Историк литературы Михаил Крутиков описал эпоху в биографиях пяти авторов и разобрал их важнейшие произведения
Истоки советской литературы на идише
Советская литература на идише выросла из еврейской культуры Восточной Европы XIX — начала XX века. Ей предшествовали два поколения еврейских писателей, самыми известными из которых были Менделе Мойхер-Сфорим (Шолом-Яков Абрамович, ок. 1836 — 1917) и Шолом-Алейхем (Соломон Рабинович, 1859–1916). За сравнительно короткое время — гораздо быстрее, чем русская и другие европейские литературы, — литература на идише проделала путь от просвещения через реализм к модернизму. В начале XX века все эти направления еще сосуществовали, но молодое поколение модернистов стремилось идейно и эстетически отделиться от своих старших современников.
Менделе Мойхер-Сфорим, Шолом-Алейхем, Мордехай Бен-Ами и Хаим Нахман Бялик. Около 1910 года
No Abraham Pisarek / ullstein bild via Getty Images
Еще одной особенностью литературы на идише была ее география. К началу XX века сложилось несколько крупных литературных центров: Варшава, Одесса, Вильно, а также Нью-Йорк — быстрорастущий центр еврейской эмиграции из Российской империи. До Первой мировой войны книги и люди могли довольно свободно перемещаться в этом общем культурном и географическом пространстве.
Киев до революции 1917 года не занимал заметного места на мировой карте еврейской культуры. Шолом-Алейхем покинул Киев после погрома в октябре 1905 года
и больше туда не возвращался. После его отъезда здесь возникло несколько кружков еврейской молодежи, увлекавшейся литературой и искусством. Участники кружков происходили из украинских местечек
и приехали в Киев на учебу или в поисках работы. Самые заметные из них — прозаики Давид Бергельсон и Пинхас Каганович (известный под несколько претенциозным псевдонимом Дер Нистер, что значит «скрытый») и поэты Давид Гофштейн и Ошер Шварцман. Через несколько лет к ним присоединились поэты Лейб Квитко и Перец Маркиш. Это неформальное содружество вошло в историю под названием «киевская группа», и впоследствии его участники стали ядром советской еврейской литературы. При всем стилистическом разнообразии, литераторов «киевской группы» объединяла общая эстетическая программа: они стремились расширить тематический диапазон и жанровый репертуар еврейской культуры, открыв ее всевозможным современным влияниям и отказавшись от подчинения какой бы то ни было идеологии.
Революция и национально-культурная утопия
Именно эта программа оказалась востребована в новых революционных условиях и была институализирована в рамках созданной в 1918 году организации «Культур-лига» — своего рода «министерстве еврейской культуры» в Украинской народной республике. Теперь перед еврейскими модернистами: литераторами, художниками, режиссерами и актерами — стояла практическая задача культурного строительства. Программа «Культур-лиги» была созвучна тогдашним грандиозным планам переустройства всего мира. Манифест организации гласил: «„Культур-лига“ — это провозвестие новой нации, выходящей из мрака подполья к солнечному свету мировой культуры». При этом речь шла не просто о «просеивании общечеловеческой культуры через темперамент одной отдельной нации», задача была более амбициозная: «пересадить новую культуру на старую почву, создать сплав нашей истории, живущей в нас, с культурой нового времени».
Внешние условия для такого начинания были самые неблагоприятные: разруха, Гражданская война, политическая нестабильность, слабость молодого государства, а самое страшное — кровавые еврейские погромы, учиняемые как украинскими националистами, так и белогвардейцами, а иногда и красноармейцами. Настроение этого времени, в котором мессианская надежда на обновление сочеталась с остро переживаемыми страданиями, породило уникальный по своей выразительности художественный язык. Этот язык нашел выражение в сочетании слова и образа. Тексты Квитко, Маркиша, Дер Нистера вступают в живой диалог с графикой Марка Шагала, Эль Лисицкого, Натана Альтмана, Иосифа Чайкова.
Еврейская литература и советская реальность
В силу исторических обстоятельств программа «Культур-лиги» осталась нереализованной. С установлением советской власти в Киеве «Культур-лига» была «коммунизирована» и перестала существовать как автономная организация. Ее отдельные институции, такие как кооперативное издательство и Еврейская художественно-промышленная школа, просуществовали до конца 1920-х годов. Однако основные творцы и деятели «Культур-лиги» эмигрировали в Польшу, Германию или Палестину. В целом они положительно относились к революции, но их не устраивал идеологический контроль со стороны еврейских коммунистов. Большинство из них вернулись во второй половине 1920-х годов в СССР и нашли свое место в советской культуре. Причины их возвращения были различными: у кого-то личные обстоятельства, кто-то не нашел себе места за границей, кого-то привлекали новые открывшиеся возможности в советской литературе. В 1930-е годы Квитко, Маркиш и Бергельсон поселились в Москве, Гофштейн жил в Киеве, а Дер Нистер — в Харькове. В 1934 году все они стали членами Союза писателей СССР, что дало им возможность издавать свои произведения и пользоваться различными материальными благами. Сочинения Квитко вошли в канон детской литературы, романы Бергельсона и стихотворения Маркиша издавались на идише и в переводах на русский язык, их пьесы ставились в Московском государственном еврейском театре и еврейских театрах в других городах. Жившие на Украине Гофштейн и Дер Нистер не имели такой широкой всесоюзной известности, но на идише их книги выходили регулярно. В 1939 году 172 советских писателя были награждены орденами, среди них было пять еврейских, трое из которых — Маркиш, Квитко и Гофштейн — были членами «киевской группы».
