День - это было немного, но Маитимо полагал, большего из Врага, с его упрямством все равно было не выбить.
Придя в камеру, нолдо сел на жесткий топчан (то ли как Королю, то ли по иной причине, ему в плену всегда ставили топчан или матрас, когда он жил в камере-пещере с другими нолдор, но никогда не стелили солому, как рассказывали о своих постелях иные пленники). Маитимо поджал под себя ноги и думал. Не пришло ли время? Не это ли обещанный выход? Он может согласиться больше не стараться отвратить от Моринготто умаиар, и тогда его отпустят. Для этого всего лишь нужно было сдаться Врагу. Это было... немыслимо. И это значило, что ему придется снова терпеть и ждать, пока его доведут до предела?.. Этого очень не хотелось, но... видимо, другого выхода не было...
- Ты можешь дать мне знак, Ты можешь помочь мне? - спросил эльф, подняв глаза к потолку камеры, хотя и не особо надеялся на ответ.
Но ответ пришел... Эльф ощутил его внутри себя, и ответ был прост и беспощаден. Нолдо закрыл глаза.
***
- Итак, твой ответ? - нетерпеливо спросил Владыка, когда орки вновь привели Маитимо. - Сейчас Темный Вала желал не только добиться того, чтобы фэанарион сдался перед ним. Владыка Мэлькор сам хотел дать Посланнику те хорошие условия, о каких говорил, а не беспрерывное чередование муки и сна, хотя этот способ должен был в самом деле лишить Маитимо возможности действовать. Владыка обычно получал немало удовольствия от того, что мучил и унижал Нолдорана, мстил ему, но сейчас Мэлькор чувствовал, что если исполнит свои угрозы, то перейдет некий рубеж, который... О котором не хотел думать. Мэлькор желал, чтобы Маитимо согласился на его условия, пусть даже за свое обещание потребует большего.
Нолдо давно научился владеть лицом, и когда вошел в тронный зал, посмотрел на Моринготто спокойно, скрывая страх.
- Я получил ответ сегодня ночью. Боюсь, что мы с тобою оба в ловушке. Доколе я нахожусь в Ангамандо как Посланник, я должен выполнять свои обязанности. Если я прекращу их выполнять, я перестану быть Посланником. Или ты терпишь меня, и все, что со мной приходит; или ты отпускаешь меня и получаешь награду; или я выполняю твое желание, отказываюсь от своего служения, и перестаю быть Посланником.
Услышав ответ, и поняв, что этот ответ исходит не от Маитимо, а значит, и торговаться больше нет смысла, Владыка испытал страх, вслед за которым, как обычно пришел гнев. Мэлькор заговорил, и его голос снова громыхал на весь тронный зал:
- В ловушке?! Ты не заставил меня отказаться от своего в начале, не заставишь и теперь, - конечно Мэлькор обращался не к эльфу. - И раз так, то я не пощажу Твоего Посланника, но исполню все свои угрозы, - не мог же он, великий Вала, позволить Маитимо остаться безнаказанным! И отпустить Посланника на свободу тоже не мог...
Но едва Мэлькор договорил, как раздался громкий треск. Темный Вала уже с нескрываемым страхом поднялся с трона и отступил назад. По полу тронного зала змеилась трещина...
Маитимо никак не ждал такого быстрого Ответа, и такого мощного и однозначного... 'А тебе повезло, что в зале только орки', - хмыкнул про себя нолдо, но и ему стало не по себе от явленного могущества. Маитимо посмотрел на Моринготто, но не решился высказать вслух то, что они и так оба думали - это Знак. Увала был напуган, а пугаясь, он обычно крушил все, что видел. Нолдо не хотел попадать под горячую руку и не ощущал, что ему нужно что-то сказать - все же Посланник и правда больше не говорил для Моринготто. Маитимо решил, что подождет, не надумает ли Мэлькор отпустить его, и если нет - попробует хотя бы смягчить свою участь.
- Отпусти меня, и ты получишь Посланника, как тебе и было обещано.
Владыка действительно мог сейчас обрушить на Маитимо свою силу от того, что очень сильно испугался. Но слова нолдо заставили его задуматься, и это дало Мэлькору время понять, что в гневе он может убить Посланника - чего Владыка вовсе не хотел. Но не ударить непокорного он все же не мог - и Маитимо вскрикнул и упал на пол, обожженный Волей Владыки Севера, а потом Мэлькор выместил свою ярость на орках, хлестая их льдом и жаром, пока не успокоился.
***
Маитимо сначала упал, обожженный болью, а потом решил не шевелиться, пока Враг не успокоится. Наконец, от орков остались только обгорелые кучки костей.
- Послушай... - негромко заговорил нолдо, поднимаясь, когда все орки были истреблены, и наступила тишина. - Ты видишь, что твой план сейчас не самый удачный; что, если тебе оставить меня у себя, но не трогать? Уверен, ты или Саурон придумаете, как из этого извлечь пользу, но при том и не навлечь на себя гнев Пославшего меня.
