Нэльдор уже спал, когда Тандаполдо и Морнахэндо, напряженные и собранные, несмотря на усталость, шли на встречу с Сауроном. Нолдор все еще не понимали, зачем умаиа понадобилась эта игра в гостей и принуждение к ней.
- Может быть, он просто так издевается? - предположил Морнахэндо. - Мог допросить и отравить в любое время, а так все случится, словно бы по нашему желанию и согласию.
Тандаполдо не ответил и лишь неопределенно пожал плечами. Сейчас он меньше мучился стыдом и виной, думая, что, может быть, ему скоро выдастся шанс показать себя перед врагом. Если их начнут спрашивать о тайнах, то появится и цель, ради которой нужно терпеть и молчать. Самое трудное - терпеть бесцельно.
Нолдо поднял голову, отвлекаясь от своих мыслей, и понял, что их ведут в покои Артарэсто. Это было логично - захватив крепость, Саурон не мог не занять покои наместника. Вместо наместника Финдарато - наместник Морингото.
***
Когда дверь отворилась, Повелитель оторвался от свитков, лежащих на его рабочем столе, и поднялся, приветствуя вошедших.
Второй стол, уставленный свежим хлебом, жареными курами, бульоном, свежими и пареными овощами, только что сорванными травами и вином, благоухал и манил к себе. Однако эльфы смотрели на пищу с подозрением, и каждый, в меру его способностей, пытался отыскать на ужине следы заклятий, но не мог ничего найти; впрочем, возможно им просто мешала близость умаиа?
- Рад, что вы, как и некоторые другие ваши товарищи, приняли мое предложение, - улыбнулся Волк. - Познакомимся и начнем ужинать?
***
Первое, что предложил им Саурон, - представиться... Он и в самом начале требовал назвать имена. И сколько имен он уже знает? Согласился придти сюда - теперь представляйся и садись за стол.
Нолдор вновь переглянулись. Познакомиться, узнать имя - неужели это именно то, ради чего Саурон все и затеял? Или со временем он пожелает узнать больше? Имя Тандаполдо, "Крепкий шлем", не было тайной... Что Саурон узнает из него? Что обладатель имени - воин? Так это еще орки узнали.
- Мое имя Тандаполдо, - ответил один из нолдор и сжал челюсть. И поймал себя на мысли, что он и правда начал расслабляться, несмотря на присутствие Саурона рядом: хотелось не сесть, а лечь, дать настоящий отдых рукам и ногам. Отдых, а лучше сон, был нужнее ужина. Но как же хотелось пить... И Тандаполдо сел за стол, не дожидаясь особого приглашения.
Второй эльф, помедлив с ответом, наконец решился и кратко произнес:
- Я Морнахэндо, - сказав это, пленник посмотрел на оборотня и чуть усмехнулся: пусть теперь Саурон гадает, что значит "Темноглазый", имя это или прозвание. Потом нолдо сел рядом со своим товарищем.
А Тандаполдо ждал, что еще скажет и спросит враг. С удивлением нолдо осознал, что будет едва ли не рад допросу под личиной трапезы. Цель, опора были сейчас нужнее всего, как бы ни хотелось ему пить... да и есть тоже.
- Тандаполдо и Морнахэндо, - повторил Волк, кивнул и тоже сел за стол. - Прошу, угощайтесь.
Часть времени прошла в молчании. Как радушный хозяин, умаиа дал "гостям" время утолить первый голод. И лишь через несколько минут заговорил:
- Нэльдор сказал мне, что вы из Нарготронда, но некоторые из вас раньше жили здесь, в этой крепости, - Волк не знал, был ли кто из его пленников раньше жителем Минас-Тирит, и решил действовать наудачу. - Вижу, что тебе, Тандаполдо, знакомы эти стены; надеюсь, тебя не было здесь во время осады.
Разумеется, слова Саурона выбили у пленников почву из-под ног, как умаиа того и хотел: чем больше некто волнуется, испытывает эмоций, тем больше ошибок он совершает. В ушах нолдор эхом отдавались слова: "Нэльдор сказал..."
- Что еще тебе известно? - наконец порывисто спросил побледневший Морнахэндо. Он хотел дать Саурону разгадывать загадку, что значит "Морнахэндо": имя это или прозвание... Но теперь свои же уловки показались эльфу мелкими и бесполезными, враг знал куда большие тайны.
