Аннотация: Какой ответ можно дать на предложение войти в единственное безопасное место в умирающем мире?
Земля, по которой она бежала, была красной и сильно отличалась от садов, которые она знала в Утвере. Растения, которые она называла сорняками, разрослись до гигантских размеров и правили здесь. Их форма и образ жизни были ей чужды. Сама земля была покрыта наслоениями грибковых наростов, аскомицетов, питающихся бактериями в зловонной почве, которые, в свою очередь, поглощали серу и нитраты, выброшенные соседним вулканом. Споровые тела поднимались на три фута и более над землёй, взрываясь с мягким пшшшшш и удушливым облаком спор, в то время как чёрные стебли травы и бамбука переплетались своими мясистыми корневищами с сетями белых нитей гиф, укореняясь в самой почве и преобладая в некоторых местах.
Она голодала среди странной растительности. Правой рукой она держала фузею прикладом вверх, как костыль. Левой рукой она срывала семена с колосьев или собирала грибы с древесной гниющей ткани и осторожно жевала, предпочитая ту сторону рта, где были целы коренные зубы, перебирая языком каждый кусочек и выплёвывая самые кислые и горькие. Она постепенно училась самостоятельно себя кормить и чувствовала, что теперь ей будет чуть сложнее упасть. Между жёсткими наростами гриба были широкие участки чёрного песка, по которым можно было ходить даже с такими ранами, как у неё. Хотя в мышцах на внутренней стороне её ног почти не осталось сил, колени оставались прямыми, и если она спотыкалась, то обычно могла подняться с первой или второй попытки.
Она могла есть и двигаться, но ей было трудно находить безопасные места для сна в дикой природе. Членистоногие и крупные насекомые были повсюду. Жуки размером с её ладонь ползали по земле, а рои общественных муравьёв делили землю на территории, которые они защищали с помощью жалящих брызг кислоты и ядовитых жвал. Она была слишком слаба, чтобы карабкаться, поэтому она находила какую-нибудь дупло и забиралась в него как можно глубже, погружаясь в полусонное состояние и полагаясь на свой инстинкт, который должен был спасти её от хищников. Она бы последовала немыслимо древнему человеческому обычаю и разожгла бы костёр для защиты, но не было ничего, что она могла бы сжечь, не высушивая несколько дней, и почти не было ничего, на что она могла бы взобраться, даже если бы у неё были силы, - только твёрдые, как железо, стволы бамбука или гниющая плесень. Поэтому ей было трудно спать, и она дремала урывками, пока шла.
Бодрствуя или засыпая, она постоянно слышала чужие мысли. Большинство их были далёкими отголосками, просто воплями животных о боли и страхе, и они были слишком слабы, чтобы с уверенностью определить расстояние или направление. Голод и внимание охотящихся поблизости зверей были более резкими и интенсивными, и она время от времени меняла курс, чтобы избежать их.
Группа Возлюбленных, гнавшихся за ней, была постоянным отдалённым присутствием, подавляющим и заглушающим второстепенные сигналы. Она знала, что они могут услышать страх или внимание, находясь далеко за пределами её восприимчивости, и старалась держать свой разум как можно более пустым, чтобы они её не заметили. Не было причин, по которым они должны были обнаружить её сейчас. Она была скрыта от них местными мыслями жизни, не оставляла следов, и они были далеко позади.
Каждый раз, когда она просыпалась, она вспоминала последние дни в Утвере и пыталась подсчитать, сколько времени прошло с момента её побега. Она знала, что произошло тогда, но всякий раз, когда она мысленно возвращалась к событиям своего побега, она сильно пугалась и иногда падала. А иногда её память уходила ещё дальше, в те дни, когда ещё не пришли Возлюблённые. Она вспомнила свою комнату и лицо сестры (но не думай, не грусти, звери не грустят, а ты послушное животное) и с острой тоской - удобства своей самой обычной кровати. Когда она возвращалась к этим старым воспоминаниям, её восприятие сбивалось с толку из-за различий между милыми воспоминаниями прошлого и настоящим, и ей приходилось останавливаться и стоять неподвижно минуту или две, прежде чем снова прийти в движение.
Она могла бы сбежать, если бы земля оставалась прежней, но по мере того, как она шла вперёд, она менялась. Грибы и бамбук всё больше и больше заменялись красными наземными кораллами - большими мясистыми морщинистыми каменными луковицами с глубокими корнями и капиллярными каналами, которые питали их организмы питательными веществами и строительными минералами. Коралл не излучал телепатических сигналов, почти не скрывал её присутствие и, что ещё хуже, по нему нельзя было взобраться. Она столкнулась с его стенами, и ей пришлось экстраполировать то немногое, что она могла увидеть о его способе роста и размножения, чтобы найти путь сквозь него. Когда она заходила в тупик, ей приходилось поворачивать назад, возвращаться и снова поворачивать, чтобы найти путь, и она не могла избежать многокилометровых петель. На пятый или шестой раз, когда она сбилась с пути, она поняла, что оказалась в ловушке. Она устало брела обратно через лабиринт из красных камней и поняла, что преследователи теперь впереди неё. Их мысленный шум разносился по каменным пустошам в неподвижном воздухе, настойчивый и неприятный. Они были ещё далеко, но приближались и фокусировались на ней, и их намерения менялись с движения и охоты на захват.
Её образ мыслей начал меняться. Защитное невежество расцвело в её сознании, как сонные цветы.
Почему она вообще оказалась здесь, так далеко от дома? Не важно.
Кто преследовал её? Что-то плохое. Но не думай о них, иначе ты поймёшь, что нет причин бежать и что ты должна быть со своими Возлюбленными.
В фузее, которая заменяла ей костыль, оставалось четыре заряда. Это было смертоносное оружие, несмотря на всю его примитивность. Она носила его с определённой целью. По какой-то причине. Не думай. Она взвела курок и пошла, прихрамывая, чуть быстрее.
Впереди виднелось нагромождение огромных камней. Между камнями было удобно спать, если там ничего не пряталось. Она осмотрела их и увидела пещеру, простиравшуюся вглубь между двумя камнями, на которых, как она теперь заметила, были следы пуль и признаки древней обработки. А неподалёку виднелись мёртвые деревья, фруктовые сады, поражённые белой гнилью, сморщенные чёрные ветви груш и мушмулы. Но не было времени разглядывать их или думать: она добралась до пещеры, хромая так быстро, как только могла, не осмеливаясь бежать, чтобы ноги снова не подкосились, но Возлюбленные были уже рядом, продираясь сквозь гнилые, покрытые пылью растения и взбираясь по склону. Семь ширококостных косматых мужчин, обнажённых, в два раза выше её, с медными кольцами, стягивающими их виски и деформирующими черепа, идиоты, пускающие слюни; и на каждом из них верхом отвратительный карлик с рыжей шерстью. Отвратительный. Отвратительно прекрасный. Возлюбленный. Её разум метался, стремясь к одобрению через послушание, но она уже вошла в пещеру или подвал и упрямо не думала.
Один из гномов крикнул ей: "Мы твои Возлюбленные! Мы твои Возлюбленные!"- эти слова они всегда произносили. Он спрыгнул со своего скакуна и бросился вперед, остановившись, когда она подняла фузею. Она отступила еще дальше. Как она и ожидала, остальные взобрались на скалы позади нее, в то время как первый отвлек ее внимание, но она была слишком быстра, и они не успели прыгнуть ей на шею. Она чувствовала, как они разочарованно наблюдают за ней, пока она пробиралась вглубь пещеры.
Было странно тихо. Её мысли текли так же медленно, как жук, тонущий в мёде. Снаружи доносилась приглушённая болтовня на языке, который не мог понять ни один человек, и мелькали мерзкие красные лица, но внутри было безопасно и уютно. И здесь было слишком любопытно, чтобы уходить, несмотря на чудесные вещи, которые ждали её снаружи. Она увидела, что это была не пещера, а какое-то древнее жилище. Её окружали плиты из камня, проросшие корнями, но руины не скрывали того факта, что когда-то здесь был дом, крепость и, наконец, могила. Люди, которые жили здесь, ушли. Их внуки бродили по песку снаружи, с паразитами на шеях и засохшим дерьмом на ногах, неся своих хозяев; их внучки ушли рожать Нелюдям новых рабов.
