Архангельская Мария Владимировна : другие произведения.

Замок Вольфен. Глава 1-24

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Модный писатель Даниэль Фёрстнер случайно оказывается в городке Вольфен и сводит знакомство с владельцем давшего название городку замка. Даниэль ещё не знает, что это знакомство изменит всю его жизнь и даже саму его природу - ведь хозяин замка не человек. Когда-то эта повесть уже выкладывалась здесь, но потом была удалена. Теперь я решила выложить её снова.


   1.
  
   Дождь всё лил, лил и лил, и не какая-нибудь нудная морось, а полноценный ливень, затянувшийся уже на пару часов. За шиворот он, спасибо шлему, не попадал, но успел до нитки промочить джинсы, да и постоянно стекающая по лицу и покрывающая каплями защитные очки вода затрудняла и без того скверную видимость и не прибавляла хорошего настроения. Руки, сжимавшие руль мотоцикла, тоже успели изрядно замёрзнуть даже в перчатках. Даниэль старался наклонять голову пониже, но ему приходилось выбирать - либо прятаться от дождя, либо смотреть, куда он едет. Что творится с прикреплённым сзади рюкзаком и его содержимым, он старался не думать. Не то, чтобы он всерьёз боялся, что вода доберётся до блокнотов или ноутбука, но во время его путешествий порой случались удивительные неожиданности.
   Дождевые струи поблёскивали в свете мотоциклетной фары, единственного источника света: фонарей на этой просёлочной дороге не было. Белый луч упирался в дождь, как в занавес, его едва-едва хватало, чтобы разглядеть следующий поворот. Даниэль уже успел сто раз проклясть свою самонадеянность, заставившую его слишком положиться на память и в надежде срезать путь двинуться без навигатора по этой несчастной дороге, несмотря на надвигающиеся сумерки. Карта утверждала, что так он и в самом деле выгадает несколько часов и доберётся до Вассермюле ещё до темноты, но пустынные поля сменялись рощицами и перелесками, а никакого города всё не было. Вероятно, он просто пропустил нужный поворот, и теперь был вынужден ехать всё дальше, надеясь, что дорога куда-нибудь да приведёт, и что это случится раньше, чем у него кончится бензин. А то ведь тут даже заправок не было!
   И кой чёрт дёрнул его отправиться в это путешествие на мотоцикле, вместо того, чтобы, как все нормальные люди, полететь самолётом, или, на худой конец, поехать поездом?
   Впрочем, до этого вечера Даниэль был далёк от того, чтобы пожалеть о принятом решении. Он любил мотоцикл, любил дальние поездки, и раз уж у него всё равно образовались пара свободных недель, почему бы и не потратить их на то, чтобы побывать там, где он ещё не бывал? В срок он укладывался, даже с запасом, в Кирхберг его ждут не ранее следующего понедельника, а презентация и вовсе запланирована на вечер вторника. Так что даже непредвиденная задержка не должна привести к опозданию. Вот только ночевать в поле - то ещё удовольствие, особенно осенью и в такую погоду.
   Закончится этот дождь когда-нибудь, или нет?!
   Очередная роща надвинулась на него, сделав темноту и вовсе непроглядной. Простёршиеся над дорогой ветви деревьев слегка прикрывали от дождя - до первого порыва ветра, впрочем. Стоило ветвям шевельнуться, как крупные капли сыпались градом. Даниэль недовольно тряхнул головой, облизнул губы, и тут свет фары вдруг выхватил из тьмы фигуру стоящего прямо на пути человека.
   - Чёрт!!!
   До него было не больше нескольких метров. Столкновение казалось почти неизбежным, и Даниэль резко крутанул руль. Мотоцикл вильнул, его занесло, опрокинуло, он проехался по асфальту и с грохотом рухнул в придорожную канаву, увлекая с собой и седока.
   Секунду или две Даниэль лежал неподвижно, прислушиваясь к себе и удостоверяясь, что, кажется, ничего себе фатально не повредил. Потом, бормоча ругательства, выбрался из-под мотоцикла и поднялся. Правая нога болела, но слушалась, правому боку и локтю тоже досталось, но, ощупав их, Даниэль пришёл к выводу, что, кажется, ничего страшного не случилось. Кости, во всяком случае, были целы. К счастью, канава оказалась неглубокой и изрядно заросшей, заросли слегка смягчили падение. Хромая, Даниэль выбрался на дорогу, готовясь обрушить на виновника своего падения все громы и молнии, на которые была способна его достаточно богатая фантазия. Ведь эта скотина даже и не подумала отпрыгнуть, стояла себе, как столб!
   Но дорога была пуста.
   - Эй! - не сразу поверив своим глазам, крикнул Даниэль. Фара мотоцикла теперь светила на склон канавы, над асфальтом сгустилась темнота, и он сперва решил, что человек просто прячется в ней. Но никто не откликнулся. Глаза привыкали к тьме, он уже различал контуры кустов и деревьев, однако никого живого поблизости видно не было.
   Испугался и удрал?
   Даниэль прохромал ещё немного вдоль дороги, и снова крикнул, но никто так и не отозвался. Только шелестел дождь, да шумели листья под порывами иногда налетавшего ветра. Мужчина поёжился, вдруг почувствовав себя неуютно. Ночь, лес, пустая дорога - до сих пор у него не возникало никаких ассоциаций со множеством просмотренных триллеров, или теми историями, что сочинял он сам. Но сейчас вдруг показалось, что из темноты кто-то смотрит на него пристальным недобрым взглядом. Странное происшествие. Конечно, исчезнуть в темноте - дело пары секунд, но получается, что человек, на которого он только что чуть не наехал, удрал в мокрый ночной лес. Зачем? Так сильно испугался? Или, может, Даниэлю и вовсе почудилось, и на дороге никого не было? Однако до сих пор галлюцинациями он не страдал, и человека в свете фары видел чётко и ясно. Хотя попроси кто-нибудь его описать, и Даниэль не смог бы сказать о нём ничего. Кроме того, что тот, кажется, был высок ростом и облачён в длинное пальто. Хотя и в этом Даниэль был уже не уверен.
   Вернувшись к мотоциклу, он с натугой поднял его и выкатил обратно на дорогу. Мокрая земля на дне канавы чавкала под ногами. Фара продолжала исправно светить, и Даниэль вздрогнул, когда обычный куст в белом свете на мгновение показался ему диковинным существом. Возможно, всё-таки, и силуэт на дороге ему привиделся. Мало ли, усталость, темнота, дождь... Так или иначе, надо было ехать дальше. Перекинув ногу через седло, он сжал рукоятку, заводя заглохший мотор. Тот зарычал было - и смолк. Даниэль пробовал снова и снова, но заводиться мотоцикл упрямо отказывался.
   Этого ещё не хватало.
   Откуда-то сбоку донеслось хриплое карканье. Мужчина машинально поднял голову, отыскивая взглядом птицу. В темноте это было не такое уж лёгкое дело, но вскоре он заметил то, что пропустил раньше - дорожный указатель, на котором восседал ворон. Именно ворон, судя по размерам, для вороны великоват. Потом ворон взмахнул крыльями, снялся со своего насеста и улетел куда-то в сторону от дороги. Даниэль слез со ставшего бесполезным мотоцикла и подошёл поближе. На указателе белела загнутая вправо стрелка, над ней он разобрал надпись "поворот на Вольфен - 100 м".
   Это было уже что-то, хотя никакого Вольфена Даниэль не помнил, но мало ли в этих местах городишек, деревень и просто ферм? Во всяком случае, появилась надежда добраться до человеческого жилья. Даниэль взялся за руль мотоцикла и покатил его по дороге, проклиная про себя всё на свете и зорко поглядывая вправо, чтобы на это раз точно не пропустить нужную развилку.
   Вскоре дорога пошла вверх по склону холма, а потом появились фонари. Было уже около полуночи, когда Даниэль вышел на пустующую асфальтовую площадку, на краю которой стояли несколько запертых будочек. Видимо, Вольфен был туристическим объектом - выше по склону виднелась неплохо сохранившаяся крепостная стена. Миновав автобусную стоянку, Даниэль покатил мотоцикл к воротам в стене, которых, впрочем, не было, осталась лишь пустая, никем не охраняемая арка. И, войдя в селение, Даниэль впервые за вечер мысленно возблагодарил Господа - на первом же здании в начале улицы висела вывеска "Отель "Цветок лилии".
   Прислонив мотоцикл к перилам высокого крыльца, Даниэль забросил рюкзак на плечо и вошёл внутрь. Если дежуривший на рецепшен молодой человек и удивился позднему гостю, то ничем этого не показал. Номер удалось получить без труда: дежурный подтвердил, что да, туристы действительно приезжают сюда посмотреть деревню и замок, стоящий на вершине холма, но сейчас не сезон, а потому гостиница не то чтобы совсем пустует, но комнату можно занять на любом из трёх этажей. Желает ли герр завтрак? Комната для завтрака вон там, прямо и налево, подают с семи до девяти, просьба не опаздывать.
   - Итак, герр?.. - пальцы дежурного нависли над клавиатурой компьютера.
   - Фёрстнер.
   Молодой человек нахмурился - похоже, фамилия показалась ему знакомой. Даниэль уже приготовился, что дежурный сейчас уточнит "тот самый Фёрстнер?", или радостно воскликнет: "Как? Это вы?!" Но то ли юноша так ничего и не вспомнил, то ли решил проявить деликатность, однако он лишь молча занёс фамилию в базу данных, после чего протянул новому постояльцу ключ - обыкновенный массивный ключ, не электронную карточку. На брелке значился номер "205".
   - Спокойной ночи, - улыбнулся дежурный.
   Деревянная лестница слегка поскрипывала под ногами. Номер оказался совсем небольшим, но именно из-за этого выглядел очень уютным. Тёмный деревянный пол, деревянные балки под потолком, жёлтые оштукатуренные стены. Две узкие кровати с цветастыми покрывалами, тумбочки, стол, пара кресел - в общем, стандартный набор мебели в недорогой гостинице. Телевизор под потолком, непритязательный пейзажик на стене. Стащив шлем и скинув кроссовки, Даниэль сбросил куртку на одну из кроватей и тут же полез в рюкзак. К счастью, с блокнотами, содержавшими в себе путевые заметки, было всё в порядке, чернила нигде не расплылись. С ноутбуком, судя по всему, тоже ничего не случилось, и Даниэль поставил его на подзарядку. Решив отложить всё остальное на завтра, он подошёл к не закрытому ставнями окну и выглянул наружу. Балкона у номера не имелось, зато на подоконнике обнаружились пара цветочных ящиков. Цветов уже не было, но по тому, как растения разрослись, видно было, что они неплохо себя чувствуют. Улыбнувшись неистребимой любви соотечественников к цветоводству, Даниэль уже собрался отойти, когда на край одного из ящиков, захлопав крыльями, опустился крупный ворон. И, не обращая внимания на дождь, уставился на человека круглым блестящим глазом.
  
   Горячего душа, крепкого сна и чашки кофе за завтраком оказалось достаточно, чтобы вернуть Даниэлю его обычный оптимизм. Теперь все вчерашние несчастья вызывали скорее улыбку - будет что рассказать по возвращении домой. История же с вдруг появившимся на дороге, а потом пропавшим человеком и вовсе казалось нереальной, и Даниэль пришёл к выводу, что ему, скорее всего, всё-таки почудилось. Настроения не испортил даже тот факт, что осмотр мотоцикла при свете дня выявил довольно серьёзное повреждение.
   Вчерашнего молодого человека на рецепшен сменила серьёзного вида девушка. При виде подошедшего Даниэля она поправила очки на коротком приплюснутом носике:
   - Чем-то могу вам помочь, герр?
   - Да, фройляйн. Скажите, у вас тут можно отремонтировать мотоцикл?
   - Вы можете обратиться в автомастерскую герра Рихтера. Он, правда, в основном работает с машинами, но мопеды тоже чинит, возможно, и за ваш мотоцикл возьмётся. В любом случае, ничего более подходящего у нас нет.
   - Спасибо, фройляйн. Где она находится?
   - На первом перекрёстке, где фонтан, поверните налево. Дойдёте до стены, идите вдоль неё, мастерская будет в самом конце.
   - Ещё один вопрос, если позволите. У вас есть вай-фай? - в том, что телефон тут ловит плохо, Даниэль уже успел убедиться.
   - Нет, к сожалению. Но интернет есть в библиотеке. Это от самого замка направо, мимо церкви и детской площадки. Там довольно крутой спуск, не заблудитесь.
   - Ещё раз спасибо.
   Герр Рихтер, владелец автомастерской, починить мотоцикл взялся, но честно предупредил, что нуждавшейся в замене детали у него нет, и что если заказать её прямо сейчас, то привезут не раньше, чем к понедельнику. Делать было нечего, и Даниэль согласился, заодно уточнив, какой транспорт отсюда ходит. Оказалось, что до Кирхберг вполне можно было добраться рейсовым автобусом, ходившим ежедневно. Фёрстнер кивнул, прикинув, что раз уж остаток путешествия всё равно пошёл псу под хвост, вполне можно задержаться в Вольфене до субботы, а то и до воскресенья.
   - Мне придётся уехать в выходные. Подержите мой "харлей" у себя где-нибудь до середины недели, пока я не вернусь и не заберу его?
   - Без проблем.
   - И, раз уж я тут застрял, не подскажете, где здесь можно перекусить?
   - Ну, - герр Рихтер почесал нос, оставив на нём небольшое пятнышко машинного масла, хотя, договариваясь с Даниэлем, вытер руки тряпкой. - Если вам не жаль денег, то я бы посоветовал заведение фрау Петерс. Готовят там - пальчики оближешь.
   Деньги Даниэля не особенно волновали. Пока его книги продавались, проценты с продаж аккуратно поступали на счёт, плюс там уже лежал солидный аванс на пока ещё не написанную книгу.
   - Это на Ратушной площади, в гостинице "Лев с мечом", у него ещё веранда со столиками.
   - Пожалуй, я так и сделаю. А посмотреть тут что-нибудь ещё можно, кроме замка?
   - Замок вы тоже не посмотрите, разве что снаружи, - герр Рихтер чиркнул зажигалкой, затянулся и сплюнул в ведро в углу. - Он в частном владении, туда пускают только с экскурсоводом. Но новых экскурсий не будет до самой весны.
   - Семья владельца живёт в замке?
   - Нет, там всем управительница заправляет, но и она бывает наездами, когда туристы прибывают, а так замок запертый стоит. А самого владельца мы ни разу не видели. У него и семьи-то, по-моему, нет, по крайней мере, о ней ничего не слышно.
   - Чем же он занят?
   - Фирма какая-то у него в Эйкендорфе. А до нас, видать, дела нету. Раньше-то, при старом хозяине, всё по-другому было. В замок пускали круглый год, и круглый год тут народ толпился. Конечно, люди всякие попадались, но зато было не скучно. А теперь... - мастер снова сплюнул. - Три-четыре месяца в году, а потом всё вымирает. Конечно, зимой всегда не сезон, но всё-таки...
   Его ворчание постепенно смолкло. Даниэль сочувственно покивал, потом распрощался с мастером и двинулся обратно. До полудня было ещё далеко, и он решил прогуляться по городку, заодно найти и библиотеку.
   Было прохладно и пасмурно. Писатель шёл, легко меряя длинными ногами булыжную мостовую, благо вчерашняя авария никак не сказалась на его здоровье. Да, осталось несколько синяков, но кроме них ничего не болело, и он смело мог причислить себя к породе везунчиков. Даже вчерашняя хромота прошла. Селение было невелико, и он быстро вышел к Ратушной площади, о которой говорила девушка на рецепшен. Давшая ей название Ратуша оказалась солидным двухэтажным зданием с небольшой часовой башенкой на фасаде, к тому же она была расписана картинами, изображающими, видимо, историю Вольфена. Даниэль медленно обошёл Ратушу кругом, уделяя внимание каждой картине. Тут были и сражения, и рыцарский турнир, и собрания людей в одеждах различных эпох. Надо будет поискать в интернете историю этого места, вполне возможно, что с Вольфеном связаны какие-то интересные исторические события. Любопытно, проводятся ли здесь фестивали, или ещё какие-нибудь колоритные местные празднества?
   Справа, если встать спиной к Ратуше, был тот самый "Лев с мечом", о котором говорил герр Рихтер, а слева Даниэль увидел продуктовый магазин. Над входом в него скромно красовались цифры, обозначавшие, должно быть, год постройки дома: 1417. Даниэль улыбнулся про себя. Внутри магазина всё было вполне даже современно, к оплате принимали банковские карты, что внушало надежду, что и в ресторане проблем не возникнет - наличности у него при себе было мало. Выйдя из магазина, Даниэль двинулся дальше, рассчитывая пройти городок из конца в конец.
   За Ратушей улица раздваивалась, и левая дорога пошла в гору, забирая всё круче. И в конце концов вдалеке показался замок. Вернее, стена замка и внушительная круглая башня под островерхой крышей, с немногочисленными окошками. Всё это венчало неожиданно крутую скалу. Неторопливо дойдя до конца улицы, Даниэль увидел огибающую скалу дорожку, забиравшуюся вверх. Вскоре дорожка превратилась в лестницу, которая и привела к воротам замка, наглухо запертым и украшенным табличкой, категорично сообщавшей, что это частное владение, и проход закрыт.
   Должно быть, лениво размышлял Даниэль, возвращаясь обратно к развилке, фирма владельца замка в Эйкендорфе приносит неплохой доход, потому что содержать в порядке такую громаду и даже не пытаться компенсировать траты за счёт ежедневного притока туристов не каждый может себе позволить. Позади зашелестели шины, и он посторонился, пропуская медленно съезжающую с горки машину. Машина поехала к площади и дальше, видимо, к выходу из городка, а Даниэль повернул и почти сразу же увидел местную церковь. Невысокую, но с широким белёным фасадом, из-за чего здание казалось приземистым, однако выглядело довольно мило. Как и весь этот старинный городок, где дом постройки начала XV века, вполне возможно, не был рекордсменом долгожительства.
   Ухоженная детская площадка с клумбами и посыпанными песком дорожками была тут же, по другую сторону улицы, а за ней - опоясывающая городок стена. В стене виднелась закрытая калитка. Дорога, как и говорила девушка, пошла под уклон. Даниэль поднял голову. Отсюда замок был виден куда лучше, он вместе со своей скалой нависал над церковью и ближайшими домами. Та самая круглая башня, почти не уступающее ей высотой массивное здание, а ниже - крепостная стена. Всё было сложено из светлого серого камня с коричневатым оттенком, и только островерхие крыши были выложены красно-коричневой черепицей.
   До библиотеки Даниэль дошёл даже быстрее, чем думал - от церкви она оказалась буквально в двух шагах. Внутри было светло и пусто. Между забитых книгами стеллажей были расставлены столики, на стенах висели детские рисунки, со стенда смотрело объявление о лекции на историческую тему. Библиотекарь, полная, почтенных лет дама в очках, глянула на него с некоторым подозрением, видимо, гости городка не часто баловали библиотеку своими визитами. Но доступ к компьютеру Даниэль получил незамедлительно. На электронной почте не оказалось ничего интересного, и Даниэль, уплатив за полчаса пользования, отправился восвояси.
  
   2.
  
   Выбор блюд в меню ресторана "Лев с мечом" оказался неожиданно обширным. Сделав заказ симпатичной официантке, с интересом поглядывавшей на рослого широкоплечего гостя, Даниэль откинулся на спинку стула и принялся оглядывать площадь. Было прохладно, но не настолько, чтобы прятаться в тесном и душном зале, и немногочисленные посетители, похоже, рассуждали так же: на веранде была занята половина столиков, а внутри - лишь один-два. В целом же народу было немного, и Даниэль подумал, что можно понять раздражение местных жителей на закрывшего замок хозяина, и это в городке, наверняка живущем в основном за счёт туризма.
   На мостовую, рядом с перилами веранды, опустился ворон. Этих птиц было здесь много, на обратном пути из библиотеки Даниэль заметил на площадке целую стаю. Ворон что-то клюнул между булыжниками, но тут принесли первое блюдо, и Ферстнер перестал обращать на него внимание.
   Обед был уже почти закончен, и Даниэль смаковал местное, оказавшееся очень даже неплохим пиво, когда из внутренних помещений ресторана деловым шагом вышла женщина лет тридцати пяти. Проходящая мимо официантка почтительно поздоровалась с ней, назвав её фрау Петерс, и Даниэль удивлённо поднял глаза. Почему-то он думал, что хозяйка заведения окажется намного старше. Фрау Петерс оглядела веранду, заметила приезжего и направилась прямиком к нему.
   - Добрый день. Надеюсь, всё в порядке?
   - В полном, благодарю вас, - Даниэль приподнялся было, но, повинуясь властному жесту, снова сел.
   - Как вам обед? К качеству обслуживания нет претензий?
   - Никаких. Обед выше всех похвал, мне говорили, что у вас отлично готовят, и нисколько не преувеличивали.
   Хозяйка довольно улыбнулась, тем более что комплимент был вполне искренним.
   - Я рада, - она явно собиралась уйти, но Даниэль сделал приглашающий жест:
   - Не посидите со мной? Я интересуюсь историей, может, вы немножко расскажете мне о Вольфене?
   Уговаривать не пришлось. Фрау Петерс охотно присела напротив, кивнув официантке:
   - Кристина, будь добра, принеси мне чашку кофе.
   Спустя несколько минут они уже болтали, как добрые знакомые. Выражение целеустремлённой сосредоточенности оказалось лишь маской, под которой пряталась весьма словоохотливая дама.
   - Когда-то этим замком владели графы фон Керпен, - она махнула рукой в сторону скалы, - но уже в семнадцатом веке вымерли, и он пошёл с молотка, представляете? Так что ещё пара столетий тут была резиденция наместника провинции, а в девятнадцатом веке его купила семья предпринимателей.
   - Преуспевающих?
   - О да! Сами понимаете, Вольфен был для них лишь игрушкой для престижа, но, надо отдать им должное, сделали они для нас немало. Правда, от старых интерьеров в самом замке мало что осталось, новые хозяева всё переделали на свой вкус. Но и о жителях округи не забывали. Однако и эта семья начала вырождаться. И прошлый-то владелец был со странностями, а новый сюда и вовсе носа не кажет.
   - И какие же у прежнего владельца были странности?
   - Ну... - видно было, что на эту тему фрау Петерс говорить не хочется. - Ходили слухи, что он был чуть ли не педофилом, да и вообще человеком неприятным. Когда он умер, многие вздохнули с облегчением, хотя это и грех, конечно. Детей не оставил, наследничек - седьмая вода на киселе, видно потому родовым имуществом и не интересуется. Впрочем, он был ещё совсем мальчишкой, когда получил замок, может, всё дело в этом. Нет, нельзя сказать, что он вообще ничего не делает. Моя племянница учится на стипендию от фонда, куда и герр Штейман свою лепту вносит. И всё же...
   Разговор, похоже, готовился скатиться к жалобам на тему, как всё было хорошо во времена оны и как всё плохо сейчас, и Даниэль поспешил подтолкнуть его в другую сторону:
   - А почему Вольфен получил такое название? Тут жило много волков?
   - Ну, легенда связывает название со святым Бертольдом, остановившим волчью стаю, которая собралась напасть на паломников, в честь чего тут поставили первую часовню - на скале, а не на месте нашей церкви, там, где теперь замковая часовня. На Ратуше даже есть фреска на этот сюжет, вон там, отсюда немного видно. И да, волков тут было действительно много. Ходили слухи об оборотнях, и когда лет двадцать назад... А, неважно. Сейчас-то, конечно, всех волков уже вывели.
   Фрау Петерс отпила кофе. Даниэль ждал продолжения, но хозяйка, поставив чашку, бросила взгляд на часы и торопливо поднялась.
   - Ой, я тут с вами совсем заболталась. Доброго вам дня, герр. Надеюсь видеть вас здесь часто.
   - И вам доброго дня, фрау.
   В гостиницу Даниэль вернулся, чувствуя себя сытым и довольным. Тянуло прилечь и заснуть, но вместо этого он открыл ноутбук. Даниэль не любил новомодные планшеты, предпочитая старую добрую клавиатуру, а если не было возможности расположиться печатать со всеми удобствами, то и вовсе по старинке пользовался блокнотом и ручкой. Привычка всюду таскать с собой блокнот у него сохранилась ещё со школьных времён, когда несколько заметок в школьной газете стали его самыми первыми публикациями.
   Итак, что у нас будет в новой книге? Даниэль уже знал, что в ней будет фигурировать старинный замок - возможно, даже вот этот самый. Хотя, наверное, он придумает для него другое название. Да, старинный замок с тайнами и загадками, и героиня, молодая женщина, будет их разгадывать. И попутно познакомится с симпатичным молодым человеком, заинтересовавшимся теми же тайнами. Банально, но покажите мне сюжет, который не был бы банальностью. Тут вопрос в том, как подать. А параллельно будет развёртываться ещё одна история, в прошлом этого же самого замка, которая и станет источником загадок... Когда Даниэль наконец оторвался от ноутбука и взглянул в окно, на улице уже стемнело.
  
   Ужин в заведении фрау Петерс, как и обед, оказался выше всех похвал. На этот раз ни её саму, ни симпатичную официанточку Кристину Даниэль не встретил, его обслужила женщина средних лет. Расплатившись карточкой и оставив купюру на чай, писатель покинул ресторан, но вместо того, чтобы вернуться в гостиницу, решил прогуляться по окрестностям.
   За стенами Вольфена было тихо. Лес отступал от холма, и с пустующей автобусной стоянки казался неровной тёмной стеной. По другую сторону виднелось освещённое шоссе, до которого Даниэль так и не доехал вчера, но сейчас он свернул в другую сторону и пошёл по едва заметной в темноте тропинке, огибавшей холм с юга. Ни луны, ни звёзд в затянутом тучами небе видно не было, зато на помощь вскоре пришла подсветка замка. Даниэль поднял голову. Освещённый прожекторами, замок гордо парил на своей скале, как маяк над морской бухтой. В жёлтом свете он казался нарядно-золотистым, и только окна чернели таинственными провалами, а стёкла посвёркивали в по-старинному мелких оконных переплётах, как слюда или чешуя.
   На то, чтобы неторопливо обойти половину холма, ушло около получаса. С другой стороны, как Даниэль и думал, холм оказался куда более пологим. Стена селения кончилась, зато потянулась куда более современная металлическая ограда. Видно было, что с другой стороны замка разбит довольно обширный парк. И через какое-то время тропинка вывела Даниэля к решётчатыми воротам, от которых шла асфальтированная подъездная дорога, другим концом упиравшаяся, видимо, в шоссе.
   Единственным источником освещения по-прежнему была замковая подсветка, потому что никаких фонарей ни в парке, ни на подъездной дороге не было и в помине. Во всяком случае, горящих. Рядом с воротами по ту сторону ограды Даниэль разглядел будку, но она тоже была тёмной. На светлом асфальте были видны опавшие листья, и всё же парк, насколько можно было разглядеть, совсем заброшенным не выглядел. Надо будет, пожалуй, наведаться сюда днём. Отвернувшись от ворот, Даниэль зашагал по подъездной дороге, решив попробовать дойти до шоссе.
   Дорога, плавно изгибаясь, вела вниз. Лесные деревья с одной стороны подступили было к ней вплотную, но потом лес отодвинулся, уступив место широкой просеке. Невдалеке Даниэль разглядел высокую решётчатую опору линии электропередачи. Он приостановился, разглядывая едва различимые поля, светящуюся полосу уже видимой отсюда трассы, огоньки на горизонте...
   - Ещё век назад в той стороне были обширные болота. Но их осушили.
   Даниэль чуть не подпрыгнул, когда за спиной раздался незнакомый голос. Он и не заметил, когда обзавёлся спутником.
   - Я вас напугал? Простите.
   - Ничего страшного, - пробормотал Даниэль, разглядывая бесшумно подкравшегося человека. Он привык на большинство людей смотреть с высоты своих без малого двух метров, но этот если и уступал ему ростом, то ненамного. Тонкое скуластое лицо, насколько можно было разглядеть, не блистало красотой, но казалось аристократичным. Зачёсанные назад светлые волосы, тёмное пальто, явно не дешёвое, в карманы которого человек прятал руки, едва заметная улыбка, с которой он окинул взглядом застигнутого врасплох собеседника... Этого человека словно окружала аура уверенности и значимости. Он не был похож на провинциального жителя.
   - Вы местный? - спросил Даниэль.
   - Можно и так сказать.
   - В смысле?
   - Я владелец этого замка, - человек кивнул в сторону светящегося строения. - Но бываю здесь довольно редко.
   - Правда? А местные жители уверены, что вы не бываете тут вообще.
   - Я не афиширую свои приезды. Признаться, я вообще не вижу смысла встречаться с ними, - он неторопливо двинулся обратно, в сторону ворот, и Даниэль невольно пошёл за ним. - Едва ли мы сумеем найти интересную нам всем тему для беседы.
   - Ну, вы могли бы расспросить об их нуждах... Просто проявить вежливость...
   - Об их нуждах меня исчерпывающе информируют мои помощники, и я делаю, что могу. Что до вежливости, то, признаться, пустопорожние церемонии меня только утомляют. Возможно, это плохо обо мне говорит, но это так.
   Даниэль промолчал, не зная, что ответить.
   - А вы? Приезжий?
   - Да. Я тут так... Проездом.
   - Надеюсь, вам тут понравится. Ах, простите, я не представился, - человек протянул руку. - Ральф Штейман.
   - Даниэль Фёрстнер.
   Перчаток новый знакомый не носил, и пожатие тонких прохладных пальцев оказалось крепким и уверенным.
   - Наверное, спросить, тот ли вы самый Даниэль Фёрстнер, с моей стороны будет не слишком тактично.
   - Но вы уже фактически спросили. Да, тот самый.
   - И как же вас занесло в наши скромные места?
   - Вы забыли добавить "как же занесло столичную знаменитость".
   Герр Штейман усмехнулся:
   - Вероятно, мне всё же не стоило переспрашивать. Прошу прощения.
   - Да нет, всё в порядке. Честно говоря, я попал сюда случайно. Я ехал в Вассермюле, заблудился, и у меня сломался мотоцикл.
   - Вот как? Быть может, вам нужна помощь? Я знаю хорошую фирму...
   - Нет-нет, спасибо, не нужно. Поломка небольшая, местный мастер уверил, что без труда с ней справится.
   - Хорошо, если так, - Штейман помолчал. - Думаю, вы не пожалеете. Здесь красивые места.
   - Я пока видел их только в темноте. Но уже успел убедиться, что у вас очень красивый замок. Жаль, что нельзя попасть внутрь.
   - Возможно, вам стоит посетить Вольфен ещё раз, летом. Тогда вы без труда сможете совершить экскурсию. У нас хорошие экскурсоводы, моя помощница следит за этим.
   - Возможно, я так и сделаю.
   Впереди показались ворота. Штейман уверенно направился к боковой калитке, которую Даниэль прежде не заметил.
   - Что ж, рад был с вами познакомиться, - хозяин замка снова улыбнулся, распахивая створку. - И надеюсь продолжить наше знакомство. Возможно, мы с вами будем друг другу интересны.
   Даниэль молча кивнул. Он не был уверен, что новый знакомый будет ему интересен, и что он хочет продолжать это знакомство. Звякнул металл, когда Штейман запер калитку изнутри. Даниэль проводил его взглядом, пока тот шёл по дорожке до поворота, после чего зашагал обратно к тропинке.
  
   Следующий день был всё таким же пасмурным, и к тому же заметно похолодало. Утром Даниэль снова совершил прогулку по окрестностям, обещанных красот не увидел, зато недалеко от автобусной стоянки встретил воронью стаю, при виде него поднявшую крик. По аккомпанемент несмолкающего грая он ознакомился с расписанием автобусов и от греха подальше поспешил уйти.
   Впрочем, вороны не оставляли его ни на минуту. Парочка самых крупных нагло уселась на ящики на подоконнике его комнаты, ещё несколько разгуливали по мостовой у "Цветка лилии", делая вид, будто что-то склёвывают с камней. Когда по улице медленно проехала машина, они не удосужились даже взлететь, лишь с важным видом отошли в сторону. Когда Даниэль подошёл к ресторану, одна из птиц тут же вспорхнула на перила веранды и хрипло каркнула. Даниэль даже предположил на мгновение, что они узнают всех местных, и, видя нового человека в межсезонье, проявляют к нему повышенное любопытство. Но тут из приоткрывшейся двери пахнуло аппетитным запахом свежего хлеба, и он выбросил эти глупости из головы.
   На этот раз из-за резкого ветра желающих прохлаждаться на веранде было немного. У девушки-официантки, пока она брала у Даниэля заказ, руки покрылись гусиной кожей. Даниэль вспомнил её, и даже вспомнил её имя - Кристина. Он улыбнулся ей, и официантка расцвела. Она определённо положила на него глаз, и он даже подумал, что можно будет скоротать время в приятной компании. Ничего серьёзного, конечно, раз он не пробудет тут дольше нескольких дней, но можно сделать девушке приятное, и себе самому заодно.
   Заказав к обеду глинтвейн, Даниэль откинулся на спинку стула, неторопливо осушая стеклянную кружку на ножке и рассеянно наблюдая за прохожими. Пару раз мимо него проходили посетители ресторана, направляясь внутрь или наружу. И потому на очередную посетительницу он не обратил бы внимания, если бы она сама, увидев его, не остановилась как вкопанная и не уставилась на него во все глаза, приоткрыв рот.
   Первой мыслью Даниэля было, что она его узнала. Конечно, его лицо не так известно, как у какой-нибудь кинозвезды, но всё же его портреты помещали на обложках книг, его лицо мелькало в прессе и даже пару раз на телевидении. А тем временем женщина поборола своё изумление, закрыла рот и решительно направилась к нему. Она была уже немолода, лет, наверное, шестидесяти, хотя выглядела неплохо, вот только её глаза лихорадочно блестели, когда она остановилась напротив писателя, положив руки на спинку придвинутого к его столу стула.
   - Вы должны отсюда уехать, - отчеканила она.
   - Простите?
   - Уезжайте, - с нажимом повторила женщина. - И чем скорее, тем лучше.
   - Я что-то сделал не так?
   - Вы не понимаете. Вы вообще не должны были здесь появляться. Вы можете навлечь беду и на себя, и на любого в этом селении.
   - Какую беду? О чём это вы?
   - Уезжайте! Послушайте доброго совета...
   - Да что случилось?! - Даниэль почувствовал, что начинает злиться.
   - Фрау Кауфман? - дверь открылась, и на веранду, набрасывая пальто, вышла Кристина. - Что-то случилось? Ну же, дорогая фрау, вам нельзя беспокоиться...
   - Вы тоже не понимаете, - фрау взмахнула рукой в перчатке. - Вы и не представляете, какое чудовище он может разбудить!
   - Фрау Кауфман, вам бы домой, прилечь, - Кристина обняла женщину за плечи, говоря с ней тем ласковым тоном, который приберегают для больных и детей. Подталкиваемая ею, фрау Кауфман сошла с веранды, продолжая взмахивать руками и бормотать:
   - Никто из вас не понимает. Вы все считаете меня безумной, но вы поймёте, когда прольётся кровь, да будет уже поздно...
   Даниэль с недоумением проводил их взглядом, пока они не скрылись за поворотом ближайшего перекрёстка. Кристина, впрочем, вскоре вернулась.
   - Я увидела в окно, что она к вам пристаёт, и решила её увести, - сказала она, подходя к Даниэлю. - Не волнуйтесь, за ней присмотрят. Больше она не станет вам докучать.
   - Спасибо, Кристина. Вас ведь так зовут?
   - Да, - официантка улыбнулась. - Пожалуйста.
   - А кто это? И о чём она говорила?
   - Да кто её знает, - Кристина пожала плечами. - Она сумасшедшая. Её муж, говорят, тоже был не в себе, всё время твердил о каких-то чудовищах, а как его убили, так и она свихнулась.
   - Его убили? Кто?
   - Неизвестно. Орудовал тут двадцать лет назад маньяк, но его так и не нашли.
   - Это ужасно. Искренне ей сочувствую.
   - Мы все ей сочувствуем. Так-то она безобидная, но иногда на неё находит. Принести вам что-нибудь ещё?
   - Нет, спасибо. Разве что счёт. И, скажите, Кристина... вы свободны сегодня вечером?
   Девушка заулыбалась шире, и Даниэль окончательно уверился, что вечер он будет коротать не в одиночестве. И вздрогнул, когда с перил позади него с шумом взлетел давно забытый им ворон.
  
   3.
  
   - Надо же! - восторженно сказала Кристина, пока они шагали по улице в направлении ворот. - А я все-все ваши книги читала!
   - Все-все?
   - Ага! Даже самую первую, "Погасший свет".
   Даниэль улыбнулся, решив не уточнять, что этот роман был не первой его публикацией. Однако ранние его произведения прошли почти незамеченными, хотя и получили неплохие отзывы критиков. И потому он изрядно удивился, когда его пятый по счёту роман вдруг стал бестселлером, взлетев на вторую строчку рейтинга продаж. Шестой отстал от него ненамного, обрадованные издатели кинулись раскручивать новоявленного автора хитов, под шумок переиздав и всё остальное, теперь рекламируемое как книги "того самого Фёрстнера". Как по волшебству возникло несколько фан-клубов, сразу две студии забросили удочки насчёт продажи прав на экранизацию. Всё это не могло не радовать, но в то же время и накладывало серьёзную ответственность. Стать очередной звездой на час Даниэлю не хотелось.
   - А вы тут просто так путешествуете, или с какой-то целью? - полюбопытствовала Кристина.
   - Ну, можно сказать, что и просто так. Я люблю ездить по незнакомым местам и узнавать что-то новое. Думаю, писателю новые впечатление жизненно необходимы. Иначе как он будет писать, если не знает ничего за пределами своего мирка?
   - Никак, - с готовностью согласилась Кристина. - А вы по-прежнему собираете легенды? Я слышала, что вы их кладёте в основы своих сюжетов. Я могу рассказать вам кое-что.
   - Я всегда открыт всему новому, - уверил её Даниэль. - В Вольфене есть свои легенды? Часом, не об оборотнях?
   - О них самых! Говорили, что у нас водятся заколдованные волки-оборотни, как раз на нашем болоте.
   - В болоте? Волки?
   - Ну так заколдованные же.
   - Кем заколдованные?
   - А никто не знает! Кто говорит - ведьма на болоте жила, кто - что просто дьявольские силы... Говорят, первый граф фон Керпен был алхимиком и чернокнижником, заключил сделку с дьяволом, и приносил где-то среди болот кровавые жертвы. Но это ещё в четырнадцатом веке было. В общем, даже в девятнадцатом тут нередко погибали люди, и во всём винили волков. И когда тот маньяк - помните, я вам говорила? - убил несколько человек, ходили слухи об оборотне.
   Даниэль хмыкнул. Они уже давно миновали ворота, и теперь свернули на тропинку к лесу. Кристина пообещала показать ему пруд, возникший на том месте, куда отводили русла питавших болото ручьёв.
   - Так что о них разные истории рассказывают. Одну даже про предков герра Штеймана.
   - Это владелец замка? Очень интересно.
   - Правда? Ну, в общем, это случилось, как раз когда основатель этой семьи Клаус Штейман только-только купил наш замок. Он был... я уже не помню, каким-то там промышленником. Да и не важно это. Важно, что однажды его младший сын заблудился на болоте и пропал.
   - А кой чёрт его понесло на болото?
   Кристина пожала плечами:
   - Ну, может, просто случайно.
   - Ну да, плохо знал местность, раз только-только... И что же дальше?
   - В общем, день его нет, два нет, его уж и искали, и в конце концов решили, что он умер. Как он вдруг явился домой, но, говорят, был сам не свой. Бледный, весь трясётся и молчит. Уложили его в постель, послали за доктором. А дело было уже к ночи, и как раз полнолуние. И когда луна взошла, собаки вдруг принялись выть, а потом раздался женский крик и рычание, словно дикий зверь рвёт добычу. Прибежали в спальню юноши - а там никого живого, а на полу лежит растерзанный труп его младшей сестры. И окно в парк нараспашку. Так с тех пор младшего Штеймана никто никогда больше и не видел, только доктор, когда подъехал к замку, рассказывал, что заметил, как что-то большое и тёмное промчалось мимо него. Да с того дня в болотах по полнолуниям раздавался леденящий душу вой.
   - Интересная история, - сказал Даниэль. Таких историй он уже наслушался довольно, в каждом местечке их на грош десяток, но огорчать девушку не хотелось.
   Они и правда вскоре вышли к пруду. Если лес выглядел достаточно диким, настолько, насколько это вообще возможно в наше время в центре Европы, то за прудом явно тщательно ухаживали. Трава по берегам была подстрижена или скошена, вдоль берега тут и там виднелись деревянные скамейки, нигде не подгнившие, чуть в стороне торчал лодочный причал. Не хватало только асфальтовых дорожек и беседок, чтобы ощущение, что ты в парке, стало полным.
   В тоже время выглядел пруд и в самом деле живописно. В чёрной воде разноцветными пятнами мокли опавшие с растущих на берегу клёнов листья, шуршали уже начавшие подсыхать камыши. Пройдясь вдоль берега, Даниэль и Кристина увидели многочисленные листья кувшинок, покрывающие поверхность части пруда почти сплошным ковром. Справа деревья расступились, образовав полянку с обустроенным местом для пикника.
   - Здесь живут утки, - сказала Кристина. - Но сейчас они уже улетели. Наши утки всегда улетают на юг, не то что городские.
   Даниэль негромко рассмеялся. Всё верно, наши утки - самые правильные утки. Его всегда забавляло, какие поводы для гордости ухитряются находить жители маленьких городков и деревень.
   Назад они возвращались, когда уже начало темнеть. Лесная тропинка стала едва различима под ногами, и только далёкие фонари светили им, как маяки морякам.
  
   Утренний автобус на Кирхберг пришёл точно по расписанию. По дороге Даниэль ухитрился даже немного вздремнуть, и вскоре после полудня уже вылезал на привокзальной площади крупнейшего в этой части страны города.
   Гостиница была забронирована заранее, довольно скромная, но Даниэль по своим привычкам был консерватором. Ему уже доводилось пару раз бывать здесь, отель оставил по себе хорошие воспоминания, так что на пятизвёздочные заведения, вполне доступные с его нынешним доходом, он не польстился. Тихий номер настраивал на рабочий лад, гулять не тянуло, тем более что вскоре после его приезда начал накрапывать дождик, и Даниэль сосредоточился на неплохо идущем тексте. История, продуманная за время прогулок вокруг Вольфена, обретала плоть и кровь, уже возникшие в его воображении эпизоды плотно укладывались один к другому, как детали пазла. Процесс написания всегда доставлял Даниэлю удовольствие. Сочинял он с тех пор, как себя помнил, сперва выдумывая сюжеты для игр с братом и друзьями, потом - просто так, для себя, подхлёстывая воображение книгами и фильмами. Лет в четырнадцать он впервые попытался что-то написать самостоятельно.
   Его родители не слишком одобряли желание Даниэля стать профессиональным писателем. С их точки зрения его увлечение было безвредным, но и бесполезным хобби. В чём-то они были правы, поначалу гонораров с издаваемых книг было явно недостаточно для нормальной жизни, и Даниэль после окончания университета устроился на мелкую дожностишку в заштатную фирму. Отец с матерью ворчали, что его одержимость мешает ему найти по-настоящему хорошую работу и делать карьеру, и ставили ему в пример младшего брата, который, не заморачиваясь всякими глупостями, получил диплом инженера, поступил в конструкторское бюро и был там на хорошем счету. "Ну надо же, - посмеивался Пауль, - всю жизнь ты был для меня примером, и вдруг стало наоборот!" Однако Даниэль оказался упрям. Когда удача развернулась к нему лицом, родители ворчать перестали, но всё же Даниэль чувствовал их неуверенность. Они оба были далеки от творческих сфер, и идея, что с помощью пера можно хорошо зарабатывать, в их картину мира не очень вписывалась. Ну да, у кого-то получается, но ведь фортуна в любой момент может передумать.
   Под вечер позвонил представитель принимающей стороны, уточнил всё ли в порядке и готов ли Даниэль к встрече с читателями. Даниэль уверил, что готов, что прекрасно себя чувствует, и что впечатления от города и путешествия у него самые наилучшие. После этого Фёрстнер выбрался в знакомый подвальчик поужинать, потом вернулся в номер и завалился спать.
   В следующий день в заранее условленный час за ним пришла машина, отвёзшая его в крупнейший книжный магазин Кирхберг. У главных дверей виднелись красочные плакаты, сообщавшие о презентации, сквозь стёкла витрин был виден зал и пирамиды книг Даниэля на демонстрационных столиках. Но его провели через служебный вход прямо в директорский кабинет, где он и просидел ещё полчаса за чашкой кофе и беседой с директором, моложавой дамой средних лет, а также представителем издательства, как и он, приглашённым на презентацию.
   Наконец ожидание кончилось, и они вышли в зал под приветственные аплодисменты и свист собравшихся читателей. Столики с микрофонами и бутылками воды ждали на небольшом возвышении. Сначала слово взяла милая девушка, ведущая презентацию, потом издатель сообщил о дальнейших планах по изданию книг Даниэля. Потом сам Даниэль немного рассказал о том, как писал свою последнюю книгу и как вообще выбирает сюжеты. На каждой презентации, в каждом интервью он говорил примерно одно и то же, а потому ему уже не нужно было каждый раз заранее продумывать речь. Девушка от магазина снова взяла беседу в свои руки и принялась задавать вопросы.
   - Жанр мистики и фантастики, в котором вы преимущественно пишите, считается низменным, как детективы или любовные романы. Вы не чувствуете себя писателем второго сорта?
   - Как сказал один очень известный человек прошлого: "все жанры хороши, кроме скучного", - с улыбкой ответил Даниэль. - Вопрос не в жанре, а в том, как написана книга. Надеюсь, что мои книги написаны хорошо.
   - Позвольте, я добавлю? - подхватил издатель. - Судя по тому, как продаются книги герра Фёрстнера, читатели отнюдь не считают его писателем второго сорта.
   - Каковы ваши дальнейшие творческие планы?
   - Писать, - отозвался Даниэль, и зрители взорвались аплодисментами. - Я уже начал следующую книгу, надеюсь закончить её не позднее весны.
   - Ваши герои целиком и полностью вымышлены, или у них есть реальные прототипы?
   - Ну, скажем так - это собирательные образы. Я не задаюсь целью описать кого-то из моих знакомых, но я нередко заимствую какие-то черты реальных людей, которых знаю, если считаю, что они подойдут тому или иному персонажу. В том числе и у себя самого.
   - А есть ли среди ваших героев тот, кого вы бы могли назвать своим "вторым я"?
   - Чтобы целиком и полностью - нет. Но в каком-то смысле все мои герои - мои "вторые я".
   Потом вопросы предложили задавать читателям. Даниэль уже знал, что обязательно прозвучит вопрос, не собирается ли он продолжать уже написанное, легко ли было издать первую книгу и когда и как он вообще начал писать, а также что будет в следующем романе. Кто-то уточнял какие-то детали из его произведений, кто-то спрашивал его мнения по отвлечённым вопросам. Одна юная поклонница поинтересовалась, что бы он посоветовал своим читателям.
   - Читать хорошие книги, - Даниэль с улыбкой развёл руками.
   Игра в вопросы и ответы продолжалась больше часа, после чего началась автограф-сессия. Желающие выстроились в длинную очередь, и к исходу второго часа рука у Даниэля уже отваливалась. Тем не менее он продолжал героически улыбаться всё новым соискателям, время от времени по их просьбе с ними фотографируясь. Но наконец девушка-ведущая решительно объявила о завершении мероприятия, показавшись Даниэлю милейшим существом на свете. Он встал, извинившись перед теми, кому не успел подписать, пригласил их на следующую встречу, и вместе с издателем направился обратно к директорскому кабинету с твёрдым намерением выпить ещё по крайней мере одну чашку кофе. Он это заслужил.
   Втроём они прошли через зал, перебрасываясь замечаниями по поводу организации продажи книг в магазине. Девушка от магазина приостановилась, чтобы показать отдельную полку с популярными изданиями, Даниэль отвлёкся, и его взгляд скользнул по стойке со свежей прессой. И остановился, привлечённый знакомым названием.
   "Вервольф из Вольфена" снова вышел на охоту?" - было написано огромными буквами на первой странице. Сделав шаг к стойке, Даниэль выдернул газету и развернул её. Под заголовком красовалась фотография суровой пожилой женщины, сразу показавшейся ему знакомой. Даниэль нахмурился, вспоминая. Долго насиловать память не пришлось: с газетного листа на него смотрела фрау Кауфман, та сумасшедшая, что привязалась к нему во "Льве с мечом".
   - Герр Фёрстнер! - окликнула Даниэля девушка. - Идёмте.
   - Да, конечно, - рассеянно отозвался писатель, прижимая к себе газету.
   В кабинете ему в самом деле налили кофе, и Даниэль сделал глоток, не чувствуя вкуса. Всё его внимание было приковано к газетному листу. В статье сообщалось, что изуродованное тело женщины было найдено в лесу вчера утром, но, судя по всему, убили её раньше - предположительно вечером или ночью, точнее пока не установлено. Труп нашли местные жители. То есть, как прикинул Даниэль, как раз когда он садился в автобус, кто-то уже дрожащими пальцами жал на кнопки телефона, стремясь поскорее вызвать к страшной находке полицию.
   К нему обратились с каким-то вопросом, Даниэль в ответ кивнул, особо не вникая, и вновь углубился в чтение статьи. Бедная фрау была завёрнута в плёнку, вокруг не нашли следов ни крови, ни борьбы, что позволяло предположить что убили её где-то в другом месте. Характер ранений заставляет вспомнить убийства, происшедшие двадцать один год назад, когда так и оставшийся неизвестным злодей, получивший прозвище "Вервольф", за две недели умертвил трёх человек, в том числе, по злой иронии судьбы - мужа фрау Кауфман. А так же - тут брови Даниэля взлетели вверх - Йозефа Штеймана, владельца замка Вольфен.
   - Что там? - издатель через плечо Даниэля заглянул в газету, и Даниэль молча повернул бумагу так, чтобы ему было удобнее. - А... Об этом ещё вчера в вечерних новостях рассказывали. Вы не слышали?
   - Нет, - Даниэль качнул головой. Вчера все его мысли были только о новой книге, и потому он не включал телевизора и не заходил в интернет.
   Распрощавшись с директором магазина и остальными и сунув газету на её место на стойке, Даниэль вернулся в гостиницу и там первым делом включил ноутбук. По запросу "Вервольф из Вольфен" выскочило множество ссылок. Ничего нового об убийстве фрау Кауфман по сравнению с написанным в статье Даниэль не узнал, но зато прочёл статью о том, что происходило в окрестностях Вольфен два десятка лет назад.
   Тогда убийства произошли в начале весны. Три жертвы, как и было написано в газете, все трое мужчины: герр Кауфман погиб первым, следующим оказался пастор вольфенской церкви, а последним - герр Штейман. Причём если тела первых двух жертв тоже были найдены в лесу, то последний погиб в собственном замке, где постоянно проживал с минимумом прислуги и приёмной дочерью. Никто, кроме него, в замке не пострадал. Как именно убийца проник в замок, тоже осталось неизвестным.
   Интересно, подумал Даниэль, откидываясь на спинку стула, почему же наследство перешло не к дочери, а, как выразилась фрау Петерс, "седьмой воде на киселе"? А вот о дочери в разговоре с Даниэлем владелица гостиницы словно и забыла.
   Пощёлкав по ссылкам, Фёрстнер выяснил ещё кое-какие факты, в частности узнал, почему убийцу прозвали "Вервольфом". Тела жертв выглядели так, словно их рвали на части. Возникло даже предположение, что они погибли из-за диких зверей, даром что таковых в окрестностях Вольфена не видели уже больше столетия. Но убийство в замке эту теорию опровергало. Штейман не держал у себя даже безобидной болонки, и следователи не нашли никаких следов, свидетельствующих о пребывании в замке какого-то животного. Затирать же свои следы свойственно только людям.
   Однако кровавые подробности Даниэля не слишком интересовали. Он попытался найти какие-нибудь сведения о дальнейшей судьбе приёмной дочери Йозефа Штеймана, но ничего разыскать так и не сумел. Словно девятилетняя Грета Штейман просто растворилась в воздухе. Возможно, местные знают больше? Можно будет их расспросить, когда он вернётся в Вольфен за мотоциклом.
   Хотя, собственно, какое ему до всего этого дело? Грета Штейман осталась сиротой более двадцати лет назад и, что бы с ней ни произошло, это уже случилось. Могла умереть, могла уехать, могла благополучно жить в Вольфене с мужем и детишками. Что до убийства фрау Кауфман, то тут Даниэль и подавно ничего поделать не в состоянии. Он покойную и видел-то всего один раз, а для расследования есть полиция. Собственно, ему и в Вольфен возвращаться не обязательно, можно отправить кого-нибудь с доверенностью.
   Он снова откинулся на спинку стула и заложил руки за голову. "Вы можете навлечь беду и на себя, и на любого в этом селении, - сказала тогда несчастная сумасшедшая. - Вы даже не представляете, какое чудовище он может разбудить. Вы поймёте, когда прольётся кровь, да будет поздно..."
   И ведь напророчила, кровь действительно пролилась. А сумасшедшая ли она была? Может, она действительно что-то знала? Кристина сказала, что муж фрау Кауфман тоже что-то говорил о чудовищах - и погиб. После этого его одержимость перекинулась на вдову - и она разделила его участь.
   Ага, двадцать лет спустя. Если её убили чудовища, то они не слишком торопились. Разве что предположить, что её убийство действительно было связано с Даниэлем. Кто-то не хотел, чтобы она ему о чём-то рассказала. Но почему именно ему? О пунктике фрау Кауфман знала ещё как минимум Кристина, и, вероятно, не она одна. И, кстати, почему Кауфман вообще накинулась на Даниэля? Почему именно он способен разбудить чудовище, а не кто-то иной?
   Даниэль мотнул головой. Незачем искать логику в поступках сумасшедшего, а самое простое объяснение, скорее всего, самое верное. Совпадение, просто совпадение. Жертвами могли оказаться кто угодно, включая нынешнего владельца замка, если у него есть привычка к ночным прогулкам. Или даже сам Даниэль. Вот и ещё один повод не ездить в Вольфен.
   Но он уже знал, что поедет. Поедет и попытается узнать что-нибудь, пусть даже заранее смиряясь с тем, что эту головоломку ему до конца не сложить. Кому будет хуже, если он удовлетворит своё любопытство, насколько это возможно? В конце концов, он писатель, ему нужны новые впечатления. Избежать маньяка не так уж трудно, если придерживаться простейших правил безопасности. Просто не гулять по ночам. А в гостиницу, где всегда есть люди, убийца вряд ли полезет.
  