Владыка не ответил. Поскольку он перебил всех орков, Мэлькор призвал новых и велел им вернуть Маитимо в камеру. Орки, поглядывая на останки сородичей, нервно озирались вокруг, дрожали и чуть не скулили от страха. Прикоснуться к Маитимо (который стоял среди разрушений и изувеченных тел невредимым и даже не напуганным) оркам было тоже страшно, но ужас перед Властелином пересилил.
Когда Маитимо увели, Мэлькор призвал своих умаиар и приказал им заделать трещину, идущую через весь тронный зал. Умаиар проявили удивительное единодушие с орками и тоже испугались - разумеется не обугленных останков, а... той мощи, что расколола пол и явно исходила не от Владыки. Темные не понимали, что же произошло. И это тоже не вселяло оптимизма: у Владыки и Нолдорана были какие-то свои тайны от них, первых слуг Владыки.
Сам же Мэлькор после случившегося видел (хотя и не признавал этого в открытую), что в отношении Посланника ему лучше бы поискать другой план. Если фэанариона снова довести до предела, это аукнется всей Твердыне.
***
Вернувшись в камеру, Маитимо был глубоко благодарен Единому. Он все еще оставался в плену, потому что должен был здесь быть, но в этот раз его защитили, не дав Врагу воплотить его страшные планы в жизнь... Впрочем... возможно, это было сделано потому, что планы Моринготто мешали планам Единого?.. Нолдоран надеялся, что нет, что причиной был он сам, что он был ценен для Единого сам по себе.
Но долго размышлять Маитимо не смог - в его разум ткнулся Саурон. Нолдо подумал... и согласился на разговор.
Волк тоже узнал о трещине в тронном зале. Вместе с обгоревшими трупами орков она могла бы означать, что Владыка в этот раз пришел в такую ярость, что сам разрушил свой тронный зал. Так и думали многие... вот только Маитимо после этого не отдали целителям, чтобы спасти его жизнь или восстанавливать до предела изломанное тело, а просто заперли в камере. С другой стороны, никого из умаиар не развоплотили. Не на орков же и не на пол так разозлился Темный Вала. И Волк вспомнил о том, что говорил ему фэанарион прежде...
- Маитимо. Ты говорил, что времени осталось мало. Случившееся в тронном зале... связано с этим? - осведомился Волк.
- Зачем бы мне отвечать тебе? - поинтересовался Маитимо. - Освободи десять не давших вам клятву пленных, и я расскажу тебе, и что происходит, и чего опасаться.
- О том, что происходит, я и так догадываюсь, - мысленно усмехнулся Волк. Нынешний ответ Маитимо уже подтверждал его догадки. Не совсем однозначно, но достаточно, чтобы отталкиваться от этого объяснения как от основного. - Убедиться несомненно мне будет полезно, но не настолько. А на вопрос, чего опасаться, ты можешь повторить прежнее пророчество. Скажи, что ты знаешь о том, как замедлить его исполнение, если Владыка Ангамандо не отпустит тебя.
Маитимо засмеялся.
- Ты умный, что не может не вызывать уважения, но ты так привык быть умным, что порой становишься самоуверен и делаешь ошибки. Ты ошибся и сейчас, думая, что знаешь, что я могу тебе сказать. А тем временем мои слова важны именно для тебя.
Если бы Маитимо сказал это вслух, Маирон вначале взял бы с него клятву, что это так. Но сказанное эльфом через осанвэкэнта не было нужды проверять. Однако то, что сказанное было важно не для Ангамандо, а для него лично, приводило к другому... это нужно было делать втайне от Владыки.
- Хорошо. Тогда обычный договор и твое молчание.
***
Но обычный договор не завершился, как обычно. Все пошло не так как ожидали 'союзники'. Из страха, что Маитимо опять поднимет кого-то на бунт, Владыка приказал держать эльфа одного, запертым в камере; никто из умаиар не заходил к нему (за дверью следили стражи), лишь орки быстро входили в камеру, оставляли перед дверью еду и снова выскакивали наружу.
А Владыка раздумывал, как же поступить с Маитимо, и гадал, случится ли в Твердыне что-нибудь сейчас, когда нолдо ни с кем не мог общаться. Или мог? Через осанвэкэнта, например? И тогда Владыка окутал камеру Маитимо темной завесой, подобной той, что окружала Ангамандо, чтобы даже для разума создать преграду.
Когда Волк освободил десять рабов, он уже хотел обратиться к Маитимо через осанвэкэнта, но вовремя узнал о завесе мрака и о том, что за ней следили: не попытается ли кто связаться с Маитимо? Волк узнал об этом от самого же Владыки, и завершение договора, так интересовавшего Маирона, пришлось отложить. Но, боясь упустить время и вовремя не узнать чего-то важного от Маитимо, Маирон начал убеждать Владыку вернуться к воздействию на Нолдорана через сны и преуспел в этом: Мэлькор жаждал мучений фэанариона, но сам его трогать не смел. И тогда Темный Вала решил - если Волку так неймется, пусть пробует. Главное, что в случае неудачи наказан будет также Волк, а не он, Владыка Севера. По крайней мере, Мэлькор хотел в это верить.
