- В Хэй поймали двух лютых мертвецов, везут сюда со всеми предосторожностями. Из Сюнтани обещали доставить несколько предметов-оборотней, правда, так и не смогли договориться, будет их три или четыре. Видимо, придётся проверять самому, я займусь этим, как только разберусь с горой Удянь. И на перевале Цинша вроде бы видели бифана, но это тоже нуждается в проверке.
Кивавшая в такт докладу Лю Цзиньлянь вздохнула и устало потёрла лоб рукой.
- Поторопись, шиди Хэн. До большого собрания осталось две недели, а у нас едва хватит добычи, чтобы устроить охоту. Если не сумеем найти ещё хотя бы столько же, о состязании учеников придётся забыть. Не трать время на Сюнтань, пусть оборотней проверят ученики.
- Как скажешь, шицзе, - кивнул Линьсюань, не без сочувствия глядя на соученицу. Большую часть времени мастер Лю жила спокойно, занимаясь, как и Линьсюань, только охотами и обучением. Разве что время от времени устраивала ревизии своего хозяйства. Но несколько раз в году женщина превращалась в хлопотливую пчёлку, безжалостно гонявшую и своих подчинённых. Каждый безупречно проведённый праздник был её заслугой, и Лю Цзиньлянь раз за разом делала всё возможное, чтобы не ударить в грязь лицом. И она же ведала организацией официальных визитов в другие ордена и кланы, а также встречами чужих делегаций - и не было ещё случая, чтобы её работа вызвала нарекания даже у самых злостных сплетников.
Но сейчас предстоял не просто соседский визит. Линшань принимал у себя Большое собрание заклинателей, и по этому случаю не только ведомство шицзе Лю, но и весь орден превратился в растревоженный муравейник. Нашлось дело даже для Линьсюаня - ему нужно было свезти в Линшань как можно больше живой (или живой ) нечисти.
Зачем - спросите вы. Ну, как же, ведь благородных господ бессмертных нужно будет не только принять, но и развлечь по высшему разряду. Набор развлечений в этом мире не слишком отличался от знакомых Андрею по Средневековью его прошлого мира. Разве что балы тут были не в ходу, хотя плясать развлечения ради иногда плясали. А в остальном - пиры, игры, состязания, музыка... Ну и конечно же охота. Но охота на простую дичь - развлечение для простых людей, а заклинатели охотятся известно на кого. Какое же уважающее себя собрание, да без ночной охоты!
А поскольку отправляться всем кагалом куда-нибудь в глушь неудобно, да и добычи так может на всех не хватить, гостеприимные хозяева заботились обо всём заранее. Подвластные Линшаню земли прочёсывались частым гребнем, во все места, имеющие плохую репутацию, наведывались заклинатели под руководством мастера Хэна, и часто уходили не с пустыми руками. Иные из таких мест, лежащие в стороне от человеческого жилья, специально не вычищались десятилетиями, служа эдакими питомниками нечисти. Иногда Линьсюань думал - а может тот призрак утопленника в Даньлю Чжуны потому и оставили, что планировали потом отловить для большой показательной охоты? Знатная была б добыча, кому-то прибавила бы славы. А Линьсюань пришёл и всю малину обломал.
Впрочем, охота была не единственным, для чего требовалось много добычи. Обязательным номером программы были состязания учеников из разных орденов, и хорошим тоном, а также вопросом престижа считалось устроить не просто стрельбище или турнир, а дать молодёжи показать себя в настоящем деле. Конечно, принимались все возможные меры предосторожности, чтобы никто не пострадал, но противник должен быть настоящим и опасным. Пусть продемонстрируют, чему научились под руководством своих учителей! Пусть начинают зарабатывать себе репутацию, а заодно укрепляют репутацию наставников. Или подмачивают - тут уж кому как повезёт.
Жаркий день клонился к закату - стояла как раз середина лета, солнце жарило невыносимо, и даже вечер не приносил облегчения. Здесь, на горе, хотя бы воздух был посвежее, но когда Линьсюань спускался в долину, ему казалось, что он входит в жарко натопленную сырую баню. И это ещё север. Как живут люди более южных районов, ему вообще было трудно представить.
Словом, Линьсюань испытал истинное облегчение, когда вошёл в оберегаемое талисманами и заклятиями от жары помещение. Влажную кожу лица приятно овеяло прохладой, захотелось распахнуть одежду, чтобы пустить воздух к телу и поскорее высушить пот. Но, увы, Линьсюань был не дома, и пусть его с главой Ши связывали тесные неформальные отношения, есть предел вольности, которую можно позволить себе в гостях.
