Аннотация: КНИГА НАПИСАНА. ВЫЛОЖЕНА ПОЛНОСТЬЮ. Финал от 22.02.20. Продолжение следует во второй книге
Глава 1. Камелиус.
Потребовалось несколько бесплодных попыток. Веки как будто приклеились.
Я застонал. С большим усилием открыл глаза.
Высоко над головой бледное небо с нависшими черепичными крышами двухэтажных каменных домов, тесно стоящих друг к другу и крепко сжимающих маленький свободный пятачок площадки. В верхних этажах от духоты настежь распахнуты окна.
Пыль и грязь. Задыхаюсь. Рот и носоглотка забиты. Пытаюсь откашляться.
Где я? Что со мной?
В следующий момент всплыло прозрачное окно. Внутри этого окна в воздухе висит множество непонятных закорючек. Увиденное озадачило.
0+++0+++0000+++++00000
Странные ощущения. Голова гудит, как колокол. Тело обмякло. Вода натекла за ворот. Острая боль в висках.
Лопатки окоченели на холодных булыжниках. Слегка приподнимаюсь на локтях. Поднимаю голову, чтобы оглядеться. Прозрачное окно уменьшилось вчетверо, но продолжает упорно висеть прямо над головой и сигнализировать.
Лежу прямо в луже, не в силах свободно шевелить руками.
При этом поворот на левый бок сопровождает давящая острая боль в левом виске, как прострел с арбалетного болта.
Не могу понять, что со мной случилось? Беда! Перед глазами в туманной дымке старик. Что-то жуёт беззубым ртом. Сидит на камне и жуёт. Молча жуёт и смотрит.
От острой боли закрываю глаза. Надо встать, но ноги и руки плохо слушаются. Почти не шевелятся.
Снова открываю глаза. Окно на месте. Старика нет. Кровь на кончиках пальцев. Боязливо провожу левой рукой слегка по затылку, но как бы не натолкнуться на смертельную железку в собственной голове.
Значит, упал? Так неудачно, что расшиб голову? Нет! Помогли!
Вспомнил подростка с омерзительным прыщавым лицом.
Сколько я здесь лежу?
Вся спина абсолютно мокрая. Пытаюсь крикнуть, чтобы попросить помощь. Получается несуразный хрип захлебнувшегося или крик полумёртвого петуха. Второе ничуть не лучше первого. Горло засохло и не слушается. Кричать не могу. Во рту кислота разъедающая слизистую оболочку. Страшная боль в голове. Мозги как будто пропустили через мясорубку.
Вокруг никого. Ни единой живой души. А старик? Старик призрак! Он, то появляется в моих смутных воспоминаниях, то также внезапно гаснет и исчезает.
Прозрачное окно, что поразило сначала, сменяется другим окном. Расположение многочисленных крестиков меняется. Значки выстраиваются в несколько полос и начинают мигать.
Пытаюсь лежать тихо. Закрываю глаза. Не двигаюсь. Так болит меньше. Гул в ушах сохраняется, но гудит вполсилы.
Только бы смог ходить. Только бы не остаться навечно овощем. И только бы не сдохнуть прямо здесь, на холодных булыжниках.
Люди! Помогите! Кто-нибудь слышит?
На некоторое время забываюсь.
Открыл глаза. Закорючки в воздухе в таинственном окне продолжают мигать.
Раннее утро. Заметно похолодало. Из прохожих никого.
Лежу в той же позе. Жду. Надо встать или хотя бы сесть.
Сколько прошло времени, когда очнулся? Ничего не знаю. Час? Два? Пять? Может день? Почему я здесь? Не знаю.
Что всё это может значить? Что, в конце концов, происходит? Если бы кто-нибудь... Ну, хоть кто-нибудь мог мне хоть что-то рассказать!? О, боги!
По-прежнему лежу с закрытыми глазами. Шевелиться - смерть. Лежать на спине лучше, так, по крайней мере, не задохнусь. Лужа, по всей видимости, неглубокая.
Ещё раз ощупываю себя рукой. На животе крови нет. Кажется, на теле нигде ран нет. Только голова. Затылок. Рана величиной с кулак? А может быть меньше? С монету? Какая разница, если и та и другая рана смертельна.
Что я себя утешаю? Умер, значит умер. Жив, значит жив.
