Я прошлась по комнате, бездумно рассматривая лёгкие занавеси, массивные шандалы в виде деревьев, ширмы, водяные часы из нескольких резервуаров, вазы на этажерках, курильницу, изображающую фантастическую птицу. На столе в идеальном порядке лежали бумажные листы, кисти в фарфоровом стакане, тушечница, коробочка для палочек туши. Единственным, что нарушало этот порядок, была связка бамбуковых планок, валявшаяся поперёк стопки листов, словно её небрежно бросили куда придётся. На крайней планке был наклеен бумажный ярлычок с иероглифами. Я прищурилась. "Война..." Этот иероглиф точно использовался в значении "война" или "нечто, имеющее отношение к боевым действиям". А вот второй был мне незнаком.
Я развернула толстенькую связку. Планки крепились шнурками одна к другой, и каждая была покрыта иероглифами. Да это книга, сообразила я, только не бумажная, а бамбуковая. "Дань Уе-Цань сказал", - было написано на самой первой планке. "Дань Уе-Цань сказал: война - великое для государства". Видимо, великое дело или предприятие. Так, дальше: "Это путь жизни и смерти, это путь..." Рождения? Существования? "...и гибели. Это нужно понять".
Я присела на сиденье сбоку от стола, предназначенное для гостей достаточно почётных или приближённых, чтобы принц не держал их на ногах. Иероглифы кривлялись перед глазами, неохотно складываясь в осмысленные фразы. "В..." э... утке? Этим знаком обозначалась одна из нитей ткани. "Пять чего-то там и семь измерений". В утке пять чего-то и семь измерений? Да в основе же, блин! "И этим определяют положение. Первое - Путь, второе - Небо, третье - Земля, четвёртое...". Вот тут опять что-то непонятное. "Пятое - Закон".
Кривясь и гримасничая, ведя пальцем по планке, как ребёнок, я разбирала фразу за фразой. Далеко не всё поддавалось прочтению, но всё же кое-какой смысл вырисовывался. Дальше расшифровывалось то, что таинственный Дань Уе-Цань имел в виду под своими пятью пунктами: Путь - это единство с народом, Небо - время и, видимо, погода, определение Земли было слишком туманно, чтобы я смогла понять его однозначно, но, похоже, подразумевался рельеф или условия, в которых ведётся война. Потом следовало перечисление человеческих качеств - я сумела разобрать "ум", "добродетель", "мужество". Видимо, в четвёртом пункте имеется в виду человек - полководец, вождь... Хотя тут может идти речь и о моральном состоянии всего войска. Расшифровку Закона я не поняла совсем.
"Если ... будет использовать мои ... то непременно..." Победит, видимо. "Я останусь с ним. Если будет использовать мои ... но не постигнет смысл, то непременно..." Проиграет? "Я уйду от него. Если он усвоит их с учётом ... они станут мощью, которая поможет и за пределами их. Мощь - это умение..." Тра-та-та, чего-то там. "Война - это путь обмана..."
- А вот и я! - раздался весёлый голос Тайрена, и я вскочила, бросив книгу, словно делала что-то запретное. - Скучаешь без меня?
Я поклонилась - а, выпрямившись, уставилась ему в лицо:
- Небо, ваше высочество, кто это вас так?
Под глазом его высочества наливался самый настоящий фингал.
- А, это... - Тайрен с усмешкой потрогал пострадавшее место. - Это Эльм Хонг.
- Родственник её величества?..
- Племянник. Играли в мяч, он мне и заехал локтем.
- А-а, - успокоилась я. Игру в мяч я разок видела - она напоминала американский футбол, и правило там, кажется, было только одно - завладеть мячом любой ценой. Тем не менее, несмотря на очевидную травмоопасность, обществом она одобрялась, считаясь неплохой физической подготовкой.
Конное поло, правда, пользовалось большим почётом.
- А ты что делаешь?
- Да вот, - я сделала неопределённый жест в сторону стола. - Пытаюсь читать.
