День рождения Тайрена отпраздновали в императорском дворце, куда с ним пригласили только её высочество супругу, но всё же совсем без праздника мы не остались. Пир у императора был вечером, а днём принцесса Мекси-Цу устроила в Восточном дворце приём, куда пригласила дворцовых дам, причём как внутренних, то есть обитательниц гаремов, Тайрена и императорского, так и внешних - супруг и дочек придворных. Мы преподнесли свои подарки, но не лично, а разложив на столиках в специально выделенной комнате и подписав, от кого какой. И я ощутила что-то вроде гордости, своей рукой выведя два иероглифа, составляющих моё здешнее имя.
Сам же приём до смешного напоминал те, что устраивали на моей матушке-Земле - длинный стол с вином и лёгкими закусками, негромкая музыка, время от времени провозглашаются тосты, а в перерывах между ними несколько десятков женщин бродят по залу, демонстрируя наряды и сплетничая.
- Слышали, гун Вэнь опять приводил своего старшего сына к его величеству, и государь изволил хорошо отозваться о манерах и познаниях молодого господина Руэ. Говорят, её величество была в ярости, но всё же послала в резиденцию гуна несколько подарков для молодого господина. И что ж вы думаете? Их не приняли! С благодарностями, конечно же, но отослали обратно...
Я отвернулась от секретничающей группки девушек. Сплетни ходили постоянно, их я наслушалась ещё в бытность свою служанкой, да и сейчас Усин с хомячьим упорством продолжала собирать разговоры и приносить мне, как заботливая кошка - мышей для хозяйки. Большую их часть я пропускала мимо ушей, всё равно речь шла о людях, которые мне были незнакомы и не интересны.
- Сестра Тальо! - Кадж подхватила меня под руку, её глаза блестели, видимо, от нетерпения поделиться новостью. - Ты слышала? Кольхог потеряла последний стыд!
- И в чём это выражается?
- Она попыталась вломиться в покои его высочества, когда услышала, что сестры Тальо там не будет. Кричала и рыдала, его высочество тоже кричал и в конце концов приказал евнухам её вывести. Говорят, теперь её выселят из покоев Восточного дворца, и она переедет к нам в Хризантемовый павильон.
- Только этого не хватало!
- Да, соседство малоприятное. Но какой урок для неё! Наконец-то Кольхог получила по заслугам. Ты не знаешь, но она всегда вела себя так, словно это она здесь принцесса. Может, нам найти дохлую крысу и подсунуть ей под дверь?
- Сестра Кадж!
- Да шучу я!
Тайрен явился на приём в свою честь под самый конец. Видимо, он уже отошёл от скандала накануне, потому что явно пребывал в хорошем настроении. С улыбкой что-то сказал расцветшей Мекси-Цу, сел рядом с ней у стены на почётное место, а потом к нам проскользнула служанка и доложила, что от меня ожидают у главного стола. Ничего не оставалось, кроме как последовать приглашению и занять место слева от принца. Принцесса сидела по правую руку, а с другой стороны от неё устроилась Кольхог. Взгляд, которым она меня одарила, превышал температуру горения раза так в два.
- Кстати, я как-то до сих пор не спрашивал, - сказал Тайрен, после того, как мы по предложению Мекси-Цу осушили ещё по чарке, скромно прикрывая лица рукавами. - Когда у тебя день рождения?
- В конце лета, ваше высочество.
- Жаль, я не знал. Мог бы сделать тебе подарок.
- А вы и сделали, - сказала я, решив не напоминать, что в то время мы только-только начали узнавать друг друга, и едва ли у него возникло бы желание делать мне подарки без веской причины, вроде спасения жизни. - Я пересчитала на ваш календарь - это кольцо ваше высочество подарили мне как раз накануне моего дня рождения.
- Ты всё ещё его носишь? - удивился Тайрен, глядя на тонкий медный ободок на моём пальце. - Я думал, давно уже выкинула.
- Как можно! Это же дар вашего высочества.
- Да что ты таскаешь эту дешёвку, я тебе золотых колец надарю.
- Ваше высочество, это не просто ваш дар, это самый первый ваш дар. И потому он мне особенно дорог.
