Ковалева Анна Валентиновна : другие произведения.

Три Валета И Вот Это

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Служба в армии и опасна и трудна, как для офицеров, так и для их жён. На этот раз неугомонная Анна, едва успев выйти замуж, последовала за мужем в военный городок, дабы помогать тому тянуть армейскую лямку. Конечно, ко всему - и к общаге, и к начальству, можно притерпеться, но когда вскоре после приезда счастливой пары убивают командира части - это уже чересчур! И, что самое неприятное, убийца не обозлившийся до крайности солдатик, и не сумасшедший маньяк, а кто-то из своих, из высшей офицерской касты. И ни здравый смысл, ни свекровь не помешают Анне с мужем ввязаться в расследование, тем более, когда неожиданно объявляются такие помощники - Шерлок Холмс и Эркюль Пуаро!!!


   ТРИ ВАЛЕТА И ВОТ ЭТО.
  
   1.
  
   Моя свекровь - удивительная женщина, причем в самом хорошем смысле этого слова. С самого первого дня нашего с ней знакомства она относится ко мне как к родной дочери. Мы с ней частенько вместе выбираемся в город пройтись по магазинам, каждую неделю гоняем чаи, делимся сплетнями и даже ходим в бассейн. Насколько мне известно, она ни разу никому не сказала обо мне ни одного плохого слова, а это немаловажно! Грош цена хорошему отношению со стороны свекрови, если за глаза она не упускает случая сообщить о тебе какую-нибудь гадость. Ещё мы каждый день болтаем по телефону, прямо как с мамой, к слову сказать, со мной она общается гораздо чаще, чем с родным сыном, моим мужем. Моя свекровь - очень доброжелательна и всегда при встрече отпускает мне комплименты по поводу моей внешности, одежды и.т.д. В общем, нас с ней можно назвать настоящими подружками. Вот только у меня ещё не было случая убедиться, чью сторону она возьмёт в случае нашей с мужем ссоры, потому что мы практически никогда крупно не ссоримся. Одним словом, не всякой невестке везёт так же, как мне.
   Я считаю, что такими словами должна начинаться любая современная сказка. Время чудесных сказок о Золушках и Спящих красавицах прошло, потому что там всё заканчивается свадьбой, а в наше время главные сказки начинаются именно после звона свадебных колоколов, знаете ли, такие милые сказочки типа "Как зять с тёщей подрался" или "Как свекровь невестку в разведёнку превратила". Сказка с оптимистичным названием "Моя свекровь - моё богатство" мне в этой жизни ещё ни разу не попалась. И, к сожалению, моя история взаимоотношений со свекровью не исключение.
   Я вышла замуж вопреки всем своим установкам и жизненным принципам. После двух неудачных романов, на которые ушло шесть лет моей жизни, я зареклась даже думать не то, что о замужестве, но и о серьёзных отношениях вообще. Ещё у меня выработалась стойкая аллергия на имя "Андрей" и мужчин, которые моложе меня. Сама не понимаю, как я умудрилась совсем недавно после полугода знакомства официально выйти замуж за мужчину по имени Андрей, который к тому же по паспортным данным младше меня на год и месяц! Так что несколько месяцев назад я сменила свои инициалы с А.В.А. на А.В.Т. - с Анны Валентиновны Аксёновой на Анну Валентиновну Томскую. (Кстати, всю жизнь клялась всем и каждому, что, если когда-нибудь я и выйду замуж, - мало ли, что человек сдуру натворить может! - то ни за какие коврижки не сменю фамилию ). Со времени моего замужества прошло совсем немного, но и этого короткого времени мне хватило, чтобы понять, что я совершила самый разумный поступок в своей жизни. Мы с моим мужем познакомились на дне рождения у нашего общего друга-милиционера. Я тогда пребывала в глубокой депрессии и не горела желанием заводить новых друзей мужского пола, и по этой причине чуть не нахамила Андрею, но вот так всё сложилось... Мой муж - замечательный человек, и я очень люблю его, а он платит мне полной взаимностью. Видимо, это и стало главной причиной того, что моя свекровь, Жанна Ивановна, так горячо меня не любит, мягко выражаясь.
   Почему-то есть масса анекдотов про тёщу, а вот анекдоты про свекровь - редкость. Но один я всё же знаю и по-моему, это очень жизненный и правдивый анекдот, ёмко и кратко передающий суть отношений невестки со свекровью.
   Невестка моет полы и спрашивает:
   - Мам, ну, так?
   - Нет, не так!
   - А, может, так?
   - Нет, не так!
   - А как?
   - Ну, не знаю, как, но не так!
   В принципе, до того момента, как мы с Андреем объявили его родителям о том, что мы подали заявление в ЗАГС и через полтора месяца поженимся, все шло более-менее гладко. По крайней мере, в глаза мне ничего плохого не говорили, говорили Андрею, но без откровенного хамства, просто намекали на то, что нужно поменьше проводить время со мной, а побольше с мамой.
   Как-то раз я задумалась, какие объективные причины могли заставить Жанну Ивановну так негативно ко мне относиться, и пришла к выводу, что таких причин нет. Я, разумеется, не ангел. У меня, как и у всякого, есть свои недостатки, я иногда резка в выражениях, не сдержанна и имею привычку отстаивать свое собственное мнение и не всегда делаю это корректно и спокойно. Ещё я не люблю ходить на всякие семейные торжества и притворяться, что просто в восторге от встречи с людьми, которые сами не хотят туда ходить, но делают вид, что просто не могут жить друг без друга. Я считаю, что "Колхоз - дело добровольное", и на всякие сборища нужно ходить по желанию. Но есть у меня и достоинства. Я умна, образованна, хозяйственна... При необходимости могу зарабатывать деньги, умею играть на пианино, петь, вышивать, вязать, занимаюсь макраме, и ещё пишу методички к художественной литературе на английском языке. Нет, я не пою себе дифирамбы, просто я думаю, что для невестки не так уж я и плоха. Но, очевидно, для любой свекрови невестка плоха уже тем, что её любит её сын, тем более, единственный, как в моём случае.
   Да, так вот, до официального объявления о свадьбе всё шло мирно. В день, когда мы объявили о том, что скоро поженимся, нас просто выгнали из квартиры. Мы не стали сопротивляться и продолжили готовиться к свадьбе, тем более, что мои родители стали на нашу сторону. Моя мама в своё время тоже недолюбливала моих потенциальных женихов, правда, говорила мне об этом только в крайних случаях, но, зато, если уж она начинала говорить, то это было что-то! Вот это были скандалы - приятно вспомнить! Со слезами, криками и уходами из дома. Но, когда в моей жизни появился Андрей, всё вдруг изменилось. Я никак не могла понять, что же заставило маму поменять свою позицию и, в своей обычной манере, спросила её об этом напрямик. Она, также в своей манере, прямо мне ответила:
   - Доченька, для любой матери самое важное - чтобы её ребёнка по-настоящему любили. Остальное - бедность, плохой характер, - можно перенести, но, если твоего ребёнка не любят, мать обречена всю жизнь жить с чувством, что её ребёнок будет страдать. Твои предыдущие женихи не любили тебя, а Андрей любит, с ним ты будешь счастлива, и это для меня - самое главное. Тем более, что и характер у него замечательный, дружелюбный, покладистый.
   Тут она помолчала и добавила:
   - В отличие от твоего.
   Но для моей свекрови счастье сына не было так уж важно. Ей было важно отвадить его от меня. Для начала в ход пошли прямые оскорбления: меня называли шлюхой, говорили, что я подрабатываю по вечерам около гостиницы "Калуга", и все лично меня там видели. Родственники Андрея, дяди, тёти и бабушки тоже внесли свою лепту. Они с жаром утверждали, что я "давно старалась подцепить женишка, чтобы прикрыть свой зад", а один особо "дальновидный" дядечка заявил, что я беременна и бедному Андрею, как "честному человеку", пришлось согласиться вести меня в ЗАГС. Все в подробностях передавали друг другу, какие козни я строила, дабы вынудить бесхитростного неопытного юношу жениться на мне и было бесполезно доказывать, что это Андрей делал мне предложение несколько раз, пока я согласилась.
   Не счесть звонков, сделанных моей маме, с требованиями "не пускать Андрея на порог вашей квартиры", на что моя мама отвечала, что в этой квартире прописана её дочь и она вольна приводить туда того, кого захочет.
   Не счесть воспитательных бесед, которые проводил с Андреем Юра, его двоюродный брат. Он-де тоже побывал в такой ситуации, тоже хотел жениться на девушке против воли своих родителей, также с ними переругался, а потом девушка его бросила, и пришлось ему идти к родителям с повинной. Вдруг я такая же? Не надо спешить, можно ведь и без штампа в паспорте пожить!
   Мой будущий свёкр, Александр Витальевич, тоже не сидел сложа руки. Для начала он украл и спрятал паспорт сына, и Андрюхе пришлось порядочно попыхтеть, чтобы вернуть документ. Потом у него возникла ещё более замечательная идея - он решил подложить мне в карман наркотики. Как бывший мент, он вполне мог это устроить. Но не сложилось.
   За неделю до свадьбы будущие "папа и мама" сменили тактику. Они согласились с нашим решением пожениться, но стали настаивать на переносе свадьбы. Мотивировали они свою просьбу, во-первых, тем, что Жанна Ивановна плохо себя чувствует. Это было правдой. У моей свекрови какие-то проблемы с шейными позвонками. Впрочем, она вечно жалуется на болячки, полагая при этом, что все остальные здоровы как лоси почтовые. У моей мамы тоже не всё хорошо со здоровьем, но этот факт как-то остался незамеченным моими будущими родственниками. Но главным аргументом служило следующее:
   - Зимой женятся одни дураки. Подождите до лета, и мы наймём вам шикарные лимузины и усыплем дорогу до ЗАГСА лепестками роз. А пока мы вам разрешим пожить в гражданском браке.
   Поверьте, я ничуть не преувеличиваю. Стало ясно, что им просто требуется время, чтобы заставить нас разойтись. Я посоветовалась с Андреем, так как все-таки это его родители, и он сказал мне:
   - Ты хочешь прожить ещё полгода в аду? Я - нет!
   И мы поженились тогда, когда и планировали. На нашей свадьбе к Андрею подошла бабушка и заявила, что на следующее утро придет к нам и расскажет внуку, что именно собой представляет его невеста!
   Бабуся не пришла, зато свекровь до сих пор не устаёт твердить всем и каждому:
   - И как он терпит эту истеричку? Они ведь долго не протянут! Она его замучает и он с плачем, цветами и извинениями прибежит к нам!
   А совсем недавно ей пришла в голову совсем гениальная мысль:
   - Она его заколдовала! Наверняка всех гадалок в Калуге оббежала!
   Однако, самое обидное во всей этой дохлой истории то, что отношения Андрюхи со своей тёщей и тестем вполне нормальные! Моя мама никогда его не воспитывает (она предпочитает воспитывать меня), вечно готовит зятю какие-то особенные блюда и не просит приходить на всякие праздники типа "Тридцать три дня со времени посадки новых кустов клубники на даче". Папа учит зятя паять, и оба пребывают в щенячьем восторге от этого бесполезного, на мой взгляд, дела. Папа потому, что наконец-то есть кто-то, кому можно передать свои знания, а он, между прочим, лет тридцать профессионально занимается пайкой (или паянием? или выпаиванием?); а Андрей потому, что всю жизнь мечтал научиться собирать всякие бегущие огни и усилители для антенн. Так что хоть с этой стороны наша жизнь течёт без всяких проблем.
   Недавно, решив не уподобляться тем, для кого всё "не знаю, как, но не так", я села и задумалась о своей свекрови. Не бывает так, чтобы у человека не было никаких положительных качеств! Само собой, и у Жанны Ивановны они есть. Например, она - совершенно нежадный человек. Всегда, если попросишь, может помочь деньгами или хотя бы накормить, нет, выражение "хотя бы накормить" неверное, кормит она всегда и до отвала. Она хорошая хозяйка, в доме у неё чистота несмотря на то, что у неё есть собака. Ещё моя свекровь просто изумительно вяжет спицами, все её вязаные вещи - просто шедевры, а на одно платье я без зависти взглянуть не могу, такое ни в одном магазине не купишь! Также она начинающий цветовод и все цветы в её доме отлично приживаются. Ещё моя свекровь очень начитанная и при желании с ней можно обсудить не только иронические детективы, но и более серьёзные произведения. А ещё она очень любит животных. Насколько я знаю, её тайная мечта - построить приют для собак. Я уже упоминала, что у неё тоже есть собачка, покупалась она для Андрея, но теперь всецело принадлежит Жанне Ивановне. Породой она, кажется, коккер-спаниель. Замечательная порода, только очень линючая. Зовут её Кэтти, только я называю её "кузина Бетти". Дело в том, что в самый первый раз я толком не расслышала её кличку и подумала, что собачку зовут Бетти, а потом на ум само собой пришло название романа Бальзака "Кузина Бетти", вот так и пошло.
   Кстати, я сама люблю собак, но отношение моей свекрови к кузине Бетти прямое доказательство, что даже в любви опасно перебарщивать. Миска кузины всегда стоит наполненная, чего делать нельзя. В результате Бетти очень плохо ест, а моя свекровь всё удивляется, почему это у собачки нет аппетита. За праздничным столом кузина Бетти - первый гость, в собаку запихивают все запрещённые продукты, а потом подтирают за ней ...э... как бы выразиться так покультурнее... то, что остаётся после процесса обратной перистальтики. И ещё Бетти спит с хозяйкой в одной постели. Да, знаю, многие хозяева допускают своих питомцев в постель, но по-моему, это странно, когда в постели вместе с мужем вас находится трое, причём собака покоится между вами! Впрочем, это кое о чём говорит...
   Наверное, кое-кто может подумать, что я вовсе не так тепло отношусь к животным, как расписываю, нет, это не так, просто я смотрю на вещи трезво. Мне вот никогда не приходило в голову спать со своей любимой немецкой овчаркой Нэнси.
   Да, что-то я опять отвлеклась. Если вернуться к положительным качествам моей свекрови и сложить их с моими, то мы, может, и могли бы вылепить нормальные отношения, но... До последнего времени нам удавалось лишь сохранять трепетный вооружённый мир, но недавние события, в результате которых мы с Андреем оказались в крохотной комнатке в общаге в военном городке, опять нарушили еле-еле установившееся хлипкое равновесие.
  
   2.
  
   Сыр-бор разгорелся как раз в то самое время, когда Андрею пришла пора заканчивать институт. Не секрет, что большинству современных парней совсем не хочется "загреметь под фанфары". По большому счёту, дело даже не в том, что в нашей армии процветает дедовщина, хотя и это, конечно, ужасно. Но даже те, кому после военной кафедры в институте предстоит оттрубить два года в звании лейтенанта, не рвутся отдавать долг Родине в каком-нибудь Богом забытом военном городке. Звучит немного кощунственно, но бедные парни не виноваты в этом. Во-первых, бес его знает, куда тебя зашлют, единственное, что известно, так это то, что к чёрту на куличики, а не рядом с домом. Кстати, из этого факта может выйти неплохая детская загадка: почему калужан засылают служить куда-нибудь в Сибирь, а сибиряков отправляют служить под Калугу? А во-вторых, зарплата офицера такова, что все размышления по этому поводу сводятся к следующему: пропить её за один день или растянуть на три?
   Андрей тоже не являлся исключением и служить идти не хотел. Когда наступила пора предпринимать решающие шаги, мы подумали, что лучше ему уйти с военной кафедры. Да, он не получит погон, но и солдату служить не два года, а один, это раз, а самое главное - давайте называть всё своими именами и без ложной скромности - купить "отмазку" для солдата гораздо проще, чем для офицера, благо и возможностей таких у нас имелось великое множество. Но тут мой глубокоуважаемый свёкр, Александр Витальевич, вышел на трибуну и стал вещать о том, что военную кафедру закончить надо обязательно, погоны получить - это святое дело, ну, а от службы он, вместе со своим родным братом Тарасом, занимающим видный пост в Калужской мэрии, сына как пить дать отмажет. В крайнем случае, пристроят они сынку родного куда-нибудь на Правобережье в Калуге, и будет он ходить на службу как на работу, да ещё и деньги приличные получать. И Жанна Ивановна кричала, что, если сыночек вдруг загремит в армию, она тут же своим ходом пойдёт на Бушмановку. (Бушмановка - это то же самое, что и Пироговка в Обнинске или Кащенко в Москве). Нет бы нам сразу понять, что все эти разговоры - полнейшая лажа, но Александр Витальевич бил себя пятками в грудь и рвал рубаху, а в итоге мы и оказались в крохотной общаге в части номер ***** под Малоярославцем. Зато из этого инцидента мы вынесли один положительный опыт: всё, что может мой влиятельный свёкр, это раскидывать пустые угрозы и без устали молоть языком, что в большинстве случаев одно и тоже. Отношения наши, естественно, после этого не улучшились, только общаться мы стали гораздо реже по причине отсутствия телефона, по мобильному-то не очень разговоришься.
   Как-то так вышло, что вся моя жизнь проходит в четырёхугольнике Обнинск - Калуга - Кошёлкино - Малоярославец. Вот и часть, где нам, как семейной паре, выделили комнатку в общаге, находилась под Малоярославцем, совсем рядом с моей родной деревней Кошёлкино. Так что, мои мама с папой поднапряглись и устроили нам почти королевские апартаменты - привезли из деревни огромный диван, кресла, столик, кастрюли, сковородки, палас и даже настольную лампу. После этого жить стало вполне сносно. Мои родители отлично знают всё о жизни в военных городках, мой папа сам отслужил двадцать восемь лет, так что я - дитя военного, не имеющее Родины, сменившее уйму стандартных квартир в однотипных городках. И мама с папой искренне рады были помочь дочери и зятю, которым в ближайшие два года предстояло повторить их судьбу. Самой первой вещью, привезённой в нашу "квартиру" стал большой раскладывающийся диван. Вот я как раз и развалилась на нём, одним глазом пялясь в телевизор, а другим глазом пытаясь почитать "Убийство в Восточном экспрессе" Агаты Кристи.
   Разумеется, в свои годы я уже читала эту классику, и не один раз, просто на данный момент - это мой способ зарабатывать деньги. Правда, моя свекровь уверена, что на три тысячи в месяц молодая семья может вполне прилично жить - одеваться, питаться, развлекаться и ещё откладывать. На вопрос: "А вы сами можете прожить на три тысячи в месяц?" она с возмущением отвечает: "А при чём тут я?". Мы тоже почему-то не смогли, поэтому я решила вкладывать свою лепту в семейный бюджет.
   Собственно говоря, у меня есть постоянное место работы - университет атомной энергетики в Обнинске, только там у меня немного часов и зарплата тоже не очень, так что там я работаю ради удовольствия и записей в трудовой книжке, а деньги приходится зарабатывать в других местах. В Руднёво (посёлок, около которого находится наша часть) мне предложили место в школе, им постоянно не хватает преподавателей английского языка, но я отказалась. После двух попыток поработать по специальности в обычной и частной школах у меня навсегда пропала охота переступать порог сих заведений даже в качестве мамы первоклассника. К счастью, с моей специальностью - преподаватель английского, русского и французского языков - не пропадёшь, так что в части я занялась репетиторством, и пока являюсь в Руднёво монополистом, но стараюсь этим не пользоваться и не заламываю дикие деньги. Так вот, мне скучновато заставлять учеников заучивать слова и правила по учебникам, частенько не очень хорошим, так что почти всегда я предлагаю им почитать интересные книги на английском языке - это даёт великолепную языковую тренировку. Агата Кристи и Конан-Дойль идеально для этого подходят. Кристи пишет очень легко, её книги не нуждаются в адаптации, а дети гордятся тем, что могут читать английские книги в оригинале. Конан-Дойль чуть посложнее, так что можно совершать плавный переход от одного к другому. Одна беда - чтобы совмещать полезное с приятным, нужно не только читать и переводить текст, но и выполнять определённые задания к нему. Чаще всего задания приходится сочинять самой. Вот и штудирую я теперь "Убийство в Восточном экспрессе" и "Собаку Баскервилей", чтобы написать методические пособия. Впрочем, надеюсь их когда-нибудь издать.
   Так вот, примерно с полчаса я пыталась сделать героический выбор между фильмом "Москва слезам не верит" и главой "Улики", но тут мой муж вернулся из душа, и проблема выбора отпала сама собой.
   - Привет, лис! Соскучилась? - и Андрей чмокнул меня в плечо.
   "Лис, лисюк, лисючел, лиска, лисот" - это всё я. Мой муж отзывается на ласковые прозвища "Пёс, пёска, пёсик", а когда у нас появится ребёнок, он будет "лисопёс".
   - Конечно! - улыбнулась я и засунула книжку и пульт от телевизора под диван.
   - Ты знаешь, что сегодня пятница? - спросил муж.
   - А то! - отозвалась я.
   - И о чём это тебе говорит?
   - О том, что завтра суббота! - блаженно промурлыкала я.
   - Правильно, но не до конца. Это говорит не только о том, что завтра суббота, но и о том, что завтра после утреннего построения мы возьмём руки в ноги, то есть, ноги в руки и поедем в деревню к тёще на чебуреки! Кстати, хочешь пойти завтра со мной? Посмотришь, вернее, послушаешь, как нас Рытищев распекает!
   - Спрашиваешь!
   Подполковник Игорь Рытищев - заместитель командира части по связи, нет, не по той связи, а по космической; наша часть специализируется по обеспечению космической связи. Но я бы назначила подполковника ответственным за воспитательную работу, вот тут ему равных нет! Андрей каждый день рассказывает, какие чудеса происходят у них на ежеутреннем построении, и мне уже стало интересно.
   - Ну, вот и чудненько! - заключил муж.
   За окном шёл противный осенний дождь, а в комнате было тепло, уютно, и... Короче, мы выключили свет и залезли под одеяло.
  
   3.
  
   Этой ночью мне опять снились Шерлок Холмс и Эркюль Пуаро. Коллеги отчаянно ругались, выясняя преимущества своих методов. Эта ругань продолжается каждую ночь уже с месяц, с того момента, как я начала одновременно писать методички для обеих книг - "Убийства в Восточном экспрессе" и "Собаки Баскервилей". Очевидно, Холмсу и Пуаро не понравилось, что я ни одному из них не отдала пальму первенства, и они принялись отчаянно ругаться, доводя меня до бешенства. Слава маме Чиоле, прозвенел будильник. Последнее, что я услышала, было:
   - Если бы вы, месье Пуаро, внимательнее осмотрели труп Кассетти, то...
   - Опять? - сочувственно спросил Андрей, будучи в курсе ночных баталий.
   - Да! - вздохнула я и потянулась.
   - Мама Чиоле не помогает?
   - Нет!
   Имя старушки из мексиканского сериала "Богатые тоже плачут" с лёгкой руки, то есть, языка, моего друга стало чем-то вроде ругательства и иногда помогало усмирять строптивых господ, которые, по причине того, что никогда не смотрели сериалов, умолкали, и на несколько минут воцарялась блаженная недоумённая тишина.
   - Тогда собирайся и пойдём посмотрим, как мама Чиоле подействует на Рытищева.
   Пока Андрей брился, я собирала ему сумку, даже не сумку, а большой тёмно-красный баул. Ходить с такими баулами на работу не возбраняется, так как часто приходится брать с собой противогаз, вещи из тревожного чемоданчика, а также обед и книжку, которую хорошо почитать на рабочем месте. Звучит крамольно, но для офицеров в этой части существует (помимо хождения в смену или патруль) только три занятия: починка стульев или дверей, заливка крыш и чтение художественной литературы. Нет, вру, иногда им предписывается копать окопы и убирать территорию. И не спрашивайте, почему этим занимаются офицеры, а не солдаты.
   С сумкой я управилась довольно быстро, правда, сегодня она была тяжелее, чем обычно, так как я впихнула туда ещё несколько вещей, нужных для деревни. Потом мы быстро попили чайку и двинули на плац. На месте мы разделились: Андрей пошёл в строй, а я устроилась на скамеечке за кустами.
   В девять часов заиграл гимн России и вверх пополз флаг. После этого на середину плаца выдвинулся подполковник Рытищев, а я навострила уши:
   - Что творится у нас в строю? Почему у вас, лейтенант, шнурки не заправлены? А у вас каблуки наполовину стёсаны? Что? На складе нет обуви? Либо набоечки прибивайте, либо покупайте, меня это не касается! Вот сборище баранов! В таком виде являться на построение! Вот вы, лейтенант Томский, что это в сумочке носите? Корм кошачий, что ли?
   Я еле удержалась от смеха. Да уж, в такой сумочке, как у моего мужа, не для кошечек, а для львов корм таскать! Рытищев же продолжал разнос:
   - Вы знаете, что у нас скоро смотр?
   - Так точно!
   - А песню вы выучили? Где у нас запевала? Выйти из строя! Назовите последнюю строчку припева из песни!
   - "И сиренью пахнущие косы".
   - Правильно! Тогда почему вчера офицеры пели "И в саду сиреневые козы"? Шагом марш в строй! И ещё: в последний раз предупреждаю: если у кого во время несения службы зазвонит мобильник - лишу премиальных на полгода!
   Тут же раздался громкий звук "Канкана" - у какого-то бедолаги как назло зазвонил телефон. Я гадала, кто бы это мог быть, а смешок всё усиливался. Я высунулась из-за кустов: Рытищев судорожно пытался отцепить от ремня брюк телефон. Наконец, ему это удалось, и он заорал в трубку:
   - Да! А, это ты, лапусенька! Нет, всё в порядке, нет, я не кричу, сейчас, погоди, я тебе перезвоню.
   В то время, как Рытищев пытался урезонить свою "лапусечку", в строю то и дело раздавались смешки и шёпотки. Злился один запевала: "И в саду сиреневые козы! Бананы из ушей вынимай или пей водку вместо самогона, раз крышу сносит и уши закладывает!"
   Наконец, захлопнув крышечку, подпол рявкнул:
   - Разойдись!
   И сам быстрым шагом пошёл по направлению к штабу.
   - Ну, как? - Андрей незаметно подкрался ко мне с другой стороны кустов.
   - Потрясающе! - согласилась я. - Но давай обсудим это по дороге, а то на электричку опоздаем! - и мы понеслись к КПП.
   На электричку мы успели и в начале одиннадцатого уже открывали калитку, ведущую в наш деревенский сад. Папа возился в огороде, а мама стояла у забора и что-то оживлённо обсуждала с соседкой Людмилой Петровной. Наша соседка - ровесница моей мамы, полдетства они провели сначала в одной колыбели, потом в одном детском саду, потом в одном классе. Далее их пути несколько разошлись, но вот теперь они опять соседствуют и часто ходят друг к другу в гости. У Люськи шестеро детей и любимый муж Тони, а проще, Антон, и больше всего в их семье любят отмечать разнообразные праздники, коих на российском календаре не счесть.
   - Привет, мам! - поздоровалась я. - А что Люське понадобилось с утра?
   - Привет, детки! - отозвалась мама. Мы немного пообнимались, и мама сказала:
   - Понимаешь, у Люськи после вчерашнего праздника спор с детьми вышел, утро сейчас или вечер, вот и приходила проконсультироваться. Ладно, пошли, сейчас чебуреки жарить будем.
   - О, смотри, куда это Тони чешет? - заинтересовалась я.
   Сосед перелез через забор и нетвёрдым шагом двинул куда-то в поле, где виднелось какое-то белое пятно.
   - А, это он к корове пошёл, к Милке, она у них со дня на день отелиться должна! - пояснила мама.
   Мы опять настропалились двинуться в сторону кухни, но тут наше внимание привлекли какие-то крики. Мы посмотрели на поле: там нарезал круги Антон, одновременно размахивая руками и выкрикивая что-то непонятное. Как мы ни напрягались, ничего разобрать не смогли, а уж Люська и вовсе не собиралась придавать значение идиотским жестам своего "папика", так как в этот момент была занята проведением очередной воспитательной беседы со своими детьми. Впоследствии выяснилось, что с помощью этих непонятных жестов Антон, на расстоянии полукилометра пытался сообщить, что у них, то есть у Милки, родился бычок. Вконец взбесившись, Тони помчался обратно домой и уже там принялся доходчиво объяснять, что, собственно говоря, произошло, причём единственным удобоваримым и приличным словом в этой пламенной речи было слово "бычок". Неопохмелённые чада, дослушав речь, с носилками наперевес помчались в сторону мерцающего пятна. Нам же стало до того любопытно, чем дело закончится, что мы и думать забыли про чебуреки и, опершись на забор, принялись с удвоенным вниманием наблюдать за происходящим. Пока одна половина соседей, покачиваясь, пёрла к сараю бычка, а другая гнала как на расстрел корову, тщетно пытавшуюся прорваться к телёнку, мама задумчиво поинтересовалась у нас:
   - Знаете, что самое важное при выращивании крупного и мелкого рогатого скота?
   - Кормить, пасти, ухаживать, стойло чистить, - мы наперегонки стали излагать версии.
   - Нет, - на полном серьёзе отвергла все варианты мама, - самое главное - это вовремя и правильно выбрать животному кличку! Соседи уж который день маются! Ладно, пошли к ним, посмотрим, что там и как, надо же помочь животину пристроить, а то, боюсь, после вчерашнего они бедного бычка уморят!
   После тщательного осмотра места для телёнка, готовившегося вот уже полгода, выяснилось, что в сарайке, кроме навозной жижи от поросят, умерщвлённых к восьмому марта, дабы их не сожрали глисты, больше ничего не было. Мама развила бешеную деятельность, и вскоре сарай приобрёл вполне нормальный вид. Потом мама уговорила соседей оставить корову и телёнка в покое. Правда, надо сказать, те не очень-то и сопротивлялись: такой повод и ещё ни капли ни выпито!
   После первой рюмки опять всплыл вопрос о кличке, кстати, в этой семье это просто проблема, даже по поводу клички собаки разгораются жаркие споры. И мама предложила назвать телёнка Марсиком. Соседи на удивление быстро согласились, тем более, что им показалось, что полная луна, появляющаяся на небе в эти ночи, отлично сочетается с Марсиком.
   И тут на пороге возник долгожданный дембель - сын Юра. Его стан был обвешан морем аксельбантов, сделанных из бельевого шнура. Вид бывшего солдата произвёл такое впечатление на родственников, что их обуяло желание увековечить этот момент. Все разом вспомнили, что в детстве Юру звали Сильвером, и что старший брат Андрей мечтал о том, что если телёнок появится на свет в тот же день, когда братан вернётся из армии, бычка окрестят Сильвером. И вот на тебе - все уже выпили за Марсика! Домочадцев пронзило неутешное горе, но они были не такие люди, чтобы брать свои слова обратно. Однако смотреть на них было просто жалко. Тогда мама утешила скорбящих, сообщив, что ещё много на их веку будет и Сильверов, и Томов, и Сойеров, и даже Гекльберри Финнов. Соседи повеселели и решили за это выпить. Мы отказались - пора было возвращаться, а то папа уже, наверное, занервничал, не обнаружив на столе чебуреков. Уходя, мы заглянули к корове. Там всё было нормально. Пора было подумать и о себе! Чебуреков-то нам хотелось не меньше, чем соседям водки!
   В ближайшие полчаса наши мужчины стучали ложками по столу, а мы возились на кухне. Всё дело кончилось тем, что тесть с зятем похватали чебуреки прямо с огня и обожгли себе языки, в результате чего нам с мамой досталось гораздо больше, чем обычно, вкусных чебуречков.
  
   4.
  
   В родную хату мы вернулись в воскресенье в обед. Не успели мы разложить вещи, как незапертая дверь нашей обители распахнулась, и в комнату вихрем влетел Генка Сукачёв. В одной руке у посланца Божьего была бутылка водки и шмат сала, в другой - двухлитровая бутылка пива и кулёк с солёными огурцами.
   - Да... всё.... и... с ними со всеми (а дальше матом) - поздоровался Генка.
   - И тебе добрый день, - удивлённо отозвалась я.
   Мой муж не стал тратить лишних слов на приветствия, а принял у Генки бутылки и пакеты. Разложив всё на столе, он достал стаканы и бутылку кваса, презентованную тёщей. Теперь ей предстояло выполнить святую миссию - стать запивкой для двух мужчин в "самом расцвете сил". Для дамы предназначалось пиво. Генка, не теряя времени, скрутил пробку у бутылки, разлил жидкость по стаканам и махом опрокинул в себя, Андрей последовал его примеру. Дама же, то бишь я, крутилась у холодильника, доставая салат и картошку. Присутствие Генки было совершенно необъяснимо. Несколько дней назад его отправили в другую часть куда-то под Москвой, и вот тебе здрасьте! Нарезав хлеб, я присела рядом с мужем и плеснула себе пива. Генка к этому моменту уже настолько отошёл, что мог связно рассказывать о своих злоключениях, даже не вставляя через каждые две минуты непечатные выражения.
   - Нет, вы представляете, какие уроды тут в части находятся!
   Мы, конечно, представляли, но Генка рассказывал просто удивительные вещи. Сукачёв - тоже калужанин, более того, он учился с Андреем в институте в одной группе. Призвали их тоже вместе. Местом призыва был неведомый городок Знамённый под Москвой. Само собой разумеется, ни на военной кафедре, ни в военкомате призывникам не объяснили, что в этом Знамённом их и будут распределять по частям, так как там расположена "ставка" командующего всеми космическими силами. Кого-то, конечно, оставят и там, а кого-то и переведут. Но призывники об этом, повторюсь, и понятия не имели, так что матери и жёны собирали их как в Читу (запасы тушёнки, белья, чайники, кипятильники)... Когда призывники прибыли на место назначения и командир части увидел триста человек пополнения, он прямо взбесился. Понимая, что призывники ни в чём не виноваты, он изливал свой праведный гнев на неких неопределённых личностей, которых он именовал "козлами вонючими".
   - Козлы вонючие! - гремел бедный мужик, - мне своих кадровых офицеров некуда пристроить, а тут пополнение присылают! Где мне их размещать, на какие должности ставить? Вот козлы!
   Несчастные, никому ненужные призывники с сочувствием наблюдали за этим взрывом эмоций, понимая из взволнованной речи, что спать им вместе с жёнами и детьми (у кого имеются) придётся в спортзале на матах, а на съём жилья государство выделяет им ровным счётом шестьсот рублей в месяц. Неплохо для Подмосковья, правда? Не могли понять они только одного: зачем понадобилось их призывать, раз их некуда девать, нечем им платить и, собственно говоря, им даже негде работать?
   Командир тем временем устал от бесплодных ругательств и почти нормальным голосом спросил:
   - А вы откуда, ребята?
   Все триста парней принялись орать каждый своё. Командир обречённо махнул рукой, ушёл в кабинет и затребовал к себе личные дела. Примерно через час он попросил к себе калужских ребят, коих оказалось семь. Слегка приободрившийся мужик возвестил:
   - По-моему, ребятки, всё отлично устраивается. Отправляйтесь-ка все в Руднёво. И к дому поближе, и часть поменьше, там вас и устроят, и работёнку найдут, так как часть эта недоукомплектована.
   Через минуту в кабинете командира появился подполковник из отдела кадров, который унёс личные дела, заверив начальника и ребят, что уже через день все документы, надлежащим образом оформленные, отправятся в Руднёво.
   Такой поворот событий вполне устраивал моего мужа, да и Генку тоже, у которого кроме жены имелась и маленькая полугодовалая дочка. Ему как-то не улыбалось растить её в спортзале на матрасе.
   Позволю себе сделать маленькое отступление. Многие подумают, что мы (жёны молоденьких лейтенантов) делаем много шума из ничего. Знамённое, а тем более, Руднёво не далеко от Калуги, можно было бы и потерпеть два года, пожить с родителями, а с мужем встречаться по выходным. Может, по разуму оно и так, но я думаю, что те, кто ещё молод и те, кто ещё помнит свою молодость, поймут, как хочется недавно поженившимся людям быть вместе даже в общежитии с продавленными кроватями. Да, именно так, быть рядом с мужем, которому также нужна поддержка в эти нелегкие два года. Одним словом, разрешаю всем считать нас, лейтенантских жён, дурочками, сами же мы считаем себя просто молодыми любящими женщинами. Зачем выходить замуж, чтобы два года жить с родителями? Успеем мы ещё пожить в собственных квартирах (тем более, что и нет ещё никаких квартир). Молодость - она на то и молодость, чтобы, пока есть силы, оставаться с любимым до конца. Примерно, как многие жёны на тонущем "Титанике", узнав, что их мужьям нельзя сесть в лодку, остались до конца с любимым человеком. А мы чем хуже? Армия в известном смысле тоже "Титаник", то место, где проверяются здоровье и крепкие чувства, следовать за любимыми. Между прочим, жена миллионера Исидора Штрауса, которой было почти семьдесят лет, отказалась сойти с корабля. На этом заканчиваю своё отступление. Тот, кто побывал в подобной ситуации, поймёт меня, а большего мне не требуется.
   Итак, ребята прибыли в Руднёво. Тамошний командор тоже, мягко выражаясь, не обрадовался молодым специалистам в области конструирования и проектирования радиоэлектронных средств, только он обвинял в создавшейся ситуации не неведомых "козлов вонючих", а командира части в Знамённом.
   - Суёт мне всякое... Своего хватает! Я теперь им ещё жильё должен выделять, кормить их и воспитывать!
   Однако, поскрипев зубами, смирился с пополнением (как оказалось, на время). Вот эту часть истории мы и сами знали, так как прошли весь путь "бок о бок". Дальше наши пути несколько разошлись, так как и Генка (пока в одиночестве), и мы были заняты обустройством семейного быта. Как устроился наш быт, известно, а вот Генке, как сейчас выяснилось, повезло больше. Ему выделили не комнату в общежитии, а, учитывая семейное положение, двухкомнатную квартиру в пятиэтажном кирпичном доме, что, по-моему, справедливо. Тётка, жившая в этой квартире, вместо положенных трёх дней съезжала две недели, а ещё две недели Генка бегал за ней, пытаясь получить ключи от квартиры. Наконец стыковка произошла и Генка, развалясь на проссатом матрасе, выданном ему в части, обозревал свои апартаменты, прикидывая, какой ремонт ему предстоит сделать. Ещё пара недель прошла в ремонтных работах: Генка клеил обои, белил потолки, что-то где-то подкрашивал и прибивал, а на выходных мотался в Калугу, подбивая родителей привезти ему кровать и стулья. И вот, хотя и говорят, что ремонт можно начать, но невозможно закончить, основные работы были завершены, и счастливый обладатель ключей от квартиры вызвал к себе жену, пока без ребёнка. Сукачёв хотел, чтобы жена немного освоилась и привнесла в дом немного уюта, необходимого для их маленькой дочки. А ровно через два дня на построении командир объявил, что поскольку в части... ну, короче, если заменить полчаса его пламенной речи на несколько слов, выражающих суть дела, то командир сказал, что в части "много народу и мало кислороду" и поэтому пятеро служащих отправляются обратно в Знамённое. Затем он зачитал список, и все с изумлением поняли, что в список были включены исключительно женатые парни с детьми. Почему командир не тронул одиноких лейтенантов, осталось неведомо, да и Генке недосуг было разбираться. До того, как его с женой запихнули в автобус, он успел только выкурить две сигареты, наспех собрать носильные вещи и отдать ключ от квартиры.
   В Знамённом до молодых лейтенантов руки у начальства дошли только на третьи сутки, так что Генка провёл две незабываемые ночи в переполненном спортзале. Спать там было совершенно невозможно: кто храпел, кто курил, кто водку пил, кто ..э... жену обнимал. К счастью, Генкина жена, плача, уехала домой.
   На третье утро Генку и его товарищей по несчастью вызвал к себе уже знакомый командир. Прямо при них он перелистал их личные дела и заорал так, что стёкла зазвенели:
   - Придурки чёртовы, козлетоны! Совсем ума нет, женатых с детьми с места на место гонять, да ещё и калужан! Как же, переполнено у них там всё! Уроды казённые! Вместо того, чтобы ребятам жизнь облегчить, они... - я опущу эту часть речи по известным причинам.
   В итоге Генка снова оказался в Руднёво, только уже не в двухкомнатной квартире, а в общаге, в соседней с нами комнате, где предстояло опять-таки делать ремонт. Чем мы могли утешить бедного парня? Только руганью в адрес командира части да обещанием помочь с ремонтом.
   Когда Генка ушёл, мой муж, помолчав, высказал крамольную мысль:
   - Скажи мне на милость, это мы должны защищать такое государство, или нас от него нужно защищать?
   Я пожала плечами, так как пока не сформировала своего мнения по этому поводу, но где-то в глубине души у меня вертелась совсем уж непозволительная мысль: а есть ли у нас вообще государство в хорошем, настоящем смысле этого слова?
  
   5.
  
