Анкх : другие произведения.

Все, что у меня есть

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.69*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Про простого парня, оказавшегося в теле наследного принца. А у принца имеются родственники и государственные дела. А еще он состоит в браке... Что делать?
    Обновление: Глава 15-16. Магия духа.
    Эта глава получилась какая-то неприлично длинная, поэтому я присвоила ей сразу два порядковых номера. К тому же в ней много психологических разговоров и разговоров о природе магии и мало ЭТОГО САМОГО.

Глава 1: Переселение.

Моя леденящая кровь история началась с удара по голове. До этого я был эльфом (а потом - раз, и снова эльф! так, не буду забегать вперед). Сидел себе на берегу озера, полировал и смазывал охотничье ружье. Потом достал тряпочку, положил ее на специальную досочку. Пули достал, гильзы, мешочек c порохом... пыжики шерстяные. И принялся патроны забивать. Вокруг красота, птички поют, вода поплескивает. А передо мной выстраиваются в ряд толстенькие маслянистые снаряды. До чего же я люблю это дело! Любил..

Сзади что-то грохнуло и затрещало, патроны передо мной вспыхнули, разрываясь; заполыхал мешок с порохом. Я упал на землю, закрывая обожженное лицо. В руки впивались осколки. Треск угрожающе приближался. Я перекатился, пытаясь избежать неведомой опасности, и увидел перед собой гигантский древесный ствол. Он несся прямо на меня.

Бабац! Дальше был, как я уже упоминал, удар по башке, вокруг потемнело, закрутилось, я еще раз ощутимо приложился головой, потом задницей, потом треснулся ногой и плечом о что-то каменное, потом вскочил на ноги, сжимая в руке нож, и озверело оглянулся. Вокруг были бетонные стены, тускло освещенные голыми лампочками, запаянными в решетки. Неподалеку заканчивалась лестница, с которой я, судя по всему, и сверзился. Так, обстановочка внушает.

Я поднес к глазам нож. Он был какой-то странной конфигурации: искривленный, с перпендикулярно загнутым кончиком, к тому же оснащенный зажимом. Убейте меня об дерево, если я догадаюсь, для чего эта мерзость может быть предназначена. Я вспомнил несущееся на меня дерево, осознал, что нож залит кровью, а холеные руки, его держащие, - не мои; и понял, что об дерево меня таки убили.

Мне показалось, что стены вокруг со свистом раздвинулись, а потом сжались гораздо теснее. Я упал на колени, сжимая свой многострадальный мозг, норовящий вырваться из черепной коробки. Что со мной?! Боги, почему я не верил в вас? Теперь я остался один со своим безумием.

- Мой принц!
С лестницы скатились какие-то эльфы, светя мне в глаза мощными фонариками. Это вы ко мне, уроды?
- Это вы ко мне, уроды? - озвучил я свое недоумение с прямотой и честностью настоящего чернолесского рейнджера.
Двое эльфов влипли обратно в проход, а один осторожно подошел поближе, изгибаясь в поклоне.
- Простите, Ваше Высочество, мы услышали шум и обеспокоились.
На его лице заиграла такая гаденькая улыбочка, что у меня зачесался левый кулак. Не раздумывая, я засветил ему в зубы с прямотой и честностью... ну вы поняли. Гадкий тип, вместо того чтобы достойно продолжить разговор, впечатался в стену и сполз по ней, скуля и закрываясь. Я подобрал нож в ожидании его дальнейшей реакции. Тип, увидев это, взвизгнул и пополз ко мне на четвереньках, умоляя:
- Пощадите, Ваше Высочество...

Тьфу, позорище.
- Заткнись, убоище. Не собираюсь я тебя... - я взглянул на штуку в своих руках и внезапно постиг ее предназначение с ослепительной ясностью, - резать на ленточки.
Эльф поднялся, снова пытаясь улыбаться разбитыми губами. До чего унизительное зрелище. Он что, пресмыкается передо мной, потому что считает принцем? Дать в ответ в морду, типа, этикет не позволяет? Это что, значит и мне отныне не намять никому молодецки бока?! Раз я долбанный принц?!

Кстати, какой принц? У нас их в королевстве три: наследный Никрам, второй Арам... дипломат, кажется... или финансист... А, какая разница, хрен редьки не слаще. И, наконец, душа и орел наш Дейран. Командующий доблестных лесных и слегка менее доблестных морских и воздушных рейнджеров. Впрочем, будем справедливы, морские и воздушные коллеги придерживаются прямо противоположного мнения относительно распределения доблести. Хорошо бы я вселился в Дейрана! Или нет... Куда мне с моей младшей офицерской академией соваться. Опозорю только блестящего военначальника. Нет, хорошо бы не в Дейрана! Лучше всего в Арама. Чем он там занимается? Дурацкое дело не хитрое. Муть, конечно, зато Дейран будет моим братом.

Я с подозрением уставился на дрожащего предо мной придурка. Кажется, он что-то сказал? Отрывает, понимаешь, от размышлений особу королевской крови.
- Что ты сказал, при... почтеннейший? - так, не будем ронять достоинство королевской семьи оскорблениями подданных.
- Ваше Высочество желает продолжить?
Да, кстати, чем это я тут занимался, а теперь желаю продолжать? Наличие ножа-крюка наводит на неприятные подозрения...
- Желаю. Веди.

Он, непрерывно оглядываясь, направился к лестнице. За спиной материализовались два растворившихся недавно в бетоне эльфа. Я резко развернулся. Нервируют, охраннички.
- Спереди идите.
Они послушно меня обогнали. Вот ведь в ж.. бога мать. Что происходит, а? На меня в лесу кто-то напал. Кого я даже не заметил. Это, конечно, не показатель, все таки я эльф совсем молодой, 16 лет как из академии выпустился... Средне сильный маг или маги, значит. Но кому я нужен - младший командир рейнджеров, настолько незнатного рода, что с полным правом называюсь безродным? Отец, тоже рейнджер, давно погиб. Мать домохозяйка, отчим - плотник... Выходит, мое заселение в принца было запланировано. Покушение. А куда делась его душа? Пересилилась в мое тело и там погибла, или... затаилась в этом?

От последней мысли меня пробрал озноб. Хорошо бы принц все-таки переселился в мое тело и смог выжить. Тогда мы сможем снова поменятся. Я ужасно сам себе нравился: красивый, сильный... Любил, можно сказать. А ведь еще есть мать, друзья, сестра. И множество планов и надежд на только начавшуюся жизнь... Надо будет немедленно выяснить, что со мной стало. Но осторожно. На принца покушались. Вокруг враги.

Мы остановились около решетки, на которой висел... я едва узнал эльфа в этом куске мяса. Кровь с шумом прилила к моим вискам и застучала там молотками. Охранники стояли с каменными мордами. Подлиза снова давил улыбочку. Вот так, значит, спокойно и естественно попираем мораль и законы. Истерзанный эльф слегка пошевелился и поднял на меня золотисто-коричневые глаза. В них по очереди сменились ужас, отчаяние и ненависть. Этот взгляд... даже без того ножа стало бы понятно - кто его палач.

- Я сегодня продолжать не буду, - меня мутило, в груди засела тупая боль. - И вылечите его.
Подлиза гаденько захихикал. Так бы и пристукнул. Но нельзя бить того, кто не может сопротивлятся. Так давным давно говорил отец. Такова честь рейнджера... Все, что у меня есть.
- Ведите меня.
- Куда, Ваше Высочество?
- Куда надо! - рявкнул я, и мозгляк побелел. - А ты, - я ткнул в правого из своих двух мордоворотов, - позаботишься об этом. И смотри... если что - сам на дыбе отдохнешь.
Мордоворот склонил голову, прижимая кулак к сердцу. Меня перекосило от такого глумления над жестом воинской чести. Подонки.

Мы поднимались наверх, и переходы внезапно стали роскошными: стены оделись в драгоценные шелка, в нишах затаились вычурные статуи; заблестели золотом картины. Я думал о том, что любой аристократ являет собой безупречный идеал благородства, пример для подражания. Образец чести, достоинства и радения о благе народа. И если первейший из них, сын короля, был вынужден опуститься до пыточного подвала, значит тот мужик внизу - настоящая мразь, выродок, угрожающий королю и народу...

Мы подошли к покоям принца. Моим покоям. Я застыл на пороге, уставившись на подлизу. Наверно, это мой секретарь. Наверно, у меня запланированы сегодня важные государственные дела, которые обязательнко надо сделать, не подвести. Например, еще кого-нибудь запытать.
- Придешь, доложишь, когда у меня по плану дела.
Зайдя внутрь, я быстро оглянулся (вокруг серебро с чернением) и бросился к зеркалу. Слава богам, не Дейран. Уж командующего я бы не перепутал. Как бы, интересно, я опрадывал свой сверкающий идеал, если бы он оказался запятнанным в том подвале.

Из зеркала на меня смотрел надменный бледный эльф с черными волосами, ледяными серыми глазами и неприятным лицом. Нет, конечно, он был красивый - изысканной красотой аристократа. Но насколько привлекательнее в этот момент мне показался мой прежний облик - безыскусно золотоволосый, со стандартно загорелым лицом и ярко-зелеными глазами... Кто ты, ублюдок, - подумал я, - Никрам или Арам? Кто ты такой, чтобы собственноручно истязать эльфов; и заставлять их становиться соучастниками своих преступлений.

Я устало опустился в кресло, не отрывая взгляда от своего отражения. Надо во всем разобраться. А судить - судить мы будем потом. Но собраться с мыслями мне не дали. Одна из дверей гостиной распахнулась и на пороге показался худенький пацан. Судя по его влажным волосам и шелковому банному халатику, дверь вела в ванную. Увидев меня, мальчишка еле приметно вздрогнул и бледно улыбнулся.
- Никрам! Я не ожидал тебя так рано, - он подошел ко мне и опустился на ковер у моих ног. - Прости, я не приготовился.
Я молчал, подавленный тем, что оказался наследным принцем; а также видом его браслета - парного к одному из моих колец. Мой младший супруг. Он хоть совершеннолетия достиг? Хотя бы первого? Младший муж меж тем потерся своей круглой детской мордочкой о мое колено и принялся расшнуровывать мне ботинки.


Глава 2: Трудности семейной жизни.


Стащив с меня ботинки, эльфеныш метнулся в ванную и притащил тазик с водой. Опустил туда мои ноги и принялся их массировать. Халат он успел сменить на коротенькую полупрозрачную тунику. Все это время я напрягался по поводу его возраста и, наконец, не выдержал:
- Напомни мне, сколько тебе лет? - а что такого, я , например, и у родной матери возраст не помню. Вот с именем будет сложнее.
- Двадцать четыре вчера исполнилось, Никрам, - ответил эльфик, усиленно втирая в меня какое-то масло.

Четыре года после первого совершеннолетия. У меня прямо от сердца отлегло, и я уже спокойнее присмотрелся к своему, так сказать, супругу. Он был очень миловидный, весь тоненький и изящно вытянутый, с пухлыми губками, нежным ребячьим личиком, и вьющимися светло-коричневыми волосами - признак благородной крови. Глаза у него тоже были светло-карие, с золотистыми искорками. Я помрачнел, вспомнив такого же цвета глаза у того куска мяса в подвале. Надеюсь, они не родичи.

- Весело вчера отпраздновал? - решил поддержать я светскую беседу.
- Да, Никрам, - прошептал мой муж, вжимая опущенную голову в плечи.
Так, кажется, это я только что весьма удачно сказанул. Как в лужу пернул.

- А чего ты такой мелкий, если тебе уже двадцать четыре? - попытался туповатой шуткой исправить положение я. И дружелюбно потрепал его по волосам.
От моего прикосновения малыш сжался еще больше и снова прошептал:
- Потому что я тощее убожество, которое жалко выкинуть, а обратно родителям не всучить.
- Понятно, - с редкой уместностью брякнул я. Исправил, называется, положение.
- И только благодаря твоей доброте, Никрам, я избежал достойной меня участи... Спасибо, Никрам, - он ткнулся мне губами в босую ногу.

Ноге стало щекотно, и я пошевелил пальцами, освобождая свою конечность. Захотелось узнать ход мыслей принца и спросить - какую же участь тот почитал достойной для этого мальчика. Ведь наверняка малыш повторял слова Никрама. Не сам же он пришел к такому о себе мнению. Но я не решился мучить его унизительными расспросами. Вместо этого я приподнял ему голову и увидел слезы, текущие по щечкам. Он не морщился и не всхлипывал, просто абсолютно беззвучно плакал, сам едва замечая это. Тупая боль, поселившаяся у меня в груди еще в подвале, стала острой.

- Ну, что ты плачешь, не надо...
- Прости, - он вытер глаза кулачками и принялся вглядываться в мое лицо. Я сделал морду кирпичом, не зная, как себя вести в такой ситуации. - Пожалуйста, Никрам, - внезапно как-будто решился малыш, - Пожалуйста, отпусти моего брата. Я все-все для тебя сделаю, только отпусти...

Вот как. Кажется, я догадываюсь, кто его брат. Мне захотелось немедленно исполнить его просьбу и отпустить незадачлового родственника - лишь бы высушить эти страшные тихие слезы. Но я не позволял чувствам влиять на исполнение своего долга даже тогда, когда на мне лежала лишь малая власть и ответственность чернолесского десятника. Власть теперь стала неизмеримо большей, а ответственность давила неподъемным бременем. И как бы я не осуждал методы принца Никрама, но если мой новообретенный деверь был в чем-то замешан - я был обязан это выяснить.

- Успокойся, я обещаю, что лично рассмотрю дело твоего брата, и если он ни в чем не виноват - принесу извинения и отпущу.
Как я буду извиняться за такое? И рассматривать?
- Лично... - потухшим голосом повторил эльфенок. Судя по всему, он был в курсе интересных пристрастий своего старшего мужа. - А в чем ты его обвиняешь, Никрам?
- Я пока не могу тебе этого сказать, - честно признался я, - но обещаю, что никто не будет его пытать.

Так, а если я его отпущу, а потом он расскажет братишке, что происходило внизу - то, получается, я сейчас малышу наврал?
- С этой минуты никто не будет пытать, - поправился я. А потом, вспомнив, что благородные - любители отвесить любезность, добавил: - Раз ты так за него просишь... дорогой.
По-моему, получилось как-то гнусно... Но мой муж, по-видимому, так не считал:
- Правда? - переспросил меня он, приподнимаясь. - Спасибо, Никрам, спасибо.

Он забрался на мои колени и как щенок тыкался в лицо, шепча слова благодарности. Я осторожно его обнял, чувствуя себя крайне неловко. Как же надо было обращаться ребенком, чтобы он благодарил за простую справедливость, приправленную вежливостью. Порнографическая туника младшего сбилась и задралась, обнажив свежие синяки на бедрах и ягодицах. И я понял, каким образом мальчик праздновал свой день рождения, и стиснул зубы от стыда, вспомнив свои расспросы. Теперь они приобрели особенный смысл. В этот момент мне захотелось, чтобы душа Никрама сдохла в мучениях, я бы даже своего тела для этого не пожалел.

Малыш все возился на мне, елозя голой попкой. Я через некоторое время догадался, что эти его потирания мокрой от слез мордочкой об мои щеки и шею - они должны были изображать поцелуи. Загадочные предпочтения были у Никрама... Но такая нарочитая неискушенность в сочетании с развратной одеждой вызвала во мне недвусмысленный отлик. Я оцепенел, сжимая мальчонку все сильнее - силился, видимо, прекратить возбуждающее копошение, а он терся об меня всем телом. Меня раздирали противоречия. Не в моих правилах было вот так резко, ни с того ни с сего, трахать малознакомых эльфов. Но, с другой стороны, он ведь теперь мой муж... К тому же такой милый. Но опять же, почему он ластится ко мне, ведь совсем недавно сжимался от страха, стоило лишь притронуться. Эти ласки значит тоже - вследствие страха? Да даже если и нет - его желание предназначалось Никраму, и мне сейчас претило этим пользоваться. Может быть потом... когда я приучу младшего именно к себе и буду в нем уверен. Короче, я просто окаменел, как памятник безвременно эрегировавшему эльфу-отморозку.

Эльфенок тем временем попытался залезть ко мне в брюки, и я, очнувшись, окончательно его обездвижил, прижав к себе.
- Успокойся, маленький, не надо сейчас этого делать.
И тут он разрыдался мне в грудь: по-настоящему, в голос и со всхлипами. Мое мелкое несуразное наказание. Я поймал себя на том, что с дебильной улыбкой глажу его вздрагивающию спинку, и решительно встал, собираясь отнести супруга на кровать. Пусть поспит и придет в себя. А мне надо делами заняться, а то так и провожусь с ним до вечера.

Под ноги мне попался позабытый тазик и перевернулся, заливая ковер. Я гневно помянул бога мать, а мальчик, лежащий на моих руках, зажмурился.
- Прости, прости, Никрам, я сейчас вызову уборщиков...
- Сам вызову, - буркнул я. Ага, а заодно велю, чтобы сидели с тобой рядом, кормили вкусненьким, поили, и не позволяли вставать с постели. Только в туалет. Нервы надо лечить, малыш.

Глава 3: Безымянный принц.

Он очнулся из темноты для чудовищной боли. Казалось, будто его тело пожевали и выплюнули разом тысяча крыс. Потом он долго лежал на чем-то твердом и смотрел на что-то серое - пока, наконец, не осознал, что твердое - это деревянная стол, к которому он был привязан, а серое - железный потолок. С заклепками. В камере, а это была несомненно камера, было холодно, а на нем были только бинты, пропитанные целебным раствором. Очень хотелось пить.

Путы не поддавались его слабым рывкам, и он пытался освободиться с помощью магии, но призывы стихий падали в пустоту. А ведь когда-то она была полной, он совершенно точно помнил - как помнил, что вместо уродской культи была рука. Больше же ничего не вспоминалось. Даже собственное имя. Отрезанная рука отрастет через несколько месяцев, думал он, а что будет с моей силой? Вернется ли она? Или ее никогда и не было, и увечная память подводит его и тут.

Через несколько часов, наполненных болью, холодом и жаждой, двери камеры с грохотом распахнулись, впуская двух эльфов. Они остановились по бокам его ложа и принялись рассматривать его - с отвращением и каким-то нездоровым интересом.
- Красавец, - сказал первый.
- Что, тварь, нравится тебе здесь? - спросил второй.
Мужчина беспомощно переводил взгляд с одного на другого. Он был забинтован только сверху - грудь и руки. Повязка на лице. Низ, начиная от живота, был голым, и это было унизительно, даже хуже того, что он был распят на этом столе.
- Пить, - едва слышно просипел он.
- Заткнись, урод, - ответил второй эльф и принялся грубо сдирать лечебные повязки. Мужчина застонал. Первый эльф тем временем натянул черные кожаные перчатки и с рамаху врезал ему кулаком в пах, вызвав короткий мучительный вскрик.

- Слушай, - сказал первый, - а тебе никогда не хотелось его отыметь?
- Ты больной ублюдок, - процедил второй, - такой же, как эта мразь.
Он заново перевязал пленника свежими тряпками и, не оглядываясь, ушел.
- А для чего ты его тогда лечишь, - засмеялся ему вслед первый и не получил ответа. - Ну что, красавчик, хочешь пить? - переключился он.
- Да, - прошептал безымянный, уже понимая, что никто не собирается его поить, над ним только глумятся, но все равно на что-то надеясь.
- Отсосешь у меня - вот и попьешь. А заодно и поешь, - с наслаждением ухмыльнулся эльф, глядя ему в глаза. - Только зубы я тебе выбью, уж не обессудь.

Пленник зажмурился, не отвечая. И также молча потом терпел копошащуюся внутри него руку. Он пытался расслабиться, но тело дрожало от боли и унижения, как струна. Не так уж это и ужасно, убеждал он себя. Ведь на самом деле ощущения терялись на фоне терзавших его ран.
- А зубы я тебе все равно выбью, недоступный ты наш, - заметил насильник, и засунул ему в рот железную пластинку. Аккуратно пристроил ее на зубы и с размаху ударил, выбивая все разом.

Он одел на свою жертву кляп в виде кольца и радостно сообщил, что счастлив впихнуть такой согласной шлюшке. И долго потом толкался в пересохшее горло и разорванную кулаком задницу. И наконец ушел, спустя вечность, не сняв кляп и пообещав, что еще вернется - "продолжим наше веселье", сказал он.

Пленник провалился в забытье, из которого был вырван очередным изнасилованием. Его мучитель был неутомим и затейлив; он смог довести его до жалобного скуления и по-детски радовался этому. Но в разгар веселья явился второй эльф.
- Что ты делаешь, ублюдок, - рявкнул он стаскивая своего дружка за шиворот.
- Ты что, - удивился первый, - защищаешь ЭТО? Забыл, что он сделал с твоей женой и ее нерожденным ребенком?

Второй эльф молча вынул кляп и принялся менять повязки; и делать новые.
- Какого демона ты его вообще выхаживаешь? - разорялся первый.
Пленник судорожно сглатывал, пытаясь овладеть своим изуродаванным и иссохшим ртом.
- А что ... я.. сделал... - наконец смог он выдавить, отчаянно шепелявя.
- Смотри, он даже не помнит, - рассмеялся первый, - ну конечно, у него таких десятки были. Или может сотни, а? - и он снова ударил мужчину в пах. Тот только всхлипнул, уже привыкнув выносить это.
- Прекрати! - разозлился второй. Он склонился над пленником: - А что ты вообще помнишь?
- Ничего, - прошептал безымянный, - я не знаю... за что вы... меня наказываете.
- Обидно, - прокомментировал первый, вытирая перчатки; а второй протяул руки к вискам мужчины:
- Это правда, - заметил, наконец, он. - Он все забыл.

- Так еще забавнее, - рассмеялся первый, - наверно, твоя жена тоже не знала - за что ее так наказывают.
- Когда же ты, наконец, заткнешся... - прошептал второй, сжимая переносицу. Он достал из сумки с лекарствами фляжку.

