Крысоловские песенки

Песенка Крысолову
Дом у Дороги, где счастье - ушло,     
Верящий редко да метко,                     
Стылого вечера темень - крыло,       
Некто в зеленом и детка.                      
Дом у Дороги, основа основ,
Час приближения дали...
 - Здравствуйте же, господин Крысолов!
Как,  - вы меня не узнали?

Было, как было - не помню, когда, -
Небо, которое выше,
Проще и слаще казалась вода
Серого неба и крыши,
Блудным ребенком рванулась на зов - 
Вдаль, за иные пределы,
Но,  - извините меня, Крысолов - 
Я утонуть не сумела.

Память пройдет и беда отболит:
Мы слишком страшно играли.
Дальше? - столетья звенели навзрыд,
Дальше? - а дальше не знаю.
Каждый из нас изначально отпет,
Зря что ли нас разделили
Тысячи Рейнов и тысячи Лет?..
Как, - неужели забыли?

Если не песня лгала - инструмент,
Вас ли просить: "Помоги мне!"
Да, я любила вас - тысячи лет,
Дальше полюбят другие.
Было, как было - зима да сума, -
Думалось, верилось, мнилось, -
Вы извините меня, я сама,
Петь за века обучилась.

Дом у Дороги, единственный дом,
Где-то над "верно" и "ложно",
Это рассвет прикоснулся крылом,
Спите, Флейтист, еще - можно.
Дом у Дороги, основа основ,
Час приближения стражи...
Вы извините меня, Крысолов,
Но ныне - очередь ваша.


***
Та страна называется  - далью...
М. Цветаева
Было - небо: седою сталью,
Позабытые города.
Та страна называлась... далью,
Оказалось, она - вода.
Было - счастьем, цветными снами - 
Убивающим без прикрас.
Выбираемое не нами,
Выбирает вернее нас.
Повторенье былого взлета
В черный час вековых тишизн
На попытку труднейшей ноты,
Именуемой просто - жизнь.
Или сами себе пророчим
Рябью улиц и лжой минут?
Лжет не слово, а голос... Впрочем,
Там не судят, а здесь - не ждут.
Мудрено ль оступиться гранью?
Век не выдал, да бог не спас.
Та страна называлась... далью.
Чем окажется в этот раз?
Нерасчетливость многоточий
И отчетливый звон монет... 
Та страна называлась... Впрочем,
Лжет не музыка - инструмент.


Заговор Дороги
Колесом-дорогами,              
Пройденными сроками,
Выбирали - верили,             
Выбирали - ведали,
Чашей полной мерилось...   
Ведалось - не верилось.

Все дороги дороги,
Колесом да под ноги
Катятся-покатятся,
Чур, потом не каяться!
Ветром на окраинах
До земель незнаемых...

За "вольны", за "верны",    
За четыре стены
От весны до войны,
От струны до вины.
И пути не плести,
Закрестись - отпусти.
Уходя - уходи,                     
Уводя - уводи...

Полночь ночью вьюжила,
Чтоб дорогу кружевом,
Верила и метила,
Чтоб дорогу петелькой,
Перехлестом тронула,
Чтоб дорогу омутом.
Чтоб дорогу - омутом:
Пропадать, так пропадом
До чего потребуют,
До последней небыли,
Запросто не выставят,
Как ответишь истово:

Мерили не мерами...
-	Как любили? - Ветрами.
-	Как любили? - Свистами	
-	Как губили? - Истово.
Верилось да лапалось.
Чтоб потом не плакалось.
- Засветло не выпустим!
Запросто не выкрестим,
Было, только минуло,
Было, только сгинуло.
Будет по заклятию: 
Ляжь, дорога, скатертью

До страны-тишины.
Где ни слов, ни стены.
Ни весны, ни войны,
Ни струны, ни вины.
Так прости-отпусти
Через тридевять пути,
Уходя - уходи.
Уводя - уводи...

Колесом-дорогами.
Пройденными сроками,
Выбирала - смело так,
Выбирала - ведала.
Над дорогой - зарево
Выбирала - знала ли?

Все дороги дороги,
Колесом, да под ноги.
По другим порыскивай,
Ныне не разыскивай,
С пламени ли, с пашни ли - 
Не была, не спрашивай! - 

У страны-тишины
Ни "вольны", ни "верны"
Ни весны, ни войны,
Ни струны, ни вины,
На последнем пути,
Закрестись-отпусти.
Уходя - уходи,
Уводя - уводи

Колесом-дорогами.
Пройденными сроками
Ни любви, ни гибели.
Не было ли, было ли?
Большего не требуют
Над дорогой-небылью.
Позади - впереди
Ни "пусти" ни "прости"...
Уходя - уходи,
Уводя - уводи...

Уходя - уходи,
Уводя - уводи...


***
Вьется в небо лунный свет               
По обочинам Судьбы.                      
Говорят, что Смерти - нет:              
Если верил, значит, был.                  
Позабыл или простил? -
И, куда глаза глядят...
Неужели ты забыл, 
Что уходим, уводя.

Мог бы быть, но вышел срок,              
Мог бы петь, но вышло время,            
На обочине дорог                                  
Поравняй меня со всеми.                     
Век обид и век отрав,
Между чудом, между худом,
Я пока еще не прав,
А скорей всего - не буду. 
Прям и честен, как звезда
Над обманчивым закатом,
Над дорогой в никуда,
А потом еще куда-то.
Ни тоски и ни надежд,
Нить дорог - с земли да к звездам.
Ах, потешь меня, утешь,
Но похоже - слишком поздно.