Это окно что-то вроде надгробной надписи. Читать я не умею, но моё самолюбие такой расклад тешит. Одно настораживает, почему это надгробие прозрачное и почему сквозь него всё видно, как сквозь слюду или бычий пузырь, а также, почему оно висит в воздухе?
Память понемногу возвращается. Глаза открывать боюсь, как бы не потерять тонкую ниточку реальности. Вот оно как!
Снова старик. Смотрит на меня и жуёт беззубым ртом. Сидит на камне и вдруг падает.
Жестокий мир!
И, конечно, никому в мире нет до меня никакого дела. Некому позаботиться о юноше, оказавшемся с проломленной головой на улице. Кто я? Сирота. Уже лучше! Живу в заброшенных бараках в дальних районах города. Это там где находят приют портовые нищие. Питаюсь, чем придётся. Сплю, где попало. Хоть что-то! Ни у кого не вызываю ни жалости ни сочувствия! Как вот этот одинокий нищий старик!
Что ему до меня? Как и мне до него?
Таков жестокий мир!
Но как я здесь оказался? Почему?
Вспомнить не получается. Отвлекает боль. Вспоминать мучительно больно. С болью поднимаю руки. Одну руку, затем вторую. Усилием воли сжимаю окоченевшие кулаки. Значит, сухожилия не перебиты. Ноющая взрывающая боль пронзает виски ещё раз. Значит, жив.
Прозрачное окно между тем приближается к самому кончику носа, а случайно задетый пальцами правой руки край светлого окна с крестами, убирает окно совсем.
От усилия поднять затылок, теряю сознание. Всё вокруг бледнеет и кружится. В глазах вертится цветная карусель. Круговорот затягивает всё глубже.
Вновь мучительно прихожу в себя. Разбит, словно корыто.
Раннее утро. Пустынная улица. Напротив таверна. Над дверью торчит метла. На гвоздь надета деревянная кружка, перевёрнутая вверх дном. Кажется, я там когда-то был...
Дверь таверны внезапно открывается. На пороге стоит человек в безразмерном балахоне с накинутым капюшоном. Машет рукой. Вокруг никого. Значит, мне. Зовёт. Приглашает к себе в таверну!
Может, показалось?! Или приснилось? Не пойму я что-то. Вот, если бы встать!
Пытаюсь. Не получается.
Веду рукой по карманам. Засаленный жилет. Рваные холщовые штаны с дырками на коленках. Стоптанные башмаки на босу ногу от помершего угольщика. Этот угольщик как сейчас вижу - вечно улыбающийся абсолютно лысый суетливый такой типчик. В кармане жилета пусто. Целый карман только один. Левый. В штанах карманов нет. Мне нечего класть и у меня нечего красть. Искать что-то бесполезно. Вора опасаться не приходится.
Чуть приподнимаю спину над лужей. Осторожно веду второй рукой по затылку с запёкшейся кровью. Арбалетного болта нет! И то - хорошо! Дырки нет! Уже отлично! Ощупываю шишак. Рана едва затянулась. Кровь больше не хлещет. На кончиках пальцев остаются сгустки слегка затвердевшей сукровицы. Сажусь. Под задницей гладкие камни.
О, боги! Мне удалось!
Человека в капюшоне, что звал меня в таверну, нет.
На голову сзади, как будто давит гранитная плита. Возможно, одна из крыш домов съехала сверху на меня и чудом не придавила. Вот я сейчас на плиту и обопрусь! Однако сзади ничего нет. Одна пустота. Сидеть долго не могу. Из-за травмы плохо держу равновесие. Вестибулярный аппарат ни к чёрту! Голову клонит на бок, как у слабенького новорождённого щенка. Шатает в разные стороны, как будто на палубе утлого судёнышка во время шторма или в шалаше на жерле вулкана во время извержения.
Точно! Корабля! Начинаю вспоминать. Море! Моряки!
Руки дрожат. Губы трясутся. Во рту пересохло, как кошки сходили. Вдобавок тошнит.
- Эй, парень!- в этот момент кто-то громко кричит мне сзади.
Еле-еле поворачиваюсь всем телом, как волк. Шея не вертится. Вижу в трёх шагах оборванного подростка лет четырнадцати со сломанными передними зубами, но дерзким недетским взглядом.
