|
|
||
В бытовке на краю городского погоста горел свет. - ...Про сынишку своего толковал, - шевелил седыми бровями кладбищенский копаль Михалыч. - Писается, мол, по ночам, вот врач и назначил мальчонке на могилку помочиться, чтобы этот... Енурез прошел. Ещё денег предлагал, паскуда. - Выпьем, Михалыч! Такая у нас работа, ити ее за ногу... Сторож кладбища, по совместительству напарник Михалыча, поймал потрескавшимся губами край стакана и жадно втянул мутную жидкость. Пили, не чокаясь, заедая редкие мысли салом и ломтями ржаного хлеба. Когда в литровом бутыле оставалось по полстакана, дверь бытовки дрогнула и распахнулась, пуская на порог девочку, босую и в летнем платьице. - Дяденьки, вы могилки копаете? - зашмыгала носом гостья. - Тебе зачем? - поперхнулся Михалыч. - Деда за домом схоронить. - В огороде что ли? - В саду. - Поздно уже, завтра приходи, - заупрямился Михалыч. Копаль старался получше разглядеть девочку, но у него не получалось - глаза нестерпимо зудели. Когда в открытую дверь бытовки вдруг залетел ветер, а над кладбищем громыхнуло так, что девочку затрясло, словно картинку в старом телевизоре, Михалыч увидел, что напарник его начал креститься: сначала свою впалую грудь, а потом и дверной проем, в наличнике которого золотилась картонная иконка, забытая кем-то из работников. - Сги-и-нь, дура! - громко подытожил просящий, и дверь захлопнулась, оставив гостью снаружи. Копали закрылись на засов и прислушались - ветер пригнал грозу. Выглянув в окно, увидели красноватое облако из шариков для пинг-понга: шарики прыгали по крыше и корчились от смеха. Тук-тук, тук-тук. Словно гвозди вколачивали. Утром Михалыч мучился, восстанавливая память, пока его напарник храпел, высоко закинув голову и прижимая к груди правую руку с сомкнутыми как для крестного знамения пальцами. Михалыч толкал его в бок - работа не ждёт, но тот лишь отмахивался от него левой. Неприятности на этом не кончились. Выйдя наконец из бытовки, копали обнаружили, что ночью кто-то побывал на кладбище и раздербанил несколько могилок. Из одной в прояснившееся небо смотрел гроб, не иначе как готовя хозяина к воскрешению. Сразу отзвонились директору кладбища: ЧП на участке. Директор привез полицию, - такого безобразия в районе отродясь не было. Памятник местному бандиту желтой краской пачкали, было дело, но чтоб умерших беспокоить... Директору похоронного агентства "Весна" Николаю Николаевичу Пашинцеву новый сотрудник полиции по фамилии Птица - как-как? Птицев? - показался чересчур нервным, неизвестно еще, как у них сложится, поэтому директор лишь молча поглядывал на своих работников, но капитан и сам обо всем догадался, - амбре от этих двоих стояло такое, что впору всем покойникам с кладбища удирать, а после рассказов о падающих с неба шариках и вовсе забрал бутыль с остатками самогона, уточнив, от кого презент. Подслушав директора, уверяющего полицейского, что сотворить безобразие могли и сами работники кладбища вследствие бесконтрольного распития алкоголя, копальщики загрустили. Но после того, как капитан отмахнулся от несправедливых обвинений и даже поморщился, сразу зауважали молодого полицейского. Вы, Николай Николаевич, объяснил капитан, разве не заметили, что следы от могилок ведут к выезду, к воротам, где и обрываются, а это значит, что злоумышленники сели на неизвестное транспортное средство и скрылись с места преступления. Откуда у нас преступники, лепетал директор, хватаясь за сердце и уводя капитана подальше от раскопок. Что можно своровать у старушек, закатывал глаза Николай Николаевич, кружева с исподнего? Побойся бога, капитан, с бабульками все в порядке, почти как новенькие, только чуток намокли, да и хуже им уже не сделаешь, а я выговор своим объявлю с удержанием, и будет с них, дураков, так