Могу ли я быть последним Стражем из первоначальных ста сорока? Мрачная мысль пронеслась в голове Дхакала.
Основные силы захватчиков вторглись в его страну с востока восемью неделями ранее с чудовищной скоростью и жестокостью. Кавалерия и пехотинцы хлынули с холмов и устремились в долины, сравняли деревни с землей и вырезали всех, кто стоял перед ними.
Вместе с армиями прибыли элитные отряды солдат, которым была поручена единственная миссия: найти священный Теуранг и доставить его своему королю. Предвидя это, Стражи, чьей обязанностью было защищать священную реликвию, сняли ее с места почитания и унесли тайком.
Дхакал перевел коня на рысь, соскользнул с тропы в просвет между деревьями и остановился на небольшой тенистой поляне. Он слез с седла, позволив своей лошади дойти до ближайшего ручья и наклонить голову, чтобы напиться. Он зашел за спину лошади, чтобы проверить ряд кожаных ремней, которые крепили сундук в форме куба к крупу животного. Как всегда, его груз был надежно закреплен.
Сундук был чудом, настолько прочно сложенный, что мог выдержать падение с высоты на камень или неоднократные удары дубинкой без малейшей трещины. Замков было много, скрытых и изобретательно сконструированных так, что открыть их все было практически невозможно.
Из десяти Стражей в команде Дхакала ни у кого не было ресурсов или возможности открыть этот уникальный сундук, и никто из них не знал, было ли его содержимое подлинным или заменой. Эта честь, или, возможно, проклятие, принадлежало исключительно Дхакалу. Ему не было открыто, как он был избран. Но он один знал, что в этом священном сундуке хранился почитаемый Теуранг. Скоро, если повезет, он найдет безопасное место, чтобы спрятать его.
Почти последние девять недель он был в бегах, сбежав из столицы со своими людьми всего за несколько часов до захватчиков. В течение двух дней, когда дым от их горящих домов и полей заполнял небо позади них, они мчались на юг верхом. На третий день они разделились, каждый Страж направился в своем заранее определенном направлении, большинство направилось в сторону от линии наступления захватчиков, но некоторые вернулись к ней. Эти храбрецы были либо уже мертвы, либо страдали от рук своего врага, который, захватив приманку для каждого Стража, требовал узнать, как получить доступ к его сундуку. Как и было задумано, это был ответ, который никто из них не мог дать.
Что касается Дхакала, то по его приказу он направлялся строго на восток, к восходящему солнцу, и этого направления он придерживался последние шестьдесят один день. Земля, в которой он сейчас оказался, сильно отличалась от засушливой гористой местности, в которой он вырос. Здесь тоже были горы, но они были покрыты густым лесом и разделены долинами, изрытыми озерами. Это значительно облегчало пребывание в укрытии, но также замедляло его продвижение. Местность была палкой о двух концах: опытные засадники могли напасть на него прежде, чем у него появится шанс убежать.
До сих пор у него было много случаев, когда он был на волосок от смерти, но его обучение помогло ему пережить каждый из них. Пять раз он наблюдал, спрятавшись, как его преследователи проезжали в нескольких футах от него, и дважды он участвовал в ожесточенном бою с отрядами вражеской кавалерии. Несмотря на численное превосходство и истощение, он оставил этих людей мертвыми, их тела и снаряжение погребены, а лошадей разбросаны.
За последние три дня он не видел и не слышал никаких признаков своих преследователей. Ему также не попадалось много местных жителей; те, кого он встречал, обращали на него мало внимания. Его лицо и рост были похожи на их. Его инстинкты говорили ему ехать дальше, что он не установил достаточной дистанции между собой и-
С другого берега ручья, примерно в пятидесяти ярдах, донесся треск ветки на деревьях. Любой другой не обратил бы на это внимания, но Дхакал узнал звук копыта лошади, продирающейся сквозь густой кустарник. Его собственная лошадь перестала пить, ее голова была поднята, а уши подергивались.
