Заставы Янгуань Линьсюань достиг спустя ещё неделю пути.
Позади осталась петлистая Бэйхэ в своём каньоне, сверху выглядевшая густой и жёлтой, как гороховый суп, города и городки, горы и долины, окультуренные сады и дикие леса. Последние несколько дней Линьсюань летел над холмистой равниной, выглядевшей как застывшие волны пусть не бурного, но беспокойного моря. И чем ближе и виднее становилась последняя горная цепь на горизонте, тем больше подгоняла Линьсюаня тревога: быстрее, быстрее, ты не успеваешь...
В первую неделю он ещё пытался планировать маршрут так, чтобы не поступаться личным комфортом, останавливаясь в городах или на почтовых станциях, не жалея денег на еду и ночлег. Но потом плюнул и рванул напрямик, закупаясь провизией впрок и ночуя, где придётся. К счастью, северо-западные земли были достаточно заселены, так что укладываться спать под открытым небом больше почти не доводилось. Но это же добавляло нервозности - если степная орда прорвётся, ей будет где разгуляться. Линьсюань написал Чжаньцюну, честно рассказав о своих видениях во время медитации, умолчав только о повышенном интересе к судьбе И Гусуня. Теперь, когда он сделал всё, что было в его силах, казалось бы, тревога должна отступить. Но не тут-то было: точащий изнутри червячок лишь рос, постепенно превращаясь в огромного змея.
Каждый вечер перед сном Линьсюань уходил в медитацию, пытаясь разглядеть, что впереди. Отряд Мэев больше не удалось увидеть ни разу, а вот орда из степи приближалась, неумолимо, но и неторопливо. Линьсюань знал, что если не будет мешкать, то опередит её и окажется у заставы первым. Почему же тогда...
Ответ можно было получить только на месте, и заклинатель гнал Ханьшуй вперёд, не щадя себя и не считаясь с усталостью. Последнюю ночь он провёл в селении недалеко от Цзюяньцзина, не успев к вечернему закрытию ворот буквально на каких-то несколько ли. И утром, не став залетать в город, рванул прямиком к нависавшим над головой горам. Скоро отыскалась та самая дорога, что он уже видел во время сеансов медитации, когда выходил из тела, и Линьсюань полетел прямо над ней, зная, что она приведёт его к распахнутым воротам Янгуаня. В прямом смысле слова, распахнутым. Мощные створки стояли настежь, и когда Линьсюань приземлился перед ними, то не увидел ни души.
Оглядываясь и на всякий случай держа меч наготове, Линьсюань вошёл внутрь. Двор был пуст, никто не окликнул заклинателя, ни сверху, с арки ворот, ни с постов по бокам. И самих постов видно не было. Стояли огромные закопчённые корзины из металла, видимо, предназначенные для зажигания огня в тёмное время суток. Рядом с ними аккуратными горками лежали дрова и уголь. Колодец в дальнем углу был закрыт деревянной крышкой, внутри равнодушно мерцала вода.
Ворота во внутренний двор тоже стояли нараспашку, и опять - никого, ничего. Под навесом слабо курился горн, к наковальне были прислонены щипцы, рядом лежали молоты, большой и поменьше. На больших гвоздях висели разные железяки, видимо, предназначенные к починке, с столбу было прислонено колесо, рядом стояла бочка с расклепавшимся ободом. В другом углу, рядом с ещё одним колодцем, на натянутых верёвках висели какие-то тряпки, несколько одеял и, видимо, занавесок.
Линьсюань дёрнул первую попавшуюся дверь и оказался на кухне. Длинный стол был уставлен посудой, на досках для разделки лежали куски мяса и пучки подвядшей зелени. В огромном очаге на остывшем пепле и углях стоял большой котёл с кашей. Как там говорится в таких случаях? Такое впечатление, что хозяева только что были здесь, и просто куда-то вышли? Линьсюань потрогал холодный бок котла. Что здесь случилось - Мэи? Другого предположения не было, но куда они дели гарнизон? Несколько сотен человек не могли бесследно раствориться в воздухе.
Заглянуть в конюшню Линьсюаня побудило раздавшееся оттуда ржание. Несколько десятков лошадей стояли по стойлам, некоторые не обратили внимание на проходящего мимо человека, но многие тянули к нему большие морды, фыркали, ржали. Насколько Линьсюань мог видеть, глядя поверх загородок, ясли были пусты или почти пусты. Видимо, сегодня лошадей не кормили. За конюшней начинался скотный двор, туда заклинатель заглянул мельком, но успел увидеть спокойно гуляющих кур и гусей. Что бы это ни было, на налёт мало похоже. Так же мельком он заглянул в казарму, увидев разворошённые постели и разбросанные мелкие вещи. И решительно направился к главному зданию крепости.
