В течение нескольких месяцев после того, как я закончил местный колледж с дипломом фотожурналиста, я работал в качестве стажера у фотографа. Это дало мне возможность приобрести богатейший практический опыт, прежде чем я сам начал создавать свои фотосюжеты и отыскивать темы для них. Я снимал, Боб делал остальную работу - проявлял, печатал, обрабатывал готовые фотоснимки. У меня была возможность снимать на пленэре, для новостей и журнальных статей, делать портреты, проводя много времени позади объектива, таская и перетаскивая фотооборудование, выполняя работы по монтажу и разработке экспозиций в студийной съемке. Этим выказывалось особое доверие моим ранним навыкам, поскольку от качества снятого мною материала зависел доход Боба, а значит и мой тоже.
Всю последнюю неделю была изнурительная портретная съемка, и в пятницу я вся уже был в предвкушении предстоящего уик-энда и хоть какого-нибудь отдыха. Я уже дошел до точки из-за скулящих и хныкающих детей, извивающихся домашних любимцев перед камерой, и готов был взорваться в истерике. Но, слава Богу, у нас оставался последний фотосеанс, и на сегодня - все! Это было в студии, декорированной нами для женщины, которая хотела преподнести сюрприз своему мужу в виде набора фотографий. Сама она только недавно разменяла четвертый десяток, и у них с мужем приближалась десятая годовщина их свадьбы.
Перед объективом была то чопорная дама в вечерних нарядах, то бизнесвумен в деловых костюмах, то роковая красотка в стиле "вамп" в облегающих платьях и на высоких каблуках-"шпильках", то девушка-ковбой в широкополых шляпах, джинсах и остроносых коротких сапогах. Женщина принимала самые разнообразные позы - от нейтральных до вызывающих. Я выступал не только в качестве фотографа, но была стилистом, визажистом и консультантом по моде "в одном флаконе".
Через полтора часа мы приблизились к созданию композиций, фотографии с которыми я бы мог поместить под рубрикой "Репортаж из будуара".
Волосами медовой блондинки, разлившимися мягкими потоками по ее плечам, изысканным нижним бельем, обтягивающим ее великолепную фигуру, она привела меня в какое-то необъяснимое сексуальное возбуждение. А ведь я был даже еще не мужчиной, а юношей. Причем намного моложе ее. И несмотря на это я хотел эту женщину.
Ее длинные ноги, вложенные, словно в ножны, в черные чулки на атласном поясе с подвязками такого же цвета, выглядели просто убийственно. Образовалась бы огромная автомобильная пробка из столкнувшихся автомобилей, водители которых провожали бы ее взглядами, спустись она сейчас на улицу. Боб был занят тем, что раскладывал на пушистой поверхности кровати, расположенной в студии, фотоснимки-"пробники", тут же отпечатанные контактным способом, а я направил свет софитов в его сторону, чтобы заказчица могла просмотреть, что вышло из всего того, что мы наснимали.
Прошло еще полчаса, и я начал думать, что забрезжил свет в конце тоннеля. Казалось, все возможные и даже невозможные темы и позы были исчерпаны. Но тут женщина отозвала Боба в сторону и стала что-то нашептывать ему на ухо. По изменившемуся выражению его лица я понял, что он был удивлен услышанным. Его вскинувшаяся бровь будто говорила: "О-о, действительно?" Я не был посвящен в их беседу, но от того, как он кивал сверху вниз головой, а потом ненадолго вышел из комнаты, меня стало разбирать любопытство.
Но вот он вернулся, неся в руках несколько больших мотков хлопковой веревки. По его разгоряченному виду можно было догадаться, что он очень волнуется. Я же, не отходя от камеры, ошеломленно наблюдал за тем, как он стал связывать веревкой ее руки у нее за спиной. Обернувшись ко мне, Боб велел сделать несколько кадров в разных ракурсах, когда наша клиентка уселась на углу кровати, выставив вперед свою грудь, обтянутую готовой вот-вот лопнуть тканью нижней сорочки. Я щелкнул затвором фотоаппарата, стараясь поймать кадр, на котором были бы видны одновременно все достоинства фигуры этой красавицы и белые витки хлопкового шнура вокруг запястий связанных за спиной рук.
