Какое место идиш занимает среди других еврейских языков и почему количество его носителей растет, хотя считается, что он умирает
Автор Валерий Дымшиц
Идиш — язык евреев Восточной и Центральной Европы, относится к так называемым еврейским языкам. Понятие это не столько лингвистическое, сколько социолингвистическое, поскольку еврейские языки с точки зрения формальной лингвистики принадлежат к самым разным языковым семьям и группам.
Речь идет вот о чем. Кроме так называемого святого языка, то есть древнееврейского и арамейского, на котором написаны религиозные книги, каждая еврейская группа, существовавшая или существующая до сегодняшнего дня, имела свой собственный вернакуляр — разговорный язык, на котором люди общались повседневно. Одним из таких еврейских языков является идиш.
Идиш возник где-то в юго-западной Германии (видимо, в Рейнской Германии) в Средние века — скорее всего, в XI–XII веках. По крайней мере, с этого времени у нас есть первые свидетельства того, что появляются какие-то тексты или фрагменты текстов, написанные на каком-то германском наречии, но еврейскими буквами. И это значит, что люди в обиходе пользовались германским наречием.
В позднем Средневековье начинается массовая миграция евреев из германских земель и некоторых других европейских стран в пределы Королевства Польского и Великого княжества Литовского, которые потом объединились в Речь Посполитую — в какой-то момент самое большое государство в Европе. И вот на этих территориях в тесном взаимодействии уже со славянскими языками начинает формироваться тот язык, который мы сегодня и называем идишем.
Очень большой толчок развитию или, точнее говоря, фиксации текстов на идише дало возникновение книгопечатания. Потому что начиная с XVI века появляются все в больших и больших количествах печатные книги на этом языке — и религиозные, и светские, — рассчитанные на женскую аудиторию (женщины не знали древнееврейского языка) и на простонародье, они тоже не очень хорошо владели древнееврейским языком, то есть, наверное, могли прочитать молитвенник — и этим их эрудиция ограничивалась. Таким образом, проследить развитие языка и развитие литературы на идише мы можем более или менее устойчиво с XVI века.
С точки зрения формальной лингвистики идиш относится к так называемым западногерманским языкам, однако на самом деле в нем чрезвычайно силен еще и славянский элемент. Это касается не только лексики: 10–15, может быть, 20 % всего лексического запаса языка — это славянские слова. Это касается и грамматики, и синтаксиса. Часто говорят об идише как о языке-сплаве, потому что там в равной степени мы видим и германские элементы, и славянские элементы, и семитские элементы, то есть и на уровне лексики, и на уровне фразеологии, и на уровне грамматики — влияние семитских языков, древнееврейского и арамейского.
От Гильгамеша и Хаммурапи к Библии и Корану
Лекция о том, откуда произошли семитские языки и как их изучать
Почему мы называем этот язык идишем? В русском языке, так же как и в большинстве других языков, названия языков представляют собой субстантивированные прилагательные: «английский» — в смысле «английский язык», «китайский» — в смысле «китайский язык». Почему же мы не говорим «еврейский язык», почему мы говорим «идиш»? Притом что само по себе слово «идиш» — это тоже прилагательное, которое, собственно, значит «еврейский» и ничего больше особенного. Просто потому, что еврейских языков много, и если мы скажем, что человек говорит или книга написана на еврейском языке, то возникнет, естественно, законный вопрос: на каком? Поэтому во все языки, в том числе в русский, этот термин вошел без перевода.
Два слова о том, где этот язык бытовал, где он продолжает бытовать на сегодняшний день. Как я уже сказал, идиш разделился в позднем Средневековье на два диалекта: так называемый вест-идиш (западный), то есть диалект евреев германских земель — нынешней Германии, Чехии, Швейцарии, Австрии и так далее, — и так называемый ост-идиш (восточный), то есть идиш тех регионов, где евреи жили преимущественно в славянском окружении.
Вест-идиш более или менее умер в начале XIX века, когда в результате Французской революции, в результате Наполеоновских войн рухнули стены гетто. Евреи стали селиться вместе со своими немецкоязычными соседями. И довольно быстро перешли на литературный немецкий язык.
