Прохладный ветер обдувал лицо, забирался под футболку и оставлял на коже россыпь мурашек. Алексей бежал по тропинке вдоль обрывом уходящим вниз на несколько метров берега реки. Взрезая килем водную рябь, по реке неслась моторная лодка. Слева шумела листвой берёзовая роща, впереди, на возвышении, показалась избушка. Тропинка пошла вверх, бежать становилось всё труднее. Одолев наконец пригорок, Алексей пошел шагом, восстанавливая дыхание, и увидел дедушку, сидящего на лавочке под окном избушки.
- Куда ты бежишь, парень? - спросил старик.
- Не знаю, дедушка.
- А почему ты не летишь?
- Так ведь люди не летают.
- Ты полетишь! - лукаво улыбнулся дед.
"На самолёте, может быть", - подумал Алексей и, ничего не ответив, побежал дальше по тропинке вдоль обрыва. Каждое движение давалось с трудом, ноги налились свинцом и как будто были опутаны верёвками. Алёша недоумевал, почему так трудно бежать. Вдруг его резко качнуло вправо, он кубарем покатился вниз, ударился головой и открыл глаза.
Спросонья Алексей не сразу сообразил, где находится. УАЗ Патриот потряхивало на ухабах грунтовки, поток воздуха из открытого окна передней двери трепал волосы, студил кожу и закладывал уши звуками работающего двигателя, шуршащих по дороге покрышек и трепещущей на ветках деревьев листвы.
- Лёха, ты в порядке? - спросил ведущий машину Николай.
- Нормально. Который час?
- Начало десятого.
Алексей поёжился и надел толстовку. После съезда с шоссе пейзаж за окнами изменился. Вместо дачных посёлков, маленьких деревень и огороженных пастбищ с пасущимися коровами по обе стороны дороги проплывал местами заболоченный, местами зияющий проплешинами полян, величественный в своей незамысловатой красоте лес.
Сидящий спереди Максим закурил, в салоне запахло табачным дымом. Некурящий Алексей открыл окно и задумался. Странный сон, такой яркий и реальный, не шёл из головы. Ему вспомнились тренировки по бегу, которым занимался с детства, и как он выступал сначала за школу на городских соревнованиях, потом за город на районных, после бегал за университет на областных и везде занимал не всегда первые, но тем не менее призовые места.
"Как время летит, - думал Алёша. - Кажется, только вчера школу закончил, а уже через год дипломная работа, и прощай, студенчество".
Они ехали в уазике вчетвером на традиционную летнюю рыбалку. Четвёртым был Володя. Именно он вывел Алексея из задумчивости, достав сигарету и уже чиркнув зажигалкой, но Коля его остановил:
- Парни, курите по очереди, хватит Лёху травить!
Вова нахмурился, но послушался и убрал сигарету. Коля на правах хозяина машины распоряжался, да и в компании он был старше всех: кого на год, кого на два - в общем, пользовался авторитетом. Среднего роста, коренастый, коротко стриженный он носил бороду и занимался гиревым спортом. Рука у него была тяжёлая, но нрав добродушный, а борода густая, широкая и ухоженная. Все девушки хотели её потрогать, Коля позволял. Его отец был начальником в лесничестве, благодаря этому компания друзей имела возможность съездить порыбачить в отличное место.
Несколько километров ехали не разговаривая, но постепенно молчание растворилось в воспоминаниях о былых уловах, анекдотах и байках. Заводилой, как всегда, был Макс. Невысокий, плотный он поражал неуёмной энергией своей натуры, всё делал быстро и чётко, при этом наводя суету и напрягая всех вокруг. Любое дело спорилось в его руках. Резкий, но не дёрганый, со сбитыми кулаками, следами многочисленных баталий, он был душою компании, громко смеялся и шутил над всеми. Друзья прощали, знакомы-то давно. Характерной его особенностью было неподражаемое умение рассказывать анекдоты, обязательно в тему разговора и непременно только один за раз. Макс называл эти условия золотыми правилами рассказывания анекдотов.
Разбрызгав яркие блики по капоту и стёклам, солнце на безоблачном небе ласково грело землю лучами.
- О, а это откуда?! - воскликнул Володя. Навстречу ехал гружённый брёвнами лесовоз.
- Это, наверное, из зоны, - сказал Коля.
- Разъедемся?
- Куда ж мы денемся, обязательно разъедемся.
Патриот съехал на обочину. Оглушительно ревя и громыхая цепями, лесовоз, чей водитель неопределённо махнул рукой, не то приветствуя, не то благодаря Колю, неторопливо проскользнул мимо уазика и скрылся в облаке пыли, оставив после себя шлейф выхлопных газов. Николай газанул, машина устремилась вперёд с пробуксовкой.
Через полчаса езды грунтовка упёрлась в ворота исправительной колонии. Бетонный забор, опутанный колючей проволокой, наблюдательные вышки с автоматчиками, резкие окрики, лай собак - всё это производило удручающее, гнетущее впечатление.
- Строгий режим, - заявил Максим.
- Откуда ты знаешь, может общий, - возразил ему Вова.
