔνον ἔνον ἔνον οὐδὲ ταῦτ᾽ ἔτι
  ἔξεστιν. οἱ γὰρ ἄνδρες ἤδη κλῄδια
  αὐτοὶ φοροῦσι κρυπτὰ κακοηθέστατα
  Λακωνίκ᾽ ἄττα, τρ΂γῖ ομφίους.
  πρὸ τοῦ μὲν οὖν ἦν ἀλλ᾽ ὑποῖξαι τὴν θύραν
  425 ποιησαμέναισι δακτύλιον τριωβωὅὦλν
  οὗτος αὐτοὺς ᾡκότριψ Εὐριπίδης
  ἐδίδαξε θριπήδεστ᾽ ἔχειν σφραγίδια
  ἐξαψαμένος νῦν οὖν ἐμοὶ τούτῳ δοκεῖ
  ὄλεθρόν τιν᾽ ἡμᾶς κυρκανᾶν ἁμωσγέπως,
  430 ἢ μμμος ιᾷ γέ τῳ τέχνῃ,
  ὅπως ἀπολεῖται. ταῦτ᾽ ἐγὼ φανερῶς λέγω,
  τὰ δ᾽ ἄλλα μετὰ τῆς γραμματέως συγγράψομαι.
  Χορός
  οὔπω ταύτης ἤκουσα
  435 πολυπλοκωτέρας γυναικὸς
  οὐδὲ δεινότερον λεγούσης.
  πάντα γὰρ λέγει δίκαια,
  †πάσας δ᾽ ἰδέας ἐξήτασεν,
  πάντα δ᾽ ἐβάστασεν φρενὶ πυικνῶς
  εποος υς λόγους ἀνηῦρεν
  εὖ διεζητημένους:
  440 ὥστ᾽ ἂν εἰ λέγοι παρ᾽ αὐτὴν
  ΞΚενοςλνη , δοκεῖν
  ἂν αὐτόν, ὡς ἐγᾦμαι,
  πᾶσιν ὑμῖν
  ἄντικρυς μηδὲν λέγειν. Γυν ὴ Β
  ὀλίγων ἕνεκα καὐτὴ παρῆλθον ῥημάτων.
  τὰ μὲν γὰρ ἄλλ᾽ αὕτη κατηγόρηκεν εὖ:
  445 ἃ δ᾽ ἐγὼ πέπονθα, ταῦτα λέξαι βούλομαι.
  ἐμοὶ γὰρ ἁνὴρ ἀπέθανεν μὲν ἐν Κύπρῳ
  παιδάρια πέντε καταλιπών, ἁγὼ μόλισκς
  λτεφσινοῂ ἔβοσκον ἐν ταῖς μυρρίναις.
  τέως μὲν οὖν ἀλλ᾽ ἡμικάκως ἐβοσκόμην:
  450 νῦν δ᾽ οὗτος ἐν ταῖσιν τραγῂἶίαι
  ὺς ἄνδρας ἀναπέπεικεν οὐκ εἶναι θεούς:
  ὥστ᾽ οὐκέτ᾽ ἐμπολῶμεν οὐδ᾽ εἰς σ΅υ ϼ.
  νῦν οὖν ἁπάσαισιν παραινῶ καὶ λέγω
  τοῦτον κολάσαι τὸν ἄνδρα πολλῶν οὕνεκα:
  455 ἡμᾶς ὦ γυναῖκες δρᾷ κακά,
  ἅτ᾽ ἐν ἀγρίοισι τοῖς λαχάνοις αὐτὸς τραφείς.
  ἀλλ᾽ εἰς ἀγορὰν ἄπειμι: δεῖ γὰρ ἀνδράσιν
  πλέξαι στεφάνους συνθηματιαίους εἴκο. Χορός
  ἕτερον αὖ τι λῆμα τοῦτο
  460 κομψότερον ἔτ᾽ ἢ τὸ πρότερον
  ἀναπέφηνεν.
  οἷα κατεστωμύλατο
  οὐκ ἄκαιρα, φρένας ἔχουσα
  καὶ πολύπλοκον νόημα᾽, οὐδ᾽
  ἀσπιḸḸτὶ νὰ πάντα.
  465 δεῖ δὲ ταύτης τῆς ὕβρεως ἡμῖν
  τὸν ἄνδρα
  περιφανῶς δοῦναι δίκην. Μνησίλοχος
  τὸ μὲν ὦ γυναῖκες ὀξυθυμεῖσθαι σφόδρα
  Εὐριπίδῃ, τοιαῦτ᾽ ἀκουομύσας κινακά,
  οὸ ἐστ᾽, οὐδ᾽ ἐπιζεῖν τὴν χολήν.
  καὐτὴ γὰρ ἔγωγ᾽, οὕτως ὀναίμην τῶν τέκνων,
  470 μισῶ τὸν ἄνδρ᾽ ἐκεῖνμον, ἰ .
  ὅμως δ᾽ ἐν ἀλλήλαισι χρὴ δοῦναι λόγον:
  αὐταὶ γάρ ἐσμεν, κοὐδεμί᾽ ἔκφορος λόγος λόγος λόγος
  τί ταῦτ᾽ ἔχουσαι 'κεῖνον αἰτιώμεθα
  βαρέως τε φέρομεν, εἰ δύ᾽ ἡμῶν ἢ τρία
  475 κεικὂ εἶπε δρώσας μυρία;
  ἐγὼ γὰρ αὐτὴ πρῶτον, ἵνα μἄλλην λέγω,
  ξύνοιδ᾽ ἐμαυτῇ πολλὰ δείν᾽: ἐκνδῖνεο δά τατον
  , ὅτε νύμφη μὲν ἦν τρεῖς ἡμέρας,
  ὁ δ᾽ ἀνὴρ παρ᾽ ἐμοὶ καθηῦδεν: λφν μοι σπερ
  με διεκόρησεν οὖσαν ἑπτέτιν
  . οὖτος πόθῳ μου 'κνυεν ἐλθὼν τὴν θύραν:
  κᾆτ᾽ εὐφὺς ἔγνων: εἶτα καταβαίνω ἳάά
  ὁ δ᾽ ἀνὴρ ἐρωτᾷ 'ποῖ σὺ καταβαίνεις'; 'ὅποι;
  στρόφος μ᾽ ἔχει τὴν γαστέρ ὦνερ κὠδύνη:
  485 ἐς τὸν κοπρῶν᾽ οὖν ἔρχομαι.' 'βάδιζέ νυν:'
  κᾆθ᾽ ὁ μὲν ἔτριβε κεδρίδας ἄννηθον σφάκον:
  ἐγὼ δὲ καταφχέασα τΉρο῿α ὕδωρ
  ἐξῆλθον ὡς τὸν μοιχόν: εἶτ᾽ ἠρειδόμην
  παρὰ τὸν Ἀγυιᾶ κύβδ᾽ ἆνηομένηο τφνηομένην
  490 ούμεθ᾽, ἢν
  μὴ 'χωμεν ἕτερον, οὐ λέγει:
  οὐδ᾽
  ὡς ὅταν μάλισθ᾽ ὑπό του ληκώμεθα
  , τὐ λέγεθα ἕωθεν σκόροδα διαμασώμεθα,
  495 .
  _ ταῦθ᾽, ὁρᾷς,
  οὐπώποτ᾽ εἶπεν. εἰ δὲ Φαίδραν λοιδορεῖ,
  ἡμῖν τί τοῦτ᾽ ἔστ᾽; οὐδ᾽ ἐκεῖν᾽ εἴρηκέ πω,
  ὡς ἡ γυνὴ δεικνῦσα τἀνδρὶ τοὔγκυκλον
  500 †ὑπᾀ αϷὌὀ ν ἐστιν, ἐγκεκαλυμμένον
  τὸν μοιχὸν ἐξέπεμψεν, οὐκ εἴρηκέ πω.
  ἑτέραν δ᾽ ἐγᾦδ᾽ ἣ 'φασκεν ὠδίνειν γυνὴ
  δέχ᾽ ἡμέρας, ἔως ἐπρίατο παιδίρν: ὀεπρνον: ὀεπίον: ὀεπίον:
  ὀεπίον ιέτρεχ᾽ ὠκυτόκι᾽ ὠνούμενος:
  505 τὸ δ᾽ εἰσέφερε γραῦς ἐν χύτρᾳ τὸ παιδίίοα,
  βηίον, ὸν ίῳ βεβυσμένον:
  εἶθ᾽ ὡς ἔνευσεν ἡ φέρουσ᾽, εὐθὺς βοᾷ,
  'ἄπελθ᾽ ἄπελθ᾽, ἤδη γὰρ ὦνέρ μοι δοκῶ
  τέξ'ειν τὸ γὰρ ἦτρον τῆς χύτρας ἐλάκτισεν:
  510 χὠ μὲν γεγηθὼς ἔτρεχεν, ἡ δ᾽ ἐξέσπασσεν
  τοὼ ος τοῦ παιδίου, τὸ δ᾽ ἀνέκραγεν.
  εἶθ᾽ ἡ μιαρὰ γραῦς, ἣ 'φερεν τὸ παιδίον,
  θεῖ μειδιῶσα πρὸς τὸν ἄνδρα καὶ λέγΉι, 'λέγει, '
  λέγει οι γέγονεν, αὔτ᾽ ἔκμαγμα σόν,
  515 τά τ᾽ ἄλλ᾽ ἁπαξάπαντα καὶ τὸ πόσθιον
  τῷ σοοῷ προοῌ πρθοῌ πρθοῌ ν ὥσπερ κύτταρον.
  ταῦτ᾽ οὐ ποιοῦμεν τὰ κακά; νὴ τὴν Ἄρτεμιν
  ἡμεῖς γε. κᾆτ᾽ Εὐριπίδῃ θυμούμεθα,
  οὐδὲν παθοῦσαι μεῖζον ἢ δεδράκαμεν; Χορός
  520. ὕτω
  .
  _
  _
  τάδε γὰρ εἰπεῖν τὴν πανοῦργον
  525 κατὰ τὸ φανερὸν ὧδ᾽ ἀναιδῶς
  οὐκ ἂν ᾠόμηηνἿὓ
  ὐδὲ τολμῆσαί ποτ᾽ ἄν.
  ἀλλ᾽ ἅπαν γένοιτ᾽ ἂν ἤδη:
  τὴν παροιμίαν δ᾽ ἐπαινῶ
  τὴν παλαιάν: ὑπὸ λίίθῳ γὰρα
  υ χρὴ
  μὴ δάκῃ ῥητωρ ἀθρεῖν. Χορός
  ἀλλ᾽ οὐ γάρ ἐστι τῶν ἀναισχύτων φύσει γυναικῶν
  οὐδὲν κάκιον εἰς ἄπαντα πλὴά υναῖκες. Γυν ὴ Α
  οὔ τοι μὰ τὴν Ἄγλαυρον ὦ γυναῖκες εὖ φρονεῖτε,
  ἀλλ᾽ ἢ πεφάρμαχθ᾽ ἢ κακόν τθ τι τθ ᾽ ἄλλο,
  535 ταύτην ἐῶσαι τὴν φθόρον τοιαῦτα περιυβρίζειν
  ἡμᾶς ἁπάσας. εἰ μὲν οἶν τις ἔστιν: εἰ δὲ μή, ἡμεῖς
  αὐταί τε καὶ τὰ δουλάρια τέφραν ποθὲαν λσταον
  λστον λστον ἀποψιλώσομεν τὸν χοῖρον, ἵνα διδαχθῇ
  γυνὴ γυναῖκας οὖσα μὴ κακῶς λέγνιν τι.
  Μνησίλοχος
  540 μὴ δῆτα τόν γε χοῖρον ὦ γυναῖκες. εἰ γὰρ οὔσης
  παρρησίας κἀξὸν λέγειν ὅσαι πάρεσμεν ἀσταί,
  εἶτ᾽ εἶπον ἁγίγνωσκπονἀσταί ίδου δίκαια,
  διὰ τοῦτο τιλλομένην με δεῖ δοῦναι δίκην ὑφ᾽ ὑμῶν;
  Γυν ὴ Α
  οὐ γάρ σε δεῖ δοῦναι δίκην; ἥτις μόνη τέτληκας
  545 ὑπὲρ ἀνδρὸς ἀντειπεῖν, ὃς ἡμᾶς πολλὰ κακὰ δέδρακεν
  Αεδπίν ἐὸπ κων λόγους, ὅπου γυνὴ πονηρὰ
  ἐγένετο, Μελανίππας ποιῶν Φαίδρας τε: Πηνελόπην δὲ ππτϐ δὲὲ οὲ οίησ᾽
  , ὅτι γυνὴ σώφρων ἔδοξεν εἶναι.
  Μνησίλοχος
  ἐγὼ γὰρ οἶδα ταἴτιον. Μίαν γὰρ οὐκ ἂν εἴποις
  550 τῶν νῦν γυναικῶν Πηνελόπην, Παίδρας δ᾽ ἁπαξαπάσας.
  Γυν ὴ Α
  ἀκούετ᾽ ὦ γυναῖκες οἷ᾽ εἴρηκεν ἡ πανοῦργος
  ἡμᾶς ἁπάσας αὖθις αὖ.
  Μνησίλοχος
  καὶ νὴ Δί᾽ οὐδέπω γε
  εἴρηχ᾽ ὅσα ξύνοιδ᾽: ἐπεὶ βούλεσθε πλείονᾉ᾽ ε᾽
  Γυν ὴ Α
  ἀλλ᾽ οὐκ ἂν ἔτ᾽ ἔχοις: ὅσα γὰρ ᾔδησθ᾽ ἐξέχεας ἅπαντα.
  Μνησίλοχος
  555 μὰ Δί᾽ οὐδέπω τὴν μυριοστὴν μοῖραν ὧν ποιοῦμεν.
  ἐπεὶ τάδ᾽ οὐκ εἴρηχ᾽, ὁρᾷς, ὡς στλεγγίδας λαβοῦσαι
  ἔπειτα σιφωνίζομεν τὸν οοὶ.
  Γυν ὴ Α
  ἐπιτριβείης.
  Μνησίλοχος
  —
  _
  Γυν ὴ Α
  τάλαιν᾽ ἐγώ: φλυαρεῖς.
  Μνησίλοχος
  560. ν ἄνδρ᾽ ἔμηνεν,
  οὐδ᾽
  ὡς ὑπὸ τῇ πυέλῳ κατώρυξέν ποτ᾽ —
  Γυν ὴ Α
  ἐξόλοιο.
  Μνησίλοχος
  ἁχαρνικὴ τὸν πατέρα.
  Γυν ὴ Α
  ταυτὶ δῆτ᾽ ἀνέκτ᾽ ἀκούειν;
  Μνησίλοχος
  565. αρῆκας
  αὐτῇ.
  Γυν ὴ Α
  οὔ τοι μὰ τὼ θεὼ σὺ καταπροίξει λέγουσα ταυτί,
  ἀλλ᾽ ἐκποκιῶ σου τὰς ποκάδας.
  Μνησίλοχος
  οὐ δὴ μὰ Δία σύ γ᾽ ἅψει.
  Γυν ὴ Α
  καὶ μὴν ἰδού.
  Μνησίλοχος
  καὶ μὴν ἰδού.
  Γυν ὴ Α
  λαβὲ θοἰμάτιον Φιλίστη.
  Μνησίλοχος
  πρόσθες μόνον, κἀγώ σε νὴ τὴν Ἄρτεμιν —
  Γυν ὴ Α
  τί δράσεις;
  Μνησίλοχος
  570 τὸν σησαμοῦνθ᾽ ὃν κατέφαγες, τοῦτον χεσεῖν ποιήσω.
  Χορός
  παύσασθε λοιδορούμεναι: καὶ γὰρ γυνή τις ἡμῖν
  ἐσπουδακυῖα προστρέχει. πρὶν οὖν ὁμοῦ γενέσθαι,
  σιγᾶθ᾽, ἵν᾽ αὐτῆς κοσμίως πυθώμεθ᾽ ἅττα λέξει.
  Κλεισθένης
  φίλαι γυναῖκες ξυγγενεῖς τοὐμοῦ τρόπου:
  575 ὅτι μὲν φίλος εἴμ᾽ ὑμῖν, δθθπίαηλου οις:
  γυναικομανῶ γὰρ προξενῶ θ᾽ ὑμῶν ἀεί.
  καὶ νῦν ἀκούσας πρᾶγμα περὶ ὑμῶν μέγα
  ὀλίγῳ τι πρότερον κατ᾽ ἀγορὰν λαλοσύμενẉρν,
  ν τοῦτ᾽ ἀγγελῶν θ᾽ ὑμῖν, ἵνα
  580 σκοπῆτε καὶ τηρῆτε μὴ καὶ προσπέσῃ
  ὑμιφν ἀ϶ζγά δεινὸν καὶ μέγα.
  Χορός
  τί δ᾽ ἔστιν ὦ παῖ; παῖδα γάρ σ᾽ εἰκὸς καλεῖν,
  ἕως ἂν οὕτως τὰς γνάθους ψιλὰς ἔχῃς.
  Κλεισθένης
  Εὐριπίδην φάσ᾽ ἄνδρα κηδεστήν τινα
  585 αὑτοῦ γέροντα δεῦρ᾽ ἀναπέμψαι τήμερον.
  Χορός
  πρὸς ποῖον ἔργον ἢ τίνος γνώμης χάριν;
  Κλεισθένης
  ἵν᾽ ἅττα βουλεύοισθε καὶ μέλλοιτε δρᾶν,
  ἐκεῖνος εἴη τῶν λόγων κατάσκοπος.
  Χορός
  καὶ πῶς λέληθεν ἐν γυναιξὶν ὢν ἀνήρ;
  Κλεισθένης
  590 .
  _
  Μνησίλοχος
  πείθεσθε τούτῳ ταῦτα; τίς δ᾽ οὕτως ἀνὴρ
  ἠλίθιος ὅστις τιλλόμενος ἠνείχετο;
  οὐκ οἴομαι 'γωγ᾽ ὦ πολυτιμήτω θεώ.
  Κλεισθένης
  595 ληρεῖς: ἐγὼ γὰρ οὐκ ἂν ἦλθον ἀγγελῶν,
  εἰ μὴ 'πεπύσμην ταῦτα τῶν σάφ᾽ τἰνδ.
  Χορός
  τὸ πρᾶγμα τουτὶ δεινὸν εἰσαγγέλλεται.
  ἀλλ᾽ ὦ γυναῖκες οὐκ ἐλινύειν ἐχρῆν,
  ἀλλὰ σκοπεῖν τὸν ἄνδρα κα0 ζητεῖν ὶ
  εν ἡμᾶς κρυπτὸς ἐγκαθήμενος.
  καὶ σὺ ξυνέξευρ᾽ αὐτόν, ὡς ἂν τὴν χάριν
  ταύτην τε κἀκείνην ἔχῃς ὦ πρόξενε.
  Κλεισθένης
  φέρ᾽ ἴδω: τίς ἡ πρώτη σύ;
  Μνησίλοχος
  ποῖ τις τρέψεται;
  Κλεισθένης
  ζητητέαι γάρ ἐστε.
  Μνησίλοχος
  κακοδαίμων ἐγώ.
  Γυν ὴ Α
  605 ἔμ᾽ ἥτις εἴμ᾽ ἤρου; Κλεωνύμου γυνή.
  Κλεισθένης
  γιγνώσκεθ᾽ ὑμεῖς ἥτις ἔσθ᾽ ἥδ᾽ ἡ γυνή;
  Χορός
  γιγνώσκομεν δῆτ᾽. ἀλλὰ τὰς ἄλλας ἄθρει.
  Κλεισθένης
  ἡδὶ δὲ δὴ τίς ἐστιν ἡ τὸ παιδίον
  ἔχουσα;
  Γυν ὴ Α
  τίτθη νὴ Δί᾽ ἐμή.
  Μνησίλοχος
  διοίχομαι.
  Κλεισθένης
  610 αὕτη σὺ ποῖ στρέφει; μέν᾽ αὐτοῦ. τί τὸ κακόν;
  Μνησίλοχος
  ἔασον οὐρῆσαί μ᾽.
  Κλεισθένης
  ἀναίσχυντός τις εἶ.
  σὺ δ᾽ οὖν ποίει τοῦτ᾽. ἀναμενῶ γὰρ ἐνθάδε.
  Χορός
  ἀνάμενε δῆτα καὶ σκόπει γ᾽ αὐτὴν σφόδρα:
  μόνην γὰρ αὐτὴν ὦνερ οὐ γιγνώσκομεν.
  Κλεισθένης
  615 πολύν γε χρόνον οὐρεῖς σύ.
  Μνησίλοχος
  νὴ Δί᾽ ὦ μέλε:
  στραγγουριῶ γάρ: ἐχθὲς ἔφαγον κάρδαμα.
  Κλεισθένης
  τί καρδαμίζεις; οὐ βαδιεῖ δεῦρ᾽ ὡς ἐμέ;
  Μνησίλοχος
  τί δῆτά μ᾽ ἕλκεις ἀσθενοῦσαν;
  Κλεισθένης
  εἰπέ μοι,
  τίς ἔστ᾽ ἀνήρ σοι;
  Μνησίλοχος
  τὸν ἐμὸν ἄνδρα πυνθάνει;
  620 τὸν δεῖνα γιγνώσκεις, τὸν ἐκ Κοθωκιδῶν;
  Κλεισθένης
  τὸν δεῖνα; ποῖον;
  Μνησίλοχος
  ἔσθ᾽ ὁ δεῖν᾽, ὃς καί ποτε
  τὸν δεῖνα τὸν τοῦ δεῖνα —
  Κλεισθένης
  ληρεῖν μοι δοκεῖς.
  ἀνῆλθες ἤδη δεῦρο πρότερον;
  Μνησίλοχος
  νὴ Δία
  ὁσέτη γε.
  Κλεισθένης
  καὶ τίς σοὐστὶ συσκηνήτρια;
  Μνησίλοχος
  625 ἡ δεῖν᾽ ἔμοιγ᾽.
  Κλεισθένης
  οἴμοι τάλας, οὐδὲν λέγεις.
  Γυν ὴ Α
  ἄπελθ᾽. ἐγὼ γὰρ βασανιῶ ταύτην καλῶς
  ἐκ τῶν ἱερῶν τῶν πέρυσι: σὺ δ᾽ ἀπόστηθί μοα',
  ἵν ῃς ὢν ἀνήρ. σὺ δ᾽ εἰπέ μοι
  ὅ τι πρῶτον ἡμῖν τῶν ἱερῶν ἐδείκνυτο.
  Μνησίλοχος
  630 φέρ᾽ ἴδω, τί μέντοι πρῶτον ἦν; ἐπίνομεν.
  Γυν ὴ Α
  τί δὲ μετὰ τοῦτο δεύτερον;
  Μνησίλοχος
  προὐπίνομεν.
  Γυν ὴ Α
  ταυτὶ μὲν ἤκουσάς τινος: τί δαὶ τρίτον;
  Μνησίλοχος
  σκάφιον Ξένυλλ᾽ ᾔτησεν: οὐ γὰρ ἦν ἀμίς.
  Γυν ὴ Α
  οὐδὲν λέγεις. δεῦρ᾽ ἐλθὲ δεῦρ᾽ ὦ Κλείσθενες:
  635 ὅδ᾽ ἐστὶν ἁνὴρ ὃν λέγεις.
  Κλεισθένης
  τί οὖν ποιῶ;
  Γυν ὴ Α
  ἀπόδυσον αὐτόν: οὐδὲν ὑγιὲς γὰρ λέγει.
  Μνησίλοχος
  κἄπειτ᾽ ἀποδύσετ᾽ ἐννέα παίδων μητέρα;
  Κλεισθένης
  χάλα ταχέως τὸ στρόφιον ὦναίσχυντε σύ.
  Γυν ὴ Α
  ὡς καὶ στιβαρά τις φαίνεται καὶ καρτερά:
  640 καὶ νὴ Δία τιτθούς γ᾽ ὥσπερ ἡμεῖς οώ
  Μνησίλοχος
  στερίφη γάρ εἰμι κοὐκ ἐκύησα πώποτε.
  Γυν ὴ Α
  νῦν: τότε δὲ μήτηρ ἦσθα παίδων ἐννέα.
  Κλεισθένης
  ἀνίστασ᾽ ὀρθός. ποῖ τὸ πέος ὠθεῖς κάτω;
  Γυν ὴ Α
  τοδὶ διέκυψε καὶ μάλ᾽ εὔχρων ὦ τάλαν.
  Κλεισθένης
  645 καὶ ποῦ 'στιν;
  Γυν ὴ Α
  αὖθις ἐς τὸ πρόσθεν οἴχεται.
  Κλεισθένης
  οὐκ ἐνγεταυθί.
  Γυν ὴ Α
  μἀλλὰ δεῦρ᾽ ἥκει πάλιν.
  Κλεισθένης
  ἰσθμόν τιν᾽ ἔχεις ὦνθρωπ᾽: ἄνω τε καὶ κάτω
  τὸ πέος διέλκεις πυκνότερίν Κορίν Κορίι
  Γυν ὴ Α
  ὦ μιαρὸς οὗτος: ταῦτ᾽ ἄρ᾽ ὑπὲρ Εὐριπίδου
  650 ἡμῖν ἐλοιδορεῖτο.
  Μνησίλοχος
  κακοδαίμων ἐγώ,
  εἰς οἷ᾽ ἐμαυτὸν εἰσεκύλισα πράγματα.
  Γυν ὴ Α
  ἄγε δὴ τί δρῶμεν;
  Κλεισθένης
  τουτονὶ φυλάττετε
  καλῶς, ὅπως μὴ διαφυγὼν οἰχήσεται:
  ἐγὼ δβπυ ταῦτα τοῦτα ιν ἀγγελῶ.
  Χορός
  655 ᾽ ἱματίων
  ἀποδύσας
  ζητεῖν, εἴ που κἄλλος τις ἀνὴρ ἀνελήλυθε, καὶ περιθṍρέξαι
  τὶ καὶ τὰς σκηνὰς καὶ τὰς διόδους διαθρῆσαι. Χορός
  εἶα δὴ πρώτιστα μὲν χρὴ κοῦφον ἐξορμᾶν πόδα
  660 καὶ διασκοπεῖν σιωπῇ πανδρναχῇ: μϴὶοῇ
  μὴ βραδύνειν, ὡς ὁ καιρός ἐστι μὴ μέλλειν ἔτι,
  ἀλλὰ τὴν πρώτην τρέχειν χρστῂν ὤṤὡν ὤὤ η κύκλῳ. Χορός
  εἶά νυν ἴχνευε καὶ μάτευε ταχὺ πάντ᾽,
  εἴ τις ἐν τόποις ἑδραῖος
  ἄλλος ανὤὖ λέλνὖ λέλνὖ λέλνὖ λέλνὖ λέλνὖ
  665 πανταχῇ δὲ ῥῖψον ὄμμα,
  καὶ τὰ τῇδε καὶ τὰ δεῦρο
  πάντ᾽ ἀνασκόπει καλῶς Χορός
  ἢν γάρ με λάθῃ δράσας ἀνόσια,
  δώσει τε δίκην καὶ πρὸς τούτῳ
  670 τοῖς ἄλλοις ἀνδράστσνδρά
  άδειγμ᾽ ὕβρεως ἀδίκων τ᾽ ἔργων
  ἀθέων τε τρόπων:
  φήσει δ᾽ εἶναί τε θεοὺς φανεṾερεί
  ἤδη
  πᾶσιν ἀνθρώποις σεβίζειν δαίμονας ...
  675 † δικαίως τοιεῖν
  ὅ τι καλῶς ἔχει.
  κἂν μὴ ποιῶσι ταῦτα τοιάδ᾽ ἔσται:
  αὐτῶν ὅταν ληφθῇ τις ἀνόσιόν τιμαα†ιν,
  680 † λέγων λύσσῃ παράκοπος,
  †εἴ τι δρῴη†
  πᾶσιν ἐμφανὴς ὁρᾶν ἔσται γυναιξὶ κα,τιιβοὶ
  τά τε παράνομα τά τ᾽ ἀνόσια παρὼν
  685 θεὸς ἀποτίνεται.
  ἀλλ᾽ ἔοιχ᾽ ἡμῖν ἅπαντά τως διεσκέφθαι καλῶς.
  οὐχ ὁρῶμεν γοῦν ἔτ᾽ ἄλλον οὐδέν᾽ ἐγκαθήμενον. Γυν ὴ Α
  ἆ ποῖ σὺ φεύγεις; οὗτος οὗτος οὐ μενεῖς;
  690 .
  _
  Μνησίλοχος
  κέκραχθι: τοῦτο δ᾽ οὐδέποτε σὺ ψωμιεῖς,
  ἢν μή μ᾽ ἀφῆτ᾽: ἀλλ᾽ ἐνθάδ᾽ τἐπνὶ ἐπνὶ
  πληγὲν μαχαίρᾳ τῇδε φοινίας φλέβας
  695 καθαιματώσει βωμόν.
  Γυν ὴ Α
  ὦ τάλαιν᾽ ἐγώ.
  γυναῖκες, οὐκ ἀρήξετ᾽; οὐ πολλὴν βοὴν
  στήσεσθε καὶ τροπαῖον, ἀλλὰ τοῦ μόνου
  τέκνου με περιόψεσθνο;οετροηθ;
  Χορός
  ἔα ἔα.
  700 ὦ πότνιαι Μοῖραι τί τόδε δέρκομαι
  νεοχμὸν αὖ τέρας;
  ὡς ἅπαντ᾽ ἄρ᾽ ἐστὶ τόλμης μεστὰ κἀναισχυντίας.
  οἷον αὖ δέδρακεν ἔργον, οἷον αὖ φίλαι τόδε.
  Μνησίλοχος
  οἷον ὑμῶν ἐξαράξω τὴν ἄγαν αὐθαδίαν.
  Χορός
  705 ταῦτα δῆτ᾽ οὐ δεινὰ πράγματ᾽ ἐστὶ καὶ περαιτέρω;
  Γυν ὴ Α
  δεινὰ δῆθ᾽, ὅστις γ᾽ ἔχει μου 'ξαρπάσας τὸ παιδίον.
  Χορός
  τί ἂν οὖν εἴποι πρὸς ταῦτά τις, ὅτε
  τοιαῦτα ποιῶν ὅδ᾽ ἀναισχυντεῖ;
  Μνησίλοχος
  κοὔπω μέντοι γε πέπαυμαι.
  Χορός
  710 δὲ
  κακόν
  .
  _
  Μνησίλοχος
  τοῦτο μέντοι μὴ γένοιτο μηδαμῶς, ἀπεύχομαι.
  Χορός
  715 τίς οὖν σοι, τίς ἂν σύμμαχος ἐκ θεῶν
  ἀθανάτων ἔλθοι ξὺν ἀδίκοις ἔργοις;
  Μνησίλοχος
  μάτην λαλεῖτε: τὴν δ᾽ ἐγὼ οὐκ ἀφήσω.
  Χορός
  ἀλλ᾽ οὐ μὰ τὼ θεὼ τάχ᾽ οὐ χαίρων ἴσως
  720 ἐνυβριεῖς λόγους λέξεις τ᾽
  ππί ἐννοσί ἀθέοις ἔργοις:
  καὶ γὰρ ἀνταμειψόμεσθά σ᾽ ὥσπερ εἰκὸς ἀντὶ τῶνδε.
  τάχα δὲ μεταβαλοῦσ᾽ ἐπὶ κακὸν ἑτερότροπον
  725 ἐπέχει τύχη.
  λλλὰ τάσδε μὲν λαβεῖν χρῆν σ᾽ ἐκφέρειν τε τῶν ξύλων,
  καὶ καταίθειν τὸν πανοῖποῖπο θ᾽ ὅσον τάχος.
  Γυν ὴ Α
  ἴωμεν ἐπὶ τὰς κληματίδας ὦ Μανία.
  κἀγώ σ᾽ ἀποδείξω θυμάλωπα τήμερον.
  Μνησίλοχος
  730 υναικῶν
  αἰτιῶ
  τὴν μητέρα.
  τουτὶ τί ἔστιν; ἀσκὸς ἐγένεθ᾽ ἡ κόρη
  οἴνου πλέως καὶ ταῦτα Περσικὰς ἔχων.
  735 αθὸν
  ἡμῖν δ᾽ αὖ κακόν,
  κακὸν
  δὲ καὶ τοῖς σκευαρίοις καὶ τῇ κρόκῃ.
  Γυν ὴ Α
  παράβαλλε πολλὰς κληματίδας ὦ Μανία.
  Μνησίλοχος
  740 παράβαλλε δῆτα: σὺ δ᾽ ἀπόκριναί μοι τοδί,
  τουτὶ τεκεῖν φῄς;
  Γυν ὴ Α
  καὶ δέκα μῆνας αὔτ᾽ ἐγὼ
  ἤνεγκον.
  Μνησίλοχος
  ἤνεγκας σύ;
  Γυν ὴ Α
  νὴ τὴν Ἄρτεμιν.
  Μνησίλοχος
  πρικότυλον ἢ πῶς; εἰπέ μοι.
  Γυν ὴ Α
  τί μ᾽ ἠργάσω;
  ἀπέδυσας ὦναίσχυντέ μου τὸ παιδίον
  745 τυννοῦτον ὄν.
  Μνησίλοχος
  τυννοῦτο;
  Γυν ὴ Α
  μικρὸν νὴ Δία.
  Μνησίλοχος
  πόσ᾽ ἔτη δὲ γέγονε; τρεῖς Χοᾶς ἢ τέτταρας;
  Γυν ὴ Α
  σχεδὸν τοσοῦτον χὤσον ἐκ Διονυσίων.
  ἀλλ᾽ ἀπόδος αὐτό.
  Μνησίλοχος
  μὰ τὸν Ἀπόλλω τουτονί.
  Γυν ὴ Α
  ἐμπρήσομεν τοίνυν σε.
  Μνησίλοχος
  πάνυ γ᾽ ἐμπίμπρατε:
  750 αὕτη δ᾽ ἀποσφαγήσεται μάλ᾽ αὐτίκα.
  Γυν ὴ Α
  μὴ δῆθ᾽, ἱκετεύω σ᾽: ἀλλ᾽ ἔμ᾽ ὅ τι χρῄζεις ποίει
  ὑπέρ γε τούτου.
  Μνησίλοχος
  φιλότεκνός τις εἶ φύσει.
  ἀλλ᾽ οὐδὲν ἧττον ἥδ᾽ ἀποσφαγήσεται
  Γυν ὴ Α
  οἴμοι τέκνον. δός μοι σφαγεῖον Μανία,
  755 ἵν᾽ οὖν τό γ᾽ αἷμα τοῦ τέκνου τοὐμοῦ λάβω.
  Μνησίλοχος
  ὕπεχ᾽ αὐτό, χαριοῦμαι γὰρ ἕν γε τοῦτό σοι.
  Γυν ὴ Α
  κακῶς ἀπόλοι᾽, ὡς φθονερὸς εἶ καὶ δυσμενής.
  Μνησίλοχος
  τουτὶ τὸ δέρμα τῆς ἱερείας γίγνεται.
  Γυν ὴ Α
  τί τῆς ἱερείας γίγνεται;
  Μνησίλοχος
  τουτί. λαβέ.
  Γυν ὴ Γ
  760 ταλαντάτη Μίκκα τίς ἐξεκόρησέ σε;
  τίς τὴν ἀγαπητὴν παῖδά σοὐξῃρήσατο;
  Γυν ὴ Α
  ὁ πανοῦργος οὗτος. ἀλλ᾽ ἐπειδήπερ πάρει,
  φύλαξον αὐτόν, ἵνα λαβοῦσα Κλεισθένη
  τοῖσιν πρυτάνεσινΗ Ἀν πεποἃ πεποἃ πεποἃ πεποἃ πεποἃ ος φράσω.
  Μνησίλοχος
  765 ἄγε δὴ τίς ἔσται μηχανὴ σωτηρίας;
  τίς πεῖρα, τίς ἐπίνοι᾽; ὁ μὲν γὰρ αἴτιος
  κἄμ᾽ ἐσκυλίσας ἐς τοιαυτὶ πράγματα
  οὐ φαίνεταί πω. φέρε τίν᾽ οὖν ἂν ἄγγελον
  πέμψαιμ᾽ ἐπ᾽ αὐτόν; οἶδ᾽ ἐγὼ καὶ δὴ πόρον
  770 ἐκ τοῦ Παλαμήδους: ὡς ἐκεῖνος, τὰς πλάτας
  ῥίψω γρνάω γρνάω ἀλλ᾽ οὐ πάρεισιν αἱ πλάται.
  πόθεν οὖν γένοιντ᾽ ἄν μοι πλάται πόθεν; πόθεν;
  τί δ᾽ ἂν εἰ ταδὶ τἀγάλματ᾽ ἀντὶ τῶν πλατῶν
  γράφων διαρρίπτοιμι; βέλτιον πολύ.
  775 ξύλον γέ τοι καὶ ταῦτα κἀκεῖν᾽ ἦν ξύλον.
  Μνησίλοχος
  ὦ χεῖρες ἐμαὶ
  ἐγχειρεῖν χρῆν ἔργῳ πορίμῳ.
  ἄγε δὴ πινάκων ξεστῶν δέλτοι,
  δέξασθε σμίλης ὁλκοὺς
  780 κήρυκας ἐμῶν μυχθμων: οῶν μυχθμων:
  οῶν τὸ ῥῶ μοχθηρόν:
  χώρει χώρει. ποίαν αὔλακα;
  βάσκετ᾽ ἐπείγετε πάσας καθ᾽ ὁδοὺς
  κείνᾳ ταύτᾳ: ταχέως χρή. Χορός
  785 ὰ πόλλ᾽ ἀγορεύει, ὡς πᾶν
  ἐσμὲν
  κακὸν ἀνθρώποις κἀξ ἡμῶν ἐστιν ἅπα΂σντα, εϔηντα, εϔηντα σις
  ἀργαλέα λύπη πόλεμος. φέρε δή νυν,
  εἰ κακόν ἐσμεν, τί γαμεῖθ᾽ ἡμᾶς, εἴπερ ἀληθῶς κακόν ἐσμεή,
  790 κετξπα ἐξελθεῖν μήτ᾽ ἐκκύψασαν ἁλῶναι,
  ἀλλ᾽ οὑτωσὶ πολλῇ σπουδῇ τὸ κακὸν βούλεσθε βούλεσθε
  κἂν ἐξέλθῃ τὸ γύναιόν ποι, κᾆθ᾽ εὕρητ᾽ αὐτὸ θύρασιν,
  μανίας μαίνεσθ᾽, οὓδσς ιν καὶ χαίρειν, εἴπερ ἀληθῶς
  ἔνδοθεν ηὕρετε φροῦδον τὸ κακὸν καὶ μὴ κατελαμβάάά
  795 г. ὶ
  τὰς κλίνας περινοστῶν.
  κἂν ἐκ θυρίδος παρακύπτωμεν, τὸ κακὸν ζητεῖτε θεᾶσθαι:
  κἂν αἰσχυνθεῖσ᾽ ἉρναϮ ἉρναϮ μᾶλλον πᾶς ἐπιθυμεῖ
  αὖθις τὸ κακὸν παρακύψαν ἰδεῖν. οὕτως ἡμεῖς ἐπιδήλως
  800 ὑμῶν ἐσμεν πολὺ βελτίους, βάσανός τε πάρεστιν ἰδέσθαι.
  βάσανον δῶμεν πότεροι χείρους. ἡμεῖς μὲν γάρ φαμεν ὑμᾶς,
  ὑμεῖς δ᾽ ἡμᾶς. σκεψώμεθα δὴ κἀντιτιθῶμεν πρὸς ἕκαστον,
  παραβάλλουσαι τῆς τε γυναικὸς καὶ τἀϽὶτνὶ ἑκάστου.
  Ναυσιμάχης μέν γ᾽ ἥττων ἐστὶν Χαρμῖνος: δῆλα δὲ τἄργα.
  805 καὶ μὲν δὴ καὶ Κλεοφῶν χείρων πάντως δήπου Ξαλαβακχοῦς.
  πρὸς Ἀριστομάχην δὲ χρόνου πολλοῦ, πρὸς ἐκείνην τὴν Μαραθῶνι,
  καὶ Ξτρατονῶίκον ὐδεὶς οὐδ᾽ ἐγχειρεῖ πολεμίζειν.
  ἀλλ᾽ Εὐβούλης τῶν πέρυσίν τις βουλευτής ἐστιν ἀμείνων
  παραδοὺς ἑτέρῳ τὴν βου; οὐδ᾽ αὐτὸς τοῦτό γε φήσεις.
  810 οὕτως ἡμεῖς πολὺ βελτίους τῶν ἀνδρῶν εὐχόμεθ᾽ εἶναι.
  οὐδ᾽ ἂν κλέψασα γυνὴ ζεύγει κατὰ πεντήκοντα τάλαντα
  ἐς πόλιν ἔλθοι τῶν λημοσίἉν τὰ μέγισθ᾽ ὑφέληται
  φορμὸν πυρῶν τἀνδρὸς κλέψασ᾽, αὐθημερὸν αὔτ᾽ ἀπέδωκεν. Χορός
  ἀλλ᾽ ἡμεῖς ἂν πολλοὺς τούτων
  815 ἀποδείξαιμεν ταῦτα ποιοῦντας.
  καὶ πρὸς τούτοις γάστριδας ἡμῶν
  ὄντας μᾶλλον καὶ λωποδύτας
  καὶ βωμολόαχοδιστς κἀντας κἀντας
  καὶ μὲν δήπου καὶ τὰ πατρῷά γε
  820 χείρους ἡμῶν εἰσιν σῴζειν:
  ἡμῖν μὔν γτκὰρ σῶζ νῦν τἀντίον
  ὁ κανὼν οἱ καλαθίσκοι
  τὸ σκιάδειον:
  τοῖς δ᾽ ἡμετέροις ἀν τράπσι
  8 όλωλεν μὲν πολλοῖς ὁ κανὼν
  ἐκ τῶν οἴκων αὐτῇ λόγχῃ,
  πολλοῖς δ᾽ ἑτέροις ἀπὸ τῶν ὤμων
  ἐν ταῖς στρατιαῖς
  ἔρριπται τὸ σκιάδειον. Χορός
  830 πόλλ᾽ ἂν αἱ γυναῖκες ἡμεῖς ἐν δίκῃ μεμψαίμεθ᾽ ἂν
  τοῖσιν ἀνδράσιν δικαίὓ ερφυέστατον.
  χρῆν γάρ, ἡμῶν εἰ τέκοι τις ἄνδρα χρηστὸν τῇ πόλει,
  ταξίαρχον ἢ στρατηγόν, λαμβάνε
  835 ς ἤγομεν:
  εἰ δὲ δειλὸν καὶ πονηρὸν ἄνδρα τις τέκοι γυνή,
  ἢ
  τριήραρχον πονηρὸν ἢ κυβερνήτην κακόν,
  ὑστέραν αὐτὴν καθῆσθαι σκάφιον ἀποκεκαρμέννης
  τ὿ν ῖον τεκούσης. τῷ γὰρ εἰκὸς ὦ πόλις
  840 τὴν Ὑπερβόλου καθῆσθαι μητέρ᾽ ἠμφιεσμένηκ
  λευκὰ αεκὰ κεκὶ αὶ σαν πλησίον τῆς Λαμάχου,
  καὶ δανείζειν χρήμαθ᾽, ᾗ χρῆν, εἰ δανείσειέν τιινι κατνι τόὶ τόὶ τόὶ ο
  , διδόναι μηδέν᾽ ἀνθρώπων τόκον,
  ἀλλ᾽ ἀφαιρεῖσθαι βίᾳ τὰ χρίματ᾽ εἰπόντας τοον ,
  845 'ἀξία γοῦν εἶ τόκου τεκοῦσα τοιοῦτον τόκον.' Μνησίλοχος
  ἰλλὸς γεγένημαι προσδοκῶν: ὁ δ᾽ οὐδέπω.
  τί δῆτ᾽ ἂν εἴη τοὐμποδών; οὐκ ἔσθ᾽ ὅπως
  οὐ τὸν Παλαμήδην ψυχρὸν ὄντ᾽ αἰσχύνεται.
  τῷ δῆτ᾽ ἂν αὐτὸν προσαγαγοίμην δράματι;
  850 ἐγᾦδα: τὴν καινὴν Ἑλένην μιμήσομαι.
  πάντως ὑπάρχει μοι γυναικεία στολή.
  Γυν ὴ Γ
  τί αὖ σὺ κυρκανᾷς; τί κοικύλλεις ἔχων;
  πικρὰν Ἑλένην ὄψει τάχ᾽, εἰ μὴ κοσμίως
  ἕξεις, ἕως ἂν τῶν πρυτάνεών τις φνᾂ
  Μνησίλοχος
  855 ι μελανοσυρμαῖον
  λεών
  .
  Γυν ὴ Γ
  πανοῦργος εἶ νὴ τὴν Ἑκάτην τὴν φωσφόρον.
  Μνησίλοχος
  ἐμοὶ δὲ γῆ μὲν πατρὶς οὐκ ἀνώνυμος
  860 Σπάρτη, πατὴρ δὲ Τυνδάρεως.
  Γυν ὴ Γ
  σοί γ᾽ ὦλεθρε
  πατὴρ ἐκεῖνός ἐστι; Φρυνώνδας μὲν οὖν.
  Μνησίλοχος
  Ἑλένη δ᾽ ἐκλήθην.
  Γυν ὴ Γ
  αὖθις αὖ γίγνει γυνή,
  πρὶν τῆς ἑτέρας δοῦναι γυναικίσεως δίκην;
  Μνησίλοχος
  ψυχαὶ δὲ πολλαὶ δι᾽ ἔμ᾽ ἐπὶ Σκαμανδρίαις
  865 ῥοαῖσιν ἔθανον.
  Γυν ὴ Γ
  ὤφελες δὲ καὶ σύ γε.
  Μνησίλοχος
  κἀγὼ μὲν ἐνθάδ᾽ εἴμ᾽: ὁ δ᾽ ἄθλιος πόσις
  οὑμὸς Μενέλαος οὐδέπω προσέρχεται.
  τί οὖν ἔτι ζῶ;
  Γυν ὴ Γ
  τῶν κοράκων πονηρίᾳ.
  Μνησίλοχος
  ἀλλ᾽ ὥσπερ αἰκάλλει τι καρδίαν ἐμήν.
  870 μὴ ψεῦσον ὦ Ζεῦ τῆς ἐπιούσης ἐλπίδος.
  Ε ὐ ριπίδης
  τίς τῶνδ᾽ ἐρυμνῶν δωμάτων ἔχει κράτος,
  ὅστις ξένους δέξαιτο ποντίῳ σνλμῳ
  κάμῳ κάμῳ χειμῶνι καὶ ναυαγίαις;
  Μνησίλοχος
  Πρωτέως τάδ᾽ ἐστὶ μέλαθρα.
  Ε ὐ ριπίδης
  ποίου Πρωτέως;
  Γυν ὴ Γ
  875 ὦ τρισκακόδαιμον, ψεύδεται νὴ τὼ θεώ,
  ἐπεὶ τέθνηκε Πρωτέας ἔτη δέκα.
  Ε ὐ ριπίδης
  ποίαν δὲ χώραν εἰσεκέλσαμεν σκάφει;
  Μνησίλοχος
  Αἴγυπτον.
  Ε ὐ ριπίδης
  ὦ δύστηνος οἷ πεπλώκαμεν.
  Γυν ὴ Γ
  πείθει τι τούτῳ τῷ κακῶς ἀπολουμένῳ
  880 ληροῦντι λῆρον; Θεσμοφορεῖον τουτογί.
  Ε ὐ ριπίδης
  αὐτὸς δὲ Πρωτεὺς ἔνδον ἔστ᾽ ἢ 'ξώπιος;
  Γυν ὴ Γ
  οὐκ ἔσθ᾽ ὅπως οὐ ναυτιᾷς ἔτ᾽ ὦ ξένε,
  ὅστις γ᾽ ἀκούσας ὅτι τέθνηκε τα Πςετὸκε
  ἐρωτᾷς 'ἔνδον ἔστ᾽ ἢ 'ξώπιος;'
  Ε ὐ ριπίδης
  885 αἰαῖ τέθνηκε. ποῦ δ᾽ ἐτυμβεύθη τάφῳ;
  Μνησίλοχος
  τόδ᾽ ἐστὶν αὐτοῦ σῆμ᾽, ἐφ᾽ ᾧ καθήμεθα.
  Γυν ὴ Γ
  κακῶς τ᾽ ἄρ᾽ ἐξόλοιο κἀξολεῖ γέ τοι,
  ὅστις γε τολμᾷς σῆμα τὸν βωμὸν καλεῖν.
  Ε ὐ ριπίδης
  τί δὴ σὺ θάσσεις τάσδε τυμβήρεις ἕδρας
  890 φάρει καλυπτὸς ὦ ξένη;
  Μνησίλοχος
  βιάζομαι
  γάμοισι Πρωτέως παιδὶ συμμεῖξαι λέχος.
  Γυν ὴ Γ
  τί ὦ κακόδαιμον ἐξαπατᾷς αὖ τὸν ξένον;
  οὗτος πανουργῶν δεῦρ᾽ ἀνῆλθεν ὦ ξένε
  ὡς τὰς γυναῖκας ἐπὶ κλοπῇ τουσίο χρυσίο
  Μνησίλοχος
  895 βάυζε τοὐμὸν σῶμα βάλλουσα ψόγῳ.
  Ε ὐ ριπίδης
  ξένη τίς ἡ γραῦς ἡ κακορροθοῦσά σε;
  Μνησίλοχος
  αὕτη Θεονόη Πρωτέως.
  Γυν ὴ Γ
  μὰ τὼ θεὼ
  εἰ μὴ Κρίτυλλά γ᾽ Ἀντιθέου Γαργηττόθεν:
  σὺ δ᾽ εἶ πανοῦργος.
  Μνησίλοχος
  ὁπόσα τοι βούλει λέγε.
  900 οὐ γὰρ γαμοῦμαι σῷ κασιγνήτῳ ποτὲ
  προδοῦσα Μενέλεων τὸν ἐμὸν ἐν Τροίᾳ πόσιι.
  Ε ὐ ριπίδης
  γύναι τί εἶπας; στρέψον ἀνταυγεῖς κόρας.
  Μνησίλοχος
  αἰσχύνομαί σε τὰς γνάθους ὑβρισμένη.
  Ε ὐ ριπίδης
  τουτὶ τί ἔστιν; ἀφασία τίς τοί μ᾽ ἔχει.
  905 ὦ θεοὶ τίν᾽ ὄψιν εἰσορῶ; τίς εἶ γύναι;
  Μνησίλοχος
  σὺ δ᾽ εἶ τίς; αὑτὸς γὰρ σὲ κἄμ᾽ ἔχει λόγος.
  Ε ὐ ριπίδης
  Ἑλληνὶς εἶ τις ἢ 'πιχωρία γυνή;
  Μνησίλοχος
  Ἑλληνίς. ἀλλὰ καὶ τὸ σὸν θέλω μαθεῖν.
  Ε ὐ ριπίδης
  Ἑλένῃ σ᾽ ὁμοίαν δὴ μάλιστ᾽ εἶδον γύναι.
  Μνησίλοχος
  910 ἐγὼ δὲ Μενελάῳ σ᾽ ὅσα γ᾽ ἐκ τῶν ἰφύων.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἔγνως ἄρ᾽ ὀρθῶς ἄνδρα δυστυχέστατον.
  Μνησίλοχος
  ὦ χρόνιος ἐλθὼν σῆς δάμαρτος ἐσχάρας
  λαβέ με λαβέ με πόσι, περίβαλε δὲ χέρας.
  915 φέρε σὲ κύσω. ἄπαγέ μ᾽ ἄπαγ᾽ ἄπαγέ με
  λαβὼν ταχὺ πάνυ.
  Γυν ὴ Γ
  κλαύσετ᾽ ἄρα νὴ τὼ θεὼ
  ὅστις σ᾽ ἀπάξει τυπτόμενος τῇ λαμπάδι.
  Ε ὐ ριπίδης
  σὺ τὴν ἐμὴν γυναῖκα κωλύεις ἐμέ,
  τὴν Τυνδάρειον παῖδ᾽, ἐπὶ Σπάρτην ἄγειν;
  Γυν ὴ Γ
  920 οἴμ᾽ ὡς πανοῦργος καὐτὸς εἶναί μοι δοκεῖς
  καὶ τοῦδέ τις ξύμβουλος. οὐκ ἐτὸς πάλαι
  ᾐγυπτιάζετ᾽. ἀλλ᾽ ὅδε μὲν δώσει δίκην.
  προσέρχεται γὰρ ὁ πρύτανις χὠ τοξότης.
  Ε ὐ ριπίδης
  τουτὶ πονηρόν: ἀλλ᾽ ὑπαποκινητέον.
  Μνησίλοχος
  925 ἐγὼ δ᾽ ὁ κακοδαίμων τί δρῶ;
  Ε ὐ ριπίδης
  μέν᾽ ἥσυχος.
  οὐ γὰρ προδώσω σ᾽ οὐδέποτ᾽, ἤνπερ ἐμπνέω,
  ἢν μὴ προλίπωσ᾽ αἱ μυρίαι με μηχαναί.
  Μνησίλοχος
  αὕτη μὲν ἡ μήρινθος οὐδὲν ἔσπασεν.
  Πρύτανις
  ὅδ᾽ ἔσθ᾽ ὁ πανοῦργος ὃν ἔλεγ᾽ ἡμῖν Κλεισθένης;
  930 οὗτος τί κύπτεις; δῆσον αὐτὸν εἰσάγων
  ὦ τοξότ᾽ ἐν τῇ σανίδι, κἄπειτ᾽ ἐνθαδὶ
  στήσας φύλαμττε κισηρὶ δένα
  ἔα πρὸς αὐτόν, ἀλλὰ τὴν μάστιγ᾽ ἔχων
  παῖ᾽ ἢν προσίῃ τις.
  935 _ _
  _
  _ _
  Μνησίλοχος
  ὦ πρύτανι πρὸς τῆς δεξιᾶς, ἥνπερ φιλεῖς
  κοίλην προτείνειν ἀργύριον ἤν τιρις
  βιδρις βιδις χύ τί μοι καίπερ ἀποθανουμένῳ.
  Πρύτανις
  τί σοι χαρίσωμαι;
  Μνησίλοχος
  γυμνὸν ἀποδύσαντά με
  940 κέλευε πρὸς τῇ σανίδι δεῖν τὸν τοξότην,
  ἵκνα μἵδνα οῖς καὶ μίτραις γέρων ἀνὴρ
  γέλωτα παρέχω τοῖς κόραξιν ἑστιῶν.
  Πρύτανις
  ἔχοντα ταῦτ᾽ ἔδοξε τῇ βουλῇ σε δεῖν,
  ἵνα τοῖς παριοῦσι δῆλος ᾖς πανοῦργνς ὤ.
  Μνησίλοχος
  945 .
  _
  Χορός
  ἄγε νυν ἡμεῖς παίσωμεν ἅπερ νόμος ἐνθάδε ταῖσι γυναιξίν,
  ὅταν ὄργια σεμνὰ θεοερΥα αις ἀνέχωμεν, ἅπερ καὶ
  Χορός
  Παύσων σέβεται καὶ νηστεύει,
  950 πολλάκις αὐτοῖν ἐκ τῶν ὡρῶν
  ἐς τὰμς ὥρςτν ξυνεπεπ
  οιαῦτα μέλειν θάμ᾽ ἑαυτῷ.
  ὅρμα χώρει:
  κοῦφα ποσὶν ἄγ᾽ ἐς κύκλον,
  955 χειρὶ σύναπτε χεῖρα,
  ῥυθμὸνα σπαρείὂ
  ႂ ῖνε καρπαλίμοιν ποδοῖν.
  ἐπισκοπεῖν δὲ πανταχῇ
  κυκλοῦσαν ὄμμα χρὴ χοροῦ κατάστασιν.
  Χορός
  ἅμα δὲ καὶ
  960 γένος Ὀλυμπίων θεῶν
  μέλπε καὶ γέραιρε φωνῇ πᾶσα χορομανεῖ τρόπῳ. Χορός
  εἰ δέ τις
  προσδοκᾷ κακῶς ἐρεῖν
  ἐν ἱερῷ γυναῖκά μ᾽ οὖσαν ἄνδρας, οὐκ ὀρθνῶϿ.εθῶϿ.εθῶϿ.
  Χορός
  ἀλλὰ χρῆν
  ὥσπερ ἔργον αὖ τι καινὸν
  πρῶτον εὐκύκλου χορείας εὐφυὶ στῆσαι βάσι
  Χορός
  πρόβαινε ποσὶ τὸν εὐλύραν
  970 μέλπουσα καὶ τὴν τοξοφόρον
  Ἄρτεμιν ἄνασσαν ἁγνήν.
  χαῖρ᾽ ὦ ἑκάεργε,
  ὄπαζε δὲ νίκην:
  Ἥραν δὲ τὴν τελείαν
  μέλψωμεν ὥσπερ εἰκός,
  975ᶶσιἣ χοροῖσιν ἐμπαίζει τε καὶ
  κλῇδας γάμου φυλάττει. Χορός
  Ἑρμῆν τε νόμιον ἄντομαι
  καὶ Πᾶνα καὶ Νύμφας φίλας
  ἐπιγελάσαι προθύμως
  980 ταῇες Ἑρμῆν τε
  νόμιον ρέντα χορείαις.
  ἔξαιρε δὴ προθύμως
  διπλῆν χάριν χορείας.
  παίσωμεν ὦ γυναῖκες οἷάπερ νόμος,
  νηστεύωμεν δὲ πάντως. Χορός
  985 σοφόρε
  Βάκχειε δέσποτ᾽
  :
  ἐγὼ δὲ
  κώμοις
  σὲ φιλοχόροισι μέλψω. Χορός
  990 г. ἐν
  ὕμνοις,
  εὔιον
  εὔιον εὐοῖ
  ... ἀναχορεύων .
   Χορός
  995 ονται:
  κύκλῳ
  δὲ
  περὶ σὲ κισσὸς
  1000 εὐπέταλος ἕλικι θάλλει
  . Τοξότης
  ἐνταῦτα νῦν οἰμῶξι πρὸς τὴν αἰτρίαν.
  Μνησίλοχος
  ὦ τοξόθ᾽ ἱκετεύω σε.
  Τοξότης
  μή μ᾽ ἰκετεῦσι σύ.
  Μνησίλοχος
  χάλασον τὸν ἧλον.
  Τοξότης
  ἀλλὰ ταῦτα δρᾶσ᾽ ἐγώ.
  Μνησίλοχος
  οἴμοι κακοδαίμων, μᾶλλον ἐπικρούεις σύ γε.
  Τοξότης
  1005 ἔτι μᾶλλο βοῦλις;
  Μνησίλοχος
  ἀτταταῖ ἰατταταῖ:
  κακῶς ἀπόλοιο.
  Τοξότης
  σῖγα κακοδαίμων γέρον.
  πέρ᾽ ἐγὼ 'ξινίγκι πορμός, ἴνα πυλάξι σοι.
  Μνησίλοχος
  ταυτὶ τὰ βέλτιστ᾽ ἀπολέλαυκ᾽ Εὐριπίδου.
  ἔα: θεοί, Ζεῦ σῶτερ, εἰσὶν ἐλπίδες.
  1010 ᾽ Ἀνδρομέδαν :
  πάντως δέ μοι
  τὰ
  δέσμ᾽ ὑπάρχει. δῆλον οὖν τοῦτ᾽ ἔσθ᾽ ὅτι
  1015 ἥξει με σώσων: οὐ γὰρ ἂν παρέπτετο.
  Ε ὐ ριπίδης
  φίλαι παρθένοι φίλαι, πῶς ἂν οὖν
  ἐπέλθοιμι καὶ
  τὸν Σκύθην λάθοιμι;
  κλύεις; ὦ πρὸς αἰδοῦς σὲ τὰν ἐν ἄντροις,
  1020 κατάνευσον, ἔασον ἔασον ὡς
  τὴν γυναῖκά μᾸν Ἷθν Ἷθεν Ἷν
  Μνησίλοχος
  ἄνοικτος ὅς μ᾽ ἔδησε τὸν
  πολυστονώτατον βροτῶν:
  μόλις δὲ γραῖαν ἀποφυγπωλὼν
  1025 σν μην ὅμως.
  ὅδε γὰρ ὁ Σκύθης πάλαι μοι φύλαξ
  ἐφεστὼς ὀλοὸν ἄφιλον ἐκρέμασεν
  κόρδαξι εῖπν. ὁρᾷς; οὐ
  1030 χοροῖσιν οὐδ᾽ ὑφ᾽ ἡλίκων νεανίδων
  κημὸν ἕστηκ᾽ ἔχουσ᾽,
  ἀλκλ᾽ υκκο᾽ ἀκκλ᾽ εσμοῖσιν ἐμπεπλεγμένη
  κήτει βορὰ Γλαυκέτῃ πρόκειμαι,
  γαμηλίῳ μὲν οὐ ξὺν
  1035 παιδῶί
  οᾶσθέ μ᾽ ὦ γυναῖκες, ὡς
  μέλεα μὲν πέπονθα μέλεος,
  ὦ τάλας ἐγὼ τάλας ,
  ἀπὸ δὲ συγγόνων τάλαν᾽ ἄνομα πάθεα,
  1040 φῶτά τε λιτομέναν, πολυδάκρυυτον ἀσίγοα γόοοα γόοοα ν
  †
  αἰαῖ αἰαῖ ἒ ἒ,
  ὃς ἔμ᾽ ἀπεξύρησε πρῶτον,
  ὃς ἐμὲ κροκόεντ᾽ ἐνέδυσεν: τπὅσεν:
  1045 σδ᾽ ἐς τόδ᾽ ἀνέπεμψεν
  ἱερόν, ἔνθα γυναῖκες .
  ἰώ μοι μοίρας ἄτεγκτε δαίμων:
  ὦ κατάρατος ἐγώ:
  τίς ἐμὸν οὐκ ἐπόψεται
  πάθος ἀμνος ἀμνος ακῶν παρουσίᾳ;
  1050 εἴθε με πυρφόρος αἰθέρος ἀστὴρ —
  τὸν βάρβαρον ἐξολέσειεν.
  οὐ γὰρ ἔτ᾽ ἀθανάταν φλόγα λεύσσειν
  ἐστὶν ἐμοὶ φίλον, ὡς ἐκρεμάσθηνα,
  χαιμότμιἷτὑ νων αἰόλαν
  1055 νέκυσιν ἐπὶ πορείαν.
  Ε ὐ ριπίδης
  χαῖρ᾽ ὦ φίλη παῖ: τὸν δὲ πατέρα Κηφέα
  ὅς σ᾽ ἐξέθηκεν ἀπολέσειαν οἱ θεοί.
  Μνησίλοχος
  σὺ δ᾽ εἶ τίς ἥτις τοὐμὸν ᾤκτιρας πάθος;
  Ε ὐ ριπίδης
  Ἠχὼ λόγων ἀντῳδὸς ἐπικοκκάστρια,
  1060 ἥπερ πέρυσιν ἐν τῷδε ταὐτῷ χωρίῳ
  Εὐιπ ξυνηγωνιζόμην.
  ἀλλ᾽ ὦ τέκνον σὲ μὲν τὸ σαυτῆς χρὴ ποιεῖν,
  κλάειν ἐλεινῶς.
  Μνησίλοχος
  σὲ δ᾽ ἐπικλάειν ὕστερον.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἐμοὶ μελήσει ταῦτά γ᾽. ἀλλ᾽ ἄρχου λόγων.
  Μνησίλοχος
  1065 εμνοτάτου
  δι᾽
  Ὀλύμπου
  ;
  _
  Ε ὐ ριπίδης
  δι᾽ Ὀλύμπου.
  Μνησίλοχος
  1070 τί ποτ᾽ Ἀνδρομέδα περίαλλα κακῶν
  μέρος ἐξέλαχον —
  Ε ὐ ριπίδης
  μέρος ἐξέλαχον —
  Μνησίλοχος
  θανάτου τλήμων;
  Ε ὐ ριπίδης
  θανάτου τλήμων;
  Μνησίλοχος
  ἀπολεῖς μ᾽ ὦ γραῦ στωμυλλομένη.
  Ε ὐ ριπίδης
  στωμυλλομένη.
  Μνησίλοχος
  1075 νὴ Δί᾽ ὀχληρά γ᾽ εἰσήρρηκας
  λίαν.
  Ε ὐ ριπίδης
  λίαν.
  Μνησίλοχος
  ὦγάθ᾽ ἔασόν με μονῳδῆσαι,
  καὶ χαριεῖ μοι. παῦσαι.
  Ε ὐ ριπίδης
  παῦσαι.
  Μνησίλοχος
  βάλλ᾽ ἐς κόρακας.
  Ε ὐ ριπίδης
  βάλλ᾽ ἐς κόρακας.
  Μνησίλοχος
  1080 τί κακόν;
  Ε ὐ ριπίδης
  τί κακόν;
  Μνησίλοχος
  ληρεῖς.
  Ε ὐ ριπίδης
  ληρεῖς.
  Μνησίλοχος
  οἴμωζ᾽.
  Ε ὐ ριπίδης
  οἴμωζ᾽.
  Μνησίλοχος
  ὀτότυζ᾽.
  Ε ὐ ριπίδης
  ὀτότυζ᾽.
  Τοξότης
  οὖτος σί λαλῖς;
  Ε ὐ ριπίδης
  οὖτος σί λαλῖς;
  Τοξότης
  πρυτάνεις καλέσω;
  Ε ὐ ριπίδης
  πρυτάνεις καλέσω;
  Τοξότης
  1085 σί κακόν;
  Ε ὐ ριπίδης
  σί κακόν;
  Τοξότης
  πῶτε τὸ πωνή;
  Ε ὐ ριπίδης
  πῶτε τὸ πωνή;
  Τοξότης
  σὺ λαλῖς;
  Ε ὐ ριπίδης
  σὺ λαλῖς;
  Τοξότης
  κλαύσει.
  Ε ὐ ριπίδης
  κλαύσει.
  Τοξότης
  κακκάσκι μοι;
  Ε ὐ ριπίδης
  κακκάσκι μοι;
  Μνησίλοχος
  1090 μὰ Δί᾽ ἀλλὰ γυνὴ πλησίον αὕτη.
  Ε ὐ ριπίδης
  πλησίον αὕτη.
  Τοξότης
  ποῦ στ᾽ η᾽ μιαρά; καὶ δὴ πεύγει.
  ποῖ ποῖ πεύγεις;
  Ε ὐ ριπίδης
  ποῖ ποῖ πεύγεις;
  Τοξότης
  οὐ καιρήσεις;
  Ε ὐ ριπίδης
  οὐ καιρήσεις;
  Τοξότης
  1095 ἔτι γὰρ γρύζεις;
  Ε ὐ ριπίδης
  ἔτι γὰρ γρύζεις;
  Τοξότης
  λαβὲ τὴ μιαρά.
  Ε ὐ ριπίδης
  λαβὲ τὴ μιαρά.
  Τοξότης
  λάλο καὶ κατάρατο γύναικο.
  Ε ὐ ριπίδης
  ὦ θεοὶ τίν᾽ ἐς γῆν βαρβάρων ἀφίγμεθα
  ταχεῖ πεδίλῳ; διὰ μέσου γὰρ αἰθέρος
  1100 τέμνων κέλευθον πόδα τίθημ᾽ ὑπόπτερον
  Περσεὺς πρὸτα λςσγος Ἄργος Ἄργος Ἄργος ν τὸ Γοργόνος
  κάρα κομίζων.
  Τοξότης
  τί λέγι; τὴ Γόργος πέρι
  τὸ γραμματέο σὺ τὴ κεπαλή;
  Ε ὐ ριπίδης
  τὴν Γοργόνος
  ἔγωγε φημί.
  Τοξότης
  Γόργο τοι κἀγὼ λέγι.
  Ε ὐ ριπίδης
  1105 г.
  _
  Μνησίλοχος
  ὦ ξένε κατοίκτιρόν με τὴν παναθλίαν,
  λῦσόν με δεσμῶν.
  Τοξότης
  οὐκὶ μὶ λαλῆσι σύ;
  κατάρατο τολμᾷς ἀποτανουμένη λαλᾷς;
  Ε ὐ ριπίδης
  1110 ὦ παρθέν᾽ οἰκτίρω σὲ κρεμαμένην ὁρῶν.
  Τοξότης
  οὐ παρτέν᾽ ἐστίν, ἀλλ᾽ ἀμαρτωλὴ γέρων
  καὶ κλέπτο καὶ πανοῦργο.
  Ε ὐ ριπίδης
  ληρεῖς ὦ Σκύθα.
  αὕτη γάρ ἐστιν Ἀνδρομέδα παῖς Κηφέως.
  Τοξότης
  σκέψαι τὸ κύστο: μή τι μικτὸν παίνεται;
  Ε ὐ ριπίδης
  1115 ν ἐστιν: ἐμὲ δὲ
  καὐτὸν
  τῆς κόρης ταύτης
  ἔρως εἴληφεν.
  Τοξότης
  οὐ ζηλῶσί σε:
  ἀτὰρ εἰ τὸ πρωκτὸ δεῦρο περιεστραμμένον,
  1120 οὐκ ἐπτόνḅγσά ίζεις ἄγων.
  Ε ὐ ριπίδης
  τί δ᾽ οὐκ ἐᾷς λύσαντά μ᾽ αὐτὴν ὦ Σκύθα
  πεσεῖν ἐς εὐνὴν καὶ γαμήλιον λέχος;
  Τοξότης
  εἰ σπόδρ᾽ ἐπιτυμεῖς τὴ γέροντο πύγισο,
  τὴ σανίδο τρήσας ἐξόπιστο πρώκτισον.
  Ε ὐ ριπίδης
  1125 μὰ Δί᾽ ἀλλὰ λύσω δεσμά.
  Τοξότης
  μαστιγῶ σ᾽ ἄρα.
  Ε ὐ ριπίδης
  καὶ μὴν ποιήσω τοῦτο.
  Τοξότης
  τὸ κεπαλή σ᾽ ἄρα
  τὸ ξιπομάκαιραν ἀποκεκόψι τουτοϊ.
  Ε ὐ ριπίδης
  αἰαῖ: τί δράσω; πρὸς τίνας στρεφθῶ λόγους;
  ἀλλ᾽ οὐ γὰρ ἂν δέξαιτο βάρβαρος φύσις.
  1 130 πουσαν μηχανὴν
  προσοιστέον
  .
  Τοξότης
  μιαρὸς ἀλώπηξ, οἶον ἐπιτήκιζί μοι.
  Μνησίλοχος
  μέμνησο Περσεῦ μ᾽ ὡς καταλείπεις ἀθλίαν.
  Τοξότης
  1135 ἔτι γὰρ σὺ τὴ μάστιγαν ἐπιτυμεῖς λαβεῖν;
  Χορός
  Παλλάδα τὴν φιλόχορον ἐμοὶ
  δεῦρο καλεῖν νόμος ἐς χορόν,
  παρθένον ἄζυγα κούρην, Χορός
  1140 ἣ πόλιν ἡμετέραν ἔχει
  καὶ κράτος φανερὸν μόνη
  κλῃδοῦχός τε καλεῖται. Χορός
  φάνηθ᾽ ὦ τυράννους
  στυγοῦσ᾽ ὥσπερ εἰκός. Χορός
  1145 г.
  _
  _ Χορός
  ἥκετ᾽ εὔφρονες ἵλαοι,
  πότνιαι, ἄλσος ἐς ὑμέτερον,
  1150 οὗ δὴ ἀνδράσιν οέὐ θέὐ θέὐ
  ὄργια σεμνὰ θεοῖν, ἵνα λαμπάσι
  φαίνετον ἄμβροτον ὄψιν.
  μόλετον ἔλθετον, ἀντόμεθ᾽ ὦ
  Θεσμοφόρω πολυποτνία, Χορός
  1155 _
  _
  _ Ε ὐ ριπίδης
  1160 γυναῖκες εἰ βούλεσθε τὸν λοιπόν χρόνον
  σπονδὰς ποιήσασθαι πρὸς ἐμέ, νυνὶ,
  τάὶ ᾽ ἀκοῦσαι μηδὲν ὑπ᾽ ἐμοῦ μηδαμὰ
  κακὸν τὸ λοιπόν. ταῦτ᾽ ἐπικηρυκεύομαι.
  Χορός
  χρείᾳ δὲ ποίᾳ τόνδ᾽ ἐπεσφέρεις λόγον;
  Ε ὐ ριπίδης
  1165 ὅδ᾽ ἐστὶν οὑν τῇ σανίδι κηδεστὴς ἐμός.
  ἢν οὖν κομίσωμαι τοῦτον, οὐδὲν μή ποτε
  κακῶς ἀκούσητ᾽: ἢν δὲ μὴ πίθθησι, ἢν δὲ μὴ πίθθησι,
  ἀοοθέ ὑποικουρεῖτε τοῖσιν ἀνδράσιν
  ἀπὸ τῆς στρατιᾶς παροῦσιν ὑμῶν διαβαλῶ.
  Χορός
  1170 г.
  _
  Ε ὐ ριπίδης
  ἐμὸν ἔργον ἐστίν: καὶ σὸν ὦλάφιον ἅ σοι
  καθ᾽ ὁδὸν ἔφραζον ταῖτα μεμνῆσθαιῆσθαι.
  πρῶτον μὲν οὖν δίελθε κἀνακάλπασον.
  1175 σὺ δ᾽ ὦ Τερηδὼν ἐπαναφύσα Περσικόν.
  Τοξότης
  τί τὸ βόμβο τοῦτο; κῶμο τίς ἀνεγεῖρί μοι
  Ε ὐ ριπίδης
  ἡ παῖς ἔμελλε προμελετᾶν ὦ τοξότα.
  ὀρχησομένη γὰρ ἔρχεθ᾽ ὡς ἄνδρας τινάς.
  Τοξότης
  ὀρκῆσι καὶ μελετῆσι, οὐ κωλύσ᾽ ἐγώ.
  1180 ὡς ἐλαπρός, ὥσπερ ψύλλο κατὰ τὸ κῴδιο.
  Ε ὐ ριπίδης
  φέρε θοἰμάτιον ἄνωθεν ὦ τέκνον τοδί:
  καθιζομένη δ᾽ ἐπὶ τοῖσι γόνασι τού πϸδύ
  Σκό ε πρότεινον, ἵν᾽ ὑπολύσω.
  Τοξότης
  ναῖκι ναὶ
  κάτησο κάτησο, ναῖκι ναῖκι τυγάτριον.
  1185 οἴμ᾽ ὠς στέριπο τὸ τιττἴ, ὤσπερ γογγύλη.
  Ε ὐ ριπίδης
  αὔλει σὺ θᾶττον: ἔτι δέδοικας τὸν Σκύθην;
  Τοξότης
  καλό γε τὸ πυγή. κλαῦσί γ᾽ ἂν μὴ 'νδον μένῃς.
  ἀνακύπτι καὶ παρακύπτι ἀπεψωλημένος:
  εἶεν: καλὴ τὸ σκῆμα περὶ τὸ πόστιον.
  Ε ὐ ριπίδης
  καλῶς ἔχει. λαβὲ θοἰμάτιον: ὥρα 'στὶ νῷν
  1190 ἤδη βαδίζειν.
  Τοξότης
  οὐκὶ πιλῆσι πρῶτά με;
  Ε ὐ ριπίδης
  πάνυ γε: φίλησον αὐτόν.
  Τοξότης
  ὂ ὂ ὂ παπαπαπαῖ,
  ὠς γλυκερὸ τὸ γλῶσσ᾽, ὤσπερ Ἀττικὸς μέλις.
  τί οὐ κατεύδει παρ᾽ ἐμέ;
  Ε ὐ ριπίδης
  χαῖρε τοξότα,
  οὐ γὰρ γένοιτ᾽ ἂν τοῦτο.
  Τοξότης
  ναὶ ναὶ γρᾴδιο.
  ἐμοὶ κάρισο σὺ τοῦτο.
  Ε ὐ ριπίδης
  δώσεις οὖν δραχμήν;
  Τοξότης
  1195 г. ναὶ ναῖκι δῶσι.
  Ε ὐ ριπίδης
  τἀργύριον τοίνυν φέρε.
  Τοξότης
  ἀλλ᾽ οὐκ ἔκὠδέν: ἀλλὰ τὸ συβήνην λαβέ.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἔπειτα † κομίζεις αὐτοῖς.†
  Τοξότης
  ἀκολούτι τέκνον.
  σὺ δὲ τοῦτο τήρει τὴ γέροντο, γρᾴδιο.
  1200 ὄνομα δέ σοι τί ἔστιν;
  Ε ὐ ριπίδης
  Ἀρτεμισία.
  Τοξότης
  μεμνῆσι τοίνυν τοὔνομ᾽: Ἀρταμουξία.
  Ε ὐ ριπίδης
  Ἑρμῆ δόλιε ταυτὶ μὲν ἔτι καλῶς ποιεῖς.
  σὺ μὲν οὖν ἀπότρεχε παιδάριον τουτὶ λαβών:
  ἐγὼ δὲ λύσω τόνδε. σὺ δ᾽ ὅπως ἀνδρικῶς
  1205 ὅταν λυθῇς τάχιστα θεύξει καὶ τενεῖς
  ὡς τὴνα τπιναῖκα ἴ οἴκαδε.
  Μνησίλοχος
  ἐμοὶ μελήσει ταῦτά γ᾽ ἢν ἅπαξ λυθῶ.
  Ε ὐ ριπίδης
  λέλυσο. σὸν ἔργον, φεῦγε πρὶν τὸν τοξότην
  ἥκοντα καταλαβεῖν.
  Μνησίλοχος
  ἐγὼ δὴ τοῦτο δρῶ.
  Τοξότης
  1210 ὦ γρᾴδι᾽ ὠς καρίεντό σοι τὸ τυγάτριον,
  κοὐ δύσκολ᾽ ἀλλὰ πρᾶο. ποῦ τὸ γρᾴδιο;
  οἴμ᾽ ὠς ἀπόλωλο: ποῦ τὸ γέροντ᾽ ἐντευτενί;
  ὦ γρᾴδι᾽, ὦ γρᾷ. οὐκ ἐπαινῶ γρᾴδιο.
  Ἀρταμουξία.
  διέβαλλέ μ᾽ η᾽ γραῦς. ἀπότρεκ᾽ ὠς τάκιστα σύ:
  1215 ὀρτῶς δὲ συβήνη 'στί: καταβηνῆσι γάρ.
  οἴμοι,
  τί δρᾶσι; ποῖ τὸ γρᾴδι᾽; Ἀρταμουξία.
  Χορός
  τὴν γραῦν ἐρωτᾷς, ἣ 'φερεν τὰς πηκτίδας;
  Τοξότης
  ναὶ ναῖκι. εἶδες αὐτό;
  Χορός
  ταύτῃ γ᾽ οἴχεται
  αὐτή τ᾽ ἐκείνη καὶ γέρων τις εἵπετο.
  Τοξότης
  1220 κροκῶτ᾽ ἔκοντο τὴ γέροντο;
  Χορός
  φήμ᾽ ἐγώ.
  ἔτ᾽ ἂν καταλάβοις, εἰ διώκοις ταυτῃί.
  Τοξότης
  ὦ μιαρὸ γρᾶο: πότερα τρέξι τὴν ὀδό;
  Ἀρταμουξία.
  Χορός
  ὀρθὴν ἄνω δίωκε. ποῖ θεῖς; οὐ πάλιν
  τῃδὶ διώξει; σ᾽ τοὔμπαλιν τρέχεις σύ γε.
  Τοξότης
  1225 г. κακόδαιμον, ἀλλὰ τρέξι. Ἀρταμουξία.
  Χορός
  τρέχε νυν κατὰ τοὺς κόρακας ἐπουρίσας, τρέχε.
  ἀλλὰ πέπαισται μετρίως ἡμῖν:
  ὥσθ᾽ ὥρα δή 'στι βαδίζειν
  οἴκαδ᾽ ἑκάστῃ. τὼ Θεσμοφόρω δ᾽
  1230 ἡμῖν ἀγαθὴν
  τούτων χάριν ἀνταποδοίτην.
   ЛЯГУШКИ
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  τίς τὴν θύραν ἐπάταξεν; ὡς κενταυρικῶς
  ἐνήλαθ᾽ ὅστις: εἰπέ μοι τουτὶ τί ἦν;
  Διόνυσος
  40 ὁ παῖς.
  Ξανθίας
  τί ἔστιν;
  Διόνυσος
  οὐκ ἐνεθυμήθης;
  Ξανθίας
  τὸ τί;
  Διόνυσος
  ὡς σφόδρα μ᾽ ἔδεισε.
  Ξανθίας
  νὴ Δία μὴ μαίνοιό γε.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  οὔ τοι μὰ τὴν Δήμητρα δύναμαι μὴ γελᾶν:
  καίτοι δάκνω γ᾽ ἐμαυτόν: ἀλλ᾽ ὅμως γελῶ.
  Διόνυσος
  ὦ δαιμόνιε πρόσελθε: δέομαι γάρ τί σου.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  45 _
  _
  τίς ὁ νοῦς; τί κόθορνος καὶ ῥόπαλον ξυνηλθέτην;
  ποῖ γῆς ἀπεδήμεις;
  Διόνυσος
  ἐπεβάτευον Κλεισθένει-
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  κἀναυμάχησας;
  Διόνυσος
  καὶ κατεδύσαμέν γε ναῦς
  50 τῶν πολεμίων ἢ δώδεκ᾽ ἢ τρεῖς καὶ δέκα.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  σφώ;
  Διόνυσος
  νὴ τὸν Ἀπόλλω.
  Ξανθίας
  κᾆτ᾽ ἔγωγ᾽ ἐξηγρόμην.
  Διόνυσος
  καὶ δῆτ᾽ ἐπὶ τῆς νεὼς ἀναγιγνώσκοντί μοι
  τὴν Ἀνδρομέδαν πρὸς ἐμαυτὸθν ἐξναί ἐξναί
  τὴν καρδίαν ἐπάταξε πῶς οἴει σφόδρα.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  55 πόθος; πόσος τις;
  Διόνυσος
  μικρὸς ἡλίκος Μόλων.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  γυναικός;
  Διόνυσος
  οὐ δῆτ᾽.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ἀλλὰ παιδός;
  Διόνυσος
  οὐδαμῶς.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ἀλλ᾽ ἀνδρός;
  Διόνυσος
  ἀπαπαί.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ξυνεγένου τῷ Κλεισθένει;
  Διόνυσος
  μὴ σκῶπτέ μ᾽ ὦδέλφ᾽: οὐ γὰρ ἀλλ᾽ ἔχω κακῶς:
  τοιοῦτος ἵμερός με διαλυμαίνεται.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  60 ποῖός τις ὦδελφίδιον;
  Διόνυσος
  οὐκ ἔχω φράσαι.
  ὅμως γε μέντοι σοι δι᾽ αἰνιγμῶν ἐρῶ.
  ἤδη ποτ᾽ ἐπεθύμησας ἐξαίφνης ἔτνους;
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ἔτνους; βαβαιάξ, μυριάκις γ᾽ ἐν τῷ βίῳ.
  Διόνυσος
  ἆρ᾽ ἐκδιδάσκω τὸ σαφὲς ἢ 'τέρᾳ φράσω;
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  65 μὴ δῆτα περὶ ἔτνους γε: πάνυ γὰρ μανθάνω.
  Διόνυσος
  τοιουτοσὶ τοίνυν με δαρδάπτει πόθος
  Εὐριπίδου.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  καὶ ταῦτα τοῦ τεθνηκότος;
  Διόνυσος
  κοὐδείς γέ μ᾽ ἂν πείσειεν ἀνθρώπων τὸ μὴ οὐκ
  ἐλθεῖν ἐπ᾽ ἐκεῖνον.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  πότερον εἰς Ἅιδου κάτω;
  Διόνυσος
  70 καὶ νὴ Δί᾽ εἴ τί γ᾽ ἔστιν ἔτι κατωτέρω.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  τί βουλόμενος;
  Διόνυσος
  δέομαι ποιητοῦ δεξιοῦ.
  οἱ μὲν γὰρ οὐκέτ᾽ εἰσίν, οἱ δ᾽ ὄντες κακοί.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  τί δ᾽; οὐκ Ἰοφῶν ζῇ;
  Διόνυσος
  τοῦτο γάρ τοι καὶ μόνον
  ἔτ᾽ ἐστὶ λοιπὸν ἀγαθόν, εἰ καὶ τοῦτώ 7γρ὿ 7ρο὿
  7ροὸ άφ᾽ οἶδ᾽ οὐδ᾽ αὐτὸ τοῦθ᾽ ὅπως ἔχει.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  εἶτ᾽ οὐχὶ Σοφοκλέα πρότερον Εὐριπίδου
  μέλλεις ἀναγαγεῖν, εἴπερ ἐκεῖθεν δεν;
  Διόνυσος
  οὐ πρίν γ᾽ ἂν Ἰοφῶντ᾽, ἀπολαβὼν αὐτὸν μόνον,
  ἄνευ Σοφοκλέους ὅ σι ποιεωΈῂ
  80 κἄλλως ὁ μέν γ᾽ Εὐριπίδης πανοῦργος ὢν
  κἂν ξυναποδρᾶναι δεῦρ᾽ ἐπιχειρήσεν ᾽
  εὔκολος μὲν ἐνθάδ᾽ εὔκολος δ᾽ ἐκεῖ.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  Ἀγάθων δὲ ποῦ 'στιν;
  Διόνυσος
  ἀπολιπών μ᾽ ἀποίχεται,
  ἀγαθὸς ποιητὴς καὶ ποθεινὸς τοῖς φίλοις.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  85 ποῖ γῆς ὁ τλήμων;
  Διόνυσος
  ἐς Μακάρων εὐωχίαν.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ὁ δὲ Σενοκλέης;
  Διόνυσος
  ἐξόλοιτο νὴ Δία.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  Πυθάγγελος δέ;
  Ξανθίας
  περὶ ἐμοῦ δ᾽ οὐδεὶς λόγος
  ἐπιτριβομένου τὸν ὦμον οὑτωσὶ σφόδρα.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  οὔκουν ἕτερ᾽ ἔστ᾽ ἐνταῦθα μειρακύλλια
  90 τραγῳδίας ποιοῦντα πλεῖν ἢ μύρια,
  Εεοῖππ ἢ σταδίῳ λαλίστερα.
  Διόνυσος
  ἐπιφυλλίδες ταῦτ᾽ ἐστὶ καὶ στωμύλματα,
  χελιδόνων μουσεῖα, λωβηταὶ τέχνης,
  ἶδθ῾, τθ῾, τθ῾ ἢν μόνον χορὸν λάβῃ,
  95 ἅπαξ προσουρήσαντα τῇ τραγῳδίᾳ.
  γόνιμον δὲ ποιητὴν ἂν οὐχ εὕροις ἔτι
  ζητῶν ἄν, ὅστις ῥῆμα γενναῖον λάκον λάκοι
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  πῶς γόνιμον;
  Διόνυσος
  ὡδὶ γόνιμον, ὅστις φθέγξεται
  τοιουτονί τι παρακεκινδυνευμένον,
  100 αθθθαθθθα ωμάτιον, ἢ χρόνου πόδα,
  ἢ φρένα μὲν οὐκ ἐθέλουσαν ὀμόσαι καθ᾽ ἱερῶαν,
  γλῶ῾τταν αν ἰδίᾳ τῆς φρενός.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  σὲ δὲ ταῦτ᾽ ἀρέσκει;
  Διόνυσος
  μἀλλὰ πλεῖν ἢ μαίνομαι.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ἦ μὴν κόβαλά γ᾽ ἐστίν, ὡς καὶ σοὶ δοκεῖ.
  Διόνυσος
  105 μὴ τὸν ἐμὸν οἴκει νοῦν: ἔχεις γὰρ οἰκίαν.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  καὶ μὴν ἀτεχνῶς γε παμπόνηρα φαίνεται.
  Διόνυσος
  δειπνεῖν με δίδασκε.
  Ξανθίας
  περὶ ἐμοῦ δ᾽ οὐδεὶς λόγος.
  Διόνυσος
  ἀλλ᾽ ὦνπερ ἕνεκα τήνδε τὴν σκευὴν ἔχων
  ἦλθον κατὰ σὴν μίμησιν, ἵνα
  μο10ι τοκϽ τοὺς σοὺς φράσειας, εἰ δεοίμην, οἷσι σὺ
  ἐχρῶ τόθ᾽, ἡνίκ᾽ ἐπὶ τὸν Κέρβερον, τφρβερον, τφρβερον
  ον μοι, λιμένας ἀρτοπώλια
  πορνεῖ᾽ ἀναπαύλας ἐκτροπὰς κρήνας ὁδοὺς
  πόλεις διαίτας πανδοκευτρίας, ὅπου
  κόρεις ὀλίγιστοι.
  Ξανθίας
  περὶ ἐμοῦ δ᾽ οὐδεὶς λόγος.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ὦ σχέτλιε τολμήσεις γὰρ ἰέναι καὶ σύ γε;
  Διόνυσος
  μηδὲν ἔτι πρὸς ταῦτ᾽, ἀλλὰ φράζε τῶν ὁδῶν
  ὅπῃ τάχιστ᾽ ἀφιζόμεθ᾽ εἰς Ἅκιδ:
  αυκιδ ὶ μήτε θερμὴν μήτ᾽ ἄγαν ψυχρὰν φράσῃς.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  120 φέρε δὴ τίν᾽ αὐτῶν σοι φράσω πρώτην; τίνα;
  μία μὲν γὰρ ἔστιν ἀπὸ κάλω καὶ θρανίου,
  κρεμάσαντι σαυτόν.
  Διόνυσος
  παῦε, πνιγηρὰν λέγεις.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ἀλλ᾽ ἔστιν ἀτραπὸς ξύντομος τετριμμένη
  ἡ διὰ θυείας.
  Διόνυσος
  ἆρα κώνειον λέγεις;
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  125 мкάλιστά γε.
  Διόνυσος
  ψυχράν γε καὶ δυσχείμερον:
  εὐθὺς γὰρ ἀποπήγνυσι τἀντικνήμια.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  βούλει κατάντη καὶ ταχεῖαν σοι φράσω;
  Διόνυσος
  νὴ τὸν Δί᾽ ὡς ὄντος γε μὴ βαδιστικοῦ.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  καθέρπυσόν νυν ἐς Κεραμεικόν.
  Διόνυσος
  κᾆτα τί;
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ἀναβὰς ἐπὶ τὸν πύργον τὸν ὑψηλόν —
  Διόνυσος
  τί δρῶ;
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ἀφιεμένην τὴν λαμπάδ᾽ ἐντεῦθεν θεῶ,
  κἄπειτ᾽ ἐπειδὰν θῶσιν οἱ θεώμεννα'α,
  τηθα,τηθα ἷναι καὶ σὺ σαυτόν.
  Διόνυσος
  ποῖ
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  κάτω.
  Διόνυσος
  ἀλλ᾽ ἀπολέσαιμ᾽ ἂν ἐγκεφάλου θρίω δύο.
  οὐκ ἂν βαδίσαιμι τὴν ὁδὸν ταύτην.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  τί δαί;
  Διόνυσος
  ἥνπερ σὺ τότε κατῆλθες.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ἀλλ᾽ ὁ πλοῦς πολύς.
  εὐθὺς γὰρ ἐπὶ λίμνην μεγάλην ἥξεις πάνυ
  ἄβυσσον.
  Διόνυσος
  εἶτα πῶς περαιωθήσομαι;
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  ἐν πλοιαρίῳ τυννουτῳί σ᾽ ἀνὴρ γέρων
  140 ναύτης διάξει δύ᾽ ὀβολὼ μισθὸν λαβών.
  Διόνυσος
  φεῦ,
  ὡς μέγα δύνασθον πανταχοῦ τὼ δύ᾽ ὀβολώ.
  πῶς ἠλθέτην κἀκεῖσε;
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  Θησεὺς ἤγαγεν.
  μετὰ ταῦτ᾽ ὄφεις καὶ θηρί᾽ ὄψει μυρία
  δεινότατα.
  Διόνυσος
  μή μ᾽ ἔκπληττε μηδὲ δειμάτου:
  οὐ γάρ μ᾽ ἀποτρέψεις.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  εἶτα βόρβορον πολὺν
  καὶ σκῶρ ἀείνων: ἐν δὲ τούτῳ κειμένους,
  εννἴ ποον ἠδίκησε πώποτε,
  ἢ παῖδα κινῶν τἀργύριον ὑφείλετο,
  ἢ μητέρ᾽ ἠλόασεν, ἢ πατρὸας γννάά ξεν
  , ἢ 'πίορκον ὅρκον ὤμοσεν,
  ἢ Μορσίμου τις ῥῆσιν ἐξεγράψατο.
  Διόνυσος
  νὴ τοὺς θεοὺς ἐχρῆν γε πρὸς τούτοισι κεἰ
  τὴν πυρρίχην τις ἔμαθε τὴν Κιν΅σίο.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  155 καὶ
  θιάσους
  εὐδαίμονας
  ἀνδρῶν γυναικῶν καὶ κρότον χειρῶν πολύν.
  Διόνυσος
  οὗτοι δὲ δὴ τίνες εἰσίν;
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  οἱ μεμυημένοι —
  Ξανθίας
  νὴ τὸν Δί᾽ ἐγὼ γοῦν ὄνος ἄγω μυστήρια.
  160 ἀτὰρ οὐ καθέξω ταῦτα τὸν πλείω χρόνον.
  Ἡ ρακλ ῆ ς
  οἵ σοι φράσουσ᾽ ἁπαξάπανθ᾽ ὧν ἂν δέῃ.
  οὗτοι γὰρ ἐγγύτατα παρ᾽ αὐτὴν τὴν ὁδὸν
  ἐπὶ ταῖσι τοῦ Πλούτωνος οἰκςοῦσύιν ιρ
  καὶ χαῖρε πόλλ᾽ ὦδελφέ.
  Διόνυσος
  νὴ Δία καὶ σύ γε
  165 ὑγίαινε. σὺ δὲ τὰ στρώματ᾽ αὖθις λάμβανε.
  Ξανθίας
  πρὶν καὶ καταθέσθαι;
  Διόνυσος
  καὶ ταχέως μέντοι πάνυ.
  Ξανθίας
  μὴ δῆθ᾽, ἱκετεύω σ᾽, ἀλλὰ μίσθωσαί τινα
  τῶν ἐκφερομένων, ὅστις ἐπὶ τοῦτᾇεΔρεχε.αρχε.
  Διόνυσος
  ἐὰν δὲ μὴ εὕρω;
  Ξανθίας
  τότε μ᾽ ἄγειν.
  Διόνυσος
  καλῶς λέγεις.
  170 καὶ γάρ τιν᾽ ἐκφέρουσι τουτονὶ νεκρόν,
  οὗτος, σὲ λέγω μέντοι, σὲ τὸρνν τεθθνν:
  τεθθνν πε βούλει σκευάρι᾽ εἰς Ἅιδου φέρειν;
  Νέκρος
  πόσ᾽ ἄττα;
  Διόνυσος
  ταυτί.
  Νέκρος
  δύο δραχμὰς μισθὸν τελεῖς;
  Διόνυσος
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἔλαττον.
  Νέκρος
  ὑπάγεθ᾽ ὑμεῖς τῆς ὁδοῦ.
  Διόνυσος
  175 ἀνάμεινον ὦ δαιμόνι᾽, ἐὰν ξυμβῶ τί σοι.
  Νέκρος
  εἰ μὴ καταθήσεις δύο δραχμάς, μὴ διαλέγου.
  Διόνυσος
  λάβ᾽ ἐννέ᾽ ὀβολούς.
  Νέκρος
  ἀναβιοίην νυν πάλιν.
  Ξανθίας
  ὡς σεμνὸς ὁ κατάρατος: οὐκ οἰμώξεται;
  ἐγὼ βαδιοῦμαι.
  Διόνυσος
  χρηστὸς εἶ καὶ γεννάδας.
  180 χωρῶμεν ἐπὶ τὸ πλοῖον.
  Χάρων
  ὠὸπ παραβαλοῦ.
  Ξανθίας
  τουτὶ τί ἔστι;
  Διόνυσος
  τοῦτο; λίμνη νὴ Δία
  αὕτη 'στὶν ἣν ἔφραζε, καὶ πλοῖόν γ᾽ ὁρῶ.
  Ξανθίας
  νὴ τὸν Ποσειδῶ κἄστι γ᾽ ὁ Χάρων οὑτοσί.
  Διόνυσος
  χαῖρ᾽ ὦ Χάρων, χαῖρ᾽ ὦ Χάρων, χαῖρ᾽ ὦ Χάρων.
  Χάρων
  185 τίς εἰς ἀναπαύλας ἐκ κακῶν καὶ πραγμάτων;
  τίς ἐς τὸ Λήθης πεδίον, ἢ σ᾽ Ὄνου πόκας,
  ἢ σ᾽ Κερβερίους, ἢ σ᾽ κόρακας, ἤία;
  Διόνυσος
  ἐγώ.
  Χάρων
  ταχέως ἔμβαινε.
  Διόνυσος
  ποῖ σχήσειν δοκεῖς;
  ἐς κόρακας ὄντως;
  Χάρων
  ναὶ μὰ Δία σοῦ γ᾽ οὕνεκα.
  190 ἔσβαινε δή.
  Διόνυσος
  παῖ δεῦρο.
  Χάρων
  δοῦλον οὐκ ἄγω,
  εἰ μὴ νεναυμάχηκε τὴν περὶ τῶν κρεῶν.
  Ξανθίας
  μὰ τὸν Δί᾽ οὐ γὰρ ἀλλ᾽ ἔτυχον ὀφθαλμιῶν.
  Χάρων
  οὔκουν περιθρέξει δῆτα τὴν λίμνην κύκλῳ;
  Ξανθίας
  ποῦ δῆτ᾽ ἀναμενῶ;
  Χάρων
  παρὰ τὸν Αὑαίνου λίθον
  195 ἐπὶ ταῖς ἀναπαύλαις.
  Διόνυσος
  μανθάνεις;
  Ξανθίας
  πάνυ μανθάνω.
  οἴμοι κακοδαίμων, τῷ ξυνέτυχον ἐξιών;
  Χάρων
  κάθιζ᾽ ἐπὶ κώπην. εἴ τις ἔτι πλεῖ, σπευδέτω.
  οὗτος τί ποιεῖς;
  Διόνυσος
  ὅ τι ποιῶ; τί δ᾽ ἄλλο γ᾽ ἢ
  ἵζω 'πὶ κώπην, οὗπερ ἐκέλευές με σύ;
  Χάρων
  οὔκουν καθεδεῖ δῆτ᾽ ἐνθαδὶ γάστρων;
  Διόνυσος
  ἰδού.
  Χάρων
  οὔκουν προβαλεῖ τὼ χεῖρε κἀκτενεῖς;
  Διόνυσος
  ἰδού.
  Χάρων
  οὐ μὴ φλυαρήσεις ἔχων ἀλλ᾽ ἀντιβὰς
  ἐλᾷς προθύμως;
  Διόνυσος
  κᾆτα πῶς δυνήσομαι
  ἄπειρος ἀθαλάττωτος ἀσαλαμίνιος
  ὢν εἶτ᾽ ἐλαύνειν;
  Χάρων
  ῥᾷστ᾽: ἀκούσει γὰρ μέλη
  κάλλιστ᾽, ἐπειδὰν ἐμβάλῃς ἅπαξ,
  Διόνυσος
  τίνων;
  Χάρων
  βατράχων κύκνων θαυμαστά.
  Διόνυσος
  κατακέλευε δή.
  Χάρων
  ὦ ὀπὸπ ὦ ὀπόπ.
  Βάτραχοι
  βρεκεκεκὲξ κοὰξ κοάξ,
  210 βρεκεκεκὲξ κοὰξ κοάξ.
  λιμναῖα κρηνῶν τέκνα,
  ξύναυλον ὕμνων βοὰν
  φθεγξώμεθ᾽, εὔγηρυν ἐμὰν ἀοικάν, ξ
  ,
  215 ἣν ἀμφὶ Νυσήιον
  Διὸς Διόνυσον ἐν
  Λίμναισιν ἰαχήσαμεν,
  ἡνίχᾌόν ὿α κραι὿
  κραι὿ ς ἱεροῖσι Χύτροισι
  χωρεῖ κατ᾽ ἐμὸν τέμενος λαῶν ὄχλος.
  220 βρεκεκεκὲξ κοὰξ κοάξ.
  Διόνυσος
  ἐγὼ δέ γ᾽ ἀλγεῖν ἄρχομαι
  τὸν ὄρρον ὦ κοὰξ κοάξ:
  ὑμῖν δ᾽ ἴσως οὐδὲν μέλει.
  Βάτραχοι
  225 βρεκεκεκὲξ κοὰξ κοάξ.
  Διόνυσος
  ἀλλ᾽ ἐξόλοισθ᾽ αὐτῷ κοάξ:
  οὐδὲν γάρ ἐστ᾽ ἀλλ᾽ ἢ κοάξ.
  Βάτραχοι
  εἰκότως γ᾽ ὦ πολλὰ πράττων.
  ἐμὲ γὰρ ἔστερξαν εὔλυροί τε Μοῦσαι
  230 καὶ κεροβάτας Πὰν ὁ καλαμόφθογγα παίιζτων: πρπζων:
  πρπζων ᾽ ὁ φορμικτὰς Ἀπόλλων,
  ἕνεκα δόνακος, ὃν ὑπολύριον
  ἔνυδρον ἐν λίμναις τρέφω
  235 βρεκεκεκὲξ κοάξ κοάξ.
  Διόνυσος
  ἐγὼ δὲ φλυκταίνας γ᾽ ἔχω,
  χὠ πρωκτὸς ἰδίει πάλαι,
  κᾆτ᾽ αὐτίκ᾽ ἐκκύψας ἐε῿
  Βάτραχοι
  βρεκεκεκὲξ κοὰξ κοάξ.
  Διόνυσος
  240 ἀλλ᾽ ὦ φιλῳδὸν γένος
  παύσασθε.
  Βάτραχοι
  μᾶλλον μὲν οὖν
  φθεγξόμεσθ᾽, εἰ δή ποτ᾽ εὐηλίοις
  ἐν ἁμέραισιν
  Ἰαλάμεσί ρου
  καὶ φλέω, χαίροντες ᾠδῆς
  245 πολυκολύμβοισι μέλεσιν,
  ἢ Διὸς φεύγοντες
  ὄμβρνοον βυθῷ χορείαν
  αἰόλαν ἐφθεγξάμεσθα
  πομφολυγοπαφλάσμασιν.
  Διόνυσος
  βρεκεκεκὲξ κοὰξ κοάξ.
  τουτὶ παρ᾽ ὑμῶν λαμβάνω.
  Βάτραχοι
  δεινά τἄρα πεισόμεσθα.
  Διόνυσος
  δεινότερα δ᾽ ἔγωγ᾽, ἐλαύνων
  255 εἰ διαρραγήσομαι.
  Βάτραχοι
  βρεκεκεκὲξ κοὰξ κοάξ.
  Διόνυσος
  οἰμώζετ᾽: οὐ γάρ μοι μέλει.
  Βάτραχοι
  ἀλλὰ μὴν κεκραξόμεσθά γ᾽
  ὁπόσον ἡ φάρυξ ἂν ἡμῶν
  260 χανδάνῃ δι᾽ ἡμέρας.
  Διόνυσος
  βρεκεκεκὲξ κοὰξ κοάξ.
  τούτῳ γὰρ οὐ νικήσετε.
  Βάτραχοι
  οὐδὲ μὴν ἡμᾶς σὺ πάντως.
  Διόνυσος
  265
  κοάξ,
  ἕως
  ἂν ὑμῶν ἐπικρατήσω τῷ κοάξ,
  βρεκεκεκὲξ
  κοὰξ κοάξ.
  Διόνυσος
  ἔμελλον ἄρα παύσειν ποθ᾽ ὑμᾶς τοῦ κοάξ.
  Χάρων
  ὢ παῦε παῦε, παραβαλοῦ τὼ κωπίω,
  270 ἔκβαιν᾽, ἀπόδος τὸν ναῦλον.
  Διόνυσος
  ἔχε δὴ τὠβολώ.
  ὁ Ξανθίας. ποῦ Ξανθίας; ἦ Ξανθία.
  Ξανθίας
  ἰαῦ.
  Διόνυσος
  βάδιζε δεῦρο.
  Ξανθίας
  χαῖρ᾽ ὦ δέσποτα.
  Διόνυσος
  τί ἔστι τἀνταυθοῖ;
  Ξανθίας
  σκότος καὶ βόρβορος.
  Διόνυσος
  κατεῖδες οὖν που τοὺς πατραλοίας αὐτόθι
  275 καὶ τοὺς ἐπιόρκους, οὓς ἔλεγεν ν;
  Ξανθίας
  σὺ δ᾽ οὔ;
  Διόνυσος
  νὴ τὸν Ποσειδῶ 'γωγε, καὶ νυνί γ᾽ ὁρῶ.
  ἄγε δὴ τί δρῶμεν;
  Ξανθίας
  προϊέναι βέλτιστα νῷν,
  ὡς οὗτος ὁ τόπος ἐστὶν οὗ τὰ θηρία
  τὰ δείνἺ᾽Ἵἅ ῖνος.
  Διόνυσος
  ὡς οἰμώξεται.
  280 ἠλαζονεύεθ᾽ ἵνα φοβηθείην ἐγώ,
  εἰδώς με μάχιμον ὄντα φιλοτιμούμενος.
  οὐδὲν γὰρ οὕτω γαῦρόν ἐσθ᾽ ὡς Ἡρακλῆς.
  ἐγὼ δέ γ᾽ εὐξαίμην ἂν ἐντυχεῖν τινι
  λαβεῖν τ᾽ ἀγώνισμ᾽ ἄξιόν τι τῆς ὁδοῦ
  Ξανθίας
  285 νὴ τὸν Δία καὶ μὴν αἰσθάνομαι ψόφου τινός.
  Διόνυσος
  ποῦ ποῦ 'στιν;
  Ξανθίας
  ἐξόπισθεν.
  Διόνυσος
  ἐξόπισθ᾽ ἴθι.
  Ξανθίας
  ἀλλ᾽ ἐστὶν ἐν τῷ πρόσθε.
  Διόνυσος
  πρόσθε νυν ἴθι.
  Ξανθίας
  καὶ μὴν ὁρῶ νὴ τὸν Δία θηρίον μέγα.
  Διόνυσος
  ποῖόν τι;
  Ξανθίας
  βοῦς, νυνὶ
  δ᾽ ὀρεβας, τοτὶ ὴ
  ὡραιοτάτη τις.
  Διόνυσος
  ποῦ 'στι; φέρ᾽ ἐπ᾽ αὐτὴν ἴω.
  Ξανθίας
  ἀλλ᾽ οὐκέτ᾽ αὖ γυνή 'στιν, ἀλλ᾽ ἤδη κύων.
  Διόνυσος
  Ἔμπουσα τοίνυν ἐστί.
  Ξανθίας
  πυρὶ γοῦν λάμπεται
  ἅπαν τὸ πρόσωπον.
  Διόνυσος
  καὶ σκέλος χαλκοῦν ἔχει;
  Ξανθίας
  295 νὴ τὸν Ποσειδῶ, καὶ βολίτινον θάτερον,
  σάφ᾽ ἴσθι.
  Διόνυσος
  ποῖ δῆτ᾽ ἂν τραποίμην;
  Ξανθίας
  ποῖ δ᾽ ἐγώ;
  Διόνυσος
  ἱερεῦ διαφύλαξόν μ᾽, ἵν᾽ ὦ σοι ξυμπότης.
  Ξανθίας
  ἀπολούμεθ᾽ ὦναξ Ἡράκλεις.
  Διόνυσος
  οὐ μὴ καλεῖς μ᾽
  ὦνθρωφ᾽, ἱκετεύω, μηδὲ κατερεῖς τοὔνομα.
  Ξανθίας
  300 Διόνυσε τοίνυν.
  Διόνυσος
  τοῦτό γ᾽ ἧττον θατέρου.
  ἴθ᾽ ᾗπερ ἔρχει.
  Ξανθίας
  δεῦρο δεῦρ᾽ ὦ δέσποτα.
  Διόνυσος
  τί δ᾽ ἔστι;
  Ξανθίας
  θάρρει: πάντ᾽ ἀγαθὰ πεπράγαμεν,
  ἔξεστί θ᾽ ὥσπερ Ἡγέλοχος ἡμῖμν λυέγειν,
  κγος ὰρ αὖθις αὖ γαλῆν ὁρῶ.
  305 ἥμπουσα φρούδη.
  Διόνυσος
  κατόμοσον.
  Ξανθίας
  νὴ τὸν Δία.
  Διόνυσος
  καὖθις κατόμοσον.
  Ξανθίας
  νὴ Δί᾽.
  Διόνυσος
  ὄμοσον.
  Ξανθίας
  νὴ Δία.
  Διόνυσος
  οἴμοι τάλας, ὡς ὠχρίασ᾽ αὐτὴν ἰδών.
  Ξανθίας
  ὁδὶ δὲ δείσας ὑπερεπυρρίασέ σου.
  Διόνυσος
  οἴμοι, πόθεν μοι τὰ κακὰ ταυτὶ προσέπεσεν;
  310 τίν᾽ αἰτιάσομαι θεῶν μ᾽ ἀπολλύναι;
  Ξανθίας
  αἰθέρα Διὸς δωμάτιον ἢ χρόνου πόδα;
  α ὐ λε ῖ τις ἔ νδοθεν )
  Διόνυσος
  οὗτος.
  Ξανθίας
  τί ἔστιν;
  Διόνυσος
  οὐ κατήκουσας;
  Ξανθίας
  τίνος;
  Διόνυσος
  αὐλῶν πνοῆς.
  Ξανθίας
  ἔγωγε, καὶ δᾴδων γέ με
  αὔρα τις εἰσέπνευσε μυστικωτάτη.
  Διόνυσος
  315 ἀλλ᾽ ἠρεμὶ πτήξαντες ἀκροασώμεθα.
  Χορός
  Ἴακχ᾽ ὦ Ἴακχε.
  Ἴακχ᾽ ὦ Ἴακχε.
  Ξανθίας
  τοῦτ᾽ ἔστ᾽ ἐκεῖν᾽ ὦ δέσποθ᾽: οἱ μεμυημένοι
  ἐνταῦθά που παίζουσιν, οναυριν, οναυριν, οὓρ ἐνταῦθά
  320 ᾁδουσι γοῦν τὸν Ἴακχον ὅνπερ Διαγόρας.
  Διόνυσος
  κἀμοὶ δοκοῦσιν. ἡσυχίαν τοίνυν ἄγειν
  βέλτιστόν ἐσθ᾽, ἕως ἂν εἰδῶμεν σαφῶς.
  Χορός
  Ἴακχ᾽ ὦ πολυτίμητ᾽ ἐν ἕδραις ἐνθάδε ναίων,
  325 Ἴακχ᾽ ὦ Ἴακχε,
  ἐλθὲ λόνδινἏ α χορεύσων
  ὁσίους ἐς θιασώτας,
  πολύκαρπον
  μὲν τινάσσων
  περὶ κρατὶ σῷ
  βρύοονντα
  330 κτντα .
  ἔχουσαν μέρος, ἁγνάν, ἱερὰν
  ὁσίοις μύσταις χορείαν. Ξανθίας
  ὦ πότνια πολυτίμητε Δήμητρος κόρη,
  ὡς ἡδύ μοι προσέπνευσε χοιρείων κρεῶν.
  Διόνυσος
  οὔκουν ἀτρέμ᾽ ἕξεις, ἤν τι καὶ χορδῆς λάβῃς;
  Χορός
  †ἔγειρε φλογέας λαμπάδας ἐν χερσὶ γὰρ ἥκει τινάσσων†,
  Ἴακχ᾽ ὦ Ἴακχε,
  φυτκτέεο῅ φόρος ἀστήρ.
  φλογὶ φέγγεται δὲ λειμών:
  345 γόνυ πάλλεται γερόντων:
  ἀποσείονται δὲ λύπας
  χροανίους λΐὲ τὲ λύπας χροανίους λΐὉ ιῶν ἐνιαυτοὺς
  350 ἱερᾶς ὑπὸ τιμᾶς.
  σὺ Δὲ λαμπάδι † φλέγων †
  προβάΔην ἔξαγ᾽ ἐπ᾽ ἀνθηρὸν ἕλειον Δάαγ᾽ ἐπ᾽ ἀνθηρὸν ἕλειον Δάπεδον
  χοροποιὸν μάκαρ ἥβαν. Χορός
  εὐφημεῖν χρὴ κἀξίστασθαι τοῖς ἡμετέροισι χοροῖσιν,
  355 ὅστις ἄπειρος τοιῢ γνδε λοιρος τοιῶνδε μῃ μὴ καθαρεύει,
  ἢ γενναίων ὄργια Μουσῶν μήτ᾽ εἶδεν μήτ᾽ ἐχόρευσεν,
  μηδὲ Κρατίρίνο άγου γλώττης Βακχεῖ᾽ ἐτελέσθη,
  ἢ βωμολόχοις ἔπεσιν χαίρει μὴ ν᾽ καιρῷ σιῦτιο
  ἢ τάσιν ἐχθρὰν μὴ καταλύει μηδ᾽ εὔκολός ἐστι πολίταις,
  360 ἀλλ᾽ ἀνεγείρει καὶ ῥδιπίζερί οἐχθρὰν ν ἐπιθυμῶν,
  ἢ τῆς πόλεως χειμαζομένης ἄρχων καταδωροδοκεῖται,
  ἢ προδίδνσιν φρΦ῿ς ς, ἢ τἀπόρρητ᾽ ἀποπέμπει
  ἐξ Αἰγίνης Θωρυκίων ὢν εἰκοστολόγος κακοδαίμκαν,
  ἀσκκκαν να καὶ πίτταν διαπέμπων εἰς Ἐπίδαυρον,
  365 ἢ χρήματα ταῖς τῶν ἀντιπάλων ναυσὶν παρέχειν τινὰ τινὰ πείθαει,
  ἢ τκἶἽλά αίων κυκλίοισι χοροῖσιν ὑπᾴδων,
  ἢ τοὺς μισθοὺς τῶν ποιητῶν ဥήτωρ ώοπ,τν εἶτὺς
  κωμῳδηθεὶς ἐν ταῖς πατρίοις τελεταῖς ταῖς τοῦ Διονύσου:
  τούτοις αὐδῶ καδὖὖθ὿ὖး὿ὖḀῖῖ ις τὸ τρίτον μάλ᾽ ἀπαυδῶ
  370 ἐξίστασθαι μύσταισι χοροῖς: ὑμεῖς δ᾽ ἀνεγείρετε μολπὴν
  καὶ παννμυχίῂ ἀνεγείρετε μολπὴν καὶ παννμυχίῂ ς αἳ τῇδε πρέπουσιν ἑορτῇ. Χορός
  χώρει νυν πᾶς ἀνδρείως
  ἐς τοὺς εὐανθεῖς κόλπους
  λειμώνων ἐγκρούων
  375 κἀπισν 375 κἀπισν
  παίζων καὶ χλευάζων,
  ἠρίστηται δ᾽ ἐξαρκούντως. Χορός
  ἀλλ᾽ ἔμβα χὤπως ἀρεῖς
  τὴν Σώτειραν γενναίως
  380 τῇ φωνῇ μολπάζων,
  ἣ τὴιν
  σεριν χώσιν ᾽ ἐς τὰς ὥρας,
  κἂν Θωρυκίων μὴ βούληται. Χορός
  ἄγε νυν ἑτέραν ὕμνων ἰδέαν τὴν καρποφόρον βασίλειαν
  Δήμητρα θεὰν ἐπικοσμιοῦντες αντες παῖς κελαδεῖτε. Χορός
  Δήμητερ ἁγνῶν ὀργίων
  ἄνασσα συμπαραστάτει,
  καὶ σῷζε τὸν σαυτῆς χορόν,
  καί μπλπήμα ἀσζοφα ν
  390 παῖσαί τε καὶ χορεῦσαι: Χορός
  καὶ πολλὰ μὲν γέλοιά μ᾽ εἰ-
  πεῖν, πολλὰ δὲ σπουδαῖα, καὶ
  τῆς σῆς ἑορτῆσκα
  ταξπίω ἀξπίω ὶ σκώψαντα νικήσαντα
  395 ταινιοῦσθαι. Χορός
  ἄγ᾽ εἶα
  νῦν καὶ τὸν ὡραῖον θεὸν παρακαλεῖτε δεῦρο
  ᾠδαῖσι, τὸν ξυνέμποςδρον τεροον τεροον ας.
  Χορός
  Ἴακχε πολυτίμητε, μέλος ἑορτῆς
  400 ἥδιστον εὑρών, δεῦρο συνακολούθεκ
  πρὸς τὴνζδὴν θεοὴν θεὴν θεὴν θεὴν
  θεὸν ξον ὡς ἄνευ πόνου
  πολλὴν ὁδὸν περαίνεις.
  Ἴακχε φιλοχορευτὰ συμπρόπεμπέ με.
  Χορός
  σὺ γὰρ κατεσχίσω μὲν ἐπὶ γέλωτι
  κἀπ᾽ εὐτελείᾳ τόδε τὸ σανδαλίσκον
  καὶ τὸ ῥάκεκῂ,
  ὥστ᾽ ἀζημίους
  παίζειν τε καὶ χορεύειν.
  410 Ἴακχε φιλοχορευτὰ συμπρόπεμπέ με. Χορός
  καὶ γὰρ παραβλέψας τι μειρακίσκης
  νῦν δὴ κατεῖδον καὶ μάλ᾽ εὐπροσώπου
  συμπαιστρίίπΉς
  ραρραγέν-
  415 τος τιτθίον προκύψαν.
  Ἴακχε φιλοχορευτὰ συμπρόπεμπέ με. Διόνυσος
  ἐγὼ δ᾽ ἀεί πως φιλακόλου-
  θός εἰμι καὶ μετ᾽ αὐτῆς
  παίζων χορεύειν βούλομαι.
  Ξανθίας
  κἄγωγε πρός.
  Χορός
  βούλεσθε δῆτα κοινῇ
  σκώψωμεν Ἀρχέδημον;
  ὃς ἑπτέτης ὢν οὐκ ἔφυσε φράτερας. Χορός
  νυνὶ δὲ δημαγωγεῖ
  ἐν τοῖς ἄνω νεκροῖσι,
  425 κἀστὶν τὰ πρῶτα τῆς ἐκεῖ μοχθηρ. Χορός
  τὸν Κλεισθένους δ᾽ ἀκούω
  ἐν ταῖς ταφαῖσι πρωκτὸν
  τίλλειν ἑαυτοῦ καὶ σπαράτάτει ους: Χορός
  κἀκόπτετ᾽ ἐγκεκυφώς,
  430 κἄκλαε κἀκεκράγει
  Σεβῖνον ὅστις ἐστὶν ἁναφλύστιος. Χορός
  καὶ Καλλίαν γέ φασι
  τοῦτον τὸν Ἱπποβίνου
  κύσθου λεοντῆν ναυμαχεῖν ἐνημμένον. Διόνυσος
  435 ἔχοιτ᾽ ἂν οὖν φράσαι νῷν
  Πλούτων᾽ ὅπου 'νθάδ᾽ οἰκεῖ;
  ξένω γάρ ἐσμεν ἀρτίως ἀφιγμένω. Χορός
  μηΔὲν μακρὰν ἀπέλθῃς,
  μηΔ᾽ αὖθις ἐπανέρῃ με,
  440 ἀλλ᾽ ἴσθ᾽ ἐπ᾽ αὐτὴν θύραν ἀφιγμένος.
  Διόνυσος
  αἴροι᾽ ἂν αὖθις ὦ παῖ.
  Ξανθίας
  τουτὶ τί ἦν τὸ πρᾶγμα;
  ἀλλ᾽ ἢ Διὸς Κόρινθος ἐν τοῖς στρώμασιν.
  Χορός
  χωρεῖτε
  445 νῦν ἱερὸν ἀνὰ κύκλον θεᾶς, ἀνθοφόρον ἀν᾽ ἄλσος
  παίζαονστεμς οεθτες οεθτες οεθτες οφιλοῦς ἑορτῆς:
  ἐγὼ δὲ σὺν ταῖσιν κόραις εἶμι καὶ γυναιξίν,
  οὗ παννυχίιιιν ος ἱερὸν οἴσων.
  Χορός
  χωρῶμεν ἐς πολυρρόδους
  450 λειμῶνας ἀνθεμώδεις,
  τὸν ἡμέτερον τρόπον
  τὸαν καλλιχζορϿν καλλιχζορϿν
  ντες, ὃν ὄλβιαι
  Μοῖραι ξυνάγουσιν.
  Χορός
  455. ν
  περὶ
  τοὺς ξένους
  καὶ
  τοὺς ἰδιώτας .
  