Не та ситуация была в Восточной Европе. Ну, во-первых, давайте в двух словах определим Восточную Европу. Это территория Речи Посполитой — в момент ее наибольшего продвижения, наибольшего расцвета и в своих максимальных границах — и некоторые сопредельные территории. Территория, которая своей западной границей имеет Одер, восточной — Днепр, или великорусские территории, северной — Балтийское море, а южной — Черное море и Дунай. Огромная территория, которая сейчас относится к таким государствам, как Польша, Литва, Белоруссия, Украина, Молдавия, некоторые районы Латвии, некоторые районы Румынии, Венгрии, Словакия и западные окраины Российской Федерации.
Это была огромная территория, на которой на самом деле проживало очень большое еврейское население. Специфика евреев Восточной Европы заключалась в том, что, во-первых, это было очень крупное меньшинство, составлявшее в разных областях Восточной Европы от 10 до 20 % всего населения. Это очень много. А во-вторых, существенно понимать, что на этих слабо урбанизированных землях — там, где городское население составляло меньшую часть, — евреи составляли часто 70 и даже 80 % горожан. Достаточно сказать, что в Белоруссии в конце XIX века евреи составляли 80 % всего городского населения.
Таким образом, идиш получил ресурс для самостоятельного развития, будучи языком населения, которое было отделено от окружающего нееврейского большинства не только конфессиональными границами — иудеи в христианском окружении, — но и сословными.
В абсолютных цифрах говорить о еврейском населении Восточной Европы по крайней мере до конца XIX века сложно. В общем и целом мы можем сказать, что к середине XX века, ко Второй мировой войне, тех людей, которые более или менее могли себя отнести к евреям Восточной Европы или их потомкам, было примерно 13–14 миллионов, из них примерно 12 миллионов были носителями идиша. То есть мы понимаем, что это большой европейский язык.
Существенно, что с конца XIX века — с 1881 года, после убийства Александра II, — начинается массовая эмиграция евреев из пределов Российской империи в разные страны. Кроме евреев, которые эмигрируют из России, есть еще поток эмигрантов из Румынии, из австрийской Галиции и так далее. Между 1881 и 1914 годом из Российской империи выехало примерно два с половиной миллиона евреев, преимущественно в Соединенные Штаты Америки, а также в Канаду, Мексику, Бразилию, Аргентину, Уругвай, Южную Африку, Австралию и страны Западной Европы. То есть с конца XIX века идиш становится не просто одним из языков Восточной Европы, но языком мирового бытования. Причем очень крупные эмигрантские общины в разных странах мира создают собственную культурную инфраструктуру: издательства, газеты, школы. Таким образом, идиш уже начинает развиваться во взаимодействии с немецким, английским, французским, испанским, португальским в Бразилии и бог знает какими еще языками и становится всемирным феноменом.
Существенно понимать также, что, достигнув апогея своего распространения, своей ресурсной базы в 30-х годах XX века, дальше этот язык начинает испытывать очень серьезные трудности, главная из которых — это трагические события Второй мировой войны, то, что мы с вами называем холокост, или катастрофа европейского еврейства. Мы помним эту цифру, которая всегда называется: в пламени холокоста погибло шесть миллионов евреев. Из них примерно пять миллионов — это были носители идиша.
Холокост. Истории спасения
7 монологов евреев, спасенных во время Второй мировой войны, и людей, которые их спасали
Существенно еще и то, что речь идет не только о физических потерях, что, конечно, самое ужасное, но и о том, что были уничтожены старые культурные центры — в Восточной Европе, прежде всего в Польше. То есть даже те, кто пережил войну, те, кто смог спастись, бежать, эвакуироваться и так далее, оказались рассеяны по лицу земли. Сообщество из ста тысяч человек, которые проживают компактно, очень продуктивно в языковом и в культурном отношении; те же самые сто тысяч, если их равномерно размазать по всему земному шару, — это, в общем, ничего. И процессы ассимиляции, аккультурации, в том числе языковой, будут происходить очень быстро.
