ДОКУМЕНТАЛЬНЫЙ ФИЛЬМ КЛАЙВА КАССЛЕРА И КРЕЙГА ДИРГО
Морские охотники
Морские охотники II
Клайв Касслер и Дирк Питт раскрыли
Созданы для приключений: классические автомобили Клайва Касслера и Дирка Питта®
КЛАЙВ КАССЛЕР
И ТОМАС ПЕРРИ
PANNONIA, 453 C.E.
ЛАГЕРЬ ВАРВАРОВ БЫЛ ОГРОМЕН, ОГРОМНЫЙ город, который переезжал с места на место по прихоти своего неоспоримого правителя, Верховного короля. Но в тусклом свете этого предрассветного утра там царил хаос. Сотни тысяч воинов, их визжащих женщин и неуправляемых отпрысков слонялись вокруг. Сотни тысяч лошадей, крупного рогатого скота, овец и коз заблеяли и заржали в знак общей тревоги, превратив рассвет в какофонию звуков. Вонь от скота соперничала с дымом от десяти тысяч костров, которые разжигали одновременно.
Слуга Приска вытащил его из постели, уверенный, что они вот-вот расстаются с жизнью из-за внезапной суматохи в орде варваров. Приск поспешил вперед по неровной почве, стараясь не подвернуть лодыжку в колее фургона или не наступить в яму. Он последовал за Эллаком, тщетно пытаясь угнаться за ним в легких сандалиях, сделанных для ходьбы по гладким тротуарам Константинополя. Эллак был бойцом, человеком, происходящим от знаменитых воинов, который дожил до зрелого возраста благодаря силе и скорости своих конечностей.
Когда Приск увидел огромный шатер Верховного короля из звериных шкур, его центральный шест высотой с виллу, а пол достаточно широк, чтобы вместить сотни людей, он услышал плач и крики и понял, что, должно быть, произошло ночью. Он замедлился достаточно, чтобы оставаться в вертикальном положении и сохранять свое римское достоинство. Он был дипломатом и, по умолчанию, человеком, который должен написать историю этого знаменательного дня. Эллак, сын Верховного короля, пришел за ним, потому что Приск был самым образованным человеком на многие лиги и мог знать способ спасти жизнь Верховного короля. Но вопли могли означать, что они прибыли слишком поздно.
Приск скрывал свое чувство страха. Варвары стояли у него на пути, бегали повсюду, доводя друг друга до бешенства. Они чуяли страх, как собаки. Они были обученными и опытными убийцами с рождения, которые проложили себе путь из самой отдаленной Азии в Европу с помощью чистой свирепости. Когда они услышали крики, они выбежали наружу, и вышли бы без своих мечей и кинжалов не больше, чем без своих рук и ног. Сегодня, если бы кто-нибудь из них почувствовал в нем страх — иностранце, — они бы разорвали его на части без предупреждения.
Эллак привел его в огромный шатер Верховного короля. Приск был почти на голову выше большинства варваров, пришедших с далекого востока, невысокий и широкоплечий, с широкими плечами и толстыми руками и ногами, их лица были похожи на дубленую кожу. Приск мог видеть поверх голов некоторых мужчин, загораживавших внутреннюю комнату. Там, должно быть, находился Царь. Воины, стоявшие ближе всех к камере, уже вытаскивали свои короткие кинжалы и наносили себе глубокие порезы на скулах, чтобы кровь стекала струйками, похожими на слезы.
Приск прокладывал себе путь, отступая вбок и проскальзывая между полубезумными стражниками. Теперь он мог видеть молодую невесту Верховного короля, Ильдико, скорчившуюся на груде дорогих ковров в углу, как можно дальше от своего мужа. Она плакала, но никто не утешал ее. Приск не мог видеть никого, кто, казалось, вообще замечал ее.
Когда один из стражников повернулся лицом к своим друзьям, чтобы они могли посмотреть, как он изуродовал свое лицо коротким мечом, Приск проскользнул за ним в комнату. Он посмотрел вниз, на тело Верховного короля, и понял, почему молодая невеста выглядела такой потрясенной. Великий варвар, Жгутик Божий, растянулся на спине на мягкой шелковой кровати, его рот был открыт, как у храпящего пьяницы. Кровь стекала у него из носа и рта в мокрую лужу у головы.