  Διόνυσος
  460 ἄγε δὴ τίνα τρόπον τὴν θύραν κόψω; τίνα;
  πῶς ἐνθάδ᾽ ἄρα κόπτουσιν οὑπιχώριοι;
  Ξανθίας
  οὐ μὴ διατρίψεις, ἀλλὰ γεύσει τῆς θύρας,
  καθ᾽ Ἡρακλέα τὸ σχῆμα καὶ τὸ λῆμ᾽ μω.
  Διόνυσος
  παῖ παῖ.
  Ἄ ιακος
  τίς οὗτος;
  Διόνυσος
  Ἡρακλῆς ὁ καρτερός.
  Ἄ ιακος
  465 ῶν ἐξελάσας
  τὸν Κέρβερον
  ἀπῇξας ἄγχων κἀποδρὰς ᾤχου λαβών,
  ὃν
  ἐγὼ 'φύλατον ἀλλὰ νῦν ἔχει μέσος:
  470 τοία Στυγός σε μελανοκάρδιος πέτρα
  Ἀχερόντιός τε σκόπαλος ῿κόπαλος ῿κόπαλος ἀλλὰ
  νῦν ἔχει μέσος φρουροῦσι, Κωκυτοῦ τε περίδρομοι κύνες,
  ἔχιδνά θ᾽ ἑκατογκέφαλος, ἣ τὰ σπριάγχνα ι
  , πλευμόνων τ᾽ ἀνθάψεται
  475 Ταρτησία μύραινα: τὼ νεφρὼ δέ σου
  αὐτοῖσιν ἐντέροοισι
  διασπάσονται Γοργόνες Τειθράσιαι,
  ἐφ᾽ ἃς ἐγὼ δρομαῖον ὁρμήσω πόδα.
  Ξανθίας
  οὗτος τί δέδρακας;
  Διόνυσος
  ἐγκέχοδα: κάλει θεόν.
  Ξανθίας
  480 ὦ καταγέλαστ᾽ οὔκουν ἀναστήσει ταχὺ
  πρίν τινά σ᾽ ἰδεῖν ἀλλότριον;
  Διόνυσος
  ἀλλ᾽ ὡρακιῶ.
  ἀλλ᾽ οἶσε πρὸς τὴν καρδίαν μου σφογγιάν.
  Ξανθίας
  ἰδοὺ λαβέ, προσθοῦ.
  Διόνυσος
  ποῦ 'στιν;
  Ξανθίας
  ὦ χρυσοῖ θεοὶ
  ἐνταῦθ᾽ ἔχεις τὴν καρδίαν;
  Διόνυσος
  δείσασα γὰρ
  485 ἐς τὴν κάτω μου κοιλίαν καθείρπυσεν.
  Ξανθίας
  ὦ δειλότατε θεῶν σὺ κἀνθρώπων.
  Διόνυσος
  ἐγώ;
  πῶς δειλὸς ὅστις σφογγιὰν ᾔτησά σε;
  οὐκ ἂν ἕτερός γ᾽ αὔτ᾽ ἠργάσατ᾽ ἀνήρ.
  Ξανθίας
  ἀλλὰ τί;
  Διόνυσος
  κατέκειτ᾽ ἂν ὀσφραινόμενος, εἴπερ δειλὸς ἦν:
  490 ἐγὼ δ᾽ ἀνέστην καὶ προσέτ᾽η ἀ
  Ξανθίας
  ἀνδρεῖά γ᾽ ὦ Πόσειδον.
  Διόνυσος
  οἶμαι νὴ Δία.
  σὺ δ᾽ οὐκ ἔδεισας τὸν ψόφον τῶν ῥημάτων
  καὶ τὰς ἀπειλάς;
  Ξανθίας
  οὐ μὰ Δί᾽ οὐδ᾽ ἐφρόντισα.
  Διόνυσος
  ἴθι νυν ἐπειδὴ ληματίας κἀνδρεῖος εἶ,
  495 σὺ μὲν γενοῦ 'γὼ τὸ ῥόπαλον τουτὶ
  τδὶ λα ν λεοντῆν, εἴπερ ἀφοβόσπλαγχνος εἶ:
  ἐγὼ δ᾽ ἔσομαί σοι σκευοφόρος ἐν τῷ μέρει.
  Ξανθίας
  φέρε δὴ ταχέως αὔτ᾽: οὐ γὰρ ἀλλὰ πειστέον:
  καὶ βλέψον ἐς τὸν Ἡρακλειοξανθιι0ανὐ
  ς ἔσομαι καὶ κατὰ σὲ τὸ λῆμ᾽ ἔχων.
  Διόνυσος
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἀληθῶς οὑκ Μελίτης μαστιγίας.
  φέρε νυν ἐγὼ τὰ στρώματ᾽ αἴρωμαι ταδί.
  Θεράπαινα
  ὦ φίλταθ᾽ ἥκεις Ἡράκλεις; δεῦρ᾽ εἴσιθι.
  ἡ γὰρ θεός σ᾽ ὡς ἐπύθεθ᾽ ἥκοντ᾽, εὐθέως
  505 ἔπεττεν ἄρτους, ἧψε κατερεικτχ϶ῶν τ
  υς δύ᾽ ἢ τρεῖς, βοῦν ἀπηνθράκιζ᾽ ὅλον,
  πλακοῦντας ὤπτα κολλάβους. ἀλλ᾽ εἴσιθι.
  Ξανθίας
  κάλλιστ᾽, ἐπαινῶ.
  Θεράπαινα
  μὰ τὸν Ἀπόλλω οὐ μή σ᾽ ἐγὼ
  περιόψομἀπελθόντ᾽, ἐπεί τοι καὶ κρνα
  510 ἀ νίθεια, καὶ τραγήματα
  ἔφρυγε, κᾦνον ἀνεκεράννυ γλυκύτατον.
  ἀλλ᾽ εἴσιθ᾽ ἅμ᾽ ἐμοί.
  Ξανθίας
  πάνυ καλῶς.
  Θεράπαινα
  ληρεῖς ἔχων
  οὐ γάρ σ᾽ ἀφήσω. καὶ γὰρ αὐλητρίς γέ σοι
  ἥδ᾽ ἔνδον ἔσθ᾽ ὡραιοτάτη κὠρχηστρίδες
  515 ἕτεραι δύετρ Ἷ
  Ξανθίας
  πῶς λέγεις; ὀρχηστρίδες;
  Θεράπαινα
  ἡβυλλιῶσαι κἄρτι παρατετιλμέναι.
  ἀλλ᾽ εἴσιθ᾽, ὡς ὁ μάγειρος ἤδη τὰ τεμάχη
  ἔμελλ᾽ ἀφαιρεῖν χἠ τράπεζ᾽ εἰσῄρεοῄρεοῄρεοῄ
  Ξανθίας
  ἴθι νυν φράσον πρώτιστα ταῖς ὀρχηστρίσιν
  520 ταῖς ἔνδον οὔσαις αὐτὸς ὅτι αχισιρ
  ὁ παῖς ἀκολούθει δεῦρο τὰ σκεύη φέρων.
  Διόνυσος
  ἐπίσχες οὗτος. οὔ τί που σπουδὴν ποιεῖ,
  ὁτιή σε παίζων Ἡρακλέα 'νεσκεύασα;
  οὐ μὴ φλυαρήσεις ἔχων ὦ Ξανθία,
  525 ἀλλ᾽ ἀράμενος οἴσεις πάλιν τὰ στρώματα.
  Ξανθίας
  τί δ᾽ ἔστιν; οὔ τι πού μ᾽ ἀφελέσθαι διανοεῖ
  ἅδωκας αὐτός;
  Διόνυσος
  οὐ τάχ᾽, ἀλλ᾽ ἤδη ποιῶ.
  κατάθου τὸ δέρμα.
  Ξανθίας
  ταῦτ᾽ ἐγὼ μαρτύρομαι
  καὶ τοῖς θεοῖσιν ἐπιτρέπω.
  Διόνυσος
  ποίοις θεοῖς;
  530. я
  ;
  Ξανθίας
  ἀμέλει καλῶς: ἔχ᾽ αὔτ᾽. ἴσως γάρ τοί ποτε
  ἐμοῦ δεηθείης ἄν, εἰ θεὸς θέλοι.
  Χορός
  ταῦτα μὲν πρὸς ἀνδρός ἐστι
  νοῦν ἔχοντος καὶ φρένας καὶ
  535 πολλὰ περιπενλεμυκόετου
  ειν αὑτὸν ἀεὶ
  πρὸς τὸν εὖ πράττοντα τοῖχον
  μᾶλλον ἢ γεγραμμένην
  εἰκόν᾽ ἑστάναξτάναστάνα ἓν
  σχῆμα: τὸ δὲ μεταστρέφεσθαι
  πρὸς τὸ μαλθακώτερον
  540 δεξιοῦ πρὸς ἀνδρός Ἐισμα
  κϘιιστι κηιστι κηιοὸ ους.
  Διόνυσος
  οὐ γὰρ ἂν γέλοιον ἦν, εἰ
  Ξανθίας μὲν δοῦλος ὢν ἐν
  στρώμασιν Μιλησίοοιμεταρναμεταρναμεταρναετα
  νῶν ὀρ-
  χηστρίδ᾽ εἶτ᾽ ᾔτησεν ἀμίδ᾽, ἐγὼ
  δὲ πρὸς τοῦτον βλέπων
  545 τοὐρμβίανθδρου ὗ-
  τος δ᾽ ἅτ᾽ ὢν αὐτὸς πανοῦργος
  εἶδε, κᾆτ᾽ ἐκ τῆς γνάθου
  πὺξ πατάξας μοὐξέκοψε
  τοῦ χοροῦ τοὺς προσθίους;
  Πανδοκευτρία
  Πλαθάνη Πλαθάνη δεῦρ᾽ ἔλθ᾽, ὁ πανοῦργος οὑτοσί,
  550 ὃς ἐς τὸ πανδοκεῖον θεΰσετν εἑθετν
  κκαίδεκ᾽ ἄρτους κατέφαγ᾽ ἡμῶν.
  Πλαθάνη
  νὴ Δία
  ἐκεῖνος αὐτὸς δῆτα.
  Ξανθίας
  κακὸν ἥκει τινί.
  Πανδοκευτρία
  καὶ κρέα γε πρὸς τούτοισιν ἀνάβραστ᾽ εἴκοσιν
  ἀν᾽ ἡμιωβολιαῖα.
  Ξανθίας
  δώσει τις δίκην.
  Πανδοκευτρία
  555 καὶ τὰ σκόροδα τὰ πολλά.
  Διόνυσος
  ληρεῖς ὦ γύναι
  κοὐκ οἶσθ᾽ ὅ τι λέγεις.
  Πανδοκευτρία
  οὐ μὲν οὖν με προσεδόκας,
  ὁτιὴ κοθόρνους εἶχες, ἂν γνῶναί σ᾽ ἔτι;
  τί δαί; τὸ πολὺ τάριχος οὐκ εἴρηκά πω.
  Πλαθάνη .
  μὰ Δί᾽ οὐδὲ τὸν τυρόν γε τὸν χλωρὸν τάλαν,
  560 ὃν οὗτος αὐτοῖς τοῖς ταλάροιις
  Πανδοκευτρία
  κἄπειτ᾽ ἐπειδὴ τἀργύριον ἐπραττόμην,
  ἔβλεψεν ἔς με δριμὺ κἀμυκᾶτό γε.
  Ξανθίας
  τούτου πάνυ τοὔργον: οὗτος ὁ τρόπος πανταχοῦ.
  Πανδοκευτρία
  καὶ τὸ ξίφος γ᾽ ἐσπᾶτο μαίνεσθαι δοκῶν.
  Πλαθάνη
  565 νὴ Δία τάλαινα.
  Πανδοκευτρία
  νὼ δὲ δεισάσα γέ που
  ἐπὶ τὴν κατήλιφ᾽ εὐθὺς ἀνεπηδήσαμεν:
  ὁ δᾛ᾽εᾤ ς γε τὰς ψιάθους λαβών.
  Ξανθίας
  καὶ τοῦτο τούτου τοὔργον.
  Πλαθάνη
  ἀλλ᾽ ἐχρῆν τι δρᾶν.
  Πανδοκευτρία
  ἴθι δὴ κάλεσον τὸν προστάτην Κλέωνά μοι.
  Πλαθάνη
  570 σὺ δ᾽ ἔμοιγ᾽ ἐάνπερ ἐπιτύχῃς Ὑπέρβολον,
  ἵν᾽ αὐτὸν ἐπιτρίψωμεν.
  Πανδοκευτρία
  ὦ μιαρὰ φάρυξ,
  ὡς ἡδέως ἄν σου λίθῳ τοὺς γομφίους
  κόπτοιμ᾽ μἄο, μον ατέφαγες τὰ φορτία.
  Πλαθάνη
  ἐγὼ δέ γ᾽ ἐς τὸ βάραθρον ἐμβάλοιμί σε.
  Πανδοκευτρία
  575 _
  _
  Πλαθάνη .
  ἀλλ᾽ εἶμ᾽ ἐπὶ τὸν Κλέων᾽, ὃς αὐτοῦ τήμερον
  ἐκπηνιεῖται ταῦτα προσκαλούμενος.
  Διόνυσος
  κάκιστ᾽ ἀπολοίμην, Ξανθίαν εἰ μὴ φιλῶ.
  Ξανθίας
  580 οἶδ᾽ οἶδα τὸν νοῦν: παῦε παῦε τοῦ λόγου.
  οὐκ ἂν γενοίμην Ἡρακλῆς ἄν.
  Διόνυσος
  μηδαμῶς
  ὦ Ξανθίδιον.
  Ξανθίας
  καὶ πῶς ἂν Ἀλκμήνης ἐγὼ
  υἱὸς γενοίμην δοῦλος ἅμα καὶ θνητὸς ὤν;
  Διόνυσος
  οἶδ᾽ οἶδ᾽ ὅτι θυμοῖ, καὶ δικαίως αὐτὸ δρᾷς:
  585 κἂν εἴ με τύπτοις, οὐκ μίετ ἂν ἂν ἁ οι.
  ἀλλ᾽ ἤν σε τοῦ λοιποῦ ποτ᾽ ἀφέλωμαι χρόνου,
  πρόρριζος αὐτός, ἡ γυνή, τὰ το,
  παιιδία ἀπολοίμην, κἀρχέδημος ὁ γλάμων.
  Ξανθίας
  δέχομαι τὸν ὅρκον κἀπὶ τούτοις λαμβάνω.
  Χορός
  590. ιν ...
  καὶ βλέπειν αὖθις τὸ δεινόν,
  τοῦ
  θεοῦ
  μεμνημένον
  ᾧπερ
  εἰκάζεις σεαυτόν.
  εἰ δὲ παραληρῶν ἁλώσει
  595 κἀκβαλεῖς τι μαλθακόν,
  αὖθις αἴρεσθαί σ᾽ ἀνάγκν
  'σται πν ατα.
  Ξανθίας
  οὐ κακῶς ὦνδρες παραινεῖτ᾽,
  ἀλλὰ καὐτὸς τυγχάνω ταῦτ᾽
  ἄρτι συννοούμενος.
  ὅτι μὲν οὖν, ἢν χρηστὸν ᾖ τι,
  600 ταῦτ᾽ ἀφαιρεῖσθαι πάλιν πειράσεταί
  μ᾽ εὖ τοἶδὖ οἶδ᾽
  ἀλλ᾽ ὅμως ἐγὼ παρέξω
  'μαυτὸν ἀνδρεῖον τὸ λῆμα
  καὶ βλέποντ᾽ ὀρίγανον.
  δεῖν δ᾽ ἔοικεν, ὡς ἀκούω
  τῆς θύρας καὶ δὴ ψόφον.
  Ἄ ιακος
  605 ξυνδεῖτε ταχέως τουτονὶ τὸν κυνοκλόπον,
  ἵνα δῷ δίκην: ἀνύετον.
  Διόνυσος
  ἥκει τῳ κακόν.
  Ξανθίας
  οὐκ ἐς κόρακας; μὴ πρόσιτον.
  Ἄ ιακος
  εἶεν, καὶ μάχει;
  ὁ Διτύλας χὠ Σκεβλύας χὠ Παρδόκας
  χωρεῖτε δευρὶ καὶ μάχεσθε τουτῳί.
  Διόνυσος
  610 εἶτ᾽ οὐχὶ δεινὰ ταῦτα, τύπτειν τουτονὶ
  κλέπτοντα πρὸς τἀλλότρια;
  Ἄ ιακος
  μἀλλ᾽ ὑπερφυᾶ.
  Διόνυσος
  σχέτλια μὲν οὖν καὶ δεινά.
  Ξανθίας
  καὶ μὴν νὴ Δία
  εἰ πώποτ᾽ ἦλθον δεῦρ᾽, ἐθέλω τεθνηκέναι,
  ἢ 'κμλεψα τῶν ν τι καὶ τριχός.
  615. ῃς
  ἀδικοῦντ᾽
  , ἀπόκτεινόν μ᾽ ἄγων.
  Ἄ ιακος
  καὶ πῶς βασανίσω;
  Ξανθίας
  πάντα τρόπον, ἐν κλίμακι
  δήσας κρεμάσας ὑστριχίδι μαστιγῶν, δέρων,
  620 στρεβλἶῶν ς τὰς ῥῖνας ὄξος ἐγχέων,
  πλίνθους ἐπιτιθείς, πάντα τἄλλα, πλὴν πράσῳ μβπὴ
  τύηδντε ητείῳ νέῳ.
  Ἄ ιακος
  δίκαιος ὁ λόγος: κἄν τι πηρώσω γέ σου
  τὸν παῖδα τύπτων, τἀργύριόν σοι κείσεται.
  Ξανθίας
  625 μὴ δῆτ᾽ ἔμοιγ᾽. οὕτω δὲ βασάνιζ᾽ ἀπαγαγών.
  Ἄ ιακος
  αὐτοῦ μὲν οὖν, ἵνα σοὶ κατ᾽ ὀφθαλμοὺς λέγῃ.
  κατάθου σὺ τὰ σκεύη ταχέως, χὤπως ἐρεῖς
  ἐνταῦθα μηδὲν ψεῦδος.
  Διόνυσος
  ἀγορεύω τινὶ
  ἐμὲ μὴ βασανίζειν ἀθάνατον ὄντ᾽: εἰ δὲ μή,
  630 αὐτὸινὂ σ ῶ.
  Ἄ ιακος
  λέγεις δὲ τί;
  Διόνυσος
  ἀθάνατος εἶναί φημι Διόνυσος Διός,
  τοῦτον δὲ δοῦλον.
  Ἄ ιακος
  ταῦτ᾽ ἀκούεις;
  Ξανθίας
  φήμ᾽ ἐγώ.
  καὶ πολύ γε μᾶλλόν ἐστι μαστιγωτέος:
  εἴπερ θεὸς γάρ ἐστιν, οὐκ αἰσθήσεται.
  Διόνυσος
  635 τί δῆτ᾽, ἐπειδὴ καὶ σὺ φῂς εἶναι θεός,
  οὐ καὶ σὺ τύπτει τὰς ἴσας πληγὰί΂ ἂ;
  Ξανθίας
  δίκαιος ὁ λόγος: χὠπότερόν γ᾽ ἂν νῷν ἴδῃς
  κλαύσαντα πρότερον ἢ προτιμήσαντά τι τι τι
  ἶναι τοῦτον ἡγοῦ μὴ θεόν.
  Ἄ ιακος
  640 οὐκ ἔσθ᾽ ὅπως οὐκ εἶ σὺ γεννάδας ἀνήρ:
  χωρεῖς γὰρ ἐς τὸ δίκαιον. ἀποδύεσθε δή.
  Ξανθίας
  πῶς οὖν βασανιεῖς νὼ δικαίως;
  Ἄ ιακος
  ῥᾳδίως:
  πληγὴν παρὰ πληγὴν ἑκάτερον.
  Ξανθίας
  καλῶς λέγεις.
  Ἄ ιακος
  ἰδού.
  Ξανθίας
  σκόπει νυν ἤν μ᾽ ὑποκινήσαντ᾽ ἴδῃς.
  Ἄ ιακος
  645 ἤδη 'πάταξά σ᾽.
  Ξανθίας
  οὐ μὰ Δί᾽.
  Ἄ ιακος
  οὐδ᾽ ἐμοὶ δοκεῖς.
  ἀλλ᾽ εἶμ᾽ ἐπὶ τονδὶ καὶ πατάξω.
  Διόνυσος
  πηνίκα;
  Ἄ ιακος
  καὶ δὴ 'πάταξα.
  Διόνυσος
  κᾆτα πῶς οὐκ ἔπταρον;
  Ἄ ιακος
  οὐκ οἶδα: τουδὶ δ᾽ αὖθις ἀποπειράσομαι.
  Ξανθίας
  οὔκουν ἀνύσεις τι; ἀτταταῖ.
  Ἄ ιακος
  τί τἀτταταῖ;
  650 μῶν ὠδυνήθης;
  Ξανθίας
  οὐ μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἐφρόντισα
  ὁπόθ᾽ Ἡράκλεια τἀν Διομείοις γίγνεται.
  Ἄ ιακος
  ἅνθρωπος ἱερός. δεῦρο πάλιν βαδιστέον.
  Διόνυσος
  ἰοὺ ἰού.
  Ἄ ιακος
  τί ἔστιν;
  Διόνυσος
  ἱππέας ὁρῶ.
  Ἄ ιακος
  τί δῆτα κλάεις;
  Διόνυσος
  κρομμύων ὀσφραίνομαι.
  Ἄ ιακος
  655 ἐπεὶ προτιμᾷς γ᾽ οὐδέν.
  Διόνυσος
  οὐδέν μοι μέλει.
  Ἄ ιακος
  βαδιστέον τἄρ᾽ ἐστὶν ἐπὶ τονδὶ πάλιν.
  Ξανθίας
  οἴμοι.
  Ἄ ιακος
  τί ἔστι;
  Ξανθίας
  τὴν ἄκανθαν ἐξελε.
  Ἄ ιακος
  τί τὸ πρᾶγμα τουτί; δεῦρο πάλιν βαδιστέον.
  Διόνυσος
  Ἄπολλον — ὅς που Δῆλον ἢ Πυθῶν᾽ ἔχεις.
  Ξανθίας
  660 ἤλγησεν: οὐκ ἤκουσας;
  Διόνυσος
  οὐκ ἔγωγ᾽, ἐπεὶ
  ἴαμβον Ἱππώνακτος ἀνεμιμνῃσκόμην.
  Ξανθίας
  οὐδὲν ποιεῖς γάρ: ἀλλὰ τὰς λαγόνας σπόδει.
  Ἄ ιακος
  μὰ τὸν Δί᾽ ἀλλ᾽ ἤδη πάρεχε τὴν γαστέρα.
  Διόνυσος
  Πόσειδον
  Ξανθίας
  ἤλγησέν τις.
  Διόνυσος
  665 ὃς Αἰγαίου πρῶνας ἢ γλαυκᾶς μέδεις ἁλὸς ἐν βένθεσιν.
  Ἄ ιακος
  οὔ τοι μὰ τὴν Δήμητρα δύναμαί πω μαθεῖν
  ὁπότερος ὑμῶν ἐστι θεός. ἀλλ᾽ εἴσιτον:
  670 Δεσπότης γὰρ αὐτὸς ὑμᾶς γνώσεται
  χἠ φερρέφατθ᾽, ἅτ᾽ ὄντεται χἠ φερέφατθ᾽, ἅτ᾽ ὄντετκείνω θεώ.
  Διόνυσος
  ὀρθῶς λέγεις: ἐβουλόμην δ᾽ ἂν τοῦτό σε
  πρότερον νοῆσαι, πρὶν ἐμὲ τὰς πληγὰὰὂ λαε.
  Χορός
  675 Μοῦσα χορῶν ἱερῶν: ἐπίβηθι καὶ ἔλθ᾽ ἐπὶ τέρψιν ἀοιδᾶς ἐμᾶς,
  τὸμν πονηνὶ λαῶν: ὄχλον, οὗ σοφίαι
  μυρίαι κάθηνται
  φιλοτιμότεραι Κλεοφῶντος, ἐφ᾽ ομιὗ φείὴ λάλοις
  680 δεινὸν ἐπιβρέμεται
  Θρῃκία χελιδὼν
  †ἐπὶ βάρβαρον ἑζομένη πέταλοον: † οπί πέταλοον: †
  κπία κλαυτον ἀηδόνιον νόμον, ὡς ἀπολεῖται,
  685 κἂν ἴσαι γένωνται. Χορός
  τὸν ἱερὸν χορὸν δίκαιόν ἐστι χρηστὰ τῇ πόλει
  ξυμπαραινεῖν καὶ διδάσκειν. πρῶτον οὖν ἡμῖν δοκεῖ
  ἐξισῶσαι τοὺς πολίτας κἀφελεῖν τὰ δείματα,
  κείματα, κεἆα τευιτς ϥιρας Φρυνίχου παλαίσμασιν,
  690 ἐγγενέσθαι φημὶ χρῆναι τοῖς ὀλισθοῦσιν τότε
  αἰσιίαν ἐῖς ὰς πρότερον ἁμαρτίας.
  εἶτ᾽ ἄτιμόν φημι χρῆναι μηδέν᾽ εἶν᾽ ἐν τῇ πόλει:
  καὶ γὰρ αἰσχρόν αμυστι τοκϽ ήσαντας μίαν
  καὶ Πλαταιᾶς εὐθὺς εἶναι κἀντὶ δούλων δεσπότας.
  κοὐδὲ ταῦτ᾽ ἔγωγ᾽ ἔχοιμ᾽ ἂν μὴ οὐ καλῶς φάσκειν ἔχειν,
  ἀλλ᾽ ἐπανρνα α: μὰ α νοῦν ἔχοντ᾽ ἐδράσατε.
  πρὸς δὲ τούτοις εἰκὸς ὑμᾶς, οἳ μεθ᾽ ὑμῶν πολλὰ δὴ
  χοἰ πατέρες ἐναυμπάχηησναν υσιν γένει,
  τὴν μίαν ταύτην παρεῖναι ξυμφορὰν αἰτουμένοις.
  700. κἀπιτίμους καὶ
  πολίτας
  , ὅστις ἂν ξυνναυμαχῇ.
  εἰ δὲ ταῦτ᾽ ὀγκωσόμεσθα κἀποσεμνυνούμεθα,
  τὴν πόλιν καὶ ταῦτ᾽ ἔχοντες κυμάτων ις,
  705 ὑστέρῳ χρόνῳ ποτ᾽ αὖθις εὖ φρονεῖν οὐ δόξομεν. Χορός
  εἰ δ᾽ ἐγὼ ὀρθὸς ἰδεῖν βίον ἀνέρος ἢ τρόπον ὅστις ἔτ᾽
  οἰμώξεται,
  οδππο πολνὺο ίθηκος οὗτος ὁ νῦν ἐνοχλῶν,
  Κλειγένης ὁ μικρός,
  ὁ πονηρότατος βαλανεὺτό ισπό ισπό ίθηκος οὗτος κυκησιτέφρου
  ψευδολίτρου κονίας
  καὶ Κιμωλίας γῆς,
  χρόνον ἐνδιατρίψει: ἰὼν τκάν δὶ
  715 εἰρηνικὸς ἔσθ᾽, ἵνα μή ποτε κἀποδυθῇ μεθύων ἄνευ
  ξύλου βαδίζων. Χορός
  πολλάκις γ᾽ ἡμῖν ἔδοξεν ἡ πόλις πεπονθέναι
  ταὐτὸν ἔς τε τῶν πολιτῶν τολὺος κελὺος κελὺος κελὺος κελὺος θοὺς
  720 ἔς τε τἀρχαῖον νόμισμα καὶ τὸ καινὸν χρυσίον.
  οὔτε γὰρ τούτοισιν οὖσιν οὐ κεκιβδηλευμένοις,
  ἀλλὰ καλλίστοις ἁπάντωνσνμεος δκος δοος των
  καὶ μόνοις ὀρθῶς κοπεῖσι καὶ κεκωδωνισμένοις
  ἔν τε τοῖς Ἕλλησι κπιαὶ
  βοῖ ανταχοῦ χρώμεθ᾽ οὐδέν, ἀλλὰ τούτοις τοῖς πονηροῖς χαλκίοις
  χθές τε κπιαὶ πρΎτηὶ κακίστῳ κόμματι.
  τῶν πολιτῶν θ᾽ οὓς μὲν ἴσμεν εὐγενεῖς καὶ σώφρονας
  ἄνδρας ὄντας καὶακαίίος ύς τε κἀγαθοὺς
  καὶ τραφέντας ἐν παλαίστραις καὶ χοροῖς καὶ μουσικῇ,
  προὲσελοῦμεοὶ λκοῖς καὶ ξένοις καὶ πυρρίαις
  καὶ πονηροῖς κἀκ πονηρῶν εἰς ἅπαντα
  χτρώμεθθθα ὶ ιγμένοισιν, οἷσιν ἡ πόλις πρὸ τοῦ
  οὐδὲ φαρμακοῖσιν εἰκῇ ῥᾳδίως ἐχρήσατ᾽ ἄν.
  ἀλλὰ καὶ νῦν ὦνόητοι μεταβαλόντες τοὺς τρόπους
  735 χρῆσθε τοῖς χρηστοῖασιν αὖ:ιν αὖ: ρθώσασι γὰρ
  εὔλογον, κἄν τι σφαλῆτ᾽, ἐξ ἀξίου γοῦν τοῦ ξύλου,
  ἤν τ" κιπαὶ πάεάσϬ οῖς σοφοῖς δοκήσετε. Ἄ ιακος
  νὴ τὸν Δία τὸν σωτῆρα γεννάδας ἀνὴρ
  ὁ δεσπότης σου.
  Ξανθίας
  πῶς γὰρ οὐχὶ γεννάδας,
  740 ὅστις γε πίνειν οἶδε καὶ βινεῖν μόνον;
  Ἄ ιακος
  τὸ δὲ μὴ πατάξαι σ᾽ ἐξελεγχθέντ᾽ ἄντικρυς,
  ὅτι δοῦλος ὢν ἔφασκες εἶδναι τηεσπό.
  Ξανθίας
  ᾤμωξε μέντἄν.
  Ἄ ιακος
  τοῦτο μέντοι δουλικὸν
  εὐθὺς πεποίηκας, ὅπερ ἐγὼ χαίρω ποιῶν.
  Ξανθίας
  745 χαίρεις, ἱκετεύω;
  Ἄ ιακος
  μἀλλ᾽ ἐποπτεύειν δοκῶ,
  ὅταν καταράσωμαι λάθρᾳ τῷ δεσπότῃ.
  Ξανθίας
  τί δὲ τονθορύζων, ἡνίκ᾽ ἂν πληγὰς λαβὼν
  πολλὰς ἀπίῃς θύραζε;
  Ἄ ιακος
  καὶ τοῦθ᾽ ἥδομαι.
  Ξανθίας
  τί δὲ πολλὰ πράττων;
  Ἄ ιακος
  ὡς μὰ Δί᾽ οὐδὲν οἶδ᾽ ἐγώ.
  Ξανθίας
  750 ὁμόγνιε Ζεῦ: καὶ παρακούων δεσποτῶν
  ἅττ᾽ ἂν λαλῶσι;
  Ἄ ιακος
  μἀλλὰ πλεῖν ἢ μαίνομαι.
  Ξανθίας
  τί δὲ τοῖς θύραζε ταῦτα καταλαλῶν;
  Ἄ ιακος
  ἐγώ;
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ὅταν δρῶ τοῦτο, κἀκμιαίνομαι.
  Ξανθίας
  ὦ Φοῖβ᾽ Ἄπολλον ἔμβαλέ μοι τὴν δεξιάν,
  755 καὶ δὸς κύσαι καὐτὸς κύσον, κνι μροί ὦροί ς
  Διός, ὃς ἡμῖν ἐστιν ὁμομαστιγίας,
  τίς οὗτος οὕνδον ἐστὶ θόρυβος καριση χοὴ χοὴ ός
  ;
  Ἄ ιακος
  Αἰσχύλου κεὐριπίδου.
  Ξανθίας
  ἆ.
  Ἄ ιακος
  πρᾶγμα πρᾶγμα μέγα κεκίνηται μέγα
  760 ἐν τοῖς νεκροῖσι καὶ στάσις πολλὴ πάνυ πάνυ.
  Ξανθίας
  ἐκ τοῦ;
  Ἄ ιακος
  νόμος τις ἐνθάδ᾽ ἐστὶ κείμενος
  ἀπὸ τῶν τεχνῶν ὅσαι μεγάλαι κραὶ μξια, τξὶ μξια,
  στον ὄντα τῶν ἑαυτοῦ συντέχνων
  σίτησιν αὐτὸν ἐν πρυτανείῳ λαμβάνειν
  765 θρότενον ωνος ἑξῆς —
  Ξανθίας
  μανθάνω.
  Ἄ ιακος
  ἕως ἀφίκοιτο τὴν τέχνην σοφώτερος
  ἕτερός τις αὐτοῦ: τότε δὲ παραχωρεῖδν ἔει.
  Ξανθίας
  τί δῆτα τουτὶ τεθορύβηκεν Αἰσχύλον;
  Ἄ ιακος
  ἐκεῖνος εἶχε τὸν τραγῳδικὸν θρόνον,
  770 ὡς ὢν κράτιστος τὴν τέχνην.
  Ξανθίας
  νυνὶ δὲ τίς;
  Ἄ ιακος
  ὅτε δὴ κατῆλθ᾽ Εὐριπίδης, ἐπεδείκνυτο
  τοῖς λωποδύταις καὶ τοῖσι βαλλαντιστοτόαοοις
  πατραλοίαισι καὶ τοιχωρύχοις,
  ὅπερ ἔστ᾽ ἐν Ἅιδου πλῆθος, οἱ δ᾽ ἀκροώμενοοι
  775 γιῶν καὶ λυγισμῶν καὶ στροφῶν
  ὑπερεμάνησαν κἀνόμισαν σοφώτατον:
  κἄπειτ᾽τν ἐπεράν ἐπεράεἐπεράε ο τοῦ θρόνου,
  ἵν᾽ Αἰσχύλος καθῆστο.
  Ξανθίας
  κοὐκ ἐβάλλετο;
  Ἄ ιακος
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ὁ δῆμος ἀνεβόα κρίσιν ποιεῖν
  780 ὁπότερος εἴη τὴν τέχνην σοφώτεροώ.τερος
  Ξανθίας
  ὁ τῶν πανούργων;
  Ἄ ιακος
  νὴ Δί᾽ οὐράνιόν γ᾽ ὅσον.
  Ξανθίας
  μετ᾽ Αἰσχύλου δ᾽ οὐκ ἦσαν ἕτεροι σύμμαχοι;
  Ἄ ιακος
  ὀλίγον τὸ χρηστόν ἐστιν, ὥσπερ ἐνθάδε.
  Ξανθίας
  τί δῆθ᾽ ὁ Πλούτων δρᾶν παρασκευάζεται;
  Ἄ ιακος
  785 _
  _
  Ξανθίας
  κἄπειτα πῶς
  οὐ καὶ Σοφοκλέης ἀντελάβετο τοῦ θρόνου;
  Ἄ ιακος
  μὰ Δί᾽ οὐκ ἐκεῖνος, ἀλλ᾽ ἔκυσε μὲν Αἰσχύλον,
  ὅτε δὴ κατῆλθε, κἀννέβαλε, κἀνέβαλε, κἀνέβαλε,
  τεξνν κἀκεῖνος ὑπεχώρησεν αὐτῷ τοῦ θρόνου:
  νυνὶ δ᾽ ἔμελλεν, ὡς ἔφη Κλειδημίαεης, ὡς ἔφη Κλειδημίαεης, ḡς ἔφη Κλειδημίαεης
  ῖσθαι: κἂν μὲν Αἰσχύλος κρατῇ,
  ἕξειν κατὰ χώραν: εἰ δὲ μή, περὶ τῆς τέχνης
  διαγωνιεῖσθ᾽ ἔφασκε πρός γ᾽ Εὐριπίδην.
  Ξανθίας
  795 τὸ χρῆμ᾽ ἄρ᾽ ἔσται;
  Ἄ ιακος
  νὴ Δί᾽ ὀλίγον ὕστερον.
  κἀνταῦθα δὴ τὰ δεινὰ κινηθήσεται.
  καὶ γὰρ ταλάντῳ μουσικὴ σταθμήσεται —
  Ξανθίας
  τί δέ; μειαγωγήσουσι τὴν τραγῳδίαν;
  Ἄ ιακος
  καὶ κανόνας ἐξοίσουσι καὶ πήχεις ἐπῶν
  800 καὶ πλαίσια ξύμπτυκτα —
  Ξανθίας
  πλινθεύσουσι γάρ;
  Ἄ ιακος
  καὶ διαμέτρους καὶ σφῆνας. ὁ γὰρ Εὐριπίδης
  κατ᾽ ἔπος βασανιεῖν φησι τὰς τραγῳδίας.
  Ξανθίας
  ἦ που βαρέως οἶμαι τὸν Αἰσχύλον φέρειν.
  Ἄ ιακος
  ἔβλεψε γοῦν ταυρηδὸν ἐγκύψας κάτω.
  Ξανθίας
  805 κρινεῖ δὲ δὴ τίς ταῦτα;
  Ἄ ιακος
  τοῦτ᾽ ἦν δύσκολον:
  σοφῶν γὰρ ἀνδρῶν ἀπορίαν ηὑρισκέτην.
  οὔτε γὰρ Ἀθηναίοισι συνέβαιν᾽ Αἰσχύλος —
  Ξανθίας
  πολλοὺς ἴσως ἐνόμιζε τοὺς τοιχωρύχους.
  Ἄ ιακος
  λῆρόν τε τἄλλ᾽ ἡγεῖτο τοῦ γνῶναι πέρι
  810 φύσεις ποιητῶν: εἶτα τῷ σῷ δεσπότῃ
  ἐπέα ὴ τῆς τέχνης ἔμπειρος ἦν.
  ἀλλ᾽ εἰσίωμεν: ὡς ὅταν γ᾽ οἱ δεσπόται
  ἐσπουδάκωσι, κλαύμαθ᾽ ἡμῖν γίγνεται.
  Χορός
  ἦ που δεινὸν ἐριβρεμέτας χόλον ἔνδοθεν ἕξει,
  815 ἡνίκ᾽ ἂν ὀξύλαλον παρίδτ΀ θήγον ντα
  ἀντιτέχνου: τότε δὴ μανίας ὑπὸ δεινῆς
  ὄμματα στροβήσεται. Χορός
  ἔσται δ᾽ ἱππολόφων τε λόγων κορυθαίολα νείκη
  σχινδαλάμων τε παραξόνα σμιλεφύματά τᾉἽἉἉ τὸς
  ἀμυνομένου φρενοτέκτονος ἀνδρὸς
  ῥήμαθ᾽ ἱπποβάμονα. Χορός
  φρίξας δ᾽ αὐτοκόμου λοφιᾶς λασιαύχενα χαίταν,
  δεινὸν ἐπισκύνιον ξυνάγιιν βρυιων
  ῥήματα γομφοπαγῆ πινακηδὸν ἀποσπῶν
  825 γηγενεῖ φυσήματι: Χορός
  ἔνθεν δὴ στοματουργὸς ἐπῶν βασανίστρια λίσφη
  γλῶσσ᾽ ἀνελισσομένη φθονεριὺας κιινα ὺς
  ῥήματα δαιομένη καταλεπτολογήσει
  πλευμόνων πολὺν πόνον. Ε ὐ ριπίδης
  830 οὐκ ἂν μεθείμην τοῦ θρόνου, μὴ νουθέτει.
  κρείττων γὰρ εἶναί φημι τούτου τὴν τέχνην.
  Διόνυσος
  Αἰσχύλε τί σιγᾷς; αἰσθάνει γὰρ τοῦ λόγου.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἀποσεμνυνεῖται πρῶτον, ἅπερ ἑκάστοτε
  ἐν ταῖς τραγῳδίαισιν ἐτερατεύετο.
  Διόνυσος
  835 ὦ δαιμόνι᾽ ἀνδρῶν μὴ μεγάλα λίαν λέγε.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἐγᾦδα τοῦτον καὶ διέσκεμμαι πάλαι,
  ἄνθρωπον ἀγριοποιὸν αὐθαδόστομον,
  ἔχοντ᾽νἽἐθαδόστομον ἀκρατὲς ἀπύλωτον στόμα,
  ἀπεριλάλητον κομποφακελορρήμονα.
  Α ἰ σχύλος
  840 ἄληθες ὦ παῖ τῆς ἀρουραίας θεοῦ;
  σὺ δή με ταῦτ᾽ ὦ στωμυλιοσυλλεκτάδη
  καὶ πτωχοποιὲ καὶ ῥακιοσυρραπτάδη;
  ἀλλ᾽ οὔ τι χαίρων αὔτ᾽ ἐρεῖς.
  Διόνυσος
  παῦ᾽ Αἰσχύλε,
  καὶ μὴ πρὸς ὀργὴν σπλάγχνα θερμήνῃς κότῳ.
  Α ἰ σχύλος
  845 .
  _
  Διόνυσος
  ἄρν᾽ ἄρνα μέλανα παῖδες ἐξενέγκατε:
  τυφὼς γὰρ ἐκβαίνειν παρασκευάζεται.
  Α ἰ σχύλος
  ὦ Κρητικὰς μὲν συλλέγων μονῳδίας,
  850 γάμους δ᾽ ἀνοσίους ἐσφέρων ἐς τὴν τένν τένν τένν
  Διόνυσος
  ἐπίσχες οὗτος ὦ πολυτίμητ᾽ Αἰσχύλε.
  ἀπὸ τῶν χαλαζῶν δ᾽ ὦ πόνηρ᾽ Εὐριπίδη
  ἄναγε σεαυτὸν ἐκποδών, εἰ σωφροναμεῖς, λἰ σωφροναμεῖς,
  ἀἰ σωφροναμεῖς ίῳ τὸν κρόταφόν σου ῥήματι
  855 θενὼν ὑπ᾽ ὀργῆς ἐκχέῃ τὸν Τήλεφον:
  σὺ πὀ ρὲ μὸ Αἰσχύλ᾽ ἀλλὰ πρᾳόνως
  ἔλεγχ᾽ ἐλέγχου: λοιδορεῖσθαι δ᾽ οὐ πρέπει
  ἄνδρας ποιητὰς ὥσπερ ἀρτοπώλιδας.
  σὺ δ᾽ εὐθὺς ὥσπερ πρῖνος ἐμπρησθεὶς βοᾷς.
  Ε ὐ ριπίδης
  860 ὰ μέλη, τὰ
  νεῦρα τῆς τραγῳδίας,
  καὶ νὴ Δία τὸν Πηλέα γε καὶ τὸν Αἴολον
  κλκαὶ τερκαὶ
  τερκαὶ τερκαὶ ι μάλα τὸν Τήλεφον.
  Διόνυσος
  865 τί δαὶ σὺ βουλεύει ποιεῖν; λέγ᾽ Αἰσχύλε.
  Α ἰ σχύλος
  ἐβουλόμην μὲν οὐκ ἐρίζειν ἐνθάδε:
  οὐκ ἐξ ἴσου γάρ ἐστιν ἁγὼν νῷν.
  Διόνυσος
  τί δαί;
  Α ἰ σχύλος
  ὅτι ἡ ποίησις οὐχὶ συντέθνηκέ μοι,
  τούτῳ δὲ συντέθνηκεν, ὥσθ᾽ ἕξει λέγειν.
  870 ὅμως δ᾽ ἐπειδή σοι δοκεῖ, δρᾶν ταῦτα χρή.
  Διόνυσος
  ἴθι νυν λιβανωτὸν δεῦρό τις καὶ πῦρ δότω.
  ὅπως ἂν εὔξωμαι πρὸ τῶν σοφισμάτων
  ἀγῶνα κρῖναι τόνδε μουσικώτατα:
  ὑμεδῖς ταὲ ς τι μέλος ὑπᾴσατε.
  Χορός
  875 νωμοτύπων
  ,
  ὅταν εἰς ἔριν ὀξυμερίμνοις
  ἔλθωσι στρεβλοῖσι παλαίσμασιν ἀντιλΔγοῐῦνὀἀντιλ΂τγοῐῦνὀ
  οψόμεναι δύναμιν
  880 δεινοτάτοιν στομάτοιν πορίσασθαι
  ῥήματα καὶ παραπρίσματ᾽ ἐπῶν.
  νῦν γὰρ ἀγὼν σοφίας ὁ μέγας χωρεῖ πρὸς ἔργον ἤδη.
  Διόνυσος
  885 εὔχεσθε δὴ καὶ σφώ τι πρὶν τἄπη λέγειν.
  Α ἰ σχύλος
  Δήμητερ ἡ θρέψασα τὴν ἐμὴν φρένα,
  εἶναί με τῶν σῶν ἄξιον μυστηρίων.
  Διόνυσος
  ἐπίθες λαβὼν δὴ καὶ σὺ λιβανωτόν.
  Ε ὐ ριπίδης
  καλῶς:
  ἕτεροι γάρ εἰσιν οἷσιν εὔχομαι θεοῖς.
  Διόνυσος
  890 ἴδιοί τινές σοι, κόμμα καινόν;
  Ε ὐ ριπίδης
  καὶ μάλα.
  Διόνυσος
  ἴθι δὴ προσεύχου τοῖσιν ἰδιώταις θεοῖς.
  Ε ὐ ριπίδης
  αἰθὴρ ἐμὸν βόσκημα καὶ γλώσσης στρόφιγξ
  καὶ ξύνεσι καὶ μυκτῆρες ὀσςραντήριορι, ῀σςραντήριορι, ῀σςραντήριορι
  ἐλέγχειν ὧν ἂν ἅπτωμαι λόγων.
  Χορός
  καὶ μὴν ἡμεῖς ἐπιθυμοῦμεν
  παρὰ σοφοῖν ἀνδροῖν ἀκοῦσαι
  τίνα λόγωνα
  τιδπα αειαν ὁδόν.
  γλῶσσα μὲν γὰρ ἠγρίωται,
  λῆμα δ᾽ οὐκ ἄτολμον ἀμφοῖν,
  οὐδ᾽ ἀκίνητοι φρένες.
  900 προσδοκᾶν οὖν εἰκός ἐστι
  τὸν μὲν ἀστεῖόν τι λέξειν
  καὶ κατερρινημαέσπνον,
  τὶ ῶντ᾽ αὐτοπρέμνοις
  τοῖς λόγοισιν
  ἐμπεσόντα συσκεδᾶν πολλὰς
  ἀλινδήθρας ἐπῶν. Διόνυσος
  905 ἂν ἄλλος εἴποι
  . Ε ὐ ριπίδης
  καὶ μὴν ἐμαυτὸν μέν γε τὴν ποίησιν οἷός εἰμι,
  ἐν τοῖσιν ὑστάτοις φράστω, τζπᦿ ᾽ ἐλέγξω,
  ὡς ἦν ἀλαζὼν καὶ φέναξ οἵοις τε τοὺς θεατὰς
  910 ἐξηπάτα μώρνρους λοἵοις τε τοὺς θεατὰς ίχῳ τραφέντας.
  πρώτιστα μὲν γὰρ ἕνα τιν᾽ ἂν καθῖσεν ἐγκαλύψας,
  Ἀχιλλέα τιν᾽ ἢ Νιόβην, τὸ πρζὌω πζὌω δεικνύς,
  πρόσχημα τῆς τραγῳδίας, γρύζοντας οὐδὲ τουτί.
  Διόνυσος
  μὰ τὸν Δί᾽ οὐ δῆθ᾽.
  Ε ὐ ριπίδης
  ὁ δὲ χορός γ᾽ ἤρειδεν ὁρμαθοὺς ἂν
  915 μελῶν ἐφεξῆς τέτταρας ξυνεςῇ ᾽ ἐσίγων.
  Διόνυσος
  ἐγὼ δ᾽ ἔχαιρον τῇ σιωπῇ, καί με τοῦτ᾽ ἔτερπεν
  οὐχ ἧττον ἢ νῦν οἱ λαλοῦντες.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἠλίθιος γὰρ ἦσθα,
  σάφ᾽ ἴσθι.
  Διόνυσος
  κἀμαυτῷ δοκῶ. τί δὲ ταῦτ᾽ ἔδρασ᾽ ὁ δεῖνα;
  Ε ὐ ριπίδης
  ὑπ᾽ ἀλαζονείας, ἵν᾽ ὁ θεατὴς προσδοκῶν καθοῖτο,
  920 ὁπόθ᾽ ἡ Νιόβη τν φθιιγι φθιιγι φθιιγι φθικῶν α δ᾽ ἂν διῄει.
  Διόνυσος
  ὢ παμπόνηρος, οἷ᾽ ἄρ᾽ ἐφενακιζόμην ὑπ᾽ αὐτοῦ.
  τί σκορδινᾷ καὶ δυσφορεῖς;
  Ε ὐ ριπίδης
  ὅτι αὐτὸν ἐξελέγχω.
  κἄπειτ᾽ ἐπειδὴ ταῦτα ληρήσειε καὶ τὸ δρᾶμα
  ἤδη μεσοίη, ῥήματ᾽ ἂν βόεια δώδεκ᾽ ερἶκ᾽ ερἶ᾽
  ερἶ᾽ ῦς ἔχοντα καὶ λόφους, δείν᾽ ἄττα μορμορωπά,
  ἄγνωτα τοῖς θεωμένοις.
  Α ἰ σχύλος
  οἴμοι τάλας.
  Διόνυσος
  σιώπα.
  Ε ὐ ριπίδης
  σαφὲς δ᾽ ἂν εἶπεν οὐδὲ ἕν —
  Διόνυσος
  μὴ πρῖε τοὺς ὀδόντας.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἀλλ᾽ ἢ Σκαμάνδρους ἢ τάφρους ἢ 'π᾽ ἀσπίδων ἐπόντας
  γρυπαιέτους χαλκηλνάτους αλκηλνάτους ἀλλ᾽ ἀσπίδων ἐπόντας γρυπαιέτους ἱππόκρημνα,
  930 ἃ ξυμβαλεῖν οὐ ῥᾴδι᾽ ἦν.
  Διόνυσος
  νὴ τοὺς θεοὺς ἐγὼ γοῦν
  ἤδη ποτ᾽ ἐν μακρῷ χρόνῳ νυκτὸς σιηγρυπν
  θὸν ἱππαλεκτρυόνα ζητῶν τίς ἐστιν ὄρνις.
  Α ἰ σχύλος
  σημεῖον ἐν ταῖς ναυσὶν ὦμαθέστατ᾽ ἐνεγέγραπτο.
  Διόνυσος
  ἐγὼ δὲ τὸν Φιλοξένου γ᾽ ᾤμην Ἔρυξιν εἶναι.
  Ε ὐ ριπίδης
  935 εἶτ᾽ ἐν τραγῳδίαις ἐχρῆν κἀλεκτρυόνα ποιῆσαι;
  Α ἰ σχύλος
  σὺ δ᾽ ὦ θεοῖσιν ἐχθρὲ ποῖ᾽ ἄττ᾽ ἐστὶν ἅττ᾽ ἐποίεις;
  Ε ὐ ριπίδης
  οὐχ ἱππαλεκτρυόνας μὰ Δί᾽ οὐδὲ τραγελάφους, ἅπερ σύ,
  ἃν τοῖσι παραπετάσμασιν τοοοον τοὐδ γράφουσιν:
  ἀλλ᾽ ὡς παρέλαβον τὴν τέχνην παρὰ σοῦ τὸ πρῶτον εὐθὺς
  940 οἰδμαμαμαμοḦσπνα των καὶ ῥημάτων ἐπαχθῶν,
  ἴσχνανα μὲν πρώτιστον αὐτὴν καὶ τὸ βάρος ἀφελκκαλουνὲ
  ὶ περιπάτοις καὶ τευτλίοισι λευκοῖς,
  χυλὸν διδοὺς στωμυλμάτων ἀπὸ βιβλίων ἀπηθῶν:
  εἶτ᾽ ἀνέτρεφον μονιδδ
  Διόνυσος
  Κηφισοφῶντα μιγνύς.
  Ε ὐ ριπίδης
  945 г. ὸ γένος
  εἶπ᾽ ἂν εὐθὺς
  τοῦ δράματος.
  Διόνυσος
  κρεῖττον γὰρ ἦν σοι νὴ Δί᾽ ἢ τὸ σαυτοῦ.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἔπειτ᾽ ἀπὸ τῶν πρώτων ἐπῶν οὐδὲν παρῆκ᾽ ἂν ἀργόν,
  ἀλλ᾽ ἔλεγεν ἡ γυνή τιλνο τιλνοἿ ος οὐδὲν ἧττον,
  950 χὠ δεσπότης χἠ παρθένος χἠ γραῦς ἄν.
  Α ἰ σχύλος
  εἶτα δῆτα
  οὐκ ἀποθανεῖν σε ταῦτ᾽ ἐχρῆν τολμῶντα;
  Ε ὐ ριπίδης
  μὰ τὸν Ἀπόλλω:
  δημοκρατικὸν γὰρ αὔτ᾽ ἔδρων.
  Διόνυσος
  τοῦτο μὲν ἔασον ὦ τᾶν.
  οὐ σοὶ γάρ ἐστι περίπατος κάλλιστα περί γε τούτου.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἔπειτα τουτουσὶ λαλεῖν ἐδίδαξα —
  Α ἰ σχύλος
  φημὶ κἀγώ.
  955 ὡς πρὶν διδάξαι γ᾽ ὤφελες μέσος διαρραγῆναι.
  Ε ὐ ριπίδης
  λεπτῶν τε κανόνων ἐσβολὰς ἐπῶν τε γωνιασμούς,
  νοεῖν ὁρᾶν ξυνιέναι στρέφειὶνρειν ἐρέφειὶνἐρ ιν,
  κάχ᾽ ὑποτοπεῖσθαι, περινοεῖν ἅπαντα —
  Α ἰ σχύλος
  φημὶ κἀγώ.
  Ε ὐ ριπίδης
  οἰκεῖα πράγματ᾽ εἰσάγων, οἷς χρώμεθ᾽, οἷς ξύνεσμεν,
  960 ἐξ ὧν γ᾽ ἂν ἐξηλεγν μενν: τες γὰρ οὗτοι
  ἤλεγχον ἄν μου τὴν τέχνην: ἀλλ᾽ οὐκ ἐκομπολάκουν
  ἀπὸ τοοြεσρον άσας, οὐδ᾽ ἐξέπληττον αὐτούς,
  Κύκνους ποιῶν καὶ Μέμνονας κωδωνοφαλαροπςλουυς.
  γνώσει δὲ τοὺς τούτου τε κἀμοὺς ἑκατέρου μαθητάς.
  965 г. οὶ δὲ Κλειτοφῶν
  τε
  καὶ Θηραμένης ὁ κομψός.
  Διόνυσος
  Θηραμένης; σοφός γ᾽ ἀνὴρ καὶ δεινὸς ἐς τὰ πάντα,
  ὃς ἢν κακοῖς που περιπέσῃ καὶ 7 σπποα,
  τλησίρον έπτωκεν ἔξω τῶν κακῶν, οὐ Χῖος ἀλλὰ Κεῖος.
  Ε ὐ ριπίδης
  τοιαῦτα μέντοὐγὼ φρονεῖν
  τούτοισιν εἰσηγησάμην,
  λογισμὸν ἐνθεὶς τῇ τκχνῶ,
  σέχνῶ, σέχνῃ
  975
  οῦ κἀνασκοπεῖν
  , 'πῶς τοῦτ᾽ ἔχει
  ;
  ποῦ μοι τοδί; τίς τοῦτ᾽ ἔλαβε;'
  Διόνυσος
  980 ? τε,
  '
  ποῦ 'στιν ἡ χύτρα
  ;
  τίς τὴν κεφαλὴν ἀπεδήδοκεν
  985 τῆς μαινίδος; τὸ τρύβλιον
  τὸ περυσινὸν τέθνηκέ μοι:
  ποῦ τὸ σκόροδον τὸ χθιζινόν;
  τίς τῆς ἐλάας παρέτραγεν;'
  τέως δ᾽ ἀβελτερώτατοι
  990 κεχηνότες Μαμμάκυθοι
  Μελιτίδαι καθῆντο.
  Χορός
  τάδε μὲν λεύσσεις φαίδιμ᾽ Ἀχιλλεῦ:
  σὺ δὲ τί φέρε πρὸς ταῦτα λέξεις;
  μόνον ὅπως ...
  μή σ᾽ ὁ θυμὸς ἁρπάσας
  995 ἐκτὸς οἴσει τῶν ἐλαῶν:
  δεινὰ γὰρ κατηγϰρ κατηγϰρ κατηγς
  ἀλλ᾽ ὅπως ὦ γεννάδα
  μὴ πρὸς ὀργὴν ἀντιλέξεις,
  ἀλλὰ συστείλας ἄκροισι
  1000 χρႎμεοι 1000 χρႎμεοι ἱστίοις,
  εἶτα μᾶλλον μᾶλλον ἄξεις
  καὶ φυλάξεις,
  ἡνίκ᾽ ἂν τὸ πνεῦμα λεντκν καν τὸ πνεῦμα λεντκν
  καὶ φυλάξεις λάβῃς. Διόνυσος
  ἀλλ᾽ ὦ πρῶτος τῶν Ἑλλήνων πυργώσας ῥήματα σεμνὰ
  1005 καὶ κοσμήσας τραγικὸν λῆρονὰ, τῆρονὰ κρουνὸν ἀφίει. Α ἰ σχύλος
  θυμοῦμαι μὲν τῇ ξυντυχίᾳ, καὶ μου τὰ σπλάγχν᾽ ἀγανακτεῖ,
  εἰ πρὸς τοῦλδτντν εινῖ ιν: ἵνα μὴ φάσκῃ δ᾽ ἀπορεῖν με,
  ἀπόκριναί μοι, τίνος οὕνεκα χρὴ θαυμάζπινα;
  Ε ὐ ριπίδης
  δεξιότητος καὶ νουθεσίας, ὅτι βελτίους τε ποιοῦμεν
  1010 τοὺς ἀνθρώπους ἐλν ταῖς ταῖς ταῖς
  Α ἰ σχύλος
  τοῦτ᾽ οὖν εἰ μὴ πεποίηκας,
  ἀλλ᾽ ἐκ χρηστῶν καὶ γενναίων μοςπετοτάηηροτ ιξας,
  τί παθεῖν φήσεις ἄξιος εἶναι;
  Διόνυσος
  τεθνάναι: μὴ τοῦτον ἐρώτα.
  Α ἰ σχύλος
  σκέψαι τοίνυν οἵους αὐτοὺς παρ᾽ ἐμοῦ παρεδέξατο πρῶτον,
  εἰ γενκαίους καςαὶ τετρζπαὶ μὴ διαδρασιπολίτας,
  1015 μηδ᾽ ἀγοραίους μηδὲ κοβάλους ὥσπερ νῦν μηδὲ παέαύργνλους, τττ
  δόρυ καὶ λόγχας καὶ λευκολόφους τρυφαλείας
  καὶ πήληκας καὶ κνημῖδς καὶ θυμοἑοὺς .
  Διόνυσος
  καὶ δὴ χωρεῖ τουτὶ τὸ κακόν: κρανοποιῶν αὖ μ᾽ ἐπιτρίψει.
  Ε ὐ ριπίδης
  καὶ τί σὺ δράσας οὕτως αὐτοὺς γενναίους ἐξεδίδαξας;
  Διόνυσος
  1020 Αἰσχύλε λέξον, μηδ᾽ αὐθάδως σεμνυνόμενος χαλέπαινε.
  Α ἰ σχύλος
  δρᾶμα ποιήσας Ἄρεως μεστόν.
  Διόνυσος
  ποῖον;
  Α ἰ σχύλος
  τοὺς ἕπτ᾽ ἐπὶ Θήβας:
  ὃ θεασάμενος πᾶς ἄν τις ἀνὴρ ἠράσθη δάιος εάιοϽ ε.
  Διόνυσος
  τουτὶ μέν σοι κακὸν εἴργασται: Θηβαίους γὰρ πεποίηκας
  ἀνδρειοτέρους ἐς τὸμν πόνλεον πόνλεον του γ᾽ οὕνεκα τύπτου.
  Α ἰ σχύλος
  1025 _
  εἶτα διδάξας Πέρσας μετὰ τοῦτ᾽ ἐπιθυμεῖν ἐξεδίδαξα
  νικᾶν ἀεὶ τοὺς ἀνσκιπςλος ἔργον ἄριστον.
  Διόνυσος
  ἐχάρην γοῦν, †ἡνίκ᾽ ἤκουσα περὶ Δαρείου τεθνεῶτος,†
  ὁ χορὸς δ᾽ εὐθὺχ εὐθὺς τὼὺς ὶ συγκρούσας εἶπεν 'ἰαυοῖ.'
  Α ἰ σχύλος
  1030 ταῦτα γὰρ ἄνδρας χρὴ ποιητὰς ἀσκεῖν. σκέψαι γὰρ ἀπ᾽ ἀρχῆς
  ὡς ὠφέλιμοι τῶν ποιητῶν οἱ γενναῖοι γεγένηνται.
  Ὀρφεὺς μὲν γὰρ τελετάς θ᾽ ἡμῖν κατέδειξε φόνων τ᾽ ἀπέχεσθαι, Μουσαῖος δτα
  ΐενιος δτα ΐενιος όσων καὶ χρησμούς, Ἡσίοδος δὲ
  γῆς ἐργασίας, καρπῶν ὥρας, ἀρότους: ὁ δὲ θπρ3πρ0ῂῖος ὸ
  τοῦ τιμὴν καὶ κλέος ἔσχεν πλὴν τοῦδ᾽ ὅτι χρήστ᾽ ἐδίδαξεν ,
  τάξεις ἀρετὰς ὁπλίσεις ἀνδρῶν;
  Διόνυσος
  καὶ μὴν οὐ Παντακλέα γε
  ἐδίδαξεν ὅμως τὸν σκαιότατον: πρώην γοῦν, μενί, ενί
  τὸ κράνος πρῶτον περιδησάμενος τὸν λόφον ἤμελλ᾽ ἐπιδήσειν.
  Α ἰ σχύλος
  ἀλλ᾽ ἄλλους τοι πολλοὺς ἀγαθούς, ὧν ἦν καὶ Λάμαχος ἥρως:
  1040 ὅθεν ἀμοὴ αμΡμὴ φμρὴ νη πολλὰς ἀρετὰς ἐποίησεν,
  Πατρόκλων, Τεύκρων θυμολεόντων, ἵν᾽ ἐπαίροιιμηρα τἄνδ
  εκτείνειν αὑτὸν τούτοις, ὁπόταν σάλπιγγος ἀκούσῃ.
  ἀλλ᾽ οὐ μὰ Δί᾽ οὐ Φαίδρας ἐποίουν πόρνας οὐδὲ Σθενεβοίας,
  οὐδ᾽ οἶνδ΂᾽ οὐδε ᾽ ἐρῶσαν πώποτ᾽ ἐποίησα γυναῖκα.
  Ε ὐ ριπίδης
  1045 μὰ Δί᾽ οὐ γὰρ ἐπῆν τῆς Ἀφροδίτης οὐδέν σοι.
  Α ἰ σχύλος
  μηδέ γ᾽ ἐπείη.
  ἀλλ᾽ ἐπί τοι σοὶ καὶ τοῖς σοῖσιν πολλὴ πολλοῦ 'πικαθῆτο,
  ὥστε γε καὐτόν σε κεν὿ ν.
  Διόνυσος
  νὴ τὸν Δία τοῦτό γέ τοι δή.
  ἃ γὰρ ἐς τὰς ἀλλοτρίας ἐποίεις, αὐτὸς τούτοισιν ἐπλήγης.
  Ε ὐ ριπίδης
  καὶ τί βλάπτουσ᾽ ὦ σχέτλι᾽ ἀνδρῶν τὴν πόλιν ἁμαὶ Σθενέβοιαι;
  Α ἰ σχύλος
  1050 ὺς
  σοὺς Βελλεροφόντας.
  Ε ὐ ριπίδης
  πότερον δ᾽ οὐκ ὄντα λόγον τοῦτον περὶ τῆς Φαίδρας ξυνέθηκα;
  Α ἰ σχύλος
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ὄντ᾽: ἀλλ᾽ ἀποκρύπτειν χρὴ τὸ πονηρὸν τόν γε ποιητήν,
  καδδνμμὴ γιιν ιδάσκειν. τοῖς μὲν γὰρ παιδαρίοισιν
  1055 ἔστι διδάσκαλος ὅστις φράζει, τοῖσιν δ᾽ ἡβῶαι ποι.
  πάνυ δὴ δεῖ χρηστὰ λέγειν ἡμᾶς.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἢν οὖν σὺ λέγῃς Λυκαβηττοὺς
  καὶ Παρνασσῶν ἡμῖν μεγέθη, τορτῦτᾶὶσσῦτᾶὶσἷ ὰ διδάσκειν,
  ὃν χρῆν φράζειν ἀνθρωπείως;
  Α ἰ σχύλος
  ἀλλ᾽ ὦ κακόδαιμον ἀνάγκη
  μεγάλων γνωμῶν καὶ διανοιῶν ἴσα καὶ τεκαὶ τκαὶ τκαὶ τκαὶ τκαὶ τκαὶ τκαὶ τκαὶ ιν.
  1 060 ῶν χρῶνται
  πολὺ σεμνοτέροισιν.
  ἁμοῦ χρηστῶς καταδείξαντος διελυμήνω σύ.
  Ε ὐ ριπίδης
  τί δράσας;
  Α ἰ σχύλος
  πρῶτον μὲν τοὺς βασιλεύοντας ῥάκι᾽ ἀμπισχών, ἵν᾽ ἐλεινοὶ
  τοῖς ἀνθρώπονννς εἶναι.
  Ε ὐ ριπίδης
  τοῦτ᾽ οὖν ἔβλαψά τι δράσας;
  Α ἰ σχύλος
  1065 ει καὶ
  φησὶ πένεσθαι.
  Διόνυσος
  νὴ τὴν Δήμητρα χιτῶνά γ᾽ ἔχων οὔλων ἐρίων ὑπένερθεν.
  κἂν ταῦτα λέγων ἐξαπατήσῃ, παρὰ τοὺς ἰχθῦς ἀνέκυψεν.
  Α ἰ σχύλος
  εἶτ᾽ αὖ λαλιὰν ἐπιτηδεῦσαι καὶ στωμυλίαν ἐδίδαξας,
  1070 ἣ 'ξεκένωσεν τάς τε παλαίστραν υγὰς ἐνέτριψεν
  τῶν μειρακίων στωμυλλομένων, καὶ τοὺς Παράλους ἀνέπεισεν
  τρνειαγορ ἄρχουσιν. καίτοι τότε γ᾽ ἡνίκ᾽ ἐγὼ 'ζων,
  οὐκ ἠπίσταντ᾽ ἀλλ᾽ ἢ μᾶζαν καλέσαι καπὶ 'ῥυὶπα 'ῥυὶπα 'ῥυὶπα ν.
  Διόνυσος
  νὴ τὸν Ἀπόλλω, καὶ προσπαρδεῖν γ᾽ ἐς τὸ στόμα τῷ θαλάμακι,
  καὶ μινθῶσαι τκκσον ξύκσον ξύκσον ς τινα λωποδυτῆσαι:
  νῦν δ᾽ ἀντιλέγει κοὐκέτ᾽ ἐλαύνων πλεῖ δευρὶ καὖθις ἐκεῖ
  Α ἰ σχύλος
  ποίων δὲ κακῶν οὐκ αἴτιός ἐστ᾽;
  οὐ προαγωγοὺς κατέδειξ᾽ οὗτος,
  1080 καὶ τικτούσας ἐν τοῖς ἱεροῖς,
  καὶ σιγνṽμος ἀδελφοῖς,
  καὶ φασκούσας οὐ ζῆν τὸ ζῆν;
  κᾆτ᾽ ἐκ τούτων ἡ πόλις ἡμῶν
  ὑπογραμματέων ἀνεμεστώθη
  1085 καὶα βωμολόχων δημοπκιὶ
  τώντων τὸν δῆμον ἀεί,
  λαμπάδα δ᾽ οὐδεὶς οἷός τε φέρειν
  ὑπ᾽ ἀγυμνασίας ἔτι νυνν
  Διόνυσος
  μὰ Δί᾽ οὐ δῆθ᾽, ὥστ᾽ ἐπαφαυάνθην
  1090 Παναθηναίοισισι γελῶν, ὅτε δὴ
  βρςδὺτς Ἁνν ἔθει κύψας
  λευκὸς πίων ὑπολειπόμενος
  καὶ δεινὰ ποιῶν: κᾆθ᾽ οἱ ΚεραμṂσπος
  ἐἐπν ίουσ᾽ αὐτοῦ
  1095 γαστέρα πλευρὰς λαγόνας πυγήν,
  ὁ δὲ τυπτόμενος ταῖσι πλατείαις
  ὑόεδπερ ὑόεδπερ
  φυσῶν τὴν λαμπάδ᾽ ἔφευγεν.
  Χορός
  μέγα τὸ πρᾶγμα, πολὺ τὸ νεῖκος, ἁδρὸς ὁ πόλεμος ἔρχεται.
  1100 ίδεσθαι
  τορῶς
  .
  ἀλλὰ μὴ ν᾽ ταὐτῷ κάθησθον:
  ἐσβολαὶ γάρ εἰσι πολλαὶ χἄτεραι σοφισμάτων.
  1105 οκινδυνεύετον
  λεπτόν τι καὶ σοφὸν λέγειν
  .
   Χορός
  εἰ δὲ τοῦτο καταφοβεῖσθον, μή τις ἀμαθία προσῇ
  1110 τοῖς θεωμένοισιν, ὡς τμν
  λεπτὰ λεγόντοιν,
  μηδὲν ὀρρωδεῖτε τοῦθ᾽: ὡς οὐκέθ᾽ οὕτω ταῦτ᾽ ἔχει.
  ἐστρατευμένοι γάρ εἰσι,
  βιβλίον τ᾽ ἔχων ἕκαστος μανθάνει τὰ δεξιά:
  1115 αἱ φύσειρις άτισται,
  νῦν δὲ καὶ παρηκόνηνται.
  μηδὲν οὖν δείσητον, ἀλλὰ
  πάντ᾽ ἐπέξιτον θεατῶν γ᾽ οὕνεχ᾽ ὡς ὄντων σοφῶν. Ε ὐ ριπίδης
  καὶ μὴν ἐπ᾽ αὐτοὺς τοὺς προλόγους σου τρέψομαι,
  1120 ὅπως τὸ πρῶτον τῆς τραγᳳρδί
  τιστον αὐτοῦ βασανιῶ τοῦ δεξιοῦ.
  ἀσαφὴς γὰρ ἦν ἐν τῇ φράσει τῶν πραγμάτων.
  Διόνυσος
  καὶ ποῖον αὐτοῦ βασανιεῖς;
  Ε ὐ ριπίδης
  πολλοὺς πάνυ.
  πρῶτον δέ μοι τὸν ἐξ Ὀρεστείας λέγε.
  Διόνυσος
  1125 ἄγε δὴ σιώπα πᾶς ἀνήρ. λέγ᾽ Αἰσχύλε.
  Α ἰ σχύλος
  'Ἑρμῆ χθόνιε πατρῷ᾽ ἐποπτεύων κράτη,
  σωτὴρ γενοῦ μοι σύμμαχός τ᾽ αἰτουμένῳ.
  ἥκω γὰρ ἐς γῆν τήνδε καὶ κατέρχομαι.'
  Διόνυσος
  τούτων ἔχεις ψέγειν τι;
  Ε ὐ ριπίδης
  πλεῖν ἢ δώδεκα.
  Διόνυσος
  1130 ἀλλ᾽ οὐδὲ πάντα ταῦτά γ᾽ ἔστ᾽ ἀλλ᾽ ἢ τρία.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἔχει δ᾽ ἕκαστον εἴκοσίν γ᾽ ἁμαρτίας.
  Διόνυσος
  Αἰσχύλε παραινῶ σοι σιωπᾶν: εἰ δὲ μή,
  πρὸς τρισὶν ἰαμβείοισι προσοφείλων φανεῖ.
  Α ἰ σχύλος
  ἐγὼ σιωπῶ τῷδ᾽;
  Διόνυσος
  ἐὰν πείθῃ γ᾽ ἐμοί.
  Ε ὐ ριπίδης
  1135 εὐθὺς γὰρ ἡμάρτηκεν οὐράνιόν γ᾽ ὅσον.
  Α ἰ σχύλος
  ὁρᾷς ὅτι ληρεῖς;
  Διόνυσος
  ἀλλ᾽ ὀλίγον γέ μοι μέλει.
  Α ἰ σχύλος
  πῶς φῄς μ᾽ ἁμαρτεῖν;
  Ε ὐ ριπίδης
  αὖθις ἐξ ἀρχῆς λέγε.
  Α ἰ σχύλος
  «Ἑρμῆ χθόνιε πατρῷ᾽ ἐποπτεύων κράτη».
  Ε ὐ ριπίδης
  οὔκουν Ὀρέστης τοῦτ᾽ ἐπὶ τῷ τύμβῳ λέγει
  1140 τῷ τοῦ πατρὸς τεθνεῶτος;
  Α ἰ σχύλος
  οὐκ ἄλλως λέγω.
  Ε ὐ ριπίδης
  πότερ᾽ οὖν τὸν Ἑρμῆν, ὡς ὁ πατὴρ ἀπώλετο
  αὐτοῦ βιαίως ἐκ γυναικείας
  χεολρὸι ις, ταῦτ᾽ 'ἐποπτεύειν' ἔφη;
  Α ἰ σχύλος
  1145 πατρῷον
  τοῦτο κέκτηται γέρας —
  