Тонкая струйка коснулась губ безымянного. Травяной настой. Он жадно ловил струю, захлебываясь и чувствуя противоестественную благодарность к своему тюремщику. Как же мало нужно эльфу для признательности, подумал он, напившись. Всего лишь замучить побоями и жаждой; а потом избавить от этого. Хотя бы не надолго. Вообще-то, мужчина, неспособный даже отомстить убийце своих жены и ребенка, тем более когда тот в полной его власти, - способен вызвать лишь презрение. А я, значит, убийца, подумал он. Это многое объясняет...
- Что ж ты меня не убьешь? - брезгливо спросил убийца у вдовца, - Кишка тонка? Или собираешься пытать меня здесь годами?
- Кому ты нужен, кусок дерьма, - ответил тот, - пачкаться о тебя.
Первый эльф положил руку рядом с бедром пленника, и тело мужчины предало его, содрогнувшись от ужаса. Садюга расхохотался:
- Какой чувствительный!

Пленник зажмурился, изо всех сил пытаясь справится с позорным страхом. Бессмысленное достоинство обреченных, - думал он, - вот все, что у меня есть. А больше ничего - не имени, ни памяти. Ни свободы, ни чести, ни силы. Нельзя потерять последнее.

- Не смей его трогать, - сказал второй эльф первому. И тот возмутился:
- А ты не считаешь, что у меня есть повод и право?!
- Не смей, - повторил тот, - это отвратительно.
Вдовец подошел к пленнику и принялся развязывать оковы, заронив в сердце безумную надежду. Милосердие, - мужчина осторожно приподнялся, - наверно, иногда милосердие требует большей силы, чем справедливая месть. Эта мысль была какой-то неудобной.

Глава 4: Я пытаюсь думать и кормить мужа.

Три раза хаха. Малыша-то я потащил, а куда - не знаю. Поэтому, перейдя лужу, я поставил его на пол и легонько шлепнул по попке:
- Быстро дуй в спальню.
Тот тихонько ушмыгнул. Так, еще одна дверь идентифицирована. Методом проб и ошибок я нашел затем гардеробную, библиотеку, еще одну маленькую спальню, еще одну большую спальню, загадочную комнату с диванами, оружейную (спокойно, в следующий раз рассмотрим все эти игрушки), спортзал рядом с ней, еще одну комнату с мать его знает чем... Ооо, рабочий кабинет! С приемным покоем, судя по всему, - решил я, оценив расположение стола относительно второй двери в кабинете.

Я сунул голову в предполагаемый приемный покой и обнаружил там несколько эльфов на диванчиках, вскочивших при моем высочайшем явлении. А также тройку секретарей, изображающих активную бумажно-мозговую деятельность. Секретари меня приветствовали приподниманием задниц сантиметров на 10 и продолжением деятельности. Только давешний подлиза встал и преданно уставился.
- Ко мне.

Я уселся за стол и задумчиво потрогал щупальце мозговика. Какой навороченный экземпляр. Надеюсь, на нем стоит стандартная генетическая защита без всяких дополнительных паролей. А то будет очень смешно.
- Распорядись, чтобы прибрались у меня в гостиной. А также накормили моего супруга. И проследили, чтобы он отдыхал и ни в чем не нуждался. И возвращайся.

Тип умотал, а я решительно засунул левую руку в податливую плоть мозговика. Тот радостно затрепетал и обвил меня разом взметнувшимися щупальцами. Как всегда, в голове мелькнула мысль: а что, если засунуть в него не руку а... Ага, есть контакт! Перед моим симбиотическим взором прошла длинная череда полупрозрачных минометных снарядов с колыхающимся разноцветным содержимым. Я удовлетворенно улыбнулся: тварюжка полностью меня признала, даже оформилась в мои стандартные образы.

- Среди этих посетителей есть кто-то важный? - спросил я у вернувшегося секретаря.
- Нет, Ваше Высочество.
- Тогда передай им, что я сегодня не принимаю. И напомни мне код дела моего деверя.
- Простите, Ваше Высочество, мы еще не завели дела... Ведь вы пока его не допрашивали.

Да? А чем же это я тогда занимался? В смысле, принц.
- В следующий раз сразу заводите. В чем его обвиняют?
- Как всегда, Ваше Высочество, в измене.
Так, содержательно. Интересно, я сейчас полным дебилом выгляжу? Радуйтесь, ребята, ваш принц резко отупел.
- Свободен.

Я решил просмотреть личные дела моих служащих, а заодно друзей и семейства, если найдется. Но для начала запаролим симбионта. Вот будет сюрприз Никраму, если тот неожиданно вернется.
- Твое имя Чики-чики-тан'девять, - обратился я к мозговику. - Ты - недавно отделившийся щенок степной ушастой лисы, самый сильный в третьем помете своей матери. Твое правое ухо порвала бурая крыса, которую мама недостаточно придушила пред тем, как дать вам поиграть. Эта крыса стала твоей первой добычей.

Я усилием воли оборвал поток бреда. Меня вечно заносит при общении с симбионтами... А Никрам, судя по всему, воспринимал зверюгу чисто функционально, даже не персонализировал. Обычное дело для этих древних воинов-магов. Их возможности намного превышают все, что может предложить самый крутой симбионт, и они их используют просто как архив. Хотя дополнительную магическую защиту принц все же поставил - я чувствовал дрожь мощных плетений. Против меня не поможет!
- И всякого, обратившегося к тебе под моим именем, но по другому; того, кто не видит тебя - ты поведешь тропой обмана в долину призраков, - закончил я.

Ярко-рыжий лисенок закрутился передо мной волчком и смешно подпрыгнул. Я почувствовал его радость и осторожно вынул руку. За мной потянулось тонкое щупальце, совсем не мешающее работе. Здорово. У нас в академии были менее гибкие экземпляры. Да и дома у меня жила всего лишь маленькая медузка по имени Хомяк-тан'ноль-один, способная исполнять лишь простейшие запросы. А Чики-тан тут же организовал контекстный поиск по моим крайне расплывчатым данным и наладил порционный поток информации. Умный малыш! А что если... я о таком только читал, но мозговик принца должен быть оснащен последними достижениями. Я попробовал втянуть в себя щупальце симбионта, и то, влажно чпокнув, отделилось от основного тела и прозрачной амебой облепило мне запястье. Постоянное подключение в действии!

Я порылся по ящикам стола, а потом ломанулся в оружейную. Вот он, подходящий носитель: магически пустой черно-серебряный наруч. Амеба заползла под него, сливаясь с пейзажем, а я увидел лисенка, роющего себе нору. Я быстро просмотрел данные о моих секретарях, охранниках, начальнике безопасности, нескольких доверенных шпионах. И об одиннадцати вельможах, на которых были заведены самые большие дела.

Про моего мужа ничего не было. Данные о его брате ограничивались именем (Ларен, граф Азенах) и финансовым состоянием. По-моему, ничего себе таким... с точки зрения бедного рейнджера... Единственным его родственником был указан Линтилар, младший брат. А род-то угасает. Зато узнал имя собственного супруга.

Я задумался о причинах покушения на принца. Зная характер Его Высочества, можно предположить личную месть - вытащили из дворца и убили. Или измываются... гнусно используя мое тело! Кстати, Никрам ведь очень сильный маг, значит заговорщики не менее сильны; скорее всего, высшие аристократы. Так, какой отсюда вывод? Всякий, показавший ко мне пренебрежение - в курсе удачного покушения. В подвал его!

Очень ценно.

В академии на теории социального анализа нам говорили, что для понимания интриги надо принять минимум три правдоподобных варианта развития событий и действовать так, как будто все они являются истинными. Эта шизофреническая идея - все, что я вынес из казавшегося бесполезным курса. Как мы тогда веселились! "Для постижения замысла бога матери надо завести как минимум трех правдоподобных любовниц и действовать так, как будто каждая из них - вторая." Малолетние дебилы.

Впрочем, второй вариант тоже вполне очевиден: меня подсадили в это тело в виде удобной марионетки. А Никрама - в расход. Какой отсюда вывод? Всякий, показавший ко мне излишнее дружелюбие - в курсе удачного покушения. В подвал его!

Не менее ценно. Я напряженно задумался над третьим вариантом, но ничего столь же ценного в голову не приходило. От чрезмерного усилия я уперся в стену и пару раз стукнулся об нее головой. Именно за этим занятием меня застал подлиза:

- Ваше Высочество! Ваш благородный супруг отказывается есть.
Ах, ты еще и ябеда.
- Спасибо... Ниаст, - преодолел я себя. Если правдоподобно преодолевать себя как минимум три раза в день, то в конце-концов преодолеешь. Лицо секретаря вытянулось, и я понял, что опять попал пальцем в ж... в смысле, в небо: то ли его никогда не называли по имени, то ли не благодарили.

В спальню я бесшумно проник тайным ходом (Чики-тан показал) и был вознагражден за коварство бесподобным зрелищем: мой маленький муж в этот момент крадучись подбежал к двери и приложился к ней ушком. На этот раз он оделся вполне прилично - белая шелковая пижамка с серебряной вышивкой. Я наблюдал за ним, расплываясь в улыбке. Какой он все-таки хорошенький! Малыш же, не удовлетворившись подслушиванием, наклонился к замочной скважине и принялся подглядывать, взволнованно перебирая ножками. Тонкая ткань штанишек откровенно облегала худенькие шевелящиеся ягодицы. Чисто щенок, только виляющего хвостика не хватает.

Шагнув вперед, я еще успел заметить любопытно блестевший глаз и нетерпеливо закушенную губку - перед тем как он вскинул голову и увидел меня, и всякое оживление мгновенно покинуло его лицо. Испуганно дернувшись, он потерял равновесие и шлепнулся на попку, не отрывая от меня взгляда.
- Никрам...
- Что там, малыш? - спросил я как можно ласковей.

Он не отвечал, и я, отперев, распахнул дверь. За ней обнаружилось три взъерошенных и замызганных эльфа.
- Господин! - бросился один из них, - ваш супруг велел... - увидев меня, он споткнулся и очень естественно упал на одно колено: - Ваше Высочество.
Остальные два повторили его маневр.
- Свободны, - сказал я и закрыл дверь.

Линтилар стоял, опустив голову, и теребил рукав курточки.
- Почему ты не ешь, - я притянул его к себе за талию и погладил по макушке. - Ты должен меня слушаться, я ведь твой старший муж.
- Прости, Никрам... мне не хочется...
- От тебя скоро только шкурка с косточками останется. Смотри, - я задрал его пижаму и провел пальцем по впалому животику. Животик вздрогнул и втянулся еще больше, а я не удержался, сжал его, ощущая, как податливо мускулы проминаются под моими ладонями. Он был такой мягкий, что мне пришло в голову - таким образом можно будет прощупать самого себя - когда буду в нем. Эта мысль была возбуждающей и какой-то нездоровой; я отдернул руки и неловко обнял его за плечи, и приподнял подбородок, заглядывая в глаза.
- Правда, малыш, нельзя быть таким заморышем... Тебе нужно больше есть, и заниматься спортом... и вообще почаще на воздухе бывать.

Мать! В его глазах снова заблестели слезы. Куда я ткнул теперь?
- Ты же запрещаешь мне выходить из твоих покоев, Никрам.
Мать, мать, мать! Я почувствовал удивительное расположение к своим неведомым заговорщикам. Так, надо собраться с мыслями; мой маленький муж который раз выбивает мне самоконтроль к той самой матери...

- Я считаю, что ты уже достаточно взрослый, Линтилар. Тебе ведь уже 24 исполнилось, так что можешь ходить, куда хочешь, - я снова вспомнил о заговорщиках, - только бери с собой охрану. Я пришлю тебе двух, и можешь распоряжаться ими, когда захочешь.

- Правда? - он робко улыбнулся, - И... и мне можно будет выходить в сад, Никрам?
Я кивнул.
- И в город?
- Да.
- Спасибо! - он порывисто обнял меня, - Это самый лучший подарок...
Он чуть отстранился, нерешительно глядя на меня. Я знал, что он думал сейчас о своем брате. Но он так и не осмелился ни о чем спросить. Я тоже промолчал - мне было пока нечего сказать.

Глава 5. Допрос.

Я вышел в гостиную и, обнаружив там поднос с едой, жадно на нее набросился. С утра не ел! Даже на диван уселся только после того, как сгрыз пол бараньей задницы. Линтилар (какое у него, интересно, короткое имя?) устроился на полу у моих ног. Надо будет пойти допросить его брата, - думал я, уже догрызая ту самую задницу. Пока тот изнурен развлечениями принца - у меня есть шанс узнать правду. Все же я очень слабый маг разума, мне ни за что не справится с благородным в обычном состоянии. Несмотря на то, что мы практически ровесники.

Я поднес кусочек мяса к губам своего мужа. Тот послушно раскрыл ротик, прожевал и проглотил, приложив явное душевное усилие. Я только вздохнул: он был словно живой эльф, старательно пытающийся стать куклой. Но! Метод работал. Я вытер руки и затащил малыша себе на колени. Пусть его брат подождет еще пол часика, надеюсь, не успеет очухаться... Все-таки гнусно - выходит, и мне понадобились пытки, а Никрам оказал, значит, услугу, сделав это за меня... Нет, я просто воспользуюсь сейчас ситуацией, но никогда не опущусь до мерзости и беззакония!

Увлекшись занимательными рассуждениями, я с бездумной скоростью запихал в эльфенка два пирожных подряд, и теперь он сидел с набитым ртом, словно хомяк, и пытался увернуться от третьего. Я фыркнул, утыкаясь ему в ухо:
- Прости малыш, я задумался, - ушко слегка вздрогнуло и я поймал губами его острый кончик, - Вовсе не хотел, чтобы ты лопнул.

Тот только промычал что-то в ответ, а я не смог удержаться от соблазна - все то время, что он прожевывал злосчастные пирожные, и потом аккуратно ел с моей ладони кусочки фруктов - покрывал легкими поцелуями такое забавное ушко. Младший им дергал, будя во мне охотничьи инстинкты, и ежился. Ладно, меня ждут куда менее приятные развлечения. Ссадив милого эльфенка на диван, я отправился в подвал.

Граф пребывал в весьма комфортабельной камере: там была кровать, не лишенная постели, столик с водой и хлебом, и даже стул. А в углу бесстыдно белел туалет с умывальником. Я поморщился, представив, каково это: гадить на виду у стражи. Впрочем, мой родственник вряд ли был способен сейчас на такой подвиг: он лежал, забинтованный, словно мумия. Спит, кажется. Так даже лучше - во сне снимается дополнительный барьер сознания.

Я возложил руки на виски графу и воззвал к силе. Тадам! Ничего не произошло. Не считая того, что подозреваемый проснулся и уставился на меня со страхом и ненавистью. Прямо скоро уже начну привыкать к разнообразию чувств окружающих.
- Не советую сопротивляться, Ларен, - обращение по имени помогает контакту, - я не хочу тебе повредить.
Это я, конечно, в тему выдал, деверь аж закашлялся от такого издевательства. Глаза его заполыхали золотом.

Я снова воззвал к силе и снова крупно обломился. И тогда на меня нахлынул страх. Неужели мои жалкие побеги магии, так старательно взращиваемые с первого совершеннолетия, покинули меня? И я остался даже без призрачной защиты в этом змеином логове заговоров. Но ведь свойственное всем магам разума вчувствование другого осталось со мной. Или нет? Неужели мое восприятие живет лишь в памяти души и теперь подводит меня, посылая ложные представления о других эльфах? Ведь, по сути, я ощущал только Линтилара; а он мне нравится; любой эльф будет чуток к объекту своих симпатий.

Я зажмурился, отворачиваясь от злобно зыркающего графа: прощался со своей силой. А ведь говорят, что лишиться магии - это все равно, что конечность отрезать. А я даже не заметил: настолько был бездарен... Чтобы правильно попрощаться с магией, надо правдоподобно обломиться как минимум три раза...

Ни на что особо не надеясь, я снова потянулся к Ларену, пытаясь забраться тому в мозг. Эльф попробовал меня укусить. И в этот момент из меня вырвалась чудовищная сила. Я даже не смог определить стихию этой мощи. Заполнив все вокруг, она коллапсировала, замыкая нас в измененном пространстве. Никогда не думал, что увижу это наяву, а не в стыдных детских мечтах.

Я ошарашенно щелкнул пастью (пастью?!?!) и протянул к графу... лапы. На одной из них, возмущенно тявкая, вертелся лисенок. Бедняжка. Я спрятал его за пазуху (на мне висело что-то развевающееся и чешуйчатое).

Граф был похож на золотоглазую бабочку с лицом эльфа и сломанными прозрачными крыльями, в которые он отчаянно кутался. Под моим когтями крылья разорвались и вспыхнули, а Ларен изогнулся в беззвучном крике. Мать, я же только прикоснулся! Я подхватил обнаженное тело, стараясь не причинить вреда. Это в ж... бога душу мое пространство, не хочу - и не причиняю! Вроде получилось: он перестал корчиться в муке, вцепился мне в плечи и уставился ничего не выражающими глазами без белка и зрачка. Он был совсем беззащитен, и, вглядываясь, я увидел его воздушную суть: золотисто-сиреневая и крылатая, она светилась чистотой и отвагой; ни страх, ни боль еще не запятнали его.

А потом я увидел юного графа у постели своей умирающей матери. И идущим по пустынным комнатам огромного дома. Его лицо залито слезами, он держит на руках крошечного брата, а тот смеется и тянет в рот жемчужину на косичке Ларена. Передо мной быстро промелькнули картинки взросления Линтилара: вот пухлый малыш бежит за мячиком и падает, и ищет утешения у брата. Вот лукавый мальчишка выскакивает из засады на дереве и бросается ему на шею. Упрямый подросток, хмурясь, возится в квази-живых внутренностях биоцикла.
- Тебе помочь, Тиль? - спрашиват Ларен, и лицо парня озаряется улыбкой, как солнцем.
Гибкий юноша, сияя, принимает родовое кольцо на свое первое совершеннолетие.

Принц Никрам, стоящий у окна в своем кабинете и отрешенно созерцающий закат:
- Отдадите мне рудники в Желтых горах, граф. В приданое к вашему брату. Все равно у вас нет средств для их разработки. И не будет, - он поворачивается, кривя тонкие губы в усмешке: - А я дарую вам Лемейские пастбища.
- Наш род недостоин чести родства с вами, Ваше Высочество, - Ларен бессильно сжимает кулаки, - Проведем обмен просто так, без брака.
- Мне решать, кто чего достоин, - равнодушно роняет принц.
- Тогда возьмите меня, - в отчаянии просит граф, и я чувствую боль его сердца.
- Вы мне не интересны, - отвечает принц. И улыбается. Тени за его спиной шевелятся, оформляясь во что-то зубасто-когтистое, и я догадываюсь, что так Ларен видит боевую форму Никрама. Ту, в которой я нахожусь сейчас.

После этого Ларен встречается с братом лишь раз, прорвавшись в покои принца чуть ли не с боем, когда тот отсутствовал.
- Пожалуйста, уходи, - просит Тиль: страшно исхудавший, с потухшим взглядом и лицом, скованным страхом, - уходи, Ари, Никрам будет в гневе.

Через несколко месяцев к Ларену, покидающему какой-то прием, на улице подходит эльф с пустым лицом и серой смазанной фигурой. Прохожие скользят взглядами мимо него.
- Вы хотите вернуть брата? - спрашивает серый, - Я знаю, как уговорить принца.
- А я знаю, как выдернуть у тебя из задницы кишки, - в бешенстве рычит граф, - и запихать в твою вонючую пасть, доносчик.
Он, не оглядываясь, уходит к машине. А потом ему приходит посылка с розоватым порошком и подробными инструкциями. Это средство абсолютно безвредно для всех, кроме принца Никрама, - написано там, - Ему же достаточно лишь прикоснуться, чтобы зачахнуть в течении года. Он ничего не заметит. Вы же не только избавите своего брата от мучителя, но и свою страну - от тирана.

Записка, вспыхнув, сгорает, а порошок Ларен кладет в карман. Он не спит всю ночь, а на следующий день записывается на прием к Наследнику. Ладони графа натерты тем самым порошком. Они обмениваются рукопожатием, и Ларен говорит о Лемейских пастбищах: там активизировались лимурги, как принц с ними справлялся?
- Мой секретарь пришлет вам историческую выписку касательно этого вопроса, - любезно отвечает Никрам, и Ларен, раскланявшись и снова пожав его руку, уходит. Кажется, принц и вправду ничего не заметил.

Ночью к графу в дом приходят гвардейцы Наследника.

Ларена забила крупная дрожь, и я заметил, что его фигура становится прозрачной. Проклятье, кажется, я его поглощаю! Я метнулся туда-сюда, пытаясь разомкнуть пространство и боясь отпустить графа в явно враждебной ему среде: к его телу из тьмы тянулись чавкающие тени и застывали в метре от меня. Искажение не размыкалось.

- Мое! - рявкнул я во весь голос. Все равно никто не услышит, - Мое и подчиняешься мне! Сгинь!
Я сам удивился, когда оно послушно сгинуло, и мы оказались снова в камере. Граф лежал у меня на руках, его бинты насквозь пропитались кровью. Я опустил его на кровать и вышел, приказав стоящим у дверей стражникам:
- Целителя, срочно, и чтоб вылечили.

Глупый мальчишка! Он оказался все-таки замешан в покушении. Вряд ли этот порошок заставит меня сдохнуть в течении года... Хотя кто знает. Значит, этот ход был сделан: а. - чтобы отравить принца; б. - чтобы ослабить перед настоящим покушением; в. - чтобы отвлечь; г. - чтобы заманить в подвал. Какие еще будут предположения? Ладно, пока достаточно.

Но что теперь делать с Лареном? И с моей жуткой магией... Я чувствовал себя, как обезьяна с минометом: вроде и хочется куда-нибудь эдак вдарить, и страшно в то же время... да и не знаешь - как... И, кстати, стало понятно, для чего принц пытал Ларена: лишал его защиты, чтобы облегчить поглощение. Он не был магом разума, и не мог проникнуть в сознание другим способом. И никому не доверял допрос, видимо. Пародаксально: пытки с его стороны были чуть ли не жестом милосердия, ведь если бы он лишил графа защиты уже в искажении, то безвозвратно разрушил бы его личность. Даже слабые щиты, те прозрачные крылья, сорванные мной - и то, явно сильно травмировали парня.

И я ничего не узнал об истинных заговорщиках.


Глава 6. Выбор принца.

