Когда ужин был готов, Март проводил Линаэвэн до ее покоев, сказал, что будет рад снова видеть деву завтра, и тепло попрощался с эльдэ. Затем беоринг постучал в комнату Вэрйанэра и обрадовался, застав эльфа на месте.
- Я подумал, что мы могли бы поужинать с тобой до тризны, чтобы узнать друг друга получше. Ты не пришел сегодня на кухню, и я решил прийти к тебе сам.
Вэрйанэр был удивлен, увидев Марта, но тоже приветствовал юношу.
- Я не мог сегодня прийти, меня вызывал Гортхаур, - пояснил нолдо. - Сегодня он многим предлагал освобождение в обмен на рассказ о задании; но я, так или иначе, уйти не могу. Из-за Лаирсулэ и Хэлйанвэ... А после был разговор с Гортхауром с неожиданным завершением. Я сказал, что, если Лаирсулэ получит свободу, я останусь здесь насовсем, даже при возможности уйти, и целитель был освобожден. - Нолдо решил, что Март все равно узнает об этом и еще неизвестно, в каком пересказе. На предложение атана поужинать вместе Вэрйанэр согласился, думая про себя, что за ужином стоит попробовать снять с Марта заклятье (эльф был уверен, что на беоринге лежат заклятье и чары)... Сила Саурона велика, но, возможно, он не ждал, что кто-либо однажды попытается развеять его колдовство. Вэрйанэр подумал, что лучше бы, конечно, объединить его силы с Линаэвэн, но тогда искать и снимать чары незаметно не выйдет и... придется поговорить обо всем с атаном открыто. С другой стороны, возможно, как и у Линаэвэн, чары были не на самом Марте, а на некой вещи.
Март, не знавший, о чем молчит эльф, подивился услышанному.
- Что же... вроде бы все для вас складывается хорошо, не так ли? Многие ушли на свободу. А ты... теперь будешь жить с нами... Я, правда, не совсем понимаю, как это будет... Но, похоже, мы будем вместе работать, и, быть может, подружимся. - И Март повел Вэрйанэра на кухню, где можно было поужинать вдвоем.
- Да, я останусь работать, - ответил Вэрйанэр. Он будет служить здесь, на этой кухне... так же, как другие его родичи служат в Ангамандо. Кто-то же растит то, что приносят сюда. - А ты знаешь, откуда все это: овощи, зерно, куры? Что-то ты сам растишь, но, верно, не все? - За разговором Вэрйанэр решил осмотреть через Незримое кухню и Марта: но без пристального взгляда глаза в глаза, а незаметно. Есть ли при парне что-то Темное, заколдованное, или и в самом деле колдовство на самом атане?
В Незримом мире эльф увидел, что кухня пронизана Волей, Темной и могущественной, и что сами камни словно бы скреплены ею. Это колдовство было слишком сильным, чтобы Вэрйанэр мог бы его разрушить. Что до Марта... нечто Темное несомненно касалось его, лежало где-то за его плечами, но не более того.
- Провизию привозят из Норэтаниона (Norethanion - Дортониона), из тамошних деревень, - ответил Март.
- Из Норэтаниона, сейчас? - переспросил Вэрйанэр. Не мог же Март быть так наивен. Но действие колдовства могло быть и таким. - Ты когда видел те земли в последний раз?
- Лет... восемь назад, - ответил Март.
- А я пытался попасть туда год назад. Там мрак, в который даже орки ходить боятся, какие уж там сейчас деревни...*(1) А когда-то это были красивейшие леса Валариандэ*(2)...
- Деревни находятся ближе к северу, они защищены от чужаков, а от хищников их охраняют орки, - возразил Март. - Когда ты был в Норэтанионе (Norethanion - Дортонионе), как давно? Что ты делал там? В каких землях ты был?