- Нет, строгач. Мне мужик с работы рассказывал, он здесь чалился.
Владимир недоверчиво посмотрел на Макса, но опровергнуть слова не мог. В школе они учились в одном классе, и Вова прекрасно знал его повадки. Иногда с целью пошутить, чаще имея корыстную цель, а порою вовсе без цели Максим придумывал небылицу и вводил собеседника в заблуждение. Хитрец делал это мастерски, выуживая нужную информацию и манипулируя людьми. Володя был с ним настороже и почти всегда замечал обман. Но они всё равно дружили. Вова был выше и стройнее Макса, имел правильные черты лица и более светлые, русые волосы. Кулаки у него также были сбиты, а голос был не менее громкий. За годы дружбы эта парочка побывала в бесчисленном количестве переделок, имела за плечами аресты за хулиганство и условные сроки за нанесение тяжких телесных повреждений. Алёшина старшая сестра была одноклассницей этих двух буйных головушек. В своё время они оба бегали за ней. Так, через сестру, Алексей и попал в эту компанию.
Метров за сто до ворот колонии налево, в лес, уходила колея, заросшая травой. Кроны деревьев сходились ветвями, образуя над ней арку, не пропускающую солнечный свет. Коля сбросил скорость и повернул. Прохладная тень окутала Патриот, стерев солнечные блики с капота и стёкол, разросшийся по краям кустарник то гладил, то царапал бока машины, норовя попасть ветками в окна. Николай вёл осторожно, не спеша, ухабов и ям было больше. Так продвигались около часа. Наконец, после очередного поворота, уазик вырвался из плена тени, выехав на поле, залитое солнечным светом. Впереди возвышался сосновый бор, у его подножия дымила трубой изба лесника, на пороге, широко улыбаясь, стоял Валентиныч.
Коля припарковал машину сбоку от избы, парни вышли, радуясь окончанию поездки. Алексей потянулся, было приятно размять мышцы после долгой езды.
- Здорово, Валентиныч! - воскликнул Максим. - Как твоё здоровье?
- Вашими молитвами, - отвечал лесник.
Шестидесяти, может быть, семидесяти лет, точно никто не знал, он был низкорослым, плотно сбитым мужичком с белой бородой, как у Льва Толстого, и здоровенными ручищами. В выцветшем камуфляже, потёртых кирзовых сапогах и старой кепке AC/DC (группа, о которой он никогда не слышал) Валентиныч издали был похож на бездомного. Был бы похож и вблизи, если бы не голубые глаза, что лучились мальчишеским задором и жизненной энергией. Источая блеск здоровья и оптимизма из-под густых бровей, они заряжали своим светом и вкупе с добродушным лицом настраивали на позитивный лад. Когда подошли здороваться, Алёше показалось, что глаза его увлажнились. Аккуратно пожав своей необъятной клешнёю руки троих друзей, лесник обнял Колю и прослезился:
- Колюня!
- Полно тебе, старый, ты чего? - выдохнул сдавленный в медвежьих объятиях Николай.
- Как там батька твой? - спросил Валентиныч, вытирая рукавом глаза. - Давно его не видел.
- Нормально, вот просил тебе передать, - отвечал Коля, протягивая пакет, отданный ему отцом накануне.
- У нас тоже для тебя гостинец есть, - сказал Володя, улыбаясь и показывая бутылку Джемисона, которую прятал за спиной. Они каждый год привозили леснику какую-нибудь выпивку. В прошлом году была текила.
- Зачем вы, ребята? У меня же самогонки и настойки много! - стал протестовать старик, но было видно, что он весьма доволен.
Это было верно, они выехали в районе шести, а часы показывали одиннадцать.
Перекусили, обменялись новостями. Валентиныч рассказал, как видел огромного медведя недалеко от озера.
- Каждый год ты нам эти байки травишь, - с усмешкой заметил Макс.
Но это была обязательная проповедь. Не обращая внимания на комментарии, старик продолжал вещать:
- По лесу пойдёте, говорите громче, шумите, зверь вас услышит, с пути свернёт. Если его увидите - не бегите, стороной по кругу медленно обходите, так и разойдётесь. У него сейчас еды много, вас не тронет.
- Валентиныч! - оживился Макс. - Давай с нами, у нас мясо маринованное есть, выпьем, шашлычок поедим.
- С мясом на рыбалку! Да вы что, нерусские?
- Мы - новые русские, - подключился Вова. - Захотелось шашлыка, что в этом плохого? Одно другому не мешает. Пойдём!
- Нет, дела у меня.
- Так ведь на денёк, - не унимался Макс. - Завтра вернёшься к своим делам.
- Нет, я лучше вот что вам дам, это на зверобое.
Он полез под лавку и достал трёхлитровую банку настойки. Вова с Максом возликовали. Коля застонал, опустив голову.
Валентиныч варил изумительный самогон. Кристально чистый, без противного самогонного запаха он впоследствии настаивался на травах и закатывался, как солёные огурцы, в трёхлитровые банки. Имея крепость не меньше сорока пяти градусов, данная настойка пилась очень легко без закуски, сначала веселя, но не давая пьянеть, потом, в какой-то момент, ударив в голову, вырубала память, а через некоторое время и несколько стопок лишала двигательной активности, выключая сознание. Следует отдать должное Валентинычу, на следующий день голова не болела.
