- Другая важная причина, - продолжил Намо, - по какой я здесь, это сказать тебе, Маитимо, что теперь ты можешь обрести свободу, какой бы ответ ни дал мне Моринготто. Если он услышит меня, то сам тебя отпустит. Если же нет, после моего прихода Моринготто будет устрашен, никто не задержит тебя, и я укрою тебя своим плащом. Ты сможешь уйти и получишь в том помощь; но если ты и тогда решишь остаться, то нанесешь Врагу еще больший урон и ослабишь его еще больше, как и говорил твой отец*(1). Фэанаро открывалось неведомое другим*(2); и теперь я узнал, что он должен был стать Посланником. Но так как Фэанаро погиб, Посланником стал ты, его наследник.
Слова об отце обожгли Маитимо: если бы Фэанаро не погиб, он был бы Посланником, но значит, он бы попал в плен и прошел бы через все пытки... Какая страшная и... высокая участь. Но отец погиб, и теперь он, Маитимо, был Лордом всех нолдор и Посланником. И теперь он слышал от Судьи о Моринготто, потерявшем силу, о спасенных родичах... И что победа над Моринготто все равно будет, пусть и с куда большими потерями, чем могла бы быть... Но будет*(3).
А Валар, пришедшие в Арду, чтобы служить Эрухини, теперь заперлись в своем краю и бросили всех, кто остался в Эндорэ. О своей судьбе нолдо тоже слышал, и это было тяжело и страшно: уйти сейчас, зная, что помощи не будет, или остаться на муки, зная, что он, быть может, теперь последняя надежда справиться с Врагом... Впрочем, он уже столько пробыл здесь, что толку теперь отступать? 'Годом ранее Моринготто сумел бы разрушить Светила'... Как раз тогда Моринготто снова довел его ядами почти до смерти, перешел еще одну грань и потерял силу. А ведь он, Маитимо, мог еще раньше сказать 'с меня хватит' и уйти, и тогда бы не было ни бегства умаиар из Ангамандо, ни Враг не ослаб бы - как было бы тогда нолдор победить? А останься он и дальше на добровольный плен, мало ли что будет еще через год? В то, что Моринготто согласится отпустить его, Маитимо не верил, но Намо... был здесь, чтобы объявить свой приговор... быть может, Увала и правда испугается... Бывают же чудеса?
- Я останусь, - твердо и просто сказал эльф. - Если вы не можете выполнить свой долг, то я выполню свой.
Вала кивнул, принимая ответ и решение Нолдорана.
- Это правильное решение, Нэлйафинвэ, хотя другое и не было бы неверным.
- Если ваш родич не склонится перед тобой, ты выведешь из Ангамандо тех эльфов что скрываются здесь, со мною?
- Из-за страха, что охватит Моринготто, никто не остановит их, и их не станут искать. Если твои спутники сами не сочтут верным остаться, они обретут свободу. Я же, если Моринготто выберет путь в Ничто, обращусь к тем, кто некогда следовал за мною: часть из них еще способны меня услышать.
- Что мне нужно делать, раз я остаюсь здесь, чтобы бороться с Врагом? - спросил нолдо. Решение было принято, смысла тратить слова впустую не было, и Маитимо заговорил о конкретных шагах. - И остаюсь ли я еще Посланником, если ко мне пришел ты, чтобы передать мне мою судьбу?
- Ты сам знаешь, что можешь сделать, чтобы бороться с Врагом, - отозвался Намо, который тоже всегда говорил лишь по существу. - Продолжай лишать Моринготто его слуг, освобождать родичей, побуждать Моринготто растрачивать силы: даже сейчас он сосредоточен на твоих поисках и потому меньше готовится к войне, а то, что Владыка Севера не способен отыскать одного эльфа, видят его слуги. И от того, что ты остаешься Посланником, сами действия Моринготто против тебя могут ослаблять его, но он не будет знать, какие именно. Если он не услышит меня, то продолжай свою борьбу. Если услышит, я вернусь в течение дня и скажу тебе об этом. - Отсюда ясно следовало: если Намо не обратится к Маитимо снова до истечения дня, значит, Моринготто отказался меняться или сдаваться, и мориквэнди нужно уходить. Но под горами и во владениях Моринготто было трудно различить день и ночь, и Намо уточнил: - В твоей пещере горит лампа. Когда придет время добавлять масло, день завершится. Пусть тогда мориквэнди, что решат уйти, не медлят.
