Анхель Анира : другие произведения.

Зови меня просто Бог

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Он наивен и немного жесток. Он капризен. Ваш мир родители подарили ему на день рождения. По вашим меркам, Богу тогда исполнилось около пятнадцати лет. Таких миров, как ваш ? миллионы. Их дарят детям, чтоб научить о ком-то заботиться и кем-то управлять. Их дарят детям просто чтобы развлечь. Вы тоже придумали что-то подобное, во много раз более простое.. Кажется, это называется тамагочи.
   С ней бесполезно разговаривать. Ее бесполезно умолять. Не услышит. И не ответит. Судьба не за и не против. Судьбе плевать.
  
   Обхватив колени руками, сижу на крыше. Смотрю вниз, на землю. Суматоха. Неразличимые с такой высоты звуки слились в сплошной, ровный, живой гул. Словно шум работающего мотора, голоса, машины и сигналы свидетельствуют о том, что город внизу живой.
   Смотрю вверх. Небо. Ровное и безразличное. Молчаливое и циничное. Обманчиво беззастенчиво-наивное. Небо, под которым людям хочется смеяться. Небо, которое людям хочется любить.
   Лицемерное.
   Высокомерное.
   Небо.
   Уж я-то знаю.
   В безграничной голубизне летнего неба скрывается ледяное безразличие Космоса. Безразличие и пустота. Там нет чувств. Там нет ни боли, ни жалости, ни смеха. Ничего.
   Небо.
   Люди, вы думаете, что именно там живет добрый, справедливый всепрощающий Бог.
   Вы ошибаетесь как минимум четыре раза. Во-первых, не там. За тонким слоем атмосферы на самом деле лишь ледяное молчание Космоса, а не райский сад, это вам сообщил еще Гагарин.
   А во-вторых (в-третьих? в-четвертых?), ни справедливым, ни добрым и уж тем более всепрощающим Бога не назовешь.
   Но в одном вы правы. Бог на самом деле есть. И он на самом деле почти всемогущ. Относительно вас самих, конечно.
   Только вы для него - просто аквариумные рыбки.
   У Бога специфическое чувство юмора. (Кстати, Бог - это не нарицательное, это имя. Именно поэтому он так обижается, когда вы пишете его с маленькой буквы.)
   Вы забавляете Бога. Своими бессмысленными потугами понять и постигнуть мирозданье. Вы льстите ему своим поклонением. Хотя иногда раздражаете нежеланием понимать элементарные вещи.
   Он забавляется, таская у вас из-под носа всякие полезные вещи, заставляя вас попадать в аварии на дорогах, лишая самого дорого.
   Он наивен и немного жесток. Он капризен. Ваш мир родители подарили ему на день рождения.
   Таких миров, как ваш, - миллионы. Их дарят детям, чтоб научить о ком-то заботиться и кем-то управлять. Их дарят детям просто чтобы развлечь.
   Вы тоже придумали что-то подобное, во много раз более простое... Кажется, это называется 'тамагочи'.
   Итак, Бог смотрит на вас и смеется. И вы похожи на него. Взбалмошные, немного жадные, жестокие.
   Да, Бога мало пороли в детстве. Вам не повезло.
   Но вы надоели Богу. За столько тысяч человеческих лет - ничего нового. Совсем ничего. Все реже и реже подходит Бог к аквариуму, под названием Галактика. И вот тут и вступила в дело она. Судьба. Так назвал Бог программу, которая продолжает поддерживать вашу жизнь, пока он слишком занят чем-то еще или когда ему просто лень.
   Последних семь столетий Бог лишь изредка подходит к своей когда-то любимой игрушке, отключает программу и тогда человечество получает очередной подарок: электричество, телефон, ядерную бомбу.
   Воистину, у него странное чувство юмора. Уж я-то по себе знаю.
   Потому что я - его очередная шутка.
   Он понимает, что его мир со все возрастающими темпами движется к гибели. И он ничего не может с этим сделать. И Бог решил, что заняться спасением его игрушки должна я. За право жить.
  