   Этой ночью господа Пуаро и Холмс отдыхали, видимо, потому, что вчера у меня не было ни малейшего желания заниматься разработкой книг. Так что утром я хлопотала около плиты свежая, как роза и весёлая как птичка. Мой муж тоже встал этаким бодрячком и, обменявшись несчётным количеством "лисок" и "пёсок" мы расстались до обеда в самом радужном настроении.
   Проводив мужа, я быстро настрогала всякой ерунды на обед и, обложившись книгами, попивая кофе и изредка выходя в коридор "покурить и оправиться", весьма плодотворно провела дообеденное время. Ровно в десять минут второго в комнату ворвался Андрей. По его лицу я мгновенно поняла, что от хорошего утреннего настроения остался пшик. А когда он, сняв фуражку, аккуратно положил её на полку, а грязные ботинки выставил за дверь, я перепугалась: дела явно пахли керосином.
   - Пёсонька, что-то случилось? - как можно мягче поинтересовалась я.
   Мой муж терпеть не может с ходу выкладывать плохие новости, он, как партизан, будет тянуть до последнего. Он руководствуется при этом благими побуждениями, стараясь как можно дольше не портить человеку настроение. Я же терпеть не могу эту тянучку, поэтому начинаю дёргаться, выспрашивать, а когда не получаю прямого ответа, завожусь. В результате Андрей спешно вываливает на меня то, что я так рвусь узнать, но это уже не имеет никакого значения, потому что оказывается, что мы уже минут как десять ругаемся и новость проходит незамеченной. И только потом, успокоившись, я могу оценить значение новостей и каждый раз про себя думаю: "Лучше бы я этого не знала!" Но сегодня Андрей не пошёл по обычному пути.
   - Угадай! - вздохнул он так, что у меня сердце оборвалось.
   - Тебя переводят на Дальний Восток! - одним духом выпалила я то, что снилось мне в самых страшных снах, естественно в тех, которые были свободны от грызни месье Пуаро и мистера Холмса.
   - Нет, - ещё горше вздохнул муж.
   - Тогда всё в порядке! - обрадовалась я.
   Я и в самом деле полагаю, что хуже перевода в другую, не самую близкую часть, ничего нет. Есть, конечно, ещё такой неприятный момент, как лишение денег за сложность напряжённости, только зарплата лейтенанта так велика, что, честное слово, я и не замечаю разницы, принёс Андрей три рубля или два. Впрочем, теперь можно строить какие угодно догадки, самое страшное позади.
   - Что, опять Рытищев разнос устраивал?
   - Нет, сегодня нам повезло, Рытищев либо был пьян, либо вспомнил, что воспитывать офицеров перед солдатами не положено. Зато Брасинский уже с утра был в ударе.
   Анатолий Иванович Брасинский - второе в части лицо после командора, ой, командира. Он занимает почётную должность начальника штаба. С виду такой приличный деревенский мужичонка лет пятидесяти, но пьёт как молодой. Наверное, поэтому он выглядит так, как будто долго болел. Из его прямых обязанностей он свято выполняет только одну: читку приказов. По средам, сразу после построения, вся часть собирается в клубе и сосредоточенно внимает различным распоряжениям, циркулярам и просто местным новостям, как то: урожайность огурцов в теплице и их примерная цена за килограмм, происшествия в разных частях, поздравления с праздниками и тому подобная муть. Кстати, недавно Брасинского довели чуть ли не до истерики. Не секрет, что офицеры не стесняются приходить на работу с небольшим запахом, оставшимся после употребления накануне всяких слабо и сильноалкогольных напитков. Утруждать себя жеванием всяких "Орбитов" никто не собирается. Брасинский и сам не чурается борьбы с зелёным змием, поэтому никогда не обращает на это внимания. Но в прошлую среду, где-то в середине процесса зачитывания поздравления какому-то майору, он неожиданно отшвырнул листки в сторону и заорал:
   - Товарищи офицеры! Вы совсем уже стыд потеряли! Я уже тут долго принюхиваюсь и могу вам с уверенностью сказать, что пахнет не перегаром, а свежаком!
   Офицеры в зале не успели даже рассмеяться, как на трибуну вылез подполковник Рытищев и добавил:
   - Я поддерживаю товарища Брасинского! Нет, ну, выпил бутылку водки, ну, выпил две, но зачем нажираться-то?
   Да, так читку приказов Брасинский осуществляет с завидной регулярностью. Остальные его обязанности остаются тайной, так как он днём и ночью занят совершенно другими делами. Днём он изобретает различные циркуляры о том, какой длины должны быть шнурки на офицерских ботинках, когда можно переходить на летнюю форму одежды и.т.д. (В дальнейшем эти указивки попадают к Рытищеву, который принимается ходить с линейкой и измерять пресловутую длину шнурков). Ночью же Анатолий Иванович занят преимущественно тем, что сосредоточенно измышляет, куда бы подбросить очередной муляж бомбы, чтобы ночные патрули, начальники смен и дежурные на КПП не думали, что могут спать на посту спокойно. Интересно, чем же сегодня порадовал часть начальник штаба?
   - Так вот, - рассказывал муж, - ещё до появления командира на плацу Брасинский орал, что половина офицеров не соблюдает элементарных правил ношения формы и позволяет себе ходить на построение без галстуков, например... Дальше он ничего сказать не успел, потому, как узрел, что сам явился на построение без ремня, что, согласно его же распоряжению, карается занесением выговора в личное дело. Тут, на его счастье, появился командор, часть встала по стойке "смирно" и Брасинский побежал докладывать: "Товарищ подполковник, войсковая часть для утреннего осмотра построена! Начальник штаба подполковник Брасинский". Сама понимаешь, здесь мы уже не удержались и стали дружно кашлять.
   - Честно говоря, не совсем понимаю, - призналась я.
   - Да командор-то наш Волкин полковник! А начштаба его подполковником назвал! Волкина чуть удар не хватил, он там рвал и метал! Со злости какую-то пургу понёс, якобы у нас в части объявились вредители-террористы, которые срезают медные провода с антенных полей радиоцентра и бросают их прямо на землю, хоть бы в кустах каких спрятали! Если он кого за этим делом застанет, то... И, представляешь, прямо в этот трагический момент у Рытищева опять мобила зазвонила, пока он её от брюк отцеплял, командор чуть не лопнул. Это его совсем подкосило и он объявил, что где-то через неделю у нас начнутся боевые учения.
   - Это то, что все вояки "войной" называют? - уточнила я, понимая, что это и есть та самая новость, из-за которой так распереживался муж.
   - Точно.
   Я припомнила всё, что знала о "войне" со слов папы. Действо, рассчитанное на подготовку контингента к настоящим боевым действиям, происходит в три этапа. Первый этап заключается в разработке плана проведения этих самых действий и сборе тревожного чемоданчика (смена белья, консервы, конверты, цветные карандаши, двести рублей, линейка, погоны, звёздочки и.т.п). Второй этап - собственно боевые действия (сидение в окопах, патрулирование с автоматами, защита штаба, трёп по рациям), а третий этап - подведение итогов. Ещё я припомнила, как проходила "война" в части у папы.
   Сначала сие мероприятие никому не нравилось. Ясное дело, кому хочется вылазить из тёплой постели в три утра, лежать по самую задницу в грязных окопах и по три дня не показываться дома? Нормальные командиры части не заставляют своих подчинённых месить грязь, стараются как-то сгладить это неприятное дело, но командир папиной части к таким не принадлежал. "Войну" он проводил с завидной регулярностью, да ещё и раз в два месяца объявлял команду "антитеррора", что сводилось почти к той же войне. Так что офицеры находились в состоянии некоторого уныния. Потом один майор внёс на рассмотрение своим товарищам новаторское предложение по улучшению условий проведения "войны". Товарищи, выслушав майора, живо откликнулись и рьяно принялись за дело. Так как война проводится примерно раз в полгода, то времени у них было предостаточно, так что к следующей "войне" основной окоп в лесу был приведён в полный боевой порядок. Около него был выстроен длиннющий стол под навесом со здоровыми лавками по бокам, рядом стоял столб, к которому было проведено электричество, дабы можно было послушать магнитофон с цветомузыкой, в самом окопе было вырыто довольно приличное углубление для хранения всяких полезных, но бьющихся предметов. После того, как по части прошёл слух, что война не за горами, половина состава ринулась в магазин, а другая половина приставила своих жён к плите. Так что на этот раз, когда прозвучал сигнал тревоги, мужики так резво подскочили с постелей, что удивлённые жёны только глазами хлопали. Мужья же похватали тючки и исчезли в темноте. В конце концов, через три дня командир части, не понимая, что происходит, заявился к окопам и попробовал разогнать довольных мужиков, которые напряжённо воевали и расходиться по домам ну никак не желали. Он, правда, довольно долго не мог обратить на себя внимание, так как магнитофон орал вовсю, но когда ему это удалось, офицеры никак не могли понять, что этому мужику от них надо и даже пытались отправить его в магазин за добавкой. В итоге офицеры все же отправились по домам, но с тех пор "войны" никто не боялся, а командир более не решался злоупотреблять этим средством воспитания офицеров.
   Всё это я и изложила своему мужу, пытаясь его приободрить, но Андрей отнёсся к моим попыткам скептически.
   - Тут все такие ссыкуны, что не только сами не выпьют, но и тебе не дадут, да ещё и стуканут. И вот увидишь, за время этой войны у девяноста процентов части все надбавки снимут.
   - Может, тебе к Дмитракову обратиться? - ляпнула я, и мой муж захохотал как бешеный.
   Я, само собой разумеется, знала, какую тупость я ляпнула, но я на то и рассчитывала. Надо же как-то мужа выводить из состояния загруженности!
   Дмитраков Павел Константинович - очередной заместитель командора. К слову сказать, заместителей этих у командора тьма, а Павлик-псих - его заместитель по воспитательной работе.
   В этом месте я ещё раз извиняюсь, придётся прерваться на некоторые объяснения. Думаю, заметно то, что уже много раз я называла командира части командором. Нет, это не ошибка и не опечатка, просто Волкин действительно не командир, а командор. Уверена, большинству покажется моё заявление смешным, но я до сих пор считаю, что командиры - ассоциация с командирами Красной Армии - смелые, решительные люди, озабоченные если не своими людьми, то судьбой страны. Такие командовали войсками в годы Великой Отечественной Войны. А такие алкаши, как наш Волкин - именно командоры, озабоченные только личной выгодой и пьянкой. Так что в будущем Волкинд будет именоваться именно командором. Привыкайте. А, вот ещё что. Волкинд - тоже не опечатка. Фамилия нашего командора, конечно, Волкин, только телефонные разговоры у него обычно начинаются так: "Волкин, да, слушает". И это "Волкин" и "да" сливаются в идиотское слово Волкинд. Так что привыкайте и к этому.
   Возвращаюсь к нашему психологу. Обязанность Дмитракова - помогать солдатам справляться с последствиями дедовщины, утешать, приободрять и снимать сексуальное напряжение. Правда, солдатам нет ни малейшей необходимости обращаться к Пашке-психу, потому как с ними в части носятся невесть как. Вот кому надо бы обращаться к психологу, так это офицерам, особенно таким, которые призваны на два года, так как с ними действительно обращаются хуже некуда, но ни одного такого дурака я ещё не видела. По-хорошему, Дмитракову самому неплохо бы было обратиться к профессионалу, так как он самый натуральный псих. Орать на входящих он начинает прямо с порога кабинета. "Какого чёрта вы сюда припёрлись?" - его любимое выражение, "дома мамашам жалуйтесь, а тут вам не здесь, это армия, козлы!". Правда, должна отметить, раньше он начинал орать ещё в тот момент, когда дверь в его кабинет только приоткрывалась, но, наорав случайно пару раз на Рытищева с бутылкой, он стал дожидаться момента, когда лицо входящего будет отчётливо видно. Так что, у Пашки в этом плане наблюдается явный прогресс.
   Да, недавно он начитался каких-то супермодных журналов и решил переоборудовать свой кабинет. Ясное дело, он донёс это предложение до ушей командора. Они посидели, поокали под бутылочку-другую, и командор дал "добро". Всю последующую неделю добрая половина офицеров части толклась у Дмитракова в кабинете, отдирая обои, крася и матерясь. Командор был занят другими проблемами и заглянул в "капище" только по окончании реконструкции, то бишь нескоро. И заглянул не один, а с "бутылцайсом", ведь новоселье, или как там правильно выразиться, надо обмыть! После осмотра и обмыва помещения командор и Дмитраков пришли в дикий восторг , такой дикий, что "психолог" "возвернулся" в свои апартаменты только два дня спустя. Почему-то трезвый. Однако, просидев в обновлённом кабинете всего-то полчаса, он почувствовал какой-то дискомфорт. Прояснить, в чём, собственно, дело, ему не удалось, так как первым посетителем, удостоившим кабинет официальным визитом, был сам командор. Без бутылки. Не потому, что денег не было (смешное предположение, однако!), а потому, что сразу после построения. Командор тоже не смог высидеть больше получаса, и вот по какой причине: не знаю, где Павел Константинович начитался такой ерунды, не исключаю, что в журнале "Космополитен" в разделе "Как максимально преобразить супружескую спальню", но он всё, повторяю, всё, в своём кабинете сделал в розово-красном цвете. Розовый потолок, красные обои, стол, выкрашенный в бешено розовый цвет, бордовые полы, дверь "а-ля Джузеппе Сизый Нос", шкафы в стиле "Последние новости со свинобойни"... Ясный перец, такие цвета возбуждают агрессию, да только по пьяни хрен разберёшь, а вот по трезвяни... Впрочем, после трёх фужеров (да, не рюмок, а фужеров, Дмитраков и Зайцев, как и мой свёкр, пьют водку из фужеров, а не из рюмок, дабы не размениваться по мелочам) мужчины пришли к консенсусу. Командор сказал, что отныне они будут пить где-нибудь в другом месте, например, в местной гостинице, а Дмитраков решил ничего в кабинете не менять, дабы всегда пребывать в состоянии боевой готовности. Так оно и пошло, так что переступать порог "розовой спальни" теперь осмеливается только жена "психолога", которой по фигу мороз, какие там обои в кабинете у мужа, лишь бы только он домой до четырёх ночи возвращался, и те несчастные, которым нужно доставить заместителю командора по воспитательной работе срочные бумаги.
   Теперь вы можете понять, почему мой "пёска" долго смеялся над моим предложением обратиться к психологу. Отсмеявшись, он доложил, впрочем, уже не с таким мрачным видом, как полчаса назад:
   - А мне сегодня опять предстоит заливать крышу.
   Даже не стоило спрашивать, почему таким делом в нашей части занимаются офицеры, а не солдаты, так что мне оставалось только сделать всё, что в моих силах, чтобы скрасить послеобеденные занятия моего мужа... А обед я ему положила с собой.
  
   6.
  
   Всё шло своим чередом, до "войны" оставалось совсем немного и, соответственно, настроение Андрея ухудшалось пропорционально остававшемуся времени. На работе теперь всем регулярно устраивались нагоняи, что, конечно, никого не радовало. Командор был постоянно озабочен псевдохищениями проводов, которые почти каждую ночь срезались и бросались на землю. Волкин, как настоящий русский человек, никак не мог понять, почему неизвестные злоумышленники не уносили провода с собой, чтобы их сдать и получить за это денежку, а оставляли на месте преступления. Видимо, у него душа болела за бесхозное добро, которое он сам, по причине высокого положения и заметности, сдать в пункт приёма не мог, но и смотреть на это безобразие спокойно у него не было сил. Своё гневное недоумение он выливал на своих подчинённых, почти на всех без разбору. Избегали его срывов только Рытищев (потому что сам орал как глумной), Брасинский, как бесценный помощник в доработке устава и майор Виталька Шитов, представитель ФСБ, сравнительно молодой парень лет тридцати. Он не страдал от нервного командора только потому, что целыми днями где-то шлялся, умудряясь не попадаться на глаза Волкину. Но обвинять его в отлынивании от службы не решился бы и сам командор, даже с поддержкой Рытищева, так как основные обязанности майора Виталия Борисовича Шитова заключались примерно в следующем: Шитову предписывалось наблюдать за обстановкой в части (дабы она была здоровой), ловить злых бандитов и террористов и внимательно следить за тем, чтобы никто не продавал Родину. Вот и гулял себе майор Шитов совершенно вольготно (то в бар в Руднёво заглянет, то к девочкам-связисткам), на командира не обращал внимания и изредка напоминал случайно встреченным офицерам о том, что надо соблюдать бдительность, так как враг не дремлет.
   Как-то вечером к нам заглянул Генка, у него что-то застопорилось с ремонтом, и выдался свободный вечерок. Я валялась на диване, пописывая свои разработки, и одним ухом слушала, как мой муж и Генка отчаянно ругаются по поводу тревожных чемоданчиков, собирать которые была одна мука.
   - Главное - харчи, - авторитетно заявлял Генка. - Вот один прапор, говорят, с собой целый мешок консервов берёт, так и таскается с ним по окопам, кряхтит, но мешок не бросает. На "войне" первое дело жратвой запастись.
   - Да забей ты на свои консервы, - горячился Андрей, - лучше подумай, на какие шиши нам двадцать конвертов с марками приобрести. Зачем они вообще нужны в таком количестве, не врублюсь никак, жене писать, чтобы супчику в окоп принесла?
   Неожиданно в дверь постучали. Спорщики стука не услышали, поэтому мне пришлось оторваться от мягкого ложа и идти открывать самой. В проходе стояли два неизвестных мне офицера.
   - Жена лейтенанта Томского? - отрывисто, по-военному, осведомился один.
   - Да, - слегка ошарашенно ответила я. - Заходите.
   Офицеры зашли и вдруг радостно заорали:
   - О, Сукачёв, Томский, ну, прямо все в сборе!
   Пока они все жали друг другу руки, я продолжала пребывать в недоумении. Наконец, процесс приветствий завершился и один визитёр вытащил из кармана довольно объёмную записную книжку и ручку.
   - Генка, колись, когда день рождения?
   Сосед назвал число, а я заметила, что он исподтишка толкнул Андрюху локтем.
   - Отлично, - радовался пишущий, - совсем скоро. А у жены когда? А у ребёнка? А день свадьбы на какое приходится?
   Генка добросовестно отвечал. После все те же вопросы были заданы Андрею и мне, но наши ответы ребят не впечатлили.
   - Да, Андрюха, у тебя было недавно, это плохо, а у жены только в конце января... Да и свадьбу отгрохали в феврале, зачем вам столько праздников один за другим? Неграмотно поступили, раз жена зимой родилась, то свадьбу надо было на позднюю осень сдвинуть, или на весну... Но лучше на осень.
   Отчитав нас, ребята спрятали блокнот, ещё раз пожали всем руки и исчезли за дверью. Я, было уж, открыла рот, чтобы задать Генке пару вопросов, но тут дверь снова распахнулась и один из парней, протиснувшись в комнату, спросил:
   - Слышь, Сукачёв, а ребёнка вы уже крестили?
   - Нет, - вздохнул сосед.
   - Отлично, назначай-ка ты это дело на декабрь. Потом подойдёшь к нам и уточнишь!
   Дверь снова закрылась.
   - Молодцы майоры! Времени зря не теряют! - восхитился Генка.
   - Что за личности, растолкуй! - дружно потребовали мы с Андреем.
   - Так это же Пашка с Серёгой! - "пояснил" Генка.
   - И что?
   Посмотрев на наши недоумённые лица, Сукачёв расхохотался:
   - Так вы не в курсе? Ну, вы даёте! Я уже давно жду, когда они ко мне подвалят, а вы ни сном, ни духом? Это же самые предприимчивые парни в нашей части!
   И Генка взахлеб принялся излагать простые, но гениальные в своей простоте вещи, до которых додумались майоры Виноградов и Соловьёв .
   Иногда, нет, даже довольно часто, когда нашему командору в очередной раз казалось, что на нашу часть собираются покушаться террористы, он расставлял ночью дополнительные караулы. Так получалось, что Пашка Виноградов с Серёгой Соловьёвым по кличке "Восик" почти всегда ходили вместе. После первой же такой ночки с автоматами в руках они поняли, что патрулировать часть как-то скучно и холодно. Во второй раз они решили зайти передохнуть к своему другану, который по случайности отмечал свой день рождения. Ребята провели полночи в тепле, наелись, напились и загрустили, что не всегда выпадает такая удача. Но именно в этот момент их друг обронил фразу, которая изменила всю ситуацию: "А вот через две недели Лёха годовщину свадьбы отмечать будет!". Ребята тут же сообразили, что им надо делать. В ближайшее воскресенье они совершили рейд по городку, методично обходя всех своих знакомых, как хороших, так и не очень, и записывая, кто когда родился, женился, развёлся, крестился и.т.д. День был потрачен полностью, но совершенно не зря. Теперь патрулирование объектов превратилось для Соловьёва и Виноградова в настоящий праздник. Пройдя инструктаж, получив оружие и заступив в караул, они первым делом садились на скамеечку, доставали свой талмуд и вычисляли, где в городке намечается гулянка. Ближе к вечеру они, дождавшись, пока гости выпьют по первой, по второй и даже по третьей, стучались в дверь и, когда она открывалась, с радостными улыбками возвещали: "А вот и мы!". Их всегда принимали с распростёртыми объятьями. Вот так вот просто и гениально.
   Недавно с ребятами случился небольшой казус, но он только послужил поводом для смеха, так как сразу после этого Виноградов и Соловьёв пришли к нам, дабы "обработать новобранцев". Несколько дней назад Серёга, пролистав талмуд, почесал затылок и сказал:
   - Слышь, Пашка, трудновато нам с тобой сегодня будет караулить!
   - Что такое? - испугался Виноградов, - неужто день пустой? Никто именины не празднует?
   - Типун тебе на язык! - замахал руками Воська, - как раз наоборот! Сегодня у нас три дня рождения и одна свадьба! Не справимся! Надо выбрать один, максимум два объекта.
   - Ты что! - возмутился Пашка, - нам такая возможность выпадает, а ты пургу гонишь! Свадьбу, небось, до утра отмечать будут, так что мы туда под утро и придём. А дни рождения-то что, часов до двух максимум... Так что до двух мы все три гулянки посетим, а уж под утро и на свадебке попляшем.
   Восик призадумался и признал, что предложение хорошее, а он, конечно, погорячился. И до двух утра у ребят всё шло гладко. В начале третьего ребята добрались и до свадьбы, причём настоящей свадьбы, а не какой-нибудь там годовщины. Майоров радушно встретил отец невесты и проводил в большую комнату, только предварительно попросил вояк оставить автоматы в кладовке, так как в квартире присутствовало много молодых и пьяных штатских, мало ли что им могло прийти в голову, да и своих родственниц, старых дев из Иркутска подполковник Горчев пугать не хотел. Пашка с Серёгой с пониманием отнеслись к просьбе и поставили автоматы в кладовке рядом с вениками и половыми тряпками. Через час начались пляски, а на огонёк пожаловал новый гость: фээсбэшник Шитов. Как потом выяснилось, он возвращался из Малоярославца с какой-то вечеринки и решил продолжить банкет. Пока Пашка налегал на салат "Оливье", Серёга принимал гостя, так как он был почти единственный, кто ещё держался на ногах. Шитов и Соловьёв пообнимались, пошептались и разошлись к разным концам стола.
   Одним словом, ночь прошла удачно и весело, только вот утром, когда наступило время сдавать караул и доблестные майоры пошли сдавать оружие, им стало не по себе: автоматов при них не было. Мысль о том, что некие злоумышленники, от которых они и должны были охранять городок, украли у них автоматы, даже не совсем трезвым парням показалась идиотской. Было ясно, что автоматы были забыты у кого-то из тех, кого они посетили этой ночью, но вот у кого именно, оставалось большим вопросом. Время сдачи караула стремительно приближалось, и Пашка с Серёгой взяли ноги в руки и поползли (при всей серьёзности положения бежать они ну никак не могли) по "явкам". Само собой, по трём первым адресам было пусто, и Серёга вспомнил, что они и впрямь оставили свои причиндалы в каморке Горчева, таки выдавшего замуж свою дочь. Достучаться до кого бы там ни было ребятам так и не удалось, к счастью, дверь была открыта. Ребята зашли в дом и стали искать каморку, и, благодаря упорству и смекалке, они её нашли. Но, открыв дверь в самую желанную комнату на свете, они остолбенели: прямо на полу, в обнимку с их автоматами, спал борец с изменой Родине майор Шитов.
   - Прикинь, что он нам пришьёт? - в ужасе зашептал Пашка.
   Дело и впрямь пахло керосином. Несколько минут друзья пребывали в замешательстве, близком к панике. Но вдруг Серёга щёлкнул пальцами, подошёл к Шитову и стал в наглую вырывать автоматы у него из рук.
   - Ты чо? - похолодел Пашка, - разбудишь!
   - Спокуха, Билли! - отмахнулся Восик и продолжил своё занятие.
   В этот момент Шитов зашевелился и открыл глаза. Неизвестно, насколько он был выпивши, но, увидав Виноградова и Соловьёва, он моментом протрезвел, вскочил на ноги и ядовито зашептал:
   - А, товарищи майоры Виноградов и Соловьёв! Пришли забрать оружие и получить пятнадцать лет за измену Родине? Пройдемте-ка...
   Закончить он не успел: Серёга извлёк из кармана какую-то вещь и помахал ею перед носом Шитова.
   - Вместе пойдём или как? - вежливо поинтересовался он.
   Шитов с невероятной скоростью всунул Серёге автоматы, вырвал из рук звенящую штучку и испарился.
   - Что это было? - прошептал Пашка, утирая пот со лба.
   - Его личная печать сам понимаешь, от чего, и все ключи. Он вчера так нализался, что пока мы с ним на пороге у Горчева обнимались, отдал мне её на хранение, так как боялся потерять. Он мне шепнул по секрету, что такое с ним уже бывало, только чудом выкручивался!
   Друзья расхохотались, прошли в комнату, где ещё не был убран стол, выпили по сто грамм и благополучно сдали караул.
   - Вот такие они весельчаки! - закончил Генка. - Ну, как?
   - А знаешь, - оживился Андрей, - это стоит взять на вооружение, сто пудов! Иначе мы тут два года не протянем!
   Потом он с отвращением поглядел на разбросанные по полу вещи из тревожного чемоданчика и, видимо вспомнив о великом комбинаторе Остапе Бендере, сказал:
   - Да, это не Рио-де-Жанейро!
   - Но пиво и здесь можно достать! - заметил Генастый. - Скинемся?
  
   7.
   Наша "фазенда"(так почему-то окрестили молодые лейтенанты общежитие) находится около главной дороги, которая начинается у контрольно-пропускного пункта (КПП), далее идёт вдоль клуба, автопарка, продовольственного склада, мимо лесов, располагающихся по обеим её сторонам и какого-то гнилого не то пруда, не то болота. За болотом простираются пресловутые антенные поля, где то и дело совершаются непонятные хищения, а за полями дорога раздваивается: как говорится, направо пойдёшь - в штаб попадёшь, налево пойдешь - в передающий радио центр попадёшь. Вот по этой дороге, шлёпая по осенней грязи, мой муж и ушёл этой ночью, или ранним утром, это как посмотреть, короче, в три часа после полуночи, как выразились бы англичане. Началась "война". Был объявлен режим "У", который при настоящих боевых действиях вводится при нарастании угрозы терактов, когда место и время их проведения не определено. Андрей ушёл в свой наспех выкопанный окоп, а я, проводив его, осталась досматривать свой очередной увлекающий сон с двумя детективами в главных ролях. Правда, с недавних пор они что-то присмирели. В основном сидели в креслах друг напротив друга, попивали каждый своё (преимущественно пиво и горячий шоколад) и изредка обменивались язвительными замечаниями. Мне даже стало как-то тревожно.
   Прошёл день. С Андреем мы, естественно, не виделись, только переговаривались по телефону. Кстати, о телефонах. Я никак не могу понять людей, которые не расстаются со своими мобильными "игрушками". Вышел погулять с собакой на пять минут - взял телефон, пошёл в туалет поразмышлять о жизни немного - опять с мобильным. Да ещё современные молодые люди требуют, чтобы в телефон был, желательно, встроен пылесос, утюг и мини бар. И, конечно, очень модно менять мобильник раз в полгода. Никак не пойму, зачем? Да, не спорю, вещь это полезная, но мера какая-то должна быть! И как можно без конца болтать о пустяках с друзьями или обмениваться сплетнями с подругами, тратя при этом свои кровные, и в большинстве своём, немалые деньги? До дома нельзя подождать? Да, у нас с мужем есть мобильники, Андрею его телефон подарили родители на день рождения, а я свой нашла, иначе, по крайней мере, на себя, я бы деньги тратить не стала. Есть также мобильный телефончик и у моих родителей, папе на юбилей подарили, но тут совсем особый случай! К телефону прилагалась и десятидолларовая карточка, так они её уже больше года проговорить не могут! Вот это я понимаю! У нас с Андреем денег на телефонах не так уж и много, стараемся экономить, но недавно сеть, которой мы пользуемся, предложила такой тариф: можно выбрать себе один номер, который будет именоваться "Любимым" и, платя ежедневно пять центов (их, естественно, вычитают с твоего счёта), можно разговаривать хоть целый день бесплатно. Но такая услуга распространяется только на этот самый "Любимый номер". Тариф этот на время "войны" пришёлся как раз кстати, так что, как только у Андрея выпадала свободная минутка, он звонил и мы болтали. И почему-то, каждый раз у нас были какие-то мелкие новости, которые хотелось донести друг до друга, знаете, такие, над которыми посторонние люди посмеются, а родной человек воспримет как что-то совершенно необходимое и очень важное. (К примеру, то, что я проработала очередную главу из Агаты Кристи, а Андрей увидел барсука). Так мы и провели первый день введения режима "У", а в час ночи я легла спать.
   Спала я отвратительно, можно даже сказать, не спала, а ворочалась как курица-гриль, изредка присыпая минут на десять. Вообще, это тревожный симптом. У меня сильно развит инстинкт предчувствия, но развит не до конца. То есть, я всегда заранее ощущаю, что произойдёт что-то противное, но вот что именно и даже в какой области (работа, здоровье и.т.п) никак не могу почуять. Так вот я и вертелась в кровати, пытаясь разгадать, откуда посыпятся неприятности и не в силах ни читать, ни смотреть телевизор.
   В половине седьмого я настолько измаялась, что решила позвонить Андрею, предположив, что, стоя по самое не хочу в грязи в окопе ему вряд ли удалось уснуть. Взяв в руки телефон, я собиралась откинуть крышечку, но тут раздался марш Мендельсона - телефон зазвонил. Я специально поставила себе на звонок свадебный марш, так как звонит мне, в основном, мой муж, звуки марша вызывают приятные воспоминания, но в данной ситуации мелодия прозвучала жутковато. Я откинула крышку.
   - Лис, срочно приходи к пруду, срочно, я там...
   Связь прервалась. Я несколько раз набрала знакомый номер, но дозвониться не смогла. Тогда я, как истинный солдат второго года службы, меньше, чем за минуту оделась и пошла к пруду. Пруд-болото находится совсем близко от "фазенды", да и светать уже начало, так что без всякого страха я долетела до места встречи. Только вот в животе жило какое-то неприятное чувство, и что-то ритмично сжималось и разжималось.
   Андрея я увидела издали, он стоял спиной ко мне, голова его была опущена, он явно что-то разглядывал на земле. Я побежала к нему, он обернулся на шум моих шагов и махнул рукой, видимо, желая показать "Тормози!", но было поздно. Буквально в двух шагах от мужа я обо что-то споткнулась и со всего маху навернулась на землю. Андрей поднял меня, отряхнул и прижал к себе, очень крепко, так крепко, что у меня создалось впечатление, что он не хотел меня отпускать. Но меня грызло любопытство: обо что же я так смачно споткнулась? Я вытянула шею и из-за плеча увидела, что это были ноги.
   - А что здесь делают ноги? - задала я очень умный, как мне казалось, вопрос.
   - Тут не только ноги, - вздохнул Андрей и разжал объятья.
   - А что ещё? - продолжала я.
   Любой другой на месте моего мужа просто покрутил бы пальцем у виска, но Андрей прекрасно понимал, что я просто ещё не видела того, что видел он, поэтому он осторожно сказал:
   - Ещё есть туловище, руки и голова. Всё это лежит неподвижно на земле. Понимаешь? Одним словом, это...
   - Труп... - закончила я.
   Следующий взгляд подтвердил всё выше сказанное, но панического страха я уже не почувствовала, да и рука, пульсирующая у меня в животе, разжалась. Значит, всё, что могло произойти, уже произошло. Я перевела взгляд на Андрея: какой он всё-таки умница, что не стал предупреждать меня о трупе по телефону, и не заорал, едва увидев меня на тропинке. Пусть он разговаривал со мной как с ребёнком, но именно это помогло мне подготовиться к увиденному.
   - А кто это? - шёпотом, но спокойно поинтересовалась я, уже прикидывая, какие дальнейшие шаги стоит предпринять.
   - Боюсь, это наш командор, - так же спокойно (у него-то шок прошёл уже давно) ответил муж.
   Человек лежал лицом к земле, но голова его была слегка повёрнута вбок, и, присмотревшись, я убедилась, что это действительно был командир части Волкин. Причина смерти была тоже более-менее понятна: затылок Волкина был покрыт кровью, неясным оставалось только то, как была нанесена рана, то ли это след от выстрела, то ли просто удар чем-то тяжёлым, но нам, если честно, совсем не хотелось это выяснять.
   - Что, совсем тебя достал? Не вынесла душа поэта? - спросила я.
   - Не вынесла, только не у меня, - так же спокойно ответил муж. Потом, поняв смысл сказанного, заорал:
   - Ты что?! Это не я!
   - Понятно, - вздохнула я и задала свой первый разумный вопрос:
   - Давно ты его обнаружил?
   - Как обнаружил - так сразу тебе позвонил, где-то в районе половины седьмого. Мне ночью дали приказ этот район патрулировать, вот я тут и бродил. Как на него наткнулся, решил начальству позвонить, - объяснял Андрей, - да у меня батарейка села, а сама знаешь, как с ними разговаривать, им пока десять раз всё подробно не доложишь, не поймут. Вот и пришлось тебе звонить. Ты прости меня, лисюк, что втянул тебя в это, но мне показалось, что его тут одного оставлять нельзя. Извини, малыш.
   Мы снова обнялись. Мой муж не очень разговорчив, но его нежные поглаживания говорили мне куда больше слов.
   - Я всё понимаю, ты поступил правильно, не переживай, пёска. Давай лучше действовать.
   - Да, ты права. Не хочется тебя тут оставлять, но придётся, - вздохнул Андрей. - А я пойду докладывать на радиоцентр, тебя туда, сама понимаешь, не пустят.
   - А почему не в штаб?
   - Центр ближе, в двух минутах ходьбы, а до штаба пятнадцать минут, и то бегом. Так что я попытаюсь обернуться побыстрее, надеюсь, в центре сейчас не совсем бестолковые личности собрались и мне удастся быстро с ними договориться. А ты ничего не бойся. Я оставлю тебе свой пистолет.
   - Ты что, разве это можно? - удивилась я, что-то припоминая про то, что личное оружие офицер не имеет права доверять никому.
   - А ты думаешь, я оставлю свою жену в такой ситуации без защиты? - вскипел Андрей. - Сомневаюсь, конечно, что этот ... вернётся, но всё же! Пусть они свои инструкции знаешь куда себе засунут? Так что держи, ничего не бойся и жди меня.
   Мы поцеловались, и Андрей быстро пошёл по тропинке. Я же, сжимая в руке тяжёлую железку, машинально оглядывала местность.
   Волкинд лежал в самой грязи, рядом с очередной партией срезанных проводов. Не знаю, для чего, наверное, вследствие того, что вот уже довольно долго я занималась подробным штудированием детективов, я внимательно осматривала место преступления и, не отдавая себе отчёта, запоминала все мелочи. Знала бы я тогда, как всё это мне пригодится! Вот глаз уловил какой-то отблеск недалеко от тела, я уж было хотела посмотреть, что за предмет так отсвечивает в тусклых лучах солнца, но отвлеклась на другое: от тропинки до грязи, в которой остывал (или уже остыл?) труп Волкина, вели всего три пары, если не считать моих, следов. Одни, очевидно, принадлежали самому командиру, да, даже отсюда видно, что и размер ботинок и рифление на подошвах совпадают, другие были от ботинок моего мужа, у него на подошве неслабая дырка, слава маме Чиоле, пока не сквозная, а третьи... Какие-то они были странные, в них что-то явно было не так, но что? Я отчаянно пыталась понять, чем эти следы отличаются от остальных, но в этот самый момент мне в голову пришла мысль совсем из другой оперы: пистолет-то у меня есть, но стрелять из него я не умею! Вроде, надо что-то передёрнуть... И до прихода мужа с какими-то другими офицерами одна половина моего мозга пыталась понять, как устроен этот чёртов пистолет, а вторая фиксировала, фиксировала всё, что окружало несчастного командора.
   Впоследствии мой муж в шутку называл меня Юлия Цезаревна.
  
   8.
  
   В течение следующих четырёх дней произошло всё и ничего.
   Волкина торжественно похоронили. Всё было, как положено: оркестр, венки, грандиозные поминки, на которые даже его бывшая жена приехала. (Волкин развёлся полгода назад, и его жена, красивая женщина лет тридцати пяти уехала из военного городка). Впрочем, мы на поминки не ходили. Скажу даже больше: особого рвения идти и не было. Как говорится, о мёртвых или хорошо или ничего, так вот, с нашей стороны было сплошное "ничего".
   Но, однако, я с нетерпением ждала результатов расследования. Уж очень было интересно, кого и чем командор так достал, что рука сорвалась. Насчёт Андрея я не беспокоилась. Как-то так получилось, что установить время смерти командора удалось довольно точно (бывает и такое!). Смерть наступила в районе часа ночи, не раньше, но и не позже двух. Алиби моего "пёски" на это время было доказано, так что у нас получилось почти как в рекламе: "Заплатил налоги - и спи спокойно", то бишь читай: "Доказал, где с пистолетом гулял - и спи спокойно". Кстати, видно, командор и впрямь кого-то до ручки довёл (что не удивительно), так как убили его каким-то тяжёлым предметом, а не выстрелом. Значит, убийца действовал спонтанно... Впрочем, нам это опять-таки было до лампочки. Главное, чтобы нас за вымя не дёргали. И всё было бы хорошо, если бы мы сами себя за это вымя не подёргали.
   Во многих случаях нельзя точно определить, когда именно начались такие-то и такие-то события, но всё, что касается данного случая, врезалось мне в память намертво. А началось всё (как и всё всегда начинается в нашей семье) со звонка любимой свекрови. Вот если мне и есть за что благодарить господа Бога и маму Чиоле, так это за то, что свекровь уже давно не звонит мне лично. Раньше, когда отношения были "нормальными", она иногда звонила, естественно, единственное, что её интересовало, так это то, как поживает её сын. В принципе, это вполне обычно для матери, только после того, как я ей полчаса докладывала все обстоятельства, она клала трубку и тут же её поднимала, чтобы перезвонить Андрею и "перепроверить" информацию. Честно говоря, меня это здорово бесило. Правда, потом я уже начала с этим смиряться, и, может, и притерпелась бы, только (к счастью!) под руку (точнее, под мой острый язык) подвернулось пару тем, из которых развились скандалы, так что после этого Жанна Ивановна звонит только сыну.
   Кстати, до сих пор самым большим комплиментом в своей жизни я считаю слова своего свёкра: "Тебе лучше на язык не попадаться, тебе слово, а ты в ответ не то, что десять, а сто десять, любого переговоришь, да ещё и в дураках оставишь!". Да, не удивляйтесь, я действительно горжусь этими словами, такая уж у меня зловредная натура - не могу я смиренно молчать, когда кто-то задевает мои чувства. Ну, а с моими новоприобретёнными родственниками лучшая защита - это нападение, так что тут мой язык не враг мой, а самый лучший друг.
   Да, в очередной раз возобновляю своё довольно-таки рваное повествование. Свекровь позвонила рано утром в пёскин выходной, который пришёлся на вторник. Я даже приблизительно не представляла, о чём шла речь, так как Андрей уже давно усвоил манеру разговоров с мамой. Что бы она ни говорила, он всегда отвечает:
  -- Да, мама, да мама.
   С такой моделью поведения я столкнулась ещё будучи невестой. Дело было зимой, и Жанна Ивановна настоятельно просила сына выгулять кузину Бетти. Андрей, хоть и не горел желанием этого делать, покорно пошёл за поводком. Я, естественно, пошла вместе с ним. Жанна Ивановна, сидя в комнате, раздавала указания:
   - Одень собаке тёплый комбинезон, проследи, чтобы она покакала не меньше трёх раз, на поводке долго не води, дай побегать, к помойкам она подбегать не станет, она у нас собачка культурная, ест только дома из миски...
   Я натягивала сапоги, и процесс впихивания собачки в комбинезон пропустила, только с надоедающей регулярностью слышала голос Андрея:
   - Да, мама, да, мама.
   Уже выйдя на улицу и наблюдая, как Бетти несётся к облюбованному ею деревцу, я заметила, что комбинезона на ней нет. Понятно, что, так как я в течение получаса выслушивала сентенции будущей второй мамы по поводу одёжки, я удивилась:
   - А ты что, костюмчик таки и не напялил?- спросила я у мужа, то есть, у жениха.
   - А зачем? - пожал плечами Андрей. - Хотя на улице и декабрь, температура около десяти градусов тепла, снега нет, зачем нахлобучивать на собаку меховой костюм?
   - Нет, это понятно, а почему ты маме об этом не сказал?
   - А зачем зря нервные клетки тратить? Всё равно будет нудеть и настаивать, чтобы я Бетти упаковал, а так - и она спокойна, и мне никаких лишних потрясений. Между прочим, если желаешь, могу тебе продемонстрировать ещё кое-что. Желаешь?
   - Конечно! - весьма заинтригованная, ответила я.
   - Вуаля! - сказал Андрей и отстегнул собаке поводок.
   Бетти тут же понеслась у мусорному бачку и с упоением принялась поедать нечто очень вонючее, но, очевидно, весьма вкусное.
   - Но как же... - начала было я, но Андрей прекрасно понял мой вопрос и не стал дожидаться, пока я его закончу.
   - А вот так. Если за ней не следить, она в помойке поселится и будет чувствовать себя там вполне комфортно, даже лучше, чем дома. Это там она ничего не ест, поскольку избалована не в меру, а на помойке - сгрызёт всё за милую душу и не поморщится!
   Андрей помолчал и добавил:
   - Конечно, собака в этом не виновата, это мама её так воспитала, что уж теперь...
   Минут через двадцать мы засобирались домой. Я не собаковод, но заметила, что Бетти не... э... справила большую нужду. Я хотела сказать об этом Андрею, но промолчала. И именно с этого момента я начала убеждаться, что, каким бы хорошим ни было впечатление, произведённое на тебя человеком, близкие ему люди всё равно знают, какой он на самом деле. Пусть Андрей сам разбирается со своей мамой.
   Дома Андрей доложил:
   - Мы (имея в виду всё-таки собаку) покакали, по помойкам не лазали и не замёрзли.
   Жанна Ивановна кинулась нацеловывать Бетти, а мы пошли в комнату Андрея, где он сказал:
   - Видишь? Все счастливы и довольны. Бетти не покакала, ну, ничего, в следующий раз справит делишки, она ведь не больна, а просто не хотела. А если бы я доложил, что так и так, ничего не произошло, были бы обмороки и вызовы врачей и рыдания на целый день. А так... Всем хорошо, правда?
   Да, это была чистая правда, и, хотя Андрей ни на что не намекал, я задумалась: а, может, он действительно прав и нет никакого смысла рассказывать некоторым людям правду, как всегда делаю я? Правда хороша в умеренных дозах, и иногда лучше ничего не говорить, чем потом страдать. (Разумеется, в тех случаях, когда речь идёт о комбинезоне для собаки, а не о чём-то серьёзном). Но данную модель поведения я так и не смогла усвоить, характер не тот, взрывной слишком, а вот мой муж на этом едет уже много лет и, честно сказать, я ему страшно завидую.
   Когда Андрей, произнеся своё последнее "да, мама" и отключившись, повернулся ко мне, я аж вздрогнула. Моего мужа очень трудно вывести из себя, а уж тем более, довести, но одного взгляда мне оказалось достаточно, чтобы убедиться, что это как раз тот случай.
   - И что ей неймётся? - сказал, точно плюнул Андрей.
   - А в чём дело? Нас приглашают на праздник первой в этом году открытой банки маринованных помидор?
   - Если бы! - процедил муж, но мне показалось, что он вот-вот зарычит.
   - Мама напомнила мне, что скоро ёлочку наряжать!
   - Что?
   После этой фразы мы оба уселись на диван и просидели на нём в полном ступоре минут этак двадцать. История с ёлочкой повторяется каждый год, и каждый год мы выходим из себя, как будто сталкиваемся с этим в первый раз. Точнее, я-то становлюсь участником этой истории всего лишь во второй раз, но мне и первого раза было достаточно, а вот Андрей наряжает ёлочку уже пятый год подряд, если не ошибаюсь. Вся эта история замешана на каких-то невообразимых понятиях о религии. У меня вот с Богом весьма своеобразные отношения, примерно такие же, как и у Скарлетт О'Хара. Я прошу чего-нибудь у Бога, а взамен обещаю вести себя хорошо, а если он не даёт мне того, о чём я просила, я считаю себя свободной от обязательств. Такая вот помесь атеизма и православия. Я не хожу в церковь, не праздную церковные праздники, а если уж общаюсь с Богом, то где-нибудь в тишине, подальше от церкви, чьё величие неизменно меня подавляет. Так что истинной верующей я себя не считаю и свято верю в то, что мы произошли от обезьян. А вот мои вторые родители считают себя настоящими христианами.
   Празднуют Пасху и рождество, ходят в церковь на крестины родственников и иногда одевают крестики. Правда, ничегошеньки они не знают ни об истинных обрядах, ни о постах, а на вопросы типа "Зачем вы на Пасху ездите на кладбище" отвечают примерно так: "Все так делают!", хотя на Пасху на кладбище не ездят, для этого существует родительская суббота. Ну, и ладно, хозяин - барин. Хотите - ездите, только меня не трогайте. Однако, украшение ёлочки - это апофеоз их веры.
   Лет шесть назад умер дедушка Андрея, и как-то так получилось, что именно около его могилы прижились две небольшие ёлочки. И бабке Андрея пришло в голову, что неплохо бы эти ёлочки, или, по крайней мере, одну, наряжать каждый Новый год - пусть дедушка порадуется на небесах. Мать Андрея эту идею с жаром поддержала, утверждая, что только так и надо поступать истинному православному христианину. Откуда она это взяла - неизвестно. Как-то раз я заикнулась о том, что такие действия как раз таки больше характерны для язычников, но получила стандартный ответ: "Все так делают или должны делать". Так что, каждый год в конце декабря Андрей, как самый молодой, едет через весь город с коробкой игрушек в одной руке, с лопатой в другой, и, расчищая себе путь среди сугробов, наряжает ёлку. Через пару недель он приезжает снять игрушки и обычно их не досчитывается, так что Жанне Ивановне с мамой приходится бежать в магазин и докупать игрушки (дорогое удовольствие, между прочим, по нынешним-то временам!), дабы на следующий год ёлочка опять сверкала во всей красе. Вот так. Собственно говоря, звонок с просьбой нарядить ёлку был достаточно прогнозируем, но!
   - Но послушай, - наконец сказала я, - сейчас ведь ещё только ноябрь! Какая ёлка? До Нового года ещё как до китайской границы пешком!
   - А ты это ей объясни! - завёлся Андрей. - Она, видимо, считает, что у меня с памятью плохо, и, помяни мои слова, она теперь до самого Нового года будет названивать и требовать: "Назови точное число, когда ты поедешь ёлочку наряжать, может, бабушка с тобой соберётся!"
   Было очевидно, что муж завёлся, а это означало... Ничего хорошего, словом, не означало. Не знаю, до чего бы мы в итоге договорились, но тут, постучавшись, и, как обычно, не дождавшись ответа, в комнату влетел Генка.
   - Слышьте, ребята, а правда, что командора грохнули? - заорал он.
   Мы опять опустились на диван. Вот так новость! Волкина уже похоронили, а в части только очнулись? Мы, правда, с Андреем никому ничего не говорили, но ведь начальство видело труп, да и следствие должно уже идти... Ерунда какая-то! А Генка продолжал своё, даже не дожидаясь нашего ответа.
   - Сначала говорили, что он упал и шею себе свернул, типа, несчастный случай, а сегодня мне по секрету шепнули, что вовсе он не упал, точнее, упал, но с пулей в голове.
   - А что менты говорят, или кто там этим делом занимается? Следствие как продвигается? - наконец спросила я.
   - Какое следствие? - Генка выглядел изумлённым. - Нет никакого следствия и не будет, раз это несчастный случай. Скоро к нам нового командора пришлют, а пока Рытищев всем заправлять будет. Так вы не в курсе, Волкинда серьёзно пришили?
   - Не в курсе, - отрезал Андрей. - А ты бы шёл к себе, Геныч, а то мы спать ложиться собираемся.
   - Спать? Вы что, всю ночь не спали, раз в одиннадцать утра на покой собрались? - не понял сосед. - А, ясно, спать.. Тогда испаряюсь, мешаться в таком деле просто непорядочно!
   Хитро улыбнувшись, сосед исчез за дверью.
   - Ты что-нибудь понимаешь? - довольно зло сказал Андрей.
   - Понимаю, - вздохнула я. - По какой-то причине на часть не хотят бросать тень. И так в армии постоянные напряги, вам же каждую среду зачитывают происшествия в других частях. То сержанта изобьют, то солдат повесится, а тут убийство! Да ещё и командира части! Невыгодно об этом говорить, а то ещё слухи о террористах пойдут. Короче, неприятностей не оберёшься! Поэтому и решили умолчать об этом, спокойнее как-то.
   - Да, здорово придумали! Зашибись! (Вообще-то, мой муж употребил несколько другое слово, но я лучше не буду его повторять). И теперь Рытищев будет над нами командовать? Да я через месяц загнусь! Пока они нового командора найдут! Что творится! А вдруг этот чел ещё кого-нибудь грохнет? Вдруг он маньяк?
   - Да успокойся ты, я уверена, что он случайно командора убил.
   - Обознался? А вдруг он ещё раз обознается? Да ещё и ёлка эта висит как сизифов камень!
   - Как Дамоклов меч, ты хотел сказать. А ёлка-то тут причём?
   - Притом! Ты только подумай....
   Думали мы до самого вечера, так что день был потерян. У Андрея в кучу смешалось и убийство, и Рытищев, и ёлка, и то, что завтра в смену идти... Одним словом, в девять вечера я сочла за лучшее лечь спать. Пёска ещё покружил по комнате минут десять, но нервное потрясение взяло своё, и скоро он юркнул ко мне под одеяло и моментально отрубился. Я с умилением полюбовалась мирно спящим мужем, включила ночник и решила почитать. Всё было тихо и мирно, за стеной стучал молоток (у Генки по ходу случился очередной припадок хозяйственной деятельности), рядом посапывал пёска, Эркюль Пуаро завтракал... Красота! Я сладко потянулась и ... чуть не осталась в таком положении на всю оставшуюся жизнь, так как прямо рядом со мной раздался дикий крик.
   - Нет! Не надо! Пошли вон! Помогите!
   Кое-как расправив сведённые от потрясения плечи, я пошевелила руками, убедилась, что они действуют и принялась яростно трясти Андрея, так как, кроме него, кричать было явно некому. Ближайшие полчаса у меня ушли на то, чтобы привести мужа в сознание, так как спросонья он нёс всякую чушь и никак не мог понять, где он находится. Убедившись, что мой муж меня узнаёт и вот-вот сможет связно излагать события, я вылезла из кровати, приготовила кофе, принесла его мужу и попросила:
   - Расскажи, что с тобой приключилось? Если бы ты был нормальным человеком, я бы подумала, что тебе приснился плохой сон, но ведь тебе никогда не снятся сны!
   - О, мама Чиоле, - выдохнул Андрей и сделал глоточек горячего кофе. - Надеюсь, это был первый и последний раз, когда мне что-нибудь снилось! И как люди со снами живут? Врагу не пожелаешь! И, между прочим, это был твой сон! Как ты умудрилась запихнуть его в меня?
   - Вот это номер, чтоб ты помер! - удивилась я и поудобнее устроилась на диване. - Ты это о чём?
   - А о том, что ко мне заявились твои Шерлок Холмс и этот, как его, Пиф и Геркулес!
   - Эркюль Пуаро?
   - Да!
   - А зачем?
   - Затем! Я раньше и предположить не мог, что они так нещадно ругаются, думал, ты преувеличиваешь слегка, но теперь думаю, что ты даже преуменьшаешь! Сначала он обсуждали убийство командора, методы свои сравнивали, а потом до них дошло, что у них информации маловато, и они на меня как накинулись! Сразу про ругань между собой забыли! Мол, я должен им информацию предоставить, и вообще, преступление оно всегда преступление и убийца не должен на свободе разгуливать! Если все остальные в этой части поступают так безответственно, то я не должен с них пример брать! Да и дело интересное, как им кажется. - Андрей помолчал. - Лис, мне страшно! А вдруг они ещё раз придут?
   И что можно было на это ответить? Просто чушь какая-то творится! Но размышлять было некогда, и я всё-таки решила убедить Андрея, что больше господа Холмс и Пуаро его не побеспокоят. Но не успела.
   - Лис, а давай раскроем это дело? Я правда не перенесу больше таких визитов!
   - Ты что, с ума сошёл? - заорала я и пролила горячий кофе себе на колени. - У тебя паранойя! Ввязаться в такое дело! Ты же помнишь, у меня был пару раз опыт расследования, больше не хочу и тебе не советую! На кой тебе это надо?
   - Да, легко тебе говорить, а я сегодня уже и про ёлку наслушался, и выговор от детективов получил!
   Я поняла, что, если я ещё раз услышу про ёлку, то полезу драться.
   - Ладно, - сдалась я. - Если ты приведёшь мне хотя бы одну причину, кроме настойчивых просьб Холмса и Пуаро, которая стоит того, чтобы заняться расследованием, я соглашусь.
   - Лис, а ты подумала, какую награду я отхвачу, если убийцу Волкина найду? Может, мне и срок службы скостят!
   Эти слова и решили дело. Я уступила и пообещала посильную помощь. Вот так смесь ёлки, ночного кошмара и нежелания властей поднимать бучу и затянуло меня в очередной круговорот расследования. Чудны дела твои, мама Чиоле!
  