- Я слышал тебя, - ответил нолдо. Он сражался, как мог, и платил всем, что у него было; впрочем, не он первый, не он последний будет так поступать. Просто его жертвы имели смысл. Он был избран Посланником и изматывал Врага. - Ответь мне, как отвечал когда-то в Амане, если это теперь возможно... Что мне говорить другим? Могут ли они знать, что ни одно сражение против Тьмы не тщетно, даже если они совсем одни, в полной темноте, и нет свидетелей ни их страданию, ни их концу? Есть ли в этом смысл? И второе... Можешь ли ты передать отцу мой привет? Ты дал ему однажды придти ко мне, ведь это был не просто сон? И теперь я знаю, что он будет любить меня любым, даже падшим, и поможет подняться, и не разочаруется... Передай ему, что мне важно было узнать это, и многому научило. Передай ему, что я люблю его. И... передай, что... что все будет хорошо. Так мне сказали.
- Да. Ты можешь сказать другим, что сражения против Тьмы не тщетны, и в них есть смысл, даже когда их никто не видит, кроме Единого. И я передам твои слова Куруфинвэ Фэанаро. Ты прав, что та встреча была не просто сном; Пребывающие в Чертогах Ожидания не должны общаться с живыми, но вам должно было встретиться.
Быть может та встреса стала возможной по тому, что и Маитимо тогда был не вполне жив?
Маитимо коротко, едва-едва склонился перед Намо и быстрым шагом вышел. Он очень не хотел уходить - Намо был частью покинутого дома, кусочком памяти о былой безопасности и безмятежности, и в груди все сжималось от боли, так не хотелось расставаться с могучим Вала, способным... Да ничего он сейчас не способен дать нолдо. Прошлого не вернешь, помощи не будет, а от освобождения Маитимо сам отказался, так что нужно было спешить и собрать всех эльфов, и подготовить их к дороге.
Уже подходя к жилым пещерам, Маитимо понял, что он не отказался от того, чтобы обрести свободу - ему еще только предстояло от этого отказаться...
А Намо, знавший все, что было, даже не посчитал нужным воздать Маитимо честь. Фэанарион должен был остаться во Тьме и одиночестве, и бороться за мир, который о нем не знает и не известно узнает ли когда-либо. А если и узнает, то не поведет ли себя как Намо?..
***
Вернувшись к своим, фэанарион немедленно приказал всем собраться и объявил: когда масло в плошке догорит, если сюда не явятся Валар, то всем эльфам нужно будет, не мешкая, уходить; на какое-то время выходы из Ангамандо и дороги будут безопасны, но нужно торопиться и нигде не задерживаться.
- Сам я не пойду, - продолжил Маитимо. - Мне сказано, что, если я останусь, то смогу нанести вред Врагу, измотать его. И... те, кто из вас захочет остаться, видимо, тоже сможет нанести вред. Но Валар передали, что уйти не будет неправильным.
Мориквэнди, включая Верных, плохо знали, кто такие Валар (потому Маитимо и говорил 'Валар', а не 'Намо') и поняли лишь, что скоро они могут обрести полную свободу, и что это будет хорошо. И идти готовились все...
В то же, что Валар придут в Ангамандо к тому моменту, как масло догорит... никто не верил. Приход Валар - это ведь означает войну меж ними и Моринготто? Вряд ли, когда масло догорит, эта война начнется. Но эльфы безоговорочно верили Маитимо, возможно, из-за той уверенности, что от него исходила, а может быть, из-за того, что он был Посланником.
***
- ...И если ты не изменишься и не сдашься, - ровный голос Намо разносился по всей пещере, - ты будешь неизбежно низвергнут в Ничто, за Грань Арды.
Владыка Севера со страхом слушал Намо, и страх действительно заставил его колебаться, а потому Мэлькор просил дать ему время подумать. Намо не отказался и словно растаял, оставив Моринготто одного. И Мэлькор думал.