   Лет до 13 я была обычной девочкой, как миллионы других. Записывала свои тайны в дневник на замочке, играла в куклы, мечтала о большой и светлой любви.
   И тут заявляется в мой сон об этой самой любви какой-то псих, машет перед глазами бумажкой и говорит, что я ему задолжала.
   Дело в том, что законы мира, подобного нашему, не дали Богу безграничной власти. Он не может лично объявиться на земле и все поправить, он может только руководить обстоятельствами. Растить мир, как растят люди домашних животных. Любить, хвалить, поощрять и наказывать.
   И вот уже несколько десятилетий это домашнее животное настойчиво пытается самоуничтожиться.
   Несмотря на то, что в качестве игрушки мы Богу давно наскучили, все-таки по-своему он любит наш мир. Так, как люди любят домашних кошек.
   Мне было три года. Запущенное воспаление легких. Я умирала. И в ту ночь, когда моя жизнь должна была бы закончиться - так решила Судьба - Бог предложил сделку. Он возвращает мне жизнь, а я за это выполню его просьбу, когда придет время.
   Нечестная сделка, но выбора мне не оставили.
   Когда я пришла в себя, то сразу же рассказала маме, какой странный дядя мне приснился, как он обещал меня вылечить за то, что я ему тоже однажды помогу. Мама списала странный сон на высокую температуру. Я, впрочем, тоже.
   А потом он однажды приснился снова.
   И снова. Тот же сон. Словно напоминая, что я обещала.
   Как же мне было страшно.
   Сон повторялся.
   С каждым новым разом я все сильнее боялась.
   Было в этом сне что-то такое, что заставляло его бояться.
   Я часами разглядывала свою левую ладонь, на которой линия, называемая линией жизни, в самом ее начале разветвлялась. Одна ветвь, едва заметная, обрывалась почти сразу, вторая же продолжалась, но походила скорее не на линию, а на шрам от пореза - неестественно прямая, будто кем-то вырезанная.
   А потом однажды мне приснился он сам. И все рассказал. И про аквариум, про себя и про то, что мы с сумасшедшей скоростью катимся в никуда.
   -- Такое периодически происходит. Такие миры, как ваш, погибают, ломаются. Это считается естественным. Но у меня появилась интересная мысль. Ваш мир - не совсем обычный. Вы куда более свободны, я оставил вам право выбирать, как жить, обозначил только общие контуры.
   Он рассказал мне про Судьбу.
   -- Но вы все равно стремитесь погибнуть.
   Я все слушала и никак не могла понять, какое отношение имею к этому всему. Почему именно мне снятся такие странные сны. Только ощущение, что я знаю рассказчика очень давно, не покидало меня. И странное беспокойство тоже.
   Наконец я перебила и задала вопрос, так волновавший с того самого момента, как Бог заговорил со мной:
   -- И чего ты хочешь от меня? Зачем я должна все это слушать? Я ведь проснусь и просто решу, что видела кошмар.
