Я Курт Кляйндорф - рядовой второго пехотного батальона. По приказу Фюрера, против своей воли и к великому огорчению матушки и сестёр, сейчас я в России, в глухой деревушке Космариха, что затерялась среди лесов, болот и полей, в нескольких километрах севернее городка Ржев.
На правом фланге наша оборона пересекает деревню Дешевки и изгибаясь, тянется в сторону Полунино. Там практически не смолкает ружейная стрельба и пулеметные очереди. Несмотря на расстояние, порой слышен рёв моторов большевистских танков, который почти заглушается ужасным диким криком противника.
Почему, идя в наступление, русские встают в полный рост и начинают орать своё "УРА"?
- Бывалые немецкие солдаты очень благодарны противнику за этот предупреждающий крик. Гораздо хуже, если бы русские скрытно приближались к нашим траншеям и молниеносным броском врывались на наши позиции. Если бы наносили отвлекающие удары, совершали обходные маневры, окружали опорные пункты, а окруженных солдат Фюрера убивали снарядами из пушек и ужасных Катюш.
Нет, русские выходят из леса, становятся шеренгами и, с криком "УРА", атакуют высотки наших опорных пунктов. Говорят, что их гонят в бой, как скотину на убой страшные комиссары. Не верю. Не верю потому, что такой толпе солдат легче застрелить одного комиссара, а затем разбежаться по своим домам. Легче принять комиссарскую пулю там, на опушке леса, отказавшись идти в атаку, чем, задыхаясь бежать в гору, навстречу верной смерти. Видимо, русским солдатам больше хочется, перед своей смертью, убить не своего комиссара, а немецкого солдата.
Видя фигуры русских солдат, выходящие из леса, наши пехотинцы открывают ящики с минометными зарядами, достают из цинковых коробок патронные ленты и заправляют их в пулемёты. За спинами пехотинцев, зенитчики и артиллеристы опускают стволы своих орудий к земле и ловят в прицелы приближающиеся советские танки. Русские бегут за своими танками. Наши солдаты начинают исполнять работу по уничтожению техники и живой силы противника.
Война превратилась для них в привычную, опасную работу.
Скорострельные зенитные пушки разбивают траки и катки гусениц советских танков.
Поврежденные танки, останавливаются, но экипажи остаются в бронемашинах и обстреливают наши траншеи и блиндажи фугасными и осколочными снарядами до тех пор, пока зенитные и противотанковые орудия не превращают поврежденные бронемашины в факелы, горящие чадящим огнем, пока не взрываются в горящих танках снаряды, пока не взлетают вверх, словно пробки от шампанского, тяжелые бронированные башни, сорванные взрывами боекомплектов.
Русские солдаты бегут к нашей линии обороны, не обращая внимания на разрывы минометных и противопехотных мин.
Счастливчики умирают сразу. Те, кому не повезло, кричат страшным криком, корчатся от боли, катаются по земле, путаясь в своих кишках или скользя в собственной крови, хлещущей их пробитых артерий и из обрубков оторванных ног. На этом поле, умрут все идущие в атаку. Завтра или через полчаса, или вечером, начнется новая атака, которая закончится так же, как и эта. Господи, откуда у России столько молодых и сильных мужчин, если русские генералы могут губить тысячи своих солдат ради захвата небольшой деревеньки?
Я не вижу того кошмара, который происходит в Дешевках. Я представляю его по звукам боя и не ошибаюсь в том, что там творится. Здесь, перед деревней Космариха, перед моей траншеей творится почти то же самое. Есть только одна разница. Русские подошли совсем близко. Несмотря на все наши усилия, расстояние между нашими и русскими траншеями сократилось до нескольких десятков метров. Еще немного и мы сможем закидывать друг друга (враг врага) ручными гранатами.
Мой Бог, я хочу жить мирной жизнью, проектировать дома и писать стихи. За что ты, бросил нас в этот ужасный, кровавый омут войны?
