Тардуинэ направился в посольство от имени Лорда Ангарато. Он сам просил об этом, узнав, что идут посланники Короля Финдарато, Лорда Артарэсто, Лордов Куруфинвэ и Тйэлкормо. Если Лорд Ангарато погиб, это не значит, что у него нет воинов. Тардуинэ должен был связаться с атани Дома Беора, жившими ныне кто в Фэрэннорэ (Брэтиле), кто в Хитиломэ, и найти среди беженцев воинов, желавших сражаться с Врагом. Это было тем легче, что нолдо знал многих атани и их родных еще по службе при гарнизоне своего Лорда. Теперь он должен был зажечь огонь в сердцах тех, кто остыл, осев на новой земле... Они помнили павших? Эльф мог поведать, какая участь ждала плененных.
Тардуинэ считал, что как минимум треть, если не половина из тех, кто услышит его, поднимутся в бой. А кто, услышав, напротив, устрашится за себя... пусть охраняет женщин и детей - тоже важная задача. Именно Тардуинэ настоял на том, чтобы каждый в посольстве знал только свою задачу и не спрашивал другого, что ему поручили; вот только письмо... но все считали, что дорога неопасна, в крайнем случае, если они и наткнутся на бродячую шайку орков, то охрана должна была с нею справиться... Но они наткнулись на Больдога.
Услышав посулы о свободе, Саурону Тардуинэ вряд ли бы ответил, но Ларкатал подтверждал, что умаиа не обманывает. Тардуинэ сам говорил, что Темным уступать нельзя, что они это используют в другой раз, но... если он станет свободен, то другого раза не будет. Свободен вновь... Только тогда они бежали вдвоем с Таурвэ, а теперь? Он уйдет (отпущенный Сауроном!), а Таурвэ останется? Нет, они вновь уйдут вдвоем... Такое возможно?!
- Что я знаю о посольстве? Что ради Союза я бы направился к беорингам, потом сообщил бы о том, что удалось достигнуть Лордам, - Саурон уже многое знал о посольстве, и эльф был уверен, что умаиа мог сам догадаться об участии атани, ведь общеизвестно, что Дом Беора служит Финдарато. - Еще могу сказать, что каждый из тех, кто входил в посольство, знает лишь о том, что поручено ему самому, не другим. Что Нэльдор, Ламмион, мой напарник и еще двое (я могу показать их) в посольство не входили: они должны были только защищать посольство в дороге.
Возможно, Тардуинэ мог защитить их и сейчас, своими словами. И это было, быть может, главной причиной, побудившей его все же заговорить. Другой причиной было то, что его не станут допрашивать о Наркосторондо. Уйдя из плена, он сберегал тайну Города, оставшись... он выдержал пытки когда-то, но стал же рабом. Выстоит ли теперь? Не стоило унывать, но и переоценивать свои силы, считать, что он-то никогда не выдаст Наркосторондо, тоже.
- Лаирсулэ тоже ничего не знает, - подтвердил Ларкатал.
***
Волк внимательно выслушал все, что сказал ему пленник. И, честно говоря, это были те самые сведенья, которые Маирон на месте этого эльфа держал бы при себе до последнего. До сих пор люди воспринимались скорее как помеха, не как противники. После падения Дортониона, лишившись Лорда и князей, на Западе Валариандэ они были рассеяны и беспокоились лишь о защите своих собственных границ*(1), а теперь... значит, теперь люди вновь должны будут выступить как союзники? Ну, это еще видно будет. Шпионы и провокаторы теперь наводнят их селения. Кого не запугают, того купят*(2).
- Я слышал твои слова, нолдо. Теперь ты получишь отдых в комнате Ларкатала, а потом... потом будешь отпущен. Тебя даже могут проводить к людям, - у Маирона вырисовывается план. - Все те, кого ты назвал, тоже могут обрести свободу. Ты поможешь мне поговорить с ними?
Тардуинэ надеялся, что уйдет не один, что отпустят и Таурвэ, и других. Но то, что он услышал, заставило его помрачнеть.