Тандаполдо поднял голову и хмуро посмотрел на лучащегося беззаботностью Саурона. Как он добился от Нэльдора этого рассказа? Ядами, чарами или... неприкрытыми пытками? Над ними умаиа пока только издевался, сообщая, что уже узнал о Нарготронде, и напоминая о тех, кого он же убил в осаду.
- Ты знаешь, что спаслись немногие, - сквозь зубы ответил Тандаполдо.
- Не так уж и мало, - возразил Волк. - Если бы Минас-Тирит не была оказана помощь, думаю, и вовсе никто бы не спасся. Фэанорингам здорово досталось тогда, но как же они удивили меня своим прибытием! *(1)
Волк говорил спокойно, вспоминая поражение минувших дней - было, что там. Артарэсто ускользнул прямо из рук - это, конечно, было досадно, но война продолжалась. И игра тоже - как времена той осады вспомнит Тандаполдо? Волку не было важно знать, был этот пленник при осаде или нет - умаиа просто прощупывал эльфа. Тандаполдо старался скрыть, участвовал ли он в той битве; Саурон был прозорлив и многое мог увидеть. И теперь узнал - этот нолдо умеет настолько владеть собой, что может утаить нечто даже от него, Повелителя Волков. Такое могли немногие, и эта информация была куда важнее правды об осаде.
- Всему свое время, тебе тоже достанется, - огрызнулся тем временем Тандаполдо. Нолдо старался говорить как можно сдержанней, но сейчас все его мысли были заняты только одним: что еще удалось узнать Саурону?
- Фи, - отозвался умаиа. - Я ожидал от тебя более оригинального ответа. Нет ничего более жалкого, чем бессильные угрозы того, кто ничего уже не может и лишь мечтает. Это удел слабых. Я надеялся, что ты хотя бы поднимешь кубок за союзников, а ты их даже не упомянул. Или, быть может, ты их так и не простил за Хэлкараксэ? - разумеется о Льдах, Волк сказал тоже для того, чтобы пронаблюдать за реакцией своих "гостей".
- Подниму, - ответил Тандаполдо. Да, сам он был только бессильным пленником, но народ нолдор не был бессильным. Следом за товарищем поднял кубок и Морнахэндо.
Казалось бы, упоминание Хэлкараксэ должно было навести на мрачные мысли тех, кто переходил Льды... Но и Морнахэндо, и Тандаполдо давно примирились с фэанорингами*(2). Волк отметил про себя, что на этих двоих не лежит тени Хэлкараксэ, и продолжил беседу, отвечая на вопрос второго "гостя":
- Мне многое стало известно, Морнахэндо, - это не звучало бахвальством, Маирон просто констатировал факт. - Что именно тебя интересует из того, что я знаю?
Морнахэндо помедлил: Гортхаур ответил - и ничего не сказал по сути...
- Мне многое интересно. Считай меня любопытным, - ответил нолдо, и Волк рассмеялся чистым смехом:
- Это хорошо, что ты любопытен. Я люблю любопытных.
- Любишь, но не любишь утолять любопытство?
- Ты спешишь меня обвинить, но сам не спросил ни о чем конкретном. Что ты хочешь знать? - Волк посмотрел на эльфа в упор.
Морнахэндо сформулировал свой вопрос яснее:
- Прежде всего, я хочу знать, узнал ли ты что-то, что касается Нарготронда?
- Немного, - отозвался Волк. - Ваш город находится в спрятанных у реки Нарог пещерах, так что, живя там, вы почти лишены радости мира вокруг. Даже звезды бедный Нэльдор может наблюдать, лишь когда позволяет служба, которой он так гордится. Но притом, потеряв мир вокруг, вы так довольны творением рук своих, что не чувствуете себя обделенными, любите свой город и вполне счастливы в нем, - Волк перечислил вслух все, что знал, но не столько даже для "гостя", а чтобы подвести черту для самого себя. - Как видишь, я знаю совсем немного. Ах да! Рядом есть леса, снабжающие вас дичью, и кроме стражников, у вас есть охотники. Между прочим, один такой охотник, Ламмион, завтра утром покидает крепость. Думаю, он поскачет в Нарготронд, но при этом отчаянно боится, что я буду за ним следить, словно мне нечем больше заняться, - Маирон улыбнулся. - Вы приписываете ложь мне, но пока что я не обманул ни одного из вас, так что... боюсь, вы ожидаете от меня того, что есть в вашем собственном сердце, а не того, что есть во мне.
