Аникаев Владислав Анатольевич : другие произведения.

4. Мистификация длиною 16 тысяч миль

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
   Ваня Каев, "Мистификация длиною 16 тысяч миль", Год тысяча последний
  

"Иже на море управи.

Путешествующим спутешествуй"

Молитва

   Мистификация продолжается!
  
   Всем друзьям-соратникам посвя-щается.
   Если бы не случайный зво-нок, которого могло и не быть, но который необходимо состо-ялся, судьба моих опусов так и была бы в тайне. Но наша живая легенда, С.Б.Д., был предельно краток: "Надо встретиться, пива попить. В этом году десять лет похода..."
   Так я узнал, что дела минувшие еще кому-то памятны, и захотелось нашим воспоминаниям дать материаль-ную опору, пусть даже в виде та-кого самодельного сборника.
   Не буду обольщаться или кокет-ничать, зани-маясь самобичеванием по поводу моих "стансов" (все было сказано раньше моим добровольным критиком: "Ты зачем останавливаешься в конце каждой строфы? - Не знаешь, что сказать в сле-дующей?").
   Я много лет держал под спудом свои путевые записки, и наконец окончательно ре-шил, что сближению и через это воз-вышению наших заблудших душ они не повредят, а что касается инсинуа-ций, похвал и откровенной лести, то, кажется, меня они совсем не волнуют.
   И о душе.
   Если бы не историческая фраза С. Б. Д.: "Мис-тификация окончена", то я бы назвал сей труд "Рождение души", памятуя сопутствующий его созданию период "перестройки", как время переосмысления ценностей и осознания себя как личности, откры-тия новых горизонтов и дегустации до обалдения ранее запретного на-питка "Свобода".
   Теперь уже из-вестно, что "но-вые горизонты" - ил-люзия, а дегустация кончи-лась обыч-ной пьянкой и обличением "трезвого об-раза жизни" с последующим похмель-ным синдромом и голов-ной болью. А личности, вычлененной из стен род-ного марксистско-ленинского общест-венного сознания, нет-нет, да и хо-чется вернуться в "пе-наты", чтобы пообщаться с собратьями по быв-шему коллективному разуму. Но, что не гово-рите, при таких желаниях в груди что-то аука-ется то стоном, то радостью, - значит, не показа-лось: живы наши души, и душа к душе тя-нется.
   А было время, когда о душе в лучше случае молчали, а "передовой научной мыслью" суще-ствование оного органа доказательно отрица-лось. Даже стыдливый перевод морского сигнала SOS, как "Спасите наш ко-рабль", не давал нам шанса на спасение.
   Но теперь путь к спасению вновь открылся и сильные мира сего не в состоянии его запретить, так как они нам уже не повелители, а мы им - не рабы. Мы обрели истинную сво-боду, став рабами Высшего Госпо-дина, к Нему и взываем:
   "SOS! Гос-поди, спаси души наши!"
  
   "О плавающих, путешествующих"
  
   Отчего паруса обветшалые
   Не попутные ловят ветра,
   И цепляются мысли усталые
   За потертые леера?
   Разве ведомо мне невезение,
   И хоть в чем-то показан зарок? -
   Грусть меня обрекла на веселье,
   А покой - на топтанье дорог.
   Может быть, стороною от истины
   Жизнь несется как снежный ком,
   Подминая вокзалы и пристани,
   Снегопады и вешний гром,
   И товарищей по бутылке,
   И проверенных жизнью друзей, -
   Встречи, проводы и поминки -
   Бесшабашная карусель!
  
   Лишь семья - робкий лучик надежды
   В океане вселенской Любви
   Мне маячит в просторе безбрежном:
   "Отдохни - и опять плыви".
   И к причалу придешь как к Причастию
   И швартовый отдашь до утра.
   Пусть над морем, гоняясь за чайками,
   Непопутные плачут ветра.
   Хватит в прятки играться со старостью -
   Будто камень на шее года:
   Может, завтра я снова останусь
   На неделю. На год. Навсегда. -
   Впрочем, этого не обещаю я,
   Мало стоят зароки теперь,
   Пока крутится неприкаянная,
   Бесшабашная карусель!
  
  
   * * *
  
   Слезы и речи покорные.
   Скрип сиротливый дверей.
   Проводы - те же похороны
   На счастье загаданных дней.
  
   Какие же мы беспечные:
   Дни провожаем в года,
   Будто бы веки вечные
   Кредитовала судьба.
  
   Самые лучшие годы
   На дальних погостах легли.
   С ними минули невзгоды,
   С ними надежды ушли.
  
   Что вышло - не будет иначе,
   Что сбудется - не сберечь,
   Навечно лишь обозначены
   Столбы верстовые встреч.
  