Не прощен и не судим,
Ни путей и ни страстей,
Вился в небо черен дым
Через тридевять путей,
Вился в небо черен дым
Над полосками дождя,
Неужели ты забыл:
Мы ж уходим - уводя?

Не считай мои грехи,
Предоставь их божьей думе,
Не прощай мои стихи:
Я пока еще не умер.
Все прибрав и перебрав, 
Не разложишь по основам,
Я пока еще не прав
И не назван - Крысоловом.
Дальше - край и ад, и рай,
И почти уже не страшно,
И что хочешь, выбирай, 
Только, в общем-то, неважно.
Мог бы быть, но вышел срок? -
Подожди иного срока:
Над обочиной дорог
Вьется новая дорога.

Потеряем снова след,
Позабудем и простим.
...Вился в небо лунный свет, 
Вился в небо черный дым,
Чтобы верить, чтобы быть,
А потом - тебя простят.
...Чтобы снова позабыть,
Что уходим - уводя...  


Рыжая - Флейтисту
Запретного синего неба - на самую кроху,		
Осенним неласковым ветром - без лжи и без флейты,	
Зачем мы придумали сказку про эту Дорогу?		
Никто нас не звал, и возможно - никто не посмел бы...
Темнели глаза у глядящих в пламя - и вновь,		
Да как тебя звали, милый? - Но нас не звали.		
Всех, отданных ветром на ласку чужих костров,	
Нелепых детей страны, что зовется - Далью,		
Седьмого края, где ветер кроит края,
На самый взлет, только верить нам - все нелепей,
Ведь я не бог, а вернее - ведь бог - не я,
На нас на всех мало места в едином небе.		

Сходили с ума мудрецы у подсчета пороков,
И вновь возвращалось все к фразе, что не было смысла.
Зачем мы придумали сказку про эту Дорогу,
Ведь все могло выйти - и шито, и крыто, и чисто?
Ветра возвращались к нам - грохотом под ребром,
Смеялось небо в ответ - жгуче-черным дымом,
Твоей ли сказкой развлечься - твоим костром
Летело время. Куда же ты, странник? - Мимо.
Так пламя саднило в сердце, кроя крыло,
Для нового взлета - на радость Добрым Прохожим,
А я не бог, и скорей всего - мне повезло,
Быть сказкой о той тоске, что придумал - кто же?

Но тщетно считают следы у последних итогов.
На взлет? - Но послушай, погода нелетная, штурман!
Зачем мы придумали сказку про эту Дорогу,
А после забыли, так кто же и кем тут придуман?
Случайной улыбкой счастья забыть печаль,
Так что же - опять на площадь, к честному люду?
Какой это город? Не знаю. Но не прощай.
Здесь нет легенд, но про нас они, кажется, будут.
Покамест - ветер, да в путь - от меня до былья,
Покамест ветру смеяться над сказанным словом.
И я не бог... А жалко, что бог - не я,
А впрочем - да я вам и так напою - такого!

Потом - возвращайся - стоять у чужого порога,
Считая путей перекрестья от вздоха до взгляда...
Зачем нас придумала сказка про эту Дорогу,
Мы сами не знаем. И, в общем-то - так нам и надо!


***
За собой позвать - не умею: я не знаю, куда ведут.		
Подарил бы хоть кто-то веры - не на много, хоть на лоскут.	
Были - сотни дорог на свете, были сотни богов на них,		
Только мне не досталось верить: для сомнения нет молитв.	
Суесловить и прекословить, очевидно, как мир старо,
Над навязанною любовью - полюбовное не-добро.
Постигал разуменье божье, и платил за все по цене,
Но безбожное бездорожье для любви оставляют мне.

Не всем травой муравушкой расти-цвести до времени,		
Как вышел сеять сеятель, ладошкой зачерпнуть - 		
Меж пальцев - да в канавушку, в бурьяны, темень, тернии,	
Сама, или так выпало - а там как хочешь, будь.		
Скажи, и кто по росту мне, с каким мне ладить временем?
Скажи, а я ответствую, что мне не по пути.
Прости же мне, о господи, не быть мне добрым семенем
На гладком ровном полюшке: мое - перекати.

Просыпаясь однажды прежним, не упомнить богов и лет.
Для сомнения нет надежды - только ветер, летящий вслед.
Правил правдой и правил лажей, правил мороком и виной,
Непутевый, босой, бродяжий ветер - в сердце и за спиной.
Возглашали иное право - перекроем да по краям,
Заводили меня в канавы, зарастали меня в бурьян,
Ветром гладили против шерстки, выводили опять на свет
Перепутья и перекрестки - для дороги дороги нет

Какие судьбы прочены - святые, бесполезные?
Надеялась, что минует, да грянула гроза:
Не торной ровной тропочкой - по лезвию, по бездне ли
Ходить от края к крайности - а может быть и за.
Последний перекресточек - а небо снова серое,
И сказка снова сказана, и все не по плечу.
Прости же мне, о господи, что я в тебя не верую,
Что камешком за пазуху ложиться - не хочу!

