Запах табака витал в воздухе, забивая даже запах женских духов и горящих дров. Пронзительный и неистребимый, он поселялся всюду, где Грета Хайнце проводила хотя бы несколько часов. Молодая женщина сидела на кушетке у камина, как в детстве, забравшись на неё с ногами. Когда Ральф вошёл в комнату, она подняла голову от книги, улыбнулась ему и снова опустила глаза на страницу.
- Тебе стоит меньше курить, - сказал Ральф, кивнув на забитую пепельницу.
- Мне не десять лет, папа, чтобы ты мог запрещать мне плохо себя вести.
- Тогда, может, мне включить новый пункт в твой контракт?
- Тогда я потребую надбавки, - улыбнулась Грета. - Ну, правда, папа, едва ли я за оставшееся время успею докуриться до рака лёгких. А даже если и успею, все прижизненные заболевания мне будут не страшны.
- Это верно, - согласился Ральф. - Но жёлтый цвет лица и кашель тебя не красят.
- Не преувеличивай, с моим лицом всё нормально, - Грета помедлила, но всё же спросила: - Как он?
Ральф пожал плечами:
- Как и все новорожденные. Растерян, напуган... голоден.
В комнате повисло молчание. Уютно потрескивали дрова в камине.
- Я думала, чем он может заняться, - нейтральным тоном проговорила Грета.
- И?
- И так ничего и не придумала.
- Для начала можно будет переписать на него часть моих активов. Как говаривал мой Мастер, чем больше корзин для яиц, тем лучше.
- Что, вот так сразу?
- Нет, конечно, дадим ему пару лет, чтобы осмотреться и прийти в себя. Заодно и сами к нему приглядимся.
- Я так и не поняла, почему нужно присматриваться к нему сейчас, когда дело уже сделано, вместо того, чтобы как следует присмотреться до.
- Поначалу я так и собирался сделать, - признался Ральф. - Но он посетил дом Кауфман, а старуха, как ты знаешь, потратила два десятка лет, чтобы собрать на меня компромат.
- И он этот компромат нашёл? Папа, он бы в него не поверил.
- Кто знает... - Ральф взял из подставки для дров полено и положил его в огонь. - В любом случае, дело действительно сделано.
- Чёрт, а ведь это я сказала ему, где дом. Хотя, раз уж он такой любопытный, он бы его и сам нашёл, если б захотел.
- Именно, - вампир внимательно глянул на приёмную дочь. - А ты всё-таки надеялась меня отговорить. И теперь досадуешь, что поздно.
- Думаешь, я настолько тщеславна, что непременно желаю быть твоим первым птенцом?
- Первой ты будешь в любом случае. В моём сердце так точно.
Грета ответила благодарной улыбкой.
- Помню, как я впервые тебя увидел, - задумчиво произнёс Ральф. - В первый момент я принял тебя за мальчика.
- Я тоже помню. Я тогда услышала вопли и спустилась посмотреть, в чём дело.
- Ты была храброй девочкой. Ты и сейчас такая. Я тогда думал, что ты уехала вместе со слугами - потому и не пытался сделать всё тихо...
- И я вошла как раз в тот момент, когда ты вынимал из этого ублюдка кишки.
- И что я меньше всего я ожидал от тебя услышать, так это "спасибо".
- Думаю, что я ошеломила тебя достаточно, чтобы вызвать интерес, - Грета тихо рассмеялась. - Я была ещё слишком глупа, чтоб подумать о том, что могу разделить его участь.
- Обижаешь, я детей не ем. Я бы просто заставил тебя забыть о том, что ты видела. Учитывая, что нормальные люди такого зрелища пугаются, ты не должна была сильно сопротивляться.
- Ну, может, я преподнесла бы тебе сюрприз.
- Всё возможно. Ладно, ты сделала, о чём я тебя просил?
- Да. Фёрстнер через меня отправил ключи от номера в гостиницу и забрал чемодан, его мотоцикл уже доставлен на аэродром.
- Тогда мы сможем уехать, как только он встанет на ноги.
Вампиры в зеркалах точно отражаются. И тень у них тоже есть. Во всяком случае, свою тень и своё отражение в зеркале ванной Даниэль видел чётко и ясно. Не менее чётко и ясно, чем до превращения, будь оно проклято.