  Ε ὐ ριπίδης
  ἔτι μεῖζον ἐξήμαρτες ἢ 'γὼ 'βουλόμην:
  εἰ γὰρ πατρῷον τὸ χθόνιον ἔχει γέρας —
  Διόνυσος
  οὕτω γ᾽ ἂν εἴη πρὸς πατρὸς τυμβωρύχος.
  Α ἰ σχύλος
  1150 Διόνυσε πίνεις οἶνον οὐκ ἀνθοσμίαν.
  Διόνυσος
  λέγ᾽ ἕτερον αὐτῷ: σὺ δ᾽ ἐπιτήρει τὸ βλάβος.
  Α ἰ σχύλος
  'σωτὴρ γενοῦ μοι σύμμαχός τ᾽ αἰτουμένῳ.
  ἥκω γὰρ ἐς γῆν τήνδε καὶ κατέρχομαι — '
  Ε ὐ ριπίδης
  δὶς ταὐτὸν ἡμῖν εἶπεν ὁ σοφὸς Αἰσχύλος.
  Διόνυσος
  1155 πῶς δίς;
  Ε ὐ ριπίδης
  σκόπει τὸ ῥῆμ᾽: ἐγὼ δέ σοι φράσω.
  'ἥκω γὰρ ἐς γῆν,' φησί, 'καὶ κατέρχομαι:'
  'ἥκω' δὲ ταὐτόν ἐστι τῷ 'κατέρχομαι.'
  Διόνυσος
  νὴ τὸν Δί᾽ ὥσπερ γ᾽ εἴ τις εἴποι γείτονι,
  'χρῆσον σὺ μάκτραν, εἰ δὲ βούλει, κάροι, κάροι
  Α ἰ σχύλος
  1160 .
  _
  Ε ὐ ριπίδης
  πῶς δή; δίδαξον γάρ με καθ᾽ ὅ τι δὴ λέγεις;
  Α ἰ σχύλος
  'ἐλθεῖν' μὲν ἐς γῆν ἔσθ᾽ ὅτῳ μετῇ πάτρας:
  χωρὶς γὰρ ἄλλης συμφορᾶς ἐλήλυθθεν:
  ε1γθεν : δ᾽ ἀνὴρ 'ἥκει' τε καὶ 'κατέρχεται.'
  Διόνυσος
  εὖ νὴ τὸν Ἀπόλλω. τί σὺ λέγεις Εὐριπίδη;
  Ε ὐ ριπίδης
  οὐ φημὶ τὸν Ὀρέστην κατελθεῖν οἴκαδε:
  λάθρᾳ γὰρ ἦλθεν οὐ πιθὼν τοὺς κυυρίος
  Διόνυσος
  εὖ νὴ τὸν Ἑρμῆν: ὅ τι λέγεις δ᾽ οὐ μανθάνω.
  Ε ὐ ριπίδης
  1170 г. πέραινε τοίνυν ἕτερον.
  Διόνυσος
  ἴθι πέραινε σὺ
  Αἰσχύλ᾽ ἀνύσας: σὺ δ᾽ ἐς τὸ κακὸν ἀπόβλεπε.
  Α ἰ σχύλος
  'τύμβου δ᾽ ἐπ᾽ ὄχθῳ τῷδε κηρύσσω πατρὶ
  κλύειν ἀκοῦσαι.
  Ε ὐ ριπίδης
  τοῦθ᾽ ἕτερον αὖθις λέγει,
  'κλύειν ἀκοῦσαι,' ταὐτὸν ὂν σαφέστατα.
  Διόνυσος
  1175 г.
  _
  Α ἰ σχύλος
  σὺ δὲ πῶς ἐποίεις τοὺς προλόγους;
  Ε ὐ ριπίδης
  ἐγὼ φράσω.
  κἄν που δὶς εἴπω ταὐτόν, ἢ στοιβὴν ἴδῃς
  ἐνοῦσαν ἔξω τοῦ λόγου, κατάπτυσον.
  Διόνυσος
  1180 ἴθι Δὴ λέγ᾽: οὐ γάρ μοὔστιν ἀλ᾽ ἀκουστέα
  τῶν σῶν προλόγων τῆς ὀρθότητος τῶν ἐπῶν.
  Ε ὐ ριπίδης
  'ἦν Οἰδίπους τὸ πρῶτον εὐδαίμων ἀνήρ' —
  Α ἰ σχύλος
  μὰ τὸν Δί᾽ οὐ δῆτ᾽, ἀλλὰ κακοδαίμων φύσει,
  ὅντινά γε πρὶν φῦναι μὲν ἀ1πόλἸων
  ποκτενεῖν τὸν πατέρα, πρὶν καὶ γεγονέναι:
  πῶς οὗτος ἦν τὸ πρῶτον εὐδαίμων ἀνήρ;
  Ε ὐ ριπίδης
  'εἶτ᾽ ἐγένετ᾽ αὖθις ἀθλιώτατος βροτῶν.
  Α ἰ σχύλος
  μὰ τὸν Δί᾽ οὐ δῆτ᾽, οὐ μὲν οὖν ἐπαύσατο.
  πῶς γάρ; ὅτε δὴ πρῶτον μὲν αὐτὸν γενόμενον
  1190 χειμῶνος ὄντος ἐξέθεσαν ἐν ὀστρνμα'α'γ,
  ἐν ὀστρνμα'α'γ εὶς γένοιτο τοῦ πατρὸς φονεύς:
  εἶθ᾽ ὡς Πόλυβον ἤρρησεν οἰδῶν τὼ πόδε:
  ἔπειῦτα γ αὐτὸς ὢν νέος
  καὶ πρός γε τούτοις τὴν ἑαυτοῦ μητέρα:
  1195 εἶτ᾽ ἐξετύφλωσεν αν .
  Διόνυσος
  εὐδαίμων ἄρ᾽ ἦν,
  εἰ κἀστρατήγησέν γε μετ᾽ Ἐρασινίδου.
  Ε ὐ ριπίδης
  ληρεῖς: ἐγὼ δὲ τοὺς προλόγους καλοὺς ποιῶ.
  Α ἰ σχύλος
  καὶ μὴν μὰ τὸν Δί᾽ οὐ κατ᾽ ἔπος γέ σου κνίσω
  τὸ ῥῆμ᾽ ἕκαστον, ἀλλιὰ σὺὺν σοο ς
  1200 ἀπὸ ληκυθίου σου τοὺς προλόγους διαφθερῶ.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἀπὸ ληκυθίου σὺ τοὺς ἐμούς;
  Α ἰ σχύλος
  ἑνὸς μόνου.
  ποιεῖς γὰρ οὕτως ὥστ᾽ ἐναρμόττειν ἅπαν,
  καὶ κῳδάριον καὶ ληκύθιον καμκὶ θΐκὶ θΐοὶ θΐοὶ
  θΐοὶ ῖς ἰαμβείοισι. δείξω δ᾽ αὐτίκα.
  Ε ὐ ριπίδης
  1205 ἰδού, σὺ δείξεις;
  Α ἰ σχύλος
  φημί.
  Διόνυσος
  καὶ δὴ χρὴ λέγειν.
  Ε ὐ ριπίδης
  Αἴγυπτος, ὡς ὁ πλεῖστος ἔσπαρται λόγος,
  ξὺν παισὶ πεντήκοντα ναυτίλῳ πλάτῃ
  Ἄργος
  Α ἰ σχύλος
  ληκύθιον ἀπώλεσεν.
  Διόνυσος
  τουτὶ τί ἦν τὸ ληκύθιον; οὐ κλαύσεται;
  1210 λέγ᾽ ἕτερον αὐτῷ πρόλογον, ἵνα καὶ γνῶ πάλιν.
  Ε ὐ ριπίδης
  'Διόνυσος, ὃς θύρσοισι καὶ νεβρῶν δοραῖς
  καθαπτὸς ἐν πεύκαισι Παρνασσὸχν κάτα
  'ερ —
  Α ἰ σχύλος
  ληκύθιον ἀπώλεσεν.
  Διόνυσος
  οἴμοι πεπλήγμεθ᾽ αὖθις ὑπὸ τῆς ληκύθου.
  Ε ὐ ριπίδης
  1215 _
  _
  'οὐκ ἔστιν ὅστις πάντ᾽ ἀνὴρ εὐδαιμονεῖ:
  ἢ γὰρ πεφυκὼς ἐσθλὸς οὐκ ἔχει γίὸς οὐκ
  ἔχεισνίὢ ὴς ὤν' —
  Α ἰ σχύλος
  ληκύθιον ἀπώλεσεν.
  Διόνυσος
  1220 Εὐριπίδη —
  Ε ὐ ριπίδης
  τί ἔσθ᾽;
  Διόνυσος
  ὑφέσθαι μοι δοκεῖ:
  τὸ ληκύθιον γὰρ τοῦτο πνευσεῖται πολύ.
  Ε ὐ ριπίδης
  οὐδ᾽ ἂν μὰ τὴν Δήμητρα φροντίσαιμί γε:
  νυνὶ γὰρ αὐτοῦ τοῦτό γ᾽ ἐκκεκόψεται.
  Διόνυσος
  ἴθι δὴ λέγ᾽ ἕτερον κἀπέχου τῆς ληκύθου.
  Ε ὐ ριπίδης
  1225 'Σιδώνιόν ποτ᾽ ἄστυ Κάδμος ἐκλιπὼν
  Ἀγήνορος παῖς' —
  Α ἰ σχύλος
  ληκύθιον ἀπώλεσεν.
  Διόνυσος
  ὦ δαιμόνι᾽ ἀνδρῶν ἀποπρίω τὴν λήκυθον,
  ἵνα μὴ διακναίσῃ τοὺς προλόγους Ἵμῶ
  Ε ὐ ριπίδης
  τὸ τί;
  ἐγὼ πρίωμαι τῷδ᾽;
  Διόνυσος
  ἐὰν πείθῃ γ᾽ ἐμοί.
  Ε ὐ ριπίδης
  1230 г.
  _
  'Πέλοψ ὁ Ταντάλειος ἐς Πῖσαν μολὼν
  θοαῖσιν ἵπποις' —
  Α ἰ σχύλος
  ληκύθιον ἀπώλεσεν.
  Διόνυσος
  ὁρᾷς, προσῆψεν αὖθις αὖ τὴν λήκυθον.
  1235 _
  _
  Ε ὐ ριπίδης
  μὰ τὸν Δί᾽ οὔπω γ᾽: ἔτι γὰρ εἰσί μοι συχνοί.
  'Οἰνεύς ποτ᾽ ἐκ γῆς' -
  Α ἰ σχύλος
  ληκύθιον ἀπώλεσεν.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἔασον εἰπεῖν πρῶθ᾽ ὅλον με τὸν στίχον.
  1240 'Οἰνεύς ποτ᾽ ἐκ γῆς πολύμετρον λαβὼν στάχυν
  θύων ἀπαρχάς' —
  Α ἰ σχύλος
  ληκύθιον ἀπώλεσεν.
  Διόνυσος
  μεταξὺ θύων; καὶ τίς αὔθ᾽ ὑφείλετο;
  Ε ὐ ριπίδης
  ἔα αὐτὸν ὦ τᾶν: πρὸς τοδὶ γὰρ εἰπάτω.
  'Ζεύς, ὡς λέλεκται τῆς ἀληθείας ὕπο' —
  Διόνυσος
  1245 ἀπολεῖ σ᾽: ἐρεῖ γάρ, 'ληκύθιον ἀπώλεσεν.'
  τὸ ληκύθιον γὰρ τοῦτ᾽ ἐπὶ τοῖς προλόγοισί σου
  ὥσπερ τὰ σῦκ᾽ ἐπὶ τοῖσιαὀφμθν ὀφφ υ.
  ἀλλ᾽ ἐς τὰ μέλη πρὸς τῶν θεῶν αὐτοῦ τραποῦ.
  Ε ὐ ριπίδης
  καὶ μὴν ἔχω γ᾽ οἷς αὐτὸν ἀποδείξω κακὸν
  1250 μελοποιὸν ὄντα καὶ ποιοῦντα ταὸ
  Χορός
  τί ποτε πρᾶγμα γενήσεται;
  φροντίζειν γὰρ ἔγωγ᾽ ἔχω,
  τίν᾽ ἄρα μέμψιν ἐποίσει
  ἀνδρὶ τῷ πολὺ πλεῖλιστα α5ὴ
  125 τα μέλη ποιήσαντι
  τῶν μέχρι νυνί.
  θαυμάζω γὰρ ἔγωγ᾽ ὅπῃ
  μέμψεταί ποτε τοῦτον
  τὸν Βακχεῖον ἄνακτα,
  1260 καδπν δτὑῖριὐ οῦ.
  Ε ὐ ριπίδης
  πάνυ γε μέλη θαυμαστά: δείξει δὴ τάχα.
  εἰς ἓν γὰρ αὐτοῦ πάντα τὰ μέλη ξυντεμῶ.
  Διόνυσος
  καὶ μὴν λογιοῦμαι ταῦτα τῶν ψήφων λαβών: ( διαύλιον προσαυλεῖ τις )
  Ε ὐ ριπίδης
  1265
  _ _
  Ἑρμᾶν μὲν πρόγονον τίομεν γένος οἱ περὶ λίμναν.
  ἰὴ κόπον οὐ πελάθεις ἐπ᾽ ἀρωγάν;
  Διόνυσος
  δύο σοὶ κόπω Αἰσχύλε τούτω.
  Ε ὐ ριπίδης
  1270 κύδιστ᾽ Ἀχαιῶν Ἀτρέως πολυκοίρανε μάνθανέ μου παῖ.
  ἰὴ κόπον οὐ πελάθεις ἐπ᾽ ἀρωγάν;
  Διόνυσος
  τρίτος ᾠσχύλε σοὶ κόπος οὗτος.
  Ε ὐ ριπίδης
  εὐφαμεῖτε: μελισσονόμοι δόμον Ἀρτέμιδος πέλας οἴγειν.
  1275 ἰὴ κόπον οὐ πελάθεις ἐπ᾽ ἀρωγάν;
  κύριός εἰμι θροεῖν ὅδιον κράτος αἴσιον ἀνδρῶν.
  ἰὴ κόπον οὐ πελάθεις ἐπ᾽ ἀρωγάν;
  Διόνυσος
  ὦ Ζεῦ βασιλεῦ τὸ χρῆμα τῶν κόπων ὅσον.
  ἐγὼ μὲν οὖν ἐς τὸ βαλανεῖον βούλομαι:
  1280 ὑπὸ τῶν κόπων γὰρ τὼ νεφρὼ βουβων.
  Ε ὐ ριπίδης
  μὴ πρίν γ᾽ ἂν ἀκούσῃς χἀτέραν στάσιν μελῶν
  ἐκ τῶν κιθαρῳδικῶν νόμων εέργην εέργην εἰργιν
  Διόνυσος
  ἴθι δὴ πέραινε, καὶ κόπον μὴ προστίθει.
  Ε ὐ ριπίδης
  1285 ανιν κύνα,
  πέμπει,
  τοφλαττοθρατ τοφλαττοθρατ,
  σὺν δορὶ καὶ χερὶ πράκτορι θούρι0ος ὄρντα1 ὄρντος ὄρντος οθρατ
  τοφλαττοθρατ
  , κυρεῖν παρασχὼν ἰταμαῖς κυσὶν ἀεροφοίτοις,
  τοφλαττοθρατ τοφλὸτο,
  τοφλαττοθρατ τοφλὶτο,
  ινές τ᾽ ἐπ᾽ Αἴαντι ,
  1295 г. τοφλαττοθρατ τοφλαττοθρατ.
  Διόνυσος
  τί τὸ 'φλαττοθρατ' τοῦτ᾽ ἐστίν; ἐκ Μαραθῶνος ἢ
  πόθεν συνέλεξας ἱμονιοστρόφου μέλη;
  Α ἰ σχύλος
  ἀλλ᾽ οὖν ἐγὼ μὲν ἐς τὸ καλὸν ἐκ τοῦ καλοῦ
  ἤνεγκον αὔθ᾽, ἵνα μὴ τ὇ρνν ανί ῳ
  1300 λειμῶνα Μουσῶν ἱερὸν ὀφθείην δρέπων:
  οὗτος δ᾽ ἀπὸ πάντων †μὲιν φέρεν,‭ρει,†ρει,†ρει,†μὲιν
  σκολίων Μελήτου, Καρικῶν αὐλημάτων,
  θρήνων, χορειῶν. τάχα δὲ δηλωθήσεται.
  ἐνεγκάτω τις τὸ λύριον. καίτοι τί δεῖ
  1305 λύρας ἐπὶ τούτων; ποῦ 'στιν ἡ τοῖς ὀστράκοις
  αὕτη κροτοῦσα; δεῦρο Μοῦσ᾽ Εὐριπίδου,
  πρὸς ἥνπερ ἐπιτήδεια ταῦτ᾽ ᾁδειν μέλη.
  Διόνυσος
  αὕτη ποθ᾽ ἡ Μοῦσ᾽ οὐκ ἐλεσβίαζεν, οὔ.
  Α ἰ σχύλος
  ἀλκυόνες, αἳ παρ᾽ ἀενάοις θαλάσσης
  1310 κύμασι στωμύλλετε,
  τέγγουσαι νοτίαοις πτερῶν ἀλκυόνες
  δροσιζόμεναι:
  αἵ θ᾽ ὑπωρόφιοι κατὰ γωνίας
  εἱειειειλίσσετε δακτύλοις φάλαγγνσπος
  1315 ατα,
  κερκίδος ἀοιδοῦ μελέτας,
  ἵν᾽ ὁ φίλαυλος ἔπαλλε δελφὶς
  πρῴραις κυανεμβόλκαις ἔπαλλε δελφὶς πρῴραις κυανεμβόλκαις
  ίους,
  1320 οἰνάνθας γάνος ἀμπέλου,
  βότρυος ἕλικα παυσίπονον.
  περίβαλλ᾽ ὦ τέκνον ὠλένας.
  ὁρᾷς τὸν πόδα τοῦτον;
  Διόνυσος
  ὁρῶ.
  Α ἰ σχύλος
  τί δαί; τοῦτον ὁρᾷς;
  Διόνυσος
  ὁρῶ.
  Α ἰ σχύλος
  1325 ῶν
  ;
  _
  _
  τὰ μὲν μέλη σου ταῦτα: βούλομαι δ᾽ ἔτι
  1330 τὸν τῶν μονῳδιῶν διεξελθεῖν τρόπον.
  ὦ νυκτὸς κελαινοφαὴς
  ὄρφνα, τίνα μοι
  δύστανον ὄνειρον
  πέμπεις ἐξ ἀφαννοῦό, λοοῦς, λοοῦς
  , Ἀξ ἀφαννοῦό, λοοῦς ψυχὰν ἄψυχον ἔχοντα,
  1335 μελαίνας Νυκτὸς παῖδα,
  φρικώδη δεινὰν ὄψμιν, φοίια,
  φοοια
  , φοονε
  νια φόνια δερκόμενον,
  μεγάλους ὄνυχας ἔχοντα.
  ἀλλά μοι ἀμφίπολοι λύχνον ἅψατε
  κάλπισί τ᾽ ἐκ ποταμῶν δρόσον ἄρατε, θέρμετε 03δ᾽ ρδω δ
  ἂν θεῖον ὄνειρον ἀποκλύσω.
  ἰὼ πόντιε δαῖμον,
  τοῦτ᾽ ἐκεῖν᾽: ἰὼ ξύνοικοι,
  τάδε τέρα θεάσασθε.
  τὸν ἀλεκτρυόνα μου συναρπάσασα
  φρούδη Γλύκη.
  Νύμφαι ὀρεσσίγονοι.
  1345 ὦ Μανία ξύλλαβε.
  ἐγὼ δ᾽ ἁ τάλαινα προσέχουσ᾽ ἔτυχον
  ἐμαυτῆς ἔργοισι,
  λίνου μεστὸν ἄτρασκτον
  ειεοε σα χεροῖν
  κλωστῆρα ποιοῦσ᾽, ὅπως
  1350 κνεφαῖος εἰς ἀγορὰν
  φέρουσ᾽ ἀποδοίμα᾽:
  τἰς ᾽ ἀνέπτατ᾽ ἐς αἰθέρα
  κουφοτάταις πτερύγων ἀκμαῖς:
  ἐμοὶ δ᾽ ἄχε᾽ ἄχεα κατέλιπε
  δάκρυα δάκρυά τ᾽ ἀπ᾽ ὀμμάτων
  1355 ἔβαλον ἔβαλον ἁ τλάμων.
  ἀλλ᾽ ὦ Κρῆτες, Ἴδας τέκνα,
  τὰ τόξα λαβόντες ἐπαμύνατε,
  τὰ κῶλά τ᾽ ἀμπάλλετε κενν῿υκενοϿ ἰκίαν.
  ἅμα δὲ Δίκτυννα παῖς Ἄρτεμις καλὰ
  1360 τὰς κυνίσκας ἔχουσ᾽ ἐλθέτω διὰ δόμων
  παοτ ᾽ ὦ Διὸς διπύρους ἀνέχουσα
  λαμπάδας ὀξυτάτας χεροῖν Ἑκάτα παράφηνον ἉἉκς ΓλςὉκς
  ΓλωνႷ
  εἰσελθοῦσα φωράσω.
  Διόνυσος
  παύσασθον ἤδη τῶν μελῶν.
  Α ἰ σχύλος
  κἄμοιγ᾽ ἅλις.
  1365 _
  _
  τὸ γὰρ βάρος νὼ βασανιεῖ τῶν ῥημάτων.
  Διόνυσος
  ἴτε δεῦρό νυν, εἴπερ γε δεῖ καὶ τοῦτό με
  ἀνδρῶν ποιητῶν τυροπωλῆσαι τέχνην.
  Χορός
  1370 ἐπίπονοί γ᾽ οἱ δεξιοί.
  τόδε γὰρ ἕτερον αὖ τέρας
  νεοχμόν, ἀτοπίας πλέων,
  ὃ τίς ἂν ἐπενόησεν ἄλλος;
  1375 ἂν
  αὐτὸν
  αὐτὰ ληρεῖν
  .
   Διόνυσος
  ἴθι δὴ παρίστασθον παρὰ τὼ πλάστιγγ᾽,
  Α ἰ σχύλος καί Ε ὐ ριπίδης
  ἰδού.
  Διόνυσος
  καὶ λαβομένω τὸ ῥῆμ᾽ ἑκάτερος εἴπατον,
  1380 καὶ μὴ μεθῆσθον, πρὶν ἂν ἐκὼ σωκὼ σωκὼ σωκὼ σωκὼ
  Α ἰ σχύλος κα ὶ Ε ὐ ριπίδης
  ἐχόμεθα.
  Διόνυσος
  τοὔπος νῦν λέγετον ἐς τὸν σταθμόν.
  Ε ὐ ριπίδης
  'εἴθ᾽ ὤφελ᾽ Ἀργοῦς μὴ διαπτάσθαι σκάφος.
  Α ἰ σχύλος
  «Σπερχειὲ ποταμὲ βουνόμοι τ᾽ ἐπιστροφαί».
  Διόνυσος
  κόκκυ, μέθεσθε: καὶ πολύ γε κατωτέρω
  1385 χωρεῖ τὸ τοῦδε.
  Ε ὐ ριπίδης
  καὶ τί ποτ᾽ ἐστὶ ταἴτιον;
  Διόνυσος
  ὅτι εἰσέθηκε ποταμόν, ἐριοπωλικῶς
  ὑγρὸν ποιήσας τοὔπος ὥσπερ τἄρια,
  σὺ δᾭ θπΰσο ος ἐπτερωμένον.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἀλλ᾽ ἕτερον εἰπάτω τι κἀντιστησάτω.
  Διόνυσος
  1390 г. λάβεσθε τοίνυν αὖθις.
  Α ἰ σχύλος καί Ε ὐ ριπίδης
  ἢν ἰδού.
  Διόνυσος
  λέγε.
  Ε ὐ ριπίδης
  «οὐκ ἔστι Πειθοῦς ἱερὸν ἄλλο πλὴν λόγος».
  Α ἰ σχύλος
  «μόνος θεῶν γὰρ Θάνατος οὐ δώρων ἐρᾷ».
  Διόνυσος
  μέθεσθε μέθεσθε: καὶ τὸ τοῦδέ γ᾽ αὖ ῥέπει:
  θάνατον γὰρ εἰσέθηκε βαρύτατον κακόν.
  Ε ὐ ριπίδης
  1395 ἐγὼ δὲ πειθώ γ᾽ ἔπος ἄριστ᾽ εἰρημένον.
  Διόνυσος
  πειθὼ δὲ κοῦφόν ἐστι καὶ νοῦν οὐκ ἔχον.
  ἀλλ᾽ ἕτερον αὖ ζήτει τι τῶν βαρυστάθμων,
  ὅ τι σοι καθέλξει, καρτερόν τε καὶ μέγα.
  Ε ὐ ριπίδης
  φέρε ποῦ τοιοῦτον δῆτά μοὐστί; ποῦ;
  Διόνυσος
  φράσω:
  1400 'βέβληκ᾽ Ἀχιλλεὺς δύο κύβω καὶ τέτταρα.'
  λέγοιτ᾽ ἄν, ὡς αὕτη 'στὶ λοιπὴ σφῷν στάσις.
  Ε ὐ ριπίδης
  «σιδηροβριθές τ᾽ ἔλαβε δεξιᾷ ξύλον».
  Α ἰ σχύλος
  «ἐφ᾽ ἅρματος γὰρ ἅρμα καὶ νεκρῷ νεκρός».
  Διόνυσος
  ἐξηπάτηκεν αὖ σὲ καὶ νῦν.
  Ε ὐ ριπίδης
  τῷ τρόπῳ;
  Διόνυσος
  1405 _
  _
  Α ἰ σχύλος
  καὶ μηκέτ᾽ ἔμοιγε κατ᾽ ἔπος, ἀλλ᾽ ἐς τὸν σταθμὸν
  αὐτὸς τὰ παιδί᾽ ἶζΆονὴ Κὸὸν
  ἐμβὰς καθήσθω, συλλαβὼν τὰ βιβλία:
  1410 ἐγὼ δὲ δύ᾽ ἔπη τῶν ἐμῶν ἐρῶ μόνον.
  Διόνυσος
  ἅνδρες φίλοι, κἀγὼ μὲν αὐτοὺς οὐ κρινῶ.
  οὐ γὰρ δι᾽ ἔχθρας οὐδετέρῳ γενήσομαι.
  τὸν μὲν γὰρ ἡγοῦμαι σοφὸν τῷ δ᾽ ἥδομαι.
  Πλούτων
  οὐδὲν ἄρα πράξεις ὧνπερ ἦλθες οὕνεκα;
  Διόνυσος
  1415 ἐὰν δὲ κρίνω;
  Πλούτων
  τὸν ἕτερον λαβὼν ἄπει,
  ὁπότερον ἂν κρίνῃς, ἵν᾽ ἔλθῃς μὴ μάτην.
  Διόνυσος
  εὐδαιμονοίης. φέρε πύθεσθέ μου ταδί.
  ἐγὼ κατῆλθον ἐπὶ ποιητήν. τοῦ χάριν;
  ἵν᾽ ἡ πόλις σωθεῖσα τοὺς χοροὺς ἄγῃ.
  1420 _
  _
  πρῶτον μὲν οὖν περὶ Ἀλκιβιάδου τίν᾽ ἔχετον
  γνώμην ἑκάτερος; ἡ πόλις γὰρ δυστοκεῖ.
  Ε ὐ ριπίδης
  ἔχει δὲ περὶ αὐτοῦ τίνα γνώμην;
  Διόνυσος
  τίνα;
  1425 ποθεῖ μέν, ἐχθαίρει δέ, βούλεται δ᾽ ἔχειν.
  ἀλλ᾽ ὅ τι νοεῖτον εἴπατον τούτου πέρι.
  Ε ὐ ριπίδης
  μισῶ πολίτην, ὅστις ὠφελεῖν πάτραν
  βραδὺς πέφυκε μεγάλα δὲ βλάπτειν ταχχύς,
  καὶ τόριμοὲ πόλει δ᾽ ἀμήχανον.
  Διόνυσος
  1430 εὖ γ᾽ ὦ Πόσειδον: σὺ δὲ τίνα γνώμην ἔχεις;
  Δις .
  οὐ χρὴ λέοντος σκύμνον ἐν πόλει τρέφειν,
  μάλιστα μὲν λέοντα μὴ ν᾽ πόλει τρέφειν, ἐν πόλει τρέφειν,
  ἐν αφῇ τις, τοῖς τρόποις ὑπηρετεῖν.
  Διόνυσος
  νὴ τὸν Δία τὸν σωτῆρα δυσκρίτως γ᾽ ἔχω:
  ὁ μὲν σοφῶς γὰρ εἶπεν, ὁ δ᾽ ἕτερο σαω.
  1435 _
  _
  Ε ὐ ριπίδης
  εἴ τις πτερώσας Κλεόκριτον Κινησίᾳ,
  αἴροιεν αὖραι πελαγίαν ὑπὲρ πλάκα.
  Διόνυσος
  γέλοιον ἂν φαίνοιτο: νοῦν δ᾽ ἔχει τίνα;
  Ε ὐ ριπίδης
  1440 г.
  _
  ἐγὼ μὲν οἶδα καὶ θέλω φράζειν.
  Διόνυσος
  λέγε.
  Ε ὐ ριπίδης
  ὅταν τὰ νῦν ἄπιστα πίσθ᾽ ἡγώμεθα,
  τὰ δ᾽ ὄντα πίστ᾽ ἄπιστα.
  Διόνυσος
  πῶς; οὐ μανθάνω.
  1445 ἀμαθέστερόν πως εἰπὲ καὶ σαφέστερον.
  Ε ὐ ριπίδης
  εἰ τῶν πολιτῶν οἷσι νῦν πιστεύομεν,
  τούτοις ἀπιστήσαιμεν, οἷς δ᾽ οὐ χρισιμεθα,
  τος ίμεσθ᾽, ἴσως σωθεῖμεν ἄν.
  εἰ νῦν γε δυστυχοῦμεν ἐν τούτοισι, πῶς
  1450 τἀναντί᾽ ἂν πράττοντες οὐ σῳζοίμε;
  Διόνυσος
  εὖ γ᾽ ὦ Παλάμηδες, ὦ σοφωτάτη φύσις.
  ταυτὶ πότερ᾽ αὐτὸς ηὗρες ἢ Κηφισοφῶν;
  Ε ὐ ριπίδης
  ἐγὼ μόνος: τὰς δ᾽ ὀξίδας Κηφισοφῶν.
  τί δαὶ σύ; τί λέγεις;
  Α ἰ σχύλος
  τὴν πόλιν νῦν μοι φράσον
  πρῶτον τίσι χρῆται: πότερα τοῖς χρηστοῖς;
  Διόνυσος
  πόθεν;
  μισεῖ κάκιστα.
  Α ἰ σχύλος
  τοῖς πονηροῖς δ᾽ ἥδεται;
  Διόνυσος
  οὐ δῆτ᾽ ἐκείνη γ᾽, ἀλλὰ χρῆται πρὸς βίαν.
  Α ἰ σχύλος
  πῶς οὖν τις ἂν σώσειε τοιαύτην πόλιν,
  ᾗ μήτε χλαῖνα μήτε σισύρα συμφέρει;
  Διόνυσος
  1460 εὕρισκε νὴ Δί᾽, εἴπερ ἀναδύσει πάλιν.
  Α ἰ σχύλος
  ἐκεῖ φράσαιμ᾽ ἄν: ἐνθαδὶ δ᾽ οὐ βούλομαι.
  Διόνυσος
  μὴ δῆτα σύ γ᾽, ἀλλ᾽ ἐνθένδ᾽ ἀνίει τἀγαθά.
  Α ἰ σχύλος
  τὴν γῆν ὅταν νομίσωσι τὴν τῶν πολεμίων
  εἶναι σφετέραν, τὴν δὲ σφετέραν τῶν
  4πολέεμί4 πολέεμί ν δὲ τὰς ναῦς ἀπορίαν δὲ τὸν πόρον.
  Διόνυσος
  εὖ, πλήν γ᾽ ὁ δικαστὴς αὐτὰ καταπίνει μόνος.
  Πλούτων
  κρίνοις ἄν.
  Διόνυσος
  αὕτη σφῷν κρίσις γενήσεται:
  αἱρήσομαι γὰρ ὅνπερ ἡ ψυχὴ θέλει.
  Ε ὐ ριπίδης
  μεμνημένος νυν τῶν θεῶν οὓς ὤμοσας
  1470 ἦ μὴν ἀπάξειν μ᾽ οἴκαδ᾽, αἱροοῂ τοὺὂ
  Διόνυσος
  'ἡ γλῶττ᾽ ὀμώμοκ᾽,' Αἰσχύλον δ᾽ αἱρήσομαι.
  Ε ὐ ριπίδης
  τί δέδρακας ὦ μιαρώτατ᾽ ἀνθρώπων;
  Διόνυσος
  ἐγώ;
  ἔκρινα νικᾶν Αἰσχύλον. τιὴ γὰρ οὔ;
  Ε ὐ ριπίδης
  αἴσχιστον ἔργον προσβλέπεις μ᾽ εἰργασμένος;
  Διόνυσος
  1475 τί δ᾽ αἰσχρόν, ἢν μὴ τοῖς θεωμένοις δοκῇ;
  Ε ὐ ριπίδης
  ὦ σχέτλιε περιόψει με δὴ τεθνηκότα;
  Διόνυσος
  τίς οἶδεν εἰ τὸ ζῆν μέν ἐστι κατθανεῖν,
  τὸ πνεῖν δὲ δειπνεῖν, τὸ δὲ καιδεύνειν;
  Πλούτων
  χωρεῖτε τοίνυν ὦ Διόνυσ᾽ εἴσω.
  Διόνυσος
  τί δαί;
  Πλούτων
  1480 ἵνα ξενίσω 'γὼ σφὼ πρὶν ἀποπλεῖν.
  Διόνυσος
  εὖ λέγεις
  νὴ τὸν Δί᾽: οὐ γὰρ ἄχθομαι τῷ πράγματι.
  Χορός
  μακάριός γ᾽ ἀνὴρ ἔχων
  ξύνεσιν ἠκριβωμένην.
  πάρα δὲ πολλοῖσιν μαθεῖν.
  1485 ᾽ ἀγαθῷ δὲ
  τοῖς
  ἑαυτοῦ
  ξυγγενέσι τε καὶ φίλοισι,
  1490 διὰ τὸ συνετὸς εἶναι .
   Χορός
  χαρίεν οὖν μὴ Σωκράτει
  παρακαθήμενον λαλεῖν,
  ἀποβαλόντα μουσικὴν
  τά τε μέγιστα ταρνστα
  1αρνιῖ τραγῳδικῆς τέχνης.
  τὸ δ᾽ ἐπὶ σεμνοῖσιν λόγοισι
  καὶ σκαριφησμοῖσι λήρων
  διατριβὴν ἀργὸν ποιρναῖσθραι,αḸραι,
  αθραι ντος ἀνδρός. Πλούτων
  1 500 οὺς ἀνοήτους
  : πολλοὶ δ᾽ εἰσίν:
  καὶ
  δὸς τουτὶ Κλεοφῶντι φέρων
  1505 καὶ
  σοατποριρὶ ῖς
  Μύρμηκί θ᾽ ὁμοῦ καὶ Νικομάχῳ,
  τόδε δ᾽ Ἀρχενόμῳ:
  καὶ φράζ᾽ αὐτοῖς ταχέως ἥκειν
  ὡς ἐμὲ δευρὶ καὶ μὴ μέλλειν:
  1510 κἂν μὴ ταχέως ἥκωσιν, λωσιν, λωσιν, λωσιν, λωσιν
  νὼ στίξας αὐτοὺς
  καὶ συμποδίσας
  μετ᾽ Ἀδειμάντου τοῦ Λευκολόφου
  κατὰ γῆς ταχέως πΉἀἀ Α ἰ σχύλος
  1515 г. ᾽
  ἐγώ ποτε
  δεῦρ᾽
  ἀφίκωμαι. τοῦτον γὰρ ἐγὼ
  σοφίᾳ κρίνω δεύτερον εἶναι.
  1520 μέμνησο δ᾽ ὅπως ὁ πανοῦργος ἀνὴρ
  καὶ ψευδολόγος καὶ βωμολόχος
  μηδέποτςᾶ ἶθḐτᾶ ἶθḐτᾶ ἀνὴρ καὶ ψευδολόγος ον τὸν ἐμὸν
  μηδ᾽ ἄκων ἐγκαθεδεῖται.
  Πλούτων
  1525
  ὶ μολπαῖσιν
  κελαδοῦντες
  .
  Χορός
  πρῶτα μὲν εὐοδίαν ἀγαθὴν ἀπιόντι ποιητῇ
  ἐς φάος ὀρνυμένῳ δότε δαίμονες αατἱ κἱ
  30 τῇ δὲ πόλει μεγάλων ἀγαθῶν ἀγαθὰς ἐπινοίας.
  πάγχυ γὰρ ἐκ μεγάλων ἀχέων παυσαίμεθ᾽ ἂν οὕτως
  ἀργαλέων τ᾽ ἐν ὅπλοις ξυνό. Κλεοφῶν δὲ μαχέσθω
  κἄλλος ὁ βουλόμενος τούτων πατρίοις ἐν ἀρούραις.
   АССАМБЛЕЯ ЖЕНЩИН
  Πραξάγορα
  Ὦ λαμπρὸν ὄμμα τοῦ τροχηλάτου λύχνου
  κάλλιστ᾽ ἐν εὐστόχοισιν ἐζητημέννον:
  γႿνΰ ς καὶ τύχας δηλώσομεν:
  τροχῷ γὰρ ἐλαθεὶς κεραμικῆς ῥύμης ὕπο
  5 μυκτῆρσι λαμπρὰίὰς ἔχεις:
  ὅρμα φλογὸς σημεῖα τὰ ξυγκείμενα.
  σοὶ γὰρ μόνῳ δηλοῦμεν εἰκότως, ἐπεὶ
  κἀν τοῖσι δωματίοισιν Ἀφροδίτης
  σπνμιιρν περι λησίον παραστατεῖς,
  10 λορδουμένων τε σωμάτων ἐπιστάτην
  ὀφθαλμὸν οὐδεὶς τὸνμίγξνεν ἐπιστάτην ὀφθαλμὸν οὐδεὶς τὸνμίγξνεν ἐπιστάτην .
  μόνος δὲ μηρῶν εἰς ἀπορρήτους μυχοὺς
  λάμπεις ἀφεύων τὴν ἐπανθοῦσαν τροίχα:
  στοίχα ῦ Βακχίου τε νάματος
  15 πλήρεις ὑποιγνύσαισι συμπαραστατεῖς:
  καὶ ταῦτα συνδρῖσν οὐ λαλτα συνδρῖσν οὐ ίον.
  ἀνθ᾽ ὧν συνείσει καὶ τὰ νῦν βουλεύματα
  ὅσα Σκίροις ἔδοξε ταῖς ἐμαῖς φίλαις.
  ἀλλ᾽ οὐδεμία πάρεστιν ἃς ἥκειν ἐχρῆν.
  20. ἃς
  Φυρόμαχός
  ποτ᾽ εἶπεν, εἰ μέμνησθ᾽ ἔτι,
  δεῖ τὰς ἑτέρας πως κἀγκαθεζομέναες λθθᾂ
  τί δῆτ᾽ ἂν εἴη; πότερον οὐκ ἐρραμμένους
  25 ἔχουσι τοὺς πώγωνας, οὓς εἴρητ᾽ ἔχειν;
  ἢ θαἰμάτια τἀνδρεῖα κλεψάσαις λαθεῖν
  ἦν χαλεπὸν αὐταῖς; ἀλλ᾽ ὁρῶ τονδὶ λύχνον
  προσιόντα. φέρε νυν ἐπαναχωρήσω πάλιν,
  μὴ καί τις ὢν ἀνὴρ ὁ προσιὼν τυγχάνῃ.
  Γυν ὴ Α
  30 ὥρα βαδίζειν, ὡς ὁ κῆρυξ ἀρτίως
  ἡμῶν προσιουσῶν δεύτερον κεκόκκυκεν.
  Πραξάγορα
  ἐγὼ δέ γ᾽ ὑμᾶς προσδοκῶσ᾽ ἠγρηγόρη
  τὴν νύκτα πᾶσαν. ἀλλὰ φέρε τὴν γείτονα
  τήνδ᾽ ἐκκαλέσωμαι θρυγονῶσα τὴν θύραν.
  35 δεῖ γὰρ τὸν ἄνδρ᾽ αὐτῆς λαθεῖν.
  Γυν ὴ Β
  ἤκουσά τοι
  ὑποδουμένη τὸ κνῦμά σου τῶν δακτύλων,
  ἅτ᾽ οὐ καταδαρθνοῦ ὁ γὰρ ἀνὴρ ὦ φιλτάτη,
  Σαλαμίνιος γάρ ἐστιν ᾧ ξύνειμ᾽ ἐγώ,
  τὴν νύχθ᾽ ὅληυνἤ ν τοῖς στρώμασιν,
  40 ὥστ᾽ ἄρτι τουτὶ θοἰμάτιον αὐτοῦ 'λαβον.
  Γυν ὴ Α
  καὶ μὴν ὁρῶ καὶ Κλειναρέτην καὶ Σωστράτην
  προσιοῦσαν ἤδη τήνδε καὶ Φιλαινέτην.
  Πραξάγορα
  οὔκουν ἐπείξεσθ᾽; ὡς Γλύκη κατώμοσεν
  τὴν ὑστάτην ἥκουσαν οἴνου τρεῖς χοᾶς
  45 ἡμῶν ἀποτίσεμειν ἡμῶν ἀποτίσεμειν χοίνικα.
  Γυν ὴ Α
  τὴν Σμικυθίωνος δ᾽ οὐχ ὁρᾷς Μελιστίχην
  σπεύδουσαν ἐν ταῖς ἐμβάσιν;
  Πραξάγορα
  καίτοι δοκεῖ
  κατὰ σχολὴν παρὰ τἀνδρὸς ἐξελθεῖν μόνη.
  Γυν ὴ Α
  τὴν τοῦ καπήλου δ᾽ οὐχ ὁρᾷς Γευσιστράτην
  50 ἔχουσαν ἐν τῇ δεξιᾷ τὴν λαμπάα;
  Γυν ὴ Β
  καὶ τὴν Φιλοδωρήτου τε καὶ Χαιρητάδου
  ὁρῶ προσιούσας χἀτέρας πολλὰς πάνυ
  γυναῂ ρ ἐστ᾽ ὄφελος ἐν τῇ πόλει.
  Γυν ὴ Γ
  καὶ πάνυ ταλαιπώρως ἔγωγ᾽ ὦ φιλτάτη
  55 ἐκδρᾶσα παρέδυν. ὁ γὰρ ἀνὴρ τὴν νύχθ᾽ ὅλην
  ἔβηττε τριχίδων ἑσπέρας ἐμπλήμενος.
  Πραξάγορα
  κάθησθε τοίνυν, ὡς ἂν ἀνέρωμαι τάδε
  ὑμᾶς, ἐπειδὴ συλλελεγμένας ὁρῶ,
  ὔνδα Σκίίροι ἰ δεδράκατε.
  Γυν ὴ Α
  60 ἔγωγε. πρῶτον μέν γ᾽ ἔχω τὰς μασχάλας
  λόχμης δασυτέρας, καθάπερ ἦν ξυγκείμενον:
  ἔπεπιθ᾽ ὰ ὴρ εἰς ἀγορὰν οἴχοιτό μου,
  ἀλειψαμένη τὸ σῶμ᾽ ὅλον δι᾽ ἡμέρας
  ἐχραισνόμΑστὸ ὸν ἥλιον.
  Γυν ὴ Β
  65. ν ἔτι
  γυναικὶ
  προσφερής.
  Πραξάγορα
  ἔχετε δὲ τοὺς πώγωνας, οὓς εἴρητ᾽ ἔχειν
  πάσαισιν ἡμῖν, ὁπότε συλλεγοίμεθα;
  Γυν ὴ Α
  70 νὴ τὴν Ἑκάτην καλόν γ᾽ ἔγωγε τουτονί.
  Γυν ὴ Β
  κἄγωγ᾽ Ἑπικράτους οὐκ ὀλίγῳ καλλίονα.
  Πραξάγορα
  ὑμεῖς δὲ τί φατε;
  Γυν ὴ Α
  φασί: κατανεύουσι γάρ.
  Πραξάγορα
  καὶ μὴν τά γ᾽ ἄλλ᾽ ὑμῖν ὁρῶ πεπραγμένα.
  Λακωνικὰς γὰρ ἔχετε καὶ βακτηρίας
  75 καὶ θαἰμάτια τἀνδρεῖα, καθάπερ εἴπομεν.
  Γυν ὴ Α
  ἔγωγέ τοι τὸ σκύταλον ἐξηνεγκάμην
  τὸ τοῦ Λαμίου τουτὶ καθεύδοντος λάθρᾳ.
  Γυν ὴ Β
  τοῦτ᾽ ἔστ᾽ ἐκείνων τῶν σκυτάλων ὧν πέρδεται.
  Πραξάγορα
  νὴ τὸν Δία τὸν σωτῆρ᾽ ἐπιτήδειός γ᾽ ἂν ἦν
  80 τὴν τοῦ πανόπτου διφθέρανἐνπνἐννἷἐννἷ
  τις ἄλλος βουκολεῖν τὸ δήμιον.
  ἀλλ᾽ ἄγεθ᾽ ὅπως καὶ τἀπὶ τούτοις δράσομεν,
  ἕως ἔτ᾽ ἐστὶν ἄστρα κατὰ τὸν νὸν νὸν νὸ λησία
  δ᾽, εἰς ἣν παρεσκευάσμεθα
  85 ἡμεῖς βαδίζειν, ἐξ ἕω γενήσεται.
  Γυν ὴ Α
  νὴ τὸν Δί᾽ ὥστε δεῖ σε καταλαβεῖν ἕδρας
  ὑπὸ τῷ λίθῳ τῶν πρυτάνεων καταντικρύ.
  Γυν ὴ Β
  ταυτί γέ τοι νὴ τὸν Δί᾽ ἐφερόμην, ἵνα
  πληρουμένης ξαίνοιμι τῆς ἐκκλησίας.
  Πραξάγορα
  90 πληρουμένης τάλαινα;
  Γυν ὴ Β
  νὴ τὴν Ἄρτεμιν
  ἔγωγε. τί γὰρ ἂν χεῖρον ἀκροῴμην ἄρα
  ξαίνουσα; γυμνὰ δ᾽ ἐστί μου τὰ παιδία.
  Πραξάγορα
  ἰδού γέ σε ξαίνουσαν, ἣν τοῦ σώματος
  οὐδὲν παραφῆναι τοῖς καθημένοις ἔδει.
  95. βαλλομένη δείξειε
  τὸν
  Φορμίσιον.
  ἢν δ᾽ ἐγκαθεζώμεσθα πρότεραι, λήσομεν
  ξυστειλάμεναι θαἰμάτια: τὸν πώγωνά τε
  100 ὅτανὅτανὅτανḃ εριδησόμεσθ᾽ ἐκεῖ,
  τίς οὐκ ἂν ἡμᾶς ἄνδρας ἡγήσαιθ᾽ ὁρῶν;
  Γυν ὴ Α
  Ἀγύρριος γοῦν τὸν Προνόμου πώγων᾽ ἔχων
  λέληθε: καίτοι πρότερον ἦν ουδτος γννος
  γννος γννος ὁρᾷς, πράττει τὰ μέγιστ᾽ ἐν τῇ πόλει.
  Πραξάγορα
  105. ῆς πόλεως τὰ πράγματα
  δυνώμεθ᾽
  , ὥστ᾽ ἀγαθόν τι πρᾶξαι τὴν πόλιν: νῦν μὲν
  γὰτρ
  εθθοὰρ εοὰ ᾽ ἐλαύνομεν.
  Γυν ὴ Α
  110 καὶ πῶς γυναικῶν θηλύφρων ξυνουσία
  δημηγορήσει;
  Πραξάγορα
  πολὺ μὲν οὖν ἄριστά που.
  λέγουσι γὰρ καὶ τῶν νεανίσκων ὅσοι
  πλεῖστα σποδοῦνται, δεινοτάτους εἶναι λέγεινά:
  πάρχει τοῦτο κατὰ τύχην τινά.
  Γυν ὴ Α
  115 οὐκ οἶδα: δεινὸν δ᾽ ἐστὶν ἡ μὴ 'μπειρία.
  Πραξάγορα
  οὐκοῦν ἐπίτηδες ξυνελέγημεν ἐνθάδε,
  ὅπως προμελετήσωμεν ἁκεῖ δεῖ λέγειν.
  οὐκ ἂν φθάνοις τὸ γένειον ἂν περιδουμένη
  ἄλλαι θ᾽ ὅσαι λαλεῖν μεμελετήκασί που.
  Γυν ὴ Α
  120 τίς δ᾽ ὦ μέλ᾽ ἡμῶν οὐ λαλεῖν ἐπίσταται;
  Πραξάγορα
  ἴθι δὴ σὺ περιδοῦ καὶ ταχέως ἀνὴρ γενοῦ:
  ἐγὼ δὲ θεῖσα τοὺς στεφάνους περιδήσήα
  μεθ᾽ ὑμῶν, ἤν τί μοι δόξῃ λέγειν.
  Γυν ὴ Α
  δεῦρ᾽ ὦ γλυκυτάτη Πραξαγόρα, σκέψαι τάλαν
  125 ὡς καὶ καταγέλαστον τὸ πρᾶγμα φαίνεται.
  Πραξάγορα
  πῶς καταγέλαστον;
  Γυν ὴ Α
  ὥσπερ εἴ τις σηπίαις
  πώγωνα περιδήσειεν ἐσταθευμέναις.
  Πραξάγορα
  ὁ περιστίαρχος, περιφέρειν χρὴ τὴν γαλῆν.
  πάριτ᾽ ἐς τὸ πρόσθεν. Ἀρίφραδες παῦσαι λαλῶν.
  130 κάθιζε παριών. τίς ἀγορεύειν βούλεται;
  Γυν ὴ Α
  ἐγώ.
  Πραξάγορα
  περίθου δὴ τὸν στέφανον τύχἀγαθῇ.
  Γυν ὴ Α
  ἰδού.
  Πραξάγορα
  λέγοις ἄν.
  Γυν ὴ Α
  εἶτα πρὶν πιεῖν λέγω;
  Πραξάγορα
  ἰδοὺ πιεῖν.
  Γυν ὴ Α
  τί γὰρ ὦ μέλ᾽ ἐστεφανωσάμην;
  Πραξάγορα
  ἄπιθ᾽ ἐκποδών: τοιαῦτ᾽ ἂν ἡμᾶς ἠργάσω
  135 κἀκεῖ.
  Γυν ὴ Α
  τί δ᾽; οὐ πίνουσι κἀν τἠκκλησίᾳ;
  Πραξάγορα
  ἰδού γε σοὶ πίνουσι.
  Γυν ὴ Α
  νὴ τὴν Ἄρτεμιν
  καὶ ταῦτα γ᾽ εὔζωρον. τὰ γοῦν βουλεύματα
  αὐτῶν ὅσ᾽ ἂν πράξωσιν ἐνθυμουμένοις
  ὥσπερ μεθυόντων ἐστνν ἐστνν ἐστνν ἐστνν ἐστνν ἐστνν .
  140 καὶ νὴ Δία σπένδουσί γ᾽: ἢ τίνος χάριν
  τοσαῦτ᾽ ἂν ηὔχοντ᾽, εἆπερ οἶνος αἶνος;
  καὶ λοιδοροῦνταί γ᾽ ὥσπερ ἐμπεπωκότες,
  καὶ τὸν παροινοῦντ᾽ ἐκφέρουσ᾽ οἱ τοξό τοξς
  Πραξάγορα
  σὺ μὲν βάδιζε καὶ κάθησ᾽: οὐδὲν γὰρ εἶ.
  Γυν ὴ Α
  145 .
  _
  Πραξάγορα
  ἔσθ᾽ ἥτις ἑτέρα βούλεται λέγειν;
  Γυν ὴ Β
  ἐγώ.
  Πραξάγορα
  ἴθι δὴ στεφανοῦ: καὶ γὰρ τὸ χρῆμ᾽ ἐργάζεται.
  ἄγε νυν ὅπως ἀνδριστὶ καὶ καλῶς ἐρεῖς
  150 διερεισαμένη τὸ σχῆμα τῇ βακτηρίᾳ.
  Γυν ὴ Β
  ἐβουλόμην μὲν ἂν ἕτερον τῶν ἠθάδων
  λέγειν τὰ βέλτισθ᾽, ἵν᾽ ἐκαθήμην ἥσυυνοἥσυυνοἥσυυνν
  οὐκ ἐάσω κατά γε τὴν ἐμὴν μίαν
  ἐν τοῖς καπηλείοισι λάκκους ἐμποιεῖν
  155 ὕδτον ἐμοὶ μὲν οὐ δοκεῖ μὰ τὼ θεώ.
  Πραξάγορα
  μὰ τὼ θεώ; τάλαινα ποῦ τὸν νοῦν ἔχεις;
  Γυν ὴ Β
  τί δ᾽ ἔστιν; οὐ γὰρ δὴ πιεῖν γ᾽ ᾔτησά σε.
  Πραξάγορα
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἀνὴρ ὢν τὼ θεὼ κατώμοσας,
  καίτοι τά γ᾽ ἄλλ᾽ εἰποῦσα δεξιώτατα.
  Γυν ὴ Β
  160 ὢ νὴ τὸν Ἀπόλλω.
  Πραξάγορα
  παῦε τοίνυν, ὡς ἐγὼ
  ἐκκλησιάσουσ᾽ οὐκ ἂν προβαίην τὸν πόδα
  τὸν δετὸν δετρ αῦτ᾽ ἀκριβωθήσεται.
  Γυν ὴ Β
  φέρε τὸν στέφανον: ἐγὼ γὰρ αὖ λέξω πάλιν.
  οἶμαι γὰρ ἤδη μεμελετηκέναι καλῶς.
  165 ἐμοὶ γὰρ ὦ γυναῖκες αἱ καθήμεναι —
  Πραξάγορα
  γυναῖκας αὖ δύστηνε τοὺς ἄνδρας λέγεις;
  Γυν ὴ Β
  δι᾽ Ἐπίγονόν γ᾽ ἐκεῖνον: ἐπιβλέψασα γὰρ
  ἐκεῖσε πρὸς γυναῖκας ᾠόμην λέγειν.
  Πραξάγορα
  ἄπερρε καὶ σὺ καὶ κάθησ᾽ ἐντευθενί:
  170 αὐτὴ γὰρ ὑμῶν γ᾽ ἕνεκά μοι λένεον
  δζοον οῦσα. τοῖς θεοῖς μὲν εὔχομαι
  τυχεῖν κατορθώσασα τὰ βεβουλευμένα.
  ἐμοὶ δ᾽ ἴσον μὲν τῆσδε τῆς χώρας μέτα
  ὅσονπερ ὑμῖν: ἄχθομαι δὲ καὶ φςεπρω
  175 τὌ ἅπαντα βαρέως πράγματα.
  ὁρῶ γὰρ αὐτὴν προστάταισι χρωμένην
  ἀεὶ πονηροῖς: κἄν τις ἡμέραν μίαν
  χρηστὸνς κα πονηρὸς γίγνεται.
  ἐπέτρεψας ἑτέρῳ: πλείον᾽ ἔτι δράσει κακά.
  180. ,
  τοὺς
  δ᾽ οὐκ ἐθέλοντας ἀντιβολεῖθ᾽ ἑκάστοτε.
  ἐκκλησίαισιν ἦν ὅτ᾽ οὐκ ἐχρώμεθα
  οὐδὲν τὸ παράπαν: ἀλλὰ τόν γ᾽ Ἀγύρρηον
  185 πν ούμεσθα: νῦν δὲ χρωμένων
  ὁ μὲν λαβὼν ἀργύριον ὑπερεπῄνεσεν,
  ὁ δ᾽ οὐ λαβṆντα ε΅θντα ήσ᾽ ἀξίους
  τοὺς μισθοφορεῖν ζητοῦντας ἐν τἠκκλησίᾳ.
  Γυν ὴ Α
  νὴ τὴν Ἀφροδίτην εὖ γε ταυταγὶ λέγεις.
  Πραξάγορα
  190 τάλαιν᾽ Ἀφροδίτην ὤμοσας; χαρίεντά γ᾽ ἂν
  ἔδρασας, εἰ τοῦτ᾽ εἶπας ἐν τἠκκλησίᾳ.
  Γυν ὴ Α
  ἀλλ᾽ οὐκ ἂν εἶπον.
  Πραξάγορα
  μηδ᾽ ἐθίζου νῦν λέγειν.
  τὸ συμμαχικὸν αὖ τοῦθ᾽, ὅτ᾽ ἐσκοπούμεθα,
  εἰ μὴ γένοιτ᾽, ἀπολεῖν ἔφασι5πον τὸ ὅτε
  δὴ δ᾽ ἐγένετ᾽, ἤχθοντο, τῶν δὲ ῥητόρων
  ὁ τοῦτ᾽ ἀναπείσας εὐθὺς ἀποδρὂ ἀποδρά
  ναῦς δεῖ καθέλκειν: τῷ πένητι μὲν δοκεῖ,
  τοῖς πλουσίοις δὲ καὶ γεωργοῖς οΐ ῖς οὐ ῖς οὐ ῖς
  Κορινθίοις ἄχθεσθε, κἀκεῖνοί γέ σοι:
  200 νῦν εἰσὶ χρηστοί, καὶ σύ νυν χρησεγτ὿.
  Ἀργεῖος ἀμαθής, ἀλλ᾽ Ἱερώνυμος σοφός:
  σωτηρία παρέκυψεν, ἀλλ᾽ ὡρᾴζεται
  ΘρασνḍḐ οὐχὶ παρακαλούμενος.
  Γυν ὴ Α
  ὡς ξυνετὸς ἁνήρ.
  Πραξάγορα
  νῦν καλῶς ἐπῄνεσας.
  205 ὑμεῖς γάρ ἐστ᾽ ὦ δῆμε τούτων αἴτιοι.
  τὰ δημόσια γὰρ μισθοφοροῦντες χρήματα
  ἰδίᾳ σκοπεῖσθ᾽ ἕκαστος ὅ τι τις κββδακεḖ,
  Ḗ ὸν ὥσπερ Αἴσιμος κυλίνδεται.
  ἢν οὖν ἐμοὶ πίθησθε, σωθήσεσθ᾽ ἔτι.
  210 ταῖς γὰρ γυναιξὶ φημὶ χρῆναι τὴν πόλιν
  ἡμᾶς παραδοῦναι. καὶ γὰρ ἐν ταῖς οἰκίαις
  ταύταις ἐπιτρόποις καὶ ταμίαισι χρώμεθα.
  Γυν ὴ Α
  εὖ γ᾽ εὖ γε νὴ Δί᾽ εὖ γε.
  Γυν ὴ Β
  λέγε λέγ᾽ ὦγαθέ.
  Πραξάγορα
  ὡς δ᾽ εἰσὶν ἡμῶν τοὺς τρόπους βελτίονες
  215 ἐγὼ διδάξω. πρῶτα μὲν γὰρ τἄρια
  βάπτουσι θερμῷ κατὰ τὸν ἀρχαῖον νόμον
  ἁπαξάπασαι, κοὭνταὶ
  ἴδοις ἂν αὐτάς. ἡ δ᾽ Ἀθηναίων πόλις,
  εἰ τοῦτο χρηστῶς εἶχεν, οὐκ ἂν ἐσῴζετο,
  220 εἰ λνπθ τι αι εριηργάζετο.
  καθήμεναι φρύγουσιν ὥσπερ καὶ πρὸ τοῦ:
  ἐπὶ τῆς κεφαλῆς φέρουσιν ὥσπερ καμὶ πρὸ τοὸ
  τοὸ οφόρι᾽ ἄγουσιν ὥσπερ καὶ πρὸ τοῦ:
  πέττουσι τοὺς πλακοῦντας ὥσπερ καὶ πρὸ τοροῦ: τοὸ τοῦ
  ἐπιτρίβουσιν ὥσπερ καὶ πρὸ τοῦ:
  225 μοιχοὺς ἔχουσιν ἔνδον ὥσπερ καὶ πρὸ τοῦ:
  αὑταῖς παροψωνοῦσιν ὥσπερ καὶ πρὸ τοῦ:
  οἶνον φιλοῦσ᾽ εὔζωρον ὥσπερ καμὶ πνο :
  τοὶ πνὶ εναι χαίρουσιν ὥσπερ καὶ πρὸ τοῦ.
  ταύταισιν οὖν ὦνδρες παραδόντες τὴν πόλιν
  230 μὴ περιλαλῶμεν, μηδὲ πυνθανώμεθα
  μα πορτὲ έλλουσιν, ἀλλ᾽ ἁπλῷ τρόπῳ
  ἐῶμεν ἄρχειν, σκεψάμενοι ταυτὶ μόνα,
  ὡς τοὺς στρατι὎ς στρατι῎ αι μητέρες
  σῴζειν ἐπιθυμήσουσιν: εἶτα σιτία
  235 τίς τῆς τεκούσης μᾶλλον ἐπιπέμψειεν;
  χρήματα πορίζειν εὐπορώτατον γυνή,
  ἄρχουσά τ᾽ οὐκ ἂν ἐξαπατηθείη ποτέ:
  αιισταὶ γάρ ατᾶν εἰθισμέναι.
  τὰ δ᾽ ἄλλ᾽ ἐάσω: ταῦτ᾽ ἐὰν πίθησθέ μοι,
  240 εὐδαιμονοῦντες τὸν βίον διάξετε.
  Γυν ὴ Α
  εὖ γ᾽ ὦ γλυκυτάτη Πραξαγόρα καὶ δεξιῶς.
  πόθεν ὦ τάλαινα ταῦτ᾽ ἔμαθες οὕτω καλῶς;
  Πραξάγορα
  ἐν ταῖς φυγαῖς μετὰ τἀνΔρὸς ᾤκησ᾽ ἐν πυκνί:
  ἔπειτ᾽ ἀκούουσ᾽ ἐν πυκνί: ἔπειτ᾽ ἀκούσ᾽ ἐξέμαθον τῶν ῥητόρων.
  Γυν ὴ Α
  245. εθ᾽,
  ἢν ταῦθ᾽ ἁπινοεῖς κατεργάσῃ
  .
  ἀτὰρ ἢν Κέφαλός σοι λοιδορῆται προσφθαρείς,
  πῶς ἀντερεῖς πρὸς αὐτὸν ἐσίί τἠκκῖίς;
  Πραξάγορα
  250 φήσω παραφρονεῖν αὐτόν.
  Γυν ὴ Α
  ἀλλὰ τοῦτό γε
  ἴσασι πάντες.
  Πραξάγορα
  ἀλλὰ καὶ μελαγχολᾶν.
  Γυν ὴ Α
  καὶ τοῦτ᾽ ἴσασιν.
  Πραξάγορα
  ἀλλὰ καὶ τὰ τρύβλια
  κακῶς κεραμεύειν, τὴν δὲ πόλιν εὖ καὶ καλῶς.
  Γυν ὴ Α
  τί δ᾽ ἢν Νεοκλείδης ὁ γλάμων σε λοιδορῇ;
  Πραξάγορα
  255 τούτῳ μὲν εἶπον ἐς κυνὸς πυγὴν ὁρᾶν.
  Γυν ὴ Α
  τί δ᾽ ἢν ὑποκρούωσίν σε;
  Πραξάγορα
  προσκινήσομαι
  ἅτ᾽ οὐκ ἄπειρος οὖσα πολλῶν κρουμάτων.
  Γυν ὴ Α
  ἐκεῖνο μόνον ἄσκεπτον, ἤν σ᾽ οἱ τοξόται
  ἕλκωσιν, ὅ τι δράσεις ποτ᾽.
  Πραξάγορα
  ἐξαγκωνιῶ
  260 ὡδί: μέση γὰρ οὐδέποτε ληφθήσομαι.
  Γυν ὴ Β
  ἡμεῖς δέ γ᾽, ἢν αἴρωσ᾽, ἐᾶν κελεύσομεν.
  Γυν ὴ Α
  ταυτὶ μὲν ἡμῖν ἐντεθύμηται καλῶς
  ἐκεῖνο δ᾽ οὐ πεφροντίκαμεν, ὅτῳ τραππῳ
  τερῂ τὰὂ ιν μνημονεύσομεν τότε.
  265 εἰθισμέναι γάρ ἐσμεν αἴρειν τὼ σκέλει.
  Πραξάγορα
  χαλεπὸν τὸ πρᾶγμ᾽: ὅμως δὲ χειροτονητέον
  ἐξωμισάσαις τὸν ἕτερον βραχίονα.
  ἄγε νυν ἀναστέλλεσθ᾽ ἄνω τὰ χιτώνια:
  ὑποδεῖσθε δ᾽ ὡς τάχιστα τὰς Λακωνικκάς,
  27 ἄνδρ᾽ ἐθεᾶσθ᾽, ὅτ᾽ εἰς ἐκκλησίαν
  μέλλοι βαδίζειν ἢ θύραζ᾽ ἑκάστοτε.
  ἔπειτ᾽ ἐπειδὰν ταῦτα πάντ᾽ ἔχῃ καλῶς,
  περιδεῖσθε τοὺς πώγωνας. ἡνίκ᾽ ἂν δέ γε
  τούτους ἀκριβώσητε περιηρμοσμέναι,
  275 καὶ θαἰμάτια τἀνδρεψπά γετν ἐλετν ἡνίκ᾽
  ἂν δέ γε τούτους ἐπαναβάλεσθε, κᾆτα ταῖς βακτηρίαις
  ἐπερειδόμεναι βαδίζετ᾽ ᾁδουσαι μέλος
  πρεσβυτικόν τθὸ μιμούμεναι
  τὸν τῶν ἀγροίκων.
  Γυν ὴ Β
  εὖ λέγεις: ἡμεῖς δέ γε
  280 προΐωμεν αὐτῶν. καὶ γὰρ ἑτέρας οἴομαι
  ἐκ τῶν ἀγρῶν ἐς τὴν πύκν᾽ ἥξειν ἄντικρυς
  γυναῖκας.
  Πραξάγορα
  ἀλλὰ σπεύσαθ᾽ ὡς εἴωθ᾽ ἐκεῖ
  τοῖς μὴ παροῦσιν ὀρθρίοις ἐς τὍατν
  πρναν πρνν πρνα χειν ἔχουσι μηδὲ πάτταλον.
  Χορ ὸ ς
  285. θῃ
  ἡμᾶς .
  ὁ κίνδυνος γὰρ οὐχὶ μικρός, ἢν ἁλῶμεν
  ἐνδυόμεναι κατὰ σκότον τόλμημα τηλικκο὿.
  Χορός
  χωρῶμεν εἰς ἐκκλησίαν ὦνδρες: ἠπείλησε γὰρ
  290 ὁ θεσμοθέτης, ὃς ἂν
  μὴ πρῲ πάν῅ υς
  ἥκῃ κεκονιμένος,
  στέργων σκοροδάλμῃ
  βλέπων ὑπότριμμα, μὴ
  δώσειν τὸ τριώβολον.
  ἀλλ᾽ ὦ Χαριτιμίδη
  καὶ Σμίκυθε καὶ Δράκης
  ἕπου κατεπείγων,
  σαυτῷ προσέχωδν ὅππ5μν
  ὅπ5μν ὅπ5μν ὅπ5μν χορδιεῖς
  ὧν δεῖ σ᾽ ἀποδεῖξαι:
  ὅπως δὲ τὸ σύμβολον
  λαβόντες ἔπειτα πλησίμΡοι καθεδοι
  καθεδοι καθεδοι
  καθεδοι ν χειροτονῶμεν
  ἅπανθ᾽ ὁπόσ᾽ ἂν δέῃ
  τὰς ἡμετέρας φίλας.
  καίτοι τί λέγω; φίλους
  γὰρ χρῆν μ᾽ ὀνομάζειν. Χορός
  300. ῖν ἐλθόντ᾽
  ὀβολὸν
  μόνον,
  καθῆντο λαλοῦντες
  ἐν τοῖς στεφανώμασιν,
  νυδΦλνὶ ᾽ Ἷ ἄγαν
  .
  ἀλλ᾽ οὐχί, Μυρωνίδης
  ὅτ᾽ ἦρχεν ὁ γεννάδας,
  οὐδεὶς ἂν ἐτόλμα
  305 τὰ τῆς ςειιω
  ἀργύριον φέρων:
  ἀλλ᾽ ἧκεν ἕκαστος
  ἐν ἀσκιδίῳ φέρων
  πιεῖν ἅμα τ᾽ ἄρτ΍αν α϶ορῶ αὑτῳ
  ομμύω καὶ
  τρεῖς ἂν ἐλάας.
  νυνὶ δὲ τριώβολον
  ζητοῦσι λαβεῖν, ὅταν
  πράττωσί τι κοινὸν ὥσ-
  310 περ πηλοφοτροςῦν Βλέπυρος
  τί τὸ πρᾶγμα; ποῖ ποθ᾽ ἡ γυνὴ φρούδη 'στί μοι;
  ἐπεὶ πρὸς ἕω νῦν γ᾽ ἔστιν, ἡ δ᾽ οὐ φαίνεται.
  ἐγὼ δὲ κατάκειμαι πάλαι χεζητιῶν,
  τὰς ἐμβάδας ζητῶν λαβεῖν ἐν τῷ σκότῶ
  315 κάοέ : ὅτε δὴ δ᾽ ἐκεῖνο ψηλαφῶν
  οὐκ ἐδυνάμην εὑρεῖν, ὁ δ᾽ ἤδη τὴν θύραν
  ἐπεκκνε ἐπεῖκνε οπρεαῖος, λαμβάνω
  τουτὶ τὸ τῆς γυναικὸς ἡμιδιπλοίδιον,
  καὶ τὰς ἐκείνκκς Περσκης αι .
  320 ἀλλ᾽ ἐν καθαρῷ ποῦ, ποῦ τις ἂν χέσας τύχοι;
  ἢ πανταχοῦ τοι νυκτός ἐστιν ἐν καλῷ;
  οὐ γάρ με νῦν χέζοντά γ᾽ οὐδεὶς ὄψεται.
  οἴμοι κακοδαίμων, ὅτι γέρων ὢν ἠγόμην
  γυναῖχ᾽: ὅσας εἴμ᾽ ἄξιος πληγὰς λαηεῖ
  325 οὐ γάρ ποθ᾽ ὑγιὲς οὐδὲν ἐξελήλυθεν
  δράσουσ᾽. ὅμως δ᾽ οὖν ἐστιν ἀποπατητέον.
  Ἀ νήρ
  τίς ἔστιν; οὐ δήπου Βλέπυρος ὁ γειτνιῶν;
  Βλέπυρος
  νὴ τὸν Δί᾽ αὐτὸς δῆτ᾽ ἐκεῖνος.
  Ἀ νήρ
  εἰπέ μοι,
  τί τοῦτό σοι τὸ πυρρόν ἐστιν; οὔτι που
  330 Κινησίας σου κατατετίληκέν ποθεν;
  Βλέπυρος
  οὔκ, ἀλλὰ τῆς γυναικὸς ἐξελήλυθα
  τὸ κροκωτίδιον ἀμπισχόμενος οὑνδύεται.
  Ἀ νήρ
  τὸ δ᾽ ἱμάτιόν σου ποῦ 'στιν;
  Βλέπυρος
  οὐκ ἔχω φράσαι.
  ζητῶν γὰρ αὔτ᾽ οὐχ ηὗρον ἐν τοῖς στρώμασιν.
  Ἀ νήρ
  335 εἶτ᾽ οὐδὲ τὴν γυναῖκ᾽ ἐκέλευσάς σοι φράσαι;
  Βλέπυρος
  μὰ τὸν Δί᾽ οὐ γὰρ ἔνδον οὖσα τυγχάνει,
  ἀλλ᾽ ἐκτετρύπηκεν λαθοῦσκ μ᾽δ ἔν:οθθεν:
  οθὸεν οικα μή τι δρᾷ νεώτερον.
  Ἀ νήρ
  νὴ τὸν Ποσειδῶ ταὐτὰ τοίνυν ἄντικρυς
  340 ἐμοὶ πέπονθας. καὶ γὰρ ᾗ ξύνειμ᾽ ἐγὼ
  φρούδη 'στ᾽ ἔχουσα θοἰμάτιον οὑγὼ 'φόρουν.
  κοὐ τοῦτο λυπεῖ μ᾽, ἀλλὰ καὶ τὰς ἐμβάδας.
  οὔκουν λαβεῖν γ᾽ αὐτὰς ἐδυνάμην οὐδαμοῦ.
  Βλέπυρος
  μὰ τὸν Διόνυσον οὐδ᾽ ἐγὼ γὰρ τὰς ἐμὰς
  345 Λακωνικάς, ἀλλ᾽ ὡς ἔτυχον χιιὰν χιιὰς
  τὼ κοθόρνω τὼ πόδ᾽ ἐνθεὶς ἵεμαι,
  ἵνα μὴ 'γχέσαιμ᾽ ἐς τὴν σισύραν: φανὴ γΰρ ἦΰρ.
  Ἀ νήρ
  τί δῆτ᾽ ἂν εἴη; μῶν ἐπ᾽ ἄριστον γυνὴ
  κέκληκεν αὐτὴν τῶν φίλων;
  Βλέπυρος
  γνώμην γ᾽ ἐμήν.
  Ἀ νήρ
  350 οὔκουν πονηρά γ᾽ ἐστὶν ὅ τι κἄμ᾽ εἰδέναι.
  ἀλλὰ σὺ μὲν ἱμονιάν τιν᾽ ἀποπατεῖς, ἐμοὶ δ᾽
  ὥρα βαδίζειν ἐστὶν εἰς ἤἤκείσ,
  λη άβω θοἰμάτιον, ὅπερ ἦν μοι μόνον.
  Βλέπυρος
  κἄγωγ᾽, ἐπειδὰν ἀποπατήσω: νῦν δέ μου
  355 ἀχράς τις ἐγκλῄσασ᾽ ἔχει τὰ σιτία.
  Ἀ νήρ
  μῶν ἣν Θρασύβουλος εἶπε τοῖς Λακωνικοῖς;
  Βλέπυρος
  νὴ τὸν Διόνυσον ἐνέχεται γοῦν μοι σφόδρα.
  ἀτὰρ τί δράσω; καὶ γὰρ οὐδὲ τοῦτό με
  μόνον τὸ λυποῦν ἐστιν, ἀλλ᾽ ὅταν φάγω,
  360 ὅποι βαδμτειοί πὸν ἡ κόπρος.
  νῦν μὲν γὰρ οὗτος βεβαλάνωκε τὴν θύραν,
  ὅστις ποτ᾽ ἔσθ᾽ ἅνθρωπος ἁχραδούσιος
  τίς ἂν οὖν ἰατρόν μοι μετέλθοι καὶ τίνα;
  τίς τῶν κατὰ πρωκτὸν δεινός ἐστι τὴν τέχνην;
  365 ἀλλ᾽ οἶδ᾽, Ἀμύνων. ἀλλ᾽ ἴσως ἀρνήσεται.
  Ἀντισθένη τις καλεσάτω πάσῃ τέχνῃ.
  οὗτος γὰρ ἁνὴρ ἕνεκά γε στεναγμάτων
  οἶδεν τί πρωκτὸς βούλεται χεζητιῶν.
  ὦ πότνι᾽ Εἰλείθυια μή με περιίδῃς
  370 διαρραγέντα μηδὲ βεβαλανωμένον,
  ἵνα μὴ γκνωνμαι ωμῳδική.
  Χρέμης
  οὗτος τί ποιεῖς; οὔτι που χέζεις;
  Βλέπυρος
  ἐγώ;
  οὐ δῆτ᾽ ἔτι γε μὰ τὸν Δί᾽, ἀλλ᾽ ἀνίσταμαι.
  Χρέμης
  τὸ τῆς γυναικὸς δ᾽ ἀμπέχει χιτώνιον;
  Βλέπυρος
  375 ἐν τῷ σκότῳ γὰρ τοῦτ᾽ ἔτυχον ἔνδον λαβών.
  ἀτὰρ πόθεν ἥκεις ἐτεόν;
  Χρέμης
  ἐξ ἐκκλησίας.
  Βλέπυρος
  ἤδη λέλυται γάρ;
  Χρέμης
  νὴ Δί᾽ ὄρθριον μὲν οὖν.
  καὶ δῆτα πολὺν ἡ μίλτος ὦ Ζεῦ φίλτατε
  γέλων παρέσχεν, ἣν προσέρραινον κύκλῳ.
  Βλέπυρος
  380 τὸ τριώβολον δῆτ᾽ ἔλαβες;
  Χρέμης
  εἰ γὰρ ὤφελον.
  ἀλλ᾽ ὕστερος νῦν ἦλθον, ὥστ᾽ αἰσχύνομαι
  μὰ τὸν Δί᾽ οὐδέν᾽ ἄλλον ἢ τὸν ον τὸν οον οον Δί᾽ οὐδέν᾽
  Βλέπυρος
  τὸ δ᾽ αἴτιον τί;
  Χρέμης
  πλεῖστος ἀνθρώπων ὄχλος,
  ὅσος οὐδεπώποτ᾽ ἦλθ᾽ ἁθρόος ἐς τὴν πύκνα.
  385 καὶ δῆτα πάντες σκυτοτόμοις ᾐκάζομεν
  ὁρῶντες αὐτούς. οὐ γὰρ ἀλλ᾽ ὑπερφυῶς
  ὡς λευκοπληθὴς ἦν ἰδεῖν ἡκκλησία:
  ὥστ᾽ οὐκ ἔλαβοὐὐτὐὐκ ἔλαβοονὐ ς οὔτ᾽ ἄλλοι συχνοί.
  Βλέπυρος
  οὐδ᾽ ἄρ᾽ ἂν ἐγὼ λάβοιμι νῦν ἐλθών;
  Χρέμης
  πόθεν;
  390 οὐδ᾽ εἰ μὰ Δία τότ᾽ ἦλθες ὅτε τὸ δεύτερον
  ἁλεκτρυὼν ἐφθέγγετ᾽.
  Βλέπυρος
  οἴμοι δείλαιος.
  Ἀντίλοχ᾽ ἀποίμωξόν με τοῦ τριωβόλου
  τὸν ζῶντα μᾶλλον. τἀμὰ γὰρ διοίχεται.
  ἀτὰρ τί τὸ πρᾶγμ᾽ ἦν, ὅτι τοσοῦτον χρῆμ᾽ ὄχλου
  395 οὕτως ἐν ὥρᾳ ξυνελέγη;
  Χρέμης
  τί δ᾽ ἄλλο γ᾽ ἢ
  ἔδοξε τοῖς πρυτάνεσι περὶ σωτηρίας
  γνώμας καθεῖναι τῆς πω; κᾆτ᾽ εὐθέως
  πρῶτος Νεοκλείδης ὁ γλάμων παρείρπυσεν.
  κἄπειθ᾽ ὁ δῆμος ἀναβοᾷ πόσον δοκεῖς,
  400 'οὐ δεινὰ τολμᾶν τουτονὶ
  αῦαὶρεο περὶ σωτηρίας προκειμένου,
  ὃς αὐτὸς αὑτῷ βλεφαρίδ᾽ οὐκ ἐσώσατο;'
  ὁ δ᾽ ἀναβοήσας καὶ περιβλέψας ἔφη,
  'τί δαί με χρῆν δρᾶν;'
  Βλέπυρος
  'σκόροδ᾽ ὁμοῦ τρίψαντ᾽ ὀπῷ
  405 τιθύμαλλον ἐμβαλόντα τοῦ Λακωνικοοῦ
  σεποοῦ σεποτα ιν τὰ βλέφαρα τῆς ἑσπέρας,'
  ἔγωγ᾽ ἂν εἶπον, εἰ παρὼν ἐτύγχανον.
  Χρέμης
  μετὰ τοῦτον Εὐαίων ὁ δεξιώτατος
  παρῆλθε γυμνός, ὡς ἐδόκει τοῖς πλεέμοσιν:
  410 αγοτω ὔφασκεν ἱμάτιον ἔχειν:
  κἄπειτ᾽ ἔλεξε δημοτικωτάτους λόγους:
  'ὁρᾶτε μέεέν μταεόΉσντε αεόΉσντε ραστατήρου
  καὐτόν: ἀλλ᾽ ὅμως ἐρῶ
  ὡς τὴν πόλιν καὶ τοὺς πολίτας σώσετε.
  415 ς
  ἡμῶν οὐδέν᾽ ἂν λάβοι ποτέ
  .
  ὅσοις δὲ κλίνη μή 'στι μηδὲ στρώματα,
  ἰέναι καθευδήσοντας ἀπονενιμμένους
  420 ἐεκς σκς τῶκς τῶκς ῶν: ἢν δ᾽ ἀποκλῄῃ θύρᾳ
  χειμῶνος ὄντος, τρεῖς σισύρας ὀφειλέτω.
  Βλέπυρος
  νὴ τὸν Διόνυσον χρηστά γ᾽: εἰ δ᾽ ἐκεῖνά γε
  προσέθηκεν, οὐδεὶς ἀντεχενσροτε, νὶ
  ς ἀλφιταμοιβοὺς τοῖς ἀπόροις τρεῖς χοίνικας
  425 δεῖπνον παρέχειν ἅπασιν μράα,
  κμάε κμάε α τοῦτ᾽ ἀπέλαυσαν Ναυσικύδους τἀγαθόν.
  Χρέμης
  μετὰ τοῦτο τοίνυν εὐπρεπὴς νεανίας
  λευκός τις ἀνεπήδησ᾽ ὅμοιος Νικίᾳ
  δημηγΉΉρ", σεκΉρ" ίρησεν λέγειν
  430 ὡς χρὴ παραδοῦναι ταῖς γυναιξὶ τὴν πόλιν.
  εἶτ᾽ ἐθορύβησαν κἀνέκραγον ὡς εὖ λέγοι,
  τὸ σκυτοτομικὸν πλῆθος, οἱ δ᾽ ἐκ ἐκ ἐκ ἐκ ἐκ ἐκ
  ἀνεβορβόρυξαν.
  Βλέπυρος
  νοῦν γὰρ εἶχον νὴ Δία.
  Χρέμης
  ἀλλ᾽ ἦσαν ἥττους: ὁ δὲ κατεῖχε τῇ βοῇ,
  435 τὰς μὲν γυναῖκας πόλλ᾽ ἀγαθθὰ λέγπων, λᲲδὰ λέγων ὰ
  κακά.
  Βλέπυρος
  καὶ τί εἶπε;
  Χρέμης
  πρῶτον μέν σ᾽ ἔφη
  εἶναι πανοῦργον.
  Βλέπυρος
  καὶ σέ;
  Χρέμης
  μή πω τοῦτ᾽ ἔρῃ.
  κἄπειτα κλέπτην.
  Βλέπυρος
  ἐμὲ μόνον;
  Χρέμης
  καὶ νὴ Δία
  καὶ συκοφάντην.
  Βλέπυρος
  ἐμὲ μόνον;
  Χρέμης
  καὶ νὴ Δία
  440 τωνδὶ τὸ πλῆθος.
  Βλέπυρος
  τίς δὲ τοῦτ᾽ ἄλλως λέγει;
  Χορ ὸ ς
  γυναῖκα δ᾽ εἶναι πρᾶγμ᾽ ἔφη νουβυστικὸν
  καὶ χρηματοποιόν: κοὔτε τἀπόσρμκτϐεηΘἔὶ
  φόροιν ἑκάστοτ᾽ αὐτὰς ἐκφέρειν,
  σὲ δὲ κἀμὲ βουλεύοντε τοῦτο δρᾶν ἀεί.
  Βλέπυρος
  445 καὶ νὴ τὸν Ἑρμῆν τοῦτό γ᾽ οὐκ ἐψεύσατο.
  Χρέμης
  ἔπειτα συμβάλλειν πρὸς ἀλλήλας ἔφη
  ἱμάτια χρυσί᾽ ἀργύριον ἐκπώματα
  μόνας μόναιρις ἐναντίον,
  καὶ ταῦτ᾽ ἀποφέρειν πάντα κοὐκ ἀποστερεῖν,
  450 ἡμῶν δὲ τοὺς σετος ποϦλλοοὺὐκ το δρᾶν.
  Βλέπυρος
  νὴ τὸν Ποσειδῶ μαρτύρων γ᾽ ἐναντίον.
  Χρέμης
  οὐ συκοφαντεῖν, οὐ διώκειν, οὐδὲ τὸν
  δῆμον καταλύειν, ἀλλὰ πολλὰ κἀσπαλθά, τεὰ πολλὰ κἀγπαθά,
  ἕὸτετ ὰς γυναῖκας ηὐλόγει.
  Βλέπυρος
  455 τί δῆτ᾽ ἔδοξεν;
  Χρέμης
  ἐπιτρέπειν γε τὴν πόλιν
  ταύταις. ἐδόκει γὰρ τοῦτο μόνον ἐν τῇ πόλει
  οὔπω γεγενῆσθαι.
  Βλέπυρος
  καὶ δέδοκται;
  Χρέμης
  φήμ᾽ ἐγώ.
  Βλέπυρος
  ἅπαντά τ᾽ αὐταῖς ἐστι προστεταγμένα
  ἃ τοῖσιν ἀστοῖς ἔμελεν;
  Χρέμης
  οὕτω ταῦτ᾽ ἔχει.
  Βλέπυρος
  460 οὐδ᾽ ἐς δικαστήριον ἄρ᾽ εἶμ᾽ ἀλλ᾽ ἡ γυνή;
  Χρέμης
  οὐδ᾽ ἔτι σὺ θρέψεις οὓς ἔχεις ἀλλ᾽ ἡ γυνή.
  Βλέπυρος
  οὐδὲ στένειν τὸν ὄρθρον ἔτι πρᾶγμ᾽ ἆρά μοι;
  Χρέμης
  μὰ Δί᾽ ἀλλὰ ταῖς γυναιξὶ ταῦτ᾽ ἤδη μέλει:
  σὺ δ᾽ ἀστενακτὶ περδόμενος οἴκοι μεοι μεοι μεοι
  Βλέπυρος
  465 κάζωσι
  πρὸς βίαν —
  