Вначале страх из-за демонстрации могущества Единого был так силен, что Мэлькор решил сдаться и мучительно обдумывал, как бы ему при этом сохранить лицо. Но ничего придумать не получалось. Ведь его наверняка будут судить за все преступления, а фэанарион наверняка будет стоять рядом и обличать, подливая масло в огонь. И Владыка Мэлькор злился, но продолжал искать выход. Однако когда день подходил к концу, злость и гнев затмили разум бывшего Вала, и он начал разглагольствовать о своей победе, о том, что если Мандос пришел говорить с ним, то только потому, что боится Мэлькора и его силы. А это значит, что Валар тоже ослабели, истратили все свои силы на эти Светила, и теперь трепещут перед Мэлькором, пытаются обмануть и запугать его, вынудить сдаться хитростью, так как силой победить его не могут...
Владыка Севера был чрезвычайно напуган, и как часто бывает в таких случаях с упрямцами, он лгал - не Мандосу, а себе. Он выбрал путь в Ничто, уверяя самого себя, что это путь к победе, потому что слишком боялся и слишком хотел, чтобы все стало, как он себе представлял... И когда Намо вернулся, Вала увидел, что далее говорить бесполезно. Судья не стал слушать безумные речи Моринготто, полные злобы, обиды, претензий и высокомерия; Намо развернулся и вышел, оставив безумца во Тьме.
Но у Намо были и другие незаконченные дела в Ангамандо, и он обратился к тем из своих бывших учеников, кто мог его услышать.
Одни из них, даже слыша слова Судьи, все равно сразу же ответили, что никуда не уйдут из Анагмандо; другие в потрясении или страхе размышляли. В результате четырнадцать умаиар решили вернуться на Запад, и Мандос призвал их не медлить: идти, пока еще это возможно. Намо не стал называть причину, но она была - Сокрытие Валинорэ закроет дорогу на Запад раскаявшимся позже.
Корко тоже услышал Намо. Он не хотел уходить на Запад, но при том желал вернуться к Истоку. Но... он не мог просто уйти, ведь были те, кому он дал порядок, а теперь он видел, что вместо порядка должен был дать им справедливость: рабы в рудниках и на работах должны были не просто быть защищены от произвола, а обрести свободу...
***
...Масло догорало, а вестей не было.
Нолдо собрался, напоминая, себе что его долг Нолдорана - остаться и сражаться с Врагом за все Эндорэ, раз больше некому... То есть, конечно, есть его братья, и другие эльфы, и будут другие народы. Но сколь многие погибнут в битвах, будут захвачены, сколько будет изломанных судеб и сломленных душ - и как ему, Маитимо удастся спокойно жить, видя все это вокруг? Нет уж, лучше он останется здесь и покуражится над Моринготто, сколько сможет. И будет знать, что сделал, что мог, и себя упрекнуть ему не за что.
Маитимо прощался с родичами и просил их вначале придти в Миттаринга, к его братьям.
- Когда вы выйдете под небо, то увидите, что мир преобразился: в небе теперь пылают два Светила, имена им Анар и Итиль: так сказали мне Валар. Передайте это другим эльфам.
Масло догорело, и никто не пришел...
- Это свет вашей новой жизни, - сказал Маитимо, наливая новое масло в лампу, и поджигая новый фитилек. - Теперь не мешкайте. Прощайте.
И эльфы вереницей, по одному и по двое, покидали пещеру. Маитимо не стал искушать себя и провожать их.
Те, кто стал Верными Маитимо, ощущали себя неловко. Они подошли к нолдо и спросили:
- А что должно делать нам? Конечно же, мы придем в Миттаринга, передадим твои слова твоим братьям и останемся с ними, если они примут нас в свое войско. Но что ты нам поручишь?
- Расскажите моим братьям обо мне, скажите им, что не Намо и не его гонец, а умаиа говорил к нам в Арамане, и... скажите им, что Аман отныне закрыт*(4)... Но все же нам будет оказана тайная помощь. А дальше живите и готовьтесь к битве с Врагом. Вам нужно многому научиться, и мои воины будут тренировать вас, - Маитимо... был разочарован в тех, кто клялся любить его, и прощался с ними без теплоты, хотя и без холода, просто строго. Уходящие больше не были его Верными, но Маитимо не стал говорить им это сейчас, чтобы не остановить своими словами: оставшихся в Ангамандо ждали бы суровые испытания, их можно было пройти на верности и любви, но не на стыде, который легко развеивается болью.
Последний мориквэндо выскользнул из круга света, и фэанарион остался один в опустевшей пещере. Тех, кто захотел бы остаться с Нолдораном, не нашлось. Про себя Маитимо решил, что это и к лучшему, хотя и подозревал, что... если бы кто решил остаться, он также был бы отмечен особо, и его ждала бы высокая судьба.