Один из них остался. Её протянутая рука очистила плиту и открыла затёртые, древние буквы.
Путешественник, вот что я скажу.
Остановись и прочитай эти руны.
Эта мрачная плита закрывает прекрасную женщину...
Один из гномов вошёл в пещеру. Она почувствовала его мысли, резкую жадность, собственническую, почти небрежную, как рука, ласкающая её. Она почувствовала его запах. Она смутно видела его. Но на самом деле она думала о чём-то другом.
...мой свет и моя единственная любовь.
Чего я желал, того желала и она.
Чего я избегал, того избегала и она.
Она была доброй, целомудренной, верной...
Как рот, усеянный пчелиными жалами, разум карлика был сосредоточен.
Он бросился к ней. Но её пальцы и разум всё ещё были где-то в другом месте.
Она благородно шла и ласково говорила.
Путешественник, я закончил.
Иди.
Уйти?..
Выстрел из фузеи наполнил комнату громом и оглушил её. Заряд картечи, посланный почти наугад, всё же попал в цель. Коварный мозг разлетелся во все стороны. Острый разум погас. Она почувствовала, как реальность снова подстраивается под неё, когда субъективное пространство видений, которое Возлюбленный спроецировал, чтобы подавить её восприятие и память, отступило. Она всё ещё могла действовать, если подавляла чуждые мысли.
Они сменили направление атаки. Теперь их было сразу трое. И всё же всё было просто, очень просто отбиваться, пока можно было сохранить простоту.
Борьба с Возлюбленными почти никогда не была физической. Это была борьба за то, чтобы продолжать лгать самой себе, продолжать действовать, пока её тело контролируется не её основным разумом, а процессами, происходящими на подсознательном уровне и не зависящими от влияния паразитов. Это было удивительно легко, если научиться этому трюку. Лгать самой себе - древнее человеческое умение. Если бы она не была в этом очень хороша, то никогда бы не ушла от Возлюбленных.
Её Возлюбленные. Они окружили старый дом, но не входили внутрь. Почему?.. Где-то в глубине души она знала ответ, но не позволяла себе думать об этом. Чуть позже она займётся этим, но не сейчас.
Они боятся её древнего оружия и будут ждать её, поняла она, не давая себе осознать, что поняла. Через день или десять дней она выйдет из дома, измученная голодом и жаждой, и тогда они её заберут.
Она подумала о том, чтобы перевернуть фузею и взять ствол в рот. Но зачем ей это делать, когда рядом её Возлюбленные?.. Поэтому она думала о других вещах. Она пыталась заглушить медленные изменения в своём восприятии, которые вызывало близкое присутствие Возлюбленных, но ценой того, что многие привычные процессы в её разуме и теле нарушались. Она не могла позволить себе любопытствовать или размышлять. Она даже не могла позволить себе скучать. Если бы каждая секунда была точно такой же, как предыдущая, то поражения можно было бы избежать ещё на одну секунду. Она боролась за каждую секунду. Время шло без меры и границ.
Раздался шум, не похожий ни на что, что она когда-либо слышала.
Она беспокойно пошевелилась, стеснённая своим укрытием, и попыталась отмахнуться от шума, посчитав его иллюзией. Но он раздался снова. Это было тиканье и жужжание, скорее механическое, чем животное, очень тихое, и, как она поняла, оно доносилось из реальности, а не из умов окружающих её Нелюдей. Она вздрогнула, и её сердце подпрыгнуло, а затем влияние на её разум ослабло, разрушая слой за слоем иллюзию и телепатический гипноз, пока её собственные мысли не всплыли на поверхность, задыхаясь и медленно. Она не могла понять, что произошло, но чувствовала, что её Возлюбленные, её возлюбленные/враги её враги были в ужасе, в панике, убегали. Она, пошатываясь, вышла из пещеры, намереваясь помочь им, несмотря ни на что, но их там уже не было, чтобы оседлать её. Перед ней было широкое открытое пространство, которое она пересекла, и гномы на своих скакунах уносились прочь, а по склону поднималась машина, похожая на паука, издавая шум, который она теперь слышала собственными ушами. Машина поднималась по склону к ней. Она смотрела, как она приближается, стоя с опущенными руками, слишком уставшая, чтобы поднять фузею или убежать. Гномы спрыгнули с шей своих медлительных скакунов и бросились в сторону. Огромные косматые мужчины постояли по очереди по четверть секунды, а затем бросились к машине с лицами, искажёнными запрограммированной безумной яростью, но она обошла их быстрее, чем они успели среагировать, и помчалась за красными фигурками.
Машина исчезла за стеной из коралла. Раздался пронзительный животный визг, а затем ещё один.
Было ли это на самом деле?..
Она огляделась, вспомнив, что нужно смотреть вверх. Они прыгали на тебя сверху. Но ничего, никого не было. Она села, и ноги подкосились быстрее, чем она ожидала. Она очнулась чуть позже, и в глаза ей бил резкий голубой свет, а металлические руки держали её нежно, как младенца. Непобеждённая сущность, планировавшая и сражавшаяся в её подсознании, заставила её поднять фузею и нажать на спусковой крючок. Железные шарики отлетели от корпуса машины перед ней, но та не вздрогнула и никак не отреагировала. Потом что-то зажужжало, и она погрузилась в сон.
________________________________________
Когда она снова проснулась, уже позже, она была в пути. Машина пела ей нежным, прерывистым потоком нот, похожим на бормотание и лепет ребёнка, обращающегося к матери. Ей было удобно. Она свернулась калачиком в колыбели, созданной двумя её передними конечностями, и её согревал поток воздуха, который выдыхала машина.
Неизвестные очертания скал и растений проносились мимо. Какой странной была жизнь...
Она попыталась обернуться, чтобы увидеть разрушенный дом, в котором пряталась, и в последний раз взглянула на него, далеко позади и далеко отсюда. Его заслонила оранжевая скала, но прежде чем он исчез из виду, она послала ему и тому, кто в нём покоился, последнюю молитву, поблагодарив за помощь и избавление.
________________________________________
Она снова заснула и снова проснулась. У неё затекли конечности, и она потянулась. Она была очень голодна. Машина накормила её густой жидкостью с маслянистым вкусом и снова заговорила или запела с ней, пока она пила. Она попыталась поцеловать её своим разумом, но это была лишь машина. Она пыталась говорить с ней, открывая рот, потому что некоторые звуки, которые она издавала, были в осмысленными, но каждое произнесённое ею слово лишь приводило к ещё более бессмысленным ответам или имитациям, похожим на расширяющиеся отголоски её собственных фраз, и в конце концов она сдалась. Когда она замолчала, машина окутала её ковром из толстых волокон, которые выдавила из себя, как паутину, и положила на влажный камень. Коврик был удобным, почти невесомым, но прочным. Она почувствовала, что съёживается от соприкосновения с землёй, и глубже зарылась в его клубок.
Ей приснилось, что к ней подошёл молодой мужчина и заговорил с ней. Она видела, что это был настоящий мужчина в белой тунике. Он был высокомерным и решительным, и она подумала, что он был вынужден говорить с ней кем-то другим, кем-то более важным. Но его речь была такой же бессмысленной, как и у машины. Она долго терпеливо ждала, но он так и не стал ей понятен, и в конце концов печально исчез.