  Χρέμης
  τί δρᾶν;
  Βλέπυρος
  κινεῖν ἑαυτάς.
  Χρέμης
  ἢν δὲ μὴ δυνώμεθα;
  Βλέπυρος
  ἄριστον οὐ δώσουσι.
  Χρέμης
  σὺ δέ γε νὴ Δία
  470 δρᾶ ταῦθ᾽, ἵν᾽ ἀριστᾷς τε καὶ κινῇς ἅμα.
  Βλέπυρος
  τὸ πρὸς βίαν δεινότατον.
  Χρέμης
  ἀλλ᾽ εἰ τῇ πόλει
  τοῦτο ξυνοίσει, ταῦτα χρὴ πάντ᾽ ἄνδρα δρᾶν.
  Βλέπυρος
  λόγος γέ τοί τις ἔστι τῶν γεραιτέρων,
  ἀνόηθ᾽ ὅσ᾽ ἂν καὶ μῶρα βουλευσώμπεθα, 475νἅσώμπεθα,
  475ἅἅσώμπεθα ὸ βέλτιον ἡμῖν ξυμφέρειν.
  Χρέμης
  καὶ ξυμφέροι γ᾽ ὦ πότνια Παλλὰς καὶ θεοί.
  ἀλλ᾽ εἶμι: σὺ δ᾽ ὑγίαινε.
  Βλέπυρος
  καὶ σύ γ᾽ ὦ Χρέμης.
  Χορ ὸ ς
  ἔμβα χώρει.
  ἆρ᾽ ἔστι τῶν ἀνδρῶν τις ἡμῖν ὅστις ἐπακολουθεῖ;
  480. ὢν
  τὸ σχῆμα καταφυλάξῃ .
   Χορ ὸ ς
  ἀλλ᾽ ὡς μάλιστα τοῖν ποδοῖν ἐπικτυπῶν βάδιζε:
  ἡμῖν δ᾽ ἂν αἰσχύνην φέροι
  485 τοῖς ἀνδράσιν τὸ πρᾶγμα τοῦτ᾽ ἐλεγχθέν.
  πρὸς ταῦτα συστέλλου σεαυτὴν
  καὶ περισκοπουμένη
  τἀνθένδε καὶ τἀκεῖσε καὶ
  μυυι, δεξι, δεξ μφορὰ γενήσεται τὸ πρᾶγμα.
  ἀλλ᾽ ἐγκονῶμεν: τοῦ τόπου γὰρ ἐγγύς ἐσμεν ἤδη,
  490 ὅθενπερ εἰς ἐκκλησίανμεθρμκνμεθρμκνμεθρἸκν ᾽ ᾖμεν:
  τὴν δ᾽ οἰκίαν ἔξεσθ᾽ ὁρᾶν, ὅθενπερ ἡ στρατηγὸς
  ἔσθ᾽ ἡ τὸ πρσΦὶγμ᾽ν ε὿ὸ ν ἔδοξε τοῖς πολίταις. Χορ ὸ ς
  ὥστ᾽ εἰκὸς ἡμᾶς μὴ βραδύνειν ἔστ᾽ ἐπαναμενούσας
  πώγωνας ἐξηρτημςνας,
  495 μὴ καὴ καὴ εθ᾽ ἡμᾶς† χἠμῶν ἴσως κατείπῃ.
  ἀλλ᾽ εἶα δεῦρ᾽ ἐπὶ σκιᾶς
  ἐλθοῦσα πρὸς τὸ τειχίον
  παραβλέπουσα θατέρῳ
  πυάσιν μετασιν μετασιν ν αὖθις ἥπερ ἦσθα,
  500 καὶ μὴ βράδυν᾽: ὡς τήνδε καὶ δὴ τὴν στρατηγὸν ἡμῶν χωΐΐκ῿
  λησίας ὁρῶμεν. ἀλλ᾽ ἐπείγου
  ἅπασα καὶ μίσει σάκον πρὸς τοῖν γνάθοιν ἔχουσα:
  χαὖται γὰσνρ λκινρ ἥκινὸς σχῆμα τοῦτ᾽ ἔχουσαι. Πραξάγορα
  ταυτὶ μὲν ἡμῖν ὦ γυναῖκες εὐτυχῶς
  505 τὰ πράγματ᾽ ἐκβέβηκεν ἁβουλεύσαμεν.
  ἀλλ᾽ ὡς τάχιστα πρίν τιν᾽ ἀνθρώπων ἰδεῖν,
  ῥιπτεῖτε χλαίνας, ἐμβὰς ἐκχπνδὼτν ἴιπτεῖτε χλαίνας,
  ἐμβὰς ἐκχπνδὼτν ἴν απτοὺς ἡνίας Λακωνικάς,
  βακτηρίας ἄφεσθε. καὶ μέντοι σὺ μὲν
  510 ταύτας κατευτρέπιζ᾽, ἐγὼ δὲ βούλομαι
  εἴσω παρερπύσασα πρδὶν τὸνν τὸν
  ῖν, καταθέσθαι θοἰμάτιον αὐτοῦ πάλιν
  ὅθενπερ ἔλαβον τἄλλα θ᾽ ἁξηνεγκάμην.
  Χορ ὸ ς
  κεῖται καὶ δὴ πάνθ᾽ ἅπερ εἶπας, σὸν δ᾽ ἔργον τἄλλα διδάσκειν,
  515 ὅ τί σοι δρ῾μμοοιιι μεῖς δόξομεν ὀρθῶς ὑπακούειν.
  οὐδεμιᾷ γὰρ δεινοτέρᾳ σου ξυμμείξασ᾽ οἶδα γυναικί.
  Πραξάγορα
  περιμείνατέ νυν, ἵνα τῆς ἀρχῆς ἣν ἄρτι κεχιεροτόνημαι,
  ξυμβούλοισιν πάσραις νωμῖ ὑμῖ καὶ γὰρ ἐκεῖ μοι
  ἐν τῷ θορύβῳ καὶ τοῖς δεινοῖς ἀνδρειόταται γεγένησθε.
  Βλέπυρος
  520 αὕτη πόθεν ἥκεις Πραξαγόρα;
  Πραξάγορα
  τί δ᾽ ὦ μέλε
  σοὶ τοῦθ᾽;
  Βλέπυρος
  ὅ τί μοι τοῦτ᾽ ἔστιν; ὡς εὐηθικῶς.
  Πραξάγορα
  οὔτοι παρὰ τοῦ μοιχοῦ γε φήσεις.
  Βλέπυρος
  οὐκ ἴσως
  ἑνός γε.
  Πραξάγορα
  καὶ μὴν βασανίσαι τουτί γέ σοι
  ἔξεστι.
  Βλέπυρος
  πῶς;
  Πραξάγορα
  εἰ τῆς κεφαλῆς ὄζω μύρου.
  Βλέπυρος
  525 тί δ᾽; οὐχὶ βινεῖται γυνὴ κἄνευ μύρου;
  Πραξάγορα
  οὐ δῆτα τάλαν ἔγωγε.
  Βλέπυρος
  πῶς οὖν ὄρθριον
  ᾤχου σιωπῇ θοἰμάτιον λαβοῦσά μου;
  Πραξάγορα
  γυνή μέ τις νύκτωρ ἑταίρα καὶ φίλη
  μετεπέμψατ᾽ ὠδίνουσα.
  Βλέπυρος
  κᾆτ᾽ οὐκ ἦν ἐμοὶ
  530 φράσασαν ἰέναι;
  Πραξάγορα
  τῆς λεχοῦς δ᾽ οὐ φροντίσαι
  οὕτως ἐχούσης ὦνερ;
  Βλέπυρος
  εἰποῦσάν γέ μοι.
  ἀλλ᾽ ἔστιν ἐνταῦθά τι κακόν.
  Πραξάγορα
  μὰ τὼ θεὼ
  ἀλλ᾽ ὥσπερ εἶχον ᾠχόμην: ἐδεῖτο δὲ
  ἥπερ μεθῆκέ μ᾽σιιένα νῃ.
  Βλέπυρος
  535 εἶτ᾽ οὐ τὸ σαυτῆς ἱμάτιον ἐχρῆν σ᾽ ἔχειν;
  ἀλλ᾽ ἔμ᾽ ἀποδύσασ᾽ ἐπιβαλοῦσα τοὔγκυκλον
  ᾤχου καταλιποῦσ᾽ ὡσπερεὶ προοκείμενοο,
  ὐ στεφανώσασ᾽ οὐδ᾽ ἐπιθεῖσα λήκυθον.
  Πραξάγορα
  ψῦχος γὰρ ἦν, ἐγὼ δὲ λεπτὴ κἀσθενής:
  540 ἔπειθ᾽ ἵν᾽ ἀλεαίνοιμι, τοῦσβμεσ:
  ἠμπεσ ᾽ ἐν ἀλέᾳ κατακείμενον καὶ στρώμασιν
  κατέλιπον ὦνερ.
  Βλέπυρος
  αἱ δὲ δὴ Λακωνικαὶ
  ᾤχοντο μετὰ σοῦ κατὰ τί χἠ βακτηρία;
  Πραξάγορα
  ἵνα θοἰμάτιον σώσαιμι, μεθυπεδησάμην
  545 μιμουμένη σε καὶ κτυποῦσα το´ν
  ποοδοῖν καῖν καν ους παίουσα τῇ βακτηρίᾳ.
  Βλέπυρος
  οἶσθ᾽ οὖν ἀπολωλεκυῖα πυρῶν ἑκτέα,
  ὃν χρῆν ἔμ᾽ ἐξ ἐκκλησίας εἰληφέναι;
  Πραξάγορα
  μὴ φροντίσῃς: ἄρρεν γὰρ ἔτεκε παιδίον.
  Βλέπυρος
  550 ἡκκλησία;
  Πραξάγορα
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἐφ᾽ ἣν ἐγᾠχόμην.
  ἀτὰρ γεγένηται;
  Βλέπυρος
  ναὶ μὰ Δί᾽. οὐκ ᾔδησθά με
  φράσαντά σοι χθές;
  Πραξάγορα
  ἄρτι γ᾽ ἀναμιμνῄσκομαι.
  Βλέπυρος
  οὐδ᾽ ἄρα τὰ δόξαντ᾽ οἶσθα;
  Πραξάγορα
  μὰ Δί ἐγὼ μὲν οὔ.
  Βλέπυρος
  κάθησο τοίνυν σηπίας μασωμένη.
  555 ὑμῖν δέ φασι παραδεδόσθαι τὴν πόλιν.
  Πραξάγορα
  τί δρᾶν; ὑφαίνειν;
  Βλέπυρος
  οὐ μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἄρχειν.
  Πραξάγορα
  τίνων;
  Βλέπυρος
  ἁπαξαπάντων τῶν κατὰ πόλιν πραγμάτων.
  Πραξάγορα
  νὴ τὴν Ἀφροδίτην μακαρία γ᾽ ἄρ ἡ πόλις
  ἔσται τὸ λοιπόν.
  Βλέπυρος
  κατὰ τί;
  Πραξάγορα
  πολλῶν οὕνεκα.
  560. συκοφαντεῖν
  —
  _
  Βλέπυρος
  μηδαμῶς πρὸς τῶν θεῶν
  τουτὶ ποιήσῃς μηδ᾽ ἀφέλῃ μου τὸν βίον.
  Ἀ νήρ
  ὦ δαιμόνι᾽ ἀνδρῶν τὴν γυναῖκ᾽ ἔα λέγειν.
  Πραξάγορα
  565 μὴ λωποδυτῆσαι, μὴ φθονεῖν τοῖς πλησίον,
  μὴ γυμνὸν εἶναι μὴ πένητα μηδέενα,
  ὴ θαι, μὴ 'νεχυραζόμενον φέρειν.
  Ἀ νήρ
  νὴ τὸν Ποσειδῶ μεγάλα γ᾽, εἰ μὴ ψεύσεται.
  Πραξάγορα
  ἀλλ᾽ ἀποφανῶ τοῦθ᾽, ὥστε σέ τέ μοι μαρτυρεῖν
  570 καὶ τοῦτον αὐτὸν μηδὲιν μεντειν ἀντει
  Χορ ὸ ς
  νῦν δὴ δεῖ σε πυκνὴν φρένα καὶ φιλόσοφον ἐγείρειν
  φροντίδ᾽
  ἐπισταμένηισία Ͽဖσι ταဖσι ύνειν.
  καινὴ γὰρ ἐπ᾽ εὐτυχίαισιν
  ἔρχεται γλώττης ἐπίνοια πολίτην
  575 δῆμον ἐπανσιαϊοῦρσα
  ὠφελίαισι βίου: δηλοῦν δ᾽ ὅ τί περ δύνασαι
  καιρός.
  δεῖται γάρ τοι σοφοῦ τινος ἐξευρήματος ἡ πόλις ἡμῶν.
  ἀλλὰ πέραινε μόνον
  μήτε δεδραμένα μήτ᾽ εἰρημένα πω πρότερον:
  580 μισοῦσι γὰρ ἢκν τὰ πλιιλα ς θεῶνται. Χορ ὸ ς
  ἀλλ᾽ οὐ μέλλειν, ἀλλ᾽ ἅπτεσθαι καὶ δὴ χρῆν ταῖς διανοίαις,
  ὡς τὸ ταχχύνείν χειρίν χειρίν χειρίν πλεῖστον παρὰ τοῖσι θεαταῖς. Πραξάγορα
  καὶ μὴν ὅτι μὲν χρηστὰ διδάξω πιστεύω: τοὺς δὲ θεατάς,
  εἰ καινοτομεẖν δθελήσνω τοῖς ἠθάσι λίαν
  585 τοῖς τ᾽ ἀρχαίοις ἐνδιατρίβειν, τοῦτ᾽ ἔσθ᾽ ὃ μάλδιστα έέδ.ις
  Βλέπυρος
  περὶ μὲν τοίνυν τοῦ καινοτομεῖν μὴ δείσῃς: τοῦτο γὰρ ἡμῖν
  δρᾶν ἀντ᾽ ἄλληριῂ ῼ ν, τῶν δ᾽ ἀρχαίων ἀμελῆσαι.
  Πραξάγορα
  μή νυν πρότερον μηδεὶς ὑμῶν ἀντείπῃ μηδ᾽ ὑποκρούσῃ,
  πρὶν ἐπίστασθαι τὴίνοαατίνοα ῦ φράζοντος ἀκοῦσαι.
  590 κοινωνεῖν γὰρ πάντας φήσω χρῆναι πάντων μετέχοντας
  κἀκ ταὐτοῦ ζῆν, καὶ ὶ ὶ ουτεῖν, τὸν δ᾽ ἄθλιον εἶναι,
  μηδὲ γεωργεῖν τὸν μὲν πολλήν, τῷ δ᾽ εἶναι μηφὲὲὲὲ ἀνδραπόδοις
  τὸν μὲν χρῆσθαι πολλοῖς, τὸν δ᾽ οὐδ᾽ ἀκολούθῳ:
  ἀλλ᾽ ἕνα ποιῶ κοινὸν πᾶσιν βίοτον καὶ τοῦτον ὅμοιον.
  Βλέπυρος
  595 πῶς οὖν ἔσται κοινὸς ἅπασιν;
  Πραξάγορα
  κατέδει πέλεθον πρότερός μου.
  Βλέπυρος
  καὶ τῶν πελέθων κοινωνοῦμεν;
  Πραξάγορα
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἔφθης μ᾽ ὑποκρούσας.
  τοῦτο γὰρ ἤμελλον ἐγὼ λέξειν: τὴν γῆν πρώτιστα ποιήσω
  κοινὴν πάντων καὶ τἀργιρρ λλ᾽ ὁπόσ᾽ ἐστὶν ἑκάστῳ.
  εἶτ᾽ ἀπὸ τούτων κοινῶν ὄντων ἡμεῖς βοσκήσομεν ὑμᾶς
  600 ταμιευόμεναια καιὶ φειδὶ φειδὶ ὴν γνώμην προσέχουσαι.
  Βλέπυρος
  πῶς οὖν ὅστις μὴ κέκτηται γῆν ἡμῶν, ἀργύριον δὲ
  καὶ Δαρεικοὺς ἀφανῆ πλοᦿ;
  Πραξάγορα
  τοῦτ᾽ ἐς τὸ μέσον καταθήσει.
  καὶ μὴ καταθεὶς ψευδορκήσει.
  Βλέπυρος
  κἀκτήσατο γὰρ διὰ τοῦτο.
  Πραξάγορα
  ἀλλ᾽ οὐδέν τοι χρήσιμον ἔσται πάντως αὐτῷ.
  Βλέπυρος
  κατὰ δὴ τί;
  Πραξάγορα
  605. ν στεφάνους ἐρεβίνθους
  .
  ὥστε τί κέρδος μὴ καταθεῖναι; σὺ γὰρ ἐξευρὼν ἀπόδειξον.
  Βλέπυρος
  οὔκουν καὶ νῦν οὗτοι μᾶλλον κλέπτουσ᾽ οἷς ταῦτα πάρεστιν;
  Πραξάγορα
  πρότερόν γ᾽ ὦταῖρ᾽ ὅτε τοῖσι νόμοις διεχρώμεθα τοῖς προτέροισιν:
  610 νῦν δ᾽ ἔὤια ἐκ κοινοῦ, τί τὸ κέρδος μὴ καταθεῖναι;
  Βλέπυρος
  ἢν μείρακ᾽ ἰδὼν ἐπιθυμήσῃ καὶ βούληται σκαλαθῦραι,
  ἕξει τούτων ἀφελὼν δοῶ,τẦναν δοῦνα κοινοῦ δὲ μεθέξει
  ξυγκαταδαρθών.
  Πραξάγορα
  ἀλλ᾽ ἐξέσται προῖκ᾽ αὐτῷ ξυγκαταδαρθεῖν.
  καὶ ταύτας γὰρ κοινὰς ποιῶ τοῖς ἀνδράσι συγκατακεῖσθαι
  615 καὶ παιδομποιεέῖο βυλγοον
  Βλέπυρος
  πῶς οὖν οὐ πάντες ἴασιν
  ἐπὶ τὴν ὡραιοτάτην αὐτῶν καὶ ζητήσουσιρίν ὐτῶν ὐτῶν ὐτῶν καὶ ζητήσουσιινἐπὶ
  Πραξάγορα
  αἱ φαυλότεραι καὶ σιμότεραι παρὰ τὰς σεμνὰς καθεδοῦνται:
  κᾆτ᾽ ἢν ταύτης ἐπιθυμήῃ χρὰν πρῶθ᾽ ὑποκρούσει.
  Βλέπυρος
  καὶ πῶς ἡμᾶς τοὺς πρεσβύτας, ἢν ταῖς αἰσχραῖσι συνῶμεν,
  620 οὐκ ἐπιλείψπροτ τὸ πον πρὶν ἐκεῖσ᾽ οἷ φῂς ἀφικέσθαι;
  Πραξάγορα
  οὐχὶ μαχοῦνται: περὶ σοῦ θάρρει: μὴ δείσῃς: οὐχὶ μαχοῦνται.
  Βλέπυρος
  περὶ τοῦ;
  Πραξάγορα
  τοῦ μὴ ξυγκαταδαρθεῖν. καὶ σοὶ τοιοῦτον ὑπάρχει.
  Βλέπυρος
  τὸ μὲν ὑμέτερον γνώμην τιν᾽ ἔχει: προβεβούλευται γάρ, ὅπως ἂν
  μηδεμιᾶς ᾖ τρόπημα θρόπημα ὲ τῶν ἀνδρῶν τί ποιήσει;
  625 φεύξονται γὰρ τοὺς αἰσχίους, ἐπὶ τοὺς δὲ καλοὺς βαδιοῦνται.
  Πραξάγορα
  ἀλλὰ φυλάξουσ᾽ οἱ φαυλότεροι τοὺς καλλίους ἀπιόντας
  ἀπὸ τοῦ δείπνου κσποὶ κποὶ κποὐ τοὺς ὶ τοῖσιν δημοσίοισιν:
  κοὐκ ἐξέσται παρὰ τοῖσι καλοῖς καὶ τοῖς μεγάαλοοις τγεταῖσοι
  κατῖσι ναιξὶ πρὶν ἂν τοῖς αἰσχροῖς καὶ τοῖς μικροῖς χαρίσωνται.
  Βλέπυρος
  630 ἡ Λυσικράτους ἄρα νυνὶ ῥὶς ἴσα τοῖσι καλοῖσι φρονήσει.
  Πραξάγορα
  νὴ τὸν Ἀπόλλω καὶ δημοτική γ᾽ ἡ γνώμη καὶ καταχήνη
  τῶν σεμνοτέρων ἔσται πολᶶρὴ αγῖδας ἐχόντων,
  ὅταν ἐμβάδ᾽ ἔχων εἴπῃ πρότερος, 'παραχώρει κᾆτ᾽ ἐπιτήρδει, ὅτηρδνἐπιτήρδει, ὅτηρνῃ
  ξάμενος παραδῶ σοι δευτεριάζειν.
  Βλέπυρος
  635 πῶς οὖν οὕτω ζώντων ἡμῶν τοὺς αὑτοῦ παῖδας ἕκαστος
  ἔσται δυνατὸς διαγιγν
  Πραξάγορα
  τί δὲ δεῖ; πατέρας γὰρ ἅπαντας
  τοὺς πρεσβυτέρους αὑτῶν εἶναι τοῖσι χρόνοισιν νομιοῦσιν.
  Βλέπυρος
  οὐκοῦν ἄγξουσ᾽ εὖ καὶ χρηστῶς ἑξῆς τὸν πάντα γέροντα
  διὰ τὴν ἄγνοιανἦπε ν γιγνώσκοντες πατέρ᾽ ὄντα
  640 ἄγχουσι. τί δῆθ᾽ ὅταν ἀγνὼς ᾖ; πῶς οὐ τότε κἀπιχεσοῦνται;
  Πραξάγορα
  ἀλλ᾽ ὁ παρεστὼς οὐκ ἐπιτρέψει: τότε δ᾽ αὐτοῖς οὐκ ἔμελ᾽ οὐδὲν
  τῶν ἀλπλοτρίπων οι: νῦν δ᾽ ἢν πληγέντος ἀκούσῃ,
  μὴ αὐτὸν ἐκεῖνον τύπτῃ δεδιὼς τοαῇεος τοαῇοορῶτσιὴ αι.
  Βλέπυρος
  τὰ μὲν ἄλλα λέγεις οὐδὲν σκαιῶς: εἰ δὲ προσελθὼν Ἐπίκουρος
  645 ἢ Λευκολόφαπεπν πος , τοῦτ᾽ ἤδη δεινὸν ἀκοῦσαι.
  Πραξάγορα
  πολὺ μέντοι δεινότερον τούτου τοῦ πράγματός ἐστι,
  Βλέπυρος
  τὸ ποῖον;
  Πραξάγορα
  εἴ σε φιλήσειεν Ἀρίστυλλος φάσκων αὑτοῦ πατέρ᾽ εἶναι.
  Βλέπυρος
  οἰμώζοι γ᾽ ἂν καὶ κωκύοι.
  Πραξάγορα
  σὺ δέ γ᾽ ὄζοις ἂν καλαμίνθης,
  ἀλλ᾽ οὗτος μὲν πρότερον γέγοναεν πρὶθν τὶν τὶν νέσθαι,
  650 ὥστ᾽ οὐχὶ δέος μή σε φιλήσῃ.
  Βλέπυρος
  δεινὸν μέντἂν ἐπεπόνθη.
  τὴν γῆν δὲ τίς ἔσθ᾽ ὁ γεωργήσων;
  Πραξάγορα
  οἱ δοῦλοι. σοὶ δὲ μελήσει,
  ὅταν ᾖ δεκάπουν τὸ στοιχεῖον, λιπαρὸν χωρεῖν ἐπὶ δεῖπνον.
  Βλέπυρος
  περὶ δ᾽ ἱματίων τίς πόρος ἔσται; καὶ γὰρ τοῦτ᾽ ἔστιν ἐρέσθαι.
  Πραξάγορα
  τὰ μὲν ὄνθ᾽ ὑμῖν πρῶτον ὑπάρξει, τὰ δὲ λοίφ᾽ ἡμεῖς ὑφανοῦμεν.
  Βλέπυρος
  655 ἓν ἔτι ζητῶ: πῶς ἤν τις ὄφλῃ παρὰ τοῖς ἄρχουσι δίκην τῳ,
  πόθεν ταίσει; οὐ γὰρ τῶν κοινῶν γ᾽ ἐστὶ δίκαιον.
  Πραξάγορα
  ἀλλ᾽ οὐδὲ δίκαι πρῶτον ἔσονται.
  Βλέπυρος
  τουτὶ τοὔπος σ᾽ ἐπιτρίψει.
  Πραξάγορα
  κἀγὼ ταύτην γνώμην ἐθέμην: τοῦ γὰρ τάλαν οὕνεκ᾽ ἔσονται;
  Βλέπυρος
  πολλῶν οὕνεκα νὴ τὸν Ἀπόλλω: πρῶτον δ᾽ ἑνὸς οὕνεκα δήπου,
  660 ἤν τις ὀφείλΐν .
  Πραξάγορα
  πόθεν οὖν ἐδάνεισ᾽ ὁ δανείσας
  ἐν τῷ κοινῷ πάντων ὄντων; κλέπτων δήπου᾽ στ᾽ ἐπίδηλος.
  Βλέπυρος
  νὴ τὴν Δήμητρ᾽ εὖ γε διδάσκεις. τουτὶ τοίνυν φρασάτω μοι,
  τῆς αἰκείας οἱ τύπτοντες πόθεν ἐκτείσουσιν, ἐπιὐεν ἐκτείσουσιν ε ς
  ὑβρίζωσιν; τοῦτο γὰρ οἶμαί σ᾽ ἀπορήσειν.
  Πραξάγορα
  665 θις τῇ
  γαστρὶ κολασθείς.
  Βλέπυρος
  οὐδ᾽ αὖ κλέπτης οὐδεὶς ἔσται;
  Πραξάγορα
  πῶς γὰρ κλέψει μετὸν αὐτῷ;
  Βλέπυρος
  οὐδ᾽ ἀποδύσουσ᾽ ἄρα τῶν νυκτῶν;
  Πραξάγορα
  οὐκ ἢν οἴκοι γε καθεύδῃς,
  οὐδ᾽ ἤν γε θύραζ᾽ ὥσπερ πρότερον: βίπιρρος γὐ άρξει.
  670 ἢν δ᾽ ἀποδύῃ γ᾽, αὐτὸς δώσει. τί γὰρ αὐτῷ πρᾶγμα μάχεσθαι;
  ἔτερον γὰρ ἰὼν ἐκ τοῦ κοινοῦ κρεῖττον ἐκείνου κομιεῖται.
  Βλέπυρος
  οὐδὲ κυβεύσουσ᾽ ἆρ᾽ ἄνθρωποι;
  Πραξάγορα
  περὶ τοῦ γὰρ τοῦτο ποιήσει;
  Βλέπυρος
  τὴν δὲ δίαιταν τίνα ποιήσεις;
  Πραξάγορα
  κοινὴν πᾶσιν. τὸ γὰρ ἄστυ
  μίαν οἴκησίν φημι ποιήσειν συρρήξασ᾽ εἰς ἓν ἅπαντα,
  675 ὥστε λαδίζιιν υς.
  Βλέπυρος
  τὸ δὲ δεῖπνον ποῦ παραθήσεις;
  Πραξάγορα
  τὰ δικαστήρια καὶ τὰς στοιὰς ἀνδρῶνας πάντα ποιήσω.
  Βλέπυρος
  τὸ δὲ βῆμα τί σοι χρήσιμον ἔσται;
  Πραξάγορα
  τοὺς κρατῆρας καταθήσω
  καὶ τὰς ὑδρίας, καὶ ῥαψῳδεῖν ἔσται τοῖκτ παιιδσρκτ παιιδσρκτ παιιδσρκτ
  ς ἀνδρείους ἐν τῷ πολέμῳ, κεἴ τις δειλὸς γεγένηται,
  680 ἵνα μὴ δειπνῶσμ᾽ αἰσχεινν
  Βλέπυρος
  νὴ τὸν Ἀπόλλω χάριέν γε.
  τὰ δὲ κληρωτήρια ποῖ τρέψεις;
  Πραξάγορα
  εἰς τὴν ἀγορὰν καταθήσω:
  κᾆτα στήσασα παρ᾽ Ἁρμοδίῳ κληρώσω πάντας, ἕςενες ἕςίες
  ὁ λαχὼν ἀπίῃ χαίρων ἐν ὁποίῳ γράμματι δειπνεῖ: και
  κηρύξει τοὺς ἐκ τοσντὶ βῆτὐτὶ ιὰν ἀκολουθεῖν
  685 τὴν βασίλειον δειπνήσοντας: τὸ δὲ θῆτ᾽ ἐς τὴν παρὰ ταύτην ,
  τοὺς δ᾽ ἐκ τοῦ κάππ᾽ ἐς τὴν στοιὰν χωρεῖν τὴν ἀλφιτόπωλιν.
  Βλέπυρος
  ἵνα κάπτωσιν;
  Πραξάγορα
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἵν᾽ ἐκεῖ δειπνῶσιν.
  Βλέπυρος
  ὅτῳ δὲ τὸ γράμμα
  μὴ 'ξελκυσθῇ καθ᾽ ὃ δειπνήσει, τούτους ἀπελῶσιν ἅπαντ ἅπανε.
  Πραξάγορα
  ἀλλ᾽ οὐκ ἔσται τοῦτο παρ᾽ ἡμῖν:
  690 πᾶσι γὰρ ἄφθονα πάντα παρέξομεν,
  ὥστε στεθυσοεν φάνῳ
  πᾶς τις ἄπεισιν τὴν δᾷδα λαβών.
  αἱ δὲ γυναῖκες κατὰ τὰς διόδους
  προσπίπτουσαι τοῖς ἀπὸ δείπνου
  695 τάδε παρξουσιοὸ: ἡμᾶς:
  ἐνθάδε μεῖράξ ἐσθ᾽ ὡραία.
  'παρ᾽ ἐμοὶ δ᾽ ἑτέρα'
  φήσει τις ἄνωθ᾽ ἐξ ὑπερῴου,
  'καὶ καλλίστη καὶ λευκοτάεπρη:
  7 έντοι δεῖ σε καθεύδειν
  αὐτῆς παρ᾽ ἐμοί.'
  τοῖς εὐπρεπέσιν δ᾽ ἀκολουθοῦντες
  καὶ μειρακίοις οἱ φαυλότεροι
  τοιάδ᾽ ἐροοῦσι ῖς οὗτος;
  πάντως οὐδὲν δράσεις ἐλθών:
  705 τοῖς γὰρ σιμοῖς καὶ τοῖς αἰσχροῖς
  ἐψήτφισριρι ινεῖν,
  ὑμᾶς δὲ τέως θρῖα λαβόντας
  διφόρου συκῆς
  ἐν τοῖς προθύροισι δέφεσθαι.
  Πραξάγορα
  710 φέρε νυν φράσον μοι, ταῦτ᾽ ἀρέσκει σφῷν;
  Βλέπυρος
  πάνυ.
  Πραξάγορα
  βαδιστέον τἄρ᾽ ἐστὶν εἰς ἀγορὰν ἐμοί,
  ἵν᾽ ἀποδέχωμαι τὰ προσιόντα χρήματα, λσρκατα, λσρκατα,
  λσρκατα ιναν εὔφωνόν τινα.
  715 πρῶτον
  τήμερον
  .
  Βλέπυρος
  ἤδη γὰρ εὐωχησόμεσθα;
  Πραξάγορα
  φήμ᾽ ἐγώ.
  ἔπειτα τὰς πόρνας καταπαῦσαι βούλομαι
  ἁπαξαπάσας.
  Βλέπυρος
  ἵνα τί;
  Πραξάγορα
  δῆλον τουτογί:
  720 ἵνα τῶν νέων ἔχωσιν αὗται τὰς ἀκμάς.
  καὶ τάς γε δούλας οὐχὶ δεῖ κοσμουμένας
  τὴν τῶν ἐλευθέρων ὑφαρπάζειν Κύπριαν,
  τό ῖς δούλοισι κοιμᾶσθαι μόνον
  κατωνάκην τὸν χοῖρον ἀποτετιλμένας.
  Βλέπυρος
  725 οῦ τοῦτον
  οὐ
  θαυμάζετε;
  Ἀ ν ὴ ρ А
  ἐγὼ δ᾽ ἵν᾽ εἰς ἀγοράν γε τὰ σκεύη φέρω,
  προχειριοῦμαι κἀξετάσω τὴν οὐσίαν.
  Χορο ῦ
  Ἀ ν ὴ ρ А
  730 μένη κανηφορῇς
  ,
  πολλοὺς
  κάτω δὴ θυλάκους στρέψασ᾽ ἐμούς.
  ποῦ᾽ σθ᾽ ἡ διφροφόρος; ἡ χύτρα δεῦρ᾽ ἔξιθι,
  735 νὴ Δία μέλαινά γ᾽, οὐδ᾽ ἂν εἰ τὸ φάρμακον
  ἕψουσᾅᾅ ἇψουσᾅᾅ ἡ σικράτης μελαίνεται.
  ἵστω παρ᾽ αὐτήν, δεῦρ᾽ ἴθ᾽, ἡ κομμώτρια.
  φέρε δεῦρο ταύτην τὴν ὑδρίαν ὑδριαφόρε
  ἐνταῦθα. σὺ δὲ δεῦρ᾽ ἡ κιθαρῳδὸς ἔξιθι,
  740 πολλάκις ἀναστήσασά μ᾽ εἰς ἐκκλησ϶ίαν
  ἀνἉρ὿ ιὰ τὸν ὄρθριον νόμον.
  ὁ τὴν σκάφην λαβὼν προΐτω: τὰ κηρία
  κόδμιζε, τοὺς θαλλοὺς καθίστη πλησίον,
  καὼτπΐτὶ ξένεγκε καὶ τὴν λήκυθον.
  745 τὰ χυτρίδι᾽ ἤδη καὶ τὸν ὄχλον ἀφίετε.
  Ἀ ν ὴ ρ В
  ἐγὼ καταθήσω τἀμά; κακοδαίμων ἄρα
  ἀνὴρ ἔσομαι καὶ νοῦν ὀλίγον κεκτημένος.
  μὰ τὸν Ποσειδῶ γ᾽ οὐδέποτ᾽, ἀλλὰ βασανιῶ
  πρώτιστον αὐτὰ πολλάκις καὶ σκέψομαι.
  750. ἂν
  ἐκπύθωμαι
  πᾶν τὸ πρᾶγμ᾽ ὅπως ἔχει.
  οὗτος τί τὰ σκευάρια ταυτὶ βούλεται;
  πότερον μετοικιζόμενος ἐξενήνοχας
  755 αὔτ᾽ ἢ φέρεις ἐνέχυρα θήσων;
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  οὐδαμῶς.
  Ἀ ν ὴ ρ В
  τί δῆτ᾽ ἐπὶ στοίχου 'στὶν οὕτως; οὔτι μὴ
  Ἱέρωνι τῷ κήρυκι πομπὴν πέμπετε;
  Ἀ ν ὴ ρ А
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἀποφέρειν αὐτὰ μέλλω τῇ πόλει
  ἐς τὴν ἀγορὰν κατὰ τοὺς δςνογμένου.
  Ἀ ν ὴ ρ В
  760 μέλλεις ἀποφέρειν;
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  πάνυ γε.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  κακοδαίμων ἄρ᾽ εἶ
  νὴ τὸν Δία τὸν σωτῆρα.
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  πῶς;
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  πῶς; ῥᾳδίως.
  Ἀ ν ὴ ρ А
  τί δ᾽; οὐχὶ πειθαρχεῖν με τοῖς νόμοισι δεῖ;
  Ἀ ν ὴ ρ В
  ποίοισιν ὦ δύστηνε;
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  τοῖς δεδογμένοις.
  Ἀ ν ὴ ρ В
  δεδογμένοισιν; ὡς ἀνόητος ἦσθ᾽ ἄρα.
  Ἀ ν ὴ ρ А
  765 ἀνόητος;
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  οὐ γάρ; ἠλιθιώτατος μὲν οὖν
  ἁπαξαπάντων.
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  ὅτι τὸ ταττόμενον ποιῶ;
  Ἀ ν ὴ ρ В
  τὸ ταττόμενον γὰρ δεῖ ποιεῖν τὸν σώφρονα;
  Ἀ ν ὴ ρ А
  μάλιστα πάντων.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  τὸν μὲν οὖν ἀβέλτερον.
  Ἀ ν ὴ ρ А
  σὺ δ᾽ οὐ καταθεῖναι διανοεῖ;
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  φυλάξομαι,
  770 πρὶν ἄν γ᾽ ἴδω τὸ πλῆθος ὅ τι βουλεύεται.
  Ἀ ν ὴ ρ А
  τί γὰρ ἄλλο γ᾽ ἢ φέρειν παρεσκευασμένοι
  τὰ χρήματ᾽ εἰσίν;
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  ἀλλ᾽ ἰδὼν ἐπειθόμην.
  Ἀ ν ὴ ρ А
  λέγουσι γοῦν ἐν ταῖς ὁδοῖς.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  λέξουσι γάρ.
  Ἀ ν ὴ ρ А
  καί φασιν οἴσειν ἀράμενοι.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  φήσουσι γάρ.
  Ἀ ν ὴ ρ А
  775 ἀπολεῖς ἀπιστῶν πάντ᾽.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  ἀπιστήσουσι γάρ.
  Ἀ ν ὴ ρ А
  ὁ Ζεύς σέ γ᾽ ἐπιτρίψειεν.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  ἐπιτρίψουσι γάρ.
  οἴσειν δοκεῖς τιν᾽ ὅστις αὐτῶν νοῦν ἔχει;
  οὐ γὰρ πάτριον τοῦτ᾽ ἐστίν, ἀλλὰ λαμβάνειν
  ἡμᾶς μόνον δεῖ νὴ Δία: καὶ γὰρ θί7 ώσει
  δ᾽ ἀπὸ τῶν χειρῶν γε τῶν ἀγαλμάτων:
  ὅταν γὰρ εὐχώμεσθα διδόναι τἀγαθά,
  ἕσίηἏ ντα τὴν χεῖρ᾽ ὑπτίαν
  οὐχ ὥς τι δώσοντ᾽ ἀλλ᾽ ὅπως τι λήψεται.
  Ἀ ν ὴ ρ А
  ὦ δαιμόνι᾽ ἀνδρῶν ἔα με τῶν προὔργου τι δρᾶν.
  785 ταυτὶ γάρ ἐστι συνδετέα. ποῦ μοὔσθ᾽ ἱμάς;
  Ἀ ν ὴ ρ В
  ὄντως γὰρ οἴσεις;
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  ναὶ μὰ Δία, καὶ δὴ μὲν οὖν
  τωδὶ ξυνάπτω τὼ τρίποδε.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  τῆς μωρίας,
  τὸ μηδὲ περιμείναντα τοὺς ἄλλους ὅ τι
  δράσουσιν εἶτα τηνικαῦτ᾽ ἤδη
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  τί δρᾶν;
  Ἀ ν ὴ ρ В
  790 ἐπαναμένειν, ἔπειτα διατρίβειν ἔτι.
  Ἀ ν ὴ ρ А
  ἵνα δὴ τί;
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  σεισμὸς εἰ γένοιτο πολλάκις
  ἢ πῦρ ἀπότροπον, ἢ διᾴξειεν γαλῆ,
  παύσαιντ᾽τσνἂνἦΦΦἢ μβρόντητε σύ.
  Ἀ ν ὴ ρ А
  χαρίεντα γοῦν πάθοιμ᾽ ἄν, εἰ μὴ 'χοιμ᾽ ὅποι
  795 ταῦτα καταθείμην.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  μὴ γὰρ οὐ λάβῃς ὅποι:
  θάρρει, καταθήσεις, κἂν ἔνης ἔλθῃς.
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  τιή;
  Ἀ ν ὴ ρ В
  ἐγᾦδα τούτους χειροτονοῦντας μὲν ταχύ,
  ἅττ᾽ ἂν δὲ δόξῃ ταῦτα πάλιν ἀρνουμ΅ϭννν
  Ἀ ν ὴ ρ А
  οἴσουσιν ὦ τᾶν.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  ἢν δὲ μὴ κομίσωσι, τί;
  Ἀ ν ὴ ρ А
  800 ἀμέλει κομιοῦσιν.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  ἢν δὲ μὴ κομίσωσι, τί;
  Ἀ ν ὴ ρ А
  μαχούμεθ᾽ αὐτοῖς.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  ἢν δὲ κρείττους ὦσι, τί;
  Ἀ ν ὴ ρ А
  ἄπειμ᾽ ἐάσας.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  ἢν δὲ πωλῶσ᾽ αὐτά, τί;
  Ἀ ν ὴ ρ А
  διαρραγείης.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  ἢν διαρραγῶ δέ, τί;
  Ἀ ν ὴ ρ А
  καλῶς ποιήσεις.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  σὺ δ᾽ ἐπιθυμήσεις φέρειν;
  Ἀ ν ὴ ρ А
  805 ἔγωγε: καὶ γὰρ τοὺς ἐμαυτοῦ γείτονας
  ὁρῶ φέροντας.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  πάνυ γ᾽ ἂν οὖν Ἀντισθένης
  αὔτ᾽ εἰσενέγκοι: πολὺ γὰρ ἐμμελέστερον
  πρότερον χιἰσενέγκον τριάκονθ᾽ ἡμέρας.
  Ἀ ν ὴ ρ А
  οἴμωζε.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  Καλλίμαχος δ᾽ ὁ χοροδιδάσκαλος
  810 αὐτοῖσιν εἰσοίσει τι;
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  πλείω Καλλίου.
  Ἀ ν ὴ ρ В
  ἅνθρωπος οὗτος ἀποβαλεῖ τὴν οὐσίαν.
  Ἀ ν ὴ ρ А
  δεινά γε λέγεις.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  τί δεινόν; ὥσπερ οὐχ ὁρῶν
  ἀεὶ τοιαῦτα γιγνόμενα ψηφίσματα.
  οὐκ οἶσθ᾽ ἐκεῖν᾽ οὕδοξε τὸ περὶ τῶν ἁλῶν;
  Ἀ ν ὴ ρ А
  815 ἔγωγε.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  τοὺς χαλκοῦς δ᾽ ἐκείνους ἡνίκα
  ἐψηφισάμεθ᾽, οὐκ οἶσθα;
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  καὶ κακόν γέ μοι
  τὸ κόμμ᾽ ἐγένετ᾽ ἐκεῖνο. πωλῶν γὰρ βότρυς
  μεστὴν ἀπῆρα τὴν γνάθον χαλκῶν ἔχων
  κἄπειτ᾽ ἐχώρουν εἐἰς ἐἰς ἐἰς ἐἰς ἐχων κἄπειτ᾽ ἄλφιτα.
  820 τὸ λοιπόν: «ἀργύρῳ γὰρ
  χρώμεθα
  ».
  Ἀ ν ὴ ρ В
  τὸ δ᾽ ἔναγχος οὐχ ἅπαντες ἡμεῖς ὤμνυμεν
  τάλαντ᾽ ἔσεσθαι πεντακόσια τῇ πόλτει
  825 τερτει 825 τῆς, ἣν ἐπόρισ᾽ Εὐριπίδης;
  κεὐθὺς κατεχρύσου πᾶς ἀνὴρ Εὐριπίδην:
  ὅτε δὴ δ᾽ ἀνασκοπουμένοις ἐφαίνετορο
  ὂ ινθος καὶ τὸ πρᾶγμ᾽ οὐκ ἤρκεσεν,
  πάλιν κατεπίττου πᾶς ἀνὴρ Εὐριπίδην.
  Ἀ ν ὴ ρ А
  830 οὐ ταὐτὸν ὦ τᾶν. τότε μὲν ἡμεῖς ἤρχομεν,
  νῦν δ᾽ αἱ γυναῖκες.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  ἃς ἐγὼ φυλάξομαι
  νὴ τὸν Ποσειδῶ μὴ κατουρήσωσί μου.
  Ἀ ν ὴ ρ А
  οὐκ οἶδ᾽ ὅ τι ληρεῖς. φέρε σὺ τἀνάφορον ὁ παῖς.
  Κηρύκαινα
  ὦ πάντες ἀστοί, νῦν γὰρ οὕτω ταῦτ᾽ ἔχει,
  835 χωρεῖτ᾽ ἐπείγεσθ᾽ εὐθὺ τωδῆτς στρδὂαίς
  ς ἂν ὑμῖν ἡ τύχη κληρουμένοις
  φράσῃ καθ᾽ ἕκαστον ἄνδρ᾽ ὅποι δειπναρήσετα γπεήσετα: ειπναήσετα ᾽
  εἰσὶν ἐπινενησμέναι
  ἀγαθῶν ἁπάντων καὶ παρεσκευασμέναι,
  840 κλῖναί τε σισυρῶν καὶ δαπίδων †νενασμέναι†,
  κρατῆρα συγκιρνᾶσιν, αἱ μυροπώλιδες
  ἑστᾶστ᾽,τεᾐτφε,τεῆρα μάχη ῥιπίζεται,
  λαγῷ᾽ ἀναπηγνύασι, πόπανα πέττεται,
  στέφανοι πλέκονται, φρύγεται τραγή4μα τραγή4μα
  ἔτνους ἕψουσιν αἱ νεώταται.
  Σμοῖος δ᾽ ἐν αὐταῖς ἱππικὴν στολὴν ἔχων
  τὰ τῶν γυναικῶν διακαθαίρεια τρύβλια.
  Γέρων δὲ χωρεῖ χλανίδα καὶ κονίδποδε
  ἔχων, καχάζων μεθ᾽ ἑτέρου νεανίου νεανίου νεανίου: τεανίου:
  850 ἐμβὖ αι καὶ τρίβων ἐρριμμένος.
  πρὸς ταῦτα χωρεῖθ᾽, ὡς ὁ τὴν μᾶζαν φέρων
  ἕστηκεν: ἀλλὰ τὰς γνάθους διοτίγνυ
  Ἀ ν ὴ ρ В
  οὐκοῦν βαδιοῦμαι δῆτα. τί γὰρ ἕστηκ᾽ ἔχων
  ἐνταῦθ᾽, ἐπειδὴ ταῦτα τῇ πόλει δοκεῖ;
  Ἀ ν ὴ ρ А
  855 καὶ ποῖ βαδιεῖ σὺ μὴ καταθεὶς τὴν οὐσίαν;
  Ἀ ν ὴ ρ В
  ἐπὶ δεῖπνον.
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  οὐ δῆτ᾽, ἤν γ᾽ ἐκείναις νοῦς ἐνῇ,
  πρίν γ᾽ ἂν ἀπενέγκῃς.
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  ἀλλ᾽ ἀποίσω.
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  πηνίκα;
  Ἀ ν ὴ ρ В
  οὐ τοὐμὸν ὦ τᾶν ἐμποδὼν ἔσται.
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  τί δή;
  Ἀ ν ὴ ρ В
  ἑτέρους ἀποίσειν φήμ᾽ ἔθ᾽ ὑστέρους ἐμοῦ.
  Ἀ ν ὴ ρ А
  860 βαδιεῖ δὲ δειπνήσων ὅμως;
  Ἀ ν ὴ ρ Β
  τί γὰρ πάθω;
  τὰ δυνατὰ γὰρ δεῖ τῇ πόλει ξυλλαμβάνειν
  τοὺς εὖ φρονοῦντας.
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  ἢν δὲ κωλύσωσι, τί;
  Ἀ ν ὴ ρ В
  ὁμόσ᾽ εἶμι κύψας.
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  ἢν δὲ μαστιγῶσι, τί;
  Ἀ ν ὴ ρ В
  καλούμεθ᾽ αὐτάς.
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  ἢν δὲ καταγελῶσι, τί;
  Ἀ ν ὴ ρ В
  865 ἐπὶ ταῖς θύραις ἑστώς —
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  τί δράσεις; εἰπέ μοι.
  Ἀ ν ὴ ρ В
  τῶν ἐσφερόντων ἁρπάσομαι τὰ σιτία.
  Ἀ ν ὴ ρ А
  βάδιζε τοίνυν ὕστερος: σὺ δ᾽ ὦ Σίκων
  καὶ Παρμένων αἴρεσθε τὴν παμπησίαν.
  Ἀ ν ὴ ρ В
  φέρε νυν ἐγώ σοι ξυμφέρω.
  Ἀ ν ὴ ρ Α
  μὴ μηδαμῶς.
  870 δέδοικα γὰρ μὴ καὶ παρὰ τῇ στρατηγίδι,
  ὅταν κατατιθῶ, προσποιῇ τῶν χρημάτων.
  Ἀ ν ὴ ρ В
  νὴ τὸν Δία δεῖ γοῦν μηχανήματός τινος,
  ὅπως τὰ μὲν ὄντα χρήμαθᾭ ἕζταστδοδὶ
  νων κοινῇ μεθέξω πως ἐγώ.
  875 ὀρθῶς ἔμοιγε φαίνεται: βαδιστέον
  ὁμόσ᾽ ἐστὶ δειπνήσοντα κοὐ μελλητέον.
  Γρα ῦ ς А
  τί ποθ᾽ ἅνδρες οὐχ ἥκουσιν; ὥρα δ᾽ ἦν πάλαι:
  ἐγὼ δὲ καταπεπλασμένη ψιμυθίῳ
  ἕστηκα καὶ κροκωτὸν ἠμφιμρσμέ8νη
  8 ,φιεσμέ8νη νυρομένη τι πρὸς ἐμαυτὴν μέλος,
  ἀργός, μινυρομένη τι πρὸς ἐμαυτὴν μέλος,
  παίζος πῶς ἂν περιλάβοιμ᾽ αὐτῶν τινὰ
  παριόντα; Μοῦσαι δεῦρ᾽ ἴτ᾽ ἐπὶ τοὐμὸν στόμα,
  μελύδριον εὑροῦσαί τι τῶν Ἰωνικῶν.
  Νε ᾶ νις
  νῦν μέν με παρακύψασα προὔφθης ὦ σαπρά.
  885 ἢν
  τοῦτο δρᾷς ἀντᾴσομαι
  .
  κεἰ γὰρ δι᾽ ὄχλου τοῦτ᾽ ἐστὶ τοῖς θεωμένοις,
  ὅμως ἔχει τερπνόν τι κακκκκκκκὶ κικῖ.
  Γρα ῦ ς А
  890 г.
  καὶ
  σοῦ προσαύλησον μέλος.
  Γρα ῦ ς А
  εἴ τις ἀγαθὸν βούλεται παθεῖν
  τι, παρ᾽ ἐμοὶ χρὴ καθεύδειν.
  895. μᾶλλον
  ἢ
  'γὼ
  τὸν φίλον ᾧπερ ξυνείην,
  ἀλλ᾽ ἐφ᾽ ἕτερον ἂν πέτοιτο.
  Νε ᾶ νις
  900 μὴ φθόνει ταῖσιν νέαισι.
  τὸ τρυφερὸν γὰρ ἐμπέφυκε
  τοῖς ἁπαλοῖσι μηροῖς
  κἀπὶ τοῖς μήλοις ἐπανθδεῖ, σργὺῖ
  παραλέλεξαι κἀντέτριψαι,
  905 τῷ θανάτῳ μέλημα. Γρα ῦ ς А
  ἐκπέσοι σου τὸ τρῆμα
  τό τ᾽ ἐπίκλιντρον ἀποβάλοιο
  βουλομένη σποδεῖσθαι,
  λκν πὶ κν ὄφιν εὕροις
  καὶ προσελκύσαιο ...
  910 βουλομένη φιλῆσαι. Νε ᾶ νις
  αἰαῖ τί ποτε πείσομαι;
  οὐχ ἥκει μοὐταῖρος:
  μόνη δ᾽ αὐτοῦ λείπομ᾽: ἡ
  γὰρ μοι μήτηρ ἄλλῃ
  βέβηκε: †καὶ ὲν μετὰ ταῦτα δεῖ λέγειν†.
  915 _
  _
  _ Γρα ῦ ς А
  ἤδη τὸν ἀπ᾽ Ἰωνίας
  τρόπον τάλαινα κνησιᾷς:
  *
  920 δοκεῖς δέ μοι καὶ λάβδα κατὰ τοὺς Λεσβίους.
  ἀλλ᾽ οὐκ ἄν ποθ᾽ ὑφαρπάσαιο
  τἀμὰ παίγνια: τὴν δ᾽ ἐμὴν
  ὥραν οὐκ ἀπολεῖς νὐκ ει. Νε ᾶ νις
  ᾆδ᾽ ὁπόσα βούλει καὶ παράκυφθ᾽ ὥσπερ γαλῆ:
  925 οὐδεὶς γὰρ ὡς σὲ πρότερον εἴσεμεισνὲ ῦ.
  Γρα ῦ ς А
  οὔκουν ἐπ᾽ ἐκφοράν γε.
  Νε ᾶ νις
  καινόν γ᾽ ὦ σαπρά.
  Γρα ῦ ς А
  οὐ δῆτα.
  Νε ᾶ νις
  τί γὰρ ἂν γραῒ καινά τις λέγοι;
  Γρα ῦ ς А
  οὐ τοὐμὸν ὀδυνήσει σε γῆρας.
  Νε ᾶ νις
  ἀλλὰ τί;
  ἥγχουσα μᾶλλον καὶ τὸ σὸν ψιμύθιον;
  Γρα ῦ ς А
  930 τί μοι διαλέγει;
  Νε ᾶ νις
  σὺ δὲ τί διακύπτεις;
  Γρα ῦ ς Α
  ἐγώ;
  ᾁδω πρὸς ἐμαυτὴν Ἐπιγένει τὠμῷ φίλῳ.
  Νε ᾶ νις
  σοὶ γὰρ φίλος τίς ἐστιν ἄλλος ἢ Γέρης;
  Γρα ῦ ς А
  δείξει γε καὶ σοί. τάχα γὰρ εἶσιν ὡς ἐμέ.
  Νε ᾶ νις
  ὁδὶ γὰρ αὐτός ἐστιν.
  Γρα ῦ ς Α
  οὐ σοῦ γ᾽ ὦλεθρε
  935 δεόμενος οὐδέν.
  Νε ᾶ νις
  νὴ Δί᾽ ὦ φθίνυλλα σὺ
  δείξει τάχ᾽ αὐτός, ὡς ἔγωγ᾽ ἀπέρχομαι.
  Γρα ῦ ς А
  κἄγωγ᾽, ἵνα γνῷς ὡς πολύ σου μεῖζον φρονῶ.
  Νεανίας
  εἴθ᾽ ἐξῆν παρὰ τῇ νέᾳ καθεύδειν,
  καὶ μὴ δ᾽ει πρότερον διασποδῆσαέ
  940 ἀνράσιμον ν:
  οὐ γὰρ ἀνασχετὸν τοῦτό γ᾽ ἐλευθέρῳ.
  Γρα ῦ ς А
  οἰμώζων ἄρα νὴ Δία σποδήσεις.
  οὐ γὰρ τἀπὶ Χαριξένης τάδ᾽ ἐστίν.
  κατὰ τὸν νόμον ταῦτα ποιεῖν
  945 ἔστι δίκαιον, εἰ δημοκρατούμεθα.
  Γρα ῦ ς А
  ἀλλ᾽ εἶμι τηρήσουσ᾽ ὅ τι καὶ δράσει ποτέ.
  Νεανίας
  εἴθ᾽ ὦ θεοὶ λάβοιμι τὴν καλὴν μόνην,
  ἐφ᾽ ἣν πεπωκὼς ἔρχομαι πάλαι ποθῶν.
  Νε ᾶ νις
  ἐξηπάτησα τὸ κατάρατον γρᾴδιον:
  950 φρούδη γάρ ἐστιν οἰομένη μ᾽ ἔνδον μένειν.
  ἀλλ᾽ οὑτοσὶ γὰρ αὐτὸς οὗ 'μεμνήμεθα.
  Νε ᾶ νις
  δεῦρο δὴ δεῦρο δή,
  φίλον ἐμόν, δεῦρό μοι
  πρόσελθε καὶ ξύνευνος
  τὴν εὐφρϔσνην ὅὶὶ
  πάνυ γάρ τις ἔρως με δονεῖ
  955 τῶνδε τῶν σῶν βοστρύχων.
  ἄτοπος δ᾽ ἔγκειταί μοί τις
  πόθος, ὅς με διακναίσας ἔχει.
  μέθες, ἱκνοῦμαί σ᾽ Ἔρως,
  καὶ ποίησον τόνδ᾽ ἐς εὐνὴν
  τὴν ἐμὴν ἱκέσθαι. Νεανίας
  960. σομαι
  .
  _
  _
  φίλον, ἀλλ᾽ ἐν τῷ σῷ
  βούλομαι κόλπῳ πληκτίζεσθαι
  965 μετὰ τῆς σῆς πυγῆς.
  Κύπρι τί μ᾽ ἐκμαίνεις ἐπὶ ταύτῃ;
  μέθες, ἱκνοῦμαί σ᾽ Ἔρως,
  καὶ ποίησον τήνδ᾽ ἐς εὐνὴν
  τὴν ἐμὴν ἱκέσθαι. Νε ᾶ νις
  καὶ ταῦτα μέντοι μετρίως πρὸς τὴν ἐμὴν ἀνάγκην
  970 εἰρημέν᾽ ἐστίν. σὺ δέ μοι, φίλτατον, ὢ ἱκετεύω,
  ἄνοιξον ἀσπάζου με:
  διά τοι σὲ πόνους ἔχω. Νεανίας
  ὦ χρυσοδαίδαλτον ἐμὸν μέλημα, Κύπριδος ἔρνος,
  μέλιττα Μούσης, Χαρίτων θρέμμα, πυρννῂ
  ἄνοιξον ἀσπάζου με:
  975 διά τοι σὲ πόνους ἔχω. Γρα ῦ ς А
  οὗτος τί κόπτεις; μῶν ἐμὲ ζητεῖς;
  Νεανίας
  πόθεν;
  Γρα ῦ ς А
  καὶ τὴν θύραν γ᾽ ἤραττες.
  Νεανίας
  ἀποθάνοιμ᾽ ἄρα.
  Γρα ῦ ς А
  τοῦ δαὶ δεόμενος δᾷδ᾽ ἔχων ἐλήλυθας;
  Νεανίας
  Ἀναφλύστιον ζητῶν τιν᾽ ἄνθρωπον.
  Γρα ῦ ς Α
  τίνα;
  Νεανίας
  980 οὐ τὸν Σεβῖνον, ὃν σὺ προσδοκᾷς ἴσως.
  Γρα ῦ ς А
  νὴ τὴν Ἀφροδίτην, ἤν τε βούλῃ γ᾽ ἤν τε μή.
  Νεανίας
  ἀλλ᾽ οὐχὶ νυνὶ τὰς ὑπερεξηκοντέτεις
  εἰσάγομεν, ἀλλ᾽ εἰσαῦθις ἀναβεβλήμεθα.
  τὰς ἐντὸς εἴκοσιν γὰρ ἐκδικάζομεν.
  Γρα ῦ ς А
  985 _
  _
  Νεανίας
  τῷ βουλομένῳ γε κατὰ τὸν ἐν πεττοῖς νόμον.
  Γρα ῦ ς А
  ἀλλ᾽ οὐδὲ δειπνεῖς κατὰ τὸν ἐν πεττοῖς νόμον.
  Νεανίας
  οὐκ οἶδ᾽ ὅ τι λέγεις: τηνδεδί μοι κρουστέον.
  Γρα ῦ ς А
  990 ὅταν γε κρούσῃς τὴν ἐμὴν πρῶτον θύραν.
  Νεανίας
  ἀλλ᾽ οὐχὶ νυνὶ κρησέραν αἰτούμεθα.
  Γρα ῦ ς А
  οἶδ᾽ ὅτι φιλοῦμαι: νῦν δὲ θαυμάζεις ὅτι
  θύρασί μ᾽ ηὗρες: ἀλλὰ πρόσαγε τὸ στόμα.
  Νεανίας
  ἀλλ᾽ ὦ μέλ᾽ ὀρρωδῶ τὸν ἐραστήν σου.
  Γρα ῦ ς Α
  τίνα;
  Νεανίας
  995 τὸν τῶν γραφέων ἄριστον.
  Γρα ῦ ς Α
  οὗτος δ᾽ ἔστι τίς;
  Νεανίας
  ὃς τοῖς νεκροῖσι ζωγραφεῖ τὰς ληκύθους.
  ἀλλ᾽ ἄπιθ᾽, ὅπως μή σ᾽ ἐπὶ θύραισιν ὄψεται.
  Γρα ῦ ς А
  οἶδ᾽ οἶδ᾽ ὅ τι βούλει.
  Νεανίας
  καὶ γὰρ ἐγώ σε νὴ Δία.
  Γρα ῦ ς А
  μὰ τὴν Ἀφροδίτην ἥ μ᾽ ἔλαχε κληρουμένη,
  1000 μὴ 'γώ σ᾽ ἀφήσω.
  Νεανίας
  παραφρονεῖς ὦ γρᾴδιον.
  Γρα ῦ ς А
  ληρεῖς: ἐγὼ δ᾽ ἄξω σ᾽ ἐπὶ τἀμὰ στρώματα.
  Νεανίας
  τί δῆτα κρεάγρας τοῖς κάδοις ὠνούμεθα,
  ἐξὸν καθέντα γρᾴδιον τοιουτονὶ
  ἐκ τεον τεον τεον ὺς κάδους ξυλλαμβάνειν;
  Γρα ῦ ς А
  1005 μὴ σκῶπτέ μ᾽ ὦ τάλαν ἀλλ᾽ ἕπου δεῦρ᾽ ὡς ἐμέ.
  Νεανίας
  ἀλλ᾽ οὐκ ἀνάγκη μοὐστίν, εἰ μὴ τῶν ἐμῶν
  τὴν πεντακοσιοστὴν κατέθηκας τῇ πόει.
  Γρα ῦ ς А
  νὴ τὴν Ἀφροδίτην δεῖ γε μέντοι σ᾽. ὡς ἐγὼ
  τοῖς τηλικούτοις ξυγκαθεύδουσ᾽ ἥδομαι.
  Νεανίας
  1010 ἐγὼ δὲ ταῖς γε τηλικαύταις ἄχθομαι,
  κοὐκ ἂν πιθοίμην οὐδέποτ᾽.
  Γρα ῦ ς Α
  ἀλλὰ νὴ Δία
  ἀναγκάσει τουτί σε.
  Νεανίας
  τοῦτο δ᾽ ἔστι τί;
  Γρα ῦ ς А
  ψήφισμα, καθ᾽ ὅ σε δεῖ βαδίζειν ὡς ἐμέ.
  Νεανίας
  λέγ᾽ αὐτὸ τί ποτε κἄστι.
  Γρα ῦ ς Α
  καὶ δή σοι λέγω.
  1015 ν προκρούσῃ
  πρῶτον: ἢν δὲ μὴ 'θέλῃ
  πρότερον προκρούειν ἀλλ᾽ ἐπιθυμῇ τῂ νέραπ, τεραπ αις γυναιξὶν
  ἔστω
  τὸν νέον
  1020 ἕλκειν ἀνατεὶ λαβομένας τοῦ παττάλου.
  Νεανίας
  οἴμοι Προκρούστης τήμερον γενήσομαι.
  Γρα ῦ ς А
  τοῖς γὰρ νόμοις τοῖς ἡμετέροισι πειστέον.
  Νεανίας
  τί δ᾽ ἢν ἀφαιρῆταί μ᾽ ἀνὴρ τῶν δημοτῶν
  ἢ τῶν φίλων ἐλθών τις;
  Γρα ῦ ς Α
  ἀλλ᾽ οὐ κύριος
  1025 ὑπὲρ μέδιμνόν ἐστ᾽ ἀνὴρ οὐδεὶς ἔτι.
  Νεανίας
  ἐξωμοσία δ᾽ οὐκ ἔστιν;
  Γρα ῦ ς Α
  οὐ γὰρ δεῖ στροφῆς.
  Νεανίας
  ἀλλ᾽ ἔμπορος εἶναι σκήψομαι.
  Γρα ῦ ς Α
  κλάων γε σύ.
  Νεανίας
  τί δῆτα χρὴ δρᾶν;
  Γρα ῦ ς Α
  δεῦρ᾽ ἀκολουθεῖν ὡς ἐμέ.
  Νεανίας
  καὶ ταῦτ᾽ ἀνάγκη μοὐστί;
  Γρα ῦ ς Διομήδειά
  γε.
  Νεανίας
  1030 ὶ παράθου
  τὰς ληκύθους,
  ὕδατός
  τε κατάθου τοὔστρακον πρὸ τῆς θύρας.
  Γρα ῦ ς А
  ἦ μὴν ἔτ᾽ ὠνήσει σὺ καὶ στεφάνην ἐμοί.
  Νεανίας
  1035 _
  _
  Νε ᾶ νις
  ποῖ τοῦτον ἕλκεις;
  Γρα ῦ ς Α
  τὸν ἐμὸν αὐτῆς εἰσάγω.
  Νε ᾶ νις
  οὐ σωφρονοῦσά γ᾽: οὐ γὰρ ἡλικίαν ἔχει
  παρὰ σοὶ καθεύδειν τηλικοῦτος ὤή0πενἶηε ἂν αὐτῷ
  μᾶλλον εἴης ἢ γυνή.
  ὥστ᾽ εἰ καταστήσεσθε τοῦτον τὸν νόμον,
  τὴν γῆν ἅπασαν Οἰδιπόδων ἐμπλήσετε.
  Γρα ῦ ς А
  ὦ παμβδελυρὰ φθονοῦσα τόνδε τὸν λόγον
  ἐξηῦρες: ἀλλ᾽ ἐγώ σε τιμωρήσομαι.
  Νεανίας
  1045 τούτων τῶν ἀγαθῶν
  εἰς ἑσπέραν
  μεγάλην
  ἀποδώσω καὶ παχεῖάν σοι χάριν.
  Γρα ῦ ς В
  1050 καθεύδειν
  αὐτόν
  ;
  Νεανίας
  οἴμοι δείλαιος.
  πόθεν ἐξέκυψας ὦ κάκιστ᾽ ἀπολουμένη;
  τοῦτο γὰρ ἐκείνου τὸ κακὸν ἐξωλέστερον.
  Γρα ῦ ς В
  βάδιζε δεῦρο.
  Νεανίας
  μηδαμῶς με περιίδῃς
  1055 ἑλκόμενον ὑπὸ τῆσδ᾽ ἀντιβολῶ σ᾽.
  Γρα ῦ ς Β
  ἀλλ᾽ οὐκ ἐγώ,
  ἀλλ᾽ ὁ νόμος ἕλκει σ᾽.
  Νεανίας
  οὐκ ἐμέ γ᾽, ἀλλ᾽ ἔμπουσά τις
  ἐξ αἵματος φλύκταιναν ἠμφιεσμένη.
  Γρα ῦ ς В
  ἕπου μαλακίων δεῦρ᾽ ἀνύσας καὶ μὴ λάλει.
  Νεανίας
  ἴθι νυν ἔασον εἰς ἄφοδον πρώτιστά με
  1060 ἐλθόντα θαρρῆσαι πρὸς ἐμαυτόν: εἮα,
  τιὲ μν δρῶντα πυρρὸν ὄψει μ᾽ αὐτίκα
  ὑπὸ τοῦ δέους.
  Γρα ῦ ς Β
  θάρρει, βάδιζ᾽: ἔνδον χεσεῖ.
  Νεανίας
  δέδοικα κἀγὼ μὴ πλέον γ᾽ ἢ βούλομαι.
  ἀλλ᾽ ἐγγυητάς σοι καταστήσω δύο
  ἀξιόχρεως.
  Γρα ῦ ς Β
  μή μοι καθίστη.
  Γρα ῦ ς Г
  1065 ποῖ σὺ ποῖ
  χωρεῖς μετὰ ταύτης;
  Νεανίας
  οὐκ ἔγωγ᾽, ἀλλ᾽ ἕλκομαι.
  ἀτὰρ ἥτις εἶ γε, πόλλ᾽ ἀγαθὰ γένοιτό σοι,
  ὅτι μ᾽ οὐπεριεῖδες ἐπιτριβέντ᾽. ὦ Ἡράκλεις
  ὦ Πᾶνες ὦ Κορύβαντες ὦ Διοσκόρω,
  1070 τοῦτ᾽ αὖ πολὺ τούτου τὸ κεκὸ κεκὸ κεκὸ рον.
  ἀτὰρ τί τὸ πρᾶγμ᾽ ἔστ᾽ ἀντιβολῶ τουτί ποτε;
  πότερον πίθηκος ἀνάπλεως ψιμυθίου,
  ἢ γραῦς ἀνεστηκυῖα παρὰ τῶν πλειόνων;
  Γρα ῦ ς Г
  μὴ σκῶπτέ μ᾽ ἀλλὰ δεῦρ᾽ ἕπου.
  Γρα ῦ ς Β
  δευρὶ μὲν οὖν.
  Γρα ῦ ς Г
  1075 ὡς οὐκ ἀφήσω σ᾽ οὐδέποτ᾽.
  Γρα ῦ ς οὐδὲ
  μὴν ἐγώ.
  Νεανίας
  διασπάσεσθέ μ᾽ ὦ κακῶς ἀπολούμεναι.
  Γρα ῦ ς В
  ἐμοὶ γὰρ ἀκολουθεῖν σ᾽ ἔδει κατὰ τὸν νόμον.
  Γρα ῦ ς Г
  οὐκ ἢν ἑτέρα γε γραῦς ἔτ᾽ αἰσχίων φανῇ.
  Νεανίας
  ἢν οὖν ὑφ᾽ ὑμῶν πρῶτον ἀπόλωμαι κακῶς,
  1080 φέρε πῶς ἐπ᾽ ἐκείναην τὴμν κμοὴν κμαὴν κμαὴν я;
  Γρα ῦ ς Г
  αὐτὸς σκόπει σύ: τάδε δέ σοι ποιητέον.
  Νεανίας
  ποτέρας προτέρας οὖν κατελάσας ἀπαλλαγῶ;
  Γρα ῦ ς В
  οὐκ οἶσθα; βαδιεῖ δεῦρ᾽.
  Νεανίας
  ἀφέτω νύν μ᾽ αὑτηί.
  Γρα ῦ ς Г
  δευρὶ μὲν οὖν ἴθ᾽ ὡς ἔμ᾽.
  Νεανίας
  ἢν ἡδί μ᾽ ἀφῇ.
  Γρα ῦ ς В
  1085 ἀλλ᾽ οὐκ ἀφήσω μὰ Δία σ᾽.
  Γρα ῦ ς Γ
  οὐδὲ μὴν ἐγώ.
  Νεανίας
  χαλεπαί γ᾽ ἂν ἦστε γενόμεναι πορθμῆς.
  Γρα ῦ ς Β
  τιή;
  Νεανίας
  ἕλκοντε τοὺς πλωτῆρας ἂν ἀπεκναίετε.
  Γρα ῦ ς В
  σιγῇ βάδιζε δεῦρο.
  Γρα ῦ ς Γ
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ὡς ἐμέ.
  Νεανίας
  τουτὶ τὸ πρᾶγμα κατὰ τὸ Καννωνοῦ σαφῶς
  1090 ψήφισμα, βινεῖν δεῖ με διαλελημμένον.
  πῶς οὖν δικωπεῖν ἀμφοτέρας δυνήσομαι;
  Γρα ῦ ς В
  καλῶς, ἐπειδὰν καταφάγῃς βολβῶν χύτραν.
  Νεανίας
  οἴμοι κακοδαίμων ἐγγὺς ἤδη τῆς θύρας
  ἑλκόμενός εἰμ᾽.
  Γρα ῦ ς Β
  ἀλλ᾽ οὐδὲν ἔσται σοι πλέον.
  1095 ξυνεσπεσοῦμαι γὰρ μετὰ σοῦ.
  Νεανίας
  μὴ πρὸς θεῶν:
  ἑνὶ γὰρ ξυνέχεσθαι κρεῖττον ἢ δυοῖν κακοῖν.
  Γρα ῦ ς Г
  νὴ τὴν Ἑκάτην ἐάν τε βούλῃ γ᾽ ἤν τέ μή.
  Νεανίας
  ὦ τρισκακοδαίμων εἰ γυναῖκα δεῖ σαπρὰν
  βινεῖν ὅλην τὴν νύκτα καὶ τὴν ἡμέτραν,
  110 ἐπειδὰν τῆσδ᾽ ἀπαλλαγῶ, πάλιν
  φρύνην ἔχουσαν λήκυθον πρὸς ταῖς γνάθοις.
  ἆρ᾽ οὐ κακοδαίμων εἰμί; βαρυδαίμων μὲν οὖν
  νὴ τὸν Δία τὸν σωτῆρ᾽ ἀνὴρ καὶ δυστυχής,
  ὅστις τοισούτοιις υνείρξομαι.
  1105 ᾽ ἐπ᾽
  αὐτῷ τῷ στόματι τῆς ἐσβολῆς,
  καὶ
  τήνδ᾽ ἄνωθεν ἐπιπολῆς τοῦ σήματοας ζῆ ντες
  εἶτα τὼ πόδε
  1110 μολυβδοχοήσαντες κύκλῳ περὶ τὰ σφυρὰ
  ἄνω 'πιθεῖναι πρόφασιν ἀντὶ ληκύθου.
  Θεραπαίνα
  ὦ μακάριος μὲν δῆμος, εὐδαίμων δ᾽ ἐγώ,
  αὐτή τέ μοι δέσποινα μακαριωτάτη,
  ὑμεῖς ὑμεῖς ὑμεῖς τατ᾽ ἐπὶ ταῖσιν θύραις
  1115 οἱ γείτονές τε πάντες οἵ τε δημόται,
  ἐγώ τε πρὸς τούτονἹσι ος,
  ἥτις μεμύρισμαι τὴν κεφαλὴν μυρώμασιν,
  ἀγαθοῖσιν ὦ Ζεῦ : πολὺ δ᾽ ὑπερπέπαικεν αὖ
  τούτων ἁπάντων τὰ Θάσι᾽ ἀμφορείδια.
  1120 τὶ πολὺ
  βέλτιστα,
  πολὺ δῆτ᾽ ὦ θεοί.
  κέρασον ἄκρατον, εὐφρανεῖ τὴν νύχθ᾽ ὅλην
  ἐκλεγομένας ὅ τι ἂν μάλιστ᾽ ὀσμὴνὀσμὴνὀσμὴνὀσμὴνἐκλεγομένας
  1125 _
  _
  Χορ ὸ ς
  αὐτοῦ μένουσ᾽ ἡμῖν γ᾽ ἂν ἐξευρεῖν δοκεῖς.
  Θεραπαίνα
  μάλισθ᾽: ὁδὶ γὰρ ἐπὶ τὸ δεῖπνον ἔρχεται.
  ὦ δέσποτ᾽ ὦ μακάριε καὶ τρισόλβιε.
  Βλέπυρος
  1130 ἐγώ;
  Θεραπαίνα
  σὺ μέντοι νὴ Δί᾽ ὥς γ᾽ οὐδεὶς ἀνήρ.
  τίς γὰρ γένοιτ᾽ ἂν μᾶλλον ὀλβιώτερος,
  ὅστις πολιτῶν πλεῖον ἢ τρισμυρίωνλπλπλθ
  ὄντων οὐ δεδείπνηκας μόνος;
  Χορ ὸ ς
  εὐδαιμονικόν γ᾽ ἄνθρωπον εἴρηκας σαφῶς.
  Θεραπαίνα
  1135 ποῖ ποῖ βαδίζεις;
  Βλέπυρος
  ἐπὶ τὸ δεῖπνον ἔρχομαι.
  Θεραπαίνα
  νὴ τὴν Ἀφροδίτην πολύ γ᾽ ἁπάντων ὕστατος.
  ὅμως δ᾽ ἐκέλευε συλλαβοῦσάν μ᾽ ἡ γυνὴ
  ἄγειν σε καὶ τασδὶ μετὰ σοῦ τὰς μείρακας.
  οἶνος δὲ Χῖός ἐστι περιλελειμμένος
  1140 καὶ τἄλλ᾽ ἀγαθά. πρὸς ταῦτα μὴ βραδύνετε,
  καὶ τῶν θεατῶν εἴ τις εὔνους τυγχάνει,
  καὶ τῶν κτριτῶν ε έρωσε βλέπει,
  ἴτω μεθ᾽ ἡμῶν: πάντα γὰρ παρέξομεν.
  Βλέπυρος
  1145 οντα
  μειράκιον
  παιδίσκον; ὡς
  τὸ δεῖπνον αὐτοῖς ἐστ᾽ ἐπεσκευασμένον
  ἁπαξάπασιν, ἢν ἀπίωσιν οἴκαδε.
  ἐγὼ δὲ πρὸς τὸ δεῖπνον ἤδη 'πείξομαι:
  1150 ἔχω δέ τοι καὶ δᾷδα ταυτηνὶ καλῶς.
  Χορ ὸ ς
  τί δῆτα διατρίβεις ἔχων, ἀλλ᾽ οὐκ ἄγεις
  τασδὶ λαβών; ἐν ὅσῳ δὲ καταβαίνεις, ἐγὼ
  ἐπᾴσομαι μέλος τι μελλοδειπνικόν.
  σμικρὸν δ᾽ ὑποθέσθαι τοῖς κριταῖσι βούλομαι.
  Χορ ὸ ς
  1155 έλων κρίνειν ἐμέ:
  σχεδὸν ἅπαντας οὖν κελεύω δηλαδὴ κρίνειν ἐμέ,
  μηδὲ τὸΆσην
  κλεδηρον ὲν ἡμῖν αἴτιον,
  ὅτι προείληχ᾽: ἀλλὰ πάντα ταῦτα χρὴ μεμνημένους
  1160 μὴ 'πιορκε῿ ἀλλὰ κρίνειν τοὺς χοροὺς ὀρθῶς ἀεί,
  μηδὲ ταῖς κακαῖς ἑταίραις τὸν τρόποιιιν
  ἳ μόνον μνήμην ἔχουσι τῶν τελευταίων ἀεί. Χορ ὸ ς
  ὦ ὦ ὥρα Δή,
  ὦ φίλαι γυναῖκες, εἴπερ μέλλομεν τὸ χρῆμα Δρᾶν,
  1165 ἐπὶ τὸ Δεῖπνον ὑπαποκινεῖν. κρητικῶς οὖν τὼ πόδε
  καὶ σὺ κίνει.
  Βλέπυρος
  τοῦτο δρῶ.
  Χορ ὸ ς
  καὶ τάσδε νῦν ...
  Λαγαρὰς τοῖν σκελίσκοιν τὸν ῥυθμόν.
  Χορ ὸ ς
  τάχα γὰρ ἔπεισι
  λοπαδοτεμαχοσελαχογαλεο-
  1170 κρανιολειψανοδριμυποτριμματο-
  σιλφιοοτατροεκεοελι
  νο- κιχλεπικοσσυφοφαττοπεριστερα-
  λεκτρυονοπτεκεφαλλιοκιγκλοπε-
  λειολαγῳοσιραι΅οοβγαφηε1προβγαφηε1προβγαφηε1προβγα
  ?
  ἐπιδειπνῇς:
  ἀλλὰ
  λαιμάττουσί
  που.
  1180 αἴρεσθ᾽ ἄνω, ἰαὶ εὐαί.
  δειπνήσομεν, εὐοῖ εὐαί,
  εὐαί, ὡς ἐπὶ νίκῃ:
  εὐαί, εὐαί, εὐαί, εὐαί.
  БОГАТСТВО
  Καρίων
  ὡς ἀργαλέον πρᾶγμ᾽ ἐστὶν ὦ Ζεῦ καὶ θεοὶ
  δοῦλον γενέσθαι παραφρονοῦνδτος τεσπό.
  ἢν γὰρ τὰ βέλτισθ᾽ ὁ θεράπων λέξας τύχῃ,
  δόξῃ δὲ μὴ δρᾶν ταῦτα τ῭ κεκτημένဳ,
  5 εοῳ νάγκη τὸν θεράποντα τῶν κακῶν.
  τοῦ σώματος γὰρ οὐκ ἐᾷ τὸν κύριον
  κρατεῖν ὁ δαίμων, ἀλλὰ τὸν ἐωνημένον.
  καὶ ταῦτα μὲν δὴ ταῦτα. τῷ δὲ Λοξίᾳ,
  ὃς θεσπιῳδεῖ τρίποδος ἐκ χρυσηλάτου,
  10 μέμψιν δικαίαν μέμφομαι ναΰ
  τρὸς ὢν καὶ μάντις, ὥς φασιν, σοφὸς
  μελαγχολῶντ᾽ ἀπέπεμψέ μου τὸν δεσπότην, ὅὸν δεσπότην, ὅὸν δεσπότην
  ῖ κατόπιν ἀνθρώπου τυφλοῦ,
  τοὐναντίον δρῶν ἢ προσῆκ᾽ αὐτῷ ποιεῖν.
  15 οἱ γὰρ βλέποντες τοῖς τυφλοῖς ἡγούμεθα,
  οὗτος δ᾽ ἀκολουθεῖ, κἀαμαὲ προστΌιάά
  ῦτ᾽ ἀποκρινομένῳ τὸ παράπαν οὐδὲ γρῦ.
  ἐγὼ μὲν οὖν οὐκ ἔσθ᾽ ὅπως σιγήσομαι,
  ἢν μὴ φράσῃς ὅ τι τῷδ᾽ ἀκολομουθοὦῦ
  δέσποτ᾽ , ἀλλά σοι παρέξω πράγματα.
  οὐ γάρ με τυπτήσεις στέφανον ἔχοντά γε.
  Χρεμύλος
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἀφελὼν τὸν στέφανον, ἢν λυπῇς τί με,
  ἵνα μᾶλλον ἀλγῇς.
  Καρίων
  λῆρος: οὐ γὰρ παύσομαι
  πρὶν ἂν φράσῃς μοι τίς ποτ᾽ ἐστὶν οὑτοσί:
  25 εὔνοσί σοι πυνθάνομαι πάνυ σφόδρα.
  Χρεμύλος
  ἀλλ᾽ οὔ σε κρύψω: τῶν ἐμῶν γὰρ οἰκετῶν
  πιστότατον ἡγοῦμαί σε καὶ κλεπτίστατον.
  ἐγὼ θεοσεβὴς καὶ δίκαιος ὢν ἀνὴρ
  κακῶς ἔπραττον καὶ πένης ἦν:
  Καρίων
  οἶδά τοι.
  Χρεμύλος
  30 :
  _
  Καρίων
  πείθομαι.
  Χρεμύλος
  ἐπερησόμενος οὖν ᾠχόμην ὡς τὸν θεόν,
  τὸν ἐμὸν μὲν αὐτοῦ τοῦ ταλαιπώΎμρου σχνδῤ ίζων
  ἐκτετοξεῦσθαι βίον,
  35 τὸν δ᾽ υἱόν, ὅσπερ ὢν μόνος μοι τυγχάνει,
  πετμσχβενο αλόντα τοὺς τρόπους
  εἶναι πανοῦργον, ἄδικον, ὑγιὲς μηδὲ ἕν,
  ὡς τῷ βίῳ τοῦτ ᾽ αὐτὸ νομίσας συμφέρειν.
  Καρίων
  τί δῆτα Φοῖβος ἔλακεν ἐκ τῶν στεμμάτων;
  Χρεμύλος
  40 πεύσει. σαφῶς γὰρ ὁ θεὸς εἶπέ μοι τοδί:
  ὅτῳ ξυναντήσαιμι πρῶτον ἐξιών,
  ἐκέλεσυε τούτᴸθ ί μ᾽ ἔτι,
  πείθειν δ᾽ ἐμαυτῷ ξυνακολουθεῖν οἴκαδε.
  Καρίων
  καὶ τῷ ξυναντᾷς δῆτα πρώτῳ;
  Χρεμύλος
  τουτῳί.
  Καρίων
  45. υἱὸν τὸν
  ἐπιχώριον
  τρόπον;
  Χρεμύλος
  τῷ τοῦτο κρίνεις;
  Καρίων
  δῆλον ὁτιὴ καὶ τυφλῷ
  γνῶναι δοκεῖ τοῦθ᾽, ὡς σφόδρ᾽ ἐστὶ συμνηέρονὶ
  50 ἀσκεῖν ὑγιὲς ἐν τῷ νῦν χρόνῳ.
  Χρεμύλος
  οὐκ ἔσθ᾽ ὅπως ὁ χρησμὸς ἐς τοῦτο ῥέπει,
  ἀλλ᾽ εἰς ἕτερόν τι μεῖζον. ἢν δ᾽ ἡμῖν φράσῃ
  ὅστις ποτ᾽ ἐστὶν οὑτοσὶ καὶ τοῦ χάριν
  καὶ τομῦ δενμενος ἂ ῷν ἐνθαδί,
  55 πυθοιμεθ᾽ ἂν τὸν χρησμὸν ἡμῶν ὅ τι νοεῖ.
  Καρίων
  ἄγε δὴ σὺ πότερον σαυτὸν ὅστις εἶ φράσεις,
  ἢ τἀπὶ τούτοις δρῶ; λέγειν χρὴ ταχὺ πάνυ.
  Πλο ῦ τος
  ἐγὼ μὲν οἰμώζειν λέγω σοι.
  Καρίων
  μαναθάνεις
  ὅς φησιν εἶναι;
  Χρεμύλος
  σοὶ λέγει τοῦτ᾽, οὐκ ἐμοί:
  60 σκαιῶς γὰρ αὐτοῦ καὶ χαλεπῶς ἐκπυνιθάνε
  ἀλλ᾽ εἴ τι χαίρεις ἀνδρὸς εὐόρκου τρόποις,
  ἐμοὶ φράσον.
  Πλο ῦ τος
  κλάειν ἔγωγέ σοι λέγω.
  Καρίων
  δέχου τὸν ἄνδρα καὶ τὸν ὄρνιν τοῦ θεοῦ.
  Χρεμύλος
  οὔ τοι μὰ τὴν Δήμητρα χαιρήσεις ἔτι.
  65 εἰ μὴ φράσεις γάρ —
  Καρίων
  ἀπό σ᾽ ὀλῶ κακὸν κακῶς.
  Χρεμύλος
  ὦ τᾶν —
  Πλο ῦ τος
  ἀπαλλάχθητον ἀπ᾽ ἐμοῦ.
  Χρεμύλος
  πώμαλα.
  Καρίων
  καὶ μὴν ὃ λέγω βέλτιστόν ἐστ᾽ ὦ δέσποτα.
  ἀπολῶ τὸν ἄνθρωπον κάκιστα τουτονί.
  70 ν
  .
  Χρεμύλος
  ἀλλ᾽ αἶρε ταχέως.
  Πλο ῦ τος
  μηδαμῶς.
  Χρεμύλος
  οὔκουν ἐρεῖς;
  Πλο ῦ τος
  ἀλλ᾽ ἢν πύθησθέ μ᾽ ὅστις εἴμ᾽, εὖ οἶδ᾽ ὅτι
  κακόν τί μ᾽ ἐργάσεσθε κοὐκ ἀφνσ.
  Χρεμύλος
  νὴ τοὺς θεοὺς ἡμεῖς γ᾽, ἐὰν βούλῃ γε σύ.
  Πλο ῦ τος
  75 μέθεσθε νῦν μου πρῶτον.
  Χρεμύλος
  ἤν, μεθίεμεν.
  Πλο ῦ τος
  ἀκούετον δή: δεῖ γὰρ ὡς ἔοικέ με
  λέγειν ἃ κρύπτειν ἦν παρεσκευασμένος.
  ἐγὼ γάρ εἰμι Πλοῦτος.
  Χρεμύλος
  ὦ μιαρώτατε
  ἀνδρῶν ἁπάντων, εἶτ᾽ ἐσίγας Πλοῦτος ὤν;
  Καρίων
  80 σὺ Πλοῦτος, οὕτως ἀθλίως διακείμενος;
  ὦ Φοῖβ᾽ Ἄπολλον καὶ θεοὶ καὶ δαίμονες
  καὶ Ζεῦ, τί φῄς; ἐκεῖνος ὄντως εἶ σύ;
  Πλο ῦ τος
  ναί.
  Χρεμύλος
  ἐκεῖνος αὐτός;
  Πλο ῦ τος
  αὐτότατος.
  Χρεμύλος
  πόθεν οὖν φράσον
  αὐχμῶν βαδίζεις;
  Πλο ῦ τος
  ἐκ Πατροκλέους ἔρχομαι,
  85 ὃς οὐκ ἐλούσατ᾽ ἐξ ὅτουπερ ἐγένετο.
  Χρεμύλος
  τουτὶ δὲ τὸ κακὸν πῶς ἔπαθες; κάτειπέ μοι.
  Πλο ῦ τος
  ὁ Ζεύς με ταῦτ᾽ ἔδρασεν ἀνθρώποις φθονῶν.
  ἐγὼ γὰρ ὢν μειράκιον ἠπείλησ᾽ ὅτι
  ὡς τοὺς δικαίους καὶ σοφοὺς καὶ κοσμίο9 ς βαδιοίμην
  : ὁ δέ μ᾽ ἐποίησεν τυφλόν,
  ἵνα μὴ διαγιγνώσκοιμι τούτων μηδένα.
  οὕτως ἐκεῖνος τοῖσι χρηστοῖσι φθονεῖ.
  Χρεμύλος
  καὶ μὴν διὰ τοὺς χρηστούς γε τιμᾶται μόνους
  καὶ τοὺς δικαίους.
  Πλο ῦ τος
  ὁμολογῶ σοι.
  Χρεμύλος
  φέρε τί οὖν;
  95 εἰ πάλιν ἀναβλέψειας ὥσπερ καὶ πρὸ τοῦ,
  φεύγοις ἂν ἤδη τοὺς πονηρούς;
  Πλο ῦ τος
  φήμ᾽ ἐγώ.
  Χρεμύλος
  ὡς τοὺς δικαίους δ᾽ ἂν βαδίζοις;
  Πλο ῦ τος
  πάνυ μὲν οὖν:
  πολλοῦ γὰρ αὐτοὺς οὐχ ἑόρακά πω χρόνου.
  Χρεμύλος
  καὶ θαῦμά γ᾽ οὐδέν: οὐδ᾽ ἐγὼ γὰρ ὁ βλέπων.
  Πλο ῦ τος
  100 ἄφετόν με νῦν. ἴστον γὰρ ἤδη τἀπ᾽ ἐμοῦ.
  Χρεμύλος
  μὰ Δί᾽ ἀλλὰ πολλῷ μᾶλλον ἑξόμεσθά σου.
  Πλο ῦ τος
  οὐκ ἠγόρευον ὅτι παρέξειν πράγματα
  ἐμέλλετόν μοι;
  Χρεμύλος
  καὶ σύ γ᾽ ἀντιβολῶ πιθοῦ,
  καὶ μή μ᾽ ἀπολίπῃς: οὐ γὰρ εὑρήσεζις ἐμο0ὶῃ
  ἔτ᾽ ἄνδρα τοὺς τρόπους βελτίονα.
  Καρίων
  μὰ τὸν Δί᾽ οὐ γὰρ ἔστιν ἄλλος πλὴν ἐγώ.
  Πλο ῦ τος
  ταυτὶ λέγουσι πάντες: ἡνίκ᾽ ἂν δέ μου
  τύχωσ᾽ ἀληθῶς καὶ γένωνται πλούσιοτει, ἡνωνται πλούσιοτει,
  ἡνωνται πλούσιοτει ρβάλλουσι τῇ μοχθηρίᾳ.
  Χρεμύλος
  110 ἔχει μὲν οὕτως, εἰσὶ δ᾽ οὐ πάντες κακοί.
  Πλο ῦ τος
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἁπαξάπαντες.
  Καρίων
  οἰμώξει μακρά.
  Χρεμύλος
  σοὶ δ᾽ ὡς ἂν εἰδῇς ὅσα παρ᾽ ἡμῖν ἢν μένῃς
  γενήσετ᾽ ἀγαθά, πρόσεχε τὸαπν νοῦνν Ἷῦν
  οἶμαι γὰρ οἶμαι, σὺν θεῷ δ᾽ εἰρήσεται,
  115 ταύτης ἀπαλλάξειν σε τῆς ὀφθαλςίσι
  βλέέψας βλέέψας
  Πλο ῦ τος
  μηδαμῶς τοῦτ᾽ ἐργάσῃ.
  οὐ βούλομαι γὰρ πάλιν ἀναβλέψαι.
  Χρεμύλος
  τί φῄς;
  Καρίων
  ἅνθρωπος οὗτός ἐστιν ἄθλιος φύσει.
  Πλο ῦ τος
  ὁ Ζεὺς † μὲν οὖν εἰδὼς τὰ τούτων μῶρ᾽ ἔμ᾽ εἰ†
  120 πύθοιτ᾽ ἂν ἐπιτρίψειε.
  Χρεμύλος
  νῦν δ᾽ οὐ τοῦτο δρᾷ,
  ὅστις σε προσπταίοντα περινοστεῖν ἐᾷ;
  Πλο ῦ τος
  οὐκ οἶδ᾽: ἐγὼ δ᾽ ἐκεῖνον ὀρρωδῶ πάνυ.
  Χρεμύλος
  ἄληθες ὦ δειλότατε πάντων δαιμόνων;
  125 ψῃς
  σὺ κἂν σμικρὸν χρόνον ;
  
