Зачем они тебе, ведь ни один - с тобой... Ведь это не ты сжимал подрагивающее от каждого прикосновения тело, не ты тонул в чернильных дырах широко распахнутых глаз, не ты подставлял руку под жадные зубки, чтобы заглушить последний, самый пронзительный крик, не твоя кожа лопалась под ногтями, не твоя кровь смешивалась с солью слез, не твои уши ловили последний всхлип... Все еще хочешь? Тогда слушай.
Вот недавний, назовем его "буря в пустыне". На мое разгоряченное тело струйкой сыпятся песчинки. Мельчайшие камушки царапают кожу, ветер разбрасывает их по животу, по груди, по ногам. Песка все больше, он покрывает меня сверху до низу, он жжет меня своей прохладой, он щекочет меня, песчинки проникают в меня. Я сама становлюсь песком. Я - множество мельчайших кусочков кварца. Меня больше нет. Меня нет.
Или вот еще, мой любимый: сначала появляется перезвон, еле слышный, нежный перезвон. Он то в правом, то в левом ухе. Он на моих губах. Он опускается ниже. Становится громче. Громче. И... Я рассыпаюсь тысячей разноцветных стеклянных шариков. Шарики скатываются в кровати, они скачут по полу. Перезвон не утихает. Звенит каждая частичка моего тела, ведь она - стеклянный шарик.
А еще бывает так: мне кажется, что я отрываюсь от земли, я парю. Но лечу не вверх. Я проваливаюсь в бездонную черную дыру. Она затягивает меня. Она проникает в мое тело, разъедает его изнутри, я становлюсь все тоньше и прозрачнее. Призрачнее. Я таю. Я та.. Я.. ..
Ко мне часто приходят видения. Например, я слышу звук барабанов. Вокруг меня разворачивается бешеная пляска нагих тел. Мелькают обрывки цветных тряпок. Они почти касаются меня. Мое тело трясется в такт этой безумной музыки. Я одна из них. Я вступаю в безумную пляску. Быстрее. Быстрее. И... Падаю без сил.
А иногда внизу живота загорается огонек. Он маленький, но очень сильный. Он жжет все больнее. Мне нравится эта боль. Тепло поднимается по моему телу. Огонек уже на лице. Он на моих глазах. Я не могу их открыть. Мне больно. Я чувствую как они горят. Жжет. Я не могу терпеть. Мои глаза взрываются тысячей брызгов. Слезы текут по щекам. Они гасят огонек. Мне больше не горячо. Мне тепло.
Хочешь еще? Потом...
(11/03/2004)
***
Не можешь меня забыть? Тебе не кажется, что это из области психических отклонений - пытаться сорвать звезду с неба голыми руками? Ты же знаешь, что тебе никогда не коснуться полураскрытых губ, не зарыться носом в пушистое облако рыжих волос, никогда не поймать ухом надтреснутое "да, еще, не останавливайся!" Ты все еще готов слушать? Ну, тогда слушай.
В последнее время все чаще являются образы. Вчера я неслась по прерии стремительной ланью. Мое тело обжигало дыхание разгоряченного близостью добычи льва, настигающего меня. Его когти полосовали мою нежную шкурку, его клыки сверкали возле самого уха, его рычание заставляло мои ноздри трепетать. И вот он настиг меня в неистовом прыжке, его лапы сошлись у меня под грудью, его зубы пронзили мое горло, горячая кровь фонтаном ударила во все стороны. Я умерла.
Или недавно. Кажется, было полнолуние. Одиноким волком я сидела на заснеженном обрыве. Щемящее чувство одиночества грызло мою душу изнутри, оно рвалось наружу оглушающей болью. Волнами боль накрывала мое горло, рождая душераздирающий вой, но он все еще стоял в глотке не находя выхода. И когда боль стала нестерпимой, зубы мои разжались, и родилась она, песня волка. Она пронзила черное ночное небо сверкающей хвостатой кометой и унеслась к луне. Боль ушла.