Вопросы Морнахэндо словно поставили все на свои места для Тандаполдо. Сейчас они с Морнахэндо искали бреши в обороне своих границ. Знаешь слабое место - знаешь, и где защищать. Плохо было только то, что Саурон выяснил, откуда они, но о Нарготронде тварь знает лишь то, что мог понять по названию. Или же Саурон знает больше, но умалчивает об этом...
- Ты никому не лгал, никому не угрожал, никого не мучил и не пользовался своей силой, - произнес Тандаполдо без явной иронии в голосе. - Нэльдор просто пожелал рассказать тебе, где живет.
Морнахэндо боялся, что товарищ сейчас вызовет на себя гнев умаиа, и попробовал сменить тему, сказав:
- А когда и как вы на Севере узнали само имя наших пещер? Если ты знаешь, как это было, конечно.
Но Волк словно не услышал вопрос Морнахэндо.
- А ты сам, Тандаполдо, никогда не обманывал, не угрожал, не допрашивал, не запугивал? Или ты после этого все равно остался честным и чистым?
- Я воин, - просто ответил Тандаполдо. Что было пояснять еще? Что допрашивать ему как-то не доводилось, хотя другим его товарищам и выпадало, а военная хитрость или желание сберечь тайну не является злом? Что у него есть долг? Но объяснять это Саурону ведь последнее дело, и Тандаполдо выпрямился. - Я вновь хочу поднять кубок: за всех, кто пал в борьбе с вами, и за всех, кто продолжает сражаться.
Волк вздохнул. Он хотел выдержать дружеский тон беседы, но нолдор зарывались, и пришло время их осадить.
- Ты долго ждал, прежде чем согласился прийти, Тандаполдо, а теперь ешь и пьешь, зная, что твоих товарищей пытают: ведь тебя предупредили, что это последнее предложение. И ты именно тогда согласился: принял приглашение из страха перед началом пыток. А теперь ты сидишь передо мной, как ни в чем не бывало, - видя, как дернулся Тандаполдо при этих словах, Волк понял, что попал в точку и усмехнулся, а потом продолжил: - С головы Нэльдора и волос не упал. Мы ужинали, потом смотрели на звезды, я учил его следить за их ходом. Теперь ваш товарищ отдыхает в своей комнате. Вы встретите его за завтраком и сможете во всем убедиться сами.
Как ни умел Тандаполдо владеть собой, слова Саурона были подобны удару. Он и правда согласился стать "гостем", испугавшись, что не выдержит пыток... Эльф побледнел; но Саурон был прав и в другом - он действительно не думал сейчас о своих друзьях.
Видя состояние товарища, Морнахэндо поспешил прийти ему на помощь, сам затевая свару с Сауроном:
- Говоришь, Тандаполдо согласился только перед началом пыток? Хочешь сказать, до сих пор орки мучили Тандаполдо без твоего ведома?
Увы, но эти слова не стали поддержкой для товарища. Да, он согласился не перед началом пыток, а после долгого растягивания... Но он не выдержал, оказался слабее, чем думал.
- То ожидание, что Тандаполдо провел в камере на стене, - презрительно скривился Саурон, - это была не пытка, просто неудобство.
Нолдор ответить было нечего. Все замолчали.
Тогда Волк, посчитав тему исчерпанной, начал неспешно ковырять вилкой курицу и обратился уже к обоим "гостям" с тем же вопросом, что и к первой паре - что эльфы думают о человечьей привычке растить животных, чтобы потом съесть?
Морнахэндо посмотрел на птицу и качнул головой:
- Люди есть люди, это - не мы.
- Однако это и правда, весьма удобно, - заметил умаиа. - Мой повар растит и готовит своих кур каким-то особым образом, и вы видите, получается божественно. Лесная птица не будет столь нежной.
- Хочешь сказать, ты не пробовал дичь, приготовленную вкуснее? - продолжил дерзить Морнахэндо.