  Πλο ῦ τος
  ἆ μὴ λέγ᾽ ὦ πόνηρε ταῦτ᾽.
  Χρεμύλος
  ἔχ᾽ ἥσυχος.
  ἐγὼ γὰρ ἀποδείξω σε τοῦ Διὸς πολὺ
  μεῖζον δυνάμενον.
  Πλο ῦ τος
  ἐμὲ σύ;
  Χρεμύλος
  νὴ τὸν οὐρανόν.
  130 αὐτίκα γὰρ ἄρχει διὰ τίν᾽ ὁ Ζεὺς τῶν θεῶν;
  Καρίων
  διὰ τἀργύριον: πλεῖστον γάρ ἐστ᾽ αὐτῷ.
  Χρεμύλος
  φέρε
  τίς οὖν ὁ παρέχων ἐστὶν αὐτῷ τοῦθ᾽;
  Καρίων
  ὁδί.
  Χρεμύλος
  θύουσι δ᾽ αὐτῷ διὰ τίν᾽; οὐ διὰ τουτονί;
  Καρίων
  καὶ νὴ Δί᾽ εὔχονταί γε πλουτεῖν ἄντικρυς.
  Χρεμύλος
  135 οὔκουν ὅδ᾽ ἐστὶν αἴτιος καὶ ῥᾳδίως
  παύσειεν, εἰ βούλοιτο, ταῦτ᾽ ἄν;
  Πλο ῦ τος
  ὅτι τί δή;
  Χρεμύλος
  ὅτι οὐδ᾽ ἂν εἷς θύσειεν ἀνθρώπων ἔτι,
  οὐ βοῦν ἄν, οὐχὶ ψαιστόν, ολὐὐκ ἲὐὐκ ἲὐὐκ ἄὐὐἐκ ν,
  μὴ βουλομένου σοῦ.
  Πλο ῦ τος
  πῶς;
  Χρεμύλος
  ὅπως;
  οὐκ ἔσθ᾽ ὅπως
  140 ὠνήσεται δήπουθεν, ἢν σὺ μὴ παρὼν
  αὐτὸς διδῷς πἀργιρισΔον: ὐτὸς ὸς
  τὴν δύνομιν, ἢν λυπῇ τι, καταλύσεις μόνος.
  Πλο ῦ τος
  τί λέγεις; δι᾽ ἐμὲ θύουσιν αὐτῷ;
  Χρεμύλος
  φήμ᾽ ἐγώ.
  καὶ νὴ Δί᾽ εἴ τί γ᾽ ἔστι λαμπρὸν καὶ καλὸν
  145 ἢ χαρίεν ἀνθρώποισι, διὰ σὲ γίγν γίγν
  ἅπαντα τῷ πλουτεῖν γάρ ἐσθ᾽ ὑπήκοα.
  Καρίων
  ἔγωγέ τοι διὰ μικρὸν ἀργυρίδιον
  δοῦλος γεγένημαι, διὰ τὸ μὴ πλουτεῖν ἴσως.
  Χρεμύλος
  καὶ τάς γ᾽ ἑταίρας φασὶ τὰς Κορινθίας,
  150 ὅταν μὲν αὐτάς τις πένης πειρῶν
  τϲρνῐ σέχειν τὸν νοῦν, ἐὰν δὲ πλούσιος,
  τὸν πρωκτὸν αὐτὰς εὐθὺς ὡς τοῦτον τρνπει
  Καρίων
  καὶ τούς γε παῖδάς φασι ταὐτὸ τοῦτο δρᾶν
  οὐ τῶν ἐραστῶν ἀλλὰ τἀργυρίου χάριν.
  Χρεμύλος
  155 .
  _
  Καρίων
  τί δαί;
  Χρεμύλος
  ὁ μὲν ἵππον ἀγαθόν, ὁ δὲ κύνας θηρευτικάς.
  Καρίων
  αἰσχυνόμενοι γὰρ ἀργύριον αἰτεῖν ἴσως
  ὀνόματι περιπέττουσι τὴν μοχθηρίαν.
  Χρεμύλος
  160 τέχναι δὲ πᾶσαι διὰ σὲ καὶ σοφίσματα
  ἐν τοῖσιν ἀνθρώποισίν ἐσθ᾽ ηὑρημένα.
  ὁ μὲν γὰρ ἡμῶν σκυτοτομεῖ καθήμενος:
  Καρίων
  ἕτερος δὲ χαλκεύει τις, ὁ δὲ τεκταίνεται:
  Χρεμύλος
  ὁ δὲ χρυσοχοεῖ γε χρυσίον παρὰ σοῦ λαβών:
  Καρίων
  165 ὁ δὲ λωποδυτεῖ γε νὴ Δί᾽, ὁ δὲ τοιχωρυχεῖ:
  Χρεμύλος
  ὁ δὲ γναφεύει γ᾽:
  Καρίων
  ὁ δέ γε πλύνει κῴδια:
  Χρεμύλος
  ὁ δὲ βυρσοδεψεῖ γ᾽:
  Καρίων
  ὁ δέ γε πωλεῖ κρόμμυα:
  Χρεμύλος
  ὁ δ᾽ ἁλούς γε μοιχὸς διὰ σέ που παρατίλλεται.
  Πλο ῦ τος
  οἴμοι τάλας ταυτί μ᾽ ἐλάνθανεν πάλαι.
  Καρίων
  170 μέγας δὲ βασιλεὺς οὐχὶ διὰ τοῦτον κομᾷ;
  Χρεμύλος
  ἐκκλησία δ᾽ οὐχὶ διὰ τοῦτον γίγνεται;
  Καρίων
  τί δέ; τὰς τριήρεις οὐ σὺ πληροῖς; εἰπέ μοι.
  Χρεμύλος
  τὸ δ᾽ ἐν Κορίνθῳ ξενικὸν οὐχ οὗτος τρέφει;
  Καρίων
  ὁ Πάμφιλος δ᾽ οὐχι διὰ τοῦτον κλαύσεται;
  Χρεμύλος
  175 ὁ βελονοπώλης δ᾽ οὐχὶ μετὰ τοῦ Παμφίλου;
  Καρίων
  Ἀγύρριος δ᾽ οὐχὶ διὰ τοῦτον πέρδεται;
  Χρεμύλος
  Φιλέψιος δ᾽ οὐχ ἕνεκα σοῦ μύθους λέγει;
  Καρίων
  ἡ ξυμμαχία δ᾽ οὐ διὰ σὲ τοῖς Αἰγυπτίοις;
  Χρεμύλος
  ἐρᾷ δὲ Λαῒς οὐ διὰ σὲ Φιλωνίδου;
  Καρίων
  180 ὁ Τιμοθέου δὲ πύργος —
  Χρεμύλος
  ἐμπέσοι γέ σοι.
  τὰ δὲ πράγματ᾽ οὐχὶ διὰ σὲ πάντα πράττεται;
  μονώτατος γὰρ εἶ σὺ πάντων αἴτιος
  καὶ τῶν κακῶν καὶ τῶν ἀγαθῶν, εὖ ἴσθτι.ὖ
  Καρίων
  κρατοῦσι γοῦν κἀν τοῖς πολέμοις ἑκάστοτε,
  185 ἐφ᾽ οἷς οὗτος ἐπικαθέζηται μϿ.
  Πλο ῦ τος
  ἐγὼ τοσαῦτα δυνατός εἰμ᾽ εἷς ὢν ποιεῖν;
  Χρεμύλος
  καὶ ναὶ μὰ Δία τούτων γε πολλῷ πλείονα:
  ὥστ᾽ οὐδὲ μεστὸς σοῦ γέγον᾽ οὐδεὶς τώπος τώπος
  τῶν μὲν γὰρ ἄλλων ἐστὶ πάντων πλησμονή,
  190 ἔρωτος
  Καρίων
  ἄρτων
  Χρεμύλος
  μουσικῆς
  Καρίων
  τραγημάτων
  Χρεμύλος
  τιμῆς
  Καρίων
  πλακούντων
  Χρεμύλος
  ἀνδραγαθίας
  Καρίων
  ἰσχάδων
  Χρεμύλος
  φιλοτιμίας
  Καρίων
  μάζης
  Χρεμύλος
  στρατηγίας
  Καρίων
  φακῆς:
  Χρεμύλος
  σοῦ δ᾽ ἐγένετ᾽ οὐδεὶς μεστὸς οὐδεπώποτε.
  ἀλλ᾽ ἢν τάλαντά τις λάβῃ τριακαίδεκα,
  195 πολὺ μᾶλλον ἐπιθυμεῖ λαβεῖν ἑκκαίδτατεκῖ
  ἀνύσηται, τετταράκοντα βούλεται,
  ἤ φησιν εἶν ἀβίωτον αὑτῷ τὸν βίον.
  Πλο ῦ τος
  εὖ τοι λέγειν ἔμοιγε φαίνεσθον πάνυ:
  πλὴν ἓν μόνον δέδοικα.
  Χρεμύλος
  φράζε τοῦ πέρι;
  Πλο ῦ τος
  200 ὅπως ἐγὼ τὴν δύναμιν ἣν ὑμεῖς φατε
  ἔχειν με, ταύτης δεσπότης γενήσομαι.
  Χρεμύλος
  νὴ τὸν Δί᾽ ἀλλὰ καὶ λέγουσι πάντες ὡς
  δειλότατόν ἐσθ᾽ ὁ Πλοῦτος.
  Πλο ῦ τος
  ἥκιστ᾽, ἀλλά με
  τοιχωρύχος τις διέβαλ᾽. ἐσδὺς γάρ ποτε
  205 οὐκ εἶχεν ἐς τὴν οἰκίαν οὐδὲν λαβεῖν,
  εὑρὼν ἁπαξάπαντα κεντα ἶτ᾽
  ὠνόμασέ μου τὴν πρόνοιαν δειλίαν.
  Χρεμύλος
  μή νυν μελέτω σοι μηδέν: ὡς ἐὰν γένῃ
  ἀνὴρ πρόθυμος αὐτὸς ἐς τὰ πράγμπανῃ,
  210 θὰ πράγμπανῃ ίξω σ᾽ ὀξύτερον τοῦ Λυγκέως.
  Πλο ῦ τος
  πῶς οὖν δυνήσει τοῦτο δρᾶσαι θνητὸς ὤν;
  Χρεμύλος
  ἔχω τιν᾽ ἀγαθὴν ἐλπίδ᾽ ἐξ ὧν εἶπέ μοι
  ὁ Φοῖβος αὐτὸς Πυθικὴν σείσας δάφφ.
  Πλο ῦ τος
  κἀκεῖνος οὖν σύνοιδε ταῦτα;
  Χρεμύλος
  φήμ᾽ ἐγώ.
  Πλο ῦ τος
  215 ὁρᾶτε.
  Χρεμύλος
  μὴ φρόντιζε μηδὲν ὦγαθέ.
  ἐγὼ γάρ, εὖ τοῦτ᾽ ἴσθι, κεἰ δεῖ μ᾽ ἀποθανεῖν,
  αὐτὸς διαπράξω ταῦτα.
  Καρίων
  κἂν βούλῃ γ᾽, ἐγώ.
  Χρεμύλος
  πολλοὶ δ᾽ ἔσονται χἄτεροι νῷν ξύμμαχοι,
  ὅσοις δικαίοις οὖσιν οὐκ ἦν τα.λφι
  Πλο ῦ τος
  220 παπαῖ πονηρούς γ᾽ εἶπας ἡμῖν συμμάχους.
  Χρεμύλος
  οὐκ ἤν γε πλουτήσωσιν ἐξ ἀρχῆς πάλιν.
  ἀλλ᾽ ἴθι σὺ μὲν ταχέως δραμών —
  Καρίων
  τί δρῶ; λέγε.
  Χρεμύλος
  τοὺς ξυγγεώργους κάλεσον, εὑρήσεις δ᾽ ἴσως
  ἐν τοῖς ἀγροῖς αὐτοϽς ταλαιπωρο΅ὅοο2
  πως ἂν ἴσον ἕκαστος ἐνταυθοῖ παρὼν
  ἡμῖν μετάσχῃ τοῦδε τοῦ Πλούτου μέρος .
  Καρίων
  καὶ δὴ βαδίζω: τουτοδὶ τὸ κρεᾴδιον
  τῶν ἔνδοθέν τις εἰσενεγκάτω λαβών.
  Χρεμύλος
  ἐμοὶ μελήσει τοῦτό γ᾽: ἀλλ᾽ ἀνύσας τρέχε.
  230 σὺ δ᾽ ὦ κράτιστε Πλοῦτε πάντων δαιμόνων
  εἴσω μετ᾽ ἐμοῦ δεῦρ᾽ εἴσιθ᾽: ἡ ατίκκρ
  α 'στὶν ἣν δεῖ χρημάτων σε τήμερον
  μεστὴν ποιῆσαι καὶ δικαίως κἀδίκως.
  Πλο ῦ τος
  ἀλλ᾽ ἄχθομαι μὲν εἰσιὼν νὴ τοὺς θεοὺς
  235 εἰς οἰκίαν ἑκάστοτ᾽ ἀλοτράαν:
  ακντράαν πν ν γὰρ ἀπέλαυσ᾽ οὐδὲν αὐτοῦ πώποτε.
  ἢν μὲν γὰρ ὡς φειδωλὸν εἰσελθὼν τύχω,
  εὐθὺς κατώρυξέν με κατὰ τῆς γςΆς κάτρω:
  οσέλθῃ χρηστὸς ἄνθρωπος φίλος
  240 αἰτῶν λαβεῖν τι σμικρὸν ἀργυρίδιμον,
  ἔξαρνόἌ εῖν με πώποτε.
  ἢν δ᾽ ὡς παραπλῆγ᾽ ἄνθρωπον εἰσελθὼν τύχω,
  πόρναισι καὶ κύβοισι παραβεβλημέν΅ος
  γαραβεβλημέν΅ος ζ᾽ ἐξέπεσον ἐν ἀκαρεῖ χρόνου.
  Χρεμύλος
  245 μετρίου γὰρ ἀνδρὸς οὐκ ἐπέτυχες πώποτε.
  ἐγὼ δὲ τούτου τοῦ τρόπου πώς εἰμ᾽ ἀεί,
  χαίρω τε γὰρ φειδόμενος ὡς οὐδεὶς ἀνὶς
  ἀνὶ ἀναλῶν, ἡνίκ᾽ ἂν τούτου δέῃ.
  ἀλλ᾽ εἰσίωμεν, ὡς ἰδεῖν σε βούλομαι
  250 καὶ τὴν γυναῖκα καὶ τὸν υἱὸν τὸὸν μννὸν μννὸν μόνὸν μόνὸν μόνὸν
  ὼ φιλῶ μάλιστα μετὰ σέ.
  Πλο ῦ τος
  πείθομαι.
  Χρεμύλος
  τί γὰρ ἄν τις οὐχὶ πρὸς σὲ τἀληθῆ λέγοι;
  Καρίων
  ὦ πολλὰ δὴ τῷ δεσπότῃ ταὐτὸν θύμον φαγόντες,
  ἄνδρες φίλοι καὶ δημόται καὶ τορνε ποὶ ί,
  255 ἴτ᾽ ἐγκονεῖτε σπεύδεθ᾽, ὡς ὁ καιρὸς οὐχὶ μέλλειν,
  ἀλλ᾽ ἔστ᾽ ἐπẂ᾽ αὐτ῿ ς, ᾗ δεῖ παρόντ᾽ ἀμύνειν.
  Χορός
  οὔκουν ὁρᾷς ὁρμωμένους ἡμᾶς πάλαι προθύμως,
  ὡς εἰκός ἐστιν ἀσθενερνῖς γέρέοος ἤδη;
  σὺ δ᾽ ἀξιοῖς ἴσως με θεῖν, πρὶν ταῦτα καὶ φράσαι μοι
  260 ὅτου χάριν μδ σςρὁ ὁ σπρὌ τεσπρὌ έκληκε δῦρο.
  Καρίων
  οὔκουν πάλαι δήπου λέγω; σὺ δ᾽ αὐτὸς οὐκ ἀκούεις.
  ὁ δεσπότης γάρ φησιν ὑμᾶς ἡδέως ἅπαντας
  ψυχροῦ βίου καὶ δυσκόλου ζήσειν ἀίου
  Χορός
  ἔστιν δὲ δὴ τί καὶ πόθεν τὸ πρᾶγμα τοῦθ᾽ ὅ φησιν;
  Καρίων
  265 δόν:
  οἶμαι
  δὲ νὴ τὸν οὐρανὸν καὶ ψωλὸν αὐτὸν εἶναι.
  Χορός
  ὦ χρυσὸν ἀγγείλας ἐπῶν πῶς φῄς; πάλιν φράσον μοι.
  δηλοῖς γὰρ αὐτὸν σωρὸν ἥκειν χρημάτων ἔχοντα.
  Καρίων
  270 πρεσβυτικῶν μὲν οὖν κακῶν ἔγωγ᾽ ἔχοντα σωρόν.
  Χορός
  μῶν ἀξιοῖς φενακίσας ἔπειτ᾽ ἀπαλλαγῆναι
  ἀζήμοις, καὶ ταῦτ᾽ ἐμοῦ βακτηρίαν ῦ
  Καρίων
  πάντως γὰρ ἄνθρωπον φύσει τοιοῦτον ἐς τὰ πάντα
  ἡγεῖσθέ μ᾽ εἶναι κοὐδὲὲν ἂνν ἂν ὑγιὲς εἰπεῖν;
  Χορός
  275. ς ποθοῦσαι
  .
  Καρίων
  ἐν τῇ σορῷ νυνὶ λαχὸν τὸ γράμμα σου δικάζειν,
  σὺ δ᾽ οὐ βαδίζεις, ὁ δὲ Χάρων τὁ ίδωσιν.
  Χορός
  διαρραγείης, ὡς μόθων εἶ καὶ φύσει κόβαλος,
  280 ὅστις φενακίζεις, φράσμαι δ᾽ οὔπτο τοὔπος ῖν,
  οἳ πολλὰ μοχθήσαντες οὐκ οὔσης σχολῆς προθύμως
  δεῦρ᾽ ἤλθομεν, πολνιῶν θςνῶν θχολῆς περῶντες.
  Καρίων
  ἀλλ᾽ οὐκέτ᾽ ἂν κρύψαιμι. τὸν Πλοῦτον γὰρ ὦνδρες ἥκει
  285 ἄγων ὁ δεσπότης, ὃς ὑμᾶς πλουσίους ποιήσει.
  Χορός
  ὄντως γὰρ ἔστι πλουσίοις ἡμῖν ἅπασιν εἶναι;
  Καρίων
  νὴ τοὺς θεοὺς Μίδαις μὲν οὖν, ἢν ὦτ᾽ ὄνου λάβητε.
  Χορός
  ὡς ἥδομαι καὶ τέρπομαι καὶ βούλομαι χορεῦσαι
  ὑφ᾽ ἡδονῆς, εἴπερ λέγεις ὄντως τὄντως ὄντως ὑφ᾽ ἡδονῆς ηθῆ.
  Καρίων
  290. ν ὑμᾶς
  ἄγειν
  . ἀλλ᾽ εἶα τέκεα θαμίν᾽ ἐπαναβοῶντες
  βληχώμενοί τε προβατίων
  αἰγῶν τε κιναβρώντων μθλιιναβρώντων
  μθ ᾽ ἀπεψωλημένοι: τράγοι δ᾽ ἀκρατιεῖσθε. Χορός
  ἡμεῖς δέ γ᾽ αὖ ζητήσομεν θρεττανελὸ τὸν Κύκλωπα
  βληχώμενοι, σὲ τουτονὶ πεινῶντα
  πήραν ἔχοντα λάχανά τ᾽ ἄγρια δροσερά, κρδιπαλῶντα
  ἡγούμενον τοῖς προβατίοαια,
  300 ἇκἰιπαλῶντα όντα που
  μέγαν λαβόντες ἡμμένον σφηκίσκον ἐκτυφλῶσαι. Καρίων
  ἐγὼ δὲ τὴν Κίρκην γε τὴν τὰ φάρμακ᾽ ἀνακυκῶσαν,
  ἣ τοὺς ἑταίρους τοῦ ποιλνδν ἐν Κορίνθῳ
  ἔπεισεν ὡς ὄντας κάπρους
  305 μεμαγμένον σκῶρ ἐσθίειν, αὐτὴ δ᾽ ἔμι὿τα, τντμοα,
  τντμ ήσομαι πάντας τρόπους:
  ὑμεῖς δὲ γρυλίζοντες ὑπὸ φιληδίας
  ἕπεσθε μητρὶ χοῖροι. Χορός
  οὐκοῦν σε τὴν Κίρκην γε τὴν τὰ φάρμακ᾽ ἀνακυκῶσαν
  310 καὶ μαγγανεύουσαν τολυ῍νο ς ἑταίρους
  λαβόντες ὑπὸ φιληδίας
  τὸν Λαρτίου μιμούμενοι τῶν ὄρχεων κρεμῶμνννθθνον,
  μιινν ὥσπερ τράγου
  τὴν ῥῖνα: σὺ δ᾽ Ἀρίστυλλος ὑποχάσκων ἐρεῖς,
  315 ἕπεσθε μητρὶ χοῖρι. Καρίων
  ἀλλ᾽ εἶα νῦν τῶν σκωμμάτων ἀπαλλαγέντες ἤδη
  ὑμεῖς ἐπ᾽ ἄλλ᾽ εἶδος τρέπεσθἐ᾽,
  Ἀγδᾰ᾽ ἤδη λάθρᾳ
  βουλήσομαι τοῦ δεσπότου
  320 λαβών τιν᾽ ἄρτον καὶ κρέας
  μασώμενος τὸ τὸὉιπὸ κόπῳ ξυνεῖναι. Χορο ῦ
  Χρεμύλος
  χαίρειν μὲν ὑμᾶς ἐστιν ὦνδρες δημόται
  ἀρχαῖον ἤδη προσαγορεύειν καὶ σαπναμν:
  ζἀσπο τιὴ προθύμως ἥκετε
  325 καὶ συντεταμένως κοὐ κατεβλακευμένως.
  ὅπως δέ μοι καὶ τἄλλα συμπαραστάται
  ἔσεσθε καὶ σωτῆρες ὄντως τοῦ θεοῦ.
  Χορός
  θάρρει: βλέπειν γὰρ ἄντικρυς δόξεις μ᾽ Ἄρη.
  δεινὸν γὰρ εἰ τριωβόλου μὲν οὕνεκα
  330 ὠστιζόμεσθ᾽ ἑκάστοτ᾽ ἐν τἠκκληνσίᾳ
  τὸὸὸκκληνσίᾳ ν Πλοῦτον παρείην τῳ λαβεῖν.
  Χρεμύλος
  καὶ μὴν ὁρῶ καὶ Βλεψίδημον τουτονὶ
  προσιόντα: δῆλος δ᾽ ἐστὶν ὅτι το῀κνοο
  πράγμὶτο τι τῇ βαδίσει καὶ τῷ τάχει.
  Βλεψίδημος
  335 τί ἂν οὖν τὸ πρᾶγμ᾽ εἴη; πόθεν καὶ τίνι τρόπῳ
  Χρεμύλος πεπλούτηκ᾽ ἐξαπίνης; οὐ πείθομαι.
  καίτοι λόγος γ᾽ ἦν νὴ τὸν Ἡρακλέα πολὺς
  ἐπὶ τοῖσι κουρείοισι τῶν καθημένων,
  ὐων νης ἀνὴρ γεγένηται πλούσιος.
  340 _
  _
  οὔκουν ἐπιχώριόν γε πρᾶγμ᾽ ἐργάζεται.
  Χρεμύλος
  ἀλλ᾽ οὐδὲν ἀποκρύψας ἐρῶ: νὴ τοὺς θεοὺς
  ὦ Βλεψίδημ᾽ ἄμεινον ἢ χθ3μ4τς τρά5,
  σθ3μ4τς τε μετέχειν ἔξεστιν: εἶ γὰρ τῶν φίλων.
  Βλεψίδημος
  γέγονας δ᾽ ἀληθῶς, ὡς λέγουσι, πλούσιος;
  Χρεμύλος
  ἔσομαι μὲν οὖν αὐτίκα μάλ᾽, ἢν θεὸς θέλῃ.
  ἔνι γάρ τις ἔνι κίνδυνος ἐν τῷ πράγματι.
  Βλεψίδημος
  ποῖός τις;
  Χρεμύλος
  οἷος;
  Βλεψίδημος
  λέγ᾽ ἀνύσας ὅ τι φῄς ποτε.
  Χρεμύλος
  350 ἢν μὲν κατορθώσωμεν, εὖ πράττειν ἀεί:
  ἢν δὲ σφαλῶμεν, ἐπιτετρῖφθαι τὸ παράπαν.
  Βλεψίδημος
  τουτὶ πονηρὸν φαίνεται τὸ φορτίον
  καί μ᾽ οὐκ ἀρέσκει. τό τε γὰρ ἐξαίφνης ἄγαν
  οὕτως ὑπερπλουτεῖν τό τ᾽ αὖ δεδοικέναι
  355 πρὸς ἀνὸὂὑρὑὸὸς ές ἐστ᾽ εἰργασμένου.
  Χρεμύλος
  πῶς οὐδὲν ὑγιές;
  Βλεψίδημος
  εἴ τι κεκλοφὼς νὴ Δία
  ἐκεῖθεν ἥκεις ἀργύριον ἢ χρυσίον
  παρὰ το὿ τοῤ ιτ᾽ ἴσως σοι μεταμέλει.
  Χρεμύλος
  Ἄπολλον ἀποτρόπαιε μὰ Δί᾽ ἐγὼ μὲν οὔ.
  Βλεψίδημος
  360 παῦσαι φλυαρῶν ὦγάθ᾽: οῖδα γὰρ σαφῶς.
  Χρεμύλος
  σὺ μηδὲν εἰς ἔμ᾽ ὑπονόει τοιουτονί.
  Βλεψίδημος
  φεῦ,
  ὡς οὐδὲν ἀτεχνῶς ὑγιές ἐστιν οὐδενός,
  ἀλλ᾽ εἰσὶ τοῦ κέρδουυς ἂαντες ἥαντες .
  Χρεμύλος
  οὔ τοι μὰ τὴν Δήμητρ᾽ ὑγιαίνειν μοι δοκεῖς.
  Βλεψίδημος
  365 ὡς πολὺ μεθέστηχ᾽ ὧν πρότερον εἶχεν τρόπων.
  Χρεμύλος
  μελαγχολᾷς ὦνθρωπε νὴ τὸν οὐρανόν.
  Βλεψίδημος
  ἀλλ᾽ οὐδὲ τὸ βλέμμ᾽ αὐτὸ κατὰ χώραν ἔχει,
  ἀλλ᾽ ἐστὶν ἐπίδηλόν τι πεπανουργηκ.
  Χρεμύλος
  σὺ μὲν οἶδ᾽ ὃ κρώζεις: ὡς ἐμοῦ τι κεκλοφότος
  370 ζητεῖς μεταλαβεῖν.
  Βλεψίδημος
  μεταλαβεῖν ζητῶ; тίνος;
  Χρεμύλος
  τὸ δ᾽ ἐστὶν οὐ τοιοῦτον ἀλλ᾽ ἑτέρως ἔχον.
  Βλεψίδημος
  μῶν οὐ κέκλοφας ἀλλ᾽ ἥρπακας;
  Χρεμύλος
  κακοδαιμονᾷς.
  Βλεψίδημος
  ἀλλ᾽ οὐδὲ μὴν ἀπεστέρηκάς γ᾽ οὐδένα;
  Χρεμύλος
  ου᾽ δῆτ᾽ ἔγωγ᾽.
  Βλεψίδημος
  ὦ Ἡράκλεις, φέρε ποῖ τις ἂν
  375 τράποιτο; τἀληθὲς γὰρ οὐκ ἐθέλει φράσαι.
  Χρεμύλος
  κατηγορεῖς γὰρ πρὶν μαθεῖν τὸ πρᾶγμά μου.
  Βλεψίδημος
  ὦ τᾶν ἐγώ τοι τοῦτ᾽ ἀπὸ σμικροῦ πάνυ
  ἐθέλω διαπρᾶξαι πρὶν πυθέσθαι τὴν πόλιθ
  ἐπιβύσας κέρμασιν τῶν ῥητόρων.
  Χρεμύλος
  380 καὶ μὴν φίλως γ᾽ ἄν μοι δοκεῖς νὴ τοὺς θεοὺς
  τρεῖς μνᾶς ἀναλώσας λθαγίσδαοοαγίσδαοο.
  Βλεψίδημος
  ὁρῶ τιν᾽ ἐπὶ τοῦ βήματος καθεδούμενον
  ἱκετηρίαν ἔχοντα μετὰ τῶν παιδίωκν
  καὶ ὶ ὶ ὶ ὶ ὁὶ ς, κου᾽ διοίσοντ᾽ ἄντικρυς
  385 τῶν Ἡρακλειδῶν οὐδ᾽ ὁτιοῦν τῶν Παμφίλου.
  Χρεμύλος
  οὒκ ὦ κακόδαιμον, ἀλλὰ τοὺς χρηστοὺς μόνους
  ἔγωγε καὶ τοὺς δεξιοὺς καπαὀ κ὎ς
  ὶ πλουτῆσαι ποιήσω.
  Βλεψίδημος
  τί σὺ λέγεις;
  οὕτω πάνυ πολλὰ κέκλοφας;
  Χρεμύλος
  οἴμοι τῶν κακῶν,
  390 ἀπολεῖς.
  Βλεψίδημος
  σὺ μὲν οὖν σεαυτόν, ὥς γ᾽ ἐμοὶ δοκεῖς.
  Χρεμύλος
  ου᾽ δῆτ᾽, ἐπεὶ τὸν Πλοῦτον ὦ μόχθηρε σὺ
  ἔχω.
  Βλεψίδημος
  σὺ Πλοῦτον; ποῖον;
  Χρεμύλος
  αὐτὸν τὸν θεόν.
  Βλεψίδημος
  καὶ ποῦ 'στιν;
  Χρεμύλος
  ἔνδον.
  Βλεψίδημος
  ποῦ;
  Χρεμύλος
  παρ᾽
  ἐμοί.
  Βλεψίδημος
  παρὰ σοί;
  Χρεμύλος
  πάνυ.
  Βλεψίδημος
  οὐκ ἐς κόρακας; Πλοῦτος παρὰ σοί;
  Χρεμύλος
  νὴ τοὺς θεούς.
  Βλεψίδημος
  395 λὲγεις ἀληθῆ;
  Χρεμύλος
  φημί.
  Βλεψίδημος
  πρὸς τῆς Ἑστίας;
  Χρεμύλος
  νὴ τὸν Ποσειδῶ.
  Βλεψίδημος
  τὸν θαλάττιον λέγεις;
  Χρεμύλος
  εἰ δ᾽ ἔστιν ἕτερός τις Ποσειδῶν, τὸν ἕτερον.
  Βλεψίδημος
  εἶτ᾽ οὐ διαπέμπεις καὶ πρὸς ἡμᾶς τοὺς φίλους;
  Χρεμύλος
  οὐκ ἔστι πω τὰ πράγματ᾽ ἐν τούτῳ.
  Βλεψίδημος
  τί φῄς;
  400 οὐ τῷ μεταδοῦναι;
  Χρεμύλος
  μὰ Δία. δεῖ γὰρ πρῶτα
  Βλεψίδημος
  τί;
  Χρεμύλος
  βλέψαι ποιῆσαι νώ —
  Βλεψίδημος
  τίνα βλέψαι; φράσον.
  Χρεμύλος
  τὸν Πλοῦτον ὥσπερ πρότερον ἑνί γέ τῳ τρόπῳ.
  Βλεψίδημος
  τυφλὸς γὰρ ὄντως ἐστί;
  Χρεμύλος
  νὴ τὸν οὐρανόν.
  Βλεψίδημος
  οὐκ ἐτὸς ἄρ᾽ ὡς ἔμ᾽ ἦλθεν οὐδεπώποτε.
  Χρεμύλος
  405 ἀλλ᾽ ἢν θεοὶ θέλωσι, νῦν ἀφίξεται.
  Βλεψίδημος
  οὔκουν ἰατρὸν εἰσάγειν ἐχρῆν τινά;
  Χρεμύλος
  τίς δῆτ᾽ ἰατρός ἐστι νῦν ἐν τῇ πόλει;
  οὔτε γὰρ ὁ μισθὸς οὐδὲν ἔστ᾽ οὔθ᾽ ἡ τέχνη.
  Βλεψίδημος
  σκοπῶμεν.
  Χρεμύλος
  ἀλλ᾽ οὐκ ἔστιν.
  Βλεψίδημος
  οὐδ ἐμοὶ δοκεῖ.
  Χρεμύλος
  410 мкм
  тι .
  