После Второй мировой войны удар по идишу был нанесен также теми политическими или культурными процессами, которые сложились в разных странах. В Соединенных Штатах Америки происходила быстрая языковая ассимиляция, поскольку для того, чтобы хорошо жить в Америке, чтобы преуспевать, чтобы чувствовать себя правильным, так сказать, американцем, нужно было переходить на английский язык.
В Советском Союзе начиная с конца 1948 года и во все поздние сталинские годы происходит жесткая антиеврейская политика, связанная с уничтожением всей культурной инфраструктуры и физическим уничтожением культурной элиты советских евреев. Это дело Еврейского антифашистского комитета, закончившееся расстрелом его президиума
, в том числе в который входили наиболее яркие, наиболее интересные советские еврейские писатели и поэты.
А в Израиле делом государственной важности было становление иврита — нового языка
, который мигранты должны были выучить, усвоить, присвоить, сделать своим родным. Поэтому на протяжении долгих десятилетий государство не только не поддерживало идиш, но и всячески подавляло — соответственно, он тоже достаточно быстро утрачивался.
Интересно, что, несмотря на такую неблагоприятную историческую ситуацию, на сегодняшний день идиш продолжает оставаться одним из самых крупных негосударственных языков в мире. Мы прекрасно понимаем, что любому языку для того, чтобы жить, существовать и процветать, необходима государственная поддержка. Никто, конечно, не знает толком, сколько носителей идиша на сегодняшний день в мире, но, во всяком случае, обычно называют нижнюю границу — миллион, верхнюю — два миллиона. Для негосударственного языка это очень значительная цифра.
Во-первых, мы знаем, что во всем мире, прежде всего в Соединенных Штатах Америки, в Израиле, а также в других странах — странах Западной Европы, существуют крупные сообщества ультраортодоксальных евреев, которые принципиально культивируют этот язык как язык своего внутриобщинного существования — язык семьи, улицы, работы, школы и так далее. То есть на самом деле сотни тысяч людей используют идиш в качестве повседневного.
Кроме того, десятки тысяч людей этот язык в той или иной степени знают, любят, ценят, культивируют по разным причинам. Кто-то просто помнит и знает его из семьи — таких людей еще во всем мире достаточно много. Кто-то — и количество таких людей постоянно растет — выучил этот язык с нуля просто потому, что его интересует как любителя или как профессионала культура, литература, музыка евреев Восточной Европы. Это очень привлекательная и очень богатая культура, и идиш является для нее ключом — так сказать, платой за вхождение. Во всем мире существуют курсы идиша в различных университетах, в том числе и в России, летние программы, учебники, самоучители и так далее.
Огромное подспорье для развития идиша — это интернет. Это язык, который очень активно живет сейчас в сети, потому что человек, находящийся где угодно, через интернет получает доступ к тем, кто способен прочитать его тексты, поговорить с ним, оценить его творческие усилия.
Вообще говоря, конечно, идиш — это язык, который продуцирует вокруг себя облако мифов и легенд. Одна из самых популярных легенд об идише заключается в том, что это язык не то умирающий, не то уже умерший. Между тем это один из очень немногих негосударственных языков в мире, количество носителей которого растет. И в ортодоксальном секторе — там, конечно, большинство, — и в светском секторе.
Конечно, у идиша как у языка сегодня есть очень большие проблемы, и они заключаются в том, что те люди, которые пользуются им как языком повседневного общения, зачастую не имеют доступа и интереса к высочайшим достижениям светской культуры на идише, которые появились в XIX — первой половине XX века, потому что как люди религиозные они не очень интересуются светской культурой. И наоборот, те знатоки и ценители литературы, кинематографа, театра на идише и так далее часто не используют этот язык как язык повседневного общения, потому что их коллеги, жены, дети этим языком не владеют. То есть как бы люди, которые отвечают за культуру, и люди, которые используют этот язык в повседневном общении, оказываются до известной степени разделены.