- Это? "Военную стратегию"? - Тайрен взял связку. - Это же военный трактат.
- Да, я поняла. Вот это какой иероглиф?
- "Явления". "В основу её кладут пять явлений и взвешивают семью расчётами, и этим определяют положение".
- А вот этот?
- Зачем это тебе? Если хочешь что-то почитать, я прикажу принести книгу стихов, или там рассказов о чудесах. Зачем тебе читать трактат по стратегии?
- Так интересно же! Я никогда не читала трактатов по стратегии.
Тайрен склонил голову набок и оглядел меня с головы до ног.
- Ты не перестаёшь меня удивлять, - сказал он. - Ты действительно хочешь это прочесть?
Я решительно кивнула. Мне действительно были интересны дела военные, хотя и чисто платонически. Правда, не настолько интересны, чтобы в моём мире бросить всё и начать штудировать труды военных теоретиков; хотя суворовскую "Науку побеждать" я всё же просмотрела, но из неё мне запомнились лишь несколько фраз, ставших пословицами. Но там, дома, у меня хватало иных дел и развлечений. Здесь же... Только сама оказавшись в средневековых условиях, я осознала, насколько бедна на впечатления здешняя жизнь. Лишь теперь я начала действительно понимать, почему музыка, стихи, театр пользовались таким пиететом среди моих предков. Да просто потому, что позволяли занять время и получить хоть какие-то новые эмоции!
Одним словом, мне жилось довольно скучно. И потому появились время и охота заняться тем, до чего раньше руки не доходили.
- Только я пока далеко не всё понимаю.
- Ну, ладно, - он обошёл стол, опустился на хозяйское место и жестом предложил мне занять боковое. - Читай. А я подскажу, если что.
- Так, - я быстро облизнула губы. - Вот это что такое?
- Полководец. "Полководец - это ум, беспристрастность, человеколюбие, мужество, скромность".
Тьфу ты, значит я перепутала "человеколюбие" и "добродетель". Ладно, поехали дальше.
- А Закон - это что?
- Воинский строй, командование и снабжение.
- Ага... "Если полководец будет использовать мои..."
- Расчёты, - подсказал Тайрен.
- "Расчёты, то непременно победит", так?
- Угу.
- "Кто из..." э...
- Государей.
- "Кто из государей обладает Путём? У кого из полководцев есть таланты? Кто использовал Небо и Землю?" Всё правильно?
- Пока правильно.
- "У кого выполняются правила и указы?"
- Приказы. Указ - это в делах гражданских.
- Значит, приказы. А вот это что?
- "Офицеры", - Тайрен явно забавлялся.
- "У кого солдаты и офицеры лучше обучены? У кого правильно..." Э...
- "Награждают и наказывают", - он даже не заглянул в текст.
- "У кого правильно награждают и наказывают? По этому всему я узнаю, кто победит, а кто потерпит поражение", - смело прочла я, и Тайрен кивнул.
До конца короткой главки мы добрались примерно через час. Попутно Тайрен вытащил и показал мне свиток с комментариями к "Военной стратегии" - оказалось, иные её места даже грамотные люди не могут понять однозначно. И потому чуть ли не каждый выдающийся стратег прошлого считал своим долгом этот трактат прокомментировать.
- Что ж, завтра продолжим, - подытожил он наше занятие.
Обратно в Хризантемовый павильон меня провожали не только Усин, но и один из евнухов. Они хвостиками двинулись за мной, даже когда я сказала, что не хочу сразу идти в помещение, а собираюсь прогуляться по саду Восточного дворца. И если против общества Усин я ничего не имела, то посторонний человек меня раздражал.
- Вы можете идти, - я постаралась улыбнуться ему полюбезнее.
- Как скажете, госпожа, - евнух поклонился. Интересно, сколько ему лет? Молоденьким он не выглядел, но и стариком тоже, а в остальном евнухи обычно казались людьми без возраста. Между тем этот, не торопясь уходить, поклонился ещё раз:
- Осмелюсь напомнить, что завтра начинается месяц середины весны, а четырнадцатого числа у наследного принца день рождения. Вы уже приготовили его высочеству подарок?