Круг второй: "РЯДОВОЙ МАЛОСЕЛЬЦЕВ"
Я рядовой Николай Малосельцев, несмотря на мои 19 лет, бывалый солдат. Видимо, крепко меня любит Настенька, сильно ждут моего возвращения с войны сестренка и братишки, подолгу ночами молят за меня бога мамка и бабка, если целый год смерть обходит меня.
За прошедший год она только два раза приблизилась ко мне и легонько царапнула по плечу и по голове вражескими пулями, причем, во второй раз я сам был виноват - не надев каски,высунулся из окопа посмотреть, не ползет ли из тыла наш старшина с термосом горячей каши. Тогда нас несколько дней не кормили, а мне очень кушать хотелось. Чиркнула пуля по макушке, содрала кожу до кости, контузила слегка и дальше полетела. Спасибо пуле, что не опустилась ниже...
Сейчас высовываться нельзя. Немцы близко. За несколько дней непрерывных атак, наши роты смогли приблизиться к ручью. - Мы ходили в страшные, безнадежные атаки. Без артиллерийской подготовки. Какая может быть артиллерийская подготовка, если в день на одну пушку отпускается всего два снаряда? Нет толку от двух снарядов, если для того, чтобы взять цель в артиллерийскую "вилку" нужно, как минимум - три. Два снаряда принесут пользу только немецким корректировщикам огня, которые засекут нашу батарею, передадут координаты своим артиллеристам, а те смешают ее с землей.
Вот патронов к родным трехлинеечкам у нас хватает. Хватает потому, что почти не стреляем из винтовок. Выскочим из кустарника и вперёд, с криком "Ура". Немец начнет минометными минами закидывать да из пулемётов косить. Прижмет роту к земле и добивает. Те, кто пошустрее, поопытнее и поудачливее, успеют за кочки упасть, да сапёрной лопаточкой ложбинку себе выкопать, брустверок подсыпать. Вот и готов окоп для стрельбы лёжа. Если повезёт такому бойцу, если не разорвет его прямым попаданием миномётки, то с наступлением темноты, замирая при вспышках осветительных ракет, отроет он себе окопчик понадежнее. Ночью, прячась за телами погибших товарищей, подползет к нему пулемётчик.
При следующей атаке, они погибнут, но до того, как умереть, успеют выпустить из Дегтяря несколько пулемётных очередей, заставят на минутку замолчать пару немецких пулемётов, а наши немногие солдатики успеют пробежать до спасительной низинки или до бугорка. Вот так и отвоевывает сиволапая пехота метр за метром землю у врага. Вот так и добрались мы до ручья.
Если выживу в такой мясорубке, то самыми страшными снами будут сны о том, как продвигались мы к этому ручью по названию Добрый.
Ручей Добрый... А деревня, которую нам нужно взять, зовется Космарихой. После первого кошмарного боя, мы стали называть её Кошмарихой. Соседняя деревня на нашем левом фланге, где батарея стоит, где располагаются штаб, медсанбат и ЧМОшники - части материального обеспечения, носит название Старшевицы. А за горочкой, левее Кошмарихи - занятая немцем деревня Дешевки.
Дорого обойдется Родине освобождение Дешевок. У нас, перед Кошмарихой, хоть перелески, да овражки есть, а перед Дешевками, раскинулось широкое поле. Густо лежат на нем солдатики, словно трава на сочном лугу, скошенная безжалостной косой. Так лежат, что местами и земли из-под тел не видать. Большие командиры на днях танки дали для поддержки пехоты. Зарылись танковые гусеницы, забуксовали танки на телах убитых солдат.
Жалко погибших однополчан. Жалко и живых, которым предстоит ходить в атаку по их телам, согревать павших своей горячей кровью и укрывать своими холодеющими телами.
А фашистов мне не жалко и себя не жалко. Хочется жить, очень хочется, но я понимаю, что выжить в этих атаках немыслимо. Одно желание, одна мечта - если я должен погибнуть, дай мне, Господи, неверующему комсомольцу, перед смертью счастье - дай возможность добежать до немецких траншей и вцепиться в горло фашиста.