   -- Не решишь. Уж на слово поверь. А почему должна слушать? Ты задолжала мне. Помнишь? Мы договорились.
   Я понимала, о чем он. О том странном сне. Холодный неприятный страх пополз по коже. Спорить было очевидно бесполезно. Я опустила голову. Не закончится это добром. Чувствую, что не закончится...
   -- Чего ты хочешь?
   -- Ты должна это остановить.
   -- Я??? С чего ты взял, что я смогу?!
   -- Меня это мало беспокоит, откровенно говоря. Но тебе придется постараться.
   Это улыбка мне очень не понравилась.
   -- Как? Как ты себе это представляешь? Я должна мир спасать? Иди-ка ты к черту, вот что я скажу.
   Улыбка слетела с его губ. К слову сказать, выглядел Бог в каждом сне по-разному. Сейчас это был молодой, лет 25 парень с темными волосами до плеч, с преувеличенно большими черными глазами - такие бывают только в аниме. Никогда бы не подумала, что Бог смотрит аниме.
   -- Послушай, я, откровенно говоря, не шучу. И не спрашиваю. Я напоминаю и информирую. - голос его зазвучал чуть мягче: -- Но ты не бойся, я помогу. Мне нужно, чтобы ты исправила одну мою ошибку, которая делает вашу гибель неизбежной. Исправишь - и мы квиты.
   Я хмыкнула. Чудесно. Сначала тебе сообщают, что ты - аквариумная рыбка какого-то помешанного, потом добавляют, что ты должна теперь спасать этот аквариум, а в придачу милостиво информируют, что как только окажешь эту милейшую услугу - можешь быть свободна.
   -- На помешанного я могу и обидеться. Не волнуйся. Я просто пытаюсь получить то, что ты мне обещала. Начнем с самого начала. Ты стрелять умеешь?
   -- Откуда?
   -- Вот и научись.
   -- Зачем?- ответ я уже знала.
   -- Мне нужно, чтобы ты убила одного человека.
   -- Неужели ты не можешь сделать этого сам??? Ты же Бог!
   -- Ну, значит, не могу, -- мой собеседник недовольно тряхнул головой. - Я не могу убить человека ни с того ни с сего. Видишь ли, программа (я про нее тебе уже говорил) работает на просчете вероятностей развития вашего мира. Единственное, что более или менее твердо она определяет в масштабах одного человека - дату рождения и смерти. Спасти я могу, продлить жизнь. А вот убить - нет. Ну нет у меня материального воплощения в вашем мире. Понимаешь?
   Я кивнула.
   -- А если его не убить - конец неизбежен. Вы погибнете в результате ядерной войны. При любом раскладе.
   -- И когда же я должна свершить кару божью?
   -- Ну и наглая же ты!- Бог одобряюще улыбнулся.- У тебя есть пять лет. Пять лет. Но попытка будет только одна. Уж поверь. А потом ты сможешь делать все, что захочешь. До тех пор Судьба будет контролировать, чтобы ты не забыла о своем задании, не перестала готовиться. Будет отсекать вероятности, которые могут тебе помешать.
   Я невольно поежилась.
   -- И кто же этот человек, который должен погубить Землю?
   Бог прищурился и назвал имя.
   Я побледнела и... уже в своей постели прошептала 'Не может быть'.
  