И спустя три недели после пробуждения Нолдорана в тронном зале Волк пришел к Маитимо, якобы чтобы снова мучить эльфа кошмарами. Но на самом деле все, чего хотел умаиа - возможности войти в камеру и поговорить с нолдо.
***
Саурон подтвердил, что его часть договора исполнена, и тогда Маитимо исполнил свою.
- Наверняка ты знаешь, как именно Моринготто собирался поступить со мной, если я не дам ему, что он хочет? - Саурон кивнул и эльф продолжил. - И тогда ему был дан Знак как предостережение. Думаю, ты видел этот Знак, не так ли? - Саурон снова кивнул. - И думаю, ты видишь, что твой господин вновь меняется: сначала он стал... словно рассудительнее, но теперь он начинает впадать в безумие. Постарайся сдерживать его и помни, что между Владыкой Севера и его падением стоит только Посланник.
- Что значит 'стоит только Посланник'? - уточнил Волк, отметив про себя, что узнанное действительно важно, и что он действительно приложит все усилия, чтобы сдерживать Владыку Севера и исполнять его желания наиболее рациональными и целесообразными путями... насколько это будет в силах Маирона. - Что именно является границей, помимо твоей гибели? Потеря рассудка? Дальнейшие проверки твоего предела с доведением до грани? Постоянное удерживание возле предела? Вообще продолжение пыток? Что именно нужно предотвратить, как тебе передано?
В отличие от своего Владыки, Волк понимал, что нолдо не станет хитрить и тем более врать в том, что ему передано: или Посланник скажет правду или ответит, что не знает, или сообщит, что не может ответить.
Маитимо хмуро качнул головой.
- Я бы хотел сказать, что нужно остановить мои пытки вообще, что уж тут. Но я не знаю, насколько сильно меня будут защищать. Возможно, у вас не получится осторожно проверять, что со мной можно делать, а что нет: следующая ошибка может повлечет за собой немедленный ответ, потому что предупреждение уже было. Я повторю: самое лучшее, что вы можете сделать, это отпустить меня.
- Как раз это едва ли в моих силах, - нахмурился Маирон. Потом продолжил: - Я мог войти в твою камеру только под предлогом того, что погружу тебя в сны с кошмарами. Если это тоже может оказаться переходом границы... - Маирон чуть помедлил, обдумывая, как он может не мучить Посланника и притом избежать наказания от Владыки. Наказания за то, что пытался сколько возможно отодвинуть поражение Владыки! А оно вновь стало возможным: Маирон видел, что Владыка Севера в самом деле менялся... и становился все менее разумным. Но, похоже, теперь умаиа оказался в безвыходном положении. - Тогда с меня кошмар, с тебя Свет, - поморщился Волк, которому это крайне не нравилось: ему придется не только терпеть сейчас, но и возвращаться 'с неудачей'...
Маитимо это вариант тоже не нравился - да, он может сейчас напасть на Саурона, тот сделает вид что не справился с Посланником и уйдет, но потом, после Саурона придет кто-то другой и может оказаться настолько глуп, что будет не договариваться, а пытать. Да и сидеть в ожидании этого кого-то запертым в глухой камере, не то что бы удовольствие...
-А что если подстроить мой побег из камеры? - предположил фэанарион. Они с Сауроном вдвоем пытались придумать выход для них обоих... - Или... освободишь еще десяток пленных для меня? Мне есть что предложить.
- Владыка Севера теперь следит за твоей камерой, - вместо того, чтобы дальше к войне готовиться. Разумеется, для военных приготовлений у него есть Маирон, вот только это, возможно, опять будет помниться лишь до первой серьезной неудачи. - И освободить снова десяток рабов в ближайшее время я не смогу, заметят; одного разве что... Но тогда придется изменить обычный порядок. Если я буду действительно погружать тебя в кошмары, это может оказаться той самой ошибкой, но и просто приходить к тебе и ничего не предпринимать я не могу. Владыка в любое время может потребовать показать ему, что я с тобой делал. Я могу прийти к тебе снова с подтверждением об освобожденном, только если у меня уже будет что передать Владыке.
Саурон был готов на обмен, и это было хорошо, но умаиа привел веские доводы, почему он не может сделать то, чего хочет эльф. Настаивать на своем сейчас было бесполезно, однако можно было привести свои доводы, объяснить, почему требования именно таковы, и если Саурон увидит их обоснованность - он согласится. Умаиа и эльф пытались много раз обмануть друг друга, но оба понимали - хитрить в очевидных вещах глупо.
- Я думаю, ты поймешь меня, - вместо того, чтобы спорить, начал издалека Маитимо, - если я объясню. Я выдаю тебе сведения, которые отчасти полезны и мне, но вы, ты же лично, после обязательно используете их против меня. И зная, что я даю вам в руки оружие против меня, я хочу иметь какое-то обоснование для себя, зачем я такую глупость сделал. Например, ради свободы своих родичей. Ведь ты знаешь, что каждый из них мне дорог, и я вполне готов принять как оплату их свободу. Я могу тебе сейчас сказать нечто, что будет использовано против меня в будущем, но ты обещаешь, что при первой возможности освободишь десять эльфов, как обычно по нашему договору. Вот только я открою тебе тайное не потом, а сейчас.