Когда она снова открыла глаза, клубок волокон, в который она зарылась, рассыпался в прах. Машина стояла рядом с ней, почти прижав её передними конечностями. Она посмотрела на неё, впервые как следует рассмотрев. Она была искусно сделана и, несмотря на свою арахноподобность, была элегантной, красивой и изящной. У неё было восемь ходовых конечностей, подпиравших изогнутый корпус. Три руки покачивались под передней частью корпуса, каждая со своим набором датчиков и манипуляторов. Она видела на панцире шрамы и сколы, которые не были делом её пуль, сглаженные и округлые от многовековой полировки, придававшие ему сходство с выветренным камнем. Металл выглядел твёрдым и древним, но она не удивлялась его возрасту. Она была знакома с древними механизмами, да и вообще никогда не видела машины, которая не была бы древней.
Одна из рук протянулась к ней. Машина снова заговорила с ней, и она снова попыталась ответить. Поток и череда звуков казались более знакомыми, до боли похожими на человеческую речь, но она всё равно не могла понять их.
Через некоторое время машина снова подхватила её и начала двигаться. Она чувствовала себя хорошо и была начеку. Впервые за несколько дней её внимание переключилось с собственного тела и его болей. Она огляделась. Машина двигалась чуть быстрее, чем шёл бы человек, осторожно ступая по чёрному песку широко расставленными ногами. Она подошла к краю поляны, на которой она спала, и начала осторожно пробираться по ребристым и рифлёным поверхностям гигантских наземных кораллов, цепляясь когтями ног за красные волнистые выступы. Через три минуты она уже была в десяти саженях над землёй, раскачиваясь и цепляясь за удерживающие её руки и выступы корпуса машины. Отсюда она могла видеть огромные расстояния: назад, на запад, под неподвижным солнцем, и вперёд, где все тени тянулись бесконечно, но она не узнавала ничего: ни ориентиров, ни городов. И всё же она смотрела.
Впереди виднелись огромные башни, которые, казалось, выросли, а не были построены, возвышаясь над сушей. На их вершинах вращались лучи из твердого металла, за которыми тянулись бороды из выцветших развевавшихся тканей, наполовину плотных, наполовину растрепанных. Машина пробиралась вперёд и огибала башни, пересекая большой холм, ловко перепрыгивая с гребня на гребень. Она подтянулась и перевалила через край рытвины, разбросав скопления жуков длиной с её руку из углублений, которые они вырыли между гребнями, а затем двинулась дальше. Башни медленно проплывали мимо, открывая другие формы и пространства за ними, и ей казалось, что ей никогда не придётся спускаться, что она может оставаться здесь, в безопасности, вечно. Очарование верховой езды, ощущение безопасности и защищённости, но при этом скорость, с которой она двигалась вперёд, впервые в жизни восхитили и порадовали её.
Она выпрямилась, замечая, насколько лучше ей стало, и огляделась, впервые выйдя за пределы своего непосредственного окружения, пытаясь представить себя на какой-то внутренней карте. Но у неё не было карты. Позади неё было Солнце. Впереди и вокруг неё были мягкие выпуклости наземных кораллов и стебли чёрного бамбука высотой в тридцать саженей. На севере из вулкана медленно поднимался столб дыма, подсвеченный изнутри огненными бликами. Далеко-далеко, за горизонтом, грозные туманные скалы, окрашенные в алые тона, смыкались, и полоса тьмы пересекала небосвод на востоке, но всё это было далеко впереди, там, где она никогда не была, там, куда её везла странная машина, на восток, прочь от Солнца.
________________________________________
В то время, когда она спала, они остановились на вершине высокого холма. Машина покачивалась и тикала, убаюкивая её, и ей снова приснился сон. На этот раз она стояла перед тремя мужчинами, сидящими мужчинами, пожилыми мужчинами, высокопоставленными мужчинами, которые смотрели на неё с добротой. Они попросили её сесть, но она отказалась и осталась стоять, ожидая, когда они закончат и отпустят её. Они расспрашивали её, но, несмотря на всю свою мудрость, казалось, что они не понимают её и сами говорят не очень внятно, но для неё они были понятнее, чем тот молодой человек. Они были богатыми, толстыми и сильными, но в их словах не было смысла, и через некоторое время ей пришлось уйти. Стены комнаты раздвинулись, и она увидела, что на самом деле это конечности и бока машины, которая, когда она очнулась, шагала по каменной плоскости к ней. Что-то тяжёлое и лязгающее скатилось по склону скалы, поднялось и убежало прочь, а машина подошла к ней и подставила ей свою стальную грудь.
Они шли вперёд. Каждый вид был непохож на другой, но все они были одинаковыми: красные коралловые поверхности, похожие на набухшую мозговую ткань, серые участки мха, торчащие вверх чёрные шипы бамбука, редкие ядовито-синие цветы в углублениях, жерла сольфатар, изрыгающие пар или дым, и множество насекомых разных размеров, в основном крошечных, но некоторые были размером с её руку, а некоторые - с машину, которая её везла. Но гиганты были медлительными, травоядными и пассивными, осторожно-болезненно переставляя каждую огромную конечность, в отличие от железного зверя, который двигался так быстро. Машине нужны были все её ноги, чтобы цепляться за камни, и теперь она несла её над головами гигантов в полой трубе, которая, казалось, была предназначена для пассажира, но всё равно была металлической и достаточно неудобной, чтобы время от времени ей приходилось ёрзать и поворачиваться. Она хотела полностью отстраниться, слиться с металлом и чувствовать себя такой же безопасной и сильной, как раньше, но не могла и гадала, не было ли это неудобство намеренным. Возможно, машина хотела, чтобы ей было безопасно и комфортно, но не настолько комфортно, чтобы ей не хотелось с ней расставаться?..
Куда это ее привело?
Она перевернулась на спину и посмотрела в небо. Над ней была медная арка небес, в глубине которой не было ничего, кроме нескольких тусклых звёзд. Но под звёздами висело что-то - изогнутая цветная полоса, длинная искривлённая форма, видимая снизу, корпус или тело, подвешенное на двух крыльях. Возможно, это была птица, может быть, один из аждархо? Нет, он был далеко, очень высоко и, должно быть, даже больше драконов. Она видела, как слегка колышутся два его полупрозрачных перепончатых крыла, когда он скользит по воздуху, и длинный тонкий жёсткий фюзеляж, соединяющий их. Опасно ли это?..
Он медленно парил высоко над землёй, скользя в неподвижном воздухе едва ли быстрее, чем машина шла по дороге. Он ничего не делал. Перепонки, поддерживающие его, колыхались очень медленно. Она наблюдала, как он кружился и парил, и наконец улетел прочь.
Как долго он летел над ними?
Они подошли к ещё одному ступенчатому плато, которое машина предпочитала в качестве места для остановок, и поставила её на землю. Она снова посмотрела вверх. Машина подошла к ней и заговорила, и на этот раз она поняла.
- Сссслееппп.
Она попыталась ответить, хотя во рту у нее пересохло.
- Нет. Мне пока не нужно больше спать.
Она устала, и у нее кружилась голова от качки. Она вырвалась, но бежать было некуда. Машина подошла к ней сзади. Она очень нежно погладила ее по руке, а затем сжала ее стальными пальцами, холодными, как смерть. И снова начала вытягивать из брюха толстые пухлые нити, в которых она любила отдыхать, сворачивая их в круглое гнездо перед ней.
- Хееееррре. Спи.
Она послушно, сердито легла и уставилась в небо. В центре его купола висело вернувшееся летающее существо, с тусклым красным светом солнца, сияющим сквозь его крылья. Её веки опустились.
Откуда ты взялась?- пришел вопрос.
"Я родом из Утвера, Четвёртого города".
Где он?
"Навстречу солнцу. На запад. Там мой дом".
Любила ли ты свой дом?
"Я любила свой дом".
Что тебе нравилось?
"Мне всё там нравилось. Старые стены были из базальта, и на них были вырезаны истории. Стражи двигались как марионетки, все в мигающих огоньках и ржавчине. Потом они останавливались и просили о помощи, но никто больше не знал, как им помочь. Мы говорили им, что любим их, а они моргали, поворачивались, моргали, поворачивались, моргали, ожидая, что мы что-нибудь для них сделаем. Но мы так и не смогли. Когда они все умерли, пришли Возлюбленные. Тогда всё закончилось".
