Русавин Андрей Сергеевич : другие произведения.

Сказ Про Иванушку-Дурачка. Околесица семнадцатая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В околесице семнадцатой наконец-то подводится закономерный итог животрепещущим темам мушки и комарика, поднятым в околесине тринадцатой и околесе пятнадцатой. Помимо этого, любознательный читатель может почерпнуть из околесицы семнадцатой полезное умение читать между слов, незаменимое при восприятии поэзии. А главная героиня Сказа – мудрость народная, которая несудима, неистощима, безмерна и в гимне воспета, – как всегда, стоит за правду.
   СКАЗ ПРО ИВАНУШКУ-ДУРАЧКА
  
   Продолжение (начало – ищи по ссылке «Другие произведения»)
  
   Околесица семнадцатая
  
   КАК МЛАД ИВАНУШКА-ДУРАЧЕК ПРОМЕЖ СКАЗОЧЕК
   С ПРЕЖАДО́БНЫМ* ДЕДУЛЕЧКОЙ ПРЕПИРАЛСЯ
   ВО ТРЕ́ТЕЙ РАЗ
  
   Посвящается В. И. Желонкиной
  
   Закончил на том свои закому́ры* Иванечка-дурачек да спрошает:
   – Шо ж, слюхаешь меня, дидочка?
   – Слухаю, диточка!
   – Али лгу я, слухмя́ный* мой?
   – Нет, не лжешь, цвет духмяный мой! Кхо-кхо!
   – Тик-так! – промолвила бомба. – Вот так!
   Пригорюнился тут Ивашка-дурашка, призадумался. А сам-то и молвит:
   – А хошь, прежадобный дедулечка, я тебе еще загадочки загадаю?
   – Знаю я твои загадочки! И отгадки на них аз все знам! Кхо-кхо!
   – Это какие же такие отгадочки?
   – Кхо-кхо! Ежу понятно! Мушка да комарик!
   – Ну ты, дедка, ващще!
   – Да, Иванушка! Я же Ващще Премудрый! Всё видел, усё-усё знаю, ни тутуя́ не упомню!
   – Так может быть, дедушка, тебе сказочку тожноля* рассказать?
   – Про кого?
   – А про кого тебе хочется?
   – Про то... Про это... Про тех... Этих, как их... Про мушку и комарика! Кхо-кхо!
   – Да я, диду, ничего такого не помню!
   – Я тебе дам, не помню! Это я ничего не помню, а у тебя память молодая, ты уж вспомни, будь так жадобен! А не то я тебя съем!
   – Тик-так! Токо так!
   – Ой! Ай!
   – Ой, вкусно! – дала знать скатерть-самобранка, высунувшись из вместилища. – Натюрлих!
   – Ну, вспомнил? – спроха́л дедок, кладя салфетку себе на колени.
   – Вспомнил!
   – Ну, давай, глаголь, памятливый ты мой. Токмо помни: не понравится сказочка – я тебя съем! – и у дзеда слюнки потекли изо рта. – Ну, раз, два, т... Кхо-кхо!
   – Вкуснотища! – выпалила браная камка́. – Однозначно!
   И Ивасик изглаго́лал:
   – Кхо-кхо!
   – Дальше!
   – Кхо-кхо-кхо!
   – Еще дальше!
   – Кхо-кхо-кхо-кхо!
   – Раз! Два! Т...
   – Кхо-кхо!
   И Ивахонька по́чал, захлебываясь от торопливости, декламировать наизусть:
   – «Муха, Муха-Цекатуха, позолоченное брюхо! Муха по полю пошла, Муха денежку нашла. Пошла муха на базар и купила самовар...»
   Выслушал дзедочка сказочку, зааплодировал, ну очень долго смеялся, а потом спрашивает:
   – Ты сочинил?
   – Да! Нет! Ой, драгоценный дедусечка, у меня еще нет в этом полной уверенности! А что, деда, здорово у меня вышло?
   – Здорово, здорово! Ну, спасибо, Иваня! До слез насмешил!
   – Пожалуйста! Да чем же это я тебя насмешил?
   – Тем, что в этой сказочке между слов сказано!
   – Между строк?
   – Нет, между слов!
   – Что значит – между слов?
   – Так ты что же, Иван, между слов читать не умеешь?
   – Нет, только между строк, дедонька!
   – Ах так! – проворчала бомби́ща. – Так-так!
   – Ну ты и дурачек, Иваньша!
   – А вку-у-усный! – простонала аутобранка. – Однозначно!
   – Объясни, дидушка! – обиделся Ванюта.