- Как мое имя, - спросил он, встав на ноги и исподлобья глядя на своих мучителей.
- Рамеш, - помедлив, ответил старший - тот, который вдовец.
"Рамеш" - перекатывал он некоторое время в сознании, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Ничего. Просто обычное простонародное имя, не вызывающее в памяти ни ласкового зова матери, ни доверительного обращения отца... Ни страстного стона любимой. А может, у такого подонка, как я, и не было ни родителей, ни возлюбленной, - со злостью подумал он, - может, я рос прислугой в трактире или казарме, а красоткам было противно и плюнуть в мою сторону... А в поиске ласк подставлял свою задницу пьяным мужикам, закончил он в приступе глумливого самоуничижения.

- А кто ВЫ такие, раздери вас бездна, и по какому праву удерживаете меня здесь?
- Вот наглый ублюдок, - восхитился первый эльф. А старший слегка брезгливо обронил:
- Не беспокойся, право у меня есть.

Голубокровые выродки, - злился Рамеш, разглядывая тонкую ручную вышивку на драгоценных шелках их одежд и фамильные драгоценности, - думаете, вам все позволено? Пристрелить, как собак, не заслуживающих благородной стали. Впрочем, я уже хорошо начал, изведя семью этого красавчика... Последняя мысль вызывала отвращение: что достойного в изведении беременной женщины. И недоумение - как он мог совершить такое. Действительно, ублюдок.

Меж тем, старший эльф, наскучив зрелищем, намылился на выход. Снова оставляет его наедине с этим?
- Эй, я хочу одежду, еды и вина.
- А кол в задницу ты не хочешь?! - взбесился младший и попытался врезать по и без того многострадальной морде. Рамеш ускользнул, подхватил полотенце, которым выродок вытирал руки от крови (и дерьма, кстати) и нахлестом сбил означенного выродка, скручивая того вокруг самого себя и переламывая шею. Почти переломил, когда его опалило силовой волной и впечатало в стену. Тело обвили магические путы. Старший эльф с холодным интересом наблюдал за ними.

- Что, гаденыш, только со связанными умеешь развлекаться? Тяжело тебе приходится, - беззубо ощерился пленник. Иррациональный страх перед мелким уродом прошел от схватки, и теперь ему было почти весело.
- Сейчас тебе тяжело придется, - хрипло пообещал тот, держась за горло и подходя.
- Простудился, пупсик? - окончательно развеселился Рамеш и задохнулся, получив сапогом в живот. Делай что хочешь, тварь, я уже победил. Свой страх.

- Прекрати, - сказал старший, - и отпусти его.
- Но, Ди! Ты что, вот так просто собираешься отпустить его?!
- Да.
- Нет, - занервничал младший, - ты не можешь... Он должен понести наказание.
Ди скривился:
- И какое же?
- Надо... - выродок задумался на несколько мгновений, и внезапно его лицо просияло: - Надо поставить на него клеймо убийцы и тогда вышвырнуть на улицу!
- Идиотское предложение, - заявил Рамеш, - Мало ли, кого мне пришлось убить. Вдруг такого же, как ты.
- А мы сделаем привязку на твою жену, - он обращался к старшему эльфу, а тот молчал, опустив голову. - Он все забыл, но его душа помнит. Клеймо приживется.

- Ну же, давай! - нетерпеливо говорил выродок, теребя Ди за рукав и заглядывая в лицо, - Это будет справедливо.
- Хорошо, - наконец согласился старший и достал медальон.
Рамеш вытянул шею, пытаясь разглядеть, что там. Кажется, локон. Сейчас он узнает, узнает, наконец, о себе правду. Эльфы закончили колдовать над маленькой жаровней, и младший подошел, держа в руках полыхающее клеймо и психопатически улыбаясь. Рамеш судорожно вздохнул, но не закрыл глаз (все равно выжжет их, если захочет) и не отвел взгляда.
- Я сам, - подал голос Ди и отобрал инструмент. - Смотри, - сказал он, поднося эту штуку к лицу пленника, - Все правильно?

Рамеш кивнул, сглотнув набежавшую кровь. Странно, но лишившись магии, он сохранил слабую способность ее видеть. Клеймо обвивало синее плетение, сферообразно расширяющееся посередине - там, где лежал локон. Откуда-то он знал, что все правильно. Эльф быстрым движением приложил клеймо к его виску, и он содрогнулся и зарыдал от боли и отчаяния, разрывающего душу, - сильнее чем жжение раскаленного железа. Клеймо прижилось. Он действительно убийца.

- Вот так, - улыбаясь, сказал младший. Он убрал путы и теперь с удовольствием наблюдал, как убийца пытается собрать в кучу трясущиеся конечности и встать. И тогда Рамеш одним слитным движением подхватил валяющееся клеймо, поднялся, и вонзил железяку ему в глаз - на всю длину рукоятки. А потом выдернул.

В груди стало так легко, как будто сердце его распалось на тысячу бабочек, а по телу разлилось приятное тепло.
- Вот так, - повторил Рамеш и тоже светло улыбнулся. С губ потекла кровь. - Какая нелепая случайность - позорно подохнуть от руки простолюдина. Ему стоило поработать над своими щитами... или хотя бы держать их всегда наготове. А моя смерть будет совсем не позорной, не так ли, благородный Ди? - добавил он, глядя на синее пламя в руке оставшегося эльфа. Тот усмехнулся.

Пламя стекло с его пальцев и медленно поползло, заполняя помещение. Мучительная смерть. Рамеш посмотрел на клеймо в своих руках. Садануть, что ли, теперь себе в глаз? Нет, достойнее будет дотерпеть до конца, решил он. Дроу считают, что страдания очищают душу. Как раз то, что мне надо.

Пламя приблизилось и прошло сквозь него. Рамеш удивленно моргнул. Что такое? Труп за его спиной вспыхнул (мужчина недостойно подскочил и шарахнулся) и развеялся сине-зеленой пылью. Ди развернулся и вышел, не закрыв за собой дверь. Что ж, мучительно умереть никогда не поздно.

- Эй, а я! - крикнул Рамеш, догоняя его. - А штаны дашь?
Тот промолчал.
- Холодно, - лживо пожаловался Рамеш: в поместье было тепло, даже на подземных уровнях, - больно. Есть хочется. И пить... Слушай, я понял, этот тип тебя достал, а я оказал тебе услугу отправив его к той матери. Мне он тоже сразу не понравился, - благородный хмыкнул на это заявление, слегка теряя свою невозмутимость, - Зато теперь его смерть только на мне, а ты вроде не при чем. Может, поделишься штанами за это?
- Ты такое же наглое трепло, как покойный Мейнер, - как бы с легким удивлением констатировал аристократ. - Можешь продолжать тащиться за мной.

И Рамеш послушно дотащился с ним до верхних этажей. В окна било яркое южное солнце, а переходы и галереи были пустынны - вышколенная прислуга загодя убиралась с хозяйского пути. Так что никого не удалось поразить своими живописными телесами. Даже жалко - какую бы морду сделал отморозок по соседству, будучи замечен в столь компрометирующей компании?

Они остановились перед дверью в гостевой покой, и Рамеш удивился: самое большее, на что он рассчитывал, это отлежаться в каморке для слуг.
- Располагайся. Еду тебе скоро принесут.
- Ну, спасибо... Ди.
- Не наглей, - черные глаза холодно сощурились, и Рамеш почувствовал ледяные когти, впивающиеся в плечи.
- И как же мне тебя называть?
- Называй меня просто, - он усмехнулся, - хозяин.
- Хозяаааин, - с гнусным выражением протянул мужчина. Что может быть проще, чем узнать имя и род знатного человека в его собственном доме? - А ты называй меня... Рамен.
- Разонравилось собственное имя? - насмешливо полюбопытствовал тот.
- Решил начать новую жизнь, - с готовностью поделился убийца и почесал яйца. Больно, конечно, но брезгливая гримаса хозяина дома того стоила. - Рамен. Тебе нравится? Похоже на дровское Ра'a'хХамен... Знаменующий Смерть, если ты не в курсе.
- В курсе, - скривился аристократ, и ушел, заметив, что свеженареченный снова потянулся к яйцам.

Рамен, пошатываясь и держась за стены, прошел в ванную и долго стоял под водопадом, не в силах приступить к более активным действиям. Боль тела причудливо смешивалась со страданием преданной души, но все это растворялось и искупалось странной пустотой духа. Он словно освободился от невыносимого бремени. Так и не помывшись как следует, он завернулся в тонкий халат, пачкая его кровью, и завалился в постель. Около кровати уже стоял поднос с едой, и он раздавил, не глядя, какие-то фрукты с куском мяса в кулаке и слизал получившуюся кашицу. Потом вытер руки о полы все того же халата и зашвырнул испорченную тряпку в угол. Я обрел свободу, - подумал он, засыпая, - свободу от своей явно гнусной личности. За это стоило заплатить даже клеймом убийцы.



Глава 7: Тысяча ступеней принца Никрама

Он провел в кровати 10 дней, просыпаясь только для того, чтобы сходить в ванную и поесть. Утро одиннадцатого дня встретило его необыкновенной бодростью духа. Он даже нарушил традицию - не ограничил омовение водопадом, а навернул несколько десятков кругов в бассейне. А голод утолился всего лишь третью обычного подноса. Спать больше не хотелось. И Рамен удовлетворенно улыбнулся: регенерация закончилась. Искалеченная правая рука выглядела здоровой и сильной, все сломанные кости срослись, сожженная кожа на плечах и груди сияла жемчужной белизной, а отросшие зубы порадовали маленькими клычками. Последнее удивляло: это что же он оказался за малой эльфийской народностью? Клыкастой. Неужели кровь полуночников? Маленькое княжество, вспомнил он, поглощенное в одной из Рассветных войн, все население почти погибло, а кто остался - рассеялись и растворились в основном народе. А больше клыкастых не было.

Он подошел к окну, глядя на залитый палящими лучами город. Судя по всему, это самое высоко расположенное здание города. Резиденция местного владыки, значит. Неудивительно, если вспомнить самоуверенное заявление того, что он, мол, право имеет держать у себя узников. Рамен нахмурился и побарабанил пальцами по стеклу, размышляя над поведением владыки. Тот поселил его в гостевых покоях, как равного. Лично лечил. Не доверял общение с ним самым проверенным слугам? Считал опасным? Кровный враг? А потом бестрепетно провел по дому, когда убедился, что он потерял память и магию. И теперь прислуга имеет к нему свободный доступ. Значит, внешность его не столь узнаваема. Возможно, он из другого княжества, поэтому здесь его никто не знает. Как все это соотносится с плебейским именем, которое ему дали? Рамеш. В любой деревне этих Рамешей найдется штуки три. Ну ладно, на восточных островах не больше штуки одной. Его просто нагло обманули с именем, вот что.

Он лениво подумал, что сделал слишком много поспешных выводов со своей прямолинейной логикой, и все можно объяснить еще парой сотен способов. И даже некоторое время рассматривал эти сотни, переставляя их в уме, как сверкающие шарики. Особенно ему понравился один - вероятностно очень мелкий, но зато переливающийся красивым бордовым цветом. Владыка воспылал страстью к твоей неземной красоте, пискляво вопил кроха. И Рамен рассмеялся - тихо и коротко. Нет, даже черно-красный шарик, повествующий о похищении души и переселении в другое тело - и тот больше. Значительно больше. Глаза заволокло этим красно-черным туманом, а в груди отдалось болью. Самая большая вероятность. И он заставил себя отвернуться от этой чудовищно разросшейся вероятности и перебрать все остальные - как бисер. Мелкий бисер, тоже имеющий право на жизнь.

Совсем рядом была дверь, ведущая на террасу, и Рамен опрометчиво ей воспользовался. Его облепило влажной жарой, сознание на мгновение поплыло. Все-таки, я не местный житель, подумал он, слегка акклиматизировавшись, тело не привыкло к настолько хорошей погоде. Именно что тело, а я ничего не помню. На террасе он провел весь день, обнаженный, кружась в бесконечном танце с невидимыми мечами: снова и снова проходил положенные тысячу ступеней, ведущих из бездны воинов к небу воинов; и обратно. И то и другое было похоже в этот раз на пылающий солнечный ад. На этих ступенях поблекло и растворилось клеймо убийцы с его души. Скоро оно сойдет и с тела. Он был воином и убивал, как дышал. Еще одна жизнь - женщины ли, ребенка ли - ничего не значила в кровавом море бездны и становилась сияющим жертвоприношением в кровавом море неба. Аарах, добрый бог воинов, взирал на него с одобрением и прощал все. Только вспомнить ничего не помог, гад.

Он снова нырнул в бассейн, а потом умял свежую порцию еды. Что теперь? Пойти опять позаниматься? Жизнь становилась какой-то однообразной. Надо разобраться с хозяином, решил он, облачаясь в халат. Мужик абсолютно точно знает, кто я. Ведь моя душа приняла вину за смерть его жены, значит мы были знакомы до момента Х (хрень) : травма, потеря памяти, магии, гипотетическое переселение душ и прочая х.

Рамен отдернул занавеси с зеркала: он закрыл их в первый день восстановления, ничего не соображая от ран и надеясь еще, что в будущем собственный вид поможет вспомнить все. И поразился. Нет, он, конечно, ко всему был готов, но злобный красавчик напротив никак не вязался ни с образом простолюдина, на которого намекал местный владыка своими гнусными шуточками с именем; ни с обликом сереброволосого и сереброглазого полуночника с фрески, услужливо подсунутого памятью. Эту бы услужливость - да на пользу обществу. Нет, конечно, что-то серебряное в нем присутствовало: черно-стальные волосы, бело-стальные глаза.

Такими они и были, вдруг подумал Рамен, а их белые глаза веками преследовали меня по ночам, проклиная. Он зажмурился, пытаясь поймать истинное воспоминание за белый бугорчатый хвост. Но оно ускользнуло.

Так, пора идти искать владыку. Он оскалился напоследок и полюбовался клыками. Совсем на эльфа не похож. Как из бездны вылез. Прямиком из кровавого моря страданий. И ведь клыков точно не было перед тем, как этот придурок выбил ему зубы.

Выйдя в коридор, Рамен напрягся, пытаясь определить эльфийское присутствие поблизости. Ага! Он развернулся и скользнул в темный боковой проход. Вдали мелькнула гибкая фигурка.
- Иди сюда.
Совсем молодой эльф с готовностью подошел на властный оклик. На его губах играла вежливая улыбка, внезапно застывшая бледной гримасой. Вытаращив глаза и что-то булькнув, парень попытался сбежать.
- Стоять! - Рамен схватил его за шиворот и слегка приподнял. - Отведи меня к хозяину.
Тот придушенно пискнул в ответ. Рамен прислушался: "Сгинь..." Сгинь?! За кого его приняли?
- Окстись, блаженный, - как можно более зловеще засмеялся он, - я за твоим хозяином пришел. Веди, а не то вместе с тобой сгину!
Парень молчал, хватая ртом воздух. Рамен собрался было повторить зловещий хохот на бис - а как же, такой успех! - когда глаза слуги закатились, и он обмяк, повиснув на руке мужчины, как придавленный котенок.

Рамен сам сполз по стеночке, прижимая к себе глупого котенка и изнемогая от смеха: просто невероятный идиотизм. А интересно, как на него реагировали в прошлой жизни... наверняка подобного еще не было. Парнишка забился, оклемавшись, и мужчина рявкнул:
- К хозяину веди!
С третьего раза дошло: слуга почесал куда-то с легендарной древне-эльфийской скоростью. Оставалось только надеяться, что к хозяину.

***
- Хозяин!
Владыка сидел в библиотеке у огромного аквариума и смотрел прямо на вошедшего, словно ждал:
- А ты изменился... Рамен.
- Стал красивее, не находишь?
- Как из кошмара вылез.
- Значит у нас с тобой одни кошмары, - сказал Рамен, подходя и склоняясь в полупоклоне над его рукой. Взгляд остановился на родовом перстне. Он выпрямился и улыбнулся: - Князь Ильверан.

- Все вспомнил? - за спиной владыки Ильверана сгустился синий туман и Рамен пожалел, что его увечное магическое зрение не позволяет увидеть боевую форму князя.
- Неужели это так страшно, князь, если я все вспомню? Увы, боюсь тебя разочаровать - я всего лишь узнал твой герб. Ди... это ведь Диран?
- Не страшно... это было бы забавно.
Рамен сел в кресло напротив и сладко улыбнулся, разводя могучие руки :
- А я и так ужасно забавный. Смотри - на киншасха похож... клыкастенький.

Князь искренне развеселился:
- Действительно, киншасх! Маленькая лживая развратная куколка... И клычки есть. Только хвостика не хватает.
- Хватает, Диран, для тех, кто видит истину - хватает, - произнес Рамен со значением.

Он мечтательно улыбался: хорошо было бы на самом деле стать киншасхом, прекрасным и хрупким на вид, как фарфоровая статуэтка. Эльфы считали их лживыми, двуличными и распутными. Дроу говорили, что киншасхи обладают несгибаемым духом - их невозможно сломать, но зато легко увлечь развратом. А сами киншасхи называли себя прозревающими истину и бесконечные оттенки ее.

- Истина дарует свободу, - откликнулся князь, словно продолжая давний разговор. - Если мы все еще говорим о хвостах.
- Именно о хвостах, - усмехнулся Рамен, - Ведь идя путями хвоста, любой киншасх ищет ложь, а находит лишь истину и оттенки ее.
- Жалко, у эльфов нет хвоста.
- Да, - согласился Рамен, - нам остается только снова и снова спускаться по тысяче ступеней... по колено в грязи, - он подался вперед: ну же, владыка Ильверана, выйди из этой грязи, скажи мне правду.
- И подниматься по локоть в крови, - сказал князь. От него так отчетливо повеяло тоской и застарелой болью, что у Рамена сладко защемило сердце.

- Мы ведь были друзьями, Диран, - медленно сказал он. И поправился, заметив смутное выражение, мелькнувшее в глазах собеседника: - Почти друзьями.
Князь молчал, разглядывая с непроницаемым видом свой маникюр; но от него веяло такой изысканной горечью.
- А потом стали врагами, - оттенок чувств владыки Ильверана снова изменился, и Рамен с трудом удержался от сладострастного облизывания. - Я тебя предал, ведь так? Ты меня ненавидел... за смерть жены. И может еще за что-нибудь... Но сам меня предать не смог... или смог? Скажи мне, Диран, ты был с самого начала с ними? С теми, кто сделал со мной это? Или присоединился потом - чтобы вытащить и отомстить? Кто они?

Князь закрыл глаза, не отвечая, и Рамен, наконец, облизнулся:
- А кто я, Диран?
- Тебе сейчас незачем это знать... Рамен.
Он усмехнулся: владыка Ильверана не мог не понимать, что как раз этот ответ лежит в пределах вытянутой руки: стоит лишь узнать малейшие обстоятельства гибели его жены - и вариантов останется ничтожно мало. Владыка хочет поиграть?

- Ты прав, князь, это ненужное знание - пока сила не вернется ко мне, - он снова подошел к владыке Ильверана и сел рядом на полу, вдыхая его чувства, словно редкий аромат. - А мы снова можем чуть-чуть побыть друзьями, пока я ничего не помню. Хочешь этого, Диран? - он осторожно провел рукой по бедру князя и положил подбородок ему на колено. - Хочешь поиграть? Я буду называть тебя папочкой.

Это оказался удар точно в цель: Ильверан, по-прежнему невозмутимый на вид, взорвался такой болью, что Рамен просто захлебнулся. Он вскочил и приник к губам князя, ему казалось, что он пьет вино, почерпнутое прямиком из моря страдания. Князь отдавал свою боль, почти не замечая этого, устало и привычно, а Рамен, задыхаясь от восторга, понял, наконец, что стал магом разума. Теперь ему не надо бить других прямо в душу, чтобы ощутить их отклик. Достаточно лишь прикоснуться.

Он оказался слабым магом разума, но все же гораздо сильнее Дирана, обладающего лишь зачатками этого дара. И прикасался к князю очень осторожно, стараясь внушить ощущение тепла и спокойствия. И это ему удалось, тот расслабился под его легкими поцелуями, и доверчиво подставлял лицо и полуоткрытые губы; переворачивал руки ладонями вверх.
- Чему ты так радуешься, Рамен?
- Тебя так приятно целовать, Диран.
Он провел у князя между ног, и почувствовал, как тот подался вслед за его рукой. И тогда Рамен встал, резко забирая отданное тепло:
- Но тебе, я вижу, не особо нравится, - он отвернулся, разглядывая фолиант на письменном столе, и чувствуя снова глухую боль Ильверана, и его одиночество и смутную тоску.
- Нравится, - наконец прошептал князь.
И Рамен обрадованно обернулся, притягивая Дирана к себе и облокачивая о стол. Он задирал князю рубашку; и вылизывал и покусывал возбужденные соски. И сжимал сильное большое тело, так покорно принимающее его ласки: не из любви или вожделения, а просто, чтобы забыться от одиночества.

Самого Рамена нисколько не тяготило одиночество, доставляя истинную свободу.




Глава 8. Супружеский долг и измена.

С допроса я возвращался к себе уже поздно ночью. Неужели этот бесконечный день закончился. Поверить сложно, что рассвет я встречал в Чернолесье, надеясь всего лишь славно поохотиться в выходной, а вечером - отметить новоселье друга в теплой компании. Я остановился на пороге комнаты-с-мать-знает-чем и некоторое время таращился на какое-то шевелящееся дерьмо в ее глубине. Какого беса меня сюда принесло? Спальня, только спальня.

Я решительно захлопнул дверь (за ней что-то хлюпнуло) и дотащился до малой спальни. Все то время, что я сдирал одежду и заставлял себя принять душ, я с содроганием представлял, как принц Никрам в моем теле приходит к моим друзьям, и улыбается, кривя мои губы и лениво размышляет: а может развлечься с этими эльфами хорошенько? Раз уж их судьба подсунула. А в столицу завтра отправлюсь.

Надо немедленно разузнать о себе. Подгоняемый отвратительными картинками в сознании, я в одних пижамных штанах бросился в кабинет, вызывая своего секретаря с помощью Чики-тана. Тот явился практически сразу, словно ночевал где-то рядом. Увидев меня, задумчивого и полуголого, торчащего посреди кабинета, как хрен во чистом поле, бесов мозгляк опустился на колени и так пополз дальше. Как тогда в подвале. К чему бы это? Я ведь даже его и не бил.

