Почему Т-34 проиграл PzKpfw III, но выиграл у "Тигров" и "Пантер". Часть 3
11 февраля 2019
78
К сожалению, в прошлую статью «не влез» материал о средствах наблюдения за обстановкой, которыми обеспечивался Т-34, поэтому с него и начнем.
Надо сказать, что Т-34 довоенного выпуска и производства первых военных лет часто (и абсолютно заслуженно) упрекают в отсутствии командирской башенки, обеспечивающей командиру танка относительно хороший обзор поля боя. Можно задать вопрос, почему же наши танки не комплектовались подобными башенками?
Дело в том, что, по мнению отечественных танкостроителей, функции командирской башенки будет выполнять средство обзора, по принципу действия напоминающее перископ подводной лодки. Соответственно, если в распоряжении командира германского Т-3 имелась пять визирных щелей в вышеупомянутой башенке, и представлявших собой обычные прорези в броне, забранные триплексами, то командир Т-34 располагал панорамным прибором ПТ-К, который в некоторых случаях заменялся на панорамный прицел ПТ 4-7) и двумя перископическими прицелами, расположенными по бортам башни.
Почему Т-34 проиграл PzKpfw III, но выиграл у "Тигров" и "Пантер". Часть 3
Данная схема взята из статьи Григория Малышева "Приборы управления огнем советских и немецких танков Второй мировой войны. Мифы и реальность" опубликованной ранее на "ВО".
Таким образом, теоретически командир Т-34 должен был иметь преимущество перед своим германским «коллегой», но на практике именно русский танк оказывался «слепым», в то время как немецкий обладал вполне приемлемой обзорностью. Почему так?
Во-первых, это неудобное положение и малый сектор обзора у панорамного прицела. В него, банально, сложно было смотреть с командирского места — нужно было выворачивать голову под неестественным углом, и особенно этот недостаток проявлялся во время движения танка. Теоретически ПТ-К мог бы обеспечивать обзор на 360 град., но фактически делал это только на 120 град вправо от направления движения Т-34, при этом оставалась весьма значительная, не просматриваемая, «мертвая» зона у танка.
Следует отметить также и то, что некоторые недостатки панорамного прибора ПТ-К следовали из его достоинств. Так, он имел 2,5 кратное увеличение, что было весьма полезно для того, чтобы выявить замаскированные цели – кстати, подобной возможности командир Т-3 был лишен, что считалось заметным недостатком немецкого танка. Но с другой стороны, подобное увеличение при ограниченном угле видимости требовало от командира Т-34 медленно вращать маховичок привода механизма кругового наблюдения, в противном случае изображение смазывалось. И вот, в результате всего вышесказанного, германский командир танка имел хорошую возможность в любой момент, покрутив головой, осмотреть поле боя и выявить угрозы своему танку, в то время как командир Т-34 должен был медленно осматривать ограниченный сектор пространства впереди-справа своего "железного коня"…
Что же до боковых смотровых приборов башен, которыми располагал командир Т-34, то ему необходимо было сильно нагнуться, чтобы смотреть в тот, который располагался с его стороны. Автор настоящей статьи так и не смог разобраться, была ли у командира возможность смотреть в левый смотровой прибор, находившийся со стороны заряжающего, но по результатам испытаний для обоих приборов указывалось и неудобство пользования, и малый сектор обзора, и невозможность очистить стекла приборов, оставаясь внутри танка, и значительное мертвое пространство... В общем, несмотря на простоту обзорных «приборов» германского танка Т-3, его командир мог значительно лучше контролировать поле боя.
Наводчик германского танка помимо, собственно, прицела, имел также 4 визирные щели, таким образом, он мог осматривать пространство рядом с танком наряду с командиром. На Т-34 командир сам был наводчиком, и в качестве такового, располагал, в дополнение к описанным выше средствам обзора, еще и танковым телескопическим прицелом ТОД-6.
Надо сказать, что по конструкции наши прицелы были весьма совершенными, более того: американцы, изучавшие Т-34 на Абердинском полигоне, даже сделали вывод, что его прицел «по конструкции лучший в мире», но при этом отметили посредственную оптику. Собственно говоря, это было первым существенным недостатком нашего прицела в сравнении с германским: в принципе, они обеспечивали наводчику сопоставимые возможности, но выделку линз германского прибора отличало традиционно высокое качество германской оптики, в то время как у нас оно было несколько хуже и до войны, а в начальный ее период стало в какой-то момент совсем плохим, во время эвакуации выпускающим ее завода. Тем не менее, даже в самые худшие времена нельзя было говорить о неработоспособном прицеле у советских танков.
