Маленький Захар лежал под одеялом и считал в уме, от одного до ста. Успеет досчитать - и отец спокойно поедет на работу а он, Захар, не пойдет в школу и останется дома с мамой.
- Захарчик наш не очень хорошо себя чувствует... - это мама говорит отцу. Дом небольшой, все хорошо слышно.
- Ты опять за свое? Опять со взрослым парнем как с малышом нянчишься? Что такое? Температура какая?
- Да не успели еще с температурой. Иди уже, на работу опоздаешь. Сами разберемся.
- Да гори она синим пламенем эта работа, если ты мне опять сына портишь! Сама курица, так хоть из него цыпленка не делай! Кудахчет... курица...
В коридоре послышались шаги - и Захар сбился со счета.
Стукнула дверь - и одеяло полетело в угол. Захар посмотрел на отца. Как будто улыбается - а глаза злые, страшные. Почти такие же страшные, как у чудовища, которое поселилось на школьном дворе и притворяется снеговиком.
Отец перерыл аптечку, нашел градусник и почти швырнул Захару:
- А ну, быстро меряй! Если температура нормальная - идешь в школу, без разговоров!
- Я не хочу в школу.
- К тебе там хулиганы какие-то малолетние цепляются? Так бей, как я учил! Пускай меня в школу вызовут, я им там всем расскажу, как нужно парней воспитывать! Бегом собирайся давай. Три минуты на сборы!
Отец вышел из комнаты.
Возле школы Захар неуклюже вылез из машины. Пока ехали, отец вспоминал свои школьные годы, хвастался, как выходил один против троицы известных драчунов и, конечно же, побеждал.
- Так и ты мне не смей в девчонку превращаться, слышишь? Сдачи давай всем идиотам, которые к тебе цепляются! Пускай все ваши учительницы-неженки вопят, пускай хоть пополам от крика разорвутся! Конечно, им нравятся послушные тихушники, но пацаны всегда дрались и должны драться! Ты слышишь?
- Слышу, папа.
Захар осторожно закрыл за собой дверь машины, чтобы не стукнуть и еще больше не рассердить отца.
К счастью, особенного внимания одноклассников Захар не привлекал. Тихий мальчик, не отличник, жаловаться учителям не бегает, но и не чудак какой-нибудь, не клоун. Но так было до тех пор, пока возле школы не появился тот страшила-снеговик.
Неделю тому назад случилась снежная буря, и в понедельник чудовище уже красовалось на школьном дворе. Первоклашки радостно прыгали вокруг снеговика, а Захар как увидел в первый раз - так и застыл. Три больших грязных приплюснутых комка из снега, на верхнем - старая рваная кепка. Кривая улыбка, выложенная из камешков. По бокам среднего комка - длиннющие растопыренные палки, как будто руки. И глаза. Из чего, черт побери, их сделали? Захар не подходил так близко, чтобы рассмотреть, но все время чувствовал, что чудище не сводит с него глаз, и нигде на школьном дворе от этого взгляда не спрятаться.
Что хуже всего - старшеклассники, которые заметили, как сильно Захара пугает дурацкий снеговик. И теперь специально толкались и делали так, чтобы Захар упал как можно ближе к страшилищу. И смеялись, когда он отползал назад и тащил за собой рюкзак, теряя учебники и тетради.
Сегодня Захар опоздал из-за домашней ссоры, и на школьном дворе было тихо и пусто. Только страшила-снеговик таращился на мальчика и как будто даже слегка шевелил руками-палками... или это просто ветер? Если вот так обойти под забором и шмыгнуть к дверям школы...
- Ага! Это же наш малыш боягуз! Опаздываешь? А со своим товарищем не забыл поздороваться?
Черт! Это те самые старшеклассники. Тоже опаздывают и почти зашли в дверь - но Захара, который крался под забором, успели заметить. Может, покричат-покричат и пойдут себе на занятия?
- Да подожди! Подожди ты! Ты что, стесняешься подойти поздороваться со своим другом? Так мы тебе сейчас поможем!
Старшеклассники сбежали по ступенькам обратно на школьный двор и двинулись к Захару, отрезая его от спасительных дверей. Подошли ближе и начали толкаться - не сильно, но так, чтобы с каждым шагом приближать свою "добычу" к ненавистному "другу" - к страшиле-снеговику.
Мальчик сделал вид, что поддается, собрался с силами - и рванул к дверям. Один из старшеклассников ловко оказался у него на пути и толкнул сильнее, так, что Захар полетел прямо на снежное чудище, потерял равновесие, не смог удержаться на ногах и впечатался головой прямо в снежную фигуру. Лоб обожгло острой болью, и последнее, что увидел Захар - это ярко-красные пятна на грязно-белом фоне.
