Аникин Владимир Юрьевич : другие произведения.

Шмат сала

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что скрывала Калевала? Время чтения 25-30 минут

  
Шмат сала
  
  - Да, Шарик, я тоже, увы, смертен, - сказал профессор зверьку, смотревшему на него умными глазами из-под остывшей буржуйки.
  Силы иссякали. Мало того, что Ленинград оказался в блокаде, так ещё и зима выдалась чрезвычайно морозной. Последние пять поленьев он вчера отдал соседке-вдове с двумя детьми. Еда кончилась три дня назад. Он мог терпеть и холод, и голод. Но вчера погиб брат. Погиб! У профессора не хватило мужества стать в ряды ополчения. А брат пошел. Погиб, но не дал пройти врагу.
  Профессор достал из ящика стола увесистый свёрток. Развернул, посмотрел подслеповато. Ноздри просто пронзил запах свиной шкурки. Для кого-то это могло бы стать истинным лакомством. Профессор завернул свёрток в лист коричневой обёрточной бумаги, перетянул бечёвкой. Чернила в чернильнице замёрзли, поэтому взял химический карандаш. Подержал во рту, там уже и слюны не осталось. Пока грел грифель, думал, как надписать, на каком языке, профессор был полиглот. Решил писать на русском, отдавая дань великому и героическому русскому народу, всей его истории. Надписал: 'Шмат сала'.
  Подозвал Шарика, примостил свёрток под ошейник. Подумал, что дверь в парадное могло приморозить, засыпать снегом. Поэтому выпустил зверя через балкон. Умное животное знает, куда отнести посылку.
  Прощаясь с другом, профессор сказал:
  - Одни мы остались. Братья все погибли.
  Зверь заскулил.
  - Всё. Иди.
  Профессор вышел из квартиры, и подбросил соседке под дверь карточки, уложенные в чистый конверт.
  Когда на следующий день соседка прибежала рассказать о случившемся чуде, подкинутых хлебных карточках, она нашла профессора на балконе. Он сидел там в старом кресле, покрытый снегом, с первым изданием 'Калевалы' на коленях и улыбался. Перед смертью он видел скалы и озёра родины. Он уже сутки как замёрз.
  ***
  Возвращаясь с кухни с бутербродом, Юра заглянул в гостиную. Там дедушка играл в шахматы со своим старинным приятелем.
  - Здорово, дядя Тима, - сказал Юра.
  - Здравствуй, - отозвался Антимир Владыкин, учёный-энциклопедист, как было написано на его визитке.
  По телевизору шла какая-то научная программа.
  'Это уникальный, единственный в мире, природный ядерный реактор, - говорила ведущая программы. - Мы находимся в Окло, это место в Габоне...'
  Юра пошёл к себе в комнату, когда расслышал за спиной реплику деда:
  - Единственный! Их бы за космополитизм привлечь. Помнишь мы с тобой в пятьдесят втором?
  - Товарища Берии на них нет, - отозвался Владыкин. - А помнишь, он письмо ждал? И от нас ждал...
  - Арестовали не вовремя... - откликнулся дед.
  Юра только хмыкнул.
  Через некоторое время в комнату, где Юра играл за компьютером, вошёл дедушка.
  - Не отвлекайся, - сказал дед. - Я только книжечку возьму.
  Он взял что-то с книжной полки, полистал и поставил на место. Делал он это тихо, но Юра отследил, куда дедушка возвращал то, что смотрел. Когда дед ушёл, Юра подбежал к полке и выхватил. Это был номер 'Известий Карело-Финской научно-исследовательской базы Академии Наук СССР' за 1947 год.
  Лето пришло как-то сразу, и Юра с друзьями, Петькой и Виталиком, засобирался в путь. За отличную учёбу в школе отправлялись они на летнюю смену в Сочи в школу 'Сириус'.
  Мама Юры сказала мужу:
  - А ничего, что дети одни поедут? Как-то боязно.
  Тут на кухню вошёл дедушка:
  - Ничего страшного. Я после десятого класса на Сахалин поехал. Один.
  - Не ври, папа, - устало сказал его сын. - Мне бабушка рассказывала, что ты семилетку закончил, а за восьмой класс платить уже надо было. Поэтому тебя отдали в геологоразведочный техникум. Вот после техникума ты на Сахалин и отправился.
  - Так по возрасту это и соответствует десятикласснику.
  - Папа! - всплеснула руками Юрина мама. - Что вы сравниваете? Какие тогда и какие сейчас времена?
  - Вот те на! - удивился дедушка. - Юра едет в Сочи летом. Там его ждут в элитной школе. Будут вокруг него плясать, развлекать, обучать по новомодным методикам. А я через всю страну на паровозе, чтобы зимой руду добывать в краю, где полно ссыльных и бывших уголовников! Конечно, что за меня было переживать? А вот с Юрочкой в Сочи, что угодно может произойти.
  Папа рассмеялся, мама надулась.
  Но поехали дети сами. Их должны были встретить по приезде и доставить непосредственно в общежитие при лицее.
  На первой остановке дети отзвонились родителям, что всё в порядке, прислали фото из окна поезда. А на второй остановке вышли. Хотя фотки опять отправили с комментариями, что в дороге укачивает, ехать ещё долго и они будут спать. Между первой и второй остановками друзья рассматривали карты, которые были у них сложены в большой папке. Обсудив изображения на картах, они в очередной раз убедились, что в целом направление поисков правильное. После того, как мальчики вышли из одного поезда, они пересели в другой. И теперь ехали не на юг, а на север.
  ***
  Из воспоминаний обер-ефрейтора 154-го пехотного полка 58-ой пехотной дивизии Вермахта Альфреда Зауке.
  'Хотя подарки на Рождество превзошли все наши ожидания, радости не было. Я лежал в блиндаже, на отмороженных четырёх пальцах правой ноги мясо отходило, и уже нарастала новая кожа. Говорят, что русские в блокадном городе умирают. Но и мы так скоро сдохнем, положение наше не лучше. Перед Рождеством провели большое наступление. В котором потеряли сотни людей. Теперь командование задумало новый штурм. Так сказать, новогодний подарок русским. Мы все в душе поддержали командование, так как сидеть здесь всю зиму казалось более страшным, чем наступление.