   Ими судьба перемерена
   Мимо крестов могил.
   В новые встречи уверовать,
   Господи, помоги.
  
  
   * * *
  
   Не устаю смотреть в окно
   скорого поезда,
   сплевывая смачно в горсть
   косточки черного винограда.
   Нынче колея моей судьбы
   пролегла с юга на север,
   и поезд упрямо стучит колесами,
   взбираясь на горб земного шара.
   Во рту созревает оскомина,
   но пейзажи за окном сменяют друг друга,
   не насилуя глаз однообразием.
   Что ж, будем утолять
   витаминный и интеллектуальный голод
   под перестук колес
   со сменой декораций.
  
   Как хорошо, что я в дорогу
   купил прекрасный виноград.
  
  
   Любимому городу
  
   Наконец со мной случилось
   То, что снилось и не снилось:
   Ясным днем и белой ночью
   Я с тобой, державный град!
   До глазной слепящей боли,
   До взорвавшихся мозолей
   Утоляю ностальгию -
   Не везти ж ее назад!
  
   По мостам и вдоль каналов
   Пронесу свою усталость
   И, склонясь над парапетом,
   Поздороваюсь с Невой.
   Под видавшей виды липой
   Разливного пива выпью,
   Наблюдая благосклонно
   За шалящей детворой.
  
   А мое гуляло детство
   Не у стен Адмиралтейства,
   Не средь парков и фонтанов
   Замузеенных дворцов.
   Почему же непременно
   Меня манят эти стены,
   И рукой хочу потрогать
   Их шершавое лицо?
  
   Почему так не хватало
   Мне Финляндского вокзала?
   Я и нынче там внимаю
   Ильичу с броневика.
   И с подпитой матроснею
   Я опять готовлюсь к бою
   Там, где целится "Аврора"
   В наши грешные века!
  
   Знаменательные даты
   Притупляют боль утраты:
   В самом центре Ленинграда
   Я попал под артобстрел.
   И под грохот канонады
   Вновь вернулись дни блокады -
   Я там был в беде и скорби,
   Но случайно уцелел.
  
   И войною опаленный
   С головою преклоненной
   В очарованные дали
   Уношу свою печаль.
   И напутствие петрово
   Вслед гремит как залп "Авроры":
   "Веселей шагай, бродяга,
   Да смотри - не подкачай!"
  
  
   Воспоминание о счастливой жизни
  
   Была Любовь и будто не была:
   Растаяла нечаянным снежком,
   И только память повторяет счет
   Перипетиям тех далеких дней.
   Недолгим было плаванье Любви
   По океану бытовых проблем,
   И корпус корабельный не оброс
   Ракушками нечаянных обид.
   Как будто бы счастливейшую жизнь
   Прожил и умер, горя не познав,
   И кораблекрушенье потерпев
   Вдруг заново родился. - Но зачем?
   Чтоб восторгаться прежним волшебством
   На этом неуютном берегу?
  
   В конце концов, бояться ли судьбы,
   Имея положительный баланс?
  
  
   Классические сны
  
   В залах Русского музея,
   В Третьяковской галерее
   Будто в жизни настоящей
   Снимся мы себе все чаще.
   Бродим мы в тех самых залах
   От портрета до портрета
   Средь забытых генералов,
   Мимо графов и поэтов,
   Где не ведая столетий
   Дарят нам свои улыбки
   Величавые брюнетки
   И румяные блондинки,
   И шатенки, ах, шатенки! -
   Грациозны и изящны.
   Ненаглядные кокетки,
   Только вы непреходящи!
  
   Утром будит нас будильник
   На пробежку, на зарядку.
   Мы кефир пьем из бутылок
   И съедаем яйца всмятку.
   На ходу поправив галстук,
   Мы торопимся по жизни.
   Только вдруг Амур-проказник
   Нарушает строгость мысли.
   Прямо в сердце выстрел меткий:
   Нам навстречу, как с картинки,
   Гордо шествуют брюнетки
   И смешливые блондинки,
   И шатенки, ах, шатенки! -
   Продолженье наважденья.
   Только вами и приметны
   Жизни чудные мгновенья!
  
   Дивных снов фата-моргана
   Манит розовым обманом
   В эфемерные пределы,
   Где мы ветрены и смелы,
   Где стерильны откровенья
   Платонических желаний,
   Где еще не вышло время
   Куртуазных обожаний,
   Где забыв первопричину,
   Философствуют эстеты,
   Облысевшие блондины,
   Поседевшие брюнеты
   И шатены. - Что "шатены"? -
   Юных лет как не бывало.
   Впрочем, то - другие темы,
   Мы же повторим с начала:
  
   В залах Русского музея...
   В Третьяковской галерее...
  