- Воды, - решил Линьсюань. - В такую жару горячительного не хочется.
Чжаньцюн улыбнулся. Как-то у них само собой стало традицией - приходить вечером друг к другу, чтобы выпить сначала чая, а потом, с наступлением лета, спиртных или прохладительных напитков, обсудить прошедший день или просто поболтать. Вот и теперь глава выставил на стол пиалы, тарелочки с жареным арахисом, изюмом и варёными голубиными яйцами, после чего сел напротив Линьсюаня.
- Завтра отправляешься на гору Удянь? - спросил он.
- Да, надо отловить побольше призраков, а то шицзе Лю жалуется, что не хватает. Признаться, мне их почти жаль.
- Кого? Призраков?
- Ага. Конечно, на гору лучше не соваться, но ведь и сами призраки оттуда не выходят. Существуют там себе помаленьку и, если их не трогать, ни для кого опасности не представляют. А теперь явимся мы, наловим и повезём на убой.
Будь на месте Чжаньцюна любой другой, ответом Линьсюаню стали бы самое меньшее выразительно приподнятые брови. Но Чжаньцюн то ли уже успел привыкнуть к неожиданным высказываниям шиди, то ли вообще запретил себе удивляться, имея дело с Линьсюанем.
- Призраки не выходят с горы, потому что она хорошо защищена, - возразил он. - Наставник Юнь рассказывал о случае, когда однажды барьер прорвался, и тогда жителям ближайших деревень не поздоровилось.
- Ах, вот как...
- К тому же такое существование и самим духам не приносит ничего, кроме страданий. Оборвать его - благодеяние, и ничего плохого в этом нет.
Линьсюань забросил в рот арахис, решив не углубляться и не пытать главу, откуда взялась уверенность, будто все неупокоенные так уж страдают. Может, им-то как раз хорошо? Тем временем Чжаньцюн и сам решил сменить тему:
- А после Удяня куда - на Цинша?
- На него самого.
- Можно попросить тебя об одолжении?
- Разумеется.
- Через два дня туда как раз должен подойти большой торговый караван. Ты не мог бы встретиться с их предводителем?
- Могу, конечно, - удивился Линьсюань. - А зачем? Что-то случилось?
- В последнее время во владениях клана Коу завелись разбойники и наносят изрядный ущерб нашим торговцам. Их видели даже по эту сторону перевала. Коу утверждают, будто ничего про них не знают, но я подозреваю, что это не так. Коу небогаты и жадны, к тому же под рукой клана Гу они осмелели. Я поручил моему человеку вызнать подробности, но мне не хотелось бы принимать его здесь, а отлучиться сейчас нет никакой возможности.
- Хорошо, я всё сделаю. Мне нужно что-то знать перед встречей? Спросить что-то конкретное? Какой-то знак подать?
- Нет, просто сделай вид, будто хочешь расспросить купцов о новостях, пригласи в отдельную комнату. Старшего зовут Э Юань, всё, что нужно, он тебе передаст.
- Я понял.
- Обычно таким занимается Ли Ломин, - извиняющимся тоном добавил Чжаньцюн. - Но он сейчас тоже очень занят.
- Тебе нет нужды передо мной оправдываться, шисюн, - отозвался Линьсюань, вспомнив, что и правда давно не видел Ли Ломина.
- Кстати, раз ты связан с Мэями, я думаю, ты должен это знать. Шиди Ли узнал, что Мэй Цзыдянь тайно направил посланников в степь.
- К живущим там племенам?
- Да. Быть может, в этом и нет ничего такого - в конце концов, и мы, случалось, обменивались с варварами послами. Но зачем держать это в секрете?
- Не знаю, - Линьсюань нахмурился, напряжённо пытаясь вспомнить, было ли что-то в романе, связанное со степью. Вроде бы нет, степные племена висели над Центральной равниной постоянной угрозой, из-за чего властители даже в разгар гражданской войны опасались снимать приграничные гарнизоны и оголять границу. Но угроза эта так и осталась за кадром.
- Учитывая, какие именно сведения они требуют от тебя, я всё больше утверждаюсь в мысли, что Мэи готовятся к войне. Возможно, мы совершили ошибку, решив преуменьшить нашу военную мощь. Быть может, стоило бы её преувеличить.