  Ударили после полуночи. Неделю копили снаряды для орудий и миномётов, чтобы удар был как можно более мощным. Разом вся эта смертоносная масса пошла на позиции русских. Начали сразу после полуночи при полной луне. Когда через четверть часа канонада затихла, мы рванулись к вражеским окопам. Артиллерия поработала на славу, живых в окопах осталось немного. Патроны берегли, поэтому мы шли в рукопашную. И прорвали линию обороны!
  Мы проскочили пустырь и оказались уже на городской улице. Нам казалось, что сейчас за нами в прорыв бросится вся наша армия, и вот он, Ленинград, взят! Натянуло тучи, ударил ветер, замела позёмка. Каждое окно выглядело амбразурой, откуда может ударить пулемёт или выстрелить русский снайпер. Мы крались по улице, когда появился он. Вытянул руку вперёд и ударил по нам огненными шарами, а из подвалов выскочили малые бестии. У них не было ружей, но были тесаки и топоры. Собрав первую жатву смерти, они, по команде, снова юркнули в подвалы. И тут появились драконы, три. Все неистовые как Фафнир. Я в ту ночь не удивлялся ничему. Я после месяца войны понял, что в этой ужасной стране нам ещё придётся сразиться с самим чёртом, и этот момент настал.
  Мы сразу потеряли пару дюжин солдат, но тут подоспели бойцы пулемётной роты. Оказывается, наш славный MG-34 может доставить неприятность даже дракону.
  Поднялась и усиливалась пурга. Опять полезли маленькие бестии. Я отбивался прикладом, стрелял, прятался в грудах щебёнки и снова бежал, то атакуя, то спасаясь от огня.
  Не знаю, сколько длилась эта фантасмагория, но нам удалось добить драконов. Метатель огненных шаров ослаб, и стоял посреди улицы, раскинув руки. Офицер приказал брать его живым, он хотел предъявить это чудо господину полковнику. Когда солдаты приблизились к нему, он взорвал себя, прихватив ещё троих наших. Когда он взорвался, маленькие твари исчезли в своих подземельях.
  Выжило нас не много. По одному нас раскидали по другим частям, и подальше от Ленинграда. Никаких наград за этот бой никто не получил. Я оказался под Харьковом и был рад, что вырвался из дикого северного края. Хотя и на Украине нам изрядно досталось...'
  Папа Юры захлопнул книжку и сказал жене:
  - Дед от научной литературы перешёл к чтению какой-то бредятины.
  - Что старый, что малый, - поддержала его жена, - скоро про попаданцев читать начнёт.
  ***
  Владыкин прервал свои раздумья над очередным ходом и спросил Юриного дедушку:
  - А что, Эдя, дети уехали?
  - Уехали.
  - Всё в порядке?
  - Абсолютно.
  - Ты уверен? Дети всё-таки.
  - Да я в их возрасте...
  - Знаю, знаю. На Сахалин. Но встретились мы с тобою уже на Таймыре...
  - Ты тогда уже попал к Берии под колпак?
  - Да. Дело громкое было. Министра геологии Малышева по итогам сняли и...
  - Не надо, не вспоминай всуе, не тащи скелеты из шкафа, - попросил Юрин дед.
  Ещё через сутки мальчики вышли из поезда, позавтракали в кафе и отправились в заранее выбранный пункт выдачи товаров Wildberries. Там получили уже оплаченное снаряжение.
  Разбирая в ближайшем сквере полученные вещи, Юра казал друзьям:
  - Интернет-торговля - великое дело. И билеты заранее можно купить, и с рюкзаками по поездам не надо мыкаться. Всё пришлют куда надо.
  Собрали рюкзаки и были готовы к походу. Карелия всегда притягивала к себе туристов. А имея ещё и заманчивую цель, как у ребят, путешествие становилось вдвойне интересным.
  После чего мальчишки нашли в интернете веб-камеры Сочи, сделали несколько кадров и отправили родителям, как фотоотчёт. Типа, мы на месте, у нас всё в порядке.
  Дома у Юры все были довольны, никаких подозрений даже не закралось. Один друг дома, Антимир Владыкин, отчего-то забеспокоился.
  - Эдуард, - начал он. - Внук твой с друзьями уехал. Справятся ли? Одни, далеко от дома.
  - Чего ты беспокоишься зря, - сказал Юрин дедушка. - Сейчас мир не дискретен. Мобильная связь и интернет связывают две любые его точки в пространстве и во времени. Если что-то произойдёт, они позвонят.
  - А если они тебе не позвонят?
  - Ну кому-то они сделают звонок?
  - Да, - согласился Антимир.
  Но тут Юрин дедушка встал:
  - Ты прав. Нам тоже надо ехать. - и крикнул. - Дети! Я уезжаю!
  Из кухни пришёл Юрин папа:
  - Ты куда собрался? В шахматный клуб?
  - В Ленинград.
  Услышав это, прибежала Юрина мама:
  - Как в Ленинград? Как вы один поедете?
  - Вдвоём, с Антимиром, - сказал дедушка.
  Антимир Владыкин захотел крикнуть: 'Я не поеду!'. Но Юрин дедушка так на него посмотрел, что слова застряли в горле.
   Мама с папой убежали на кухню, там она зашипела:
   - Им по девяносто лет! Куда им ехать?
   Юрин дедушка, Эдуард Борисович, родился в начале тридцатых годов двадцатого века. Жизнь прожил интересную, а вот женился поздно, уже к пятидесяти годам. Жена хотя и была на пятнадцать лет моложе, но к моменту брака тоже не девочка. Сын был у них единственным ребёнком. В Юре бабушка с дедушкой души не чаяли.
   Эдуард Борисович пришёл на кухню:
   - Дети, - сказал он. - Что вы разволновались? Это вам не на Сахалин в теплушке ехать. Мы вызовем такси, нас довезут до вокзала. В Ленинграде...
   - В Питере, - поправил его сын.
   - Хорошо. Хотя я еду в Ленинград.
   Сын с невесткой молча кивнули, примиряясь с упертостью старика.
   - В Питере, - пошёл на компромисс Эдуард Борисович, - мы тоже вызовем такси. А может быть нас встретят.
