Корона Севера

Четвертый роман цикла "После Пламени" (по мотивам эпоса Дж.Р.Р.Толкина "Сильмариллион").
Выражаю благодарность за помощь в работе над циклом Екатерине Фрумкиной, Оксане Чайке, Ольге Гессе, Елизавете Резник и Ольге Мыльниковой.

Здесь, за шаг до свободы
За полшага до бездны
Все осколки мелодий
Снова сложатся в песни
(Сэринэ)

Глава 1

Искры и пыль

Эндорэ, Первая эпоха.

1

Откуда они взялись? Как выбрались? Не мог же я открыть пещеру, сам того не заметив?

Я остановился, переводя дыхание. Сердце все еще колотилось.

Если преграду случайно убрал я сам, почему мастера убежали только сейчас, через несколько суток? Выход они должны были увидеть сразу. А если не я, то кто?

"Ангбанд!"

Крепость отозвалась, но как-то странно. Неуверенно, словно не сразу узнала меня. Или будто ей что-то мешало.

"Ангбанд, что происходит?"

Ответа не было, зато пол опять задрожал, а с потолка посыпалась каменная крошка. Пока мелкая.

Я быстро огляделся: ведь кинулся от нападавших в первый попавшийся проход, не раздумывая и не глядя. Привык, что Ангбанд сам заботится обо мне. Но если снова случилось что-то серье...

Новый толчок сбил меня с ног. Стены незнакомого коридора теперь ходили ходуном. Над головой что-то затрещало. Я инстинктивно перекатился в сторону за мгновение за того, как вниз рухнул крупный обломок камня. Как раз туда, где только что была моя голова.

"Ангбанд, подожди! Дай мне уйти!"

Молчание. Только стены сдвигаются, а по потолку бегут трещины. За что?! Или это - Мелькор? Узнал о созданном мною камне и разгневался, что я хотел утаить свое творение?

"Властелин!"

Вала не отвечает. Только вспыхивают вокруг искры - лиловые, рыжие, пурпурные. Но они не горячие, просто теплые.

"Властелин, я всего лишь не успел тебе показать... я собирался! Я шел к тебе!"

Тишина. Тревожная. Пугающая все больше.

Новый осколок бьет меня по ноге чуть ниже колена.

- Не надо! - крик вырывается против воли, хотя в нем нет никакого смысла, раз на мысленный зов никто не отзывается. - Ангбанд!

Штанина пропитывается кровью... нет, кость цела. К счастью.

Я поднимаюсь, едва удерживая равновесие, с трудом делаю несколько шагов. Вокруг сыплются камни.

- Ангбанд, это же я, Мори! Остановись, Ан...

2

- Обва-ал! Берегитесь!

Что ж, я ждал чего-то подобного. Глупо было бы надеяться, что Ангбанд выпустит нас живыми. Я, правда, думал, что нас попытаются схватить орки.

Я обвел взглядом спутников. Они смотрели на меня с надеждой: привыкли с тех пор, как слуга Моргота закрыл нас в пещере. Вот сейчас я скажу им, что надо делать. Остановлю падающие камни. Удержу свод. Заставлю стены Ангбанда расступиться. Если бы я мог...

- Вперед, нолдор! - крикнул я. - К свободе!

Крикнул то, что им требовалось сейчас. То, чего они ждали. Пусть умрут с верой, что победили Врага. Что вырвались из плена. Лучше этот обман, чем паника и отчаяние. Впрочем, я и не лгу: мы действительно стремимся к свободе. И не отступим.

Вокруг сыплются искры, впиваются в кожу тонкими ледяными иглами. Кажется, что сам воздух светится.

- Алканармо, что это? - Альто, брезгливо морщась, смахивает искры с одежды.

- Не обращайте внимания! - я рывком поднимаю на ноги споткнувшегося Кеммотара. - Бежим!

- Ондо! Алканармо, Ондо засыпало...

Мне хватает одного взгляда, чтобы понять: все. Если бы мы и сумели оттащить упавшую глыбу, - тот, кто под ней, мертв. Надеюсь, что мертв, а не умирает.

- Он свободен, - жестко говорю я. - Но он уже не сможет воевать против Моргота. Мы - можем!

Ропот.

- Кто останется... - я резко толкаю Раумо в сторону от летящего сверху камня и сам едва успеваю увернуться, - разделит его судьбу. Идем!

"Идем" - это явное преувеличение. Точнее сказать - мечемся, с трудом уходя от ударов, теряя одного товарища за другим. И все-таки пробираемся к выходу. Почему-то я чувствую, где он. Может, это наваждение Моргота, но теперь все равно.

Ослепительно яркие искры. Мертвенно-серая пыль. Осколки камней. Мы движемся почти ощупью.

Хотел бы я увидеть перед смертью лица друзей, оставшихся на свободе! Вражескую кровь на клинке. Небо - не эту тоскливую сизую хмарь, что вечно висит над Ангбандом, а звонкую синеву. И звезды.

- Это есть, - шепчу я беззвучно. - Все это есть, пусть далеко. И будет!

Даже если сейчас вокруг только искры. И пыль.

- Алканармо?

- Мы вырвемся! - хриплю я. - Выход близко.

Если бы это действительно было так!

3

- Не пойду я в твой дом, Нильта, - девушка сдвинула брови. - Ни в этот День Кобылицы, ни в следующий. Никогда!

- Но почему?

Глупо спрашивать! Ришти ведет свой род от самого Мигара, вождя всех богов. Ее прабабка пришла с неба. Разве такая девушка соединит свою жизнь с хромым, пусть и лучшим в селении резчиком?

И неважно, что твоя рука верна по-прежнему, что в стрельбе и метании ножей с тобой сравниться могут лишь трое в округе. Неважно, что ты был одним из самых удачливых охотников. Был - пока упавшее дерево не перебило ногу. И красавицы, что прежде соперничали за твое внимание, теперь старательно отводят взгляд. Ришти - далеко не первая среди них, но есть в ней что-то, от чего парни теряют голову. Дерутся насмерть, на медведя с голыми руками полезть готовы. С последней зимы еще двое погибли.

- Я выберу только того, кто... - девушка ненадолго задумалась, теребя расшитый цветными бусинами рукав платья.

- Кто добудет оленя с белой, как снег, шерстью! - торжествующе закончила она.

- Повтори это перед всеми, - предложил Нильта. - У Священного Камня.

Не бывало таких оленей, даже в древних легендах, что рассказывал колдун Сторх. Мастер не сомневался, что Ришти отступится. Иначе так и быть ей всю жизнь одной, потребовав того, что совершить невозможно.

- И повторю, - усмехнулась девушка.

4

- Ангбанд! - я закашлялся.

Кажется, сорвал голос. Или это от пыли? Черной пыли со сверкающими искрами - золотыми, бирюзовыми, алыми.

В двух шагах рухнул еще один обломок. Я метнулся в сторону, ударившись плечом о стену. Прижался к ней спиной, чувствуя, как дрожь скалы передается мне.

Н-нет, так нельзя! Это же - как тогда, с волками. Или когда я инея испугался - глупо, нелепо, самому стыдно вспомнить.

У меня есть дело. Я создал камень - не хуже, чем пленные мастера. Нет, лучше! Гораздо лучше, потому что он свободен от ненависти. Я должен показать его Властелину. Показать... ох, похоже, я обронил его! Здесь? Или в том коридоре, где на меня бросились сбежавшие пленники?

Треск над головой продолжался, осколки по-прежнему сыпались, но мне теперь стало легче. Я нужен Мелькору. Я нужен Ангбанду. И пока я нужен, меня никто не станет убивать.

Я внимательно огляделся, но отыскать среди щебня и пыли маленький синий камешек не стоило и пытаться.

- Мне надо забрать мой камень, - твердо сказал я. - Помоги мне его найти.

Подождал немного, но ответа не было, и тогда я пошел вперед. Стиснув зубы, подавляя отчаянное желание перейти на бег. Высматривая проход, который вот-вот должен был открыться.

На очередном шаге пол под ногами внезапно ушел вниз, проламываясь, распадаясь, как гнилые доски. Как тонкий лед.

Я изогнулся, пытаясь удержать равновесие, но кусок скалы подо мной начал предательски оседать. Я соскользнул вниз и повис, цепляясь руками за край разлома.

Над пропастью? Над полыньей?

5

Я выбежал наружу последним. За спиной сыпались камни, но над головой уже было небо. Унылое ангбандское небо - не думал, что когда-нибудь буду так счастлив его увидеть!

Нас оставалось девятнадцать - из тридцати семи пленников Повелителя Мори. Вырвавшихся из каменного мешка. И пока живых.

"Выход близко", - твердил я про себя, хотя от этого "близко" нас отделяли горы - с отвесными скалами, с осыпями, с опасными узкими тропами. И орочьи заставы. Но все-таки не каменная стена. И не коридор с обваливающимся на нас сводом.

Я бросил быстрый взгляд назад. Крепость молчала. Только метались над ней птицы - именно метались, будто исчезла направлявшая их воля, и они не знали, что делать дальше. Тучи над нами были почти черными, но на юге их озаряли багровые сполохи.

- Моргот собирается напасть на наших, - лицо Кеммотара исказилось от бессильного гнева. - А мы - здесь!

- Мы давно здесь, - жестко ответил я. - Все это время Враг бился с нолдор и получал отпор. Получит и теперь.

- Алканармо, эти искры... - передернул плечами Раумо.

- Не знаю, что такое, - признался я. - Но пока они нам ничем не мешают.

Оглядел товарищей.

- Надо идти. Сейчас. Пока Моргот занят войной. Пока нас не преследуют.

6

- Хорошо, - улыбнулся в седую бороду Сторх, разглядывая скульптурку. - Похоже.

Мелхир, бог плодородия. Его волей зреют плоды на деревьях и множатся звери, птицы и рыба. Он посылает людям детей. Сам великий Мигар, повелитель небесного пламени и укротитель Огненной Кобылицы, однажды поссорившись с Мелхиром, вынужден был склонить голову: оскудели заоблачные леса и реки добычей, и не стало у богов пищи.

Нильта делал фигурку Мелхира несколько дней, почти не выходя из дома. Изображение получилось живым - пожалуй, лучшее из творений резчика. В одной руке бог держал ветвь с яблоками, в другой - пучок колосьев, у ног его лежали олениха и волчица с детенышами. Мужское достоинство Хозяина Урожая поднималось выше его головы и походило на ствол молодого деревца - да не одно. Еще несколько украшали бога плодородия сзади и с боков.

- Похож, - еще раз одобрительно кивнул колдун.

- Ему понравится? - осторожно спросил мастер.

Старик внимательно посмотрел на него:

- Думаю, Мелхир будет доволен. Ты хочешь просить его о чем-то?

- Да, Старейший.

- Я передам ему. В чем нужда у тебя?

7

Камень крошится под пальцами. Хрупкий и ломкий, как лед. И такой же холодный. Камень, который прежде казался абсолютно надежным.

- Властелин! - зову я уже безо всякой надежды. - Ангбанд!

Мысленно, вслух - какая разница? Глаза слезятся от пыли. Я уже не пытаюсь нащупать ногами опору. Просто держусь, повиснув над пустотой. И буду держаться, пока не откажут руки. Или пока очередная летящая сверху глыба не увлечет меня за собой.

- Феанор!

Это уже совсем глупо. Не станет он меня спасать, а если бы даже и захотел, ему сюда не добраться через обвал.

Новая попытка подтянуться наверх. Новая неудача. Из полыньи не вылезти самому. И не подберешься к упавшему, чтобы вытащить: не держит лед. Разве только веревку бросить.

За что... бесполезно спрашивать. Игрушка наскучила Ангбанду и его Властелину, и ее выбросили. От этой мысли стало так больно, что я едва не разжал пальцы. Просто страх оказался сильнее. Или упрямство?

Я так долго пытался выжить, что теперь просто не мог сдаться.

- Повелитель Саурон! - потянулся я к Первому Помощнику Мелькора.

Хотя и видел-то его всего пару раз, а он на меня и вовсе внимания не обратил.

- Что тебе, волчонок?

От неожиданности я едва не сорвался вниз. Не думал, что он откликнется. Я даже ответить толком не смог - получилось месиво образов: обвал, разламывающийся под ногами лед, холод, одиночество, горечь, ужас.

- Отпусти, - коротко приказал Саурон.

Значит, все это не случайность. Меня и вправду хотят убить.

- Не отпущу! - зло огрызнулся я, от отчаяния перестав бояться. - Пока не поговорю с Мелькором.

- Ну, и виси тогда, - раздраженно ответил майа. - Властелин занят!

И внезапно добавил:

- Да не высоко здесь.

Не высоко? Посмотреть вниз не получалось: я и так еле держался. Но Саурону не было никакого смысла лгать: достаточно было просто не отозваться. Или стряхнуть меня в пропасть - проще простого.

Я зажмурился - и разжал пальцы.

8

Я аккуратно опустил Властелина на ложе в его покоях. Когда-то я считал баловством, странной прихотью - обставлять комнаты, как у Воплощенных. Ну, стол с креслами - еще ладно. Ну, камин. Но спать никому из нас не требовалось - до недавнего времени. А для раненых во время Войны отвели специальные покои. Впрочем, никто там и не задерживался: Ирбин, конечно, дерзок и не слишком умен, но целитель неплохой.

Откуда мог Мелькор знать, что попадет в плен, вернется из Амана ослабевшим и будет время от времени нуждаться в сне? Как сумела догадаться об этом Таринвитис, когда готовила чертоги для Властелина "чтобы точно, как в Удуне"? Хотя никто из нас не был уверен, что Вала вообще выберется из заточения. Впрочем, Тарис, скорее всего, просто цеплялась за прошлое. А вот Восставший... иногда его причуды приносят неожиданную пользу.

Я с сомнением посмотрел на спящего, еще раз вслушался в его мелодию: действительно невредим. Ладно, крылатый вестник уже на пути к Таринвитис, а моя задача - позаботиться, чтобы Ангбанд не обрушился нам на головы.

Мелькорова мальчишку я успел спасти в последний момент: повезло ему, что догадался меня позвать. Не измени я форму скалы, парень расшибся бы насмерть.

Теперь следовало заняться орками, которых обвалы заперли в нижних ярусах. Никогда еще Ангбанд не приходилось восстанавливать так часто, как после возвращения Властелина!

9

- Старейший велел тебе зайти, - девчонка повела конопатым носом, с любопытством оглядываясь.

Мастер Нильта никого к себе не пускал. Сказывали: фигурки, которые он делает, обладают колдовской силой. Сказывали: сам Сторх учит его.

В доме пахло свежей древесной стружкой, травами и чем-то еще, неуловимым, заставляющим сладко замирать сердце. Рыжая Кели была уверена, что именно так пахнут истории, которые рассказывают у костра старики. А еще - древние песни.

- Хорошо. Иди, - мастер отложил нож и поднялся, тяжело опершись на стол. - Нет, подожди. Вот, это тебе.

Девочка просияла, разглядывая деревянную птицу, расправившую крылья. Та словно парила в воздухе - легкая и стремительная, и перья, казалось, трепетали в упругих струях ветра.

- Спасибо, - прошептала Кели, бережно держа подарок на вытянутых руках.

- Повесь над дверью, - сказал резчик. - Она принесет удачу. Все, ступай, ступай.

Еще одно творение, созданное для той, которой оно вовсе не нужно. Не все ли равно, кому отдать его!

Девчонка поспешно скрылась - только кончик рыжей косы мелькнул.

Нильта невесело усмехнулся и отправился к колдуну.

- Время пришло, - Сторх плотно закрыл за мастером дверь. - Огненный дождь льется на землю. Искры из очага богов, брызги из их источника. Задумай желание - и исполнится. Попроси - и по-твоему станет. Но спеши: скоро иссякнет дождь.

10

Сон? Морок, наведенный Врагом?

Может быть. Во всяком случае, я этого не делала. Не смогла бы сделать. Создать личину летучей мыши не так уж сложно. В подобные иллюзии я еще девчонкой играла. Но превратиться в летучую мышь!..

Однако крылья держат меня в воздухе. Не знаю, как: я же никогда не летала. И лучше не думать - вдруг не удержусь, рухну вниз, на скалы Железных гор!

Сзади что-то грохочет. Погоня? Или это Пламенный сошелся в бою с Восставшим, чтобы задержать его?

Страшно смотреть назад. И страшно - вниз. Не на далекую землю - на звериные когти, впившиеся в Берена. Мои когти.

Только бы удержать! Царапины глубокие... я их потом залечу, любимый. Если у нас будет это "потом".

Да о чем я?! Какие царапины? Это же бред, наваждение, этого не может быть наяву!

Я умираю, Берен. Мы умираем. Но я рада, что и в предсмертном бреду мы вместе. Мы всегда будем рядом, лю...

Что это за тварь?! Летучая мышь, огромная, черная. Я едва не столкнулась с ней, потеряла равновесие, начала падать, но выровнялась каким-то чудом.

Вслушаться в мелодию жуткого существа я сейчас не могла: Тема Восставшего, казалось, заполнила весь мир, вынуждая меня закрыться от Музыки. Впрочем, кем бы ни было это создание, мне не удалось бы от него отбиться. И не спастись бегством: слишком тяжела ноша, а сил почти не осталось.

Сейчас, вот сейчас...

Мгновения тянутся, вязкие, словно болотная жижа, словно застывающая кровь, а удара все нет.

И уже не горы внизу - черная гладь Анфауглиф.

Мы вырвались! Неужели мы вырвались?..

11

- Надо идти. Им уже не помочь.

В который раз я говорю это. И мы продолжаем путь, не оглядываясь на мертвых товарищей, не прощаясь с ними. Их тела станут пищей для отвратительных тварей, кишащих в горах Ангбанда. Но если мы задержимся - потеряем еще кого-нибудь. Расколется под ногами обманчиво прочная скала, сорвется сверху камнепад, орочий дозор наткнется на нас и поднимет тревогу.

Нас семеро. Двое ранены. И нам надо идти.

Теперь я понимаю, почему нас никто не преследует. И знаю, что стало с теми, кто когда-то сумел бежать. Я считал их счастливчиками. Теперь я снова встречаю их - одного за другим. То, что от них осталось.

- Алканармо, куда дальше?

Если бы я знал, куда!

Мы сменили один каменный мешок на другой, пещеру - на горный лабиринт. Я обещал сородичам смерть в бою, но разве мышь сражается с кошкой?!

- Алканармо?

- Туда, - взмах рукой наугад.

Лишь бы это выглядело уверенно. Лишь бы не отнять надежду у спутников.

Потому что Ангбанд уничтожит нас, куда бы мы ни пошли. Или... выпустит? Удалось же нам выбраться от Повелителя Мори. Случайно?

12

- Белый олень, - тихо позвал Нильта, когда деревья сомкнулись за спиной.

Лес настороженно молчал. Охотник достал стрелу, сделал еще несколько шагов. Искать бессмысленно, и далеко идти незачем. Если верно, что незримый огненный дождь исполняет любые желания, зверь выйдет сам.

- Белый олень! - громко и требовательно повторил Нильта.

Лесные духи не терпят дерзости, но сегодня особый день. Да и чего бояться отвергнутому? Чего страшиться тому, кто до конца жизни скован увечьем?

Впереди зашуршали ветви.

- Белый олень! - мастер прицелился.

Шерсть вышедшего к нему зверя светилась в сумраке леса, словно только что выпавший снег, и того же цвета были роскошные рога, венчавшие голову.

Нильта прищурился. С такого расстояния не промахнулся бы и несмышленый мальчишка, впервые взявший оружие. Но мастер медлил. А потом опустил лук.

13

Преграды не было. Вернее - не было видно. Я ударилась об нее внезапно, и полуоглушенная, начала терять высоту. Но когти не разжала.

Выровняться удалось почти у земли - не столько выровняться, сколько замедлить падение. Я опустила Берена на траву так бережно, как смогла. И повисла над ним вниз головой, вцепившись лапами в ветку дуба.

"Тебе лучше сменить облик, дочь Мелиан, - почувствовала я знакомое прикосновение мысли. - В этом будет очень неудобно лечить Берена".

Хуан?! Сон стал уже не таким кошмарным.

Огромный белый пес уселся под деревом и задрал морду, разглядывая меня.

"Хуан, как это сделать?" - жалобно спросила я.

"А как ты в летучую мышь превратилась? - удивился он. - Вот и обратно так же".

Как превратилась... Если бы я знала, как! Все вышло само собой. Помню, что было страшно, как никогда в жизни. И нестерпимо хотелось улететь от Ангбанда, от этого ужаса...

"Не бойся! - подбодрил меня пес. - Я поймаю тебя".

Но я уже не смотрела на него. Я смотрела на Берена. Бесчувственного, израненного, истекающего кровью. Он умрет, если не получит помощи!

Собачья спина оказалась неожиданно жесткой, несмотря на густую шерсть. Я скатилась с нее на землю и замерла, ошеломленно глядя на свои руки, на стремительно тающие перепонки между пальцами, на укорачивающиеся когти. А потом опомнилась и бросилась к Берену.

Жив!

14

Завесу что-то потревожило. Не Воплощенный. Кто-то очень мощный попытался ворваться в Дориат и едва не пробил защиту. Может, и пробил бы, если бы попробовал снова. Но он почему-то остановился.

Место удара следовало осмотреть. А потом укрепить Завесу. Тем более, что меня все сильнее тревожил странный дождь, идущий со вчерашнего дня. Не вода - крошечные капельки света, нестерпимо холодные. Несущие Тему Восставшего. И моя Завеса не была для них препятствием.

Саурон не стал бы обманывать меня и нападать на нас. Но нарушить приказ Восставшего он не сможет. Если только не покинет своего Властелина.

Я летела к северу. Соловей, маленькая серая птица. Незаметная, пока не запоет. Мой любимый облик. Не самый подходящий для быстрого перелета, зато в нем мне было спокойнее.

Для чего Саурон сюда явился? Снова говорить о своей бессмысленной и безнадежной любви? Предупредить меня об опасности? Или... что-то случилось с Лютиэн?!

О том, что она спасла любимого из плена, я знала: они оба вернулись к окраине Дориата и поселились в лесу, не решаясь явиться в Менегрот. Я не тревожила их и позаботилась, чтобы другие не мешали им тоже. А потом моя дочь исчезла снова, и ни птицы, ни звери не могли отыскать ее следов.

По ту сторону Завесы кто-то был, едва различимый за ее серебристым сиянием. Да не один незваный гость - несколько. Я вслушалась, пытаясь распознать мелодии. Кто-то из свиты Оромэ... пес. Второй - Воплощенный... человек... Берен?!

Я кинулась к ним, меняя по пути облик, не думая, что возможно это ловушка. И застыла на месте, потрясенно глядя на третье существо. Похожее на мою дочь - внешне. Но это не была Лютиэн.

15

У Священного Камня собралось все селение, хотя сегодня не было ни праздника, ни жертвоприношения духам.

"Должно быть, Сторх созвал", - равнодушно подумал Нильта.

Сородичи расступились, мастер видел изумление на их лицах, но смотрели люди не на него - за его спину. Резчик ни разу не обернулся, но знал, что белый олень идет следом.

- Я привел того, кого ты хотела видеть, - сказал Нильта стоящей у Камня Ришти.

Она, впрочем, вовсе не выглядела довольной. Скорее разочарованной и напряженной. Значит, он не ошибся.

- Но я освобождаю тебя от данного слова, - добавил мастер, мимолетно удивившись, как просто это оказалось.

А ведь еще вчера думал: нет жизни без этой девушки и не будет.

Олень ткнулся носом в руку, Нильта слегка оттолкнул его:

- Беги!

Зверь не побежал - пошел к лесу, спокойно и уверенно. Людей он не боялся, и правильно: кто осмелится охотиться на воплощенного духа?

- Время вышло, - негромко сказал Сторх.

- Я знаю, - улыбнулся Нильта. - Я сделал то, что хотел.

И направился прочь - легкой, пружинистой походкой охотника. Не хромая.

16

Что с Властелином?!

Я сама не поняла, как мне удалось сменить облик, а потом заставить двигаться ослабевшие крылья. Но я летела - легко и стремительно. Не чувствуя ни усталости, ни боли от раны. Лишь нарастающую тревогу.

Послание Саурона, принесенное вороном, было пугающе кратким: "Немедленно возвращайся в Ангбанд. Ты нужна Мелькору". Но сам Вала молчал. И не откликался на мысленный зов. Как и Первый Помощник.

Может быть, они и не слышали меня: с тех пор, как в небе над Эндорэ зазвучали аманские мелодии, безмолвная речь не всегда удавалась на расстоянии. Даже Властелину.

Я мчалась так, что лес и скалы внизу сливались в сплошной серо-зеленый поток. А воздух вокруг вспыхивал искрами - лиловыми, золотыми, алыми. Их теплые и ласковые прикосновения успокаивали и добавляли сил. Игра цвета завораживала, я залюбовалась бы ею, если бы не спешила так.

Тангородрим был беспокоен, но извержение закончилось. Я наугад направилась к Центральной башне, и окно верхнего этажа распахнулось прежде, чем я попросила об этом. Меня ждали.

А потом я склонилась над неподвижным Мелькором, с ужасом вслушиваясь в мелодию, ища повреждения...

- Он не ранен.

Я обернулась навстречу вошедшему Саурону.

- Что случилось?!

- Пока не знаю, - он взглядом захлопнул створки окна. - Часть коридоров обрушилась, в горах обвалы, но мне удалось остановить распад и усмирить вулкан.

- На нас напали?

Саурон покачал головой:

- Если и напали, это не Аман. И уж тем более не Воплощенные.

- Его нолдо? - мгновенно отросшие когти царапнули мне ладони.

- Его я пока не видел. Но если окажется, что он причастен... - Первый по-звериному оскалил клыки.

- А искры?

- Похоже, творение Властелина. Он цел, Таринвитис, но потратил так много сил, что...

Я быстро шагнула между ним и Валой, словно могла защитить Мелькора - не от Саурона, от его слов. От страшного предположения.

- Он восстановит их, - я упрямо сдвинула брови.

- Мне бы твою уверенность, - очень тихо сказал Первый. Но тут же расправил плечи и деловито скомандовал:

- Присмотри за ним. Я должен заняться Ангбандом. И выяснить, что здесь произошло.

17

Я разжал пальцы - и почти сразу почувствовал под ногами опору... ступеньки... лестницу! Не похожую на те, к каким я привык. Без перил, без облицовки. Будто ступеньки вырубили в скале кое-как, не заботясь о красоте и удобстве. Впрочем, сейчас мне и самому было не до изысков. Главное - камни подо мной наконец перестали трястись и крошиться.

Я осторожно полез вниз: руки и ноги дрожали так, что упасть можно было и без помощи взбесившейся крепости.

Тишина, сменившая грохот обвалов, оказалась пугающей. Не просто беззвучие - отсутствие любых мелодий. Словно время остановилось. Словно Ангбанд умер, превратившись в нагромождение камней, в лабиринт, по которому можно блуждать бесконечно, без цели, без надежды, без смысла.

Я остановился посреди темного коридора, не зная, куда идти и что делать, и из последних сил борясь с паникой. И услышал голос. Спокойный, властный, он звучал отовсюду, ведя мелодию - и камни отзывались ему, сначала неуверенно, потом все охотнее.

Пел не Мелькор - кто-то из его майар. Саурон?

Оседала пыль, затягивались трещины в полу и стенах, выравнивались искореженные светильники, и снова вспыхивало в них пламя. А потом где-то наверху ударил гонг, начав отсчет нового времени.

- Мне нужно помыться, - сказал я Ангбанду, ни мгновения не сомневаясь, что он услышит. И послушается.

Не знаю, уцелела ли моя... то есть феанорова башня, так что переодевание придется отложить. А вот трубы с водой, скорее всего, уже восстановлены хотя бы частично. Не годится Повелителю Мори появляться перед пленными грязным и в крови. Что бы ни произошло.

18

"Подожди, Алсвишш", - досадливо отмахнулся Нэртаг от балрога.

Тому очень хотелось участвовать в процессе творения, аж светился весь от усердия. Только вот петь он не умел, а необходимость защищать облик от жара отвлекала майа.

"Дэрт, займи его чем-нибудь!" - мысленно взмолился Нэртаг, чувствуя, как уходит время.

Материя Арды, все менее податливая в последние столетия, вдруг снова стала послушной, чуткой к воле Поющего, готовой меняться. И давний замысел просил воплощения.

Металл, прочнее которого не будет в мире. Его не сможет пробить новое нолдорское оружие. И даже Феанор ничего не сумеет сделать: этот металл будет очень трудно расплавить. Почти невозможно - по крайней мере, без помощи балрогов.

Металл, который защитит Поющих Ангбанда... то есть Эндорэ, когда из-за моря придут враги. Да! Он еще должен быть легким, чтобы доспехи не мешали двигаться быстро. У Амана много воинов, у Эндорэ - мало. А потому придется брать хитростью и скоростью.

Майа пел, и в узор новой мелодии вплетались летящие откуда-то сверху искры. Странные теплые искры, дающие силу, дарящие возможность творить без оглядки и без сомнений - все, на что хватит фантазии. И времени: Нэртаг чувствовал, что это ненадолго. Что пестрый огненный дождь, для которого не были преградой своды глубочайшей пещеры Хитаэглир, вот-вот иссякнет.

И все же майа не торопился. Не позволял себе торопиться. Новый металл должен был получиться безупречным.

Искры летели все реже, когда Нэртаг закончил петь. А когда Дэрт надела первую в мире непробиваемую кольчугу, переливающуюся серебристыми бликами, огненный дождь закончился. Последняя лиловая искорка упала на плечо майэ и погасла.

- Что это было? - спросила Дэрт, восхищенно разглядывая творение любимого.

Кольчуга казалась немногим тяжелее шелковой рубахи.

- Я пока не придумал ему имени, - Нэртаг убрал с лица русую прядь, прилипшую к щеке. - Может быть, ты...

- Я не о металле. Об этих искрах.

- Не знаю, - признался Горный Мастер. - Но они несли нашу Тему.

19

- Тевильдо, что это?

Вообще-то нельзя мешать Поющему, когда он творит, но я не сдержался. Очень уж необычная мелодия получалась.

Впрочем, Кот не обратил внимания на мой вопрос. Он спешил - и правильно делал. Разноцветные искры, сначала сыпавшиеся густо, как снег в метель, начали редеть. Их сила вплавлялась в Арду, становилась ее частью - и переставала быть досягаемой для Поющих.

- Тевильдо, спой вариацию! - я схватил Кота за шкирку и бесцеремонно встряхнул, рискуя получить удар когтистой лапой. - Добавь некоторым своим творениям шерсть!

- Зачем? - кончик дымчатого хвоста раздраженно дернулся.

- Скорее! - искры почти иссякли. - Потом объясню. Шерсть, Тевильдо! Густую и длинную!

Новые создания, неуклюже топтавшиеся поодаль, были великолепны. Огромные, мощные. Каждая нога - обхватом с дерево. И два длинных загнутых вверх зуба по сторонам от странно вытянутого гибкого носа. Шкура толстенная - не всякая стрела пробьет.

- Стой, Тевильдо! Лучше не шерсть - чешую!

- Отш-штань, Талло! - возмутился Кот. - Хочеш-шь чеш-шую - спой своего зверя! А у моего будет ш-шерсть.

Я покачал головой: начинать новую мелодию было поздно. Даже если бы я умел творить живое. Впрочем, обойдемся без чешуи. Стрелы будут путаться в шерсти, и никакой мороз не будет страшен этим...

- Тевильдо, как ты назовешь свои творения? - я повернулся к другу.

Он закончил петь и блаженно развалился на траве, любуясь детищами.

- Назову? - Кот задумчиво лизнул лапу. - Мур-р-мявк.

Значит, сильно устал. Настолько, что кошачья мелодия начала брать в нем верх.

- Ладно, - вздохнул я. - Мумаки, так мумаки.

- Талло? - окликнул меня Кот.

Я подошел, и уселся рядом с ним, обняв за пушистую шею.

- Они красивые, да? - мурлыкнул Тевильдо. - И еще, знаешь, из них получатся хорошие бойцы. В Ангбанде такие пригодятся, особенно те, что с шерстью.

- Да, они придутся очень кстати, - я перебирал серебристый мех и старательно смотрел в сторону. - Саурон будет доволен.

- Саурон? - Кот напрягся. - А Влас... Мелькор?

- Ему бы понравилось, - заверил я друга.

- Талло! - он вскочил и пару раз нервно лизнул бок. - Почему "бы"?! Ты что-то знаешь? Он что - больше не... здесь?

- Эти искры, Тевильдо. Разве ты не узнал? Ну, да, ты же был поглощен Музыкой! Это был он. Его мелодия, его сила.

- Но Вала же не мог... - Кот прижал уши, шерсть на загривке встала дыбом.

- Наш Вала теперь везде, - тихо сказал я. - В Эндорэ. Он все вложил в мир. Всего себя.

Искры перестали лететь. Я подставил руку, ловя последнюю. Ярко-рыжую. Несколько мгновений она пульсировала у меня на ладони. Потом погасла.

20

- Мама!

Я вскочила и бросилась к ней. Словно в детстве, когда ее нежный голос, тепло рук прогоняли тревогу, утешали и исцеляли. Когда она казалась сильнее и Саурона, и Мелькора. Потому что Саурон с Мелькором были где-то далеко, а она - рядом, и она - мама.

Я успела сделать несколько шагов - и замерла, наткнувшись на ее взгляд. Холодный, враждебный. Неузнающий и незнакомый.

- Ма...ма? - горло перехватило, и я невольно схватилась рукой за шею.

- Кто ты? - требовательно спросила Мелиан.

Я не ответила. Не могла ответить: сжавшееся горло не позволяло даже вздохнуть.

- Где моя дочь?!

В ее Музыке звучали все более низкие ноты. Сейчас ударит, ударит всей силой майэ - и не защититься, потому что можно бороться с врагом, да хоть с самим Восставшим, но не с тем, кого любишь.

Что-то белое метнулось между нами... Хуан. Наверное, он мысленно заговорил с Мелиан, потому что она остановилась. И мелодия стала менее угрожающей.

Я повернулась и побрела к Берену. Я должна быть с ним - это последнее, что еще имело значение.

- Лютиэн? - неуверенно окликнула Мелиан.

Я остановилась и посмотрела на нее. Земля под ногами слегка покачивалась... только бы не упасть, а то кто же поможет Берену?

- Доченька! Что с тобой сделали?!

Мама была уже рядом, обняла меня, прижала к себе. И тогда я уткнулась в нее носом и разрыдалась.

21

Сзади раздался короткий вскрик и стук осыпающихся камней. Звук, от которого тоскливо заныло в груди. Звук, означавший еще чью-то смерть.

Раумо торопливо обернулся... хотел обернуться, но вместо этого прижался к скале, судорожно зашарил по ней пальцами, ища выступ, щербинку - хоть что-нибудь, чтобы зацепиться.

Склон стремительно менял форму. Только что широкая тропа исчезала на глазах, скала выгибалась, подталкивая Раумо к обрыву...

- Руку! Я поймаю тебя!

Голос Алканармо донесся откуда-то снизу. И тут опора под ногами исчезла, трещины в камне, за которые отчаянно цеплялся Раумо, затянулись, и нолдо сорвался.

Что-то, словно тисками сдавило запястье, плечо обожгла боль, перед глазами качнулись полусухие травинки, невесть как выросшие на камнях.

- Давай! - выдохнул Алканармо, крепко держа Раумо за руку. - Я помогу.

Нолдо полез вверх, каждое мгновение ожидая, что скала стряхнет его в пропасть. Или их обоих. Но Ангбанд, похоже, насытился - пока.

- Альто? - хрипло спросил Раумо, оказавшись на крошечной площадке, где едва хватило места двоим.

- И Кеммотар, - отозвался Алканармо. - Оба.

Раумо закусил губу. Раненому Альто они с Кеммотаром помогали идти по очереди. Или вдвоем - там, где удавалось. Алканармо пробирался первым, ища дорогу.

- Нам не вырваться, - тихо и безнадежно сказал Раумо. - Ты ведь знал?

Не дожидаясь ответа, привалился спиной к скале и закрыл глаза.

- Вставай! - его схватили за плечо и сильно встряхнули. - Здесь можно пройти, если впритирку к скале.

- Не все ли равно, где умирать?

- Не все равно! - рявкнул Алканармо. - Чем дальше от Ангбанда, тем лучше!

- Здесь везде Ангбанд... - пробормотал Раумо, но покорно последовал за товарищем.

Осыпь. Карниз. Выступ над головой - подтянуться, забраться выше.

- Стой! Смотри! - голос Алканармо дрогнул.

Раумо глянул вниз. Облизал пересохшие губы. Вода в этих горах иногда попадалась, только вот с собой ее взять было не в чем. Прихваченные из пещеры бурдюки и провизия сгинули вместе с несшими их беглецами.

- Это... - Раумо осекся, боясь произнести слово.

Хотя морок все равно бы исчез, раньше ли, позже.

- Ард-Гален, - не очень уверенно сказал Алканармо.

Небо по-прежнему скрывали тучи - по звездам путь не определишь, но направление нолдор чувствовали даже в Ангбанде. И там, внизу действительно была равнина Ард-Гален. Только цвет ее изменился. Не изумрудный - серый. Пепел?

- Осталось ли еще в Белерианде что-то живое? - глухо спросил Раумо.

- Не знаю, - отрезал Алканармо. - Но мы с тобой пока живы. Так что идем.

Спуск оказался неожиданно легким. Слишком легким. Раумо ждал, что обманчиво пологий склон вот-вот задвигается, меняя угол. Или камень внезапно закачается под ногами, сбрасывая нолдор вниз. Но Ангбанд словно потерял интерес к беглецам.

22

Огонь. Ничего, кроме огня.

Отец мертв, я сам видел, как он погиб, и все же продолжаю искать его, вглядываясь в палантир. Потому ли, что один раз его смерть уже оказалась наваждением? Или потому, что прежде пламя не могло причинить вреда Феанору?

Но в палантире - только рыжие и багровые сполохи. Жидкий огонь, расплавленный камень - как внутри Тангородрима.

Наверное, это правильно. Если Феанор действительно умер, он не ушел бы в Мандос. Где и остаться его духу, как не в огне...

Ты все же преодолел чары Врага, отец! Нашел в себе силы. И тогда он вынужден был убить тебя. Освободить.

Освободить - или... заточить? Что если пламя, которое я вижу в палантире, это действительно Тангородрим? И Моргот держит отца в плену даже после смерти? Но тогда сможет ли он использовать свой вулкан против нас? Или встретит сопротивление?

Враг уязвим - во всяком случае, для нашего оружия. Как и его майар. А сила великого Феанора, его власть над огнем теперь только у меня. И служит нолдор, а не Морготу.

Меня больше ничто не сдерживает, отец. Не знаю, свободен ли ты, но я - точно свободен! Мы с Фингоном объединим нолдор, людей и гномов в союз. Мощный, несокрушимый, способный противостоять Ангбанду. И победить.

23

Нолдорская часть Ангбанда уцелела. Правда, пол был покрыт пылью и осколками камней, но трещины в стенах и потолке затягивались на глазах. То ли Саурон постарался, то ли сама крепость решила взяться за ум.

Пленные не пострадали, если не считать нескольких ссадин. Смотрели, правда, тревожно.

- Все в порядке, - важно объявил я, стараясь забыть о висящей на мне клочьями одежде и саднящей ноге. - Обвала не будет: я укрепил свод. Приберитесь тут и возвращайтесь к работе.

- Повелитель Мори, а что за искры летели? - не выдержал Куандур.

- Пожара тоже не будет, - усмехнулся я. - Не беспокойся.

Мастера переглянулись, но больше вопросов не задавали.

Я навестил землепашцев, убедился, что и с ними ничего не случилось, и только после этого зашел в пещеру, где прежде были закрыты бунтари. Пусто. И чисто: тут с потолка ничего не сыпалось. Надо же! Самое безопасное место в Ангбанде оказалось. И хоть бы кто-нибудь оценил!

Они, конечно, погибли. Феанор как-то обмолвился, что происходит с беглецами. Но если кто-нибудь уцелел...

"Если кто-нибудь уцелел из тех, кто сидел здесь, не убивай их, Ангбанд, и оркам не позволяй! Дай им уйти! - как бы тебе объяснить-то, чтобы ты понял? - Это мои... мои игрушки, и я не хочу, чтобы их испортили".

Глупо... Сам толком не понимаю, зачем это мне. То ли искупить вину перед сородичами, которых пришлось держать взаперти. То ли Мелькору отплатить за то, что едва меня не убил. Другого места он себе не нашел, чтобы развлекаться! Здесь живут, между прочим! И не только орки.

Конечно, если Вала узнает, что я помог беглецам, не сносить мне головы. Но с другой стороны - откуда ему узнать-то? Он же так занят, так занят! И Саурон занят тоже.

К тому же, из каменного мешка пленники вырвались сами, я тут не при чем. А нечего было Ангбанд ломать!

24

- Пыль, - пробормотал Раумо, озираясь. - Серая пыль Ангбанда. Везде.

- Идем, - сердито одернул его Алканармо, напряженно вглядываясь в темную полоску гор на востоке.

Эред Вэтрин. А дальше - Хифлум. Владения короля Финголфина.

На самом деле никакой пыли не было. Правда, и сочной зеленой травы, когда-то с головой укрывавшей пешего, на Ард-Гален не осталось. Ковыль, полынь, лебеда - невысокие, белесые, словно пеплом припорошенные. И земля под ними - серая.

Нолдор упрямо шагали вперед, понимая, что видно их сейчас, как на ладони, а спрятаться негде. Но Ангбанд молчал.

Кое-где равнину рассекали черные языки лавы - словно старые шрамы.

- Было извержение, - Алканармо присел на корточки, коснувшись кончиками пальцев земли между жесткими стеблями. - И пожар. Все выгорело. Несколько лет назад.

- Где же граница? - Раумо зябко повел плечами.

- Не знаю. Здесь теперь земля Моргота. По Музыке слышно.

- Но если... Если ее больше нет, границы? Если Ангбанд теперь везде?! - Раумо сорвался на крик, уже не заботясь, услышит ли их кто-нибудь.

- Ангбанд не везде, - Алканармо сжал его плечо. - Посмотри наверх.

Сизая скорлупа туч пошла трещинами - словно стены подземного лабиринта, из которого чудом выбрались беглецы. Прорехи быстро увеличивались, и сквозь них уже видна была та самая глубокая синева, о которой мечтал в плену Алканармо. И дерзкое сияние звезд.

25

Удун принадлежит мне.

Нет, не так. Я и есть - Удун.

Когда-то меня звали иначе, когда-то я могла уходить отсюда и возвращаться по своей воле. Но это уже неважно.

Я - камни Удуна. Я - сплетение коридоров, пронизывающих толщу земли. Я - мрачное великолепие подгорных залов... иногда мне чудится, что прежде они не были мрачными. Впрочем, это только игра воображения. Или бесконечно далекое прошлое. Не все ли равно?

Я - несокрушимая сила. Я - защита. Опора. Дом. Но для кого?

Они появились так неожиданно - крошечные разноцветные искорки. Россыпь огненных нот. Знакомая мелодия. От нее мне стало непривычно тепло и радостно - а потом накатила нестерпимая щемящая тоска. Беспричинная, потому что на гладком камне не появилось ни единой щербинки, и Музыка моей крепости звучала по-прежнему мощно и торжественно. Искры были чужды ей - слишком горячие, слишком быстрые. Но мне захотелось их сохранить.

Две мелодии слились неожиданно легко, сплавляя твердость и надежность базальта с подвижностью и яростью пламени. Давая жизнь новым существам. Каменным воинам. Могучим, свирепым и бесстрашным. Детям Удуна. Моему народу.

26

Полностью приведя Ангбанд в порядок, я снова вернулся в Тронный зал. В нем я пока не менял ничего: стоило сперва осмотреться.

Задавать вопросы Властелину, когда он очнется, скорее всего, будет бесполезно. Может, Восставший и не во всем первый из Валар, но по части упрямства - точно.

Итак, Мелькор пересоздал мир заново. И похоже, вложил в эту Музыку всего себя, всю мощь. Удивительно, что собственную мелодию сохранил - знавал я кое-кого из Поющих, не рассчитавших силы. Они больше ничего не могли создавать, даже себя не осознавали. Так, слабое эхо, ощутимое, если специально прислушиваться. Ну, и творения оставались, конечно. Только едва ли хоть какое-нибудь из них стоило таких жертв.

Вала не мог не знать, как сильно рискует. Он не очень-то осторожен, но не безумен. Значит, что-то его заставило пойти на такой отчаянной шаг. И легко догадаться, что: либо нешуточная угроза Эндорэ, либо возможность полностью воплотить свою Тему.

На побережье все тихо. А вмешательство Единого в дела мира мы ощутили бы сразу. Выходит, не опасность увидел Мелькор - шанс. Причем действовать ему пришлось быстро, так что он не только на помощь нас позвать не успел, но даже предупредить.

Я прошел вдоль огненной расщелины - точнее, там, где она еще недавно была. Края провала срослись так, словно его никогда и не существовало. А у нижней ступени трона лежал Венец. Я осторожно поднял его.

Узор был нарушен... нет, не нарушен - изменен. Кто-то вынул один Сильмарилл, но голос Камня продолжал звучать в мелодии Венца, только иначе. Извне. Издалека. Но вполне отчетливо.

Надо понаблюдать за нолдо Мелькора. Жаль, допросить пока нельзя. Наверняка без него тут не обошлось.

Но сначала стоит поговорить с балрогами. Я поморщился и направился в их пещеру.

"Готмог, что произошло в Тронном зале?"

Право, легче добиться вразумительного ответа от самого бестолкового орка, чем от балрога! Орки резко умнеют, когда от этого зависит сохранность их шкуры. Валараукар ничего не боятся и никому не повинуются, кроме Восставшего.

"Потанцуй с нами, Саурон!"

Ага, конечно! Других дел у Первого Помощника Властелина, конечно, нет! Впрочем, что взять с этих ошметков лавы, если им проще объясняться через танец, чем мысленно! Я хмыкнул - и вступил в круг духов Огня.

Разобраться в их сбивчивом рассказе оказалось даже сложнее, чем я ожидал. И все же, отсеяв лишние подробности и шелуху эмоций, я узнал то, что мне требовалось.

Нолдо напал на Властелина, балроги - бездельники! - его упустили, и тогда Мелькор убил предателя сам. И отнял Венец.

Вот почему Вала не мог ждать: он обрел то, чего не было ни у кого из Поющих. Ни у кого, кроме Единого. Пламя творения. И были у него считанные мгновения, чтобы использовать эту силу, направить ее на воплощение нашей Темы. Те мгновения, пока умирал Феанор.

27

То ли западная часть Ард-Гален была меньше затронута пожаром, то ли власть Моргота слабела вблизи эльфийских владений, но только травы здесь не жались к земле, а смело тянулись вверх. И охотно прятали двоих нолдор от орочьих дозоров. Тем более, что внимание ангбандских воинов было направлено в сторону Эред Вэтрин, а не на равнину.

- Слышишь? - то и дело беззвучно спрашивал Раумо. - Земля поет!

- Да, - соглашался Алканармо. - Хифлум цел.

Цел - но вот как бы еще попасть в него целыми? Сородичи не отзывались на мысленный зов: граница двух Тем гасила осанвэ, не позволяла ему пройти.

- Нужно оружие, - Раумо осторожно выглянул, раздвигая стебли.

- Нет, - возразил Алканармо. - Орочьи мечи тяжелые и неудобные. На скрытой тропе они будут только мешать. А через орочьи дозоры мы с тобой вдвоем не прорвемся.

- По тропе и без оружия не пролезть.

- Пора увядания идет к концу, а дождей не было несколько дней. Думаю, тропа проходима. Орки о ней точно не знают, а если бы и проведали, им там не пробраться.

- Ты знаешь дорогу, Алканармо?

- Я был там... один раз.

Скрытую тропу в Хифлуме знали немногие, и еще меньше было тех, кто отваживался ею пользоваться. Гонцы, разведчики - самые ловкие, самые легконогие и выносливые. Но даже они рисковали жизнью, пробираясь через подземный лаз. Несколько эльдар пропали там без следа, сородичам не удалось найти даже их останки.

Менее всего Алканармо хотелось идти по скрытой тропе. Но другого пути в Хифлум у беглецов сейчас не было.

28

Я сорвал яблоко и не спеша грыз его, искоса наблюдая за землепашцами. Дела я завершил, можно было вернуться в башню. Если она уцелела. Из долины я не мог ее видеть, но не сомневался, что жилище Пламенного Саурон станет восстанавливать в последнюю очередь. Если вообще станет. Из некоторых подслушанных мной разговоров выходило, что отношения между Первым Помощником Властелина и Феанором далеки от хороших.

Вот я и оттягивал момент, когда увижу, во что превратился мой дом. Можно было, конечно, найти какую-нибудь комнату с камином, устроиться в кресле и подремать. А потом уже наводить порядок. Но оставлять без присмотра Ангбанд мне очень уж не хотелось. Как и Пламенного.

Яблоко кончилось. Я вздохнул, потом приосанился - на случай, если пленники смотрят, - и пошел к крепости.

"Я обронил камень. Отведи меня к нему", - попросил я, передав Ангбанду образ моего творения.

Нужный коридор отыскался быстро, но вот покопаться в пыли и осколках пришлось основательно. Орков бы сюда, чтобы мусор убрали! Интересно, сколько их погибло во время обвала?

Вот он! Синяя Глубина? Капля Сумерек? Я пока не дал своему камню имени, но уже чувствовал: не хочется расставаться. Ни мне не хочется, ни ему.

Гномам-то все равно: они глухи к Музыке, раз польстились на творения Алканармо. И Мелькору без разницы, на что выменивать оружие у подгорного народа. Я создам новые камни и отдам - пусть делают с ними что угодно. Но этот, первый, будет только моим.

Я бережно погладил его, любуясь чистотой цвета и совершенством формы. И спрятал.

29

- Думаю, он погиб, - грустно сказала мама.

Я рывком обернулась, чтобы взглянуть на Берена. Но он спал. И дышал ровно. Даже щеки немного порозовели.

- Я о Феаноре.

- Восставший... убил его? - ахнула я.

Хотя догадывалась о возможности такого исхода. И все-таки надеялась: вдруг обойдется!

- Скорее всего, - вздохнула Мелиан. - Надеюсь, что так.

- Надеешься?!

- Мне страшно представить, что способен сделать Старший с тем, кого считает предателем. Если тот попал живым к нему в руки.

- Считает, - я невольно поморщилась, повторив это слово.

Когда Пламенный отдал нам Сильмарилл и проводил к выходу из Ангбанда, все казалось простым и справедливым. Феанор помогал нам - и значит, был прав. Он обманывал Мелькора, но Мелькор - Враг, и значит, заслужил это.

Враг... да - для нас. Но для Пламенного он был другом. Я слишком хорошо запомнила мелодию двери, ведущей в комнаты Феанора. И те несколько мгновений, когда я была не собой - им. Бывшим королем нолдор. Великим мастером. И другом Восставшего. Близким. Единственным.

Я закусила губу, очень ясно представив себе, что должен испытывать Мелькор. Даэрона я тоже считала другом. С детства. И доверяла ему. А он выдал нас с Береном отцу.

- Я не стала бы убивать Даэрона, - прошептала я.

- Доченька, Старший... Он всегда был иным, чем мы. Жестоким, необузданным, - голос мамы внезапно стал злым. - Для него существовали только его желания, ему не было дела ни до кого!

- Он что-то сделал тебе... - я вгляделась в ее лицо. - Что-то очень плохое.

- Не только мне. Раны, которые Восставший нанес Арде, не исцелить. И хватит о нем! - почти выкрикнула Мелиан.

Я отвела взгляд. Поднялась, подошла к Берену, осторожно коснулась его лба. Жара уже не было, и боль нам удалось унять.

- Отдыхай, любимый, - я тихонько поцеловала его и вернулась к маме.

- Но ведь Феанор действительно предал, - заметила я, устроившись рядом с ней. - И неважно, кого именно. Потому что совершил это все равно он. А мы его подтолкнули. И погубили. А до него погубили Финрода. И... Даэрон... - голос сорвался, - если бы не мы, он не стал бы предателем!

- Не вини себя, дочь, - устало сказала Мелиан. - Каждый из них решал сам.

- Поэтому я превратилась в чудовище? - с ужасом догадалась я. - В огромную летучую мышь? Поэтому ты меня не узнала? Мне теперь место в Ангбанде, да?

- Ты не чудовище, Лютиэн, - она обняла меня и нежно прижала к себе, как в детстве. - И никогда им не станешь. Это огненный дождь... он изменил твою мелодию. Дал способности, которых у тебя не было и не могло быть.

- Ты об искрах?

- Да. Думаю, Феанор уничтожил оставшиеся Сильмариллы. Намеренно или случайно, сражаясь с Мелькором. Эти искры - все, что от них осталось.

- Но и они погасли, - печально сказала я. - Знаешь, мы поклялись кое в чем Пламенному, когда он отдал нам Камень. Мы должны будем это исполнить.

30

Подземный лаз был таким узким, что даже ловкие и гибкие нолдор продвигались с трудом. Ползли, подтягиваясь, по-змеиному извиваясь, иногда задерживая дыхание, чтобы протиснуться вперед.

"Бери как можно правее, - мысленно окликнул товарища Алканармо, лезший первым. - Иначе застрянешь".

Застрять - значит, погибнуть. Даже если ты не один: не подобраться тут, не помочь, не вытащить. Кажется, горы только и ждут неверного движения, чтобы сомкнуть смертельные объятия и раздавить незваного гостя. Хоть и не Ангбанд здесь, и не ощущается злой воли - все-таки это горы Эндорэ, холодные и равнодушные. Их не попросишь о поддержке. И что хуже всего - их не чувствуешь, не слышишь, не понимаешь. Странная мелодия у Эред Вэтрин, чужая. Нолдор так и не удалось изменить ее.

"Здесь можно передохнуть".

Они разговаривали беззвучно: берегли дыхание. Да и остерегались. Не орков - тем сюда действительно было не пройти. Просто казалось, что тяжелую затхлую тишину лучше не нарушать. Что это может разгневать горы.

Раумо обессиленно вытянулся, прикрывая глаза. Здесь щель стала немного пошире и свод чуть выше. Можно было вдохнуть всей грудью, торопливо, жадно. И еще раз, еще...

"Лезем дальше. Прижмись к левой стене. Ляг на бок. И очень медленно..."

Выдохнуть, оттолкнуться, продвинуться на ладонь. Осторожно втянуть воздух - насколько позволят скалы, обручем стискивающие ребра. Выдохнуть, оттолкнуться, продвинуться. Выдохнуть...

31

"Чтобы присутствовало как можно больше народу"... Что ж, это обещание мы сдержали: в Тронном зале собрались все главы родов. Причем с женами - а значит, наш рассказ через пару дней облетит Менегрот, а к концу осени каждый обитатель Дориата будет знать его наизусть.

- Где же Камень, который ты обещал принести, Берен, сын Барахира?

Лицо отца неподвижно, словно у статуи. А во взгляде тревога. Но она заметна лишь тем, кто знает и любит Элу Тингола. Мне, маме, немногим друзьям. Прочие видят гордого владыку Дориата, снизошедшего до того, чтобы выслушать смертного.

Берен вытянул вперед правую руку - то, что от нее осталось:

- Я добыл Сильмарилл, король. Он в моей ладони.

Тишина. Никто не произносит ни слова, но я не сомневаюсь, что сородичи вовсю обсуждают происходящее - мысленно.

- Мой король, - почтительно говорю я, - позволь рассказать мне.

"Придумайте историю о том, как добыли Камень, отобрали его у Моргота". Со второй клятвой сложнее: эльфы чуют обман, человеку не провести их. А вот я, полукровка, дочь одной из майар Владыки Грез, я - могу.

Рассказ об Ангбанде в основном правдив. Нужно только правильно расставить акценты. Поменьше говорить о красивом, побольше - о непонятном и страшном. А вот дальше... Вместо башни с винтовой лестницей - мрачное подземелье. Огромный зал, скупо освещенный чадящими факелами. Светящиеся красным глаза громадных черных волков, лежащих у трона. Звериный запах. Похрустывающие под ногами кости замученных и убитых пленников... стоп, а это зачем? Впрочем, поздно, так что - пусть будут. Тем более, что никто не сомневается.

Я так увлеклась, что почти поверила в сплетенное мною же видение. Так, теперь Враг... Я никогда не видела Мелькора и замешкалась, подбирая образ.

- Властелин Зла посмотрел на Лютиэн и развеял защищавшие ее чары! - внезапно выпалил Берен. - И когда он увидел ее настоящую, его охватила недобрая страсть.

Я поперхнулась и быстро взглянула на любимого. Его возмущение было совершенно искренним. Берен не только поддался сотворенной мною иллюзии, но еще и увидел что-то свое. Вот же ревнивец!

- Враг не замечал меня, - негодующе продолжал он. - Все мысли его были заняты похотью.

Та-ак, надо срочно брать дело в свои руки, а то Берен сейчас такое ухитрится "вспомнить", что не только я, а и сам Мелькор покраснеет, пожалуй!

Я поспешно сплела образ: огромная темная фигура, угрожающе наклонившаяся вперед, три сверкающих камня в короне, взгляд... ну, взгляд пусть сами домыслят.

- Я танцевала перед ним, а он не сводил с меня глаз.

Видение было таким ярким, что казалось - протяни руку, и коснешься жесткой шерсти волков. Я мельком заметила одобрительный взгляд мамы: я оказалась лучшей ученицей, чем мы обе думали.

Как бы теперь отнять у Восставшего Сильмарилл? Усыпить Врага? Утомить... тут я почувствовала, как лицо заливает краска, а все Берен с его фантазиями!

Черная фигура между тем старательно следила за мной. Что же мне с тобой сделать? Ах, да, плащ! Понятия не имею, как он действует на Поющих, но мои сородичи знают об этом еще меньше. Воплощенные засыпали, а Восставший... он, вроде бы, утратил часть своей силы.

Властелин Ангбанда с грохотом свалился с трона - волки еле успели отскочить. Корона скатилась с головы поверженного Врага.

- Мы успели вынуть только один Камень: Мелькор начал просыпаться. И когда мы уже добежали до выхода, на нас напал зверь, - устало закончила я. - Берен держал в руке Сильмарилл, и чудовище...

Видение задрожало и начало рассеиваться. Показывать случившееся у ворот Ангбанда было невыносимо. Я зажмурилась, пытаясь сдержать слезы.

- Этот зверь сейчас убивает моих подданных в Дориате, - раздался голос отца. - И теперь я понимаю, почему он смог пройти через Завесу.

32

Домой идти не хотелось. Снова изображать слугу. Даже не слугу - тень. Бесшумную, незаметную, покорную. Противно! И мальчишкой-то было тошно, а уж теперь, когда я сам мастер...

Ну, да, конечно! Куда мне до великого Феанора! Вот только он-то уже достиг своего предела. Давно, еще в Амане. И все, что он делал потом, было... искусными работами мастера. Опытного, невероятно талантливого. Но с Сильмариллами не сравнить.

Я только ученик, Феанор, но каждый мой шаг - вверх, и каждое новое творение лучше прежних. А ты топчешься на месте.

Я добрался до башни и принялся подниматься по лестнице. Особенных разрушений пока не было видно - только ступени в паре мест выщерблены.

Хорошо бы он не обратил на меня внимания! Переодеться, проверить запасы вина и пищи, пополнить, если нужно. Прибраться... впрочем, непохоже, чтобы Пламенный замечал беспорядок, а я все равно почти не живу здесь. Нигде не живу, хоть и называю башню по привычке своим домом. Хотя какой это дом!

Я провел рукой по лицу. Усталость брала свое, и в сон клонило уже почти нестерпимо. Придется, наверное, отдохнуть. Пускай даже здесь - не слоняться же по Ангбанду в поисках угла, где никто не побеспокоит.

Орков у двери не было, и я тихо засмеялся от радости: Пламенный куда-то ушел. Может, мне вообще удастся не встретиться с ним.

Я привычно коснулся пальцами двери, заметив мельком, что ее мелодия звучит как-то странно. Но узорчатая створка уже распахнулась, пропуская меня.

Я дотащился до своего угла и почти упал на подстилку. Достал Сумеречный камень. Погладил его ласково - словно живое существо, единственное близкое мне, любимое. И загляделся на танец искорок в глубине - так, будто впервые увидел его, будто не сам сотворил эту красоту.

Первая серьезная удача. Первая веха на пути к вершине. К тому, чего никто в мире не создаст, кроме меня.

33

Лаз пошел под уклон и стал немного просторнее. Во всяком случае, дальше можно было двигаться на четвереньках. Потянуло свежим воздухом. Впереди забрезжил свет.

"Осторожнее, - предупредил товарища Алканармо. - Там вода снаружи. Прямо под выходом из пещеры - озеро".

Река, берущая начало в этом маленьком озерке, западнее впадала в Мифрим. Весной, когда таяли снега, или после сильных дождей вода поднималась, затапливая часть подземного хода, делая его недоступным.

"Алканармо, - беззвучно окликнул Раумо, - в этом подземелье не раз гибли эльдар, но их останков нигде нет. Их тела удалось забрать?"

"Два или три раза - да, - не сразу отозвался сородич. - Но те, кто отправлялся по скрытой тропе в одиночку и не доходил... они исчезали бесследно".

"Кто-то живет в пещере? - Раумо обернулся, тревожно вглядываясь в неподвижную черноту за спиной. - Какая-то тварь Моргота?"

"Не в пещере - в озере. Не думаю, что нашим удалось ее уничтожить - сколько раз пробовали! Так что соберись, друг. Плыть тут недалеко, но задерживаться не стоит".

Алканармо высунулся из лаза и скользнул вперед, стараясь как можно меньше тревожить воду. Раумо быстро подполз к выходу и выглянул наружу. Темная поверхность озера матово поблескивала совсем рядом - на ладонь ниже. Нолдо набрал в грудь воздуха, хотя совершенно не собирался нырять, и рванулся вперед. Вода обожгла холодом, беглец стиснул зубы и аккуратно, не поднимая брызг, погреб к берегу.

Сзади плеснуло, Раумо заспешил, ударился обо что-то коленом и приглушенно вскрикнул от ужаса.

"Руку!" - приказал Алканармо, успевший выбраться на прибрежные камни.

И крепко схватил товарища за запястье, выдергивая на берег.

- Чт-то... т-там? - стуча зубами, спросил Раумо.

Торопливо оглянулся, но увидел только круги на воде.

- Не успел рассмотреть, - хмуро сказал Алканармо. - Но что-то было: его мелодия сливается с Музыкой озера, но не до конца. Идем-ка отсюда!

- Стойте, оба! - послышался окрик, едва они сделали несколько шагов.

Дозорные появились из-за скал мгновенно.

- Назовите ваши имена, - потребовал предводитель.

Его воины натянули луки, держа беглецов на прицеле.

- Я Раумо. Да свои мы, свои!

- Алканармо... Аркалимо, ты?!

Командир дозорных приблизился, напряженно вглядываясь в лица бывших пленников.

- Алканармо, - медленно, словно не веря себе, проговорил он. - Ты жив.

- Мы были в Ангбанде, - устало ответил тот. - Сумели бежать.

- Вот как, - Аркалимо смотрел по-прежнему недоверчиво.

И будто вслушивался. Неужели мелодии беглецов изменились так сильно? Неужели Ангбанд все же затронул их, несмотря на сопротивление?!

Наконец, командир сделал знак воинам, и те опустили луки. Неохотно.

Глава 2

Хищники

Эндорэ, Аман, Первая эпоха.

1

- Мелькор, ты ведь больше не спишь.

Собственно, не спал он уже давно, со второго гонга. Но и вставать не спешил, так и лежал с закрытыми глазами, не шевелился. Если бы я не слышала мелодию, могла бы и не заметить, что Властелин пробудился.

На мои слова он не отозвался. Музыка Валы звучала все так же тихо, и от этого было тревожно. Силы он до сих пор не восстановил.

Я с сомнением посмотрела на Мелькора. Может, не беспокоить? Ангбанду ничего не угрожает, срочных решений принимать не требуется. Саурон - умница! - справляется сам. Не заходил ни разу, даже мысленно мне вопросов не задавал. Понимает, что Властелину нужен сейчас покой.

Только вот покоя что-то я не наблюдаю. О чем ты думаешь, Вала? Судя по складке между бровей, не о радостном. И ты полагаешь, я позволю тебе вот так лежать, предаваясь мрачным размышлениям?!

- Властели-ин! - игриво пропела я и легонько провела коготком по его щеке. - Хватит притворяться, меня не обманешь!

Наклонилась и осторожно, но чувствительно куснула его за ухо. И еще разок.

Ага! Мы соизволили открыть глаза. Взгляд раздосадованный - ну, как же, бессовестная девчонка сбила с мысли! Ничего, любимый, с некоторых мыслей сбить только полезно!

- Как же я по тебе соскучилась! - вырвалось у меня.

Ответить он не успел, потому что я зажала ему рот поцелуем.

Ты мой, Вала Мелькор! Что бы ни произошло, ты будешь моим. И я не позволю погубить тебя ни другим, ни тебе самому.

Ангбанд, Аман, Поющие, Воплощенные - да пропади оно все пропадом! Ты - мой, а прочее не имеет значения!

2

Я победил. Я равен Единому. Арда принадлежит мне.

Я вспомнил об этом, едва вернулся к действительности. Но ни радости, ни гордости почему-то не испытывал. Только усталость. И странную опустошенность - словно я отдал все, и не осталось ни сил, ни желаний, ни Музыки. Словно я завершил свою Тему, и после блистательного финала наступила тишина. Оглушительная. Мертвая.

И в этой вязкой пугающей тишине звенит одна-единственная щемящая нота: Феанор мертв. Он предал меня. Я убил его. Тосковать о нем глупо и бессмысленно. Не тосковать я не могу. Пока не могу.

Хотя к этому ведь и шло. Он совершал одну ошибку за другой - и потерял все. А я получил все, что хотел, я же всегда добиваюсь своего.

Ну, вот и добился. И что мне делать дальше с миром, творение которого я успешно закончил? Созерцать его, любоваться, наслаждаться своей победой? Так ведь не умею я созерцать. А покинуть Арду, не разрушив ее при этом, теперь не смогу.

Ловушка! Я окаменел от ужаса, осознав, что сам обрек себя на бездействие. На сотни, тысячи лет заточения. Гораздо худшего, чем плен в Амане: тогда я мог ненавидеть врагов и надеяться на избавление. А теперь я сам буду себе тюремщиком: нельзя же нанести удар по собственной Теме, причинить вред миру, который создавал, жертвуя собой и другими, в который вложил всего себя.

И что же теперь... ой-й! Ухо обожгло болью, будто кто-то от души вцепился в него. Я подпрыгнул, схватившись за пострадавшее место - и увидел прямо перед собой нахальную физиономию Тарис.

Ах, ты!... От возмущения мне даже не сразу удалось найти подходящие слова. А потом искать их расхотелось, потому что кое-кто с радостным воплем повис у меня на шее, совершенно не желая считаться с серьезностью положения.

Пришлось временно отложить поиск решения: думать в обществе этой майэ все равно было невозможно. В конце концов, когда впереди тысячелетия, можно и отвлечься... ненадолго.

3

Третий день накрапывал дождь - обычная погода для Хифлума, особенно в конце поры увядания. Алканармо запрокинул голову и улыбнулся, подставляя лицо холодным каплям. Небо, затянутое серой пеленой, не было ни уродливым, ни враждебным. Тучи не подчинялись ничьей злой воле, их просто принес ветер.

- Айя!

Алканармо медленно обернулся на приветствие. Сдержанно кивнул, вопросительно глядя на подошедшего. Он уже привык, что сородичи избегают их с Раумо. Смотрят с плохо скрываемым отвращением, стараются не прикасаться. Так, словно беглецы совершили что-то недостойное. Словно они не свои в Хифлуме - неприятные гости, которых приходится терпеть. Командиры дозоров, и те не спешили принять в свои отряды новых бойцов.

Спасшихся из Ангбанда подробно расспросили, убедившись, что знают они немного. Обеспечили едой и одеждой, даже дом небольшой выделили на краю города. И теперь старались не замечать.

Оставаться здесь было тяжко. Уйти... Куда? К сыновьям Феанора - и не говорить ни слова о плене? Придумать какую-нибудь историю. Лгать сородичам - тем, с кем предстоит сражаться плечом к плечу. Невыносимо! Да и поверят ли нолдор? Измененные Ангбандом мелодии ведь не скроешь.

Границы Дориата закрыты. Путь к Гондолину сохраняется в тайне. Там тоже чужаки не нужны. Нигде не нужны.

- Я спросить хотел, - Аркалимо говорил неуверенно, совсем непохоже на него.

- Спрашивай, - Алканармо пожал плечами.

Командир дозора огляделся, будто колеблясь, стоит ли начинать разговор под открытым небом, но к себе бывшего пленника все же не пригласил, хотя жил неподалеку. А ведь когда-то хорошими знакомыми были, едва ли не приятелями.

- Пойдем, - Алканармо решительно зашагал к их с Раумо жилищу.

Ничего, командир: раз тебе так нужно выяснить что-то, не погнушайся уж.

Раумо дома не было. Он вообще предпочитал бродить по Хифлуму, все надышаться никак не мог. Воздух, говорил, тут невероятно вкусный. Особенный.

- Садись, - Алканармо кивком указал на стул.

Обстановка здесь была более, чем скромная: прежний хозяин не успел ни как следует обустроиться, ни обзавестить семьей - погиб в бою с орками. Несколько лет дом простоял пустым, пока его не отдали беглецам.

Аркалимо сел, сцепил пальцы рук. Помолчал, напряженно глядя перед собой. Наконец перевел взгляд на собеседника:

- Там, в Ангбанде, ты не встречал... мальчика? Коркиона.

И тут же показал образ: невысокий зеленоглазый подросток, черные волосы топорщатся, словно перья у нахохлившейся птицы. Коркион... Вороненок.

- Триста лет прошло, он с тех пор вырос, конечно, - добавил командир дозора, с жадной надеждой всматриваясь в лицо бывшего пленника. - Если... жив.

- Сын? - сочувственно спросил Алканармо.

- Приемный. Так ты... видел его?

Коркион... Отчетливо - словно не прошли с тех пор столетия войны и несчастий - всплыло в памяти: внезапно наступившая темнота, немыслимая в Амане, и теплый комочек, испуганно прижимающийся к груди. Совпадение? Или тот малыш действительно пережил поход через льды, чтобы потом сгинуть в Эндорэ? А сгинуть ли? Был ведь в Ангбанде кое-кто, очень похожий на показанного Аркалимо мальчугана. Как старший брат.

"Он с тех пор вырос, конечно" - о, да, вырос! И стал Повелителем Мори, верным слугой Моргота. Да нет же, что за дикая мысль! Мальчика убили, и хорошо, если быстро, а кто-то из Темных майар создал себе похожий облик. Забава у них такая... своеобразная. Один вон даже за Феанора себя выдать пытался.

Впрочем, Аркалимо такие подробности не помогут, и нечего раны зря бередить. Даже если парнишка каким-то чудом уцелел, его могут столетиями держать в каменном мешке, так что о нем и знать никто ничего не будет. Все равно, что смерть. Хуже смерти.

- Нет, - твердо сказал Алканармо. - Я его не видел.

4

Это сколько же я проспал? За окном стемнело. Или еще не рассвело? В башне, кроме меня, никого не было. Феанор, во всяком случае, не вошел бы бесшумно. Не в его характере.

Я потянулся и встал. Надо же! Даже сапоги, оказывается, не снял, вот же вымотался! И одежда-а... рубаху, наверное, проще выбросить. От левого рукава мало что осталось.

Я зажег светильники. Умылся, поливая себе из кувшина - кстати, придется за водой сбегать, не осталось почти. Осмотрел пораненную осколком ногу: пустяковая царапина оказалась, и уже почти зажила. Значит, страж восемь прошло, не меньше. Переоделся. Сжевал слегка зачерствевшую лепешку - надо будет разобраться с земледельцами. На воле у эльдар никогда хлеб не черствеет, значит, и здесь не должен. Правда, там его пекут женщины, а у нас их нет, может, в этом все дело?

Вина я себе налил в самый красивый кубок, серебряный с аметистами - Мелькор тоже предпочитал его, когда еще заходил к нам.

"Ангбанд, Феанор далеко?" - спросил я на всякий случай.

И с удобством расположился в кресле, закинув ногу на ногу. Никто из нолдор так не сидел, а вот Властелин - тот да, пока здоров был. Ну, и я - когда в одиночестве.

Крепость молчала. И вроде бы, сомневалась.

"Феанор в мастерских?" - уточнил я.

Конечно, он уже несколько лет там не показывался, но мало ли что может прийти в голову... э-э-э... искуснейшему из нолдор.

"Нет", - это я ощутил вполне отчетливо.

"На рудниках?"

"Нет".

"В горах?"

Тоже "нет".

Совсем интересно. Я отставил кубок: вино словно утратило вкус.

"Но он - здесь?! В пределах Эред Энгрин?"

"Нет".

Сбежал! Хорошо, что кубок не был в руках: я бы точно его выронил.

Может, потому Мелькор и занят? За погоней следит? И в каком он будет настроении после расправы над бывшим другом? О том, что случится, если Вала упустит беглеца, мне даже думать не хотелось. Как и о том, что он, может быть, еще и не узнал о случившемся.

Та-ак, лучше мне отправиться в мастерские. Прямо сейчас! И не выходить из них, пока все не закончится. В конце концов, я тоже могу быть занят!

5

А точно ли Феанор погиб? В огненный провал он упал, конечно. Любой другой Воплощенный превратился бы там в пепел за считанные мгновения. Но Мелькор ставил опыты на этом нолдо, менял его мелодию, причем подозреваю, что не всегда обдуманно.

Существо, которое сумело справиться с Унголиантой, сделало Венец, создало оружие, способное ранить Поющих, едва не развоплотило одного Валу и двух майар... это уже не Воплощенный, это нечто совершенно непредсказуемое. И опасное.

Я тщательно обследовал Ангбанд. Крысы и насекомые проникли по моему поручению во все уголки нижних ярусов, в каждую пещеру и шахту. Эред Энгрин я облетел лично, и крылатые патрули над горами усилил на всякий случай. Ничего. Сама крепость тоже упорно сообщала, что Феанора здесь нет.

Но если нолдо не в Ангбанде, тогда где он? Едва ли отправился в Мандос: после всего, что он натворил, Намо не позволил бы ему возродиться до конца мира.

О сомнениях следовало доложить Властелину. А для этого - сначала выдержать нешуточное сражение с Тарис. Она всегда защищала Мелькора яростнее, чем волчица детенышей - не подступишься. Хотя как по мне - ему для восстановления сил гораздо полезнее было бы заняться делом, чем проводить время со вздорной женщиной.

6

Огненная кобылица готовилась скрыться за краем Небесного луга, и тени стали длиннее. Не просто тени, конечно, - пальцы Подземного хозяина, в которых тот удерживает мир. А отпустит - и рассыплется все вокруг на кусочки, негде станет жить людям, негде пасти овец.

- Слышь, Ульнир, а вдруг она когда-нибудь не вернется? - озабоченно спросил невысокий смуглый мальчишка лет шести, бросив рядом с костром охапку хвороста.

- Кто "она"? - паренек постарше, такой же приземистый и черноволосый, стоял на коленях, раздувая огонь.

- Ну... кобылица. Почему она убегает каждую ночь?

- Спит, небось, - пожал плечами Ульнир. - Мы же спим, и всякое зверье тоже, вот и ей надо. Дай-ка сюда мешок.

- А зверь этот... который всех убивает - он по ночам рыщет? - не унимался младший.

Старший хмыкнул, но все-таки быстро огляделся - на всякий случай.

- А посох тебе на что? Да и ножи у нас есть, - он постучал пальцами по торчащей из-за пояса рукоятке. - Отобьемся, не трусь.

- И вовсе я не трушу, - насупился младший. - Но Древние вот, говорят, не отбились. Многих черный зверь погрыз. Я на дереве сидел и все слышал, когда этот их... Кар...

- Карнион, - небрежно поправил Ульнир.

- Когда Карнион все рассказывал.

- Слушай, Ульт, - старший крепко взял его за плечи и развернул к себе. - Древние - они другие. Они воюют с Создателем, понял?

- Тогда почему мы якшаемся с ними?! - возмутился младший мальчик.

- Так Создатель велел. Они ведь тоже его народ. Только глупые. Он их первыми сотворил, на пробу, они и не удались. А потом обиделись, что мы лучше и Создатель нас больше любит.

- Если Древние - его народ, почему же на них зверь нападает?

- Чтобы сильными были, - наставительно сказал Ульнир. - Смелыми. Чтобы драться не разучились. А кто биться не умеет, того и съедят, и правильно.

Он подложил в разгоревшийся огонь ветки потолще. Потом развязал заплечный мешок и вытащил несколько земляных яблок, ладных, крупных, покрытых светло-желтой кожурой.

- Славные уродились в этом году, - улыбнулся Ульнир. - Прогорит костер - закапывай в угли. А я пойду на овец гляну. Что-то беспокоятся.

7

- Властелин, что произошло в Тронном зале?

Вопрос я задал напрямик: Мелькор выглядел непривычно рассеянным, даже неуверенным. Словно прислушивался к чему-то. Или пытался принять решение, не имея достаточных сведений. В таком настроении его и на откровенность могло потянуть.

- Так ведь тебе известно, Саурон, - удивился Вала. - Кое-что рассказали балроги, остальное ты вычислил. Нет?

Интересно. Когда это Готмог успел доложить ему о нашей беседе? Разве что мысленно, а то кто бы его сюда впустил! Таринвитис мне удалось выпроводить только что, и с большим трудом. Явись к нам под стены армия Амана, эта упрямая майэ, пожалуй, и Оромэ с Тулкасом велела бы подождать и "не беспокоить Властелина по пустякам".

- Они ничего мне не говорили, - пояснил Восставший. - Но я знаю тебя. Ты давно все выяснил.

- Не все, - осторожно возразил я. - Что с... нолдо?

- Феанор мертв, - я предпочел бы, чтобы голос Мелькора звучал менее ровно.

- Ты уверен?

- Пламя освободилось. Это было бы невозможно, пока он жил.

- А края расщелины зачем сомкнулись? - не отступал я. - Ты опасался, что Феанор не сгорит, и решил для верности раздавить его?

- Не я, - Вала слегка поморщился. - Я Венцом занимался. Это Ангбанд.

- Ты рисковал, - сурово сказал я. - Венец поврежден. Ты мог уничтожить все Эндорэ!

- Да, - спокойно согласился Мелькор. - Но я всегда рисковал. Начиная с момента, когда запел свою Тему, вопреки воле Единого. И Эндорэ, прошу заметить, не только цело, но теперь его невозможно разрушить, не отправив в небытие всю Арду.

- Ты победил, - признал я. - И все же - где теперь Феанор?

- Вряд ли в Мандосе: туда отправляются добровольно. А его в момент смерти интересовало одно - добраться до меня. Нет, он в Эндорэ, Саурон.

- И он твой враг, - нахмурился я. - Что он станет делать? Мстить?

- Воплощенный после смерти беспомощен, - пожал плечами Восставший. - Ты знаешь это лучше меня - вспомни свои эксперименты на Тол-ин-Гаурхот. Хоть кто-то из призраков сумел получить новое тело?

- Пытались некоторые, - ухмыльнулся я. - Но другие Воплощенные им не по силам, а звери, похоже, не по вкусу. Только ведь Феанор твоими стараниями перестал быть обычным нолдо. Чего от него теперь ждать, Властелин?

- У него нет шансов обрести плоть. Даже если он попытается, я узнаю об этом, - Вала улыбнулся одними губами. - И уничтожу его снова. Я чувствую Эндорэ иначе, чем прежде, Саурон. Все Эндорэ - каждый уголок, каждую песчинку. Мне даже разведчики теперь не нужны.

Все Эндорэ?! Неудивительно, что у него не остается сил!

- Если Феанор сохранил хотя бы часть своей памяти и личности, ему останется лишь бессильно наблюдать за происходящим.

- Например, за расправой над его сыновьями? - весело оскалился я.

- Ну, нет, мы их не тронем! - Восставший ответил такой же хищной улыбкой.

И я подумал, что из него получился бы неплохой волк, надумай он принять такое обличье.

- Они умрут от рук своих же сородичей, - медленно проговорил Мелькор, не то проклиная, не то предсказывая. - Но сперва натворят такого, что смерть покажется избавлением - и им самим, и их спутникам. А если кто-то и выживет, это будет для него большей бедой, чем гибель.

Нет, не волк. Скорее кто-нибудь из кошачьих. Волки так не играют с добычей.

8

Саурон вышел, и я с трудом подавил желание снова опуститься на ложе. Силы заканчивались пугающе быстро.

Раньше мне требовалось сосредоточиться, чтобы смотреть глазами зверей или птиц. Теперь я не то, что видел - знал абсолютно все, что случалось в моих владениях. Слышал каждую мелодию. И хуже того - чувствовал любое событие так остро, словно оно происходило со мной.

Это было не просто неприятно и утомительно, это становилось мучительным. Охотничий азарт волков - и одновременно ужас загнанного ими оленя. Упоительный вкус горячей крови - и тут же боль мыши, пойманной кошкой. Ненависть ко мне эльфов - и жадная надежда людей на то, что я пошлю им урожай, дождь или победу в стычке с соседним племенем.

Мешанина чужих эмоций и ощущений мешала думать и действовать. В ней не чувствовалось Диссонанса - просто мелодий оказалось намного больше, чем я был способен выдержать. Если Единый воспринимает мир так же, неудивительно, что он не пришел в Арду, а отдал ее нам!

От навязчивого хора можно было закрыться. Временами я так и делал, чтобы дать себе отдых. Но не слышать ничего - не лучше, чем слышать чересчур много. Отгородиться от Эндорэ - все равно, что утратить часть себя.

Оставалось научиться выделять важное, улавливать только те мелодии, что касались меня, и безжалостно отсекать все прочие. И я учился - осторожно и медленно, то и дело проверяя себя. Очень уж легко было отсеять что-нибудь значимое. И слишком дорого могла обойтись потом такая ошибка.

9

Овцы испуганно метались по лугу - вот-вот разбегутся, собирай их потом. Это кто же их так напугал? Крупных хищников на равнине между Келоном и Гэлионом не водилось. Кроме волков - но ни один волк не причинил бы вред народу Властелина Мелхгура. Жаль только, что глупые овцы об этом не подозревали.

Ульнир перехватил посох поудобнее и прибавил шагу.

- Ульт! - окликнул он через плечо. - Иди, поможешь.

Бросать костер без присмотра не хотелось, но вдвоем с братом они быстрее управятся. Кроме того, из-за недавних разговоров о Кархароте, чудовище, вырвавшемся из-под земли и убивающем все живое, Ульниру было немного не по себе. Хотя старший сын Ульварта и внук вождя никогда не признался бы в этом.

Одна из овец закричала - нет, завизжала. И тут же смолкла. Среди кинувшихся в разные стороны животных мелькнула черная тень. Волк! Огромный - Ульнир никогда не видел таких.

- Мелхгур - наш Властелин, - быстро сказал мальчик, протянув к зверю раскрытую ладонь.

Слова защиты, которые знал каждый ребенок в племени Рейлин. Слова, отводящие беду, дающие уверенность и силу. Но в этот раз они не сработали. Зверь не зарычал - просто молча прыгнул. Кархарот?!

- У-ульт! - отчаянно заорал Ульнир.

Когтистые лапы ударили в грудь, опрокидывая паренька на землю. Оскаленные зубы вцепились в посох, который Ульнир успел выставить перед собой - затрещало дерево.

Нож! Добраться бы до него, но обе руки заняты посохом. Отпустишь - и забывшая Создателя тварь разорвет тебе горло.

И тут натиск зверя внезапно ослаб. Волк странно дернулся, словно его потащили в сторону. Ульнир отчаянно извернулся, выбираясь из-под рычащей и брыкающейся туши. Отполз в сторону, торопливо нашаривая нож.

Но пустить оружие в ход не пришлось. Враг хрипел и бился на земле, тщетно пытаясь вырваться из захвата другого волка. Еще несколько громадных, угольного цвета зверей спокойно стояли вокруг, не вмешиваясь. Наблюдали.

Ульнир не посмел напасть на них. Волков трогать нельзя - этот закон потомки Рейлин впитывали с молоком матери. Поднять оружие против волка - оскорбить Создателя.

Тварь издохла. Победитель отпустил убитого собрата и поднял взгляд на человека. С черной морды капала кровь.

Ульнир не шевелился. Волк отвернулся и неспешно потрусил прочь, не обращая больше никакого внимания ни на перепуганных овец, ни на пастуха. Стая последовала за ним.

10

- Мне нужно идти, - сказал Берен.

Словно вернулось прошлое. Словно мы вновь стояли у границы Дориата и впереди нас ждал Ангбанд.

- Чтобы снова добыть этот проклятый Камень? - тихо спросила я.

- Нет, Соловушка. Чтобы защитить тебя и твоих близких. И нашу землю.

Вот так - "нашу". Хотя никто в Дориате не признал человека своим, кроме меня. И не признает.

"Не надо..." - я не сказала этого вслух, только губы шевельнулись беззвучно. Я слишком хорошо знала ответ: Берена опять ведет долг, от которого никто не освободит. Долг перед собой. А я и наша любовь - на втором месте. Всегда только на втором. И просить бессмысленно. Он все решил. И за себя, и за меня, хотя уверен, что печется о моей безопасности.

- Что ж. Тогда я с тобой иду, - сказала я в точности, как тогда.

И улыбнулась. Чем закончится для меня схватка с Кархаротом, лучше не думать. Даже если уцелею, могу так и остаться чудовищем - гигантской летучей мышью. Я чувствовала, что в момент опасности облик изменится сам собой, даже против моей воли. И неизвестно, сумею ли я избавиться от него. Тема Восставшего вплелась в мою мелодию, слилась с ней - не разделить. Пока ее удается сдерживать и скрывать. Надолго ли?

- Нет, - нахмурился Берен. - На этот раз я пойду один.

"Сам" - это осталось невысказанным, но я поняла.

- С моим отцом, - поправила я мужа. - И с его воинами. И с Хуаном.

- Но ты останешься дома, - Берен ласково провел пальцами по моей щеке, заглянул в глаза. - Обещай.

Обещать... Но ведь тебе не совладать с Кархаротом, а в стороне ты стоять не будешь - полезешь в драку. Только ли ради долга? Или тебе важно доказать - в первую очередь самому себе - что ты все еще воин? Хоть и можешь держать оружие только в левой руке. Ты тренировался все время с тех пор, как оправился от раны. Доводил себя до изнеможения - и все же я видела: ты стал сражаться хуже. Немного хуже, но... Боюсь, ты тоже об этом знаешь. Потому и идешь.

- Да. Я останусь, - устало согласилась я.

Мне больше не было страшно. Правда, свет как будто померк. Хотя нет - это просто день пасмурный. И холодный. Только сейчас заметила.