Приск шагнул в угол и поднял девушку Ильдико с того места, где она съежилась. Он откинул длинные светлые волосы с ее уха и прошептал: “Все в порядке. Теперь он ушел, и ты больше ничего не можешь здесь сделать. Приходи ”. Это была всего лишь успокаивающая речь, просто человеческий голос, который успокаивал ее, ничего не говоря. Ильдико была седьмой женой Верховного короля, и, несмотря на свою красоту, она была едва старше ребенка, привезенного из своего германского племени, чтобы выйти замуж за завоевателя. Она понимала латынь Приска так же хорошо, как свой собственный готический, но он не был уверен, на каких языках говорят стражники, поэтому говорил мало. Он помог ей выйти на свет восходящего солнца и свежий воздух. Она выглядела бледной и слабой, как привидение. Он надеялся увести ее подальше от толпы, прежде чем какой-нибудь воин заподозрит, что смерть короля была ее виной. Невежды часто были подозрительны, и даже если человек умирал от удара молнии, кто-то мог это вызвать.
Он заметил нескольких ее приближенных, группу слуг и родственниц, которые пришли с ней на свадьбу. Они стояли на некотором расстоянии, с тревогой наблюдая за происходящим. Он передал ее им, и они поспешили увести ее подальше от растущей толпы.
Приск все еще смотрел в том направлении, чтобы убедиться, что ее не остановили, когда сильные руки грубо схватили его за обе руки. Он вытянул шею, чтобы увидеть своих похитителей. Он едва узнал кого-либо из них, хотя видел их каждый раз, когда приходил на встречу с Верховным королем. У них обоих были свежие траурные порезы на скулах, так что кровь покрывала нижнюю половину их лиц. Их поведение изменилось с тех пор, как Приск сидел с ними прошлой ночью, смеясь и выпивая, чтобы отпраздновать свадьбу их господина. Двое мужчин втащили его в шатер короля, и толпа воинов расступилась, пропуская их во внутренние покои.
Внутри камеры тело не было перемещено. Над ним стояли Ардарих, король гепидов, и Онегесий, самый доверенный друг Аттилы. Ардарик опустился на колени и поднял кувшин с вином, который Верховный король выпил перед смертью. Он сказал: “Это вино, которое Ильдико налила ему прошлой ночью”. Онегесий поднял кубок, лежавший рядом с королем.
Приск сказал: “В течение нескольких недель у него была болезнь, из-за которой у него шли носовые кровотечения. Возможно, пока он спал, ему стало хуже, и он захлебнулся в собственной крови. Вот на что это похоже, не так ли?”
Ардарик презрительно фыркнул. “Никто не умирает от кровотечения из носа. Он был в битве всю свою жизнь. Он был много раз ранен и ни разу не истек кровью до смерти. Это был яд”.
“Ты так думаешь?” - спросил Приск, его глаза расширились от шока.
“Да”, - сказал Ардарик. “И я думал о тебе. Император Феодосий послал тебя к нам четыре года назад с послом Максимином. Ваш переводчик, Вигилас, был пойман в заговоре с целью убийства Аттилы. Вместо того, чтобы убить всех вас, Аттила отправил вас обратно к вашему императору в Константинополь. Возможно, это была ошибка. И, возможно, Вигилас был не единственным, кто пришел убить короля.”
Онегесий налил вина в кубок Аттилы, затем протянул его. “Докажи, что ты не отравлял его. Выпей это”.
Приск сказал: “Я не знаю, отравлено оно или нет. Если вино отравлено, это не доказывает, что я был отравителем. Я, конечно, не был здесь с Верховным королем и его невестой в их первую брачную ночь. Все, что я мог бы сделать, выпив, это убить и меня тоже.”
“Твой страх обличает тебя”. Свободная рука Онегесия потянулась к рукояти его меча.
Приск взял кубок. “Если я умру, помни, что я невинный человек”. Он поднес кубок к губам и осушил его.
Остальные ждали и внимательно наблюдали за Приском. Эллак подошел ближе. “Ну, Приск?”
“Я ничего не чувствую. На вкус как вино”.
“Горький? Кислый?”
“Как и любое другое вино — сладкое, как фруктовое, но с несколькими каплями уксуса”.
Ардарик понюхал кубок, понюхал немного вина пальцем и капнул на язык. Он кивнул Онегесию, уронил кубок на ковер у тела Верховного короля и вышел. Он крикнул воинам: “Там не было яда. Он умер от болезни”.
Приск последовал за Ардариком из зала и пробрался сквозь толпу воинов. С их искаженными болью, залитыми кровью лицами они представляли собой устрашающее зрелище. Это были люди, которые никогда в жизни ничего не делали, кроме как убивали. Они сражались, ели, иногда даже спали верхом на лошадях. Примерно за три поколения они покорили племена от лугов за Волгой до Галлии. Этим утром у них отняли их величайшего вождя. Кто мог бы сказать, что их горе и гнев могут заставить их сделать с незнакомцем из чужой страны?