Затем мой шеф стянул веревкой локти уже связанных в запястьях рук женщины. Потом он перенес свое внимание на ее красивые ноги, и вот уже их лодыжки и колени оказались стянутыми тугими кольцами белого шнура. Сама же заказчица столь причудливых сюжетов сидела на краю кровати, словно в дамском седле для верховой езды. Я сделал еще несколько кадров.
Вот она картинно откинула голову назад, выставив вперед свою грудь и изобразив этакую девицу, оказавшуюся в переделке. Время от времени я отрывался от видоискателя и поверх камеры видел напряженные соски на ее груди, отчетливо выступающие из-под тонкой атласной материи ночной сорочки. Сама же женщина была явно разгорячена и возбуждена.
Я думал, что на этом Боб закончит работу с клиенткой, но он не делал этого. Более того, он перемещал ее и помогал ей занимать разные неудобные и беспомощные позы на кровати, затем заткнул ей рот кляпом, представлявшим собой резиновый шар красного цвета с продетым сквозь него кожаным ремешком. Мне пришлось снимать дальше, прерываясь только для того, чтобы поменять пленку в камере, затвор фотоаппарата непрерывно щелкал. Так прошло еще полчаса. Я не мог не заметить, что под спортивными брюками Боба вздулся твердый бугор. Похоже, наша "девица в отчаянном положении" тоже обратила на это внимание и улыбалась, когда это вздутие оказывалось перед ее глазами.
Наконец, Боб развязал ее, и она слегка пошатывающейся походкой удалилась в примерочную. Я принялся выключать софиты и убирать оборудование, а Боб, собрав отснятые кассеты с пленками, отправился с ними в проявочную, которая располагалась в задней комнате нашей студии. Минут через двадцать туда зашел и я. Наша клиентка все не показывалась из примерочной. Бобу не терпелось увидеть результаты нашей работы на позитивах. Он торопливо вынимал проявленные пленки из сушильного шкафа и заносил их в "темнушку", где собирался печатать с них фотографии.
- Как мне поступить с леди, когда она выйдет? - спросил я его.
Мне необходимо было услышать от него подтверждение тому, что фотоснимки будут готовы к понедельнику, чтобы потом донести эту информацию до нашей клиентки.
Я уже хотел вернуться к своим обязанностям, но не смог удержаться от комментариев по поводу странного содержания отснятого нами материала и поведения нашей "связанной" клиентки.
Боб хихикнул в ответ, согласившись с тем, что это была едва ли не самая странная фотосессия в его практике, и поздравил меня с моим удачным дебютом.
- Да, и мне показалось, что она наслаждалась своим положением, - отметил я. - Держу пари, что она сейчас все еще в примерочной и держит свою руку зажатой между ног.
Боб заржал в ответ:
- Думаю, что наша дамочка настолько сейчас возбуждена, что ее муж увидит и почувствует все то, что здесь происходило, раньше, чем получит подарок на годовщину свадьбы. Хотел бы я оказаться сегодня на его месте! - мечтательно закончил он уже за дверью темнушки, щелкая щеколдой.
Наша леди появилась из примерочной несколькими минутами позже. На ней была блузка с длинными рукавами и радикально черные чулки. Их еще называют велюровыми. Рукава блузки и чулки надежно скрывали следы от веревок, оставшиеся на теле женщины после фотосеанса. Я передал ей информацию Боба о сроках готовности фотоснимков и внес ее данные в наш компьютер, прежде чем закрыть за ней дверь. Вы никогда бы не догадались при виде этой женщины, белье которой уместилось в небольшой сумке, которую она держала в руке, спускаясь вниз по лестнице, в каком виде она была перед глазом фотообъектива полчаса назад.
