- Зелёные закаты, - сказала Мудрая Цаганцэл, - бывают раз в столетие или два.
Она подкинула хворосту в очаг. Тот выбросил в воздух сноп искр. Интересно, это в честь нас запаслись, или в здешней лесостепи им действительно хватает дерева на отопление?
- Однажды закат наливается багровым и зелёным, как молодая трава, цветом. Старики говорили - это раскрывается само Небо. И тогда с запада приходит необычный человек.
За пологом юрты завывал ветер. К вечеру пошёл снежок, после наступления темноты перешедший в самую настоящую метель. Когда я попыталась выглянуть за полог, то едва разглядела соседнюю юрту. Ночевать я, видимо, останусь в гостях у шаманки, но меня это не огорчило - всё равно мужчины сейчас пьют в главном шатре, а находиться среди не знающих языка женщин мне было тоскливо. Я не госпожа Мий, чтобы мериться с ними рукоделием.
Снаружи взвыло как-то особенно яростно, войлочные стены задрожали, и я невольно поёжилась, поправляя меховую накидку. Самое время сидеть у огня, пить чего-нибудь горячее и слушать страшные сказки. Или не страшные.
- И что в нём необычного? - спросила я, чтобы не молчать.
Мудрая остро глянула на меня и усмехнулась.
- Что необычного... Он вершит великие дела. Само Небо посылает его к нам на спасение или погибель. Две империи стоят, потому что пришедший из зелёного заката военачальник не дал Северу поглотить Юг. Люди плавают через Южное и Восточное моря на острова, потому что пришедший из зелёного заката корабел построил первый корабль. Император Гай-ди был разбит и погиб у Небесных гор, потому что против него выступил пришедший из зелёного заката колдун.
Она помолчала.
- К нам тоже однажды пришёл такой человек, - с ноткой гордости произнесла она. - Великий шаман и целитель, он спас наш народ от страшной болезни, что гуляла тогда по степи. Меня учила его внучка. Жаль, что его род оказался недолговечен, но мы каждую луну приносим жертвы ему и его родным.
Она встала, отошла стоящему на столике ларцу и вынула из него какой-то предмет. Вернулась к очагу и тщательно развернула предохраняющую его ткань.
- Вот что мне осталось в наследство от моей наставницы. А она получила эту книгу от своего деда, Нэйкэла-целителя. Здесь записаны все его рецепты и заклинания, но после смерти Мудрой Хоргонзул никто не может прочесть эти письмена.
Я молча смотрела на лежащий передо мной том из пожелтевшей бумаги в тёмном потёртом переплёте. Я могла прочесть эти письмена. "Учебник частной патологии и терапии внутренних болезней. Том второй" было вытеснено выцветшей золотой кириллицей на обложке. С "ятем", "ерами" и "и" с точкой. Протянув руку, я молча открыла верхнюю крышку переплёта. "Для студентов и врачей" гласила надпись мелкими буквами на титульном листе под заглавием, а ниже уточнялось, что это уже десятое издание. Год издания был 1916-й, издательство - "Практическая медицина", адрес - Петроград, Сампсоньевский переулок, 61. Автор - некий Адольф Штрюмпель, переводчик - доктор Серебренников.
Я поняла, что ладони у меня вспотели, и подавила желание вытереть их об одежду. Сердце глухо бухало в груди, отдаваясь в ушах.
- Расскажите мне о нём, - попросила я. - О Нэйкэле-целителе.
Увы, рассказать Мудрая могла немного. Вернее, как раз много, его жизнь хранилась в памяти племени чуть ли не по дням, но перипетии шаманского пути моего соотечественника меня не слишком интересовали. А о его происхождении Цаганцэл знала лишь то, что он рассказывал о себе сам. И говорил он примерно то же, что и я - мол, из далёкой западной земли, где чудес столько, что плюнуть некуда, превратностями судьбы заброшенный на восток. А кому ж прийти из страны чудес, как не великому шаману.
Единственное, что меня заинтересовало, так это то, что Нэйкэл-целитель отправил своего подросшего сына путешествовать из степи по более цивилизованным землям - учиться и набираться ума-разума. Что характерно - на восток, а не на запад. В частности, собирать сведения о зелёных закатах и необыкновенных людях.
- Но никого больше Хортун не встретил, - поведала мне Цаганцэл, - лишь слышал рассказы стариков.