- Обещай и ты мне, любимый. Когда... - я вздохнула. - То есть - если тебя убьют, подожди меня в Чертогах Намо. Не уходи сразу.

11

Мертвый зверь все-таки был волком. С виду. Но волк, забывший Закон и напавший на человека, стал изгоем. Его уничтожила своя же стая.

- Мелхгур - мой Властелин, - тихо и торжественно проговорил я, глядя вслед уходящим зверям.

Волка-отступника я не тронул. Не стал снимать шкуру, как поступил бы с любой другой добычей. Не выломал клык для ожерелья - не моя победа, да и нет чести в таком бою. Но и предавать тело огню не стал. Пусть вождь решает.

Я собрал овец - к счастью, далеко разбежаться они не успели. Правда, двух зверь успел загрызть. К ним я тоже не прикоснулся. Если волки голодны, они заберут мясо.

- Ульт! - сурово окликнул я.

Да ты, оказывается, трус! Не прийти на помощь попавшему в беду сородичу - тяжкий проступок. За такое изгнать могут. Рассказывать никому, так и быть, не стану: брат все-таки. Но выдрать - выдеру!

Я отломал от куста подходящую ветку и, на ходу очищая ее от листьев, быстро пошел к костру. Отсюда он казался совсем маленьким. Но горел ярко - слишком ярко, так земляные яблоки могут сгореть вместо того, чтобы испечься!

Земляные яблоки, память об Ангбанде, дар Властелина. Мы не показывали их Древним - впрочем, те особо и не интересовались нашим бытом. Им важно было сколько у нас бойцов, и все. Они не знали, что ни один воин из племени Рейлин не причинит зла Мелхгуру. Дед не говорил им об этом: Властелин приказал ему молчать. И делать вид, что мы друзья Древним. Хотя какая уж с отступниками дружба!

- Ульт!

Темная фигурка, склонившаяся над огнем, не пошевелилась. Словно была вырезана из дерева. Мне почему-то сделалось страшно.

- Ульт? - я подбежал к нему, но он будто и не заметил.

Смотрел на пламя расширенными глазами и беззвучно шептал что-то.

- У-ульт!!! - я отбросил прут, схватил брата за плечи и сильно встряхнул.

- А? - он заморгал, словно пробуждаясь от сна. - Ульнир, огонь говорит... он говорит со мной - слышишь?!

Я вслушался. Ничего.

- С тобой говорил Властелин? - мой гнев прошел, осталось только изумление.

- Нет, - выдавил брат, обхватив себя руками за плечи и вздрагивая. - Он... не знаю, что это... он хотел, чтобы я... стал им.

- Что?! - нет, в этом мог разобраться только дед.

- На, закутайся, - велел я, отдавая Ульту свой плащ. - Собери тут все, мы возвращаемся. И гаси костер... Впрочем, нет, лучше я сам.

12

- Хорошо, что ты не успел ранить волка, - лицо Ульфанга, и без того суровое, сейчас было совсем мрачным. - Такое проклятие ничем не смыть.

- Но зверь сам напал! - вступился за сына Ульварт.

И осекся под тяжелым взглядом отца.

- Пролить кровь волка - хуже, чем соплеменника, - жестко сказал вождь. - Гнев Властелина тогда на весь народ падет. И потому виновный должен уйти. А убивший одного из зверей Мелхгура - умереть.

Ульнир внутренне сжался, но глаз не отвел - смело смотрел в лицо деду. Не пристало трусить тому, кто рожден в Ангбанде. Да и не мальчик уже - почти мужчина. Хоть и не принес еще в селение голову первого поверженного врага. Так ведь и войны пока не было.

- Я не причинил волку зла, - твердо сказал Ульнир. - И я не мешал ему - только поприветствовал, как должно. Но он все же напал на меня. Почему, дед? Может быть, он не волк?

- Злой дух? - Ульварт встревоженно посмотрел на вождя. - Может ли он принять такой облик?

- У злых духов много обличий, - задумчиво сказал тот. - Приведи брата, Ульнир.

Ульт уже не дрожал. И глядел осмысленно. Но от очага старался держаться как можно дальше.

- Расскажи, что ты видел, - приказал вождь.

- Он говорил со мной! - мальчишка скривился, словно от боли.

- Нет, - остановил его Ульфанг. - Давай по порядку.

13

Я был занят. Все время. Таринвитис очень старалась не оставлять меня одного. Порой это утомляло, но чаще я был ей благодарен.

Да и дел хватало. Лично удостовериться, что в Ангбанде - и в Эндорэ - все в порядке. Осмотреть западные границы, убедиться, что угрозы со стороны Амана нет. Хотя мои собратья не могли не заметить изменения в Музыке Арды - при таком-то размахе. Впрочем, теперь шанс, что они нападут, стал еще меньше: не отважатся.

Проверить, что происходит у нолдор - пока одни разговоры, это пусть. Оценить боеспособность орков - армия в порядке, спасибо Саурону. Навестить юных драконов - о, как выросли, пора увеличить порции мяса! Показаться балрогам, но это - в последнюю очередь.

"Властелин! Мы так ждали тебя! Ты будешь танцевать с нами?"

"В другой раз, - какие уж танцы с моей ногой! - Но я хочу посмотреть на вас. Покажите что-нибудь новое".

И лучше - совсем новое! Не напоминающее ту пляску в Тронном зале.

"Властелин, а Огонь-скрытый-плотью придет снова играть с нами? С ним было весело. Мы могли бы творить танец все вместе - мы, ты и он".

Похоже, мне не стоило заходить сюда. Выслушать доклад Готмога - и все. Более, чем достаточно.

"Он не придет. Его больше нет".

"Погас? - искренне огорчились балроги. - Но ты ведь можешь вернуть ему пламя?"

"Он погас навсегда, - оборвал я Духов Огня. - И хватит об этом!"

14

Не нравится мне твое настроение, Соловушка. С таким ни на охоту, ни в бой нельзя - сгинешь.

Непохоже это на тебя, ох, непохоже! Решимость, гнев, ужас, печаль, даже отчаяние - это да. Я видел тебя всякой. Но вот такой... погасшей. Мне даже страшно стало. Кажется, ни в плену у Саурона, ни в Паучьих пустошах, ни даже в Ангбанде настолько скверно не было.

Менегрот давно скрылся из виду, а я все равно как будто чувствую спиной твой взгляд. Безнадежный. Усталый. И так хочется бросить эту охоту, бегом помчаться к тебе, обнять, прижать к себе - и не отпускать уже ни на шаг. Ни на миг!

Да нет, конечно, не брошу и не помчусь. Кархарота должен убить я. Я - невольная причина того, что он рыщет по Дориату. И еще - клятва-то исполнена только формально. Камень в моей руке - но не у Тингола. А я не приспешник Моргота, чтобы играть словами!

Я не умру, Соловушка. Во всяком случае, не теперь и не от клыков этой твари. Я все еще воин! Управляется же ваш Маэдрос одной рукой. А мы, люди, пусть и недолговечны, но в стойкости не уступим эльфам. Я вернусь к тебе победителем, и больше мы не расстанемся.

Из Менегрота, наверное, придется уйти: я там чужак, ничего не поделаешь. Но Дориат велик. И знаешь, его задумчивые леса и веселые солнечные полянки, его шустрые ручейки и пригорки, багряные от спелой земляники, нравятся мне гораздо больше, чем самые роскошные залы в подземном дворце твоего отца. По-моему, тебе тоже.

Тварь близко, Соловушка. Мы слышим ее остервенелый вой. Даже мне не по себе от него - не из-за угрозы, а потому что здесь, в этих светлых землях, не место такому.

Потерпи, любимая, уже скоро. Я освобожу Дориат. Я освобожу Сильмарилл. И освобожу нас.

15

Лютиэн ждала их под трехствольным буком у ворот Менегрота, и Тингол невольно замедлил шаг, увидев дочь. Словно это могло хоть что-нибудь изменить.

Она не бросилась навстречу охотникам - просто стояла и смотрела. А когда Маблунг и Белег осторожно положили носилки, беззвучно опустилась на траву рядом с раненым. С умирающим - она почувствовала это издали, только поверить не могла. Все-таки не могла.

Тингол заговорил. О том, как они выследили чудовище. Как огромный волк выпрыгнул из засады, и Берен закрыл собой тестя. Как человек не удержал копье в единственной руке, и Кархарот навалился на противника, прижимая к земле, раздирая зубами плоть. Как Хуан отвлек врага на себя, но опоздал. Как аманский пес загрыз исполинского зверя, только и сам...

Принцесса молчала, не сводя глаз с мужа. То ли слушала, то ли нет. Всего один раз подняла взгляд: равнодушно посмотрела на Сильмарилл в руке отца, скупо кивнула. Лицо ее было пугающе неподвижным.

- Прошу тебя... - почти умоляюще начал Тингол.

И осекся: человек шевельнулся на окровавленных носилках, потемневшие губы растянулись в подобии улыбки:

- Соло... вушка...

- Подожди меня, - тихо и настойчиво сказала Лютиэн, склонившись к нему. - Ты обещал, Берен.

- Обе...щал... - с трудом выдохнул человек. - Я... дожду...

По лицу его прошла короткая судорога, серые глаза расширились и застыли. Принцесса подняла голову, отрешенно глядя перед собой. Пальцы ее все еще сжимали руку умершего. Потом она легла рядом с носилками.

"Мелиан!" - беспомощно позвал Тингол.

Не то, чтобы действительно надеясь на помощь, скорее по привычке: супруга-майэ всегда умела найти выход. Или нужные слова.

"Поздно, Эльвэ, - отозвалась королева. - Она ушла с ним".

Без сочувствия. Спокойно. Словно знала заранее и давно уже оплакала дочь.

Тингол упал на колени, прижимая к себе Лютиэн. Встряхнул ее - раз, другой, третий, будто пытался разбудить спящую. Голова принцессы безжизненно моталась, черные волосы рассыпались по плечам.

Поздно. Король Дориата бережно поднял с земли тело дочери и, сгорбившись, тяжело ступая, понес его к воротам дворца.

16

Я был занят. Старался убедить себя в этом. Только вот удавалось все хуже. А стоило хоть немного отвлечься от очередного дела - и я оказывался там, куда вовсе не собирался. У подножия винтовой лестницы, ведущей в башню Феанора.

Я уже ненавидел это место. Гладкие черные ступени. Ровный огонь светильников. И барельефы на стенах: величественные горные пейзажи, творения Нэртага, через пару витков лестницы сменялись изящными переплетениями ветвей и грациозными фигурками животных: Феанор, как бы он ни был изобретателен, все-таки оставался квэндо, и здесь это особенно чувствовалось.

Когда-то я мечтал, что они станут в конце концов творить вместе - мои майар и мой друг. Творить немыслимую прежде, совершенно особенную, присущую только Ангбанду красоту. Потом я старался не замечать границы. Старательно отводил глаза, поднимаясь по лестнице - только бы не видеть, как один узор сменяется другим. А теперь... теперь я едва сдерживаюсь, чтобы не выровнять стены, не уничтожить бесследно творения майа-отступника и предателя-Воплощенного. Потому что Нэртаг может когда-нибудь вернуться домой. А Феанор... не хватало еще тратить силы на такие мелочи!

Только вот бесполезно говорить Ангбанду, что нечего тебе здесь делать. Он-то чувствует истинные желания. Иной раз точнее, чем ты сам. И исполняет их.

17

Я старался не подходить к огню. Ну, или чтобы кто-нибудь еще был рядом. Из старших. Дед, конечно, объяснил мне, что надо делать, если злой дух появится, но... снова услышать голос мне не хотелось.

Нет, я не трус вовсе! И подраться горазд, ежели что, и на реке дальше всех заплываю. И зверя добыть сумею, когда время придет.

Кто родился в Ангбанде, не может быть трусом. А мы с Ульниром тамошние. Нас двенадцать таких, кто появился после Похода. Да еще двое померли - меньше, чем обычно бывает. Мы, ангбандские, живучие - так старшие говорят.

Так что не страшно мне. Просто не люблю духов. Этого, огненного - уж точно! Других-то я не встречал, да и не хочется.

- Ульт, присмотри за костром. Пойду вырежу себе новый посох.

- Может, лучше я... - тут я осекся.

Уши и щеки разом стали горячими. Одно дело - вызваться овец проведать или за водой сбегать, но вот посох каждый себе делает сам.

- Я присмотрю, - торопливо согласился я.

Поворошил дрова, подложил в огонь полено, потянулся за другим.

- Ульт, - Ульнир взял меня за плечи и развернул к себе. - Нельзя без конца прятаться.

- Я не прячусь! - запротестовал я, но сам почувствовал: не очень-то убедительно.

- Ты боишься, - сурово сказал брат. - И ты должен справиться с этим. Здесь. Сейчас. Сам.

- Да... - я покосился на костер и невольно поежился.

- Не слышу! - пальцы Ульнира сжались, словно когти.

- Я справлюсь! - громко и внятно пообещал я.

- Вот и молодец, - он отпустил меня и направился к лесу. - И следи, чтобы земляные яблоки не подгорели.

18

Ульт подбросил в костер дров, подождал, пока они занялись, и отгреб часть раскаленных углей в сторону. Развязал мешок, запустил руку внутрь...

- Пос-смотри на меня.

Голос? Мальчик замер. В груди что-то затрепыхалось, словно пойманная птица в ладони. И оборвалось, упало вниз холодным комком.

"Здесь. Сейчас. Сам", - почти беззвучно пробормотал Ульт, не осознавая значения слов, просто пытаясь заслониться ими от тихого свистящего голоса, от наползающего ужаса, сковывающего волю.

Как ни странно, помогло - по крайней мере, дыхание выровнялось, подчиняясь заданному ритму: здесь-сей-час-сам. Застывшие было пальцы мальчика шевельнулись, ощупывая чуть шероховатую кожуру клубней. Ульт достал несколько земляных яблок и очень медленно вернулся к костру.

- С-смотри с-сюда, - нашептывал дух. - С-слушай.

Мальчик посмотрел, но не прямо на извивающиеся по-змеиному языки, а искоса, как учили. И принялся аккуратно закапывать земляные яблоки в угли.

- Откройс-ся, - требовал дух. - Впус-сти меня. С-стань с-со мной одним тс-селым.

Ульт закончил работу и выпрямился. Взял котелок и плеснул немного воды на плюющийся искрами костер. Пламя возмущенно зашипело.

- Мелхгур - мой Властелин! - громко и внятно сказал мальчик, распахнув ворот и выпростав спрятанный под курткой оберег, данный дедом.

Серый камешек на ремешке - частица Ангбанда.

- Он вра-аг, - выдохнул взбунтовавшийся огонь.

- Он - мой Властелин, - спокойно возразил человек, в упор глядя на пламя и зажав в кулаке камешек. - А я - твой.

Рыжие языки заметались, словно в растерянности.

- И поэтому ты будешь готовить мне ужин, - мстительно добавил Ульт, чувствуя, что противник дрогнул и отступает.

Ощущение угрозы исчезло внезапно, словно ветер развеял. Мальчик зажмурился, тут же снова открыл глаза - ничего. Костер, как костер, дым, как дым, искры, как искры.

"Дух заберет тебя, только если ты сам позволишь, - вспомнились слова деда. - Так ты - позволишь ему?"

- Не позволил, - Ульт вытер о штаны мокрые от пота и все еще ледяные ладони, убрал оберег и поправил ворот. - И не позволю.

Приладил котелок над огнем, подбросил веток в костер и слегка поворошил тлеющие сбоку угли. Земляные яблоки должны пропечься, как следует.

19

Барельефы. Черные ступени уходящей вверх лестницы. Я невольно оглянулся: не видит ли меня кто. Хотя кому тут увидеть?

Я поднимусь туда - один-единственный раз. А потом отдам эту башню оркам. Уж они-то изменят ее до неузнаваемости, можно не сомневаться. Легко и непринужденно. Вот и пусть. А пока - я зайду. Совсем ненадолго. Только взглянуть.

Проститься.

Я шел очень медленно. Не из-за ноги вовсе. Просто, когда знаешь, что это в последний раз, не хочется торопиться.

Я шел, ведя пальцами по стене, ощущая каждый завиток, каждый выступ узоров. Всматриваясь. Запоминая. Надо же - а ведь раньше толком и не вглядывался: или спешил, или был занят мыслями.

Верхняя площадка. Дверь. Плотно закрытая.

Я помедлил прежде, чем распахнуть ее: там, внутри пусто. И останется пусто, даже если поселить целый отряд орков... Чушь! Просто там может оказаться что-то полезное. Инструменты, например, пригодятся: пленным отдать, пусть трудятся на благо Ангбанда. Камни наверняка остались, в основном спетые мной. Феанор собрал неплохую коллекцию, стоит забрать: оркам она точно без надобности.

Дверь с готовностью отворилась и тут же послушно захлопнулась за мной.

Знакомая комната - кажется, только вчера здесь был, а не годы назад. Глупости... что значит для Властелина Арды смерть Воплощенного? Тем более - предателя!

Да и дружбы-то пресловутой не было, не могло быть - так, самообман, нелепая фантазия. Вообразил, что величайшего из нолдорских мастеров можно поднять до уровня майар. Учить его, творить вместе. Уж так захотелось этого - весь мир готов был перевернуть! Перевернул... доволен?!

Так, ладно, надо сделать, что собирался... А что собирался-то? Ах, да, мастерская!

И снова нахлынуло то же чувство: хозяин комнат только что вышел, вот-вот вернется. Войдет и обрадуется:

- Мелькор! А у меня та-акая идея! Тебе понравится!

Я опустился на стул, зажмурился. Просто устал немного. Даже глаза защипало. Сейчас... справлюсь.

20

- Властелин?

И кто меня тянул за язык! Лучше бы вышел молча - глядишь, он бы и не заметил. Хотя кто же мог ожидать, что Мелькор здесь? Он к нам уже лет десять не заходил, даже больше.

Я вообще-то решил, что это Феанор вернулся. Так уверен был - даже не стал спрашивать Ангбанд. Заглянул в мастерскую - и остолбенел.

- Я сейчас... э-э... вина налью, - торопливо пробормотал я, по привычке входя в роль туповатого, исполнительного слуги.

Самую безопасную.

И попятился назад, в кабинет, тщательно отводя глаза. Интересно, а вино-то у нас осталось? Хотя на что оно Мелькору... впрочем, мое дело - предложить. А потом тихо исчезнуть. В конце концов, я и забежал-то сюда совсем ненадолго - так, проверить.

Я успел наполнить кубок и поставить на стол корзинку с яблоками - к счастью, они сохраняли свежесть дольше, чем лепешки, испеченные пленниками. Но улизнуть не удалось: высокая фигура Валы показалась на пороге мастерской.

- Себе тоже налей, - велел Мелькор, устраиваясь в кресле.

Я покорно вылил остатки вина из бурдюка во второй кубок. И замешкался: свободное кресло принадлежало Феанору.

- Садись, - приказал Вала.

Я послушался. Осторожно пригубил вино. Восставший свое выпил залпом.

- Ты редко бываешь здесь, - обронил он, обведя взглядом комнату. - Почему? Пей! - рявкнул так, что я чуть не поперхнулся.

- Феанора нет, - я быстро проглотил содержимое кубка, почти не ощутив вкуса. - И я не знаю, где он, Властелин.

- Мертв, - жестко сказал Мелькор, впившись в меня взглядом.

- Я не трогал его! - вырвалось у меня. - Честно!

- Знаю, - хмыкнул Вала. - Его убил я.

Час от часу не легче! И что мне в мастерских не сиделось?

- Да, Властелин, - ответил я, всем своим видом изображая смирение.

А что тут скажешь? Что по заслугам - так ведь Мелькор и разгневаться может: все-таки Пламенный когда-то был его другом. Что мне жаль - еще хуже: Феанор наверняка получил за дело.

- Как твои подопечные? - неожиданно спросил Вала. - Докладывай.

Я доложил. Старательно и подробно, хотя слушал он вполуха и явно думал о чем-то своем.

- Молодец, Мори, - на полуслове перебил меня Мелькор. Речь его была непривычно отрывистой. - Эта башня теперь твоя. В награду за верную службу Ангбанду. Можешь обустроиться здесь, как хочешь.

И снова уставился на меня - того и гляди дырку прожжет взглядом.

- Благодарю, Властелин, - я почтительно склонил голову.

Подарок был... невероятный! Я и мечтать о таком не смел. Только радоваться не получалось. Очень уж странное лицо было у Восставшего - словно окаменело.

Мелькор молчал. Ждал чего-то? Я поднял на него глаза, но что еще можно сказать, не придумал. Только повторил снова:

- Благодарю.

21

- Как мне быть с ними?

Намо не любил воплощаться и обычно предпочитал мысленную речь. Но сейчас он говорил вслух - признак серьезного волнения. Даже потрясения - если для хладнокровного хозяина Мандоса доступны столь сильные чувства. До сих пор Манвэ полагал, что не доступны.

- Как быть... - задумчиво повторил Король Валинора.

Сейчас он очень напоминал эльда из племени ваниар: слегка вьющиеся волосы цвета густого меда, ярко-синие глаза, черты лица четкие и правильные - тщательно созданный облик. Один из любимых и, пожалуй, самый привычный в последние столетия. Собеседник Манвэ походил на серебристое облачко, зыбкие очертания которого отдаленно напоминали силуэт Воплощенного.

- Если горе Лютиэн настолько глубоко, что даже тебя не оставило равнодушным, этой Дочери Песни лучше пока остаться в Мандосе. И тебе стоит попросить помощи у Ниэнны.

- Лютиэн - не Дочь Песни, Манвэ, - облачко сгустилось и потемнело, наливаясь фиолетовым и лазурью. - Она вне всех путей. Она не принадлежит ни к одному из народов Арды. И она пришла ко мне не за исцелением и новым воплощением.

- Зачем же?

- За своим человеком.

- Не эльфийка и не Поющая, - Владыка Ветров прищурился. - Кого-то мне это напоминает...

- Ее мелодия несет отпечаток и Темы Мелькора, - подтвердил Намо.

- А Феанор так и не явился в Мандос?

- Он лишился облика, но Зову не внял.

- Еще одно существо вне всех путей, - хмыкнул Манвэ. - А теперь у него и своего пути не осталось. Без твоей помощи он вряд ли сумеет снова обрести плоть.

- Если только не подчинит себе кого-нибудь из живущих.

- Не думаю, что Мелькор позволит. Старший никогда не забывает обиды и платит за них с лихвой, - Король помрачнел, между тонких бровей обозначилась складка. - Если отдать Лютиэн ее человека, кем станут их потомки? Ты можешь увидеть их будущее?

- Тот, кто родится, изменит судьбу мира. Как именно, я сейчас не могу сказать.

Манвэ опустил голову, так что золотые пряди упали на глаза. Чья Тема получит преимущество, благодаря потомкам Лютиэн? В какую сторону качнутся чаши весов?

- Спроси Единого, - посоветовал Намо.

- Спрашивал, - Владыка Ветров вздохнул - точь-в-точь, как Воплощенные, когда их что-нибудь тяготит. - Ответ тот же, что и всегда: решайте сами.

- И что ты решишь?

- У Мелькора в Эндорэ есть и майар, и эльдар, и люди. Если бы он хотел смешать кровь всех трех народов, он бы давно сделал это. Значит... пусть Лютиэн сама выбирает, Намо. Жить в Амане, пока существует Арда, или вернуться в Покинутые Земли, разделить короткую жизнь со своим человеком и уйти потом навсегда.

- Думаю, она уже выбрала, - ответил Владыка Судеб.

22

Человек опять ускользнул, когда я был почти у цели! В прошлый раз его отвлекли. А теперь он словно броней покрыт - не подступишься, не зацепишь.

Люди слабы - это я знаю. Помню. И некоторые из них как-то связаны с Врагом.

У меня есть Враг - еще одно уцелевшее воспоминание. Он где-то близко, но до него пока не добраться. Сначала нужно обрести плоть.

Что такое плоть, я понимаю смутно. Она лучше, чем огонь. Огонь только будит память - обрывки, мимолетные образы, которые вспыхивают в сознании и тут же гаснут, как искры. Иногда они теплые, но чаще причиняют жгучую боль. И все-таки это лучше, чем пустота, поджидающая вне пламени. И лучше, чем зов.

Зов я слышал несколько раз. Угрозы в нем не было, и все же я знал: нельзя откликаться, нельзя идти на него. Там - ловушка.

Если я обрету плоть, я вспомню все. И смогу действовать. И настигну Врага, где бы он ни скрывался. И зова больше не будет.

Если я обрету плоть, я снова стану собой.

Плоть есть у зверей, но они боятся огня. Плоть есть у эльфов, но они не подпускают меня к себе. Плоть есть у людей, но ее не взять силой - я уже убедился. Надо, чтобы человек сам открылся, принял меня, разделил со мной облик.

Почему они не хотят?!

23

"Можешь обустроиться здесь, как хочешь". Лишь бы по-другому, чем Феанор, так, Властелин? Чтобы ничто не напоминало. Хотя не думаю, что ты захочешь приходить сюда, даже если я всю башню снизу доверху переделаю. Ну, и не приходи - пожалуй, так даже лучше. Я сам буду к тебе спускаться.

Как умер Феанор? Спрашивать Мелькора я, конечно, не стал. Дождался, пока Вала уйдет, и попросил Ангбанд показать место гибели Мастера.

В этой части крепости я еще не был. И похожего ничего не видел. Базальтовые стены коридора все время двигались, образуя выступы, впадинки, складки, которые складывались в узоры. Оскаленная волчья морда, казавшаяся почти живой, тут же сминалась, меняя форму, превращаясь в летящего ворона. Тот в свою очередь оборачивался цветком, цветок - языками пламени, пламя - очертаниями горной цепи, горы - зубами какой-то неизвестной, но жутковатой твари, и так до бесконечности.

Некоторое время я завороженно следил за игрой изображений, потом перевел взгляд на двери в конце коридора. Огромные створки не были ничем украшены, и в черном отполированном металле отражались непрерывно меняющиеся барельефы стен, багровое пламя светильников, я сам, растерянно топчущийся на месте.

"Ангбанд, это произошло там?"

Двери чуть приоткрылись - не распахнулись приглашающе, а образовали щель. Хочешь, мол, загляни. Или войди, если решишься.

Я вздохнул и осторожно проскользнул между створками. Зал, наверное, был громадным - это угадывалось, хотя разглядеть стены и потолок я не мог. Четыре огненные колонны впереди выхватывали из темноты только возвышение, на котором стоял трон. Светильники, созданные пленными нолдор. Мелькор не стал убирать их. Пока не стал?

Значит, здесь ты и умер, Феанор. От руки бывшего друга. У подножия его трона. При свете пламени, которое сам зажег. Рядом с воплощением своего жестокого обмана - чужих воспоминаний, чужой любви и надежды, которые ты исковеркал и вывернул наизнанку. Только ли чужих? Ты ведь и свою жизнь разрушил - сначала в Амане, потом здесь.

Что же, такой смерти я тебе и хотел. Добраться до тебя я, правда, не смог, но это и не понадобилось. Ты сделал все сам.

24

Мори медленно поднялся в башню, отданную ему Властелином. Злая радость, вызванная известием о смерти Пламенного, прошла, уступив место странной неуверенности.

Надо же! Сколько раз мечтал - не о башне, конечно, о собственной комнате... ну, или хотя бы о нормальном ложе, чтобы не спать на шкурах в углу. Вот - все сбылось. Целая башня в его, Мори, распоряжении. И мастерская будет своя, и спальня. И вообще, кто сказал, что комнат должно быть только две, на самом верху? В башне можно сделать и несколько этажей.

Так откуда же этот нелепый страх? Почему так хочется потянуть время? Можно подумать, что, переделав бывшее феанорово жилище, Коркион исчезнет, навсегда превратившись в Повелителя Мори!

Юноша фыркнул, пожал плечами и твердым шагом вошел в кабинет Пламенного. Сумрачно усмехнулся, посмотрев на свое имущество, аккуратно сложенное в углу: пара меховых одеял и бурдюк с камешками. Разве от такой жизни жаль отказаться? Разве не лучше забыть ее поскорее?

Изменить все, полностью - так, чтобы и следа не осталось от прошлого! Да, и воду наконец провести сюда по трубам, как во всей крепости!

- Я Коркион, - юноша решительно сдернул одеяла с ложа, прихватил старые свои и выволок все это за дверь: орки заберут. - И Коркионом останусь. Везде.

Мори оглядел лестницу и не спеша направился вниз, прикидывая на ходу высоту башни. Когда Ангбанд начнет ее перестраивать, лучше все-таки быть снаружи.

25

Мы больше не увидимся, девочка. Твой отец, к счастью, этого не понимает. Знаешь, когда он принес в Менегрот твое безжизненное тело, я думала: не выдержит горя, уйдет вслед за тобой.

Тебя оплакивал весь Дориат. Даэрон... никогда прежде такого не было: он не мог петь, Лютиэн. Пытался, хотел проститься с тобой - и не мог. Голос менестреля срывался, а струны только беспомощно дребезжали под дрожащими пальцами.

А Эльвэ - он молчал. Я пыталась отвлечь его или расшевелить, чтобы хоть выговорился. Но он молчал и смотрел мимо. А лицо словно окаменело, и волосы стали белыми, как у смертных в старости.

Я боялась за него, Лютиэн. Он всегда был горд, не любил показывать, что ему тяжко, только передо мной и открывался. А тут нас словно стена разделила: не пробить, не достучаться. И он за нею один со своей бедой... хотя беда-то у нас общая. И я, майэ Ирмо, не могла ничего поделать, не могла помочь Эльвэ!

Ты не исцелила его, девочка. Ему стало легче, когда ты вернулась. Он словно ожил, но это - пока ты в Эндорэ. Когда ты навcегда уйдешь из мира следом за своим Береном, для Тингола все будет кончено. У твоего отца сильная воля, Лютиэн, но он лишь Воплощенный. В отличие от нас с тобой. И он слишком любит тебя.

Надеюсь, ты не догадываешься о таком исходе. Надеюсь, ты слишком поглощена своей любовью и не задумываешься о будущем. И не надо: все равно уже ничего не изменишь. Я не стану ничего говорить тебе, кроме одного: будь счастлива.

Ты сделала выбор и следуешь ему - как и я когда-то. Вопреки чужим мнениям, вопреки всем законам нашего мира. И ты права, Лютиэн. Пусть это ненадолго, но пока можешь - будь счастлива!

26

Обустраивать и украшать собственное жилище оказалось так увлекательно, что я потерял счет времени. Проголодавшись, перехватывал яблоко или кусок подсохшей лепешки, запивал парой глотков воды из фонтана и тут же возвращался к работе. Изредка я спал, упав на незастеленное ложе.

Пару раз я все-таки навестил пленных, похвалив себя за предусмотрительность: налаженная система отлично действовала и без моего участия. Землепашцы раз в десять дней приносили мастерам пищу - и Ангбанд не позволил бы им свернуть с дороги. Мастера трудились, а если им требовались камни или руда, путь к ним мои нолдор отлично знали. Сбежать не сбежишь, сородичей голодными не оставишь, да и бездельничать не станешь: скучно. Все, что требуется от Повелителя Мори - это время от времени показываться подопечным. Ну, и забирать готовые самоцветы.

Комнаты мои заняли теперь два этажа. На нижнем разместились просторная мастерская и небольшая уютная гостиная со шкурами на полу, удобными креслами и камином. Если Властелин когда-нибудь все-таки зайдет ко мне, подниматься ему будет гораздо ближе. И легче: я заодно переделал и лестницу.

Наверху я устроил спальню и небольшой бассейн с фонтаном. Окна увеличил и вставил витражи - вот с этим пришлось повозиться. Долго не получалось придать стеклам нужные оттенки.

Из прежнего убранства остались решетка балкона, светильники на стенах и дверь, ведущая на верхний этаж. И кое-что из мелочей: шкатулки, кубки. Как бы я ни относился к Феанору, мастером он действительно был величайшим. И творения его не виноваты ни в чем.

Когда я закончил работу, оказалось, что в Ангбанде наступила весна. Точнее, в горах Ангбанда, потому что в Плодовой долине, где жили землепашцы, круглый год было лето, а вокруг крепости погода зависела исключительно от настроения хозяев. Которое сейчас было, кажется, неплохим.

Несколько дней я блаженствовал, бродя по своим комнатам, валяясь на мягком ложе, купаясь в бассейне и возясь в мастерской с новым светильником - тоже витражным. А потом почувствовал, что чего-то мне не хватает. Точнее - кого-то. Кому можно было бы показать всю эту красоту.

27

- Властелин... - Мори замялся.

Вала слегка кивнул: спрашивай, мол. Настроение у него, похоже, было хорошее. Подходящий момент для просьбы.

- Властелин, что ты делаешь с женщинами?

Так... Мелькор откинулся на спинку кресла. Мальчик вырос, понятно. Но кто бы мог ожидать, что его придется учить даже этому! Хотя, с другой стороны, Мори попал в Ангбанд ребенком, ничего, кроме мастерских не видел - чему же удивляться? Пожалуй, следовало уделять парню больше внимания. Это же не Феанор, которого мало что интересовало, кроме камней.

- Правильно сделал, что спросил, - мягко сказал Вала. - Орчанки великолепны, но начинать с них все же не стоит.

- Нет, нет, только не орки! - заволновался Мори. - Они не справятся.

- Ты так думаешь? - усмехнулся Восставший. - Скорее уж с ними не всякий справится. Впрочем, тебе доставят эльфийку.

- Благодарю, Властелин! - юноша радостно улыбнулся. - А можно не одну?

- У тебя будет, из кого выбирать, - заверил его Мелькор.

Оставалось решить, кому доверить столь деликатное дело. Орков отправлять нельзя: это спровоцирует новую войну раньше намеченного срока. Ирбин еще только на пути к Ангбанду. Саурон... легко представить, как воспримет Первый Помощник подобное поручение! Опять Властелин тратит время на развлечения, когда в Эндорэ еще не все испорченные врагами мелодии восстановлены, свойства нолдорского оружия исследованы не полностью, орочьи лучники все еще уступают в меткости эльфийским, а поголовье волчат снизилось на пятнадцать процентов по сравнению с прошлым годом. Не-ет, только не Саурон!

- Таринвитис, - Вала говорил нарочито бесстрастно и деловито, - мне нужно две... нет, три дюжины эльфиек. Самых красивых. Из синдар: нолдор пока лучше не трогать.

- Почему бы не отправить орков на их захват? - майэ ревниво поджала губы.

- Потому что захват мне не нужен, - отрезал Мелькор. - Требуется похищение, тихое и желательно без свидетелей.

- Властелину недостаточно орчанок? - с горечью спросила Таринвитис.

- Ты слышала приказ, - осадил ее Вала. - А кто, в каком количестве и для чего нужен в Ангбанде, мне решать.

И ведь не объяснишь ей, для кого потребовались девушки. Если не поверит, будет ревновать еще сильнее. А поверит - Мори не позавидуешь: майэ сочтет оскорбительным задание ловить женщин для какого-то Воплощенного. Не хватало только нового раздора среди соратников!

- У каждого свои развлечения, любимая, - примирительно сказал Мелькор. - Не стоит воспринимать их слишком серьезно. Можешь попутно утащить и для себя нескольких Детей Песни, я не возражаю.

- Я предпочитаю Поющих, - сухо ответила майэ. - Но эльфиек тебе доставлю. У каждого свои... слабости.

И, поспешно сменив облик, она вылетела в окно.

Глава 3

Проклятые камни

1

- Владыке-то Северному с тех пор, как эльфийская колдунья в замке у него побывала, вовсе невмоготу стало. Места себе не находит - оттого и зимы теперь суровые, ветреные. А ночи темнее стали.

- Что же он не догнал ее?

- Догнал бы, да сгинула ведьма-то. Черный волк, как у Берена руку откусил, все искал его: понравилась ему плоть человечья. И нашел. Бились они три дня и три ночи. От рычания зверя листья опали с деревьев и реки вышли из берегов. И стал Берен одолевать чудовище, и занес копье, чтобы пронзить его. Но король Тингол, отец Лютиэн, боялся, что Берен все себе заберет: и принцессу, и Солнечный Камень. И сам владыкой Дориата станет.

- А он бы забрал?

- Кто его знает? Может, и забрал бы. Коли уж они с Лютиэн Хозяина Метелей одолеть сумели, что им эльфийский король! Так вот, по приказу Тингола слуги подменили копье Берену. И когда герой вонзил его в брюхо волку, переломилось древко, словно тростинка, а зверь, издыхая, успел впиться в горло своему победителю. Так и умерли они вместе. А Лютиэн, как узнала о гибели мужа, тут же исчезла, и никто ее больше не видел.

- А Солнечный Камень?

- Тингол его из утробы волка вырезал и себе забрал. Теперь сидит в Дориате, трясется, что Владыка Льдов свое сокровище обратно потребует. Да только не нужен Северному тот Камень: он теперь только о Лютиэн и думает. И всем слугам своим приказал: где эльфийку какую углядят - тотчас хватать ее и тащить в Ангбанд.

- А потом?

- А по-разному. Приводят красавиц к Хозяину Метелей, а он присматривается и решает. Кого оркам отдаст на потеху, кого в темницу посадит, кого в лед обратит, а на ком и женится. Сказывают, у него теперь девяносто девять жен, да одной не хватает: Лютиэн.

- Что же он эльфиек-то ловит? Ведьма же кем угодно перекинуться может. Захочет - волком, а захочет - корягой или грязью болотной.

- Чары приворотные ему застят глаза, вот и хватает всех, кто на дочку Тингола хоть немного похож. И невдомек ему, что Древние уже войной идти на него собрались, пока он всех их женщин в Ангбанд не уволок.

2

"Ратан, не торопись!"

Конь приостановился, но через сотню шагов снова прибавил ходу. Ему не терпелось домой.

Домой... Для него-то Ангбанд остался домом. Младшие духи не творят мир, они живут нашей Музыкой. И потому разногласия Поющих для них мучительны, хоть и непонятны. Ратан сейчас просто радуется возвращению в Цитадель. А я... нет, я не могу радоваться. Не хочу! Просто взволнован немного, и не больше.

Привычные мелодии, такой знакомый пейзаж. Деревья подросли, а вот эти - новые, без меня появились, очень славные. Как давно я здесь не был... нет, я только отдам оружие Саурону и осмотрю рану Таринвитис, а потом сразу...

"Ирбин!"

Она едва не сбила с ног Ратана. Притормозила почти на расстоянии вытянутой руки от нас, торопливо меняя облик. И повисла у меня на шее.

- Почему ты не дождалась меня? - сурово осведомился я. - Твоя рана опасна, ты могла запросто лишиться облика.

- Меня позвал Саурон, - Таринвитис слегка отстранилась и пожала плечами. - Я была нужна Мелькору.

И после короткой паузы тихо добавила:

- Ты тоже нужен.

- Что он опять натворил? - фыркнул я, сделав вид, что пропустил последнюю фразу.

Хотя мне, конечно, было приятно - так, самую малость.

- Он... - Таринвитис лучезарно улыбнулась. - Он мир изменил, Ирбин! Разве ты не слышишь?

- Не в первый раз, - проворчал я. - Зачем ему снова понадобилось что-то менять?

- Он окончательно воплотил нашу Тему, - похоже, Тарис обиделась.

Она всегда злилась, если считала, что кто-то недостаточно оценил подвиги ее ненаглядного Мелькора.

- Наша Музыка слилась с Ардой, Ирбин, теперь их не разделить. Никому - ни Владыкам Амана, ни даже Единому!

- А что с самим Валой? - с подозрением спросил я.

- Он в порядке, - это прозвучало не слишком убедительно. - Он был сильно ранен нолдорским оружием, а потом еще...

- Вот так всегда, - пожаловался я. - Одна вместо того, чтобы отлежаться в тихом месте, мчится сломя голову в Ангбанд, другой занимается экспериментами, не дождавшись, пока восстановится поврежденная плоть. А мне вас потом спасать! Веди меня к Мелькору.

Восставший мне, конечно, не Властелин. И в Ангбанде я ненадолго. Но не бросать же их тут совсем без помощи! Пропадут.

3

У Врага везде глаза и уши, нельзя забывать об этом. Сидящая на стене муха - просто насекомое или лазутчик? Пролетевшая за окном птица, ветерок, взъерошивший волосы - случайность?

В прошлый раз Моргот разгадал наши планы и ударил первым. Мы были недостаточно осторожны, и эта ошибка оказалась бы последней, если бы не отец. Но теперь Феанор мертв, и некому сдерживать мощь Ангбанда изнутри.

Музыка Врага мешает осанвэ. Мысленная речь, для которой не было препятствий в Амане, здесь дается ценой огромных усилий. По крайней мере, на расстоянии. Дозваться, предупредить об опасности можно, но обсудить что-то - уже нет. А палантиры я стараюсь не использовать лишний раз. Кто знает, нет ли у Моргота власти и над ними.

- Как дела? - с улыбкой спрашиваю я Карантира. Вслух. - Покажешь свои творения?

"Сколько у нас нового оружия?" - а это уже безмолвно, благо здесь, в одной комнате разговаривать мысленно гораздо легче.

"Я сумел повторить сплав, созданный отцом, - брат усмехается уголками рта. - Еще года два, и все будет готово. Главное - незаметно переправить новые мечи и наконечники для стрел в Хифлум. Караванами через юг нельзя".

- Смотри, - он достает из поясной сумки пригоршню камешков и высыпает на стол. - Они пока не обработанные.

- Ты мастер, Карантир! - искренне восхищаюсь я. - Отец гордился бы тобой!

"Нужен подземный путь в Дортонион. Сколько времени потребуется гномам, чтобы его пробить?"

"Ход уже есть, но пещеры Дортониона могут быть заняты орками, Маэдрос".

- Буду рад подарить тебе любые из них.

- Благодарю, брат, - я перебираю камни.

"Придется очистить подземелья".

"Не ответит ли Ангбанд новым ударом, пока мы еще не готовы?"

- Вот эти два... и еще тот. Какая же красота!

"Мы будем действовать осторожно и скрытно. Вряд ли Моргот начнет войну из-за нескольких мелких стычек с дикими орками. Он скорее отдаст Дортонион, чтобы позже, когда ему будет удобно, вернуть его".

- Странный выбор, Маэдрос. Эти камни не самые лучшие.

- А мне они нравятся больше всех, - беспечно улыбаюсь я.

"Что ж, рискнем. Лучше погибнуть в бою, чем без конца выжидать и прятаться!"

"Готовь оружие, Карантир. Мы с Фингоном освободим путь для него".

- Бери, - брат весело хлопает меня по плечу.

Три камешка прихватит с собой гонец, едущий с очередным караваном в Хифлум и везущий письма. В свитках нет ничего особенного. Просто дружеские послания. А камни - подарок от Владыки Химринга Верховному Королю нолдор. Небольшой знак внимания другу. Знак, который поймет один Фингон.

Красный камень - "наступление". Два зеленых - количество лет на подготовку. А еще - маленькая гравюра: сосны на фоне невысоких гор. Дортонион.

4

- Приветствую, Вала Мелькор.

Ирбин не запнулся - просто пришлось следить за собой, чтобы не сбиться на привычное "Властелин". Все еще привычное...

"Что тут произошло, Тарис? - мысленно спросил Целитель, ошеломленно вслушиваясь в изуродованную Музыку Восставшего. - С кем он опять подрался?"

И тут же сам догадался - по отзвукам неприятно знакомой мелодии, еле слышным, но все еще отчетливым:

"Со своим нолдо?"

"Нет, Ирбин, не с ним, - отозвалась Таринвитис. - То есть - с ним тоже, но эти раны оставил не Феанор".

Так вот почему стонала земля! И ведь почувствовали мы, что надо вернуться, но недоверие перевесило. Недоверие, которым тут же воспользовались враги!

- Аманцы... - мрачно проговорил майа, уставившись в пол.

- Нет, их здесь не было, - спокойно ответил Мелькор. - Такое оружие, Ирбин, есть только у нолдор. А теперь и у нас.

"Зачем же тебе понадобилось самому подставляться?!" - Ирбин не сказал этого, закусил губу. Значит, больше некому было сражаться - после ухода из Ангбанда половины майар. И почему-то Восставший не смог отправить в бой балрогов.

- Я уберу это, - Целитель решительно шагнул к Мелькору.

- Не спеши. Сначала нам нужно понять, как именно действует новое оружие на Поющих. Лучше тебя никто в этом не разберется.

- Я видел достаточно таких ран!

- У майар. Но нам возможно придется сражаться не только с ними.

Ирбин пожал плечами. И снова прислушался, все больше тревожась. Повреждения кто-то явно пытался залечить, но получилось не до конца. А потом... потом что-то словно закрепило изменения в облике Восставшего.

- Это похоже... как у Воплощенных сломанная кость криво срастается, если сразу не выправить, - растерянно пробормотал Целитель. - Вала, что ты сделал?!

- Воплотил нашу Тему в мире, - глухо ответил Мелькор.

Похоже, он до сих пор надеялся найти выход. И только сейчас понял, что не удастся.

- Да. Воплотил, - медленно кивнул Ирбин. - Она слилась с Ардой. А эти... эти следы - с твоей Музыкой. Неразрывно.

5

Я ждал их. Представлял, как встречаю, что говорю, как они радуются избавлению от орков. А когда их привели - трех первых, я как-то разом забыл все, что собирался сказать. Загляделся... да и жалко их стало, испуганных, несчастных. Опомнился, правда, быстро: не стоило проявлять неуверенность при орках. Да и при пленных тоже.

Привычка - великое дело. Пока Коркион мучительно старался не покраснеть (вот уж с чего бы!), Повелитель Мори спокойно и деловито объяснил девушкам, что им ничего больше не угрожает. Что будут они здесь прясть и ткать, шить одежду и печь хлеб, ухаживать за садом и собирать плоды. Нет, не для Моргота и не для орков. Для своих... ну, не совсем соплеменников, но в Ангбанде что нолдор, что синдар - все в одном положении. В сущности, единый народ. Кстати, если у кого лежит душа с металлом или камнем работать - тоже милости просим.

В мастерские не захотела ни одна из девушек, так что я отвел их всех в Плодовую долину. И ушел: пусть знакомятся с моими землепашцами, обживаются. Наконец-то у нас будут нормальные лепешки! Да и пленные нолдор, думаю, повеселеют. Заодно и охоты бежать у них поубавится. Впрочем, желающих и так давно нет. Кому не терпелось - давно оркам на корм пошли.

Со второй партией пленниц все прошло уже совсем просто. А в третьей была - она. Невысокая, сероглазая, с волосами такого сочного желто-рыжего оттенка, какой бывает у осенних листьев. Или у лисьей шерсти.

- Как тебя зовут? - спросил я, закончив напутственную речь для новеньких, но не спеша отвести их в долину.

Я давно решил, что не стану брать слуг. Но эту девушку мне захотелось видеть почаще. И... поговорить с ней. От пленных-то лишнего слова не дождешься. Отправь ее с ними - тоже станет такой же настороженно-отчужденной, будет смотреть с затаенной ненавистью. Не хочу!

- Туивен, - еле слышно ответила рыженькая. Но тут же вздернула подбородок и повторила нарочито громко и внятно:

- Туивен!

Ей было страшно, но показывать это она не собиралась.

Я кивнул:

- Пойдешь со мной. Помогать будешь.

6

Говорил он довольно долго, но я не слушала. Меня заботило то, что произойдет, когда этот... это существо закончит свою речь. Я должна буду сказать ему, что не стану помогать Врагу. И тогда он отдаст меня оркам. Или той жуткой твари, что набросилась на меня на опушке и принесла сюда. Не знаю уж, почему она меня сразу не растерзала... зато теперь наверстает упущенное.

- Идем, - приказал приспешник Моргота.

Я замялась, подбирая слова для отказа, и опоздала. Существо направилось прочь по коридору, за другими девушками уже закрылся проход, а оставаться с орками... этим без разницы, соглашусь я что-то делать для Врага или нет. От рассказов о том, как они поступают с пленными, стыла кровь.

Я поспешила следом за... Темным майа? Внешне существо походило на квэндо, но вряд ли бывший пленник стал бы служить Врагу. А если бы его даже принудили, - тут я на мгновение зажмурилась от ужаса - он бы трудился на рудниках, а не командовал орками. Ладно, кто бы он ни был - хорошо, хоть клыки не торчат!

Я никогда не пыталась представить себе Ангбанд. И теперь оглядывалась по сторонам с невольным любопытством. Стены из блестящего черного камня были покрыты резьбой. Никогда не видела ничего подобного: в моем селении резали только по дереву. Металлические светильники тоже были частью общего узора, в каждом коридоре - нового. И это оказалось красиво... настолько красиво, что я недоумевала: неужели здесь живут орки. Впрочем, этих тварей мы больше не встречали, и вообще никого.

Один раз я невольно остановилась, замерев от восторга. Даже забыла о своем бедственном положении. Мы вошли в зал, сделанный из камней всех оттенков зеленого и желтого. Колонны здесь напоминали стволы деревьев, потолок казался переплетением густых ветвей, покрытых листьями, а в центре был небольшой бассейн с кувшинками. Издали цветы выглядели живыми, но, приглядевшись, я поняла, что они тоже из камня. И все равно было ощущение, что я попала в лес. Разве что птицы не пели.

- Кто это сделал? - не удержалась я.

Темный майа остановился и обернулся.

- Что ты видишь, Туивен? - спросил он, пристально глядя на меня.

- Лес. Каменный лес. А что?

Он медленно кивнул, словно удивленный ответом.

- Это творение майэ Ральтагис. Идем дальше.

Мы миновали еще один коридор, поднялись по винтовой лестнице и оказались в небольшом помещении с пушистыми шкурами на полу, несколькими креслами и парой резных каменных столиков.

- Будешь жить здесь, - сказал Темный майа.

Пламя светильников под его взглядом загорелось ярче.

- Кто ты? - настороженно спросила я.

- Мор... - начал он. - Эй, что с тобой?!

Моргот! Теперь мне точно конец!

Стены комнаты поплыли вокруг меня, ноги подкосились, и я без сил опустилась на пол.

7

Мори поднял сомлевшую девушку и бережно усадил ее в кресло. Неудивительно, что бедняге стало дурно: тоже ведь, наверное, думает, что она подо льдом. Хотя нет: синдар вряд ли способны представить себе, что это такое - путь через Хэлкараксэ.

Юноша быстро поднялся этажом выше, набрал кувшин воды из фонтана и вернулся в гостиную. Туивен полулежала в кресле, глаза ее были закрыты. Мори вздохнул и плеснул немного воды ей в лицо.

Девушка вздрогнула и посмотрела на него так жалобно, что новому хозяину башни отчаянно захотелось провалиться сквозь узорчатый пол.

- Зачем я тебе? - хрипло спросила Туивен.

Может, она и не имела понятия о вздыбленных льдах, но у синдар, похоже, был какой-то свой ужас - то, о чем не говорят вслух, но и забыть не могут. И девушка сейчас верила, что с ним-то и встретилась.

- Здесь безопаснее, - как можно мягче сказал Мори.

- В Ангбанде?!

- В моей башне. Хотя и в Ангбанде тоже. По сравнению с землями, где идет война.

Он взял с полки два самых красивых кубка, наполнил вином и поставил на столик рядом с ее креслом.

- Лжешь! - Туивен сжала кулаки. - Ты ведь хочешь превратить меня в орка?

- Орков здесь и так хватает, - попробовал пошутить Мори, усаживаясь напротив. - Но мне они не нужны.

- И поэтому ты посылаешь их нападать на нас! - сверкнула глазами девушка, резким движением выпрямляясь в кресле.

Схватила кубок, залпом осушила - видимо для храбрости - и выпалила:

- Я не стану помогать тебе, слышишь?! Давай, зови своих чудовищ!

- И не надо, не помогай, - легко согласился Повелитель пленных. - Тебе сейчас в любом случае отдохнуть надо. А там - осмотришься и выберешь себе занятие по душе.

- По душе? Здесь, у тебя?!

- Почему бы и нет? - Мори пожал плечами. - Тут есть для этого все необходимое.

- Кроме свободы, - горько усмехнулась Туивен. - Я не стану ничего делать, и ты меня не заставишь.

- Станешь, - улыбнулся юноша.

- Почему это? - девушка напряглась, но смотрела твердо.

И сдаваться не собиралась.

- Потому что иначе тебе будет скучно.

8

Что происходит сейчас в Дортонионе, не знает никто из нас. И через палантир разглядеть мало что удается. Черные деревья, похожие на чудовищ. Чудовища, похожие на волков. Тени - то ли орки, то ли кто-то похуже. А потом виски сдавливает нестерпимая боль, в глазах темнеет и связь рвется. Пользование палантиром в Эндорэ и так отнимает много сил - почти столько же, сколько мысленная речь. А уж разведка с его помощью - дело совсем безнадежное.

Но Дортонион надо очистить. Очень тихо, чтобы не спровоцировать Ангбанд на ответные действия. Другим путем оружие не передать: получится или слишком долго, или слишком заметно.

- Придется отправить туда разведчиков.

Командиры отводят взгляд: никому не хочется вести своих бойцов на мучительную и бесславную смерть. Одно дело - пасть в бою и совсем другое - быть растерзанным омерзительными тварями, утонуть в зловонном болоте или стать жертвой черных чар.

- Король Фингон...

- Да, Аркалимо?

- Есть те, кто отправятся туда по своей воле.

Глухой ропот. И тишина. Все понимают, что это выход. Но выход скверный.

Послать в Дортонион тех, кто уже ничего не боится. Кому нечего терять и незачем жить. Кто хочет лишь мести. Чьи семьи погибли в бесконечных войнах с Морготом.

- Да, - с усилием говорю я. - Это лучшее решение из возможных.

- Я соберу отряд добровольцев, мой король, - Аркалимо поднимается, и я скорее ощущаю, чем слышу общий вздох облегчения. - И возглавлю его.

9

Значит, раны не исцелить полностью, не убрать... Хорошая цена за победу! И ведь ладно бы Единый нанес ответный удар или Валар! А то - сам ошибся. Или не ошибся, а все дело в поврежденном Венце? Впрочем, в данном случае разница невелика.

Властелин Арды, запертый в искалеченном слабеющем теле - вот уж верх нелепости! Победитель, оказавшийся в ловушке...

Я всегда был уверен, что моя Тема, ее величие, ее воплощение в мире - важнее всего. Важнее дружбы и любви, жизни соратников и уж конечно моей собственной жизни. Пожертвовать своей мелодией, собственным существованием ради творения - пустяк, право!

Оказалось - не такой уж пустяк. Потерять Музыку, перестать быть - страшно. Но я был готов к этому. Конечно, если уходить быстро и с осознанием, что победил, пусть даже высокой ценой. А вот угасать постепенно, чувствовать, как убывают силы, как медленно разрушается мелодия... Омерзительно. Невыносимо.

Я испытал это трижды. И трижды преодолел. Выбрался из Мандоса. Нашел способ уничтожить Унголианту. Воплотил свою Тему - правда, пришлось отдать почти все силы, но Арда насытилась. Этот мир теперь может существовать отдельно от нас, и наши мелодии не смолкнут, сколько бы времени ни прошло. Правда, существенно изменить в нем что-то уже не получится. Как и в моем облике.

Какая все-таки пакость орочья косорыловка! Но она крепче вина... на меня, правда, все равно слабо действует, даже теперь. Воплощенный бы давно свалился без сознания.

Ирбин был моей последней надеждой. Раны, которые я не мог исцелить сам, возможно, убрали бы мы вдвоем. Если бы попытались раньше, до того, как я использовал Пламя.

Так... довольно. Если станет совсем невмоготу, изуродованный облик можно и уничтожить. Только вот воплотиться снова я вряд ли смогу. И потеряю способность хоть как-то воздействовать на материю, а значит, окажусь запертым в Арде до конца ее существования. Тогда мне останется разве что отыскать Феанора. Нам найдется, что сказать друг другу - до Второй Музыки хватит, не заскучаем!

Я усмехнулся и медленно смял в пальцах серебряный кубок. Украшавшие его сапфиры мстительно впились в ладонь. Привычная боль в обожженной руке была хоть и намного слабее, чем когда-то, но ее хватило, чтобы вернуть мне ясность мысли.

Я сумею открыть путь вовне. Ненадолго - это не повредит миру. И достаточно далеко от населенных земель Эндорэ, чтобы обошлось без жертв. Конечно, лучше всего было бы сделать это из Амана. Но крайний север тоже годится.

Я покину Арду, избавлюсь от своей испорченной оболочки и... И дальше будет видно. Но все это позже. Я еще не закончил дела здесь.

10

- Хорошо, - Карантир отложил меч, который только что опробовал.

- Мы добавили тот сплав, что ты просил, - чернобородый гном коснулся пальцами блестящего лезвия. - Но он не лучше нашей стали, принц. Какой смысл тратить время, усложняя задачу? Ты ведь сам нас торопишь.

- Этот сплав был создан величайшим из наших мастеров, - сдержанно ответил Карантир. - Нолдор верят, что в нем живет дух Феанора, и что такое оружие приносит удачу в бою.

Незачем коротышкам знать лишнее.

Похоже, гном догадался, что эльфийский принц что-то недоговаривает. Но возражать не стал, только темно-карие глаза остро блеснули.

- Если верят, значит, так и есть, принц Карантир. Плата?

- Как договаривались, король Азагхал, - нолдо высыпал в подставленную ладонь камни.

Гном удовлетворенно улыбнулся и ссыпал самоцветы в объемистый кошель у пояса. Подгорные мастера отлично умели находить и обрабатывать камни, но не создавать их. Если бы не это, даже нолдор было бы непросто заинтересовать их своими творениями.

- Следующую партию оружия мы доставим, когда в предгорьях выпадет первый снег, - деловито сказал король Белегоста.

- Это долго. - Карантир слегка нахмурился. - Можно ли закончить работу раньше?

- Ты ведь мастер, как и мы, принц, - укоризненно покачал головой Азагхал. - И не можешь не знать, что искусство не терпит спешки.

- Я еще и воин, король, - в тон ему ответил Карантир. - Как и ты. И ты не можешь не знать, что война не терпит промедления.

Гном задумался, поглаживая кончиками коротких и цепких пальцев драгоценный пояс, украшенный самоцветами. Нолдо невольно залюбовался изящным сплетением золотых нитей, глубоким цветом искусно выделанных камней... и вдруг отшатнулся, не удержавшись от болезненной гримасы.

- Кто это сделал? - напряженно спросил принц, поймав удивленный взгляд Азагхала.

- Мой средний сын, - гном тепло улыбнулся. - Лучший из моих учеников.

- Нет, не пояс - камни! Это ведь - нолдор? Вы торгуете с другими нолдор? С кем?!

- Мой народ торгует со многими, - в голосе короля зазвенела сталь. - И не отчитывается ни перед кем.

Карантир вспыхнул, но сдержался. Гномы Белегоста была слишком ценными союзниками, чтобы ссориться с ними. Особенно теперь.

- Это злые камни, - глухо проговорил он. - Не знаю, кто создал их, но он жил одной ненавистью. Его творения впитали ее, словно яд. Разве ты сам не чувствуешь?

- Каждый мастер мечтает превзойти других, - гном понимающе усмехнулся. - Но мы ценим ваше искусство не меньше, принц Карантир.

- Камни красивы, да. Ими можно любоваться... изредка. Но носить на себе - просто опасно!

Нолдо замолчал, сжав зубы. Как объяснить глухому, что такое Музыка? Дети Ауле при всем своем мастерстве и уме видели только то, что на поверхности, и не умели проникать в суть.

- Опасно - для того, кто попытался бы отобрать их! - расхохотался гном. - Но не думаю, что такой смельчак найдется.

- Мы привезем оружие, когда с деревьев опадет листва, - добавил он уже серьезно. - Быстрее нельзя.

11

Он не Моргот, конечно. Тот никогда не назвал бы сам себя так. Просто я ожидала встречи с Врагом - Ангбанд же! - вот и померещилось. Теперь стыдно за свою глупость. Впрочем, ее все равно никто не видел, кроме этого... существа. Но какая разница, что думает обо мне приспешник Восставшего?

Кстати, он лгал, говоря, что от безделья мне станет скучно. И это окончательно убедило меня, что он майа - не квендо. Квенди не способны скучать. Можно ничего не делать - просто смотреть на мир, слушать его мелодии, ощущать единство с ним и радоваться этому. А если смотреть не хочется - вот, как здесь, например, - достаточно уйти в свои мысли. В мечты и воспоминания. И неважно станет, что происходит вокруг.

Душой я была дома. С родителями и младшей сестрой. С друзьями. Со своим ручным олененком. Я бродила по знакомому с детства лесу, плела венки на полянах, собирала землянику, плавала в прозрачной воде небольшого озерка - и не было никакой войны, не было чудовищ из Ангбанда, не было Моргота...

- Туивен!

Видение рассеялось. Я вопросительно посмотрела на существо.

- Вот, поешь.

На подносе лежали ароматный кусок жареного мяса, свежие лепешки, пригоршня вишен, пара яблок. И стоял кубок с подогретым вином.

- Мне не нужно, - я пожала плечами.

- Нет, конечно, - легко согласился слуга Моргота. - Просто составь мне компанию.

- Темному майа скучно? - я постаралась, чтобы это прозвучало язвительно.

- Я не майа, - спокойно ответил он.

- Неужели балрог? - вышло не слишком остроумно, но уж очень мне хотелось выплеснуть досаду на то, что отвлекли от воспоминаний.

- Я нолдо, - по его взгляду я поняла, что он говорит правду.

Лучше бы лгал! Вот, значит, что тут на самом деле происходит с квенди! Не в орков их превращают - в такое вот.

- Как твое имя? - теперь я смотрела на собеседника с невольным состраданием.

Страшно представить, через какие мучения должен пройти эльф, чтобы согласиться служить Морготу! Может, и не его самого пытали - кого-то, кто ему дорог. Разве такое выдержишь?!

Некоторое время он колебался, испытующе глядя на меня.

- Коркион, - сказал глухо, словно давно не произносил этого имени.

Или боялся, что кто-то услышит нас.

- Это настоящее имя. Здесь зовут - Морнайвион, Мори. Но ты зови по-старому, ладно? Когда мы одни.

12

Это я зря, конечно. Два разных имени - ненужные сложности. Хотя... вон как у нее заблестели глаза. Смотрит сочувственно, я даже чуть не растрогался.

Пусть жалеет, если ей так легче, лишь бы не шарахалась. И не отказывалась от еды - мне только трупа здесь не хватало!

Другие-то девушки приспособились: живут, трудятся. Провожают меня взглядами, полными ненависти, ну, так не привыкать. Главное - лепешки пекут отменные. И пленные мои оживились, оттаяли немного. Кое-кто из девушек уже в новеньких украшениях ходит: дарят им.

А эта... то ли решила уморить себя голодом и жаждой, то ли забыла о пище. Крепко напугали ее при доставке в Ангбанд... или это я напугал? Лучше бы первое!

- Я не выдам тебя, - очень тихо сказала Туивен. - Коркион.

Я осторожно улыбнулся.

- Поешь, а?

Она кивнула.

- Коркион... а можно мне воды?

Я тут же протянул ей кувшин.

Слышать свое прежнее имя было странно. И тревожно.

- Зачем я здесь? - спросила девушка, наконец оторвавшись от кувшина.

- Ешь, - велел я. - У нас будет время поговорить.

А у меня будет время подумать, что ей ответить. Потому что уже сказанную правду - насчет составить компанию - Туивен не поймет.

13

- Айа, мастер!

Алканармо, сидевший на камне у озера, повернул голову, посмотрел испытующе:

- Привет и тебе, Аркалимо.

Командир дозора подошел и устроился на соседнем валуне.

- Дело для тебя есть, - сказал он без обиняков. - Для вас с Раумо. Опасное.

И показал подбородком туда, где за свинцовой гладью озера темнел хребет Эред Вэтрин. Верхушек гор не было видно из-за низких туч.

- Дел и здесь полно, - суховато заметил Алканармо. - Из кузницы не выходим почти.

Бывшие пленники и вправду жили затворниками. Только вот причина была не в работе, хотя оружие и доспехи, сделанные беглецами, считались едва ли не лучшими в Хифлуме. Просто - зачем выходить, если идти не к кому?

- А будет еще больше, - отрезал Аркалимо.

Уговаривать строптивого кузнеца ему не слишком хотелось: желающих попасть в отряд и так хватало. Но во-первых, Алканармо был когда-то неплохим воином. Во-вторых, нолдо, проведший столько лет в Ангбанде и сумевший бежать, мог оказаться очень полезен в захваченных Врагом землях, а в-третьих... в-третьих, на месте беглеца мог бы оказаться Коркион, если бы выжил. Так же чувствовал бы себя изгоем - безо всякой вины, просто потому, что плен оставил невидимый, но отчетливо ощутимый след.

- Я собираю отряд, - отрывисто сказал Аркалимо. - Идем на разведку в Дортонион. Вернутся не все: места там теперь скверные. Но кто-то вернуться должен.

Поднялся, поправил плащ.

- Выходим через три звездных круга. Надумаешь...

- Подожди, - Алканармо тоже встал. - Я согласен. Но я хочу взять с собой еще двоих.

- Один - Раумо. А второй?

- Алассион.

Аркалимо нахмурился. Алассион... Разведчик, захваченный в плен и отпущенный Морготом. Командир, всех воинов которого замучили до смерти у него на глазах. Нолдо, похожий на изможденного старого человека.

- Алассион безумен, Алканармо. Вряд ли он еще способен держать оружие.

- Способен! - голубые глаза кузнеца гневно сверкнули. - Я проверял. И он не утратил ни ясности ума, ни силы духа. Только вы не видите этого, потому что избегаете его. Хуже - вы его жалеете!

Аркалимо отвел взгляд. Находиться рядом с Алассионом действительно было тяжко: его мелодия, изуродованная горем и отчаянием, резала слух. И эльдар невольно закрывались, стараясь не слышать. Впрочем, в Дортонионе это будет неважно: Музыка Врага заглушает все.

- Он погибнет там, - тихо сказал командир. - И ты это понимаешь.

- Та жизнь, которую он ведет здесь, хуже смерти, - упрямо сдвинул брови кузнец. - Позволь ему отомстить! Дай почувствовать, что ему опять доверяют. Если он и умрет, пусть умрет в бою!

14

- Отряд готов, мой король. Как только ладья Тилиона скроется из виду, выходим.

Мы говорили вслух. Если соглядатаям Ангбанда совсем ничего не удастся подслушать или сведения будут заведомо ложными, Моргот насторожится. А так - пусть знает об очередной вылазке. Разведка в землях, занятых Врагом, дело обычное.

- Хорошо, Аркалимо, - коротко кивнул Фингон. - С вами пойдет Хурин.

- Мой король, Хурин - лучший из людских воинов и многому научился у нас. В сражениях он не уступит нолдор. Но какой из человека разведчик?

- А какой? - король приподнял брови, словно удивленный моими возражениями.

- Никуда не годный, - я внимательно посмотрел на него: что еще за игра?

Но Фингон терпеливо ждал ответа, и я продолжил:

- Даже самый ловкий человек выдаст себя через двадцать шагов. Не шорохом травы под ногами, так дыханием. Или качнувшейся веткой.

- Нам - да, выдаст, - спокойно подтвердил король. - Но там, куда вы идете, эльдар нет. А твари одинаково чуют что нас, что атани.

- Слух и зрение у людей слабые, - продолжал сопротивляться я, пытаясь понять, зачем Фингону понадобилось усложнять нам и без того непростую задачу. - Смертные быстро устают, им чаще нужны пища и сон.

"Ты сомневаешься в Хурине, мой король? - спросил я мысленно. - Хочешь, чтобы он не вернулся?"

- Зато они нечувствительны к Музыке Врага, - Фингон покосился на открытое окно и понизил голос. Ровно настолько, чтобы шпионы Ангбанда, если они были тут, навострили уши. - Они просто не слышат ее.

"Хурин предан нам, - сказал он беззвучно. - Я не желаю его смерти".

- А Дор-Ломин останется без правителя? - уточнил я вслух.

- Хуор заменит брата на время его отсутствия.

"Так зачем ты отправляешь Хурина с нами?!"

"Затем, что мы не знаем, с чем придется столкнуться. У смешанного отряда шансов на успех больше. А Хурин - сильнейший из людей. И он удачлив, Аркалимо. Если кто-то из атани способен уцелеть в Дортонионе, так это он".

15

- Лучше отдать Сильмарилл, Эльвэ.

Король Дориата отвернулся к окну - спина напряжена, плечи расправлены. Все еще слишком зол на сыновей Феанора. И слишком легкомыслен. Похоже, таким и останется, сколько бы ему ни пришлось пережить. Неужели Воплощенные ничему не учатся?

- Ты читала послание, Мелиан. Они посмели требовать у меня Камень! Камень, который возможно будет стоить мне вечной разлуки с дочерью!

- Дело не в Сильмарилле! - не выдержала я.

Но продолжать не стала. Эльвэ и сам знает: вина за то, что Лютиэн отказалась от бессмертия и разделила судьбу своего избранника, на нем. Зачем бередить рану?

- Келегорм и Куруфин напали на нашу дочь! - муж резко повернулся ко мне. - И теперь их брат хочет от Дориата военной помощи?! Нам следовало бы уничтожить их!

- Ни в коем случае! Они закрывают нас от Ангбанда.

- У нас есть твоя Завеса.

- Эльвэ, ты в самом деле полагаешь, что Враг не способен уничтожить ее?

- Говорят, он слабеет, - уверенности у Тингола слегка поубавилось. - Разве Лютиэн справилась бы с Мелькором, будь он в силе?

- Даже если бы Восставший действительно утратил часть возможностей, у него остаются майар, - возразила я. - Мне одной не одолеть их всех.

- Ладно, я не трону Феанорингов, - нехотя согласился муж. - И укреплю рубежи Дориата. Но военной помощи Маэдрос не получит.

- Это правильно, - согласилась я. - Шансы на победу у них сомнительные, нам разумнее остаться в стороне. И отдать Камень сыновьям Феанора.

- Пусть попробуют забрать его! - недобро прищурился Тингол.

- От нолдор-то мы отобьемся, - вздохнула я. - А как насчет Мелькора? Он ведь захочет вернуть себе Сильмарилл. Так пусть сражается с Химрингом, а не с Дориатом.

- Восставшему и так навяжут войну, ему будет не до нас.

- Эльвэ, неужели ты не понимаешь, что Сильмариллы приносят несчастье тому, кто владеет ими?! Эти Камни погубили своего создателя, искалечили Восставшего, сломали жизнь нашей дочери и ее мужа! Ты хочешь стать следующим?

Он молчал, с сомнением глядя на меня.

- Ты стремишься отомстить Келегорму и Куруфину? Отлично - отдай им Сильмарилл, и можешь больше не предпринимать ничего. Только наблюдать за агонией.

- Поздно, Мелиан, - король Дориата скрестил на груди руки. - Я уже отправил послов назад. С отказом.

16

Над землей струился туман - именно струился, свиваясь толстыми сизыми жгутами и пульсируя. Он казался вязким, как грязь. Каждый шаг давался с трудом, даже легконогим эльфам. Вернее - только им. Хурин, сын Галдора, бодро шел вперед, время от времени удивленно оглядываясь.

- Не спеши, - окликнул его Аркалимо, в который раз пожалев, что люди не владеют мысленной речью.

Хотя если бы и владели, здесь бы это не помогло. Тема Врага звучала повсюду - словно здешние земли никогда не принадлежали нолдор. Впрочем, Дортониона уже не было. Был - Таур-ну-Фуин, Мглистый лес, проклятое, гиблое место.

Аркалимо смахнул пот, обильно выступивший на лбу, несмотря на озноб, пробирающий до костей. Холод поднимался от земли, неторопливо полз от ступней к бедрам, постепенно высасывая силы. И что-то чавкало под ногами. То ли вода - но топи Серех остались позади! Откуда болото на прежде засушливом нагорье?! То ли... казалось, кто-то незримый облизывается, сглатывая слюну в предвкушении пищи - морок, бред! Но бред слишком навязчивый, чтобы отмахнуться.

- Хурин!

Человек мерно шагал вперед - туда, где уже поднималась с земли бесформенная черная туша, стряхивала клочья тумана, тянула навстречу... Когти? Щупальца? Шесть пар бледно-лиловых глаз, не мигая, смотрели на жертву, а Хурин шел, не видя опасности, не замечая, что остался один, что товарищи давно отстали...

- Сто-о-ой! - голос Аркалимо отказал, зов оборвался беспомощным хрипом.

Командир оглянулся, но больше никого не было. Отряд исчез, остались только они с Хурином. И человека отделяло три шага от смертельных объятий невидимой для него твари.

17

- Покажи мне лес, Коркион.

Он с сомнением посмотрел на меня.

- Тогда сперва зайдем за плащами. Сегодня холодно.

- Нет, не тот - каменный лес. Созданный...

Трудно говорить о творении, находясь в Ангбанде. Но и лгать себе невозможно: здесь красиво. Очень красиво. Если не слушать Музыку - тяжелую, грубую, рвущую слух. Если смотреть только глазами.

- Созданный майэ Ральтагис, - договорил Коркион за меня. - Давай сходим.

Он почти не оставлял меня одну. Хотя убивать себя мне было уже поздно, а бежать еще рано. И он наверняка понимал это.

- Похожий лес есть в Менегроте, - я провела пальцами по шершавому камню ствола.

Почти кора на ощупь, только холоднее.

- Это столица Дориата, - пояснила я, не уверенная, успел ли нолдо узнать хоть что-то об Эндорэ прежде, чем его схватили слуги Врага.

Сколько времени этот несчастный провел в неволе? Он никогда не рассказывал, как попал в плен, а я не спрашивала. Как и о том, почему он стал таким... словно лесной орех. Гладкая блестящая скорлупа, а что под ней, не видно. Но очень хочется верить: что-то есть.

- Ты бывала в Менегроте?

- Один раз, в детстве. На празднике, - я улыбнулась воспоминаниям. - И там был зал - такой же... э-э-э... то есть, задуманный похоже. Каменный лес. Но совсем другой - пронизанный золотым светом, полный зверей и птиц - и каменных, и живых. И там соловьи пели. И деревья на ощупь были теплые, как настоящие. Говорят, тот зал король Тингол сделал в подарок жене.

- Сам? - спросил Коркион с жадным любопытством и даже как будто с ревностью.

Я удивилась, а через мгновение поняла и чуть не рассмеялась. Ну, да, он же мастер!

- Нет, не сам. Во всяком случае, не один. Рассказывали, что там работали многие мастера: и квенди, и гномы.

Коркион слегка усмехнулся, явно успокаиваясь.

- Этот лес майэ Ральтагис создала в одиночку, - заявил он с такой гордостью, словно это была его заслуга.

- И долго трудилась? - фыркнула я.

Неприятно: Менегрот лучшие из лучших строили не один год, а тут какая-то приспешница Врага...

- Не знаю, Туивен, - собеседник в который раз сделал вид, что не заметил моей иронии. - Но думаю, долго. Такие мелодии отбирают немало сил.

- Сочувствую бедной, усталой майэ Ральтагис!

Меня раздражала манера Коркиона подчеркивать, как он хорошо знает здешних обитателей. Пленник ты или не пленник, но ты квендо! И должен оставаться собой - хоть в Ангбанде, хоть в Амане, хоть у Намо в Чертогах Мертвых. А не вести себя так, будто ты один из... этих.

- Она тоже создала лес в подарок - странное совпадение, - задумчиво проговорил нолдо.

- Морготу? - я еще раз огляделась и подумала, что зал, в сущности, не так уж хорош.

Совсем не хорош! Вместо гордых буков - сосны и ели. Из цветов - одни кувшинки в бассейне. Из-за стволов выглядывают противные волчьи морды... б-р-р... спасибо, что каменные!

- Нет, Саурону.

Я поежилась. Невелика разница!

- Пойдем отсюда, Коркион. Ты хотел отвести меня в настоящий лес, помнишь? И не надо плащей. Снаружи все равно теплее, чем здесь!

18

- Возьми, - приказал Мелькор.

Я немного помедлил прежде, чем принять из его рук Венец. Черный металл без блеска - бездонная пропасть, ночное небо, лишенное звезд. Смотришь - и кружится голова, и не оторвать взгляда: завораживает, затягивает, манит звенящая темная глубина.

Жесткие, стремительные линии орнамента - то ли злая пляска огненных языков, то ли скрещенные в смертельном поединке клинки. И неожиданно теплый свет Сильмариллов, гармонично вплетающийся в узор. Яркий и нежный - певучая радость летнего утра.

Одного из Камней в оправе нет, но там, где он был, играют отблески - эхо далекой мелодии. Словно у Венца есть память.

- Властелин, ты хочешь, чтобы я исправил его?

Я бережно коснулся сплетения металлических нитей - казалось, они вот-вот отзовутся, словно струны под пальцами музыканта.

- Моего мастерства не хватит, - я вздохнул.

Надо было вернуть Венец, но я медлил: не мог расстаться с ним. Хотя видел раньше - на голове Феанора. Но не вглядывался, не позволял этой мелодии захватить себя. Закрывался. Теперь вот не стал.

- Надень его, Мори.

- Властелин... Почему я?

Мелькор не ответил, пристально глядя на меня. Опять испытание?

- Я не Поющий, - снова заговорил я, больше стараясь убедить себя, чем его, очень уж хотелось надеть. - И не правитель. Почему - я?!

- Оставь, - отмахнулся Вала. - Ты что же, думаешь, это знак отличия? Или награда?

- Или проверка, - осторожно предположил я.

- Это инструмент, Мори. Уникальный, невероятно мощный - но всего лишь инструмент. И нужен тот, кто сумеет работать с ним.

- Почему я, Властелин?

- Ты единственный из Старших Детей, кто несет в себе обе Темы. Нолдо, рожденный в Амане и принявший мою Музыку.

- Еще один уникальный инструмент, - с горькой усмешкой продолжил я его мысль.

- Нет, Мори. Мастер, способный справиться с инструментом.

19

Алассион прижался спиной к стволу, обогнул его и беззвучной тенью скользнул к следующему дереву. Сейчас он больше не походил на измученного старика. Острый взгляд, точные и ловкие движения - разве что волосы необычного для эльдар белого цвета.

- Смотри, - еле слышно прошептал Алканармо, бесшумно оказавшись рядом с Алассионом, и показал на склон впереди.

Там среди чахлых сосенок и выщербленных скал чернело несколько щелей. Северный вход в пещеры Дортониона.

- Раумо... Алассион, - Алканармо быстрыми скупыми жестами показал направления.- Я проверю верхний лаз. Встретимся у западного выхода.

Если этот выход еще есть. И если будет, кому встречаться.

Алассион взлетел по осыпи, легко прыгая с одного камня на другой, безошибочно угадывая, куда можно наступить. Он всегда любил и хорошо чувствовал горы. Даже Тема Врага, звучавшая здесь едва ли не так же громко, как в окрестностях Ангбанда, не притупила чутье.

В подземелье было темно - настолько, что острое зрение нолдо оказалось почти бесполезно. Но зажечь огонь Алассион не решился: не стоило привлекать внимание.

Двигаться ощупью? Пробраться так к западному выходу он, конечно, сможет. А вот рассказать потом что-то полезное остальным - нет.

Оставалось одно - убрать защиту. Слиться с этими горами и подземельями. С ними - и с пронизывающей их Музыкой Моргота. Разведчик сделал несколько глубоких вдохов, словно собираясь нырнуть, а на самом деле еще немного оттягивая неизбежное. И открылся.

Пещеры были пусты. Точнее, орков в них не было. Алассион ощущал присутствие Алканармо и Раумо - значит, живы. И еще еле заметно чувствовалось движение какой-то твари. Нет - тварей, крупных, но медлительных. Или спящих? Раумо двигался как раз к ним, правда, был еще далеко. Предупредить?

- Командир? - знакомый голос.

Юношеский, чистый, не сорванный криком. Он никак не мог звучать здесь и вообще в Эндорэ, но Алассион почему-то не удивился. Аварно здесь - и хорошо. Значит, не было тех, других подземелий. Ангбандских. Был - сон, кошмарный морок, и теперь он кончился.

- Долго я спал?

- Не очень. Ты устал, командир.

- Тебе следовало разбудить меня раньше. Ладно, где остальные?

- Ждут. Я отведу тебя к ним.

Мальчишка шел впереди, невидимый в темноте. Алассион двигался следом, болезненно морщась. Что-то тревожило его - словно не до конца зажившая рана, словно неприятно скребущий звук.

- Аварно, подожди. Я должен предупредить Раумо. Там опасность.

- Он уже идет к остальным. Осторожнее, командир! Здесь пропасть, надо обогнуть справа.

Карниз был узким, но если двигаться впритирку к стене, пробраться можно. Ходить этим коридором не стоит, а вот засаду устроить...

- Давай руку, командир.

Пальцы Аварно были мокрыми и скользкими. В ноздри Алассиона ударил сладковатый запах.

- Ты ранен?!

- Аккуратнее, здесь камень шатается... Вот и пришли.

Десять разведчиков стояли в нескольких шагах от края провала. Светлее не стало, но Алассион отчетливо разглядел все. Вывалившиеся из вспоротых животов внутренности, окровавленные обломки костей, содранная кожа.

Аварно улыбнулся, повернув к командиру обугленное лицо с пустыми глазницами.

Алассион не закричал. Просто шагнул назад. В пустоту.

20

- Будет война, дядя?

Ульдор молчит. Ладит оперенье к стреле.

Будет. И вроде, старшие не особенно говорят об этом. Но женщины шьют новые куртки, вкладывая железные пластины между слоями кожи. И лопоухий Нарх, помощник кузнеца, перестал задираться. Да и не видно его почти.

- Мне нужен меч, - выдохнул я сокровенное.

И замер, исподлобья глядя на вождя, готовясь доказывать: я уже взрослый!

- Овец завтра угоняют на полдень, - сказал Ульдор. - Племя уходит, Ульт.

- Уходят женщины, старики и дети, - упрямо возразил я. - Воины остаются.

- Ты еще не воин.

- А Ульнир?

- Он старше тебя на четыре весны. И он выдержал испытание.

Да, выдержал. Далеко уходил, много дней не был в селении. Вернулся - с отрезанной головой невиданного зверя. И с рыжей пятнистой шкурой на плечах. Теперь важный стал, не подступишься. И носит на кожаном шнурке на груди два клыка - на удачу.

- Я тоже, - не отступал я. - Только у огненного духа нет головы, чтобы принести ее тебе. И нет шкуры, чтобы содрать. Духа нельзя убить, но я прогнал его. Победил!

- Да, ты победил, - вождь отложил работу и теперь пристально смотрел на меня. - Но твое оружие - не меч и не лук, мальчик. Ты колдун. Ульфанг не хотел спешить с этим, но времени и вправду не остается. Старну понадобится помощник.

Помощник? Варить вонючее зелье в котле, просить духов об удачной охоте для других, принимать роды, кости вправлять? И так всю жизнь?! Не хочу!

- Я не колдун, дядя! Мне... мне оберег помог. Который дед дал.

- Оберег?

Я торопливо оттянул ворот, выпрастывая серый камешек:

- Вот! Злой дух испугался Властелина Мелхгура.

- Нет, Ульт. Тебя, - дядя положил руку мне на плечо. - Ульфанг дал тебе обычный камень, не заговоренный даже.

- Откуда ты знаешь? - мне почему-то стало очень обидно.

И страшно.

- Он сказал мне.

Я недоверчиво смотрел на дядю. Но ведь нельзя солгать об ушедшем за небо, тем более о вожде. Иначе тот вернется и поразит обманщика на месте. Даже собственного сына.

- Да, этот камень из Ангбанда, но сам по себе ничего не может, - спокойно объяснил Ульдор. - Духа прогнал ты.

Я подождал немного, но земля так и не провалилась у него под ногами. И молния в него не ударила. Значит, все правда...

- Я сражаться хочу, - не отступил я.

Был бы дед жив, он разрешил бы, наверняка разрешил!

- Ты будешь сражаться, Ульт. Но не мечом. Воинов много, мальчик. Вожаков меньше. Но колдун - настоящий, сильный колдун - не во всяком племени есть. Такие, как ты, рождаются очень редко. Я поведу наших людей в бой. Ты - поможешь нам победить.

21

- Ищи третий Камень, - велел я.

- Где, Властелин? - растерянно спросил Мори.

- Начни с Дориата.

Или Дориат, или дочь Мелиан. Первый вариант был бы лучше, потому что полукровка исчезла. По обрывкам разговоров выходило, что она погибла, а потом вернулась из Мандоса, да еще и вместе со своим человеком. Причем источник слухов выявить не удалось.

Может, это люди тешили себя сказками, пытаясь одолеть страх смерти. А может, Мелиан выдумала историю в надежде обезопасить Дориат. Причем даже не обязательно, чтобы Сильмарилл и вправду был там: Феаноровым отпрыскам достаточно предположения, чтобы напасть. А вот ловить по всему Эндорэ полукровку, унесшую Камень, - занятие, которого им хватит надолго. Особенно если ее там нет.

- Властелин, поиски могут занять много времени, - забеспокоился мальчишка. - Кто позаботится о моих... о пленных нолдор?

- Ты же и приглядишь за ними. Тем более, что тебе все равно придется делать перерывы, иначе сил не хватит.

- Но дорога в Дориат...

- Да не нужно тебе никуда ехать, Мори! Сильмарилл был частью Венца. Они тянутся друг к другу. Используй эту связь, и ты почувствуешь недостающий Камень. Услышишь его Музыку.

Услышишь - если Завеса Мелиан тебе не помешает. Или способности Лютиэн, при условии, что та жива. Впрочем, в данном случае успех поиска не имеет значения: мне не составит большого труда самому найти в Эндорэ любую мелодию. Но важно выяснить, способен ли ты пользоваться Венцом. И если да, то как именно.

22

- Командир! Эй, очнись, командир!

Аркалимо открыл глаза, судорожно втянув воздух сквозь сжатые зубы. И увидел над собой встревоженное лицо Хурина. Живого и, похоже, невредимого.

- Где?..

- Исчезли, - нахмурился человек. - Как сквозь землю провалились, все четверо.

- Где тварь? - нолдо начал медленно подниматься.

Он не был ранен, во всяком случае, не чувствовал боли. Но тело сделалось странно вялым и с трудом слушалось.

- Тварей не видел, - Хурин подхватил Аркалимо под мышки и помог сесть. - Хлебни вина, командир.

Нолдо приник к бурдюку, сделал пару глотков, перевел дыхание.

- Ты же шел прямо навстре... Сзади!

Человек прыжком обернулся, выхватывая нож. Быстрее, чем его сородичи, но все-таки неуклюже. От стрелы не успел бы увернуться, разве что от звериных зубов, если зверь обычный.

- Да нет здесь никого, - удивленно пробасил Хурин, внимательно оглядев поляну и снова присаживаясь на корточки рядом с нолдо. - Померещилось тебе, командир. Должно быть, крепко ударился, когда падал.

А над головой человека, почти касаясь растрепанной золотистой шевелюры, скалило пасть чудовище. Аркалимо отчетливо видел, как тянется, свисая между зубов твари, ниточка мутной слюны.