Я и сама не знала, что заставляет меня цепляться за эту действительно дешёвенькую вещицу. Может быть, потому, что она единственная всё же досталась мне за какую-никакую, а всё-таки заслугу, а не как подарок из милости.
- Ну, как хочешь, - Тайрен пожал плечами. - А сколько тебе тогда исполнилось?
- Двадцать шесть, - убеждение, что спрашивать возраст дамы неприлично, жителей этого мира явно миновало стороной.
- Сколько?!
Тайрен уставился на меня округлившимися глазами, и я вспомнила, что ему самому сегодня исполнилось двадцать четыре.
- Я думал, тебе лет восемнадцать, - он помолчал. - Все женщины твоей страны такие... нестарящиеся?
- Во всяком случае, большая их часть. - Вот сказанул. Старящиеся... Что, здесь те, кому за двадцать, уже считаются старухами?
- О чём вы говорите, ваше высочество? - полюбопытствовала принцесса, вместе с Кольхог обернувшаяся на возглас Тайрена.
- Оказывается, Тальо двадцать шесть лет.
- Вот как? Совсем не дала бы.
- Да, сестра Тальо прекрасно выглядит для своего возраста, - поддакнула Кольхог.
- А сколько лет сестре Кольхог?
- Двадцать, - надменно сообщила она.
- Не может быть, - я сделал круглые глаза. - Старшая сестра очень юна для своего вида.
- Давайте отложим взаимные комплименты для другого раза, - мягко вмешалась Мекси-Цу. - Сегодня мы собрались в честь радостного события. Ваше высочество, почему бы нам не попросить младшую сестру Ю сыграть что-нибудь?
- Ты знаешь, как можно развлечь, - учтиво улыбнулся Тайрен. - Думаю, Ла Ю с удовольствием продемонстрирует своё искусство.
Все присутствующие с готовностью расселись вдоль стен - послушать музыку тут были всегда рады, а наложница принца с коротким именем Ла Ю считалась лучшей музыкантшей из нас. Включая принцессу - несмотря на похвалы свекрови и подаренную арфу, играла Мекси-Цу редко и, видимо, посредственно. Ла Ю вынесли цитру, и некоторое время звон струн был единственным звуком, нарушавшим тишину. Мне здешняя музыка всегда казалась бедной и однообразной, но эта пьеса оказалась мелодичной, я даже заслушалась. Когда она закончилась, раздались аплодисменты, Тайрен похвалил, и после этого засмущавшуюся исполнительницу принялись заваливать комплиментами.
- Хотелось бы мне когда-нибудь порадовать выше высочество чем-нибудь подобным, - сказала я. - Но я и не надеюсь когда-нибудь достичь такого мастерства.
- Для этого надо усердно заниматься, не ленясь, - заметила Кольхог, не глядя на меня.
- Старшая сестра права, - я и не думала спорить.
- Уверен, ты скоро научишься, - успокоил меня Тайрен. - А пока можно насладиться игрой Ю.
- Ваше высочество, - Кольхог чуть наклонилась вперёд, просительно глядя на него, - если вам угодно услышать мнение вашей ничтожной служанки... Сестру Ю следует наградить. Она усердно трудится день и ночь, чтобы порадовать ваше высочество. И я уверена, что ваше внимание было бы ей лучшей наградой.
- И в самом деле, - кивнула Мекси-Цу. - Старание должно быть вознаграждено. Как думаете, ваше высочество?
Я посмотрела на принца. Тот медленно кивнул:
- Может быть, вы и правы.
Той ночью меня не пригласили в Восточный дворец, о чём торжествующая Кольхог не преминула во всеуслышание напомнить на следующее утро. Я пожала плечами, не чувствуя себя особо ущемлённой, и попыталась обратить всё в шутку, сказав, что его высочество в великой милости своей, должно быть, наконец-то решил дать мне возможность выспаться.
А я-то думала, что в День поминовения усопших всё будет чинно и траурно. А оказалось, что это чуть ли не самый весёлый праздник в году. Духов усопших, что в этот день спускаются на землю к потомкам, надо повеселить, а потому в их честь устраивают игры и представления.