Вот чёрт, а ведь я даже не поинтересовалась, когда же у Тайрена день рождения. Да, неловко могло бы выйти.
- Я как раз собиралась этим заняться, - кивнула я. - Спасибо, что напомнили.
Евнух наконец убрался, а мы с Усин неторопливо пошли вдоль берега небольшого пруда. В нескольких шагах от берега из воды высовывалась ноздреватая верхушка большого камня. Здесь вообще обожали большие камни и пихали их куда ни попадя. Не было сада, в котором на газоне или в зарослях не торчала бы коричневая или серая махина, больше всего похожая на непомерно увеличенный кусок пемзы - вся в дырах и шероховатостях.
- Как ты думаешь, что можно подарить принцу? - задумчиво произнесла я, глядя на теснившиеся в воде у берега листья кувшинок. Всё-таки это была южная страна - солнце уже грело, временами даже припекая, травы и цветы бурно росли, сливы уже отцвели, и начинали зацветать вишни и персики. Я и не думала, что цветы этих деревьев могут быть такими большими и пышными.
- Что-нибудь драгоценное, - неуверенно сказала Усин. - В прошлом году её величество подарила золочёный доспех. А его величество - коня.
- Я не величество, - я рассеянно проследила за полётом зеленоватой стрекозы. - Интересно, что ему дарят жёны и наложницы.
Усин молча пожала плечами. И правда, чего это я к ней пристаю? Подарить можно что угодно, хватило бы денег. Но деньги у меня были. В середине зимы Тайрен взял да и подарил мне тысячу золотых таэлей. Правда, я их в руках не держала, просто дар был оформлен соответствующим указом, и я могла забрать их из казны Восточного дворца в любой момент. А под Новый год нам всем выдали жалование. Оказывается, не только служанки, но и наложницы что императора, что принца тоже находятся на жаловании. Не только Тайрен, я тут, наверное, тоже никогда не устану удивляться.
Хорошая погода привлекла не только меня. В небольшой беседке у берега сидела Кадж и что-то тщательно переписывала с одного свитка на другой. Видимо, тоже упражнялась в каллиграфии.
- Сестра Кадж.
- Сестра Тальо, - она подняла глаза и улыбнулась.
- Я не помешала?
- Нет, что ты. Я прикажу принести вина. Или чая - я заметила, что ты мало пьёшь.
- Это был бы очень кстати, - я поняла, что в и самом деле хочу пить. Кадж кивнула стоящей рядом с ней служанке, и та выскользнула из беседки.
- Сестра Кадж, я хочу спросить твоего совета.
- Да?
- Что можно подарить его высочеству на день рождения?
- Хм... Ты хочешь сделать какой-нибудь особенный подарок?
- Я хочу сделать хоть какой-нибудь подарок. Я никогда ничего не дарила столь высокопоставленным особам, и я не знаю, что тут можно преподнести.
- А что бы ты подарила отцу, если б у тебя была возможность сделать самый лучший дар?
Компьютер последней модели, подумала я. Или - если бы хватило денег - автомобиль. Полное факсимильное издание "Исторического описания одежды и вооружения российских войск" тоже подошло бы.
- Я бы подарила ему какой-нибудь ценный научный труд. Из тех, что знаменит здесь, но нет в его собрании.
- Что ж, это неплохая мысль. Если сестре Тальо удастся найти хорошую книгу или старинный свиток, я думаю, его высочество будет доволен.
- Но как его найти, не выходя из дворца?
- Пошли слуг.
И в самом деле, подумала я, как всё просто.
Вернулась служанка, принесла поднос, на котором, кроме чайника и чашек, стояла вазочка сладостей, и они с Усин расставили всё на столе. Служанка разлила чай. Как-то неловко было держать подругу на ногах, пока я сама сижу, но предложи я Усин сесть с нами, Кадж бы этого точно не поняла.