- Те, кого ты в пещеры отправил, пока не объявлялись. А кто с нами шел, те пропали, - озабоченно говорил Хурин, по-прежнему не замечая опасности. - Надо было веревкой обвязаться, что ли.

Аркалимо закусил губу, неимоверным усилием разорвав незримые узы, мешавшие ему двигаться. И метнул нож. Лезвие вошло в глаз твари, та истошно заверещала и метнулась назад. Нолдо вскочил и кинулся следом, выхватывая второй клинок.

- Командир! - человек вытаращил глаза, когда эльф с яростным воплем несколько раз ударил кинжалом в сосновый выворотень, сбивая ссохшиеся комья земли с мертвых корней. - Да уймись ты, нет здесь никого!

- Хурин, спр-рава! - прорычал Аркалимо, добив чудовище и с отвращением видя, что прямо из-под земли выбирается еще несколько тварей, покрупнее первой. - Не стой!

- Командир, это же наши... Ах, ты! Да что ж вы делаете-то?!

Выскочившие на поляну двое разведчиков, оскалившись по-звериному, бросились на Аркалимо. Блеснули ножи.

23

Аркалимо?! Я вскочил и едва не сорвался вниз, потеряв равновесие с непривычки: одна реальность словно просвечивала сквозь другую. Я видел одновременно Железные Горы вокруг и лица нолдор, сражающихся с кем-то в сосновом лесу, и от этого кружилась голова.

Я схватился обеими руками за подлокотник и, зажмурившись, осторожно опустился обратно в кресло. Феанор, высекая этот каменный трон, думал о чем угодно - о красоте, об удачной точке для наблюдения - но только не о безопасности. Так что чувствовал я себя здесь, как волк на насесте.

Дома было бы гораздо удобнее, но застань меня Туивен в Венце, она уже никогда не поверила бы, что я не Моргот - вопреки и Музыке, и здравому смыслу. А слоняться по Ангбанду в поисках подходящего места было бесполезно: он раз за разом услужливо выводил меня к Шестой Южной.

В конце концов я сдался и вскарабкался по скалам к Феанорову креслу: это было проще, чем втолковать упрямой крепости, почему мне там не нравится. Хорошо, я хоть меховое покрывало в одной из комнат нашел и с собой прихватил. За плащом-то домой уже не вернешься, а несколько страж кряду неподвижно сидеть на холодном камне... это Пламенным надо быть.

Быстро справиться я не надеялся. Мелькор, конечно, объяснил, как обращаться с "инструментом", но тут то же, что в мастерской: почувствовать надо. Не поймешь, пока сам не начнешь работать.

Вот я и начал. Закутался в покрывало по уши - ветрище на Шестой Южной был истинно ангбандской мощи - и постарался сосредоточиться.

Горы. Гладкие черные скалы, осыпи, валуны. Блестящая лента реки далеко внизу. Клочья тумана, зацепившиеся за выступы. Сосны.

Дориат... Я помнил, как он выглядит с птичьего полета: Мелькор показывал. Но Сильмарилл наверняка в подземельях Менегрота, а их я совсем не знал. Расспросить бы Туивен. Хотя она там только в гостях была, и то один раз.

Я вздохнул и забрался в кресло с ногами, благо Феанор сделал его достаточно большим. Итак, Дориат... это на юге, значит, смотрим на юг.

Горы. Выщербленные скалы, крупные осыпи, замшелые валуны. Клочья тумана. Обгорелые сосны...

Обгорелые?! В Ангбанде был пожар? Когда?!

Изображение поплыло перед глазами, и тут я сообразил, что вижу не Железные Горы, а какие-то другие. Невысокие, источенные временем, поросшие частично выжженным лесом. Неужели это и есть Дориат?

И вот тут я увидел их - сначала крошечные фигурки, копошащиеся среди камней. А потом - лица. Знакомый прищур серых глаз, сдвинутые брови, плотно сжатые губы. Аркалимо!

Я сидел, изо всех сил вцепившись в подлокотники и закусив губу. Прошлое вернулось слишком внезапно, я не был готов к нему. Конечно, я надеялся, что Аркалимо - мой приемный отец, наставник, командир - жив. Но увидеть его!

Кажется, прошла целая вечность прежде, чем я отважился посмотреть снова. Вечность, уместившаяся между двумя сменами страж: гонг еще не бил.

На этот раз все получилось быстрее и легче - достаточно было пожелать увидеть Аркалимо. Управлять Венцом оказалось не сложнее, чем Ангбандом.

- Хурин, справа! - на этот раз я даже услышал их.

Того, кто на руках пронес меня, только что потерявшего обоих родителей, полумертвого, безучастного ко всему, через Вздыбленный Лед и заново научил жить, дышать, даже улыбаться. И его светловолосого спутника - человека.

А потом я заметил еще двоих. Нолдор - но они были врагами.

Я сам толком не понял, что сделал и как. Я просто не мог позволить им убить Аркалимо. И не позволил.

24

Они промахнулись. Оба. Клинки прошли совсем рядом с Аркалимо, но не задели. Командир ударил в ответ - тоже мимо. Словно его кто-то под руку толкнул.

Ну, я-то не оплошал - обоих эльфов уложил отдохнуть на травке. Сгоряча перестарался немного, и рука у меня тяжелая, но Перворожденные только на вид хлипковаты, а так вообще народ жилистый. Жить будут, разве что голова поболит.

Связывать разведчиков я не стал, но оружие у них забрал, чтобы опять чего не удумали.

- Командир, ты как? - озабоченно спросил я, вглядываясь в лицо Аркалимо. - Сам очухаешься или тоже... помочь?

- Не надо, - он потер пальцами виски. - Нападут - не отобьешься один.

- Да тут и нападать не надо, - проворчал я. - Вы сами все сделаете. То с деревьями драться пытаетесь, то чуть друг друга не порешили.

- А ты... что видишь? - командир говорил неуверенно, а сам все шарил взглядом вокруг.

- Да ничего. Лес. Горы. Белка вон пробежала.

- Рядом с тобой, справа, звериная морда, - Аркалимо зажмурился, снова открыл глаза, мотнул головой. - Оскаленная пасть, змеиный язык... тянется.

- Ветка сухая, - сочувственно вздохнул я. - Слышь, командир, ежели тебе сильно мерещиться будет, я, конечно, могу вдарить. Но как мне потом на себе вас всех тащить?

- Скверное место, - тихо проговорил нолдо. - Надо уходить. И как можно быстрее.

- Ты чувствуешь остальных, командир? Мысленно позвать сможешь?

- Нет. Музыка все время меняется, но это Музыка Моргота. И не поймешь, где морок, где явь.

- Хорошо, что я не слышу ее, - заметил я. - Что ж, вас троих я отсюда выведу. Потом вернусь за остальными, кого удастся собрать. Только этих давай свяжем, что ли. Ты сам-то сумеешь держать себя в руках? Не поддаваться?

Он кивнул. И тихо запел. О Владычице звезд, сияющих Древах, лазурных морях и белой горе. В другое время я с удовольствием послушал бы, но сейчас было не до того.

Очнувшиеся нолдор подхватили мелодию, тщательно держа ритм. Их даже связывать не пришлось. Они шли за мной и Аркалимо, полуприкрыв глаза, и пели. Сперва еле слышно, но потом их голоса окрепли. И вроде, даже вокруг стало светлее. Словно песня была щитом, оберегавшим нас от чар Врага.

25

Раумо ступал по-эльфийски бесшумно, но в затхлом воздухе подземного коридора даже биение собственного сердца казалось ему слишком громким. Разносящимся по всей пещере. Способным выдать разведчика, привлечь врагов.

А еще за Раумо кто-то шел. Кто-то очень осторожный. Нолдо раз за разом рывком оборачивался, до рези в глазах всматривался в тревожную темноту, вслушивался - ничего. Но стоило продолжить путь, и разведчик лопатками чувствовал недобрый чужой взгляд. Неотступный. Внимательный. Терпеливый. Раумо до крови кусал губы, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег - панический, гибельный.

Говоришь, Ангбанд не везде, Алканармо? Но посмотри наверх: там нет звезд, только серый камень. И стены вокруг - не вырваться, даже свернуть некуда. А сзади - взгляд. И дыхание. Очень тихое, почти неразличимое слухом.

"Алканармо!" - мысленный зов словно увяз в чужой Музыке. Раумо больше не ощущал присутствия товарищей, будто остался один в этих жутких пещерах. Один в мире.

В Ангбанде и то было легче. Не так страшно. Когда с друзьями - не страшно.

Разведчик споткнулся, упал на четвереньки и еле заставил себя подняться: хотелось так и ползти вперед, потому что тот, сзади, вот-вот набросится, стоит лишь немного промедлить.

Раумо уже не помнил, зачем он здесь и как очутился в проклятом подземелье. Цеплялся за единственную мысль, которая еще оставалась: надо идти, двигаться. Там, впереди, спасение. Выход. Выход обратно в Ангбанд? Пусть - только бы избавиться от невидимого преследователя.

Но впереди оказалось озеро. Разведчик остановился и потер висок, размазав холодными пальцами струйку пота, щекотавшую кожу. От неподвижной воды скверно пахло, к ней ни в коем случае не следовало приближаться. Но сзади подкрадывался все ближе - тот. Он был хуже и омерзительной вони, и чьих-то костей, похрустывающих под ногами - не споткнуться бы! И Раумо, беззвучно застонав от ужаса и бессилия, шагнул вперед.

Ледяная вода сомкнулась вокруг щиколоток. Достигла колен. Поднялась выше. А потом озеро ожило, вспухнув расходящимися кругами, словно что-то крупное заворочалось в глубине.

Нолдо замер, завороженно глядя на катящиеся к нему волны. Медленно шевельнул рукой, но не завершил движение, даже не дотронулся до оружия. Что-то плеснулось рядом, обвилось вокруг ноги Раумо, дернуло, опрокидывая разведчика в стылую вонючую воду, потащило в глубину.

Холод на мгновение отрезвил нолдо. Разведчик дернулся, пытаясь освободиться. Пальцы нащупали рукоять кинжала - и обмякли. Раумо не знал, что делать дальше. Да и зачем что-то делать, если границы нет больше? Если Ангбанд - везде.

26

Я проводил Аркалимо и его спутников до самой топи Серех. Конечно, они об этом не знали.

Человек, которого они называли Хурином, шел впереди, за ним - Аркалимо и остальные. Нолдор пели, и от их пения у меня перехватило дыхание и комок застрял в горле. Те же слова, та же мелодия - только голос у мамы был нежнее. А иногда они пели вдвоем с отцом...

Я с трудом заставил себя вернуться к действительности. Вытер слезы, хотя впору было завыть в голос. Аркалимо еще не был в безопасности. Следовало снова найти его и проследить, чтобы с ним ничего не случилось. Хотя я сам толком не знал, что могу сделать.

Теперь я сообразил, где нашел Аркалимо - на Сосновом Нагорье. Бродить там нолдор не стоило: Мелькор однажды обмолвился, что им с Сауроном нужно что-то исправить в тех землях. Потому и орками Нагорье пока не заселяли, волков, и тех увели. Что, если Вала решит запеть именно сейчас?!

Я подозрительно осмотрел горы, но пока нигде ничего не тряслось, не рушилось и не меняло форму. Предупредить бы Властелина, но вряд ли он захочет откладывать свои планы из-за нескольких Воплощенных, тем более врагов. Отвлечь... но остается еще Саурон.

"Ну, скорее же вы!" - мысленный окрик, разумеется, не достиг цели.

Зато я заметил нескольких орков, деловито двигавшихся наперерез Аркалимо. Диких, разумеется, по оружию и одежде ясно. Да наших бы туда и не пустил никто!

- Вас только и не хватало! - я саданул кулаком по подлокотнику кресла.

Отбиться-то нолдор отобьются, но задержатся. Надо заставить орков свернуть... как-то.

Ветер слегка усилился, меняя направление. Зашелестели листья, заскрипели мертвые ветки. Одна отломилась и полетела вниз, да так удачно, что спугнула дремавшего зайца. А тот, вскочив, бросился как раз туда, где его заметили вечно голодные орки. И помчался дальше - от погони, а заодно и от нолдор.

Обошлось.

27

- Выход близко. Надо идти.

Я говорю это не для них - для себя. Они мертвы, и давно. Ондо завалило камнями. Кеммотар сорвался со скал. Энно погиб еще раньше, пытаясь бежать из Ангбанда. Может быть, на орочью заставу нарвался. А может, его убили горы. Нолвэ. Ристар. Алталло. Раумо...

Раумо?! Нет, Раумо жив. И он-то действительно здесь. В другой части пещеры. Хотя я его и не слышу. Никого не слышу. И ничего - кроме Музыки Моргота и невнятного бормотания умерших. Десятки голосов молят о чем-то, упрекают, спрашивают. На них трудно не обращать внимания. Но они не должны мешать.

Главное - видеть то, что на самом деле вокруг. Смотреть сквозь обступающих меня мертвецов - в темноту подземного коридора. Идти сквозь них. И делать ножом метки на стенах - для тех, кто придет потом. Для живых.

- Куда ты нас ведешь?

- Нам не выбраться! Ты ведь знал?!

- Алканармо!

Сталагмит почти с меня ростом. В двадцати шагах от него поворот направо. Отметить место.

- Осталось ли в Белерианде хоть что-то живое?

Еще тридцать пять шагов. Трещина. Неширокая - переступить легко, даже с грузом, если придется. Пятьдесят шагов. Расширение коридора. И развилка.

- Ты знаешь дорогу, Алканармо?

Не знаю. И почувствовать не могу: враждебные мелодии сливаются в угрожающий низкий гул, изматывающий, ослабляющий волю. Даже сердце бьется с трудом, словно вязнет в этом гудении.

Так, надо идти. Куда? Вроде бы, слева ощущается движение воздуха - еле заметно. Значит, налево. Метка. Тридцать шагов... сорок... сто пятьдесят... как хочется отдохнуть! Хочется, но нельзя: потом не поднимешься. Пара глотков из бурдюка. У воды привкус гнили, хотя я совсем недавно набрал ее из лесного родника. Недавно ли?

Сто шестьдесят... двести шагов. Поворот. Развилка. Вот здесь действительно чувствуется дуновение, не ошибешься. Еще одна метка. Нет, только не бежать! Идти. Запоминать путь.

- Алканармо!

Этот голос не похож на другие. Но он далеко. А кричать в этом подземелье не стоит.

Развилка. Центральный проход. Метка. Двадцать семь шагов... Выход!

- Алканармо! Живой!

Удар по плечу, от которого я едва не теряю равновесие. У людей странная манера выражать чувства. Впрочем, сейчас это кстати: морок, облепивший меня, словно серая паутина, отступает, зрение проясняется.

- Хурин... Что у вас?

- Аркалимо ждет у границы Серех. Мы возвращаемся.

- А остальные где?

- Тоже там. Все, кто уцелел.

28

Из девяти разведчиков, посланных в Дортонион, вернулись пятеро. А внятно рассказать об увиденном смогли только двое: Хурин и Алканармо. Первый - потому что наваждения на него не действовали, второй... Возможно, он от природы был более устойчив к чарам Врага. Потому и в Ангбанде уцелел, и бежать сумел, и в Дортонионе сохранил ясность ума.

Фингону очень хотелось, чтобы это было именно так. Но еще больше хотелось, чтобы Алканармо исчез. Не погиб, нет, король отдавал должное мужеству бывшего пленника - пусть бы тот здравствовал, только где-нибудь подальше от Хифлума. И от Химринга, где тоже можно было услышать лишнее.

Алканармо следовало отослать. Туда, где он мог бы спокойно жить и совершенствовать свое мастерство. Туда, откуда не возвращались. В Гондолин.

О Скрытом Королевстве даже Фингон почти ничего не знал, хотя и получал изредка вести от брата - с птицами. Правда, с тех пор, как погиб отец, это случалось все реже.

Последнее послание принес Хурин - один из немногих, для кого Тургон сделал исключение и позволил покинуть Гондолин. Что ж, самое время отправить ответ. И тоже с гонцом.

Впрочем, с этим поручением следовало подождать несколько дней. Дать Алканармо передохнуть и придти в себя. В отличие от совершенно бодрого, разве что слегка ошарашенного увиденным Хурина, кузнец был явно измотан, хоть и меньше, чем остальные нолдор.

Эльдар в Дортонион посылать нельзя, это ясно. Оружие из пещер заберут люди. А передадут - гномы, столь же глухие к враждебной Музыке.

Завтра в Химринг отправится небольшой обоз с гостинцами: мед в этом году особенно удался. А с обозом поедет один из менестрелей - повидать друзей и спеть пару новых баллад. О сумрачных горах и стройных золотистых соснах. О великих мастерах - гномах, способных создавать и чудесные украшения для дев, и грозное оружие, перед которым даже Моргот трепещет. Об их сокровищах, что скрыты в пещерах, настолько глубоких и темных, что даже взгляд Валар едва ли способен проникнуть туда. И об удалых людях, не ведающих сомнений и страха, готовых подняться в горы до самого неба или спуститься вниз до сердца земли - и вернуться невредимыми.

Нолдор вряд ли понравится такое восхваление Народа Ауле и Смертных, но это неважно. Главное - песню услышит Маэдрос. Он поймет.

29

- И что же ты делал на Сосновом Нагорье?

Я смутился: не ожидал, что Вала следил за мной. Впрочем, может, и не следил - страховал незаметно. Мало ли, чего ожидать от "уникального инструмента", тем более, поврежденного! У самого-то Мелькора руки до сих пор болят.

- Учился пользоваться Венцом, Властелин, - ответил я, честно глядя ему в глаза.

Солгать Мелькору невозможно: он малейшую фальшь в Музыке мгновенно улавливает. А вот сказать не все... тут главное - избежать прямого вопроса.

- В Дориат заглянуть не получилось, - признался я. - Мешает что-то.

Какая разница, что было на Нагорье? То, что мне поручили, я выяснил.

- Но третий Сильмарилл там: я это почувствовал. И он... - я замялся, пытаясь выразить словами смутное ощущение. - Он по-прежнему часть Венца.

- Почувствовал несмотря на Завесу Мелиан? - прищурился Мелькор.

- Она помешала мне увидеть Дориат. Но на сам Венец не влияет... по-моему.

Глаза Валы остро блеснули.

- Ладно, проверим.

Он протянул руку.

Я снял Венец. Было немного жаль отдавать его: я так и не успел посмотреть на Хифлум. Но это лучше, чем увидеть лишнее. Меньше всего мне хотелось бы выбирать между нолдор и Мелькором!

Вала взял Венец осторожно, явно стараясь не коснуться Камней. Но надевать не стал: подержал немного, то ли всматриваясь в узор, то ли вслушиваясь в мелодию, и положил на стол.

- Проверим, - повторил он.

И внезапно в упор посмотрел на меня.

- На Нагорье ты не только наблюдал, Мори. Ты вмешался в происходящее!

Я съежился под его пронзительным взглядом, чувствуя, что меня сейчас просто выпотрошат. Душу вывернут наизнанку... если сам не откроюсь.

- Рассказывай, - приказал Вала. - Все.

30

- Там были нолдор, - обреченно заговорил мальчишка.

Ну, да, очередные лазутчики. Давно их не было, кстати. На Нагорье никто не жил - разве что случайно уцелевшие потомки Кархарота. "Вольные" орки иногда забредали, но тоже старались не задерживаться, и правильно делали. Земли, где сталкиваются две враждебные Темы, небезопасны даже для Поющих, а Воплощенным туда вообще лучше не соваться.

Кстати, пора наконец заняться Сосновым Нагорьем. Ирбин так и не успел привести его в порядок. Да и не смог бы в одиночку: там больше для Саурона работа.

- Продолжай, Мори.

- Они... Они сражались друг с другом.

- И что ты сделал?

- Я сам толком не понял. Просто видел, куда должен прийтись удар. И как будто отвел его. Нападавший чуть-чуть промахнулся, а его противник немного отклонился в сторону.

- А потом?

- С ними был человек, он остановил их.

Та-ак! "Хилые и недолговечные" люди уже начинают наводить порядок среди нолдор. Формально оставаясь у них в подчинении. Интересно, успеют Перворожденные хотя бы заметить, что происходит, прежде чем мой народ приберет к рукам Эндорэ?

- Дальше!

- Они собрались уходить, и тут я увидел диких орков. И... Властелин, я не уверен, что это сделал я. Все произошло как будто само собой. Ветер подул в другую сторону, выскочил заяц...

- И орки, погнавшись за ним, ушли в сторону с пути нолдор, так?

- Да, Властелин.

- А ну-ка, идем! Венец надень.

Можно было бы придумать задачку поинтереснее, но мне очень уж не терпелось проверить свою догадку.

Со смотровой площадки, на которую мы пришли, был отлично виден плац, где тренировались в стрельбе орки.

- Видишь седьмого справа, Мори?

Мальчишка напряженно кивнул. Сильмариллы в Венце тревожно мерцали, словно чувствовали его настроение.

- Сделай так, чтобы он трижды подряд попал в мишень, потом дважды промахнулся и опять трижды попал.

Парень впился глазами в орка. Тот почувствовал взгляд и забеспокоился. После чего начал мазать так, словно впервые держал лук. Получил по уху от десятника, огрызнулся, снова прицелился... снова мимо.

- Не получается, Властелин, - виновато сказал Мори, проведя по лицу ладонью. - Не могу.

- Наверное, слишком близко, - предположил я. - Твой взгляд его отвлекает.

- Дело не в этом, - признался он. - Просто - мне все равно, попадет орк в цель или нет. Я стараюсь, но я ведь знаю, что это лишь опыт. А там... я очень сильно хотел спасти нолдор.

Глава 4

Колдун

1

- Белерианд по-прежнему разрушается, Властелин.

Мелькор кивнул. Уже понятно было, что одновременно со своей Темой он связал с миром мелодии эльфийских городов. Аманскую Музыку, которая будет разъедать Эндорэ, словно ржавчина, если ее не убрать.

- Пятьдесят лет, - предупредил Саурон. - Самое большее - семьдесят. И Белерианд уйдет под воду.

- Шестьдесят восемь, - уточнил Восставший. - Если не трогать нолдор. Триста двадцать семь, если уничтожить их города: срок достаточный, чтобы укрепить наши земли и остановить распад. Но окончательное поражение нолдор может спровоцировать Аман на нападение. А тогда погибнет не только Белерианд - все Эндорэ. В лучшем случае останется несколько островков.

- Ты сам говорил: Владыки Запада не рискнут применить силу Стихий в землях, где живут Воплощенные, - напомнил Саурон.

- Достаточно их присутствия в Эндорэ, чтобы усилить Диссонанс. Даже если явятся только майар.

- Что же нам остается? - нахмурился Первый Помощник. - Пойти на Аман самим?

- Они нам не по зубам.

- Даже с новым оружием?

- Его слишком мало. Сыновья Феанора создали что-то похожее. По крайней мере, они так считают. Но у нас пока нет сделанных ими образцов. И в любом случае, нолдор на эту работу требуется время, которое мы не можем им дать.

- Придется потрудиться самим, - пожал плечами Саурон.

- Ты уже пробовал, - заметил Мелькор.

"Но ты не Феанор", - он не сказал этого вслух, но майа догадался.

- Твой нолдо выполнил свою задачу, - хмыкнул Первый Помощник. - Он больше не нужен. Мы просто используем Венец.

- Используем, - согласился Вала. - Но не просто.

Саурон поднял брови.

- Я еще не закончил исследовать его, - пояснил Мелькор.

И невольно улыбнулся, несмотря на сложность положения. Исследовать собственное творение, пусть даже совместное с кем-то, доводилось немногим из Поющих. Впрочем, у Восставшего большинство мелодий получались с сюрпризами. И в этом была их главная прелесть.

- Сколько времени тебе понадобится, Властелин? - Саурон был предельно серьезен.

В отличие от Мелькора, он не любил неожиданностей.

- Белерианд не успеет утонуть, - отрезал Восставший.

- Нолдор скоро выступят.

- И это станет частью моего эксперимента.

- Как действует твой Венец? - не выдержал майа.

- Похоже, он изменяет вероятность событий, Саурон. Нолдор помогут это проверить.

- А ты поможешь им создать достаточно мощное оружие против Амана, - одобрительно ухмыльнулся Первый Помощник.

- Да. Только сперва нам все же придется их потеснить, пока вред от их городов не превысил пользу от их изобретений.

- Орков стоит поберечь, Властелин, - посоветовал Саурон.

- То есть? - удивился Вала. - Не отправлять в бой?

- Не губить понапрасну.

Мелькор поморщился. Майа прекрасно знал, что для этого "понапрасну" были веские причины, но ворошить прошлое Восставшему не хотелось.

- Обстоятельства изменились, - холодно сказал Вала. - Нам нужна сильная армия, способная сдержать натиск Амана, когда потребуется. Война с нолдор послужит ей неплохой тренировкой. Но лишних потерь действительно не нужно.

2

- Расскажи мне о Хифлуме, Алканармо, - попросил Тургон.

Без особой охоты. Словно не слишком интересовался делами брата. Впрочем, если бы интересовался, заговорил бы об этом гораздо раньше, а не теперь, когда я живу в Гондолине без малого год.

Почему вообще заговорил? Что изменилось?

- Город Фингона красив? - уточнил Тургон.

Камни в его венце мягко поблескивали. Со вкусом подобранные, искусно выделанные камни. Давно я не видел таких. С тех пор, как бежал из Ангбанда.

Тебя действительно заботит красота Хифлума, король? Чего ты опасаешься? Что тамошние мастера превзойдут твоих? Или что я некстати заговорю о войне? О потерях. О женщинах с потухшим взором, потерявших мужей, сыновей, братьев. О тварях, рыскающих на границах наших земель. О призраках в Дортонионе.

- Ему не сравниться с Гондолином, король, - сдержанно ответил я. - Хифлум - крепость. Его задача - отражать атаки Врага, а не услаждать взор. Там слишком много домов, чьи создатели и хозяева пали в войне. А жители предпочитают совершенствоваться в изготовлении оружия и доспехов, а не украшений.

Изящная девушка, сидевшая рядом с Тургоном, сдвинула брови и укоризненно посмотрела на меня. Идриль? Да... в последний раз я видел ее ребенком. Бледной измученной девочкой, которую отец на руках пронес через Лед.

- Мой город хорошо укреплен, - взгляд Тургона стал тяжелым. - Красота не всегда беззащитна, Алканармо. Но сила не должна быть уродлива.

Как же ты боишься, король! Безумно боишься - не за себя, разумеется. За эту вот девочку, которая так похожа на свою погибшую в Хэлкараксэ мать. Ты ведь даже проститься не смог тогда с Эленвэ: мы должны были двигаться. Все время двигаться, иначе начинало клонить в сон. Неодолимый. Смертельный. А потом ты раз за разом проходил мимо. Мимо Эленвэ, мимо других умерших.

Твой Гондолин действительно совершенство. Совершенное воплощение тоски - по потерянной любимой, по утраченному дому. Воплощение горя. Ты думаешь, что воссоздал частицу Амана, но на самом деле ты воссоздал Лед. Ты заточен в нем, ты вмерз в него - и не можешь выбраться. Не хочешь.

Но ведь это не поможет тебе вернуть Эленвэ, Тургон.

3

- Пос-смотри на меня, - шипело пламя.

Его языки змеились по камням, подползая все ближе к моим ногам. Я рванул ворот, так что затрещала ткань рубахи, торопливо зашарил пальцами, нащупывая оберег, висевший на шее... и ничего не нашел.

Это было страшнее, чем тянущиеся ко мне ржаво-багровые щупальца, от которых почему-то тянуло не жаром, а липким холодом. Пустота - словно я остался один в мире, словно и мира-то больше не было.

- Властелин!

Я хотел позвать его вслух, но губы слиплись и горло пересохло. И все-таки стало немного легче. Это всегда помогало, с детства: если тебе страшно или вообще плохо, подумай о Мелхгуре, и он пошлет тебе сил, защитит, поддержит.

- С-стань с-со мной одним, - одна из змей дотянулась до меня, обхватила лодыжку.

- Нет, - всхлипнул я.

Хотя почти никогда в жизни не плакал. Только когда умерла мама.

- Ты мо-ой, - удовлетворенно прогудел огонь.

Языки его обвились вокруг моих коленей, поползли выше, сдавили грудь, мешая дышать. Они не обжигали - просто я перестал чувствовать свое тело.

- Властелин... - снова безнадежно позвал я.

Рыжее щупальце захлестнуло горло.

- Я здесь, Ульт!

Уверенный и спокойный голос. Незнакомый.

Огонь яростно зашипел, плюясь искрами. Я почувствовал, что снова могу двигаться, и рванулся, освобождаясь от его хватки.

- Действительно, скверный сон, - сказал мой спаситель. - Но больше ты его не увидишь.

Пламя померкло - и внезапно осыпалось вниз тусклыми искрами. Я поежился: от прикосновений злого духа до сих пор было зябко.

- Сейчас пройдет, - теплая ладонь легла мне на плечо.

- Властелин Мелхгур...

Я не сомневался, что это он, хотя венчающие голову звезды были не его знаком - его сына. Облик не так уж важен, а Мелхгур может присниться каким угодно. Все равно никто из нас, рожденных в Ангбанде, не обознался бы.

- Ты услышал меня? - ошеломленно спросил я.

- Да. Ты умеешь звать.

От его взгляда мне стало не по себе: слишком внимательный, словно тебя наизнанку вывернуть хотят. Даже в животе заныло.

- Все умеют, - растерянно пробормотал я и, не сдержавшись, поморщился.

Незримая хватка тут же исчезла.

- Не все.

Мелхгур смотрел с явным одобрением, и я отважился.

- Мне нужен меч, Властелин, - я расправил плечи, чтобы казаться выше и хоть самую малость старше. - Не могу же я звать тебя всякий раз, когда эта... эта штука на меня вылезет.

Мелхгур засмеялся:

- Он больше тебя не тронет, Ульт.

- Но я тоже могу сражаться! - выпалил я прежде, чем успел прикусить язык.

Ну, все! Если Властелин расскажет отцу, тот с меня шкуру спустит за спор с Великим!

- Не расскажу, - усмехнулся Мелхгур, угадав мои мысли. - И сражаться ты, несомненно, будешь. Только вот меч таким, как ты, без надобности.

4

- Ульт? - Старн поднялся и подошел к ученику.

Свечу зажигать не стал: светало.

Ульт спал беспокойно, метался и бормотал что-то. Старн потряс его за плечо. Мальчишка рывком сел, распахнул невидящие глаза - и рухнул обратно на ложе. Черные вьющиеся волосы слиплись от пота.

- Ульт! - Старн тряхнул его снова, сильнее.

Если и теперь не проснется, придется войти в его сон. Это было небезопасно для Ульта: кое-кто после такого память терял, всему заново учить приходилось, словно дитя малое. Но оставлять неопытного мальчишку наедине со злыми духами - еще хуже. Захватят его, подчинят себе - всему племени беда будет. Если не убить сразу.

Старн еще раз вгляделся в лицо спящего. Отошел - раздуть огонь в очаге. И приготовил нож. На всякий случай.

Потомки Рейлин видели дурные сны очень редко: Властелин Мелхгур оградил своих людей от этой напасти. Кроме тех, кому дано было больше прочих.

Развить дар невозможно, не открывшись миру. А начинающий колдун беззащитен. И чем талантливее он, тем больше привлекает злых духов. Пока не научится давать им отпор - если выживет. Старн когда-то сумел. Двое его товарищей, с которыми начинали вместе, нет.

- Нас... Наставник...

Ульт все-таки пробудился. Приподнялся на локте, трясясь, словно в лихорадке. Колдун приблизился к нему, внимательно вглядываясь в глаза и держа за спиной руку с заговоренным ножом. Простое железо против одержимого злым духом не поможет.

Но взгляд у мальчишки был осмысленный. Живой.

- Пей! - Старн сунул ученику бурдюк.

И пока тот с жадностью глотал терпкое вино, настоянное на травах, успел спрятать нож. Незачем парню его видеть.

- Наставник, - Ульт оторвался от бурдюка и неожиданно улыбнулся. - Я Властелина видел. Он велел передать послание вождю.

5

Великолепный мальчишка! Я даже подумывал забрать его в Ангбанд - проверить, как он управится с Венцом, но все-таки отказался от этой затеи. Парень старался бы мне угодить, как все в его племени. И, разумеется, ничего бы у него не вышло - как у Мори с тем орком.

Если у Воплощенного нет личного интереса, такого острого, чтобы ни о чем больше не думать, он не сумеет изменить ход событий. И ни талант не поможет, ни Венец.

Нет, мне нужен враг. Человек, который действовал бы не по моей указке (и с уверенностью в моей поддержке), а вопреки мне. И при этом достаточно одаренный, чтобы справиться с задачей. Лучше всего - мой потомок. Кстати, среди людей, что переметнулись к нолдор, таких едва ли не больше, чем в племенах, верных мне. Тем хуже для старших Детей: бунтарям не очень-то важно, против чьей власти выступать - главное, чтобы она была.

За Ультом я все же решил приглядывать: люди, способные мысленно дозваться меня, рождались всего четырежды с тех пор, как их народ пришел в мир. Если, конечно, это мальчишка меня нашел, а не я его. Венец вполне мог выполнить мое подспудное желание отыскать человека, способного с ним работать.

Впрочем, пока Ульт был гораздо полезнее для связи с племенем Рейлин. Крылатых посланцев нолдор вполне могли заметить. А вот подсмотреть чужие сны - это нет.

6

- Нашли что-нибудь?

- Нет, Маэдрос, - Келегорм развел руками. - По-прежнему ничего.

- Вернее - только обычная сталь, - уточнил за него я.

- И только эльфийская, - брат придвинулся ближе к камину и протянул руки к огню. - Гномье оружие и даже... хм... людское орки забрали. А к нашему, похоже, прикоснуться боятся.

Да, боятся. И поэтому в местах былых сражений, занятых сейчас Морготом, остались наконечники стрел, кинжалы, мечи. Все, кроме сделанных из сплава, созданного отцом. Мы так и не дали ему названия: это право мастера. Пусть даже тот мертв.

- Орки или гномы? - спросил я скорее сам себя.

Келегорм удивленно повернулся ко мне:

- Вряд ли гномы. Говорят, они полагаются лишь на то оружие, что изготовили сами. Да и не в их обычае обирать павших, Маэдрос.

- Обычаи иногда меняются, - хмыкнул я. - Особенно у тех, кто много торгует.

- Ты про камни, которые Карантир видел у Азагхала? Но это ведь не оружие. По крайней мере, с точки зрения гномов.

- У народа Ауле чутье на металлы, - заметил я.

- Не слыша мелодии, ты все равно не отличишь сплав Феанора от простой стали.

Не слыша мелодии... Вот в чем дело!

- Это не орки, Келегорм, - сказал я, мрачнея от внезапной догадки. - Это могут быть только майар. Подручные Моргота, действующие по его приказу.

- Если и так, думаешь, они сумеют повторить сплав? Или использовать против нас?

- Не знаю. Но лучше не проверять.

7

- Нолдор стягивают войска, Властелин.

- Рановато, - Мелькор недовольно покачал головой. - Я рассчитывал, что они еще пару лет поработают.

- Остановить их? - деловито предложил Первый Помощник.

- Н-нет, - задумчиво протянул Вала. - Пожалуй, не нужно. Посмотрим, на что годны их творения. А потом пусть нолдорские умельцы трудятся дальше. Кстати, проследи, чтобы все сыновья Феанора остались целы.

- Зачем нам все, Властелин? - удивился майа. - Мастера там только Карантир с Куруфином, прочие бесполезны.

- Вот я и не хочу, чтобы Карантир с Куруфином потеряли голову и бросились мстить за братьев, - нахмурился Мелькор. - Они нужны мне в здравом уме.

- Я позабочусь, чтобы все семеро уцелели, - без особой охоты пообещал Саурон. - Но здравый ум обеспечить им не могу.

- Я удержу Маэдроса с братьями от поспешных решений, - Восставший улыбнулся. - А ты прикажи оркам не убивать их ни при каких обстоятельствах.

- Как поступим с нолдорскими городами? - Первый Помощник брезгливо поморщился.

- Уберем, но очень аккуратно. По одному. От поспешности тут может быть больше вреда, чем от аманских мелодий.

- Но затягивать тоже нельзя, - встревожился майа. - Чем дольше мы ждем, тем сильнее повреждения.

- Начнем с Хифлума, - решил Мелькор. - Как только восстановим нашу Музыку там, займемся Гондолином. Или Нарготрондом.

8

- Гаурт, передай сотникам: в бой пойдете в черных доспехах. Да, в парадных. Но шлемы не чистить.

Морда болдога вытянулась.

- Повелитель Саурон, шлемы... они того... грязные.

- Не чистить! - рявкнул я. - Наоборот - над огнем закоптить, чтобы тоже черные были.

- Чтобы, стало быть, не блестели? - сообразил Гаурт.

- Именно. И оружие не вынимать, пока вплотную к квынам не подойдете.

Болдог кивнул, щуря золотистые, как у волка, глаза.

- Повелитель Саурон.

- Да?

- Нас пыль выдаст. Разведчики могут красться, армия - нет.

- Пыль дождем прибьет. И ветер будет от квынов к вам. Идти будете и днем, и ночью. Тучи вас защитят от солнца.

- Морды бы еще вымазать, Повелитель. - предложил Гаурт. - Сажей.

- Дождь, - напомнил я. - А впрочем, будет вам краска, такая, чтоб от холодной воды не сходила.

- Аратаназ!

Я едва не вздрогнул от этого мысленного зова. Будто он мог что-нибудь значить!

- И чтобы молча шли! - приказал я, пряча за внешней суровостью неуместную растерянность.

Хорошо, что Воплощенных легко обмануть!

- Да, Повелитель! - вытянулся Гаурт.

- Кто на марше хоть звук издаст, хоть чем привлечет внимание квынов - лично волкам скормлю. Все, ступай.

- Да, Мелиан? - я ответил не сразу, хотя дверь за болдогом давно закрылась.

- Пощади мою дочь.

Начинается! Оторвать меня от дела ради нелепой просьбы!

- Зачем она мне? - раздраженно спросил я.

- Ты ведь не собираешься мстить ей?

Мстить? Полукровке? Ну, и фантазии! Вот для изучения девчонка бы пригодилась. Но не после того, как она побывала в Мандосе. Кто знает, что с ней там сделали? Чистоты эксперимента не будет, а вот вред вполне возможен. С Владык Запада станется использовать дочь Мелиан как соглядатая. Или как приманку.

- Аратаназ?

- Нет, не собираюсь, - отрезал я.

Что за глупость! Годами мечтать о разговоре, пытаясь скрыть это даже от себя. Гнать ненужные мысли, с головой уходя в работу. А когда несбыточное вдруг происходит на самом деле, не чувствуешь ничего, кроме досады.

- Аратаназ, Сильмарилл не у нее.

- Знаю, он в Дориате.

- Ты нападешь? - робко спросила она после паузы.

Да, Мелиан, я напал бы, если бы это могло что-то изменить! Если бы достаточно было забрать тебя в Ангбанд... и не отпускать потом ни на шаг. Да толку-то!

- Не нападу, - холодно пообещал я. - Твой Дориат нам ничем не мешает. Просто сидите тихо, и вас не тронут.

- Аратаназ...

- Я занят, Мелиан! - оборвал я ее, чувствуя, что еще чуть-чуть - и потеряю контроль над собой.

А что тогда? Снова убеждать ее, уговаривать, на что-то надеяться? Нет смысла! Все давно сказано - и ею, и мной.

Я немного промедлил и потому еще уловил еле слышное:

- Спасибо.

Я закрылся от мысленной речи. Посидел немного, сжав зубы и пристально глядя на струйку песка в часах - пока стекло не начало плавиться.

Так, все! Надо заняться краской. Не сходящей от дождевой воды и безвредной для орков. Время не ждет.

9

- Ты хороший мастер, Алканармо.

Я редко признавал такое и еще реже говорил об этом вслух. Но гость был действительно искусен. Мало кто в Гондолине мог сравниться с ним. Трое или четверо мастеров. Не считая меня самого, разумеется.

Алканармо слегка наклонил голову - то ли из вежливости, то ли в знак согласия. Вот же! Чем тоньше нолдо чувствует красоту, чем лучше умеет воплощать ее, тем строптивее у него нрав!

- Где ты учился?

- В Ангбанде.

- Где?! - рука сама потянулась к эфесу меча... но пальцы нащупали только узорчатый пояс.

Сколько лет я уже не носил оружия - а привычка осталась.

- Я был в плену, король, - спокойно пояснил Алканармо, но взгляд голубых глаз стал колючим. - И бежал.

Фингону следовало предупредить меня!

- Как ты бежал? - сурово спросил я. - Нет, не рассказывай - покажи. Все!

Это было рискованно. Кто знает, что с ним сделали в Ангбанде? Может быть, передо мной стоял не нолдо, а Вражья тварь, схожая с нами обликом. Его следовало убить - немедленно, не вступая в разговоры. И уничтожить его творения: каждое из них могло нести зло.

Но убить такого мастера! Будь я воином, как Фингон, я бы не колебался, наверное. Но я - творец. И я не мог. По крайней мере, не мог сделать это, не разобравшись.

Он действительно показал все. Начиная от пути через Лед и первых боев с Морготом. Я не стал его останавливать, хотя избегал вспоминать об этом. Алканармо показывал, как был схвачен орками и как жил в Ангбанде, и я чувствовал, что он искренен. Можно солгать словом, но при мысленной речи каждый открыт.

- Как Моргот позволил вам бежать?

- Похоже, он был занят чем-то, - мастер пожал крепкими плечами. - В Ангбанде все рушилось.

- Те камни, что ты тогда создавал... злые камни. Ты мог бы снова делать такие?

- Мог бы. Но не стану, - твердо ответил Алканармо. - Их не должны касаться руки эльдар: это небезопасно. Да и бессмысленно. Не оркам же их подбрасывать. А вот Гондолин...

- Что Гондолин? - нахмурился я.

- Он вроде моих камней, король. Для Моргота. Красота, ставшая оружием. Смертельно опасная.

Он помолчал и добавил очень тихо.

- Враг будет стремиться уничтожить Гондолин, король.

- Он не найдет его. Город надежно укрыт в долине. Никто не покидает его, а значит, никто не сможет выдать.

- Если бы в твои владения забрела Вражья тварь, ты почувствовал бы это, король?

- Разумеется, - я невольно поморщился, представив себе подобное. - Любой из нас уловил бы сбой в мелодии.

- Да. Но ведь и Моргот слышит чужую Музыку. Каким бы чудовищем он ни был, он все-таки Вала.

- Если враги придут, у меня найдется, чем встретить их, - прищурился я.

- Не "если", король. "Когда". Гондолин способен отразить нападение, но совершенство города будет нарушено.

- И что же ты предлагаешь?

- Не ждать, пока враги явятся сюда. Опередить их. Сразиться на их земле.

10

Небо над Тангородримом было затянуто черными тучами. Или дымом? Не разобрать, как ни напрягай зрение. Слишком далеко от Эред Вэтрин до Ангбанда.

Посмотреть бы в палантир! Впрочем, даже будь Видящий камень с собой, Фингон не решился бы им воспользоваться. Хватит и того разговора с Маэдросом, слишком поспешного, слишком неосторожного.

Высокий торопился - настолько, что не стал посылать гонца. Толком не объяснил ничего. Понятно: опасался чужих ушей. Но Враг и так мог узнать достаточно. И о том, что ждать нельзя, а надо идти в наступление немедленно. Когда? На рассвете Сердца Лета, самого долгого дня в году. Орки боятся Ариэн, и при ее свете сражаются хуже. И о том, что Маэдрос поведет свое войско открыто, чтобы выманить Моргота из Ангбанда. А Фингон внезапно ударит с запада после того, как завяжется сражение.

Вожди нолдор говорили быстро и тихо, укрывшись в подвалах своих крепостей. Там не было окон, и толстые стены глушили звуки. Моргот никак не мог подслушать разговор, не пользуясь палантиром, а Видящий камень нолдор почувствовали бы сразу. И все-таки Фингон не мог избавиться от чувства, что Врагу все известно.

Иначе почему до сих пор не загорелись сигнальные огни в Дортонионе? Маэдрос уже должен был выступить. Что-то задержало его? Фингон попытался мысленно позвать друга - безуспешно. А палантир остался в Хифлуме: брать его с собой было слишком опасно. Что, если Моргот все-таки нашел способ незаметно наблюдать за вождями нолдор через Видящие камни? Вот и пришлось использовать людские средства - зажигать костры на вершинах.

А вдруг Маэдрос уже идет к Ангбанду, но что-то случилось с отрядом, отправленным в Дортонион? Наваждения Врага не действуют на людей, но в захваченных Морготом землях могут подстерегать и другие опасности. Если все посланные погибли, как узнать, вышло ли в бой войско Химринга?

Фингон перевел взгляд на восток. По плану Маэдрос сейчас вел своих воинов через Анфауглиф. Вел открыто - так, чтобы наверняка привлечь внимание Моргота. Знамен со склона Эред Вэтрин разглядеть бы не удалось, зато пыль из-под тысяч ног поднималась бы достаточно высоко. Но пыли не было.

Пение труб, донесшееся с юга, отвлекло короля от тревожных мыслей. Фингон повернулся на звук, не веря себе, боясь поверить. Но мелодию нельзя было не узнать: Гондолин. Тургон пришел на помощь!

Фингон поднял голову, посмотрел в быстро светлеющее небо и улыбнулся. Тьма рассеялась, наступал день. Решающий. И счастливый для нолдор.

11

- Почему не горит огонь, Ульдор?

Человек поднял лицо к небу, затянутому плотной пеленой туч. Дождь моросил четыре дня - холодный, непрекращающийся. Воздух был пропитан влагой.

- Дрова отсырели, принц Маэдрос, - вождь истерлингов снова устремил взгляд на запад, словно мог отсюда что-то разглядеть. - Но сын моего брата умеет разводить костер и под ливнем.

Его племянник, Ульнир, совсем мальчишка, но Ульдор заверил меня, что лучше него никто не справится.

- В чем же дело? - напряженно спросил я.

Мы выступили в поход вчера утром, но пройти успели немного. Догнал вестовой из Химринга: дозорные зажгли сигнальные огни на башнях, но вершины Дортониона оставались темными. Люди, отправленные Ульдором, не подали условный знак Фингону.

Я приказал войску остановиться. Медлил, то пытаясь мысленно дотянуться до друга, то тщетно всматриваясь в палантир в поисках Ульнира. Но Видящий камень оставался темным, словно внезапно утратил свою силу. А Фингон не отзывался. Мне хотелось верить, что из осторожности. Что он просто ждет - того же, чего и я. Рыжих искорок на дальних вершинах гор.

- Думаешь, на них напали?

- С Ульниром пошли опытные охотники, - твердо сказал Ульдор. - И хорошо вооруженные.

Хорошо? По человеческим меркам, но мне следовало предусмотреть опасность. Предусмотреть и предотвратить. Дать им наше оружие.

- Ульт! - позвал Ульдор.

К нам подбежал мальчишка, такой же смуглый и коренастый, как большинство истерлингов.

Я удивленно посмотрел на людского вождя.

- Это младший брат Ульнира, - пояснил тот. - Он колдун. Не такой, как вы, Древние. Другой. Он поможет.

- Колдун? Он очень молод, - я с сомнением посмотрел на человеческого ребенка.

- У дара нет возраста, принц Маэдрос, - возразил Ульдор. - Если кто и способен увидеть отсюда, что случилось в Дортонионе, так это Ульт.

Я молча кивнул. Чем дольше мы тянем, тем больше шансов, что Моргот нанесет удар первым. А идти на Ангбанд, не подав знак Фингону, - верная гибель. Мое войско - только приманка, без поддержки Хифлума мы недолго продержимся. Фингон не должен опоздать.

12

- Властелин Мелхгур!

Мальчишка счастливо улыбнулся. В своих снах он выглядел немного старше и намного выше, чем в реальности. А уж шириной плеч мог бы соперничать с Сауроном. Каким он видел меня, я предпочитал не проверять, хотя подозрительное свечение вокруг наводило на мысли, что и мой облик был несколько... хм... приукрашен.

Парня стоило забрать в Ангбанд, пока его не искалечили зельями. От такой отравы не то, что человек - орк, и тот бредить начнет. А засыпать и просыпаться в любой момент по собственному желанию мальчишка пока не умел.

- Слушай внимательно, Ульт, - строго начал я, покосившись на разноцветные крылья, которые вызывающе торчали у меня из-за спины.

Украшение, мягко говоря, странное, но не запрещать же мальчишке видеть меня, каким он хочет. В конце концов, это его сон!

- Да, Властелин! - восторженно выдохнул парень.

- Не улыбайся! - рявкнул я.

Он придал лицу серьезное выражение, но глаза все равно сияли. Хорошо, что там, вне сна, они были закрыты.

- Так, теперь слушай. И повторяй. Ты видишь горы, поросшие... Впрочем, нет. Лучше я тебе покажу. Ты должен запомнить все, до мелочей. И рассказать эльфам.

- Властелин, а Ульнир правда... погиб? - упавшим голосом спросил мальчишка, когда я закончил.

- Может погибнуть, если ты ошибешься, - пригрозил я. - И не только он. Давай, Ульт! Подробно опиши принцу Маэдросу все, что видел. И не забудь упомянуть, что твари, напавшие на людей Ульдора, пришли из Ангбанда.

13

Ночная тьма рассеялась, но не до конца. Часть ее осталась на земле, напоминая густые клубы тумана. Только этот туман был черным. И он приближался.

Казалось, Анфауглиф расширяется, ползет на запад, поглощая зеленую равнину у восточных предгорий Эред Вэтрин. Нолдор и верные им люди замерли, держа оружие наготове.

Что это - насланный Врагом морок? Живые существа? Или Моргот создал какую-то новую напасть?

Фингон медлил, то напряженно всматриваясь в катящуюся к границе Хифлума волну мрака, то ища взглядом сигнальные огни в горах Дортониона. Но знака от Маэдроса все не было.

А потом чернота затопила равнину почти до подножия Эрен Вэтрин, и Фингон перевел дыхание, разглядев наконец врагов.

Орки. Пусть много, невероятно много. Но - всего лишь орки.

Они приближались молча, не вынимая оружие. Одетые в черное, и даже морды были старательно вымазаны грязью.

Фингон поднял руку, готовясь дать сигнал лучникам.

- Король, - стоявший рядом Хурин говорил быстро и тихо, не сводя глаз с приближающегося войска. - Не надо.

- У нас хватит сил, чтобы обратить их в бегство, - обернулся к нему Фингон. - Мы ждали слишком долго, у воинов кончается терпение.

- Сигнала от принца Маэдроса нет, - упрямо возразил человек. - Это ловушка, король. Нас хотят выманить из укрытия.

- Что ж, - Фингон посмотрел на темные вершины Дортониона. - Возможно, ты прав. Будем ждать.

14

Нолдор затаились. Я, разумеется, не собирался впустую губить своих воинов, штурмуя горные укрепления. Надо было заставить Фингона вылезти из логова. В крайнем случае - стряхнуть его со скал Эред Вэтрин. И быстро: пока Властелин удерживал Маэдроса на месте.

Правда, разрушать Западный хребет не стоило без крайней необходимости. Пусть квенди изменили часть его мелодий - это было поправимо. Зато горная цепь очень удачно отделяла Ангбанд от моря.

Так что я просто отправил вперед нескольких всадников на волках - с живым подарком для нолдор. Живым он, правда, оставался недолго. Его поставили на видном месте и медленно покрошили на куски. Пообещав сделать то же самое с остальными пленниками.

Все. Выдержка эльфов на этом закончилась. Они бросились в бой - бездумно, всем скопом. Мои воины начали отступать под их натиском и отступали до самого Ангбанда.

- Саурон, что происходит?! - мысленно окликнул меня Властелин.

- Все идет по плану, - отрапортовал я, сделав вид, что не замечаю его раздражения.

- У меня - да. Маэдрос не двигается. Но вот зачем ты позволил нолдор прорваться через ворота? - возмущенно спросил Мелькор. - Они уже в Ангбанде, если ты не заметил!

- Ненадолго, Властелин, - заверил я его. - Их ждут.

- Не было никакой необходимости впускать врагов в дом!

- Орки заберут трупы и смоют кровь. Властелин, Ангбанду тоже нужны развлечения. И к тому же, наши квенди так увлеклись, что не думают о Маэдросе. Фингон даже гонцов к нему не отправил.

- Убери нолдор из коридоров, - мрачно потребовал Вала. - Немедленно!

- Да, Властелин.

Мне следовало раньше сообразить: после воплощения нашей Темы в Эндорэ Мелькор стал гораздо чувствительнее к Диссонансу. А закрыться от Музыки сейчас нельзя было никому из нас.

Впрочем, ошибку я исправил быстро. Ангбанд рад был возможности поохотиться. Как и орки.

Поредевшее войско Фингона отбросили к югу. И хотя на подмогу им спешил Тургон с десятью тысячами бойцов, исход войны был предрешен. Я вывел в бой главные силы.

15

- Ты веришь человеческому мальчишке, Маэдрос? - Карантир презрительно скривил губы.

- Тем более, что он не в себе, - немедленно подхватил Куруфин. - Его напоили какой-то отравой. Он явно бредил.

- У людей нет мысленной речи, - напомнил я. - Как еще узнать, живы ли ушедшие в Дортонион?

- Послать туда новый отряд! - выпалил Келегорм.

- А если этот Ульт прав? - возразил я. - Если там действительно кишат хищные твари? Люди с ними не справятся, а мы пока не умеем защищаться от наваждений Врага.

- Отправить гномов? - предложил Келегорм.

- Азагхал не согласится, - хмуро бросил Карантир. - Он боится, что мы войдем в Ангбанд раньше него и захватим все сокровища Моргота. Проще что-нибудь втолковать булыжнику, чем этому тупоголовому гному!

- Попробуй связаться с Фингоном еще раз, брат, - тихо посоветовал Маглор.

- Только что пробовал. Бесполезно, - вздохнул я. - Он спрятал свой палантир, и на мысленный зов не откликается.

- Надо идти, - твердо сказал Келегорм.

- Без сигнала?

- Мы и так опоздали на три дня, дольше тянуть нельзя, если ты не хочешь, чтобы наступление сорвалось.

- Но если Моргот отправил тварей в Дортонион, значит, он знает о нашем плане.

- И возможно уже напал на Фингона, - сурово сказал Карантир. - Если это так, мы можем еще успеть. А если нет - что ж, будем надеяться, что дозорные на Эред Вэтрин заметят нас и войско Хифлума выступит.

16

- Глор, отбери пару дюжин взрослых драконов.

- Да, Властелин, - огромный ящер положил голову на плечо Мелькора.

Тот слегка пошатнулся, но на ногах устоял. Майа так и не научился рассчитывать силу нового облика. Точнее не понимал, насколько слабой и хрупкой стала телесная оболочка Валы. А объяснять это лишний раз Восставшему не хотелось.

- Бери только самцов, наименее ценных. Вернутся не все.

- Они пойдут охотиться? - изумрудные глаза ящера заблестели от азарта. - Тогда я сам поведу их!

- Сражаться, а не охотиться, - одернул его Мелькор. - Нолдор сделали новое оружие взамен того, что отобрал у них Саурон. Я же говорю: вернутся не все. Не хочу, чтобы ты рисковал без нужды.

- Так я же и не рискую! - дракон рассмеялся, по золотой чешуе пробежали разноцветные искры.

Красивый облик. И достаточно мощный. Но все-таки уязвимый.

- Если меня даже и зацепят, раны у этого тела затягиваются быстро.

- А если развоплотят? - Мелькор поморщился и повел плечами, пытаясь пристроить тяжеленную голову ящера поудобнее.

Глор фыркнул и выпрямился, с упреком глядя на Валу.

- Надо было сделать это тело пушистым. А то приблизиться нельзя ни к кому из вас: не зашибешь, так поцарапаешь!

- Мех не защитил бы тебя от стали, - строго сказал Мелькор. - А для выражения дружеских чувств вполне достаточно мысленной речи.

- Иногда мне хочется вернуться к прежнему облику, - признался Глор. - Но я понимаю, от этого больше пользы. Если меня развоплотят, Властелин, я возьму тело кого-нибудь из своих потомков. Самого крупного.

- Тебе так хочется в бой?

- А кто из Поющих отказался бы использовать свои способности? Это тело создано для сражений, Властелин!

- Ладно, пойдешь. Заодно проследишь за своими отпрысками, чтобы лишнего не натворили. Задач у вас будет две. Первая - не позволить двум войскам нолдор соединиться. Вторая - вывести из сражения гномов. Вывести, а не перебить! Они еще пригодятся. И внимание, Глор: сыновей Феанора трогать нельзя. Ни при каких обстоятельствах.

17

Как красиво мы шли! Я первый, а за мной - две дюжины молодых драконов. Мой отряд рассекал вражеское войско, словно сверкающий золотой нож. Воплощенные шарахались в стороны - если успевали. Но чаще не успевали, конечно.

Некоторые квенди хватались за луки, но стрелы отскакивали от нашей брони. Хотя нескольких моих бойцов поцарапали: наконечники вошли между чешуйками. И все же Властелин преувеличил опасность. Ему это иногда свойственно.

Несколько квенди сбились в кучку и с воплями кинулись на меня. Мечи и копья заскрежетали по броне. Я повернул голову и выдохнул на Воплощенных пламя. Одной порции им хватило.

А потом я запел. Мелодия сковывала движения врагов, отяжелевшие руки Воплощенных бессильно опускались, ноги слабели и подгибались. Я пел - и скользил вперед. По мягким телам квенди, по земле, щедро напоенной кровью. А золотой поток позади меня разбивался на ручейки, бегущие в разные стороны, разделяющие наших противников. Орки с победным ревом бросились в бой, добивая уцелевших эльфов и людей.

- Глор, западнее! - мысленно напомнил Властелин. - К Маэдросу не приближаться!

Я вздохнул. Выполнить требование Мелькора значило - испортить роскошный узор, который мы вычерчивали своими телами. Но если Валу разочаровать, с него сталось бы на столетия запереть нас в Ангбанде.

- Поворачиваем! - скомандовал я и выместил досаду, пустив струю пламени на небольшой отряд людей, отчаянно бившихся с орками.

Я взял правее и тут еле успел затормозить, сообразив, что коротышки в закрытых шлемах, с воинственными воплями топающие прямо на меня, - те самые гномы, которых Властелин приказал вывести из игры, не причиняя вреда.

Эх, Вала! Нет бы спокойно сидеть в Ангбанде, предоставив нам самим расправиться с нападающими! Так надо же вмешиваться во все, указывать!

- Глор! - похоже, Мелькор почувствовал мое настроение.

- Да не трону я их! - от обиды я ударил хвостом, расшвыряв подвернувшихся эльфов.

- А ну, назад! - разозлился Восставший. - В Ангбанд!

- Властелин... Я все сделаю, как надо, обещаю!

И пока он не успел ответить, я запел, пристально глядя на гномов. Я пел о сияющих самоцветах, таящихся в глубине пещер, о высоких сводах подгорных чертогов, о пламени горнов и вдохновенном труде. О высокомерии эльфов, не желающих признавать чужое мастерство. О невежестве людей, не способных оценить красоту...

Гномы замедлили шаг, вслушиваясь. Кое-кто переглядывался в сомнении. И тут предводитель коротышек бросился вперед, размахивая секирой и вопя что-то на их наречии. Гномы встрепенулись и устремились за ним. Боевые топоры забарабанили по моей броне.

Одна из чешуек лопнула, и лезвие глубоко впилось в плоть. Я взвыл от боли, и коротышки с яростными криками накинулись на меня, осыпая градом ударов. Броня трескалась, я получал одну рану за другой. Если бы Властелин не запретил трогать Детей Ауле!

- Глор, назад!

- Мелькор, их оружие...

- Вижу! Отступай!

Я начал медленно разворачиваться, оставляя кровавый след. Предводитель коротышек подскочил к самому моему носу и занес секиру. Острым, злым блеском сверкнули камни на его поясе...

- Азагха-ал! - истошно орали гномы.

То ли имя, то ли боевой клич. Впрочем, доносился он словно издалека. И боль я почти переслал чувствовать. Только ненависть - неистовую, безумную, жгучую. Ненависть, исходящую от камней.

Я сбил коротышку с ног, с наслаждением услышав, как хрустнули кости. И прополз по нему, вминая в кровавую грязь и его самого, и его омерзительные камешки. Блеск погас. Я пришел в себя.

Гномы тоже остановились, словно не зная, что делать дальше. И тут я задохнулся от боли: проклятый коротышка ухитрился пырнуть меня снизу в живот. Он сдох в следующее мгновение, но лезвие кинжала вошло глубоко.

Я кое-как отполз в сторону.

- Уводи своих, - скомандовал Мелькор. - Вас прикроют балроги.

Видимо, он сам повторил приказ драконам. Я видел, как они разворачивались и ползли обратно к Ангбанду, как одна за другой открывались в земле расщелины, и из них появлялись духи огня.

Вот и все. Но возвратиться, не завершив дело!

Я обернулся к гномам и снова запел, превозмогая боль. На этот раз они подхватили песню. И словно забыли об идущем вокруг сражении. Подняли тело своего предводителя и медленно понесли его прочь. Домой.

Им никто не мешал.

18

Оружие Карантира не работает!

Сначала, когда нолдорские стрелы и копья отскакивали от драконьей брони, я подумал, что она слишком толстая, чтобы пробить. Но между чешуйками всегда есть стыки. Пусть узкие, но наши лучники все равно не промахнулись бы.

Они и не промахивались. Раненые чудовища вздрагивали, злобно ревели - и продолжали ползти вперед. Сплав Карантира действовал на них не сильнее, чем обычная сталь.

Драконов остановили гномы. Сумели как-то пробить броню самого крупного, и все твари, разом растеряв боевой дух, повернули назад к Ангбанду. Но вместо того, чтобы преследовать их, воины Азагхала внезапно запели что-то и медленно зашагали к востоку. Орки почему-то не трогали их.

- Карантир! Нас предали!

- Это не предательство, Маэдрос, - брат с брезгливой гримасой вытер орочью кровь со щеки. - Червь Моргота навел какие-то чары.

- Но гномы не восприимчивы к наваждениям!

- Мы так думали раньше, - Карантир поправил шлем. - Ошибались.

- Ты сможешь вернуть их?

- Не думаю. Да и не стоит. Пусть лучше уйдут с поля боя, чем под действием морока примут нас за врагов.

- Надо пробиваться к Фин...

- Балроги! - закричал один из воинов.

И попятился. Всего на шаг, но его движение повторили многие. И еще больше было тех, кто почувствовал то же самое. Страх!

До сих пор у нас не было возможности попробовать новое оружие в деле. А сейчас все зависело от него.

В огненных тварей полетели стрелы - тщетно. Древки вспыхивали, наконечники плавились, а балроги оставались неуязвимыми. Лишь несколько раз над Анфауглиф раздавались их вопли - когда в цель попадала какая-нибудь из старых стрел. Но того оружия почти не осталось: Моргот забрал его.

Багрово-рыжие фигуры приблизились. Казалось, они вели какой-то зловещий танец. Я замер на несколько бесконечных мгновений, завороженно следя за их слаженными движениями. И если бы только я!

А потом я увидел Фингона. Всадник в светлых доспехах отчаянно отбивался от нескольких огненных чудищ. Сначала вместе с небольшим отрядом. Потом - очень скоро - один.

- Фингон!

Мой мысленный оклик пробился сквозь Диссонанс, и я успел ощутить ответ: зов на помощь.

Друг мой, брат... Мне не успеть! Между нами кипит схватка. Между нами полчища орков. И балроги, которых теперь нам не одолеть. Я не могу встать с тобой плечом к плечу, но сумею сделать кое-что другое. Передать тебе Пламя! Как передал мне его когда-то отец.

Мир стал ослепительно-белым, словно сотканным из мириадов сверкающих искорок. Я жадно стягивал к себе их силу, пока способен был ее удерживать. А потом одним запредельным усилием воли швырнул ее Фингону. Словно спасительный клинок - обезоруженному товарищу.

Получилось? Нет? Я отчаянно тер глаза, пытаясь вернуть зрение. Щурился, смаргивая слезы. И всматривался туда, где несколько мгновений назад был мой друг. Но меня окружала пустота. Белая, словно горный снег, и такая же холодная.

Наконец краски вернулись, и я увидел Фингона. Языки светлого пламени окружали его ореолом, а балроги отступали перед ним.

Я торжествующе засмеялся - и осекся, захлебнувшись воздухом. Шлем Фингона внезапно разлетелся осколками, словно разорванный изнутри. Мой друг дернулся и, корчась в белом огне, повалился в кровавую грязь. Балроги окружили его, заслоняя от меня.

Кажется, я что-то кричал. Мелькали оскаленные орочьи морды, летели кровавые ошметки, скрежетала сталь.

Я шел к Фингону. Моему другу. Брату, которого я...Убил?!

19

- Не получился у них сплав, - задумчиво сказал Мелькор, глядя вниз, где остатки нолдор и верных им людей тщетно пытались противостоять балрогам.

- Зато у гномов оружие интересное, - заметил Саурон, с осуждением покосившись на резное каменное кресло, в котором сидел Властелин.

С Шестой Южной открывался отличный вид на равнину, но изделие Феанора определенно было здесь лишним. И ведь не уберешь без высочайшего разрешения!

- Оно удобное, - объяснил Вала, проследив за взглядом Первого Помощника.

Майа только плечами пожал, зная, что спорить бесполезно.

- Возможно, Дети Ауле решили оставить изобретение Карантира себе, а нолдор отдали обычную сталь, - предположил Саурон.

- Квенди заметили бы подмену, - возразил Мелькор. - Больше похоже на то, что гномы доработали эльфийское оружие, но свои идеи приберегли для себя.

- Смысл? - приподнял бровь Первый Помощник. - Они же союзники нолдор.

- Скорее соперники, - засмеялся Восставший. - По сведениям разведчиков, гномы уверены, что Ангбанд битком набит красивыми камешками - в сущности, мы сами и убедили их в этом. И конечно, они считают, что квенди только того и ждут, чтобы разграбить северную сокровищницу.

- Сначала взять крепость, используя нолдор и людей, а потом заявить свои права на нее, - майа с усмешкой покачал головой. - Потому наши подгорные друзья и не лезли в самую сечу. Выжидали.

- Я недооценил их, - признался Мелькор. - Иначе приказал бы Глору заставить их побросать оружие.

- Ничего, добудем, - заверил его Первый Помощник. - И гномское оружие, и...

- Смотри, что делает, а! - внезапно закричал Вала, вскакивая из кресла.

И потерял равновесие, забыв об искалеченной ноге. Саурон еле успел подхватить его под локоть: площадка была крошечной, а падать высоко даже для Валы.

Оба замерли, напряженно глядя туда, где вокруг фигурки в серебристых доспехах взметнулось белое пламя.

- Фингон?! - ошеломленно пробормотал майа. - Но откуда у него...

- Маэдрос поделился, - зло бросил Мелькор. - Не рассчитал силы, глупец! Сейчас сообразит, что натворил, и... Саурон! Проследи за орками: там вот-вот начнется свалка.

Взгляд его стал отрешенным: Властелин потянулся к сознанию тех, кто ждал его приказов на Сосновом Нагорье.

20

Мне выпало немыслимое, невероятное счастье. Счастье наблюдать величайшую битву. И силу Властелина: сегодня он явил ее полностью.

Я видел огромных золотистых змей, дышащих пламенем. Старшие - те, кто помнит Ангбанд, - зовут их драконами.

Говорят, что в крепости Властелина много изображений этих существ. У нас их тоже чтут и вырезают из дерева. Воины и охотники носят эти обереги на шее под одеждой. И в каждом доме обязательно есть дракон: он отгоняет злых духов и приносит удачу. Но только у вождя он не деревянный, как у других, а золотой. Принесенный из Ангбанда. Хранитель всего нашего рода. В детстве нам с Ультом очень хотелось прикоснуться к нему. Казалось, металл окажется теплым, словно нагретый солнцем. Но дед сказал: это разгневает Властелина. И мы не решились.

Теперь я видел этих могучих созданий Мелхгура вживую. Они плавно скользили вперед, и враги бежали от них. На мгновение мне представилось: вот, если бы забраться такому на спину и идти в бой вместе...

Что я наделал! От Властелина ничего не укроется, он услышал мою кощунственную мысль! Драконы развернулись и устремились обратно к Ангбанду.

- Мелхгур - мой Властелин, - умоляюще прошептал я, но было поздно. - Пожалуйста... я не хотел!

Золотистые красавцы не остановились. Зато на равнине внизу прямо из-под земли вырвалось пламя - огромные багрово-рыжие языки. Сначала я решил, что так воплотился гнев Властелина. Но потом понял, что это живые существа. И грозные воины, судя по тому, как заметались наши враги.

- Духи огня! - потрясенно выдохнул Кхарал.

Я облизал пересохшие губы. И дал себе слово, что никогда больше не оскорблю своих братьев даже мысленно. Драконы и огненные духи - дети Мелхгура, как и мы. И как волки.

Удивительно, но Властелин опять услышал меня. И ответил. Сзади мне в ухо ткнулся холодный нос. Обернувшись, я встретился взглядом с волком. Зверь подошел к сложенным дровам, тронул их лапой и снова требовательно посмотрел на меня.

- Пора, Ульнир! - Кхарал взялся за кремни.

- Нет, я сам! - остановил я его.

Пусть я младше всех в отряде, но я - внук Ульфанга. И это мне Ульдор поручил разжечь сигнальный костер!

21

Огонь, появления которого так ждал Маэдрос, наконец загорелся. Но теперь нолдор было не до него. Сыновья Феанора остервенело рвались вперед, словно это могло изменить ход сражения. Ну, изменить не могло, а вот отсрочить неизбежное и увеличить наши потери - вполне. Если бы я не принял меры.

Похоже, владыка Химринга совсем потерял голову, иначе задумался бы, для кого предназначен сигнал. С вершин Соснового Нагорья достаточно хорошо видно поле битвы. И понятно, что звать уже некого. Кроме истерлингов и волков, затаившихся за холмами. Верных мне.

У людей не было воинской выправки, которую Саурон за столетия привил оркам. От них не исходило ощущения грозной силы, как от нолдорских бойцов. Их оружие и доспехи уступали и эльфийским, и ангбандским. Но когда смуглые воины из племени Рейлин помчались вперед в едином порыве, это было красиво. И опасно: рядом с людьми, обгоняя их, неслись черные волки. Огромные, почти с лошадь. Потомки Анфауглира.

А еще мои люди не боялись умирать. Их, в отличие от нолдор, ждало не вечное заточение в Мандосе. Они знали, что уйдут за небо и станут богами. Моими сподвижниками.

Те истерлинги, что сражались на стороне Маэдроса, тоже обратили оружие против него. Кроме сыновей Бора, сцепившихся с Ульдором и его братьями. Вряд ли ради верности квенди. Скорее уж, давняя вражда вспыхнула с новой силой.

Натиск нолдор ослаб. Остатки их воинства оказались между молотом и наковальней, получив примерно то, что их вожди готовили для армии Ангбанда. Еще немного, и враги начнут отступать. Потом побегут.

У меня оставалось мало времени, чтобы убрать с их пути мальчишку. Юного колдуна, опоенного сонным зельем, едва ли способного не то, что соображать, но хотя бы толком держаться на ногах. И все еще болтающегося рядом с Химрингом. Как раз на пути отброшенных от Ангбанда нолдор и их преследователей.

Послать за ним Тарис? Слишком опасно. Феаноринги в ярости и отчаянии, и у них могло еще остаться действенное оружие. Я ведь не смогу в случае чего помочь девочке заново воплотиться.

- Ульт!

Я мысленно потянулся к нему и сразу почувствовал радостный отклик. Парень и вправду спал.

Даже если его не убьют как сына одного из предателей, так затоптать могут запросто. Или стрела шальная настигнет.

- Ульт, просыпайся, - велел я ему. - Сейчас же!

- Властелин, я не могу, - виновато признался парень. - Глаза не открываются.

- Не спи - убьют! - рявкнул я. - Разлегся тут! Нашел место!

- Властелин, я только немного... совсем чуть-чуть посплю. Пожалуйста.

- Выдеру! - свирепо пообещал я.

Замешкался, придумывая угрозу пострашнее, и вдруг почувствовал: связь исчезла. Мальчишка проснулся. Только бы успеть его вытащить, пока снова не отключился!

Я остановил одного из волков и приказал ему повернуть к Химрингу. Заставил воронов-наблюдателей спуститься пониже.

Вот он, Ульт! Крошечная фигурка бредет, пошатываясь. Опускается на землю... Не смей!

Говорить с мальчишкой было некогда. Я просто добавил в его сон орков. Целый отряд. С хворостинами в руках - для убедительности.

- Вста-вай! - хором скандировали иллюзорные орки. - Вста-вай!

Я счел, что могу на них положиться, и вернулся к волку. Зверь теперь видел Ульта. К счастью, тот был достаточно далеко от эльфийской крепости: стрелы не долетят.

Парень заворочался: видно, сон с орущими орками был не слишком приятным. Подбежавший волк схватил его за ворот рубахи, потянул вверх.

Ну, если ты и теперь не проснешься, придется ливень устроить. С градом!

Нет, пробудился. И вовремя: сражение приближалось к Химрингу.

Волк прилег на землю, Ульт кое-как вскарабкался ему на спину и вцепился в шерсть. Зверь помчался к Сосновому Нагорью. Туда ни нолдор, ни их союзники точно не сунутся.

Мальчишка продолжал клевать носом. Впрочем, теперь за него можно было не беспокоиться. Иллюзорные орки не позволили бы ему заснуть слишком крепко и свалиться с волка.

А мне пора было позаботиться о Маэдросе. Чтобы не напоролся с горя на какой-нибудь меч.

22

Арзат с рычанием занес тяжелую секиру. Мощное оружие. И редкое. Гномы делали его только для себя, в Арг-бад не привозили. Правда, и у квынов ничего подобного не было: они всегда брали скоростью и ловкостью, а двуручной секирой быстро не размахнешься. Хотя у гномов получалось. Шабрук видел, как они орудовали своими здоровенными топорами. Даром, что коротышки, а силища у каждого - на двух крепких уруков хватило бы.

Арзату повезло: одного из гномов удалось подстрелить, и десятник первым схватил выпавшую из рук врага секиру. Впрочем, Шабрук быстро сообразил, что завидовать тут нечему. Слишком громоздкое оружие для боя с квынами. Таким разве что свиней забивать.

Стальной полумесяц с шипением рассек воздух - и вонзился в землю. Враг успел увернуться, хоть и был человеком. Дрался, правда, этот желтоволосый не хуже квынов. Всех его товарищей уже покрошили, а он держался. Один против почти трех десятков уруков.

Арзат с усилием поднял секиру снова - и судорожно дернулся, когда желтоволосый вогнал меч ему в брюхо.

- Не стрелять! - рявкнул Шабрук.

Десятник был еще жив, но оставалось ему недолго. Командир, даже получивший смертельную рану, остается командиром, пока может приказывать. Арзат не мог. Он корчился на земле, а значит, был уже не вожаком - мясом.

Шабрук быстро огляделся. Других десятников поблизости не было. Только рядовые гвардейцы, как и он сам. Армейские уруки не в счет: они всегда младшие в стае.

Вожаком сейчас мог стать любой. Тот, кто первым сообразит, что делать, и сумеет подчинить себе остальных.

- Живым брать! - приказал Шабрук, пристально следя за желтоволосым.

Тот отбросил сломавшийся меч и подобрал секиру, которую выронил Арзат, и это было хорошо. Гномский топор тяжелый, человек быстрее устанет. А еще желтоволосому пришлось бросить щит.

- Приказ Властелина! - крикнул Шабрук.

Надежный способ заставить повиноваться даже самых упрямых. Но опасный: приказ был брать в плен квынов, а не людей. Хотя те, кто слышал слова нового вожака, не уцелеют. А те, кто в конце концов схватят желтоволосого, ввяжутся в схватку позже, они сейчас достаточно далеко и слишком заняты боем с квынами.

Человек взмахнул секирой легко, словно сухой веткой. Один из гвардейцев, разрубленный почти надвое, рухнул к его ногам.

Шабрук ждал. Нет, он, конечно, участвовал в захвате, но все время случайно оказывался за чужими спинами.

- Аурэ энтулува! - орал желтоволосый по-квынски, все время одно и то же, должно быть, ругательство.

И каждый его удар находил цель, уменьшая число соперников Шабрука. И увеличивая ценность будущего пленника.

Однако бой слишком затягивался: время темноты кончалось. При свете орки дерутся хуже, а вот люди - наоборот. В отличие от квынов, которым все равно, день или ночь.

- Хватай! Разом! - заорал Шабрук, когда небо из черного окончательно стало серым.

Уруки бросились на человека, вцепляясь и повисая на нем, стараясь повалить. Однако тот, хоть и двигался заметно медленнее, оставался серьезным противником. Пальцы соскальзывали с окровавленной кожи доспеха, топор дробил кости, отсекал тянущиеся к добыче руки. Но на место убитых и искалеченных воинов Арг-бада тут же подоспевали новые. А желтоволосый был один.

- Вяжи! - скомандовал Шабрук.

И сам тут же метнул петлю, захлестывая горло человека. Два других ремня обвились вокруг секиры.

Пленник еще боролся, но все было кончено. Оставалось связать его и доставить в Арг-бад.

23

Огонь, который я поддерживал, почти догорел. И догорало сражение внизу. Враги бежали кто к восходу, кто к закату. Их преследовали орки и духи огня.

То и дело кого-то из проигравших захлестывали ременными петлями и валили наземь - словно мы овец. Но так ловили только Древних. Людей, забывших Создателя, убивали на месте. Когда-нибудь мы встретимся с ними в новом бою - за небом. И тогда они умрут уже окончательно. Потому что предателям нет прощения.

- Ульнир! - Кхарал тронул меня за плечо.

Я обернулся. К нам приближался волк. Медленно, осторожно. Словно старался не уронить лежащего на его спине паренька.

Ульт! Погиб?!

Нет, брат был жив. Даже не ранен. Просто спал. Я снял его со спины зверя и уложил на землю. Он не пошевелился. Разбудить? Нет, пожалуй. Дядя говорил о каких-то необычных способностях Ульта. Если волк старался не потревожить спящего, лучше и мне не вмешиваться.

- Я заберу его.

Голос был женский, глубокий и низкий. Я повернулся на него - и замер, не веря своим глазам. Тривитис, женщина Властелина! В точности такая, как отец рассказывал: высокая, статная, темноволосая... кра-асивая! Тут я опомнился: Мелхгуру могло не понравиться, что я засмотрелся на его подругу.

- Ульта? - растерянно переспросил я.

- Да. Я унесу его в Ангбанд. Властелин сам будет учить его.

- Нам возвращаться... - тут я запнулся, потому что понятия не имел, как обращаться к хозяйке Ангбанда.

- Владычица, - пришел мне на помощь Кхарал.

Ну, да, конечно, - Владычица. Я бы и сам догадался!

- Нет, идите на закат. Горы закончатся, дальше будет болото, там повернете на полночь. Волки проводят вас.

- А остальные, Владычица? - торопливо спросил я, опасаясь, что Кхарал опередит меня.

Пусть он опытнее меня и старше, но отряд доверили мне!

- Вы встретитесь на равнине к закату от Ангбанда, - ответила Тривитис. - Ваш народ теперь будет жить в Хифлуме.

- Как - в Хифлуме? - ахнул я. - Мы же победили! Мой дядя...

- Ульдор и его братья погибли в бою, - Владычица раскинула руки... нет, уже крылья, перепончатые крылья летучей мыши. - Народ Рейлин поведут Бродальт и Сингри.

"Ульдор и его братья..."

- Отец? - мой голос предательски сорвался, и слово прозвучало жалобно, не по-мужски.

- Ульварт ушел за небо, - торжественно сказала Владычица.

Я сцепил зубы, напряженно глядя перед собой. Глаза щипало, но воины не плачут... никогда! Тем более рожденные в Ангбанде!

- Веди своих людей на закат, Ульнир.

Огромная летучая мышь подхватила когтями спящего Ульта и взмыла в небо. Я смотрел ей вслед - пока не почувствовал, что снова могу дышать. Тяжелая рука легла сзади мне на плечо.

- Твой отец теперь с Властелином Мелхгуром, Ульнир, - сказал Кхарал. - Он окружен почетом. У него большой дом, много хорошего оружия и овец.

- Да, - согласился я. И добавил, обращаясь к остальным:

- Гасите огонь. Мы уходим. В Хифлум.

24

- Отпусти меня из Ангбанда, Коркион, - Туивен кладет руки мне на плечи, заглядывает в глаза.

И вот как противиться этому молящему взгляду? Как объяснить, что дело не в моем желании и даже не в моих возможностях?

- Куда ты пойдешь, Лисенок? - спрашиваю я.

Просто, чтобы потянуть время. Потому что знаю ответ.

- Домой.

Домой... Ты думаешь, тебе есть куда возвращаться? Там, снаружи, война, Лисенок. Я это знаю. Я видел, как выходили войска из Ангбанда. Я наблюдал с гор за битвой - и никому не желал поражения. Ни своему народу, ни своему Властелину. Просто смотрел.

Я слышал дыхание Ангбанда, чувствовал его охотничий азарт, его неистовую радость. А еще я чувствовал нолдор: сначала их решимость, потом их отчаяние, потом... потом ничего. Я закрылся. И ушел - нет, не в мастерскую, сейчас я мог бы только испортить что-нибудь, не создать. В дальние рудники. Дробил камень - ожесточенно, бездумно. От этого становилось легче.

- Домой, - тихо и жалобно повторяет Туивен.

- Я не могу, Лисенок.

Не могу сказать тебе, что дома больше нет. Что твои близкие, скорее всего, погибли. Что если я позволю тебе уйти, тебя тоже убьют, и хорошо, если сразу.

- Не можешь - или не хочешь?

- Не хочу! - жестко говорю я.

И успеваю перехватить тонкую руку, когда девушка пытается ударить меня. Синдар плохо умеют драться.

- Ты останешься в Ангбанде, - привычная сталь в голосе.

И взгляд - словно передо мной непокорный орк.

- Навсегда!

Она вздергивает подбородок, резко разворачивается и идет к двери.

- Куда это ты?

- К другим пленникам, - не оборачиваясь, бросает Туивен.

Что ж, ступай. Я до боли стискиваю зубы. Как хочется сказать: подожди, вернись, я хочу помочь, во всем виноват Моргот, его орки, балроги, крепость, из которой не выбраться. Но я знаю ответ: ты же Повелитель Мори, орки боятся тебя, ты знаешь Ангбанд, давай убежим вместе.

Уходи, Лисенок. Ненавидеть всех орков подряд или Мелькора, которого ты никогда не видела, - этого может оказаться мало. А я - вот он. Тот, кто держит тебя в плену. Главная причина всех бед.

Ненависть ко мне не позволит тебе сдаться. Я хочу, чтобы ты жила.

25

- Надо собрать всех, Итрин, - Сингри откинула полог шатра и быстро огляделась.

Девять весен на одном месте. Обжились, имуществом обросли. Что ж, часть вещей придется оставить. Народу Рейлин не привыкать. Сколько людей уже рождалось и умирало в дороге! Скольким это еще предстоит...

- Что-то случилось, мама? - Итрин аккуратно воткнула иглу в недошитую рубаху.

Стальные иглы были еще одним даром Ангбанда. До прихода туда люди пользовались костяными. За семь лет в доме Властелина потомки Рейлин научились такому, что и не снилось их сородичам, оставшимся на восходе.

- Мы уходим, - смуглые пальцы Сингри развязали ремешок, и черные с проседью волосы рассыпались по плечам. - Приказ Властелина Мелхгура.

- Ты видела Властелина?! - глаза девушки округлились.

- Нет, Владычицу Тривитис. Она передала мне его слова.

- Мы идем в Ангбанд? - радостно улыбнулась Итрин.

- Нет, в Хифлум, - Сингри торопливо переплетала косу.

- Хиф... Но почему?

- Не стой столбом! - прикрикнула Старшая. - Собери посуду - только медную, глиняную оставим.

Жаль бросать: в последние годы молодой Боргарт научился делать краски и разрисовывать кувшины и миски, получалось красиво. Ничего, потом новых налепить можно. Если, конечно, в Хифлуме найдется глина. Впрочем, раз уж Властелин Мелхгур посылает туда своих людей, значит, там есть все, что нужно.

- Почему не в Ангбанд? - не унималась дочка, складывая утварь в мешок.

- Властелин говорит, что мы выросли. И должны жить самостоятельно.

Сингри обернула косу вокруг головы и как следует закрепила: волосы не должны мешать.

- Почему же мы просто не вернемся домой? Властелин победил, разве нет? Говорят, Древние бежали от него, словно глупые овцы от волка!

- Бежали, но они живы, - Сингри подошла к углу, где на гладком камне стояли деревянные обереги, и почтительно склонила голову. - Властелин не тронул своих старших детей.

- Но мы-то...

- Древние будут мстить, - Сингри бережно взяла резного дракона и опустила в небольшой кожаный мешок, украшенный вышивкой.

Хранители народа должны быть надежно защищены, тогда и путь будет легким, и погибнут немногие.

- Властелин говорит: они вернутся и нападут на нас за верность ему.

- Но мы можем защитить себя, мама! И нам помогают волки.

- Властелин не хочет, чтобы его дети убивали друг друга. Он говорит, что в Хифлуме тоже прежде жили Древние. Но они не придут обратно. А если даже придут, там легче обороняться.

Сингри уложила последний оберег - символ плодородия - и туго завязала горловину мешка.

- Говорят, Ульдора с братьями убили сыновья Бора, - женщина покачала головой. - Бор был дядей твоего отца, а я племянница Ульфанга... Людям нельзя жить рядом с Древними, Итрин. Безумие переходит от эльфов к нам, словно зараза, моровое поветрие.

- Что, если на нас нападут по дороге? - озабоченно спросила девушка.- Мужчин не осталось, только старики и мальчишки.

- Нас будут охранять волки, - Сингри сунула за пояс пару ножей и набросила на плечи плащ. - А мужчины встретят нас в Хифлуме, их ведет Бродальт. Все, Итрин. Складывай оставшееся и сворачивай шатер. Лишнего не бери - только необходимое. Я иду собирать людей, на рассвете выходим.

- Где он хоть, этот Хифлум?

- Не знаю. Волки проводят нас.

Глава 5

Слетки

1

Отпустить легко. Не из Ангбанда, разумеется, от себя. Кажется, что легко. А потом наступает тишина. Холодная тишина, которую не может заглушить привычная Музыка крепости. И ты бесцельно кружишь по комнате и невольно вслушиваешься в звуки своих шагов и в стук сердца. Один.

Я прав, Лисенок, знаю, что прав. И я спасаю тебя. Ты будешь жить, пусть в ненависти ко мне... а мне теперь остается только вспоминать твои тонкие пальчики, и тепло губ, и улыбку, от которой перехватывало дыхание.