За пределами светотени, решены где и сочтены,
Для сомнения нет сомнений - в двух шагах до любой вины,
В полшага до любого бога - а не выведет по кривой:
Обернешься - а там дорога порастает опять травой.
Эх, кому б надавать по шее - пересказам и словесам!
За собой позвать не умею - уходи за собою сам.
У причала любых печалей - головою да в лебеду
У сомнения нет начала, не расстраивайся - приду...

Погоды все - нелетные, и все дороги скатертью,
Куда ж по краю крайностей - еси не колесить! 
Когда ж меня нелегкая снесет - к такой-то матери
Немного потребовать, ну а - чего просить? -
Долготерпенья божьего - моей молитве матерной,
Долготерпенья чертова - на все века окрест.
Катись, моя дороженька, узорненькою скатертью,
За пазухой у господа на всех - не хватит мест.


***
Все звезды - горохом. О господи, полог не плох,	
А все остальное - игра в искушение шансов.		
Простишь мне, апрель, одержимость звездою дорог? - 
Гитару, бухло - и два годика: на отдышаться.		
Совсем не земная - чудная, чумная юдоль,
На что соглашалась - не знала: наверно, по дури - 
В княжении ветра - моя незавидная роль,
Извечного третьего в споре меж словом - и бурей.

Считай по огрехам - так что тебе выйдет не грех,
Считай по победам - так что тебе станет наградой?
Куда возвращаться? Плацкартное небо на всех,
Хлебай допьяна! - ну а там - ни поста, ни приклада.
Мое место - пусто. Стреляй - и смотри, не промажь!
Прости, мое время, неловко стрелять на параде?
В княжении слова - моя беззаконная блажь
Извечного третьего в страсти огня и тетради.

Не всякий был правым, но каждый считал, что таков,
И спасся, укрывшись в нору под особым резоном.
Зачем же ты, время, торопишь своих седоков,
Когда твои вехи на той стороне горизонта?

За что расплатиться - считай до последней трубы - 
За кровь с кипятком, за слепую господнюю ссуду. 
Два года на выдох - а дальше - ветра на дыбы,
Извечным протестом, похожим на "больше не буду!"
Игралище ветра - мое: то ли рдянь, то ли дрянь.
Спроси за кого, но похоже, тебе не ответит
В княжении смысла моя неизбывная дань
Извечного третьего в рифме меж "ветер" и "Смерти".

Два года - два вдоха... Прости, не запомнишь седой,
Чего ожидали шальные крыла - не асфальт же?
Простишь мне, апрель, одержимость дорожной бедой,
К пределу всех станций, пределу предела - и дальше.
Дороги срываются. Дальше - держись, отвяжись?
Что толку, когда само время вело под конвоем,
Монеткой на карту - мою незавидную жизнь
Извечного третьего... Время, а были ли - двое?

Песенка про Апрель
Что, покамест не умер? - Жива. - Захлебнись синевой,		
Рваным ритмом колесного стука - по небу в канавах - 		
Мой нелепый апрель охраняет меня, как конвой,		
От извечного неба, что ждет - где шаг влево - шаг вправо.	
А пока - за серой сталью,	
То ли небо, то ли птицы,		
А пока - за этой далью 		
Перегон Ветров - не снится,	
Только перестук колесный:		
Подожди, еще не поздно...		
А пока еще не поздно,		
А пока - не вечный пост нам,	
Что там было, что там будет?
Тыщи правил понарушив,
Зажигать чужие звезды,
Подбирать чужие души,
Заплетать чужие судьбы...		

Что, покамест не продан? - Жива, и пока - не берут,
А пока небеса подчищают расстрельные списки,
Мой нелепый апрель подбирает мне странный маршрут,
Где до цели опять далеко, а до осени близко.
Будь собой - тебе простится,
Из последнего вагона
Брось монетку - возвратится,
Откупится от Харона.
Подожди, не досказала,
Нас пока еще так мало!
Нас еще пока так мало...
Узелки судьба вязала
То ли крепко, то ли хлипко.
То ль больнее, то ли глуше,
Бродит Осень по вокзалам
Собирать чужие души,
Как порожние бутылки

И опять - отпустил на поклон стороне всех сторон
По стреле рельс к востоку - извечной дороге за солнцем
Мой нелепый апрель, безнадежный последний патрон,
Оставляемый сменщику - осень сама разберется.
За игру ли? - За неволю,
Чем с меня попросишь, ветер?
На черта мне эту долю - 
Сборщик душ, игрец со Смертью?
Подожди, еще не вечер,
Но от этого - не легче.
Подожди, еще не вечер,
Подожди, еще не вечность,
У какого бы там края
Разгадать, кто из нас спятил?
На последней, не конечной,
Встретит Осень в старом платье,
Что, жива? Жива ль - не знаю...

Только право, а толку мне в том, что покамест-то - не?..
С рельсов нету - ни влево, ни вправо, есть - только с откоса.
Мой нелепый апрель процарапает дырку в стене
И окажется снова за ней только небо - и осень.
А пока - путей скрещенья,
Перекрестки - вечность, ветер...
Где поверить в возвращенье
Посложнее, чем в бессмертье.
В час последнего накала
Подожди - недосказала!
Сбившись - посчитай сначала,
Что еще недосказала?
В час последнего распыла - 
Перекрестки - вечность, ветер...
Бродит осень по вокзалам,
Наслаждаясь круговертью... - 
Как там рифма - я забыла?


