Аннотация: Люди много фантазировали на тему конца света, но, конечно, никто и подумать не мог, что хлеб начнет взрываться.
Хлебная бомба
рассказ
Люди много фантазировали на тему конца света, но, конечно, никто и подумать не мог, что хлеб начнет взрываться. И, тем не менее, случилось то, что случилось: в день, вошедшей в историю под именем "День Х" по всему миру, одновременно, без видимых причин, хлеб превратился во взрывчатку. Конец света подкрался с неожиданной стороны.
Взрывался не только хлеб, но и все остальные мучные изделия. Любой продукт питания, содержащий тесто, стал смертельно опасен. Хлеб не взрывался сам по себе. Он взрывался только от механического воздействия, от приложения силы. Например, при резке, так и произошло большинство трагедий. Позже, подсчитали, что 100 грамм свежего хлеба по взрывной силе соответствуют примерно 10 граммам тротилового эквивалента. Цифры, конечно, приблизительные. На взрывную мощность хлеба влияет много факторов. Прежде всего, это свежесть хлеба. Наиболее опасен черствый хлеб, взрывоопасность черствого хлеба возрастает по экспоненте, сухари взрываются от малейшего толчка. Наиболее опасен белый, пшеничный, хлеб. Черный, ржаной, более стабилен, хотя на общую картину этот факт влияет мало. Сами хлебные злаки, колосья, зерна, никак не изменились. Они абсолютно безопасны, как и раньше. Мука, если соблюдать правила техники безопасности, так же практически безвредна. (Крупная катастрофа на одном из мучных складов в Канаде, где недосмотрели за влажностью, послужила для всего мира уроком). Хлеб превращается во взрывчатку на стадии теста. Скорее всего, реакцию трансмутации запускают дрожжи. Наука никак не может объяснить этот факт. Химический состав хлеба, его молекулярная структура никак не изменились. По неведомой причине изменились его свойства. Парадоксально, но температура никак не влияет на взрывоопасность хлеба, что отличает его от большинства взрывчатых веществ. Можно спокойно положить буханку хлеба в костер и ничего не произойдет. Она просто сгорит и все. Чем мы сейчас и пользуемся во время утилизации хлебных отходов. К хлебному взрыву приводит только приложение силы.
Признаться, я чувствую себя глупо. Говорить такие очевидные вещи.... Сейчас любой ребенок знает, что на свете нет ничего опаснее горбушки хлеба. Все что я сейчас делаю, просто пересказываю содержание плакатов по технике безопасности, которые висят на нашем хлебозаводе практически на каждой стене. Просто, понимаете, это мой первый рассказ. Однажды к нам на завод пришла литературный редактор газеты "Труд" Мария Петровна Нестерова. Она выступила на общем собрании трудового коллектива. Много благодарила нас за ударный труд, что очень приятно их уст такого человека. Сказала, что народ хочет знать своих героев. Это ее слова, не мои, но все равно как-то неловко. Ну какие мы герои? Мы просто делаем свою работу. Кто-то же должен ее делать? Товарищ Нестерова попросила написать рассказ для газеты, о буднях нашего производства. Взгляд изнутри, так сказать. На заседании нашей партячейки, товарищи единогласно проголосовали, что я рассказ буду писать я. Среди наших я слыву самым начитанным. Ну, раз коллектив доверил, надо оправдать, куда деваться. Я когда обдумывал идею рассказа, решил, что буду писать так, как будто взрывающийся хлеб это большая новость. Как будто это, ну я не знаю, письмо в параллельную вселенную, где хлеб до сих пор не более чем еда. Так что я решил в очередной раз повторить прописные истины. Может это сомнительный художественный прием, но я твердо уверен: если дело касается человеческих жизней, все остальное имеет второстепенное значение. Может, эти правила обращения с хлебом уже у всех навязли в зубах, но все равно не грех повторять их снова и снова, потому что если это может спасти жизнь хоть одному человеку, это стоит того. Нет ничего важнее человеческой жизни. Другое дело, возможно, как раз лишнее это подобные отступления. Так ли нужно вводить в текст автора? Ну да ладно. В газете мне сказали, чтобы я не переживал, писал, что думаю, они поправят, если что.