что давай, капитан, сворачивай свое расследование, а то у меня дел много. Но капитан в райцентре, видать, хорошо учился, потому что еще раз обо всем расспросил и даже на бумажке заставил расписаться. Могилы решили поскорее привести в порядок, во избежание неприятностей со стороны родственников. И так одни похороны пришлось отложить, как бы не растрепалось по району. Люди сейчас несознательные, им сервис подавай - раз столовая заказана на сегодня, кто же захочет завтра по двойному тарифу платить? Вечером Михалыч со сторожем пили чай в бытовке и молчали - о чем разговаривать, когда жизнь другим местом повернулась? Лидия Ильинична выключила на плите конфорку и, накрыв кофейную турку полотенцем, привычно вжала голову в плечи для скорейшего перемещения из общей кухни коммуналки до своей комнаты, но потом вспомнила, что соседка-церберша, каждое утро шаркающая на запах свежесваренного кофе - "воняет, никак отравить хочут" - уже который день лежит на кладбище. Окинув ласковым взглядом дверь усопшей, Лидия Ильинична прошмыгнула мимо и подумала, что смерть равняет всех без разбора и даже делает чуточку лучше, именно поэтому дурных воспоминаний о соседке у неё почти не осталось. Когда она, сидя у открытого окна, заметила подъехавшую полицейскую машину, то никаких мыслей о том, что молоденький полицейский, смешно собирающий выпавшие из папки документы, направляется в их четырехкомнатный гадюшник, у неё не было. - Капитан Птица, Егор Константинович. Разрешите войти? Из-за спины Лидии Ильиничны хмурился третий жилец коммуналки, мужчина весомый, а потому ответственный: - Мне на смену нельзя опаздывать. - Я вас не задержу, гражданин... Катышко АО? - Успокоил рабочий класс капитан и предложил ответить на пару вопросов по деликатному делу. Сообщив, что могилу Нины Петровны в числе ещё нескольких вчера ночью какие-то хулиганы пытались то ли ограбить, то ли что-другое натворить, попросил оказать помощь правоохранительным органам во избежание кривотолков до выяснения обстоятельств и уточнил: не было ли у бабушки врагов? Не происходило ли с ней каких-нибудь странностей в последние дни перед смертью? Внести ясность, так сказать. Катышко ясности не внёс, больше мычал и смотрел на часы, демонстрируя равнодушие к соседским проблемам и отворачивая от представителя госорганов опухшее лицо с синяком под глазом. Недавно вышедший на пенсию учитель биологии Лидия Ильинична, напротив, была приятно удивлена визитом участкового и его вежливыми манерами, отметил для себя капитан, наблюдая покраснение кожных покровов ее лица и заинтересованность во взгляде. Дверь комнаты четвёртого жильца Мельникова П.В. оказалась закрытой. В огороде наверно копается, виновато объяснилась за соседа Лидия Ильинична. А что делать, Паша сына в одиночку растит: жена бросила, но в данном случае это к лучшему. Как почему? Товарищ полицейский, просто вы еще слишком молоды... Сынишка на пятидневке, конечно. А что, соседка? Умерла как все - от старости. Как откуда? Скорая приезжала, зафиксировала. Мы сначала грохот услышали, а когда прибежали, нашли ее на полу... Да кто их видел, этих родственников! Нина Петровна была больной, одинокой и очень-очень... Кто вам сказал? Ах, с первого этажа... Действительно, доставляла некоторые неудобства. В доме ее не очень жаловали из-за характера. Вот, например, в туалет могла сходить и, извините за подробности, за собой не... А что интересует? Нет, никого на похоронах кроме нас не было, только я и баба Маша с первого этажа, вы ее видели. Странности? Какие? Я вас уверяю, если мы с вами доживем до ее лет... Конечно, обязательно сообщу. Дверь захлопнулась, Лидия Ильинична осталась одна. Капитан Птица стоял над показательно работающим в яме Михалычем, закрывая того от липких лучей солнца. - Так откуда