В прошлом году аналогичная банка практически погубила рыбалку. Максим и Владимир потеряли свои спиннинги и чуть не утонули.
И не то чтобы у компании не было алкоголя, была водка. Но это...
- Да ладно тебе, Колян, всё нормально будет, - сказал Макс.
- В этот раз всё будет ровно, - подтвердил Вова. - Спасибо, Валентиныч!
Коля тяжело вздохнул и вышел на улицу.
Глава 2.
Собирались недолго: достали из багажника рюкзаки и удочки, надели резиновые сапоги, присели на дорожку.
- Мы на пять дней, максимум на неделю, - сообщил Николай леснику. - Если не вернёмся, приходи выручать.
Валентиныч понимающе кивнул и спросил:
- Дорогу помнишь?
- По тропе до сгоревшей сосны, дальше по зарубкам вдоль болота.
- Правильно. Ну, Бог в помощь.
Попрощались и тронулись в путь. Идти было далеко: двенадцать километров по еле заметной тропинке до сосны, в которую давным-давно попала молния, затем примерно десять километров до озера по пересечённой местности. Сколько бы они не ходили по этому пути, Алексей не мог запомнить дорогу. Коля же знал её хорошо, поэтому шёл первым, за ним Макс с Вовой, Алёша был в арьергарде.
Первозданная красота природы завораживала, сосновый бор был грандиозен в высоте своей. Лучи полуденного солнца, пронзившие кроны хвойных великанов, казались осязаемыми и, оставляя пятна света на зелёном мхе, создавали фантастический, неземной пейзаж. Ковёр из опавшей хвои и прошлогодних шишек хрустел под ногами. Свежий воздух, насыщенный ароматом смолы, наполнял тело бодростью и кружил голову. Тропинка петляла между деревьями, то спускаясь в заросшие черникой ложбины, то поднимаясь на небольшие возвышенности. На одной из них стояла изуродованная молнией сосна. Мощный разряд сломал пополам тридцатиметрового гиганта и выжег всю его сердцевину, расщепив ствол надвое. Путь до неё занял два с половиной часа. Друзья сбросили рюкзаки и устроили привал.
- Повезло нам в этом году с погодой, - сказал Коля.
-Тьфу, тьфу, тьфу, чтобы не сглазить! - сплюнул через левое плечо Вова. - А помните, что в прошлом году было?
Алексей вспомнил, что произошло год назад, и его передёрнуло. Тогда дождь застал их в пути. Моросящий сначала, он набрал силу и зарядил на несколько часов. Добравшись до озера, они имели жалкий вид и потратили день на просушку. Хорошо, что никто не заболел.
Передохнув минут двадцать, двинулись дальше. Тропинки больше не было, хвойные породы встречались всё реже, лиственные чаще. Коля высматривал почерневшие зарубки на стволах деревьев. Через пару километров мох под ногами стал проваливаться, а следы наполнялись водой.
- Болото, - констатировал Макс.
- За мной след в след ступайте, - скомандовал Коля.
Тяжело дыша, попеременно чертыхаясь, продвигались вперёд, пока не вышли на небольшой участок суши, где устроили очередной привал.
- Фу, умаялся, рюкзак ещё тяжёлый, - произнёс Максим, вытирая платком мокрое от пота лицо. Трёхлитровая банка настойки лежала у него.
- Надеюсь, когда назад пойдём, рюкзаки потяжелее будут, - сказал ему в ответ Вова, намекая на богатый улов. Его лицо тоже было мокрое и раскрасневшееся.
Алексей никогда не загадывал много рыбы, так как знал, что с Колей улов точно будет хороший. Ему больше нравился сам процесс. В отдалении от цивилизации и единении с природой было что-то чарующее, таинственное. Алёше нравилось любоваться красотами леса и озера, нравилось кушать еду, приготовленную на костре, нравилось смотреть на звёздное небо и слушать ночь.
- Колян, долго нам ещё идти? - спросил Макс.
- За час доберёмся, если разлёживаться не будем. Отдышались? Давайте, парни, последний рывок.
Оставшуюся часть пути проделали, сохраняя молчание. Сапоги чавкали в трясине, пот катил ручьём, запыхались изрядно и вскоре вышли к зарослям камыша, сквозь которые поблёскивала водная гладь.
Лесное озеро было приблизительно сто пятьдесят метров в длину и около семидесяти в ширину. С одного края в него впадала лесная речка, другим краем оно уходило в болото. На противоположенном берегу, недалеко от устья реки, под сенью берёз и тополей, темнела избушка. У ближнего берега, привязанный верёвкой к ивовому кусту, покачивался на воде небольшой плотик. Переправиться всем вместе за раз не представлялось возможным, плавсредство было слишком мало, поэтому первыми, погрузив все рюкзаки и взяв вёсла, отчалили Макс и Вова. Коля с Алексеем присели на берегу, ожидая возвращения плота и составляя план действий.