- Думаешь, это их бы отпугнуло? - мрачно поинтересовался Линьсюань. - Едва ли. Если они действительно ищут союзников даже в степи, речь идёт лишь о том, какие силы надо собрать для конфликта с нами.
- Но, тогда, возможно, у нас было бы время, хотя бы на то, чтобы разобраться с Коу и Гу. Если Гу решат вступиться за своих вассалов, мы рискуем получить войну на два фронта. Быть может, и разбойники обнаглели не просто так. Мэи и Гу в последнее время трогательно дружат, и если это союз против нас, то, надо признать, что нас практически взяли в кольцо.
Линьсюань понимающе кивнул. С востока Мэи, с юга Чжуны, а с запада Гу и их прихвостни... Только и остаётся, что нейтральная обитель Шанхуа да несколько мелких кланов, которым Линшань оказывает покровительство. Но от буддистов военной помощи не дождёшься, а кланам в случае большой войны скорее самим понадобится защита.
- Да не сиди ты с таким похоронным видом, шиди, - неожиданно рассмеялся Чжаньцюн. - Всё ещё далеко не так плохо. Возрастающие амбиции Мэев далеко не всем по нутру, у нас есть друзья, думаю, и военный союз не за горами. Мэй Цзыдянь осторожен, может ещё и не решиться выступить в открытую. Скоро собрание, вот там и прощупаем, кто чем дышит и на что готов.
Линьсюань снова кивнул и залпом выпил лимонную воду. Ну да, открытого столкновения Мэи не боятся - воинская слава того же Мэй Хайтана не на пустом месте возникла - но и не ищут. А вот натравить на неугодных соседей другой клан, степняков или контролируемых лютых мертвецов, избавиться под шумок от самых сильных и неуступчивых в Линшане, а потом явиться спасителями и избавителями и потребовать благодарности - это как раз в их духе. Вот только облом им выйдет: от самых сильных противников в романе они избавлялись руками именно Хэн Линьсюаня. А в реальности - хрен им, а не смерть Чжаньцюна! Или даже Доу Сюя.
Кстати, о Доу Сюэ...
- Странно, что шиди Доу в такой момент решил уйти в уединённую медитацию. Я думал, он займётся проверкой наших войск.
- Шиди уверил меня, что успеет, и у меня нет причин ему не верить. Собственно, основную работу он уже выполнил, остались только дальние гарнизоны, но это уже после собрания.
- И всё же я удивлён, что он тратит время на медитации. Дело, конечно, благое, но неужели нельзя отложить?
- Полагаю, что шиди Доу решил повысить свой уровень совершенствования как раз в преддверии непростых времён. Ему будет спокойнее на душе, если он встретит их во всеоружии.
- Ну, смотрите, - с некоторым сомнением согласился Линьсюань.
- Это моя вторая внучка, - сказала старшая госпожа Фан. - Невестка наплодила девок, не знаем, куда теперь девать. Приданого на всех не напасёшься.
Жулань кивнула с вежливой улыбкой, разглядывая сидевшую перед ней девицу Фан Эр. Хорошенькая, хоть и не красавица. Отец - счетовод на городском продовольственном складе, не чиновник, но всё же человек грамотный и состоящий на службе. Дочь торговца, у которого Жулань побывала в прошлый раз, была красивей и изящней, играла на пипе, да и в целом понравилась женщине больше. Как-то приветливей выглядела. А эта глазки-то прячет, но взгляд всё равно оценивающий, вот уж кому бы дочкой торгаша быть. Подарки, которые принесла Жулань, прямо-таки ощупала глазами, прежде чем улыбнуться и поблагодарить.
Но муж вчера заявил, что не потерпит у себя в доме никого из этих хапуг и членов их семей, хотя Жулань всего-то пригласила на чай купеческую жену, живущую в том же квартале. Возможно, в нём просто взыграло дурное настроение, и завтра он уже всё забудет. Но Жулань решила не рисковать. А тянуть дальше было некуда. Е Цзиньчэн таки привёл домой девицу, которую выкупил из весеннего дома, и хотя Жулань знала, что может воспротивиться и выгнать её прочь, но предпочла промолчать и смиренно принять волю супруга. Да, закон был бы на её стороне, брать наложниц в дом можно лишь с разрешения законной жены. Но отношений с Цзиньчэном это бы точно не улучшило, а ребёнок... ребёнок, которым грезил муж, действительно нужен. Может, другая женщина окажется удачливей её, а Жулань станет матерью всем детям, рождённым в её доме.