***
Все Ангамандо и правда замерло. Шло время, а оцепенение... словно физически ощущалось. Будто все вокруг было погружено в полудрему, даже сам камень гор. Нет, жизнь не остановилась, просто... Все стало каким-то замедленным и нерешительным.
Маитимо не мог не воспользоваться ситуацией и, не упуская возможности, занялся мелкими пакостями - выслеживал одиноких или ходящих малой группой орков, убивал их, а тела сбрасывал в шахты. Понятно, что большого ущерба Врагу он этим нанести не мог, но... надо же было что-то делать? Орки были напуганы, умаиар не было видно, остановить наконец-то нашедшего себе дело фэанариона было некому. За семь дней Маитимо успел убить семьдесят четыре орка, когда вдруг почувствовал, что кто-то настойчиво добивается разговора с ним. Это был Корко.
- Маитимо. Намо говорил со мной. Я... возвращаюсь, - умаиа не пояснял, куда. - До сих пор я поддерживал порядок в рудниках, но... само рабство против порядка и Закона. Я приду к тебе и приведу с собой эльфов. Столько, сколько смогу.
Если Владыка Мэлькор обнаружит, что его надзиратель за рудниками скрылся и увел с собой рабов, Увала придет в ярость вне зависимости от того, скольких рабов Корко заберет. Так что ограничений для умаиа было только два: скольких возможно увести с рудников быстро и незаметно, так, чтобы другие умаиар не обнаружили бегство раньше времени; и скольких рабов, уведенных с рудников, Корко позже сможет вывести на свободу. Побег можно было устроить хоть всем рабам, но далеко ли они убегут?
Корко рассудил, что спасать нужно только тех, кого он гарантированно сможет спасит, и потому умаиа уводил с собой лишь сорок шесть эльфов - примерно пятую часть из тех, что после всех бунтов и побегов оставались в рудниках. Спасение этих сорока шести сейчас стало возможно лишь потому, что все умаиар, как и сам Владыка Севера, были в ужасе после прихода Намо, и этот ужас мешал действовать обдуманно и активно. Однако за выходами из Твердыни все так же бдительно следили, на это Темных хватало.
***
Маитимо был удивлен и тому, что Корко обратился к нему, и самим словам умаиа, но они обговорили с надзирателем, где и как встретятся, и Нолдоран пришел в указанное место. Сначала Маитимо огорчился, увидев Корко - если он ушел из рудников, значит, жизнь рабов вновь станет невыносимой. Но, рассудив, Маитимо понял, что Корко не смог бы долго поддерживать закон для рабов: тот, кто не идет вверх, неизбежно скатывается вниз. Нельзя оставаться на одном месте бесконечно; все, что не движется сознательно к Свету, незаметно скатывается в Тень. Если бы Корко после того, как установил законы, не сделал бы следующий шаг вверх, то законы скоро все равно перестали бы действовать - потому что установивший их становился бы все хуже и сам бы их отменил или сделал пустой формальностью.
Встретив эльфов, нолдо проводил их в свое убежище. Столько беглецов у него никогда еще не было...
- Корко, их нужно выводить из Ангамандо как можно скорее, - обратился Маитимо к умаиа. - Я чувствую, как Моринготто шарит по горам своей Волей и ищет меня. Если они останутся тут надолго, то будут схвачены.
- Это так, - согласился Корко. - Но покинуть Твердыню не просто: хотя все Темные пребывают в страхе, за выходами все равно следят. Я могу укрывать эльфов чарами и прокладывать им дорогу мимо стражей, а дальше указывать безопасный путь к Миттаринга, но я не могу провести мимо стражи сразу многих. Я буду выводить их по двое-трое. Сейчас, пока исчезновение рабов вместе со мной не обнаружили, думаю, мне удастся вывести больше: сразу восьмерых. Но это предел, и это возможно только сейчас.
- Так и поступим, - согласился Маитимо. И Корко сразу же занялся освобождением первой группы.
- Скоро у нас начнутся проблемы с едой, - вздохнул Маитимо. - Ее не запасено на полсотни эльфов... Я постараюсь добыть еще, но сейчас это может быть рискованно, и уж лучше пусть мориквэнди какое-то время голодают, чем будут снова схвачены.
***
Корко выводил беглецов за пределы Ангамандо, Маитимо старался поддерживать их быт. Так шли дни.