   – Ну, хорошо! Слушай же, Иоанн!
   И дедочек поча́л выразительно читать, выделяя голосом отдельные, ключевые слова:
   – «МуХАМуха-ЦЕКАтуХАПозолоченНОЯБРЮ-ХАМуХАПополюпошла, Мухаденежкунашла. ПошламуХАНАбазарикупиласамовар...» Ну, что у нас получается?
   – А что у нас получается?
   – У нас получаются слова: хам, цека, хап, ноябрь, хам, хап, хана!
   – Ну надо ж, дедуль! И верно!
   – Да, здесь в зашифрованном виде высказано отношение ко всему тому, что произошло в ноябре.
   – Ну надо же, дидку! Кто бы мог подумать!
   – Так-так! – проронила адская машина. – Как так?!
   – Кто, кто! Как, как! Ты что же, Ива́шушка, совсем того? Не читал, что ль, статью Маяковского «Как делать стихи»? Ну ты и дуралей, Ванюха!
   – А вку-у-усненький, понимаешь!
   – Читал, да забыл!
   – Ну ты и дурачища, Иваша!
   – Не ругайся, дедунь, а объясни!
   – Ты что же, Ивашечка, стишки не строчишь?
   – Не строчу, старче!
   – Отчего же?
   – Сразу на прозу покушаюсь. А стишки – признак инфантилизма!
   – Ну ты и дурасик, Ивасик! С мое поживи, тогды и покушайся на прозу! А пока юн, пота́* и инфантильничай, стишки сочиняй!
   – Ах, пока юн, пота и вкусен! – восторженно залилась соловьем ска́тереть-хлебосолка. – Однозначно, понимаешь!
   – Тик-так! Так-сяк! Сяк-так!
   – Хорошо, дедусь!
   – И смотри, статью Маяковского «Как делать стихи» зазубри, хи-хи! Это тебе не чтиво для факультатива, а инструкция, коей требуется неукоснительно следовать.
   – Хо... хо... хорошо, де́динька!
   – А то ишь, прочитал – и тут же забыл! Вот тебе и хо-хо! А отнесся бы посерьезнее, взял бы приведенные там сведения на вооружение, так знал бы, что такое сдвиг! Хе-хе!
   – А что такое сдвиг, де́дичка?
   – Это когда два слова, стоящие рядом, дают третье слово. Кхе-кхе!
   – Например?
   – Да, да, например? – эхом отозвались бомбёнушка с хлебосолушкой. – Тик-так! Хлеб-соль! Тик-так!
   – Например, слышу я как-то по радио еще в советские времена геологическую песню, а там такая строчка: «Дым костра таёжного...» Кхе-кхе!
   – Ну надо же! – догадался дуроло́па, про кого это бодро певали геологи в прежние времена. – Это про кастрата, да к тому же еще и ёжного!
   – Ох, он, наверно, вкуснющий, хотя и ёжный! – прощебетала хлебосолка. – Нах... нах... натюрлих!
   – Вот так! Блюм-блюм! Вот так так! Тик-тик-тик-так!
   – Вот именно! Не глазами читается, а воспринимается на слух! А слова произносятся слитно. То же – и в «Мухе-Цекатухе», но уже как послание! Кхе-кхе!
   – Понятно, дедушка!
   – Как дважды два четыре, деду́га! Ежу понятно! – воскликнули бомбёнка с хлебосолёнкой. – Хлеб-соль! Тик-так! Хлеб-соль!
   – А раз понятно, то сочини мне немедленно стишок, Ванюша! И чтобы без сдвигов, а не то съем!
   – Ай!
   – Вку-у-усно же! – проворковала хлебосолочка.
   – Действуй, действуй, молодой да жадобный! – сказал дзедушка, заткнув салфетку за воротник.
   – Ой! А про кого стих-то, ди́дко?
   – Про меня! Про себя! Про бабу!
   – Не могу!
   – Про бабу ягу, понимаешь! Через не могу! И про какого-нибудь современного пииту, ну вылитого Данта, молодого такого, жадобного!
   – Тик-так! Тик-так! Как-то так!
   – Уй! Ой!
   – А не то будешь съеден! – облизнулся дзед. – Ну, раз, два, т... Кхе-кхе!
   – А-а-ам! – вырвалось у ска́терги.
   И Иван торжественно за́чал:
   – Кхе-кхе!
   – Дальше!
   – Кхе-кхе-кхе!
   – Еще дальше!
   – Кхе-кхе-кхе-кхе!
   – Раз! Два! Т...
   – Кхе-кхе!
  