Подросток явно чувствует себя в данной ситуации очень уверенно, даже нагловато.
- Ты, наверное, пришёл сюда за шлюшкой? Могу тебе предложить! За небольшую плату! Здесь недалеко!
На это неожиданное предложение, я только кисло морщу лицо, не в силах даже ответить отрицательно. Мотаю головой, как телёнок, ведомый на убой.
- Ну, как знаешь! Дело твоё! Передумаешь, приходи! Здесь! За поворотом!
Парень постоял ещё некоторое время, что-то подкинул в правой руке и исчез.
Между тем собираю остатки сил. Кое-как встаю на ноги. Невероятно! Удалось! Цель отныне доплестись до каменной стены таверны, чтобы жадно напиться из вон той громоздкой и широкой деревянной бочки, наподобие ушата. Вероятно, наполнена блаженной влагой, если это не так, тогда я умру.
Шаги даются с болью во всех суставах. Отдаёт в виски. Несколько раз падаю на выставленные перед собой руки, как кошка, но вновь поднимаюсь, чтобы чуть не на четвереньках дотянуть до заветного бочонка. Временами так и двигаюсь, чтоб не брякнуться на камни со всего роста. Больно! Лучше бы был маленьким и незаметным.
Последние телодвижения. Наконец наваливаюсь плечом. Вот она! Стена таверны. Всё же в моём кармане что-то есть. Достаю из кармана грязных штанов изрядно грязную тряпицу, дабы приложить к шишке. Это всё. Перед тем этот самый несчастный лоскут хорошенько смачиваю в бочонке с дождевой водой. Бочонок установлен аккурат под стоком.
Всё ещё достаточно тяжело. В теле дрожь. Шатает до сих пор. Постепенно начинаю вспоминать вчерашних собутыльников. Их пропитые наглые рожи.
Компания весёлых морячков. Кажется, кто-то из них брал меня с собой или только грозился это сделать, если я проявлю некие навыки. Сволочи!
Смотрю на родную лужу, окрасившуюся в красно-кровавый цвет, где ещё полчаса назад лежал без сознания и движения.
Теперь, пью из ладошек, как ребёнок.
Никакого нищего беззубого старика рядом нет. Камня тоже нет. Прозрачного окна с крестами нет. Видения. Сплошные глюки.
Может быть, трактирщик в балахоне померещился? Никто меня не звал внутрь. Зачем?
Наконец начинаю прозревать. Неожиданные воспоминания нахлынули. Вот и вспомнил. Старик сидел не здесь. Большой камень я видел не здесь и не сейчас.
Помню достаточно отчетливо об этом нищем старике. Он говорил однажды почему-то о какой-то всеобщей справедливости богов. Но в чём заключается эта самая справедливость, так и не объяснил до конца. Как, впрочем, ничего не сказал и о том, кто такие боги? Почему эта справедливость только для них, а не для обычных людей? Не успел. Может быть ещё потому, что я не особенно слушал, да и не вникал в бессвязные слова обезумевшего седого старика, привязавшегося ко мне всей душой. Считал это совершенно не важно. Потом этот нищий старик умер. Умер прямо на моих глазах.
Поэтому и запомнился. На протяжении почти года перед смертью, я общался с ним на улице. Если это можно назвать общением. Так. Пустые ни к чему не обязывающие слова. Каждый раз при встрече он брал меня своей костлявой рукой за плечо и сильно сжимал. Старик хотел сказать что-то ещё, но каждый раз останавливал себя на полуслове. Видимо, не решался. Я же особо не вдавался в подробности его нищей жизни. Для чего? Мы все в одинаковых условиях.
Очень хорошо помню день, когда старик умер. Угол двухэтажного дома. Точно такой же, как здесь. В городе высоких зданий почти нет, кроме башен на городских стенах и самой высокой на площади. Старый сидит на камне и жует. Имя? Не помню. А было ли оно у него? Просто старик или дед.
Затем приветливо взмахнул рукой во всегдашней манере. А что я? Ничего. Когда подошёл ближе, он вдруг шумно выдохнул, чего за ним никогда не замечал ранее и внезапно округлил глаза. Я тут же поспешил поднять за подмышки, тело падало. Лёгкий он стал. Исхудал порядком. Подтащил к стене дома, чтобы прислонить. Старик не шевелился.