- Ты в который раз приписываешь мне не мое, - спокойно и ровно ответил Волк. - Я сказал, что домашняя птица нежнее, но не говорил, что эльфы дурно готовят дикую. Однако я никогда не пробовал, как вы готовите кур. Быть может, ты приготовишь? Для меня и для всех своих товарищей, ведь в подземелье им дают не лучшую пищу.
***
Пока Саурон и Морнахэндо разговаривали, Тандаполдо хмуро смотрел перед собой. Его волновало все то же: он оказался слабее, чем считал себя. Потому что у него не было причины держаться. И тогда эльфа осенила мысль, что нужно сделать - сейчас причина держаться гордо появится! Эльф взял со стола нож, медленно начал резать им курицу, и, когда Саурон договорил, сделал вид, что тоже хочет вступить в беседу:
- Нет, мы не станем... - и метнул нож, метя в глаз Саурону.
Скорость и ловкость Волка, аину по природе, были выше, чем у эльфов, и он давно ждал подобной выходки от этой пары, а потому был начеку: Волк без усилий перехватил нож в полете.
Тандаполдо знал, что шанс убить умаиа, к тому же наместника Моринготто, столовым ножом крайне мал, но не попробовать все же не мог. Морнахэндо же, как только понял, что происходит, попытался поддержать товарища или хотя бы отвлечь внимание Саурона, давая время Тандаполдо для новой атаки; Морнахэндо бросился вперед, на умаиа, но налетел на незримую преграду.
Сокрушенно покачав головой, Волк посмотрел на Тандаполдо, удерживая обоих Волей на месте:
- Из трех оставшихся пар две я велел отвязать, накормить, дать отдых. Но ты нарушил свое обещание быть гостем, Тандаполдо. И теперь одну из пар вернут в камеру и накажут за твое вероломство. Ты слаб и низок, нолдо, хотя и мнишь о себе обратное. Даже тень пытки заставила тебя принять приглашение: все твои товарищи видели это. А теперь я уязвил твое самолюбие, и ты решил напасть на меня за столом, без объявления войны. Ты не благороден, как думаешь о себе, ты поступаешь трусливо и подло. Попроси прощения и впредь не веди себя так, и я прощу тебя, и наказания твоим товарищам не будет.
- Жаль, - произнес Тандаполдо, когда Саурон отпустил его.
Эльфы улыбнулись друг другу: теперь все действительно встало на свои места. Пусть их попытка и была неудачной, пусть они и поплатятся за эту попытку, но оно того стоило. Они не "гости", они пленные воины. Саурон, конечно, попробовал отравить их победу, заявив, что за попытку нападения накажут других... Но слова умаиа вызывали в эльфах лишь отвращение - тем сильнее, чем более искренне вещал захватчик и палач о нападении без объявления войны, подлости и обещаниях.
***
Пока нолдор многозначительно улыбались друг другу, Волк с полуулыбкой наблюдал за хорохорящимися пленниками. Значит, Тандаполдо не чувствовал себя слабым и виновным... Видимо, как и многие эльфы, Тандаполдо полагал, что если он ведет себя подло с врагами, с Тьмой, то он не становится подлым сам, он остается благородным и возвышенным. Очень полезное для Тьмы заблуждение.
Про себя Тандаполдо жалел, что с самого начала не додумался, что "гости" можно превратить в засаду. Возможно, Саурон не ждал бы нападения от только что вошедших "гостей", а рассчитывать с умаиа можно было только на неожиданность. Вот только... под пристальным и холодным взглядом Саурона Тандаполдо понял, что за его неудачу (Тандаполдо так и подумал - за неудачу, а не за нападение) накажут действительно не его, а двоих его товарищей... И что теперь? Не просить же прощения у врага, в самом деле! "Прощения - у тебя?! Никогда", - едва не ответил эльф. Только... еще недавно он считал, что никогда не примет приглашения врага, а вот принял же. Что, если после он и прощения будет просить - и не ради того, чтобы помочь товарищам?
По красным пятнам на скулах и сжатым зубам Тандаполдо умаиа видел, что нолдо начал что-то понимать. Похоже, воин делал трудный выбор. Но Волк не собирался ничем помогать эльфу: любой его выбор будет на руку Тьме. Или Тандаполдо из гордыни откажется просить прощения и тем самым сделает еще один шаг прочь от Света, а после будет терзаться муками совести (или даже не будет!); или Тандаполдо попросит прощения, и при его-то гордыне для него это будет равносильно надломлению себя - и тем скорее он окажется во власти Повелителя Волков.
