Аннотация: Текст создан для осеннего Эквадора на тему "Заповедник нежных существ".
Сям-бала!
У тебя диктофон включен, мурзилка? Я два раза не буду рассказывать, так что лучше проверь. Готов? Батарейки запасные не забыл? Тогда поехали! И вот что еще: перебивать не смей, калачакру тебе в печенку! И вопросы глупые не задавай! Что видел, что слышал - расскажу. А чего нет - врать не буду. У меня и без выдумок материала на три книги наберется.
Я первое слово знаешь, какое сказал? Думаешь, что-нибудь вроде подхалимских "мама-папа"? Или "дай" - как мой внук недавно? Пальцем в небо ты попал, мурзилка! Я сказал - "сям-бала!" Прямо на торжественном ужине в честь столетия Центрально-Азиатской экспедиции. Эту историю родители потом всем знакомым рассказывали - гордились. А чем гордиться, когда вокруг одна Шамбала и Рерих с Блаватской по углам развешаны, вместо икон...
Мать и отца я не слишком хорошо помню - они в монастырь ушли. Мне тогда лет пять было, а потом я больше о них и не слышал. Дядька говорит, что они и меня в монастырь взять хотели - чтобы я духовно рос над собой прямо с младенчества. И сидел бы я сейчас не с тобой, мурзилка, за рюмкой чаю, - а где-нибудь на Тибете, в позе лотоса, и на собственный пупок медитировал... Только дядька, мамин брат, меня в монастырь не отдал. Сказал, что я им там помешаю достигать гармонии. Дети, они часто родителям мешают чего-нибудь достигать. Так что я даже рад, что на меня никто не будет показывать пальцем и говорить: "Вот если бы не ты!.."
Не знаю, как на Тибете, но с дядькой Иваном (который сам себя называл не иначе как Шаба Шри Джапой) - моя жизнь тоже была не сахар. И в монастырь дядька не пошел вовсе не потому, что у него тараканы в голове не водились, а потому, что тараканов он завел совершенно особенных. Вот ты знаешь, почему каждый человек - уникален? Нет, не потому, что люди умные. Были бы умные - были бы все одинаковые. Потому разные, что дураки. И дурость у каждого - своя собственная. Редко когда дурости совпадают - про такие случаи у вас, мурзилок, говорят: "они нашли друг друга"... так же, как мои мать и отец. Интересно, где их могилы? А может, их все-таки забрали в эту самую Шамбалу? Уж очень они туда хотели попасть. А я всегда верил, что если чего-то очень хочешь - обязательно получишь. Поэтому хотеть нужно осторожно. Вот, например, у человека есть мечта - чтобы о нем в газете написали. Сама по себе мечта хорошая, честолюбивая. Человек старается, чего-то там открывает-изобретает, вот-вот уже должны о нем журналисты пронюхать - как вдруг его электричка переезжает насмерть. И об этом все газеты пишут. Была мечта? Была. Сбылась? Сбылась. И кому от этого лучше? Вот так, боюсь, и у моих родителей с Шамбалой получилось...
Я тебе не буду долго рассказывать, что это такое - Шамбала. Сам почитаешь - хоть у того же Рериха, чтоб ему агни-йогой подавиться. У него в каждой фразе по три красивых слова - я так говорить не умею. Ты только заменяй, когда мою книжку будешь писать, "величественный" - на "монументальный", и слова переставляй местами - никто и не догадается. Все равно любая книжка из слов состоит. В интересных и скучных слова одни и те же встречаются. Слова одинаковые, а вот порядок... Тут тебе, мурзилка, не математика. Тут суть от суммы слов еще как изменяется. Так что смотри мне - когда книжку напишешь, я ее обязательно почитаю. Чтобы суть была правильная.