Он наклонился вперёд, вглядываясь в своё лицо. Не считая кругов под глазами и бледности, он выглядел точно так же, как обычно. Губы не стали кроваво-красными, глаза тоже, и бледность была в пределах нормы, кожа не выглядела вымазанной мелом. А ещё Даниэль сделал открытие, что вампиры, оказывается, тоже ходят в туалет. Хотя, вероятно, и реже, чем люди, но именно позывы мочевого пузыря в конце концов заставили его утвердиться на дрожащих ногах и добрести до установленного в ванной унитаза.
Он поднялся на четвёртый день, вернее, четвёртую ночь после обращения. Каждый раз при приближении рассвета его вырубал неодолимый сон без сновидений, и каждый раз, кроме сегодняшнего, очнувшись после наступления темноты, Даниэль обнаруживал рядом с собой Ральфа. Вампир поил его своей кровью, но всё же окончательно Даниэль поверил в происшедшее, когда обнаружил, что у него самого неумолимо режутся клыки. После этого простора для интерпретаций не осталось. Вспоминать последовавшую за тем истерику было тяжело и стыдно. Сидевший у его постели Ральф, похоже, изрядно позабавился, слушая его вопли, и чем веселее он ухмылялся, тем больше Даниэлю хотелось свернуть ему шею. Или, хотя бы, надавать по этой холёной физиономии, чтобы стереть с неё глумливую усмешечку. Он бы и попытался, да мешала проклятая слабость, после вспышки навалившаяся с новой силой. Он мог лишь откинуться на кровать, будучи даже не в силах оттолкнуть руки, заботливо поправившие подушку у него под головой.
- Ничего, - Ральф вдруг посерьёзнел. - Ты ещё оценишь те преимущества, которые даёт превращение.
- Оценю? Да ты хоть представляешь, что я чувствую?!
- Ну, сейчас ты меня ненавидишь, - невозмутимо кивнул Ральф. - Раз уж мы уже прошли стадию отрицания.
Даниэль поднял верхнюю губу и осмотрел отросшие зубы. Верхние клыки удлинились, заострились и выдвинулись вперёд, так что вид у челюсти стал довольно устрашающий. Ни прикусу, ни разговору это не мешало. С закрытым ртом верхняя губа выглядела слегка припухшей, но не настолько, чтобы бросаться в глаза. Если не присматриваться и не знать, как было раньше, то ничего и не заметишь. Даниэль тронул пальцем клык, надавил сильнее - и тот легко проколол кожу. Выступила кровь, он машинально слизнул её, и тут постоянно мучивший его все эти ночи голод мгновенно усилился до такой степени, что потемнело в глазах. Это продолжалось совсем недолго, Даниэль лишь пошатнулся, вцепившись в раковину, а потом голод снова сжался до тупой, уже привычной рези в желудке.
Даниэль тряхнул головой и посмотрел на уколотый палец. На месте ранки снова была ровная кожа, лишь белая точка говорила о том, что Даниэлю ничего не привиделось. Видимо, скоро исчезнет и она. Ускоренная регенерация, в этом пишущие про вампиров не врали. Интересно, до какой степени доходит его способность к исцелению? Фёрстнер глубоко вздохнул и замер, застигнутый новой мыслью. По идее, он теперь - ходячий труп. Даниэль приложил руку к груди, убеждаясь, что сердце не бьётся. А дыхание? Он нуждается в воздухе или может не дышать? Выпустив воздух, который уже успел набрать в грудь, Даниэль замер, мысленно отсчитывая секунды. Те бежали одна за другой, но никаких неудобств новоиспечённый вампир не испытывал. Досчитав до тысячи, Даниэль махнул рукой и снова вдохнул: дышать - оно как-то было привычнее.
Придерживаясь рукой за стену, он выбрался из ванной, добрёл до кровати и сел на край. Ложиться снова не хотелось, и так уже належался. Может, попробовать выйти из комнаты, раз всё равно поднялся? Он посмотрел на стул, на котором, как он помнил, лежала его одежда. Вернее, частично его - майка, рубашка и куртка были новыми. Не иначе, старые забрызгало кровью, и от них избавились. Одеваться сидя было неудобно, но Даниэль справился. Обновки оказались впору. Вещи, лежавшие в карманах брюк, там и остались, то, что было в кармане куртки, оказалось аккуратно выложено на столик с ночником. Всё, кроме ключа от номера, но тот вряд ли ему ещё понадобится.
Закончив, он, всё так же держась за стену, поднялся и добрался до двери. Она оказалась не заперта, и Даниэль вышел в тёмный коридор. За единственным окном где-то за спиной была, разумеется, ночь, но Даниэль ясно видел обшитые тёмными деревянными панелями стены и пол, застеленный ковровой дорожкой. Обещание Ральфа начало выполняться, он и в самом деле видел в темноте. Вот и сбылось желание осмотреть замок изнутри.
