Аннотация: Заключительный эпизод биографии бывшего наёмника.
Спасти любой ценой.
Темнота наступала слишком быстро. Возможно, в этом была виновата приближающаяся зима с её длинными, морозными ночами. А возможно, виной всему было маленькое решётчатое, как в тюрьме, окошко палаты-одиночки. Этот блок психиатрической лечебницы имел много общего с местами лишения свободы. Он представлял собой длинный узкий коридор, по бокам которого находились камеры для буйных душевнобольных.
Так же, как и в тюрьме, по коридору прохаживался вооружённый электрошоком охранник. Камеры так же запирались на толстые железные двери. А из мебели палаты были оборудованы лишь неудобными койками-лежаками.
Всё как в тюрьме, главное не обращать внимания на оббитые мягкими матами стены. Только кормят лучше. Правда, не намного.
На Виталия Семёновича всегда находила глухая тоска при посещении этого блока больницы. Было в этих стенах, тусклом освещении и хмуром взгляде охранника что-то отрешённое. Виталий уже успел пройти с обходом почти все камеры. Где-то больные шли на поправку быстрее, где-то медленней, чем хотелось, но, что самое главное, прогресс был везде.
Оставалось только заглянуть в крайнюю левую камеру. Это была палата Бедняжки, как её про себя называл Виталий Семёнович.
Он подошёл к двери камеры. Молчаливый охранник, призраком держался позади. Отодвинув смотровое окно, врач заглянул в него.
На заправленной постели сидела милая белокурая девушка лет двадцати-двадцати двух.
Это, наверно, была самая сложная больная из всей не маленькой практики Виталия.
Её привезли сюда социальные работники, когда ей было шестнадцать. В десять она пережила шок, связанный с пропавшим без вести отцом, в результате чего напрочь потеряла память, связанную с тем периодом времени и долгое время ни с кем не разговаривала. Последней каплей стала смерть её матери от инфаркта, после этого у девочки появились частые приступы истерии, необоснованной агрессии резко сменяемые полной апатией и замкнутостью в себе. Положение осложнялось тем, что узнать у девушки о причинах такой резкой смены поведения не представлялось возможным - она всё ещё отказывалась от общения с кем-либо.
Сколько трудов было потрачено Виталием Семёновичем для установления контакта! Сколько при этом он получил ссадин и синяков! В гневе девушка становилась настоящей фурией. Но зато сейчас, спустя такое количество времени, самый сложный из его больных быстрыми темпами шёл на поправку.
Повернувшись спиной к окну, девушка пыталась в свете уходящего солнца читать какую-то книгу.
Виталий невольно подумал, что в длинной медицинской рубашке белого цвета, да ещё в свете последних лучей она была похожа на ангела.
--
Почему вы ей свет не включили? - спросил доктор у охранника.
--
Так, по инструкции раньше шести не положено, - хлопая глазами, удивился охранник.
Высокий, широкоплечий с вытянутым лбом и квадратным подбородком, он явно не отличался большим умом.
--
Включите. Нечего ей зрение портить.
--
Как скажите. Вам видней.
Открыв дверь, Виталий Семёнович шагнул в камеру.
--
Здравствуйте Ирина. Я вам не помешал?
--
Что вы, Виталий Семёнович! Я всегда рада вам.
--
Ну, добре, добре. Поговорим? - врач достал из широкого кармана своего халата толстый блокнот с авторучкой и приготовился записывать, - начнём с хорошего. Ваши успехи за последнее время меня очень порадовали, и я принял решение выписать вас.
На побледневшем лице Ирины выразилась целая гамма чувств.
--
Виталий Семёнович, я...
--
Понимаю. Вам страшно. Это нормально. Вы пробыли здесь столько времени, не мудрено, что вас пугает нормальная жизнь. Тем более, что попали вы сюда ребёнком и ни о каком опыте самостоятельной жизни говорить не приходиться. Поэтому я постараюсь до конца месяца более или менее подготовить вас. По крайней мере, в моральном плане.
--
Виталий Семёнович, я же ничего не умею. У меня нет образования. И вообще...
