Чарова Анна : другие произведения.

Обратная сторона огня

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Я иду, и мои следы посыпает пепел, потому что я убиваю всё, к чему прикасаюсь. Огонь должен сжигать, чтобы выжить, иначе станет пеплом. Голод пламени - вот что я испытываю постоянно, это плата за долгую жизнь и умение укрощать огонь. Мне всегда всего мало - денег, славы, любви, потому что эти источники быстро иссякают, и я ищу, ищу, ищу... чтобы прикоснуться и оставить пустошь - на месте сада, города, в чужой душе.
  Огонь отказывался покоряться: трепетал и вскидывался, пригибался и шипел, осыпал меня пеплом и ворохами искр.
   Я опоздал: большая часть деревни уже сгорела, огонь остановился у ручья и облизывал листья берёз, растущих на том берегу. Сейчас высушит их, переметнётся в лес - и лови его! Раскинув руки, я шагнул в пламя. Одежда вспыхнула и рассыпалась, по жилам заструилась благодать. "Утешься", - сказал я, и огонь пал, пополз по пеплу, обвился вокруг ног и сжался в алый комочек. "Иди ко мне, мой маленький! - прошептал я, поднимая его. - Тебе будет хорошо, я не причиню тебе зла". Камень пульсировал, как маленькое сердце, внутри него рождались молнии, он доверял мне и тянулся, тянулся к губам...
   А-а-ах! - вздохнули крестьяне, толпившиеся у ручья, когда я проглотил пышущий жаром комок. Выпрямившись, я зашагал к ним. Бабы стыдливо отворачивались, мужики глядели, набычившись, но никто не предлагал мне одежду: они знали, что призванный стихиалий имеет право требовать за помощь всё, что захочет, и надеялись, что я попрошу вещи, и этим они откупятся. Даже пред ликом смерти эти крысы думают о наживе.
   - Я своё отработал, - улыбнулся я, стряхивая пепел. - Кто звал меня?
   Крестьян было восемь человек: три мужика, четыре бабы и угловатая девочка-подросток, они жались друг к другу и топтались на месте, как бараны. Ещё чуть-чуть - и заблеют.
   - Кто звал меня? - повторил я на полтона выше.
   - Он звал, - взвизгнула свиноподобная баба в платке, завязанном на лбу узлом, и ткнула пальцем в спину мрачного мужика с чёрными, посеребрёнными сединой усами. - Чего молчишь, а? Погибели нашей хочешь?
   Односельчане отпрянули от него, он распрямил спину и шагнул вперёд, вскидывая голову:
   - Я звал. С меня спрашивай.
   Почти старик: глубокие морщины на смуглых щеках, старый шрам поперёк лба. Взгляд острый, как лезвие ножа, тонкие губы поджаты. Да ты не боишься смерти, старый воин. Ты и забвения не боишься...
   - Чего попросишь?
   - Ты наглец, - сказал я, всё так же - улыбаясь. - Ждёшь, что потребую одежду? Нет, я её сам возьму. А чем платить будете, позже решу.
   Скользнув взглядом по дымящимся головешкам, я направился к уцелевшим избам. Старик увязался за мной.
   - Что тут случилось? - спросил я на ходу.
   - Напали. Людей согнали в амбар и подожгли. Мы в лесу были и потому выжили.
   Приоткрытая дверь крайней избы покачивалась, словно приглашая: заходите, дорогие, гостями будете. Мой провожатый застыл у входа, а я вошёл. Вокруг печи стояли четыре кровати, на одной из них распласталась красная рубаха и шаровары. Я примерил одежду: великовата, да ничего. Оделся, подпоясался.
   - А что делать будете, если снова нападут?
   - Не нападут. В этих краях отродясь разбойников не было. Эти - пришлые.
   - Так уж и пришлые. Зачем пришлым людей губить? Баб? Детей? Подумай над этим, воин.
   И вдруг на меня дохнуло свежестью. Так же прохладно под разлапистыми елями в знойный полдень. Мне, вобравшему слишком много огня, безумно захотелось прохлады. Сквозило снизу. Откинув самотканый ковёр, я нашёл ход в подвал, поднял дверцу и прыгнул в темноту.