  
   * * *
  
   Ленинград, Петроград, Петербург,
   Как тревожен имен твоих звук!
   Зреет в чреве твоем для "Авроры" снаряд,
   Ленинград, Петербург, Петроград!
  
   Город-памятник и мавзолей
   Для великодержавных идей,
   Наша слава, и гордость, и горечь утрат -
   Петербург, Петроград, Ленинград!
  
   Петроград, Ленинград, Петербург, -
   Неразрывен имен твоих круг,
   И, быть может, твое именное кольцо
   Обернется державным венцом!
  
   Ноктюрн
  
   На сиреневом фоне заката
   Нарисую овал твоих плеч,
   И глаза, что миндаль в шоколаде,
   Мне поможет бумага сберечь.
  
   В тихом свете библейских сказаний
   Ты зовешь меня в завтрашний день
   Обещанием воздаяний,
   Оправданием наших дел.
  
   Только что-то неуловимо
   В эту теплую белую ночь
   С ароматом ветров Палестины
   И с тобою, Израиля дочь.
  
   Русь моя, сердобольная матерь,
   Нас вскормила одним молоком,
   Но молочные сестры и братья
   Не построили общий дом.
  
   Не окликну, чтоб быть с тобой рядом,
   И вослед не осмелюсь пойти,
   Провожу очарованным взглядом:
   Два народа - два разных пути.
  
   Мы в делах наших предков - не судьи.
   Нам самим бы страшиться суда,
   Но навек наши чувства и судьбы
   Разделило Распятье Христа.
  
   "Свете тихий святыя славы",
   Озари серый сумрак веков
   И избави от мыслей лукавых
   В оправдание наших грехов...
  
  
   * * *
  
   Жизнь прекрасна и несправедлива.
   Так ведется много зим и лет:
   Осень голову посеребрила,
   А весны как не было, так нет.
  
   Может быть, она прошла незримо
   В суматохе праздничных торжеств,
   Чтобы призраком неумолимым
   Созерцать крушение надежд?
  
   Но одна надежда не напрасна:
   Как-нибудь, смахнув остаток сна,
   Распахнуть входные двери настежь
   И увидеть, что пришла весна!
  
   Ожиданье маленького чуда -
   Истинное чудо из чудес.
   Так живи и радуйся, покуда
   Вешний свет обещан нам с небес!
  
  
   Не наши нравы
  
   11.00. Время открытия винных
   магазинов. А я принимаю кофе
   в кафе "Мороженое". Хорошо
   бы в кофе добавить что-то
   погорячее, из-за "бугра"...
  
   Парк старинный, по-английски,
   Обрамлен в резной багет.
   На столе потеет виски,
   Стынет импортный омлет.
   Три достойных джентльмена
   Озабочены всерьез:
   Не дает отдохновенья
   Очень жизненный вопрос.
  
   В замках сами справят леди
   Свой нетрудовой досуг,
   И еще капризным бэби
   Будет прок от отчих рук.
  
   Утонченные манеры
   Демонстрировала знать:
   "Может нам, гражданы-пэры,
   Так сказать, дозаказать?
   Только есть вопрос один:
   Кто сгоняет в магазин?"
  
   Слякоть. Скука. Парк английский.
   Отопительный сезон.
   До чего же скверный виски
   Пьет туманный Альбион!
  
  
   * * *
  
   Вот опять зовут другие дали.
   Волны ровно плещутся о борт.
   Чайки о любви мне прокричали,
   Ничего не зная наперед.
  
   Я замру на миг в порыве чистом,
   Юноша со сморщенной душой,
   И увижу, как погаснут искры,
   Невзначай рожденные мечтой.
  
   Без меня судьбой неодолимой
   Вдаль плывет красавец-теплоход.
   Девушки, смеясь, проходят мимо,
   Мимо тех, кому не повезет.
  
  
   * * *
  
   Лети, душа моя, не отлетай!
   Возьми в багаж потрепанное тело,
   Что тоже бы куда-то улетело
   Да нежит лень свою. Далекий край
   Раскрыл свои объятья для тебя:
   Там волны бродят вовсе не в стакане,
   Они гуляют в море-океане,
   Округлость горизонта теребя.
   Там ветер свеж и в меру просолен,
   И такелажем правят крепкие ребята,
   Которые пусть гнутся за зарплату,
   Но ни к кому не ходят на поклон.
  
   Лети, душа моя, коль крылья есть,
   Под свет иных созвездий и галактик,
   Где нет нужды быть умным и галантным
   И путать с имиджем достоинство и честь.
  