--
Успокойтесь. Во-первых, у вас остался ваш дом и очень большое по моему разумению количество сбережений, оставшихся вам от родителей. Кроме того, вам принадлежат права на книги вашего отца, которые, как я успел узнать, не прочь переиздать многие уважаемые издательства. Вам надо будет устроиться на работу, а в сентябре попробовать поступить в какой-нибудь институт. Это будет сложно, но вы девушка упорная, вы справитесь. И, во-вторых, я буду первое время присматривать за вами и помогать, где надо. Не можем же мы, в самом деле, просто бросить вас на произвол судьбы.
--
Спасибо вам. Скажите, а вы ничего не узнали о... о моём...
--
Нет. К сожалению ничего. В милиции есть только заявление от вашей матери, где сказано о пропажи вас и вашего отца. Вас не было около суток. По протоколам вы нашлись через день после подачи заявления. Вас подобрал на трассе шофёр-дальнобойщик и так как вы ни чего ему не сказали, он отвёз вас в ближайшее отделение милиции, где удалось установить вашу личность по высланным ориентировкам. Позднее тот район, где он вас подобрал, прочесали в поисках вашего отца, но ничего не нашли.
--
Не помню, - пробормотала Ирина. Казалось, сейчас она расплачется, - я даже этого не помню. Но я хочу вспомнить! Вдруг мой отец жив? Вдруг он тоже потерял память?
--
Не волнуйтесь. Когда вы вернётесь к себе домой воспоминания, постепенно вернутся. Не сразу, постепенно. Думаю, сегодня нам не стоит продолжать разговор. Вы слишком взволнованы. Спешить нам некуда, так что, я приду завтра пораньше, и мы с вами всё обсудим.
--
До свидания Виталий Семёнович. Спасибо вам.
Доктор улыбнулся и вышел из палаты. Охранник тщательно запёр за ним дверь. Попрощавшись с ним, врач пошёл к выходу.
Виталий вдруг подумал, как необычно будет, когда Ирина выпишется. За эти годы он успел полюбить её. Она стала ему как дочь, которой у него никогда не было.
Вздохнув и подавив наступающую слезу, Виталий Семёнович с непробиваемым лицом вышел из блока. Было ещё много работы.
"Здесь ничего не изменилось".
Ирина обходила весь дом, с грустной улыбкой рассматривая комнаты. Всё как было раньше. Только пыльно везде, а мебель накрыта простынями. Уборка была просто необходима. Кухня, зал, гостиная, прихожая, рабочий кабинет, туалет, ванная на первом этаже и две спальни ещё один туалет и ещё одна ванная на втором. Итого одиннадцать помещений, в которых следовало навести порядок.
Глубоко вздохнув, Ира спустилась в кладовую, взяла там веник, совок, швабру, ведро и, достав из пакета купленные сегодня чистящие средства, принялась за уборку.
Все пять лет проведённые в больнице Ирина ничем не занималась и нигде не работала. Единственным её развлечением было чтение книг. Конечно, первыми она прочитала все отцовские книги, а потом переключилась на других писателей. Но вот работать ей не приходилось, за неё всё делали приходящие нянечки. Поэтому сейчас уборку в доме Ирина восприняла, как новое развлечение. Она с удовольствием перебирала старые, запыленные вещи, аккуратно протирая их тряпочкой, тщательно протирала полы, следя, чтобы не оставалось разводов. Сегодняшний день был намного насыщенней её обычного распорядка. Правда мысль о том, что она теперь ни от кого не зависит немного пугала её. Перебираясь из комнаты в комнату, сталкиваясь с разными вещами, Ирина то и дело окуналась в воспоминания. Каждая вещица была клочком её давно утерянной жизни. Она вспомнила много приятных, смешных и щекотливых моментов своего детства, но у неё в голове не было ни одной мысли об интересовавших её событиях.
"Виталий Семёнович сказал, что воспоминания вернутся не сразу", - пыталась успокоить себя Ирина.
Последним, она решила убрать отцовский кабинет. После его исчезновения, мать не разрешала Ире заходить туда. Она сама убиралась в нём, стараясь оставить вещи, так как ставил их отец. В другое время кабинет был закрыт.
Бедная мама, она до самого последнего момента в своей жизни ждала, что её муж вернётся.
Кабинет выглядел не иначе как представительным. Стены были оббиты темными деревянными панелями, по всюду висели картины, а по середине стоял большой основательный стол, тоже, кстати, деревянный. На столе стоял старенький компьютер, оказавшийся на проверку неработающим. В стоящем в углу шкафу лежали какие-то старые бумаги и наброски отцовских романов.