А суть в том, что эта Шамбала обязательным образом к Тибету привязана. Только узлы разные. Вот мать и отец мои верили, что путь в Шамбалу только духовный может быть. Мол, это непосвященным кажется, что ты в монастыре штаны просиживаешь - а на самом деле бодрым аллюром по направлению к Шамбале продвигаешься. А там тебя встречают радостно да под белы рученьки провожают к вечному счастию... В общем, об этом тоже где-нибудь почитаешь. А дядька мой в духовную Шамбалу не верил. У нас на кухне частенько баталии проводились на эту крайне важную тему. Свечки зажгут - и давай друг в друга умными словами швырять. Если кому умных слов не хватало, бежали за книжками в комнату. Книжки у нас даже на подоконниках водились. И под кроватями - не только в шкафах.
Дядька верил в другую Шамбалу - вполне материальную. Спрятанную далеко в горах. В ту Шамбалу, в которой на драгоценном троне сидит Великий владыка Ригден-Джапо. Ну и шкатулки драгоценные, амазонки длинноволосые и стражи с мечами - все как в книжках. Такой себе мир для избранных, из которого эти самые избранные негласно правят всеми нами, бестолковыми. Ты понимаешь, мурзилка, и отец мой, и дядька все время книжки читали. Только отец - одни, а дядька - другие. Я так думаю, что если хорошо поискать, то можно найти книжку, в которой написано, что существуют сразу две Шамбалы - и та, в которую отец верил, и та - в которую дядька. Потому что книжек слишком много написано - и все время новые пишут. И каждый старается что-то свое придумать. Ты смотри, мурзилка, ничего не придумывай. Все в моей книжке напиши так, как я рассказываю.
Сейчас я скажу тебе очень банальную вещь. Вот специально скажу. А вдруг ты не знаешь? Все зло, оно, мурзилка, от денег. Деньги - это безделье. Безделье - это значит нечем себя занять. Если бы в нашей семье не было столько денег, никому бы и в голову не пришло Шамбалу искать. Деньги искали бы. А когда пару миллионов прадедушкиного наследства по десятку банков разбросаны, да в акциях еще столько же - самое время о Шамбале задуматься. Иногда мне кажется, что дядька Иван-Джапой специально мать и отца моих подговорил в монастырь удалиться - чтобы самому наследством распоряжаться и ни перед кем не отчитываться.
А денег дядьке нужно было много. На него половина лабораторий работала из наших, российских - и еще по всему миру штук двадцать. При этом ни одна живая душа всего замысла в целом не знала - кроме дядьки, конечно. Даже я многое понял уже потом, после того как дядька свою Шамбалу нашел. Службы всякие специальные вокруг нашего дома так и крутились, как мухи возле... Нет, ты это вычеркни потом. Это я неправильное сравнение подобрал. В общем, интересовались они дядькиными опытами очень. Но ты бы видел, мурзилка, дядьку Ивана, когда он в роли Шабы Шри Джапоя, весь такой в белых одеждах, про ауры, калачакры и махатмы вещал - ты бы тоже подумал, что ему не в Тибет нужно, а в ближайшую уютную палату с мягкими стенами.
Вот интересно - почему у нас традиционно к сумасшествию отношение у людей доброжелательное и жалостное? Мол, чего с него, дурачка возьмешь... И опасности не видят до тех самых пор, пока человек за топор не возьмется. А даже если и возьмется - все равно после всего будут говорить, что мол, обижали блаженного - вот и получили по заслугам... Топором по темечку. Умные люди эту особенность национальную давно поняли - и пользуются ею в свое удовольствие. Если хочешь чего-нибудь скрыть - об этом нужно громко, с придурью во взгляде и голосе на всех перекрестках рассказывать - никто не поверит. Гарантия.
В общем, план у дядьки был крайне сложный и со всех логических и технических сторон обоснованный. Я в этих штучках научных не слишком хорошо разбираюсь. Я тебе, мурзилка, сейчас коротенько расскажу - а ты уж потом распишешь, как положено - со всеми атомами, потенциалами и прочей ерундой.
По дядькиной версии, Шамбала - это такой город, спрятанный в Тибете. Хорошо спрятанный. Кого попало туда не пускают. Знаешь, мурзилка, а я ведь их понимаю. Одного пусти - так он сначала родственников притащит, а потом начнет входные билеты по сдельной цене продавать. В общем, для того, чтобы в Шамбалу попасть, нужно иметь какую-то особенную ауру - то есть мы все как-то там светимся, а для Шамбалы нужно так светиться, чтобы сразу было понятно, что ты готов править, повелевать... в общем, готов.