С тропы доносится другой звук, шарканье лошадиных копыт по гравию дорожки. Дхакал вытащил лук из ножен на спине и стрелу из колчана, затем присел на корточки в траве высотой по колено. Частично заблокированный ногами лошади, Дхакал заглянул под брюхо животного, ища признаки движения. Там ничего не было. Он повернул голову направо. Сквозь деревья он едва мог разглядеть узкую тропу. Он наблюдал, ждал.
Затем еще один топот копыт.
Дхакал наложил стрелу на тетиву и слегка натянул лук, снимая натяжение.
Несколько мгновений спустя на тропе появилась лошадь, медленно скачущая галопом. Лошадь остановилась. Дхакал мог видеть только ноги всадника и его руки в черных перчатках, покоящиеся на луке седла, поводья, свободно зажатые в его пальцах. Рука двинулась, слегка дернув поводья. Лошадь под ним заржала и топнула копытом.
Намеренный ход, сразу понял Дхакал. Отвлекающий маневр.
Нападающие придут со стороны леса.
Дхакал полностью натянул лук, прицелился и выпустил стрелу. Острие пронзило ногу мужчины в складке между верхней частью бедра и тазобедренным суставом. Он закричал, схватился за ногу и свалился с лошади. Инстинктивно Дхакал знал, что его цель верна. Стрела пробила артерию на ноге; мужчина выбыл из боя и был бы мертв в течение нескольких минут.
Все еще пригибаясь, Дхакал развернулся на пятках, доставая из колчана еще три стрелы; две он воткнул в землю перед собой, третью наложил на тетиву. Там, в тридцати футах от него, трое нападавших с обнаженными мечами пробирались к нему сквозь подлесок. Дхакал прицелился в замыкающую фигуру и выстрелил. Мужчина упал. В быстрой последовательности он выстрелил еще дважды, попав одному человеку прямо в грудь, другому в горло. Четвертый воин издал боевой клич и бросился из-за рощи деревьев. Он почти достиг края ручья, прежде чем стрела Дхакала свалила его.
Лес погрузился в тишину.
Четверо? Подумал Дхакал. Раньше они никогда не присылали меньше дюжины.
Словно в ответ на его недоумение, на тропе позади него раздался стук лошадиных копыт. Дхакал обернулся и увидел вереницу лошадей, галопом несущихся по тропе мимо их павшего товарища. Три лошади . . . четыре. . . семь . . . Десять лошадей, и все же они пришли. Шансы были подавляющими. Дхакал вскочил на коня, наложил стрелу на тетиву и повернулся в седле как раз вовремя, чтобы увидеть первую лошадь, скачущую галопом через просвет между деревьями на поляну. Дхакал выстрелил. Стрела вонзилась мужчине в правый глаз. Сила отбросила его назад, через седло, где он ударился о круп своей лошади и врезался в следующего всадника, чья лошадь встала на дыбы, дав задний ход, создав точку удушения. Лошади начали врезаться друг в друга. Атака остановилась.
Дхакал ударил пятками в бока своей лошади. Животное спрыгнуло с берега в воду. Дхакал развернул его голову, пришпорил лошадь и помчался вниз по реке.
Он понял, что это была не случайная засада. Его преследователи скрытно следовали за ним в течение некоторого времени и сумели окружить его.
Теперь сквозь плеск копыт его лошади по мелководью он мог слышать их: всадники, мчащиеся через лес справа от него, и копыта по гравийной тропе слева.
Впереди ручей поворачивал направо. Деревья и подлесок здесь были гуще, они теснились на берегу, почти закрывая солнце и оставляя его в сумерках. Он услышал крик и оглянулся через плечо. Четверо всадников преследовали его. Он посмотрел направо, увидел темные силуэты лошадей, появляющихся из-за деревьев, параллельно его курсу. Они смывали его, понял он. Но куда?