Войти ничего не препятствовало - похоже, что во всём Янгуане вообще не осталось запертых дверей. В первом же зале Линьсюаня встретил почти идеальный порядок, если не считать одного перевёрнутого стола из трёх. Большая карта на стене, этажерка с каким-то свитками, напольные подушки-сиденья, грубоватая, но не лишённая изящества ваза в углу... И тёмные пятна на полу и кое-где на мебели.
Линьсюань присел над ними, уже не секунды не сомневаясь, что видит засохшую кровь. Кого-то здесь убили - но здесь не могли убить всех. Быть может, остальные были угнаны? Нет, маловероятно. Сколько человек насчитывал отряд Мэев? Сотню или полторы, вряд ли больше. В Янгуане служили восемьсот человек. В принципе, если заковать их в цепи, то для конвоирования должно хватить. Но едва ли кто-то стал возиться, скорее людей прирезали где-то за пределами стен.
Решив отложить на потом вопрос, каким образом сотня человек могла справиться с восемью сотнями, Линьсюань торопливо полез в цянькунь. Надежда умирает последней, и, если живые всё-таки остались, их надо найти... или убедиться в их отсутствии. Тела тоже отыскать не помешает, но это после. Нашарив нужную книгу и лихорадочно перелистав её, Линьсюань внимательно изучил одну из страниц, положил раскрытой на уцелевший стол и достал бумагу и тушь. Несколько минут старательно перерисовывал довольно сложный рисунок, похожий на компас со стрелкой, окружённой вместо делений довольно сложной вязью иероглифов. Талисман на поиск чего угодно, нужно лишь настроить.
Линьсюань сосредоточился, сложил пальцы в печать. По рукам побежал ток живой ци, вливаясь в творимое заклятие, заклинатель тщательно проделал все необходимые манипуляции. Живые люди, есть здесь живые люди? Светящаяся проекция стрелки отделилась от бумаги, повиснув в воздухе между ладоней. Качнулась в одну сторону, в другую, крутанулась и застыла, уверенно показывая на северо-восток.
Линьсюань почти бегом выскочил из зала и поспешил к воротам. Стрелка всё так же указывала в одну сторону, поворачиваясь в зависимости от его перемещений. Подчиняясь ей, заклинатель вышел за пределы крепости, обошёл угол и двинулся вдоль восточной стены. Кустов и деревьев рядом не было, только каменистая земля, покрытая травой. Слева возвышались гладкие каменные блоки укрепления, земля пошла под уклон, стала мягче, а потом Линьсюань и вовсе увидел длинные свежие насыпи. Кажется, он-таки нашёл место захоронения гарнизона, но сейчас его интересовали выжившие. Обходить показалось слишком долго, и он, мысленно попросив прощения, перескочил через первую насыпь, потом через вторую. И в это время висевшая над ладонью стрелка дрогнула и развернулась в обратном направлении. Линьсюань остановился и обернулся. Но в лощине под стеной по-прежнему никого не было. Только ветер, только равнина и стена, только свежая земля, перемешанная с травой...
Сердце ёкнуло. Это случилось одновременно - он услышал странный звук, какой-то невнятный гул, словно шедший из-под земли, и увидел, как дрогнули глинистые комья на ближайшей насыпи. Словно что-то снизу безуспешно пыталось их приподнять.
Линьсюань не помнил, как упал на колени, как руки сами по себе начали раскидывать землю в стороны. Горстями, комьями, пачкая ладони, камни, трава, спутавшиеся корни, какая-то пакля, перемешанная с землёй... Нет, не пакля. Волосы.
Затаив дыхание, Линьсюань начал копать осторожнее. И всё равно сначала услышал кашель и хриплое дыхание с присвистом, и только потом догадался, что пальцы скребут по облепленной землёй коже человеческого лица. Человек шевельнулся, попытался приподнять голову, выплюнуть забившуюся в рот землю, и Линьсюань поддержал его. И тут же принялся с остервенением отгребать землю дальше. Показался воротник-стойка на шее, плечи, грязные верёвки, притягивающие руки к туловищу...