Корко мало разговаривал - больше был занят делом: укрывал, выводил, тоже добывал еду. И размышлял. Прошло время, прежде чем он сказал Маитимо:
- Бывшим рабам должно уйти на свободу, но верно ли уйти и мне, если я хочу вернуться к Истоку? Я не только держал рабов в повиновении, но и много мучил их как в наказание, так и просто для своего удовольствия, и поощрял издевательства других над рабами. Справедливо ли будет, если я просто уйду, словно ничего не было?
Маитимо удивленно посмотрел на бывшего Законника. Он хотел чтобы эльф решил, что аину может делать?.. Ах, ну да, он же Посланник.
- Я спрошу, - ответил Маитимо.
Эльф задумался, ища ответ внутри себя, пытаясь 'услышать' правильные слова, и наконец заговорил.
- Ты совершил много зла, Законник, ты думаешь, что ты видишь всю свою вину, но ты слеп. И теперь, когда ты готов, Я дам тебе прозреть, но Я не оставлю тебя, и Я дам тебе прощение: потому что ты искренне ищешь его. Согласно Закону и согласно совести, преступление должно быть искуплено. Ты совершил зло против Моих Детей и теперь должен служить им, исправляя содеянное. Отправляйся к Людям, стань как один из них и учи их Закону. Увы, но близко время, когда им это понадобится*(5). - Так Маитимо узнал, что атани пробудились.
Корко долго молчал. Это не были слова Маитимо, но ответ, которого искал Законник... Он был слеп, так как долго шел во Тьме - и это была весьма плохая весть, но он мог исцелиться...
- Я ищу прощения и... хочу прозреть, раз я не вижу. И я поступлю по Твоему слову, не медля, - Корко низко поклонился. Ему должно было оставить Ангамандо и уйти далеко отсюда: если будет открыто, куда именно идти, умаиа направится прямиком туда; если дорога будет неизвестна, Корко будет искать Второй народ, пока не найдет.
- Нет, нет, нет! - запротестовал Маитимо. - Сначала выведи отсюда остальных! В конце концов, это твои подопечные!
- Ведь это твои слова, Маитимо? - уточнил Корко. - Ты можешь помочь оставшимся эльфам уйти на волю, но не можешь отправиться учить атани Закону. А время близко, как ты слышал. Я возьму с собой, скольких смогу, но если я замешкаю, оставаясь с тобою, я могу не успеть.
- И не думай даже оставить их не освобожденными! - возмутился Маитимо. - Это твой долг, который ты еще не исполнил, а уже берешься за другой. Ты и правда слеп, если считаешь, что можно бросить тех, о ком обязан позаботиться, ради прощения.
Недавний надзиратель задумался. Правильно было исполнить то, что ему было передано, без промедления, но... ведь Корко недаром было сказано, что он еще слеп, а Маитимо, выбранный Посланником, мог видеть...
- Я выведу эльфов на свободу вначале. Но если случится так, что меня обнаружат и попытаются схватить, пока я помогаю выбраться беглецам, я уйду: иначе не исполню ни того, ни другого.
Маитимо не стал спорить.
Они говорили не в пустой пещере, и некоторые из эльфов, что еще оставались в укрытии, тоже слышали сказанное Маитимо. Корко повернулся к беглецам и грозно посмотрел на них:
- Обещайте, что никто из вас не расскажет о Втором народе, пока не услышит о нем от других, - заговорил бывший надзиратель, и в его голосе снова была прежняя властность. - Если Вла... Мэлькор узнает, о них, то непременно пожелает разыскать их и поработить. - Корко все еще не мог звать своего недавнего господина Врагом, Моринготто, но Мэлькор уже определенно не был для Корко Владыкой.
- Не беспокойся, Корко. Слова, сказанные по воле и по ведому Единого, не принесут вреда, - заметил Маитимо. Было бы нелепо думать, что Посланник ошибся, и его слова подслушали лишние уши.
***
Маитимо боялся, что Корко уйдет раньше, чем вытащит из Ангамандо всех беглецов. И вскоре, по всей видимости, случилось именно то, о чем предупреждал Корко: его заметили и он не стал рисковать. По крайней мере, он ушел вместе с очередной группой мориквэнди и не вернулся.
К тому времени Законник успел дать свободу лишь шестнадцати эльфам, а остальные тридцать остались с Маитимо.