   Сын облегчённо вздохнул:
  - Так вы к кому-то едете?
  - А что, у двух профессоров не может быть коллег в большом городе?
  ***
  - Прикольно, - сказал Петька, - солнце почти не заходит.
  - Белые ночи, - хором ответили два его приятеля.
  Они опять склонились над картами.
  - А почему нам не надо идти на территорию гномов? - Виталик показал на окрашенные районы карты, после чего развернул другую карту. - Вот маршруты туристических походов. Территория гномов исхожена вдоль и поперёк. Ничего ни с кем страшного не происходит.
  - Мне кажется, - влез Петька, - ты смотришь двумерно, а надо трёхмерно.
  Виталик не понял.
  - Люди ходят по поверхности, - пояснил Юра. - А гномы живут под землёй. Не пересекаются.
  - Мы идём сюда? - Петька провёл пальцем линию движения по карте.
  Приятели кивнули.
  - А почему гномы туда не лезут?
  Они опять вернулись к туристической карте.
  - Места здесь тоже безопасные. Туристы всё излазили.
  Друзья посмотрели друг на друга и сказали хором:
  - Значит, там опасно под землёй!
  ***
  Эдуард Борисович не обманулся в своих ожиданиях. В ВУЗе, в который они обратились, были приятно удивлены, что два известных учёных приедут к ним по делам.
  На вокзале их встретил доцент Должиков, который обещал сводить к интересующему объекту. Старики попросили перенести экскурсию на завтра, так как сильно устали. Но в гостинице они не завалились отдыхать, а провели весь вечер над своим комплектом карт. И это были карты Ленинграда.
  На следующий день Должиков отвёл их к дому, на котором висела памятная табличка.
  'В этом доме с 1901 по 1942 год жил и работал профессор Меринов...'
  Рядом с текстом помещался профиль профессора.
  - После профессора в его квартире остались какие-то документы, материалы? - поинтересовался Эдуард Борисович.
  - Почти ничего. У профессора все рукописи хранились на кафедре. Он не любил работать дома, предпочитал кабинет. Библиотеку свою, весьма обширную, он передал университету ещё до войны. Так что ничего дома у него из книг не оставалось.
  - А брат профессора? Что о нём слышно?
  Должиков с удивлением посмотрел на собеседника:
  - У Меринова не было ни братьев, ни сестёр.
  Помолчали.
  - А животных он держал?
  Должиков пожал плечами.
  - Спасибо вам, - Эдуард Борисович протянул доценту руку. -Не буду злоупотреблять вашим временем. А мы посидим здесь во дворе с профессором Владыкиным. Хочется ещё ощутить ауру этого места.
  Должиков понимающе улыбнулся, распрощался и ушёл.
  Эдуард Борисович и Антимир Владыкин сели на лавку у подъезда. Недалеко за столиком пенсионеры играли в домино.
  - Патриархально, - сказал Антимир.
  Тут от доминошников отошёл один из играющих и подошёл к двум приятелям.
  - Вы про Меринова спрашивали?
  Эдуард Борисович подвинулся, приглашая неожиданного собеседника присесть. Тот тяжело опустился на лавку.
  - Восемьдесят пять мне будет, - сказал мужчина. - Помню я профессора. При молодом вашем не хотел говорить, а вы свои.
  - Что значит свои?
  - Нашего времени люди. Тоже блокадные?
  - Нет, - сказал Эдуард Борисович. - Мы жили южнее, но под оккупацию попали оба. Помним, как голодали. Представляю, как голодали здесь. Это было похлеще.
  Мужчина кивнул.
  - Мы соседи были с Мериновым. Вы вот спросили про зверюшку.
  Эдуард Борисович встрепенулся:
  - И что?
  - Был у него не то собачонок, не то котёнок. Бегал по квартире. А профессора мама наша нашла. Он на балконе сидел, хотя мороз был страшный.
  - А собачонок его?
  Мужчина задумался.
  - А и не было его. Куда-то делся. Профессор помер, а зверька уже и не было.
  Возникла пауза.
  - Вы только не подумайте, - встрепенулся мужчина.- Съесть он его не мог. Не тот был человек, профессор. Ещё вы про книгу спросили.
  Эдуард Борисович улыбнулся:
  - Я спрашивал про бумаги.
  - Бумаг не было. Книга осталась. Не русская. Без картинок.
  - Сожгли? - резко спросил Эдуард Борисович.
  - Не успели.
  Мужчина помолчал, собираясь с духом.
  - Там вообще чудо вышло. Сперва мать нашла карточки под дверью. В конверте, как письмо. Под дверь подбросили. Потом мать нашла книгу эту у профессора на коленях. Забрала. А через два дня пришёл человек.
  - Какой человек? - оживился Антимир Владыкин.
  - Библиотекарь. Я сперва думал, почтальон.
  - А почему так?
  - Одет был как почтальон. А потом он сказал, что из университетской библиотеки, и, мол, у профессора оставалась библиотечная книжка. Её нужно сдать.
  Тут мужчина сделал паузу, собираясь с духом.
  - А потом он, почтальон, достал из-за пазухи хлеб. Буханку, целую. Я смотрел на неё, как завороженный. А он сказал ласково: 'Что стоишь, малыш? Беги, неси книгу'. И я поменял книгу на буханку. Когда мать пришла с работы, и я рассказал ей, она плакала. А потом молилась, и сказала, что это ангел. Хлеб я сберёг до её прихода. Только краешек чуть обкусал. Мы с мамой и братом ели его дня три, или четыре. Кусочками. После войны я уже узнал, что были люди, которые за продукты выменивали произведение искусства. Цены им не было. Но мне кажется, что книга эта ценности не имела. Это был ангел-библиотекарь. Я запомнил руку. У него, как у вас, - он показал на Эдуарда Борисовича, - на пальце было два кольца. Это потом я уже узнал, что некоторые после серебряной свадьбы добавляют к золотому кольцу серебряное. А вот средний палец у него был изуродован.
  - Вы так хорошо запомнили? - удивился Антимир Владыкин.
  - В этой руке он держал хлеб. Я было забыл вкус этого хлеба, он был не такой.
  - Странный?