Дядька по всему миру свидетельства очевидцев собирал, с которыми в Тибете всякие чудеса случались. Получалось, что в этой Шамбале есть дежурные - которые при входе стоят и смотрят - не идет ли кто. Если идет - тут же ауру специальным приборчиком (про приборчик это уже моя идея, не дядькина) проверяют - и если эта аура как-то не так светиться, как для Шамбалы нужно - все. Насылают метели, ураганы, прочие страхи и ужасы - или просто глаза отводят.
Где примерно вход в эту самую Шамбалу находится - дядька хорошо знал. Плато Укок, ледник Потанина - эти слова в нашем доме повторялись так часто, что я скорее забуду собственное имя, чем эти чужие равнодушные названия. Оставалось решить, как туда пробраться. И что ты думаешь, мурзилка? Придумал дядька! За ту штуковину, которую он изобрел, как минимум Нобелевскую премию выдали бы - если бы узнали. Как максимум - пристрелили бы где-нибудь втихаря. А чего это ты такие круглые глаза делаешь, а, мурзилка? Костюм-невидимка - это тебе не шуточки. Если бы у меня дядькины записи и схемы остались - я бы уже давно миллиардером был. А так сижу со своими жалкими миллионами - даже на Луну слетать денег не хватает.
А идея дядькина была очень простая - такая же простая, как все гениальное. Когда человек невидим? Правильно, мурзилка. Когда через него видно все, что за ним находится. Я даже знаю, когда дядька свою идею придумал - когда я телевизор смотрел, а он туда-сюда бродил по комнате, книжки какие-то искал. Я терпел-терпел, а потом как крикнул: "Ты что, стеклянный? А ну, отойди от телевизора!" Он даже подпрыгнул. Я испугался, подумал, что сейчас очередную нотацию родственник закатит, минут этак на сорок, на тему "уважение к старшим как основа для гармоничного формирования ауры", - но он тут же к столу бросился и начал лихорадочно барабанить по клавиатуре.
В честь нашего телевизора саму ткань-невидимку дядька теле-тканью назвал. Хотя больше всего дядькино изобретение не на ткань было похоже, а на сетку. Вот представь себе, мурзилка, сетку, а в каждой ячейке - микро-камера и микро-экран. И фотографии с каждой камеры на противоположный экран передаются, а все вместе работает так, что хоть спереди на тебя смотри, хоть сбоку - все равно только окружающий пейзаж увидишь! Если бы мы собирались банк грабить или границу в неположенном месте переходить - теле-ткани было бы достаточно. Но ауру, которую в Шамбале проверяют, под теле-тканью не спрячешь.
Я вообще считаю, что аура - это для того, чтобы разные жулики, которые себя называют экстрасенсами, от голода не страдали. Глянет на тебя такой товарищ мутным глазом, и тут же объявляет, кто и в котором часу тебе на ауру грязным ботинком наступил и сколько нужно денег, чтобы эту грязь отчистить и дырки залатать. А дядька мой в эти все штуки вполне серьезно верил. Он мне что-то такое рассказывал, про электрическое поле вокруг человека, но я понял только то, что теле-ткань ауру вместо батареек использует. В итоге двойная польза получается - человека не только увидеть нельзя, но и... Слышишь, мурзилка, ты потом сам где-нибудь почитай, что с аурой делают - может, нюхают?
Когда дядька мне показал два костюма из теле-ткани - я его даже похвалить хотел за предусмотрительность. Порвется один - тут же из рюкзака второй достанет и на себя нацепит. Только я рот открыл - как дядька меня своими оглушил. Хуже, чем если бы топором по темечку. "Мальчик мой, тебе великая честь оказана!" - после такого вступления я сразу что-то нехорошее заподозрил. Но в Шамбалу? Я? Вместе с дядькой? В этом дурацком костюме?