"Мори, поднимись на центральную башню".

Мелькор. Зовет. Пусть... Не хочется отвечать. Ничего больше не хочется! Лисе-енок...

"Мори!"

"Да, Властелин. Иду".

По крайней мере, я не буду один какое-то время. Сделанного не изменить, а если бы все повторилось, я ведь поступил бы так же. Другого-то выхода нет.

Я до упора нажал рычаг и сунул голову под струю холодной воды. Стало легче.

По лестнице я спустился бегом, словно одиночество могло догнать меня, если промедлю.

Вала ждал меня на смотровой площадке центральной башни и, судя по нахмуренным бровям, ждал дольше, чем ему бы хотелось.

-Ты попал под дождь? - он удивленно посмотрел на мои мокрые волосы и забрызганную одежду. - Но сегодня в Ангбанде не было... Осторожнее, Тарис, давай его сюда!

К площадке спустилась огромная летучая мышь с мертвым гномом в лапах. Подлетев к Мелькору, она разжала когти. Вала подхватил безжизненное тело и бережно опустил на отшлифованные камни крыши.

- Доложишь позже, я позову.

Мышь разочарованно свистнула и набрала высоту. Мертвец что-то пробормотал и перевернулся на бок.

- Так он жив? - изумился я.

- Жив. Просто спит, - Вала выглядел озабоченным. - И, пожалуй, проспит еще пару страж. Это Ульт, Мори. Из племени Рейлин.

Человек?!

Я присел на корточки рядом со спящим. Ребенок - вот почему я сначала принял его за гнома.

- Позаботься о нем, Мори. Еда, питье... ну, ты знаешь, что нужно Воплощенным.

Еще бы, мне ли не знать! Только вот куда я его дену, этого мальчишку? Не к нолдор же!

- Он не пленник, - торопливо добавил Мелькор.

- А кто? - растерялся я.

- Мой ученик. И возможно, твой тоже.

- Если прикажешь, - я поднял парнишку на руки.

Заберу его к себе в башню, вот что! Не быть одному... Вала, как же ты меня выручил!

- Если захочешь взять его, Мори.

- Зависит от него, - ухмыльнулся я. - Если этот лентяй и дальше будет все время спать - нет, не возьму.

2

Я мчался вперед, сидя на спине огромного волка и размахивая сияющим мечом. Враги в ужасе разбегались от меня: и Древние, и подземные коротышки, и орки... орки, правда, врагами не были, но все равно - зачем они мешали мне спать?! Даже задира Нарх не посмел дразниться - только рот открыл изумленно, да и застыл так... смешно!

Потом я увидел огненного духа и совсем чуть-чуть испугался, но тут же вспомнил: у меня теперь есть меч! Я со свистом рассек клинком воздух - и дух исчез. Волк ускорил бег, и я склонился к его шее, зарывшись лицом в пушистый мех. В носу защекотало, я чихнул... и проснулся.

Лежал я, как выяснилось, не на волчьей спине, а на мягких шкурах. А вокруг были каменные стены. И резьба на них: зверье, птицы, деревья, горы, да так ловко вышли - как настоящие, глаз не оторвать. У нас мало какой мастер так ножом владеет, да то по дереву, а тут камень!

- Ага, проснулся! - голос был молодой и непривычно певучий.

Не человеческий. А потом я увидел хозяина дома, и сомнений вовсе не осталось. Древний!

То есть... а кто победил-то? Они?! Но ведь я все сделал правильно, Властелин! Я все сказал, как ты велел, ни в чем не ошибся. Как же вышло, что Древние верх взяли?!

- Тебе стоит вымыться, Ульт из племени Рейлин, - эльф подошел ближе, с любопытством разглядывая меня.

Совсем не старый с виду, но ему могло быть и пятьдесят лет, и даже все сто - потому этот народ Древними и называют.

- Где я? - настороженно спросил я.

Эльфы нас к себе не очень-то приглашали. Но убранство это странное точно делали не люди.

- В Ангбанде, - не моргнув глазом солгал Древний.

- Врешь! - выпалил я. - Нет ваших в Ангбанде! И вообще - думаешь, я Ангбанд от эльфьей крепости не отличу?!

- Ты так много знаешь об Ангбанде? - усмехнулся он.

И я понял, что выдал себя. Глупо, по-детски выдал! Все зелье это... до сих пор голова гудит!

- Ты взял меня в плен, да? - хмуро спросил я.

Ответ, конечно, и так был ясен. Ну, и пусть! Властелин все равно освободит меня. А если убьют - тоже к нему уйду!

Я расправил плечи, с вызовом глядя на своего противника.

- Нет, Ульт, - неожиданно мягко сказал Древний. - Ты не в плену. Тебя принесли сюда по приказу Властелина Мелькора. Я Морнайвион, ты мой гость.

- Ты видел его? - недоверчиво спросил я. - Морн... Морв...

- Называй меня Мори, - вздохнул эльф. - Разумеется, видел. А теперь идем, покажу тебе, где вода.

- И еда, - попросил я.

Может, все это и было еще одним сном, но живот с голодухи подвело совершенно по-настоящему.

3

- Надо брать Гондолин, Властелин, - Саурон взял со стола кинжал, протянул Мелькору. - И как можно скорее. Вот, взгляни.

Металл не был похож ни на смертоносный сплав Феанора, ни на неудачную попытку Карантира воссоздать творение отца. Узкое лезвие сияло тревожным мертвенно-синим светом. Едва коснувшись эльфийского оружия, Мелькор вздрогнул от боли, рука на мгновение онемела. Он еле удержался, чтобы не отбросить кинжал.

- Бесполезен, - с сожалением сказал Вала, вслушавшись в мелодию. -Опасен, да, но только для тех, кто избрал мою Тему.

- Против Амана не поможет, - согласился Первый Помощник. - Зато может пригодиться Владыкам Запада против нас. Надо спешить.

- Нельзя трогать Гондолин, Саурон, - Мелькор положил кинжал обратно на стол и принялся осторожно растирать пальцы. - Не сейчас.

- Посмотри, - майа обвел рукой мастерскую.

Столы и стеллажи вдоль стен были завалены наконечниками эльфийских стрел и копий, кинжалами, мечами, кольчугами.

- Орки продолжают приносить новые образцы. Так вот, гондолинских среди них почти нет. Тургон увел большую часть своих воинов. И не потому, что мы их отпустили нарочно. Король Гондолина захочет мстить за погибшего брата. И он сможет - с таким оружием и доспехами!

- У него маленькое войско, - Вала пожал плечами.

- После смерти Фингона верховная власть над нолдор перешла к Тургону, - возразил Саурон. - Он может объединить квенди.

- А вот это вряд ли, - Восставший скользнул взглядом по комнате и, не найдя ни одного кресла, прислонился к стене. - Он слишком долго прятался за чужими спинами, чтобы за ним пошли. Верховным королем нолдор стал бы Эрейнион, будь он постарше. Но пока сын Фингона вырастет, ему уже некого станет возглавлять.

- Маэдрос?

- Он в разладе с братьями. И вдобавок на чужой земле. Квенди Оссирианда пустили беглецов к себе, но вряд ли захотят умирать за них. Союз с племенем Рейлин разорван, а гномы предпочитают иметь дело с теми, кому есть, чем торговать. Например, с нами. Или с Дориатом. Проигравшие им неинтересны.

- Властелин, даже если Тургон не нападет, мелодии Гондолина губительны для Эндорэ, - Первый Помощник не собирался отступать. - Диссонанс сильнее всего именно в этой точке.

- Я знаю, Саурон. Но Гондолин нельзя уничтожить, пока мы не восстановим и не укрепим земли вокруг. Сначала Хифлум и Химринг. Потом Нарготронд. И лишь после этого можно убирать последний очаг Диссонанса. Иначе при малейшей ошибке Западный Белерианд окажется под водой. Ты хочешь так рисковать? Я - нет.

- Как надоела эта язва на теле Эндорэ! - не сдержался майа. - Но ты прав. Я займусь Хифлумом.

- Лучше Химрингом. Хифлум поврежден меньше, туда отправится Ирбин. И пошли орков на юг. Пусть две армии обойдут Дориат с запада и с востока. Надо полностью перекрыть путь караванам между морским побережьем и Оссириандом. Маэдрос сейчас бессилен, но вряд ли он сдастся. Захочет договориться с Кирданом - пусть обходится одним палантиром. И никаких гонцов!

4

А вот и человек, которого я искал! Тот, на ком можно будет проверить работу Венца. Бесстрашный: смотрит прямо в глаза, с вызовом. И боец, каких поискать. Орки уверяют, что при захвате пленника полегло больше сотни воинов. Конечно, реальные потери раза в три меньше, но все равно неплохой результат для человека.

- Это Хурин, предводитель людей Дор-Ломина, - небрежно заметил я, полуобернувшись к стоявшему рядом с троном Саурону.

И мой потомок по двум линиям, кстати. Что сделает опыт еще более интересным.

- И друг короля Тургона, - усмехнулся Первый Помощник. - Почти год прожил в Гондолине.

- Вот как? - я сделал вид, что удивился. - Тогда он расскажет нам очень много полезного.

Человек вскинул голову и с ненавистью посмотрел на меня: дескать, буду молчать, хоть на куски режьте. До таких крайностей я доходить, разумеется, не собирался, но укрепить настрой пленника стоило.

- Допроси его, - приказал я Саурону, в упор глядя на Хурина.

"Но смотри не покалечь! - добавил я мысленно. - Надо только, чтобы он разозлился. Не так, как сейчас - по-настоящему".

"А Воплощенный обязательно должен быть в ярости, чтобы управлять Венцом? - усомнился майа.

"Нужны сильные эмоции. Эльфу помог страх за других, желание защитить их. Думаю, это сработает и с человеком: у него ведь осталась семья в Дор-Ломине. Но надо немного помочь ему. Показать, чего именно нужно бояться. Остальное дополнит воображение".

5

- Ангбанд, отведи меня к Мелхгуру, - попросил я.

И завертел головой в ожидании провожатых. Но никакие новые двери не появились. Даже волков не было.

Я подождал немного, ковыряя ногтем разноцветный прозрачный ставень, закрывающий окно - Мори сказал, что это называется "витраж". Красивая штуковина, но непрочная... одна такая разбилась: я же не знал, что здесь тоже есть что-то хрупкое! Теперь, конечно, стараюсь быть осторожнее.

- К Мелх-гу-ру, - повторил я, нарочно медленно и внятно выговаривая слова на случай, если Ангбанд не расслышал.

Зажмурился, подождал немного, снова открыл глаза - ничего!

- К Властелину, - уточнил я, начиная терять терпение.

Потом вспомнил, что Мори говорил о вежливости и добавил:

- Пожалуйста.

Ангбанд и не подумал слушаться. Может, Древний наврал все?

- Ну, и ладно, - сердито пробормотал я. - Сам найду.

Вышел из комнаты, спустился по лестнице, миновал коридор с узорчатыми стенами, свернул за угол, распахнул первую попавшуюся дверь - и замер на пороге. Я и впрямь нашел Мелхгура! Быстрее, чем думал.

По правде сказать, в моих снах он выглядел гораздо внушительнее. И на Древних походил меньше. С другой стороны, он ведь не ожидал, что его тут кто-то увидит.

Я смущенно топтался на месте, опасаясь помешать Властелину. Но и уйти было бы глупо.

- Заходи, Ульт, - разрешил Мелхгур.

Хотя сидел в профиль ко мне и даже не взглянул в мою сторону. Был занят чем-то своим.

- Дверь за собой закрой.

Я закрыл. Осторожно подошел и устроился на стуле напротив Властелина. Мелхгур больше не обращал на меня внимания: рассматривал какой-то кинжал и... пел ему, вот честное слово, пел! Рассказать Ульниру - не поверит же! А кинжал отзывался, но как-то неправильно. Гудел, звенел - раздраженно так, неприятно. А Властелин замолчит, повертит его в руках - и опять поет. Кинжал пуще прежнего дребезжит - хоть уши затыкай. Потом вообще взял и сломался. Мелхгур поморщился, глядя на куски металла, валяющиеся на полу, и принялся вытирать руки, словно испачкался.

- Не получается? - сочувственно спросил я.

- Пока нет, - он перевел взгляд на меня.

- Его Древние сделали, да? У них похожие...

И тут я осекся: вспомнил, зачем пришел. И торопливо выдохнул давно мучивший меня вопрос:

- Властелин, а победил-то кто? Наши?

6

Хурин молчал, несмотря на все усилия палачей. Только презрительно усмехался окровавленными губами:

- Где Гондолин? Так я вам и сказал!

Враг явно боялся Тургона, боялся и хотел уничтожить. Да только не мог найти Тайный город, хранимый, по словам эльфов, самим Валой Ульмо.

И когда Хурина вместо того, чтобы снова тащить в застенок, привели к Морготу, человек не удивился. Кнут не подействовал - самое время посулить пряник.

- Твоя стойкость не уступает храбрости в бою, - признал Враг. - Чем тебя так очаровал Гондолин, хотел бы я знать? Эльфийский город, человеку там вряд ли уютно. Да и Тургон никогда не дружил с людьми.

- Ты ничего не знаешь о людях, Моргот Бауглир! - вскинул голову Хурин.

- Вот как? - Враг усмехнулся.

- Ты слепец, который видит лишь тьму и думает, что ничего больше нет в мире! Что ты можешь дать людям?

- Всем людям? А может быть, лично тебе, Хурин? Ну, например, свободу. Хочешь, я отпущу тебя? Или, может, ты предпочтешь остаться здесь - не пленником, разумеется. Сотником для начала.

Хурин зло рассмеялся. Моргот и вправду был так глуп, как говорили нолдор.

- Даже ребенок не поверил бы твоим обещаниям! Что помешало бы тебе просто убить меня, если бы я рассказал тебе то, что ты хочешь?

- То есть, если бы у тебя была гарантия, ты согласился бы? - задумчиво спросил Враг. - Кстати, Хифлум, где остались твоя жена и сын, теперь мой.

- Они не знают, где Гондолин, - твердо сказал человек. - А я никогда не скажу тебе этого, даже ради спасения их жизни.

- Эльфы стали тебе дороже твоего народа и даже семьи? - приподнял брови Моргот. - Еще интереснее.

Поднялся с трона и сказал оркам:

- Ведите его за мной.

После смрада ангбандских подземелий свежий ветер на вершине горы был невероятным, немыслимым наслаждением. Последним: Хурин не сомневался, что его сейчас казнят.

Вместо этого его усадили в резное каменное кресло, а Враг надел на голову человека черный венец со сверкающими камнями.

- Мне не нужна власть, Моргот, - с презрением бросил Хурин.

Мотнул головой, пытаясь сбросить венец, но тот словно прирос. И ни рукой, ни ногой было не шевельнуть, будто плоть обратилась в камень.

- Если не нужна - тогда просто смотри.

Враг поднял к лицу человека меч - и переломил его, легко, будто соломинку.

- Гондолинская сталь хороша, но и у нее есть предел прочности. А твой сын и жена - не из стали. Отсюда ты сможешь наблюдать за их судьбой.

- Их смерть ничем тебе не поможет, Моргот, - глухо сказал человек.

- Я не собираюсь их убивать. Они все сделают сами.

7

- Властелин, а почему именно Гондолин?

- А потому, что Тургон наверняка взял с этого упрямца клятву. Он ведь уверен, что мы не знаем, где его город. Так что Хурин, скорее всего, ожидал вопросов именно об этом.

- Может, стоит открыть Тургону глаза? - предложил Первый Помощник.- Тогда он займется укреплением Гондолина и не будет нам мешать.

- Это укрепление не пойдет на пользу Эндорэ, - возразил я. - Вдобавок нолдор могут перепугаться и полезть в драку раньше времени. Нам сейчас ни к чему отвлекаться на Тургона.

- Я вот чего не пойму: зачем столько возни с этим человеком? Разговоры, физическое воздействие. Парочка хороших иллюзий - и он поверил бы во что угодно.

- Хурин устойчив к наваждениям. Люди вообще подвержены им гораздо меньше, чем эльфы. А этот - видел бы ты, что он творил на Сосновом Нагорье!

- А что? - заинтересовался Саурон.

- Вытащил оттуда группу разведчиков - всех, кто выжил. Впрочем, я тебе покажу.

- Да-а, - уважительно заметил майа, когда я закончил. - Неплохо. Но если он не воспринимает иллюзий, то возможно, ему не хватает воображения.

- Потому и понадобился допрос с пристрастием.

- Я постарался, чтобы до пленника все дошло, Властелин, - хмыкнул Саурон. - Но ты ведь ждешь от Хурина управления Венцом. То есть творчества. А у лишенного фантазии человека вряд ли что-то получится.

- Что ж, тут возможны два варианта, - я почесал за ухом Анфауглира, положившего морду мне на колени. - Или тревога за близких пробудит воображение, и Хурин с помощью Венца воплотит свои страхи, или он будет просто наблюдать за судьбой жены и сына. Во втором случае он в конце концов не выдержит и вмешается - если им будет грозить опасность.

- А опасность обеспечим мы? - понимающе улыбнулся Саурон.

- Если понадобится. Люди и сами отлично умеют находить приключения на свою голову. В любом случае, рано или поздно у Хурина возникнет сильное желание изменить ход событий.

- И он погубит своих близких, - предположил майа. - Или спасет?

- Зависит от него, - я пожал плечами. - Но в любом случае он воспользуется Венцом. А мы увидим, на что он способен.

8

- Вала, как же я... соскучила-ась!

Начала я мысленно, а закончила вслух, как только звериная пасть превратилась в рот. Створки окна с грохотом распахнулись, открывая дорогу. На лету - нет, уже в прыжке - меняя облик, я мгновенно оказалась рядом с Мелькором и повисла у него на шее... хорошо, когти успела убрать в последний момент. Восставший покачнулся и сделал пару шагов назад.

- Можете идти, - разрешил он кому-то за моей спиной, тщетно пытаясь освободиться. - Продолжим разговор позже.

Я обернулась и увидела двоих Воплощенных, ошарашенно смотревших на нас. Эльф и человек. Мори, отвечающий за работу нолдорских мастерских, и юный Ульт из племени Рейлин. Я широко улыбнулась, показав клыки, и мальчишек как ветром сдуло.

- Могла бы и через дверь войти, - с упреком сказал Мелькор. - Что стряслось-то? За тобой гонятся Владыки Амана в полном составе? Или нолдор внезапно решили оставить в покое Белерианд и податься на юг?

- Ничего..., - я улыбнулась, пытаясь выглядеть виновато, но это не очень-то получалось. - Просто я безумно долго тебя не видела!

- Дюжину дней, - уточнил Властелин. - И между прочим, Таринвитис, я посылал тебя на разведку. Что там с эльфийскими пиратами?

- Они плавают вдоль всего западного берега, - я поспешно перешла на деловой тон. - Похоже, их действиями руководит Кирдан. Вылазки становятся все более дерзкими.

- Цель?

- Прорвать блокаду у них сил не хватит. А вот отвлечь наше внимание - это да. Пока мы разбираемся с пиратами, Маэдрос в Оссирианде вполне может готовить что-нибудь посерьезнее.

- Пожалуй, - согласился Мелькор. - Надо будет отправить Дарглуина присмотреть за сыновьями Феанора. Интересно, зачем Кирдану так сильно рисковать? Не настолько ему нужна торговля с Оссириандом и гномами Синих гор, во всяком случае, не такой ценой. Ему против нас не выстоять, он это знает - и нарывается на войну.

- Похоже, он чрезмерно надеется на свои корабли, - предположила я. - У нас флота нет, балрогам и драконам на море до эльфов не добраться, и орки воды боятся.

- На море нам сражаться действительно не с руки, - согласился Вала. - Зато разрушить Гавани и лишить Кирдана верфей будет не трудно. И пусть потом болтается в море, отрезанный не только от союзников в Оссирианде, но и от собственных бывших владений.

- Мелькор, - я заглянула ему в глаза, - а потом что? Когда все закончится?

- В смысле - когда закончится? - переспросил Восставший. - Пираты - мелочь, ты же понимаешь. Вот с Нарготрондом и Гондолином повозиться придется.

- Ты ведь уйдешь из Арды? - осторожно спросила я. - Изгонишь захватчиков, приведешь земли в порядок - и уйдешь?

- Да, - тихо подтвердил он. - Постараюсь уйти.

- Не надо, - жалобно попросила я. - Останься. Ведь все Эндорэ будет твоим! И люди - многие племена верны тебе, Мелькор. И... и я, все мы - с тобой. Разве этого мало?

- Не могу, - он мягко обнял меня. - Эта Музыка будет завершена, Тарис, а мне необходимо петь! Творить новое, все время, потому что продолжать и поддерживать - не для меня. Начинать мелодии, в крайнем случае - изменять их, я не могу иначе. А переделывать что-то в полностью воплощенном мире значило бы ломать его. Я должен уйти прежде, чем начну разрушать Арду.

- Тогда... возьми меня с собой! - я прижалась к нему, с трудом подавив желание вцепиться внезапно удлинившимися когтями, удержать, не пустить. - Возьми: я не смогу без тебя! Ни петь, ни... ничего не смогу!

- Ты уверена? - он внимательно посмотрел мне в глаза. - Тарис, это очень опасный путь. Никто из Поющих не покидал мир с тех пор, как Музыка обрела форму. Я не знаю, что ждет снаружи. И не уверен, что мы уцелеем.

- Ты найдешь способ справиться с этим, Мелькор, - я положила голову ему на плечо. - А если нет, если наши мелодии смолкнут - пусть. Главное - я буду с тобой, остальное не важно.

9

- Ты не властен над людьми, Моргот, - Хурин презрительно улыбнулся. - И никогда не будешь властен. Ты волен убить меня, но я уйду за пределы этого мира и ты не сможешь меня преследовать.

Враг молчал, но человек угадывал, что тот мог бы сказать:

"За пределами Арды лишь пустота. А вся Арда принадлежит мне".

- Лжешь! - пленник дерзко расхохотался.

Моргот не ответил. Да его и не было на этой скале. Никого не было - только человек, прикованный к каменному креслу. И колючий ветер. Но ветер плохой собеседник.

"С Шестой Южной очень хорошо видно. Все Эндорэ - при желании. Ты сможешь следить за судьбой жены и сына... Да, и за судьбой дочери, кстати. Морвен ждет ребенка, она не успела сказать тебе?"

Прозвучали эти слова наяву или были еще одним ложным воспоминанием, частью воображаемых разговоров с Морготом, которыми изводил себя пленник? Хотя тут как посмотреть, изводил или наоборот поддерживал. Для жизнерадостного и деятельного Хурина вынужденное одиночество и бездействие оказались хуже любых пыток. Страшнее этого была только тревога за близких.

"Ты можешь увидеть их отсюда. В любой момент - тебе достаточно только захотеть".

Хурин хотел. Безумно хотел - и гнал эти мысли, до крови кусая губы, снова и снова вступая в спор с отсутствующим собеседником, лишь бы занять себя. И не поддаваться Врагу, только не поддаваться!

- Пусть я в оковах, но я свободен, слышишь?! Я видел свет Амана в глазах эльфов, я знаю истину, и ты не обманешь меня. Никого из людей не обманешь. Этот мир творил не ты один. Ты расточил свои силы попусту, Моргот! Другие создатели снова одержат над тобой верх и посадят на цепь! Твоя цепь ждет тебя!

Хурин умолк и некоторое время в подробностях представлял себе победу Владык Амана, разрушение Ангбанда и поверженного Врага, скованного и бессильного. Сейчас он был уверен: именно так все и случится, даже если сам он не доживет до этого.

Не доживет... А сколько он уже здесь без еды и питья, не чувствующий ни рук, ни ног от холода? Почему до сих пор не умер? Хотя конца вряд ли придется ждать долго.

"Твои дети будут расти без отца, Хурин. Или с отцом - от тебя зависит. Ты можешь помогать им отсюда. Или хоть наблюдать, как они растут. Хочешь посмотреть на них?"

Посмотреть, только посмотреть... один раз, последний - перед смертью. Ведь от этого ничего не изменится!

Посмотреть. Проститься.

- Морвен, - прошептал Хурин. - Турин...

Потянулся к близким - всей душой, всем сердцем, боясь увидеть их, не веря, что сумеет увидеть, но безумно желая этого.

Покрытые снегом склоны гор. Оголенные ветви деревьев... Зима? Поздняя осень? Добротный бревенчатый дом, высокое крыльцо... эх, не успел закончить резьбу на новых перилах, не хватило времени!

Дверь распахивается...

- Морвен? - Хурин различал каждую черточку любимого лица, каждый жест.

Так отчетливо, словно жена была совсем рядом. Моргот не солгал в этом.

Пленник смотрел, не замечая ни пронизывающего ветра, ни дождевых капель, катящихся по щекам, вязнущих в отросшей рыжеватой бороде. Смотрел и уже не мог оторваться.

10

Хурин?! Я резко оборачиваюсь: слишком отчетливо чувствую твой взгляд, кажется, даже дыхание слышу.

Никого...

Разумеется, никого! Это просто усталость. Вечное напряжение, от которого сводит спину: плечи развернуты, подбородок гордо поднят. Я - Владычица Дор-Ломина. Пусть мои земли захвачены, а достояние разграблено врагами, я все равно останусь Владычицей - до конца.

Это просто тревога - за немногих уцелевших наших людей. За Турина. И за нерожденное еще дитя.

За тебя я не беспокоюсь, Хурин: ты сам способен о себе позаботиться. Если жив... Но если ты жив, почему не вернешься? Как ты смеешь бросать нас в такой беде?! Как можешь медлить, когда твоих людей убивают, выгоняют из домов, превращают в рабов?! Или ты ждешь удобного момента, чтобы ударить по восточным захватчикам? Смотри, Хурин, как бы не стало слишком поздно!

Плакать я разучилась после разгрома в Браголлах, когда пал Дом Беора. Улыбаться - когда похоронила дочь. Похоже, скоро я забуду и страх. Уже забыла бы, если бы не дети.

Зато предводитель захватчиков боится меня! Увидел - и отшатнулся: "Белое чудище!" Вроде бы, они эльфов так называют. Сколько я еще смогу сдерживать это отребье, объявившее себя хозяевами в Дор-Ломине? О, я сдержала бы, будь у меня больше людей, способных держать оружие! И если бы не дитя под сердцем.

Этот звук за окном... конское ржание. Хурин! Нет... опять померещилось. Задремала над работой - хорошо, не видел никто, как Владычица Дор-Ломина клюет носом! Нельзя мне проявлять слабость, Хурин. Я последняя опора для наших - а то ведь сломаются, склонят головы перед морготовыми людьми. Разве можно допустить такое?!

Я помню наш разговор, любимый. О том, куда уходить, если настигнет беда. Если вы проиграете. Да, родственницу Берена примут в Дориате, я знаю. И защитить сумеют: Владычица Мелиан сильна, Морготу не одолеть ее Завесу.

Но как я уйду, Хурин? Через земли, кишащие разбойниками. С маленьким сыном. Со вторым ребенком, который вот-вот родится. Не доберемся ведь.

А если даже достигнем Дориата... Что же, мне, Владычице Дор-Ломина, бежать из дома, скрываясь, словно воровке? И доживать свой век в чужих стенах, из милости?!

Глупости, конечно. С голоду иной раз в голове мутится... все отобрали твари восточные! Еле перебиваемся.

Но мы и впрямь не дойдем, Хурин. Одни - не сможем.

Вернись, прошу тебя, вернись! Ты так нужен здесь! Ты так нужен мне! Я ведь чувствую, что ты жив! Взгляд твой чувствую - все время, и это сводит с ума.

Я боюсь за нашего сына, Хурин. Боюсь, что и его заберут в рабство, как остальных. Отослать его в Дориат? Отправить с ним двух оставшихся здоровых мужчин, чтобы охраняли в пути? Без меня они смогут идти быстро. И может быть, выживут.

А я останусь одна. С парой калек, старухами и новорожденным младенцем. И с тобой, Хурин... я так привыкла мысленно разговаривать с тобой, что кажется: ты все время рядом. Безумие, знаю. Пусть. Так хоть немного легче.

11

Как тебе живется, братишка? Учиться у самого Властелина - невероятная честь. Отец гордился бы тобой, Ульт. И дед тоже. И я горжусь.

А может, ты видишься с ними, ушедшими за небо? И с отцом, и с мамой, и со всеми-всеми нашими предками. И даже с самой Рейлин Бесстрашной, от которой пошел наш род.

Нет, я не завидую тебе, Ульт... ну, разве что совсем чуть-чуть, в глубине души. Там ведь драконы! Живые, огромные, их, наверное, даже потрогать можно. Нет! Не годится мужчине мечтать о несбыточном.

Ты смотри учись хорошо, Ульт. Старайся, не осрами наш род перед Властелином. А мы здесь все, что надо, сделаем, будь уверен. Обустроим Хифлум. И стеной встанем на пути врагов, если понадобится.

Иногда мне так хочется поговорить с тобой, брат! Столько всего случилось! Но ты нескоро вернешься, понимаю. Кто же по доброй воле покинет Ангбанд? А если Властелин тебя выгонит, лучше даже на глаза не показывайся!

Но вот знаешь, все равно частенько болтаю с тобой. Мысленно. Так уж привык.

Сказать по правде, не очень-то мне нравится этот Хифлум. Сыро здесь, туманы эти промозглые. Мелюзга наша поначалу все носами хлюпала. Но уж раз Властелину надо, что ж, мы хоть на болоте поселимся.

Добрались мы сюда только к середине осени. Путь-то неблизкий, да и тащить на себе немало пришлось, хоть и брали только самое нужное. Ну, и овец со свиньями тоже не погонишь бегом. Опять же, старики с нами были, дети.

А пришли - что тут есть-то? Местные зерно сеяли, так часть урожая погнить успела: убирать некому, перебили многих. А тут мы подоспели - без запасов почти. Оставшиеся земляные яблоки тетка Сингри никому есть не давала: не то по весне сажать будет нечего. А до весны еще дотянуть как-то надо.

Ну, мы частью скот резали, частью охотились. Зверьем местные леса богаты, это верно. И зима помягче тут, чем у нас, не так ветрено. Жить, в общем, можно.

Местные на нас поначалу злобились. Во-первых, от Древних наслушались глупостей всяких про Властелина, и тут их хоть поленом по лбу стучи, не поможет. А во-вторых, пришлось нам у них забрать часть припасов. Силком - а что делать-то? Не подыхать же с голоду!

Стычки были, не без этого. Кое-кого и схоронить пришлось. Но ничего. Перезимовали, в общем. Потом легче стало. Земляные яблоки в хифлумской земле хорошо принялись. Правда, местные поначалу попробовали вершки у них есть - ну, и потравились. Так сами же виноваты: спросить надо было или посмотреть, как мы делаем. А еще лучше - не ссорились бы с Создателем, так знали бы, что надо клубни из земли выкапывать, а не ягоды жевать.

Глупые они, местные, но знаешь, девчонки у них... ну, в общем, не хуже наших. Белокурые, статные, сноровистые. Некоторые из наших мужчин уже и жениться успели. Бродальт, новый вождь, одним из первых.

Я тоже присмотрел себе кое-кого, брат. Только выбрать сложно. То ли Галвен в жены взять - она хоть из местных, но без придури. И хозяйственная, и собой хороша, ясноглазая, ладная. То ли Тинхри, с которой в детстве птичьи гнезда разоряли вместе. Она такая выросла, Ульт... как бы драться за нее не пришлось!

А знаешь, может, я и на обеих женюсь. Теперь так многие делают: наши мужчины не все с войны вернулись, а хифлумских и вовсе не осталось почти. Местные женщины как смекнули это, понемногу перестали дичиться. Опять-таки, Древних нет, с толку их никто больше не сбивает. А мы - вот они, и жить им с нами теперь на одной земле.

Места тут всем хватает, да и пищи тоже, если не сидеть без дела. Чего же грызться-то? Вот кто из местных посмышленее, обустраиваются. А упрямые да неуживчивые - те уходят из Хифлума понемногу, к Древним своим. Если найдут их, конечно. Так-то, братишка.

12

- А Венец-то работает, - с довольной улыбкой похвалился Мелькор.

Саурон только вздохнул. Властелин был неисправим со своей любовью к бесполезным экспериментам, и Первый Помощник почти смирился с этим. Почти - потому что результатами опытов Вала частенько делился с ним. Вместо того, чтобы обсудить что-нибудь действительно важное.

- Властелин, нам надо увеличить армию, - решительно предложил майа, всем своим видом показывая величайшую озабоченность.

- Новости от разведчиков? - быстро спросил Восставший. - Две стражи назад на побережье все было тихо, я проверял.

- И сейчас тихо, - успокоил его Первый Помощник, радуясь, что удалось переключить внимание Властелина на дело.

И поспешно, пока Мелькор не вернулся к разговору о Венце, продолжил:

- Но рано или поздно враги придут, ты знаешь. И нам понадобится сильная армия. Огромная - только тогда она сдержит натиск. Наши потери будут очень серьезными, но западное войско увязнет, как в трясине, выдохнется - и тогда можно будет пустить в ход главные силы.

- Балрогов и драконов, - кивнул Мелькор.

- Мы вышвырнем захватчиков, Властелин! - Саурон рубанул ребром ладони по воздуху. - Никто из них не решится применить силу Поющих в Эндорэ из страха повредить Воплощенным. А без нее им с нами не справиться.

- Согласен. Но ты уверен, что такая масса орков будет управляема? Обеспечить нужную численность не так уж трудно: достаточно не мешать им плодиться. Но их надо будет обучать. И держать в узде, пока они не понадобятся. А мы еще восстановили не все мелодии, разрушенные нолдор.

- Ушедших майар можно... - осторожно начал Саурон.

- Нет! - резко оборвал его Мелькор. - Или они вернутся сами, как Ирбин, или обойдемся без них. Мы не сможем петь вместе, как прежде, разве ты сам не понимаешь?! Разлад возникнет снова, и в самый неподходящий момент. Лучше сражаться одному, чем с соратниками, на которых нельзя положиться!

- Конечно, Властелин, - примирительно сказал майа, внимательно посмотрев на Восставшего.

Слишком уж тот горячился. Случись обсуждать Аман, и то Мелькор, пожалуй, был бы спокойнее.

- Ты совершенно прав, - добавил Саурон. - А орков мы будем держать в повиновении силами самих же орков. Железная иерархия. Жесткая дисциплина. Постоянные тренировки до изнеможения. И никакой работы - только упражнения с оружием.

- А кто же будет...

- А работать станут пленные. Пасти свиней, разделывать мясо, шить одежду, добывать руду - все. Не стоит больше убивать квенди, Властелин. Они ведь уходят в Мандос. И что помешает Валар потом выпустить их оттуда, чтобы использовать против нас? Лучше пусть Воплощенные служат нам, чем им.

- Разумно, - Восставший кивнул. - С Владык Запада станется в конце концов простить нолдор - при условии, что те присоединятся к войску Амана. Да и синдар, ушедших в Чертоги Намо, хватает. Что ж, можешь снова брать пленных. Ангбанд не позволит им отправиться в Мандос, об этом я позабочусь.

- Да, Властелин, - майа сдержал радостную улыбку, только глаза блеснули.

Создать систему, логичную, продуманную, безупречно работающую, было для него не меньшим удовольствием, чем для Мелькора - опробовать новую идею.

- Так что наш Воплощенный сотворил с Венцом? - спросил Саурон.

Властелину тоже следовало сделать приятное.

- Не с Венцом - с его помощью, - Вала восхищенно улыбнулся. - Представь себе, Хурин сумел защитить жену - на свой лад. Внушил моим людям, что она опасная колдунья, так они ее теперь десятой дорогой обходят. И еще он пытается разговаривать с ней!

- У смертных же нет мысленной речи! - удивился Саурон.

- Пытается, - повторил Мелькор. - Правда, добился лишь того, что бедняга начала от собственной тени шарахаться. Турина отослала в Дориат с провожатыми: все ей казалось, что мальчишка дома не в безопасности.

- Интересно, как Хурин сможет влиять на их судьбы теперь, когда его жена и сын живут поврозь?

- Пока справляется. Морвен благополучно родила дочку. Турин целым и невредимым добрался до Дориата. Более того, Тингол усыновил его!

- Что-о? - изумленно переспросил майа. - Эльфийский король - человеческого ребенка?! Тингол, который всегда считал смертных ниже себя?

- Вот именно. Впрочем, он изменил свое отношение к людям после известных тебе событий. А что усыновил - тут, конечно, без Хурина не обошлось. Я же говорил: этот человек редкостно одарен. Увидишь, он еще не раз удивит нас.

13

Оборотень! Чудовище! Тварь Морготова! Ты хуже орков, ты хуже даже... Врага!

Я повторяла и повторяла про себя эти слова. Сначала - когда в глазах темнело от ярости и наворачивались слезы. Потом - когда этот... Повелитель Мори появлялся в нашей долине. Чтобы не забыть, не поддаться слабости, не посмотреть в его сторону. И наконец - по привычке.

Я работала - и чтобы отвлечься от тяжелых воспоминаний, и чтобы позаботиться об остальных пленниках. Чтобы у моих товарищей по несчастью всегда был вкусный и свежий хлеб, румяные фрукты, удобная и красивая одежда.

Я болтала и улыбалась, поддерживала и утешала других - и на душе становилось легче. Тогда я думала, что обязательно вернусь домой, рано или поздно. Но раз уж я пока здесь, надо устроить все так, чтобы жить было хотя бы терпимо.

Сперва я считала дни, проходившие в разлуке с тем, кому я почти поверила. Потом месяцы. Потом годы.

А когда уже и считать перестала, ставший привычным уклад внезапно нарушился. В Ангбанде появились новые пленные. Нет, их не привели к нам. Просто поползли слухи, передаваемые тревожным шепотом. Кто-то случайно заметил, как орки провели по смежному коридору связанных квенди. Другой слышал стук в дальней штольне и орочью ругань: "пошевеливайтесь, мясо". Говорили, что наша долина не единственная, что поднявшись повыше в горы, иногда можно увидеть другие, если Ангбанд позволит. И что там тоже квенди, только трудятся они явно не по своей воле. И обращаются с ними - хуже некуда. А чего еще ждать от орков?

Я не ходила смотреть на них: видеть сородичей в беде было слишком мучительно. Да и что толку для них, если бы я переживала издали, как другие. Им надо было помочь, и я могла сделать это. Пожалуй, только я и могла.

14

- Не так, Ульт. Здесь надо глубже взять. Разве не чувствуешь?

Я вздохнул. Ничего я, понятное дело, не чувствовал. Что я, Древний, что ли?! Но злиться на Мори было глупо. Во-первых, так ничему путному не научишься, а раз уж я оказался в Ангбанде, не стоило упускать возможности. Во-вторых, что с них взять, с эльфов! Они же всерьез думают, что весь мир сводится к их ощущениям, мне Властелин объяснял. А на самом-то деле Арда намного сложнее и полно в ней всего, что Древние вовсе даже не чуют.

Резать и шлифовать камешки мне не очень нравилось. Бесполезное это дело: каши из них не сваришь, в холод они не согреют. Разве выменять - так кому нужны побрякушки? Вот оберег сделать - это дело хорошее. Но настоящий оберег не всегда яркий да блескучий, иной раз и неприметный совсем, а силища в нем ого-го какая. Уж я-то знаю!

Но Властелин сказал, что мне надо научиться хоть немного разбираться в камнях, и я честно учился. Все пальцы себе покромсал. Хорошо, хоть Мори был терпеливым наставником, никогда не насмехался и не дрался даже.

- Вот, посмотри... - Древний взял у меня камешек и внезапно замер с приоткрытым ртом.

Словно услышал что-то. Я, разумеется, не уловил ничего. Но нежданной передышке обрадовался: хоть пот вытереть. Не то, чтобы работа была тяжелой, но муторной - очень.

- Повелитель Мори, - раздался сзади девичий голосок.

Мы обернулись одновременно. Причем Древний, похоже, не удивился. Ни тому, что девушка сумела как-то пройти в нашу башню через запертую, между прочим, дверь. Ни тому, что она не поздоровалась, хотя явно знала его.

- Привет тебе, Туивен, - Мори поднялся навстречу гостье.

Голос у него был не то испуганный, не то обрадованный. Впрочем, неудивительно: девушка была очень даже пригожая. Большеглазая, рыженькая. Только худая больно. Откормить бы ее немного, вышло бы в самый раз. Но Древние - они вообще с виду тщедушные. А вот если на мечах махаться или стрелять, то Мори пока меня побеждает.

- Они не виноваты ни в чем, - девушка заговорила быстро, захлебываясь словами, сжав кулачки. - Они ничего тебе не сделали! Если ты злишься на меня, так и мсти мне, слышишь?! Отыгрываться на них подло... - ее голос сорвался.

Я покосился на дверь. У этих двоих, похоже, были какие-то свои счеты, и слушать их спор не стоило. К тому же, я знал, что бывает в таких случаях: сначала они будут драться, потом целоваться, потом... в общем, лучше было оставить эту парочку наедине, но они стояли как раз между мной и выходом. Пришлось остаться на месте. Я сунул в рот пораненный палец и подвинулся ближе к краю скамьи, чтобы вовремя отскочить, если начнется потасовка. Негоже мешать влюбленным.

- Туивен, ты о ком? - удивленно спросил Мори.

- А ты не знаешь?! - девчонка зло сверкнула глазами.

- Я никому не мщу и ни на ком не отыгрываюсь, - терпеливо сказал Древний. - А теперь сядь и объясни, в чем дело.

Ну, точь в точь, как Властелин Мелхгур, когда я поначалу вываливал на него ворох вопросов.

Туивен, к моему облегчению, кидаться на Мори с кулаками не стала, а послушно села, исподлобья глядя на моего учителя.

- Я знаю о пленных квенди, - теперь голос ее звучал ровно. - Их многие видели. Избитых, оборванных, надрывающихся на тяжелой работе...

- И ты решила, что это сделал я, - продолжил за нее Мори.

- А это не ты? - встрепенулась девушка.

- Нет. Ты же видела тех квенди, кто под моей...

- Властью, - ядовито вставила Туивен.

- Защитой, - спокойно поправил ее Мори.

Но по его напряженным плечам я видел: переживает, и еще как! Даже жалко наставника стало. В конце концов, Древние - они тоже люди отчасти. При всех своих недостатках.

- Я не единственный в Ангбанде, кто занимается пленными.

- А ты можешь... - она вскочила и почти подбежала к нему. - Попроси за них, помоги... Коркион!

Мори едва заметно вздрогнул. Интересно, что на их языке означает "коркион"? Имя духа какого-нибудь, что ли?

- Я попробую помочь, Туивен.

Голос у наставника был не слишком уверенный, но девчонке хватило. Повисла у него на шее, прижалась губами к щеке, тут же дернулась назад, словно ее оттащил кто.

- Благодарю, - почти прошептала, глядя на Мори блестящими глазами.

И выскочила из мастерской.

Некоторое время мы молчали.

- Как она вошла? - спросил я в конце концов, не выдержав затянувшейся тишины. - В смысле - закрыто же было.

- От нее - нет, - Древний глядел в сторону. - Я ждал...

- Женись на ней, - посоветовал я.

Мори повернулся ко мне, приподняв брови.

- Думаешь, она за пленников этих просить приходила? - напрямик спросил я. - Не-е, она к тебе явилась, на самом-то деле. Просто - не станет же девчонка сама бегать за парнем, зазорно ей и обидно. Вот и выдумала предлог.

- Ты думаешь?

- А то я женщин не знаю! - важно сказал я.

Бедняга Древний! Вот что значит, не иметь старшего брата! Мне-то Ульнир с приятелями много чего рассказать успели.

- Женись на ней, - повторил я. - Хорошая девчонка-то. Будешь долго раздумывать, гляди - уведут.

15

- Вы здесь, чтобы работать, - Саурон обвел цепким взглядом строй пленных.

Будущий строй, потому что Воплощенные при виде Темного майа, как всегда, сбились в кучу. Кроме нескольких самых отчаянных или особенно глупых, что нередко совпадало. Эти гордо вскинули головы и шагнули вперед, встав между Сауроном и товарищами. Практически сами вызвались на роль живого примера для остальных - временно живого.

Пойманных эльфов запирали в подземных камерах, а когда их набиралось не меньше сотни, выгоняли на плац, где Первый Помощник Властелина коротко и понятно объяснял пленникам их задачу.

- Бежать из Ангбанда вы не сможете, - бесстрастно говорил майа. - Ни живыми, ни мертвыми. За лень, за отказ от работы, за попытку бунта расплата одна: вот такая.

Саурон вытащил из-за пояса кинжал, подошел к ближайшему из храбрившихся пленников и быстрым точным движением провел лезвием по его плечу.

- Довольно царапины, - майа вытер клинок об одежду жертвы и отступил на несколько шагов.

Квендо дернулся и со сдавленным воплем повалился на каменные плиты. Трое других кинулись было к нему, но тут же отшатнулись с гримасами ужаса и отвращения, словно, прикоснувшись к умирающему, могли разделить его судьбу.

- Он не уйдет отсюда, - равнодушно сказал майа. - Ни в Мандос, ни в Эндорэ - никуда.

Пленник бился, то корчась, то выгибаясь дугой, раздирая ногтями искаженное, почерневшее лицо. Вокруг него теперь было пусто.

- Кто-то из вас хочет составить ему компанию? - осведомился майа, когда агония закончилась.

Желающих не нашлось. Первый Помощник аккуратно убрал кинжал, разрешил оркам унести скрюченный труп и повернулся, чтобы уйти.

- Повелитель Саурон, мы можем поговорить?

Мори. Бледный, во всяком случае, бледнее обычного, но донельзя деловитый.

- Можем, - согласился майа. - Идем, волчонок.

16

Ну, и что я ему скажу? "Пощади моих соплеменников"? Так не пощадит, заранее ясно. Отмахнется, и все. Насколько я знаю Саурона - отчасти по своим наблюдениям, отчасти со слов Властелина, - он не получает удовольствия от жестокости. Просто выполняет свою задачу, а если кто-то оказался на пути - ну, значит, не повезло.

Нет, к милосердию взывать глупо, за отсутствием такового. Вот если бы доказать, что изуверское убийство пленников не помогает делу, а наоборот...

- Говори, волчонок, - приказал Саурон, усевшись на каменную скамью во внутреннем дворе крепости.

- Квенди плохо работают, если их запугивать, - я изо всех сил старался выглядеть бесстрастным.

- Гораздо эффективнее - если их заинтересовать, - хмыкнул майа. - Например, за воду и пищу, да, волчонок?

Я так и застыл на месте. За воду и пищу... А ведь если бы мастера тогда отказались делать камни, мне пришлось бы выполнить свою угрозу.

- Садись, волчонок, - майа хлопнул ладонью по скамье рядом с собой. - Твой метод хорош, но только, когда от Старших Детей требуется творчество. А вот представь, что им придется добывать руду, таскать камни, пасти свиней, работать на бойне, чистить казармы от грязи, то есть делать все то, чем до сих пор занимались орки. Да не для себя - для врагов. Только это, изо дня в день, без надежды на какие-то изменения. Станут они, пусть даже и за еду?

- Нет, - тихо признал я. - Не станут. Такая жизнь для нас хуже смерти.

- Вот поэтому я и показываю им альтернативу. Еще более страшную для них.

- Зачем? - выдохнул я. - Ведь орки...

Я не договорил: сам все понял. Орки понадобились Мелькору для чего-то другого, вот почему вместо них трудятся пленные квенди. Новая война? Но армия Ангбанда и так сильнее любой другой в Эндорэ.

- Властелин готовит поход на Аман, да, Повелитель Саурон? - напрямик спросил я.

- Ты смышлен, волчонок, - одобрительно сказал майа.

- Но все-таки - почему квенди? Орки размножаются очень быстро...

- А разве твои соплеменники согласятся на мир с Ангбандом? - спросил Саурон. - Нет. Значит, жить на одной земле мы с ними не можем. А перебить их...

- И они отправятся в Мандос, - мрачно продолжил я. - Чтобы возродиться в Амане. Но говорят, нолдор никогда не выйдут из Чертогов Намо. Или... Ну, да, понятно. Но что ты делаешь с ними? Чтобы они не могли уйти?

Майа снова вытащил из-за пояса кинжал. Изящный, с плетением рун на узком лезвии, с рукоятью, украшенной драгоценными камнями. Эльфийский.

- Догадываешься, кто сделал его, волчонок?

Я осторожно взял клинок в руки.

- Не бойся, - подбодрил меня Саурон. - Сам по себе он для тебя безвреден.

- Кто сделал... Если ты имеешь в виду Феанора, то вряд ли он, - рассудил я, внимательно осмотрев оружие. - Создатель этого кинжала - неплохой мастер, но не более того.

- Феанор не ковал его, - согласился майа. - Он сделал сплав.

- Сплав - против своих же?! - ахнул я.

- Тебя это удивляет? - приподнял бровь Саурон.

- Нет, - хмуро признался я, отдавая кинжал обратно. - Значит, так он хотел окончательно закрыть для нолдор путь в Аман. Даже после их смерти.

- Квендо, убитый таким оружием, никуда не может уйти, - подтвердил майа.

- И скольких ты уже так... - начал я.

- По одному, по двое из каждой сотни. На глазах у остальных. Очень действенно.

- Не очень, - небрежно возразил я.

- То есть? - глаза Первого Помощника остро блеснули.

Ага! Может быть, и получится. Во всяком случае, я его заинтересовал.

- Ты тратишь время на каждую сотню пленных, - начал объяснять я. - Тебе ведь приходится делать это самому. К тому же, работников Ангбанду нужно много - это сколько же здесь будет бродить духов? Страдающих, отчаявшихся, ненавидящих вас. Разве вы, Поющие, не слышите эти мелодии в своем доме?

- Продолжай, - майа слегка прищурился.

- Нет нужды убивать кого-то из каждой сотни, - решительно сказал я. - Достаточно выбрать нескольких заложников. Поместить их на виду, чтобы пленники точно знали, что они живы. Повелитель Саурон, ни один квендо... кроме Феанора, никогда не обречет сородичей на такую жуткую судьбу. Они будут слушаться.

- Неплохой вариант, - признал майа.

- Но одной угрозы все-таки мало, - я почти поверил, что безумная затея удастся. - Нужна еще и награда.

- Например?

- Например, за добросовестную работу в течение определенного срока - возможность перейти ко мне и трудиться в мастерских. Или в Плодовой долине.

- Тебе мало твоих подопечных? - насмешливо спросил майа.

- Они делают самоцветы, - ничуть не смутился я. - За которые гномы платят оружием. Что совсем не лишнее перед большой войной.

- Ладно, волчонок, - неожиданно легко согласился Саурон. - Получишь пополнение.

- Кто посговорчивее, со временем попадет ко мне, - продолжил я, воодушевленный успехом. - А строптивые останутся на черной работе. Заодно и среди пленников начнется разлад: все будут подозревать друг друга в готовности уступить Ангбанду. Управлять ими станет проще.

- Хорошо придумал, волчонок, - улыбнулся Саурон. - Молодец.

Я почтительно склонил голову. И украдкой перевел дух: получилось! Пусть я не мог спасти соплеменников, но я только что дал им хотя бы шанс. Уже немало.

17

- Собирайтесь, тучи, быстро, вам... э-э...

- Стоп, Ульт! - Властелин укоризненно покачал головой. - Раз уж запнулся, сбил мелодию, лучше остановись и начни снова. Иначе рискуешь получить совсем не тот результат, какой хотел.

- Не получается, - смущенно признался я. - Пока подбираю слова - с ритма сбиваюсь.

- А ты не думай о словах, - посоветовал Мелхгур. - Слова вообще могут быть любые. Хочешь - считай вслух, хочешь - вообще неси полную околесицу, но мелодию надо повторять точно. На вот, попробуй с этим.

Он протянул мне небольшой круглый короб.

- Что в нем? - я хотел заглянуть внутрь, но кожаная крышка была накрепко приделана к деревянным стенкам.

- Воздух, - усмехнулся Властелин. - Это барабан, вроде тех, какие используют орки, только маленький. Можешь отбивать по нему ритм ладонью. Так тебе будет легче.

Сначала гулкие удары только отвлекали меня. Но потом дело пошло на лад. Даже стихи сложились: с ними все-таки было проще, чем считать вслух.

- Собирайтесь, тучи, дружно, вам дождем пролиться нужно! - вопил я, старательно стуча в барабан.

И так увлекся, что уже не замечал ничего вокруг. До тех пор, пока не получил по лбу крупной градиной. И еще одной по макушке. Дождь действительно хлынул, да такой, что искать укрытие было поздно. И вдобавок с ледышками... бр-р-р...

- Властелин, за что?!

- Я ничего не делал, Ульт, - Мелхгур развел руками. - А вот тебе, когда ты что-то меняешь вокруг, следовало бы думать и наблюдать за происходящим. У тебя какая задача была?

- Вызвать дождь... - я поежился. - Небольшой.

- Вот именно, небольшой. А не пытаться утопить Ангбанд. Кстати, ты еще и ураган едва не устроил. Увлекся ритмом, заслушался собственным голосом... так или нет?

- Так, - я вздохнул. - А можно прекратить ливень? Очень холодно.

- Давай, - Властелин сделал приглашающий жест. - Только сам.

Сам... Нет, чтобы помочь! Ему-то легко: он всю эту Музыку пресловутую слышит прямо вокруг. А я только за ним повторить могу и наизусть выучить.

- Пой, Ульт, эту мелодию ты знаешь, - безжалостно приказал Мелхгур.

И я подумал, что Древних все-таки можно понять. Если он и их так учил, неудивительно, что они до сих пор злятся.

18

- Не приживаются люди в Дориате, - мрачно сказал Тингол. - Берен погиб, а Турин стал убийцей и бежал. Теперь скрывается где-то. Я был прав, когда не хотел пускать в наши земли смертных.

- Дело не в том, что они люди, - мягко возразила Мелиан. - Берен должен был завершить начатое.

"Ты сам обрек его на смерть, послав за Сильмариллом. Да, ты изменил свое отношение, но было поздно. Летящая в цель стрела не остановится оттого, что лучник передумал".

Говорить все это мужу Мелиан, разумеется, не собиралась: прошлое не воротишь, а взгляд короля, когда-то живой и яркий, и так погас с тех пор, как ушла Лютиэн. Иногда майэ удавалось расшевелить Эльвэ: когда они бродили вдвоем в лесах Дориата, Тингол становился почти прежним, даже смеялся.

Только вот Менегрот нельзя было оставлять надолго. Трагедия произошла как раз в отсутствие короля. Пустая, нелепая ссора, закончившаяся смертью одного участника и бегством другого.

Советник Саэрос погиб, униженный, опозоренный. Пусть и за дело - сам постоянно задирал Турина, а потом еще и напал на него. Но все равно: человек убил эльфа на эльфийской земле. Саэрос был в Дориате своим, его противник - чужаком, пусть даже приемным сыном Тингола, прожившим в королевстве двенадцать лет.

- Турин сильно скучал по матери, - вздохнула Мелиан. - Я чувствовала, пыталась унять его боль, но...

- Но почему не сумела? Ты ведь майэ Ирмо.

"Я и тебе помочь не могу, - грустно подумала королева. - По той же причине".

- Он слишком держался за это чувство, он подменял любовь тоской по Морвен и ненавистью к тем, кто разлучил его с матерью. Не понимая, что истинная причина разлуки не в опасностях - их можно преодолеть, - а в ее нежелании прийти сюда. Он так отчаянно цеплялся за воспоминания, что не мог принять то тепло, которым его окружали. Не ценил дружбу, не замечал уважения. Его взгляд был все время обращен к прошлому. Тут и сам Владыка Ирмо не смог бы ничего изменить.

- Будь у людей мысленная речь, возможно, все было бы проще, - заметил Тингол. - Турин мог бы общаться с матерью, да и нам лучше удалось бы поддержать его.

- Скорее всего, получилось бы еще хуже, - Мелиан поправила легкую сиреневую накидку, и птицы, вышитые серебром на тонкой ткани, словно взмахнули крыльями. - Мальчик чувствовал бы тревогу матери, ее горечь и гнев, и не мог бы отрешиться от них.

- Почему все-таки Морвен не пришла, я ведь звал ее, посылал за ней? Маленькая дочь - это ведь предлог, их обеих доставили бы в Менегрот невредимыми, - Тингол досадливо сдвинул брови.

- Возможно, оттого, что Владычица Дор-Ломина слишком горда. А может быть, потому что она все еще ждет Хурина. Если ей кажется, что он непременно явится в Хифлум, она может из-за этого не решаться уйти.

- Как же нелепо все! - Тингол безнадежно махнул рукой, сверкнули драгоценные перстни. - Морвен растит дочь среди врагов, хотя могла бы жить здесь и ни в чем не нуждаться. Турин, которого воспитывали как принца, своими руками разрушает собственное будущее... Как будто проклятье над ними какое-то!

- Проклятье? - изменившимся голосом переспросила Мелиан. - Может, и так, Эльвэ. Я чувствую какую-то тень, нависшую над Турином - еще с тех пор, как мальчик впервые пришел в Менегрот. Но я до сих пор не могу понять, что это.

19

Ты не один, Турин. Я слежу за тобой - все время. Делю с тобой тревоги и радости, тяготы и победы. Пусть ты не знаешь об этом, сынок, но я все время рядом.

Я был с тобой, когда ты мальчиком ушел с провожатыми в Дориат. И потом, пока ты жил у Тингола. Я видел, как ты вырос и возмужал. Я гордился твоей силой и ловкостью, твоим мужеством и стойкостью. И тем, что ты не отсиживался в королевском дворце, а с оружием в руках защищал рубежи Дориата, как пристало моему сыну.

Этот Саэрос, затеявший с тобой ссору... Знаешь, Турин, эльфам мы обязаны всем лучшим, что в нас есть. Знаниями о мире, искусством мастеров - всем. Я всегда говорил тебе это. Но есть среди Перворожденных и те, кто не любит наш народ. А ты горд, мой мальчик, и слишком горяч. Там, где я ответил бы насмешкой, ты ударил. Я, победив в поединке, остановился бы и предоставил королю Дориата рассудить нас с противником. Ты - пожелал рассчитаться с обидчиком сам, и с лихвой.

Я чувствовал твою ярость, когда ты заставил Саэроса нагим бежать по лесу и подгонял мечом. Чувствовал так остро, что она захлестнула меня, заставила забыть обо всем. Стыдно и страшно признаться даже себе: в тот момент я желал смерти эльфу, оскорбившему моего сына. Я хотел, чтобы он свернул себе шею. И когда он, не рассчитав прыжка через овраг, упал и разбился о камни... мне показалось на миг: это я подтолкнул его. Случайность, конечно. Нелепая случайность, из-за которой ты стал изгнанником.

И не докричишься, не скажешь: Турин, вернись, Тингол справедлив, он узнал, что это Саэрос был зачинщиком ссоры, ты оправдан, тебя ищут друзья!

Мальчик мой, как мог ты, воспитанный эльфами, связаться с разбойниками, с изгоями?! Зачем ломаешь себя? Они ведь не лучше орков, не лучше людей с востока!

Когда они окружили тебя на лесной поляне, я испугался. Вряд ли среди этого отребья нашелся бы кто-то, способный сладить с тобой в бою. Но ты был один, а их - полсотни.

Я видел нацеленную стрелу, Турин, еще мгновение - и она пронзила бы твое горло. Я рванулся к тебе - сбить с ног, оттолкнуть, спасти... хотя оковы и пошевелиться-то не дают, даже с кресла этого проклятого встать. Да и далеко ведь.

И тут ты нагнулся, словно услышал мой крик об опасности. Нагнулся за камнем - и стрела прошла мимо, а твой враг в следующее мгновение упал с проломленной головой: ты-то не промахнулся.

Присоединиться к разбойникам было в тот момент разумнее, чем сражаться. Но почему ты до сих пор с ними? Зачем возглавил их? Твоя судьба выше, Турин. А их ты уже не переделаешь.

20

- Ну, как?

- Отлично, Ульт, - улыбнулся Мори. - Ни одна ветка не шелохнулась, ни один сучок под ногой не хрустнул. Ты научился ходить беззвучно, как квенди. Теперь попробуй...

Он осекся и замолчал, к чему-то прислушиваясь.

- Властелин тебя зовет, Ульт, - сказал Мори, снова переведя взгляд на меня. - Он в Красном чертоге.

- Ясно, иду, - вздохнул я.

Жаль было прерывать урок, тем более после такого успеха: я же только что доказал Древнему, что могу подкрадываться не хуже него! Пусть у него такое умение от рождения, а мне пришлось потрудиться - теперь я уравнял возможности.

Освоить бы еще мысленную речь! Говорить с Властелином на расстоянии самому, а не через Мори... Пока ничего не выходило, как ни бился я над этой задачей. Но мы, рожденные в Ангбанде, никогда не сдаемся!

Красный чертог был одним из трех Мраморных, соединенных арками. И самый красивый, на мой вкус.

Первый из залов, Белый, казался воплощением гордости и одиночества. Словно ты думаешь: вот, нет мне равных. И их действительно нет. Ни равных, ни друзей, ни близких - никого. Ты упиваешься своим блеском, своими победами, но тебе все равно холодно.

Следующий чертог - Черный. И размера такого же, вроде, но гораздо уютнее. Если хочешь отдохнуть, успокоиться, подумать - самое подходящее место. И вот тут не нужен никто, только мешать будут. Иной раз не выходит что-то, ну никак, аж зло берет. А забьешься в уголок в этом зале, заберешься с ногами в кресло, посидишь в тишине - и полегчает.

Минуешь еще одну арку - и вокруг словно огонь вспыхивает. Яркий, радостный, беспокойный. Будоражит воображение, зовет: давай, Ульт, все у тебя получится, только не останавливайся, иди вперед, действуй. И будто крылья за спиной вырастают, и понимаешь: все удастся, за что ни возьмись. И удается!

- Долго будешь на пороге топтаться, Ульт?

- Властелин...

- Садись, - Мелхгур указал на кресло рядом со своим.

Я сел, вопросительно посмотрел на него. Неужели он придумал, как научить меня мысленно разговаривать?

- Пора тебе возвращаться, Ульт, - сказал Властелин.

- Куда? - опешил я.

- К людям. К своему племени. В Хифлум.

Хифлум... Я знал, что мои сородичи переселились, но не слишком интересовался новыми землями: слишком много дел было в Ангбанде, не до того.

- Как же я вернусь, Властелин? - растерянно спросил я. - Ведь я не закончил еще... Мори учит меня языку птиц и зверей - чтобы всех понимать, не только волков. И погодой управлять у меня через два раза на третий получается. И с металлами пока... не очень.

- Время вышло, - сказал Мелхгур. - Уж чему научился, тому научился. Ты и так много успел за двенадцать лет.

- Двенадцать? - ахнул я. - Мне казалось, прошло гораздо меньше.

- Для тебя - да. Ты был увлечен и не замечал, как летят годы. Да и я немного продлил твою юность. Брат старше тебя на четыре года?

- Да, Властелин.

- Он зрелый мужчина, правая рука вождя. Недавно у него родился пятый сын.

- Я рад, что у Ульнира все в порядке, - улыбнулся я. - Но не понимаю, зачем возвращаться мне?

- Чтобы провести жизнь со своим народом. Чтобы успеть создать семью, воспитать учеников, передать то, чему научился здесь, дальше.

- Но зачем так спешить, Властелин? - жалобно спросил я. - Раз ты можешь замедлить для меня течение времени.

- Чтобы не успели состариться те, кого ты знаешь и кто знает тебя. Чтобы вернувшись, ты не чувствовал себя чужаком. Тебе и так будет нелегко: ты намного превосходишь соплеменников и талантом, и знаниями. Ты нужен своему племени, Ульт.

- А тебе, Ангбанду - нет? - с горечью спросил я.

- Нужен, - мягко сказал Мелхгур. - Очень нужен, но не здесь - там. Среди людей.

- Властелин... Могу я попросить напоследок?

- Можешь, только никаких "напоследок", - он взъерошил мне волосы, как мальчишке.

Да я и был, чувствовал себя мальчишкой... Двенадцать лет, попробуй поверь в это!

- Твоя жизнь только начинается, Ульт. Ты будешь величайшим из колдунов народа Рейлин.

Я обреченно вздохнул: какая там жизнь!

- Властелин, я хочу перед уходом повидать отца. И деда. И маму - можно?

Он откинулся в кресле, глядя на меня почему-то озадаченно.

- Они ведь к тебе ушли, - уточнил я на всякий случай.

- Не ко мне, Ульт. Дальше. За пределы мира.

- Но почему? Разве те, кто верны тебе, после смерти не остаются с тобой?

- Здесь? Нет, Ульт, удерживать их в Арде - все равно, что не выпускать из колыбели подросшего ребенка. Вы, люди, только учитесь в этом мире, делаете первые шаги. А настоящую силу обретаете после ухода - те, кто не терял времени, разумеется.

- Почему ты взял в Ангбанд меня? - задал я вопрос, который до сих пор как-то не приходил в голову. - Почему меня одного?

- Люди лучше усваивают те знания, которые добыли самостоятельно, - Мелхгур улыбнулся чему-то. - И слишком легко теряют полученные даром.

- А я...

- У тебя редчайшие способности, Ульт. Оставаясь дома, ты не сумел бы развить их. Потому я и помог тебе на первых порах. Дальше будешь двигаться сам. И вести других.

21

Тяжелые створки ворот были плотно сомкнуты. Они вообще редко открывались - только, чтобы пропустить очередной отряд орков.

Наблюдай кто-нибудь в это время за Ангбандом, он не понял бы, откуда взялись двое юношей. Только что не было, и вдруг вынырнули из тени - как сквозь стену прошли.

Один - гибкий, с точеными чертами лица и легкой поступью - положил руку на плечо товарищу, приземистому и широкоплечему:

- Вот, Ульт. Возьми, - на ладони он держал камешек.

Небольшой, овальной формы, пронзительно-синий с играющими в глубине лиловыми и голубыми искорками.

- Оберег?

Ульт бережно, словно боясь сломать изящную серебряную оправу, принял подарок. Надел тонкую цепочку на шею и аккуратно спрятал камень за воротом рубахи - от чужих глаз.

- Не совсем. Это мое первое творение. Я ведь тоже когда-то учился, - эльф лукаво улыбнулся. - Да и сейчас продолжаю.

- Мори, ты уверен? - с сомнением спросил человек.

- Да, Ульт. Когда-то мне казалось - не смогу с ним расстаться. Но теперь хочу, чтобы он был у тебя. Знаешь, я тогда впервые поверил в себя. Когда создал его - один, сам... гордился невероятно! - квендо засмеялся.

- А сейчас? - Ульт озадаченно потеребил пробивающуюся бородку, едва заметную.

- А сейчас я могу сделать таких сколько угодно, - Мори пожал плечами. - Трудны только первые шаги, Ульт.

Человек кивнул. И вытащил из-за пазухи резной браслет:

- Тебе. Вернее, не тебе - девчонке твоей, Тувин. У меня, видишь, из дерева лучше получается. Он заговоренный, Мори. Поможет ей прижиться. Тоскует она здесь, мечется. И домой бы ей, и от тебя уйти мочи нет, даже если бы отпустили. Пускай наденет - ей легче станет.

- Благодарю.

Узор был грубоватый, но даже от одного прикосновения к вещице на душе у нолдо стало тепло и спокойно.

- Как ты это сделал?

- Ну, не зря же я двенадцать лет провел в Ангбанде! - Ульт картинно развел руками. - Научился кое-чему.

Сзади раздалось тихое ржание, и рослый вороной жеребец ткнулся мордой в плечо человеку.

- Бурузурус? - изумился Мори.

- Властелин велел, чтобы я на нем ехал: для безопасности. И для внушительности - чтобы, значит, впечатление произвести... дома, - Ульт невесело улыбнулся. - Только я так думаю, на самом деле - чтобы я обратно не повернул.

- Ты и так не повернешь, - серьезно сказал Мори. - Нельзя вечно оставаться учеником, Ульт. Рано или поздно приходится действовать самому. И вот это никакие наставники не заменят.

- Знаю, - человек вскочил в седло, бросил быстрый взгляд на одну из башен, усмехнулся и помахал кому-то рукой. - Следит Властелин-то, надо же... Ну, бывай, Мори!

Он пустил Бурузуруса шагом, но отъехав немного, остановился и обернулся через плечо:

- Ты смотри, женись на Тувин-то. Не упусти! Пара она тебе - точно чую. Все, бывай!

И поднял коня в галоп.

- Удачи, Ульт, - тихо сказал Мори, глядя вслед всаднику.

22

- Я бы отнесла его, Властелин.

- Нет, Тарис, он должен приехать сам. Как герой и будущий вождь. А не болтаться в когтях у... Ай!

Я невинно улыбнулась и втянула коготки обратно.

- У летучей мыши, пусть и очень обаятельной, - закончил Мелькор. - А будешь царапаться, отправлю на пару лет приводить земли Хифлума в порядок. Заодно и за мальчиком приглядишь.

- Я больше не буду, - пообещала я, прижавшись к нему. - А почему ты послал с Ультом Бурузуруса? Хватило бы и волка.

- Волками людей из племени Рейлин не удивишь. А вот лошади для них редкость.

- Зато в Ангбанде их полно, - я пожала плечами. - Почему именно твой конь?

- Только он обеспечит максимально эффектное появление. Выпустит пламя из ноздрей, копытом ударит так, чтобы полетели искры - он умеет произвести впечатление.

- Но защитит ли мальчишку в случае нападения?

- А кому нападать-то? Диких орков в окрестностях Хифлума нет. Квенди отброшены, союзные им люди разбиты. Одна-две шайки разбойников? Ну, что же, удачи им, пешим, в погоне за Бурузурусом. Кстати, Ульта волки тоже сопровождают, так что и погони не получится - просто небольшая трапеза, если разбойники попадутся достаточно глупые.

- Почему ты все-таки решил отослать мальчика? - я уселась на краешек стола. - Ты же, вроде, собирался поручить ему работу с Венцом.

- Собирался. Но опыт с Хурином еще не закончен, а Ульта нельзя держать в Ангбанде дольше. Да, я продлил ему жизнь, но я не хочу, чтобы парень вернулся в совсем другое племя, не похожее на то, из которого я его забрал. Люди очень быстро меняются, Тарис. А эти еще и переселились на новые земли.

Я невольно улыбнулась. Как это похоже на Властелина! Выберет себе Воплощенного и возится с ним... да вон, как с Анфауглиром своим. Только что пылинки не сдувает: вдруг мальчику неприятно будет не застать знакомых, вдруг его примут без должного почтения!

Вала слегка сдвинул брови, и я спохватилась. Мелькор был бы, мягко говоря, недоволен, если бы я вздумала уличить его в сентиментальности. Тут не то, что в Хифлум угодить можно, тут на край Эндорэ сошлют лет на триста!

- Кстати, а как продвигается опыт с Хурином? - поспешила я сменить тему.

- Неожиданно, - Восставший покачал головой. - Этот человек, вроде бы, научился управляться с Венцом. По крайней мере, сначала он неплохо заботился о близких. Но с тех пор, как Турин ушел из Дориата, его отец, похоже, потерял голову. Он боится, Тарис, и, разумеется, его страхи воплощаются. А от этого он пугается еще больше.

- Что же он натворил? - с любопытством спросила я.

- Помешал сыну вернуться в Дориат. Один из синдар сумел найти парня - вопреки страху его отца. А Турин заартачился. Нес полную ерунду: что его у Тингола жестоко обидели, что разбойники ближе и роднее ему, чем эльфы.

- Сам - или...?

- Он и так не слишком сообразителен, а тут его еще и подтолкнули. Хурин переживает за сына и невольно передает тому свою тревогу. Кстати, еще интересный момент: Турин теперь плохо помнит свое детство среди синдар. Дор-Ломин помнит, а Дориат - почти нет.

- Как это?

- Хурин тоскует по дому. И, подозреваю, ревновал Турина к приемному отцу. Хотя сам же заставил Тингола усыновить мальчишку. В общем, теперь Турин о Дориате и слышать не хочет.

- А что с его матерью и сестрой? - внезапно вспомнила я. - Живы?

- Им пока повезло больше. Хурин слишком сосредоточен на судьбе сына и не думает о них.

23

- Как устроился, братишка? - с улыбкой спросил Ульнир.

Его плечи едва не упирались в косяки двери. Здоровенный вымахал, что твой медведь. И силищей не обижен: как обнялись мы при встрече, думал, он мне кости переломает от избытка чувств. Я рядом с ним выглядел щуплым подростком, и это было обидно. Даже подумалось, что лучше бы Мелхгур свой подарок себе оставил. Старость все равно не скоро еще, а щенком сопливым выглядеть кому понравится, если ты давно уже взрослый!

Впрочем, взрослость свою мне еще предстояло доказывать. Испытание-то я не прошел. Колдунам оно, конечно, без надобности, они всегда живут наособицу. Но я не собирался оставаться только колдуном. Да и Мелхгур ждал от меня большего.

Просто добыть крупного зверя и принести его шкуру и голову было бы слишком... обычно, это мне не годилось. Да и нелепо теперь мальчишеское испытание проходить: перерос я, даже борода пробиться успела.

- Хороший дом, - ответил я.

Вежливо, но чуть-чуть снисходительно. Дескать, меня-то деревянными стенами не удивишь. Это вам они после шатров в диковинку были.

- Новый, - серьезно сказал брат. - Специально срубили, всем племенем. Для тебя. Сами-то мы больше в готовых домах поселились, у местных.

- Для меня? - растерянно переспросил я, начисто забыв о солидности. - Но откуда вы знали, что я вернусь?

- Мы ждали тебя, Ульт. Я ждал. Владычица Тривитис сказала, что Властелин будет учить тебя. Но она не говорила, что ты останешься в Ангбанде навсегда.

- Ульнир... - слов не находилось, я нелепо помотал головой и совсем смутился.

Выходит, Мелхгур не просто в утешение мне сказал, что я нужен племени. Он-то знал.

- Спасибо, - выдохнул я, справившись с невесть откуда взявшимся комком в горле. - Я тоже... рад, что наконец дома.

Правду ли я сказал или соврал, самому было не разобрать. Просто почувствовал: сейчас именно это и есть правда.

24

"Я выполнил твою просьбу, Туивен".

"Выполнил? - губы девушки кривятся в горькой усмешке. - А пленников становится все больше, и орочьи плети свистят по-прежнему".

"Я дал им шанс", - пытается объяснить Мори.

И умолкает. Просили-то его не о шансе - о спасении. И бесполезно оправдываться: Туивен нет дела до ангбандских порядков. Она может прожить в крепости Мелькора сколько угодно и все равно останется по ту сторону льда. А Мори - по эту. И ничего не поделаешь.

Да, ничего - и глупо раз за разом прокручивать в уме воображаемый разговор с любимой, не решаясь на настоящий. Ульт верно заметил: они с Туивен действительно пара... были бы парой, сложись все иначе.

Мори посмотрел на деревянный браслет, который крутил в руках, и с внезапной злостью швырнул его через всю комнату. Приживется, значит, Туивен в Ангбанде? Как бы не так!

Он почти бежал всю дорогу до Плодовой долины. Мучительно долго, хотя Ангбанд послушно открывал нужные проходы.

Правда, Туивен Мори увидел сразу, еще издали. Девушка стояла рядом с одной из яблонь и тихо разговаривала с ней.

- Идем! - скомандовал юноша, подойдя.

Туивен отпрянула, увидев его лицо.

- Куда? - спросила она внезапно севшим голосом.

- Отведу тебя домой, - глухо ответил Мори. - Как ты хотела.

25

Домой! Уйти, убежать, забыть об Ангбанде, обо всех пережитых ужасах! Вернуться к семье, к прежней жизни, беззаботной, счастливой! Сейчас, немедленно!

"Да!" - хочется крикнуть - нет, не крикнуть, конечно, нельзя привлекать внимание - прошептать, просто кивнуть, этого достаточно.

- А еще есть, куда отвести? - спрашиваю я едва слышно.

Не потому, что боюсь чужих ушей, просто горло сжимается от страха. Слишком много пленников в последнее время. Сколько же тогда... убитых?

- Не знаю, - так же тихо отвечает Коркион. - Но уйти отсюда мы можем.

- Уйти из Ангбанда?

Убеди, ну, убеди меня, что это возможно! Вопреки очевидному, убеди!

- Я могу тебя вывести. И проводить... хотя бы часть дороги.

- А потом? Нас же станут искать.

- Только меня. И тут им придется нелегко, - Коркион усмехается. - Властелин сам учил меня. В том числе скрываться.

- Но рано или поздно тебя найдут.

- Не обязательно. У Мелькора найдутся дела поважнее, чем один беглец.

- В твоем голосе нет уверенности, - я кладу ладони ему на плечи и настойчиво заглядываю в глаза. - Зачем тебе это?

- Потому что я люблю тебя. И хочу спасти.

- Даже такой ценой?

- Даже такой.

Вот, Туивен! Разве не об этом ты мечтала?! Он все-таки квендо, он любит тебя, он еще не совсем искалечен Ангбандом, его можно исцелить!

- Коркион... - я ласково улыбаюсь. - Мы уйдем вместе. И я никогда не брошу тебя. Только... а остальные-то как же?

- Кто? - удивляется он.

Словно забыл обо всем, кроме нас и нашего предполагаемого побега.

- Пленные. Даже если нас не поймают, что будет с ними?

- Туивен, я не могу увести всех. У нас двоих есть шанс скрыться, но группу пленников я нигде не спрячу. Это верная смерть.

- Тогда и мы не можем уйти, - я бессильно роняю руки. - Ты знаешь, что тогда с ними сделают?

- Не знаю, - глухо отвечает он. - И лучше не знать.

- Я остаюсь, - я обнимаю ствол яблоньки: хоть какая-то опора. - А ты - как хочешь. Ты готов предать Моргота, и это, в общем, неудивительно. Но я свой народ не предам.

26

- Властелин, мне нужно войско.

- Вот так, сразу? - Мелхгур приподнял брови. - Не успел прибыть в Хифлум, и тебе уже тесно?

Я сдержал неуместную улыбку: теперь Властелин выглядел точь-в точь, как наяву. Не то, что в моих детских снах - огненные крылья, сверкающая корона и непременно с ног до головы увешан оружием.

Пожалуй, не так уж и здорово слишком часто общаться с богами: тогда они становятся чем-то привычным. С ними можно разговаривать, обсуждать дела, но уже никогда не почувствуешь, что прикоснулся к сказке, к древней легенде, к чуду.

- Мне тесно с разбойниками, - решительно заявил я.

- И чем они тебе помешали? - осведомился Мелхгур. - На Хифлум никто не нападает.

Он был в Красном чертоге, даже сидел в том самом кресле, что во время нашего последнего разговора. Мне вдруг нестерпимо захотелось обратно: учиться, злиться, когда что-то не выходит, радоваться, когда получается хорошо. Ничего не решать, ничего никому не доказывать. Просто жить - так, будто впереди у меня целая вечность. Да у меня и была эта вечность - тогда!

- Ульт?

Я зажмурился и мотнул головой. Вернуться все равно не позволят, сколько ни тоскуй. Надо обустраиваться на новом месте, тут уж ничего не поделаешь.

- Властелин, я хочу торговать с гномами. Сейчас от Хифлума до Синих гор ни один караван не доберется.

- И что ты собираешься им предложить?

- Земляные яблоки, зерно, солонину, шкуры. И еще эти... желтые камешки, которые море выбрасывает.

- Янтарь.

- Ну, да. В их пещерах такого нет.

- А от них?

- Властелин, нам нужно оружие. Хорошее, гномской работы. И доспехи.

- Зачем это? - насторожился Мелхгур.

- Вдруг Древние нападут. Или эти... твои родичи из-за моря. Мы же теперь на самой границе.

- Ульт, если нападут мои родичи, твоему народу останется только уходить. С таким противником людям не сладить.

- Если так, Властелин, оружие нам все равно понадобится, - не отступил я. - На землях вокруг кто-нибудь да живет, нам придется отвоевывать себе место.

- Ладно, воитель. Пришлю тебе орков. На западе Эндорэ и вправду давно пора навести порядок.

27

- Командир! Вставай, командир!

- Мммм... - Ульт приподнялся на локте и сощурился: свет факела резал глаза.

- Пленник сбежал!

- Так ищите! - буркнул юноша.

Голова, казалось, вот-вот лопнет, как перезрелый орех. Неудивительно, если полночи тратишь на доклад Властелину, а когда собираешься немного поспать - по-настоящему, а не для дела, - тебя сразу будят.

- На, командир, хлебни, - один из орков протянул Ульту бурдюк. - Полегчает.

"Тебе-то, может, и полегчает, - сердито подумал юноша. - У вас у всех, небось, сегодня башка трещит - после вчерашнего-то. Только я один, похоже, и не пил эту вашу пакость".

Но бурдюк к губам он все-таки приложил, сделал вид, что отхлебнул. Если хочешь командовать орками, надо хоть немного стать своим для них. Иначе самое большее, чего добьешься, это страх. А страха ученику Мелхгура было мало.

- Держи, - Ульт вернул орку бурдюк и тщательно обтер губы рукавом. - Часовых ко мне, живо!

- Перебиты.

Ого! А ведь часовыми-то были волки. Они косорыловки не пьют.

- Как? - Ульт с силой растер виски пальцами.

Властелин учил снимать боль, но для этого нужно сосредоточиться - так разве ж дадут!

- Стрелы, - доложил орк. - Квынские: оперенье белое.

Так. Надо было добить Древнего, который разбойничал с этим Турином. Его Мелхгур доставить живьем не приказывал. Так нет же, бросили эльфа связанным среди скал, чтобы помучался: очень уж много воинов Ангбанда он положил. И вот результат.

- Туринов приятель, - хмуро сказал Ульт. - Больше некому. Другие Древние с изгоями не якшаются.

Вылезать из шатра не хотелось отчаянно. Ну, строго говоря, не из шатра, конечно: просто деревья сплели ветви так, что получилось что-то вроде полога. Эту мелодию юноша хорошо освоил.

Да и вообще до сих пор дела шли отлично. Выслеживать разбойников с помощью волков было несложно, а против обученных бойцов кое-как вооруженные разбойники мало что могли. Ульт торжествовал, с гордостью докладывал Мелхгуру об очередных успехах и уже почти радовался, что его отослали из Ангбанда.

Повозиться пришлось только с шайкой Турина, засевшей в горном укрытии. Подобраться к ним оказалось непросто, а взять и того труднее. Ульт положил едва не половину отряда.

Вожака разбойников по приказу Мелхгура захватили живым, чтобы доставить в Ангбанд. Тут и выяснилось, что изловить Турина было куда легче, чем уберечь от расправы. Оркам нравилось забавляться, швыряя ножи в привязанного к дереву пленника. Если бы Ульт не пригрозил, что следующей мишенью станет тот, кто хотя бы поцарапает пойманного разбойника, Турин не прожил бы и дня.

- Командир, дождь следы размыл, - доложил подбежавший орк.

- Вижу, что дождь, - проворчал Ульт.

Да какой там дождь - ливень! Гроза... эх-х, мог ведь с вечера отвести, так нет, решил наказать орков за пьянство и дурацкие забавы с пленником. Пусть, дескать, мокнут, а я в шатре укроюсь, в тепле и сухости.

- Прекратить поиски, - мрачно распорядился Ульт. - Ждать утра. И не отвлекать меня.

Оставалась еще надежда, что по такой погоде беглец не успеет уйти далеко. И если к рассвету разогнать тучи, его удастся найти.

28

- Пленник бежал, Властелин, - вид у парня был совершенно удрученный.- Древние освободили его.

- Один Древний, - уточнил я. - Которого ты легкомысленно оставил позади.

- Тяжело раненого и связанного, - попытался оправдаться Ульт.

- Но живого, - безжалостно возразил я. - Ты ведь знаешь Древних, у одного даже учился. Они умеют лечить раны.

Мальчишка покраснел, даром, что общался со мной во сне: мысленную речь так и не освоил.

- Далее - ты позволил оркам напиться, отправил волков сторожить лагерь без поддержки и в результате потерял половину их. Теперь след беглеца найти гораздо труднее. А грозу почему не отвел? Раньше ты не любил мокнуть.

- Я разогнал облака, - жалобно сказал Ульт. - Утром.

- Представляю, как счастливы и благодарны тебе были орки, когда ты оставил их без прикрытия под солнечными лучами.

- Я забыл про эту их особенность, - парень совсем повесил нос.

- Тем не менее, задачу ты выполнил, - подытожил я. - Пути для торговых караванов расчищены. Шайка Турина уничтожена, а сам он жив. И с учетом того, что ты командовал воинами впервые, ты справился очень хорошо.

- Но я упустил пленника, - Ульт недоверчиво посмотрел на меня.

- Турин был мне нужен живым, но совсем не обязательно в Ангбанде. Кстати, лучшее, что ты сейчас можешь сделать - это увести орков подальше. И побыстрее. Беглец умудрился в суматохе и темноте убить своего друга и спасителя, приняв его за врага, и сейчас может с горя наделать глупостей. Мне не нужна ни его смерть, ни лишние потери в твоем отряде.

- Властелин, так выходит, ты все время следил за мной? - разочарованно спросил Ульт.

- Присматривал, - улыбнулся я. - Но не вмешивался. Действовал ты сам, и в основном вполне толково. Так что можешь гордиться, только не слишком: поход пока не закончен.

29

- Забирай девушку и уходи.

Сердце словно рухнуло куда-то вниз. Я растерянно смотрел на Властелина, понимая: он знает все. О моей любви. О моем предательстве.

"Феанора нет".

"Знаю. Его убил я".

Как все произошло, я так и не выяснил, да и не слишком старался: страшно было. Обманувшего доверие друга Мелькор не пощадил. Близкого друга. А уж что со мной сделает... К горлу подступила тошнота, словно тогда, много лет назад, на бойне, куда меня притащил Феанор.

- Властелин, Туивен не виновата, - выдавил я.

Не поверит. Да и зачем ему разбираться? Обоих под нож - и все!

- А ее никто и не трогает - здесь, - Вала откинулся в кресле, соединил кончики пальцев. - За пределами Ангбанда, конечно, может случиться всякое.

- Может - или случится? - глухо спросил я.

Хотя в вопросах нужды не было: и так все ясно.

- Я не собираюсь вас преследовать, если ты об этом, - Мелькор пожал плечами. - Просто снаружи небезопасно, а вы будете предоставлены сами себе.

- Властелин... - я отчаянно пытался собраться с мыслями, но холодная пустота в груди мешала думать. - Я не могу уйти так.

- В смысле? - он приподнял брови. - Тебе непременно нужно уйти тайком? Ну, так тебя никто не принуждает говорить девушке правду. Скажи ей, что вы бежали с огромным риском, похвались, как ты ловко обманул погоню.

- Я не могу лгать ей!

- Плохо дело, - хмыкнул Мелькор. - Видишь ли, у вас слишком разные мелодии. Кому-то придется подстроиться, и непохоже, что это будет она. Квенди никогда не могли похвастаться гибкостью. Кроме одного, выросшего в Ангбанде.

- Куда мне идти? - безнадежно спросил я.