Хотя начался день достаточно торжественно. Тогда я впервые попала в Императорское Святилище Предков, находившееся на главной площади, перед воротами дворца. Это было величественное, хоть и невысокое здание в один этаж, но его главный зал, где и хранились поминальные таблички покойных императоров, стоял на довольно высокой платформе, и это добавляло ему весомости. Встать пришлось до рассвета, и когда весь гарем с императрицей и принцессой во главе собрался во внутреннем дворе святилища, солнце только-только показалось из-за окружающих двор строений. Было прохладно, и пока не начало пригревать, я ёжилась под отороченной мехом накидкой.
Разумеется, мы, наложницы принца, стояли в самом дальнем ряду, отделённые от ведущих в храм ступеней рядами спин императорских супруг и наложниц. Однако и с моего места отлично была видна терраса и выстроившиеся на ней люди в ярких шёлковых одеяниях. Красных, синих, коричневых, с какой-то вышивкой... Одни мужчины, ещё молодые, они стояли неподвижно, с лицами, исполненными сосредоточенности и осознания важности момента. Часть из них явно была музыкантами, судя по инструментам в руках. Я так увлеклась их разглядыванием, что пропустила выход императора, тем более что появился он откуда-то сбоку. Его величество приостановился у самых ступеней, и старик в чёрном халате и высокой шапке, расшитой блестяшками, протянул ему широкую чашу. Кажется, император окунул в неё руки, во всяком случае, точно не пил. Грохнули литавры, и император под аккомпанемент заигравшей музыки начал подниматься ко входу в сопровождении шестерых сановников, шедших за ним с двух сторон по двое в ряд. Все они исчезли внутри, ни одна женщина, включая императрицу, за ними не последовала.
Церемония оказалась долгой, и я, как это обычно у меня бывало, начала скучать. К тому же хотелось есть, ведь сюда мы прибыли натощак. Я поглядывала по сторонам, но больше никто не показывал признаков скуки или ещё каких-либо чувств, кроме благоговения и почтения к чествуемым духам. Увы, я никак не могла проникнуться важностью момента, а вслушиваться в слова гимнов, что хором запели на террасе люди в красном, мне довольно быстро надоело. Тем более, что разобрать что-то было довольно сложно, уж не знаю, дикция поющих, расстояние до них, или что-то ещё было тому виной. Я немного оживилась, когда вперёд вышли юноши в синем и начали танцевать. У каждого из них в одной руке была флейта, а в другой - фазанье перо, надо будет спросить наставника Фона, что всё это должно символизировать. Но и танец оказался на удивление однообразен - какой-то вариант хоровода, к тому же весьма медленный. Ну да, священнодействие не терпит суеты, но неужели духам предков нравится смотреть на это занудство?
Хотя, должно быть, это я испорчена динамикой моей родины и ничего не понимаю в высоком искусстве.
В конце концов, когда солнце уже начало припекать, император, к моему величайшему облегчению, вновь показался из дверей и начал спускаться во двор. За ним следовали уже не шесть человек, а не меньше дюжины, и все что-то несли в руках: кто блюдо, кто свёрток материи, кто что-то, подозрительно напоминающее части туш животных. Блюда и часть мяса унесли, а вот материя и некоторые куски туш отправились в небольшое цилиндрическое строение в левой стороне двора. И вскоре над ним поднялся густой дым.
Церемония закончилась, и все собравшиеся, соблюдая строгую очерёдность, потянулись к выходу. Прислуга ждала нас во внешнем дворе. Император, императрица, Тайрен и его супруга сели в закрытые паланкины, супруги императора - в носилки попроще. Наложницам предстояло перейти площадь и вернуться во дворец пешком, всего лишь опустив покрывала на лица.
- Старшая сестра, - шепнула Усин, когда мы шагали по устилающим площадь плитам.
- М?
- Я слышала, что госпожа Кольхог говорит о тебе... нехорошее.
- И что же она говорит? - было бы странно, если б Кольхог вздумала говорить обо мне хорошее.
- Она твердит, что ты завидуешь госпоже Ла Ю и желаешь ей зла.
- С чего бы это?