Я уже открыл рот, собираясь приказать недоноску встать и заняться делами, когда невероятно усилившееся магическое зрение сыграло со мной злую шутку. Я увидел ауру парня: жестоко и бессмысленно искореженную страхом и насилием. На вид это было, как если взять мягкий шарик... нет, к чему эти эвфемизмы, буду говорить прямо. Это было, как если взять мягкого младенца и перетянуть его, выворачивая суставы, железными струнами. Струны навсегда впились в нежную плоть, а ребенок так и растет изуродованный. Впрочем, я не прав насчет бессмысленности, в этой жестокости был и смысл и система: парня целеустремленно и даже изящно в своем роде порабощали, превращая в преданного ... даже не знаю, как и назвать такое существо. Принцу явно не хватало возможностей магии разума в повседневном быту - приходилось постоянно извращаться.

Пока я пребывал в близком единении с бога матерью, секретарь не терял времени даром: стянул с меня штаны и старательно полировал языком мой член. Я с лязгом захлопнул рот и неожиданно кончил. Что за придурок! Это я о себе.
- Ниаст, - я поднял его за плечи и заглянул в залитое спермой лицо. - Не делай так больше. Мне нужно узнать, чем занимается Рамеш Таньэл, четвертый десятник Волчьей сотни Чернолесской дивизии.
- Измена, Ваше Высочество? - спросил тот. По его губам медленно скатывалась белая капля, а он и не думал вытираться.
Я хмыкнул, представив себе со злорадством, как поймаю и посажу принца в его же собственный подвал.
- Пока только установить наблюдение и к утру доложить.
Он поклонился и застыл, ожидая дальнейших распоряжений. При взгляде на него в мозгу вспыхнула картинка: Никрам идет по галерее под ручку с черноглазой лукавой леди. Они смеются и что-то обсуждает, а Ниаст, тоскуя, смотрит на них издалека. У меня есть доступ к его памяти? Полезно. Я узнал сегодня много полезных вещей со вкусом дерьма.
- Все, Ниаст, иди, исполняй.

Штаны, что ли, одеть? Только я мог в один и тот же день обзавестись супругом и так нелепо ему изменить. Второго такого тормоза среди эльфов точно не найдется.

Засыпая, я ощутил малодушное желание проснуться завтра в Чернолесье. Нет, нельзя.

***
Утро началось с эротического сна. Мне грезилось, будто иду я по болотистой местности, отряд мой среди карликовых деревцев рассыпался, и ловим мы кого-то методом прочесывания и зачистки. Я в полной боевой выкладке, только без штанов почему-то. И вроде это правильно, так и надо вроде бы, только перед бойцами мне все равно неудобно как-то. К тому же мохнатые болотные шушпанчики под ногами путаются и норовят в промежность забиться. Я мужественно не обращаю на них внимания, стараясь не потерять лицо. И тут один из них, самый черный и нахальный, изловчился и с подпрыга насадился на мое гордо торчащее достоинство. И заелозил. Мне было приятно и стыдно, и я стеснялся его сбросить: почему-то очень важно было, чтобы подчиненные не заметили, что меня волнует происходящее с моим членом. К тому же мы кого-то обнаружили и с оружием на изготовку бросились за ним. Шушпанчик тоже ускорился, и я содрогнулся в оргазме, просыпаясь.

Мать! Оказывается, это мой супруг решил порадовать меня утренним минетом. Да что же это такое, второй раз за сутки мне сосут - и практически никакого удовольствия. Не говоря уж о согласии. Я подтянул малыша к себе и обнял, поглаживая по спинке.
- Спасибо, дорогой, жаль, я не проснулся раньше.
Он тихонько сопел мне в грудь:
- Я всегда рад доставить тебе удовольствие, Никрам.

Мне было страшно взглянуть на него магическим зрением - вдруг Никрам искалечил его так же, как и Ниаста. Поэтому я любовался фресками (эпическая битва белокрылых созданий с чертами эльфов и жутких тварей, в которых узнавалась боевая форма киншасхов) на потолке и рассеянно ласкал свернувшегося на мне эльфа: перебирал прядки и выводил узоры на нежной коже. Но его возбуждающе щекочущее дыхание и шевеления заставили вспомнить недавний сон.
- Шушпанчик, - фыркнул я и посмотрел на него. Слава всем богам, в которых я не верю: малыш был похож на тускло сияющую жемчужину. Тускло, так как его аура была покрыта словно густой сеткой. Страх, который принц, судя по всему, внушал так же естественно, как дышал. Но в данном случае, видимо, не целенаправленно, а так, для удовольствия.
- Тиль, - обрадованно прошептал я, целуя его глаза и виски.
- Ты... ты говорил с моим братом, Никрам? - он напряженно заглядывал мне в лицо вмиг повлажневшими глазами.

- Да, - я сел и откинулся на изголовье кровати. Похоже, Тилем пацана называли только дома. - К сожалению, граф Азенах оказался замешан в заговоре и измене. Я решил...
Тут мой супруг, до этого в ужасе прижимавший руки к губам, бросился ко мне и заткнул рот своими трогательными неумелыми поцелуями.
- Никрам, - по его лицу снова текли беззвучные слезы, - пожалуйста, Никрам, будь к нему милосерден, пожалуйста, - он судорожно водил руками по моим бедрам и терзал губы.
Я осторожно отстранил его:
- Малыш, я собираюсь...
И снова меня прервали:
- А помнишь, Никрам, помнишь тебе нравилось с веревками? Мы давно так не делали, да? Давай повторим, хочешь?..
Даже не представляю, что он имеет ввиду.
- Не надо меня покупать, это унижает нас обоих, - я хотел было еще добавить, что это бесполезно, на меня такие игры не производят впечатления. Но ведь это неправда, мозги просто выносило от сострадания и желания - никогда не думал, что способен испытывать два этих чувства одновременно. Хотелось сделать для него все, что угодно - глупая эльфийская привязчивость...

- Я запрещу твоему брату показываться за пределами графства на несколько десятилетий, - твердо сказал я, зажав на всякий случай мужу рот.
- И... и все? - пролепетал он, освободившись.
- Да, - шепнул я ему в ухо, притягивая к себе, - а ты позволишь называть себя Тилем? Мне очень нравится это имя.
- Конечно, Никрам, конечно, - парень целовал мои руки, а я с тоской думал, что следовало бы отправить его вместе с братом. Там ему будет лучше всего, а не со мной. Я видел его в воспоминаниях графа перед браком с принцем - цветущего и радостного. Видел его ауру. И понимал, что это означает - мальчик угасал. Некоторые не живут в неволе. Но мне ужасно, эгоистично не хотелось с ним расставаться. И я дал себе шанс - мы вместе отправимся к какому-нибудь магу разума, чтобы вылечить нашу связь. В конце-концов, это мой муж. Мой, а не принца, преступно думал я, зарываясь в мягкие темные волосы, и собираясь покуситься на чужого супруга. В конце-концов, у всех есть предел, и прелестный обнаженный юноша в моих объятиях - явно за гранью лично моего предела моральной стойкости. Особенно, если вспомнить пробуждение.

Я положил его себе на колени спинкой кверху и провел пальцем по выступившим от такой позы ребрышкам и позвоночнику. Малыш сжал попку и испуганно оглянулся через плечо.
- Не бойся, Тиль, я тебя не обижу.
Попка у него была, кстати, вполне себе крепенькая, несмотря на общую дохлость. Я просунул одну руку ему между ног, ладонью под животик, и приподнял, поднося такие аппетитные ягодицы к губам. Он так забавно свесил ножки - словно беспомощный щенок, которого несут под пузико. Я целовал покрытый легким пушком копчик и упругие половинки. Поднимался вдоль по позвоночнику к шейке и ушкам, а потом снова медленно опускался вниз, чтобы раздвинуть нежные полушария и приласкать вздрагивающую под моими губами дырочку. В свои прикосновения я вкладывал крохи воздушной и огненной магии - сначала совсем мало, а потом, освоившись с новыми стихиями, побольше. И младший скоро тихонько застонал под моими ласками, потягиваясь и прогибаясь. Я надавил пальцем на влажное колечко, и тренированные мышцы легко разошлись. Парня совсем не надо было растягивать, но мне доставляло невыразимое удовольствие играть с его дырочкой: я запускал в нее три пальца и массировал, посылая любимому мужу внутрь теплые и прохладные волны попеременно; делал эти волны то щекочущими, то вибрирующими. Тиль стонал уже в голос и смешно перебирал ножками и ручками, цепляясь за простыни и пытаясь то соскользнуть с моих пальцев, то насадиться поглубже. Бархатистая плоть, трепеща, обхватывала меня, и я сходил с ума, представляя, как вот так же она будет содрогаться вокруг гораздо более чувствительной части моего тела. Но я оттягивал этот момент, и не давал кончить Тилю, уже много раз готовому к этому. Я выходил из него, и малыш жалобно хныкал, тянясь за моей рукой бесстыдно раскрытой попкой. А я снова и снова лизал розовые распахнутые края, посылая тепло и прохладу почти одновременно. Края сжимались, по хрупкому телу проходила волна дрожи; и я опять раздвигал их пальцами.

- Никра-а-ам, пожа-а-алуйста, Никра-а-ам, - наконец почти прорыдал младший, и я, разведя его ноги коленом и придерживая под животик, плавно вошел.
-А-а-ах, - судорожно вздохнул Тиль, я медленно задвигался в нем. Магия, проходящая через мой член, доставляла невероятные ощущения теперь не только мужу, я сам видел звезды на внутренней стороне век.
- Сильнее, сильнее, - просил мальчик и дергал попкой в моих руках, пытаясь задать ритм. Но я крепко его держал, не позволяя сбиться. Да и что бы он мог задать: ноги его бессильно разъезжались, голова лежала на сгибе локтя, безвольно мотаясь, когда я приподнимал его и ускорялся. Вся его жизнь сосредоточилась в содроганиях плоти вокруг моего орудия. А вот нечего быть таким хилым. Он выгнулся, в очередной раз подходя к грани, и я больше не стал его сдерживать, наоборот - обхватил его член и несколько раз сильно провел, отпуская заодно и себя. Мой рык смешался с его криком, я упал на бок, прижимая к себе своего мужа и замирая в блаженном бездумье.

Ровно через 10 минут я встал, все еще неся сладкую пустоту в голове (вместо мозгов) и подхватил задремавшего Тиля. Все в душ. Маленький прижался ко мне и прошептал:
- Никрам... Ты снова хороший, Никрам. Даже еще лучше.
Сердце на миг замерло.
- Я никогда больше не буду к тебе плохим, Тиль, - пообещал я, радуясь, как дурак, этому его "еще лучше".




Глава 9. Бездна, в которую я иду.

Разумеется, принца не нашли. Следы вели в лес, доложил начальник моей безопасности (заодно и познакомились с халтурщиком), а там растворились. Распались на тысячи путей и истончились, сказал он с явным уважением к такому искусству. А я задумался - если предположить, что принца оставили жить - для каких целей он мог бы им понадобится. Кроме как отпинать хорошенько, ничего в голову не приходило. Нда, жалко свое тело.

Я отринул бесплодные размышления и приказал безопаснику подробно доложить о состоянии остальных дел. Тот слегка скривился:
- Всех?
- Да, - усмехнулся я. Мужик мне, в общем, нравился - он меня не боялся. - Ты все правильно понял, благородный Мелер.
Он слегка поклонился, прижимая ладонь к плечу:
- Честь служить вам, мой принц.
Это что, реакция на обращение по имени?
- Присаживайся... - я дождался, пока он устроится в кресле напротив: - благородный Мелер.
Безопасник снова приложился ручкой и наклонил голову. Но вставать и задвигать речь о чести не стал.

Я приказал подать завтрак и предложил Мелеру с Ниастом присоединиться. У тех стали такие лица, словно они вот прям только что смирились с мучительной смертью через отравление. Да-да, я в курсе - не в обычае благородных разделять трапезу со всякими там. Но меня всегда бесили их обычаи: стоишь перед таким усталый и голодный после патрулирования или операции, а эта сволочь внимает эдак вальяжно твоему докладу и жрет. У меня в такие минуты всю лояльность напрочь сносило. Еще бы шлюх принимали в процессе, честное слово. На последней мысли я затормозил, вспомнил вчерашний вечер и покосился на секретаря. А интересно, Никрам принуждал его... в мозг ворвалась картинка, подтверждающая, что да - еще как принуждал. В том числе и перед присутствующим здесь Мелером ("честь служить вам, мой принц", вот как). Чужое воспоминание кольнуло виски болью. Нездоровая связь, никакого сравнения с магией разума...

Следующие три с половиной часа превратились в информационный ад. Благородный Мелер детально описывал очередное дело (подробнее, - говорил я с каменной мордой в особо непонятных местах). Чики-тан параллельно передавал мне имеющуюся в его памяти информацию. Я же смотрел на секретаря, которому было велено делать дополнительные резюме к каждому случаю. И его воспоминания транслировались сверлящим потоком в мое сознание, и это было чуть ли не самой ценной частью. Голова раскалывалась. Я уже не воспринимал значение - меня хватало только на то, чтобы понимать текущий смысл и задавать наводящие вопросы. Надеюсь, позже будет возможность проанализировать данные... надеюсь, у меня хватит на это способностей.

Мелер был средней силы магом разума, как и все его коллеги, и мне приходилось постоянно держать ментальные щиты; а также защищать канал связи с секретарем. Постепенно эти щиты наливались все большей силой и оплетались сложными узорами. Моя магия явно обладала своей собственной памятью... и это было хорошо... я полагаю, это хорошо.

Наконец, безопасник замолчал. Я смотрел на него поверх очередной чашки с горьким гросгом и думал о том, что он неблагонадежен. Слишком много знал. Слишком близок к принцу - как раз для предательства. Или слишком некомпетентен - раз допустил удачное покушение.
- Мой принц желает избавиться от меня? - Мелер смотрел мне прямо в глаза. Я усмехнулся, протягивая чашку Ниасту - за новой порцией. Конечно же, эльф не мог прочитать меня; я сам позволил себе несдержанность, проявив чувства перед чутким магом. Но какова смелость, все же.
- Ты полагаешь, у меня нет для этого оснований?
- Я всегда полагал, что этим все и закончится... мой принц.

Я уловил оттенок его настроения - холодная обреченность и достоинство. Что ж, маги разума прекрасно фильтруют чувства - что передать, а что оставить только себе.
- Что же тебя навело на такую мысль, благородный Мелер?
- Для меня было честью служить вам, мой принц, - ответил он после непродолжительного молчания. И, еще подумав, снова приложился рукой к плечу и склонил голову.
- Ты не ответил, - ужасно тонко заметил я. Мать, что с ним делать и кем заменить?
- На эту мысль, мой принц, меня навела моя исключительная интуиция.

Вот наглец! И я рассмеялся, откидываясь в кресле и прижимая пальцы к виску. Даже головная боль на миг словно бы отступила; и меня озарила безумная идея: разделить мою службу безопасности на две конкурирующие и переплетающиеся структуры, и пусть они следят друг за другом пока. И во главе второй структуры поставить графа Ларена Азенаха. Парень меня ненавидит, но я сломал его щиты; отныне мне не трудно будет считывать его ощущения. А Мелер усиленно изображает безупречную преданность и независимость; вот и посмотрим, что получится из их столкновения или взаимодействия. Осталось только продумать детали разделения. Да и Тиль порадуется присутствию брата. От последней мысли я заулыбался.
- Тебя никто не освобождал от этой чести, благородный Мелер. Служи дальше.

Безопасник убрался - служить дальше. А я собрал волю в кулак (надо работать, надо) и повернулся к Ниасту:
- Продолжай про месторождения копропетросов.
Кому, к бесовой матери, были вообще нужны эти вонючие дерьмо-камни? Копропетросы, надо же. Вот как, оказывается, их благородные называют. Впрочем, как дерьмо ни назови, а оно и во дворце дерьмо. Но у принца в мозговике было очень много недавних материалов по этим месторождениям - выработка, оценочные объемы, условия... Не было только ничего о цели всех этих выработок.

- Недавний прорыв Искажения Хаоса был ликвидирован, Ваше Высочество...
- Где? - рявкнул я. Совсем дроу распоясались, насылают на нас свои Искажения. Это же должно быть в районе Чернолесья, а я и не в курсе был.
- У Лот-Лихоимска, Ваше Высочество, - пролепетал Ниаст. Точно, совсем рядом. Чики-тан послал мне объемно-временную модель развития Искажения. Из памяти секретаря выплыли смутные картинки переговоров принца с разными эльфами об этой проблеме. Хуже всего было то, что Ниаст тоже не в курсе предназначения копропетросов.

- Хаос разрушил защиту Лихоимского месторождения и его вчера вечером выгрызли лимурги.
Лимурги жрут дерьмо-камни? Копрофагосы какие-то, а не лимурги.
- Полностью?
- Да, Ваше Высочество.
Какая тяжелая потеря для Родины - 20 процентов от драгоценного запаса дерьмо-камня всего Королевства отправились прямо по назначению - лимургам в задницу.
- А охрана и персонал?
- Их тоже... выгрызли, Ваше Высочество.
Семьдесят пять эльфов, сообщил Чики-тан и печально поднял остренькую мордочку вверх.

- А послать бы дроу стихийное Искажение... - мстительно заметил я, помолчав, и был вознагражден целой лавиной воспоминаний секретаря об отношениях принца с имперцами. В голове разорвалась как бы осколочная мина.
- Дроу будут рады пограничному конфликту, - сквозь кровавый туман ко мне прорвалось льстивое хихиканье Ниаста. А я с изумлением вычленил из той лавины факт, что дроу (наглые лживые твари) утверждают, будто не властны над подобными Искажениями. Более того, обзывают их Хаотическими Источниками, а мы вроде неофициально поддерживаем эту ложь. Политиканская трусость налицо.

Мать, мне нужен перерыв. Я встал и прошелся по кабинету, потягиваясь. Ниаст тоже вскочил и уставился на меня собачьими глазами, мелко вздрагивая. Лицо у него было зеленое.
- Эй, как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, Ваше Высочество.
- Вот как? - я взял его за плечи, внимательно вглядываясь. Почему я не подумал о том, что наша связь может причинять мучения и ему? Это искалеченное существо следует лечить, а не продолжать издеваться, используя словно приложение к мозговику. Преступлением, на самом деле, является даже просто смотреть и не помочь. Но не сейчас... Сейчас я не мог разрушить эту связь... и вынужден теперь стать соучастником жестокого обращения. Это было так же отвратительно, как обнаружить жертву некроманта на алтаре - и не освободить, потому что тебе тоже нужна его кровь. До чего я докатился всего лишь за сутки. Что будет следующей ступенью моего нисхождения?

- Иди к себе, отдохни и поешь, - сказал я, отворачиваясь. Видеть болезненное обожание в его глазах было почти так же тяжело, как страх - в глазах Тиля. - И никого ко мне не пускать в течении часа.
Мне самому надо отдохнуть. Вот прямо здесь сдохнуть на часок, прямо на этом вот диванчике. Я с вожделением пускал слюни на прекрасный предмет обстановки, дожидаясь, когда уйдет секретарь.

Моим мечтам не суждено было сбыться. Дверь кабинета распахнулась чуть ли не от пинка (в голове в очередной раз что-то лопнуло), заставив Ниаста отпрыгнуть и вжаться в стену.
- Никрам! Ты и правда велел своим холуям не пускать меня? - На пороге хищно скалился князь Эремийон Нарведайз, адмирал флота и герой войны за остров Тиар.

***
Сильнейший целитель, маг разума, воды и воздуха, - это тявкнул лисенок.

Два мечника кружатся в танце; хороший удар, Рэм, - смеется один из них - принц. Это одно из воспоминаний Ниаста.

Благородный князь идет вдоль строя вытянувшихся рейнджеров.
- Я знаю, мы не подведем друг друга и сделаем этих южных выскочек, - говорит он, улыбаясь светло и дружелюбно. Его волосы полыхают на солнце расплавленным серебром.
- Так точно, - ревем мы в ответ, искренне готовые умереть за блистательного командарма. Хотя это всего лишь межвойсковые учения, и никому умирать не придется.

****
- Я работал, Рэм, - сказал я, опускаясь все же на диван, и вливая дополнительную силу в свои щиты. А на тех учениях вы были так безупречны, князь. - И не стоит называть моих служащих холуями.
- И снова Его Высочество наследный принц Никрам, владыка Тор-Лиасса и Ареза, демонстрирует всем желающим свою потрясающую демократичность и близость к народу, - ухмыльнулся князь, присаживаясь на подлокотник моего дивана. В моей многострадальной голове что-то зашептало.

- Демократичность - это как раз то, что у меня ни взять, ни отнять, - отмороженно признался я, смотря в его насмешливые серые глаза. Друг Никрама. Маг разума. Наследник одного из влиятельнейших родов. Безупречный кандидат в заговорщики.
- Это точно, - засмеялся князь и прикоснулся к моим пальцам. Головная боль немедленно прошла.
- Спасибо, - я потрогал висок. Не болит! Хорошо-то как. - А ему, - я кивнул на секретаря, - можешь помочь?
- Уволь, - Эремийон скривился: - уволь меня от своих экспериментов.

И я не нашелся что ответить; только махнул Ниасту, отпуская. Хоть так отдохнет. И повернулся к князю Эремийону и посмотрел на него магическим зрением. Его сила закручивалась чудовищной блекло-фиолетовой воронкой. Я увидел призрачное крыло, вздымающееся за его спиной, и услышал редкие аккорды торжественного гимна. Глаза его полыхали расплавленным серебром без всякого солнца, а волосы наоборот - стали серыми. Это было страшно и восхитительно одновременно. Интересно, какую музыку он слышит, глядя на меня? Такую же отвратительную, как моя боевая форма? Я отвел взгляд. Князь сидел, как будто чего-то дожидался.

- Что же тебя привело ко мне... дорогой друг?
- Каждый день, - улыбнулся он, - я снова и снова жажду увидеть, как Его Высочество наследный принц Никрам, владыка Тор-Лиасса и Ареза, демонстрирует всем желающим свою потрясающую душевность и понимание.
Его слова плыли и переставлялись с тихим шепотом в моем сознании, пока я не услышал сложившееся: "Ты забыл, о нашей встрече с твоими братьями, Никрам, или собираешься проводить ее один?". Но ведь прикосновения магии разума не было, я это четко видел! Впрочем, меня давно уже колотило от нервов под всеми моими щитами; так что обнаружившаяся шизофрения даже не произвела особого впечатления.