Вернувшись назад, я начал прибираться в примерочной. Наша недавняя клиентка забрала свою одежду с собой, здесь же оставались костюмы и предметы туалета, принадлежащие студии Боба и используемые им в его работе. Я начал прибирать их и развешивать на вешалке. Хотя кондиционер работал на всю мощность, проветривая помещение, мой нос уловил легкий запах мускуса, присущий разгоряченной и возбужденной женщине. Я почувствовал на своем лице легкую ухмылку, которая возникает, когда догадка получает подтверждение, и представил, развешивая последние предметы одежды, как одна рука красавицы блуждает в промежности, а другая нежно ощупывает и гладит рубцы, оставленные на теле тугими веревками.
Прыснув из аэрозольного баллончика освежителем воздуха, я возвратился в студию.
Софиты совсем остыли, и пока я складывал их и уносил в кладовую, мои мысли все еще крутились вокруг циничных комментариев, сделанных Бобом о предстоящей встрече нашей недавней клиентки со своим мужем. Мое подсознание рисовало сцены этой бурной встречи, и вынужден был признаться самому себе, что был заинтригован этой идеей. В эту пятницу у меня не было необходимости куда-либо спешить. Мы даже не строили с моей девушкой планов на эти выходные.
Поглощенный этими мыслями, убрав осветительные приборы, я принялся за кровать в углу студии, на которой нам еще недавно позировала опутанная веревками странная клиентка. Кровать оставалась неприбранной, и ее требовалось заправить, для чего надо было сначала все снять с нее. На пол полетели пушистое покрывало и простыни. Когда я вернул все это на кровать и нагнулся за покрывалом, то обнаружил под кроватью несколько мотков веревки, которую Боб не использовал для связывания красавицы, и забыл эти остатки там, где я их и обнаружил.
Хлопковая веревка была чистая и белая. Я наклонился еще ниже и потянулся, чтобы достать ее из-под кровати, сложить и убрать, как вдруг почувствовал, что по телу пробежали легкий холодок и слабые покалывающие разряды, подобные электрическим импульсам.
Осторожно присев на краю кровати, я стал перебирать веревку, ощущая ее витки, проскальзывавшие между моими пальцами, и заворожено разглядывая ее. Не будучи уверенным в привлекательности этого предмета в глазах женщины, я представила возвращение домой мужа этой женщины, который обнаруживает обвитую веревками беспомощную красавицу жену. Даже потерял чувство времени, размышляя над всем, что произошло сегодня в студии Боба, и тем, что еще произойдет, когда наша заказчица окажется дома и дождется своего мужа.
Возвратил меня в реальность Боб, курсировавший между темнушкой и офисом, и заглянувший по пути в студию. Просунув голову в приоткрытую дверь, он игриво спросил, не собираюсь ли я сейчас выступить в качестве бондаж-модели. Я обратил к нему покрасневшее от смущения лицо и пробурчав что-то невразумительное себе под нос, махнул ему рукой, давая понять, чтобы он исчез. Он повиновался. Минутой позже он прошел мимо приоткрытой двери в обратном направлении, держа в своей руке банку с холодным пивом. Его ждали фотоснимки и проявители-фиксажи.
Нет, я не собирался стать моделью для Боба или вообще кого бы то ни было, и уж конечно не представлял себя в роли "короля бондажа". Но веревки и раньше привлекали мое внимание и заинтриговывали своим видом. Любопытство мое разрасталось, не говоря уже состоянии сначала легкого, но все более усиливавшегося возбуждения, а на горизонте моего подсознания уже забрезжил маленький план.
Прикинув, что в моем распоряжении есть добрых два часа, прежде чем Боб снова покажется из своей темнушки, я тихо притворил дверь студии. О том, чтобы связать себя так же, как Боб связал нашу клиентку, не могло быть и речи. Я прекрасно понимал, что не смогу надежно связать собственные руки, тем более за спиной. Но хотя бы немногое из того, что ощущала заказчица странных фотоснимков, я хотел почувствовать.