Ладонь скользила по гладким панелям, ощупывая простой узор и иногда натыкаясь на едва ощутимые шероховатости. От плинтусов и ковра едва заметно пахло горьковатой пылью, от стен - деревом, старым лаком и клеем, из-за периодически встречающихся дверей тянуло ещё какими-то запахами, и со всем этим смешивался едва заметный аромат одеколона, оставшийся витать в воздухе после визита Ральфа. Коридор закончился, новая дверь так же легко открылась, стоило лишь чуть надавать.
Здесь уже явно начинались парадные покои. Миновав дверной проём, Даниэль попал в увешанную картинами галерею, тянущуюся, видимо, через всё здание. В простенках между многочисленными окнами с одной стороны, и на стене с куда более редкими дверными проёмами с другой, висели многочисленные портреты. Реже - пейзажи. Галерею окутывало иными резковатыми ароматами, видимо, старых красок; никогда, будучи живым, Даниэль не чувствовал такого разнообразия запахов. Вдоль стен, на равных промежутках друг от друга, высились разлапистые канделябры без свечей, под окнами тускло отсвечивали витрины. Тикали большие часы на одном из покрытых деревянной мозаикой комодиков. Несколько стульев так и манили присесть, но Даниэль двинулся через галерею, стараясь не оступиться и не растянуться на паркетном полу. Взгляд скользил по неясным фигурам на картинах: дамы в пышных платьях, мужчины в доспехах и камзолах. Чтобы разглядеть подробности, здесь всё же было темновато.
Галерея закончилась ещё одной дверью, на этот раз высокой и двустворчатой. Потянув за массивную ручку, Фёрстнер оказался на парадной лестнице. На белых стенах и белых перилах плясали отблески горевшего внизу огня - первый на сегодня признак того, что Даниэль не единственный обитатель замка. Огонь потрескивал внизу, там кто-то шевельнулся и кашлянул. Потянуло дымом, к некоторому удивлению Даниэля - табачным.
Хватаясь за перила, он спустился вниз, по тянувшимся вдоль трёх стен лестничным маршам. Внизу был обширный холл с большим камином, позволяющим, буде возникнет такое желание, зажарить в нём целого быка. В камине горел огонь, бывший единственным источником освещения. А перед камином стояла фройляйн Хайнце и курила, задумчиво глядя на пламя. Когда Даниэль миновал стоящие у подножия лестницы рыцарские доспехи, она оглянулась на его шаги и кивнула:
- Добрый вечер.
- А он добрый? - все мысли Даниэля были сосредоточены на том, чтобы преодолеть оставшиеся метры и не упасть, а сесть на изящный диванчик перед камином.
- Надеюсь. Как ты себя чувствуешь?
- Сносно. А ты у нас, значит, человек на службе у вампира.
- Можно и так сказать, - спокойно согласилась Грета.
- Ну и как оно? Не боишься однажды послужить ему обедом? Или, может, сама ему еду поставляешь и сама же трупы прикапываешь?
- Бывает, что и поставляю, - Грета скептически осмотрела оставшийся окурок и швырнула его в огонь. - Только знаешь что, давай обойдёмся без этого праведного негодования и обличений. Моя жизнь - моё личное дело. А твоё превращение - свершившийся факт. Если хочешь, можешь побиться головой о стенку, авось полегчает. А вот прыгать с балкона, или резать вены не советую, не поможет.
- Пойду, напьюсь с горя, - саркастически отозвался Даниэль.
- Можешь и напиться. Если тебе нечем заняться и ты хочешь скоротать ночку в компании с унитазом.
- Так я уже и выпить не могу? Кошмар.
- Почему же, можешь. Целых четыре напитка, каждый с резусом и без. На взгляд и не отличишь. Говорят, правда, по запаху различаются, но я сама пока не чую. Но учти, с них ты не опьянеешь. Разве что немного развеселишься, если донор был пьян.
- Так вот, значит, как это корректно называется - донор... - Грета никак не прокомментировала его замечание, и Даниэль, помолчав, спросил: - А как насчёт прочих жизненных радостей?
- Это каких?
- Секса, например.
- Мужчины! - фыркнула фройляйн Хайнце. - Кто про что... Не беспокойся, твоя мужская сила при тебе, всё, что надо, работает. И можешь не бояться обрюхатить случайную подружку, вампиры размножаются только путём обращений.
- Ясно, стопроцентные паразиты. Питаются за счёт людей, размножаются тоже...