   Яркий шар солнца катится к горизонту. Пора домой. Ловко пролезаю в небольшое отверстие в ограждении выхода на крышу, спускаюсь.
   Грозу бы...
   Сажусь в автобус. Я живу в центре. Выезжать из квартала высоток на окраине буду не меньше, чем час.
   Минут через двадцать небо уже затянуто облаками. Рядом со мной садиться старушка, держащая в руках старую потрепанную сумку.
   -- Неужто гроза будет! Вон как небо затянуло...
   Я только вежливо улыбаюсь в ответ. Все мои желания сбываются... Бог постарался. Хоть на этом спасибо, я могу получить почти все, что захочу. Если оно, конечно, не помешает моей 'миссии'.
   Криво усмехнулась. Кому помешает гроза...
   Звонит мобильный.
   -- Алло.
   -- Привет, ты где?
   -- Еду в автобусе...
   -- Пойдем гулять.
   -- Сейчас?
   -- Ага...
   -- Гроза будет...
   -- Ну и что? Тепло же... Пойдем!
   -- Хорошо....
   Зачем? Ничего ведь не получится, и я это знаю. И дело не в грозе. Из отведенных мне пяти лет прошло четыре. Бог больше не снился, не говорил со мной. Но вот только я чувствовала, что он следит за каждым моим шагом. А не он, так Судьба. И не на секунду не забывала о том нашем разговоре.
   Не могу сказать, что мне так уж противна была поставленная передо мной задача. Человек, которого я должна была убить, был порядочной сволочью. Даже хуже. Я могла бы даже сказать, что ненавидела его, насколько вообще можно ненавидеть незнакомого человека, наделенного такой властью. Я была вовсе не против его смерти. Но почему я?
   За четыре года я стала вполне четко представлять, что в понимании Судьбы мешает выполнению задания. Любые сильные положительные эмоции. Особенно длительные. Я ни разу за это время не была счастлива дольше двух дней подряд. Да и два дня-то...
   Постоянное тоскливое одиночество, понимание, что поделиться мучающим обязательством не с кем - не поверят.
   За четыре года я разучилась влюбляться и доверять. Потому что как только я привязывалась к человеку, как только немного расслаблялась, как только хоть на миг отпускала пронзительная тоска, к которой я уже почти привыкла - все заканчивалось. Человек просто исчезал из моей жизни. Не объясняя причин. Хотя какой смысл в таких объяснениях? Я ведь и так все понимала.
   Любовь мне не положена. Любовь отвлекает меня от поставленной задачи. Любовь предполагает доверие, а доверие рискованно. Я не должна ни на секунду забывать.
   И я не забывала.
   Я ненавидела его. Бога, который заставил меня дать такое обещание. Ненавидела за то, что у всех других была нормальная жизнь, а мне за право на нее нужно было бороться.
   Сначала ненавидела. Потом ненависть и злость сменились каким-то апатичным безразличием. Я привыкала к одиночеству. Я смирилась с неизбежным. И мне уже не хотелось совсем ничего: ни свободы, ни любви. Хотелось просто умереть, чтобы не надо было двигаться, просыпаться, бороться...
   Но даже этого я не могла. Даже и не пробовала. Внутренне понимала, что это бесполезно: Бог и Судьба не так просты. Не хотелось расстраивать маму.
   Я училась стрелять. Тренировалась. Пять лет. Одна попытка. А потом можно будет уснуть. Можно будет бесконечно смотреть сны.
   Так куда же я теперь еду? И зачем?
   Мы не договаривались, где встретимся. Мы и так это знали. Как-то просто понимали, куда надо прийти. Вышла на несколько остановок раньше.
   Летний день переползал в летний вечер медленно, лениво.
   Шла по набережной, пиная кедом камушек. В ушах плеер. В плеере музыка. 'Нам не до сна, мы дети богов, наша участь известна...'
   Иду по набережной, пиная камушек. Ветер играет с вечно лохматыми волосами. Теплый ветер, но уже пахнущий грозой.
   'Гроза отменяется... Теплый летний дождь. Да, так лучше.'
   Я знаю, что подобное пожелание звучит глупо. Но также знаю, что его услышат. И более того выполнят.
   На майке куда-то взволнованно, сосредоточенно, вдохновенно смотрит Че Гевара. Уж и не знаю, почему, но мне кажется, что мы бы друг друга поняли...