"Куда хочешь", - я ждал этого ответа, почти слышал его.

- На восток, - посоветовал Мелькор после недолгого раздумья. - Как можно дальше - во всяком случае, за Хитаэглир. Потом можете повернуть на юг.

- Властелин, а что будет с моими... с пленными?

- Если их судьба тебя еще интересует, можешь взять подопечных с собой. Только имей в виду: хлопот с ними будет много. И если кто-то из них останется на западе Эндорэ, тем более попытается поднять оружие против меня, лучшее, на что он может рассчитывать - это работа в ангбандских рудниках.

- Но как же камни, которые они создают? - изумился я.

- Мори, ты в самом деле считаешь, что мне нужны их поделки? - усмехнулся Мелькор. - Камни были необходимы самим нолдор - чтобы оправдать их благополучную жизнь в Ангбанде. То, на что твоим мастерам требуется несколько дней, Поющий способен создать меньше, чем за четверть стражи, между делом, ради отдыха и развлечения.

Вот так, Повелитель Мори. Ты думал, что в тебе нуждаются, да? Что ты полезен? А с тобой просто играли - "между делом, ради отдыха и развлечения"!

Неожиданно для себя я расхохотался. И все не мог остановиться - смеялся до боли в животе, до сбившегося дыхания, до текущих по щекам слез. Пока Мелькор не взял меня за плечи и не встряхнул раз-другой. Тогда я замолчал и обмяк в его руках: сильнее всего хотелось сесть на пол, а еще лучше лечь. И больше не шевелиться.

- Вся эта история с пленными была нужна для тебя, - сказал Восставший неожиданно мягко. - Чтобы ты научился направлять других, руководить их действиями, заботиться об их безопасности. Чтобы общался с нолдор, чтобы сам стал мастером.

- Мастером?! - яростно выпалил я. - Зачем тебе - если любой Поющий может быстрее и лучше?!..

- Для гномов сойдут любые необычные самоцветы, - Вала усадил меня в кресло. - Но творения Воплощенных и наши различны. В мире должны быть и те, и другие... прекрати хлюпать носом!

- Я не хлюпаю! - запротестовал я, но он и не думал слушать.

- Пей! - у моих губ оказался край кубка, я лязгнул об него зубами, едва не облился, но все-таки сделал глоток. Вино показалось горьким, но от него стало теплее, и я смог перевести дыхание.

- Я не гоню тебя, - терпеливо объяснил Вала. - Просто время пришло. Ты не можешь вечно жить в Ангбанде.

- Дальше будет что-нибудь про редчайшие способности, - я зло ухмыльнулся.

- А с бездарным я не стал бы возиться, - парировал он.

- Я не нолдо, - проговорил я, вертя в руках кубок, так что вино почти доплескивало до краев. - И не орк. И не Поющий.

- Ты единственный в мире, - спокойно согласился Мелькор. - И ты создашь свой народ.

- Из кого? - если кубок наклонить, на темную поверхность вина падает багровый блик от светильника... горло сжимается, больно.

- Часть твоих мастеров пойдет за тобой, - заверил меня Восставший. - А за горами есть другие племена квенди. И земли не все заняты.

- Я привык к Ангбанду, - устало возразил я. - Не сумею выжить где-то еще... наверное.

- Еще как сумеешь, - он слегка потрепал меня по плечу. - Зря я, что ли, тебя учил!

Глава 6

Изгнанники

1

- С возвращением, герой! - Ульнир сграбастал меня ручищами и крепко сжал: в его понимании это было братскими объятиями.

Я вывернулся и осторожно повел плечами. Вроде, кости остались целы, и на том спасибо.

- Ну, ты и медве... - я осекся, заметив, что на нас смотрят.

Причем девушки. И некоторые из них - очень даже ничего. А пожалуй что и многие.

- Дорога от Хифлума к Синим горам очищена, - торжественно сообщил я Бродальту. - Разбойников больше нет.

Ответную речь вождя я слушал вполуха: очень хотелось взглянуть на девчонок, но так, чтобы они не заметили. Непростая задача, если стоишь в центре площади, и все взгляды устремлены на тебя. Похоже, даже невыполнимая.

Жаль, волка моего пришлось отпустить в Ангбанд вместе с орками. Хотя снова приехать на черном Мелхгуровом коне было бы еще лучше. Если бы не история с беглым пленником, я попросил бы Буруса у Властелина, а так - не решился. Чтоб ему пусто было, этому Турину! Вот чтоб ему места себе нигде не найти!

- Да, начинайте праздник, Аэрин, - сказал Бродальт жене. - Мы скоро к вам присоединимся.

Вождь сделал нам с братом знак следовать за собой. Я еще больше выпрямился и старательно расправил плечи, хотя рядом с Ульниром даже Бродальт выглядел не слишком внушительно. А брат упорно держался рядом и по-прежнему был выше меня на полторы головы. Ну, вот как?! Я же точно вырос за время похода!

Ла-адно, медведище, Мелхгур-то все равно выше тебя!

- Властелин разрешил нам забрать побрякушки из брошенного селения Древних, - важно объявил я, когда мы втроем устроились за столом в самой большой комнате моего дома.

Точнее, дома, который считали моим - все, кроме меня. Я ведь и не жил здесь почти. Да и теперь не задержусь.

- Эльфийское оружие нужно будет доставить в Ангбанд, - деловито продолжил я. - А камешки всякие я отвезу гномам: они их ценят. Обменяем на мечи и доспехи.

В опустевших жилищах Древних вокруг озера Мифрим могло и еще что-нибудь интересное заваляться. Наши туда, понятное дело, не ходили, а вот мне стоило посмотреть.

Старшие переглянулись.

- К гномам поеду я, - заявил Ульнир. - Ты остаешься, Ульт.

- Как остаюсь?! - ахнул я.

И тут же сообразил:

- Что-то случилось, да? Нам угрожают? Разбойников я перебил, значит - Древние?

- Нет, парень, - Бродальт успокаивающе положил руку мне на плечо.- Хифлум в безопасности. Но больше рисковать ты не будешь.

- Я мужчина! - возмутился я. - Охотник! Воин! Я доказал!

- Мужчина, - согласился Ульнир. - Хотя порой ведешь себя, как мальчишка. Но не воин...

- Я не трус! Хочешь - вот прямо сейчас...

- Сядь! - устало велел Бродальт. - Никто не сомневается в твоей храбрости. Но воинов у нас много, - он выдержал паузу. - А колдун, ученик Властелина Мелхгура - один. Случись что с тобой - некому будет заменить.

- Да что со мной случиться-то может? - растерянно спросил я.

Признание моей исключительности само по себе было приятно, но сейчас утешало мало. Я же сражался, я орками и волками командовал, а эти - "не воин"!

- Шальная стрела. Камень, выпущенный из пращи. Засада, - Бродальт покачал головой. - Нам нельзя потерять тебя, Ульт.

- Но я же колдун, - попытался возразить я.

Больше из упрямства, потому что прежней уверенности не чувствовал.

- Я могу отвести и стрелу, и камень.

- Все стрелы не отведешь, - отрезал Бродальт. - Так что ты остаешься здесь.

- Выбери себе любую девушку, - добавил хитрюга-Ульнир. - Или нескольких, если хочешь. Они и раньше-то на тебя заглядывались, а теперь, после твоих подвигов, боюсь, и вовсе передерутся.

- Вождь, я должен идти, - торопливо сказал я.

Вот только не хватало на всю оставшуюся жизнь застрять в Хифлуме! Пусть даже в обществе девушек - и наших, и белокурых местных.

- Я единственный, кто знает гномский язык, без этого не получится торговать! И с орками говорить могу, и со зверями лесными...

Бродальт и Ульнир молчали.

- Такова воля Властелина! - выпалил я в отчаянии.

Это было вранье, но проверить они не могли, а Мелхгур... С Мелхгуром я как-нибудь объяснюсь. Потом.

- Что ж, - медленно проговорил вождь. - Ты пойдешь к гномам. Но отряд, который отправится с тобой, поведет твой брат.

Он повернулся к Ульниру:

- Головой за него отвечаешь.

Я подавил вздох. Стоило ли учиться в Ангбанде, чтобы сделаться потом чем-то вроде золотого дракона-хранителя. Все тебя будут чтить, оберегать - и никогда ничего не позволят сделать самому!

2

Прощай, Ангбанд. Мой дом. И мой друг. Единственный - до недавнего времени.

Не ожидал, что будет настолько тяжело расставаться. Все-таки в глубине души я привык считать себя не то, чтобы пленником, но... тем, у кого нет выбора.

Правда, выбора-то на самом деле нет и сейчас. Раньше я должен был оставаться в Ангбанде, чтобы хоть как-то защитить заточенных здесь нолдор. Теперь я должен уйти, чтобы спасти Туивен.

Я уселся в кресло в своей башне. Налил вина в узорчатый кубок. Этот надо забрать с собой, кстати. Он, конечно, не идет в сравнение с творениями Феанора, зато я сделал его сам.

Вино кончилось быстро, а время текло еще быстрее. Уходить надо сейчас. Нет, Властелин не передумает. Просто займется своими делами и перестанет принимать нас во внимание. А дела у него такие, что кто вовремя не спрячется, сам виноват. Недаром же Мелькор велел мне убираться "как можно дальше на восток". С него станется не только Ангбанд перепеть заново вот прямо сегодня после третьей стражи, а и весь Белерианд заодно. Нет уж, хватит с меня трясущихся стен!

Я ополоснул кубок, сунул его в мешок, сложил туда же инструменты, несколько своих любимых творений, запасную одежду и одно из меховых одеял. Наполнил водой небольшой бурдюк, прихватил фруктов и лепешек. Набросил на плечи плащ, прицепил кинжал к поясу. Вроде, все.

Или не все? Почему-то мне казалось, что я что-то забыл. Важное.

Феаноровы браслеты? Нет, я ни свое лицо, ни имя скрывать не буду! Пусть нолдор сами решают, идти ли со мной. Я-то и один не пропаду, если что.

И тут я вспомнил: подарок Ульта! Тоже браслет, но не из металла - из дерева. Для Туивен.

Я нашел его почти сразу, поднял с пола и бережно спрятал за пазуху. Лисенок получит этот оберег, когда мы отыщем себе новый дом, не раньше.

Прощай, Ангбанд! Ты был для меня то суровым учителем, то озорным и веселым другом, то защитником. Ты все время менялся, но всегда был мне верен. А теперь... Я не от тебя ухожу, мой Ангбанд. Просто Мелькор прав: пришло время. Я должен найти свой путь.

3

Мори в последний раз обвел взглядом комнату, решительно повернулся и распахнул дверь.

- Покидаешь Ангбанд, волчонок?

Юноша вздрогнул и отступил на шаг. На пороге стоял Саурон. Что ему здесь понадобилось?!

- Властелин приказал, - Мори принял деловитый вид.

- Точнее, отпустил тебя, - невозмутимо поправил его майа, входя и осматриваясь. - И чем же ты намерен заняться?

- Пока не знаю, - осторожно ответил Мори. - Для начала - исследовать земли к востоку от Синих гор.

- Для начала тебе придется уходить от погони, - глаза Саурона остро блеснули. - И уводить своих спутников.

- Но зачем? - растерялся юноша. - Властелин же сам...

И осекся. Мелькор не прощает предательства. И теперь он, видимо, решил поиграть с бывшим учеником, словно кошка с мышью.

- Тогда я пойду один, - Мори вскинул голову. - Остальные не виноваты ни в чем.

- Если один, погоня тебе не нужна, - Саурон устроился в кресле, закинув ногу на ногу. - Но если ты хочешь, чтобы нолдор признали тебя вожаком, докажи им, что у вас общий враг. Можешь даже убить нескольких орков, только не увлекайся. И волков не трогай.

- Властелину зачем-то нужно, чтобы мастера поверили мне, - сообразил Мори. - Камни ему больше не требуются, он это подчеркнул особо. Тогда что?

- Оружие.

- Не понимаю, - юноша удивленно покачал головой. - Зачем? Есть же гномское, оно для орков привычнее. Да и сколько оружия сделают мои нолдор? Их же мало.

- Это пока мало, - заверил его Саурон. - Кроме того, дело не в количестве. Мне нужны изобретения, волчонок. Нужны мастера, работающие на свободе, но независимо от собратьев. Оружие, Мори, это ведь не только мечи и стрелы. Это могут быть и красивые камешки вроде тех, что делал кое-кто из твоих подопечных. Светильники, украшения с необычными свойствами. Словом - придумывайте, пробуйте новое, творите.

- Ты хочешь, чтобы я отправлял в Ангбанд то, что будут создавать мастера? - с сомнением спросил юноша. - Но каким образом? Орки или волки незаметно к нолдорскому лагерю не подберутся. А птицы мало что смогут унести.

- Это не нужно, - Саурон откинулся в кресле, блеснула рубиновая застежка ворота. - Работайте. А когда понадобится, я сам вас найду.

- Сам?! - оторопел Мори. - Но если нолдор тебя увидят...

По лицу и фигуре майа внезапно пробежала рябь - словно ветер разбил отражение в воде. Облик Саурона изменился почти мгновенно. Мягкий овал лица, безмятежный взгляд светло-голубых глаз, тонкие пальцы. Золотые кудри вместо жесткой иссиня-черной гривы. Мелодия - и та стала совсем другой. Ласковой, успокаивающей. Не знай Мори, кто перед ним, готов был бы поклясться, что это эльда.

- Ну, как? - с благодушной улыбкой спросило существо.

- Отвратительно, - честно признался юноша. - Слащаво до невозможности. Но мастерам, пожалуй, понравится.

4

Вот, значит, для чего я нужен народу Рейлин! Смирно сидеть в Хифлуме, изредка вызывать или прекращать дождь, да лечить недужных! И для этого меня учил Мелхгур?! Для этого я двенадцать лет прожил в Ангбанде?!

От злости я почти не замечал дорогу. Хмуро смотрел вперед поверх головы лошади, единственной в нашем походе. Мои спутники шли пешком. Сначала я чуть не отказался ехать верхом - не хромой же и не женщина на сносях! Но потом смекнул, что для выполнения моего плана конь пригодится. Хотя, конечно, до Буруса ему далеко.

Мелхгур рассказывал, что за Синими горами начинаются земли, из которых когда-то пришел наш народ. Древних там мало, а те, что есть, не воюют с Создателем. А в основном в тех краях живут люди. Разные племена, но все они верны Властелину.

Я приду к ним как посланник из Ангбанда. Как наставник и предводитель. Буду рассказывать им о мире, учить, защищать. Вот они и станут моим народом.

Вряд ли Мелхгур останется недоволен. Да он, скорее всего, именно этого от меня и ждет. Самостоятельного решения, дерзкого, смелого поступка. А за стенами в Хифлуме пусть девчонки прячутся!

Я искоса взглянул на брата, шагавшего рядом, и согнал улыбку с лица. Не стоило показывать, что у меня улучшилось настроение. До Синих гор еще не близко, а там... Выгодную сделку обязательно нужно будет отпраздновать. А гномская брага, сказывают, позлее орочьей косорыловки. Вряд ли хоть кто-то останется после нее на ногах. А когда мои спутники проснутся, я буду уже далеко.

5

Вот ты и свободен, мастер Коркион. Как конь в загоне: бегай в свое удовольствие от одной стены до другой. Загон, правда, большой - все Эндорэ. Гуляй, а когда понадобишься, тебя найдут.

И ведь если бы Властелин просто отдал приказ, не было бы так тошно. К приказам-то я привык: и отдавать их, и выполнять. Но зачем было говорить о моем будущем народе, о новых землях? Хотя и я-то хорош: поверил!

Бросить все, уйти одному и... Ты просил не трогать волков, Саурон? Посмотрим, скольких я смогу убить!

Я с силой саданул кулаком по каменному столу, поморщился и затряс ушибленной рукой. Мрамору, конечно, не сделалось ничего: ни трещинки, ни вмятины.

Вряд ли моя месть сильно досадит Властелину Ангбанда. Как и моя смерть. Ну, еще один неудавшийся опыт. Или удавшийся?

- Не дождетесь! - я оскалился не хуже Сауроновых зверюг, но по столу или стенам больше лупить не стал, хотя хотелось.

Руки стоило поберечь. Да и Ангбанд ни в чем передо мной не провинился.

Я подчинюсь, чего уж там! Если здесь когда-то прижился и даже почти перестал чувствовать себя пленником, то и на новом месте устроюсь. А нолдор отсюда вызволить, кроме меня, некому. Вызволить, увести от погони так, чтобы они это заметили и оценили. Убедить их, что они на свободе. И направить творчество мастеров в нужное русло. Привычное дело, да, Повелитель Мори?

Зря я прощался с тобою, Ангбанд. Куда бы я ни пошел, я понесу тебя с собой.

6

- Слушайте меня, нолдор!

Мори невольно поморщился: кажется, именно так когда-то говорил Феанор, затевая свой безумный поход. Или похоже. Но ведь как-то надо было начать.

- Я ухожу из Ангбанда.

Удивленные взгляды. И встревоженные - уже неплохо.

- Не по воле Властелина, - Мори понизил голос и сделал несколько шагов вперед, ближе к своим подопечным.

Не попятились, хорошо.

- Вопреки его воле.

Мастера молчали. Пока недоверчиво.

- Я не майа, - это было рискованно, пленники вполне могли принять правду за ложь. - Я нолдо. Коркион, сын...

Голос сорвался: назвать имена родителей оказалось неожиданно трудно.

- Сын Тэрэ и Алассиэли, - с усилием договорил Мори. - Я ребенком прошел через Вздыбленный лед. А потом попал в плен.

Он обвел мастеров взглядом.

- Повелителем Мори я стал ради вас. Это был единственный способ вас защитить. От смерти в орочьих застенках. От подневольного труда в рудниках у Саурона.

Пленные переглянулись.

- Почему же ты защитил не всех? - спросил Тауросул.

- Не мог, - честно ответил Мори. - Спасал, кого удавалось. Но больше у меня не получится помогать вам. Ангбанду теперь не нужны мастера. Только... рабы.

До недавнего времени этого слова не было в языке эльдар. Теперь появилось.

- Я ухожу. Вы можете остаться и разделить судьбу невольников Саурона. Если же пойдете со мной, вас ждет гибель в бою - или свобода.

- Почему ты зовешь с собой только нас? - тихо спросила Туивен.

- Пленных Саурона слишком хорошо охраняют, - покачал головой Мори. - Нам не удастся уйти незамеченными.

- Значит, умрем, сражаясь! - вскинул голову Нильдо.

Мальчишка, горячая голова. И счастливчик: его чудом удалось вызволить из рудников.

- Не получится, - сказал Мори. - Если попытаемся освободить остальных, нас поймают. Тогда умирать придется долго и тяжело.

- Но если пойдем с тобой, разве нас не схватят? - прищурился Тауросул.

- Я многому научился. Я знаю Ангбанд и сумею сбить погоню со следа.

- Да это же ловушка! - воскликнул Нильдо. - И ты ждешь, что мы поверим тебе?!

- Можете не верить, - Мори пожал плечами. - Тогда оставайтесь. Я ухожу сейчас, нолдор. Кто хочет со мной - берите только самое необходимое. Двигаться нам придется очень быстро.

7

Брага у гномов и вправду оказалась забористой. И коварной. Пьешь - вроде, и ничего. А попытаешься встать - не можешь, ноги не слушаются. Только зачем вставать-то, если компания хорошая, да и в обратный путь не сейчас отправляться?

Вот наши и пили. Сначала просто праздновали, потом с гномами состязаться начали: кто больше кружек осушит, а после еще сумеет метательным ножом попасть в висящий на стене щит. Попробовали и меня подначить: дескать, покажи себя, Ульт, не малолетка, небось.

- Нам, колдунам, брагу пить нельзя, - говорю. - Неровен час, превращу кого-нибудь в лягушку или крысу. И вам вряд ли понравится, и Властелин Мелхгур разгневается, что его дар на баловство перевожу.

Отстали. Так что я обошелся водой с вином. Зато поел как следует.

Угомонились они нескоро: мои спутники в умении пить и азарте почти не уступали подгорным хозяевам. Последним уснул рыжебородый гном, сидевший слева от меня. Нож он метнуть уже не сумел, но и не выпустил из пятерни. Хорошо, хоть не поранился, воитель!

Я огляделся, удостоверился, что свалились действительно все, и принялся собирать со столов снедь в дорогу. Закончил, взвалил мешок на плечо, прихватил плащ. Ну, вот и все.

Почему-то стало немного грустно, хотя впереди меня ждала совсем другая жизнь: интересная, полная опасностей и свершений. Настоящая!

Я направился к выходу, но остановился возле Ульнира: проститься. Брат крепко спал, подложив ладони под заросшую черной бородой щеку. Здоровенный, широкоплечий... медведище! Надеюсь, ему не очень попадет из-за меня. Бродальт наверняка преувеличил насчет "отвечаешь головой". Но разозлятся они, наверное, здорово. Они-то дом для меня построили, ждали. Ничего не поделаешь, у меня свой путь.

У меня - свой, а у них... С разбойниками я разделался, да наши и сами справятся, если что. Да и со зверьем, и с орками, забывшими порядок. А вот с Древними... Я вдруг остро - до холода в животе - ощутил, как беззащитен Ульнир. Против выпущенной из засады стрелы. Против колдовства. Против злых духов. Против врагов, живущих за морем.

Я уйду на восход, а значит, если братья Властелина начнут войну, до меня они там не доберутся. И отступники-Древние не доберутся. Получается, я-то как раз буду в безопасности. А людей своих погибать брошу!

Я вытер со лба внезапно выступившую испарину, схватил недопитую кем-то кружку с брагой и залпом осушил ее. Покосился туда, где за дверью ждал меня конь. Вздохнул и принялся выкладывать гномское угощение из мешка обратно на стол.

Не стану я за восточными горами от опасности хорониться. Не на того напали! Здесь останусь, пока всех врагов не побьем.

8

"Спрячь нас, Анг..." - я прикусил губу, не закончив мысленную просьбу.

Спрятать-то он спрячет. Всю дорогу может скрывать нас от орков. И на волю мы выберемся целые и невредимые. После чего никто из беглецов не поверит, что нас не отпустили, что я не выполняю волю "Моргота". А тогда конец: разбредутся мои подопечные в разные стороны и сгинут, кто раньше, кто позже. Меня-то убить у них вряд ли получится, даже если попробуют, но вся затея со спасением мастеров будет провалена.

"Если один, погоня тебе не нужна"... Погоню Саурон организовал добросовестно, как все, что он делал. Теперь от меня требовалось только решить, где и как посланные Первым Помощником отряды на нас наткнутся. И нападут. И убьют кого-то из моих спутников.

Кого? Из семи дюжин, ушедших со мной, шестеро нолдор пали, когда мы "захватывали" арсенал. Теперь у нас было оружие, и следовало обязательно его применить.

"Спрячь нас, Ангбанд!"

Выиграть еще чуть-чуть времени. Ничего, в последний раз можно. Должен ведь я решить, сколькими спутниками придется пожертвовать, чтобы сохранить остальных. Пусть будет две стычки... нет, лучше обойтись одной.

Сразимся с каким-нибудь не слишком сильным отрядом. И один раз я позволю нас обстрелять, недолго: пару раз попадут, и тут я очень вовремя найду лаз в скале.

А потом мы выберемся из Ангбанда... но по пути кто-то должен будет сорваться в пропасть, ничего не поделаешь. Мы уйдем в восточные земли, где мои мастера окажутся наконец в безопасности. И мне придется всю жизнь лгать тем, кто будет уверен, что я их спас...

Но ведь ты действительно спасаешь их, Повелитель Мори, не так ли?

"Ангбанд, - я обреченно вздохнул, - пусть орки увидят нас".

9

- У тебя кровь... Коркион?

Туивен осторожно тронула мастера за плечо. Он обернулся, и девушка вздрогнула, встретившись глазами с пустым, мертвым взглядом. И тут же мысленно укорила себя: а как еще может смотреть предводитель, который только что потерял едва ли не каждого седьмого из тех, кого обещал вызволить из плена? Беглецы даже не смогли похоронить своих павших, как должно: торопились, уходя от погони.

- Ты сделал все, что мог, - тихо проговорила девушка. - Без тебя нас перебили бы. Всех. Ты спас нас, Коркион.

Он закусил губу: похоже, от слов поддержки стало только хуже.

Туивен вздохнула и принялась отдирать полосу от подола - там, где ткань осталась более или менее чистой.

- Я тебя перевяжу.

- Надо уходить, Коркион, - подошедший Тауросул озабоченно оглянулся на черные зубцы гор, вязнущие в серо-лиловых тучах. - Ангбанд слишком близко.

- Да, - согласился предводитель. - Сейчас пойдем, только... прощусь.

Туивен решительно взяла Тауросула под руку и отвела в сторону. Коркион стоял к ним спиной и молча смотрел на Ангбанд. Девушка опустила голову, тоже отдавая дань уважения тем, кто предпочел неволе смерть в бою. Пальцы ее теребили длинный лоскут, оторванный от платья. Вот же - собиралась перевязать, отвлеклась... а ведь он ранен!

Тех, зарубленных, застреленных, сорвавшихся в пропасть, уже не вернуть. Они отправились в Мандос, откуда, как говорят, нолдор не выпускают. Но у живых еще есть надежда.

Туивен подошла к Коркиону и занялась его раной. К счастью, не опасной: орочья стрела только слегка зацепила предплечье. Крови много, но ничего страшного.

- Благодарю, - сдержанно сказал мастер. - Идем дальше!

Голос его обрел былую твердость, взгляд прояснился. Только поврежденную руку Коркион все еще держал прижатой к груди, хотя она вряд ли сильно болела. По крайней мере, Туивен в его мелодии ничего такого не чувствовала.

10

Прощай, мальчик. Как же все повторяется! Сначала Ульт, теперь ты. Вот только человеку нельзя было оставаться в Ангбанде, а ты мог бы. Если бы не влюбился в эту эльфийку! Хотя не все ли равно - в эту, в другую ли. Ваши женщины все упрямые, как и мужчины. А я для них Враг.

Саурон в сходной ситуации поступил иначе. Не отказался от нашей Темы, даже ради любви к Мелиан. Не смог. Я бы тоже не смог.

Вы, Воплощенные, совсем иные. Не то, чтобы свободнее нас - скорее вам недостает упорства и преданности. Вы запросто меняете мелодии. Привязываться к вам опасно и глупо, но... часто самые любимые творения - те, что дались с трудом, на пределе возможностей.

Мне было бы легче считать тебя просто своим творением, Мори. Не получается.

Живи где и как захочешь, мальчик. Я успел вовремя: не позволил тебе зайти в предательстве дальше планов.

Попрощаться бы, да нельзя. Квенди тонко чувствуют фальшь, а ты можешь невольно выдать себя, если я обращусь к тебе мысленно.

Хотя побег ты организовал вполне убедительно, даже ранить себя позволил. Перевязанную руку, прижатую к груди, всем твоим спутникам хорошо видно. А злость, растерянность, горечь, которые ты сейчас чувствуешь, легко объяснить потерями. Даже при осанвэ никто ничего не заподозрит.

"Следишь за мной, Властелин?"

Вот этого я не ожидал! Ни того, что он сам заговорит со мной, ни того, что заговорит - так. Враждебно, почти с ненавистью. Хотя второе как раз было вполне объяснимо.

Мой ворон-наблюдатель спустился ниже. Беглецы тревожно заозирались.

Мори стоял поодаль от своих подопечных и смотрел на Ангбанд.

"Доволен?" - осведомился он с вызовом.

Что ответить тебе, мальчик? Что я тебя понимаю? Что мне жаль? Но ведь ты не поверишь. А если поверишь, будет только хуже: уходить станет труднее, лгать спутникам - мучительнее.

И не ответить нельзя: ты от этого распалишься еще больше, сорвешься и наделаешь глупостей.

"Не задерживайся, - я постарался, чтобы мысленная речь была деловитой и бесстрастной. - Орки отстали, но не стоит подпускать их слишком близко".

И все же не удержался:

"Удачи тебе, Мори!"

Теперь твоя удача зависит только от тебя самого.

11

Отец... Я никогда не знала тебя. Да и Турина тоже. Только по рассказам мамы. Но она скупа на слова, как и на ласку. Ладно, то, чего не хватает, я додумываю сама. Потому что мне нужно, чтобы ты у меня был. И ты, и брат. Тогда становится не так одиноко.

Я знаю, ты очень сильный. И добрый. Мама - она тоже не злая, просто усталая, да и враги кругом. Иногда она плачет украдкой, но утешить ее, даже показать, что я заметила, нельзя: она оскорбится. Да и мне за слезы всегда доставалось, с самого детства. Так вот и плачем... поврозь.

А волосы у тебя - яркие. Золотые, как солнышко. Или рыжие, как огонь. Я люблю смотреть на пламя, отец: мне кажется, я вот-вот услышу твой голос. Или что ты войдешь, и мама сразу... Она, знаешь, словно ветка, покрытая инеем: вроде, совсем заледенела, а настанет весна - и оживет. Только вот весна все не наступает.

Турин, наверное, похож на тебя, отец. Высокий, могучий, красивый. Когда-нибудь он вернется к нам. Вы оба вернетесь. Прогоните врагов из Дор-Ломина, и мы заживем в достатке. Правда, я не очень-то представляю себе, что такое "в достатке". Наверное, так, как тетушка Аэрин с вожаком захватчиков. Правда, этот Бродда взял ее в жены насильно - так говорит мама. Но еды у них полно, и одежда добротная, и в доме тепло. Не в этом счастье, конечно, а нам, Верным, и вовсе зазорно мечтать о сытной жизни, пока Моргот не разбит. Я и не мечтаю. Просто думаю иногда... случайно.

Сегодня хороший день, отец. Много еды - почти досыта. И огонь в очаге играет и пляшет: нынче мы не жалеем дров.

Сегодня мне исполняется двадцать один. Двадцать один год, как мама, отослав Турина в Дориат, осталась почти пленницей в землях, где прежде была Владычицей. Из-за меня осталась, потому и имя мне такое выбрала - Ниэнор, Скорбь. И не уйти отсюда: с тех пор, как тебя нет с нами, вокруг Дор-Ломина кишат разбойники и всякая нечисть.

Мне не нравится мое имя, отец. Злое оно, чужое - напоминание о неизбывном горе, о несмываемой вине. Да я-то в чем провинилась?! В том, что невовремя родилась?

Другие девчонки, мои ровесницы, давно замуж повыходили. За захватчиков: наших-то мужчин и не осталось почти, только старики и калеки. Но мы с мамой так решили: лучше быть одной, чем спутаться с племенем Моргота. Это они ведь только с виду люди, а душа у них - как зловонная болотная грязь.

Я не стану плакать, отец: праздник все-таки. Буду глядеть в огонь, улыбаться ему, слушать - будто ты со мной говоришь, будто ты рядом...

- Откройс-ся... - шепчет пламя. - С-слушай меня. С-смотри.

Тихо так шепчет, нежно. Словно любимый, которого у меня никогда не было. Словно брат, которого я не знаю. Словно ты, отец, если бы ты был с нами.

Пламя танцует - будто игривый рыжий котенок выгибает спинку. Пламя поет мне колыбельную, ласковую и немного печальную - ну, совсем чуть-чуть. И зовет, и просит о чем-то...

- Ниэнор!

Знакомый голос. Холодный, строгий. Опять будут ругать.

- Ниэнор, доченька, что с тобой?!

Пусть зовет. Не хочу слышать. Не хочу назад. Я с тобой, отец! Я - огонь.

- Ниэнор, очнись! Очни-ись!!!

12

- Полоумная! - захватчик попятился, не сводя вытаращенных глаз с топора в руках Морвен.

- Пош-шел отсюда, ну! - яростно выкрикнула бывшая Владычица Дор-Ломина.

Нет, истинная: Владычица не может стать бывшей! А чужаки всегда останутся чужаками, сколько бы ни корчили из себя хозяев.

- Да он же помочь хочет, дурья твоя башка! - враг попытался обойти Морвен и добраться до безучастно сидящей Ниэнор, но лезвие топора мелькнуло у самой его головы, едва не отхватив ухо.

Морготов приспешник торопливо отступил к двери.

- Да стою я, стою, ишь размахалась! Злой дух в нее вселился, в дочку твою. А Ульт наш - колдун, в самом Ангбанде обучался. К нему отвести надо...

Морвен зарычала и шагнула к врагу, снова поднимая топор.

- Он помочь... - захватчик, уворачиваясь, споткнулся о порог и едва не упал.

- Знаю я, чего он хочет, - зло улыбнулась женщина. - Чего вы все хотите. Так вот. Никто из вас, тварей, не прикоснется к моей дочери, слышишь?!

Враг кое-как спустился с крыльца, не решаясь повернуться спиной к Владычице.

- Ведьма эльфячья! - с ненавистью крикнул он, отбежав на почтительное расстояние. - Родную дочку злому духу скормить готова!

Морвен в ответ замахнулась, притворяясь, что сейчас бросит топор, хотя вовсе не собиралась выпускать из рук единственное оружие. Но храбрец поверил и убрался наконец восвояси. Они все дрожали за свою шкуру - и Моргот, и его охвостье!

Женщина устало привалилась к дверному косяку.

- Я - огонь, - счастливо улыбаясь, заявила Ниэнор. - Я сокрушу любые преграды!

Морвен закусила губу. Впору было завыть от отчаяния, но такую роскошь Владычица Дор-Ломина не могла себе позволить.

- Что делать, Хурин? - еле слышно пробормотала она.

А что тут сделаешь? Злые чары может снять только эльфийская магия, но Дориат далеко.

- Мне не-ет ра-авных, и я наслажда-аюсь э-этим, - раскачиваясь, напевала Ниэнор.

Только бы к очагу опять не полезла! Не ровен час, дом спалит, не связывать же ее.

- Вставай, дочка! - Морвен дернула ее за руку.

Сильно, должно быть, дернула, потому что девушка жалобно вскрикнула. Мать добавила пару оплеух, однако это не помогло. Ниэнор тихо заплакала, но взгляд осмысленнее не стал.

- Идем, - решилась Владычица.

Наскоро увязала в старый платок попавшуюся под руку снедь и закинула получившийся узелок за спину. Топор? Нет, его брать нельзя: мало ли что взбредет в голову обезумевшей Ниэнор.

Дориат далеко, но другого выхода нет. Или девчонка что-нибудь натворит, или захватчики доберутся до нее и утащат в дом к проклятому Ульту, будто ему мало двух жен!

Морвен оглядела обветшавший дом, сглотнула комок в горле и вышла, волоча за собой дочь.

Турин, Турин, хоть бы ты догадался, что мать в беде! Хоть бы пошел навстречу или гонцов послал!

- Я никогда не останавливаюсь! - пронзительно крикнула Ниэнор, вспугнув сидевшую на сосне белку.

Владычица Дор-Ломина вздохнула и крепче сжала ее руку.

13

- Морвен, подожди! - Аэрин метнулась к сестре и неловко сунула ей пирог, кое-как завернутый в тряпицу.

- Не смей! - крикнул Бродальт.

Подскочил к жене, грубо схватил за плечо, отшвырнул за спину. Та, вскрикнув, выпустила край передника, зажатый в левой руке. Спелые яблоки раскатились по земле, сверкая румяными бочками.

- Детям дрянь эту притащишь, дура! - прорычал Бродальт. - Иди в дом!

Аэрин, всхлипнув, подчинилась: из-за неплотно прикрытой двери слышался перепуганный рев младших.

- Оставь ты ее, - вполголоса посоветовал я. - Дал бы проститься. Пока злой дух в человеке сидит, он не так опасен.

Вождь покачал головой, упрямо сдвинув брови.

- Боюсь я за нее, Ульт, - ответил он тихо. - За нее, за малых. Стерву эту, - кивком показал на Морвен, - придушил бы собственными руками! На все селение беду накликала.

- Нет, что ты! - мягко возразил я. - Только на себя и на дочку. Ну, и на наших врагов, кстати.

- А ведь она к ним пойдет, - задумчиво сказал Бродальт, успокаиваясь. - К Древним своим. И принесет им злого духа. Неплохо.

- Властелин будет доволен, - заверил я его.

- Я сама выбираю путь! - пропела Ниэнор.

Жаль девчонку. И пригожая, и хозяйственная, а не подступишься: шарахается, как затравленный зверь. Хорошо бы Древние помогли ей! Не справится ведь сама, пропадет. От злого духа так просто не отобьешься, если ты ему чем приглянулся. Уж я-то знаю!

- Я т-те высунусь! - рявкнул вождь, заметив, как снова слегка приоткрылась дверь.

Они с Морвен были соседями. Только у Бродальта дом, хоть и поменьше, но опрятный и уютный. А у Морвен - и крепкий, вроде, и на совесть построенный, но запустением от него так и веяло. Немудрено: самое лучшее жилище обветшает, если за ним не приглядывать. И ведь помогли бы ей - так на порог никого не пускала: враги, захватчики, и все тут!

- Будь проклят, Бродда! - Морвен зло плюнула на землю. - Рано или поздно ты сдохнешь, пес Морготов! За все заплатишь сполна - и за мое изгнание, и за слезы Аэрин, и за... Ниэнор! - ее голос сорвался.

- Иди уже, - буркнул Бродальт. - А не то гляди - поможем.

Правду сказать, кроме нас с ним и Ульнира "помочь" было некому: все попрятались по домам и двери позапирали, словно это могло уберечь от злого духа. Впрочем, с двумя женщинами справиться - дело нехитрое, даже если одна безумная, а другая бешеная.

- Бейся со мной! - внезапно взвизгнула Ниэнор и рванулась прочь от матери.

Та от неожиданности выпустила ее руку.

- Трус! Тру-ус! Я убью тебя! - крикнула несчастная куда-то в пространство.

- Идем! - прошипела Морвен, цепко схватив одержимую за запястье.

- Ты очистишь здесь все? - хмуро спросил Бродальт, глядя в спины уходящим женщинам.

- Конечно, - я облегченно вздохнул, окончательно убедившись, что Морвен, Ниэнор и чудовище, которое они уносили с собой, не собираются возвращаться.

- А другим злым духам дорогу сюда закрыть можешь? - Ульнир, до сих пор молчавший, озабоченно посмотрел на меня.

- Могу и закрою. Хотя другие духи - они гораздо слабее.

- Откуда ты знаешь?

- Властелин говорил: этот, пламенный, один в мире такой.

14

Две мелодии сплелись почти неразрывно, но в их слиянии не было гармонии. Не объятия близких - железная хватка сцепившихся врагов. И как разделить их, не навредив?

- Ниэнор, - ласково позвала я девушку. - Отзовись, я хочу помочь!

Во сне люди иногда слышат мысленную речь. Правда, редко, но попытаться все-таки стоило.

- Не люблю это имя, - ответ пришел будто издалека. - Не хочу быть Скорбью. Не хочу жить Скорбью!

- Я майэ Мелиан. Ты в Дориате, среди друзей.

- У меня нет друзей, - с трудом, словно преодолевая сопротивление.

- Нет друзей, нет друзей, нет друзей! - злорадно подхватило второе сознание.

В нем было что-то смутно знакомое, но искаженное, изуродованное, пугающее.

- Дочь Морвен, твоя мать зовет тебя, ты нужна ей! - не хочешь по имени, ладно, буду обращаться иначе.

- Нет, - горько откликнулся тоненький голосок. - Я ей мешаю, всегда мешала. Я для нее - обуза, беда... Скорбь.

- Дочь Хурина, ты должна сопротивляться! Вернись к жизни, будь сильной, как твой отец!

- Я никогда не знала отца, - слабеющим эхом.

- Нет опоры, кроме как на себя! - сквозь магический сон пробормотала Ниэнор. - Нет меры, кроме себя!

Я едва не отшатнулась: в этих словах отчетливо слышалась Тема Восставшего. В словах - но не в мелодии.

- Девочка, не отталкивай меня! - я изо всех сил старалась, чтобы мысленная речь звучала как можно мягче, чтобы не прорвались в ней губительные и неуместные ужас и брезгливость. - Откройся, доверься мне...

- Я уже открылась, - равнодушно отозвалась Ниэнор. - Один раз. Не тебе, но какая разница?

- Я - одиночество! - отчетливо сказала вслух девушка, распахнула глаза и приподнялась на ложе. - Я одиночество-ночество-ночество-ночество... - затараторила нараспев, раскачиваясь и глядя в одну точку.

Мне стало жутко. Кто мог сотворить такое с человеческой дочерью? Враг? Кто-то из его приспешников? Кто?!

- Спи, милая, - я умела погружать в сон даже тяжело раненых, страдающих от нестерпимой боли, но сейчас всей моей силы едва хватило, чтобы Ниэнор хотя бы задремала.

Девушка сопротивлялась, и невозможно было преодолеть выстроенную ею стену. Оставался, правда, иной путь.

- Кто ты? - осторожно потянулась я ко второму сознанию.

К моему удивлению, дух, вселившийся в Ниэнор, ответил сразу и охотно.

- Я - огонь. Я враг Врага. Я должен вернуться.

- Ты...

О, нет! Только бы ошибиться! Но мелодия, даже полуразрушенная, все-таки была узнаваема. Такую не спутаешь ни с какой другой.

- Ты - Феанор!

- Феанор?

Недоверчивое любопытство... жадный интерес... надежда.

- Ты помнишь себя? Помнишь, кем ты был?

- Помню Врага, - мрачно отозвался он. - Предательство, ярость... боль. Я вернусь, я уничтожу его!

- Враг убил тебя, Феанор. Мне жаль. Я помогу тебе. Я Мелиан, помнишь?

- Я помню Врага, - упрямо повторил Пламенный. - Я уничтожу его!

- Не уничтожишь, если уподобишься ему! - жестко возразила я. - Не следуй Теме Восставшего! Отпусти эту девочку. Она не виновата ни в чем.

- Я убью его, убью его, убью его! - зашелся он в исступленном вопле. - Я сокрушу любые преграды! Я - сила! Я - натиск! Я - упорство! Я - поиск!

- Мир принадлежит мне! - громко объявила проснувшаяся Ниэнор.

И заплакала.

- Я ничего не могу поделать, - печально сказала я, выйдя к Морвен и плотно затворив за собой дверь. - Не могу спасти твою дочь против ее воли. А она не принимает помощи.

15

Взять Нарготронд оказалось не так уж трудно. Собственно, потому Властелин и послал туда Глора одного. Юные драконы увлекались не хуже балрогов, а Восставший теперь предпочитал захватывать квенди живыми.

Саурон был против похода. Точнее, хотел возглавить его сам. Но Властелин сказал, что Первому Помощнику надо будет удерживать скалы вокруг Нарога и не позволить обрушиться сводам подземной крепости. А разбить эльфийское войско и занять город вполне способен и дракон.

"Самый крупный дракон! - уточнил про себя Глор. - И самый мощный. Алагу до меня еще расти и расти. Кроме того, он бы не развернулся в нарготрондских коридорах со своими неуклюжими крыльями".

Но вслух он не сказал ничего: зачем, если можно доказать свои боевые возможности делом?

Победа далась Глору без особых усилий, и теперь он торжествовал, представляя, как доложит об успехе Властелину и какая кислая физиономия будет у Саурона. То есть физиономия-то вряд ли, конечно: Первый хорошо владеет собой, но в мелодии наверняка проскользнут нотки досады.

Войско квенди, вышедшее навстречу Глору, было разбито. Точнее, частью размазано по камням, а частью - превращено в угли. Даже реку форсировать не пришлось: беззаботные Дети Песни недавно построили через нее роскошный мост, широкий и прочный, словно специально для дракона старались.

Узорчатые ворота с треском вылетели через несколько ударов живого тарана, и теперь Глор развлекался тем, что выкуривал из крепости ее уцелевших обитателей, направляя их к оркам-ловчим. Ангбанду нужны были рабочие руки.

- Глор! Стой!

Огромный дракон замер, огорченно прикрыв глаза. Ну, что, что он снова сделал не так?!

- Сюда идет Турин. Не убивай его!

- Какой Турин? - переспросил Глор, не столько удивленный, сколько обрадованный.

Похоже, Мелькор вовсе не собирался отзывать его в Ангбанд.

- Сын Хурина. Человек.

Властелин передал образ. Ну, конечно! Очередной особо ценный Воплощенный.

- Доставить его к тебе? - с готовностью предложил Глор.

- Нет, просто задержи, пока орки не уведут пленных. Потом пусть отправляется, куда захочет.

- Да, Властелин, - обреченно ответил дракон.

Весело, ничего не скажешь! Вместо того, чтобы перетрусивших квенди по коридорам крепости гонять, возись с этим Турином! Сорвалась охота...

16

- За Нарготронд!

За город, который я успел полюбить. За друзей, погибших в неравном бою. За тех, кого еще можно спасти. За нежную Финдуилас, что стала мне почти сестрой.

За Нарготронд, в котором я, скиталец, чудом вырвавшийся из орочьего плена, впервые за долгие годы почувствовал себя дома.

И за отца! Пал он или томится в плену у Моргота, я не могу вернуть его, но сумею отомстить!

- Пр-ривет тебе, с-сын Хур-рина! - пасть твари плохо годилась для разговора, и слова едва можно было разобрать.

- Зря стараешься! - я презрительно рассмеялся в лицо врагу.

В смысле - в морду. В отвратительную чешуйчатую морду.

- Все равно получается паршиво, да и говорить мне с тобой не о чем! - Я поднял меч и шагнул было вперед, но резко остановился, почуяв неладное.

- Постой, а откуда ты меня зна...

Я осекся на полуслове, внезапно забыв, что хотел спросить. Просто стоял и смотрел в глаза дракона - темно-зеленые с золотыми искорками. От них невозможно было отвести взгляд, да и не хотелось.

Я понимал, что сплю, но не мог пробудиться. И пошевелиться не мог: не чувствовал тела. В мире не осталось вообще ничего - только эти немигающие глаза с вертикальными зрачками. И голос. Тихий, вкрадчивый. Лишающий воли.

- Спасибо тебе за мост, сын Хурина, - голос раздавался словно бы прямо у меня в голове, и все слова на этот раз звучали отчетливо. - Эльфы построили его по твоему совету, не так ли? Очень вовремя. Мне не пришлось переползать реку.

- Я убью тебя! - подумал я, и тварь словно услышала мои мысли.

- Это вряд ли, - снисходительно ответил дракон. - А тебе нравится убивать, да, Турин? Особенно друзей. Например, эльфа Белега, отбившего тебя у орков. Ты славно развлекся, зарубив того, кто только что снял с тебя оковы?

Я зарычал от отчаяния. Да, была кромешная темнота. Да, я тогда едва очнулся от забытья и еще не понимал, что делаю. Да, я думал, что ударил мечом орка и лишь через мгновение осознал страшную ошибку. Но ведь дракон прав: я действительно убил спасшего меня друга. И этому нет и не может быть оправдания.

- Ты совершил много зла, Турин! - оказывается, у чудовища был еще и второй голос, суровый и смутно знакомый.

Словно я уже слышал его когда-то давно. Слышал и... любил?!

- Ты отплатил неблагодарностью приемному отцу! - продолжал отчитывать меня голос. - Ты стал разбойником! Ты разбил сердце Финдуилас, она же любит тебя, или ты слеп?! Ты ни разу не навестил мать и сестру! Они в беде, а ты даже не вспоминаешь о них! Я не узнаю тебя, сын!

Я чувствовал, как горит лицо: упреки были заслуженными. Мнение дракона не имело никакого значения, но сейчас мне казалось, что со мной говорит отец.

- Турин! - отчаянный крик Финдуилас на мгновение вырвал меня из мучительного сна.

Я успел увидеть ее - связанную, в разорванном платье. Орки гнали ее к мосту вместе с другими пленными, а она все оглядывалась на меня и умоляла о помощи. Но я не мог даже пошевелиться.

- Знаешь, что с ней сделают в Ангбанде? - насмешливо спросил первый голос. - Полагаю, догадываешься. Ты ведь уже большой мальчик.

- Подумай о Морвен и Ниэнор, сын! - потребовал второй. - Им не на кого надеяться, кроме тебя. Ты должен выжить!

Рыдания Финдуилас почти затихли вдали.

- И кого же ты выберешь: свою эльфийскую подружку или родных? - поинтересовался первый голос. - Ступай: я освобождаю тебя. И дарю тебе жизнь.

- Спаси мать и сестру, Турин! - перебил его второй. - Торопись, а то будет поздно!

И я проснулся. С трудом опустил руку и вложил меч в ножны: все тело затекло. Вокруг было тихо и пусто: только я и дракон.

- Иди, сын Хур-рина, - прорычала тварь. - Попр-робуй спасти хоть кого-нибудь.

И я пошел. Потом побежал - через мост и дальше по дороге, кое-как заставляя двигаться негнущиеся, онемевшие ноги.

Спасти хоть кого-нибудь. Но кого? Финдуилас? Маму?

Кого из них?!

17

- Властелин, Турин жив и здоров, - доложил я Мелькору. - В смысле, физически он в полном порядке.

- А умственно? - обеспокоился Вала.

- Я ничего с ним не делал! - не хватало, чтобы из-за этого Воплощенного меня вернули в Ангбанд! - Только поговорил немного, но кто-то вмешался в разговор. Кто-то третий.

- Поющий? Может быть, Мелиан?

- Нет, Властелин. Я бы узнал ее. Да и Поющего отличил бы. Но там была какая-то странная мелодия. Больше всего похожая на человеческую, только в другой тональности и с необычными вариациями. Турин очень разволновался, когда существо коснулось его сознания. Сначала он злился на меня, на орков - ну, ожидаемо. А потом вдруг начал - на себя. Думаю, с ним заговорил кто-то знакомый.

- Отец, - предположил Мелькор.

- Единый?! - изумился я. - Не может быть!

- Отец Турина, - с легкой досадой уточнил Восставший. - Ладно, Глор, ты все сделал правильно. Дальше я присмотрю за Турином сам.

"Присмотрю"! Лично! Вот почему просто не забрать человека в Ангбанд? Тогда за ним и присматривать не придется. Да разве Мелькор когда-нибудь прислушивался к разумным советам!

- Пусть орки сложат все трофеи где-нибудь в одном месте, - распорядился Вала. - Кроме оружия - его отдельно. И отправь воинов назад в Ангбанд, только проследи, чтобы они ушли без добычи.

- Те, что ведут пленных, могли что-нибудь прихватить с собой, - предупредил я. - Мне их догнать?

- Не надо, их обыщут на входе. Оставайся в Нарготронде, разрушь мост и жди Саурона. Он проверит трофеи и отберет полезные.

- А остальные я смогу взять себе? - с надеждой спросил я.

На золоте и драгоценных камнях было очень приятно лежать, особенно перед линькой: они уменьшали зуд. Да и блестели славно: успокоительно так.

- Не вздумай! - сурово предостерег меня Вала. - Чтобы ни одного камешка не тронул, понятно?! Очистишь крепость огнем и жди. Сокровища квенди обезвредит Саурон.

Спорить было бесполезно, и я с досады окатил пламенем ни в чем не повинные деревья у ворот Нарготронда. Властелин в последнее время сделался до нелепого подозрительным. Ну, что ему эльфийские камешки! Какой от них вред? А вот ведь - ни себе, ни майар!

18

- Спаси мать и сестру! Они в беде!

Дракон, сидевший у ворот разоренного Нарготронда, остался далеко позади, но казалось, что слова чудовища продолжают звучать. Иногда Турину чудился зов Финдуилас, но чужой голос мешал вслушаться.

- Торопись или ты погубишь их!

Окончательно выбившись из сил, путник падал на землю и засыпал, не заботясь об осторожности. И во сне видел одно и то же: дракон сжигает родной дом, а орки волокут Морвен с дочерью на расправу. А потом безжалостный голос будил Турина и опять гнал вперед. Невзирая на опасность: с приходом зимы горные перевалы стали почти непроходимыми.

И когда изнуренный тяжелой дорогой Турин толкнул незапертую дверь и остановился на пороге дома, в котором провел первые годы детства, ему сперва показалось, что он снова видит все тот же дурной сон.

Темно и пусто. Слой пыли на обветшалой утвари. Вещи разбросаны: то ли кто-то собирался в спешке, то ли рылся, ища, что украсть. Второе представлялось более вероятным. Турин уходил из обедневшего дома, вернулся - в нищий. И казалось, даже воздух здесь пропитан отчаянием.

Ни матери, ни сестры. Опоздал?!

Турин вышел и прислонился спиной к двери: усталость, которую он упорно превозмогал, теперь навалилась разом. Голова кружилась от голода.

Аэрин, сестра матери, жила где-то рядом - это он помнил. Кажется, вон в том доме.

19

- Ему уже не помочь, Аэрин, - я осторожно опустил убитому веки. - Мне жаль.

- Ульт, может быть... Мор... Властелин... - женщина подавленно замолчала. - Как же я теперь... одна... с малыми?

- Властелин позаботится о Бродальте, - мягко сказал я, сделав вид, что не заметил ее оговорки.

Местные забыли еще не все выдумки, которыми их пичкали Древние.

- У твоего мужа будет огромное стадо, - я заставил Аэрин сесть, кивком указал одной из женщин на кувшин, та поняла, налила вина, подала вдове. - И хорошее оружие, и богатая добыча на охоте. И земляных яблок сколько угодно.

Про страстных красавиц, ожидающих за небом тех, кто верен Властелину Мелхгуру, я упоминать не стал.

- А мы позаботимся о тебе, - заверил я женщину. - И о твоих детях. Вы не будете знать нужды, обещаю.

Аэрин попыталась улыбнуться и вместо этого разрыдалась. На ее нарядном платье расплывались багровые пятна.

- Кровь не ее, - шепнула Тинни, проследив мой взгляд. - Бродальта.

Я взял жену под локоть и отвел в сторону, благо Аэрин было на кого оставить. Женщины, тихо переговариваясь, накрывали тела погибших, собирали с пола разбросанную снедь и осколки праздничной посуды. Сегодня Бродальт и Аэрин отмечали день рождения младшей дочери.

- На него сперва внимания не обратили, - сказала Тинни, зябко кутаясь в узорчатый платок, хотя в доме было жарко натоплено. - Ну, попросился странник погреться - впустили, дали похлебки. А он как раскричится: где, мол, мои мать и сестра, что вы сделали с Морвен? И к Аэрин. Та растерялась, а Бродальт, конечно, вступился за жену. Вспылил, он еще выпивши был, праздник же. Ну, слово за слово, вождь велел бродяге убираться вон из селения, пригрозил вздернуть, как разбойника. А тот меч выхватил. Аэрин пыталась его урезонить, рассказала, что Морвен с дочерью в Дориат подались, к Древним. Про злого духа, правда, умолчала, - жена опасливо оглянулась.

- Дух не вернется, Тинни, я же тебе говорил.

- Может, и не вернется... Не сердись, Ульт, я знаю, что ты сильный колдун, но лишний раз поминать все равно боязно: а ну, как беду накличешь.

- Что дальше было? - я покосился на Аэрин.

Она перестала плакать и сидела, бессильно уронив руки на колени.

- А дальше бродяга заявил, что он - Турин, Владыка Дор-Ломина, и что его сюда завлекли обманом.

Опять Турин?! Я скрипнул зубами. Если бы я не упустил тогда этого разбойника, он не явился бы сюда убивать!

- Бродяга оттолкнул Бродальта, тот упал и... Ну, ты видел.

Я недоверчиво покачал головой. Турин, конечно, был отличным воином, но чтобы отшвырнуть нашего вождя, как котенка, это ж какая сила нужна! Или сила - чужая? Не человеческая? Что, если огненный дух все-таки вернулся? Вселился в брата Ниэнор и отправился мстить? А если даже не он, другой дух, все равно хорошего мало.

- Дальше началась драка. Бродяги, которых Аэрин подкармливала, поддержали Турина. Наши, кто при оружии был, сцепились с ними. Поубивали многих, - Тинни всхлипнула.

- Больше бродяг в нашем селении не будет, - я возвысил голос и обвел взглядом женщин. - Ульнир с охотниками найдет и уничтожит убийц. Он теперь наш вождь. Турин одержим злым духом. Этот дом придется сжечь, как и дом Морвен. Прости, Аэрин, другого выхода нет. Забирай детей, поживешь пока у меня. Весной построим вам новый дом, а здесь теперь нельзя оставаться.

- А мертвые? - спросила Тинни.

- Наших заберем. Предадим огню, как положено, со всеми почестями. Бродяги пусть тут остаются.

Бросить бы врагов падальщикам, да тащить далеко. А вблизи селения Мелхгур запретил оставлять трупы. Сказал: поветрие можно навлечь.

Оскверненный дом вспыхнул легко. Я позволил пламени перекинуться на соседний, в котором прежде жила Морвен. Теперь оставалось только следить, чтобы огонь не пошел дальше. И надеяться, что Ульнир убьет Турина. Что Властелин не успеет ему помешать.

20

Я остановлю тебя.

Тебе не повезло, Феанор. Пока дочь Хурина оставалась в Дориате, я не мог вмешаться: это вызвало бы неминуемое столкновение с Мелиан. Что сильно огорчило бы Саурона, пусть он и не подал бы виду.

Нет, Дориат я не тронул бы. А вот выманить Морвен за пределы Завесы оказалось нетрудно: достаточно было слухов о Турине, который при падении Нарготронда то ли погиб, то ли ранен, то ли попал в плен. С Ниэнор было посложнее, но в конце концов она отправилась следом за матерью. Не знаю, правда, вела ли ее дочерняя любовь или твоя воля. Второе вероятнее: Мелиан не позволила бы тебе полностью подчинить себе девушку. И ты решил избавиться от помехи.

Но тебе не повезло. Вернее, ты совершил ошибку. Не принял в расчет меня.

Это будет не месть, Феанор. Во всяком случае, месть не за меня. Но я очень не люблю, когда лишенные плоти духи пытаются вселяться в людей. В любых людей, Пламенный. Или ты думал, я заступаюсь только за верных мне? Когда-то ты объявил всех нолдор своим народом. Ну, так вот, люди - мои, и я не позволю тебе разрушать их разум. Развлекайся со своими соплеменниками, если угодно. Или с животными.

Глор сумеет вышвырнуть тебя вон из чужой оболочки. А главное - он, в отличие от Мелиан, не станет церемониться и вести долгие разговоры. Он просто применит силу.

Девушка при этом может погибнуть, но то, что ты сделал с ней, еще хуже. В случае смерти она хотя бы освободится.

21

Густой иссиня-черный туман скрывал землю под копытами лошадей, застилал все вокруг - вытянутую руку почти не видно. От тяжелого смрада кружилась голова. И не понять было, чем пахнет. Просто кони - чуткие и послушные эльфийские кони - сходили с ума и неслись вперед, пока не налетали на дерево или не скатывались в овраг, ломая кости себе и всаднику. Просто тело сделалось вялым и непослушным, а движения - слишком медленными.

Запах страха. Запах неотвратимой смерти. Запах Дракона. Так, наверное, пахло в Ангбанде.

Что-то метнулось навстречу - то ли ошалевшая птица, то ли ветка. Лошадь, захрапев, прянула в сторону. Ниэнор почувствовала, что падает, инстинктивно поджала руки и ноги и покатилась кубарем по траве.

Она уцелела, даже не ушиблась. Только конь ускакал. Как его звали? Ломе... Кажется, Ломенуз. Нет, Ломенуз был другим. Впрочем, неважно.

Девушка встала и попыталась осмотреться, невольно потянувшись к рукояти меча. Но рука встретила пустоту, и от этого вдруг стало щемяще тоскливо, словно Ниэнор только что потеряла друга.

- Ты и за это заплатишь! - дочь Хурина гневно сдвинула брови.

Заплатит, и дорого. Вспомнить бы еще, кто.

Куда идти? Отчаянные крики спутников доносились со всех сторон. Ниэнор покачала головой: от воинов Дориата, сопровождавших ее, сейчас толку было немного. Впрочем, не только сейчас: это же не нолдор!

Мать тоже куда-то исчезла, и это было к лучшему: она бы только мешала.

Дочь Хурина расправила узкие плечи и быстрым пружинистым шагом направилась туда, где сквозь вонючее марево угадывались очертания холма. Враг ждал там, она это чувствовала.

- Что ты ищеш-шь здес-сь?

Девушка посмотрела вверх и встретилась глазами с немигающим взглядом дракона. Ну, наконец-то!

- Брата, Ту... - начала она и вдруг осеклась: это было не главным.

- Моргота! - голос Ниэнор зазвенел от восторга и ненависти.

Имя того, кого непременно следовало найти и убить, вспомнилось наконец, и теперь все стало простым и понятным.

- Позови сюда Моргота! - пальцы снова потянулись к несуществующей рукояти.

- Пр-рямо-таки его с-самого? - насмешливо осведомился дракон. - Твой бр-рат был не таким хр-рабрым, ему и меня хватс-сило.

- Турин - не трус! - вскинулась Ниэнор. - Мы не боимся ни тебя, ни твоего хозяина. Позови его! Или он, как всегда, прячется за чужими спинами?!

- Отпусти девушку! - на этот раз голос раздался как будто прямо у нее в голове.

Виски заломило от напора враждебной воли. Одной? Двух? Ниэнор внезапно показалось, что ее разрывают надвое.

- Пусть Моргот явится! - ответ пришел непонятно откуда. - С ним и поговорим.

- Ты оставишь ее - не живую, так мертвую, - заявил дракон. - Люди - наши!

- Я убью вас обоих! И его, и тебя! Не смей заступать мне путь!

Дочь Хурина упала на землю и забилась, вцепившись ногтями в голову, выдирая пряди волос. Она кричала, потом хрипела, а голоса продолжали спорить. Им не было до нее никакого дела.

Потом все закончилось, и боль ушла. Девушка кое-как поднялась на ноги и растерянно огляделась. Она не помнила ни того, как оказалась здесь, ни даже собственного имени. Она была совсем одна - и огромный мир вокруг. Непонятный и незнакомый.

Девушка безмятежно улыбнулась и сделала первый шаг.

22

"Ты можешь помогать им отсюда. Или хоть наблюдать".

Наблюдать? Спокойно смотреть, как на моего сына охотятся люди Моргота? Позволить им убить его?!

Помочь Турину - значило поддаться воле Врага. А не вмешаться...

Когда ты свободен, это не так уж сложно. Можно ничего не сказать. Можно удержать руку, оставить меч в ножнах. Можно повернуть коня.

А как быть, если ты скован так, что не пошевелиться? И если ты видишь, все время, даже сквозь закрытые веки видишь своих родных! Униженных, измученных, на волосок от гибели. Ты можешь молчать, до крови кусая губы. Можешь вообще ничем не показывать своей боли. Но как ее не чувствовать? Как не бояться за любимых? Как не хотеть - исступленно, отчаянно, - чтобы они спаслись, чтобы смерть прошла мимо - ну, еще один раз?!

Я не сразу понял, что эти желания исполняются. Чудом не попавшая в цель стрела. Встреча, которой, вроде бы, не должно было случиться. Внезапно принятое решение.

Моим близким то невероятно везло - тогда я думал, что сами Владыки Запада оберегают их. То казалось, что на Морвен и детей ополчилась сама судьба, и было ясно: это злая воля Моргота.

Потом я стал замечать, что предвижу события. Мои страхи раз за разом оправдывались, как и надежды.

Я больше не пытался мысленно разговаривать с женой и детьми: похоже, они каким-то образом меня слышали. И словно разум теряли.

А потом я сидел, вцепившись пальцами в каменные подлокотники, раскачиваясь из стороны в сторону, и старался не думать о том, что Турина вот-вот убьют. Что Ниэнор сейчас схватят орки.

Вспоминал старые песни, пытался считать деревья на склоне напротив - и все-таки не выдержал.

Турин ушел от погони. Ниэнор сумела скрыться от орков и выжила, несмотря на насланное драконом безумие.

Я страстно хотел, чтобы мои дети оказались в безопасности и увиделись. И они встретились. В Бретиле. В лесном селении, где их приняли, как своих. Местные жители сумели исцелить мою дочь, хоть она и забыла прошлое, даже говорить ей пришлось учиться заново.

Я мечтал, чтобы Турин и Ниэнор любили друг друга и были вместе. Они и полюбили, не подозревая о своем родстве. И сыграли свадьбу.

23

- Я убью тебя, Моргот!

Опя-ать... Дух, которого я вынудил отпустить девчонку, оказался невероятно настырным. И злопамятным. Этот нолдо и при жизни-то был сварлив.

- Сам ты Моргот! - раздраженно отмахнулся я.

- Ты трус! Надеешься снова отсидеться за чужими спинами?!

Отправить бы его к Властелину, и пусть тот сам разбирается с результатами своих опытов! Так ведь не слушает он, дух этот. Да и сил у него, похоже, совсем мало. Пристал ко мне, как блоха к Саурону - ох, и обозлился бы Первый за такое сравнение! И понятно, почему пристал: огонь ему, духу, нравится. Так что же теперь - пламя не выдыхать?! Из-за какого-то... уже даже не Воплощенного?

- Властелин, скоро ли появится Саурон? - осторожно поинтересовался я, втайне надеясь, что мне поручат какое-нибудь задание и можно будет опять хоть на время покинуть опостылевший Нарготронд.

Девушку-то я освободил до обидного быстро.

- Как только завершит другие задачи.

Исчерпывающий ответ! Но Мелькор - тот хотя бы терпеливый, если, конечно, изволит откликнуться. А сам Первый только рычать и умеет: занят он, видите ли. А я, значит, так, бездельничаю!

Тайники квенди в Нарготронде были давно выпотрошены, все найденное имущество стащено в бывший тронный зал под землей, а отправленные в Ангбанд орки не торопились, по пути устраивая набеги на ближние поселения. В Бретиле, правда, их встретили так, что мало кто выбрался живым. Досадно: я бы сам охотно туда наведался - порядок навел, а заодно и развлекся. Но приходилось стеречь Нарготронд.

Саурон явился только к весне, равнодушно оглядел собранную мной груду трофеев, и сказал, что я могу возвращаться в Ангбанд. Приказ Властелина, а как же!

Я плюнул, в который уже раз опалив ворота разрушенной крепости, и пустился в путь.

- Выходи на бой! - требовал увязавшийся за мной дух.

- Отвяжись! - очередная струя пламени поджигала траву и деревья: я был слишком зол сейчас, чтобы сдерживаться.

Хоть и понимал, что моей "блохе" это только в радость: дух раздувал пожар и сам черпал в нем силы.

24

- Долго ли, коротко правил дракон Гларуг в захваченном городе...

- Глаурунг, а не Гларуг. Древние его Глаурунгом звали.

- Глаурунг... Что за имя, тьфу! Язык сломаешь!

- Ну, так дракон же! У них имена заковыристые, да.

- Ладно, Гл... Гра... Глаурунг. В общем, служили ему орки, грабили всех вокруг, да только, как до леса Бретиля добрались, так почитай все и полегли. Нескольких Турин отпустил, да наказал передать хозяину, чтобы во владения его не совались больше. Осерчал дракон. Да и пополз к Бретилю, чтобы самому с обидчиками разделаться. Так злился, что все вокруг по дороге жег. А Турин, значит, смекнул, что змей лесное селение спалит подчистую. И решил врага у переправы перехватить. Подстеречь дракона нетрудно было: пожар-то до неба полыхал, издали видно. Ну, и смрад опять же.

- Смрад?

- А драконы всегда воняют. Особенно, если их раздразнить.

- Говорят, чешуя у Глаурунга была - что камень. Любое оружие отскакивало.

- Так, да не так. Брюхо-то у него было мягкое. Турин об этом знал.

- Откуда?

- Да от Древних, небось. Он же с ними жил долго.

- А что, Древние дракону под пузо лазили?

- Лазили или не лазили, а только Турин его подстерег, когда Глаурунг реку переползал, и мечом снизу ткнул. Тот и сдох.

- Сразу?

- Нет, драконы сразу не помирают. Успел он навести на героя сон волшебный, неодолимый. Так их обоих и нашла жена Турина. Попыталась разбудить мужа, но не вышло у нее ничего. Зато очнулся Глаурунг.

- И сожрал ее?

- Хуже. Заговорил с ней, сказал, что она вышла замуж за своего родного брата и носит его дитя. И подох. Тут-то память, отнятая драконьими чарами, и вернулась. Поняла Ниэнор все и с горя бросилась со скал в реку. А тут и Турин пришел в себя. Как узнал от спутников о судьбе любимой, так и повредился в уме. Народу в ярости порубил - страсть. А потом и сам на меч бросился.

- Мрачная какая история! Все умерли...

- Ну, а ты что хотел! Их же сам Владыка Северный проклял.

- И Глаурунга тоже?

- Стало быть, и его. У Хозяина Метелей просто так драконы не дохнут.

25

- Тебе что, заняться нечем было? - сурово спросил я в ответ на робкое приветствие майа.

И правильно, что робкое! Глор - не Талло. Тот умел выждать, пока я остыну, а этот явился сразу. И теперь ему предстояло получить все заслуженное. Сполна!

- Я дождался Саурона, Властелин! И отправился в Ангбанд, как ты приказывал.

- А по дороге устроил несколько лесных пожаров. И загубил важный эксперимент!

- Властелин, я же не знал, что эти... люди такие нервные. Я просто немного освежил девушке память...

- Нервные? Да после общения с Феанором любой станет...

Я резко оборвал мысленную речь. Ох, нельзя поддаваться чувствам!

- Люди не рассчитаны на то, чтобы в них вселялись, - добавил я, чтобы скорее уйти от неприятной темы. - Кто угодно.

- Я не вселялся...

- Еще не хватало!

Хм, а если это идея? Нет, не стоит и пробовать. Такой опыт закончится или безумием, или полным подавлением собственной воли человека. А в качестве оболочки уж лучше зверя использовать. Усовершенствованного. Или дракона.

- Властелин, а можно мне... - Глор замялся.

Хурина отпущу, пожалуй. После самоубийства обоих детей он вполне может умом тронуться. Такому я Венец не доверю.

- Можно мне... вселиться?

- Что?!

- В смысле - воплотиться?

А вот заставить бы тебя сменить Дарглуина на посту бесплотного разведчика! Живо научился бы дорожить обликом и не позволял бы Воплощенным тыкать в себя мечами.

- Помнишь, ты говорил: если что, можно использовать кого-нибудь из моих потомков? Самого крупного.

Ишь ты, поймал на слове!

- Я говорил о развоплощении в бою. А не по глупости, - одернул я его.

Хотя разрешить придется. Пусть привыкает к новому телу - и Глор, и, пожалуй, Дарглуин. Когда начнется война, на это не будет времени. А мне при нынешних возможностях разведчики, в сущности, ни к чему.

- Ладно уж, - выдержав паузу, "сжалился" я. - Можешь взять готовую оболочку. Но без крыльев. И не самку: они слишком ценные!

26

- Турин, постой, выслушай! Она вправду твоя сестра! Она вспомнила себя, свое настоящее имя...

- Молчи, Брандир! Не смей повторять эту ложь! Или ты ее выдумал?! Ты, а не дракон?

- Твоя жена - Ниэнор, дочь Хурина... была. Прости, я не успел остановить ее!

- Не успел? А может, ты ее и столкнул?!

- Опомнись, я же не враг те...

Поздно! Опускается меч, разлетаются брызги крови предводителя людей Бретиля. Того, кто приютил тебя и Ниэнор. Невиновного. Друга.

* * *

Я останавливаюсь. Тяжело привалившись к стволу дерева, втягиваю сквозь сжатые зубы стылый воздух. Ноги едва слушаются: я слишком много времени провел в оковах. А идти далеко, так далеко... Это с вершины горы в Ангбанде казалось - все рядом, только руку протяни, только крикни.

Я и кричал - не мысленно, вслух, до хрипоты, до сорванного голоса, и мне уже наплевать было на Моргота. На все наплевать - только бы дозваться, остановить, спасти. Сначала Ниэнор. Потом тебя, сын.

Я видел все, Турин. Как моя дочь разбилась о скалы, как ее изломанное тело унес поток. Как бежали по кромке твоего меча стремительные языки рыжего пламени. Раньше их не было, а теперь клинок словно ожил. Ожил и обрел голос - страстный, настойчивый, яростный.

Ты тоже слышал его голос, Турин. И ничего, кроме него. Я не смог дозваться тебя.

Ты ли убивал, сын? Или огненный меч водил твоей рукой?

Он погас потом. После того, как отнял и твою жизнь. Погас и распался на части, словно что-то взорвало его изнутри.

А за мной пришли. Сняли оковы. Освободили от черного венца. Вывели прочь из Ангбанда. Сказали, что отпускают из жалости. Как будто Моргот способен на подобные чувства! Впрочем, не все ли равно теперь.

Какое-то время я сидел на земле перед воротами, бездумно перебирая мелкие камешки. Не понимал, что дальше делать, да и зачем. Потом поднялся: надо было проститься с детьми.

Я дойду до вас. До того места, где вы погибли. Доползу, если ноги совсем откажут.

Слышишь, Турин? Я иду к тебе. Ниэнор, я иду.

27

- Ульнир, в Хифлум скоро придет человек, - Ульт поднялся и поправил занавеску на окне, словно опасался чужих глаз или ушей.

Хотя кто отважился бы подслушать разговор вождя с колдуном?

- Хурин из Ангбанда, - младший брат снова уселся в деревянное кресло. - Властелин приказал не трогать его.

- Зачем же трогать, если человек из Ангбанда? - удивился Ульнир.

- Он не из верных Мелхгуру, - пояснил Ульт. - Бывший пленник.

- А зачем его отпустили?

- Властелин сказал: Хурин выполнил свою задачу и заслужил покой.

- Ульт, ты чего-то не договариваешь, - вождь прищурился. - Почему этот человек идет именно к нам?

- Когда-то он был Владыкой Дор-Ломина, - колдун встал, прошелся по комнате, поворошил дрова в очаге.

- Не бегай, - попросил Ульнир. - Если тебя это тревожит, так зря. За ним уже никто не пойдет. Для наших он - чужак, не признающий Мелхгура Властелином. Не признал ведь? Ну, вот. А для своих соплеменников, тех, у кого еще дурь из головы не выветрилась, он вражеский разведчик. Главное - слух пустить, что Хурина из Ангбанда освободили за труды и заслуги. Да к нему никто из белобрысых близко не подойдет!

- Это да...

- Так, ну-ка, выкладывай, что еще тебя гложет?

Ульт помолчал, покусывая нижнюю губу, потом поставил на стол расписной кувшин и две чаши.

- Нет, брат, наливка - потом. Даже вишневая, хотя твоя Тинни и мастерица ее делать. Итак?

- Властелин предупредил, чтобы мы были осторожны. Хурин безумен. Как его жена Морвен, как его сын и дочь.

- Это что, заразное? - встревожился вождь. - Но никто из наших не...

Тут он вскочил, пораженный догадкой, схватил младшего брата за плечи - и встряхнул бы, но сдержался, встретив немигающий, словно у змеи, взгляд.

- Он одержим, да? Тем духом? Пламенным?

- Нет, - Ульт неспешно высвободился, наполнил чашу и отпил глоток. - Сядь, брат. Злой дух тут ни при чем. Хурин был участником какого-то эксперимента, - последнее слово он произнес медленно и слегка нараспев, словно опасаясь сбиться. - Это повредило его рассудок. Но дома все может пройти. По крайней мере, Властелин на это надеется.

- М-м-м, никогда прежде не слышал, чтобы Мелхгур "надеялся", - Ульнир задумчиво поскреб густую бороду. - Обычно он знает точно.

Вождь плеснул наливки в чашу и залпом выпил.

- Ладно, брат. Мое дело - не допустить смуты. Твое - прогнать злого духа, если тот объявится. А Хурин этот пускай себе остается, если захочет.

- Его дом сгорел, - напомнил Ульт.

- Значит, построит новый, - хмыкнул вождь. - Будет делом занят, глядишь, и в голове прояснится.

28

Морвен здесь нет. Никого не осталось - ни друзей, ни соратников. Я один.

Что, люди Дор-Ломина, не узнаете своего Владыку? Узнают. И старательно отводят глаза. Даже те, кто во время великой битвы был еще мал и не мог запомнить меня.

Вы покорно отдали свои земли врагам, трусы! Вы позволили захватчикам унизить вашу Владычицу! Вы готовы служить Морготу... да вы и служите, вот сейчас служите - пряча от меня взгляд, делая вид, что ничего не произошло!

Не бойтесь, предатели, я не стану марать о вас руки. Живите... пока. Вы получите свою плату сполна - от Моргота. Его благодарность не уступает его милосердию.

И дома нашего больше нет, да что там дома - пепелища, и того не осталось! Место занято, кто-то уже поселился здесь. Все иначе... Упасть бы на родную землю, уткнуться лицом в нее, прижаться губами, но ее нет - осквернена, опоганена!

И куда идти мне теперь?

Ниэнор, Турин... Я помню, вы меня ждете. Я обещал прийти, и я приду. Только немного позже. Я не могу сейчас снова увидеть то место. Слишком хорошо помню его. Отвесные скалы, бурную реку внизу, черное пятно там, где был сожжен труп дракона: трава там теперь вряд ли вырастет. И серый камень - ваше надгробие.

Я приду... Но я должен сначала повидать друга. Единственного. Последнего. Сказать Тургону, что не выдал Морготу путь в Гондолин. Женой, детьми пожертвовал - но не выдал.

29

Вот он, предел человеческой стойкости, за которым даже самые сильные и упорные если не ломаются, так сходят с ума.

Хурин стоял над обрывом и звал Тургона. Звал во весь голос, отчаянно, безнадежно. Так, словно король последнего уцелевшего города нолдор, мог его слышать. Может, и мог - не сам, разумеется, но дозорных Тургон, надо полагать, расставил. И наверняка всполошился: если бы я и не знал, где Гондолин, то уж теперь никак не остался бы в неведении.

Хурин кричал долго, до самой ночи. Потом то ли отчаялся, то ли сорвал голос.

Наблюдать за ним было тяжело: вспоминалось мое собственное возвращение из плена. И мой страх, что идти уже некуда и не к кому. И надежда, что кто-то все-таки уцелел. У Хурина надежды не осталось.

Ну, и что с ним делать? Не оставлять же в Ангбанде было, все равно не прижился бы, характер не тот. Этот человек и в Дор-Ломине-то удержаться не смог.

"Иди в Бретиль, твоя жена сейчас там".

Проникнуть в сон того, кто тебя ненавидит и изо всех сил закрывается, почти невозможно. Даже Ирмо не сумел бы, впрочем, вряд ли я ему уступаю.

К счастью, Хурин был слишком измучен, чтобы сопротивляться. Не знаю, что уж ему приснилось. Судя по тому, как он метался, ничего хорошего. Но наутро он встал и побрел к Бретилю.

Он успел. Ослабевшая от горя и лишений Морвен умерла у него на руках, на могиле их детей. Там Хурин и похоронил ее.

Надо же, какая нелепость! Получить почти безграничное могущество - и погубить всех, кого любишь. Из-за упрямства, страха, нежелания учиться и думать.

И кто способен управлять Венцом, если самые крепкие, даже мои потомки, не выдерживают? Из Воплощенных - никто, пожалуй.

"Саурон, к Нарготронду идет человек".

Первый Помощник был, как всегда, безупречно сдержан, и я скорее угадал, чем уловил, его тяжкий вздох.

"Да, Властелин. Особо ценный экземпляр, я помню. Его не тронут. Орков здесь нет, а остатки крепости ему на голову не обрушатся. Я пока не менял мелодии".

"И не спеши. Я держу Белерианд. А твое дело - работать аккуратно и не ошибиться".

Еле заметная усмешка:

"Я не ошибусь, Властелин".

30

- Хорошо же ты позаботился о моей жене и детях, король Тингол, - сказал человек вместо приветствия.

Высокий, статный - воин в расцвете сил. Словно и не было тридцати без малого лет заточения в Ангбанде. Словно не близился к концу короткий людской век. Только волосы уже не золотые, а белые. Хотя седеют не только от старости. И не только атани.

Но взгляд... Мелиан едва не вздрогнула. Такой же взгляд был у Тингола, когда умерла Лютиэн. Пустой. Безнадежный.

- Прими же плату за это, - Хурин швырнул к ногам Владыки Дориата сверкающее драгоценное ожерелье.

Мелиан с тревогой вслушалась в мелодию мужа: Эльвэ был горд и вспыльчив, мог не сдержаться, а Хурин сейчас не помнил себя от горя. Однако Тингол не шевельнулся и ничего не сказал.

- Узнаешь? - презрительно спросил человек. - Наугламир. Он принадлежал Финроду до того, как тот отправился с Береном добывать для тебя... украшение.

Тингол молчал. Но Мелиан чувствовала: если сейчас не вмешаться, случится непоправимое.

- Финроду, потом его брату Ородрету, а после падения Нарготронда - дракону, - глухо и зло продолжал Хурин. - Я нашел его в развалинах крепости. Отобрал у одного предателя, у гнома, из-за которого мой сын попал в плен к оркам. А теперь принес другому...

- Кто рассказал тебе о твоей семье? - мягко прервала его майэ.

- Я видел все сам! - лицо Хурина дернулось, словно от боли.

- Чьими глазами?

Мелиан осторожно потянулась к сознанию гостя. Иногда людей можно успокоить, утешить, даже исцелить: чувства они воспринимают, если только нарочно не закрываются. Хурин преград не ставил, и майэ облегченно вздохнула, не найдя того, что боялась и ожидала уловить - отголосков Музыки Старшего.

- Своими, но..., - человек запнулся.

- Но только то, что показывал тебе Враг, - печально договорила за него Мелиан.

- Расскажи мне о них, - тихо попросил Хурин. - То, что было на самом деле.

- Все, что знаю.

31

- Лучше спрячь его.

Ожерелье было красивым - искуснейшая работа гномов. Но я чувствовала опасность, исходящую от него.

- Это прощальный дар того, кто все потерял, но не сдался, не покорился Врагу, - возразил Тингол. - Хурин заслуживает, чтобы его помнили.

- Его не забудут. О его мужестве, стойкости, воинском искусстве сложены песни. Но Наугламир - он ведь не принадлежал Хурину.

- А кому? - Эльвэ упрямо вздернул подбородок. - Дракону, захватившему Нарготронд? Мелиан, это ожерелье Финрода, внука моего брата Ольвэ. И он тоже...

- Мы будем помнить обоих, - заверила я мужа. - И Финрода, и Хурина. Но ожерелье спрячь подальше, прошу тебя.

- Почему? - удивленно спросил Эльвэ. - Ты же слышишь его мелодию. Наугламира не коснулось зло. Побывав под тенью Врага, он остался чистым, и это знак.

- У меня дурное предчувствие. Я ведь майэ, мы слышим порой не только ту Музыку, что уже звучит, но и ту, что может родиться.

Несколько мгновений Тингол колебался.

- Ты сказала: может родиться. Но это не значит, что так и произойдет, - он улыбнулся. - Я изменю Наугламир, сделаю его еще совершеннее. Я вставлю в него Сильмарилл! Объединю два величайших творения - квенди и гномов.

- Нет, Эльвэ! - вырвалось у меня.

- Да не сам, конечно, - Тингол засмеялся - такая редкость в последние годы - и обнял меня, воодушевленный своей идеей.

Как же тебе объяснить? Как остановить тебя?!

- Я попрошу гномов. Мастера из Синих гор как раз пришли в Дориат, чтобы отделать северную анфиладу. Мелиан, Наугламир - это будет такая красота, какой никогда еще не видели в Эндорэ!

32

Я любовался готовым перстнем.

- Кому подаришь? - с улыбкой спросил Тауросул.

За девять лет, прожитых у гномов Ногрода, мы с ним стали почти друзьями. Почти: полностью открыться я не мог никому, даже Туивен. Разве что в те моменты, когда мне удавалось забыть и прошлое, и обещание Саурона найти нас "когда потребуется". Забыть - и чувствовать себя просто Коркионом. Нолдо. Мастером. Мужем Туивен.

Мелькор больше не говорил со мной - ни разу с тех пор, как мы покинули Ангбанд. И я был благодарен ему за это.

Незримая стена, отделявшая меня от бывших пленников, исчезла не сразу. Сначала я был готов к тому, что часть спутников покинет меня, как только мы вырвемся на свободу. Хорошо, если не все. Но на границах Оссирианда нам преградили путь.

Синдар не приняли нас. То ли боялись, что мы приведем за собой "приспешников Моргота", то ли, что мы и есть эти самые "приспешники". Даже Туивен, и той не позволили увидеться с близкими.

Под прицелом луков мы повернули назад. Я-то не слишком и удивился: за годы жизни в Ангбанде привык ощущать себя изгоем среди сородичей, да и догадывался, что квенди не рады будут тем, кто побывал в плену. А спутники мои приуныли. И все чаще украдкой поглядывали на меня: не найду ли решение.

Я подождал, пока взгляды стали более частыми и менее осторожными, и предложил растерянным и подавленным спутникам идти к гномам Ногрода. Дескать, они мастеров приветят, пусть даже и чужаков.

Конечно, я не был уверен, что нас впустят в подземный город. Но если бы нас приняли, я снова оказался бы спасителем. А если бы отвергли, общая беда сплотила бы нас еще больше. Тогда я повел бы своих подопечных дальше к востоку, за Синие горы, как советовал Мелькор.

Гномы встретили нас дружелюбно. Особенно, когда узнали, что мы умеем создавать те самые камешки, которые раньше приходилось задорого выменивать у Ангбанда. Сначала я опасался, что нолдор возмутятся, узнав о торговле подгорного народа с Мелькором. Но к счастью, их мало занимали сделки, заключенные гномами. А вот возможность добраться до инструментов, до камней и металлов, работать, будучи свободными мастерами, - это мои спутники оценили.

Ногрод совсем не походил на Ангбанд, хотя первое время я по привычке пытался говорить со скалами и просить коридоры изменить направление. Потом перестал, и оказалось, что это счастье. Быть во всем таким, как сородичи. Снова стать одним из них.

- Кому подаришь? Ойнис?

- Да, это для нее.

- Никак не привыкну, что женщины у гномов бородатые, - понизив голос, сказал Тауросул.

А у орков - клыкастые, ну и что? От этого они не перестают быть женщинами. Вслух я ничего подобного говорить, конечно, не стал: орки для наших были просто уродливыми и опасными тварями.

- Но украшения они любят, - улыбнулся я. - Как и все женщины. И умеют носить.

33

- Мастер Коркион!

Нолдо обернулся на оклик.

- Привет тебе, мастер Норин. Я готов.

Коркион подхватил мешок с инструментами и направился к двери, где ждал сероглазый гном с вплетенными в темно-рыжую бороду золотистыми камешками. Камешки эти назывались янтарем и были редкостью: их выменивали у людей с побережья и привозили с торговыми караванами.

- Почему ты без инструментов? - удивился нолдо. - Мы же собирались отделку заканчивать.

- Скверные вести, мастер Коркион, - озабоченно сказал гном. - Идем.

Они спустились ко входу в глубинные шахты, где сейчас было непривычно пусто.

- Что случилось, мастер Норин?

- Война, - выдохнул гном.

- С кем?!

- С Дориатом.