   Лети, душа, из вековой тюрьмы,
   Покуда есть свободные миры!
  
  
   "Тот лозунг - Святая Елена"
   (В. Жуковский)
  
   Океан стонал и волны пенил.
   Ночь густела чернотой чернил.
   Возле острова Святой Елены
   Те чернила в перо я зарядил.
  
   Сами по себе скрипели трапы.
   Леера гудели на ветру.
   В этот час мятежный император
   Собирает гвардию свою.
   Отовсюду, от краев богатых
   До печальных нив Бородина:
   Поднимались вечные солдаты
   Вновь испить кровавого вина.
   И спешили верные присяге,
   На последний строились парад,
   И шелками шелестели стяги,
   И гремело грозное "Виват!"
  
   Гордый дух не ведает забвения,
   Именем своим прельщая мир:
   Не на острове лежат его владения, -
   В каждом сердце сотворен кумир.
   Толи раболепный возглас "Слава!",
   Толи истерическое "Хайль!"
   Честолюбца над толпой подняло
   На непостижимый пьедистал.
   Новый вождь бередит наши раны
   И сулит безоблачные дни,
   И чеканят шаг преторианцы,
   Не успев прожить и двадцати.
   Рыцари напрасных идеалов,
   Пленники неосторожных клятв,
   Вам труба опять поход сыграла,
   И опять вас вдовы заклеймят!
  
   Разве мало нам ошибок прошлых,
   Или наши сроки истекли? -
   Мир тебе, забытый Богом остров:
   Мы еще отмолим все грехи.
  
   * * *
  
   Мыс Доброй Надежды.
   Крутая волна.
   Здесь с давних времен
   Загостились шторма.
   Здесь сладкие песни
   Про тихий приют
   Над бездной мелькая
   Сирены поют.
  
   Здесь нынче,
   Как прежде,
   Средина пути:
   Назад не вернуться,
   Вперед не дойти...
   Но как заклинание,
   Как талисман,
   Волшебное имя
   Завещано нам.
  
   Мыс Доброй Надежды!
   Ты - добрая весть,
   Не только на карте,
   В судьбе моей есть.
   Отсюда до дома
   Дорога легка:
   Дух вечной надежды
   Храни моряка!
  
   Воспоминание о Сиаме
  
   Памяти А. И. Полежаева
  
   Что же ты грустишь, залив Сиамский? -
   Дождик льешь на мутную волну,
   Будто бы смычком ассоциаций
   Трогаешь запретную струну...
  
   Всуе мы твое склоняли имя,
   Путаясь средь истины и лжи,
   Но святая правда и поныне
   Пьяная валяется в грязи.
  
   Навсегда забыт союз сиамский.
   Отчего же на душе укор? -
   Некому теперь придумать сказки
   Для сиамских братьев и сестер.
  
   Проповедник бросил свою паству,
   Не идею, истину любя:
   Гнусно сознавать себя балластом
   В чреве шутовского корабля.
  
   То, что не забыто, нам простится.
   Не держите палец на курке:
   Прошлое - всего лишь небылица
   На сиамском мертвом языке.
  
   С той поры мы стали чуть смелее:
   К прежним идолам почтенья нет,
   Но как прежде в памяти алеет
   Свежих роз рассыпанный букет.
  
   И сегодня алые бутоны
   Унесло кильватерной струей,
   И залив Сиамский благосклонно
   Окропил их горестной слезой.
  
  
   Эпилог
  
   Скажи мне, отчего душа томится
   Среди родных, неверстанных пространств:
   Ей разве мало легкой птицей взвиться,
   Покуда солнца слаб протуберанц?
  
   С рожденья нас убогость опекала,
   В делах и мыслях выставив предел:
   Мы вышли в путь - и вновь пришли в начало,
   И кораблем не стала колыбель.
   Но был рубеж, и было зарубежье,
   Вползающее в скважины зрачков
   Зелеными коврами побережий,
   Ленивыми крылами ветряков.
   И разбивались глупые восторги
   Об экспортированный иммунитет:
   Не съесть, не надкусить и не потрогать
   Плоды, положенные под запрет.
   И волны нас качали, да не сильно,
   И синим оком зыркал океан -
   Как будто незабвенная Россия
   Нас соглядала у далеких стран.
   Не доглядела, или не привились
   В крови какие-либо вещества,
   И забродил в нас неизвестный вирус,
   И завелась от сырости душа.
  
   Так плач, душа, невольной чужестранкой
   Среди родных, неверстанных пространств:
   И ветры перемен, и ветры странствий,
   Как сквозняки, вредны для нас!
  
  
  
  
  

14

  
  

2

  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"