- Я мог бы говорить с другими, они не знают о посольстве ничего, что уже не было бы известно тебе, - медленно произнес нолдо, мысленно коривший себя. Да, он перенес пытки, но как мог он, услышав обещание свободы для себя и других, пусть и от Ларкатала, не уточнить, каким будет это освобождение... - Но пусть нас всех проводят лишь до границы твоих земель, не далее. И, Ларкатал... я не подумал, что ты сам можешь быть обманут... что ты мог не взять с Саурона обещание, что он отпустит нас не наложив чары, и не таким образом, что наше возвращение к эльфам принесет им вред.
Ларкатал смотрел на Тардуинэ и понимал, что без него, без его слов, товарищ вряд ли заговорил бы. Осторожный и опытный, он действительно ждал бы обмана и едва ли открыл что-либо в обмен на обещания. И, действительно, какой будет эта свобода, если их будут до конца провожать орки или умаиар? Да, уже не первый из товарищей Ларкатала смог обрести свободу, но... был ли он прав?
- Обещаешь ли ты это теперь, умаиа? - спросил Тардуинэ. Если Саурон не обещает... придется отказаться от того, ради чего он и заговорил.
- Конечно, обещаю, - обиделся Волк. - Я хотел проводить вас до безопасных мест, чтобы вы не наткнулись на шайку из Ангамандо, а ты мое доброе намерение пытаешься исказить и выставить угрозой. Вас отвезут туда, куда вы сами скажете. - Волк передернул плечами. Он и правда был обижен в лучших чувствах, ведь он хотел проводить эльфа к людям ради его же блага, помочь поскорее добраться до тех, до кого нужно было добраться. - Так что, будешь предлагать другим своим спутниками говорить со мной? Мне нужно услышать от них, что они больше ничего не знают, нужно, чтобы они в этом поклялись. Да, кстати, поклянись и ты, что сказал мне о посольстве все, что тебе было известно.
Тардуинэ в ответ на реакцию умаиа фыркнул бы - надо же, Саурон, кажется, обижен - если бы не понимал, что этот миг пойдет во вред его товарищам. Ларкатал же... поверил, что умаиа в самом деле не замышляет зла, а совершает настоящее добро, отпуская пленных без условий и шпионов. Это давало Ларкаталу надежду и на дальнейшие перемены...
- Я знаю имена, которые не назвал, но ты это и так понял, - произнес Тардуинэ. В остальном он поклялся, что рассказал все, и согласился говорить с другими.
- Тогда пойдемте наверх. Туда будут приводить ваших товарищей, и вы сможете говорить с ними. Ларкатал поможет тебе идти, а я, если ты согласишься, поддержу тебя с другой стороны. Или могу позвать орков помочь тебе: сам ты вряд ли дойдешь.
- Орки так орки, - мало Тардуинэ их навидался, что ли? Сам нолдо был так измучен, что дойти и впрямь не смог бы; конечно, могло хватить и помощи Ларкатала, но если уж Саурон отпускает его... пусть потешится напоследок. Скоро Тардуинэ больше не будет в его власти.
Нолдо считал, что Саурону есть дело до того, как именно пленника поведут наверх и думал, что если это сделают орки, то умаиа получит удовольствие от унижения эльфа. В действительности для Маирона была важна лишь эффективность, и орки были лишь средством, а пленники лишь теми, кто что-то знал.
***
Безымянного нолдо переместили в комнату Ларкатала, положили на походную кровать. Волк был доволен - Тардуинэ согласился уговаривать на предательство других. И первым к нему привели его бывшего товарища по рудникам.
***
Таурвэ привели в комнату Ларкатала, и там, на походной кровати, он увидел Тардуинэ. Товарищ был перевязан, но выглядел ужасно: следов пыток было не скрыть. Таурвэ помнил, что в плену нельзя показывать своих чувств, и старательно изображал, что вид товарища его мало волнует. Тардуинэ встретился взглядом с другом и сдержанно заговорил:
- Меня, как и Морнахэнду, и Тандаполдо, Саурон согласился отпустить, без условий и с обещанием, что освобождение обойдется без колдовства, соглядатаев и не будет во вред эльфам, - Таурвэ быстро взглянул на Тардуинэ и вновь отвел взгляд: 'Я верно понял?' - Да, я при этом... кратко рассказал ему о своем задании. - В невысказанном слышалось: 'О Наркосторондо - нет'. Они научились передавать друг другу вести даже не через осанвэкэнта, опасное в плену, а взглядом и умолчанием. - У тебя задания не было, кроме как защищать нас... а о цели посольства и участниках Темные уже знают, - Тардуинэ сам перечислил все известное Саурону. - Если ты поклянешься, что не знаешь о посольстве больше этого, то тоже обретешь свободу. И мы опять уйдем вместе.