- Командир не забывает, командир откладывает на время, - порадовал я собеседника народной мудростью, направляясь на выход.
- Командиром ты мне на троне станешь, - хмыкнул князь. "Что будем делать без Лихоимского месторождения?", - на этот раз второй смысл сформировался практически сразу.
- Мать! - прошипел я. Опять дерьмо-камень! И правда, что я буду делать без него?
- Призываешь бездну? - спросил князь, останавливаясь и глядя медленно разгорающимися глазами, - Думаешь, настало время сменить богов? - "Ведь Аарах, добрый бог воинов, прощает все, кроме измены, Никрам".

Я молчал, чувствуя, что попал-таки в бездну, которую, оказывается, призывал всю свою жизнь.



Глава 10. В постели с врагом.


Диран, владыка Ильверана, впав в окончательный маразм, приютил у себя бешеного лимурга в облике эльфа. Так думал князь в тот день, когда привел потерявшего память и тело принца в гостевые покои своего дома, а не оставил в камере, как отчаянно того требовал разум. Пораженческая мысль о маразме, поплескавшись, плавно осела на дне души, прижилась, и теперь тихо грела, позволяя поступать и дальше в том же ключе.

Лимург, между тем, тоже вполне себе освоился: Диран следил за опасной тварью с болезненным любопытством. Принц сохранил свой блестящий интеллект, опровергнув таким образом завистливые слухи о том, что это лишь случайное свойство его магии - постигать истину. Все же это была бесконечная работа души и ума, результат целеустремленной практики в искусстве анализа. Так что завистники могли бы утереться и отправиться трудиться над собой - если б знали.

Было очень интересно - что же будет делать древний воин-маг, оказавшись в теле совсем молодого и безродного (а значит - практически лишенного магии) эльфа. И первое же его его деяние потрясло всех в доме князя: принцу удалось пробудить кровь полуночников в простом чернолесском солдафоне, оказавшемся вовсе не таким и простым. Парень, словно сошедший с агитплаката ("Вступай в ряды доблестной Королевской армии!"), жутко преобразился, всего лишь сменив масть.

- Почему твои холуи от меня так шарахаются? - недоуменно спрашивал принц, совершая возвратно-поступательные телодвижения у обеденного стола.
- Потому что... - хрипло отвечал князь, утыкаясь лицом в этот самый стол, - Потому что...
Мысль терялась; принц ободряюще похлопал его по ягодице, сказав: "Ну-ну", и Диран задохнулся, выгибаясь; загривок прихватили клыками и он трепыхался, словно бабочка, пронзенная двумя булавками - сверху и посередине.

Да, прославленная в веках (хоть и в весьма узком кругу) похотливость наследника престола тоже осталась при нем. Едва восстав с одра, тот умудрился немедленно завалить хозяина дома в собственном кабинете. Причем повернул дело так, что всегда холодный князь Ильверана сам едва ли не упрашивал его об этом. И теперь вот второй день продолжал практически непрерывно утверждать свое право на покоренные вершины. Было в этом что-то невероятно порочное - вот так отдаваться злобному чудовищу, к тому же неизмеримо более слабому сейчас. Лимургу выбили зубки, с долей злорадства подумал князь, оседая в объятиях этого самого лимурга. В губы ему ткнулся маленький бифштекс, и Диран изумленно раскрыл рот: его кормили с рук, надо же!

- Ну, так что же? - поинтересовался принц, скормив ему третий бифштекс. И пощекотал губами за ухом, в оказавшееся совсем особенным место. Князь вздрогнул всем телом.
- Просто глупые суеверия... Ты выглядишь точно как кровососущий выворотень.
- Сосущий... Кто?!?
- Местные сказки, Рамен. Тебе должно льстить такое сравнение. Соответствует имени, не находишь?
Разумеется, высокомерному принцу показалось плебейским имя его тела - Рамеш, - и он переделал его на благородный манер, исказив дровское Ра'a'хХамен: "Знаменующий смерть"... Офицерское звание, между прочим.

- Интересно, почему эти ваши выворотни так похожи на полуночников. Ведь Нэйоран был вашим соседом... тебе даже досталась часть их земель, Ильверан.
Нэйоран, Серебряное княжество. Диран зажмурился - то ли от воспоминания, то ли от поцелуев, покрывающих его шею и плечи. Иногда принц прикусывал его клыками, задевая, кажется, прямо за обнаженные нервы.
- Потому и похожи, что были соседями. Народ сер, но мудр, - процитировал Диран. И добавил: - заменяя бесчестное страшным.
- Всего лишь шестьсот лет, а они успели забыть и заменить. Всего лишь два поколения безродных, - Рамен вложил жаркую ладонь в сгиб бедра князя, заставляя того бесстыдно повести коленями.
- Память лишенных магии так же коротка, как и их жизнь. Да это и к лучшему... Хватит... хватит, Рамен, я больше не могу...

Принц немедленно прекратил свои развратные действия, породив острое сожаление о вырвавшихся словах, и выскользнул из-под князя, подходя к зеркалу. Словно только и дожидался повода. Без него горячий южный бриз повеял из окна холодом.
- К лучшему? А я бы предпочел свою память и свою вечность, Диран. Если бы был выбор, - он застегнул ширинку и прищурился, вглядываясь в свое отражение. - Отымей меня Аарах, я бы и сам испугался, встретив такое... такое полное пробуждение крови.
- Да уж, это редкость, - заметил владыка Ильверана, запахивая рубашку и отчаянно борясь с желанием подойти и прижаться. В принципе, до этого он знал только одного полностью воплотившегося полуночника - князя Рэннара Нарведайза. Но тому не надо было ничего пробуждать - он был урожденный младший Нэйоран. Был младший Нэйоран, а стал старший Нарведайз. Некоторые называли это предательством, хотя князь Рэннар поменял род задолго до той войны. А больше никого из урожденных полуночников благородного сословия не осталось. Даже адмирал Эремийон, сын Рэннара, был уже не таков.
- А так лучше? - принц повел рукой перед глазами, оставляя дымчатые тени в виде очков.

Иллюзия!
- Ты пробудил магию воды?! - воскликнул князь, вскакивая и переключая зрение.
- В зародыше, - скривился Рамен.
- Да, в зародыше... зато все четыре стихии сразу. Жаль я не сделал полного исследования ранее, - он подошел совсем близко, - Теперь не узнаем: пробудилась ли спящая магия вместе с кровью; или все же правы утверждающие, будто сила спит в каждом эльфе, а ее пробуждение зависит от свойств души.
- Впервые слышу подобную ересь, - фыркнул принц, - они бы еще утверждали, будто магия даруется богами - в награду за усердные молитвы... лбом об стену.
- Есть и такое мнение, - улыбнулся князь. - Позволь помочь тебе, - он протянул руку и, дождавшись согласного кивка, влил силу в иллюзию, делая ее практически неразрушимой.
- Спасибо, Диран, - Рамен перехватил его руку и поцеловал в середину ладони, - А ты позволишь мне тренироваться с твоим оружием?
- Да, - князь усмехнулся, подумав, что все позволения идут исключительно в пользу принца - кто бы их ни делал.
- Спасибо, - повторил тот, заходя владыке Ильверана за спину и запуская руки под рубашку. Кончики горячих пальцев легонько ласкали обнаженные ягодицы, заставляя их судорожно сжиматься. - А скоро я загорю под вашим зверским солнцем и совсем не буду похож на выворотня... Ммм.... это приглашение? Ты все еще без штанов...
- Нет! - князь отошел и наклонился за своей одеждой.
Рамен погладил его между ног, и он застыл, упираясь в пол и прислушиваясь к щекочущим ласкам в районе яичек и входа. А ведь в начале их, так сказать, отношений он больше терпел домогательства принца - ради смутного тепла, которое тот умудрился подарить ему неведомо каким образом. Теперь же плавился от малейшего прикосновения.
- А это тоже не приглашение, Диран?
- Нет... нет...
- Ну, хорошо, тогда я пойду потренируюсь.
- Полуночники не загорают, - сказал князь ему вслед, оседая на так и не подобранные штаны и сжимая пах. Вот что мешало сказать: "да, приглашение"? До чего же он докатился всего лишь за два дня. И что будет следующим.

***
Рамен пахнет ветром и морем, а его кожа пропитана соленой горечью. Глаза его похожи на тысячи серебряных звезд, а поцелуи сладки и жестоки. Гибкое горячее тело проскальзывает в постель владыки Ильверана каждый вечер, а он ждет этого целый день - чтобы видеть всю ночь, во сне и наяву. Рамен. Когда ты задерживаешься, меня терзает холод. Когда ты задерживаешься, я боюсь, что ты забыл дорогу ко мне. Но каждый вечер ты вспоминаешь меня, вытаскивая заново из небытия. Наверно, я все еще нужен тебе для чего-то. Рамен.

***
- С этим загаром ты похож на блеклого дроу, - замечает князь, наблюдая за беспечно обнаженным принцем.
- Тебе не угодишь, - смеется тот, - То выворотень, то дроу... Жду, не дождусь, когда ты меня лимургом обзовешь, - он нажимает на плечи мужчины, заставляя опуститься на колени, - В постели с врагом, а? Лучше бы похвалил мою иллюзию... по-моему удачный загарчик.

- Чем ты занимаешься целыми днями на пляже? - князь поднимает на мгновение глаза, отвлекаясь.
- Я сам удивляюсь... Оказывается, с этим безродным молодняком может быть очень весело, - тонкие пальцы зарываются в темные волосы, проводят по припухшим губам князя, и тот облизывается, задевая их языком, - Продолжай, Диран.
Диран опускает голову меж небрежно разведенных бедер принца:
- Безродным, вот как... И тебе интересно, - шепчет он и послушно продолжает, внутренне замирая от удовольствия. Рамен пахнет ветром и морем, а его кожа пропитана соленой горечью.

- Ага, молодые и безродные, подстать мне, - опять смеется принц, - Надо же воспользоваться преимуществами этого тела. Я и не представлял, сколько всяких штук выдумано лишь для того, чтобы приятно убить время, взывая к воздуху и воде. Все эти доски и паруса, и крутящиеся диски... Целое искусство управления ими. Ты знал об этом, Диран?
Князь отрицательно мычит в ответ, и принц слегка выгибается, пытаясь проникнуть поглубже. Тело его сотрясает волна мелкой дрожи, он подтягивает любовника к себе и запускает клыки в и без того искусанное тело, извлекая тихий стон боли.
- И стихии отвечают вам на такие взывания?
- Мне отвечают, - принц теперь ласков, очень ласков, и это снова настолько то, что надо и немножко за пределом, что становится страшно: откуда он это знает... ведь невероятно, чтобы его слабая магия разума могла проникнуть за щиты аристократа и считать желания. - А ты можешь себе представить, что на биоциклах гонять круче, чем на лошадях?
- Круче? - князь улыбается забавному словечку, - Пожалуй, не могу. И к каким же стихиям ты взываешь на биоцикле?
- Огонь, земля и воздух, - принц высоко задирает колени любовника и разводит их до упора, заставляя неудобно елозить и поджиматься, - Ты такой сладкий, Диран... и гибкий, - он улыбается одними глазами, любуясь открывшимся видом. Глаза Рамена похожи на тысячи серебряных звезд: - Потерпи, дорогой, не надо так спешить... какой горячий...
Внутри у князя все болезненно сокращается в жажде принять в себя плоть Рамена, а тот оттягивает и оттягивает удовольствие.

***
Волосы твои, как шелк, а кожа подобна бархату. В тебе полыхает ледяной серебряный огонь, а я все никак не могу согреться около него. Рамен. В тебе живут небеса и бездна, и ты снова и снова заполняешь меня ими. А я все не могу заполниться: снова и снова они оборачиваются во мне пустотой. Я все еще нужен тебе, Рамен?

***
- Какие новости из дворца? - спрашивает Рамен, преданно заглядывая в глаза своему господину. Они на приеме в честь Звездного Круговорота, и принц самозабвенно изображает юного наложника князя Ильверана: скромного, безродного, но изысканно образованного - воспитанного специально, чтобы угодить знатному покровителю. Стиль одежды причудливо смешивается с иллюзиями, превращая здоровенного солдафона в хрупкого юношу в два раза тоньше и на пол головы ниже.
- А я и не знал, что такие милые юноши встречаются в наше время, - сахарно замечает мэр, подходя к ним. И принц с испуганным восклицанием: "Диран!", утыкается в грудь князя.
- Извольте извиниться, - сурово говорит владыка Ильверана, обнимая вздрагивающие от смеха плечи "наложника", - вы довели до слез моего возлюбленного.
"Возлюбленный" - слово отдается сладким звоном. Мэр убрался, бормоча растерянные извинения, а они вышли на террасу и закрылись защитной сферой.

- Во дворце все тихо. Обычное копошение с дроу... слегка оживилось.
- Вот как... меня оказалось так легко заменить первым попавшимся рейнджером, - под сферой принц сбрасывает иллюзии, представая в своем истинном облике, и Диран опускает ресницы, скрывая восхищение.
- Ты же знаешь, там будет все тихо, даже если они перережут друг друга.
- Неужели ты меня утешаешь, коварный заговорщик? - Рамен обнимает гневно вскинувшегося князя и целует в ямку у затылка: - Но я тебя помилую, даже если ты был замешан в этом больше, чем мне сейчас кажется, - его шепот отдается вибрацией в спинном мозге, и князь почти не обращает внимания на угрозу, когда принц повторяет с ударением на последнем слове: - Если БЫЛ.
- Если ты сможешь когда-либо кого-нибудь миловать.
- Это точно... А ты не хочешь явиться ко двору?
- Зачем это, - усмехается князь.
- Ну, как же, - развеселился принц, - окунуться в эту незабываемую атмосферу, повидать старых друзей....
- Действительно, а я все гадаю: чего это мне не хватает. Как же я без атмосферы. И особенно - без друзей... Только вот что ты там будешь делать, Рамен? Без памяти и магии? Тебе еще лет сто, минимум, не стоит и думать в том направлении.

- Мы что-нибудь придумаем, Диран, - Рамен смотрит на морскую зарю, и его лицо чеканно застывает: - Кажется, полуночники поклонялись Матери Богов? Случайно не знаешь, где ближайший алтарь бездны?
- Нет, - тихо отвечает Диран, - Но ведь твой бог, Рамен...
- А я - знаю, - перебивает его принц.
- Я слышал, что Аарах прощает все, кроме измены, - упрямо заканчивает князь.
- Ну, разве это измена - с Матерью-то... - скалит в ответ клыки Рамен.



Глава 11. Молчание.
Путь рейнджера.

Я смотрел в белые раскаленные глаза Эремийона, адмирала и героя войны войны за остров Тиар - Тиар, ныне пустынный, как сухая лепешка. Его змеиные слова все еще звучали в моей голове: "Призываешь бездну?"
"Ближайший алтарь Бездны, Матери Богов, лежит в подводной части Храма Солнца-на-крови," - сообщил лисенок, виляя хвостиком - так радовался своей полезности. "Аарах, добрый бог воинов, прощает нам все, кроме измены," - как будто глумился Эремийон, переставляя уже сказанные слова бесовым способом.

А я думал о том, что у нас, на востоке Чернолесья, многие ругались, поминая бога мать - но ведь мы не имели в виду ничего такого... От кого перенял это я? От погибшего отца... Ни разу в жизни мне даже не пришел в голову вопрос - а какого, собственно говоря, бога - эта мать? Неужели мы все призываем бездну? Ведь бездна - стихия дроу, она не подвластна эльфам...

- Думаешь, настало время сменить богов? - изводил меня Эремийон, а я уже с трудом понимал, что он говорил вслух, а что - призрачно шептал у меня в мозгу.
- Думаю, стоит пока повременить с этим, - процедил я, обходя его.
- Преклоняюсь перед твоей мудростью, мой прекрасный принц, - сказал тот, улыбаясь и заступая мне путь, - "Не смей молчать со мной, Никрам!!!"

Я дернулся от этого неслышного крика и отступил назад в боевой готовности: сейчас он догадается, что его любимого друга нет рядом с ним и захочет прирезать меня. Но адмирал молчал - с неизменно любезной полуулыбкой и вопросом в глазах. И я снова вспомнил, как два года назад он привел нас к победе, а мы ликовали и готовы были молиться на него в тот момент... хоть победа была и учебная. Адмирал не заслужил лжи.
- Я не молчу с тобой, Рэм, - наверно, со стороны это выглядит, как разговор двух психов, - Я просто не могу ответить... Но ты говори со мной, Рэм.
- О чем же мне говорить с тобой, Никрам? - "Рам".
- О чем угодно, Рэм, только не о делах.
- Хорошо, мой прекрасный принц - "Рам".

Он подошел к высокому стрельчатому проему окна и опустился на подоконник. Я остановился рядом с ним, глядя на залитую солнцем столицу.
- Лишь мне восхваления и жертва, с вами и сила и правда моя, и убегут враги ваши от гнева лица моего... - "Ветер, летящий с юга, ветер, знойный и смуглый, моего ты касаешься тела и приносишь мне, крылья раскинув, зерна взглядов, налитых соком зреющих апельсинов".(*)

Он читал вслух священную книгу Аараха - и складывал ее в какие-то любовные стишки в молчании. Было ли это святотатством для поклоняющихся Аараху? Вряд ли - ведь тот не прощал только измену... Я не верил в богов, и еще недавно все это показалось бы мне равновеликим вздором. Но теперь от зловещих вирш Книги Тысячи Ступеней меня продирал мороз, а от легкомысленных куплетов - теснило в сердце, мне казалось, они рассказывают вовсе не как обычно - о любви, а о свободе, которую я никогда не замечал, а теперь вдруг потерял. И снова - почти не заметив.

Я прислонился лбом к стеклу. Надо будет скормить лисенку ближайшую библиотеку. Тогда я тоже смогу без запинки шпарить наизусть великие стихотворные своды... в двух режимах вещания...
- И отступившего от меня я извергну из уст моих, ибо дух его не не кипит более кровью, и не леденеет в небесах, но похож на отрыжку - "Ветер, шлифующий звезды, ты приходишь с таким опозданьем! Потерял я ключи от шкафа, и зарос он мхом первозданным".(*)

Есть предел у каждого эльфа, и младший князь Нарведайз, адмирал флота, герой войны и прочая и прочая - так вот, он довел меня до предела, я понял, что рехнусь прямо в этот самый момент, и уже повернулся, чтобы осчастливить его этой вестью... Когда увидел, как он складывает слова своей второй речи: наши ауры имели сходные участки, явно вынесенные из совместно разделенного искаженного пространства, и, когда мы говорили, эти участки тянулись друг другу, как щупальца, а князь заставлял свои слова скользить вдоль них, причудливо фильтруя и изменяя.

- Кажется, мне нужен отдых - "Прости".
Мое первое тайное слово было похоже на отрыжку, я с трудом изверг его из... ээ... своего щупальца.
- Это заметно, мой принц - "Твои братья легко подождут до завтра, Рам, я перенесу встречу".
- Спасибо - "Рэм".
Он соскользнул с подоконника, пристально глядя мне в глаза.
- Сегодня восхитительная погода для созерцания вечноцветущих рощ, не находишь? - "Или пойдешь развлекаться один?".
Перед внутренним взором заколебался образ грандиозного турне по кабакам - судя по всему, именно они имелись ввиду под "вечноцветущими"... Да, кажется эти щупальца смутно передавали истинный смысл слов даже без воли хозяина. Жуть.

Я снова уставился в окно. Пойти и нажраться с адмиралом Эремийоном Нарвендайзом - это все равно, что справить нужду в логове льва, а никакой к матери не отдых. Мне нужно было сходить в библиотеку, потом расслабиться и попытаться уложить в голове собранные с утра сведения... попытаться проработать новую структуру службы безопасности...
- Давай посозерцаем, Рэм.
- Только не вздумай в парадном мундире припереться, как в прошлый раз, - он смеялся, - "Через полчаса у Южных ворот?".
- Постараюсь на этот раз проявить посильнее свою хваленую демократичность, - фыркнул я в ответ, - "Через час".

***
Я рванул в библиотеку. Она располагалась в одной из воздушных центральных башен и радовала глаз удивительной пустынностью. Да, на ажурных мостиках и балкончиках вдоль бесконечных книжных полок не было ни единой эльфячьей души. Но хотя бы смотритель здесь должен быть?
- Эй! - рявкнул я, и эхо бешено заметалось вдоль стен. Я расставил пошире ноги и сунул большие пальцы рук за ремень. Никакая пустая библиотека не способна смутить доблестного чернолесского рейнджера.

Передо мной сгустилось марево.
- Приветствую, Ваше Высочество! - прошелестело оно и оформилось в маленькую эльфийку с умильно сложенными губками бантиком и круглыми красными глазками. Мать... никогда таких не видел. - Чего изволите?
- Мне нужны кристаллы памяти для мозговика, прекрасная леди.
- Пустые, Ваше Высочество? - кажется, она слегка удивилась. Принц Никрам не считал Смотрительницу персоной, достойной внесения в архив, и я даже не знал ее имени.
- Исключительно полные, прекрасная леди, мне нужны стихотворные своды, своды законов, летописи, пророчества, романы и прочая... - я едва сдержал слово "хрень": все же адмирал меня сильно из колеи выбил, - Литература. Короче, покажите все, что у вас есть.

Несмотря на свои красные глазки, смотрительница оказалась очень милой леди: без лишних вопросов помогла мне разобраться с кристаллами, упаковала отобранные в малахитовую шкатулку, а на прощание сказала:
- Увы, Ваше Высочество, закристаллизовано далеко не все, что хранится даже в этой библиотеке...
- Есть над чем поработать! - жизнерадостно отозвался я. Перспектива грядущей пьянки невероятно бодрила - словно не с древним хищником предстояло гулять, а на самом деле - с лучшим другом.

Я принес шкатулку в кабинет и скормил ее содержимое мозговику. А потом отправился исследовать гардеробную - до назначенного времени оставалось всего минут 15, опаздывать не хотелось. Одежда принца была удачно рассортирована по видам применения, долго рыться не пришлось. Я схватил первое попавшееся - синий, без украшений, яхт-комплект из штанов и рубашки. Наверно, надо накинуть морок - вряд ли высокородные особы в своем облике по кабакам нажираются. Что-то не доводилось там таковых встречать.