В конце XIX века на идише возникает очень большая, очень богатая светская культура. Она возникает мгновенно, взрывообразно и насчитывает сто лет своего бурного развития: где-то с 60-х годов XIX века до 60-х годов XX века. Это не значит, что сейчас нет светской культуры на идише. Есть несколько десятков очень интересных писателей и поэтов, которые пишут на этом языке в разных странах мира; есть несколько театральных коллективов, которые делают постановки на идише в разных странах мира. Но, конечно, масштабы совершенно не те, которые были в довоенном мире, в первой половине XX века.
Идиш был языком литературы, прессы. Достаточно сказать, что в 1920–30-е годы тираж старейшей и главной американской еврейской газеты на идише Forward — «Вперед», это такая газета с отчасти социалистическим уклоном, — был чуть ли не в три раза больше, чем тираж The New York Times. Идиш был одним из очень немногих негосударственных языков, на котором существовал кинематограф: на идише было снято около ста полнометражных игровых фильмов и куча документальных, хроникальных. Идиш был языком театра. В мире существовали сотни еврейских театров: в одном Советском Союзе до войны было около сорока еврейских театров.
И самое главное, что, собственно, будет предметом нашего дальнейшего обсуждения: идиш был языком чрезвычайно процветающей литературы. Художественная литература на идише появляется, как я уже сказал, в XVI веке — в позднее Средневековье и раннее Новое время. Но это литература позднесредневекового типа, которая довольно далека от стандартов европейской авторской литературы. Она в каком-то смысле была потеряна и забыта — и потом снова уже переоткрыта усилиями ученых людей в конце XIX — начале XX века.
Литература на идише в современном смысле слова, то есть авторская, осваивающая современные виды и жанры литературы (поэзия, драма, проза; повести, романы, лирическая поэзия и так далее), — все это появляется в 60-х годах XIX века. И довольно быстро — исторически просто ничтожное время — становится чем-то совершенно замечательным, необыкновенно ярким и процветающим.
Вот тут нужно сделать два маленьких предисловия к обзору литературы на идише. Идея первая заключается в том, что литература на идише в современном европейском смысле этого слова, как я уже сказал, появляется более или менее в 60–70-х годах XIX столетия, то есть очень-очень поздно, и в этом смысле должна быть литературой малоинтересной, как любая другая молодая литература, которая на пути своего естественного развития тратит много сил, много времени и ресурсов для того, чтобы освоить систему изобразительных средств, систему жанров, уже характерную для других зрелых европейских литератур. Еврейская литература преодолевает этот путь становления, путь ученичества мгновенно. Почему?
Еврейская литература сразу начинает развиваться как в каком-то смысле филиальное предприятие по отношению к большой европейской словесности, поскольку еврейские писатели с самого начала чувствуют себя дома в различных европейских литературах, и прежде всего в русской литературе. Для нее этот период становления, ученичества оказывается несущественным.
И второе. Еврейская литература с самого начала развивается как единый многоязычный процесс. Мы прекрасно знаем, что есть некоторое количество, не очень большое, писателей, которые на протяжении своего творческого пути использовали как творческое средство разные языки. Приходит на ум Владимир Владимирович Набоков, который был писателем русскоязычным и англоязычным.
Для еврейской литературы это скорее не исключение, а норма, это правило. Все еврейские писатели с самого начала своего творческого пути использовали два, а чаще три языка. В 60-е годы XIX века появляется еврейская литература как единый процесс сразу на трех языках: на древнееврейском языке, который быстро начинает превращаться в современный иврит, на идише, который становится, собственно, литературным языком, и на русском языке. Все крупнейшие еврейские писатели писали на трех языках, и выбор языка творчества был для них не необходимостью, а предметом осознанного творческого выбора. То есть выбор языка как троп, как изобразительное средство. Это, конечно, удивительное свойство еврейской литературы, которое трудно с чем-то рядом поставить.