- Я был в южной части, как и сказал, год назад, - спорить Вэрйанэр не собирался. Защищены орками, ага. Тут говорить было не о чем, но Вэрйанэр решился сказать о чарах. - Ты мне, конечно, не поверишь, но я вижу вокруг тебя некие чары... Я хочу попытаться снять их и попросить в этом помощи Линаэвэн. Ты сам слышишь, что я говорю только о снятии чар, и что если я ошибся... просто ничего не получится. Как не выйдет обезвреживание яда, если его нет. - Хотя как таковых чар на беоринге нолдо и не увидел, но все равно был уверен, что юношу можно как-то "очистить".
Март насторожился:
- Что... ты имеешь ввиду? Я не понимаю тебя.
Вэрйанэр жалел, что заговорил прямо, и вместе с тем... скрыть "помощь" все равно бы не удалось, а действия исподтишка Март мог счесть нападением.
- Я видел, что Линаэвэн находится под действием колдовства. Узнал источник, убедил Линаэвэн снять заколку, и, может, ты не заметил, но ей стало легче. Сейчас я вижу колдовство на кухне и... отчасти, за твоей спиной. Тут заколки нет, но я могу попробовать развеять чары. Не против твоей воли.
- И как это будет выглядеть?
- Здесь просто убрать вещь не выйдет. Нужна особая песня, нечто иное, чем просто красивые песни, ты почувствуешь разницу.
- Обо мне есть кому позаботиться, - отрезал Март. Еще не хватало ему доверять эльфу!
- Как знаешь, - ответил Вэрйанэр. Что ж, он попытался.
- Лучше давай поговорим о тебе. Коли ты решил остаться, хочешь поселиться в соседней со мной комнате? А потом мы вместе съездим в Норэтанион (Norethanion - Дортонион).
- Да, я мог бы поселиться рядом, и, несомненно, хотел бы съездить в Норэтанион, если это окажется возможным, - в последнем эльф сильно сомневался.
- А как ты теперь будешь жить? - продолжил расспросы горец. - Ты также будешь под охраной, или, раз ты остаешься по доброй воле и не решишь бежать или напасть, то и охрана не нужна?
- Да, я остаюсь сам, - подтвердил Вэрйанэр, у которого на сердце кошки скребли, ведь он был воином... - Зато наш целитель сможет уйти, и все это время его не допрашивали, он только вначале пострадал. А про охрану надо мною решать не мне.
- То, как ты говоришь о Лаирсулэ... Мне очень жаль вас. Вы страдаете... там, где нет нужды!
***
Когда ужин закончился, беоринг достал корзинку с вином, кубками и предложил совершить тризну в его комнате. Вэрйанэр спросил Марта, позовет ли он и Линаэвэн - хотя она и не знала Андала... Март согласился, по тому что хотел сделать приятное Вэрйанэру, а еще потому, что вспомнил, как он с Линаэвэн совершал тризну по погибшим в Охта Вэркнаро. И беоринг с эльфом зашли за тэлэрэ.
- Ты пойдешь с нами? - спросил Март.
Конечно же, Линаэвэн пошла.
***
Вскоре все трое сидели в небольшой, но уютной комнате Марта. Как близкий родственник, беоринг заговорил первым: о том, каким он мог вспомнить брата. Через пелену забвения, с трудом проступали его черты, его смех, и смутные, но теплые воспоминания о том, как он заботился о младшем братишке.
Затем заговорил Вэрйанэр. Он вспоминал об Андале как о заботливом супруге, кратко (по разным причинам) как о самоотверженном воине, как об удачливом охотнике, веселом товарище, достойном человеке.
- Я помню и его песни... - произнес Вэрйанэр.
- Как жаль, что я так мало помню, - сокрушался Март. - Я был тогда еще мал, да и... давно это было. Я не чаял узнать о его судьбе, а теперь узнаю и о том, каким он был. А до того только помнил, что любил его. Все же... как жаль, что мы не друзья, Вэрйанэр.