Конечно, я отказался. Более того, я посмеялся над самой мыслью о том, что мне может быть интересна какая-то Шамбала! И смеялся я ровно до тех пор, пока дядька не пригрозил меня наследства лишить. Нет, мурзилка, ты должен меня понять. Кем бы я был в этом мире - без денег? В чем смысл нищенского прозябания? Вот ты бы, со всеми своими дипломами, согласился за меня книгу писать, если бы не деньги? Ты думаешь: вот совсем старик умом тронулся - раньше говорил, что деньги - это зло, а теперь дифирамбы поет? А деньги любить нужно, мурзилка. Нельзя с ними так, как будто это просто бумажки, за которые ты покупаешь или тебя покупают. Если любишь - то и они тебе взаимностью платят. И никакого зла - одно удовольствие! Ради этих маленьких друзей я бы тогда не только Шамбалу нашел, я бы... Да ладно, и Шамбалы достаточно. Вычеркнешь потом последнюю фразу.
Дядька не сказал мне, зачем я ему там, в Шамбале. До самого последнего момента я так и не мог догадаться, что мешало ему взять в поверенные кого-нибудь из фанатов агни-йоги и калачакры, которые в избытке крутились вокруг него, пытаясь заодно подобраться поближе к деньгам. Я никогда не испытывал чрезмерных родственных чувств к брату моей матери - и не скрывал этого. Тем не менее, величайшее дело своей жизни дядька решил разделить именно со мной. Что я могу сказать - не повезло.
Вся подготовка прошла для меня как в тумане. Я до последнего не мог поверить, что мне придется принимать участие в этом хорошо организованном безумии. Помню, как дядька на меня в первый раз костюм-невидимку надел. И я, вместо того, чтобы стать прозрачным, стал мигающим - как реклама на супермаркете. Раз - меня видно, два - через меня виден шкаф. Забавное было зрелище. Только дядька так не думал. Какими он словами крыл тех несчастных, которые над сетками трудились! Я даже заслушался. Правда, потом оказалось, что зря он так на них. Это не в теле-ткани была проблема, а в моей ауре. Слабенькая она у меня - камерам и телевизорам банально энергии не хватало. Я уж было решил, что можно расслабиться и никакая Шамбала мне больше не грозит. Как бы не так. Дядька вернул мой костюм в лабораторию, в него добавили батареек и в назначенный день я нехотя поднялся вслед за дядькой по трапу самолета.
Деньги решают все. Если ты считаешь, что чего-то нельзя купить - ты просто не знаешь цену. Какие проблемы с границами? Какие сложности с документами и разрешениями? О чем вы? Все куплено и за все заплачено. Теперь тебе понятно, мурзилка, почему я не верил в существование Шамбалы? Потому что если бы она существовала, дядька бы и в ней кого-нибудь подкупил.
Увы, но ко входу в Шамбалу нас не смогли бы доставить даже на вертолете. Да и "дежурные" - или как там они правильно называются? - вряд ли настолько беспечны, чтобы не заметить в своих владениях летающую машину. Идею спуститься к леднику Потанина на парашютах я категорическим образом из дядькиной головы выбил. Еще не хватало - болтаться в горах в между небом и землей. Ветер подует - и приземлишься прямо в пропасть. Поэтому пришлось высадиться из вертолета на площадке, от которой до входа в Шамбалу было дня три пути. И можешь мне поверить, мурзилка, это были три самых дурацких дня в моей жизни.
Иногда мне попадаются книги о "суровой красоте гор". Я сжигаю их в камине. Те, кто их написал, никогда не видел гор - или смотрели на них из окна вертолета. Или мы с ними просто принадлежим к разным биологическим видам. Я - "человек равнинный", а они - "люди горные". Горы ужасны. Они холодные, злые, они вздрагивают, чихая, и пытаются сбросить тебя, будто щекотную букашку. Они коварные - вот только что ты видел уютную площадку и собирался отдохнуть под теплыми лучами солнца - как вдруг все вокруг затягивает колючими снежинками и нога скользит, увлекая к обрыву.