- Вы?.. - невнятно спросил выкопанный, и что-то заставило Линьсюаня снова приостановиться и внимательней вглядеться в лицо отрытого им человека. Корка грязи скрывала черты не хуже маски, но всё же Линьсюань запоздало узнал спасённого. На него пристально, явно не очень веря своим глазам, смотрел И Гусунь. Юноша опять закашлялся, но он был в сознании и понимал происходящее, что не могло не радовать.
Их осталось лишь чуть больше сотни - грязных, кашляющих от забившихся в лёгкие земли и пыли людей, что устало сидели на земле или бессмысленно бродили среди выкопанных тел, словно всё ещё надеялись на то, что их задохнувшиеся товарищи сейчас встанут. И Гусунь, едва получив возможность двигаться, сразу же присоединился к Линьсюаню, и они принялись отрывать закопанных вдвоём. Когда их стало трое или четверо, Линьсюань наконец догадался сбегать в крепость и поискать там лопаты. Благо долго искать не пришлось, они оказались в первой же кладовой, те самые, которым гарнизон и зарывали, судя по налипшей земле. Всё новые и новые откопанные вставали в строй, сразу же начиная помогать освобождать сослуживцев - сперва живых, оказавшихся ближе всего к поверхности, потом живых и мёртвых вперемешку. И наконец мёртвых, одних только мёртвых. Стрелка "компаса" уже давно погасла, подтверждая, что живых в ямах не осталось, но солдаты не успокоились, пока не вырыли всех.
Одежду пропитал пот, хотелось пить, и Линьсюань бездумно полез в цанькунь за флягой. Сделал несколько больших глотков, потом спохватился и протянул ближайшему человеку. Тот равнодушно взял, отпил и отдал кому-то ещё. Это словно послужило сигналом, и двое солдат пошли к воротам, чтобы вернуться с вёдрами колодезной воды, тут же пошедшими по рукам. Линьсюань оглядел ряды разложенных на земле тел, потом оставшихся в живых. Надсадный кашель некоторых наводил на мысль о необходимости лечения, но он не целитель...
- Почему?! - вдруг раздался крик за спиной, и он оглянулся. Один из солдат тыкал в Линьсюаня дрожащей рукой, в его глазах горели ненависть и отчаяние.
- Почему?! За что вы обвинили нас? Мы ничего не сделали!
- Ты о чём?
- О чём?! Вы, бессмертные! Вам бы только ноги о нас, простой люд вытереть! Мы не изменяли вам, а вы!..
- Да объясни ты толком! - потребовал Линьсюань, краем глаза отмечая, как к ним начали подтягиваться другие люди.
- В Янгуань приехал отряд с заклинателями во главе, - негромко объяснил И Гусунь, который, как-то так получилось, всё время держался рядом с Линьсюанем. - Они предъявили бирку Линшаня. Нас выстроили на плацу, сказали, что на заставе обнаружили измену, и их послали её выявить. Всех офицеров увели с собой, а нас заперли в казарме. А потом...
- У нас не было измены! А вы казнили нас, как последних псов! - выкрикнул первый солдат.
- Это были Мэи, - громко объявил Линьсюань, чувствуя, как ему становится всё неуютнее под десятками взглядов. - Они вторглись в наши земли, чтобы убить вас и открыть дорогу степнякам.
- Меи?! У них была ваша бирка!
- Обычная или духовная?
- Кажется, обычная... - проговорил И Гусунь.
- Бирку можно подделать.
- Ты лжёшь! - крикнул обвинитель, и Линьсюань быстро прикинул, что в случае чего, можно будет выставить щит. Оружия у них нет, если кинутся, щит первых отбросит, должно хватить времени, чтобы выхватить Ханьшуй и взлететь.
- Да сами подумайте! - крикнул он в ответ. - Если я с ними заодно, зачем мне вас спасать?!
- Но ты из них, из Линшаня!
- Это были Мэи!
- Откуда ты знаешь?!
- Я их видел! Потому и поспешил сюда, что понял - они задумали злое! В Линшане не знают, о том, что здесь произошло!
- Ты лжёшь, ты... - обвинитель шагнул вперёд, сжимая кулаки, но тут его оборвал звучный бас, весомо рявкнувший:
- А ну молчать!
К ним решительным шагом подошёл ещё один воин, сперва показавшийся Линьсюаню стариком. Но нет, стариком он не был, не смотря на немалое количество седины, наверняка увеличившейся за последние несколько часов. На обветренном смуглом лице красовался внушительный шрам, начинавшийся от виска и исчезавший в густом усе.
