Аннотация: Вторая глава... Если не читали первой главы, или тем более первого тома сего произведения, то это, наверное, и не важно, а может даже и хорошо. Воспринимаю свои труды как красочные фрагменты, которые совершенно не обязательно встраивать в целое.
ГЛАВА II
Жженый сахар и поцелуи
* Представьте глубокую яму, в которой сидят трое.
Эльф, орк и человек.
Начало старой загадки.
Он очнулся от ночной смерти. Крепкий загорелый юноша со слишком развитыми для человека клыками. Имя его (что странно) не обозначало вообще ничего, как мало что значит к примеру вой волка или сопение медведя - Ферро, так его звали.
Сон уходил нехотя. Медлительно выползал из головы, как улитка, восстанавливая картинку за картинкой события прошлой ночи. Волна за волной - неясный силуэт, удар, падение, боль...
Вчерашней ночью он брел по лесу - кажется так. Кругом только тьма. А тьма бывает разной: молчаливой или громкой, спокойной или жуткой, да и вообще всякой - это вам расскажет любой, кто хоть раз всерьез имел с ней дело.
Эта тьма была живой.
Тьма кишит древесными ветками, которые рябят перед глазами, как снежная метель, и цепляются, хватают за плечи, подобно пальцам растущих из земли чудищ. Тревожит жгучий ночной холод, незаметно кусая под одеждой, как клещ. Беспокоит мертвая тишь, хотя звериное чутье воина подсказывает ему - здесь полно хищных тварей, но все же звуков нет. И эта тишина, что страшнее грома, будит в нем давний зов крови, подымая дыбом шерсть на загривке и сжимая до боли зубы. "Все спокойно" - подымает руку спутница в оговоренном жесте, а воину известно, что она видит намного лучше в ночи, чем кто бы то ни было, и потому он без страха шагает дальше... В лицо наотмашь ударяет оттянутая ветка - так часто бывает в заросшем кустами лесу. Ферро невольно моргает, сменяя одну темноту другой. Но темнота другая отчего-то длится намного дольше, чем положено. Не мгновение, а до самого-самого рассвета...
Ферро открыл глаза.
- Куогло Долл мое имя.
Говоривший был до смешного нелеп: крючковатый нос, большие косившие глаза, слишком впалые щеки. Он находился сверху, закрывая собой потолок из звериных шкур.
Ферро попытался подняться с дощатого настила. Он уперся руками в пол, но те разъехались, как на льду, и позорным образом Ферро завалился обратно. Нависший над ним человек участливо улыбнулся, словно хотел помочь, но не знал как.
Сначала из сухой глотки орка раздался почти звериный рык, а потом слова:
- Кто вы?
- Я же представился. Куогло Долл. Торговец.
- Где леди Нелль?
- Ваша подруга? Я оставил ее править лошадьми.
- Помогите встать!
- Ах, постойте-постойте! - незнакомец суетливо осмотрелся в просторах трясущегося по дороге фургона, но осматривать собственно было нечего. Фургон был пуст, как желудок лесного бродяги. - Где же эта настойка? Что за безумие, куда она могла закатиться?
- А ну вот же она! - он звонко хлопнул себя по лбу, обнаружив искомое в кармане одежды. - Пейте, сударь, пейте! И не пробуйте встать по крайней мере минуту.
С этими словами хозяин фургона влил в горло Ферро жидкость без вкуса и запаха, да и как будто без вещества - она прошла внутрь, не оставив даже ощущения своего присутствия.
Лицо Куогло Долла наполнилось озабоченностью, и он как можно тише сообщил.
- Обязан доложить вам, господин Ферро... Лошади пугаются эту вашу девушку пуще волков. Боюсь, у меня есть для вас пренеприятнейшее известие.
- Какое же?
- Ваша милейшая подруга - вампир.
Ферро внутренне напрягся, готовясь к бою. Друзей в этих землях у них быть не могло. Но этот человек не был похож ни на воина, ни на варвара, ни тем более на бывшего инквизитора.
- Гр-рх. У вас есть с этим проблемы?
- Отнюдь, - отчаянно замахал руками Куогло. Конечности его были тонкими, неуклюжими, а сам жест потешен.
- Я ведь торговец. Приходилось вести дела со всякими народами, и потому я лишен предрассудков подобного рода. Мне, если угодно, мало интересен обеденный рацион моих компаньонов...
Куогло умолк, будто тщательно обдумывая произнесенное, а потом добавил:
- Рад встрече доброму спутнику.
- Ночью добрые спутники не встречаются, - проворчал Ферро и решительно почесал за ухом.