Круг третий: "И СНОВА КЛЯЙНДОРФ"
"Мы готовы умереть за Германию и за Фюрера"!
- Господи, как въелась в наши головы пропаганда!
- Мы просто давно готовы к смерти, ненавидим Гитлера, загнавшего нас в эту проклятую Россию и уже не мечтаем увидеть своих родных. Мы все умрем на окраине этой сгоревшей русской деревни Космариха.
Но не сейчас и не просто так. Я не позволю грязным русским солдатам убить меня, как убивают свинью на гамбургской скотобойне.
Сегодня я несу караул. До рези в глазах, всматриваюсь в темноту, скрывающую пригорок за ручьем, скрывающий русские окопы и блиндажи. Они совсем близко. Стоит русским солдатам подползти к краю обрыва, осторожно спуститься по пологому склону, проползти пятнадцать метров до ручья, перебежать ручей и они окажутся перед нашими проволочными заграждениями. От проволочных ежей до первой линии нашей обороны двадцать метров. От меня до русских иванов - пятьдесят метров. Это очень близко.
При таком противостоянии бесполезно применение осветительных ракет. От ракет больше вреда. Они освещают наши позиции ярким мёртвенно-белым светом, а после того, как гаснут - темнота кажется еще непрогляднее. Я внимательно вглядываюсь в темноту, слежу за каждой кочкой, за каждым темнеющим трупом, за каждой чернеющей воронкой и словно дикий зверь прислушиваюсь к каждому ночному шороху и ловлю ноздрями влажный, насыщенный трупным ядом воздух, боясь не унюхать махорочный запах русских шинелей.
Мои старания не были напрасны.
Русские атаковали. Они осторожно, ничем не выдавая себя, подползли к краю обрыва, а затем, не скрываясь, побежали на меня. Я опередил их на время, необходимое для бега на пятьдесят метров. Едва первый русский показался на гребне склона, мой верный автомат задрожал, выкидывая в его сторону огонь пороховых газов и смертоносных пуль, еще две секунды и неполный рожок патронов ушли у меня на то, чтобы слева - направо и назад - влево, прострочить свинцом скатывающиеся со склона фигуры врагов. Этих двух секунд хватило для того, чтобы в бой вступили пулемёты нашего боевого охранения. На пять секунд позднее пулемётов, затрещали автоматы дежурной команды. Передние русские солдаты уже прыгали в воду ручья.
В четыре шага они преодолевали неширокий ручей и начинали карабкаться на скользкий бережок.
За это время спавшие солдаты нашей роты успели выскочить из блиндажей и открыли бешеный огонь из всех видов стрелкового оружия.
Убитые и раненные русские солдаты, падали в воду ручья, живые - кидали гранаты с целью повредить заграждение из колючей проволоки и устремлялись к нашим траншеям. Силуэты русских солдат освещены проблесками выстрелов. В их гущу полетели наши гранаты. Взрывы раскидывают поверженных врагов в стороны. Пулемётные и автоматные очереди опрокидывают их назначь. Не всех. Многие бегут к нам, на этот раз у них нет времени кричать ура. На этот раз, раненные, как всегда, стонут и кричат от боли, а остальные орут свои русские ругательства. Те самые, которые я не раз слышал от расстреливаемых пленных и от русских полицейских, вешавших пойманных партизан.
- Нас разделяют десять метров.
- Я ужаснулся. На нас шли не вчерашние необстреляные солдаты, возглавляемые "зелёным" лейтенантом, мечтающим геройски умереть на глазах фотокорреспондента или комиссара, с именем русского правителя Сталина на губах. На нас бежали спокойные, уверенные в себе люди, каждое движение которых выдавало какое-то древнее, почти звериное желание побеждать, а следом за ними от ручья поднимались всё новые и новые шеренги красноармейцев, ощетинившиеся штыками, несущие пулемёты и ящики с боеприпасами. В нашу траншею полетели гранаты. Одна из них упала возле моих ног и взорвалась. Её осколки убили меня ...