- Заняться нечем? Ну так я найду вам работу!
- Лао Пэй, этот...
- Какой я тебе Лао Пэй? Исправник Пэй, олух! И слушай сюда - раз никого другого не осталось, командую теперь в Янгуане я, поняли?
- Будет вам справедливость, - посулил исправник. - Как дела разгребём, так сразу и будет, навалом. Смир-рна! - вдруг рыкнул он таким голосом, что даже у Линьсюаня спина невольно выпрямилась, а солдаты и вовсе вытянулись, а те, кто ещё сидел, повскакали на ноги. - На десятки разбиться, посчитаться! Быстр-ро!
Солдаты стали расходиться, сбиваясь в группки, И Гусунь тоже отошёл, присоединившись к десятку сослуживцев. Тот, что кричал на Линьсюаня, втянул в себя воздух, и вдруг зашёлся в приступе кашля, сгибаясь пополам. Кое-как прокашлявшись, снова глотнул воздух, сплюнул, махнул рукой и, чуть пошатываясь, побрёл к своим.
- У вас тут лекарь есть? - спросил Линьсюань, проводив его взглядом.
- Был, - хмыкнул исправник Пэй. - Вон он лежит. Господин бессмертный, вы что-то сказали про степняков?
- Да, - подтвердил Линьсюань. - Сюда движется орда. Будет здесь, возможно, даже завтра.
Кто-то из недалеко стоявших выругался. Исправник двинул челюстью.
- Но точно не сегодня, - закончил Линьсюань. - Мне нужно помедитировать, тогда я смогу сказать определённей. В любом случае, надо послать кого-то в Цзюяньцзин.
- Сами полетите?
- У вас тут будет каждый меч на счету, - Линьсюань качнул головой. - Я напишу письмо и отправлю заклятого посланца. И главе Ши тоже напишу. Но, возможно, и человека к цзюяньцзинскому командующему тоже отправить не помешает. Того, кто сможет держаться в седле.
Исправник странно посмотрел на него. Заклинатель так и не понял, одобрил он решение остаться, или нет.
- Как скажете, - произнёс Пэй, и развернулся к уже кончившим строиться подчинённым: - Куай, Гао с остальными - марш в конюшню, лошадей кормить-поить-чистить-вываживать! Вы двое - на скотный двор. Вы - на кухню, чтоб был обед через пол-стражи! Остальным - мыться, чиститься, убираться. Бегом!
Люди сорвались с места.
- Надо их занять, чтоб не думали чего лишнего, - сообщил исправник. - Прошу, господин бессмертный.
Линьсюань двинулся к воротам, невольно кинув последний взгляд на ряды тел. В одном тот обвинитель был прав - души погибших захотят справедливости. Или мести. Возможно, не все, но заклинателю тут работы хватит.
- К вечеру начнём зарывать, - исправник Пэй почти угадал его мысли.
- Лучше пока не надо. Если помощь успеет, то тела надо будет отправить семьям, чтобы похоронили их на родине. Ночью я поговорю с душами, попытаюсь их успокоить. Для них это может оказаться важно.
- Вам видней, - согласился исправник. Дальнейший путь они проделали в молчании.
Главный дом крепости, где жили офицеры, оказался в полном распоряжении Линьсюаня. Кроме исправника Пэя, из командования действительно не выжил никто. Офицеров рангом выше просто вырезали, именно их кровь Линьсюань нашёл на первом этаже, и найденные трупы с ранами от мечей это подтвердили. Прочие же исправники оказались на самом дне ям, будучи погребёнными под слоем не только земли, но и тел собственных подчинённых. Пэй оказался на диво живуч и удачлив, раз сумел протянуть до освобождения.
Отыскав чей-то кабинет с письменным столом, заклинатель занялся письмами. Несколько фраз для командующего цзюяньцзинским гарнизоном, письмо с подробностями для Чжаньцюна. Весьма вероятно, что помощь уже спешит, не зря предыдущее послание Линьсюань отправил ещё две недели назад. И всё равно глава должен узнать о происшедшем из первых рук. Линьсюань как раз заканчивал, когда один из солдат принёс обед: миску каши, тарелку лапши и лепёшку. Заклинатель поблагодарил, солдат молча поклонился, поглядывая довольно угрюмо, но, кажется, без злости.