   4.
  
   Когда автобус подъезжал к остановке, ненадолго проглянуло солнце, но спряталось раньше, чем Даниэль успел миновать проход в знакомой стене. Не раздумывая, он направился к "Цветку лилии" и тотчас же получил номер, причём тот же самый. Дежурная на рецепшен улыбнулась ему, как старому знакомому, но в её улыбке чувствовалось напряжение.
   - Я слышал, что у вас случилось, - понижая голос, сказал Даниэль. - Это ужасно.
   - Кошмар, - кивнула дежурная. - Бедная фрау Кауфман. Надеюсь, убийцу найдут скоро, а то боязно в тёмное время на улицу выходить.
   - Полиция наверняка делает, что может...
   - Да тут целая бригада приехала. Ходят, всех расспрашивают, а толку-то? Мы уж думаем, не организовать ли дежурства, чтобы всё было под присмотром.
   - Отличная мысль, - поддакнул Даниэль. - Я так точно буду чувствовать себя спокойнее.
   - А вы надолго к нам приехали?
   - На несколько дней, как получится.
   - Вы журналист?
   - Нет, я писатель. Собираю материал для новой книги. Для того и приехал в Вольфен, а тут такое...
   - Ах, писатель... - видимо, девушка не была поклонницей фантастической литературы. - Боюсь, вам будет трудно что-то сейчас тут собрать.
   - Я видел фрау Кауфман незадолго до смерти. Честно говоря, она показалась мне несколько... странной.
   - А она и была такой. Нет, не подумайте, она была хорошей женщиной, но она очень любила своего мужа, и когда овдовела, вбила себе в голову, что его убили какие-то кровососущие чудовища. Ну, знаете, тут у нас легенды ходят...
   - Знаю. Мне рассказывали.
   - Ну, вот. Честно говоря, над ней смеялись потихоньку. Обижать её не хотели, всё-таки она не виновата, что умом тронулась. А оно вон как всё получилось.
   - А кем бы её муж? - полюбопытствовал Даниэль.
   - Он служил в нашем замке. Там тогда постоянно жил дядя нынешнего владельца, он и слуг держал. Конечно, фрау Кауфман говорила, что его убили те же чудовища, пыталась пугать нас их неизбежным возвращением.
   - Дядя владельца? Мне показалось, что они состоят в более дальнем родстве.
   - Ну, двоюродный или троюродный, я точно не помню, - отмахнулась дежурная.
   - А дочь герра Штеймана?
   - Какая дочь? У него нет детей. Во всяком случае, я о них не слышала.
   - Я имел в виду предыдущего герра Штеймана.
   - У него тоже не было.
   Кристина, которую Даниэль без труда отыскал в ресторане, ему обрадовалась, тут же, не дожидаясь вопроса, сообщила, что вечером совершенно свободна, и обрушила на Фёрстнера поток новостей, ничего особо нового, впрочем, не сказав. На вопрос же о Грете Штейман отреагировала в точности, как дежурная из гостиницы: "А разве у него была дочь?"
   - В интернете пишут, что была. Приёмная, правда.
   - Никогда не слышала, - Кристина пожала плечами.
   - Кристина, вот ты где, - из внутренней двери выглянула фрау Петерс. - Я тебе плачу не за то, чтобы ты болтала с клиентами. Иди, прими заказ от седьмого столика.
   - Простите, фрау Петерс, это я её отвлёк.
   - Это её не извиняет, - похоже, хозяйка была не в духе. Кристина послала Даниэлю извиняющуюся улыбку и отошла на другой конец небольшого зала, а фрау Петерс уже собралась скрыться, когда Фёрстнер остановил её:
   - Дорогая фрау, позвольте задать вам один вопрос.
   - Да?
   - Вы что-нибудь знаете о дочери Йозефа Штеймана, Грете Штейман?
   - Грете?
   - Да, о ней. Вы ничего не сказали мне о ней в прошлый раз.
   Фрау Петерс опустила глаза и замялась.
   - Я мало что о ней знаю, - призналась она наконец, и Даниэль мысленно возликовал. А то он уже начал опасаться, что автор статьи в интернете что-то перепутал, и у предыдущего хозяина действительно никого не было.
   - Расскажите, что знаете. Почему наследницей стала не она, а то ли двоюродный, то ли троюродный племянник?
   - Потому что герр Штейман имел право завещать своё имущество кому угодно, - резковато ответила фрау Петерс. - Грету вполне обеспечили. Насколько мне известно, она никаких претензий не предъявляет.
   - Вы её знаете?
   - Не близко. Видела несколько раз.
   - Что с ней стало после смерти герра Штеймана?
   - Её отправили в больницу.
   - Почему? Она была больна?
   - Возможно. Нервное потрясение, или что-то в этом роде.
   - Из-за чего?
   - Я же говорила вам, что герр Штейман был... человеком сложным. И знаете что, герр Фёрстнер, мне вполне хватило допросов от полиции. Полагаю, вы сюда пришли что-нибудь заказать? Я сейчас позову официанта.
   В гостиницу Даниэль вернулся в сумерках. Он ещё успел дойти до автомастерской, но там было уже закрыто, а стучаться в ближайший дом он постеснялся. Да и никуда его "харлей" не денется, забрать его можно в любой день.
   Может и к лучшему, что он сейчас в мастерской, не придётся искать, куда его девать в гостинице.
   - Герр Фёрстнер! - окликнул его сменившийся дежурный.
   - А?
   - Нам звонил полицейский комиссар и спросил, можете ли вы с ним побеседовать.
   - Да, конечно, - кивнул Даниэль. - Хотя не знаю, чем я смогу ему помочь.
   - Тогда я свяжусь с ним и скажу, что вы согласны с ним здесь встретиться, ну, скажем... в девять утра?
   - Свяжитесь.
  
   К некоторому своему стыду, о назначенной встрече Даниэль просто забыл, и вспомнил, только когда утром в холле гостиницы его окликнул пожилой, немного седеющий человек, удобно расположившийся в глубоком кресле у окна. Направлявшийся к выходу Даниэль оглянулся, а человек встал, неторопливо подошёл к нему и протянул руку:
   - Комиссар Гюнтер Хофман. Герр Фёрстнер, я могу с вами побеседовать?
   - О... Разумеется. Прямо здесь?
   - Не думаю, что есть необходимость идти куда-то ещё - пока, по крайней мере.
   - Тогда присядем?
   - С удовольствием.
   Комиссар опустился в то же кресло, Даниэль сел напротив. Его ещё никогда не допрашивала полиция, и ему было любопытно.
   - Итак, ваше имя Даниэль Фёрстнер, и мне сказали, что вы - писатель. Это так?
   - Вы правы, герр Хофман.
   - Когда вы приехали в Вольфен?
   - В ночь со среды на четверг.
   - С какой целью, позвольте просить?
   - Признаться, ни с какой. Я просто заблудился, и у меня сломался мотоцикл. Поэтому я был вынужден остановиться в этой гостинице, а поскольку мне здесь понравилось, я решил задержаться до понедельника.
   - Тогда с какой целью вы вернулись?
   - За мотоциклом. Мне сказали, что его уже должны починить.
   - А куда вы ехали, если не секрет?
   - Не секрет. Я просто совершал поездку по стране с познавательными целями. Если вам интересно, конечной целью была Кирхберг. Вчера у меня там была презентация моей новой книги.
   Комиссар кивнул.
   - Итак, вы приехали сюда в ночь на четверг, и уехали...
   - Утром понедельника.
   - И все ночи вы провели в этой гостинице?
   - Да, герр комиссар.
   - Фройляйн Бадер, работающая здесь на рецепшен, сказала, что вы задавали вопросы о покойной фрау Кауфман.
   - Обычное любопытство, - Даниэль пожал плечами. - Такое в моей жизни происходит не каждый день.
   - Вы уже знали, что фрау Кауфман убита, когда уезжали?
   - Нет. Насколько я понимаю, когда я покинул гостиницу, её ещё не нашли. Я узнал о происшедшем уже в Кирхберг, из газет.
   - А вы встречали покойную при жизни?
   - Только один раз.
   - Расскажите.
   - Это было... Да, кажется, в пятницу. Я обедал в ресторане при гостинице "Лев с мечом", на террасе. Она подошла ко мне и заговорила. Говорила какие-то странные вещи, которые, честно говоря, заставили меня усомниться в её душевном здравии. Потом на веранду вышла одна из официанток и увела её. Больше я фрау Кауфман не видел.
   - Пожалуйста, перескажите, что это были за слова.
   - Ну... Она сказала, что я должен уехать. Что я могу навлечь какую-то беду. Говорила о каких-то чудовищах... Я не придал её словам особого значения.
   - Но ведь она оказалась права, разве не так? Чудовище здесь действительно появилось, и беда случилась с самой фрау.
   - Но вы же не думаете, что это как-то связано со мной?
   - А вам не кажется, что всё это довольно странно? Женщина проявляет агрессивность к вам, и тут же погибает?
   - Но не думаете же вы... - Даниэль глубоко вздохнул, беря себя в руки. - Возможно, это действительно странно. И я буду вам искренне благодарен, если вы во всём разберётесь. Так же, как и жители Вольфена, полагаю.
   Комиссар Хофман помолчал.
   - Многие слова и даже поступки фрау Кауфман действительно заставляли сомневаться в её душевном здравии. Не буду скрывать, она несколько раз обращалась в полицию с совершенно безумными теориями. Но в чём-то она оказалась права. "Вервольф из Вольфена" - вы слышали о таком? Он действительно не унялся.
   - Да, разумеется, я о нём слышал. Но я никак не могу иметь к нему отношения. Когда он начал убивать, я был ещё ребёнком.
   - К тем убийствам вы действительно не можете иметь отношения, - согласился Хофман. - Но, во-первых, мы ещё не знаем, имеем ли мы дело с одним и тем же убийцей, или с тем, кто под него виртуозно подделался. А во-вторых - даже если с одним и тем же, что заставило его снова выйти на охоту?
   Даниэль вздохнул и развёл руками:
   - Я не знаю, герр комиссар.
   - В самом деле? И тем не менее, пока слова фрау Кауфман - единственная зацепка. Она много лет занималась убийством своего мужа и его товарищей по несчастью. Но это никого не трогало до тех пор, пока не появились вы.
   - Не думаете же вы, герр Хофман, что наш гость взял столовый нож из гостиницы, пошёл и зарезал бедную фрау, потому что испугался, что та выставит его из города?
   Даниэль и комиссар одновременно оглянулись на прозвучавший рядом насмешливый женский голос. Перед ними стояла незаметно подошедшая светловолосая молодая женщина. Из-под тёмного, хорошо сшитого плаща выглядывал воротник чёрной водолазки. Женщина была миловидна и ухожена, но определить её возраст на глазок Даниэль бы не взялся. Ясно лишь, что не двадцать и не сорок.
   Мужчины поднялись.
   - Доброе утро, фройляйн Хайнце, - поздоровался комиссар довольно кислым тоном.
   - Доброе, герр Хофман. Вижу, вы трудитесь в поте лица.
   - Это моя обязанность, фройляйн - опросить всех, - сухо ответил Хофман. - И, кстати, ваши допросы ещё не закончены.
   - Надеюсь, вы скоро их закончите, потому что после похорон я уеду. Кстати, что там с телом? Я должна знать точную дату.
   - Эксперты скоро завершат работу. Признаться, я не понимаю причин спешки. Насколько мне известно, родственников у фрау Кауфман не осталось.
   - Многие жители Вольфена в той или иной степени родственники. И в любом случае, они все хотят отдать дань уважения жительнице их города. Вы закончили разговор с герром Фёрстнером? Если да, то позвольте...
   - Пожалуй, на сегодня закончил, - комиссар Хофман оценивающе взглянул на Даниэля. - Но, возможно, позже мы продолжим его в другом месте. Всего вам хорошего.
   Даниэль пожал плечами и в знак прощания наклонил голову. Хофман ушёл, и фройляйн Хайнце, не дожидаясь приглашения, устроилась в его кресле. Даниэль тоже решил не спрашивать и сел в своё.
   - Вы довольно... решительно его выставили.
   - Здесь очень многие пользуются щедростью герра Штеймана. А это накладывает и кое-какие ограничения. Никто, конечно, не может указывать полиции, но вот частным порядком... Вряд ли наш бравый комиссар захочет, к примеру, повышения арендной платы за свой дом.
   - Герра Штеймана? А он тут при чём?
   - Ах да, простите, я и забыла, что вы не местный, - усмехнулась фройляйн Хайнце. - Я секретарь и личная помощница герра Штеймана. В частности, на мне лежат почти все заботы о замке, и я осуществляю посредничество с горожанами. Например, как вы слышали, занимаюсь организацией похорон фрау Кауфман. Если хотите, вы тоже можете прийти.
   - Признаться, я получал много приглашений, но на похороны - в первый раз.
   - Тогда вам повезло, - взгляд фройляйн стал неожиданно тяжёлым. - Если вам до сих пор не приходилось бывать на похоронах.
   - Ну, почему же, приходилось, но на похороны моих деда и бабушки мне приглашения не требовалось. Извините, это была неудачная попытка пошутить.
   Хайнце махнула рукой и достала из сумочки сигареты.
   - Не возражаете?
   - Нет, курите.
   - А вы?
   - Я не курю, спасибо.
   - Герр Штейман рассказал мне о вас, - фройляйн Хайнце прикурила от зажигалки. - И я решила с вами познакомиться.
   - Я польщён.
   - Вы его заинтересовали. Возможно, он пригласит вас в гости.
   - Я польщён вдвойне, но это лишнее.
   - Вот как? - женщина подняла на него глаза. - Вы не хотите познакомиться с ним поближе? Почему?
   Даниэль пожал плечами.
   - Мы лишь случайно встретились, обменялись несколькими словами и разошлись каждый своей дорогой. Мне кажется, для продолжения знакомства требуется нечто большее.
   - Что, например?
   Даниэль пожал плечами ещё раз.
   - Что-то, - в конце концов, он этой довольно-таки бесцеремонной даме отчитываться не обязан.
   Фройляйн Хайнце хмыкнула.
   - И вас даже не соблазняет возможность увидеть замок изнутри? Герр Штейман говорил, что вы высказывали сожаления из-за того, что он закрыт.
   - Для того, чтобы увидеть открытое для обозрения, требуется всего лишь подождать до следующего лета. А всё прочее едва ли представляет интерес.
   Хайнце слегка прищурилась и пристально посмотрела на него, наклонив голову к плечу.
   - Я читала кое-что из ваших книг. Написано весьма занимательно, хоть я и не поклонница этого жанра.
   - Спасибо.
   - Пожалуйста. Возможно, вы были бы хорошим собеседником. А чем бы вы стали заниматься, если бы не начали писать?
   Даниэль хотел было пожать плечами в третий раз, но передумал.
   - У меня никогда не возникало желания заняться чем-нибудь ещё. Но если бы Бог не дал мне возможности писать, я бы, быть может, занялся спортом. Я удовлетворил ваше любопытство?
   - Почти, - серьёзно сказала фройляйн Хайнце. - Спортом, значит... Но свои дела с издателями вы ведёте самостоятельно?
   - У меня есть литературный агент. А, собственно, в чём дело?
   - Ни в чём, - фройляйн поднялась. - Простите, не буду вас больше задерживать. Надеюсь, ваше пребывание в Вольфене будет приятным.
   Даниэль проводил её взглядом до двери и тоже двинулся к выходу. Остановившись на крыльце, он смотрел, как женская фигурка удаляется вверх по улице в сторону замка. Интересно, как она войдёт в него? Поднимется по той лестнице к табличке "проход закрыт"? Или обойдёт скалу и, как её босс, откроет калитку парка?
   Сверху каркнуло. Даниэль поднял глаза и с чувством, похожим на то, что испытываешь, когда встречаешь старого, но позабытого знакомого, увидел на цветочном ящике своего окна крупного ворона.
  
   5.
  
   Мотоцикл оказался в полном порядке, герр Рихтер своё дело знал. Но Даниэль попросил разрешение подержать "харлей" в его гараже ещё немного - за соответствующую плату, разумеется. Мастер не возражал. Они обменялись соображениями по поводу убийства и действий полиции и разошлись, вполне довольные друг другом.
   С полицией Даниэль вновь встретился даже скорее, чем думал, но встреча была случайностью - оказалось, что кухня фрау Петерс привлекла не только его. У веранды стояла полицейская машина, а едва войдя в зал - для посиделок снаружи всё-таки уже становилось слишком холодно - Фёрстнер тут же увидел комиссара Хофмана. Комиссар в компании рядового полицейского сидел за столиком в углу, и при виде Даниэля приветственно кивнул. Даниэль кивнул в ответ и устроился за два стола от них.
   День не принёс ничего нового в плане расследования Даниэля - завернув в библиотеку и решив сперва проверить почту, Даниэль обнаружил присланное ему сообщение с договором по поводу продажи прав на экранизацию. Остаток дня прошёл в чтении документов и деловой переписке. Кроме того, нельзя было забывать о новой книге - он и так начал затягивать, а издательство хотело получить рукопись как можно скорее.
   Но Даниэль не унывал. Дела прошлые могли и подождать, никуда они не денутся. Он уже знал, в каком направлении будет рыть дальше. Пусть местные либо ничего не знают, либо отмалчиваются, пусть интернет бессилен - есть ещё старая пресса. И будь он проклят, если в местной библиотеке не хранится подборка газет хотя бы лет за пятьдесят.
   Дверь, к которой Даниэль сидел лицом, отворилась, и Даниэль поднял брови - в ресторан вошла фройляйн Хайнце. Заведение и впрямь пользуется спросом. Однако женщина пришла вовсе не за едой - она уверенно направилась к столику полиции и протянула комиссару плотный пакет.
   - Вот. Здесь, все бумаги, которые вы просили.
   - Спасибо, фройляйн, - комиссар тяжело поднялся и взял пакет. - У меня для вас хорошие новости. Мне только что звонили эксперты - вы можете забрать тело.
   - Что ж, тогда не будем тянуть. Вы не окажете мне любезность, комиссар, подвезти меня?
   - Э, фройляйн Хайнце...
   - Если вы ещё не закончили с ужином, я подожду. Я как раз хотела поговорить с хозяйкой гостиницы.
   - Да мы уже почти...
   - Тогда через четверть часа.
   Фройляйн Хайнце скрылась за внутренней дверью. Даниэль, с интересом прислушивавшийся к разговору, поймал взгляд Хофмана и сочувственно улыбнулся ему. Комиссар передёрнул плечами и отвернулся.
   Был уже вечер, и Фёрстнер немного не рассчитал время - библиотека закрывалась на час раньше, чем он помнил, и он чуть не пришёл к закрытым дверям. Но оказалось, что это как раз тот случай, когда из его популярности можно извлечь ощутимую пользу. Когда Даниэль объяснил, кто он такой, и что история их города ему нужна для написания новой книги, оказалось, что толстушка-библиотекарша была поклонницей его творчества. Расплывшись в улыбке, она тут же попросила автограф, а потом, поколебавшись, сказала, что должна идти домой, где её ждут, но, пожалуй, не будет беды, если герр писатель ненадолго останется после закрытия. Это Даниэля более чем устраивало, он принял комплект запасных ключей, клятвенно пообещал всё закрыть и занести ключи не позднее, чем завтра, и наконец остался наедине с кипой пожелтевших газет в дальней комнате.
   Найти искомое, зная точные даты, труда не составило. В тихом Вольфене и его окрестностях, где все друг друга знали и, несмотря на обилие приезжих, по многу лет не происходило ничего из ряда вон выходящего, серийный убийца произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Несколько недель кряду газеты ни о чём ином и не писали. Герр Кауфман, священник, к которому покойный регулярно ходил на исповедь и который предположительно мог что-то знать об убийце, и, наконец, герр Штейман. Хм, нашлись свидетели, что Кауфман не просто исповедовался, а доставал святого отца своими разговорами о мистике, закупал святую воду чуть не литрами, и священник даже ходил к нему домой освящать жилище. Конкретно двинулся герр, короче. Но ни святая вода, ни серебряный, тоже освящённый, крест его не спасли от участи быть разорванным на части во всё том же лесу, где недавно нашли и его вдову.
   Терпеливо перебирая одну заметку за другой, Даниэль наконец нашёл и упоминание о Грете Штейман. Её и в самом деле отправили в клинику для лечения "душевных травм". Что это были за травмы, в газете не сообщалось, зато сообщалось, что заботу о девочке и оплату её пребывания в клинике взяли на себя опекуны Ральфа Штеймана, которому по завещанию отходил замок и большая часть состояния покойного Йозефа. Выяснилась наконец и степень родства прежнего хозяина замка с нынешним - тот был двоюродным племянником, сыном кузена Йозефа Штеймана, эмигрировавшего в Америку, но вскоре умершего. Кто именно стал опекуном Ральфа и Греты, в статье упомянуто не было.
   Значит, подумал Даниэль, они оба стали сиротами, и Ральф, и Грета. Сиротами и почти ровесниками. Вероятно, были и знакомы. А ну-ка... Внезапное подозрение заставило его вытащить другую пачку и зарыться в хрупкие старые страницы ещё глубже. Ведь раз Грета - приёмная дочь, где-то должны были быть и её настоящие родители, верно?
   Ладони Даниэля посерели от пыли, которыми были покрыты много лет никем не тревожимые газеты, перед глазами мелькали чёрные буквы и чёрно-серо-жёлтые снимки. Он перебирал номера один за другим, невольно увязая в сообщениях о постройках новых дорог и развязок, о проведении ярмарок и распродаж, о способах выращивания петуний и стрижки собак. Даниэль просматривал некрологи и интервью с местными политиками и представителями администрации, исторические заметки о достопримечательностях. И всё же едва не упустил искомое. Замылившийся глаз скользнул по заголовку и тексту, не читая, и зацепился только за фотографию дымящихся развалин внизу страницы. И Даниэль вернулся к началу, ведомый лишь любопытством.
   Заметка повествовала о ночном пожаре, случившемся в одном из домов Вольфена. Пожар начался в спальне супругов Хайнце, так что причиной его, вероятно, стала их же неосторожность - известно было, что глава семьи имел дурную привычку курить в постели, и время от времени крепко выпивал. Так или иначе, но дом сгорел полностью, супруги погибли, но их семилетнюю дочь Грету Хайнце удалось спасти.
   Даниэль перевернул страницу и посмотрел на дату выпуска. Так и есть, за два года до убийств. Грета Хайнце остаётся сиротой в семь лет, а два года спустя лишается приёмного отца девятилетняя Грета Штейман. Не позавидуешь девочке, так что клиника для лечения душевных травм и правда, видимо, не была лишней. Могла ли Грета, повзрослев, отказаться от новой фамилии и вернуться к той, что носили её родители? И не с ней ли Даниэль разговаривал не далее, как сегодня утром?
   Писатель откинулся на спинку деревянного стула, потёр шею, затёкшую от долгого сидения в неудобной позе, и только теперь догадался глянуть на часы. Была уже почти полночь. Все жители Вольфена наверняка уже давно спят, только он тут корпит, как нерадивый студент в ночь перед экзаменом. Было очень тихо, библиотека давно погрузилась во тьму, только на столе, за которым сидел Даниэль, горела лампа. И Даниэлю вдруг стало жутковато, как иногда бывает, когда осознаешь своё одиночество в ночи. Казалось, что темнота наблюдает за ним. Фёрстнер почти не боялся темноты с детства, но сейчас этот подзабытый, но, как оказалось, неизжитый страх вновь поднял голову. Вдруг появившееся ощущение чужого взгляда, направленного ему в затылок, было прямо-таки физически ощутимо. Словно за спиной у него, не дыша, затаилась хищная тварь из фильма ужасов. Казалось, что вот-вот вслед за взглядом протянется лохматая лапа и коснётся покрывшейся мурашками кожи. Даниэль сжал зубы - ну что за детский сад, в самом деле, там никого нет и быть не может! - и назло себе рывком обернулся.
   На мгновение внутренности окатило липкой волной - в другом конце библиотечного зала за дверью комнатушки, использовавшейся для хранения старой прессы, действительно кто-то стоял. Но вот пришелец двинулся, шагнул вперёд, едва слышно зашуршала одежда, и Даниэль испытал смешанное чувство облегчения и злости. Это был всего лишь человек. А спустя ещё секунду он узнал Ральфа Штеймана.
   - Что вы тут делаете? - вопрос прозвучал резче, чем Даниэлю хотелось.
   - Я прогуливался, увидел свет, и мне стало интересно, кто это тут полуночничает, - Штейман невозмутимо отодвинул стул и сел с другой стороны стола, слева от Даниэля. - Дверь была не заперта.
   - У вас, я смотрю, тоже привычка полуночничать, причём не в помещении, а на улице.
   - Да, я люблю ночные прогулки, - спокойно признал Штейман. - Тихо, и людей вокруг меньше.
   - И не боитесь? Вся округа судачит о маньяке.
   - Нет, не боюсь.
   Даниэль ждал продолжения, но Штейман замолчал, так и не объяснив, почему не боится. Теперь, в свете лампы, его можно было разглядеть получше. Светлые волосы чуть вились, кожа казалась очень белой даже для блондина. Прозрачно-зелёные глаза смотрели на Даниэля прямо и даже как-то бесцеремонно, словно оценивая. Такой же пристальный взгляд был сегодня у фройляйн Хайнце. Словно они оба были покупателями, приценивающимися к товару, невольно подумалось Фёрстнеру.
   - Грета рассказала мне о встрече с вами, - сказал Штейман после паузы.
   - Грета? - Даниэль невольно покосился на лежащий перед ним газетный лист.
   - Грета Хайнце. А вы, я смотрю, интересуетесь делами давно прошедших лет?
   - Это моя профессия, знаете ли - интересоваться самыми разными вещами, а потом описывать их в книгах.
   - Разрешите взглянуть?
   Тонкая рука протянулась к газете, и Даниэль, не найдя предлога отказать, отдал лист.
   - Вижу, Грета вас заинтересовала. И всё же вы отказались от приглашения.
   - Насколько я понимаю, приглашения ещё не было, и в любом случае она пригласила бы меня не от своего, а от вашего имени.
   - Я мог бы рассказать вам о ней больше, чем кто бы то ни было.
   - Она действительно была приёмной дочерью вашего дяди? - тут же спросил Даниэль. Не то чтобы он действительно так уж желал продолжать разговор, но возможность подтвердить свои догадки оказалась слишком большим искушением.
   - Да, и её родители действительно погибли в пожаре, вы всё совершенно правильно разыскали.
   - А что с ней было после смерти приёмного отца?
   - Несколько недель частной клиники, а потом её забрали мои родственники и оформили над ней опеку. Она училась в хорошей школе, потом в Эйкендорфском университете. В целом у неё всё в жизни сложилось хорошо.
   - А спросить, какие именно ваши родственники её забрали, с моей стороны не будет слишком большой наглостью?
   - Моя мать и отчим. Я удовлетворил ваше любопытство?
   - Вполне, - пробормотал Даниэль. Как-то странно это звучало - обычно, когда речь идёт о матери, люди с самого начала так и говорят, не отделываясь безликим словом "родственник". Да и в газете, когда речь зашла о Ральфе Штеймане, было сказано об опекунах, и ни слова - о матери.
   - А теперь, позвольте, я спрошу. Вы действительно намереваетесь описать историю Греты в книге?
   - Ну, не обязательно в таком виде, и, конечно, не с настоящими именами. Мне просто иногда интересны яркие детали характеров и биографий.
   - Едва ли вы их найдёте в сухих газетных заметках. Если вас интересует характер Греты, вам всё же стоило бы познакомиться с ней поближе.
   - У меня такое чувство, что вы нас сводите, - Даниэль улыбнулся, давая понять, что сказанное шутка, но ответной улыбки не получил.
   - Возможно, - совершенно серьёзно сказал Штейман, и Даниэль недоумённо моргнул:
   - Простите?
   - Я и в самом деле был бы рад, если бы вы подружились.
   Что на это ответить, Даниэль не нашёлся. Над столом на некоторое время повисла тишина, которую нарушил Штейман:
   - Вы любите мистику, не правда ли? Во всяком случае, во всех ваших произведениях, которые я читал, присутствует фантастический элемент.
   - Вообще-то, мистика и фантастика, даже сказочная - жанры немного разные, и я стараюсь их не смешивать в одном произведении. Но в целом вы правы, я люблю неизведанное.
   - А у вас никогда не возникало желания стать не просто описателем истории, а её героем?
   Даниэль недоумённо посмотрел на него. Положительно, у Штеймана был талант ставить собеседника в тупик.
   - Мне трудно ответить на ваш вопрос. Я в своей жизни ещё никогда не встречал ничего, что нельзя было бы объяснить с позиций материализма и здравого смысла, и я не знаю, как я себя поведу в таком случае.
   - Возможно, ещё и встретите, - Штейман поднялся. - И у вас есть возможность подумать, какую роль в фантастической истории вы бы себе пожелали.
   - А вы сами?
   - А какую бы вы мне отвели? - Штейман легко, одними губами, улыбнулся и, не дожидаясь ответа, пошёл к выходу, оставив Даниэля в полном недоумении.
  
   6.
  
   Внутри церковь выглядела просторнее, чем снаружи, и всё же все желающие не смогли разместиться на скамьях из тёмного дерева. Мужчины толпились в проходах, и Даниэлю пришлось потрудиться, прежде чем он протиснулся внутрь и сумел встать сбоку, там, откуда был виден алтарь и гроб. Сначала он не собирался идти на похороны, но, увидев идущих в одну сторону одетых с чёрное людей с подобающе скорбными лицами, вдруг почувствовал любопытство. Интересно, удостоилась ли бы фрау Кауфман такого посмертного внимания всех горожан, если бы умерла своей смертью?
   Светлый полированный гроб с бронзового цвета гирляндой был закрыт, и Даниэль вспомнил, что "Вервольф", по сообщениям, оставлял своих жертв в довольно неприглядном виде. Оглядывая собравшихся, писатель заметил сидевшую в первом ряду фройляйн Хайнце в элегантной шляпке с чёрной вуалькой. Её руки в чёрных перчатках были сложены на лежащей на коленях сумочке, как у примерной школьницы. Двумя рядами дальше сидела фрау Петерс. Кристины Даниэль не увидел. Священник, ведший службу, был пожилым лысеющим человеком, лысину окружали совсем белые волосы, а голос уже слегка дребезжал. Возможно, он принял этот приход сразу же после смерти убитого "Вервольфом" коллеги. Зазвучал орган, и мысли Даниэля уплыли куда-то вдаль от скорбного собрания. Он никогда не был особо религиозен, хотя и к атеистам себя причислить не мог, но в церкви бывал от случая к случаю.
   Вставить в свой роман описание похорон, или это будет уже лишним?
   Он пропустил момент, когда служба закончилась, и очнулся, только когда четверо мужчин подняли гроб и понесли его по проходу между скамьями. Одним из них был герр Рихтер. У выхода из церкви возникло некоторое замешательство - дальний конец был забит народом, и теперь люди раздавались в стороны или старались выйти наружу, чтобы пропустить гроб. И всё же носильщикам пришлось несколько задержаться. Остальные вставали со скамей и тянулись следом за ними, и Даниэль отступил к самой стене. Через некоторое время церковь опустела, но всё же Фёрстнер остался в ней не в одиночестве. Фройляйн Хайнце так и осталась сидеть на скамье, задумчиво глядя на алтарное распятие.
   Поколебавшись, Даниэль подошёл к ней и сел рядом. При звуке его шагов женщина обернулась, но ничего не сказала.
   - Вы не пошли на кладбище.
   - Так же, как и вы.
   - Я покойную совсем не знал.
   - Да и я, признаться, не была с ней близко знакома. Но должен же кто-то похоронить несчастную, коль скоро родни у неё не осталось.
   - Совсем?
   - Разве что очень дальняя, - Грета Хайнце нахмурилась. - Теперь придётся что-то решать с домом.
   - А разве закон в этом случае не помощник? Если не объявится наследник, будут торги...
   - Трудность в том, что любой новосел, прежде чем поселится здесь, должен получить одобрение горожан. Таковы правила Вольфена.
   - Хм... А я думал, такие правила только в элитных городских домах бывают.
   - Жители Вольфена считают свой городишко элитным. Как, впрочем, и любые другие жители провинции.
   - А вы их мнения не разделяете?
   - Меня всегда раздражало их самодовольство, - фройляйн Хайнце вздохнула и поднялась. - Что ж, свой гражданский и административный долг я выполнила и могу идти. Полагаю, тело зароют и без моего участия.
   Даниэль мог бы напомнить ей, что она и сама уроженка этого провинциального городишки, но это бы означало расписаться в том, что он интересовался её биографией, по сути - совал нос не в своё дело. Даже если она уже знает от Штеймана, всё равно неловко.
   - Но дом-то хоть хорош? - вместо этого спросил он.
   - Да в том-то и дело, что не слишком. Так что трудности с продажей будут изрядные, боюсь, он ещё долго будет стоять и разрушаться. Да вы его, наверное, видели, маленький такой, почти за вашей гостиницей.
   - Что ж, желаю вам удачи.
   - Спасибо.
   Она ушла, а Даниэль ещё некоторое время посидел на скамье, потом поднялся и пошёл к выходу.
   Местное кладбище, вопреки обыкновению, находилось не прямо рядом с церковью, а чуть подальше. Там, где стояла церковь, городская стена слишком близко подходила к скале, не оставляя достаточно места для захоронений, и потому погост разместился ниже по склону, будучи с одной стороны ограничен решёткой замкового парка. С трёх других сторон тянулась невысокая каменная оградка, рядом со входом стояла крошечная часовенка. Земля тут, как на детской площадке, была посыпана песком, кладбище, как и весь городок, выглядело чистеньким и ухоженным, почти игрушечным. Когда Даниэль вошёл в калитку, гроб в вырытую в центре кладбища яму ещё не опустили. Люди столпились вокруг, и Фёрстнер наконец увидел Кристину, но подходить к ней не стал. Вместо этого он присел на ограду рядом с флегматичного вида мужчиной средних лет, в испачканном землёй комбинезоне и в толстых перчатках. Судя по прислонённой рядом лопате, могилу предстояло зарывать именно ему, но сейчас землекоп спокойной курил, глядя на траурную толпу с видом философского равнодушия. От него заметно попахивало пивком.
   - Они ещё не скоро разойдутся, да? - Даниэль кивнул в сторону могилы.
   - Точно, - кивнул могильщик. - Сперва речи говорить будут, потом в очередь выстроятся, чтобы земли на гроб накидать... Дай бог до темноты управятся.
   Даниэль тоже кивнул. Говорить больше не хотелось, и он молча наблюдал, как вперёд выступил полный представительный мужчина, видимо, мэр Вольфена, или кто тут у них возглавляет администрацию, и действительно завёл речь. Однако могильщик рядом видимо решил, что Даниэль, обратившись к нему, дал понять, что нуждается в собеседнике.
   - А всё потому, - наставительно произнёс он, - что незачем лезть, куда не просят!
   - Простите?
   - Покойница-то наша, - могильщик кивнул на гроб, - обожала совать нос в чужие дела.
   - Насколько я понял, она была сумасшедшая.
   - Не безумнее нас с вами. Просто любопытная - страсть! - он достал сигаретную пачку, вытряхнул на ладонь ещё одну сигарету и прикурил от предыдущей. - Хотите?
   Даниэль качнул головой.
   - Ну, как хотите. Вот, казалось бы, живи и дай жить другим. Мало ли, кто что скрывает, у каждого в бельишке-то хоть что-то грязное да попадётся. Тем более, если бельишко не чьё-нибудь, а хозяйское, - могильщик указал на замок. - Нет, всё хотелось ей кого-нибудь на чистую воду вывести. Она уж и полицию допекла, комиссар-то наш на неё ругался.
   - Постойте, вы хотите сказать, что фрау Кауфман интересовалась герром Штейманом?
   - А то ж, - охотно согласился землекоп. - И им, и помощницей егойной. Но помощница-то хоть как-то тут крутится, ну, не знаю, может чего и не то сделает по мелочи - налоговую там проведёт, или ещё чего... А хозяин-то сидит у себя в Эйкендорфе и к нам носу не кажет. Так нет, Кауфман вбила себе в голову, что он тайком тут бывает, и что от него все беды.
   - Какие беды?
   - Ну дык мужа-то её убили. А вот теперь и её саму. Допрыгалась.
   - Но вы же не хотите сказать, что её убил Штейман?
   - Э, зачем ему? Я ж говорю, он тут и не бывает. Но всё равно не к добру это, высовываться зазря. Вон, о прошлом годе её поймали, когда она тайком пыталась в замок пролезть. Эта... сигнализация сработала. Казалось бы, дождись лета, когда экскурсии, и ходи хоть каждый день, если денег не жалко. Но нет, ей мало показалось. И всё ходит, бормочет... То она чего-то видела, то она чего-то слышала... А если и слышала - промолчи!
   Даниэль машинально кивнул. Впрочем, не похоже было, чтоб его собеседник нуждался в ответах.
   - Если уж сил сдержаться не хватает, так хоть помалкивай. Нет, надо всему городу по секрету рассказать, какая ты самая умная, да самая знающая. Странно, что до своих-то годков дожила. Но, видать, всё ж допекла кого-то.
   - Значит, и впрямь раскопала что-то... опасное?
   - Лезть без спросу вообще опасно. Особливо, когда о том известно всем вокруг. Вон, даже воронам, - могильщик кивнул на кладбищенскую часовенку. И в самом деле, на кресте сидели сразу две чёрные птицы, и ещё одна - пониже, на коньке крыши.
   - Да-а, - задумчиво протянул могильщик. - Вороны, они всё видят.
   Он наконец замолчал, перестав отвлекать Даниэля от его мыслей. Так что же, выходит, фрау Кауфман винила в смерти мужа герра Штеймана? И его помощницу? Уж не они ли "чудовища"? И, кстати, хозяин в замке действительно тайком бывает, в этом покойная была совершенно права. Да нет, чушь всё это, мало ли что там наговорил этот совершенно незнакомый Даниэлю человек. И всё же - фрау Кауфман интересовалась Штейманом, фрау Кауфман бормотала о каких-то чудовищах, и её муж, служивший в замке, тоже говорил о чудовищах... И вот они мертвы.
   - А муж покойной - он тоже интересовался Штейманами?
   Могильщик молча пожал плечами. Похоже, он уже выговорился, и интерес к разговору потерял. Даниэль некоторое время рассеянно наблюдал, как место мэра занял какой-то старик, но смысл надгробных речей проходил мимо него. Наконец писатель поднялся:
   - Пойду я, пожалуй...
   - Бывайте, - кивнул могильщик.
   День клонился к вечеру. Оказавшись в своём номере, Даниэль засел за ноутбук, но работа не шла. Промучившись часа два и стерев всё написанное, он решительно выключил компьютер и направился в библиотеку, намериваясь поискать какую-нибудь информацию о Ральфе Штеймане. Чем вообще занимается его фирма? Но библиотека оказалась закрыта, видимо, все сотрудники тоже были на кладбище. Или уже разошлись по домам. С досадой глянув на начавшее темневшее небо, Даниэль направился к калитке во внешней стене.
   Прогулка до шоссе и обратно развеяла раздражение, а сгустившаяся темнота напомнила, что Даниэль, вообще-то, собирался больше не гулять по ночам. Не то чтобы он боялся, но в прошлый раз всеми жертвами "Вервольфа" были мужчины, и это никого из них не спасло. До гостиницы Даниэль добрался благополучно, но всё же не удержался от искушения пройти чуть дальше за угол, на улицу, на которой он до сих пор не бывал. "Маленький такой дом, почти за вашей гостиницей", - сказала Грета Хайнце. И правда, среди двух-трёх этажных зданий стоял один одноэтажный домик. Фасад, впрочем, у него был относительно широкий, целых четыре окна, так что рядом с более высокими и узкими соседями, он выглядел приземистым. К входной двери вели две ступеньки. Даниэль подошёл к ним вплотную - и увидел, что дверь приоткрыта.
   Должно быть, когда утром выносили тело, её просто забыли закрыть - покойникам воровство уже не страшно, да и вряд ли тут много воров. Когда придут описывать имущество, дверь, конечно, запрут, но пока сюда мог войти любой желающий. Даниэль оглянулся, но улица была пуста. Даже окна соседних домов почти не горели. Искушение оказалось слишком велико, и, хотя Даниэль сам не знал, что он хочет найти, однако он поднялся по ступенькам и зашёл внутрь, аккуратно прикрыв дверь за собой.
   Окна были не занавешены, и глаза привыкли к темноте довольно быстро. Дверь вела в небольшую прихожую, оклеенную светлыми обоями. Оглянувшись, Даниэль увидел на стене сбоку от входа выключатель, щёлкнул им, и зажмурился, теперь привыкая к свету. Потом огляделся ещё раз. В прихожей были две двери, одна, двустворчатая, распахнутая во всю ширь, вела в просторную гостиную. Здесь, должно быть, стоял гроб - середину комнаты занимал раздвинутый стол, который, судя по расположению остальной мебели, должен был стоять у окна. Скатерть кто-то аккуратно сложил и повесил на кресло. Под ногами скрипнул потёртый пакет. В основном всё выглядело очень чисто и опрятно: то ли соседи сделали уборку, то ли покойная при жизни была большой аккуратисткой. Всё на своём месте - вышитые подушки лежат строго по углам дивана, старый телевизор покрыт вязаной салфеткой, столик для рукоделия в углу пуст, хотя, выдвинув ящичек, Даниэль увидел множество мотков разноцветных ниток.
   Короткий коридорчик вёл в заднюю часть дома. Спальня, кухня, ванная - всё так же чисто и прибрано, словно живой человек и не жил здесь ещё несколько дней назад. Даниэль толкнул дверь последней комнаты, судя по расположению, сообщавшейся с прихожей. И нахмурился - эта дверь, единственная из всех, оказалась заперта. Пройдя в прихожую, он подёргал ручку второй двери, и убедился, что она тоже не откроется. Разве что... Даниэль постучал по ней костяшками пальцев. Дверь была явно хлипче той, в коридоре - на неё, пожалуй, хватит одного хорошего толчка.
   Некоторое время Фёрстнер колебался. Одно дело - когда он просто зашёл в открытую дверь, а совсем другое - что ни говори, взлом. Самое разумное, что можно сделать, это повернуться и уйти, тем более что, скорее всего, ничего он за этой дверью не найдёт. Но, быть может, никто ничего и не заметит? Ведь Даниэль ничего не собирается красть, он просто посмотрит и уйдёт. А если и заметят - какое отношение это имеет к нему? Завтра он заберёт свой мотоцикл и уедет из Вольфена уже окончательно. Даниэль глянул на себя: кожаная куртка, перчатки, следов на полу он, вроде тоже не оставил... Раз он уже забрался в чужой дом, глупо уходить, так и не осмотрев его как следует. Чувствуя себя подростком, распивающим свою первую бутылку спиртного на заднем дворе школы, Даниэль примерился и ударил в дверь плечом.
   Одного удара не хватило, понадобилось два, но дверь всё же распахнулась. Как Даниэль и думал, здесь был кабинет. Шкаф с книгами, письменный стол, явно старинный металлический сейф в углу, уже несколько облупившийся. Камин в наружной стене, на нём остановленные бронзовые часы и пара подсвечников без свечей. Стол был пуст, но в ящиках лежали письменные принадлежности и бумаги. В основном счета, пачка старых писем, какие-то бланки. Подобного бумажного хлама в любом доме навалом.
   Нижний ящик оказался заперт, но, когда Даниэль дёрнул посильнее - сказавши "а", какой смысл смущаться на "б"? - с треском уступил. В отличие от остальных своих собратьев, он оказался забит под завязку. Наверху лежала папка с газетными вырезками - от очень старых, жёлтых и ломких, до достаточно свежих. Развязав тесёмки и бегло просмотрев добычу, Даниэль убедился, что все статьи вырезаны из уголовной хроники. Убийства, фрау Кауфман интересовали только убийства, причём как в стране, так и за её пределами. Были, впрочем, и несколько сообщений о гибели в огне или утоплениях, но общая направленность была понятна. Под папкой лежала старинная книга на неизвестном Даниэлю языке, кажется, на латыни. Явно что-то магически-демонологическое, судя по иллюстрациям. Ещё какие-то бумаги - страницы, выдранные из журналов и книг, заполненная от руки тетрадь с какими-то выписками, несколько мутных фотографий...
   Внимание Даниэля привлёк лежащий на самом дне ящика большой сложенный лист плотной бумаги. Когда Фёрстнер вынул его и развернул под светом настольной лампы, оказалось, что это красиво отпечатанное родословное древо, в окружении завитушек и рисунков. "Клаус Штейман - Анке Ингрид Беккер" было написано в самом низу. От этого союза, согласно древу, родились двое сыновей, и один из них, судя по датам, умер совсем молодым, не оставив потомства - в этом рассказанная Кристиной легенда не соврала. Его имя было обведено синей шариковой ручкой. Старший же благополучно женился, обзавёлся потомством и дал начало довольно большой семье, которая, впрочем, полтора века спустя подсократилась до двух ветвей. Несмотря на стилизацию под старину, отпечатано древо, видимо, было не так уж и давно: во всяком случае, Даниэль нашёл на нём не только Йозефа Штеймана, но и Грету Штейман на самом верху листа. А вот жены у предпоследнего владельца замка, похоже, не было, во всяком случае, в древо её не вписали. В стороне стояло имя последнего представителя второй ветви, того самого двоюродного брата из Америки, Андреаса Штеймана. Этот как раз успел жениться на некой Эмме Чемберс, но их сын на древе не фигурировал.
   Даниэль нахмурился. Если родословную составляли в то время, когда Грету уже удочерили, то уж Ральф-то Штейман давно должен был появиться на свет. Первой мыслью было, что кузены просто не общались и Йозеф о племяннике не знал. Или не хотел знать. Но как тогда быть с завещанием на его имя?
   Для чего вообще фрау Кауфман понадобилось родословная Штейманов? Всё тот же поиск чудовищ, которому она посвятила жизнь? Взгляд писателя вернулся к началу листа, к обведённому ручкой имени. Ральф Бертольд Штейман, герой легенды об оборотнях...
   Ральф. Штейман.
   Никакой связной мысли в голове у Даниэля сформироваться не успело. Уже испытанное в библиотеке чувство, что позади находится что-то страшное, пронзило его с удвоенной силой. Страх порализовывал, волосы на затылке шевельнулись, и Даниэль застыл, будучи не в силах совладать с собой...
   - Вы очень любопытны, герр Фёрстнер, - шепнул позади мягкий голос. - Но за любопытство приходится платить.
   Обернуться Даниэль так и не успел. Чьи-то чудовищно сильные руки схватили его поперёк туловища и за челюсть, до боли отгибая голову назад, и что-то острое с хрустом проткнуло кожу на шее сбоку от кадыка. Вспышка боли подстегнула его, Даниэль запоздало забился, но с таким же успехом можно было пытаться разжать объятия каменной статуи. Стол содрогнулся от пинков, даже немного проехался по паркету назад, но он был слишком массивным, чтобы опрокинуться. И лампа всё так же горела на нём, но её свет для Даниэля начал меркнуть, и вскоре погас совсем, а вместе с ним исчезли и остальные чувства.
   ...Очнувшись, Даниэль далеко не сразу смог сообразить, где находится. Вокруг стояла кромешная тьма, и воспоминания некоторое время помедлили, прежде чем вернуться. Болели дёсны, вернее, верхняя десна, и ещё он чувствовал голод. Потом память всё же соблаговолила проясниться, и Даниэль попытался рывком подняться... Чтобы тут же выяснить две вещи: во-первых, он ослаб настолько, что буквально головы не может оторвать от подушки, а во-вторых - да, под головой у него подушка, и сам он, абсолютно обнажённый, лежит на кровати и укрыт одеялом в пододеяльнике.
   Поднять руку удалось с трудом. Пальцы подрагивали, но он всё же ощупал шею. Никаких повреждений на ней не было.
   Дьявол...
   - Дьявол тут совершенно не причём.
   Щёлкнул выключатель, и Даниэль зажмурился, хотя загорелся всего лишь неяркий ночник. Ральф Штейман неторопливо подошёл к кровати. Он словно собрался на деловую встречу - безупречного кроя пиджак, неброский, но элегантный галстук с булавкой...
   - Скоро твои глаза перестроятся, и ты сможешь видеть в темноте.
   - Так вот почему ты любишь ночные прогулки... - пробормотал Даниэль. Слова приходилось выталкивать из горла, они выходили невнятными, но Ральф его отлично расслышал и понял. Он улыбнулся, на сей раз не пряча зубов, и Даниэль заворожено уставился на длинные острые клыки.
   - Одно из немногих поверий о вампирах, являющееся правдой.
   - Но ведь вампиров не бывает!
   Штейман рассмеялся и присел на край кровати. Даниэль попытался отодвинуться, но ему это не слишком удалось.
   - Ты скоро привыкнешь, - мягко произнёс Ральф.
   - Вампиров не бывает... - повторил Даниэль. Господи, он ведь никогда не верил в сверхъестественное. Вернее, не то чтобы совсем не верил, он признавал, что есть на свете вещи, пока ещё недоступные человеческому пониманию... Но плоды воображения, которыми он заполнял страницы своих книг, нравились ему именно потому, что он отлично сознавал - это именно воображение, не более того. Он не верил ни в призраков, ни в магию вуду, ни в НЛО, ни в древние цивилизации, превосходящие нашу наукой или магией. Тем более он не верил в вампиров, и ни разу не попытался о них написать - уж слишком затасканной стала в последнее время эта модная тема. И вот то, возможность чего он и не предполагал, само явилось к нему и властно вторглось в его жизнь, перевернув её с ног на голову.
   Уже всё понявший разум упорно сопротивлялся происходящему. Даниэль всё ещё не верил, это всё бред помрачённого рассудка, жестокий розыгрыш... да что угодно! Рано или поздно всё выясниться, и он поймёт, что всё это значит. Но тут с усмешкой наблюдавший за ним Ральф расстегнул и скинул пиджак, неторопливо расстегнул манжету, высоко, выше локтя, засучил рукав рубашки - и впился зубами в собственное запястье.
   Запах крови мгновенно поплыл в воздухе - и все мысли тут же вышибло у Даниэля из головы. Этот запах не слишком походил на обычную кровь, но произвёл волшебное действие. И без того голодный, Фёрстнер вдруг почувствовал себя так, словно проголодал по меньшей мере месяц. Он словно превратился в один большой желудок с глазами, неотрывно следящими, как Ральф отнимает руку ото рта, и по ней стекают тёмные, почти чёрные струйки. Но броситься к нему и впиться зубами в ранку не давала даже не столько слабость, сколько осознание неправильности происходящего. Он не должен терять голову от вида крови. Люди так себя не ведут. Но вампир не дал ему времени на раздумья. Аккуратно приложив к руке ладонь, чтобы кровь не закапала постель, он поднёс запястье к губам Даниэля.
   - Пей, птенец. Пей - и у тебя оперятся крылья.
  