   Ой ты гой еси, дант!
  
  Я строчу за строчкой строчку:
  Шелестит в руке листок!
  Дайте, дайте данту – ночку,
  Чтобы я забыться мог!
  
  Дант – педант! Но я – и Ваня!
  Ах, понятно и ежу,
  Как я там погулеваню!
  Что упомню – доложу!
  
  
  Эх! Гоняюсь за Жар-птицей!..
  Матюгаюсь с колдуном!..
  Вот – девицам небылицы
  Я толкую под окном!..
  
  В пёстром мороке туманном
  Рею, рею, словно бес:
  За мечтой – лихой, обманной –
  Манит в глубь дремучий лес…
  
  Исполать! Спасу царевну
  От напасти, от беды!..
  Искупаюсь я в священном
  Роднике живой воды…
  
  К петухам – ворота рая
  Вдруг захлопнет комендант,
  И – история другая! –
  Вишь, проснётся дант-педант,
  
  От стихов изнемогая,
  Шасть – в сервант, хвать – фолиант,
  В коем – бабушка яга и
  Кош Бессмертный, хлыщ и франт!
  
   – Хо-хо-хо-хо-хо! Ха-ха-ха-ха-ха! – загремел дзедок. – Ну насмешил! Ягу бабушкой назвал! Ягу – бабу в самом соку!
   – А-а-ах, скусную, скусную ягу! – прошептала ширинушка камчатная. – Сладкую ягодку!
   – Извини, дедонька, коли ошибся!
   – Ну то-то! Яга – она еще о-го-го и а-га-га! Уважаешь ягу?
   – У-гу-гу!
   – Тик-так! Так-то так!
   – Ну то-то! А назвав меня хлыщом и франтом, ты слегка преувеличил, Ванёк.
   – Да, дедуленька!
   – Но совсем чуть-чуть!
   – Да, дедочка!
   – А отдельное спасибо тебе, Ванечка, за то, что меня обессмертил! Мне очень, очень приятно!
   – Аппетитный, аппетитный дзя́душка! – восхищенно пропищала ширинка. – Натюх... тюрлих!
   – Пожалуйста, дедуль!
   – За это, Ивашенька, спрошай меня, о чем хошь, и я постараюсь тебя еще в чем-нибудь просветить!
   – Что так? – пробурчала бо́мбишка. – Тики-так!
   – Хорошо! Только уж ты постарайся, дедусечка!
   – Уж я постараюсь, Ивасечка! Спрохова́й*!
   – Ой, благолепный дедулечка, что это у тебя?
   – Где, Ванюрочка?
   – Да на лысинке-то у тебя! Вот! Вот!
   – Да что ж там?
   – Змей Горыныч на лысиночке сидит!
   – Ап... ап... аппетитненький такой! – пролепетала браная камчаточка.
   – Ах так! Бам-бам! Так-так! Так-так! Тик-так!
   Дедушка Ващще Премудрый глянул тут в зеркальце свое распрекрасное, царем Приамом подаренное:
   – Да где же? Не вижу, Ишуточка, оного Змия Гм... Гм... Гиндукушича! Плешь вижу, а гада – нет!
   – Да что ты, дзедулечка! Будь так разлюбезен: не верь своим очесам, верь моим словесам, фразесам, а одною вокабулою – речесам!
   – Ах! – вздохнул дзедушка. – Глазыньки-то у меня подслепы, сам-то не бачу оного Змеину Гм... Гм... Гималаича! Гони оного Аспида Ка... Ка... Каракорумыча, Ивахочка! Гони его просьбой-ласкою с лысинушки прочь! Это тебе в добрые дела зачтется!