   Что-то большое шарахнулось в сторону. Ух ты! Да я тут не один! Пятно света падало на человека, закрывающего лицо и пытающегося забиться в тень между бочек. Я пригнулся: да это девушка! И к тому же прехорошенькая!
   - Малыш, - я протянул руки ладонями вверх. - Иди сюда, не бойся. Я не причиню тебе зла! Всё закончилось, тебе ничего не грозит.
   Убрала руки с лица, моргнула удивлённо, верхняя губа приподнялась. На дне её глаз-озёр танцевали изумрудные искры, завораживали, увлекали...
   - Идём, - позвал я, зная, что она не сможет противиться.
   Прохладная ладошка легла в мою ладонь.
   Мы шли по опалённой траве, по остывшим головешкам, я придерживал свою хрупкую спутницу, а она, испуганно озираясь, прижималась ко мне. Крестьяне, так и не решившиеся разойтись, смотрели с ужасом.
   - Как тебя зовут? - прошептал я.
   - Инна, - слетело с её губ.
   - Инна... Ин-на... Я - Орис.
   - Мама, - проговорила она, ощупывая взглядом односельчан, все они опускали головы и отворачивались. - Где мама?
   - Бедная деточка! - заголосила свиноподобная баба и сгребла девушку в объятия. - Сиротка ты наша!
   Сердце изменило ритм, и мне показалось, что оно начало разворачиваться, как бутон розы. Тесно в груди, и нечем дышать! Инна... Узкий подбородок с ямочкой. Светло-русые волосы на вздрагивающих плечах - бурлящий поток, бегущий вниз. Тонкий носик с маленькими, породистыми ноздрями. Роза в окружении сорняков. Инна, в кого ты такая? Зачем я тебя увидел, Инна? Я уже не могу не любить тебя, а любить - значит хотеть...
   - Требуй, - проговорил черноусый.
   У всего есть обратная сторона. Обратная сторона огня - угли сгоревших домов, чёрные стволы там, где был лес, боль ожогов... Я иду, и мои следы посыпает пепел, потому что я убиваю всё, к чему прикасаюсь. Огонь должен сжигать, чтобы выжить, иначе станет пеплом. Голод пламени - вот, что я испытываю постоянно, это плата за долгую жизнь и умение укрощать огонь. Мне всегда всего мало - денег, славы, любви, потому что эти источники быстро иссякают, и я ищу, ищу, ищу... чтобы прикоснуться и оставить пустошь - на месте сада, города, в чужой душе.
   Инна! Прости, я не могу не желать тебя! А значит, и ты, глупая бабочка, ты тоже будешь тянуться ко мне. Я сжал зубы. Развернуться, уйти - живи, Инна! Удивлённый взгляд из-под пушистых ресниц... приоткрытые губы... Ты нужна мне. О, как же ты мне нужна!
   - Её, - я взглядом указал на девушку. - Хочу её.
   Казалось, мир оцепенел, и замер даже ветер. Лицо причитающей женщины вытянулось и побледнело, руки опустились и разжались, освобождая Инну. Крестьяне глядели на неё кто - с сочувствием, кто - с облегчением. Жалко девочку, думал каждый из них, но уж лучше пусть стихиалий берёт её, чем меня.
   - Это я тебя позвал, - отчеканил черноусый. - С меня и спрашивай.
   - У тебя нет ничего, что мне могло быть интересно, - ответил я, рассматривая девушку.
   И тут случилось невозможное: старый воин рывком развернул меня и прошипел:
   - Слушай ты, нелюдь. Не трогай её!
   Человек осмелился бросить вызов стихиалию, это равносильно самоубийству.
   - Не мешай. Мне не нужна твоя смерть, - усмехнулся я и, смягчившись, добавил. - Я буду любить её...
   - Ты душу продал, и любить не можешь!
   Мы стояли друг напротив друга как два ощетинившихся волка, и я с удовольствием замечал, что сталь во взгляде противника плавится, соприкасаясь с жаром кузничных печей. Оттолкнув старика плечом, я подошёл к девушке, приподнял её голову за подбородок и ощутил, как толчками движется лава по моим жилам.