   Пинаю камушек кедами. На одном из них написано Left, на другом -- Right. Мама все ужасается, как я могу носить такую обувь. Я же девушка...
   Вот и памятник Пушкину. Откровенно говоря, мне его стихи никогда не нравились.
   Он сидит на скамейке, читает какую-то книгу. Не Пушкин, конечно. Еще до того, как мог услышать мои шаги, поднимает голову. Улыбается.
   Я забываю про камушек.
   -- Привет!
   Сажусь рядом.
   -- Ты ведь не взял зонтик?
   Он отрицательно качает головой.
   -- Нет.
   -- Я так и знала. Ну ничего, дождь будет теплым. Просто дождь. Не гроза.
   Он не задает вопросов. Он молчит. Я задумчиво кручу черное гематитовое колечко на большом пальце.
   -- Что-то случилось?
   -- Нет, - я отвечаю, не поднимая головы.
   Потом вдруг словно осеняет:
   -- Какое сегодня число?
   -- Одиннадцатое...А что?
   - Мы с тобой знакомы ровно два года. С годовщиной, дорогой.
   Он улыбается. Я не смотрю на него, но знаю, что он улыбается.
   -- И тебя тоже. Что-то не так... Что случилось?
   Конечно, он чувствует...
   -- Все нормально. Как ты?
   -- В общем-то... хорошо.
   Снова молчим. На мою ладонь приземляется первая капля дождя. Я подставляю дождю лицо. Закрываю глаза. Он делает тоже самое.
   Мы все еще сидим на скамейке возле памятника Пушкину.
   Сидим рядом, подставляя лицо дождю. И каждый из нас думает о чем-то своем.
   Мы знакомы два года. Мысли ступают на привычную колею.
   Мы не встречаемся. И никогда не встречались.
   Он встает, протягивает мне руку. Я поднимаюсь следом.
   Мы идем гулять. Под дождем по безлюдной набережной. Дождь нежно шумит в листьях, капли мягко стекают по коже. Майка намокла. А ведь когда-то она была белой... Че Гевара как-то потемнел, его взгляд словно потерял уверенность и собранность. Теперь он смотрит немного грустно.
   Я ступаю на парапет, он чуть крепче сжимает руку, которую, кажется, держит просто по забывчивости.
   Шаг, второй.
   -- Поехали ко мне.
   Он не смотрит на меня. Голос звучит ровно, безразлично даже, но я понимаю, что он слегка напрягся в ожидании ответа.
   -- Лучше ко мне. Поехали лучше ко мне.
   Он в ответ улыбается краешком губ. И спрашивает что-то о новой книжке.
   Мы поговорим о том, что в сущности ничего не значит. Пока не сядет солнце. Пока не изчезнет последний свидетель.
   И с последним его лучом - только он и я. Два хищника смотрят и ждут, кто не выдержит первым. В воздухе тонкой струной звенит тихое дыхание. Которое с каждой секундой становится чаще и тяжелее.
   Мы смотрим друг на друга, как смотрят хищники. Мы с ним одной породы и сейчас, когда даже солнце нас не видит - нечего прятаться.
   Суставы моих пальцев белеют от напряжения. Он это чувствует и по коже легкой дрожью пробегает предвкушение и жажда - победы. Его губа слегка приподнимается, хищно угрожая, как кажется в темноте, клыками. Мы оба слишком хорошо видим в темноте.
   И он ощущает, как по всем мышцам моего тела пробегает волна напряжения, а ногти еще сильнее впиваются в ладони.
   Он двигается мягко и медленно. Он мягко берет меня за руку. Чужой бы сказал - нежно.
   В ответ он видит кончики моих зубов, поблескивающие из-под верхней губы. Чужой бы сказал - улыбку.
   Я с силой вонзаю ногти в его кожу. Он даже не вздрагиваешь. Тонкой струйкой и звонко на пол: кап, кап...
   А дальше - мы звери. А дальше - до мольбы о пощаде. Упиваемся азартом, сверкаем пламенем глаз. Просто тени. Тени от тени. Мы слишком хорошо видим в темноте.
   А потом меня разбудит предчувствие. Я резко открою глаза, беззвучно встану и пойду на кухню. Кофе.
   Солнце застанет меня на балконе, в призрачной дымке предрассветной сигареты.
   Мы снова люди. В утомительном, шумном мире.
   Он пожелает мне доброго утра. Допьет кофе и уйдет, в естественном,честном молчании.
   Через несколько часов ночь окончательно разобьется звонком телефона. А чуть позднее, я уйду из дому, открыв все окна. Чтобы, когда я вернусь, его запаха совсем не осталось.
  