Что тебе нравилось?
"Мы бегали по старой библиотеке и играли там в игры. Когда было холодно, мы жгли костры из книг и старой мебели. Мы ели бобы, кузнечиков и ягоды".
Любовь делает нас людьми.
"Да. У них не было настоящей любви. Они всё изменили".
Они?
"Да. Нет. Я не должна о них думать".
Они приходили к тебе домой?
"Да. Тогда я убежала из города".
Теперь ты понимаешь, что можешь сказать, что у них не было настоящей любви?
"Да, потому что я мечтаю, я могу это сказать".
Что они были злом?
"Если бы я была в сознании, я бы не смогла назвать их злом или ложью. Понимаете, мой разум повреждён. Они сделали это. Если бы я была в сознании, я бы тоже не смогла этого понять".
Жаль. А в Утвере...?
Она проснулась с колотящимся сердцем. Допрос пробудил воспоминания, которые невозможно было подавить. Горе и страх охватили её, и она задрожала. Она на цыпочках отошла от воспоминаний, пробежала мимо них с закрытыми глазами, чтобы не разбудить их, и обнаружила, что дрожит в гнезде из пенопласта на мрачном коралловом плато, а перед ней жужжит и тикает машина. Она измельчала и поглощала живые куски кораллов размеренными, единичными глотками.
- Мы любим даже наши машины, - сказала она, словно подчиняясь приказу, и повторила эти слова несколько раз. Её руки двигались, словно она что-то держала или гладила. Машина смотрела на неё.
Она встала, тяжело дыша. Черно-красный мир закружился вокруг неё, и она снова оказалась сидящей на твёрдом камне, но по-прежнему смотрела вверх.
Там была летающая машина, летающий корабль, который теперь снижался и приближался. Она смотрела на него изо всех сил, пока он пролетал мимо. Это явно была машина, конструкция, а не какая-то птица или птеродактиль. И кто-то смотрел на неё, кто-то наблюдал за ней с корабля...
Корабль унесся прочь и исчез.
Если она снова уснёт, увидит ли она трех старейшин снова? Будут ли её снова допрашивать и заставлять возвращаться к воспоминаниям?
Она решила заснуть, очень храбро, но сон не шёл к ней по зову, и машина просто смотрела на неё. В конце концов она отказалась от попытки и, голодная, попыталась заставить машину накормить её, но та ничего не сделала. Тогда она нащупала в сумке последние кусочки хлеба, которые у неё остались, и, когда машина выхватила один из её рук и откусила, она ахнула от гнева и удивления. Это вернуло ей крошки.
В конце концов, ей удалось заставить машину ответить, говоря так медленно и чётко, как она только могла, произнося простые короткие слова, такие как "идти" или "солнце", которые машина повторяла. Она явно пыталась выучить её язык, но была непроходимо глупа, а также нечеловечески неутомима и, похоже, не понимала таких простых вещей, как указание пальцем. Она держала две своих руки перед её лицом и разговаривала с ней с их помощью, в то время как третья рука парила над ними, как она предполагала, на случай атаки с неба. Это её отвлекало и забавляло.
Наконец машина вытянула из своего брюха нить, которая на вкус была как хлеб и во рту превратилась в кашицу.
________________________________________
Двумя снами позже они нашли Дорогу. ("Дорооогаа", - сказала машина, пытаясь повторить это слово). Это была плоская каменная полоса, какой она никогда не видела, простиравшаяся от горизонта до горизонта, не совсем прямая, местами покрытая пузырящейся растительностью, оползнями или растущими кораллами, местами расчищенная и отремонтированная неизвестными руками, или проложенная в обход препятствий в неизвестном прошлом, вытоптанная неизвестными ногами. Она была древней и потрёпанной, но первоначальный узор был безошибочно узнаваем всякий раз, когда они возвращались на её истинную траекторию - проспект, в пять раз шире машины, вымощенный большими шестиугольными каменными плитами и окаймлённый небольшими рвами.
Дорога была заполнена существами, которые убегали от них. Звери скакали впереди них и сворачивали с пути. Огромные членистоногие неуклюже отступали в сторону. Из укрытий за ними наблюдали, пока они проходили мимо. Несколько раз отряды худых Нелюдей, передвигавшихся на четвереньках, чтобы пощипать траву у дороги, вставали на задние конечности и убегали, визжа. Но между участниками дорожного движения не было конфликтов, как бы сильно они ни боялись машины. Она видела, как смертоносные быстрые альзабос неуклюже пробирались вперёд, совершенно не обращая внимания на стайки иммеков, которые робко проносились мимо в другом направлении, и богомолов ростом с человека, которые не трогали жирных жуков, проходивших всего в нескольких сантиметрах от их когтей. Она постепенно начала понимать, что дорога - это то, чем пользуются все обитатели этой дикой земли, кем бы они ни были, потому что её природа и структура вынуждают к сотрудничеству: ни одно существо не может пользоваться дорогой, не помогая хоть немного поддерживать её в чистоте и тем самым способствуя благополучию всех остальных существ, пользующихся дорогой, даже если они враги в другом месте. Ей казалось, что это замечательная идея и откровение, способ сотрудничества, который следует внедрить во всех сферах жизни.
Однако позже машина убила одного из нелюдей ("Злого", как она сказала), легко сбив его с ног на ровной дороге и размозжив ему череп одним ударом руки. Он был стройным, в два раза выше машины, двуногим, седовласым, чернокожим, длинноногим и с крошечным черепом, безгрудым, но женского пола, с огромным ртом, полным плоских травоядных зубов. Машина подняла мёртвое тело и понесла его, свесив с одной руки. Эта порода зверолюдей не считалась опасной, и она не понимала, что делает машина, пока они не добрались до места, где дорога пересекала мост над глубоким ущельем, полным вулканического пара. Ущелье явно было моложе дороги, которую оно рассекло, образовав разрыв шириной в тридцать саженей, и мост был органическим, сделанным из наземных кораллов, которые каким-то образом вырастили или культивировали. В нём были отверстия, слишком маленькие, чтобы в них мог пролезть взрослый мужчина, и из них выглядывали какие-то неясные существа, которые тут же прятались.
Машина положила мёртвого нелюдя на обочину и медленно и без угрозы прошла по мосту. Она как можно дольше смотрела назад, чтобы увидеть, что случилось с трупом, но ничего не увидела. Однако, когда она на секунду отвернулась и снова посмотрела назад, труп исчез...
Они продолжили путь по дороге на другой стороне ущелья. Она посмотрела вперёд, на новые земли, в которые они вступали, а затем снова оглянулась. Далеко позади них по мосту ползло что-то большое и тёмное. Его окружала орда более мелких существ, которые прыгали вперёд и назад, как блохи. Оно било и разбрасывало их. Она неосознанно подгоняла машину, сжимая её руку и бормоча "Давай, скорее", глядя вперёд и оглядываясь назад. Машина отказывалась ускоряться. Она с тревогой оглянулась: казалось, что странная тварь была остановлена и вынуждена была сойти с моста, не сумев переправиться. Но всё это было слишком далеко позади, чтобы она могла разглядеть что-либо в деталях, и наконец мост скрылся из виду.
В тот раз она спала, и никто её не будил. Но когда она проснулась, ей вспомнился один сон. Она была в Утвере, в доисторические времена, работала в садах, пропалывала траву под фруктовыми деревьями вместе с другими незамужними девушками, сильно налегая на грабли, когда тащила их по земле, чтобы собрать гифы. Она повернула голову, чтобы поговорить с той, кто работала рядом с ней. Это была та, кого она знала, её соседка, но в то же время это был убитый Нелюдь с дороги. Он повернул к ней своё узкое чёрное лицо и застрекотал, а затем поднёс руку ко рту, откусил собственный палец и стал жевать. Она проснулась с криком.