К счастью, новоявленная младшая сестра оказалась болтливой и ленивой, но не злой и не наглой. Однако Цзиньчэн заявил, что одной ему мало, и вторую наложницу Жулань твёрдо решила всё же найти сама. А то мало ли, кого он притащит в дом в следующий раз. Спьяну супруг вполне способен подобрать кого-нибудь под забором, а потом оставить из чистого упрямства.
- Ты понимаешь, какая честь тебе оказана? - спросила она девушку. - Ты должна постараться, чтобы соответствовать ей. Быть наложницей Дракона Бэйцзяна - нелёгкий труд.
- Ничтожная благодарит за милость, - послушно пробубнила та.
- Вы не подумайте, она не тупая. Просто смущается.
Хлопот с такой не оберёшься, подумала Жулань. Но хотя бы здоровая, и семья её тут, рядом. Можно будет при случае призвать родных в союзники, а на совсем худой конец - вернуть и поискать другую. Супругу-то ведь по большому счёту всё равно.
Распрощавшись и пообещав прислать завтра повозку за Фан Эр и её вещами, Жулань вернулась домой. Мужа дома не было, что, видимо, способствовало безделью домочадцев: пройдя на хозяйственную половину, Жулань обнаружила кухарку в обществе наложницы Сюньсы. Вместо того, чтобы найти себе занятие, женщины сплетничали.
- Зять-то мой как возницей к ним нанялся, так я сама не своя - а ну как чего? В Цзюлуне разбойники шалят, а если он не вернётся, что моей дочери и внукам делать?
- И не говорите, тётушка Лу, ужас-то какой!
- Хорошо, хоть глава Ши этим займётся. Говорят, он как услышал, что последний караван разорили и побили, так осерчал, да и сказал: я не я буду, если разбойники и их хозяева не ответят!
- Потому и судья Кан, наверное, уехал, - предположила Сюньсы, запихивая в рот лотосовое пирожное. - Готовится разбойников ловить.
- Нет, он вместе с женой к её родне уехал, в Линьань, - возразила кухарка. - Дочка моей двоюродной сестры госпоже Кан прислуживает, так она слышала, как господин Кан жену расспрашивал о её семье. Вот сразу после этого и собрались.
- Госпожа Кан родом из Линьаня? Совсем как мастер Хэн и глава Ши! Интересно, они знакомы?
- Ох, госпожа, - кухарка подняла глаза, увидела в дверях Жулань и быстро вскочила. - Мы вот тут чай пьём. Не беспокойтесь, к ужину всё будет готово. Как господин Е вернётся, так сразу подадим.
- Старшая сестра, - Сюньсы улыбнулась. - Посиди с нами!
Следовало бы её одёрнуть, напомнить обеим, кто негоже господам и слугам так фамильярничать друг с другом, да и работа для обеих наверняка найдётся. Но упоминание мастера Хэна пригвоздило Жулань к месту, и все правильные слова остались невысказанными.
- Можешь не торопиться, он, наверное, вернётся поздно, - с деланым равнодушием сказала Жулань кухарке, входя в кухню. - Так ты знаешь мастера Хэна?
- А как же! Когда он приходит в дом Матушки Гу, для нас это целый праздник!
- Сюньсы! - шикнула кинувшаяся наливать чай в третью чашку кухарка. - Ты больше не там!
- Я почти завидую сестрице Шуйсянь, - ничуть не смутившись, продолжила Сюньсы. - У неё от него уже столько подарков скопилось, что она, наверное, сама уже скоро выкупится. Хотя куда ей пойти? Танцует она хорошо, но только одними танцами сыт не будешь. Так что, наверно, так у Матушки Гу и останется. И Матушке хорошо, и ей будет где жить.
- Значит, мастер Хэн щедр?
- Ага, и щедрый, и весёлый. Он не только Шуйсянь, он всех одаривает. На праздник Цинмин Матушке заплатил, чтобы она нас всех отпустила за город - у кого могилы родных здесь, смогли их навестить, а остальные просто погуляли. И на ложе, Шуйсянь рассказывала, ласковый. Да, повезло ей!
Жулань молча отпила из чашки. Если муж узнает, что она интересовалась столь ненавистным ему мастером Хэном, ей несдобровать. Та же Сюньсы спокойно может её заложить, ничего худого в виду не имея - просто язык у неё в три чи, да весь без изъяна. И всё равно Жулань продолжала сидеть и слушать.