Мы ещё немного поговорили о всяких пустяках. Кадж показала мне свои упражнения - она переписывала какое-то стихотворение, мне незнакомое. Я со вздохом сказала, что мне до такого уровня ещё упражняться и упражняться, она утешила, что всё начинается с малого. Когда чай был выпит, а сладости съедены, и я уже собиралась уходить, Кадж неожиданно сказала:
- А кстати, послезавтра её высочество собиралась посетить лавку редкостей Цзае Кирана, что за Колокольной башней. Ты можешь попроситься её сопровождать. Может, и для себя чего-нибудь приглядишь.
Я поблагодарила за совет, хотя и усомнилась, что принцесса меня возьмёт - зачем ей это? И всё же решила рискнуть - попытка не пытка. Однако к моему удивлению, услышав моё робкое: "Я слышала, что ваше высочество выезжает в город... Не могли бы вы взять недостойную служанку с собой? Я прежде никогда не была за пределами дворца..." Мекси-Цу лишь рассеянно кивнула и сказала:
- Будь готова с утра, сразу после завтрака.
Оставалось лишь предупредить наставника Фона, что один из утренних уроков отменяется, что я и сделала на следующий день. Тогда Фон Да предложил мне на этот раз пройти двойную порцию, чтобы не терять времени зря. Я вздохнула, но согласилась. Что поделаешь, учиться надо, у меня нет волшебного зёрнышка, вроде того, что дала герою сказки Чёрная курица. Кстати, если Тайрен опять начнёт приставать с просьбами рассказать ему что-нибудь, можно будет пересказать ему эту историю - она нравоучительная, здешним такие нравятся.
В этот раз мы с наставником Фоном читали не о днях минувших, а разобрали ещё одну нравоучительную историю - о талантливом, но самоуверенном молодом человеке, который прибыл в столицу держать экзамен на хорошую должность, но в первый же день влюбился в куртизанку, промотал все свои деньги на пьянки-гулянки, после чего ветреная возлюбленная сбежала от него с остатком средств, отец в гневе от него отрёкся, и молодой человек упал на самое дно и был вынужден просить подаяние, чтобы выжить. Однако кончалось всё полным хэппи-эндом: однажды он в поисках милостыни забредал к дому, где жила бросившая его девица, и та, увидев во что он превратился, ужасалась, раскаивалась и брала его на содержание. После чего он, восстановив свои прежние знания, сдавал-таки экзамен, обретал вожделенную должность, мирился с отцом и с его полного одобрения женился на своей возлюбленной, которая становилась верной супругой и добродетельной матерью. И мораль сей басни, как оказалось, состояла не в том, что вино и бабы до добра не доводят, как я уже было подумала, а в том, что и бывшая проститутка и мошенница способна подать такой пример добродетели, что порядочным женщинам бы поучиться.
Когда я наконец разделалась с этой в высшей степени высоконравственной историей, было уже за полдень. Из сада доносился весёлый гомон и смех, и, выйдя из павильона, я увидела, что для повышенного оживления была важная причина. Принц Тайрен снизошёл до того, чтобы посетить своих наложниц, и теперь играл с ними в мяч. Ну, как играл - на одной стороне он, на другой пяток девушек. Свалки, конечно, не было, просто Тайрен бил по мячу, а девушки пытались его перехватить. Остальные расположились вокруг, криками и смехом подбадривая участников. Даже её высочество сидела на скамейке в окружении служанок и дам и благосклонно улыбалась.
Я остановилась у дверей, наблюдая за происходящим и раздумывая, не уйти ли мне. Тем временем Тайрену, видимо, надоело гонять мячик, он оставил его валяться на краю дорожки и тоже плюхнулся на одну из скамеек. Девушку мгновенно облепили его со всех сторон, видно было, что они из кожи вон лезут, чтобы привлечь его внимание. Особенно усердствовала Кольхог, но и многие другие не отставали, и желание уйти тут же стало в разы сильнее. Я и сама не думала, что мне вдруг станет настолько неприятно это видеть.