Песенка неудавшегося Крысолова
Что ты приготовил, век мой? Нам невелика награда.  		
Извечно цена ответу - окраина да ограда.	   		
Но ныне - иная смета, а раз не влезаешь в график - 		
Картонный чехол на флейту, и, знаешь, - катись-ка на фиг! 	
Фатально незапрещенной тефлоновой сковородкой - 
Мой век - вполне просвещенный, мой век - вполне благородный
И вдаль пропадала вчуже тоска по твоим вокзалам...
Да ладно, бывало хуже, и даже подлей - бывало.

Дружочек, сгнили отмазки, подряд развенчались страхи.
Нам всем не хватило сказки с финалом у грязной плахи, - 
Вдоль века брели чужими и с веком играли в прятки...
Что делали в мире? - Жили. А впрочем - и то навряд ли.
Жгли жизни, а жизни тухли - из лейки полив печали,
Потом - курили на кухне, творили миры за чаем,
Мол, каждой твари по паре, мол, каждую крышу сдвину,
Сражались в собачьей сваре и сносно швырялись в спину

Не камнем - всего лишь грязью, не больно, но очень точно...
Чем дальше - тем непролазней, чем дальше - тем худосочней,
А дальше - уже тоскливо, по правилам декораций:
Полжизни утром за пиво, а лучше б - не просыпаться!
Мы столько к себе приврали - самим не упомнить сразу,
И вешали, как медали, себе - кто трассу, кто расу,
Кто где-то первое место, кто - поезд прошедший мимо,
Кто сказки, кто переезды - и все выходили в примы.

В извечном конце эпохи - что спор меж рожей и кожей?
Мы, в общем, были неплохи, мы были вполне похожи,
Хоть каждый обвыделялся, а все-таки был таким же...
И кто был умней, тот сдался, кому повезло - тот выжил,
А прочим остался - ветер, развеянный в целом мире,
Смешная игра со Смертью в отдельно взятой квартире, - 
Ну что же, тоже поступок - поверить вчерашней лаже! - 
Порой умирали - глупо... Как умно-то - не подскажешь?

Ах, наше вечное детство - седьмая луна в стакане - 
Нелепое диссиденство - по фиге в каждом кармане,
Встречание по одеже да стрелки на полшестого...
Виват, Бургомистр! - похоже, вы здесь победили снова.
И век принимал все фиги, и век отметал все взгляды...
Про нас не напишут книги, забудут - так нам и надо!
Подтоплены грязной Летой, забытые в одночасье...
А флейта? Причем тут флейта? - Я не Крысолов.
К несчастью...

***
Возьми свою флейту, братец, и вслед за ветром - лети в рассвет, 	
До новой встречи, иного места - запомнил дату?			
Вас много по свету, словно дорог и песен, летящих за солнцем вслед,	
Но не моя вина, что здесь любые рельсы летят к закату.	
А ты, уставший, и ты, отставший от поединка с своей судьбой,
К чему - напрасно, ведь споришь с веком, не с небесами...
И, не заметив ни слез, ни смеха, мне бы позвать и  тебя с собой,
Но не ответ, а вопрос, и на костер не берут, а остальное все - сами.
В далеке обид, где земля горит,	
Над чужими красками - башнями,	
Путаться ветрам в золотой пыли,	
Ласковой, веселой, ненашенской.	
У какой беды в поводу иду?
Ни забыть-избыть, ни заклясть-назвать,
Я прекрасно знаю, куда я иду,	
Потому и не стану звать...		

Неси крест свой на помойку: такому веку оно не в цвет,
Не бойся - легок, поскольку довеку был картоном.
И бесконечность градаций грязи - все наши игрища в Тьму и Свет,
А настоящее бьет - по голове побольней, и, в общем, нам не знакомо..
Мы наигрались и с тьмой и с светом, мы с самим богом вступали в спор - 
Картонный задник, и представленья давали ходко.
Но прав, наверно, бывал сказавший, что слишком дорог для нас костер,
Причем тут пули? - куда дешевле тоска да водка...
У последних бед подойдет предел
Над моей всевышнею придурью.
Не спроси меня, как ты это пел,
Я ведь все равно это выдумал
И опять - взахлеб ворожить беду,
Забывать ценой, покрывать виной,
Я прекрасно знаю, куда я иду...
А потому - не ходи за мной!

В мой час растраченного накала - не обернуться, и не спасти,
Какой тут город, какое слово, какое небо?
О, не прельщайся мною, сей малый, ведь сзади пусто, а впереди
Такая темень, что может - вечность, а может - небыль.
Возьми свою флейту, братец! Но в опостылевший счет времен,
Вписаться снова - забытой искрой в подсчете судеб.
До новой встречи, иного неба, иного слова, иных времен,
И новой веры, что эта встреча когда-то - будет... 
Вальс старого парка 2
(Отсюда вывод: крысоловщина - явление сезонное!)
В двух шагах до весны, в двух шагах до последнего края,	
"Легковесна - удержит!" - и смехом на тающий лед.		
Ваша светлость! - а может быть, темность? - я Вас поздравляю	
С этим мартом, которого нет, но который придет.		

Переписывать жизни свои - выпадало немногим.
В книге жизни отточием, танцем на мартовском льду.
Мой владелец бесхозных судеб, Благородный Дороги,
Навязавшийся мне - то ль в братья, то ли в вину, то ль в беду.