   7.
  
   Запах табака витал в воздухе, забивая даже запах женских духов и горящих дров. Пронзительный и неистребимый, он поселялся всюду, где Грета Хайнце проводила хотя бы несколько часов. Молодая женщина сидела на кушетке у камина, как в детстве, забравшись на неё с ногами. Когда Ральф вошёл в комнату, она подняла голову от книги, улыбнулась ему и снова опустила глаза на страницу.
   - Тебе стоит меньше курить, - сказал Ральф, кивнув на забитую пепельницу.
   - Мне не десять лет, папа, чтобы ты мог запрещать мне плохо себя вести.
   - Тогда, может, мне включить новый пункт в твой контракт?
   - Тогда я потребую надбавки, - улыбнулась Грета. - Ну, правда, папа, едва ли я за оставшееся время успею докуриться до рака лёгких. А даже если и успею, все прижизненные заболевания мне будут не страшны.
   - Это верно, - согласился Ральф. - Но жёлтый цвет лица и кашель тебя не красят.
   - Не преувеличивай, с моим лицом всё нормально, - Грета помедлила, но всё же спросила: - Как он?
   Ральф пожал плечами:
   - Как и все новорожденные. Растерян, напуган... голоден.
   В комнате повисло молчание. Уютно потрескивали дрова в камине.
   - Я думала, чем он может заняться, - нейтральным тоном проговорила Грета.
   - И?
   - И так ничего и не придумала.
   - Для начала можно будет переписать на него часть моих активов. Как говаривал мой Мастер, чем больше корзин для яиц, тем лучше.
   - Что, вот так сразу?
   - Нет, конечно, дадим ему пару лет, чтобы осмотреться и прийти в себя. Заодно и сами к нему приглядимся.
   - Я так и не поняла, почему нужно присматриваться к нему сейчас, когда дело уже сделано, вместо того, чтобы как следует присмотреться до.
   - Поначалу я так и собирался сделать, - признался Ральф. - Но он посетил дом Кауфман, а старуха, как ты знаешь, потратила два десятка лет, чтобы собрать на меня компромат.
   - И он этот компромат нашёл? Папа, он бы в него не поверил.
   - Кто знает... - Ральф взял из подставки для дров полено и положил его в огонь. - В любом случае, дело действительно сделано.
   - Чёрт, а ведь это я сказала ему, где дом. Хотя, раз уж он такой любопытный, он бы его и сам нашёл, если б захотел.
   - Именно, - вампир внимательно глянул на приёмную дочь. - А ты всё-таки надеялась меня отговорить. И теперь досадуешь, что поздно.
   - Думаешь, я настолько тщеславна, что непременно желаю быть твоим первым птенцом?
   - Первой ты будешь в любом случае. В моём сердце так точно.
   Грета ответила благодарной улыбкой.
   - Помню, как я впервые тебя увидел, - задумчиво произнёс Ральф. - В первый момент я принял тебя за мальчика.
   - Я тоже помню. Я тогда услышала вопли и спустилась посмотреть, в чём дело.
   - Ты была храброй девочкой. Ты и сейчас такая. Я тогда думал, что ты уехала вместе со слугами - потому и не пытался сделать всё тихо...
   - И я вошла как раз в тот момент, когда ты вынимал из этого ублюдка кишки.
   - И что я меньше всего я ожидал от тебя услышать, так это "спасибо".
   - Думаю, что я ошеломила тебя достаточно, чтобы вызвать интерес, - Грета тихо рассмеялась. - Я была ещё слишком глупа, чтоб подумать о том, что могу разделить его участь.
   - Обижаешь, я детей не ем. Я бы просто заставил тебя забыть о том, что ты видела. Учитывая, что нормальные люди такого зрелища пугаются, ты не должна была сильно сопротивляться.
   - Ну, может, я преподнесла бы тебе сюрприз.
   - Всё возможно. Ладно, ты сделала, о чём я тебя просил?
   - Да. Фёрстнер через меня отправил ключи от номера в гостиницу и забрал чемодан, его мотоцикл уже доставлен на аэродром.
   - Тогда мы сможем уехать, как только он встанет на ноги.
  
   Вампиры в зеркалах точно отражаются. И тень у них тоже есть. Во всяком случае, свою тень и своё отражение в зеркале ванной Даниэль видел чётко и ясно. Не менее чётко и ясно, чем до превращения, будь оно проклято.
   Он наклонился вперёд, вглядываясь в своё лицо. Не считая кругов под глазами и бледности, он выглядел точно так же, как обычно. Губы не стали кроваво-красными, глаза тоже, и бледность была в пределах нормы, кожа не выглядела вымазанной мелом. А ещё Даниэль сделал открытие, что вампиры, оказывается, тоже ходят в туалет. Хотя, вероятно, и реже, чем люди, но именно позывы мочевого пузыря в конце концов заставили его утвердиться на дрожащих ногах и добрести до установленного в ванной унитаза.
   Он поднялся на четвёртый день, вернее, четвёртую ночь после обращения. Каждый раз при приближении рассвета его вырубал неодолимый сон без сновидений, и каждый раз, кроме сегодняшнего, очнувшись после наступления темноты, Даниэль обнаруживал рядом с собой Ральфа. Вампир поил его своей кровью, но всё же окончательно Даниэль поверил в происшедшее, когда обнаружил, что у него самого неумолимо режутся клыки. После этого простора для интерпретаций не осталось. Вспоминать последовавшую за тем истерику было тяжело и стыдно. Сидевший у его постели Ральф, похоже, изрядно позабавился, слушая его вопли, и чем веселее он ухмылялся, тем больше Даниэлю хотелось свернуть ему шею. Или, хотя бы, надавать по этой холёной физиономии, чтобы стереть с неё глумливую усмешечку. Он бы и попытался, да мешала проклятая слабость, после вспышки навалившаяся с новой силой. Он мог лишь откинуться на кровать, будучи даже не в силах оттолкнуть руки, заботливо поправившие подушку у него под головой.
   - Ничего, - Ральф вдруг посерьёзнел. - Ты ещё оценишь те преимущества, которые даёт превращение.
   - Оценю? Да ты хоть представляешь, что я чувствую?!
   - Ну, сейчас ты меня ненавидишь, - невозмутимо кивнул Ральф. - Раз уж мы уже прошли стадию отрицания.
   Даниэль поднял верхнюю губу и осмотрел отросшие зубы. Верхние клыки удлинились, заострились и выдвинулись вперёд, так что вид у челюсти стал довольно устрашающий. Ни прикусу, ни разговору это не мешало. С закрытым ртом верхняя губа выглядела слегка припухшей, но не настолько, чтобы бросаться в глаза. Если не присматриваться и не знать, как было раньше, то ничего и не заметишь. Даниэль тронул пальцем клык, надавил сильнее - и тот легко проколол кожу. Выступила кровь, он машинально слизнул её, и тут постоянно мучивший его все эти ночи голод мгновенно усилился до такой степени, что потемнело в глазах. Это продолжалось совсем недолго, Даниэль лишь пошатнулся, вцепившись в раковину, а потом голод снова сжался до тупой, уже привычной рези в желудке.
   Даниэль тряхнул головой и посмотрел на уколотый палец. На месте ранки снова была ровная кожа, лишь белая точка говорила о том, что Даниэлю ничего не привиделось. Видимо, скоро исчезнет и она. Ускоренная регенерация, в этом пишущие про вампиров не врали. Интересно, до какой степени доходит его способность к исцелению? Фёрстнер глубоко вздохнул и замер, застигнутый новой мыслью. По идее, он теперь - ходячий труп. Даниэль приложил руку к груди, убеждаясь, что сердце не бьётся. А дыхание? Он нуждается в воздухе или может не дышать? Выпустив воздух, который уже успел набрать в грудь, Даниэль замер, мысленно отсчитывая секунды. Те бежали одна за другой, но никаких неудобств новоиспечённый вампир не испытывал. Досчитав до тысячи, Даниэль махнул рукой и снова вдохнул: дышать - оно как-то было привычнее.
   Придерживаясь рукой за стену, он выбрался из ванной, добрёл до кровати и сел на край. Ложиться снова не хотелось, и так уже належался. Может, попробовать выйти из комнаты, раз всё равно поднялся? Он посмотрел на стул, на котором, как он помнил, лежала его одежда. Вернее, частично его - майка, рубашка и куртка были новыми. Не иначе, старые забрызгало кровью, и от них избавились. Одеваться сидя было неудобно, но Даниэль справился. Обновки оказались впору. Вещи, лежавшие в карманах брюк, там и остались, то, что было в кармане куртки, оказалось аккуратно выложено на столик с ночником. Всё, кроме ключа от номера, но тот вряд ли ему ещё понадобится.
   Закончив, он, всё так же держась за стену, поднялся и добрался до двери. Она оказалась не заперта, и Даниэль вышел в тёмный коридор. За единственным окном где-то за спиной была, разумеется, ночь, но Даниэль ясно видел обшитые тёмными деревянными панелями стены и пол, застеленный ковровой дорожкой. Обещание Ральфа начало выполняться, он и в самом деле видел в темноте. Вот и сбылось желание осмотреть замок изнутри.
   Ладонь скользила по гладким панелям, ощупывая простой узор и иногда натыкаясь на едва ощутимые шероховатости. От плинтусов и ковра едва заметно пахло горьковатой пылью, от стен - деревом, старым лаком и клеем, из-за периодически встречающихся дверей тянуло ещё какими-то запахами, и со всем этим смешивался едва заметный аромат одеколона, оставшийся витать в воздухе после визита Ральфа. Коридор закончился, новая дверь так же легко открылась, стоило лишь чуть надавать.
   Здесь уже явно начинались парадные покои. Миновав дверной проём, Даниэль попал в увешанную картинами галерею, тянущуюся, видимо, через всё здание. В простенках между многочисленными окнами с одной стороны, и на стене с куда более редкими дверными проёмами с другой, висели многочисленные портреты. Реже - пейзажи. Галерею окутывало иными резковатыми ароматами, видимо, старых красок; никогда, будучи живым, Даниэль не чувствовал такого разнообразия запахов. Вдоль стен, на равных промежутках друг от друга, высились разлапистые канделябры без свечей, под окнами тускло отсвечивали витрины. Тикали большие часы на одном из покрытых деревянной мозаикой комодиков. Несколько стульев так и манили присесть, но Даниэль двинулся через галерею, стараясь не оступиться и не растянуться на паркетном полу. Взгляд скользил по неясным фигурам на картинах: дамы в пышных платьях, мужчины в доспехах и камзолах. Чтобы разглядеть подробности, здесь всё же было темновато.
   Галерея закончилась ещё одной дверью, на этот раз высокой и двустворчатой. Потянув за массивную ручку, Фёрстнер оказался на парадной лестнице. На белых стенах и белых перилах плясали отблески горевшего внизу огня - первый на сегодня признак того, что Даниэль не единственный обитатель замка. Огонь потрескивал внизу, там кто-то шевельнулся и кашлянул. Потянуло дымом, к некоторому удивлению Даниэля - табачным.
   Хватаясь за перила, он спустился вниз, по тянувшимся вдоль трёх стен лестничным маршам. Внизу был обширный холл с большим камином, позволяющим, буде возникнет такое желание, зажарить в нём целого быка. В камине горел огонь, бывший единственным источником освещения. А перед камином стояла фройляйн Хайнце и курила, задумчиво глядя на пламя. Когда Даниэль миновал стоящие у подножия лестницы рыцарские доспехи, она оглянулась на его шаги и кивнула:
   - Добрый вечер.
   - А он добрый? - все мысли Даниэля были сосредоточены на том, чтобы преодолеть оставшиеся метры и не упасть, а сесть на изящный диванчик перед камином.
   - Надеюсь. Как ты себя чувствуешь?
   - Сносно. А ты у нас, значит, человек на службе у вампира.
   - Можно и так сказать, - спокойно согласилась Грета.
   - Ну и как оно? Не боишься однажды послужить ему обедом? Или, может, сама ему еду поставляешь и сама же трупы прикапываешь?
   - Бывает, что и поставляю, - Грета скептически осмотрела оставшийся окурок и швырнула его в огонь. - Только знаешь что, давай обойдёмся без этого праведного негодования и обличений. Моя жизнь - моё личное дело. А твоё превращение - свершившийся факт. Если хочешь, можешь побиться головой о стенку, авось полегчает. А вот прыгать с балкона, или резать вены не советую, не поможет.
   - Пойду, напьюсь с горя, - саркастически отозвался Даниэль.
   - Можешь и напиться. Если тебе нечем заняться и ты хочешь скоротать ночку в компании с унитазом.
   - Так я уже и выпить не могу? Кошмар.
   - Почему же, можешь. Целых четыре напитка, каждый с резусом и без. На взгляд и не отличишь. Говорят, правда, по запаху различаются, но я сама пока не чую. Но учти, с них ты не опьянеешь. Разве что немного развеселишься, если донор был пьян.
   - Так вот, значит, как это корректно называется - донор... - Грета никак не прокомментировала его замечание, и Даниэль, помолчав, спросил: - А как насчёт прочих жизненных радостей?
   - Это каких?
   - Секса, например.
   - Мужчины! - фыркнула фройляйн Хайнце. - Кто про что... Не беспокойся, твоя мужская сила при тебе, всё, что надо, работает. И можешь не бояться обрюхатить случайную подружку, вампиры размножаются только путём обращений.
   - Ясно, стопроцентные паразиты. Питаются за счёт людей, размножаются тоже...
   - Если хочешь, может считать себя паразитом, но говорить что-то подобное другим вампирам я бы тебе не советовала. Особенно Ральфу. Он твой Мастер, - по тому, как Грета выделила это слово, не осталось сомнений, что оно с большой буквы, - а значит - наставник и господин.
   - Где это написано?
   - В вампирском кодексе. Да-да, есть и такой, не удивляйся. Так вот, там чёрным по белому написано, что меру вины птенца перед Мастером за проступок, и меру его наказания определяет только сам Мастер. Вплоть до смерти.
   - И что же считается проступком?
   - Это тоже решает Мастер, так что спросишь у Ральфа. Но послушание своему создателю обязательно для всех.
   - М-да. Я точно не могу напиться?
   - Ну, если уж очень хочется, то бокал-другой вина или чего покрепче выпить можешь, - Грета села в соседнее кресло. - Правда, эффекта не будет, но вкус почувствуешь. Вина, воды - если знать меру и пить понемножку, то вреда никакого, жидкость сама из организма выведется. А вот суп, или сок с мякотью уже не стоит. Про твёрдую пищу я уж и не говорю, от неё, кроме проблем, ты ничего не наживёшь.
   - Спасибо, просветила. А я-то как раз собирался пойти и съесть бифштекс.
   - Даниэль, на обиженных воду возят.
   Придумать, что на это ответить, Даниэль не успел. Наверху раздались лёгкие шаги. Едва ли Грета их услышала, во всяком случае, Даниэль был уверен, что сам бы он раньше не услышал. Но она заметила, как он поднял голову и напрягся. Женщина поправила волосы и тоже повернулась к лестнице. А спустя минуту наверху открылась дверь, и по ступенькам почти бесшумно спустился Ральф.
   - Я вижу, вы уже вполне общаетесь, - с улыбкой констатировал он. - Я рад.
   Эта беззаботная улыбка доброго папочки, наблюдающего за невинными играми своих отпрысков, всколыхнула уже, казалось бы, улёгшуюся ярость. Даниэль до хруста сжал зубы, прожигая своего создателя взглядом, но тот сохранял абсолютную безмятежность.
   - Вижу, тебе лучше. Раз уж ты смог пройти от спальни до сюда, значит, с тобой уже всё в порядке.
   - Со мной всё не в порядке, - процедил Даниэль. - Что может быть в порядке у того, кто превратился в живой труп?
   - Ну, не драматизируй, - усмехнулся Ральф. - Трупом ты, при известной осторожности, не станешь ещё долго.
   Он кивнул Грете, та молча поднялась и вышла через боковую дверь.
   - Тебе дарованы почти бесконечные здоровье и долголетие. Можешь забыть о старости и болезнях, и большинство ран тебе тоже будет нипочём. А через какое-то время тебе откроются новые возможности, о которых ты раньше и мечтать не смел.
   - Да, а какой ценой?! Жить только по ночам, не видя солнечного света? Лишиться всего, что у меня было? Убивать людей, чтобы прокормиться?!!
   - Люди всегда умирают ради того, чтобы кто-то выжил за их счёт. А то, чего ты лишился, тебе возместится с лихвой.
   - Это чем же?
   - Посмотрим, как себя покажешь. Во всяком случае, на улице ты не окажешься. Мастера всегда заботятся о своих птенцах. Ты сможешь продолжить писать, никто тебе этого не запретит.
   - Спасибо за милостивое разрешение, - Даниэлю казалось, что его переполняет яд, который вот-вот выхлестнется наружу, сжигая всё на своём пути. - Ты ведь с твоей помощницей не просто так ходили вокруг меня кругами, верно? И давно ты меня наметил?
   - Достаточно. Но ты своим любопытством поторопил события.
   - Так почему именно я? На кой я тебе сдался?!
   - Ну, - Ральф остановился перед камином и, как ранее Грета, задумчиво посмотрел на огонь, - возможно, мне просто стало скучно.
   - Скучно?!
   Это было нелегко, но Даниэль сумел рывком поднять себя с дивана, за плечо развернуть вампира к себе и взять за грудки.
   - Так ты всю жизнь мне искалечил из-за скуки?! Да кто ты вообще такой, сукин сын?!
   - Ты груб, - Ральф усмехнулся, словно не замечая рук, вцепившихся в отвороты пиджака, и свет блеснул на его длинных клыках. - Но мне нравится твой темперамент. Пожалуй, я не ошибся в выборе.
   - Да пошёл ты со своим выбором, ты и твоя шлюха...
   Что случилось потом, Даниэль сразу не понял. Просто его вдруг оторвало от пола и после непродолжительного полёта тяжело приложило о каменные плиты, вышибая воздух из лёгких. А в следующее мгновение над ним навис Ральф, и подошва его ботинка надавила на горло Даниэля, сминая кадык.
   - Ещё раз скажешь о ней такое - и мы проверим, насколько у тебя развилась регенерация, прямо сейчас, - мягко произнёс вампир. - Я готов терпеть грубость, учитывая твоё состояние, но в определённых пределах. Так что изволь следить за своим языком.
   Ботинок намертво перекрывал воздух, не давая ответить что-либо членораздельное. В воздухе Даниэль не нуждался, но всё равно было больно. Он молча кивнул, насколько позволила подошва, и Ральф убрал ногу. Писатель сел, держась за горло. Сглотнул, преодолевая боль, вдохнул на пробу - воздух прошёл без особого труда, похоже, ему ничего не повредили. Ральф отошёл на несколько шагов и окинул своего птенца критическим взглядом:
   - Ты ещё слишком слаб. Тебе надо поесть.
   Боковая дверь как по команде открылась, и вошла Грета, но на этот раз не одна. Перед собой фройляйн Хайнце толкала девушку со связанными за спиной руками и заклеенным ртом. И в этой девушке Даниэль узнал Кристину. Он открыл рот, не зная, что сказать, потом кинул взгляд на Ральфа, но тот продолжал безмятежно улыбаться.
   Грета совершенно спокойно вывела официантку на середину холла и отлепила клейкую ленту с её рта. Та судорожно сглотнула и облизнула губы, её взгляд заметался между мужчинами.
   - Даниэль? - жалобно спросила Кристина. - Что происходит?
   Ответить Даниэль не мог при всём желании - горло сдавило так, словно на нём по-прежнему кто-то стоял. Он мог лишь смотреть. Одна рука Греты лежала на плече девушки, рядом с открытой шеей - на Кристине было довольно лёгкое платье - и Даниэль разглядел на пальце помощницы Ральфа что-то вроде напёрстка. Только заострённого, по форме больше напоминающего коготь.
   - Даниэль? Даниэль, помоги мне!
   Грета вопросительно посмотрела на Ральфа. Тот кивнул - и женщина быстрым движением провела своим когтем по девичьей шее, заставив Кристину вскрикнуть. Из пореза тут же выступила кровь, густой красной лентой побежала вниз, за ворот - и в воздухе поплыл одуряющий запах.
   - Отпустите меня! Вы не имеете права! Даниэль!!
   Как ни странно, Грета послушалась. Она одним движением освободила руки Кристины и сильно толкнула её в спину, в направлении так и сидевшего на полу Фёрстнера. Кристина, и не думая упираться, бегом бросилась к нему. Упала на колени и схватила за плечи:
   - Даниэль, скажи им! Что всё это значит? Они... Я... Да что с тобой?!
   Кровь была так близко - Даниэль старался не вдыхать, но запах всё равно забивал ноздри. Он уже чувствовал её вкус на языке, он хотел отодвинуться, оттолкнуть девушку от себя - и не мог. Она продолжала что-то говорить, кажется, пыталась встряхнуть его, он смысл слов и действий до него не доходил. Воронка в желудке расширилась, всасывая в себя всё с утроенной силой, и разум, не удержавшись на краю, соскользнул сквозь эту воронку куда-то в небытиё, а вместо него из чёрной бездны вырвался зверь.
   Кажется, он рычал. Кажется, девушка кричала, когда он рвал пальцами кожу и мышцы, добираясь до красной жидкости внутри её тела. Жидкости было мало, он глотал её, а она бесполезно брызгала в разные стороны, пачкая плиты. Но остановиться он не мог. Что-то хрустело, кажется, это были кости.
   Даниэль пришёл в себя только когда кровь кончилась. Пелена голода и бешенства рассеялась перед глазами, и он ещё некоторое время бессмысленно таращился на месиво из плоти и обрывков ткани, лежащее перед ним. Руки были красными, словно он надел перчатки, кожу лица стягивало, а разум всё никак не мог осознать происшедшее. Всё вокруг - его одежда, пол - тоже было красным. "Жертв "Вольфенского Верфольфа" хоронят в закрытых гробах", - возникла где-то вдалеке кристально-ясная мысль. Голод унялся не то чтобы совсем, но ощущения в животе больше не были болезненными. Рядом послышались шаги, Даниэль поднял голову, и подошедший Ральф аккуратно, как ребёнку, вытер ему лицо платком.
   Позади щёлкнула зажигалка - Грета Хайнце прикурила ещё одну сигарету.
  
   8.
  
   В Рыцарском зале, соседствующем с холлом, было темно - только из окон падал желтоватый свет от прожекторов подсветки. Окурок догорел до фильтра, и Грета бросила его прямо на пол, раздавив каблуком туфли. Всё равно грядёт большая уборка, заодно и мелкий мусор сметут. За дверью Ральф приводил в чувство своего пребывающего в шоке птенца. Женщина сухо усмехнулась. Уж с ней-то таких проблем не будет, можно быть уверенной.
   Грету давно уже не шокировала жестокость. С давних пор, ещё с раннего детства, проведённого с то и дело распускавшим руки пьяницей-отцом и забитой, боявшейся лишний раз поднять глаза матерью. Соседские дети, дразнившие её за затрапезный вид и бежавшие ябедничать взрослым, когда Грета пыталась отвечать на насмешки на удивление сильными для её возраста и комплекции зуботычинами, тоже не прибавили девочке человеколюбия. И потому, стоя около своего полыхающего дома в наброшенном кем-то поверх пижамы одеяле, и глядя, как горит её прежняя жизнь, Грета не испытывала ничего. Ни боли, ни страха, ни сожаления.
   Соседки кудахтали, гладили "бедную сиротку" по голове, совали ей конфетки, а девочка лишь тихо бесилась. Все они знали, что творится у неё дома, знали - и старательно делали вид, что это их не касается, а теперь вот преисполнились лицемерного сочувствия. Впрочем, Грета к своим семи годам отлично научилась молчать и терпеть. И теперь она спокойно ждала перемен в своей участи, не слишком веря в лучшее, но и полагая, что хуже быть уже вряд ли может. Как же она ошибалась!
   Когда стало известно, что осиротевшую дочку никчемушника-Хайнце собирается удочерить сам герр Штейман, все вокруг решили, что Грета наконец-то вытащила свой счастливый билет. Она и сама поначалу думала так же, и уже предвкушала, как утрёт нос всем этим насмешникам, прежде изводившим её из-за обносок. Но быстро выяснилось, что у благодеяний бывает обратная сторона. Герр Штейман был благоразумен. Женись он и обзаведись законными детьми, жена могла бы взбунтоваться, не вынеся его наклонностей. Обрати он внимание на какого-нибудь другого ребёнка, и его родители тоже могли бы доставить ему неприятности. Но не имевшая близкой родни, проживающая с ним на самых раззаконных основания Грета оказалась полностью в его власти. Она пробовала сбегать, но всё те же сочувствующие соседи ловили её и приводили обратно, ворча, что эта неблагодарная девчонка не ценит своего счастья. Грета чувствовала себя всеми преданной и одинокой. Жаловаться она даже не пыталась. Слишком глубоко в ней укоренилось недоверие к взрослым и знание, насколько Вольфен не любит выносить сор из избы. Ведь даже теперь, двадцать лет спустя о Йозефе Штеймане предпочитали отзываться по принципу: о мёртвом хорошо, или ничего.
   Она была одна против всего мира, всё больше превращаясь в загнанного в угол зверька, и единственным, кто протянул ей руку, оказался однажды забравшийся в замок вампир.
   Выяснилось, что Ральф Штейман в то время тоже переживал серьёзный жизненный кризис. Относительно недавно потеряв своего Мастера, он пытался в одиночку выжить в этом мире, и не просто выжить, а преуспеть. В целом у него это неплохо получалось, но Ральфу захотелось иметь тихую гавань где-нибудь в глуши, чтобы можно было время от времени отдыхать от жизненных бурь. Он задумал вернуться к родным пенатам, и, прежде чем убить Йозефа, с помощью способности вампиров влиять на человеческий разум заставил его написать завещание в пользу несуществующего двоюродного племянника. Два одиночества потянулись друг к другу. Впервые в жизни Грета обрела родственную душу, заботу, покой и ласку, отплатив за неё всей нерастраченной любовью, что таилась в ней, прежде не находя выхода. Ну а то, что её наконец-то обретённый настоящий отец питается людьми... это такая мелочь, право. Иногда, глядя на то, что оставалось от вампирских трапез, она даже испытывала что-то вроде мстительного удовольствия. Словно Ральф и его приятели-вампиры платили и по её счетам, обрывая цепь человеческих грехов.
   Невиновных нет, это Грета Хайнце тоже усвоила твёрдо. В любом человеке таится если не насильник, то предатель, готовый равнодушно отвернуться от чужой беды.
   С годами привязанность Греты не потускнела. Вся её жизнь была направлена на то, чтобы помогать и угождать тому, кто спас её от мучений и одиночества. Она с отличием закончила университет, она стала идеальной помощницей, но прошлое не хотело отступать так просто. И оно возвращалось мучительным страхом, что однажды всё снова переменится, и она окажется Ральфу не нужна. Умом Грета понимала, что её страх беспочвенен, и всё же он то и дело давал о себе знать. Ральф уже давно, ещё с юности, предлагал ей сделать из неё вампира, но Грета, уже условившись с ним обо всём, тянула время. Она ничего не имела против вечной жизни, но... Пока она человек и может действовать днём, она способна принести куда больше пользы, ведь правда? Помощники-люди у Ральфа есть и без неё, но многие ли из них так преданы и заслуживают такого же доверия, как она? Грета ещё молода и вполне может прожить как человек ещё лет пять. Или даже десять.
   И когда Ральф рассказал ей о своих планах относительно Даниэля Фёрстнера, Грета сперва лишь удивилась. Слишком неожиданным и... сентиментальным было его решение, обычно он действовал куда более взвешенно и обдуманно. Она попыталась отговорить его, но Ральф был твёрд. И Грета не ревновала, совсем нет... просто, когда она увидела, как заботлив жест, которым её отец стирает кровь с лица своего нового подопечного, страх одиночества пронзил её с новой силой. Так же, наверное, чувствуют себя маленькие дети, когда у них появляются младшие братья или сёстры. Вроде бы вот он папа, никуда не делся, но будет ли она нужна ему теперь? Теперь, когда уже ничто не станет так, как раньше?
   Вампирской чуткости у Греты пока ещё не было, и потому она не замечала подошедшего Ральфа до тех пор, пока тот не обнял её сзади своими сильными, но нежными руками.
   - Ну, что тут у нас такое? - шёпотом спросил он. - Откуда слёзы?
   - Ниоткуда, - Грета зло вытерла глаза кулаком. - Просто глупости, не обращай внимания.
   - И правда, глупости, - он осторожно повернул её к себе. - Грета, ты же умная девочка. Ты знаешь, как я тебя люблю. И ты знаешь, что никуда я тебя не отпущу. Даже если ты вдруг захочешь. А скоро, когда я подарю тебе бессмертие, мы станем и вовсе неразрывны.
   - Правда? - это было глупо - переспрашивать то, что она знала и сама, но было так хорошо, как в детстве, уткнуться ему в плечо и по-простецки шмыгнуть носом. - Обещаешь?
   - Клянусь.
   За приоткрытой дверью в опустевшем холле уютно потрескивал в камине огонь, и кровь уже застыла на камне пола.
  
   Потолок в спальне был обычным, оштукатуренным, с тонкой каёмкой лепнины по краю. Побелку пересекали несколько малозаметных трещин. За ночи вынужденного лежания Даниэль успел изучить его во всех подробностях и едва ли мог углядеть там что-то новое. Но он продолжал лежать, таращась вверх, бездумно скользя взглядом вдоль раздваивающейся трещины прямо над кроватью, похожей на слияние рек на карте, по трилистникам лепнины, и чуть загибающемуся кое-где наружу краю светлых обоев в цветочек.
   Прошлой ночью он как упал на свою кровать, так и пролежал на ней, не раздеваясь, до следующего вечера. Благо окна были закрыты ставнями и ещё тяжёлыми шторами, так что о наступлении и завершении дня он догадался лишь по уже привычно сморившему его мёртвому сну. С заката прошло уже не меньше пары часов, но Даниэль не чувствовал никакого желания подняться. Он вообще ничего больше не чувствовал. Ему казалось, что все чувства выморозило в нём навсегда.
   Он думал о том, чем сейчас занимается изменивший привычке навещать его по вечерам Ральф. Думал о том, что родные Кристины сейчас сходят с ума, и что её тело, вернее, то, что от него осталось, возможно, уже нашли. О том, сколько времени пройдёт, прежде чем его собственные родные начнут тревожиться. С работы он давно ушёл, постоянной подруги у него не было, так что ещё пара-тройка недель у него есть. Надо бы послать им сообщение с предупреждением о задержке. Придумать что-нибудь. Даниэль посмотрел на свои сложенные в углу вещи, в числе которых должен был быть и ноутбук, но с места так и не сдвинулся.
   Женские шаги в коридоре и открывшуюся дверь спальни он проигнорировал - кого ему сейчас меньше всего хотелось видеть, так это Грету. Но у женщины было другое мнение на этот счёт.
   - Держи! - бодро сказала он. - Оп-ля!
   На одеяло под бок Даниэлю упало что-то, похожее на грелку. Не выдержав, он всё же скосил глаза. Нет, это была не грелка. На постели лежал прозрачный пластиковый пакет с кровью.
   - Твой обед, - объяснила Грета. - Он же завтрак и ужин. На сутки вполне хватает, а если подтянуть пояс, то и на двое.
   - Так значит, - медленно произнёс Даниэль, - убивать было не обязательно?
   - В первый раз полезней пить живую кровь.
   - Полезней? - Даниэль сам удивился тому, как прозвенел его голос.
   - Ох, избавь меня от необходимости объяснять про пищевые цепочки, и почему хищники едят травоядных вместо того, чтобы тоже щипать травку. Да, полезней, довершает превращение. И в дальнейшем - раз в две-три недели хоть по глотку, но живую кровь пить надо. В смысле - из живого человека. Иначе озвереешь и начнёшь на людей кидаться.
   - А разница?
   - А разница, мой дорогой, в том, что если ты потеряешь над собой контроль в людном месте или наследишь, то тут тебе конец и настанет. Если не от людей, то от судей-вампиров, которые тебя приговорят за нарушение законов о маскировке. Огласка таким, как ты, совершенно ни к чему.
   - А что, разодранные трупы в лесу и шумиха в прессе - это не огласка?
   - Нет, пока такое происходит не часто, и нет свидетельств, что это сделал именно вампир. Тут человеческие суеверия и романтические штампы играют вам на руку - все думают, что вампир непременно оставляет целый труп с двумя аккуратными дырочками на шее.
   Даниэль вздохнул. В прошлый раз жертвами "Вервольфа" стали трое мужчин. В это раз - две женщины.
   - Ну, что ты нос морщишь? Тебе вчерашняя трапеза пришлась не по вкусу? А по тому, как ты её лопал, не сказала бы.
   - Проклятье... - Даниэль закрыл глаза. - Грета, я знал её, понимаешь? При жизни.
   - А если бы не знал - тебе было бы легче?
   - Возможно.
   - Ну, извини, у меня не было ни сил, ни времени бегать за тобой хвостом, проверяя, не свёл ли ты здесь с кем-нибудь знакомство. Смирись с тем, что отныне ты хищник, и это в твоей природе. Волки грызут овец, и неплохо себя при этом чувствуют.
   - У волков нет воспоминаний, как они паслись в овечьем стаде.
   - Так постарайся от них избавиться! - вдруг взорвалась Грета. - Проклятье, Даниэль! Тебе даровали практически бессмертие, вечную молодость и здоровье. Очень и очень многие отдали бы за такое что угодно, но не могут об этом и мечтать.
   - Так почему бы не осчастливить кого-то из этих многих? - огрызнулся Даниэль. - Зачем вам сдался я?
   - Мне ты ни на что не сдался. А об остальном спросишь у Ральфа.
   Даниэль поднял голову, прислушиваясь. Определённо, к дому подъехала машина. До сих пор он не пытался выяснить, куда выходят окна его спальни, но сейчас готов был поклясться, что автомобиль остановился прямо под ними.
   - Что это?
   - Ты о чём?
   - Кто-то приехал?
   - А, - Грета тоже оглянулась на закрытые шторами проёмы. - Собирайся. Наше время здесь вышло, мы уезжаем.
  
   9.
  
   Небольшой частный самолёт бороздил небо, направляясь в сторону Эйкендорфа. Полёт должен был занять часа два, а потому они вполне укладывались по времени до рассвета. Даниэль отрешённо смотрел в окошко, на чёрную бархатную землю с золотой пылью едва заметных с такой высоты огней. За его спиной Грета бодро щёлкала клавишами своего ноутбука. Сидевший справа Ральф читал книгу. Перед ним стоял высокий бокал, наполненный красной жидкостью, к которой вампир время от времени прикладывался. Даниэля так и подмывало спросить, не добавлено ли туда чего-нибудь от свертываемости крови, но открывать рот не хотелось, и он так и не спросил.
   Такси забрало их от заднего крыльца замка и провезло через парк. Ворота оказались открыты, миновав их, таксист без напоминания остановился, и Ральф не погнушался сам вылезти и запереть створки на замок. Перед тем Даниэль успел закусить из пакета, принесённого ему Гретой, и потому голода не чувствовал, но всё равно в такси сел с опаской. Он отчётливо слышал биение сердца сидевшего за рулём человека и побаивался, не проснётся ли дремлющий в нём зверь снова. Умом он понимал, что это маловероятно, ведь даже будучи голодным, он вполне контролировал себя, пока не услышал запах крови. И всё же страх упрямо шевелился в душе, но всё закончилось благополучно - и, вылезая из машины уже на взлётной полосе, Даниэль вздохнул с облегчением.
   Самолёт взлетел, едва они втроём расположились в салоне; пилота Даниэль не увидел, и теперь гадал, кто это - человек или вампир. Любопытно будет увидеть других вампиров, посмотреть, отличаются ли они от Ральфа и самого Даниэля, как живут, чем дышат... хм. Хотя, судя по Ральфу, вампиры сохраняют привычку дышать и много лет спустя после обращения. Вот ещё отдельный вопрос - а сколько Ральфу лет? Если это действительно тот самый Ральф Бертольд с родословного древа Штейманов, то около полутора сотен. Это много, или мало? Грета говорит о бессмертии, но по логике вещей и для вампиров когда-то должен наступать конец.
   Природное любопытство начало просыпаться в Даниэле, наконец-то пробившись сквозь шок и злость на тех, кто так бесцеремонно вмешался в его судьбу. Но писатель не спешил набрасываться на своего создателя с вопросами. У них ещё будет время поговорить, много времени, а о самых важных вещах Ральф его предупредит сам. Что бы ни подвигло его сотворить себе птенца, едва ли он захочет тут же потерять его из-за какой-нибудь глупой случайности.
   - Готово, - вдруг сказала Грета. - Будешь смотреть?
   - Попозже, - Ральф перевернул страницу. - Что там с отчётами?
   - Ещё не смотрела, но думаю, что всё нормально. Когда Людо пытается мухлевать, он ведёт себя иначе. Да и едва ли он захочет повторить после твоего урока.
   - И всё же посмотри, будь добра.
   Грета кивнула и снова повернулась к экрану ноутбука.
   - Кстати, а твоя любовь не сильно обиделась на твой внезапный отъезд? - спросил Ральф.
   - Она у меня умница, - пробормотала Грета, сосредоточенно водя "мышкой" по поверхности откидного столика.
   - Она? - всё-таки не удержался Даниэль.
   - Да, - Грета бесстрастно глянула на него. - Проблемы?
   - Никаких, - Даниэль отвернулся. И правда, какое ему дело до личной жизни этой женщины?
   Остаток пути прошёл в молчании. Только почти перед самым приземлением Грета бросила в пространство "Всё чисто" и захлопнула ноутбук. Они сели довольно далеко от здания аэропорта, медленно отползли ещё дальше, так что далёкие огни почти скрылись, и наконец встали. Ральф отстегнулся от кресла, поднялся и скрылся в пилотской кабине. Грета тоже отстегнулась, но вставать не спешила, спокойно дожидаясь его возвращения, и Даниэль последовал её примеру. Наконец Ральф вернулся и молча кивнул в сторону выхода.
   Сейчас осень, световой день укорачивается, - думал Даниэль, выходя на крутой трап. Но с середины зимы он начнёт увеличиваться. Летом вампиры полноценно живут лишь по несколько часов в сутки. Насколько же лучше людям, не зависящим от света и темноты! Хотя, кажется, тот же Ральф спал меньше, чем Даниэль - просыпаясь после дневного сна, птенец видел своего Мастера уже сидевшим рядом с кроватью. Вот и ещё один вопрос - это зависит от возраста, или индивидуальная особенность?
   В воздухе витал удушливый запах керосина, вянущей травы и глины. У трапа ждали сразу две чёрные машины, и Грета уже садилась в одну из них. Ральф остановился у дверцы другой, выжидающе глядя на Даниэля, и тот сообразил, что так и стоит на верхней площадке трапа. Он торопливо спустился. К некоторому его изумлению, водитель снова оказался человеком, хотя на такси эти машины не походили. Особенно натуральной кожей салона, видимо, заменённой совсем недавно, так как запах показался даже едким. Хотя вообще-то Даниэлю нравилось, как пахнет кожа.
   - Мои родные будут меня ждать, - негромко сказал он, когда машины тронулись.
   - Придётся им подождать ещё немного, - в тон ему отозвался сидевший рядом Ральф. - Ты ведь не хочешь им повредить?
   Даниэль покачал головой.
   - Сперва научись сдерживать себя и не бросаться на людей. Это возможно и даже не так уж трудно, надо лишь привыкнуть.
   - Но потом я смогу их навестить?
   - Сможешь, хотя... - Ральф помедлил. - Мой тебе совет - чем скорее ты их забудешь, тем лучше. Твоя человеческая жизнь кончилась.
   Даниэль промолчал.
   Машины выехали с территории аэропорта и теперь быстро мчались по шоссе. Мимо, несмотря на поздний час, то и дело проносились встречные автомобили. Со стороны Даниэля за полосой деревьев неторопливо проплыл новый стадион - чудо инженерной мысли, с перекрытиями, похожими не то на паутину, не то на матерчатый тент на стальных тросах. Подсветка золотила его, придавая праздничный вид, и Даниэль подумал, что при свете дня видел его только на фотографиях: когда он был в Эйкендорфе несколько лет назад, этого стадиона ещё не построили. Теперь его при солнечном свете и не увидишь.
   А когда он в последний раз вообще видел солнце? Даниэль попытался вспомнить. По всему выходило, что в тот день, когда снова приехал в Вольфен из Кирхберг. Те несколько минут, когда солнце проглянуло из облаков, осветив автобусную остановку и стены селения, и снова спряталось. Все последующие дни было пасмурно.
   Эх, если бы знать заранее...
   Они въехали в город. Потянулись пока ещё редкие дома, сверкающие стеклом и сталью - современных построек всегда больше на окраинах. Далеко вглубь города машины не поехали, свернув к одному из небоскрёбов, узкой остеклённой башне с косо срезанной вершиной. Над подъездом сверкал в искусственном свете логотип, показавшийся Даниэлю знакомым. В памяти почему-то упорно всплывали благотворительные мероприятия, в которых он иногда принимал участие. Но Фёрстнер и теперь ни о чём не стал спрашивать, словно проверяя собственную выдержку.
   На него вдруг навалилась усталость, и когда они втроём поднимались в бесшумном лифте, он поймал себя на желании привалиться к стенке, закрыть глаза и задремать прямо здесь, стоя. Двери кабины с едва слышным звоном распахнулись, и два вампира и женщина вышли в зал со стеклянными стенами, занимавший весь этаж. Куда ни посмотри, всюду взгляд натыкался на прозрачную стену и проходил сквозь неё дальше, на сияющие огнями городские улицы или на куда более тёмную землю за окраиной. Там, на востоке, невидимая снизу, уже занималась заря, что и объясняло сонливость Даниэля. Видимо, они провели в пути всё же больше времени, чем он думал. Фёрстнер кинул взгляд на наручные часы. Наливавшийся алым горизонт, выше выцветающий почти до белого цвета, чтобы потом посинеть почти до черноты, навевал тревогу, ведь никаких штор в зале Даниэль не заметил. Но Ральф уверенно направился к малозаметной винтовой лестнице в углу, и писатель последовал за ним.
   На следующем этаже окон не было вообще. Они поднялись вдвоём, оставив Грету в зале. Коридор подсвечивался лишь красными светодиодами, полосками выложенными на полу вдоль стен. Для вампиров света вполне хватало, хотя впечатление получалось специфическое. Но Даниэль слишком хотел спать, чтобы оценить его в полной мере.
   Бесшумно отворилась, уйдя в стену, ещё одна дверь, пропуская их в спальню тоже без окон и с такой же подсветкой. Мебели, кроме кровати, был самый минимум, но и ту Даниэль почти не замечал, всё затмила мысль, что сейчас можно будет лечь на тёмные простыни. Не спрашивая разрешения, он непослушными пальцами стащил куртку и плюхнулся на край широкой постели. Его ещё хватило на то, чтобы снять ботинки. Дальше раздеваться ему помогал Ральф, и Даниэль отключился раньше, чем процесс был завершён.
  