Круг четвёртый: "МЛАДШИЙ СЕРЖАНТ МАЛОСЕЛЬЦЕВ"
Можете поздравить меня. Со вчерашнего дня, я Малосельцев Николай Петрович младший сержант и командир отделения. Утром, после того, как ротный поздравил меня с присвоением звания и представил в качестве командира отделения, наша рота начала готовиться к очередному штурму проклятой Кошмарихи.
Только стремительный бросок через ничейную полосу мог обеспечить успех атаки. Поэтому, наш взвод решил оставить длинные, неповоротливые в рукопашном бою и медлительные при стрельбе винтовки. Главным нашим оружием должна была стать быстрота наших действий.
За час перед рассветом, мы рывком добежали до ручья, гранатами расчистили проходы в проволочном заграждении, закидали гранатами вражескую траншею и бросились на оторопевших немцев рассекая их лица и шеи сапёрными лопатками, ударяя ножами в их сердца, глотки и животы, выхватывая из их рук автоматы.
Ободренная успехом рота, смяла немецкое сопротивление на второй линии обороны и продолжила наступление к перекрёстку дорог, к центру немецкого опорного пункта, к господствующей высоте.
Продолжала?
- Я до сих пор не в состоянии понять, продолжила наша рота наступление в тот момент или приостановила его... Мы просто оглянулись по сторонам и поняли, как мало нас осталось. Мы поняли, как нам не хватает поддержки артиллерии, способной вдребезги разнести вражеские ДЗОты, и блиндажи. Мы поняли, как не хватает пары штурмовых самолётов, которые загнали бы фашистов на дно траншей, чтобы мы смогли подобраться на расстояние броска гранаты. Мы продолжали ползти вперед, но плотный пулеметный огонь прижимал нас к земле.
Были среди нас добровольцы - отчаянные головы, которые пытались незаметно подобраться к вражескому пулемету, но на полпути их смертельно-раненные тела, пробитые пулями, выгибались страшной смертельной судорогой и замирали. Были отчаявшиеся храбрецы, которые вскакивали и пытались добежать до пулемётного гнезда. Пытались добежать и не добегали.
Мы не могли лежать на открытом месте и безропотно дожидаться смерти. Мы рванулись вперёд и погибли в бою за деревню Космариха...
Круг пятый: "КРАСНОАРМЕЕЦ КАЙСИН"
Я Кайсин Илья Дементьевич - солдат Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Таких как я -миллионы. Мы пушечное мясо, мы дрова войны. Но мы - защитники Родины и воюем за свою землю, ради своих жен и детей.
Неделю назад, на рассвете нашим товарищам почти удалось взять распроклятую Кошмариху. К сожалению, им не оказали поддержки и они погибли, а к немцам подошло подкрепление, подвезли патроны, снаряды, мины, жратву и шнапс. После этого, целую неделю, наши войска штурмовали высоту и оставались гнить на подступах к высоте. Вся округа пропитана страшным запахом гниющих тел. Невозможно привыкнуть к этому запаху.
Командование дивизии решило попытаться прорвать немецкую оборону правее деревни, зайти в тыл Космарихинского гарнизона и развивать наступление в направлении Полунино. Разведку боем поручили нашей роте. Вы знаете, что такое разведка боем?
- Это когда солдатам не говорят об истинной цели операции. Им просто приказывают выдвинуться из пункта "А" и занять пункт "В". Подразделение покидает свои траншеи и начинает движение к заданному пункту. Противник оказывает сопротивление, а наблюдатели и вышестоящее командование отмечает размещение вражеских пулемётов, батарей и живой силы противника. Штабные офицеры аккуратно зарисовывают места, в которых наши солдатики попадают на минные поля и где среди дыма и огня, летят в разные стороны ошмётки того, что мгновение назад было живым человеком. Вот такая это гадость - разведка боем. Это покупка оперативной информации за счет человеческих жизней. Иногда случается, что фронтовая судьба отказывается принимать такую дорогую плату и дарит фронтовую удачу. Бойцам удается пройти через минные поля, уничтожить или обойти пулемёты, прижавшись к земле пережить артобстрел, ворваться на вражеские позиции, уничтожить врага и занять пункт "В".