Стянув с себя футболку и джинсы, я запрыгнул на кровать, оставшись только в одних трусах. На несколько минут я просто завис, пытаясь сообразить, что же собственно делать дальше. После чего со вздохом слез с кровати и быстро метнулся в гримерку. Там у нас, для всевозможных фотосессий было припасено множество различной одежды. В том числе и нижнего белья.
Несколько минут поиска дали свой результат - а именно комплект нижнего белья нежно-розового цвета с множеством кружев и оборок. Немного поколебавшись, я все-таки добавил к отобранным вещам телесного цвета чулки, средней жесткости корсет и туфли-лодочки на приличной высоты каблучках. Надеть все не заняло много времени - все-таки по своей работе мне приходилось не раз помогать облачаться и в более сложные вещи моделям. А потому вскоре я ощущал приятную скованность от жестких объятий корсета. Да и чулки добавляли немало приятных ощущений. Правда стоять на такой высоты каблуках было немного непривычно, да и чего врать - неудобно. Но все-таки пару раз, когда оставался один в фотостудии я уже переоблачался в разные наряды. Помниться один раз даже умудрился самостоятельно полностью облачиться в платье, пошитое в викторианском стиле. А это далеко не просто.
Как можно уже было догадаться - я люблю женскую одежду. Нельзя сказать, чтобы я был гомосексуалистом... Скорее я все-таки бисексуал, которому иногда нравиться носить женскую одежду и ощущать себя в подчиненной роли.
Осмотрев свое отражение, я быстро подложил несколько специальных прокладок в чашечки бюстгальтера. Оставшись довольным результатом, слегка подвел глазки и накрасил губки нежно-розовой, в тон белью, помадой. Теперь из зеркала на меня смотрела хорошенькая девица, хоть и со слегка юношескими формами - будто еще подросток. Посмотрев на свои руки - решил что с маникюром возиться долго, а потому тут же подобрал в тон моей одежде тугие шелковые перчатки до локтей.
Радует хоть то, что волос на теле нет. Даже лобок и тот гладко выбрит. Да и щетины и той нет. Спрыснув напоследок по-быстрому уложенные волосы лаком, и капнув пару капель женских духов, я на носочках, стараясь не касаться пола шпильками, поспешил к кровати.
Захватив пару длинных отрезков веревки, я уселся на ягодицы, согнув колени и подтянув к ягодицам пятки, и принялся связывать свои ноги. Сначала я туго обернул веревкой лодыжки, затем, сделав несколько витков вокруг голеней, добрался до своих коленей и туго стянул их снизу и сверху сгиба. При обвивании веревкой бедер, я вдруг почувствовал сладкое нытье внизу живота и легкое покалывание в области крестца, усиливавшиеся по мере того, как веревка глубже впивалась в тугую плоть моего тела. Я начал понимать нашу недавнюю гостью, особенно почувствовав, как мой членик напрягся, приходя в боевое положение.
Кое-как, помогая себе руками, мне удалось перевернуться и сесть на колени связанных ног, а ягодицы упереть в пятки, при этом шпильки приятно прижались к моей попке. Забавно было ощущать себя в позе лягушки, приготовившейся к прыжку, но неспособной его совершить из-за связанных ног, которыми я совершенно не мог пошевелить. Одна моя рука скользнула змеей к груди, и начала указательным пальцем ласкать соски через атласный материал бюстгальтера. Соски тут же затвердели от сильного возбуждения.
Другая моя рука скользнула к трусикам. Я начал нежно поглаживать свой членик сквозь тонкую ткань. Я начал тихонько мастурбировать, на какое-то мгновение представив себя беспомощной девушкой, вдруг оказавшейся в бедственном положении, пленницей какого-то темного злодея, приготовившегося надругаться надо мной, но решившего сначала поиграть со своей жертвой.