   9.
  
   Не могу сказать, что в эту ночь мы уснули спокойно. Часа два мы усердно ворочались, перешёптывались, пили чай, выходили покурить... В конце концов Андрей напялил мой халат, коротенький, с флагами, и выскочил за дверь. Я не могла не рассмеяться, на ум сразу пришли слова из нашего известного советского кинофильма: "Очаровательно, Марфа Васильевна, ну, просто очаровательно!", ведь мой муж смотрелся и впрямь потрясающе: в коротком халате, из-под которого чуть ли не выглядывала попа (пёска выше меня, поэтому если у меня халат всё-таки прикрывал "места стратегического назначения", то у него почти нет), с голыми волосатыми ногами и в носках. Волшебное зрелище! Я могла только предполагать, куда мой муж ринулся в два часа ночи и представляла себе, что подумают лейтенантики, когда его увидят в таком прикиде! Но долго ломать голову над этим вопросом мне не пришлось, муж довольно скоро вернулся.
   - Генка здорово испугался, - объявил Андрей, - но водки дал.
   Муж метнулся в закуток, где у нас располагалась "куфня" и принёс две стопки, в которые от души налил водки.
   - Пей! - тоном, не допускающим возражений, заявил он, и, поморщившись, подал мне пример.
   Мы, русские, да тем более те, кто студенческие годы провёл в общагах да в компаниях, не гнушаемся любыми напитками, но водка ... Водка - это как раз такое пойло, которое органически не выношу ни я, ни мой муж, и никакие рассказы о том, что русская водка - лучшая в мире и пить её одно удовольствие, не помогают мне справиться с её ужасным вкусом. Но в данной ситуации мой муж был полностью прав: только рюмка водки могла поправить положение и уложить нас почивать.
   Зажмурившись от страха и заранее ощущая мерзкое послевкусие, я опрокинула в себя рюмку и сдавленным голосом попросила:
   - Дай чего-нибудь зажевать!
   Андрей сунул мне в руки стакан с водой из-под крана:
   - Рукав ночной рубашки зажуй! - посоветовал он, - а то эффекта не будет!
   Я сделала глоток вонючей воды и подумала, что муж, конечно, прав, только вот никакой рубашки на мне не было, я такими вещами не пользуюсь с тех пор, как вышла замуж.
   После таких процедур нам всё же удалось заснуть, правда, Андрею повезло больше, он засыпал в мирной тишине, мой же процесс погружения в сон сопровождался его невнятным бормотанием: "Не дай им прийти ко мне, умоляю!". Можно было подумать, что он находится в застенках гестапо и вымаливает себе хоть минутку сравнительно спокойного существования.
   Очнулась я в довольно большой комнате. Такие апартаменты я видела в кино про сытую и богатую жизнь заморских аристократов. В комнате всё было, как положено: камин, столик с напитками, кресла... Кресла, в которых восседали господа Шерлок Холмс и Эркюль Пуаро. Я, сдерживая внутреннюю дрожь, подошла к маленькому столику, плеснула себе в стакан нечто из первой попавшейся под руку бутылки (в последствии оказалось, что это был херес, ужасно пахучий, если не сказать грубее, и невкусный) и нагло уселась в кресло как раз напротив достойных сыщиков, пытаясь хоть как-то замаскировать свой страх. Раньше я только со стороны наблюдала, как Холмс и Пуаро выясняют отношения, а теперь мне самой предстояло спорить с ними на равных. Как же это вообще возможно! Они ведь такие... такие...
   - Добро пожаловать, дорогая мадемуазель! - вполне добродушно поприветствовал меня Пуаро.
   - Мадам, месье! - с достоинством ответила я.
   - О, вы так юны, что, с вашего позволения я буду называть вас мадемуазель! - улыбнулся месье Пуаро.
   - Хорошо, - согласилась я, и тут поняла, что сыщики, наверное, не знают, как меня зовут, и добавила: - Мадемуазель Анна.
   - О, Аннет! Прекрасное имя! - отозвался Пуаро, и в этот момент раздался голос Шерлока Холмса, который до этого молча наблюдал за нашей идиллией.
   - Мисс Энн, очень приятно!
   Пуаро кинул на коллегу недовольный взгляд, но промолчал. Ага, понятно, Пуаро озвучил французский вариант моего имени, а Холмс - английский. Ну, надо же, даже в таком незначительном вопросе они не могут прийти к согласию!
   - Мне тоже, - быстро сказала я.
   Лишний скандал мне был совершенно не нужен, поэтому я торопливо продолжила:
   - О вас я знаю довольно много, так что представляться не нужно. Знаю даже то, что месье Пуаро - бельгиец, а не француз, - решила я хоть как-то задобрить обидчивого детектива. Холмс, насколько я знала, на такие пустяки внимания никогда не обращал.
   - О, польщён, весьма польщён, мадемуазель! - одобрительно кивнул тот.
   - В таком случае, предлагаю не разводить церемоний и приступить к делу! - суховато сказал Холмс. - Прошу вас, мисс Энн, изложите нам обстоятельства дела. Излагайте только факты, мисс.
   - Нет, нет, мадемуазель, излагайте всё, что сочтёте нужным, психология - это ключ ко всему! - перебил Пуаро.
   - Сейчас, пока у нас нет никаких фактов, ваша психология нам не поможет! - также сухо, без всяких признаков эмоций, заметил Холмс.
   Понимая, что сейчас опять начнётся перебранка, я заторопилась с ответом. Я постаралась изложить всё так, чтобы было и "нашим, и вашим". Вкратце рассказала, что за человеком был командор, упомянула про провода, регулярно срезаемые некими злоумышленниками, а затем перешла к рассказу об обстоятельствах, при которых был обнаружен труп. Детективы слушали молча, не перебивая. По окончании рассказа некоторое время стояла тишина. Холмс набил трубку и закурил, а Пуаро встал, немного походил, подошёл к камину, где стояли какие-то фарфоровые безделушки, попередвигал их, потом расставил их в первоначальном порядке, затем опять уселся в кресло и, сцепив руки, заговорил:
   - Я уверен, коллега, что убийство не было запланировано.
   - Согласен. Этот мужчина - убийца был, скорее всего, пьян.
   - Да, следует сосредоточиться на офицерах и солдатах части, посторонних исключаем.
   - А для начала следует проверить всех хромых, полных и тех, у кого имеются застарелые мозоли.
   - Совершенно верно. Вот бы ещё иметь возможность получить результаты экспертизы, тогда мы будем знать, левшу нам искать или правшу.
   - А орудие убийства, полагаю, всё ещё находится там, на месте преступления, либо около пруда, либо...
   - Либо недалеко в лесу, опять-таки это зависит от того, был ли убийца левшой или правшой. А что вы думаете насчёт проводов? Полагаю, вы, также как и я пришли к выводу, что они тут ...
   - Совершенно ни при чём.
   - Да, и ещё неплохо бы отыскать этот металлический предмет. Уверен, что он всё ещё находится в этой грязи.
   - Практически абсолютно в этом уверен. Что ж, значит, предварительные выводы мы сделали, остаётся только поручить мисс Энн получить результаты экспертизы. - Холмс замолчал, попыхтел трубкой и сказал: - Мисс Энн, будем благодарны, если вы завтра же попытаетесь узнать факты, касающиеся непосредственно убийства. Думаю, вам это вполне по силам.
   В такой ситуации единственное, что я могла сделать, дабы сохранить своё достоинство, так это опять подойти к столику с напитками и налить того же отвратительного хереса. Полный аут! Можно подумать, что я сижу на торжественном заседании китайской компартии и слушаю ихнюю тарабарщину! Вроде, не дура, но ничегошеньки не поняла! Видела всё, что они видели, точнее, они-то даже и не видели, а слышали, и то через меня, однако, уже кучу выводов понаделали, а я... Жалко, что от слова "козлетон" нет существительного женского рода!
   Однако, мои коллеги был всё-таки тонко организованными людьми. Заметив мою эскападу, Пуаро мягко сказал:
   - Мистер Холмс, боюсь, что наша очаровательная мадемуазель не совсем поняла, о чём мы тут с вами говорили. Поэтому предлагаю обращаться с ней несколько по-иному, чем с капитаном Гастингсом.
   - Да уж, вы правы, коллега, правы в том, что деликатно не упомянули доктора Ватсона, - едко заметил Холмс. - У меня нет вашей привычки замалчивать информацию. Я всегда объяснял доктору, как я сделал тот или иной вывод, в отличие от вас!
   Пуаро промолчал, но было заметно, что он недоволен.
   - Итак, дорогая мисс, все наши выводы пока что элементарны. Убийство не было запланировано, так как ваш начальник был убит в очень неподходящем для этого месте, да ещё и в тот период, когда в вашей части проводились учения, боеготовность была повышена, что, соответственно, повышало шансы того, что убийцу в любой момент могли застукать. То, что убийца - мужчина, ясно по характеру следов, тем более, что женщина, даже учитывая то обстоятельство, что модель обуви для мужчин и женщин у вас одинакова, просто-напросто не могла попасть в это место. Впрочем, это легко проверить. Женщины у вас в части наперечёт, можно легко выяснить, где находилась та или иная служащая во время совершения убийства. Впрочем, думаю, это будет пустая трата времени.
   - Опять-таки, - вступил в разговор Пуаро, видимо, не желая уступать сопернику, - хотя в вашей части всё делается, о-о-о, как это говорится по-вашему, "на халяву" в смысле того, что проникнуть в часть через многочисленные дырки в заборе может любой, в период повышенной боевой готовности это практически невозможно, так что посторонних исключаем. По поводу того, что мужчина был пьян... Судя по характеру следов, убийца даже не попытался их замести. Да, вот такой каламбур получается! Ваш муж говорил, что цепочка следов была весьма отчётлива и вела... Он не упомянул, куда, но мы это проясним. Причём вела по грязи, хотя рядом была твёрдая тропинка, поросшая травой, на которой следы было бы разглядеть весьма проблематично. Из этого следует, что человек не заботился о том, чтобы скрыть следы своего присутствия на месте преступления, а это очень характерно для тех людей, кто злоупотребляет алкоголем. Из этого же вытекает следующее: раз человек не хотел убивать, по крайней мере, на тот момент. Плюс ко всему он был пьян, значит, он стукнул командира по голове первым попавшимся предметом, камнем или чем-то подобным, а затем отшвырнул его. Следовательно, в зависимости от того, левша он или правша, орудие убийства сейчас находится либо около пруда, либо где-то в лесу неподалёку.
   - Но почему... - попыталась возразить я, но детективы, очевидно, уже не раз встречались с попытками оспорить свои умозаключения, так что Шерлок Холмс не дал мне договорить.
   - Почему он не вернулся и не забрал орудие с собой? Да потому, что по поводу этой смерти не возбуждено уголовное дело, никакого расследования не будет и убийце незачем было беспокоиться о сокрытии улик. Думается, протрезвев, он наверняка переоценил свои силы и подумал, что орудие убийства либо утонуло в пруду, либо затерялось в лесу. А на самом деле, по нашим предположениям, у него просто не хватило сил зашвырнуть его далеко, так что, уверен, мы орудие убийства скоро найдём.
   - Ясно, - выдавила я. - Но вот насчёт того, что мужчина был полным... Вы судите по размеру следов? Но ведь у мужчин бывает большой размер ноги, и маленький вес и наоборот!
   - Да, мадемуазель, - всё также мягко сказал Пуаро, - но отпечатки на протяжении всего того времени, когда убийца шлёпал по грязи, были равномерно вдавлены в землю. Понимаете?
   Я кивнула.
   - И в этих отпечатках и есть вся загвоздка, - продолжил маленький бельгиец. - Вы сказали, что следы были странные, такие, как будто их оставил человек, которому было очень неудобно ходить, и единственное объяснение этому пока такое: человек либо хромал, либо что-то очень мешало ему ходить, например, мозоли, причём такие, которые не проходят за один день, иными словами, застарелые. Собственно говоря, в этих следах и заключается вся загвоздка. Когда мы разгадаем эту загадку, мы поймём всё.
   - А ещё по поводу убийства... - вступил Холмс, набивая новую трубку - мы, о, нет, извините, я, полагаю, что убийца шёл по тропинке, увидел, что кто-то режет провода и решил оглушить злоумышленника. Вряд ли он имел при себе в тот момент что-либо тяжёлое, поэтому взял с земли первое, что попалось ему под руку, и ударил командира по голове, но не рассчитал силу, и поэтому убил.
   - Моя точка зрения не совпадает с вашей! - проронил Пуаро. - Здесь следует тщательно изучить мотивы...
   - Кого? - скептически заметил Холмс. - Всей части? Судя по рассказу мисс Энн, покойный не мог похвастаться всеобщей любовью.
   - Вы всё-таки недооцениваете психологию, мистер Холмс, но я воздержусь от комментариев до получения интересующей меня...нас! ...информации.
   - Конечно, - заметил Холмс, - вы всё ещё полагаете, что мы с мисс Энн похожи на вашего Гастингса!
   Личные отношения двух сыщиков меня ни капельки не интересовали, так как у меня на языке, вертелась парочка вопросов, относящихся непосредственно к делу, но тут до уха донёсся звон будильника: мужу пора было вставать на работу. Уже просыпаясь, я прокричала:
   - А почему вы полагаете, что провода тут ни при чём? Почему их срезают и бросают?
   Но ответа я не услышала. Впрочем, это оказалось ненужным, потому что все разъяснения дал мне Андрей, который внимательно выслушал всё, что я спросонья смогла ему рассказать, и пояснил, правда, очень невнятным голосом, так как в это время он пытался побриться:
   - Возня с проводами - полная лажа, не пойму, как наши "отцы" до этого не додумались. Провода-то только сверху медью покрыты, а внутри - муйня всякая (если вам непонятно слово "муйня", подставьте вместо буквы "м" букву "х" и вы поймёте, что на самом деле сказал мой муж). Вот неопытный народ их и срезает, надеясь сдать и бабки срубить, а потом понимает, что сдавать, собственно говоря, нечего, и бросает их там же, где и срезал. Врубаешься?
   Я врубилась, и поэтому ещё плотнее завернулась в одеяло. На данном этапе всё ясно, поэтому можно как следует поспать: занятий сегодня нет и можно надеяться, что Холмс и Пуаро второй раз за ночь не придут, тем более, что новых сведений пока не имеется. С такими мыслями я и заснула снова, крепко и без сновидений, как человек с чистой совестью, которого утром ждали великие дела.
  
   10.
  
   М-да, оказывается, вершить великие дела не всегда приятно, думалось мне в то время, пока я шарилась по мокрой траве. Осень, грязь, холод, да ещё и моросящий дождик начал накрапывать... Не мог, что ли, убийца совершить своё гнусное дело где-нибудь в тёплом местечке, уютном, мирном, с баром поблизости, чтоб не так скучно было... Упущение! Конечно, Шерлок Холмс говорил, что непосредственно на месте происшествия я ничего не обнаружу, но я решила искать добросовестно. К тому же, меня всё время терзало какое-то смутное воспоминание о чём-то... Чём? Да Бог его знает!
   Минут через сорок на небольшом пятачке леса было натоптано так, что никаким мамонтам было за мной не угнаться. Пока ничего найдено не было, и мне оставалось только с удовлетворением рассматривать свои собственные следы, раз уж никаких других не было. Конечно, не было уже ни следов тела, ни отпечатков ног, ничего... Что ж, значит, надо приниматься за поиски орудия убийства. Если господа сыщики правы, оно до сих пор где-то здесь, либо в лесу, либо около пруда, то есть, бывшего пруда, а проще говоря, болота. Я уже была измазана в грязи по самое не хочу, поэтому решила продолжить поиски в лесу, там почище, авось, и не придётся копаться в вонючем болоте. За сравнительно небольшой промежуток времени я обрыскала весь участок, куда, по моим представлениям, могло упасть пока что неизвестное мне нечто. Я даже кое-что нашла, правда, не совсем то, на что рассчитывала. Выбравшись на тропинку, я с удивлением рассматривала подосиновик и белый, неизвестно как появившиеся в лесу в такое время года. Настораживало ещё и то, что в ЭТОМ лесу уже лет десять никто ничего мало-мальски съедобного не находил. Может, враги подбросили? Размышляя на эту тему, я пыталась отсрочить тот момент, когда всё-таки придётся лезть в грязную воду. Но, поняв, в конце концов, что я поступаю малодушно, я медленно двинулась к покатому берегу, все ещё сжимая в руках грибы. И вот... Вид болота чуть было не заставил меня повернуть обратно, но я, прижав к носу белый, периодически наслаждалась его слабым ароматом, что и позволило мне всё-таки худо-бедно обшарить небольшую околоболотную площадь. И не зря. Недалеко от воды, в жирном слое грязи, где каким-то чудом росла пожухлая трава, я обнаружила довольно-таки увесистый камешек. И на его стороне, которая покоилась на траве, были явственно видны следы крови. Они были не очень хорошо заметны, всё-таки погодные условия не способствовали сохранению таких важных улик, но рассмотреть и понять, что на холодной и равнодушной поверхности камня остались едва различимые следы не краски, не свеклы и не клубничного варенья, было всё же возможно.
   Мне остаётся только предполагать, на какого древнего идола была я похожа, сжимая в одной вытянутой руке грибы, а в другой - камень, но предполагаю, что картина была хороша. Наверное, в знак того, что небеса и мама Чиоле оценили мои нечеловеческие усилия, вдруг на мгновение выглянуло солнце. Грязная поверхность болота-пруда ослепительно загорелась, и тут же всё исчезло. Но мне, за секунду до этого с умилением взиравшей на результаты своего труда, уже было не до благословения небес, и не до мысли о том, что игра света даже из подмосковного (или подкалужского?) болота может создать трепещущее Красное море. Побросав грибы и судорожно прижимая к себе камень, тем самым уничтожая на нём последние следы того, что именно им было совершено преступление, я рванула обратно, к тому самому месту, на котором я за сегодняшнее утро успела совершить переход через Африку. Блеск затхлой воды, резанувший мои глаза, вдруг напомнил мне, что в то утро, когда я мирно коротала рассветные часы возле трупа, моё внимание тоже привлёк блеск, только он, в отличие от сегодняшнего, был явно неестественным, такой блеск обычно бывает у металлических предметов, когда на них падает прямой луч света. Попытавшись припомнить, где именно я обратила внимание на сие явление, я ринулась к месту, которое было чуть в стороне от моих сегодняшних экзерсисов. Возможно, мне показалось, возможно, там и не было ничего, возможно, кто-то уже опередил меня, возможно... Нет, невозможно! Вот оно! На мокрой земле, практически утопленный в грязи, лежал тот самый металлический предмет. Сердце моё преисполнилось гордости, если не сказать, гордыни. Надо же, я почти из воздуха предсказала нахождение этой бирюльки вот именно тут! Да, знать бы ещё, что это такое... Небольшая железная, а может, и "люминивая" штучка-дрючка... Гордыня куда-то испарилась. Придётся идти домой консультироваться. Ну, и ладно! Я не специалист по железной дряни, пусть вот мой муж, начальник какой-то там станции и скажет, что это такое! А я! Я, рискуя своим собственным пальто и полусапожками, проявила такие чудеса сообразительности и находчивости, что... Кстати, о находчивости. Я же ещё и обед семье обеспечила, я же грибы нашла! Если раньше у меня были сомнения по поводу того, стоило ли рисковать здоровьем и брать грибы домой, то тут они исчезли. Ничего, поварю-пожарю-попарю-помариную-потушу... Я решительно двинула к болоту, дабы подобрать доказательства своего триумфа. И тут моя гордыня окончательно растворилась под мокрым моросящим дождём. Около моих грибов возился некто, не то кошка, не то собака, не то жаба и с каким-то прихрюкиванием и причмокиванием смачно пожирал последние осенние грибы...
   Дома, переодевшись и испив пару кружечек чайку, я, с сожалением вспомнив нагло сожранные грибы, добытые непосильным трудом, достала из шкафчика урожай прошлого года - сушёные белые, и принялась готовить подливку. В принципе, особой необходимости что-то готовить не было, но мне было нужно чем-то себя занять до прихода Андрея. Я-то себя знаю, распираемая новостями и подробностями своих поисков, я бы и секунды не усидела на месте. Так и бегала бы по комнате, не зная, куда приткнуться. А за плитой - хотя бы руки при деле.
   Ближе к часу я стала поминутно поглядывать на часы, всё-таки нетерпячка взяла своё, и, услышав характерное шуршание в замочной скважине, я, выключив конфорку под подливкой и приготовив первые слова своей пространной речи, метнулась к двери. Но сказать что-либо членораздельное мне не удалось, потому что, как только дверь распахнулась, в комнату вихрем влетел мой муж. Мой муж! Вихрем! Не сняв ботинки! Не закрыв дверь! Сделав пару кругов по комнате, Андрей подбежал ко мне, обнял, расцеловал, нарезал ещё пару кругов и, наконец, сел на кровать, радостно улыбаясь.
   - Рассказывай! - выпалила я, не тратя время на выяснение обстоятельств, так круто повлиявших на поведение моего такого спокойного и уравновешенного мужа.
   - Сначала ты! - отреагировал мой муж привычным образом.
   За этими словами последовала наша обычная перебранка. Так происходит всякий раз, когда у нас обоих есть, чем поделиться друг с другом. Никто не желает выкладывать свои новости первым, каждый хочет выиграть время и потом сразить другого наповал своими новостями. На этот раз я сдалась первой, и, с преувеличенным пафосом, доложила об утренней эпопее, особенно напирая на то, что, во-первых, я вымокла аки пёс, а во-вторых, лишилась честно заработанной пищи. Найденный камень и железяка непонятного происхождения как-то отошли на второй план.
   - Бедная моя лисичка! - потрепал меня по голове Андрей, когда я, потратив все свои силы на описание постигших меня бедствий, замолчала. - Но ты молодец! Сейчас рассмотрим твои находки, - добавил он и нагнулся, чтобы всё-таки снять ботинки.
   Я просияла. Надо же, он таки умудрился понять, что я что-то нашла! И... И что-то он долго возится со шнурками своих раздрызганных ботинок. Ага...
   - Немедленно выкладывай, что там у тебя! - почти прорычала я.
   - Не сердись, - рассмеялся Андрей, - я просто хотел немного тебя...
   - Помурыжить! - сказала я, делая строгое лицо.
   Пёска в конце концов стянул свои боты, нашёл тапочки и предложил:
   - Пойдём в коридор, покурим, и я тебе всё расскажу, даю честное слово младшего лейтенанта!
   - Прямо и не знаю, с чего и начать... - продолжил ломаться муж и в коридоре.
   - С главного, - посоветовала я, - или с самого интересного, или с самого страшного...
   - Ой, всё так вкусно, всё так вкусно! - припомнил муж известный анекдот. - Ну, начнём с того, что в том милом домике, откуда командор ушёл и куда уже не вернулся, собралась очень тёплая компания, все наши главные воспитатели и алкаши по совместительству: товарищ Рытищев, Дмитраков, фээсбэшник Виталька Шитов и Брасинский. Ну, и командор, естественно, но он, как я понимаю, не в счёт. Вот тебе, пожалуйста, четверо подозреваемых, выбирай на вкус!
   - Рытищев! - выбрала я.
   - Тут наши вкусы совпадают, но, как говорится, это было бы слишком большим везением. Короче, все эти личности периодически выходили из домика, но...
   - Зачем это они выходили? - удивилась я.
   - Ну, в кусты...
   - В кусты? А... А! - догадалась я, - а что, там удобств нет?
   - Из всех удобств там диван, стол и стулья, но это все эти предметы, как можно догадаться, для целей, с которыми наши товарищи покидали сие жилище, не пригодны. Так вот, по причине того, что алкогольных напитков было много, выходили они все довольно-таки часто, иногда задерживались выкурить сигаретку-другую на свежем воздухе... Короче, полный Билли Бедлам. А после того, как командор пошёл за гитарой...
   - За гитарой? Да уж, чудны дела твои, мама Чиоле! - поразилась я. - Гитара-то им зачем?
   - Играть, наверное, песняка давить...
   Мы уже вернули в наши царские палаты и продолжили разговор, развалившись на диване и совершенно забыв про обед.
   - Впрочем, прецедент уже имел место, я тебе разве не рассказывал? Правда, в том случае не Волкинд ходил за гитарой, он тогда совсем другую роль сыграл, но, видать, на заметочку себе взял. Мой непосредственный начальник капитошка Парсёнов однажды тёмной ночью посидел сам с собой, выпил и загрустил. Под такое настроение ему захотелось петь песни, а без гитары никак. Гитара имелась, но, правда, не у него, а у одной тётки, а она в смену ушла. Капитошка не растерялся, позвонил командиру дежурных сил (КДС) - он считается начальником смены - и приказал срочно эту тётку со смены снять. А это, между прочим, страшное дело - со смены снять! В случае ядерной войны и то не снимают, сечёшь?
   - Секу! - кивнула я.
   - КДС в непонятках, как снять, за что, звонит оперативному дежурному, дозвониться не может... Послал солдат к этому дежурному, те его разбудили, сказали КДСу позвонить. Тот позвонил. КДС сообщает, что так и так, такую-то приказывают со смены отпустить. Дежурный тоже в непонятках, но приказ есть приказ. Короче, звонит дежурный этой тётке, у неё трубку никто не берёт. Позвонил ещё кому-то, тоже дозвониться не может, принялся названивать на передающий радиоцентр, и там глухо... Впоследствии оказалось, что бойцы на всех постах мирно спали, никому не мешали... А тётку ту всё-таки заловили, она как раз ночью проснулась по неотложной надобности. Она капитошке моему в свою очередь всё-таки позвонила, он ей про гитару свою просьбочку изложил, она по цепочке передала его пожелания КДСу... Никто её, естественно, никуда не отпустил, а утром командор вломил всей части за то, что спят на боевом посту во время смены.
   - Точно, помню, ты говорил, что и тебе тогда влетело, хотя ты спал не на посту, а дома, в свой заслуженный выходной! - припомнила я.
   - Вот-вот. И в ту ночь Волкинду тоже в голову взбрело на гитаре побренчать, только он не стал всю часть на уши ставить, а решил интеллигентно сходить за гитарой сам. Пошёл и не вернулся. Эти тоже выходили, пока его ждали, но в какой последовательности и кто когда вернулся - неизвестно.
   - Вот это номер, чтоб ты помер! - выразила я своё отношение не столько к этой истории, сколько к характеру сведений, которые раздобыл мой муж. - А откуда дровишки, кто поведал тебе такие подробности?
   Муж довольно улыбнулся:
   - С господами солдатами надо иметь хорошие отношения!
   Да уж, в этой части к солдатам относятся весьма странно. С одной стороны, над ними трясутся, как над гражданами дружественной нам Африки в университете Дружбы народов. Хорошо кормят, не препятствуют в получении больничных, не заставляют работать (всю работу за них по уборке территории, починке крыш, поливке теплиц и разгрузке вагонов выполняют за них офицеры)... А с другой стороны, им не дают отпусков и увольнительных, не разрешают перемещаться по части и даже заходить в магазин. Нет, не так я говорю. По части ходить можно и даже в магазине бомж-пакеты можно приобрести, только для этого нужно написать кучу рапортов с просьбой выделить сопровождающего офицера. Офицерам, ясное дело, лень таскаться куда-то с солдатами, поэтому чаще всего солдатики остаются в казармах. Правда, встречаются среди офицеров и нормальные люди, как раз к таким и относится мой муж, ещё не испорченный многолетней военной службой. На своих дежурствах всегда водит солдат в магазин и не записывает в журнал какие-то мелкие солдатские нарушения, типа "Солдат такой-то вышел покурить во время обеда".
   - Сегодня около магазина подошёл ко мне солдатик, и попросил купить две баклажки пива, у него день рождения был, захотелось отметить более-менее по-человечески.
   Это тоже понятно. Если растворимые супы и хлеб у солдатов ещё есть возможность приобрести, то в сторону пива в магазине запрещено даже смотреть.
   - Я, понятное дело, купил. Жалко ребят! За девять месяцев ни одной увольнительной, одна радость - в кинотеатр в Малоярославец возили, и то, эту заявку писали ещё солдаты позапрошлого призыва, а поехали только эти... Ну, а в благодарность он мне рассказал о своём дежурстве в ту ночь. Правда, то, что я тебе изложил, это так, между делом было сказано, для солдата прикол в другом был.
   - И ты тянешь быка за... То есть, кота за хвост, ну, ты меня понял! - возмутилась я.
   - Ну, это была присказка, а сказка... - начал Андрей, но тут я повалила его и принялась щекотать и покусывать. Конечно, муж не остался в долгу, и какое-то время мы катались по кровати и оглушительно визжали. Потом полежали, обнявшись, передохнули, и Андрей продолжил:
   - Командор-то наш, оказывается, сирый и убогий был...
   - Ничего себе, убогий! - возмутилась я. - А на какие шиши он водяру каждый день хлестал и...
   - Да не в том плане! - засмеялся Андрей. - Одинокий, в смысле. Жена от него ушла, детей нет, родственников поблизости тоже... А обмыть, расчесать, переодеть, чтобы в гроб класть надо! Ну, все его друганы-собутыльнички таким делом заниматься не захотели, вот и позвали благонадёжных и морально устойчивых солдат заняться этим, а в их числе и Димка, которому я сегодня пива приобрёл. Короче, когда Димка на него парадные брюки натягивал, заметил он на внутренней стороне бедёр неглубокие ожоги... Одни застарелые, другие, вроде, свежие, небольшие такие, лежат кучно... Ну, как тебе?
   - Господи, неужели его пытали? - выдала я первую глупость, какая подвернулась мне на язык, и тут же себя одёрнула: - Да кому он нужен-то? Какие такие секреты знает? И что, получается, его постоянно пытали, раз одни ожоги свежие, другие нет? Чушь полная!
   - Однако, факт!
   - Значит, придётся этому факту найти разумное объяснение... - пробормотала я. - Это всё?
   - В общем, да. А, ещё Димка слышал разговор врача, осматривавшего Волкина, так тот сказал, что убийца был явно правшой, скорей всего мужчиной среднего возраста, судя по силе удара. Теперь всё, так что давай повнимательнее рассмотрим твои находки.
   Разложив на всякий случай на диване несколько чистых листов, мы, уткнувшись голова в голову, внимательно изучили камень и непонятную железяку. Несмотря на всю мою неаккуратность, на камне всё-таки осталось немного вещества тёмно-бурого цвета, которое мы дружно идентифицировали как кровь. А вот насчёт железки... Даже вдвоём мы так и не поняли, что это было. Странная такая штучка, маленькая, из блестящего металла, на крючок от вешалки слегка смахивает...
   - Да, - вздохнула я, убирая улики в полиэтиленовые мешочки, - сведений, вроде, много, а толку - как с козла молока, не от сведений конечно, а от нас.
   - Что ж, будем искать, - философски ответил Андрей, видимо, припомнив фильм "Бриллиантовая рука". - Ой, блин! - вдруг заорал он, как только что упомянутый мною козёл, только недорезанный. - У меня обед уже десять минут назад как кончился, а я ещё и не обедал даже!
   Андрей полез под кровать искать свои ботинки, нашёл один, сел на стул и сказал:
   - Да не умрут же там они все, если опоздаю на десять минут. Ну, на двадцать. В конце концов, полчаса ничего не решат!
   Я поцеловала его в макушку и пошла подогревать остывшую подливку. Вот теперь узнаю своего любимого мужа! Вот это уже по-нашему!
  
   9.
  
   Через пару дней, добравшись до платформы в Малоярославце, мы обнаружили, что там нас ожидает приятный сюрприз: ни одной электрички по направлению к Москве не предвиделось в течение ближайших пяти часов. Ремонтные работы путей, блин! Конечно, лето кончилось, и железнодорожное начальство, или кто там такими вопросами занимается, резко решило ремонтировать пути. Похвально, только почему-то пассажиры не пылали энтузиазмом торчать на платформе или в тесном вокзале, ожидая у моря погоды. Маршрутки, идущие на Обнинск и на Москву, были переполнены, и перед нами во всём разнообразии встал извечный русский вопрос: "Что делать?". Вариантов, собственно, было немного: вернуться в часть или нарезать круги по платформе и привокзальной площади. Первый вариант нам решительно не нравился: всю неделю мы предвкушали поездку в деревню, намереваясь, наконец, отдохнуть. Второй вариант был тоже не ахти себе. Правда, погода была для осеннего дня хорошая, яркая, солнечная, так и тянуло пойти в лес, прогуляться, а вместо этого мы торчали на платформе номер один и с тоской наблюдали за поездами и электричками, пролетающими в сторону Калуги, мечтая силой воли развернуть их в обратном направлении. Неожиданно нам почти одновременно пришла в голову дикая мысль. Мы уставились друг на друга и выпалили: "А давай пойдём пешком!" После того, как мысль была высказана вслух, мы разом приободрились и принялись живо обсуждать представившуюся возможность. Вскоре выяснилось, что, в принципе, мысль-то не такая уж дикая. От Малоярославца до Кошёлкино всего-то километров восемь-девять, мы их вполне в состоянии одолеть за пару часов, погода была прекрасная, принцесса была ужасная... Ну, про принцессу это так, к слову. Одним словом, взяв в ларьке по бутылочке пивка для настроения, мы двинули искать Киевскую трассу, которая должна была нас привести прямёхонько к самому лучшему в мире и его окрестностях деревянному дому. Трасса обнаружилась очень быстро и мы, приободрённые, пошли по ней, наслаждаясь погодой и обществом друг друга.
   Обсудив всякие мелкие текущие дела, мы плавно перешли к главному вопросу, занимавшему нас последнее время: как вычислить убийцу командора. С тех пор, как я извалялась в болотной грязи, а Андрей имел весьма увлекательную и познавательную беседу с молодым солдатом, месье Пуаро и мистер Холмс ещё нас не тревожили, то ли решили передохнуть, то ли хотели заставить нас поработать своими мозгами. Вот мы и работали. Правда, единственный стоящий вывод, который нам удалось сделать, заключался в следующем: искать убийцу, скорее всего, следует среди тех четырёх собутыльников, с которыми Волкин провёл свою последнюю ночь. Посторонние однозначно исключались, нет, конечно, часть не настолько добросовестно охраняется, что в неё нельзя проникнуть посторонним людям, в одном заборе можно найти лазеек десять, а в некоторых местах и забора-то никакого нет, но вот в дни учений проникновение посторонних совершенно исключено. Квадрат, в котором произошло убийство, патрулировался чуть ли не с четырёх сторон, местонахождение всех патрульных контролировалось очень часто, да и следы у трупа не походили на солдатские сапоги. Это были явно офицерские ботинки, а из всех офицеров части поблизости находились только эти четверо.
   Конечно, хорошо, что круг подозреваемых удалось несколько сузить, но что делать дальше? Решив пока отложить этот вопрос до консультации с господами сыщиками, мы перешли к следующей, ещё более волнующей загадке: откуда у командора на ногах следы ожогов? После долгих раздумий, у нас появилось две более-менее правдоподобные версии, так как идею о пытках мы сразу откинули - у всякого факта должно быть простое, разумное объяснение, так говорил кто-то из наших сыщиков-наставников. Первую версию выдвинул Андрей. По его мнению, командор был любителем всяких садомазохистских игрищ, оттуда и ожоги. Второе предположение принадлежало мне, оно был попроще.
   - Понимаешь, - втолковывала я мужу, - он, когда с похмелья просыпался и пытался попить чайку, у него руки тряслись и он регулярно проливал себе на ноги кипяток из чайника, тебе ведь Димка не сказал точно, какого рода были ожоги! Может, как раз от кипятка!
   - Нет, - упрямствовал муж, - у такого алконафта со стажем не возникнет идиотской мысли по утрам пить чай! Скорее, уж рассол! Тем более, Димка говорил, что ожоги были точечные, такие от кипятка не возникают, от кипятка была бы более обширная площадь поражения, понимаешь?
   Так мы ни до чего и не договорились, порешив на том, что на правах рабочих оставим обе версии.
   За спорами да разговорами мы и не заметили, как почти дошли до деревни: прямо перед нашими глазами возник указатель: "Колонец", эта деревня последняя перед нашей со стороны Малоярославца, от Колонца до Кошёлкино рукой подать, километра два. Уже на выходе из деревушки Андрей обратил внимание на магазинчик, стоявший на самом отшибе. Магазинчик назывался "Дедушкины продукты".
   - Давай заглянем! - предложил муж, - посмотрим, что там за продукты дедушкины! Мёд или самогон?
   - Давай, - легко согласилась я, зная, что мой муж обожает заглядывать во всякие лавчонки. Раньше мне это не очень нравилось, но со временем я оценила эту привычку. Андрей всегда знает, где что можно купить на самых выгодных условиях, начиная от компьютерных прибамбасов и заканчивая прищепками и рамками для портретов. И, в конце концов, должен же хоть кто-то в семье любить ходить по магазинам!
   Этот магазин не представлял собой ничего особенного, видимо, в каждой деревне они однотипные, с небольшими витринами, где выставлено молоко, масло, сосиски и колбаса. Над витринами полки с пивом и сигаретами, а около кассы примостилась туалетная бумага и жевательная резинка. Бегло просмотрев ассортимент и не обнаружив ничего интересного, я пошла к выходу, но остановилась, привлечённая шёпотом мужа:
   - Лис, иди сюда!
   Я подошла к самой дальней витрине, где, как-то странно скорчившись, стоял мой муж.
   - Посмотри наверх! - не то прошептал, не то просипел он.
   Я посмотрела. Наверху лежали яйца в коробках, по цене... Цену я увидеть не успела, так как получила очередное сдавленное указание:
   - Глянь на название внизу.
   Я послушно выполнила и это указание и оторопела: рядом с ценником лежала заводская упаковка с надписью "Дедушкины яйца из деревни Ермаково. Новый продукт. Яйцо куриное пищевое столовое 1 категория". Рядом с надписью красовалась красочно нарисованная мельница и какие-то непонятные растения. Дрожащими руками я взяла упаковку, благо яиц в ней не было, перевернула её, и мы с растущим изумлением принялись читать информацию к потребителю: "В нашей компании работают в основном мужчины, поэтому каждый сотрудник в курсе, что такое яйцо и как с ним обращаться. Мы любим наши яйца как собственные и уверены в их качестве. С уважением, Ваш дедушка ".
   Закусив губу и не зная, рыдать ли мне от смеха или от ужаса и недоумения, я подошла к кассе и приобрела десяток дедушкиных яиц в упаковке, для демонстрации.
   - Вот ты бы поверил, если бы тебе сказали, что в магазине продаются дедушкины яйца? Да ещё их производят в основном мужчины, которые относятся к ним как к собственным? - объясняла я уже на дороге Андрею, который решительно не понимал, для чего я приобрела "эту порнографию". - Нет? Вот и нам никто не поверит! А так - можно просто деньги на этом делать, на спор спрашивать, мол, верите ли вы, что в магазине можно купить дедушкины яйца и.т.д. Никто ж не поверит, а денежка - нам... - уже полушутя говорила я, хотя в душе мне было не очень-то весело. Это куда же мы катимся, если в магазинах запросто можно купить, как бы это выразиться... такую порнографию!
   Напоследок почему-то вспомнилось: "Эх, яблочко, куда ты котишься..."
  
   10.
  