  - Нет. Просто не такой как в блокаду или даже до войны. Я думал, это - хлеб ангелов. Да нет. Сегодня такой вкус хлеба обычное дело. Но тогда показался очень вкусным.
  Помолчали.
  - А что? - сказал вдруг мужчина. - Вы люди образованные. Как думаете, у меня ценное что-то на хлеб выменяли?
  - Тогда хлеб была главная ценность, - веско сказал Эдуард Борисович. - Но я думаю, что книгу взяли, чтобы вернуть в библиотеку.
  - Вы так думаете? Библиотекарь отнёс её на место?
  - Книги всегда возвращаются в библиотеки, - сказал Эдуард Борисович и поднялся. - Спасибо вам за рассказ. Пойдём мы. У нас с другом ещё много дел, возраст большой. А время поджимает.
  Они пошли и тут мужчина в спину им сказал:
  - Меринов одинокий был, но добрый. Я до войны совсем маленький был, а брат мой постарше. Меринов его в зоопарк водил. Брат говорил, что у Меринова там был друг, который их бесплатно пускал, ещё и в вольеры заводил. И друг этот стихи им часто читал.
  - Какие же? - поинтересовался Антимир Владыкин.
  - 'Ковёр-самолёт', Лебедева-Кумача. Они ещё были в учебнике 'Родной речи'. Помните такие?
  Владыкин кивнул.
  - Гениально, - прошептал Эдуард Борисович. - Зоопарк.
  ***
  Юра, Петька и Виталик двигались через хвойный лес. Деревья здесь были низкорослые и тонкоствольные. Зато солнце просвечивало такой лес насквозь. Вся поверхность земля, в том числе лежащие на ней камни, были покрыты слоем мха. Виталик сначала даже заволновался, не забредут ли они так в какое болото.
  - А мы правильно идём? - спросил Петька. - Я всё же думаю, что нам надо было к морю ехать. Там всё в море заканчивается.
  - Нет, - отрезал Виталик. - Сказано: 'На туманный берег мыса, На далекий остров мглистый'. Но мыс и остров могут быть не только на море.
  Они остановились, опять достали карты и принялись вглядываться.
  - Вот озёра, - показал пальцем Виталик. - И геологическая обстановка вокруг подходящая. Только мыс там не один, и островов много.
  - Да, - задумчиво протянул Юра. - Вот мыс, и остров рядом. А вот другой мыс, и снова остров.
  - Этот мне меньше нравится, - сказал Петька. - тут остров совсем недалеко. Не такой он будет мглистый. А вот этот далеко от мыса.
  Юра что-то прикинул линейкой:
  - Маленькие они, острова. Метров по пятьсот в длину. Обойти его легко, но островов там много. Нам что, по всем озёрам плавать с острова на остров?
  Надувная лодка с собой у приятелей была, но грести от одного острова к другому реально не хотелось.
  Виталик стал читать названия островов:
  - Шушуари, Кюляниемисуари, Кормушсаари, Муштасуари, Кирьявашуари, Варнасуари, Тойнен-Ухутсаари, Урнашари, Чикшамушшуари, Хеминги, Каклошуари, Пурнусуари. Емутшуари, Большой Селкясуари.
  - Все они -ари, - сказал в сердцах Юра.
  - Саари или шуари переводится как остров, -пояснил Виталик.
  - Так они все острова, - резюмировал Петька. - Мне бы хотелось, чтобы это был Хеминги.
  - Почему?
  - А он единственный не шуари. Знаешь, как в задании: найди лишний элемент.
  - А может есть Малый Селкясуари, и именно это наш остров? - подшутил Юра.
  - Нет, - убеждённо сказал Петька. - Наш остров не может маленький. Там должен быть определённый размер.
  Пошли дальше и скоро увидели за деревьями дальнюю полоску воды:
  - Озёра! - воскликнул Виталик.
  Они ускорили шаг, но скоро наткнулись на немолодую женщину, собиравшую в лесу грибы.
  - Туристы? - весело спросила их женщина.
  - Да, - ответил Юра. - Хотим встретить рассвет на озере.
  Петька встрял в разговор:
  - Такую красоту в городе не увидишь. А здесь даль озера и по ней рассветные блики. Рыба ходит так, что круги по воде...
  Женщина рассмеялась:
  - Точно. У нас такое можно смотреть бесконечно. На мыс идите. Здесь мысок небольшой, а подальше есть мысы, выступающие в озеро. Там, поди, интереснее будет. Только на Сумуниеми не ходите.
  - Почему? Там опасно или запрет какой?
  Женщина отмахнулась рукой:
  - Аккуратным надо быть везде, и запрета нет. А вот туманы там часто. Не увидите ничего, пока к обеду ветром не разгонит.
  - А как его узнать?
  Женщина описала приметы мыса.
  - Спасибо, - сказал Виталик. - Мы для встречи рассвета другой мыс найдём.
  Но, когда они отошли от женщины на приличное расстояние, Виталик прошептал друзьям.
  - Похоже мыс подходящий мы нашли, 'туманный берег мыса'.
  Юра открыл карту:
  - И ближе всех к нему из островов Кирьявашуари,
  ***
  Эдуард Борисович и Антимир Владыкин, предъявив на входе билеты, вошли в зоопарк.
  - Думаю, - начал Эдуард Борисович, - надо ориентироваться на вольеры с крупными животными.
  - Логично, - поддержал его Владыкин. - Но я бы нашёл нам проводника.
  - Где ты его возьмёшь?
  - Надо искать старичка, - убеждённо сказал Владыкин. - Он многое знает, а кроме того, у него к нам, как людям пожилым, будет симпатия.
  - С чего это он к тебе симпатией проникнется?
  - Собеседник, - убеждённо сказал Владыкин. - Нам, старикам, нужен собеседник, которому мы можем пересказать свою жизнь. И лучше сверстник, а то молодёжь ничего не поймёт в смене времён и персонажей. Для молодых Брежнев, Суворов и Александр Невский жили примерно в одно время.
  Эдуард Борисович понял идею и окликнул ближайшего работника зоопарка:
  - Милейший, мы ищем вашего старейшего сотрудника. Я запамятовал, как его зовут. Не заболел ли он?
  'Милейший' проскользнул взглядом по двум старикам и бросил:
  - Был Василий Дмитриевич с утра. Беркутов кормил.