День Х невыносимо вспоминать, но и забыть невозможно. Сначала, конечно, никто ничего не понял. Планету захлестнуло волной дикой паники. Что это? Крупномасштабная террористическая атака? Третья Мировая Война? В одно мгновение мир провалился в ад. Взрывы, везде взрывы, каждую минуту, каждую секунду... Разрушенные задания.... Обезображенные трупы... Черное от дыма небо.... Земля, залитая кровью ... И это было везде, по всей планете. Нет ни одной страны мира, нет ни одного человека, которого бы это не затронуло - День Х настиг каждого. Практически каждый потерял кого-нибудь из близких в этот проклятый день. И я не исключение. По приблизительным оценкам, День Х унес жизни полутора миллиардов человек. Больше, чем за все войны вместе взятые. И даже спустя годы, масштаб этой трагедии невозможно осознать. Эта рана никогда не заживет. Вечная память жертвам Дня Х! Мы никогда не забудем.
Человеческим языком невозможно донести весь ужас Дня Х, но когда люди поняли, что происходит, это оказалось еще хуже. Осознание причин катастрофы вызывало жуткий шок, крушение, казавшейся незыблемой системы ценностей, сложившееся за тысячелетия истории. Можете упрекнуть меня в излишней жесткости, но смерть, пусть даже самая страшная и нелепая, это то, что люди понимают, предвидят и ожидают. Так было всегда, это естественно. Но взрывающийся хлеб не укладывается в голове. От этого опускаются руки. Никто не ожидал этого от хлеба. Это самая безопасная, самая мирная, вещь в мире. Из хлебного мякиша возникала человеческая цивилизация, это базис, ядро, сама суть человеческой жизни. Хлеб всему голова, как говорила моя бабушка. Да, правду принять было нелегко. Но выбора уже не было.
От того, что хлеб начал вдруг взрываться, он не стал несъедобным. Отнюдь. Он по-прежнему вкусен и питателен, это по-прежнему идеальная пища. Довольно быстро разобрались, что дело в обычной человеческой слюне. Слюна нейтрализует взрывоопасную составляющую хлеба, чтобы это ни было. Поэтому, его можно есть, как и прежде. Если хлеб не взорвался во рту, при разжевывании, он не взорвется вообще. Зафиксировано всего несколько случаев, взрыва хлеба в желудке, но это было следствием хронических заболеваний, изменившим химический состав слюны жертвы. Скорее всего, дело в ферментах, содержащихся в слюне. Выделить конкретный реагент пока не удалось. Пока, только свежая человеческая слюна нейтрализует хлеб. Если обращаться с хлебом бережно и аккуратно, если он свежий, если со слюнными железами все в порядке, хлеб можно есть без опаски. Повторюсь, на всякий случай, это очень важно - если хлеб свежий. Для дезактивации черствого хлеба требуется гораздо больше слюны, вот почему он так опасен. Большинство человеческих жизней забрал именно несвежий хлеб, сухари самая опасная вещь в мире. Так что подытожу - если соблюдать все правила техники безопасности при производстве и употребления хлеба, количество несчастных случаев можно свести практически к нулю.
Разумеется, вопрос о причинах Дня Х до сих пор мучит человечество. Я, как и все у нас на хлебозаводе, почти перестал об этом думать. Покорился неизбежному. Но разум многих все еще продолжает цепляться за прошлое, за привычные представления. Хлебом их не корми, дай ответ. Как, почему, за что.... Несомненно, чудовищная противоестественность случившегося, наводит на мысли о каре Божьей. Западными теологами взрывающийся хлеб единогласно провозглашен главным доказательством существования Бога. Но вот только какого из? Кроме взрывающегося хлеба Бог никак себя не проявил. Не оставил ни одной зацепки. Но одно бесспорно, и в этом все религиозные деятели солидарны - если Бог, кем бы он ни был, обнаружил себя столь диким способом, значит, он вряд ли доволен положением дел. А отсюда явно следует, что его наместники на грешной Земле не справились со своими обязанностями. Спустя пару лет после Дня Х, когда снова возобновилось регулярное транспортное сообщение между странами, состоялся всемирный религиозный съезд, на котором присутствовали представители всех мировых религий, включая малоизвестные широкой публике культы. И все они решили, поскольку нет уверенности, чей именно Бог превратил хлеба в бомбы, вымаливать прошение совместно. Храмы сейчас напоминают кружки по интересам. В одной комнате просят прощения у Иисуса, в другой у Аллаха, в третьей у Будды и так далее. Сейчас крайне немодно исповедовать одну-единственную религию. Минимум две. А лучше три-четыре. Чтобы, так сказать, повысить шансы на отмоление хлеба. Я уважаю мультирелигиозные чувства, но, сам был и остаюсь атеистом и материалистом. Я верю, что наука найдет рациональное объяснение новых, аномальных, свойств хлеба. Хотя, повторюсь, я все реже и реже думаю о причине Дня Х, мне наиболее близка теория, что во всем виноват Большой Адронный Коллайдер. Не знаю, как там у товарищей из параллельной вселенной, но у нас была такая штука - гигантский ускоритель частиц. Первый его запуск закончился неудачей, оборудование отказало. Оказалось, вышел из строя один из магнитов, разгоняющих пучок элементарных частиц. В нем нашли черствый кусок французской булки, непонятно как туда попавший. Так вот, есть гипотеза, что это как-то изменило свойства всего хлеба на Земле. По мне так эта гипотеза не хуже любой другой.
