Аннотация: До определенного момента людям свойственно не замечать ценность многих вещей...
Это началось неожиданно и походило на спланированную необъяснимую биологическую атаку: весна, вернувшаяся в Королевство, не принесла с собой ожидаемых всходов посевов. Пашни оставались голы, трава не появлялась из земли, деревья и кустарники не торопились обзаводиться одеждой, и их стволы высыхали на ярком солнце.
Узнали, что в прилегающих к границе территориях южного соседа происходит ровно то же самое, как и у восточного соседа, но лишь в Королевстве бедствие было таким чудовищным.
Отсутствие свежей травы заставило домашний скот перейти исключительно на корма. Но восполнять их было неоткуда. Пришлось издавать указ о массовом убое скота, и чиновники Верховного Правительства предусмотрительно распорядились об изготовлении из него консервов. Дикие звери бежали через пустынные поля из лесов, переставших быть лесами. Их преследовали охотники, и тогда те животные, что могли плыть, преодолевали Реку и пытались найти пропитание на территориях сопредельного государства. Вернувшиеся из-за моря птицы, не найдя привычной еды, улетали обратно, и скоро в Королевстве стало пусто и голо.
Гуманитарная помощь оказывалась, хотя с некоторым недоумением: помогать африканским странам было давней всеми признаваемой обязанностью, но отправлять контейнеры с едой в некогда цветущее Королевство было непривычно и странно.
Год протянули на старых запасах и помощи, с надеждой и тревогой поджидая следующую весну. Но бедствие повторилось, только теперь оно стало глобальным: все сопредельные с Королевством страны оказались лишены свежих всходов, лишь вечнозеленые растения продолжали жить, или, возможно, они угасали так медленно, что создавали иллюзию жизни.
Собирались межгосударственные комиссии, призывались лучшие исследователи, но причины загадочного и страшного явления оставались непознанными. Голод становился уже массовым, на улицах невозможно было увидеть ни собак, ни кошек, только люди с серыми лицами и ввалившимися щеками толпились на площадях, ожидая услышать что-то обнадеживающее. Иногда появлялись слухи, что в каком-то саду или ферме видели ростки свежей зелени, и туда устремлялись толпы людей, чтобы, разочаровавшись, сразу вернуться к прежнему отчаянию.
Осенью разнеслись новые вести - эпидемия пустыни, как окрестили ученые эту напасть, затронула Южное полушарие, появившись одновременно на всех континентах.
Подготовленная резолюция о всеобщем пользовании оставшимися природными благами была заблокирована государствами, пока счастливо избегавшими общей голодной участи. Появились многочисленные беженцы.
Тогда Первый министр Королевства выступил с инициативой, еще более расколовшей общество. Он долго и пространно обвинял своих предшественников, продавших все стратегические запасы продовольствия, туманно намекал на внешнюю угрозу, а в заключение предложил считать преступным рождение новых граждан. "Природа не дает новые всходы, значит, и люди должны внять ее голосу", - сказал он.
Появилось много сект и клубов самоубийц. Много губили и младенцев, оказавшихся после указа Первого министра вне закона. Семью с таким ребенком немедленно открепляли от пайка, и, оставшись без всякой помощи, отчаявшиеся люди могли лишь выбрать, наложить ли им на себя руки или же медленно угасать от голода.
Убедившись, что убийства стали массовыми, Первый министр подписал секретный указ, в котором родившихся младенцев предписывалось не отдавать семьям, а в случае родов дома - отнимать таких детей у родителей. Полиция действовала тихо, и через какое-то время люди перестали бунтовать, радуясь увеличившейся доле мясных консервов.
Впрочем, ученые, которые трудились в группе профессора Тона, даже в самые трудные времена получали двойной паек. Но все, что им удалось установить за более чем два года исследований - это что растения впали в какой-то странный анабиоз, из которого не желали теперь выходить.
Поговаривали, что у южных соседей дела с изучением причин природной катастрофы идут лучше, но их исследования были засекречены.
Однажды, устав от дневных хлопот, Первый министр ужинал в обществе своей молчаливой супруги и набрасывал на салфетке план будущего дня.
- Переоснастить кондитерскую фабрику, наладить там выпуск витаминов... Направить отряд полковника Тео к южной границе... - привычно бормотал он себе под нос.
Неожиданный всхлип отвлек его. Подняв голову, Первый министр заметил слезы на глазах своей супруги.
- Что такое? - спросил он.
Комкая в руках белоснежный кружевной платочек, женщина дрожащим голосом призналась:
- У нас будет ребенок.
Первый министр ошеломленно смотрел на нее. Они были женаты несколько лет, но детей у них пока не было.
- Я подумала, что это так несправедливо, дорогой, - продолжила она, вытирая слезы, - ведь у кого-то трое детей, и они получают паек, а у других рождается первый ребенок, и его... на консервы...
Женщина громко зарыдала, а Первый министр суетливо капал валерьянку и приговаривал:
- Ну, какие консервы, мой ангел, что за глупости! Зачем повторять всякую чушь, что болтает прислуга!
Уснуть в эту ночь никому в доме не удалось.
Через месяц одновременно в нескольких газетах было опубликовано интервью с профессором Тоном. Он, упоминая значимый вклад ученых соседнего государства в исследование эпидемии пустыни, сообщал о сделанных его группой выводах. Еще через некоторое время их подтвердили и ученые других стран.