Спустя час, стало совершенно ясно. Умер. Я пытался расшевелить. Кто-то из наиболее резвых жильцов дома напротив вызвал похоронную команду. Эти люди всегда слоняются где-то рядом, как будто каким-то звериным чутьём знают, что смерть должна быть поблизости. Бездомные покойники никому не нужны.
Всё время стоял рядом с мёртвым телом. Даже когда загремела телега, всё пытался разбудить старика. Сначала подошёл мужик в фартуке, потеснил в сторону. Затем два других крепких мужичка. Также в фартуках. Нищего положили на носилки. Один из мужчин долго щупал пульс на руке и на шее покойника, чтобы убедиться в смерти. Типичная похоронная команда. Много я их видел. Из бараков порой вытаскивали семьями задохнувшихся от дыма или ушедших на тот свет от болезней и голода, реже насильственной смертью от ударов тупым предметом. Команда состоит из трёх человек. Два помощника и один старший, каких в городе не одна сотня. Они ходят с чёрными повязками на руках и закрывают рот платками.
Сейчас около мёртвого успела собраться кучка из десяти человек. Больше зевак из бездомных, в том числе я.
- Родственники? - грубо хриплым простуженным голосом осведомился высокий мужчина из команды.
- Вот этот молодой человек был с ним!- одна сердобольная старушка в смешном чепчике указала на меня пальцем.
- Так,- деловито произнёс коренастый мужичок, что присоединился к высокому. - Кем приходишься покойному?
- Никем, - ответил честно.
- Ясно! - кивнул высокий. - Ещё родственники есть?
На этот вопрос никто не ответил. Все сразу стали расходиться.
Я некоторое время стоял у камня и наблюдал за работой команды. Жаль! Больше старикан рукой мне не помашет.
Мужчины поставили носилки на свободный край труповозки. Верно, телега перевезла не одну сотню трупов. Старик в ней не один, ещё кто-то из мертвецов лежит справа и слева. По завершении высокий деловито махнул рукой вознице. Телега тронулась. Куцая лошадка потянула печальный возок прочь.
Нищего старика без слёз и прощаний повезли за город, чтобы предать огню.
Унылая жизнь старика закончена. Я не знаю даже имени умершего. Ни сам старик, ни я - никогда не представлялись друг другу по именам. Возможно, он как-то назвался мне в первую встречу, но я этой встречи не помню. Возможно, существовала какая-нибудь родственная связь. Совершенно не важно. Я не знал своего отца.
Жестокий мир!
Глава 2. Трактирщик.
Когда-нибудь, непременно, в этом возке найдется место и для меня, если только это время уже не настало. Помолитесь, братья!
Некоторое время стоял около бочки и вертел перед глазами, густо испачканные кровью, руки.
На моё счастье, бочка, действительно, оказалась полной.
Голова кружится. Ноги всё ещё дрожат. Состояние мерзопакостное, но я не сомневаюсь, что это только временное явление. Пару раз всё же мелко стошнило. Сразу легче.
Прошло минут десять, пока пришёл в себя. Принялся с усердием отмывать и соскабливать затвердевшую кровь с рук грязными сломанными ногтями. Кожа на руках забелела, хорошенько смочил рану на голове. Смыл кровь со слипшихся волос на лбу. Вымыл лицо. Тяпнул на шею горсть воды. Блаженство! Кое-как отмылся от глины на одежде сверху. Хотя, скорее всего, остался при полном убеждении, что только ещё больше размазал.
Штаны снизу подозрительно задубели. Штанины до колен стали твердыми, как схватившийся цемент. Покрылись сплошь налипшей чешуёй. К тому же попахивали рыбьими кишками. Что за стерва вылила помои на ноги? Рылом бы её тыкнуть в дерьмо!
Твёрдые части разбил кулаком. Кое-как растёр в ладонях. Холстина чуток стала мягче, а то ведь скыркала по колену, как лезвие тупого ножика. Вот так. Со штанами, сойдёт.
Решительно снял, выполоскал и выжал жилет. Он всё равно промок в луже до нитки. Штаны снимать не стал, тем более под ними ничего нет. Прошёлся мокрой ладонью по коленям.
И ещё вот что! Терпеть не могу.