Я не буду говорить тебе неправду, мурзилка. Не раз и не два в моей голове мелькала мысль - а что, если подтолкнуть дядьку - совсем немного? И вернуться к вертолету, сохраняя на лице выражение искренней скорби по безвременно почившему родственнику? Я не буду рассказывать о голосах, которые убеждали меня этого не делать или о стенаниях совести. Я просто не знал, сумею ли я один найти обратную дорогу. А забрать у дядьки приборчик, по которому он определял путь, и уже после этого столкнуть его в пропасть я бы не смог - дядька, закаленный своими странными ежедневными упражнениями, был гораздо сильнее.
Время от времени я начинал бояться, что батарейки моего костюма откажут и мою фигуру, уныло бредущую по плато Укок, обнаружат заскучавшие по "нарушителям границы" "дежурные". Я поднимал руку, обтянутую теле-тканью костюма и сквозь нее до боли в глазах вглядывался в дядькины следы на снегу. Время от времени, когда я сбивался с пути, в моем ухе раздавались недовольные возгласы - и я послушно поворачивал, спускался или поднимался.
Когда я увидел высокую арку, возле которой с равнодушным видом стоял трехметровый верзила с неприятного вида мечом, мне уже было настолько все равно, что если бы не дядька - я бы так и пошел дальше, без малейшего признака волнения. К тому моменту я уже смирился с тем, что нам придется найти Шамбалу. И если бы даже ее не было там, куда мы стремились - ей бы просто пришлось появиться - в соплях, слезах и судорогах от безумной дядькиной веры.
За обломком скалы, в десятке метров от заветной арки, дядька Иван-Джапой торжественным шепотом посвятил меня в свои планы. Ему недостаточно было убедиться в существовании мистической Шамбалы. Недостаточно войти туда, куда - по его сведениям - не входил ни один из живущих. Он хотел остаться. Стать одним из избранных. И взял меня с собой для того, чтобы я вернулся - и рассказал миру о его триумфе. Только во мне дядька был уверен - потому что никто из его друзей и соратников по духовным исканиям не нашел бы в себе сил уйти из самого таинственного места на Земле - если мы до сих пор находились именно на этой планете. Я не стал спрашивать восторженного родственника, почему он решил, что ему разрешат остаться. В его глазах к тому моменту уже действительно не было ничего человеческого. Только безумный огонь тайны и решимость этой тайной овладеть - любым способом. Я решил, что таким глазам не отказывают даже загадочные обитатели Шамбалы. Себе дороже.
Только после того, как я поклялся памятью родителей, что сыграю назначенную роль в предстоящем спектакле, дядька открыл местонахождение завещания, в котором все то, что осталось после организации экспедиции, оставлял своему единственному племяннику - мне. Отдать мне приборчик, без которого я не смогу добраться обратно до вертолета, дядька пообещал уже после торжественного водворения в Шамбале. Не могу сказать, что такой план вызвал у меня прилив энтузиазма. Слишком много в нем было "если". Если дядькина фигура, вылезающая из костюма-невидимки, вызовет радостное ликование среди обитателей Шамбалы. Если меня - в моем костюме на ненадежных батарейках - не заметят. Если дядька не забудет передать мне приборчик. Если я вспомню, как с ним обращаться. Если я найду вертолет и если он не улетел. Мне действительно не нравился этот план. Но безумие в глазах Шабы Шри Джапоя не оставляло выбора.
Верзила-охранник даже не шевельнулся, когда мы, осторожно ступая, вошли под своды таинственной арки. Сразу стало тепло - как будто невидимая рука заботливо включила обогреватель. И темно. И тихо. Постепенно темная тишина наполнилась бесформенными бликами и слабым гулом. Казалось, будто некто настраивает изображение и звук. Первое, что я увидел в таинственной Шамбале - огромный шар. Действительно очень большой. Метров двадцать в диаметре. Блестящий и разноцветный, он как раз крутился и я не сразу различил на нем очертания материков. Глобус. Вокруг глобуса копошились какие-то маленькие фигурки. Увлеченные своими делами, они не обращали на нас внимания.