Настал момент, который я оттягивал, как мог. То, ради чего меня и просили написать этот рассказ. Рассказать читателям газеты "Труд" о нашей работе. Ну что ж, надо так надо, хотя предупреждаю сразу - будет скучно. Меня зовут Андрей Поляков. Мне тридцать семь лет, я пекарь первой категории, работаю на Московском хлебозаводе имени Карла Маркса, первом хлебозаводе, отстроенном после катастрофы. Чем я занимался до Дня Х, и по какой причине я выбрал самую опасную профессию на планете, не имеет ровным счетом никакого значения.
Да, чуть не забыл. Мои гипотетические читатели из параллельной вселенной могут спросить - если хлеб стал так опасен, почему же люди продолжают его есть? Ответ прост, и этот ответ подходит ко многим сторонам нашей сегодняшней жизни. У нас не осталось выбора. Хлебная катастрофа уничтожила все. Нет ни одной стороны жизни человечества, которую бы она не затронула. В нашей прошлой жизни хлеб был практически невидим. Он был везде, но никто не обращал на него внимания. Везде завалялась хоть одна корочка хлеба. И когда начались взрывы, экономика планеты была уничтожена практически целиком. Инфраструктура, промышленность, сельское хозяйство, наука, культура.... Хлебные взрывы забрали все, чем и ради чего жили люди. Первые несколько лет после Дня Х были особенно страшными. Это были годы отчаяния и страха, скорби и безнадежности. Человечеству грозил голод, голод планетарного масштаба. И людям опять пришлось есть хлеб. Хлебом накормить проще всего. Это очень простая штука - для него нужны лишь руки, мука, дрожжи, вода, соль и горячий камень. Людям пришлось, есть хлеб, чтобы не вымереть окончательно. Конечно, в перспективе возможен полный отказ от употребления хлеба, но не сейчас. Сейчас другого выхода нет.
Ну, так вот. Производство у нас круглосуточное. Работаем мы посменно, сутки через трое. Перед работой я не завтракаю, только выпиваю чашку сладкого чая. В 6 утра за мной заезжает заводской автобус. Меня забирают самым последним, вся наша бригада уже в сборе и мы едем на юг Москвы, завод расположен за чертой города. Дорога занимает около часа. Большую часть наш путь лежит через руины окраинных спальных районов столицы нашей великой родины. Это самая неприятная часть путешествия, она будит слишком много страшных воспоминаний. Подсвеченные лучами утреннего солнца, развалины многоэтажных башен, почерневших от пожаров, похожи на черные, сломанные зубы, напоминая развороченные оральными взрывами челюсти жертв Дня Х. Если открыть окно, ворвавшийся ветер ударит в лицо мелкой каменной крошкой - пыль от взрывов Дня Х до сих пор не осела до конца. Наконец, мы выбираемся из города. Дышать становится легче, после мрака разрухи нежная зелень полей и перелесков успокаивает. Дорога петляет между холмов, и вот, впереди встают высокие стены родного предприятия. В этот момент, по расписанию, из завода идет отгрузка утренней партии хлеба. Мимо нас, в сопровождении искрящих мигалками милицейских машин, проезжают два бронированных заводских хлебовоза, на серых бортах которых крупно выведено "Опасно! Хлеб!". Все в автобусе, по традиции, сплевывают три раза. На удачу. Чтобы поездка прошла без приключений. Чтобы ровно через 37 минут хлеб был доставлен на Станкостроительный завод, чтобы рабочие, получили свою пайку хлеба по хлебным карточкам, чтобы они, набравшись сил, продолжали ударно трудиться на благо Отечества, восстанавливая промышленность, побеждая разруху. На стадии транспортировки время самое важное. По технологии, от момента выпечки хлеба до его полного употребления должно проходить не более трех часов. Рабочие Станкостроительного уже ждут в специальных хлебных столовых под открытым небом. Есть хлеб в помещении строжайше запрещено. Уроки Дня Х мы усвоили твердо.