Второй недостаток заключался в том, что германские танковые прицелы были, если можно так выразиться, «переломными». То есть положение той части прицела, в которую смотрел наводчик, оставалось неизменным от угла возвышения орудия, а вот наводчик-командир Т-34 вынужден был нагибаться, или наоборот, приподниматься вслед за прицелом ТОД-6.
Механик-водитель на Т-34 имел целых три перископических прибора и, собственно, люк механика-водителя, который можно было приоткрыть. Мехвод Т-3 располагал одним «перископом» и одной визирной щелью. Но германские приборы обеспечивали очень хороший обзор «вперед-влево», при том что расположенный рядом стрелок-радист, имея в своем распоряжении две визирные щели, имел неплохой обзор «вперед-вправо», отчего мог что-то подсказать механику-водителю. В то же время три «перископа» Т-34 наши проектировщики расположили на разных уровнях (передний, смотрящий вперед перископ – 69 см от сидения, левый и правый – 71 см). С учетом того, что разница в 2 см в положении сидя требовала разного роста, так как передний перископ оказывался на уровне глаз мехвода, если последний был низкого роста, а боковые – если «ниже среднего», ни о каком удобстве наблюдения говорить не приходится. Кроме того, на боковых приборах отсутствовали налобники, они очень быстро загрязнялись при движении по целине до состояния полной потери видимости, а штатные «дворники» с их очисткой не справлялись совершенно.
На фотографии хорошо видны все три "перископа" механика-водителя
Не слишком удачная обзорность механика-водителя в Т-34 (при закрытом люке) дополнялась слепотой стрелка-радиста, у которого имелся только оптический прицел для пулемета. По факту он давал настолько мизерный угол обзора и был настолько неудобен, что практически не позволял вести прицельный огонь из пулемета в бою. Из мемуаров танкистов следует, что пулемет в подавляющем большинстве случаев выполнял функции либо «психологического» (стреляем в ту сторону!), либо съемного оружия.
Несмотря на все вышесказанное, хотелось бы отметить следующее. Конечно, смотровые приборы Т-3 и Т-4 обеспечивали лучший обзор, чем был у Т-34 выпуска 1940-1942 гг., но это не значит, что германские танкисты видели все, а наши – ничего. Все-таки нужно понимать, что обзор из танков тех лет, что английских, что немецких, что отечественных или американских был очень плохим. Но у Т-34 он был хуже, чем у немецких танков.
Вооружение
Артиллерия. Тут, вне всякого сомнения, Т-34 лидирует с огромным отрывом и от немецких, и от любых современных ему средних танков других держав. Оснащение новейшего советского среднего танка 76,2 мм артсистемами Л-11 и, впоследствии, Ф-34 с достаточно высокой для 1940 г. начальной скоростью снаряда, составлявшей 612 и 655-662 м/сек соответственно, стало огромным шагом вперед для мирового танкостроения. В сущности, речь шла о том, что именно Т-34 получил универсальную артсистему, пригодную для борьбы почти со всеми возможными целями танка: вражеской бронетехникой, полевой артиллерией, ПТО, пехотой, а также ряда полевых укреплений. В то же время в артвооружении немецких танков даже и в начале Великой Отечественной сохранялась еще известная специализация. Так, 37-мм и 50-мм пушки, устанавливаемые на Т-3 в силу малого веса снаряда, и, соответственно, малого содержания ВВ в нем, не слишком хорошо подходили для поражения пехоты и артиллерии противника и представляли по больше части противотанковое средство. Тем не менее, в борьбе против танков с отечественной Ф-34 могла поспорить разве что лучшее из них, длинноствольное 50-мм орудие KwK 39 L/60, бронепробиваемость которого была вполне сопоставима с советской пушкой. Но, не имея преимущества над Ф-34 по части борьбы с бронетехникой, KwK 39 L/60 уступала ей по воздействию по другим типам целей, а кроме того, на момент вторжения в СССР таким орудием располагало ровно 44 немецких танка.
Наоборот, по полевым укреплениям, пехоте и прочим небронированным целям неплохо могла действовать артсистема KwK 37 L/24, устанавливаемая на Т-4, но, в силу малой начальной скорости снаряда, составлявшей всего 385 м/сек, она сильно уступала и Л-11, и Ф-34 в возможностях поражения вражеской бронетехники. Пожалуй, единственным бесспорным преимуществом германских танковых артсистем над отечественными Л-11 и Ф-34 были их сравнительно малые размеры, оставлявшие больше места в башне для других агрегатов и экипажа.