Осмотрелся. Никого. Пристроился за бочкой возле двери, чтобы помочиться. Облегчился.
В этот момент дверь таверны неожиданно распахнулась. Из проёма двери вылез тот же подозрительный плотный мужчина в глухом капюшоне.
- А-а-а-а-а-а! Я думал без моей помощи не встать! Хорошо же вчера с Фердинандом набрался! Иди! Надеюсь, имя-то своё хоть помнишь?
После этих слов, как молнией шандарахнуло.
Точно! Фердинанд! Моряка звали Фердинанд! Моё имя Камелиус! Кам! Так меня, по крайней мере, зовут в бараке!
Фердинанд в компании моряков запомнился больше других. Особо запомнился. Самый резвый из всей шайки. Постоянно рассказывал что-нибудь, подмигивал мутным глазом и смешно надувал щёки. Крепко жал и очень сильно тряс руку. Ухватистый!
- Кам, -ответил я.
- Ну, что друг Кам? Не стой столбом! Пойдёшь с нами в порт? Мы скоро уходим в далёкое плаванье. В команде не хватает одного человека. Могу предложить от имени капитана пожаловать на наш корабль. Понимаешь, куда я клоню? Пока сойдёшь за юнгу. Дальше посмотрим. Если ты, конечно, согласен?
Кто же отказывается?!
- Конечно, согласен!
- Ты ведь нас не подведёшь?
Я поспешно кивнул.
- Тогда в путь! Но сначала утолим голод в нашей любимой таверне. У Марии. Ты ведь не против? Это наша традиция перед дальним путешествием!
- Конечно, нет.
- А заодно угостим и тебя, дружище! Не робей!- Фердинанд ободряюще хлопнул по плечу. Скоро вместе отправимся! Привыкай!
А весельчак, однако, этот Фердинанд!
Постойте! Откуда же всё это знает тип из таверны, он вчера с нами рядом не стоял?!! Ах, да! Он ведь здесь за хозяина! Знает каждого посетителя в лицо! Ему известны все разговоры. Видно, подслушал.
- Заходи! Сейчас всё равно из посетителей никого. Чего стоишь? Или ты от радости язык проглотил или окосел от винных духов?
Раз приглашает, зайду. Хотел сразу задать вопрос, но не успел. Слишком медленно соображаю. Голова тяжёлая, будто пудовая гиря.
Мужчина пожал плечами и скрылся обратно за дверью.
Ну, вот! Вроде бы привёл себя в порядок. Освободился от грязи и пыли, что пристала. Дышать легче!
Немного поколдовал над захудалой одежонкой. Кое-как натянул мокрый жилет. Жилетка мгновенно приклеилась к рваной рубахе накрепко. Дальше на себе высохнет.
Помещение довольно просторное. Восемь столиков. Столы пусты. Посуда убрана. На каждом столе плошка с одинокой горящей свечой.
Под потолком лишь два намёка на окна. Оба закрыты наглухо. Одно ставнями, другое заколочено досками. Свет не пропускают.
Зато горят свечи. Особо на буфетной стойке свечек аж десяток, давно обильно оплыли воском.
По обе стороны от дверей вдоль стен размещаются столы для посетителей. Два столика особо выдвинуты вперёд для знатных посетителей и специально располагаются напротив буфетной стойки, слева от которой виден низкий проход - сводчатая арка, ведущая в глубину заведения, на кухню.
В низком дверном проёме за открытой дверью виден край полки с кувшинами и бутылками. На полу слева три пузатых бочонка с множеством дырок на боку, проделанных в хаотичном беспорядке, заткнуты деревянными пробками. Торчит край квадрата на полу. Люк ведёт в погреб.
В этом заведении действительно преобладает дух винных паров. Пропахли пол, стены и потолки.
Кроме мужчины в сером монашеском облачении никого. Капюшон с головы сброшен. Деловито возится возле второго столика от дверей справа. Кажется, протирает тряпкой залитую пивом столешницу, но не сам же он обслуживает посетителей.
Проходи-проходи! Присаживайся!-оборачивается ко мне.
- Кто вы такой, сударь? - выпалил я, наконец, подойдя к незнакомцу вплотную.
Под капюшоном скрывалось круглое полноватое лицо. Выдающиеся черты. Крупный широкий нос. Пухлые губы. Не менее трёх подбородков.