'Опять, да не так... тогда мы бежали'. Таурвэ обвел взглядом Тардуинэ, приведших его орков, Ларкатала, Саурона... и твердо ответил:
- Нет. Я не буду ни в чем клясться Саурону и Темным.
Маирон развел руками, и упрямца увели. Когда Таурвэ уводили, на ице нолдо читалось лишь презрение к Темным. Эльф старался, как мог, скрыть боль: Тардуинэ сумели сломить муками и - кто знает, чем еще?! - здесь, на Тол Ракова...
Старался сохранять непроницаемый вид и сам Тардуинэ. Он уходил, а Таурвэ, ставший ему больше, чем другом, братом, оставался - как такое могло быть?!
***
Вслед за бывшим беглецом в комнату ввели Ламмиона. Волк полагал, что, узнав о Нэльдоре, и этот эльф быстро согласится - ведь если будут одни отказы, нолдор могут передумать помогать ему дальше. И еще... Волк не обещал обойтись без колдовства или того, что будет во вред эльфам, но его так поняли, и он не стал разубеждать*(3). А отказавшийся гордец... пусть думает, что его друга сломили пытки.
Ламмион, услышав, что известно Саурону, согласился поклясться, что ничего больше не знает. Он так желал свободы и так любил двоюродного брата, что вернулся ради него в плен и открыл ради него свой разум умаиа... А сейчас и Нэльдор мог отказаться уйти, чтобы не оставлять Лпммиона на Острове. Или... уйти с тяжким грузом на сердце. Нет, они должны были идти вместе!
Волк улыбался. Каждый согласившийся рассказать то, что ему известно, увеличивал ощущение, что ничего страшного не происходит, что все в порядке, так и надо. Пока ведь и правда почти не происходило ничего страшного. Пока. И почти.
Ламмиона сразу же увели в башню к Нэльдору. Завтра, вместе с Ларкаталом, Маирон решит, как их отпустить. За Ламмионом привели поочередно Химйамакиля, Вэрйанэра и Кириона.
***
Химйамакиль тоже после рассказа узнал новое для себя, не наоборот; а пытки были жестоки, ему ломали пальцы, он боялся, что однажды его искалечат... и это заставляли делать с ним его же Лорда... Но оставить своего Лорда здесь и уйти?
- Я подумаю, - кратко ответил эльф после долгого молчания. Думал он частью о том, что должно ему просить свободы как раз Ароквэну, а не себе; а частью о том - выдержит ли он, оставшись.
***
Вэрйанэр начал с вопросов.
- Есть ли те, кто уже на свободе?
- Пока нет, насколько я знаю, - Тардуинэ глянул на умаиа.
- А кому она уже обещана?
- Нэльдору, Ламмиону, Морнахэнду, Тандаполдо, мне - начал перечислять нолдо.
- Хорошо... - отозвался Вэрйанэр. Хорошо было то, что он узнал. И то, что для товарищей плен завершится свободой, не рудниками и не казнью. Что они выдали... возможно, и не так уж много, а, возможно, и важное: за слова о своих страхах он получил только три дня для товарища. Правда, любые слова о задании Саурону куда важнее... Вэрйанэр осторожно коснулся плеча товарища.
- Тардуинэ... я не могу уйти. Пока я прихожу в гости и готовлю на кухне, Лаирсулэ и Хэлйанвэ защищены от пыток. Если уйду, сам понимаешь, беречь их просто так никто не станет.
Тардуинэ понимающе кивнул.
***
Следующим Тардуинэ ждал Лаирсулэ, но привели Кириона. Саурон считал его мало знающим? Если да, не стоило его разочаровывать... а Кирион если что и так промолчит.