бутылка? Михалыч распрямился и наморщил лоб. - Я же говорил: родственники, в знак благодарности... - Не подтверждают свою причастность. - Ещё бы, - сплюнул копаль и воткнул в землю лопату. - Руку дайте, раз работать мешаете. Капитан помог Михалычу выбраться. Вчерашняя гроза превратила почвенный слой в болото. Какие уж тут следственные мероприятия. - Чуть на тот свет не отправили, - страдал Михалыч, - чертовщину какую наслали: шарики вместо града, хорошо одна бутылка была, а то чем бы все... - Родственники отрицают факт дарения алкоголя и утверждают, что оплатили агентству услуги "пакетом". Дочь усопшей вряд ли бы... - Какая дочь? Сынок приходил, просил помянуть. - Сынок? Хм... Описать можете? Рост, возраст. - Ну-у. Здоровый такой. Среднего возраста, - старался Михалыч. - Темно было. Капюшон на голове помню. - Так он вечером? - Часов в десять. К бытовке пришел, возьмите, говорит, любезный, за работу. Не отказываться же. - Ясно. Экспертиза покажет, что вместо спирта плавало. - Ты чего, капитан... Нас что, спецом хотели? - Разберемся. Скажи-ка, а тот, что за мальчонку просил с энурезом, когда приходил? - Раньше. Светло было. - Как выглядел? Раз светло было. - Не всматривался я. Чего? Некогда нам ерундой... В кепке он был. Стоял как ты, к солнцу жо... Спиной. Знаешь что, капитан, - указал на яму Михалыч. - Оттуда всё большим кажется. - Да, не густо... В ближайшее время собираетесь куда-нибудь уезжать? - Не, мы к земле поближе. Продолжая работать, Михалыч все переживал о том, как он докатился до того, что кто-то его отравить захотел. Главное - за что? Позже незамутненный чаем разум Михалыч ожил и подсказал, что чертовщина началась, когда закуска кончилась. Вот вам и аллергия с ток-сика-цией, подобрал копаль подходящее слово и выругался - верь после этого людям. Видать, поэтому глаза чесались, будто песка насыпали. Капитан Птица был отличником на курсе. Когда его, детдомовского, приняли в районную академию, а по окончание отправили в соседний город участковым, он обрадовался. Сам вырос в таком же. Государство его кормило, воспитывало, и теперь он чувствовал, что в долгу перед отечеством, жаль, проявить себя пока не удавалось. В городе только морды бьют, да кур воруют, ну ещё плодово-ягодные насаждения соседям портят, чтоб на трассе конкуренции не было. Такие случаи Егор Птица щелкал как орешки. А тут вдруг кладбище. Расхитители могил. Триллер, не иначе. А если у них в городе маньяк появился, и сейчас он, Егор Константинович Птица, расследует его первое преступление? И только в его силах обезвредить зарождающееся зло, чтобы в будущем никто не пострадал от рук... - Капитан, выходи, поговорить надо. Птица нехотя открыл дверь служебной машины и неловко поправил упрямые русые волосы под форменной фуражкой: - Слушаю, Николай Николаич. - Почему на кладбище? Дел нету? - Опрос проводил. - Кого? - Должен убедиться, что не было умысла. - Не разочаровывай меня, капитан. Мне уже из администрации звонили, спрашивают, что у нас случилось. Улики какие-то в райцентр отвозил. Ты что, дело возбудил? На каком основании? Или алкоголиков первый раз видел? Я вот что тебе скажу... Капитан кивал, а сам думал: могли бабулек случайно потревожить? Заезжие хулиганы под шумок часики или что другое украсть захотели. Зарплаты мизерные, что с голодухи не сделаешь. А тут могилки свежие, копать легко, пару золотых колец - какие-никакие, а денежки. Спирт набадяжили сторожам, чтобы не мешали... Но почему мысли в его голове все время об одном крутятся, что с умыслом бабульку вскрыли? Как будто знали, что в могиле под номером тридцать восемь что-то важное находится, а вторую, под двадцать седьмым - только для отвода глаз раскопали, - гроб-то не тронули, гвозди почти целые. И рядом захоронения специально