  Βλεψίδημος
  πολὺ μὲν οὖν νὴ τοὺς θεούς.
  μή νυν διάτριβ᾽ ἀλλ᾽ ἄνυε πράττων ἕν γέ τι.
  Χρεμύλος
  καὶ δὴ βαδίζω.
  Βλεψίδημος
  σπεῦδέ νυν.
  Χρεμύλος
  τοῦτ᾽ αὐτὸ δρῶ.
  Πενία
  415 .
  _
  _ τί φεύγετον; οὐ μενεῖτον;
  Βλεψίδημος
  Ἡράκλεις.
  Πενία
  ἐγὼ γὰρ ὑμᾶς ἐξολῶ κακοὺς κακῶς:
  τόλμημα γὰρ τολμᾶτον οὐκ ἀνασχετόν,
  420 ἀλοὺὰρ ὐδεὶς ἄλλος οὐδεπώποτε
  οὔτε θεὸς οὔτ᾽ ἄνθρωπος: ὥστ᾽ ἀπολώλατον.
  Χρεμύλος
  σὺ δ᾽ εἶ τίς; ὠχρὰ μὲν γὰρ εἶναί μοι δοκεῖς.
  Βλεψίδημος
  ἴσως Ἐρινύς ἐστιν ἐκ τραγῳδίας:
  βλέπει γέ τοι μανικόν τι καὶ τραγῳδικόν.
  Χρεμύλος
  425 ἀλλ᾽ οὐκ ἔχει γὰρ δᾷδας.
  Βλεψίδημος
  οὐκοῦν κλαύσεται.
  Πενία
  ὄιεσθε δ᾽ εἶναι τίνα με;
  Χρεμύλος
  πανδοκεύτριαν
  ἢ λεκιθόπωλιν. οὐ γὰρ ἂν τοσουτονὶ
  ἀνέκραγες ἡμῖν οὐδὲν ἠδικημένη.
  Πενία
  ἄληθες; οὐ γὰρ δεινότατα δεδράκατον
  430 ζητοῦντες ἐκ πάσης με χώρας ἐκβαλεῖν;
  Χρεμύλος
  οὔκουν ὑπόλοιπον τὸ βάραθρόν σοι γίγνεται;
  ἀλλ᾽ ἥτις εἶ λέγειν σ᾽ ἐχρῆν αὐτίκα μάλα.
  Πενία
  ἣ σφὼ ποιήσω τήμερον δοῦναι δίκην
  ἀνθ᾽ ὧν ἐμὲ ζητεῖτον ἐνθένδ᾽ ἀφανίσαι.
  Βλεψίδημος
  435 _
  _
  Πενία
  Πενία μὲν οὖν, ἣ σφῷν ξυνοικῶ πόλλ᾽ ἔτη.
  Βλεψίδημος
  ἄναξ Ἄπολλον καὶ θεοί, ποῖ τις φύγῃ;
  Χρεμύλος
  οὗτος τί δρᾷς; ὦ δειλότατον σὺ θηρίον:
  440 οὐ παραμενεῖς;
  Βλεψίδημος
  ἥκιστα πάντων.
  Χρεμύλος
  οὐ μενεῖς;
  ἀλλ᾽ ἄνδρε δύο γυναῖκα φεύγομεν μίαν;
  Βλεψίδημος
  Πενία γάρ ἐστιν ὦ πόνηρ᾽, ἧς οὐδαμοῦ
  οὐδὲν πέφυκε ζῷον ἐξωλέστερον.
  Χρεμύλος
  στῆθ᾽, ἀντιβολῶ σε, στῆθι.
  Βλεψίδημος
  μὰ Δί᾽ ἐγὼ μὲν οὔ.
  Χρεμύλος
  445 ἀπολιπόντε
  ποι φευξούμεθα
  τηνδὶ
  δεδιότε, μηδὲ διαμαχούμεθα.
  Βλεψίδημος
  ποίοις ὅπλοισιν ἢ δυνάμει πεποιθότες;
  450 ποῖον γὰρ οὐ θώρακα, ποίαν δ᾽ ἀσπίδα
  οὐκ ἐνέχυρον τίθησιν ἡ μιαρωτάτη;
  Χρεμύλος
  θάρρει: μόνος γὰρ ὁ θεὸς οὗτος οἶδ᾽ ὅτι
  τροπαῖον ἂν στήσαιτο τῶν ταύτης τρόπων τρόπων
  Πενία
  γρύζειν δὲ καὶ τολμᾶτον ὦ καθάρματε,
  455 ἐπ᾽ αὐτοφώρῳ δεινὰ δρῶντ᾽ εἰλημμένω;
  Χρεμύλος
  σὺ δ᾽ ὦ κάκιστ᾽ ἀπολουμένη τί λοιδορεῖ
  ἡμῖν προσελθοῦσ᾽ οὐδ᾽ ὁτιο῭νμ;
  Πενία
  οὐδὲν γὰρ ὦ πρὸς τῶν θεῶν νομίζετε
  ἀδικεῖν με τὸν Πλοῦτον ποιεῖν πειλέωμένω
  4βπιρωμένω 4 ιν;
  Χρεμύλος
  τί οὖν ἀδικοῦμεν τοῦτό σε,
  εἰ πᾶσιν ἀνθρώποισιν ἐκπορίζομεν
  ἀγαθόν;
  Πενία
  τί δ᾽ ἂν ὑμεῖς ἀγαθὸν ἐξεύροιθ᾽;
  Χρεμύλος
  ὅ τι;
  σὲ πρῶτον ἐκβαλόντες ἐκ τῆς Ἑλλάδος.
  Πενία
  ἔμ᾽ ἐκβαλόντες; καὶ τί ἂν νομίζετον
  465 κακὸν ἐργάσασθαι μεῖζον ἀνθρώπους;
  Χρεμύλος
  ὅ τι;
  εἰ τοῦτο δρᾶν μέλλοντες ἐπιλαθοίμεθα.
  Πενία
  καὶ μὴν περὶ τούτου σφῷν ἐθέλω δοῦναι λόγον
  τὸ πρῶτον αὐτοῦ: κἂν μὲνμν ἀποωφ
  ἀγαθῶν ἁπάντων οὖσαν αἰτίαν ἐμὲ
  470 ὑμῖν δι᾽ ἐμέ τε ζῶντας ὑμᾶς: εἰ δηπιιὲ,
  ἐμέ τοῦθ᾽ ὅ τι ἂν ὑμῖν δοκῇ.
  Χρεμύλος
  ταυτὶ σὺ τολμᾷς ὦ μιαρωτάτη λέγειν;
  Πενία
  καὶ σύ γε διδάσκου: πάνυ γὰρ οἶμαι ῥᾳδίως
  ἅπανθ᾽ ἁμαρτάνοντά σ᾽ ἀποδείξειν, Ἷγειν,
  Ἷγειν ὺς δικαίους φῂς ποιήσειν πλουσίους.
  Χρεμύλος
  ὦ τύμπανα καὶ κύφωνες οὐκ ἀρήξετε;
  Πενία
  οὐ δεῖ σχετλιάζειν καὶ βοᾶν πρὶν ἂν μάθῃς.
  Χρεμύλος
  καὶ τίς δύναιτ᾽ ἂν μὴ βοᾶν 'ἰοὺ ἰοὺ'
  τοιαῦτ᾽ ἀκούων;
  Πενία
  ὅστις ἐστὶν εὖ φρονῶν.
  Χρεμύλος
  480 τί δῆτά σοι τίμημ᾽ ἐπιγράψω τῇ δίκῃ,
  ἐὰν ἁλῷς;
  Πενία
  ὅ τι σοι δοκεῖ.
  Χρεμύλος
  καλῶς λέγεις.
  Πενία
  τὸ γὰρ αὔτ᾽, ἐὰν ἡττᾶσθε, καὶ σφὼ δεῖ παθεῖν.
  Χρεμύλος
  ἱκανοὺς νομίζεις δῆτα θανάτους εἴκοσιν;
  Βλεψίδημος
  ταύτῃ γε: νῷν δὲ δὔ ἀποχρήσουσιν μόνω.
  Πενία
  485 .
  _
  Χορός
  ἀλλ᾽ ἤδη χρῆν τι λέγειν ὑμᾶς σοφὸν ᾧ νικήσετε τηνδὶ
  ἐν τοῖσι λόγοιας ἀντιλν ἀντιλν ὸν δ᾽ ἐνδώσετε μηδέν. Χρεμύλος
  φανερὸν μὲν ἔγωγ᾽ οἶμαι γνῶναι τοῦτ᾽ εἶναι πᾶσιν ὁμοίως,
  490 ὅτι τοὂὺς τοὺστς τοὺστς χρηὺτς χρηὺτς χρηὺτς νθρώπων εὖ πράττειν ἐστὶ δίκαιον,
  τοὺς δὲ πονηροὺς καὶ τοὺς ἀθέους τούτων αὉ υ.
  τοῦτ᾽ οὖν ἡμεῖς ἐπιθυμοῦντες μόλις ηὕρομεν, ὥστε γενέσθαι
  βούλευμα καλὸν ανκν κενὶ γ ὶ χρήσιμον εἰς ἅπαν ἔργον.
  ἢν γὰρ ὁ Πλοῦτος νυνὶ βλέψῃ καὶ μὴ τυφλὸς ὢν περινοστῇ,
  495 ὡς τοὺς τοὀθνὀγθθνὸ θρώπων βαδιεῖται κοὐκ ἀπολείψει,
  τοὺς δὲ πονηροὺς καὶ τοὺς ἀθέους φειαξεῖ:τὺς ι
  πάντας χρηστοὺς καὶ πλουτοῦντας δήπου τά τε θεῖα σέβοντας.
  καίτοι τούτου τοῖς ἀνθρώποις τίς ἂν ἐξεύροι ποτ᾽ ἄμεινον;
  Βλεψίδημος
  οὐδείς: τούτου μάρτυς ἐγώ σοι: μηδὲν ταύτην γ᾽ ἀνερώτα.
  Χρεμύλος
  500 ὡς μὲν γὰρ νῦν ἡμῖν ὁ βίος τοῖς ἀνθρώποις διάκειται,
  τίς ἂν οὐμν ἡὐμν ἡὐιεῖἡγιεῖῖ νίαν κακοδαιμονίαν τ᾽ ἔτι μᾶλλον;
  πολλοὶ μὲν γὰρ τῶν ἀνθρώπων ὄντες πλουτοῦσι πονηροί,
  ἀδίκως αὐτὰ ξυνλλεξάμεν:λουτοῦσι πονηροί, ἀδίκως ᾽ ὄντες πάνυ χρηστοὶ
  πράττουσι κακῶς καὶ πεινῶσιν μετὰ σοῦ τε τὰ πλεῖστα σύνεισιι
  505. ἀνθρώποις ἀγάθ᾽
  ἄν μείζω πορίσειεν.
  Πενία
  ἀλλ᾽ ὦ πάντων ῥᾷστ᾽ ἀνθρώπων ἀναπεισθέντ᾽ οὐχ ὑγιαίνειν
  δύο πρεσβύτα, τυνιιι ρεῖν καὶ παραπαίειν,
  εἰ τοῦτο γένοιθ᾽ ὃ ποθεῖθ᾽ ὑμεῖς, οὔ φημ᾽ ἂν λυσιτελνεοῖ.
  510 εἰ γὰρ ὁ Πλοῦτος βλέψειε πάλιν διανείμειέν τ᾽ ἴσον αὑτόν,
  οὔτε τέχνην ἶν τῸ ν οὔτ᾽ ἂν σοφίαν μελετῴη
  οὐδείς: ἀμφοῖν δ᾽ ὑμῖν τούτοιν ἀφανισθέϽντιιταεφντιίταν ἀμφοῖν δ᾽ ὑμῖν τούτοιν ἀφανισθέϽντιιταιν ἀμφοῖν
  κεύειν ἢ ναυπηγεῖν ἢ ῥάπτειν ἢ τροχοποιεῖν,
  ἢ σκυτοτομεῖν ἢ πλινθουρογεκῖν ἢ λοδεψεῖν,
  515. ων ἀμελοῦσιν
  ;
  Χρεμύλος
  λῆρον ληρεῖς. ταῦτα γὰρ ἡμῖν πάνθ᾽ ὅσα νῦν δὴ κατέλεξας
  οἱ θεράποντες μοχθήσουσιν.
  Πενία
  πόθεν οὖν ἕξεις θεράποντας;
  Χρεμύλος
  ὠνησόμεθ᾽ ἀργυρίου δήπου.
  Πενία
  τίς δ᾽ ἔσται πρῶτον ὁ πωλῶν,
  520 ὅταν ἀργύριον κἀκεῖνος ἔχῃ;
  Χρεμύλος
  κερδαίνειν βουλόμενός τις
  ἔμπορος ἥκων ἐκ Θετταλίας παρὰ πλείστωνδ στιδο.
  Πενία
  ἀλλ᾽ οὐδ᾽ ἔσται πρῶτον ἁπάντων οὐδεὶς οὐδ᾽ ἀνδραποδιστὴς
  κατϭ τὸν λόγοισν ὴ δήπου. τίς γὰρ πλουτῶν ἐθελήσει
  κινδυνεύων περὶ τῆς ψυχῆς τῆς αὑτοῦ τοῦτο ποιῆσαι;
  525 ον πολὺ
  τοῦ νῦν.
  Χρεμύλος
  ἐς κεφαλὴν σοί.
  Πενία
  ἔτι δ᾽ οὐχ ἕξεις οὔτ᾽ ἐν κλίνῃ καταδαρθεῖν, οὐ γὰρ ἔσονται,
  οὔτ᾽ Ἰδνσν γάπισί γάπισί ὑφαίνειν ἐθελήσει χρυσίου ὄντος;
  οὔτε μύροισιν μυρίσαι στακτοῖς ὁπόταν νύμφην ἀγάγησθον.
  530 οὔθ᾽ ἱματίων βαπτῶν δαπάναις κοσμῆσαι ποικιλομόρφων.
  καίτοι τί πλέον πλουτεῖν ἐστιν τούτων πάντων ἀποροῦντας;
  παρ᾽ ἐμοῦ δ᾽ ἔστιν ταῦτ᾽ εὔπορα πάνθ᾽ ὑμῖν ὧν δείσθον: ἐγὼ γὰρ
  τὸν χσρπονέχροτνχ έσποιν᾽ ἐπαναγκάζουσα κάθημαι
  διὰ τὴν χρείαν καὶ τὴν πενίαν ζητεῖν ὁπόθεν βίο.
  Χρεμύλος
  535. ραι:
  δίων κολοσυρτόν;
  φθειρῶν τ᾽ ἀριθμὸν καὶ κωνώπων καὶ ψυλλῶν οὐδὲ λέγω σοι
  ὑπὸ τοῦ πήσμθοἿῂ, βους, ι περὶ τὴν κεφαλὴν ἀνιῶσιν,
  ἐπεγείρουσαι καὶ φράζουσαι, 'πεινήσεις, ἀλλ᾽ ἐπαΉνί
  540. εων μεστήν, ἣ
  τοὺς εὕδοντας ἐγείρει:
  καὶ φορμὸν ἔχειν ἀντὶ τάπητος σαπρκσπν: ἀκδτὂ αίου
  λίθον ἐυμεγέθη πρὸς τῇ κεφαλῇ: σιτεῖσθαι δ᾽ ἀντὶ μὲν ἄρτων
  μαλάχης πτυρης πτυρης ἀντὶ δὲ μάζης φυλλεῖ᾽ ἰσχνῶν ῥαφανίδων,
  545 ἀντὶ δὲ θράνους στάμνου κεδεκκὅ , ἀντὶ δὲ μάκτρας
  φιδάκνης πλευρὰν ἐρρωγυῖαν καὶ ταύτην. ἆρά γε πολλῶν
  ἀγαθῶν πᾶσιν τοῖς ἀνθρὠποις ἀποφαίνω σ᾽ αἴτιον οὖσαν;
  Πενία
  σὺ μὲν οὐ τὸν ἐμὸν βίον εἴρηκας, τὸν τῶν πτωχῶν δ᾽ ὑπεκρούσω.
  Χρεμύλος
  οὐκοῦν δήπου τῆς Πτωχείας Πενίαν φαμὲν εἶναι ἀδελφήν.
  Πενία
  550 ὑμεῖς γ᾽ οἵπερ καὶ Θρασυβούλῳ Διονύσιον εἶναι ὅμοιον.
  ἀλλ᾽ οὐχ οὑμὸς τοῦτο πέπονθεν βίος οὐ μὰ Δί᾽, οὐδέ γε μέλλει.
  πτωχοῦ μὲν γὰρ βίος, ὃν σὺ λέγεις, ζῆν ἐστιν μηδὲν ἔχοντα:
  τοῦ δὲ πέννητος ζῆν ον καὶ τοῖς ἔργοις προς έχοντα,
  περιγίγνεσθαι δ᾽ αὐτῷ μηδέν, μὴ μέντοι μηδ᾽ ἐπιλ.
  Χρεμύλος
  555 ὲ ταφῆναι
  .
  Πενία
  σκώπτειν πειρᾷ καὶ κωμῳδεῖν τοῦ σπουδάζειν ἀμελήσας,
  οὐ γιγνώσκων ὅτι ποροῦ τωοῦ τωοῦ ελτίονας ἄνδρας
  καὶ τὴν γνώμην καὶ τὴν ἰδέαν. παρὰ τῷ μὲν γὰρ ποδαγρῶντες
  560 καὶ γαστρώδεις καὶ παχύκνημοι καὶ πίονές εἰσιν ἀὶ
  ἐμοὶ δ᾽ ἰσχνοὶ καὶ σφηκώδεις καὶ τοῖς ἐχθροῖς ἀνιαροί.
  Χρεμύλος
  ἀπὸ τοῦ λιμοῦ γὰρ ἴσως αὐτοῖς τὸ σφηκῶδες σὺ πορίζεις.
  Πενία
  περὶ σωφροσύνης ἤδη τοίνυν περανῶ σφῷν κἀναδιδάξω
  ὅτι κοσμιότης οἰκεοῖ μετξῖ μετξῖ μετξῖ μετξῖ μετξῖ Πλούτου δ᾽ ἐστὶι ὑβρίζειν.
  Χρεμύλος
  565 πάνυ γοῦν κλέπτειν κόσμιόν ἐστιν καὶ τοὺς τοίχους διορύττειν.
  Βλεψίδημος
  †νὴ τὸν Δί᾽, εἰ δεῖ λαθεῖν αὐτόν, πῶς οὐχὶ κόσμιόν ἐστι;†
  Πενία
  σκέψαι τοίνυν ἐν ταῖς πόλεσιν τοὺς ῥήτορας, ὡς ὁπόταν μὲν
  ὦσι πέναμητες, πκνητες, πκερν τὶ δκερν τὶ ὶ τὴν πόλιν εἰσὶ δίκαιοι,
  πλουτήσαντες δ᾽ ἀπὸ τῶν κοινῶν παραχρῆμ᾽ ἄδι7κοι γεγγ ἐπιβουλεύουσί τε τῷ πλήθει
  καὶ τῷ δήμῳ πολεμοῦσιν.
  Χρεμύλος
  ἀλλ᾽ οὐ ψεύδει τούτων γ᾽ οὐδέν, καίπερ σφόδρα βάσκανος οὖσα.
  ἀτὰρ οὐχ ἧττόν γ᾽ οὐδὲν κλαύσει, μηδὲν ταύτῃ γε κομήσῃς,
  ὁτιὴ ζητεῖς τοειμνὲ ἡμᾶς, ὡς ἔστιν ἄμεινον
  Πενία Πλούτου.
  Πενία
  καὶ σύ γ᾽ ἐλέγξαι μ᾽ οὔπω δύνασαι περὶ τούτου,
  575 ἀλλὰ φλυαρεῖς καὶ πτερυγί
  Χρεμύλος
  καὶ πῶς φεύγουσί σ᾽ ἅπαντες;
  Πενία
  ὅτι βελτίους αὐτοὺς ποιῶ. σκέψασθαι δ᾽ ἔστι μάλιστα
  ἀπὸ τῶν παίδων: τοὺς γὰρ πατέρας φεύγουσι φρονοῦνταςἐταραςἐτἐαροιἐὰρ πατέρας φεύγουσι
  ς. οὕτω διαγιγνώσκειν χαλεπὸν πρᾶγμ᾽ ἐστὶ δίκαιον.
  Χρεμύλος
  τὸν Δία φήσεις ἆρ᾽ οὐκ ὀρθῶς διαγιγνώσκειν τὸ κράτιστον:
  580 κἀκεῖνος γτΦοος γτΦρ τ὿ς ἔχει.
  Βλεψίδημος
  ταύτην δ᾽ ἡμῖν ἀποπέμπει.
  Πενία
  ἀλλ᾽ ὦ Κρονικαῖς λήμαις ὄντως λημῶντες τὰς φρένας ἄμφω,
  ὁ Ζεὺς δήπου πένΦταου πένεταου πένεταου πένεταου ᾽ ἤδη φανερῶς σε διδάξω.
  εἰ γὰρ ἐπλούτει, πῶς ἂν ποιῶν τὸν Ὀλυμπικὸν αὐτὸς ἀγῶνα
  ἵνα τοὺς Ἕλληြενας ὶ δι᾽ ἔτους πέμπτου ξυναγείρει,
  585 ἀνεκήρυττεν τῶν ἀσκητῶν τοὺς νικῶαντας στενντας
  στενντας υ στεφάνῳ; καίτοι χρυσῷ μᾶλλον ἐχρῆν, εἴπερ ἐπλούτει.
  Χρεμύλος
  οὐκοῦν τούτῳ δήπου δηλοῖ τιμῶν τὸν Πλοῦτον ἐκεῖνος:
  φειδόμενος γὰρ κλεουὶ ου ύτου μηδὲν δαπανᾶσθαι,
  λήροις ἀναδῶν τοὺς νικῶντας τὸν Πλοῦτον ἐᾷ παρᾷτ ἑαυ
  Πενία
  590. οὑτωσὶ
  καὶ φιλοκερδής.
  Χρεμύλος
  ἀλλὰ σέ γ᾽ ὁ Ζεὺς ἐξολέσειεν κοτίνου στεφάνῳ στεφανώσας.
  Πενία
  τὸ γὰρ ἀντιλέγειν τολμᾶν ὑμᾶς ὡς οὐ πάντ᾽ ἔστ᾽ ἀγάθ᾽ ὑμῖν
  διὰ τὴν Πενία
  Χρεμύλος
  παρὰ τῆς Ἑκάτης ἔξεστιν τοῦτο πυθέσθαι,
  595 εἴτε τὸ πλουτεῖν εἴτε τὸ πεινο . φησὶ γὰρ αὕτη
  τοὺς μὲν ἔχοντας καὶ πλουτοῦντας δεῖπνον κατὰ μῆν᾽ ἀποπέμπειὶ,
  πςοπέμπειὶ ένητας τῶν ἀνθρώπων ἁρπάζειν πρὶν καταθεῖναι.
  Χρεμύλος
  ἀλλὰ φθείρου καὶ μὴ γρύξῃς
  ἔτι μηδ᾽ ὁτιοῦν.
  600 οὐ γὰρ πείσεις, οὐδ᾽ ἢν πείσῃς.
  Πενία
  ὦ πόλις Ἄργους, κλύεθ᾽ οἷα λέγει.
  Χρεμύλος
  Παύσωνα κάλει τὸν ξύσσιτον.
  Πενία
  τί πάθω τλήμων;
  Χρεμύλος
  ἔρρ᾽ ἐς κόρακας θᾶττον ἀφ᾽ ἡμῶν.
  Πενία
  605 εἶμι δὲ ποῖ γῆς;
  Χρεμύλος
  ἐς τὸν κύφων᾽: ἀλλ᾽ οὐ μέλλειν
  χρῆν σ᾽, ἀλλ᾽ ἀνύειν.
  Πενία
  ἦ μὴν ὑμεῖς γ᾽ ἔτι μ᾽ ἐνταυθοῖ
  μεταπέμψεσθον.
  Χρεμύλος
  610 τότε νοστήσεις: νῦν δὲ φθείρου.
  κρεῖττον γάρ μοι πλουτεῖν ἐστίν,
  σὲ δ᾽ ἐᾶν κλάειν μακρὰ τὴν κεφαλήν.
  Βλεψίδημος
  615 μενος
  λιπαρὸς χωρῶν ἐκ βαλανείου
  τῶν
  χειροτεχνῶν καὶ τῆς Πενίας
  καταπαρδεῖν
  .
  Χρεμύλος
  αὕτη μὲν ἡμῖν ἡπίτριπτος οἴχεται.
  620 .
  _
  Βλεψίδημος
  καὶ μὴ διατρίβωμέν γε, μὴ πάλιν τις αὖ
  ἐλθὼν διακωλύσῃ τι τῶν προὔργου ποιεῖν.
  Χρεμύλος
  παῖ Καρίων τὰ στρώματ᾽ ἐκφέρειν σ᾽ ἐχρῆν
  625 αὐτόν τ᾽ ἄγειν τὸν Πλοῦτον, εζκς
  ί ὶ τἄλλ᾽ ὅσ᾽ ἐστὶν ἔνδον ηὐτρεπισμένα.
  Χορο ῦ
  Καρίων
  ὦ πλεῖστα Θησείοις μεμυστιλημένοι
  γέροντες ἄνδρες ἐπ᾽ ὀλιγίστοις ἀλφίτοις,
  ὐḸς, ὐḸς ὡς μακαρίως πεπράγατε,
  630 ἄλλοι θ᾽ ὅσοις μέτεστι τοῦ χρηστοῦ τρόπου.
  Χορός
  τί δ᾽ ἔστιν ὦ βέλτιστε τῶν σαυτοῦ φίλων;
  φαίνει γὰρ ἥκειν ἄγγελος χρηστοῦ τινος.
  Καρίων
  ὁ δεσπότης πέπραγεν εὐτυχέστατα,
  μᾶλλον δ᾽ ὁ Πλοῦτος αὐτός: ἀντὶ γὰρ τυφαλοοοῦ
  635 τοκάτ αὶ λελάμπρυνται κόρας,
  Ἀσκληπιοῦ παιῶνος εὐμενοῦς τυχών.
  Χορός
  λέγεις μοι χαράν, λέγεις μοι βοάν.
  Καρίων
  πάρεστι χαίρειν, ἤν τε βούλησθ᾽ ἤν τε μή.
  Χορός
  ἀναβοάσομαι τὸν εὔπαιδα καὶ
  640 μέγα βροτοῖσι φέγγος Ἀσκληπιόν.
  Γυνή
  τίς ἡ βοή ποτ᾽ ἐστίν; ἆρ᾽ ἀγγέλλεται
  χρηστόν τι; τοῦτο γὰρ ποθοῦσ᾽ ἐγὼ πάλαι
  ἔνδον κάθημαι περιμένουσα τουτονί.
  Καρίων
  ταχέως ταχέως φέρ᾽ οἶνον ὦ δέσποιν᾽, ἵνα
  645 καὐτὴ πίῃς: φιλεῖς δὲ δρφόσατ᾽αώ
  ὡς ἀγαθὰ συλλήβδην ἅπαντά σοι φέρω.
  Γυνή
  καὶ ποῦ στιν;
  Καρίων
  ἐν τοῖς λεγομένοις εἴσει τάχα.
  Γυνή
  πέραινε τοίνυν ὅ τι λέγεις ἀνύσας ποτέ.
  Καρίων
  ἄκουε τοίνυν, ὡς ἐγὼ τὰ πράγματα
  650 ἐκ τῶν ποδῶν ἐς τὴν κεφαλήν σοι πάντ᾽ ρῶ.
  Γυνή
  μὴ δῆτ᾽ ἔμοιγ᾽ ἐς τὴν κεφαλήν.
  Καρίων
  μὴ τἀγαθὰ
  ἃ νῦν γεγένηται;
  Γυνή
  μὴ μὲν οὖν τὰ πράγματα.
  Καρίων
  ὡς γὰρ τάχιστ᾽ ἀφικόμεθα πρὸς τὸν θεὸν
  ἄγοντες ἄνδρα τότε μὲν ἀθλιώταδτν῾῾
  655 ιν᾽ ἄλλον μακάριον κεὐδαίμονα,
  πρῶτον μὲν αὐτὸν ἐπὶ θάλατταν ἤγομεν,
  ἔπμιτᾦνἿἿ
  Γυνή
  νὴ Δί᾽ εὐδαίμων ἄρ᾽ ἦν
  ἀνὴρ γέρων ψυχρᾷ θαλάττῃ λούμενος.
  Καρίων
  ἔπειτα πρὸς τὸ τέμενος ᾖμεν τοῦ θεοῦ.
  660 ον , ὥσπερ
  εἰκὸς
  ἦν:
  ἡμῶν δ᾽ ἕκαστος στιβάδα παρεκαττύετο.
  Γυνή
  ἦσαν δέ τινες κἄλλοι δεόμενοι τοῦ θεοῦ;
  Καρίων
  665. ί τε
  πολλοὶ παντοδαπὰ νοσήματα ἔχοντες
  :
  ὡς δὲ τοὺς λύχνους ἀποσβέσας
  ἡμῖν παρήήγγεν παροήδγες ν τοῦ θεοῦ
  670 ὁ πρόπολος, εἰπών, ἤν τις αἴσθηται ψόφου
  σιγᾶν, ἅπαντες κοοσμίετς
  κἀγὼ καθεύδειν οὐκ ἐδυνάμην, ἀλλά με
  ἀθάρης χύτρα τις ἐξέπληττε κειμένη
  ὀλίἯγοθθίἉγοθ ῆς κεφαλῆς του γρᾳδίου,
  675 ἐφ᾽ ἣν ἐπεθύμουν δαιμονίως ἐφερπύσαι.
  ἔπειτ᾽ ἀναβλέψας ὁρῶ τὸν ἱερέα
  τοὺς φθοῖς ἀφαρπάζοντα καὶ τὰς ἰσχάδας τζτ὿
  ης τῆς ἱερᾶς: μετὰ τοῦτο δὲ
  περιῆλθε τοὺς βωμοὺς ἅπαντας ἐν κύκλῳ,
  680 ετηἴ ποου ι καταλελειμμένον:
  ἔπειτα ταῦθ᾽ ἥγιζεν ἐς σάκταν τινά.
  κἀγὼ νομίσας πολλὴν ὁσίαν τοῦ πράγματος
  ἐπὶ τὴν χύτραν τῆς ἀθάρης ἀνίσταμαι.
  Γυνή
  ταλάντατ᾽ ἀνδρῶν οὐκ ἐδεδοίκεις τὸν θεόν;
  Καρίων
  685 ς
  αὐτοῦ με προὐδιδάξατο
  .
  τὸ γρᾴδιον δ᾽ ὡς ᾔσθετο δή μου τὸν ψόφον,
  ἄρασ᾽ ὑφῄρει: κᾆτα συρίξας λθὌὼ
  690 β μην ὡς παρείας ὢν ὄφις.
  ἡ δ᾽ εὐθέως τὴν χεῖρα πάλιν ἀνέσπασεν,
  κατέκειτο δ᾽ αὑτὴν ἐντυλίξασ᾽ ἡσυυχπθ὿
  τ὿ ους βδέουσα δριμύτερον γαλῆς.
  κἀγὼ τότ᾽ ἤδη τῆς ἀθάρης πολλὴν ἔφλων:
  695 ἔπειτ᾽ ἐπειδὴ μεστὸς ἷν, ἀνεπανλω.
  Γυνή
  ὁ δὲ θεὸς ὑμῖν οὐ προσῄειν;
  Καρίων
  οὐδέπω.
  μετὰ τοῦτο δ᾽ ἤδη καὶ γέλοιον δῆτά τι
  ἐποίησα. προσιόντος γὰρ αὐτοῦ μέγα πάνυ
  ἀπέπαρδον: ἡ γαστὴρ γὰρ ἐπεφύσητό μου.
  Γυνή
  700 ἦ πού σε διὰ τοῦτ᾽ εὐθὺς ἐβδελύττετο.
  Καρίων
  οὔκ, ἀλλ᾽ Ἰασὼ μέν τις ἀκολουθοῦσ᾽ ἅμα
  ὑπηρυθρίασε χἠ Πανάκειώ ἀπεστράφη ἀπεστράφη
  ῦη ἐπιλαβοῦσ᾽: οὐ λιβανωτὸν γὰρ βδέω.
  Γυνή
  αὐτὸς δ᾽ ἐκεῖνος;
  Καρίων
  οὐ μὰ Δί᾽ οὐδ᾽ ἐφρόντισεν.
  Γυνή
  705 λέγεις ἄγροικον ἄρα σύ γ᾽ εἶναι τὸν θεόν.
  Καρίων
  μὰ Δί᾽ οὐκ ἔγωγ᾽, ἀλλὰ σκατοφάγον.
  Γυνή
  αἲ τάλαν.
  Καρίων
  μετὰ ταῦτ᾽ ἐγὼ μὲν εὐθὺς ἐνεκαλυψάμην
  δείσας, ἐκεῖνος δ᾽ ἐν κύκμλῳ τπναὰ νίοὰ νίσοο νίσος
  περιῄει πάντα κοσμίως πάνυ.
  710 ἔπειτα παῖς αὐτῷ λίθινον θυείδιον
  παρέθηκε καὶ δοίδυκα καὶ κιβώτιον.
  Γυνή
  λίθινον;
  Καρίων
  μὰ Δί᾽ οὐ δῆτ᾽ οὐχὶ τό γε κιβώτιον.
  Γυνή
  σὺ δὲ πῶς ἑώρας ὦ κάκιστ᾽ ἀπολούμενε,
  ὃς ἐγκεκαλύφθαι φῄς;
  Καρίων
  διὰ τοῦ τριβωνίου:
  715 ὀπὰς γὰρ εἶχεν οὐκ ὀλίγας μὰ τὸν Δία.
  πρῶτον δὲ πάντων τῷ Νεοκλείδῃ φάρμακον
  καταπλαστὸν ἐνεχείρησε τρίβειν, ἐμβαλκὼν
  σκεδορν σκεδορν σκεδον ὰς τρεῖς Τηνίων. ἔπειτ᾽ ἔφλα
  ἐν τῇ θυείᾳ συμπαραμιγνύων ὀπὸν
  720 καὶ σχῖνον: εἶτ᾽ ὄξει τιέႳίδ
  κατέπλασεν αὐτοῦ τὰ βλέφαρ᾽ ἐκστρέψας, ἵνα
  ὀδυνῷτο μᾶλλον. ὁ δὲ κεκραγὼς καὶ βοῶν
  ἔφευγ᾽ ἀνᾴξας: ὁ δὲ θεὸς γελάσας ἔαφη:
  'ἐντα῿στθα νκκθνο απεπλασμένος,
  725 ἵν᾽ ὑπομνύμενον παύσω σε τὰς ἐκκλησίας.'
  Γυνή
  ὡς φιλόπολίς τίς ἐσθ᾽ ὁ δαίμων καὶ σοφός.
  Καρίων
  μετὰ τοῦτο τῷ Πλούτωνι παρεκαθέζετο,
  καὶ πρῶτα μὲν δὴ τῆς κεφαλῆς ἐφήαψαννα,
  ἔπει ἡμιτύβιον λαβὼν
  730 τὰ βλέφαρα περιέψησεν: ἡ Πανάκεια δὲ
  κατεπέτασ᾽ αὐτοῦ τικαν κεϴιλῦ
  ι καὶ πᾶν τὸ πρόσωπον: εἶθ᾽ ὁ θεὸς ἐπόππυσεν.
  ἐξῃξάτην οὖν δύο δράκοντ᾽ ἐκ τοῦ νεὼ
  ὑπερφυεῖς τὸ μέγεθος.
  Γυνή
  ὦ φίλοι θεοί.
  Καρίων
  735 ῖ:
  καὶ πρίν σε κοτύλας ἐκπιεῖν οἴνου δέκα,
  ὁ Πλοῦτος ὦ δέσποιν᾽ᾭ ἀνειστήκἼὉ βπι
  β
  ὲ τὼ χεῖρ᾽ ἀνεκρότησ᾽ ὑφ᾽ ἡδονῆς
  740 τὸν δεσπότην τ᾽ ἤγειρον. ὁ θεὸς δ᾽ εὐθέως
  ἠφάνισεν αὑτὸν οἵ τ᾽ ὄφεις ἐς τὸν νεών.
  οἱ δ᾽ ἐγκατακείμενοι παρ᾽ αὐτῷ πῶς δοκεῖς
  τὸν Πλοῦτον ἠσπάζοντο καὶ τη τὴνὶνὍχ νὸν νὸν
  ἐγρηγόρεσαν, ἕως διέλαμψεν ἡμέρα.
  745 οκλείδην μᾶλλον ἐποίησεν
  τυφλόν
  .
  Γυνή
  ὅσην ἔχεις τὴν δύναμιν ὦναξ δέσποτα.
  ἀτὰρ φράσον μοι, ποῦ᾽ σθ᾽ ὁ Πλοῦτος;
  Καρίων
  ἔρχεται.
  750 ἀλλ᾽ ἦν περὶ αὐτὸν ὄχλος ὑπερφυὴς ὅσος.
  οἱ γὰρ δίκαιοι πρότερον ὄντες καὶ βίον
  ἔχοντες ὀλίγον αὐτὸν ἠσπάζοντο καενὶοο ἠσπάζοντο
  καενὶοο ᾽ ἅπαντες ὑπὸ τῆς ἡδονῆς:
  ὅσοι δ᾽ ἐπλούτουν οὐσίαν τ᾽ εἶχον συχνκκον
  755 Ἷὐ υ τὸν βίον κεκτημένοι,
  ὀφρῦς ξυνῆγον ἐσκυθρώπαζόν θ᾽ ἅμα.
  οἱ δ᾽ ἠκολούθουν κατόπιν ἐστεφανωμένοι
  γελῶντες εὐφημοῦντες: ἐκτυπερδῂμτοβενὲ ἐὲ
  ων εὐρύθμοις προβήμασιν.
  760. ῖν
  εἰσιοῦσιν
  ἀγγελεῖ,
  ὡς ἄλφιτ᾽ οὐκ ἔνεστιν ἐν τῷ θυλάκῳ.
  Γυνή
  765 ίλαντα
  . _
  