Тут мой взгляд упал на висевший на спинке кровати кляп, позабытый Бобом. Он ядовито краснел, словно закатное солнце, покачиваясь на кожаном ремешке. Я вспомнил, как он еще недавно пылал во рту красавицы в обрамлении ее тугих губ. Решив попробовать, каково ей было с кляпом во рту, я поместил его шар за своими зубами, широко, насколько это было возможно, растянув свой рот, а затем аккуратно, стараясь чтобы волосы не оказались зацепленными пряжкой, затянул ремень у себя на затылке. Ощущение кляпа во рту и вкус резины на губах придали моему воображению еще большую остроту, и вскоре моя рука снова оказалась между бедрами стянутых веревками ног, а пальцы принялись ласкать и дразнить членик под тканью трусиков, при этом все так же не освобождая его.
Я настолько глубоко погрузился в мир моих чувственных наслаждений, что пропустил тот момент, когда в студию вошел Боб. В этот момент я уже готов был забиться в оргазме, но меня словно окатили ледяной водой, когда он оказался прямо передо мной.
Я испуганно вскрикнул сквозь кляп, увидев моего шефа перед собой, и в течение нескольких мгновений не мог решить, от чего сейчас будет лучше умереть - от стыда или же от накатывавшегося оргазма.
Он поднял с пола валявшийся там длинный отрезок веревки и пробормотав себе под нос что-то вроде: "Здесь позволь мне помочь тебе", захватил запястья моих рук и, поместив их у меня за спиной, туго связал их вместе, после чего крепко притянул мои руки к туловищу, обмотав меня веревкой, тугие витки которой впились в мою плоть прямо под моей грудью. Подобную операцию он проделал и с моими локтями, что заставило меня болезненно вскрикнуть через кляп. Прежде чем я опомнился, мои руки оказались надежно связанными у меня за спиной, а я сам оказался беспомощным пленником в руках моего напарника. Дрожь пробегала по моему телу подобно ударам тока, пока я туго соображал, во что влип.
Боб ненадолго исчез, оставив меня сидящим на коленях на кровати и туго опутанным веревками.
Он вернулся с одной из своих фотокамер, хищно улыбнулся, словно ласка, пробравшаяся в курятник, засунул свой палец под бретельку бюстгальтера и медленно и осторожно сдвинул ее вниз по моему плечу. Повторив эту же операцию с другой стороны, он стянул с моей груди вниз чашечки бюстгальтера, окончательно оголив мою грудь.
Протестую сквозь кляп, глушивший самые отчаянные крики, я опустил глаза и увидела свои затвердевшие до каменной твердости соски. И тут меня ослепила фотовспышка. Боб сделал первый кадр.
Он бормотал и приговаривал себе под нос что-то вроде: "Так! Так! Великолепно! Чуть наклони голову! Прекрасно!", совершал разные пассы, приседал, поворачивал камеру, фотографируя меня в разных ракурсах. Вспышки ослепляли меня, я пищал, словно кролик в клетке, понимая, что не в силах остановить его.
Через пару минут, отложив камеру, он сел на кровать рядом со мной и стал водить по моему связанному телу пальцем, скользя им вниз по плечам, бедрам.
- Не смог... или же не СМОГЛА? устоять перед искушением, чтобы выяснить, чем была так заинтригована и возбуждена наша маленькая клиентка? - мурлыкал он голосом, наполненным романтическими нотками.
Я попробовал, было, возразить на его комментарий, но вынужден был только коротко кивнуть головой. Это все, что я мог ответить с заткнутым ртом.
Боб переместил свою руку на мою, слегка припухшую от возбуждения и давления на нее косточками бюстгальтера, грудь и сжал один из сосков.
Я попробовал отстраниться, но он проявил настойчивость, удерживая меня пальцами за затвердевший "боб", одновременно массируя его.
Постепенно и все яснее и яснее я стал осознавать серьезность своего положения. Я оказался совершенно беспомощной пленницей, отданной на милость победителя, то есть Боба. Какое-то время его руки бродили по моему беспомощному телу, гладили меня и ласкали. В эти моменты казалось, что время остановилось для меня. То и дело по моему телу прокатывались волны дрожи и нервных разрядов. Время от времени появлялся страх того, что Боб может зайти слишком далеко и у него вдруг обнаружатся садистские наклонности. Я не планировал, что все так закончится, но, в то же время меня заинтриговал сценарий разворачивавшихся событий.