О других странах и говорить нечего – французская 47-мм и британская 40-мм пушки Ф-34 категорически уступали по всем параметрам. Иное дело – американский М3 «Ли», получивший на вооружение 75-мм артсистему более-менее сопоставимых с отечественными 76,2 мм орудиями качеств, но американцы умудрились запихнуть ее в спонсон с весьма небольшим углом горизонтального наведения. Что же до отечественной Ф-34, то вердикт американцев, испытывавших ее на Абердинском полигоне, был таков: «…очень хорошая. Проста, безотказно работает и удобна в обслуживании». В минус нашей пушке ставили только относительно низкую скорость снаряда, что для 1942 г было вполне объяснимо.
Тем не менее, очень высокие для 1940-1941 гг. ТТХ наших 76,2-мм орудий в известной мере нивелировались мизерным количеством бронебойных снарядов, которые для них смогла изготовить наша промышленность. По всей видимости, важную роль сыграло то, что для таких снарядов долгое время не было цели – легкобронированные танки середины 30-х годов вполне могли быть уничтожены даже фугасным 76,2-мм снарядом, или же шрапнельным, выставленным на контактное действие.
До 1937 г у нас производился 76,2-мм бронебойный снаряд обр. 1933 г., причем темпы выпуска вовсе не поражали воображения: так, в 1936-37 гг. при плане выпуска 80 000 снарядов удалось произвести 29 600 ед. С учетом того, что в бронебойных снарядах нуждалась не только танковые, но и полевые орудия, даже плановые цифры выглядят совершенно незначительными, а фактический выпуск и вовсе представляет собой исчезающе малую величину. Затем, с появлением более прочной брони и разработки танков с противоснарядным бронированием, выяснилось, что снаряд обр. 1933 г. неэффективен против бронелиста толщиной 60 мм, так что пришлось срочно разрабатывать новый.
Однако производство бронебойных снарядов было полностью сорвано. При планах выпуска в 1938-1940 гг. 450 000 снарядов, произвести удалось 45 100 снарядов. И только в 1941 г. наметился, наконец, прорыв – при плане в 400 000 снарядов на начало июня удалось изготовить 118 000 снарядов.
Однако в масштабах боев 1941-1942 гг. и такие выпуски были каплей в море. В итоге, даже в июле 1942 г. НИИ-48, изучая воздействие отечественных снарядов на германскую бронетехнику, в отчете «Поражение брони немецких танков» отмечало:
«Ввиду отсутствия в настоящее время необходимого количества каморных бронебойных снарядов в артиллерийских подразделениях распространена стрельба по немецким танкам из 76,2-мм дивизионных пушек снарядами других типов…»
Не то, чтобы в СССР не могли спроектировать нормальный бронебойный снаряд, проблема заключалась в том, что массовое его производство требовало рабочих очень высокой квалификации, а такие были в большом дефиците. В итоге, даже и те снаряды, которые все же выпускались нашей промышленностью, были далеко не настолько хороши, как могли бы быть, но и даже их было мало. В известной мере ситуацию спасло решение производить бронебойные снаряды-болванки, не содержащие взрывателя и ВВ вообще. Разумеется, заброневое действие таких снарядов было недостаточным, полностью вывести вражеский танк из строя могли только в случае попадания в двигатель, топливные баки или боекомплект.
Но, с другой стороны, не стоит и преуменьшать возможности снарядов-болванок. В прошлой статье мы описывали, что Т-34 могли получать достаточно серьезные повреждения даже в тех случаях, когда снаряд не проходил полностью внутрь корпуса: ущерб наносили осколки танковой брони, выбитая снарядом «бронепробка» и головная часть снаряда, которая в целом виде или осколками попадала в заброневое пространство. При этом речь шла о снарядах калибра 37-45-мм. В то же время 76,2-мм стальные болванки, согласно отчету НИИ-48, пробивали германские танки «с любых направлений» и, очевидно, их заброневое действие было значительно выше.
Вспомним также и о том, что, по мере роста защищенности танков практически весь мир начал применять подкалиберные снаряды, чей поражающий элемент, в сущности, представлял собой малокалиберную стальную болванку. Ну так наши Т-34 стреляли болванками калибра 76,2-мм и, конечно, заброневой эффект "калиберного" боеприпаса был куда выше, чем у подкалиберных 50 и 75-мм германских орудий.
Другой вопрос – когда у нас появились такие снаряды? Точной даты поступления на вооружение «болванки» БР-350БСП автор настоящей статьи, к сожалению, не нашел, но А. Уланов и Д. Шеин в книге «Порядок в танковых войсках?» упоминают 1942 год.