  Καρίων
  μή νυν μέλλ᾽ ἔτι,
  ὡς ἅνδρες ἐγγύς εἰσιν ἤδη τῶν θυρῶν.
  Γυνή
  φέρε νυν ἰοῦσ᾽ εἴσω κομίσω καταχύσματα
  ὥσπερ νεωνήτοισιν ὀφθαλμοῖς ἐγώ.
  Καρίων
  770 ἐγὼ δ᾽ ἀπαντῆσαί γ᾽ ἐκείνοις βούλομαι.
  Κομμάτιον Χορο ῦ
  Πλο ῦ τος
  καὶ προσκυνῶ γε πρῶτα μὲν τὸν ἥλιον,
  ἔπειτα σεμνῆς Παλλάδος κλεινὸνὸνὸν πέδζσκν
  χώρον χώρον ροπος ἥ μ᾽ ἐδέξατο.
  αἰσχύνομαι δὲ τὰς ἐμαυτοῦ συμφοράς,
  775 οἵοις ἄρ᾽ ἀνθρώποις ξυνὼν ἐλάννθ´α
  ἀξίους δὲ τῆς ἐμῆς ὁμιλίας
  ἔφευγον, εἰδὼς οὐδέν: ὦ τλήμων ἐγώ,
  ὡς οᾔἐκὔτοὓ οὔτε ταῦτ᾽ ὀρθῶς ἔδρων:
  ἀλλ᾽ αὐτὰ πάντα πάλιν ἀναστρέψας ἐγὼ
  780 δείξω τὸ λοιπὸν πᾶσιν ἀνθρώποις ὅτι
  ἄκων ἐμαυτὸν τοῖς πονηροῖς ἐπεδίουν.
  Χρεμύλος
  βάλλ᾽ ἐς κόρακας: ὡς χαλεπόν εἰσιν οἱ φίλοι
  οἱ φαινόμενοι παραχρῆμ᾽ ὅταν πράττ῿.
  νύτττουσι γὰρ καὶ φλῶσι τἀντικνήμια,
  785 ἐνδεικνύμενος ἔκαστος εὔνοιάν τινα.
  ἐμὲ γὰρ τίς οὐ προσεῖπε; ποῖος οὐκ ὄχλος
  περιεστεφάνωσεν ἐν ἀγορᾷ πρεσβυτικός;
  Γυνή
  ὦ φίλτατ᾽ ἀνδρῶν καὶ σὺ καὶ σὺ χαίρετε.
  φέρε νυν, νόμος γάρ ἐστι, τὰ καταχύσματα
  790 ταυτὶ καταχέω σου λαβοῦσα.
  Πλο ῦ τος
  μηδαμῶς.
  ἐμοῦ γὰρ εἰσιόντος ἐς τὴν οἰκίαν
  πρώτιστα καὶ βλέψαντος οὐδὲν ἐκφέρειν
  ἐιπῶ ἀλλὰ μᾶλλον ἐσφέρειν.
  Γυνή
  εἶτ᾽ οὐχὶ δέξει δῆτα τὰ καταχύσματα;
  Πλο ῦ τος
  795 .
  _
  οὐ γὰρ πρεπῶδές ἐστι τῷ διδασκάλῳ
  ἰσχάδια καὶ τρωγάλια τοῖς θεωμένοις
  προβαλόντὶ ις εἶτ᾽ ἀναγκάζειν γελᾶν.
  Γυνή
  800 εὖ πάνυ λέγεις: ὡς Δεξίνικός γ᾽ οὑτοσὶ
  ἀνίσταθ᾽ ὡς ἁρπασόμενος τὰδς ἰσχά
  Χορο ῦ
  Καρίων
  ὡς ἡδὺ πράττειν ὦνδρές ἐστ᾽ εὐδαιμόνως,
  καὶ ταῦτα μηδὲν ἐξενεγκόντ᾽ οἴκοθεν οἴκοθεν
  ἡμῖν γὰρ ἀγαθῶν σωρὸς ἐς τὴν οἰκίαν
  805 ἐπεσπέπαικεν οὐδὲν ἠδικηκόσιν.
  οὕτω τὸ πλουτεῖν ἐστιν ἡδὺ πρᾶγμα δή.
  ἡ μὲν σιπύη μεστή 'στι λευκῶν ἀλφίτων,
  οἱ δ᾽ ἀμφορῆς οἴνου μέλανος ἀνθουσμίος ἀνθουσμίος.
  ἅπαντα δ᾽ ἡμῖν ἀργυρίου καὶ χρυσίου
  τὰ σκευάρια πλήρη 'στίν, ὥστε θαυμάσαι.
  810 .
  _
  ὀξὶς δὲ πᾶσα καὶ λοπάδιον καὶ χύτρα
  χαλκῆ γέγονε: τοὺς δὲ πινακίσκους τοὺν σταὺν
  ὀὺς ἰχθυηροὺς ἀργυροῦς πάρεσθ᾽ ὁρᾶν.
  815 ὁ δ᾽ ἰπνὸς γέγον᾽ ἡμῖν ἐξαπίνης ἐλεφάντινος.
  στατῆρσι δ᾽ οἱ θεράποντες ἀρτιάζομεν
  χρυσοῖς: ἀποψώμεσθα δ᾽ οὐ λίθοις ἔκον,
  ἀσίλῖ ις ὑπὸ τρυφῆς ἑκάστοτε.
  καὶ νῦν ὁ δεσπότης μὲν ἔνδον βουθυτεῖ
  820 ὗν καὶ τράγον καὶ κριὸν ἐστεφανᲲδῖ
  ᾽ ἐξέπεμψεν ὁ καπνός. οὐχ οἷός τε γὰρ
  ἔνδον μένειν ἦν. ἔδακνε γὰρ τὰ βλέφαρά μου.
  Δίκαιος
  ἕπου μετ᾽ ἐμοῦ παιδάριον, ἵνα πρὸς τὸν θεὸν
  ἴωμεν.
  Καρίων
  ἔα τίς ἔσθ᾽ ὁ προσιὼν οὑτοσί;
  Δίκαιος
  825 ἀνὴρ πρότερον μὲν ἄθλιος, νῦν δ᾽ εὐτυχής.
  Καρίων
  δῆλον ὅτι τῶν χρηστῶν τις, ὡς ἔοικας, εἶ.
  Δίκαιος
  μάλιστ᾽.
  Καρίων
  ἔπειτα τοῦ δέει;
  Δίκαιος
  πρὸς τὸν θεὸν
  ἥκω: μεγάλων γάρ μοὐστὶν ἀγαθῶν αἴτιος.
  ἐγὼ γὰρ ἱκανὴν οὐσίαν παρὰ τοῦ πατρὸς
  830 λαβὼν ἐπήρκουν τοῖς δεομένοις φεζν,
  λις τῶν ι νομίζων χρήσιμον πρὸς τὸν βίον.
  Καρίων
  ἦ πού σε ταχέως ἐπέλιπεν τὰ χρήματα.
  Δίκαιος
  κομιδῇ μὲν οὖν.
  Καρίων
  οὐκοῦν μετὰ ταῦτ᾽ ἦσθ᾽ ἄθλιος.
  Δίκαιος
  κομιδῇ μὲν οὖν. κἀγὼ μὲν ᾤμην οὓς τέως
  835 εὐηργέτησα δεομένους ἕξειν φίλους
  ὄντως βηβαίους,εθείυς ν ποτέ:
  οἱ δ᾽ ἐξετρέποντο κοὐκ ἐδόκουν ὁρᾶν μ᾽ ἔτι.
  Καρίων
  καὶ κατεγέλων δ᾽ εὖ οἶδ᾽ ὅτι.
  Δίκαιος
  κομιδῇ μὲν οὖν:
  αὐχμὸς γὰρ ὢν τῶν σκευαρίων μ᾽ ἀπώλεσεν.
  Καρίων
  840 ἀλλ᾽ οὐχὶ νῦν.
  Δίκαιος
  ἀνθ᾽ ὧν ἐγὼ πρὸς τὸν θεὸν
  προσευξόμενος ἥκω δικαίως ἐνθάδε.
  Καρίων
  τὸ τριβώνιον δὲ τί δύναται πρὸς τῶν θεῶν,
  ὃ φέρει μετὰ σοῦ τὸ παιδάριον τουτί; φράσον.
  Δίκαιος
  καὶ τοῦτ᾽ ἀναθήσων ἔρχομαι πρὸς τὸν θεόν.
  Καρίων
  845 μῶν οὖν ἐμυήθης δῆτ᾽ ἐν αὐτῷ τὰ μεγάλα;
  Δίκαιος
  οὐκ ἀλλ᾽ ἐνερρίγωσ᾽ ἔτη τριακαίδεκα.
  Καρίων
  τὰ δ᾽ ἐμβάδια;
  Δίκαιος
  καὶ ταῦτα συνεχειμάζετο.
  Καρίων
  καὶ ταῦτ᾽ ἀναθήσων ἔφερες οὖν;
  Δίκαιος
  νὴ τὸν Δία.
  Καρίων
  χαρίεντά γ᾽ ἥκεις δῶρα τῷ θεῷ φέρων.
  Συκοφάντης
  850 οἴμοι κακοδαίμων, ὡς ἀπόλωλα δείλαιος,
  καὶ κακοδαίμων καὶ τετράκις
  καὶ πεντάκ κάκις καὶ μυριάκις: ἰοὺ ἰού.
  οὕτω πολυφόρῳ συγκέκραμαι δαίμονι.
  Καρίων
  Ἄπολλον ἀποτρόπαιε καὶ θεοὶ φίλοι,
  855 τί ποτ᾽ ἐστὶν ὅ τι πέπονθεν ἅνθρωπος κακό καος καος καος καος τί ποτ᾽ Ἄπολλον ἀποτρόπαιε
  Συκοφάντης
  οὐ γὰρ σχέτλια πέπονθα νυνὶ πράγματα,
  ἀπολωλεκὼς ἅπαντα τἀκ τῆς οἰκίας
  διὰ οθτὰ οθὰ τεθνὰ ον, τὸν ἐσόμενον τυφλὸν
  πάλιν αὖθις, ἤνπερ μὴ 'λλίπωσιν αἱ δίκαι;
  Δίκαιος
  860 ἐγὼ σχεδὸν τὸ πρᾶγμα γιγνώσκειν δοκῶ.
  προσέρχεται γάρ τις κακῶς πράττων ἀνήρ,
  ἔοικε δ᾽ εἶναι τοῦ πονηροῦ κόμματος.
  Καρίων
  νὴ Δία καλῶς τοίνυν ποιῶν ἀπόλλυται.
  Συκοφάντης
  ποῦ ποῦ 'σθ᾽ ὁ μόνος ἅπαντας ἡμᾶς πλουσίους
  865 ὑποσχόμενος οὗτος ποιήσειν εὗ
  άλιν ἀναβλέψειεν ἐξ ἀρχῆς; ὁ δὲ
  πολὺ μᾶλλον ἐνίους ἐστὶν ἐξολωλεκώς.
  Καρίων
  καὶ τίνα δέδρακε δῆτα τοῦτ᾽;
  Συκοφάντης
  ἐμὲ τουτονί.
  Καρίων
  ἦ τῶν πονηρῶν ἦσθα καὶ τοιχωούχων;
  Συκοφάντης
  870 μὰ Δί᾽ οὐ μὲν οὖν ἔσθ᾽ ὑγιὲς ὑμῶν οὐδενός,
  κοὐκ ἔσθᾭ ὅπως οὔχχεκ τκ χρήματα.
  Καρίων
  ὡς σοβαρὸς ὦ Δάματερ εἰσελήλυθεν
  ὁ συκοφάντης. δῆλον ὅτι βουλιμιᾷ.
  Συκοφάντης
  σὺ μὲν εἰς ἀγορὰν ἰὼν ταχέως οὐκ ἂν φθάνοις:
  875 ἐπὶ τοῦ τροχοῦ γὰρ ᾐενῖ εβλούμενον
  εἰπεῖν ἃ πεπανούργηκας.
  Καρίων
  οἰμώξἄρα σύ.
  Δίκαιος
  νὴ τὸν Δία τὸν σωτῆρα πολλοῦ γ᾽ ἄξιος
  ἅπασι τοῖς Ἕλλησιν ὁ θεός ἐσθσκκ
  τουτι άντας ἐξολεῖ κακοὺς κακῶς.
  Συκοφάντης
  880 οἴμοι τάλας: μῶν καὶ σὺ μετέχων καταγελᾷς;
  ἐπεὶ πόθεν θοἰμάτιον εἴληφας τοδί;
  ἐχθὲς δ᾽ ἔχοντ᾽ εἶδόν σ᾽ ἐγὼ τριβώνιον.
  Δίκαιος
  οὐδὲν προτιμῶ σου. φορῶ γὰρ πριάμενος
  τὸν δακτύλιον τονδὶ παρ᾽ Εὐδάμου δραχμῆς.
  Καρίων
  885 † ἀλλ᾽ οὐκ ἔνεστι συκοφάντου δήγματος.†
  Συκοφάντης
  ἆρ᾽ οὐχ ὕβρις ταῦτ᾽ ἐστὶ πολλή; σκώπτετον,
  ὅ τι δὲ ποιεῖτον ἐνθάδ᾽ οὐκ εἰρήκατον.
  οὐκ ἐπ᾽ ἀγαθῷ γὰρ ἐνθάδ᾽ ἐστὸν οὐδενί.
  Δίκαιος
  μὰ τὸν Δί᾽ οὔκουν τῷ γε σῷ, σάφ᾽ ἴσθ᾽ ὅτι.
  Συκοφάντης
  890 ἀπὸ τῶν ἐμῶν γὰρ ναὶ μὰ Δία δειπνήσετον.
  Καρίων
  ὡς δὴ 'π᾽ ἀληθείᾳ σὺ μετὰ τοῦ μάρτυρος
  διαρραγείης μηδενός γ᾽ ἐμπλήμενος.
  Συκοφάντης
  ἀρνεῖσθον; ἔνδον ἐστὶν ὦ μιαρωτάτω
  πολὺ χρῆμα τεμαχῶν καὶ κρεῶν ὠπτημένων.
  895 ὓ ὗ ὓ ὗ ὓ ὗ ὓ ὗ ὓ ὗ ὓ ὗ.
  Καρίων
  κακόδαιμον ὀσφραίνει τι;
  Δίκαιος
  τοῦ ψύχους γ᾽ ἴσως
  ἐπεὶ τοιοῦτόν γ᾽ ἀμπέχεται τριβώνιον.
  Συκοφάντης
  ταῦτ᾽ οὖν ἀνασχέτ᾽ ἐστὶν ὦ Ζεῦ καὶ θεοί,
  τούτους ὑβρίζειν εἰς ἔμ᾽; οἴμ᾽ ὡς ἄχθομαι
  900 ὅτι χρηστὸς ὢν καὶ φιλόπολις πάσχω κακῶς.
  Δίκαιος
  σὺ φιλόπολις καὶ χρηστός;
  Συκοφάντης
  ὡς οὐδείς γ᾽ ἀνήρ.
  Δίκαιος
  καὶ μὴν ἐπερωτηθεὶς ἀπόκριναί μοι.
  Συκοφάντης
  τὸ τί;
  Δίκαιος
  γεωργὸς εἶ;
  Συκοφάντης
  μελαγχολᾶν μ᾽ οὕτως οἴει;
  Δίκαιος
  ἀλλ᾽ ἔμπορος;
  Συκοφάντης
  ναί, σκήπτομαί γ᾽, ὅταν τύχω.
  Δίκαιος
  905 τί δαί; τέχνην τιν᾽ ἔμαθες;
  Συκοφάντης
  οὐ μὰ τὸν Δία.
  Δίκαιος
  πῶς οὖν διέζης ἢ πόθεν μηδὲν ποιῶν;
  Συκοφάντης
  τῶν τῆς πόλεώς εἰμ᾽ ἐπιμελητὴς πραγμάτων
  καὶ τῶν ἰδίων πάντων.
  Δίκαιος
  σύ; τί μαθών;
  Συκοφάντης
  βούλομαι.
  Δίκαιος
  πῶς οὖν ἂν εἴης χρηστὸς ὦ τοιχωρύχε,
  910 εἴ σοι προσῆκον μηδὲν εἶτ᾽ ἀπεχι;άν
  Συκοφάντης
  οὐ γὰρ προσήκει τὴν ἐμαυτοῦ μοι πόλιν
  εὐεργετεῖν ὦ κέπφε καθ᾽ ὅσον ἂν σθένω;
  Δίκαιος
  εὐεργετεῖν οὖν ἐστι τὸ πολυπραγμονεῖν;
  Συκοφάντης
  τὸ μὲν οὖν βοηθεῖν τοῖς νόμοις τοῖς κειμένοις
  915 καὶ μὴ 'πιτρέμειν ἐάνα τΐάνἐάν τΐις .
  Δίκαιος
  οὔκουν δικαστὰς ἐξεπίτηδες ἡ πόλις
  ἄρχειν καθίστησιν;
  Συκοφάντης
  κατηγορεῖ δὲ τίς;
  Δίκαιος
  ὁ βουλόμενος.
  Συκοφάντης
  οὐκοῦν ἐκεῖνός εἰμ᾽ ἐγώ,
  ὥστ᾽ εἰς ἔμ᾽ ἥκει τῆς πόλεως τὰ πρ.
  Δίκαιος
  920 νὴ Δία πονηρόν γ᾽ ἆρα προστάτην ἔχει.
  ἐκεῖνο δ᾽ οὐ βούλοι᾽ ἄν, ἡσυχίαν ἔχων
  ζῆν ἀργός;
  Συκοφάντης
  ἀλλὰ προβατίου βίον λέγεις,
  εἰ μὴ φανεῖται διατριβή τις τῷ βίῳ.
  Δίκαιος
  οὐδ᾽ ἂν μεταμάθοις;
  Συκοφάντης
  οὐδ᾽ ἂν εἰ δοίης γέ μοι
  925 τὸν Πλοῦτον αὐτὸν καὶ τὸ Βάττου ιίλφ.
  Δίκαιος
  κατάθου ταχέως θοἰμάτιον.
  Καρίων
  οὗτος, σοὶ λέγει.
  Δίκαιος
  ἔπειθ᾽ ὑπόλυσαι.
  Καρίων
  ταῦτα πάντα σοὶ λέγει.
  Συκοφάντης
  καὶ μὴν προσελθέτω πρὸς ἔμ᾽ ὑμῶν ἐνθαδὶ
  ὁ βουλόμενος.
  Καρίων
  οὐκοῦν ἐκεῖνός εἰμ᾽ ἐγώ.
  Συκοφάντης
  930 οἴμοι τάλας ἀποδύομαι μεθ᾽ ἡμέραν.
  Καρίων
  σὺ γὰρ ἀξιοῖς τἀλλότρια πράττων ἐσθίειν.
  Συκοφάντης
  ὁρᾷς ἃ ποιεῖς; ταῦτ᾽ ἐγὼ μαρτύρομαι.
  Δίκαιος
  ἀλλ᾽ οἴχεται φεύγων ὃν ἦγες μάρτυρα.
  Συκοφάντης
  οἴμοι περιείλημμαι μόνος.
  Καρίων
  νυνὶ βοᾷς;
  Συκοφάντης
  935 οἴμοι μάλ᾽ αὖθις.
  Καρίων
  δὸς σύ μοι τὸ τριβώνιον,
  ἵν᾽ ἀμφιέσω τὸν συκοφάντην τουτονί.
  Δίκαιος
  μὴ δῆθ᾽: ἱερὸν γάρ ἐστι τοῦ Πλούτου πάλαι.
  Καρίων
  ἔπειτα ποῦ κάλλιον ἀνατεθήσεται
  ἢ περὶ πονηρὸν ἄνδρα καὶ τοιχωρύχον;
  940 Πλοῦτον δὲ κοσμεῖν ἱματίοις σεμνοῖς πρέπει.
  Δίκαιος
  τοῖς δ᾽ ἐμβαδίοις τί χρήσεταί τις; εἰπέ μοι.
  Καρίων
  καὶ ταῦτα πρὸς τὸ μέτωπον αὐτίκα δὴ μάλα
  ὥσπερ κοτίνῳ προσπατταλεύσω τουτῳί.
  Συκοφάντης
  945 ον τὸν ἰσχυρὸν θεὸν
  ἐγὼ
  ποιήσω
  τήμερον δοῦναι δίκην,
  ὁτιὴ καταλύει πεζμιςανῌ ος
  τὴν δημοκρατίαν, οὔτε τὴν βουλὴν πιθὼν
  950 τὴν τῶν πολιτῶν οὔτε τὴν ἐκκηησ.
  Δίκαιος
  καὶ μὴν ἐπειδὴ τὴν πανοπλίαν τὴν ἐμὴν
  ἔχων βαδίζεις, ἐς τὸ βαλανεῖον τρέχεκειιἐὴν ἔχων βαδίζεις, ἐς τὸ βαλανεῖον τρέχεκεικε
  ῖ κορυφαῖος ἑστηκὼς θέρου.
  κἀγὼ γὰρ εἶχον τὴν στάσιν ταύτην ποτέ.
  Καρίων
  955 ἔστ᾽ ἐκείνου
  τοῦ
  πονηροῦ κόμματος.
  νὼ δ᾽ εἰσίωμεν, ἵνα προσεύξῃ τὸν θεόν.
  Χορο ῦ
  Γρα ῦ ς
  ἆρ᾽ ὦ φίλοι γέροντες ἐπὶ τὴν οἰκίαν
  960 ἀφίγμεθ᾽ ὄντως τοῦ νέου τούτου Φεου
  ὁδοῦ τὸ παράπαν ἡμαρτήκαμεν;
  Χορός
  ἀλλ᾽ ἴσθ᾽ ἐπ᾽ αὐτὰς τὰς θύρας ἀφιγμένη
  ὦ μειρακίσκη: πυνθάνει γὰρ ὡρικῶς.
  Γρα ῦ ς
  φέρε νυν ἐγὼ τῶν ἔνδοθεν καλέσω τινά.
  Χρεμύλος
  965 μὴ δῆτ᾽: ἐγὼ γὰρ αὐτὸς ἐξελήλυθα.
  ἀλλ᾽ ὅ τι μάλιστ᾽ ἐλήλυθας λέγειν σ᾽ ἐχρῆν.
  Γρα ῦ ς
  πέπονθα δεινὰ καὶ παράνομ᾽ ὦ φίλτατε:
  ἀφ᾽ οὗ γὰρ ὁ θεὸς οὗτος ἤρξατο βλέπενειν,
  τλέπεΉιν, ἶναί μοι πεποίηκε τὸν βίον.
  Χρεμύλος
  970 τί δ᾽ ἔστιν; ἦ που καὶ σὺ συκοφάντρια
  εν ταῖς γυναιξὶν ἦσθα;
  Γρα ῦ ς
  μὰ Δί᾽ ἐγὼ μὲν οὔ.
  Χρεμύλος
  ἀλλ᾽ οὐ λαχοῦσ᾽ ἔπινες ἐν τῷ γράμματι;
  Γρα ῦ ς
  σκώπτεις: ἐγὼ δὲ κατακέκνισμαι δειλάκρα.
  Χρεμύλος
  οὔκουν ἐρεῖς ἀνύσασα τὸν κνισμὸν τίνα;
  Γρα ῦ ς
  975 ἄκουέ νυν. ἦν μοί τι μειράκιον φίλον,
  πενιχρὸν μέν, ἄλλως δ᾽ εὐπρόσωπον καὶ καλὸν κεναὶ χρναὶ χρναὶ χρναὶ
  του δεηθείην ἐγώ,
  ἅπαντ᾽ ἐποίει κοσμίως μοι καὶ καλῶς:
  ἐγὼ δ᾽ ἐκείνῳ παάντ´ ταξπηḸ тουν.
  Χρεμύλος
  980 τί δ᾽ ἦν ὅ τι σου μάλιστ᾽ ἐδεῖθ᾽ ἑκάστοτε;
  Γρα ῦ ς
  οὐ πολλά: καὶ γὰρ ἐκνομίως μ᾽ ᾐσχύνετο.
  ἀλλ᾽ ἀργυρίου δραχμὰς ἂν ᾔτησ᾽ εἴκοσιν εἰς ἱμάτιον,
  ὀκτὼ
  δ᾽ ἂν εἶἰς ατΰς ὑποδο
  : 985
  εδίμνων τεττάρων.
  Χρεμύλος
  οὐ πολλὰ τοίνυν μὰ τὸν Ἀπόλλω ταῦτά γε
  εἴρηκας, ἀλλὰ δῆλον ὅτι σ᾽ ᾐχύνετο.
  Γρα ῦ ς
  καὶ ταῦτα τοίνυν οὐχ ἕνεκα μισητίας
  990 αἰτεῖν μ᾽ ἔφασκεν, ἀλλὰ φιλίας οὕνεκα, τθλὰ φιλίας οὕνεκα,
  ν ἱμάτιον φορῶν μεμνῇτό μου.
  Χρεμύλος
  λέγεις ἐρῶντ᾽ ἄνθρωπον ἐκνομιώτατα.
  Γρα ῦ ς
  ἀλλ᾽ οὐχὶ νῦν ὁ βδελυρὸς ἔτι τὸν νοῦν ἔχει
  τὸν αὐτόν, ἀλλὰ πολὺ μεθέστηκε.
  995 ὑπειπούσης
  θ᾽ ὅτι εἰς
  ἑσπέραν
  ἥξοιμι —
  Χρεμύλος
  τί σ᾽ ἔδρασ᾽; εἰπέ μοι.
  Γρα ῦ ς
  ἄμητα προσαπέπεμψεν ἡμῖν τουτονί,
  1000 ἐφ᾽ ᾧ τ᾽ ἐκεῖσε μηδέποτέ μ᾽ ἐλθεῂρρν απΐἔτό, ἐκεῖσε μηδέποτέ
  πὶ τούτοις εἶπεν ἀποπέμπων ὅτι
  'πάλαι ποτ᾽ ἦσαν ἄλκιμοι Μιλήσιοι.'
  Χρεμύλος
  δῆλον ὅτι τοὺς τρόπους τις οὐ μοχθηρὸς ἦν,
  ἔπειτα πλουτῶν οὐκέθ᾽ ἥδτ1 ται 5π: τεκται
  5π : ακται οῦ δ᾽ ὑπὸ τῆς πενίας ἅπανθ᾽ ὑπήσθιεν.
  Γρα ῦ ς
  καὶ μὴν πρὸ τοῦ γ᾽ ὁσημέραι νὴ τὼ θεὼ
  ἐπὶ τὴν θύραν ἐβάδιζεν ἀεὶ τὴν ἐμήν ἐμήν ἐμήν
  Χρεμύλος
  ἐπ᾽ ἐκφοράν;
  Γρα ῦ ς
  μὰ Δί᾽ ἀλλὰ τῆς φωνῆς μόνον
  ἐρῶν ἀκοῦσαι.
  Χρεμύλος
  τοῦ λαβεῖν μὲν οὖν χάριν.
  Γρα ῦ ς
  1010 ?
  _
  Χρεμύλος
  ἔπειτ᾽ ἴσως ᾔτει σ᾽ ἂν εἰς ὑποδήματα.
  Γρα ῦ ς
  μυστηρίοις δὲ τοῖς μεγάλοις ὀχουμένην
  ἐπὶ τῆς ἁμάξης ὅτι προσέβλεψέν μέ τι05,
  τι1ς ην διὰ τοῦθ᾽ ὅλην τὴν ἡμέραν.
  οὕτω σφόδρα ζηλότυπος ὁ νεανίσκος ἦν.
  Χρεμύλος
  μόνος γὰρ ἥδεθ᾽, ὡς ἔοικεν, ἐσθίων.
  Γρα ῦ ς
  καὶ τάς γε χεῖρας παγκάλας ἔχειν μ᾽ ἔθη.
  Χρεμύλος
  ὁπότε προτείνοιέν γε δραχμὰς εἴκοσιν.
  Γρα ῦ ς
  1020 ὄζειν τε τῆς χρόας ἔφασκεν ἡδύ μου.
  Χρεμύλος
  εἰ Θάσιον ἐνέχεις, εἰκότως γε νὴ Δία.
  Γρα ῦ ς
  τὸ βλέμμα θ᾽ ὡς ἔχοιμι μαλακὸν καὶ καλόν.
  Χρεμύλος
  οὐ σκαιὸς ἦν ἄνθρωπος, ἀλλ᾽ ἠπίστατο
  γραὸς καπρώσης τἀφόδια κατεσθίειν.
  Γρα ῦ ς
  1025 ις ἀεί
  .
  Χρεμύλος
  τί γὰρ ποιήσει; φράζε, καὶ πεπράξεται.
  Γρα ῦ ς
  ἀναγκάσαι δίκαιόν ἐστι νὴ Δία
  τὸν εὖ παθόνθ᾽ ὑπ᾽ ἐμοῦ πάλιν μ᾽ ἀντεδυποιεὖ
  0 ᾽ ὁτιοῦν ἀγαθὸν δίκαιόν ἐστ᾽ ἔχειν.
  Χρεμύλος
  οὔκουν καθ᾽ ἑκάστην ἀπεδίδου τὴν νύκτα σοι;
  Γρα ῦ ς
  ἀλλ᾽ οὐδέποτέ με ζῶσαν ἀπολείψειν ἔφη.
  Χρεμύλος
  ὀρθῶς γε: νῦν δέ γ᾽ οὐκέτι ζῆν σ᾽ οἴεται.
  Γρα ῦ ς
  ὑπὸ τοῦ γὰρ ἄλγους κατατέτηκ᾽ ὦ φίλτατε.
  Χρεμύλος
  1035 οὐκ ἀλλὰ κατασέσηπας, ὥς γ᾽ ἐμοὶ δοκεῖς.
  Γρα ῦ ς
  διὰ δακτυλίου μὲν οὖν ἔμεγ᾽ ἂν διελκύσαις.
  Χρεμύλος
  εἰ τυγχάνοι γ᾽ ὁ δακτύλιος ὢν τηλία.
  Γρα ῦ ς
  καὶ μὴν τὸ μειράκιον τοδὶ προσέρχεται,
  οὗπερ πάλαι κατηγοροῦσα τυγχάνω:
  1040 ἔοὶὶὶὶ μον βαδίζειν.
  Χρεμύλος
  φαίνεται.
  στέφανόν γέ τοι καὶ δᾷδ᾽ ἔχων πορεύεται.
  Νεανίας
  ἀσπάζομαί σε.
  Γρα ῦ ς
  τί φησιν;
  Νεανίας
  ἀρχαία φίλη,
  πολιὰ γεγένησαι ταχύ γε νὴ τὸν οὐρανόν.
  Γρα ῦ ς
  τάλαιν᾽ ἐγὼ τῆς ὕβρεος ἧς ὑβρίζομαι.
  Χρεμύλος
  1045 ἔοικε διὰ πολλοῦ χρόνου σ᾽ ἑορακέναι.
  Γρα ῦ ς
  ποίου χρόνου ταλάνταθ᾽, ὃς παρ᾽ ἐμοὶ χθὲς ἦν;
  Χρεμύλος
  τοὐναντίον πέπονθε τοῖς πολλοῖς ἄρα:
  μεθύων γάρ, ὡς ἔικεν, ὀξύτερον βλέπει.
  Γρα ῦ ς
  οὔκ, ἀλλ᾽ ἀκόλαστός ἐστιν ἀεὶ τοὺς τρόπους.
  Νεανίας
  1050 .
  _
  Γρα ῦ ς
  ἆ ἆ,
  τὴν δᾷδα μή μοι πρόσφερ᾽.
  Χρεμύλος
  εὖ μέντοι λέγει.
  ἐὰν γὰρ αὐτὴν εἷς μόνος σπινθὴρ λάβῃ
  ὥσπερ παλαιὰν εἰρεσιώνην καύσεται.
  Νεανίας
  1055 βούλει διὰ χρόνου πρός με παῖσαι;
  Γρα ῦ ς
  ποῖ τάλαν;
  Νεανίας
  αὐτοῦ, λαβοῦσα κάρνα.
  Γρα ῦ ς
  παιδιὰν τίνα;
  Νεανίας
  πόσους ἔχεις ὀδόντας.
  Χρεμύλος
  ἀλλὰ γνώσομαι
  κἄγωγ᾽: ἔχει γὰρ τρεῖς ἴσως ἢ τέτταρας.
  Νεανίας
  ἀπότεισον: ἕνα γὰρ γόμφιον μόνον φορεῖ.
  Γρα ῦ ς
  1060 ταλάντατ᾽ ἀνδρῶν οὐχ ὑγιαίνειν μοι δοκεῖς,
  πλυνόν με ποιῶν ἐν τοσούτοιις ἐν τοσούτοιις ἐν
  Νεανίας
  ὄναιο μέντἄν, εἴ τις ἐκπλύνειέ σε.
  Χρεμύλος
  οὐ δῆτ᾽, ἐπεὶ νῦν μὲν καπηλικῶς ἔχει,
  εἰ δ᾽ ἐκπλυνεῖται τοῦτο τὸ ψνμύθιι00
  κατάδηλα τοῦ προσώπου τὰ ῥάκη.
  Γρα ῦ ς
  γέρων ἀνὴρ ὢν οὐχ ὑγιαίνειν μοι δοκεῖς.
  Νεανίας
  πειρᾷ μὲν οὖν ἴσως σε καὶ τῶν τιτθίων
  ἐφάπτεταί σου λανθάνειν δοκῶν ἐμέ.
  Γρα ῦ ς
  μὰ τὴν Ἀφροδίτην οὐκ ἐμοῦ γ᾽ ὦ βδελυρὲ σύ.
  Χρεμύλος
  1070 μὰ τὴν Ἑκάτην οὐ δῆτα: μαινοίμην γὰρ ἄν.
  ἀλλ᾽ ὦ νεανίσκ᾽ οὐκ ἐῶ τὴν μείρακα
  μισεῖν σε ταύτην.
  Νεανίας
  ἀλλ᾽ ἔγωγ᾽ ὑπερφιλῶ.
  Χρεμύλος
  καὶ μὴν κατηγορεῖ γέ σου.
  Νεανίας
  τί κατηγορεῖ;
  Χρεμύλος
  εἶναί σ᾽ ὑβριστήν φησι καὶ λέγειν ὅτι
  1075 'πάλαι ποτ᾽ ἦσαν ἄλκιμοι Μιλήσιοι.'
  Νεανίας
  ἐγὼ περὶ ταύτης οὐ μαχοῦμαί σοι.
  Χρεμύλος
  τὸ τί;
  Νεανίας
  αἰσχυνόμενος τὴν ἡλικίαν τὴν σήν, ἐπεὶ
  οὐκ ἄν ποτ᾽ ἄλλῳ τοῦτ᾽ ἐπέτρεϐᾸἿἿἐπέτρεϐᾸἿἿ
  νῦν δ᾽ ἄπιθι χαίρων συλλαβὼν τὴν μείρακα.
  Χρεμύλος
  1080 οἶδ᾽ οἶδα τὸν νοῦν: οὐκέτ᾽ ἀξιοῖς ἴσως
  εἶναι μετ᾽ αὐτῆς.
  Γρα ῦ ς
  ὁ δ᾽ ἐπιτρέψων ἐστὶ τίς;
  Νεανίας
  οὐκ ἂν διαλεχθείην διεσπλεκωμένῃ
  ὑπὸ μυρίων ἐτῶν γε καὶ τρισχιλίων.
  Χρεμύλος
  ὅμως δ᾽ ἐπειδὴ καὶ τὸν οἶνον ἠξίους
  1085 πίνειν, συνεκποτέ᾽ ἐστί σοι καὴν τὶ τὶ
  Νεανίας
  ἀλλ᾽ ἔστι κομιδῇ τρὺξ παλαιὰ καὶ σαπρά.
  Χρεμύλος
  οὐκοῦν τρύγοιπος ταῦτα πάντ᾽ ἰάσεται.
  Νεανίας
  ἀλλ᾽ εἴσιθ᾽ εἴσω: τῷ θεῷ γὰρ βούλομαι
  ἐλθὼν ἀναθεῖναι τοὺς στεφάνοχοὓδ὿ .
  Γρα ῦ ς
  1090 ἐγὼ δέ γ᾽ αὐτῷ καὶ φράσαι τι βούλομαι.
  Νεανίας
  ἐγὼ δέ γ᾽ οὐκ εἴσειμι.
  Χρεμύλος
  θάρρει, μὴ φοβοῦ.
  οὐ γὰρ βιάσεται.
  Νεανίας
  πάνυ καλῶς τοίνυν λέγεις.
  ἱκανὸν γὰρ αὐτὴν πρότερον ὑπεπίττουν χρόνον.
  Γρα ῦ ς
  βάδιζ᾽: ἐγὼ δέ σου κατόπιν εἰσέρχομαι.
  Χρεμύλος
  1095 г.
  _
  Χορο ῦ
  Καρίων
  τίς ἔσθ᾽ ὁ κόπτων τὴν θύραν; τουτὶ τί ἦν;
  οὐδεὶς ἔοικεν: ἀλλὰ δῆτα τὸ θύριον
  φθεγγόμενον ἄλλως κλαυσιᾷ.
  Ἑ ρμ ῆ ς
  σέ τοι λέγω,
  1100 ὁ Καρίων, ἀνάμεινον.
  Καρίων
  οὗτος εἰπέ μοι,
  σὺ τὴν θύραν ἔκοπτες οὑτωσὶ σφόδρα;
  Ἑ ρμ ῆ ς
  μὰ Δί᾽ ἀλλ᾽ ἔμελλον: εἶτ᾽ ἀνέῳξάς με φθάσας.
  ἀλλ᾽ ἐκκάλει τὸν δεσπότην τρέχων ταχύ,
  ἒπειτα τὴν γυναῖκα καὶ τὰ παιδία,
  1105 τενεια ποντας, εἶτα τὴν κύνα,
  ἔπειτα σαυτόν, εἶτα τὴν ὗν.
  Καρίων
  εἰπέ μοι,
  τί δ᾽ ἔστιν;
  Ἑ ρμ ῆ ς
  ὁ Ζεὺς ὦ πόνηρε βούλεται
  ἐς ταὐτὸν ὑμᾶς συγκυκήσας τρύβλιον
  ἁπαξάςάταν ἁπαξάςάταὸν ραθρον ἐμβαλεῖν.
  Καρίων
  1110 ἡ γλῶττα τῷ κήρυκι τούτων τέμνεται.
  ἀτὰρ διὰ τί δὴ ταῦτ᾽ ἐπιβουλεύει ποιεῖν
  ἡμᾶς;
  Ἑ ρμ ῆ ς
  ὁτιὴ δεινότατα πάντων πραγμάτων
  εἴργασθ᾽. ἀφ᾽ οὗ γὰρ ἤρξατ᾽ ἐξ ἀρχῆς βλέπειν
  Πλοῦτος, οὐδεὶς οὐ λιβανωτόν, 1οάν δ ὐ ψαιστόν
  , οὐχ ἱερεῖον, οὐκ ἄλλ᾽ οὐδὲ ἓν
  ἡμῖν ἔτι θύει τοῖς θεοῖς.
  Καρίων
  μὰ Δί᾽ οὐδέ γε
  θύσει. κακῶς γὰρ ἐπεμελεῖσθ᾽ ἡμῶν τότε.
  Ἑ ρμ ῆ ς
  καὶ τῶν μὲν ἄλλων μοι θεῶν ἧττον μέλει,
  ἐγὼ δ᾽ ἀπόλωλα κἀπιτέτριμμαι.
  Καρίων
  σωφρονεῖς.
  Ἑ ρμ ῆ ς
  1120 г. ἰσχάδας, ὅσ᾽ εἰκός
  ἐστιν
  Ἑρμῆν ἐσθίειν:
  νυνὶ δὲ πεινῶν ἀναβάδην ἀναπαύομαιν.
  Καρίων
  οὔκουν δικαίως, ὅστις ἐποίεις ζημίαν
  1125 ἐνίοτε τοιαῦτ᾽ ἀγάθ᾽ ἔχων;
  Ἑ ρμ ῆ ς
  οἴμοι τάλας,
  οἴμοι πλακοῦντος τοῦ ν᾽ τετράδι πεπεμμένου.
  Καρίων
  ποθεῖς τὸν οὐ παρόντα καὶ μάτην καλεῖς.
  Ἑ ρμ ῆ ς
  οἴμοι δὲ κωλῆς ἣν ἐγὼ κατήσθιον.
  Καρίων
  ἀσκωλίαζ᾽ ἐνταῦθα πρὸς τὴν αἰθρίαν.
  Ἑ ρμ ῆ ς
  1130 σπλάγχνων τε θερμῶν ὧν ἐγὼ κατήσθιον.
  Καρίων
  ὀδύνη σε περὶ τὰ σπλάγχν᾽ ἔοικέ τι στρέφειν.
  Ἑ ρμ ῆ ς
  οἴμοι δὲ κύλικος ἴσον ἴσῳ κεκραμένης.
  Καρίων
  ταύτην ἐπιπιὼν ἀποτρέχων οὐκ ἂν φθάνοις.
  Ἑ ρμ ῆ ς
  ἆρ᾽ ὠφελήσαις ἄν τι τὸν σαυτοῦ φίλον;
  Καρίων
  1135 εἴ του δέει γ᾽ ὧν δυνατός εἰμί σ᾽ ὠφελεῖν.
  Ἑ ρμ ῆ ς
  εἴ μοι πορίσας ἄρτον τιν᾽ εὖ πεπεμμένον
  δοίης καταφαγεῖν καὶ κρέας νεανικὍὸν
  ὧν ὧν ῖς ἔνδον.
  Καρίων
  ἀλλ᾽ οὐκ ἐκφορά.
  Ἑ ρμ ῆ ς
  καὶ μὴν ὁπότε τι σκευάριον τοῦ δεσπότου
  1140 ὑφέλοι᾽, ἐγώ σε λανθάνειν ἐποίοείἐποίοείἐποίοεί᾽ὑ
  Καρίων
  ἐφ᾽ ᾧ τε μετέχειν καὐτὸς ὦ τοιχωρύχε.
  ἧκεν γὰρ ἄν σοι ναστὸς εὖ πεπεμμένος.
  Ἑ ρμ ῆ ς
  ἔπειτα τοῦτόν γ᾽ αὐτὸς ἂν κατήσθιες.
  Καρίων
  οὐ γὰρ μετεῖχες τὰς ἴσας πληγὰς ἐμοί,
  1145 ὁπότε τι ληφθείην πανουργήσας ἐγώ.
  Ἑ ρμ ῆ ς
  μὴ μνησικακήσῃς, εἰ σὺ Φυλὴν κατέλαβες.
  ἀλλὰ ξύνοικον πρὸς θεῶν δέξασθέ με.
  Καρίων
  ἔπειτ᾽ ἀπολιπὼν τοὺς θεοὺς ἐνθάδε μενεῖς;
  Ἑ ρμ ῆ ς
  τὰ γὰρ παρ᾽ ὑμῖν ἐστι βελτίω πολύ.
  Καρίων
  1150 тί δέ; ταὐτομολεῖν ἀστεῖον εἶναί σοι δοκεῖ;
  Ἑ ρμ ῆ ς
  πατρὶς γάρ ἐστι πᾶσ᾽ ἵν᾽ ἂν πράττῃ τις εὖ.
  Καρίων
  τί δῆτ᾽ ἂν εἴης ὄφελος ἡμῖν ἐνθάδ᾽ ὤν;
  Ἑ ρμ ῆ ς
  παρὰ τὴν θύραν στροφαῖον ἱδρύσασθέ με.
  Καρίων
  στροφαῖον; ἀλλ᾽ οὐκ ἔργον ἔστ᾽ οὐδὲν στροφῶν.
  Ἑ ρμ ῆ ς
  1155 г. ἀλλ᾽ ἐμπολαῖον.
  Καρίων
  ἀλλὰ πλουτοῦμεν: τί οὖν
  Ἑρμῆν παλιγκάπηλον ἡμᾶς δεῖ τρέφειν;
  Ἑ ρμ ῆ ς
  ἀλλὰ δόλιον τοίνυν.
  Καρίων
  δόλιον; ἥκιστά γε:
  οὐ γὰρ δόλου νῦν ἔργον, ἀλλ᾽ ἁπλῶν τρόπων.
  Ἑ ρμ ῆ ς
  ἀλλ᾽ ἡγεμόνιον.
  Καρίων
  ἀλλ᾽ ὁ θεὸς ἤδη βλέπει,
  1160 ὥσθ᾽ ἡγεμόνος οὐδὲν δεησόμεσθ᾽ ἔτι.
  Ἑ ρμ ῆ ς
  ἐναγώνιος τοίνυν ἔσομαι. τί δῆτ᾽ ἐρεῖς;
  Πλούτῳ γάρ ἐστι τοῦτο συμφορώτατον
  ποιεῖν ἀγῶνας μουσικοὺς καὶ γυμνικούς.
  Καρίων
  ὡς ἀγαθόν ἐστ᾽ ἐπωνυμίας πολλὰς ἔχειν:
  1165 οὗτος γὰρ ἐξηύρηκεν αὑτῷ βιΌτιο
  οὐκ ἐτὸς ἅπαντες οἱ δικάζοντες θαμὰ
  σπεύδουσιν ἐν πολλοῖς γεγράφθαι γράμμασιν.
  Ἑ ρμ ῆ ς
  οὐκοῦν ἐπὶ τούτοις εἰσίω;
  Καρίων
  καὶ πλῦνέ γε
  αὐτὸς προσελθὼν πρὸς τὸ φρέαρ τὰς κοιλίας,
  1170 ἵν᾽ εὐθκιθθς ς εἶναι δοκῇς.
  Χορο ῦ
  Ἱ ερεύς
  τίς ἂν φράσειε ποῦ 'στι Χρεμύλος μοι σαφῶς;
  Χρεμύλος
  τί δ᾽ ἔστιν ὦ βέλτιστε;
  Ἱ ερεύς
  τί γὰρ ἀλλ᾽ ἢ κακῶς;
  ἀφ᾽ οὗ γὰρ ὁ Πλοῦτος οὗτος ἤρξατο βλέπειν,
  ἀπόλωλ᾽ ὑπὸ λιμοῦ. καταφαγεῖν γὰρ οὐκ ἔχω,
  1175 καὶ ταῦτα τοῦ σωτῆρος ἱερεὺς ὢν Διός.
  Χρεμύλος
  ἡ δ᾽ αἰτία τίς ἐστιν ὦ πρὸς τῶν θεῶν;
  Ἱ ερεύς
  θύειν ἔτ᾽ οὐδεὶς ἀξιοῖ.
  Χρεμύλος
  τίνος οὕνεκα;
  Ἱ ερεύς
  ὅτι πάντες εἰσὶ πλούσιοι: καίτοι τότε,
  ὅτ᾽ εἶχον οὐδέν, ὁ μὲν ἂν ἥκων
  σο18Δϸπορ1 εν ἱερεῖόν τι σωθείς, ὁ δέ τις ἂν
  δίκην ἀποφυγών, ὁ δ᾽ ἂν ἐκαλλιερεῖτό τις κἬς κἬς
  κἬά ι τὸν ἱερέα: νῦν δ᾽ οὐδὲ εἷς
  θύει τὸ παράπαν οὐδὲν οὐδ᾽ εἰσέρχεται,
  πλὴν ἀποπατησόμενοί γε πλεῖν ἢ μύριοι.
  Χρεμύλος
  1185 οὔκουν τὰ νομιζόμενα σὺ τούτων λαμβάνεις;
  Ἱ ερεύς
  τὸν οὖν Δία τὸν σωτῆρα καὐτός μοι δοκῶ
  χαίρειν ἐάσας ἐνθάδ᾽ αὐτοῦ καταμένει
  Χρεμύλος
  θάρρει: καλῶς ἔσται γάρ, ἢν θεὸς θέλῃ.
  ὁ Ζεὺς ὁ σωτὴρ γὰρ πάρεστιν ἐνθάδε,
  1190 αὐτόματος ἥκων.
  Ἱ ερεύς
  πάντ᾽ ἀγαθὰ τοίνυν λέγεις.
  Χρεμύλος
  ἱδρυσόμεθ᾽ οὖν αὐτίκα μάλ᾽, ἀλλὰ περίμενε
  τὸν Πλοῦτον, οὗπερ πρότερον ἦδν ἱρυμθ
  ισθόδομον ἀεὶ φυλάττων τῆς θεοῦ.
  ἀλλ᾽ ἐκδότω τις δεῦρο δᾷδας ἡμμένας,
  1195 ἵν᾽ ἔχων προηγῇ τῷ θεῷ σύ.
  Ἱ ερεύς
  πάνυ μὲν οὖν
  δρᾶν ταῦτα χρή.
  Χρεμύλος
  τὸν Πλοῦτον ἔξω τις κάλει.
  Γρα ῦ ς
  ἐγὼ δὲ τί ποιῶ;
  Χρεμύλος
  τὰς χύτρας, αἷς τὸν θεὸν
  ἱδρυσόμεθα, λαβοῦσ᾽ ἐπὶ τῆς κεφαλῆς φέρα
  σεμνῇ δ᾽ ἦλθες αὐτὴ ποικίλα.
  Γρα ῦ ς
  1200 ὧν δ᾽ οὕνεκ᾽ ἦλθον;
  Χρεμύλος
  πάντα σοι πεπράξεται.
  ἥξει γὰρ ὁ νεανίσκος ὡς σ᾽ εἰς ἑσπέραν.
  Γρα ῦ ς
  ἀλλ᾽ εἴ γε μέντοι νὴ Δί᾽ ἐγγυᾷ σύ μοι
  ἥξειν ἐκεῖνον ὡς ἔμ᾽, οἴσω τὰας ςχς.
  Χρεμύλος
  καὶ μὴν πολὺ τῶν ἄλλων χυτρῶν τἀναντία
  1205 αὗται ποιοῦσι: ταῖς μὲν ἄλλαγις γχρρ ραῦς
  ἔπεστ᾽ ἀνωτάτω, ταύτης δὲ νῦν
  τῆς γραὸς ἐπιπολῆς ἔπεισιν αἱ χύτραι.
  Χορός
  οὐκ ἔτι τοίνυν εἰκὸς μέλλειν οὐδ᾽ ἡμᾶς, ἀλλ᾽ ἀναχωρεῖν
  ἐς τοὔπισθτεν: δερῖα ν τούτων ᾁδοντας ἕπεσθαι.
   Биографии
  