Вдруг Боб переместил свою руку вверх и повалил меня. Я опрокинулся на спину, спружинив связанным телом о кровать, и со свистом и фырканьем выдохнув воздух через ноздри. Его рука сползла с моего живота и легла на трусики, охватив ладонью укрытый под тканью трусиков мой маленький членик. От удивления мои брови поползли вверх, а через кляп я услышал свой сдавленный стон. Еще больше я удивился, когда он приподнял пальцем край моих трусиков и начал его кончиком водить по оголенной головке.
Прохладный воздух комнаты, проникший с его пальцами под ткань трусиков, приятно холодил обритую поверхность моего лобка. Его пальцы скользили то по гладкой коже, то по самому членику. Никогда я не чувствовал себя таким уязвимым и беспомощным, и еще никогда я так не желал мужчину. На мгновение Боб отступил и снова схватился за камеру, сделав несколько кадров и захватив мое тело и выражение лица в момент моего сильного желания. Я пробовал протестовать против этого. Но что я мог сделать с завязанным ртом?
Съемки на камеру чередовались с ласками моего напарника, пользовавшегося преимуществами, которые давало мое совершенно беспомощное состояние. Его руки сновали повсюду, я корчился и извивался на кровати, а он продолжал беспощадно дразнить меня своими прикосновениями. Он щекотал, ласкал и гладил меня, пока я окончательно не впал в состояние исступления.
Боб чередовал формы воздействия на мое связанное тело, то дразня, то возбуждая его. Он раза три подводил меня к самому краю пропасти, за которым я готов был сорваться в оргазм, но тут же менял тактику, производя кончиками пальцев что-то вроде лёгкой щекотки за моими, или же шлёпал меня по оголённым ягодицам.
Пока Боб проделывал со мною всё это вышеперечисленное, я боролся с тугими путами, крутясь и извиваясь на кровати, пока мои мышцы не начали болеть от постоянного напряжения. Из самых тёмных уголков моего подсознания кто-то нашёптывал мне, что фактически и с технической точки зрения, я подвергся реальной опасности, но я не допускал до себя мысли, что Боб имел намерения нанести мне какие-либо телесные повреждения, хотя возможностей для этого у него было хоть отбавляй. Наоборот, при всей его напористости, я чувствовал, что он контролировал ситуацию, и при всей моей беспомощности относился ко мне очень бережно и внимательно.
Он остановился в тот самый момент, когда я в третий раз был готов сорваться в пропасть оргазма и нанёс несколько мощных шлепков по моему взмокшему от пота заду, тем самым удержав меня на краю этой пропасти и не дав сорваться. Мой изощрённый напарник на какое-то время покинул меня, чтобы освободиться от излишков пива и прихватить свежую порцию. Это дало мне короткую передышку.
Посмотрев на стенные часы, я понял, что уже больше часа нахожусь у него в плену. По возвращении назад Боб изменил тактику в отношении меня. Его голова оказалась где-то внизу, лицо вдавилось между моими бёдрами связанных ног, твёрдый подбородок раздвинул их, и по моему возбужденно стоящему заскользил вверх-вниз горячий и скользкий язык моего напарника.
От жаркой и сильной истомы я поплыла, как кусок сыра на раскалённой сковородке. Это сходство сопровождали пузыри и слюни, которые вырывались наружу вместе со стонами из-под губ, плотно охватывавших резину шара-кляпа, затыкавшего мой рот. Когда же Боб остановился, чтобы перевести дух и набрать воздуха, из моей груди вырвался стон сильнейшего разочарования, настолько сильный, насколько это позволял заткнутый кляпом рот. И я был благодарен своему напарнику, за то, что он стал потешаться надо мной, наблюдая моё близкое к помешательству состояние.