Тогда многие офицеры, наблюдавшие за ходом разведки боем, докладывают в вышестоящий штаб, что в результате спланированной и успешно-проведенной ими операции, захвачен пункт "В". После этого, они идут в блиндаж дожидаться благодарности начальства, пить водку и лапать безропотных связисток.
Настоящие боевые офицеры ведут себя несколько иначе. Они просят огневой поддержки, перебрасывают в пункт "В" подкрепление и стремятся развить достигнутый успех или, хотя бы удержать захваченный пункт "В".
Вот такая это гадость - разведка боем, которую поручили остаткам нашей роты. И спасибо нашему ротному, настоящему правильному командиру. Он не стал от нас ничего скрывать. Рассказал, что мы должны выдвинуться по дороге, которая идет в тылу нашего правого фланга, обойти противника, а в случае удачи - найти удобную для техники переправу в нижнем течении Доброго и отсигналиться двумя ракетами красного дыма. Рассказал ротный, что нет никаких сведений, о том, что доведется нам встретить. Предупредил, чтобы не лезли напрасно на рожон, смотрели под ноги, помогали друг другу в бою, стремились выжить, но в первую очередь старались вскрыть систему обороны противника, а если повезет, то прорвать ее, захватить переправу и создать плацдарм на левом берегу Доброго.
Мы и пошли. Строем. Впереди и по бокам - боевые дозоры. В центре - все остальные. Топаем по дороге, стараясь не греметь котелками, оружием и не сильно топать сапогами да ботинками. В общем, идем крадучись. Словно на подходе к токующему глухарю. Шли - шли и остановились.
Смотрим - лежат перед нами останки бойцов наших. Лежат в валенках, в шинелях, масхалатах. Дураку ясно, что сошлись они здесь с немцами да и полегли. Как полегли полгода назад, так и валяются.
Перешагивая через раздербаненное тело одного из красноармейцев, поднял я измызганный конверт, торчащий из разорванного кармана его гимнастерки, отправленный с родного Урала, Мустафе Гафурову. Землячек, стало быть лежит.
- Извини земляк, нет времени тебя землицей присыпать. У нас приказ: "Вперёд". Рассредоточились мы в цепь, винтовочки с предохранителей сняли, запалы в гранаты запихнули и пошли тихонечко вперед.
Круг шестой: "ГАНС ФОГЕЛЬ" (Пулемётчик, фельдфебель)
Мы привыкли к спокойной обстановке. Большие бои гремели справа и в нескольких километрах впереди нас. Там воевали и умирали наши камрады, а мы дышали благословенно-чистым воздухом, наслаждались покоем, пили воду из чистого родника, обнаруженного в низине, и добросовестно несли службу по охране вверенного нам флангового рубежа отсечения.
Райское благополучие нарушил крик соек - русских лесных птиц, которые так же, как и деревенские сороки, предупреждают своим криком, что кто-то идет.. Пару минут спустя, в полукилометре впереди от нас закружилась пара больших черных воронов. Любят эти птицы следить за своей будущей добычей, двигающейся навстречу смерти.
Через одиннадцать минут осторожно продвигаясь вперед, из мелколесья на отрывистый берег лощины вышла цепь русских солдат и начала спускаться вниз. Прекрасно. Я навел свой пулемет на врагов и нажал спуск.
Прекрасно работает мой пулемет. Уверенно и эффективно. Вот и с флангов поддержали меня мои камрады - пулемётчики.