Его ответ пришел секундой позже, когда деревья внезапно расступились, и он оказался на лугу. Ширина ручья увеличилась в четыре раза; цвет воды подсказал ему, что глубина также увеличилась. Повинуясь импульсу, он повернул свою лошадь влево, к песчаному берегу. Прямо впереди из-за деревьев вырвалась шеренга из пяти всадников, двое из них низко пригнулись, держа пики горизонтально перед собой, трое других едут прямо, натянув луки. Он лег всем телом поперек шеи своей лошади и дернул поводья вправо, обратно в воду. На противоположном берегу из-за деревьев появилась еще одна шеренга всадников, тоже вооруженных пиками и луками. И в довершение засады, прямо позади, галопом вниз по течению к нему, была еще одна линия кавалерии.
Словно по сигналу, все три группы перешли на рысь, затем остановились. Все еще держа пики наготове и стрелы на тетиве, они наблюдали за ним.
Почему они не следуют? он задавался вопросом.
И затем он услышал это, оглушительный плеск воды.
Водопад.
Я пойман. В ловушку.
Он натянул поводья и пустил лошадь шагом, пока они не достигли излучины реки. Он остановился. Здесь вода была глубже и текла быстро. В пятидесяти ярдах впереди Дхакал мог видеть столб тумана, вздымающийся над поверхностью, мог видеть воду, бурлящую над камнями на краю водопада.
Он повернулся в седле.
Его преследователи не сдвинулись с места, за исключением одного всадника. Доспехи мужчины подсказали Дхакалу, что это был лидер группы. Мужчина остановился в двадцати футах от него и поднял руки к плечам, показывая, что он безоружен.
Он что-то крикнул. Дхакал не понимал языка, но тон был ясен: умиротворение. Все кончено, несомненно, говорил этот человек. Вы хорошо сражались, выполнили свой долг. Сдавайтесь, и с вами будут обращаться справедливо.
Это была ложь. Его будут пытать и в конце концов убьют. Он скорее умрет, сражаясь, чем позволит Теурангу попасть в руки его проклятого врага.
Дхакал развернул своего коня, пока не оказался лицом к преследователям. С преувеличенной медлительностью он снял лук со спины и бросил его в реку. Он проделал то же самое со своим колчаном, затем со своим длинным мечом и коротким мечом. Наконец, с кинжалом на поясе.
Вражеский лидер уважительно кивнул Дхакалу, затем повернулся в седле и что-то крикнул своим людям. Медленно, один за другим, всадники подняли свои пики и вложили луки в ножны. Лидер повернулся обратно к Дхакалу и поднял руку, жестом приглашая его выйти вперед.
Дхакал улыбнулся ему и покачал головой.
Он резко дернул поводья вправо, разворачивая свою лошадь, затем сильно ударил ее по бокам. Лошадь встала на дыбы, поджала ноги под себя и понеслась навстречу брызгам, поднимающимся над глубоким водопадом.
ПОГРАНИЧНЫЕ ПУСТОШИ ПРОВИНЦИИ СИЗАН,
ИМПЕРИЯ ЦИН, КИТАЙ, 1677 год
Джузеппе увидел облако пыли на восточном горизонте раньше своего брата. В милю шириной, ограниченное стенами узкой долины, бурлящая коричневая стена грязи и песка направлялась прямо на них.
Не отрывая глаз от зрелища, Джузеппе похлопал своего старшего брата по плечу. Франческо Лана де Терци из Брешии, Ломбардия, Италия, оторвался от своего коленопреклоненного положения, в котором он изучал пачку чертежей, и посмотрел в том направлении, куда указывал Джузеппе.
Младшая Лана де Терци нервно прошептала: “Это буря?”
“В некотором роде”, - ответил Франческо. “Но не то, что ты имеешь в виду”. За этим облаком пыли была не очередная взметаемая ветром песчаная буря, к которой они так привыкли за последние шесть месяцев, а скорее стук сотен лошадиных копыт. А верхом на лошадях - сотни элитных и смертоносных солдат.