Зачарованные бумажные птички, сложенные из писем, отправились в полёт, каждая по своему адресу. Линьсюань съел всё принесённое, сам отнёс посуду обратно на кухню, после чего задумался: прилечь или помедитировать? Из-за отпустившего наконец напряжения и накопившейся усталости клонило в сон, но и медитация тоже восстанавливает силы. Тут Линьсюань вспомнил, что обещал рассказать, где сейчас находится вражеское войско, и вопрос был решён.
- Они сейчас рядом с холмом, похожим на слоёный пирог, - доложил он к вечеру исправнику Пэю. - Там ещё русло высохшего ручья или речки.
- Вот тут, - палец исправника ткнул в большую карту на стене. Линьсюань в который раз по привычке поискал взглядом северный объект в верхней части карты, но пресловутый холм оказался внизу. - К послезавтрему доберутся, если не задержатся.
- А Цзюяньцзин?
- Вот тут. Если оттуда выйдут завтра утром и пойдут быстро, то у нас будут послезавтра к вечеру.
- Едва ли степняки сразу кинутся на штурм, - помолчав, сказал Линьсюань. - Не настолько они в этом сильны, к тому же они ожидали увидеть раскрытые ворота.
- Так-то так, - согласился Пэй. - Но вот тут у нас несколько тропок есть через горы. Тут и тут вот... Большие отряды быстро не проведёшь, однако послать кого-нибудь нам в тыл можно, а людей, чтобы перекрыть, нет.
Они ещё некоторое время молча разглядывали карту.
- Ладно, - подытожил исправник. - Всего-то денёк продержаться. Может, вы правы и вообще ничего не понадобится. Будем уповать на милость Неба, а остальное сделаем сами.
Линьсюань кивнул и посмотрел в раскрытое окно. Солнце почти скрылось за горизонтом, в кое-как отмытой от кровавых пятен комнате уже горел масляный светильник. Свечей Линьсюань почти не нашёл, только в кабинете, где он писал, была одна штука. Видимо, считались роскошью.
- Что ж, пойду к мёртвым. Посмотрим, что можно сделать.
- Берегите себя, господин бессмертный, - рассеянно отозвался исправник, и Линьсюань, только уже выйдя за порог, вспомнил, что так ему и не представился.
Общение с душами умерших, в котором Линьсюань, увы, тоже не был специалистом, выучив только самое необходимое, оставило очень тягостное впечатление. Они вставали перед ним один за другим, с перекошенными лицами, разинутыми ртами, глазами, вылезающими из орбит, всё ещё пытающиеся сделать свой последний вдох сквозь забившуюся в нос и глотку землю. И в ушах безмолвно звенел один и тот же вопрос, который ему уже задали живые: ЗА ЧТО?! Мы ни в чём не виноваты, мы не предатели, за что нас так?!
Я знаю, раз за разом повторял им Линьсюань. Это были враги. С них спросят, вы будете отомщены. Вас похоронят с честью, ваши имена не будут запятнаны, позор не упадёт на ваши семьи и ваших предков. Не обращайте свой гнев на живых, покойтесь с миром!
Помогало не очень, ярость духов немного притушалась, однако продолжала тлеть, чтобы, возможно, вспыхнуть на следующую ночь. Трудно упокоить такое количество мертвецов одному заклинателю, к тому же хоть и не слабому, но и выдающимися силами не обладающему. За пару часов, которые понадобилось, чтобы обойти всех, Линьсюань почувствовал себя совершенно измотанным. Радовало только, что прямо завтра они всё-таки не встанут. Для "вызревания" нечисти требовалось от нескольких дней до нескольких недель, а в отдельных случаях и лет, если только какие-то внешние воздействия не подхлёстывали этот процесс. И всё же медлить нельзя - уж очень нехорошей была смерть всех этих людей.
Наконец Линьсюань вздохнул, в самом прямом смысле вытер со лба честный трудовой пот и повернул обратно к воротам крепости. Уже давно наступила ночь, на ясное небо высыпались грозди ярких звёзд, и заклинатель поискал взглядом Большую Медведицу, которую тут называли Северным Ковшом - одно из немногих созвездий, которое узнавал безошибочно. И не нашёл - видимо, близкая гора заслоняла. Света звёзды давали маловато, и луна ничем не могла им помочь - новолуние было всего несколько дней назад, и тонкий серпик, как ни старался, осветить землю не мог. Так что Линьсюань понял, что оказался на самом краю ямы, только по уклону почвы под ногами. Ругнувшись, он взял правее, оказавшись почти под самой стеной.