- Что же... - натянуто улыбнулся нолдо. - Вас со мною почти столько же, сколько у меня было в начале.
Нолдоран был глубоко удручен. Как ему освободить тридцать эльфов, когда все ходы перекрыты, а Враг снова ищет его? В конце концов фэанарион решил, что на ловца и зверь бежит, и отправлялся день за днем бродить один по коридорам не только в надежде добыть что-то нужное для пленников, но и в надежде встретить умаиар, желающих бежать. И то ли удача была на его стороне, то ли такова была часть Замысла, но эльф и правда набрел на толпу каких-то жалко выглядящих умаиар (наверняка слабых, по меркам своих собратьев), сбившихся в кучу и решавших, что им делать. Привыкший скрываться и красться, Маитимо спрятался за выступом неровно обработанной стены туннеля, и решил подслушать, о чем идет речь.
- Ангамандо падет, мы все знаем это, - тихо, но настойчиво говорил один из умаиар. - Но если мы вовремя поддержим победителей, то окажемся на их стороне. И при этом ни слуги Владыки Севера, ни он сам не смогут до нас дотянуться.
- Тогда нас бросят в бой Валар, чтобы мы доказали, что мы действительно на стороне Запада. Так не терпится быть развоплощенным кем посильнее из наших? - мрачно возражал ему второй. - Возможно, уйти в глушь, притом как можно скорее - вот наш единственный безопасный путь. Владыка не может отыскать Маитимо, отыщет ли он всех нас?
- Тебя Свет защищать не будет, даже не надейся, - хмыкнул третий.
Собравшиеся говорили о Маитимо, но даже не заметили, что он был совсем близко, а эльф решил про себя, что слышал достаточно, и бросил несколько камешков перед собой, чтобы не появиться внезапно и не попасть под боевые заклятия умаиар. Когда все настороженно обернулись и смотрели в сторону прохода, в нем появился Нолдоран - куда более чистый и свежий, чем можно было ожидать от скрывающегося в подземельях беглеца, ведь у эльфов была купальня.
- Слышу, вы хотите уйти, но не знаете, как, - вместо приветствия сказал эльф, не представляясь: он был уверен, что его и так узнали. - Похоже, я не зря набрел на вас. Вам нужна надежда, а мне помощь.
Умаиар были удивлены - и тем, что Маитимо внезапно вышел к ним, и тем, что они не заметили нолдо, и его свежим видом. Но их собственное положение виделось Темным отчаянным, и потому умаиар сразу же ухватились за возможность, что посылала им Судьба.
- Какая помощь тебе нужна взамен? Знай, что мы все из слабых слуг Мэлькора; скажем, я мог быть только соглядатаем, - произнес тот, кто нашелся с ответом раньше других.
- Здесь есть несколько мориквэнди, - так же перешел к делу Маитимо. - Выведите их из Ангамандо, проследите, чтобы они оказались на свободе, и уходите на свободу сами. Скольких вы можете увести?
Умаиар переглянулись:
- Не подвергая себя большой опасности, лишь одного.
- Но можем применить чары, которые помогут выйти еще кому-то. Ведь многие из нас умеют действовать незаметно.
В результате переговоров выяснилось, что умаиар могли бы так или иначе помочь в маскировке еще четырнадцати эльфам.
- Что же, пусть будет так, - в очередной раз повторил Маитимо. - Не теряйте времени, Моринготто шарит своей Волей по Ангамандо и может найти вас. Вы готовы идти прямо сейчас?
- Да. А ты обещаешь, что нас ждет успех в этом?
Никто не возразил Посланнику, не сказал, что он не готов идти прямо сейчас, только спросили у Маитимо:
- Мы как раз решали, куда можем уйти, и как поступить после, чтобы такие, как мы, не наделенные силой, могли уцелеть в грядущей войне...
- Вы не сможете придти в Валинорэ, - сказал нолдо и сам удивился прорезавшейся в его голосе горечи и обиде, - Но вы сможете жить вне власти Моринготто и поступать так, как должны были. Тогда со временем вы обретете прощение. А сейчас, пойдем. Я чувствую, что ваша дорога с мориквэнди будет безопасной.
И Маитимо вывел из тайного убежища своих пятнадцать родичей, и передал их беглецам-умаиар.
- Доброй вам дороги!