   - Они все отказались от тебя. Идём со мной, у тебя будет всё, что пожелаешь, - я провёл пальцем по приоткрытым губам. - Инна, ты пойдёшь со мной?
   Ясные глаза подёрнулись туманом, она могла не отвечать, мне и так всё было понятно: люди не могли противиться влечению к стихиалиям огня.
   Мы уходили под шелест листьев и неодобрительное молчание крестьян, Инна постоянно оборачивалась, на её личике сожаление боролось с новым, пока ещё неосознанным чувством. Скрывшись от любопытных взглядов, я мысленно нащупал путь, по которому скользнул сюда, прижал девушку и представил свой замок. Инна в моих объятиях неуверенно трепыхнулась и затихла, испугавшись мира, который утратил привычные формы.
  
   Пламя свечей танцевало в зеркалах, на поверхностях щитов, трепетало на стенах отражёнными бликами. Инна сидела в кресле напротив камина, обеими руками держась за тонкую ножку бокала, как будто это могло её удержать от желания оступиться и падать, падать в неизвестность. Закрывать глаза и ощущать, как тебя обнимает тепло, баюкает в объятиях ... Или обычный человек чувствует иначе?
   По моей просьбе она переоделась в шёлковое платье цвета майской листвы; волосы украсила фероньеркой с пятью изумрудами. Инна, одного взгляда на тебя достаточно, чтобы понять: ты - само благородство, за твоё снисхождение рыцари должны биться на турнирах, я счастлив, что ты сейчас со мной. В твоём взгляде страх, но это пройдёт, со временем ты научишься доверять мне и познаешь счастье. "Счастье сжигаемого на костре, - восстала совесть. - На сколько её хватит? Неделя? Месяц? С ней будет то же, что с другими, и ты это знаешь". Не хочу верить, нет, не будет! В её глазах пляшут искорки, кружат голову и влекут за собой, я зажмуриваюсь и падаю в бездну. Чтобы охладеть, мне нужно нащупать дно, её душа - бездонна. "Ты всегда так оправдываешься. Несколько глотков, и вот оно, дно. Ты бросишь её опустошённую, выжженную, если она и выживет, то это будет порожняя оболочка. Отпусти".
   Скрипнула дверь - на цыпочках вошла молоденькая служанка с подносом, на котором были разложены фрукты.
   - Господин ещё что-нибудь желает?
   - Скажи, чтобы нас не беспокоили.
   Девушка с завистью взглянула на Инну, присела в реверансе, опустив ресницы.
   - Да, господин.
   Инна поставила бокал и вцепилась в подлокотники так, что побелели костяшки пальцев. Решимость читалась на её лице. "Помоги мне", - кричали глаза, обращаясь к выходящей служанке. Хочешь убежать? Что ж, попробуй. Ты не уйдёшь. Просто не сможешь.
   - Инна, - проговорил я.
   Девушка вздрогнула, медленно-медленно повернулась.
   - Не бойся меня. Клянусь, я не буду тебя ни к чему принуждать. Ты пробудешь у меня три дня, а потом можешь уходить, если захочешь. Ты веришь моим словам?
   Потупившись, она кивнула.
   - Вот и хорошо, - я налил вина в её бокал.
   - Зачем я тебе? - заговорила она шёпотом.
   - Ты очень красивая, - честно ответил я. - Ты должна блистать на балах, а не гнуть спину в поле. Мне хочется, чтобы ты полюбила меня.
   - Почему тебя боятся? Почему Зак назвал тебя нелюдем?
   Глупое дитя! Я встал перед ней на колени, взял маленькую ручку - смуглую, шершавую, с обломанными ногтями - и приложил к груди.
   - Ты слышишь, как бьётся сердце? Такое же, как твоё. Люди не любят тех, кто более удачлив и может больше.
   Инна приоткрыла рот, но раздумала говорить. Поднявшись, я занял стул напротив девушки.
   - Скажи, я нелюдь? Я достоин презрения за то, что остановил пожар?
   - Нет, - уронила она.
   - Давай выпьем за то, чтобы мы друг друга поняли.
   И-и-инннь - соприкоснулись бокалы.