- Ну, наследный принц выделил её во время празднования.
- Ерунда какая. Он уже несколько раз выделял других, и всегда разных. С чего это я должна завидовать именно сестре Ю?
- Но она говорит, что ты позавидовала её искусству игры на цитре!
- Хм. И это повод желать зла? Глупости.
- И вовсе не глупости! - горячо возразила Усин. - Она говорит, что лицо сестры Тальо перекосилось от злости, когда его высочество хвалил госпожу Ю. И это уже повторяют! Нуичжи слышала, как ты сказала, что вам госпожу Ю никогда не превзойти. А Рои говорит, что ты добавила - если я не смогу радовать принца, то утрачу его расположение.
- Что, при самом принце? - мне стало смешно. Хотя, конечно, приятного мало. Вот так и рождаются сплетни - всё переиначат, раздуют и вывернут наизнанку.
- Кстати, Рои - это кто?
- Прислужница госпожи Ла Ю.
- Вот уж кому точно съесть язык не грозит.
- Да она просто жадная дрянь, - припечатала Усин. - Ко всем пристаёт - подари то, подари это. Если б за воровство не забивали палками, то и воровала бы, точно говорю!
В Хризантемовом павильоне нас уже ждала праздничная трапеза, включавшая в себя... расписные яйца, едва не заставившие меня прослезиться от нахлынувшей ностальгии. Ни дать, ни взять, пасхальное воскресенье у меня на родине, не хватает только кулича и творожной пасхи. Творог на столе тоже был, но солёный, а вместо кулича можно было съесть лепёшки с начинкой и рисовые пирожки, окрашенные в зелёный цвет. Видимо, еда была строго церемониальной, потому что обычно у нас на столе царили большая изысканность и разнообразие.
Я прошла на своё место, предвкушая, что вот теперь наконец-то можно будет набить давно требовавший своего желудок. И... если бы не слова Усин, я бы не обратила внимания, как две наложницы при виде меня наклонились друг к другу и что-то зашептали, время от времени бросая на меня короткие взгляды. На какое-то мгновение я даже почувствовала себя неловко, как чувствуешь себя, когда знаешь, что тебя обсуждают за твоей спиной. Но что тут можно было сделать? Я знала лишь один приемлемый для меня способ бороться со сплетнями - не обращать на них внимания. Собака лает, караван идёт. Так что я с независимым видом села на подушку и потянулась к блюду с пирожками.
Город праздновал - ещё когда мы переходили через площадь, с улиц доносилась музыка. Кадж уверяла, что все, кто могут, в этот день после уборки могил и церемоний поклонения предкам уезжают куда-нибудь за город, на природу. Возможно, и двор куда-нибудь выберется, предположила она, и я понадеялась, что это окажется правдой - сидеть в четырёх стенах, пусть даже весьма обширных и снабжённых садом, мне уже изрядно надоело. Но не сложилось. Зато во второй половине дня мы опять всем гаремом отправились смотреть, как играют в конное поло.
Площадка для игры была устроена прямо во дворце, во дворе Дарования победы - обширном, заросшем травой плацу, отделявшим Внутренний дворец от Внешнего, находившегося в южной части Запретного города, где я никогда не была. Император правит, сидя лицом к югу, а потому и весь дворец был ориентирован строго с юга на север, и главный вход находился именно с южной стороны. Однако во Внешнем дворце наложницам и даже жёнам делать было нечего, туда допускалась разве что императрица, и то по каким-то очень особым дням. Так что, несмотря на любопытство, я и не надеялась там побывать.
Двор был окружён двухъярусными трибунами, и мы поднялись на второй ярус, где было устроено что-то вроде лож, разгороженных дощатыми стенками, прикрытыми парчовыми тканями. Позади них проходила галерея, а вот наружная сторона была скрыта свисающими с карниза редкими циновками, похожими на жалюзи. Их назначение стало понятно сразу же - на трибунах внизу собирались мужчины. На игру пришёл посмотреть весь двор, и мы здесь могли видеть происходящее внизу, сами будучи скрыты от нескромных глаз.
- Тебе налить, сестра Тальо? - Кадж, занявшая одну со мной ложу, присела у столика, где уже были расставлены чашки, чарки и закуски.