потоптали, следы путали. Одна старушка - божий одуванчик, другая, со слов соседей - ведьма. У одной любящая дочь, у другой никого. Что могли искать? Ключи от клада? Завещание? Так нечего завещать было. У первой квартира дочке по наследству отойдет. Вторая одинокая. Баба Маша, что снизу, очень на Нину Петровну ругалась. И каргой ее, и проституткой. Пришлось даже напомнить про статус умершей. Все равно сказала, что дом ее ненавидел, а когда померла, все обрадовались. Эта же баба Маша показала, что и с Лидией Ильиничной у покойницы были ужасные отношения, старушка еду воровала из ее холодильника. Регулярно. И не только у неё. Лидия Ильинична боялась соседку, и сама бабе Маше об этом говорила. А ему не стала жаловаться, вот что значит интеллигентная женщина. И про других жильцов баба Маша поведала: вспомнила как Катышко бегал за умершей с ведром воды и требовал не трогать его кастрюли. Гонял по всему двору. В итоге сам на себя ведро вылил. Со слов бабы Маши, только Павел Мельников с сыном нейтралитет держали, - а что с них взять, брошенные матерью-кукушкой, еще и болезные. Пашка вечно по врачам сына таскает, то к психологу в районную, то ещё куда... Капитан не заметил, как подрулил к дому умершей Нины Петровны. Мельников не давал покоя: его комната рядом с комнатой усопшей, вполне мог что-то подслушать или даже подсмотреть. Ладно, разберемся. - Вечер добрый, Лидия Ильинична. - Ой, как вовремя. У меня картошечка жареная. - При исполнении, не положено. - Я вам немножко. Чтобы одной не сидеть... Вы поподжаристее любите? Наверное, сами себе готовите. - Лидия Ильинична, сосед-огородник, приходил? - Осторожно, горячая... Пришёл, вещи покидал в рюкзак и уехал на своём мотоцикле. У него такой... Зелёный, с коляской. Я слышала, когда уезжал, грохотал как трактор. - Давно? - С час назад. Чайку сладенького? - Спасибо. - Он молчаливый, иногда даже здороваться забывает, жизнь у него, конечно... Завод и сын только. Жена сбежала. Глаза у неё как у вас - светлые, манкие. Приезжала потом за сыном, но Паша не отдал. И разводится не стал, сказал, погуляет и вернётся... Три года уже, как. - А куда он мог вечером поехать? К женщине? - Что вы! Хорошие замужем, а плохих ему второй раз... Да и не пьёт он. Денег только на сына хватает. Не знаю, может, к родителям? Они в соседней деревне. - А другой ваш сосед два дня назад ночевал дома? - Почему вы спрашиваете? Подозреваете в чем-то? - разволновалась Лидия Ильинична. - Пока нет. Так был? - Свет, помню, горел за дверью. И телевизор погромче любит... Да, был дома, кажется. - Кажется? Ну хорошо, Лидия Ильинична. Спасибо вам, накормили. Скажите, ключи от комнаты Нины Петровны? - Вон, на гвоздике. Мы после похорон как заперли, так больше и не открывали. Из городских властей пока не приходили. Если наследники не объявятся, то нового человека заселят? - Наверное. Взгляну-ка я на ее комнату, с вашего разрешения. Открывая дверь в жилище покойной, капитан приготовился к плотному и неприятному воздуху из прошлого. Заставленная мебелью комната спала в облаке пыли. Капитан первым делом распахнул окно и впустил свет. Старые громоздкие шкафы расползлись по периметру, плотно облепив стены и угрюмо взирая на капитана многочисленными дверцами, оставив на противоположной от окна стене единственное место для кровати, такой же громоздкой и застеленной выцветшим покрывалом с белесой, местами оторванной бахромой, достающей до самого пола. Металлическое изголовье с круглыми набалдашниками охраняло сон подушек - тяжёлых, пуховых, аккуратно сложенных стопкой в углу кровати. Желание рыться в вещах покойницы испарилось. Капитан представил, как на его голову посыплются многочисленные узелки и коробки, стоит лишь открыть двери. Куски тряпок со стопками пахнущей нафталином одежды прыгнут