Синда был поражен, увидев Ларкатала и потянулся к нему:
- Ты...
- Помнишь, что я говорил тогда Гортхауру? Освободи пленников без условий... он согласился, - Кирион понял что имел ввиду его друг и медленно кивнул, переводя изумленный взгляд с Саурона на Ларкатала и дальше на Тардуинэ.
- Но он хочет наших рассказов... - неуверенно произнес Кирион. И снова устремил взгляд на Саурона, на сей раз вглядываясь и вслушиваясь: синдо казалось, что словно тонкая нить была натянута от умаиа к Ларкаталу, и от Ларкатала вверх. Нить, за которую можно вытянуть... если не оборвется. Очень тонкая нить... Синда снова кивнул самому себе, и взгляд его стал задумчивым, так что Тардуинэ пришлось ждать и после повторить вопрос. Кирион словно вынырнул на поверхность и сразу же сказал:
- Нет, конечно.
***
Кирион вышел, а Волк обратился к Тардуинэ (больше не безымянному эльфу! Теперь умаиа знал его имя, и чары на него будет наложить проще):
- На тебе лица нет, нолдо, - хотя этот факт и должен был устрашить Кириона, - отдыхай сейчас, с остальными поговорим завтра. Ларкатал, спасибо за твою помощь, - а помощь и правда была неоценимой: бывший раб не заговорил бы сам. А так он выдал важное и еще других уговаривал поступить так же.
Тардуинэ в самом деле, был совсем бледен. Он осознал, что если бы Кирион сейчас заговорил, то вина за это было бы на нем - он же знал, что синда не просто страж.
Ларкатал прикрыл глаза. Вновь открыл, посмотрел на Тардуинэ.
- Знаю, ты сказал то, что было очевидным или же помощью другим, - он тоже не думал, что слова о беорингах могли быть настоящей новостью. И понимал, зачем Тардуинэ сказал, что каждый знает лишь о своем задании: если кто-то будет упорно молчать или умрет в плену, о его задании не будут допрашивать других. - А то, что ты убеждал рассказать товарищей... Если ты был уверен, что не причиняешь вреда, только даешь свободу, то это не вина. Видишь, из-за тебя никто не выдал ничего важного, Ламмион в самом деле не мог бы сказать ничего нового, но только был избавлен от плена и допросов. Сам я... - Ларкатал перевел взгляд на Саурона. - Да, я помог тебе... Стало ли это помощью и в том, что полезно Ангамандо? - эльф считал, что ничего важного не сказано, но... он мог заблуждаться. И если да, не поздно ли он это понял?
***
Тем временем Эвег закончил свою работу, погрузил Морнахэнду в глубокий сон, и его сменил Фуинор. На этот раз не с мороками и кошмарами - с заклятьем. Длинным и медленным, что оплетало Морнахэнду, пользуясь теми лазейками, что открыл эльф. Тем, что он начал молить врагов под пыткой. Тем, что раскрыл все врагу, польстившись на посулы. Тем, что он уговаривал друга предать, а друг отказался. Все это приоткрывало доступ, делало уязвимым. Все это позволяло вложить чувство страха. Морнахэнду практически лишили памяти о том, что было с ним на острове после пыток - оставили лишь отголоски воспоминаний об ужасе и вине. Глубоко за полночь Фуинор закончил свою работу. Он был Мастером своего дела.
***
Волк вернулся к себе в кабинет и вызвал туда же Вэрйанэра. В комнате кругом стояло три кресла, меж ними столик с тремя кубками и вином. Умаиа сидел в одном кресле, Вэрйанэра пригласил сесть в другое.
Третье кресло так и осталось не занято.
- Ты ведь немного знаешь, не так ли? - начал разговор Маирон. - Расскажи это, и ты сможешь уйти, а твое место займет другой и возьмет на себя заботу о твоих товарищах. Согласен?
Вэрйанэр сел и отпил вина.