Я покивала. Глупо было думать, что попаданцы вроде меня ходят тут табунами. То, что я наткнулась на следы хотя бы одного - уже большая удача. И всё же, видимо, разочарование отразилось на моём лице.
- Тебя ждёт непростая судьба, - сообщила внимательно наблюдавшая за мной Мудрая. - И ты должна будешь сделать то, что за тебя никто не сделает.
- Да уж конечно, - усмехнулась я. Великий колдун и столь же великий шаман, великий генерал, великий корабел - и я. Ничем не примечательная секретарша. На Жанну д'Арк не тяну, на прогрессора - тоже. Разве что всё-таки научу местных вязать варежки. Странная логика у этих перемещений.
А, впрочем, кто сказал, что в них есть вообще какая-то логика? Кто решил, что попаданцы творят исключительно великие дела? Те, кому повезло обладать подходящими знаниями, пробивным характером и оказаться в нужное время в нужном месте, те прославились. А сколько их было на самом деле, сколько из них просто сгинули или прожили ничем не примечательную жизнь, не оставив следа в памяти народной - бог весть.
- Если хочешь, это можно проверить. Устроим Большое гадание, и тогда ты сама увидишь, что тебя ждёт.
- Что за Большое гадание? - невольно заинтересовалась я. Однажды я уже гадала - в прошлом году на праздник Звёзд. М-да, забавно, но нагаданное тогда сбылось в точности.
- На зимнее новолуние, как раз сегодняшняя ночь подходит. Так что, согласна?
- А что для этого надо сделать?
- Принести жертву духам, прочесть заговор - и спать. Всё, что тебе нужно, ты увидишь во сне.
В качестве жертвы, как оказалось, можно было использовать рисовое вино, несколько кувшинов которого Тайрен в числе прочего привёз в качестве подарка вождю, его жёнам, ну и шаманке один достался. Вино - и ещё прядь моих волос. Мы обошли очаг под заунывную песню Мудрой, четыре раза преклоняя колени и выплёскивая понемногу в огонь из чашки - с востока, с юга, с запада и с севера. Потом Цаганцэл разделила отрезанную у меня прядку на две, одна тоже отправилась в огонь, а вторая была обмотана вокруг извлечённой из очага обгорелой палочки.
- Повторяй за мной, - велела шаманка, вручив палочку мне, и я послушно повторила заговор на языке чжаэнов, прозвучавший для меня как бессмысленный набор звуков.
- Вот и всё. Положи палочку с волосами под подушку, и ночью увидишь сон. Он сбудется.
Местность была совершенно пустынной - ни деревца, ни кустика, ни даже какой-нибудь завалящей травинки. Одни камни и песок. Хотя парочка кружащих в вышине птиц немного оживляла пейзаж, давая понять, что где-то в этих скалах жизнь всё-таки есть. Велик был соблазн объявить их грифами, но на самом деле я не знала, что это за птицы. Просто чёрные бесшумные силуэты в уже начавших желтеть небесах.
Я вздохнула и упрямо принялась карабкаться вверх по склону. Висящий на боку меч изрядно мешал, стукаясь о колено и бедро и тычась рукоятью в камни на склоне. Некое подобие крутой тропинки извивалось передо мной, несколько облегчая подъём, но я всё равно уже устала. Тяжёлые доспехи давили на плечи, шлем сползал вперёд и тоже немилосердно давил. Сколько там весит обыкновенная кольчуга? Гриша называл точные цифры, и даже однажды дал мне возможность примерить броню. Но тогда я лишь постояла, походила несколько минут туда-сюда и сразу же сняла. А вы попробуйте в полном броневом облачении подняться на гору! Меня заливал пот, мучила одышка, однако остановиться и снять тяжёлый чешуйчатый доспех с фигурными наплечниками и наручами, или хотя бы избавиться от давящего шлема мне и в голову не приходило. И я продолжала пыхтеть, раздражённо отпихивая и придерживая длинные ножны.
Наконец тропинка вывела меня на довольно большую площадку среди скал. Я остановилась, переводя дух и оглядываясь. С одной стороны поднимались несколько обветренных столбов, из тех, что, кажутся составленными из множества разнокалиберных камней и выглядят так, словно вот-вот рухнут, хотя могут стоять тысячелетиями. С другой простиралась относительно невысокая каменная стенка, лишь чуть выше меня, отливавшая сизым. Какой-то странный запах витал в воздухе, не сказать, чтобы неприятный, но необычный. Словно бы от какого-то животного, хотя ничего живого в поле зрения по-прежнему видно не было. Однако что-то живое рядом всё же было. Мёртвую тишину этого места вдруг нарушил слабый писк.