Франческо ободряюще хлопнул Джузеппе по плечу. “Не волнуйся, брат, я ожидал их - хотя, признаю, не так рано”.
“Это он?” Прохрипел Джузеппе. “Он идет? Ты мне этого не говорил”.
“Я не хотел тебя пугать. Не волнуйся. У нас еще есть время”.
Франческо поднял растопыренную ладонь, чтобы защитить глаза от солнца, и посмотрел на приближающееся облако. Он узнал, что расстояния здесь обманчивы. Обширная империя Цин лежала далеко за горизонтом. За два года, которые они провели в этой стране, Франческо и его брат повидали дикое разнообразие ландшафтов - от джунглей до лесов и пустынь, - но из всех них это место, эта территория, которая, казалось, имела дюжину различных произношений и написаний, была самой богом забытой.
Состоящее в основном из холмов, некоторые из которых были пологими, а некоторые неровными, земля представляла собой огромное полотно, окрашенное всего в два цвета: коричневый и серый. Даже вода в реках, которые текли по долинам, была тускло-серой. Казалось, будто Бог проклял это место взмахом своей могучей руки. В дни, когда облака расходились, поразительно голубое небо, казалось, только подчеркивало пепельный пейзаж.
А потом был ветер, с содроганием подумал Франческо. Кажущийся бесконечным ветер, который свистел в скалах и гнал вихри пыли по земле, который казался таким оживленным, что местные жители часто относились к этому явлению как к призракам, пришедшим забрать их души. Шесть месяцев назад Франческо, ученый по натуре и образованию, высмеивал подобные суеверия. Теперь он не был так уверен. Он слышал слишком много странных звуков ночью.
Еще несколько дней, утешал он себя, и у нас будут необходимые ресурсы. Но это был не просто вопрос времени, не так ли? Он заключал сделку с дьяволом. Он надеялся, что Бог вспомнит тот факт, что он делал это для общего блага, когда наступит Судный день.
Он изучал приближающуюся стену пыли еще несколько секунд, прежде чем опустить руку и повернуться к Джузеппе. “Они все еще в двадцати милях отсюда”, - прикинул он. “У нас есть еще час, по крайней мере. Приди, дай нам закончить”.
Франческо обернулся и крикнул одному из мужчин, приземистому, мощному мужчине в грубо сшитой черной тунике и брюках. Хао, главный связной Франческо и переводчик, подбежал к нему.
“Да, сир!” - сказал он по-итальянски с сильным акцентом, но сносно.
Франческо вздохнул. Хотя он давно отказался от попыток заставить Хао называть его по имени, он надеялся, что, по крайней мере, к этому времени мужчина покончит с формальностями.
“Скажи людям, чтобы заканчивали побыстрее. Скоро прибудет наш гость”.
Хао бросил взгляд на горизонт и увидел то, на что Джузеппе указал несколькими минутами ранее. Его глаза расширились. Он коротко кивнул, сказал: “Будет сделано, сир!” Затем повернулся и начал выкрикивать приказы десяткам местных мужчин, толпившихся на поляне на вершине холма. Он поспешил присоединиться.
Поляна, площадью в сотню квадратных шагов, на самом деле была крышей внутреннего двора гомпы. Со всех сторон поляны его стены с башнями и сторожевые башни спускались по гребням холмов ко дну долины, как шипы на спине ящерицы.
В то время как Франческо говорили, что гомпа - это прежде всего укрепленный образовательный центр, жители этой конкретной крепости, казалось, практиковали только одну профессию: военное дело. И за это он был благодарен. Как свидетельствовали частые набеги и стычки, происходившие на равнинах внизу, было ясно, что он и его люди жили на границе этого королевства. Не случайно их перевезли сюда, чтобы завершить работу над машиной - тем, что их благодетель назвал Великим Драконом .