Они с Сауроном говорили, вместе искали пути, как бы сохранить свои шкуры (один от пыток, второй от кары Увала), но Маитимо не забывал, что сегодня же, получив приказ или разрешение, Саурон растянет его на станке. И склонившись над самым лицом, чтобы не пропустить ни одной гримасы боли, чтобы ощущать дыхание эльфа, будет то осторожно, то жестко вторгаться пальцами в свежие раны пленника и врага.
- Да, это разумно с твоей стороны, - согласился Волк: он сам не упустил бы выгоду, так и Маитимо не упустит возможность освободить других. - Я могу дать обещание. Но если одного раба я могу освободить скоро, то с десятью придется ждать. И, возможно, я не смогу сообщить тебе сразу о том, что все исполнено. - Потому что действия Владыки было трудно предсказать.
- Тогда подтвердишь, когда сможешь, - согласился нолдо. - Что же, слушай: до тех пор, пока я должен быть в Ангамандо, я останусь здесь, и даже если меня доведут до грани, это вряд ли поможет вам. Вспомни, ты почти довел меня кошмарами до моего очередного предела, но это кончилось восстанием среди умаиар. У меня складывается такое чувство, что... это необходимо, чтобы меня пытали. Чем больше вы меня ломаете, тем больше для вас последствий. Но теперь меня словно решили защитить... И все же я получил знание, что я не смогу уйти отсюда сам, потому я и освободил тебя от обещания вывести меня. У тебя все равно бы не вышло.
- Чем больше тебя ломают, тем больше последствий для нас. Это многое объясняет и расставляет по своим местам, - задумчиво ответил Маирон. - Ни я, ни моя стая, ни мои слуги тебя после этого трогать не будут, как ты понимаешь; я постараюсь донести это и до Владыки, хотя его мои новости и не обрадуют.
Но это могло помочь избежать кары и поражения или хотя бы насколько возможно оттянуть его. В перспективе это было куда более важным, чем возможное недовольство Владыки безрадостной вестью. Тем более что выход из этого положения Волк видел: можно было так и держать Маитимо в заточении, но без пыток; можно было усыпить чарами и держать спящим, если уж для Владыки Севера совершенно неприемлемо отпустить фэанариона. И если рассуждать разумно, то обезвредить Маитимо и избежать кары Света куда важнее, чем показать слугам (которые и так все понимают), будто замысел схватить Маитимо не был неудачным, а намерение его сломить неисполнимым. Но будет ли сейчас Владыка Севера рассуждать разумно? *(2)
- Я был бы рад сказать, что есть прямая зависимость между тем, как меня допрашивают, и тем, какие последствия несете вы, но я не могу это утверждать. Однако наблюдения показывают, что связь есть. И тот год, что я спал, для вас тоже был тихим... Я бы на вашем месте так и держал меня под чарами сна, но... знаешь, что-то пришло в движение. Я думаю и то, что осталось от Мэлькора ощущает это, и он не согласится меня усыпить. Он боится... - Маитимо сказал это не с насмешкой, не ядовито, а с печалью, быть может, от того, что сейчас в нем в куда большей мере говорил Посланник, чем фэанарион.
Услышав эту печаль, Маирон ничего не сказал, но непроизвольно в трепете отступил на шаг назад, а Маитимо продолжил:
- И все же придержи новости о том, что я не стану бежать. Когда тебе нужно будет удержать Моринготто от ошибки, скажешь ему, что у тебя есть новые идеи на мой счет, а потом вернешься с моими словами, что я не буду бежать. И у меня есть идеи, что делать нам с тобой сейчас, хотя тебе это может и не понравиться. Повинуясь Моринготто, ты должен насылать на меня кошмары, а делать это опасно. Конечно ты мог бы показывать мне страшные видения так, чтобы я понимал, что это лишь наваждение, но тебе ведь будет скучно этим заниматься. А что, если ты будешь учить меня чему-то через эти кошмары? Хотя бы тому, как проходить их. Тогда и перед Моринготто ты будешь чист, и не будешь бояться наказания за свои действия, даже если они принесут тебе удовольствие.
- Я тоже пришел к выводу, что лучше бы держать тебя спящим, - признал Маирон, скрывая трепет. Но умаиа не собирался менять сторону, и потому он продолжил: - Ты сильно изменился, Маитимо. Уверен, раньше ты с негодованием отверг бы мысль о том, чтобы учиться у меня, разве что для того, чтобы меня же через это и подставить... Впрочем, я и сейчас соглашусь с твоим планом, только если ты дашь обещание молчать.
Само то, что он, вместо того, чтобы ломать Маитимо, будет обучать его, было крайне досадно для умаиа, но сейчас это и правда могло быть наилучшим выходом. По крайней мере, других Маирон не видел. Ему было крайне неприятно признать, что столько сил и хитроумия оказались истраченными на Нолдорана впустую, но если бы Волк еще раньше мог догадаться, что пытки именно Маитимо приведут к такому результату, он еще раньше начал бы поступать иначе.