Чувствуя накатывающееся волнение, Ирина продолжила осмотр кабинета. Проверив ящики стола, Ирина с удивлением обнаружила, что верхний заперт. Отец никогда не запирал свои документы, в этом не было необходимости. Их и так никто не трогал.
Как пощёчина в голову ударили воспоминания:
Ирина уже засыпала, когда дверь её комнаты осторожно открылась, и в неё бесшумной поступью зашёл отец.
--
Багира! Ты не спишь? - шёпотом спросил он.
--
Нет, - так же шёпотом ответила Ира.
--
У меня к тебе просьба. Вот тебе ключ, спрячь его где-нибудь в доме, но не в мебели! Спрячь так, что бы нельзя было случайно найти или вынести вместе с какой-нибудь вещью. Спрячь и никому не говори куда, даже мне. Но и сама не забудь. Поняла?
--
Да, папа, - тихо сказала Ирина, обескураженная размахом доверенной ей тайны.
Это воспоминание обожгло девушку. Она вдруг с непонятной уверенностью поняла, что это тот самый ключ. Выбежав из кабинета, она бегом побежала к себе в спальню, там, у стены, она сняла кусок плинтуса, отогнула ковралин и из образовавшейся щели между стеной и полом обнаружила ключ. Однако теперь достать его было куда сложнее. Её пальцы выросли и в щель теперь не пролезали. Подбежав к своей старой учебной парте, она достала из ящика ножницы и лишь с их помощью могла выковырнуть ключ. Он весь проржавел, но был ещё достаточно крепким.
Вернувшись в кабинет, Ира осторожно отперла ящик. Он был почти пуст. В нём лежал только запечатанный конверт. На обороте отцовским почерком была написана фраза: "Ирине и Лене".
Стараясь унять охватившую её дрожь, Ирина медленно опустилась на стоявшее у стола кресло. Она вскрыла конверт и вытащила оттуда свёрнутый пополам листок. Заметив, что в конверте есть что-то ещё, Ирина положила листок на стол и заглянула внутрь конверта. На дне, она обнаружило небольшое кольцо из тёмного золота. Вытащив его на свет, Ирина внимательно его осмотрела.
Чересчур толстое для женского, с выгравированными на внешнем ободе непонятными иероглифами, сливавшимися в причудливую вязь, кольцо приветливо засверкало на солнце.
Странно, Ирина никак не могла припомнить, чтобы отец носил это кольцо. Да она вообще не помнила, что бы у отца было такое.
Накатившееся на неё чувство лёгкой необоснованной тревоги постепенно нарастало. Оставив кольцо, Ирина вернулась к письму:
"Девочки мои,
всё, что случилось, было неизбежным, не надо ни в чём винить себя. Я прекрасно знаю, на что иду, и это письмо, явное тому подтверждение. Я ни о чём не волнуюсь, ни о чём не жалею. Моя жизнь была насыщенной и полной приятных моментов, в самых лучших из которых фигурировали вы. Я спокоен и готов ко всему, что случиться. Я спокоен за вас. Слава богу, я успел сделать всё, чтобы вы ни в чём не нуждались. Единственное, о чём я беспокоюсь, так о судьбе этого кольца.
То, что я расскажу вам сейчас, я не рассказывал никому. Это не обычное кольцо. Оно обладает какой-то силой. Необычной силой. Одев его, можно получить ответы на все свои вопросы, решение любых своих проблем, можно увидеть будущее и прошлое.
Я знаю, что всё это звучит по-глупому, но, поверьте, все это чистая правда.
Лен, ты наверно помнишь, как я одним махом, смог порвать со своей "старой работой"? Я сделал это в одночасье, хотя до того не раз пытался это сделать. Дело в том, что когда меня угораздило, надеть это кольцо на руку, я увидел и почувствовал всю ту боль, что причинил людям. Это кольцо перевоспитало меня.
Я не знаю, откуда оно. Не знаю, как именно оно работает. Я долгое время пытался перевести гравировку, в надежде, что это как-то поможет мне, но все мои усилия оказались тщетны.