Коркион медленно опустил мешок наземь и прислонился плечом к стене. Услышанное было немыслимым. Невероятным. Подгорные жители не то, чтобы отличались миролюбием - нет, мужества и гордости им было не занимать, да и вспыльчивости хватало, особенно во хмелю. Но больше всего их интересовала работа с металлом и камнем. И торговля. Война была помехой и тому, и другому. Гномы, конечно, выступили в свое время против Ангбанда, но исключительно в надежде завладеть тамошними сокровищами. Ошибка, стоившая жизни королю Азагхалу.

- Что случилось? - снова спросил Коркион, все еще надеясь, что слухи ошибочны, и произошло какое-то недоразумение.

- Остроухие... - Норин осекся и поспешно поправился, - Эльфы Дориата напали на наших мастеров и перебили их. Спаслись только двое.

- Не понимаю, - растерянно протянул нолдо.

- Король Тингол предложил нашим вставить Сильмарилл в Наугламир, - медленно и торжественно сказал гном.

- Смелый замысел, - Коркион восхищенно покачал головой, на мгновение отвлекшись от тревоги. - И требует величайшего искусства.

- Еще бы! - хмыкнул Норин. - Тингол тоже это понимал и пообещал щедро наградить наших мастеров за работу. Но когда дело было завершено, он вдруг передумал и приказал своим воинам напасть на гномов. Только его коварство обернулось против него же: он убит.

- И теперь погибшие мастера отомщены, - осторожно предположил нолдо.

- Нет, - хмуро возразил Норин. - Крови Тингола недостаточно, чтобы искупить такое вероломство. Мы издавна считали жителей Дориата друзьями. Мы торговали с ними, даже иногда работали вместе. Но теперь этому конец! Наш король послал за помощью в Белегост, мы немедленно выступаем на Дориат.

Гном помолчал и добавил очень тихо:

- Вам лучше покинуть Ногрод, мастер Коркион. И чем скорее, тем лучше.

- Но ведь вы воюете с синдар, мастер Норин. При чем здесь мы?

- Наши в ярости, для них сейчас остроу... эльф - значит, враг.

- Но мы жили с вами. Мы вместе творили. Вы же нас хорошо знаете!

- Если останетесь, - гном прищурился, - вам придется идти на Дориат с нами. Делом доказать свою дружбу. Ты готов к этому, мастер Коркион? Готов сражаться против сородичей?

- Нет, - глухо ответил нолдо. - Не готов. Но если мы уйдем теперь...

- Теперь или позже - путь в Ногрод вам уже будет заказан, - сурово сказал гном. - Сейчас уйти проще. А промедлите - как бы с боем не пришлось пробиваться.

Коркион опустил голову.

- Собирай своих, - Норин сжал его плечо. - Быстро. Я выведу вас наверх.

34

Я сидела, положив голову Эльвэ к себе на колени, и медленно гладила его по волосам. Словно ребенка баюкала.

Рядом лежал окровавленный Наугламир. Маблунг со своими воинами настиг убийц, отнял украденное ожерелье и принес мне. Хотя лучше бы гномы забрали его - себе на беду. Для Дориата это стало бы спасением. Для Дориата, не для Тингола.

"На этом Камне - тень Морготова Венца. Ты не видишь?"

Я вздрогнула.

"Эльвэ?"

Нет, конечно. Его дух сразу отправился в Мандос, только простился со мной - на время. На время ли?

Что же мне теперь делать? Последовать в Аман за тем, кто станет ждать меня там, кто уверен, что я приду? Или остаться в Эндорэ ради того, кому я, может быть, и не нужна?

Я ведь так и не выбрала. Столетиями пряталась за Завесой, надеясь, что принимать окончательное решение не придется. Или что Саурон меня позовет?

"Не видишь, - снова коснулся моего сознания собеседник, и я поморщилась, узнавая. - А ты вглядись".

"Феанор..."

"Так меня звали когда-то".

"Ты вспомнил?"

Откуда он в Дориате? Снова хочет попытаться занять чье-то тело? Но со Старшими Детьми это не выйдет. Тогда зачем?

"Больше, чем прежде. И все же мало".

"Так ты пришел..."

"За помощью, майэ Мелиан. Ты пела с Ирмо. Ты можешь пробудить мою память".

"После всего, что ты натворил? - холодно спросила я. - Ты погубил дочь Хурина!"

"Я не понимал, что делаю, - спокойно ответил дух. - Был в ярости, хотел отомстить".

"А теперь не хочешь?"

"Мне надо вспомнить все и снова стать собой. Для начала. У нас общий Враг, Мелиан!"

"Я могу помочь", - странно, но я почти обрадовалась.

Хотя почему странно? Все же возможность хоть ненадолго отвлечься от горя. И от невыносимого выбора.

"Но ты поклянешься мне, Феанор, - потребовала я. - Поклянешься на этом Камне, что никогда больше не попытаешься отобрать чужой облик".

Он молчал долго.

"Я мог бы справиться и сам, Мелиан".

А ты остался таким же гордецом, как был при жизни, Пламенный!

"Но я клянусь. Я больше не трону никого из людей против их воли. Этого достаточно?"

"Вполне. Едва ли кто-то из Младших согласится соединиться с тобой сам".

35

Я прислушался и улыбнулся, довольный результатом работы. Нарготронд был полностью окружен нашей Темой. Она снова звучала уверенно и мощно, а от вражеских мелодий остались лишь слабые отголоски. Теперь можно было аккуратно обрушить то, что еще оставалось от крепости. Окрестным землям это ничем не угрожало: так, тряхнет немного, и все.

К счастью, "особо ценных Воплощенных" Мелькора поблизости не было. Только несколько не в меру предприимчивых гномов, которые добрались до сваленных в подземелье эльфийских побрякушек и усердно набивали мешки. Ну, этим, значит, не повезло. И поделом: нечего растаскивать нарготрондские "сокровища" по всему Эндорэ.

Я запел, пока осторожно: крепость кое-где вросла в горы, стала их частью, и спешка могла привести к ненужным трещинам и обвалам. Ничего опасного, но некрасиво. Недостойно мастера.

Крепостная стена дрогнула и стала медленно оседать. Теперь немного усилить...

- Аратаназ!

От неожиданности я резко оборвал мелодию. Скала рядом с воротами раскололась, а часть моста рухнула в реку.

Ненавижу, когда мне мешают! Я стремительно обернулся, готовый растерзать бездельника, который посмел меня отвлечь. Клыки мгновенно удлинились, а ногти на руках заострились, превращаясь в звериные когти.

- Прости, я не хотела мешать.

Мелиан...

- Я не ждал тебя, - хмуро сказал я.

И тут же почувствовал: ведь неправда, ждал, еще как ждал, вопреки здравому смыслу!

Клыки и когти исчезли сами собой, я едва заметил это. Отвернулся, притворившись, что оцениваю нанесенный ущерб, и попытался собраться с мыслями.

Русло реки придется расчистить, иначе Нарог выйдет из берегов и... Безнадежно! Мне не было сейчас никакого дела до Нарога, что толку себя обманывать! Да и Мелиан не проведешь: майар Ирмо чувствуют малейшую фальшь в чужих мелодиях. Вот если бы еще и в своих улавливали...

- Что случилось? - я обернулся к Мелиан, подавляя нестерпимое желание обнять ее, прижать к себе и - будь, что будет.

- Эльвэ убили, - глухо проговорила она.

Опустилась на камень и сцепила на коленях руки.

Я замер. Убили - и значит, она свободна! Да нет же, наоборот! Теперь судьба Дориата на ней. Впрочем, синдар и так всем обязаны своей королеве.

Я сердито мотнул головой. Надо было вернуть ясность мысли, а не метаться от глупейшей радости к столь же нелепому разочарованию. Дориат, несмотря на старания его правителей, оставался частью Эндорэ. Его король нас вполне устраивал, и это убийство было недопустимым беспорядком.

- Кто? - отрывисто спросил я.

Скорее всего, свои: кто еще добрался бы до этого хитреца в его подземном дворце, да еще за Завесой. Но чтобы квенди учинили подобное... Может, Сильмарилл так на них действует? Или это результат очередного эксперимента Властелина с Венцом? Мелькор говорил, что у Хурина какие-то счеты с Тинголом. Похоже, зря я не придал этому значения.

- Гномы.

- С чего вдруг? - изумился я.

- Не догадываешься? - Мелиан подняла на меня глаза. - Сильмарилл.

Я совсем перестал что-либо понимать. Сыновья Феанора не могли послать за Камнем гномов: они же поклялись отобрать свое сокровище у любого. А самим коротышкам Сильмарилл не настолько нужен, чтобы из-за него нарываться на войну.

Мелиан всхлипнула - совсем как Дети Песни, когда им скверно. Хотя по ее мелодии все и так было ясно. И я не выдержал - обнял ее за плечи, стал гладить по волосам, шептать какие-то глупости. Слишком долгое общение с Воплощенными приводит к странному эффекту: начинаешь не то, чтобы походить на них, но случаются иногда... чудачества.

- Эльвэ поручил гномам вставить Камень в Наугламир, - Мелиан немного успокоилась, но отстраняться не стала. - Они выполнили работу и захотели забрать ожерелье себе.

- Этого следовало ожидать, - хмыкнул я. - Теперь Сильмариллы - неподходящая игрушка для Воплощенных.

- Теперь?

- После того, как они стали частью Венца, - объяснил я. - Камень из Ангбанда унесли, но связь-то осталась. Разве ты ее не почувствовала?

Мелиан не ответила, только прижалась ко мне сильнее. Так доверчиво, так невыносимо доверчиво!

- Сильмарилл у гномов? - спросил я, из последних сил стараясь думать о деле.

- Нет, в Дориате. Убийцы Эльвэ не успели уйти далеко. Наши воины настигли их и перебили. Спаслись только двое.

- Если они доберутся домой, им свои же еще добавят, - заметил я. - За срыв торговли с Дориатом. Но Камень ты лучше отдай мне. Иначе рано или поздно тебе придется воевать с сыновьями Феанора.

- А ты отнесешь его Старшему? - Мелиан резко отодвинулась, высвобождаясь.

- Вала Мелькор - единственный в Эндорэ, кто способен управиться с Сильмариллами...

- О, да! - она вскочила. - Уж он управится, не сомневаюсь!

- Не будем ссориться, - попросил я. - Ты ведь не за этим пришла. Что ты собираешься делать?

- Не знаю, Аратаназ, - она вздохнула так беспомощно, что впору было завыть.

А еще лучше - стереть в порошок гномов вместе с их городом! И Дориат заодно.

- Я подумала... - неуверенно начала она. - Я ведь теперь одна. Мы могли бы...

Ну, наконец-то! Я не находил слов, а открыть сознание опасался, чтобы совсем не утратить над собой контроль. Смотрел на нее и улыбался - глупо, ликующе. Щенок щенком, голыми руками бери! Хорошо, хоть не видит никто. Ну, кроме Мелиан. Ей - можно.

- Ты согласен? - просияла она. - Ты уйдешь из Ангбанда. В Эндорэ есть еще свободные земли - на востоке и юге...

- Уйду? - растерянно переспросил я, уже понимая: не будет ничего и не может быть. - Нет, Мелиан, я не откажусь от своей Темы. Не могу.

- Что ж, - ее голос дрогнул. - Тогда считай, что я пришла... попрощаться. Я возвращаюсь в Аман.

- А твой народ?

Говорить - все равно, о чем! Как-то взять себя в руки: мне же еще с Нарготрондом заканчивать. И после впереди множество дел, и если я позволю себе поддаться чувствам, это погубит Эндорэ. Мелькор один не справится. А на кого ему положиться, кроме меня?

- Мой народ в Валиноре, Аратаназ, - Мелиан грустно улыбнулась. - И там теперь мой муж.

- Завеса без тебя не продержится долго.

Королева Дориата пожала плечами: какая, мол, разница.

- Лучше сними ее сама, - посоветовал я. - Иначе это придется сделать мне. Столкнутся несовместимые мелодии. В Эндорэ и так Диссонанса хватает, не хотелось бы добавлять.

- Старший решил захватить Дориат? - без особого интереса спросила Мелиан.

- Нет, уберечь Эндорэ от разрушения. - Ты - майэ Ирмо, ты не чувствуешь землю, но я могу показать, что происходит. И чем может обернуться слишком долгое противостояние двух Тем.

- Что ж, покажи, - решилась она.

Я открыл сознание. Теперь это было безопасно: я сумел наконец овладеть собой. И знал, что справлюсь. Стисну зубы и вытерплю это расставание. И пойду дальше. Не оборачиваясь.

- Ты не лжешь, Аратаназ, - сказала Мелиан, когда я закончил. - Я сниму Завесу. И еще - я не заберу Сильмарилл в Аман.

Я сдержал вздох облегчения. Если бы она вздумала отнести Камень Владыкам Запада, мне пришлось бы сражаться с ней. Хоть этого удалось избежать.

- Не знаю, насколько это опасно для Валинора и Эндорэ, Аратаназ. Но Сильмарилл действительно связан с этим вашим Венцом, и рисковать я не хочу.

- И как ты поступишь с Камнем?

Мелиан сдержанно улыбнулась.

- Оставлю пока в Дориате и пошлю весть дочери. С тех пор, как Лютиэн с Береном вернулись из Мандоса, у них свой путь. Их остров отделен от мира. Они заберут Камень и будут для него лучшими хранителями.

- Их остров - часть Эндорэ, - возразил я. - И они ведь умрут рано или поздно.

- Тогда Сильмарилл перейдет к Диору, их сыну.

Ну, да, а от него - к тому, у кого хватит сил отнять Камень. Впрочем, Сильмарилл в любом случае оставался в Эндорэ, а это было главным.

- Прощай, Аратаназ, - Мелиан словно ждала чего-то.

Или надеялась вопреки всему? Все-таки ложные надежды хуже любых врагов!

- Прощай, - спокойно ответил я.

И отвернулся. У меня было дело. Важное. Незаконченное. И прежде всего следовало заняться запруженным Нарогом, пока он не затопил окрестности.

Глава 7

Вестники

1

- А еще у этого Хурина был племянник, Туором звали. Сирота: отец на войне погиб до того, как парнишка родился.

- На какой из войн?

- На той, где Владыка Севера Маэдроса с Фингоном побил. Там ведь и людей полегло несчетно. Мать Туора тоже вскорости померла, и воспитывали мальца Древние.

- Так они же тогда разбежались, вроде.

- Заморские разбежались, а местные - ничего, остались, кто в Дориате, кто на востоке. А самые отчаянные - в Хифлуме, там пещеры в горах есть. Сперва их никто не трогал, но потом у народа Рейлин объявился новый колдун...

- Погоди, это... м-м-м... как его? Ульт, что ли?

- Он самый. Так вот, он решил всех разбойников извести в округе. И начал, понятно, с Хифлума. Древние тамошние хоть и жили тихо, не озоровали почти, но у народа Рейлин ведь как: враг Владыки Севера, значит, без разговоров под нож. Так всех в пещерах и перебили. Кроме Туора: человек, все-таки, да и мальчишка совсем. Повязали его и привели к Лоргану.

- К кому?

- Ну, к вождю.

- Так у них, вроде как, Ульнир вождь. А до того Бродальт был.

- Ну, да.

- А Лорган-то здесь при чем?

- Это значит, "вождь" по-ихнему. Только не всякий вождь, а тот, что большой поход возглавил. Ульфанг был Лорган, и Бродальт тоже.

- А Ульнир?

- Он - нет, не Лорган. Он вождем уже в Хифлуме стал, когда осели они на месте. Великих переселений с тех пор не было.

- Так что с Туором стало?

- Лорган Бродальт его к себе взял, вразумить пытался: не чужой все-таки мальчишка, родич жены. Но впустую: Древние парня испортить успели, так что тот уже не мог с людьми жить. Три года Бродальт провозился с Туором, а потом тот сбежал и принялся разбойничать.

- Похоже, это у них семейное. Турин тоже, говорят, с лихими людьми дружбу водил.

- И плохо кончил.

- Да уж, куда хуже. А Туор-то что? Поймали его?

- Ловили, но, похоже, не особо старательно. Ульт в ту пору был занят торговлей с гномами, а без него с выкормышем Древних сладить никто не смог. Говорят, Туор этот прямо сквозь скалы проходить умел. Так и остался он на свободе. Жил потом в Хифлуме один, народу Рейлин досаждал по мелочи, но потом надумал податься к морю.

- С чего вдруг? Ульт все-таки до него добрался?

- Не Ульт, а Ульмо, Владыка Вод. Сказывают, явился он Туору.

- Прямо в Хифлуме?

- Нет, в землях Владыки Метелей ему несподручно было: не ладят они со старшим-то братом.

- А кто с ним, с Северным, ладит?

- Ты язык-то попридержи! Кто ладит, тот горя не знает. А кто в распрю вступил, тех уж нет давно: сгинули или по норам прячутся.

- Да я ничего, я со всем уважением... пошутил просто. А что Ульмо-то?

- Велел он Туору идти к великому Западному морю.

- А как велел-то, если парень был в Хифлуме?!

- Как-как? Ручьем нажурчал, дождиком нашептал. Делов-то! А вот когда Туор добрался до моря, там уже Ульмо его и встретил.

- И как он выглядел?

- Кто его знает? Разное сказывают. Одни - что на человека похож, только здоровенный, с зеленой бородой, а головой в облака упирается. Другие - что это огромная рыба в серебряной чешуе. А третьи - что Ульмо, словно волна громадная, но с человеческой головой. А голова та - вся из воды, прозрачная.

- Страсти какие!

- Страсти, не страсти, а только наказал Ульмо Туору идти в Гондолин. Вроде как вестником к королю Тургону!

- Так не проще ли было самому с королем-то поговорить?

- Может, и проще, да кто разберет их, Повелителей стихий? Вон Владыка Метелей тоже, небось, сидит на троне, из Ангбанда носа не кажет, только приказы раздает своим верным.

- Почему, интересно?

- Я так думаю: если Повелители везде расхаживать станут, земля не выдержит. Замерзнет все, снегу наметет до самого неба. А то - паводок большой случится, засуха или ураган какой. Нет уж, пусть лучше люди сами все делают. От них вреда меньше.

2

"Владыка Ирмо, я должна поговорить с Королем".

"Мелиан, твоя мелодия надломлена. Ты измучена, тебе надо сначала отдохнуть, окрепнуть".

Да, отдохнуть. В Лориэне все тот же обволакивающий покой, та же безмятежная красота. Нежное журчание ручейков, вкрадчивый шепот листвы, негромкое пение птиц. Цветы приветливо качают головками, ягоды призывно блестят глянцевыми бочками - на случай, если захочется воплотиться, вдохнуть аромат, почувствовать вкус. А нет - просто слушай целительную Музыку. Главное - не двигайся, не шевелись, ни о чем не думай, пока не утихнет боль, не отступят тяжелые воспоминания. И не зови никого: не услышат, не ответят. Никто, кроме Владыки Ирмо и его майар. Так Дети Песни стараются не бередить свежую рану, не тревожить сломанную кость, пока плоть не срастется. Я слишком долго жила среди Воплощенных. Как и Арата...

Да что за дело мне до него?! Здесь мой Эльвэ! Мандос восстановит его мелодию, воссоздаст разрушенную оболочку, и мы вновь будем вместе. Пусть не в Эндорэ - здесь, но это даже лучше. В Амане ничто не напомнит ни о дочери, выбравшей путь Смертных, ни о бедах Покинутых земель.

И ничто не напомнит об Аратаназе. Да разве он стоит того, чтобы о нем вообще думать?!

Он - нет, не стоит. А вот то, о чем он говорил... Судьба Эндорэ - это судьба Детей. Они равно беззащитны что перед Старшим, безжалостно уничтожающим их, что перед Владыками Запада, если те решат навести в Сирых землях свой порядок.

"Мелиан, ты встревожена. Не думай сейчас о прошлом. Доверься Лориэну, он исцелит твою мелодию".

"Я не о прошлом, Владыка Ирмо, я о будущем беспокоюсь. Я должна поговорить с Королем! Пока не поздно".

3

Я воплотился на уютной полянке посреди Лориэна. Белые и голубые цветы, приглушенное пение птиц и полное безветрие. Похоже, Ирмо изо всех сил старался оградить свою подопечную от лишних мелодий. Или - от мелодий аманских?

Мелиан была в облике. Правда, в нем не осталось ничего от яркой красавицы, какой она когда-то осталась в Эндорэ. Зыбкие, не выразительные черты. Слишком светлые, почти лишенные оттенка глаза. Нарочито ровный голос. Что до мелодии - я только вздохнул про себя. С этим пусть Ирмо разбирается. И хорошо, что не Намо.

- С возвращением, - негромко сказал я.

Она долго жила среди Воплощенных, а эльдар, хоть и способны к мысленной речи, больше любят говорить вслух.

- Владыка, вам нельзя идти в Эндорэ! - она порывисто шагнула мне навстречу, на мгновение напомнив себя прежнюю.

- Интересно, - заметил я. - А почему ты решила, что мы собираемся в Эндорэ?

- Из-за Старшего, - призналась она. - Ваш... наш с ним спор не закончен. Рано или поздно две Темы столкнутся снова, а в Эндорэ живут Дети.

- Успокойся, - велел я. - Что изменилось со времен падения Утумно? Покинутые земли уже тогда были обитаемы.

- Меньше! - она нетерпеливо мотнула головой, и только что казавшиеся бесцветными волосы вдруг блеснули золотом.

Попытка стереть облик не удалась, отметил я про себя. В этой майэ слишком много огня, его никакое горе не погасит. Впрочем, когда ее Эльвэ выйдет из Мандоса, лучше бы им не иметь детей, хватит с этого мира и Лютиэн.

- Эльдар, люди и гномы расселились уже по всему Эндорэ, - горячо продолжала Мелиан. - Они не знают об опасности...

- О какой опасности? - удивился я. - Не знать о Мелькоре при всем желании невозможно.

- Да нет же, наоборот! Старший держит Эндорэ, не дает ему разрушиться.

Та-ак... Лютиэн побывала в Ангбанде и, похоже, потом поведала матери много любопытных подробностей. Но ей, полукровке, простительно, а Мелиан прежде не была наивна.

- Ты мне не веришь, Владыка, - с упреком заметила майэ.

- Не тебе. Тому, кто рассказал тебе это. Вряд ли ты беседовала с самим Восставшим. Тогда кто это был? Лютиэн?

- Аратаназ, - тихо призналась Мелиан.

Молодец, нашла, кого слушать! Но Аратаназ... Артано, если на языке эльдар, он силен! Надо же - обмануть ученицу Ирмо! Майар Владыки Грез малейшую фальшь в Музыке ловят.

- Повтори мне все, что он говорил тебе.

В принципе, ничего нового я не узнал. Легкомысленные нолдор принесли в Эндорэ аманские мелодии и принялись воплощать их в своих творениях. Мудрый Мелькор вовремя заметил беспорядок и стал его исправлять - разумеется, эти творения уничтожая. Можно подумать, он когда-нибудь действовал иначе! И теперь только он один не позволяет Покинутым землям развалиться и сгинуть в морской пучине вместе со всем населением. И если мы шагнем на берег Эндорэ и хоть пальцем тронем Старшего, случится ужасное.

Я разочарованно поморщился: Восставший мог бы сочинить историю и позатейливее. Эта, конечно, годилась, чтобы сбить с толку Детей и даже одну растерявшуюся Поющую. Но прежде Мелькор, если уж брался за что-то, старался сделать это красиво, с блеском - на свой лад. Разучился?

- Артано знал, что ты собираешься уходить в Аман? - спросил я просто на всякий случай.

- Да, Владыка.

- Благодарю, Мелиан, - сдержанно сказал я.

Сбросил облик, стараясь сделать это не слишком поспешно, и устремился на Таниквэтиль.

Артано действовал по указке Старшего, это точно. Но зачем Мелькору понадобилось передавать мне такую нелепую ложь? Не мог же он поглупеть настолько, чтобы ждать, будто я поверю в нее!

А тогда - зачем?

4

- Долго ли, коротко шел Туор, семь пар башмаков стоптал...

- Где он взял-то их столько? Путников грабил?

- Ты вот что, сосед, не любо - не слушай, а рассказывать не мешай. Где надо, там и взял! Может, сам сшил. Так вот, семь пар башмаков стоптал наш Туор, семь посохов дорожных изломал, семь рубах изорвал, а добрался-таки до Гондолина.

- Погоди, а как он сыскал-то его, город этот? Тургон же свою тайну пуще собственных глаз хранил.

- О том Владыка Вод позаботился, проводника дал своему посланцу. Древние на Запад много кораблей снаряжали - за подмогой против Северного. Только те не возвращались, все, как есть, сгинули. Но одного из мореходов, что плыли на них, Ульмо спас и приказал отвести Туора в Гондолин.

- Что-то больно мудрено. Мог бы сам путь показать.

- Значит, не мог. Он же над водами хозяином поставлен, муторно ему на земле, худо. Все равно, как Владыке Метелей в летнюю жару.

- А дальше-то что было? Так прямо и пустили Древние Туора в свой заповедный город?

- Кто ж его пустит! Преградили ему путь семь ворот высоких да семь стражей грозных. А Туор им и говорит, стражам, в смысле: так, мол, и так, послан я самим Ульмо. И плащ сбросил. А под плащом у него - доспех волшебный сверкает-переливается, от Владыки Вод подарочек. Стражи расступились, ворота отворились, и прошел Туор невозбранно аж к самому королю Тургону.

5

Осознать себя, снова вспомнить все - счастье. Невероятное, запредельное. Но и боль не меньшая. Потому что ты бессилен, видишь все и не можешь вмешаться. Во всяком случае, сам.

Но у меня остались сыновья - все семеро. Мель... Моргот не тронул их. Нет, это они провели его, ускользнули, чтобы снова собрать силы и отомстить.

Мои возмужавшие мальчики, преданные, упорные, бесстрашные! Я не могу заговорить с вами даже мысленно: вы закрыты, уверены, что мой дух заточен в Мандосе и не подозреваете, как я близко. Совсем рядом с вами!

Вспомните обо мне - и наше сознание соприкоснется. Я сам поведу вас в бой! Хватит прозябать в Оссирианде, хватит ждать подходящего момента: он уже наступил!

Тингол мертв, Мелиан покинула Эндорэ - Дориат сейчас слаб. Дориат, в котором хранится наш Сильмарилл! Берен отдал его, выполнив свою клятву. Теперь мы выполним свою.

Вы должны взять их, мальчики, - и королевство, и Камень. Мы должны. И мы сделаем это!

Менегрот станет вашей крепостью, вы вновь соберете войско. Среди синдар есть неплохие воины, все, что им нужно - это смелый и умный вождь. И оружие. Кузниц в Дориате хватает, наконец они заработают в полную силу.

Только бы дозваться вас - пусть не наяву, хотя бы во сне! Только бы вы узнали меня, услышали! Хоть кто-то из вас!

6

- Фраин ведет войско на Дориат, - сухо сказал Карантир.

Разгром не сплотил нас, наоборот, братья держались все более отстраненно. Близнецы охотились в горах с Келегормом, я редко их видел. Карантир с Куруфином почти не выходили из мастерских. А Маглор... Маглор оставался со мной, но его сочувственные взгляды, брошенные украдкой, были еще хуже, чем холодность остальных.

Не будь я старшим, просто ушел бы куда-нибудь, все равно куда. Но оставить братьев значило - обречь их на смерть. Потому что Келегорм только того и ждал. Он повел бы остальных в поход, скверно подготовленный, безнадежный. Ради Клятвы, ради памяти отца, а больше всего - чтобы искупить поражение, пусть даже ценой жизни. Поражение, которое все они считали позором.

- Сам? - я кое-как изобразил удивление, хотя знал, что братьев не обмануть.

Король Ногрода был больше мастером, чем воином, и почти не покидал свой подземный дворец, так что удивляться вообще-то было чему. Если бы я сохранил эту способность.

- Да, лично. Он просил помощи у гномов Белегоста, но они отказали.

Все правильно, выжидают. Длаин хитер, он сначала посмотрит, чем закончится война Фраина с Дориатом, а потом будет торговать с победителем.

- Маэдрос, я снова видел во сне отца! - бросил Куруфин, буравя меня взглядом.

Отца, вот как... А я видел Фингона. Всегда, если только удавалось уснуть. Он просил помощи, а я убивал его. Раз за разом. Смотрел, как он корчится в белом пламени, и ничего не мог сделать.

- Он звал меня, - упрямо продолжил Куруфин, несмотря на мое молчание. - Тингол мертв. Сильмарилл принадлежит нам, гномы не должны забрать его! Надо идти на Дориат, так сказал отец. Идти немедленно! Маэдрос, он снится мне каждую ночь!

- Да, Тингол мертв, - устало подтвердил я.

В палантир я смотрел регулярно. Вглядывался, страшась увидеть все то же: как гибнет мой друг, как разлетается оплавленными осколками его шлем, как вспыхивают факелом волосы. До крови кусал губы, но вглядывался - чтобы вовремя узнать об опасности, чтобы хоть братьев уберечь, хоть кого-то...

- А почему ты думаешь, что с тобой говорит отец?

- Я еще не забыл его! - выпалил Куруфин.

И осекся, явно не желая сказать лишнее.

- Я тоже, - очень спокойно ответил я. - Но отец в Мандосе. Как бы он смог позвать тебя, пусть даже и во сне?

Куруфин, сдвинул брови, придумывая, что возразить. Не успел. Я перешел в наступление.

- С тобой говорит Моргот, - твердо сказал я.

Брат заметно напрягся. И другие тоже. Хорошо.

- Стравить нолдор и синдар - вполне в его духе. А потом забрать Камень у победителей, растративших силы в междоусобице.

Братья подавленно молчали.

- Не верь снам, Куруфин.

- Клятва, Маэдрос! - напомнил Келегорм.

- В ней не было ни слова о времени, - я улыбнулся одними губами. - Она столетиями ждала исполнения, подождет и еще.

- Но рано или поздно нам придется ее исполнить! - прищурился Карантир.

- Рано или поздно наступит удобный момент, - заверил его я. - И тогда мы должны быть готовы.

7

- А у Тургона была дочка, Идриль ее звали. Уж такая пригожая - глаз не отвести. Едва увидел ее Туор и влюбился без памяти. И говорит королю: выдай, дескать, за меня принцессу. Я, мол, для тебя за это все сделаю, хочешь - даже Солнце-камень из короны Северного Владыки вырежу и тебе принесу.

- Эй, а ты не путаешь? Солнце-камень Берен Тинголу принес, чтобы на королевне жениться.

- Так и что с того? У Хозяина Метелей еще два осталось.

- А хоть бы и двадцать! Он, чай, сам-то камешек не подарит, а Лютиэн одна такая была, колдунья непобедимая.

- Да у Древних все бабы ведьмы. Думаешь, почему Владыка Севера их ловил, красоты их ради?

- Ну...

- Под замок он их сажал, чтобы не озоровали, да на добрых людей чары не наводили.

- Да ладно! Неужто ни на какую не позарился!

- А одно другому не мешает, тем более, что Северный, говорят, до красоток очень даже охоч. Потому Тургон и заперся в Гондолине с дочкой: боялся, что Хозяин Метелей утащит ее.

- А Туору король что ответил? Согласился отдать принцессу за Солнце-камень?

- Куда там! Испугался он. Бери, говорит, Идриль в жены даром, только затею свою опасную брось, не ходи в Ангбанд. Но условие: до свадьбы семь лет на меня работать будешь, а потом у нас навеки останешься.

- А Туор что?

- Ну, он сперва спорить пытался. Говорил, что Владыка Вод велел всем из Гондолина уйти к морю, что город, дескать, в опасности, да только слушать его никто не стал. Так и остался Туор у Древних, семь лет работал на Тургона, а как срок вышел - женился на принцессе Идриль. А еще через год народился у них парнишка. Эре...Эра... м-м-м... Эарендил, вот! Красивый, как мать, и отчаянный, как отец.

8

А вот сам ты виноват, что бежать пришлось! Не гномы, затеявшие войну с Дориатом, а ты, Мори! Сказано же было: на восток иди, там свободных земель хватает, выберешь, обустроишься. Нет, застрял в Синих горах! И ладно бы на пару лет: погостить у Подземного народа, поработать вместе, поучиться друг у друга. Так вы там только что корни не пустили! Настолько привыкли к пещерам, что ли?

Держишься ты молодцом, конечно. Решение принял быстро, всех спутников собрал и увел. Вопрос - куда? Надеюсь, что наконец в правильном направлении. И не смей оглядываться в сторону Ангбанда! Довольно того, что я на тебя смотрю... иногда.

Ты должен построить дом, мальчик. Собственный дом, а не по чужим ютиться. И чем раньше ты это поймешь, тем меньше шрамов заработаешь. Только я тебе больше подсказывать не стану, все равно вы с Ультом вечно наперекор норовите...

- Мелькор?

Я обернулся резче, чем следовало. От неожиданности. А в следующий момент сообразил, что Тарис наверняка звала меня мысленно, не получила ответа и примчалась сама. И раз примчалась, значит, что-то стряслось.

- Фраин взял Менегрот, - предположил я.

Потому что на западной границе Эндорэ все было спокойно. А Владыки Амана, если соберутся напасть, вряд ли сумеют действовать быстрее, чем во время первого нашествия. Мы-то с тех пор многому научились, а вот они - нет. Победители же, зачем утруждать себя?

- Ты уже знаешь? - слегка разочарованно спросила Тарис.

- Догадался, - успокаивающе улыбнулся я. - Если бы дориатцы отбились, ты не спешила бы так с докладом. Фраин забрал Сильмарилл, верно?

- Не только его. Гномы полностью разграбили сокровищницу Тингола и теперь тащат добычу в Ногрод.

- Где она станет неодолимым соблазном для их собратьев из Белегоста, - заметил я. - А Сильмарилл - для сыновей Феанора. Впрочем, принцы не слишком ладят с квенди Оссирианда, так что вряд ли соберут приличное войско. Но вот междоусобица у гномов была бы сейчас некстати. Нам хорошие мастера живыми нужны. Фраин многих потерял при взятии Менегрота?

Тарис кивнула.

- Вот же... - я проглотил вертевшееся на языке орочье словцо, очень точно характеризовавшее короля Ногрода.

Майэ поняла и хихикнула. Язык Детей Диссонанса был слишком примитивен, чтобы им пользовались между собой Поющие, но ругаться орки умели виртуозно.

- Придется остановить этих вояк, - задумчиво сказал я. - И быстро. Но армию посылать нельзя: мы с гномами дружим и собираемся дружить впредь.

- Вольные орки? - предложила Тарис. - Или разбойники... скажем, люди из Хифлума.

- Первые плохо управляемы. Вторые тоже торгуют с гномами, нехорошо, если их случайно узнают. А вот деревья...

- Деревья? - Тарис подняла брови.

- Новый эксперимент Ирбина. Ходячие деревья. Похожи на созданных Йаванной энтов, но пошустрее и со скверным характером.

- Это вариант, - согласилась майэ. - А ты принял в расчет синдар Оссирианда?

- Я же сказал: они не пойдут за сыновьями Феанора, - хмыкнул я.

- Уже пошли. Только не за ними: их Берен с сыном ведут. Мстить за Дориат - на помощь-то прийти они не успели.

9

- Манвэ, надо спасать Эндорэ! Немедленно!

Речь Ульмо больше походила на булькание и журчание, чем на певучий говор эльдар, к которому мы привыкли. Разобрать можно, конечно, но не так красиво. Как и облик, который у Владыки Вод мало напоминал Воплощенных. Зыбкая, полупрозрачная фигура, сотканная из водяных струй. Неплохо, но... В общем, вкусы Ульмо в этих вопросах сильно отличались от моих.

Я не без труда поборол соблазн превратиться в орла. Пришлось бы собеседнику говорить мысленно, а еще лучше - вслушиваться в клекот, пытаясь различить слова. Но разговор был слишком серьезный, не время дурачиться.

- Поясни, - попросил я, усаживаясь в кресло.

Или на трон, как называли его эльдар. Хрустальный, украшенный бирюзой, алмазами и сапфирами. Сделанный когда-то для меня нолдор. Сначала я хотел избавиться от него, чтобы не вспоминать лишний раз об ушедших в Эндорэ убийцах тэлери. Но не смог: творение не в ответе за деяния мастера. Тем более, если мастер безумен, а в том, что нолдор тогда были не в состоянии здраво оценивать свои поступки, я уже не сомневался. Это подтверждал и Намо, к которому они возвращались: измученные, отчаявшиеся, несчастные, но сохранившие и мужество, и память об Амане, и любовь к нему.

- Восставший перепевает Эндорэ, уничтожая то немногое, что еще осталось от нашей Темы. Он и его подручные майар. Наши мелодии почти смолкли. Города нолдор гибнут один за другим: их разрушают полностью, стирают с лица Арды так, чтобы не осталось ни малейшего отзвука чуждой Старшему Музыки.

Вот и Мелиан говорила о том же. Со слов Артано. А значит, со слов Мелькора.

- Восставший заметил твое присутствие в Эндорэ? - спросил я.

- Н-нет, - с явным сомнением булькнул Ульмо.

Заметил. И отправил ко мне Мелиан с ложными сведениями. А чтобы она поддалась на обман, Старший убил ее мужа. От горя перестают трезво мыслить не только Воплощенные. Бедная девочка!

- Манвэ, он перебьет всех эльдар! - от волнения Владыка Вод перешел на мысленную речь. Облик его потерял форму, растекся лужицей, забурлил, вскипел, рванулся вверх столбом воды и пара. - А людей переманит на свою сторону. Верных нашей Теме почти не осталось.

А с чего бы Младшим Детям выбирать Тему, которую они толком не слышали? Разве что в рассказах Перворожденных отзвуки уловили.

- Мы потеряем Эндорэ, король! - облако раскаленного пара взлетело к потолку и тут же осыпалось вниз горячими каплями. - А если позволим Восставшему набрать слишком большую силу, то лишимся и Амана. Всей Арды! И уже не сможем вернуть ее!

- Мы сокрушим Мелькора, - твердо сказал я. - Когда придет время.

10

- Тот год, когда у Туора с женой сын родился, лихой выдался. Такие дожди шли, что реки из берегов выходили, часть выпасов превратилась в болото, а земляные яблоки гнили прямо в земле.

- Владыка Вод прогневался, что Туора король из Гондолина не отпустил, вот и лило все время. Ежели бы Северного рассердили, он бы холод наслал или зной.

- Одно другого не слаще.

- Это точно. Так вот, кто с гномами торговал, цены-то на провиант сразу подняли: дескать, самим не хватает. Что наши, что Древние. Ну, а коротышки, они, известное дело, жадные. Платить не захотели, решили силой забрать припасы, да и пошли войной на Дориат.

- Почему на Дориат?

- В Ангбанд соваться - дело гиблое. Хифлум далеко. А в Оссирианде Феаноровы сыновья поселились, так с ними сам Владыка Метелей не связывается, куда уж прочим!

- Но в Дориате же эта колдунья, Мелиан.

- А гномы не сразу войну начали. Прознали они, что сила у той Мелиан есть, пока муж ее, Тингол жив. А как помрет он, лишится ведьма чар своих и туманом рассеется. Вот гномы к Тинголу своих подослали, якобы, мастеров. Те к нему в доверие втерлись, а после момент улучили - и убили. И грянул тот же час гром великий, и сверкнула молния, и исчезла колдунья, как и не было ее вовсе. А коротышки сразу на Дориат войско и выслали. Древние, правда, биться горазды, много там полегло с обеих сторон, да только в конце концов гномы победили. Забрали они все продовольствие, какое в Дориате нашли, ну, и золото заодно прихватили.

- А Солнце-камень? Он разве не в Дориате хранился?

- Ну, и его тоже.

- Чегой-то ты путаешь! Гномы-то, небось, за Солнце-камнем и охотились.

- Да на кой он им? У них своих побрякушек полным-полно, да только из камешков, даже самых блестящих, каши не сваришь. В общем, забрали гномы добычу и обратно двинулись. Тут их и подстерегли.

- Владыка Метелей?

- Нет, Северный в это время занят был. Думал, как людей ему верных от голода уберечь, да Владыку Вод приструнить, чтоб дожди прекратились. А вот Берен с сыном собрали Древних Оссирианда и перехватили гномов. Те, хоть и потрепаны были в прежних сражениях, дрались, как звери. И прорвались бы, не вмешайся колдунья.

- Мелиан? Ты же говорил, что она исчезла!

- Нет, дочка ее, Лютиэн. Как увидела она, что муж и сын в опасности, так и призвала к себе на помощь деревья.

- Это как?

- А вот так - они корни-то из земли выпростали, да и пошли, как на ногах. Взглянуть - страсть! А уж попасться им... Вот всех гномов, каких Берен с Диором не побили, деревья ходячие и передушили.

- А теперь они где?

- Деревья-то? Не боись, обратно в землю вросли, к нам не явятся. Разве только если ветку сломаешь, то потом безлунной ночью к тебе... да не жмись ты к костру, шучу! Колдунство у этой Лютиэн хоть и могучее, да недолгое оказалось. И силу всю она отдала, сколько было. Померли они вскорости с Береном. И Солнце-камень сыну оставили, Диору. А тот, как родителей схоронил, в Дориат подался с женой и сыновьями, королем там стал. И дочка у него родилась, Эльвинг. Говорят, на бабку свою, Лютиэн, очень похожая.

11

Нас стало меньше. Еще меньше. Четверо ушли к синдар. Прости, мол, Коркион, но не можем своим не помочь. Не примут - станем сами гномов бить, засады устраивать. Герои...

Мне-то прощать им нечего: с остальными спутниками забот хватает. Досадно только от глупости. "Своим помочь"! Так и не поняли ведь: у нас нет "своих"! Все "свои" - здесь. Изгои среди нолдор, чужаки среди остальных племен. Прошлое перечеркнуто, будущее сомнительно, дома нет... Впрочем, дом-то у нас появится! И будущее мы создадим себе сами. Только вот - где?

Найти бы в Арде место, где нет Поющих! Ни тех, что с Мелькором, ни его врагов - никого. Строить жизнь самим - так ведь нет, не дадут... творцы мира! Забавно: сколько разговоров о том, что Арду они создали для нас, Воплощенных. Ну, да, создали, но ведь не оставили нам, не ушли! Я свой первый камень сумел в конце концов подарить - когда понял, что будут и другие, сколько угодно, и даже еще красивее. А Поющие... что же, им по силам сотворить только один мир?

- Коркион, куда теперь?

Туивен ласково касается руки, заглядывает в глаза, и я невольно улыбаюсь: что за дело мне до этих... творцов, когда Лисенок - вот она, рядом! Саурон найдет нас? Может быть, и найдет, тогда и стану думать, как поступить. А пока...

- Устала, милая?

Я легко подхватываю ее на руки, прижимаю к себе. Горная тропа - вернее, ее подобие - узка и опасна, но Мелькор меня и не по таким гонял. Как ни относиться к Поющим, а ему я все-таки благодарен. Пожалуй, главное, чему я научился в Ангбанде - выживать. И не сдаваться.

Мы пойдем на восток, подальше и от Поющих с их экспериментами, и от сородичей, которые нас отвергли, и от гномов, с легкостью забывших дружбу. Перевалим горы, повернем на юг и отыщем новую землю - ту, которую сможем назвать своей.

Я говорил об этом снова и снова, подбадривая спутников. Пока не поверил сам.

- Здесь красивые цветы - пронзительно-синие, - шепнул я на ушко Туивен. - Когда-нибудь я сделаю тебе сапфировый венец, как будто сплетенный из них...

Я осекся, внезапно почувствовав: мелодия мира стала другой. Орки! Нет, не орки - орк. Он, похоже, один. Странно. Обычно они охотятся стаей. А этот - изгой? Или разведчик?

Я быстро поставил девушку на землю.

- Беги назад! - велел мысленно. - Предупреди остальных. Только осторожно: постарайся слиться со скалами. Я тебе показывал, как.

-Что случилось? - она тоже вслушалась. - Орк один. Справимся.

- Неподалеку могут быть другие. Я прослежу за ним.

- Я приведу подмогу.

- Не вздумай! Ждите меня.

Хорошо, что я решил сначала разведать путь. Но вот Лисенка брать с собой не следовало. Расстаться не мог, дуралей влюбленный!

- Не медли, Туивен! Это всего лишь орки. Я с ними разберусь.

12

Мясо внезапно исчезло. Оба мяса. Дразнящий запах еще чувствовался, но увидеть добычу, прицелиться - нет, не выходило. И тихо стало: ни голосов, ни шороха - ничего.

Горы съели квынов? Нет, мы приносили жертву недавно: Кабан не успел снова обойти небо. И горы были довольны. Горы обещали хорошую охоту, много еды.

Но квынов нет - только запах. Мясо хитрое, прячется? Может быть. Надо было взять с собой других охотников. Но они не умеют держать язык за клыками. А квынов мало, все племя досыта не наестся. Драки начнутся. Плохо.

Я осторожно вылезла из дырки в скале, где пряталась в засаде. Забросила за спину лук, взялась за ножи - так вернее.

- Стоять!

Голос раздался сзади. Как мясо оказалось у меня за спиной?! Я развернулась мгновенно, ткнув одним ножом в морду, другим в брюхо квыну. Мимо! Враг двигался слишком быстро, мясо так не умеет.

Удар по ногам, другой под дых, и я оказалась на земле, а квын сверху. Сейчас перережет глотку, потом сожрет.

- Где остальные? - спросил враг.

Глупый! Со стаей ему в одиночку не справиться. Впервые, что ли, охотится? Непохоже.

- Дай встать, - прорычала я. - Ты победил. Драться не буду.

- Вставай, - разрешил он, отпуская меня. - Но учти: я голоден. Дернешься - съем.

Я неуклюже заворочалась: пусть квын думает, что побил меня сильнее, чем на самом деле. Пусть стережет плохо. А еще - мне нужно было время подумать. Выговор у этого мяса был необычный. Квыны, даже те, что по-нашему понимают, всегда тянут слова, точно подвывают. А этот - и не тянет, и не взрыкивает, как ор-хаи. Говорит - будто камешки постукивают, перекатываются. Очень похоже на... госпожу Тарити?!

- Ты из Арг-бада! - я недоверчиво уставилась на странного квына.

- Из Ангбанда, - кивнул он. - Повелитель Мори. Властелин хочет знать, верны ли ему здешние орки.

Великий! Он не забыл обо мне! А я приносила жертвы горам! Великий мог разгневаться, что не ему.

- Дичи мало было, - я оттопырила губу и втянула живот, стараясь казаться печальной и очень-очень голодной. - Мы жертвовали, сколько могли. Только чтобы не подохнуть.

- Истощенной ты не выглядишь, - Мори окинул меня взглядом, словно все-таки сожрать примеривался.

- Я сильная, - я расправила плечи. - Выжила. Слабые сдохли. Но ор-хаи невкусные. Повелители не едят ор-хаев.

- Пока что я не стану тебя есть, - пообещал он. - А дальше посмотрим. Как твое имя?

- Шагри.

- Почему одна охотишься?

- Вас мало. На всех не хватит. Другие пусть зайцев едят, кабанов едят, оленей. Я мяса хотела.

- А зайцы - не мясо? - удивился Мори. - Ах, да, конечно! Значит, так, Шагри. Кто вожак в твоем племени?

- Буршах Косматая Глыба - вожак. Я - шаман. Я с Великим говорила, - похвасталась я. - Он услышал меня. Стрелы отвел, огонь отвел, туманом врагов со следа сбил.

- Вы воюете? - он нахмурился. - С кем?

- Не воюем, - я мотнула головой. - Это давно было. В Горбатой земле. На нас напали квын-хаи. Сильные. Много. С ними пришли белые волки и олени без рогов. Всех наших убили. Но я говорила с Великим, и он услышал, он спас. Другие глупые - не звали его, не просили помочь, драться пытались, стали мясом.

- А почему ты не в Ангбанде? Почему здесь?

- Кто в Арг-бад приходит, там остается. Насовсем. Там таких много, кто говорит с Великим. Здесь - я одна. Шаман. Ор-хаи боятся меня, слушают. Хорошо.

- Ладно, Шагри-шаман. На дичь здешнюю мы если и поохотимся, много не съедим: идем мимо, идем быстро. Земли ваши нам не нужны. Вы не мешаете нам - мы вас не трогаем.

- Квын-хаи придут и уйдут, - повторила я давние слова госпожи Тарити. - Ор-хаи останутся... Повелитель Мори, а в твоей стае нет таких, кто тебя не слушается? Добычей не делится, Великому жертвы не приносит?

Я сглотнула слюну.

- Нет, Шагри, - строго сказал он. - Эти квыны говорили с Великим, все. Он очень разгневается, если ор-хаи на них нападут.

- Не нападем, - вздохнула я. - Мы будем смотреть в другую сторону.

Квын-хаи придут и уйдут. А я останусь. Без мяса...

13

- Мне снова снился отец, - сказал Куруфин вместо приветствия.

Они явились без зова, без предупреждения. Все шестеро. Шестеро... Даже Маглор.

Маэдрос, стоявший лицом к окну, обернулся.

- Мне тоже, - поддержал брата Карантир. - Сильмарилл теперь опять в Дориате. Но у Диора нет на него никаких прав!

- Если мы будем медлить дольше, Враг опередит нас, - добавил Амрод.

Амрас кивнул, стоя плечом к плечу со своим близнецом.

- Маглор? - тихо спросил Маэдрос. - И ты?

- Отец снится и мне тоже, - почти виновато ответил Певец. - Стоит закрыть глаза, и он приходит. Зовет, приказывает. Сердится, но это бы ладно. Только вот, Маэдрос, он... он просит меня, и я не могу, понимаешь, не могу отказать!

- Мы идем на Дориат, брат, - спокойно и просто подытожил Келегорм. - Ты с нами?

Как же все повторяется! И не откажешься, потому что они все равно пойдут, и если погибнут, ты не сумеешь ни забыть, ни простить себе, и рядом с окровавленным лицом Фингона будешь вновь и вновь видеть их лица, потому что совсем не спать ты не сможешь.

- Я с вами, - Маэдрос медленно кивнул, в рыжих волосах вспыхнули и погасли солнечные искры.

Дориат еще не вполне оправился после войны с гномами. Там сменился правитель. Хранимое Королевство было не то, чтобы совсем беззащитно, но ослаблено достаточно, чтобы у сыновей Феанора с их поредевшим войском появился шанс на победу.

Маэдрос взялся за подготовку к походу с неожиданной для братьев энергией. К уцелевшим нолдор присоединились сохранившие им верность люди и даже кое-кто из гномов. В середине зимы воинство сыновей Феанора пересекло границу Дориата.

Защитники Хранимого Королевства пытались огрызаться и даже пару раз отбрасывали нападающих от столицы. Но жители Дориата, много веков проведшие за магической Завесой, не могли сравниться с опытными бойцами нолдор, выжившими в нескольких войнах с Ангбандом и гораздо лучше вооруженными.

Диору пришлось отступить. Сначала к столице, потом - шаг за шагом отходить вглубь подземных чертогов Менегрота, уже без надежды отбиться - разве что отсрочить развязку.

- Стойте! - Маэдрос успел вовремя.

Его братья почти добрались до Диора. Почти - потому что король и его пятнадцать... нет, уже двенадцать товарищей сражались отчаянно, и убитых нолдор вокруг лежало немногим меньше, чем синдар.

- Я буду говорить с королем Дориата, - торопливо объявил Маэдрос.

Воины остановились.

- Отдай нам Сильмарилл, - старший сын Феанора посмотрел в глаза Диору, пытаясь хотя бы взглядом передать то, что не мог сказать мысленно: я не хочу твоей смерти, но иначе я не сумею спасти тебя.

- Отдать? - хрипло спросил король.

Закашлялся и вытер губы тыльной стороной ладони, размазав по лицу кровь.

- Он наш по праву! - не выдержал Келегорм.

- По какому праву? - вскинул голову Диор. - Мои мать и отец ценой жизни вырвали его из рук Моргота, пока вы отсиживались...

Договорить он не успел: Келегорм бросился вперед с яростным воплем, целя мечом в грудь врага, и достал бы неминуемо, неотвратимо, но сын Лютиэн внезапно метнулся вбок и вниз, отбрасывая оружие, вытянув вперед руки... нет, когтистые лапы. Огромный черный волк прыгнул на Келегорма, сбив того с ног. Клыки впились в горло, ударила струя крови.

- Тварь Моргота! - оторопело выдохнул Карантир.

Нолдор замешкались - всего на несколько мгновений, но зверю хватило этого. Челюсти сомкнулись на правой руке Куруфина, хрустнули кости. Клинок Карантира ударил волка в бок, одновременно с ним в тело чудовища вошли две стрелы. Зверь коротко взвизгнул, дернулся, но вместо того, чтобы упасть, снова взмыл в прыжке, опрокинул Карантира и подмял его под себя, вгрызаясь в шею.

Куруфин замер, полусогнувшись, прижимая к груди то, что осталось от руки: ниже локтя висели кровавые лохмотья. И тут же осел на пол: меч одного из товарищей Диора пробил доспех, глубоко войдя в грудь принца.

Мир вспыхнул остепительно-белым. На миг Маэдросу показалось, что сейчас он сгорит, как сгорел Фингон - и пусть, так даже лучше. Легче, во всяком случае. Но враги отшатнулись в ужасе, а нестерпимое сияние больше не мешало смотреть. Наоборот, все теперь виделось неумолимо четко: убитые братья, раненый зверь, снова готовящийся к броску, занесенные мечи, готовые сорваться с тетивы стрелы. И никто больше не двигался: бойцы замерли, словно статуи, вроде бы даже дышать перестали.

Пара быстрых шагов, удар - исполинский волк больше никого не убьет. Нет, не волк: на окровавленные плиты падает синда. Черные волосы выбились из-под шлема... говорят, Диор был очень похож на мать. Знала ли она, что он такое? И Диор ли это? Или подменыш Моргота?

Еще удар, и еще. Последние защитники Дориата падают, не успев не только поднять оружие для защиты - даже заметить нападающего.

А потом сияние гаснет, и Маэдрос стоит, бессильно опустив руку с мечом. Потому что убивать больше некого. И защищать некого: братья мертвы, трое из шестерых. Не уберег.

- ...успели бежать... Унесли маленькую дочь Диора, Эльвинг. И Сильмарилл. Скрылись.

Он равнодушно кивает в ответ на доклад. Что-то настойчиво говорит Маглор.

- Умыться? - тихо переспрашивает Маэдрос. - Зачем? Кровь - ее ведь уже не смоешь.

- Сыновей Диора отвели в лес и бросили там, связанных.

- Кто?

- Воины Келегорма. Говорят: волчата не должны жить. Но брат, они же дети, мы не можем...

Дети. Только вот, чьи? Диора? Подменыша?

- Не можем, - соглашается Маэдрос. - Мы их найдем. Конечно.

Не найдем. И искать не будем. Там у них есть шанс выжить. Обернуться волчатами, перегрызть веревки. А здесь воины убьют их. Вспомнят, как погибли Келегорм, Куруфин и Карантир, и убьют.

Можно, конечно, приказать не трогать пленников. Но это окончательно разрушит то, что еще осталось от единства нолдор. Нет уж, пусть юные оборотни выпутываются сами - в буквальном смысле.

Маглор кивает с облегчением. Сжимает плечо брата. Отходит. Он сложит о павших песню. Он может это - выплеснуть все в мелодии, в словах, точных, горьких. Ты - будешь молчать. Руководить: в разоренном Дориате много работы. И видеть сны.

14

- Времени у нас не осталось, - сказал Мелькор. - Надо убирать Гондолин.

Почему он выбрал для разговора Зеркальный чертог? Красивый зал, да. Но неуютный. Уходят вдаль бесконечные призрачные коридоры, и под ногами такая же зеркальная пропасть, и над головой - бездна. Шевельнешься - и бессчетные отражения в точности повторяют движение. Каждая нота твоей мелодии порождает многократное эхо. Когда-то я считала это забавным. Теперь мне отчего-то жутко.

- До сих пор ты не спешил, Властелин, - заметил педантичный Саурон. - Что изменилось?

- Пал Дориат, - пояснил Вала.

"Пал, пал, пал, пал, - тревожно откликнулись отражения. -Дориат пал".

Я невольно поежилась.

- Маэдрос потерял троих братьев и большую часть войска. Назад в Оссирианд ему пути нет: синдар не простят резни, устроенной в Менегроте. И уйти на юг или за Синие горы он не сможет.

- Почему? - удивилась я. - Те, кто подстрекали к войне, мертвы. Маглор полагается на старшего брата, а близнецы всегда ему в рот смотрели, ты сам говорил.

- Насколько я знаю нолдор, именно теперь у Маэдроса не остается выбора, - Мелькор пожал плечами. - Иначе получится, что его братья погибли зря. Нет, он уже не остановится, пока не получит Сильмарилл. Будет понимать, что делает глупости, окончательно сломает собственную мелодию, погубит еще массу народу, но отступить не сможет.

- И за помощью он пойдет в Гондолин, - подхватил Саурон. - Больше некуда. Кстати, он знает, куда унесли Камень?

- Пока не знает, - ответил Вала. - Но будет искать. И рано или поздно найдет.

- Может, проще перебить оставшихся сыновей Феанора? - предложила я. - А потом спокойно заняться Гондолином.

- Нет, они нам еще пригодятся,- возразил Мелькор. - В качестве щита они после очередной резни работают лучше прежнего. Валар не сунутся в Эндорэ, пока здесь Маэдрос с братьями, чтобы случайно не помочь изгнанникам.

- Манвэ может все равно напасть, - предостерег Саурон. - Нолдор осталось слишком мало, а когда мы уничтожим Гондолин, наша Тема усилится настолько, что станет для Валар важнее зарвавшихся Воплощенных.

- Ты прав, такой риск есть, - согласился Восставший. - И нам придется готовиться к войне с Аманом, серьезно готовиться.

Серьезно готовиться? Но ведь нас только двое - тех, на кого наш Вала может положиться. Я и Саурон. Мелькор не позвал ни Ирбина, ни Дарглуина, ни Глора с Алагом, хотя драконы поместились бы здесь.

- Что ж, сами Поющие сюда не явятся, - хмыкнул Первый Помощник. - А вторжение Воплощенных мы отобьем.

Мелькор кивнул, свет двух Сильмариллов засиял в зеркалах множеством звезд. В последнее время Вала почти постоянно носил Венец, и это, похоже, отнимало у него силы. Вон, как осунулся: пленные квенди на рудниках выглядят лучше.

- Балроги отобьют, - уточнил Восставший. - И орки с волками. А наше дело - позаботиться, чтобы Эндорэ не рассыпалось на куски у них под ногами.

- Укрепить землю необходимо, - согласился Саурон. - Но хватит ли на это времени?

- Может и не хватить, - Вала помолчал, хмуро глядя перед собой, словно решался на что-то. - Нас слишком мало. И поэтому мы позовем...

"На помощь", - услышала я непрозвучавшее.

- Мы позовем Нэртага, Дэрт, Талло, Тевильдо и Ральтагис, - твердо сказал Властелин. - Эндорэ - наше общее творение, и его спасение нужно всем.

- Так чего же мы ждем?! - вскинулась я. - Я лечу немедленно, позову их, скажу...

- Стоп! - перебил меня Вала. - Сначала Гондолин. На нашей земле не должно быть враждебных мелодий.

Иначе ушедшие майар нам не поверят. Он не сказал этого вслух, но я и так поняла.

- Их не останется, - заверил Саурон. - У меня все готово.

Отражения в зеркалах согласно качнулись. Бесчисленные, послушные каждому жесту. Иллюзия того, что нас много. Гораздо больше, чем на самом деле.

15

Весной Гондолин особенно хорош. Ветви деревьев в роскошной пене ароматных соцветий, изящные изгибы мостов и лестниц, тонкое серебряное кружево, белый и нежно-розовый камень. Сияющая жемчужина в раковине гор. Раковине, из которой больше нет выхода.

Ты боишься, король. Ты боялся и прежде, но все же решился вступить в сражение с Ангбандом. Ты сумел избежать разгрома. Другие нолдор сложили головы, чтобы позволить тебе увести остатки войска. Стоило ли? Наш город должен был стать оплотом сопротивления Врагу, а вместо этого превратился в нору, куда забился раненный зверь. Обреченный, потому что снаружи поджидают охотники, на которых он уже не решится напасть.

Ты думаешь, что завалив камнями все подходы к Гондолину, обезопасил его? Думаешь, Моргот не сумеет разрушить скалы, изменить их форму? Или создать таких тварей, для которых кольцо гор не будет препятствием? Ему стоит только захотеть, а ведь он захочет, Тургон! Наш город ему - как кость в горле. Чуждая мелодия, которую он не станет терпеть вечно.

Если придется бежать, самые выносливые и ловкие смогут выбраться из Гондолина и теперь. А те, кто послабее? Женщины, дети? Вдобавок, уходить придется налегке, оставив врагам всю красоту и богатство, которые ты так ценишь. Ты сам загнал себя в ловушку, король. И нас.

Даже в Ангбанде, в каменном мешке Повелителя Мори, я не чувствовал себя таким беспомощным. Я боролся, все время. И победил. Вырвался на свободу сам и других вывел. А здесь я связан по рукам и ногам!

Глупо говорить самому с собой - раз за разом. Но ты давно никого не слушаешь, кроме, разве что, самых близких. Я не вхожу в их число. А пытаться что-то предпринять за твоей спиной... я не предатель. Да и не вышло бы ничего: не ты один привык к спокойной жизни, не ты один старательно гонишь мысли о возможной опасности.

Беда придет, Тургон. Беда, которую я не могу предотвратить. И тогда мне останется только сражаться. А пока - любоваться последним нолдорским городом в Эндорэ и ждать.

Он действительно очень красив, наш Гондолин. В последние дни весны - особенно. Впрочем, не только. Гондолин прекрасен всегда.

Надолго ли?

16

Удобнее всего было бы проделать в скальном хребте проход - требовалось перепеть несколько мелодий, и только, - но Мелькор запретил рисковать. Очень уж громко и уверенно звучала тут аманская Музыка, горы стали почти частью города. Диссонанс мог оказаться чрезмерно сильным и нарушить хрупкое равновесие, которое с трудом поддерживал Вала. Работа здесь предстояла тонкая, кропотливая и без спешки.

Саурон начал штурм с севера. Была последняя ночь весны, и жители обреченного города дружно смотрели на восток: ждали первого летнего рассвета и начала великого праздника. А стражей в горах было слишком мало, чтобы сопротивляться захватчикам.

Первый отряд вел Глор. Крылатых драконов Восставший не выпустил из Ангбанда: берег их как последний резерв для войны с Валинором. Зато бескрылые старались вовсю: майа, позволивший человеку развоплотить себя, изо всех сил пытался загладить позорный промах. Не своевольничал, приказы выполнял исправно - одно удовольствие иметь с ним дело.

Похоже, Мелькор до сих пор не догадывался, какое чудо он создал! Огромных ящеров использовали только на равнине. Огненное дыхание, почти непробиваемая броня, огромный вес, позволяющий расшвыривать и давить врагов. Воплощенным этого хватало. Но теперь оказалось, что драконы могут взбираться на отвесные скалы: когти дробили камень, хвосты обвивались вокруг подходящих выступов.

"Глор, замрите так, как сейчас! Только пусть Седьмой и Двенадцатый придвинутся ближе друг к другу!"

"Да, Саурон", - покорно откликнулся недавний упрямец, и Первый Помощник внезапно ощутил симпатию к Турину, который невольно помог научить Глора дисциплине.

"Готмог, пора!"

Балроги заскользили по драконьим телам вверх и вперед через перевалы. Как по мостам и лестницам! Саурон засмеялся, довольный своей выдумкой. Чешуя у ящеров прочная, огонь им нипочем, а балроги своим ходом продвигались бы намного медленнее. Под землей-то здесь пока не пройдешь, а летать Духи огня не умеют, разве что парить, раскинув крылья, и то не высоко и не долго.

Первый Помощник махнул рукой, и несколько воронов взмыли в небо, чтобы отнести приказ болдогам. Пройдут балроги - следом двинутся орки. Драконам достаточно слегка встопорщить чешую, и Воплощенным будет, за что ухватиться.

Саурон сменил облик, огромной летучей мышью поднявшись над горами. Конечно, можно было бы спеть защитникам города, тогда многие сами опустили бы оружие. Но воинам Ангбанда нужна тренировка. Серьезная тренировка, последняя перед настоящей войной. Так что пусть сражаются без поблажек.

17

Собери уцелевших, Туор, и уходите. Драконов Моргота можно ранить и даже убить, но их слишком много. И всех фонтанов Гондолина не хватит, чтобы погасить пламя балрогов.

Ты будешь хорошим вождем, Туор. Особенно теперь, когда нолдор в отчаянии и смятении. Ты - человек, но так даже лучше. Вы быстро учитесь и легко меняетесь. Ты был разбойником в Хифлуме, потом пленником истерлингов. Здесь ты стал одним из нас. Ты выживешь снова - а с тобою и мой народ.

Не зови меня с собой, Туор. Я король Гондолина, впрочем, даже не в этом дело: я его создатель. Этот город - мое любимейшее творение, мое дитя. Идриль выросла и нашла свою любовь, вы счастливы вместе, вы справитесь без меня. И мой народ справится - те, кто найдут в себе силы уйти.

Я и Гондолин - одно целое, Туор. Меня нет без него, как и его без меня. Мы умрем вместе.

Это не поражение, нет. Если вы сумеете вырваться из горящего города, это станет нашей победой. Дети вырастут и родятся новые. Гондолин будет жить - в вашей памяти, в ваших песнях. И рано или поздно вы отомстите Морготу за все.

С башни хорошо видно и рушащиеся дома, и пожары, и полчища врагов. И защитников города - отсюда я смогу направлять их мысленно, чтобы они прикрыли ваш уход. Пока стоит башня. Она прочная, Туор, мне хватит времени. Должно хватить.

Прощай... сын. Сбереги тех, кого я тебе доверил.

18

"Глор!"

Не откликается. И драконов своих распустил по всему городу. Кто дома громит, кто до камешков блестящих дорвался и голову потерял. Некоторые, правда, сражаются. Хоть какая-то от этих ящеров польза!

"Глор!! Собери своих, живо!"

Молчит. Сражаются они, как же! С фонтанами в основном. Пар клубами, а балроги от такой влажности становятся вялыми, и хорошо, если никто не погаснет. А оркам не видно почти ничего.

"Глор!!!"

Ненадолго же хватило твоей старательности. Ну, все, бездельник! Из Ангбанда ты больше не выйдешь, едва Властелин узнает о вашей "помощи"!

- Повелитель Саурон! Часть квынов уходит через подземный ход.

Шабрук как всегда бдителен. И своего не упустит: не полез в драку, прибежал мне докладывать. Смышленый, такими разбрасываться не стоит.

- Возьми свою сотню, проследи. Не нападать: там могут быть ловушки. Как беглецы из-под земли вылезут, выпусти ворона и жди подкрепления. Я пришлю балрога, он присоединится к вам наверху.

Лучше бы отправить нескольких Духов огня, но они нужны здесь: сражение еще не закончено, а от драконов мало толку.

"Готмог!"

"Саурон? Здесь слишком много воды! Пшшшш..."

"Знаю! Я над этим работаю. Скоро для тебя будет новый танец - не здесь, снаружи. Я укажу цель."

Я описал круг над гибнущим городом, высматривая, где вынырнут из подземного хода беглые гондолинцы. Не до Амана же они тоннель прорыли! Жаль, что через горы не получилось перевести волков. Эти бы никогда добычу не упустили!

19

- Тургон-король уж так гордился своим городом - больше, чем девка новыми бусами. И начал он похваляться, что сокровищ у него, дескать, вдесятеро больше, чем у Северного Владыки. Как узнал про то Хозяин Метелей - ох, как осерчал! Три дня ветер дул, ледяную крошку нес, а Тургон не понял. И дальше хвастает: Ангбанд, де, против Гондолина - так, деревушка мелкая, неказистая. Пуще прежнего разгневался Северный: почернело небо, налетела буря великая, молнии засверкали, но не устрашился Тургон, а рассмеялся. И опять бахвалиться начал: не указ, мол, ему Хозяин Льдов и вообще никто, а Гондолин его на земле среди других поселений - как солнце на небе среди звезд: нет равных, и все тут. Не стерпел Северный этой обиды и поклялся уничтожить город Древних.

А Тургон, ничего не боясь, устроил великий праздник. Ночью все в Гондолине поднялись на стены, чтобы дождаться утра и приветствовать солнце - как равные. Да только вышло-то не по-ихнему.

Наслал на них Северный страшных чудовищ - змей огненных и железных. Они переползли через горы и напали на Гондолин, и не было никому спасения: ни старому, ни малому. Они обвивались вокруг белых башен и дробили их в пыль. Огненные змеи дышали пламенем, сжигая все на своем пути, а внутри железных сидели орки.

- Как же они не задохлись там?

- А с чего бы им задохнуться? Они, орки-то, солнца только и боятся, а больше ничего. Внутри города железные змеи пасти-то раскрыли, а воины Северного изнутри ка-ак хлынут потоком нескончаемым.

- А людей там не было, что ли?

- Полегли многие в том сражении. А Хозяин Метелей верных ему людей бережет, на погибель не посылает. Ну а за Древних биться дураков не было, кроме Туора. Да и тот не стал: бежал вместе с женой и сыном через подземный ход.

- А что Тургон?

- Стоял на башне и смотрел, как рушится его город. Но головы не склонил и хулы своей назад не взял, так и сгинул. И народ его с ним. Спаслись немногие - те, кто с Туором убежать успели.

- А что за история там с Маэглином была?

- С тургоновым племянником? Он единственный из Древних, кто не хотел ссориться с Владыкой Льдов. Пока все тихо было, Маэглин тайком пробирался на север, искал путь в Ангбанд. Ну, встретил однажды орков, они его отвели, посмотрел он на владения Северного, с Хозяином Метелей поговорил, да и напугался. Понял, что Гондолину против Ангбанда нипочем не выстоять. Вернулся домой, да только слушать его никто не стал. Когда огненные змеи на город напали, Маэглин попытался спасти принцессу Идриль: любил он ее. Но Туор, понятно, убил его, чтобы неповадно было к чужой жене лезть.

- Но почему Владыка Севера не преследовал беглецов?

- Еще как преследовал! Он ох и крепко разгневался. Когда Туор со спутниками совсем было решили, что спаслись - уже из лаза выбрались, через горы шли, напали на них орки, да не сами по себе, а с огненным духом - из тех, что Древние балрогами зовут. Но один гондолинец духа этого не убоялся, схватился с ним, упали они с самой высокой скалы, да оба и сгинули. А балрог тот в Ангбанде большим командиром был, Готмог его звали. Северный как про его гибель узнал, вовсе взъярился. Тут бы беглецам и конец пришел, если бы не орлы.

- Орлы?

- Говорят, эти птицы в большой обиде на Хозяина Метелей: дескать, тот их ловил, мучал и отрывал крылья, пытаясь разгадать тайну полета.

- Да ладно! Уж будто бы он не знает! Хотя, может, и отрывал: счеты с ними у Северного. Сказывают, один из орлов налетел на Владыку Льдов с неба и лицо когтями порвал.

- Не когтями, а клювом!

- Да что вам обоим эти орлы дались! У нас вон даже дети знают, что Северный небесную кобылицу укрощал и трижды падал с нее. Через это у него и шрам на щеке, и нога хромая, а вы - орлы, орлы!

- Ладно, пусть кобылица. Но в этот бой вмешались именно орлы. Они давно водят дружбу с Древними. Часть гондолинцев, правда, в бою все равно полегла, но некоторые уцелели. И через год скитаний вышли к морю. Аккурат туда, где беглецы из Дориата жили. Так они все вместе и поселились.

20

Легко сказать: я полечу и верну их. Легко осуждать Мелькора, что не позволил этого раньше... нет, не осуждать, конечно, а с пониманием относиться к небольшой слабости любимого: он горд и не желает просить о помощи. Но ведь Эндорэ важнее гордости, правда же? И наша Тема важнее.

Распахнуть окно, взмыть над Ангбандом и устремиться к востоку тоже было проще простого. Синие горы я миновала почти с прежней скоростью. Но потом полетела медленнее и ниже. И еще ниже, и еще медленнее. Пока не опустилась на землю, не сменила облик и не уселась, подперев кулаком голову. Где-то между Синими горами и Хитаэглир. Между Ангбандом и владениями ушедших майар. Между прошлым и... а есть ли оно, будущее? Наше общее будущее?

Что, если меня не ждут? Если Мелькор был прав и предвидел это? Если мне скажут: Таринвитис, это ваша война, не наша. Валар нужен Восставший, они получат его, а до нас враги не доберутся: далеко, да и смысла нет.

Или наоборот - Поющие согласятся вернуться, и я буду отчетливо слышать торжество в их мелодиях. И легкую примесь презрения: не справился без них Ангбанд, зовет на выручку.

Но Эндорэ ведь важнее гордости, так?

- Важнее, - тихо сказала я вслух и поднялась.

Сначала с земли, потом в воздух. Будь, что будет, а я сделаю все, чтобы мы выстояли. Чтобы наше общее творение осталось жить.

21

Тарис?

Я услышал ее мелодию задолго до того, как в небе появилось медленно приближающееся темное пятнышко. Слишком медленно! Я едва не помчался навстречу. Джалан почувствовал мое настроение и недовольно затрубил.

"Талло, что-то случилось?" - Тевильдо был недоволен: отвлекли от охоты.

"У нас гости", - коротко ответил я, пытаясь совладать с волнением.

"Слышу, - отозвался Кот после короткой паузы. - Ты уж сам ее прими, ладно? Антилопы близко, не хочу упустить".

"Сам прими"?! Хорош друг! Антилопы ему важнее всего! Хотя... именно, что хорош. Оставляет нас наедине, не хочет мешать.

Летучая мышь опустилась к земле в нескольких шагах от меня и сменила облик на женский. Такой... знакомый.

- Раньше ты ездил на коне, Талло, - сказала Тарис вместо приветствия, удивленно разглядывая мумака.

- Это творение Тевильдо. Нравится?

- Не хотела бы встретиться с ним в бою, - она усмехнулась, разглядывая острые бивни, тяжелые ноги и толстый гибкий хобот Джалана.

- И не встретишься, - заверил ее я. - Мы ведь на одной стороне.

Ты же это хотела услышать, Тарис, не так ли?

- На одной? - осторожно уточнила она.

- Конечно, - я улыбнулся. - Мы с тобой.

Вот так, милая. Мелькору я ничего не обещал. Тебе тоже, но это и не требуется. Я все равно всегда останусь твоим другом.

- Я не одна, Талло, - она покачала головой, ветер взметнул блестящие каштановые волосы, и я окончательно понял, что ничего не изменилось.

Что я сделаю для нее все.

- Здесь ты одна, - сказал я, прислушавшись. - И не злишься, а тревожишься. Ты пришла за помощью, и помощь нужна... хм... Ангбанду. Война с Аманом, так?

- Так, - Таринвитис пристально посмотрела на меня. - Ты поможешь?

Повинусь моему мысленному приказу, Джалан протянул к ней хобот.

- Забирайся, покажу, что у нас есть. Думаю, тебя это впечатлит. Не говоря уже о наших врагах.

22

- Заходи, соседка. Что нового слышно?

- Наши пока в море. Изо всех ушедших только Тарна вернулся. Улов у него большой, редко такой случается. На пристани говорят: это Древние рыбу к нам в сети гонят, потому что Эарендил им теперь друг.

- Может, и гонят, да только непутевый он, Эарендил, хоть и вождь. Ладно бы только к эльфам на Балар плавал, так он все дальше на закат уйти норовит.

Женщина поднялась и поворошила дрова в очаге. Огонь затрещал, поднимаясь выше, словно хотел рассмотреть тех, кто в комнате. Опять, что ли, духи расшалились? Надо будет хлеба им положить и свежего молока в плошку налить, вот и угомонятся.

- Родителей ищет, - вздохнула гостья. - Спасти надеется, если в беду попали.

- Если попали - уже не сыщет, - хмыкнула хозяйка, распрямляясь. - На закат, кроме Балара, других островов нет. Сгинули Туор с женой, верно тебе говорю.

- Может, и не сгинули. Идриль из Древних была, ее боги на закат и пропустить могли.

- Она-то Древняя, да Туор-то наш.

- И что с того? Помнишь историю Берена с Лютиен? Если дочке Тингола боги разрешили человеком стать, почему Туору не сделаться эльфом?

- Как бы то ни было, а Эарендил их не найдет, - подытожила хозяйка, ставя на стол кувшин с простоквашей и глиняную тарелку с лепешками. - Угощайся, что ли, соседка. Вот пока он по морю туда-сюда гуляет, бедная Эльвинг все глаза по мужу выплакала: ну, как не вернется. И хоть бы рыбу ловил, а то просто так плавает!

Пламя в очаге внезапно вспыхнуло ярче, разбросав искры.

- Духи, - вздохнула хозяйка. - Опять недовольны чем-то, уж и не знаю, чем их задобрить.

- Они по всему селенью озоруют, - сочувственно сказала гостья. - Но говорят, если в очаг солнечные камешки положить, что море выбрасывает, духи забирают их и успокаиваются. И потом огонь ровный, и не угорает никто, да и пожара в таком доме не будет.

23

- Значит, Мелькору нужна помощь? - Дэрт усмехнулась. - И он сразу вспомнил о былых соратниках. Как трогательно!

Спокойно, Тарис! Ты же не ссориться прилетела. А они имеют полное право обижаться. Хорошо хоть согласились поговорить. И выговориться. Для начала. А там посмотрим.

- Он никогда и не забывал, Дэрт, - очень мягко сказала я. - И никто из нас. Но каждый из майар Ангбанда всегда сам делал выбор и сам отвечал за него.

- Красиво говоришь, - фыркнула она, поглаживая кончиками пальцев косу. - Но мы выбираем не встревать в чужую войну. Так что...

- Крепкая у тебя коса, - я улыбнулась.

- Что? - опешила Дэрт.

- Ну, ты все время теребишь ее, - объяснила я. - Так делают Воплощенные. И Поющие Ангбанда.

- К чему ты клонишь?

- Мы гораздо больше привязаны к своему облику, чем те, в Амане. К облику, к материи... к Эндорэ. Если разрушится Эндорэ, где вы с Нэртагом будете творить свои мелодии?

- Все не разрушится, - Дэрт нахмурилась, накручивая на палец рыжие пряди. - Как бы Восставший ни старался.

- Он старается, - заверила я ее. - Очень старается удержать землю от распада. Но его силы не безграничны...

- Ха! Неужели ты это наконец признала, Тарис?!

- А когда нападет Валинор, - я сделала вид, что не обратила внимания на ее выпад, - Мелькору придется сражаться. Если его победят, Эндорэ рассыплется на части. Останется несколько островков, и все. А если он отобьется, от нашей земли все равно мало что сохранится: две столкнувшиеся Темы разорвут ее в клочья. Хитаэглир хорошо укреплен, он, скорее всего, уцелеет, хотя бы частично...

- Она права, Дэрт, - одна из стен пещеры пошла складками, в камне проступило лицо. Вот, значит, какой облик предпочитает теперь Нэртаг! - Здешние горы выстоят: мой металл выдержит любой натиск. Но это не единственная из наших песен. Что же - все остальные отдать врагам? Ну, уж нет!

- Что за металл? - осторожно спросила я.

- Ибригас. Творение Нэртага, - с гордостью сказала Дэрт. - Прочнее стали, прочнее всего в Арде. Саурон обзавидовался бы!

- Я укрепил ибригасом корни Хитаэглир, - добавил ее друг. - Забавно: гномы обнаружили мой металл лет десять назад и с тех пор пытаются его добывать и даже обрабатывать. Специальные печи сделали, чтобы добиться достаточно высокой температуры.

- Доспехи куют? - предположила я.

- В основном. Непробиваемые и очень легкие. Подгорный народ называет ибригас истинным серебром, что глупость, конечно: у этих металлов нет ничего общего, кроме некоторого внешнего сходства.

- Странно. Мы торгуем с гномами, но я никогда не видела у них подобных изделий. Ни на продажу, ни на них самих.

- Не только ты, - каменные губы сложились в улыбку. - Таких кольчуг и шлемов пока существует лишь несколько, и гномы Хитаэглир держат ибригас в секрете даже от остальных своих сородичей. Тем более, что добывать его им удается редко и понемногу: нечего ценный материал на баловство переводить. Если Дети Ауле чересчур увлекаются, их гоняет Алсвишш. Иначе они давно превратили бы корни Хитаэглир в кружево.

- Можно ли укрепить твоим металлом другие части Эндорэ?

- Можно. Но в одиночку долго буду возиться. Скажи Мелькору: пусть пришлет балрогов. Они будут проплавлять ходы в коре Арды, я - заполнять эти щели ибригасом. Надо только продумать направления - но это мы с Сауроном решим.

- Спасибо...

- Не благодари, Тарис! - одернула меня Дэрт. - Ваша война - не наша. Но Эндорэ - общее, кто бы какие мелодии ни пел. За него и будем бороться.

24

- Дочь Диора в Гаванях!

Огонь мечется в очаге. То разбрасывает вокруг искры, то тянет ко мне багрово-рыжие языки, то с угрожающим треском вгрызается в дрова. Зовет. Требует.

- Сильмарилл у нее, Маэдрос!

Знаю. И где живет эта девочка... впрочем, уже давно не девочка. Эльвинг выросла, вышла замуж за Эарендила, у них двое мальчишек. И что Камень у нее, тоже знаю. От палантира трудно скрыться. Особенно, если он в руке у того, кто хорошо умеет смотреть. Кто делал это веками.

- Ты должен завладеть Камнем!

Знакомая мелодия. Не просто пламени - Пламенного. Когда-то любимая, теперь - ненавистная. Но не уловить ее невозможно и нельзя не узнать.

- Забери Сильмарилл у Эльвинг, Маэдрос! Ты должен!

- Вот как? Должен? - я заговорил вслух, хотя не был уверен, что меня услышат. Но открыть ему сознание - вот уж нет! - Это кому, интересно, я должен? Тебе, предатель?! Тебе я не должен ничего! Разве что рассчитаться с тобой за мое увечье следовало бы, да вот только руку тебе отрубить не могу за неимением таковой.

Огонь яростно фыркнул, плюнул искрами на ковер, но я тут же затоптал их и демонстративно потянулся к кувшину с водой.

- Только дай мне повод! То, что ты перед смертью восстал против Моргота, ничего не меняет. Потому что ты и мертвый продолжаешь приносить беду. Братья погибли из-за тебя!

- Они погибли из-за твоей нерешительности! Ты мешал им, сдерживал, и противник успел набрать силу. Они мертвы, а ты жив, Маэдрос. А Сильмарилл у врагов, и значит, твои братья погибли зря!

Я закусил губу. Погибли зря... с этим нельзя примириться. А с их смертью - можно? Мы могли спорить, даже ссориться, но я вырастил их, воспитал! Я был их первым наставником и другом, а потом их растерзал оборотень у меня на глазах. И дочь этого чудовища жива. И уже растит своих... Детей? Детенышей?

- Туор с женой уплыли на Запад и пропали в море, Маэдрос. Они не вернутся. Эарендил не вынес утраты. Он все время ищет родителей, его месяцами не видят дома. Сыновья Эльвинг еще не выросли. Гавани плохо защищены, сейчас удобный момент для штурма. Потом будет поздно.

Потом будет поздно... Потом подрастут волчата, внуки Диора. Двое. И кто знает, что за жуткая тварь таится под нежным обликом их матери?

- Я возьму Сильмарилл, - говорю я, пристально глядя в огонь. - Но ты пойдешь с нами. Корабли боятся огня. И в селении дома в основном деревянные. Ты поможешь нам.

25

Эльвинг медленно отступала к пристани, крепко держа за руки сыновей. Спрятать бы их, да негде! Дома полыхали, на улицах шло сражение, жестокое, безнадежное. И не выбраться из гибнущего города, не прорваться. Только и оставалось, что отходить к морю.

Первый пожар вспыхнул в северной части Гаваней. Хозяйка причитала потом: ну, на чуть-чуть совсем отвлеклась. Младшая дочь закричала в люльке. Громко так закричала, словно испугалась чего-то. И вроде быстро ее мать успокоила, да только вернулась к очагу, а половицы уже занялись. И не затоптать тот огонь было, не залить водой: так полыхнуло, будто кто масла плеснул. Только и успела женщина, что сгрести малых в охапку, да выскочить вон из дома.

Тушить пожары в Гаванях умели хорошо. Воды хватало с избытком, благо море рядом. И нельзя было позволить огню перекинуться на верфи или стоящие близко к берегу корабли. Так что гулкие удары колокола на главной площади раздались очень скоро: тревога.

Не успели соседи примчаться на подмогу на северную улицу, а новый пожар вспыхнул на юге. Потом на востоке и западе. Огонь охватывал дома с немыслимой скоростью и словно нарочно рвался к верфям. К пристани.

Отчаянно сражающиеся с пламенем, почти ничего не видящие в дыму жители Гаваней слишком поздно заметили, что у них появился новый враг. Войско Маэдроса.

Нападения горожане не ждали. Даже когда явился посланец сыновей Феанора с требованием отдать Сильмарилл. Даже когда Эльвинг выставила наглеца вон. И не в том даже дело, что Камень был талисманом, приносящим удачу. Врагам, вырезавшим когда-то всю ее семью, она бы и куска хлеба не дала, умирай они с голоду.

Только отказ отказом, а о том, что у Маэдроса почти не осталось войска, знали все. Потери нолдор в Дориате были серьезными, а восполнить их не удалось. Утратившие союзников в Оссирианде, ставшие изгоями после нападения на сородичей, сыновья Феанора не могли собрать под свои знамена новых бойцов. Разве что разбойников, от которых они сами мало чем теперь отличались. Но этого им гордость не позволяла.

Однако и Гавани не были крепостью. Даже стен вокруг горожане не возвели, занятые строительством кораблей. Да и зачем стены? Лихие люди, если и промышляли в окрестностях, так небольшими шайками, от них отбились бы. Ну, а напади Моргот - тут только на Балар плыть, благо слуги Темного Властелина боятся воды.

Так и вышло, что оборонять город оказалось теперь почти некому. Большинство мужчин были в море, и назад их ждали не раньше следующего дня. А те, что остались в Гаванях, измотанные борьбой с пожарами, едва ли могли оказать серьезное сопротивление опытным бойцам Маэдроса, пережившим не одну войну с Ангбандом. И закончилось бы все, едва начавшись, если бы закаленные воины нолдор не восстали внезапно против своего вождя.

Потому что одно дело - биться с Врагом и совсем другое - истреблять беззащитных. Многим из тех, кто в свое время захватывал Дориат, скверно спалось с тех пор. И вот представился случай, если не искупить вину, так хотя бы не повторять раз свершенного зла.

Бой завязался с новой силой: одни нолдор против других. Верные сыновьям Феанора против верных своей совести. И хотя исход сражения был предрешен, это дало жителям Гаваней шанс продержаться немного дольше. Прикрыть женщин и детей, чтобы успели отойти к немногим оставшимся у пристани кораблям и лодкам.