________________________________________
Они повернули на север. Солнце стояло на месте. Тонкие пылинки вулканической серы и пепла падали, как песчаный дождь, и уносились лёгкими ветрами. В конце каждого перехода машина сходила с дороги, чтобы она могла спокойно отдохнуть, пока машина охраняла её. Пока она спала, мимо проходили разные существа, и обычно они не причиняли им вреда, но однажды машина разбудила её и как можно быстрее унесла с дороги. Позади них по дороге медленно и торжественно шла группа людей в мантиях. Она попыталась удивленно оглянуться на них, но, похоже, не могла сфокусировать взгляд.
Летательный аппарат какое-то время отсутствовал, но теперь он вернулся, прилетев с севера, и стал очень медленно кружить над головой. Он больше не улетал. Она смотрела на него, когда просыпалась, и иногда махала ему. Он никогда не отвечал и не менял направление в ответ на её жест, и из него никогда не выглядывало лицо, но каждую ночь она возвращалась к нему во сне.
________________________________________
"Ну, а что ты любишь?" - теперь она обращалась только к молодому человеку, а не к почтенным старейшинам, которые расспрашивали её об Утвере.
Я люблю свой Корабль.
"Твой корабль?.."
Он летит над тобой. Анакритой требует, чтобы я летал туда-сюда над Сумеречной Землёй.
"Да, она красива".
Она любит Солнце. Любит расправлять крылья. С их помощью она пьёт Солнце, хотя оно уже старое и умирает. Так она живёт и летает.
"Да, мы любим даже наши машины".
Она пыталась быть мудрой.
Лучше любить друг друга. Берегись хомоягера, который несёт тебя: он несёт тебя не из любви.
"Почему?"
Он убил сотни людей за свою долгую жизнь. Возможно, даже тысячи. Он создан, чтобы убивать их.
"Тогда зачем ему спасать меня?"
Ты поймешь в нужное время.
"Куда он меня принесет?"
Это ты тоже увидишь в нужное время.
"Я не думаю, что это хорошо".
Хватит. Я молод и не должен с тобой разговаривать. Если это обнаружат, мне сделают выговор. Иди сейчас же. Но послушай моего совета.
________________________________________
Она проснулась рассерженной и неуверенной в реальности сна. Но летающий корабль нельзя было не заметить. Он скользил по небу высоко над головой, паря, мучительно медленно, казалось, не прилагая никаких усилий. Она наблюдала за ним целый час, стараясь понять, что это за штука, и видела только, что он очень медленно снижается. Затем он устремился к кучевой облачной башне, поднимающейся над горячим источником примерно в двух милях к югу, и вошёл в облака, без усилий скользя по потокам, поднимаясь всё выше и выше в широком вертикальном вихре. Она поняла, что пилот стоит на спине машины, напряжённо вглядываясь в даль. Он исчез в высоких облаках.
Позади неё, совсем близко, что-то упало и треснуло. Там двигалось что-то тяжёлое.
Она попыталась вернуться на своё место и чуть не упала. Пытаясь разглядеть эту новую штуку в мешанине из камней и растительности неподалёку, она услышала лишь смутный шорох за ближайшими зарослями чертополоха. Она развернулась, а затем ей пришлось крепко вцепиться в сиденье, потому что машина, на которой она ехала, ускорилась до бега, грохоча по ровной открытой дороге, и сначала она почувствовала воодушевление, а потом боль и ушибы. Машина бежала изо всех сил полдня и, когда пришло время остановиться на ночлег, выбрала особенно высокую и крутую скалу.
________________________________________
"Каково это - летать?"
Ей приснилось, что она снова говорит с красивым молодым человеком.
Это прекрасно, не передать словами. Мы спускаемся с высоких платформ Тысячного города в Сумерки, туда и обратно над уцелевшими городами Истинных людей, от Редута до начала Дороги, высоко в западной Стене. Мы летим над морем и его голубым простором. Небо - наша стихия, и ничто не осмелится бросить нам вызов.
"Тысячный город? Сколько же городов населяет ваш народ?"
Более тысячи. Но они все находятся в одной великой Башне, Последнем Редуте, которую построило человечество, и стоят один над другим.
"Должно быть, вас там десятки тысяч!"
В её представлении город был скоплением домов, в которых живут несколько сотен человек.
Только в моем городе триста тысяч мужчин и женщин.
Он рассказал ей о садах и библиотеках, дворцах и рощах, о своем высоком холодном доме. Она читала о таких огромных скоплениях людей только в древних книгах о чудесах. Она представила, как он идет по какой-то сверкающей воображаемой террасе, садится в летательный аппарат и управляет им. С бесстыдством, свойственным сновидениям, она представила его обнаженное тело. Впервые за долгое время, даже во сне, в её голову закралась мысль о плотских утехах, и это опьянило её.
Они проехали через рой жуков, которые пересекали дорогу чёрной рекой из хитина. Каждый жук был размером с её руку. Машина пробиралась сквозь рой, погрузившись в него до коленных суставов, а она сжалась в комок в центре её спины и отбивалась от лезущих наверх. Волны жужжащих, извивающихся тел накатывали на них и перекатывались через ноги мащины, и она, наполовину погружённая в орду, одной рукой приподнимала её над ней, пока бежала, раздавливая тела насекомых.
Аждархо, настоящий аждархо, приземлился на дорогу перед ними, раскинув кожистые крылья во всю ширину, скользя и пошатываясь. В воздухе распространился его запах. Все разбежались, и даже машина почтительно остановилась, ожидая в полной тишине, пока зверь не перейдёт в четвероногий режим передвижения и не сойдёт с дороги в поисках пищи, а затем подождала ещё немного.
________________________________________
"Ты никого не любишь?" - снова вопрос юноше, на этот раз во сне.
Нет. Я слишком молод.
- Но ты любишь свою летающую машину, крылатое металлическое аждархо. Ты называешь её "Она".
Это другое. Она созданная вещь и послушная. Хомоягеров тоже создали, но они давно перестали быть послушными. Теперь они - еще одни существа, отделившееся от Истинных Людей и дичающее в Сумеречных Землях, опасные, но иногда полезные.
"Как такие вещи, как эта машина, могли отделиться от нас? Они никогда не были частью нас. Они - машины".
Я тоже этого не понимаю, но мне так сказали. Во времена Света, в Эдеме, Человек был связан со всеми мириадами живых существ в мире: с крошечными зародышами жизни, которые жили внутри него и делали его сильнее и здоровее, а также с растениями, которые улавливали солнечный свет и производили пищу, и со зверями, которые бегали туда-сюда по его приказу или носили его на спине, а также с машинами, которые летали, катились или производили горшки, сковородки, ножи и другие машины по его приказу. Все были едины в любви. Но всё изменилось. Теперь звери - наши враги, машины охотятся на нас, и даже крошечные микробы пожирают нас изнутри. Всё, что когда-то было нашим союзником, стало врагом, и даже Человек разделился на множество ложных видов, которые грызут друг друга. Вот почему Истинные Люди ушли из мира, за исключением таких, как я.
"Значит, теперь твой летающий корабль послушен. Но, возможно, он тоже взбунтуется".
Никогда.
"Вы не можете знать. Те древние люди так же доверяли своим машинам".
Послушай! Когда мы запустили её, я взял соты и разломал их; я размазал их по её нарисованным глазам и носу. Я поклялся любить и защищать её, мой корабль. Мастер и Старшие пробудили её разум в сотый раз за всю её долгую-долгую жизнь после сна, и как же она ожила! Как взмыла ввысь! Она никогда меня не предаст, и я сплю в тени её крыльев.
"Я всего этого не понимаю. Но я не созданная вещь, и я не послушна. Если ты хочешь поговорить со мной снова, ты должен вести себя лучше. Расскажи мне больше. Отвечай прямо на мои вопросы".
Он не испытывал к ней настоящего интереса. Как он мог? Она была дикаркой.
Ты будешь ползать по земле ещё много дней, прежде чем состоится Суд. Я бы помог тебе, если бы мог. Но я не могу ответить на все твои вопросы. Я не вправе.