Половина беглецов ушла, но нолдо не почувствовал облегчения: рядом с ним оставалось еще пятнадцать мориквэнди. Всего пятнадцать, целых пятнадцать... Маитимо по-прежнему был в ответе за их жизни, но не знал, как им помочь.
Так начался восьмой месяц с момента побега фэанариона от орков.
***
Двадцать пять умаиар вместе с пятнадцатью эльфами оставили Ангамандо. Их было много, и конечно же, их заметили, но не успели задержать на выходе, а дальше было поздно. Когда же беглецы вышли за пределы Завесы Тьмы, к свету Анар, голубому небу, цветам, о погоне и вовсе не могло быть и речи. Прекрасный, ранее не виданный день стал радостью для эльдар, а для умаиар дополнительным подтверждением, что решение уйти было верным.
***
Разозленный и напуганный Владыка, который не смог удержать ни недавних слуг, ни рабов, искал виноватых, тех, на ком он мог бы сорвать свой гнев. Увы, главных виновников наказать было нельзя: ни Маитимо (его так и не нашли), ни Корко (теперь стало ясным, что он был союзником Маитимо, но он бежал), ни других сбежавших умаиар... ни тем более Намо (его возвращения с войском Владыка чрезвычайно боялся). В конце концов Темный Вала вновь призвал Маирона и начал допытываться: не намеренно ли он отправил Маитимо к оркам, туда, откуда Нолдоран уже однажды бежал? Не помогал ли Волк Маитимо - а то и Валар?
Маирон видел, что Владыка явно желал отыграться на нем за поражения, и более того, мог опять потребовать, чтобы Маирон открыл разум, чего не хотел бы делать ни один Темный, всегда имея, что скрывать от своего Господина. Чтобы избежать худшего, Волку пришлось признать, что он помогал Маитимо, но действовал всегда и исключительно ради пользы Ангамандо, так, чтобы помешать исполнению предсказанного эльфом. Этот аргумент возымел действие, и Мэлькор слегка остыл, но потом Владыка подсчитал потерянных за эти месяцы слуг... и снова начал закипать; однако, почти сразу он вспомнил о приходе Намо, о войске Запада, и снова ощутил страх. Быть может, Маирон и правда оказал им всем услугу...
- А я было думал дозволить тебе менять облик! - вместо благодарности ответил наконец Мэлькор, и Волк был рад даже такому ответу. - Ты нужен мне как полководец, Маирон, - продолжал Властелин Севера. - И потому я пощажу тебя. Но в наказание ты будешь вновь отстранен от ведения допросов и лишен всего, что не является необходимым для ведения войны. И твоей мастерской также. Обещай, что ты больше не станешь помогать Маитимо или сговариваться с ним, если я не прикажу тебе. И если я позже узнаю, что ты помогаешь ему или кому-то другому из пленных, после войны тебя ждет застенок и пытки, как и любого предателя.
Конечно же, Маирон обещал Владыке все, что тот хотел. Умаиа был готов помогать ненавистному Маитимо и договариваться с ним ради пользы Ангамандо, не получая за это поощрений и наград... Но не будучи лишенным за свои усилия даже собственной мастерской и не под угрозой пыток за то, что делал все возможное, чтобы предотвратить поражение! Маирону было очевидно, что Владыка вновь менялся к худшему. Но, с другой стороны, для Волка это значило и то, что Владыку можно было вновь обманывать и пользоваться его силой, где только можно, для воплощения собственных замыслов. Так же Маирон понимал, что страх перед войной с Валар скоро побудит Владыку отменить часть своих кар, а с помощью войны Маирон сможет вернуть все потерянное. Более того, доказать, что его мастерство необходимо Твердыне - необходимо лично Мэлькору.
Что до Маитимо... Волк сделает все для его поимки, а дальше пусть Владыка разбирается с нолдо, как знает. Маирон, до того момента скорее желавший отсрочить возвращение Нолдорана в камеру (эльф 'на свободе' приносил вред, но это было лучше, чем то, что могло бы случиться от неверных действий по отношению к Посланнику 'в плену'), теперь поднял всю свою стаю и расставлял ловушки в туннелях, чтобы поскорее отыскать Маитимо.
К укрытию беглецов подбирались все ближе.