Итак, это происходило более или менее на протяжении уже и первой половины XX века. Только к списку «русский, иврит, идиш» постепенно начали добавляться немецкий, французский, английский, испанский языки. То есть язык как предмет творческого выбора, язык как прием, язык как троп — это, наверное, самая яркая, самая необычная черта еврейской литературы, литературы на идише — это часть чего-то большего, это часть единого художественного процесса, который происходил в еврейской культуре на разных еврейских и нееврейских языках
Начиная с 60-х годов XIX века, когда складывается так называемая русская еврейская литература, появляется обширный пласт издательской деятельности — периодики, журналов, газет — на русском языке, но ориентированной преимущественно на еврейскую аудиторию. Это не значит, что всем остальным эти книжки читать возбранялось категорически, но, конечно, писатель перед своим мысленным взором видел именно еврейского читателя.
Постепенно в лоне этой самой русско-еврейской литературы появлялись крупные имена, которые были значимы уже для большой, так сказать, русской культуры. Наверное, первый такой писатель — но далеко не единственный — это Семен Юшкевич. Он писал только по-русски, он не писал на идише.
Были примеры, когда писатель менял язык творчества и вместе с языком творчества менял проблематику. Тогда он, собственно говоря, превращался из еврейского писателя, то есть писателя, ориентированного прежде всего на еврейскую аудиторию, во что-то другое.
Наверное, самый здесь известный пример — очень крупный советский писатель, действительно очень хороший, — Эммануил Казакевич, который до войны начинал как писатель на идише, поэт. Он написал довольно много стихов на идише, много переводил русской поэзии на идиш, писал прозу и публицистику на идише. После войны, вернувшись с фронта, он переключается на русский язык. Самое знаменитое произведение Казакевича и действительно одна из самых ярких, блестящих книг о войне, в том числе дважды экранизированная, — это повесть «Звезда» о разведчиках. Я думаю, многим она известна и памятна, я очень люблю эту книгу. Я хочу напомнить слушателям, что она была написана на идише, опубликована на идише, и тот вариант «Звезды», который мы все знаем, читаем, проходим в школе, — это обычно не указывается — это автоперевод. Это другая версия той же самой книги, переписанная тем же самым автором по-русски. То есть мы видим, что Казакевич, например, существовал в двух литературах.
Дальше мы с вами будем говорить о разных этапах литературы на идише: о ее истории, о ее наиболее ярких именах. И выбор этих имен продиктован не только и не столько их значимостью для литературного процесса, не только качеством текстов, потому что, вообще говоря, качество литературного текста — это всегда довольно проблемная вещь, но и очень простым практическим соображением: поскольку я думаю, что большинство моих слушателей на идише не читают и вряд ли в ближайшее время этот язык — хотя сам по себе он довольно несложный — освоят, то мы должны ориентироваться на тот корпус текстов, который существует в русских переводах с идиша.
С идиша начали переводить художественную литературу на русский язык еще в десятые годы, до революции. Этот процесс очень сильно убыстрился после революции в Советском Союзе, потом был перерыв на мрачные годы позднего сталинизма, и снова переводы возобновились с конца 50-х годов. По мере того как Советский Союз клонился к закату и исчезали старые переводчики, которые были носителями языка, по существу к концу 80-х годов новые переводы с идиша на русский язык прекратились полностью. Достаточно сказать, что произведения одного из главных еврейских писателей середины — второй половины XX века, Ицхока Башевиса, который в русском переводе известен как Исаак Башевис Зингер, нобелевский лауреат, — их на 90 % начали переводить с английского, то есть это переводы с перевода.
А на рубеже веков — можно сказать более торжественно, на рубеже тысячелетий, — то есть с начала 2000-х годов, появляется довольно яркая плеяда новых переводчиков с идиша на русский. Появляются издательства, которые издают эти переводы. Это прежде всего московское издательство «Книжники», это московское и иерусалимское издательство «Гешарим», это петербургское издательство «Симпозиум». И библиотека доступных текстов в переводах с идиша на русский язык очень сильно расширяется.
Сегодня мы не можем сказать, что вся еврейская классика или наиболее значимые произведения еврейской классики на русский язык переведены: это было бы не так. Но по крайней мере у нас есть достаточно репрезентативная библиотека русских переводов, и на них мы и будем, собственно говоря, ориентироваться.