В приемном покое городской больницы было шумно, людно, и Дмитрий с трудом добрался к стойке администратора.
- Мальчик, Захар. Сегодня к вам привезли. Какой этаж?.. Да, я родственник. Я - отец. Куда мне идти?.. Четвертый? Хорошо. Что с ним?.. Да, спросить у врача. Понимаю.
Отец Захара не стал дожидаться лифта, нашел выход на лестницу и потопал наверх, встревоженный и злой.
Полчаса назад Дмитрий получил от жены сообщение о несчастном случае, и что Захара забрали в городскую больницу. Дмитрий сразу понял: Захара побили какие-то малолетние хулиганы. А этот маменькин сынок, скорее всего, сдачи не дал и даже нос никому не расквасил. И теперь неделю будет бездельничать в палате, и еще месяц - дома, потому что, видите ли, ему синяков наставили. А жена будет возле своего цыпленка прыгать и все его пожелания выполнять со скоростью звука. Тьфу.
Жена застыла на неудобном стуле возле закрытых дверей. Ярко-красные буквы на белом фоне. Реанимация. Черт! То есть малого все-таки серьезно побили?
- Толкнули. Старшеклассники. Он упал, на какого-то снеговика или что-то такое.
- И все? Из-за этого - в реанимации?
- Ударился головой. Снаружи - только царапина. Я видела, меня пустили на минутку, но он... Захарчик... без сознания... говорят, может быть... сотрясение мозга.
Увидеть сына Дмитрию не разрешили. Мол, продолжаем диагностические процедуры, приходите вечером. Жена подтвердила, что, кроме царапины на лбу, других травм у Захара не видела, и отказалась хотя бы на шаг отойти от дверей отделения.
Директор школы очень вежливо, но твердо убеждал Дмитрия, что "никакой драки не было".
- Немного толкались, вот и все. Снег выпал, дети друг друга в снежные кучи толкают, веселятся. И мы так когда-то делали, хе-хе...
Дмитрия аж передернуло от этого "хе-хе".
- Как вы можете утверждать, что не было драки?
- Так учитель видел, из окна, на втором этаже. Он классу дал контрольную, а сам возле окна стоял. Вот он как раз все видел. Не было драки. Вот давайте я вас проведу.
Уставший бледный учитель (математика или что-то такое) подтвердил, что "мальчики просто толкались".
- Я вот здесь, возле окна... один немного сильнее толкнул, наверное, не рассчитал. А там - снеговик...
- Минуточку, какой-такой снеговик? - Дмитрий внимательно рассмотрел школьный двор. Никакого намека на хоть-что нибудь, даже отдаленно похожее на снеговика.
- Так вот же он! - учитель подошел к окну. - Странно. Нету... но точно ведь был! Куда он мог деться?
- Наверное, дворник наш убрал, чтобы больше никто... не натолкнулся случайно, - директор махнул рукой.
- Если убрал, хоть что-то бы осталось. Какие-то комья снега, например, - Дмитрий осмотрел двор еще раз. Никакого намека на то, что утром здесь стоял снеговик.
"Ишь, хитрые какие. Быстренько замели все следы", - подумал Дмитрий и грозно развернулся к директору.
Если в больнице подтвердят сотрясение мозга, я быстро разберусь, кто именно за это будет отвечать. Развели снеговиков... детский садик какой-то, а не школа.
Вечером врачи сообщили, что лучше Захару не стало. Сотрясение мозга как будто исключили, но в сознание сын так и не пришел. Жену отправили из больницы домой, переодеться и немного поспать. Обещали непременно позвонить, если что-то изменится - к лучшему или (не дай бог!) к худшему.
- Это ты виноват. Это все ты, - тихо и на первый взгляд спокойно сказала Дмитрию жена в машине. - Захарчик не хотел идти в школу. Он чувствовал, что не нужно ему сегодня туда идти. А ты набросился, накричал, "три минуты"... и что теперь будет?
- При чем тут я? Несчастный случай. А если бы ты с парнем не носилась, как с хрустальным, он бы не дал себя толкать. Он бы сам кого хочешь толкнул.
- Я тебя прошу, молчи про свои школьные подвиги, а то я за себя не отвечаю. Я это слушаю десять лет. Надоело. Захарчик не такой, он добрый...
- И как у тебя только язык... он там лежит, без сознания, в реанимации... а ты...