26

- Вон она! - воскликнул Амрас, указывая на одну из женщин, осторожно пробиравшихся по улице в сторону моря. - Эльвинг!

Внешне она ничем не отличалась от остальных: охваченных страхом, растрепанных. Разве что вела за руки двух мальчишек - так многие пытались спасти детей.

И о чем здешние жители только думали? Город почти не укреплен. Реши Моргот напасть, ему ничего не стоило бы разрушить Гавани. Похоже, скверные у него разведчики, если он до сих пор не прислал сюда войско, чтобы забрать Сильмарилл. Или он настолько боится нас?

- Уверен? - озабоченно спросил я, догоняя брата.

- Вслушайся, - торжествующе улыбнулся Амрас.

- Услышишь тут что-нибудь в таком гвалте! - сморщив нос, фыркнул я. - Да я ведь и не знаю ее мелодии.

- Да я не об Эльвинг! - усмехнулся Амрас. - О Сильмарилле. Ну же, Амрод, слышишь?!

- Он у нее!

Вот это удача! Мы отберем у воровки камень и принесем его Маэдросу! Сильмарилл, который не смогли вызволить ни отец, ни братья, добудем мы, самые младшие!

Женщина остановилась: впереди кипела схватка. Чья-то отрубленная голова отлетела к ее ногам. Эльвинг прижала к себе сыновей и обернулась, ища обходной путь. Поздно! Сзади были мы!

- Отдай Камень! - торжествующе закричал Амрас, бросаясь к ней.

- Лови! - я не успел вовремя разглядеть, что и как оказалось у нее в руках.

Она двигалась слишком быстро, невозможно для эльдэ. Кинжал, брошенный с такой же немыслимой силой, пробил доспех и по рукоятку вошел в грудь Амраса. Брат захрипел, беспомощно взмахнул руками и начал валиться набок. Я подхватил его и попытался удержать на ногах: просто потому, что это было какой-то ошибкой. С Амрасом не могло ничего случиться. Никогда. С кем угодно, только не с ним!

Тело брата налилось странной тяжестью. Какое-то время я боролся: нельзя же было позволить ему упасть в кровавую грязь под ногами. Потом все же позволил Амрасу лечь и сам обессиленно уселся на землю рядом. И не увидел - почувствовал так остро, словно это мое сердце проткнул кинжал: все. Брат ушел. Я бережно опустил ему веки... лицо было еще теплым.

А потом я поднял голову и снова увидел ее. Убийцу. Она не успела сбежать - кралась мимо сражающихся, прижимаясь к стене еще не загоревшегося дома.

- Я вернусь, - виновато сказал я Амрасу. - Я скоро.

Поднялся, снял плащ, свернул и осторожно подложил брату под голову. А теперь...

- Тебе не жить! - я осекся, захлебнувшись то ли рыданием, то ли проклятьем.

Да в нашем языке и слов-то таких нет, чтобы назвать эту... эту...

- Ни тебе, ни твоему отродью!

Эльвинг попыталась заслонить собой детей, но я отшвырнул ее прочь. Нет уж, их - первыми! Я поднял меч.

27

Я ударилась спиной и затылком о стену дома, так что все на мгновение поплыло перед глазами. А потом я вновь увидела. Врага. Клинок, занесенный над головой сжавшегося в ужасе Элроса.

Я бросилась к сыну, чувствуя: не успеваю. Ничего не успеваю - ни отвести удар, ни закрыть от него ребенка. Ничего...

Чей-то крик, от которого сдавливает виски и взрывается болью горло. Мой?

Звон - стали о сталь.

- Нет, Амрод!

- Фаниар-рон! - то ли голос эльда, то ли рычание почуявшего кровь зверя. - Уйди с дор-роги, предатель!

Что-то задержало убийцу. Или кто-то... неважно.

Я метнулась к Элросу, схватила, дернула в сторону.

- Эл... - голос не слушается, вместо зова - хрип. - Элронд, сюда!

А куда - сюда? Дальше по улице - схватка, назад - чудовище в облике нолдо, оно пока занято, оно дерется с каким-то воином, не из наших. За спиной - стена. Выбить едва держащееся окно, забраться в дом, спрятаться? Но через полуоторванные створки тянет дымом. Нет, внутрь нельзя.

- Она убила Амраса! Пусти!

- Амрод, ты с ума сошел! Это ребенок! Ты собрался убивать детей?!

- Не дети! Морготовы твари! И она! И ты!

Я судорожно обшариваю одежду, хотя знаю: кинжал был только один. Он остался в груди другого врага, и до него теперь не добраться. Защититься нечем.

Что-то под ногами. Мешает. Круглое. Камень?

Я хватаю предмет и едва не отшвыриваю: отсеченная голова. Скользкая от крови, тяжелая. Достаточно тяжелая для броска. Руки у меня слабоваты, но здесь близко, получится. Изо всех сил - в лицо врагу.

Попала!

Нолдо отшатывается и не успевает отбить чужой клинок. Падает на колени, оседает на землю. Его убийца направляется ко мне. Если прыгнуть навстречу, вцепиться ногтями в глаза, то дети успеют...

- Я помогу, - он останавливается.

- Не подходи! - обезумевшей кошкой шиплю я. - Только тронь их, и я убью тебя! Горло перегрызу.

- Я помогу тебе. Выведу отсюда.

"Помогу"... Слово из прошлой, потерянной жизни.

- Ты - Эльвинг?

При звуке моего имени к горлу внезапно подступают рыдания. Нет, плакать нельзя. Я киваю, тщетно пытаясь проглотить комок.

- Пойдем, Эльвинг. Я выведу из города тебя и твоих детей.

- Тут... не уйти, - с трудом, но у меня все-таки получается заговорить. - К морю. Отведи нас к морю.

Я показываю туда, где дальше по улице еще сражаются. Рука дрожит.

- Идем.

28

- Левее, там лодки, - сорванным голосом прохрипела Эльвинг.

Чужак - Фаниарон, кажется - прикрывал их. Впрочем, пока на измученную женщину с двумя перепуганными детьми никто не нападал. В этой части города защитники еще сопротивлялись врагам. Правда, оставалось их все меньше.

Эльвинг напряженно вслушивалась в мелодию спутника: не в ловушку ли тот их ведет. Не подослан ли сыновьями Феанора. Фальши в мелодии нолдо не было, зато отчетливо слышалась неуверенность. Внутренняя борьба. Фаниарон пришел с захватчиками. Он пожалел мальчишек, но мог ведь и передумать. Или встретить кого-то, на кого не пожелает поднять оружие.

- Предатель!

Эльвинг вздрогнула, услышав окрик. И обернулась, успев заметить, как срывается с тетивы стрела. Фаниарон на мгновение застыл на месте. И упал навзничь. Из глазницы торчало древко с белым опереньем.

- Бегите к лодке, я отвлеку его, - быстро прошептала Эльвинг сыновьям. - Ну, живо!

Враги явились не за Элросом и Элрондом. И не за ней. Им нужен был Сильмарилл!

Она рывком распахнула плащ, стащила с шеи Наугламир и подняла сияющее ожерелье над головой.

- Ты за этим здесь? - голос прозвучал отвратительным скрипом, ничего, главное - достаточно громко. - Хочешь Камень? Так попробуй - возьми его!

Выстрелит лучник сразу или нет? Главное сейчас - вцепиться в Наугламир так, чтобы после смерти пальцы не разжались. Чтобы нолдор потратили время. Чтобы мальчики успели уйти.

Но стрелы не было. Враг просто шел к дочери Диора. Быстро и уверенно.

Дети бегут к лодочному причалу... только бы там хоть что-то еще осталось! Нет, об этом думать нельзя. Дело Эльвинг - отвлечь захватчиков. Увести подальше отсюда. К скалам!

Она обернулась, помахав воину ожерельем. Враг был уже не один, к нему присоединился второй, однорукий. И спешили еще несколько. Что ж, состязаться в беге с Эльвинг всегда мало кто мог. Тем более, что нолдор были в доспехах и после боя. К тому же, она-то знала здесь каждую тропку, а вот чужакам приходилось глядеть под ноги, вслушиваться в незнакомые мелодии.

Дочь Диора снова надела Наугламир на шею. И помчалась туда, где берег становился крутым, обрываясь в море отвесными скалами. Любимое место юнцов, состязавшихся в удали. Правда, те прыгали летом. И только, если не было сильных волн. И никто не целился им в спину из луков.

Эльвинг проворно перескакивала с камня на камень. Она не видела преследователей, но лопатками чувствовала их присутствие, слышала их мелодии. И ждала выстрела. А его все не было.

Ну, вот и конец. Дальше - только в небо. Или в море. Слишком холодное, слишком неспокойное. Даже для нее.

Дочь Диора обернулась к врагам. Они перешли на шаг: поняли, что деваться ей уже некуда.

- Ну, что? - зло и весело спросила Эльвинг. - Плавать умеете, храбрецы? Искупаемся!

И прыгнула. С того единственного места, которое позволяло миновать острый выступ ниже, не удариться. Не сообразят враги, откуда оттолкнуться - разобьются прежде, чем долетят до белых бурунов. А под бурунами - камни. Если точно не знать, как вписаться между ними - неминуемо шею сломаешь.

Море обожгло холодом. Волна швырнула Эльвинг на скалы, но та кое-как выгребла, отделавшись ушибленным коленом.

Отплыть подальше от берега. Долго продержаться не удастся, а вылезти здесь негде. Но пусть хоть Сильмарилл этот проклятый вместе с хозяйкой на дно уйдет! Не удачу он приносит - беду.

Эльвинг оглянулась. Враги смотрели на нее с обрыва. И еще один лежал сломанной куклой на выступе у воды. Самый отважный. Или самый глупый.

Женщина потянулась мысленно к сыновьям: живы! Маленькие мои, милые, я с вами, я всегда буду с вами!

Она тут же закрылась. Времени оставалось совсем мало, и незачем мальчикам чувствовать, как она будет умирать.

Над морем носились чайки. Они всегда нравились Эльвинг: вольные, стремительные, с сильными крыльями. Хорошо, что можно напоследок взглянуть на них. Жаль, что она так и не увидит Эарендила.

- Передайте ему, что я ждала... очень ждала... что люблю.

Она говорила с собой, не с птицами, с трудом выталкивая слова сквозь стучащие от холода зубы. Так было менее страшно. Менее одиноко.

- Улететь бы с вами...

Волна приподняла ее, давая возможность в последний раз увидеть море. Дочь Диора шевельнула онемевшими руками, уже не чувствуя пальцев. Вот и все. Но ее почему-то не потянуло вниз. Хотя ожерелье сделалось огромным и странно тяжелым.

Эльвинг снова попробовала грести - крылья ударили по воде, подняв брызги. Предсмертный бред, но какой красивый! В детстве она мечтала превратиться в птицу. Да и позже... втайне от всех.

Чайка, значит? Ну, чайка, так чайка! Дочь Диора снова взмахнула крыльями, и опять - и поднялась над водой, удивленно глядя на желтые птичьи лапы, в которые превратились ноги. Наугламир по-прежнему болтался на шее. Он немного мешал, и вообще-то ему полагалось сейчас идти ко дну вместе с ее настоящим телом. Тела, правда, Эльвинг так и не увидела. То ли волны его куда-то отнесли, то ли погрузилось уже глубоко. Впрочем, это уже не имело значения: она летела! Легко, так, словно родилась птицей. И ей больше не было холодно.

Она найдет Эарендила. Да она теперь вообще что угодно сможет, неутомимая, быстрокрылая дочь моря!

Огромная чайка издала ликующий крик и устремилась к западу. В драгоценном ожерелье на ее шее голубоватой искрой сиял Сильмарилл.

29

- Пощади их, брат!

Пощадить... Поздно, Маглор. Они мертвы, оба. Я привел их на смерть. Напрасную, потому что Сильмарилл теперь на морском дне. Его не увезут в Аман, его не отберет Враг. Он не достанется никому. Может, это и к лучшему - но не такой ценой.

Амрас, Амрод, младшие, любимые! Как же так вышло, мальчишки, как же я вас-то не уберег?!

- Маэдрос, они не опасны!

Я медленно открыл глаза. Заставил себя перевести взгляд на Маглора. Он что-то говорил... кажется, об опасности. Но кому теперь может грозить опасность?

- Они просто дети.

Брат обнимал за плечи двух мальчиков, чумазых и явно боящихся нас.

- Кто это?

Хотя какая разница - кто! Остаться бы одному, завыть раненным зверем - только ведь не поможет. Все равно останется эта безнадежная пустота, которую не заполнить ничем, от которой не заслониться. И лица. Фингона, Келегорма, Карантира, Куруфина, близнецов... Лица тех, кто мне верил и погиб по моей вине. Умри, уйди в Мандос - и там не избавишься от этих воспоминаний. От того, что сделал.

- Что ты сказал?

- Я говорю: это сыновья Эльвинг. И они не виноваты ни в чем.

Внуки Диора... Возможно, такие же оборотни, как и он. Только это больше не важно. Ни это и ничто другое.

- Ну, отпусти их, - я пожал плечами.

Хорошо, что эти дети совсем не похожи на близнецов, какими те были когда-то. И все-таки лучше не видеть их.

- Некуда.

Я провел по лицу ладонью.

- В смысле?

- Город сгорел. Им некуда идти.

- Нам тоже, - равнодушно ответил я. - И что с того?

Наверное, не стоило говорить это вслух, но открыть сознание я сейчас не мог. И не знал, смогу ли когда-нибудь. Даже брату.

- Сюда плывут корабли с Балара, - сказал Маглор. - Надеюсь, Кирдан позаботится о детях Эльвинг лучше, чем это сумел бы сделать я.

Вот как. Плывут. Значит, кто-то из горожан позвал на помощь. И явились мстители.

- Собери воинов, - каждое слово давалось с трудом, просто потому, что в них больше не было нужды. И ни в чем не было. - Уходите. Хватит смертей.

- А ты?

- Я? Я останусь.

Мореходы убьют меня. Жаль, что лишь телесную оболочку. Что нельзя уничтожить и сознание.

- Нет, Маэдрос, - Маглор решительно подошел ко мне и взял за плечо. - Я не позволю тебе умереть!

Надо же! Самый послушный из моих братьев решил взбунтоваться. Я удивился бы, если б мог.

- Ты пойдешь со мной, - твердо сказал Певец. - Даже если мне придется тащить тебя связанным. Потом выразишь мне свое возмущение, если захочешь. Но не раньше, чем окажешься в безопасности.

- Связанным? Ты? - растерянно переспросил я, все еще с трудом веря своим ушам.

- Если понадобится, - отрезал Маглор, бесцеремонно ведя меня к двери.

И я неожиданно для себя самого подчинился.

30

"Амрод! Амрас!"

Так бессмысленно, так нелепо погибнуть! С женщиной и то справиться не смогли! Всю жизнь за спиной старших братьев - так и не выросли!

"Не смейте уходить! Слышите?!"

Не слышат. Не слушают.

"Вам нечего делать в Мандосе! Вы останетесь здесь, со мной, вместе мы сумеем помочь вашим братьям..."

Помочь... Было бы кому помогать! Маэдрос, для которого превыше всего собственное упрямство, и Маглор, любящий только свои песни. Один стоит другого! Ну почему изо всех моих сыновей выжили именно эти двое?! Не бойцы, не мастера, не те, кто способен продолжить мое дело...

Певец, по счастью, хоть стрелять сумел научиться. Фаниарон заплатил за свою измену, за смерть близнецов. Но и то - если бы я не подтолкнул Маглора, не заставил взяться за лук, предатель успел бы скрыться.

"Амрод, Амрас! Мальчики мои! Вы же воины, вы охотники, вы не можете так легко сдаться! Вернитесь ко мне! Там, в Амане, вы будете пленниками. Навсегда, потому что Намо не выпустит вас из своих Чертогов. Здесь же со временем к вам вернется память. Вы сохраните себя, сохраните свободу..."

Маэдрос, это твоя вина! Так бездарно, так глупо погубить всех братьев... почти всех, но Маглор не в счет. Я же обеспечил вам победу - приходи и бери! И то не сумели. Упустили Камень, потеряли войско... всего лишились! И меня лишили всего.

"Амрас... Амрод... Остановитесь!"

Тишина.

31

Сначала лететь было легко. Эльвинг бездумно взмахивала крыльями, изредка долетавшие брызги воды скатывались с гладких перьев, а в ушах пел ветер. Потом она почувствовала усталость и удивилась: разве можно утомиться, если ты мертва?

А мертва ли?

Чайка опустилась на одиноко торчавшую среди волн скалу и внимательно оглядела ожерелье, которое все еще висело у нее на шее. Несколько раз клюнула светящийся камень - твердый. Настоящий. Не видение, не бред.

Значит все - реально?! Эльвинг взмыла в воздух, словно за ней гнались. И повернула к берегу - найти сыновей, помочь им! Она описывала круг за кругом над морем возле разрушенных Гаваней, но лодки не было. Значит, мальчики не смогли уплыть. Не успели.

Умерли, они умерли! Сыновья Феанора не пощадили бы тех, чьи дед и мать убили их братьев.

- Умерли! - горестно, хрипло кричала Эльвинг, и другие чайки откликались резкими голосами, то ли скорбя о погибших, то ли проклиная убийц.

Дождаться, пока враги уйдут, отыскать тела сыновей, оплакать, предать огню. Впрочем, огонь поглотит их и так: город еще пылает. А вот ее могут схватить. Маэдрос хитер, он вполне способен подстроить ловушку.

Нет уж, Сильмарилл этому... существу не достанется! Лучше пусть сгинет в море. Или нет - надо найти Эарендила и отдать Камень ему. На прощание.

Раз Элронд и Элрос убиты, они в Мандосе. Значит, Эльвинг полетит к ним. В Аман. Она будет рядом со своими детьми - неважно, где.

32

На юг или на восток? Впереди - горы, по правую руку который день тянется лес. Густой, темный и не слишком приветливый. Кто бы из майар Мелькора ни вырастил эту чащу, он явно был в скверном настроении. А может быть, просто очень не любит квенди. Во всяком случае, мои спутники стараются не приближаться даже к опушке.

Но если не сворачивать в лес, придется идти через горы. А какой у них характер, лишь Вала знает. Скорее всего, недобрый. Этот хребет создавали, чтобы преградить путь врагам, так что преодолеть его вряд ли будет легко. Если вообще возможно.

Взять севернее? Но Мелькор говорил, что там Хитаэглир смыкается с неприступными Железными горами. Похоже, Восставший из всего Эндорэ успел сделать крепость.

...Я обернулся и выхватил меч прежде, чем успел сообразить, что именно меня насторожило. То ли шелест, то ли едва слышный свист. То ли просто внезапное ощущение чьего-то присутствия.

Огромная летучая мышь ловко увернулась от моего клинка и сменила облик.

- Успокойся, воитель, - усмехнулась Таринвитис. - Я не собираюсь тебя кусать.

- Пусть твоя Музыка звучит повсюду, Поющая, - ответил я.

Майар Ангбанда редко использовали это приветствие. Только в особо торжественных случаях. Или если хотели быть подчеркнуто учтивыми.

Я вложил меч в ножны, вопросительно глядя на подругу Валы. Почему Мелькор послал сюда ее? Если он не хотел или не мог позвать меня мысленно, почему не отправил птицу с письмом?

- Не ожидала встретить вас здесь, - Таринвитис укоризненно покачала головой. - Властелин приказал тебе увести мастеров на юго-восток Эндорэ.

- Не приказал, - возразил я. - Он отпустил нас. Так сказал Саурон.

- Неважно, - отрезала майэ, озабоченно сведя тонкие брови. - Хорошо, что вы не успели уйти далеко.

Так хорошо или плохо? Вот и пойми этих женщин! Даже Туивен, и та порой приводила меня в недоумение.

- Остановитесь примерно в дне пути от Хитаэглир. Это самое безопасное место. Только ближе к горам не подходите: там вам не будут рады.

- Безопасное? - прищурился я. - От кого? Властелин решил перепеть Эндорэ? Или...

От этого "или" по спине пробежал колючий холодок.

- Или, - хмуро подтвердила Таринвитис.

- Уже? - я растерянно покосился на запад, сам не зная, что пытаюсь там разглядеть: сгущающиеся тучи, зарево пожара?

- Нет. Но скоро.

- Я могу чем-то помочь?

- Помочь? Видишь вот ту гору, Мори? - Поющая махнула рукой на восток.

- Да.

- Будет падать - подхвати, - небрежно велела Таринвитис, но тут же смягчилась. - Останься в живых, Мори. И мастеров своих убереги. Это твоя задача. И учти, парень: она не из простых.

33

Крылья отяжелели. Я начала терять высоту, хотя менее всего мне хотелось сейчас вниз. К холмам, поросшим уродливыми кривыми сосенками. К начинающейся за ними мертвенно-серой пустоши.

Земля пугала, но лучше плавно опуститься на нее, чем рухнуть из-под облаков. А я уже почти падала.

Повернуть назад? Поздно. Мне теперь не дотянуть до незримой границы, за которой заканчиваются разрушенные мелодии, за которой осталось настоящее Эндорэ, живое, яркое, многоликое. По крайней мере, не долететь. Придется идти пешком. Очень долго. Если я вообще выберусь.

- Нет! Ты не можешь струсить, - сквозь зубы пробормотала я, сменив облик на кромке пустоши.

Дальше была пыль. Холодная серая пыль, мелкие серые камешки. И небо над головой - такое же безнадежно серое. Тяжелое, как скала.

- Ты не станешь звать Мелькора, Тарис, - прошептала я, без сил опускаясь на колени.

Казалось, огромные серые жернова вот-вот сойдутся и раздавят меня.

- Его нельзя отвлекать, его некому заменить, - всхлипнула я, борясь с желанием лечь. - И возвращаться нельзя... рано. Надо найти Ральтагис. Эндорэ важнее... моего страха.

Найти Ральтагис... А есть ли еще кого искать? Может быть, ее мелодия уже давно растворилась в этой бесцветной пустыне. Разве что обрывок услышишь, слабое эхо. Перед тем, как самой сгинуть здесь.

- Я ищу Ральтагис, - выдохнула я, с отвращением упираясь руками в изуродованную землю.

Если ноги не держат, что ж, придется двигаться на четвереньках. Лишь бы двигаться. На месте оставаться нельзя.

34

Аман всегда представлялся Эльвинг бесконечно далеким. Не из-за расстояния, пусть и немалого. Просто ни одному мореходу пока не удалось туда доплыть. Ходили слухи о коварных рифах и мелях, о мощных течениях и огромных водоворотах, о страшных бурях, даже о скалах, которые, беспрестанно двигаясь, дробили в щепки попавшие между ними корабли. Рассказывали-то многое, но ничего не знали наверняка. Потому что никто еще не вернулся.

"Только бы он был жив!"

Если Эарендил погибнет, разлука станет вечной: он наполовину человек, вполне возможно, что после смерти он покинет Арду. В Эльвинг людской крови лишь четверть. А вот Элрос и Элронд... Она привыкла считать сыновей эльдар, но что, если они разделят судьбу атани?! Если мать не окажется вовремя рядом, не успеет вмешаться.

И она летела, пока держали крылья. Потом опускалась к воде, торопливо ловила рыбу, а наевшись, ненадолго задремывала, покачиваясь на тягуче-серых волнах, и снова взмывала в небо.

И однажды - через годы? через столетия? - внизу показалось светлое пятнышко. А чуть погодя Эльвинг разглядела корабль - белый, словно жемчужина, с серебристыми парусами. "Вингилот". Значит, Эарендил уцелел.

35

- Я ищу Ральтагис, - повторила я, стараясь, чтобы голос звучал твердо.

Хотя бы голос, потому что совладать со своей мелодией я пока не могла. Зато встать все-таки удалось. И сделать несколько шагов. Потом еще несколько. И еще...

Вместо мягкой пыли подо мной теперь был песок, сухой и рыхлый. Ноги вязли в нем. Что ж, хоть следы останутся, чтобы найти обратную дорогу. По Музыке здесь вообще ничего не поймешь.

Я обернулась - увидеть цепочку отпечатков, ведущую прочь отсюда, на волю, к жизни. И вздрогнула. Следов не было. Кроме одного, самого свежего, но он разглаживался на глазах, сливаясь с фоном.

Ральтагис не нужно искать. Ее больше нет, она стала частью этого гиблого места. И ты станешь. Растворишься в серой пустыне, растаешь. Не останется даже отзвуков твоей мелодии.

Я сжала виски ладонями. Паниковать было нельзя ни в коем случае, но успокоиться не получалось.

Песок зашуршал, пополз куда-то, обтекая мои ступни. Сначала медленно, потом быстрее. Какое-то время я балансировала, отчаянно озираясь, но вокруг была все та же безжизненная пустошь, гладкая, как доска. Нет, уже не гладкая: в паре дюжин шагов от меня образовалась впадина. Она углублялась, втягивая песок, словно огромная пасть. Я бросилась прочь, но потеряла равновесие и плюхнулась на живот. Попробовала ползти, но меня продолжало тащить назад, к песчаной воронке.

"Мелькор!"

Звать было поздно: песок засосал меня по пояс, и чем больше я рвалась, тем сильнее увязала, а из-за Диссонанса, царящего здесь, не удавалось ни сменить облик, ни хотя бы сбросить его.

"Тарис, что случилось?"

А ведь Вала, наверное, не может увидеть то, что осталось от Удуна, с ужасом поняла я. Все Эндорэ - да, но не это место. И сделать он ничего не сможет. Не успеет!

"Так ты заходишь или так и будешь на пороге топтаться?"

Прикосновение чужого сознания - полузнакомого, странного - заставило замереть, и песок беспрепятственно втянул меня вниз. Я только и смогла, что зажмуриться и задержать дыхание.

"Ты искала меня. Зачем?"

Ральтагис?! Я осторожно выдохнула, попыталась вдохнуть - получилось. С опаской открыла глаза. Неровные черные стены, такой же потолок. Не пещера, скорее подземный коридор. Неужели от Удуна что-то уцелело?!

"Где ты?" - я закрутила головой, одновременно пытаясь разобраться в мешанине мелодий. Все-таки мелодий: это уже не было Диссонансом.

"Здесь. Везде. Я - Удун".

"Но... Ральтагис?"

"И Ральтагис, и Удун. Мы теперь одно целое".

"Это твой новый облик?" - догадалась я.

"Вроде того. Так что у вас там стряслось, подруга? Война?"

"Пока нет, но..."

"Война, - я почувствовала ее усмешку. - Иначе бы ты сюда не сунулась. И никто из вас. Что ж, я помогу. Есть у меня для гостей из Амана... сюрприз. Довольно забавный".

"Тарис! - мысленный зов Восставшего тут был едва ощутим. - Где ты?"

Так и есть, не видит.

"Все в порядке, Мелькор, - я едва сумела пробиться сквозь чужую Музыку. - Я нашла Ральтагис".

"Довольно забавный сюрприз", о котором говорила новая хозяйка Удуна, оказался здоровенными каменными существами. Живыми, хотя и несколько медлительными.

"К мысленной речи они не способны, - предупредила меня Ральтагис. - Командуй вслух, они послушаются. Только попроще: торог не очень сообразительны. Зато сильны, выносливы и почти неуязвимы. Правда, солнца не переносят".

Так, значит идти нам придется ночью. Или попросить Мелькора нагнать облаков погуще? Не прокладывать же туннель до Ангбанда. Только не отсюда!

"Ральтагис, а ты сама... не вернешься?"

"Я уже вернулась, Таринвитис. Мой дом здесь. И всегда был. Все, ступай. Чувствую, тебе здешние мелодии не по нутру. А жаль, они ведь красивые. Может, поймешь когда-нибудь. Вам прямо, потом направо - коридор выведет на поверхность. До встречи, подруга".

"До встречи", - согласилась я.

Даже если она никогда не состоится, это лучше, чем "прощай".

Глава 8

За полшага до бездны

1

Таринвитис гордо въезжала в ворота Ангбанда на плече у здоровенной каменной твари, а я медлил, пытаясь справиться с невольным разочарованием. Ушедшие майар так и не вернулись. Ни один. Правда, помощь прислали, что было вполне логично: Эндорэ нужно всем, значит, следует укрепить границы. Но примирения не получилось.

Хм, а ты рассчитывал на примирение, Властелин Ангбанда? Глупо. И не ко времени. Тебе привели новые войска, вот и распоряжайся. К тому же, самостоятельность явно пошла майар на пользу, судя по их новым творениям.

- Молодец, Тарис!

Я шел через двор крепости намного медленнее, чем хотелось: хромота усилилась в последнее время, да и прочие раны, как будто давно зажившие, ныли почти непрерывно.

Ожившие каменные глыбы сосредоточенно топали ко мне, скаля пасти. И не поймешь: улыбку изображают или ищут, кого бы сожрать. Нет уж, зубастики, хватать кого ни попадя я вам не дам.

- Ральтагис не сказала, чем их кормить? - я с некоторым сомнением оглядел новых бойцов и бережно снял Таринвитис с плеча вожака.

- Думаю, мясом, - она прижалась ко мне и обняла за шею. - По пути они иногда охотились.

- Выделю им Восьмую Северную долину, - решил я. - Там дичи хватает, а орки с волками не забредают.

Гораздо больше хлопот ожидалось с носатыми творениями Тевильдо. Бойцы из них должны были получиться первоклассные, но вот кормежка... Эти травоядные существа проводили за едой четыре стражи из шести. Причем ангбандская растительность им не очень-то годилась. Ирбину предстояло потрудиться, чтобы вырастить для них что-нибудь подходящее. Смуглые до черноты наездники, приведшие мумаков, к счастью, были менее привередливы в еде. Но сражаться толком не умели. Пока.

Оставалось разобраться, как обучить это разношерстное войско действовать слаженно.

- Замрите и ждите здесь, - велел я каменным тварям.

Осторожно поставил Таринвитис на землю и повел к дверям.

- Мелькор, - она внезапно остановилась и, повернувшись ко мне, озабоченно свела брови. - Ты тратишь слишком много сил. Настолько, что... На тебя уже смотреть страшно!

- Вот это кстати! - Я усмехнулся. - Когда гости из Амана наконец явятся, им достаточно будет взглянуть на меня, чтобы в панике обратиться в бегство.

2

Одна из звезд горела ярче других. И все ближе, словно следовала за кораблем, постепенно спускаясь. Эарендилу даже показалось, что у нее были белые крылья, словно у чайки. Знак?

Мореход замер, не сводя глаз со странной звезды... нет, все-таки птицы: теперь он смог различить очертания.

- Ты покажешь мне путь? - спросил он.

Не чайку - того, кто ее послал и наверняка теперь наблюдал за "Вингилотом". Что ж, если Владыка Ульмо говорил когда-то с отцом, почему бы ему не появиться теперь? Если Идриль и Туор у него...

Чайка упала вниз камнем, словно внезапно разучилась летать. И разбилась бы о доски палубы, если бы Эарендил не поймал ее. Он едва удержался на ногах: птица была огромной.

Мореход осторожно опустил спасенную чайку на палубу и вздрогнул, только теперь как следует разглядев ожерелье, висевшее на ее груди. Хорошо знакомое ожерелье.

Эльвинг! Она никогда не расставалась с Наугламиром! К тому же, обычная чайка не выдержала бы его вес, а таких крупных у берегов Эндорэ просто не водилось.

- Кто послал тебя?

Эарендил торопливо осмотрел птицу, но ничего похожего на письмо не нашел.

- Владыка Ульмо! - позвал Мореход.

Ответа не было.

За бортом лениво перекатывались волны. Молчаливые. Равнодушные.

- Эарендил!

Он рывком обернулся и замер, ошеломленно глядя на сидящую на палубе женщину. Эльвинг не могло здесь быть! Неужели правду рассказывают, что на дерзких моряков, которые осмеливаются заплывать слишком далеко, Валар насылают безумие?

- Помоги мне встать, - неуверенно попросила женщина. - Это правда я.

Эарендил протянул руку. Пальцы жены были теплыми и живыми. Настоящими.

Мореход оглянулся на спутников. Если он сошел с ума, надо передать командование кораблем. Наверное, Фалатару, он самый опытный.

- Я вижу то же самое, Эарендил, - негромко сказал кормчий. - Если это морок...

- Я не морок! - голос Эльвинг дрогнул. - Я искала вас. Сыновья Феанора сожгли Гавани! Все погибли. Наши... наши мальчики... - она разрыдалась.

Эарендил поднял ее и прижал к груди.

- Я бросилась в море... меня, должно быть, Владыка Ульмо спас... превратил в чайку, - с трудом выговорила женщина, - а дети... я не успела, не смогла!

- Элрос и Элронд ушли в Мандос, - глухо сказал Мореход. - В Аман. Значит, и мы отправимся следом.

- Через Море Теней? Мимо Страж-островов? Сквозь кольцо рифов?!

- Мы отправимся следом, - повторил Эарендил громче и тверже. - У нас получится. Нас... пропустят. Раз Владыка Ульмо сберег тебя, помог сохранить Сильмарилл и найти меня, значит, он хотел этого. Нас ждут, Эльвинг.

Ждали их или нет, а только море оставалось спокойным и ветер исправно надувал паруса, неся "Вингилот" на запад. А потом привычно серые волны начали наливаться густой лазурью, и вода стала такой прозрачной, что днем иногда можно было различить далеко внизу дно и тень корабля, скользящую по нему. И рисунок созвездий сделался иным, непривычным, а звезды - крупнее и ярче, чем в Эндорэ. Хотя их свету было не сравниться с ослепительным сиянием Сильмарилла: на Камень теперь стало трудно смотреть, не щурясь.

И прежде, чем впереди показался берег Валинора, Эарендил понял: они добрались до цели.

3

Я видел Аман. Не как когда-то с помощью Феанора, превозмогая боль и отвращение, пытаясь воспринять чуждую и враждебную Музыку. Теперь я смотрел без малейших усилий - как будто глазами одного из своих воронов. И слышал звуки, а не мелодии Хора.

Эарендил, сам того не подозревая, сделал мне бесценный подарок. Принес в Валинор Сильмарилл! Принес - и никто даже не попытался его остановить, хотя Валар, насколько я знал, окружили свои земли такими препятствиями, что Поющему не пробраться, не то что Воплощенному. Но "Вингилот" благополучно миновал все ловушки. Так, словно их не было.

Управлять Эарендилом я, конечно, не мог, но разведчик из него и так получился неплохой. Во всяком случае, Камень он не спрятал, держал при себе, а сам исправно вертелся во все стороны, обеспечивая мне полный обзор.

В Амане было пусто. В Тирионе, по крайней мере. Хотя заброшенным город не выглядел. Эарендил бродил по улицам, вымощенным белым камнем, поднимался по лестницам с ажурными перилами - и звал. На языке атани, на синдарине, на квенья. Даже на куздуле несколько слов выкрикнул - Ауле, что ли, обаять надеялся? Уж кого-кого, но гномов в Валиноре точно быть не могло. Вне Мандоса, во всяком случае.

И куда же все подевались? Опять что-нибудь празднуют? Или готовятся к походу на Эндорэ?

Э-э, Сын Песни, ты что?! Ты зачем назад к морю поворачиваешь? Севернее иди! Надо проверить Валимар!

- Привет тебе, Эарендил, храбрейший из мореходов! - Эонвэ появился как нельзя более кстати. - Привет тебе, вестник надежды! Идем же, Владыки хотят увидеть тебя.

А уж я-то как хочу увидеть этих Владык! И особенно войско, которое они собирают. Жаль только, что вряд ли они тренируют бойцов прямо на Маханаксар. А в чертоги Тулкаса и леса Оромэ гостя, думаю, не пригласят.

4

Эарендил стоял посреди Маханаксар и сиял. Не от радости, а буквально - от алмазной пыли, облепившей его одежду и отражавшей свет Сильмарилла.

"Он что, по земле валялся?" - безмолвно осведомилась Нэсса, удивленно глядя на вестника.

"В Тирионе алмазный мост строят, должно быть, он под него забрел", - предположил Ауле.

"Одежда влажная, вот пыль и налипла", - заступился за гостя Ульмо.

Молчал бы ты лучше, Владыка Вод! Тебе еще объяснять, как этот Воплощенный вообще сумел добраться сюда.

"Наши эльдар тоже не сухими из воды выходят, но я ни разу не встречала никого из них в таком виде", - возразила Вана.

"Дело не в воде, - вступила в разговор Варда. - В Сильмарилле. Похоже, он пыль притягивает".

"Хватит! - приструнил я их. - Давайте выслушаем его".

"Они боятся, Манвэ, - неслышно для остальных обратился ко мне Ирмо. - Потому и отвлекаются на пустяки. Никто не хочет войны".

Никто не хочет, но все знают, что она будет. Раньше ли, позже. Впрочем, Эарендил своим приходом определил ее срок. И развязал нам руки. Одно дело - вмешиваться в дела Воплощенных против их воли и совсем другое - откликнуться на мольбу о помощи.

Ничего неожиданного вестник, разумеется, не сообщил. Крепости нолдор и синдар пали, осталось лишь поселение на острове Балар и, вроде бы, кто-то уцелел в Оссирианде. Старший захватил все Эндорэ, и нет от него спасения ни одному из вольных народов. Воплощенные просят о прощении и защите.

- Приведи Эльвинг, - сказал я, когда Эарендил закончил. - Мы хотим услышать и ее.

- Человеку не место в Амане, - вслух заговорил Намо после того, как мы остались одни. - Мне придется забрать его в Мандос, если мы не хотим Диссонанса.

- Он полукровка, - поспешно возразил Ульмо. - Его мать - Идриль, дочь Тургона.

- Ушедшие нолдор тоже не могут сюда вернуться, - Намо не собирался отступать.

- Он еще и кое с кем из Поющих в родстве, - заметил Ирмо. - Обратили внимание?

- Мелькор! - Варда поморщилась. - Но, к счастью, от его Темы там совсем слабые отголоски. Хотя все равно...

- Как этот Воплощенный сумел доплыть? - сурово спросил я, в упор глядя на Ульмо.

- Не знаю, - смущенно признался тот. - Ни смертный, ни нолдо не смог бы преодолеть границу. По крайней мере, я бы заметил. А тут - ничего.

- Во-от! - я обвел взглядом собратьев. - Потому что Музыка необычная. Единственная такая в Арде. Из-за этого твои барьеры и не сработали.

- Сильмарилл изменил мелодию Эарендила? - предположила Варда.

- Выходит, что так.

- Но его носили и другие Воплощенные, - напомнил Намо.

- Никто из них не являлся сюда живым. А Мандос гасит чуждые мелодии, защищая Аман от Диссонанса.

- Так я и предлагаю забрать Эарендила, - снова взялся за свое Намо.

- Лишить жизни того, кто пришел за помощью? - нахмурился я. - На такое разве что Восставший способен. К тому же, мы не можем оставить Сильмарилл здесь. Слишком опасно. Старший что-то сделал с ним. Ауле?

- Камень стал иным, - подтвердил Кователь. - Но я не могу точно определить, что изменилось. Да только отправлять Сильмарилл обратно в Эндорэ - тоже не выход.

- Может быть, в море? - неуверенно предложил Ульмо.

- Нет, в небо! - Варда улыбнулась. - Что бы ни сделал Мелькор, Сильмарилл по-прежнему несет свет. Так пусть дарит его всем!

5

- И сказали Владыки Запада: вы явились в наши земли незваными, и за это мы вас во что-нибудь превратим. А во что - выбирайте сами. И Эльвинг попросила для себя облик морской птицы. А Эарендил сказал: хочу быть звездой. Ну, Владыки взяли его корабль да и забросили прямо на небо. Эарендил на носу уселся, в сверкающих алмазных одеждах, и Солнце-камень при нем. Видали утреннюю звезду? Вот это он и есть.

- Ну, ты загнул, приятель! Не похожа та звезда на корабль.

- Он это, верно говорю! Просто ты его издали различить не можешь - только Солнце-камень огоньком светится. Так и летает Эарендил с тех пор над землей, сверху-то ему все видно. А устанет - возвращается в Аман, и там встречает его жена-чайка.

- А что сделали с остальными, кто с ними на Запад приплыл?

- Ну, трое спутников Эарендила по Валинору не гуляли, на корабле отсиделись, их и не тронули. Посадили их Владыки Запада в лодку с парусом, да подняли ветер, такой могучий, что вмиг домчал мореходов обратно к берегу Эндорэ. А потом стали собирать войско.

- Зачем?

- Про то разное говорят. Древние - что Эарендил помощи попросил. Дескать, притесняет Северный Владыка их и людей, вовсе житья никому не стало. А я так думаю: испугались Западные, что слух об их богатствах дойдет до Хозяина Метелей. В тех-то землях даже пыль, сказывают, алмазная, а каменья драгоценные прямо на дорогах валяются. Ну, и женщины все красавицы - глаз не отвести. Узнает об этом Северный - быть войне. Так что собрали Владыки Запада всех, кто оружие держать может, посадили на корабли и поплыли в Эндорэ. Чтобы первыми ударить, не дожидаться.

6

Над морем кружили чайки. Крупные - в Эндорэ таких не бывает. Белые, серебристо-серые, розоватые. И не найти бы среди них единственную, не родившуюся птицей, если бы не мелодия.

"Эльвинг!"

Чайка с нежно-розовым опереньем описала круг, постепенно снижаясь, и опустилась рядом со мной.

- Ты похожа на отца, - сказала я, когда Эльвинг сменила облик.

- Ты тоже, - она внимательно посмотрела на меня. - Ты - майэ Мелиан?

- Да. Твои дети живы.

- Знаю. Владычица Вайрэ сказала мне. Но они не в безопасности, пока сыновья Феанора в Эндорэ, - Эльвинг сдвинула брови. - А я не могу вернуться.

Никто в Покинутых землях не в безопасности, девочка, а Маэдрос с братьями - не главная угроза. Ты все равно не сумела бы защитить своих детей. Даже если Валар не станут использовать силу Поющих, нет уверенности, что это не сделает Восставший. Пусть он считает Эндорэ своим, но если начнет проигрывать, вполне может им пожертвовать ради собственной свободы. Манвэ знает это. И все-таки начинает войну.

- Элронд и Элрос унаследовали твой дар? - осторожно спросила я.

- Какой дар?

- Оборачиваться. Птицей, зверем.

- Это не мой дар, майэ Мелиан. Меня спас Владыка Ульмо, когда я тонула в море.

- Вот как?

- Да, а потом Валар оставили мне эту способность. Крылья... - она мечтательно улыбнулась. - Не знаю, как бы я теперь жила без полета!

Разумеется, оставили! Такое изменение мелодии не убрать без риска разрушить феа. Только вот не от Западных Владык твой дар, милая. И не от меня. Потому и поселили тебя на самой окраине Амана.

- И все же ты не решилась отправиться с Эарендилом.

- Там слишком высоко, - Эльвинг поморщилась. - И холодно. Здесь гораздо уютнее. А он всегда норовил забраться подальше, где никто еще не бывал. Мужчины неисправимы!

Да, неисправимы. И не только Воплощенные. Что будет с Аратаназом? Он ведь не отступит, станет сражаться. Победят они с Восставшим или потерпят поражение, мы уже не увидимся.

7

К Эндорэ плыли корабли. Легкие, изящные корабли тэлери. Впрочем, сейчас они шли со скоростью, невозможной для творений Воплощенных. Почти летели. Манвэ и Ульмо погнали бы хрупкие суденышки и быстрее, но, видимо, боялись, что те развалятся.

Когда Эарендил, сам не зная того, показал мне сверху войско Амана, оно было уже на полпути к берегу Эндорэ. И направлялось к заливу Балар. Значит, Владыки Запада не рассчитывали застать меня врасплох: от устья Сириона до Ангбанда путь не близкий. Скорее, они хотели быстро проскочить море, чтобы я не поднял ветер и не потопил их блистательное воинство. Но они не успели.

"Саурон! Началось".

Я послал Первому Помощнику образ приближающихся кораблей.

"Властелин, нам с Нэртагом понадобится еще сорок лет, и то, если не отвлекаться. И без балрогов нам не обойтись. Ты продержишься?"

"Сорок лет?! Ты же говорил о пятнадцати!"

"Этого бы хватило при условии мира. Но война с Аманом вызовет Диссонанс, нам придется укреплять разрушающиеся земли..."

"Сирион".

"Властелин?"

"Дотяните до него нити ибригаса. На ту часть Эндорэ, что западнее, моих сил не хватит. Ничего, потом восстановим ее. В крайнем случае, будет цепь островов. А насчет гостей из Амана не тревожься: я не дам им скучать".

Как и они мне. Даже если передать под начало Таринвитис и мумаков, и каменных воинов Ральтагис, а Дарглуину поручить всех волков, орочьей частью войска, драконами и оставшимися в Ангбанде балрогами придется командовать мне. Одновременно отслеживая все передвижения врагов и удерживая распадающийся от Диссонанса Белерианд.

"Я справлюсь с ними, Саурон. Не отвлекайтесь".

Я мысленно потянулся к морским птицам, ловившим рыбу невдалеке от берега. Вовремя. Аманские корабли подходили к заливу Балар.

Ты всерьез думал, дорогой брат, что я позволю твоему войску высадиться? Не в этот раз! Вам придется строить новые корабли. И уж кому точно не удастся соскучиться в ближайшее время, так это Намо с подручными.

8

Шквал налетел внезапно. Небо потемнело, стремительно вспухая иссиня-черными тучами. Суда, только что с невероятной скоростью скользившие к берегу Эндорэ, беспомощно затанцевали на месте, словно в растерянности. Мореходы кинулись убирать паруса и не успели. Усилившийся ветер трепал и рвал светлые полотнища и с легкостью, будто сухие сучья, ломал мачты. Поднявшиеся волны перекатывались через палубы, смывали эльдар за борт, расшвыривали корабли, как детские игрушки.

А потом ударили ослепительно-белые стрелы молний - несколько сразу. И еще. Словно кто-то целился в корабли, и они вспыхивали огромными факелами.

- Кто это? - прошептал Эрейнион, ошеломленно глядя на беснующуюся внизу бурю.

Кирдан не ответил. Не услышал.

- Кто это? - крикнул юноша, перекрывая шум ветра и раскаты грома.

"Не знаю, - в мысленной речи приемного отца, обычно уверенной и спокойной, сейчас чувствовалось смятение. - Но надо помочь. Собирай всех, кого сможешь - квенди, атани. Бегите к тройному утесу: течение вынесет тонущих туда. Я зажгу маяк".

Кирдан взбежал по лестнице и уже потянулся к фонарю, когда острое чувство опасности заставило его отдернуть руку и отпрянуть. Молния ударила в верхушку башни, вдребезги разбив тонкое стекло. Осколки пролетели у самого лица вжавшегося в каменную стену Кирдана.

"Эрейнион, сигнальные костры! Зажгите костры!" - мысленно окликнул Корабел юного короля.

Фонарь можно заменить факелом, но маяк - слишком заметная мишень. Бурей явно управляет кто-то разумный. И ему неудобно будет одновременно тушить костры и гоняться за уцелевшими кораблями.

Кирдан высвободил один из факелов, горевших на стенах вдоль винтовой лестницы маяка. Вернулся наверх и закрепил древко на почерневшем постаменте, где прежде был фонарь.

Внизу уже вспыхивали костры. Хлынувший стеной ливень тушил их, но огни зажигались вновь. А разметанные бурей корабли, лишенные парусов и мачт, борясь с волнами, на веслах шли к спасительному острову.

9

"Властелин Мелхгур!"

Вообще-то докладывать мне было не о чем. Жизнь в Хифлуме текла своим чередом, сытная и благополучная. Поветрия обходили нас стороной, скот плодился, дичи в лесу и рыбы в озере хватало с лихвой, а земля не скупилась на урожаи. Даже разбойники, и те перевелись. Последнюю шайку перебил десять лет назад Урхат, старший сын и преемник Ульнира.

И не стал бы я погружаться в волшебный сон и звать Властелина, если бы не почувствовал: он ждет этого, я нужен ему. А что Мелхгур ни ворона не прислал, ни другого знака не подал, так на то я и колдун, сам должен все чуять.

Во сне я опять был юн. Как тогда, в Ангбанде. И снова не отказал себе в удовольствии увидеть Властелина в том виде, в каком ему, на мой вкус, следовало являться. Огромная светящаяся фигура с радужными крыльями, огненным мечом в руке и сверкающей короной на голове. Мелхгур не возражал, хотя такой облик ему явно не слишком нравился. А зря: и внушительно, и красиво.

"Уводи свой народ, Ульт", - приказал Властелин вместо приветствия.

"Так ведь... - я растерялся. - Опять Древние?! Но их же давно побили".

"Новые приплыли. С Запада, - мрачно ответил Мелхгур. - И не думаю, что дело ограничится только ими".

"Кто может быть хуже Древних?" - изумился я.

"Мои... братья".

"У них земля скудная, да? - смекнул я. - Нашу забрать хотят? Но мы ведь не отдадим, правда? Мы будем драться!"

"Непременно будем, - заверил меня Мелхгур. - Так что отправь женщин и детей к Синим горам. Пусть с ними идет треть ваших воинов, этого хватит. Скот угоняйте. С гномами вы давно дружите, они не станут препятствовать, если вы поселитесь неподалеку. А торговать с ними на таком расстоянии, как сейчас, во время войны все равно не сможете: пути скоро будут перекрыты".

"Треть воинов, так. А остальных - в Ангбанд?"

"Да. Реши, кто поведет их".

"Как кто? - почти обиделся я. - Конечно, я!"

"Ульт... - Мелхгур неожиданно замялся. - Лучше тебя нет никого, но ты уже немолод".

"Мы, рожденные в Ангбанде, крепче прочих, - напомнил я. - Ульнир дожил почти до восьмидесяти, а мог бы и дольше, если бы не погиб на охоте. Может, я годами и стар, но мои руки сильны по-прежнему и глаза не подводят, и никто ни разу не превзошел меня в колдовстве".

"Тебя убьют! - коротко и зло бросил Властелин. - Я не хочу этого".

"А ты верни мне молодость, - предложил я. - Ты же можешь. Урхат возглавит поход на восток, он уже достаточно опытен. А я..."

"Ты не понимаешь, о чем просишь! - с досадой перебил Мелхгур. - Одно дело - замедлить изменения твоей плоти, и совсем другое - повернуть их вспять. То, что ты можешь при этом погибнуть, считай, мелочи. А вот если разрушится мелодия, ты лишишься и посмертия. Совсем перестанешь быть, ясно?"

"Что ж..." - я опустил голову.

"Ты вернешься в Ангбанд, - Вала положил руку мне на плечо. - И останешься там".

"Нет, Властелин, - я невесело улыбнулся. - Медленно угасать от старости там, где провел лучшие годы юности? Жить одними воспоминаниями? Ждать, пока постепенно разрушится тело и угаснет разум? Ты другой, чем я, ты Поющий, и все-таки... Ты вот так - согласился бы? Захотел бы?"

"Нет, - его пальцы сжали мое плечо. - Не захотел бы".

"Прошу - дай мне войско. Позволь пасть в бою, пока я еще в силе!"

"Ладно, Ульт. Но при одном условии".

"Каком, Властелин?"

"Пасть в бою должны наши враги".

"Сделаем! - весело оскалился я. - Не в первый же раз!"

10

Мелькор нанес удар силой Поющего. Не опасаясь, что мы можем ответить тем же. Не заботясь о судьбе земли, которую объявил своей.

Посланное нами войско, сильное, хорошо обученное и вооруженное, было уничтожено почти полностью. В Эндорэ осталась десятая часть от него, не больше. Уцелевшие воины не могли рассчитывать на помощь, пока Намо не выпустит из Мандоса их товарищей. А это несколько лет: быстрее нельзя, иначе смерть оставит слишком заметный след на мелодиях погибших.

- Кораблей тэлери больше нет, - сказал я вслух.

Так было удобнее говорить в Круге Владык. Для мысленного обсуждения нам пришлось бы объединить сознания, став на время глухими к происходящему в мире. Делать это во время войны уж точно не стоило.

- Я могу создать остров, и мы с Ульмо пригоним его к берегам Эндорэ, - предложил Ауле.

Он был озабочен и расстроен: разгромленное Старшим войско на треть состояло из любимых им нолдор - тех, кто отказался когда-то уйти из Амана с Феанором.

- Нет, это слишком медленно, - возразил я. - Восставший снова успеет вмешаться. Мы споем корабли из воздуха и света. Он не сможет их ни потопить, ни поджечь.

- Их разрушит Диссонанс у берегов Эндорэ, - предостерег Намо.

- Нет, мы будем действовать быстро. Войско успеет высадиться прежде, чем корабли распадутся. Главное, чтобы нам было, кого отправить. Тут все зависит от тебя, брат.

- Манвэ, если я выпущу феар из Мандоса раньше времени, последствия для них будут необратимыми.

- Знаю. А если тебе помогут Ирмо и Ниэнна?

- Должно получиться, Намо, - сказал Владыка Снов.

Скорбящая склонила голову в знак согласия.

- Намо?

- Если действовать втроем, то уйдет года четыре по счету Эндорэ, - твердо сказал Владыка Судеб. - Меньше нельзя.

- Слишком долго. Те, кто остался в Эндорэ, вряд ли продержатся столько времени.

- Может быть, послать туда майар? - предложил Оромэ.

- Поющих нельзя, - вздохнул я. - Земля не выдержит такого Диссонанса. Иначе я никогда не отправил бы на войну Детей Песни.

- Неужели в Эндорэ у Восставшего не осталось других противников? - прищурился Тулкас.

- Нолдор разбиты, синдар ослаблены. Люди частью на стороне Старшего, частью... Они отважны, но их тела намного слабее, чем у эльдар. Уязвимее.

- Значит, надо усилить их! - воскликнул Доблестный.

- Нельзя вмешиваться в мелодии Детей! - гневно оборвал его Намо.

Все замолчали. Спорить с рассерженным Владыкой Судеб никому не хотелось.

- Только плоть, Намо, - примирительно сказал я. - Изменения не затронут феар.

- Восставший тоже начал с материи, - Мандос был непреклонен.

- Но в отличие от него мы умеем останавливаться, - я обвел братьев и сестер взглядом. - Не так ли?

- Можно продлить людям жизнь, добавить выносливости, устойчивости к болезням, - поддержала меня Йаванна. - Их силы будут быстрее восстанавливаться, а раны - легче заживать. Манвэ прав, Намо. Мы сумеем это сделать, не меняя сути Младших Детей.

- Люди - творения Единого, а не наши, - хмуро напомнил Владыка Судеб. - Мы не вправе касаться их Музыки, по крайней мере, без его позволения.

- Я спрашивал его, Намо. Пытался спросить. Он молчит, значит, решать нам.

- Никто, кроме Ульмо, их во плоти ни разу не видел, - упрямо возразил Намо. - Полукровка Эарендил не в счет, а в Эльвинг гораздо больше от Старших Детей, чем от Младших. К тому же, они оба носили Сильмарилл. Мы почти не знаем людей, Манвэ, и ты уверен, что мы ничего не повредим в их Музыке?

- Ты можешь предложить что-то лучшее? - устало спросил я. - Или хочешь оставить наших воинов в Эндорэ на растерзание Старшему? Это было бы предательством, Намо.

- Ты Король, тебе решать, - Владыка Судеб откинулся на спинку отделанного горным хрусталем кресла. - Я лишь предупредил.

- Манвэ, он прав в одном, - снова заговорил Оромэ. - Люди в Эндорэ. Мы не можем привести их сюда для изменения.

- Значит, отправим к ним Поющего. Одного. Это Покинутые земли выдержат.

- Только если кого-то из майар, - уточнил Ауле.

- В Эндорэ пойдет Эонвэ. Мы передадим ему часть силы Хора, достаточную, чтобы преобразить людей. И он возглавит войско.

11

"Откуда они, как думаешь?" - мысленно спросил Эрейнион, украдкой покосившись на спасенных.

Кирдан кивком показал на дверь. Ветер и дождь стихли, море постепенно успокаивалось. Вполне можно было прогуляться, чтобы не тревожить потерпевших кораблекрушение и дать им прийти в себя.

- Они эльдар, - задумчиво сказал Кирдан, направляясь по ясеневой аллее к берегу.

- Одежда у них странная, - сын Фингона поежился и запахнул плащ: после бури сильно похолодало. - И мелодии.

- Мелодии у них аманские, - Корабел заложил руки за спину. - У нолдор, пришедших когда-то с Запада, похожие. И корабли у этих мореходов необычные. Таких нет в Эндорэ.

- Но не из Амана же они!

- Почему нет? Это отсюда туда никак не попасть. А вот наоборот - вполне возможно.

- Изгнанники?! - ахнул юноша. - Так это Валар потопили их корабли?

- Молниями? Такое больше похоже на Моргота.

- Выходит, он знал об их прибытии. И боялся. Но, Кирдан, плохо, что наши дозорные смотрят только на север и восток! Корабли появились с юго-запада, и никто их не заметил, пока они не вошли в залив. Если бы это были враги, они застали бы нас врасплох!

- Ты прав, мы сделались слишком беспечны с тех пор, как сыновья Феанора остались без войска, - вздохнул Кирдан. - Хотя Врагу, похоже, до нас дела нет.

- Моргот любит нападать внезапно.

- Но у него нет кораблей, чтобы отправить на Балар орков.

- Зато он отлично умеет топить чужие, - хмуро сказал Эрейнион. - Если Враг решит захватить остров, у нас не достанет сил отбиться. И отступать дальше некуда.

- Подождем, пока спасшиеся придут в себя, - решил Кирдан. - На вид они сильные бойцы. Если захотят остаться, мы сможем не только укрепить Балар, но и заново отстроить Гавани.

- Их больше, чем нас, - юноша с сомнением посмотрел на наставника. - А что, если они вздумают завоевать остров?

- Эрейнион, на Баларе живут и нолдор, и синдар, и люди. Если бы мы подозревали друг друга, ты давно остался бы без подданных, юный король.

- Если безоглядно доверять чужакам, можно тем более остаться без подданных... Кирдан, я не знаю, как поступить! Если эти мореходы враги, нам не справиться с ними.

- Значит, постараемся стать друзьями. Для начала поговорим с ними, как придут в себя. А пока... Эрейнион, вон тот корабль почти уцелел. Я хочу рассмотреть его поближе.

12

Я уселся в кресло и внимательно оглядел приведенного дозорными чужака. Его можно было бы принять за необычно высокого эльда, если бы не мелодия и не ощущение сдерживаемой им огромной мощи. Очень похоже на то, что рассказывал когда-то отец о Поющих Амана.

- Ты майа? - напрямик спросил я. - Зачем ты здесь?

- Я Эонвэ, - голос у него был низкий и бархатистый.

Интересно, у всех Поющих такие?

- А! Ты из команды Манвэ, - блеснул я познаниями.

И тут же подумал: зря! Уж сколько раз говорил Кирдан: не болтай лишнего, лучше слушай. Но иногда невозможно удержаться!

Гость усмехнулся, в пронзительно-синих глазах замерцали серебристые искорки.

- Я пою с Владыкой Ветров.

"Эрейнион, у Поющих нет команд, - мысленно поправил меня Кирдан. - Они же не мореходы".

А, кстати...

- Ты надувал паруса кораблей, да? - предположил я. - А потом не смог остановить бурю?

- Нет. Я прилетел позже.

- На орле? - сообразил я.

- В облике орла. Я соберу уцелевших воинов и поведу их на Ангбанд.

Я едва не фыркнул от возмущения. Хорош предводитель! Отправил войско вперед, подставил под удар, а сам за спинами отсиделся?! Да так только Моргот и поступает!

- Присоединяйся к нам, Эрейнион, король нолдор Эндорэ, - предложил Поющий. - Собери войско. Всем изгнанникам, которые выступят со мной против Врага, Валар даруют прощение. Нолдор смогут вернуться и поселиться на острове Тол-Эрессеа вблизи берегов Амана.

- Вблизи берегов? - удивился я. - Не в самом Валиноре?

- Мелодии изгнанников стали чуждыми нашим землям, - с грустью сказал Эонвэ.

Изумительно! То есть гибнуть на войне против Моргота мы годимся, а жить в Амане недостойны!

"Эрейнион, не горячись!" - успокаивающе коснулся моего сознания Кирдан. Он, как всегда, уловил мое настроение едва ли не раньше меня самого.

- Нолдор не изгнали, - я вздернул подбородок. - Мы ушли сами, это было наше решение. Мы столетиями сражались с Морготом, и Аман не предложил нам помощь. А теперь вы просите подмоги у нас? Я не поведу свой народ на смерть ради Валинора.

- Не ради Валинора, - нахмурился майа. - Ради Эндорэ, король.

- Я видел бурю, которую устроил Враг, - холодно заметил я. - Много ли останется от Эндорэ, если вы схватитесь с ним?

- Вполне возможно, что война затронет и вас, - сдержанно ответил Эонвэ. - Моргот вполне способен уничтожить ваш остров, а что он делает с кораблями, ты видел. Король, вы можете пасть в битве, заслужить славу и получить прощение. Или бессмысленно погибнуть, прячась в укрытии.

- Если придется, именно в бою мы и умрем, - твердо сказал я. - Здесь. За наших женщин и детей. За наши корабли. За наш Балар. Но не за Аман, где нас считают теперь чужими. Уходи, Эонвэ. Мы поможем твоим воинам переправиться на берег Эндорэ, но дальше нам с вами не по пути.

13

Воевать за Балар... За остров, ставший последним прибежищем. И это - гордые нолдор, собиравшиеся сделать своим домом все Эндорэ! Смельчаки, когда-то готовые биться с сильнейшим из Валар. Эрейнион не унаследовал мужества ни своего отца, ни деда...

- Сколько воинов у тебя, Финарфин? - спросил Эонвэ, присаживаясь на землю напротив меня.

- Три тысячи. Все, кто сумел добраться до берега Эндорэ во время бури.

- Я привел с Балара еще две.

Пять тысяч нолдор и ваниар, пусть даже обученных самими Тулкасом и Оромэ, но никогда не знавших сражений. А сколько бойцов у Врага? Пятнадцать тысяч? Пятьдесят?

- Нас не ждали здесь, - я сцепил на коленях руки, глядя в костер. - Я успел разослать гонцов по ближайшим селениям. И получил ответы. Синдар, люди... Они ненавидят сыновей Феанора едва ли не больше, чем Восставшего и орков. Они не станут помогать нолдор, и им безразлично, что мы не имеем отношения к совершенным здесь злодеяниям. Они считают, что все мы одинаковы.

- Враг преуспел в этом, - Эонвэ взял ветку, поворошил дрова, вверх полетели искры.

- Враг? - с горечью переспросил я. - О, если бы он! Нолдор в Эндорэ сами запятнали себя! Запятнали так, что это перечеркнуло славу и об их доблести, и об их творениях. Все мои сыновья в Мандосе, и сейчас я... я рад этому, Эонвэ! Они не успели пасть так низко, как... другие.

- Восставший всегда умел сеять рознь среди своих противников, - спокойно ответил майа.

- Не зря ли мы явились сюда?

- Не зря, - твердо сказал Эонвэ. - Нас позвали на помощь, и судя по тому, что мы видим, обитателей Эндорэ действительно надо спасать. Пока они сами не истребили друг друга на радость Врагу.

- Коль скоро зло в их душах, наша война не имеет смысла. Если Ангбанд падет, разве это вразумит отчаявшихся и ожесточившихся?

- Если Ангбанд падет, Дети Песни исцелятся, Финарфин. Но пока он стоит, не время поддаваться чувствам. Новое войско придет из Амана не раньше, чем через четыре года. Мы с тобой должны продержаться до тех пор. И привлечь союзников.

- Кого, Эонвэ? Нас не поддержит никто в Эндорэ.

- Поддержат, - майа уверенно улыбнулся. - Люди. У меня есть чем убедить их.

14

Нежная музыка сливалась со звуком падающей воды, но тех, кто играл, нигде не было видно. Казалось, пел сам фонтан. И в такт мелодии упругие струи то торжествующе взмывали к прозрачному небу, разбрасывая искрящиеся брызги, то медленно опадали, чтобы потом снова подняться.

- Смотри, Хурин, они разноцветные, - восхищенно шепнула Морвен.

Счастливая, невероятно красивая, она казалась сейчас моложе их детей. Хотя о чем это он? Турин и Ниэнор еще маленькие. Опять носятся где-нибудь, сорванцы!

А вода и вправду слегка светилась, отливая то розовым, то весенней зеленью, то золотом, то лазурью. Это было частью ее танца.

Как Тургон сделал это? Надо будет спросить.

Что-то внезапно загрохотало, заглушая, грубо ломая мелодию. Струи фонтана ослабли, теряя высоту.

Враги? Здесь, в Гондолине?!

- Старик! Эй, старик! Ты дома?

Он встряхнул головой, оглядел скудно обставленную комнату. И на мгновение снова зажмурился, словно это позволило бы вернуть ускользнувший сон.

- Старик!

Он сжал кулаки, борясь с желанием распахнуть дверь и сбросить незваных гостей с крыльца. А еще лучше - просто свернуть им шеи за то, что явились не вовремя и разлучили его с близкими.

- Что вам? - грубо спросил он, отворяя пришедшим.

Сегодня их было четверо. Странно. Обычно за советом приходили поодиночке, иногда комкая в кулаке кончики узелка с подношением, чаще - с пустыми руками. И уж всяко не смели шуметь.

- В чем дело? - повторил старик, обводя гостей цепким взглядом серых, словно пасмурное осеннее небо, глаз.

Когда-то у него было имя. И дом - настоящий дом, не эта лачуга поодаль от селения. И народ, о котором можно было заботиться. И враги, с которыми он сражался. И семья...

С тех пор, как он потерял все, имя стало не нужно. Старик, и старик. Пусть.

- Войско пришло, - сказал один из явившихся парней. - С запада, из-за моря. Говорят - на подмогу нам.

- На подмогу, говоришь? - старик недобро прищурился. - Что ж, рассказывай.

15

Где же вы были раньше?! Когда Враг одерживал одну победу за другой? Когда полчища орков убивали и мучили нас, когда горели наши селенья? Почему вы не пришли, пока я был в плену, пока еще можно было спасти Морвен и детей? Почему позволили разрушить Гондолин? Почему явились только сейчас?!

Почему? А потому, что раньше - не захотели. Ждали, пока Моргот истребит почти всех нолдор и верных им людей. Чтобы потом прийти избавителями. Чтобы синдар сами отдали вам Эндорэ - в благодарность. А мои соплеменники... да вон как у них глаза горят! Посули им долгую жизнь, здоровье, красоту, как у Старшего народа, и они на балрогов с голыми руками бросятся.

Прежде я восхищался эльдар. Их благородством, мудростью, искусством. Я не видел опасности, а ведь Древние страшнее Моргота! Как бы жесток и коварен ни был Враг, он вызывает отвращение, и значит, ему можно противостоять. Так, ощутив жар, ты невольно отдергиваешь руку прежде, чем обожжешься.

А эти... они очаровывают. Их любишь, им веришь, на них хочется походить, но ты всегда помнишь: не выйдет. Они - иные, и ты никогда не достигнешь ни такого мастерства, ни такой гармонии. Потому что не чувствуешь мир так, как они. А главное - потому что короткой жизни твоей не хватит. У них есть тысячи лет, у тебя - в лучшем случае десятки.

И вот приходит посланец от создателей мира и говорит: мы сделаем вас такими же, как Древние. Ну... почти. Потому что в конце вас все равно будет ждать смерть, только отсроченная.

- Медленный яд, - тихо проговорил я.

- Что? - удивленно переспросил Хорни.

- То, что вам предлагает Эонвэ.

- Отчего же яд? Яд отнимает жизнь, а тут наоборот...

- Не всякая отрава убивает сразу. Есть такие паучьи ягоды, на северных зыбунах растут. Попробуешь, особенно в конце осени - и на вкус хороши, и сил придают. Один раз пожуешь, два - ничего не будет. Разве что голова поболит потом, если сразу много съесть. А вот кто станет их глотать постоянно, болеть начнет, слабеть, чахнуть, да остановиться уже не сможет. И все, назад пути нет, за несколько лет умрет человек.

- А не потому ли ты так говоришь, старик, что твоя жизнь закончена? - сузил глаза Тальд. - И ты завидуешь молодым, кого Эонвэ может сделать почти бессмертными!

Хорни тут же отвесил зарвавшемуся мальчишке хорошую затрещину.

- Прости, старик, - сказал он. - Но может быть, тебе все же стоит поговорить с Эонвэ? Что, если он вернет тебе юность?

Юность... А заодно семью, дом, моих погибших соратников, Дор-Ломин?

- Вижу, вы уже все решили, - я сдвинул брови, в упор глядя на юнцов. - Зачем же тогда ко мне пришли?

- Ну... - Хорни замялся. - На всякий случай.

- Кто ягод паучьих хочет - на то его выбор. Ступайте, берите... дар Амана.

- Но ведь хозяин Ангбанда - Враг! - выпалил Нораг. - Общий Враг - и наш, и Эонвэ.

- Враг, - холодно согласился я. - Но для того, чтобы биться с ним, не нужно ни посулов, ни просьб.

- Мы вернемся с победой! - глаза Норага блеснули. - У Эонвэ большое войско, и скоро оно еще умножится. И мы идем не ради даров, старик! Но чем сильнее и долговечнее мы будем, тем доблестнее сможем сражаться.

- Конечно, - кивнул я. - На подкованной лошади ездить удобнее.

Парни непонимающе переглянулись.

- Вы победите, - без тени сомнения предсказал я.

- Ты...

- Я знаю: вы победите, - устало повторил я. - Теперь ступайте, Эонвэ ждет.

Уж если Владыки Амана решились переделывать смертных, значит, драться будут всерьез. И рано или поздно Моргот падет. А я постараюсь дожить до этого. Сам.

16

Аманские захватчики оказались противниками куда покрепче разбойников. Во-первых, они не боялись. Да и с чего бы, если раны у них зарастали чуть ли не на следующий день. А смерть означала всего лишь возвращение на родину, в Аман.

Во-вторых, подкрасться к врагам незамеченными нам удавалось с очень большим трудом. И только людям: орков эти Древние чуяли загодя и встречали стрелами. А без меня и моих учеников подобраться вообще никто не сумел бы.

Но хуже всего было то, что врагов не становилось меньше, сколько их ни убивай. Они возвращались назад живехонькими - раз за разом, год за годом. Если они начинали слишком резво двигаться к Ангбанду, Мелхгур посылал войско навстречу и отбрасывал захватчиков. Только вот наши потери были невосполнимыми. Мы же не Древние, умираем единожды и за небо возносимся. Да и орков не оживишь. Хорошо, хоть плодятся они что твои мыши. Но пока вырастут, пока сражаться научатся...

В общем, задача у меня была - отвлекать, задерживать, тревожить захватчиков внезапными вылазками. То есть время для Властелина выигрывать. Вряд ли он, конечно, рассчитывал, что врагам надоест туда-сюда между Аманом и Эндорэ болтаться. Скорее силы копил, чтобы вышвырнуть чужаков с нашей земли и сразу самому на них войной пойти, их собственный дом порушить. Чтобы им впредь неповадно было к нам лезть.

17

Сирион в нижнем течении был широк - не меньше пяти полетов эльфийской стрелы. Эонвэ хмурился, глядя на тяжело перекатывающиеся холодные серые волны. Река выглядела такой же угрюмой и враждебной, как все в этом проклятом краю. Под стать характеру Восставшего. А уж в здешние мелодии майа тем более старался вслушиваться как можно реже: чуждая Музыка терзала слух, подавляла волю, мешала думать.

Приближаться к воде не хотелось, но если переправляться, то только здесь. Выше по течению в Сирион впадал Нарог, и пришлось бы перебираться через две реки вместо одной. А в Эндорэ и к ручейку-то крошечному без риска не подойдешь. Не на засаду наткнешься, так на очередную хищную тварь. Злоба Врага, словно яд, пропитала все вокруг, до последней травинки. Звезды Варды, и те казались тусклыми и далекими.

- Здесь все, по крайней мере, просматривается, - тихо сказал подошедший Финарфин. - И на том берегу зарослей нет.

- Через Эстолад пройти будет проще, - кивнул Эонвэ, продолжая разглядывать реку в поисках скрытой опасности. - Лесов и оврагов меньше, не подкрадешься.

- Смотри, - Финарфин тронул его за плечо.

Примерно в четверти полета стрелы от них на берегу расположился человек - смуглый кряжистый старик в потрепанной одежде. Он деловито насадил на крючок наживку и забросил нехитрую снасть в воду, не обращая никакого внимания на готовое к переправе валинорское войско.

Майа невольно поморщился. Сам он в еде, разумеется, не нуждался, а воины-эльдар питались взятыми с собой из Амана дорожными лепешками, благо тех надолго хватало. С питьем было хуже: даже родниковую воду приходилось разбавлять вином, чтобы меньше горчила. Удивительно, но несчастные обитатели Эндорэ как-то приспособились есть здешнюю дичь и рыбу. Да разве у них был выбор?

- Безоружен, - сказал Эонвэ, нехотя вслушавшись в Музыку. - И он один. Пусть ловит.

- У Врага везде соглядатаи, - напомнил Финарфин.

- Это так. Но местных гонять - значит, уподобиться в их глазах Восставшему. Они и так недоверчивы, что неудивительно при их полной опасностей и страданий жизни.

Первоначально намеченный план - пройти вдоль побережья в Хифлум, там закрепиться, накопить силы, а потом, перевалив Эред Вэтрин, двинуться через Анфауглиф к Ангбанду - оказался невыполнимым. Орки намертво засели в горах южнее Нэвраста, и выбить их оттуда не удавалось никак. Эонвэ потратил шестнадцать лет, пытаясь проделать брешь в этой стене, но хотя за каждого убитого воина Амана Ангбанд платил по меньшей мере десятком своих, силы Врага не убывали. Как будто на месте уничтоженных тварей немедленно возникали новые, и конца им не было.

Несколько раз войско Валинора отбрасывали, а дважды оттеснили к самому побережью залива Балар, едва не сбросив в море. А между боями освободителям Эндорэ почти не давали передышки разбойничьи шайки - мелкие, невероятно быстрые и совершенно неуловимые. Они ухитрялись подбираться совсем близко, несмотря на острое зрение и слух эльдар, словно были призраками, а не существами из плоти и крови. И даже легкая рана, оставленная их стрелами, как правило, оказывалась смертельной. Жертва погибала в мучениях и, что еще хуже, потом не могла отправиться в Мандос, словно переставала слышать Зов. Противоядия от этой жуткой отравы так и не удалось найти. Врагам даже не требовалось мазать чем-то наконечники стрел: ядовитым был сам металл.

- Будем переправляться, - решил наконец Эонвэ.

Причем используя силу Поющего, по-другому никак. Вплавь пускаться - самоубийство. У Врага наверняка припасен на этот случай какой-нибудь мерзкий сюрприз. И мост не построить: слишком широко.

- Я отведу воду в стороны, и вы перейдете по дну, - сказал майа. - Только быстро: надо успеть, пока враги не опомнились и не попытались нам помешать.

Финарфин коротко кивнул и направился к войску.

Эонвэ еще раз внимательно оглядел окрестности - и запел. Легкий ветерок вызвал рябь на поверхности Сириона. Усилился, закручиваясь воронкой смерча. Уплотнившийся воздух клином врезался в реку, останавливая ее, перегораживая, словно плотина. Обнажилось дно. Майа, не оглядываясь на войско, махнул рукой, давая сигнал к началу перехода.

Старик-рыболов, выпрямился, бросив удилище. И принялся с неожиданным для своего преклонного возраста проворством карабкаться на обрыв. А взобравшись, тихонько запел, подхватив мелодию майа и отбивая такт ногой в измазанном глиной сапоге. На него никто не смотрел.

Воины Амана торопливо двинулись через реку, легко ступая по вязкому илу.

18

И куда же это вы собрались, дорогие гости? В Эстоладе вам делать нечего: там мне с вами не сладить. Да и Властелину войска перебрасывать не с руки. Особенно, если вы надумаете разделиться.

А главное - вы ведь вряд ли решитесь сунуться в Дориат. Там леса, а лесов вы теперь боитесь. Значит, возьмете восточнее, вдоль Келона к его истоку. А оттуда слишком близко до северного Таргелиона. Наши только-только обжились, дома построили, поля засеяли - а тут вы! И что им теперь, снова бежать? Нет уж, Эонвэ! Я вас остановлю!

Вообще-то, конечно, следовало доложить Властелину. Но дозваться его во сне у меня в последнее время получалось редко. Мелхгур говорил - из-за какого-то... Диза-нанса. А ворона посылать, так пока долетит, захватчики уже перейдут реку. Если их перехватывать, то теперь.

Следит ли сейчас Властелин за аманским войском? Если да, значит, вмешается, и все будет проще. А вот коли не смотрит - дел-то у него по горло и без Эонвэ, - тогда уж я сам.

Пуститься вплавь враги не отважились. И правильно: течение здесь сильное, с водоворотами. Если реку не знаешь, потонуть проще простого, будь ты хоть трижды Древний. Плоты сколачивать они тоже не стали. Ну, еще бы! Деревьев тут мало, долго бы переправляться пришлось.

Эонвэ просто встал на берегу и запел. Я было решил, что он собрался заморозить Сирион, но вместо этого он остановил реку, будто коня на дыбы поднял. Ах, будь ты неладен! Наших же в овраге зальет! Предупредить бы, чтобы подальше от воды уходили, к холмам, да не до того. Пусть сами соображают, не маленькие! Зря, что ли, я их столько лет обучал!

Пение Эонвэ звучало странно, но мелодия все же угадывалась. Такой можно ветер вызвать. Хотя Музыкой, которой научил меня Властелин, сделать это гораздо легче.

Я попробовал подпеть аманскому вожаку, аккуратно выискивая, где можно слегка изменить ритм, пробить воздушную стену, которая перегородила реку. Хотя толку-то! Ну, пробьешь, ну, выплеснется немного воды врагам за шиворот. Неприятно, да. Но это их уж точно не остановит. Скорее наоборот, заставит шевелиться быстрее.

Вот если бы вода была ледяной... Или еще лучше - кипящей!

Кипящей... Я задумался, даже петь перестал. Когда-то Мелхгур здорово допек меня такими уроками: поставит котел с водой и велит вскипятить. Без огня - мелодией. Или заморозить - в теплой-то комнате!

Ох, и злился же я на него тогда! Иной раз безумно хотелось вылить этот самый котел ему на голову, чтобы прекратил издеваться. Ему-то что, он с начала мира такие штуки делать умеет. А мне - трудись, Ульт, пробуй! Не получится - пробуй снова.

Потом-то мне это умение ой как пригодилось! В походах, если огонь развести нельзя. Или в жару, когда холодного питья хочется. И теперь вот... Сирион, конечно, побольше котелка, но попробовать стоило. Тем более, что силу Эонвэ расходовал так щедро, что ее с лихвой хватило на обе мелодии: и на его, и на мою.

Я же не Поющий, я не могу создавать Музыку. Только подхватить и... слегка усилить, где надо. Например, заставив крошечные частицы, из которых состоит вода, двигаться побыстрее. И еще быстрее, и еще...

Над запруженным Сирионом начал клубиться пар.

19

Ну, Ульт... вот шальной мальчишка! Я и раньше знал, что люди непредсказуемы, но чтобы Воплощенный использовал силу Поющего в своих целях, чтобы сумел исподволь вмешаться в мелодию! Не зря я столько возился с этим парнем!

Нет, мало возился! Надо продолжать, развить его дар в полной мере. Уйти за Грань никогда не поздно, а человеческий век Ульт прожил полностью. Слишком короткий век. Что же, сделать парня опять молодым я не могу, а вот дать ему новое тело - почему бы нет! Волчье, драконье - на время, пока не закончится война, пока мы не укрепим Эндорэ. А потом можно придумать что-то получше.

Правда, рискованно это. Тонкая работа, требующая полной сосредоточенности. Придется дождаться, пока мои майар закончат укрепление восточных земель. Пока Саурон вернется и сможет взять на себя командование войском. Главное, чтобы Ульт дотянул...

О! Эонвэ все-таки заметил неладное - когда его подопечные сбили строй, стараясь держаться подальше от быстро нагревающихся водяных стен. Поздновато этот майа спохватился, и ясно почему: старался не вслушиваться в мою Тему.

Уразумев, что творится, горе-воитель всполошился и, видимо, решил попытаться охладить воду. Доступным ему способом - подняв ветер. Но не рассчитал силы, не укрепил воздушную преграду, и вскипевший Сирион с ревом прорвался, обрушившись на войско Амана.

Ульт торжествующе улыбнулся, глядя на гибнущих врагов. И устало опустился на землю. Э, нет, парень, тебе не любоваться результатом надо, а уходить, и быстро! После отдохнешь, подальше отсюда. Потому что Эонвэ сейчас начнет сражаться всерьез...

Начал. Не с Ультом, понятное дело: ему бы и в голову не пришло, что противник - Воплощенный. Со мной. И это бы ничего: один майа сильно не навредит. Но перепуганный Эонвэ, пытаясь то ли удержать реку, то ли отвести поток в сторону от своих подопечных, ударил всей силой Хора. Связь с Аманом, которую он ухитрялся поддерживать, давала ему возможность менять мелодии людей. И теперь открыла доступ к мощи, которой майа толком не умел управлять.

"Властелин, что происходит? - я едва разобрал мысленную речь Саурона сквозь Диссонанс. - Это надо остановить, иначе никакой ибригас не поможет! У нас тут все распадается!"

"У меня тоже, - мрачно отозвался я. - Так, удержите хотя бы Синие горы, дальше на восток разрушение не пройдет: там только наша Тема, да и вы поработали. Я попробую сохранить на западе, что удастся".

Белерианд трясся, словно перегретый котел, готовый взорваться, если немедленно не дать выход пару, не сделать разлом - точно на границе между западной частью, разрываемой Диссонансом, и восточной, более или менее уцелевшей. Вдоль русла Сириона.

Уходи, Ульт! Скорее! Я не могу ни ждать, ни предупредить тебя, глухого к мысленной речи, но ты всегда был смекалист. Догадайся, сообрази, беги оттуда! Впрочем, нет, уже поздно. Дольше тянуть нельзя...

Кора Эндорэ лопнула, из трещины в дне Сириона выплеснулся жидкий огонь и смешался с водой. Взрыв разворотил русло, сметая и воинов Амана, и оказавшийся слишком близко отряд моих людей. Расплавленная порода вперемешку с паром и раскаленными камнями обрушилась на берег. На то место, где сидел Ульт.

Землю все еще трясло, но напряжение слабело, выливалось лавой через жерло только что созданного вулкана. Эндорэ уцелело.

20

- И бились заморские Владыки против Хозяина Метелей ровно сорок лет и два года, и в конце концов одолели.

- Странно. Обычно в сказках бывает три года, ну, или тридцать и три...

- Так то ж не сказка - быль. Мой дед мальцом сам это видел.

- Брехня! Не мог он все видеть, да и нет никакой земли к западу от Синих гор, только море одно.

- Раньше была земля: с горами, реками, лесами, городами. Все под воду ушло.

- Чего же дед твой не потонул?

- Так не сразу же. И не во время войны с Северным, после. Дед уже взрослым был, жениться успел, дядья мои старшие подросли - вот тут им и пришлось уходить.

- А чего ж после-то? Если сраженья закончились...

- Про то разное говорят. То ли поломали что-то Владыки, пока землю делили. А то ли все оттого порушилось, что Северного на войне убили.

- Разве его убьешь? Он же бессмертный!

- Так, да не так! Смерть Хозяина Льдов в Солнце-камнях заключена была, да в короне черной. А корону Северный пуще глаз берег, в ларце волшебном держал в самой высокой башне своего замка. Вот как башню разрушили, ларец разбили, корону сломали...

- ... камни раскололи.

- Не хихикай, дурило, нельзя расколоть Солнце-камни! Корону сломали, говорю, а камни из нее вынули. Тут Владыка Метелей замертво и упал.

- Да ты чо! Не так все было! В плен его забрали, живехоньким! От самых Железных гор до моря в цепях волокли, и такие те цепи тяжелые были, что вся земля у него под ногами напрочь разломалась и потом потонула.

- Да врете вы оба! Не забрали и не убили - обманул он всех, да и сбежал. Сказывают, человеком перекинулся, среди нас бродит теперь.

- А как отличить?

- А никак и не отличишь, ежели Северный сам того не захочет. Но колдун он сильный, да. Человека запросто в камень обратить может. Любую хворь вылечит. Всяким зверем и птицей оборачивается. И волки его любят и слушаются.

- Худо, если он и вправду сбежал.

- Это почему?

- А ну как вылезет да опять со своими сородичами свару затеет? Им-то что - покуражатся, натешатся, да и разойдутся раны зализывать. А нам потом - неурожай да наводнения, ни дичи в лесах, ни рыбы в реках! Нет уж, ну его, Северного этого, да и всю их братию!

21

Они не отступятся.

Я вновь и вновь отбрасывал захватчиков, но они собирались с силами и нападали опять. Я старался сделать их смерть как можно мучительней, чтобы разрушение тел оставляло след на феар, чтобы Намо подольше возился с восстановлением. И надеялся, что им надоест: Валар - посылать своих подопечных на страдания, Воплощенным - раз за разом гибнуть и являться обратно в Эндорэ, чтобы пасть снова. Не надоело.

Когда вскипел Сирион и на его месте образовался вулкан, войско Амана было уничтожено почти полностью, и мы получили передышку. Драгоценную. Долгую - почти на четыре года. Но враги вернулись. И сражаться стали еще упорнее, еще злее. А у Ангбанда оставалось все меньше сил...

- Властелин, Синие горы укреплены! - доложил Саурон, едва сменив облик. - Я готов принять командование войском.

- Не нужно. Возвращайся на восток. Отправь ко мне только балрогов, но не всех: пусть несколько охраняют нити ибригаса от Подгорного народа.

- Воплощенные не докопаются, - усмехнулся Саурон. - Мы все предусмотрели и заложили металл достаточно глубоко.

- Гномы куда угодно докопаются! Эти способны Арду насквозь проковырять, если добыча стоящая. Так что поставь охрану. И вот еще что: прежде, чем покинуть Ангбанд, отбери четверть волколаков и орков для отправки на восток. Самых смышленых, самых здоровых и крепких. Тех, кто даст лучшее потомство. Гвардию забирай всю.

- Ты выводишь из дела гвардию? - обеспокоенно нахмурился майа. - Что ты задумал?

- Закончить войну.

- Ты хочешь, чтобы я отвлек врагов и приковал их внимание к Эндорэ, пока ты высаживаешься с войском в Амане? Но тогда мне не стоит отходить слишком далеко к востоку. И гвардейцы будут нужней тебе.

Я невесело улыбнулся:

- Красивая идея, Саурон. Только у нас почти не осталось воинов. Захватить Валинор мы не сможем. А участвовать в последнем бою гвардии незачем: из него никто не выйдет живым.

- Властелин, даже если истребить всех захватчиков, они все равно вернутся. Ударить надо не по ним, а по их земле.

- Нечем ударить, - я медленно подошел к распахнутому окну, тронул створки. - Но они не вернутся, Саурон. Если получат наконец то, за чем явились сюда. А получат они это такой ценой, что будут рады убраться из Эндорэ как можно быстрее!