Если вы когда-нибудь не будете знать, как поступить, если от вашего решения будет зависеть слишком многое, просто наденьте это кольцо, и оно вам обязательно поможет.
Я не знаю точно, что со мной произойдёт, будущее не предопределено, и в этом я сам убедился на опыте. Возможно, что это письмо вы никогда не увидите. Но если, всё же что-то пройдёт не так, знайте, я люблю вас. Вы самое ценное, что у меня есть. Вы мой мир. Я вас обоих люблю.
Игорь, любящий отец и муж".
Потрясённая Ирина долгое время молча сидела, уставившись на одну точку.
Что за "старая работа"? Какая ещё сила? Откуда он "знал, на что шёл"?
Хотя, если предположить, что всё написанное отцом о кольце, правда, тогда становится понятным ответ на последний вопрос.
Ира посмотрела на кольцо. В ответ, оно приветливо сверкнуло.
Сердце девушки постепенно ускоряло свой бег. От страха во рту пересохло. Медленно, словно уговаривая саму себя, Ирина потянулась за кольцом. Последнее, что она помнила, после того, как колечко легко скользнуло вдоль безымянного пальца, была тупая быстро нарастающая боль.
Боль.
Ирина приходила в себя уже на полу. Туман перед глазами потихоньку рассеялся, и она осторожно попробовала встать. Это у неё получилось, хотя и с явным трудом.
Окончательно прогнав недавнюю боль, Ирина глубоко вздохнула и принялась отряхивать платьице...
Стоп.
Какое платьице? Единственной одеждой Ирины на сей момент, был подаренный Виталием Семёновичем строгий серый костюм, состоящий из длинной узкой юбки и короткого пиджака.
Между тем Ирина отряхивала не что иное, как платье. Нарядное разноцветное платье.
Не успела она ещё толком обдумать эту нестыковку, когда её размышления прервал мужской голос:
--
Ирина?
На входе в кабинет стоял её отец, именно такой, каким она его запомнила: высокий, темноволосый, улыбающийся.
Язык сработал быстрее, чем сознание:
--
Да, папочка?
Заметив её неестественную бледность, Игорь вдруг чего-то испугался. Его лицо мгновенно изменилось, он одним прыжком подскочил к Ирине и, схватив её за руки, уставился на пальцы. Ирина тоже посмотрела на руки и окаменела. Кольца на пальце не было. Видимо успокоившись, отец спросил:
--
Ты, что здесь делаешь?
--
Тебя ищу. Мама просила передать, что ужин будет готов через десять минут.
"Боже, что я говорю. Они же оба давно... Но вот же отец, и я с ним говорю. А это значит кольцо..."
--
Передай маме, что я прибуду на процесс кормления, согласно расписанию.
--
Хорошо, - Ирина в припрыжку бросилась к двери.
--
Постой. У меня к тебе разговор. У тебя через три недели день рождения. Тебе будет уже десять. Пока мама не слышит, ты, что хочешь в подарок?
--
Котёнка!
--
Ха. Ха, - отрывисто засмеялся отец, - твоя мама на мне живого места не оставит. Ну ладно. Будет тебе котёнок.
--
Ура. Котёнок. Котёнок.
--
Тише. Ты же не хочешь, что бы мама раньше времени об этом узнала? - Игорь заговорчески подмигнул, - ну беги.
Ирина побежала вниз на кухню.
"Значит, кольцо действует, и я действительно попала в прошлое. Я узнаю, что случилось с моим отцом или даже... смогу изменить прошлое".
Зайдя на кухню, Ирина мысленно застыла. Мысленно, потому что пока её сознание переваривало образ готовящей матери, её тело торжественно прошествовало к столу.
--
Ну что? - спросила Лена обернувшись.
--
Позвала, - опять автоматически ответила Ирина.
Всё оставшееся время до обеда она просто молча смотрела на мать. Лена выглядела такой счастливой. Ирина и не помнила её в таком настроении. Напевая себе под нос какую-то мелодию, и пританцовывая под одной ей понятный мотивчик, Лена косо поглядывала на подозрительно притихшую дочь.
Во время обеда Ирина смотрела на своих родителей и понимала, что ей надо так много им сказать. Что она их любит, что они лучшие на свете, что она из будущего, но вместо этого она сосредоточенно жевала курицу, отвечала, когда её спрашивали о школе, и целых пятнадцать минут рассказывала о какой-то противной девочке из параллельного класса.