Я ещё раз огляделась и прислушалась. Пищали совсем рядом, и существо, издававшее эти звуки, определённо было небольшим. Возможно, детёнышем. Любопытство подтолкнуло меня, и я двинулась вдоль выгнутой скальной стенки, отыскивая её окончание. Кажется, пищали с той стороны. Солнце скрывалось где-то за горными вершинами, площадка оказалась в тени, хотя вечер был очень ранним, пока ещё даже не сумерки. Я присмотрелась к синеватому камню слева, с удивительно гладкой поверхностью, словно бы покрытой повторяющимся узором. Присмотрелась - и вздрогнула. То, что я приняла за камень, при внимательном осмотре оказалось чешуёй. На площадке вытянулась, загораживая по меньшей мере её половину, гигантская змея!
Вернее, дракон, поняла я, скользнув взглядом дальше. Вон кривая лапа, удивительно небольшая для таких габаритов, когти впились в камень, а вон и голова, в точности повторяющая головы местных геральдических драконов. Рожки и выступы, подобные воротнику, круглые глаза, усы... Что дракон мёртв, у меня не возникло никаких сомнений. Я обошла голову, в приоткрытой пасти которой могла бы поместиться целиком. Мутные, выпученные как у сушёной рыбы глаза глядели в никуда. Отсюда был виден гребень, отливающий красным. Что его убило?
Писк повторился, и я вспомнила, зачем шла. С другой стороны от драконьей туши находилось углубление, тщательно выстланное песком и мелкими камушками. И на дне её копошилось что-то живое. Я подошла поближе. Клубок извивающихся тел издалека можно было бы принять за змеек, но я уже знала, куда смотреть, и видела и слишком большие для змей головы, и такие же кривые лапки, и красные, едва наметившиеся гребешки. Драконята! Четыре или, может, пять. Эх вы, малыши, пропадёте же без родительской заботы. Вы хоть не слепые? Вроде нет, вон глазки блестят...
За спиной что-то бесшумно шевельнулось, и я вздрогнула, скорее почувствовав движение, чем услышав. Позади меня на камне сидела большая птица. Теперь никакого сомнения, что это именно гриф, не осталось - тёмное оперение, прикрытая лишь пушком голова на выгнутой шее... Должно быть, опустился сверху, пока я таращилась на дракончиков. Я вскинула голову. Их стало больше, теперь уже не два, а четыре тёмных силуэта выписывали надо мной плавные круги. Между тем тот гриф, что уже приземлился, явно присматривался к потенциальной добыче. Огромный мёртвый дракон его не интересовал, должно быть, его чешуя была слишком крепка для птичьего клюва. Падальщик явно примеривался к попискивающим малышам. Повернул голову, глянув на них сперва одним, потом другим глазом, присел, приподнимая крылья...
- Кыш! - я махнула рукой и топнула. Нельзя сказать, чтобы меня совсем проигнорировали, но и особого интереса я не вызвала. Гриф лишь чуть дёрнул крыльями, посмотрев в мою сторону, после чего всё-таки снялся с места и перепрыгнул поближе к запищавшим громче дракончикам.
- Кыш, кому сказано! - я двинулась на него, топая сапогами и поднимая облачка пыли. Теперь гриф отлетел на несколько шагов, но бросать обед явно не торопился. А тем временем из-за камней появлялись новые любители дармовой еды. Несколько рыжевато-серых зверей, похожих на карликовых волков, неспешной трусцой вышли на край площадки и остановились, принюхиваясь. Шакалы? Надо же, а эта пустынная местность, оказывается, кишит живностью. Видимо, запах для них оказался достаточно привлекательным, так как звери, разделяясь на две группы, с двух сторон целенаправленно двинулись к малышам.
Я запустила в них подхваченным под ногами камнем. Ближайшие два шакала отскочили и оскалились. А из-за камней тем временем выходило пополнение. Да их тут не менее двух десятков! Подкрепление подошло и к грифу: ещё две бесшумные тени спланировали с неба, один уселся прямо на гребень драконьей туши. Я отчаянно оглянулась, выискивая хоть что-нибудь, что могло бы послужить оружием. Не голыми же руками их всех отгонять! Была бы здесь хотя бы палка... Тьфу, идиотка! А меч на что?