- Во-первых, другой может и не согласиться. Во-вторых... я же сам знаю, что эти гости небезопасны. Что можно что-то выдать невольно, даже будучи осторожным. И прятаться от этого за спиной другого не самое благородное из решений, - эльф хмыкнул. - В-третьих, неплохое вино, хотя я предпочитаю более легкие...
Услышав последний довод про вино, умаиа рассмеялся.
- В дальнем углу погреба нашелся бочонок яблочного вина с изображением золотистых яблок по бочонку. Быть может, оно придется тебе по вкусу? Надо сказать, вино легкое, но отменное. Не знаешь, для кого оно было припасено? Бочонок маленький, видимо, этот гость бывал тут нечасто, - Волк удобнее устроился в кресле. - Что же до других твоих причин, это очень благородно. Пусть так и будет. Ты, Лаирсулэ и Хэлйанвэ можете жить в моей крепости хоть столетиями. Я не против. Единственное... когда, если, твои друзья придут осаждать Волчий Остров, на это время, боюсь, тебя придется посадить под замок в башню.
- Любопытно, - ответил Вэрйанэр. Саурон и так догадывался, что однажды нолдор придут возвращать Минас-Тирит, а теперь не мог не понять... Очень жаль, что товарищи заговорили. Хоть и хорошо, что уйдут отсюда. - Но для кого тот бочонок, не знаю, ведь тех, кому по душе легкие вина, немало. Тем более из золотистых яблок и отменного вкуса.
Волк болтал с Вэрйанэром ни о чем почти до самого ужина и думал... что в этом определенно есть своя прелесть.
- Но стоит мне отпустить Лаирсурэ и Хэлйанвэ, ты тоже уйдешь... - вздохнул Волк, когда они вставали.
- Если тебе нужно, чтобы я остался в обмен на свободу для Лаирсулэ - я, конечно, останусь, - осторожно сказал Вэрйанэр, зная, что Саурон наверняка потребует большего. Ему же и сейчас нужны были не беседы о вине и погоде, а сведения... правда, сейчас Саурон получил их иным путем.
Маирон пристально посмотрел на Вэрйанэра. Потом кивнул.
- Я поговорю с Лаирсулэ, - и если все получится... уже двое эльфов будут с ним добровольно. Собрать свою стаю из эльфов... Волк улыбался, спускаясь по лестнице в подземелье.
Вэрйанэр же, очень удивился. Саурону так нужно, чтобы он остался? Но ведь он и так остается, его держат, как на крючке, угрозой пыток других...
Саурон ушел, а дозорный остался один. Сам налил себе еще вина, поднял кубок, будучи мыслью с другими эльдар, и одновременно ожидая: неужто Лаирсулэ отпустят?
***
Когда Вэрйанэр только пришел в кабинет Саурона, на лестнице появился Март. Приближалось время ужина, и горец постучав в дверь комнаты Линаэвэн, повел ее с собой на кухню. Линаэвэн шла и думала: 'Лучше сказать самой, чем скажет Фуинор...'
- Фуинор передал мне, что теперь Морнахэнду будет освобожден, и я благодарна ему за помощь... - в голосе девы слышались отголоски изумления и недоверчивой радости, какая бывает, когда в новость боятся поверить... - И еще предложил снова петь вместе с ним, завтра. Поэтому... я не уйду после завершения этого дня, как намеревалась.
- Это удивительная новость, - качнул головой Март. - Повелитель дает свободу своему врагу... Это очень щедро, но все же... разумно ли? Но главное, что ты останешься, я очень рад этому.
Вэрйанэра в кухне не было, и они стали готовить, не дожидаясь нолдо.
- Это то, во что и мне трудно поверить, - согласилась Линаэвэн. - И в обмен на песни Фуинор обещал возможность помочь другому пленнику... Я пока не понимаю этого. Но это доброе дело. - Которое было... доводом в пользу Темных. - Но все же, я не знаю, как долго останусь здесь, - тихо произнесла тэлэрэ. Скорее всего, лишь на день дольше намеченного, но говорить о том Марту, наверное, не стоило. Возможно, что Саурон дальше запретит им общаться. - И... я давно хотела дать тебе совет, только не находила подходящего времени. Оно и сейчас, наверное, неподходящее, но послушай: ты не пожалеешь после о сделанном, если будешь учиться у других тому, что в них есть лучшего, самого доброго, и избегать того, что считают приемлемым или даже неизбежным злом.