- Раньше-то он не таким был. Я не застала, но говорят, что раньше бессмертный Хэн был грубым да требовательным, то ему было не так, это не эдак. Сестрицы от него плакали. А год назад его словно подменили. Говорят, у него это... искажение ци было, вот. От такого умирают или с ума сходят, а он выкарабкался. Вот, видать, о душе и задумался. А, может, ему сам Будда явился и велел добрые дела делать, если жить хочет.
- А родом он из Линьаня? У него там семья?
- А никто не знает. Так-то он не очень разговорчивый и о себе говорить не любит. Но ученики рассказывают, что они с главой Ши с детских лет знакомы, тот его в орден и привёл. А глава-то точно из тех мест.
- А откуда это известно? - вмешалась осмелевшая кухарка. - О родных главы Ши тоже ничего не слышно.
- А вот и известно. Мне второй молодой господин Жун рассказывал: бывал его отец в Линьане ещё при императоре. И вот как-то глава Ши был у них в доме в гостях, и оказалось, что он Линьань знает лучше градоначальника - где мастерские были, где весёлый квартал, кто где жил, какие ворота были в монастыре Цюнфо... Вот и выходит, что глава Ши родом из Линьаня.
- А о семье его, значит, ничего не известно, - чтобы что-то сказать, повторила Жулань.
- Не-а. Наверное, умерли, иначе навещал бы или сюда перевёз. Хотя кое-кто говорит, что глава Ши настолько далеко ушёл по пути совершенствования, что просто порвал с семьёй. Мирские привязанности просветлению мешают.
Жулань моргнула, сообразив, что они говорят о разных людях. Вообще-то глава Ши при встрече не произвёл на неё впечатления порвавшего со всем мирским. Но, признаться, куда больше женщину интересовал его друг детских лет. Который был настолько живым и земным, насколько это вообще возможно. И при этом настолько отличался от всех остальных мужчин, что его можно было принять за спустившегося на землю небожителя.
- Наверное, всё-таки умерли, - не согласилась кухарка. - Где это видано, чтобы от родных отказываться? Все прочие заклинатели семьями живут, это только в Линьшане учеников из обычных людей набирают. Хотя заклинателями всё равно только благородные становятся, остальные так, во внешних учениках. И глава Ши - из благородных, сразу видно.
- А много ли ты его видела, тётушка Лу? - рассмеялась Сюньсы.
- Да он на праздниках выходит, или когда суд творит, или когда высокие гости приезжают. Это ты в своём зелёном доме сидела и ничего не видела, а так люди и главу, и всех мастеров знают. Ну ничего, угодишь господину Е, может, он тебе и разрешит выйти и поглядеть. Скоро большое собрание бессмертных будет, слышала? Съедутся заклинатели со всех концов, вот будет праздник!
- Да как же не слышать? Все только о том и говорят.
- А глава-то наш Ши - такой красавец, такой величественный! - кухарка мечтательно закатила глаза. - Никакие другие главы всё равно с ним не сравнятся.
- На это старшая сестрица Сун любоваться будет, - вздохнула Сюньсы, - а мы, бедные наложницы, дома сидим, про то, что вокруг происходит, только других спрашиваем.
Она выразительно посмотрела на Жулань, но та, занятая размышлением, как бы вернуть беседу в интересное ей русло, намёк проигнорировала. Да и всё равно муж едва ли б её послушал. Скорее права тётушка Лу, и Сюньсы добьётся разрешения своими силами.
- Если о семье мастера Хэна тоже ничего не известно, то он, видимо, тоже сирота? - отбросив в конце концов попытки повернуть разговор хитростью, которая всё равно не придумывалась, спросила Жулань.
- Наверное, - Сюньсы пожала плечами. - Он не рассказывал.
- Совсем ничего?
- Совсем, - девушка на мгновение задумалась, и решительно покачала головой. - Совсем ничего. Никто о его прошлом не знает. Раньше и спрашивать было боязно, а теперь уже и не пытаются.
- Должно быть, есть что скрывать, - предположила кухарка.
- В ученики берут детьми, - напомнила Жулань. - Что ребёнок мог сделать плохого?
- Это достойных заклинателей берут детьми, а Хэн Линьсюаня взяли, когда ему уж целых шестнадцать было. Не мальчик. Должно быть, натворил что-то да и сбежал. Девушку обесчестил или убил кого. Или обокрал.
- Да что ты сразу какие-то ужасы выдумываешь, - поморщилась Жулань.