Еврейский антифашистский комитет. 1940-е годы
В первом ряду, слева направо: Самуил Маршак, Перец Маркиш, Давид Бергельсон, Соломон Михоэлс, Борис Иофан, Илья Эренбург. Во втором ряду, слева направо: Яков Флиер, Давид Ойстрах, Исаак Нусинов, Яков Зак, Вениамин Зускин, Александр Тышлер и Шахно Эпштейн.
No Sovfoto / Universal Images Group via Getty Images
Политической кульминацией их карьеры стал созданный в 1942 году Еврейский антифашистский комитет (ЕАК)
. Среди направлений деятельности комитета, помимо пропаганды, направленной на мобилизацию поддержки СССР зарубежными еврейскими общинами, была и программа послевоенного возрождения еврейской культуры в в Советском Союзе, отчасти созвучная идеям «Культур-лиги». Эта история закончилась внезапно и трагично разгромом ЕАК и полной ликвидацией еврейской культуры в СССР. Бергельсон, Квитко, Маркиш и Гофштейн были расстреляны 12 августа 1952 года; Дер Нистер умер в лагере в 1950 году.
Курс «Идиш: язык и литература»
Лекции переводчика Валерия Дымшица о литературе, которую создали евреи Российской империи
Путеводитель по Союзу советских писателей
Как жили, ели, суетились и умирали писатели сталинской эпохи
Перец Маркиш
Лев Квитко
Давид Гофштейн
Давид Бергельсон
Дер Нистер
Перец Маркиш
(1895–1952)
Перец Маркиш, наверное, самая известная фигура в советской литературе на идише. Следуя Маяковскому, он «во весь голос» провозгласил наступление новой эпохи в еврейской поэзии: она должна служить отражением катастрофических изменений, произошедших в мире после Первой мировой войны и революции в России. Со временем страстный накал поэзии Маркиша несколько угас и он успешно вписался в рамки советской литературы, не утратив при этом выразительность своего поэтического языка и яркость образов. К сожалению, ни то ни другое не спасло его от расправы, когда в 1952 году по делу Еврейского антифашистского комитета были расстреляны все главные представители советской еврейской литературы.
Перец Маркиш. 1921 год
No Blavatnik Archive
Перец Давидович Маркиш родился в бедной семье в местечке Полонное на Волыни (Украина). Учился в хедере
, рано покинул дом, перебивался случайными заработками, в том числе был хористом у странствующего кантора
. Служил в армии во время Первой мировой войны. В 1917 году в Киеве он познакомился с литераторами «киевской группы», открывшими ему поэзию модернизма и авангарда. По воспоминаниям критика Наума Ойслендера, Маркиш пришел в восторг от стихотворений Маяковского. В 1919–1920 годах вышли первые четыре сборника стихотворений Маркиша. Его ранняя поэзия эклектична по своему стилю и тематике. Подробные элегические описания украинской природы и детства в поэмах «Волынь» и «Штифериш» («Шалость») соседствуют с ужасающими по детальности описаниями погромов во время Гражданской войны на Украине. В поэме «Ди Купэ» («Куча») о погроме в украинском местечке Городище Маркиш изобразил апокалиптическую картину мира, все моральные и метафизические основания которого были разрушены.
Перец Маркиш. «Ди Купэ» («Куча»). Обложка художника Иосифа Чайкова. 1922 год
No Издательство «Культур-лиги», Киев
В 1921 году Маркиш переехал в Варшаву и получил польское гражданство. Однако и там он остался верен идеям революции и призывал новую еврейскую поэзию «зажечь Европу жарким дыханием классической русской катастрофы и затопить весь мир ее творческим хаосом». В Варшаве он приобрел известность как член радикальной литературной группы «Халястра» («Банда»), в которую вместе с ним входили поэты-экспрессионисты Ури Цви Гринберг и Мейлех Равич, а также прозаик Исроэл-Иешуа Зингер (старший брат будущего нобелевского лауреата и самого знаменитого писателя на идише XX века Исаака Башевиса Зингера). Радикальность «Халястры» выражалась среди прочего в выборе поэтических образов. Одним из таких «скандальных» и для евреев, и для христиан образов был Иисус, представленный в стихотворениях Гринберга как еврей, пострадавший за свой народ от рук христиан. Больше чем через 30 лет подобная ассоциация возникнет и в стихотворении Маркиша на смерть Михоэлса
.