Дева глубоко вздохнула, готовая к возражениям. Ей нужно было продолжать готовить, но она должна была сказать. И теперь, если Март останется с Сауроном и Больдогом, служа Темным, пусть хотя бы останется лучше других. Быть может, однажды совесть скажет ему то, что не смогла донести она.
- Увы, Линаэвэн, - возразил беоринг. - Мы все вынуждены делать меньшее зло. Без этого невозможно.
- Порой мы считаем, что иначе было невозможно... - вздохнула эльдэ, - а проходит время, мы обдумываем все заново и выясняем, что это не так. И остаются лишь горькие сожаления о том, чего не исправить, - она сама уже сожалела о многом, что делала и говорила в плену. И о своем пари с Сауроном, и о том, что не извинилась и не просила о других прежде, и о том, как общалась с Мартом в начале...
- Вынужденное зло необходимо, - снова покачал головой Март. - Например, мы едим животных.
- Я не считаю это злым поступком, - ответила Линаэвэн. - А ты считаешь? Тебя или знакомых тебе людей когда-нибудь мучила совесть за то, что они съели рыбу или птицу, случалось, что раскаивались в этом?
- Многие совершают необходимое зло и также не чувствуют за него вину. Но я запомню твои слова, по крайней мере так, как их понял я: добро или зло я совершаю, но я не должен идти против своей совести.
Линаэвэн подумала, что если Март и впрямь будет следовать такому - это будет хорошо. Вот только, можно ли сравнить значимость для атана ее совета и воспитания Саурона?
Когда пищу осталось лишь поставить в печь, Линаэвэн снова пела над ней песни чар, чтобы ее плененным товарищам стало легче. На сей раз это была валариандская песня - о солнечном лете и воде чистых родников... Линаэвэн пела, и беоринг слушал ее. Слушал и улыбался - никуда она не уйдет. Он защитит ее, и она все также будет петь.
А после Линаэвэн спросила:
- Не знаешь ли ты, отчего Вэрйанэра не было?
- Нет, не знаю. Но после ужина он обещал прийти ко мне.
***
Пока слуги готовили, Эвег спустился в камеру Лаирсулэ. Двое орков уже привязали целителя к креслу, а умаиа закрепил спящего на столе Акаса.
- Слышал, ты не справляешься с лечением раненого, Лаирсулэ? - спросил Эвег. - Я пришел тебе помочь.
Акас пришел в себя от невозможной боли.
- Каждый раз, когда с лечением не будешь справляться ты, тебе буду помогать я, - сказал умаиа.
Лаирсулэ не видел еще, что такое лечение Эвэга. Он смотрел на происходящее в ужасе.
- Ты же целитель... - начал эльф и осекся: обращаться к Эвегу было так же глупо, как взывать к совести Саурона. А самому Лаирсулэ не дадут помогать раненым так, как он помог сегодня. Если он откажется вовсе, их будет лечить Эвэг. Если он продолжит, он будет помогать палачам готовить пленников для новой пытки. - Ведь ты мог бы лечить без боли, ты должен был учиться у Эстэ... - Лаирсулэ едва не попросил умаиа лечить пленных бережно, но... тот или посмеялся бы, или потребовал бы чего-то важного взамен. - Хотя о чем я? Ты предал ее, и тебе, должно быть, в радость мучить других. Как оркам.
Что было делать? В следующий раз он снова попробует снять боль и защитить от боли, и усыпить, надолго... Только выложиться нужно будет действительно полностью, без остатка. Сейчас он думал, что сделал все, что мог, но это не так, он все же щадил себя - если бы он знал, что Акаса ждет 'забота' этого умаиа, сделал бы больше...
Умайар в самом деле не допустили бы, чтобы Лаирсулэ вместо лечения погружал пленников в сон и давал им долгий отдых без всяких уступок. Лаирсулэ нельзя было пытать, но это не значило, что на него никак нельзя было воздействовать... хоть через того же Акаса. В конце концов эльф-целитель должен был отказаться лечить - и тогда все равно позвали бы Эвэга.