Дальше до самого дома ехали молча. И потом тоже не разговаривали. Спать устроились в разных комнатах.
Дмитрий лежал один на большой кровати и думал, что когда Захара выпишут из больницы, то нужно будет серьезно за него взяться. Отдать в секцию рукопашного боя и проследить, чтобы с ним там не слишком церемонились. А через год-два можно будет отдать в военное училище. Чтобы к шестнадцати годам был настоящий парень, а не слабый цыпленок, который сознание теряет на ровном месте.
Проснулся Дмитрий внезапно, от холода. Открыл глаза и увидел, что стоит в одном белье посреди заснеженного школьного двора. Оглянулся с удивлением. Ага, вот же снеговик! Страхолюдина какая... а говорили - дворник убрал.
- Папа пришел, - послышался тихий знакомый голос.
Дмитрий присмотрелся. Возле снеговика, совсем близко, сидел Захар. Руки-палки проткнули мальчика, а рот, сложенный из камешков, злобно ухмылялся.
- Ах, ты, гадина! - Дмитрий дернулся - и не смог сделать ни шагу. Босые ноги будто примерзли к асфальту. Дернулся еще раз, и еще - бесполезно. Упал на колени, хотел ползти - не получается.
- Папа очень сильный. И храбрый, - еле слышно ответил Захар.
- Ну да. Пол-школы побил в свое время, знаю-знаю. А теперь ползает по земле как червяк.
Дмитрия накрыла такая злость, он так сильно напрягся, так стиснул челюсти, что чуть не лишился зубов - лишь бы сдвинуться с места, достать до до этой уродливой твари.
Тем временем с каждой минутой становилось все холоднее, ветер превратился в метель - и Дмитрий проснулся в собственной кровати. Весь мокрый, злой, неспособный даже пошевелить мерзлыми руками и ногами.
- Что за чертовщина? Что за такая, блин, реальная чертовщина?
Утром позвонили из больницы с плохими новостями. Ночью Захару стало хуже: сознание не вернулось, опасно подскочила температура. Врачи разводили руками, не в состоянии определиться с диагнозом.
Дмитрий доставил жену в больницу, а сам вместо работы поехал на прием к знакомому психологу. Без подробностей пересказал сон: мол, какая-то тварь держит сына, и нет никакой возможности его спасти.
- Это стресс. Когда болеют дети - всегда тяжело. Кошмары - частый симптом такого стресса.
Врач выписал Дмитрию легкое успокоительное и дал совет больше отдыхать.
До вечера ничего не изменилось, Захар все так же оставался без сознания в реанимации.
Ночью кошмар вернулся к Дмитрию. Тот же снеговик, который рукой-веткой проткнул сына. Те же безнадежные попытки добраться до твари. Жгучая злость. И холод. Ужасный холод. И скрипучий смех снеговика - последнее, что услышал Дмитрий прежде чем проснулся мокрый, злой и занемевший от холода.
Утром врачи сообщили, что им пришлось подключить Захара к аппарату искусственной вентиляции легких. Сын больше не мог дышать сам. Дмитрию казалось, что он тоже больше не может дышать. И эти ужасные, безумно реальные сны...
Не зная, что он может сделать, Дмитрий снова отправился в школу, к директору. Кричал, угрожал прокуратурой и просто обещал встречу в темном проулке.
Директор какое-то время отвечал вежливо, с уважением к отцу больного ребенка, но потом все же вызвал охрану, и Дмитрия вывели из школы. Охранники порекомендовали держаться подальше от школы и от директора.
Дмитрий с трудом добрался до парка возле школы и дубасил по деревьям кулаками так, что на коре оставались едва заметные кровавые следы.
Когда уже не было сил махать руками, Дмитрий без сил упал на скамейку. Злость, ужасная злость. На директора, который развел в школе бардак. На жену, которая квохтала над сыном. На сына, который вот так пострадал от единственного толчка. На хулигана, который толкнул Захара. На врачей, неспособных даже поставить диагноз. На тварь, которая каждую ночь издевалась над Дмитрием и его сыном и не давала до себя дотянуться, чтоб как следует отдубасить ее кулаками.
Дмитрий понял, что сейчас лопнет от злости. Что злость застряла в груди ледяным обломком... как вдруг послышался до боли знакомый скрипучий смех.
Две женщины, которые просто шли мимо, отшатнулись, почти отпрыгнули от скамейки - и Дмитрий на миг увидел себя их глазами, почувствовал их страх... и вспомнил, что именно такой взгляд видел у сына. У жены. И еще раньше. Давно. В зеркале.