Поляна теперь оглашалась перекрывающимся стуком молотков по дереву - работники Хао спешили вбить последние колья в каменистую почву. По всей поляне в воздух поднялись клубы коричневой пыли, но только для того, чтобы быть подхваченными ветром и унесенными в небытие. Еще через десять минут удары молотков смолкли. Хао бросился назад, туда, где стояли Франческо и Джузеппе.
“Мы закончили, сир”.
Франческо отступил на несколько шагов и восхитился сооружением. Он был доволен. Спроектировать его на бумаге - это одно, а увидеть, как оно воплощается в жизнь, - совсем другое.
Шатер высотой в сорок футов, занимающий три четверти поляны, построенный из белоснежного шелка с изогнутыми наружными бамбуковыми скобами, выкрашенными в кроваво-красный цвет, казался замком, построенным из облаков.
“Отличная работа”, - сказал Франческо Хао. “Giuseppe?”
“Великолепно”, - пробормотала младшая Лана де Терци.
Франческо кивнул и тихо сказал: “Теперь давайте надеяться, что то, что находится внутри, впечатляет еще больше”.
Хотя зоркие дозорные гомпы, несомненно, заметили приближающихся гостей еще до Джузеппе, сигнальные рожки прозвучали только тогда, когда до прибытия свиты оставались считанные минуты. Франческо предположил, что это, а также направление приближения всадников и их раннее прибытие, было тактическим решением. Большинство аванпостов противника располагались на западе. Если бы отряд зашел с востока, облако пыли было бы скрыто холмом, на котором сидел гомпа. Таким образом, у бродячих отрядов из засады не было бы времени перехватить вновь прибывших. Зная своего благодетеля так, как знал он, Франческо подозревал, что они тайно наблюдали за гомпой издалека, ожидая, когда изменится направление ветра и вражеские патрули двинутся дальше.
Хитрый человек, их покровитель, напомнил себе Франческо. Хитрый и опасный.
Менее чем через десять минут Франческо услышал хруст кожаных и бронированных ботинок по спиральной гравийной дорожке под поляной. Над выложенной камнями границей поляны поднялись клубы пыли. Затем, внезапно, наступила тишина. Хотя Франческо ожидал этого, то, что последовало дальше, все равно поразило его.
По единственной рявой команде, прозвучавшей из невидимых уст, отряд из двух дюжин солдат Ополчения в два счета выскочил на поляну, каждый синхронный шаг сопровождался ритмичным ворчанием. С мрачными лицами, устремив глаза к горизонту, держа пики горизонтально перед собой, стражники рассредоточились по поляне и начали сгонять охваченных благоговением работников на дальнюю ее сторону, скрываясь из виду за палаткой. Закончив, они заняли позиции по периметру поляны, через равные промежутки времени, лицом наружу, держа пики по диагонали поперек своих тел.
Снова с тропинки внизу, еще одна гортанная команда, сопровождаемая хрустом бронированных сандалий по гравию. Ромбовидный строй королевских телохранителей в красно-черных бамбуковых доспехах вышел на поляну и направился прямо к тому месту, где стояли Франческо и Джузеппе. Фаланга внезапно остановилась, и солдаты, стоявшие впереди, расступились влево и вправо, открывая человеческие ворота, через которые прошел один человек.
Будучи на три ладони выше своих самых высоких солдат, император Канси, Правитель династии Цин, Регент Небесного мандата, имел выражение, по сравнению с которым мрачные лица его солдат казались просто восторженными.
Император Канси сделал три больших шага к Франческо и остановился. Прищурившись, он несколько секунд изучал лицо итальянца, прежде чем заговорить. Франческо собирался позвать Хао, чтобы тот перевел, но мужчина уже был там, стоял у его локтя и шептал ему на ухо: “Император говорит: "Ты удивлен, увидев меня?”
“Удивлен, да, но тем не менее доволен, ваше величество”.
Франческо знал, что вопрос не был случайным. Император Канси был крайним параноиком; если бы Франческо не казался достаточно удивленным ранним прибытием императора, на него немедленно пало бы подозрение в шпионаже.