- Знаешь, - задумчиво сказал Маирон, рассматривая, как эльф борется с собой, - возможно, ты устраиваешь меня куда больше, чем ты думаешь...
- Война объявлена давно и начата не нами, и мы ненавидим тебя, - выпалил Тандаполдо. - Но я могу попросить у тебя прощения... Только как я узнаю, что это не бессмысленно? Что ты через минуту или час не отыщешь другой причины для наказания, хотя бы я и не пытался напасть вновь? - нолдо в самом деле не собирался пробовать напасть снова... сейчас. Когда враг начеку. И эльф был уверен, что Саурон грозил наказанием товарищей не потому, что "гость" сделал что-то не так, а потому, что Саурон хотел наказать; а раз так, то умаиа ведь может назвать причиной что угодно. Хоть то, что эльф откажется от ужина, хоть то, что, выходя, в ноги не поклонится. - Вдруг ты начнешь мучить моих товарищей просто по своему желанию, а скажешь, что это наказание?
- Как назвал растягивание на стене не пыткой, а "просто неудобством", - ответил Морнахэндо, одновременно напряженно думая: отчего их сейчас отпустили, позволили снова шевелиться? Не находя ответа, эльф не знал, что и думать.
Волк снова проигнорировал Морнахэндо:
- Я не отыскиваю причин. Я вообще предпочел бы обойтись без пыток. Но поскольку ты мне не поверишь, утешай себя тем, что хоть сколько-то времени ты своим товарищам да дашь. И заметь: тебе это ничего не стоит, зато дорого для них. Пленники часто мечтают о минуте отдыха, ты же можешь им дать столько, сколько пожелаешь.
- Х-хорошо, - выдохнул Тандаполдо. - Я прошу прощения. - Прощения у врага за то, что он поступил, как и подобало воину. Исправил тот провал, что допустил, согласившись прийти сюда. Вопросы Морнахэндо, его попытки выяснить нечто важное для отряда были планом товарища, это он пришел как разведчик; а попытка Тандаполдо ударить ничего не дала. И потому просить прощения было так непросто. Теперь же Тандаполдо оставалось только исправить самую главную ошибку: то, что он вообще согласился стать "гостем". Разве что... подождать, не хочет ли Морнахэндо спросить еще о чем-то... Но, скорее всего, они все равно не узнают того, что хотят: ведь Саурон будет лгать.
Из задумчивости нолдо вырвал голос Оборотня:
- Видишь, как просто? - усмехнулся Волк. - Простая учтивость.
Про себя же умаиа отметил, что стоит разделить этих эльфов, тогда проку будет больше. Но это после, а пока Маирон слегка откинулся в своем кресле, из которого даже не вставал, и обратился к Морнахэндо:
- Конечно, ты можешь не готовить, мой гость. Поступай, как хочешь, я переживу, если ты не удовлетворишь мое любопытство, а ваши товарищи внизу будут получать кашу из прелой крупы. Не хочешь накормить их нормальной едой - это твое право. Кстати... А что, если с завтрашнего дня они будут есть только то, что ты приготовил? Ничего не приготовишь, значит, это и будут есть.
- Ты умеешь играть словами, - процедил сквозь зубы Морнахэндо. Почти несерьезное предложение стать поваром быстро обратилось в угрозу и требование службы.
"Еще одна причина для сопротивления", - подумал Тандаполдо. До того он не знал, что такое эти "гости", теперь знал: склонение к согласию стать рабом Севера.
- Повторю: я не стану твоим рабом в обмен на кашу и мясо, хоть для себя, хоть для всех, - твердо ответил Морнахэндо, вторя мыслям товарища. Эльф был уверен, что умереть с голода Саурон пленникам не позволит и так.
- Морнахэндо, вы погрязли в своем падении и не видите этого, а мне ты говоришь, что я играю словами? - усмехнулся Маирон, как ни в чем ни бывало продолжая поздний ужин. - Если бы я хотел сделать тебя рабом, я отправил бы тебя в рудники, где сейчас ломают камень все, кто выжил в этой крепости. Ты же можешь просто кормить своих друзей. Или держать их впроголодь. Твое дело.