Примечания:
*(1) 'Сильмариллион':
' - Так скажи Манвэ Сулимо, Верховному Королю Арды: если Фэанор и не сможет низвергнуть Моргота, по крайней мере, он не станет медлить с атакой и не будет сидеть, бездействуя в скорби. Может быть, Эру вложил в меня больший огонь, чем известно тебе. По меньшей мере, я нанесу такую рану (или 'такой урон' - 'Such hurt at the least will I do') Врагу Валар, что даже Могучие в Круге Судеб удивятся, услышав об этом. Да, в конце они последуют за мной. Прощай!'
В этот час голос Фэанаро зазвучал с таким величием и могуществом, что даже герольд Валар поклонился ему как услышавший исчерпывающий ответ. Но обычно таое изменение голоса в Арде означает, что говорящий говорит не от своего имени, или же от своего, но слова, данные ему свыше.
*(2) Об одном из предвидений Фэанаро сказано выше, но известны и другие, например, Яванна сказала после гибели Древ:
'Свет Дерев угас и ныне живет лишь в Сильмарилях Фэанора. Провидцем оказался он!'
Эльфам могли посылать пророчества Валар (как Улмо послал сон Турукано и Финдарато), но Фэанаро получил предвидение о том, что было скрыто и от Валар (т.е., было открыто Фэанаро Единым).
Более подробно о Фэанаро сказано в Послесловии 2.
*(3) Изначально Моринготто был неимоверно, неописуемо силен, так силен, что все Валар вместе не смогли бы с ним справиться, но еще до своего плена он начал 'растрачивать себя'.
'Преображенные мифы':
'Война против Утумно была начата Валар с неохотой, без надежды на реальную победу, и носила, в основном, характер 'диверсии', имеющей целью вывести квэнди из сферы влияния Мэлькора. Но он уже начал путь к разделению своей силы на 'Моргота' - тирана и его служителей. Только они вместе имели всю мощь цельного Мэлькора; поэтому Моргот, застигнутый вдали от своих прислужников, мог быть одолен Валар, ибо находился на одном с ними уровне силы. Валар поняли, что могут бороться со служителями Врага (воинами, балрогами и т.д.) отдельно. Они вошли в саму крепость Утумно, и 'Моргот' не имел на тот момент достаточно сил, чтобы защитить себя от прямого столкновения. Манвэ, наконец, снова встретил Мэлькора, чего не было с тех пор, как он пришел на Арду. Оба были поражены: Манвэ - осознанием разрушения Мэлькора как личности, а Мэлькор - пониманием этого со своей точки зрения - у него теперь меньше личной силы, чем у Манвэ, и он не может больше усмирять брата одним взглядом'.
Так началось лишение Моринготто силы. Но когда он вернулся в Эндорэ и объединился со своими слугами, и только с ними 'вместе имел всю мощь цельного Мэлькора'.
Эти слуги состояли из умаиар и впоследствии орков.
Однако фэаноринги приплыли в Нолдолондэ как раз к тому времени, когда армии Моринготто были брошены на захват Валариандэ ('Сильмариллион'). Первый Дом разгромил орков так, что от них осталась лишь малая часть - достаточное для армии количество Моринготто смог собрать только почти через пятьсот лет, к Охта Вэрканаро (Дагор Браголлах). И то, говорится, что после Ниэрилтатинва (Нирнаэт Арноэдиат) Ангамандо опустело, так как все орки и твари были перебиты, и выйди после Турукано в битву, как ему и было сказано, Враг был бы побежден силами одних нолдор (не на Ниэрилтатинва, а после битвы. Если бы Турукано вышел и собрал всех нолдор на новую битву - они бы победили. Турукано послали сон, но он ему не внял. Тогда к Турукано прислали гонца, Посланника Улмо, говорившего через Туора, но Турукано отверг эти слова. И все закончилось плохо и бесславно).
Итак - на момент пленения Маитимо, у Моринготто почти не было орков. Однако он все еще был неимоверно силен.
В 'Аинулиндалэ' сказано, что вместе с Мэлькором в Арду спустилось множество духов, увлеченных им. То есть, в конце Предначальной Эпохи нолдор не смогли бы одолеть Моринготто из-за множества умаиар, сражающихся на его стороне. Однако, в Первую Эпоху умаиар в Ангамандо стало значительно меньше, а ранее оживленный тракт из Восточного Валариандэ в Западный, проходящий между горами и завесой Мэлйанны, превратился в Нанморнанорта (Нан Дунгортэб) (а сами горы стали горами ужаса - Орни Норто (Эред Горгорот)). В обиталище злых духов, которых раньше там не было.