В этой странной и грустной игре порасписаны роли,
И наверно, за нас, и наверно до нас за века.
Ваша светлость! - а может быть, темность? - поздравили б, что ли:
Я, покамест, жива. Вы оцените это "пока".

Рассыпаются ложью и лжой наши многие лета:
Многоводные Леты расколоты нашей зимой.
И не надо мне про: "На заре ты услышала флейту..."
Я ее не услышу. Мне снова придется самой.

Нелады у нас вышли с всевышней любовью до гроба:
Не хватало костров, оставались следы средь травы.
Но я петь научилась - кто лжет? Очевидно, что оба
В тот единственный час, где зачем-то с тобою на Вы.

Этот час как другой, он был начат, и кончен, и прожит,
Легковесным отточием, строчкой в тропе на восток...
Ваша светлость! - а может быть, темность? - а может - все... Может
Нас здесь не было, брат, - или князь - или черт - или кто?


***
А собственно, никто не выбирал
Ни слов своих, ни правды и ни бога.
Давала крюк, смеялась, что игра,
Твоя излишне-торная дорога,
А ветер позади сметал следы,
Меняя первый день и день последний.
Ни правды, ни надежды, ни беды,
Ни холодка воды твоей осенней,

Ни шага за последний свой предел
Из череды надежд переуступок.
А собственно, никто и не хотел:
Всерьез в бессмертье верить - слишком глупо -
Сквозь правила всевышней маяты,
Не доверять навязанности истин,
Стирать следы и зажигать мосты,
И уходить за все слова и смыслы,

Ступая на натянутый канат,
В тот странный час, где все, наверно, вышли,
Все площади внизу - и все молчат.
Прости, отсюда слишком плохо слышно.
И выбиваться из последних сил,
Не подавая - вида и ответа.
И, собственно, никто и не простил
Ни лезвия, ни осени, ни Леты.

Когда-нибудь, в начале всех начал
Не отвечай, останься там ничейным!
Никто не выбирал и не прощал
Пустого упованья - без прощенья:
Законы бытия видать в гробу,
Раз больше ничего не остается.
Чем ярче разглядишь свою судьбу,
Тем проще знаешь, как звучит: "Придется!"


Легковесность - 2
Пришла - от предела, почти никакая,
Отчасти - стебаясь, отчасти - сдыхая - 
Поставь меня раком, впиши меня в график,
Согрей меня насмерть, пошли меня на фиг!
Несладок дележ переделов предела,
Что делать  не знаю, но что-нибудь сделай!
Впиши меня в рамки, оставь меня прочим
В прибежище правых - строке покороче.
Не говори себе, что выйдешь червой - 
На все моря найдется свой отлив.
И что мне делать, ироничной стерве,
Где каждый так свирепо справедлив?

Забудь мою полночь, буди меня утром,
Учи меня верить, не так уж и трудно,
Кто тут вознесенный, кто тут перечеркнут,
Какому-то богу, какому-то черту,
Какому-то раю, какому-то дому,
Какому-то веку - не знаю, какому,
Что не выбирала: меня не спросили,
Прибежищу правых - строке покрасивей.
Авось тебя на кухнях не прокурят
В потерянный, неправедный мотив,
Ах, что мне делать - безнадежной дуре,
Где каждый так оправдан и красив?

До черта ж достанет как лаюсь и маюсь!
Быть может - поверю, заткнусь и покаюсь?
Ни правды, ни лада, ни чуда, ни худа -
Быть может, поверю? Быть может, не буду?
Скорей же - устав от фатальнейшей фальши
Пошлю тебя к черту - и трогаю дальше
К ветрам в передряге - какому на ужин?
В прибежище нас - не к строке, но к чему же?
Останешься в своей запетой теме: 
Все первые - туда, за окоем...
А что мне делать, легковесной шельме
На двадцать первом веке - не моем?


***
Ты остался, как сталь: безысходным: "Не надо - не жаль же!"	
Я осталась тебе - безупречнейшей рифмой на "ветер".		
Для тебя и меня - есть одно невозможное "дальше",		
Как его не зови - нечто вроде неверья в бессмертье,		

Бегом - замкнутым кругом меж богом, порогом, балконом
В междумирье и -верье - не знаю, что больше безумно.
Напиши мне свой век на обложке последнего тома,
Я, конечно, приду - если нас допускает цензура.

А она не допустит. И кончился праздник напрасный.
И - спустя рукава, потому что никто не увидит,
Бинтовать ли беду идиотскою лентой атласной?
Все равно не болит... Ни черта у нас, княже, не выйдет!
Исполать же тебе - за весь смысл, рассыпавшийся пеплом,
На руках доносивший до пропасти - к самому краю.
Что понятье "жива", применимое к нашему небу
У игры дураков с невозможным - когда отпускает,

И смешны упованья былые: вернуться, простится,
И молиться каким из всевышних на завтрак и ужин?
Напиши мне свой век посредине горящей страницы!
Я, конечно, вернусь! - если не испугался: сгорю же.

Только там, в безнадежном за гранью какого-то века,
Где гореть отучили, поскольку пришлось не однажды,
Где все реки текут - и впадают в одну только реку,
Беззаконную реку, в которую можно - но дважды.
Это было нигде. И поэтому - все это было,
Вроде  ветра в лицо за сто лет как заложенной дверью
И встает тень за пятым углом - позабытого мифа:
Ты не веришь в последние жертвы? Я тоже - не верю.