- Если хочешь, может считать себя паразитом, но говорить что-то подобное другим вампирам я бы тебе не советовала. Особенно Ральфу. Он твой Мастер, - по тому, как Грета выделила это слово, не осталось сомнений, что оно с большой буквы, - а значит - наставник и господин.
- Где это написано?
- В вампирском кодексе. Да-да, есть и такой, не удивляйся. Так вот, там чёрным по белому написано, что меру вины птенца перед Мастером за проступок, и меру его наказания определяет только сам Мастер. Вплоть до смерти.
- И что же считается проступком?
- Это тоже решает Мастер, так что спросишь у Ральфа. Но послушание своему создателю обязательно для всех.
- М-да. Я точно не могу напиться?
- Ну, если уж очень хочется, то бокал-другой вина или чего покрепче выпить можешь, - Грета села в соседнее кресло. - Правда, эффекта не будет, но вкус почувствуешь. Вина, воды - если знать меру и пить понемножку, то вреда никакого, жидкость сама из организма выведется. А вот суп, или сок с мякотью уже не стоит. Про твёрдую пищу я уж и не говорю, от неё, кроме проблем, ты ничего не наживёшь.
- Спасибо, просветила. А я-то как раз собирался пойти и съесть бифштекс.
- Даниэль, на обиженных воду возят.
Придумать, что на это ответить, Даниэль не успел. Наверху раздались лёгкие шаги. Едва ли Грета их услышала, во всяком случае, Даниэль был уверен, что сам бы он раньше не услышал. Но она заметила, как он поднял голову и напрягся. Женщина поправила волосы и тоже повернулась к лестнице. А спустя минуту наверху открылась дверь, и по ступенькам почти бесшумно спустился Ральф.
- Я вижу, вы уже вполне общаетесь, - с улыбкой констатировал он. - Я рад.
Эта беззаботная улыбка доброго папочки, наблюдающего за невинными играми своих отпрысков, всколыхнула уже, казалось бы, улёгшуюся ярость. Даниэль до хруста сжал зубы, прожигая своего создателя взглядом, но тот сохранял абсолютную безмятежность.
- Вижу, тебе лучше. Раз уж ты смог пройти от спальни до сюда, значит, с тобой уже всё в порядке.
- Со мной всё не в порядке, - процедил Даниэль. - Что может быть в порядке у того, кто превратился в живой труп?
- Ну, не драматизируй, - усмехнулся Ральф. - Трупом ты, при известной осторожности, не станешь ещё долго.
Он кивнул Грете, та молча поднялась и вышла через боковую дверь.
- Тебе дарованы почти бесконечные здоровье и долголетие. Можешь забыть о старости и болезнях, и большинство ран тебе тоже будет нипочём. А через какое-то время тебе откроются новые возможности, о которых ты раньше и мечтать не смел.
- Да, а какой ценой?! Жить только по ночам, не видя солнечного света? Лишиться всего, что у меня было? Убивать людей, чтобы прокормиться?!!
- Люди всегда умирают ради того, чтобы кто-то выжил за их счёт. А то, чего ты лишился, тебе возместится с лихвой.
- Это чем же?
- Посмотрим, как себя покажешь. Во всяком случае, на улице ты не окажешься. Мастера всегда заботятся о своих птенцах. Ты сможешь продолжить писать, никто тебе этого не запретит.
- Спасибо за милостивое разрешение, - Даниэлю казалось, что его переполняет яд, который вот-вот выхлестнется наружу, сжигая всё на своём пути. - Ты ведь с твоей помощницей не просто так ходили вокруг меня кругами, верно? И давно ты меня наметил?
- Достаточно. Но ты своим любопытством поторопил события.
- Так почему именно я? На кой я тебе сдался?!
- Ну, - Ральф остановился перед камином и, как ранее Грета, задумчиво посмотрел на огонь, - возможно, мне просто стало скучно.
- Скучно?!
Это было нелегко, но Даниэль сумел рывком поднять себя с дивана, за плечо развернуть вампира к себе и взять за грудки.
- Так ты всю жизнь мне искалечил из-за скуки?! Да кто ты вообще такой, сукин сын?!
- Ты груб, - Ральф усмехнулся, словно не замечая рук, вцепившихся в отвороты пиджака, и свет блеснул на его длинных клыках. - Но мне нравится твой темперамент. Пожалуй, я не ошибся в выборе.
- Да пошёл ты со своим выбором, ты и твоя шлюха...