Тот самый меч, что мешал мне всю дорогу, теперь мог здорово пригодиться. Я вытащила его из ножен. Конечно, я не умела с ним обращаться, но длинная рукоять оказалась на удивление ухватистой. Шакалы зарычали откровеннее, показывая готовность драться, когда я угрожающе замахнулась. Они явно оценили, кто их первый враг, и теперь двинулись на меня. И отпрянули, когда я резко взмахнула клинком. Он был острым - я лишь едва задела первого, самого борзого, и тот с визгом отскочил, заливая песок красным.
- Вот вам, - прошептала я. Ответом мне было разноголосое рычание. Меня боялись, но и уходить не собирались. Тот гриф, что оседлал дракона, переступил с лапы на лапу, беспокойно шевельнув крыльями. И я увидела, что шакалами дело не ограничивается. Теперь на площадку выходили их куда более рослые родственники. И волки решили поживиться драконятиной? Я оглянулась, отступив поближе к притихшим дракончикам, и увидела, что оказалась в кольце. Теперь, даже вздумай я бросить малышей на произвол судьбы, меня бы уже не выпустили, я осознала это столь же ясно, как наличие земли под ногами и неба над головой. Загрызут. Сначала меня, потом дракончиков.
Что ж, мы ещё посмотрим, кто кого! Их много, но доспех даже их зубы не прокусят, а у меня есть свой зуб, пусть всего один, зато стоит всех их клыков. Я поправила снова сползший на нос шлем, в один миг превратившийся из обузы в защиту, и поудобнее перехватила рукоять меча.
- Она что - совсем глупа? - возмутился Тайрен, не отрываясь от письма, которое гонец только сегодня доставил из столицы.
- Кто? - уточнила я.
- Мекси-Цу. Представляешь, она собралась меня навестить! Делать ей больше нечего - тащиться в такую даль по только-только установившимся дорогам!
- Должно быть, она по вас соскучилась, - предположила я.
- Наверняка ей просто велела матушка-государыня, - буркнул Тайрен. - Она бы сама примчалась, да не может, вот и послала невестку. Матушка всё никак не может поверить, что я уже вырос и могу прожить без её пригляда и наставлений.
Я вздохнула. Нельзя сказать, чтобы грядущий визит жены принца привёл меня в восторг. Но справедливость всё же требовала заступиться за её высочество.
- Ваше высочество... Ну почему вы думаете, что она сама не хочет с вами встретиться? То, что старшая сестра Мекси-Цу не показывает чувств, ещё не значит, что она их не испытывает.
Тайрен поджал губы и бросил письмо на столик.
- Сказать тебе честно, Соньши? Мне наплевать, что она испытывает и испытывает ли вообще что-нибудь.
- Ваше высочество... - укоризненно протянула я.
- Что?
- Она же ваша жена.
- И что? Я женился по матушкиному выбору, и я честно исполняю все обязанности мужа. Любить её я не обязан.
- Но в обязанности мужа входить уважать жену и хорошо к ней относиться, я права, ваше высочество?
- Ну... да.
- Тогда бы почему бы вам не встретить её ласково? Её высочество будет счастлива, а вам это не составит большого труда. Сколько она намеревается тут пробыть?
- Не знаю, не написала.
- В любом случае, рано или поздно она уедет обратно. И если за это время ей достанется хотя бы десятая честь того внимания и доброты, что ваше высочество уделяет мне, я уверена, её высочество будет полностью удовлетворена, так же как и ваша матушка-императрица.
- Тебя ли я слышу? - Тайрен пристально посмотрел на меня. - Не ты ли говорила, что не хочешь ни с кем меня делить?
- Мои желания и нежелания - это одно, а благополучие вашего высочество - совсем другое. Я обязана заботиться, насколько это в моих силах, и о вашей репутации, и о мире и порядке в вашем доме. И, в конце концов, старшая сестра была ко мне добра.