   Судьба не имеет ничего против... Только он обязательно должен уйти. Солнце не должно видеть нас вместе. Это не любовь. Она не оставляет легкого счастья. Скорее терпкое, горьковатое сожаление. И сознания, что иначе не может быть.
  
   Через три дня мы встретимся в аське и поговорим о том, что ничего не значит. И так повторится еще не раз.
  
   Выстрел. Второй. Третий. Четвертый. Точно в цель. Не зря же я столько училась... Осторожно кладу пистолет. Я уже давно не промахиваюсь. И с каждым новым выстрелом точно в цель все крепчает во мне вопрос: а что же дальше?
   Подозрительно смотрю на потолок, будто жду от него ответа. Будто жду факс с дальнейшими указаниями. 'А почему бы и нет? Вполне в его стиле...' Ухмыляюсь. Да, с таким чувством юмора с него станется даже бросить мне на голову кирпич с указаниями - просто чтобы повеселиться.
  
   Собираюсь, выхожу из тира.
   'Ну же, умник! Мне это все порядком надоело, ты же знаешь...'
   Я повторяю это про себя по несколько раз в день. Я и правда зверски устала. Скорей бы то все закончилось.
  
   Ангел: скорей бы это все закончилось.
  
   Такой ник в аське я выбрала от избытка ехидства. Ну чем же я не Ангел, если Бог - мой непосредственный начальник?
   В ответ сиреневые буквы: Что -- это?
   Я не могу ему ответить. Только снова не спится... Снова ноющая тоска.
   Ангел: все.
   Молчание. Он понимает, что спрашивать бесполезно.
   Ангел: пойду спать.
   Я лгу. Заснуть не смогу еще долго.
  
   Выключаю аську, не ожидая ответа. Все-таки надо попробовать лечь спать. Как ни странно, засыпаю почти мгновенно.
  
   -- Ну здравствуй.
   Теперь волосы у него светлые, а глаза ярко-зеленые, но все равно он похож на мальчика из аниме.
   Я ухмыляюсь.
   -- Наконец-то. Итак... Кажется, у тебя есть план?
   -- Да. Теперь уже вполне определенный. Ты проснешься - на столе будет пригласительный на закрытый прием. Жертва там будет. Загляни в шкаф - там висит платье, размер твой. Заряженный пистоле лежит рядом. Как его прикрепить - разберешься.. Постарайся потренироваться ходить так, чтобы оружия не было видно. На прием пройдешь, ты есть в списке, я позабочусь, чтобы обыскивали не очень тщательно. Дальше - по обстоятельствам. Стреляй в голову - на нем всегда бронежилет.
   Я киваю.
   -- Скажи, а план отступления предусмотрен?
   Бог скептически поднимает бровь, и я понимаю, что он не просто похож на анимешного мальчика - он на самом деле нарисованный.
   -- Я же сказал, по обстоятельствам...
   Очаровательно. Просто прекрасно.
   -- Пошел бы ты...
  
   Я просыпаюсь. Два часа ночи ровно. Поспала всего десять минут. Встаю, подхожу к столу. Там и правда лежит пригласительный. Прием завтра в 10 вечера.
   Что-то внутри опасливо сжалось. Это равносильно самоубийству. Шанс выйти оттуда живой и без наручников равен почти нулю. Бог, ты мне за это ответишь... Неужели я похожа на камикадзе?
   Натыкаюсь на свое отражение в зеркале. Растрепанная девчонка угрожает Богу. Нет, ну вы подумайте. Истерически хихикаю. Разве этим стоило платить за право жить? Разве так я хотела заплатить? Разве есть за что платить?
  
   Я беру телефон.
   -- Привет. Приезжай.
   -- Сейчас? Ты с ума сошла.
   -- Приезжай, я тебя умоляю.
   -- Хорошо. Только успокойся.
   -- Я жду.
  
