Архарова Яна : другие произведения.

Записки оккупанта

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Записки оккупанта
  ...здравствуйте, я - русский оккупант (с)
  ...Есть такая страна - Россия. Бог граничит с ней (с)
  
  ***
  ...уберите ваши ноги! Дайте голову поднять! (с)
  Вариация на тему (на правах вступления)
  у плацкартного сортира люди, принявши по сто, говорят о перспективах - как всегда, известно - что. За окном мелькают дали полудохлой красоты... Кабы нам самим не дали - надо съебывать в кусты. То ли нафиг за границу, то ли в небо на отвес. Слева - цацы, справа - фрицы, впереди - ваще пиздец. В думе бред, в мозгах пороки, дальше ад, война, чума. И железная дорога безысходна и пряма.
  Я сижу на полке слева, рыжекудрый долбоеб, в лапах пиво, сверху небо, я б забыл, да не дает - красит рельсы, льется в лужи, протекает сквозь стекло. Завтра все возможно хуже, но сегодня не прошло. Тянет нас - пока исправен железнодорожный путь. Говорят, что бог не фраер - доберемся как-нибудь - с божьей мощью, с нашей лажей... Как несутся вслед за мной разномастные пейзажи.
  Да - особенно весной.
  
  1.
  ***
  Я убит и не знаю,
  Наш ли Ржев наконец (с)
  Но для неба все живы, а отсюда - бог весть. Бесконечное - "чьи вы" двуголосием рельс. У обочин пространства новодельной Руси, город - вроде, с гражданством, остальное - спроси. Жив на хлебе и квасе и лесной полосе. Разумеется, квасит. Но не больше, чем все. Где: "Зачем умирали?" - не запросят с межи. От вопроса "Где брали?" - до вопроса, чем жить...
  Социально неблизкий я стою на ветру, обвиненный пропиской, что родился и жру всех, кому не досталось. Вот такое говно. И стыдиться достало и гордиться смешно - здесь, над вечным покоем - неуместная прыть. Принадлежность - такое, что с тебя не отмыть. Вспоминаю на прежнем: непостыдно б прожить - там, где вся принадлежность - где и как ты лежишь.
  Облака строят башни. Мирокрай - окоем...
  А в историю нашу... ну - захочет - войдем.
  Пиздец, как не хочется, конечно...
  
  2.
  (в небе примерно над Варшавой)
  И пришла пора, там, где пан пропал, и, куда ни взглянешь, клянешь судьбу:
  тряско вылетать, страшно засыпать, тяжело в ученье, легко в гробу.
  Собираешь в горсть - а кому легко, и иные пакостные слова...
  
  Холодает небесное молоко и над ним просыпается синева.
  Ляжет куполом свыше твоих причин - и сиди, подглядывай сквозь стекло,
  как ложится закат на небесный щит - потому что в этих полях - светло.
  Облака борозда к борозде легли и меж ними - тропкою по прямой -
  "над путем на Запад всея земли"...
  Кто тут шел к победе и кто - домой?
  
  Но глядится небо в земную стынь и влекомы ветром Твои поля,
  если облака Твои в лохмуты - так сквозь них проглядывает земля,
  с высоты - довольно унылый тлен, зябок, жалок зимний какой простор -
  что ни поле, шмат, что ни лес - то плешь,
  города и вовсе какой-то сор.
  
  Где-то здесь - путями всея земли - по грязи, встреч пулям, за окоем -
  шли на запад.
  Падали.
  Снова шли.
  За вот это скучненькое "мое".
  
  Этим долго держатся на земле... что - хватило бы времени на вопрос.
  
  Задолбался ли пахарь небесных полей добывать осколки из их борозд?
  
  3. Февральское. На полях 'Свободы'
  Поскольку ты изначально враг,
  родившись в стране, где совковый путь,
  давай-ка ты пойдешь умирать -
  во имя и как-нибудь.
  
  Удобной вешалкой для знамен,
  Статическим камешком на весах -
  Ты годен настолько, насколько мертв
  Для правды на небесах,
  
  Во имя пресветлых грядущих дней -
  Каких? - да никшни, лежи.
  Поскольку это куда быстрей
  Унылой работы жить.
  
  В слезах о счастье и о борьбе -
  Отпущен ныне. Прощен.
  А жить достанется не тебе.
  Желающих много, чо -
  
  А ты иди, восставай, гори -
  Мы скажем, что ты герой.
  
  Но бог, который твердит 'умри',
  Из той же глины.
  Дрянной.
  
  4. Патриотическое. Местами центочегом
  И все не сразу строится Москва,
  и по чугунке скорый поезд мчится.
  Стихи растут как всякая трава,
  лет так за пять как всякому случиться.
  И не успеешь полежать во мгле
  как тут опять грядет конец эпохи.
  В те лета я гостила на земле,
  от этого весьма болели ноги.
  
