Викуся прибежала ко мне вечером. Я зевала в кресле перед телевизором и поглядывала в сторону подушки.
Я сразу поняла, что это она. Кто еще будет давить на кнопку звонка, стучать ногой в дверь и дергать за ручку двери - одновременно и сразу? Только Викуся, остальным как-то удается обойтись банальным звонком.
- Пойдем, - с порога заявляет мне Викуся.
- Далеко?
- Ко мне, пойдем! - хватает меня за рукав и тащит через порог.
- Прямо так, в тапочках и халате?
- Ну и что! Тепло на улице, подумаешь!
- А люди? Что люди подумают?
- Что ты вышла из дому в тапочках и халате, потому что тепло и только через двор перебежать!
Я все-таки накидываю плащ - прямо на халат - и меняю тапочки на сапожки. Викуся в это время стоит, нетерпеливо потряхивая черным "хвостом" и притопывая... да-да, домашними тапочками. Только такие зануды, как я, осенью меняют тапочки на сапоги.
Как только я захлопываю дверь, Викуся бросается вниз по лестнице. Лифт - это тоже для зануд. Поэтому я спускаюсь на лифте.
Викуся уже ждет меня внизу и подпрыгивает от нетерпения. Интересно, что на этот раз? Неделю назад это был маленький волнистый попугайчик, который случайно залетел на Викусин незастекленный балкон. Мы его ловили, потом кормили, потом - печатали и расклеивали объявления о том, что нашелся вот такой попугайчик.
В прошлом месяце - "чудесный" блондин, которого Викуся подобрала где-то на улице и тут же записала в принца своей мечты. Искали принца с милицией, потому что вместе со скудной "заначкой" он забрал и Викусин паспорт. Наверное, на память о своей несостоявшейся принцессе.
А еще раньше был обклеенный денежными купюрами восточный угол комнаты, строго по книжке "Как стать миллионером, лежа на диване". Причем денежные купюры были далеко не маленького достоинства - чтобы наверняка. Пришлось долго и осторожно их отмачивать под горестные стенания Викуси о том, что вот никто не хочет, чтобы у нее появился миллион.
В общем, я даже не пытаюсь угадать, что меня ждет на этот раз. За десять лет, что мы дружим - если такие "набеги" можно назвать дружбой - я поняла, что это бесполезно. Это только такие зануды, как я, приходят в гости, чтобы выпить чашечку чаю и похвалить новый коврик на стене.
- А может, сначала ты? - если вдруг сюрпризом окажется лев, сбежавший из зоопарка, я успею позвать на помощь, пока он будет отбиваться от Викусиных попыток накормить его кошачьим кормом, который завалялся на балконе с позапрошлой весны.
- Проходи, проходи. Там никого нет. Я сейчас, только свет выключу! Выходи на середину комнаты и подожди меня! - командует Викуся и действительно выключает свет.
Я, мысленно перекрестившись, захожу в комнату, слегка освещенную уличными фонарями.
- Подожди, нужно еще шторы закрыть!
Викуся подбегает к окну и задергивает шторы. Становится темно - только из встроенного шкафа пробивается лучик света. Фонарик забыла выключить?
- Закрой глаза!
Закрываю, хотя все равно темно. Надеюсь, это будет что-то маленькое и безобидное.
- Теперь открывай!
Открываю. Так и есть - сюрприз прятался в шкафу.
Подхожу ближе, присматриваюсь. На обклеенной фольгой тумбочке стоят две иконы. По краю тумбочки и на полу - свечи, которые Викуся зажигает, одну за другой. Между иконами - крест.
- Нравится? Тебе нравится? - Викуся зажигает последнюю свечу и поворачивается ко мне. - Я сама все придумала и сама все сделала!
Да, действительно "сама". Сама нарисовала иконы - судя по всему, гуашью. И сама сделала крест - из фольги и каких-то блестящих предметов, похожих на "стекляшки" от старой хрустальной люстры.
- Это будет мой храм, - гордо говорит Викуся и поправляет иконы.
- А разве ты... - я не успеваю договорить.
- Да, очень, особенно когда поют! Так и кажется, что вот-вот полетишь... высоко-высоко... Только там бывает много людей, и нужно все время стоять. А здесь у меня можно лежать, вот смотри! - и Викуся растягивается на ковре перед шкафом, раскинув в стороны руки. - А еще можно секретничать с Богом - чтобы никто не слышал!
Я не знаю, что сказать, и потому молчу. Наверное, мое молчание не слишком похоже на одобрительное.
- Ты думаешь, Богу не понравится такой храм? Ты правда думаешь, что не понравится?
Я все еще не знаю, что сказать, но мы, зануды, все время пытаемся что-то говорить, даже когда этого делать не нужно.
- Викуся, так нельзя, понимаешь...
- Почему - нельзя? У меня здесь свечки... икона... и я так старалась... - похоже, она уже плачет.
Осторожно подхожу к стене, на ощупь нахожу выключатель. Викуся действительно плачет.
- Так нельзя, - повторяю еще раз и опускаюсь на пол рядом с Викусей.
- Поч-чему? - Викуся всхлипывает.
- Ты понимаешь, Бог... - нет, я не знаю, что сказать. Что Богу обязательно нужен каменный храм с "настоящими" иконами - а что такое "настоящее", если говорить про иконы? Что крест нельзя делать из фольги, а алтарь из тумбочки?
- Я старалась, - повторяет Викуся.
Мне хочется объяснить, рассказать, но я все мои слова - это будут слова человека, который никогда не приведет в дом незнакомого блондина, и уж тем более не оставит его одного в квартире, пока бегает в соседний дом за подругой.
Человека, к которому на балкон никогда не прилетают попугайчики, и сбежавшие из цирка львы никогда не будут жалобно мяукать под его дверью.
И мне почему-то становится неловко, что я хожу в храм только по праздникам и никогда не пробовала нарисовать икону и посекретничать с Богом наедине.