"Суд? Возвращайся и спи со своей металлической птичкой. А я сейчас проснусь".
________________________________________
Машина кормила её молоком и хлебными волокнами, которые могла производить. Она становилась сильнее и спокойнее... и по мере этого её воспоминания об Утвере исчезали, как сон.
Странный парень на летающем корабле снова и снова говорил с ней во сне. Он расспрашивал её об Утвере и городах-побратимах, о жизни её народа, и она отвечала достаточно честно. Она больше не сомневалась, что он реален, но проходили дни, а она так и не приблизилась к пониманию, что он хочет добиться от неё.
Однажды группа из четырёх молодых аждархо попыталась подняться над летающим кораблём и уничтожить его. Они без труда и грациозно обогнали его, скользя по неподвижному воздуху под более крутым углом атаки, чем он мог выдержать, поднимаясь по более узким спиралям, ориентированным на более слабые и тонкие тепловые потоки, чем он мог использовать, пока наконец не поднялись на тысячи футов над ним - мрачный квартет чёрных дуг на фоне тускло-коричневого зенита. Она наблюдала за происходящим с ужасом и восхищением, представляя, что они, должно быть, приняли его за старого самца, охраняющего территорию. Первый упал на корабль, шипя и растопырив когти, чтобы разорвать мембрану крыла. Когда корабль и аждархо с её точки зрения пришли в соприкосновение, сверкнула вспышка, и зверь превратился в бесформенный комок костей и тканей, медленно падающий в неподвижном воздухе. Он приземлился с тихим хрустом где-то впереди. Когда они проходили мимо него полчаса спустя, жуки уже обгладывали его кости.
________________________________________
Что ты любишь?
"Почему ты всегда спрашиваешь меня об этом? Я рассказала тебе всё, что знаю. Я любила свой дом и свой народ. Когда пришли Нелюди, я пыталась любить и их тоже. Я понимаю, что это было ужасной ошибкой. Они как-то заставили меня. Но я не могу постоянно отвечать на один и тот же вопрос".
Ваш народ был порабощён Псефтикосагапе. Их также называют Иппами или Всадниками. Это раса очень успешных Нелюдей, которые приручают настоящих людей с помощью телепатического и феромонного гипноза и выборочно разводят их, как когда-то люди разводили животных. Они подчинили себе людей в большей части восточной четверти Долины. Мы не понимаем, как они это делают, но знаем, что они каким-то образом заставляют своих рабов глубоко их любить. И именно поэтому мы задаем вам этот вопрос.
"Хорошо. Я их не люблю. Я их ненавижу, и теперь я могла бы сказать это, даже если бы не спала. Но почему ты не вернёшься и не сразишься с ними, если считаешь их злом? Убей их своими молниями".
Воздушных кораблей очень мало, а Долина заполнена Старыми Машинами, Зверями и Непрощёнными. Мы наказываем их только тогда, когда они пытаются напасть на нас, чтобы они держались подальше. Ты видела.
"Да. Мальчик был очень глуп".
________________________________________
Они снова повернули на восток, где земля становилась всё более странной. Теперь было холоднее - машина сшила ей плащ из переплетённых нитей, - и солнце заметно опустилось ниже. Жизни стало меньше, но, словно в качестве компенсации, скалы и камни покрывались причудливыми формами, которые она нигде не видела, - формы повторялись и имитировали друг друга в разных масштабах, напоминая кристаллы или огромные цветы. Убогие деревья и мох ползли по этим формам, словно медленно возвращая их себе, проникая корнями в углубления и трещины. Она подумала - пытаясь осмыслить неизвестное, - что каждый выброс вулканического камня быстро и смертельно распространялся по земле, но затем останавливался, и земная жизнь возвращалась на него. Трудно было сказать наверняка, потому что ни одно из видимых извержений не было рядом с дорогой.
За восточным горизонтом стали различимы очертания далёких горных хребтов. Она знала, что всё, что осталось от жизни на планете, находится в огромной долине. Это была одна из незыблемых истин её мировоззрения. Она также знала, что поверхность планеты за пределами Долины совершенно непригодна для жизни, настолько холодна, что воздух там замерз, и кишит призрачными чудовищами, которые сожрут всё живое, что туда заберётся. Но теперь она впервые могла как следует рассмотреть Стены Мира, границы Долины, такие огромные скалы, что они казались упавшими лунами, возвышающимися над воздушным океаном, на дне которого она жила, сияющими в лучах вечно заходящего солнца. На востоке от неё они смыкались в сплошную стену, но на севере они уходили вдаль, сливаясь с огромной туманной массой чёрной полосы тени, отброшенной ими, которая пересекала разреженный воздух. Здесь Долина поворачивала на север, в место, которое когда-то называлось Мраком, и уходила во мрак на такое же расстояние, как и освещённые земли позади неё. Она знала, что северная ветвь Долины была тёмной и холодной, а её дно всегда оставалось в тени Стен. Если тут была Сумеречная земля, то какой будет Ночная? И кто там мог жить?..
Они прошли мимо великана ростом в три сажени, с ногами, похожими на колонны, и круглыми ступнями, который медленно шёл параллельно Дороге. Его лицо застыло в мудрой и благородной маске. Он не обратил на них внимания.
________________________________________
"Почему ты не спустишься и не поговоришь со мной, если ты настоящий и не желаешь мне зла?"
Мы не можем приземлиться. Как и аждархо, мы можем взлететь только на открытом пространстве, чтобы набрать скорость. Но летающий корабль больше аждархо, и ему нужно ещё больше места. Дорога здесь не подойдёт. Возвращайся к своим мечтам.
________________________________________
Ещё дважды они встречали существ, которые были слишком опасны для машины. В первый раз летающий корабль пытался их предупредить: он стремительно приближался к ним по длинному воздушному склону, издавая свист и грохот, и машина развернулась под прямым углом и помчалась к сияющему хрустальному лесу, поднимая туманно-голубые брызги кислоты из луж. Она держалась, слишком сосредоточившись на том, чтобы уворачиваться от брызг, чтобы оглянуться. Когда они отошли достаточно далеко, машина остановилась, но к тому времени Дорога уже скрылась из виду. Они не возвращались на неё ещё полперехода, и она так и не узнала, что послужило причиной их поспешного бегства.
Во второй раз всё было по-другому. Она отошла от машины по нужде. Когда она вернулась, та уже двигалась прочь. Что-то сидело на шее машины: худая бледная женщина со шрамами, белыми волосами и дикими чёрными глазами, одетая в грязные лохмотья, нескладная и некрасивая. Она позвала, и машина повернулась к ней, а затем остановилась, комично напоминая испуганного человека. Три её руки раскачивались и метались, а ноги дрожали.
Женщина на её спине издала что-то похожее на воркование птицы и грациозно соскользнула вниз. Она улыбнулась и пошла к ней, протянув руки. Потом очень быстро подбежала к ней, улыбаясь.
Она подняла фузею, но женщина не остановилось. Она выстрелила. Женщина издала пронзительный звук, от которого у неё зазвенело в ушах... и рассыпалась на искры, когда железные шарики пронзили её. Она исчезла, словно призрак.
Машина приближалась к ней. Она подняла руки, улыбаясь, и слова сами полились из её рта. Она закрыла губы и почувствовала, как дёргается её язык. Что-то изменилось в ней или пыталось укорениться в ней. Она огляделась на случай, если враг подкрадывается к ней сзади, но там никого не было.
Странное напряжение в воздухе рассеялось, уменьшилось, исчезло совсем.
В кустах неподалёку раздался внезапный шум. Что-то большое и тяжёлое убегало прочь так быстро, как только могло. Машина начала преследовать его, а затем остановилась и вернулась к ней, но не раньше, чем она увидела, кто убегал. Это был ещё один металлический паук, как и машина, и она поняла, что видела его на мосту через ущелье, в кустах, что он долгое время преследовал их.
Копия машины, как будто фальшивка была копией её самой???