Солдаты поднимают шлагбаумы и мы на месте.
Мы выгружаемся. Переодеваемся в раздевалке. Вообще, по технике безопасности нам положено работать во взрывоустойчивых бронированных костюмах, таких, что используют саперы, но мы им не пользуемся. В них жарко и неудобно, да и, если что, (тьфу-тьфу-тьфу) они все равно не спасут. Так что наша униформа это обычные белые халаты и шапочки, те же, что носили до катастрофы работники пищепрома. Часы бьют восемь. Начинается наша трудовая вахта.
Большинство работ на нашем предприятии делается вручную, как показала практика, автоматика не обеспечивает должной безопасности. Никакая машина не может сравниться по точности и нежности с человеческими руками. Я работаю на замесе. Считается, что это самая опасная часть производства, так как сопряжена с непосредственным приложением силы к тесту. Тесто поступает в цех небольшими порциями по бесконечной, скользкой от слюны, ленте транспортера. Оно бродит глубоко под землей, в подвальных помещениях завода, созданных с таким расчетом, чтобы в случае взрыва (тьфу-тьфу-тьфу), минимизировать потери, направив ударную волну в одну точку. Там оно бродит в больших герметичных чанах, сонм тонких трубочек-капельниц, непрерывно, по капле закачивают в нее слюну. Я как вижу тесто - сразу плюю в него. Уже не думая, автоматически. Рефлекс. Во время плюнуть это главное. Как говорят у нас на заводе "наше дело плёвое!". Воздух пропитан прекрасным запахом свежеиспеченного хлеба, от этого мой рот наполняется слюной - не зря я не завтракаю с утра. Я плюю на руки, растираю равномерно, и принимаюсь за дело - превращаю бесформенную липкую массу в те округлые, 50 граммовые булочки, знакомые всем. Разумеется, недостатка в свежей слюне у нас нет. Под рукой всегда имеется заряженная доверху плевательница. Но своей слюной, как-то сподручнее, что ли. Чужая она, так, на всякий (тьфу-тьфу-тьфу) случай. Кстати, пекаря всегда можно распознать по манере плевка. Это что-то вроде индивидуального почерка. Я, например, сплевываю змейкой, сквозь зубы. В каждую порцию теста не меньше мере трех раз. Потом формую хлеб, добавляю специи для стимуляции слюноотделения. Заполняю противень и заряжаю в печь. Берусь за новую партию. И так до конца смены.
Я предупреждал - в нашей работе нет ничего особенного.
Когда люди узнают, что я хлебопек, они всегда спрашивают меня одно и тоже: не страшно ли мне? Как поэтично выразилась товарищ Нестерова, не боимся ли мы ежедневно плевать в лицо смерти? Может вам это покажется бравадой, но нет. И не потому, что мы такие бесстрашные. Нет, все мы обычное люди. Просто у нас нет времени на страх. На работе я думаю только о работе. О том, как сделать ее хорошо. Да и все мы знаем - если строго соблюдать технологию производства, кусок хлеба не опаснее куска глины. Кроме того, с опытом, как-то начинаешь понимать, чувствовать тесто. Знаю, звучит странно, но такие ощущения. Опытный хлебопек всегда знает, когда плюнуть. А у нас работают настоящие мастера своего дела. За все время существования нашего хлебозавода не случилось (тьфу-тьфу-тьфу), ни одного несчастного случая.
Свежеиспеченный хлеб поступает в упаковочный цех, где его бережно заворачивают в бумажные пакеты из рыхлой бумаги, пропитанной слюной, а затем в пластик с пупырышками. Во время перерыва мы слышим дружный переплёв наших соседей, готовящих хлеб к транспортировке. А знаете, как приятно перекусить хлебом, только что испеченным своими руками? В этот момент чувствуешь максимальное удовлетворение от своей работы!
Когда мы обговаривали с товарищем Нестеровой мой рассказ, она, в качестве одной из возможных тем, предложила описать мои впечатления от участия во Всемирном Съезде Работников Хлебной Промышленности, что состоялся в прошлом году, в Сиэтле (США), куда меня направили делегатом, вместе с другими передовиками отечественного хлебпрома. Впечатления крайне положительные. Съезд проходил в атмосфере дружбы и полного взаимопонимания. Я познакомился с хлебопеками со всего мира и знакомство со многими из них переросло в искреннюю дружбу. Были познавательные лекции и семинары, обмены рецептами. Да одни соревнования на длину и точность плевка чего стоят! Кстати, в них победил представитель нашей страны, Илья Федорович Невструев, хлебопек из Смоленска, кавалер знака "Ударник Труда". Никто не смог его переплюнуть. Поразительный человек, непревзойденный мастер интуитивного плевка. Мало того, что он виртуозно владеет сложным стилем "катапульта", используя язык для ускорения плевка, но даже способен усилием воли регулировать консистенцию слюны! Воистину, вовек не оскудеет талантами родная земля.