Никогда прежде мне не приходилось откровенно делить своего мужчину с другими женщинами. Если кто-то из моих бойфрендов и изменял мне, то меня об этом в известность не ставил, позволяя мне тешиться хотя бы иллюзией верности. И именно её я всегда считала нормальной и правильной. Да, я понимала, что здесь другие законы, что гарем на то и гарем, что самое большее, на что я могу рассчитывать - это стать самой любимой, но не единственной. Никто не обещал, что будет иначе, и никого, кроме меня, эта ситуация не напрягает. У меня нет никакого права ревновать. Да и не ревность это была, просто...
Просто через то, что усваивалось всю предыдущую жизнь, вот так запросто не перешагнёшь. В моей культуре как идеал отношений воспевалась моногамия и супружеская верность. И я никогда не собиралась быть толерантной в этом вопросе и становиться в очередь даже на условиях сравнительной привилегированности.
Но сейчас у меня не было выбора. До сих пор я могла закрывать глаза на то, что кроме меня у его высочества ещё больше десятка женщин - я не видела их вместе своими глазами. И предпочла бы не видеть и дальше. Но пока я колебалась, Тайрен меня заметил - и уходить стало поздно.
- А, вот и ты, - он улыбнулся и энергично кивнул мне. - Подойди, садись.
И похлопал ладонью по скамейке рядом с собой. Мне ничего не осталось, кроме как нацепить улыбку, подойти и сесть на указанное место, освобождённое неохотно подвинувшейся девушкой.
- Как твои успехи? - спросил Тайрен.
- Благодарю ваше высочество, благодаря наставнику Фону я кое-что выучила.
- Он, кстати, тебя хвалил.
- Наставник слишком добр ко мне, - интересно, действительно хвалил, или Тайрен просто попытался сказать что-то приятное?
- У тебя что-то случилось? - Тайрен наклонил голову и заглянул мне в лицо. - Ты какая-то... необычная.
- Возможно, наложница Тальо просто устала на занятиях, - предположила принцесса. - Ваше высочество, если мне дозволено будет сказать... Я рада, что наложница Тальо так полюбилась вашему высочеству и доставляет вам столько приятных ночей, но вам нужно подумать о здоровье. Пожалуйста, выберете сегодня какую-нибудь другую наложницу.
- Хорошо, - легко согласился его высочество. - Пожалуй, я выберу...
Он окинул свой цветник задумчивым взглядом, и девушки затаили дыхание. Тем временем у павильона появился незнакомый мне евнух. Не приближаясь к нашей группе, он издалека поклонился Тайрену и застыл, спрятав сцепленные руки в рукава.
- Нуичжи, - закончил Тайрен, причём мне показалась, что он назвал первое попавшееся имя. Расцветшая девушка низко присела, а принц рывком поднялся и подошёл к евнуху. Они обменялись парой слов, после чего Тайрен быстро обогнул по боковой дорожке угол павильона и скрылся в расположенном за ним цветнике. Евнух засеменил следом.
Кольхог с приторной улыбкой поздравила "сестру Нуичжи", её высочество сказала, что становится жарко и нужно принести прохладительные напитки. Одна из служанок тут же сорвалась с места. На меня никто не обращал внимания, так что я тихо встала и ушла в павильон. Настроение было испорчено, хотя, ещё раз напомнила я себе, у меня нет причин для ревности. И вообще, всё к лучшему. Регулярный секс - это, конечно, хорошо, но в последнее время его было уж слишком много. Пусть его высочество потратит хоть немного своего темперамента на кого-нибудь другого и даст мне передохнуть.
Внутри павильона было относительно прохладно, так что я передумала выходить на прогулку и решила провести остаток дня под крышей. Всё равно скоро придёт наставница Тэн и возобновит мои мучения с пипой. А пока можно и книгу какую-нибудь полистать, вон, например, в "Путешествии в Западную страну" рисунков больше, чем текста, в нашем мире она вполне сошла бы за комикс. Правда, до пузырей с надписями, выходящими из уст персонажей, тут всё-таки не додумались, все пояснения лепили сбоку. Зато картинки были красивые и вполне фантастические, ибо, как я уже рассказывала, иные страны для местных жителей были полны чудес.