- Я не выдам тебя, - сказал тем временем эльф. - К тому же, в моих же интересах обучаться, пусть и через кошмары, чем вместе с вами узнавать свои пределы. Итак, начнем сегодня, или в следующий раз?
- Сегодня, - вряд ли, получив сведения, Властелин захочет проверять Волка, но лучше было все равно исключить риск. - Есть то, что я могу подсказать заранее, - умаиа действительно старался хорошо научить Маитимо, ведь он был мастером и старался все, что делал, делать в совершенстве. Кроме того, если целью теперь было 'избегать того, чтобы ломать Маитимо', то такие подсказки могли приносить... обоюдную пользу. - Ты хорошо различаешь мороки, когда не спишь; если ты будешь не только при подозрении, а периодически, как можно чаще, проверять, не морок ли перед тобой и приучишь к этому разум, то и когда уснешь, эта привычка сможет помочь.
***
И обучение началось. Волк усыпил фэанариона и насылал на нолдо кошмары, в которых близкие Маитимо превращались в Темных, в чудовищ, и издевались над ним; кошмары, где нолдо подвергали пыткам и топили; или 'оказывалось', будто Алакарно не удалось уйти. Волк вначале слабо маскировал свое вмешательство, оно было более явным и грубым, чем в прежних кошмарах: такие сны Маитимо легче было различить, тогда как для пожелавшего увидеть сны через разум они будут выглядеть как обычный кошмар.
Постепенно Волк переходил к более тонкому, искуснее спрятанному воздействию, словно идя от простого к сложному. Но о чем не думали ни Саурон, ни нолдо, так о том, что медленные и постепенные сны смогли четче показать: что для Маитимо является сравнительно легким, а что страшным и пугающим, тем, с чем разум нолдо с трудом справлялся даже в поверхностном сне. Так, например, пытки водой были для нолдо трудным испытанием, а морок возвращения Алакарно он разгадал сразу. Но шутка с братьями, которые обращались тварями, срабатывала раз за разом. Маитимо никак не мог различать чудовищ за ними. И когда Саурон наконец закончил 'тренировку', нолдо снова был измученным, и его фэа была покрыта ранами и кровью. Умаиа и правда мог идти к Мэлькору и успокоить его страданиями пленника.
Когда Саурон ушел, нолдо свернулся на своем топчане и тихо рыдал в подушку.
***
Еще недавно Волк был бы доволен страданиями Маитимо, сейчас же... Было хорошо, конечно, что можно доложить обо всем Владыке, не вызывая подозрений, но то, что нолдо не распознает кошмара с превращением братьев, Волка тревожило. Что, если его попробуют мучить именно этим и перестараются? В лучшем случае это вызовет новые проблемы, в худшем - можно перейти грань... Так что мрачный Маирон постарался донести до Владыки то, что узнал от нолдо: о связи между пытками Посланника, попытками его сломать и тем, что творится в Ангамандо.
- Тогда я запрещаю тебе далее мучить Маитимо через кошмары и мороки, - ответил Владыка. Но на предложение отныне держать Нолдорана спящим не согласился (как и предсказывал Посланник), продолжая размышлять, что же делать с фэанарионом.
Усыпить Маитимо для Владыки Ангамандо означало бы признать свое поражение. А просто долгое заточение легко можно было выдать за новый метод воздействия. Если это приведет к тому, что все в Ангамандо будет спокойно, то Владыка Севера, удерживая Маитимо в глухой камере за темной завесой, но без пыток, достигнет того, чего хотел и требовал от эльфа: чтобы Посланник больше не лишал его умаиар и вообще... стал безвредным.
***
Еще четыре недели Маитимо так и оставался один (за это время Волк освободил одного раба, но не мог сообщить об этом). Однако спустя почти семь недель после того, как фэанариона заперли, сбежал еще один из слуг Владыки: один из тех, кого призвали заделывать трещину в тронном зале. Умаиа не понял, что произошло, и желая успокоить себя, приписал разрушения ярости Владыки... но если Владыка в бешенстве крушит даже свой тронный зал, а перед тем лично развоплотил двоих умаиар, то оставаться при нем было опасно. И Темный попытался незаметно ускользнуть из Твердыни. Но беглеца поймали и отдали Маирону.
Казалось бы, все кончилось хорошо, но ни Мэлькор, ни Волк не могли радоваться. Получалось, что даже когда Маитимо не трогают и он ни с кем не может общаться, он непостижимым образом продолжает наносить ущерб Ангамандо. И с ним что-то нужно было делать. Частью та трещина, частью переданное Маироном удержали Владыку Севера от новых особенно мучительных или изощренных кар и пыток для Нолдорана, и Мэлькор поступил так, как поступал прежде, когда не знал, что делать с фэанарионом: велел повесить нолдо на скалу. Проверять пределы выносливости Маитимо Владыка не хотел, потому что боялся. Он распорядился держать нолдо на скале по две недели, дальше снимать, лечить во сне, и снова подвешивать за руку в маироновских зачарованных кандалах и с поддерживающими чарами.