   Тёмного цвета "БМВ" плавно выскользнул из подземного гаража и почти бесшумно покатил по улице. На этот раз Ральф сел за руль сам, ему хотелось побыть в одиночестве. Он уже давно не имел дела с людьми иначе как по делу - Грета не в счёт, в ней уже сейчас больше от вампира, чем от человека, сказывается его воспитание. Да и вообще, Грета особая статья во всех отношениях. Но юный птенец ещё не изжил в себе человеческие черты, и, если вспомнить собственный опыт и опыт других птенцов, на это может потребоваться несколько лет. И, признаться, общение с людьми с отвычки... утомляет.
   Нет, Ральф не жалел о содеянном. Но сейчас ему хотелось немного передохнуть.
   Позади осталась башня "Vita sanguis" - благотворительной медицинской организации, собирающей и распределяющей донорскую кровь. Детище Ральфа, с нуля созданное им и собранной им кучкой энтузиастов. До него в мире вампиров не было ничего подобного - каждый добывал кровь для себя и иногда для своих птенцов сам, в меру своих способностей и хитроумия. Но создание центра поставок крови изменило картину. Отныне можно было за умеренную плату обеспечить себя питанием, не отлавливая людей по тёмным переулкам, не воруя в больницах, и даже не заводя себе добровольных доноров, которых всегда не хватало на всех, и которые, если жить только ими, имели обыкновение быстро кончаться.
   Нет, часть продукции честно шла нуждающимся людям - нужно же было предъявить желающим сдавать кровь результаты своей работы. А что до остального... Если ты кормишь вампира, спасая тем самым жизнь тому, кто сегодня не послужит ему ужином - кто скажет, что это не благотворительность?
   Ральф усмехнулся про себя. Поначалу его идея не вызвала энтузиазма. Прибыли на ней не наживёшь, предрекали ему, но это он знал и сам. Основную прибыль ему приносили совсем другие предприятия, а когда он основывал "Vita sanguis", его интересовало нечто иное. Власть. Власть над вампирами, которые и сами не заметили, как стали зависеть от его поставок куда больше, чем предполагали поначалу. И власть над людьми, ведь вовремя протянутая рука помощи открывает очень многие двери. Об этом мечтал ещё Мастер Ральфа, но погиб раньше, чем успел осуществить свою мечту. Ральф лишь последовал его плану - и преуспел.
   И стал самым молодым главой Клана из всех ныне живущих. Уникального Клана, потому что ни один из его подчинённых не был его птенцом.
   До недавнего времени.
   Час был не такой уж поздний, поэтому движение на улицах было ещё интенсивным, в одном месте даже пришлось постоять в небольшой пробке. Целью Ральфа был тихий окраинный район. Он оставил машину на платной стоянке и дальше пошёл пешком. Идти было недалеко, как и задумывалось, хотя мало кто из пользующихся стоянкой знал, что её построили именно здесь далеко не случайно. Неприметная дверь за ближайшим углом, старательно обшарпанная лестница в подвал и ещё одна дверь, на этот раз железная. Ральф набрал код. Он знал, что дежурный охранник сейчас пристально изучает его через скрытую камеру. Дверь открылась, Штейман миновал пост и спустился по ещё одной лестнице. Внизу приглушённо играла музыка.
   Неподготовленный человек, попади он сюда, принял бы заведение за обычный клуб - разве что удивился бы отсутствию микрофонов на эстраде. Но вампирам с их тонким слухом усилители звука не нужны, так же как не нужны и мощные источники света. Несколько точечных светильников под потолком, время от времени менявших цвет, почти не разгоняли тьму, но Ральф ясно видел обширное помещение со множеством столиков и барной стойкой. Столики были почти все заняты, и он поморщился про себя, одновременно слегка удивившись - такой наплыв посетителей в клубе с ироничным названием "Не последний приют" был явлением нечастым. Вон там сидит парочка из Клана Бжозовского, а вот тот, за одним столиком с вертящей головой девицей-человеком, только что пожаловавшейся на темноту и на то, что музыка почти не слышна - из Клана Эйнарссона... Что ж, такое бывает: оторвёшься от мира на пару-тройку недель, уступив своей любви к уединению, и вернувшись, узнаёшь, что в мире что-то произошло. Он для того и пришёл сюда, чтобы узнать новости.
   Кивая знакомым, Ральф направился вдоль правой стены, где были устроены ниши-альковы. Они не были заняты - не каждый вампир имел право ими пользоваться. За Штейманом была закреплена средняя, прямо напротив входа в соседний зал, где стояли игровые столы. Тот второй зал тоже явно не пустовал. Ральф сел на полукруглый диван, опоясывающий нишу, и облокотился на круглый столик, расписанный чёрно-белой спиралью. Он никого ни о чём не просил, потому что не сомневался, что весть о его визите уже дошла до кого надо. И точно, не прошло и пяти минут, как на диван напротив него кто-то опустился. Ральф поднял глаза и наклонил голову, приветствуя старейшего из ныне живущих вампиров.
   - Хочешь мороженого? - поинтересовался хозяин заведения.
   - Нет, спасибо, - Ральф усмехнулся. - Замороженная кровь теряет большую часть вкуса.
   - Тогда коктейль? Никакой химии, натуральный сироп из шиповника, красное вино и мускатный орех с вытяжкой мяты - для приятного аромата.
   - Изволь, - Штейман вежливо кивнул. Он полагал, что кровь вкусна сама по себе, безо всяких добавок, которые, к тому же порой плохо сказывались на пищеварении. Но ссориться по мелочам не хотелось. Раз уж старик решил во что бы то ни стало его угостить - от Ральфа не убудет.
   Хозяин тоже кивнул словно бы в пространство, и рядом тут же материализовался официант, уже с бокалом наготове. Пока он переставлял коктейль с подноса на стол, старший вампир, откинувшись на спинку дивана, пристально изучал гостя. Хозяина клуба звали Доминик Куинн, но было ли это имя настоящим, не знал никто, а если и знал, то помалкивал. Ральф подозревал, что не настоящее - уж слишком обыкновенно оно звучало. Куда больше Куинну подходило намертво приклеившееся прозвище Паук. Старик о нём знал и не возражал, даже, казалось, гордился.
   Хотя стариком он, если смотреть беспристрастно, не выглядел. Человек, увидевший его впервые, дал бы ему лет пятьдесят, и то из-за довольно обширной лысины и многочисленных морщинок вокруг глаз и рта. Куда более старческими выглядели его походка и движения, хотя, возможно, и это была маска - Ральф знал, как быстро он умеет двигаться при нужде, а о его силе ходили легенды. Но, возможно, он просто устал за свои без малого тысячу лет. В любом случае его главной силой были ум - и непререкаемый авторитет.
   - Ты едва не пропустил общий Сбор, - сказал Паук после того, как Ральф сделал глоток. Всё-таки коктейль пересластили.
   - О котором меня не уведомили? - Ральф нахмурился.
   - Вероятно, приглашение лежит в твоей башне. Ты исчезаешь неожиданно.
   - С тех пор, как придумали мобильники, со мной всегда можно связаться.
   - Я бы так и сделал, не появись ты до завтра, - кивнул Куинн.
   - Я тебе благодарен. Чего они хотят? И кто был инициатором на сей раз?
   - Ральф, ты же знаешь мои правила. Сперва ты делишься новостями, а вопросы задаёшь потом.
   - Ну, что ж, - Штейман улыбнулся. - Тогда вот тебе свежайшая новость - я завёл птенца.
   - Хайнце? Ну, наконец-то.
   - Нет, не она.
   - Кто-то из сотрудников твоей корпорации?
   - Нет. Это сторонний человек.
   - Хм-м... Расскажи мне о нём.
   - Возможно, ты о нём даже слышал. Его зовут Даниэль Фёрстнер.
   - Этот... недавно вошедший в моду мистикописатель? - в голосе Паука мелькнула тень удивления.
   - Он самый.
   Куинн помолчал. Потом полез во внутренний карман и вытащил портсигар. После распространения табака он пристрастился к курению. Ральф не мог этого понять. Одно дело - сохранить прижизненную привычку, та же Грета и после обращения, можно не сомневаться, будет дымить, как паровоз. И совсем другое - копировать человеческие пороки, которыми раньше не обладал. Что за удовольствие? Ведь всё равно табак уже ни на что не действует.
   - Что ж, - проговорил Паук, затягиваясь. - Уверен, тебе нет нужды напоминать о правилах маскировки. А потому, признаться, я изумлён. Знаменитости не слишком подходят для нашего брата, ты же знаешь. Сейчас не те времена, когда человек легко мог исчезнуть бесследно.
   - Он не актёр и не певец, ему нет нужды постоянно находиться на публике. Писать можно и в затворничестве. В любом случае, дело сделано.
   - И, надеюсь, оно того стоило. Но ты же понимаешь, что все захотят увидеть твою новую игрушку.
   - Разумеется. Так что Сбор, возможно, будет кстати. Так всё-таки кто его потребовал?
   - Андронеску.
   - Михаил?
   - Разве их много?
   Вот теперь Ральф пожалел, что сам не курит - затяжка помогла бы заполнить паузу. А так оставалось лишь сделать глоток приторного коктейля.
   - И что ему надо?
   - То же, что обычно. Но идея вновь объединить под своей ферулой Клан Воронов не даёт покоя не ему одному.
   - Эта песня поётся с сотворения мира.
   - Разумеется, - кивнул Паук. - Даже я всерьёз не рассчитываю, что удастся объединить Крыс, хотя заманчиво, конечно. Но ты знаешь, на что он на самом деле метит.
   - И на что он рассчитывает? Если не получилось в прошлые разы, то почему он думает, что получится сейчас? Или он просто надеется взять меня измором?
   - Об этом, я полагаю, лучше спросить его самого. Он не мой птенец, чтобы я мог прочесть его мысли.
   Ральф кивнул, признавая правоту собеседника, и поджал губы. Как же не вовремя... Хотя когда это посягательства на его имущество и его подчинённых бывали вовремя?
   Он машинально сделал ещё один глоток и поморщился. Нестерпимо захотелось запить приторную сладость нормальной кровью. Ральф окинул зал взглядом.
   - У тебя добровольцы повывелись?
   - Сегодня не их вечер, - Куинн выпустил облако ароматного дыма. Гаванская сигара, высший сорт...
   - Понятно, - Ральф остановил взгляд на той самой девице, что возмущалась темнотой и качеством звука. Вокруг её столика уже начали группироваться вампиры, а смертная, похоже, успевшая опьянеть, лишь хихикала, наслаждаясь всеобщим вниманием. Дурочка из неблагополучного района, соблазнённая обещанием шикарного оттяга. Такую никто не станет искать усердно. Иногда Паук баловал своих гостей кровавыми вечеринками, и в эти ночи работавшие у него доноры-добровольцы из числа людей в клуб не допускались - во избежание моральных травм. Конечно, все они знали, на кого работают, но одно дело знать, а совсем другое - воочию увидеть милые вампирские развлечения.
   Добровольный донор птица редкая, его надо беречь.
   - Дата Сбора назначена?
   - Пока ещё нет. Поскольку уже решено, что его проведут в "Не последнем приюте", дату назначаю я. Без тебя бы в любом случае не начали, не сомневайся.
   - Спасибо.
   Девица в зале взвизгнула от боли и тут же испуганно закричала. Крик перешёл в протяжный, полный ужаса вой.
   - Но теперь ты здесь, так что остаётся лишь дождаться последних опаздывающих.
   - И Андронеску уже здесь?
   - Примчался в первых рядах, как только объявил о своих намерениях. Знаешь, я думаю, тебе вовсе нет нужды дожидаться полного Сбора, чтобы показать нам своего птенца. Завтра тут будет и Михаил, и многие другие. Привози своего Фёрстнера.
   - Договорились.
   Девица продолжала кричать, и Ральф подивился, сколько воздуха помещается в её лёгких. Ему хотелось, чтобы она поскорей замолчала. Неодобрительно кривя губы, он посмотрел в сторону развлекающихся посетителей и залпом опрокинул в себя остатки коктейля.
   Когда спустя полчаса он вышел из клуба, мерзкий вкус во рту всё ещё чувствовался. Ральф поправил воротник и зашагал не к стоянке, а в другую сторону, к реке. Там, под ближайшим мостом, в любое время года можно было встретить бродяг. Этих-то, если как следует спрятать тело, точно никто не хватится.
  
   10.
  
   - Ты вообще спишь? - поинтересовался Даниэль у вошедшей на этаж Греты. Проснувшись вечером и не увидев рядом ни своего Мастера, ни его верной помощницы, он решил осмотреть своё новое жилище. Правда, сперва он отыскал розетку и поставил заряжаться ноутбук, одновременно выйдя в интернет. Первым делом прочёл о корпорации "Vita sanguis" и проникся уважением к Ральфу, сумевшему наладить себе источник бесперебойного питания. Потом, не без душевного трепета, проверил почту, но новых писем не появилось - и родные, и друзья молчали.
   Когда он спустился в застеклённый зал под спальней, было около десяти часов. Лифт послушно повозил его по этажам, но внизу были главным образом уже запертые офисы. Тогда он поднялся наверх. Ральфа всё не было, и Даниэль побродил по залу, любуясь видом сквозь стены и раздумывая, чем бы заняться. Можно было продолжить начатый роман, но рабочее настроение явно решило погулять и возвращаться не торопилось. И тут снова заработал лифт.
   - Сплю, - с достоинством сказала фройляйн Хайнце, поправляя волосы, сегодня уложенные в пучок на затылке. - Не так уж сейчас и поздно, даже для людей. А ты что делаешь?
   - Да вот странно, - Даниэль поправил поддёрнутый рукав. - Сердце у меня больше не бьётся, правильно?
   - Верно.
   - А пульс при этом есть! Редкий, слабый, но есть. Как же так?
   - А вот так, - Грета улыбнулась и присела рядом с ним на диван. - У тебя теперь вместо сердца - желудок.
   - В каком смысле?
   - В прямом. У вампиров в стенках желудка и двенадцатипёрстной кишки прорастает множество кровеносных сосудов, и кровообращение осуществляется за счёт сокращения этих стенок.
   - Почему же я этого не чувствую? Вот, скажем, если тошнит...
   - Потому что это именно пульсация стенок, а не судорога.
   - А кровообращение, значит, всё-таки есть.
   - А как же без него? Надо же как-то доставлять питательные вещества к другим органам.
   - И кто же занимается анатомией вампиров?
   - Да сами вампиры и занимаются. Не все погибшие сгорают на солнце, иные тела очень хорошо сохраняются. Есть что вскрывать. Так что, - подытожила Грета, - вопреки распространённому мнению, кол в сердце вампира отнюдь не убьёт. Сердце, кстати, можно и вовсе вынуть, для вашего брата это рудимент.
   - Лучше проткнуть желудок, я понял.
   - Да, но и это надо делать с умом. Может и зарасти. Но даже если желудок и кишки тебе вырежут начисто, ты ещё проживёшь достаточно долго, чтобы свернуть своему убийце шею.
   - Это, конечно, утешает, - хмыкнул Даниэль. - Хотя я сильно сомневаюсь, что вампир, способный свернуть человеку шею, позволит вырезать себе кишки. И, раз уж у нас пошёл об этом разговор... Какие ещё легенды про вампиров правдивы? Мы сгораем на солнце, это я понял. А остальные традиционные способы? Серебро, чеснок, осина?
   - Осина тебе не вреднее, чем дуб или сосна. Рана есть рана, чем бы её ни нанесли, хотя на вашем брате заживает почти всё. Разве что частей тела лучше не лишаться, заново не отрастут. То же и с чесноком - разве что резкий запах может отпугнуть. Ты уже, должно быть, убедился, что твой нюх стал куда острее.
   Даниэль кивнул.
   - На серебро у вампиров аллергия - у кого-то меньше, у кого-то больше, но есть у всех. Но опять же - не смертельная. И чтобы она проявилась, нужно серебряный предмет какое-то время на себе поносить, мгновенного ожога не получишь.
   - Ясно. Крестом, я так понимаю, от меня отмахиваться тоже бесполезно.
   - Так же как и Маген Давид или томиком Корана, - Грета улыбалась. - Или, скажем, кропить святой водой. Разве что окажешься ну очень чувствителен к ионам серебра - хотя сколько их там, этих ионов? Правда, пить освящённую воду я тебе на всякий случай всё же не советую.
   - То есть, получается, что на нас вообще ничего не действует?
   - Да нет, есть группа веществ, которая для вампиров очень ядовита. К счастью, об этом, кроме самих вампиров, мало кто знает, и чтобы яд подействовал, он должен попасть в тебя с выпитой кровью. Иначе вреда не будет, даже если проглотишь - стошнит, и всё. Но ты обязательно должен знать, если тебе Ральф ещё не сказал. Эти вещества содержатся в можжевельнике и полыни, так что если почуешь этот запах, если увидишь человека, упившегося джином или вермутом - не ешь ни в коем случае. Даже если будешь умирать от голода. Хватит совсем малой дозы, чтобы отдать концы. Ещё шалфей может быть опасен, но его и используют лишь иногда в качестве приправы.
   - Хм-м... - протянул Даниэль. - Спасибо за предупреждение.
   - Всегда пожалуйста.
   Лифт снова заработал, когда было уже за полночь. К тому времени Грета, выслушав от Даниэля просьбу дать ему какое-нибудь дело, принесла папку с бумагами и попросила помочь разобрать. Бумаги касались учёта доноров и их крови, работа оказалась чисто бухгалтерской, всегда навевавшей на Фёрстнера скуку, но, чтобы скоротать время, сгодилась. Приходу Ральфа Даниэль было почти обрадовался, но тот вместо приветствия с ходу попросил его выйти. Даниэль слегка обиделся, но обиду проглотил и послушно вышел.
   Оставшись наедине с Ральфом, Грета вопросительно посмотрела на него.
   - Завтра мы едем к Пауку, - сказал тот. - Надо показать моего птенца, общественность жаждет его видеть. Будет много кто, и Андронеску в их числе.
   - Что ему нужно?
   - То же, что и обычно. "Vita sanguis". Хотя предлог - попытка восстановления древних Кланов.
   - И ему ещё не надоело? - Грета фыркнула. - Более дурацкий повод придумать сложно.
   - Тем не менее Сбор уже назначен.
   - Михаил упрям. В покое он тебя не оставит.
   - Знаю, но мне хотелось бы так же знать, на что он рассчитывает в этот раз.
   - Вероятно, для него это просто дело принципа. Ведь твой и его Мастера были из одного Клана.
   - Да, и почему-то он считает, что тот факт, что у нас был общий "дедушка", даёт ему на меня какие-то права.
   - Ты же сам рассказывал. Раздел власти и уход недовольных сразу после смерти главы Клана - дело обычное. Но бунт против главы, которому уже присягнул...
   - Да, после этого обычно долго не живут, - согласился Ральф. - Или бунтарь, или тот, против кого взбунтовались. Но, в любом случае, это дело наших Мастеров, не наше.
   - Ой ли? Ведь твоего Мастера убил уже сам Андронеску. И ты сам говорил, что очень многие были удивлены, когда ты не попытался мстить.
   - А смысл? Я лучше отомщу иначе.
   - Вот именно это Михаилу как кость в горле. И не только ему.
   Ральф заходил по залу из угла в угол, Грета молча наблюдала за ним. Она была права - само существование Клана Штеймана было вызовом сложившемуся положению вещей. В котором власть всегда принадлежала старшим. В котором, несмотря на все пертурбации, основой отношений в Клане оставалась верность птенцов своему Мастеру. Или старшему птенцу того же Мастера.
   - В любом случае, придётся ехать, - Ральф остановился. - А что до Андронеску... Поживём, увидим.
   Поднявшись в спальню, Даниэль убедился, что ноутбук уже зарядился и собрался отключить его от сети, но сперва, снова на всякий случай заглянул в интернет. На значке почты мигало уведомление о новом письме. Даниэль открыл. Письмо было от брата, и, прочтя его, Даниэль вскочил, едва удержавшись, чтоб не кинуться тут же к Ральфу с требованием немедленно отпустить его в родной город.
  
   - Да, как можно скорей! И желательно втайне! - Ральф вышел из открывшегося лифта и раздражённо бросил телефон на софу. - Чёрт, и почему неприятности всегда ходят кучкой?
   Грета промолчала. Поступок Даниэля был настолько глуп, что с трудом укладывался в голове. Ральф по своей привычке ходить в минуты сильного душевного волнения сделал несколько кругов по залу и повернулся к приёмной дочери.
   - Что-то случилось. Он вдруг занервничал к утру. Я думал, это волнение от предстоящей встречи с другими вампирами, и не стал смотреть глубже, хотя и надо было. Но теперь понимаю - у него что-то случилось. Грета, будь добра, посмотри его ноутбук. И пошли кого-нибудь присмотреть за его роднёй на случай, если Даниэль появится у них.
   - Думаешь, он рискнёт подвергнуть их опасности?
   - Меня в своё время опасность для семьи не остановила.
   Грета, больше не возражая, поднялась по винтовой лестнице к спальням. Оставшись в одиночестве, Ральф снова заходил из угла в угол. Он уже отзвонился Пауку и извинился перед ним за сорванный вечер. Очень неприятно получилось - можно представить, какими замечаниями в адрес Ральфа и его птенца теперь обмениваются собравшиеся в клубе. Но да чёрт с ними, то, что происходит внутри Клана, более никого не касается, пока под угрозой не окажутся интересы всех вампиров. Может, и Ральфу не стоит дёргаться? Его собственный Мастер после побега подопечного просто дождался, пока тот приползёт обратно - и, видит Бог, долго ждать ему не пришлось. Может, и Ральфу достаточно лишь запастись терпением?
   Штейман покачал головой. Нет, всё-таки найти Даниэля надо. Мало ли, какой опасности может подвергнуться юный неопытный вампир. Когда он под приглядом, оно спокойнее.
   - Ты бы прав, - на лестнице снова показалась Грета с ноутбуком в руках. - Вот, взгляни.
   Ральф наклонился над поставленным на столик ноутом. Вытащить из памяти Даниэля пароль от его почты труда не составило, на всякий случай сообщить его Грете - тоже.
   - О чём он думал? - вполголоса спросила женщина, пока Ральф молча изучал несколько коротких фраз. - Разве его отцу станет легче, если его разорвёт на куски его собственный сын? А самому сыну?
   - Птенцам требуется время, чтобы освободиться от прежних привязанностей, - рассеянно заметил Ральф.
   - Кстати, кто такой этот Пауль?
   - Его младший брат. Грета, иди спать.
   - Я подожду с тобой.
   - Не стоит. Если его не найдут в течение ночи, дежурить днём предстоит тебе. Я не хочу, чтобы ты свалилась с ног.
   - Но ты...
   - Не беспокойся, дорогая, - Ральф с усмешкой провёл костяшками пальцев по её щеке, - твой отец уже достаточно большой, чтобы справиться самостоятельно.
   Грета поджала губы, но ушла. Телефон зазвонил, но утешительных новостей не было. Что ж, Эйкендорф - город большой. Едва ли Даниэль за ночь сумеет выбраться за его пределы, скорее, сейчас он где-то прячется, соображая, как ему добраться до другого конца страны, учитывая, что передвигаться он может только по ночам. Это, конечно, вполне реально, но всё же требует некоторой подготовки. Эх, нужно было отобрать у него личные вещи, и в первую очередь деньги.
   На всякий случай и в аэропорт, и на вокзал люди и вампиры были посланы.
   До рассвета поиски успехом не увенчались. Когда горизонт уже начал светлеть, спустилась заспанная Грета и тут же отправилась варить себе кофе, готовясь заступить на дежурство. Ральф ещё немного задержался, но сон наваливался с неумолимой силой, и едва приёмная дочь вернулась, он отправился к себе.
   Оставшись в одиночестве, фройляйн Хайнце с удобством устроилась в кресле, от нечего делать проглядывая содержимое ноутбука. Время от времени звонил телефон, тогда она отвечала, мрачнея всё больше, но не теряя надежды. Поиски могли затянуться, и всё же лучше бы герру Фёрстнеру найтись до наступления ночи. Вампиры уже давно спали, и поиски велись исключительно силами людей, однако и цель поисков перемещаться до наступления темноты не могла, что облегчало дело. Хотя он мог уже сгореть на дневном свету, но оставалось надеяться, что Даниэль Фёрстнер всё же не полный идиот и успел найти себе убежище. Хотя, признаться, если окажется, что не успел, Грета не особо огорчится.
   Пропажа нашлась уже после полудня.
   - Ну, слава богу, - выдохнула Грета в трубку, поглядывая на часы. - Тащите его сюда.
   - Так ведь день... - попытались возразить на том конце.
   - Прикройте его чем-нибудь, - раздражённо приказала фройляйн Хайнце. - Может, пара ожогов будут даже полезны - напомнят этому недоумку его место.
   Она бросила трубку, но телефон тут же зазвонил снова. Несколько удивившись, Грета нажала на кнопку ответа.
   Ральф спустился вниз, едва проснувшись. Увидел Грету, сидящую с ногами, уложенными на журнальный столик, и остановился, вопросительно приподняв брови.
   - Есть две новости, хорошая и плохая, - Грета сняла ноги со стола и нашарила туфли. - С какой начать?
   - С хорошей, - решил Ральф.
   - Твой птенец нашёлся, живой и здоровый. Сейчас он в своей спальне, ещё спит.
   - Отлично. А плохая?
   - В городе найдены три трупа, разорванные в клочья. Убиты сегодня ночью. И на шее у одного найдены явные следы укуса. Разорванность разной степени, такое впечатление, что кто-то учился себя сдерживать.
   - Так, - произнёс Ральф. Помолчал, глядя куда-то перед собой, потом спросил: - Насчёт впечатления - чьи это выводы? Ты сама видела тела?
   - Нет, их видел наш источник в полиции. И не только наш - мне уже звонил Паук и спрашивал, не твоего это ли птенца рук дело.
   Ральф снова помолчал, потирая подбородок.
   - Ты ведь сам понимаешь, что если это он, то его поступок - серьёзное нарушение законов маскировки. Он втравил нас в крупные неприятности.
   - Если это он, - возразил Ральф. - А я практически уверен, что это не он. Он сбегает, чтобы увидеться со своим заболевшим отцом, но вместо того, чтобы искать способ до него добраться, устраивает большую охоту... Сколько там, трое? Это нелепо. Чтобы убить разом троих, надо быть либо безумцем, либо провокатором.
   - Даже если и так, тебе будет трудно что-либо доказать. Прочесть его мысли и память никто, кроме тебя, уже не способен, а ты предвзят. Уж Андронеску-то наверняка придерётся.
   - Андронеску... - задумчиво повторил вампир. - Я всё гадал, на что он надеется. Возможно, это и есть ответ - он хочет вывести меня из равновесия, устроив мне кучу пакостей в надежде, что я дам слабину. Если так, то это лишь начало.
   - Едва ли, - возразила Грета. - Как он мог узнать, что твой птенец сбежит, если тот сам до позавчерашней ночи о том не подозревал? Нет, думаю, что это всё-таки Даниэль.
   - Или Михаил, узнав о побеге, решил воспользоваться подходящим случаем. Не такая уж хитрая задумка, чтобы для неё потребовалась длительная подготовка.
   - Как он мог узнать? Ты ведь не сказал, что именно случилось, просто сослался на проблемы с птенцом, ведь так?
   - А вот это хороший вопрос.
   В кармане Ральфа мурлыкнул ай-фон, сигнализируя о приходе смс-ки. Штейман вытащил его и хмыкнул:
   - А вот и Михаил, лёгок на помине. Просит о встрече.
   - Что будешь делать?
   - Дождусь, пока Даниэль проснётся, и спрошу его. Потом поеду к Пауку и поговорю с ним. А Андронеску... Грета, съездишь вместо меня? В полночь, во Фрауэнкирхе.
   - Что с него за пристрастие к церквям?
   - Вот сама у него и спросишь, - хмыкнул Ральф, набирая ответ.
   - И всё-таки...
   - Что?
   - У нас нет времени вести расследование. Даже если Даниэль тут не при чём - его судьба решится уже на ближайшем собрании. Уж Андронеску не упустит случая прополоскать тебя, и остальные присоединятся. "Vita sanguis", может, и не отнимут, но слава Мастера, не способного контролировать новорожденного птенца до такой степени, что его пришлось казнить по суду - серьёзный удар по твоей репутации. Одно дело - просто глупость, а другое - создание угрозы для всех или безумие.
   - И что ты предлагаешь?
   - Ты мог бы покарать его сам. Ты в своём праве, а на Сборе скажешь, что инцидент исчерпан. Никто не сможет придраться, ущерба твоему имени тоже не будет, если ты же сам и разберёшься с проблемой.
   - И пойти у них на поводу, своими же руками уничтожив первого из моих птенцов? Может, формально это не будет ударом по репутации, но фактически - признанием моей слабости. Нет, Грета, за Даниэля я намерен драться.
   - А если всё же окажется, что это он?
   - Тогда я подумаю над твоим советом. Но давай сначала посмотрим, что он скажет.
  
   11.
  
   Открыв глаза, Даниэль некоторое время смотрел в потолок. Потом память вернулась, и его подбросило на постели. Он огляделся. Это совершенно определённо была не комната в заштатном мотеле пригорода, куда он забился, чтобы переждать день. Это была спальня, в которой его поселил Ральф. А значит, его нашли.
   И что теперь будет?
   Рядом никого не было. Даниэль поднялся, дошёл до двери и не удивился, обнаружив, что она заперта. Снова опустился на край широкой кровати. Хотелось есть - вчера он не выпил ни капли. У него не было никакого особого плана, когда он выскочил из уже тронувшейся у светофора на перекрёстке машины Ральфа. Только сдёрнувшее его с места понимание, что ещё одного случая может и не представиться. В любом случае, его побег бесславно закончился, едва начавшись.
   Как ни странно, жалеть Даниэль особо не жалел, но было обидно.
   Он улёгся на постели, вытянувшись во весь рост и заложив руки за голову. Ноутбук и телефон исчезли, так что скоротать ожидание было нечем. Есть хотелось всё больше, но жажда крови пока голову не туманила. За дверью было тихо, и Даниэль подумал, не покричать ли, но решил, что не стоит.
   Его словно услышали - за дверью раздались знакомые шаги. Едва слышно щёлкнул замок, и в комнату вошёл Ральф, аккуратно прикрыв дверь за собой. И остановился, пристально глядя на своего птенца. По его лицу ничего нельзя было прочесть, и именно это заставило Даниэля ещё больше занервничать. Пауза затягивалась, и Даниэль не выдержал первым:
   - Ральф, понимаешь... Я получил письмо от Пауля... от моего брата. Он пишет...
   - Что у вашего отца инсульт, знаю, - перебил Штейман. - Я его прочёл. Ты правильно рассудил, что я бы не отпустил тебя на встречу к нему, по крайней мере, сейчас. И, разумеется, ты бы перестал уважать сам себя, если бы хотя бы не попытался... Глупо, Даниэль. Но о степени твоей глупости поговорим позже, а пока скажи-ка мне вот что: ты кого-нибудь убивал прошлой ночью?
   - Нет.
   - Подумай как следует и ответь мне ещё раз. Ты. Кого-нибудь. Убивал?
   - Нет, - Даниэль сглотнул. - Никого.
   Ральф шагнул вперёд и опустился на край постели, по-прежнему глядя Фёрстнеру в глаза. Теперь их лица были на одном уровне, и под этим выворачивающим на изнанку взглядом Даниэль чувствовал себя очень неуютно.
   - После твоего побега полиция Эйкендорфа нашла три трупа. Все эти люди были убиты в ту же ночь, и над всеми явно поработал вампир. Ты имеешь к этому отношение?
   - Нет.
   - Ты что-нибудь об этом знаешь?
   - Ничего.
   - Что ж... - Ральф помедлил ещё немного. - Ты не врёшь.
   Он наконец отвёл взгляд, и Даниэль перевёл дух. От вопроса, почему Мастер так уверен в его правдивости, он благоразумно воздержался.
   - Должен сказать, что твоя глупость будет иметь серьёзные последствия. Наши законы, как тебе уже должно быть известно, крайне нетолерантны к тем, кто вольно или невольно выдаёт наше существование непроверенным людям. И будет очень трудно доказать, что ты не имеешь к этим убийствам отношения.
   - Но ведь в Вольфене ты особо не скрывался.
   - Одно дело - просто драный труп, - раздражённо отмахнулся Ральф. - Совсем другое - труп с явными следами укуса на шее. Ни ты, ни я в Вольфене не оставили столь чётких свидетельств существования вампиров. Нам остаётся только уповать на царящий сейчас скептицизм. Но даже если он восторжествует, смягчающим обстоятельством суд это не сочтёт.
   - Будет суд? - тихо спросил Даниэль.
   - Да, и весьма скоро. Ты выбрал поразительно подходящее время - когда все главы Кланов уже собрались или вот-вот соберутся в Эйкендорфе. Так что у тебя есть лишь несколько дней, готовься.
   - А почему они собрались?
   - Это не имеет отношения к делу. Свидетелей нет, полиция будет расследовать долго, так что я бы на твоём месте помолился, чтобы случилось какое-нибудь чудо, и истинный убийца нашёлся сам собой.
   - И что со мной будет?
   - Если тебя признают виновным, тебя уничтожат.
   Даниэль подавленно молчал. Потом спросил:
   - Так презумпции невиновности у вампиров нет? Доказательной базы, адвокатов?
   - Если речь идёт о вампирах, проживших хотя бы лет пятьдесят, то без веских доказательств их ни в чём не обвинят. Но птенцы часто бывают... нестабильны. Так что большинство придерживается точки зрения, что лучше уничтожить невиновного, чем рискнуть и оставить жизнь тому, кто может стать причиной гибели всех. У нас ведь нет ни тюрем, ни психушек. Вампира по многим причинам трудно запереть в четырёх стенах и слишком затратно - постоянно охранять. Защитником же могу выступить лишь я, как твой Мастер, если захочу, конечно, - Ральф сделал паузу, но Даниэль сжал губы, усилием воли воздержавшись от вопроса. - Да, я захочу, но я не всемогущ. Кстати, это одна из причин, почему от птенцов требуется беспрекословное подчинение. Потому что вы слишком легко можете наделать фатальных глупостей.
   - Прости...
   - Я-то прощу, а вот они... - Ральф поднялся. В его кармане замурлыкал ай-фон, вампир вытащил его и поднёс к уху:
   - Да? Да, я, а кто же ещё?.. Что?!
  
   Подсвеченная жёлтыми прожекторами Фрауэнкирхе напоминала Грете огромный свадебный торт. Высоченные окна, огромный купол, башенки по углам... Церковь парила над площадью и, несмотря на свои размеры, не подавляла, а восхищала. Хотя уже близилась полночь, машины ещё временами проезжали по брусчатой, как и во всём центре города, мостовой. Вот пешеходов почти не было, и Грета чувствовала себя одинокой, когда, оставив автомобиль на другой стороне, пересекала большое открытое пространство. Было светло, словно не под открытым небом, а в зале. Другие дома вокруг площади подсвечивались не хуже, нижние окна светились сами, и низкие облака отражали жёлтовато-красный свет.
   А вот тот, кто ждал её внутри, ещё помнил времена, когда улицы освещались лишь масляными фонарями и факелами в руках редких прохожих. Грета улыбнулась мысли, что многие люди полагают, будто от вампиров (если поверить в их существование) может спасти молитвы и прочая религиозная атрибутика. Видели бы они, как зловещие кровососы встречаются по ночам в церквях, да не в каких-нибудь заброшенных, а в самых что ни на есть знаменитых и действующих.
   Внушительных размеров дверь открылась легко - за состоянием петель хорошо следили. Внутри было темно, и Грета поморщилась - могли бы зажечь свет, сами вампиры в свете не нуждаются, но она-то пока человек. Впрочем, где-то впереди у алтаря светились несколько желтоватых точек. Грета двинулась к ним по проходу между скамьями. Стук каблучков гулко отдавался под высоченным сводом, сквозь лишённые витражей окна падал тусклый свет, и глаза постепенно привыкли к темноте. И всё равно женщина вздрогнула, когда с передней скамьи навстречу ей бесшумно поднялись две тени. Хотя и ждала их.
   - Фройляйн Хайнце, - Михаил Андронеску слегка поклонился. Грета протянула ему руку, и он галантно поцеловал её холодными губами. - А чести лицезреть герра Штеймана мы не удостоимся?
   - Он слишком занят, - Грета старательно улыбнулась. Андронеску не выпустил её руку, и это нервировало. Его ближайший помощник, Пьетро Кавальери, стоял за его спиной, глядя на Хайнце безо всякого выражения.
   - И попросил меня его заменить, - она настойчиво потянула руку, и Михаил всё же выпустил её кисть, чтобы тут же коснуться пальцами её лица.
   - Совершенство, - тихо, почти шёпотом произнёс он. - Такая совершенная красота не должна пропасть.
   Грета скривила губы, не зная, как реагировать на столь неожиданный комплимент. О своей внешности она была не самого высокого мнения, хотя Ральф и твердил, что она настоящая красавица. Но то Ральф. И Мария тоже... Грета усилием воли отогнала мысли о них в сторону. Она не должна отвлекаться. Внимание Андронеску ей не нравилось - уж слишком хищным был его взгляд. Хайнце вдруг как-то очень остро осознала, что находится наедине с двумя тварями, которые, вообще-то, живут за счёт чужой крови. И помочь ей, в случае чего, будет некому.
   Так, спокойно, без паники. Они не посмеют. Покуситься на чужого человека - преступление, и на такое Михаил не пойдёт. По крайней мере, сейчас, когда он затеял какую-то очередную интригу, и в его интересах выглядеть безупречным перед Ральфом Штейманом.
   - Признаться, я был удивлён, когда узнал, что Ральф предпочёл тебе этого писателя, - продолжил между тем Андронеску. - Тебе самой не обидно? Ты столько лет была рядом с ним, столько для него сделала...
   - Вы просили о встрече, - обсуждать с ним свои взаимоотношения с Ральфом Грета не собиралась. - От имени Ральфа Штеймана я могу согласовать с вами любые вопросы.
   - Прошу, - Андронеску наконец убрал руку и сделал приглашающий жест в сторону скамьи. Все сели. Грета нарочно опустилась с краю, чтобы лишить вампиров искушения устроиться от неё с двух сторон.
   - Так вот, о птенцах, - с милой улыбкой сказал Андронеску. - Как, любопытно, Ральф собирается контролировать свою корпорацию, если он не в состоянии проконтролировать собственного новорожденного? Мы слышали о происшедшем... Прискорбно, весьма прискорбно.
   - Проблема с птенцом уже решилась, - сообщила Грета с не менее милой улыбкой.
   - Он нашёлся?
   - Да, - кивнула женщина, постаравшись не выдать своей насторожённости. Значит, Андронеску действительно в курсе, что Даниэль сбежал?
   - Замечательно. Но как быть с тем, что он натворил?
   - Уверяю вас, это не он.
   - В самом деле? Согласитесь, просто поразительное совпадение - подопечный Ральфа исчезает, и тут же появляются целых три трупа.
   - Я тоже сомневаюсь, что это совпадение, - улыбка словно приклеилась к лицу Греты. - Попытки дискредитировать Ральфа предпринимались и раньше.
   - Так ты думаешь, что кто-то его подставил? - брови Андронеску взлетели вверх. - Тогда он должен быть чертовски хорошо осведомлён в том, что у вас происходит.
   - Ну, судя по вашим же словам, побег Фёрстнера уже отнюдь не секрет. По крайней мере, для вас.
   - О, - Михаил усмехнулся. - Да, тут ты меня подловила. Я всегда знал, что ты умная девочка. Знаешь что? Ральф дурак, что до сих пор не обратил тебя.
   - Думаю, что пока я принесу ему больше пользы, оставаясь живой.
   - Именно это я и имею в виду. Если я вижу столь подходящего человека, я не спрашиваю его, где он, по его мнению, принесёт больше пользы. Вопрос о пользе решать мне.
   Возвращаясь после разговора к своей машине, Грета пребывала в недоумении, зачем Андронеску вообще потребовал этой встречи. Ничего важного на ней так и не было сказано, только такое вот словесное фехтование, словно они встретились в баре Паука и решили побеседовать за стаканчиком крови и чашечкой кофе. Зачем ради этого понадобилось выдёргивать её в собор - непонятно. Разве что Ральф будет рад услышать косвенное подтверждение своим подозрениям, но и тут ничего такого, о чём бы они сами не догадывались, не прозвучало. В конце концов, мудрено ли, что Андронеску знал о Даниэле? Он наверняка старается следить за Штейманом, и ему было достаточно послать парочку своих воронов в Вольфен. В тамошних стаях птицей больше, птицей меньше... А дальше оставалось лишь дождаться удобного случая, и тот не замедлил представиться. И вот - повод в очередной раз потребовать передела собственности готов.
   Машина Греты стояла на том же месте, где женщина её оставила. Хайнце сунула руку в карман за ключами, и тут у неё вдруг закружилась голова. Она пошатнулась и остановилась, боясь упасть на брусчатку. Накатила слабость. Что это - следствие вчерашнего недосыпания? Но она и раньше не спала ночами, и ничего. На здоровье Грета никогда не жаловалась. Уж не наведённое ли это? Но зачем вампирам отпускать её из церкви, чтобы напасть только сейчас? Грета заставила себя сделать шаг вперёд, и тут мостовую залило ярким белым светом. Она обернулась, и её ослепило фарами стремительно несущейся на неё машины.
   Отпрыгивать в сторону было поздно. Лишь в последний момент Грета услышала еле слышное рычание мотора, совсем близко мелькнули выпученные глаза сидевшего за рулём человека, а потом всё закончилось.
  
   - Она там? - спросил Ральф. Ветер трогал волосы на его непокрытой голове, дёргал за кончик незаправленного под пальто шарфа.
   - Тебе-то какое дело? - Кавальери пожал плечами. Ральф отстранённо отметил, что это чернявый красавчик всегда ему не нравился, но ещё никогда не был столь отвратителен.
   - Просто скажи, она там? У вас?
   - Штейман, я же не являюсь к твоему порогу и не ломлюсь в твои двери, требуя ответа, где ты держишь своего Фёрстнера, - Пьетро сделал паузу. - Да, она там. Тебе от этого легче? Может, теперь ты уйдёшь?
   - Что там, Пьетро? - раздался приглушённый голос, и Ральф сжал руки в карманах пальто в кулаки. В следующий миг дверь дома, у которого они стояли, распахнулась, и на тротуар вышел Михаил Андронеску.
   - А, это ты. Мы ждали тебя раньше, Ральф, но теперь, боюсь, до Сбора нам говорить не о чем.
   - Он требует ответа, где Грета Хайнце, - сообщил Кавальери.
   - Здесь, Ральф, здесь. Но она больше не твоя забота.
   - Я должен с ней поговорить, - Ральф шагнул вперёд. - Позвольте мне с ней увидеться.
   - Не вижу никакой необходимости позволять тебе видеться с моим птенцом, - Михаил пожал плечами, совершенно тем же жестом, что и Пьетро. - К тому же она ещё не пришла в себя.
   А ведь мы могли бы быть друзьями, думал Ральф, глядя в его безмятежное лицо. Птенцы одного гнезда... Когда бы не их Мастера, разошедшиеся в смертельной вражде и завещавшие эту вражду своим обращённым.
   - Иди к своему птенцу, Ральф, - сказал Андронеску. - Ему ты нужнее. Тем более что ты рискуешь вскоре лишиться и его.
   Дверь захлопнулась, оставив Ральфа стоять в одиночестве перед обветшалым домом. Нехватка денег вынуждала его владельца сдавать здание в аренду тем, кто хорошо платит, не интересуясь досье жильцов и целями съёма.
   Ральф знал, что проиграл - ещё до того, как отправил Грету на встречу со своим врагом одну. В конце концов, он мог бы пойти и сам, и тогда ничего бы не случилось... этой ночью. Её бы подкараулили где-нибудь в другом месте. Он уповал на то, что закон запрещает трогать служащих другим Кланам людей, в том числе и обращать их. Всё так, но если человеку осталось жить минуты или секунды, и звать его хозяина некогда... Судьи снисходительно отнесутся к Андронеску, спасшему Грету Хайнце путём обращения. Поди теперь докажи, что под машину она попала вовсе не случайно. А даже если и докажешь. Михаил выплатит штраф, в самом худшем для него случае отправится в краткосрочную ссылку куда-нибудь в глушь - но дочь Ральфа уже стала его птенцом, и этого не исправить.
   Нужно было обратить Грету уже давно. Не слушать её отговорок, перебороть сопротивление и страх - она бы не обиделась в конечном итоге. Но Ральф пошёл у неё на поводу. Он дал слабину, и теперь они оба за это расплачивались.
   Штейман отвернулся и медленно двинулся прочь. Не нужно было приходить сюда и унижаться, но он, услышав, что его девочка стала слугой его врага, потерял голову. И этим лишь ещё раз подтвердил свою слабость. Вампиры не могут позволить себе быть слабыми, это Мастер Ральфа повторял много раз, и Ральфу казалось, что он усвоил уроки. Грета была его единственным уязвимым местом, и вот в него ударили, точно и безошибочно. Перед тем ещё и достав его через его же птенца, превратив в слабость то, что должно было стать его силой. С Даниэлем он тоже был слишком мягок, нужно было взяться за него сразу же, а он пустил дело на самотёк, уповая, что новый вампир как-нибудь сам собой воспитается.
   Но кто же всё-таки донёс Андронеску? Что за столь своевременно появившимися трупами стоит именно он, Ральф почти не сомневался. Значит, надо проверить на вшивость всех сотрудников корпорации, а заодно и свой клан. С людьми будет достаточно побеседовать, дар читать чужие мысли не самая приятная из вампирских способностей, но весьма полезная. С вампирами будет дольше, но маловероятно, что это кто-то из них. К Ральфу шли те, кому по какой-то причине не нашлось места в других кланах. Они все значат что-то, пока у них есть "Vita sanguis". Отними возможность поставок крови, и клан Штеймана превратится в кучку отщепенцев.
   Значит, этим и займёмся, подумал Ральф, поглядывая на начавшее светлеть небо. Но это уже завтра. Говорят, что беда становится меньше, если с ней переспишь. Хотелось бы, чтобы старая мудрость хоть раз сработала.
  
   12.
  
   Первым, что почувствовал Даниэль проснувшись, было голод. Вчера он так и не поел. После того, как всполошившийся после звонка Ральф куда-то унёсся, бросив на прощание, чтобы Даниэль сидел в комнате и больше не делал глупостей, Фёрстнер добросовестно провёл остаток ночи в спальне, подыхая от скуки. И теперь чувствовал себя таким же голодным, как и после обращения.
   Он попробовал дверь и, к его удивлению, она оказалась открыта - Ральф не запер её вчера, уходя, и с тех пор к ней, похоже, так никто и не прикасался. Решив, что спуститься и поискать кровь глупостью не будет, Даниэль вышел из комнаты и прошёл по коридору к лестнице. Оставалось надеяться, что его Мастер не решил поэкономить на крови для уже почти покойника. Существо Даниэля противилось мысли, что его судьба действительно висит на волоске, но было что-то такое в глазах Ральфа вчера, что заставляло ему верить. Не стоит ли повторить попытку побега, только на этот раз всё как следует обдумав и подготовившись? Терять-то особо нечего. А то так и умрёшь, не повидавшись ни с заболевшим отцом, ни с матерью, ни с братом...
   Свет в зале включён не был, и потому в первый момент Даниэль не заметил Ральфа. Тот сидел, сгорбившись, на той самой софе, где позавчера сам Даниэль так мило болтал с Гретой. В руках Штеймана был почти полный бокал, и ноздри защекотал запах уже начавшей застывать крови.
   - Что случилось? - спросил Даниэль, подходя к своему Мастеру и безуспешно пытаясь отвести взгляд от красной жидкости. Ральф не ответил. Воронка в желудке закрутилась сильнее, разум ещё не отказал, но Даниэль чувствовал, как все мысли вытесняются жаждой. Если уж сам не пьёт, дал был другому! Не выдержав, писатель протянул руку, выхватил бокал из полурасслабленных пальцев и опрокинул в себя. А в следующий миг в его запястье вцепилась чужая рука и дёрнула вниз, заставив упасть на колени на твёрдый, несмотря на ковровое покрытие, пол.
   Ральф всё так же молча вынул из руки Даниэля опустевший бокал. Фёрстнер моргнул, чувствуя себя несколько сконфуженным. Крови было ничтожно мало, и утолить жажду не могла, но теперь хотя бы не дразнил её запах.
   - Извини...
   - Он забрал её, - бесцветным голосом произнёс Ральф.
   - Кто кого?
   - Андронеску Грету. Забрал и обратил...
   Даниэль нахмурился, вспоминая. Позавчера, в начале ночи, когда они ещё только собирались ехать на встречу с главами вампирьих Кланов, Грета перечислила ему этих глав поимённо. Всех Даниэль не запомнил, но имя Михаила Андронеску она выделила особо, сказав, что это давний недруг Ральфа, и что Даниэлю следует быть с ним особенно осторожным.
   - То есть... ты хочешь сказать, что он сделал её вампиром? Своим птенцом?
   Ральф кивнул. Был бы он человеком, можно было бы сказать, что выглядит он - краше в гроб кладут. Неизменно аккуратно зачёсанные волосы сейчас растрепались, под глазами пролегли тени, резко обозначились морщины на молодом ещё лице. Теперь можно было поверить, что Ральф Штейман прожил на свете полторы сотни лет.
   - Эй, - почему-то шёпотом сказал Даниэль. - Всё будет хорошо. Она вернётся, вот увидишь. Она тебя любит. Достаточно вспомнить, как она на тебя смотрит. Она...
   - Ты ничего не понимаешь, - перебил Ральф. - Ничего! А раз так, то и не говори об этом больше. Он забрал её, и теперь...
   Он замолчал, не закончив фразы, и потом неожиданно спросил:
   - Ты голоден?
   Даниэль как раз начавший прикидывать, как бы потактичней дать понять, что Грета Гретой, а кормить тех, кого приручил, тоже надо, торопливо кивнул.
   - Спустись на этаж вниз, к Штефану, он даст тебе поесть. И не тревожь меня сегодня.
   Даниэль повиновался, гадая, кто такой Штефан. Когда он выходил из зала, то услышал курлыканье ральфова ай-фона. Стоило Даниэлю покинуть кабину лифта, как тот уехал вверх, а потом долго гудел, спускаясь вниз, к первому этажу. Похоже, Ральф опять куда-то уехал.
   Штефан оказался вампиром. Даниэлю он не удивился, но ему явно было любопытно. Фёрстнеру тоже, так как это был первый встреченный им вампир, кроме Ральфа. Они немного поболтали, после того, как Даниэль осушил выданный ему пакет с кровью. Штефан был из Клана Штеймана, работал в корпорации, был в курсе проблем Даниэля и посочувствовал ему, намекнув, что даже если птенец их босса и порвал кого-то, подчинённые Ральфа его не осудят. А вот обращение Греты оказалось для Штефана новостью.
   - Андронеску?! - переспросил он, распахнув серые блёклые глаза.
   - Он самый.
   - Вот ...! - высказался вампир. - Бедный Ральф. Грета стала бы ему хорошим помощником.
   - А разве она ещё не может вернуться? Я так понял, Ральф принимает всех.
   - Ты просто ещё слишком недавно стал вампиром и не понял, - махнул рукой Штефан. - Птенцы прикипают душой к своему Мастеру. Кто-то раньше, кто-то позже, но сам увидишь, годика через два для тебя никого не будет ближе и дороже, чем Ральф. Да и не принято это - уходить от своего Мастера.
   - А... ты сам?
   - Я? - Штефан отвернулся. - Мой Мастер погиб, когда я ещё и десяти лет вампиром не пробыл. А главой нашего клана тогда был такая сволочь, это что-то. Пока был жив Патрик, я терпел, а после - ушёл. И к Ральфу прибился, вот. Ты прав, он принимает почти всех желающих. Но был бы Патрик жив...
   Он помолчал, потом подытожил.
   - В общем, Грету мы потеряли. Вот ведь, беда не ходит одна. Ты, она, Сбор ещё этот мутный... Ох, чует моё сердце, не к добру это всё.
   Штефан через некоторое время ушёл, сославшись на дела, и Даниэль, которому заняться было нечем, остался в одиночестве. Он поднялся в опустевший зал. На столе лежал его ноутбук, и Даниэль подумал, что можно было бы снова приняться за роман, но настроения писать не было никакого. Можно было пробежаться по интернету, но и этого не хотелось. А чего хотелось, Даниэль и сам не знал. Раньше можно было отловить Хайнце и порасспрашивать её о вампирах и их житье-бытье, но теперь для этого придётся ждать Ральфа или искать ещё кого-нибудь из его Клана. Учитывая, что ещё неизвестно, когда Ральф вернётся и в каком будет настроении.
   Вспомнился потухший взгляд Ральфа, и то, как паршиво он выглядел сегодня. Мастера было жаль. Как к нему не относись, но Грету-то он любил, и никто не имел права отнимать у него дочь. Да и обидно. По словам Греты выходило, что их Клан и так-то немногочислен и не особо силён, и вот ему нанесён серьёзный урон. Грета Хайнце, вероятно, и правда была бы очень полезна, не то, что он, Даниэль, который только книжки писать умеет. И внезапно Даниэль поймал себя на искреннем желании найти этого неведомого ему Михаила Андронеску и свернуть ему шею.
   Он усмехнулся про себя. Смешно - он и вампир-то без году неделя, а хочет замахнуться на главу одного из Кланов, прожившего, верно, уже не одно столетие. Но желание от того меньше не становилось. Некоторое время Даниэль почти на полном серьёзе прикидывал возможности тайного или не очень убийства вампира старше и сильнее себя, но потом бросил это бесполезное занятие. Не стоит считать своего Мастера глупее, чем ты сам; если есть какой-нибудь способ разделаться с обидчиком, то уж верно Ральф им воспользуется. И помощь Даниэля ему в этом деле вряд ли понадобится. Но если понадобится, Даниэль сделает всё, что в его силах.
   А ведь скажи кто ему ещё несколько суток назад, что он будет искренне переживать из-за проблем Ральфа и Греты... Грета Хайнце никогда не была ему симпатична, уж слишком она была вампиром, несмотря на свою тогда ещё человеческую природу. Что ж, теперь природа пришла в соответствие с внутренней сутью. Случись это чуть раньше, Даниэль бы ещё и позлорадствовал - побудь в моей шкуре, это называется. Его самого обратили, не спросив его согласия, и вот теперь соучастница обращения разделила его судьбу, а обратитель по этому поводу переживает - отливаются кошке мышкины слёзки. Или не злорадствовал бы? Может, Даниэль и тогда бы проникся сочувствием, нет, не Грете, её и сейчас жаль не особо, но к Ральфу? Как сказал только что Штефан - птенцы прикипают к своему Мастеру. Интересно, процесс обоюдный?
   Даниэль вскочил, чувствуя внезапное возбуждение. Раньше он гадал, почему птенцы не бунтуют, ведь, наверное, мало кто относится к вампирам и возможности превращения в них так же, как фройляйн Хайнце. Но если подобное искреннее желание порвать глотку любому, кто замахнулся на твоего Мастера или на его интересы - дело обычное... Тогда приходится признать, что Грета действительно потеряна для Ральфа. И её нельзя за это осуждать.
   Писатель прошёл к стеклянной стене и посмотрел сквозь неё туда, где за горизонтом прятался его родной Ауслезе, где остались мать, лежащий в больнице отец и младший брат... Родичи, которых он так и не повидал, и уже, возможно, не увидит. Но у Ральфа и так хватает из-за него неприятностей, и ему точно не станет легче, если Даниэль сбежит ещё раз. Фёрстнер прикрыл глаза и мысленно попросил прощения у всех, кого оставлял там, дома, в неведении о его судьбе. Я не могу подвести Ральфа ещё раз, мысленно сказал он им. И если его интересы требуют причинить боль вам... что ж, пусть будет так. Мне жаль, но однажды приходится сделать выбор, и я его сделал. Я остаюсь.
   Как ни странно, стало легче. Отвернувшись от окна, Даниэль снова опустился на софу и приготовился, как и положено послушному птенцу, ждать своего Мастера столько, сколько понадобится.
  