- Парни, наверное, мясом займутся, нам же надо будет живца наловить и донки поставить, пока не стемнело, - сказал Николай, смотря на воду и как будто разговаривая сам с собой. - Первым делом снасти разобрать и на речку. Сделать главное, а потом уже за стол. Ты как, Лёха?
- Согласен, - отвечал Алексей. - Они как раз успеют шашлык пожарить.
Через некоторое время вернулся Максим, гребя веслом то с одной, то с другой стороны плота. С противоположенного берега раздавались удары топора, эхом разносившиеся по окрестностям озера. Для Алёши, несмотря на то, что он хорошо плавал, переправа всегда была самой опасной частью пути. Его немного пугали мутная вода озера неизвестной своей глубиной и шаткость маленького плотика с тремя людьми на борту. К счастью, переправились благополучно.
Стоящая в тени деревьев избушка с крыльцом из двух ступеней, одним окошком и крышей, засыпанной прошлогодней листвой, казалась выросшей из земли и напоминала огромный гриб. Небогатый интерьер её представлял собой буржуйку, расположенную в обитом жестью углу и уходящую дымоходом в кровлю, маленького столика под окном с двумя чурками вместо табуретов, двухъярусных деревянных настилов, занимающих большую часть площади, и прибитых на стены полок с разной утварью. Перед избушкой стоял сколоченный из досок стол с навесом и двумя лавками по бокам, рядом было выложенное камнями кострище.
Из-за деревьев показался Вова, волочащий за собой сухую берёзу.
- Молодчик, Володя! - похвалил его Николай. - Мясо приготовите?
- Я пожарю, - вызвался Максим.
- Отлично, а мы с Лёхой донки поставим.
Взяв с собой всё необходимое, Коля с Алексеем направились сначала к устью реки, а затем пошли вдоль её берега. Лениво, незаметно для глаз неся свои тёмные воды, лесная затворница шириною пять-шесть метров змейкой извивалась в чаще, образуя заводи. Идущий впереди Николай прокладывал тропу в зарослях, как вездеход. По дороге поймали пару лягушек, для живца сойдут. Добравшись до подходящей заводи, встали по её краям и начали рыбачить. У Алёши долго не клевало, в то время как опытный Коля уже через пять минут вытащил первую плотвичку, а потом ещё одну и ещё. Наловив штук шесть, он тихо окликнул Алексея:
- Я пойду выше по течению донки установлю.
Алёша кивнул и снова уставился на неподвижный поплавок. В скором времени ему это надоело, и он стал наблюдать за дятлом, стучавшим клювом по сухому дереву на другом берегу. Барабанная дробь красноголового ударника звонко разносилась по лесу, где-то, вдалеке, каноном ему вторил собрат. Внезапно удочка дрогнула в руках, поплавок потянулся вниз и в сторону. Алексей подсёк, и на конце лески затрепетал маленький окунь.
Жадная рыбёшка глубоко заглотила крючок. Вытаскивая его, он порвал окушку жабры, испачкав кровью ещё живого червяка, которого вновь отправил в воду, закинув удочку. Не прошло и минуты, как поплавок резко ушёл на глубину, а удилище изогнулось в напряжении.
"Что-то большое, - возликовал Алёша. - Только бы не сорвалось!"
Он подсёк, моля о том, чтобы леска выдержала, и через пару секунд опустил на траву бьющуюся за свою жизнь щуку. Победный клич огласил лес и речку, спугнув дятла. Коля, всё видевший издалека, подбежал к Алексею и поздравил с уловом:
- Красавчик! На удочку с тонкой леской умудрился поймать! Как?
- На червя с кровью окуня клюнула.
- Повезло, сантиметров семьдесят будет. Невелика, конечно, по щучьим меркам, но на удочку без поводка! Как леска не порвалась?
- Я сам в шоке, Коля!
- Отлично, на уху рыба есть.
Закинув в заводь пару донок, парни направились к избушке. В устье поставили ещё две с лягушками вместо рыбы. Алексей шёл, и широкая улыбка не сходила с его счастливого лица. Ему случалось поймать щуку на спиннинг, но такое было впервые.
Глава 3.
Ещё издали они почувствовали чудесный запах шашлыка. Вова с Максом не теряли времени зря. На столе уже лежали нарезанные помидоры и огурцы, зелень и лаваш, подогретый на костре до хрустящей корочки, стояли сок, настойка, перелитая для удобства в литровую банку (трёхлитровая охлаждалась в озере), стаканчики и кетчуп. Около кострища лежали нарубленные дрова, первая партия мяса была на подходе. Судя по блеску глаз и громкому разговору, напарники уже накатили, причём не по одной.
- А вот и наши рыбаки. Поставили донки? - закричал Максим.
- Поставили. Смотрите, что Лёха поймал.
Улыбающийся Алёша достал из пакета щуку, вызвав удивлённые восклицания, которые удвоились после торопливо рассказанных подробностей.
- Что с мясом? - спросил Николай.
- Готово, можно кушать, - отрапортовал Макс.
