Аннотация: Всем рокерам, продавшимся в попсу за бабки, посвящается.
- Чудная планетка, братья, славное место для наших личинок, - произнёс командор, - отдохнём здесь, сожрём органику, подзаправимся её океанами, произведём потомство и отправимся дальше нести светоч культуры по этой несносной Вселенной. За дело, братья, поторопимся, к обеду планета должна быть наша!
- Жрать! - боевой клич инсургентов потряс своды инкубаторов, вторя словам царствующего мужа Великой Матки. От этого у неё расправились шестнадцать её желудков, она подала знак, и супруг, взвизгнув от счастья, бросился в её распахнувшуюся утробу. Толпы непризванных ещё мужей зашлись в благоговейном молчании, глядя на свою единственную самку, и через секунду всеобщей тайной лотереей был избран новый Действующий Муж Великой Матки, верный командор Роя. Свет прожекторов сошёлся на том месте, где среди миллионов инсургентов стоял счастливый избранник. Огромные экраны показали его затрепетавшие в экстазе ложноножки. Тут же, по телам плотно стоявших братьев, он рванулся к возлюбленной самке своей жизни. Брачные пологи покоев упали, скрывая молодожёнов и всё последующее.
- Жрать! - продолжали подвывать инсургенты, и инкубаторы, сотрясаясь, начали яйцеметание. Живые корабли, чуя тепло и воду, стали наползать на планету, как исполинские божьи коровки на освещённую солнцем стену. Скоро они определились с местом высадки. Требовалось обширное, тёплое, ничем незанятое пространство, где инсургенты могли бы спокойно отрастить себе крылья и дополнительные желудки.
Рой нацелился на Сахару.
Их было шестеро, и они заканчивали отладку аппаратуры.
Парень с выбритой левой стороной головы щёлкнул ногтем и поднёс камертон к микрофону. Его товарищ с гитарой кивнул ему, обратился лицом вперёд и мягко, большим пальцем, вглубь и вниз ударил по струне. Пространство перед ними словно сгустилось. Вперёд, поднимая клубы песка, порывом понеслась первая басовая нота. Гитарист проказливо показал пустыне язык. Над барабанами, нетерпеливо отбивая ритм каблуком, нависла фигура с мускулистыми руками кузнеца. Барабанщик поднял палочки вверх над собой и с размаху обрушил их на свой инструмент, задавая зубодробительный драйв в сотых долях миллиметра над ударниками. Музыканты прянули в притворном ужасе и заговорщически рассмеялись, будто нашкодившие подростки, ожидающие, как вот-вот преподаватель обнаружит, что его задница намертво приклеена к стулу.
В десятке километров перед ними в колеблемый маревом воздух, расправляя крылья, готовился подняться Рой.
Пока парни смеялись клавишник сосредоточенно и совершенно серьёзно разминался, как борец-вольник перед выходом на татами. Несмотря на это он был отличный музыкант и ещё лучший - друг.
Инсургенты ровной, недвижной массой покрывали пустыню от края до края вокруг своих чудовищных кораблей, отращивавших себе лапы для передвижения по твёрдой поверхности, и становившихся похожими на жуков скарабеев. Рой почти дозрел.
Соло-гитарист услышал что-то сказанное по радио и сделал знак своим. Не мешкая они одели на головы наушники, подошли к инструментам и замерли, напряжённо глядя перед собой. Знойный, неподвижный воздух со всех сторон омывал установленную посреди пустыни сцену. Солнце жгло нещадно, и призраки миражей лениво вставали перед ними из барханов, медленно разрушаясь от работы единственного, стоявшего на сцене вентилятора.
Они ждали публику.
Рой созрел. Повинуясь полученному сигналу миллиарды инсургентов, отпустивших крылья, разом поднялись в воздух и быстро полетели через пески.
Рой потрясал воображение. Барабанщик надел очки из чёрного непрозрачного кварца. Он не хотел, чтобы хоть что-то отвлекало его. Ритм уже жил в нём. Он вообще никогда не умолкал.
Когда Рой приблизился достаточно близко соло-гитарист, несмотря на жару закованный в клепаную кожу, вышел вперёд, зажал аккорд и крючками-пальцами рванул струны на себя. Невероятных размеров колонки по обеим сторонам сцены дрогнули, и пустыня заколебалась от двухбалльного толчка. Ощутив колебание почвы, музыканты разом любовно посмотрели на суперколонки. Звуковой прибой пал, казалось, из-под самого неба, лишь лизнув подмостки сцены, и покатился по пустыне, опрокидывая на неё таранную ураганную волну. С неслышным звоном пали хрустальные миражи, и в трёх тысячах километров от того места на колокольне маленькой миссионерской церкви сам собой зазвонил колокол.
Рой продолжал приближаться. Тёмное облако казалось саранчой из библейского Апокалипсиса.
Усиленный в миллионы раз бой ударников разорвал воздух, уничтожив само воспоминание о тишине, даже мысль о возможности тишины. Голоса трёх обезумевших гитар мощно поднялись почти к самым звёздам и, отразившись от небесной сферы, учинили всемирный звуковой потоп.
Инсургенты дрогнули, ощутив первый удар шквала, но они были упрямы, эти пришельцы, нёсшие светоч жизни через тысячу галактик. Звуковой прибой кромсал их, как раскалённая картечь.
Почувствовавший себя Богом клавишник, бился о свой инструмент, как мотылёк об лампочку, и пустыня перед ними стала похожа на Красное море, расступившееся, чтобы пропустить евреев. Кое-где барханы обнажились, и стала видна древняя скальная порода с торчащими из неё, как старушечьи пальцы, греческими колоннами. Тучи песка, будто заряженные мелкой дробью, опрокидывали закованных в хитин инсургентов, ломая им крылья, занося тоннами красного кремня.