на него, и запахи старой женщины полезут под кожу, а хозяйка всего этого заворочается в гробу от желания прогнать незваного гостя из своего бывшего жилища. Капитан сделал глубокий вдох, подошёл к самому большому шкафу и открыл дверцы. Шкаф оказался пустым. Судя по ровному слою пыли, которая вольготно множилась на горизонтальных поверхностях, на полках давно не лежало ни одной вещи. Платяное отделение не могло похвастаться даже вешалками. Капитан открыл соседний шкаф - такая же картина. И ещё один - снова ничего. Когда он, облазив комнату, остановился, на него со всех сторон с укоризной смотрела пустующая мебель. Только в небольшом комоде у кровати нашлась парочка вещей из женской одежды и толстые шерстяные носки неопределённого размера. Вот тебе и старушка. Собираясь уходить, капитан в последний раз огляделся и вдруг зацепился взглядом за что-то белеющее сквозь бахрому под кроватью. Он поддел пальцем находку и вытащил провод от зарядки. - А-а-пчхи! - обозначился в кухне капитан. - Смотрите, что нашёл. - Вы в пыли весь! Там, наверное, сам чёрт ногу... - замолчала Лидия Ильинична, обозревая раскрасневшегося полицейского с чем-то белым в руках. - Похож на айфонный. Не знаете, где мобильный Нины Петровны? - Ни разу не видела ее с телефоном. Скорее всего, это чей-то... - А гражданин Катышко? Дома? Катышко, рассмотрев находку, пожал волосатыми плечами: "мало ли что старуха к себе таскала, она же воровала как дышала", и почесав живот под майкой, закрыл дверь. Ночь захватила город, приглушая лишние звуки. У дома "потерпевшей" капитан ждал Мельникова. Уже заполночь по характерному громыханию "как трактор" капитан понял, что Мельников наконец явился. Когда высокий худощавый силуэт отделился от мотоцикла и приблизился к подъезду, капитан вышел на свет. Мельников от неожиданности вздрогнул: - Товарищ капитан? Наслышан. - Можно Егор Константиныч. Не поздновато? - Родителям помогаю после работы. - Ага. Капитан подошёл к мотоциклу и осветил его фонариком. Внимательно осмотрев колеса, похлопал железного коня по сиденью. - Хорошая машина, только очень грязная... Я о такой мечтал. - Вы же не о мотоциклах приехали. - Два дня назад где ночевали? - У родителей. Баню крыл. - Подтвердят, конечно. - Что? Мне алиби нужно? - Пока не знаю. Зачем на кладбище ходили, Мельников? Павел сглотнул. - С чего вдруг? Помирать пока не собираюсь. - Я знаю про вашего сына. - Откуда? А-а, неважно. Это у него недавно началось. Мама наша не живет с нами. Вам уже доложили наверно. Нянечки жалуются, сами понимаете.... А врач, упырь медицинский, такое посоветовал... - Мельников достал сигарету и закурил. - Я ему прям в кабинете морду хотел... Залаяла собака. Где-то закрылось окно. - Скажите, вы телефон соседки-покойницы видели? - спросил капитан. - Нины Петровны? Пару раз. - Где сейчас, не знаете? - Нет. А что? - Ничего. Тогда у меня к вам все, Павел... - Можно просто Павел. Когда капитан заходил в пятый по счёту магазин сотовой связи, надежда на успех в расследовании уже еле дышала. Молодой продавец в очках сразу вспомнил бабульку, заставившую его долго и подробно проводить ликбез по айфонам. Модель телефона она приобрела старую и подержанную, но с идентификацией по отпечатку. Пальцы пожилой женщины никак не хотели восприниматься иностранной техникой, пока не нашелся один подходящий. Продавец даже запомнил какой - безымянный, кажется, на левой руке. - Что еще просила Нина Петровна? Приложения? Или что-то другое? - Не-а. Ей и контакты не нужны были. Фоткать попросила научить, и чтоб по пальцу блокировка везде, где можно. - Больше ничего? - Больше ничего. - А узнать, где сейчас телефон, можете? - Вообще-то для биллинга нужен официальный запрос из соответствующих органов. Но вы вроде оттуда, - с невозмутимым видом