Хотя правильнее было бы сказать, что она не была ко мне зла, но спасибо и на этом. А мне её визит, надеюсь, даст возможность уделить больше времени самой себе. Нет, Тайрен не докучал мне так, как раньше. После того, как госпожа Мий, Мудрая Цаганцэл и врач Анты в один голос подтвердили, что излишний пыл может повредить ребёнку, принц ударился в воздержание. Он вообще очень трепетно относился ко мне и к своему будущему потомку, мои соотечественницы и современницы обзавидовались бы. Но за это приходилось платить тем, что днём он не отпускал меня от себя ни на минуту. Я могла отдохнуть от его общества, только если он куда-нибудь уезжал из крепости, или во время регулярных врачебных осмотров, или если я сама отпрашивалась посидеть и пообщаться с той же госпожой Мий о нашем, о женском, наедине. Во всех же остальных случаях он либо таскал меня с собой, либо, если мне хотелось пройтись, к примеру, по лавкам, меня сопровождал.
Вскоре после памятного гадания, вылившегося в удивительно реалистичный сон, в котором я с мечом в руках защищала маленьких драконят, мы с Тайреном уехали из стойбища чжаэнов, сопровождаемые добрыми пожеланиями принцу и его "Натьял-дарум" (надо же, кто-то из тогдашних обозников запомнил моё имя!) И это был последний раз, когда я ехала верхом. Отныне - только носилки, и ни разу за всю зиму я не покинула пределов города. Впрочем, особой охоты ездить куда-нибудь у меня и не было - в скором времени я познала все прелести токсикоза. Самое обидное, что из всех запахов на свете мой организм в качестве непереносимого для себя выбрал древесный дым. А учитывая, что обогрев в этом мире был только огнём, и каменный уголь в этих краях хоть и был известен, но оказался редкостью, намучилась я изрядно. Пришлось переехать в самые дальние от хозяйственного двора комнаты и отказаться от жаровен. Хорошо, что здесь была хотя бы известна отопительная система, правда, всё тем же дымом, но когда он шёл по трубам под полом, то не особо меня беспокоил. Зато я смогла точно указать место, где труба прохудилась, и незначительное количество дыма вырывалось наружу через щели. То есть это для нормальных людей незначительное, а я в той комнате, пока всё не починили, находиться не могла.
Потом мне вдруг захотелось солёной рыбы - именно рыбы, не огурцов, не сыра, не чипсов. Да так захотелось, что даже во сне сниться начала. Но никакой рыбы в крепости не нашлось. Солёного мяса - сколько угодно, но никаких подходящих для рыбной ловли водоёмов поблизости не было, соответственно, рыбу не запасали, а специально покупать и везти откуда-то издалека никому и в голову не пришло. Однако в том, чтобы быть беременной от принца, есть свои преимущества. Стоило мне пожаловаться, как Тайрен тут же вскинулся: "Что ж ты сразу не сказала?! Подожди недельку, я всё улажу!" И уладил - не прошла ещё обещанная неделька, как я однажды уловила разлившийся в воздухе дивный рыбный аромат. Оказалось, что это в ворота крепости въехала телега, под завязку гружёная солёным деликатесом. Мне даже не хватило терпения дождаться, пока угощение разгрузят, мне развязали один из мешков прямо на телеге, и Тайрен с умилённой улыбкой наблюдал, как я, ободрав чешую, с урчанием, как кошка, впиваюсь зубами в коричневый бочок.
К счастью, в последнее время приступы тошноты пошли на убыль. А стремительное потепление давало надежду на то, что и "отопительный сезон" скоро подойдёт к концу, и огонь будут зажигать только для хозяйственных нужд.
- Скоро День поминовения усопших, - со вздохом сказала как-то госпожа Мий, когда мы коротали время в наших женских посиделках - она за вышиванием, я - за чашкой чая с изюмом и имбирными шариками с корицей. - Боюсь, у храма предков опять потечёт крыша. Почтенный Ман собирал деньги на починку, но народ у нас небогатый... Там ведь не только черепицу перестилать, там и стропила бы поменять надо.
- Это тот храм, что на кладбище? - уточнила я.
- Он самый.
- А почему ваш муж не даст денег? - перед глазами встал тот маленький грустный храмик, что я видела почти сразу после приезда.
- О, - усмехнулась госпожа Мий. - Не подумайте, что я жалуюсь, но и мы не можем это себе позволить. Черепица подорожала, а мастера хотят за свою работу всё больше, и их можно понять, им тоже надо жить. Теперь, когда настоящие деньги не отличишь от поддельных, даже цзинь ячменя стоит десяток цань! Что уж говорить о рисе... Жалование же моему мужу не повышали с тех пор, как он был сюда назначен. Только на плату работникам потребуется не менее таэля, а черепица, а древесина?