За моей спиной раздалось сердитое бормотание. Я обернулся и увидел, как дядькина рука нервно пытается избавить своего обладателя от костюма-невидимки. Я предусмотрительно переместился так, чтобы находиться между дядькой и выходом - на случай, если торжественная встреча будет включать в себя метание тяжелых предметов или другие не слишком приятные церемонии. Мало ли, что у них тут принято, в этой Шамбале.
Освободившись, дядька некоторое время неуверенно потоптался на месте. Кашлянул. Попытался поздороваться - но сделал это как-то не слишком уверенно. На него по-прежнему никто не обращал внимания. Я уж было совсем решил, что Шамбала находится в другом измерении, и все, что вокруг, нам только кажется, а на самом деле мы тихо замерзаем, и снежинки падают на наши любопытные лица. Но вот одна из маленьких фигурок вскрикнула и направилась в нашу сторону. Дядька тут же поднял руки вверх и начал издавать заунывные, но весьма мелодичные звуки. Ребенок - а существо, которое с интересом рассматривало дядьку, оказалось именно ребенком - что-то произнесло с вопросительной интонацией. Дядька покачал головой и тоже что-то спросил на языке, которого я не знаю. Теперь пришла очередь ребенка качать головой. Так они несколько раз обменялись подачами, пока не пришли к согласию. Во всяком случае, они начали довольно бодро лопотать на каком-то чудном языке, в котором я не мог уловить не только знакомых слов, но и даже звуки казались мне чужими. Наверное, дядька Иван специально учил какие-то древние языки. Предусмотрительный! Забавно получилось бы, если бы его никто не понял там, куда он так стремился. Так что учи, мурзилка, иностранные языки. Мало ли, как оно в жизни получится?
Я попытался вспомнить, говорил ли дядька о том, что Шамбала похожа на детский садик. Так и не вспомнил. Потом обратил внимание на пол под моими ногами. Он блестел каким-то очень знакомым блеском. Когда я понял, я стою на плитках из драгоценных камней, я потратил несколько минут на попытки отковырять себе сувенир на память, но безуспешно. Кто бы ни строил Шамбалу, он делала это на совесть. Затем, пользуясь своей невидимостью, я совершенно бесцеремонно рассмотрел ребенка, который внимательно слушал дядькину абракадабру. Обычный ребенок, одетый в нечто белое и просторное, перехваченное причудливым поясом. А так - совершенно нормальный. Только глаза странные. В нашем мире дети не смотрят такими глазами. Но это ведь Шамбала, так что я не очень удивился.
Прошло пять минут, десять - если в этом мире время течет так же, как в нашем. А если нет? Я этого не знал и потому занервничал. Что, если я выберусь наружу через сто лет? Я подумал, что, с одной стороны, это было бы хорошо. Мои капиталы к тому времени увеличатся в несколько раз. Если их не растащат жадные руки каких-нибудь неизвестных мне внучатых племянников. Но с другой стороны, меня беспокоил вопрос: будет ли вертолет ждать моего возвращения так долго? Перспектива остаться навсегда в Шамбале или замерзнуть в горах меня совершенно не радовала. Дядька и его собеседник по-прежнему очень живо обсуждали некие, по-видимому, очень увлекательные темы. Я уже совсем было собрался подобраться поближе к дядьке и деликатно ему напомнить про заветный приборчик - как вдруг на сцене появилось новое действующее лицо.
Я даже не заметил, как этот почтенного вида старец подобрался ко мне так близко. Что интересно - его нисколько не обманула дядькина чудо-ткань. Теплый ветер взъерошил мои волосы и сразу же на русском, почти правильном языке, старец обратился ко мне. "Ты можешь уйти", - вот что он мне сказал. Не поверишь, мурзилка, но я даже обиделся. Вот так всегда - ни здравствуйте, ни "как вы поживаете" - сразу прогоняют. Я хотел ответить что-нибудь резкое, но здравый смысл победил, и я очень культурно спросил, могу ли я забрать у своего спутника одну очень нужную мне вещь. Старец погладил белую бороду и задумчиво произнес, что в этом нет необходимости - как только я выйду из-под арки, я окажусь совсем близко от вертолета. Я оценил подарок и даже решил поклониться - но тут на меня всем своим не маленьким весом и не тихим голосом налетел дядька.