   Сегодня в "Не последнем приюте" было пусто, а потому Ральф не стал занимать свою нишу, а сел за ближайший к стойке столик. Вышедший навстречу ему Куинн скептически оглядел Штеймана сквозь облако сигарного дыма, покачал головой и присел напротив.
   - Пора бы взять себя в руки, - заметил он.
   - Считай, что уже взял, - на этот раз выпить не предложили, но в любом случае видно, что разговор пойдёт серьёзный. Иначе Паук не стал бы вызванивать его самолично. Обычно он ждёт, пока обратятся к нему.
   - Ты так и не пришёл вчера. Многие хотели тебя повидать, но ты во второй раз обманул их чаяния. Если это превратится в систему...
   - Не превратится.
   - Хотелось бы верить. Ты мне симпатичен, Ральф, куда симпатичнее Андронеску, и мне не хотелось бы увидеть, как он восторжествует. А он явно готовится.
   - Наконец-то было сказано что-то конкретное?
   - Конкретней не бывает. На Сборе Андронеску поднимет вопрос о твоей компетентности в управлении "Vita sanguis" в свете последних событий.
   - Это смешно, - Ральф пожал плечами. - Птенцы постоянно чудят. Стресс и всё такое. Даже если считать, что убийства совершил Даниэль...
   - Ральф, мальчик мой, ты же отлично понимаешь, что вопрос не в том, смешно звучат претензии Михаила, или грустно. Они - лишь предлог, чтобы поставить на голосование вопрос, имеешь ли ты право единолично владеть корпорацией, которой пользуются все.
   - И кому же они собираются её отдать?
   - Они собираются её разделить. По плану Андронеску, взявшему на вооружение опыт людей, будет создан совет директоров, в качестве которого выступят, естественно главы Кланов. Не беспокойся, ты в него войдёшь и получишь право голоса наравне со всеми.
   - Одного голоса.
   - Естественно.
   Ральф молчал, как никогда жалея, что вот уже полторы сотни лет лишён возможности по-настоящему напиться. Или хоть на время отключить сознание ещё каким-нибудь образом. Не здесь, разумеется, а по возвращении в свою башню. Один голос - это то же что ничего. До сих пор ему удавалось лавировать между старых зубастых акул этакой смелой рыбкой, потому что эти акулы отчаянно конкурировали между собой. Ни одной из них не хотелось отдавать такой лакомый кусок, как "Vita sanguis", конкуренту, а потому при каждой попытке его отобрать все в конце концов сходились во мнении, что Ральф Штейман - всё же меньшее из зол. Но Андронеску удалось придумать простое, как всё гениальное, решение, действительно способное устроить всех, кроме Ральфа. Великий Боже, у Михаила действительно может получиться.
   - Но ведь совету директоров нужен председатель...
   - Совершенно верно, - кивнул Паук. - И ко мне уже обратились с предложением его возглавить.
   Ральф сжал зубы. Действительно, старейший и самый уважаемый вампир - кандидатура идеальная, не подкопаешься.
   - И что ты им ответил?
   - Я не сказал ни да, ни нет.
   - Почему? - в то, что Куинн ещё не принял решения, Ральф не верил. Доминик, не торопясь, достал новую сигару и раскурил её.
   - Откровенно говоря, - сказал он, - у меня нет желания создавать прецедент, на основании которого кто-то может решить, что и я уже не имею права распоряжаться "Не последним приютом". Законы легко рушатся, но трудно утверждаются. Это во-первых, а во-вторых... Я подумал - зачем мне довольствоваться малой частью, когда я могу получить половину?
   - Вот как, - после паузы сказал Ральф.
   - Именно.
   Да, это могло оказаться выходом. Если разделить корпорацию между собой и Пауком... то отобрать её сразу станет в разы сложнее. Во-первых, дурацкий предлог сразу станет неактуальным - уж кто-то, а Доминик Куинн давным-давно доказал свою способность контролировать кого угодно и что угодно. Во-вторых - желающих с ним связываться найдётся немного, да и положение вещей сразу перестанет быть таким вызывающим. Фактически разделение корпорации будет выглядеть объединением Кланов, а возможно не только выглядеть, но и действительно им станет.
   Однако у протянутой руки была своя цена. Даже если Кланы не сольются, и в уставе будет прописано абсолютное равноправие совладельцев - нет нужды гадать, кто в этом партнёрстве станет старшим, а кто младшим. Так что вариант, предложенный Куинном, был лучше лишь в том смысле, что не придётся отдавать "Vita" Михаилу.
   - Я подумаю, - сказал Ральф.
   - Думай, - кивнул Паук. - Время ещё есть - Бруссо задерживается, прибудет не раньше конца следующей недели, так что Сбор состоится дней через десять.
   Они распрощались, и Ральф двинулся к выходу. Надо всё же преодолеть себя и встретиться со всеми ещё до начала Сбора, даже с Андронеску, будь он проклят. Прощупать, кто чем дышит. На самый худой конец решение уже есть, но как же не хочется...
   Значит, надо отстаивать Даниэля, чего бы это ни стоило. Суд на Сборе пойдёт первым пунктом, решение всех остальных вопросов будет потом, это традиция, сложившаяся много веков назад и ни разу ни нарушавшаяся. Если будет доказано, что Фёрстнер виновен исключительно в глупости, которой поначалу грешили многие птенцы, включая самого Ральфа, вопрос о контроле потеряет свою остроту. А попутно надо перетянуть на свою сторону хоть кого-нибудь. Хоть луну с неба ему пообещать, главное - разбить монолитность фронта, выстроившегося против клана Штеймана. Тогда положение перестанет быть таким безнадёжным.
   "Ничего, господа, - думал Ральф, заводя мотор, - мы ещё побарахтаемся. А Андронеску, в конце концов, не вечен. И когда-нибудь, Михаил, я ещё спляшу на твоей могиле".
  
   13.
  
   Побелка на потолке и лепнине облупилась, и грязно-серые и коричневатые пятна над головой раздражали Грету. Так же как слишком мягкая перина под спиной, пошлые завитушки на кованой спинке кровати, блёклые выцветшие обои и потёртый паркет. А больше всего Грету раздражала её беспомощность.
   Она потрогала языком прорезавшиеся клыки. Грета уже могла сесть на постели, но попытки встать оборачивались слишком сильным головокружением. И постоянный сосущий город выводил из себя. Сколько раз она представляла себе наступление того дня, вернее, той ночи, когда она откроет глаза и поймёт, что всё. Что человеческая жизнь закончилась, и началась другая - вечная. И вот миг вожделенный настал. Хотя, будем честными, никогда он особо вожделенным не был. Она просто не хотела расставаться с Ральфом. И обращение было необходимым злом, жертвой, на которую придётся пойти.
   Вот только нигде не сказано, что жертва бывает исключительно добровольной.
   Шуршание под отставшими от дряхлой стены обоями, несомненно, означало таракана, а то и не одного. Мерзкие твари. Андронеску собирается прожить в этом доме лишь несколько недель, а потому не видит смысла приводить его в порядок, жмот. Ральф никогда бы не опустился до того, чтобы жить в таком убожестве. Он либо сделал бы ремонт, либо нашёл что-нибудь поприличнее.
   Шаги в соседней комнате явно не принадлежали Михаилу, и Грета с интересом посмотрела на дверь. Кто бы это ни был, шёл он уверенно. Вернее, шла. Дверь отворилась, и в спальню вошла совсем юная девушка, круглолицая, миловидная, в дешёвом ситцевом платье и с лежащей на груди русой косой. Грета невольно залюбовалась - она любила длинные волосы, но вот о такой косе до пояса могла только мечтать. Между тем девушка подошла вплотную к её кровати и сделала неловкий книксен:
   - Добрый вечер, фройляйн Хайнце. Мне велено вас накормить.
   Грета моргнула. А девушка ничтоже сумняшеся присела на край её кровати и отвела косу назад.
   - Погоди! - Грета выкинула вперёд руку. - Ты хоть знаешь, что с тобой будет?
   - Знаю, - кивнула девушка. - Герр Кавальери уже пил из меня. Это почти не больно.
   Судя по уже изрядно заросшим следам на шее, она не врала, и донорство ей и вправду было не в новинку. Но одно дело - опытный вампир, а другое - едва обратившийся птенец. Несмотря на голод, Грета пока не испытывала желания сразу же наброситься на добровольную жертву, но она знала - стоит ей учуять хоть каплю крови, и всё переменится.
   - Тебе хоть восемнадцать-то есть?
   - Нет, - взгляд серых глаз был чист и безмятежен. Девушка наклонилась вперёд, подставляя шею.
   - Идиотка! - Грета оттолкнула её, едва совсем не спихнув с кровати. - Беги отсюда как можно скорее!
   - Но... - девушка моргнула. - Герр Андронеску приказал...
   - А если герр Андронеску прикажет повеситься, ты повесишься?! Брысь, кому сказано!
   Девушка заморгала, и её глаза наполнились слезами. И рождаются же такие курицы на свет... жертвенные. Грета собралась было прикрикнуть ещё раз, но тут дверь снова открылась, заставив обеих женщин вздрогнуть. Девушка тут же вскочила с кровати и сделала ещё один книксен.
   - Что такое, Грета? - вошедший в комнату Михаил Андронеску приподнял брови. - Тебе не нравится твоя еда?
   - Но я не хочу её убивать! - Грета махнула рукой в сторону девушки.
   - Не хочешь? Что за детский сад? Тебе пора переходить на человеческую кровь, и ты сама это прекрасно знаешь. Или Ральф совсем ничего тебе о вампирах не рассказывал?
   - Рассказывал. А что вампир всегда убивает свою первую жертву, я и своими глазами видела.
   Глаза девушки расширились, испуганный взгляд метнулся к Андронеску. Но тот лишь равнодушно пожал плечами:
   - Нельзя научиться контролю без практики. Во всяком случае, эта здорова, полна сил и никому не нужна. Самая подходящая еда для первого раза.
   - Но она так красива.
   Андронеску помолчал. Потом едва слышно хмыкнул.
   - Мне бы следовало вспомнить про твои пристрастия. Ну, что ж... Хоть и не в моих правилах потакать капризам птенцов, но в этот раз я пойду тебе навстречу. Я понимаю, что тебе тяжело, Грета, и не хочу усугублять твоё положение. Хотя ты, возможно, думаешь иначе, - он бросил на неё быстрый взгляд, и Грета похолодела, вспомнив, что Мастера без труда читают мысли своих птенцов. Даже легче, чем обычных людей.
   - Тебе нет нужды бояться, - мягко произнёс Андронеску. - Хорошие Мастера заботятся о своих подопечных, а я, скажу без ложной скромности, не худший Мастер. Можешь идти, - бросил он девушке, и та, не заставляя себя упрашивать, выскочила за дверь.
   - Откуда она взялась? - вполголоса, хотя едва ли девчонка решилась бы подслушивать, спросила Грета.
   - Сирота. Я подобрал её после смерти родителей. Другой родни у неё нет, так что никто не хватится. Внешне она и правда недурна, но дура дурой, а меня дураки раздражают, - Андронеску присел на край кровати, на то самое место, где только что сидела убежавшая донорша. - Но ты - кто угодно, но не дура, Грета. Так что, я думаю, настала пора кое-что прояснить. Ты готовилась стать вампиром, но предполагалось, что у тебя будет иной Мастер. Вот только Ральф предпочёл тебе другого человека. И это не преувеличение. Мы говорили с ним насчёт тебя. И пришли к соглашению.
   Ложь, свирепо подумала Грета. Он бы никогда от меня не отказался.
   - И тем не менее, это так. Ты ведь в курсе, в чём обвиняют его нового птенца. Не скрою, я буду выступать обвинителем. Но Штейман бывает весьма благоразумен, если его прижать как следует. Я не стану настаивать на смерти Фёрстнера, а ты - цена, которую он за это заплатил.
   Андронеску сделал паузу, но Грета молчала.
   - Ты ведь знаешь, почему он выбрал именно этого... писателя?
   Женщина кивнула.
   - Погоня за вчерашним днём - занятие непродуктивное, но это его дело. В конце концов, Ральф молод и просто не успел ещё набить себе шишек. Когда-нибудь из него действительно может получиться хороший Мастер и глава Клана, но прежде ему нужно набраться опыта, в том числе и на собственных ошибках. Временами мне даже жаль, что он не мой подчинённый.
   Грета прикусила губу. Обидные слова рвались с языка, но она их проглотила.
   - Молодец, - одобрил Михаил. - Что ж, думаю, ты и сама всё понимаешь, что всё же хочу предостеречь тебя ещё раз - не пытайся искать с ним встречи. А если и встретитесь, сохраняй благоразумие. От твоих выходок не станет лучше никому из нас троих.
   Он погладил её по голове, словно ребёнка, и Грета почувствовала, как, несмотря ни на что, что-то в ней расцветает от его прикосновения. Связь птенца и Мастера, будь она неладна. То, что в обратную сторону это явление работает куда хуже, и Мастера к своим птенцам привязаны, как правило, значительно меньше, всегда казалось ей несправедливым. Тем временем Андронеску поднялся.
   - Что ж, раз тебе жаль есть женщину, пришлю кого-нибудь из мужчин, - бросил он на прощанье, направляясь к выходу. Дверь за ним закрылась, и стало тихо. Грета откинула на подушку, и тут к двери вновь кто-то подошёл - на этот раз робко, словно борясь с самим собой.
   - Фройляйн Хайнце? - в комнату несмело просунулась всё та же девушка. Сил злиться у Греты уже не оставалось, и она лишь вздохнула:
   - Ну, что тебе? Мёдом тут намазано?
   - Я... я хотела сказать... спасибо! - девушка, осмелев, прикрыла за собой дверь. - Я правда не думала, что...
   - Ну, а теперь ты не думаешь, а знаешь. Держись от меня подальше, я голодная.
   - Но я... просто хотела спросить... Я могу что-нибудь для вас сделать?
   "Да что ты можешь сделать!" - едва не ляпнула Грета, но передумала. Она ещё раз окинула свою несостоявшуюся еду взглядом. Миленькая, простенькая. И, кажется, искренняя. Преисполненная благодарности. Интересно, как скоро Грета научиться читать людские мысли?
   - Как тебя зовут? - стараясь говорить помягче, спросила фройляйн Хайнце.
   - Айке, фройляйн...
   - Хорошо, Айке, подойти сюда, - Грета протянула руку и усадила девушку рядом с собой. - Я вижу, что ты хорошая, и я не хочу причинять тебе зло. Но вот герр Андронеску... и остальные вампиры... они могут быть очень злыми.
   Айке кивнула.
   - Я думала, что герр Андронеску добрый. Он мне платье купил. И ботинки. А герр Кавальери угощал пирожными и сладким вином.
   - Но теперь ты понимаешь, что лучше держаться от них подальше?
   Ещё один кивок. Грета прислушалась. За дверью пока было тихо, но рассусоливать некогда.
   - Ты живёшь в этом доме, так? Тогда просто постарайся не попадаться им на глаза. И скажи... ты можешь принести мне телефон?
   - Телефон?
   - Ну да. Обыкновенный мобильный телефон.
   Айке на мгновение задумалась, но потом её лицо просветлело:
   - Да, могу!
   - Вот и отлично. Но не сейчас, а позже, когда я тебе скажу, ладно? И у меня может быть к тебе ещё одна просьба. Ты её выполнишь?
   - Всё что хотите, фройляйн Хайнце.
   Прав был Андронеску, цинично подумала Грета, дура дурой.
   - Хорошо. А теперь беги. Рядом со мной сейчас оставаться опасно.
   Девушка убежала, и Грета натянула одеяло повыше, прокручивая в голове спонтанно возникшую идею. Теперь всё зависело от её самообладания и способности в присутствии Мастера думать именно то, что нужно, не выдавая себя даже в мыслях. Немного утешало то что, по словам Ральфа, постоянно читать чужие мысли - занятие весьма утомительное, и долго этим никто не занимается. Слишком большой хаос, как правило, царит у человека в голове.
   Михаил Андронеску думает, что победил, что переиграл Ральфа Штеймана по всем статьям. Что ж, в одном он прав, пролитое молоко в кувшин не загонишь, и ей уже никогда не быть птенцом Штеймана, она навсегда останется птенцом Андронеску. Но Грета Хайнце никогда не сдавалась так просто.
  
   Детектив Петра Винклер не любила задерживаться на работе сверхурочно, но, к сожалению, рабочий день полицейских нередко оказывается ненормированным - как ни стремись уйти домой пораньше, а что-то да задержит. Вот и сейчас пришлось составлять отчёт для начальства, и женщина засиделась за этим занятием допоздна. Впрочем, в этом детектив честно призналась сама себе, винить только начальство или только бумажную волокиту не приходилось. В последнее время возвращение в пустую квартиру, где не было даже кошки - с таким образом жизни разве что цветок можно завести, да и тот неприхотливый, а то загнётся - её не радовало. Личная жизнь детектива Винклер не складывалась катастрофически. У неё вечно не хватало времени, мужчин, кроме коллег да свидетелей с подозреваемыми, она практически не видела, но заводить отношения на службе фройляйн Винклер отказывалась категорически. И хотя она была симпатичной и другие полицейские то и дело оказывали ей знаки внимания, но Петра непреклонно их все отвергала. Обсуждения работы ещё и в постели она точно не вынесет.
   А ведь ей уже за тридцать. Жизнь уходит, скоро она подойдёт к черте, которая является для женщины критической. Не то, чтобы Петра считала, будто после сорока жизни нет, вон мать ухитрилась в очередной раз выйти замуж в возрасте далеко за пятьдесят. Но Петре не хотелось начинать познавать радости жизни тогда, когда иные люди уже начинают от них отказываться.
   "Уволюсь, - ожесточённо подумала Петра. - Вот закончим квартал, и уволюсь. Всё равно хорошего полицейского из меня не получилось".
   А ведь когда-то, когда она только-только вышла из Академии, она была преисполнена радужных надежд, а выбранная профессия представлялась чередой волнительных приключений и восстановлений справедливости, как в любимых детективных романах. Отрезвление пришло довольно быстро. Первый удар по идеалистическим взглядам Петры нанесла гибель её одногруппницы, считавшейся лучшей на их потоке, чуть ли не в первом же её деле. Неопытная полицейская, производившая осмотр места преступления, пока напарник куда-то отлучился на минутку, не подумала, что симпатичный молодой человек, представившийся соседом жертвы, может оказаться зачем-то вернувшимся убийцей. И получила пулю в затылок.
   Они с Петрой не дружили, и всё равно эта нелепая смерть потрясла девушку. Со временем понимание того, насколько хрупка человеческая жизнь и как легко она может оборваться, лишь укрепилось. Люди гибли постоянно - случайно подвернувшись под руку грабителю или съехавшему с катушек наркоману, в автомобильных катастрофах, в пьяных драках, от рук ревнивых мужей и жён или нетерпеливых наследников... Временами случались громкие дела о серийных или заказных убийствах, но они, как ни странно, пугали Петру куда меньше, чем осознание того, что умереть в любой момент можно, просто поссорившись с близком человеком или не вовремя открыв не ту дверь.
   Со временем страх притупился, она привыкла к мысли, что, как и все, ходит под дамокловым мечом. Привыкла и к трупам, и к заплаканным родственникам. Временами ей казалось, что она вообще разучилось испытывать нормальные человеческие чувства. Блестящих результатов Винклер не показывала, но исполнительность и работоспособность всё же позволили ей продвинуться по службе. А примерно год назад она сама убила человека.
   Это было при задержании вооружённой банды. К счастью, огнестрельного оружия в руках у вдруг бросившегося на неё бандита не было, только нож. Трудно сказать, на что он рассчитывал, может, сказалась в большом количестве принимавшаяся членами банды наркота, но она тогда выпалила и только после этого сообразила, что коллеги успели бы его перехватить. И психолог, и сослуживцы твердили Петре, что ей не в чем себя винить, что её жизнь подвергалась реальной опасности, и вообще она была в своём праве, но женщину всё равно трясло. Никаких неприятностей у неё не было, её даже поощрили премией, ну а ночные кошмары... Да кому они интересны, на самом-то деле.
   Вот так люди и начинают чудить или вдруг кончают с собой, думала Петра, собирая бумаги в папку. Когда понимают, что жизнь не удалась, стала пустой и бессмысленной. Нет, конечно, лезть в петлю она не собиралась, но пора было что-то менять. Как минимум, найти другую работу. Надо будет полазить по сайтам, посмотреть объявления в газетах. В крайнем случае, её сбережений хватит, чтобы продержаться годик-другой. И в совсем крайнем случае можно будет обратиться к отчиму, у него есть связи. В конце концов, она не так уж плоха в делопроизводстве. Жизнь "белого воротничка" никогда не привлекала Петру, но это всё же лучше, чем любоваться на трупы и рисковать собой при очередном задержании.
   В здании было тихо, большинство сотрудников, кроме дежурных, уже ушли домой. Петра заперла папку в сейф, вышла из кабинета, и, придерживая дверь рукой, через которую была перекинута куртка, вставила ключ в замок.
   - Детектив Винклер?
   Петра вздрогнула и оглянулась. Она была готова поклясться, что ещё секунду назад коридор был пуст, и этому высокому светловолосому мужчине было совершенно неоткуда взяться за её спиной. Но он там был и теперь доброжелательно глядел на Петру сверху вниз. Вышел из соседнего кабинета?
   - Кто вы такой?
   - Это неважно, - он улыбнулся. - Мне сказали, что вы расследуете тройное убийство, совершенное в ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое?
   - Кто сказал? - резко спросила женщина. Да, ей действительно дали этот явный "висяк", всучили, можно сказать. Вот только посторонним об этом знать совершенно незачем. А этого человека Петра видела в первый раз.
   - Это тоже совершенно неважно, - он вдруг оказался вплотную к ней, хотя Петра не успела уловить его движения. Глаза незнакомца теперь были совсем близко - не то серые, не то голубые, не то зелёные. Цвет переливался, перетекая один в другой, и Петра застыла, пытаясь уловить момент перехода. Словно она вновь была маленькой девочкой, крутившей калейдоскоп, будучи не в силах оторваться от всё новых и новых узоров - а вдруг следующий окажется ещё красивее?
   - Вас ведь зовут Петра? - прозвучал в ушах вкрадчивый голос.
   - Да, - неужели это ответила она сама?
   - Прекрасно, Петра. Давайте мы с вами зайдём в ваш кабинет, сядем, и вы мне всё подробно расскажете.
   Как они оказались в кабинете, Петра не помнила. Более-менее она пришла в себя, уже сидя напротив этого человека и подробно излагая ему материалы дела. Человек задумчиво кивал, иногда чему-то морщась.
   - И чем вы это объясните? - вдруг спросил он, когда она упомянула следы от укуса на шее.
   - Не знаю, - происходящее как-то перестало её удивлять, и даже начало восприниматься как должное. Так иногда бывает во сне - то, что ты делаешь, едва ли возможно, и наяву ты бы так никогда не поступил, но в сновидении ни о чём не задумываешься. - Едва ли это собаки, те бы не просто выдрали кусок. Чья-то имитация, чтобы нас запутать? Или даже шутка, у убийц бывает неожиданное чувство юмора...
   - Ладно, оставив это. Лучше скажите, есть ли что-нибудь, что указывает на убийцу? Что угодно.
   - Я ещё не получила материалы вскрытия... Но под ногтями одного из убитых нашли следы крови и эпителия. Предположительно убийцы.
   - Ага, - собеседник Петры выглядел довольным. - Жертва сопротивлялась и сумела поцарапать охотника, но с нашей-то регенерацией в пылу трапезы он мог ничего и не заметить... Так, Петра, а теперь слушайте меня внимательно. Вы можете прямо сейчас забрать эти образцы?
   - Нет, они в лаборатории, а там уже всё закрыто.
   - Тогда завтра с утра придите туда пораньше, возьмите их так, чтобы никто не знал и спрячьте. Вы меня поняли?
   Петра кивнула.
   - И никому не говорите об этом. Возможно, в скором времени к вам придут люди, которые потребуют, чтобы какие-то материалы дела были уничтожены. Вы ничего не должны им говорить о встрече со мной и о том, что вы сделали. Повторите.
   - Я никому ничего не должна говорить.
   - Отлично. После я приду к вам, и вы отдадите образцы мне. И только мне. Запомните. А теперь... забудьте о встрече со мной до тех пор, пока я не появлюсь. Просто выполните мои инструкции.
   ...Петра осознала, что стоит у полураскрытой двери своего кабинета, слепо уставившись куда-то в стену. Досадливо тряхнув головой - раньше такой рассеянности за ней не водилось - женщина заперла дверь. Вот что значит переработала. Нет, она права - валить, валить с этой работы куда подальше. Но перед тем следует закончить дела. Надо бы завтра прийти на службу пораньше...
   На ходу надевая куртку, Петра Винклер двинулась к лестнице и вниз к проходной. На мгновение ей показалось, что кто-то пристально наблюдает за ней с другого конца полутёмного коридора, но, конечно, лишь показалось.
  
   14.
  
   До сих пор Даниэль никогда не развлекался тем, чтобы читать подряд всё, появившееся в интернете по поводу какого-нибудь громкого убийства, но сейчас ему не давали оторваться отчасти скука, отчасти - какое-то болезненное любопытство. Оказаться подозреваемым в преступлении, пусть даже его подозревали не люди, ему до сих пор тоже не доводилось. И, быть может, эти подозрения его убьют, причём в самом ближайшем будущем. Тот самый Сбор, о котором Грета, пока ещё была здесь, успела прожужжать ему уши, неумолимо надвигался.
   А жить всё-таки хотелось. Пусть даже и вампиром.
   Ральфа всё ещё не было - последние ночи он всё время где-то пропадал, так что птенец его почти не видел. Обнадёживала мысль, что Мастер пообещал сделать для его спасения всё возможное, но вот окажется ли этого достаточно, приходилось лишь гадать. Иногда в голове снова начинали шевелиться мысли о побеге, на этот раз ради спасения собственной шкуры, но Даниэль каждый раз их отбрасывал. Он ещё слишком неопытен, чтобы как следует спрятаться от своих же собратьев, а побег лишь усугубит его вину в их глазах, не говоря уж о том, что здорово повредит Ральфу. Оставалось уповать лишь на везение, или на то, что неопровержимые доказательства его невиновности всё же найдутся.
   Но, по крайней мере, Ральф больше не выглядел таким отчаявшимся и подавленным. Что не могло не радовать.
   Вздохнув - пусть в воздухе он больше не нуждался, человеческие привычки оказались весьма стойкими - Даниэль вернулся к экрану ноутбука. Поскольку с начала следствия прошло не так уж много времени, большинство материалов представляли собой краткие заметки из новостных лент, но всё же иногда встречались и большие статьи. Теперь Даниэль знал, и как звали убитых, и кем они работали, и были ли у них семьи. Странный вид любопытства, если учесть, что он даже не был убийцей. И всё же он имеет отношение к их смертям, ведь несчастные расстались с жизнью потому, что кому-то захотелось подставить его, а через него и Ральфа. А значит, поведи он себя как послушный птенец, и все трое были бы живы.
   А ведь Даниэль действительно мог бы их всех убить, и никого бы это не взволновало, если бы всё осталось шито-крыто. Если, конечно, подразумевать под "никого" исключительно вампиров.
   Но какое ему теперь дело до людей? Хочет он того или нет, но Даниэль стал вампиром, живущим человеческой кровью, и уже почти смирился с этим фактом. Как там говорила Грета - раз в две-три недели нужно пить из живого человека? Сейчас идёт как раз вторая неделя, и, если Даниэля не казнят в ближайшие три дня, скоро он убьёт ещё раз. Если не сумеет сдержаться, вроде бы говорили, что это возможно... Для достаточно опытного вампира.
   Наверное, надо всё-таки попрощаться с родными, подумал он. А то так и умру, слова доброго им не сказав.
   Телефон был отключён, и батарея, скорее всего, уже разрядилась. Даниэль отыскал зарядку, воткнул её в розетку, и только после этого включил. Ого, почти два десятка пропущенных вызовов, несколько от матери, но большинство от брата. Даниэль задумался, кому из них позвонить, но тут телефон затрезвонил сам. Звонил Пауль.
   - Да? - кашлянув, сказал Даниэль в трубку. Голос внезапно осип.
   - Дани, ты где пропадаешь? - голос у брата был взволнованным. - Что-то случилось?
   - Да нет, ничего особенного. Просто... Как у вас дела?
   - Дела? Какие, по-твоему, у нас могут быть дела?! Отец в больнице, мать там днюет и ночует, а ты, свинья эдакая, даже эсэмэску прислать не соизволил! Я уже начал обзванивать морги и больницы, думал, ещё немного, и пойду в полицию, в розыск на тебя подавать. Матери вот вру, что ты занят, а она обижается, и я бы на её месте обиделся. Ты куда пропал?
   - Постой, отец в больнице? Я не знал...
   - Как это не знал, когда я тебе письмо отправил?!
   - Я его не получил...
   - Не ври! - прошипел в трубку Пауль. - Там стояло уведомление о прочтении.
   Даниэль закусил губу. Теперь, с клыками, делать это стало неудобно.
   - Прости, Пауль, но я правда не могу сейчас приехать. И объяснить не могу. Я действительно занят, и...
   - Ты где сейчас? - на удивление спокойным тоном перебил Пауль.
   - Не дома.
   - Я догадываюсь, что не дома. У тебя дома я был. Но ты можешь сказать хотя бы приблизительно, когда оно закончится, твоё таинственное занятие?
   - К концу недели - точно. И тогда я приеду.
   - Помощь нужна? - после паузы спросил брат.
   - Нет, спасибо, сам справлюсь.
   - Точно?
   - Точно.
   - Ладно. Но смотри, будешь должен. Объяснишь, чем это ты там занят, если даже ради родного отца оторваться не можешь.
   - Договорились.
   Пауль нажал на отбой, и Даниэль опустил трубку. В голове было пусто. Он совсем не то хотел сказать Паулю, но... если честно, он и сам толком не знал, что тут можно сказать. Пауль был прав, а Даниэль так и не смог придумать ничего более-менее правдоподобного, да такого, чтобы оно не напугало и без того встревоженную родню ещё больше.
   - Отец?
   Даниэль вздрогнул. Ральф появился в зале совершенно бесшумно - видимо, поднялся по лестнице, и вот уже некоторое время стоял за спиной.
   - Брат.
   Ральф молча опустился в одно из кресел. И вновь под его изучающим взглядом Даниэль почувствовал себя неуютно.
   - Я не стану препятствовать твоей встрече с родственниками, раз уж обещал, - сказал Штейман. - Но знаешь, Даниэль... Поверь моему опыту - будет лучше, если они сочтут тебя умершим. Так станет куда проще - и тебе, и им.
   Даниэль представил себе, что будет с отцом и матерью, если они в их нынешнем состоянии получат известие о его внезапной смерти - и вздрогнул.
   - Нет. Я не могу так с ними поступить.
   - Ну, как знаешь, - Ральф отвёл глаза. Притянул к себе ноут и некоторое время изучал раскрытую на нём вкладку с очередной заметкой.
   - Кстати, о любви, - не поднимая глаза, сказал он. - Я тут в последнее время совсем тебя забросил, а Мастер, между прочим, должен своего птенца учить. Так что поднимайся, пойдём. Будешь учиться сдержанности.
   - Чему?
   - Сдержанности, - Ральф захлопнул ноут. - Не всё ж тебе добычу насмерть рвать. Я намерен подобрать тебе хорошего донора, и в твоих же интересах, чтобы он прожил подольше.
   Они спустились на пару этажей вниз. Там, в одном из отдельных кабинетов, с окном во всю стену, с массивным письменным столом и многочисленными фотографиями и грамотами на стенах, лежал связанный мужчина. На вид лет сорока, в неплохо сшитом костюме и при галстуке, сейчас, впрочем, сбившимся на бок и перекрутившимся.
   - Кто это? - спросил Даниэль. Не то, чтобы ему было так уж любопытно, но он привык проявлять интерес ко всему вокруг.
   - Мой сотрудник. Бывший. Пока не позарился на чужие деньги и не стал осведомителем Михаила Андронеску.
   Бывший сотрудник на полу дёрнулся и прохрипел:
   - Он угрожал моей семье!
   Даниэль невольно покосился на снимок на столе, изображавший миловидную женщину с двумя детьми. Но разжалобить Ральфа было куда труднее.
   - О которой ты месяцами не вспоминал, просаживая жалование на стриптизёрш и тотализатор? - вампир уселся в крутящееся кресло за столом, закинув ногу на ногу. - Что ж, полагаю, они утешатся пенсией за потерю кормильца, и сумеют ей распорядиться лучше, чем ты.
   - Вы сказали, что если я признаюсь... то у меня будет шанс...
   - Он и будет. Если мой птенец сумеет удержаться во время трапезы и не убьёт тебя, я оставлю тебе жизнь, - Ральф кивнул Фёртснеру: - Приступай, Даниэль.
  
   Платье было просто потрясающим. Довольно тяжёлая ткань облегала фигуру, чёрные ленты, перехватывавшие удлиненный лиф под грудью и на бёдрах, подчёркивали и грудь, и талию. Тонкие бретели были почти не видны на бледной коже, а шлейф струился позади, ложась красивыми складками. Михаил не зря интересовался, училась ли Грета танцам, и если да, то каким. Белая ткань и светлые волосы в сочетании с вампирской бледностью в приглушённом свете придавали Грете вид этакого горделивого призрака, а прилагавшийся к платью бриллиантовый гарнитур из длинных серёг, парных браслетов и кольца не только красиво мерцал при движениях, но и ненавязчиво намекал на богатство клана Андронеску. Грета снова повернулась перед зеркалом, едва ли не впервые в жизни по-настоящему любуясь собой.
   В углу, в просторной клетке каркнул и закопошился сонный ворон. В Клане Андронеску любили воронов... Клан Штеймана в этом плане был куда более разнообразен, и всё же Грета привыкла именно к этим птицам. Они точно так же кружили вокруг Ральфа, как и вокруг Михаила и его обращённых.
   - Михаил хочет, чтобы ты была самой красивой женщиной на Сборе, - прислонившийся к дверному косяку Пьетро Кавальери с улыбкой наблюдал за Гретой.
   - Тогда ему нужно было купить мне новое лицо.
   - Ну, не стоит себя недооценивать, - Пьетро усмехнулся, подошёл к ней и остановился рядом, тоже глядя в зеркало. - Мы будем хорошей парой.
   - Я буду не с Михаилом?
   - Михаил будет по большей части занят, а нам с тобой предстоит развлекать друг друга, пока главы Кланов станут решать важные вопросы. И я рад этому. Я всегда говорил, что ты будешь хорошим приобретением.
   - Мне бы хотелось не только слышать, но и чувствовать свою полезность.
   - В смысле?
   - В смысле, я хотела бы хоть чем-нибудь заняться. Я привыкла быть занятой делом.
   - А разве эта твоя... как её...
   - Айке.
   - Твоя Айке тебя не занимает?
   - Отчасти да, но она хоть и красива, но глупа. С ней скучно. Ральф доверял мне почти все дела, и сейчас я тоже могла бы чем-нибудь заняться. Ну, не знаю... Помочь с организацией Сбора, например.
   - Там уже всё организовано и без тебя, - Пьетро махнул рукой. - Так что отдыхай, Грета. Насладись жизнью, ещё потренируйся в самоконтроле, я слышал, ты уже достигла успехов. После Сбора, не сомневаюсь, Михаил найдёт тебе дело. Не беспокойся, у него никто не пропадает зря.
   - Не сомневаюсь, но я уже на стенку лезу от скуки. Дайте мне хоть какую-нибудь мелочь. Ну хоть чашки мыть.
   Некоторое время Пьетро смотрел на неё, потом пожал плечами:
   - Поговори с Мастером. Кстати, чашки ты можешь вымыть и по собственной инициативе, если действительно заняться нечем.
   - А когда Михаил вернётся?
   - Не знаю, но к утру так точно.
   Грета кивнула. Оставалось надеяться, что Андронеску к утру будет, как и вчера, рассеян и тороплив. И Грета при разговоре с ним будет думать о чём угодно - о уже изрядно доставшей её глупости Айке, о том, что уж Ральф бы никогда не ограничил её ролью красивой куклы, манекена на витрине его Клана, о ещё не прошедшей обиде на своего Мастера... О чём угодно, лишь бы не вспомнить о телефоне, который ей сегодня принесла юная донорша. И о том единственном звонке, который Грета с этого телефона сделала.
  
   15.
  
   Это был первый смокинг в жизни Даниэля, и чувствовал себя в нём писатель не слишком уверенно, хотя тот был сшит точно по мерке. До сих пор, даже в самых торжественных случаях, Даниэль ограничивался костюмом с обычным галстуком, и не мог отделаться от мысли, что слишком парадный наряд и галстук-бабочка придают ему нелепый вид. Не с его простецкой физиономией и плечами, как у шкафа, носить подобное, но Ральф был непреклонен. Мужчины все будут в смокингах, и Даниэль не должен выбиваться из общего ряда. Нельзя допустить, чтобы Клан Штеймана выглядел хуже остальных.
   Даниэль провёл ладонью по атласному лацкану. Хороший наряд для лежания в гробу, невольно подумалось ему, и он тряхнул головой, стараясь прогнать похоронные мысли. Ничего ещё не решено, в конце концов, и Ральф намекает на благополучный исход дела - хотелось бы верить, что не только для того, чтобы его успокоить. Хотелось ещё провести рукой по волосам, чтобы не то взлохматить их, не то наоборот пригладить, но и этого делать было нельзя. Над ними потрудился парикмахер, и Даниэль лишь испортил бы себе причёску. Так что он сунул руки в карманы брюк и снова уставился в зеркало.
   - Готов? - рядом, как обычно, бесшумно возник Ральф. Вернее, не совсем уж бесшумно, тонкого слуха Даниэля вполне хватало, чтобы расслышать самые тихие шаги. Но у него в последнее время появилась дурная привычка так глубоко уходить в свои мысли, что всё окружающее переставало восприниматься. Вздохнув, он вытащил руки из карманов - не хватало ещё, чтобы Ральф одёрнул его, как мальчишку.
   - Пошли, - коротко распорядился Мастер. Даниэль молча последовал за ним, тихо завидуя про себя - уж на Ральфе-то смокинг сидел как влитой.
   Знакомые чёрные машины, ночной город, мелькающий за окнами... Всю дорогу вампиры молчали. Путь окончился в ничем не примечательном спальном районе, на втором этаже парковки. Дальше пошли втроём - Ральф с Даниэлем и ехавший во второй машине уже знакомый Фёрстнеру Штефан Ланг. Но на первом этаже стоянки их окликнули:
   - Ральф! Какой приятный сюрприз! - низенький полный человек с обширной лысиной поспешил к ним, расплываясь в клыкастой улыбке. За ним следовала чернокудрая дама средних лет, с большим ярко накрашенным ртом и заметными морщинами, которые проявляются от излишней худобы. - Символично, что первым я встретил именно тебя.
   - Пьер! - Ральф тоже улыбнулся, как показалось Даниэлю, достаточно искренне. - Твои дела наконец закончены, как я посмотрю?
   - Ну я же не мог пропустить общий Сбор.
   Они обменялись рукопожатием, потом Ральф галантно поцеловал руку даме. Затем пара раскланялась со Штефаном.
   - А это - твой новый птенец, о котором мне уже прожужжали все уши? - толстячок остро глянул на Даниэля.
   - Да. Знакомьтесь, это Даниэль Фёртстнер. Даниэль, это Пьер-Луи Бруссо, глава Клана Бруссо, и его помощница Антуанетта Примо.
   Даниэль поклонился. Руки ему не предложили, но особо обделённым он себя из-за этого не почувствовал.
   - Фёртстнер? - поинтересовалась Антуанетта. - Не тот ли самый Фёртстнер?
   - Да, мадам, тот самый, - сдержанно сказал Даниэль. Она холодно улыбнулась, и на этом представление было окончено. Ральф с Бруссо двинулись вперёд, светски говоря на ходу о каких-то пустяках, Штефан предложил руку мадам Примо (или она мадмуазель?), а Даниэль пошёл сзади.
   Клуб располагался в подвале, и в небольшом тамбурчике перед железной дверью возникла небольшая заминка - дверь почему-то не сразу открылась. Ральф с Пьером-Луи обменялись недовольными замечаниями, а Антуанетта обернулась к Даниэлю и неожиданно спросила:
   - Вы не знаете, как там у вас с ценами на кровь? Они не поднимутся?
   - Понятия не имею, - Даниэль моргнул. - Почему бы вам не спросить у моего Мастера?
   - Ты же отлично знаешь, что не поднимутся, Антуанетта, - недовольно сказал Ральф из полутьмы. - По крайней мере, в ближайшую пару лет.
   - Ну, мало ли, - Антуанетта пожала плечами. - У тебя всегда один ответ, даже когда цены начинают скакать как температура у тифозного больного. Может, если застать твоего птенца врасплох, он скажет правду.
   - Едва ли. Для него этот вопрос вообще не актуален.
   - Ах да, твои подчинённые снабжаются бесплатно...
   Дверь наконец открылась, и компания спустилась ещё на пролёт. Даниэль с любопытством оглядывался по сторонам, но ничего, поражающего воображение, не увидел. Приходилось бывать в заведениях, выглядевших и побогаче. В зале со сдвинутыми в сторону столиками толпились вампиры - несколько десятков мужчин в смокингах и женщин в вечерних платьях. Бокалы в руках, блеск драгоценностей - обычный светский приём. Бруссо и Примо отошли, а Ральф целеустремлённо направился к группке из троих мужчин и двух женщин. Даниэль как привязанный пошёл за ним, краем глаза отметив, что Штефана остановила одна из гостий.
   - Доминик, - Ральф вежливо наклонил голову, обращаясь к пожилому лысоватому вампиру. Тот обернулся и улыбнулся:
   - А вот и ты наконец-то.
   - Я уж думал, ты опоздаешь, Ральф, - сказал ещё один вампир, выглядевший помоложе.
   - Я предпочитаю точность, Михаил, - улыбка Ральфа была такой острой, что Даниэль и без имени догадался бы, кто перед ними.
   - Похвально, - в тон ему отозвался Андронеску и бесцеремонно кивнул на Даниэля: - Это он?
   - Да.
   Пять оценивающих взглядов обратились на Фёрстнера. Даниэль почувствовал себя так, словно внезапно оказался перед всеми голым, но счёл за благо слегка поклониться. Он был выше большинства этих вампиров, и теперь казался себе неуклюжим дылдой. Андронеску скривил губы, но сказать ничего не успел - его опередил тот, кого Ральф назвал Домиником:
   - Что ж, твой птенец может подождать там, - взмах руки указал на незаметную дверь рядом со стойкой. - Его проводят, если хочет, пусть закажет себе что-нибудь. А мы пока утрясём последние детали.
   - Иди, Даниэль, - кивнул Ральф.
   Даниэль молча направился в указанном направлении. То, что с ним обращаются как с ребёнком, задевало, однако качать права явно было бы не лучшим выходом. С трудом удерживаясь, чтобы не сунуть опять руки в карманы, он почти дошёл до двери, когда та сама распахнулась навстречу. И Даниэль резко остановился. В общий зал под руку с каким-то чернявым красавчиком выплыла Грета Хайнце. В белом платье со шлейфом, в бриллиантах, с распущенными волосами, она сияла ослепительной улыбкой. Пара прошла мимо Даниэля, не повернув голов, и тот проводил их взглядом. Чернявый провёл Грету к одной из ниш и усадил на диванчик с краю, женщина вытащила сигарету. Даниэль невольно оглянулся, отыскивая взглядом своего Мастера, но Ральф с собеседниками успели отойти довольно далеко. Случайность ли, что Грету водят здесь, где они так легко могут столкнуться нос к носу?
   - Пойдём со мной, - кто-то тронул Даниэля за локоть. Это оказался вампир в ради разнообразия белом смокинге. Он уверенно прошёл в ту самую дверь, и Даниэль двинулся за ним. Они миновали короткий коридорчик с обитыми кожей дверями и вошли в одну из них.
   - Будешь что-нибудь?
   - Нет, спасибо.
   - Если передумаешь, вон меню, - вампир кивнул на кожаную папку на столе. - Звонок рядом.
   - Это что, эквивалент последнего ужина?
   - Нет, - вампир пожал плечами. - Просто вежливость к гостям. Твой Мастер всё оплатит, - он секунду помедлил и спросил: - Ты ведь Штеймана, да?
   Даниэль кивнул.
   - Ну, желаю удачи.
   Оставшись в одиночестве, Даниэль огляделся. Он находился в небольшом кабинете, видимо, предназначенном для встреч, требующих большей приватности, чем давали ниши в зале. Стены обиты тёмными деревянными панелями, в одной камин, сейчас пустой и холодный. На полке над ним - несколько безделушек. Невысокий столик, по сторонам от него - два полукруглых дивана, картина на стене, две вазы в нишах, хрустальные бра с подвесками. Даниэль присел было на диван, но тут же вскочил и заходил из угла в угол. Лучше бы он остался в зале - там хотя бы было на что отвлечься. Здесь же... Он осмотрел картину, пытаясь угадать время и художника, но не преуспел. Ясно было лишь, что абстрактное полотно создавали уже в двадцатом веке. Может, и в начале двадцать первого - запах краски был иным, чем в портретной галерее замка, но насколько он меняется со временем, Фёрстнер не имел ни малейшего понятия.
   В коридоре кто-то прошёл, дверь открылась и впустила Штефана.
   - Я видел, как официант увёл тебя сюда, - сообщил он. - Побуду с тобой.
   Даниэль кивнул, решив не уточнять, по своей инициативе Штефан это делает, или по приказу Ральфа. В любом случае, он был благодарен. Ланг взял меню и полистал его.
   - Заказать тебе чего-нибудь?
   - Нет, мне не хочется.
   - Ну а я закажу, - Штефан нажал на кнопку звонка на столе, и всё тот же официант объявился мгновенно: - "Красную розу".
   Даниэль взял меню из его рук - голода он действительно не чувствовал, хотя сегодня почти не ел - так, сделал несколько глотков. Однако любопытство взяло верх, и он с интересом пролистал плотные страницы. Большую часть меню составляли разнообразные коктейли на основе крови, но были и супы, и даже мороженое. Оказывается, вампиры могли питаться достаточно разнообразно, а не только просто сосать кровь.
   - Но лучше знать меру, - сказал Штефан, когда Даниэль поделился с ним этим соображением. - Если постоянно что-то добавлять, то и заболеть можно. Так что это развлечение не на каждый день, чистую кровь ничего не заменит.
   Ему принесли бокал с соломинкой, и некоторое время Штефан молча и сосредоточенно смаковал напиток.
   - Кто будет меня судить? - нарушил молчание Даниэль. - Уже известно?
   Ральф рассказывал ему о процедуре, так что он знал, что ни сам Штейман, ни Андронеску, выступивший обвинителем, судьями быть не могут. Хозяин дома, где проходит суд, от участия тоже устраняется. В остальном судьи выбираются по жребию из числа оставшихся двенадцати глав Кланов, перед самым судом, чтобы исключить соблазн повлиять на них заранее.
   - Когда я ушёл, как раз собирались начать жеребьёвку. Как выйдем - увидим, я тебе их назову.
   Они снова замолчали. Даниэль нервно поправил запонку.
   - Кто придумал надевать эти дурацкие смокинги?
   - Люди, - хмыкнул Штефан. - А за ними и мы. Мы, вампиры, народ консервативный. Лет пятьдесят назад могли бы и фрак напялить.
   - Кошмар какой.
   - Вот-вот. Так что будь благодарен судьбе за смокинг.
   Официант явился ещё минут через пять - как раз когда Ланг прикончил свой коктейль, а Даниэль закончил детально рассматривать вазы и содержимое каминной полки - и поманил их за собой. За время их отсутствия обстановка в зале изменилась. Большинство гостей отошли и устроились в нишах или за сдвинутыми столиками. Но пять столов вытащили на середину, и за каждым из них сидело по вампиру. Штефан придержал Даниэля за локоть.
   - Слева направо, - шепнул он, - Рул де Вилде, Аннес Эйнарссон, Милан Гочев, Мари-Доминик Дюпон и Альберт де Конинг.
   Даниэль благодарно кивнул, хотя имена глав Кланов ему пока ещё мало о чём говорили. Штефан отступил вправо, туда, где у выдвинутых столиков стоял Ральф. Михаил Андронеску стоял слева, а между ними, лицом к судьям, расположился тот, кого Ральф называл Домиником. Вот теперь Даниэль вспомнил, что Грета про него рассказывала - Доминик Куинн, Паук, хозяин заведения. Сама она, кстати, тоже была здесь, стояла за спиной Андронеску, и их с Ральфом лица соперничали в бесстрастности. Больше Даниэлю никто ничего не сказал, и он, поколебавшись, тоже решил подойти к Ральфу, встав чуть в стороне.
   - Итак, - звучным голосом начал Куинн, обращаясь к судьям, - мы собрались здесь, чтобы выслушать обвинения, оправдания и решить, на чьей стороне правда. Обе стороны вам известны, так же известны и обвинения, но у обвиняющей стороны будет возможность повторить их, либо от них отказаться. Но сперва, как знак того, что Михаил Андронеску не питает вражды к Ральфу Штейману, его птенцу и его Клану, но ищет лишь справедливости, они с Ральфом Штейманом разопьют мирную жертву. Жертва готова?
   Андронеску обернулся к Грете и кивнул. Та неторопливо обошла столики и направилась к закрытой двери в дальней стене. Все ждали в молчании, и Даниэль, бесцельно оглядывавший помещение, обратил внимание, что у выхода на улицу стоят два мрачного вида парня весьма массивного телосложения. Видно, чтобы отбить у подсудимого охоту бежать. В зал вернулась Грета, и Даниэль отбросил лишние мысли подальше. Как бы там ни было, а на вампирском суде он был первый раз и, несмотря ни на что, ему было интересно.
   Грета вела за руку совсем юную девушку в длинном голубом платье, с русой косой, перекинутой через плечо. Судя по заплетающейся походке и бессмысленной улыбке на лице, девушка была смертельно пьяна. Вот они подошли поближе, и Даниэль подавил желание отшатнуться - в нос шибанул запах дорогих, но уж очень крепких духов. Не он один его почуял - вампиры зашевелились, морщась, и женщина-судья, Дюпон, помахала ладонью перед лицом.
   - Что это? - недовольным шёпотом поинтересовался Андронеску, зажимая ноздри. - Прикажешь нам пить из этой цветочной клумбы?
   - Прости, не доглядела, - Грета развела руками. - Я велела ей брызнуть совсем немножко, чтобы перебить запах спиртного, но, кажется, она вылила на себя полфлакона.
   - Это всего несколько глотков, Михаил, - спокойно и чуть насмешливо произнёс Ральф. - Юные птенцы нередко совершают ошибки, нам ли не знать.
   - Видимо, я должен утешиться мыслью, что мои птенцы по крайней мере от меня не бегают, - Андронеску смерил Грету ещё одним убийственным взглядом. - Что ж, приступим.
   Он крепко взял девушку за локоть, сделал с ней пару шагов к вышедшему навстречу Ральфу, после чего развернул жертву к себе. Потянул за основание косы, заставляя её откинуть голову, наклонился и, поморщившись, укусил её за шею. Девушка молча дёрнулась, продолжая всё так же бессмысленно улыбаться. Даниэль перевёл взгляд на Ральфа. Тот смотрел не на соперника, а на Грету, и его тонкие ноздри подрагивали, словно он старательно принюхивался к повисшему в воздухе густому амбре.
   Андронеску припал к шее девушки, глотая кровь аккуратно, так, что не проливалось ни капли. Интересно, подумал, Даниэль, скольких нужно убить, чтобы не набрасываться на жертву с рычанием и раздиранием плоти? Ральф, утешая его после последней неудачи, сказал, что этому учатся быстро... Додумать мысль до конца Даниэль не успел. Михаил как-то странно покачнулся вместе со своей жертвой, потом вдруг резко оттолкнул её с такой силой, что девушка отлетела на несколько шагов и упала на пол сломанной куклой. А Андронеску схватился за горло, с хрипом втянув в себя воздух, и рухнул на пол, выгибаясь в судорогах и царапая пол скрюченными пальцами.
   - Михаил?! - тот самый чернявый красавчик, что сопровождал Грету до начала суда, кинулся к нему, упал рядом с ним на колени и прижал плечи Андронеску к полу. - Помогите ему!
   Грета обежала их и наклонилась к своему Мастеру с другой стороны. Куинн тоже шагнул к упавшему, двое из судей поднялись из-за своих столиков, многие вампиры начали подходить поближе. Однако судороги вскоре начали стихать. Ногти Андронеску оставили ещё одну царапину на паркете, после чего рука обмякла. Куинн покачал головой и отступил, продолжая разглядывать лежащего. Грета медленно выпрямилась, чернявый, беззвучно шевеля губами, провёл по лицу Михаила рукой и сел на пол. Даниэль невольно шагнул вперёд, к застывшему Ральфу. Отсюда ему было видно лицо Андронеску, и Фёрстнер поразился, насколько оно изменилось за эти несколько секунд. Казалось, что из-под кожи исчезла вся плоть, оставив только кости. Закрытые глаза запали, верхняя губа задралась, обнажив зубы и один клык. Теперь верилось, что этот человек мёртв уже не первый год, а то и не первое столетие.
  