   Родной дом уже был виден, и мы, приободрившись, ускорили шаг, предвкушая, как насладимся уютом, покоем, а также вкусной и здоровой пищей. Открыв калитку, мы увидели нашего папу, который странно суетился, нарезая круги вокруг беседки. Мы уж хотели крикнуть ему "Привет!", но не успели: папа зачем-то ударил себя по уху и заорал: "Ну, и что ты предлагаешь делать? И вообще, какого хрена ты туда попёрлась, мать твою так!". Я слегка оторопела: ну и приём мне оказывают в родном доме, однако! Правда, почти сразу же до меня дошло, что я тут ни при чём, это просто папа так своеобразно разговаривает по мобильному телефону. Уяснив, что пока меня бить никто не собирается, я снова открыла рот, но папан подлетел ко мне, сунул мне в руку трубку и гаркнув: "Вот, поговори-ка ты со своей мамашкой!", унёсся в дом. Я машинально поднесла трубку к уху и чуть не оглохла: мама, всё ещё думая, что говорит с родным муженьком, орала как оглашенная, причём единственные приличные слова в её пламенном оре были: "Какого фига ты сам не проверил! Сам дурак!". Андрей в это время разрывался на части: ему страсть как хотелось послушать крепкие выражения своей тёщи, но и проверить, что творится в доме, откуда доносился грохот и мат тестя, тоже было весьма заманчиво. Я, ожидая, пока мама выговорится, и я смогу вставить хотя бы слово, махнула мужу рукой, мол, иди, посмотри, что в доме происходит. Андрей кивнул и пошёл к дому. Удивляясь, что могло произойти, если мама, пользующаяся мобильником крайне редко и ограничивающаяся в целях экономии двумя-тремя словами, безостановочно говорит, то есть, орёт, уже минут пять (и это только со мной!), я всё-таки сумела, в конце концов, вклиниться между двумя крепкими выражениями мамы. Мне даже удалось в двух словах объяснить ей, что я не "этот старый козёл". После я попросила её растолковать нормально, в чём, собственно, дело.
   Дело было обычное: нелады бывших советских граждан с техникой, круче веника, обостряются с каждым годом, особенно с появлением новых технологий, как-то: компьютер, стиральная машина-автомат и.т.п. Моя мама на этом и попалась, классика, как сейчас говорится. С утра в деревню заявилась мамина сестра Антонина Алексеевна, а проще - Тонька. Она недавно осуществила какие-то пертурбации с семейным транспортом, в результате чего Тонькин сын стал счастливым обладателем старых "Жигулей", а сама Тонька с бывшим мужем - не менее счастливыми обладателями старого "Форда" с новой сигнализацией. Я, тоже успевшая побыть советским человеком, затрудняюсь объяснить принципы установки этой самой сигнализации, но из рассказа другого бывшего советского человека, мамы то бишь, уловила примерно следующее. После установки сигнализации тебе вручается что-то вроде брелка: нажимаешь на кнопочку, и сигнализация включается, и если злоумышленник подкрадётся к машине и трахнет кирпичом по лобовому стеклу, то машина взвоет как бешеная. Хочешь сигнализацию отключить - нажми на кнопочку снова.
   Сегодня утром Тоньку привёз в деревню её бывший муж и умотал в город, а та подбила маму съездить в какой-то овраг за можжевельником. То ли настой они из него делать собирались, то ли отвар. Сама Тонька машину не водит, так что за рулём была мама. До оврага они добрались мирно, набрали можжевельника и уже собирались погрузиться со всеми бебехами в машину, как произошло непредвиденное: только они подошли к машине, как та стала издавать такие звуки, какие и "Скорой помощи" вместе с пожарной машиной не снились. Сначала на кнопочку на брелке до опупения жала мама, потом - Тонька, потом снова мама. В результате к машине стало возможно тихонько подойти и даже аккуратно сесть, но стоило шевельнуться или хотя бы дотронуться до замка зажигания - машина начинала надрываться. Что случилось, преподаватель химии и бухгалтер понять не могли, слава Богу, у бухгалтера оказался с собой мобильный телефон, и химик, к счастью, оставивший свой телефон дома, позвонил мужу-инженеру. Остальное слышало полдеревни, и я в том числе.
   Наконец, мама выдохлась и отключилась, а я тяжело вздохнула: придётся тащиться в лес, не видать нам ни отдыха, ни обеда! Поставив сумку на скамейку в беседке, я пошла к дому переодеться, но в этот момент оттуда выскочил Андрей с каким-то странным взглядом. Он уже открыл рот, но, видать, не судьба нам сегодня была не то, что договаривать фразы до конца, а хотя бы их начинать: из дома вывалился папа с огромной коробкой. Я опять открыла рот, чтобы поинтересоваться, куда это он собрался, но тут папа запнулся о порог и рухнул на землю. Коробка открылась, оттуда посыпались инструменты: паяльник, тестор, какие-то отвёртки, плоскогубцы и Бог ещё знает что. Я щёлкнула зубами и в первый раз за полчаса смогла более-менее чётко произнести:
   - А куда это ты лапти намылил и зачем тебе всё это барахло?
   - Куда-куда, - раздражённо огрызнулся папа, - в лес, за мамашкой твоей драгоценной.
   - А это всё тебе зачем? - уже совсем окрепшим голосом продолжала я.
   - А чем я тебе чинить машину там буду? Пальцем?
   Я растерялась, не зная, что сказать, но, к счастью, ожил мой муж:
   - Валентин Игоревич, - тихо и чуть смущённо сказал он, - а куда вы там паяльник, например, втыкать собираетесь?
   Папа посмотрел на Андрея непонимающими глазами, а до меня дошла абсурдность ситуации, и я съехидничала:
   - А он розетку с собой возьмёт!
   Тем временем папа встал, отряхнул колени и на удивление нормально спросил:
   - А что делать-то?
   Андрей почесал репу, или, если угодно, затылок, и стал что-то объяснять. Папа слушал зятя с умным лицом, я же поняла только два слова: "Дерьмовая батарейка".
   Спустя десять минут главные мужчины в моей жизни взгромоздились на невесть откуда добытый допотопный мопед и укатили в лес. Выглядело это довольно комично: довольно упитанный папа и тощенький Андрей. Я усмехнулась: искренне хочется верить, что они сумеют доехать до леса.
   Довольно скоро выяснилось: сумели и даже машину в порядок привели. Вся катавасия действительно произошла из-за "дерьмовой батарейки". Андрей предусмотрительно взял с собой новую, в два счёта заменил старую и всё нормализовалось: через каких-то полчаса во двор въехал "Форд" (папа за рулём), а за ним - мопед (правит мой муж). Пока Андрей заталкивал мопед в какую-то сараюшку, из машины вылезли мама и Тонька. Последняя, страшно довольная, заявила:
   - Да ладно тебе, Валентин, из портков-то не выпрыгивай, лучше глянь, сколько мы можжевельнику надрали, мы тебе такую настоечку сделаем!
   Папа посмотрел на родственницу диким взглядом и ушёл в дом.
   - Вот мужики! - высказалась и моя мама. - Сделают всё через ж..., а на нас валят!
   День закончился соответственно: обиженная мама ушла на половину Тоньки делать настойку, обиженный папа остервенело рубил дрова, а мы готовили ужин. После всех дел мы ушли к себе, разобрали постель, включили настольную, точнее, "накресельную" лампу и, схватив по книжке, улеглись. Я как-то быстро отвлеклась от проблем прошедшего дня и углубилась в чтение, но Андрей никак не мог улечься: ворочался, ёрзал, без конца поправлял одеяло и вдруг заявил:
   - Самое страшное у нас ещё впереди!
   - Это почему? - вздрогнула я от неожиданности.
   - Я знаю, ОНИ обязательно появятся ночью! Всё к этому идёт...
   И ОНИ пришли. А, может, это мы к ним пришли. Во всяком случае, мы обнаружили себя стоящими у двери, мистер Холмс сидел в кресле и играл на скрипке, месье Пуаро переставлял какие-то безделушки на камине, недовольно поглядывая на коллегу. От оживлённой мимики его усы топорщились, и я его понимала: классической музыкой игру Холмса назвать было нельзя, скорее, эти звуки напоминали спор двух бормашин. Конечно, о вкусах не спорят, но всё же такая музыка - не для слабонервных. Правда, к счастью почти всех присутствующих в комнате, завидев нас, Холмс отложил инструмент.
   - Здравствуйте, садитесь, господа, - как всегда суховато и немного резко сказал Холмс.
   Оживился и Пуаро:
   - Какие у вас сведения?
   По виду мужа я поняла, что он говорить не будет, даже если к его горлу приставят нож, поэтому излагать информацию пришлось мне. Достаточно ли её было, и что думают наши собеседники по поводу сделанных нами выводов, по их лицам понять было нельзя: Холмс сидел с непроницаемым лицом, а Пуаро накручивал свои усы, мешая нам разглядеть выражение лица. Я закончила, и в комнате наступило молчание. Я поняла, что ни одному из сыщиков не хочется высказываться первым, нам оставалось только ждать, у кого же терпение кончится раньше.
   Не знаю, как Андрея, а меня совершенно не удивило, что первым заговорил всё-таки Пуаро: живой бельгийский темперамент против английской флегматичности! Правда, Пуаро был не так-то прост:
   - Что скажете, коллега? - почти неслышно промурлыкал он.
   Холмс ломаться не стал.
   - Выводы, сделанные мисс Энн и мистером Эндрю мне кажутся вполне разумными. Убийцу следует искать именно среди тех людей, о которых они рассказали. А вот вы, коллега, скажите, все ли факты данного дела вы можете объяснить?
   Пуаро самодовольно покрутил ус:
   - Конечно!
   - А что вы думаете об ожогах на ногах? - осведомился Холмс.
   - О, по поводу этого я могу изложить семь или восемь совершенно блистательных идей! - ещё более самодовольно ответил бельгиец.
   - И какая же версия истинная?
   - Знаете, мне кажется, что эти ожоги тут вообще ни при чём! - заявил Пуаро. - Так что не будем тратить на них своё время. Лучше скажите мне, в вашу теорию об убийстве все улики укладываются, и как вы предлагаете действовать дальше?
   Холмс пожал плечами.
   - Пока я не знаю, откуда появилась эта железка, которую любезно показала нам мисс Энн, об этом ещё надо подумать. А по поводу действий... Надо отталкиваться от следов, которые мисс Энн показались странными. Пока я могу дать только одно объяснение этому: человеку было неудобно в обуви, возможно, у него были растёрты ноги или ходить ему мешали мозоли. Поэтому я предлагаю мистеру Эндрю сделать следующее...
   Пока Холмс втолковывал Андрею, что нужно сделать, Пуаро отошёл к маленькому столику, налил себе в рюмку какой-то красной жидкости, бурча под нос: "И почему здесь не могут заварить настоящий шоколад?", вернулся на своё место и, отпивая маленькими глоточками таинственную жидкость, слушал Шерлока Холмса с непонятным выражением на лице. После того, как Холмс замолчал, Пуаро отставил рюмку и скептически произнёс:
   - Да, коллега, вы как всегда верны себе! Вынюхивать, выискивать! Неужели вы не можете более толково распорядиться вашим методом и серыми клеточками? Во всяком деле главное - мотив! Найдите мотив - и вы всё поймёте! Это говорю вам я - Эркюль Пуаро!
   - Что ж, ищите, коллега, - равнодушно заметил Холмс, - только боюсь, что вы будете неприятно поражены, когда обнаружите, что у этого убийства нет никакого мотива, оно непредумышленное, случайное!
   Пуаро, как бы не слыша этих слов, сказал, обращаясь ко мне:
   - Мотив есть всегда, и вы должны найти его, дорогая мадемуазель!
   После этого сыщик стал инструктировать меня. Скажу честно, мне показалось, что задача Андрея несравнимо легче, чем моя, но куда было деваться... Инструктаж, наконец, закончился, и напоследок маленький бельгиец не то посоветовал, не то приказал:
   - Будет очень полезно, моя очаровательная мадемуазель, если вы заведёте дневник и постараетесь заносить туда хотя бы кратко сведения о наших подозреваемых. Нет, нет, ничего особенного, - сказал Пуаро успокаивающе, заметив неприкрытое выражение ужаса на моём лице, - просто небольшие пометки, куда ходили, что делали, может, что-то ещё привлечёт ваше внимание... Вы понимаете меня?
   Я понимала: заметки недалёкого капитана Гастингса часто помогали Пуаро установить истину, но мне как-то не хотелось выступать в подобной роли. И возражать было невозможно. Поговорив ещё немного и выпив предложенную (наконец!) рюмку неизвестного вина, мы попрощались, пообещали появиться, как только что-нибудь прояснится и пошли к выходу. Почти у самой двери Андрей шепнул мне на ухо:
   - Смотри, как они сейчас начнут грызню! Они явно сегодня остались недовольны друг другом!
   Возможно, так бы оно и случилось, но один из спорщиков оказался мудрее: после нашего ухода он просто взял в руки скрипку.
  
   11.
  
   И всё-таки народная мудрость - потрясающая вещь, в который раз уж я в этом убедилась! И убедилась ранним утром, трясясь в автобусе. Утро добрым не бывает, так говорят умные люди, и это святая правда. Вместо утренней зарядки сегодня я слегка пособачилась с мамой, которая по случаю вчерашнего недоразумения до сих пор пребывала в воинственном настроении. Что и говорить, настроение не улучшилось, но зато тонус как поднялся! Он поднялся ещё больше, когда, придя, наконец, на станцию, мы с Андреем обнаружили, что электричка только что отошла от платформы, и нам осталось только полюбоваться на её изящный зелёный хвостик. Умелец, составлявший расписание электричек по маршруту "Москва - Калуга" (или "Москва-Малоярославец", что почти одно и тоже, только второе хуже) посчитал, что люди, видимо, катаются на дорогих и неотапливаемых электричках чисто ради удовольствия лишний раз приветливо улыбнуться злым, как собаки, контролёрам, а на работу и домой предпочитают ездить на такси, поэтому следующий электропоезд ожидался только через три часа. Впрочем, чего уж там, случись такое в обед, так и через пять часов не уедешь, а уж после девяти... Так что можно было считать, что нам крупно повезло, только у Андрея почему-то возникли опасения, что подполковник Рытищев этого везения не оценит, если ровно через пятьдесят минут Андрей не будет стоять на плацу по стойке "смирно". Поэтому мы решили ещё чутки взбодриться и пробежаться до автобусной остановки, авось, что и остановится в это время, хотя уверенности в этом не было никакой, так как расписания автобусов в деревне сроду никто не знал, и я в том числе.
   До остановки мы добежали вовремя, какой-то автобус действительно мимо неё в это время проходил, только он, видимо, совершенно не собирался там останавливаться, и не остановился бы, если бы ещё несколько наших сотоварищей по несчастью просто-напросто не перегородили ему дорогу. Водитель автобуса, устало наблюдая, как мы пытаемся втиснуться в переполненную машину, что-то там себе ворчал, но было видно, что он это делает скорее по привычке, чем со зла. Его, конечно, понять было можно, так как автобус оказался служебным, так же, как можно было понять и бедолаг, регулярно не стыкующихся с расписанием электричек. В общем, как мне показалось, в результате все остались довольны: народ получил хоть какой-то шанс добраться до работы вовремя, а водитель - шанс подзаработать копеечку. Вот такой вот ежедневный утренний ритуал, повышающий настроение всем в нём участвующим. После того, как Андрей в дикой давке всё ж таки умудрился, чуть не вывернув себе руку, посмотреть на часы, у нас тоже немного отлегло от одного места, а подполковнику Рытищеву, знай он об этом, наверняка бы тоже полегчало: как же, самый недисциплинированный офицер части успевает, ну, или почти успевает, на построение!
   Довольно скоро (я даже ещё не успела превратиться в "человека скрюченные ножки") те, кто имел возможность смотреть в окно, узрели, видать, трубы завода вблизи автостанции и полезли по карманам за деньгами. Заметив сии характерные движения, к сему занятию подключились и остальные, отчего пространство в автобусе, которое ещё оставалось, было мгновенно заполнено руками, локтями, ногами и даже... спинами, скажем так. Правда, оказалось, что спешить было некуда, так как, доехав до остановки, водитель ещё минут пять не мог открыть дверь по причине излишней укомплектованности транспорта. В итоге "смешались в кучу кони, люди", кто-то подтягивал живот, кто-то выдыхал воздух, кто-то с самых ступенек орал: "Ну, ещё маленечко, подтянулись, продвинулись, эх!", и, конечно, такие усилия не могли пропасть даром, дверь открылась.
   Несмотря на то, что мы залезли в автобус почти самыми последними, какой-то дядька, всю дорогу шумно дышавший мне в спину, как-то умудрился оттиснуть нас назад и уже стоял у выхода, протягивая водителю купюру. И вдруг в один момент в гомонящем автобусе стало тихо. Кое-как повернув голову, я обнаружила, что все, кого я могла видеть со своего места, с явным и нескрываемым интересом уставились на водителя. Подивившись про себя, я с трудом вернула голову на место и повнимательнее посмотрела на невежливого дяденьку с его купюрой. И мне сразу же стало всё ясно. Дядька протягивал водителю тысячу рублей. Знаю я таких, ездят в городском транспорте и маршрутках с крупными купюрами и говорят, что больше ничего нет. В восьмидесяти процентах случаев таких прохиндеев отпускают восвояси, в остальных двадцати либо пытаются наскрести сдачу, либо везут в депо, как не оплативших проезд. Но "наш" дядька явно перегнул палку. Показывать не сто рублей, и даже не пятьсот, а тысячу и утверждать, что пяти рублей ну никак наскрести невозможно! Совсем зарвался товарищ! Прямо так и тянет дать по наглой рыжей морде! По молчаливому и даже какому-то настороженному напряжению, установившемуся в автобусе, мне стало понятно, что такой спектакль идёт уже далеко не первый день, и до сих пор победа оставалась за наглым дядькой. И так мне стало жаль водителя, что захотелось хотя бы дать дядьке хорошенько под зад, чтоб вывалился из автобуса прямо в лужу. (Автобусы всегда почему-то останавливаются либо перед лужами, либо перед самой сочной грязью). И я уже готова была это сделать, как совершенно неожиданно водитель, порывшись где-то под сидением, вытащил небольшой холщовый мешочек и, взяв тысячерублёвку из пальцев оторопевшего дядьки, всунул мешок ему в руки. При этом мешок радостно звякнул.
   - Вот тебе сдача, рублями железными, пересчитай! - пояснил водитель, аккуратно складывая злосчастную купюру, - только имей в виду, пересчитывая, что я за все два месяца, что ты мне глаза мозолишь, всё честно вычел и даже штраф брать не стал! А можешь мешок здесь оставить, я из него каждое утро в аккурат пятёрку отсчитывать стану, а хочешь - плати авансом! Расписочку не желаешь?
   Нахал не желал. Прижав мешок к боку, он как-то чересчур быстро вывалился из автобуса, естественно, попав в самый центр лужи, и позорно ретировался. Тут уж весь автобус грохнул, и довольные пассажиры потянулись к выходу, причём мужики жали водителю руки, а тот объяснял:
   - Я, как просёк, что эта сволочь собирается и дальше мне мозги конопатить, тотчас взялся свои десятки и полтинники на рубли разменивать, спасибо, контра знакомая с городских маршрутов помогла, у них всегда мелочёвки полно, и то провозился месяц. Да я бы и дольше провозился, уж больно охота была на его рожу посмотреть! Ишь, покататься надумал! Хочешь бесплатно кататься в наше время - купи санки!
   - А я бы ещё и в харю двинул! - раздался откуда-то сзади сочный бас, и мы дружно грохнули ещё раз.
   В часть мы попали за две минуты до построения, и Андрей прямо от ворот рванул к штабу, а я решила зайти на местный рынок. Так как было ещё сравнительно раннее утро, бабки только начинали подтягиваться к месту торговли, но баба Тоня уже стояла на посту.
   Баба Тоня стояла за своим лоточком не каждый день, а только тогда, когда к ней накануне заходил прапорщик из нашей части Шарко. Да, вот такая странная связь. Хотя, может, и ничего странного. Мой муж в самом начале службы не получил и половины причитающегося ему обмундирования, ботинки, ремень, бушлат и даже "крокодильчики" для галстука он был вынужден покупать сам. Почему? А потому, что прапорщик Шарко спокойно брал со склада все эти вещи и часть из них сдавал на продажу в магазин части, а другую часть, поменьше, отдавал на продажу бабе Тоне, которая с лёгкостью продавала все вещи на местном рынке. Причём военные атрибуты пользовались такой популярностью, что больше трёх-четырёх часов баба Тоня на своём рабочем месте не застаивалась. Осуществляя сию нехитрую афёру, прапорщик Шарко не то, чтобы не рисковал, а вообще не рисковал. Ту одежду, обувь и всё прочее, чего "не хватало" на складе, офицеры были обязаны покупать себе сами, а в конце службы часть им выплачивала потраченные деньги. Но какие деньги! Предположим, офицерский ремень в магазине стоит триста рублей. Компенсации же за него полагается пятьдесят... Разве ж это деньги для части? К тому же недавно вышел указ: временно (это значит навсегда, разумеется, ну, в крайнем случае, на о-о-очень долгое время) приостановить выдачу компенсаций за приобретённые офицерами вещи. Вот так у нас укрепляют престиж армии. Конечно, при таких обстоятельствах от желающих идти добровольно служить Родине просто отбоя нет.
   Впрочем, это я отвлеклась. Пройдя, сама не знаю, зачем мимо бабы Тони раза три, я подумала: любопытственно, а почему, Шарко не сдаёт все приватизированные вещи в магазин, зачем связался с бабушкой? Она ж, небось, не бесплатно торчит на рынке и в снег, и в дождь! Но думала я недолго, даже особого напряжения серых клеточек не понадобилось. Конечно, Шарко не может проворачивать такую операцию сам, ему приходится с кем-то делиться, и делиться очень прилично, потому что о таких штучках как минимум обязательно осведомлён начальник склада, с чьего разрешения всё это и делается, а как максимум - кто-то из заместителей бывшего командора, если не он сам. Так что делить барыши Шарко приходится "по справедливости", в результате чего ему не так много и остаётся. Поэтому он и решил небольшую часть ворованного сбывать лично, не находясь под контролем вышестоящих, и выбрал для этого бабу Тоню. С ней, конечно, тоже надо делиться, но она-то не берёт столько, сколько непосредственный начальник Шарко и все те, кто за ним стоят ещё. Баба Тоня радуется и небольшой прибавке к пенсии, а Шарко - и такой прибавке к зарплате. Ну, ей Богу, всё гениальное просто! Нет, эта фраза слишком избита и не может передать все оттенки такого заурядного дела, как воровство на собственное благо. Пожалуй, лучше всего выразился по данному вопросу Григорий Распутин в начале двадцатого века: "Кажинный человек должон уметь воровать. Потому как ежели воровать не умеешь, тады завсегда пропадёшь с голодухи". No comments (без комментариев), как пишут по поводу и без проклятые капиталисты.
   А теперь опять о главном. Придя в восторг от собственной проницательности и одновременно обозлившись по вполне понятным причинам на Шарко и всю его мне неизвестную компанию, я прошмыгнула мимо бабульки в последний раз и отправилась домой, не купив ничего из того, зачем пришла на рынок. Дома я об этом крупно пожалела, но сил и желания возвращаться обратно уже не было. Пришлось "по сусекам поскрести" и приготовить обед из того, что нашлось. В процессе готовки настроение моё несколько улучшилось. Андрей сегодня был в смене, а это значит, что завтра у него выходной. Наслаждаясь немного необычными, но вкусными запахами, пробивающимися из-под крышек кастрюль, я строила умопомрачительные планы на завтрашний день, и покончила и с приготовлением обеда, и с планами как раз в тот момент, когда за дверью раздались знакомые шаги. Нет, какая всё-таки иногда радость кормить обедом голодного мужа! Но на сей раз мой Пёс не был голоден, как пёс. Он был злой как пёс. По своему обыкновению, он ничего не сказал, но лицо у него было такое, что "суду сразу всё стало ясно". Я хотела было спросить, что случилось, но припомнила, какие великолепные скандалы у нас обычно получаются из-за подобного начала разговора и сдержалась. Решила попробовать не набрасываться на мужа с расспросами с порога, пусть сам всё расскажет, когда сочтёт нужным. Буду учиться организовывать семейную жизнь без излишних потрясений.
   Пока я обдумывала свою новую линию поведения, Андрей разделся и сел на кровать. Я подошла, улыбнулась, присела перед ним на корточки и сахарно-медово спросила:
   - Ну, что, будем обедать?
   - Я пока не хочу, - ответствовал муж.
   - Уже перехватил что-нибудь? - продолжала я свои песни.
   - Нет, просто не хочется, - продолжал и муж свои отмазки.
   - Может, чайку?
   - Не хочется.
   - Кофе?
   - Потом.
   - Тогда приляжешь, отдохнёшь часок?
   - Я не устал.
   Несмотря на всю мою решимость избежать скандала, я чувствовала, что начинаю закипать. Я и вообще особым терпением не отличаюсь, а в таких ситуациях и подавно. Терпение моё явно заканчивалось, но я сделала глубокий вздох, быстренько досчитала про себя до десяти и немного напряжённо, но ласково начала снова:
   - А, может,... - и тут нелёгкая меня дёрнула посмотреть мужу прямо в глаза, и в них я отчётливо увидела, что ему до смерти надоели и мои идиотские вопросы, и мой сахарный тон, и вообще... Короче, начатую фразу я закончила так:
   - Может, всё-таки расскажешь, что у тебя случилось, а? - и тон мой при этом был нетерпеливо-сварливый.
   К моему удивлению, пёска рассмеялся и прижал меня к себе:
   - Лися ты моя, лися...
   Я потёрлась об его грудь. Настрой улучшился, и я повторила свою предыдущую фразу уже мурлыкая:
   - Ну, что у тебя там случилось?
   - Ой, лиська, не хочется об этом говорить... - нахмурился муж. - Может, потом? Зачем тебе расстраиваться сейчас?
   Вот, он всё-таки произнёс те самые слова, которые бесят меня неимоверно. Потом! Когда потом? Всё равно всё станет известно, расстроюсь не сейчас, а через час, но до этого ещё и изведу себя самыми невероятными предположениями. Ну, зачем тянуть, держать человека, да даже не человека, а свою собственную жену в таком напряжении! Но втолковать такие простые истины моему мужу невозможно. Проверено неоднократно.
   - Ладно, потом так потом, - согласилась я, но физиономия у меня была такая, что Андрей почёл за лучшее уступить. Всё-таки всё пошло по сложившемуся сценарию, изменить устоявшиеся правила оказалось не так-то просто, хорошо, хоть до ссоры не дошло. Что ж, учтём. А пока послушаем, что же стряслось.
   - Сегодня прямо после смены я заступаю в наряд, - нехотя, с тяжким вздохом сказал Андрей.
   - Опа-чики-блинчик! - взвилась я, вне себя от ярости. - Кто на этот раз заболел?
   - Я, - опять вздохнул Андрей. - С мозгами у меня проблемы.
   - Ты можешь объяснить по-человечески? - окончательно взорвалась я.
   - Могу. С мозгами у меня плохо, раз я сегодня, как дурак, наступал на ноги определённым людям и задавал идиотские вопросы. Трое просто посмотрели на меня как на идиота, а четвёртый вкатил наряд вне очереди. Фамилию товарища назвать?
   - Нет, сама знаю. Рытищев.
   Гнев мой уже остыл. Его сменило какое-то уныние, связанное и с крушением моих тщательно продуманных завтрашних планов, и с тем, что задание, данное Шерлоком Холмсом Андрею, вышло вот таким вот боком. И что тут поделаешь? Не посуду же бить...
   Одно из предположений мистера Холмса по поводу странных следов у трупа Волкина заключалось в том, что, возможно, человек, оставивший те самые следы или прихрамывал, или у него были натёрты ноги, ну, словом, что-то в этом роде. И задачей Андрея было как бы невзначай наступать на ноги всем подозреваемым и, извиняясь, как бы случайно интересоваться: "А не болели ли у вас недавно ноги? Может, я наступил вам на старую мозоль? Вы не будете хромать снова из-за моей неловкости?". Ну, что-то в этом роде. Так как такие вопросы звучали хоть и по-идиотски, но вполне невинно, а также из-за того, что подозреваемым вряд ли могло прийти в голову, что какой-то лейтенантик ведёт неофициальное расследование смерти командора, они предположительно честно бы ответили: "Да, негодяй, я хромаю уже третью неделю, мои мозоли не дают мне спокойно жить, а ты тут шляешься как последний штатский разгильдяй и смотришь не на проходящих мимо старших по званию, а под ножищи свои". Или так:: "Какие, на фиг, мозоли, всё у меня отлично, в отличие от некоторых которые шляются тут как последние штатские разгильдяи и смотрят не на проходящих мимо старших по званию, а под ножищи свои ". Предположения мистера Холмса оправдались, все ответили именно так, как он и думал, правда, все четверо выбрали второй вариант, а Рытищев к нему добавил ещё и несколько нехороших слов по поводу того, куда Андрею надо идти, но потом сменил гнев на милость и разрешил идти не туда, а во внеочередной наряд.
   Обсуждая подробности только что проведённой операции и сетуя на то, что проверка не дала никаких положительных результатов, мы весь обеденный перерыв провалялись на кровати, а потом Андрей ушёл в смену, чтобы прямо из неё заступить в наряд, а я забыла положить ему с собой поесть.
  
   12.
  
   Чувство вины перед мужем мучило меня не очень долго. Вот уж в чём я уверена, так это в том, что Пёска не будет трагически потрясать кулаками и посылать проклятья небесам, обвиняя их в том, что они лишили его обеда и ужина. Думается, при первой же возможности он заскочит домой и возьмёт то, от чего так бездумно отказался в обед. Так что я разложила по банкам "харч" и попыталась сосредоточиться на расследовании. Получалось плохо. Все мои мысли сворачивали на бабу Тоню с ботинками моего мужа и остальных офицеров.
   Не знаю, благо это или нет, но дельные мысли всегда приходят ко мне не сразу. Я не говорю о таких глобальных проблемах типа "Что приготовить на обед, где взять денег, чтобы дожить до конца месяца и каким образом растолковать ученику новый материал". Над такими вещами я даже и не задумываюсь. А вот, в частности, решить, стоит ли работать по специальности в школе, выходить ли замуж и как бы приступить к заданию, возложенному, нет, взгромождённому на меня месье Пуаро быстро не получается. Прежде, чем меня посетит действительно дельная и продуктивная идея, может пройти несколько дней, причём всё это время в голове будут тесниться какие-то совершенно ненужные мыслишки и картинки. Зато потом наступит эффект, который я называю "нападение пыльного мешка из-за угла" - всё разом прояснится и как-то само разложится на свои места. Такой ход событий неизбежен, и с этим приходится жить. Можно спрашивать совета и подсказки у всякого встречного поперечного, можно заниматься чем угодно, пытаясь избавиться от навязчивых дум, можно кидаться головой на стенку - результат не изменится, а процесс - тем паче.
   Чисто из чувства противоречия я попыталась поработать над своими заброшенными методичками, но перед глазами замелькала баба Тоня, и я с облегчением и сознанием выполненного долга закрыла книжки и тетрадки и засунула их подальше под кровать. Включила телевизор, наткнулась на какое-то ток-шоу и разлеглась на диване, пытаясь одним ухом уловить, о чём идёт речь. Речь шла о гражданских браках. По-моему, пару раз в неделю на каждом канале обязательно в каком-нибудь ток-шоу идёт речь о гражданских браках и тому подобных изжёванных донельзя темах. Меняются только декорации, ну, и ведущие разные. А проблемы, речи и гости везде одинаковые. Сейчас мне уже даже не противно, только непонятно, неужели кто-то ещё в обширной российской аудитории ещё не выучил наизусть всё, что сотни раз перетиралось в течение добрых пяти лет? Да уж, до чего же загадочна душа русская!
   За три последующих часа я, щёлкая пультом, ещё четыре раза прослушала дискуссии по поводу гражданских браков. Все они, что закономерно и совсем не удивительно, кончились ничем. Каждый доказывал своё, и никто никого не слушал. А какой, интересно, вывод должны были сделать зрители, если из каждой передачи следовало примерно такое заключение: "Можно жить в гражданском браке, в этом ничего предосудительного нет, а можно и поставить штамп в паспорт, в этом тоже ничего зазорного"?
   Устав от гражданских браков и своих собственных неоформившихся мыслей, я вышла в коридор покурить. Там, около консервной баночки, уже пристраивался Генка Стукачёв.
   - А твой где? - кивнул мне Генка.
   - В наряде, - сказала я, пристраиваясь рядом. - А твоя дома?
   - Дома, - хохотнул Генка, - у тёщи.
   - Это просто праздник какой-то! - пошутила я.
   Генка начал было отвечать, но тут же примолк, привлечённый внезапно открывшимся зрелищем, греющим душу каждого русского человека. В конце коридора показался парень, которого ни я, ни Генка толком рассмотреть не успели. Наши взоры были прикованы к двум сумкам, которые парень без всякого напряжения нёс чуть ли не кончиками пальцев. Сумки приятно и призывно позвякивали, и почему-то в этом зазывном звякании явственно слышалось: "Пейте пиво пенное, не обязательно будет морда здоровенная". Из кармана пальто этого красавца (ведь не может же человек с двумя сумками, набитыми пивом, быть некрасивым!) торчали рыбьи хвосты, и чем ближе к нам подходил этот красавец, тем явственнее ощущался запах креветок. Хотя, скорее всего, запах являлся плодом нашего с Генкой совместного воображения, не нёс же этот замечательный человек с собой уже варёные креветки. Но и не могло по-другому пахнуть от такого чудесного человека, правда?
   Генка, зачарованно наблюдая за приближением "чудного виденья", вдруг захлопал глазами. Да и меня тянуло сделать то же самое, вдруг это сон? Но это был не сон, и всё в том же заторможенном состоянии Генка медленно достал зажигалку и, вытянув руку куда-то в сторону, начал ею щёлкать. Казалось, зажигалка тоже была зачарована зрелищем, столь внезапно открывшимся нам, потому что она никак не зажигалась. И в тот момент, когда из неё всё-таки вылетело пламя, в общаге погас свет. Секунду спустя раздался грохот. Да, только грохот и никаких нехороших слов. А когда грохот и возня стихли, в тёмном коридоре прозвучала сакраментальная фраза:
   - Ну, вот, попили, блин, пивка!
   Прислушиваясь к возне и к нехорошим словам, доносившимся из комнат, я всё же прикурила от Генкиной зажигалки и вовремя, потому что зажигалка, естественно уже нагрелась и Генка обжёг себе пальцы. Опять всё стихло, возня прекратилась, и в коридоре снова зазвучали шаги, такие же уверенные, как и несколько мгновений назад.
   - Вот интересно, почему народ не высыпал в коридор с криками "Что произошло" и "Я же смотрю свой любимый сериал!"? Во всякой нормальной общаге уже бы такой вой стоял! - поинтересовалась я вслух, вообщем-то ни к кому не обращаясь, но Генка, который усердно дул на зажигалку, ответил:
   - Привычка. Тут, по ходу, часто такое случается, никто и не чешется уже, так, поматерятся для собственного удовольствия, и всё. Слушай, дай я от твоей сигареты прикурю.
   Я протянула Генке сигарету, и вдруг прямо у меня над ухом раздался бодрый голос:
   - Разрешите к вам прижечь?
   Генка, видимо, от неожиданности дёрнулся, потому что сигарету он не прикурил, а уронил, о чём говорили энергичные шлепки по грязному полу, кажется, рук и звуки, которые обычно издают мужчины, когда стесняются ругаться матом при женщинах. У меня же язык застрял в одном месте, хотя обычно я за словом в карман не лезу и на всякие такие шуточки реагирую так, что больше никому острить не хочется. Наверное, мне помешало сосредоточиться на ответе все ещё стоявшее перед глазами сладостное видение, так нахально прерванное отключением электричества. Тем временем Генка нашёл сигарету. Ясный пень, она была уже сломана в процессе поиска, тогда Геныч полез за новой, а обладатель жизнерадостного голоса плюхнулся на пол рядом со мной и возвестил:
   - Подстрочный перевод с литовского!
   Я засмеялась, ситуация мгновенно прояснилась. Но Генка, наконец, закуривший, ничего не понял, потому что рявкнул:
   - Я тебе ща прижгу! Что, думаешь, раз с пивом, так и по морде не заработаешь?
   Незнакомец расхохотался, а я попыталась объяснить Генке, в чём тут дело.
   Очень часто люди, изучающие иностранный язык, при разговоре переводят на изучаемый язык каждое слово, а не всю фразу. Иногда получается очень несуразно. Например, если перевести с английского фразу "Уou must learn it by heart" получится "Вы должны выучить это сердцем", вместо "Вы должны выучить это наизусть", как скажет всякий русский. Ну нет у англичан выражения "наизусть", есть "сердцем". А в нашем случае парень просто попросил прикурить, дословно переведя на русский соответствующую иностранную фразу, что я и пыталась втолковать Генке. Надо сказать, Генка оказался вовсе не дураком и скоро мы уже весело хохотали все вместе.
   - Это ещё что, - продолжал словоохотливый незнакомец, прикурив от остывшей Генкиной зажигалки, - мой дедушка ещё и не такое отмачивал. Насчёт "прижечь" это, кстати, его фраза, дословный перевод с литовского. Я-то в России родился, уже, считай, и не литовец, кроме как по-русски и не говорю, а дед мой до смерти в Вильнюсе прожил, так что как он в гости к отцу приезжал, за ним впору по улице было ходить и записывать. Однажды ему позвонить надо было, ну, нашёл он телефон-автомат, а двушки и то и нету. А мимо как раз женщина проходила, молодая, красивая. Ну, дедуля шмыг к ней и спрашивает так вежливо: "У вас нет двух копеек в одном месте"?
   Если правда, что смех продлевает жизнь, мы порядочно её себе продлили, заливаясь минут так пять. Когда мы чуть успокоились, незнакомец снова нас удивил:
   - Ребят, пивка хотите? Вроде, там ещё что-то осталось, даже с полу слизывать не придётся.
   Не знаю, как Генка, а я сдуру закивала головой, не сообразив, что в такой ситуации это по меньшей мере глупо, но доброму самаритянину и не требовалось ответа: он уже открывал бутылки Генкиной зажигалкой при свете спички.
   Передав нам бутылки и, судя по звуку, сделав добрый глоток из своей, парень протянул:
   - Да, вот завтра уборщица порадуется! Ещё неизвестно, что хуже, осколки веником сметать или присохшее пиво оттирать. Но, так как осколки все остались у меня в сумках, бедной тётке выбора не остаётся, придётся размазывать пиво по полу.
   - Зато запах будет держаться как минимум до обеда, - протянул Генка.
   - Да, вместо опохмелки будет, - я мыслила практично. Незнакомец тоже.
   - Ща я ещё рыбки почищу, вообще кайф будет!
   Под приятный шорох сдираемой шкурки парень продолжал трещать, молчать он, кажется, не мог совсем.
   - Я тут к друзьям намылился, давно не виделись, а тут, по ходу, Рытищев опять фокусы выкидывает, не удивлюсь, если свет и до утра не дадут.
   Вот что мне понравилось в нашем невидимом собеседнике, так это то, что ему не надо было задавать вопросов, он их предугадывал и выдавал исчерпывающую информацию. Разумеется, нам было любопытно, при чём тут Рытищев и мы тут же получили все необходимые пояснения.
   - Рытищев-то может только на плацу орать всякую несуразицу да нос свой совать, куда не следует, при этом ещё и других поучать, как делать то, чего он сам не умеет. Вот и допоучался как-то, - рассказывая, наш невидимка не забывал про свои прямые обязанности. Рыба была очищена и роздана, отчего слушать байки про Рытищева стало во много раз приятнее.
   - Самая главная специализация Рытищева - электричество, он вечно в щитках ковыряется да около линий электропередач вертится, вот и довертелся. Ничего такого экстраординарного не произошло, конечно, просто свет отрубился во всей части. Для таких случаев существует дизельная станция, но она не заработала. А знаете почему? - на минуту перевёл дух рассказчик, и, с явным наслаждением услышав наше одновременное "Нет" продолжил:
   - А потому, что никто не умеет её врубать! А единственный чел, который умел, был немного пьян, ровно настолько, чтобы разбудить его не представлялось возможным. Рытищев орёт, командор орёт, а те, кто посмекалистее, на "Фазан" помчались. Знаете? Там передающий радиоцентр находится,
   - В самую ж... - объяснил более доходчиво Генка.
   - Ага, там передвижная дизельная станция есть, так её на котельную погнали, чтобы хоть котлы подключить, а то ведь они могут и взорваться к чёртовой матери. Да, ночка весёлая выдалась, света не было, все сеансы радиосвязи полетели к такой-то матери, а станцию эту заводили всю ночь, она одну минуту работала, другую нет. А на утро влетело всей части, Рытищев же получил благодарность за умелое руководство в экстремальных ситуациях. И это никого не удивило, уж кто-кто, а Игоряша из любой дырки без мыла вывернется, а других в эту же грязную дыру засунет по самые уши, что не мешает ему регулярно вляпываться в такие ситуации, что хоть стой, хоть падай, хоть раком вставай. Вот, например...
   К сожалению, нам с Генкой не довелось услышать ещё одну историю, потому что вопреки всем канонам, установившимся в части, дали свет. Зато, хоть мы и являли собой картину "Утро в китайской деревне" нам удалось, наконец, рассмотреть соседа, а не то, что было у него в руках. И могу сказать однозначно, что человек с двумя сумками пива и рыбой в карманах оказался просто красавцем, молодым, улыбчивым, с задорным, чуть подтрунивающим взглядом. Иначе и быть не могло. Даже жалко было с ним расставаться, но безымянный незнакомец легко вскочил на ноги и, аккуратно роясь рукой в сумке и, гремя осколками, сказал:
   - Ого, свет дали, а друганы мои меня уж заждались, так что я побежал! Спасибо за приятную компанию! А это вам от меня., - и в Генкиных руках как-то незаметно очутились две бутылки пива, а в моих - пакет замороженных креветок, которые уже виделись мне, правда, в готовом виде. - Да, - крикнул парень, уже почти исчезая за углом, - приятно познакомиться, меня Денис Брасинский зовут!
   - Ого, - присвистнул Генка, - вот это сюрприз!
   - Точно, сюрприз. - От этих слов, точнее, от голоса, который их произнёс, я аж дёрнулась. Ещё бы, это же Андрей подкрался незаметно!
   Муж поцеловал меня в щёку, прикурил сигарету и, с вожделением поглядывая на пиво, сказал:
   - А ты, Геннастый, откуда успел узнать, что к штабу бомбу подложили?
  
   13.
  