  Приятели отправились к нужному павильону и увидели старичка, выходившего из вольера с хищными птицами.
  - Молодой, - с печалью глядя на служителя, сказал Эдуард Борисович. - Ему всего-то лет восемьдесят.
  - Сойдёт, - откликнулся Владыкин и обратился к служителю.
  - Василий Дмитриевич!
  Служитель, щурясь, присмотрелся к ним, пожал протянутые и руки и честно сказал:
  - Не припомню, где мы встречались. Вы не из Союза охраны птиц России?
  - Нет. Мы уже пенсионеры, частным порядком.
  Эдуард Борисович представился сам и представил Антимира Владыкина.
  - Мы здесь по поводу профессора Меринова.
  Василий Дмитриевич задумался и сказал:
  - Не припомню такого.
  - Он был учёный-филолог. А в зоопарке до войны работал его родственник, или хороший друг. Работал с крупными животными. В войну, я так полагаю погиб.
  - Да, - согласился Василий Дмитриевич. - Многие тогда умерли, не дожили до прорыва блокады.
  - Нет, не умер, -поправил его Эдуард Борисович. - Именно погиб.
  Василий Дмитриевич огляделся:
  - Что мы на аллейке стоять будем. Пойдёмте. Я вас чаем напою, а по пути зверюшек наших посмотрите.
  Он зашаркал ногами по дорожке, потом прервал молчание.
  - Погиб от бомбы или в бою?
  - В бою.
  - Были сотрудники-мужчины, которые ушли в ополчение. В своё время у нас был стенд с их портретами и именами. Вспоминаю...
  Опять воцарилась тишина, прошли шагов десять.
  - Был такой Моштаков или Муштаков. Ещё Почелов, но он вернулся с войны. Не погиб. И я его ещё помню. Да он что-то рассказывал. Правильно! С Муштаковым он воевал. Эрлинг в ополчение ушёл. Все погибли. Ещё был Смирнов. Он был что-то вроде парторга и стал в ополчении батальонным комиссаром. Тоже погиб.
  - Мы имели в виду, - перебил служителя зоопарка Эдуард Борисович, - профессора Эрлинга. Его работы и судьба интересуют нас.
  Василий Дмитриевич остановился и грустно вздохнул:
  - По воспоминаниям тех сотрудников, кто его ещё застал и помнил, он был милейшим в общении человеком, но со своеобразными идеями. Идеи эти он высказывал вслух, что некоторых пугало.
  - Что пугало: идеи или как он высказыва? - заинтересовался Владыкин.
  - Про идеи не скажу. Об этом не говорилось, а специализация моя далека от интересов Эрлинга, поэтому о его работах я судить не могу. Да они почти и не изданы. А вот пугались почему, это понятно. Время какое было? 37-38-ой годы. Генетики между собой разбираются. Историки и философы между собой. За теорию, не соответствующую генеральной линии, можно было и пострадать.
  - А почему работы, вы говорите, не изданы? - поинтересовался Эдуард Борисович.
  - Эрдинг работал с животными большими, а кабинет рабочий у него был маленький. Опять же по воспоминаниям, там были стопы бумаг, исписанных им. Он обещал, что вот-вот издаст какой-то большой труд. А потом он погиб. В блокаду многие помещения были повреждены бомбёжками. В каморку Эрлинга перетащили часть вещей. Да так всё и осталось. Хлам там, никогда там ничего не разбирали. Боюсь, погибло всё наследие.
  Василий Дмитриевич загрустил, казалась, сейчас всплакнёт.
  А вот Эдуард Борисович был напротив чрезвычайно весел:
  - Пою тебе славу, о, отечественная бесхозяйственность! Как славно, что всё дождалось нас, сохранилось до сегодняшнего дня.
  И уже обращаясь к Василию Борисовичу:
  - Мы можем организовать там разбор завалов? Желательно сейчас же.
  Владыкин потянул друга за рукав и зашептал:
  - Эдик, ты что, хочешь при всех туда лезть? Может быть ночью, по-тихому...
  Эдуард Борисович с восторгом посмотрел на старого приятеля:
  - Антимир! Восторгаюсь! Ты способен ночью лезть через забор на охраняемую территорию? Здесь, наверняка, не только охрана и собаки, но и система видеонаблюдения, сигнализация. Возможно, датчики движения, и я не исключаю проволоки под током. Ты способен это преодолеть? Я - нет. Мне девяносто лет.
  - И я - нет! - гордо выкрикнул Владыкин.
  - Тогда идём сейчас? Так мы можем организовать разбор завалов?
  Василий Дмитриевич был грустен и уже собирался покачать головой, как вдруг н повеселел:
  - У нас проходят сейчас практику четыре крепких хлопца с биофака. Я их возьму, всё равно они большую часть времени маются безделием. По-моему, там были ещё девушки...
  - Нам хватит и парней, - перебил его Эдуард Борисович.
  Но девушки, две, были в комплекте и вместе со своими юношами пошли помогать в разборке помещения.
  Сначала дело шло тяжело, вытаскивали старую мебель. Загромождена комнатёнка была изрядно. Потом пошло веселее, появились проходы, добрались до столов с бумагами. Бумаги, пожелтевшие, лежали стопами. Василий Дмитриевич ухватил ближайшую кипу, стал разглядывать. Почерк был ужаснейший.
  - Сразу и не прочтёшь, - разочарованно протянул работник зоопарка. - Это расшифровывать надо.
  Но Эдуард Борисович и Антимир Владыкин на рукописи не обращали никакого внимания. Добрались до стола и стали выдвигать ящики. Они были не заперты, но за годы рассохлись, цеплялись и выдвигались с трудом. В ящиках лежали и бумаги, и ручки перьевые, и разная мелочь, например футлярчик для очков.
  Практиканты к тому времени освободили проход к стене, открылся шкаф, стоящий в нише. Одна из девушек потянула дверь на себя. Страшный скрип сменился ужасным криком. Василий Дмитриевич бросился к ней, заглянул внутрь шкафа и сам остолбенел. Он только сказал задыхаясь:
  - Это что? Ребёнок?
  ***
  - Где мой ребёнок? - кричала мама Юры.
