Кто может описать разверзшуюся твердь
И звездный в ней разлом, как внутренность граната, -
Как хлынувший металл, как лавы круговерть -
И нежную лазурь, зажженную когда-то.
Сказав: "Да будет свет", - Он купол сей воздвиг,
Он твердь рассек мечом, и солнце просияло.
Тогда Он не скрывал свой лучезарный лик -
И пелена с небес новорожденных спала.

Лишь только благодать себя являет нам,
Мы словно ото сна чумного прозреваем,
И с радостью цветов тогда к ее лучам
Как к солнцу, мы лицо послушно обращаем.
Так в пажить пышных трав нырнуть и навзничь лечь,
Высокой синевы внимая превращеньям,
Полдневной глубины клубящейся стеречь
Непостижимый ход и мерное движенье. 

Он Землю среди всех других отметил звезд,
Благословив свой труд - и синие вершины,
И сизых волн степных привольный, буйный рост,
По белой кости скал - искристый бег стремнины.
Как одинока ты в бездонной высоте!
Подобных нет тебе. Любовь не выбирает -
Но предстает тебе как светоч в темноте,
И благодать свою и тяжесть налагает.

Стал осязаем свет, и воздух как стекло,
На водяную пыль распалось неба бремя
И иго радуги прозрачное легло
На темный бок земли, изогнутый, как стремя.
И чертят ласточки растаявший хрусталь,
А капли и плоды к земле пригнули ветки,
И округленная, как мяч и чаша, даль
Чуть схвачена внизу деревьев узкой сеткой.

Наброски в янтаре и в глыбах известняк
Хранят начала дней тугие очертанья,
И жесткий папоротник, и сухой костяк
Огромных хрупких рыб, сих первенцев созданья,
И раковин крутых точеные ходы.
Исчезнувших существ и перистых растений
В расколотых камнях застывшие следы
И в желтый свет густой закованные тени. 

Вот к темному ручью подходит леопард,
Он пестро окроплен глазками тесных пятен.
Как терпкий фимиам, как благородный нард,
Благоухает он, и глас его стал внятен.
А под водой плывут узорные стада
Блестящих синих рыб, что тою же рукою
Расписаны, что зверь, и небо, и вода,
Незримо длящая движенье и в покое.

Здесь праотец Адам бродил среди олив,
Серебряной каймой сад райский охвативших.
Он видел вдалеке мерцающий залив,
Меж светлых берегов, меж пышных куп, вместивших
И первые плоды, и стаи певчих птиц,
И гнезда диких пчел, что сот прозрачных полны,
И гроздья белые цветочных снежных лиц,
Медовых запахов рождающие волны.

Он слишком счастлив был в саду, безвестном нам,
И словно с детством, с ним спешил скорей расстаться,
Сказав свое "прости" деревьям и цветам.
Весною каждою, как время распускаться
Придет полям, и вновь зазеленеет лес,
В игре его ветвей отыщешь, может статься,
Былой узор и рай - в прогалинах небес.
И каждый миг Адам за счастьем будет гнаться.