Что же до пулеметного вооружения, то оно, в общем, было достаточно сходным у наших и немецких танков, включая в себя по 2 пулемета «винтовочного» калибра 7,62 мм. Детальное сравнение пулеметов ДТ и МГ-34, используемых в советском Т-34 и германских Т-3 и Т-4, пожалуй, все-таки выходит за рамки настоящего цикла статей.
Выводы по технической части
Итак, попробуем теперь подытожить все, рассказанное о технических данных Т-34. Его бронезащита однозначно превосходила любой средний танк мира, но вовсе не была «неубиваемой» — при большой удаче Т-34 мог быть выведен из строя даже 37-мм орудием, правда, для этого удачи у его расчета действительно должно было быть очень и очень много. На момент своего появления и в начальный период Великой Отечественной войны Т-34 с полным правом следует называть танком с противоснарядным бронированием, так как оно обеспечивало вполне приемлемые показатели защищенности против основных танковых и противотанковых пушек германского ПТО. Немецкие танки в 1941-42 гг. могли «похвастаться» подобным уровнем бронирования только в лобовой проекции. Защита Т-34 потеряла свой «противоснарядный» статус только поле принятия на вооружение 75-мм орудия Kw.k. 40, а оно на германских танках появилось лишь в апреле 1942 г., и опять же, следует понимать, что сколько-то серьезную роль она сыграла еще позднее, по мере того, как появилась в войсках в заметных количествах.
Вооружение Т-34 так же превосходило своих немецких «конкурентов», но положение советских танкистов осложняло почти полное отсутствие полноценных бронебойных снарядов. Это заставляло наши танки сближаться с противником для надежного его поражения на дистанцию, где артсистемы германских танков уже имели шансы нанести существенные повреждения Т-34. В общем, если бы Т-34 получили на вооружение полноценные бронебойные снаряды, то мы, по всей видимости, в начале войны имели бы «русские «Тигры»», приближаться к которым немецким танкам на дальность хоть сколько-то эффективной стрельбы собственных орудий было бы смертельно опасно. К сожалению, этого не произошло, но по причине, никак не связанной с конструкцией Т-34.
Безусловно, большая численность экипажа, благодаря которой командиру не было необходимости совмещать функции наводчика, лучшие условия работы и обзорность давали танкистам определенные преимущества, но вот насколько они были велики? Пожалуй, на этот вопрос смогли бы правдиво ответить только танкисты, имевшие возможность повоевать и на советских, и на трофейных германских машинах. Сегодня эти недостатки часто гиперболизируются, и можно встретить утверждения, что они в совокупности делали Т-34 никчемным танком, но ведь есть и другие точки зрения. Так, например, Д. Орджилл, английский журналист и писатель, автор ряда книг по военной истории и развитию бронетанковой техники, писал:
«Все эти недостатки, однако, в основном были незначительными. Они могли бы сыграть заметную роль лишь в том случае, если бы танки, с которыми Т-34 встретился на поле боя, были равноценны ему в более существенных отношениях».
Сложно сказать, насколько прав был Д. Орджилл, но нужно отметить, что писал он в годы холодной войны, не имея никаких оснований льстить боевой технике СССР. Автор настоящей статьи, безусловно, понимает всю важность эргономики и хорошего обзора в бою, но все же предполагает, что англичанин во многом прав и что указанные недостатки Т-34 по части обзора и эргономики все же не оказали решающего влияния на потери «тридцатьчетверок» в 1941-1942 гг.
Вероятнее всего, ключевыми техническими недостатками стала сложность управления Т-34 довоенного и раннего военного выпуска и их сравнительно низкая техническая надежность. На это наложились такие факторы, как слабая подготовка экипажей и не слишком удачная диспозиция наших механизированных корпусов (МК), и все это вместе дало кумулятивный эффект. Ведь что фактически произошло?
Расположение МК во втором и третьем эшелонах было теоретически правильным решением, так как именно оттуда, уже после того, как будут вскрыты направления германских ударов, им правильнее всего было бы выдвигаться для контратак. Размещение МК в первом эшелоне позволило бы немцам окружить их и лишить, тем самым, боевой подвижности и мощи.
Но на практике эта теория привела к тому, что нашим МК следовало выдвигаться и проходить большие расстояния для того, чтобы войти в соприкосновение с противником. Экипажи Т-34 в массе своей не имели достаточного опыта вождения этих танков, на подготовке экономили в силу относительно невысокого моторесурса танков. Доходило и до того, что мехводов Т-34 обучали вождению на других машинах! Конечно, это лучше, чем ничего, но при подобной «подготовке» освоить ранние Т-34 с их массой нюансов в управлении было совершенно невозможно.