“Что это за сооружение, которое я вижу перед собой?” - спросил император Канси.
“Это шатер, ваше величество, моего собственного дизайна. Он служит не только для защиты Великого Дракона, но и для того, чтобы оградить его от любопытных глаз”.
Император Канси коротко кивнул. “Вы предоставите планы моему личному секретарю”. Поднятым кончиком пальца он приказал секретарю выйти вперед.
Франческо сказал: “Конечно, ваше величество”.
“Рабы, которых я предоставил тебе, вели себя адекватно?”
Франческо внутренне поморщился от вопроса императора, но ничего не сказал. За последние шесть месяцев они с Джузеппе работали и жили с этими людьми в тяжелых условиях. Теперь они были друзьями. Однако он не признался в этом вслух. Такая эмоциональная привязанность стала бы рычагом, который император без колебаний использовал бы.
“Они выступили превосходно, ваше величество. К сожалению, однако, четверо из них умерли на прошлой неделе, когда...”
“Так устроен мир, смерть. Если они умерли, служа своему Королю, их предки будут приветствовать их с гордостью”.
“Мой бригадир и переводчик, Хао, был особенно бесценен”.
Император Канси бросил взгляд на Хао, затем снова на Франческо. “Семья этого человека будет освобождена из тюрьмы”. Император поднял палец над своим плечом; личный секретарь сделал пометку на пергаменте, который он держал в руках.
Франческо сделал глубокий, успокаивающий вдох и улыбнулся. “Благодарю вас, ваше величество, за вашу доброту”.
“Скажи мне: когда Великий Дракон будет готов?”
“Еще два дня будут...”
“У тебя есть время до завтрашнего рассвета”.
С этими словами император Канси развернулся на каблуках и зашагал обратно к фаланге, которая сомкнулась позади него, синхронно развернулся и зашагал с поляны, за которым мгновение спустя последовали солдаты ополчения со всего периметра. Как только топот шагов и ритмичное ворчание затихли вдали, Джузеппе спросил: “Он сумасшедший?" Завтра на рассвете. Как мы можем...”
“У нас осталось всего несколько часов работы. Я сказал императору два дня, зная, что он потребует, казалось бы, невозможного. Таким образом, мы можем дать ему это”.
Джузеппе улыбнулся. “Ты хитрый, брат. Молодец”.
“Пойдем, давай нанесем последние штрихи на этого Великого Дракона”.
При свете факелов, укрепленных на столбах, и под бдительным взглядом личного секретаря императора, который стоял у входа в палатку, скрестив руки под туникой, они работали всю ночь под руководством Хао, их всегда надежного бригадира, который безупречно играл свою роль, призывая людей поторапливаться, поторапливаться, поторапливаться. Франческо и Джузеппе тоже внесли свой вклад, пройдясь по палатке, задавая вопросы, наклоняясь то тут, то там, чтобы осмотреть то или иное ...
Канаты из бычьих сухожилий были развязаны, завязаны заново, затем проверены на натяжение; бамбуковые стойки и поперечные скобы были простучаны молотками в поисках трещин; шелк тщательно изучен на предмет малейших дефектов; плетеная из ротанга ходовая часть подверглась имитационной атаке заостренными палками, чтобы оценить ее боевую готовность (обнаружив недостаток, Франческо приказал нанести еще один слой черного лака на стены и фальшборт); и, наконец, нанятый Джузеппе художник закончил настенную роспись носа: морда дракона с глазами-бусинками, обнаженная клыки и высунутый раздвоенный язык.
Когда верхний край солнца поднялся над холмами на востоке, Франческо приказал быстро закончить все работы. Как только это было сделано, он медленно обошел машину от носа до кормы. Руки на бедрах, голова наклонена в ту или иную сторону, Франческо изучал каждую поверхность корабля, каждую его особенность, выискивая малейший изъян. Он не нашел ни одного. Он вернулся к поклону и решительно кивнул личному секретарю императора.