Вкратце, удалось выяснить, что в ДНК всех растений и деревьев хранился один и тот же код - его назвали кодом цикличности, или кодом повторяемости. Он предопределял каждому цветку, дереву, кусту и травинке воспроизводиться определенное количество раз, после чего впадать в многолетнюю "спячку". Количество циклов для каждого вида было своим: для деревьев и многолетних растений меньшее количество, а для однолетних растений - гораздо большее.
Предварительный анализ циклов разных видов показывал их взаимообусловленность, как, если бы было некое пра-дерево, и остальные растения, впервые появляясь на планете, получали свой код, синхронизированный с кодом этого первого пра-дерева, так, чтобы циклы всех растений и деревьев кончились одновременно, и, следовательно, анабиоз всех растений произошел практически в одно и то же время - с поразительной точностью, если говорить об окончании циклов, рассчитанных на воспроизведение в течение миллионов лет.
Это открытие одновременно испугало и обнадежило отчаявшихся людей. Вопрос заключался теперь в том, есть ли механизм, позволяющий искусственно запустить новую периодичность циклов растений? И как вообще такое стало возможным? "Словно одновременно произошла массовая мутация всех видов, в результате которой ген появился и стал возможным для исследования в составе ДНК, но при том, я абсолютно убежден, он с начала времен, с появления первого дерева, будь оно Деревом познания добра и зла, или каким-то иным - тайно присутствовал в его составе", - рассуждал Тон.
Секретный указ отменили; у людей появилась надежда. И все-таки, несмотря на успехи науки, количество голодающих пока только увеличивалось, как и количество стран, охватываемых эпидемией пустыни.
И тогда с сенсационным интервью выступил один из давних оппонентов Тона из соседнего государства. "Это не первое проявление кода цикличности, - мрачно улыбаясь, говорил он с экранов. - Вспомните динозавров! Как и сейчас, в один прекрасный день у них не стало еды, и выжили очень немногие - самые мелкие и неприхотливые, ставшие предками птиц. Уверен, что сохранившиеся пока на планете оазисы в ближайшее время тоже превратятся в пустыни, - пророчествовал он. - Цель, которую предусматривала Природа, изобретая код цикличности, очень проста: очистить планету от паразитов, только и умеющих потреблять вырабатываемый растениями кислород и поедать побеги, цветы, плоды и корни растений. Мы можем долго искать спусковой крючок кода цикличности, но, пока внутренний состав биомассы на планете не достигнет оптимального, с точки зрения растений, соотношения, мы будет продолжать умирать - целыми городами, странами и континентами".
Это заявление посеяло панику. Людям, привыкшими мнить себя царями природы, было нелегко осознать, что все это время они были самозванцами, а растения, обеспечивая питанием людей и животных, только выжидали время, чтобы нанести коварный, опровергающий всю устоявшуюся систему жизни, удар. Очень популярным стало изображение перевернутой пирамиды - как символ ниспровержения человека с занимаемой им вершины в иерархии видов.
Тревога росла в душе Первого министра, по мере того, как рос живот его супруги.
Минуло три года с начала эпидемии пустыни. Более половины территории планеты лишилось растительного покрова. Менялся состав почвы, воды и, самое страшное, воздуха. Анархия рушила все институты страны. Королевская чета покинула втайне страну: полиция не ручалась более за их безопасность. Супруга Первого министра родила очень болезненного мальчика, заботы о котором стали для отца не менее важным делом, чем выполнение своего долга перед страной.
Когда эпидемия пустыни пошла на убыль, в это уже никто не верил: слишком много было за эти годы ложных надежд. Просто однажды - это было в конце лета - вдруг зазеленела лужайка перед домом мэра в одном из маленьких городков на севере Королевства. Потом, когда лужайка успела уже стать местом паломничества, вылезла трава и в других скверах, парках, лесах на севере страны. Весной взошли семена злаков, посеянных перед эпидемией, появились насекомые, за ними - птицы. Надежды людей крепли: профессор Тон после тщательного исследования подтвердил, что запустился новый миллионнолетний цикл флоры.
В Королевство и сопредельные страны понемногу возвращалась жизнь; вернулась в страну и монаршая чета, что вызвало бурю восторга у выживших.
Код цикличности продолжал останавливать жизнь в других странах, но они, все последние годы усиленно готовившиеся к голоду, сумели встретить его наступление с гораздо меньшими потерями, чем Королевство. Им было легче еще и потому, что теперь люди знали срок, на который их земля превращалась в пустыню, и все, что им оставалось - терпеливо пережидать его, как заключенный в тюрьму знает количество лет своего заточения и считает дни до выхода на свободу. Богатые люди переселялись в регионы, где эпидемия уже прошла; так Королевство заполучило несколько очень выгодных инвесторов и сумело быстро восстановить разрушенную экономику.
Первый министр выступил с обращением, где выражал сожаление по поводу принятых им за годы эпидемии пустыни жестоких мер, хотя и "вызванных печальной необходимостью обеспечить выживание людей и страны". Он подал в отставку и переехал с супругой и сыном в деревню. Мальчик много двигался на свежем воздухе и быстро рос. Став взрослым, он вспоминал, что отец строго наказал его лишь однажды - это было в тот день, когда, бегая по лугу, он без всякой разумной необходимости сорвал пару ромашек.