Друзья сели за стол и накинулись на еду. Все очень проголодались после долгого и тяжёлого пути, в течение которого были только лёгкие перекусы. Периодически совершались возлияния. Алексей, будучи непрофессиональным спортсменом, употребил только одну стопку под немного пафосный Колин тост за их дружбу, очередное совместное времяпрепровождение и удачное начало рыбалки. Дальше чокался соком, в то время как остальные себя не ограничивали. Куски мяса с хрустящей корочкой и сочной мякотью, казалось, таяли во рту. Максим в скором времени принялся за приготовление второй партии.
Алексей считал, что каждый человек должен уметь делать что-то хорошо, быть мастером в каком-нибудь деле. Например, Коля блестяще рыбачил, он вообще был в лесу на своём месте. Сам Алёша замечательно бегал - это был его конёк. Максим же виртуозно жарил шашлыки, следуя всем канонам, с достойной аплодисментов артистичностью, превращая процесс приготовления в искусство, в науку. То он перевоплощался в дирижёра, вместо палочки управляющего оркестром углей с помощью опахала, доводя их до малинового цвета и оптимального жара. То, словно живописец, наносящий кистью мазки, казалось бы, небрежные, но оживляющие полотно, намазывал оставшимся маринадом подсохшие по краям шампуров куски мяса, сохраняя гармоничную сочность всего ансамбля. Или же с ловкостью фокусника тушил языки пламени, возникающие то тут, то там, аккуратно, чтобы не залить угли. Сей спектакль завораживал, несмотря на непрекращающуюся болтовню о том кто, сколько ему должен денег, и как он их получит.
Солнце медленно клонилось к кромке леса, окрашивая небосклон в жёлтые и оранжевые цвета. Володя, утверждая, что сейчас самый клёв, вознамерился порыбачить со спиннингом. Он забрался на плот и, будучи уже немного пьяненьким, всякий раз опасно раскачивался при забрасывании. Макс и Коля добродушно подтрунивали над ним после каждой неудачной попытки, звали выпить, закусить, но рыболов оставался непреклонным. Ничего не поймав, он вернулся к столу только тогда, когда была готова вторая партия мяса.
Беседа плавно перетекала с темы на тему. Поговорили о рыбалке, машинах, спорте и способах заработка. Дошла очередь до женщин.
- Моя назвала меня эмоциональным калекой! - возмущался Максим. - Какой смысл мне нервничать в пятницу по поводу того, что, может быть, будет в понедельник?! Я ей простую мысль не могу донести: если проблема имеет решение, то будет решена, если не имеет, то бессмысленно переживать об этом.
- В отличие от мужчин женщины более чувствительные создания по природе своей, - спокойно рассуждал Николай. - Ты должен помнить об этом и адекватно реагировать.
- Но я же не говорю ей, что она топографическая кретинка, - продолжал горячиться Макс. - Серьёзно, я могу посадить её в машину, покатать по району, высадить в соседнем дворе, и она не найдёт дорогу домой!
- Правильно делаешь, что не говоришь. Взаимные упрёки похожи на снежный ком, дай им волю, и ты ахнешь от того, куда они вас приведут. Это не значит, что вообще ничего не надо говорить. Нужно спрашивать по делу, а по мелочам не надо раскачивать лодку.
- Коля, ты со своей совсем не споришь? - включился в разговор Владимир. - А то ты такой мудрый временами.
- Ха, как не спорю! - усмехнулся Николай. - Так спорим, что искры летят. От того и мудрый.
Алексей улыбнулся, оглядев друзей. В компании он один был ещё не женат, и его представления о браке имели несколько романтический окрас. Алёше с трудом верилось, что когда-нибудь он будет спорить и ссориться с женой по пустякам, а потом мириться. Однако он понимал, что нередко, погрязнув в рутине семейной жизни, отношения между супругами портятся под грузом мелочных накопившихся обид.
За столом тем временем начали обсуждать другое. У Николая была давняя мечта - уехать жить в деревню. Он посмотрел в интернете немало видеороликов про людей, что переехали в глубинку и завели своё хозяйство. Естественно, там показывали конечный результат, и Алексей, которого отец каждое лето отправлял вместе с сестрой к деду в деревню на сенокос, сомневался, что Коля понимает, какой это каторжный труд. Но того было не остановить.
- Чем дышим, что едим в городе? Из нас потребителей сделали, а мы можем производителями быть. Вон в Центрально-Чернозёмном районе дома вместе с участками недорого продаются. Там земля плодородная, на ней всё растёт! В городе квартиру продать, в деревне дом купить. Деньги ещё на технику останутся и на жизнь, пока хозяйство не разовьёшь. Завести козочек, кур, поросят, посадить картошку, пшеницу посеять. Кормиться тем, что вырастишь, зато всё натуральное. Излишек, а он немалый будет, возить в город и продавать. У Валентиныча рецепт самогонки узнать.
- Коля, спиваются люди в деревне, - возразил Максим. - Да и кому продавать будешь?
- А в городе не спиваются? - парировал Николай. - Покупать же сначала друзья и знакомые будут, потом знакомые знакомых. Клиентов найти не проблема. Продукты натуральные и недорого, ещё заказывать люди будут.