- Сколько на плату?! - изумилась я.
- Ну, всё же дорожает, - развела руками госпожа Мий.
Я замотала головой, не находят слов, чтобы объяснить, чем на деле вызвано моё изумление. Да Тайрен мне щедрым жестом просто на булавки дарит в тысячу раз больше! Да я в здешних лавках оставила... Кстати, а сколько я в них оставила? До сих пор я как-то не занималась подсчётами, предоставив рассчитываться Усин и взятому с собой Тайреном казначею. Денег хватало с избытком, так что я просто тыкала пальцем, не торгуясь - это и это заверните, пожалуйста. Счёт пришлите в крепость, вам заплатят.
М-да, не только аристократия, я и сама страшно далека от народа. Снова вспомнилась та девушка, которая согласилась донести на Кольхог и Ла Ю за пару серебрушек. Что ж, теперь я точно знала, что на полученные от меня деньги она сможет починить пару крыш. Хотя столица всегда дороже провинции...
- Ну, горожане сделали мне столько подарков после моего приезда. Должна же я их чем-то отблагодарить?
Моя собеседница на мгновение задумалась и кивнула:
- Да, это можно устроить. Я поговорю с мужем.
Легко быть благотворителем, когда тебе это ничего не стоит. Все организационные вопросы решали другие, а я просто дала деньги. Вернее, приказала выдать сколько попросили, проигнорировав недовольное ворчание Усин. Она к моим деньгам относилась ревностнее меня самой, я же была уверена, что этой потери и не замечу.
В общем, жизнь в крепости оказалась, как и предсказывал Гюэ Кей, скучной, но спокойной. И, пожалуй, я бы действительно предпочла её дворцу, где жизнь порой не менее скучна, а по событиям, её разнообразившим, вроде гаремных интриг, я отнюдь не тосковала.
Но сам дворец отнюдь не собирался о нас забывать.
Принцесса приехала за пару недель до праздника и уехала через несколько дней после него. Тайрен внял моим увещеваниям и встретил её ласково. Мои надежды на то, что старшая супруга займёт его на какое-то время, тоже сбылись, правда, взамен мне пришлось самой каждодневно видеться с Мекси-Цу. Поскольку сообщение со столицей было хоть и редким, но регулярным, сюрпризом моё состояние для неё не стало, и, что бы она там ни чувствовала на самом деле, на словах её высочество выразила радость и советовала мне беречь себя. Я, разумеется, в ответ подобающим образом благодарила за внимание и заботу.
День поминовения усопших, как и положено по здешним обычаям, прошёл весело. Конечно, всё было не так роскошно, как во дворце, и всё же люди использовали любую возможность, чтобы разнообразить давно приевшееся однообразное течение жизни. Не помешал ни холодный порывистый ветер, ни поливший в середине дня дождь. Снова приехали гости из стойбища чжаэнов, и Мекси-Цу, глядя как Тайрен весело обнимается с вождём Рэнгэном, слегка поджала губы, а потом тихонько спросила, пристойно ли августейшему наследнику престола ставить себя на одну доску с варваром. Супруг по своему обыкновению лишь отмахнулся, взглядом призвав меня в свидетели, что ему приходится терпеть от жены. Я постаралась сделать физиономию кирпичом. Как по мне, звания мученика он не заслуживал.
На кладбище вместе с горожанами мы не ходили - ни у кого из нас не было там могил, нуждавшихся в уходе, зато Тайрена позвали оказать честь и посадить рядом с городом иву, считавшуюся одним из символов весны и к тому же оберегом от злых сил. Меня с собой не взяли - я опять с утра чувствовала сонливость, и мне великодушно позволили спать, сколько захочется. И всё же одно дело нужно было сделать обязательно, иначе меня бы не поняли - принести жертвы духам моих предков.
Тайрен выполнил своё обещание, и одна из комнат крепости была отведена под поминальный храмик семьи Лезарефиса. Только таким образом местными иероглифами удалось передать фамилию "Лазаревская". Тайрен, помнится, когда удосужился поинтересоваться, так как же меня всё-таки зовут на самом деле, долго удивлялся и спрашивал, у всех ли моих соотечественников такие длинные фамилии. Я ответила, что фамилии бывают разные. Резчик по дереву, которому заказали поминальную табличку, должно быть тоже удивлялся, потому что подобранные нами иероглифы складывались в совершенно бессмысленную фразу "приказать атаковать не тем строем" или "повести в атаку строй не на то", но его мнения никто не спрашивал.