***
Эвег закончил исцеление Акаса и вернул эльфа в камеру к Хэлйанвэ.
- Теперь так будут выглядеть твои дни и ночи, фэаноринг. Отдыхай, скоро за тобой придут, - и он обратился к Хэлйанвэ, пока Акаса приковывали за руки: - Вот что было бы с тобой, Хэлйанвэ, если бы Вэрйанэр не пошел служить Повелителю. Но ты выкуплен.
- Тварь, - ответил Хэлйанвэ. Он считал, что ему было бы легче, если бы и его допрашивали, не заставляли смотреть на все это...
Акас с ненавистью смотрел на целителя. Эвег ушел, и эльфы остались одни в камере. Хэлйанвэ повторил:
- Выкуплен... Я откажусь от этой защиты!
- Даже не думай, - предупредил Акас. - Мне будет вдвое тяжелее.
***
Несколько поворотов - и Маирон открыл дверь в камеру-целительскую (а заодно и застенок) Лаирсулэ.
- Я хочу отпустить тебя на свободу, эльф, - сразу перешел к делу Волк. - Уже пятеро из вас приняли мои условия, прими и ты. Расскажи мне, что тебе известно о вашем посольстве к Кирдану, и ты уйдёшь отсюда.
Лаирсулэ выглядел не менее измученным, чем Акас. Он мог бы счесть ложью слова Саурона, что пятеро уже выдали сведения о посольстве, но умаиа рассказал ему то, чего не знал и сам Лаирсулэ.
...То, что враг узнал так много, угнетало, но Лаирсулу было нечего добавить, и для него предложение Саурона было выходом из безысходного кошмара, в который проваливался целитель. И эльф сразу же ответил:
- Я сопровождал отряд как целитель, а не посланник. Я знаю о посольстве лишь в общих чертах, то, что ты уже рассказал.
Волк выслушал нолдо и кивнул. Эльф, как и другие, дал клятву, что не знает ничего более, и его отвели в башню к Нэльдору и Ламмиону. Орка послали сказать Вэрйанэру, что его друг ныне свободен.
***
А Волк возник в камере фэанорингов.
- У вас есть возможность получить свободу. Я многое уже знаю о вашем посольстве, расскажите мне ту часть, что была поручена вам, и вы уйдете отсюда, куда пожелаете.
Когда к нолдор вошел Саурон, все встало на свои места. Теперь Акас знал, для чего его пытали - чтобы он выдал эти сведения. Но еще недавно нолдо бы решил, что расскажет он что-то или нет, все равно их будут мучить. Теперь же Саурон обещал освобождение в обмен на эти сведения. И Акас неожиданно легко ответил:
- Я расскажу. Лорд Куруфинвэ передал мне, что придумал новый материал для защиты врат; он будет полезен и нолдор, и фалатрим. И еще я должен передать был Финдэкано и Кирьятано, что союзники смогут держать связь через палантиры. Также знаю, что замысел всего посольства принадлежит Лорду Маитимо, и полностью был изложен в письме. Но его содержания я не знаю.
Хэлйанвэ был изумлен тем, что Акас заговорил, и потому теперь он уйдет. В ошеломлении юноша ответил:
- Мне нужно подумать.
А Волк... был глубоко удивлен. Он знал пленников, ему донесли, что эти двое при первой попытке даже не поморщились, все тюремщики были уверены, что фэанорингов, как и бежавших с рудников, будет тяжело заставить говорить - но все! Двое из четырех уже рассказали много важного. Одно обещание свободы заставило их говорить лучше любого принуждения. И не просто говорить - выдавать важные тайны. Значит замысел всего принадлежал Маитимо, и Линаэвэн была в него посвящена.
- Думай, Хэлйанвэ. А тебе, Акас, больше не место в подземелье.
Орки помогали нолдо, порой буквально таща его на себе, подниматься в башню для ждущих свободы. Но в коридоре Волк задержал процессию:
- А что, если я обменяю свободу Хэлйанвэ на твой рассказ о Наркосторондо? На сведения о входах в город и о том, сколько их, этих входов.