Равно, как, впрочем, и родные края. Та же Кадж как-то совершенно серьёзно поведала мне, что в её родном городе во времена её детства бесчинствовала Небесная собака - злой демон, требовавший человеческой крови, и родители, боясь, что она заберёт у них маленькую Кадж, сделали для неё колыбельку из персиковой древесины, отпугивающей нечисть. Все персики в саду для этого срубили...
Мои размышления прервал звук бьющегося фарфора и энергичное ругательство. Я оглянулась. Кажется, звук шёл с той стороны, где у павильона была крытая веранда. Там тоже стояло несколько больших ваз, туда выносили столики, и девушки, когда погода позволяла, могли проводить там время, попивая чаёк и болтая о всяком разном.
Звон повторился. Я решительно двинулась на звук и ничуть не удивилась, увидев на веранде его высочество. Ну кто бы ещё посмел так бесцеремонно обращаться с драгоценными вазами? Между тем двух разбитых горшков Тайрену показалось мало, и он пинком перевернул один из столиков, заодно отправив в полёт и лежавший на нём чей-то набор для рукоделия. Действо опять сопровождалось проклятиями в адрес Руэ Чжиорга.
- Ваше высочество, - громко сказала я, - может, вы пойдёте в Восточный дворец и будете бить посуду там?
Хотелось добавить, что вазы ни в чём не виноваты, но я сдержалась. Если уж человеку хочется чего-нибудь разбить - ну кто ж ему запретит?
Тайрен рывком обернулся:
- Что?
- Бить посуду, - терпеливо повторила я, - принадлежащую вам. А эти вазы кому-нибудь из наложниц могут быть дороги.
- Новые поставят, - бросил Тайрен. И окинул террасу ищущим взором, явно прикидывая, чтобы ещё сломать или расколотить.
- Может, вам подушку вынести? - сочувственно спросила я.
- Зачем?
- Попинать. И вреда не будет, и гнев выпустите.
Тайрен шумно выдохнул. Мрачно посмотрел на меня, а потом плюхнулся на одну из ведущих в цветник ступенек.
- Отец-государь опять будет недоволен... - проговорил он в пространство. Я поколебалась, но всё-таки подошла и села рядом. Как-то я быстро к нему привыкла и перестала бояться. Впрочем, трудно сохранять пиитет перед мужчиной, с которым спишь каждую ночь.
- Ваше высочество, что случилось?
Тайрен дёрнул плечом. Но когда я уже подумала, что он не ответит, принц произнёс:
- Сегодня было нашествие муравьёв на Барабанную башню. Они образовали своими телами три иероглифа, - и он размашисто написал пальцем в воздухе: - Божество. Слава. Несчастье.
Я моргнула. Первые два иероглифа читались как "тай" и "рен". "Божественная слава" - хорошее имечко дал император собственному сыну. Хотя... Если перевести на привычное мне именование... Божеслав. А что, кто-нибудь из братьев-славян вполне мог бы такое носить.
- А несчастье - для вас или от вас?
- От меня, конечно. Теперь по всему городу ходят слухи, что это скверное предзнаменование, и что моё будущее правление ничего, кроме несчастья, не принесёт.
- А при чём тут гун Вэнь?
- Гуну Вэню мерещатся пятицветные облака над его собственным сыном, - Тайрен зло усмехнулся. - Но для этого ему нужно добиться моего низложения. Вот он и добивается.
- Муравьями? - уточнила я, смутно догадываясь, что пятицветные облака, должно быть, имеют какое-то отношение к императорскому титулу.
- А что тут сложного? Написал на стене сладкой водой, вот насекомые и сбежались, а простонародье и радо языки по три чуна распустить, - Тайрен вскочил и принялся мерить террасу шагами. - Давно уже говорят. Что я непочтителен. Не добродетелен. И отец слушает! Можно подумать, что я делаю что-то, чего не делают все! Покажи мне того, кто не катался на зелёных парусах и не дружил с дядюшкой радости! Но нет, это для простых смертных, а мне - изволь распространять державную добродетель! Как же, будущий император должен быть святым! Можно подумать, он сам свят!