   Руки мелко дрожат. Что я делаю? Дышать становиться все сложнее. Я все чаще делаю вдохи. Все резче втягиваю в легкие воздух. В голове звучит: 'Не смей. Не смей этого делать'.
   Я настойчиво отгоняю голос. 'Иди к черту. Если можно туда послать Бога'.
   Дышать все труднее.
   Выхожу на балкон. Темное небо. Окна открыты...
   Лихорадочно цепляюсь за раму, продолжая дышать слишком часто. В правом легком, том самом, которое воспалялось - острая боль. Кончики пальцев неприятно покалывает, а внутри все сжимается от липкого страха. Насколько могу, набираю в легкие воздуха и:
   -- Будь ты проклят!
   Хриплый выкрик на сонной, темной улице, такой спокойной и тихой, разрывает умиротворенную темноту.
   -- Будь ты проклят!
   Закашлялась. Руки совершенно отказываются слушаться.
   Звонит мобильный. С третьей попытки нажимаю 'Ответить'
   -- С тобой все в порядке?
   Я едва различает его слова в шуме едущего поезда метро.
   -- С ТОБОЙ ВСЕ В ПОРЯДКЕ???
   Я не могу ответить: кашель не дает дышать, руки отказываются держать телефон.
   -- Родная, скажи хоть что-нибудь. Хоть слово....
   В его голосе слышны умоляюще нотки. Я хочу ответить, хочу сказать ему то, что не говорила столько времени из-за каприза какого-то помешанного владельца тамагочи.
   -- Солнце, все будет хорошо. Я сейчас приеду. Я приеду. Только... Ты держись. Ты держись. Ладно?
   Телефон выскальзывает из непослушных рук, разлетается на части. Я падаю на колени в очередном приступе кашля.
   'Я ненавижу тебя. Неужели ты скорее дашь мне умереть и миру вместе со мной? Ни тебе, ни мне?'
   Кашляю. Кашляю.
   'Я не хочу, чтобы ты делала глупости'.
   Как ни странно, он отвечает. Голос его звучит обиженно, совсем по-детски плаксиво.
   Ловлю себя на мысли о том, сколько же ему на самом деле лет.
   Кашляю. Снова. Рук уже практически не чувствую. Слишком порывистые вдохи и слишком мало выдохов.
   Раздается звонок в домофон. Борясь с приступами кашля, я ползу к двери. Открыть. Еще раз. Не получается. Еще. Наконец, в трубке раздаются характерные звуки - дверь открыта.
   Повернуть замок. Он бегом поднимается на второй этаж, резко дергает дверь. Я падаю ему на руки.
   Слишком много вдохов. Слишком мало выдохов.
   -- Что с тобой? Что с тобой? Перестань! Прекрати! Пожалуйста, скажи мне, как тебе помочь! Вызвать врача? Что? Что мне сделать?
   Руки его мелко дрожат, а в глазах паника. Я хватаю его за рукав, последнее усилие...
   -- Не надо. Я только... Ты должен знать... Я... я ... люблю. Тебя.
   Я потеряла сознание.
  
   Тяжело открываю глаза. 'Кто я? Я жива? Где я...Где он?.' Поднимаюсь на локтях. За окном темно.
   Вдруг воспоминания наваливаются, словно ледяной ливень.
   Стараюсь встать. 'Который час? Какой сегодня день недели?'
   Рука натыкается на что-то шуршащее... Газета. Я тяну ее к себе. На первой полосе фотография тела в окровавленном смокинге. И огромный заголовок 'Вчера неизвестным террористом был убит Президент...'. Дрожащими руками впиваюсь в газету, читаю дальше.
   'Убийство произошло... с одного выстрела... стрелявший... был... застрелен... охраной... на месте...личность устанавливается'
   Руки бесконтрольно впиваются в газету еще сильнее.
   "Нет. Этого не может быть. Только не это."
   Телефон. Лихорадочно набираю знакомый до боли номер.
   "Абонент временно недоступен. Перезвоните позже."
   Газета выскальзивает из ослабевших рук. И из нее выпадает небольшой прямоугольник бумаги. Отчаянно тянусь за ним... Белый лист. И три слова, нацарапанные детским, неуверенным почерком. 'Мы в расчете'
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"