Мужчина порядочно лысоват. Лишь над ушами торчат пучки вьющихся черноватых волос, что придают ему, весьма, комический вид. Напоминание о лавровом венке, что водрузили на голову Цезаря с оттопыренными ушами.
- Хозяин заведения. Ты вчера приговорил с Фердинандом не одну добрую пинту лучшего вина. Лучше сказать цельный галлон. Вино-то понравилось? Местные попрошайки зовут меня трактирщик, но их, как ты понимаешь, пою остатками. Хорошее вино идёт исключительно для выдающихся знатных гостей.
- И что? Не заплатили?
Хозяин громко рассмеялся в лицо.
У меня же от этого несдержанного смеха по спине побежали мурашки. Напрягся. Вляпался в скверную историю! Мало мне травмы!
Наступила томительная минута.
Трактирщик, как видно, специально устраивал испытание. Посмотреть, что буду делать в щепетильной ситуации? Сам напросился.
Бегать не могу. Едва двигаюсь. Денег нет.
Трактирщик вдруг хлопнул дружески по плечу так, что я присел, затем добродушно улыбнулся и слегка сжал плечо пятернёй, потрепал глядя прямо в глаза без всякого смущения.
Хохотал он показательно, непременно откидывал голову назад. Сначала показалось это оскорбительно, пока не понял, что ничего не должен. Он здесь не затем, чтобы вытряхнуть остатки души, которая и так ушла, к тому же, глубоко в пятки.
Оказывается, знает меня лучше, чем я сам, но я-то с ним никогда не пересекался.
Сразу успокоился. Спина распрямилась. Позвоночник расслабился. От сердца отлегло.
- Не беспокойся! Я не затем пригласил, чтобы отбирать последнюю рубаху. Есть дела важнее!
- А я и не беспокоюсь.
- Моё имя Мариус!
- И что? - я поморщился от внезапной боли в виске.
- Зови меня трактирщик, вот что! Снимай всё с себя! Зачем мокрое напяливать? Дам новую одежду! Прямо сейчас! Подожди!
Не дождавшись ответа, толстяк ушёл.
Пока ходил, разглядывал грубые деревянные столы и стулья в зале, не решаясь всё ещё никуда присесть.
Трактирщик вернулся.
- Вот! Снимай! Не буду смущать. Уйду! Сейчас принесу пива и мяса. Покушаешь! Понимаешь? Мясо!
Я не двигался, смотрел ему в спину. Ничего не понимаю. Мясо это, конечно, хорошо! Осторожно разложил охапку шмоток на первом столе, придвинутом к стойке. Повертел в руках довольно сносную чистую рубашку, затем перешёл к штанам. Пару раз заметно кропали нитками, но достаются практически без заплаток. Грех не воспользоваться! Карманы тоже есть. Даже два. Глубокие. Без дыр. Ничего себе!
Разделся догола. Надел штаны и рубашку. Сел за стол. Положил руки перед собой, скрепил мелко дрожащие пальцы в замок. Старые тряпки сгрёб на пол возле ног. Смахнул рукавом со стола остатки рваных ниток, комки грязи и капли дождевой воды.
В новых сухих штанах и рубашке я чувствовал себя превосходно. Гораздо лучше и увереннее, чем прежде. Даже виски отпустило. Что-то в этом определённо есть! Шикую! Почти, как благородный дворянин!
Скоро к приятным ощущениям добавилось ещё нечто. После того, как Мариус услужливо поставил блюдо с мясом и кувшин пива, я сглотнул густую слюну. Давненько я не баловал собственный желудок такими яствами!
- Башмаки бери назад. Статы в них пустые. Нулевые. Я хотел тебе дать лёгкие из оленьей кожи. И жилетка твоя пустышка. Вещи должны быть со статами. У тебя лишний вес. Это очень плохо! А вот в моих кое-что есть! Ты поймешь потом, когда начнёшь осознавать, но будет поздно. Настоятельно требую прислушаться к совету.
Я отрицательно покачал головой, пока не взял башмаки.
- И жилетку!
- Раз так! Бери! Она на характеристики не влияет. Мне твоего ничего не надо!
Успокоился, сижу на стуле, жилетку в одну руку, другой рукой под столом судорожно натягиваю башмаки на босу ногу.