Около ворот горел костёр, и Линьсюань увидел его, лишь завернув за угол. Рядом с огнём сидел человек. Подойдя поближе, Линьсюань узнал И Гусуня.
- Я принёс вам поесть, - вместо приветствия сказал тот.
- Спасибо, - Линьсюань принял протянутую большую флягу, в которой оказалось рисовое вино. В деревянном коробе, стоящем на земле рядом с костром, обнаружились мясные пирожки, рядом лежали пара сёдел. Гусунь уселся на одно из них, Линьсюань сел на другое, и они взяли по пирожку.
- Ну, давай, спрашивай, - произнёс заклинатель, прожевав. - Я же вижу, как тебя распирает.
Юноша торопливо проглотил кусок, который был у него во рту - пока Линьсюань ел один пирожок, его сотрапезник успел сжевать второй. И бухнул, словно бросаясь в омут:
- Так вы всё-таки за нас или за них?
- А ты как думаешь? - хмыкнул Линьсюань.
- Я не знаю. Вы нас спасли... Но ведь я тогда слышал! И судья Кан...
- Странно, что ты сам не догадался, - Линьсюань снова потянулся к коробу - догонять собеседника. - Ты ведь умный парень. Почему, как ты думаешь, глава Ши обвинил тебя вопреки всему, но при этом наказание было таким лёгким? Почему судья Кан сперва тоже обвинил меня, а потом взял свои слова обратно? Да, я действительно шпионил для Мэев - и Ши Чжаньцюн отлично об этом знал.
Юноша перестал жевать. По его глазам угадывалась напряжённая работа мысли.
- Это... он вам сказал сообщать Мэям то, что они хотят узнать. И вы говорили им ложь, так?
- Когда ложь, когда правду - ту, которая не могла повредить ордену. Если бы я всё время лгал, они могли бы что-то заподозрить, я уверен, что Мэи получали информацию не только от меня. А ты чуть не поломал нам всю игру. Впрочем, - Линьсюань вздохнул, - её и без тебя поломали.
Он ожидал, что сейчас Гусунь спросил, кто поломал. Но тот вместо этого спросил:
- В ордене был и второй шпион? Ну, вы сказали, что они получали информацию не только от вас. И бирку как-то подделали...
- Не думаю. Наставников в школе мало, едва ли Мэи нашли ещё одного такого, а вербовать учеников смысла нет. Нет, я имел в виду таких, как лавочник Се. А бирку, скорее всего, подделали прямо здесь - точнее, здесь с неё сняли копию. В конце концов, нужно ведь только было, чтоб две половинки сошлись.
- Думаете, шпион есть у нас?
- Возможно, если он ещё жив. Или просто кто-то разово подкупленный. Но если он и жив, сомневаюсь, что ему захочется ещё раз иметь дело с Мэями.
Юноша скривился и прочистил горло. Большая часть солдат к вечеру перестала задыхаться от кашля, но и до конца он прошёл не у всех.
- Я тоже спрошу - как вас всех сумели скрутить и закопать? Вас же было больше.
- Нас выводили группами, - мрачно объяснил Гусунь. - После того, как заперли в казарме. Человек по двадцать-тридцать. Никто ничего не знал, думали, что выводят на допрос. А когда мы поняли, что к чему... было поздно.
- Ах, вот как...
- Почему они так с нами? - юноша сжал кулаки. - Я понимаю, им нужно было нас убить, чтобы открыть проход. Но почему просто не зарезать? Зачем ТАК?
Линьсюань помолчал. То, чему он стал свидетелем, до сих пор вызывало искреннее желание с проклятием швырнуть вслед Мэям что-нибудь потяжелее, раз уж нельзя догнать и посворачивать им шеи. Но Гусунь прав - у любой, самой запредельной жестокости должен быть какой-то смысл. Конечно, в мире хватает и жестокостей, совершенных без цели и смысла. Но это не озверевшая от безнаказанности солдатня и не сборище садистов. Отряд Мэев, в котором, кстати, кровных Мэев могло и не быть, ехал на спецоперацию. Заранее подготовившись и точно зная, что будет делать.