   16.
  
   - Он умер? - в наступившей тишине вопрос Даниэля прозвучал неожиданно громко. Ральф молча кивнул, не отрывая глаз от трупа.
   Грета судорожно вздохнула, прижала обе руки ко рту - и завыла сквозь сложенные ладони. Упала на колени и согнулась, уткнувшись лбом в грудь мёртвого Мастера. Стеклянная тишина разбилась, вампиры вокруг, словно проснувшись, зашаркали, кто-то выдохнул, кто-то что-то спросил. Чернявый с перекошенным лицом перевёл взгляд на воющую женщину - и его лицо перекосилось ещё больше.
   - Ах ты сука!! - он схватил её и опрокинул на спину, вцепившись ей в горло.
   - Оставь её в покое! - Ральф кинулся к ним и попытался оторвать разъярённого вампира от его жертвы, но чернявый оттолкнул его с неожиданной силой. Ральф чуть не упал, Штефан подхватил его за плечо, но тут вмешался хозяин заведения. Он с лёгкостью оттащил бешено сопротивляющегося чернявого в сторону и встряхнул его, как котёнка:
   - Остынь!
   - Это она! Это она его убила! Дайте мне...
   - Остынь, я сказал!!! - рявкнул Паук так, что у Даниэля заложило уши. И не у него одного - и все остальные на мгновение словно присели. Это подействовало - чернявый затих, сверля Грету ненавидящим взглядом. Та продолжала валяться на полу, содрогаясь в рыданиях. А Куинн подошёл к лежащей в стороне окровавленной девушке в голубом платье, опустился перед ней на колени и тщательно обнюхал. Казалось, все затаили дыхание. Наконец Паук выпрямился.
   - Абсент, - громко объявил он, глядя почему-то на Ральфа.
   - Абсент? - переспросила женщина-судья. - Где она взяла абсент?
   Куинн продолжал сверлить Ральфа пристальным взглядом. Секунда, другая - и Ральф едва заметно кивнул. Едва ли это заметил кто-то, кроме Даниэля - все глаза были прикованы к Доминику.
   - Вообще-то я его держу, - Паук повернулся к судье.
   - Зачем?!
   - Как яд, - Паук пожал плечами. - Помнится, в прошлый раз, когда казнили с сохранением тела, использовали вермут, но зрелище, согласитесь, было неэстетичное. Я подумал, что абсент будет быстрее, и с тех пор держу у себя бутылку. А вот каким образом он попал в число напитков, предложенных жертве - это я выясню.
   Его взгляд устремился в угол, где стоял давешний официант. Тот съёжился, втянув голову в плечи, и пробормотал:
   - Но... но вы же сами сказали - лучшее...
   - Болван, - ласково произнёс Куинн. - Лучшее - это то, что в погребе, а не то, что в сейфе. В следующий раз ты мне его, видимо, в бокал подмешаешь. Ладно, с тобой я позже разберусь.
   Он отвернулся. Официант попятился ещё глубже в свой угол, но совсем не ушёл - не осмелился, должно быть.
   - Полагаю, мы всё выяснили, - Паук повернулся к судьям.
   - Ну нет! - громко произнёс чернявый. Он уже успел подняться на ноги, и теперь его указующий перс упёрся в Грету. - Может, бутылка и попала в бар по ошибке, но подсунула её жертве она! А потом ещё и духами облила, чтобы Михаил не понял, что пьёт!
   - Пьетро, скажи-ка мне, а ты бы стал травить своего Мастера?
   - В самом деле, Пьетро, - поддержала Куинна судья. - Думать, будто птенец мог сознательно поднять на Мастера руку - это уж слишком. Такого за всю историю не случалось ни разу.
   - Всё когда-нибудь бывает впервые, - отступать Пьетро явно не собирался. - Она была влюблена в Штеймана как кошка, Михаил сам говорил, что из-за этого могут быть проблемы. Вот и...
   - Да брось, - Паук махнул рукой. - Все мы при жизни имели какие-то привязанности, но после обращения они отходят на второй план. А потом и вовсе исчезают.
   - Полагаю, - добавила судья, - когда эта девушка придёт в себя, она сможет нам всё объяснить. Не так ли, дорогая? - она вышла из-за столика и наклонилась над Гретой. - Ну давай, же, вставай. Я понимаю, что тебе тяжело, милая, но соберись...
   Поднятая на ноги и усаженная на стул Грета продолжала судорожно всхлипывать, но всё же сумела выдавить, что привела Айке в бильярдную комнату, как ей и было приказано, и сказала, что та должна выпить какой-нибудь из выставленных там графинов целиком... А потом побрызгать на себя духами... Она, Грета и не думала, что там будет что-то настолько крепкое... А потом её позвал Пьетро Кавальери и Грета ушла с ним, а когда вернулась, то Айке уже благоухала, что твоя клумба...
   - Ты действительно отозвал её от жертвы? - судья повернулась к Пьетро. Тот сжал побелевшие губы, но кивнул. Грета икнула, уткнулась лицом в ладони и невнятно пробормотала, что она бы никогда-никогда... И если бы только знала... После чего снова разрыдалась.
   Паук вновь нашёл взглядом официанта, шевельнул бровью - и официант исчез, чтобы тут же вернуться со стаканом простой воды на подносе. Стакан вручили Грете и чуть ли не силой заставили выпить.
   - Ты же видишь, в каком она состоянии, - укоризненно сказала Пьетро судья. - Полагаю, всё ясно. Жертва самостоятельно выбрала абсент, оказавшийся там из-за халатности птенца Куинна, и потом, будучи пьяной, не смогла отмерить порцию духов, вот и всё.
   - Халатности птенца, - истекающим ядом голосом повторил Кавальери. - Доминик, когда это твои служащие в последний раз проявляли халатность?
   - Ты что же, обвиняешь моего птенца в сговоре с Хайнце? - Куинн поднял бровь. - Мои служащие, конечно, проявляют халатность реже, чем другие, но они не автоматы. У всех случаются ошибки, просто до сих пор они не имели таких фатальных последствий.
   Ноздри Кавальери раздулись, и Даниэлю показалось, что сейчас вампир полезет в драку. Или сделает ещё что-нибудь столь же решительное. Но вместо этого он повернулся к Грете:
   - Поднимайся! Мы уходим.
   - С какой это стати? - поинтересовался Ральф.
   - Что "с какой стати"? Уходим?
   - Нет, с какой стати ты ей приказываешь?
   - Ты, кажется, опять забыл, что ты не её Мастер и никогда им не будешь.
   - Так же, как и ты, - парировал Ральф.
   - Я - старший из птенцов Михаила! А потому я теперь глава Клана.
   - Пока ещё нет. Вероятно, ты им станешь в самом ближайшем будущем, но ты ещё не признанный глава. Но даже когда тебя признают, те из Клана, кто не являются твоими птенцами, имеют право его покинуть и найти себе новый Клан. Так что Грета не обязана идти с тобой, если она не хочет. Ты ведь не хочешь? - Ральф повернулся к Грете, и та молча покачала головой.
   - Не вмешивайся не в своё дело, Штейман! - Кавальери шагнул вперёд, его глаза опасно сузились.
   - И в самом деле, - сказал один из мужчин-судей. - Традиция предусматривает, что все члены Клана дожидаются утверждения главы, а присягать ему или нет, решается на общем собрании.
   - Я помню традиции, - Ральф повернулся к нему, - но я сильно сомневаюсь в беспристрастности Кавальери. Он может выместить на Грете Хайнце злобу, когда она окажется в его власти.
   - А я сомневаюсь в беспристрастности Штеймана, - сказал Кавальери. - Он может просто спрятать свою драгоценную Грету и объявить её сбежавшей или погибшей. Если кто-то в чём-то сомневается, то могу дать слово, что до суда она доживёт.
   Судья задумчиво кивнул. Ральф открыл было рот, но ничего не произнёс, а повернулся к Доминику Куинну.
   - Предлагаю сделать так, - тут же сказал тот. - Оставьте Хайнце у меня. Я присмотрю, чтобы она никуда не делась, и тоже даю слово, что она предстанет перед судом, если ты, Пьетро, захочешь её обвинить. Но до тех пор она будет в целости и сохранности.
   Судьи переглянулись и вновь один за другим согласно кивнули. Ральф тоже кивнул. Кавальери обвёл их взглядом, от которого все только что не задымились, после чего развернулся на каблуках и быстро пошёл к выходу.
   Собрание загудело, вампиры тоже явно готовились отбыть. Ральф о чём-то заговорил с Домиником, то и дело отвлекавшимся на то, чтобы попрощаться с уходящими. Даниэль, чувствуя себя всеми забытым и ненужным, отступил к стене, молча наблюдая, как пустеет зал. Откуда-то появились ещё двое официантов и принялись собирать оставшуюся посуду и наводить порядок. Тело подняли и куда-то унесли.
   Они ушли последними. Ральф думал о чём-то своём, Штефан тоже помалкивал, и Даниэль решился заговорить, только когда они с Мастером сели в машину.
   - Так суд будет, или нет?
   - Над тобой? - рассеянно отозвался Ральф. - Возможно, что и нет. Главный обвинитель, сам видишь, скончался. А у Пьетро теперь других забот хватает. Но если он и решит продолжить дело, тебе нечего бояться. У меня есть доказательства твоей невиновности по крайней мере в одном из случаев, и едва ли суд теперь будет настаивать на большем.
   - Почему?
   - Потому что основной мишенью был не ты, а я. Точнее, моя корпорация. Но теперь обстоятельства изменились, а сам по себе ты мало кого интересуешь.
   Даниэль молча кивнул. Для его самолюбия это прозвучало несколько болезненно, но он понимал, что Ральф прав.
   - Куда больше у меня душа за Грету болит, - мрачно признался тот. - Кавальери просто так не уймётся. Он обязательно попытается её осудить, а не выйдет, так отомстить.
   - Но, кажется, все пришли к выводу, что это был несчастный случай.
   - Все, но только не он.
   - А он прав? - не удержался Даниэль.
   Ральф смерил его пристальным взглядом, и Даниэль приготовился услышать, что это не его дело. Однако Штейман только вздохнул и покачал головой.
   - Думаю, что да, - сказал он.
   - Тогда она великолепная актриса. Так рыдала...
   - Да нет, Даниэль, в том-то и дело, что она не играла, - теперь голос Ральфа прозвучал грустно. - Потерять Мастера - это всегда тяжело, а уж знать, что ты приложил к этому руку... Да, Грета решилась на такое, чего я никак от неё не ожидал, но как она это переживёт, ещё неизвестно. Может, и не переживёт.
   - А что с ней будет?
   - Не знаю. Сойдёт с ума. Наложит на себя руки. Скатится в депрессию. Я ещё и потому за неё тревожусь. Ну, вот представь себе, что ты попытался убить меня.
   Даниэль попытался - и был вынужден признать, что обычно живое воображение ему отказывает. Это было... дико. Невозможно. Всё равно, что представить себе, как убиваешь собственную мать. Нет, бывают и такие отморозки, но Даниэль явно не из их числа.
   М-да, а что же тогда творится на душе у Греты? И что творилось раньше, когда она планировала это убийство? Даниэль и раньше её не особо любил, но теперь понял, что начинает её бояться. Её привязанность к Ральфу, если она и была причиной, должна носить поистине фанатичный характер, но после подобного для неё уже не должно остаться ничего святого.
   Он покосился на Ральфа и решил не делиться с ним своими соображениями. Так, в молчании, они и доехали до башни, которую Даниэль уже начал воспринимать, как свой новый дом.
  
   17.
  
   Когда начальство велело подготовить передачу дела о тройном убийстве другому следователю, Петра не удивилась и тем более ни капли не огорчилась. Всё равно следствие явно шло в тупик. Все возможные свидетели были уже опрошены, но пока не появилось даже предварительной версии происшедшего. Конечно, свет на убийства могли ещё пролить разнообразные экспертизы, но Петра сильно сомневалась, что они дадут что-то новое. А если даже и дадут... Она не удивится, если никакого дальнейшего расследования не будет вовсе, и дело просто тихо заглохнет. Даже родственники жертв на этот раз проявляли странную сдержанность и не требовали, как это нередко бывает, вынуть и подать им убийцу на блюдечке. Даже журналисты после первого взрыва и требования пресс-конференций успели остыть и переключиться на случившуюся на другом конце страны забастовку железнодорожников. Складывалось впечатление, что о происшедшем все дружно решили забыть.
   Что ж, давно прошли те времена, когда любое нераскрытое преступление казалось Петре вызовом и ужасной несправедливостью. Вернее, не то чтобы прошли, но она привыкла. Просто ещё немного к тому грузу, который она уже устала тянуть. Пусть теперь об этом у кого-то другого голова болит.
   Тем более, что результаты по образцам тканей, извлечённых из-под ногтей жертвы, теперь лежали в её домашнем сейфе. Женщина и сама не знала, почему она так поступила. Просто показалось в какой-то момент важным сохранить часть улик, хотя зачем? Надо будет выкинуть их к чёртовой матери.
   Ездить с работы и на работу Петра предпочитала на метро - в час пик на центральных улицах образовывались пробки, и метро оказывалось банально быстрее, не спасали даже проложенные в начале прошлого века проспекты. Вот и сейчас узкую, по-средневековому извилистую улицу, на которой стояло полицейское управление, сплошь забили машины.
   По тротуару тек людской поток - было уже темно, но жизнь в городе ещё кипела. Эйкендорф славился своими ночными клубами и круглосуточными ресторанами и магазинами. Правда, обслуживали они в основном туристов. Разглядывая прохожих, Петра праздно гадала, кто из них местный, а кто турист. Хотя вот про эту компанию, громко разговаривающую на незнакомом языке, и гадать не надо. Женщина с коляской наверняка местная. А вон тот высоченный парень, неуверенно оглядывающийся по сторонам...
   Парень тем временем остановил женщину с коляской и что-то у неё спросил. Наверное, дорогу, потому что та повернулась и показала рукой вдоль улицы. Мужчина внимательно выслушал объяснения, кивнул, поблагодарил и двинулся Петре навстречу. Когда он прошёл мимо, она остановилась и невольно посмотрела ему вслед. Пожалуй, его можно было назвать красивым, хотя лицо, если приглядеться, простовато - широкое, с крупными чертами, нос не то чтобы картошкой, но и до благородной прямизны античных статуй ему далеко. Зато фигура - загляденье. Выше Петры на голову, широкоплечий, но не грузный, и двигается легко.
   Человек шёл по улице, сунув руки в карманы куртки, и Петра, чувствуя себя девочкой-подростком, впервые обратившей внимание на красивого парня, двинулась следом. Есть свои преимущества в том, чтобы жить одной - можно иногда просто взять и задержаться, не изобретая для этого никаких предлогов и не заставляя никого волноваться. Вслед за парнем она свернула в Мельничный переулок, пересекла его и вышла к площади Фонтанов. Здесь пришлось ускорить шаг и подойти к нему почти вплотную - она едва не опоздала на светофор. Светофоров на площади было натыкано больше десятка - в неё вливались несколько улиц, машины ехали в разных направлениях, и переходить открытое пространство приходилось в несколько приёмов.
   Фонтаны включали до самой зимы, но сейчас из-за позднего времени они уже не работали. Желающим полюбоваться на них в темноте и с подсветкой нужно было приходить летом. Идущий впереди мужчина вновь приостановился, вертя головой, и уверенно направился к Новым Воротам - пешеходной улице, скопищу тех самых магазинов, ресторанов, баров и прочих увеселительных заведений. Здесь всегда было людно, особенно по выходным, но и в будний вечер, как сейчас, толпа казалась внушительной, и Петра, опасаясь карманников, передвинула сумку вперёд, под руку.
   Когда-то здесь действительно проходила городская стена, и несколько её кусков ещё сохранились, в том числе и пресловутые ворота, давшие название улице. Человек, за которым следовала Петра, вошёл под арку и остановился у стены, задумчиво глядя в землю. Петра подошла поближе. Человек стоял как раз над тем самым местом, где нашли одно из тел. Нарисованный мелом силуэт уже стёрся с асфальта, но она достаточно хорошо помнила его расположение.
   Люди шли мимо, никто не обращал на них внимания. Петра стояла, неловко переминаясь с ноги на ногу. Человек отвёл взгляд от асфальта, огляделся, потом посмотрел прямо на неё. Видимо, он понял, что она здесь уже некоторое время, и на его лице появилось вопросительное выражение.
   - Знаете, здесь нашли труп женщины, - Петра подошла поближе. - Как раз там, где вы стоите.
   - Знаю, - кивнул мужчина. - Я видел фотографии в прессе.
   Они помолчали.
   - Тогда вы выбрали довольно странное место для экскурсии, - наконец сказала Винклер.
   - А может, - он улыбнулся, - я преступник, которого тянет на место преступления? Не боитесь ко мне подходить?
   - Здесь слишком многолюдно для нового преступления.
   - Это верно.
   - И тянуть вас тогда должно совсем в другое место. Ту женщину убили не здесь. Здесь бросили тело.
   - А-а... - протянул парень. - А я-то удивлялся...
   - После полуночи людей здесь станет меньше, - уверила его Петра. - Если действовать быстро, то, при маломальском везении, труп вполне можно перенести.
   - А зачем?
   - Вот и я гадала - зачем? Зачем убивать в укромном уголке, а труп бросать на виду? И с остальными телами так же было.
   - Я вижу, что вы хорошо осведомлены, - заметил парень.
   - А я следователь, который ведёт это дело, - Петра улыбнулась, чувствуя удивительную лёгкость. - Точнее, вела.
   - Правда? - он рассмеялся. - Надо же, какое совпадение. Я как раз шёл сюда, чтобы посмотреть на место преступления, и вот мне попадается человек, способный рассказать о нём в подробностях.
   - Ну, вообще-то, разглашение деталей следствия не приветствуется...
   - Но хоть что-то вы можете сказать?
   - А зачем вам, если не секрет?
   - Я писатель. Мне для моей работы порой требуется интересоваться самыми неожиданными вещами.
   Петра наклонила голову к плечу, оценивающе глядя на него. Иногда убийц действительно тянет на место преступления, и они испытывают болезненное любопытство к ходу следствия.
   - Вы приезжий?
   - Ну, в общем, да. А что?
   - Тогда вы точно не убийца.
   - Почему вы так решили?
   - Он, или они, хорошо знают город.
   - А может, я солгал?
   - И дорогу спрашивали для отвода глаз?
   - Хм... А вы, я смотрю, давно за мной следите.
   Петра почувствовала, как полыхнули щёки, но заставила себя с улыбкой развести руками. Он тоже улыбнулся.
   - У вас этот вечер свободен?
   - Да, - кивнула она.
   - Тогда, быть может, немного прогуляемся и поговорим заодно? Кстати, я Даниэль.
   - Петра.
   Он снова улыбнулся - скупо, не разжимая губ. Потом подставил локоть, и она с готовностью за него ухватилась. Они двинулись обратно, обходя площадь по периметру.
   - Так вы говорите, что вели это дело? Но больше не ведёте.
   - Нет, передала его другому следователю. Большая нагрузка, знаете ли... А вы, значит, писатель?
   - Угу.
   - И что вы пишете?
   - В основном мистику. Читаете?
   - Не-а.
   - Ну да, полагаю, вам и на работе ужасов хватает...
   Петра пожала плечами.
   - Кстати, вы голодны? - спохватился Даниэль.
   - Ну, если честно, да.
   - Тогда давайте зайдём куда-нибудь.
   - Тут недалеко есть симпатичный подвальчик, - тут же предложила Петра.
   - Тогда ведите.
   Потолок в подвальчике был низким, и, хотя Даниэль не касался его головой, но всё равно как-то сгорбился, видимо, его давило психологически. Детектив заказала себе мясо по-французски, Даниэль же ограничился бокалом вина, объяснив, что недавно ел. Первая неловкость быстро прошла, и через какое-то время они уже болтали, как хорошие знакомые. Хотя больше говорила Петра. Даниэль оказался прекрасным слушателем, внимательным и доброжелательным. Скоро Винклер поймала себя на том, что говорит уже не столько о заинтересовавшем его деле, сколько о своей работе вообще, ну и о себе самой в частности.
   - А вы в Эйкендорфе надолго? - спросила она, оборвав рассказ о последней свадьбе своей матери. А то как-то неловко получается - что это она всё о себе да о себе.
   Даниэль замялся.
   - Честно говоря, я и сам не знаю, - признался он. - Скорее всего, я здесь поселюсь, но пока ещё ничего не решил.
   - Если хотите, я могу подсказать, где можно снять или купить квартиру не очень дорого, - предложила Петра.
   - Спасибо, - Даниэль вежливо кивнул. - Если мне понадобится что-нибудь подходящее, я обязательно к вам обращусь.
   Ну да, других помощников у него не найдётся, конечно. И вообще, зачем ему дешёвое жильё, у него, небось, гонорары - не чета её зарплате. Вон, какая куртка, да и часы не самой дешёвой марки. Чувствуя себя навязавшейся дурочкой, Петра быстро допила то, что было в её бокале и начала прощаться. Даниэль спросил, не проводить ли её, но она отказалась, и, только выйдя на улицу и отойдя от ресторана, сообразила, что даже не спросила номера его телефона.
   Впрочем, он и сам у неё телефона не спросил. Не будем тешить себя иллюзиями, у такого парня, к тому же отнюдь не бедного, наверняка уже кто-то есть. И это не потрёпанная жизнью детективщица-неудачница, а модельная цыпочка на десяток лет её моложе. А удел таких, как Петра - пустая квартира, монотонная жизнь и беспокойные сны.
  
   - Как прошла прогулка? - поинтересовался Ральф, не отрываясь от компьютера. Даниэль про себя отметил, что Мастер стал выглядеть заметно лучше, чем раньше, и мысленно этому порадовался. Видимо, как он не беспокоился за Грету, ожидание нового суда всё же не было таким выматывающим, как раньше.
   - Да так... Посетил места, где нашли тех убитых, которых пытались приписать мне.
   - Зачем?
   - Не знаю. Просто я почему-то не могу перестать о них думать. О тех, кого я убил - не думаю, а об этих бедолагах...
   - Это пройдёт, - успокоил Ральф. - Первое время действительно всякие дурацкие мысли одолевают. Потом привыкаешь, и всё проходит. И, кстати, о бедолагах - завтра мы с тобой сходим на охоту. До сих пор тебе еду только приводили, пора тебе учиться добывать её самостоятельно. Это не так уж трудно, а когда научишься контролировать людей, станет ещё проще, но есть тонкости, которые необходимо знать.
   - Ты вроде говорил, что хочешь найти мне донора.
   - Одно другому не мешает.
   Даниэль кивнул и кинул куртку на спинку кресла. Став вампиром, он стал куда менее чувствителен к теплу и холоду, но носить в помещении уличную одежду всё равно было неправильно.
   - А когда я научусь контролировать людей?
   - У всех по-разному, но хотя бы пара лет должна пройти. Сперва ты сможешь чувствовать, что у них на душе, потом научишься вмешиваться в их чувства и мысли. Но сперва, скорее всего, у тебя установится связь с птицами. Тебе ведь Грета говорила, что все вампиры имеют связь с каким-то видом животных? В нашем с тобой случае это вороны.
   Даниэль кивнул. Его мысли приняли другой оборот.
   - Знаешь, я тут познакомился с детективом, которая вела эти дела об убийствах...
   - С детективом Винклер? - Ральф оторвался от монитора и откинулся на спинку стула.
   - Ты её знаешь?
   - Разумеется. У кого, по-твоему, я добывал доказательства твоей невиновности? Так ты её тоже разыскал?
   - Я не разыскивал. Случайно встретились.
   - Вот как? - брови Ральфа приподнялись. - Забавное совпадение.
   - Я тоже так подумал. Она рассказала мне о расследовании... Это вы, что ли, его прикрываете? Чтоб ни родственники, ни газеты даже не любопытствовали - в такое трудно поверить.
   - У тех, кто управляет людской памятью, много возможностей, - Ральф пожал плечами.
   - Тогда почему намекнуть людям на существование вампиров - такое преступление? Если, как выясняется, всё легко утрясти?
   - Ну, начнём с того, что "можно утрясти" и "легко утрясти" - далеко не одно и то же. Ты хоть представляешь, сколько людей моим и Паука подчинённым пришлось навестить? Сколько внушений произвести?
   - А Паук в этом тоже участвовал?
   - Конечно, Эйкендорф - и его территория, а значит разгребать здешние происшествия его прямая обязанность. Это во-первых, а во-вторых - какую бы власть мы ни имели над людьми, она не абсолютна. Любое внушение может дать осечку: человек, которому приказано забыть, вспомнит, тот, кого подчинили - взбунтуется. И чем выше личная заинтересованность, тем выше вероятность осечки. А в-третьих... Информация-то всё равно накапливается. Вспомни, сколько успела собрать покойная фрау Кауфман. А ведь она была сугубой дилетанткой. Что будет, если копать начнут профессионалы? Следы всё равно остаются, и кто-то может задаться вопросом, а почему это тройное убийство вдруг оказалось закрыто, и что это за интересные следы были найдены у одного из трупов на шее. Мы не можем контролировать всё и всех; да, документы будут уничтожены, но нет никакой гарантии, что однажды не всплывёт какая-нибудь копия. Даже частное лицо, задавшееся целью начать охоту на вампиров, может причинить нам немалый ущерб, учитывая, насколько мы беспомощны днём.
   - Я понял, - кивнул Даниэль.
   - Вот и отлично.
  
   18.
  
   - Привет, Петрихен! - дежурный за стеклом махнул рукой.
   - Привет, Альфред! - Петра ответила тем же. Альфред ей нравился, и первое время, после того, как он перевёлся в их управление, ей казалось, что симпатия может перерасти во что-то большее. Она даже была готова поступиться своими принципами и завести роман на работе. Увы, оказалось, что он уже давно и прочно женат. И, кажется, вполне счастлив в браке. С Петрой он любил иногда поболтать за чашкой кофе, но не более того.
   - На обед? Может, подождёшь пять минут, и сходим вместе?
   - Давай, - легко согласилась Петра.
   Чтобы не ждать в общем холле, она зашла за загородку. Там было намусорено, и ей сразу захотелось взять щётку и привести помещение в порядок. Рядком стояли банки из-под колы и пива, пустые бутылки от воды и две грязные кружки. Тут же лежала обложкой вверх раскрытая книга в чёрном глянцевом переплёте с женским лицом на передней крышке. С лица стекало что-то вроде расплавленного серебристого металла, а на заднем фоне возвышались высовывающиеся из облаков, а может просто из тумана утёсы. Очередной триллер - Альфред на памяти Петры ничего иного и не читал.
   Зазвонил телефон, дежурный ответил, но разговор быстро закончился. Мимо ходили коллеги, иногда кивая на ходу, однажды прошла женщина, назвавшаяся свидетельницей и уточнившая, в каком кабинете сидит вызвавший её следователь. Наконец пришёл отлучавшийся напарник Альфреда, и полицейские двинулись к выходу. Альфред сунул книгу подмышку, и перед Петрой мелькнули большие буквы на обложке: "Даниэль Фёрстнер. Утёс безумия".
   Петра моргнула. Потом присмотрелась повнимательнее. Нет, знакомое имя ей не померещилось. Она не знала фамилии своего вчерашнего знакомого, но много ли современных писателей носят имя Даниэль?
   - Можно взглянуть?
   Альфред без возражений отдал книгу.
   - Здоровская вещь, - сказал он. - Я пока только половину прочёл, но прям каждый раз отрываться жаль.
   Петра кивнула и перевернула том. На задней обложке был помещён маленький портрет автора и краткая биографическая справка. Человек на снимке улыбался во весь рот и был подстрижен довольно коротко, но сомнений не было - именно его она вчера и видела.
   В забегаловке, пока они оба ждали бизнес-ланч, Петра пролистала первые страницы. Книга повествовала о молодом человеке, который вдруг открыл, что его недавно умерший дед, всю жизнь боявшийся преследовавших его чудовищ, был прав, а сам он, высмеивая суеверия старика, ошибался. После смерти деда чудовища переключились на героя, и вскоре стало ясно, что преследуют они его не просто так, а с какой-то целью. Написано было довольно жёстко, но появившийся на пятой странице распотрошённый труп не пугал тошнотворностью описания, как в иных книгах подобного жанра. Писатель, избегая подробностей, ограничился изложением чувств и мыслей напуганного героя.
   - Эй, я сам ещё не дочитал! - Альфред бесцеремонно выдернул том из её рук. - И вообще ешь давай, нам уже принесли.
   - Но там правда интересно, - Петра взялась за ложку. - Я как-то даже об этом писателе до сих пор и не слышала. Хотя фамилия запоминающаяся.
   - А он, между прочим, отлично пишет. Знаешь, забавно...
   - Что?
   - Сегодня утром мне звонили насчёт Даниэля Фёрстнера, узнавали, нет ли у нас чего-нибудь на него. Я решил, что это про тёзку, а теперь думаю - а вдруг и в самом деле про того самого Фёрстнера.
   - А кто звонил?
   Альфред пожал плечами:
   - Назвался братом. Ищу, мол, говорит. Я спрашиваю - что, заявление о пропаже подавать будете? А он такой - да нет, хочу знать, не попал ли мой брат в какие-нибудь неприятности. Ну, я Фёрстнера по базе пробил - нет, говорю, ничего на него не числится.
   - А у этого, - Петра кивнула на книгу, - есть брат?
   - Понятия не имею.
   Женщина помолчала, сосредоточенно пережёвывая сэндвич с курицей.
   - А можешь ещё разок пробить Фёрстнера для меня? Любое упоминание?
   - А зачем тебе?
   Петра замялась. Она и сама не знала - зачем. Просто как-то всё складывалось одно к одному. Вчера она встретила, оказывается, известного писателя, который интересовался убийствами. Ладно, само по себе это ещё ни о чём не говорит, может, он материал на новую книгу собирает. Но вот сегодня звонит его брат и интересуется, нет ли у Фёрстнера неприятностей с законом. Что ему мешает справиться у самого Даниэля - вопрос открытый.
   Конечно, всё это - не её, Петры, дело. Но она вдруг обнаружила, что всё, что касается Даниэля Фёрстнера, вызывает у неё какое-то нездоровое любопытство. Ей хотелось узнать о нём побольше. Подойти к нему поближе. Эй, а давай ты не будешь лукавить хотя бы сама с собой, подруга. Ты просто влюбилась в красавца-писателя. Другие в актёров влюбляется, а тебя повело на труженика пера. Любовь если не с первого взгляда, то с первого разговора точно.
   - Да есть у меня одно подозрение, проверить надо. Так сделаешь?
   - Без проблем, - Альфред ещё раз пожал плечами. - Подходи вечерком, или завтра после полудня. Идёт?
   - Спасибо. Буду должна.
   - Да что там...
   Оказавшись на своём рабочем месте, Петра первым делом полезла в сеть и набрала в поисковике имя Даниэля Фёрстнера. Оказалось, что в ВИКИ про него есть довольно обширная статья. И брат у него действительно имелся, Пауль Фёрстнер, инженер-конструктор, младше его на три года.
   Вечером Альфред позвонил сам и напомнил об обещании, сказав, что всё готово.
   - Я проверил обоих Фёрстнеров, на всякий случай. О старшем, который писатель, вот уже около месяца ничего не слышно, последнее упоминание - встреча с читателями в Кирхберг. А младший на днях приехал в Эйкендорф и остановился в отеле "Виктория". А так больше ничего на него тоже нет.
   - "Виктория" - это где?
   - Это... - слышно было, как в трубке защёлкали кнопки клавиатуры, - улица Патрициев, 28. В старой части города, короче.
   - Спасибо, Альфред.
   - Всегда пожалуйста.
   Почему бы и нет, думала Петра, выходя из своего кабинета и запирая дверь. Почему бы не поговорить о Даниэле Фёрстнере с Паулем Фёрстнером? Предлог отыскать не трудно. "Вы знаете, ваш брат был замечен рядом с местом преступления (чистая правда, между прочим). Вы не могли бы подтвердить его алиби? Да, я понимаю, что это невозможно, и что ваш брат не похож на убийцу, но и вы поймите, служба... А вы не могли бы связать нас с ним самим? Да, нам точно известно, что он в Эйкендорфе, но адреса он, увы, не оставил..."
   Улица Патрициев была застроена стоявшими вплотную друг к другу трёх-, четырёх- и пятиэтажными домами, с крытыми черепицей острыми крышами. Отели здесь были через два шага на третий, не самые дешёвые, но и далеко не шикарные, как раз для достаточно преуспевающего человека из среднего класса. "Виктория" оказалась как раз в середине улицы. Внутри был выкрашенный белой краской узкий холл с парой фикусов в кадках и красными низкими диванчиками вдоль стен. На одном пристроились двое мужчин в плащах, показавшихся похожими, как близнецы. Один читал газету, второй со скучающим видом рассматривал абстрактную картину на стене. Стойка рецепшен была отделана тёмным деревом, Петра облокотилась на неё рядом со стопкой тонких проспектов отеля. Дабы не затевать долгих дискуссий, она сразу показала удостоверение.
   - Э-э... - похоже, молодой человек за стойкой растерялся. - Чем могу помочь?
   Ответить женщина не успела - за её спиной раздался вежливый голос:
   - Герр Фёрстнер?
   Петра резко обернулась. Нет, только что вошедший в холл с улицы человек не был Даниэлем. И братом его он мог как быть, так и не быть. Да, что-то общее имелось - в разрезе глаз, в линии бровей, как Петра быстро определила намётанным глазом, привыкшем запоминать множество лиц. Но лицо более вытянуто, черты резче, подбородок длинней. Так что если не искать фамильное сходство специально, ничего и не заметишь.
   - Да, - Пауль Фёрстнер установился, с вежливым удивлением гладя на поднявшегося с дивана мужчину.
   - Мы вас ждали, - второй мужчина тоже встал. - Пойдёмте.
   - Куда, простите?
   - С нами, - ласково произнёс второй. - Вы ведь тоже нас ждали, помните?
   - А... - Фёрстнер приоткрыл рот, моргнул. Вид у него стал довольно глупый.
   - Вы нас ждали, и вы хотите с нами пойти, - чётко и раздельно, словно ребёнку, произнёс мужчина. - Так что давайте, шагайте.
   Он подтолкнул Пауля к выходу, и тот действительно шагнул в указанном направлении. Вид у него был несколько обалделый, но он не сопротивлялся и не протестовал, так что никаких поводов для тревоги и вмешательства не было. Все трое вышли из отеля, сквозь стеклянную дверь было видно, как они садятся в подъехавший автомобиль.
   - Так чем я могу вам помочь? - переспросил юноша за стойкой.
   - Уже ничем, - ответила Петра.
  
   "Даниэль, надо поговорить", - высветилось на экране телефона. Смс-ку отправили ещё позавчера днём, но когда Даниэль набирал номер Пауля, женский голос сообщал, что абонент находится вне зоны доступа. Странно, было не так уж и поздно, в ноябре вампиры просыпаются уже после шести часов вечера. Хотя, скорее всего, Пауль просто забыл поставить свой мобильник на подзарядку. Даниэль набрал "Перезвони вечером после семи" и сунул телефон в карман.
   - Готов? - Ральф в смокинге спустился с верхнего этажа, от спален. - Пошли.
   Всё было как в прошлый раз, только теперь они были вдвоём, и Даниэль чувствовал себя куда спокойнее. Уже знакомый маршрут, знакомая дверь, знакомый клуб. На этот раз они прибыли раньше, и вампиры ещё только-только начали собираться. Хозяин не вышел их встречать, и Ральф немедленно исчез, сказав, что ему необходимо переговорить с Куинном. На некоторое время Даниэль оказался предоставлен самому себе.
   - Привет.
   Даниэль оглянулся. К нему подошла обвиняемая собственной персоной. Теперь она была одета не так роскошно, как в прошлый раз - длинное, но простое чёрное платье, волосы связаны в узел, из всех украшений только небольшие серёжки в ушах.
   - Привет. Неплохо выглядишь.
   - Лучше, чем ты в той же ситуации, - Грета криво улыбнулась и подхватила его под локоть. - Как Ральф?
   - Неплохо, хотя за тебя переживает.
   - Я рада. В смысле, рада, что неплохо. Вы с ним говорили обо мне?
   - Почти нет, но я и так вижу. А как ты?
   - Нормально, - Грета дёрнула плечом. - Есть свои преимущества в проживании в "Не последнем приюте" - всегда хватает свежей крови. Сюда собираются доноры со всего Эйкендорфа. Хотя я, прежде чем меня к ним стало можно подпускать, с десяток человек разорвала. А как у тебя с этим дела?
   - Движутся потихоньку, - сдержанно отозвался Даниэль. - Удивляюсь людям, готовым добровольно отдавать свою кровь вампирам.
   - Да, как по мне, позволять из себя сосать и получать от этого удовольствие сродни извращению. Но это их проблемы, а не наши, верно?
   - А они получают от этого удовольствие?
   - Ну, кто-то просто деньги зарабатывает, кто-то будущее бессмертие, но большинство на это подсаживаются, как игроманы на рулетку. Игра с огнём - очень увлекательное занятие. А бывает, что их ещё в детстве подбирают на улицах или в приютах, как Айке, и тогда человек просто не знает ничего другого.
   - Айке?
   - Та донорша, которой отравился Михаил.
   - А кстати, что с ней стало?
   - Не знаю, - Грета пожала плечами. - Её Кавальери забрал, донор-то его. Точнее, была Андронеску, но по наследству перешла к Пьетро, как и все прочее имущество. Едва ли он оставил её в живых после такого, чтобы она служила вечным напоминанием, так что, вероятно, дал протрезветь да и выпил. Да ну её, не хочу больше о ней говорить.
   - Она же свидетель.
   - О, - женщина усмехнулась. - Этот свидетель не скажет ничего такого, что здесь не повторят, поверь мне. Конечно, Пьетро её допросил.
   - Фройляйн Хайнце, - рядом с ними возник незнакомый официант. Видимо, влияние места - здесь все не подходили, а возникали рядом, словно материализовываясь из воздуха.
   - Ну вот, мне пора, - Грета скорчила гримаску. - Тебя, я думаю, как свидетеля, тоже сейчас где-нибудь запрут. Так что встретимся на суде.
   Она махнула рукой и пошла за официантом. Даниэль остался в одиночестве, но ненадолго. На этот раз подошедшего к нему он засёк заранее, и с удовольствием уклонился бы от разговора. Но Пьетро Кавальери, лёгок на помине, едва войдя в зал и обведя его глазами, целенаправленно двинулся прямо к нему, и Даниэлю оставалось либо дождаться его, либо откровенно бежать.
   - Я вижу, Ральф уже здесь, - чернявый Пьетро улыбался. Его сопровождающие отстали, и Фёрстнер остался с ним практически наедине.
   - Да, это так, - сдержанно подтвердил Даниэль.
   - Побеседуем в более укромном месте? - Кавальери указал на одну из ниш.
   - Признаться, не очень представляю, о чём мы с вами можем побеседовать...
   - Ничего, зато я представляю, - новый глава клана ненавязчиво сжал его бицепс. Хватка у него была железная, и Даниэль счёл за благо подчиниться. Он уже имел некоторое представление о силе Ральфа, и знал, то та напрямую зависит от возраста вампира. Кавальери старше, а, стало быть, ещё сильнее. Можно было, конечно, поднять шум и привлечь к себе внимание, но это было бы как-то не по-мужски.
   - У вас ведь есть семья? - спросил Пьетро, когда они сели на диванчик в нише, и Пьетро собственноручно задёрнул тяжёлую бархатную штору.
   - Да, есть.
   - Вы виделись с родными? После обращения, я имею в виду?
   - Пока ещё нет.
   - Штейман не пускает, или сами не хотите? Впрочем, это не имеет значения. Должно быть, они удивляются, куда это вы пропали...
   - Да, наверное, - разговор нравился Даниэлю всё меньше.
   - А ведь они вас ищут, - доверительно сообщил Пьетро. - Во всяком случае, ваш младший брат вас ищет. Приехал в этот город, спрашивал о вас. Это так трогательно... Вы не получали от него сообщений?
   - Пауль в Эйкендорфе?
   - Да. Хотите на него взглянуть? - и Пьетро, не дожидаясь ответа, протянул Даниэлю свой смартфон.
   Съёмка была совсем короткая, но этого более чем хватило, чтобы Даниэль узнал удивлённо моргающего брата. Тот оглядывался по сторонам, явно не очень понимая, где находится. Его лицо занимало весь экран смартфона, потом тот, кто снимал, отошёл назад, и в кадр попал Пьетро. О чём они говорили, было не слышно. Кроме вампира и человека Даниэль разглядел стену, покрытую старой, крошащейся штукатуркой, но больше ничего видно не было. Потом экран погас.
   - Что с ним? - Даниэль сумел удержать себя в руках, хотя больше всего ему хотелось вскочить и вцепиться Кавальери в глотку.
   - Пока ничего, - Пьетро продолжал улыбаться. - Он цел и невредим, из него никто даже глотка не выпил.
   - Что вам от него нужно?
   - От него - ровным счётом ничего. А вот вы... - Пьетро убрал смартфон во внутренний карман. - Когда вас будут допрашивать в качестве свидетеля на суде, я хочу, чтобы вы кое-что вспомнили.
   - Всё, что я смогу вспомнить, я скажу и так.
   - А вот я в этом не уверен. Это совершенно пустяковое событие, которому вы могли просто не предать значения, и, как следствие, забыть.
   - Какое событие?
   - Звонок Греты Хайнце.
   - Она мне не звонила.
   - А я уверен, что звонила, - мягко сказал Пьетро. - Ну, или, возможно, отправила смс-ку. В которой просила передать Ральфу, что она скоро со всем разберётся и вернётся к нему.
   - Так вы... - Даниэль прищурился, - хотите обвинить Грету в сговоре с Ральфом?
   - В попытке сговора, - уточнил Кавальери. - Если хотите, можете добавить, что вы эту смс-ку случайно или намеренно стёрли и ничего не стали о ней говорить. Тогда вашего Мастера будет совершенно не в чем упрекнуть.
   - Это нелогично. Зачем Грете звонить мне, если она могла позвонить Ральфу?
   - Ну, например, затем, чтобы на суде он мог с чистой совестью поклясться, что не имел от неё никаких вестей. Хайнце умна и изворотлива, этого у неё не отнимешь. А если Ральф не знал о её послании, то и клятва будет правдива не только формально.
   - А если я откажусь? - по спине Даниэля побежали мурашки.
   - Думаю, вы и сами догадываетесь. Люди порой пропадают бесследно. Иногда потом их тела находят... А иногда и нет.
   Даниэль молчал.
   - Повторяю ещё раз, вашему Мастеру ничего не грозит, - Пьетро больше не улыбался, он глядел на Даниэля... да, почти с сочувствием. - Даже если он и получил послание, едва ли отнёсся к нему серьёзно. Ну, кто бы мог подумать, что птенец окажется способен на такое? Хайнце уникум. Так что вам до этой девицы? Она знала, на что шла, и знала, чем рискует.
   Он сделал паузу, но ответа так и не дождался.
   - В общем, стоит ли её жизнь жизни вашего брата - решать вам, - подытожил Пьетро, поднимаясь.
  
   19.
  