- Жаль, - отозвался нолдо. Брат Андала должен был быть другом эльфов, да и его другом мог бы стать. Если бы не Саурон! - Хотя, возможно, что мы еще могли бы стать друзьями... А сейчас я могу спеть одну из песен, что слышал от Андала. Быть может, и ты ее слышал. Если ты позволишь.
Песен Андала нолдо помнил не так мало, но они по большей части были задорными или плясовыми - такие на тризне, на взгляд эльфа, были неуместны. А эта была серьезней - о родной земле, о смолистом сосновом духе, о селениях, где, проходя от одного к другому, всюду будешь принят с радостью и всюду встретишь плечо друга...
А после заговорила Линаэвэн.
- Я знаю об Андале только то, что услышала от вас. Но я сочувствую утрате, и я только что... сложила песню про Андала. И тэлэрэ тоже пела. А после пришло время поднять кубки, уже в молчании...
Горец проводил эльфов, но так и не смог уснуть до утра. Что-то неясно сжимало его грудь, давило, заставляло выступать слезы на глазах. Март не знал, что с ним - наверное, так выглядит горе, думал беоринг. Но зато брат словно бы стал проступать в воспоминаниях четче, как и... сосновые леса, и смутные видения дома и забытого края. Повелителю Март решил ничего не говорить. Не стоит... отвлекать его ерундой.
***
Поздней ночью Фуинор пришел к спящему Тандаполдо.
"Спи, эльда. Спи глубоко и крепко. Ты не будешь помнить ничего, только мрак, тени, отблеск ужаса. Ты проснешься в Таурэ Хуинэва и найдешь выход. Вас взяли в плен, ты освободился - как? Наверняка бежал, как еще можно? Ведь ты презираешь предателей, ты сам говорил, помнишь? Спи, эльда. Ты не помнишь больше ничего".
***
Дождливый серый день занялся над Волчьим Островом.
Этой ночью многие пленники не спали. Нэльдор и Ламмион, Лаирсулэ и Акас, сидя в башне, разговаривали между собой, переходя от радостного предчувствия к сожалениям и обратно.
Лаирсулэ, как и другие, не знал, что если бы он не согласился на условие Саурона, то на него, как и на всех остальных, кто заговорил, не могли бы сослаться - и тогда бы и Тардуинэ, и Акас, скорее всего, тоже бы молчали. Лаирсулэ радовался грядущей свободе, но ему было горько и жутко думать, что теперь лечить пленников будет этот Эвэг... страшно лечить... И все же он уходил, оставляя измученных родичей Эвэгу, потому что... не мог он помогать палачам, пусть даже лечением.
А Нэльдор снова вспоминал, что он по глупости сразу же выдал, что все они из Наркосторондо, и этим, должно быть, подвел всех.
Ламмион сожалел о том, что открыл свой разум умаиа. Он не выдал ничего важного, но... не успели ли ему что-нибудь внушить? Кажется, нет, но как узнать достоверно?
Акас точно знал, что рассказал о важном. Да, после того, что Саурон узнал от остальных, и посольство, и задуманный союз так и так стали невозможными. Да, Акас не знал, как выстоял бы дальше, при непрерывной боли, сменяющих друг друга пытке и лечении Эвега... А то, что Линаэвэн будут допрашивать больше всех, было ясно с того мига, как она сожгла письмо. Сейчас же не устоял даже Тардуинэ, уже прошедший через плен, разве странно, что не устоял и он?... Все эти доводы выглядели весьма убедительным, вот только... пока Акас не представил себе, как рассказывает обо всем этом Лорду Куруфинвэ.
И снова пленники в башне возвращались мыслью к завтрашнему дню и ждали утра, что будет совершенно особым для них всех. И утро наступило - обещанием скорой, скорой свободы, мокрым свежим ветром за окном, летящим из-за пределов омраченных земель. Хотя их всех и не обещали отпустить сразу, с утра.