- Потому что... умершие таким образом люди обязательно встанут, - медленно произнёс он. - В ближайшее время тут случится разгул нечисти, если их не упокоить. Успешный набег - уже удар по Линшаню, а если люди начнут гибнуть ещё и от злобных призраков и лютых мертвецов... и глава Ши не сможет быстро с этим справиться... То глава Мэй с удовольствием возьмёт эту обязанность на себя. Возможно, вместе с землями, на которых живут страдающие люди. И не факт, что показавший свою слабость глава Ши это переживёт.
- Сволочи, - прошептал И Гусунь.
- Ещё какие, - согласился Линьсюань.
Они замолчали, думая каждый о своём и не забывая сосредоточенно жевать, а также демократично передавать флягу из рук в руки. Глядя на пляшущие языки пламени, Линьсюань думал о том, насколько же одинаковы люди в разных мирах. Готовые на что угодно ради власти и шкурных интересов. И при этом обязательно прикрывающиеся фиговым листочком благовидных намерений, как будто это может кого-то обмануть. Мандат на власть даётся волей Неба, а если правитель оказывается недостойным, то Небо обрушивает свой гнев почему-то не на негодного властителя, а на его подданных. И единственный способ спасти подданных, это сменить плохого правителя на хорошего. Стихийное бедствие, нашествие нечисти или набег варваров может стать таким же железобетонным основанием для вторжения, как недостаток демократии для цветной революции.
И ведь все всё понимают, и всё равно считают себя обязанными исполнять свои роли: одни делают вид, будто кого-то спасают, другие делают вид, будто этому верят. Потому что разыгранный по всем правилам спектакль избавляет зрителей от необходимости как-то реагировать на происходящее, быть может? Мы не суём голову в песок и не трусим связываться с сильнейшим, мы одобрительно киваем, глядя на торжество справедливости...
- А в вашей игре с Мэями какую роль вы отводили мне? - вдруг спросил И Гусунь.
- Что? - Линьсюань недоумённо посмотрел на него.
- В интриге, которую вы и глава Ши разыгрывали с главой Мэем, что должен был сделать я?
- Ничего. А почему ты решил, что должен был как-то участвовать?
- Так значит, не в Мэях было дело?
- Ты о чём?
- До прошлого года, - терпеливо объяснил Гусунь, - вы обращали на меня внимание только когда считали, будто я в чём-то провинился. А с прошлого лета... мастер Хэн почти что взял этого ничтожного И под покровительство. Защищал от своих учеников, вдруг озаботился моим почерком, давал читать трактаты по стратегии, спрашивал на знание законов... Этот И, конечно, не самый сообразительный человек, но он всё же не настолько наивен, чтобы считать, будто у мастера Хэна вдруг просто сменилось настроение.
Линьсюань смотрел на него, не зная, смеяться ему или плакать. Ну да, внешний ученик не мог не удивиться, когда былой мучитель вдруг сделал разворот на сто восемьдесят. Но Линьсюань почему-то полагал, что он, как и большинство, будет удивляться молча. А потому вопрос застал его врасплох.
Стремясь выиграть время, он сделал ещё один глоток из фляги, поболтал её, отметив, что жидкости внутри осталось на донышке. Потом потянулся к коробу, но оказалось, что тот как-то незаметно опустел. И Гусунь ждал, не пытаясь торопить бывшего учителя, но и отступаться, судя по всему, тоже не собирался. А объяснение всё никак не придумывалось.
А с другой стороны, стоит ли его придумывать, если есть уже готовое? И совершенно правдивое, к тому же, просто не охватывающее всей правды целиком. Но с парня с лихвой хватит и этого. И раз уж сюжет всё равно пошёл по одному месту... Другой возможности узнать ему может и не выпасть.
- Дело в том, что этому учителю стало кое-что известно о его ученике. Скажи, тот нефритовый медальон всё ещё у тебя? Не отобрали?
- Нет, нас не обыскивали, - Гусунь прижал руку к груди, явно нащупывая медальон под одеждой. А потом вдруг встал и поклонился:
- Этот И в прошлый раз так и не поблагодарил мастера Хэна за то, что тот вернул ему медальон. Он - единственная вещь, доставшаяся мне от матери.
- Не от матери, - поправил Линьсюань, - а от отца.
- Вы знали моего отца? - Гусунь уставился на него, забыв выпрямиться.
- Ну, как сказать... Лично встречаться не доводилось, но слышать - слышал, как, впрочем, и любой в Поднебесной. Ты лучше сядь.
Гусунь сел.