Приск быстро шел, опустив голову, не спуская глаз ни с кого из воинов, устремившихся к шатру Верховного короля. Он пошел в свои покои и приготовил алтарь с рядом зажженных свечей, чтобы помолиться за душу Аттилы. В конце концов, Аттила прислушивался к Приску и другим римлянам, когда они говорили о христианстве. И однажды он встретился с папой Львом в Мантуе и заключил соглашение. Возможно, что-то заронило семя веры в его разум. В любом случае, лучше было оплакивать его как можно более заметно. Приска тоже вырвало, и он выпил много воды, а затем вырвало снова, и он обнаружил, что это успокоило его нервы.
Поздно днем он вышел из своей маленькой палатки и направился к центру лагеря. Он увидел, что палатка Верховного короля была разрушена. Недалеко было расчищено большое открытое пространство. То, что возникло на том месте, было огромным белым видением. Он подошел к нему и с удивлением прикоснулся к нему.
Был установлен огромный шатер, полностью сделанный из белого шелка. Он колыхался на ветру, когда он подошел к отверстию и заглянул внутрь. В центре находились носилки, на которых покоилось тело Верховного короля, в парадном виде, в ярких и дорогих пурпурных и красных одеждах, подобающих королю-воину, и с оружием высочайшего качества, инкрустированным золотом и драгоценными камнями.
Вокруг носилок скакали свирепые всадники, лучшие воины Верховного короля, многие из которых были королями своих племен и наций. Они скакали круг за кругом, распевая о его подвигах и победах, их лица были изрезаны так, что кровь текла по их щекам, как слезы. Они пели, что он был величайшим вождем, мужчиной, который заслуживал не только бледных слез женщин, но и красных слез воинов. Когда они ехали по кругу, Приск мог видеть, что кровь пропитала их бороды и капала с подбородков на одежду и гривы лошадей.
Приск опустился на колени перед царем и прикоснулся лбом к грязи, чтобы воины увидели, что он по-своему проявляет уважение, затем вернулся в свое убежище. Он оставался там в течение следующих трех дней, сочиняя о жизни Аттилы в качестве верховного короля и его смерти в первую брачную ночь. Посетители приходили к Приску и рассказывали о замечательных траурных подвигах, которые они видели, а некоторые говорили о соперничестве между Эллаком, старшим сыном, и Денгизичем, вторым по старшинству, и об обиде Эмаха, третьего сына, которого эти двое , казалось, не принимали во внимание. Третьи говорили ему об отвращении Ардарика к тому, что трое сыновей не могли оставаться едиными даже до тех пор, пока их отец не был похоронен.
На следующий день Приск отправился в белый шатер и обнаружил, что Верховного Короля готовят к погребению в огненном свете сотни пылающих ламп. Слуги Аттилы поместили его в ряд из трех гробов. Внешний и самый большой был сделан из железа. Гроб, помещенный в него, был сделан из цельного серебра. Третий был из чистого золота. Гробы были набиты украшенным драгоценными камнями оружием многих королей, которых победил Аттила. Он поглотил сотню азиатских племен, разбил аланов, остготов, армян, бургундов, опустошил Балканы, Фракию, Скифию и Галлию. Он разграбил Мантую, Милан, Верону и захватил большую часть северной Италии. Он разгромил легионы как западной, так и восточной столиц Рима и Константинополя.
Также в трех гробах находились захватывающие дух груды сверкающих драгоценных камней и сияющего золота, отражающие пламя ламп, а сами гробы представляли собой огромное состояние. Приск не мог отделаться от мысли, что внутренняя часть, вероятно, состояла из ежегодной дани Восточной Римской империи Аттиле в размере двух тысяч ста фунтов золота. Но он не мог игнорировать вспышки цвета внутри — прохладную зелень изумрудов, рубины, похожие на капли крови, темно-синие сапфиры. Там были огненные гранаты, лазурит цвета индиго, желтый янтарь, нефрит цвета зеленой горошины - все они соперничали за внимание глаз.
С наступлением темноты собрался отряд из тысячи всадников, набранных из личного отряда телохранителей Аттилы. Они закрыли гробы крышками, погрузили их на огромную восьмиколесную повозку, которая могла выдержать огромный вес, и уехали, не взяв с собой факелов, чтобы осветить путь в темноте.
Недели спустя Приск готовил караван ослов для долгого обратного пути, чтобы отчитаться перед императором Марцианом. Ему потребовался бы месяц, чтобы добраться из этой дикой страны во дворцы Константинополя, и к настоящему времени он бы с радостью пополз обратно на четвереньках. Затем днем по лагерю прокатилась еще одна суматоха, люди показывали пальцами куда-то вдаль и кричали на своих многочисленных языках, поэтому он отправился на разведку.
Элитные всадники из похоронного отряда возвращались в большой лагерь гуннов. Они прискакали галопом, и пыль была видна на равнине долгое время, прежде чем они появились.