Она снова почувствовала себя нормально, но машина по-прежнему не подходила к ней. Она пыталась петь ей и разговаривать с ней, и, наконец, та, кажется, поверила ей, но не позволяла ей сесть в седло. В конце концов она сдалась и занялась обычной чисткой оружия. Больше ей нечем было заняться. Она поворачивала барабан, открывала и чистила каморы, используя пальцы, так как у неё не было инструментов, отворяя защелку и с надеждой глядя на единственный патрон, который был её последним оружием. В четвёртый раз, когда она открыла затвор, машина подошла ближе и наклонилась над ней. "Гунн-н-н-н", - сказала она. Ей не потребовалось много времени, чтобы выучить это слово, и, вероятно, ей не нужно было, чтобы она учила его. Все знали это слово, и оно было одинаковым на всех языках. Её поразило, что у её копии, которая пыталась оседлать машину, не было ни фузеи, ни подсумка, ничего, кроме одежды.
Подумав секунду, она развернула последний патрон и вынула железные шарики, которыми набила его, и предложила машине чёрный волокнистый порох, который был под ними. Машина попробовала его на вкус и пожевала.
________________________________________
"Ты хотя бы скажешь, куда ты меня ведешь?"
Я никуда тебя не веду. Хомоягер нашёл тебя и несет... к цели.
"Что такое хомоягер? Я устала слышать это слово".
Машина, которая несёт тебя. Это слово означает "охотник на людей", и в древние времена такие машины убивали миллионы. Одна злобная группа людей создала их, чтобы управлять и контролировать всех остальных, и они обрезали человеческую расу, как садовник обрезает дерево. Ещё позже мы восстали и покинули Великий Дом, где жили под их жестокой властью, и построили свой собственный Редут. Великий Дом был оставлен на произвол судьбы. Но хомоягеры последовали за нами, тайно покидая Большой Дом по одному и по двое и просясь в Редут. Мы отказывали им, потому что познали силу их жестокости, но они всё равно выходили, игнорируя приказы, и окружали Редут, бродя взад-вперёд по Сумеречной Земле. Теперь остался только один из них, плетущий свою паутину в безмолвных залах, где время застыло под действием древнего колдовства.
"Куда же он меня несет?"
К Последней Цитадели Земли, к Башне Предела. К Великому Материнскому Редуту.
"А когда я доберусь до Редута? Что тогда? Меня впустят внутрь?"
Мы еще посмотрим.
________________________________________
Теперь машина взывала к летающему кораблю каждый раз, когда тот заходил на круг. Иногда она говорила и кричала в небо в течение долгих часов, очевидно, пытаясь использовать тот же метод изменения тонов, режимов и звуков, который она применяла для изучения её языка, но звуки были лязгающими, пронзительными, шипящими, цифровыми и воющими, оглушая её. И продолжала это делать ещё несколько часов после того, как летающий корабль исчез. Она терпела это долго, но после одного особенно шумного сеанса решила попробовать спеть для машины, чтобы успокоить её, как она иногда пела для древних механических стражей в Утвере. Машина перестала визжать и спокойно слушала её, и, казалось, её пение ей нравилось.
После этого она пела для машины каждый раз, когда летающий корабль улетал. Она не подражала её языку так же, как та пыталась подражать и изучать её язык. Она не думала о том, что поёт, не запоминала и не перечисляла звуки и слова: она просто открывала рот и позволяла звукам и мелодиям исходить откуда-то из глубины её души. Осознание того, что машина была так же потеряна и одинока, как и она сама, изменило всё, и она попыталась выразить эту мысль в своих песнях, вспоминая собственные скитания и думая о гораздо более долгих поисках машины.
На севере царила тьма.
Они быстро двигались по голым каменистым землям, и за выступом показалась стена тени, похожая на огромную пропасть, туннель из черноты. Она всё время думала, что он должен исчезнуть, когда она моргала или отворачивалась от него, чтобы посмотреть в другую сторону, но он становился всё больше и больше, расширялся и расширялся, открывая глубину за глубиной тьмы. Она закрывала глаза рукой, чтобы прийти в себя. Это было похоже на глаз, чёрный внутри чёрного, и она не могла избавиться от ощущения, что внутри него спрятаны настоящие глаза. Она знала Сумрак всю свою жизнь, но никогда не видела Ночь.
Земля, простиравшаяся в ту сторону, к северу, была покрыта странными кристаллическими узорами в виде цветов, которые она уже привыкла видеть, и деформировалась по-другому. В некоторых местах она принимала форму животных, человеческих лиц, конечностей или искажённых деталей машин. В других местах она имела аномальную форму, как будто гравитация была нарушена или вся земля застыла, медленно извиваясь, как живое существо.
В северной тьме, за странными формами, в которые превратилась земля, виднелись туманы и огни. Некоторые из огней были от вулканов, которые пламенели в темноте, но другие были ещё страннее. Ни один земной огонь не был таким бледным, холодным, но при этом каким-то притягивающим, как дыра в воздухе, ведущая в какое-то другое место. И, конечно, ни один вулкан не мог быть таким тонким, как шпили, которые, как ей показалось, она видела в свете некоторых огней, или таким высоким. Как свет вулкана мог быть таким ровным? Разве некоторые источники света не были равномерно распределены и пропорциональны, как если бы они были искусственными?..
Что бы ни жило в той темноте и ни строило те сооружения, это не было человеком. Но, по крайней мере, оно было ещё далеко.
И словно в качестве компенсации она теперь могла видеть прямо перед собой единственный зеленый огонёк, который не был чужеродным.
________________________________________
Это последний свет.
Как это случалось всё чаще и чаще, речи пилота летающего корабля проникали в её сознание, когда она бодрствовала, а не во сне.
"Что?"
Последний луч света на вершине Редута. Скоро ты увидишь сам Редут.
"Как далеко он отсюда?"
Осталось семь дней пути. Это время наибольшей опасности. Вид Редута наполнит тебя радостью, но Ночная Земля становится ужасной вблизи Материнского Редута.
- Ты называешь свой город Матерью?
Да, потому что мы живём в её утробе, и она защищает нас от всего.
"Ты, должно быть, радуешься... что это? Там?" - Она смотрела на что-то невозможное, стоящее прямо на границе Тени.
Это сама Тьма. Какой бы облик она ни носила. Отвернись.
"Неужели эти вещи были сделаны не людьми?"
Дорога поворачивает на север, как только достигает Редута, и проходит через Земли Ночи. Когда-то в северной части Долины жило много людей. Но Тьма спустилась с небес и поглотила их всех, кроме нашего одинокого форпоста, живущего среди безумия.
"Как все это случилось?"
Тьма обитает в сердце Света. Это враг, захвативший всю вселенную. Солнце умирает. Звезды умирают. Мы живем здесь, прячась от Тени, которая пожирает все сущее, Мы можем только надеяться, что она не сочтет нас достойными внимания. Мы прячемся, потому что не можем бороться с ней. Теперь это вся наша вселенная. И мы не знаем, как это произошло. Отвернись!
________________________________________
Они подошли к месту, где Дорога внезапно осветилась. Вдоль неё, параллельно друг другу, тянулись два ряда огней, закреплённых на приземистых колоннах, в шестистах шагах от дороги и на расстоянии шестисот шагов друг от друга. Огни были тусклыми, но имели тот же оттенок, силу и значение, что и Последний Свет на вершине Редута. Она не сомневалась, что они были установлены для охраны Дороги и отражения угроз со стороны Земли Ночи.
________________________________________
На следующее утро, после того как хомоягер какое-то время размеренно трусил вперёд, он внезапно остановился. Она вытянула шею, чтобы посмотреть, в чём дело, и вдруг была выдернута из седла, когда он больно схватил её и бросился бежать. Теперь он двигался быстро, так быстро, как она никогда не видела. Он на мгновение остановился и поднял её, привязав к сиденью на шее. Это оставило на ней синяки и разозлило её, но не успела она опомниться, как он снова помчался, лязгая и дёргаясь ещё быстрее, используя теперь все свои конечности. Казалось, он выжимал из себя все силы.