- Я бы предпочла чай.
- Нет слов, сегодняшний день как нельзя более подходит, чтобы попробовать новый весенний чай. И всё же дядюшка радости уместен всегда и везде. Если знать в нём меру, конечно.
- Дядюшка радости - это вино?
- Оно самое. Впрочем, тут есть ещё и персиковый настой, если вино тебе не по душе.
- Ну, почему же, - я тоже села на приготовленную подушку. - Если знать меру, то почему бы и нет.
- Так тебе какого? Рисового, сливового?
Разлила она, разумеется, не сама - для такого дела имеется прислуга. А вот обычай чокаться здесь был известен.
- Сестра, а можно тебя спросить кое о чём?
- Конечно. О чём?
- Что такое лодка под зелёным парусом?
- О, - хихикнула Кадж. - Это заведение, о котором приличным женщинам, вроде нас с тобой, и заговаривать-то не стоит.
- Ясно...
- Просто особы определённого сорта любят кататься с мужчинами на лодках и назначать свидания на баржах - за них не надо платить налог, как на дом и землю. Ну а зелёный - цвет весны, роста. Весенний ветер несёт любовь... А почему ты спросила?
- Да так, слышала от кого-то, но не очень поняла, что это значит.
- Уж не от его ли высочества? - проницательно спросила Кадж, и я слегка смутилась. - Кстати, сестра никогда не рассказывает, о чём вы с ним беседуете так долго.
- Мы читаем книги.
- Правда? - изумилась она.
- Угу. Он помогает мне учить иероглифы.
Внизу раздался звон колокола - здесь у них не было языков, в колокола били молотками или колотушками. Шум внизу мгновенно утих.
- Его величество прибыл, - прямо-таки благоговейно прошептала Кадж.
Мы прильнули к циновкам-жалюзи. Снизу слышался тонкий голос, видимо, принадлежавший евнуху, который прямо-таки выпевал порядок поклонов. На главную трибуну вливалась речка приближённых, возглавляемая стариком в золотом халате с длинным шлейфом, что несли два молоденьких евнуха. Третий держал над головой его величества такой же золотой зонт. Императрица двигалась сильно сзади и села ниже. С другой стороны пристроилась Мекси-Цу, ещё три дамы расселись вокруг.
Я кивала, хотя уже видела их всех в бытность свою комнатной девушкой при императрице, о чём Кадж, вероятно, забыла. Лиц своих дамы, что характерно, не скрывали. Впрочем, на больших пирах их тоже никто не прячет.
- Гляди, ван Лэй!
- Императорский шурин? А ещё кого-нибудь из придворных ты знаешь?
- Знаю. Вон командующий Инь, отец сестры Кольхог. А вон министр Лао...
Она назвала ещё несколько имён. Тем временем колокол прозвонил ещё раз, распахнулись ворота между трибун, и на поле попарно выехали двенадцать всадников. На них были коричневые и зелёные кожаные доспехи, не похожие на боевые, зато чем-то напомнившие мне хоккейную форму. Во всяком случае, наколенников у боевых доспехов я не видела. Похоже, здесь всё же больше внимания уделяют технике безопасности во время спортивных состязаний, чем я до сих пор думала. Между тем всадники выстроились перед главной трибуной, поклонились с сёдел, император благосклонно кивнул, и участники состязания, разделившись на две команды, разъехались по разным сторонам поля. Та команда, что была в коричневом, оказалась прямо под нашей трибуной, и возглавлявший её всадник поднял голову, повернувшись в нашу сторону и приветственно махнул рукой. И только тут я его узнала.
- Оп-па! Его высочество!
- Ну да, он хорошо играет, - подтвердила Кадж. - А вторую команду возглавляет Эльм Хонг.
- Старший сын вана Лэя? А этот... Руэ Шин участвует?
- Да, он в команде принца-наследника, посмотри.
- Ага, вижу, - пробормотала я, раздумывая, кому предназначался приветственный взмах рукой. Учитывая, что снаружи нас не видно, в любом случае Тайрен махал наугад.