Те русские, которым не досталось наших пуль, рванулись вперед, но гибли в результате взрывов "Шпринг-минен" или мин - лягушек, как их называют русские. Хорошая штука прыгающая мина! Приведенная в действие, она сначала подпрыгивает вверх и только потом взрывается,выбрасывая в разные стороны триста шесть смертоностных свинцовых картечин и выводя из строя вражеских солдат.
Русские начали отступать, карабкаясь на берег лощины, а я, мой пулемет и пулемёты моих камрадов выцеливали спины карабкающихся по склону врагов и убивали, неторопливо, спокойно, словно на учебных стрельбах. Тела убитых скатывались к основанию склона.
Круг седьмой. "ЛЕЙТЕНАНТ ИВАНОВ" (Командир стрелковой роты. Неполных 20 лет)
ЧЁРТ, ЧЁРТ, ЧЁРТ!!! СВОЛОЧЬ!!! Так бездарно и глупо погубить своих солдат! Под трибунал меня за это, расстрелять меня мало. Эти пожилые дядьки доверились мне как командиру, а я сопляк завел их под пулемёты и на мины.
Господи! Сколько людей угробил! СВОЛОЧЬ!
- Красноармеец Кайсин, ко мне!
- Всё видел?
- Не ранен?
- Хорошо.
- Доставишь донесение в штаб.
- Вот сейчас только нарисую то, куда мы попали. А ты отнесешь. Ну и на словах добавишь, расскажешь что видел, только не сгущай краски и не приукрашивай. Расскажешь все как есть!
- Идите, красноармеец Кайсин!
Круг восьмой: "ЛОЩИНА СМЕРТИ"
К родному окопу ноги всегда быстрее несут, только время тянется дольше. В общем, пока дошел я обратным путем до батальона своего, сотню раз прокрутил в голове, как за каких-то несколько минут не стало нашей роты. А еще, отгоняя худшие мысли, я думал о том, что означал пистолетный выстрел, раздавшийся за моей спиной, когда я уходил с донесением? Неужели ротный себя порешил? Ведь мальчишка еще. Ему жить да жить, а тут такая ответственность и такая беда...
Думал я и о том, как написать в родную Удмуртию, в наш Дондыкар о том, что погибли мои земляки. Писать всем их родным не хватит ни времени ни бумаги. - Если доживу до завтра, напишу жене, а уж там супружница сама решит, кому и как передать горестную весть...
Передал я комбату записку от ротного. Решил комбат, пока немцы не очухались, пробить дыру в их обороне. Выделил вторую роту, усилил её остатками пулемётного взвода, добавил трёх сапёров и отравил всё это войско к злосчастной лощине.
Подошли мы к лощине. Увидел я нашего ротного. Упал бедолага вниз со склона и лежит вместе со своей ротой внизу. А в голове дырка от пули. Похоронить его нельзя. Немцы не позволят.
Не высовываясь в зону поражения, подползли мы и скатились в траншею на гребне берега лощины. Поблагодарили мысленно, за траншею, братьев по оружию, выдолбивших её в мёрзлой землице и с зимы валяющихся за нашими спинами,
Начали немцы нас минами закидывать. Отсиделись мы на дне траншеи. Кому-то не повезло, но большинство уцелело. Только звон в ушах и тошнота от сгоревшего тола. Раненных перевязали. Объяснил ротный-два, что кому и когда делать и подготовились мы к атаке.
Молодцы оказались пулемётчики! Плохим солдатам такие серьёзные машины не доверяли. В общем, вдарили они из своих Максимов и Дегтярей. Садили пулемётчики, не жалея патронов по засеченным пулемётным гнёздам, по минометным окопам и траншеям с пехотой. А там и наш черед наступил. Пошли мы через лощину. Сначала вниз, чуть ли не кубарем, потом через бурьян, до безымянного ручейка, а от ручейка к немецкому окопу, тем путем, где мина под товарищем взорвалась.
- Вот такая была система разминирования проходов...