Боб быстро разделся до пояса и расстегнул свои шорты из джинсовой ткани. Видимо, размеры языка у мужчины могут служить надёжным индикатором размеров всего остального. То, что предстало перед моим взором, вначале заставило меня предположить наличие третьей ноги у моего напарника. По-видимому, у Боба не было ничего маленького.
Он, подобно античному борцу, оторвал меня от кровати и, перевернув в воздухе моё туго стянутое верёвками тело, вдавил меня грудью и лицом в матрац. Узловатая головка его члена, подобно мощному тарану, с силой надавила на мой анус. Я напрягся, дрожа всем телом от возбуждения и страха одновременно. А потом... Нет, не он вторгся в меня, а меня Боб насадил на этот мощный таран!
Не насчитав и четырёх толчков этого чудовищного орудия, я взорвался мощным оргазмом, мучительным и протяжным, внешне и сопровождающими криками чем-то напоминающим конвульсии обезьяны. Я стонал и стенал, пускала слюни поверх шарового кляпа, трясся и дёргался, чувствуя, что вот-вот провалюсь в глубокий обморок.
Переждав этот апофеоз наслаждения и ураган страсти, Боб продолжил толчки своим поршнем внутри меня, словно ненасытный жеребец. Полностью выжатый, я лежал в течение пары минут, совершенно неспособный как-либо реагировать на эти движения внутри себя и даже в какой-то момент забыв о существовании своего шефа-напарника. Но поскольку моё связанное тело продолжало быстро и ритмично подпрыгивать на кровати, я постепенно вернулся к действительности, и обнаружил, что всё ещё нахожусь в плену у Боба, использующего меня сугубо для своего удовольствия.
Возвращение к действительности тут же сменилось лёгкой паникой, как только я вспомнил все детали произошедшего и не обнаружил в этих воспоминаниях такой маленькой детали, как присутствие презерватива на члене Боба. Вот я перебираю руками верёвки... Вот я уже туго связан и совершенно беспомощен... Огромный член, подобно отбойному молотку проникающий в меня... Но никакого презерватива на нём, и вообще каких-либо действий по предохранению со стороны моего шефа.
"Хорошо хоть я утром сделал промывание кишечника в надежде на то, что моя девушка будет не прочь вечером побыть в роли актива" - мелькнула у меня в голове успокаивающая мысль.
В какой-то момент я почувствовал, что снова возбуждаюсь, и волна нового оргазма снова накатывает на меня. Подсознательно я задавался вопросом, сколько же галлонов спермы способен произвести организм моего наставника? Перед каждым новым оргазмом он начинал громко стонать, и я сбивался, пытаясь считать оргазмы Боба, тем более, что я сам стал терять контроль над реальностью. По тому, как ритмично стали впиваться в мою плоть тугие витки верёвок, я понял, что сорвался в пике второго оргазма, по крайней мере, раза в два более сильного, чем первый.
Некоторое время спустя я была свободен от верёвок, и, с трудом удерживаясь на ослабевших шатающихся ногах, принялся натягивать на себя одежду в виде короткого розового костюма бизнес-леди, который требовательно протянул мне Боб.
Боб уже натянул свои штаны и протягивал мне банку с пивом, которое оказалось очень кстати, чтобы избавиться от сухости и вкуса резины во рту, оставшихся после кляпа.
Я даже сумел прохрипеть что-то вроде бодрого: "Хорошо, очень неплохой опыт". Просто чувствовал, что надо что-то говорить, чтобы нарушить это неловкое молчание.
Уже почти окончательно придя в себя, я вдруг услышал слова Боба:
- Упс-с! Мне не терпится посмотреть, как это выглядело со стороны, на видео, - произнеся это, он опрометью направился к монитору в офисе, а до меня постепенно стало доходить, что всё это время нас снимала скрытая камера, которую мы недавно установили в студии, в целях безопасности. Я представил, какие картинки запечатлелись на её пленке, на протяжении этих полутора часов!
"О, Боже!" - пробормотал я, и нехотя поплелась вслед за своим шефом к монитору в офисе. "Похоже, я становилась новоявленным королем.... точнее новоявленной королевой бондажа..."