Единственное что меня, скажем так, покоробило, это заявление одного из американских политиков (фамилию я назвать не хочу), которое я слышал по американскому телевидению. Этот деятель, говорил о внешней политике Соединенных Штатов. Когда речь зашла о нашей стране, он, иронически усмехаясь, завил, что, мол, русские как всегда. Чуть что, сразу строят социализм. Оставим на его совести это "чуть что", унесшее жизни полутора миллиардов человек. Надеюсь, ему стало стыдно за свои слова. Нам же стыдиться нечего. Да, мы строим социалистическое общество. И, несомненно, построим его, согласно плану, утвержденному на последнем съезде Партии. У нас нет иного выхода. День Х показал ошибочность курса капиталистического развития общества, общества основанного на достижении личного процветания в ущерб интересам большинства. И я глубоко благодарен Партии, за то, что она взяла на себя всю тяжесть ответственности за судьбу страны в это страшное время. Именно воля нашего народа, выраженная в действиях Партии и Правительства, помогла России выстоять. Этот деятель критиковал нас за "принудительную", систему слюнозабора. По его представления, ежедневная обязательная норма сдачи слюны нарушает права человека. И невдомек ему, что наши люди сдают слюну не по указке сверху, а по зову сердца. Конечно, живя в капиталистическом обществе, где каждый плюет для себя, трудно это понять.
Может это просто банальная зависть. Российская Федерация сейчас одна из самых динамично восстанавливающихся стран мира. Мы мировые лидеры по производству слюны. Наша слюна покрывает 63 процента мировой потребности в этом жизненно важном веществе. И не смотря на явный провокационный характер подобных заявлений, желания заработать политических очков, дуя на угли давно погасшей вражды, это никак не повлияет на наш курс на партнерские и добрососедские отношении со странами и народами всего мира. Чтобы там не говорили отдельные, не очень умные люди, времена вражды и противостояния, расовой и религиозной нетерпимости остались в прошлом. День Х превратил народы мира в единую семью, сплоченную общим горем. Да и могло ли быть иначе, когда бублики, круассаны, лепешки, пицца и гамбургеры стали одинаково опасны?!
Чем ближе я подбираюсь к концу своего рассказа, тем мне все меньше и меньше нравится написанное. Я, и правда, очень люблю читать. Я читаю почти все свободное время, развлечений сейчас немного. И, признаться, когда мне поручили написать рассказ в газету, я хоть и старался это скрыть, согласился с радостью. Мне хотелось попробовать себя на литературном поприще. Но литературный труд оказался труднее, чем я думал. Сейчас вот перечитываю свою писанину и все недостатки текста просто бьют в глаза. Слова-паразиты, стиль какой-то казенный.... В рассказе должна быть завязка, запоминающиеся герои, чьи характеры раскрываются в диалогах. Конфликт. Кульминация, которая раскрывает тему произведения. А у меня нет ничего, кроме взрывающегося хлеба. И зачем лишний раз представляться, если мое имя и так будет над рассказом? Да, непросто быть писателем. Конечно, трудно сравнивать работу хлебопека с литературным трудом, но, по мне, писательство гораздо труднее. Пусть оно и не сопряжено с явной угрозой для жизни. Когда я пеку хлеб, не смотря на всю опасность производства, у меня нет ни грамма сомнения в нужности и важности своего дела. Душа моя спокойна. А вот писательство это сплошные сомнения - так ли, надо ли, зачем, почему.... Это утомляет гораздо сильнее. Хочется засвидетельствовать свое почтение всем труженикам пера.
В заключение, хочу сказать, что я смотрю в будущее с оптимизмом. Самое страшное позади. Количество несчастных случаев с хлебом сокращается год от года. Голод побежден. Медленно, но верно, отступает разруха. И на развалинах старого мира мы построим общество всеобщего процветания и равных возможностей. Мы справимся, в этом нет никаких сомнений. Нашему народу-труженнику все по плечу! И мы, все работники первого московского хлебозавода имени Карла Маркса, от имени которых я пишу эти строки, клянемся до последнего вздоха трудиться на благо нашего великого народа. Ешьте наш хлеб, товарищи! Он абсолютно безопасный.