***
Тардуинэ, проведший ночь в комнате Ларкатала, смотрел на рассвет иначе. В эту ночь он хотел оставить сомнения: он вспоминал свое бегство из Ангамандо, радовался тому, что вновь уйдет из плена, пусть и иначе, чем в первый раз. И новый день стал для нолдо временем решения. Он... не мог уйти, оставив Таурвэ. Поэтому когда наступил час, и к нему пришли, Тардуинэ сказал, что остается здесь, в плену.
***
Едва забрезжил свет, спящего Тандаполдо, одетого в рванье, испачканного землей, покрытого царапинами и ссадинами, погрузили на конные носилки и вывезли прочь из крепости. Это видели все эльфы, что могли смотреть в окна.
Тандаполдо довезли до края Таурэ Хуинэва, там его разбудили и незримо проводили до безопасных границ. Пусть идет. Он никому не сможет сказать, что Север о чем-то узнал, он будет гордиться собой и презирать тех, кто оказался слаб. Но где-то очень глубоко внутри себя он будет знать, что все это ложь, что он не прав и виновен...
***
Тандаполдо проснулся у края леса. Как он оказался здесь? Ведь он был на Тол Ракова... Видимо он сумел бежать, но он не помнил, как - позади оставался ужас и мрак. Он блуждал по проклятому лесу? И уцелел? Вот почему он не мог даже вспомнить побег или что было с ним в плену. И все же он спасся - это было счастьем. Он выбрался и мог вернуться к своим... Выбрался, но куда идти дальше? Обратно, в Наркосторондо? Ведь если он сумел бежать, за ним никто не следил.
И эльф побежал на юг. Он бежал так далеко, как позволяли силы, а потом в изнеможении упал и снова начал думать о том, куда ему идти. Примут ли беглеца назад? Он сам... Да, если бы не Государь, он сам смотрел бы с подозрением на Тардуинэ с Таурвэ и счел бы их угрозой для безопасности города. Нет, его примут - он жил здесь, он знает эти земли, и он ничего важного не выдал. Однако эта мысль вызвала в эльфе какой-то неясный холод. Что-то было не так.
После кошмаров Таурэ Хуинэва память подводила. Тандаполдо сжал зубы. Он же был в плену у Саурона, и в то время... Нет, он не мог поклясться, что Саурон ничего через него не выведал. Обдумав все, нолдо понял, куда ему должно идти - в Хитиломэ. Чтобы передать то, что поручил ему Лорд Артарэсто, и рассказать, что посланные оказались в плену. Конечно он ничего не выдал Темным, но другие... Тандаполдо не мог быть уверен, что все они выдержат.
***
В скором времени из ворот выехал всадник, прижимающий к себе ободранного, спящего Морнахэнду. Разбудили его близ Эред Вэтрин, не скрываясь.
- Ты хорошо послужил Северу и заслужил свою награду. Ты предал сам и уговорил многих на предательство. Ступай и помни, кто теперь твой хозяин.
Морнахэнду очнулся в ужасе, но еще страшнее было сказанное ему... Многого он не помнил. Он перенес пытки и оказался слаб. Сначала молил Темных о пощаде, а потом сдался сам и к тому же призывал товарищей. А Тандаполдо верил в него, говорил, что он сильнее, и Ларкатал тоже. Да, это было правдой, то, что говорил Темный... И эти слова тоже? "Помни, кто твой хозяин"... Неужели он мог?.. Побелевший нолдо отшатнулся так, что упал, ударившись о камень.
- Разве я... принес присягу Северу? Я не помню этого, - не помнил, но... Ужас и Тень оставались за его спиной. И умаиа с усмешкой предложил повторить присягу, раз эльф ее забыл.
Ужас был позади и впереди Морнахэнду, и идти ему было некуда - он уже присягнул Северу. И нолдо побелевшими губами произнес - повторил, как он считал - клятву служить Владыке Мэлькору...