- Это очень тяжёлый труд, - вставил Алексей.
- Я не говорю, что легко будет. Но тут ты сам на себя работаешь, сколько сделаешь - столько иметь будешь!
- Жена по этому поводу что думает? - поинтересовался Владимир.
- Тут проблема, - погрустнел Коля. - Татьяна не хочет в деревню переезжать. Я ей говорю, что ребёнку там лучше будет, а она всё равно не хочет.
- Ладно, не расстраивайся, - попытался приободрить его Алёша. - Бог даст, передумает.
- Бог даст, передумает?! - повторил Максим. - Ты в Бога веришь, Коля?
- Верю.
- Постишься?
- Великий пост соблюдаю, для меня вера не испытание.
- А я не верю.
- Что так, Макс?
- Не могу. Смотрю на попов и удивляюсь. Зачем им часы за несколько тысяч долларов? Зачем им машины за несколько миллионов рублей? Кресты золотые на полгруди! Они что, к Богу ближе?
- Разные священники бывают. Большинство от мирского и наносного отказываются, всю жизнь в богослужениях и молитвах проводят, помощь нуждающимся организовывают, исповедуют, причащают.
- Не только в них дело, Коля. Что в мире творится! Детишек маленьких на органы продают! Куда Бог смотрит? Нет Его.
Николай задумчиво разглядывал Максима.
- Скажи, Макс, душа у тебя есть?
- Нет души, есть сознание.
- По-твоему, что такое сознание?
- Вот ты спросил! - сконфузился Максим. - Я же не энциклопедия.
- Ты своими словами.
- Сознание - это восприятие информации, анализ её и ответная реакция, результат деятельности головного мозга. Проще говоря, мышление.
- Напоминает работу компьютера.
- Да, мозг - это процессор. Мозг отключается - сознание исчезает.
- Но ведь есть разница между компьютером и человеком.
- Человек - живой организм, компьютер - машина.
- Я тебе о другом говорю, - поморщился Коля. - О том, что заставляет нас делать что-нибудь только так и не как иначе, о том, что нас притягивает, что нас привлекает, о том, о чём машина понятия не имеет.
- Колян, этот разговор на трезвую голову надо вести, - возмутился Вова.
- Как насчёт тебя, Владимир, веришь?
- Верю, но по-своему.
- Это как? В трудные минуты к Богу обращаешься? - усмехнулся Коля.
- Лёха трезвый сидит, - вернулся в дискуссию Макс. - Его про душу спроси.
Все повернулись к Алексею.
- Не знаю, возможно, есть, только я её не чувствую, - он и правда не знал. Ему хотелось верить, что душа у него есть, но не получалось. - Скажу только, что необязательно верить в Бога, чтобы жить правильно, так как есть немало примеров, когда люди верующие совершали ужасные поступки. Есть немало людей, которые хоть и не верят, но живут вполне достойно и, можно сказать, праведно, потому что имеют высокоморальное воспитание и чёткие представления о добре и зле. Думаю, что Бог живёт внутри каждого из нас. Бог - это совокупность нравственных понятий о том, что хорошо и что плохо, что правильно и что неправильно. Эти понятия формируют традиционные ценности и табу, сдерживающие дьявола, который тоже живёт внутри нас. Уничтожая нравственные нормы, мы убиваем Бога внутри себя и освобождаем дьявола, говорящего, что можно всё. А когда человек думает, что ему всё можно, то он совершает чудовищные деяния.
- Давайте выпьем, - предложил Вова.
Солнце почти скрылось за лесом. Подёрнутый кучевыми облаками небосклон был похож на палитру художника. Жёлтые и оранжевые у горизонта краски, поднимаясь выше и причудливо переплетаясь, сменяли друг друга сначала на розовые и лиловые, затем на сиреневые и фиолетовые. Алексей смотрел на лица друзей, лес, озеро, небо, и непонятное, щемящее чувство охватило его, как будто всё это в последний раз, и никогда больше такого не будет. Ему остро захотелось захватить этот уникальный момент, прочувствовать его каждой клеточкой тела, запомнить каждую крошечную деталь, проникнуться этой неповторимой, неподражаемой жизнью до конца и больше не жить.
Становилось всё темнее, Володя зажёг керосиновую лампу, разогнавшую сумрак и приманившую мотыльков. От усталости и приятной сытости клонило в сон. Алёша чувствовал, как у него закрываются глаза, и сладкая истома овладевает телом. Пожелав всем доброй ночи, он пошёл в избушку, где затопил буржуйку и завалился на второй ярус, вытянув гудящие ноги и испытав настоящее блаженство. Вспомнились пойманная щука и поставленные донки. Представляя, как он будет их проверять утром, Алексей заснул, чувствуя себя совершенно счастливым.
Глава 4.