   Специалисты из Москвы, умеющие разряжать бомбы, не особенно торопились и прибыли только под утро. Но Рытищев, временно исполняющий обязанности командира части, не растерялся. Имея в распоряжении всю ночь, он потратил её на разного характера воспитательные меры. Для начала он страшно поругался с начальником штаба. Когда солдатик, обнаруживший подозрительный предмет, доложил об этом Рытищеву, тот даже не стал его слушать до конца, а помчался в штаб и, влетев в кабинет к Брасинскому, заорал так же противно, как, наверное, визжит раненый дикобраз:
   - Толька, мать твою разтак, ты уже заколебал со своими муляжами, хрен ли ты их разбрасываешь каждую ночь? Ты меру-то знай, ...мать!
   Анатолий Иванович страшно удивился. Вот уже вторую ночь подряд он не раскидывал и не развешивал муляжи, так как праздновал день рождения тёщи. И только сейчас, немного отойдя от празднования, он мучительно раздумывал: неужели же он уже в каждый угол части успел пристроить свои макеты, или всё же можно найти ещё какой укромный уголок, дабы не идти по второму кругу. Всё это Анатолий Иванович попытался вежливо объяснить Рытищеву, видать, ещё не настолько отошёл начштаба, если не понял, кто перед ним и как нужно разговаривать с бывшим заместителем командира по связи. Но всё поправимо. Игорь Александрович ещё даже не успел как следует наораться, как Анатолий Иванович тоже вошёл в норму и завернул такое, что Рытищев оторопел. А через секунду оба подпола уже с наслаждением обменивались своими мыслями по поводу родственников друг друга. Изучение генеалогических деревьев прервал третий подпол, Пашка-псих, который, в отличие от своих коллег не растерял присутствия духа. Войдя в кабинет, он достал из шкафчика с бумагами початую бутыль и рюмку, спокойно налил, выпил и объявил:
   - А наш фэсэбэшник уже насчёт сапёров позвонил.
   Вояки мгновенно заткнулись. Потом Брасинский полез в шкаф за рюмкой, а Рытищев заорал ещё пуще прежнего:
   - Зачем? Шитов что, сдвинулся? Только нам этого ещё не хватало! А вдруг это всё-таки муляж?
   - Если и муляж, - прокряхтел Брасинский, - то не мой!
   После этого скандал перенёсся сначала в кабинет Виталия Борисовича Шитова, которого Рытищев обозвал паникёром и тайным троцкистом, а затем в солдатскую караулку, где дошедший до предела подполковник Рытищев всыпал по самое некуда солдату, обнаружившему подозрительный объект и доложившему о нём. Полчасти слышало, как Рытищев орал:
   - Ну, обнаружил, что, обязательно начальство от дел отрывать? Мне только и заниматься ерундой всякой! Ну, и что, что обязан доложить? Взял потихонечку и отнёс куда подальше! Два наряда вне очереди!
   Однако самое страшное потрясение обрушилось на Рытищева и всю компанию утром. Прибывшие специалисты заявили, что бомба хоть и самодельная, но настоящая. Бомбу-то разрядили и увезли, а вот начальство осталось нос к носу с неразрешимой проблемой. По сравнению с казусом, который трём заместителям командира предстояло срочно разрешить, обнаруженная бомба ушла даже не на второй, а на тридцать второй план. (Кстати, дело с бомбой, хотя о нём и было доложено куда следует, прошло незамеченным. Так и осталось невыясненным, кто её подложил и зачем. Никто и не почесался. Удивительно, правда? А теперь, внимание, вопрос: если у нас в государстве так относятся к таким серьёзным делам, то скоро ли на Руси будет жить хотя бы не хорошо, так спокойно?).
   В сложившейся ситуации начальство просто обязано было ввести по меньшей мере режим Б (вводится на десять дней при непосредственной угрозе теракта, когда известно место его проведения). Но вот незадача: "психолог" Дмитраков для поднятия боевого духа, уровень которого после смерти командора заметно понизился, расщедрился (в кои-то века) и умудрился пригласить в часть одного известного певца. Певец должен был приехать как раз сегодня, отменять концерт было поздно, да и платить за "ложный вызов" Дмитракову не хотелось. После срочного совещания в розовом будуаре Павла Константиновича изрядно подогретые и чуть успокоившиеся заместители решили: концерт не отменять, а режим Б они всегда ввести успеют, какая разница, неделей раньше, неделей позже? Так что вечером всё гражданское и военное население части получило свой заслуженный пряник, а кнут был отложен до завтрашнего дня.
   Мы с Андреем, как добропорядочные граждане, тоже пошли на концерт, правда, в лучших традициях чуть было не опоздали, так как Андрей продрых весь день после бурно проведённого наряда, а я рыскала по части, пытаясь выяснить один интересующий меня вопрос. Когда мы вошли в зал клуба, дыхнуть там было уже нечем. Однако нас ждали места на третьем ряду, занятые Генкой. Андрей, конечно, застеснялся, видите ли, неприлично лезть по головам, не лучше ли нам вот тут на стульчиках за последним рядом устроиться? Слава маме Чиоле, я была начеку, и, решительно подавив назревающий бунт, схватила мужа за рукав и поволокла к радостно размахивающему руками Генке.
   - Ну, вот, всего-то обматерили нас пару раз, а ты боялся! - подвела я итог, когда мы уселись на свои места.
   Шторки, играющие роль занавеса ещё и не колыхались, и я воспользовалась двумя минутами до начала концерта, чтобы обдумать ту информацию, которую мне сегодня удалось нарыть. (Естественно, концерт вовремя не начался, это же плохой тон!, поэтому время на размышления, соответственно, увеличилось). А вопрос, выяснением которого я так упорно весь день занималась, был таков: что представляет собой Денис Брасинский. Вот с таким вопросом я аккуратно приставала весь день к самым разным людям и ото всех получила один и тот же ответ: сын товарища Брасинского представлял собой самый страшный кошмар бывшего командора Волкина.
   Я заинтересовалась отпрыском начштаба после вчерашнего разговора, надеясь хоть как-то приступить к выполнению задания, порученного мне месье Пуаро, попытаться выйти через сына на отца и выяснить, что за отношения были между старшим Брасинским и командором. Месье Пуаро настаивал, что в этом деле должен был быть какой-то мотив, и, скорее всего, он кроется во взаимоотношениях убийцы с покойным. Таким образом, мне предстояло выяснить, кто же из наших четырёх подозреваемых имел зуб против покойного Волкина. Так что Денис Брасинский подвернулся вовремя, с него-то я и начала.
   Как я уже сказала, все те люди, которых мне удалось "допросить", в один голос твердили одно и тоже: Брасинский-младший устроил покойному командору весёленькую жизнь. (При этих словах все без исключения начинали хихикать). Вообще-то Брасинский-старший и Волкин считались друзьями, почти всю свою военную карьеру они проделали бок о бок. Когда же у первого сын достиг призывного возраста, Волкин справедливо (как ему казалось) рассчитывал, что тот останется в части, вверенной ему, и станет ему такой же надёжной опорой, как его отец и товарищ Рытищев. Но Анатолий Иванович, несмотря на тёплые отношения с "шефом" и множественные попойки, которые, как известно, чаще всего людей сближают, всё ж таки оказался не таким дураком, как думал Волкин. Тихонько, никак не афишируя своих намерений, он, обратившись к своим друзьям в Знамённом, пристроил сына на тёплое местечко именно туда. Денису выделили в Знамённом казённую двухкомнатную квартиру (что обычным офицерам и присниться не может) и назначили помощником начальника вещевой службы. Место тёплое и сытное, да и утруждаться особенно не приходится. И вот странность какая, Волкину такой расклад почему-то не понравился. Отношения с начальником штаба начали портиться, но Брасинский-старший вовремя спохватился и наплёл командиру, что Денис собирается жениться, а будущая жена живёт в Москве, вот "мальчик и решил быть поближе к любимой". Осталось за кадром, поверил ли в светлую сказку о первой юношеской любви командор, но отношения между двумя боевыми друзьями остались прежними. Количество бутылок, выносимых их кабинетов Брасинского и Волкина, не уменьшилось, так что крепкая мужская дружба устояла перед таким ударом судьбы. Но тут собственный сынуля нанёс папе другой удар, прямо под дых.
   Проведя всю жизнь в Руднёво и, зная от отца всю истинную кухню и все делишки, проворачиваемые в части, Денис, прибыв в Знамённое, от нечего делать, занялся сравнениями. И сразу же увидел, что беспредел, конечно, и в Знамённом есть, но, по сравнению с тем, что творится "в родном дворе", в Знамённом царил просто немецкий ordnung (строгий порядок, то есть). Денис не стал смущаться и переживать по этому поводу, недолго думая, он принял героическое решение всему миру поведать, какие ужасы творятся в части, которая находится, между прочим, совсем не далеко от Москвы. Надо сказать, рассказчик из него получился превосходный, так как Денис от природы обладал потрясающим чувством юмора, умением складно выражаться и, что немаловажно, красивым звучным голосом. В своих рассказах Денис не щадил почти никого, но больше всего доставалось командиру и его заместителям по связи и по воспитательной работе - Рытищеву и Пашке-психу. Денис обычно не называл фамилий, они как-то сами собой изредка проскальзывали в разговоре, что придавало рассказам такое правдоподобие, которого нельзя достичь, называя все вещи (и фамилии) своими именами. Давно ведь известно, что намёки звучат более весомо, чем голые факты. Короче, Денису понадобился минимум времени, чтобы о не святой троице знало и судачило полчасти в Знамённом. Иногда Денис разражался такими подробностями, что командир части, в которой служил Денис, будучи главным по космическим войскам, даже посылал какие-то комиссии, чтобы разобраться, что же происходит в Руднёво. Правда, визиты эти были обставлены как следует, и в сопроводительных бумагах было указано, что комиссия прибыла с проверкой боевой готовности части, или проверкой автопарка и.т.п. Поначалу командор только удивлялся, что это к нему проверяющие зачастили, но шила в мешке не утаишь, и скоро Волкинд, к огромному удовольствию Брасинскому-младшего, узнал, кто и как поспособствовал этим участившимся появлениям в части разнообразных комиссий. А ведь комиссии эти надо было кормить, поить и развлекать, да ещё и сохранять при этом собственную репутацию. С Денисом Волкин ничего поделать не мог, руки коротки. К тому же у вышестоящего начальства в Знамённом он числился не на слишком хорошем счету, чтобы позволить себе какие-то решительные действия, так что кончилось всё тем, что отношения Волкина и Брасинского-старшего опять обострились, но не очень явно. Неизвестно, как оправдывался на этот раз начштаба (возможно, говорил, что "сын за отца не отвечает") и насколько ему это удавалось, но некоторые охотники до чужих дел решительно утверждали, что если бы взгляды могли убивать, Брасинский бы уже был если не мёртв, то тяжело ранен. А внешне всё оставалось тихо, до очередных известий из Знамённого.
   Вот такую информацию я получила сегодня как минимум от десятка разных людей. Оставалось только решить: насколько можно доверять полученным сведениям. Конечно, месье Пуаро разберётся в них и без моих решений и предположений, но для себя я сделала такой вывод: так как информация исходила от совершенно разных людей, и все они говорили одно и тоже, нет никаких оснований не доверять вышеизложенному. Маловероятно, что все "допрошенные" так одинаково врали. Ну, и было ещё одно соображение, склонявшее меня поверить "материалу": все, с кем я беседовала, конечно, не подозревали, с какой целью велись мои расспросы, все усмотрели в них только повод для изложения забавной истории. Так с какой целью им было врать?
   Что ж, теперь у меня было, с чем пожаловать к Эркюлю Пуаро, пусть уж он делает выводы. Только вот меня уже посетил непрошеный вывод: мотив-то для убийства вырисовывался, но не у Брасинского.
   И тут меня оглушил страшный рёв, сопровождаемый хлопаньем: представление началось. Я мгновенно выбросила все назойливые мысли из головы: много думать вредно, надо же и развлечься немного!
   Забегая вперёд, могу сказать, что концерт произвёл на меня самое благоприятное впечатление, а сам певец и его поведение вызвало у меня отчаянную зависть. Когда певец весьма нетвёрдой походкой вышел на сцену и спросил у музыканта группы: "Где мы и что поём?" я подумала: вот если б каждый имел возможность в пьяном виде вылезать на сцену и нести оттуда всякую околесицу, да ещё и получать за это немерянные деньжищи, как бы хорошо мы все жили!
   Дальше стало ещё веселее. И какие такие критики придумали, что современным исполнителям для того, чтобы с успехом выступать, нужно хотя бы слова песни выучить? Вот товарищ артист только что вместо "Полюби меня такого, как есть" спел "Подними меня такого, как есть", и все были в восторге, ржали, как полковые кони и бешено хлопали. Кстати, певец оказался пророком, едва успев пропеть новый вариант своего хита, он запутался в проводах и упал. Пришлось саксофонисту "поднимать его такого, как есть". Концерт продолжался, а мои мысли всё сворачивали на музыкальных критиков. Вот посидели бы они тут и сразу бы поняли, что артисты тоже люди и ничто человеческое им не чуждо. Вот, например, в данный момент певцу явно захотелось посетить уборную, или, если угодно, клозет, так как он прямо на сцене стал расстёгивать брюки, а справившись с этим нелёгким делом, удалился со сцены ещё более нетвёрдым шагом, чем пришёл. Далее в течение минут десяти все зрители гадали, вернётся певец продолжить концерт или нет. Большинство уверяло, что уже не вернётся, но певец оказался стоек, как Карлсон, который живёт на крыше, тот ведь обещал вернуться и вернулся! Вот и господин артист снова появился на сцене, причём в очень игривом настроении. Я не решусь предположить, в чём бы проявилась его игривость, если бы у него в группе играли женщины, но так как таковых там не было, певец принялся приставать к музыкантам-мужчинам. У скрипача он вырвал смычок и довольно долго пытался им фехтовать, потом, утомившись, смычок вернул и пошёл помогать другому музыканту играть на синтезаторе. Люди страшно веселились и ото всюду слышались пожелания доброго здоровья Дмитракову, устроившему в части такое шоу. Веселье достигло апогея, когда певец затянул свой хит "Я не забуду тебя никогда". И опять я мысленно обратилась к господам критикам. Вот вечно они пишут, что все поп звезды поют "под фанеру", никто и микрофона-то держать не умеет... Умоляю, господа хорошие, сходите на концерт певца, который в данный момент, подзабыв (вероятно, от усталости и волнения) слова, вместо припева затянул: "Молоко, молоко, молоко...". Какая уж тут "фанера", всё отлично было слышно в микрофон, который каким-то непонятным образом певец умудрялся держать у рта.
   Закончив, певец окончательно уморился и опять удалился "по нужде". Его возвращения ждали с нескрываемым нетерпением, а когда певец появился почему-то с бубном на голове, все просто взревели. Очевидно, исполнитель хотел продемонстрировать зрителям, что он не только певец, но и танцор, но получилось плохо: парня (тьфу, чёрт, какого парня, мужика уже в солидном возрасте) не слушались ноги. Тогда он кинул бубном в одного из музыкантов. Напоследок отнюдь не уникальный представитель шоу-бизнеса прошёлся по кругу, лихо притопывая ногами, и все узрели, что на ногах у него разные ботинки, точнее, один обычный чёрный ботинок без шнурка и один ярко-красный полусапог с очень острым и загнутым кверху носом. Так мы и не поняли, это сейчас мода такая, (кто знает, что вершителям моды может прийти в голову? Демонстрируют же манекенщицы картофельные мешки с дырками для ног, а, если повезёт, и для рук, а модельеры на полном серьёзе уверяют, что красивее этих драных мешков могут быть только грязные драные мешки)? Или просто человек очень спешил на сцену, не желая подводить зрителей, пришедших насладиться его новыми песнями, которым в этом году уже исполнится двадцать пять лет.
   Расходясь по домам, вся часть громко обменивалась впечатлениями. Вот бы их записать, да книжкой отдельной издать! Это занятие - обмен афоризмами, прозвучавшими на концерте и после него - оказалось настолько увлекательным, что мы с Пёской продолжили его и дома в постели. Наговорившись вдоволь и насмеявшись, мы стали "гнездиться" в постели поудобнее, а это - верный признак того, что мы оба захотели спать. "Угнездившись", мы пожелали друг другу цветных и сказочных снов, и скоро в комнате послышалось лёгкое посапывание.
   - Знаешь, я тоже хочу себе такие красные сапоги! - вдруг еле слышно проговорил Андрей в полусне.
   У меня моментально перед глазами встала сногсшибательная обувка дядечки-певца и вдруг в голове если не всё, то кое-что прояснилось.
  
   Дневник:
   "Пашка-псих весь вечер провёл за кулисами, видимо, следил за приготовлениями к банкету. Шитов сидел как добропорядочный гражданин в седьмом ряду и ржал как лошара. После концерта тоже шмыгнул за кулисы. Брасинский на концерте замечен не был, зато в штабе почти всю ночь горел свет. Рытищев прямо во время концерта выдёргивал солдат и дежурных по части с места, заставляя строем идти на ужин. Солдатики и офицеры были недовольны".
  
   14.
  
   Ночь прошла спокойно, даже несмотря на то, что мы побывали с рабочим докладом у мистера Холмса и месье Пуаро. Наверное, дело было в том, что господа были больше заняты не нами, а своими нескончаемыми спорами. Суть их полемики сводилась к двум фразам: "Я за простые дела не берусь, я уже столько раскрыл преступлений, что могу выбирать" и "Мы обязаны помогать каждому, кто попал в беду, будь то состоятельный человек или бедный, вне зависимости от того, кажется ли нам дело привлекательным или нет". Месье Пуаро настаивал, что для простых дел вполне хватит усилий обыкновенных полицейских, на что мистер Холмс утверждал, что лично он уверен, что большинство из них не способны раскрыть обыкновенную кражу, если их поминутно не тыкать носом в самые очевидные вещи.
   Вслушиваясь в эту милую перебранку, я пыталась найти в ней паузу, которая позволила бы мне отчитаться о проделанной работе, как любят говорить в наших учреждениях. Наконец мне удалось вклиниться между двумя репликами, и я максимально кратко изложила все сведения, которые мне удалось собрать, полагая, что если месье Пуаро заинтересуется подробностями, он сам их потребует. Но на данном этапе расследования длинноусого бельгийца подробности не интересовали, он только похвалил меня: "Неплохо, неплохо, продолжайте, милая мадемуазель в том же духе" (ведь это можно считать похвалой?) и продолжил отстаивать свою позицию. Пришлось ждать очередной паузы, чтобы переговорить и с Шерлоком Холмсом, и ждать пришлось довольно долго, ибо месье Пуаро был весьма красноречив. Однако, в учтивости ему также нельзя было отказать, потому что в конце концов он прервал свою речь и рассыпался в изысканных извинениях, которые вознаградили нас сполна за долгое ожидание. Андрей предпочитал помалкивать, так что я отчиталась и за него.
   Рассказав детективам о нашей неудаче с ботинками, я замолчала. У меня были кое-какие идеи по поводу непонятных следов, но я предпочла подождать выводов профессионалов, чтобы потом сравнить ход наших мыслей. Молчание нарушил мистер Холмс, заговорив как всегда суховато и деловито. При этом он поглядывал на Пуаро.
   - Что ж, дорогой коллега, если человек, оставивший свои следы возле трупа, не хромал, значит остаётся только одно объяснение.
   - Совершенно с вами согласен, - кивнул Эркюль Пуаро. - Человек, совершивший убийство, находился в состоянии алкогольного опьянения и, возможно, спешил, поэтому он надел разные ботинки, один из которых был на размер меньше. Поэтому он и прихрамывал при ходьбе, что, безусловно, объясняет характер следов.
   - Именно, - кивнул Холмс. - Так как вся тёплая компания, которую мы подозреваем в убийстве, носит военные ботинки одного образца, нет ничего сверхъестественного в том, что человек перепутал обувь.
   Услышав эти слова, я переглянулась с мужем и улыбнулась. Точно такая же мысль и пришла мне в голову, когда мне вспомнилась разная обувка, красующаяся на ногах у нашего вчерашнего гостя-певца.
   - Следовательно, нашим молодым помощникам предстоит выяснить, какой размер обуви носят все подозреваемые. Тот, у кого он самый маленький, получит плюс в свою пользу, кажется, так выражаются русские, - подытожил Пуаро.
   - Очко в свою пользу, - поправила я.
   - Да, да, конечно. Естественно, это будет только косвенная улика, но и косвенные доказательства вины или невиновности очень важны при расследовании.
   - Не очень-то доверяю я косвенным уликам, - сказал Холмс, - чаще всего они только всё запутывают, на них совершенно нельзя полагаться. Но в данном случае ничего не поделаешь, придётся пойти таким путём. Вы можете узнать размер обуви у всех подозреваемых? - обратился он к нам.
   - Можем, - самоуверенно ответила я, хотя пока что не представляла, как это сделать. Конечно, можно определить величину ноги и на глазок, но это было бы халтурой, или, как сказал бы Остап Бендер "Низкий сорт, нечистая работа". Но мне так хотелось, чтобы мы сами смогли что-нибудь сделать, без подсказки сверху!
   - Вот и прекрасно, - кивнул Пуаро и ещё раз напомнил: - И не забудьте про мотивы, дорогая мадмуазель, во всяком деле должен быть мотив! Это главное!
   На этом мы и распрощались. И, хотя у меня в душе остался небольшой неприятный осадок от того, что Эркюль Пуаро не пожелал поделиться своими выводами относительно той информации о взаимоотношениях Волкина и Брасинского, которую я ему предоставила, я постаралась не думать об этом. В конце концов, у великих свои причуды. Месье Пуаро всегда нравилось поражать публику. Пусть это останется его маленькой, вполне невинной слабостью. Потерпим.
  
   15.
  
   Наступившее утро смыло все прекрасные впечатления от вчерашнего концерта и заставило нас ненадолго забыть об убийстве и всех хлопотах, с ним связанных. Андрей сегодня сразу после построения должен был уехать в Калугу проведать маму, и я решила сходить на построение с ним, чтобы потом проводить мужа до электрички. Казалось бы, после такого замечательного вечера ничего страшного произойти не могло, слишком ещё свежи были полученные всеми впечатления, но получилось так, что тот концерт, который Рытищев устроил на плацу сегодня, совершенно затмил вчерашнее действо.
   Сначала всё шло как обычно. Однако, когда процедура построения завершилась, Рытищев не торопился распускать часть. Вместо этого он несколько минут нервно ходил по плацу, а потом неожиданно рявкнул:
   - Вы сознаёте своими мозгами, что вы в армии?
   - Так точно! - крикнул кто-то из задних рядов, но Рытищев не обратил на это внимания, хотя в любой другой день он бы вытащил нарушителя из рядов и устроил ему хорошую взбучку.
   - Нет, не сознаёте! - твердил подполковник. Видно, он долго вынашивал свою мысль, и ничто не могло сбить его с пути истинного. - Иначе вы бы не превращали службу в армии в балаган! Что вы вообще себе позволяете! Зацепин! Выйти из строя!
   В ажиотаже Рытищев даже не назвал звания маленького прапорюги. Зацепин сделал несколько шагов вперёд и очутился в опасной близости от взбешённого Рытищева. Тот ожесточённо рылся в карманах и одновременно орал как блажной:
   - Я не позволю вам издеваться над славными обычаями российской армии! - Тут он вытащил из кармана какую-то бумажку и, потрясая ею, гаркнул:
   - Я не хотел выносить это грязное дело, этот, можно сказать, акт диверсии, акт подрыва дисциплины на всеобщее обсуждение, но потом пришёл к выводу, что вся часть должна осудить ваш неблаговидный поступок! Осудить и сделать выводы! Встать лицом к строю!
   Зацепин развернулся, Рытищев ещё немного порыскал по плацу и остановился чуть поодаль.
   - Вот, - начал он, немного отдышавшись, - полюбуйтесь, с кем вы вынуждены делить кров и пищу! Вот товарищ Зацепин отсутсвовал на службе шесть дней, и, когда он всё-таки соблаговолил появиться на рабочем месте, он написал объяснительную по поводу своего отсутствия. Я сейчас прилюдно зачитаю вам этот документ, и вы поймёте, почему эта, так сказать, объяснительная не осталась у начальника отдела, в котором числится Зацепин, а попала ко мне, временно исполняющему обязанности командира части и одновременно являющимся его же заместителем по воспитательной работе.
   Часть замерла, предвкушая. Косноязычность Рытищева, которую он продемонстрировал в своей предыдущей фразе, и необычность ситуации привлекли всеобщее внимание. В полной тишине Рытищев начал читать:
   "Я, Алексей Зацепин, вернувшись домой с дежурства в четверг 19 числа, решил поклеить в кухне обои. Поклеив обои, я решил, что это дело надо обмыть и купил себе две бутылки водки и две пачки чипсов. Выпив водку, я пошёл за пивом и продолжал обмывать обои, чтобы они лучше держались, до утра. В пятницу утром я не вышел на работу, так как был даже не с похмелья, а ещё пьян. Всю пятницу я усиленно поправлял своё здоровье, но поправил не до конца, поэтому пришлось отложить полное выздоровление до субботы. В воскресенье я просто пил. Короче, во вторник, когда я понял, что пить больше не могу, я решил выйти на службу."
   Прочитав сей изумительный документ, Рытищев перевёл дух и грозным взглядом обвёл своих подчинённых. Да, тем, кто стоял в первом ряду, пришлось нелегко, им изо всех сил приходилось сдерживать смешки и улыбки, тогда как те, кто был хоть как-то скрыть от Рытищева, отрывались за четверых.
   - Не вижу в данном случае ничего смешного! - опять взорвался отвечающий за воспитательную работу подполковник. - Что за позор для офицерской чести!
   - Виноват, я не офицер, - вставил Зацепин.
   - Тем более! - взвился Рытищев. - А как вы будете себя вести, когда получите погоны? Впрочем, я позабочусь, чтобы это произошло нескоро! А теперь потрудитесь объяснить, что заставило вас написать этот отвратительный документ! Говорите здесь, перед всеми, чтобы все видели, как вас грызут и пожирают муки совести!
   - Товарищ подполковник, - серьёзно начал Лёшка и все смешки сразу прекратились. - Вы всегда говорили, что мы банда симулянтов, вечно придумываем всякие отговорки, чтобы не ходить на службу. И я, в порядке самовоспитания, решил изложить в объяснительной всю правду, чтобы вы видели, что в российской армии и конкретно во вверенной вам части офицеры и солдаты помнят о слове чести и поэтому честны перед начальством.
   Вот тут весь плац уже не смог сдержать хохот, а Рытищев онемел. Я даже испугалась, не случилось ли с ним чего, потому что зрелище было не для больных и беременных. Не знаю, чтобы сказал на это заявление доведённый до ручки воспитатель офицеров и солдат, если бы умел владеть собой, но, так как он был человеком эмоциональным и совершенно не привык обдумывать свои слова, то после прошедшего приступа временного онемения он выдал:
   - И ты, подлец, не мог что-нибудь наврать про больную бабушку, как делают все порядочные люди, и написал такую лабуду? Так, замолчали все! Всем офицерам в течение месяца обследоваться на предмет психического здоровья у подполковника Дмитракова, а солдат воспитывать буду я! Я вас научу, как писать объяснительные! Зацепин, за мной, остальным вольно и свободно! Пшли отсюда!
   И все уже почти "пшли", но у Рытищева зазвонил телефон, и все некоторое время с интересом наблюдали, как тот похлопывал себя по брюкам, пытаясь найти телефон, который в итоге оказался у него в кармане.
   Вот так закончился утренний спектакль, куда уж там было до него певцу с бубном на голове!
   Итак, все разошлись, а мы с Андреем, не торопясь, пошли на остановку, ибо вследствие затянувшегося построения на автобус мы всё равно опоздали, и спешить нам было некуда. Ожидая очередного автобуса, а затем электрички, мы изрядно повеселились, вспоминая два представления, а когда электричка уже подъезжала к платформе, я поцеловала мужа и вдруг вспомнила:
   - Передавай горячий привет маме и папе!
   - Обязательно, - отозвался Андрей из тамбура. - Кстати, скоро день рождения у тёти Любы, тебе это ни о чём не говорит?
   Закрывшаяся дверь помешала нам развить эту тему, хотя напоминание о дне рождения мне говорило о многом. Здесь самое время прерваться и вернуться к тому, с чего, собственно говоря, и начиналось моё повествование - к сказке про свекровь. Предупреждаю сразу, эта тема для меня много значит, к тому же она не имеет никакого отношения к расследованию, поэтому те, кого семейные взаимоотношения не волнуют, могут смело пропустить мои философские размышления. К тому же я сдерживать эмоции не умею, поэтому могу наговорить много чего. Может, даже и лишнего. Да. Итак, все предупреждены, и желающие могут насладиться продолжением сказки о свекрови.
   Конечно, тот факт, что мировоззрения невестки и свекрови часто не сходятся, и бороться с этим бесполезно и не безопасно для здоровья, очевиден. Но иногда несходство во взглядах настолько велико, что не реагировать нет сил. В моём случае такое несходство касается отношений с родственниками. Я выросла в такой семье, где дни рождения и другие праздники, включая восьмое марта и новый год, никогда помпезно не отмечались. Даже круглые даты не служили поводом для торжественного сбора всей родни. В нашей семье предпочитают просто ходить друг к другу в гости под настроение, а собирать по каждому поводу толпу в тридцать человек никому и в голову не приходит. А если всё-таки кто-то и желает с размахом отметить какую-либо важную дату, появление на торжестве считается добровольным. Можешь - приходи, не можешь - никто в обиде не будет. Меня, например, никогда не заставляли ходить на день рождения бабушки, наоборот, считали, что детям на таких праздниках не место, пришёл, поздравил, посидел полчаса и иди себе спокойно, взрослым и без тебя хорошо. А вот в семье моего мужа всё совершенно не так.
   Отмечают там каждый понедельник, в крайнем случае, понедельник через раз. Вы понимаете, что я слегка утрирую, но подумайте сами: в их семье, учитывая братьёв, племянников, зятьёв и невесток, человек двадцать, и пару раз в месяц у кого-то обязательно день рожденье, крестины, именины, годовщины и.т.д, вот и выходит, что почти каждый понедельник. А если, не дай Бог, образуется пустота, так на такие случаи есть праздники, отпущенные нам государством. Ходить ко всем, разумеется, надо обязательно, и я, посещая изредка такие "сборища", как я их называю, всегда удивляюсь: как у людей денег хватает каждый раз стол на тридцать человек накрывать! Ёще в семье существует идиотская традиция отмечать государственные праздники в самое неудобное время: 1-го января утром или восьмого марта в два часа дня.
   Кстати, я забыла про одну такую крохотную детальку: всё это относится к родственникам свёкра, а не свекрови, поэтому восьмого марта Жанна Ивановна рысью мчится к своей маме, поздравляет и, ежесекундно поглядывая на часы, отсиживает у неё пятнадцать минут, а потом мчится к своей свекрови и там сидит до ночи. Она же, как самая крайняя, моет потом посуду и прибирается. Такая же ситуация и с Новым годом: поздравил своих - и к родным мужа, они важнее. Когда свекровь со свёкром отмечали совсем недавно серебряную свадьбу, со стороны Жанны Ивановны была только мама, хотя у неё есть и двоюродные сёстры и другие родственники, зато со стороны свёкра был полный набор.
   Я не знаю, нравится ли такое положение дел свекрови, сдаётся мне, что не очень, но она этого не показывает и хочет, чтобы и я жила также: пятнадцать минут у мамы, весь день у родственников свёкра. Я же отчаянно против. Во-первых, я не желаю утром первого января нестись к каким-то людям, которые мне даже и не родственники. Я хочу это время провести с мужем и с людьми, более мне близкими, да и такая штука как телефон давно изобретена, вполне можно поздравить жаждущих по телефону. Во-вторых, на восьмое марта я лучше встречусь с друзьями и маму поздравлю, чем буду присутствовать на одном из протокольных сборищ. А в-третьих, все эти люди мне глубоко неприятны. Самое интересное то, что большинству из них самим неохота так часто собираться, вести одни и те же разговоры и отрываться от своих дел. Но все эти люди живут под девизом: "А что соседи скажут?", то есть: как это так, у дяди Миши десять лет с момента окончания средней школы, а мы не придём? Что скажет тётя Глаша, что подумает дядя Тарас? Это же позор, скандал! Хотя вот дядя Тарас не соизволил прийти даже на нашу свадьбу, вот я всё думаю, отчитал его за это кто-нибудь или нет?
   Так что по поводу всяких праздников у нас постоянно возникают конфликты. Свекрови никак не понять, что люди, заявляющие мне в лицо "Ты выходишь замуж, чтобы свою ж... грязную прикрыть" ну никак не вызывают моей симпатии. Ей не понять, что у меня есть собственные родные, и я не хочу ими жертвовать так, как она всю жизнь жертвовала своими. В конце концов, это её личное дело, слушать из месяца в месяц, как жена Тараса купила фильтр для воды за тысячу долларов, а он, зараза, такой же, как и за двести рублей. Нравится - слушай, но других-то зачем заставлять? Тем более, что повода опасаться, что родственники её мужа будут говорить обо мне хуже, чем сейчас, ей нечего, они и так обо мне, мягко выражаясь, невысокого мнения, так что, приду я на сборище или нет, не имеет ровным счётом никакого значения. Догадываюсь, что многие из вас не поймут меня и спросят: "Ну, что, тебе жалко сходить, что ли? Приди, посиди тихонечко, поешь на халяву, выпей ... Тебе хорошо и все остальные довольны". Ну, насчёт того, что все довольны, можно поспорить, а насчёт жалко... Да, мне жалко! Жалко тратить своё время на людей, с которыми у нас взаимная и глубокая неприязнь. Но и это не главное. Больше всего меня убивает то, что вся атмосфера на этих "праздниках" пропитана лицемерием. Люди, собирающиеся там и пьющие за здоровье друг друга, не выносят не только меня. Они не очень-то любят и друг друга.
   Семейные тайны обладают свойством просачиваться сквозь стены, и мне известно, что одни недолюбливают своего зятя, другие весьма настороженно относятся к невестке, а один высокопоставленный родственник никогда не помогает родне, потому что боится, как бы его не вышвырнули с насиженного местечка. Ему, конечно, выгоднее помогать тем, кто даёт ему огромные взятки. С родственников-то много не поимеешь. Меня вся эта возня раздражает до жути, поэтому и встречаться с такими милыми людьми мне совсем не хочется. Фу, лицемеры.
   У Андрея примерно та же ситуация, просто он лучше умеет скрывать свои чувства. И убедить своих родителей, что любовь к ним нельзя перенести на родственников, он не может. Да ещё недавно появилась и новая проблема. Мне, например, не совсем понятно, или нет, совсем не понятно, в каком мире живёт Жанна Ивановна, возможно, в каком-то далёком и прекрасном, потому что в нашей реальности её поведение выглядит, мягко говоря, странным. Одни её вопросы и предложения чего стоят! "Андрюш, попроси, чтобы тебя не ставили в смену на Новый год, объясни, что ты хочешь отметить праздник дома, они же должны понимать!", "Как это тебя поставили в наряд, когда у бабушки день рожденья, ты им расскажи про праздник, пускай отменят наряд", "Почему это все отдыхают на Новый год десять дней, а ты работаешь? Пусть всем вам в части тоже разрешат отдыхать, как нам". Ну, и как втолковать такому человеку, что армия это армия, и если всех распускать на праздники и дни рождения бабушек, что с нашей армией станется? Много чего можно сказать по этому поводу, только толку никакого.
   И вот как раз сегодня бедному Андрею придётся разъяснять, почему он не сможет прийти на день рождения тёти Любы, так как в этот день работает. (Обо мне так и вообще речь не идёт, если Андрей не может прийти, обо мне и не вспоминают, даже и не предлагают прийти одной).
   Да, мужа жалко, но у него свои заботы, а у меня свои. Пора завершить лирическое отступление, ведь всё хорошо в меру. Самое время заняться делом, и для этого мне нужно найти Пашку Виноградова и Серёгу - Восика.
  
   16.
  
   Вопрос о том, как выяснить точный размер обуви наших "убивцев" разрешился довольно просто, и на этот раз решение нашёл Андрей и нашёл, как говорится, недолго думая.
   Герои нашей части, специалисты по крестинам, именинам и прочим праздникам Пашка и Серёга славились не только своими бездонными желудками, великолепными почками и светлыми головами. Они были знамениты также и тем, что могли достать и предложить вам что угодно за весьма умеренную цену. Мобильники, микроволновые печи, детские носочки и мужские сорочки - всё, что душенька ваша пожелает, вы могли приобрести у них. И только в очень редких случаях Виноградов, Соловьёв и К не могли удовлетворить ваш запрос. Впрочем, для таких ситуаций у них существовал девиз одного универсального магазина: "У нас есть всё, что вам нужно. Если у нас чего-то нет, значит, вам это не нужно". Где они доставали всё это разнообразное барахло, оставалось загадкой, правда, частичной. Один источник материальных благ был известен: "дядя Вася", которого никто никогда не видел, но который слыл богатым человеком, и не только богатым, но и чутки придурастым, потому что менял вещи раз в месяц, а свои старые "игрушки" типа телефонов и галстуков отдавал нашим маленьким друзьям. Впрочем, как Пашка с Серёгой обделывали свои делишки, практически никого не интересовало, в данном случае для всех был важен не процесс, но результат.
   Вовремя припомнив всю эту полезную информацию, Андрею пришло в голову предложить нашим коробейникам на реализацию несколько пар отличных фирменных кроссовок по низкой цене. Точнее, предложить даже не сами кроссовки, которых у нас не было, а идею об их продаже. А для того, кто продаёт обувь, будет вполне естественно поинтересоваться размером ноги покупателя. Вот и вся хитрость. Единственная небольшая трудность состояла в том, чтобы подтолкнуть продавцов предложить обувь именно тому, кому надо, нам надо, то есть. Впрочем, пока я искала бравых вояк-коробейников, мне пришла в голову довольно дельная мысль, которую я им и изложила.
   - Понимаете, ребята, - объясняла я, - кроссовок мало, поэтому имеет смысл предложить их сначала начальству, с начальства и наварить можно побольше, ферштейн?
   Ребята, конечно, понимали, ибо в экономике соображали отлично, поэтому со мной и не спорили, только спросили, по какой цене предполагается "толкать" товар и какие размеры "поступят в продажу". (Сами понимаете, так как кроссовки я предоставить не могла, пришлось сказать, что их мне привезут сегодня вечером или завтра утром на крайняк). Ну, с ценой мы договорились довольно быстро, а вот на резонный вопрос о размерах пришлось ответить так:
   - Не знаю, я таким делом в первый раз занимаюсь, поэтому мне как-то и на ум не пришло спросить.
   - Да, всему-то вас, молодых, учить надо, - протянули майоры.
   Посчитав свою миссию на этом законченной, я, что называется, откланялась, напоследок сказав, что весь вечер буду дома.
   - А куда ж ты денешься! - захохотали служаки и, уже отойдя на несколько шагов, обернулись и крикнули мне вдогонку: - А у вас сегодня, случаем, никакого праздника нет?
   - В блокноте посмотрите! - крикнула я в ответ.
   Расставшись с реализаторами готовой продукции, я не пошла домой. Было не так уж и холодно, так что я свернула на боковую аллею и примостилась на лавочку - покурить и подумать. А все мои мысли крутились вокруг ботинок. Прямо какой-то обувной склад выстроился у меня в голове. Кроме задания, связанного с ботинками, выполнение которого было секретно возложено на двух майоров, было ещё дело с ботинками, приватизированными со склада предприимчивым прапорщиком Шарко. И с каждой затяжкой мне становилось всё более ясно, что хочешь, не хочешь, а придётся в этом копаться. Конечно, нет у меня такого желания и всё это очень плохо пахнет, но очевидно, что этот плохо пахнущий след обязательно должен привести к кому-то из высокого начальства, ибо только с ведома кого-то из четырёх начальников, они же подозреваемые, могла совершаться операция "Обеспечение населения бесплатным обмундированием за вознаграждение со стороны населения". Только вот неизвестно, с чего начать, как говорится, хорошее начало полдела откачало. Возможно, стоит... И тут мои хаотичные мысли совсем потеряли всякую логичность, ибо были нарушены маршем Мендельсона, если помните, именно такую мелодию я поставила в качестве звонка на свой телефон. Вздрогнув, я машинально откинула крышечку и опять вздрогнула.
   В числе моих многочисленных дурных привычек числится и то, что я, несмотря на то, что на моём телефоне установлен определитель номера, очень редко смотрю, кто же жаждет со мной поговорить, и из-за этого имею массу разных сюрпризов. В частности, следующие слова моей мамы оказались для меня самым настоящим сюрпризом:
   - Твой папашка напился крысиного яду! - донеслось из трубки.
   - Зачем? - спросила я, и сама подивилась своей логике.
   - Просто так! - последовал ответ, сопровождаемый сдавленным смешком.
   - Погоди, он же у нас в зёрнах! - продолжала я проявлять чудеса работы серых клеточек.
   - Ну, да, - подтвердила мама.
   - И что, он их растолок, разбавил водичкой и выпил?
   - Нет, он их выпил с чаем, - "разъяснила" мама.
   - Зачем?
   - Говорю же тебе, просто так!
   Да, называется, поговорили. Пока я ломала голову, чтобы такое ещё спросить, чтобы не вернуться на "круги своя", мама затараторила в трубку, обильно сопровождая свой рассказ эмоционально окрашенной лексикой.
   Дачный сезон давно закончился, но мои родители продолжали ездить в деревню и доделывать какие-то мелкие дела, которые имеют свойство никогда не заканчиваться. Каждый раз поездки сопровождаются словами "Ну, всё, это в последний раз", и лишь вчера слово "последний" действительно означало "последний". А в какой-то из других "последних" разов мама разложила по дому крысиную отраву в зёрнах. Вчера же, основательно продрогнув, папа решил погреться чайком и выдул полный чайник, ибо уж пить так пить. Когда он допил его до конца, оказалось, что не только людям свойственно делать запасы на зиму, крысам это тоже присуще, и одна крыса сделала себе запас яду прямо в чайнике. Вот и получилось, что мой папа "напился крысиного яду просто так". Выслушав эту поучительную трагическую историю, я рассмеялась, но тут же спохватилась и спросила:
   - И что с ним? Ему плохо? "Скорую" вызывали?
   - Да что ему сделается? - посмеивалась мама в трубку, - и не такую сивуху пил и ни разу не отравился.
   - Нет, серьёзно, - настаивала я, - ему плохо было? Рвало или что?
   - Да ничего, - тоже серьёзно ответила мама, - никаких последствий, правда! Если бы не привычка твоего папаньки высасывать из чайника всё до последней капли, мы бы и не узнали ничего, так что не волнуйся!
   - Ладно, - кивнула я в трубку и всё-таки не удержалась, рассмеялась. - Передавай привет нашему испытателю! Целую!
   - Пока! Эй, у вас всё хорошо? Зятя поцелуй! - с этими словами мама отключилась.
   Да уж, только такой случай мог заставить мою маму говорить по мобильному телефону так долго! Чудны же дела семейные!
   Да, однако, дела семейные настолько меня рассмешили, что ничего дельного по поводу обуви мне в голову уже не лезло, разве что, кинув взгляд на свои сапоги, я припомнила, что в последний раз я их чистила э... э... Ну, словом, на такие вопросы женщина отвечать не обязана.
   Придя домой, я... нет, вовсе не кинулась за сапожным кремом и щёткой, а завалилась на диван с книжечкой. Красота! Вот так работать мне нравится: дал задание агентам и лежи, покуривай, жди, пока они тебе информацию нароют, а как нароют, можно и кружечку коньяку позволить, дабы размышлять и анализировать было сподручнее. Хотя, меня бы, пожалуй, вполне устроило бы и просто давать задания, а для анализа можно было бы и ещё кого-нибудь заиметь в штате... Эх, ляпота!
   Упиваясь такими мыслями, я валялась на диване, подливала себе чайку и поглощала малюсенькие бутербродики в большом количестве, короче, очень приятно проводила время и прямо-таки поморщилась, когда оглушительное "бум-бум" оторвало меня от ничегонеделания. "Бум-бум" явно доносилось из-за двери, и, судя по настойчивости и частоте повторения сих звуков, это бравым майорам не терпелось получить бесплатный сыр из мышеловки в виде фирменных кроссовок.
   - Да, до Нового года к вам и ходить нечего, все свои дни рождения уже поотмечали, - укоризненно сказал Пашка, входя в комнату.
   - Да, это у вас непродуманно вышло, - подтвердил Серёга, запнувшись о порог.
   - И вам добрый вечер, - сказала я, закрывая дверь.
   - Ага, точно, - припомнили служаки и сразу перешли к делу. - Так, Анюта, весь клиент наш, всё начальство спит и видит наши кроссовочки. Значица, так, гони 42, 44, и два 43.
   Я встрепенулась:
   - А это кому?
   - Говорим же, начальству, психу Дмитракову, воспитателю Рытищеву, агенту Шитову и старому пердуну Брасинскому, этим в первую очередь, а ещё интересовались...
   Дальше пошёл совершенно невообразимый список фамилий. Меня лично от него в пот и дрожь кинуло, это же надо обувной магазин грабить, чтобы каждому хотя бы по одной кроссовке досталось! Но ребята только весело улыбались, им, видать, не в первой было такие масштабные сделки проворачивать. Кое-как справившись с дрожью, я еле-еле вернула разговор к тому, что было для меня важным, и выяснила-таки, кто какой размер носит. Восик с Пашкой хотели "огласить весь список", но я в ужасе замотала головой и твёрдо сказала, что обеспечить начальство в первую очередь - наш долг. Друзья-товарищи охотно со мной согласились, и я уж было начала успокаиваться, но не тут-то было! Коммерсанты настойчиво требовали товар, и, даже в таком состоянии я понимала, что это совершенно резонно! Но реагировать надо было быстро и естественно. И я не растерялась, с реакцией, спасибо маме Чиоле, у меня проблем нет. Я секунду поколебалась и как можно спокойнее и, как бы извиняясь, сказала:
   - Представляете, ребята, так вот получилось, что пришёл только один размер - 38.
   - Во, блин, - зачесался Серёга, - это кому ж его впарить-то? Во не повезло мужикам, это ж только в женских отделах обувку покупать...
   - Да брось, Серыч, - пробасил Пашка, - не самый плохой размер, это тебе не 47, только вот среди нашей клиентуры такой ноги нету. Хотя... Блин, у меня ж 38! Вот это повезло! Анька, за наши хлопоты мне ещё и скидка полагается, да?
   Я похолодела, потом мне стало жарко, но ситуация промедления не допускала.
   - Полагается, конечно, только вот незадача, Паш, мне пока только одну пару привезли, на пробу, и я её мужу хочу оставить, у него вот тоже такая нога маленькая, - всё так же спокойно и даже улыбаясь пояснила я.
   - Эх, - тяжко вздохнул Пашка, - ну, ладно. Подождём. Но и ты не спи, как только - так сразу, клиент не дремлет.
   - Обязательно, как только всё остальное появится - мухой к вам, - клятвенно заверила я.
   - Ладно, Анют, - поднялся Серёга, - с тобой хорошо, только у прапора одного сегодня месяц после свадьбы отмечают, так что мы пошли. А ты будь начеку.
   Провожая дорогих гостей и, мысленно благодаря всех богов и маму Чиоле, я уже радовалась счастливому избавлению, но... Уже у самого порога Серёга и Пашка столкнулись с Андреем, как-то быстро вернувшимся от мамы. Пашка машинально посмотрел вниз и безудержно, заливисто заржал, приседая и хлопая себя по коленям. Мой муж, удивившись, тоже посмотрел вниз, но ничего там не увидел, кроме своих ног в ботинках сорок шестого размера.
  
   17.
  