- Давай не надо! - Мариус сделал шаг от меня, но вдруг вернулся и схватил за край предмета одежды. Я крепко держал жилетку всё ещё в руке.
- Почему?
- Она же мокрая! Просушу у очага! - с заметной ловкостью и с небольшим усилием хозяин вытащил прямо из моих дрожащих пальцев. Я ослабил руку и позволил взять.
- Спасибо, Ма-ри-у-с!
- Пока ещё не за что! Ешь! Набирайся сил! Сейчас присоединюсь! Кружки принесу! А вот Мариусом лучше меня никогда не зови! Зря я тебе сказал! Забудь! Я трактирщик! Просто трактирщик!
- Я что-то должен за это?
- За что? - трактирщик остановился и неподдельно удивился.
Показываю рукой на блюдо с жирными кусками мяса.
- А-а-а! Нет! Ешь! Не заморачивайся!
- Я ничего не буду должен?
- Конечно, нет!
- И что всё это значит?
- Значит, что я трактирщик. Кроме того, я ещё и твой...
Даже дышать перестал.
- Позвольте, угадаю?
- Ну?
- Вы хотите сказать, что ещё и... мой отец?
Зря я заикнулся об этом. Глупая сумасбродная догадка, озвученная вслух не ко времени. Наверное, оказала влияние внезапная боль в затылке. Иначе бы хрен такое сказал. Мне почему-то всегда казалось, что если человек делает добро, значит, он мне приходится каким-нибудь родственником, а тут вдруг такая щедрость, как снег на голову. С чего бы это? Значит, всё неспроста. Зря так думал. Люди иногда делают добро просто так. Тем более я всегда думал, что у меня в этом большом мире кто-то есть. Должен быть!
Трактирщик вновь расхохотался во всё горло, откидывая по привычке голову назад, так, что я едва не опрокинул кувшин с горкой пены. Очень широко раскрыл рот. Я даже заметил, что у него с правой стороны не хватает нескольких зубов. Занятное наблюдение.
Вдоволь отсмеявшись, трактирщик оборвал смех и серьёзно добавил. - Ты не совсем прав, Кам. Но знаешь, мне почти лестно. Это не далеко от истины.
- Как это может быть? - я взял небольшой кусочек мяса, чтобы тут же его жадно проглотить, почти не разжевывая, как голодный пёс. Или отец или нет?
- Кроме того, что я трактирщик, я ещё и твой духовник! Куратор в локации! Первый неофициальный наставник. Правда, у меня ты не сможешь получить обучение для какой-нибудь профессии! Это очень важно! Но всё же! Для тебя, скорее всего, это только новые пустые ничего не значащие слова! Пока пустые! Надеюсь, эти слова постепенно будут наполняться смыслом с приближением к заветной цели, а цель у тебя уже есть! После встречи со мной цель появится! Обещаю!
- Странные слова! Духовники для верующих, я ни во что не верю. Цель? Куратор? Никогда таких слов не слышал.
- И не услышал, если бы не я! Если бы я не открыл тебе глаза.
- Что всё это значит?
- Слушай меня внимательно, сынок! Теперь слушай! Я здесь не просто так!
Трактирщик вдруг стал очень серьёзен, он резко приблизился к входным дверям, выглянул наружу и запер дверь на большой засов, чтоб в таверну никто не вошёл.
- Я как раз об этом и думаю!
- Верно, думай! Я назначен неким советом по спасению заблудших душ. Хоть временно, но я за тебя в ответе. Ты как раз одна из таких заблудших овечек. Душ таких много. Вся сложность в том, что их надо найти. Найти очень трудно.
- Как это понять? - я не столько слушал, о чём он говорил, сколько пожирал дымящиеся куски, обжигая пальцы и нёбо. Сильно проголодался. Трудно себе представить, что я ел неделю назад или две недели. Ни в какое сравнение!
- Будете меня кормить, чтобы я не умер с голода? Просто так?
- Не угадал! Расслабься! Ешь и пей! Если мало, ещё принесу. За этим дело не станет! Такой стол у тебя только сегодня! Дальше в обычном режиме! Сам!
- Странно!
- На то есть причины! Могу рыбы! Ты только скажи.