  Пять минут назад ей позвонила мама Пети. Они с мужем ухватили несколько дней отпуска и рванули в Сочи проведать дитятку. И оказалось, что ни дитятки, ни его друзей в лицее нет. Руководство лицея тоже изумилось, потому что они получили электронное письмо, где было указано, что дети прибудут позже. Дескать, была эпидемия скарлатины, дети сами не болели, но поликлиника справку об эпидокружении не даёт.
  И вот теперь родители пришли в ужас. Дети пропали!
  А дети в этот момент, развернув и надув лодку, отправлялись на остров Кирьявашуари.
  ***
  Эдуард Борисович, Антимир Владыкин, Василий Дмитриевич и студенты-практиканты рассматривали находку в шкафу. В шкафу, в полуметре от дна, была полка. На полке стоял скелет рептилии. А вот под полкой лежал небольшой скелет. Его-то Василий Дмитриевич и принял за скелет ребёнка.
  - Нет. Не ребёнок, - убеждённо сказал Эдуард Борисович. - Взрослый. Причём скелет стародавний.
  Василий Дмитриевич пригляделся и вздохнул.
  - И то правда. А я испугался, что здесь в блокаду ребёнок спрятался. Да там и...
  Он не договорил, только рукой махнул.
  - А что теперь делать? - спросил кто-то из студентов.
  - Скелеты надо вынуть. Только аккуратно, они ценные.
  Кости бережно вынули из шкафа, положили и завернули в принесённую мешковину.
  - Теперь, - сказал Эдуард Борисович. - Надо проверить нет ли тайника в шкафу или за ним.
  Он стал ощупывать и простукивать стенки. Все заинтересованно следили за ним. Рука Эдуарда Борисовича уже прошлась под шкафом, ощупывая дно снизу на предмет приклеенных к нему пакетов или предметов. И тут шкаф покачнулся, рука скользнула в щель между стенкой и дверцей рядом с петлями, и вдруг дверца пошла вперёд и захлопнулась. Пальцы Эдуарду Борисовичу зажало, шкаф стал падать на него. Эдуард Борисович отшатнулся назад, рванул руку и вскрикнул от боли. Ноготь сорвало, палец стал синеть на глазах, брызнула кровь. Эдуард Борисович застонал, и зажал покалеченный средний палец правой руки в левом кулаке.
  - Быстро пойдёмте в медпункт, - крикнул Василий Дмитриевич, - здесь недалеко.
  И они удалились. Студенты выскользнули из комнатки и потянулись вслед за ними. Антимир Владыкин остался один.
  - Что ж! - сказал он, довольно потирая руки. - Случаем не грех воспользоваться. Вот теперь можно поискать все тайнички.
  ***
  Виталик посмотрел на экран своего телефона.
  - Тринадцать пропущенных, - констатировал он. - Раз нам всем звонят не переставая, значит, они как-то узнали, что мы не в Сочи.
  - Странно, - вдруг сказал Юра. - Мама звонила...
  Друзья закивали головами, им тоже звонили мамы.
  - Папа звонил...
  Друзья покивали опять.
  - Дед не звонил.
  Друзья замерли.
  - И что это значит?
  - Что ему почему-то не сказали о нас. Но дома такой шухер не утаишь. Даже если бы пытались скрыть, он бы догадался. Как он говорит, прокачал бы на косвенных...
  Друзья помолчали.
  - И что?
  - Надо звонить деду.
  - Зачем?
  - Или с ним что-то стряслось. Или он знал, что нас не будет в Сочи, и для него это не сюрприз.
  Юра помолчал и добавил.
  - Я склоняюсь ко второму.
  Он набрал номер, долго ждал ответа:
  - Дед, ты что сразу не брал?
  - Да я в медпункте.
  - Что-то серьёзное?
  - Просто палец поранил. А ты что звонишь.
  Юра помялся:
  - Да мы сейчас не в Сочи, и родители узнали.
  Эдуард Борисович быстро спросил:
  - Вы остров нашли?
  Мальчишки уже не удивились.
  - Я думаю, да, - сказал Юра. - Мы на нём. Это - Кирьявашуари.
  - Логично! Что ж я сразу не догадался. Внутрь не лазьте. Я в Питере, буду у Вас завтра утром. Просто переночуйте на острове.
  Эдуард Борисович вышел из медпункта, распрощался с Василием Дмитриевичем:
  - Спасибо вам. До свидания. Поеду домой.
  Пройдя по аллее, он свернул за угол и наткнулся на Антимира Владыкина.
  - Тима, ты скелеты спрятал?
  - У заборчика.
  - Завтра покажешь.
  - Да я тебе сейчас покажу.
  - Да не мне покажешь, завтра.
  Когда приятели вышли из зоопарка, Эдуард Борисович позвонил доценту Должикову.
  - Нет у вас знакомых на Ленфильме? Мне бы костюм времён Великой Отечественной войны. Хотим с Владыкиным устроить блокадную фотосессию.
  - Нет у меня таких знакомых, - расстроился Должиков, но тут встрепенулся. - Впрочем. у меня соседка работает в ТЮЗе. Как раз костюмером. У них был какой-то спектакль про войну.
  Встретились через сорок минут в ТЮЗе. Выяснилось, что костюмы к спектаклю - это детские костюмы и военная форма.
  - Нет. В форме мы сниматься не будем, - категорически сказал Эдуард Борисович.
  - Есть ещё костюм почтальона, - крикнула из-за развешенного реквизита женщина.
  - Значит. всё-таки почтальон, - резюмировал Эдуард Борисович. - Несите!
  Взяв костюм, поблагодарив костюмершу и расторопного Должикова, Эдуард Борисович и Антимир Владыкин вернулись в гостиницу.
   - Доставай твои карты, - скомандовал Эдуард Борисович.
  Владыкин как-то торжественно извлёк из чемодана толстый гроссбух и водрузил на стол.
  - Вот, - сказал он. - Вся северная столица.
  Эдуард Борисович стал бережно переворачивать листы. Карты шли от строительства города. Дойдя до карт 1942 года, Эдуард Борисович нравоучительно сказал в пустоту:
  - Я же говорил, что еду в Ленинград.
  На картах были нанесены линии с цифрами.