   Отсмеявшись, незлобивые майоры, наконец, ушли, удовлетворившись нашими весьма сбивчивыми объяснениями. Впрочем, они не сильно настаивали на них. Во-первых, ребята они были тёртые и хорошо знали, что в чужую коммерцию лучше не лезть, кто как может, тот так дела и проворачивает (или не проворачивает), а во-вторых, уж больно они торопились на "банкет". Так что нам довольно быстро удалось остаться с мужем вдвоём и обсудить дела наши скорбные.
   Выслушав отчёт о поездке к маме, который занял буквально минут пять и полностью, слово в слово повторял отчёт предыдущий ("не забудь про то, что надо украсить ёлочку, почему тебя не могут отпустить на день рождения тёти и, кстати, одевайся потеплее, я куплю тебе мужские колготки, Юрка их который год носит и очень доволен") мы перешли к делам сыскным. Сидели мы, пили пиво, грызли рыбку солёную (благо муж вернулся сытым и более плотный ужин не понадобился) и размышляли.
   - Что у нас с этими ботинками вышло? - говорил Андрей, делая добрый глоток и ожесточённо отверчивая голову у таранки.
   - Ну, что, самый маленький размер ноги у Шитова, так что он косвенно освобождён от подозрений. Если бы он напялил чужие ботинки, он бы наоборот приволакивал ногу, следы были бы совсем другие, - сообщила я, причмокивая от удовольствия, уж больно рыбка была хороша.
   - И что, его разрабатывать не будем? - с надеждой спрашивал Андрей, сдирая шкурку.
   - А это уж вопрос не ко мне, хотя могу тебе заранее сообщить, что наши шефы не очень-то доверяют косвенным уликам, так что...
   - Прекрасно, - проворчал Андрей, - и на чём мы его будем ловить и как это сделать?
   Я призадумалась. С логикой у меня было всегда плоховато. Хрен его знает, на чём его ловить, а тем более, как. Лица мы неофициальные, "правов" никаких не имеем, на факультетах юридических не обучались...
   - Не знаю, на чём, и тем более не подозреваю как, - тяжко вздохнула я, - но знаю, при каких обстоятельствах и где.
   Андрей поперхнулся пивом.
   - Странный у тебя, однако, ход мыслей, лиська! Как можно не знать, на чём и как, зато знать, где!
   - Вот это-то как раз элементарно, пёсонька моя дорогая. Где ж ещё потрошить такого кадра, как не на офицерской пьянке! Шитов-то выпить не дурак, человек он не заносчивый и общительный, так что раскрутить его будет не так уж и сложно, мы ж про личное интересоваться будем, а не секреты Родины выпытывать. И проверить факты потом у народа можно будет. Только вот на что его крутить - ума не приложу.
   - Эх, - притворно печально вздохнул Андрей, подливая пива, - ничему-то тебя Пиф не смог научить, даже я, и то запомнил...
   - Пиф? - изумилась я.
   - Ну, в смысле, Геркулес, это я по аналогии с мультфильмом "Пиф и Геркулес" так сказал.
   - Эркюль что ли Пуаро? - наконец поняла я.
   - Ну, да, какая разница!
   - Ладно, положим, никакой, - согласилась я, - так чему же не смог меня научить месье Пуаро?
   - А что мне будет за то, что я скажу? - лукаво спросил Андрей.
   - Сладкий поцелуй и пакетик семечек, - улыбнулась я.
   - Ладно, об этом мы позже поговорим, - всё так же лукаво кивнул муж и продолжил: - А Пиф...
   - Геркулес, тьфу-ты, чёрт возьми, Эркюль Пуаро!
   - Так он говорил, что нужно искать первопричину. А много их, первопричин-то этих?
   Я припомнила все читанные мной детективы.
   - Нет, кто-то из сыщиков вообще считал, что всего одна - деньги, а уж от этого идёт всё остальное: женщины, власть и так далее.
   - Это как? - не понял Андрей, так как был занят более важным делом: стучал очередной таранькой по стулу.
   - Ну, типа, если тебе нужна женщина, а ты не можешь её получить, то ты начинаешь думать, где бы взять деньги, чтобы её купить, соблазнить и всё прочее. Вот и получается, что первопричина всего - это деньги, понимаешь?
   - Понимаю, - отмахнулся от меня таранькой муж, - только всё это чересчур сложно, пусть этим аналитики занимаются, а мы сейчас выделим главные направления, где стоит копать. Чего мог желать Шитов, причём получить это он мог только через командора? Положим, женщину...
   Я расхохоталась. Через Волкина можно было получить какую-либо женщину? Жена от него ушла, а остальных Шитов мог купить за те же деньги (или за ту же марку портвейна) и в том же месте, что и командор. Муж неожиданно серьёзно посмотрел на меня и насупился.
   - Если тебе не нравится моя идея, милости просим, изложите ваши!
   - Не злукуй, - потёрлась я об него, - просто очень уж смешно стало.
   - Ладно уж, прощаю, просто это первая мысль, которая приходит мужику в голову. За любую женщину может возникнуть драка, ты вот на Ирку-окорока посмотри! Девка не очень-то разборчивая, и не очень-то красивая, а какие страсти бушуют в ночи её дежурства!
   Вот что я очень ценю в своём муже, так это его незлобивость! Всё-таки отходчивость - такое важное качество для мужчин! А насчёт только что упомянутой Ирки всё - святая правда. Девчонка действительно не блистала красотой и образованием, пила как взрослая, всё, что горит и щедро дарила свою любовь как солдатам, так и офицерам. Так за ней ещё и в очередь выстраивались, и поделить не могли!
   - Чего примолкла? - легонько толкнул меня в плечо Андрей, - я тебе основную идею дал, а ты теперь давай, работай!
   Несколько минут мы совместно пытались выделить какие-то общие, главные направления "разработки" Шитова, причём выходило у нас это с трудом, потому что каждого кидало в какие-то крайности, и эти крайности мы оба отстаивали с пеной в стаканах. Но всё-таки мы сумели прийти к консенсусу и для начала наметили три направления "поисковых работ": женщины (тут уж даже я смирилась с рвением, с которым мой муж настаивал, что эту линию обязательно нужно проработать!), продвижение по карьерной лестнице и пресловутые деньги (может быть, долг в карточной игре или что-то в этом роде).
   Уморившись, мы взяли стаканы с пивом и пошли в коридор покурить. И, несмотря на то, что хоть что-то определённое наметилось в наших планах, всё это дело продолжало давить на нас, и в итоге все разговоры всё равно свелись к нему, как будто и не было для нас других, более соблазнительных тем. Особенно нас занимали ожоги на ногах командора, но всю ту чушь, которую мы несли по этому поводу, даже пересказывать смешно. А ещё мы всё время вспоминали тот странный металлический предмет, также найденный мною на месте преступления. Самая приличная версия по поводу того, что же это такое, была высказана Андреем, который утверждал, что это ни что иное, как маленький кусок металлической вешалки, а на вопрос, какого ... убийца таскал с собой вешалку, муж отвечал что-то вроде "может, он носил с собой запасной галстук на вешалке".
   Но всё на этом свете кончается, даже пиво, а вместе с пивом кончились и наши оживлённые разговоры. Убравшись, мы разделись и легли спать, споры и разговоры не оставили нам сил ни на что другое. Но даже во сне нас преследовали те же мысли, прямо ужас какой-то, прямо никакой супружеской жизни, думалось мне, когда я в полудрёме услышала голос мужа, сплетавшийся с моим:
   - И что же это за металлическая дрянь...
   - К сожалению, пока не знаю, - неожиданно отозвался уже чей-то другой голос.
   С трудом разлепив глаза, я различила уже знакомую мне обстановку. Понятно, опять производственное совещание... Что-то рановато, вроде, только недавно мы расстались с господами сыщиками, и ничего особо интересного с тех пор не произошло. Привалившись к дверному косяку у входа в гостиную, я пыталась прогнать зевоту и сообразить, о чём мне следует доложить. Андрея почему-то нигде не было. Сыщики в своих креслах не обращали на меня внимания. Наконец, более-менее очнувшись, я сообразила, что на этот раз я попала сюда совершенно случайно, никто меня сегодня не ждал. Шерлок Холмс задумчиво дымил трубкой, Эркюль Пуаро задумчиво вертел в руках какую-то статуэтку. Изредка они обменивались короткими репликами, и мне постепенно становилось ясно, что мешать им не стоит. Только вот как отсюда выйти? Я тихонько отошла от двери и присела на стул, стоявший у входа в гостиную. Пока, вроде, я оставалась незамеченной, да и детективы были слишком погружены в свои мысли, чтобы заметить моё присутствие. Приглядываясь к сыщикам, застигнутым, так сказать, почти в домашней обстановке, я поняла, что месье Пуаро сильно не в духе. На реплики Холмса он отвечал отрывисто, односложно, иногда вставал и принимался бесцельно ходить по комнате, как будто что-то ища. Под конец он всё так же отрывисто обратился к коллеге:
   - Скажите, мистер Холмс, вы, случайно, не играете в карты?
   - О, коллега, какой же истинный английский джентльмен не играет в покер, но, если вас интересует, нет ли у меня при себе колоды карт, вынужден ответить вам отрицательно, карты не относятся к тем предметам, которые всегда находятся в моём кармане.
   - Жаль, - уже не нервно, а как-то задумчиво сказал Пуаро, - мне бы сейчас не мешало построить карточный домик, такое занятие успокаивает и настраивает на нужный лад. Ну, что ж...
   - А что вас так беспокоит? - как всегда, не проявляя никаких эмоций поинтересовался Шерлок Холмс, - неужели вы так переживаете из-за того, что мы пока не можем определить, что же за металлический предмет обнаружила наша маленькая мисс на месте преступления?
   Пуаро нетерпеливо отмахнулся.
   - Вот уж это меня нисколько не волнует. Мне совершенно ясно, что мы не понимаем, что это такое лишь только потому, что в двадцать первом веке прогресс ушёл слишком далеко.
   Услышав такие слова, я недоумённо поморщилась, но мистер Холмс понял коллегу и без объяснений, мало того, он сам разъяснил непонятные слова.
   - Вы хотите сказать, что в эти неспокойные времена появилось много предметов и техники, которых и в помине не было во времена нашей с вами широко известной деятельности?
   - Именно, - утвердительно кивнул Пуаро, - эта маленькая штучка от чего-то такого, чего мы с вами просто не могли видеть в наши времена, но рано или поздно мы выясним, от какого же она предмета, так что этот вопрос меня ни капли не тревожит.
   Пуаро опять замолчал.
   - Я так понимаю, вы не хотите поделиться со мной тем, что так занимает ваши мысли?
   Пуаро вздохнул.
   - Знаете ли, мистер Холмс, entre-nous, я привык обдумывать всё в одиночестве, так как меня далеко не всегда окружали такие понятливые собеседники, как вы, вот возьмите, хотя бы, капитана Гастингса. Так что извините, где уж мне менять старые привычки...
   Уголки губ Холмса едва заметно дрогнули, у этого сдержанного, даже сухого человека это должно было обозначать улыбку.
   - Что ж, ваше право, дорогой Пуаро, только позволю себе ещё немного отвлечь ваше внимание. Что вы думаете по поводу ранок на ногах убитого?
   За всё время разговора Пуаро впервые улыбнулся.
   - Вероятно, то же, что и вы, уважаемый!
   - То есть, вы согласны, что убитый нанёс себе ожоги сам?
   - Естественно, другого и быть не может. Согласитесь, такие умные и лучшие в своём деле люди как мы просто не могут думать иначе. Не можем же мы всерьёз считать, что месье Волкина пытали или что-то подобное.
   Я, притулившись на своём стуле, чуть не рассмеялась. Да, заносчивость и самонадеянность месье Пуаро нисколько не поубавилась, но он, в конце концов, хоть на одного человека своей профессии взглянул без снисхождения. Лично мне это было приятно, а вот по лицу Холмса, как всегда, было невозможно определить, польстило ему это или нет. Он кратко сказал:
   - Да, это очевидно, что он сделал это сам. И, вероятнее всего, это следы от ожогов сигареты. Надо уточнить, курил он или нет.
   - Уточните, уточните, уважаемый. Хотя это мало относится к убийству, но мы обязаны объяснить каждую мелочь!
   - Конечно, - совершенно серьёзно ответил Шерлок Холмс, но в словах его почему-то чудилось какое-то лукавство, - тем более, что вы себе жизнь без подобных мелочей не представляете!
  
   18.
  
   Когда я проснулась, Андрея уже не было. Потянувшись, я ещё раз припомнила все подробности моего случайного ночного визита. Вернулась я "из гостей" так же неожиданно, как и попала туда, и, кажется, моего недолгого присутствия в гостиной никто не заметил. Прокручивая в голове всё, что я услышала вчера, я ещё раз подивилась предположению, единогласно вынесенному обоими сыщиками, тому самому, об ожогах. С какого рожна покойный командор жёг сам себя? Может, он оргии устраивал? Впрочем, ладно. Всему своё время. Если сейчас я ничего толкового по данному вопросу сказать не могу, значит, рано. Значит, надо заняться другим. Ещё раз сладко потянувшись и не в силах вылезти из тёплой кровати, я свернулась калачиком, порадовалась, что на работу нужно ехать только завтра и попыталась припомнить, по какому графику работает нонче мой муж.
   Это оказалось нелёгким делом. Не знаю, как в других частях, но в нашем дурдоме ни один офицер не может ручаться, что, если завтра у него по графику смена, он действительно пойдёт в смену. В отделах вечно происходят какие-то перипетии, кончающиеся неизменными передрягами и перетасовками. Сколько раз Андрей приходил на смену, а вместо этого шёл в наряд и наоборот. Причём при таких перетасовках смело нарушаются все армейские законы. Ну, скажем, в обычный рабочий день офицер приходит на работу в обыкновенной форме: брюки, рубашка, галстук, китель... В смену и в наряд офицер обязан ходить в камуфляже, причем в смену он ещё и обязан иметь при себе противогаз. Но, если тебя в обычный рабочий день решили по каким-то одному начальству ведомым причинам запихнуть в смену, то отсутствие на тебе камуфляжа никого не смутит: пойдёшь как миленький! И о противогазе никто не спросит. Вот так.
   Размышляя подобным образом и мысленно зацепившись за слово "противогаз" я всё-таки припомнила, что по графику у Андрея сегодня именно смена. Следовательно, завтра у него выходной. Кстати, с выходными тоже происходит что-то лично мне совершенно непонятное. Я, конечно, не разбираюсь во всяких там армейских положениях, наверное, военным лучше знать, когда и за что давать офицерам выходные, но если руководствоваться простым здравым смыслом, то понять ситуацию с отгулами очень и очень сложно. За смену офицеру всегда положен отгул на следующий день. За наряд тебе положен вместо отгула шиш без масла. В смене ты сидишь в тёплом, уютном помещении с девяти утра до шести вечера, играешь в компьютер, спишь на диване и изредка оформляешь никому не нужные бумажки. В наряде ты находишься с шести вечера одного дня до шести вечера следующего, причём, чтобы заступить в наряд, нужно ещё и пройти несколько инструктажей, не говоря уж о том, что утреннее построение для заступающих в наряд никто не отменял. То есть, получается, ты "служишь" с девяти утра до шести следующего дня, причём большую часть этого времени ты проводишь на улице, шляясь по части, выискивая бомбы и делая ежечасные доклады ("всё спокойно, никаких происшествий не произошло"), водишь солдат на завтрак, обед и ужин, и имеешь право отдохнуть с девяти утра до двенадцати дня (если тебя в это время по причине отсутствия желающих не пошлют чистить снег или копать окопы). Приходишь домой в шесть вечера, а на следующее утро отправляешься на службу, в то время как твой напарник, сходивший в смену, остаётся дома и спокойно дрыхнет. Нет, я не спрашиваю, где здесь справедливость, я спрашиваю, где здесь здравый смысл?
   Обозлившись такими мыслями, я выпрыгнула из кровати, резво оделась, почистила зубы и, ожидая, пока закипит чайник, наметила план действий на сегодня. Пока Андрей будет выяснять, когда в отделе состоится ближайшая вечеринка (она же пьянка, она же попойка, если слово "пьянка" кажется вам оскорбительным) мне нужно съезить в Малоярославец, к тому самому магазину, в который потихоньку, нет, по-быстрому перекочёвывают вещи с вещевого склада части. Пора уже выяснять, кто за всем этим стоит. Придумать, как это выяснить, мы с Андреем не смогли, поэтому, как ни печально, решено было действовать по обстановке. Я склонялась к тому, что следует поговорить с непосредственными свидетелями, имеющими возможность видеть, кто и что привозит в этот самый магазинчик, а именно: сторожами, дворниками и.т.д. Ведь, как известно, каждое преступление оставляет финансовый след, так говорил один товарищ из любимого мною фильма. Ну, может, и не каждое, но в нашем случае такой след просто обязан быть. Вопрос только в том, захотят ли сторожа и дворники разговаривать с такой девушкой как я. На них бы лучше напустить мужика какого, с портвейном в руке... Но, так как мужика такого в наличии не имеется, придётся действовать самой. Как говорит иногда моя мама: "А куды бечь?"...
   Час спустя, чудом уехав из части на бог весть каком автобусе, я медленно брела по одной из захолустных улочек Малоярославца. Все мои знакомые, естественно, знают, что подобная медлительность совсем мне не свойственна, но при данных обстоятельствах у меня не было ни малейшего желания спешить, поэтому я как-то даже замедляла шаг, пытаясь найти какую-нибудь отговорку, до того мне не хотелось идти в этот треклятый магазин. Отговорок при моём уме и высшем образовании нашлось множество всяких разных, но, пока найденные отговорки толкали меня назад, чувство долга и ответственности тащило меня вперёд, и, таким образом, раздираемая противоречиями, я вскоре увидела вывеску ненавистного магазина. Итак, раздираемая противоречивыми стремлениями, я медленно приближалась к цели. Надо сказать, что торговая точка "Для настоящих мужчин" с подзаголовком "Мы вас обуем и экипируем" находилась в крайне неудобном месте, на каком-то островке посреди перекрёстка, чрезвычайно грязном и неудобном: чтобы попасть к "Настоящим мужчинам", неминуемо надо было перейти дорогу, а движение на перекрёстке было довольно интенсивное. Интересно, много ли настоящих мужчин рискуют попасть в свой рай? Хотя, судя по тому, что ворюги из части "сотрудничают" с магазином уже приличный срок, дело идёт.
   Я с непередаваемой тоской и отвращением ещё раз взглянула на островок для мужчин и своим тоскливым взглядом зацепилась за ларёк, находящийся на том же райском островке. Что ж, лучший друг сторожей, грузчиков и дворников - бутылка, это золотое правило, так что и я пойду проторенным путём. Да, пока ещё неизвестно, как подсунуть эту бутылку вышеупомянутым личностям, но сейчас эта мысль меня не смутила, спасла излюбленная моя пошаговая стратегия: сначала я приобрету то, что надо, а уж потом буду думать, что делать дальше.
   Глубоко вздохнув и резко выдохнув, я подошла к краю дороги. Да уж, перейти на другую сторону будет сложновато, даже при наличии присутствия светофора. Светофор этот, как я убедилась уже через две минуты, устанавливали просто враги пешеходов, для машин зелёный свет горел минуты три, тогда как желающим перейти улицу приходилось справляться с этим сложным и грязным (в плане луж и осенне-зимней слякоти) делом секунд за двадцать, поэтому все пешеходы напоминали легкоатлетов, приготовившихся бежать стометровку. Уяснив ситуацию, я приняла вместе со всеми такую же полусогнутую позицию и по зелёному сигналу рванула вперёд. Но мои спутники, видать, уже были людьми тренированными и впрыгнули в сочную грязь "островка" вовремя, я же запоздала буквально на мгновение и моментально была облита с ног до головы жидкой грязью вперемешку с водой из лужи: некий водитель не пожелал ждать, пока я окончательно уберусь с последнего сантиметра проезжей части.
   Я не спорю, высшее образование - замечательная штука, она облагораживает человека и даёт ему массу хорошего, но предупреждаю всех и каждого: лучше не слышать, ЧТО говорит человек с высшим образованием, когда ему хотя бы просто наступают на ногу, не говоря уже о ситуациях, подобно моей. Я никогда не слышала лучшей (или худшей?) ругани, чем та, которую выдают люди, закончившие университет. И в этом месте честно и открыто хочу заявить: я не исключение из правила. Водитель злосчастной машины уже, наверное, к Обнинску подъезжал, а я, осматривая себя и находя всё более и более живописные пятна, орала ему вслед такие ругательства, что аж самой стыдно было. Зато, оторавшись, я ясно почувствовала, что приобрела нечто, чего мне не хватало, когда я собиралась сюда: дикую злость и решимость. Как, оказывается, просто открывался ларчик: мне всего-навсего не хватало хорошего пинка под зад!
   Одним словом, злая, грязная и полная решимости, я двинула к ларьку, на ходу доставая кошелёк. Быстро пробежавшись взглядом по витрине, я увидела, что особым богатством ассортимента ларёк не блистал. Витрину, где были выставлены быстрорастворимые супы, шоколадки и жевательная резинка, я отмела сразу и обратилась к той, за которой призывно мерцали бутылки. Водки, конечно, там не было и не могло быть, так что пришлось выбирать из менее крепких напитков. Шампанское и коктейли в баночках (типа "О` кей" и "Бис") явно не подходили к ситуации. Можно было бы взять пива, но это же сколько надо пива, чтобы развязать здоровенным грузчикам языки! Таким образом, я остановилась на оптимальном для моих замыслов напитке: портвейне, который я и приобрела в количестве трёх бутылок. "Не отходя от кассы", то бишь от окошечка, я принялась засовывать бутылки в дамскую сумочку, но ещё прежде, чем я поняла, что это абсолютно бесперспективное занятие, меня слегка толкнули в спину и я, побуксовав всё по той же жидкой грязи и в конце концов не удержавшись на ногах, шлёпнулась в большую лужу. Мой полёт сопровождали чьи-то ласковые напутственные слова: "Чего застряла, не одну тебя с утреца сушняк долбит!" Уткнувшись лицом в жидкую холодную грязь, и почуяла резкий запах. До меня сразу дошло, что мой портвейн, упавший вместе со мной, угодил прямёхонько на гладкий плоский камень, в данный момент находящийся аккурат под моей правой рукой. Моими последними мыслями перед тем, как разрыдаться от горечи и бессилия, были: "Ну, если разбились все три бутылки, куплю ещё три и выпью сама!"
   Не знаю точно, сколько бы я пролежала в луже, всхлипывая и утирая грязной рукой слёзы, потому что сил встать уже не оставалось никаких, но, видимо, надо мной всё-таки вострубили трубы, и явился ко мне ангел, сказавший хриплым голосом:
   - Не боись, деваха, всего одна бутылка разбилась.
   Я подняла голову и увидела приятного мужичка лет пятидесяти в довольно приличном спортивном костюме и потёртой куртке, от него исходил довольно стойкий запах, именуемый в народе "перегар".
   - Ну, давай, подымайся, простудишься, да не реви ты, эка невидаль, кто из нас в луже с утра не валялся, ну, перебрала, небось, вчера, так и что, вон сколько ещё осталось, пойдём, в подсобке нашей погреешься, вытрешься, да не трясись ты, не бандюга я, - таким образом, объясняясь и объясняя одновременно, мужик ловко поставил меня на ноги, подобрал две оставшиеся бутылки и, взяв меня под локоть, повёл по направлению чёрного хода в нужный мне магазин. При этом он продолжал говорить: - Я не бандит тебе какой, меня тут все знают, Михалыч я, сторож и дворник я при этой забегаловке, прости Господи. Мы вон с Лёнькой тоже вчера малость перебрали, так что вместе здоровье поправим, да и куда ты такая пойдёшь, грязная да неопохмелённая? Это ж тебя в таком виде отпустить - какой грех на душу взять, а так посидишь в нашей каморочке, обсушишься, ототрёшься... Или ты к мужику своему спешишь? - остановился Михалыч.
   - Тогда извиняй, задерживать не буду, а то мужик с утра с этого дела он такой, и по шее накостылять может!
   - Нет, нет, - поспешно ответила я, - я так, сама по себе...
   - Вот и славно, - обрадовался сторож, он же дворник, и опять взял меня под руку.
   Пока мы шли в каморку, расписанную Михалычем, я недоумевала, почему он принял меня за алкоголичку? Ну, свалилась в грязь, ну, купила три портвейна, и что? Впрочем, все загадки разрешились, как только мы зашли маленькую подсобку. И разрешились они благодаря каким-то магазинным модницам-продавщицам, видимо, заглядывавшим в помещение навести красоту и повесившим для этой благой цели довольно большое зеркало на одну из обшарпанных стен. И стоило мне лишь мельком посмотреть в зеркало, как я тут же убедилась, что мы с сидевшим на стуле Лёнькой, про которого уже упомянул Михалыч, ну просто братья-близнецы, нет, сёстры-близнецы, нет, просто близнецы. Даже ещё неизвестно, кто из нас был грязнее, потому что на Лёньке всё-таки была рабочая роба, которой по определению предназначено быть грязной. Она и была жутко грязной, но чистой. Понятно выразилась? То есть хламида была усеяна жуткими совершенно пятнами, но такими, которые уже не отстирываются ни "Тайдом", ни хозяйственным мылом, а так было видно, что одёжка недавно из стирки. Пятна же на моей куртке были свежими и ярко блестели в свете одинокой лампочки. Лицо у парня было опухшее, под левым глазом виднелся застарелый синяк. Точно такой же синяк сиял и у меня под глазом, правда, правым. Не знаю, от кого отгрёб свой фингал Лёнька, но мой имел химическое происхождение. Он явно образовался от пресловутой несмываемой туши, которая потекла от соприкосновения с водой из лужи, но так как она всё же была несмываемой, то до конца не смылась, а сконцентрировалась аккуратным пятном жуткого сине-зелёного цвета под правым глазом. И запах он нас исходил одинаковый: от парня стойко пахло после вчерашнего, видать, а я воняла портвейном, который разбился прямо подо мной и, само собой, угодил прямо на мою куртку.
   Пока я производила этот поверхностный осмотр, Михалыч суетился у ветхозаветного шкафа, а Лёнька внимательно меня разглядывал. Видимо, я ему понравилась, потому что вскоре он расплылся в улыбке, должно быть, означавшей: "Наш человек!". Он встал со стула и, протягивая мне свою мощную руку, представился:
   - Леонид.
   - Анна, - вздохнула я.
   - Лёнька, - вклинился Михалыч, чем-то позвякивая, - помоги раздеться, чай, не замёрзнем!
   Лёнька хихикнул полубасом, полутенором и помог мне снять куртку. Михалыч тем временем уже водрузил посерёд каморки столик, чудом ещё державшийся на полусломанных ножках, поставил вокруг единственный стул и два ящика и широким жестом пригласил нас рассаживаться, что лично я сделала с удовольствием. Мгновенно, как будто стол был покрыт скатертью-самобранкой, появилось на нём три стакана, моя бутылка портвейна и водочка. Порывшись где-то под ящиком, Лёнька достал две банки шпрот, моментально вспорол их, порезал хлебушка и, довольно улыбаясь, извлёк откуда-то трёхлитровую банку маринованных помидор. Любовно поглаживая её стеклянные бока, Лёнька сладко пропел:
   - Мама делала...
   - Тебе чего, Ань, красненького или с нами водочки примешь? Лучше лекарства нету поутру, - спросил Михалыч, откупоривая бутылки.
   - Нет-нет, - испугалась я, ощущая спазмы в желудке при одной только мысли, что с утра можно пить водку, - я портвейну, портвейну...
   - Михалыч, - укоризненно сказал Лёнька, - кто ж даме водку предлагает? Вот красненькое - самый дамский напиток, это уж точно! Ну, вздрогнули!
   Оглушённая и измученная таким множеством событий, произошедших со мною буквально за каких-то два часа, я покорно выпила стакан портвейна и даже не умерла, а, глядя на двух довольных мужиков, вспомнила студенческие годы и усмехнулась. Да, было, было дело... Мы аппетитно похрустели помидорчиками, и Михалыч потянулся к бутылкам повторить, приговаривая: "Между первой и второй перерывчик небольшой". Мы повторили, я согрелась, в мозгах у меня, на удивленье, прояснилось, и я принялась обдумывать, как бы мне узнать то, ради чего сегодня с утра я пью портвейн с двумя практически первыми встречными. К счастью, мои новые знакомые принадлежали к той категории людей, которые от выпитого не замыкаются, а становятся разговорчивыми, к тому же, они явно хорошо и раскованно чувствовали себя в любой компании, вот они и вели оживлённые разговоры. Разговаривали они преимущественно между собой, но у меня было отчётливое впечатление, что я тоже участвую в беседе, так как мужчины поминутно обращались ко мне, задавали мне вопросы, сами же на них отвечали, словом, показали себя просто мастерами непечатного слова (в хорошем смысле).
   - Мы вообще-то с Лёнькой не сильно употребляем, ты не думай, - раскуривая "Приму" объяснял Михалыч, - нет, правда, если у Лёньки синяк под глазом, так это его баба ему зафинтилила, приревновала, тебя, наверное, тоже мужик приголубил по этому делу?
   - Ну, ясно, - ответил Лёнька, - мужики, они такие, накостылять могут либо из ревности, либо когда баба на бутылку денег не даёт. Но ты, по ходу, мужика своего ценишь, раз поутру за опохмелкой побежала, значит, из ревности навалял, да?
   - Оставь девушку в покое, видишь, покраснела вся? Не твоё дело в чужих фингалах разбираться, в своих разберись, видишь, человек пришёл к нам со всем уважением, компанию нам составить, а ты подковырки свои разбрасываешь! - вступился за меня Михалыч.
   А я действительно покраснела как рак, но не от стыда, а от портвейна, от некачественной выпивки у меня всегда лихорадочные пятна на щеках проступают.
   - Да, так мы не алкаши какие, не думай, - ещё раз повторил Михалыч, - вот щас допьём, а за новой не побежим, мы свою норму знаем, нам ещё работать сегодня, а вчера это мы день рождения у Надьки-продавщицы отмечали. Хоть и стерва она порядочная, да бутылку не только начальству, но и нам проставила.
   - Так куда ей деваться? - фыркнул Лёнька, подцепляя вилкой шпротину, - знает, что будет выпендриваться - сама свои коробки с обувью таскать будет, а нам что? Мы грузчиками тут неофициально работаем, зарплаты не получаем, так, кто сколько даст, вот двор мести, да коробки на помойку относить - прямая наша обязанность, а таскать ящики с обувью - извини-подвинься. Может, у меня ревматизм за ночь разыгрался - тягай-ка ты, Надечка, добро своё сама!
   - Это ты верно говоришь, - наливая очередной стакан и сладко жмурясь согласился Михалыч. - Вот ты, Ань, где работаешь? Тоже, небось, на рынке где-нить стоишь, так сама понимаешь, куда ж без нас-то, дешёвой рабочей силы деться? Сам-то не натаскаешься, а?
   Я кивнула. К этому времени мужики уже допили водку, но наливать портвейн, видимо, стеснялись, так что я подвинула свою ополовиненную бутылку Михалычу и показала глазами: "Наливай!" Тот всё понял и налил себе и Леониду "красненького", чуть плеснув и в мой стакан, ещё наполовину полный. ("Обновить бы надо!" - объяснил мужик). Мы выпили ещё, впрочем, я только слегка пригубила и с удовольствием достала себе помидорчик - Лёнина мама и впрямь знатно закатывала помидоры. К счастью, мои собеседники и, простите, собутыльники, оказались людьми интеллигентными и корректными, они не стали громко кричать: "Пей до дна! Пей до дна!" или "Ты что, нас не уважаешь?"
   - У каждого своя утренняя порция! - хитро подмигнул мне Лёнька, и эта тема была закрыта.
   Со дня рождения Надьки-стервы разговор перешёл на погоду, прямо почти как у англичан. Посетовав на проклятую осеннюю грязь, Михалыч пообещал мне, что, как только моя куртка подсохнет, Лёнька мне её живо вычистит ("Он у нас что хошь до блеска начистит - хоть куртку, хоть рыло"). Однако, тема погоды оказалась непродуктивной: что может сказать мало-мальски воспитанный мужчина в присутствии женщины о предмете, который требует крепких выражений? Почти ничего, таким образом, разговор опять вернулся к самому наболевшему: к работе.
   Хоть я и не принимала активного участия в беседе, она была столь оживлённой, что мне никак не удавалось сосредоточиться и придумать, как бы мне направить мысли Лёньки и Михалыча в то русло, которое было нужно мне. Но делать мне ничего и не пришлось. Всю работу за меня выполнили сами мужчины. И мне не нужно было задавать им наводящие вопросы и клещами вытягивать ответы, подливая всё новые порции вонючего зелья: Михалыч и Лёнька, как и большинство мужчин, могли бесконечно говорить о своей работе.
   - Вот ты, Ань, небось, удивляешься, почему нас тут двое мужиков? - спросил Михалыч. - Работы-то здеся на двоих, вроде, и нет, магазин небольшой, можно и одному метлой раз в день помахать? А ничего удивительного и нету, если подумать - капитализм, блин! Мы с Лёнькой в этой забегаловке и сантехники, и электрики, и дворники, и сторожа, и грузчики и даже уборщицы, во как!
   - А что, - забубнил Лёнька. Он уже пришёл в себя со вчерашнего, глаза у него заблестели, и говорил увереннее. - Что, считаешь, мужчине стыдно с ведром и тряпкой бегать?
   Я отрицательно помотала головой, и Лёнька совсем оживился.
   - Вот я и говорю, не стыдно. У меня и дома так, никакого разделения труда, есть у меня время мусор вынести - вынесу и не пикну, нету - баба моя вынесет и ни слова не скажет, так же и со жрачкой, и с уборкой. А что, чем мы хуже баб? Я, может, ещё и лучше полы вымою, вот так!
   - Это Лёнька правильно говорит, - подтвердил Михалыч, - только я о чём толкую-то, хозяин наш жидится полный штат держать, это ж сколько денег да налогов платить надо! А мы всякую работу выполняем и на руки сразу денежку имеем. Лёнька вот у нас электричеством занимается, я по сантехнике специалист, ящики вместе грузим, по ночам дежурим по очереди. Зарплату-то дворницкую имеем, а за всё остальное, как говорится, из рук в руки. Вот такой у нас тута капитализм, только вот за погрузку нам владелец не платит, это уж нам хозяин товара оплачивает, как ему совесть позволит.
   - А совесть почти у всех есть, - хохотнул Лёнька.
   - Да уж, люди понимают, самим ящики таскать никому неохота. Правдать, есть тут один сукин сын, да что с него взять, они все, видать, такие! - Михалыч явно разгорячился, залпом допил содержимое своего стакана, проглотил помидорчик и стал нашаривать под столом новую бутылку.
   - А кто это "они"? - кажется, это были первые слова, которые я произнесла в каморке.
   - Да военные, мать их за ногу! - вскипел Михалыч и вдруг дёрнулся: Лёнька пнул его ногой под столом. - Извиняй, Анна Батьковна, вырвалось, - тут же извинился мужик и, дабы скрыть смущение, занялся откупориванием бутылки.
   - Приезжают почти каждую неделю, - с жаром сменил Михалыча Лёнька, - целую машину пригоняют из части из Руднёво, машина с номерами военными чёрными, даже не стесняются, сволочи, небось, тырят там у своих же, а нам продают!
   Михалыч уже пополнил наши стаканы, и мы опять выпили, даже я осушила стакан до дна.
   - Вот-вот, часть-то тут поблизости одна! Военные, тоже мне! У своих-то красть, куда уж хуже! - со страстью обрушился на расхитителей государственного имущества Михалыч. - И приезжают всегда вдвоём: один выгружает, другой командует, а мы с Лёнькой не у дел остаёмся.
   - Тот, который командует - такую ряху себе отъел, глаза маленькие, щёки отвислые... - и слово за слово, Лёнька детально описал второго прапорюгу, работающего вместе с Шарко на складе, а самого Шарко описал Михалыч, да как описал! Куда уж там библейским описаниям Руфи и других красавиц!
   Переваривая информацию, я закурила. Хотя переваривать было особо и нечего: о том, что оба прапора воруют, можно было и так догадаться, меня же интересовал вопрос, кто стоит за ними!
   - А однажды, - уже не гневно, а почти добродушно посмеивался Михалыч, - с ними какая-то большая шишка приехала, вот тут уж они оба коробки таскали, да как быстро! И толстомордый, и блондинчик с мордой испитой! Уж старались как для мамы родной, они бы лучше Родине так служили!
   Услышав эти слова, я поперхнулась сигаретным дымом: вот это уже ближе к телу! А Михалыч и Лёнька, перебивая друг друга, уже весьма красочно описывали "большую шишку". Из всего ими сказанного я уяснила, что "шишка" носила звание подполковника, это они определили по двум большим звёздам на погонах. И за это я про себя выразила своим добровольным помощникам большое человеческое спасибо: хоть я и живу в военном городке, в званиях и звёздах ну совсем не разбираюсь. Далее следовало описание внешности неизвестного подполковника - Михалыч и Лёнька тогда сидели около магазина, покуривали и от нечего делать внимательно изучали "жадных военных". На мгновение у меня мелькнула мысль, а не нарисовать ли мне портрет "шишки", но я благоразумно от неё отказалась, с рисованием у меня совсем худо, максимум, на что я способна - это "палка, палка, огуречик, вот и вышел человечек". Чего доброго, получится ещё что-нибудь в духе анекдота про Пикассо, помните, когда его ограбили, в полиции попросили художника нарисовать портрет вора. Пикассо нарисовал, и к вечеру полиция задержала по подозрению в ограблении два троллейбуса, одну стиральную машину и зонтик. Впрочем, если поднапрячься, пожалуй, у меня может получиться что-нибудь в стиле сеятеля, разбрасывающего облигации, замечательно исполненного Остапом Бендером ("обрубок с сахарной головой и тонкими плетьми вместо рук").
   Так вот, я курила, внимательно слушала и пыталась представить, какой же подполковник из нашей части мог подойти под портрет данной "шишки", благо подполковников в части раз-два и обчёлся. Выводы мои были неутешительны: ни Шитов, ни Ртищев, ни Брасинский под описание не подходили. Портрет слегка напоминал психа Дмитракова, но больше всего он походил на заместителя командира по материально-техническому обеспечению подполковника Бондаренко, который в круг подозреваемых не входил и нам был совершенно не нужен. Что ж, пока приходилось довольствоваться этим.
   Последнюю бутылку портвейна мужики допили как раз под конец своего рассказа, и, как обещали, за добавкой не пошли. Они находились в блаженном состоянии, в таком, весьма редком, кстати, когда утренняя опохмелка не переходит в новую пьянку, всё хорошо и голова не болит. Что ж, я тоже выяснила, что хотела, так что теперь мы могли расстаться, вполне довольные друг другом. Пока Михалыч убирал со стола, Лёнька, как и обещал, чистил мою куртку, при этом мы все искренне заверяли друг друга в том, что отлично провели время и можно и ещё как-нибудь встретиться. А одно замечание Михалыча заставило меня улыбнуться:
   - Ты, Ань, классная девка, и выпить можешь нормально, и разговор поддержать, ну, прямо-таки наш компанейский человек!
   На прощание мы долго обнимались и похлопывали друг друга по плечам и расстались очень мило.
   По пути назад, некстати вспомнив, что я не удосужилась умыться, а носового платка, как всегда, нет, я подводила итоги дня и никак не могла решить, каких событий сегодня было больше: положительных или отрицательных. Уже подходя к дому, пришла к выводу, что положительных всё же было больше: хоть я и извалялась в грязи и всё такое, зато кое-что выяснила, причём практически без усилий, и пусть информация не очень-то утешительная, но с ней уже можно работать.
   Довольная таким балансом, я зашла в общагу и стала нашаривать ключи в сумочке, и, когда я подняла голову, я поняла: не человек управляет судьбой, а судьба играет человеком. Все положительные события дня разом растворились как в тумане: около двери в нашу комнату стояла моя свекровь.
  
   19.
  
   - Ой, а ты чего такая грязная? - вместо приветствия поинтересовалась незваная гостья, и этот вполне предсказуемый вопрос не улучшил моё и без того поганое настроение.
   Правда, пока я обдумывала, что бы такое ответить, свекровь уже задавала другой вопрос, не имеющий никакого отношения к предыдущему, и я вздохнула про себя с небольшим облегчением: как же я могла забыть, что интересую Жанну Ивановну только как приложение к её сыну! Моё грязное лицо не представляло для неё интереса, просто, таким образом, она отдала дань вежливости.
   - А Андрей где? На работе?
   - На танцах, - хотела, было, ответить я, но удержалась, всё-таки хамство никого не красит. - Да, он в смене, - буркнула я, открывая дверь, и пригласила: - Заходите.
   Пока мы раздевались, свекровь поведала мне, что мой свёкр по каким-то служебным делам поехал в Обнинск и завёз её к нам, "посмотреть, как вы живёте", и заберет её на обратном пути часа этак через два. Такие сведения заставили меня даже вздрогнуть: два часа наедине со свекровью! О, мама Чиоле! Что я буду делать! Обычно такие свидания наедине заканчивались скандалами и крупными разборками со свёкром ("Ещё раз обидишь мою жену, я всех твоих родственников поубиваю").
   Обдумав ситуацию, я пришла к выводу, что надо занять чем-нибудь руки, как говорится, пока работаешь руками - не до глупостей. Чем же мне заняться? Соблазн завалиться на диван и, в конце концов, продолжить писать разработки я отогнала, а ничего более достойного мне в голову не приходило. А! Предложу-ка я ей чайку! А то нас вечно упрекают: как к вам не придёшь, вы даже чаю не предложите, хотя я постоянно предлагала попить чайку-кофейку, на что всегда получала отказ, и очень скоро мне это надоело. На этот раз я решила ничего не предлагать, а просто поставила на плиту чайник и объявила:
   - Сейчас мы с вами попьём чайку!
   - Ой, да ладно, - замахала ручками свекровь, но более протестовать не стала. На этом приветственная часть официального саммита закончилась, и мы перешли ко второй: к переговорам.
   Свекровь обрушилась на меня со всей нерастраченной энергией. Ей хотелось знать всё: завтракает ли Андрюша, да как одевается, да высыпается ли, да какой у него начальник, да какое расписание, да как часто он стирает носки и далее по списку. Переспрашивала она всё раз по двадцать, и я знала, что все эти вопросы она потом задаст сыну. Не кривя душой, скажу: поначалу меня это здорово бесило, и отвечала я неохотно, скрепя зубы, но потом как раз вскипел чайник, я стала сервировать столик, отвлеклась и вдруг задумалась. Да, не спорю, с такими же вопросами свекровь потом пойдёт к сыну, хоть это и обидно, но это давно установленный научный факт, а он ей ответит: "Всё хорошо", это тоже доказанный факт. А ей, наверное, хочется знать, как служится единственному сыну, как он живёт, как питается... Она же мать... Ну, кто ей всё это расскажет, кроме меня? Я человек общительный, и, хоть и хамка немножечко, но всё же не могу рявкнуть: "Отвяжитесь со своими дурацкими вопросами!". Не умру же я, в самом деле, если расскажу ей то, что ей так хочется знать. С этого момента я стала отвечать на все свекровкины вопросы даже с некоторым энтузиазмом.
   Короче, всё продолжалось очень мило где-то в течение часа, но потом я почуяла: что-то не то. Минут пять я внимательно вслушивалась в речь Жанны Ивановны и вдруг мгновенно покрылась испариной. Господи ты Боже, как же я не поняла, сейчас разговор плавно свернёт на любимых родственников и наступят кранты, хорошо, если ещё не подерёмся. Все разговоры о родственниках обязательно заканчиваются словесной дуэлью, слезами и, как я уже писала, гневными и страшными обещаниями свёкра. И выхода не было никакого. Если я буду молча соглашаться со всем, что говорит свекровь, она потом припрёт меня к стенке, и буду я обязана любить её родственников до гроба, причём, скорее всего, своего гроба, а молчать не буду - всё потечёт по схеме: монолог-диалог-скандал-слёзы-проклятья в адрес уже моих родственников.
   Всю пафосную речь Жанны Ивановны я давно знаю наизусть: "Надо всё простить, поддерживать отношения с родственниками, они вам потом всегда помогут. Надо ходить на все праздники, а то все ходят, а вы нет; почему бы тебе ни позвонить бабушке, она так ждёт твоего звонка, ей так хочется с тобой поговорить. У меня тоже со свекровью было не всё гладко, но я примирилась с этим (то есть, заткнулась и молчу, а она и рада) и теперь всё хорошо. Ты же взрослая женщина, ты должна быть умнее, раз уж вы поженились, надо налаживать отношения...". До этого момента я обычно кое-как сдерживаюсь, но потом свекровь произносит сакраментальную фразу: "Мы вам уже почти простили" и тут я взрываюсь. В свою очередь моя речь от скандала к скандалу тоже не меняется, мои вопросы остаются одинаковыми: что это нам "почти уже простили?" То, что мы поженились? Почему это бабушке позволено хамить и говорить гадости внуку прямо на свадьбе? Она старенькая и не соображает, что делает? Для тех, кто уже не соображает, что делает, созданы специальные учреждения. Почему это я должна названивать старушкам и клясться в вечной любви, когда я им не родственница и до последних пор была лишь "выскочкой, окрутившей нашего неопытного Андрюшу"? Когда разговор доходит до этой стадии, начинается ор, а далее смотрите схему несколькими строками выше.
   Я всегда считала, что боюсь в жизни лишь пауков, но вот именно сейчас я вдруг осознала: я до смерти боюсь скандала со свекровью. У меня не хватит сил на ещё одну сцену. Я боюсь. Я устала. Я хочу лечь в кровать. Я... Тьфу-ты! Я отдёрнула руки от блузки: видимо, при одной мысли о любимом диване я машинально начала расстёгивать пуговицы. Чувствуя, с какой дикой скоростью нарастает моё нервное напряжение, усиленное сегодняшними событиями, я вскочила: надо хоть кофе, что ли, налить, а то я сейчас завизжу от злости. Вскочила я резко и уронила свою недавно начатую вышивку, лежащую рядом на табуретке. Свекровь подняла её:
   - А что это будет? - с неподдельным - клянусь неподдельным! - интересом спросила она.
   Я чуть не выронила чайник с кипятком. Потом овладела собой, показала ей цветную схему вышивки и свекровь сказала:
   - Как у тебя аккуратно получается! Я тоже всегда хотела научиться вышивать!
   - А я - вязать! - откликнулась я.
   В этот вечер мы так и не успели поговорить о родственниках. Мы болтали о рукоделии, о бывшей свекровкиной работе, о японских кроссвордах и о комнатных растениях. И когда за свекровью приехал свёкр, мы обе посмотрели на него недовольно: дескать, мы ещё и кофе не допили, и о нитках для вышивки не договорили. Но свёкр спешил, засиживаться не стал, и к возвращению Андрея я уже была одна.
   Нет, после этого визита я не стала любить свою свекровь, но где-то в голове прочно засела мысль: "Оказывается, даже со своей свекровью можно нормально разговаривать".
  
   Дневник:
   "Брасинский подбросил муляж бомбы в мусорный бачок и долго наслаждался приятным зрелищем: дежурный по части Сукачёв голыми руками выуживает муляж из горы объедков. Рытищев рыщет по части и гоняет всех, кто недобросовестно несёт службу. Назначает занятия по уставу. Опять пытался отцепить телефон от брюк и долго шарил руками по своему полненькому заду. Потом нашёл телефон в кармане. Было смешно. Пашка-псих вертится около подсобного хозяйства: со дня на день должны резать свиней. Мимо него прошёл капитан Парсёнов с пивом, так Пашка и не мяукнул. Видимо, мяса очень хочет. Виталька Шитов уже который день кружит около Ирки-окорока. У неё горе - любимого солдата переводят в другую часть. Виталька окорока утешает".
  
   20.
  