После ужина Ирину отправили спать.
На следующий день по дороге из школы Ирина думала, стоит ли ей рассказать всё отцу?
Как только она расскажет ему про кольцо, он сразу же ей поверит. Хотя с другой стороны отец же сам написал в письме, что всё знает, и на его решение это не повлияло. Эх, вот бы узнать (или вспомнить) в чём именно состояло его решение? Кроме того, каждый раз, когда она хотела сказать родителям что-нибудь важное, из её рта вылетала речь десятилетней девочки.
Ирина уже подошла к порогу своего дома, когда сзади послышался скрип тормозов. Обернувшись, она увидела, как чёрный блестящий Мерседес останавливается у их переднего двора.
Из дома вышел Игорь и положил руку на плечо дочери. Ирина подняла глаза и посмотрела на отца. Но он смотрел не на неё. Игорь смотрел на вылезающего из машины мужчину.
Высокий блондин с вытянутым лицом и тёмными глазами, прячущимися за элегантными очками. Незнакомец был одет в лёгкий серый плащ и коричневые ботинки.
Ирине сразу не понравились его глаза, и она плотнее прижалась к отцу.
--
Здравствуйте, вас зовут Игорь?
--
Здравствуйте,... Андрей. Да, я Игорь.
В глазах мужчины мелькнуло изумление.
--
Разве мы были с вами знакомы лично?
--
В другой жизни. Ирина, иди внутрь.
Ирина послушно зашла в дом, но, остановившись у двери, встала на колени, и, заглянув в почтовую щель, прислушалась.
--
Слушайте, мне не интересны ни сама работа, ни деньги, которые вы мне за неё предложите.
--
Неужели вы думаете, что я никак не смогу вас уговорить?
--
Попробуй. Один раз я уже убивал тебя.
Игорь развернулся и пошёл в дом, оставив своего собеседника в полном недоумении.
Увидев, приближающегося отца, Ирина в последний момент успела отпрыгнуть от двери.
--
Ты ещё не разделась?
--
Пап, а кто этот мужчина?
--
Так, один знакомый...
--
Он нехороший.
--
Почему ты так решила? - улыбнулся Игорь.
--
Ты почувствовал, какие у него холодные глаза?
--
Нет, я не почувствовал, - Игорь перестал улыбаться, - я это узнал на опыте.
Его взгляд стал отстранённым и задумчивым. За окном послышался шум удаляющейся машины.
Вскоре пришла с работы Лена, и он попытался скрыть свои чувства. Весь вечер Ирина не сводила с него взгляд. После ужина Игорь отправился к себе в кабинет. Дочь последовала за ним.
Осторожно приоткрыв дверь, Ирина сквозь щёлку наблюдала, как её отец нервно расхаживал по комнате. Затем, видимо что-то решив для себя, он подошёл к столу и, выдвинув верхний ящик, достал из него конверт. Достав из конверта кольцо, Игорь какое-то время крутил его в руках, а потом резко, одним движением одел на палец. Несколько секунд ничего не происходило, а после его голова стала тяжелеть, и он плавно опустился на пол. Пару минут Игорь лежал неподвижно, а потом неожиданно вскочил, как от удара. Какое-то время ему понадобилось, чтобы прийти в себя. На его рубашке осталось чёрное пятно от пота, а рука, которой он снимал кольцо, заметно дрожала.
--
Значит, тому и быть, - пробормотал Игорь, делая попытки встать, опираясь на стену.
Наконец поднявшись, Игорь подошёл к стоящему у стола стулу и, садясь в него, взял со стола чистый листок бумаги. Начал писать.
Ирина в истерике вскочила и побежала наверх, в свою комнату. Её переполняли страх, боль и горечь. Скоро всё произойдёт, а она до сих пор ничего не сделала.
Ирина поняла, что за письмо писал отец.
Ворвавшись в комнату, Ирина бросилась на кровать и тихо заплакала в подушку.
Успокоившись лишь через полчаса, она вытерла слёзы и стала ждать. Обессиленный от истерики организм решил поправить силы во сне, глаза Ирины потихоньку слипались.
Ирина уже засыпала, когда дверь её комнаты осторожно открылась, и в неё бесшумной поступью зашёл отец.