- Если я соглашусь готовить для тебя, прислуживать тебе: вот что будет падением, - фыркнул Морнахэндо.
- Пока что ты отказываешься готовить для своих родичей. Я бы назвал падением ставить свою гордыню выше заботы о своих товарищах, - так же спокойно возразил Маирон.
Морнахэндо сжал зубы, и тогда ему на помощь пришел Тандаполдо:
- Нэльдор назвал имя Ламмиона, и ты знаешь, что он охотник; свои имена мы назвали сами. А о других ты что-нибудь знаешь? Как их зовут, чем они занимались?
Наглец пробовал расспрашивать Повелителя Волков, и это было забавно; умаиа улыбнулся.
- Да, знаю, - кивнул Маирон, не давая развернутого ответа, ибо если эльфы говорят скупо, то с чего ему откровенничать? - А чем занимались вы в Нарготронде?
- Я уже ответил: я воин, - Тандаполдо вновь вернулся к сдержанному выжиданию, несмотря на новое упоминание Нарготронда, которое, конечно же, задело эльфа. Так как Саурон не желал отвечать, нолдо тоже не намеревался говорить. Молчание Саурона злило эльфа: умаиа мог бы даже похвалиться перед пленниками своим знанием; но, похоже, боялся открывать им что-либо. Словно они так же могли воспользоваться узнанным от Темного, как и он узнанным от них. Тандаполдо сжал губы: Саурон не желал ничего говорить им, зато желал просто так получить сведения, какие могли бы выбивать на допросе: - Ты наш враг, и хочешь склонить к службе моего товарища, а меня допросить под видом беседы. Полагаю, так называемый приход в гости на этом закончен.
Теперь причин держаться у Тандаполдо было много.
- Нет, мой дорогой гость, я ни одного еще не пробовал допросить, - Волк улыбался. Все шло хорошо. - И если ты после омовения и трапезы восстановил силы и вновь обрел мужество, можешь встать и выйти за дверь. Тебя встретят и отведут в застенок. Будут пытать, но не допрашивать, не надейся. По крайней мере, до тех пор, пока у меня есть хоть один гость, допрашивать его спутников не будут.
Морнахэндо прикусил губу. Всех их мучили просто так, не задавая вопросов, просто для... развлечения Темного. Хотя нет, Саурон добивался, чтобы согласились прийти сюда. И добился признаний от юного Нэльдора. Говорит, не мучил. Может быть, мучил, только не его. И Морнахэндо сразу вспомнил почти невольно об отпущенных из Ангамандо, о том, что о них говорили... Но Тандаполдо не такой, конечно же - это сломленные, поддавшиеся врагу. Возможно, уступавшие ему с самого начала... Тандаполдо не такой... Они все не такие...
Тандаполдо слушал Саурона молча. Нолдо знал, что его теперь ждет наказание - то есть пытка. За тот брошенный нож. Что же, теперь у него появилась причина молчать. Теперь он выдержит, несмотря на издевки Саурона: он будет страдать за то, что оказался слишком горд и не склонился перед врагом. Умаиа под конец еще попытался задеть их насмешкой, но ужин был закончен, и можно было не отвечать. Разве что метнуть в Темного взгляд, полный ненависти и презрения.
По мнению же Волка, Тандаполдо был очень забавным. Его самоуверенность, самовлюбленность и ярость, которой что в подземелье, что наверху хватало лишь на гневные взгляды - за всем этим было смешно наблюдать. И как Тандаполдо ни уверял, что больше не желает быть "гостем", ни он, ни его товарищ так и не последовали к выходу.
И Маирон продолжил:
- Что же касается тебя, Морнахэндр... Тебя ждет особая участь. - Маирон больше не выглядел дружелюбным, но был довольным и хищным. - Ты не видишь своего падения, ты мнишь себя чистым, и это очень хорошо. Именно такие, как ты, и становятся рукой Севера в ваших крепостях. Я не буду ломать тебя, я лишь немного подправлю, так, чтобы ты принес максимальную пользу Северу. А потом отпущу тебя. И благодаря тому, что ты не сомневаешься в себе, ты даже не заметишь и не поймешь, не захочешь узнать, что я в тебе изменил. Ты будешь служить мне, уверенный в том, что ты - мой враг. - Повелитель Волков усмехнулся этой иронии, предвкушая, что именно он сделает с таким прекрасным материалом.