Ему опять приснился дедушка на лавочке, который вёл нравоучительный разговор и спрашивал: "Почему ты не летишь?" Проснувшись, Алёша некоторое время лежал, не двигаясь, пытаясь осмыслить сон. Было темно и холодно, по-видимому, дрова в буржуйке давно прогорели. Снизу раздавался богатырский храп Макса, в избушке пахло перегаром, во рту пересохло. Алексей слез со второго яруса, попил минералки и занялся печкой. Когда дрова разгорелись, он огляделся и увидел спящих друзей. Так как никто из них не забрался наверх, было ясно, что они сильно нагрузились настойкой. Володю, по ходу дела, принесли в бессознательном состоянии. Он лежал плашмя, на животе, с сапогом на одной ноге. По бокам от него, свернувшись калачиками, располагались Коля и Максим.
"Отсутствие чувства меры - признак инфантильности", - подумал Алёша. Захотелось по малой нужде, и он вышел в прохладную ночь, безветренную и звенящую тишиной.
Полная луна заливала своим бархатистым светом озеро и лес. Отойдя от избушки на несколько метров и справив нужду, Алексей стал любоваться звездным небом сквозь недвижимые кроны берёз. Тишину, казалось, можно было потрогать руками. Внезапно её разорвал глухой звук, как если бы на землю с большой высоты упало что-то тяжёлое. Почва задрожала под ногами. Резко обернувшись, Алёша замер от неожиданности. Перед ним стояла высокая фигура, закутанная в плащ. На непропорционально маленькой по сравнению с широкими плечами опущенной голове была надета маска, напоминающая гермошлем.
- Валентиныч? - произнёс Алексей, понимая, что это прозвучало глупо, лесник был меньше фигуры раза в два.
Полы плаща распахнулись, обратившись крыльями, две пары неестественно изогнутых, как у богомола, конечностей обхватили ничего не понимающего Алёшу и прижали к чёрному угловатому телу. Крылья затрещали, подбросив вверх существо вместе с его ошеломлённой жертвой, ветки деревьев больно хлестнули Алексея по лицу. Посмотрев вниз, он увидел, как стремительно удаляются отражающиеся в озере луна и звёзды. Голова закружилась от высоты, его вырвало прямо на похитителя, затем он потерял сознание.
Необычайная легкость во всём теле и ощущение полёта - первое, что почувствовал Алексей, когда очнулся. Слегка подташнивало.
"Какой дикий сон", - подумал он и попытался перевернуться на бок, но сделать этого не получилось. Открыв глаза, Алёша резко дёрнулся, собираясь сесть, но не смог. Тело наткнулось на невидимую преграду, как будто воздух обрёл высокую плотность и сократил амплитуду движений до нескольких сантиметров. Он попробовал ощупать поверхность, на которой лежал, и нашёл пустоту, осмотрелся и понял, что находится не в избушке, прикусил нижнюю губу до крови и не проснулся. Алексей лежал, точнее, висел в прозрачной цилиндрической капсуле со светящимися контурами, стиснутый со всех сторон неизвестным полем, чувствуя себя магнитом, неспособным соприкоснуться с другим магнитом аналогичными полюсами.
- Эй, кто-нибудь! - закричал Алёша. Тревожное предчувствие охватило его. Чуть повернув голову и скосив глаза, Алексей увидел сквозь стенку капсулы большое, тёмное помещение с натянутыми в разных направлениях тросами, которые слегка подсвечивали его своим холодным неоновым светом. По ближайшему из них, перебирая конечностями, к капсуле подплывало существо, напоминавшее огромное насекомое.
Отличительной особенностью Алёши было то, что он никогда не пугался. И друзья, и сестра не раз неожиданно наскакивали на него из тёмных углов с криком, но вместо того чтобы вздрогнуть от испуга, Алексей просто смотрел на них непонимающим взглядом и не реагировал, а когда понимал, что его пугают, было уже не страшно. Он обладал отличной реакцией, хорошо играл в футбол и волейбол, а в настольном теннисе ему вообще не было равных во дворе, но испуг его никогда не брал.
Теперь же первый раз в жизни Алексей испугался. Он онемел на мгновение, почувствовав, как холод колючей лаской пробежал по коже вдоль спины и взъерошил волосы на затылке, а после истошно закричал. Существо приблизило уродливую голову с огромными глазами, состоящими из множества маленьких элементов, к стенке капсулы и, пошевелив хелицерами, издало скрипучий треск, вызвав повторный вопль Алёши.
"Что это такое? Где я? Что происходит?" - пронеслось в его голове. Алексей забился, пытаясь вырваться из плена, но все усилия пропали втуне. Он вспомнил своё похищение, и в мысли стало прокрадываться ужасное понимание происходящего, невозможное и неприемлемое.
"Только не паниковать, - Алексей стал делать глубокие вдохи, пытаясь успокоиться. - Если бы он хотел тебя убить, ты был бы уже мёртв. Господи, какой же он страшный!"
Насекомообразный монстр оттолкнулся от капсулы и поплыл вверх. Алёша проследил глазами его движение и увидел ещё одно существо, зацепившееся задними конечностями за стену у самого потолка. Его тело было меньше, чем у первого, а голова была гораздо больше. Беспалыми передними конечностями оно перебирало непонятные голографические символы, медленно возникающие из небольшой, висящей перед ним в воздухе, серебристой сферы. Паника вновь накатила на Алёшу. Он зажмурил глаза, повторяя: "Этого не может быть, не может этого быть!"