Еще я бываю восковой куклой. Ловкие пальцы ворожеи мнут мое неспособное к сопротивлению тельце, они пронзают меня десятками иголок. Покалывание рождается в пятках, поднимаясь выше, оно заставляет меня извиваться, имитируя жалкое подобие человеческих движений. Я называю их рваными танцами, потому что с каждым покалыванием я чувствую, как рвется ниточка, связывающая меня с миром восковых тел. Иголки дарят мне жизнь. Еще один укол и... я буду жить.
Я - река. Мое прохладное тело раскинулось колышущимся полотном. Дождь. Он дарит мне силы, он пробуждает мое тело от спячки. Капли, опускаясь, растворяются во мне, мне мало их, я готова вместить в себя целый океан. Ливень. Я обожаю ливень, его упругая свежесть дарит мне молодость, энергию, жизнь. Берегись, я выхожу из берегов.
Однажды я была сердцем. Сердцем умирающего. Сердцем, пронзенным пулей. Я не хочу говорить об этом. Ты не поймешь.
(04/11/2004)
***
Ты мне приснился. Говорят, когда человек снится - он о тебе думает. Думаешь обо мне? Я знаю. Нереализованная фантазия - самая горячая. Подогреем?
Ты знаешь, что я - огонь? Не знаешь? Тогда слушай. Очень трудно быть огнем на ветру. Изо всех сил тянешься к солнцу, пытаясь урвать хоть кусочек его мощи, но... ночью солнце уходит. А пламя свечи так слабо. Я была пламенем свечи, я купалась в черном дыхании ночи. Мои края становились прозрачными под ее холодным взглядом, но это меня только подстегивало. Я трепетала все сильнее, тянулась все выше. Я видела звезды и хотела стать одной из них. Мне казалось, что я расту, вот-вот и дотянусь до неба. Тогда бы я стала звездой. Но ночь не любит свет, порывы ветра заставляли меня склонять голову. Я боролась, меня трепало из стороны в сторону. И в какой-то момент я вдруг погасла, но я все же стала звездой, вознесшись на небосвод дымком. Но ты меня не увидишь.
Меня все чаще в последнее время посещают атмосферные ощущения. К чему бы это? На днях я была неприступной, прозрачно-холодной и твердой как скала, точнее как лед. Я и была льдом. Я искрилась и переливалась в свете ослепительного северного солнца. Я наслаждалась собственной силой и величием. Но вдруг по спине пробежало волнение. Оно становилось все назойливее. Мурашки побежали по всему телу. Снизу нестерпимо жгло. И тут я сделала ошибку - я выгнула спину. Я забыла, что лед хрупкий. Я почувствовала, что моя неправдоподобно гладкая, зеркальная поверхность подернулась уродливой трещиной. Я не могла этого выносить, я вздыбилась еще сильнее и... распалась на огромные глыбы льда. Горячего льда. Искусственного льда. Потому что настоящий лед не может гореть, как горело мое тело.
А вот сцена из фильма ужасов. Я сижу в полутемной комнате с антикварным интерьером. В глухом черном платье, с талией затянутой в корсет, в перчатках, в черной вуали. В комнате полумрак, потому что окно задернуто темно-красной бархатной портьерой. Приглядевшись, я понимаю, что стены тоже красные, как и роскошные резные кресла в стиле ампир. Мне неуютно, красное давит на меня. Корсет мешает дышать. Я падаю. Я падаю в обморок... Нет, я просто стремительно уменьшаюсь, схлопываюсь в маленького черного паучка. Теперь я - свободна. Я лечу на паутине, и понимаю, что такое - непереносимая легкость бытия.
Ты никогда не был металлом? Ажурной конструкцией из нержавеющей стали? Изящными маникюрными ножничками? Или на крайний случай алюминиевой ложкой? А я недавно была пружиной. Точнее я почувствовала, что внутри меня - пружина. Она сжималась все туже. Заставляя меня сжиматься вместе с ней. Я уже была напряжена до предела. Я думала, меня разорвет на части, если пружина будет продолжать сжиматься. Я чувствовала, как ее стальные ребра давят друг на друга. И вдруг она, с почти ультразвуковым звоном, наконец расслабилась. Меня сжимало и разжимало вместе с ней. Я слилась с пружиной. Я стала ей.
(21/01/2005)