На причине причин - там где сердце срывается с бега,
Безнадежной, банальной рифмовкой - зато безупречной.
Нарисуй мне мой дом где-то за бродом в огненных реках,
Нарисуй мне мой дом!


Похмельная объяснительная
(Легковесность 3)
Каждый ребенок обязательно должен учиться отползать - придется.
Межлокальная контрабанда
Жаль, некому сказать: "Держи меня!" - 
А то, боюсь, настолько легковесна,
Что, только время чуть пройдет по кругу,
И если приподняться чуть повыше
Над выбором меж богом и порогом,
И если там внезапно будет ветер,
То унесет меня в такие дебри,
Докуда точно поезда не ходят,
И рельсы не пускали свои стрелы
От расстоянья в небо - через сердце
Мое...
	Да, боже, в чем я виновата?

Я ничего не выбирала, боже,
Я с первым словом знала, что придется
Так постигать твое немилосердье,
Идти - и обжигаться тридевятым,
Идти и помнить: "Мы тебя не примем!",
Быть легковесной - чтобы получалось
Идти тем, что заведомо не держит,
По злому льду, что ноября, что марта,
По пламени костров твоих, и прочим
Вещам, не предназначенным к хожденью, 
По тонкому мосту - острее бритвы
Идти, и помнить: прочие - спасутся,
А ты идешь такой кривой спиралью,
Что вдруг проснешься - под девятым кругом
Уже без оправданья и защиты
И скажешь: "Блин! Опять я так и знала!"
Быть легковесной - есть бежать по небу,
Держась одним неверием в бессмертье,
А как в него, проклятое, не верить,
Когда такая бездна под ногами?
Быть легковесной - знать: земля не держит,
А если так, то с каждым шагом дальше
Есть не асфальт, а зыбкая трясина,
Которая вот-вот меня затянет,
И оттого, задрав башку дурную,
До самого предела дальше-выше - 
"Куда глядишь?" - о, Добрый мой Прохожий,
Ищу. Ты видишь небо? Я - не вижу.
И наплевать на сбитые коленки! - 
За двадцать три пора б ко мне привыкнуть,
Раз силы есть приказывать покамест,
Что утро есть - и надо просыпаться,
А потому - иди поосторожней
В своем пути - от слова и до слова,
Простукивай - а вдруг там, дальше - бездна?
Точно слепец, идущий по карнизу.
Пусть бег по крышам - развлеченье зрячих,
Но это выше, выше, выше, выше,
Там, где уже не видно и не слышно,
И я слепа. А значит - не сорвусь.

На самом деле - все гораздо проще.
Такой дождюка может - только в мае,
А под дождем любить весь мир сподручней!
Ревмя б реветь - а я смеюсь.
			И шлепать
Армейскими ботинками по лужам,
Вполне себе банально легковесной:
Все пятьдесят с копейками кило.
И слушать о стишках своих - словечки,
Что я не довожу их до финала,
А как мне доводить их до финала,
Когда к финалу - только-скажут-можно,
Когда к финалу: слов-уже-не-будет
В каком-нибудь реально тридевятом
Том мартобре - но с временем и местом,
Иду через всю жизнь, не обернувшись.
...Быть легковесной - есть не верить в пепел,
Холодным утром выпавший на город
В тот час, когда все искры догорели.
И твердо знать: здесь все тебя забудет.
Но можно ль быть настолько легковесной,
Чтобы на Тоске-по-Дому удержаться?

И некому сказать: "Держи меня!"


Продолжение дуэли
Считать отпущенный срок - пока ветра не велят.
Но у нуля всех дорог есть шанс - вернуться к нулям,
Где за земной окоем - где поднимается дым - 
Уходит время мое, что не бывает - моим.

Считать Особый Резон не доверяют часам.
Молчи, седьмой горизонт: я тебя выдумал сам.
Когда не видно ни зги, то кто подводит итог
Двадцатьтрехлетью тоски по перекресткам дорог?

Так повелось на веку - и не тебе изменять:
Латать кривую строку, что обошлась без меня,
Все звезды с неба драть в горсть - к чему еще не готов? -
Идти по времени вкось, не оставляя следов.

А может - струны порвать, раз так видал все в гробу,
Поймать последний трамвай, идущий ночью в Судьбу.
И если есть тебе бог - то вряд ли он сохранит
От перекрестка дорог - краев, где время - стоит.

Покуда ветер в груди еще выносит крыло,
Пока команда: "лети!" не стала воплем: "За что?!"
Перескочить потолка трижды закон мировой
Пока кривая строка тебя выносит кривой.

Пока не вспомнил ты сам знакомой истины ложь:
Молчи, седьмая верста, ты никуда не ведешь!
Кто в перечеркнутых снах не понапутывай черт,
Но потолок всегда прав, ну а асфальт - всегда тверд.

Считать отпущенный срок - да не твоя ли печаль?
Но у нуля всех дорог есть шанс - сначала начать.
Где все подряд до краев... А где-то там, за края,
Где дремлет время мое,
Где дремлет время мое,
Что обошлось - без меня...


Монолог моему веку (Недо-крысоловская)
Ошиблись, батенька: верещу, грехи считаю напополам.
Зеленый бархат моих кольчуг снесен в помойку, как старый хлам.
Учусь делить свою злую грусть в разнообразную ерунду.
Но если завтра с утра проснусь - то, очевидно, от вас уйду.