Ещё один удар колокола, и игра началась. Я не знала правил конного поло в моём мире, так что не могла сказать, насколько они отличались, но основа была та же - нужно было ударить длинной битой по маленькому мячику так, чтобы попасть в цель. Только этой целью была не лунка в земле, а круглое отверстие в вертикально стоящей доске, для каждой команды своей. При этом в отверстии висел колокольчик, издававший звон при каждом попадании, так что ошибка исключалась.
Я машинально отправила в рот что-то со стола, следя за игрой - судя тому, что это было что-то хрустящее и ломкое, с медовым вкусом и душистым привкусом, мне попался сваренный в меду цветок. Болела я, разумеется, за Тайрена, и в принципе он, хоть и с небольшим перевесом, побеждал. Всадники носились друг за другом, иногда друг дружку подрезая, кто-то уже упал, но никто и не подумал выпустить на поле другого игрока или удалить одного из противоположной команды, чтобы уравновесить количество. Колокольчики то и дело звенели, и я восхищалась меткостью этих молодых людей - попасть крошечным мячиком в дырку не намного больше него самого, при том, что запускали его порой с противоположного конца поля... Зрители хлопали при особо удачных бросках и время от времени ахали в особо напряжённых моментах.
- А сколько длится игра? - улучив момент, спросила я у Кадж.
- Пока кто-нибудь не наберёт двадцать очков.
- А.
В какой-то момент я всё-таки отвлеклась - в игре, казалось, наступил маленький перерыв, каждая команда сгрудилась в своём углу поля, не то отдыхая, не то вырабатывая дальнейшую стратегию. Я повернулась к столику, выбирая, чтобы ещё попробовать, и уже решила продегустировать бобовую пастилку, когда снова раздался топот копыт, а потом зрители снаружи в который раз ахнули. Я бы не обратила особого внимания, если б Кадж не вскрикнула одновременно с ними. Я быстро выглянула наружу. Звякнул в очередной раз колокольчик, но игра явно застопорилась. Несколько всадников сгрудились у барьера, двое даже спрыгнули на землю, многие зрители повскакали с мест, в том числе и Мекси-Цу, и даже император слегка привстал. А потом я разглядела, что на земле лежит кто-то в коричневом доспехе. Как раз в этот момент он попытался подняться, но не смог и снова осел на песок площадки. На поле выскочили евнухи и помчались к нему.
- Этот молодой Эльм! - повторяла Кадж. - Как он посмел?!
- А что он сделал?
- Схватил его высочество и повалил из седла на землю! А тот ударился головой о барьер!
- О! - я проводила взглядом процессию, уносившую пострадавшего. Принцесса на трибуне в сопровождении дам торопилась к выходу, а её величество что-то говорила, наклонившись к императору. - Эльм Хонг? Его накажут?
- Ну... Может и нет. В принципе... это не запрещено. Некрасиво, да, но воин должен уметь защищаться от нападения.
Ну да, подумала я, все эти спортивные игры здесь воспринимаются как подготовка в главному. Если тот же Эльм-младший может засветить его высочеству в лицо, и ничего ему за это не будет, то чем нынешняя ситуация отличается от той? Игра между тем возобновилась как ни в чём не бывало, но мне уже было неинтересно, кто победит. Один из евнухов между тем взбежал на трибуну и, согнувшись в поклоне, что-то сказал императрице. Та кивнула и откинулась назад, явно успокоенная. Похоже, с Тайреном всё будет в порядке.
- Тин, - велела Кадж наливавшей нам вино служанке, - беги, справься о здоровье его высочества.
Служанка поклонилась и выскочила за дверь. Судя по тому, что по галерее пробежали ещё несколько девушек, эта мысль пришла в голову не одной Кадж.
Вернулась Тин очень быстро.
- Лекарь говорит, что здоровье наследного принца вне опасности, - доложила она то, о чём я догадалась и сама. - Ему нужен длительный отдых и постельный режим, но никаких травм, кроме ушиба головы, он не получил. С ним сейчас её высочество.
- Ну, хвала Небу, - вздохнула Кадж.
- Надо будет его навестить, наверное, - сказала я.