Морнахэндо похолодел. Сначала Саурон угрожал Тандаполдо, а теперь обещает ему самому такую страшную участь... Наверняка врет. Непроизвольно Морнахэндо взглянул на друга, ища в нем поддержки, и Тандаполдо ответил:
- Эльфа нельзя изменить против его воли.
- Ты думаешь, нельзя? - снова усмехнулся Волк, пряча клыки. О Тьма, какой занятный вышел вечер! - Ты хочешь сказать, что не изменился за время Исхода, после резни в Альквалондэ, после того, как тебя предали в Арамане*(2), после того, как на твоих глазах гибли во Льдах? Или это все было в согласии с твоей волей? Но ты прав, твой товарищ даже не заметит изменений, будет уверен, что он остался во всем прав. Он хорошая почва, а я умелый сеятель.
Морнахэндо при упоминании Льдов напрягся еще сильнее, хотя и так был напряжен, и сжал зубы, чтобы не сказать какую-нибудь глупость, над которой Саурон только посмеется. Но не удержался, и, вскинув голову, бросил:
- Мы прошли Льды, пройдем и это.
Слова об Исходе и всем связанным с ним, задели и Тандаполдо, но эльф не подавал виду, о чем думает: не он тогда предал, его предали, а Саурон теперь словно в вину ему это ставит. Хотя чего ждать от умаиа? Родичи гибли на его глазах... А теперь Саурон может убивать и мучить других на его глазах? Впрочем, нет, это ему самому обещана пытка...
А Маирон смотрел на своих "гостей" и думал, как же порой были скучны вот такие, как эти двое. Скучны своей однообразностью, похожестью на многих других. Скучны... хотя и полезны, хотя и забавны. Высокопарные слова, гневные взгляды - за которыми, кроме напыщенности, ничего не стояло. Из всех слов и упреков на эльфов подействовало лишь упоминание Льдов - они не знали за собой стыда или вины, но прекрасно помнили обиды, хотя в начале ужина и изображали благородство и делали вид, что простили Первый Дом.
- Пройдете, - заверил Морнахэндо Волк. - Пройдете к славе моего Владыки, и все, к чему потом будете прикасаться, будет отмечено тенью Мелькора.
Сказав это, Волк, как ни в чем ни бывало, сложил приборы на тарелку, завершая тем самым трапезу, и дружелюбно продолжил:
- Думаю, пора перейти к десерту. Мой повар делает изумительное мороженое.
Но эльфы продолжали нарываться:
- Что-то я не вижу твоих орков, - фыркнул Морнахэндо, старался скрыть волнение за насмешливым тоном, но товарищ тронул его за руку: идем, что ждать, пока нас выведут? А то Саурон считает, что ужин продолжается.
Ни слова не говоря, нолдор встали из-за стола и (к облегчению Волка) вышли за дверь, где под взглядом Повелителя Волков, не давшем нолдор сопротивляться, пленников скрутили и увели в подземелье - каждого в одиночную камеру. Впрочем, больше с ними ничего не происходило. Двери камер закрылась и нолдор остались одни, почти в полной темноте - лишь в щель под дверью проникал тусклый отсвет факелов в коридоре.
***
День завершился, и до самого рассвета замок пребывал в тишине.
Примечания.
*(1) "Серые анналы":
"Моргот, узнав о поражении сыновей Финрода и рассеянии народа Фэанора, окружил Финголфина в Хитлуме и послал огромное войско атаковать западный проход в Долины Сириона. Его наместник Саурон (которого в Белерианде звали Гортод) возглавил эту атаку, его войска прорвали ряды защитников и осадили крепость Инглора, Миннас-тирит на Толсирионе. И они взяли крепость после жестокой сечи, а Ородрет, брат Инглора, что держал ее, был выбит из замка. Там бы он и погиб, если бы Келегорн и Куруфин не подошли со своими всадниками и другими воинами, которых они смогли собрать. Яростно сражаясь, они задержали врага на некоторое время; и Ородрет смог бежать и достичь Нарготронда. Туда же, отступив пред мощью Саурона, отправились и Келегорн с Куруфином и остатками своей дружины; их с благодарностью приняли в Нарготронде, и вражда меж домами Финрода и Фэанора была на время забыта"
Фэанариони пришли неожиданно для Саурона, так как он не мог ожидать нападения со стороны Дориата (фэанариони прошли между Завесой Мэлиан и Эрэд Горгорот), Тйелкормо и Куруфинвэ, несмотря на потери в боях и на пути, пробились к крепости и, видимо, держали коридор, сколько могли. В "Серых анналах" говорится только о спасении Артарэсто, но в текстах очень часто упоминают только лордов, подразумевая и их воинов и народ. Вряд ли Артарэсто бежал из крепости при первой возможности, бросив свой народ - скорее уж он до последнего старался вывести всех и сам прикрывал их отход. Поэтому Тйелкормо и Куруфинвэ спасли не одного Артарэсто, но и многих защитников Минас-Тирита, уцелевших до того времени.