Волк с удивлением поднял голову, также с удивлением голову подняли и другие умаиар Волчьего Острова, почувствовав клятву Тьме. Довольно усмехнулся Владыка Севера, добавив еще одну душу в свою копилку. Воистину Маирон был одним из лучших его приобретений.
***
До завтрака Волк пришел к Хэлйанвэ. Время, что было дано фэанорингу на раздумье, истекло.
- Что ты надумал, эльф? - спросил Волк.
Юный воин Лорда Тйэлкормо был поражен и тем, как много стало известно Саурону, и тем, что рассказал Акас. И все же он отказался открывать то, что знал сам.
Волк не стал торопить Хэлйанвэ - у эльфа еще будет возможность передумать.
***
Вторым Волк навестил Химйамакиля.
- Почему ты не хочешь уходить, эльф? Или ты хочешь дождаться, когда твой же родич тебя безвозвратно искалечит? Ты можешь получить свободу для себя и облегчение для своих товарищей.
- Я не могу уйти, но если... Ароквэна больше не будут принуждать к тому, чтобы калечить родичей, причинять им боль, я расскажу, что знаю, - нолдо смотрел на Саурона с ненавистью.
- А что, если ты получишь и то, и другое? И Ароквэна не будут принуждать, и ты получишь свободу?
- Нет, - ответил Химйамакиль. - Я остаюсь с Ароквэном. - Пусть сейчас он не в силах защитить своего Лорда, но одного он его не оставит. Химйамакиль обдумал все и принял решение, и сейчас эльф не понимал, для чего Саурон предлагает свободу при том, что пленник и так все расскажет. Наверное, здесь крылся подвох.
- Хорошо, - согласился Волк. - Тогда рассказывай. А я постараюсь дать свободу и Ароквэну тоже.
Химйамакиль не пробовал запираться, и правда, быстро и четко рассказал все, что ему было известно о посольстве. Тем более, что все это Саурон уже знал. Кроме, разве что, роли самого Химйамакиля:
- Я следую за лордом Ароквэном, чтобы защищать его и остальных, - губы нолдо чуть дернулись в невеселой усмешке: сейчас Саурон, конечно, скажет, что никого он защитить не смог и не сможет... А все же смог. Сейчас.
- Так вот почему ты без Ароквэна уходить не хочешь, - понимающе кивнул Волк. - Я поговорю с ним.
***
Наступило утро, и Март вновь зашел за Вэрйанэром и Линаэвэн, зовя их на кухню.
Вчера вечером была тризна, и Вэрйанэр не говорил о постороннем, но сейчас эльф не мог не рассказать Линаэвэн новости, пусть и кратко, в общих чертах: Саурон теперь немало знает о посольстве, но многие товарищи обретут свободу. А позже, на кухне, Вэрйанэр за работой говорил с Мартом - о дичи, дав совет, как ее лучше готовить, и о лесах, в каких эту дичь лучше ловить. Через какое-то время нолдо спросил:
- Ты считаешь, это возможно, чтобы мы побывали на землях Норэтаниона (Norethanion - Дортониона)?
- Да, думаю, это возможно, - ответил Март. Он был сегодня задумчив и порой даже ронял вещи. - Мы можем попросить Повелителя об этом. Только... я не знаю, можно ли тебе покидать крепость. Ведь ты можешь сбежать.
- Меня держат не только стены или стража, - ответил Вэрйанэр, - но и обещание остаться, и угроза Хэлйанвэ. Если я уеду и не буду готовить, не знаю, останется ли он под защитой.
- Мы поговорим с Повелителем, - вновь тряхнул головой Март.
Когда они закончили готовить, Линаэвэн обратилась к Марту:
- Фуинор сказал мне, что я могу по-прежнему говорить с тобой, но вначале... Гортхаур поставил условие, чтобы я спустя три дня... перестала смущать тебя. Можешь ты спросить, разрешено ли нам общаться?