Рой упрямо двигался вперёд. Он не мог переменить направления. Его вёл инстинкт, а инстинкт говорил, что миллиарды тонн сладкой органики ждут именно на северо-востоке.
Впавшие в исступление музыканты теперь тоже не могли остановиться. Сам Космос слушал их. Стоявшая на стабилизаторах сцена ходила ходуном, африканский же континент бился в судорогах шестибального землетрясения, и тектоническая платформа под ним тёрлась со скрежетом зубчатыми своими краями об остовы материков.
Они стали петь, и небо над ними от сотрясения сгустилось в тучи, заслонившие солнце, затем пошёл дождь, злой проливной дождь, какого тут не бывало с того памятного дня, когда Ной под дружный хохот грешников разбил о борт своего ковчега глиняную амфору с кислым вином.
С каждой новой нотой от Роя отваливались обессиленные, искалеченные особи, которые проваливались в трещины, заносились песком, растаптывались теми, кто отрастил себе двигательные конечности, но все неизменно, пока оставались живы, продолжали двигаться вперёд. Прошлое учило их не считаться с потерями, да и зачем, ведь они всего лишь непризванные мужья. Рой никогда не был побеждён, он просто не замечал сопротивления. Лавина нашествия неудержимо приближалась, и всё ближе к апофеозу подбиралась песня. Слова были малозначимы. Важны были страсть, энергия, сила, и шестеро парней чувствовали себя проводниками этой силы. Она проходила через их пальцы, струилась в каждом движении. Сегодня только музыка могла противостоять Дьяволу.
Рой двигался вперёд с озлоблением и упорством, раздираемый на части, истребляемый. Сила его иссякала. Огромные живые корабли завязали в песках, рушились с рёвом между тектонических плит. Диафрагмы и мембраны лопались в моменты наивысшего напряжения, рассекаемые нотами, словно лезвиями. Плоские головы инсургентов с огромными фасеточными глазами тупо глядели перед собой, из многочисленных ран выступала вязкая слизь.
Безумно огромная и древняя пустыня, неожиданно оказавшаяся ареной схватки, встала на дыбы. Струи тропического дождя утюжили её, но новые и новые тысячи тонн песка фантастической силой подбрасывались вверх, сталкиваясь с дождём на границе двух гордых стихий. Небо призвало на помощь молнии, и их хищные силуэты, как перевёрнутые деревья, упёрли свои ветви в землю. Миллионы пришельцев, оказавшихся между ними, становились дымом, от других оставались лишь хитиновые оболочки, подхватываемые ветром и уносимые в океан.
Ослабленный, искалеченный, но несломленный Рой был всё ближе. Никто из шестерых и не подумал о спасении. Они давали свой лучший концерт. Они знали многих, кто продал бы душу, чтобы оказаться на их месте. Как настоящие мужчины они были довольны хотя бы тем, что перед тем, как в их жизни опустится занавес, они задали врагу отличную взбучку. А пока не оплачен их последний вексель, пусть мир затыкает уши, если думает, что ему это поможет. Никто не скажет им, что они не сумели вовремя использовать свой козырь.
Когда между Роем и сценой осталось не больше километра, козырь спокойно взвалил на себя свой инструмент, поправил косуху и снял наушники. Для всякого другого это закончилось бы мгновенным выдавливанием мозгов через уши в задницу, но Козырь был почти абсолютно глух. Единственный звук, который он немного слышал, был звук его инструмента. Сейчас он слышал нормально впервые в своей жизни. Те шизики, что ссутся под себя от необъяснимого восторга в лечебницах для душевнобольных, были просто убитыми горем ипохондриками рядом с ним сейчас. Никогда ещё волынка не была подключена к таким мощным колонкам. Когда Козырь играл для себя на площадях, этого не могли вынести даже туристы, а полицейские оставляли свои посты, если по трагической случайности те находились слишком близко.
Он подпустил Рой ближе, и волынка присоединилась к голосам пяти вестников Апокалипсиса.
Когда всё закончилось и колонки, дрогнув в последний раз, швырнули завершающую ноту за стратосферу, музыканты обалдело опустили руки, ощущая в себе затухающее биение Силы. Страшное разочарование отразилось на их лицах, потому что они поняли - лучший момент жизни позади. Так чувствовали себя пророки, понимавшие, что Бог больше не заговорит с ними.
Сейчас их совершенно не радовало то, что инопланетное вторжение отбито и Рой уничтожен.
Медленно, словно обессиленные джинны, по всей пустыне ложились песчаные султаны, бурнотекущее тёмное небо, как очистившаяся ото льда река, утомлённо заползала в привычное русло, обнажая кое-где солнце. Его ясные лучи осветили сцену и на ней шестерых молчащих парней, промокших до нитки, со спутавшимися волосами и тоской в глазах. Сологитарист, которому однажды не хватило денег на полноценную стрижку, достал из-за пазухи мокрую сигарету и стал ожесточённо её раскуривать. Остальные инстинктивно подошли ближе, продолжая разглядывать останки разгромленного ими Роя.
Последние инсургенты пали не далее чем в двадцати метрах.
Какой-то человек в военной форме взобрался к ним по леснице.
- Вы молодцы, ребята, - просто сказал генерал, - а то нам бы всем кранты.
- Это не мы, - ответил за всех барабанщик, - это они.
Глаза шестерых обратились на исполинские колонки, которые теперь, молчащие, казались им закованным в кандалы языческими богами.
И всем шестерым захотелось вдруг, чтобы какой-нибудь новый Рой атаковал Землю, и атаковывал почаще - можно по пятницам и средам.