Иллюзии - это магия воды, и я усиленно взывал к ней перед зеркалом, вспоминая своего сотника. Рыжий сотник имел похожий с принцем типаж, и я смешивал их черты. А потом с удовольствием сделал свои волосы золотыми: простому моряку не пристало щеголять благородным черным цветом. Как хорошо все-таки быть могущественным магом! Наверняка, моя иллюзия была не особо искусна, я вообще сотворил ее без вмешательства разума, тупо доверяя магическому чутью. Зато вбухал столько силы, что содрать ее с меня может теперь лишь равный. Ауру я тоже обернул плотным иллюзорным коконом, отдаленно повторяющим рисунок ауры злосчастного сотника. Да, не любил я его...

Так, а деньги? Потребовать к себе Ниаста с пачкой банкнот? Я машинально похлопал по карману штанов и внезапно обнаружил там нечто твердое. Карточка! Откуда она взялась? Черная неименная кредитка, наверняка с той самой кучей банкнот на счету...

Я поспешил к Южным воротам, по дороге опрометчиво запихивая кредитку в карман и пытаясь отправить ее снова туда, откуда она взялась. Это мне удалось практически сразу, зато вернуть ее - лишь с пятой попытки. Я аж взмок.

Мой путь пролегал через сад и там мы встретились с князем Эремийоном. Я с удовольствием оглядел его: князь щеголял золотыми волосами, ярко-синими глазами на слегка измененном лице и черной одеждой, подобной моей. Мы были похожи на хлыщей из команды какой-нибудь частной яхты, у которых всех обязанностей - это красиво отдавать честь и закладывать виражи поэффектнее на виду у пляжных красоток. Видал я таких. Но зато как удачно угадан образ! Эремийон мне улыбнулся: мы узнали бы друг друга под любой личиной - по легкой вибрации из разделенных участках ауры, опять щупальцами тянущихся друг к другу.

- Начнем с вертепа под Спасом, Рам? - предвкушающе оскалился он, - "Заодно полюбуемся на алтарь бездны, вдруг понравится".
- Главное, не пробуй там меня принести в жертву, Рэм, - это я типа так пошутил.
- Ну, попробовать-то можно...

Между деревьев мелькнула фигура эльфа у фонтана, и я остановился, узнав своего супруга. Он пускал кораблики из листьев, и те кружились по маленькому бассейну и тонули, попадая под струи. Я смотрел на него с нежностью, хотелось подойти, остаться с ним, никуда не уходить...
- Надо же, кого выпустили из клетки, - прошипел Эремийон за моей спиной, - "Иногда даже я не могу найти смысл в твоей жестокости, Никрам".

Я стиснул зубы: смысл один, Ваше Сиятельство, ваш друг - больной ублюдок-садист, а вы потакаете ему... Впрочем, князь ведь маг разума, не так ли?
- Да, выпустили, но не мешало бы и подлечить - "Поможешь с этим?".
- Неужели надоела сломанная игрушка, надо снова починить? - он засадил кулаком по дереву рядом с моим лицом. Дерево сломалось, а я понял, почему принц не позволял мужу выходить из покоев. Уверен, глаза князя полыхали белым огнем под синим мороком: - "Для чего ты это делаешь, Никрам?".
- Побереги лес - "Осознал и раскаялся, Рэм. Так ты поможешь?"
Нет, ну надо же, какой пафос! А при виде Ниаста Ваше Сиятельство только морду брезгливо кривило, хотя с тем обошлись куда хуже. Низкородный не заслуживает даже сочувствия? Мне казалось, моя кровь кипела чистым адреналином и бешенством. Морок Эремийона стал для меня прозрачным, я видел его настоящее лицо - такое же злое, как и мое. Уверен, он также видел и меня.
- Постараюсь. Ты похож на... - наш интереснейший разговор был нагло прерван.
- А ну проваливайте отсюда! - к нам подлетел телохранитель мужа. Опомнился, не прошло и часа.
- Хамло! - окончательно взбеленился князь, врезав тому по зубам.
Телохранитель отлетел обратно, сломав очередное дерево. Беречь лес не получается... К нам бросились еще два эльфа, а ударенный с рычанием отлепился от дуба. Признаться, я слегка растерялся: что теперь - лупить собственную охрану?

- Бежим! - Эремийон дернул меня за руку и мы ломанулись в сторону гаражей. Истинный полководец всегда знает, когда лучше отступить...
Мы легко оторвались от погони, скрывшись в гаражах рода Нарвендайз. Собственно говоря, те самые Южные ворота, где мы планировали встретиться - это такое изысканное название для ангаров. Охраннички за дверьми поливали нас грязью, расписывая, какими именно способами такие шлюхи, как мы, ублажают князей Нарвендайз по очереди и вместе. Адмирал смеялся, сидя на полу:
- Какая у меня, оказывается, разнообразная половая жизнь - "Не хуже, чем наследного принца".
Я фыркнул и громко рассказал бездельникам, как именно они служат принцу Никраму, обращаясь одновременно к Эремийону:
- "Возьмем мой смауг?" - этот спортивный кабриолет мне больше всего понравился из машин принца.
- Подожди, я тебе хотел показать наш новый концепт, твой смауг просто поблекнет рядом с ним - "Эта модель настолько потрясла всех своим безвкусием, что отец безоговорочно приказал поставить ее на производство".

Да, точно, ведь Нарвендайз - основные владельцы концерна "Нордор"... Мы подошли к монструозному внедорожнику, блистающему литьем, щитами и шипами.
- О... А мощность?
Эремийон с гордостью поделился техническими характеристиками. Они впечатляли. Я оглядел чудовище снаружи и под капотом, забрался в салон - внутри все было в таком же суровом стиле, можно вообразить себя за рулем танка. Там был даже маленький встроенный мозговик и откидывающийся верх. Зверюга мне нравилась, несмотря на снобистские замечания князя.
- Пустишь за руль?
- Прошу! - он ухмылялся, устраиваясь на пассажирском кресле.

Мотор взвыл, и застоявшаяся зверюга вырвалась на оперативный простор. Эремийон достал зеленую флягу из бардачка и приложился к горлышку. Глаза его слегка остекленели, он сунул зелье мне.
- Эй, я за рулем.
- Ты... - он смеялся, - Ты и здесь раскаялся и осознал?
Не знаю, что заставило меня изменить своим принципам - наверно, все тот же адреналин, непрестанно кипевший в присутствии бесова князя - но я тоже немало глотнул из фляги и почувствовал огонь, бегущий по телу. Голова оставалась кристально ясной.
- Помнишь, Рам, как мы гуляли на Тиаре?
Ну да, я как раз тогда размышлял - через сколько сотен лет мне бы народиться?
- Это до или после того, как ты раскатал остров тонким слоем по морю, Рэм?
- Во время, - он снова смеялся, - Во время - "Сделал бы я из голоса колечко необычайное, мог бы я в это колечко спрятать свое молчание".(*)
____
* Стихи Федерико Гарсиа Лорки.




Глава 12. Белые крылья.
Путь рейнджера.

Машину мы, естественно, раздолбали. Причем, не по моей вине: в два часа ночи князь побился об заклад с компанией таких же алкоголиков, что его "крошка" перепрыгнет через разведенный мост без помощи всякой магии. Алкоголики набились в салон, Эремийон врубил государственный гимн - "Подвиги надо свершать во славу короля!" - и вдавил газ в пол. "Вся королевская рать" - подпел он динамикам перед самым обрывом, а по нашей связи протранслировал в рифму такое возмутительное непотребство, что я поперхнулся очередным зельем.

Тот мост мы перепрыгнули. Потом я передал ему флягу, а он мне - руль, и мы поехали прыгать к следующему мосту. Алкоголики на заднем сиденье - два парня и и две девушки - радостно вопили и, соответственно, визжали. Князь снова поставил гимн, и мы снова перепрыгнули. На третьем, самом широком, мосту гимн не помог.

Это было очевидно с самого начала - расстояние слишком велико. Мы опять поменялись местами, и я с сомнением оглянулся назад: пассажиры беспокоили. Это были молодые совсем эльфы, практически лишенные магии и без должной физической подготовки, они бы не пережили аварии. А я не был уверен, что смогу спасти их: неисчерпаемое содержимое княжеской фляжки сделало магию жутко неустойчивой, иногда казалось, что моя боевая форма прорывается в видимый мир. С равной вероятностью я мог не помочь им, а расплющить в искажении. Тень Эремийона тоже колебалась, за его спиной вырастало темное крыло, а призрачно удлиняющиеся волосы развевал невидимый ветер. Наши спутники вряд ли видели это, но они словно внутренне замирали во время этих вспышек, глядя с такой преданностью... Точно так же , как я сам когда-то глядел на аристократов. Те всего лишь разворачивали боевую форму, а мы готовы были умереть за них, вот так.

- Надо уменьшить вес, иначе не допрыгнем, - сказал я, глядя на ребят. Те смотрели в ответ круглыми бессмысленными глазами, и я собрался уже прогнать их прямым текстом.
- Е...ать! - рыкнул Эремийон, - У моей крошки - божественная система безопасности, сейчас вы все убедитесь.
Он резко подал назад, набирая расстояние, и остановился перед разгоном:
- Кто не доверяет отечественному автопрому и богам - на выход.
Все доверяли.

- Мать, - сказал я, глядя на поразительно медленно, со скоростью один кадр в секунду, приближающийся срез моста.
- Е...ать, - повторил Эремийон, и мы врезались.
У меня была бездна времени, чтобы завертеть машину в смерче и не дать разбиться, но ужасно хотелось увидеть хваленую систему безопасности в действии. И я всего лишь приготовил воздушный полог, чтобы вытащить наших алкоголиков, если система таки не сработает. В конце-концов, риск был равным.

Машина раскрылась, как лопнувший гриб, и я выпрыгнул на мост. Рядом парил Эремийон, психопатически улыбаясь. Ребят выкинуло и закрутило сжатым заклинанием, похожим на то, что готовил я - система сработала. А мы любовались на огненный цветок, распускающийся внизу, а потом одновременно бросились в него.

Эльфы все же пострадали - они были оглушены ударом об воду и немного обожжены. А теперь барахтались, пытаясь выбраться из сильного течения. Одного из парней сильно стукнуло горящим обломком. Мы вытащили их одного за другим, и скопились под очередным мостом. Раненый мальчик тихонько поскуливал, держась за голову, и Эремийон небрежно его погладил. Тот отрубился - доза целительской магии оказалась ударной. Князь выругался.
- Сейчас бы выпить, -растерянно хихикнул оставшийся парнишка, девушки поддержали его невнятными смешками. Они сбились в кучку перед Эремийоном и нервно оглядывались по сторонам.

Я спрыгнул с опоры моста, где усиленно сливался с тьмой... трудно сказать - зачем.
- Народ! Самое главное мы сберегли!
Народ оживился и потянулся ко мне. Я в сотый раз пустил заговоренную флягу по кругу и понимающе улыбнулся на усмешку князя: драгоценные вина из его подвалов пропадали практически зря. Эльфам, лишенным магии, они приносили только вред, одурманивая голову и изнуряя тело - в кратковременной вспышке тепла и силы... Я помнил то состояние, не идущее ни в какое сравнение с огнем, текущим сейчас в моей крови и кристальной ясностью сознания; ныне я находился в незавершенной боевой трансформации, в той сладостной стадии, когда открываешься потокам стихий. В любое мгновение трансформация могла завершиться - несколько раз за ночь я уже переходил эту грань и возвращался назад, наслаждаясь абсолютной властью. Единственный недостаток - своей магией я мог сейчас только разрушать.

Мы стояли очень близко, я чувствовал дрожь прижимающейся ко мне девочки и обнял ее, согревая. Эремийон тискал другую девушку, он напоил ее со своих губ, а потом развернул ко мне, передавая вместе с вином. Ее мягкое личико уткнулось мне в ямку под кадыком, я подхватил ее под попку, приподнимая и осторожно исследуя горько-сладкий от зелий ротик. Меня обжигал жар Эремийона, тот целовал ее шею сзади, вторая эльфийка гладила мои плечи и грудь, а мальчик, помедлив, положил подбородок на плечо князя: он тоже тянулся к теплу. Мы бесконечно долго целовались под мостом все впятером, но Рэм и я - не притронулись друг к другу, наши руки и губы застывали на чужих телах на расстоянии волоса, но ни разу не встретились. И мне не казалось, что я делаю что-то предосудительное - ведь к нему я не прикасался.

В ночном клубе мы занимались тем же - обжимались со всеми подряд. Эльфы, мальчики и девушки, льнули к нам, как мотыльки к камину, и от этого было немного грустно. Клуб назывался "Веселый полуночник", нас привели туда девочки из-под моста.
- Нас не пустят... - прошептал сознательный парнишка, когда наша мокрая компания нарисовалась перед сверкающими дверьми. Бессознательный парнишка висел у меня на плече. Тусующаяся у входа публика смотрела с презрительным недоумением, путь загородили два мордоворота. Эремийон прошел сквозь них, не заметив, и с ноги вынес полуприкрытую дверь, потом остановился на обломках, оглядев поверженных охранников, и медленно рассыпал на них ворох банкнот. В тот момент я искренне восхищался его сдержанностью: у меня бы уже не получилось разнести только дверь... "Высокородные гуляют," - зашептались по углам, и вокруг началось разделительное движение - те, кто поумнее, сваливали подальше, а кто поглупее - притирались поближе.

А может, наоборот, в выигрыше оказались те, кто присоединился к нам - ведь мы их всех поили и развлекали, устроив бассейн с фонтанами из шипучего игрейнского посреди танцпола. А еще фейерверк, в результате которого с третьего этажа стало можно любоваться звездным небом без всяких там хрустальных преград. Ну и так, по мелочи...

Я спрыгнул с перил, откуда руководил эпическим штурмом гигантского хрустального сталагмита, в который превратилась крыша клуба после фейерверка, и на мне радостно повисли три девчонки. Совсем недавно я страстно шарил у них под юбочками на пару с князем, а теперь их тела и поцелуи не содержали в себе ни капли огня. Будь они парнями, я бы просто стряхнул их.
- Сударыни, позвольте мне на время покинуть вас.
Пустые куклы. Я направился в уборную. Нет, нельзя так думать, что со мной происходит? Три дня назад я мало чем отличался от них, а теперь превращаюсь в высокомерного ублюдка. Скоро мне и обычаи дроу - лишать гражданских прав соплеменников, лишенных магии - покажутся милыми народными особенностями.

В роскошной уборной, украшенной фресками и водопадиками было странно тихо, а около самого большого панно обнаружился Эремийон. Он разглядывал обнаженные белокрылые фигурки, непристойно переплетающиеся на фреске. Я вспомнил, что похожие ангелоподобные существа изображены на потолке моей спальни (точнее, принцевой...). Только те сражались со звероподобными киншасхами, а эти - отличались серебряными волосами и глазами. Это же полуночники, догадался я, и клуб в честь них назван... Только почему крылатые?

Перед князем на коленях стояла очередная девочка и благоговейно ему отсасывала. Он обвел пальцем одну из фигур:
- Полночный плач и чистую тряпицу, с висков у мертвых снятую луной(*) - "Помнишь, Никрам, когда-то и у нас были белые крылья".
Я вздрогнул: лисенок сказал мне, что он читал "Полночный ветер, последнюю песнь ушедшего народа"... и у него были бело-серебряные волосы и ярко-серые глаза... Всю ночь я пил с потомком давно сгинувших полуночников, ни разу не задумавшись об этом, а ведь они единственные из эльфов имели такую расцветку. Много веков назад их знать запятнала себя предательством, за что поплатились жизнью все высокородные полуночников, до одного. Их княжество было разделено на части, а народ рассеялся. У моего отца были темно-серебряные волосы, я тоже их потомок, но во мне древняя кровь умерла... При чем здесь крылья? Эремийон имеет ввиду свою боевую форму? Я бездумно продолжил цитату из "Последней песни":
- В беззвездном ночном молчании - "У тебя и сейчас есть крыло".
Он засмеялся: "Одно. Серое".
"Стальное. У меня не осталось ни одного", - я скривился, вспомнив мерзкую чешуйчатую тварь, мою боевую форму. Неужели когда-то и Никрам был похож на сказочного ангела в изменении?

- Летит по дороге всадник и бьет в барабан округи - "Это не сталь. Это грязь и кровь. Что с нами стало, Никрам" - На ледяной наковальне сложены детские руки - "Я знаю, когда это началось для меня. Если бы я тогда не подчинился отцу... если бы повернул войска и не позволил твоему брату войти в Серебряный город. Может, не было бы резни в Нэйоране" - Возьмут они твое сердце и серебра начеканят - "Иногда я думаю - ты зря прорывал окружение, зря пачкал свои руки, вынося меня оттуда. Лучше бы я сдох вместе с родичами, которых предал так бездарно - ради чужих интриг. Достойная расплата за тупость".

Во мне перевернулось что-то огромное и стало больно дышать. Значит, мой народ вырезали ради каких-то интриг? Я не помню, что сказал вслух, может очередную цитату, а может, бессмысленный бред... "Это не ты предал, Рэм. Это тебя предали".

Эремийон стиснул зубы и напрягся на мгновение. Потом осторожно отстранил голову девочки от себя и застегнул ширинку:
- Спасибо, сударыня - "Сваливаем отсюда, Рам".
Мы возвращались во дворец пешком, в бездумном молчании, на сером рассвете. И вернулись очень быстро - бледнеющие фонари слились в одну полосу, приведя к Северным воротам.

***
Огонь все еще бродил в моей крови, тело требовало разрядки. Я пришел к Тилю и стащил с него одеяло. Он тихонько заворочался, во сне его ночная рубашка закаталась чуть ли не до подмышек, а нижнее белье он не носил, видимо, принципиально. Я с удовольствием гладил и целовал хрупкое теплое тело, и был весьма удивлен, когда услышал:
- Не надо, Никрам, ты пьян, пожалуйста, не надо...
Мальчишка даже осмелился вырываться. Что это значит? Я машинально придавил его рукой, и закусил губу, глядя как он вертит голой попкой и сучит ножками, все повторяя свое "не надо". К бесам эти капризы, я же помню, как ему нравилось утром. Да, вино отбило напрочь и тень памяти о моих способностях мага разума - дар сочувствия покинул меня той ночью. Поэтому я шикнул на Тиля, чтоб молчал и не дергался, и потянулся за маслом. Мальчик плакал, пока я имел его, придерживая под живот и за шею, а я не замечал этого, увлеченный холодной и острой струйкой исходящей от него энергии. О, мой муж не был пустышкой, как эльфы в клубе, его едва зародившаяся магия обладала столь тонким вкусом... Я беспечно наслаждался им, когда в голове у меня что-то щелкнуло, и я внезапно осознал, что Тиль скулит от боли: моя мерцающая боевая форма терзала его магическое тело.

________
*Здесь и далее стихи Фредерико Гарсии Лорки



Глава 13. Мой выбор.
Путь рейнджера.

Я скатился с Тиля и вообще с кровати, как будто меня пнули. Вскочил на ноги, прижимаясь к стенке - подальше, как можно дальше, чтобы не задевать его вспышками своей магии.
- Прости... прости, малыш...
Он, всхлипывая, отполз к стене, совсем затерявшись на огромной кровати. Но я видел его глаза - и боль и страх в них. И безысходное отчаяние. Что я наделал. Я вспомнил, как вчера еще утром обещал ему, что никогда не обижу, и вот, не прошло и суток... Мне хотелось подойти к мальчику и обнять, успокаивая; но этого делать было нельзя - чтобы не навредить еще больше, одним своим присутствием. Я же не знал, что неустойчивые магические колебания, от которых так млели лишенные силы эльфы в клубе... и такие восхитительные, когда исходили Эремийона... что для слабого мага, вроде Тиля, они обернутся изощренной пыткой! Но оправдываться бесполезно: разве не просил он меня остановиться? Что за гнусная самоуверенность - считать, будто я знаю, что ему надо лучше его самого. Тоже мне, нашелся подарок судьбы. Тупица, еще хуже принца. Спорим, тот хотя бы осознавал, что творил, если насиловал...
- Прости, Тиль, клянусь честью - я больше не прикоснусь к тебе.
Я резко развернулся и вышел: надо было велеть секретарю позвать целителя.

Взъерошенный целитель пришел очень быстро и склонился издалека в поклоне, прошелестев:
- Что случилось, Ваше Высочество?
- Осмотрите моего мужа.
Я наблюдал за его действиями, стоя в дверях и стискивая зубы: бесов лекарь щупал и водил лапами по обнаженному мальчишескому телу. Нет, я, конечно, видел, что он напитывает и расправляет энергетические меридианы Тиля, но... Это злило, да, - слишком похоже на ласку.
- А одежда сильно помешает процессу излечения?
- Процессу излечения сильно мешает ваше присутствие, Ваше Высочество, - выдавил развратный тип, вздернув подбородок и сжимаясь от собственной смелости.
- Прекрасно, - хмыкнул я, - Тогда мой супруг оденется, а я избавлю вас от своего общества. Но, господин целитель, это не значит, что я не проверю результат.
Малыш, весь красный, потянулся за ночнушкой, целитель одарил меня боязливо-неприязненным взглядом...
- И штаны одень.
Тиль просеменил к встроенному шкафу, огибая меня по большой дуге, и вытащил оттуда что-то полупрозрачное.
- Приличные.
Он вздрогнул, выронив непристойную тряпку:
- Прости, Никрам, но здесь все такие...
Я принес ему из гардеробной одежду и оставил ее на полке шкафа.

Тиль, Ниаст, целитель - все сопровождали меня затравленными взглядами. Охрана незаметно подавалась назад. Я чувствовал себя лимургом, зашедшим в гости пообедать, и вспоминал эльфов, поспешно сматывающихся ночью при нашем появлении. Наверно, среди них было немало слабых магов... Развратный тип закончил, и я заглянул в спальню: меридианы в магическом теле мужа были поправлены, а сам он скромно сидел на кровати, сложив ладошки на коленях и опустив глаза.