  Что нас не убивает - гнет в дугу
  
  передержав которую державу -
  
  идти, землю вертеть как на кругу.
  
  И форма наполнялась содержаньем.
  
  И нам здесь жить, и колокол по ком,
  и что бывает - хуже, злей и гаже -
  все становилось солью и песком
  дорог с таким как есть километражем:
  от как не просыпаться по утрам
  до как не разлюбить тебя, Россия -
  но тряские сибирские ветра
  с полей небесных все же выносили.
  
  Из километров грязи, комаров
  
  и впереди спешащего кретина...
  
  Ах да - и это все-таки любовь.
  Которой держат солнце и светила.
  
  5. Московитская
  Потому как жив - и родился здесь.
   И сегодня буду о том,
  кто безглазым ребенком семи небес
  неуместно - но входит в дом.
  Просыпался буквицей между строк,
  если взяли на карандаш -
  лубяной, окольнейший городок...
  Сердце слева.
  А мир весь наш.
  
  ...Каждый свою вотчину жег и жрал.
  Собирала за вестью весть,
  подбиралась кольцами под Пожар,
  собирала - какие есть.
  Как могла - тянулась - и вширь и ввысь...
  Только всем по семи холмам -
  подниматься над, вырываться из,
  что поделать - катиться на -
  на любую сторону всей страны,
  где верста от версты - верст сто...
  А что взгляду любому и не видны,
  так любовь-то тебе -
  на што?
  
  И когда шарахнет над головой,
  пробивая девятый вал -
  материнской, бабскою, огневой
  (до продажной... не покупал),
  что в моих придуманных городах
  я носил клеймом за версту,
  потому что воздух в Старых Садах
  пахнет морем -
  я здесь расту,
  
  Потому - извиняйте-с, и швец, и жрец,
  и подлец - посмел прорасти
  у обочины здешнего из колец.
  У заставы - как ни крути.
  Взгляд почти на взгляд - с ледяной межой,
  до которой почти дошло,
  по-за той горой, где любой чужой
  ждал ключей,
  получал в ебло.
  
  Кипеш? Половодье. Плеснет - и тишь -
  луг Ногайский земных царей.
  А тебе чего? Ты здесь есть.
  Стоишь -
  с этим портом семи морей
  за спиной.
  
  6. (над сносимыми пятиэтажками)
  Мне избы серые твои (с)
  Дом...из которого я не хотел уезжать (с)
  
  ...И это тоже все мое, где для меня готов ночлег.
  
  Твое немудрое жилье - темно, как грунт, серо, как снег
  полурастаявшей весны с трудом вползающей в права.
  Сюда - ковер, сюда - часы, куда б еще впихнуть диван,
  полную чашу, счастье в дом и в серых буднях светлых дней,
  а там даст бог, и расцветем - вот обживемся попрочней.
  Другой такой на свете нет - весомый повод не сбежать.
  
  Но блин, каких-то двадцать лет - и вновь то смута, то пожар,
  то неизбежный страшный суд, бог здесь, царю не до тебя.
  Однажды это все снесут.
  Дай бог, когда не разбомбят.
  
  Извечный спорт - лежать в золе и рваться из последних жил,
  но мало места на земле оставит дом, где ты прожил -
  полуочерченный квадрат, который скоро зарастет.
  На горизонте - город-сад, вопрос, где ставить горизонт.
  
  Но бог остался где-то здесь, хоть, разумеется, не спас.
  Вставлять стекло, чинить ж/д - последний довод серых масс,
  что уцелеет от огня и окопается на дне -
  простое мужество менять пейзаж,
  как вербы по весне.
  
  7. Возвращавшиеся в Канзас
  Это нудное дело - любить живых, поскучней прополки стократ.
  Автор не наврал - и уже привык, в чем окажется виноват
  пред исчислившей вес, размер и ранг, поразвесившей плоть и дух
  эмиграцией до волшебных стран. Мы бы сразу! А мы бы... ух!
  Здесь-то - слякоть, мерзость, грусть и тоска и обыденный душный ад,
  ну а там-то -радуги, облака... Ну, куда ты ее назад?
  
  Степь одна - на каждого батрака - вправо, влево - какой простор.
  Помнит каждый, кому здесь пришлось пахать: ветер носит обычно сор.
  И из радужной пыли волшебных мест проступает родной Канзас -
  серый, пыльный, скучный... таков, как есть - веский повод хотеть назад:
  время строить, сеять, делать смешно и устраивать балаган.
  У Канзаса пятьсот недостатков, но - он живей всех волшебных стран.
  
  Ну, а эта скучная штука жизнь поворачивает стекло -
  и волшебник, внезапно, труслив и лыс - ну а главное, что брехло.
  А потом повторяет за разом раз - и когда-нибудь убедит:
  у волшебных стран больно рот зубаст и немеряный аппетит,
  все давно построено, на мази - каждый выскользнет несудим:
  ты давай иди, выручай, спаси -
  а потом мы тебя съедим.
  