Дмитрий долго сидел на скамейке. И нет, он не плакал. Это просто ветер. И дождь.
В больнице жена точно так же сидела под закрытой дверью реанимации. Никаких хороших новостей. С Дмитрием жена разговаривала как будто робот. Как будто совсем чужая.
Дмитрий осторожно пристроился на соседнем неудобном стуле. Жена неуверенно пошевелилась - как будто хотела отодвинуться от Дмитрия, но стулья были прикручены к полу.
Некоторое время сидели молча.
- Скажи, а Захар... он меня... боится?
Жена повернулась к Дмитрию. На лице сквозь маску горя - удивление. Потом - недоверие.
- Будешь опять говорить, что я над ним кудкудахкаю, и научила отца родного бояться?
- Так он и правда... боится?
- Да. Боится.
Помолчали.
- А ты... ты меня тоже боишся?
- Уже нет. Чтобы бояться - нужно много сил. У меня их больше нет.
- Я говорил неправду. Я не был в школе таким... храбрым. Я был маленьким, слабым очкариком. Меня травили. Отбирали карманные деньги. Рвали и пачкали тетради. Я прятался по углам и мечтал, что стану взрослым... и больше не буду никого бояться.
- И ты сделал все, чтобы боялись тебя.
- И больше всего на свете не хотел, чтобы моего сына травили в школе так, как меня когда-то.
- Ты думал, что запугаешь Захара и заставишь его быть сильным? Это смешно. Страх забирает очень много сил. Я хорошо это знаю.
- Ты простишь меня?
- Не знаю. Я подумаю над этим. Потом, когда Захар поправится.
Жене разрешили остаться в больнице на ночь. Дмитрий добрался домой поздно вечером. Больше всего ему хотелось напиться. Но нет. Время ложиться спать.
Дмитрий проснулся от холода. Тот самый школьный двор. Та самая тварь, которая как будто стала больше. Захар, которого почти не видно. Но... как будто не так холодно?
- Вот дела! Червяк вернулся! Давай, покажи, как ты ползаешь! - Дмитрий услышал скрипучий голос снеговика.
Привычная волна злости.
- Я злой. Я очень злой, - проговорил вслух мужчина.
Раздался жуткий смех снежной твари. Холод. Метель закрутила первые снежинки. Дмитрий вспомнил глаза тех женщин из парка. Вспомнил взгляды жены и сына.
- Я злой, потому что мне очень страшно.
- Интересные новости! Слышишь, мальчик? Твой папка - боягуз!
- Да, боягуз. Мне страшно, что может я и правда слабый и у меня не получится спасти сына.
Метель затихла.
- Надо же, слабак-червяк-боягуз. Даже ползти не может, - скрипучий голос продолжал издеваться над Дмитрием.
- Я очень злой. Твои слова меня злят, потому что это правда. Я чувствую себя слабым, червяком. Но я очень сильно люблю своего сына и буду делать все, чтобы его спасти.
Дмитрий попытался поднять ногу - и в первый раз за все эти кошмарные ночи ему это удалось. Осторожный шаг. Один... второй... поскользнулся, упал.
- Он даже ходить не умеет, только ползать! Смотри, хорошенько смотри, какой червяк твой папка!
Волна злости. И волна холода.
- Я злой. Я злой, потому что мне страшно. Так сложно идти. А что, если я не смогу? Я буду ползти. Червяк... тоже... может... спасти... своего... сына.
Дмитрий медленно подтягивался на руках и понемногу продвигался вперед. Наверное, это выглядит смешно?
- Я злой... да, я злой, потому что не хочу... быть смешным. Но мне... сейчас... все равно. Я должен... спасти... сына.
- Ты почти голый. Что ты мне сделаешь голыми руками? Чудной червяк. Ползет, а зачем?
Волна злости.
- Я злой. Потому что ты прав. Я почти голый. Мне страшно. Я чувствую себя беспомощным. Я доползу и разломаю тебя голыми руками. Я не буду злиться. Я спокойно. Медленно. Без злости. Буду отламывать от тебя куски и бросать их как можно дальше.
Последнее усилие. Еще немного - и можно будет достать до снежного чудища.
Дмитрий проснулся мокрый и весь поцарапанный. В соседней комнате надрывался телефон.
"Хорошие новости. Это должны быть хорошие новости. А если нет - то я буду ползти еще раз. И еще. Столько, сколько нужно. Да, иногда я слишком злой. Но я очень, очень упорный. Ты слышишь меня, сын? Я буду ползти".