- Конечно, надо будет. Но это обязанность Кольхог, как наложницы-подруги - привести дам Восточного дворца отдать поклон его высочеству. Должно быть, завтра пойдём, раз лекарь говорит, что принцу надо отдыхать.
- Госпожа Шэйн Кадж, - в дверях возник один из прислуживающих в Восточном дворце евнухов. - Госпожа Луй Тальо.
- Да? У вас есть дело, брат Цза Чуали?
- Его высочество хочет видеть госпожу Луй Тальо.
- О! - Кадж посмотрела на меня.
- Значит, мне не придётся ждать завтрашнего дня, - я поднялась.
В Восточном дворце было тихо и полутемно - во всяком случае, в покоях принца. Тайрен лежал на столь хорошо знакомой мне кровати, а рядом сидела принцесса. Когда я вошла и поклонилась, он сделал супруге знак. Та поджала губы и поднялась.
- Послужи его высочеству как следует, младшая сестра, - с обычно несвойственной ей надменностью произнесла Мекси-Цу и вышла. Тайрен похлопал ладонью по постели, и я присела на край.
- Как вы себя чувствуете, ваше высочество?
- Могло быть и хуже, - он усмехнулся. - В прошлый раз я завоевал приз и отдал его Кольхог. Думал, на этот раз отдам тебе. А оно вот как получилось.
- О... Я польщена.
- Какой там теперь счёт?
- Не знаю. Я не следила после того, как вас унесли.
- Надеюсь, этот лисий сын Хонг не победит.
Я сочувственно вздохнула. Тайрен поморщился и дотронулся рукой до головы:
- Демон, как же голова болит...
- Вашему высочеству надо больше спать.
- Да знаю я... Но если я сейчас засну, она вернётся.
- Её высочество? Она беспокоится о вас.
- Беспокоится, - согласился Тайрен. - Но почему нельзя беспокоиться за дверью?
- Ну... Вообще-то близким людям свойственно желать быть рядом, ваше высочество.
- Считаешь, что она мне близка?
- Она ваша жена.
- Да, жена. Матушка выбрала её. Я не спорил - мне было всё равно. Да если бы и не всё равно - что бы я мог сказать? Законы и нравственность предписывают чтить волю родителей, а я стараюсь их соблюдать, что бы там отец ни думал.
- Вам не нравится принцесса? - помолчав, спросила я.
- Не нравится. И не не нравится. Какая-то она... никакая. Мы женаты уже почти три года, я а до сих пор не могу сказать, какой у неё характер, что она любит, чего не любит, о чём думает. О чём не спросишь: да, конечно, ваше высочество, как скажете, ваше высочество, ваша мудрость несравненна, ваше высочество!
- Насколько я понимаю, так и должна вести себя воспитанная жена.
- Да, - Тайрен тяжко вздохнул. - Должно быть, я и в самом деле испорченный. Но меня от неё тоска берёт. Мне не в чем её упрекнуть, она прекрасно справляется со всеми своими обязанностями, она всегда со всем соглашается, она образец добродетели и безупречного поведения - не то, что я. Но вот не лежит к ней душа. У тебя было когда-нибудь такое - вроде ничего человек такого не делает, а ты рядом с ним всегда напряжена, словно подвоха ждёшь?
- Было.
- Тогда ты поймёшь. Ты вот говоришь - близкая, а мне она всё время чужой кажется.
Мы снова помолчали.
- Ты первая женщина, не считая матушки и тётушек, которая смеет мне возражать, - с улыбкой сказал Тайрен. - И, как ни странно, именно это мне в тебе и нравится.
- Возможно, ваша слуга просто не прониклась величием вашего положения.
- И не проникайся как можно дольше.
На следующий день, как и говорила Кадж, Кольхог собрала всех нас и повела на поклон к нашему общему господину. Но в передней нас встретил лекарь, сообщивший, что его высочество спит и не нужно его беспокоить ещё как минимум неделю. Так что, поклонившись дверям (теперь я убедилась, что выражение "отдать поклон перед дверями" вовсе не вежливая фигура речи, тут действительно принято кланяться закрытым створкам, если вышестоящий тебя не принял), мы разошлись по своим делам.