  Но опять разгребать все это говно, подводить воду, свет и газ
  очень прочной и скучной встают стеной возвращавшиеся в Канзас -
  ну, что там на этот раз выносить? - мгла, война да желтый туман...
  Пока милые девочки льют бензин в ожиданье волшебных стран,
  Элли снова вскапывать чернозем,
  пригодится.
  И под окоп.
  Как обычно, вынесем. Донесем. Что поделать (не пулю ж в лоб).
  
  За седыми горами, от сих до сих собирается ураган.
  Ну а там опять хоронят своих. Близ гарантий волшебных стран.
  
  8. Подорожная про подмогу
  Ефиму Егорову
  
  Но где бы ты спросил: но, боже мой, зачем -
  до сложных рефлексий, увы, недоразвился.
  Подмога не придет, останешься ни с чем -
  стоять там, где стоишь, годиться, где родился.
  
  Все это господам - их снежные полки,
  дележка на кругу орлов и виноватых,
  ну а тебе чего - встань, сделай, огреби.
  И то хлеб, что свинец лучшает. И лопаты.
  
  Вранье же как всегда - втекает сахарком,
  да лупит кулаком - гляди, ребята, во бля!
  Но долго все чинить за красным петухом,
  слетающим с руки при первом вопле "воля!"
  
  А там тебе опять - дороги в сто ветров
   и тьмы хлябей земных для пеших и для конных.
  Перекрестившись - в ров,
  отматерившись - вброд,
  подмога не придет, пиздуй уж потихоньку.
  
  Где вся твоя земля, другой которой нет,
  уходит из-под ног - то льдом, то снежной кашей...
  То дивные цветы, что прорастут и в ней,
  то мерзлый глинозем, в который тоже ляжешь.
  
  А за твоей спиной, у черта на рогах,
  восходят кое-как, травою у порога -
  незваные мосты, чужие города.
  Подмога не придет.
  На кой тебе подмога.
  
  9. Сонная, возле Кашина
  Но если спросят - где тебя начать, то где-то здесь, в путях твоих проточных:
  безвременье, разлитое в "сейчас", лабазник с иван-чаем у обочин,
  поля да перелески - спи, не спи, трясись, ищи рекламные плакаты...
  Застывшее в корнях моей земли безвременное летнее "когда-то",
  разлитое на сотни лет подряд, чтоб с явной неохотой расступиться.
  
  И три-четыре дома поглядят: а, жив? - иди себе, чем тут гордиться,
  пройдешь - а нам пахать над этим всем. Пройдешь - и проходи себе, прохожий.
  Пошел - иди, иди пятьсот км - все будет то же,
  то же,
  то же,
  то же...
  
  Поля, три взгорка - дали - лес, лес, лес - оно тебя и вылепит, не глядя,
  недолжным продолженьем "даждь нам днесь", упертым, словно "не отдам ни пяди",
  одно такое место на земле - потом уже - глагол, добро и люди...
  И кажется, живи хоть тыщу лет, все будет здесь.
  
  И здесь, конечно, будет.
  
  10. Рефлексийка про нацхарактер
  ...но на самом дне, где больше не мерят мерой, где едва найдут - воздавают во что кладут - все ж из хмурой породы, врастающей в этот серый - хрен тебе, а не чернозем! - неподатливый скудный грунт, бесконечным кругом земным, что тяжел и прочен - от родного порога до жирной чужой межи, где всего в надел - болота, комли да кочки - и все время что-то надо бы пережить, запахав соблазны бунта, костра, побега, - а, пускай горит! - перемелется и зола - равнодушным упрямством ржаного зерна, что растет под снегом, вымокая нафиг, если зима тепла, и всем сложностям мира отвечает простым, как лапоть: "Чо, опять? А, ладно - небось запихаем на свой шесток", - из породы, что очень паршиво умеет плакать, но умеет пить и двигаться на восток.
  И из всех земель, из золота и лазури, из цветов и трав и отрадностей для души - возвращается вспять, к себе на одну шестую - и заходит, как ключ в замок: продолжаем жить.
  
  11. ...вроде годовщины
  Среди рутинных дней обычнейшего года
  и перспектив таких, что выбери да брось
  хотели победить, боролись за свободу.
  Конечно, обрели.
  Конечно, понеслось.
  
  Всем тесно на земле под воздухом единым,
  а небу наплевать - а как плюется высь,
  а там, где нет земли, одна трава и мины -
  поди найди тут смысл.
  И ты находишь смысл.
  
  Ты больше не в счетах обычнейшего века -
  и чёрту по рогам, и с Господом на ты.
  Но строги и просты пределы человека -
  от лесополосы до городской черты.
  
  ...И кто кому тут брат, и кто такой тот слава
  и некого позвать
  и кто кому простит.
  
  А поле велико, озорно и кроваво -
  не перейти его -
  и как не перейти.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"