Ох уж эти иероглифы, которые помимо звуков обязательно несут в себе какой-то смысл. Если бы я была точно знала значение своей фамилии, можно было бы просто передать его местными словами - так жители империи и поступали с варварскими именами, которые тоже были значимыми. Но я, увы, никогда не интересовалась фамильной этимологией. Скорее всего, она происходила от имени Лазарь, но значения этого имени я тоже не знала. Пришлось подбирать по звучанию.
Комнатка была маленькой и тёмной, но тёплой и чистой. На небольшом алтаре стояла одинокая табличка и несколько свечей. Я зажгла их, пока Усин расставляла на столике приношения: рис, фрукты, сушёное мясо, вино, благовония. Отдельной стопкой лежали сделанные из бумаги подарки: копии всяческих предметов, включая монеты, которые могли понадобиться покойным в загробном мире. После того, как Усин помогла мне разжечь жаровню - для неё специально был приготовлен каменный уголь, чтобы мне не пришлось выскакивать из комнаты, прервав обряд - я попросила девушку уйти. Почему-то мне было неловко в её присутствии, быть может, потому, что я толком не верила в загробную жизнь, и меня не оставляло ощущение, что я участвую в каком-то странном, чтоб не сказать дурацком представлении. И всё же, оставшись одна, я, сама не зная зачем, проделала всё, что положено: зажгла благовония, пробормотала слова молитвы, когда-то выученной под руководством наставника Фона, отбила положенное количество поклонов и возлила вино. Последними отправились в огонь ритуальные деньги и прочие подарки: бумажная одежда, повозка с конём, что-то из мебели, музыкальные инструменты - как же без музыки... Иные были так искусно вырезаны и раскрашены, что жалко было сжигать.
- Его высочество очень заботлив, - сказала Усин, когда я вышла из храма. - Старшей сестре есть куда прийти со своими печалями и заботами.
- А ты сама? У твоих предков есть поминальный храм?
- Что старшая сестра говорит, моей семье храм иметь не по чину! Но мой отец ежедневно возжигает благовонные палочки на нашем домашнем алтаре. Недостойная дочь в каждое полнолуние обращается с молитвой к предкам и приносит подарок.
Я кивнула. Видимо, сказывалась атмосфера праздника, и Усин потянуло на возвышенный слог. Мне вдруг подумалось, что хотя запах от горящих ароматических палочек куда более тяжёл, чем от древесных углей, но против него мой организм почему-то совершенно не возражает. А казалось бы.
- Старшая сестра пойдёт во двор? - тем временем спросила Усин. - Там сейчас началось перетягивание каната между нашими и варварами.
- Пойдём, - кивнула я. Хотя меня опять тянуло в сон, но не лишать же подругу такого редкого для здешних мест развлечения.
Вскоре после праздника её высочество укатила обратно в столицу, и жизнь вошла в привычную колею. Мекси-Цу отнюдь не рвалась уезжать, она просила Тайрена позволить ей остаться и даже поплакала немножко, но супруг остался непреклонен. Он не собирается позволять жене терпеть лишения из-за его вины, объяснял он, и кто-то должен служить матушке-императрице, пока он здесь и сам не в состоянии этого сделать. Едва ли эти аргументы обманули принцессу, но возразить против них она не смогла. Проводив её, я вздохнула с некоторым облегчением. Кажется, я начала понимать Тайрена. Есть такие люди, само присутствие которых ощущается как дискомфорт, даже если они абсолютно ничего плохого не делают. Возможно, дело было в том, что я чувствовала себя слегка виноватой перед Мекси-Цу: ведь я, что ни говори, пользовалась благосклонностью её мужа, которая по праву должна была принадлежать ей, и даже его первенца должна была родить я, а не она. Хоть и не было в этом никакой моей вины, а всё же...
А спустя ещё почти три здешних месяца из столицы прискакал спешный гонец. Оказалось, что её высочество отбыла от нас, будучи в тягости, что и обнаружилось после её возвращения во дворец. Император на радостях простил непутёвого отпрыска и дал ему разрешение вернуться домой.