   - Скажи, откуда ты взялась? - спросил я, глядя на свечи сквозь красное вино. - Ты - само совершенство, ни за что не поверю, что тебя породили крестьяне.
   - Отец выкупил меня у бродячих актёров, и воспитывал как дочь.
   - Может, ты принцесса?
   - Не верю, - мотнула головой она. - А если так, то моё королевство или сожжено или захвачено врагом, и мне лучше этого не знать.
   - А может, ты внебрачная королевская дочка? Не веришь? Ну и не надо. Ты и здесь будешь жить, как принцесса, обещаю. Будешь купаться в молоке, чтобы твоя кожа долго оставалась нежной. Ты нужна мне, Инна.
   "Я не смогу без тебя жить" - додумал я и промолчал. "Зато она сможет жить только без тебя, - напомнила о себе совесть. - Если любишь - отпусти. Пощади её". Я посмотрел на девушку: сама чистота и наивность. Как она искренна в каждом порыве! В ней нет фальши, как же мне этого не хватает! Как же хочется её любви!
   Отпусти... И вой на луну каждый вечер. И лелей памятью каждое прикосновение, каждый взгляд. И живи прошлым, зная, что всё лучшее в твоей жизни уже было, и что ты везде уже опоздал. Мои чувства острее и глубже человеческих, моя любовь разрушительнее и яростнее, а боль во сто крат безнадёжнее. Каждая моя слеза равна её капле крови, но всё, чего я хочу, это видеть её! Я убиваю всех, кого люблю, меня таким сделали, мне любовь нужна так же, как воздух - ненасытному огню, питающему мою душу. Ненавижу себя, но не могу отказать себе в праве быть счастливым.
   - Я, правда, смогу уйти? - спросила она, делая глоток вина.
   - Да, - ответил я мрачно и вдруг всем своим существом ощутил тревогу, мне показалось, что Инна сейчас встанет и направится к двери, и я не посмею остановить её.
   - Ты хороший, - её губы тронула улыбка.
   О, сколько раз я слышал это из женских уст! Дамы жалели меня, потому что я был несчастным. Нежный убийца. Убийца, который не может не убивать. Я попытался вспомнить всех, кого любил, и не смог: они превратились в галерею неузнаваемых лиц, обращённых на меня.
   Невысокая девичья грудь вздымалась и опадала, я закрывал глаза и слышал дыхание. Инна. Ин-на...
   Прикосновение. Мягкое, как крылья бабочки.
   - Орис?
   Она стояла недопустимо близко, русые локоны касались моего лица. Глупая девочка, убегай, пока не поздно, подумал я, взял её за локоть и привлёк к себе...
  
   *** *** ***
   ...на снежно-белом покрывале лицом вниз лежала женщина.
   - Труп? - вздёрнул кустистые брови исполнитель. - Нам же говорили, что погиб хозяин, некто Орис... Или мы что-то не поняли, и это всё-таки хозяйка?
   Советник - невысокий мужчина в чёрном, похожий на сыча, - включил внутренне видение и помотал головой:
   - Нет. Жива.
   Исполнитель приосанился, втянул живот и обратился к женщине:
   - С вами всё в порядке?
   Вздрогнув, она приподнялась и обернулась. Теперь стало видно, что она лежит на черноволосом мужчине и прижимает к его щекам ладони.
   - Почему, - пролепетала она. - Он должен жить! Он ведь не умер?
   - Отойдите, пожалуйста.
   Да она совсем молоденькая! И прекрасная даже с распухшим от слёз лицом. Всхлипывая, она слезла с кровати и замерла у стены. Исполнитель, кряхтя, потянутся к шее Ориса, чтобы проверить, бьётся ли его сердце, но советник сказал:
   - Он мёртв.
   - Точно? - спросил исполнитель.
   - Я хочу, чтобы он жил! - прокричала девушка, и её ноги подкосились. - Я люблю его...
   Исполнитель встретился с ней взглядом и отступил - он увидел обратную сторону воды...
  
   Примечания:
   Имя Инна (готское, старорусское, греческое, латинское или германское) означает "сильная вода".
   Орис (лат.) - жар.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"