--
Багира! Ты не спишь? - шёпотом спросил он.
--
Нет, - так же шёпотом ответила Ира.
--
У меня к тебе просьба. Вот тебе ключ, спрячь его где-нибудь в доме, но не в мебели! Спрячь так, что бы нельзя было случайно найти или вынести вместе с какой-нибудь вещью. Спрячь и ни кому не говори куда, даже мне. Но и сама не забудь. Поняла?
--
Да, папа, - тихо сказала Ирина, делая вид, что обескураженная размахом доверенной ей тайны.
Отец ушёл, а она не долго думая, сняла оторванный год назад кусок плинтуса и положила ключ в щель между полом и стеной.
Спала она плохо, всю ночь копошилась, то и дело просыпаясь, поэтому, против обыкновения, встала довольно поздно.
Было утро субботы, и потому будить её никто не спешил.
Одевшись, Ирина пошла, искать кого-нибудь из родителей.
Она нашла отца в зале. Он сидел в большом мягком кресле, положив ноги на пуфик, и читал утреннюю газету.
--
Доброе утро.
--
Доброе утро малышка.
--
А где мама?
--
На рынок пошла, только что. Хотела тебя разбудить, но ты так крепко спала...
--
Ааа.
--
Да. Завтрак готов, твоя любимая яичница, правда, наверное, уже остывшая.
Игорь улыбнулся. Когда-то давно, когда Ирине было шесть, она любила готовить. Она проводила много времени с матерью на кухне, помогая ей. Однако, самостоятельно Ирина могла приготовить только яичницу. Делая яичницу, она почему-то больше всего боялась недосолить, и поэтому соли не жалела. Мать всегда уходила на работу рано утром и потому "жертвой" этих завтраков обычно становился отец.
К слову сказать, он никогда не жаловался и через силу съедал всю наложенную ему порцию, а иногда даже просил добавки. В результате этого Ирина узнала о своей кулинарной ошибке только спустя долгое время.
--
Ты долго ещё будешь надо мною издеваться, - надулась дочка.
--
Не злись, я же пошутил.
За окном раздался скрип тормозов. Переменившись в лице, Игорь вскочил на ноги и бросился к окну. Ирина побежала следом.
У их дома остановились две серые машины, из которых неторопливо вылезали какие-то люди в чёрном.
--
Неужели так скоро? - тихо сказал Игорь, тупо смотря в окно.
--
Па, что происходит.
Пелена спала с глаз Игоря, и он, подхватив Иру, побежал по направлению к кабинету.
--
Спрячься под столом и никуда не вылезай, - сказал он ей.
После этого Игорь положил свой стул на бок и с силой ударил ногой по нему. Через пару ударов, державшиеся на клею ножки стула сантиметров в пятьдесят длиной оторвались и упали на пол. Подхватив их, Игорь выбежал из комнаты.
Какое-то время было тихо, потом раздались звуки бьющегося стекла и чьи-то разрозненные крики.
Сгорая от страха, Ирина вылезла из-под стола и крадучись подошла к выходу из комнаты. Оглядевшись, и убедившись, что никого нет, она пошла в сторону прихожей, откуда доносились звуки сражения.
Заглянув в прихожую, Ирина обомлела.
Её отец, словно шаулиньский монах из китайских фильмов, размахивал ножками от стула, парируя удары коротких дубинок, на конце которых мелькали электрические искры. Подпрыгивая, нагибаясь, уворачиваясь, Игорь успевал отбивать выпады четырёх громил в чёрном. Ещё два, лежали на полу без сознания.
По всей видимости, кроме шокеров у нападавших не было никакого оружия, или, по крайней мере, они не спешили им воспользоваться.
Стараниями отца упал ещё один неизвестный, оставшиеся трое, усилили натиск.
И тут произошло то, во что Ирина ни как не могла поверить, даже видя собственными глазами.
Отбив очередную серию ударов, Игорь вдруг перехватил ножку стула на манер копья и с силой вогнал её в глаз ближайшему нападавшему. Провернув вокруг своей оси, он выдернул окровавленную ножку обратно. Какое-то время, уже мёртвое тело охранника ещё стояло, сохраняя равновесие. И за это время Ирина успела хорошо рассмотреть его стекающие по лицу глаза и мозги.
Ирина пронзительно закричала.