Мне сложно передать тот восторг, который звучал в его голосе. Он говорил отрывисто, перебивал сам себя, забывал слова, иногда целые фразы говорил на языке, которого я не понимал. Я тебе, мурзилка, расскажу то, что я запомнил, а ты уже художественно раскалякаешь на несколько страниц. Можешь какие-нибудь иностранные фразы вставить - только приличные. Основной дядькин восторг был направлен на личность его давешнего собеседника. Это был очень известный в свое время человек. Многие его называли пророком. Я не скажу тебе его имя, потому что в книге должна быть тайна.
Дядька в экстазе вопил, что настолько мудрого собеседника у него не было за всю его, очень даже общительную жизнь. Что в Шамбале знают ответы на такие вопросы... на такие вопросы, что вопрос бессмертия - это просто детская считалка по сравнению со всеми остальными сведениями, которые отныне будут доступны дядьке. Внезапно дядька прервал на полуслове сумбурный пересказ добытых от блистательного малыша истин, отвел меня в сторонку и нервно сказал, его миссия в Шамбале будет еще более великой, чем он смел предполагать.
"Я думаю, что великим душам скучно", - вот что сказал мне дядька. "Они давно все знают и наш мир им больше не интересен. Мы - сами по себе. Мы им не нужны. Им интереснее играть друг с другом и загадывать загадки". Дядька многозначительно посмотрел на меня и выдержал театральную паузу, на которые был большой мастак. "Я верну миру пророков!" - изрек он, когда посчитал меня готовым к этому откровению. "Ты еще услышишь обо мне, мой юный друг! А теперь убирайся. Не оскверняй своим присутствием это святое место", - и дядька повернулся к малышам, которые что-то наперебой лопотали.
Доверившись щедрому обещанию воспитателя детского садика, я смело прошел под аркой. Когда мои глаза привыкли к яркому свету, я осмотрелся и увидел вдалеке очертания вертолета, который доставил меня прямо в банк, поближе к дядькиному завещанию.
Все, мурзилка, вот и сказке конец. Выключай диктофон. Выключил? А теперь слушай дальше. Я клятву, которую дядьке давал, выполнил. Мне умирать скоро, не хочу за собой долги оставлять. Ты эту книгу напиши, только старайся! И не тяни - я хочу почитать то, что у тебя получится. Пускай все знают, что Шамбала - есть. Может, кому-то от этого знания станет легче жить. Может, это только мне стало тяжелее?
Ты понимаешь, мурзилка, до того, как я попал в Шамбалу, я смеялся над верой. Я жил земными радостями и плевать хотел на духовные искания. Когда я вернулся, я долго не мог понять - что не так? Почему меня не радуют дядькины миллионы? Почему мне хочется спрятаться в темном углу и выть от непонятной тоски? Теперь я знаю. У меня был свой Бог - Золотой Телец и пророк его - деньги. Я верил в их силу, и эта сила была моим щитом, моим мечом и моим убежищем. Дети с глазами стариков забрали моего Бога. И теперь мне холодно даже в самый жаркий день. И драгоценные камни Шамбалы впиваются в меня острыми ледяными гранями страха.
Иногда мне снится, будто я сижу на корточках возле исполинского глобуса, а маленький мальчик с дядькиными глазами держит меня за руку и что-то радостно лопочет. Я ничего не могу понять, и только время от времени различаю радостный возглас "сям-бала!". И мне становится страшно. Не за себя, не за тебя, мурзилка, и уж точно не за дядьку. За всех тех наивных мечтателей, которые верят своим богам и ждут пророков: Майтрейю, Сосиоша, Иисуса - кого там я еще забыл? Ждут и не знают, что ждать - некого, и что их вера - это вера игрушек в благосклонность равнодушного хозяина.
Не нужно писать об этом в моей книге. Пускай ждут. Нельзя забирать у людей веру. Пока они верят - они сами пророки. Гораздо больше пророки, чем те существа, которым так весело играть друг с другом на драгоценном полу в заповедной Шамбале...