  Места в Театре Диониса, Афины
  
  Впечатление викторианского художника о театре в период его расцвета
  ВВЕДЕНИЕ В АРИСТОФАНА Джона Уильямса Уайта
  
  Аристофан — неуловимый поэт. Основные религиозные убеждения Эсхила можно с уверенностью определить по его дошедшим до нас пьесам; внимательное изучение драм Еврипида раскрывает его кардинальные взгляды на политику, общество и религию, а также его философское отношение; но кто может с уверенностью утверждать, что он проник сквозь комическую маску Аристофана и знает его убеждения? Насмешливая ирония поэта ставит читателя в тупик и ставит в тупик чуть ли не на каждом шагу.
  Одним из элементов иронии поэта является его кажущаяся откровенность. Иногда у него создается впечатление, что он хочет, чтобы его воспринимали всерьез, и, кажется, выражает искренние убеждения. Он очень наводит на размышления и провоцирует на размышления, но попытка свести его мнения к системе обнаруживает иллюзию. Мы с тревогой осознаем, что великий сатирик смеется под своей маской.
  Доказательство этого обманчивого качества юмора поэта можно найти в разнообразии мнений, которые были выдержаны относительно его цели в письме. Когда-то среди современных интерпретаторов было модно воспринимать его очень серьезно, — поэт-комик растворился в реформаторе. Его превозносили как моралиста и патриота, чьей высокой целью было наставлять своих соотечественников; как серьезный мыслитель, который глубоко размышлял о проблемах общества и правительства и сделал комедию просто средством своих реформаторских идей; как мудрый и проницательный советник, способный дать совет гражданам Афин в критическое время по политическим вопросам и чье суждение о людях и мерах было здравым; в то же время как суровый человек, решительный в исполнении долга, непримиримый и победоносный враг всех, где бы он ни находился, кто подрывал славу Афин. Эта точка зрения, с которой боролся Грот («История Греции», lxvii), находит яркое выражение в « Апологии » Роберта Браунинга:
  
  «Следующий, кого лупить?
  Только грубый дурак и шутовской плут?
  Более высокий, более искусственный, составной
  Нападение должно доказать мою доблесть, глаз и руку!
  Не тот, кто грабит насест, рассказывает о необлагаемых фигах,
  Все свое состояние тратит на тушеную морскую рыбу,
  Или дает фазана жене соседа:
  Нет! злоупотребление служебным положением, затрагивающее государство,
  Общее благо — интриган или трус,
  Продажность, коррупция, какое мне дело
  Если просто проницательный или глупый? - так дело
  Положите сок на все, что сделало Афины яркими
  И счастлива, изменить ее обычаи, сбить с пути
  Молодость или возраст, сыграйте демагога в Пнуксе,
  Софист в Палаистре, или — что еще хуже,
  Как самый большой проказ, — из Театра
  Проповедуй нововведения, навлеки презрение к клятвам,
  Украшайте распущенность, презирайте Культ.
  
  Так восхваляет поэт, как интерпретирует его Браунинг, сразу после великой победы, одержанной при Аргинусах. «Спарта у наших ног, рассветает новый день, Война окончена. Ибо Афины, наконец, усвоили горький урок, которого можно было бы избежать, если бы они уступили моим мольбам о мире». Фактическая история следующих двенадцати месяцев жалка. Битва при Аргинусах, в которой пал Калликратид, восстановила господство Афин на море, но мир не был обеспечен. Спартанцы делали предложения, но афиняне, мало прислушиваясь к «добрым советам», которые их Поэт давал им в «Ахарнийцах» , «Мире », «Лисистрате » и в других, уже не дошедших до нас комедиях, последовали примеру пьяного Клеофонта и отклонил спартанские предложения, так же как пять лет назад они совершили серьезную ошибку, приняв его совет после победы афинян при Кизике. Спарта зашевелилась, Лисандр был отправлен в отставку, и в течение года афинское оружие потерпело непоправимое поражение при Эгоспотамах.
  Советы поэта о мире были отвергнуты. Мир приходит только с бедствием. Столь же неэффективны были его «мудрые» решения многих других животрепещущих вопросов. Если Аристофан и стремился к реформе, как утверждала целая череда ученых толкователей творчества поэта, то результат был прискорбно разочаровывающим: ему не удалось произвести ни одного изменения. Он направляет стрелы своего несравненного остроумия на всех популярных тогдашних вождей — Клеона, Гипербола, Писандра, Клеофонта, Агиррия, подряд, и не хочет снимать тетиву с лука, даже когда они мертвы. Но никого из них он не отстранил от власти; действительно, мало свидетельств того, что он нанес ущерб их влиянию или даже поколебал их наглую самоуверенность. Клеон, когда клеветнические личные оскорбления поэта стали даже по его мнению неприличными, немедленно поставил его на колени.
  «Когда Клеон сильно давил на меня и дубил мою шкуру, а посторонние смеялись, глядя на это развлечение, признаюсь, — говорит Аристофан в «Осах», — я немного играл в обезьяну». Он многозначительно добавляет, что ему не удалось заручиться поддержкой населения в этом споре. Вывод таков, что люди не думали плохо о Клеоне; но современное мнение народных лидеров в Афинах, сформированное на доказательствах, которые, как предполагается, предоставляет Аристофан, было постоянно неблагоприятным, и реабилитация Клеона как проницательного, хотя и буйного государственного деятеля, который последовательно поддерживал имперскую политику Перикла, была медленной.
  Говорят, что поэт яростно протестовал против нового образования и, с тревогой наблюдая за всеми интеллектуальными тенденциями своего времени, ратовал за восстановление простой дисциплины, формировавшей нравы, умы и манеры стойких людей, сражавшихся против на Марафоне. Кроме того, он ясно осознавал пороки, присущие афинской судебной системе, которая возлагала отправление правосудия на толпу простых людей, невежественных в законе, поддавшихся влиянию момента, «чудовищ каприза и несправедливости» и безжалостно разоблачил неправедность его действий. Наконец, благоговейный перед лучшими традициями сцены, он выступил, якобы, как бескомпромиссный их защитник, и сурово сопротивлялся нововведениям, которые постепенно меняли дух и форму трагедии в течение последней трети века и Целое поколение безжалостно преследовало своего главного представителя, скрывая нападки, призванные погубить его, за завесой карикатуры, пародии, пародии и сатиры. Но Сократ по-прежнему посещал зимой и летом гимназии, рынки и школы, а софисты продолжали проповедовать и получать свою плату; Филоклеон, после единственного опыта удовольствий приличного общества, снова собрался со своими приятелями до рассвета и поплелся ко двору; и Еврипид, спокойно игнорируя злобные нападки своего юного критика, продолжал писать трагедии в своей собственной манере и ставить на сцене пьесы, которые афинская молодежь слушала с бурным успехом.
  Эта крайняя концепция функции греческой комедии как главным образом цензурной и контрольной была изменена более широким и точным знанием времени, в которое жил поэт, и условий жизни, в которых он писал, но это имело печальные последствия. Эти пьесы считались надежным источником информации для установления фактов греческой истории, биографии и институтов. Столь серьезное толкование формы литературы, главной целью которой всегда должно быть развлечение и развлечение, неизбежно затемнило неуловимый юмор поэта. Шутка стала констатацией факта, карикатура — портретом, сатира — документом. Концепция поэта, облеченная в фантастическую маскировку, которая соперничала с гротескными костюмами его собственных актеров, на протяжении всей пьесы была по существу неверно понята.
  С другой стороны, проявившаяся в последнее время ошибочная склонность рассматривать Аристофана просто как шута и отрицать, что у него была какая-либо другая цель, кроме как вызвать смех, является крайней, хотя и естественной реакцией. Эта точка зрения в то же время, как и следовало ожидать, отрицает катарсическую эффективность греческой трагедии. Высшая комедия, типичная для более ранних пьес Аристофана и некоторых комедий Мольера, — возрождающая, цель Аристофана в «Ахарнийцах», в которых действие вращается вокруг невозможной и фантастической прихоти афинского земледельца, добивающегося мира с Спарта только для себя и своей семьи, чтобы высмеять партию войны. Никто бы не повеселился больше, чем поэт, если бы ему сказали, что его пьеса должна остановить войну, но он верил, что война — это зло, и до сих пор его сердце было искренне предано его теме; и я не сомневаюсь, что многие люди, громко смеявшиеся над миролюбивым крестьянином, поставленным в комедии в одиночку против сварливого хора, могущественного полководца, всего племени подхалимов и демагога Клеона на заднем плане, домой из пьесы, менее довольный курсом своих политических лидеров и тоскующим в своем сердце по старым добрым дням мира. Орудием, с помощью которого поэт прощупывал народное недовольство, было самое действенное из всех средств при умелом использовании — смех.
  Считать Аристофана просто шутом значит ошибаться в этом человеке. Насмешка над современными людьми, то есть вообще добродушными, или над системами, или над господствующими идеями — вот, думаю, главная цель его пьес. Его хвала мертвым. Эта насмешка, варьирующаяся от сатиры до легкого самодовольства, становится юмористической, поскольку центрируется на надуманной фантастической концепции, которая не менее доступна, если невозможна. Факты преувеличены или выдуманы с превосходной небрежностью и сбивающим с толку подобием реальности. В этих безумных пирушках безудержной фантазии трудно достать Аристофана-человека. Тем не менее, мы обнаруживаем вероятные признаки его привязанностей и убеждений. Он жил в эпоху интеллектуального беспокойства, когда многие жизненно важные вопросы требовали своего решения. Невозможно, чтобы человек его ума не обратил на них внимания и не сделал выводов. Без сомнения, он ненавидел развратников — пусть засвидетельствует Арифрад, — но он должен был сочувствовать бунту молодых людей своего времени против суровой и скудной дисциплины, которой обучали молодежь в первой половине века, и должен был разделяли их живой интерес к новым предметам познания. Несомненно, он осуждал порочное использование искусства, о котором Стрепсиад кричит в «Облаках» , но он был слишком проницателен, чтобы не различать правильное и неправильное использование этой силы или отвергать всякое изучение искусства убеждения, потому что ею могут злоупотреблять. Он сам был искусным диалектиком, как доказывают Дебаты почти во всех его комедиях. Он был знаком с Сократом и, должно быть, знал, что тот никогда не злоупотреблял своей чудесной диалектической силой, и должен был испытывать особое удовольствие знатока, наблюдая, с каким искусством он ею пользуется. К тому же времена, в которые жил поэт, были смутными; судьба Афин вновь и вновь оказывалась на лезвии бритвы. Он не был равнодушен к благополучию своей страны и своих соотечественников. В «Ахарнийцах» есть серьезный подтекст , который придает ему неописуемое возвышение, и в « Лисистрате», раблезианской пьесе, написанной после поражения афинского оружия на Сицилии, в котором, как сообщает Фукидид, полностью погибли флот и армия, а также многие погибшие. ушли, немногие вернулись домой, есть стихи глубочайшего пафоса, выдающие острую симпатию поэта:
  
  Таким образом, Аристофан был человеком быстрого сочувствия и твердых убеждений, хотя положительное выражение веры и чувства, естественно, редко встречается в его пьесах, поскольку он был автором комедий. Несмотря на эту сдержанность, интересно и важно определить, насколько это возможно, его мнения по вопросам, которые в его время требовали ответа, и среди них особенно его политическую позицию. Был ли он аристократом? Был ли он, в частности, как полагал г-н Куа, памфлетистом на содержании аристократов? Или он был демократом? А если демократ, то как понимать сатирическую, но крайне комическую характеристику афинского Дема в «Витязях» , на которую его соотечественники смотрели с добродушной забавой? На эти важные и важные вопросы читатель может найти ответ, самостоятельно изучая пьесы.
  ДЖОН УИЛЬЯМС УАЙТ.
  ARISTOPHANES от TW Lumb
  
  В конце « Пира» Платон изображает Сократа, убеждающего и Агафона, трагика, и Аристофана в том, что автор трагедии сможет написать и комедию. То, что эти две формы не полностью разделены, видно из самой истории античной драмы: каждый драматург состязался с четырьмя пьесами, тремя трагедиями и сатирической драмой. Что это за последнее, можно ясно увидеть в «Циклопе » Еврипида, который в комической форме повествует о приключениях Одиссея и Силена в компании чудовища. Далее, тенденция трагедии была неизбежно к комедии. Сохранившиеся произведения Эсхила и Софокла не лишены комических черт; но тенденция ярче выражена у Еврипида, который был новатором в этом, как и во многих других вопросах. Смех и слезы соседи; счастливый конец не трагичен; слабо связанные сцены составляют сущность Старой комедии, а свободно написанный трагический диалог (обычный в более позднем творчестве Еврипида) очень напоминает язык комедии, которая практически является прозой в стихотворной форме. В долгу перед Еврипидом позднейшие комедии огромны; воспоминаний о нем предостаточно; его цитируют прямо и косвенно; его сценические трюки перенимаются, а его реалистичные персонажи составляют основу комической сцены.
  Логически развитый сюжет — характеристика серьезной драмы. Старая комедия, ее антитеза, часто представляет собой последовательность сцен, в которых связь свободна, но невозможна. В нем обычно бывает неожиданное, ибо это бегство от условностей обыденной жизни, дело причин и следствий. Было бы правильнее сказать, что фарс является лучшим описанием произведения, связанного с именем Аристофана.
  Этот писатель родился около 448 г., был членом лучшего афинского общества того времени, быстро занял первое место как автор комедий и умер около 385 г. Он видел всю Пелопоннесскую войну и дал нам самое яркое описание. о страстях, которые оно пробуждало, и о его влиянии на афинскую жизнь. Впервые он получил приз в 425 году, когда произвел ахарнийцев под вымышленным именем. Перикл умер в 429 г.; ужасы войны начинали давать о себе знать; спартанцы вторгались в Аттику, вырубая фруктовые деревья и вынуждая крестьян устремляться в город. Один из них, Дикеополис, выходит на сцену. Раннее утро; он удивлен, что в назначенный день нет народного собрания. Он ненавидит город и тоскует по своей деревне; он намеревался перебить выступающих, если они будут обсуждать что-либо, кроме мира. Объявляются послы иностранных государств; увидев их, он задумал дерзкий план заключить сепаратный мир со спартанцем за восемь драхм. Его слуга возвращается с тремя мирами на пять, десять и тридцать лет; он выбирает последнее.
  Хор разгневанных ахарнийцев бросается ловить предателя; они - угольщики, разрушенные вторжением. Дикеополис хватает корзину с углем, угрожая уничтожить ее, если они прикоснутся к нему. Стремясь пощадить своего горожанина, корзину, они соглашаются выслушать его защиту, которую он предлагает сделать, положив шею на плаху. Он боится крикливого патриотизма, к которому призывают мафиози, и жажды осуждения обвиняемых, которая является слабостью пожилых людей. Выбирая из гардероба Еврипида лохмотья, в которые был одет Телеф, чтобы пробудить в публике жалость, он смело осмеливается защищать спартанцев, хотя и ненавидит их за то, что они уничтожают его деревья. Он утверждает, что «олимпиец Перикл, прогремевший, осветивший и посрамивший Грецию», вызвал войну, наложив эмбарго на продовольствие их соседа Мегары, под предлогом которого была простая личная ссора.
  Хор разделен; его противники посылают за Ламахом, лихим полководцем; последний приходит в замешательство, и Дикеополис немедленно открывает рынок с пелопоннесцами, мегарцами и беотийцами, но не с Ламахом. В важной хоровой оде поэт оправдывает свое существование. Своей критикой он останавливает иностранные посольства, обманывающие афинян; он сдерживает лесть и глупость; он никогда не подкупает и не обманывает их, но разоблачает их жестокое обращение со своими подданными и их любовь осуждать по безосновательным обвинениям старшее поколение, сражавшееся в Марафоне.
  Пьеса заканчивается торговой сценой; беотиец в обмен на копейских угрей берет афинского доносчика, статья неизвестна в Беотии. Ламах возвращается раненым, а Дикеополис, наоборот, уходит, чтобы отпраздновать пир деревенского веселья.
  Главными противниками Аристофана были Клеон, Сократ и Еврипид; к последнему в этой пьесе относятся с добродушием. Для современных читателей комедия важна по двум причинам; во-первых, он нападает на странное убеждение, что демократия обязательно должна любить мир; Аристофан обнаружил, что она так же полна жажды битвы, как и любая другая форма правления; все, что было нужно, это Ламах, чтобы бряцать мечом. Опять же ясно указан неисчерпаемый источник войны — торговое соперничество. Война будет продолжаться до тех пор, пока есть рынки, которые нужно захватить, и соперники, которых нужно исключить из них.
  В следующем, 424 году, Аристофан написал « Рыцарей» , самый жестокий политический памфлет в литературе. Жертвой стал Клеон, сменивший Перикла на посту народного лидера. Он был на пике своей славы, захватив в Пилосе спартанский контингент, пленников, имевших большое значение для дипломатических целей. Комедия представляет собой резкую критику демократии; тема настолько спорная, что будет лучше привести некоторые выдержки без комментариев.
  Двое слуг Демоса (Народа) крадут оракулы Пафлагонца (болтуна Клеона), пока он спит. К своей радости они обнаруживают, что он будет управлять домом Демоса только до тех пор, пока не появится более отвратительный, чем он, а именно продавец колбасы. Тот, кто тотчас представится, уведомляется о его высоком призвании. Сначала он поражен. «Я ничего не знаю об утонченности, кроме букв, а их, как бы они ни были плохи, очень плохо». Ответ:
   
  «Ваша единственная вина в том, что вы плохо их знаете; мафиози
  ничего общего с человеком утонченным или хорошим характером, скорее с
  невежда и мерзавец».
  На его возражение, что он не может заботиться о демократии, ответ таков:
  «Это достаточно легко; продолжайте делать только то, что вы делаете сейчас. Смешивание
  и все порубить; всегда привлекайте толпу, подслащая ее
  с несколькими кулинарными терминами. У вас есть все остальные качества,
  противный голос, низкое происхождение, знакомство с улицей».
  
  Пафлагонец Клеон бежит с криком, что они заговор против демократии. Они громко призывают рыцарей, которые входят в качестве хора, чтобы помочь им против Клеона, побуждая продавца сосисок проявить наглую наглость, которая является единственной защитой мафиози, и доказать, что достойное воспитание бессмысленно. Ничего лишнего, он удваивает вульгарность Клеона на свою голову. Клеон выбегает, намереваясь сообщить Верхней палате об их измене; продавец сосисок спешит за ним, его шея хорошо намазана собственным салом, чтобы клевета Клеона соскользнула. Между тем поется великолепная ода; он содержит полукомический рассказ об обучении Аристофана своему искусству и панегирик старому духу, который сделал Афины великими. Продавец сосисок возвращается, чтобы рассказать о полном поражении Клеона; за ним быстро следует Клеон, который обращается к самому Демосу, указывая на свои услуги.
  
  «В первое время, когда я был членом Совета, я попал в обширную
  суммы в казну, частью пытками, частью удушением,
  отчасти попрошайничеством. Я никогда не изучал интерес какого-либо частного лица
  если бы я только мог выслужиться перед вами, чтобы сделать вас хозяином всего
  Греция."
  
  Продавец сосисок опровергает его.
  
  «Твоей целью было воровать и брать взятки из городов, ослеплять
  Демонстрируйте ваши злодеяния пылью войны и заставляйте его зевать
  после того, как вы нуждаетесь и нуждаетесь в военных пенсиях. Если демо может только
  уезжай с миром в деревню и снова отведай ячменных лепешек, он
  скоро узнает, от каких благословений вы избавили его своим
  взятки; он вернется угрюмым фермером и найдет
  голосование, которое осудит вас».
  
  Клеон, новый Фемистокл, смещен со своего поста.
  Он взывает к некоторым оракулам Бациса, но у продавца сосисок есть лучшие оракулы старшего брата Бациса Гланиса. Хор упрекает Демоса, которого все люди боятся как абсолютного, за то, что его легко вести, за то, что он прислушивается к новичкам и за вечное изгнание его разума. Во втором состязании за благосклонность Демоса Клеон, наконец, терпит поражение, когда выясняется, что он хранил в своей коробке несколько лакомств, в то время как продавец сосисок отдал все свои силы. Обращение к оракулу, предсказывающему его вытеснителя — того, кто может украсть, лжесвидетельствовать и признать это лицом к лицу — настолько явно применимо к продавцу колбас, что Клеон уходит в отставку.
  После непродолжительного отсутствия появляется Демос со своим новым другом — но это уже другой Демос, избавленный от ложных показаний и системы присяжных, Демос пятидесятилетней давности. Ему стыдно за свою недавнюю историю, за то, что он предпочитал пособие по безработице линкорам. Он обещает скорую реформу, полное жалованье своим матросам, строгий пересмотр списков армейской службы, эмбарго на парламентские законопроекты. К своей радости, он восстанавливает Тридцатилетний покой, который спрятал Клеон, и осознает, наконец, свое стремление бежать из города в деревню.
  Это жестокое нападение на Клеона было встречено энергично; Аристофан был привлечен к ответственности и, похоже, пошел на компромисс. В своей следующей комедии «Облака» (которая была представлена в 423 году) он меняет свою жертву. Стрепсиад, старый афинянин, женился на знатной жене с дорогими вкусами; их сын Фидиппид пристрастился к лошадям и вскоре довел своего отца до грани разорения. Последний просит сына спасти его, присоединившись к академии под руководством Сократа, где он может изучить худший аргумент, который позволяет его обладателю выиграть дело. С его помощью он может избавить отца от долгов. Поскольку сын наотрез отказывается, старик решает сам научиться этому. Войдя в школу, он видит карты и рисунки всех видов и, наконец, видит самого Сократа, высоко над головой в корзине, высоко среди облаков, изучающего солнце. Стрепсиад умоляет его научить его худшему аргументу за его собственную цену. Посвятив его, Сократ вызывает своих божеств Облаков, которые входят как Хор. Это божества-хранители современных профессоров, провидцев, докторов, ленивых длинноволосых парней с длинными ногтями, музыкантов, культивирующих трели и тремоло, трансцендентных шарлатанов, воспевающих себе дифирамбы. Старые боги свергнуты, вихрь правит вселенной. Хор велит Сократу взять старика и научить его всему.
  Следующая ода содержит претензию поэта на оригинальность.
  
  «Я никогда не пытаюсь одурачить вас, смешивая одну и ту же старую тему дважды или
  трижды, но проявите мою сообразительность, вводя все новые идеи,
  непохожие друг на друга и все умные».
  
  Сократ возвращается со Стрепсиадом, которого ничему не может научить. Хор предлагает ему привести своего сына, чтобы он научился у Сократа, как избавиться от долгов. Сначала Фидиппид отказывается, но в конце концов соглашается, хотя и предупреждает отца, что будет сожалеть о своем поступке. Аргументы Справедливого и Несправедливого исходят из академии, чтобы выступить перед Хором. Первый рисует картину старомодных времен, когда на дисциплине, послушании и нравственности воспитывалась крепкая раса людей — широкогрудый энергичный тип. С крайним презрением последние клеймят такое учение как доисторическое. Удовольствие, потакание своим слабостям, слабый моральный кодекс и легкая терпимость к маленьким слабостям — вот идеал. Сила его слов такова, что Справедливый аргумент переходит к нему.
  Стрепсиад, тренируемый сыном, легко обходит двух ростовщиков и удаляется в свой дом. Вскоре его изгоняет сын, который, когда его попросили спеть старые песни Симонида и Эсхила, пренебрег этой идеей, напевая вместо этого аморальную современную мелодию, сочиненную Еврипидом. Неизбежно последовала ссора; Стрепсиад был избит своим сыном, который легко доказал, что имеет право бить и свою мать. Ужаленный за живое старик сжигает академию; когда Сократ и его ученики протестуют, он говорит им, что у них есть только справедливая награда за их безбожие.
  Сократ, пригвожденный здесь к позорному столбу, определенно не Сократ истории; его учение не было аморальным. Но Аристофан обращает внимание на пагубные последствия, производимые софистами, среди которых для обычного человека определенно был и Сократ. Важность этой пьесы для нас очевидна. Мы нация полуобученных умов. Наши национальные школы откровенно атеистичны, наши учителя — люди со слабым дипломом. Родительская дисциплина открыто попирается, удовольствие — наш современный культ. Джаз-бэнды, длинноволосые романисты и поэты, туманные философы, антинациональные инструкторы — кумиры многих бледнолицых и чахлых сыновей Британии. Почитание, которое сделало нас великими, декадентское и над ним открыто насмехаются. Что такое средство? Аристофан сжег злобных учителей. Нам лучше не копировать его, пока мы не убедимся, что спрос на них прекратился. Нация получает наставление, для которого она морально приспособлена. Есть только одна надежда; мы должны следовать подлинному сократовскому методу, который состоял из спокойного индивидуального обучения. Только так мы медленно и терпеливо усвоим этот современный дух беспокойства; наша цель должна состоять не в том, чтобы подавить его — он слишком силен, а в том, чтобы направить его энергию на лучшую и более благородную цель.
  Обнаружив, что Облака были слишком полезными, чтобы быть популярными, Аристофан в 422 году вернулся, чтобы напасть на Клеона в Осах . Рано утром Бделиклеон (Клеононенавистник) со своими двумя слугами не дает своему отцу Филоклеону выйти из дома, чтобы отправиться в суды присяжных. Забавные попытки старика ускользнуть от их бдительности сводятся на нет, после чего он зовет на помощь. Очень медленно группа стариков, одетых как осы, во главе с мальчиками, несущими фонари, пробирается к дому, чтобы действовать как Хор. Они делают много предложений отцу бежать; как раз в тот момент, когда он прогрызает над ним сеть, врывается его сын. Осы угрожают ему своими грозными жалами. После яростного конфликта объявляется перемирие. Бделиклеон жалуется на привычку закоренелых присяжных обвинять всех, кто выступает против них, в стремлении установить тиранию. Отец и сын соглашаются изложить свои доводы, чтобы Хор принял решение между ними.
  Филоклеон хвастается своей абсолютной властью над всеми классами; его правление равно правлению короля. Перед ним самые знатные люди Афин склоняются как просители, прося оправдательного приговора. Некоторые из них взывают к жалости, другие рассказывают ему басни Эзопа, третьи пытаются его рассмешить. Прежде всего, он контролирует внешнюю политику благодаря своей привилегии судить государственных деятелей, которые терпят неудачу. В обмен на свои обязанности он получает зарплату, идет домой, и его жена и семья ласкают его. Бделиклеон открывается так:
  
  «это трудная задача, требующая остроумия и более чем комического
  гениально вылечить древнюю болезнь, которая размножалась в
  город."
  
  Дав приблизительную оценку общего дохода Афин, он вычитает из него мизерную сумму в три обола, которую присяжные получают в качестве платы. Куда девается остаток? Очевидно, что присяжные — просто кошачьи лапы больших беспринципных политиков, которые получают всю прибыль и не вызывают нареканий. Этот аргумент убеждает и Хора, и Филоклеона, старых героев Марафона, создавших Империю.
  Последний спрашивает, что ему делать. Его сын обещает позаботиться о нем, позволяя ему утолить дома свой зуд затевать споры. Приводят двух собак; хитростью сын заставляет отца оправдать, а не осудить. Затем он прилично одевает его и обучает этикету званого обеда, куда они идут. Но старик ведет себя безобразно, бьет всех в свои чашки. Он появляется с девушкой-флейтисткой, и его вызывает на нападение овощница, товар которой он испортил, и профессиональный обвинитель. Его дерзость по отношению к своим жертвам сдерживается сыном, который толкает его в дом до того, как появляются новые обвинители.
  Иногда считается, что демократия — менее коррумпированная форма правления, чем любая другая. Аристофан в этой пьесе обнажает одну из ее величайших слабостей.
  Польщенные чувством власти, которое приносит с собой обладание правом голоса, классы, наделенные избирательными правами, не всегда могут понять, что они легко становятся орудиями ловких мошенников, которые добиваются избрания на должности, играя на страхах избирателей. Афинского избирателя так же легко напугать словом «тирания», как современного избирателя — словом «капитал». Результат тот же. Мало того, что так называемые низшие сословия погружаются в невежественное рабство; они используют свою силу так бездумно и так безжалостно, что становятся настоящим жупелом для остальных.
  Пророчества литераторов редко сбываются. В 421 году за миром , заключенным в марте, почти сразу же последовал договор между Афинами и Спартой сроком на пятьдесят лет. Старый фермер Тригей приплывает на небеса на спине огромного жука, прощаясь со своей семьей на три дня. Он встречает Гермеса, который говорит ему, что Зевс с отвращением отдал людей на войну, которую они любят. Сама Война спрятала Мир в глубокую яму и сделала большую ступу, в которой намерена растолочь цивилизацию в порошок. Он ищет афинский пестик Клеона, но не может его найти — затерялся и спартанский пестик Брасид; оба были потеряны во Фракии. Прежде чем он успевает найти еще один пестик, Тригей призывает всех мужчин вытащить Мир из ее тюрьмы. Гермес сначала возражает, но подкупает предложениями подарков. Наконец богиню обнаруживают с двумя ее служанками, Харвест и Мэйфэр.
  Изменение сразу приходит на лица мужчин. В чистой радости они смеются сквозь синяки. Гермес объясняет фермерам, составляющим Хор, почему Мир покинул землю. Сначала ее оттолкнуло торговое соперничество; в Афинах подвластные города разжигали распри со Спартой, затем деревенское население стекалось в города, где становилось легкой жертвой общественных поджигателей войны, которым было выгодно продолжать борьбу. Затем бог предлагает Тригею урожай в качестве невесты, чтобы сделать его виноградники плодородными. В следующей оде поэт утверждает, что впервые сделал комедию достойной
  
  «великими мыслями и словами, и изысканными шутками, а не высмеиванием
  отдельных лиц, а атакует бога войны Таннера».
  
  Вернувшись на землю, Тригей отправляет Урожай на Совет, пока готовится брачная жертва. Прорицатель пытается навязать крестьянам пророчества о том, что мир не удастся. Тригей опровергает его цитатой из Гомера. «Без родства, без закона и без дома человек, любящий суровые распри между народами». Производители сельскохозяйственных орудий быстро распродают весь свой товар, в то время как производители шлемов, гербов и нагрудников обнаруживают, что их рынок закончился. Веселая свадебная песня образует эпилог.
  Аристофан считал, что война означает гибель цивилизации, и ненавидел ее, потому что она бесполезна. Что бы он подумал о варварской и кровожадной Великой войне наших дней? Причины, вызвавшие обе борьбы, были одинаковыми — торговое соперничество и группа ура-патриотов, считавших, что война окупается. Но он ошибался, полагая, что мир был нормальным состоянием греческой жизни. Он родился незадолго до того, как начался великий период, когда Перикл дал Греции долгую передышку от ссор, и, кажется, был совершенно сбит с толку тем, что для него было ненормальным потрясением. Его светлые надежды вскоре угасли, и он, кажется, перестал думать о мире или войне в течение восьми лет. Тем временем Афины напали на Сицилию; возможно, в самой комедии произошли изменения благодаря судебному иску. Во всяком случае, старый и злобный тип политических злоупотреблений уходил в прошлое; следующая пьеса, « Птицы» , поставленная в 414 году, вообще покидает Афины ради нового и чарующего мира, в котором был отдых от раздоров.
  Два афинянина, Пейтетаир (Убеждающий) и Эуелпидес (Сангвиник), достигают дома птицы Удод, когда-то смертной, чтобы найти более счастливое место, чем их родной город. Внезапно, когда птица описывает счастливую беззаботную жизнь своего вида, Пейтетайрусу приходит в голову идея основать новый птичий город между землей и небом. Удод созывает своих друзей, чтобы услышать их мнение; когда они входят, он называет их удивленным афинянам. Сначала Птицы угрожают напасть на смертных, своих естественных врагов. Однако они прислушиваются к мудрым словам Пифетайра.
  
  «Нет, мудрые люди многому учатся у своих врагов, ибо добрый совет спасает
  все. У друга не научимся, а у врага быстро
  навязывает нам правду. Например, города учатся на своих
  врагов, а не друзей, строить высокие стены и линкоры,
  и таково спасение детей, дома и имущества».
  
  Заключается перемирие. Питетайрус говорит им, что Птицы когда-то правили миром, но были свергнуты, став добычей тех, кто когда-то им поклонялся. Они должны звенеть по воздуху, как Вавилон, могучими обожженными кирпичами и посылать ультиматум богам, требуя их потерянного царства и запрещая проход на землю; другой вестник должен спуститься к людям, чтобы потребовать от них должных жертв. Птицы соглашаются; два товарища удаляются в дом Удода, чтобы съесть волшебный корень, который превратит их в крылатых существ. После хорового панегирика видам птиц Пейтетайрус возвращается, чтобы назвать новый город Cloudcuckootown, возведение которого берется за руки. Появляются самозванцы, священник для жертвоприношения, поэт для восхваления, оракул для обещания успеха, математик для планирования зданий, надзиратель и продавец декретов для принятия подзаконных актов; все они без промедления изгнаны Пигетайрусом.
  Приходит известие, что город уже достроен. Внезапно врывается Ирис, направляясь на землю, чтобы потребовать от людей привычных жертвоприношений, которые прервал новый город; ее отправляют обратно на небеса, чтобы предупредить богов об их грядущем свержении. Вестник с земли приносит весть о том, что более чем мириады людей собираются обосноваться в городе. Появляется сначала родительница, потом поэт, потом доносчик — со всеми жестко разбираются. Прометей проскальзывает под зонтиком, чтобы посоветовать Питетайрусу потребовать от Зевса его скипетр, а вместе с ним и королевскую даму в качестве его невесты. Посейдон, Геракл и диковинный племенной бог после долгого обсуждения заключают соглашение с новым монархом, который идет с ними за своей невестой. Триумфальная свадьба формирует заключение.
  Цель этой комедии была предметом многочисленных дискуссий. Как произведение литературы оно прекрасно. Он переносит нас из мира суровых неприятных фактов в область, где жизнь беззаботна, зануды и самозванцы изгнаны, а правление узурпатора заканчивается. Пьеса не относится к какому-либо конкретному периоду; это действительно вне времени, апеллирующее к неистребимому желанию всех нас жить в радости и свете, где мечты всегда сбываются, а надежда заканчивается только исполнением. Следовательно, это одно из бессмертных достижений человека; сила его привлекательности очевидна из того, как часто он возрождался — в этом же году он был поставлен в Кембридже. Постановка будет до тех пор, пока мужчины будут такими, какие они есть.
  Узнав, что люди — воинственная по природе раса, жаждущая крови, поэт понял, что смириться с ними безнадежно. Не мог он и вечно жить в Городах Облачных Кукушек; поэтому он подумал о другом средстве для достижения мира. В 411 году он представляет себе, как женщины Афин, Пелопоннеса и Беотии объединились, чтобы навязать мужчинам условия, покинув свои дома под предводительством Лисистраты . Она созывает военный совет, объясняя свой план по захвату Акрополя. Хор мужчин спешит выкурить их, вооруженный головнями, но их встречает хор женщин с кувшинами, чтобы потушить пламя. Офицер Совета приходит спорить с Лисистратой, которая указывает, что в первую часть войны (до 421 г.) женщины молчали, хотя и осознавали некомпетентность мужчин; теперь они решили контролировать ситуацию. Они владеют казначейством, их опыт домашнего хозяйства дает им право на организацию государственных финансов; они стареют в отсутствие своих мужей; мужчина может жениться на девушке, сколько бы лет ему ни было. Женский расцвет скоро наступает; если пропустит, то сидит дома ищет приметы мужа; женщины вносят самый ценный вклад в развитие государства, а именно сыновей. Офицер уходит в отставку, чтобы доложить Совету.
  Лисистрата, видя слабость в решимости женщин, подбадривает их оракулом, который обещает победу, если они только будут упорствовать. Из Спарты быстро прибывает вестник, объявляющий о подобном дезертирстве в этом городе. Послов обеих сторон приводят к Лисистрате, которая произносит блестящую речь.
  
  «Я женщина, но во мне есть остроумие и немалое самомнение
  сам. Услышав много речей от моего отца и старейшин
  Я не плохо информирован. Теперь, когда я поймал тебя, я буду управлять
  тебе упрек, которого ты вполне заслуживаешь. Ты окропляешь жертвенники из
  такие же люстральные чаши, как и родственники, в Олимпии, Пиле, Дельфах и
  много других мест. Хоть варварский враг на тебя вооружённый
  силой, вы уничтожаете греческих людей и города».
  
  Она указывает, что обе стороны виновны в несправедливости; оба должны капитулировать и согласиться на мир, который должным образом ратифицирован. Хор людей полагает, что афинские послы должны отправиться в Спарту в своих кубках:
  
  «Как бы то ни было, когда мы приходим туда трезвыми, мы сразу видим, что
  зло мы можем сделать. Мы никогда не слышим, что они говорят; что они делают
  не сказать, что мы догадываемся и никогда не возвращаемся к одной и той же сказке о
  одни и те же факты».
  
  Оды благодарения завершают произведение.
  Ровно за двадцать лет до этого Еврипид в « Медее» написал первый протест против подчинения женщин несправедливому социальному жребию. По странной иронии судьбы его самый строгий критик Аристофан был первым человеком в Европе, который высказал их притязания на политическое равенство. Правда, он делает это в комедии, но говорил он, может быть, серьезнее, чем хочет, чтобы мы думали. Женщины отдают сыновей государству; они действительно верят, что они так же способны, как и люди, решать политические вопросы — справедливо, в системе, где не нужны никакие квалификации, кроме сумеречных мнений. На этом основании они выиграли франшизу. Да и феминистское движение еще не началось. Мы можем увидеть, как женщины контролируют наш политический Акрополь, заставляя мир заключить мир, чтобы сохранить наши шансы стать в конечном счете цивилизованными.
  « Фесмофориазусы» , поставленные в 411 году, представляют собой памфлет на Еврипида. Этот поэт со своим родственником Мнесилохом посещает дом Агафона, брата-трагика, чей стиль забавно пародируется. Еврипид сообщает ему, что женщины намерены провести собрание, чтобы уничтожить его за клевету; они отмечают праздник Фесмофории. Поскольку Агафон отказывается от приглашения переодеться и защищать Еврипида, Мнесилох берет на себя опасную обязанность; его маскировка осуществляется на сцене с комическим удовольствием. На заседании сначала заявляют дело против поэта; он не только высмеивал женщин, он учил их мужей, как противостоять их мошенничеству, и он атеист. Мнесилох защищает его; женщины способны на гораздо большее злодейство, чем показал даже Еврипид. Это заявление вызывает подозрения у дам, которые вскоре разоблачают незваного гостя, расспрашивая его о секретном ритуале Фесмофории.
  Один из них идет в городской совет, чтобы узнать, какое наказание они должны применить.
  Тем временем Мнесилох вырывает ребенка из рук одного из них, удерживая его в заложниках. К его изумлению, это оказывается винный кувшин. Он тщетно пытается использовать некоторые уловки, практикуемые в пьесах Еврипида, чтобы привести его на помощь. Тем временем Хор разоблачает безрассудство называть женщин злом.
  
  «Если мы проклятие, почему ты женишься на нас? Почему вы запрещаете нам
  гулять за границей или быть пойманным на выглядывании? Зачем использовать такие боли, чтобы
  сохранить это зло? Если мы выглянем, все хотят этого
  проклятие, чтобы быть замеченным; если мы отступим в скромности, каждый человек намного
  больше беспокоюсь о том, чтобы увидеть, как этот вредитель снова выглянет. Во всяком случае, нет
  женщина приходит в город после кражи государственных денег пятьдесят
  таланты одновременно».
  
  Лучший план был бы
  
  «дать матерям знаменитых сыновей право места на празднествах;
  те, чьи сыновья злые, должны занимать более низкое место».
  
  В забавной серии сцен Еврипид появляется, переодевшись в одного из своих персонажей, чтобы спасти Мнесилоха. Входит местный чиновник с полицейским, которому он приказывает связать заключенного и охранять его. Еще больше маскировок принимает Еврипид, которому наконец удается освободить своего родственника, притворившись старухой с дочерью на выданье, которую полицейский может получить за плату. Когда последний идет за деньгами, Еврипид и его родственник исчезают.
  В этой пьесе поэт очень искусно подсунул Еврипиду свои нападки на женщин. Мы уже видели, как относился Еврипид к пренебрежению сексом. Женский обман был основной темой во все времена; она уже рассматривалась в греческой литературе и должна была пройти через римскую литературу в Средние века, и в этот период она получила более должной доли внимания. Сама по себе это плохая тема, достаточно хорошая, возможно, в качестве запасной, потому что она обязательно будет популярна. Те, кто выдает себя за женоненавистников, могут подумать над словами Хора в этой пьесе.
  Самая жестокая атака на Еврипида была нанесена после его смерти Аристофаном в «Лягушках» , написанных в 405 году. Эта знаменитая комедия настолько известна, что будет достаточно ее краткого очерка. Он распадается на две части. Первая описывает приключения Диониса, который со своим слугой Ксантиасом спускается в нижний мир, чтобы вернуть Еврипида. Бог и его слуга обмениваются частями в зависимости от того, являются ли люди, которых они встречают, дружественными или враждебными. Во второй части на сцену выходят три великих трагика. Еврипид, который только что умер, пытается претендовать на власть в Аиде; Софокл, «кроткий на земле и нежный в смерти», отказывается от своих претензий, оставляя Эсхила состязаться. Два соперника назначают Диониса, покровителя драмы, судьей. В ряде замечательных критических замечаний ясно указаны слабости обоих. Наконец Дионис решает вернуть Эсхила.
  Эта пьеса так же популярна, как «Птицы». В нем есть один или два штриха низкой комедии, но они искуплены духом неистощимого веселья, который заставляет все это качаться жизнью и весельем. Это оригинал в греческой литературе, первое произведение определенно литературной критики. Долгий опыт сделал смысл сцены второй натурой Аристофана, который здесь критикует две соперничающие школы поэзии как драматург, обладающий внутренними профессиональными знаниями. Пока что его работы того же класса, что и « Ораторе » Цицерона и « Рассуждения Рейнольдса» . Однако его целью было не сохранить баланс беспристрастности, а осудить Еврипида как предателя всей традиции аттической трагедии. Он делает это, но не без объяснения причин — и они хороши и верны. Ни один человек не имеет права судить о развитии греческой трагедии, если он долго и тщательно не взвесил вторую порцию лягушек .
  В 393 году Аристофан открыл совершенно новую почву в Ecclesiazousae (женщины в парламенте), обсуждение социальных и экономических проблем. Праксагора собирает афинских женщин, чтобы получить контроль над городом. Они встречаются рано утром, маскируются бородами и открывают вопрос.
  
  «Решения мужчин в парламенте должны отражать таких людей, как
  расстройства пьяных мужчин. Мне противна наша политика,
  у нас всегда работают недобросовестные руководители. Если один из них честный
  на один день он злодей на десять. Раздача государственных денег, мужчины
  смотреть только на то, что они могут сделать из государства. Пусть женщины
  управлять; они лучше всех умеют давать деньги и вряд ли
  быть обманутым в должности, потому что они хорошо разбираются в обмане ».
  Они переходят к Ассамблее, чтобы выполнить свой заговор.
  
  В начале дискуссии некий Эуэон предложил схему массового ограбления владельцев собственности для поддержки бедных. Затем встал гражданин с бледным лицом и прямо предложил, чтобы править женщинами, поскольку это единственное, что еще никогда не пробовали. Предложение было поддержано с большим энтузиазмом, мужчины заявили, что «старая пословица гласит, что все наши бессмысленные и глупые решения оборачиваются во благо». Когда Праксагора возвращается на сцену, она заявляет, что намерена ввести систему абсолютного коммунизма. Все граждане должны жить и обедать совместно и иметь общих жен, существующих за счет труда рабов. Любой человек, который отказывается заявить о своем богатстве, должен быть наказан лишением своего пайка, «наказание человека через его живот является худшим оскорблением, которое он может вынести». Яркое описание работы новой системы завершает пьесу.
  Аристофан, без сомнения, критикует платоновскую республику , но, допуская изменившиеся обстоятельства, мы не ошибемся, если увидим здесь картину предлагаемого средства от социального бедствия, которое неотделимо от большой войны. В Афинах, побежденных и обедневших, должно было быть широко распространено недовольство; фундамент, на котором было построено общество, должен был подвергаться критике, его неравенство подчеркивалось как идеалистами, так и интриганами. Нашему поколению приходится сталкиваться с похожей ситуацией. Мы видели женщин в парламенте, и нас захлестнул поток коммунистического идеализма, исходящий из России. Ее единственная похвала заключается в том, что она еще никогда не применялась среди нас, и многие простые люди будут аплодировать философии, которая убеждает себя в том, что все наши ошибки каким-то образом в конце концов исправятся. Проблема найти кого-нибудь для работы легко решалась в древних Афинах, где рабов было в три раза больше, чем свободных. Англия, не имевшая рабов, при коммунизме не смогла бы прокормить себя и умерла бы с голоду.
  « Плутус» , написанный в 388 году, представляет собой уникальное произведение. Входит честный старик Хремил с Карионом, «своим самым верным и самым вороватым слугой». Они держат слепого старца, повинуясь оракулу Аполлона. После небольшого расспроса незнакомец признается, что он Плутус, бог богатства. Вне себя от радости они приглашают его к себе домой. Он не любит домов, ибо они никогда не приносили ему ничего хорошего.
  
  «Если я войду в жилище скупого человека, он тотчас же закопает меня глубоко в
  землю и отрицает, что когда-либо видел меня. Если я сойду с ума
  мужского дома, склонного к игре в кости и быстрой жизни, меня вскоре выгоняют
  голый».
  
  Узнав, что Хремил честен и беден, он соглашается попробовать еще раз.
  Распространяется слух, что Хремил вдруг разбогател; его знакомые раскрывают свои истинные характеры, когда приходят расспросить его о его удаче. Входит богиня Бедность для перекрестного допроса Хремила, который предложил Плутусу восстановить зрение под исцеляющей заботой Асклепия. Прежде чем уход будет осуществлен, она указывает на опасность его проекта. Он благонамерен, но глуп; Бедность — это не Нищенство, это означает жизнь в бережливости, без остатка, но без настоящей нужды; это источник существования всех ремесел, и нельзя рассчитывать, что рабы сделают работу, если все станут богатыми, ибо никто не будет продавать рабов, если у него уже есть деньги. С другой стороны, богатство — проклятие многих; богатство разлагает людей, вызывая подагру, водянку и вздутие живота; сами боги бедны, иначе им не нужны были бы человеческие жертвы.
  Лечение успешно; Плутус восстанавливает свои глаза и может видеть, кому он благословляет; как хорошие, так и негодяи получают должное вознаграждение. Изменение, которое богатство производит в человеческой природе, превосходно изображено в Эпилоге.
  Это Аллегория, разыгранная с немалым искусством. Произведение полно остроумных ударов по нашим человеческим недостаткам, направленных, однако, без злого умысла. Сила характеристики Аристофана здесь не показывает падения. Непостоянство фортуны вошло в поговорку и часто упоминается в литературе. Первая молитва человека – о богатстве; бедность, по словам доктора Джонсона, очевидно, является большим злом, потому что она нуждается в столь долгой защите. Однако только благонамеренные, но совершенно непрактичные идеалисты желают сделать нас всех процветающими...
  «Как это может изменить нашу природу, вот в чем вопрос».
  Некоторые не годятся для богатства, не зная их истинного предназначения; за богатством следуют баловство и моральная гниль; из-за злоупотребления властью, которую дает богатство, нас учат, что богатому трудно войти в Царство Небесное.
  Трудно передать адекватное впечатление об Аристофане английскому читателю. Длинные выдержки невозможны и нежелательны. Комедия по существу является зеркалом современной жизни; он содержит всевозможные отсылки к преходящим политическим событиям и преходящим формам общественной жизни; его обороты языка свойственны его собственному веку. Мы, знакомые с Шекспиром, знаем, что одна из наших главных трудностей при чтении его — это постоянное обращение к тому, что было очевидно для елизаветинской публики, но непонятно для нас. И все же пьесы Аристофана в английском переводе, таком как у Фрера, читаются гораздо больше как современные произведения, чем комедии Бена Джонсона, ибо общество, в котором жил Аристофан, было гораздо ближе к нашему. Он был демократичен, был поверхностно образован, точно так же, как и мы, был обеспокоен социалистическими и коммунистическими волнениями. Некоторые из наших современных мыслителей были бы удивлены, обнаружив, как много их сновидений обсуждалось двадцать три века назад людьми столь же умными и уж точно столь же честными.
  Самый большой недостаток Аристофана — чрезмерный консерватизм. Он дает нам самое яркое описание пороков и злоупотреблений своего времени, но у него нет другого средства, кроме как перевести стрелки часов примерно на пятьдесят лет назад. Марафон, Эсхил, зарождающаяся демократия были его идеалом, и он, видимо, был сбит с толку окончанием периода «перикловского затишья». Тогда у него нет решения стоящих перед ним проблем. Но можно спросить, не состоит ли дело драматурга скорее в том, чтобы предоставить решения мыслителю, занимающемуся только отражением человеческой природы. С необычайным мужеством и с немалым личным риском этот человек нападал на великих людей своего времени, бичуя их лицемерие и разоблачая истинные тенденции их принципов. Если он открыл нам глаза на возражения народному правительству и популярной поэзии и заставил нас осознать значение феминистского движения, давайте будем благодарны; мы будем более бдительны и нас будет труднее убедить в том, что проблемы новы или что они могут иметь окончательное решение.
  С другой стороны, мы найдем в нем качества самого оригинального типа. Его дух неистощим, он от души и часто без злобы смеется над глупостями людской массы; Клеон и Еврипид были ему анафемой, а к остальным он относится так же, как Флуэллен к Пистолю: «Ты нищий плут, да благословит тебя Бог». Его тексты должны быть классифицированы как лучшие в греческой поэзии. Подобно Рабле, этот бесшабашный весельчак маскирует свою мудрость маской глупости, отворачиваясь с каким-нибудь причудливым поворотом как раз тогда, когда он начинает быть слишком серьезным. Он вознаградит самое внимательное чтение, потому что его лучшие вещи постоянно появляются, когда меньше всего этого ожидают. Его политическая сатира прекратилась со смертью Клеона, он обратился к стране чистой фантазии среди крылатых беспечных вещей; затем он поднял вопрос женщины, начал литературную критику и закончил Аллегорией. Немногим был дан такой благородный цикл работы; мы в долгу перед ним, по крайней мере, за то, что он любил нас как наших братьев.
  
  Афины - считается, что здесь умер Аристофан.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"