Где карты веером все на стол - мой век опять обыграл меня.
Оставив флейту, оставив ствол - где те полцарства, чтоб за коня?
Кто знает слово "мишень" и "цель" - они нужнее, а я - дурак.
А пес, что спит у моих дверей, и слово - следом пойдут и так.

Делил с любыми дрянной портвейн, дарил любому нашедший стих,
Но как полцарства легенд и бед никак не делится на двоих
Мой тыщи лет безнадежный бой за право не потерять себя...
Какого черта мне звать с собой куда Макар не гонял телят?

Пока на пятую ногу хром, и дыр в броне не считал пока.
Куда - неважно, пойму потом. - Ищите, мудрые, дурака!
Так обзови же меня игрой, а проигравшим - когда везло?
А слово шило тупой иглой меня к бессмертию мне назло!

И тут - играй или выбирай - одни разбитые зеркала,
А если слева по борту рай, то значит, снова земля мала.
Но оборвется последний вздох, и ты увидишь над головой
Чужое небо иных эпох, где все не верят, что ты - живой.

Ошиблись, батенька: не прощу в своей надежды последний день.
Зеленый бархат моих кольчуг на мне - не более, чем мишень,
И уходя из твоих времен, я не смогу поглядеть назад...
...Но что уверенно жжет ладонь, когда посмотришь судьбе в глаза?

Прощальная песенка - бог весть, кому и от кого
			Скорей на подножку встать, как поутру в стремена
			Торопится Игорь в путь, пока Ярославна спит...
О. Медведев 
Не запомнишь, не расскажешь, где в игре тебя надули,		
Перекрестки полнолуний выводили из постылых комнат.	
Собирался в путь, покамест все бойцы уснули,
Дабы в солнечном июле плакать было некому и помнить.
Краем рая, краем края - торна ли дорога? - 
Перепутья, перекрестки, кони да погони...
Ах, как мне хотелось мира меж собой и богом,
Но пылит моя дорога, где Макар телят уже не гонит -
Перекрестком, старой раной:
"Воскресай, я ждать устану!",
Чем тебя надежда манит - 
Краем, краем, краем, краем края,
Перекрестком, сменой шансов,
Воскресай! - не возвращайся!
Где-то будешь, где-то станешь,
Дальше, дальше, дальше, дальше, дальше...
Было болью - стало мелом,
Было словом - стало сталью.
Кто сказал страну, что Далью
Назвалась - навряд ли знал, что делал...
Как сказалось - так и сбыться, рваться от порога
В выбор больно невеликий меж страстей и крыши...
Ах, как мне хотелось мира меж собой и богом! -
Только мир, что между нами - лег кругами, да все выше, выше...
Боли мало, были - мало
Слову под таким накалом,
Под таким, едрить, закатом - что, как ни коснешься, а все пеплом!
Не нарушить слова - сталь же...
Что тебе, сказавший "Дальше"
Первым? - Я ж люблю такое небо!
Перебою с перегибом - из последних сил спасибо! -
Был ли верен этот выбор? - разберемся если все растратим
В пепел нашего горенья, встанем - тенью на ступенях...
Не твоим ли мы сомненьем рвемся, бьемся, маемся - и платим?
Не запомнишь, не расскажешь - где тебя вовек надули.
Перекрестки Ледостава зачеркнули надвое твой город.
Собирался в путь покамест все бойцы уснули? -
Хрен тебе я Ярославна! -
Догоняй!

Птичья песенка
Проседь по просини, да окоем...		
Пусто мне, господи, в небе твоем,
Пусто мне по полю, пусто мне по лесу,
Где я тоску на ладонях несу
Вынесу ль? Выплачу?
Будет ли - иначе?
Не оправдаться мне - не откреститься.
Только закрою глаза - вижу: птицы
К странной поре, к несказанным тем веснам,
Птицы мои возвращаются к гнездам,
Сказанным словом - тоской не по росту,
По перекресткам, по лужам, по звездам,
Тоже мне звезды - какая-то россыпь
Танец закатных огней на бурьяне,
Лживая, милая - ранит и ранит
Память не спрячет, печаль не покроет,
В вечно, до срока проигранном споре,
Лжой у порога последней дороги,
Что ж я им верю? О, горе мне, горе.
Не остановится, не успокоит
Тайное знание: было другое
Небо - бесправьям моим на ответы,
То ль тридевятое, то ли не это,
Просто - небывшее - ибо родное,
Даже роднее всей были - по боли,
Не оттого ли все? Не оттого ли
Нет мне от века - не сна не покоя,
Болью да пеплом - земной окоем,
Мелом мне хлеб мой, и пеплом - мой дом...