   Прошла неделя, наступил декабрь, а значит, скоро на работу надо будет ездить ещё реже - у студентов начнутся зачёты. Эта мысль приятно меня волновала, зимой не очень охота таскаться по электричкам, особенно в паршивую погоду, а погода, как любит говаривать мой папа, "сошла с ума". Выгляни из окна и не поймёшь, то ли весна ранняя, то ли осень поздняя, всё слякоть, слякоть, грязь, лужи, температура скачущая... Но вот сегодня ночью грянули заморозки, по земле стало возможно ходить, не опасаясь утонуть в жидкой грязи, и мы с Пёской решили отправиться на природу. Дом в деревне уже давно был закрыт на зиму и мы, как самые умные, пошли в лес, пожечь костерок, сосисок на палочках пожарить. С лесом зато проблем не было, лесов этих вокруг части столько, что каждый обитатель части может выбрать себе свой собственный для отдыха и ни с кем там не столкнуться.
   У нас уже давно был облюбован свой уголок совсем недалеко от нашего жилища, так туда мы и отправились, прихватив бензин, ножик, сосиски и старые газеты. Как всегда, у нас была куча не переговоренного, так что шли мы, не спеша, и трепались как лоскуты на ветру. О главном пока мы не говорили, приберегали тему до того момента, как удобно усядемся на брёвнышке с сосисками. Да, кстати, может, кто-то считает наш поход художественной выдумкой? Дескать, нормальные люди не ходят в декабре разводить костры в лес при любой погоде и.т.д, и.т.п. Может, и так, но мы-то с мужем, повторяю, самые умные, мы и в конце января по диким сугробам ходили, точнее, лазали на шашлыки, и ничего, и даже очень ничего, но об этом как-нибудь потом. Мы и советы дадим, благо, уже выучились на своих ошибках, как при отсутствии мангала сделать всё грамотно и зимой в лесу поесть вкусных шашлычков. Нет, не дадим. Давать советы - самое неблагодарное дело на свете! Вот, например, одна популярная писательница в своих книгах через каждые десять страниц начинает свою песню: "Милые (дорогие, уважаемые) мои, даю вам совет (уж поверьте мне, вот вам мой совет)"... Ну очень утомляет, хотя советы дамы весьма разнообразны, она во всём разбирается, и в покупке магазинных пельменей, и в том, как упирающегося мужика приволочь к брачному алтарю. Сначала обилие советов вызывает улыбку, потом вызывает недоумение, потом потихоньку начинает раздражать. И вообще, последовав совету пусть даже очень умного человека, вы можете получить совершенно ошеломляющий результат, но, к сожалению, отрицательный. Поэтому я стараюсь советов не давать, и, чтобы закончить эту тему, приведу вам цитату бессмертного Дюма, которая актуальна для всех, и дающих советы, и советы требующих: "Обычно люди обращаются за советом только для того, чтобы не следовать ему, а если кто-нибудь и следует совету, то только для того, чтобы было кого упрекнуть впоследствии". Всё.
   Так вот, до места мы добрались минут за двадцать, разговаривая о всяких пустячках: о ёлке, про которую нам уже напомнили раз двадцать, о патруле, куда Андрею сегодня надо было идти вместо одного "алкача", о том, что Андрей не поздравил бабушек с днём конституции (или независимости? не знаю, поэтому просто не поздравил с 12-м декабря), и как он за это огрёб. В общем, о милых таких пустячках, приятных каждой семье. Костёр Андрей развёл довольно быстро, благо рядом нашёлся заброшенный сарайчик, почти уже упавший на землю. Ну, повоняло немного бензином, но запах-то быстро выветривается. Вон, в Средней Азии на кизяках еду делают, и ничего, и причмокивают от удовольствия, а тут бензин какой-то. Тьфу, и растереть! Или, по выражению моего мужа, "а что нам, кабанам!". Итак, вскоре костёрчик уже весело трещал, волнующе напоминая о шкворчащем мясе, а мы, сидя на брёвнышках, разговаривали о главном. С главным было как-то хреново.
   Во-первых, пугал энтузиазм наших шефов, то есть его отсутствие. Все наши донесения не вызывали у месье Пуаро никакого интереса, хотя он и очень вежливо их выслушивал. Слушал, кивал, и тут же про них забывал. Зато потом, выждав немного для приличия, требовал описывать все события, происходившие до и после убийства. Причём интересовали его какие-то отвлечённые вещи: та давняя история с проводами, которые жадный, но не разбирающийся народ пытался продавать, и где проходили антенные поля, с которых и срезали злосчастные провода, и как с этим боролось начальство. Также остро интересовало его поведение всех подозреваемых в служебной обстановке (про их поведение в неформальной обстановке мы, естественно, ничего сообщить не могли, чем вызывали видимое раздражение бельгийца), кто как разговаривал, да как ходил, да какие команды отдавал... Мистер Шерлок Холмс тоже внимательно слушал наши рассказы и при этом как-то хитро поглядывал на Пуаро, чем также вызывал у усатого сыщика раздражение. Кончались беседы всегда одинаково: "Очень хорошо, продолжайте также, grand merci, au revoir". После таких "допросов" мы просыпались совершенно разбитыми и тоже раздражёнными, так как никак не могли понять, к чему месье Пуаро все эти сведения.
   Во-вторых, процесс выяснения личности, с которой был связан начальник вещевого склада, распродававший вещи оттуда направо и налево, тоже постоянно стопорился. Сначала мы, понятно, расстроились, думая, что всё делалось с позволения заместителя командира по материально-техническому обеспечению подполковника Бондаренко, но путём длительной и утомительной слежки выяснили, что это не так. Как ни странно, капиташку, начальника того самого склада, рядом с Бондаренко мы практически ни разу не видели, зато он постоянно отирался с Дмитраковым, они шептались и как-то заговорщически перемигивались. Ну, и что из этого? Ненадёжно всё как-то было, одни подозрения и никаких прямых доказательств. От этого было грустно.
   В-третьих, Андрюхин отдел как-то замер, никакой общественной жизни не вёл, культурно не выпивал, и поговорить с Шитовым не было никакой возможности, и меня, человека деятельного, просто бесила мысль о том, что придётся, видно, ждать до Нового года, там уж пьянку устроить в отделе придётся, это свято. Единственное, что удалось о нём выяснить, так это то, что в картах Шитов был совершеннейшим профаном, еле-еле умел играть в дурачка, так что версия об его карточных долгах с треском провалилась.
   Но зато вот с кем проблем не было, так это с Рытищевым. О, вот на него сведения лились просто рекой. Исходили они, в основном, от Андрея, он часто сталкивался с подполковником на работе, и у меня сложилось впечатление, что Рытищев ну просто вредитель какой-то. Он вечно лез в чужую епархию, партачил там, как мог, а доставалось за него всем нижестоящим. Ну, что бы там припомнить навскидку? А, вот, пожалуйста. Недавно Рытищев приказал капитану, непосредственному начальнику Андрея, навести порядок в электрощите, видите ли, там пыльно, и грязно, и провода как-то в беспорядке. Капитан сказал: "Слушаюсь" и отправился передавать задание непосредственным исполнителям. Когда они вернулись, было уже поздно: Рытищев сам полез в щиток, в результате чего на втором этаже штаба отрубился свет. Капитан с двумя подчинёнными долго устраняли последствия, а потом получили взыскание и лишились премии, то же произошло и с третьим членом команды, который тоже был в этой смене, но которого на месте происшествия не было, он был в госпитале по поводу растяжения связок. И таких незамысловатых историй было множество. После десятой такой истории я поняла: человек, ну, Рытищев, то есть, действительно печётся об имуществе части, но руки у него растут... Да, именно оттуда. И как командор терпел его? Впрочем, понятие "мужская дружба" ещё более непонятное и неисследованное, чем "женская дружба". С женской-то всё понятно, обычно мы дружим против кого-то и наслаждаемся этим. А мужиков этих хрен разберёшь.
   Обсудив все эти вопросы, мы уж, чуть было, не задались извечным: "Что делать?", но тут обнаружили, что дрова прогорели. С этого момента нас интересовали только сосиски. Конечно, не мясо, да ладно, что о грустном говорить, зато запах и всё такое... Ах, блаженство!
   - Я мог бы стать вегетарианцем, - пробурчал мой довольный муж с набитым ртом, - если бы к овощам всегда прилагалось мясо!
   Домой мы вернулись сытые, удовлетворённые, радостные... Потом Андрей отправился в патруль, и вопрос "Что делать?" остался там, где ему и должно находиться. Можно, я не буду называть это место?
  
   21.
  
   Мурлыкая под нос что-то вроде "Извини, но я на мели", я улеглась на диван и обложилась дорогими моему сердцу бумажками. Кажется, в первый раз за всё время нашей службы я была так довольна ночным отсутствием мужа. И всё потому, что сегодня ночью у меня планировалось свидание с мужчиной. И были у нас на эту ночь такие планы! Но, так как до назначенного часа было ещё далеко, я и увалилась на диван с работами моих учеников. Иногда приятно покопаться во всяких там проверочных работах и переводах. Я, собственно говоря, не сторонник частых письменных работ, когда занимаюсь частным образом, проще говоря, репетиторствую, но время от времени, когда лень учеников доводит до озверения, намеренно задаю на дом письменные работы. Выхватив из небольшой кучки первый попавшийся листок, я прочитала на нём интригующее название: "Австралийские подвергнутые опасности разновидности". Вот это номер, чтоб ты помер, откуда такой экзотический текст для перевода? А, ну да, он же из школьного учебника для одиннадцатого класса, мы как раз затронули тему "Животные" и текст из учебника мне показался более-менее подходящим. Так, так, посмотрим, что там у нас дальше? А дальше шло вот что: "Никто не будет когда-либо видеть муху попугая рая поперёк неба снова. Попугаи рая являются потухшими. Исчезновение - навсегда. Начиная с урегулирования (поселения) Австралии европейцами в 1788, тридцать разновидностей млекопитающих, птиц и приблизительно 100 разновидностей заводов (растений) вымирали. Главная причина исчезновения - разрушение сред обитания. Среда обитания содержит всё, что живое существо должно пережить: место, свет, вода, продовольствие и убежище. Разрушение среды обитания может произойти, когда растительность очищена для сельского хозяйства, лесоводства, городов, шахт или дорог. Это может также произойти, когда болота высушены или реки заглушены, чтобы хранить воду. Приблизительно пятьдесят разновидностей введённых животных живут в дикой Австралии. Эти животные охотятся на родных животных или конкурируют с ними за продовольствие и убежище. Сегодня мы имеем намного большее понимание угроз, наши лица живой природы чем сделали ранних поселенцев. Люди образовывают дугу единственные животные с властью (мощью) экономить (спасать) подвергнутые опасности разновидности. Но почему экономят (спасают) разновидность? Без разнообразия разновидностей земля не может быть пригодна для жилья человечеством. Заводы (растения) и животные помогают поддерживать (обслуживать) химический баланс атмосферы. Леса помогают регулировать водные запасы (поставки). Заводы (растения) и животные помогают делать почву. Они обеспечивают продовольствие и управляют вредителями и болезнями. Они также обеспечивают постоянный источник удивления и удовольствия".
   Смех, конечно, продляет жизнь, но мою жизнь он в данном случае чуть не оборвал. Я смеялась так, что подавилась кофе и только после этого смогла успокоиться. Глядя на безнадёжно испорченный перевод, заляпанный всё тем же кофе, пролившимся частично из кружки, частично из меня, я вытерла слёзы и покачала головой. Вот, пожалуйста вам, результат технического прогресса! Компьютерный перевод! Дебильные (сначала хотела сказать глупые, но это уже не глупость, а чистый дебилизм) дети пользуются компьютерным переводчиком и даже потом не удосуживаются проверить, что получилось! Слова, как известно, бывают многозначными, и не всегда вариант, идущий в словаре первым, подходит к переводу. Но компьютеру-то это неведомо! Он берёт первое значение слова и готово! Изредка в скобках он даёт другое значение, вот и получается, что заводы, они же растения (слово plant в английском языке переводится и так и так) помогают поддерживать, а, может, и обслуживать химический баланс атмосферы. Плюс компьютерный переводчик не всегда в ладах с грамматикой, так что я, проверяя следующие переводы, вдоволь насладилась такими перлами как-то: "Студентам, которые делают хорошую работу, часто предлагают положение (позицию)", "Теперь я знаю почти всё о том, как библиотека работает, который является действительно полезным, когда я должен найти информацию для школьного проекта", "Я чувствую намного более удобное использование компьютер теперь, чем я сделал прежде, чем я начал заниматься библиотекой", "Хотели бы вы приходить навестить, где я работаю?", "Небольшое гнездо крачек в колониях по берегам, где они легко нарушены (потревожены) людьми, транспортными средствами для бездорожья и собаки", "Лов рыбы уменьшили число (номер) рыбы", "Кролики происходят поперёк Австралии, кроме в тропиках"...
   Смешно это, конечно, было, и глупо, и грустно. И нужен ли таким детям вообще английский язык? Даже как-то стыдно брать с их родителей деньги. Чему можно научить человека, который активно сопротивляется и считает компьютер решением всех проблем?
   Сложив листки, я случайно посмотрела на часы: ого, оказывается, до встречи с "мужчиной моей мечты" осталось-то всего ничего. Что ж, потянемся, зевнём, уберём листочки, которые смело можно отправлять в какой-нибудь "Кубок юмора" и пойдём одеваться. Куда спешить-то? Как говорится, не спеши, а то успеешь. В далёкой молодости я страшно пугалась, видя, что опаздываю, начинала суетиться, всё вылетало у меня из головы, и на место я прибегала полусобранная и злая. А однажды мне было так лень торопиться, что я спокойно собралась, ухитрилась ещё и чайку попить и пришла вовремя, довольная и сытая. Так что теперь я не мечусь по комнате, опрокидывая стулья и не замечая вещей, лежащих прямо под носом, и, если куда и опаздываю чуть-чуть, то ни разу от этого не пострадала.
   Итак, я спокойно собралась, вышла, закрыла дверь и пошла. Мимо плаца, мимо клуба... Путь мой лежал аккурат на хоздвор, примыкающий к лесу, такое вот романтическое место для свиданий. По дороге я всё вспоминала шедевры компьютерного перевода и пришла мне в голову такая вот неновая мысль: зачем юмористам авторы, которым платят за то, что они придумывают частенько несмешные шутки? Вот монологи Задорнова куда смешнее натужных шуток, потому что в них - жизнь. Да стоит только оглядеться вокруг или почитать газетку. К примеру, совсем недавно я прочитала о прелестном случае из практики одного врача.
   Одного деревенского мужичка обследовал местный терапевт и отправил в город к урологу. Пока тот, неискушённый в тонкостях русского языка, добрался до больницы, у него напрочь вылетело из головы слово "уролог", зато он хорошо помнил, что именно лечит нужный ему врач. Поэтому он зашёл в регистратуру и вежливо поинтересовался у тётеньки за окошечком:
   - Мне бы врача, ну, этого, х...го.
   - У нас все такие, - меланхолично ответила тётка.
   - Ну, - почесал мужик затылок, - мне бы самого х...го.
   - А вот с главврачом вам встретиться не удастся, он сейчас в отпуске, - радостно сообщила женщина.
   Вот так.
   Размышляя о приятном, я и не заметила, как добралась до большой зимней теплицы на хоздворе. Теплица была ярко освещена, но "мужчины моей мечты" что-то не было видно. Впрочем, тут же я ощутила, как чьи-то ладони закрыли мне глаза, почувствовала поцелуй в шею и услышала заветные слова: "Готова? Сумку взяла? Тогда пойдём!" И мы пошли к теплице.
  
   22.
  
   Мой муж патрулировал в эту ночь как раз в районе теплицы, и мы решили, что неплохо было бы проведать, как там растут огурчики. Проще говоря, мы планировали совершить уголовное деяние, которое, кажется, называется "кража". В части была шикарная огромная зимняя теплица, в которой выращивали овощи, в частности, огурцы. Подразумевалось, что огурцы будут оживлять зимний паёк и служить источником витаминов для измученных зимовкой солдатских и офицерских организмов, а также их смогут купить все желающие, проживающие в части. На деле огурцов никто не видел, разве что за ярко освещённым стеклом, и то повезло не всем, а только солдатам, обслуживающих этот сверкающий рай и высшему начальству. И мы, руководствуясь давно известным правилом, что "когда берёшь чуть-чуть, это не грабёж, а честная делёжка" решили украсить парой-тройкой огурцов и свой стол. Нехорошо, конечно, но ведь не только начальству и везунчикам-солдатам хочется свеженьких огурцов, да и предназначены они для всех. Но - прочь, моральные терзанья, оправданья и ненужные угрызения совести! Вперёд, в райские кущи!
   В райских кущах было тепло, светло и повсюду витали ошеломляющие запахи. Мы немного постояли, закрыв глаза, но потом разом очнулись и уже протянули руки к огуречным плетям, как вдруг в другом конце рая, который имел два входа, заскрипела дверь и послышались голоса. Мы, не сговариваясь, нырнули вглубь зарослей, жалея о том, что это не заросли метрового пырея в огороде. Шаги и голоса приближались.
   - Эти хилые огурцы нас не спасут, - еле слышно прошептала я мужу.
   Тот едва заметно кивнул, и, пошарив в карманах, вынул что-то непонятное и с силой швырнул в ближайшую лампочку. Та с треском разбилась, и значительная часть теплицы, в том числе и та, где скрючились мы, погрузилась во тьму.
   - Вот мать твою так! - сказал кто-то. Точнее, не кто-то. Как же мы могли не узнать голос главного психолога нашей части!
   - Ладно, завтра солдат пришлём, заменят, - отозвался собеседник, оказавшийся начальником вещевой службы, тем самым нехорошим дядечкой по фамилии Картуз.
   - Ну и лампочки делают, сволочи! - не мог успокоиться Дмитраков, - за неделю уже третья летит!
   - Пусть летит, ты, что ли, за них платишь?
   - Всё равно, - упёрся Пашка-псих, - сплошной расход и...
   - Давай-ка лучше о доходах поговорим, - засмеялся Картуз.
   Волшебное слово "доходы" оказало своё действие на Дмитракова и парочка живо перешла к делу.
   В последующие полчаса психолог и вещевик рассказали друг другу и нам много интересного. В частности, помимо уже известной нам операции с казённым имуществом, парочка поведала о том, куда именно и по какой цене уходят вкусные огурцы из теплицы и как распределяются деньги, остающиеся после многочисленных лишений надбавок рядовых офицеров.
   - Ладно, с этим всё ясно, каналы налажены, сбоев нет. Но, думается, пора нам уже мыслить масштабнее, - причмокивая от удовольствия, сказал Дмитраков, когда с текущими делами было покончено - вот и дорогой наш покойный Олежек так считал. Кстати, он не раз говорил, что огурцы - это хорошо, но мяско-то лучше!
   - И? - многозначительно протянул Картуз, и мне даже показалось, что он потёр руки.
   - А на что нам дано обширное подсобное хозяйство со свинками, коровками, курочками и прочими мясными деликатесами?
   - Ну, да, - подхватил Картуз, - солдатики кушают, и офицеры тоже, но много мяса есть вредно, пора обеспечить мяском и рядового потребителя в Малоярославце, например. Не можем же мы остаться глухими к голодным стонам бедных горожан!
   - Правильно мыслишь! - одобрил Дмитраков, - и, думается мне, начать надо....
   Не буду приводить здесь детали операции, скажу только, что жулики в погонах, пользуясь авторитетом и связями, уже нашли покупателей на мясо и подробно расписали, куда, кому и по какой цене они будут сбывать хрюшек и коровок. Рассказ, прерываемый смачным хрустом огурцов, был настолько впечатляющ, что я поклялась себе с первых же больших заработков купить диктофон.
   Наконец, насытившись огурцами и обговорив последние детали, подполковник и капитан удалились. Мы вылезли из зарослей на свет, размяли затёкшие руки и ноги и многозначительно посмотрели друг на друга.
   - Так... - протянул мой муж, вложив в это словечко примерно следующее содержание: "Значит, мы были правы, главным ворюгой в части является псих Дмитраков и работал он вплотную под руководством командора, обоим им это было чрезвычайно выгодно, так что Дмитракову не было никакого смысла убивать Волкова, который его, очевидно, везде прикрывал. Какой же мотив?"
   - Это будем выяснять позже, - ответила я. - Пошли отсюда, хватит на сегодня сильных впечатлений.
   Я уже направилась к выходу, как Андрей остановил меня.
   - Эй, - удивлённо протянул муж, - а огурцы?
   Да, всё-таки мой муж начисто лишён ненужной сентиментальности. И правда, информация никуда не денется, она в моей голове останется, а вот когда удастся ещё раз так удачно в теплицу пробраться - вопрос.
  
   23.
  
   Добравшись домой с честно заработанными огурцами, я тут же завалилась спать и проснулась уже довольно поздно, причём из кровати меня вырвали самым негуманным и насильственным способом: довольно сильным стуком в дверь. Для меня стук в дверь гораздо хуже звона будильника, будильник - это всё-таки что-то своё, родное, его можно выключить и даже по нему стукнуть, а вот со стуком в дверь так легко не справишься... Пришлось вылезать из кровати, дрожащими руками нашаривать халат, на ходу пытаться его завязать и плестись к двери. На пороге стоял довольный жизнью и собой Генка Сукачёв.
   - Деньги давай! - жизнерадостно поприветствовал меня сосед.
   - Все? - отчаянно зевая сказала я, и только потом сообразила, что ответ был, по меньшей мере, странным, а по сути совершенно идиотским.
   - Нет, - ответил Генка. Очевидно, он подумал, что я пошутила. - Эй, а я что, тебя разбудил?
   - Ну, да, - мирно отозвалась я. Конечно, можно было закатить скандал, мол, какого хрена ты припёрся ни свет, ни заря и вообще... А смысл? Ну, разбудили, ну, денег хотят... Стоп! Я вышла из ступора.
   - Какие деньги?
   - Желательно, русские в размере пятисот рублей, на крайний случай, можно двести пятьдесят, - сообщил соседушка.
   - Ты занимать пришёл или как? И, может, сумму ещё уменьшить можно? Вместо двухсот пятидесяти и стольника хватит?
   - Не хватит. Объясняю: хочешь напиться вместе с мужем - гони полтыщи, а если водку не пьёшь - так и половины хватит.
   - Хочу напиться с мужем! - обрадовалась я и велела: - Заходь.
   Ситуация скоро прояснилась и оказалась простой, как веник. В Андрюхином отделе, наконец, нашёлся какой-то официальный повод устроить пьянку, в связи с этим Генке поручили собирать с желающих принять активное участие деньги, по двести пятьдесят рублей с носа. Приходить с жёнами не возбранялось, даже приветствовалось, но и выложить за удовольствие следовало в два раза больше. Пятисот рублей мне было очень жаль, так как я тоже, как и товарищ Бендер, очень люблю деньги, причём совершенно бескорыстно, но следствие требовало раскручивать Шитова, так что пришлось расстаться с такой милой моему сердцу бумажкой.
   Отдав деньги и расписавшись в какой-то цидульке, я предложила Генке попить кофейку. Я вообще-то со своим организмом практически всегда дружу, разногласия у нас случаются только по одному вопросу. Если утром (днём, вечером) я проснулась даже из-за такого минутного дела, как, простите, сходить в туалет, организм мой больше ни за что не уснёт. Можно пролежать в постели хоть три часа, но заснуть так и не удастся. Так что, раз уж я встала, надо очухиваться, почему бы тогда не попить кофейку в приятной компании?
   - Слышь, а Андрюха где, в наряде? - полюбопытствовал Генка, отхлёбывая кофе из литровой чашки.
   - Да.
   - Странно, а мне показалось, вы вместе домой пришли, я ночью выходил покурить, так, вроде, видел, как вы вдвоём с какой-то сумкой возвращались.
   Я пожала плечами. Кому-то Генкины заявления покажутся бесцеремонностью, а по мне так это здоровое человеческое любопытство, коим наделены все нормальные люди. В данном случае и объяснять-то ничего не требуется, либо человек выскажет свои мысли и тут же о них забудет, либо сам сделает выводы. И Генка выводы сделал. И очень неожиданные.
   - А, ну, точно, как это я сразу не догадался! Андрюха-то в патруль заступил! И как, много набрали?
   - Нормально, пока хватит, - улыбнулась я. Меня трудно смутить и более неожиданными заявлениями, хотя догадливость соседа произвела на меня сильное впечатление.
   - Правильно, мы с Натуськой тоже помногу не берём, хоть теплица и большая, но не одни же мы туда ходим!
   Мы дружно расхохотались. Приятно, когда друзья понимают друг друга, правда?
   - А я тоже один сегодня кукую, жена ребятёнка в Малоярославец на прививку повезла, а мне мусор надо вынести, да котлеты пожарить, вот я и подумал...
   - А не сходить ли мне к соседке? Уж больно к плите становиться не хочется! - закончила я.
   - А ты откуда знаешь? - округлил глаза Генка.
   - Думаешь, ты один такой, что ли? Да так все женщины делают! - рассмеялась я, - особенно здесь, когда ни у кого под рукой нет телефона.
   - Тогда хорошо, - протянул Генка с довольным видом, - а то меня всё совесть грызла, уже пол-утра прошло, а я никак к котлетам не подойду! Слушай, а тебе в магазин не надо?
   - Надо, а то к огурцам майонеза нет.
   - Пошли вместе, я заодно и мусор вынесу!
   Договорившись встретиться через десять минут, мы расстались, и встретились уже на пороге общаги. Вопреки всем представлениям Генки о домашней работе, вынести мусор и сходить в магазин заняло от силы двадцать минут, тогда как ему представлялось, что эти дела растянутся часа так на три. Но сосед решил не сдаваться, уж очень не хотелось ему становится к плите, и поэтому он затащил меня на аллейку покурить и потрепаться. Было не очень холодно, дел было не много, и я согласилась.
   Мы удобно устроились на скамеечке, закурили и осмотрелись. На аллейке мы оказались не одни: чуть поодаль сидел наш борец с изменой Родине Шитов в компании с девушкой.
   - Молодец Виталька! - одобрительно кивнул Геныч. - Что ни день - то баба, откуда здоровье только берётся!
   - А ты откуда знаешь?
   Генка уставился на меня абсолютно непонимающе.
   - Ань, ну, ты даёшь! Ты здесь сколько живёшь уже! Неужели к подружкам трепаться не ходишь? Даже вон моя Натуська, с ребёнком дома постоянно сидит, и то в курсе всех местных событий, а ты девка свободная и... Ну, вообще!
   Мне оставалось только пожать плечами. Конечно, я, как и все, люблю посплетничать, просто как-то закрутилась с этим расследованием и мало интересуюсь общественной жизнью, а зря! В таких местах, как маленький военный городок, все всё знают и это могло бы оказаться полезным. Я горько вздохнула, и Генка, восприняв это как желание узнать всё о Виталии Борисовиче, не стал медлить. Рассказ длился минут двадцать и в основном содержал какое-то дикое даже для профессионального ловеласа, каким являлся Шитов, количество имён дам. В принципе, ничего особо интересного, и, как я поняла, народ к этому уже давно привык. Все удивлялись не тому, с какой лёгкостью Шитов заводил знакомства и не тому, что делал он это почти каждый день, а тому, что со всеми своими дамами он ухитрялся оставаться в прекрасных отношениях. Местные мужики и так к Шитову подкатывали, и этак, пытаясь узнать секрет, но тот только разводил руками и говорил: "Ну, оно само так получается".
   Рассказ подходил к концу, я уже немного замёрзла и встала со скамейки. Генка намёк понял, поднялся тоже и, косясь на фээсбэшника, прошептал мне на ухо последние слова изумительной повести о Дон Жуане с лошадиным здоровьем:
   - Говорят, он и охмурил и...
   Услышав имя самой любимой дамы Шитова, я передёрнулась как вшивый кот, доставив тем самым огромное удовольствие Генке. Да уж, сведения, только что полученные от Генки, заслуживали благодарности, и я предложила:
   - Пошли, помогу тебе котлеты пожарить!
   До этих слов Генка мялся и упорно не желал подходить к дому больше, чем на сто шагов, но тут он сорвался с места и ликующе прокричал:
   - Пошли скорее, а то я так замёрз!
  
   Дневник.
   "К Брасинскому приехал сынуля Денис. Ходит по части королём и дерзко на всех поглядывает. По части тут же поползли слухи, что Брасинский собирается "делать ноги", устроиться поближе к сыночку, кажется, там должность подходящая появилась. Рытищев всё никак про провода не забудет. Увидел какого-то солдатика, курящего под антенной, так крик по всей части стоял. Вломил бедняге выговор за курение в неположенном месте, а затем обвинил в намерении нажиться на проводах. Даже обыскать хотел, кусачки какие-то найти думал. Кстати, по поводу курения. Самым страшным грехом считается даже не курение в не отведённом для этого месте, а курение на ходу. Так сам Рытищев дымит своими папиросами на ходу так, что старому паровозу на угле за ним не угнаться. Вот такая несправедливость. А солдатика жалко. Хотя - других-то воспитывать легче, чем себя. Дмитракова всё от загона со свиньями отогнать не могут. Кружит вокруг бедных зверушек аки коршун. Шитов борется с изменщиками Родине в баре в Руднёво. Наверное, готовится к сегодняшней попойке высшего офицерского состава. Ну, да, ну, да, давненько они не собирались. После смерти Волкинда - так и ни разу. Значит, отпустило, наконец".
  
   24.
  
   С котлетами мы справились быстро. Фарша у Генки было маловато, так что мы с ним состряпали вариант котлет перед зарплатой - положили в фарш всё, что нашли в холодильнике. Не варенье, естественно, а морковку, сало, лук и множество других аппетитных вещей. После этого я ушла к себе и завалилась спать - люблю придавить часок-другой после обеда. Но нормально подремать мне не удалось - начальство потребовало к себе.
   Пуаро сидел мрачнее тучи и на моё сногсшибательное сообщение о том, что одной из любовниц Шитова была Лена, бывшая жена бывшего командора, только кивнул и сказал: "Продолжайте, продолжайте". Приставать к бельгийцу в такие моменты никому не рекомендую, так что я уже собралась раскланяться, недоумевая, зачем же меня позвали, как вдруг Шерлок Холмс попросил меня принести ему одну вещь, причём как можно быстрее. Тут я удивилась ещё больше, промямлила что-то невразумительное и проснулась с больной головой: то, что попросил мистер Холмс у меня в доме найти довольно проблематично, если не невозможно. Но всё-таки я слезла с кровати и нахмурилась: и где прикажете мне искать журнал мод? Я таких вещей не покупаю, не смотрю и не читаю! Не знаю вообще, на кого рассчитаны нонешние модные журналы. Миллионеры их не читают (а кто, кроме очень богатых людей может позволить купить себе платиновые часы с бриллиантами? Часы фирмы "Чайка" в таких журналах не рекламируют!), а советы, типа "Вы самая лучшая, любите себя и поэтому копите деньги всю свою жизнь, чтобы на смертном одре порадовать себя и купить туфли Manolo Blanic, другие туфли просто унижают женское достоинство!" самое то для обычных женщин среднего достатка. Интересно, мистер Холмс тоже хочет приобрести туфли Manolo Blanic? Впрочем, наверное, в 19 веке данной фирмы ещё и в помине не было. Тогда что же ему надо в женском журнале? И где мне его взять? Чёртов "Космополитен" стоит больше ста рублей! Хотя... Ух! Точно!
   Я рысью метнулась к своей убогой тумбочке и, порывшись в её безграничных недрах, вытащила номер "Космополитена", правда, на английском языке. Ну, да Холмсу ещё и приятнее будет! Мать одной из моих учениц где-то достала этот номер и попросила меня перевести одну статью, кажется, что-то вроде "Как удержать мужа". Женщина работает над кандидатской по психологии и статья нужна была ей для иллюстрации каких-то своих тезисов. Ладно, кандидатская чуть-чуть подождёт.
   Я опять пошла к кровати, но, подумав, вернулась к тумбочке и отрыла там какой-то огромный рекламный каталог страниц так из восьмисот, его невесть откуда приволок Андрей. Думаю, этого хватит. Правда, просили модный журнал, но мало ли что интересует Холмса? Вдруг этого там нет?
   Не понимаю, как я умудрилась договориться со своим организмом, но заснуть мне всё же удалось и торжественная передача "материалов следствия" состоялась. Детективы, казалось, немного просветлели, и я смогла сообщить им то, что они просили выяснить: покойный командор не курил. Да, он не курил, а смолил свои цыбарки денно и нощно. Вообще-то удивительно, что я не сказала им этого сразу, как только возник этот вопрос, ведь я же это знала. Наверное, сказалось то, что я иногда робею перед прославленными сыщиками, вот слова и не идут. Одним словом, встреча прошла довольно мирно, а проснулась я от хлопнувшей двери. Увидела мужа, снимающего ботинки и почему-то выставляющего их за дверь, и по его лицу поняла: дело пахнет керосином. Что ж, попробуем аккуратно выйти из положения, не будем повторять прежних ошибок. Для этого начнём разговор нестандартно.
   - Что-то случилось, пёс?
   - Ничего, - буркнул муж.
   Я внимательно посмотрела на него и рассмеялась. Да уж, начали мы совсем не стандартно! Кажется, не стоит и пытаться себя переделать, сколько уж мы договаривались не задавать друг другу раздражающего обоих вопроса, всё равно все разговоры по поводу плохого настроения начинаются одинаково: "Что-то случилось?" - "Нет, ничего". Однако, на сей раз муж почему-то тоже развеселился, подошёл ко мне, куснул за ухо и сказал:
   - Да, ничего особенного, просто Рытищев - полный козёл!
   Вот здесь настал мой черёд удивляться. Это что же, из мужа не придётся ничего вытягивать? Не порядок! Муж же тем временем устроился рядом, минут пять мы полежали, занимаясь всякими любовными глупостями, а потом Андрей начал. Начало мне понравилось.
   - Я сегодня заработал выговор. Один из моих солдат решил поправить ремень, мы остановились, а тут подбежал Рытищев и заорал, что, раз солдат без ремня, значит, он не имеет права нести дежурства, а мне выговор, раз я за этим не проследил. Я ему говорю, что поправить ремень - минутное дело, а этот козёл мне: "Родине дорога каждая минута, если уж заступил на пост, должен отработать каждое мгновение". Вот так.
   Тут мы снова занялись поцелуями, а потом муж продолжил, и продолжение мне понравилось гораздо меньше.
   - А потом я пошёл домой через лес и из-за тебя придётся теперь мыть ботинки.
   - Не поняла юмора! - опешила я.
   Однако юмор, на взгляд Андрея, был. Шагая после выговора в самом радужном настроении домой, мой любимый муженёк, э, как бы это сказать, вляпался в гуано, которое мирно лежало под деревом, прикрытое бумажкой. Тут придётся немного отвлечься, чтобы вы смогли постичь степень моей вины. Мы всегда спорили на такую вот животрепещущую тему: если приличному человеку приспичило в лесу, надо ли ему прикрывать плоды своих трудов или нет? Я всегда утверждала, что надо, потому как так будет эстетично. Некрасиво, когда всё лежит на виду неприкрыто. А Андрей говорил, что прикрывать ни в коем случае нельзя, и плевать на красоту, если в угоду ей можно здорово вляпаться, что, собственно, и произошло сегодня. Таким образом, я и оказалась виноватой в том, что мужу придётся мыть ботинки. Это же моя идея по поводу красоты и эстетики! И, хотя я и попыталась убедить Андрея в том, что я, кроме него, никому таких крамольных мыслей не высказывала и не виновата, что кто-то смог додуматься до этого сам, он всё равно меня осудил и отчитал. После этого ему стало намного легче, и мы мирно пошли ужинать.
   За ужином (с салатом из пресловутых огурцов) я рассказала мужу о страшном поступке Шитова, посмевшем соблазнить командирскую жену, и о потере пятисот рублей. Нехорошее поведение Виталия Борисыча оставило мужа равнодушным, а вот потеря денюжки мужа моего очень задела.
   - Опять накупят всякой дряни, даже пива не купят, а к водке запивки не поставят! - возмущался муж, и мне пришлось его долго убеждать, что нам придётся вынести и это ради пользы дела. В конце концов, Андрей сказал, что он, пожалуй, согласится со мной, если я сделаю ему массаж.
   Занавес.
  
   25.
  
   Утро наступило как-то очень быстро. Оно и понятно, конечно, массаж того, массаж сего... Однако спать почему-то не хотелось, и чувствовали мы себя бодренько. Собственно говоря, мне вставать так рано не было нужды, но, проснувшись, и ощутив во всех членах неожиданную бодрость, я решила встать и собственноручно сделать мужу кофе. Андрей что-то мурлыкал себе под нос, чайник свистел, в комнате ещё было темно, но небольшая бра придавала комнате такой уют... Красота!
   - Сегодня не получится у меня весь день в отделе на диване лежать, - сообщил муж, с наслаждением потягивая еле тёплый кофе.
   - Почему? - спросила я, ожесточённо дуя на свой.
   - Утилизацией буду заниматься, какие-то столетние бумажки сжигать.
   - Ого, - удивилась я, - тебе такое дело доверяют?
   - А то! - гордо сказал Андрей, выгнул грудь колесом и сделал страшное лицо. - Да там такие бумажки, скажу я тебе, небось, сколько килограмм отрубей свиньи за прошлый год пожрали или ещё что в этом роде. Туфта, жаль только, книжку дочитать не успею, мне там всего ничего осталось! Ну, а у тебя какие планы?
   - Поеду подарки покупать. Пожелания есть?
   Андрей скорчился. Выбирать подарки кому бы то ни было (кроме меня, скажу так скромненько) дело для него непосильное. При словах "Ну, что поедем за подарками?" муж делает задумчиво-элегическое лицо и переспрашивает: "Ты что-то сказал, лысь?". Так что приходится заниматься этим мне. Дело это трудное, так как муж не только не желает рассказать, что бы хотела получить его мама или папа, но и не представляет, а что у них вообще в доме есть. Так что каждый раз я трясусь, не окажется ли моя пепельница в виде консервной банки (звучит страшно, но выглядит оригинально) пятой или десятой.
   К счастью, слово "подарки" не испортило настроения моего любимого пёски, так что вышли мы из дома, обнявшись, и долго целовались на автобусной остановке, до которой проводил меня муж.
   Новый год, в принципе, ещё не очень скоро, но я по опыту знаю: если я начну покупать подарки прямо перед Новым годом всем и сразу - останусь без гроша месяца так на два. Поэтому и закупаю подарки заранее, мелкими, так сказать, партиями. Сегодня вот куплю что-нибудь маме и папе. Мама у меня человек практичный, даже чересчур, и, в отличие от большинства женщин, обожает, когда ей дарят всякие сковородки и супер-швабры. Тут проблем нет. С папой сложнее. Приходится надеяться на "потный вал вдохновенья".
   Я бродила по магазинам и мини-рынкам и вспоминала о подарках, которые преподносили мне. И пришла к выводу, что самый оригинальный подарок сделал мне на день рожденье Темир, тот самый, придумавший обожаемое мной выражение "О, мама Чиоле!". Я тогда ещё была студенткой и отмечала "днюху" - такой вот сленг обнинских студентов - в общежитии в Обнинске. Пригласила кучу народа, Темира в том числе. Праздник был назначен на пять, но и в шесть, и в семь, и в восемь Темира не было. Примерно так в десять вечера, когда мы уже вовсю плясали в полумраке, раздался громкий стук в дверь. Мы убавили громкость, и я открыла. На пороге, покачиваясь, стоял Темирыч.
   - П-п-позд-д-равля-я-я-ю! - едва выговорил он, мотнул головой и протянул мне бутылку водки. Я зачем-то поднесла подарок к глазам. Водка в пол-литровой бутылке плескалась на самом дне. Её как раз хватило на две рюмки - мне и запоздавшему гостю. Я от души поблагодарила Темира и веселье продолжилось. И только на следующий день я узнала, ценой каких нечеловеческих усилий Темир доставил (не достал, доставил!) мне драгоценный подарок.
   Темир, как и все остальные гости, в то время учился в ИАТЭ (институте атомной энергетики), а здание института находилось за городом, куда ходил специальный рейс автобуса. У Темира, как у старшекурсника, занятия проходили вечером, так что днём Тимыч заранее купил две бутылки дорогой водки в качестве подарка и поехал на учёбу. Водку он взял с собой, дабы после института сразу прийти ко мне. Однако после последней пары пятикурсников надолго задержал преподаватель, и они все дружно опоздали на последний рейс автобуса. Большинство студентов жили в общежитии за городом, рядом с институтом, поэтому они просто пошли домой. А Тимке ничего не оставалось, как идти пешком, так как даже такси он поймать не мог, последние деньги ушли на подарок любимой подружке. И он мужественно пошёл пешком. И всё бы хорошо, но! Моё день рожденье приходится на 31 января, а та зима была особенно снежной и холодной. По дороге Тимка начал отчаянно мёрзнуть. И что было делать бедному студенту? Только греться подарочной водкой... И то, на последних метрах Темир посмотрел в бутылку и, тяжко вздохнув, завинтил горлышко и таки донёс остатки подарка в целости. Вот такой вот подарок однажды я получила и была очень рада и горда (я совсем не шучу): это же так прекрасно, когда тебя настолько ценят, что готовы замёрзнуть от холода, лишь бы тебя порадовать!
   Так чем же мне порадовать родного папу, думалось мне, может, тоже водкой? И тут меня занесло в книжный магазин, и я сразу поняла, что подарок найден. Мой папа - человек с великолепным чувством юмора, он жутко порадуется, когда я ему куплю полное собрание Ильфа и Петрова и книгу Дж. К. Джерома "Трое на велосипедах". Отложив покупки, я пошла к кассе и в этот момент на весь магазин радостно зазвучал марш Мендельсона. Конечно, это мой любимый мобильный. Я посмотрела на экран: там высвечивалось "Пёска". Я откинула крышечку.
   - Лысь, привет, я сейчас сматываюсь с работы, скажу, что в парикмахерскую пойду стричься, а то Рытищев уже замечание сделал, а ты возвращайся домой поскорее, там всё расскажу. Целую.
   Не суетясь, я заплатила и забрала книги, сунула их в пакет и пошла к остановке. Главное - не терять голову, хотя наверняка меня ждёт какая-то очень интересная информация! И, хотя в душе бушевал поистине охотничий азарт, хотелось куда-то бежать, что-то кричать и чего-то требовать, я заставила себя чинно встать на остановке, дождаться автобуса и аккуратно запихнуться в него, не расталкивая локтями и коленками страждущих уехать. Но, приехав в часть и вывёртываясь из автобуса, я чувствовала, что, несмотря на гололёд, я сейчас не пойду, а побегу к дому. К счастью, бежать не пришлось: к моменту моего приезда Андрей уже стоял на остановке. Чмок! Чмок!
   - Как будто и не расставались, да, пёс? - шепнула я мужу.
   - Да, лысь, вот, держи! - и Андрей пихнул мне в руку какие-то мелко исписанные и покрытые всякими стрелочками бумажонки.
   - Это что и где ты это отрыл? - спросила я, пытаясь разобраться в непонятных схемах.
   - Что - сейчас поймёшь, а отрыл в тех самых бумагах, которые должен был сжечь. Эй, пойдём-ка на лавочку!
   Не в силах оторваться от бумажек, я, пятясь, пошла к лавочке спиной. Андрей заботливо меня поддерживал и скоро усадил на маленькую скамеечку недалеко от остановки. Всё ещё не отрываясь от бумажек, я нетерпеливо пощёлкала пальцами левой руки и скоро муж мне всунул в руку зажжённую сигарету - то, что доктор прописал! То есть, то, что надо, я хотела сказать. Сигарета всегда стимулировала мою мозговую деятельность, и таинственные каракули очень скоро разъяснились. Всё, как обычно бывает, оказалось просто. Чуть скомкав листки в руке, я, наконец, оторвалась от бумажонок, посмотрела на мужа и выдохнула:
   - Вот ворюга!
   Да, один из главных ворюг части был ещё большим ворюгой, чем казался, и в моих руках лежало прямое тому доказательство. В маленьких полускомканных бумажках содержались расчёты, выполненные лично подполковником Дмитраковым. Схемы показались мне сложными только на первый взгляд. На самом деле, повторюсь, всё было предельно просто. Сверху каждого листочка была написана сумма, например, 50 000 рублей. В скобках указано: обувь, одежда и.т.д, то есть, за что эта сумма была получена. Дальше вниз шли стрелочки с указаниями фамилий тех, кто принимал посильное участие в добывании суммы, а именно: командор, Дмитраков, начальник вещевой службы, оба прапорюги со склада... От фамилий вбок шли ещё стрелочки, под ними были выписаны суммы, предназначенные каждому за работу. Угадайте, кому причиталось больше всех? Нет, не командору, а подполковнику Дмитракову. И особняком было выписано странное равенство: 50 000 = 35 000. Вот именно оно и поставило меня в тупик поначалу, но потом я сообразила: Дмитраков преуменьшал полученные суммы, чтобы ни у кого, точнее, у командора, не возникло вопроса, почему это от пятидесяти тысяч десять досталось командору, а двадцать пять - Дмитракову? А так - порядок, командор и подчинённый получили примерно поровну. Кстати, около своей фамилии бравый подполковник тоже указывал две суммы, одну официальную, другую фактическую.
   Мы с Андреем долго ещё смотрели друг на друга и покуривали. Молчание нарушила я.
   - Вот что значит бросать такие вещи в служебных бумагах. После смерти Волкина, небось, расслабился, психолог чёртов, лень бумажку было до мусорного ведра докинуть! Ладно, это его проблемы. Но что это нам даёт?
   - Да всё тоже, - с каким-то раздражением отозвался Андрей. - Мы узнали про махинации Пашки-психа, значит, и Волкинд мог узнать. Вот тебе и мотив, только опять не с той стороны.
   - Слушай, пошли сегодня к Пуаро и Холмсу, - предложила я. - Они явно что-то знают, пора бы и нам узнать, не считаешь?
   - Считаю, - кивнул муж. - А ещё я считаю, что надо зайти в магазин и купить селёдки. Картошки отварим, да пивка попьём, что-то я с этим делом в конец устал.
   - А парикмахерская? - напомнила я.
   Андрей воззрился на меня с недоумением.
   - Так тётка из парикмахерской в отпуске, уже давно... Надеюсь только, что Рытищев ещё об этом не знает. Впрочем, для меня выбор между парикмахерской и пивом с рыбой однозначен. А для тебя?
   А для меня так и выбора такого не стояло. Но я не стала об этом говорить измученному мужу, так как давно уже была на полпути к магазину.
  