*(2) Речь идет о прощении за то, что фэанариони оставили Младшие Дома в Арамане и за сожжение кораблей, из-за чего Младшим Домам пришлось идти через Хэлкараксэ, и многие погибли. "И Финголфин и его спутники увидали издалека алый свет, отблеск пожарища на небе - и поняли, что преданы", как сказано в "Сильмариллионе"
Однако, как известно из того же "Сильмариллиона", Нолофинвэ у Таниквэтиля дал обещание: "Полубрат по крови, я стану тебе настоящим братом по духу. Тебе вести, а мне следовать за тобой. Да не разделят нас впредь никакие новые горести", и Феанаро принял его, ответив: "Я слышал тебя. Да будет так". Слова "Тебе вести, а мне следовать за тобой" в клятве - это фактически присяга, принятие долга быть вассалом; а слова "Я слышал тебя" - формула-принятие присяги или клятвы (такие формулы часто встречаются с средневековых текстах, которые Профессор прекрасно знал; и спустя Эпохи Денетор почти теми же словами, очевидно, традиционными, ответит на присягу Перегрина).
Однако Нолофинвэ вскоре нарушит данную клятву следовать за Фэанаро: как известно из "Сильмариллиона", после Клятвы Феанаро он воспротивится Исходу; а согласившись идти, согласно "Шибболету Фэанора", объявит себя Нолдораном (т.е., не он следует за Фэанаро, а хочет, чтобы все нолдор, включая Фэанаро, следовали за ним). И наконец (и по "Сильмариллиону"), в Арамане затеет споры, кому переправиться первым (т.е. будет настаивать на том, что первым переправится он - снова нарушая присягу, уже и в том, чтобы формально идти следом за Феанаро в Исходе).
Кроме того, по "Анналам Амана", в Арамане "среди нолдор (Младших Домов) начался спор о том, какой путь они должны теперь выбрать" (т.е., на кораблях или пешком - иных путей не было), "многие пожалели о своем пути и роптали, в особенности те, что шли за Финголфином: они проклинали Фэанора, называя его причиной всех бедствий эльдар". При этом пожалевшие о том, что отправились в Исход, не повернули обратно в Аман подобно Арафинвэ: они не желали ни двигаться вперед, ни идти назад...
Все это не только привело Фэанаро в гнев, но и препятствовало Исходу, потому что все тонуло в бесконечных спорах (Фэанаро не уступает не только потому, что право за ним - Нолофинвэ, желающий плыть первым, не имеет опыта в вождении судов, который Первый Дом приобрел на долгом пути вдоль берега Валинора, и, пересекая Великое Море близ кромки Льдов, Нолофинвэ мог бы просто утопить те суда; а Хэлкараксэ Фэанаро считает непреодолимым). Если судить по хронологии "Анналов Амана" и "Серых анналов", нолдор сидели и спорили в Арамане около семи лет по солнечному счету. Если бы Фэанаро не уплыл, а продолжал споры, Моринготто захватил бы Белерианд: ко времени, когда Первый Дом достигнет Белерианда, Моринготто уже начал его завоевание. Если бы Фэанаро, уплыв, отправился назад и постепенно перевозил Младшие Дома, то была бы предотвращена гибель нолдор во Льдах, но вместо этого погибли и попали в плен множество синдар и фалатрим: нолдор в Арамане слишком задержались из-за споров. Пришедшие через Лед были в гневе и обиде на Дом Фэанаро за то, что были оставлены, но к этому привели действия как Нолофинвэ, так и многих нолдор Второго и Третьего Дома.