- Э, госпожа, вы в Гаотае недавно и не знаете, что он за человек. И Сюньсы не знает, тоже недавно у нас. Это сейчас он после хвори богов задабривает, а раньше низкий это был человек, хоть и бессмертный заклинатель. Слова доброго о нём никто сказать не мог. Важничал, что тот навозный жук с цветком, а чуть что не так - вцеплялся, как собака. Горшечника Дана чуть насмерть палками не забили, когда он что-то не так ему сказал. Бедняга неделю потом отлёживался. Уполномоченный Юй из Водоустроительного управления места лишился, когда с мастером Хэном поссорился. Внешние ученики из-за него стонали. А уж скольких он словом обидел, не сосчитать! И никто на него даже пожаловаться не мог из-за дружбы с главой Ши. Ещё бы, под широкой-то кроной хорошо спится. Но только и глава от всего не защитит. Как схлопотал искажение ци, так и вспомнил, что над любыми Небесами есть Небеса повыше!
Жулань нахмурилась. Всё сказанное настолько не вязалось с тем впечатлением, что у неё успело сложиться о мастере Хэне, что она даже засомневалась, нет ли в ордене ещё одного заклинателя с такой фамилией.
- Так что помяните моё слово, сбежал Хэн Линьсюань из Линьаня как разбойник, - подытожила кухарка, развеяв все сомнения. - Разве добрые люди прошлое скрывают? Развратничает-то он до сих пор, верно?
- Верно, - кивнула Сюньсы. - Хотя и меньше, чем раньше. Раньше-то, говорят, всех перебирал, иногда сразу двух-трёх девушек за ночь. А сейчас к одной сестрице Шуйсянь как прикипел, так других уже, почитай, и не пробует. А жаль - я бы не отказалась, Шуйсянь его хвалит...
- Сюньсы!
- А что, тётушка Лу? Господин Е меня не за добродетель в дом взял.
- Но раз уж взял, ты должна усвоить добродетельные правила, - напомнила покрасневшая Жулань. Воображение почему-то очень живо нарисовало ей мастера Хэна, развлекающегося с двумя девицами одновременно. Как в той книжке с картинками, которую четырнадцатилетняя Жулань когда-то стащила у старшего брата.
- Мы тут засиделись, - она резко поднялась. - Сюньсы, тебе лучше найти себе занятие. Тётушка Лу, приготовь ужин как обычно. Что-то такое, что можно будет в случае нужды разогреть.
Она - замужняя женщина, снова и снова напоминала себе Жулань. Она не должна думать о другом мужчине. Тем более так часто. И ей нет никакого дела, как и с кем этот мужчина проводит время.
Но напоминания действовали плохо. Мысли вели себя, словно мячик в детской игре - бросишь их, а они отскочат от стенки и возвращаются. Проклятый Хэн Линьсюань маячил перед глазами, чем бы Жулань не пробовала заняться: шитьём, проверкой припасов, проветриванием одежды и постелей... Обычно домашние дела успокаивали Жулань, принося искреннее удовольствие: как бы там ни было, а хорошо быть хозяйкой собственного дома. Но сейчас и они не помогали. Немного отвлечься получилось, лишь проверяя счета - это дело требовало внимания и сосредоточенности. Муж почти не вмешивался в ведение хозяйства, свалив расчёты на жену, и лишь иногда выговаривал, что она тратит слишком много денег. Однако, поскольку никаких мер он не предпринимал, Жулань просто пережидала его возмущение, как пережидают дождь. Тем более, что попытки сэкономить вызывали не меньшее недовольство: в доме Е всё должно было быть лучше, чем у соседей, ведь Е Цзиньчэн не какой-нибудь там заурядный человек.
Быть может, окажись её брак удачнее, она бы и не отвлекалась на всяких посторонних заклинателей? Грех роптать на Небеса, пославшие такого мужа, исполнение долга не считалось бы добродетелью и доблестью, если б всегда было легко и просто. И всё же...
Мужа всё не было, возможно, он не появится до утра, и Жулань сдалась. Из тайничка на свет появился сборник стихов - Жулань никогда не проверяла, но ей казалось, что супруг не одобрит её любви к чтению. А между тем её всегда поражала и притягивала способность поэтов выразить то, что хотелось бы сказать ей самой, как будто они переживали то же, что и она. В детстве она влюбилась в картины природы, которые они разворачивали перед ней, а вот строки о разлуке и любовных терзаниях раньше казались просто красивыми стихами, не более. Но правда в том, что истинное понимание приходит лишь с опытом.