***
Последний побег Маитимо закончился тем, что его захватили во сне, потом эльф проснулся, чтобы увидеть Моринготто, а после Саурон 'учил' его через сны... Это все снова пошатнуло психику нолдо, он снова не мог спать и истощал себя бесконечными бессонницами. Чтобы как-то бороться и засыпать, нолдо нужно было изматывать себя до предела, и Маитимо старался выполнять так много физических упражнений, как мог. Он... ненавидел упражнения. Много раз нолдо почти собирался потребовать позвать ему целителя из эльфов, но каждый раз сдерживал себя, понимая, что вряд ли сможет защитить родича, но зато отдаст его в руки мучителей. И вот, наконец, заточение в камере кончилось. Оказавшись на скале, Маитимо позвал Саурона через осанвэкэнта.
- Волк?
Маирон ответил немедленно, и первым делом снял с себя обязательства, рассказав об освобожденном рабе - пока лишь об одном, больше он не успел. Волк торопился, ведь Маитимо долгий мысленный разговор на скале вести не сможет - концентрировать разум удастся только вначале, пока боль еще не так сильна.
Маитимо принял отчет, и, тоже зная, что у него мало времени, быстро продолжил:
- Мне нужна помощь эльфа-целителя, но так, чтобы ты его потом спас. - Это был их старый договор, Саурон должен был освобождать каждого из эльфов, с кем жил Маитимо.
- Я могу это сделать. Это будет второй из десяти, - уточнил Маирон. - Но нужна причина, отчего тебе необходим целитель.
- Сны... - простонал эльф, у которого сейчас не было сил спорить.
Маирон понял и вскоре через своих осведомился, как спит Нолдоран - и выяснил, что почти не спит. Теперь Волк мог сказать о том, что нолдо необходима помощь, притом в ситуации нужно разбираться - то есть расспрашивать Маитимо. Умаиар не должны с ним говорить - это крайне опасно и противоречит воле Владыки Севера - зато можно послать разобраться целителя из эльфов. Правда, сейчас таких не знали, но Маирон был уверен, что среди рабов есть умеющие исцелять. Нужно было только допросить их и выяснить, кто именно... И потребовать от целителя клятвы, что он не расскажет Маитимо о том, что о его даре узнали только что через допросы.
Волк искал целителя среди пленников почти две недели и наконец нашел.
- Пока ты будешь исцелять Маэдроса, тебя не ждут ни пытки, ни наказания, ни тяжелая работа - сказал Маирон мориквэндо. Во взгляде эльфа смешивались сильный страх перед Гортхауром, облегчение и желание помочь родичу.
***
Маитимо страдал на скале, и так как был измучен еще до допроса, две недели дались ему нелегко. Но, наконец он оказался в своей 'черной камере' (хотя она и была сложена из светло-серого камня, Маитимо она казалась очень мрачной и давящей, словно бы черной - наверное, так эльф воспринимал заклятье, наложенное Моринготто). В камере его ждал незнакомый эльф, настоящий родич, не морок и не подделка - Маитимо теперь, как и посоветовал Саурон, все проверял на подлинность.
***
Целитель оказался из нандор и был больше травником, так что мало чем мог сейчас помочь Маитимо. Темные решили воспользоваться 'мастерством' мориквэндо, только чтобы выяснить, что происходит с Маитимо, а дальше умаиар планировали лечить Нолдорана сами. Поэтому эльфов оставили вместе всего на один день.
Нолдо был только что после скалы, и потому был совершенно обессиленым, к тому же нуждался в серьезном лечении. Но в этот раз Маитимо не потерял сознания сразу, как только его сняли, не впал в бред или забытье, и потому, когда его вернули в камеру, родичи смогли обменялись новостями и немного поговорить. Но вскоре, чувствуя, что силы покидают его, фэанарион обратился к целителю с просьбой:
- Меня преследуют кошмары, я не могу спать... Я засыпаю, только когда у меня нет больше никаких сил, и просыпаюсь от каждого шороха, и потому я... мне кажется, я начинаю сходить с ума.
- Как думаешь, что может быть причиной? Тебя мучили кошмарами и мороками? - спросил мориквэндо, и узнав больше, сказал. - Тебе необходим покой. Покой и безопасность, и уверенность, что это не повторится.
***
Вести серьезно встревожили Темных. Маирона - потому что он все больше боялся, что граница окажется перейденной, притом важной причиной будут наведенные им кошмары; другие - потому что Владыка жестоко покарает своих слуг, если Маитимо лишится рассудка (даже если это случиться потому, что слуги выполняли волю Владыки).
Мориквэндо с Маитимо не оставили (он сыграл свою роль и был больше не нужен... что давало возможность Маирону его освободить), но нужно было что-то делать с Нолдораном. С согласия Владыки Севера Волк дал Маитимо обещание, что в его сны не будут больше вмешиваться.
Затем нолдо лечили после скалы, что не требовало особого мастерства, и при этом Темные не рискнули использовать чары и зелья, чтобы как раньше погружать нолдо в сон - что, если это нанесет ущерб рассудку? Когда же Маитимо наконец восстановился, его, вопреки первоначальным планам, не вернули обратно на скалу, а дали эльфу отдых и покой, для чего снова перевели в камеру на галерее.