- Говори со мной, не смущая, вот и все, - улыбнулся Март. - Повелитель Маирон не против нашего общения, мы говорили об этом.
- Это хорошо. - Значит дева могла беседовать с Мартом, и оставалась надежда, что однажды он изменится... И все же, разве ей не следовало уйти? Вэрйанэр оставался в гостях, ради других и ради них отказался от свободы. Эльдэ же никого не защищала, кроме себя. И если отношение Марта могло измениться, то это тоже было больше заслугой Вэрйанэра. Или судьбой, что привела на кухню из всех пленных именно нолдо Норэтаниона (Norethanion - Дортониона), что знал брата Марта. Однако сейчас у тэлэрэ снова была надежда помочь Марту, и, быть может, еще кому-то. Получается, смысл оставаться здесь был? Линаэвэн вновь сомневалась.
***
Волк постучал в покои Ларкатала.
- Доброе утро, нолдо. Ты хотел говорить с Ароквэном, время сделать это. А после я предложу ему свободу.
В скором времени Ароквэна почти притащили к Ларкаталу. И Ларкатал рассказал пленному лорду, что ни его, ни других пленников в отряде больше не заставят причинить друг другу боль.
- Это... очень хорошо, - ответил Ароквэн. Младший лорд беспокоился о цене этого "дара", но доверял Ларкаталу. - Я не мог не причинить боль, но мог поступить иначе... А так, я соучаствовал в пытке. Ты был прав, говоря, чтобы я не делал этого своей волей, но я не увидел тогда, как это возможно. Перед моими глазами стоит то, что я делал...
- Образ можно ослабить, я думаю, Лаирсулэ мог бы помочь тебе, - отозвался Ларкатал. - Но будет ли этого достаточно?
Ароквэн качнул головой.
- Даже если мы упали, мы можем встать, - продолжил Ларкатал, - и идти дальше. Начать все сначала. Пусть ты не забудешь этого, твой взгляд не должен быть прикован к сделанному, но устремлен в мир и на других.
- Я приложу все усилия, чтобы разрушить эту темницу, - глухо отозвался Ароквэн. А после рассказал Ларкаталу о сне, что навел на него Фуинор.
***
Через разумное время, когда завтрак уже был готов, Волк вернулся в комнату Ларкатала, желая увидеть обоих эльфов.
- Надеюсь, вы успели поговорить обо всем. Теперь нам нужно обсудить дальнейшую судьбу Ароквэна.
Но Ларкатал сначала сказал Саурону о сне, наведенном Фуинором: избавленный от страшного выбора наяву, Ароквэн вынужден был совершать его в уме снова.
- Я не знал, - ответил Волк, и это было правдой. - Мы позже обсудим с тобой, что делать с Фуинором.
- Позволишь ли ты Лаирсулэ помочь Ароквэну?
- Этого я не могу пока устроить. Вчера вечером Лаирсулэ и Акасу также была обещана свобода. Они в башне; сегодня под вечер или завтра утром их отвезут прочь из моих земель. И если Ароквэн согласится все рассказать, то и он окажется в башне. А с ним и Химйамакиль. - Волк обратился уже к Ароквэну. - Твой Верный рассказал все, что знал, но отказывается уходить без тебя.
Ларкатал не мог просить Ароквэна рассказать все, что тому известно. Нолдо чувствовал, что и вчера... ему не следовало бы говорить так с другими. Правда, Ларкатал не поступал против совести, но только потому, что был уверен: те нолдор мало знали о посольстве. Другое дело - один из лордов Наркосторондо. Если бы слова Ларкатала повлияли на него, он мог бы выдать что-то важное.