  Это был титанический труд Владыкина и некоторых из его учеников. Учитель Владыкина, профессор Сарбаганов, открыл возможность перемещения во времени. Он представил время как временно-пространственные пласты лежащие друг на друге. Между ними можно проскользнуть. Но даже если вы найдёте нужную точку, откуда можно совершить перемещение, то проскользнуть вы сможете только в другую определенную точку пространства времени. Например, из сегодняшнего дня в 15 июля 1852 года. Если вам надо в 16 июля, или живите сутки, или ищите новую точку. Первая эйфория, вызванная надеждами путешествий во времени, сменилась осознанием того, что в некоторых случаях придётся строить очень сложные маршруты. И сам поиск точек требует много времени.
  Как истинный ленинградец Сарбаганов занимался родным городом. Владыкин с аспирантами продолжил работу. Забавно то. Что при определённом навыке перемещение во времени не требует сложного оборудования. Последнюю модель Владыкин довел до размера портативного магнитофона.
  Владыкин водил пальцем по кривым на карте.
  - Тебе повезло, - сказал он. - Есть точка недалеко от нужного места.
  Он достал из кармана портативную логарифмическую линейку.
  - Антимир, - сказал Эдуард Борисович. - Сейчас всё считают на компьютере.
  - В тайге твой компьютер работать не будет.
  И Владыкин принялся считать. Наконец он сказал,
  - Вот отсюда пойдёшь. У тебя будет сорок минут. Пройти около двух трамвайных остановок.
  - А в блокаду трамвай ходил?
  - Даже если будет идти трамвай, не лезь в него, проколешься на чем-нибудь. Просто иди. Одевайся теплее. Там мороз будет градусов за двадцать.
  Взяв вещи с собой, отправились к точке перехода. По пути купили обычную буханку хлеба. Точка оказалась во дворике. Эдуард Борисович одел на себя теплые вещи, одел костюм почтальона. На грудь повесили прибор, за пазуху сунули хлеб.
  Владыкин проверил настройки прибора.
  - Шагай!
  Эдуард Борисович сделал пару шагов и оказался в том же дворике морозным зимним вечером 1942 года. Он огляделся. Было пустынно. Выйдя из дворика, он сориентировался и пошёл в нужном направлении. Шёл медленно. Быстрый шаг мог вызвать подозрение у случайных встречных. В этом городе уже никто не бегал.
  Эдуард Борисович дошёл до нужного дома, радуясь, что в те годы никто не ставил кодовых замков на двери в подъездах и шлагбаумов на въезде во дворы.
  Поднявшись по лестнице до нужной квартиры, Эдуард Борисович постучал в дверь. Через некоторое время дверь открыл мальчонка.
  - Здравствуй, - сказал Эдуард Борисович. - У вас сосед умер. Профессор Меринов. Я библиотекарь. Он брал ценную книгу в библиотеке, а книги надо возвращать.
  С этими словами Эдуард Борисович потянул буханку из-за пазухи.
  - Это тебе с мамой и братом.
  - А откуда вы знаете, что у меня ещё мама с братом? - слабо спросил ребёнок.
  - Я же не чужой человек, а библиотекарь. Что стоишь, малыш? Беги, неси книгу.
  Мальчуган убежал и уже через минуту менял книгу на вожделенный хлеб.
  Дверь закрылась, но Эдуард Борисович через запертую дверь ещё крикнул:
  - До встречи!
  Тем же путём Эдуард Борисович вернулся во дворик и перешёл обратно во времени.
  - Я весь извёлся! - воскликнул профессор Владыкин, увидев старого друга в целости и сохранности.
  - Всё в порядке, - отрапортовал Эдуард Борисович.
  В гостинице они листали старинный экземпляр 'Калевалы' с пометками профессора на полях.
  - Эх, Тима, - сказал Эдуард Борисович. - Знай мы это в пятидесятые годы.
  - И что? - обрезал его Владыкин. - Это всё история. Там всё давно перегорело, и ты сам это знаешь. Не побоялся же мальчишек туда отправить? Наши действия?
  - Утром за мной приедет проводник на машине. Я еду на остров.
  - А я?
  - Ты пойдёшь в библиотеку и сдашь книгу.
  - Эдуард, это не библиотечная книга.
  - А станет библиотечной. Выбери библиотеку по душе и преподнеси от своего имени в дар.
  В полдень следующего дня проводник на катере доставил Эдуарда Борисовича на остров.
  - Вы поезжайте, а я останусь.
  Проводник посмотрел с подозрением:
  - Дедушка, а сюда, извините, не помирать приплыли? Мне потом проблемы не нужны, скажут, что я человека бросил.
  Эдуард Борисович засмеялся:
  - Нет. Меня отсюда внук заберёт.
  - Смотрите. Но я вам всё-таки звякну к вечеру. Если будет надо - заберу. Не будете отвечать, приеду проверить.
  - Хорошо, - согласился Эдуард Борисович. - Вечером созвон.
  Проводник уплыл, шум лодочного мотора затих. На острове было пустынно. Следов мальчишек не было. Это не смутило старого учёного. Он выбрал поваленное дерево. Сел на него и громко и чётко сказал в пространство.
  - Мальчики вам не нужны и не опасны. А у меня есть, что вам предложить.
  Он помолчал. Стояла тишина, только крапивник пел на одном из деревьев.
  Эдуард Борисович прервал молчание и торжественно произнес:
  - Секир и Ватто-Сурма.
  Тут даже крапивник замолчал. Эдуард Борисович не услышал, но спиной почувствовал движение сзади.
  - Стой! - сказал он. - Я догадаюсь. Ты же не стуканец, а чудь белоглазая.
  Он резко развернулся и рассмеялся.
  - Я прав!
  На поляне, метрах в пятнадцати от него, стоял старичок чуть выше метра ростом. Светловолосый, бледнокожий, лицо без бороды. Непигментированные глаза сначала смотрелись как бельма. Но это был не альбинос. Просто бледный человечек.
  - Откуда ты знаешь про Ватто-Сурму и Секира?
  - Да не просто знаю, - радостно ответил Эдуард Борисович. - Мы нашли их скелеты. Их можно забрать.
  - Кто мы?