Перец Маркиш (в центре) с членами литературной группы «Халястра». Варшава, 1922 год
No Blavatnik Archive
В журнале «Халястра» Маркиш так описал ту эпоху: «О каменную стену вечности бьется опутанная электрическими проводами железная голова выкованного в огне двадцатого столетия. Его дикие, рваные и искалеченные слова и звуки слипаются и разлетаются по ветру, как окровавленное мясо по снежном полотну. На проводах наших бровей повисла красная иллюминация». В Варшаве объектом поэзии Маркиша становится большой город, пространство которого подвергается своего рода аналитическому разложению в различных, меняющихся перспективах. В статье-манифесте «Эстетика борьбы в современной поэзии» Маркиш так передавал это ощущение современного города: «Человек не идет. Он бежит, как будто его кто-то гонит и как будто он хочет кого-то схватить. А со всех сторон на него расставлены подстерегающие сети. Там электрические и паровые машины с трехэтажными автобусами, как стальные демоны и черти. Здесь манифестации людских толп, подобные потокам лавы, льющейся из сердца города». Природа по-прежнему привлекает Маркиша, но теперь он видит ее через призму конфликта, а не гармонии. Принцип такой поэтики Маркиш сжато сформулировал в первом выпуске журнала «Халястра»: «Наша мера не красота, а ужас».
Критик Нахман Майзиль писал о Маркише в 1921 году:
«Повсюду, почти во всех своих стихах, фигурирует он сам, он и весь мир, он и все, что его окружает. Все отражается в нем, все борется в его сердце и душе. Он не приходит со стороны, как наблюдатель, он не рисует природу, мир, дни и ночи спокойными красками и штрихами. Он ни на минуту не может отделить себя от того, что его окружает. Все связано и сплетено в нем, в его бурлящем существе. Поэтому он не может изображать и описывать спокойно и объективно. Его трудно отделить от его творчества. Он как бы захвачен непрекращающимся потоком своего творческого духа, который затопляет все берега его „я“. Этот непрекращающийся поток заливает у Маркиша ограды и берега, и часто в его стихах случаются водовороты, которые захватывают все в дьявольском кружении, и все теряется в этом диком смешении, остаются только сутолока, нагромождение, хаос».
В начале 1920-х годов Маркиш побывал в Берлине, Париже, Лондоне, посетил Палестину, заезжал в СССР, где и поселился окончательно в 1926 году. Здесь он успешно приспосабливает свой богатый стилистический репертуар к новым советским условиям. Он сочиняет пространные поэмы, романы и пьесы, в которых тема конфликта разрешается в ключе классовой борьбы. Сатирическая острота в изображении вредителей
иногда переходит в гротеск на границе с абсурдом, как, например, в образе колхозного конюха Аншеля в поэме «Смерть кулака» (1935). По сценарию Маркиша о еврейском рабочем-каменщике, вернувшемся из США в родную Белоруссию, в 1932 году был снят единственный в СССР звуковой фильм на идише — «Возвращение Нейтана Беккера». В фильме сыграл Соломон Михоэлс. В стороне от этого потока соцреалистической продукции — написанная в стол экспрессионистская поэма «Дер ферцикйерикер ман» («Сорокалетний») — метафизическая рефлексия о состоянии человечества, выполненная в стиле пророческого видения.
Вскоре после возвращения в СССР Маркиш поселился в Москве, где стал популярной фигурой в русской писательской среде. Он был знаком с Бабелем, Ахматовой, Мандельштамом, Пастернаком. К концу 1930-х годов Маркиш стал самым известным и успешным среди советских еврейских писателей. В 1938 году он был избран секретарем Московского объединения еврейских советских писателей при Союзе писателей СССР, а в 1939-м награжден орденом Ленина.
Перец Маркиш, Давид Бергельсон, Моисей Литваков, Изи Харик и Соломон Михоэлс. Москва, 1930-е годы
No Blavatnik Archive
Маркиш одним из первых среди советских еврейских поэтов еще до начала немецкого вторжения в СССР отразил в своей поэзии надвигающийся холокост. По понятным политическим причинам эти произведения (среди них — поэма «Танцовщица из гетто») не могли быть опубликованы в 1940 году и появились в печати уже во время войны. В это время в его поэзию возвращается библейская образность и стилистика, но уже в национальном трагическом и героическом ключе. В эпической поэме «Война» традиционный образ еврея как вечного странника преобразуется в фигуру советского героя, офицера Гурария (гур арье — «молодой лев» на иврите), прошедшего через все испытания войны. Последним значительным произведением, появившимся в советской печати при жизни автора, были два стихотворения из цикла «Михоэлсу — неугасимый светильник». Этот цикл стал своего рода реквиемом по всей уничтоженной советской еврейской культуре. Монументальный роман «Трот фун дойрес» («Поступь поколений»), написанный в 1948 году, не был опубликован при жизни автора, но был сохранен его семьей и вышел в Москве в 1966 году.
В 1949 году Маркиш, как один из руководителей Еврейского антифашистского комитета, был арестован, а в 1952 году — расстрелян.