На мгновение бой остановился. Все замерли. Игорь повернулся и в этот момент ему в плечо ткнулся тупой конец дубинки. Послышался треск, и отец мешком свалился на пол.
Один из нападавших повернулся и пошёл в сторону Ирины. Ещё раз, закричав, она бросилась наверх по лестнице. Тяжёлые сапоги преследователя раздавались где-то позади.
Ирина забежала к себе в комнату, захлопнула дверь и затравленно огляделась.
Спрятаться в комнате было негде. Звук шагов раздавался всё ближе.
Подчиняясь скорее спонтанному импульсу, чем здравому смыслу Ира бросилась под кровать.
Послышался скрип открываемой двери.
У Ирины в голове пронеслась мысль, что спрятаться под кроватью, была глупая идея.
Тяжёлые шаги были всё громче. И вот Ирина увидела перед носом чёрные армейские ботинки. Через мгновенье показалась и голова обладателя этих ботинок.
--
Привет, - сказал лысый мордоворот, протягивая к Ирине руку с какой-то тряпкой.
Эту тряпку он силой прислонил к её лицу, закрыв рот и нос.
"Хлороформ", - мелькнуло у Иры в голове, прежде, чем мир растворился.
--
Девочка! Девочка!
Сквозь плавающие световые зайчики стало проявляться изображение.
Вытянутое лицо с тёмными холодными глазами, спрятанными за очками, чересчур доброжелательно улыбнулось.
--
Ну вот. Пришла в себя. Ты ведь Ирина?
Ира лежала на мягком, но не слишком удобном диване. Руки и ноги связанны не были. Она находилась в какой-то большой шикарно обставленной комнате. Часов не было видно, а окна занавешивали тяжёлые плотные штора, так что определить, сколько прошло времени с момента похищения, Ирине не удалось. Помимо Андрея в комнате находилось ещё два молчаливых охранника. Видимо весть и смерти своего товарища, произвела на них удручающее впечатление.
--
А вы Андрей?
--
Да. Видишь как хорошо, мы уже друг друга знаем. Мы ведь так и не успели с тобой пообщаться, там у вашего дома. Видит бог, твой отец не самый радушный хозяин.
--
Что вам надо?
--
От тебя ничего. Мне нужна помощь твоего отца.
--
Какая помощь?
--
По специальности. Убийство.
--
Что, - Ира не поверила своим ушам.
--
А ты не знала? Твой отец профессиональный наёмный убийца. Лучший в этой области, между прочим. Он выполнял самые сложные заказы и получал за это большие деньги. Но вот четыре года назад как-то резко завязал, при чём при очень странных обстоятельствах. Его координатор застрелился, а кроме него никто не знал, как найти твоего отца. Мне для этого понадобилось почти четыре года.
--
Но почему вы не наймёте другого убийцу?
--
Потому что твой отец лучший. А цель очень сложная. Очень. Возможно, даже президента пристрелить легче. Когда твой отец поймёт, что вызволить тебя, у него нет шансов, он вынужден будет принять мои требования.
--
Мой папа убьет тебя!
--
Твой папа не рискнёт сюда сунуться, Здесь больше двадцати хорошо вооружённых и обученных людей. У него нет шансов, если он не волшебник, конечно.
Собственная шутка, так понравилась Андрею, что он даже захрюкал от удовольствия.
"Волшебник говоришь?"
Считая разговор исчерпанным, Андрей завалился на кресло и, достав из кармана пульт, включил огромный телевизор, висящий на противоположной стене.
Прошло около получаса. От скуки Ира тоже стала смотреть телевизор.
Вдруг входная дверь резко открылась, и в неё кувырком влетел Игорь. Распластавшись на полу, он сделал три бесшумных выстрела, и Андрей со своими охранниками были убиты, даже не успев ничего понять.
--
Папа! - Ирина бросилась на руки отцу.
--
Багира! Ты тут не озорничала?
Глаза Иры округлились от удивления.
--
Шучу. Пойдём отсюда.
Взяв дочь за руку, Игорь повёл её к выходу из дома. Знаком, показав ей вести себя тише, Игорь осторожно вёл её мимо комнат охраны. На пути им встретилось восемь трупов лежащих в самых разных позах.
--
Не смотри, - тихо приказал Игорь.