  - Я с другом, профессором Владыкиным. Он будет ждать вас или ваших посланцев. Где и когда, сейчас договоримся. Мальчишек отпускаете. И зачем вам теперь остров? Здесь уже ничего не вернёшь. Мельница давно встала. Это просто природная реликвия. Пора дать её учёным для изучения.
  Белый старичок подумал и сказал:
  - Ты прав. Ты даришь нам ценный подарок, а мы просто возвращаем твоё. Странный обмен.
  - Никакого обмена. Останки ваши, мальчишки наши, реактор природный, книга библиотечная.
  - Какая книга? - насторожился белый старичок.
  - 'Калевала', первое издание. Экземпляр профессора Меринова. Или правильнее Мерлинова?
  - Он сам звал себя Меринов.
  - Но ты подумал сперва про другую книгу. Вот её я бы хотел посмотреть.
  Старичок задумался.
  - Только посмотреть. Если читать, то только в наших условиях.
  - Я стар для ваших 'читальных залов'. Я хочу просто взглянуть.
  Договор состоялся.
  Эдуард Борисович позвонил Владыкину, и тот вечером у ограды зоопарка встретил посланцев карельских гномов, чуди белоглазой, и показал, где за забором спрятаны скелеты. Пройти за забор под землёй для гнома раз плюнуть.
  Мальчишек, полезших-таки под землю, выпустили на поверхность, где состоялось радостная встреча с Юриным дедушкой.
  К утру следующего дня гномы доставили свёрток, на котором сверху было написано 'Шмат сала'. Эдуард Борисович развернул и огладил старческой рукой сшитые листы пергамента в кожаном переплёте.
  - Будете читать? - спросил старик-гном.
  - Нет, - печально сказал Эдуард Борисович. - Это труд жизни, а у меня уже нет жизни, чтобы потратить на него. Всё потрачено.
  - Дедушка, - спросил Юра. - Что это?
  - Книга.
  - О чём?
  - Читать надо. Учитесь, готовьтесь. И может быть вам дадут прочесть её.
  Эдуард Борисович посмотрел на гнома-вожака.
  - Когда они будут готовы мы дадим знак.
  - А если мы не будем готовы? - прошептал Виталик.
  - Значит и знака не будет?
  - А если будет, но мы не поймём, что это знак.
  - Значит, вы ещё недостаточно готовы.
  - Хватит, - Эдуард Борисович завернул книгу обратно. - Поехали. Вас в Сочи ждут. Хорошо ещё, что родители успокоились.
  ***
  Эдуард Борисович и Антимир Владыкин играли в шахматы на парковой скамейке. Кончался июнь.
  - Послушай, Эдя, - сказал Владыкин. - Зачем надо было вовлекать в это дело детей?
  - Мы жизнь прожили, Тима, а найти сами не удосужились. Министр геологии Малышев подозревал, что в Карелии можно искать радиоактивные породы. А мы то заняты были, то искали другое. Много мы не знали. Меринов был филолог. Кому в голову могло прийти, что он связан с вопросами атомной физики.
  - Скорее геологии урановых месторождений, - поправил Владыкин. - Но какой мозг. Предположить, что описанная мельница не сама мельница, а двигатель, обеспечивающий её бесперебойную работу. Источник энергии, ядерный реактор. Ильмаринен сделал Сампо. Эта Сампо обеспечивала людей всем. Сверху была 'крышка пёстрая'. То есть зачем-то Сампо надо было надёжно укрывать. Правильно, чтобы не словить дозу радиации. И когда Сампо сломали, то почему-то не смогли восстановить. Значит были причины, которые не зависели от Ильмаринена. Реактор просто выработал ресурс. Встал. Его никто не ломал, время вышло.
  - Правильно. Знай мы про Меринова лет пятьдесят назад, мы бы сами нашли. А вот недавно попалась мне книга воспоминаний немецкого солдата, где он описывал бой с волшебником, драконом и гномами. Плюс воспоминания о Меринове и его поисках Сампо. Как-то и связалось. А потом передача про естественный реактор в Окло. Я спровоцировал внука на поиски. И они их нашли.
  - Нам ещё повезло, что мы нашли скелеты древнего короля гномов Секира и его дракона. Было, что отдать чуди белоглазой.
  - Да. Меринов - гений, но какая генетика. Это же потомки Мерлина. Только один в фамилии букву добавил, стал из Мерлинова Мериновым. Другой убрал в начале и приплюсовал букву в конце, стал Эрлингом. И держать драконов в зоопарке - гениально.
  - И при этом ещё Лебедева-Кумача цитировал:
  Растут богатыри и крепнут наши крылья,
  Все выше мы летим, все дальше, все быстрей!
  Бледнеют сказки перед нашей яркой былью,
  И нас не устрашит любой дракон и змей!
  А куда делся дракончик Меринова?
  - Жив.
  - Пещерный дракон, карликовый?
  - Нормальный. Серый северный дракон. Летом спит, зимой летает. Биология такая. Живёт у гномов за Полярным кругом. Полярной ночью на него никто не обращает внимание.
  - Жаль я книгу не видел, - с грустью сказал Владыкин. - А почему он написал 'Шмат сала'?
  - Искажённое Шмаат саала, или Маат саала, 'Расспрашивал истину'. Он расспрашивал, истина ему отвечала.
  - Боже! - всплеснул руками Владыкин. - Какие тайны скрыты там!
  Он помолчал и вдруг сказал:
  - А что изменилось, Эдя, что? Сделано уникально открытие древнего природного реактора. Мы совершили сделку с гномами. Есть гномы, есть драконы. И что знает об этом мир, как он отреагировал?
  Эдуард Борисович передвинул на одно поле белопольного слона и сказал:
  - Итоги таковы. Одна маленькая заметка в интернете о находке юных учёных. Восемь лайков, один комментарий типа 'Так держать'. На сайте Ленинградской областной универсальной научной библиотеки благодарность профессору Владыкину за подаренную уникальную книгу. Ноль лайков, ноль комментариев. О захоронении гномами останков своего легендарного короля и его верного дракона не сообщил никто.
  - Кстати! А в зоопарке не поинтересовались, куда делись кости?
  - Нет. Разобрали мусор и выбросили. Вот, собственно, и всё. Миру не интересны скелеты в его шкафу. Ходи Тима, тебе вечный шах в три хода.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"