В небо не вытянешь черта гужом
Тесно мне, господи, в небе чужом,
Манною кашею сказанным, вашим
Злой, тридевятою, яростной - лажей,
Снами не путаться, днесь не прельщаться!
Где мне сбываться, куда мне деваться?
И доколь
От времен - бегом,
От икон бегом - с огня на огонь,
По сырому песку - с доски на доску,
С тоски на тоску,
Где ты каталось, колечко-колечко,
Кем ты сказалось, словечко-словечко,
Чем - от беды отстаем? - 
Платой душою за несколько строчек,
Кем ты ковался, клинок-уголечек
В сердце моем?
Не оправдаться мне, не отступиться,
Я бы забылась, простилась - но птицы - 
Птицы мои - да не лебеди-вороны,
Птицы мои - несказанные, черные,
Злые мои огнекрылые птицы,
Я заклинаю их - в окна твои не биться.
Старым не плакать - юнцам не прельщаться,
В окна не биться, в сердца - не стучаться,
Сказанным словом - не сделанным делом
Хватит с меня того пепла и мела.
Где по пределам моим беспредельям
Верило набело, било - прицельно,
Вверено било - сквозь все суесловье
Мифом как миром - и плотью и кровью...
Видно до боли с моей колокольни.
Не от того ли - нисколько не больно?
Зря ли так явственно - каждым сим днем
Мерзну я в пламени яром твоем?


***
Все оставив для вторых и первых...
Птице, не мечтающей о доме - 
Богом быть не хочешь? В общем, верно:
Только людям тесно в окоеме
Неизбежных данностей, моментов
Века, места, вымыслов и истин.
Я еще вплету тебя в легенду
У которой - ни словес, ни смыслов - 

Волчья ночь, тоска да суесловье,
Перекресток - свято ибо пусто...
Если хочешь, можно даже кровью,
Но немного - кто ж меня отпустит
С всяких рамок окоемов, узких
Для тоски - от берега до неба?
Перевод с какого-то на русский,
Видимо, с того, который не был
И не будет. Ну а вдруг поверим 
Заболтавшись - в боли неоглядной...
...Может, на каком-то еще древнем,
Это получилось бы понятней

Нашей несказанности всегдашней,
Где слова, перепугавшись, вышли.
Вышло все так просто - или страшно.
Ты живой. А я уже не слышу.
В этом - до какого неба - спуске?
Своему костру - хвалебным гимном
Перевод с какого-то на русский,
В главном остающийся - каким-то.

Вечная молитва о побеге...
...Или ты останешься прохожим,
Не воскресшим вновь в каком-то веке,
Где с тобой не жили... Непохоже. 


***
Что оставалось - забылось, и сыпалось пеплом
В небо пустое, в расколотый твой неуют.
Но только - раны травой поросли незаметно -
Черт с этой песней, которую не подпоют!
Срокам земных перемен - ни конца и ни края,
Не излечить от бессмертия в рамках былья....
Рад бы бродяга домой - да весна не пускает
В небо, которое точно придумал не я.
И с каждым шагом вперед - становилось тревожней,
И  проступала сквозь строки их пыльная быль...
Мертвой водой - да кострами твоих бездорожий
Путать и плавить и прятать себя от судьбы.
В небо стирают следы уходивших за ветром,
Но не крести меня в спину - авось, пронесет! -
Что порастает травой - то вовеки бессмертно,
Что оставалось любовью - да бог с ней, и все...
В срок - на кого обернуться? - не должный, не божий,
Все имена позабывшим - какая звезда?
Держит лишь - лезвием смысла: еще не проложен
Путь в никуда - или все-таки сквозь "никуда"?

Срокам земных перемен - ни конца и ни края,
Где у финала не ждать - ни креста, ни костра.
Рад бы бродяга Домой - да грехи не пускают,
Черт с ним!
	...Ты слышишь - там ветер. Прости, мне пора...


Песенка про крест
...А я в кармане таскаю крест
Алькор
Ему же.
Судьбу делили одну на всех - был неизбежен последний бой.	
Но там, где веку оставишь грех, что ты в руках унесешь с собой,   
Когда подходит последний том, черед вины на чужой войне? -	   
И вновь дороги легли крестом, но за спиной или на спине?	

Где выбор, право, не виноват, что получалось наоборот,
Кому молитв трехэтажный мат - тут сломит ногу Тот, кто Ведет!
В путях, где платишься так спроста за постиженье предела сил,
Я обошелся бы без креста, да только - кто б у меня спросил!

Но что загадывать на краю - там пустота или высота?
Мы не узнаем себя в строю, в котором нам никогда не встать.
Плевать на все перемены мест - отсюда выходы по кривой...
...И я опять поднимаю крест, не помню, чей, но наверно, свой...


***
И вновь - "ты царь - живи один!".
Путь неизбежно чист.
Смешно жалеть, что ты - кретин,
А не экономист,
Век - двадцать первый, и годок
Прочь с плеч - и двадцать пять,
И не вопрос: "Раздастся ль рог?" -
Вопрос: "Где денег взять?" -
А верно быть в сейчас и здесь
Мешают все слова -
Ох, если б знать, где в лужу сесть! -
Что знают - года в два? -
Что жизнь есть жизнь, и цель есть цель - 
А твой сплошной бардак... -
"С тобой ни в банду, ни в бордель,
Ну разве что в кабак!" -
Избавь нас, боже, от друзей,
Но богу недосуг,
Кольчугу б - на спине! - да пей,
Не время - для кольчуг,
Сам виноват, ты выбрал сам
Подобную игру,
Где вся цена твоим словам -
Хм, мелочь не беру,
А от того - ни жить, ни петь:
Придут и все возьмут...
Но если все-таки жалеть,
То об одном - кому, 
Творящим правила сих драк? -
Мне стыдно, что я пел...
Смешно жалеть, что ты дурак.
Да я и не жалел.