Капсула загудела, на её верхней и нижней панелях загорелись разноцветные огоньки. Зелёные сканирующие лучи с двух сторон облизали Алёшу, раздался громкий щелчок, сопровождаемый ослепительной вспышкой, после которой одежда и обувь сначала стали горячими, а затем распались на мельчайшие частицы. Вся эта масса, зависнув пузырём над Алексеем, стала всасываться в чёрную решётку на верхней панели и понеслась куда-то по присоединённым к ней снаружи гофрированным трубкам. Алёша впал в ступор. Наверху голографические символы потоком побежали из сферы. Зелёные лучи вновь просканировали его. Щелчок, вспышка, кожа сильно нагрелась, и тело лишилось волосяного покрова, исчезнувшего в решётке. Выйдя из ступора, Алексей снова забился, задыхаясь от бессилия. Нагота удесятерила чувство беспомощности, Алёша заплакал навзрыд, как маленький ребёнок. Капли слез блестящими бусинами повисли над его лишённой волос головой.
"Господи, за что?" - всхлипывал он между приступами плача.
Ответом ему был безжалостный гул капсулы. Опять лучи скользнули по телу, опять выстрелом громыхнул щелчок, а за ним последовала вспышка. Нестерпимое жжение окутало всё тело Алексея, чудовищнейшая боль ослепила его на мгновение, едва не лишив сознания и заставив издать нечеловеческий крик. Верхние слои кожи отделились, обнажив пронизанную красными прожилками подкожно-жировую клетчатку. Наверху, наблюдая его реакцию, о чём-то трещали насекомообразные твари.
Алёша продолжал кричать от невыносимой боли, дёргаясь и извиваясь. Вдруг синий луч света из верхней панели ударил ему в лоб. Алексею показалось, что луч прошил мозг насквозь. Боль исчезла, а вместе с ней пропала способность двигаться. Не чувствуя своего тела, он застыл с открытым ртом, наклонив голову вперёд, беззвучный, как колокольчик без язычка, слушая стук бешено колотящегося сердца и не веря глазам, взирающим на его собственную обнажённую плоть.
Его вновь просканировали, оглушили и ослепили. Подкожно-жировая клетчатка распалась и понеслась по трубкам неизвестно куда, символы фонтаном забили из сферы. Покрытый мелкими кровеносными сосудами, как будто красными волосками, бескожий анатомический экспонат, у которого можно было рассмотреть отдельные пучки мышечных волокон и увидеть все подкожные вены, висел в прозрачной капсуле куском мяса и костей. Лишившись возможности кричать в голос, Алёша неистово вопил про себя, умолял Бога о спасении и проклинал судьбу за всё.
После следующей вспышки скелетная мускулатура багровой тучей отделилась от тела, обнажив кости, сердечно-соудистую систему, нервы и органы. Медленно покачивающиеся в воздухе сосуды вздрагивали при каждом ударе сердца.
Новая вспышка, и кости вместе с хрящами порошковой массой потянулись в решётку, оставив колеблющиеся органы в ворохе вен и артерий. Алёша оглох в одно мгновение, изумившись абсолютной тишине, окутавшей его.
Глазные яблоки колыхались, картинка дрожала, плавала и двоилась. В какой-то момент Алексей увидел одним глазом, как существо с маленькой головой, приблизившись вплотную к стенке капсулы, с интересом рассматривало своими фасеточными глазами его опутанный кровеносными сосудами мозг.
"Лучше бы я чувствовал боль и умер от болевого шока, чем видеть всю эту жуть, - осмыслил горькую усмешку судьбы Алексей. - Господи, прибери меня! Прибери!"
В следующие пятнадцать минут его распадающиеся системы органов одна за другой разноцветными массами исчезали в чёрной решётке. Печень, поджелудочная железа, пищевод, желудок и кишечник вместе с содержимым. Лёгкие, бронхи и трахея. Почки, мочеточники, мочевой пузырь и мочеиспускательный канал. Бледно-желтое облако лимфы с вишнёвым пятном селезёнки разукрасило капсулу на несколько секунд. Алексей таял, как кусочек масла на сковородке. Капли крови взвесью шариков висели над тем, что осталось.
"Это конец!" - думал Алёша, осознав, что его ждёт. Постепенно, послойно, пока ничего не останется, его разберут на частицы и изучат. Понимание всего этого сначала шокировало его, наполнив сердце жалостью к самому себе, но потом он принял это неизбежное грядущее, посмотрев как будто со стороны на происходящее. На то, что один человек из семи с половиной миллиардов лишится жизни, и никто об этом не узнает. Всего лишь один человек со своими помыслами, желаниями, слабостями, горестями и радостями, до которых никому нет дела. Он попытался припомнить всё хорошее, что было в его жизни, но вид, превращающихся в пыль, собственных органов позволил вспомнить только добрую, заботливую маму, которая будет горько плакать, потеряв сына.
"Давайте, убивайте, сволочи, мне теперь всё равно", - с глубоким безразличием проговорил про себя Алёша.