   – Просьбой-ласкою Змея Горыныча не сгонишь!
   – Так ли, дура́нюшка?
   – Истинно так, дедулюшка!
   – Так-так! Тик-так! Токо так!
   – А вдруг от просьбы-ласки – да сбудется?
   – От просьбы-ласки не сбудется!
   – Ох, боязно мне, Вань!
   – Тик-так! Тики-так!
   – А кому нонче не боязно, дзе́донька? Бонбочка-то всё еще тикает!
   – Ох, тяжко мне, Ванюра!
   – А кому нонче легко, о дражайший дедуленька, в тридесятом государстве-то?!
   – Так-так! Тик-тик! Так-так!
   – А что, Иваха, еще не взлетел Змеюка Хи... Хи... Хибиныч с голсаны́-то*?
   – Нет, не взлетел, дзеду!
   – Ах он, смачный такой, понимаешь!
   – Ах он, паршивец! Что ж, делать нечего, Иванушка! Дай оному Ужику Тянь-Шанычу щелбана! Дай ему щелбана промеж глаз, Иоканаан, будь так жадобен! Это тебе в добрые дела зачтется!
   – Вот так! Так-так! Токо так!
   – Изволь, разболезный дедульчик!
   Тут млад Иоканаанушка-дурачек деду щелбана по лыси́ще – щелк!
   Выросла на плешатине здоровеннейшая балбу́ка*!
   Старичек гу́льку* пощупал да ахнул:
   – Ох, ох! Э-ге-ге! Будем говорить как мужчина с мужчиной! Аль моя плешь на́ковальня, что в нее всяк толчет? Что это за бугор, Вано?
   – Где это?
   – Эвона, тутовона*!
   – Ах, тутовона! Это, разлюбезный дзедульче, Змей Горыныч с твоей голсаны взлетел, да оставил со страху кучу того, что я и изречь-то не смею!
   – Не бойся, Иваша, вещай правду смело, и тебе всё простится: Бог правду прощает!
   – Ах так! – пропищала бо́мбища. – Что ж так?
   – Это, сердешный дзедулюшка, Ящер Кш... Кш... Килиманджарыч с твоей взлысинки взлетел, да со страху кучу дерма навалил, всю на плешке оставил!
   – Стало быть, незадолго перед этим он плотно покушал! – сделала вывод самобранка. – Хлеб-соль! Хлеб-соль! Хлеб-соль!
   – Ах ты, гадкий, гадкий Ивашка! Не рцы, дурносо́п: дермо! Дермо – это сантименты! Будем баку́лить* как бакалавр с бакалавром. Реки́: экскременты. Так по-латыни, то бишь по-научному. Sic, sic! А наука – она беспристрастна. Sic, sic! Вселды́!
   – Ну хорошо, дидку, как тебе угодно, сик-сик! Завселды́! Ведь это, дидочку, – ку... ку... ку... груда экскрементов Монстра Громилыча! Вишь, дидушка, на твою взлы́синочку гость залетный сел, Пифон Герыч алибо Геич (а по-нашему – Змей Горыныч), – я его и прогнал! Это мне в добрые дела зачтется! Так ли, дзядушка?
   – Так-так! Бом-бом! Токо так!
   – Так-то так, свет-Иванушка! Толькя ты мне, мил-человек, груду дерма-то с плешухи-то смахни!
   – А-а-ах! А-а-ах! Столько дерма – признак отменного пищеварения! – восхищенно заявила хлебосолёнушка.