ответил очкарик. - Если не умер, попробую. Фамилию бабульки напомните. Отчет по алкоголю пришёл на электронный адрес личной почты капитана - лабораторию он оплатил из собственных сбережений, отложив покупку фотоаппарата на несколько месяцев. В отчете после таблицы с неизвестными капитану элементами в заключении говорилось, что "обнаруженные в представленном образце соединения могут вызывать острую алкогольную интоксикацию с глубоким нарушением деятельности нервной системы, такими как галлюциноз, острый параноид и прочее..." Вот почему приведения в пинг-понг играли. Когда Лидия Ильинична заметила капитана рядом с домом, тот стоял у служебной машины и оттирал влажной салфеткой фуражку от "птичьего молока": представляете, Лидия Ильинична, даже не почувствовал, весь день с этим хожу, говорят, к премии, откуда премия? - Зря ругаетесь, товарищ капитан. Вам тёзка привет прислал или сверху повышение увидел. - За порчу госимущества ругаюсь. Пятно чем только не пробовал, а мне из Управы человечка встречать, комнату Нины Петровны новому жильцу отдают. - Так быстро. Кому? - Наследников то нет. Женщине, примерно вашего возраста. Будет, с кем зимние вечера коротать. - Вы ещё и поэт. Действительно, женщина женщину всегда выслушает, - улыбалась Лидия Ильинична. - Да не трите вы этой гадостью. Пойдёмте, я сама вам пятно выведу. В комнате Лидии Ильиничны пахло свежестью. Просторная, выкрашенная в светлый сиреневый оттенок, с минимальным количеством мебели, но с букетиками сухоцветов в вазочках, расставленных по книжным полкам, комната радовал глаз. На стенах были развешаны несколько десятков фотографий - школьные выпускники стройными рядами открыто и беззаботно смотрели в объективы фотоаппаратов и в будущее. - Много у вас учеников. - Почти тридцать лет в школе. Капитан присвистнул. - Давно в этом городе? - После института сразу к мужу переехала. Когда умер, осталась. Детей не нажили, куда ехать? А здесь и ученики, и коллектив. Вот Алёша рядом, он мне и картошечки принесёт, и по дому, что сломалось, починит. - Алёша? - Катышко Алексей, сосед. Он вместе с женой Павлика школу заканчивал. - Как тесен мир. - И не говорите. - А гражданин Катышко хорошим учеником был? - Талантливым. Жаль, что так у него сложилось... Наследственность, знаете, не обойти. А когда я химию ему преподавала, Алёша единственный на пятерки контрольные писал, и городские проверочные... - Вы ещё и химию преподавали? - Было такое, я ведь биотехнолог по образованию. На пальцах химию не расскажешь, в школах в то время ни демонстрационного материала, ни реактивов... Вот и упразднили по-тихому. Сейчас я быстренько ваш подарок от тезки растворю, и чаю попьем. Капитан вышел от Лидии Ильиничны, когда солнце стояло еще высоко. Мысли в голове роились, жужжали, даже голова разболелась. Картинка не хотела складываться. Если старушка умерла сама, размышлял капитан, садясь в машину, получался один компот, а вот если бабулю из-за телефона до инфаркта или еще до чего довели - совсем другая статья выходит. В том, что замешан кто-то из мужчин, соседей Нины Петровны, капитан не сомневался. Могилу копать - не кашу варить. Катышко вон с каким фингалом его встретил, может под град попал, когда на кладбище ночью был? Если мобильный покидал квартиру в то время, когда злоумышленники вскрывали могилу его хозяйки, то действовать надо быстро, пока телефон не уничтожили. Но обыскивать коммуналку при жильцах, это не ради любопытства комнату покойницы разглядывать. Капитан решил немного понаблюдать за квартирой, мало ли что увидишь полезного, но незаметно для себя уснул, а когда очнулся, понял, что проспал минут двадцать. Вот к чему приводит ненормированный рабочий день, - первую в жизни слежку запорол. Ведерко с холодной водой сейчас бы не