Технические недостатки КПП и фрикционов требовали повышенного профессионализма механиков-водителей, а он, по факту, был понижен. Кроме того, далеко не все знали и умели своевременно проводить необходимую профилактику узлов и агрегатов, не знали особенностей своей техники. Все это, очевидно, не могло не привести к массовому выходу Т-34 из строя по техническим причинам еще до соприкосновения с противником. Так, например, в ходе знаменитого марша 8-го мехкорпуса КОВО было потеряно 40 танков из имевшихся 100, при том что еще 5 танков на момент начала войны не были исправны и их пришлось оставить в месте постоянной дислокации.
Конечно, на тот же самый факт можно посмотреть и с другой стороны – да, 8-ой МК потерял 45% имеющегося парка Т-34, в том числе 40% — на марше, но… в ходе переброски своим ходом почти на 500 км! Читая сегодняшние работы складывается впечатление, что имеющиеся в мехкорпусе Т-34 просто обязаны были развалиться на запчасти уже после первых 200-250 километров марша, однако этого не произошло. Может быть, не настолько плохо было у наших машин с ресурсом, как это может показаться на первый взгляд… Или командующий 8-ым МК, генерал-лейтенант Дмитрий Иванович Рябышев все же смог как следует подготовить экипажи своего соединения?
Но, во всяком случае, в условиях, когда до противника нужно было еще добраться (и, зачастую, «намотав» при этом не одну сотню километров), да еще на технике, требующей хорошо подготовленных экипажей, а их нет, то большие небоевые потери неизбежны по определению. В силу стратегических причин, описанных нами в первой статье цикла, СССР был обречен на проигрыш Приграничного сражения, а оно поглотило наиболее боеспособные войска приграничных округов. Соответственно, стратегическая инициатива оставалась за немцами, и они продолжали вполне успешно начатое наступление. А это, в свою очередь, означает, что выведенные из строя Т-34 оставались на территории, захваченной противником, даже в тех случаях, когда их вполне можно было бы ввести в строй. Известны случаи, когда приходилось уничтожать даже полностью боеспособные танки, у которых в результате маршей и боев не осталось топлива и/или боеприпасов.
Общеизвестно, что при прочих равных условиях, в вооруженном конфликте большие потери танков понесет сторона, вынужденная отступать и терять свою территорию. Верно это и для РККА: так, в Московской оборонительной операции, продолжавшейся два с небольшим месяца, с 30 сентября по 5 декабря 1941 г. мы потеряли в общей сложности 2 785 танков всех типов, или почти по 1 400 танков в месяц, но за один месяц наступательной Московской операции (5 декабря 1941 г – 7 января 1942 г.) потери составили всего 429 машин, то есть среднемесячно более чем в три раза меньше, чем в оборонительной (данные И. Шмелева). Связано это с тем, что танки, подбитые на полях сражений, как и вышедшие из строя по техническим причинам, остаются за тем, кто наступает, захватывая (отвоевывая) территорию. Соответственно, наступающая сторона имеет возможность вводить такие танки в строй, а отступающая – нет. Отступающая сторона может до известной степени компенсировать вынужденное оставление подбитой и поломавшейся бронетехники, но для этого ее бронетанковые части должны быть великолепно обучены, и обеспечены необходимым количеством тягачей, транспорта и т.д. Увы, танки мехкорпусов РККА, в противоположность вышесказанному, сплошь и рядом вынуждены были вступать в бой самостоятельно, в отрыве не то, что от тыловых служб мехкорпуса, но даже в отрыве от собственной пехоты и артиллерии.
Таким образом, мы приходим к выводу, что техническими причинами, заметно повлиявшими на потери Т-34 в начальный период войны, были сравнительно низкая надежность и требовательность к квалификации механика-водителя. И можно даже говорить о том, что в силу вышеназванных причин Т-34 довоенного выпуска и первых военных лет не отвечали самой концепции, ради которой они создавались. В то время как основной задачей для этих танков при их проектировании виделись активные действия в оперативной фронтовой зоне противника, то есть на глубину до 300 км., в 1940-1941 г технически они не были готовы к подобным операциям. Соответственно, не были они готовы и к той маневренной танковой войне, которую навязал нам вермахт.
Тем не менее, мы уже говорили ранее, и повторим еще раз – собственно технические проблемы Т-34 не были ни главными, ни сколько-то значимыми среди причин поражения автобронетанковых войск РККА на начальном этапе войны. Хотя, разумеется, они существовали и, конечно же, мешали воевать, поэтому в следующей статье мы рассмотрим историю совершенствования конструкции Т-34 – и, одновременно, изменение структуры танковых войск и роли «тридцатьчетверки» в бою.