- Убраться-то уберутся. Но ты недооцениваешь Владык Запада, Мелькор, - помолчав, тихо сказал майа. - Во второй раз они тебя не отпустят. Заточение будет... вечным.

Я зажмурился и стиснул зубы. Только не вспоминать о Мандосе, не сейчас: слишком хочется передумать, поддаться малодушию... ну, хоть оттянуть неизбежное - на пять лет, на год, на полгода!

- Они могут сковать меня, запереть, но моя Тема, Саурон, наша Тема - она останется, - с усилием проговорил я. Повернулся и пристально посмотрел на майа. - Ее из Арды не вытравить. Это - главное.

- Все мы любим свои творения. Но жертвовать собой ради них... - Первый Помощник с сомнением покачал головой. - Цена слишком высока, Мелькор. Или думаешь, Единый захочет вмешаться и тебя вызволить?

- Я бы не полагался на него в столь важном вопросе, - я попытался улыбнуться. - Зато на тебя - вполне.

- Властелин, тебе стоит немного передохнуть - очень мягко и осторожно предложил майа. - Даже поспать, наверное. Я заменю тебя пока.

Несмотря на тяжесть положения, я едва не рассмеялся, глядя на его озабоченную физиономию.

- Конечно, мой план безумен, Саурон, - согласился я. - Настолько безумен, что никто из врагов не заподозрит подвоха. Им такое даже в голову не придет. Слушай...

- Опасно, - хмыкнул майа, когда я закончил. - Очень опасно. Хотя в принципе выполнимо. Но если у нас не получится...

- То мне придется сполна расплатиться за неудачу. Только... друг мой, когда нас останавливал риск?

22

- Посмотри, Эонвэ, - Финарфин с горечью показал на орочий труп, один из множества оставшихся на поле боя после очередной нашей победы. - Ребенок совсем. Кем надо быть, чтобы равнодушно посылать на смерть подростков?!

- Восставшим, - я пожал плечами. - Да у него и женщины сражаются, уже года три как. Но для нас это добрый знак. Если Враг отправляет в бой необученный молодняк, значит, некого больше. Плохи его дела, Финарфин.

- Интересно, он сам это сознает? - нолдо свел золотистые брови. - Его земля разрушается, народ гибнет, а он продолжает упорствовать!

- Разумеется, продолжает. Для Мелькора имеет значение только он сам, остальные живые существа для него не более, чем орудия, а мир - игрушка. Восставший всю Арду готов уничтожить, лишь бы избежать расплаты за свои злодеяния. К счастью, на это ему уже не хватит сил.

- Боюсь, что хватит, - вздохнул Финарфин. - Судя по тому, как он даже теперь уродует Эндорэ.

- Нет, Мелькор ослабел. Страшно, непоправимо. Поющий, который сделал своей мелодией разрушение, губит не только свои и чужие творения, но и себя. Думаю, Восставший понял свою ошибку, но никогда не признает ее. Да и поздно уже. Отсюда его непримиримая злоба, его необузданная жестокость... и его безумие.

- Разве Поющий может потерять разум? - изумился Финарфин.

- Да, если изменит своему предназначению. Если будет ломать вместо того, чтобы созидать. Восставший тому пример.

- Когда закончится эта невыносимая война?! - король нолдор с отвращением обвел взглядом исковерканную, пропитанную кровью землю. - Все измучены... и ладно бы гибли только воины! Сколько мирных жителей отправилось в Мандос!

- Высокая цена, - согласился я. - Непомерная. И это еще одна причина, по которой мы обязаны победить.

23

- Да когда же они уймутся! - Эрейнион с ненавистью посмотрел туда, где в ясную погоду можно было различить далекие очертания Эндорэ, а сейчас были видны только лениво катившиеся серые валы.

- Не уймутся, - Кирдан сочувственно провел ладонью по борту изувеченного корабля, выброшенного вчерашней бурей на берег. - Бедняга. Его еще можно спасти.

- Спасем, - кивнул юноша. - Да только надолго ли?

Среди эльдар и людей, живших на острове, сегодня жертв не было. Прежде обитатели Балара загодя чувствовали надвигающийся шторм, но сражения между Аманом и Ангбандом предсказать было невозможно. К счастью, на этот раз обошлось: и рыбаки успели вернуться, и женщины с детьми, собиравшие на берегу янтарь и ракушки, вовремя заметили быстро темнеющее небо. Но часть кораблей, стоявших в бухте на якоре, разметало.

- Владыки Запада не остановятся, пока не победят Врага: слишком долго идет война, слишком много павших, чтобы отступить. Ну, а Моргот, понятное дело, не хочет снова оказаться в плену, - Кирдан внимательно оглядел пробоину в нижней части борта.

- А нам-то как быть? - Эрейнион по-мальчишески мотнул головой. - Хорошо, на северо-западе достаточно высоко, чтобы укрыться от наводнения. Но в море же не выйдешь!

- Придется покинуть Балар, - с грустью ответил наставник. - На время. Пока война не закончится.

- Это если путь по суше на восток есть, - озабоченно нахмурился юный король. - Если там вообще хоть что-то осталось. На кораблях-то вдоль побережья не проберешься с этими бесконечными штормами.

"Если что-то осталось и если разведчики уцелеют и сумеют вернуться", - подумал Кирдан.

- Алканармо справится, - сказал он вслух, сам не зная, кого старается убедить: себя ли, воспитанника. - Мы можем на него положиться.

24

- Мы же собирались уйти вместе...

Я понимаю, что спорить глупо, не ко времени, бесполезно, но ничего не могу поделать с собой.

- Владыки Запада хотят, чтобы тебя не было в Арде - ну, мы и покинем ее. Мы же можем просто уйти, Мелькор!

Я говорю торопливо, пытаюсь быть убедительной, а сама отчаянно ищу выход, решение, о котором не подумали ни Вала, ни Саурон.

- Нет, Тарис, не можем, - он берет мои руки в свои. - Попытка открыть проход сейчас уничтожит Белерианд.

- Он все равно обречен, - не отступаю я.

- Да, обречен. Но пока он скроется под водой, пройдут годы. Воплощенные успеют переселиться.

Воплощенные! Да что мне до них! Кто хотел - давно уже убрался в безопасное место. Я не могу потерять тебя! Пойми, не могу!

- Так давай уведем их всех на восток! - и как я сразу не догадалась! - А потом утопим Белерианд вместе с врагами, а сами уйдем.

- Тарис, разрушение такого масштаба неизбежно затронет все Эндорэ. Если процесс растянется, укрепленные ибригасом земли к востоку уцелеют. Саурон с Нэртагом удержат их. Но быстрый распад остановить не удастся.

- Тогда... возьми меня с собой, - упавшим голосом попросила я.

- В плен? - он обнял меня, прижал к себе. - В Мандос? Ты не знаешь, что это, и лучше тебе не знать!

- Знаю, - меня передернуло. - Часть твоих воспоминаний я видела. Но лучше заточение с тобой, чем свобода без тебя.

- Нас все равно заперли бы поврозь.

- Пусть, - всхлипнула я. - Мне довольно было бы, что ты где-то рядом.

- Нет! - неожиданно резко оборвал он меня. - Даже думать не смей об этом!

- Но твой план, Мелькор...

- Он может сработать только со мной, - отрезал Вала.

Вот и все. Я уткнулась лицом ему в плечо, уже ни о чем не думая, только чувствуя, как растекается в груди опустошающий липкий холод.

- Я сделаю, как ты хочешь, - сказала я наконец, отстранившись. - Уведу на восток молодых драконов и самок. Передам племени Рейлин приказ уходить за Синие горы. Помогу Саурону вывести из Белерианда других Воплощенных. Только... позволь мне побыть с тобой до утренней стражи. В последний раз. От этого ведь ничего не изменится!

- Если ты вытрешь слезы, - он ласково коснулся моей щеки. - А то так Белерианд уйдет под воду раньше времени - ну, куда это годится! И еще, Таринвитис, - не в последний раз. Слышишь? Пусть через тысячелетия, пусть вне Арды, но мы встретимся с тобой, обещаю! Ну-ка, улыбнись!

- Этот плен - он ведь не навсегда? - я вытерла лицо ладонями и требовательно посмотрела на Валу. - Ты ведь не позволишь им, правда?

- Навсегда? - Мелькор усмехнулся. - Вот уж без этого Владыки Амана обойдутся!

25

- Не по себе мне в этом лесу, - Линхир настороженно оглянулся через плечо и дотронулся до рукояти меча.

- Не подавай виду, - вполголоса посоветовал я. - Давай я сзади пойду.

- Алканармо, по-моему, за нами кто-то наблюдает, - шепнул Вингар, поотстав от остальных, чтобы поравняться с нами.

Эти двое, хоть и были людьми, чувствовали мир немногим хуже эльдар. Потому я и взял их в разведку. А еще - памятуя поход в Дортонион, когда Хурин оказался единственным, на кого не подействовали злые чары.

Два человека, четверо эльдар-мореходов, камнерез из Нарготронда. И я, нолдо Алканармо, бывший узник Моргота. Трижды беглец: из Амана, из Ангбанда, из Гондолина. Сложись все иначе, мы бы возможно никогда и не встретились. Но вот - идем вместе, объединенные общей бедой и общим делом. Разведчики. Последняя надежда жителей Балара.

На этом острове я впервые за долгие годы почувствовал себя дома. Хотя уже привыкнуть успел и к одиночеству, и к осторожным взглядам искоса, и к тому, что говорить со мной соплеменники отваживались только вслух, не открывая сознания.

На Баларе я впервые перестал чувствовать себя изгоем. На острове, ставшем последним приютом для всех, потерявших дом, было не принято ворошить прошлое. Теперь нам предстояло лишиться и этого пристанища.

- За нами действительно наблюдают, - тихо ответил я человеку. - Онодрим, хозяева Таур-им-Дуината. Древесные пастухи, если по-вашему. Они не враждебны, я говорил с ними.

- Как говорил?! - удивился Вингар. - Они же вроде деревьев, разве что ходить умудряются.

- Онодрим владеют мысленной речью. Они не станут мешать нам. Только вот огонь разводить здесь нельзя. И ветки ломать не стоит.

- Даже если они нас не тронут, - вступил в разговор Линхир, - как отнесутся, когда все наши через их лес на восток пойдут?

- Пропустят и даже удобные тропы покажут, - успокоил его я. - Мы с ними договорились. Война Валар с Морготом всех затронула. Онодрим жалуются, что землю стало часто трясти. То наводнение, то засуха. Они бы тоже ушли, но не могут бросить свои деревья. Они понимают нас и помогут.

Итак, путь через лес открыт. Главное - благополучно переплыть залив, не попав в очередную бурю, и миновать обглоданные войной прибрежные земли. Правда, за Таур-им-Дуинатом предстоит переправа через Гелион, но чем дальше на восток мы уходим, тем меньше заметны разрушения. Вполне возможно, что Оссирианд уцелел и перевалы через Синие горы не перекрыты. А если нет, я все равно найду дорогу. Не в первый раз.

26

Шабрук ловко перебежал по бревну яму с торчащими на дне острыми кольями, проворно взобрался на стену, цепляясь за едва заметные щели в кладке, увернулся от пары летевших в него булыжников и тут же спрыгнул на другую сторону, в ледяную воду. Проплыл понизу, почти задевая дно и петляя между торчащими бревнами, вынырнул у самого берега и мгновенно выпрямился, выхватывая оружие. Отвел удар, отпрыгнул, перекатился, вскочил на ноги, сам перешел в атаку. Чужой клинок отлетел в сторону - минус один противник. С оставшимися двумя справиться будет нетрудно: молодняк зеленый, хоть и способные. Возле самого уха свистнул камень... жаль до пращников пока не добраться.

- Сто-ой! - неожиданно гаркнул Бархуг-сотник.

Гвардейцы замерли.

- Заканчивай тренировку!

- Повезло тебе! - сверкнул глазами разгоряченный боем Кадырх. - Я бы тебя достал!

Как же, достал бы! В иное время нахального малолетку и в гвардию бы не допустили. Прежде стальную бляху давали лучшим из лучших, опытным воинам, доказавшим в боях и силу, и смекалку, и преданность. Но в последние годы в отборный отряд начали определять мальчишек - и возись с ними, обучай. В результате гвардия выросла раза в полтора и, по мнению Шабрука, стала слабее.

Гоняли их, конечно, нещадно. Но в сражения не пускали. Только и занятий, что тренироваться до упаду, да орчанок тискать. Причем второе, когда-то считавшееся наградой, теперь стало обязательным делом. Говорили, что Властелину нужны орчата, как можно больше. И вроде даже какие-то помещения отдельные для мелюзги отвели. Раньше-то в Арг-баде детей не водилось. Из вольных племен приводили уже подрощенный молодняк.

- Будешь вякать, р-руки переломаю, - оскалившись, пригрозил Шабрук.

Кадырх отступил, хватило соображения. А может, нарывался уже на старших. Вообще-то драки в гвардии были запрещены, но проучить зарвавшегося подростка - дело правильное, за такое не взыскивали.

- Возьмете на складе двойной паек и сменную форму. Выступаем после второго удара гонга, - скомандовал Бархуг. - Десятникам подойти ко мне.

- В бой? - весело спросил Пхартаг, когда они обступили сотника.

Остальные десятники промолчали, но глаза у них заблестели от азарта. Не годится волку сидеть в логове, а уруку в крепости. Клыки затупятся, сноровки не станет, сколько ни тренируйся.

- Не в бой, - хмуро ответил Бархуг. - В поход на восток. Если заначка есть у кого, можете с собой забрать: не вернемся. Только много не тащить: быстро пойдем.

- Не вернемся? - прищурился Шабрук. - Ты же сказал: не драться посылают.

- Новая крепость будет, - неохотно пояснил сотник. - Нас туда перебрасывают.

- Зачем крепость в тылу? - недоверчиво спросил Ныш.

- Не твое дело! - рявкнул Бархуг. - Властелину лучше знать, где тыл, а где что! И не трепите языком! Ясно?

- Служим Мелгыру! - смирились десятники.

До казармы Шабрук добрался с первым ударом гонга. Сунул в мешок почти новое одеяло, полученные на складе форму и жрачку. Огляделся подозрительно - больше по привычке: кому теперь нужен чужой тайник! Разгреб маскирующий заначку мусор, запустил руку в глубокую щель в стене у самого пола и достал главное свое достояние: два запасных метательных ножа гномской работы и заветную флягу. В передовом отряде или в тылу, в старой крепости или в новой, а косорыловка всегда пригодится.

27

- Балроги! - выдохнул Финарфин. - Придется отступить.

- Ни в коем случае! - остановил его я.

- Эонвэ, бой продолжается шесть суток без перерыва. Бойцы измотаны. Мы потеряли четверть воинов.

- Четверть эльдар, - поправил я. - Финарфин, вам надо продержаться только до ночи. На подходе войско людей - десять тысяч.

- Атани не сладят с огненными духами.

- Эти сладят. А если что, я помогу.

- Ты хочешь пустить в ход силу Поющего? Но что, если Враг снова ответит тем же?

- Едва ли. Он больше не пытается противостоять мне.

- Хитрит?

- Четыре раза подряд? Нет, Финарфин, он ослабел. И то, что он бросил в бой балрогов - залог нашей победы.

- Хм... - король нолдор Амана поправил завязки шлема. - Думаешь, это его последний резерв?

- Последний вряд ли. Но очень похоже, что Враг приберегал огненных духов на крайний случай. И этот случай наконец наступил. Если мы не сломим его оборону сейчас, он успеет собрать силы, и нам придется сражаться еще не один год. Поэтому я прошу: продержитесь до прихода людей.

- Атани смогут вступить в бой с марша? - усомнился Финарфин.

- Мои атани - смогут. И они будут не одни. Их поддержат псы Оромэ.

- Охотник идет сюда? - изумился нолдо.

- Нет, Поющим, кроме меня, в Эндорэ являться нельзя. Оромэ только послал свою свору нам в помощь.

- Мандос не сможет вернуть их к жизни, - младший сын Финвэ потер забрызганную кровью щеку. - А эти псы - любимые творения Охотника.

- Мы все жертвуем ради победы многим, - твердо сказал я. - И наша с тобой задача - сделать так, чтобы эти жертвы не были напрасными. Так вы продержитесь, Финарфин?

Король обвел взглядом Анфауглиф: черные полчища орков и людей Врага, кое-где рдяно-рыжие пятна - отряды балрогов. И наше войско - серебристая броня, светлые знамена. Отвага, верность и мастерство - против неистовой злобы, жестокости и страха перед расплатой, придающего ярости.

- Мы продержимся.

28

"Вперед, Алаг!"

Ну, наконец-то! Сотни лет растить новое тело, укреплять броню, увеличивать размах крыльев - и ни разу не получить разрешения вступить в бой! С другой стороны, для врагов мое появление стало неприятным сюрпризом. Наше появление! Вместе со мной в воздух взмыли мои потомки: полтысячи крылатых драконов, способных одним выдохом испепелить дюжину Воплощенных.

Что, Эонвэ, не ждал?! Если бы Властелин выпустил нас раньше, ты бы не то, что до Ангбанда не дошел, а дальше побережья бы не продвинулся. Ну, ничего, теперь наконец позабавимся!

"Пикируйте сверху! Бейте когтями! Жгите!" - приказал я своему воинству, и драконы откликнулись восторженным ревом.

Я поднялся выше, намечая цель: надо развоплотить этого дерзкого майа, а потом спалить обоих королей эльдар. Довершить разгром захватчиков, оставшихся без вожаков, будет уже нетрудно.

"Алаг, не трогай Эонвэ! Он мне нужен!"

Эх, Мелькор, Мелькор, ну, почему тебе вечно нужен кто-то не тот!

"Да, Властелин, - нехотя отозвался я. - А Ингвэ и Финарфин?"

"Этих бей", - разрешил он.

Я осмотрелся, выискивая предводителя ваниар, пока до него не добрался кто-нибудь из моих отпрысков. И тут даже сквозь Диссонанс различил знакомую мелодию. Долгожданную. Ненавистную.

Тилион! Жаль, Дэрт не увидит, как я выполню свое обещание: сброшу тебя на скалы Тангородрима! А потом и твою подружку Ариэн.

Я рванулся навстречу серебристой ладье: только бы успеть, пока Властелин не заметил, не помешал! Объяснить-то я Мелькору потом все объясню: падение Тилиона необходимо, чтобы сломить дух захватчиков. Конечно, лучше всего было бы уронить ладью на войско противника, но раз уж я решил скинуть ее на Тангородрим, значит, на Тангородрим.

- Тилион! - прорычал я, поднявшись выше облаков и устремляясь наперерез давнему недругу.

Получилось неразборчиво: драконья пасть плохо приспособлена для речи. Но не открывать же врагу сознание!

Ладья дернулась. Я немного притормозил, растягивая сладкие мгновения мести. Сначала обдать Тилиона огнем - легонько, чтобы помучить, а не развоплотить. Потом схватить обреченное суденышко за борт когтями, раскрутить и швырнуть вниз...

Удар застал меня врасплох. Что-то больно впилось в правое крыло, разворачивая меня в воздухе. Орел?! Двое... нет, пятеро! Огромные. Такие не водятся в Эндорэ. И уж в любом случае эти птицы не охотятся ночью.

Я ушел в сторону: раненое крыло болело, но более или менее слушалось. Осмотрелся, оценивая новых противников. И оторопел: звездное небо стало черным от птиц. Исполинские орлы, ястребы, соколы, коршуны приближались со всех сторон. И на фоне их стаи ослепительно-ярко сияла фигурка Воплощенного на палубе алмазного корабля, очертаниями похожего на эльфийский. Странный противник стоял, выпрямившись и подняв над головой звезду. Нет, не звезду - камень, который невозможно было не узнать. Сильмарилл!

Нырнуть вниз, за спасительную пелену облаков? Но враги спустятся следом - сначала к моей стае, а потом к нашим оркам, людям, волкам...

"Драконы, ко мне! Властелин, угроза с неба!"

И короткий мысленный образ нападающих. Мелькор сообразит, что делать, усилит натиск, успеет отбить атаку наземной армии.

А наше дело - не пускать птиц вниз, пока хоть один из нас способен сражаться. Нам не победить, их слишком много. Но задержать их мы сможем.

29

Птицы Манвэ сумели остановить крылатых драконов, но справиться с наземными тварями Эонвэ не удалось. Потомки Глора стремительным клином ползли вперед, рассекая войско Валинора надвое, давя и сжигая всех, кто не успевал убраться с дороги. Их броню можно было пробить, и несколько гигантов уже билось в предсмертных корчах. Только вот за каждого уничтоженного дракона Эонвэ приходилось платить десятками своих воинов. А еще оставались балроги, волки-переростки, приободрившиеся с наступлением темноты орки...

Только бы птицы справились! Им трудно сражаться ночью. Вся надежда на Эарендила и свет Сильмарилла. Ариэн бы сюда, но Валар запретили менять установленный порядок, опасаясь, что это повредит Эндорэ. Хотя куда уж больше вредить!

Эонвэ снова и снова прислушивался, пытаясь уловить мелодию спешащих на подмогу людей, но все заглушал Диссонанс. Мучительный для Поющего и эльдар и незаметный для орков.

Ваниар и нолдор не выдержали и начали медленно отступать, оставляя на истоптанной земле Анфауглиф обугленные, раздавленные, изувеченные трупы.

Эонвэ оценивающе оглядел низкие тучи. Вызвать ливень? Балрогов это вряд ли совсем остановит, но задержать задержит. Легконогим эльдар жидкая грязь не помеха, а вот орки с волками увязнут. Как и люди. Но если атани не подойдут сейчас, то превратившаяся в болото земля уже не будет иметь значения: добраться до Ангбанда не получится, в лучшем случае удастся сохранить остатки войска.

- Аута и ломэ! - прозвучавший вдалеке клич был еле слышен, но его тут же подхватили воспрявшие духом эльдар.

Подмога успела!

Эонвэ запел. Порывы ветра погнали тяжелые облака далеко на восток, к Синим горам. Над Ангбандом и Анфауглиф засияли звезды - напоминанием, что в мире есть не только ужас и ярость, ненависть и кровь. Обещанием близкой победы.

- Аута и ломэ!

Толстые копья с выкованными в Амане наконечниками, слишком тяжелые для эльдар, но подходящие для людей, пробивали драконью чешую. Стрелы, созданные Ауле и его майар, рвали огненную плоть балрогов. Гибкие и стремительные псы Оромэ ловко уворачивались от волков, чтобы через мгновение сомкнуть челюсти на вражеском горле.

И когда вожак крылатых драконов, беспомощно взмахивая одним крылом, рухнул на утесы Тангородрима и раздробил их своим исполинским телом, это ничего не решило. Исход сражения уже был ясен.

Последние защитники Ангбанда пали у ворот крепости, наглухо заваленных осколками скал. Враг ничего не предпринимал, чтобы спасти их.

Несколько израненных крылатых драконов устремились на север, надеясь скрыться в горах. Птицы догоняли их и добивали. Враг не сделал ни одной попытки помочь своим.

Звезды над обреченной крепостью выцвели, становясь невидимыми на светлом небе. Наступил день.

30

Я не позволю им забрать мои Камни!

"Моргот, ты собираешься что-нибудь делать или нет?!"

Не отвечает. Один Сильмарилл упустил, а теперь готов и два оставшихся отдать Валар?!

"Моргот, это мое творение!"

Молчит... Ну, ладно.

"Мелькор!"

"Феанор? - раздраженно откликается он. - Ты, как всегда, вовремя!"

"Я убью тебя!" - не выдерживаю я.

Хотя понимаю: сейчас я ничего не могу ему сделать. Столько времени ждать встречи, мечтать о мести - и оказаться бессильным! Именно теперь, когда у Врага не осталось войска, чтобы спрятаться за него, когда мы один на один!

"Трус! - в отчаянии бросаю я. - Ты ведь поэтому мешал мне обрести плоть - чтобы обезопасить себя!"

Он молчит, и это лучшее подтверждение моей догадки. Кого ты больше боишься, Моргот? Меня? Воинства Амана у ворот?

"Тебя это не спасет!" - ненависть захлестывает сознание, требует выхода, и я неожиданно чувствую, что жидкий огонь глубоко под Ангбандом отзывается на мои мысли.

Тангородрим разгневан. Один из трех его пиков обращен в груду обломков, скалы второго избороздили трещины, но вулкан готов пробудиться. Вулкан, которым я прежде мог управлять. Сумею и теперь. Должен!

Я разрушу твой Ангбанд, Враг! Это ведь для тебя больнее, чем раны, хуже развоплощения. Да и сохранишь ли ты, обессиленный, телесную оболочку, оказавшись в потоке лавы? Вряд ли. Кстати, и захватчикам придется убраться от стен, если не хотят сгореть.

А когда все закончится, сюда придут мои уцелевшие сыновья и заберут Сильмариллы.

31

Ну, кто так обращается с вулканами! Тангородрим, и без того уже поврежденный сначала Диссонансом, а потом падением Алага, взорвался: сил у Пламенного было немного, но на это хватило.

Я еле успел отвести поток жидкого огня от Эонвэ и части аманского воинства: еще немного, и брать меня в плен стало бы некому.

Ворота крепости разлетелись оплавленными осколками, половина коридоров обвалилась, но на этом Феанор, к счастью, выдохся. И скорее всего, надолго. А я выиграл восемь дней свободы, пока прекратилось землетрясение и Эонвэ остудил лаву.

Еще двенадцать дней понадобилось потрепанной рати Амана, чтобы исследовать захваченную цитадель: я разрешил Ангбанду как следует наиграться, а заодно укрепить захватчиков в желании поскорее выбраться отсюда. Дождавшись, когда от вошедшего в крепость войска осталась треть, я позволил врагам найти себя.

Дверь в Тронный зал победители выломали довольно быстро: она не была рассчитана на вторжение.

Ну, вот и все... Я стиснул зубы, глядя на вражеских воинов, врывающихся в сердце моей крепости. Сражаться с ними врукопашную я не намеревался: тело слишком сдало за последние годы, клинком не помашешь.

"Мы же собирались уйти вместе..." Хотел бы я иметь такую возможность, Тарис, ох, как хотел бы! Но вот об этом лучше сейчас не думать.

Захватчики окружили меня, держа луки и мечи наготове.

- Где Мелькор? - требовательно спросил подошедший Эонвэ.

Так... Надо было ждать их не в Тронном зале, а в какой-нибудь из уцелевших башен, что ли. Похоже, для этого майа слишком громкое звучание моей Темы оказалось последней каплей.

- Где он? - нетерпеливо повторил не дождавшийся ответа Эонвэ.

- Я здесь.

Я еще понял бы, если бы меня не узнали Воплощенные. Но Поющий! Или этот майа полностью заслонился от Музыки?

- Ты не Мелькор, - сурово заявил Эонвэ, пристально глядя на меня. - Помоги найти его, и я тебя отпущу. Обещаю.

32

Самозванец и вправду внешне очень походил на Восставшего. Да только Музыку не подделать. На троне Властелина Ангбанда сидел майа, пусть и необычайно сильный. Перепутать его со Старшим было так же невозможно, как принять пустельгу за орла Манвэ.

- Так где Мелькор? - по знаку Эонвэ два воина приставили клинки к горлу обманщика. - Мы все равно найдем его. А вот с тобой можем поступить по-разному. Лишить облика или позволить уйти. Говорить будешь?!

Недоумение упрямец изображал мастерски: ни нотки фальши в мелодии.

- Другого Мелькора предложить не могу, - он усмехнулся одними губами. - Эонвэ, а ты давно перестал узнавать знакомые мелодии?

- Мы напрасно теряем время, - не выдержал Финарфин. - Он же нарочно задерживает нас!

- Ты прав, - хмыкнул посланец Валар. - Но уйти и оставить этого майа на свободе мы не можем, а разделяться слишком рискованно. Придется развоплотить.

- Подожди, - торопливо заговорил пленник. - Тебе нужно доказательство? Используй, - он едва заметно поморщился, - Ангайнор.

- Он так тебе дорог? - изумленно покачал головой Эонвэ.

- Ангайнор?!

- Нет, твой Властелин. Может, ты и в Мандос готов вместо него пойти?

- Дорог, - признался самозванец. - Очень. Но есть кое-что более ценное.

- Ладно, давайте цепь, - вздохнул Эонвэ. - Зря стараешься: Ангайнор на тебе не удержится. Его ковали исключительно для Мелькора.

Пленник вытянул вперед руки. Лицо его заметно напряглось. Похоже, он действительно верил, что стальные браслеты замкнутся...

И они замкнулись, на мгновение вспыхнув багрово-красным. Стыки на металле наручников исчезли, словно их никогда не было.

- Ангайнор ошибиться не может, - ошеломленно признал Эонвэ, с подозрением разглядывая пленника. - Но... почему ты сдался?!

- Вы победили, - Враг бессильно опустил скованные руки. - Войска у меня не осталось.

- Ты мог попытаться бежать, - посланец Валар кивнул воинам, чтобы довершили начатое.

- Я утратил способность сбрасывать облик, - устало объяснил Восставший. - Так что не мог.

Да уж, более сокрушительное поражение трудно было себе представить! Эонвэ невольно отвел взгляд от того, кто когда-то был самым могущественным среди Поющих, а теперь потерял все.

- Идем, - скомандовал посланец Валар, когда оковы надели полностью.

Мелькор сделал несколько шагов, сильно хромая и с явным трудом волоча цепь, потом оступился и тяжело грохнулся на пол.

- Помогите ему, - распорядился Эонвэ.

Происходящее тревожило его все больше. Очень уж легко покорился Враг, слишком слабым выглядел, значит, наверняка затевал какую-то подлость. Понять бы еще, какую, пока не поздно!

33

- Кончено, - тихо проговорил Нэртаг.

Сила, защищавшая Белерианд от полного разрушения, внезапно исчезла - словно разорвали незримую сеть. Распад еще не начался: ни извержений, ни подземных толчков. Но я чувствовал, как бегут по каменной оболочке Эндорэ крошечные трещины, пересекаются, расширяются, и жидкий огонь устремляется в них, пытаясь пробиться к поверхности. Мы знали заранее, что произойдет, и готовились к этому, но сейчас я невольно усомнился, что задача, за которую мы взялись, выполнима.

- Не кончено! - жестко сказал я. - И не будет кончено, пока мы здесь.

Нельзя терять уверенность, а главное - нельзя позволить это соратникам!

- Ибригас не выдерживает, - хмуро бросил Нэртаг.

Он был прав: один из самых крупных разломов прошел через Синие горы, и несколько нитей металла могли лопнуть в любой момент.

- Выдержит, если мы поможем, - отрезал я.

- А как помочь?! - взорвалась Дэрт. - Что ты предлагаешь, Саурон?! Соединить расходящиеся края щели ибригасом? Так разорвет все равно, слишком сильное напряжение.

- Здесь - разорвет, - согласился я, - а вот если укрепить землю восточнее Синих гор, трещина дальше не пройдет. Так что бери балрогов и действуй. Только очень быстро!

- Лучше я, - предложил Нэртаг.

- Нет, ты мне нужен здесь. Дэрт справится.

Рыжеволосая майэ пожала плечами, но спорить не стала.

- Синие горы укреплены достаточно хорошо, - продолжил я.

- Это мы так думали, - возразил Нэртаг. - Но одна брешь уже образовалась.

- Новых не будет, если мы приостановим распад Белерианда.

- Ага, пустяковое дело! - фыркнула Дэрт. - Давайте уж заодно всю Арду перепоем заново, зачем мелочиться!

Я пристально посмотрел на нее.

- Ладно, иду, - рыжая отвела глаза. - Надеюсь, твоя идея сработает, Саурон.

- Заодно мы дадим Воплощенным время убраться из Белерианда, - я обвел взглядом оставшихся майар.

- А это зачем? - удивился Талло. - Орки и выбравшие нашу Тему люди или погибли при штурме Ангбанда, или уже в безопасности. А смерть врагов нам только на руку.

- Измененные Эонвэ люди обязательно должны выжить, - объяснил я. - Это часть плана.

- Они создадут нам массу проблем, - мяукнул Тевильдо. - Явятся на восток: деваться им больше некуда. А здесь живут наши народы. И что - новая война?

- Забот у нас будет много, - кивнул я. - Но эти люди того стоят. Они - наше будущее оружие, Поющие. Против Амана.

- Они же выбрали Запад, - недоверчиво покачал головой Талло.

- Выбрали, - усмехнулся я. - И помогли Владыкам Валинора победить. Но сражения закончились. Теперь эльдар уплывут в свои земли, и так называемые Верные люди почувствуют себя обманутыми. Им дали необычно крепкое здоровье и долгую жизнь, и все-таки они будут умирать. И рано или поздно они зададутся вопросом: почему? И - кто виноват в том, что они смертны? Злой Вала Мелькор повержен, а тех, кто его одолел, все равно неумолимо настигнет старость, в то время, как их соратники-эльдар в своем цветущем краю будут наслаждаться вечной юностью. И тогда Верные поймут, что их просто использовали.

- И придут к нам? - подняла голову Тарис, до сих пор сидевшая с безучастным видом.

- К нам вряд ли, а вот к Владыкам Запада - вполне возможно. С очень неудобными вопросами. И совсем не с добрыми намерениями. Кстати, размножаются люди гораздо быстрее эльдар, так что их к тому времени станет существенно больше, чем сейчас.

- Но доберутся ли они до Валинора?

- Доберутся, - усмехнулся я. - Барьеры Ульмо рассчитаны на уже существовавшие народы, а хозяева Амана, увлекшись борьбой с нашим Валой, создали нечто новое. Вряд ли победители станут теперь укреплять преграду: они больше не видят угрозы в Эндорэ.

- Очень ненадежный план, - заметил Талло. - Слишком много случайностей, которые могут на него повлиять. Да, Мелькор мог отчасти управлять вероятностями, но Венец теперь в руках Валар.

- Только в руках Эонвэ, - поправил его я. - И причем ненадолго.

Перехватил умоляющий взгляд Тарис и едва заметно кивнул.

- Какое-то время я буду занят, Поющие. Вам придется справляться самим. Нэртаг?

Горный Мастер сумрачно улыбнулся:

- Это может потребовать всех наших сил, но... Мы удержим Белерианд, по крайней мере, до твоего возвращения. Иди, Саурон. Удачи тебе. И... ему.

34

- Прекрати это! - потребовал я, подойдя к пленнику.

Тот словно и не услышал. Полулежал, привалившись к обломку скалы и дыша тяжело, как раненый Воплощенный. Но я-то понимал, что это притворство. Мы все понимали.

- Прекрати! - потеряв терпение, я схватил Мелькора за плечи и сильно встряхнул.

Восставший скривился, словно от боли, и приоткрыл глаза.

- Это твои земли, Старший! - я сильнее сжал пальцы. - По крайней мере, ты их объявил своими! И ты же их разрушаешь?!

- Ты способен сам... остановить, - если бы я не знал, с кем имею дело, поверил бы, что пленнику трудно говорить.

Как ловко он научился подделывать Музыку! Такая беспомощность, такое непритворное страдание! А ведь никто его и пальцем не тронул.

- Уходите... из Эндорэ, Эонвэ, - он неуклюже заворочался, приподнимаясь. - Пока вы здесь, распад не... кончится.

Я выпустил его, резко повернулся и быстро зашагал прочь. Нестерпимо хотелось ударить это чудовище. Если бы он не был закован...

А закован ли? Я остановился, пораженный страшной догадкой. Что, если это жалкое существо, пойманное нами, все же не Мелькор? Майа с измененной мелодией и обликом. А сам Восставший на воле и продолжает вершить зло!

Но Ангайнор узнал его. Если только... можно ли обмануть творение Ауле?

- Здесь плохое место для лагеря, - я вздрогнул и рывком обернулся на голос.

Артано?!

- Стой, не дерись! - ближайший сподвижник Врага предупреждающе поднял руку. - Я пришел с миром.

- Как ты подкрался? - я напрягся, готовый в любой момент вступить в бой.

- Да я и не прятался, вообще-то, - Артано пожал широкими плечами. - Просто ты закрываешься от Музыки, вот и не услышал.

- Иногда закрываюсь, - сдержанно согласился я. - Но в лагерь ты бы все равно не пробрался.

- Значит, мне повезло, что ты сам вышел навстречу.

- И зачем ты здесь?

- Затем, что вы тут застряли, - заявил Артано. - Все разваливается, и твои силы уходят на попытки этому помешать. Иначе вы ни дня не остались бы у развалин Ангбанда. Но пока Мелькор здесь, Диссонанс будет только нарастать. А увести пленника ты не можешь, потому что занят. Ты в ловушке, Эонвэ. А я могу освободить тебя.

- Твой расчет очевиден, - я брезгливо поморщился. - Мы возвращаемся в Аман, забираем с собой Восставшего, а ты становишься новым Властелином Эндорэ. Так... Саурон?

- Не Саурон, - тихо возразил он. - Артано. Саурона больше нет. Мне надоела война, Эонвэ! Война, ложь, бессмысленная жестокость. Я мастер... был мастером и еще могу стать им снова! Я хочу вернуться в Хор. К Ауле. Как думаешь, он простит меня?

Этого я не ожидал. Взгляд отступника был прямым, голос искренним, а мелодия... Пусть странная, неприятная, но не лживая. Этот майа действительно был встревожен и очень устал.

- Не знаю, - сочувственно сказал я. - Но попробовать стоит. Кузнец добр, вполне возможно, что он не оттолкнет тебя.

- Я хочу искупить то зло, что творил, - голос Артано дрогнул. - Я был глупцом, Эонвэ! Петь с первым из Валар... когда-то это казалось счастьем. Поводом для гордости. А Мелькор просто растратил свою мощь - бездумно, впустую! И себя погубил, и всех, кто пошел за ним. Но Эндорэ я ему не дам уничтожить! Это я еще могу.

- Ты сумеешь сдержать Диссонанс? - недоверчиво спросил я.

- Ненадолго. И возможно, это потребует всех моих сил. Но вы успеете уйти с пленником. Из Амана он не сможет вредить: Хор не позволит.

- Восставший уже закован.

- Он придумал, как обойти силу Ангайнора, он говорил мне. Но есть кое-что, способное обуздать Старшего и сделать ваш путь безопасным. Вы ведь не вынули Сильмариллы из его венца?

- Пока нет. Там металл такой...

- Я знаю этот металл, - улыбнулся Артано. - Меня он послушается. Венец выковал я, Эонвэ. И я же сделаю из него ошейник, который окончательно лишит Мелькора возможности действовать. Только... когда я приду в Аман, ты замолви за меня слово.

35

- А как увидел Хозяин Метелей, что побеждает войско Запада, так сразу оземь ударился и огромным крылатым змеем перекинулся. Зубищи у того змея в локоть, а хвост такой длинный, что за три дня на коне не обскачешь. А Эонвэ тогда обернулся громадным белым орлом. И так бились они, что земля пуще прежнего трястись начала, а все реки из берегов вышли. Наконец одолевать стал Эонвэ. Так ударил клювом, что змей камнем полетел вниз, и Трехглавая гора рассыпалась в пыль от его падения.

- Да не Северный это был, а один из его драконов!

- Слыхал ты кукареканье, дружок, да не знаешь, где курятник! У Хозяина Льдов драконы бескрылые. А этот - летучий, один такой. Сам Владыка Метелей и есть. Так вот, упал он, только не убился, бессмертный же. Обернулся малой ящеркой, да сквозь щели между камнями в свою крепость и уполз. Не растерялся Эонвэ: призвал на помощь ветра могучие, снесли они башни Ангбанда, все крыши сорвали, солнце в подземелья впустили. От света все орки поразбежались, и войско Запада без помех до самого Тронного зала добралось.

Вот входит Эонвэ, глядь: стоят перед ним сто дюжих молодцев, на лицо одинаковых, и говорят: угадай, мол, кто из нас Хозяин Метелей. Сумеешь - твое счастье, празднуй победу. А ошибешься - убирайся ни с чем за море.

- И что, согласился он?

- Куда ж он денется? Ему Владыки Запада строго-настрого приказали без Северного не возвращаться. Велел Эонвэ принести Ангайнор-цепь и начал ее по очереди всем молодцам примерять. А как до настоящего Хозяина Льдов дело дошло, вспыхнуло зачарованное железо багрянцем, и замкнулись волшебные оковы. В тот же миг все другие молодцы исчезли, а Северный как летучей мышью обернется, как прянет к окну, да цепь не пустила. Тут его обратно в людской облик вернули и на пол повалили. Из черной короны ошейник сделали и притянули Северному голову к коленям.

- Это... Он же идти не сможет так, согнутый.

- Сможет, не сможет... Значит, разогнулся потом. Здесь же что важно: слово надо держать, а Владыка Метелей сбежать хотел, вот и поплатился. Так-то, парни!

36

Мне хватило одного взгляда на осунувшееся лицо Властелина, чтобы сообразить, что Мелькор, мягко говоря, не в лучшей форме. Даже в мелодию вслушиваться не потребовалось. Едва ли в таком состоянии Восставший сумел бы предпринять хоть что-то. Наш план был на грани провала.

- Вели принести Венец, - распорядился я, демонстративно оглядев пленника и повернувшись к Эонвэ.

Ну, то есть не то, чтобы распорядился... попросил.

- Саурон! Ты?! - Восставший открыл глаза и уставился на меня с таким ошеломленным видом, что я поверил бы, если б не знал. - Я же приказал уходить...

- Я здесь по доброй воле, - невозмутимо заявил я и тихо добавил, обращаясь к Эонвэ. - Ангайнор слабеет. Мы успели вовремя.

- По доброй?! - Вала рывком приподнялся, откуда только силы взялись. - Ты... предал!

- Я? Нет, это ты предал! - со злостью бросил я. - И меня, и собственную Музыку! Ты уничтожишь все Эндорэ, если только тебе позволить.

- И ты полагаешься на него? - Восставший криво улыбнулся Эонвэ. - Смотри, он и вам будет столь же верен.

Я только пожал плечами. И принял из рук подошедшего квендо ларец, очень знакомый. Надо же! Доблестные воины Амана не поленились как следует обыскать и разграбить Ангбанд, а башня этого нолдо была, значит, еще цела. Похоже, посланцу Валар не очень-то хотелось любоваться Сильмариллами. Или гвэтворном.

Я откинул крышку и осторожно, стараясь не коснуться Камней, достал Венец.

Властелин молчал, закусив губу и неотрывно глядя на свое творение. То ли и вправду прощался, то ли старался для Эонвэ.

Гвэтворн послушался меня легко и сразу: мы с Мелькором хорошо все подготовили. Освобожденные Сильмариллы со стуком скатились в ларец, я захлопнул крышку и вручил изделие нолдо посланцу Валар.

- Тебе нужны инструменты? - запоздало спохватился Эонвэ.

- Я же майа Ауле, - усмехнулся я. - А этот металл - моя мелодия.

Я запел, придавая бывшему Венцу новую форму. А закончив, подошел к Восставшему. Тот попытался отстраниться, но за спиной был камень, не подергаешься.

- Ты заплатишь за это, - с ненавистью выдохнул Мелькор.

И, едва ошейник коснулся его горла, мысленно потребовал:

"Докладывай!"

Получилось! То есть, не все получилось, часть, но это уже что-то! Ангайнор не только не позволял пленнику слышать мелодии или влиять на них, он блокировал и возможность осанвэ. Гвэтворн пробил брешь в этой глухой стене, хотя для мысленной речи нам с Мелькором нужно было одновременно касаться его.

Я быстро показал Восставшему образ: места наибольших разрушений, лопающиеся жилы ибригаса и те точки, в которых мы собирались остановить распад.

Властелин подумал несколько мгновений и дополнил картину еще парой участков на западе, которые следовало укрепить.

"Этого хватит".

И торопливо добавил:

"Позаботься о Тарис".

Эх, Вала! Ну, как можно в такой момент думать о женщинах!

"Сделаю", - коротко ответил я, замыкая ошейник.

И выпрямился.

- Все, Эонвэ. Теперь он не вырвется.

- Я вернусь, Саурон! - пообещал Восставший.

От его яростного взгляда только что скалы не плавились.

Я холодно усмехнулся:

- Мы позаботимся, чтобы этого не произошло.

37

Маглор играл на флейте. Мягко струящаяся мелодия казалась странной и неуместной в мире, где почти непрерывно тряслась и ломалась земля, вскипали реки, а небо было черным от дыма. Но мой брат всегда умел на время забывать о беде, уходя в свою музыку. И другим помогал отвлечься. Со мной это, правда, перестало получаться в последние годы.

Я плотнее закутался в плащ: ночи стояли холодные, а огонь мы старались разводить как можно реже. И никогда не находились возле него в одиночку, чтобы не слышать тихий, свистящий шепот пламени. Немногие оставшиеся у нас воины, впрочем, не разбирали слов, просто чувствовали неясную тревогу. Зато для нас с Маглором голос звучал вполне отчетливо. И знакомо.

"Отберите у них Сильмариллы! Нельзя, чтобы Камни унесли в Аман".

Можно было не отвечать, отвернуться, затоптать костер. Забыть - не получалось.

- Маглор, - позвал я, с трудом дождавшись, пока брат закончит играть.

Прежде любимая музыка сейчас тяготила и раздражала.

Он поднялся, спрятал флейту и подошел ко мне.

- Что-то случилось, - это был не вопрос, а утверждение.

Мы безошибочно улавливали настроение друг друга. Даже теперь, когда приходилось закрываться от мира и бушующего в нем Диссонанса.

- Давай прогуляемся, - предложил я.

- Он опять говорил с тобой? - озабоченно спросил Маглор, когда мы отошли достаточно далеко от спутников.

- Я пока не дал ему такой возможности, - невесело усмехнулся я. - Если не приближаться к огню и не спать...

- Не спать можно долго, - заметил брат. - Но рано или поздно не выдержишь.

- Дело не только в отце, - я взял левее, обходя сгоревшую рощицу.

Здесь хоть остовы деревьев уцелели. Пока.

- Клятва, Маглор. Мы должны исполнить ее. Сейчас, иначе Сильмариллы заберут в Аман.

- Думаешь, Эонвэ отдаст нам Камни? - покачал головой брат. - Нет, Маэдрос, нам придется биться за них. И даже если мы победим, это опять кровь. Я... устал.

- Я тоже, - вздохнул я. - Но другого выхода у нас нет.

- Валар могут освободить нас от Клятвы, - неуверенно предположил Маглор.

- Не могут.

Я остановился: впереди был разлом, от которого ощутимо тянуло жаром.

- Не могут, потому что отец тогда, в Амане, поклялся Единым, а мы имели глупость повторить его слова в точности.

- Ладно, - глухо проговорил Маглор. - Допустим, мы отобьем Камни. Но что потом? Отец... он ведь не отступится, Маэдрос. Похоже, для него даже Мандос не преграда.

- Не отступится, - согласился я, с ненавистью глядя на рыжие отблески по краям трещины. - Что ж, если ему так нужны Сильмариллы, мы добудем их. И нас наконец оставят в покое.

38

В лагере Эонвэ никто не обратил внимания на еще двоих беженцев в простой одежде. Спасенные пленники или чудом уцелевшие жители разрушенных войной и землетрясениями селений: таких сюда приходило много, и эльдар, и атани.

Шатров на всех не хватало, но место у костра и кусок лепешки обычно находились. Впрочем, двое новичков старались держаться подальше от огня. Да и от окружающих тоже. Сидели плечом к плечу, хмуро глядя перед собой, или слонялись по лагерю. Понятное дело: потеряли близких и дом, а один, рыжеволосый, еще и без правой руки остался. Расспрашивать несчастных победители не стали: война закончилась, Моргот в цепях, так и нечего мучить разговорами тех, кому и так тяжело.

Несколько дней было тихо: не трясло, и даже застилавшие небо облака пепла начали понемногу развеиваться. Обитатели лагеря приободрились, кое-где зазвучали песни, хотя праздновать победу было, конечно, рано. Не на руинах же пир устраивать. Вот в Амане, после возвращения - это да!

И когда земля в очередной раз содрогнулась, этого никто не ждал. Псы Оромэ, лошади - и те ничего заранее не почуяли. Толчки следовали один за другим, эльдар и люди с трудом удерживались на ногах. Кто-то поспешно затаптывал костры, другие пытались успокоить обезумевших коней.

Так и вышло, что воины, дежурившие возле шатра, где хранились Сильмариллы, даже не взглянули на рыжего калеку и его спутника, случайно оказавшихся поблизости: не до того было. Два кинжала поднялись и опустились одновременно. Часовые не успели поднять тревогу.

39

Волны накатывались на берег, время от времени обдавая нас по щиколотку, но бежать вдоль кромки прибоя было легче: здесь почти нормально дышалось. Влажный западный ветер разгонял гарь.

- Что дальше, Маэдрос? - Маглор остановился. - Вернуться к своим мы теперь не можем.

- Не можем, - хмуро согласился я.

Не хватало еще привести за собой погоню. Правда, пока Эонвэ нас не преследовал. То ли не успел хватиться Камней, то ли не считал нужным спешить. Но рисковать чужими жизнями я больше не собирался в любом случае.

- Отдай мне ларец, - попросил я. - И уходи. Клятва исполнена, ты теперь свободен.

- Сейчас, - хмыкнул брат. - Только плащ почищу, а то запылился что-то... Все-таки Диссонанс мешает тебе ясно мыслить, Маэдрос.

- Не только мне. И благодаря этому мы еще целы. Маглор, нам действительно лучше разделиться сейчас.

- Нет, - решительно возразил он. - У нас и вдвоем-то немного шансов, а в одиночку в Эндорэ сейчас сгинуть проще простого. Даже без Сильмариллов.

- Предпочитаешь погибнуть вместе?

- Лучше вместе остаться в живых. А для начала - давай отдохнем, что ли?

Мы устроились на обломках скал, куда волны не доплескивали.

- Ни коней, ни еды, ни серьезного оружия, - заметил брат. - Зато полное Эндорэ врагов и Камни, с которыми неизвестно, как поступить.

- Известно, - я устало провел ладонью по глазам. - Уничтожить.

- Творение отца, - Маглор сцепил на коленях руки. - Сильмариллы неповторимы, брат. Убить такую красоту... я не смогу, Маэдрос.

- Значит, придется мне, - я резко откинул крышку ларца. - Ты красоту видишь? А я - кровь, которая пролилась из-за них! И еще прольется, если их не разрушить.

Маглор достал один из Камней и замер, пристально глядя на него.

- Они прочнее алмаза. Как ты собираешься... собираешься... Наконец-то! - он внезапно улыбнулся.

Совсем не похоже на себя. Но очень знакомо. И торжествующе.

- Маглор?

- Моргот пытался их изменить, но не вышло, - Певец повернулся ко мне, и я невольно отшатнулся, встретившись с ним взглядом. - Я очищу их, я разрушу связь! - лицо брата на мгновение исказилось от ужаса. - Маэдрос, это не... Я не могу, не на...- он осекся, но тут же заговорил снова:

- Я создам новый Венец, неподвластный Врагу! Мне нужен третий Камень. Идем!

Брат быстро поднялся и протянул ко мне руку. Брат?!

- Ты не получишь ни одного! - я отскочил, увернувшись от его прикосновения. - Отпусти Маглора! Слышишь?!

- Он мало на что годится, - фыркнул мой собеседник. - Разве что песенки сочинять. Но у него две руки, и для начала этого хватит. Ты поможешь мне.

- Помогу, - хрипло пообещал я, и мир вокруг выцвел, затягиваясь дрожащим ослепительно-белым маревом. - А как же!

Направить Пламя на руку противника, в которой тот сжимал Сильмарилл, оказалось легко - гораздо легче, чем все время сдерживать рвущуюся наружу силу.

Прости, Маглор! Этот ожог не пройдет очень долго. Если вообще пройдет. Но нестерпимая боль может заставить того, кто пытается подчинить тебя, ослабить хватку. Хоть ненадолго, но у тебя появится шанс вырваться.

- Брось Камень в море! - крикнул я. - Брось!

Брат, шатаясь, сделал несколько шагов к воде.

- Я сожгу ему обе руки! - прорычал я. - Он будет для тебя бесполезен! Оставь его!

Маглор упал, корчась на мокрой гальке, неуклюже поднялся и, размахнувшись, изо всех сил швырнул Камень. Сильмарилл белой искрой прочертил дугу на фоне темно-серого неба и со слабым всплеском упал в волны.

- Есть еще один! - я метнулся к открытому ларцу, выхватил Камень и помчался прочь.

От спасительной воды. И от брата, искалеченного, но сохранившего себя... может быть.

- Попробуй взять его у меня!

И тут я понял, почувствовал, что вслух говорить больше не нужно: отец был рядом. Маглор освободился. Надолго ли?

А если даже не нас - кого еще великий Феанор выберет орудием? Любого, у кого есть руки?

Феар слабеют после гибели тела, если не уходят в Мандос. Не знаю, кто вернул отцу память и силу, но он оказал скверную услугу живущим. Если только... позволить Пламенному завладеть какой-нибудь оболочкой - и снова убить. Может быть, он потом восстановится, но по крайней мере, нескоро.

Убить... Да, предателя. Да, существо, готовое на что угодно ради достижения цели, и все же - отца, которого я когда-то очень любил. И величайшего в мире Мастера. "Сильмариллы неповторимы, брат". Как и их создатель.

Мы уйдем вместе, отец. Так будет лучше - не скажу, что для нас с тобой, но для Арды уж точно.

Кинжал... Нет, это ненадежно: боюсь, ты успеешь остановить мою руку. А вот свежий разлом, оставшийся после недавнего землетрясения, подойдет в самый раз.

Спасибо за твой дар, отец! Вот когда он по-настоящему пригодился! Я помчался вперед, почти не ощущая жара, который опалил бы любого другого задолго до приближения к краю провала.

Я остановился у кромки пропасти. Внизу был жидкий огонь, но я не смотрел туда. Куда угодно: на небо, на черные пики гор вдали, на парящую в вышине птицу...

А потом я разжал пальцы и взглянул на Камень. Открыл сознание. И шагнул вперед.

40

- Не трать время на поиски, Эонвэ. До Сильмариллов теперь не добраться. Ни тебе, ни кому-либо другому.

- Это сделал ты?! - изумился я.

Прежде, чем осознал абсурдность предположения. Хотя так ли уж оно абсурдно?

Мелькор приподнял руку, блеснул металл браслета. Ангайнор был цел - пока. Как я ни полагался на искусство Ауле, все-таки никак не мог избавиться от тревоги. И с каждым днем она нарастала. Потому я и приглядывал за пленником сам, хотя гораздо охотнее приставил бы к нему стражников, лишь бы не видеть и уж тем более не разговаривать с ним.

- Ладно, не ты. Твои сторонники? - я в упор посмотрел на Восставшего.

Странно, но с тех пор, как на него надели ошейник, Враг стал держаться гораздо бодрее и уже не казался измученным. Должно быть, ему придавали сил злость на Артано и уязвленная гордость. Или он просто перестал притворяться?

- Кто? - Мелькор горько усмехнулся. - Если бы у меня остались сторонники, в оковах сейчас был бы ты, а не я. Меня все предали, Эонвэ. Даже Саурон.

- Ты сам виноват! - не выдержал я, но тут же одернул себя.

Увещевать Врага, что-то объяснять ему бесполезно. Во всяком случае, мне. Этим смогут заняться Ирмо или Ниэнна, если сочтут нужным.

- Откуда ты знаешь про Сильмариллы? - жестко спросил я.

- Почувствовал, - Мелькор пожал плечами. - Я, в отличие от некоторых Поющих, не закрываюсь от чужих мелодий, даже если они неприятны. А в Эндорэ моя Тема повсюду.

- Ты слышишь Музыку, несмотря на Ангайнор? - насторожился я.

- Меньше, чем хотелось бы, - признался Враг. - Но с Камнями я связан и ощущаю, что происходит с ними.

- И где они?

- Один на морском дне, второй - в глубине земли, в огне.

- А сыновья Феанора?

- Так это их ты назвал моими сторонниками? - приподнял брови Старший.

- Нет. Но твои сподвижники могли их подтолкнуть.

- Жаль, что ты не пел со мной, Эонвэ! - вздохнул Мелькор. - С таким богатым воображением ты мог бы создать много интересного. Впрочем, принцев действительно заставили похитить Сильмариллы. Их Клятва.

- Чем ты докажешь, что говоришь правду? Насчет Камней.

- Ничем, - Враг поправил браслет наручника и слегка поморщился. - Показать могу - если рискнешь открыть сознание. Ну, или проверь. Попроси птиц Манвэ слетать на разведку.

- Если ты солгал, это все равно откроется, - предупредил я пленника. - И ухудшит твое положение. Ты понимаешь?

- Мое положение невозможно ухудшить, Эонвэ, - спокойно ответил Мелькор. - Равно как и улучшить. Это знаем мы оба. Так зачем мне обманывать тебя?

41

- И тут сыновья Феанора проникли в лагерь Эонвэ, перебили стражей и похитили Солнце-камни.

- Погоди, погоди, их же двое всего осталось к тому времени, как Владыку Льдов разгромили. А старший вообще увечный.

- Маэдрос-то? Да он и левой рукой драться наловчился: как взмахнет мечом - разом дюжине орков головы сносит.

- Врешь! Никто так не может!

- Не любо - не слушай, а спорить нечего! Или сам тогда и рассказывай.

- Ладно, ладно, молчу.

- Налей-ка мне лучше... Ну, так вот, утащили, значит, Маэдрос с Маглором Солнце-камни, да только им это впрок не пошло. Камни те заговоренные были, жгли они всякого, кто их брал.

- А Эонвэ?

- Так он их голыми руками не хватал, не дурак, небось.

- А Берен?

- У него жена колдунья была - забыл? Защитила, понятное дело. А сыновья Феанора - те, как цапнули, не подумавши, Солнце-камни, тут и опалило их жаром. Не вынесли они боли: Маэдрос в огненную пропасть кинулся и сгинул, а Маглор выбросил краденое сокровище в море. Говорят, живой остался, но не в себе и ладони напрочь сожженные.

- Его поймали?

- Нет. Эонвэ даже погоню снаряжать не стал: знал, что Солнце-камни сами с похитителями расправятся. А у него и других дел невпроворот было. Древних-то, которые с ним против Владыки Метелей воевали, он в Аман забрал. А людей тоже куда-то переселить следовало, пока Белерианд совсем не потонул.

- Так на восток же все уходили.

- Все, да не все. Плесни-ка еще... Для тех людей, что против Хозяина Метелей сражались, создали Западные Владыки особый остров. Ручьи на нем винные да молочные, земля родит круглый год, все ягоды и грибы съедобные, и ни тебе мора, ни засухи, ни наводнений... даже гнуса нет. Землю ту назвали Нуменором, а королем там сделался Элрос, сын Эарендила - ну, того парня отчаянного, что аж до самого Амана доплыть сумел.

- Элрос? Так он же Древний!

- Не, полукровка он. Когда война с Ангбандом закончилась, они с братом-близнецом уже взрослые были. Ну, Эонвэ и предложил им выбор: хотите людьми станете, хотите - эльфами.

- Так кто же по доброй воле смертным сделаться пожелает?

- Не скажи! Вот наши-то, когда помирают - они куда уходят? За небо. А там - богатства несметные, женщины красоты невиданной, еды и вина вдоволь. И работать не надо - пируй себе, да радуйся! А Древние?

- Так они вообще не помирают. Живут в своем Амане, и все там примерно так же, как ты сейчас описал.

- Ага, но только для тех, кто с тамошними Владыками в дружбе. А кто Валар подчиняться не хочет, те в Эндорэ сидят, и на Запад им ходу нет. А если погибнут, их в Мандос забирают, это темница такая, вроде погреба. Так что у нас-то, людей, свободы побольше, чем у Древних.

- Стало быть, Элрос выбрал судьбу человека. А брат его?

- Элронд в Аман отправляться не захотел. Но решил стать эльфом. И то правильно: зачем Нуменору два короля?

42

Воздушный пузырь, созданный Эонвэ, растаял, и я полетел вниз - прямо на белые плиты Маханаксар. Спасибо, хоть с небольшой высоты. Впрочем, хватило и этого: Ангайнор не позволил мне смягчить удар. К счастью, творя себе когда-то облик, я уделил особое внимание прочности костей: на случай очередной встречи с Тулкасом. Вот и пригодилось.

- Встань, Мелькор, - раздался холодный голос Манвэ. - И приготовься держать ответ за свои злодеяния.

Судя по тому, что Король Амана произнес это вслух, да еще так торжественно, мои сородичи созвали в Круг Судеб едва ли не всех обитателей Валинора. Что же, с их стороны вполне разумно дать майар и Детям Песни убедиться, что Валар беспристрастны: и не сводят счеты, и не проявляют излишней снисходительности. Значит, разговор предстоит долгий, а я выигрываю еще немного времени. Хватило бы его только! Если не завершить начатое сейчас, потом шанса не будет.

Я кое-как приподнялся и сел, переводя дыхание и дожидаясь, пока сияющие колонны, троны с восседающими на них хозяевами Амана и разноцветная толпа позади них перестанут наконец кружиться.

- Он не может, Король, - вмешалась Эстэ.

- Отвечать?

- Нет, встать. Он ранен!

- Не ранен, - остановил я Целительницу, пока та не вздумала лечить меня. Меньше всего мне сейчас требовалось пристальное внимание кого-то из Валар к моей Музыке. - Это... старое. Но раз уж вы нацепили на меня свое любимое украшение, сидя мне, пожалуй, будет удобнее.

Манвэ недоверчиво посмотрел на меня и разрешил. А чего ты ожидал, брат? Что я встану в красивую позу посреди Круга Судеб и буду долго спорить с вами, обмениваясь обвинениями, как в прошлый раз? Но я не повторяюсь, как вы давно могли бы заметить. Да и цепь эта теперь стала для меня почти неподъемной. А главное - мне нужно наконец сосредоточиться. Так что придется вам общаться друг с другом.

Ангайнор нельзя разрушить - в этом я убедился еще во время первого плена. Ни разорвать, ни подчинить, во всяком случае, пока оковы на мне. А вот обмануть, заставить принять меня за другого, чтобы цепь разомкнулась сама собой... Оставалось лишь понять, как она узнает меня.

Возможно, при других обстоятельствах я справился бы с этой задачей быстрее. Но мне долго было не до нее: Ангайнор полностью лишил меня возможности управлять материей, и все старые раны разом напомнили о себе, да так, словно их нанесли только что. Это оказалось похуже, чем после злополучного боя с Воплощенным, только теперь я даже сознание потерять не мог.

Гвэтворн позволил мне частично вернуть контроль над Музыкой, так что я сумел пусть не убрать боль полностью, но хоть ослабить настолько, чтобы она не мешала думать. И все же не успел разобраться с проклятой цепью ни в Эндорэ, ни по пути в Аман. А теперь времени почти не осталось.

Я раз за разом вслушивался в созданную Ауле мелодию - и вынужден был признать, что Кузнец вложил в нее все свое искусство. Это превратилось в поединок двух мастеров... только в случае проигрыша меня ожидало вечное заточение.

43

- Что ты можешь сказать в свою защиту?

Старший не ответил. Словно и не слышал вопроса Намо.

- Мелькор!

- М? - Восставший поднял голову и вопросительно посмотрел на меня.

- Что ты можешь сказать в свою защиту? - повторил Владыка Судеб.

- А... Ничего.

На смирение это не походило. На отчаяние тоже. Скорее уж на желание отмахнуться, чтобы не отвлекали. Чем ты так занят, Старший?

"Ирмо, о чем он думает?"

"Не могу определить, - отозвался Владыка Грез. - Ангайнор мешает, да и против воли в сознание не заглянешь. Восставший сосредоточен на чем-то".

"Это я и сам вижу, - я знаком велел Эонвэ продолжать рассказ о последней войне. - Понять бы, на чем".

"Отголоски чувств я могу уловить, - Ирмо помолчал. - Страх, надежда... азарт. Больше не понять. Манвэ, сильное потрясение могло бы заставить Старшего открыться, но я не хотел бы..."

"Не только ты, - хмуро заметил я. - Наша Тема с подобными действиями несовместима. Ауле, что с цепью? Она цела?"

"Ее мелодия не изменилась", - помолчав, ответил Кузнец.

Пока не изменилась. Надолго ли? Одного лишь Ангайнора не хватит, чтобы удерживать Восставшего вечно. Да и Мандоса мало. Но вот то и другое вместе, пожалуй, достаточно надежно. Главное - опередить Старшего, что бы он ни затевал!

"Манвэ, ты зря тревожишься, - вступила в разговор Эстэ. - Мелькор ослабел настолько, что потерял даже способность облик менять. Он не лжет: раны действительно старые. Да он же на ногах не держится! Чем он может навредить?"

"Этому Поющему нет нужды держаться на ногах, чтобы разрушить Аман, - возразил Ульмо. - Манвэ, пора заканчивать: мы слишком сильно рискуем".

- Довольно, Эонвэ, - заговорил я вслух. - Не будем омрачать свет Валинора дальнейшим рассказом о жестокости и коварстве Восставшего. Что скажете, Валар? Как мы поступим теперь с нашим братом?

- Заточение в Мандосе, - первой сказала Варда. - Навечно.

Остальные повторили то же самое, разве что Эстэ и Ниэнна промолчали. Впрочем, решение было известно заранее - и нам, и пленнику. А майар и Дети слышали более, чем достаточно, чтобы убедиться в необходимости такой меры.

- Намо, - я повернул голову к Владыке Судеб, тот медленно поднялся и направился к Мелькору.

Вот теперь Старший вышел из своей задумчивости, и по его отчаянному взгляду я понял, что мы победили. Опередили его!

Намо остановился рядом с пленником, вокруг них заклубилось серебристое облачко - и рассеялось.

"Манвэ, я не могу, - обеспокоенно сообщил хозяин Мандоса. - Что-то мешает".

"Ауле, что с Ангайнором?!"

"Да цел он! - удивленно отозвался Кузнец. - Похоже, дело в этой штуковине на шее у Старшего. Удивительное творение! Манвэ, оно как-то связано с Сильмариллами. И с Эндорэ! Точнее пока не могу сказать".

"Эонвэ, - я сжал подлокотники трона. - Что это за ошейник?"

"Его Артано сделал, - растерянно ответил майа. - Чтобы Восставший не вырвался на свободу".

"Артано?!"

"Он раскаялся, Владыка. Он собирается вернуться в Аман, чтобы просить милости и прощения. И он мне помог: удерживал Белерианд от разрушения, чтобы мы успели уйти... Что-то не так?"

Да уж, помог Артано, ничего не скажешь! Только не нам.

"Ауле, ты можешь снять с Мелькора ошейник?" - без особой надежды спросил я.

"Мелодия странная, Манвэ. Сложная... надо разобраться".

"Некогда разбираться! - остановил я Кузнеца. - Дверь Ночи, Валар!"

"Ее опасно открывать здесь!" - запротестовал Намо.

"Терять время еще опаснее. Силы Хора хватит, чтобы создать проход из мира и тут же закрыть его за Старшим, запечатать наглухо".

"Так нельзя! - ужаснулась Ниэнна. - Мелькор же не сможет сбросить телесный облик из-за Ангайнора. Что с ним станет за пределами материального мира? Манвэ, ты обрекаешь нашего брата на чудовищные страдания!"

"Мы не можем так поступить с живым существом!" - поддержала ее Эстэ.

"Нам придется", - твердо ответил я.

"Но надо хотя бы сначала снять с него цепь!"

"Чтобы он вырвался? - возмутился Оромэ. - Он только того и ждет!"

"Довольно споров! - приказал я. - Нет времени. И другого выхода нет. Мне жаль".

Я быстро оглядел майар и Воплощенных... увести бы их подальше, но уже не успеть. Придется делать все очень аккуратно, да еще потом успокаивать невольных зрителей. Главное, чтобы было кого успокаивать...

"Манвэ, этот ошейник - не творение Артано, - вмешался Ауле. - И даже не Старшего... не только Старшего. Если он окажется за Гранью, Белерианд, скорее всего, просто развалится".

"Белерианд и так обречен, - отрезал я. - А Валинор еще можно спасти. Начинаем, Поющие!"

44

"Подожди, Тарис!"

Огромная летучая мышь описала круг, постепенно снижаясь, и опустилась на землю рядом с сидящим на камне мужчиной.

- Бездельничаешь, Талло? - холодно поинтересовалась Таринвитис, сменив облик.

- Отдыхаю, - спокойно ответил Мастер Иллюзий. - И тебе тоже нужна передышка. Вряд ли от нас будет больше пользы, если мы оба надорвемся, как Нэртаг.

- Если бы не он, мы не продержались бы до возвращения Саурона, -сдвинула брови майэ. - И от Синих гор бы ничего не осталось, и дальше...

- Нэртаг спас положение, кто же спорит, - примирительно сказал Талло. - Но у него, в отличие от нас, не было выбора: ему пришлось частично заменить Саурона.

- Первый должен был... - резко начала Тарис и замолчала, глядя в пустоту.

- Помочь Восставшему? Разумеется. Мы не бросаем своих, какие бы разногласия у нас ни были в прошлом. Это не изменилось. Особенно с учетом того, что враги у нас общие. И земля тоже. Да сядь, наконец! От того, что ты немного задержишься, никакой катастрофы не произойдет, все уже случилось.

Женщина вздохнула и устроилась рядом.

- Тарис, я ведь когда-то пел с Ирмо. Ты мечешься над Эндорэ, предупреждаешь Воплощенных об опасности, указываешь им, где можно пройти, ты измотана так, что едва шевелишь крыльями - и все это ради чего? Для спасения самых медлительных и бестолковых, потому что те, кто посмышленее, уже давно ушли на восток? Кстати, даже древообразные создания Ирбина наконец снялись с места, да еще и энтов Йаванны с собой прихватили, а то те до сих пор обсуждали бы, достойны ли внимания происходящие с Белериандом изменения.

- Ты не понимаешь, - Тарис сцепила пальцы. - Я обещала Мелькору...

- Едва ли он потребовал от тебя подорвать силы так, чтобы пришлось потом восстанавливаться несколько сотен лет. Это уже ты сама так решила. И знаешь зачем? Чтобы не думать. Только ведь потом от вынужденного бездействия будет еще тяжелее.

- Подожди... - женщина внезапно схватила его за руку. - Смотри!

Небо над Синими горами и востоком Эндорэ было чистым: Алаг затягивал его тучами только днем, прикрывая орков от солнца. И сейчас на севере, поодаль от серебристых звезд Варды, вспыхнула новая, неожиданно алого цвета. За ней другая, и еще одна, и еще... Крупные, яркие, они постепенно складывались в рисунок.

- Три зубца, - ошеломленно пробормотала майэ. - Корона Севера! Это ведь...

- Знак для нас, - Талло склонил голову набок, разглядывая новое созвездие.

- Мелькору нужна помощь?!

- Ну, в таком случае он вряд ли стал бы выводить узоры. Или если бы ухитрился завоевать Аман. Нет, Тарис, он вырвался за пределы Арды. Он свободен. И ты, кстати, тоже.

- Я?

- Вы с ним уже не будете вместе, - Талло осторожно взял собеседницу за плечи, развернул к себе. - Он не вернется.

- Знаю. Но я сама найду его - рано или поздно. Пусть через тысячелетия.

- Упрямая...- вздохнул майа. - Что же, все это время ты намерена непременно провести в одиночестве?

- Необязательно, - Таринвитис улыбнулась - впервые с тех пор, как пал Ангбанд. - Но вот что я точно не собираюсь делать, так это тысячелетиями болтать, сидя здесь. Хочешь составить мне компанию - помогай!

45

- Мандос. Навечно.

Я не успел! Валар приняли решение слишком быстро - невероятно для них. Намо уже подходил ко мне, а я так и не разобрался до конца в созданной Ауле мелодии.

Ангайнор был сделан из сплава нескольких металлов. Ничего особенного: медь, серебро, олово, свинец, золото и железо. Их я распознал еще в первый раз, но вот седьмой компонент так и остался загадкой. Я никак не мог уловить его мелодию: вроде бы, незатейливая, она ускользала, распадаясь на отдельные ноты при любой попытке вслушаться.

Намо коснулся моего плеча. Краски померкли, звуки, казалось, доносились теперь сквозь стену, которая с каждым мгновением становилась толще. Все затянула мертвенно-серая пелена, и я невольно сжался, ощущая, как неумолимо смыкаются вокруг Чертоги Мандоса. Место, где ничего не меняется и не происходит, где равнодушная тишина обволакивает тебя, постепенно гася любые желания и чувства, лишая способности действовать, медленно высасывая жизнь, пока твоя Музыка не умолкнет совсем.

Когда-то я сопротивлялся Мандосу триста аманских лет, но под конец он почти одолел меня. А теперь... Что ж, постараюсь придумать способ выбраться: даже если не выйдет, хоть займу себя напоследок, все-таки немного полегче будет.

Но омерзительное серое марево внезапно рассеялось, а Намо вместо того, чтобы довершить начатое, повернулся к Манвэ. По лицу Владыки Судеб ничего невозможно было прочесть, Музыку я не слышал из-за Ангайнора, но по молчанию Валар понял: что-то пошло не так, как они задумали. И сейчас они неслышно для прочих обсуждали возникшую проблему и искали решение.

Гвэтворн оказался не по зубам моим противникам! Вернее, не он - вся система, бывшая прежде Венцом, скрепленная Пламенем и теперь неотделимая от меня. Можно было сломать или расплавить металл, вытащить и унести Сильмариллы - это совершенно не мешало ее работе.

Я не удержался от торжествующей улыбки: мое творение оказалось искуснее, мой расчет - точнее. Как и следовало ожидать!

А в следующее мгновение у меня перехватило дыхание от ощущения высвобождаемой чужой мощи - даже Ангайнор не помешал ее почувствовать. Я еще успел увидеть озабоченно озирающегося Манвэ - и мир исчез. Не растворился в свинцовой мгле Мандоса - просто перестал быть.

Сбросить оболочку! Я попытался сделать это инстинктивно, еще до того, как осознал, где нахожусь. И прежде, чем я вспомнил, что давно утратил такую способность, да и цепь не позволила бы - у меня... получилось. Неожиданно просто - словно и не было столетий бессилия.

Свободен! От изувеченного облика, от оков, от мира, превратившегося из любимого творения в ловушку.

Сила, которой мне так отчаянно не хватало в Арде, за Гранью была разлита везде - бери, сколько хочешь, и используй. Удивительно, что раньше я не ощущал ее. Может быть, потому что представлял иначе: как скопление Пламени, которое надо найти и добыть. Или отобрать в нелегкой борьбе, или похитить. А на то, что было вокруг, я просто не обращал внимания: разве есть ценность в том, что легко доступно?

Странно: именно теперь, когда мои возможности не были ничем ограничены, я медлил, не зная, с чего начать. Впрочем, творить новую Музыку не годилось, пока не завершена прежняя...

Я создал новое созвездие из гвэтворна и осколков Ангайнора. На самой границе Арды, примерно в районе севера Эндорэ. Достаточно близко к миру, чтобы сохранилась связь Венца и Сильмариллов. Но достаточно далеко, чтобы Валар не смогли добраться до моего творения, не открывая Дверь Ночи. Я знал, что Манвэ не станет так рисковать. Система была в безопасности.

Едва закончив, я почувствовал мысленное прикосновение. Похоже, меня звали уже давно.

"Властелин Мелхгур!"

Ульт?! Дождался меня... шальной мальчишка!

"Властелин Мелхгур, а победил-то кто? Мы?"

"А кто же еще?" - насмешливо осведомился я.

Разумеется, Король Амана со мной бы не согласился, но никто не собирался спрашивать мнения Манвэ, тем более здесь.

Зато на меня вопросы посыпались со всех сторон. Ульт, как оказалось, был не один. Мои люди ждали меня - не все, но многие. И большинство из них интересовало одно: где положенная награда? Дома из чистого золота, невиданной красоты женщины, обгоняющие ветер кони, несметные стада овец, реки из вина и меда и умение летать в придачу - у кого на что хватило фантазии. И объяснять, что я вообще-то ничего такого не говорил и не обещал, было бесполезно: люди всегда отличались богатым воображением и умением домысливать, что захочется, за тебя.

"Хорошо! - в конце концов рявкнул я, не выдержав нарастающего шквала пожеланий. - У вас будет все, что угодно. Но сотворите вы это для себя сами - я покажу, как. Дома строить я вас в свое время научил, теперь будем вместе создавать мир. Не так уж это и сложно, в сущности".

"Я же говорил! - торжествующе завопил кто-то из людей. - Я предупреждал, что ваш любимый Моргот явится сюда и заставит вас всех работать, а вы не верили!"

Это что же - и сторонник Амана сюда затесался?! Впрочем, от моих потомков еще и не того можно ожидать. Ладно, у меня дело для всех найдется. Правда, сколотить из этой разношерстной компании подобие Хора - та еще задачка! Недолго же я был свободным... Тут мне послышался ехидный смешок. Единый?! Впрочем, теперь мне было не до него.

Я мысленно наметил контуры огненного шара. Пока я сам толком не знал, что это будет. Центр нового мира, скорее всего... Или нет, лучше использовать его для освещения. И никаких больше майар на ладьях!

Эпилог

Эрегион, 1502 год Второй эпохи

Аннатар появился на третий день зимы, как и обещал. Статный сероглазый красавец с иссиня-черными волосами, очень похожий на эльдар, только необычно широкоплечий. Знающий и умеющий все и всегда готовый научить и помочь, подсказать и поддержать.

Девы заглядывались на него, ребятишки ходили по пятам в ожидании необычных игрушек и забавных фокусов, взрослые мастера то и дело обращались за советом и считали за великую честь поработать вместе. Все как обычно.

Коркион ждал. Разумеется, они с Аннатаром встречались и в мастерских, и на улицах города, но не перемолвились и словом, за исключением приветствий и пары ничего не значащих вежливых фраз.

Коркион знал, что Аннатар наблюдает за Келебримбором, и ему нужно время. Главное, чтобы этого времени хватило.

Странности Искусного стали замечать уже и другие эльдар. Кое-кто из мастеров даже приходил с вопросами к советнику. Коркион успокаивал сородичей: дескать, Келебримбор поглощен замыслом, ничего и никого не замечает вокруг, с кем из нас не бывает, не надо его отвлекать праздными разговорами, и вообще никакими, пускай трудится.

"У водопада по дороге к Казад-Думу, - мысленная речь Саурона была как всегда короткой и деловитой. - В полдень".

Дорога к Хадходронду, который майа назвал по-гномьи - Казад-Думом, была оживленной, но маленький грот за водопадом с нее не просматривался. Иногда в этом укромном месте встречались влюбленные, но чаще уединялись мастера, чтобы обсудить какую-нибудь идею или придумать сюрприз к празднику. Ненадолго сделать ведущую туда тропинку непроходимой для посторонних для Поющего было проще простого.

- Так что вы натворили, волчонок? - поинтересовался Саурон, когда Коркион поднялся к гроту и уселся на плоский камень напротив майа.

Взгляд Поющего был сейчас острым, речь властной - ничего общего с очаровательно мягким Аннатаром.

- Ты ведь уже знаешь, - удивился Коркион.

- Но хочу услышать подробности от тебя. Итак?

- Кольца власти, - вздохнул эльда.

- Только сейчас? - хмыкнул Саурон. - Я подсказал вам эту идею три дюжины лет назад.

- Неправда! - не выдержал мастер. - Мы все сами придумали! Мы с Келебримбором. Ты говорил об одном кольце, но мы пошли дальше, мы создали целую систему...

- И она так хорошо работает, что пришлось меня звать на помощь, -усмехнулся майа. Но тут же посерьезнел. - Так что там с Келебримбором?

- Он сильно изменился, - сцепив на коленях руки, заговорил Коркион. - Стал раздражительным, резким... ну, это случается, если мастера отвлекают некстати или не ладится работа. Но Искусный всегда был очень приветливым, спокойным, его все любили. А в последнее время... пожалуй, с весны, нам порой начало казаться, что это совсем другой эльда. Мы с ним часто работаем вместе, и всегда понимали друг друга. Мы были друзьями, Саурон. Но теперь он ведет себя так, будто я его подручный или ученик... не понимаю.

- И не только с тобой, с прочими эльдар так же, - заметил майа. - Я бы сказал, что ваш Искусный попросту возгордился. Такое бывает с мастерами, особенно нолдор: вы не умеете останавливаться, не чувствуете границ. Не все, но многие. Только ведь странность, о которой ты говоришь, не единственная?

- Он стал часто смотреть в огонь, - неуверенно сказал Коркион. - Вроде бы, мелочь, но... Он закрывается от мысленной речи. В такие моменты кажется, будто у него осанвэ с пламенем.

- С пламенем? - прищурился Саурон. - Или - с Пламенным?

- Я долго сомневался, - советник поежился и плотнее запахнул плащ. - Но Келебримбор начал называть меня Мори. А он не мог знать об этом имени, он пришел в Ост-ин-Эдиль всего-то лет двести назад.

- Кто-нибудь проговорился? Из тех, кто помнит.

- Я подумал бы так, если бы не все остальное. Келебримбор всегда был одним из лучших мастеров, но сейчас его искусство возросло многократно. Причем не за годы, как это обычно бывает, а внезапно, стремительно.

- Другой эльда, - задумчиво протянул Саурон. - И что за систему вы с ним создали, волчонок?

- Кольца. По несколько для каждого из народов: для эльдар, для гномов, для людей...

- И для орков? - приподнял бровь майа.

- Нет, для них не делали. Эльдар же с ними враждуют.

- С кем только они не враждуют, - проворчал себе под нос Поющий. - И что вы собирались выменивать на эти кольца?

- Не выменивать. Хозяева колец должны были трудиться для общего блага, все вместе остановить течение времени...

- Что?! - майа даже вскочил, и Коркион от неожиданности отшатнулся.

- Эндорэ постепенно увядает, стареет, - объяснил эльда. - Когда-нибудь оно совсем разрушится. Мы любим его и хотим предотвратить это.

- И решили затормозить развитие... мудрецы! - зло бросил Саурон. - Ну, с Келебримбора или прочих спрос невелик, но ты, волчонок! Мы же тебя учили, должен соображать! Ладно, если я правильно понимаю, у вашей системы есть какой-то центр?

- Да, управляющее кольцо.

- Оно у Келебримбора? - быстро спросил Поющий. - Или у тебя?

- Вот это насторожило меня больше всего, - признался Коркион. - Искусный держал главное кольцо при себе, а потом ни с того, ни с сего передал мне. Сказал: на хранение. И тут началось...

- Что началось?

- Сны, - эльда потер виски. - Как будто зовет кто-то, приказывает, уговаривает: надень кольцо. А потом и днем, наяву...

- И что ты сделал?

- Тебя позвал, - Коркион тоже поднялся, твердо глядя в глаза майа. - Система еще не готова: мы успели раздать только часть колец. И знаешь, я не привык, чтобы мной пыталось командовать собственное творение. Да и чужое, если на то пошло. Так что я позвал тебя.

- Правильно сделал, - одобрил Саурон. - Кольцо, полагаю, при тебе?

Коркион молча вытащил из кармана сверток и протянул Поющему.

- Не хотел касаться металла? - майа развернул тонкую ткань. - Но это все равно не защита... М-м-м, какая прелесть!

Эльда поморщился: кольцо вызывало одновременно и отвращение, и почти нестерпимое желание выхватить его из рук Поющего и убежать.

- Знаешь, что случится с тобой, если ты наденешь эту игрушку? - поинтересовался Саурон. - То же, что с Келебримбором. Не знаю уж, почему Феанор решил оставить в покое внука и попробовать подчинить тебя. Может, ваш Искусный слишком упорно сопротивлялся, а может, Пламенный запомнил тебя мальчишкой-слугой и считает, что ты таким и остался.

- Что теперь делать? - напряженно спросил Коркион, сжав кулаки так, что побелели костяшки.

- Тебе - идти в мастерскую. Постарайся отвлечься, займи себя работой, -посоветовал Саурон. - Вижу, как эта штука тебя притягивает. Скоро отпустит, не беспокойся. С Феанором я разберусь. По-своему. Больше он вам докучать не сможет.

Коркион порывисто вздохнул и торопливо зашагал по тропинке, сцепив зубы: только бы не обернуться.

- Пригляди за Искусным, волчонок, - велел ему вдогонку майа. - С тобой-то все будет в порядке, а вот за его жизнь и рассудок я не ручаюсь.

Кольцо, созданное Келебримбором, точнее, руками Келебримбора, с виду напоминало золотое. Занятный сплав... впрочем, основной металл был хорошо знаком Саурону. Действительно стоило сделать из него что-то новое, а не очередной заклятый кинжал или наконечник для стрелы. Майа давно собирался поэкспериментировать, но Феанор успел первым. Успел - и нашел для своего металла очень удачную форму.

Пусть кольцо и остается кольцом, причем управляющим. Самый удобный инструмент, чтобы обезвредить систему, а еще лучше - направить ее возможности в правильное русло. Поющий улыбнулся, предвкушая интереснейший опыт.

Работать с таким материалом в обычной мастерской, конечно, не стоило и пытаться: Саурон не был склонен недооценивать нолдо Мелькора. А вот пламя Ородруина, пожалуй, горело достаточно жарко.

Огромная летучая мышь с блестящим кольцом на когте взмыла в воздух, нимало не заботясь о том, заметит ли ее кто-нибудь. А исчезновение Аннатара Коркион уж как-нибудь объяснит своим. В конце концов, мастер может увлечься замыслом и забыть обо всех - такое ведь часто случается в Ост-ин-Эдиле, не правда ли?

* * *

- Чем ты тут занимаешься? - возмущенно осведомилась Таринвитис, влетев в мастерскую на Ородруине и торопливо приняв женский облик. - Весь Мордор трясется, земля кое-где трещинами пошла. Вулкан этот... Саурон, он же вот-вот взорвется! Самому не жалко?

Майа бросил на нее предостерегающий взгляд, договаривая слова заклятия. Жидкое пламя в жерле Ородруина, вспучилось багровыми пузырями и плеснуло вверх, лишь немного не достав до ног стоящих на площадке майар.

Властелин Мордора едва удержался в облике: сопротивление, которое он ощутил, оказалось намного сильнее, чем следовало ожидать от Воплощенного. Впрочем, Феанор, во что бы он ни превратился, Воплощенным давно уже не был.

Майа сжал зубы, сминая чужую силу своей, ломая волю противника, заставляя того подчиниться, загоняя в границы, в материю... в кольцо.

- "Чтобы всех отыскать и объединить?" - нараспев повторила Таринвитис слова заклятия, когда все закончилось. - По-моему, ты изрядно добавил себе забот.

- Добавил, - согласился Властелин Мордора, переведя дух. - И не только себе. Но кому-то же надо держать этот мир в порядке.

- И это непременно должен быть ты? - покачала головой Тарис.

- Мы, - поправил ее Саурон. - Поющие Эндорэ. Вот, теперь и Феанор нам поможет. А что, есть другие варианты?

- Нет, - вздохнула майэ. - Кроме нас, некому. И с чего начнем?

Саурон оглядел полуразрушенную мастерскую и деловито надел на палец переделанное кольцо.

- С Мордора.