Они вышили из дома. Это оказался огромный трёхэтажный особняк, он находился у реки в полутора километрах от леса. Рядом с особняком было ещё одно небольшое строение - видимо, гараж.
Солнце близилось к закату.
Игорь взял направление на лес и сказал, что нужно поторопиться. Он побежали.
До опушки леса оставалось всего ни чего, когда сзади послышался гул мотора. Обернувшись, Игорь увидел, что их преследует чёрный Мерседес. Спохватившаяся охрана организовала погоню.
Из окна Мерседеса наполовину вылез охранник с автоматом Калашникова и дал длинную очередь в сторону беглецов. В ответ на это Игорь выхватил пистолет и сделал неприцельный выстрел в погоню. Раздалась вторая очередь.
--
Агггрр, - взревел Игорь, падая на колени. Из его перебитых ног хлестала кровь. Пистолет, вывалившись из его рук, улетел в сторону.
--
Папа? - в панике закричала Ирина.
--
Беги! Беги, кому сказал! Беги и не оборачивайся! Слышишь.
Как загипнотизированная Ирина побежала в сторону леса. Добежав до него, она ворвалась в густую чащу метров на двадцать и остановилась. Обернулась. Прислушалась.
Сердце бешено колотилось. На глаза стекали слёзы. Всхлипывая, Ирина направилась обратно.
Раздвинув кусты, она увидела, как вывалившиеся из Мерседеса бугаи ногами молотят по её отцу. Каким-то чудом, не потерявший до сих пор сознания Игорь, из последних сил закрывается руками.
Ирина смотрит на этот ужас и не может найти в себе силы оторваться.
Каким-то чудом сквозь заливавшую глаза кровь Игорь увидел выглядывающую из-за кустов дочь. Его губы чуть заметно шевельнулись. Необъяснимым образом Ирина поняла, что он хотел сказать: "Беги!".
В это время один из охранников достал из машины канистру с бензином и стал обильно поливать из неё Игоря.
"Папа! Папочка! ПАПА!"
Развернувшись, Ира со всех ног бросилась в чащу. Она рвалась туда всем телом, не обращая внимание на толстые колючие ветки, рвущие её одежду в клочья, разрывающие её кожу рваными ссадинами.
Но как быстро она не бежала, последний крик отца смог догнать её. Крик умирающего страшной смертью. От него по всему лесу взлетели перепуганные птицы.
А Ирина всё бежала и бежала. Гонимая ужасом и болью.
Боль.
--
Ира! Ира! Что с тобой?
Открыв глаза, она какое-то время не могла понять, где находится. Слёзы катились из её глаз. В ушах до сих пор стоял тот предсмертный стон.
Сидящий рядом Виталий Семёнович озабоченно смотрел на неё.
--
Ирочка! Что случилось?
Не выдержав, Ирина бросилась к врачу, обняла его и заплакала навзрыд.
--
Ирочка, малышка моя, скажи, что случилось?
...малышка...
Кое-как, преодолевая собственные всхлипы, Ира с трудом вымолвила:
--
Я вспомнила. Я всё вспомнила...
Старенький жигулёнок пыхтя и фыркая с трудом преодолевал препятствие из занесённой грунтовой дороги. Мрачное серое небо, грязной ватой свисало на землю. Солнца не было с самого утра.
--
После твоего рассказа, выяснить это не составило труда, - сказал Виталий Семёнович, ожесточённо сражаясь с рулём.
Ирина сидела на заднем сидении, отрешённо смотря в окно. Она, конечно, не стала объяснять Виталию Семёновичу, как именно она смогла всё вспомнить.
Они приближались к деревне со странным названием Дисюки. Выйдя из машины, они пешком прошли до конца единственной в деревне улицы, и свернули в сторону деревенского кладбища.
--
Его нашли через неделю тут неподалёку, на обочине шоссе, в сорока километрах от того места, где тебя подобрал дальнобойщик. Из-за больших ожогов опознание произвести было не возможно. Его похоронили на обочине кладбища. Вот. Это его могила.
Виталий Семёнович показал Ирине обыкновенную земляную насыпь с покосившимся деревянным крестом.
--
Я тебя оставлю. Если что, я в машине.
Опустившись на колени, Ирина стала стирать с могилы выпавший за ночь снег.