Протекает навзрыд, мокрый в перьях Ноябрь. Пропотевший Ноябрь впадает прямо в меня, ест на завтрак меня, оставляя мой рот, он не владеет даже своим. Он со мною жесток, он мою постель поджигает и топит кровать, проломив пол моего разума до первого этажа. Мои глаза смотрят на небо, а небо не замечает моих, оно наверняка обходится и без них. Ноябрь зашьет мои глаза и подарит мне два талона - на пол часа, вернуться к смерти назад. Смерть не помнит обо мне, небо не видело меня. Зачем ноябрю мои глаза? Мое зрение минус пять, узкая форма и низкое веко, они наверняка китайского происхождения. И я смотрю в последний раз, свомим расширенными зрачками, на каждую конечность Ноября. Уже сто лет прошло и все так же без потерь. Ноябрь все стоит на месте с пересохшим ртом, положив свою руку мне в задний карман, он недоверчиво перечитывает Гиппократа. И он мне ночью стонет на ухо, заставляет молиться-топиться-забыться. Я просто отдыхаю среди крыс и окон, а за окном тонны крыс. Крысам снится большой рот, девочкам побольше грудь, а мои сиськи отрезаны - их уже не вернуть, это значит - мне совсем не нужен сон.