Ручеек нам здорово помешал. Незаметный такой с виду. Не широкий - полшага всего и воды на полсапога, но сходу не перепрыгнуть. Течет ручеек в глубоком русле с обрывистыми берегами. Вот в том ручейке мы время и потеряли. Пока спустились, пока выбрались - немец в себя пришел и начал палить из всех стволов и калибров.
Паренек со мной рядом бежал. Петькой звали. Маленький, худенький. В общем, дитё горькое. Увязался за мной и всё кричал: "Ну гады, ну гады!". Наскочил он на мину. Головенку ему оторвало, бросило на дорогу перед немецким окопом.
А потом и меня минометкой шарахнуло. Уцелела при взрыве моя задница, ноги уцелели. А вот голову, грудь, живот развеяло по лощине. Но я не очень-то расстроился. Все это быстро случилось и главное, что поясной карманчик на брюках уцелел. Отлетел вместе с ногами в сторону. А в том карманчике записка упакованная в смертный эбонитовый пенальчик. Многие бойцы свои записки на самокрутки пустили, по причине отсутствия бумаги. А я сохранил. Там все обо мне и о моей семье указано, в соответствии с требованиями. Найдут записку и сообщат семье, что не в плен я сдался, а погиб, выполняя воинский долг.
Круг девятый: "КОНЕЦ ГАНСА ФОГЕЛЯ"
Мы выполнили свой долг. Я чист перед камрадами, фюрером и немецким народом. Эта лощина надолго останется в памяти тех, кто сумеет её перейти. Сколько могли, мы сдерживали русских. Мы, это три пулемётных, три минометных расчета и два отделения пехотинцев. Мы, своим оружием и заблаговременно-выставленными минами убили в этой лощине не меньше сотни русских. Хорошую работенку подкинули мы русской похоронной команде.
- Интересно, а нас похоронят наши или русские?
- Или мы так и останемся валяться на земле, как еда для черных воронов и для одичавших собак?
- Я достоин лежать под монументом на центральной площади немецкого города. Я погиб как герой. Я до последнего патрона стрелял в русских, а когда мой пулемет замолчал, я не бросил его. Я отступал от лощины с пулеметом в руках, пока меня не догнал какой-то русский. Я услышал и почувствовал, как в мою спину воткнулся штык, порвал мышцы, прошел между ребер и разорвав сердце, вылез из груди. А русские пошли дальше, на юг, по нашим телам и по своей земле, свобождая её от нас.
Круг десятый: "ШЕСТЬДЕСЯТ ЛЕТ, ПОСЛЕ ВОЙНЫ. (9 МАЯ 2005 ГОДА)"
Шестьдесят лет прошелестело листвой, шестьдесят зим провьюжило метелями с тех пор, как закончилась война.
Шестьдесят раз разливался бурным весенним потоком ручей Добрый.
Шестьдесят лет талые воды переполняли русло безымянного ручейка, текущего в "Лощине смерти", заливали лощину, замывали илом воронки взрывов и то, что осталось от защитников Родины.
Иногда, с лёгким бульканьем, почти не оставляя кругов на поверхности бурлящего потока, всплывал черный, похожий на футляр от губной помады, солдатский смертный медальон с драгоценной запиской и уплывал по течению, навсегда унося в небытие имя погибшего солдата.
- По полям, пригоркам и оврагам, окружающим Космариху, под тонким слоем листвы или дернины, всё это время лежали наши солдаты. Бывало, что разросшийся древесный корень выталкивал, приподнимал из листвы солдатский череп, в каске, пробитой осколком или рассыпавшуюся на косточки солдатскую руку, сжимающую гранату...
Группа любителей полноприводных автомобилей, бездорожья и внедорожного спорта, в годовщину Победы, вырвалась из мегаполиса, чтобы прокатиться по российской глубинке, помесить знаменитую ржевскую грязь и посмотреть места, где шли кровопролитные бои. Остановились у ручья Добрый, на склоне, изрытом траншеями и стрелковыми ячейками. Первый удар лопаты и ... человеческая кость.