Хотелось возразить. Да я, собственно, ни от кого и не прятался, искать не стоит, но дипломатично промолчал. Выжав несчастную жилетку, с которой немилосердно падали прямо на пол потоки воды, трактирщик вышел из зала через сводчатую арку за стойкой на кухню. Вероятно, там горел открытый огонь. Камин в зале также имелся, но только сейчас его не топили.
Всё ещё не могу никак понять, что всё это значит? Каким боком я связан с этим толстым и лысым дядькой? Пусть дядька добрый, но... Всему должно быть разумное объяснение.
От вкусной пищи даже голова на мгновение просветлела, ломить перестало.
Мясо аппетитное. Кстати, пиво приятно холодит желудок. Пробовал запить горячие сухие куски мяса, глотнул прямо из тяжёлого кувшина. Чуть наклонил, а то, боюсь, не удержать в продрогших руках. Я забыл, когда пил пиво в последний раз и было ли такое когда-нибудь вообще. Обычно пробавлялся из черепков разбитых посудин. Видимо, пиво там попадалось с вином вперемешку. Самого худшего паршивого качества. Не пиво, а пойло.
Ладно, хоть жив остался! О-о-о! Ещё бы башка не болела! Кто ж меня так треснул-то? На трактирщика вроде не похоже. Мужик крепкий. По всему видно добрый. Зачем ему меня бить? Не мог. Если бы захотел, убил бы! Ему легче убить! А кто? Ладно. Придёт, спрошу. Если знает, скажет? Если не вылетит из головы! Как же невыносимо трещат мозги!
Вспоминать мешает регулярно пронизывающая острая боль в висках. Морщусь при каждом новом приступе и автоматически продолжаю забивать рот кусками мяса. Мазохизм какой-то! Временами боль отпускает. Приходится зажмуривать глаза, терпеть с набитым ртом, давясь мясом и получать новую порцию удовольствия и нестерпимой боли, от которой вскрикиваю и постанываю. Кнут и пряник!
Когда же это пройдёт?
Только боль на мгновение утихла, вижу трактирщика с двумя глиняными кружками в руках. Наконец-то. Присаживается рядом. При этом отмечаю, плащ скинут в служебном помещении, справа на сутане подвязанной верёвкой, видимо в скрытом кармане, как будто что-то подозрительно оттопыривается, но точно не нож. Похоже на какую-то плоскую фляжку или маленькую стеклянную бутыль.
- Ну, как мясо? Как пивко? Что голова?
- Благодарю за мясо! Но будь проклята моя голова!
- Расслабься, Кам! Я хочу от тебя одного, чтобы внимательно выслушал. Вот и всё! Что я сейчас открою очень-очень важно. Прежде всего, важно для тебя самого, а потом уже для меня. Просто слушай и мотай на ус. Об этом нашем разговоре никто не должен знать. Поэтому моё имя просто трактирщик. Только ты и я! Здесь можно. Защитный купол и аура бога! Моего бога! Понял? Для других ты здесь всего лишь случайный посетитель и гость.
- Да. О-о-о-о! - я поморщился от нового приступа боли. И что дальше?
- Есть такие туманные понятия, как добро и зло! -начал Мариус издалека.
- Каждый понимает это по своему! - вставил я.
- Возможно! Между добром и злом ведётся непримиримая вечная борьба. В нашем случае, мы за людей. Секёшь?
- Не совсем, - остановился я с куском мяса, не донеся до рта и облизывая жирные губы.
- Люди это добро. Машины это зло. С головой я тебе помогу! Вот этим! Только слушай.
Трактирщик похлопал по карману с заветным пузырьком. Пузырьков у него оказалось два. Красный и зелёный. Извлёк оба.
- Ну! А нельзя прямо сейчас? Терпенья нет!
- Сейчас нет! Потому что не подействует. Пока ты тень, а это для игроков. Исключительно! Твоё сознание подчинено машине, а я хочу дать свободу.
Продолжаю чуть медленнее уплетать мясо, одновременно поглядывая с нескрываемым интересом на своего новоявленного духовника. Личина отца и учителя ему идёт. Облизываю кончики пальцев, что обильно покрыты слоем жира и внимательно слушаю. Готовлюсь ловить смысл каждого слова и жеста собеседника.
- Вроде, мы ни во что не играем. Ни в кости, ни в бабки? Откуда игроки?