***
Нолдо отметил про себя, что обещание не вмешиваться больше во сны дал Саурон, а не Моринготто, но пока этого было достаточно, ведь умаиа сделает сейчас все, чтобы Посланнику не вредили. И потому обещание умаиа вместе с 'воздушной' камерой, как звал нолдо свои покои на галерее, дало свой результат. Маитимо все еще спал тревожно, и если его будило что-то, не мог уснуть, но хотя бы не боялся засыпать.
Маитимо уже привык к одиночеству, в котором много размышлял и, быть может, даже получал ответы и наставления, но так или иначе, он многое постиг о Свете и Тьме, пока думал. И, конечно, Маитимо не мог не вопрошать и не думать о своей собственной судьбе. В последнее время его жизнь была совсем не такой плохой, как раньше, но он все равно был пленником. И не знал, что ему делать, чтобы этот плен прекратился. Увала изолировал его ото всех, так что Маитимо не мог ничем навредить Темным или помочь своим. А раз так - то зачем он еще здесь?.. Но Знак, данный в тронном зале, до сих пор заставлял внутренне вздрогнуть даже эльфа, и сомнений не оставалось - нужно довериться и ждать. Притом нолдо чувствовал что... нечто близится, нечто грядет.
***
Всe в Ангамандо было спокойно в продолжение пяти месяцев. Маирон видел, что достиг успеха - теперь было достаточно просто поддерживать сложившийся баланс. Не нужно добиваться всеми силами, чтобы Маитимо не приносил вреда - нужно просто дать ему покой и уединение, не подвергая пыткам и мучениям. Волка даже не злила необходимость освободить еще восемь мориквэнди (Маирон считал отпущенного целителя одним из тех десяти, что обещал освободить): все наконец складывалось лучшим образом.
Но Владыка Севера думал иначе. Вначале он втайне тоже перевел дух: и рассудок Маитимо удалось сохранить; и ощущение, чего-то грозного и неизбежного словно отступило; и беглецов и мятежников больше нет; и Валар не приходят.
Но шли месяцы, страх Владыки слабел... И Мэлькор вспоминал свои первоначальные планы на Маитимо. Владыка Севера ненавидел Фэанаро, как никого из эльфов*(3), но не мог выместить на нем свою злобу, зато мог отомстить отцу через его сына*(4). Мэлькор желал и обещал сломать Нолдорана, обещал, что в Твердыне Севера Маитимо ждут непрерывные муки, и что? Эльфу дан покой при том, что фэанарион не покорился и ни на что не согласился. И даже перестал отказываться быть Посланником для Мэлькора. (О том, что плен для эльфа, тем более такой долгий, сам по себе был тяжек, Владыка, конечно, не думал). Мэлькор приходил в гнев при мысли, что даже когда Маитимо давал ему то, чего так желал Владыка Севера, эльф давал это по своей воле, не подчиняясь Мэлькору, а добровольно повинуясь лишь Пославшему его... Как можно было стерпеть все это?! Неужели позволить Маитимо считать себя победителем?! Причин отомстить фэанариону было немало. И спустя еще три месяца, когда Владыке доложили о полном исцелении Маитимо, Темный Вала приказал вновь повесить нолдо на скале. Но этого Мэлькору казалось мало, и он, хоть и боялся данного ему Знака, все равно решил сделать что-нибудь с Маитимо так, чтобы насладиться болью проклятого фэанариона и Посланника. Мэлькор хотел помучить ненавистного эльфа, но так, чтобы не зайти слишком далеко и чтобы после можно было оставить нолдо на скале. Владыка Севера знал, что Маитимо плохо переносил кошмары, особенно о близких, это было слабостью фэанариона, его уязвимым местом... На этом Мэлькор и решил сыграть.
Маитимо повесили на скале за руку, как обычно, поддерживая чарами и дав опереться ногами об узкий карниз. К этому времени эльф провел в плену двадцать три года и семь месяцев.
Как обычно, нолдо сначала держался, но чем дольше шло время, тем больше он уставал. Эльф уже знал, что обычно его поднимали на площадку перед обрывом дважды в сутки, чтобы накормить и напоить, а со временем, чтобы дать осмотреть целителю. И когда его подняли в первый раз, нолдо не удивился; он не знал, что к его питью подмешали сонного зелья и позволили Маитимо уснуть прямо здесь, на площадке.
К спящему фэанариону пришел сам Владыка Севера и навел на Маитимо искусно сплетенный и заранее подготовленный кошмар. В этом сне Мэлькор полностью разбил нолдор и пленил близких Маитимо, пока Нолдоран оставался бессильным пленником в Ангамандо. И сейчас, перед фэанарионом проводили всех его братьев, одного за другим, чтобы подвергнуть их унижениям и пыткам. Маитимо видел, как его любимых братьев силой ставили на колени, обливали помоями, остригали волосы; вырезали надписи на их спинах, мучали огнем, дыбой и ранами... И Маитимо ничем не мог помочь младшим. Потому что, согласно воле Мэлькора, он должен был страдать и чувствовать себя бессильным, а не победителем.