   Дневник:
   "Попойка состоялась грандиозная - начальство сполна вознаградило себя за воздержание. Пили наши подполы в местной гостинице и поставили весь персонал на уши. Потом Пашка-псих предложил пойти продолжить в теплицу, дабы вкусная закусь всегда была под рукой. Все согласились. По пути Рытищев ещё успел отчитать какого-то бедолагу-солдата, который ел на ходу пирожок. Вот неймётся человеку! Причём самое удивительное то, что заместитель командира по связи отчитывает и воспитывает всех провинившихся не из вредности и злобности, он на самом деле борется за порядок в части. Но кому от этого легче? Впрочем, это к делу не относится. Итак, наши друзья отправились в теплицу, и, кажется, порядком там насвинячили, так как утром солдатики, работающие в райском месте, сдержанно, но метко крыли начальство".
  
   26.
  
   Было бы слишком банально продолжить моё повествование словами: "Мы вернулись злые, как собаки". Какие там собаки! По крайней мере, как стая злых, диких, кровожадных собак! Я не сторонник тех, кто предпочитает заглушать свои эмоции, положительные ли, отрицательные, алкоголем, но после нашей ночной встречи с Пуаро и Холмсом мне хотелось напиться вдребезги. Тут смешалось всё: и собственная недальновидность, и упрёки в свой адрес... Короче, так хреново мне не было никогда. А всё начиналось так мирно...
   - Ну, что ж, мадам и месьё, - начал Пуаро, поглаживая свои усы и немного самодовольно поглядывая на нас. - Дело это настолько простое, что даже не хочется зря тратить время на объяснения.
   Произнеся последние слова, великий бельгиец вдруг неожиданно помрачнел и метнул на нас с Андреем недовольный взгляд. Тогда мы ещё и не предполагали, чем вызвана такая перемена в его настроении... Холмс же сидел с непроницаемым выражением лица, покуривая трубку.
   - Если вы сложите все факты воедино, перечитаете свои же дневниковые записи, вспомните всё, что рассказывали нам и заглянёте в дамский журнал - вам всё станет ясно, как и мне, то есть, нам, - поправился он, всё также недовольно поглядывая на коллегу.
   - Простите, Эркюль, - сухо сказал Холмс, - им-то как раз дамский журнал ни к чему.
   Пуаро, казалось, пропустил это замечание мимо ушей.
   - Ну? Или вам дать время на размышление? - иронично поинтересовался Пуаро.
   - Дайте! - попросила я.
   Но, сколько я ни припоминала свои, так сказать, отчёты, сколько ни пыталась понять, что такое особенное разглядели в дурацком "Космополитене" англичанин и бельгиец, ничего путного в голову мне не приходило. Равно как и Андрею. Пуаро же, поглядев на наши лица, вдруг вскочил с кресла и принялся бегать по комнате, размахивая руками и восклицая с искренним недоумением:
   - Господи, ну, где же ваши серые клеточки? Они же должны быть! Просто обязаны быть! Как же вы напоминаете мне моего друга, капитана Гастингса! Не уметь сложить два и два! Вы замечаете только то, во что вас ткнут носом, как кутёнка!
   Все эти выражения лично мне очень сильно не понравились. Посмотрев на Андрея, я поняла, что он тоже не в восторге. Да, мы не сыщики, но мы и не претендовали на такое звание! Да, у нас не всегда хорошо с логикой, но ...
   - Удивительно, как люди не умеют пользоваться тем, что им дано! - перебил мои мысли взвинченный Пуаро, и тут же немного успокоился, со смаком произнеся следующую фразу: - Впрочем, не все в мире могут соединить метод и серые клеточки! Господь создал Эркюля Пуаро единственным в своём роде! Да, я не полицейская ищейка! Я...
   - Месьё Пуаро, - вмешался Холмс, вежливо, но твёрдо прерывая дифирамбы, которые Пуаро пел сам себе - давайте поясним нашим помощникам, в чём же всё-таки дело!
   И я готова была поклясться, что эти слова он произнёс с неуловимой иронией.
   - Хорошо, - кивнул Пуаро. - Итак, для того, чтобы выяснить личность преступника, вам придётся всего лишь ответить на несколько вопросов. Всего лишь на несколько вопросов! Сосредоточьтесь! Итак, вопросы, на которые существует только один ответ. Кто в этой военной части, в которой, как я убедился, почти никто серьёзно к своим обязанностям не относится, постоянно следит за соблюдением устава? Кто переживает за казённое имущество? Кто придавал такое большое значение истории с проводами? Кто хотел во что бы-то ни стало поймать людей, желающих нажиться на проводах? Кто приходил в ярость, узнав, что в очередной раз провода были обрезаны? Кто постоянно следит за тем, не спят ли люди на постах? И кто, наконец, теперь вытаскивает свой э-э-э-... как это...
   - Мобильный телефон, - подсказал Холмс.
   - Да, благодарю, коллега, мобильный телефон из кармана, тогда как раньше он постоянно мучился, отцепляя его от брюк? Ну, на эти вопросы вы, наконец, можете ответить? - саркастически закончил Пуаро.
   Мы, конечно, могли ответить на эти вопросы и назвать имя подполковника Рытищева, но, испуганные столь неожиданным натиском, мы молчали, аки... аки... аки-паки... молчали, одним словом, и Эркюль Пуаро, видимо, приняв наше молчание за непроходимую и даже неизлечимую тупость, торжественно возгласил:
   - Это подполковник Рытищев!
   Мы всё также молчали, и Пуаро мог вдоволь насладиться эффектом, любителем которых он всегда являлся. Потом он вдруг сник и опустился обратно в своё кресло, над которым кружил уже столько времени. И тогда заговорил Шерлок Холмс.
   - Безусловно, месьё Пуаро сожалеет, что данное дело оказалось столь заурядным, и что его способности были растрачены на такие пустяки, но преступник - всегда преступник, и наша - Холмс выделил это слово - наша обязанность раскрыть преступление, не взирая на степень его запутанности. Убийство, как я и предполагал в самом начале, было чисто случайным. Я сразу обратил внимание на то, что труп нашли около срезанных проводов, и подумал, что это не случайность. Если вы помните, повышенное внимание хищениям проводов уделял не только подполковник Рытищев, но и командир части Волкин. Итак, картина получилась примерно следующая: отправившись за гитарой и обнаружив на земле срезанные и брошенные за ненадобностью провода, Волкин наклонился над ними, а Рытищев, по чистой случайности последовавший за командиром, увидев человека, склонившегося над проводами, подумал, что наконец-то подлый злоумышленник будет пойман. В темноте он не разглядел, кто именно возится с проводами, да, к тому же, он уже был несколько пьян. Поэтому, пошарив по земле, он взял первый попавшийся под руку тяжёлый предмет, тот самый камень, который мисс Энн впоследствии обнаружила, и решил оглушить вора, а уж потом прийти со свидетелями и взять его с поличным. Но, будучи, как я уже говорил, в нетрезвом состоянии, Рытищев не рассчитал силу удара и убил Волкина. Дальше уже идут мелочи, вроде того, что, пока он возился на месте происшествия, определял, жив ли человек, и кто это вообще такой, у него отломилась ... ну... как это сказать... штучка, при помощи которой мобильный телефон можно прицеплять к одежде. Естественно, упал и телефон. Телефон Рытищев поднял, а потерю сей штучки заметил гораздо позднее. Конечно, это понятно, в момент убийства ему было не до таких нюансов. Думаю, впоследствии он не стал избавляться от телефона, решив, что потерял эту... штуку где-то в другом месте. А мы с месье Пуаро сразу поняли, что улика, которую предоставила нам мисс Энн, отвалилась от какого-то предмета, ещё не известного в наше время, поэтому и попросили вас принести модный журнал, дабы восполнить свои пробелы в области современной техники. По счастью, ваши современные дамские журналы также полны рекламы, как и журналы нашего времени, так что мы очень быстро нашли то, что искали. Затем мы припомнили ваши слова о том, что раньше подполковник Рытищев телефон отцеплял от брюк, а теперь достаёт из кармана и... Кстати, вы, не придавая этому значения, заметили, что подполковник машинально тянется к поясу брюк, тогда как телефон звонит у него в кармане. Это могло значить только одно: ещё совсем недавно телефон находился где-то в районе пояса, и подполковник машинально тянулся именно к этому месту. Тело не так просто забывает привычные движения. Вот, собственно, и всё. Хотя, для окончательного завершения дела, убедитесь в том, что именно Рытищев перепутал ботинки, вследствие чего оставленные на месте преступления следы были столь не характерны.
   Речь Холмса немного успокоила меня, я перестала чувствовать себя неполноценной, поэтому я осмелилась спросить:
   - Но как это можно сделать?
   Месье Пуаро укоризненно покачал головой. Весь его вид говорил: "Да уж, эти люди ещё хуже полицейских из Скотленд-Ярда", но, конечно, он был слишком воспитан, чтобы высказать свои мысли вслух. Я опять расстроилась, но всё же уловила те несколько слов, которыми мистер Холмс объяснил, как можно проверить догадку насчёт ботинок. После этого нам оставалось только откланяться, и мы так и собирались поступить, но Пуаро и Холмс опять принялись выяснять отношения. Судя по всему, спор этот происходил между ними не в первый раз, но разве могло нам стать легче от фраз Пуаро: "Я! Я, который отказывал министрам, вынужден был заниматься таким делом! Добыть столько информации и не суметь извлечь из неё ничего нужного!"... Да, можно было напомнить месье Пуаро, что мы вовсе не жаждали ввязываться в это дело, что мы вовсе не воображали себя этакими удалыми детективами, но... Но так было обидно! И я не выдержала.
   - А скажите, пожалуйста, месье Пуаро, - едко и горько сказала я, - чем же вы объясните характер ожогов на теле убитого? Что говорит по этому поводу ваш метод и серые клеточки?
   Пуаро сердито накрутил ус на палец, весь его вид говорил о том, что он недоволен таким вмешательством в разговор, и, конечно, он ничего не ответил. Но я видела, что ответить ему было нечего. Эта деталь элементарного дела пока оставалась непрояснённой. И от этого мне стало немножечко легче.
  
   28.
  
   Наступило утро. Тяжёлое, бурное. Проснувшись, теперь уже мы с мужем тут же принялись выяснять отношения. Началось всё с того, что я наотрез отказалась доводить расследование до конца, уж очень паршиво себя я чувствовала после ночного визита. Муж сначала возражал, тихо и веско, но меня это только распаляло. Я, как и следовало ожидать, довольно быстро перешла на крик и тут уж припомнила Андрею всё - начиная от моих отношений со свекровью и заканчивая армейскими ботинками, которые Андрей упорно чистил вонючим гуталином в комнате, ленясь выходить в коридор. Муж долго отмалчивался, но и его терпению пришёл конец. Припомнив всё и кратко изложив друг другу курс всемирной истории ("Ещё Сталин говорил, что нет человека, нет проблемы", "Карфаген должен быть разрушен, ты это хочешь сказать?", "Я тоже могу показать Кузькину мать, чем я хуже Хрущёва?", "Кто знает, что у этих русских в очередной раз случится в прошлом, это точно про тебя!", "Эдуарда не убивайте, бойтесь недоброго дела - нет, как раз наоборот, не бойтесь убить Эдуарда, это доброе дело!") мы, наконец, утомились. Прилегли на диван и заключили временное перемирие. Андрей лежал с краю и, пошарив рукой под диваном, извлёк оттуда полторашку пива и два стакана. У меня же не оставалось сил спросить, откуда сии волшебные предметы. Главное, что они были!
   - Не помешает, правда? - утвердительно сказал он, разливая "Жигулёвское".
   - Правда, - вздохнула я, отхлебнула и добавила: - Парень-то хороший, да водка плохая!
   - Нормальная водка, то есть пиво, - еле слышно пробормотал муж, видимо устав от цитат и намёков.
   Мы замолчали. Потом опять заговорила я. Я очень быстро завожусь. Начинаю нервничать, орать и топать ногами. Но и отхожу быстро. И ошибки свои признаю. У Андрея же всё наоборот. Заводится он долго, но уж если заведётся... Правда, он не орёт, он всё в себе копит, но, по-моему, это хуже, чем выплеснуть эмоции сразу. Выплеснул - полегчало - и забыл. Короче, это, наверное, никому не интересно, просто я хотела сказать, что мириться обычно первой начинаю я. Вот я и начала:
   - Ладно уж, давай сходим на этот чёртов банкет в вашем отделе и попытаемся проверить... ну... насчёт ботинок.
   Муж скептически молчал. И я могла бы ещё долго каяться во всех грехах и убеждать Андрея в том, в чём он и сам был убеждён, если бы на язык мне не навернулись слова:
   - Хоть поедим там колбасы, а то нам вечно денег на неё жалко...
   Да, колбасы на офицерской пьянке и впрямь было вдоволь. Был, кажется, и небольшой кусочек мелко порезанного сала, но он исчез прямо на глазах. Ещё на столе красовались покупные салаты, солёные огурцы, тарелка с маринованными грибами, которые весьма быстро разделили судьбу исчезнувшего в никуда сала, хлеб, сухарики и много-много водки. Как и предсказывал Андрей, запивкой служила водичка из под крана.
   Грызя кусок колбасы, я наблюдала за обществом. Собрались все сливки, и, конечно, не обошлось без бравых молодцов Виноградова и Соловьёва-Восика. Так, значится, сейчас народ всё съест, потом всё допьёт, дальше кто-то отправится за добавкой, ну, а после все начнут давить песняка. Эх, куда исчезла культура офицерского пьянства? Вот, помнится, папа мой рассказывал, году так в 1982, когда он служил Родине на Севере, приехали к ним в городок артисты. Поселились скромненько так, в вагончике, километрах в десяти от военного городка и честно развлекали народ в течение трёх дней. Всем воякам представления чрезвычайно понравились, ну, как же не отблагодарить-то людей, которые на почти что крайний север запёрлись? Выделили для объявления благодарности трёх самых боевых и крепких и отправили по морозцу к артистам. А те и приняли делегацию с распростёртыми объятьями, за что им уже от потомков, то бишь, от меня, большое спасибо. Нормальные ребята оказались, без апломба, непомерного самомнения и, главное, без охраны, приняли военных, накормили, напоили... Ну, и наши не пустые пришли, само собой... А под конец вечера опять-таки всё культурненько было, никаких пьяных песен, только обмен подарками. Артисты попросили на память погоны с шинелей, а офицеры взяли себе дверь от вагончика. Так и расстались, очень довольные друг другом. Артисты кинулись погоны примерять, а офицеры к себе по пурге пошли. Шли, шли, дверь несли... Тут снег пошёл, пурга ещё пуще завертелась, но наших за просто так не возьмёшь, они в дверь ещё крепче вцепились. И дошли таки до части, правда, повезло им на полпути, газик ментовской встретился, подвезли менты представителей военного городка, и дверь прихватили, ну, и песен с нашими чутки попели. Не интеллигентно, конечно, не по уставу, да что с них взять-то, менты - они всегда ментами были... Так что всё было чинно, благородно, и поэтому непонятным всем осталось, почему командование части на следующий день взбеленилось и в приказном порядке отрядило двоих дверь вернуть, а погоны забрать. Естественно, наши сопротивлялись, и артисты тоже, ну, да это неважно, важно-то что - культура пития! А тут... Какая уж тут культура...
   Впрочем, хрен с ней, с культурой, главное-то что? А то, что, разведав диспозицию и расставив хитрую ловушку, мы с Андреем взяли в клещи, прямо как "танковый бог" Гейнц Гудериан какие-то там города, Витальку Шитова и развлекались беседой с ним, карауля момент, когда ему понадобится выйти. А выйти он, по нашим расчётам, должен был очень скоро, так как в помещении курить не разрешалось, хотя в данном обществе курили все без исключения.
   Присутствовал на банкете и пресловутый Рытищев, и, дабы не слушать его громогласные призывы "Присутствовать на построении обязаны все, причём, в таком виде, чтобы мама родная вас не узнала и могла гордиться вами всегда и после построения в частности", нам и пришлось развлекаться беседой с ФСБэшником. Через полчаса я уже была в коматозном состоянии. Андрей, как человек с более устойчивой нервной системой, ещё мог улыбаться и даже вставлять какие-то реплики, но я уже была готова на всё, даже пить водку, которую органически не переношу, лишь бы не слышать Виталькину болтовню. А болтал он всё о том же, о женщинах... Мама дорогая! Он знал о нас всё, расписывал все наши слабости и достоинства, причём в таких выражениях, что стоило поучиться! Каждая его любовница была, по его словам, самой лучшей, самой красивой, самой обаятельной и привлекательной... Да уж, неудивительно, что женщины с ума по нему сходили, он о каждой отзывался, как о богине и умел так объяснить очередной богине причины разрыва, что его за этот разрыв хотелось расцеловать. И даже из самых дурацких ситуаций Виталька всегда выходил этаким молодцом и орлом.
   Однажды он пришёл к своей очередной "мордулечке" (боже, как ласково и пикантно звучало это слово в его устах!) "на чай". После чая Шитов направился в ванную, а "мордулечка" решила покурить. Но, так как её собственные сигареты закончились, она, не стесняясь, полезла в карман к дружочку Виталечке. В кармане она действительно обнаружила сигареты, но не только. Также она вытащила из недр армейского кармана (который офицерам служит дамской сумочкой, там тоже можно найти всё) красивый кружевной платочек со следами ярко-красной помады. "Мордулечка" у нас была блондинкой и красилась обычно неброской розовой помадой, да и платочек явно принадлежал не ей. И тогда... Нет, девушка не ринулась в ванную и не забросала неверного гелями для душа и мылом. Она решила поступить благоразумно и выяснить всё, что возможно о коварной сопернице. А уж потом... Нет, "мордулечка-кисулечка" не собиралась вырывать сопернице волосы, она планировала вырвать волосы возлюбленному, решив привлечь для этого другую обманутую девушку. Вдвоём, оно, знаете, сподручнее и результативнее. Поэтому она быстренько слегка накрасила губы и прижала их к платочку. Потом вернула вещь на место и, довольная, отправилась, наконец, покурить.
   Результатов операции ждать долго не пришлось. Через два дня девушка опять обнаружила тот же самый платок, но теперь уже со следами лака для ногтей. Таинственная разлучница-незнакомка условия игры приняла. В течение двух недель, регулярно подсовывая ничего не подозревающему Шитову платочек, соперницы узнали друг о друге почти всё: цвет волос, размер, цвет и фирму туши, пудры и теней, любимый алкогольный напиток и множество других мелких, но информативных подробностей. "Мордулечка" уже ясно представляла себе хорошенькую брюнетку с вьющимися волосами, большими карими глазами, любительницу ярко краситься и носить короткие юбки. Как оказалось чуть позже, роковая брюнетка тоже весьма чётко рисовала себе портрет соперницы. (При встрече обе девушки воскликнули: "Надо же, ты совершенно такая, как я себе представляла!"). Итак, девушки, можно сказать, подружились и сочли, что время для наказания неверного любовника пришло. Экзекуцию было решено проводить в квартире у блондинки. Поэтому, при очередном визите борца с изменниками Родины, в карман ему был опущена пустая губная помада, в которой находилась свёрнутая в трубочку бумажка с адресом "кисульки". На следующий день таким же образом был получен ответ, лаконичный и обнадёживающий: "Вторник".
   А виновник всей этой кутерьмы ни о чём не догадывался и был, как всегда, доволен жизнью и собой. И поэтому девушкам удалось во вторник вечером застать его врасплох, да ещё и в самом уязвимом виде: лежащим на диване, пардон, в трусах. Итак, девушки, пошушукавшись немного в коридоре, взялись за руки и пошли на приступ, предвкушая, как подлый юбочник будет корчиться и извиваться под давлением улик, неоспоримо подтверждающих его вину. Воображение рисовало им, как неверный вскочит с дивана, и, прикрывая руками наиболее уязвимые части тела, начнёт невразумительно блеять: "Мордулечка, познакомься, это приехала моя единственная сестра, я должен был её сегодня встречать на вокзале, но не решился отменить свидание с тобой, поэтому дал ей твой адрес...". Но действительность оказалась ещё круче. "Подлюга" и вправду вскочил с дивана, но только затем, чтобы подбежать к тигрицам, обнять их обеих за талию и в полном восторге воскликнуть: "Как, вы уж знакомы? Вот это приятный сюрприз! Мордулечка, ведь это мой симпомпончик!". Тигрицы, они же львицы, они же мордулечка и симпомпончик и моргнуть не успели, как оказались усаженными на диван. Симпомпончик, правда, попыталась открыть рот, но инициатива уже была безвозвратно упущена. Спустя несколько минут дамы уже пили мартини, а "подлая гадюка" в семейных трусах, устроившись между ними, демонстрировала им каталог косметики и нижнего белья, поминутно обращаясь то к одной, то к другой: "Кисулечка, как ты думаешь, пойдёт моему симпомпончику этот цвет?" и наоборот. Через полчаса дамы, подогретые мартини, ужасно увлеклись, выбирая друг другу косметику и бельё, ещё через два часа вся троица играла в домино под пиво с воблой, а в конце вечера трое неразлучных отправились провожать "симпомпончика" домой, горланя песни. Сердиться на Шитова оказалось невозможным. А девушки с тех пор стали самыми лучшими подружками.
   Всё это было в высшей степени интересно и познавательно, особенно для Андрея, но я... Но я на двадцатой Виталькиной истории об очередном "цветочке" уже готова была петь песни, и плясать, и бежать за добавкой, лишь бы не слышать "О, Юлечка, с которой я познакомился, когда она чинила железнодорожные пути, такая привлекательная, такая прелестная в этой своей оранжевой телогрейке, такая..." В конце концов, пропев чудесную народную песню "Во кузнице молодые кузнецы" я рявкнула прямо на ухо разомлевшему от водки и собственных воспоминаний Шитову:
   - Пошли покурим!
   - Точно! - встрепенулся тот, - я со своими богинями и забыл о хлебе насущном!
   Пока мы шли по пушистым коврам (пьянка происходила в кабинете Брасинского, который очень уважал ковры на полу и на стенах. Собственно говоря, поэтому нам всем пришлось снимать зимнюю обувь и план, предложенный Шерлоком Холмсом, был реально осуществим) и Виталька доставал из кармана хлеб насущный в виде сигареты, мы с Андреем дёргались, как вши на гребешке. И вот... Вот, наконец, Шитов дошёл до того места, где стояла наша обувка, по большей части армейская. Виталька быстро нашёл свою пару, влез в неё и заорал:
   - Ну, мать... мать... мать! Опять двадцать пять! Кто поставил обувь не по уставу? (Военные в этом плане очень аккуратные люди и ставят обувь ровно рядами, а не бросают как попало). Тогда, когда командора пришили, Рытищев свою обувку мне пихнул, а теперь кто?
   - А теперь я, - сказал Андрей, забирая у Шитова свои "лыжи" 45 размера.
   Да, нам повезло, что удалось всё выяснить с первого раза, а то ещё не дай Господь и мама Чиоле, пришлось бы такой же фокус проделывать с Дмитраковым и Брасинским. Шерлок Холмс вполне справедливо предположил, что пьяный Рытищев уходил "просвежиться" позже всех и случайно перепутал соседние ботинки, одел один свой, а другой - на размер или даже несколько меньше. А когда вернулся, снял обувь и поставил её также "не по уставу", так что кому-то достался свой ботинок и ботинок Рытищева. И этим кем-то оказался, по счастью, Виталька. Андрей же, по совету знаменитого сыщика с Бейкер-стрит поменял местами свой и Виталькин ботинок, так что ситуация получилась та же самая.
   На этом расследование можно было считать законченным. Логика Эркюля Пуаро и умение Шерлока Холмса правильно использовать улики дали результат. Убийца был найден. Но это был ещё не конец... Как оказалось, не самое главное вычислить преступника, самое главное - довести его до цугундера, то бишь - подвести под суд. И это оказалось совсем не просто...
  
   29.
  
   Очередное совещание с Пуаро и Холмсом оказалось гораздо более приятным, чем предыдущее, а всё потому, что на Пуаро, как и на Витальку Шитова, обижаться оказалось невозможным. На этот раз бельгиец галантно проводил меня до кресла, предложил присесть Андрею и даже принёс нам бокалы с некоей непонятной смесью, впрочем, довольно вкусной.
   - Мадемуазель, месьё, - начал он после "официальной" части, - позвольте старому папе Пуаро принести вам свои извинения. Конечно, не вы виноваты в том, что дело оказалось таким простым. Я как-то не учёл, что преступники в ваше время могли измельчать! Да, да, я привык к более ярким делам, где возможно проявить мой блистательный метод на полную мощь, но вы в этом не виноваты! Вы знаете, что для меня в любом преступлении в первую очередь важен мотив! Вот я и стал искать этот мотив, с вашей помощью. Но, чем больше информации вы мне предоставляли, тем ситуация становилась парадоксальнее, не у подозреваемых были причины убить командира, а как раз наоборот, подозреваемые, каждый по-своему, настолько насолили убитому, что было бы логичнее, если бы командир Волкин - какая всё-таки странная фамилия! - убил кого-то их них. Так я понял то, что мой коллега мистер Холмс понял с самого начала, убийство произошло случайно. Вот тут пришлось сесть и подумать. И ваша информация оказалась поистине неоценимой, именно в ней мы с коллегой нашли те крупицы, которые и помогли нам, не сходя с места, установить личность убийцы. Вы извините меня за то, что иногда я не мог должным образом сдерживаться и, возможно, чем-то обидел вас? Впрочем, вам просто следовало бы сказать мне...
   - "Коробка шоколада", - вспомнила я. - Вы же рекомендовали капитану Гастингсу произносить именно эти слова, если ему покажется, что вы заважничали.
   - О, благодарю, мадемуазель Аннетт, вы, оказывается, знакомы и с такими фактами моей биографии! Да, действительно, в Бельгии в 1893 году... - Пуаро задумался.
   - Да, - заговорил Шерлок Холмс, - дело было на несколько хороших трубок, и без вас разрешить его было бы сложнее. Для меня лично не важна динамика дела, я берусь любые дела, потому что преступник остаётся преступником независимо от того, ограбил ли он случайного прохожего или изощрённо доводил людей до смерти при помощи огромного пса, как в деле с наследством Баскервилей. И всё же, мы с месье Пуаро хорошо поработали, несмотря на всё его пренебрежение к уликам. Но я повторяю: метод без улик бесполезен! Я всегда говорил, что хороший сыщик должен знать, каким шрифтом печатается каждая газета, быть знакомым с сортами табака, и... Одним словом, это никогда не мешало мне в моей работе, только помогало.
   При этих словах Пуаро очнулся и бросил на коллегу страстный взгляд. О, нет, только не очередной диспут о преимуществах методов работы! Я уж было раскрыла рот, чтобы ляпнуть хоть что-нибудь и таким образом отвлечь детективов от бесконечных споров, но, как ни странно, Андрей вдруг сориентировался раньше меня.
   - А что же нам делать со всеми нашими доказательствами и уликами? Мы же не для собственного удовольствия раскрывали это дело! Преступник же должен быть наказан?
   C тем, что преступник должен быть наказан, согласились все, но, в ходе обсуждения этой проблемы, мы пришли к неутешительному выводу: официальное заявление в милицию вряд ли к чему-нибудь приведёт, и, если Холмс и Пуаро были не совсем уверены в этом, видимо, памятуя о своём удачном сотрудничестве с инспекторами из Скотленд-Ярда, то мы с Андреем точно знали, как трудно в наше время заставить органы возбудить дело. И, несмотря на то, что у нас были друзья в милиции, официальный путь пришлось отвергнуть. Во-первых, Антон и Евгений Михайлович работали в калужской милиции, а во-вторых, обращаться в милицию с такими доказательствами, как у нас было делом заведомо бессмысленным. Даже и думать не хотелось, куда именно нас пошлют с журналом "Космополитен" и рассказом о ботинках. Сделав такие неутешительные выводы, мы с мужем несколько приуныли. И тогда высказался Шерлок Холмс, как всегда кратко и убедительно:
   - По-моему, у нас остаётся только один путь: оповестить общественность. Поднять шумиху через газеты. Вполне возможно, это всё-таки привлечёт внимание вашей полиции.
   - Да, - кивнул Пуаро, - а кроме того, вы попутно добыли много другой интересной информации, например, о том, как разворовывают имущество в части. Если вам удастся привлечь внимание к вашей части, то наверняка тут удастся навести порядок. Ведь это же кошмар, что тут творится!
   Подумав, мы с Андреем согласились. А что нам ещё оставалось? С этим мы и поднялись. Андрей пошёл относить бокалы, а месьё Пуаро отвёл меня в сторонку и заговорщицки прошептал:
   - Мадемуазель, я прошу вас оказать мне одну небольшую услугу. Мой коллега интересуется только тем, что напрямую относится к делу, но мне важны все проявления человеческой натуры. Признаюсь, вопрос об ожогах на теле убитого остался для меня неразрешённым, но он очень волнует меня. И я буду вам весьма признателен, если вы выясните, откуда же они всё-таки появились. Точнее, ясно, что покойный прижигал сам себя, причём довольно регулярно, но вот зачем он это делал - мне неведомо. Разумеется, это не имеет отношения к делу, но...
   Я удивлённо открыла рот. И как, спрашивается, мне выяснить такой деликатный вопрос? Но Пуаро не дал мне поделиться своими сомнениями.
   - Ш-ш-ш, мадемуазель, я понимаю, что вы хотите мне сказать. Но ничего невозможного в этом нет. Вам просто надо аккуратно побеседовать с кем-то из близких покойному людей, с бывшей женой или ещё с кем-то. От близких друзей и от жены обычно ничего скрыть невозможно! Ну, что, окажете мне эту скромную услугу?
   - Я попытаюсь, - вздохнула я. - Только у меня ведь нет ваших способностей, к тому же я не совсем деликатна, так что я не ручаюсь...
   - О, мадемуазель, - с чувством воскликнул Пуаро, - не надо говорить о себе так! Вы очаровательны, умны и вполне способны быть тактичной! С такими качествами у вас всё должно получиться!
   И великий Эркюль Пуаро поцеловал мне руку. Кого-то удивляет, что я растаяла и преисполнилась решимости выполнить данное поручение? Странно!
  
   30.
  
   Эти дни перед Новым годом стали для меня одними из самых хлопотливых, и, пожалуй, неприятных. Хорошо ещё, что мои студенты меня в этот раз не подвели и довольно быстро, а главное - с первого раза сдали свои зачёты, хоть на это отвлекаться не приходилось. Последними спокойными минутами в моей жизни стали те, когда я переносила ход и результаты расследования на бумагу. О том, что происходило после, и говорить не хочется.
   Пытаясь пристроить наш материал в какую-нибудь газету, я полностью измоталась и почти разуверилась в прессе. Андрей, к сожалению, ничем не мог мне помочь, проклятая служба забирала всё свободное время, а мне то и дело приходилось мотаться в Москву. Ой, как вспомню, что в дополнение ко всему я ещё и столько денег потратила! Ей Богу, никакой покойный командор не стоит таких жертв!
   В многочисленных редакциях так называемых "жёлтых газет", где мне довелось побывать, меня встречали на редкость одинаково, задавая одни и те же вопросы: "С кем у вас фото? В какой степени обнажённости там находится известная личность? На кого у вас компромат?". В конце концов, я прекратила походы по подобным изданиям, хотя именно на них я возлагала самые большие свои надежды. Но им было выгоднее заниматься обнажёнными певцами, заснувшими на унитазе, чем разгребать нечистоты в какой-то Богом забытой части.
   С более серьёзными изданиями дело обстояло не лучше. Там я вообще ни с кем не могла поговорить, все редакторы и журналисты находились в отпуске (командировке, обедали, завтракали, курили, отдыхали), иногда газета была обеспечена материалом на год вперёд, в лучшем случае мне бросали на ходу: "Можете оставить кому-нибудь координаты, вдруг мы позвоним". И вообще, мир печатного слова мне не понравился. Все, с кем я сталкивалась в коридорах редакций, вели себя грубо, нагло, а иногда и совсем по-хамски, и их совершенно не интересовало, с чем я к ним пришла, и этакое тотальное отсутствие интереса даже не скрывалось. ("Ходят, ходят тут всякие, пишут, пишут, а на хрена пишут? Нам бы самим на хлебушек заработать!"). Одним словом, до Нового года оставалось совсем ничего, а мой воз был и поныне там. Одна радость - Андрею всё-таки удалось увильнуть от похода на кладбище и украшения ёлочки, и то в этом ему помогла погода: под праздник навалило столько снега, что пробраться на могилу в центре никогда не убиравшегося кладбища было невозможно.
   Вернувшись из последней поездки в Москву в совершенном унынии, я, не снимая пальто и сапог, завалилась на диван и сказала:
   - Всё! Больше я и дома никуда не двинусь, даже в магазин! Лучше умру от голода, зато дома, а не в электричке.
   - Лысь, ты меня удивляешь! - удивился Андрей, стаскивая с меня сапоги. - Ну, что ты стучишься в закрытую дверь? Не получается впрямую - значит, надо действовать иначе. Пройдись по всем изданиям, где ты уже была, но вели себя по-другому. Люди любят наглость, а ты со своей вежливостью только им на нервы действуешь! И, ежу ясно, идти надо не с пустыми руками.
   - А что, коробочку зефира в шоколаде захватить?
   - Эх, лысь, - вздохнул муж, вытряхивая меня из шубы и подавая кофе, - всему-то тебя учить надо! Иди сюда!
   Этот вечер мы провели перед компьютером, монтируя фотографии одного известного певца, одной известной певицы и одной неизвестной порнозвезды женского пола.
   - Вот и всё, - наконец произнёс Андрей, запихивая в принтер фотобумагу. - Теперь вперёд и с песней! С такой фоткой тебя везде примут с распростёртыми объятьями, а там, в разговоре, сумеешь намекнуть и на нашу проблемку. Усекла? Да, кстати, а почему ты не пробовала сходить в какую-нибудь серьёзную специализированную газету, типа "Криминальное чтиво" или "Наше расследование"?
   - Не знаю, в "жёлтых" и полусерьёзных газетах меня хоть на порог пускали, а из "Расследования" выкинут, как вшивого кота. Вот у них-то точно материала навалом.
   - Ну и что? Надо брать измором! - весело заключил Пёска и поцеловал меня.
   Двадцать девятого декабря Андрей ушёл в смену, а я... да, поехала в Москву, вооружённая страшным компроматом. В электричке я твёрдо решила, что, несмотря на все уговоры, это будет моя последняя поездка. А то так и в психушку угодить очень даже и просто. Хотя, вон в редакциях всяких изданий и так живут, как в дурдоме, да ещё и деньги за это получают. Может, оно не так и плохо? Приободрившись такими мыслями, я вышла из электрички, отстояла очередь к турникету и спустилась в метро. По моим расчётам, как раз был час пик, но я и не заметила этого. Ха, да в Калуге в троллейбусе номер 3 всегда час пик, а не только утром и вечером! Что мне после этого московское метро! Поглядывая на недовольных москвичей, я приободрилась ещё больше. Кстати, вы никогда не замечали, что основная масса недовольных подземкой состоит именно из москвичей? Провинциалы, как слегка презрительно называют иногородних жители столицы, испытывают искреннее восхищение московским метро и их всегда можно определить по спокойным, даже умиротворённым лицам. Вот и я вышла из метро вся такая умиротворённая и отправилась в редакцию, где я побывала всего лишь пять дней назад.
   Спустя несколько часов я убедилась: мой муж был прав ровно наполовину. Действительно, увидев в моих руках "эксклюзивные снимки", меня тут же приглашали в кабинеты, просили рассказать подробности (где, когда и как была произведена съёмка) и предлагали гонорар. Причём ни в одной редакции и не подумали проверить, настоящие ли фотографии соблазнительно трепещут у меня в руках, или это просто грамотно сделанный монтаж. Но, когда дело доходило до рассказа о преступлении в части, ко мне моментально теряли интерес и пытались вернуть разговор в прежнее русло. Приходилось гордо вставать и, гордо выговорив: "Меня не совсем устраивают предложенные вами условия!", уходить. В спину мне при этом неслись нелицеприятные отзывы, иногда полностью состоящие из нецензурных слов. Где-то фотографии пытались отнять почти что силой. Просто удивительно, как я умудрилась сохранить все экземпляры! И так жаль несчастных знаменитостей, хватит им неприятностей и без моей липы.
   В пять часов вечера я просто выпала из очередного филиала Бушмановки (или Кащенко, если вам так понятнее) и чуть не села прямо на ступеньки, ведущие в редакцию. В голове было пусто, в сердце появилось отчаяние. Мне даже не хотелось курить! О, мама Чиоле, вразуми, что же мне теперь делать! Что, что, ответила я сама себе, двигать на Киевский вокзал и уносить отсюда ноги, а то я скоро и сама поверю в свою же липу! Так я и собиралась сделать, но... Ах, это волшебное "но!". Сколько перемен стоит за этим коротеньким словом! Итак, повторюсь: так я и собиралась сделать, но вдруг (тоже отличное слово!) мне попалась на глаза небольшая вывеска: "Наше расследование". До редакции криминальной газеты было буквально несколько шагов, и ноги понесли меня туда сами, хотя совсем недавно ходить я уже была не в силах.
   Не могу сказать, что приняли меня быстро, но всё-таки приняли. В небольшой комнатушке со спартанской обстановкой сидела приятная женщина с усталым выражением лица. Но мне в тот момент показалось, что лицо её выражает лишь недовольство и злобу. Я почувствовала, как слёзы ярости и отчаяния наворачиваются мне на глаза и, отвернувшись, полезла в пакет достать материалы. И, перепутав на ощупь папки, достала ту, в которой лежал "компромат" на звёзд и не глядя швырнула её на стол. Папка раскрылась, и оттуда посыпались дурацкие фотографии. На лице женщины выражение усталости перешло в недоумение и, как мне показалось, в гадливость.
   - Боже, девушка! Что же вы сюда принесли! Неужели вы думаете, что мы занимаемся подобной мерзостью? Вы, наверное, зданиями ошиблись? Совсем рядом тут редакция газеты...
   И тут, доведённая до полного отчаяния крахом борьбы за справедливость, я разрыдалась, разрыдалась безудержно и безутешно. Так горько я не рыдала с тех пор, как в одном банке мне не разрешили перевести деньги с одного счёта на другой, не поверив доверенности, которую мне выписал папа.
   Женщина напротив сначала оцепенело смотрела на меня, потом выскочила из-за стола, распахнула дверь, крикнула: "Лёша, Миша, бегом сюда и захватите комплект номер два!". Комплектом номер два оказался стакан с валерианкой, чашка хорошего кофе и шоколад. Правда, валерианку Мише с Лёшей пришлось буквально вливать в меня силой, дальше дело пошло лучше и я смогла выпить кофе уже без посторонней помощи.
   В девять вечера, возвращаясь домой в электричке с жёсткими сиденьями, я думала о том, что всё-таки лучшее оружие женщины - это слёзы. Ведь именно после небольшой истерики наш разговор с Галиной Максимовной пошёл на лад. Разговаривали мы долго, и я успела выложить почти всё, умолчав только об Эркюле Пуаро и Шерлоке Холмсе. Редактор газеты внимательно выслушала меня, мельком посмотрела материалы и серьёзно сказала:
   - Всё, что вы здесь рассказали, безусловно, заслуживает внимания. Мы постараемся в ближайшее время организовать небольшую собственную проверку, и, если она подтвердит ваши слова, мы обязательно начнём наше расследование.
   И я почему-то сразу в это поверила.
   Мимо проплывали станции со знакомыми названиями и также плавно текли и мои мысли. Электричка вообще располагает либо к здоровому сну, либо к усиленному мыслительному процессу. У меня же было такое состояние, когда сонливость переходит в бессонницу, поэтому я ехала и размышляла о событиях последних месяцев. Стоило ли проделывать такой большой путь из-за такого дела? Оно оказалось совсем простым, не таким закрученным, как во всех детективах. Да, простым и банальным. Так стоило ли? За окном темнело, а мысли мои светлели. Наверное, стоило. Правильно говорил Шерлок Холмс, преступление - всегда преступление, вне зависимости от того, запутанное оно или нет. Зло должно быть наказано. Всегда. К тому же, в ходе расследования выяснилось, насколько всё прогнило в нашей части, ведь в этом тоже надо разобраться! Если все будут равнодушно относиться к тому, что происходит вокруг, до чего мы дойдём? Недаром кто-то говорил, что самый страшный грех - равнодушие, именно с молчаливого согласия равнодушных людей совершается большинство преступлений на нашей земле. Вот даже мы с Андреем начали расследование, воображая, что в итоге что-то получим - срок службы мужу сократят, например, но по окончании дела мысли о награде пропали, пришло понимание того, что на свете есть кое-что и поважнее наград. Что ж, пусть дело, раскрытое нами не такое громкое, зато мы сделали всё, чтобы хоть в маленьком уголке света жить стало лучше.
   Андрей встречал меня на вокзале и, глядя на моё счастливое лицо, всё понял без слов.
   - У тебя, я вижу, хорошие новости? У меня тоже для тебя сюрприз. Сегодня у тебя будет, с чем пойти к Пуаро! Правда, пришлось кое-кому проставиться.
   - Ой, - выдохнула я, - после стольких поездок в Москву расходы на пару бутылок пива кажутся мне просто смешными!
   Уже засыпая и готовясь к встрече с длинноусым бельгийцем, я мысленно благодарила мужа за его умение слушать. Его манера вести себя с собеседником настолько располагает к доверию, что узнать то, что так интересовало месье Пуаро, ему не составило труда. Я могу задать тысячу хитрых вопросов и не добиться ничего, а Андрей молча узнаёт всё, что нужно.
   Увидев меня, месье Пуаро аж подпрыгнул в кресле, а Шерлок Холмс отложил скрипку и принялся раскуривать трубку.
   - Мадемуазель! Надеюсь, вы пришли с хорошими новостями? А то на почве неудовлетворённого любопытства, сопровождаемого тем, что наш друг Холмс называет игрой на скрипке, Эркюль Пуаро уже начал нервничать!
   - Не стоит, - улыбнулась я. - Скрипка пока молчит, а ваше любопытство сейчас будет удовлетворено!
   Рассказ мой был очень коротким, а сведения, добытые Андреем от Витальки Шитова, гениальными по своей простоте. Как по секрету рассказала когда-то Шитову Лена, бывшая жена командора, тот очень любил курить в туалете, читая газетку. Пепельницу в туалете Волков не держал, справедливо полагая, что в маленьком сортире вонь от нескольких "бычков", скопившихся в пепельнице, будет непереносимой. Поэтому он предпочитал стряхивать пепел в "очко" унитаза, аккурат себе между ног. Обычно всё происходило гладко, но, стоило Волкову подвыпить, движения становились не столь точными, и он то и дело обжигал себе ляжки. Вот и всё.
   - Да,- самодовольно проговорил Пуаро, когда я закончила, - я всегда утверждал, что самые загадочные вещи обычно имеют самое простое объяснение!
   - Да, коллега, - кивнул внимательно слушавший Шерлок Холмс, - но, так как я старше вас, то я утверждал это первым!
  
   31.
  
   Новый год мы встретили замечательно. Тридцать первого утром мне позвонила Галина Максимовна и сообщила, что проверка предоставленных мною сведений начнётся в первых числах января. Днём мы навестили мистера Холмса и месье Пуаро. Они всё также выясняют преимущество методов работы, но уже гораздо более мирно. Пуаро даже почти примирился с манерой игры Холмса на скрипке. А вечером Андрей вернулся из наряда, и мы вдвоём сели с ним за праздничный стол. Ночью ходили гулять вместе с Генкой и Наташкой. Кстати, Наташка пришла в восторг от сделанных мужем котлет и теперь, по крайней мере, раз в месяц просит того повторить "вкусняшку". А утром первого января мы поехали в Калугу. Поздравили маму и ближе к обеду отправились к свекрови.
   Там моё настроение чуть было не испортилось, хотя я прекрасно знала весь сценарий наших посиделок. Сначала свекровь будет кривляться при виде подарков ("Ой, зачем вы деньги тратили, нам ничего не надо... А бабушке подарок приготовили? Нет? Могли бы хоть конфет дешёвых купить!"), потом последует песня: "А вы пойдёте к Тарасу? Там все родственники соберутся... Как нет? Ну, что вы как дикари! Все будут, а вы... ну, подумайте ещё, может, найдете время забежать ненадолго, часика так на четыре". После этого обстановка нормализуется и мы сможем спокойно поесть и выпить шампанского.
   Что ж, я оказалась права, универсальный сценарий сработал. Так что через час мы уже спокойно поглощали салаты и мясо, и пили шампанское. Потом свёкр с мужем отправились на кухню курить, прихватив с собой бутылку вина, а мы остались в комнате, тоже, между прочим, с вином. Вино было замечательное, и после первого же бокала мы со свекровью разговорились. И сколько открытий я сделала за этот вечер! Оказывается, свекровь, как и все люди, может (и умеет!) посплетничать, знает много занимательного и забавного и проявляет интерес к личности собеседника, то есть к моей! В общем, уходили мы от моей второй мамы в полном восторге (Андрей тоже имел весьма приятную беседу в кухне). И, в маршрутке, качаясь и подпрыгивая на ухабах, я подумала: да, моя свекровь вполне может быть замечательной женщиной, если рядом есть бутылка вина и в ближайшем будущем не предвидится никаких праздников у её родственников.
  
   5 июня 2005 года.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"