Что случилось потом, Даниэль сразу не понял. Просто его вдруг оторвало от пола и после непродолжительного полёта тяжело приложило о каменные плиты, вышибая воздух из лёгких. А в следующее мгновение над ним навис Ральф, и подошва его ботинка надавила на горло Даниэля, сминая кадык.
- Ещё раз скажешь о ней такое - и мы проверим, насколько у тебя развилась регенерация, прямо сейчас, - мягко произнёс вампир. - Я готов терпеть грубость, учитывая твоё состояние, но в определённых пределах. Так что изволь следить за своим языком.
Ботинок намертво перекрывал воздух, не давая ответить что-либо членораздельное. В воздухе Даниэль не нуждался, но всё равно было больно. Он молча кивнул, насколько позволила подошва, и Ральф убрал ногу. Писатель сел, держась за горло. Сглотнул, преодолевая боль, вдохнул на пробу - воздух прошёл без особого труда, похоже, ему ничего не повредили. Ральф отошёл на несколько шагов и окинул своего птенца критическим взглядом:
- Ты ещё слишком слаб. Тебе надо поесть.
Боковая дверь как по команде открылась, и вошла Грета, но на этот раз не одна. Перед собой фройляйн Хайнце толкала девушку со связанными за спиной руками и заклеенным ртом. И в этой девушке Даниэль узнал Кристину. Он открыл рот, не зная, что сказать, потом кинул взгляд на Ральфа, но тот продолжал безмятежно улыбаться.
Грета совершенно спокойно вывела официантку на середину холла и отлепила клейкую ленту с её рта. Та судорожно сглотнула и облизнула губы, её взгляд заметался между мужчинами.
- Даниэль? - жалобно спросила Кристина. - Что происходит?
Ответить Даниэль не мог при всём желании - горло сдавило так, словно на нём по-прежнему кто-то стоял. Он мог лишь смотреть. Одна рука Греты лежала на плече девушки, рядом с открытой шеей - на Кристине было довольно лёгкое платье - и Даниэль разглядел на пальце помощницы Ральфа что-то вроде напёрстка. Только заострённого, по форме больше напоминающего коготь.
- Даниэль? Даниэль, помоги мне!
Грета вопросительно посмотрела на Ральфа. Тот кивнул - и женщина быстрым движением провела своим когтем по девичьей шее, заставив Кристину вскрикнуть. Из пореза тут же выступила кровь, густой красной лентой побежала вниз, за ворот - и в воздухе поплыл одуряющий запах.
- Отпустите меня! Вы не имеете права! Даниэль!!
Как ни странно, Грета послушалась. Она одним движением освободила руки Кристины и сильно толкнула её в спину, в направлении так и сидевшего на полу Фёрстнера. Кристина, и не думая упираться, бегом бросилась к нему. Упала на колени и схватила за плечи:
- Даниэль, скажи им! Что всё это значит? Они... Я... Да что с тобой?!
Кровь была так близко - Даниэль старался не вдыхать, но запах всё равно забивал ноздри. Он уже чувствовал её вкус на языке, он хотел отодвинуться, оттолкнуть девушку от себя - и не мог. Она продолжала что-то говорить, кажется, пыталась встряхнуть его, он смысл слов и действий до него не доходил. Воронка в желудке расширилась, всасывая в себя всё с утроенной силой, и разум, не удержавшись на краю, соскользнул сквозь эту воронку куда-то в небытиё, а вместо него из чёрной бездны вырвался зверь.
Кажется, он рычал. Кажется, девушка кричала, когда он рвал пальцами кожу и мышцы, добираясь до красной жидкости внутри её тела. Жидкости было мало, он глотал её, а она бесполезно брызгала в разные стороны, пачкая плиты. Но остановиться он не мог. Что-то хрустело, кажется, это были кости.
Даниэль пришёл в себя только когда кровь кончилась. Пелена голода и бешенства рассеялась перед глазами, и он ещё некоторое время бессмысленно таращился на месиво из плоти и обрывков ткани, лежащее перед ним. Руки были красными, словно он надел перчатки, кожу лица стягивало, а разум всё никак не мог осознать происшедшее. Всё вокруг - его одежда, пол - тоже было красным. "Жертв "Вольфенского Верфольфа" хоронят в закрытых гробах", - возникла где-то вдалеке кристально-ясная мысль. Голод унялся не то чтобы совсем, но ощущения в животе больше не были болезненными. Рядом послышались шаги, Даниэль поднял голову, и подошедший Ральф аккуратно, как ребёнку, вытер ему лицо платком.
Позади щёлкнула зажигалка - Грета Хайнце прикурила ещё одну сигарету.