помешало. Эх, была-не была! - Товарищ капитан? - Уточнить кое-что хотел... Вот только позвоню в участок, и предупрежу, что я здесь. - Заходите... Расстроены чем-то? Зачем на цыпочках по коридору? Ищите кого? - Я на минуту, - остановился капитан перед дверью туалета. В коммунальной уборной было на удивление чисто. Только следы пара на зеркале у раковины немного портили впечатление. Букетики Лидии Ильиничны красиво расставлены на подоконнике, справа - ванна со следами недавнего душа, унитаз, бачок для слива под потолком... Тихий вибрирующий звук доносился откуда-то сверху. Капитан, открыв на полную кран с водой, подошёл к унитазу и встал на сиденье. Позади чугунного, с вензелями и каким-то иностранным штемпелем бачка, между ним и стеной торчало что-то небольшое и плоское, завернутое в целлофановый пакет. Вот он, родимый! Могли бы и получше спрятать, обиделся капитан. - Алексей Олегович, давайте выпьем за знакомство. - Вы же при исполнении. - Рабочий день кончился. Лидию Ильиничну позовем? - Ушла, когда мылся. Дверь хлопала. - Не знаете, куда? - Не. Она в уборную очень просилась, а я пока то да се, и вода у нас всегда еле-еле... Неудобно получилось. - Видели у Нины Петровны айфон? - Я же говорил, что нет. - Забыл, извините... Машину водите? - Не часто, - кивнул Катышко. - Берегу, старенькая она у меня. - С Мельниковым вместе на заводе работаете? - В разных корпусах. - Дружите? - Пиво пьём. - С его женой общаетесь? - Я? С чего вдруг? - Мельникова вы уговорили могилу вскрыть? Шантажировали местонахождением его супруги? - Что вы несёте? Я сейчас полицию... - Как раз хотел подкрепление вызвать. А вы пока расскажите, что в телефоне было. - Банковское приложение. В проеме кухни стоял Павел Мельников. - Проходите, Мельников. Присаживайтесь. Кто из банды по чистосердечному пойдет, срок меньше получит... Куда, Алексей Олегович? Мы же беседуем. - Не в чем мне признаваться, - придвинул себе стул Мельников. - Ну, помог я соседке с приложением. Научил пенсию он-лайн получать. Это противозаконно? - Вы за отпечатком в могилу лазили? - Нет. - Так и думал, иначе бы мотоцикл помыли. Кто ещё знал, что у Нины Петровны есть приложение на телефоне? - Я вообще про это забыл, - оживился Катышко. - После похорон мы на кухне сидели. Втроем. Соседку поминали. А Пашка вдруг бубнить начал, что типа вы ее тут все жалеете, а я ей карту к айфону привязывал, и сумму какую-то большую назвал. Откуда столько? Ну я и подумал - туфта. В тот день Пашка с кем-то подрался, даже в полиции был, мало ли что на нерве... Да и выпили много... А телефона Петровны я никогда не видел, поэтому и сказочкам не поверил. - А потом? - Спать пошёл. - А вы, Павел? - Мы с Лидией Ильиничной еще долго сидели. Она сокрушалась, что человек как нищий жил, а у самой денег на домик с садом... Нина Петровна часто на барахолку бегала, все до последней пуговицы продавала. Вы у неё в комнате были? Говорила, государству не верит, самой о себе заботиться надо. - Скажите, Павел, если бы Лидия Ильинична предложила вам за деньги могилу раскопать... Вам же нужны деньги? - Она и предложила. Сказала, квартиру себе отдельную купишь, жену вернёшь, но потом поняла, что я не соглашусь на такое. В шутку все перевела. Мы даже посмеялись над этим... Я пьяный сильно был. Плохо помню. - Про кладбище зачем наврали? - Стыдно. Врачу по морде, а сам... - Когда узнали, что с могилой Нины Петровны случилось, не сопоставили? - Так вроде не одну вскрыли. Да и не думал я, все-таки учитель... - С кем же она все это провернула, есть предположения? - За такие деньги... Бывших учеников - полгорода. А безработных в соседнем и того больше. У нас хоть завод есть. - Я так понимаю, Лидию Ильиничну мы не дождемся. Ладно, граждане-разбойники, ложитесь-ка спать. А мне дело открывать надо.