   Пьетро уже давно покинул нишу, а Даниэль всё так и сидел, уставившись на свои руки. В чувство его привёл подошедший официант.
   - Следуйте за мной, - бесстрастно, как робот, сказал он.
   - Мне нужно переговорить с моим Мастером, - Даниэль поднялся.
   - Сожалею, но сейчас он с герром Куинном.
   - Тогда, пожалуйста, передайте ему, что мне нужно с ним срочно поговорить. Это очень важно.
   На этот раз комната была другая, хотя и похожая, но Даниэль едва ли различал детали, меряя её беспокойными шагами и кусая губы. Клыки отчаянно мешали, а нажмёшь чуть посильнее - прокусишь до крови. Впрочем, ранки быстро закрывались. Ральф всё не шёл, хотелось помчаться к нему, и наплевать, с кем он там сейчас. Даниэль уже почти решился было бежать его искать, благо дверь была не заперта, он проверил. Но, взявшись за ручку, Фёрстнер помедлил - и выпустил её. Ну, вот найдёт он Ральфа, выдаст ему всё, как на духу - и что дальше? Во-первых, не факт, что Ральфа как-то тронет судьба Пауля. А во-вторых, даже если он пожалеет пусть не Пауля, а Даниэля - что он сможет сделать? Кинуться освобождать пленника, сорвав суд? Куда? И даже, предположим, ему это удастся. Как отнесутся к этому остальные вампиры? Едва ли опасность для человека, если этот человек не работает на главу Клана, будет сочтена достойной причиной нападения Штеймана на Кавальери. Пьетро поднимет шум до небес, и нападки на Ральфа пойдут по новому кругу.
   Даниэль снова, на этот раз вполне осознанно вонзил клык в губу, и по подбородку потекла струйка крови. Как ни крути, а придётся решать самому. В самом деле, что ему до судьбы Греты? Она всё равно никогда Даниэлю не нравилась. Хотя она своей выходкой, вполне возможно, спасла Даниэлю жизнь... Вот только, можно смело держать пари на любую сумму, думала при этом не о нём. Она хотела вернуться к Ральфу и отомстить тому, кто её от дорогого ей человека, вернее, вампира, оторвал.
   А втирала-то Даниэлю - тебе, мол, подарок сделали, бессмертие обеспечили... Что-то в ней самой не видно благодарности за аналогичное благодеяние.
   Всё в Даниэле противилось мысли пойти на поводу у шантажиста, но, вероятно, он бы всё же уступил - он любил Пауля, и тот был ему куда дороже не слишком желанной знакомой, чьи повадки коробили его чуть ли не с первой встречи. Уступил бы, если б не одно "но". Ральф Штейман любил Грету. Для него она была дочерью, любимой и единственной, и - Даниэль не строил иллюзий - куда дороже самого Даниэля. Да, до Греты Фёрстнеру дела не было, а вот до Ральфа - очень даже было. Вспомнить, что творилось с Мастером, когда недоброй памяти Михаил Андронеску сделал Хайнце своим птенцом. И вот теперь судьба подарила Ральфу и Грете новый шанс... только затем, чтобы руками Даниэля отнять?
   И как он после этого будет смотреть в глаза своему Мастеру? Как они после этого будут вместе уживаться? Нет, возможного гнева Ральфа Даниэль не боялся. Даже если тот захочет его убить - если бы его смерть могла спасти Паулю жизнь, Даниэль бы не колебался. Это было бы тяжело, но он бы знал, как поступит. Куда больше его пугала перспектива жить год за годом, век за веком, зная, что он предал того, кто стал ему - в этом уже можно было себе признаться - дороже всех живущих на Земле. В том числе и родной семьи.
   Смерть Пауля Даниэль, наверное, переживёт. В конце концов, он вампир, и если с ним ничего не случится, он всё равно рано или поздно потеряет всех родных. Пережить горе и отчуждение Ральфа будет сложнее. Наверное.
   Шаги, открывшаяся дверь - и на пороге возник официант, сделавший приглашающий жест. И, хотя до того Даниэлю казалось, что время тянется бесконечно, теперь ему захотелось крикнуть "уже?!" Но он сдержался и двинулся вслед за безмолвным подчинённым Паука.
   Видимо, на этот раз распитие мирной жертвы и прочие процедуры прошли благополучно. Обстановка в зале до боли напоминала то, что Даниэль уже видел неделю назад. Пять столиков с судьями, на этот раз другими, с одной стороны стоят Ральф с Гретой, с другой - Кавальери со своим подчинённым. Паук скромно сидел в стороне от всех, на краю одного из нишевых диванов. За спинами судей тихо расположились остальные вампиры, из полумрака поблёскивали глаза и драгоценности.
   Даниэля подозвали к центральному судейском столу, и он, не чуя ног, подошёл. Прямо перед ним оказался хрустальный графин с зелёной жидкостью - видимо, это и был тот самый абсент, которым напоили бедняжку Айке. Даниэль уставился на него, сосредоточившись на гранёном шарике крышки. Смотреть ни на кого не хотелось, и на Грету с Пьетро меньше всего.
   Ему задавали вопросы, он отвечал, не вникая в смысл. Когда стал вампиром, давно ли знает Грету, в каких отношениях с ней состоял и знает ли, в каких она отношениях с Ральфом Штейманом... Невольно вспомнилось, что когда ему понадобилось изобразить в книге сцену суда, он пришёл на настоящий процесс и высидел его от начала до конца - чтобы знать детали и представлять себе ход действа полностью. А в книгу всё равно вошли лишь один диалог, да пара абзацев описания.
   - Скажите, Фёрстнер, - сидевший за столиком с графином вампир, видимо, председатель суда, сцепил пальцы в замок. - С тех пор, как Грета Хайнце была обращена, вы получали от неё какие-либо известия?
   Вот оно. Даниэль вдохнул полную грудь ненужного ему воздуха. Прости меня, Пауль.
   - Нет, - громко и чётко произнёс он. - Никаких.
   - Вы уверены? - глаза председателя цепко ощупали его лицо.
   - Абсолютно.
   Председатель помедлил, и Даниэль, не выдержав, метнул всё-таки взгляд на Кавальери. Тот улыбнулся и покачнулся с носка на пятку, держа руки в карманах. Фёрстнер снова уставился на хрустальный шарик, а потом председатель кивнул.
   - У меня больше нет вопросов.
   У других судей нашлась ещё парочка, но Даниэль и под дулом пистолета потом не смог бы вспомнить, о чём ещё его спрашивали. Больше всего ему хотелось уйти и забиться куда-нибудь в тёмный угол. Однако, когда допрос закончился, Ральф тронул его за плечо и жестом указал на место рядом с собой.
   - Итак, - председатель поднялся, - рассмотрев все обстоятельства дела, мы пришли к выводу, что смерть всеми нами высоко чтимого Михаила Андронеску была несчастным случаем. Грета Хайнце в ней невиновна. Следовательно, она имеет право примкнуть к Клану Кавальери или выбрать себе любой другой Клан, готовый её принять. Если найдётся желающий оспорить решение суда, или считающий, что он располагает новыми фактами, мы рассмотрим его заявление на следующем Сборе, но не ранее, чем через год, начиная с этого числа. Мы сказали.
   - Мы сказали, - хором повторили остальные судьи.
   - Очень хорошо, - Доминик Куинн тут же поднялся с места, не дав выдержать торжественную паузу. - А теперь, господа, не подумайте, что я кого-то гоню, но всё же напоминаю вам, что время уже позднее. Ральф, Пьетро, вас я попрошу задержаться, мне нужно кое-что с вами обсудить.
   Может, Паук никого и не гнал, но вампиры начали подниматься тотчас же. Загремели отодвигаемые стулья, Ральф что-то тихо сказал Грете, но из-за грохота Даниэль не расслышал, что. Потом Штейман кивнул Куинну и подхватил Даниэля под руку:
   - Пошли, поговорим.
   Даниэль послушно двинулся за ним, спиной чувствуя взгляд Греты. Вместе с Мастером они пересекли коридор и вошли кабинет, где Даниэль дожидался вызова для дачи показаний. Ральф плотно закрыл за ними дверь и только тогда заговорил:
   - Не волнуйся за Пауля, Даниэль. Твой брат жив, здоров и, вероятно, уже вернулся в гостиницу.
   Даниэль моргнул.
   - Ты... знал?!
   - Знал, - кивнул Ральф.
   - Но... откуда?
   - От нашей общей знакомой, детектива Винклер. К счастью, я сообразил её навестить на тот маловероятный случай, если тебе снова захотят предъявить обвинение. Возможно, тогда её пришлось бы привести в качестве свидетеля, способного подтвердить доказательства твоей невиновности. И она мне рассказала, как была свидетельницей похищения твоего брата.
   Даниэль открыл рот, потом закрыл.
   - Я хочу его видеть. Я хочу сам убедиться.
   - Ты его увидишь. Завтра ты позвонишь ему и скажешь, что приезжаешь навестить отца. Ты ведь этого хотел? А сегодня, извини, моим людям надо поработать над его памятью. Он не должен помнить, что с ним произошло, ты согласен? Поверь мне, Даниэль, с ним всё будет в порядке.
   Всё существо Даниэля требовало немедленно мчаться туда, где находится брат, чтобы хотя бы издалека увидеть его живого и здорового... Но он принудил себя согласно кивнуть. Всё равно Мастеру нет резона ему лгать, ложь вскрылась бы самое позднее через несколько дней.
   - А если Кавальери захочет отомстить?
   Ральф усмехнулся. Он выглядел весьма довольным собой.
   - А вот как раз на этот случай Паук сейчас втолковывает ему, что у нас есть запись вашего разговора. И если станет известно, что он пытался подбить свидетеля на дачу ложных показаний... Тогда он будет выглядеть ну очень некрасиво. Пьетро только-только утвердился на месте главы Клана. Такой удар по репутации ему совсем не нужен.
   - У вас и запись есть?
   - Ну не потому же Пьетро похитил твоего брата, что ему еды не хватало. Паук оборудовал микрофонами все столики, и вуаля! У нас есть доказательства.
   Даниэль снова кивнул и несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая себя. Тревога за Пауля не то чтобы ушла совсем, но всё-таки поутихла. И на её место пришла злость.
   - Так какого ж чёрта ты молчал?!
   - Тебе было бы легче, знай ты о похищении заранее?
   - Не притворяйся глупее, чем ты есть! О том, что вы его спасли, разумеется.
   - Перед судом мы его ещё не спасли. Сигнал, что всё окончилось благополучно, пришёл прямо во время заседания. Даниэль, я не хотел обнадёживать тебя, когда дело могло сорваться в любой момент. Твой брат был в здешней резиденции клана Андронеску, но окажись он в другом месте, ничего у нас могло бы не выйти. Тебе было бы легче надеяться, а потом узнать, что он погиб?
   - По-твоему, мне легче было думать, что я обрекаю его на смерть?! Да, я б предпочёл хотя бы надеяться!
   - И тем самым, вероятно, подписал бы ему смертный приговор. Актёр из тебя, прямо скажем, никудышный. Выдай ты себя Кавальери - и ему, чтобы отдать приказ, потребовался бы всего один телефонный звонок. С этими нынешними мобильными телефонами просто удивительно, с какой скоростью всё делается.
   - А вам для ваших игр всенепременно требовалось создать у меня нужный настрой? - огрызнулся Даниэль. - Вытащить Пауля раньше вы ну никак не могли?!
   - Никак, - жёстко отрезал Ральф. - Не думай, что я садист, которому нравится наблюдать за твоими мучениями. Но нам действительно пришлось идти по очень тонкой грани. У нас не было никакого права врываться в дом главы одного из Кланов. Твой брат - не повод. Лишь когда Пьетро попытался использовать его для шантажа, тогда и только тогда мы получили хоть какое-то оправдание для силовых действий. И то, дойди дело до разбирательства, ещё неизвестно, что будет сочтено большим грехом. Мы уповаем лишь на то, что для Куинна ущерб его имени значит гораздо меньше, чем для Пьетро, который глава без году неделя, и у него в Клане имеются те, кто только и ждёт повода если не взбунтоваться, то отколоться и попытать счастья в другом месте.
   Даниэль скрипнул зубами. Ральф наверняка услышал, но Фёрстнеру было всё равно.
   - А с чего это Куинну принимать такое участие в моей судьбе? Только не говори, что он на старости лет стал сентиментальным!
   - Не скажу, но пример Греты весьма поучителен и заставляет задуматься. А если бы ты меня возненавидел и решил последовать её примеру? У нас с Пауком заключена договорённость - я разделяю с ним свой бизнес в обмен на защиту для Греты. В случае же, если со мной сейчас что-то случится, моим вероятным приемником станет Штефан Ланг. Во всяком случае, в завещании указано, что контроль над "Vita sanguis" переходит к нему. А он с Куинном никаких договоров не заключал. Хочешь спросить что-то ещё?
   - Нет.
   - Вот и отлично. Зато теперь я точно знаю, что могу полностью тебе доверять, - утешающим тоном добавил Мастер.
   "А вот я тебе - нет", - подумал Даниэль. Умом он понимал, что Ральф прав, и законы вампиров им всем должно соблюдать в первую очередь... Но злость не проходила. Злость и какая-то обида, что ли? Что-то хрустнуло в его отношении к Мастеру, словно в тонком пока ещё мостике, что протянулся между ними, появилась трещина. Наверное, со временем это чувство пройдёт. Хотелось бы надеяться.
   - А если бы я всё же поддался шантажу, что тогда? - мрачно спросил он.
   - Тогда бы мы предъявили запись прямо на суде, - Ральф пожал плечами. - Надеюсь, то, что твоя репутация лояльного птенца была бы подмочена ещё немного, ты бы пережил.
   - А куда бы я делся, - уныло согласился Даниэль.
  
   20.
  
   - А, - сказал отец. - Явился.
   Его речь звучала немного невнятно из-за отвисшего уголка рта. Даниэль неловко развёл руками и сел на стул рядом с больничной кроватью.
   - Прости, папа. Я не мог приехать раньше.
   В Ауслезе они втроём прибыли под утро и сразу же отправились отсыпаться в заранее снятую квартиру с плотными ставнями на окнах. Даниэль удивился, когда Ральф объявил, что решил ехать с ним, и попробовал было запротестовать. Он не маленький мальчик, в конце концов, и способен самостоятельно прокатиться туда-обратно. Однако Ральф оборвал его протесты одним взмахом руки:
   - По нашим меркам ты и есть маленький мальчик, и будешь делать то, что я говорю. Но ты ошибаешься, если думаешь, что я еду только из-за тебя. В Ауслезе у меня есть свои дела.
   Какие именно дела, он не уточнил, а Даниэль не стал спрашивать - отчасти из гордости, отчасти из уверенности, что Ральф всё равно не скажет. Чувствовать себя ребёнком, которого взрослые не посвящают в свои взрослые проблемы, было обидно и неприятно. Возможно, сказалась появившаяся после истории с похищением мнительность, но Даниэль как-то очень остро начал чувствовать себя лишним. Ральф был чем-то занят, у него была какая-то своя, напряжённая и насыщенная жизнь, вот только Даниэль не знал о ней практически ничего. Даже о разделении своей корпорации Штейман обмолвился лишь мимоходом, и когда Даниэль по пути из аэропорта в Ауслезе попытался расспросить о подробностях, Мастер не слишком тактично дал понять, что это не его ума дело.
   На моём месте должна была быть Грета, думал Даниэль, уставившись сквозь стекло машины, которую вёл Штефан, взятый Ральфом в поездку третьим. Она готовилась к этому всю жизнь, а я - лишь необъяснимый каприз, к тому же дорого обошедшийся. Нелюбимый сын, которого и бросить жалко, и возиться утомительно.
   - Тебя подбросить? - спросил Штефан этим вечером, когда они проснулись и выпили каждый свою порцию крови.
   - Буду благодарен.
   - Отлично. Сколько там пробудешь?
   - М-м... Честно говоря, понятия не имею.
   - Тогда, когда соберёшься обратно, не жди меня, бери такси.
   Даниэль кивнул. И вот теперь он сидел у постели своего больного отца, которого всё ещё не выписали из больницы - и решительно не знал, что сказать. Впервые в отношениях с родными его охватило такое косноязычие. Отец не спешил прийти ему на помощь, возможно, ему было просто трудно говорить. В былое время Даниэль уже рассказывал бы ему о своих новых проектах, о переезде, о новых или общих знакомых... Но что он мог сказать теперь? Как-то, занятый переживаниями последних недель, он так и не придумал толком, что будет врать при встрече с семьёй.
   "Хорошо, что у меня нет жены, - подумал писатель. - С ней объясниться было бы ещё труднее".
   - Как мама? - наконец спросил он.
   - Хорошо, - отец прикрыл глаза. - Каждый день меня навещает. И Пауль тоже.
   И снова Даниэлю почудился в его словах упрёк. А может и не почудился.
   - Я как раз хотел с ней встретиться.
   - Встречайся, кто ж не даёт?
   - Я ненадолго в Аугслезе. Дня на два, может, на три. Сегодня она уже не придёт?
   - Может, и придёт, - герр Фёрстнер приоткрыл потускневшие глаза и внимательно посмотрел на старшего сына. - У тебя уже не хватает времени не только на родного отца, но и на мать?
   Даниэль уставился на свои руки:
   - Я нашёл новую работу, папа. Буду работать в крупной компании, как вы с мамой и хотели. Но новые обязанности отнимают много времени. Мне нужно зарабатывать себе хорошую репутацию.
   - А ты изменился, Даниэль, - после паузы констатировал отец.
   - В чём же?
   - Во всём. В прежние времена ты не прогибался ни перед кем, даже перед нами с твоей матерью. Да, мне не нравилось, что ты так беспечно относишься к своему будущему, но я гордился твёрдостью твоего характера. Ты бы наплевал на всё ради того, что считал правильным, и тем более на какую-то там репутацию. И ты бы не сидел сейчас рядом со мной, не смотрел собачьими глазами, - он помолчал и добавил. - А ещё раньше, когда тебе было стыдно, ты краснел. Но сейчас ты даже краснеть разучился.
   - И ты хочешь знать, не разучился ли я стыдиться, так?
   - Что с тобой случилось, Даниэль?
   Снова этот проклятый вопрос, который уже задавал Пауль. И снова Даниэль не знал, что на него ответить.
   С матерью и Паулем он неожиданно столкнулся на лестнице. Из отцовской палаты Даниэль ушёл, а вернее, сбежал куда раньше, чем собирался. Но уж слишком тяжёлым оказалось это общение.
   - Даниэль! - радостно воскликнул брат, в два шага перемахнул оставшиеся ступеньки и они обнялись. Потом Даниэль глянул на мать - и понял, что предстоящий разговор если и будет легче, то ненамного. Видимо, его ждёт ещё один допрос. Ей богу, когда его допрашивал полицейский Хофман, давая понять, что подозревает в причастности к смерти фрау Кауфман, он чувствовал себя гораздо лучше. Как же давно это было! Буквально в другой жизни.
   - Я рассказал маме, как ездил за тобой в Эйкендорф, - жизнерадостно сообщил Пауль. - Мог бы и сам ей позвонить после нашего с тобой разговора.
   Даниэль удивлённо глянул на него. Вот чёрт, Ральф мог бы и сказать, что там его вампиры Паулю навнушали.
   - Я ведь всё равно хотел приехать...
   - Не слишком-то, видимо, хотел, - сказала мать, поджав губы.
   - Мам, ну, сейчас Даниэль всё объяснит, - без тени сомнения выдал Пауль.
   Даниэль снова мысленно выругался. Но две пары глаз вопросительно смотрели на него, и он повторил уже однажды сказанную ложь:
   - Я нашёл новую работу в Эйкендорфе. Пришлось побегать, чтобы всё устроить. Извините меня.
   - На какой должности? - тут же спросила мать.
   - Менеджер в отделе делопроизводства. В общем, то же, чем я уже занимался когда-то, только в крупной корпорации. Ну и оплата соответствующая...
   - Ты же говорил, что тебя вся эта бумажная волокита достала, и ты к ней больше не вернёшься, - удивился Пауль.
   - Это было давно.
   - Что за корпорация? - сбить мать с намеченного курса было не так-то просто.
   - "Vita sanguis".
   - Никогда о такой не слышала.
   - Я слышал, - опять влез брат. - Это что-то, связанное с медициной, да?
   - Да, - кивнул Даниэль. - Сбор и распределение донорской крови и органов. Отделения по всему миру, так что мне придётся много ездить. Для писательской деятельности это даже полезно.
   Мать моргнула, нахмурилась и покачала головой.
   - И что же, они не могли отпустить тебя к заболевшему отцу?
   - Мама, я только что устроился. Хорош я буду, если тут же, не проработав и нескольких недель, начну просить отпуск. Я приехал, как только смог.
   - Но они же медики! Неужели они не понимают?
   - Часть работающих там - медики, но я имел дело не с медиками, а с клерками. А они везде одинаковы.
   - Но зачем тебе вообще это понадобилось? Разве твои книги перестали давать доход? Ты сам говорил, что, возможно, продашь права на экранизацию, и дополнительные тиражи... Даниэль, ты потратил столько времени, чтобы убедить нас с отцом, что постоянная работа тебе не нужна, и вдруг жертвуешь ради неё семьей!
   - Просто я понял, что вы были правы, и что стабильный доход куда надёжнее. Я пишу новую книгу, но она сильно отличается от предыдущих, и читатели могут её не принять. Моя известность, а с ней и тиражи в любой момент могут пойти на убыль. А сейчас я нашёл работу, которая позволит мне совмещать. И хорошо зарабатывать на постоянной основе, и писать.
   Мать помолчала, в её глазах стояло недоверие. Возразить ей было трудно, ведь Даниэль лишь повторял аргументы, которые родители сами использовали, стремясь отговорить его от попытки целиком положиться на писательский труд. И всё же родительское сердце явно чуяло подвох, хоть и затруднялось сформулировать, в чём он заключается. Даниэль кинул взгляд на брата, однако Пауль, сосредоточенно хмурясь, глядел куда-то мимо него.
   - Ну, хорошо, - с неохотой согласилась мать. - Предположим. Но раз у них много отделений, разве ты не можешь перебраться поближе к дому?
   - В Аугслезе у них отделения нет. Я поступил на работу в головной офис, и ближе едва ли найдётся.
   - Вроде был в Кирхберг, - рассеянно заметил Пауль, и Даниэлю захотелось его укусить. - Когда я туда ездил в связи с подрядом на ремонт больницы святого Герхардта, они там как раз праздновали заключение постоянного контракта с местным филиалом этой твоей "Виты".
   - Вот! - обрадовалась мать. - Ты можешь перевестись туда. Всего-то день на поезде.
   - И чем это быстрее, чем пара часов самолётом?
   - Хотя бы тем, что туда звонки дешевле!
   - Мама, сейчас спутниковая связь. Ты можешь звонить хоть в Америку, это будет не намного дороже, чем в соседний город. Попроси Пауля, он подберёт тебе хороший тариф.
   - И всё же мне будет спокойнее, если ты будешь не на другом конце страны. Можешь считать это моей прихотью, но я прошу тебя уступить матери хоть раз. Ты ведь видел, в каком состоянии отец?
   - Мама, - Даниэль вздохнул. - Я не смогу никуда перевестись без потери в деньгах. И чем отцу поможет моя близость, даже если я снова поселюсь в Аугслезе? Я ведь не врач. Он скоро выздоровеет, я надеюсь...
   - Да у него реабилитационный период будет год! Врачи говорят, что поддержка близких сейчас важна, как никогда.
   - Я готов поддержать вас всем, чем только смогу. Любые деньги, любая материальная помощь... Отцу что-нибудь нужно? Ты только скажи.
   Мать вновь помолчала, меряя его пристальным взглядом.
   - Как-то всё это очень внезапно, - сказала она. - Как-то очень внезапно ты нашёл эту работу, хотя ещё до твоего отъезда о том и речи не было. Как-то очень внезапно ты начал всё мерить на деньги.
   Даниэль открыл рот, собираясь возразить, но не успел. Пауль рядом с ним вдруг издал сдавленный возглас и пошатнулся, хватаясь за перила. Он стал белым, как мел, и Даниэль кинулся к нему, чувствуя не столько тревогу, сколько облегчение:
   - Что с тобой?!
   - Там... там... - Пауль дрожащей рукой ткнул куда-то в стекло лестничной клетки. Даниэль обернулся. Сквозь стеклянную стену отлично просматривалась автомобильная стоянка. Она была хорошо освещена, и на ней по самым фонарём красовался автомобиль Штефана, на котором Даниэль и приехал в больницу. Сам Штефан стоял рядом, прислонясь к дверце и разглядывая что-то за пределами видимости. Рано вернулся, удивился Даниэль, зато теперь не придётся искать такси... И тут до него с некоторым опозданием дошло, на кого это Пауль смотрит с таким ужасом.
   На Штефана. Больше просто не на кого.
   - Дорогой, что с тобой? - мать, к счастью, в сторону стоянки не смотрела.
   - Мама, - Даниэль осторожно усадил брата на ступеньку и, стараясь говорить как можно твёрже, повернулся к матери, - принеси, пожалуйста, воды.
   - Но он...
   - С ним всё будет в порядке. В крайнем случае позовём врачей, мы же в больнице.
   Мать кивнула и убежала вверх по лестнице. Даниэль повернулся к Паулю.
   - Возьми себя в руки, - прошипел он, встряхивая брата за плечо. - Ну же, давай! Ты же не хочешь заставить её волноваться?
   - Но там... Там... - глаза у Пауля были совершенно дикие.
   - Я знаю, что там, - Фёрстнер несильно ударил его по щеке. - Соберись, ну же!
   Пощёчина подействовала - взгляд Пауля обрёл осмысленное выражение. Он взглянул на Даниэля, после чего снова перевёл взгляд на ничего не подозревающего Штефана.
   - Я приехал в Эйкендорф, - монотонным невыразительным голосом произнёс он. - Но с мы с тобой не встречались.
   - Нет, - вздохнул Даниэль. "Любое внушение может дать осечку, - зазвучал в его голове голос Ральфа. - Человек, которому приказано забыть, вспомнит... И чем выше личная заинтересованность, тем выше вероятность осечки".
   - Но я повстречал других... существ, - было видно, что последнее слово далось Паулю с изрядным трудом. Он поднял дрожащую руку и вытер лоб, на котором выступили капли пота.
   - Ты не должен был об этом помнить.
   - Но я вспомнил.
   - Вот! - сверху послышались дробные шаги, и к ним сбежала мать с пластиковым стаканчиком в руке. - Выпей. Тебе лучше?
   - Да, лучше, - Пауль кивнул. - Спасибо.
   - Всё равно выпей. Что с тобой случилось?
   - Просто голова закружилась.
   Мать продолжала хлопотать над младшим сыном, на какое-то время забыв обо всём остальном. Даниэль посмотрел вниз, на стоянку. Штефану надоело стоять, он распахнул дверцу автомобиля и сел внутрь. Дверца осталась открытой.
   - Мне пора, - сказал Даниэль. - Пауль, мама... Рад был с вами повидаться. Если что - звоните.
   Не дожидаясь ответа, которого и не последовало, он, больше не оглядываясь, сбежал вниз по ступенькам, пересёк холл и вышел наружу. В лицо ударил холод, и Даниэль глубоко втянул в себя сладковато пахнущий начавшим подгнивать палым дубовым листом воздух. Стоянка была за углом. Проходя мимо, он кинул невольный взгляд вверх, на стеклянную стену, но на лестнице уже никого не было.
   - А, вот и ты, - Штефан выглянул из автомобиля. - Садись давай, поехали.
   Даниэль кивнул и протянул руку ко второй дверце, и тут за углом затопали торопливые шаги. Кто-то бегом обогнул здание больницы, и Даниэль узнал Пауля. Тот остановился, едва увидев брата, и призывно махнул рукой:
   - Даниэль!
   - Одну минуту, - писатель кивнул Штефану и двинулся через стоянку. Пауль ждал, не торопясь подходить, и когда Даниэль поравнялся с ним, отступил назад, приглашая за собой. Так они дошли до крыльца и вошли в холл больницы. Матери, к счастью, видно не было.
   - Ну?
   - Даниэль... - вид у Пауля всё ещё был бледный. - Ты ведь знаешь, кто это? Он из этих. Почему ты... уезжаешь с ним?
   Лучше всего было бы сделать вид, будто он ничего не понимает. Отовраться, как-нибудь успокоить, а потом рассказать Ральфу, или, далеко не ходя, Штефану, и пусть тот исправляет свой брак. Но Даниэль вдруг понял, что смертельно устал от этой лжи, ледяной стеной отделяющей его от собственной семьи. Это было глупо, это было опасно, но пусть хоть кто-нибудь знает о нём правду. Пауль не болтун. Даниэль оглянулся на дверь, но Штефан остался на стоянке. Слух вампиров острее, чем у людей, но едва ли даже вампир сумеет расслышать сквозь стены тихо сказанные слова.
   - Пауль, а ты ещё ничего не понял? Я теперь - один из них!
   Брат недоумённо моргнул. Даниэль оскалился, демонстрируя клыки - и Пауль отшатнулся. Не говоря больше ни слова, Даниэль развернулся на каблуках и вышел.
  
   - Ну, как? - спросил Ральф, стягивая перчатки и сматывая шарф с шеи.
   - Ты был прав, - мрачно отозвался Даниэль. - Лучше бы они сочли, что я умер.
   Ральф хмыкнул, снял элегантное дорогое пальто и, аккуратно сложив, повесил на спинку кресла.
   - Не бери в голову, - посоветовал он. - Через это все проходят. Кому-то Мастера сразу приказывают забыть о родных, кому-то позволяют увидеться и осознать, что назад дороги нет. Но рано или поздно все понимают. Я и сам в своё время сбежал от своего Мастера и припёрся домой, ни на минуту не задумавшись, как теперь буду в нём уживаться. Так что твои чувства мне понятны.
   - Я знаю, - сказал Даниэль. - В Вольфене эта история стала легендой. Хотя там всё валят на оборотней, а не на вампиров. А это правда, что ты убил родную сестру?
   Ральф удивлённо посмотрел на него, а потом хмыкнул:
   - Вот, значит, как теперь рассказывают... Нет, всего лишь горничную. Сестёр у меня не было. Но люди склонны всё драматизировать.
   - Это верно, - кивнул Даниэль. - Горничную, значит... Всё равно приятного мало.
   - Угу, особенно если учесть, что я знал её много лет. Но я проснулся очень-очень голодным. Потому я и настаивал, чтобы ты сперва научился держать себя в руках, а лишь потом встречался с роднёй. Случаи, когда вампиры убивали членов своей семьи, тоже не так уж редки. И, как правило, они этого не хотели.
   Даниэль помолчал, не зная, что ответить.
   - А как у тебя дела? - наконец спросил он.
   - Хорошо. Послезавтра можно возвращаться. Или ты хочешь задержаться ещё?
   Даниэль качнул головой.
   - Как движется твоя книга, кстати?
   - Я решил её переписать. Убрать мистику.
   - Почему? - удивился Ральф. - Мне начало понравилось, было интересно, что там дальше.
   - Что-то мне не хочется писать мрачное. Напишу позитивнее. Пусть герои просто вместе ищут сведения о своей прабабушке и в результате поженятся.
   - А сюжетная линия из прошлого? Та самая прабабушка? Ты передумал делать из неё реинкарнацию... ну, тебе виднее, кого?
   - Передумал. Пусть она просто инсценирует свою смерть, поменяет имя и начнёт новую жизнь. Так что герои наших дней не будут поначалу знать, что прабабушка общая.
   - На чём же они тогда сойдутся?
   - На общем интересе к генеалогии. Каждый будет искать информацию о своей родственнице, а потом выяснят, что это одна и та же женщина.
   - Хм... - Ральф опустился в кресло. - Жаль первоначального замысла, но ты в своей книге хозяин. А не боишься, что читатели не поймут? Они-то ждут от тебя совсем других историй.
   - Ну и чёрт с ними. Я не подряжался писать только то, что от меня ждут. К тому же что-то мне подсказывает, что отныне гонорары будут не единственным источником моего существования.
   - Это верно, - согласился Ральф. Даниэль навострил было уши, но Мастер больше ничего не сказал.
  
   21.
  
   Дежа-вю - подумал Даниэль, обнаружив на телефоне смс-ку от Пауля. "Нужно поговорить", - он уже писал это перед похищением, но тогда разговор так и не состоялся. Только теперь к короткой фразе присовокуплялся адрес небольшого бара недалеко от родительского дома и время встречи - восемь часов.
   Даниэль подбросил телефон на ладони, прикидывая, стоит ли идти. Что они с Паулем могут сказать друг другу? С другой стороны, оставлять брата в подвешенном состоянии тоже не годится. Слишком внезапно всё оборвалось, и им, пожалуй, и правда не помешает объясниться. И в любом случае, говорить лучше здесь, чем рисковать, что Пауль опять попрётся в Эйкендорф, или куда-нибудь ещё, и там попадётся кому не надо.
   О своём уходе Даниэль решил никому не сообщать. Чтобы там не говорил Ральф, он вполне способен сам о себе позаботиться, когда речь идёт о людях. К тому же ему никто не запрещал уходить и приходить когда вздумается и встречаться с кем захочется. Похоже, Ральф уже уверился в его здравомыслии, и считает, что птенец больше не причинит хлопот. Что ж, подводить его Даниэль и не собирался.
   Знакомые с детства улицы никак не изменились за время его отсутствия, а вот в баре Даниэль почти никогда не бывал, обычно промахивая мимо. В юности стеклянная стена делала его неудобным для тайных походов подростков за спиртным - Даниэль в то время выглядел старше своих лет, и в шестнадцать вполне сходил за совершеннолетнего, но его могли увидеть знакомые. А когда они с Паулем смогли напиваться на законных основаниях, у них уже появилось любимое заведение через пару кварталов отсюда.
   Но сейчас у него было впечатление, что Пауль просто боится встречаться с ним в маленьком закрытом помещении. Выбранный им бар был не намного больше, но та самая стеклянная стена должна была дать иллюзию большей публичности, а значит защищённости. Подойдя к дверям, Даниэль приостановился и заглянул внутрь сквозь витрину. Да, брат был уже здесь, сидел у стойки.
   - Зря ты это, - сказал Даниэль, присаживаясь рядом с ним на высокий стул. - Ты, поверь, выпутался чудом. Не стоит снова лезь в чужие игры.
   Пауль буквально подпрыгнул и резко повернулся к нему. Ну вот, теперь будет думать, что вампиры подкрадываются неслышно, как тени. Что ж, может в отношении старых вампиров это и верно, но сейчас дело было в том, что младший слишком задумался. И, судя по всему, не о весёлом.
   Бармен вопросительно посмотрел на нового посетителя, и Даниэль, чтобы как-то оправдать свой приход, заказал бокал вина. Грета говорила, что немного жидкости можно; и правда, после встречи с Петрой и выпитой в её компании рюмки ничего с ним не случилось. Всё то время, пока бармен выполнял заказ, братья молчали. Стеклянная ножка едва слышно стукнула о стойку, и Пауль мотнул головой, указывая в угол. Они слезли со стульев и устроились за дальним столиком.
   - Ну? - нарушил молчание Даниэль. - Что ты хотел мне сказать?
   Пауль открыл рот, закрыл и помотал головой.
   - Даже не знаю, с чего начать...
   - Бывает, - посочувствовал Даниэль. - Начни с начала.
   - Скажи... Ты это серьёзно?
   - Что именно?
   - Ну...- Пауль дважды чиркнул большим пальцем у губ. Даниэль сделал глоток и хмыкнул:
   - Думаешь, накладные?
   - Но ты пьёшь!
   - Пью. Но не ем. Желудок не переварит.
   Пауль сглотнул.
   - Как ты понял, что это были вампиры? - поинтересовался Даниэль, и брат вздрогнул.
   - Они при мне... какую-то старуху. Я попытался сбежать, ну и они показали... что со мной может быть, если не буду сидеть тихо.
   - Но тебе ничего не сделали?
   - Нет.
   Даниэль вздохнул. Ну хоть в этом Пьетро не солгал.
   - Потом пришли другие, в том числе и тот... ну, ты понимаешь. Он что-то сделал, и я всё забыл. Но когда увидел его - вспомнил.
   - Да, я так и понял.
   - Но почему ты с ними?!
   - А с кем я, по-твоему, ещё могу быть? Или ты думаешь, что я теперь вернусь домой, как ни в чём не бывало?
   - Но как ты мог пойти на такое?!
   - Пауль... Если ты думаешь, что меня кто-то о чём-то спрашивал, ты глубоко заблуждаешься.
   Брат моргнул.
   - А как же... То есть... Тут согласие не требуется?
   - А что, граф Дракула, прежде чем укусить кого-то, спрашивал согласие жертвы?
   Пауль молчал, растерянно хлопая глазами. Даниэль вздохнул ещё раз.
   - Ты перечитался художественных книжек. Да, в романах иногда, чтобы стать вампиром, обязательно требуется согласиться добровольно. Но реальность далеко не так приглядна. Не требуется не только согласия, но и участия... ну, не считая самого присутствия обращаемого.
   - А как делают вампиров? - в голосе брата мелькнула нотка любопытства.
   - Э... Собственно, я даже и не знаю. Не успел ещё пока узнать. Я был без сознания в этот момент. В любом случае, завести своих птенцов мне никто пока и не позволит.
   - Птенцов?
   - Так называют новообращённых. Мастер и его птенцы.
   - И у тебя такой есть?
   - Разумеется. Кто-то же меня обратил.
   Над столом снова повисло тягостное молчание. Даниэль отпил ещё немного, удивляясь, насколько безвкусным было поданное ему вино. Или с напитком всё в порядке, это его восприятие изменилось? Помнится, в прошлом, когда он заходил в кондитерскую на углу, от витавших в её воздухе ароматов у него даже на сытый желудок начинали течь слюнки. Сейчас он своим обострившимся обонянием почуял их, просто проходя мимо по улице, и они оставили его совершенно равнодушным.
   - Всё равно не понимаю, - сказал Пауль. - Если бы со мной такое сделали, да ещё без моего согласия, я бы...
   - Что?
   - Я бы их возненавидел. И точно бы не захотел с ними общаться.
   - И я в первые дни думал так же, - кивнул Даниэль. - Но, поверь, это быстро прошло.
   - А ты не думал о мести?
   - О какой ещё мести? Пауль, ты не только слишком много читаешь, но и пересмотрел мистических боевиков. Новосотворённый вампир идёт мочить своих товарищей по несчастью, потому что они плохие, а он желает остаться хорошим... А на деле чёрта с два ты кого-нибудь замочишь. Во-первых, птенец по определению слабее своего Мастера, а также всех, кто старше его. Во-вторых, ты тем самым ополчишь против себя всех остальных, а это только в тех же дурных боевиках герой может в одиночку вырезать толпу врагов. А в-третьих... поверь, ты и не захочешь этого делать.
   - Почему?
   - Потому что... Это трудно понять не-вампиру, но отношения между птенцом и Мастером - это совершенно особенные отношения. Мне, конечно, не следует этого говорить, но я всё-таки скажу, чтобы у тебя не осталось иллюзий - если мне придётся выбирать между твоей жизнью, или жизнью любого другого человека, и моим Мастером, я предпочту Мастера. Это не просто громкие слова, это проверено на практике.
   Пауль молча замотал головой, похоже, не находя слов.
   - Но даже если забыть об этом... - Даниэлю не хотелось выдерживать новую паузу, гадая, что сейчас происходит в братниной голове, и потому он продолжил говорить, словно не замечая замешательства собеседника. - Я уже стал вампиром, и это необратимо. Человеком мне теперь не быть. Так куда я пойду? Знаешь, я не уверен, что новорожденный вампир сможет выжить в одиночку, особенно если учесть неизбежный хвост трупов, который за ним остаётся. А если хочешь получить помощь - изволь соблюдать правила тех, кто может её тебе предоставить.
   - Хвост трупов? - голос Пауля стал тонким и ломким, того и гляди, сорвётся. - Так вампиру обязательно нужно убивать?
   - Не обязательно, но поначалу очень трудно себя сдерживать.
   - И ты... убивал?
   Даниэль кивнул, прикрыв глаза:
   - Да.
   На этот раз тишину можно было резать ножом. Относительную тишину, конечно - вокруг звучали голоса других посетителей, и Даниэль, не особо напрягаясь, мог расслышать, о чём они говорят. Чуть приглушённо шумела улица за стеклом. Но их столик словно накрыло колпаком безмолвия.
   Потом Пауль отвёл глаза. Провёл пальцем по краю своего бокала, и по его лицу было видно, что с шоком он уже справился.
   - Пожалуй, тебе и правда не стоило мне всё это рассказывать, - уже спокойнее произнёс он.
   - Но я рассказал, - со смешанным чувством облегчения и горечи сказал Даниэль.
   - Да, рассказал. Не боишься говорить такое человеку?
   - О, - Даниэль усмехнулся. - Ты удивишься, сколько людей на самом деле всё это знает. И не просто знает, а откровенно с нами сотрудничает.
   - Почему? - вот теперь Пауль снова удивился.
   - За деньги, за бессмертие, просто так, из любви к острым ощущениям... Но главным образом за деньги.
   - Да, - кивнул брат, - это ожидаемо.
   Они расстались ещё минут десять спустя. За это время Даниэль успел допить своё вино и ещё дважды повторить предостережение, чтобы младший не лез на рожон, и о том, что в судьбе самого Даниэля он уже ничего изменить не в силах. Странное чувство преследовало старшего Фёрстнера - чувство утраты контроля над происходящим. Если сначала он снисходительно растолковывал растерянному братишке, что к чему, то теперь, когда тот явно определился в своём отношении к сказанному, Даниэль мог лишь просить. Пауль в ответ кивал с отрешённым видом, и оставалось надеяться, что он не наделает никаких глупостей. И только расставшись с ним, Даниэль задумался, каким образом эту встречу можно будет скрыть от Ральфа.
   Что Мастер легко читает его мысли, Даниэль уже успел убедиться. Вчера, когда он вернулся из больницы, он, как ни странно, не то чтобы забыл о сделанном Паулю признании, но как-то ухитрился совершенно о нём не задуматься. Но удастся ли выкинуть из головы их сегодняшний разговор? Скорее всего, конечно, ничего страшного не произойдёт, просто Ральф отдаст распоряжение стереть память брату Даниэля ещё раз, а его самого пожурит за неосторожность и неумение держать язык за зубами. И всё же Даниэль предпочёл бы всё скрыть.
   И как Грете при общении с покойным Михаилом удавалось не думать о белой обезьяне?
   Однако все опасения оказались напрасными. Ральф встретил Даниэля прямо на пороге и, даже не спросив, где он был, мгновенно отвлёк своего птенца словами:
   - Знаешь, я подумал - а не пожить ли тебе немного в Вольфене?
   - В Вольфене? Это в замке, что ли?
   - Ну да. Я, если честно, за всё время, что он мне принадлежит, так и не удосужился разобрать тамошнюю библиотеку и архив. И я подумал, что ты вполне мог бы этим заняться.
   Даниэль молчал. Вот и гадай - то ли Мастер действительно нашел дело тебе по способностям, чтобы ты не чувствовал себя бездельником, то ли просто решил сбагрить куда подальше, чтобы не путался под ногами. А следующая фраза и вовсе заставила Даниэля забыть обо всём остальном:
   - Кстати, я нашёл тебе донора.
  
   Н-да, подумал Даниэль, разглядывая своего нового донора, вернее, доноршу. Кого угодно ожидал, но только не её.
   Петра Винклер, словно угадав его мысли, виновато улыбнулась и пожала плечами. А она симпатичная, отстранённо решил Даниэль. Когда выспится, и исчезнут эти синяки под глазами, то станет ещё лучше.
   - Мне казалось, что вы работаете в полиции, - сказал он.
   - А я и работала, - откликнулась Петра. - Но на днях уволилась.
   - Почему?
   - Надоело, - она ещё раз пожала плечами со слегка преувеличенной выразительностью. - Великого детектива из меня всё равно не вышло, и мне захотелось сменить род деятельности.
   - На источник крови для вампиров?
   - А что такого? Донорство - занятие почтенное.
   - Когда кровь отдаётся для людей.
   - А чем вампиры хуже?
   - Хотя бы тем, что вполне могут загрызть вас насмерть.
   - Вы собираетесь грызть меня насмерть? А с другими вампирами я всё равно общаться не буду. Насколько я поняла, герр Штейман хотел, чтобы мы с вами поселились вместе. Где-то в провинции, да?
   Даниэль мрачно кивнул, невольно поджимая губы.
   - Как вам вообще пришла в голову такая мысль?
   - О, это не моя мысль. Но когда герр Штейман мне предложил, я сочла, что это неплохая идея.
   Она посмотрела на него безмятежным взглядом малолетней воришки, знающей, что её невозможно уличить в краже конфет из буфета. Бог знает, почему Даниэлю в голову пришло именно такое сравнение, но Петра напоминала ему сейчас именно что невинное дитя, которое, полагая себя очень знающей и опытной, суёт палец в электрическую розетку. Он поднялся:
   - Подождите меня минуту.
   Ральф сидел у себя с книгой. Даниэля он впустил сразу же.
   - Как прошло знакомство?
   - Почему именно она? - вопросом на вопрос ответил Даниэль.
   - Она тебе не нравится?
   - Да нет, нравится, но...
   - Так в чём дело? Она испытывает к тебе явную симпатию, и сама тебе тоже не противна. Учитывая, что вам придётся прожить бок о бок довольно долгое время, это немаловажно.
   - Я не хочу подвергать её опасности.
   - А кого хочешь? Даниэль, ты дуешься, когда я называю тебя младенцем, так давай рассуждать, как взрослые люди. Тебе нужен донор, но подобрать по принципу "которого не жалко" у тебя не получится, хотя бы потому, что тебе будет жалко всех. В ближайшее время, по крайней мере. Так? А значит, предпочтительнее всё-таки иметь дело с человеком, который вызывает симпатию. Хотя бы потому, что это всегда предпочтительнее. Ну?
   Возразить было нечего.
   - К тому же выбор у тебя не так, чтобы очень широк. Нужен ведь не просто донор, нужен тот, кто согласиться уехать с тобой в Вольфен и сидеть там безвылазно до тех пор, пока ты не закончишь работу. Практически не имея другого занятия, кроме как обслуживать тебя.
   - А если я сорвусь?
   - Ткни мне пальцем в человека, которого ты предпочтёшь убить вместо неё.
   Даниэль вздохнул.
   - Почему она вообще согласилась? - вопросил он. Вопрос был риторическим, но Ральф всё равно ответил:
   - Подозреваю, что психолог бы нашёл у неё страсть к саморазрушению и, возможно, выявил бы причины - вина там, или травма какая-нибудь... Но я не психолог и, откровенно говоря, мне наплевать. Главное, что ты сможешь регулярно пить живую кровь, и тебе не придётся каждый раз для этого убивать. А что касается твоей выдержки... Ты ведь не срывался последние разы? Думаю, ты уже вполне способен себя контролировать. Пей из неё на сытый желудок. А если и сорвёшься, это всё же лучше, чем если бы ты прикончил одного из доноров "Не последнего приюта".
   - Почему? - невольно заинтересовался Даниэль.
   - Потому что там работают только проверенные люди, которые куда ценнее, чем случайная девчонка, пришедшая в эту профессию не то из суицидальных наклонностей, не то под влиянием романтических мечтаний о благородном вампире.
   - Твой цинизм просто убивает.
   - Советую и тебе приобрести такой же. Вот увидишь, жить станет намного легче.
  
   22.
  