Мужчина нырнул под полог палатки и исчез.
Час спустя послышался ставший уже знакомым топот и ворчание свиты императора. Звук, казалось, заполнил поляну, прежде чем внезапно смолкнуть. Теперь, одетый в простую серую шелковую тунику, император Канси вошел в шатер в сопровождении своего личного секретаря и главного телохранителя.
Император остановился как вкопанный, широко раскрыв глаза.
За те два года, что Франческо знал императора, это был первый раз, когда Франческо увидел, как потентат был застигнут врасплох.
Розовато-оранжевый свет солнца струился сквозь белые шелковые стены и крышу палатки, и интерьер был залит потусторонним сиянием. Обычно земляной пол был покрыт черными как смоль коврами, которые создавали у присутствующих ощущение, что они стоят на краю пропасти.
Несмотря на то, что Франческо Лана де Терци был ученым, в нем было что-то от шоумена.
Император Канси выступил вперед - бессознательно заколебавшись, когда его нога коснулась края черного ковра, - затем прошел на нос, где пристально посмотрел на морду дракона. Теперь он улыбнулся.
Для Франческо это тоже было впервые. Он никогда не видел императора без характерного для него сурового выражения лица.
Император развернулся лицом к Франческо. “Это великолепно!” - пришел перевод Хао. “Освободи ее!”
“По вашему приказанию, ваше величество”.
Оказавшись снаружи, люди Франческо заняли свои посты вокруг палатки. По его команде гайлины палатки были перерезаны. Утяжеленные по верхним краям, как и было задумано Франческо, шелковые стены рухнули прямо вниз. Одновременно с задней стороны палатки дюжина мужчин откинули крышу палатки назад, которая поднялась и распахнулась, как большой парус, прежде чем ее стащили вниз и скрыли из виду.
Все было тихо, за исключением ветра, свистящего в увенчанных башнями стенах и окнах гомпы.
В центре поляны одиноко стоял летательный аппарат императора Канси, Великий дракон . Франческо не волновало это прозвище; хотя он, конечно, потакал своему благодетелю, для ученого Франческо машина была всего лишь прототипом его мечты: настоящего вакуумного корабля легче воздуха.
Верхняя конструкция корабля длиной пятьдесят футов, шириной двенадцать футов и высотой тридцать футов состояла из четырех сфер из плотного шелка, помещенных внутри ячеек из бамбуковых скоб толщиной в палец и сухожилий животных. Каждая сфера, протянувшаяся от носа до кормы, имела двенадцать футов в диаметре и была оснащена клапанным отверстием в брюхе; каждое из этих отверстий было соединено с вертикальной медной печной трубой, окруженной собственной решеткой из бамбука и сухожилий. От отверстия для клапана дымоход спускался на четыре фута к тонкой бамбуковой планке, к дну которой была прикреплена защищенная от ветра жаровня с древесным углем. И, наконец, прикрепленная сухожилиями к сферам наверху, была покрытая черным лаком гондола из ротанга, достаточно длинная, чтобы вместить десять солдат в ряд вместе с припасами, снаряжением и оружием, а также пилота и штурмана.
Император Канси в одиночестве шагал вперед, пока не оказался под передней сферой, лицом к пасти дракона. Он поднял руки над головой, как будто созерцал, подумал Франческо, свое собственное творение.
Именно в этот момент серьезность того, что он сделал, поразила его. Волна печали и стыда захлестнула его. Воистину, он заключил договор с дьяволом. Этот человек, этот жестокий монарх, собирался использовать своего Великого Дракона, чтобы убивать других людей, как солдат, так и гражданских .
Вооруженный хуо яо, или порохом, веществом, которое Европа только сейчас начала использовать с умеренным успехом и которым Китай давно овладел, император Канси мог обрушивать огонь на своих врагов, используя фитильные мушкеты, бомбы и огнеметные устройства. Он мог делать все это, находясь вне досягаемости в небе и двигаясь быстрее самой быстрой лошади.