- Химйамакиль не оставил меня, а я не уйду, - ответил Ароквэн. Его не принудят больше к тому, чтобы причинять боль другим, и здесь он, быть может, искупить свою вину (о том, что и его Верный будет страдать ради "искупления лордом вины", Ароквэн не думал). Но все выдав и будучи отпущен врагами, он лишь прибавит к своей вине новую. И тогда он не сможет "разрушить темницу", как желал, да и "восстановление после падения", о каком говорил Ларкатал, не могло начаться "так". Эльфа не смущало, что он хочет победить свои страхи за счет свободы Химйамакиля: видимо "так" восстановление начаться могло; лорд не думал, чем его выбор обернется для него и для того, кто ему верен.
- Жаль, Ароквэн, - ответил Маирон. - Что может заставить тебя передумать? Подумай об этом. А пока все так, пойдем, Ларкатал, завтракать. Нам есть о чем поговорить, - Волк посмотрел на Ароквэна. - Присоединишься? - Пленник должен был видеть некую дружескую связь меж умаиа и своим товарищем.
Ароквэн видел: Саурон говорил с Ларкаталом словно приятель, едва ли не спрашивал его, что делать с Фуинором. И Ларкатал не протестовал, был готов идти завтракать с умаиа и отвечал Саурону без ненависти... Ароквэн не знал, кому Ларкатал помог согласием идти в гости (наверняка помог, насколько он знал Ларкатала), но он чувствовал, что речь шла уже о большем.
- Ты ведь не просто согласился принять... "гостеприимство" Саурона? - спросил Ароквэн.
- Не просто, - ответил Ларкатал.
- Ты знаешь, что делаешь. И я не буду в том помощью, - Ароквэн говорил почти утвердительно, лишь с оттенком вопроса. Ларкатал не возразил. - Умаиа постарается обратить ваши встречи себе на пользу, так что... удачи тебе.
И Ароквэна увели в подземелье, а Саурон завтракал с Ларкаталом.
***
- Что все окажется на пользу тебе, это только к лучшему, лишь бы не на пользу Ангамандо, - задумчиво произнес Ларкатал, садясь за стол. Потому что не было ничего более полезного для сидящего перед ним, чем то, что послужит его исцелению. Но думая об исцелении, эльф подумал об Ароквэне, и нежданно спросил: - Значит, Лаирсулэ сейчас помочь не может; а Эвег сохранил способность исцелять по-настоящему, ты не знаешь?
Ждать помощи от того, кто во многом стоял за муками лорда Наркосторондо, было странно. Почти безумно. Но... не невозможно.
- Эвег? - это было неожиданно. - С одной стороны, Эвег сам виноват во всем этом, и было бы... неплохо дать ему же исправлять ситуацию. Но с другой стороны, примет ли Ароквэн такую помощь?
- Если Эвэг в силах помочь, то я могу просить Ароквэна принять эту помощь... - Ларкатал заметил, что, погруженный в раздумья, так и не принялся за завтрак, и намазал маслом хлеб.
- Я прикажу Эвегу придти сюда сразу после завтрака, - пообещал Волк.
Какое-то время Маирон не отвлекал Ларкатала разговором, дав спокойно утолить голод, потому что знал: начни он говорить, вряд ли Ларкатал сможет есть. И только под конец трапезы Волк спросил:
- Почему ты не хочешь поговорить с Ароквэном? Из-за него не хочет уходить Химйамакиль. А Тардуинэ не хочет уходить из-за своего товарища. Что мне их, силой за ворота выкидывать? А Вэрйанэр не уходит из-за Хэлйанвэ. Просто не верится. Враг говорит эльфам: "Идите отсюда", а эльфы отвечают: "Нет, ни за что не уйдем".
- Я понимаю нежелание уйти, оставив здесь тех, кто дорог. Ты готов отпустить их, но я не знаю, что известно Ароквэну; и теперь знаю, насколько на решение других могут влиять мои слова. И зная это, сознательно способствовать тому, чтобы ради свободы выдавали важные сведенья о посольстве, это не просто уступка... - Ларкатал серьезно смотрел в глаза Саурона. - Это значит, сознательно помогать Ангамандо.