- Твоего отца звали Чжэн Гуан, и он был императором всей этой страны. А твоя мать, Жун Иньлин, была его императрицей. Твоё настоящее имя, данное тебе при рождении - Чжэн Жуйин, ты их единственный сын и законный наследник.
Стало тихо. Только потрескивал огонь в догорающем костре, шелестел в траве ветер, да стрекотали в отделении цикады. Хотя, быть может, здесь на севере это уже не цикады, а кузнечики?
- Что?.. - наконец произнёс Гусунь.
- Ты не ослышался, всё так и есть.
- Вы шутите?
- А похоже? - хмыкнул Линьсюань. - Нет, я не шучу с такими вещами. Это должен был сказать тебе не я и не здесь, но раз уж так получилось... Медальоны, подобные твоему, издавна давали сыновьям императоров в момент признания, после того как вписывали их имена в Книгу императорского рода. Если б у тебя были братья, они бы получили такие же, только с цифрами "два", "три", и так далее. Но так уж случилось, что ты оказался единственным принцем.
Что странно, кстати, ведь у императора должен был быть гарем, и на троне он просидел лет пятнадцать, кажется. Уж во всяком случае, никак не меньше десяти. Неужели у Чжэн Гуана было настолько плохо с... эээ... фертильностью? Хорошо госпоже Небесной-Рассветной, приписала его величеству одного ребёнка под самый занавес его царствования, чтобы не плодить лишние сущности, и на том успокоилась. А когда начинаешь задумываться, насколько написанное применимо к жизненным обстоятельствам...
Однако канон есть канон и против него не попрёшь, особенно если находишься внутри него. У основателя династии Чжэн был только один потомок, вот он, сидит напротив с ошалелым видом. Между тем потомок лихорадочно полез за ворот, вытащил медальон и, наклонившись к костру, принялся его рассматривать, словно в первый раз увидел. С одной стороны, с другой, даже пальцем поводил по резному узору, тщательно ощупывая полированный камень.
- Белый нефрит - камень императоров, - пробормотал он.
- Угу.
- Но как?.. Ведь принц Чжэн Жуйин погиб вместе с матерью!
- На самом деле нет. Императрицу Жун действительно убили вместе с ребёнком, которого она держала на руках, но это был не принц Жуйин. Однако, если кто-то это и понял, то предпочёл промолчать. Зачем сеять семена смуты? Династия Чжэн уничтожена, дело закончено. А на самом деле... Ты знаешь, у кого служила твоя мать - приёмная мать, я имею в виду?
- У господина Пуяна. Это был такой богач и любитель древностей в Линьане, я слышал, что потом он с семьёй переехал на юг...
- Я знаю, кто такой господин Пуян. Сам он не занимал никаких должностей, однако водил дружбу со многими высокопоставленными придворными: те охотно посещали его дом, чтобы полюбоваться на собранную им коллекцию редкостей и поговорить об истории и литературе. В том числе он был дружен с управителем Императорской библиотеки. Увы, управитель, как и многие другие приближённые императора, был казнён вместе со своим отцом и сыновьями, его оставшиеся родичи оказались высланы из столицы. И тогда господин Пуян дал работу нескольким слугам из его дома. Понимаешь, к чему я клоню?
- И в их числе была матушка? То есть... - И Гусунь свёл брови, вглядываясь куда-то в угли, что рдели в сердце костра. - Вы хотите сказать, что императрица Жун подменила сына, а настоящего принца спрятала у управителя библиотеки? А когда того казнили...
- Да. Твоя приёмная мать была добрая и храбрая женщина. Я не знаю, было ли ей точно известно, кто ты, но она не побоялась рискнуть жизнью, выдавая тебя за своего сына.
Они снова замолчали. Гусунь сосредоточенно обдумывал услышанное, видимо, сопоставляя со своими детскими воспоминаниями, Линьсюань молчал просто так. Костёр погас уже совсем, осталась только тлеющая груда углей. Её ещё можно было оживить, подбросив топлива, но вставать и идти за хворостом заклинателю было лень.
- У вас есть какие-то доказательства, что я и есть Чжэн Жуйин, кроме этого медальона? - наконец спросил из темноты Гусунь, и Линьсюань мысленно зааплодировал. Юноша зрел в корень.
- Ты очень похож на портрет твоего отца. Впрочем... есть ведь люди, которые ещё помнят императора. И когда здесь всё закончится, к одному из них я могу тебя отвезти.