Так, в ту, поначалу - развлекательную поездку, в Космарихе были найдены два не упокоенных солдата. Так "Кошмариха" и давно отгремевшая война, изменили жизни джипперов, сделали их поисковиками - основателями поискового отряда "Фронтовые дороги".
Круг одинадцатый: "НАШИ ДНИ"
Сотни красноармейцев и командиров найдены отрядом "Фронтовые дороги" в Тверской, Смоленской, Псковской, Калужской и Подмосковной земле. Но "Кошмариха" не отпускает. При любой возможности, отрывая деньги от семейных бюджетов, тратя выходные дни и отпуска, в дожди, в зной, в предзимние морозы, в одиночку, небольшими группами или всем отрядом, приезжают туда "Фронтовики"...
Многое сделали, но не всё.
- До сих пор не обнаружено одно из боевых захоронений, где лежат полтысячи бойцов, погибших при штурме Космарихи. Не найдены на поле перед Дешевками запаханные воронки, в которые стаскивали сотни красноармейцев, погибших при взятии деревни Дешевки. Не найдено санитарное медсанбатовское захоронение в деревне Страшевицы...
В 2010 году, в "Лощине смерти", недалеко друг от друга, были подняты останки и установлены имена двух красноармейцев:
- без вести пропавшего отца пятерых детей Мустафы Гафурова, погибшего в январе 1942 года на тридцать втором году жизни
- без вести пропавшего отца пятерых детей, Кайсина Ильи Дементиевича, погибшего в июле 1942 года на сорок втором году жизни.
Красноармеец Гафуров похоронен 22 июня 2011 года на Ржевском мемориале. Вместе с ним были похоронены ОДНА ТЫСЯЧА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ солдата и командира, найденные поисковыми отрядами всего за один год на Ржевской земле и возвращенные из огненной круговерти "Ржевской мясорубки"...
Жена красноармейца Кайсина до конца своих дней повторяла: "Эх, знать бы где мой Ильюшенька лежит?"
Не узнала. Умерла на два года раньше, чем появилась информация о месте гибели её мужа.
Только через шестьдесят девять лет, после своего последнего боя в "Лощине смерти", солдат смог вернуться в родное уральское село.
А правнучка солдата Оля, не первый год, в составе университетского отряда "Факел", возвращала с войны других солдат - погибших среди болот Ленинградского фронта...
Вспоминается прошлогодний сентябрь... Малой группой работаем в "Лощине смерти". Работаем в непогоду, потому что у нас в запасе только полтора дня. Среди нас трое ребятишек от шести до десяти лет - поколение "компьютерных геймеров". Под проливным дождем, в непомерно-больших дождевиках, в промокших брючках, среди упавших деревьев, зарослей крапивы и таволги, ребятишки помогают искать останки погибших солдат.
Для таких детей, слова "ПАМЯТЬ" и "ДОЛГ" никогда не станут пустым звуком или поводом для насмешек...
Имена сорока четырех бойцов, поднятых в лощине, установить не удалось. Так же не известны имена бойцов, найденных по берегам ручья Добрый. Не известно имя бойца, сжимающего связку гранат, найденного в Космарихе, перед немецкой пулемётной точкой...
- Неправда!
- Известны! Это наши с Вами, деды и прадеды, восемнадцатилетние братья наших бабушек и нестареющие дяди наших состарившихся отцов. Родные люди, не вернувшиеся с войны.
Их довоенные или фронтовые фотографии бережно хранятся, практически в каждой семье.
Память о них и о той войне, единственное, что объединяет сейчас наш народ.
Пока мы помним свои корни, никто не превратит нас в покорное, беспамятное, безродное, бесправное, равнодушное стадо!
Р.S.
По неофициальным данным,
в боях за две небольшие ржевские деревни - Космариха и Дешевки,
погибло около тринадцати тысяч красноармейцев, командиров и политработников нашей армии...
![Вперёд!!! []](/img/a/antonow_w_a/rr/ataka.jpg)