Как же я устал от этого страха. Я малодушно сбежал от них всех и бездумно пошел по коридорам, приведшим меня к покоям младшего князя Нарвендайза. Я остановился и подумал, что князь не мог не лгать, разыгрывая лучшего друга - ведь как же тогда, в самом деле, возможно не заметить подмены! Но то, что он показывал мне, было наполнено столь искренними и чистыми чувствами, что я был безмерно благодарен за его маску. Вот в ком нет ни капли страха - лишь отвага и сила. И можно не сдерживаться. Пусть преследует свои цели, я поддержу, когда узнаю их - лишь бы они не были низменными... Моя ладонь легла на дверь в невнятном порыве, мне словно хотелось услышать беззвучные слова Эремийона, - и двери резко распахнулись от моего невесомого касания.

Адреналиновое пламя снова вспыхнуло в крови, и я шагнул внутрь, словно в логово лимурга. Эремийон стоял посреди обширной черной гостиной и скалился в знакомой психопатической улыбке. Двери захлопнулись.
- Мой принц желает продолжить веселье? - он был обнажен, как будто только встал с постели - успев лишь накинуть черную рубашку, но и не подумав застегнуться.
- Желаю.

Адмирал прижал кулак к сердцу, отдавая честь, потом скрестил руки перед собой, резко развел в стороны - и вот он уже держит два меча, переливающихся в извивах маленьких фиолетовых молний. Я обреченно улыбнулся: сейчас притворяться станет невозможно. Конечно же, я умел держать меч в руках и знал пару ритуальных движений... но этим мое владение архаическим оружием и ограничивалось. Древний воин-маг, веками резавший этими штуками врагов, в честной схватке покончит со мной за секунды.
- Мне тоже раздеться? - "А как ты относишься к ножу и пистолету?"
- Так ты меня порадуешь безмерно, - фыркнул князь, - "С пистолетом - это к моему папочке".

Он разочарованно отшвырнул мечи, и те сверкающими дисками прокрутились в воздухе перед тем как исчезнуть. Потом коварно мне улыбнулся:
- А помнишь, как ты порадовал так же посольство дроу - два года назад?
Я молчал, ожидая продолжения.
- Помнишь?
- Нет.
- Как жаль - "Трудно вспомнить то, чего не было, не так ли?"

Мы смотрели друг на друга в звенящей тишине. А потом князь усмехнулся и заговорил о погоде.
- Что же ты молчишь? - спрашивал меня он все в той же тишине.
- Ты же и так все знаешь, Рэм, - безмолвно отвечал я.
- Нет. Я не знаю, - он кружил вокруг меня, как подбирающийся хищник (я напряженно пошевелил пальцами), - Ты совсем ничего не помнишь. Но ты так похож на себя прежнего. Как будто тебе снова 120 лет. Как будто у тебя есть крылья. Но ведь крыльев нет. Твоя аура, магическое тело - все осталось. А душа помолодела и лишилась памяти. Или ты обзавелся новой душой, Никрам? Или как к тебе обращаться?

Я похож на Никрама в молодости? Неправда! Впрочем... если вспомнить, как я обошелся с Тилем... может, давным-давно принц был просто ангелом по сравнению со мной - у него ведь даже были крылья... Но что сказать Эремийону - правду? Нет, не могу, мне нужна его дружба, я не выживу здесь один, - даже если она будет основана на таком же обмане с его стороны, как и с моей.
- На меня было совершено покушение, Рэм. И теперь я совсем ничего не помню. Уже третьи сутки пытаюсь понять, что происходит вокруг.
Теперь он ожидал продолжения - остановился передо мной, склонив голову набок.
- Ты мне веришь?
- Я, - он медленно улыбнулся, - Я решил тебе верить. А ты, Рам, - считаешь меня причастным к покушению?
- Я тоже... решил тебе верить.
Мы снова уставились друг на друга, демонстрируя потрясающую глубину доверия.
- Мне, - наконец выдавил я, - Нужна твоя помощь, Рэм. Я не знаю, кто и зачем на меня покушался. И что за дерьмо с этими бесовыми копропетросами. И о чем мы собирались говорить с моими братьями. Ничего не знаю.
- Ты просишь меня как мага разума?
- Нет. Как друга.
- Ты только что доверил мне свою величайшую слабость. И не доверяешь вернуть свою силу?

Я отвернулся, закусив губу. Не собираюсь изворачиваться и оправдываться. Эремийон фыркнул:
- Ты бесов параноик. Будешь упираться, наверно, даже если тебе снести весь мозг нах...й.
- Хотелось бы мне посмотреть на тебя со снесенным нах..й мозгом! - разозлился я.
- Мне нельзя, - засмеялся он, - Это ты всегда был слишком умным, тебе не страшно немного потерять.
Он резко оборвал смех и положил руку мне на плечо, глядя в глаза:
- Всегда был на голову выше всех нас, Рам. И твоя дружба - всегда была для меня незаслуженной честью. Я не знаю, что ты во мне находил... может теперь никогда и не узнаю... но надеюсь хоть немного заслужить эту честь.
- Спасибо, - я сжал его руку, чувствуя себя донельзя гадко, - А что ты, Рэм... что ты находил в таком чудовище, как я?
- Это неправда... - он отошел к винной стойке и принялся рассеянно перебирать бутылки, - Так кажется, но это неправда...
- Я только что изнасиловал своего мужа и раздолбал к бесам его магическое тело.
- Дебил. Целителя вызвал?
- Да. Я просто не предполагал, что так получится. Просто хотелось потрахаться.
- Потрахаться? - расхохотался он, - Нет, ну, точно - дебил.
- Спасибо за понимание и поддержку. Ты можешь помочь ему сегодня? Как маг разума?
- Всегда пожалуйста. Так не терпится зализать свою вину? Я знаю много интересных способов...

Я зарычал, и Эремийон с усмешкой поднял руки:
- Согласен, согласен, я уже понял, что ты не дашь мне проспаться.
Я удивился:
- А тебе надо?
Обычный тренированный солдат с легкостью проведет на ногах дня три, с силой же великих магов можно, наверно, не спать пару недель!
- Да, - он выбрал склянку с чем-то ядовито-желтым и разлил это по крошечным стопкам, - Сон очищает разум от безумия. Забудешь поспать несколько дней - и оно начнет глодать тебя. А вино - открывает ему двери настежь. Ты действительно все забыл.
- Ага, а то я удивился - для чего ты в бутылках роешься. А ты, оказывается, ключ ищешь. К дверям. Ну, теперь-то все понятно.
Князь смеялся:
- Это противоядие. Последняя разработка доблестных королевских фармацевтов. Избавляет магов от последствий опьянения всего лишь за час здорового сна, - он протянул мне стопку, и я с подозрением принюхался: пахло мерзко. - Я бы с удовольствием поспал подольше, но день предстоит, судя по всему насыщенный. Только надо пить поближе к кровати - рубит на раз. Пойдешь к себе?

К тому времени мы уже успели обсудить вслух погоду в пяти княжествах и перешли к шестому - Нарвендайз.
- Я с удовольствием воспользуюсь твоим гостеприимством, Рэм... Если ты оденешь штаны, - брякнул я и удостоился лицезрения поразительного зрелища: адмирал флота, младший князь Нарвендайз покраснел.
Да-да, он опустил глаза, недоуменно оглядывая свой обнаженный живот, ноги, а главное - немедленно вставший член, и залился краской. Я чуть не умер от смеха:
- Ты... ты забыл про собственную голую задницу?!
- Главное, ты о ней все время помнил, - тоже засмеялся он, - Боги, это же надо так нажраться...

Мы выпили омерзительную до дрожи настойку, сидя на кровати - почему-то в голову не пришло воспользоваться разными спальнями - и мир вокруг поплыл и закачался. Я лег, пытаясь сфокусироваться на глазах князя, но обнаружил только его руку: она лежала рядом с моей на расстоянии волоса.
- Надеюсь, ты не призовешь внезапно свои мечи, Рэм, - прошептал я.
- Внезапно... случаешься только ты, Рам... Жаль, ты не помнишь - детьми мы часто дрыхли вместе... втроем с моей сестрой... однажды ты захотел во сне есть и призвал половину тухлой бараньей туши...
Я наконец нашел его взгляд и улыбнулся:
- Я рад, что ты на моей стороне, Рэм.
- Так было и так будет, Рам.

***
Через полтора часа часа мы были в моей гостиной. Князь развалился на диване и душераздирающе, явно напоказ, зевал. Я слегка нервничал:
- Будь с ним поласковей, Рэм...
И сам отправился за Тилем. Он поднялся мне навстречу в малой гостиной, разряженный, как куколка, во все белое и тонко-облегающее. Робко поздоровался, прижимая руки к груди, и тихонько улыбнулся, заглядывая глаза. Я был готов ко всему - обиде, обвинениям, холодному молчанию... Но только не к такой реакции - словно ничего особенного не произошло, все как обычно. Это было страшно и стало еще страшнее, когда он сказал:
- Ты больше не сердишься на меня, Никрам?
- Нет, малыш, - хрипло сказал я и обнял его, утягивая на кушетку, - А ты на меня?
Тиль заворочался на моих руках, целуя в шею и гладя руки:
- Ты так добр ко мне, Никрам...
Я застонал, откидываясь: упругое тонкое тело так страстно прижималось ко мне и скользило в ладонях... Мой муж отчаянно желал отдаться, как будто что-то доказывая. В этом было нечто болезненное, неправильно пользоваться этим, как бы того ни хотелось.
- Тшш, успокойся, Тиль, - я поймал и зафиксировал вертлявую попку. - Я хочу, чтобы тебя осмотрел Эремийон, князь Нарвендайз, он целитель.
Тиль застыл в моих руках, поднял посеревшее лицо:
- За что, Никрам, пожалуйста, не надо, я все-все сделаю, прости меня... Не надо... Я буду терпеть, буду послушным... пожалуйста, это больше не повторится - как сегодня... Не надо магов разума, я же сам, сам... прошу тебя...

Он плакал и цеплялся за меня, умоляя. Какая насмешка: так бояться магов разума, когда с ним годами развлекался специалист высочайшего класса, которому не нужна была даже и магия для достижения результата. А еще я думал о том, что вот также малыш просил меня совсем недавно - остановиться, а я презрел эти мольбы, считая, что делаю как надо и как лучше. Может, сейчас все повторяется, и мне нужно отказаться от своей затеи? Нет. Я встал, крепко прижимая его к себе. Здоровье - лучше болезни, а маги разума лечат души. Сейчас я действительно знаю, как лучше.
- Не волнуйся, Эремийон ведь один из сильнейших целителей, он просто посмотрит, все ли в порядке, вдруг остались повреждения.
- Нет...
- Не бойся, маленький, тебе не причинят вреда, - я гладил вздрагивающую спинку, неся его к князю. - Все будет хорошо.



Глава 14. Медосмотр.
Путь рейнджера.

- Ты послушный мальчик, я очень тобой доволен и ничего не хочу менять, - шептал я прижимаясь губами к изящному острому ушку, и снова повторял: - Просто князь Эремийон гораздо более сильный целитель, чем тот похотливый тип...
Тиль постепенно успокоился под моими ладонями: как хорошо было снова безбоязненно пользоваться магией! Я посылал ему волны ласкающего тепла, в результате чего мальчик совершенно разомлел и растекся в моих объятиях медузкой. Только все тянулся ко мне и прижимался губами куда попало, словно в чем-то удостоверяясь. В невесомом теле трепетала жилка стихии воды, и мне нестерпимо хотелось до нее как-нибудь добраться... Он в очередной раз поцеловал меня в основание шеи, и выдержка изменила мне: в конце-концов, что в этом такого, раз парень так хочет. Я осторожно провел между двух половинок его попки, слегка надавил, и обнаружил ужасно забавную штуку: если применить к ткани легкое заклятие земли, то она расступалась. Тиль тихо застонал и изогнулся, когда мой палец приласкал податливо раскрывшийся вход.
- Какое счастье лицезреть столь милого юношу! - "Безупречная игрушка, Никрам".
Малыш оторвал пылающее лицо от моей груди и попытался сфокусироваться на Эремийоне:
- Я тоже рад, князь.

Эремийон улыбался - и внезапно я увидел, как он изменился. Хищные черты его неуловимо смягчились, ледяной огонь в глазах погас и сменился ясным сиянием, а аура словно вывернулась - вместо яростных потоков стихий она засветилась спокойной силой целителя. И теплом мага разума. Да, целители несли с собой уют и утешение страждущим, а маги разума - тепло и сочувствие, ведь в этом состояла суть их дара: сострадание и понимание. И я совершенно не понимал предубеждений против менталистов. Конечно, наш... в смысле, дар мага разума можно применить во вред, но ведь точно так же можно извратить и дар целителя (не говоря уже о стихийниках), а их никто не опасается. И совершенное зло корежит душу менталисту так же, как и целителю.

Я пошевелил пальцами в горячей плоти своего мужа (тот коротко вздохнул) и устроился на диване с ним на коленях.
- Ваш супруг очень волновался за вас, Линтилар, и просил осмотреть, вы ведь не расстроите его отказом? - Эремийон внушал приязнь и доверие прямо-таки на физическом уровне. Я фыркнул Тилю в макушку и снова погладил его изнутри, заставляя вытянуться и развести колени.
- Нет, что вы, князь...
- Тогда, пожалуйста, разденьтесь - для медосмотра - "Поиграем в доктора, Никрам?"
Малыш испуганно оглянулся, вспомнив, по-видимому, недавнюю сцену ревности в моем исполнении. Но я совершенно не ревновал к Эремийону. Он дразнил меня, и мне хотелось играть в ответ.
- Слушайся доктора, Тиль, доктор знает, что говорит - "А ты мог бы сейчас втереться в доверие диверсионному отряду дроу, Рэм? Или твоя сила действует только на маленьких эльфов?"
Демонстрируемой мощи хватило бы раскатать мозги паре сотен простых граждан в пищащую от любви массу. Для того, чтобы вызвать расположение беззащитного пациента ее было в явном избытке. Мне приходилось смыкать щиты разума вокруг Тиля и держать его внутри своей ауры. Я с сожалением вытащил из малыша руку и поставил на пол - и внезапно почувствовал как его защита прогибается под давлением Эремийона. Он застыл, завороженно глядя на князя, а я поспешно положил ладонь ему на шею. Щиты воспряли. На самом деле в действиях князя не было ничего опасного, временное очарование, абсолютно безвредное для души... даже полезное благодаря ощущению случившегося счастья.

Я рассеянно перебирал волосы Тиля, а он раздевался, розовея и стесняясь под добрым взглядом Эремийона.
- Как вы себя чувствуете, Линтилар? У вас не случается блуждающих болей? - "Дело не в расе и даже не в величине дара, Никрам. Имеет значение только сила духа," - князь проводил кончиками пальцев в опасной близости от тела моего мужа. Тот лежал на диване, головой на моих коленях, и прикрывался ладошками, с запинкой отвечая на вопросы. Оказывается, боли у него случались, и выпадения из реальности, и приступы тошноты.

- "Это бред, Рэм, что величина дара не имеет значения. Или ты так очень смешно шутишь?" - тем временем молча возмущался я.
- "Даже сейчас мне не веришь. Сколько раз я тебе говорил, что магия разума - всего лишь подвид магии духа, увы, не зависящая у эльфов от силы этого самого духа. Иначе ты был бы величайшим магом разума... с такой-то упертостью. Поэтому никто из нас никогда не сломает киншасха. И не согнет. Но мы можем сломать дроу."
Магия духа - природная магия оборотней, киншасхов... свирепых и воинственных чудовищ в одной ипостаси и лживых беспринципных шлюшках - в другой.
- "Да," - ухмылялся я, щекоча Тиля под коленкой стеком (тот обнаружился на полке журнального столика). Тиль мило дергал ножкой, - "Вот у кого силы духа ни взять ни отнять, так это у бл..дских киншасхов. Просто мой духовный портрет, судя по всему. С моей-то бл..дской упертостью. Куда уж там дроу - и рядом не валялись. Даром, что полмира под себя подмяли. Лично проверял?"
- "Ты," - бесился Эремийон, - "Забыл свои развлечения с пленными и думаешь, что весь в белом? Так я тебе напомню - кто лично проверял. Во всех подробностях."

Вслух же он говорил с лицом просветленным и благостным (никто так не умеет разделят чувства, как маги разума):
- Я восстановил ваше физическое тело, юноша, надеюсь, через несколько дней вы избавитесь от этого возмутительного истощения. Теперь же стоит заняться источником магических повреждений. Покажите, как вы их получили их в последний раз.

Я в это время молча исходил на г... ээ...в смысле - мое высочество злилось, утомленное нести вину за грехи Никрама. Додумав эту мысль до конца, я усмехнулся - надеюсь, принц мучается в моем теле не меньше. Эремийон между тем завершил свою речь легким прикосновением к животику Тиля, и тот вздрогнул, сгибая колени и зажимая ими руки. Потом изогнулся, растерянно заглядывая мне в лицо. Огромные застывшие глаза на щенячьей мордочке. Я сгреб его в охапку, зарываясь носом в мягкие волосы. Мать, я словно забыл, для чего мы собрались, увлекшись будоражащими игрищами Эремийона. А ведь пора переходить к магии разума, раз исцеление закончено.

Князь больше не развлекался карикатурным изображением святого. Он серьезно смотрел на меня, о чем-то размышляя. Безупречный контроль ситуации, подумал я: он ведет настроение, всегда впереди, всегда на грани. Пусть, не мне тягаться с древним магом разума, достаточно того, что я понимаю - что он делает. Но от этого совершенства сердце слегка сдавило в невидимом кулаке. Он обернет игру против меня, и кулак сожмется со всей силы. Наверно, это будет больно.

Так мы и мерили друг друга изучающими взглядами, когда Тиль прервал увлекательное занятие, уткнувшись мне щечкой в губы и потеревшись голой попкой о, скажем так, колени. Я фыркнул:
- Это было примерно вот так, доктор, - приподнял мальчика, расстегивая брюки, и осторожно опустил обратно. Тот только глухо застонал, когда моя плоть вошла в его горячую попку. Он опустил голову, все так же стыдливо прикрываясь руками. Его дрожь и возбуждение ощущались всем телом. Я сжал его запястья, отводя, и развел колени пошире, с острым удовольствием отметив слабый румянец, вспыхнувший на скулах Эремийона. - Вам хорошо все видно, доктор?

- О, да, прекрасно, спасибо - "Тебе надо выбрать метод лечения, Никрам. Я могу содрать с него в течении часа все путы души и разума. Он будет чист, как пятилетний младенец и так же уязвим. Забудет твою жестокость и полюбит заново - всем сердцем за малейшую ласку."
Улыбаясь, князь опустился на пол, явно наслаждаясь видом беззащитно распятого на мне Тиля. Провел ладонью по нежному бедру, пощекотал возбужденную мошонку... Мальчик забился, откидываясь на мое плечо и бессвязно что-то шепча в шею. А я чувствовал жар руки Эремийона, как будто он прикоснулся к моей коже.
- Вы прекрасно сложены, юноша, вам нечего стыдиться - "Или я проведу его путями разума, заставляя осознавать все, что ты с ним сделал и как; и всей душой участвовать в снятии пут. Это потребует нескольких сеансов и займет не меньше недели. Вряд ли он будет после этого так же безупречно отзывчив и покорен тебе... может, вообще возненавидит. Но у него будет шанс обрести личность. И сохранить ее даже рядом с тобой. В любом случае - поклянись, что будешь ласков к нему и избавишь от своих издевательств, я не собираюсь обеспечивать тебя постоянно новой игрушкой."

Всю свою жизнь я считал себя обязанным защищать слабых, даже профессию выбрал соответствующую. Защищать, опекать и решать - что для них лучше и как им надо жить. Еще вчера я бы ни мгновения ни помедлил перед тем, как сказать: заканчивай за час, Рэм, я позабочусь о малыше и его личности. Но минувшая ночь впервые заставила меня усомниться в себе. А последние три дня изменили мое понимание свободы, и я стал отчаянно ценить ее... и не только свою. Нельзя никого лишать возможности осознавать себя, ломать, не давая обрести ту самую силу духа, о которой говорил Эремийон. Маги разума могли сделать это так, что эльф останется счастлив и доволен... внезапно я начал понимать, чего боялся мой муж, и паранойю Никрама. Но так не хотелось терять любовь Тиля, даже такую - неправильную и больную...

- Второе, - сказал я вслух, сжимая тонкую талию мужа и медленно насаживая его на себя - может, в последний раз. А Эремийон склонил голову набок и задумчиво лизнул аккуратный член Тиля - с таким видом, будто пробовал новую конфетку. По моему телу прошла дрожь, малыш судорожно метался и захлебывался стонами, а я смотрел на волосы князя: искристо-снежные, они казались такими холодными в сравнении с исходящим от него жаром. Завороженный, я провел по серебряным прядям.

И Эремийон дернулся, как от удара, вскидывая на меня глаза, полные изумления и гнева. На бледных щеках снова вспыхнул румянец - на этот раз куда более яркий. Секунду он сверлил меня взглядом, а потом мстительно улыбнулся и скользнул рукой мне по яйцам. Мимолетное прикосновение пронзило меня острым наслаждением, я коротко рыкнул, откидываясь и почти теряя контроль. Князь поднялся с колен и теперь склонялся надо мной, упираясь в спинку дивана и разглядывая мое лицо. Ну, погоди же... исследователь. Я притянул его к себе, расстегивая ширинку - кто бы сомневался, что он всегда готов - и князь не сопротивлялся, неверяще замерев. Улыбаясь, я прикоснулся губами к его напряженной головке.

- Что же ты творишь - "Рам," - прошептал Эремийон, сгибаясь. Я ткнул Тиля лицом ему в пах, и тот принялся самоотверженно лизаться. Эремийон тихо засмеялся, содрогаясь, а я несколько раз сильно провел рукой между ног малыша, заставляя его кончить вместе с нами.


Глава 15-16: Сдвоенная. Магия духа.
Путь рейнджера.

Я притащил из ванной влажные горячие полотенца и принялся вытирать Тилю заляпанную мордочку. Он только хлопал на меня сонно закатывающимися глазами. Отрубиться ему мешали действия Эремийона - тот с жестоким детским любопытством на лице тыкал в него пальцем и щипался. А Тиль послушно раздвигал перед ним бедра и выставлял попку, только чуть вздрагивал и прижимался ко мне. Маленький звереныш. Я рассеянно огладил податливое шелковистое тело, защищая таким образом от посягательств, и наклонился поцеловать, когда малыш вдруг с писком подскочил, едва не врезав мне лбом по носу (я ловко увернулся), и рванулся в сторону.