Тайрен уже откровенно кричал. Я торопливо поднялась и подошла к нему.
- Нет, вам точно надо попинать подушку. Или хотите ещё один способ?
- Способ чего?
- Выпустить злость. Напишите его величеству письмо. Или ещё кому-нибудь. Изложите в нём всё, что накипело, откровенно и не стесняясь в выражениях. А потом сожгите. Я пробовала, честное слово, помогает.
Тайрен посмотрел на меня, как глядят на не по годам учёного ребёнка - немного удивлённо, немного иронично, немного сочувственно. Потом вздохнул и обнял, притянув к себе. Из комнаты на веранду выглянула какая-то из наложниц, сделала большие глаза и исчезла.
- Иногда мне кажется, что я взорвусь, - проговорил Тайрен. - Прямо изнутри давит. Нужно что-то делать, а я не знаю, что. А когда знаю, не дают. У тебя такое было когда-нибудь?
- Разве что когда я была очень зла.
- И что ты делала? Пинала подушку или писала письма?
- Иногда. В любом случае какие-то решения лучше принимать, когда хоть немного успокоишься. И можешь оценить, способен ты реально хоть что-то изменить, или все усилия будут лишь беготнёй курицы с отрубленной головой. Иногда мы действительно бессильны, и только и остаётся, что переключиться на что-нибудь другое.
- На что? - с горьким сарказмом поинтересовался Тайрен.
- Не знаю. Но всегда можно что-нибудь придумать.
- Отец будет недоволен... - невпопад повторил Тайрен. - Впрочем, он всегда недоволен.
Он помолчал, поглаживая меня по руке, потом отодвинулся и взглянул мне в лицо:
- Ну а ты что такая кислая сегодня? При других можешь не говорить, но мне-то скажешь?
Я помолчала, удерживаясь от искушения начать ковырять носком пол. Потом всё-таки решилась:
- Ваше высочество, можно спросить? Когда вы берёте другую наложницу - при чём тут здоровье?
- А у вас не знают? Мужчины - носители светлой силы, женщины - тёмной, и обе проявляются в плотской страсти. Светлая сила подобна огню - быстро вспыхивает и быстро сгорает, убывая с каждой вспышкой. Тёмная - воде: долго разогревается, долго остывает, и на место утекшей прибывает новая. Тёмная сила может питать светлую, однако может и поглощать. Поэтому мужчине для сохранения равновесия в своём теле нужны разные женщины, чем больше, тем лучше. Так он может подпитать себя от них, а если ограничиваться одной, она его высушит.
Он посмотрел на выражение моего лица, и снова спросил:
- У вас этого не знают?
- Нет, - мрачно подтвердила я. - У нас считается, что здоровье зависит лишь от удовольствия, которое получаешь, а вот количество женщин значения не имеет... Хотя нет, имеет. Слишком много - так же плохо, как и ни одной. Про мужчину, который растратил себя на слишком многих, говорят "истаскался".
Тайрен негромко рассмеялся.
- Так ты поэтому была недовольна?
- Ну...
- Ничего. Одна-две ночи, чтобы успокоить мою супругу и этот курятник, и я вернусь к тебе, обещаю, - и он нажал пальцем на кончик моего носа.
- Ваше высочество...
- А?
- Если вы планируете после сестры Нуичжи выбрать другую наложницу, и вам всё равно какую...
- Ну?
- Вы не могли бы обратить внимание на сестру Кадж? Она мне кажется вполне достойной вашего внимания.
- Это которая? - уточнил Тайрен.
- Сегодня она была в синем платье с белыми цветами. Стояла рядом с качелями, справа.
- Хм. Она тебе по душе?
Я кивнула.
- Что ж, почему бы нет? - Тайрен улыбнулся. - Кадж так Кадж. Да, кажется, я её помню.