   – Ах ты, гадкий, гадкий дзядка! Не реки, дзядка: дермо! Дермо – это сантименты! Побалагурим как магистр с магистром. Рцы: экскременты. Так по-латыни, то бишь, по-научному. Сик-сик! А наука – она ведь беспристрастна. Сик-сик! Всегды́!
   – Ну, хорошо, хорошо, Иванчик, как тебе угодно! Но почирикаем как адъюнкт с адъюнктом! Пусть будет: кучка экскрементов! Смахни с моей лысиночки сию кучку экскрементов, Ивашечка, будь так разболезен! Это тебе в добрые дела зачтется! Sic, sic! Завсегды́!
   – Изволь, разболезненький дедуленька! Сик-сик! Завсёгды!
   Тут юн Иванечка-дурачечек деда десницею в голице по взлысине – хлоп!
   Выросла на плеши́не вторая здоровенная валбу́ка* поблизости от первой!
   Дедушка Ващще Премудрый вторую балдо́вину* пощупал да охнул:
   – Ах, ах! Ого-го! Аль моя лыси́нка – я́годица, что по ней всяк хлещет? Что это за жолву́й* такой из головушки моей выпирает, Иванушка?
   – Мабудь, деликатес? – поинтересовалась подательница хлеба-соли. – Вареные мозги?
   – Ой! Это, дедулюшка, из твоей головушки премудрость твоя выпирает! Ты же, дедульчик, бессмертный да премудре́ный: всё зырил, всё знаешь, ничегошеньки не помнишь!
   – Ах, сладкие, сладкие мозги! Мозги – это деликатес!
   – Так-так! Блям-блям! Как-то так!
   – Так, так! Я же, Ивашенька, действительно бессмертный да премудреный: всё зе́хал*, всё знаю, ни шиша не помню! Вести эти правдивы да истинны, Иваньша!
   – Ну, то-то же! Я, прежадобный дедунюшка, за правду стою да правдой живу!
   – Ах, Иваня, кто за правду стои́т, тот великого сто́ит; кто правдой живет, тот добро наживет!
   – И аппетит нагуляет! – веско прибавила хлебосольница. – Чай, очень много придется правдивому-то стараться!
   – Так-так! – возвестила бомба. – Токо так!
   – Ну, слушай дальше, дидка! Ну, сказывать дальше, дедуха?
   – Ин, слушаю, дитка! Ин, сказывай дальше, правду́ха!
   – Итак, приступаю, деду́шушка!
   – Ах! Ах! Правдивейший, аппетитнейший Ивашушка! – простонала чуткая камчатка.
   – Тик-так! Бум-бум! Тильки так!
   – Русский аппетит никогда не претит! – убежденно пробормотала хлебосолка. – Ох, вкуснятина, понимаешь! Однозначно! Ежу понятно!
  
   Высокоумные примечания
  
  * Жадо́бный – любезный.
  * Закому́ры – мудрености.
  * Слухмя́ный – послушный.
  * Тожноля – тогда.
  * Пота́ – дотоле.
  * Спрохова́ть – спрашивать.
  * Голсана́ – лысина.
  * Балбу́ка – шишка.
  * Гу́лька – шишка.
  * Тутовона – тут.
  * Баку́лить – говорить.
  * Валбу́ка – балбука.
  * Балдо́вина – шишка.
  * Жолву́й – шишка.
  * Зе́хать – глядеть.
   Продолжение следует.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"