За ним, мотая лапами, с жужжанием бросился полуметровый мохнатый паук. Эремийон засмеялся, радостно хлопнув себя по колену. Я тоже фыркнул, не удержавшись - пацан был такой забавный, когда голышом вскочил на спинку дивана, словно испуганный котенок. Это было лишь слабое заклинание воды, кажется, такие называли анимационным... злые шутки. Князь перехватил мою руку, готовую погасить паука:
- Развейте его сами, Линтилар, это вода, ваша стихия, и вам это сейчас под силу.

Мальчик протянул к пауку дрожащие лапки, напрягаясь, и тот, утробно ворча, вцепился ему в коленку. И завибрировал конечностями к его съежившемуся достоинству. Тиль завопил, свалился с дивана и на четвереньках обежал его вокруг. Финишировал он, уткнувшись лицом в мои колени, а паук со смачным шлепком разбился о поджавшиеся ягодицы. Меня окатило ледяными брызгами.

- Какая полезная привычка - встречать опасность голой задницей - "Выпусти его из своей ауры, Никрам".
Я приласкал мокрую попку, суша и согревая, а потом осторожно высвободился и отошел к окну. Тиль провожал меня испуганным взглядом, стоя на коленях в луже воды. Я заставил ее испариться.
- Простите... - прошептал он.
- За что вы извиняетесь, юноша? - ласково спросил Эремийон. В нем практически не осталось света целителя, стихии воды и воздуха в его ауре вновь бешено закрутились в блекло-фиолетовую воронку, а сила мага разума перестала быть теплой. Она воспринималась как ветвящийся разряд молнии.
- Я ни на что не способен...
- Не сожалейте об этом. Ваша глупость и беззащитность доставляют мне истинное удовольствие. Вы просто не представляете себе, как приятно видеть такого юного и красивого мага воды униженно ползающим у моих ног.

Он приподнял подбородок Тиля, заставляя смотреть себе в глаза.
- Пожалуй, чтобы добиться этого, я бы забрал вас из рода сразу после первого совершеннолетия. Как только позволил бы закон. Запретил бы вам видеться с семьей. С друзьями. Вообще с кем бы то ни было. Даже личную прислугу не позволил бы иметь. Чтобы заключить весь ваш мир только в себе. И в удовлетворении своих прихотей.

Он говорил очень медленно, делая паузы после каждой фразы. Я видел, как в ауре Тиля засветился ветвистый узор - это наполнялась энергией разума основная линия стягивающих его пут. Видимо, именно ее князь предполагал извести за сеанс... Но сколько их еще оставалось... Мальчик тяжело дышал и мелко вздрагивал. Мне тоже было трудно дышать - кто бы знал, что пути разума окажутся для меня такими... мучительными.

- Я бы побоями и ежедневным унижением убедил бы вас в полной вашей ничтожности. Чтобы вы отчаянно стремились доказать мне свою полезность и право на существование. Чтобы беспрерывно стремились угождать мне. Иногда бы я бывал добр к вам - один вечер. Несколько дней. Пару недель. Или месяцев. Чтобы вы верили, что ваши усилия приносят плоды. И все будет хорошо. Стоит только постараться еще. Но каждый раз эти периоды иллюзорного счастья я бы заканчивал с какой-нибудь надуманной вашей провинностью. Или вообще без предлога - провинность вы бы искали сами. Мучаясь вопросом: что я сделал не так? И стараясь снова и снова.

Князь наполнил сложный узор плетения на Тиле таким количеством энергии, что малыш казался прожженным насквозь. Самая толстая линия уже поплыла в своих очертаниях, и мальчик судорожно прижимал руки к груди, в том месте, где она проходила: душа тоже умеет болеть... Некоторые завитки в его ауре - крошечные, почти незаметные - подсветились красноватым иллюзорным светом.

- "Самое забавное, Рам, что ты мог бы добиться той же покорности и обожания просто тупо трахая его каждый день," - говорил мне Эремийон в то же время, - "Взгляни на эти красные плетения. Они образовались после нашего недавнего развлечения, хотя мы оба сворачивали силу внутрь. Магия духа в действии - ты сломал мальчишку, и теперь от каждого эмоционального взаимодействия с кем-либо, кто просто сильнее его духом, он будет запутываться все дальше и дальше - пока не угаснет. Не надо было сгибать его так жестко, он все равно слишком юн, и ты подчинил бы его в любом случае, даже лаской. Но ведь без боли и страха слишком скучно, Рам?"

Я негромко помянул Мать и ее недостойные связи со всеми богами, ее детьми, навесив слабый полог тишины: Эремийон его даже не заметит, а Тиль ничего не услышит. Природа нашей связи требовала сказать вслух хотя бы одно слово, и я отвел душу во многих, чтобы сложить несколько: - "Что же, это значит - мне ни с кем нельзя, кроме великих магов? Чтобы не сломать ненароком?"
- Теперь вы понимаете, как приятна для окружающих ваша безмозглая никчемность, юноша? - "Ты снова путаешь силу дара с силой духа, Рам."
Я злобно скрипнул зубами.

Князь заставил лопнуть наполненную силой сердцевину плетения, и Тиль всхлипнул, захлебываясь воздухом.
- Если понимаете, то повторите.
- Я... вам... вам приятна моя безмоз...
- Заставляя вас повторять это, - резко прервал его Эремийон, - Я не только унижаю вас, но и вынуждаю принять оскорбительную характеристику как ваше собственное мнение. Правда, ловко?
Мальчик невидяще оглянулся в мою сторону, а потом снова повернулся к князю:
- Но зачем вам... зачем вам делать это? Ведь Ваше Сиятельство - маг разума, вы можете просто вывернуть мою душу... как вам угодно...
- Ну, допустим, боги не дали мне дара магии разума - "Смотри, Рам, куколка уже решилась поспорить" - Или, например, мне хочется поэкспериментировать на юноше благородного происхождения и применить на нем свои познания - без использования магии разума. Или я просто-напросто обожаю отрывать крылья бабочкам... И за все 976 лет своей жизни не потерял искреннего интереса к этому захватывающему действу.

Тиль снова медленно оглянулся на меня. Эремийон растворил очередные пару линий:
- Как вы полагаете, что из перечисленного ближе к истине, юноша?
- Я... я не знаю... князь...
- Вы совершенно правы, Линтилар, и я удивлен, слыша речь не мальчика, но мужа: ведь когда вас убивают, то настоящему воину не важно знать - за что. И почему убийца поступает так плохо. Самое главное - понять как, чтобы оказать достойное сопротивление.

С этими словами он окончательно растворил плетение, и Тиль пошатнулся и уперся руками в пол. Потом уцепился за диван и с трудом поднялся с колен. Теперь малыш смотрел прямо на меня. Оказывается, за несколько всего дней я успел привыкнуть к этому его застывшему, обращенному в себя взгляду замученного ребенка. Хотя сначала казалось, что привыкнуть к такому невозможно. Сейчас же его взгляд обратился изнутри ко внешнему, ко мне, заставляя непроизвольно вжаться в стену. Ведь я догадывался, что он видит: мерзкое чудовище.
- Зачем, Никрам? - тихо спросил он.
- Прости... - прошептал я. Мне было за что извиняться - за сегодняшнее утро.
- Просто так, - резко ответил Эремийон одновременно со мной.
- Просто так... Никрам... - едва слышно повторил Тиль и потерял сознание.

***
Путь принца.

Рамен закончил изучать последний отчет и принялся составлять доклад для владыки Ильверана: генеральный план экономического развития княжества. Он валялся на полу кабинета князя перед терминалом мозговика и выводил пальцами объемный график, высунув от усердия кончик языка. Какое это было приятное занятие - вот так играть ресурсами, ценами и стратегиями, выстраивая все это в сверкающий пик процветания. Наверно, когда он был принцем, ему часто доводилось заниматься этим, недаром же идет так легко. Насколько большее удовольствие должно было приносить управление целым королевством, а не одним из 11-ти княжеств... Впрочем, удовольствие доставляет не количество, а качество.

Он настолько увлекся своим занятием, что лишь краем глаза отследил появление Дирана, собственно владыки Ильверана. Тот приходил два раза, а на третий Рамен хмыкнул:
- Не мельтеши, - и похлопал рукой по креслу. Он уже закончил.
Диран опустился на предложенное место и с любопытством заглянул в экран:
- Чем это ты занимаешься?
- Твоими обязанностями, дорогой, - хихикнул Рамен, потягиваясь. А потом по-кошачьи потерся щекой о колено князя. Тот замер. - Смотри, сколько несобранного бабла взывает к твоей совести.
Он взмахнул рукой, заставляя мозговик породить огромную проекцию, и с воодушевлением принялся излагать свои идеи.

- Звучит убедительно, - сказал князь, когда он закончил. - И заманчиво. Но почему тебя так волнуют мои финансы?
- Они меня совершенно не волнуют, - зло прищурился Рамен, - С чего бы это меня волновали финансы нескольких миллионов граждан? Да пусть они сперва сдохнут все, прежде чем меня это взволнует.

- Прости, - примирительно улыбнулся Диран, - Я просто не подумал о том, что ты привык об этом заботиться.
- Ну, для чего тебе думать, дорогой, - не удержался Рамен от очередной злобной шпильки, - Я сделаю это за тебя. - он забрался на кресло и навис над Дираном, беря его лицо в ладони, - Я дорого ценю свою жизнь, князь Ильверан, гораздо дороже постельных развлечений. И я знаю, чем обязан тебе, хоть ты и уперся в своем молчании.

Незаметно усмехаясь, Рамен целовал закрытые глаза Дирана и сжатые губы. По тонкой связи, которую он изловчился наладить в первый же день после своего восстановления, он привычно пробрался сквозь мощные щиты гораздо более могучего мага. И с неугасающим раз от раза наслаждением погрузился в болезненно изломанную душу. Сила дара и вправду - ничего не значит, подумал он, словно продолжая с кем-то давний разговор. Ничего.

Некоторое время Рамен самозабвенно впитывал нездоровое счастье ласкаемого Дирана, тиская широкие плечи и мускулистый живот князя. Но наткнувшись в очередной раз на непробиваемую сталь физических щитов под кожей любовника, в гневе оторвался от него и пнул подвернувшееся кресло для посетителей. Собственная уязвимость бесила неимоверно.
- А ну, вернись, - возмутился хозяин кабинета, вставая.

Не стоило нарываться, если Ильверан сорвется с контроля, то что ему помешает отделать нахального безродного типа? Даже если этот тип был некогда наследным принцем. Нет, тем более, что этот тип был некогда наследным принцем. Он, конечно всегда за хорошую драку, даже такую неравную... Но сама ситуация абсолютно не совпадает со всеми жизненными планами. Приходится во всем себя ограничивать. Поэтому Рамен с доброй улыбкой подобрался к князю, зашел за спину и укусил за шею.
- Куда же я от тебя денусь, Ди, - мурлыкал он, зализывая аккуратные ранки от клыков. - Мммм... сладкий. Что у тебя тут, а?
Он нашептывал Дирану еще кучу подобных пошлостей, прихватывая ухо зубами и хватая за задницу. Забавно, что мужчину заводят подобные вульгарные разговорчики. А ведь он мог бы услаждать слух любовника стихотворными импровизациями. Или ритуальными стансами в честь богов - по древнему канону. "Там, любовь моя, в сумерках тела", - думал Рамен, превращая своеобычное совокупление на рабочем столе в таинство. Он вообразил себе бородатую морду Аараха, почувствовал волну дрожи в Диране, и кончил, завершив и станс - как подобает, своими словами: "Отворяя его, достаю я твой красный цветок".

- Мой красный цветок, - улыбнулся Рамен, проведя пальцем по розовым краям раскрытого входа Дирана. Он был крайне доволен собой - а как же, самоотверженно трудился почти час, загоняв партнера так, что тот не способен подняться, так и лежит, уткнувшись лицом в сложенные руки. Все тело звенело от истомы, символическое жертвоприношение требовало какого-то итогового действа. И он опустился на колени и развел крепкие ягодицы князя как можно шире. И обвел языком все еще несомкнувшийся анус, заявив что-то о сочных дырочках, и заставляя того вздохнуть и вжать живот.

***
- Я собираюсь вечером уйти в Пустые Скалы, к алтарю Бездны, - сообщил он позже, крутясь перед зеркалом и любуясь собственными прекрасным серебряным отражением. - Пойдешь со мной?
- Зачем? - Диран даже и не подумал отвлечься от изучения экономического плана.
- А вдруг мне захочется принести кого-нибудь в жертву! - жизнерадостно заржал Рамен, и владыка Ильверана нервно дернулся.
- Твое здоровое чувство юмора не перестает меня неприятно удивлять.
- Ну, извини, дорогой, - хмыкнул Рамен: он совсем не шутил. Мало ли, что выкинет Бездна. Не себя же приносить в жертву, в конце-концов. Хотя и князя он терять не собирался: слишком ценный кадр. Но великий маг пригодится в таком месте по-любому. А если Бездне потребуется жертва - можно будет оттуда вырваться и прийти попозже с кем-нибудь ненужным.

- Я не понимаю, зачем тебе взывать к Бездне. Она не отвечает эльфам. Никогда.
- Посмотри на меня, Ди. Мой вид не наводит тебя на какие-нибудь мысли?
- Если ты теперь полуночник, это не значит ты должен немедленно бежать к ближайшему темному алтарю и биться об него своей слишком одаренной головой. Это глупые суеверия, право слово. Неужели ты веришь, что полуночники служили злу?
- Не злу, а Бездне, Диран. Ты смотришь на меня и не видишь. Как и все прочие. Вряд ли, впрочем, я сам задумывался об этом раньше...
Он нахмурился, снова уставившись в зеркало.
- И что же я такого не вижу, Рамен, кроме твоей самовлюбленной физиономии?
- Серебряные волосы, Диран. Серебряные глаза. Клыки. Ты сам называл меня облезлым дроу. И ты был прав - это стандартное изменение Хаоса. Серебро - цвет Хаоса.
- При чем здесь Хаос?!
- Бездна - проводник Хаоса, неужели ты никогда не изучал темные стихии, владыка Ильверана? А Хаос проводит Тьму, Тьма же проводит Бездну.
- Я прекрасно знаю темный круговорот, но не вижу никакой связи с ним.
- Сколько можно упираться очевидному, Диран! - взбесился Рамен, - Все темные изменения начинает Хаос, и полуночники, поклоняясь бездне, привели его в свою кровь. Если бы они пошли дальше, и овладели, в свою очередь, Хаосом, то пришла бы Тьма и исказила репродуктивную систему, окончательно выделив их из народа. А потом бы снова явилась Бездна, заканчивая изменения, и в знак этого их кожа окрасилась бы золотом. Золото - цвет Бездны, помнишь это?
- Это ересь, Рамен, дроу нам не родичи, не хочу это слушать.

- Да, получилось бы еще одно дровское племя, - упорно продолжил он, словно ему было так уж важно мнение этого упрямца. А может просто убеждал себя в том, над чем думал все это время. - Но они остановились на полпути. Им показалось достаточным полученное преимущество: способность любого полуночника к неограниченному развитию дара. Да, ведь дроу управляют темными стихиями при помощи разновидности магии разума, а она единственная, где успех зависит от силы духа.
- Кто тебе сказал этот бред?
- Кто-то говорил... - он сжал рукой виски, - Кто-то, кого я не помню...Но полуночники также управляют светлыми стихиями. Они все одарены магией разума, а малейшая одаренность любой другой стихией - может развиться. Насколько выдержит их дух. Поэтому мне нужно воззвать к Бездне. Мне необходимо ускорить развитие дара. Насколько возможно.

- Да с чего ты взял, Рамен, что полуночники способны неограниченно развивать дар? Ты много их изучил?
- Ты, и правда считаешь меня тупицей, не способным понять природу собственной магии? - процедил он, и Диран осекся.
- Но что заставляет тебя думать, что Бездна тебе поможет? - спросил князь, помолчав. - Если все, что ты наговорил мне, имеет какое-то отношение к истине, то единственный путь развития - практика магии разума.

- Они все творили ритуалы взывания к Бездне, когда мы их убивали, - сказал он, снова сжимая виски. - Вся знать полуночников. Даже дети. А теперь обычный безродный солдат их крови одарен пятью стихиями. Невероятно, да? Никто из великих не владеет больше чем четырьмя. А здесь полный набор, только магии жизни не хватает. Но зачем она мне, не так ли? - он тихо засмеялся. - Я ведь не собираюсь никого исцелять.

Диран молчал, и он прошептал, все так же безумно улыбаясь:
- Смешно, правда? Даже дети... Ты знал об этом? Что они делали?
- Нет, не знал, меня не было с вами, когда вы их убивали, - глухо ответил князь.
- Меня тоже не было. Я не помню, но знаю это, - он снова посмотрел в зеркало. - Там были мой брат и Рэннар Нарвендайз. Предатель своей крови, - прошипел он, глядя в серебряные глаза своего отражения. - Я тут подумал, Ди, раз я теперь полуночник, то может мне стоит навестить князя Нарвендайз. Старшего. Все-таки, соплеменник.
- Не стоит, Рамен, он раздавит тебя одним пальцем и даже не заметит.
- Зануда ты, - он засмеялся - снова весело. - И помечтать не даешь.

***
- Смотри, Диран! Песочные зонтики! - Рамен выскочил на поляну, потрясая двумя крошечными грибами.
Они остановились лагерем на расстоянии двух переходов до Пустых Скал. Проклятые Скалы находились в самом центре мощного стихийного Искажения, и к ним было не добраться ни по воздуху, ни по земле - на машинах. Только пешком, медленно пробиваясь сквозь враждебную среду.
- И что такого? - Диран лениво оторвался от созерцания звездного неба.
- Мы их нарвем и зажарим, это же редчайший деликатес!
- Боги, что за жеребячий энтузиазм. Твоя душа помолодела вместе с телом, или мы все жестоко ошибаемся в том, чья именно душа вселилось в это юное и прекрасное тело? - князю совершенно не хотелось расставаться с мягкой лежанкой и блаженным единением с природой.

- Пошли, - Рамен ласкался, щекотно целуя его руки, и тянул в сторону. Диран, сопротивляясь, дернул его на себя и заслужил возмущенный толчок под ребра и шипение: - Ну и валяйся здесь... один.

Перед тем, как снова нырнуть в колючие джунгли, Рамен обернулся и довольно отметил, что одним лишь словом испортил любовнику настроение: тот больше не наслаждался отдыхом, а сидел и с затаенной тоской смотрел ему вслед.
- Пошли, Ди, - ласково сказал он, - Пособираем грибочков. Тебе понравится.
Было на самом деле увлекательно: за зонтиками надо было забираться на высокие мохнатые баобабы, а обратно спрыгивать, держась за хрупкие лианы. Те постоянно рвались. Зато удалось насобирать целый мешок деликатеса.

Рамен прижимал к себе этот мешок с отцовской нежностью, когда они возвращались. Диран косился на него с удивленной усмешкой и легкой завистью: наверно, стоило потерять сотни лет памяти, чтобы вот так снова радоваться жизни. Хотя, принц всегда отличался умением повеселиться... даже тогда, когда весело не было практически никому. Абсолютно чудовищное чувство юмора наследника престола прославило его в веках не менее, чем поразительная похотливость.

Вдалеке, со стороны их стоянки, раздались голоса. Мужчины застыли, переглянувшись, а потом разошлись в стороны, захватывая подозрительных гостей в клещи. Это оказались какие-то безродные эльфы, нагло копошащиеся в их вещах.
- Ворюги! - обрадовался Рамен, выскакивая на поляну.
Диран тоже вступил в свет костра, глядя на возлюбленного со смутным беспокойством. Эльф, рывшийся в вещах, упал на землю, хватаясь за голову и пытаясь сбежать, а второй, сидевший в кустах, выстрелил из какого-то нелепого дробовика. Полуночник от пуль даже уклонятся не стал - выстрел был в небо, и хищно скользнул к первому вору, медленно от него удирающему, причем, в сторону князя.

Диран резко вскинул руки, и всех троих разметало в разные стороны вихрем. Воришки в ужасе вжались в землю, догадавшись с кем связались. Рамен перекувырнулся, вскочил на ноги и, злобно оскалясь, развернулся к магу, явно готовый всласть подраться. В руках его тускло поблескивали длинные охотничьи ножи:
- Не убивай их.
На лице мужчины отразилось совершенно детское удивление, почти обида:
- Но почему, Ди? Это же преступники! Их можно убить.
- Все сильно изменилось за последние полтысячи лет, Рамен. Теперь преступников принято судить.
Тот фыркнул:
- Ты князь, ты и суди. А я прирежу подонков, позорящих эльфийский род.

Услышав последнюю фразу, означенные подонки взвыли и бросились (Рамен по пути пнул ближайшего под зад) в ноги князю, о чем-то невнятно умоляя. Владыка Ильверана скривился:
- Это просто жалкие падальщики, они не сделали ничего, за что их следовало бы убить.
- А как же покушение на Ваше Сиятельство посредством вот этой палки? - Рамен глумливо покрутил дробовик солнышком. В его голосе раскатывался гневный рык, заставляющий воришек жаться поближе к князю.
- Дробовик и все вещи отобрать, память подтереть, самих допросить и всыпать по 50 ударов палкой.

- Мудрое решение, Ваше Сиятельство, - Рамен склонился над одним из эльфов, улыбаясь светло и ласково: - Ну что, любезнейший, поиграем в доктора? - сказал он добрым голосом, словно кого-то копируя. - Я немножко выну вашу душу, юноша, а потом немножко засуну ее обратно.
- Нет! - взвизгнул тот, - Лучше убейте! Выворотень!!!
- Да вы, юноша, дебил, вас лечить надо, - приятно изумился Рамен и сломал ему челюсть. - Услышу хоть звук - продолжу лечение.
Покалеченный эльф подвывал и хрипел, пытаясь сдержать стоны, из глаз его градом сыпались слезы. Рамен же обернулся ко второму (тот громко икал), все с той же ясной улыбкой на устах:
- А вы, юноша...
- Я буду, буду, играть в доктора, сударь! Не надо!
- Успокойтесь, любезнейший, - Рамен устремил просветленный взор куда-то влево и вверх. - Я лишь хотел спросить: ты понял, что вы два дебила?
- Да, сударь, да...
- Понял - повтори.
Оценка: 5.69*7  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"