   - Эй, - Даниэль чуть подтолкнул задремавшую Петру. - Приехали.
   Винклер подняла голову и заморгала, вглядываясь в темноту за окном привёзшего их из аэропорта такси. Машина стояла перед запертой решёткой замковых ворот. За ней простирался тёмный парк, дальше подсвеченный прожекторами, направленными на старинные стены.
   Таксист помог им выгрузить багаж, распрощался и отбыл. Даниэль отпер боковую калитку выданным Ральфом ключом, и они, волоча за собой чемоданы, пошли по дорожке мимо молчащего фонтана и подстриженных кустов. За кустами виднелись клумбы с торчащими сухими стеблями или и вовсе присыпанные опилками, и Даниэль пожалел, что никогда не увидит здешних цветов при свете дня.
   Хотя его ночное зрение неплохо развилось за эти недели. Теперь он даже на большом расстоянии видел, что опилки окрашены, и легко различал их цвета - жёлтый, синий, белый. Интересно, зачем их понадобилось красить, тоже для красоты, чтобы имитировать цветение? Рокот чемоданных колёсиков гулко отдавался в ночной тишине. Потом они свернули с ведущей в гараж асфальтовой дорожки на гравийную. Под ногами захрустело, и чемоданы начали ощутимо подпрыгивать.
   Чёрный ход вёл на кухню - старинную, как и весь замок, содержавшуюся в отменном порядке, но когда ею в последний раз пользовались по назначению, Даниэль сказать бы не взялся. Быть может, жившая тут Грета и готовила себе что-нибудь, а может, обходилась покупным или завела себе плиту в другом месте. Петра с интересом оглядывалась по сторонам, но помалкивала. Потом они миновали длинный коридор, выкрашенный белой краской, и вышли к тесной лестничной клетке для слуг. В принципе, к спальням можно было подняться и отсюда, но Даниэль плохо помнил расположение комнат, а потому предпочёл пройти знакомым путём: через анфиладу нижних, сохранивших средневековый облик залов в холл с камином и лестницей к картинной галерее.
   - Ну, вот и прибыли, - нарушил молчание Даниэль, щёлкнув выключателем. - Там пройдёшь через галерею и выйдешь прямо к спальням. Выбирай любую, мне всё равно.
   - Шикарно, - Петра обошла холл, задерживаясь у доспехов, статуй и ваз. - С детства мечтала пожить в каком-нибудь замке.
   - Правда?
   - Ну да. Смотришь какой-нибудь альбом или каталог интерьеров и думаешь - вот бы мне туда...
   - А я представлял, как в таких интерьерах живут мои герои. Я ведь что-то сочиняю, сколько себя помню. Задолго до того, как попытался свои фантазии записать.
   - А я почти ничего из твоего не читала, - Петра отвернулась от изучения узорной лепнины камина и виновато улыбнулась. - Не обижайся.
   - Не обижаюсь. Но раз почти - значит, что-то всё-таки прочитала?
   - Ага. "Утёс безумия"! - женщина закатила глаза. - И почти до самого конца не могла понять, при чём же тут утёс.
   - Ну, если честно, сначала книга называлась просто "Дом моего деда". Но издатель решил, что такое название недостаточно броско. Я не стал с ним спорить, тем более что утёс там всё-таки фигурирует.
   - Угу. В видениях Натаниэля о самоубийстве Эрны. Я бы на его месте эту девицу спасать не побежала.
   - Даже зная, что она - ключ ко всему?
   - Тем более... у-а... из-за этого, - Петра сладко зевнула. - Авось с её смертью всё проблемы бы и исчезли. Знаешь, я, пожалуй, сразу лягу. Не привыкла я ещё к ночному образу жизни.
   - Конечно, ложись.
   Он помог поднять чемоданы по лестнице, Петра скрылась за одной из дверей, а Даниэль оставил свои вещи в комнате в конце коридора. Ему и в самом деле было всё равно, но вот занимать ту комнату, где он отлёживался после обращения, почему-то не хотелось. Распаковка чемодана могла подождать; Даниэль задумчиво взвесил в ладони увесистую связку ключей и решил обследовать свой новый дом.
   Замок был трёхэтажным, с прямоугольным внутренним двором, замощённым булыжником. Выйдя из холла на округлые, твёрдые камни, Даниэль огляделся. Свет прожекторов сюда не достигал, зато из-за облаков неожиданно выглянула луна, залившая величественное здание ярким белым светом. Из двора было два выхода - один представлял собой просто арку в стене, и вёл, как прикинул Фёрстнер, тоже в парк. Второй был перекрыт высокими массивными дверями и предназначался, по-видимому, для посетителей. Рядом виднелись ещё две утопленные в стену двери, куда меньшего размера. Повозившись, Даниэль подобрал к ним ключи и, не включая света, заглянул внутрь. Судя по блеснувшему в темноте стеклянному окошку и протянувшемуся в глубине комнаты длинному прилавку, в туристический сезон здесь располагались касса и сувенирная лавочка.
   За массивной дверью наружу находилась усыпанная песком площадка под самой стеной, упиравшаяся в ворота. Не было нужды выглядывать из них, чтобы догадаться, что это и есть главный вход в замок. Слева от ворот высилось обветшавшее строение с крестом, видимо, замковая часовня, а справа между наружной стеной и собственно замком оставался небольшой проход. Обогнув угол, Даниэль увидел ухоженный сад, этакий парк в миниатюре. Геометрические дорожки, во французском стиле подстриженные кусты и деревья. Только вместо фонтана посреди клумб торчал шатёр колодца. И над всем этим нависала круглая башня.
   Вернувшись тем же путём, Даниэль вошёл внутрь замка. Залы нижнего этажа, с их до нелепости огромными каминами и поблёкшей росписью на стенах, он уже мельком видел, открытием стала только ведущая в башню винтовая лестница. По ней он и поднялся на второй этаж. Несмотря на наличие гостевых комнат, этот этаж всё ещё был скорее музеем. Во всяком случае, роскошная круглая спальня, в которую он попал, жилой не выглядела. Полюбовавшись на многоцветные гобелены с какими-то античными сюжетами, для разглядывания которых ему вполне хватило лунного света из окна с мелким переплётом, Даниэль двинулся дальше. Тяжёлая резная мебель, обитая гобеленовой тканью, витражи в окнах, картины, витрины со старинными одеждой, оружием и украшениями... Всё содержалось в отменном порядке, паркет был натёрт, стенные панели блестели. Видимо, даже в отсутствие хозяина уборщики наведываются сюда регулярно.
   Третий этаж встретил его выставкой довольно неожиданной здесь явно современной живописи, темой которой, впрочем, неизменно был либо сам замок, либо его окрестности. Впечатляющая фреска в следующей комнате с изображением целого ряда людей в одеждах разных эпох, и представляющая, как предположил Даниэль, хозяев замка, судя по всё ещё острому запаху краски, была написана едва ли больше пятидесяти лет назад. А вот дальше... Даниэль сам не смог бы сказать, что именно заставило его придти к такому выводу, но атмосфера в комнатах третьего этажа стала иной. Может, тоже едва заметно изменившийся запах, а может ещё что-то, но холодная, безучастная официальность сменилась куда более тёплым чувством, подсказывающим - здесь жили. И, хотя комнаты тоже выглядели старинными, их явно использовали по назначению.
   Музыкальный салон, пара гостиных, столовая, буфетная... В салоне на рояле лежали листы с нотами и одинокая перчатка, в одной из гостиных в углу дивана свернулась серая пушистая шаль. И пыль - Даниэль провёл пальцем по краю буфета, убеждаясь, что эти комнаты, в отличие от нижних, не убирали. Или, по крайней мере, убирали редко. Видимо, сюда вход приходящим уборщикам был заказан.
   Библиотека, разбором которой Даниэль, по идее, и должен был заняться, обнаружилась в большой угловой комнате. Высокие шкафы от пола до потолка занимали все стены, в одном углу отблёскивал круглый бок глобуса. Потёртый ковёр глушил шаги. Дверей было две, и через вторую Фёрстнер попал в ещё одну галерею, расположенную над картинной, только эта служила собранием охотничьих трофеев. Дальше, если планировка совпадала, должны идти ещё несколько спален. Должно быть, Ральф и Грета жили там, но Даниэль не стал любопытствовать. Вместо этого он вернулся в библиотеку, зажёг настольную лампу и принялся рассматривать содержимое ящиков в письменных столах.
  
   Каталога найти так и не удалось, видимо, его составлением предстояло заняться самому. Ящики оказались полны - похоже в них безо всякой системы сваливали все бумаги, иные были датированы ещё концом девятнадцатого века. Интересно, где находятся документы, связанные с работой музея? Надо будет посмотреть в тех комнатах, где сейчас касса. Даниэль вытащил первый из ящиков, поставил его на столешницу, и принялся просматривать, прикидывая, как и по какому принципу их рассортировать.
   Он не любил бумажную работу, за исключением той, когда собирал материал для своих книг. Но сейчас занятие неожиданно увлекло. Он заглядывал в чужую жизнь, чужую историю, и пусть даже в ней не было ничего особенного, пусть ящики заполняли в основном счета и деловая переписка, а немногие личные письма содержали пересказы незначительных событий и никому уже ненужных чувств... И всё же Даниэля не оставляло впечатление, что он касается чего-то тайного. К тому же все владельцы замка за последний век были Штейманами, а значит, родственниками Ральфа. И пускай они давно мысленно похоронили правнучатого дядюшку, а могли и вовсе не знать о его существовании - всё равно Даниэль сейчас, пусть и опосредованно прикасался к своему Мастеру.
   "Боже мой, - подумал он, отложив очередную пачку вежливых благодарностей за званый ужин, данный где-то в середине двадцатых годов двадцатого века. - Я сейчас похож на влюблённую девицу, что дрожащими руками перебирает всё, хоть как-то связанное с предметом её воздыханий".
   Хотя его руки не дрожали, конечно. И вообще, это, если подумать, тоже сбор материала для его нового романа. Его героям приходится много рыться в чужих архивах, и теперь он сможет добавить правдоподобности таким эпизодам за счёт собственного опыта.
   Ночь пролетела незаметно, и о приближении утра напомнила неторопливо, но неотвратимо наваливающаяся сонливость. Понимая, что ещё несколько минут, и он заснёт прямо в кресле, Даниэль с сожалением бросил полуразобранный ящик и спустился вниз, в гостевые спальни.
   - Ты сегодня проснулся раньше, - сказала следующим вечером Петра, когда они встретились в одной из гостиных третьего этажа. - Кстати, тебе привезли кровь. Тут в подвале, оказывается, тоже есть холодильник, и побольше того, что на кухне.
   - Конец осени, - Даниэль пожал плечами. - Темнеет всё раньше. А холодильника не может не быть, здесь же жил вампир, пусть и наездами.
   - Конечно, но я его сама не нашла. Тебе показать?
   - Покажи, только попозже.
   Петра улыбнулась, расстегнула манжету и протянула ему руку. Даниэль взял её ладонь в свои и помедлил, поглаживая полузажившие ранки.
   - Скоро у тебя руки будут как у неудачливого самоубийцы.
   - Ничего, ведь есть ещё и шея.
   - Нет. Я не хочу кусать тебя в шею.
   - Почему?
   - Шрамы труднее прятать.
   Она улыбнулась чуть шире и опустила ресницы. На самом деле Даниэль лукавил - мысль об укусе в шею пугала его по другой причине. Ему казалось, что так женщина становится беззащитнее перед ним. Ведь достаточно будет одного неверного движения, чтобы превратить её в труп. Конечно, это была ерунда, если он сорвётся, трупом она станет в любом случае... И всё же шею он решил не трогать.
   Когда его клык проколол кожу, Петра чуть вздрогнула, но отдёрнуться не попыталась. Выступила кровь, на удивление вкусная, Даниэль потянул её в себя и сделал несколько мелких глотков. Голова слегка закружилась, но он держал себя в руках. Хватит на сегодня. Он отступил, Петра вытащила ватный тампон из стоящей тут же баночки и приложила к ранке.
   - Сегодня утром приходили уборщики, - как ни в чём не бывало сообщила она. - Они изрядно удивились, когда меня увидели. Мне даже пришлось продемонстрировать им письмо герра Штеймана. Тогда меня спросили, не заменила ли я фройляйн Хайнце. Кто это, кстати?
   - Помощница Ральфа.
   - Тоже вампир?
   - Теперь да.
   Петра хмыкнула.
   - Они приходят раз в неделю, по вторникам. Тебе не мешает то, что происходит днём?
   - Ни капли. Главное, чтобы туда, где я сплю, солнечный свет не впустили.
   - Ну, в спальни уборщики не ходят. Я завтра схожу в городок, ладно? Честно говоря, компания одних только ворон мне уже поднадоела.
   - А я тоже по разряду ворон прохожу? - поддразнил её Даниэль.
   - Я имела в виду - днём.
   - Сходи, конечно. Тебе нет нужды спрашивать разрешения. Только тут живут не ворОны, а вОроны.
   - Всё равно неприятные птицы, - отмахнулась Петра. - Хоть бы какая-нибудь синичка прилетела, что ли. Но они, должно быть, всех распугали.
   Их совместный быт сложился как-то на удивление быстро, словно они так жили всегда. Вероятно, дело было в том, что они не мешали друг другу. Даниэль работал в библиотеке, разбирал книги и бумаги или писал, Петра днём занималась своими делами, а вечером либо помогала ему, либо садилась перед телевизором, обнаружившимся за откидной панелью шкафа в музыкальном салоне. Временами Даниэль присоединялся к ней, и они вместе смотрели какой-нибудь фильм. Не прошло и двух недель, когда женщина пригласила его к себе в спальню. Даниэль чуть поколебался и согласился. В один из таких вечеров он, ещё не отойдя от порыва страсти, всё-таки не удержался и прокусил артерию у неё под подбородком. И зарёкся уже раз и навсегда, потому что кровь оказалось куда труднее остановить - должно быть, он всё-таки перестарался и сделал ранку слишком глубокой.
   - Так говоришь, сколько тебе лет? - однажды спросила Петра, входя в библиотеку. Даниэль поднял глаза от очередного тома.
   - Тридцать два, а что?
   - Пойдём, я тебе кое-что покажу.
   Они спустились вниз, в картинную галерею, и, пройдя в дальний конец, остановились перед небольшой картиной - погрудным портретом светловолосого мужчины. Видимо, это была самая старая картина в замке - чувствовалась, что она была написана либо ещё до эпохи Возрождения, либо в самом её начале. Тёмный фон без каких бы то ни было деталей, готическая надпись по обе стороны головы мужчины, видимо, на латыни. Человек, изображённый на портрете в развороте три четверти, смотрел прямо перед собой глазами, лишёнными какого-либо выражения. Красная одежда с вышитым камнями воротом, волосы опускаются почти до плеч, тщательно выписанная раздвоённая бородка, тоже светлая. Если бы не вопрос Петры, Даниэль, даже обратив внимание на картину, не стал бы особенно приглядываться и, вероятно, не увидел бы в ней ничего особенного. Но теперь после короткого замешательства он осознал - не знай он точно, что это невозможно, он мог бы решить, что портрет писали с него самого. Когда он в юности пытался самоутверждения ради отращивать бороду, то примерно так и выглядел. Только помоложе, и с другой причёской.
   - Что скажешь? - спросила Петра.
   - Потрясающе, - пробормотал Даниэль. - Тут есть подпись?
   - Да, - Винклер ткнула пальцем в простую раму. - Дрис ван Лон, "Граф Гюнтер фон Керпен". 1424 год.
   - Фон Керпен, - повторил Даниэль. - Кажется, так звали графов, которым когда-то принадлежал этот замок.
   Интернет в замке работал исправно, и с тем, чтобы в него выйти, никаких проблем не было. Графа Гюнтера фон Керпена найти труда не составило, но сведения о нём были крайне скудны.
   - "Первый граф фон Керпен, 1389 - 1429, знак вопроса", - прочла Петра. - Хм... Получил графский титул и замок Вольфен от курфюрста Юргена фон Мальберга Смелого. Жена Шарлотта фон Трир, дочь барона фон Трира. Пятеро детей, двое выжили. Имел славу мецената, а к концу жизни - колдуна. Погиб при неясных обстоятельствах, не то утонул, не то попал в засаду. Тела не нашли. Это точно не ты?
   - Точно, Петра. У меня же есть вполне живые родственники, помнишь? Даже вампиру не под силу так задурить людям головы, чтобы они годами помнили то, чего нет.
   - Есть легенда, что он продал душу дьяволу, и тот забрал его в ад, - помолчав, сказала Петра. - Вот, тут написано.
   - Держу пари, что славу колдуна он заработал потому, что не выходил днём из замка, - заметил Даниэль. - И, возможно, люди стали замечать, что он не стареет.
   - Думаешь, был вампиром?
   Даниэль кивнул. Ещё один кусочек лёг в пазл, дополняя картину.
   - Вообще-то, ему было всего сорок, - заметила Петра. - Рановато стареть.
   - В те-то времена... Ну, может не старение, может, повышенная регенерация, или ещё что. В любом случае, в Средние века нашему брату наверняка приходилось труднее, чем сейчас.
   - И куда же он делся?
   - Скорее всего, на болота, - вздохнул Даниэль. - На те самые ныне осушенные болота, с которыми связывали легенды о волках-оборотнях, и где время от времени находили разорванных в клочья людей.
   Едва ли, конечно, фон Керпен прожил на болоте все пять столетий, или сколько там ему довелось прожить на этом свете. Скорее всего, он время от времени просто возвращался к родным пенатам, возможно, там было его тайное убежище на крайний случай. И там он однажды встретил юного сына разбогатевшего торговца, выкупившего когда-то принадлежавший бывшему графу замок.
   Остальное было понятно. Ральф привязался к своему Мастеру так же, как Даниэль привязался к Ральфу, как все птенцы привязываются к своим Мастерам, за исключением разве что Греты. А потом Гюнтер фон Керпен погиб при неизвестных Даниэлю обстоятельствах. Погиб, оставив своего почти что сына тосковать в одиночестве, которое, видимо, не смогли до конца скрасить ни заботы о собственном Клане и корпорации, ни приёмная дочь. И вот в один прекрасный день Ральф увидел человека, как две капли воды похожего на его покойного Мастера.
   Но он ошибся, думал Даниэль, невидяще глядя на раскрытую на экране ноутбука страничку сетевой энциклопедии. Попытка вернуть прошлое не удалась, да и не могла удаться. Даниэль - не Гюнтер фон Керпен, кроме случайного сходства в чертах лица между ними не было ничего общего. А Ральф-то ждал того, что любил в своём создателе, ждал, и не дождался. Так стоит ли удивляться, что он так быстро разочаровался в новой игрушке?
   А ещё Даниэль думал о том, что покойная фрау Кауфман явно бывала в замке и видела этот портрет. Или не этот, но она знала о фон Керпене, и знала, как он выглядел. И, увидев человека, похожего на погибшего вампира, без труда предугадала последующее. Имеющая славу сумасшедшей фрау была, в сущности, очень прозорливым человеком.
   - А ты, часом, не его потомок? - прервала затянувшееся молчание Петра. - Из какой-нибудь боковой линии?
   - А? А чёрт его знает, - вздохнул Даниэль, усилием воли возвращаясь в здесь и сейчас. - Кто теперь разберёт через столько-то лет. У моей семьи не было благородных предков, насколько мне известно, но не все потомки знают правду о своих предках.
   - И не все предки знают всех своих потомков, - кивнула Винклер. - Что ж, зато теперь мы, можно сказать, совершили историческое открытие, разобравшись в тайне смерти первого графа фон Керпена. Жаль только, что мы не можем ни с кем этим открытием поделиться.
   Даниэль кивнул и захлопнул ноутбук. Продолжать разговор на эту тему ему не хотелось.
  
   23.
  
   - Ты в последнее время занят, - сказала Грета. Ральф видел, что она старается спрятать упрёк, но у неё не очень получается.
   - Как и всегда, - он пожал плечами. - Полагаю, ты и сама без дела не сидишь.
   - Да. Но я скучаю по тебе.
   - Так же, как и я.
   Между ними повисло молчание. Грета постукивала носком туфли по полу - в последнее время у неё появилась такая раздражающая привычка. Попроси, и она перестанет, но начнёт подкидывать какой-нибудь предмет или дёргать себя за прядь волос. Казалось, ей всё время нужно совершать какое-нибудь действие, пусть и бессмысленное. Ральф с некоторой тревогой размышлял, о чём именно в состоянии Греты сигнализирует появившийся после смерти Андронеску симптом. Он никогда не был поклонником психоанализа, но сейчас дорого бы дал за возможность показать приёмную дочь хорошему психологу. Увы, профессия это была недавняя и среди вампиров распространения пока ещё не получила. Во всяком случае, в Кланах Штеймана и Куинна не нашлось ни одного.
   Сейчас они сидели в одной из комнат его башни и пили принесённый с собой Гретой коктейль. Слава богу, не сладкий - Грета помнила его вкусы.
   - Жду не дождусь, когда смогу снова перебраться сюда.
   - Возможно, это случится скоро.
   - Да, но когда? Я хочу быть в твоём Клане, Ральф. А не Паука.
   - Я бы тоже хотел иметь собственный Клан, Грета. Но оставим это. Лучше скажи, как там твоя любовь? Кажется, её зовут Марией?
   - Мария? А! - Грета махнула рукой. - Эта страница уже перевёрнута и забыта. Вампиры не любят людей, разве что когда известно, что те со временем сами станут вампирами. Лучше скажи, как ты собираешься противостоять Пауку?
   - Противостоять? - Ральф недоумённо нахмурился. - О чём ты?
   - Ну, сейчас готовится целый пакет документов о слиянии или перераспределении ваших активов. Выглядит всё так, словно вы собрались слить ваши Кланы воедино. Как ты собираешься этого не допустить?
   - Никак.
   Теперь настал черёд Греты нахмуриться.
   - Мы же тебе объяснили, - напомнил Ральф. - Мы действительно сливаем Кланы. Такова цена его поддержки, а иначе ещё вопрос, как бы оно с тобой повернулось на суде.
   - Но я думала, что ты для вида! Для того, чтобы помочь мне оправдаться, а потом отправить его лесом!
   - И как я буду выглядеть, если воспользуюсь его помощью и тут же нарушу своё слово? И это если забыть о том, что у него есть компромат на нас обоих, особенно на тебя, который и через двести лет не протухнет.
   - Но это компромат и на него тоже. Он ведь нас покрывал.
   - Не сомневаюсь, что он найдёт способ выкрутиться. Расскажет, что был нагло обманут, и даже если все всё поймут, формально он останется чистеньким.
   - То есть ты сдаёшься?! - Грета аж приподнялась на стуле. Вот эта эмоциональность в ней тоже была чем-то новеньким.
   - Уже сдался, - меланхолично отозвался Ральф. - Ты отказалась от своего Мастера, когда предпочла меня. Даниэль отказался от своего брата - и тоже ради меня. Ты сделала свой выбор, Даниэль сделал выбор - настала пора и мне делать выбор. Я тоже отказывают от "Виты" ради тебя. Вернее, ради вас обоих.
   Грета глубоко вдохнула, её ноздри раздулись. Видно было, с каким трудом ей удаётся сохранять спокойствие. Ральф поднялся, обошёл стол и обнял её.
   - Тш-ш... Тихо, тихо. Всё в порядке.
   - Одна-единственная ошибка, - голос женщины подрагивал. - Одна-единственная ошибка, и вот всё летит к чёрту. Годы труда, сохранения независимости...
   - Ну что теперь поделаешь. Остаётся утешать себя мыслью, что Куинн - всё же не Андронеску и не Кавальери.
   - К чёрту такое утешение! - Грета дёрнула плечом, высвобождаясь, и встала. - Если бы не этот твой грёбаный Фёрстнер...
   - Он-то тут причём?
   - А при том, что всё началось с него! Если бы он тогда не сбежал...
   - А если бы я тогда не послал тебя на встречу с Михаилом, а пошёл сам? Впрочем, побег Даниэля и моя ошибка тут мало что меняли. Михаил нацелился на тебя уже давно, я в этом уверен. Просто выжидал подходящего случая. Если бы не в ту ночь, то в другую, но результат был бы один. Единственный был способ этого избежать - превратить тебя в вампира раньше, но мы его профукали.
   - Но если бы тебе не попался Даниэль...
   - То когда бы ты согласилась на обращение? Через год, через пять лет? Через десять? Мы с тобой не торопились.
   Грета поджала губы и села на место. Ральф вернулся к своему креслу и налил им ещё.
   - Но всё-таки признай, что ты совершил ошибку, когда его обратил, - сказала Грета.
   - Признаю, - вздохнул Ральф. - Если тебе от этого легче.
   На самом деле он признался себе в этом уже давным-давно. Не было в Даниэле той готовности цепляться за жизнь любой ценой, готовности идти по головам ради достижения цели, как у прочих вампиров. Любившему жизнь до безумия Ральфу было трудно себе такое представить, хотя умом он понимал, что люди разные и не все относятся к своему существованию так же, как он и его товарищи по бессмертию... Но наглядно убедился в этом лишь сейчас. Благодаря своей неконфликтности и отсутствию амбиций Даниэль Фёрстнер может прожить ещё долго, но едва ли получит от такой жизни много радости.
   Всё-таки долгое общение с вампирами накладывает свой отпечаток. Люди становятся далеки и непонятны. И для обращения лучше выбирать таких, которые уже сейчас похожи на тебя, не уповая на то, что перерождение изменит их в желаемую сторону.
   - Так может, - задумчиво произнесла Грета, прерывая размышления Ральфа, - ему же и будет лучше...
   - Лучше что? Умереть?
   Хайнце промолчала, глядя в глаза приёмному отцу.
   - Грета, что это на тебя нашло? По-твоему, я должен его убить?
   - Раньше ты говорил, что убийство твоего первого птенца уронит твой авторитет, но сейчас это уже не актуально. Что тебя удерживает теперь?
   - А ты думаешь, что я сплю и вижу, как бы от него избавиться, и меня удерживают только внешние обстоятельства?
   - Но зачем он тебе вообще нужен?
   - А зачем вообще нужны птенцы?
   - Такие неудачные...
   - Я сам его выбрал, - хмуро напомнил Ральф. - Его удачность или неудачность - это моя заслуга, или, если угодно, вина. Как там у классика - мы в ответе за тех, кого приручили? Если все Мастера начнут сдаваться после первых же трудностей, опускать руки и избавляться от своих творений, потому что те вдруг оказались неидеальны, Кланы сократятся по меньшей мере наполовину. И, полагаю, это касается не только вампиров.
   Грета фыркнула, опустила глаза на свой бокал и помолчала, крутя его в пальцах.
   - А где он, кстати? Что-то его не видно.
   - Я отправил его в Вольфен, пожить среди воронов.
   - А ты уверен, что там он ничего не натворит без присмотра?
   - Не был бы уверен - не отпустил бы.
   - А я вот не уверена. К тому же Вольфен - мой дом. Мне не нравится, когда посторонние наводят там свои порядки.
   - И чего ты от меня хочешь? Чтобы я отозвал его обратно?
   - Я бы хотела посмотреть, как дела в замке, - Грета поставила так и не тронутый бокал на столик. - Если ты не возражаешь. В конец концов, там не только Даниэль нуждается в пригляде.
   - Да я не против, но не знаю, как посмотрит на это Доминик.
   - Вот давай у него и спросим. К тому же я хочу, наконец, узнать, в чьём подчинении я в конечном счёте нахожусь.
   - Что ж, - кивнул Ральф, - договорились. Я, кстати, и сам думаю в ближайшие дни туда наведаться, отдохнуть от всех этих треволнений. Дела здесь мы уже почти разгребли. Так что, возможно, вместе и поедем.
   - Это было бы здорово.
  
   Даниэлю приснился сон. Сначала он не увидел в этом ничего странного, и до полуночи о нём даже не вспоминал, но после того, как Петра уснула и он тихонько её покинул, чтобы заняться своей работой в библиотеке, его вдруг осенило: это был первый сон, который он увидел после обращения.
   Более того, до сих пор он был уверен, что вампиры вообще не видят снов. Кто-то, не то Ральф, не то Грета, что-то об этом ему говорили.
   Отложив всё остальное, Даниэль попробовал сосредоточиться на своём сновидении, но детали, как это водится, из памяти упорно ускользали. Если бы он потрудился как следует всё обдумать сразу после пробуждения, то, вероятно, вспомнил бы больше, но сейчас он только мог сказать, что ему определённо что-то снилось. Но вот что именно? В памяти удалось возродить только ощущение полёта. Кажется, внизу были крыши и кроны деревьев, похожие сверху на наспех связанные веники без листвы - но, возможно, это уже лишь плод его воображения.
   Поняв, что большего он всё равно от себя не добьётся, Даниэль мысленно махнул рукой. Встретится вновь с Ральфом - спросит, а пока гадать без толку. Есть занятия и поинтереснее. В целом, если не считать лёгкой обиды от того, что его так откровенно отослали с глаз долой, Даниэль был доволен своей командировкой. Библиотека собиралась по меньшей мере пару столетий, и в ней имелись настоящие раритеты. Надо будет спросить у Ральфа, не сотрудничает ли он с историками или букинистами: грех держать такие сокровища под замком. К тому же Фёрстнер наконец вновь почувствовал себя самому себе хозяином. Роскошный дом, полная свобода, достаточно крови и летящая к концу книга - что ещё нужно вампиру для счастья?
   Мысль прервал требовательный гудок снаружи. Он звучал слабо, видимо, от самых ворот, но отчётливо. Даниэль поднялся и подошёл к окну, благо библиотека смотрела как раз в сторону парка. Он не ошибся - за воротами стоял автомобиль, и фары ярко светились в темноте.
   - Неудобно, когда нет ключей от собственного дома, - недовольно сказала, выходя из машины, Грета, пока Даниэль отпирал ворота.
   - Ты на своей машине? - спросил Даниэль.
   - Да, на своей. Отопрёшь мне гараж?
   - Конечно.
   Грета снова нырнула за руль и приглашающе распахнула вторую дверцу. Фёрстнер сел рядом, скрывая досаду. Без этой гостьи он бы обошёлся. Впрочем, судя по её реплике, она-то считает себя тут хозяйкой, и справедливо, в общем-то. А гость-то как раз он.
   - Ты приехала одна?
   - Как видишь.
   - А Ральф не приедет?
   - Обещал подъехать завтра или послезавтра.
   - А-а.
   Больше Даниэль ничего не спросил, а Грета ничего не добавила. Так в молчании они и доехали до гаража, устроенного в бывшей конюшне. Ну, если и Ральф тут будет, это ещё ничего, размышлял Даниэль. Делить своё жилище только с этой женщиной ему не хотелось.
   А может, его изгнанию и вовсе пришёл конец? Даниэль не взялся бы сейчас сказать, хорошо это, или плохо.
   - Ты где спишь? - спросила между тем Грета, когда они вылезли из машины.
   - Мы устроились в спальнях на втором этаже.
   - Мы?
   - Я с донором.
   - Ральф знает?
   - Разумеется, он мне его и нашёл. Вернее, её, это женщина.
   - Познакомь меня с ней.
   - Обязательно, только завтра. Сейчас она уже спит.
   - Как спит, так и проснётся, - бросила Грета. Она быстро вышла из гаража и зашагала через двор, Даниэлю оставалось только поспешить следом. Вещей у неё оказался один чемодан, и она понесла его сама, хотя Даниэль протянул было руку.
   - Я не собираюсь её сейчас будить.
   - Между прочим, это мой дом.
   - Между прочим, это мой донор. Грета, что за спешка? Ты куда-то торопишься?
   Грета на мгновение задумалась, или сделала вид, после чего согласно кивнула:
   - Ладно, завтра так завтра. У тебя есть кровь?
   - В холодильнике, в подвале.
   - Я ещё немного привезла.
   Они расстались у лестницы. Грета уверенно направилась в сторону спален третьего этажа, Даниэль - в библиотеку. До самого утра его больше никто не потревожил, и когда он перед рассветом отправился в свою комнату, Хайнце видно не было.
   Знакомство и правда состоялось на следующий день, и прошло мирно. Петре явно было любопытно, а вот Грета едва кивнула, словно и не она вчера настаивала на непременном знакомстве. Они обменялись не больше, чем парой слов, после чего Грета объявила, что хочет прогуляться по окрестностям.
   - Какая-то она... ледяная, - сказала Петра, когда Грета ушла. - Как Снежная королева из сказки.
   - Она - вампир трудной судьбы, - Даниэль постарался спрятать иронию, но ему это плохо удалось. - Я, кстати, тебе про неё рассказывал.
   - А, так это она - приёмная дочь твоего Мастера?
   - Она самая.
   Вечер потёк как обычно - Петра поужинала и включила телевизор, но Даниэль не нашёл там ничего интересного для себя и ушёл в библиотеку. За окном пошёл снег, его хлопья красиво кружились в свете прожекторов, и Фёрстнер некоторое время постоял у окна, любуясь зрелищем, прежде чем включить ноутбук. Новый роман был написан уже больше чем наполовину, и Даниэль чётко знал, что в нём будет дальше, хотя, конечно, какую-то правку делать всё равно придётся. А потом ещё редактор в издательстве наверняка потребует что-нибудь изменить, и придётся противостоять его напору. Но писатель твёрдо знал, что не будет переделывать своё творение в мистику, как бы его ни убеждали. Не захотят печатать, он предложит рукопись кому-нибудь менее именитому, но не даст решать за себя, что и как ему писать.
   Вот ведь ещё проблема, с издателями отныне придётся общаться исключительно дистанционно.
   Грета вернулась, когда творческий процесс был в самом разгаре.
   - Декабрь наконец вспомнил, что он декабрь, - с порога заявила она.
   - Ты всегда входишь туда, где книги, в мокрой верхней одежде? - не удержался Даниэль. Он ожидал, что Грета опять напомнит, что она тут хозяйка, но она лишь покорно кивнула:
   - Ты прав, пойду разденусь. Я только хотела спросить - я воспользуюсь твоим донором? У меня-то здесь своего нет.
   Даниэль мысленно поморщился от этого "воспользуюсь", словно речь шла о вещи, но решил не заострять на этом внимание.
   - Если она согласится.
   Ночь незаметно летела к утру, текст, казалось, сам выскакивал из-под пальцев, ложась ровными строчками на экран. Временами Даниэль прерывался, чтобы перечитать написанное, что-то поправить, и продолжить снова. Его подхватила творческая волна, когда одно слово цепляет за собой другое и не нужно делать никакого усилия, чтобы изложить то, что представляется твоему воображению, наоборот, требуется усилие, чтобы прерваться. И кажется, что сделав паузу, ты обязательно упустишь что-то важное, что может и не удержаться в памяти и не прийти в следующий раз.
   Опомнился он только перед самым рассветом и с сожалением осознал, что, хочешь - не хочешь, а продолжить придётся только завтра. Впрочем, кусок за сегодня и так вышел впечатляющий. Потянувшись, Даниэль выключил компьютер и вышел в Охотничью галерею.
   В замке было тихо, только из музыкального салона доносилось едва слышное бормотание телевизора. Немного удивившись - обычно Петра до утра не засиживалась - Даниэль заглянул в салон. Уже открывая дверь, он сообразил, что там может быть Грета, но комната на первый взгляд показалась ему пустой. И только подойдя выключить забытый телевизор, он краем глаза заметил тело на диване.
   Петра лежала на спине, свесив руку до пола и повернув голову. Её профиль, казавшийся мраморно-белым, чётко выделялся на фоне тёмно-красной обивки. Тело уже успело остыть и окоченеть. Аккуратная ранка на шее не оставляла сомнений в причине смерти. Да, Грета хорошо научилась контролировать себя - ни одна капля крови не пропала даром.
   Даниэль опустился рядом на колени и провёл рукой по волосам женщины. Поняла ли Петра, что происходит? Пыталась ли сопротивляться, звать на помощь? Может и пыталась, вот только против вампира, даже такого, как они, без году неделя, у обычного человека шансов нет. Стены тут толстые, звукоизоляция хорошая, зажать жертве рот - и даже острый слух за несколько комнат отсюда не уловит ничего.
   Его сорвало с места, и спустя секунду он уже рвал одну за другой двери хозяйских спален третьего этажа. Грета ещё не легла, когда Даниэль влетел в комнату, она обернулась и открыла рот, но сказать ничего не успела.
   - Что ты с ней сделала?!
   Вопрос был - глупей не придумаешь, ведь Даниэль только что отлично видел, что. Но изложение претензий нужно было с чего-то начать, просто вбежать и двинуть по холёной физиономии этой суки у него рука не повернулась. Проклятое хорошее воспитание, что б его...
   - Отпусти! - Грета попыталась разжать его пальцы, вцепившиеся в лацканы её делового пиджака.
   - Зачем ты её убила?! - Даниэль затряс её так, что у женщины залязгали зубы.
   - Убери от меня лапы! - она попыталась двинуть его коленом, потом пнула носком туфли, чувствительно заехав по голени. Фёрстнер оттолкнул её, и Грета отлетела, ударившись плечом об угол шкафа.
   - Псих!
   - Сама психопатка!
   - Ненормальный! Зачем тебя только Ральф подобрал!
   - А тебя вообще нужно было придушить во младенчестве! Зачем ты убила Петру?
   - Ты же сам сказал, что я могу ей попользоваться!
   - Но я не имел в виду - высосать её досуха!
   - Ох, какие мы чувствительные! - Грета подбоченилась. - Ты вампир, Даниэль! Но ты очень скверный вампир, если всё ещё думаешь о людях, как о равных! Они еда! Пища! Запомни это хорошенько.
   - Не тебе решать, как и о ком мне думать! И ты убила чужого донора. Еда, говоришь? И чем мне теперь питаться без неё?
   - Найдётся кто-нибудь, - отмахнулась Хайнце. - Скоро приедет Ральф, и, возможно, тебя отсюда заберёт. А если и нет, найдёт тебе нового кормильца. Ещё недельку проживёшь и без донора.
   - И думаешь, он погладит тебя по головке за то, что ты сделала?
   - А что, Ральф пожалеет для меня одного человека? - на губах Греты заиграла ядовитая улыбка. - Я знаю его дольше, чем ты, не забывай. Ты - не более чем его прихоть. Я ему дочь.
   - Ты очень скверная дочь, - укол насчёт прихоти был неожиданно болезненным, неприятно соответствуя его собственным мыслям, но он помог Даниэлю взять себя в руки. - Ты можешь быть сколько угодно уверена, что для тебя ничего не пожалеют, но брать чужое без спроса называется воровством, ты в курсе? Ральф одобрил расправу с найденным им донором?
   О боже, я сам говорю о Петре как о вещи, ужаснулась какая-то часть его разума. Но взывать к человеколюбию и напоминать заповедь "не убий" явно не было никакого смысла.
   - Не тебе судить, какая я дочь! - улыбка Греты перешла в оскал. - Ты ещё должен сказать мне спасибо.
   - Это за что же, интересно?!
   - За то, что избавляю тебя от ложных привязанностей! За то, что напомнила тебе, что волк не может дружить с овцой! Ты не подходишь на роль вампира, ты был ошибкой с самого начала!
   - А кто подходит, ты? Да Ральф, наверное, рад-радёшенек, что ты не стала его птенцом!
   Вот теперь ему показалось, что Грета сейчас вцепится ему в лицо. Он чуть было не сделал шаг назад, такая злоба исказила её черты.
   - Я должна была стать его птенцом! - выкрикнула она. - И стала бы, если бы не ты! Мы обо всём уже договорились, но ты занял моё место!
   - Так надо было соглашаться, пока ещё предлагали! - рявкнул Даниэль. - Не ты ли тянула время? "Я буду полезней, оставаясь человеком!" Вот он и устал ждать.
   Ему казалось, что он не удивится никакой реакции на свои слова. Ни тому, что она бросится на него с кулаками, ни тому, что скажет что-то ядовитое, ни даже тому, что она вдруг беззаботно рассмеётся и заявит что-нибудь вроде: да ладно тебе, что это мы из-за ссоримся пустяков ... Но Грета не сделала ни того, ни другого, ни третьего. Она распахнула глаза, как обиженный ребёнок, безмолвно открыла и закрыла рот - и вдруг заплакала.
   Даниэль молча смотрел на неё, чувствуя, как весь запал выходит из него, как воздух из проколотого шарика. Нет, он не испытал никакой жалости и тем более желания её утешить, но продолжать орать на рыдающую женщину тоже уже не хотелось. Поэтому он просто развернулся на каблуках и вышел, хлопнув на прощание дверью.
  
   24.
  
   Ральф приехал следующей ночью. Молча выслушал лаконичный рассказ Даниэля, сухо отозвал Грету в одну из комнат и около часа о чём-то там с ней беседовал. Потом Грета выскочила из комнаты с покрасневшими глазами и убежала в свою спальню, а Ральф ещё некоторое время провёл в одиночестве. Даниэль не решился его потревожить.
   Наконец Мастер вышел, посмотрел на завёрнутое в простыню тело, всё ещё лежавшее на диване в салоне.
   - Боюсь, что прятать её придётся тебе, - сказал он. - По-хорошему надо бы Грету послать заниматься последствиями её выходок, но чем скорее я её увезу, тем будет лучше.
   Даниэль молча кивнул.
   - Проще всего будет закопать её под одной из клумб в саду, - добавил Ральф. - В гараже есть лопаты. Только постарайся, чтобы сверху не было видно.
   - Ты вернёшься?
   - Да, к утру. Довезу Грету до аэропорта и посажу в самолёт. В Эйкендорфе её встретят.
   - И что с ней будет?
   - Придётся ей посидеть под домашним арестом. Боюсь, что она неадекватна, а значит, опасна и для себя, и для окружающих. Пока не будет ясно, что ей стало лучше, её нельзя оставлять без присмотра.
   Даниэлю вспомнились прежние уверения Ральфа, что вампиров под замком не держат. Но, видимо, когда речь идёт о любимой дочери, из всякого правила есть исключения. Решив не акцентировать на этом внимание, Фёрстнер только спросил:
   - А если ей не станет лучше?
   Ральф промолчал. Даниэль перевёл взгляд на труп и невольно подумал: сказать об их открытии в портретной галерее, или уже не стоит?
   - А, - ровным голосом произнёс Ральф. - Нашёл-таки. И теперь ты опять будешь думать, что стал для меня разочарованием, и что я отослал тебя сюда, чтобы ты не путался под ногами.
   Даниэль невольно вздрогнул, но заставил себя спокойно ответить:
   - Но не для того же, чтобы я подышал свежим воздухом.
   - Вообще-то я хотел, чтобы ты пожил среди воронов. В городе их мало, - Ральф вздохнул, обошёл диван и сел рядом. - С тобой как - ничего необычного не происходит? Сны какие-нибудь не снились?
   Даниэль замер, вспомнив, что как раз хотел спросить об этом, да вот совсем вылетело из головы.
   - Снились. Словно я летаю. Так это... был не я?
   - Да, это птицы. Постепенно ты учишься устанавливать с ними контакт. Передающаяся от Мастера к птенцу способность к управлению каким-то видом птиц или животных. Когда-то Кланы вампиров так и звались - Клан Воронов, Клан Собак, Клан Летучих мышей... Но со временем Кланы делились, их представители переходили из одного в другой, так что теперь в одном и том же Клане могут использоваться самые разные животные.
   - Да, я помню.
   - Пройдёт ещё какое-то время, и ты научишься входить в контакт с воронами сознательно, и во сне, и наяву, а там и управлять. Они станут твоими глазами. И ушами, но это позже - птицы слышат не так, как мы, и нужно время, чтобы адаптироваться к их восприятию. Собственно, они и видят иначе, но почему-то их зрение воспринимается проще.
   Даниэль снова кивнул. Потом сказал:
   - А я, честно говоря, разницы не заметил.
   - Ещё заметишь. Когда смотришь на мир птичьими глазами, он раскрашен совершенно иначе. Да и поле зрения у них шире, хотя прямо вперёд посмотреть не могут. Устанавливаешь контакт, и такое впечатление, что в панораму попал, - Ральф усмехнулся, хлопнул Даниэль по плечу и встал. - Ладно, у тебя ещё дела есть.
   Клумбы в парке были большими, и Даниэль прикинул, что могила там вполне уместится. Сгрёб в сторону снег и цветные опилки и принялся копать. Хлипкий морозец не схватил рыхлую землю, и поначалу дело шло ходко. Потом стало чуть тяжелее, но не настолько, чтобы затормозить работу. Копая, он слышал, как открылась дверь, и кто-то несколько раз прошёл в гараж и обратно. Грета, судя по шагам. Даниэль продолжал методично орудовать лопатой, не поднимая головы, даже когда она, выйдя из гаража в очередной раз, не вернулась в замок, а направилась прямиком к нему.
   - Закапывать так глубоко - совершенно лишнее, - заявила она, остановившись на краю ямы. - Она могла бы заодно послужить удобрением.
   - Грета, - Даниэль выпрямился и заглянул ей в глаза снизу вверх. - Уйди.
   Видимо, было в его взгляде что-то такое, что она не решилась больше ничего сказать, просто молча повернулась и ушла. Даниэль посмотрел ей вслед. И что это за стремление - непременно плюнуть ядом напоследок?
   Наконец появился Ральф, и вскоре его машина проползла по аллее, выехала за заранее распахнутые ворота и, набирая скорость, умчалась к шоссе. Даниэль отставил лопату, сходил закрыть створки, потом прикинул, хватит ли, или сделать яму ещё поглубже. Но без работы он бы просто не знал, чем заняться - книга не лезла в голову, всё остальное тоже, как он подозревал, будет валиться из рук. И он вновь взялся за отполированный черенок.
   Но копать бесконечно было нельзя, и он выбрался из ямы. Принести тело было делом нескольких минут. Даниэль развернул простыню, несколько секунд всматривался в неподвижное лицо Петры, потом коснулся губами её лба. Снова закрыл лицо, спрыгнул вниз, подхватил тело и аккуратно опустил на дно ямы. У неё не будет даже нормального гроба и нормальной могилы, на которую могли бы прийти родные и близкие. А есть ли у неё такие? За всё то время, что они прожили вместе, он так и не удосужился спросить. Хватится ли кто-нибудь когда-нибудь бывшего детектива Винклер?
   Грета была права, думал он, забрасывая яму землёй. Вампиры должны иметь дело только с вампирами. Ни к чему привязываться к людям. Они корм, пища, а даже если не станут таковыми, всё равно умрут, рано или поздно. Он рвался увидеться с семьёй, не понимая, что та оказалась потеряна для него в тот момент, когда клыки Ральфа вошли в его шею. Он попытался жить с женщиной, не сознавая, что это всё равно, что пытаться наладить человеческий контакт со скотиной, по осени предназначенной на убой. Нет. Отныне его семья и его близкие - это Ральф и его Клан. Хороши ли, плохи ли, но других нет.
   Он долго и старательно разравнивал землю, стараясь добиться, чтобы клумба выглядела так же, как и до его прихода. Потом забросал её опилками. За этим занятием его и застал вернувшийся Ральф. Впрочем, он не стал подходить, а просто завёл машину в гараж и скрылся в замке. Даниэль окинул клумбу последним придирчивым взглядом и, больше не оглядываясь, пошёл за ним.
  
   - Да. Да, я тебя очень хорошо понимаю. Разумеется. Да, так будет совершенно правильно. Что ж, жду.
   Доминик Куинн по прозвищу Паук нажал на кнопку отбоя, воткнул телефонную трубку в подставку и неспешно потянулся к графинчику, наполняя бокал очередным коктейлем из своей богатой коллекции. Перед ним лежала папка с бумагами, но Доминик захлопнул её и отложил в сторону. Ничего особо срочного в ней не было. Не было также нужды немедленно вскакивать и созывать подчинённых - самолёт с Гретой Хайнце в любом случае прилетит часа через четыре. Есть время посидеть в тишине и покое и немного поразмышлять.
   Куинн вообще не любил куда-либо торопиться. При необходимости он умел действовать стремительно, однако несколько столетий, прожитых на этой грешной Земле, отучают от излишней суеты. Тот, кто придумал поговорку "тише едешь - дальше будешь", был мудрейшим человеком.
   Доминик с усмешкой глянул на телефон. Наверняка Ральф теряется в догадках, почему хитроумный Паук вдруг так решительно принял его сторону и сам фактически совершил преступление, помогая покрывать убийство Мастера птенцом. Да, конечно, Доминик в накладе не остался, но Штейман - неглупый мальчик и наверняка догадывается, что дело тут не в "Vita sanguis", ну или не только в ней. Однако деваться ему особо некуда, вот он и пользуется добротой Куинна - и честно расплачивается по счетам.
   Порой Доминик даже испытывал к нему что-то вроде сочувствия. Фройляйн Хайнце оказалась тем ещё подарком, но Штейман слишком глубоко увяз, чтобы взять и отказаться от неё. Что ж, Ральф сам выбрал свой путь, а Грета ещё может пригодиться. Никто не подозревает об этом, а между тем Хайнце сама, по собственной воле, поставила над собой эксперимент, о котором Паук мог только мечтать. И теперь ему оставалось лишь наблюдать за последствиями.
   Мечты... Забавное свойство разума. О чём может мечтать существо, прожившее столько, сколько прожил он? Он всё перепробовал, всё испытал. То, о чём другие лишь грезят, ему успело давно наскучить. В карьере Мастера и главы Клана он достиг потолка. Его уважают и к нему прислушиваются все без исключения. Клан Куинна - не самый многочисленный, но безусловно самый влиятельный. К нему стекаются сведения отовсюду, на него работают и вампиры, и люди, а там, где они не справятся, верные крысы прошмыгнут в любую щель и добудут нужное. Звание самого информированного вампира дорого стоит. Так чего ещё осталось желать?
   И всё же есть ещё одна вершина, одна достойная его цель. Не блещущая оригинальностью, но заманчивая и интересная. Объединить разрозненные Кланы в единое целое, создать что-то вроде вампирского государства - с собой во главе.
   Ещё век назад о таком действительно приходись лишь мечтать. Ночная жизнь всё же накладывает довольно много ограничений, малочисленность и удалённость Кланов друг от друга играла против честолюбивых замыслов. Кланы были рассеяны, и казалось, что так останется всегда. Но сейчас, в эпоху глобальных коммуникаций и стремительных скоростей, когда пространство съёжилось и перестало быть существенной преградой - почему нет?
   А ведь не он первый это придумал, великодушно признавал Доминик. Нет, мечтать об этом могли все, но первым разработкой практических шагов занялся совершенно определённый вампир. Лавры первопроходца принадлежали Гюнтеру фон Керпену - великому бунтарю и умнейшему вампиру, опередившему своё время. Именно ему, после разрыва с Мастером Андронеску и неудачной попытки построить собственный Клан, окончившейся гибелью всех его птенцов, пришла в голову гениальная идея сделать остальных вампиров зависимыми от себя путём монополизации снабжениях их кровью. Пусть даже поначалу это предполагало торговлю живым товаром, а не кровью как таковой, но со временем развитие технологий позволило усовершенствовать процесс. Он же первым додумался, что можно создать полноценный Клан не из птенцов, объединённых верностью крови, а из вампиров, объединённых общностью цели. Кто знает, как бы далеко мог пойти фон Керпен, но судьба не дала ему такой возможности. И все свои идеи он завещал единственному сотворённому им за последнее десятилетие своей жизни птенцу.
   Но Ральфа подвела молодость и свойственное ей неразумие. Избыток эмоций вредит и людям, и вампирам, и требуется куда больше времени, чем обычно думают, чтобы от него избавиться. А потому возглавлять Кланы мальчишкам моложе двухсот лет противопоказано. У Ральфа неплохие задатки, со временем он мог бы стать хорошим главой и будет неплохим помощником, но пока пусть поучится у старших. И надо будет проследить, чтобы следующих своих птенцов он подбирал разумнее. Этот его писатель - бог с ним, вреда он него, судя по всему, не будет, так что пусть Ральф играется, но вообще-то новые птенцы должны приносит Клану пользу.
   Когда Андронеску предложил свой план "приватизации" "Vita sanguis", Куинн оказался перед сложным выбором. С одной стороны, заманчиво было бы подгрести корпорацию под себя и потихоньку внушить вампирьему сообществу мысль, что отныне их питание зависит от него. С другой - возглавить совет директоров и столь же исподволь внушить мысль, что отныне он главный не только в вопросах управления корпорацией, было заманчиво не меньше. Доминик колебался до последнего, и тут Грета Хайнце выкинула свой фортель. И все сомнения кончились, ибо эту уникальную женщину нужно было сохранить во что бы то ни стало. Значит, может вампир хранить верность кому-то превыше верности своему Мастеру! Пусть Грета действовала на эмоциях, как и её приёмный отец, но важен сам факт. И теперь нужно было посмотреть, во что всё это выльется. Сумеет ли она сохранить или восстановить здравый рассудок, или эксперимент лишь покажет незыблемость нынешнего положения вещей?
   Коктейль как-то незаметно кончился, и Доминик Куинн полез за сигарой. Большие планы - большими планами, а забывать о жизненных удовольствиях тоже не стоит. Иначе жизнь потеряет смысл. Пусть остальные суетятся, тешатся своими амбициями, делят власть и реже поглядывают по сторонам, пока тончайшие нити оплетают их по рукам и ногам. Пауку, хозяину паутины, торопиться некуда. Совершенно, то есть, некуда.
  
  КОНЕЦ
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"