Ардарих, Онегесий и трое сыновей Аттилы — Эллак, Денгизич и Эмах — и огромное количество воинов, собравшихся на краю лагеря, чтобы поприветствовать их. Когда тысяча всадников подъехала, они спешились и поклонились собравшимся вождям. В знак особой чести вожди поклонились в ответ. Эллак, старший наследник Аттилы, подошел к руководителю похоронной группы, человеку по имени Можу. Он положил руку на плечо Можу и сказал: “Расскажи нам”.
Можу сказал: “Мы отвезли Верховного короля в место в излучине реки далеко отсюда, где редко проходят путники. Мы построили склеп глубиной в два человеческих роста, с наклонным входом, и перенесли гробы на дно. Затем мы засыпали склеп и наклонный проход. Мы много раз перегоняли нашу тысячу лошадей по этому району, пока не стало невозможно определить точное место, где был зарыт склеп. Затем мы отвели реку в другое русло, чтобы она всегда текла глубоко над гробницей Верховного короля ”.
Эллак обнял Можу. Затем он встал на повозку, запряженную волами, и произнес речь, в которой поблагодарил тысячу человек, которые стояли рядом с его отцом в битве и защитили его тело в смерти. Прежде чем спрыгнуть вниз, он крикнул: “Убейте их сейчас”.
Тысяча человек были поглощены огромным воинством воинов вокруг них. Приску показалось, что тысяча исчезла, как пловцы, унесенные под воду во время наводнения — голова здесь ушла под воду, несколько голов там. Они утонули под весом всей армии. Он не видел, чтобы кто-то из похоронной группы сопротивлялся или пытался снова сесть на лошадей, чтобы сбежать. Он не мог сказать, было ли это потому, что их казнь была неожиданностью, или потому, что они точно знали, что любой, кто знал, где похоронен Аттила, должен умереть.
После этого тела участников похоронной группы были засыпаны землей там, где они упали. Их лидеры говорили об их верности, чести и храбрости. Приску казалось, что гунны считали резню просто естественной и неизбежной частью смерти великого вождя. Все это было одним несчастьем.
Приск покинул обширный лагерь на рассвете следующего утра со своим обозом из ста пятидесяти ослов, нагруженных припасами и несколькими драгоценными предметами, спрятанными среди них — письменным отчетом о своей миссии к варварам, его личными книгами, несколькими сувенирами от друзей-варваров. Он также взял с собой молодую невесту-вдову Ильдико, которую он обещал вернуть ее родителям на германские территории, когда можно будет организовать переезд.
Когда они были в дне пути от лагеря варваров, он шел рядом с ослом Ильдико и разговаривал с ней. “Видишь, дитя? Я говорил тебе, что все это совершенно безопасно. Как только варвары убедились, что яда не существует, мы с тобой вряд ли могли быть отравителями.”
“Я слышал, они заставили тебя выпить вино. Почему ты жив?”
“Яд нужно вводить с течением времени, прежде чем он вызовет кровотечение и предотвратит свертывание крови. Я давал его Аттиле в течение нескольких недель. В его теле должно было накопиться достаточно, чтобы твоя последняя доза заставила его истечь кровью до смерти. Но думай о более приятных мыслях. Скоро ты будешь очень богат ”.
“Оставь себе все золото, которое придет ко мне”, - сказала она. “Я сделала это для своих людей, которых он убил. Просто верни меня домой”.
“Император захочет отправить тебя домой с наградой. То, что мы с тобой сделали, вероятно, спасло Империю от разрушения”.
“Меня не волнует Империя”.
Он шел вперед, размышляя. Он все сделал идеально — сам собрал донник, терпеливо выдержал его, чтобы он заплесневел, а затем использовал для приготовления яда, который невозможно было обнаружить, и вызвал смерть, похожую на болезнь. По пути он сочинял отрывки из своего рассказа о времени, проведенном с гуннами. Он бы описал все это — свою миссию четыре года назад с Максимином, когда в плане убийства обвинили переводчика Вигиласа, действия варваров, личность их верховного лидера.
Он, конечно, опустил бы подробности смерти Верховного короля. Каждый необъясненный трюк остается свежим для повторного использования. Западная империя в Риме была бы сокрушена своими врагами в скором времени. Его легионы не могли продолжать отбиваться от волны за волной варваров, каждая группа которых была более многочисленной и свирепой, чем предыдущая. Это была простая игра в цифры. Более тонкие методы Восточной империи уничтожили численный состав — император послал всего одного человека, чтобы покончить с угрозой со стороны гуннов, не так ли? Восточная империя будет жить еще тысячу лет.
Ильдико, безусловно, была красивой молодой женщиной, подумал он. Стройная, изящная фигура, молочно-белая кожа и золотистые волосы были очень привлекательны. В каком-то смысле, заполучив ее для себя, он завершил бы свой тихий триумф над великим Аттилой. Но нет, подумал он. Это было именно то, что сделал бы эмиссар из Рима.