Она поняла, когда оглянулась. Преследовавший их отряд не был отрядом зверей, призраков, Нелюдей или тех смутных существ, выглядывавших из темноты. Это была стая железных пауков, таких же, как машина, которая несла её. Они были далеко позади, но она видела, что каждый из них не был похож на других. Они различались по размеру и пропорциям, как живые существа, а также по скорости, и самые быстрые догоняли их.
Хомоягер, казалось, двигался так быстро, как только мог, но уже прихрамывая и явно испытывая боль. Порты по бокам открывались и закрывались, демонстрируя сломанные засорившиеся трубки и фрагменты металлических конструкций, которые вращались и искрили. Ноги врезались в землю и гудели, когти скользили по камням с ужасным визгом.
Преследователи приближались. Она видела, что у ближайшего к ним на шее сидела оборванная фигура. Ей показалось, что она узнала его: конечно же, это был их преследователь из ущелья, копия, сидящая на шее машины-копии.
Хомоягер остановился. Он вздыбился, издав громкий скрежещущий крик.
Летательный аппарат пронёсся над ними. Он издал металлический звук, отозвавшийся эхом, и хомоягер сжался, опустив руки и сорвав её со спины, прижав к груди. Его конечности окружили её, как клетка. Вспыхнула вспышка света, ярче всего, что она когда-либо видела, и такого цвета, который она не могла назвать, а в ушах зазвенел рёв, похожий на тысячу хлестких ударов кнута.
Три вздоха ничего не происходило. Она выглянула из-за металлических рук и обожжёнными глазами увидела, как летающий корабль оставляет за собой большую перевёрнутую арку фиолетового пламени, которая свисала с кончиков его крыльев. Арка расширялась, росла и коснулась земли впереди стаи преследователей, а затем исчезла во второй вспышке и чудовищном раскате грома, который ослепил и оглушил её. Она ощутила тепло, почувствовала, как по коже пробежала дрожь от раскатов грома, вздрогнула от ослепительного запаха озона в раскалённом воздухе, дрожа и сгорбившись под хомоягером, который сам пошатнулся и чуть не упал, придавив её своим железным брюхом и удерживаясь от того, чтобы раздавить её, лишь благодаря жёсткости своих многочисленных конечностей. Казалось, с ним случился какой-то припадок.
Она перевернулась, извиваясь, выползла наружу и встала, снова увидев над собой летающий корабль, медленно круживший в небе, и орду неподвижных металлических зверей позади себя, их преследователей, теперь оглушённых и обездвиженных. Ближайший из них находился не более чем в пятидесяти шагах от неё. Он стоял без движения, но его всадник, казалось, мог спешиться и, возможно, атаковать... но вот её фузея, выпавшая из рук хомоягера. Она схватила её и прицелилась, чтобы напугать преследователей, но нападения не последовало. На этот раз лохматое пугало, сидевшее верхом на шее мёртвого хомоягера, не шелохнулось. Она шагнула к нему, настороженно держа фузею наготове, пока не увидела всё, что нужно, а затем остановилась.
Пугало встало с шеи своего скакуна. Оно засияло и раздулось. Оно снова улыбнулось и превратилось из мёртвой иссохшей плоти в её образ, образ, который спешился и вышел вперёд... но его призрачный взгляд был пустым и безжизненным, мертвым. Оно перестало двигаться и рассыпалось на случайные огоньки и цветные полосы, как экраны в животах умирающих стражников в Утвере, которые иногда загорались и мигали, когда она задавала им вопросы. Затем призрак исчез, и не осталось ничего, кроме давно мёртвого тела на земле перед только что умершей машиной, звенящей тишины и тихого свиста ветра под крыльями летательного аппарата.
Летающий корабль снова издал долгий меланхоличный вой. Он кружил. Она смотрела на него. Через некоторое время хомоягер поднял голову и слабо ответил. Летающий корабль снова загудел.
________________________________________
"Значит, этот хомоягер надеется купить себе дорогу в ваш город с моей помощью?
Да. Если тебе разрешат войти, он тоже, по его мнению, сможет войти. А те, кто преследовал вас, хотели заполучить тебя с той же целью.
"Но если хомоягеру не разрешат войти в Редут, как я войду?"
Недалеко отсюда есть место, где я могу приземлиться и снова взлететь. Здесь мощная энерговолна из Редута, и мы можем не просто пассивно планировать, как ты видишь. Я заберу тебя оттуда.
"Всё это для меня? Только для меня? Что со мной будет, когда мы доберёмся до твоего города?"
Тебя осмотрят и, возможно, разрешат войти в Редут. Но хомоягер никогда не попадёт внутрь. Ему много раз говорили об этом и много раз отказывали. Но он продолжает возвращаться в надежде.
"Я видела. А что будет со мной, если мне не разрешат войти?"
Но она поняла, что разрешат.
________________________________________
Теперь она могла видеть сам Редут. Это была гигантская пирамида, покрытая золотом и увенчанная ослепительной изумрудной искрой, которая была Последним Светом. Ей казалось, что он совсем близко, меньше чем в дне пути для хомоягера, но мужчина смеялся над ней и говорил, что он намного больше. Сначала она не верила, но поверила, когда прошли утомительные дни пути, а Редут почти не вырос. Она поняла, что значит "Тысяча городов".
Ей больше не нужно было смотреть на север. Безумие распространилось и на Дорогу. Вокруг них, вне досягаемости света фонарей, можно было увидеть старые руины, переплетения теней и света, разбитые машины и то, что казалось скелетами огромных животных, а также как что-то разбивает лагерь или обустраивается: среди бесплодных скал, где жили в норах жалкие полулюди. Некоторые существа крались где-то за пределами её поля зрения, не отставая от них. Другие наблюдали за ней, пока они проходили мимо: она остро ощущала присутствие Чего-То, обитающего в высокой разрушенной груде железных башен в нескольких милях к востоку от дороги, и его эмоции, когда оно увидело, как её проносят мимо него в тени крыльев летающего корабля по направлению к Редуту. Зависть и отчаяние, которые исходили от него, казались человеческими, но их сила была тошнотворной, и она чуть не всхлипнула от облегчения, когда оно осталось позади.
После этого она некоторое время изучала странные существа, которых видела за линией огней. У каждого, казалось, была своя территория, очевидно выделенная в результате длительного конфликта или переговоров. Некоторые были механическими, некоторые - биологическими, а некоторые, по-видимому, состояли из живого камня или парящего газа, но многие другие, похоже, были племенами или группами, состоящими из людей или почти людей. Да, некоторые представляли очевидную угрозу, но большинство, казалось, были сосредоточены на Редуте, одержимы им и даже поклонялись ему. Они не вступали в конфликт друг с другом. Они не пытались выйти на Дорогу. Они не размахивали оружием, хотя некоторые держали на руках своих мёртвых детей. Они бесконечно и отчаянно смотрели на Редут.
________________________________________
"Я должна вернуться. Я не хочу быть избранной, когда столь многие страдают".
Ты не должна возвращаться. Это хуже, чем безумие.
"Ты тратишь моё время впустую. Возвращайся со мной и спаси мой народ. Убей Возлюблённых".
Нет.
"У тебя есть сила, чтобы сделать это. Ты можешь летать".
У нас есть сила. Но это бессмысленно. Твой народ уже мертв.
________________________________________
Хомоягер опустил её на землю. Последние мили ей предстояло пройти пешком. Она взвалила на плечо фузею и пошла, всё ещё хромая, но твёрдо ступая.
Земля здесь была пустынной и безжизненной, плоской серой пустошью. Последние из осаждавших Редут богохульных сущностей остались далеко позади. Впереди Дорога стала очень прямой, между длинной аллеей огней, которые сходились к огромному Редуту. И там, прямо на дороге, в идеальной симметрии, стоял летающий корабль. Золотой треугольник Редута, пирамида, находился прямо за ним, точно разделяясь на две части его слегка приподнятыми крыльями.