Саурон учил Маитимо сомневаться во всем, что он видит, и Маитимо старался следовать наставлению. Но за месяцы отдыха в камере нолдо понял, что такая бдительность мешает ему самому расслабиться и исцелиться. К тому же обещание Саурона успокоило Маитимо, и эльф прекратил себя накручивать. И теперь, когда Увала со всей его чудовищной силой и мастерством, ибо ему были даны знания в части каждого из Валар, наслал колдовской кошмар на Маитимо, нолдо не смог распознать обман и не смог противиться. И фэанарион метался во сне в слезах, не чувствуя под собой жесткого камня, плакал и стонал, но не мог очнуться.
Кошмар закончился, лишь когда у эльфа стало плохо с сердцем. Оно не остановилось, но Моринготто ясно понял, что еще немного, и его Посланник умрет. Кошмар пришлось прервать, разбудить Маитимо и сразу же лечить поврежденное от муки сердце. Если бы до такого состояния из злобы, желания отомстить или желания добиться хоть какого-то результата Маитимо довел бы кто-то из слуг Владыки, он понес бы наказание. Сам же Владыка вовсе не желал показать целителям, что он слишком увлекся, наслаждаясь страданиями фэанариона, и едва не убил... Поэтому Мэлькор сделал вид, что все так и было задумано, и велел лечить эльфа прямо на месте, не снимая со скалы.
***
Когда Маитимо вырвали из сна, прошло еще несколько секунд, прежде чем нолдо наконец понял, где он и что происходит. Но даже проснувшись, эльф все равно пребывал под впечатлением своих страхов и ужаса. К тому же у него сильно болело в груди, было трудно дышать, руки онемели, и было тяжело даже пошевелиться. Целители долго занимались им, снова попытавшись отправить в забытье, чтобы ощущаемая боль восстанавливаемого сердца не усугубляла положения. Но Маитимо отчаянно сопротивлялся, не давая разуму уплыть и потерять связь с реальностью. Эльф боялся спать. Но наконец зелья подействовали, и фэанарион отрубился.
***
В каком-то смысле Мэлькор получил, что желал - ведь его целью было отомстить Маитимо, заставить его страдать и показать всем слугам, что их Властелин вовсе не боится фэанариона. Но сейчас Мэлькор понимал, что состояние его главного пленника очень тяжелое, и в таких условиях целители сами могут не справиться. Поэтому, когда эльфу оказали всю возможную помощь, Владыка Севера приказал снова опустить Маитимо на цепи с обрыва, но в этот раз Мэлькор держал нолдо своей волей - не немного поддерживал, ослабляя вес тела и одновременно продлевая боль, а именно держал, так что фэанарион словно парил в воздухе, не ощущая веса своего тела, хотя и оставался прикованным к скале, но в положении полулежа... Со временем Мэлькор планировал медленно уменьшать поддержку, и так же постепенно возвращалась бы боль, но сейчас нолдо 'висел' на скале на удивление удобно.
Примечания.
*(1) 'Законы и обычаи эльдар':
'Фэар эльфов суждено было обитать в Арде, пока та существует, и смерть плоти не отменяет этого предназначения. Потому их фэар крепко держались за жизнь 'в одеянии Арды', и далеко превосходили души людей во власти над этим 'одеянием', с самых первых дней защищая их тела от множества несчастий и угроз (таких, как болезни), и быстро исцеляя их от ран, так что они оправлялись от ранений, которые могли оказаться смертельны для людей.'
*(2) 'Преображенные мифы':
'Пока Моргот оставался в Арде, Саурон не стремился к верховной власти, но трудился и злоумышлял ради другого, желая победы Мэлькора, пред которым он поначалу преклонялся. Поэтому ему часто удавалось завершить задуманное Мэлькором, чего сам Мэлькор, обуреваемый нетерпеливой злобой, не выполнял и не мог выполнить'.
*(3) 'Сильмариллион':
'...И Мэлькор втайне смеялся над ним, ибо именно к этому была направлена его ложь, потому что он ненавидел Фэанора больше всех и всегда жаждал Сильмариллей'.
'...and Melkor laughed in his secrecy, for to that mark his lies had been addressed, hating Feanor _above all_, and lusting ever for the Silmarils'.
*(4) "Природа Средиземья":
"Мертвые ничего не делают; ибо действие у существа с двойственной природой требует тела, которое является инструментом феа во всех ее действиях. Если они хотят что-то сделать, они хотят вернуться. Они думают, используя свой разум (можно сказать, они и есть их разум), насколько они способны, над своей долей. Это воспоминания об их жизни; но они также могут учиться в Мандосе, если ищут знаний. Что касается тех, кого они оставили в жизни, или событий Арды - и здесь они могут многому научиться, если захотят. Говорят, что они могут видеть некоторые вещи издалека глазами других, которым они были дороги".
Поэтому Мэлькор мог желать не только отомстить Маитимо вместо Фэанаро, но и отомстить Фэанаро через Маитимо - через то, что Фэанаро мог видеть происходящее в Ангамандо глазами Маитимо.