- Истина, - согласился торговец Куогло. - Ночь в этих лесах страшна. И нет в ней ни добра, ни спутников. Ни тем более случайных встреч. А если и происходит иное, то я бы скорее отнес это к разряду вещей вроде чучела охотника.
- Чучело охотника?
Куогло Долл качнул подбородком.
- Или нонсенс, абсурд, как говорят мудрецы.
Ферро переместил руку к затылку. Там проступала большая болезненная шишка. Видимо его ударили сильно, но чем-то тупым - иначе он бы лишился головы.
- Вижу, эти термины вам неизвестны. Оставим, - благосклонно махнул рукой торговец. - Откуда вы родом?
- Тулурк... Вы там бывали? - спросил юноша из вежливости.
- Проездом. Странные места - дыма больше, чем воздуха, - наморщился Куогло Долл.
- Где дым - там жизнь, - осторожно защитил родину Ферро.
- О, истина! Удивительно тонкое наблюдение, господин Ферро! Где жизнь, там всегда жгли костры... И если вдуматься, сама жизнь пахнет углем... Углем и жженым сахаром, - поправился Куогло.
- Почему же вдруг сахаром?
- Потому как она сладка, господин Ферро... Смерть, впрочем, тоже сладка, но сладка по-другому... хмм... как поцелуй, или как нежданный подарок, или... хотя кому есть дело до подобной философии, верно?..
Ферро задумался. Жизнь в городе пахла черным маслом, кирпичом и нагретым железом, в деревне жизнь пахла домашним скотом и сухим сеном. А его жизнь в дороге пахла столь великим числом запахов, что странно было ограничиваться двумя. Смерть, как факт и момент, вовсе не пахла. Только лишь ее известные последствия.
- Господин Ферро, а теперь попробуйте сесть.
- Кто меня ударил? - глухо произнес он, пытаясь принять сидячее положение. Руки соскальзывали, ноги не слушались, потому Куогло Доллу пришлось озаботиться помощью.
- Боюсь признаться вам, господин Ферро, - грустно улыбнулся торговец, - то был я.
- Вы?!
- По ошибке! Конечно же по ошибке, - принялся открещиваться он, раскачивая скудной бородой. - По ночной темноте смотрю идет кто-то, вот и подумал: не ограбить ли мой фургончик идут? Невыносимая печаль, господин Ферро. Прошу простить сие недоразумение.
- Вы? - снова удивленно спросил воин, рассматривая внимательнее сухощавое тело торговца и тщательно скрытую в нем боевую мощь. - Странно, что я вас не учуял.
- Мне случалось иметь конфликты с полуорками. Я подошел с подветренной стороны, господин Ферро. Прошу простить мою бестактность.
- Сам виноват, - прорычал юноша. - И все-таки странно, что вы меня столь легко одолели.
- Досада придала мне сил, господин Ферро! - Куогло сокрушенно склонил голову. - Не более двух недель назад на меня уже нападали разбойники. Ах, безумие! Избили, ограбили, отняли фамильную рапиру, а она одна тянула на целое состояние. Сущее безумие!
Юноша покосился на торговца, внезапно вспомнив о вещи намного более важной, чем всякая другая.
- Где мой меч?
- Ваша подруга взяла его на сохранение... Она, кстати, беспокоилась о вас. Думаю, нам стоит выйти к ней, сударь! Для спутника ночи она чрезвычайно печется о своих товарищах... Полагаю, теперь вы сможете встать. Обопритесь на меня.
Костлявый Куогло Долл ловко подтолкнул его в спину, подымая на ноги. Боль при содействии лекарственного снадобья ушла полностью.
- Я вижу, ваш фургон обчищен разбойниками. Я сожалею, - сказал Ферро из благодарности.
- О, нет, разбойники здесь ничего не трогали.
- Но если вы торговец, то где ваши товары?
- Господин Ферро, я торгую несколько большим нежели обычная материя.
- Это чем же?
- Лучшим товаром на всем свете. Жженым сахаром и поцелуями.
Утренний свет ворвался в глаза болезненно. На мгновенье пришлось крепко зажмуриться.
- Ферро! - радостно воскликнула Нелль, выглядывая из-под спасительного черного зонтика. - Если бы ты умер, я бы оторвала ему голову.
- И это, милая барышня, было бы не очень-то красиво с вашей стороны, - нахмурился Куогло.
Впереди маячили еще повозки. Довольно много - несколько десятков, ярко окрашенные словно цирковые. Одиноко скрипела облезлая, полуобгоревшая карета с явно не простою судьбой. Позади виднелись пешие бродяги.
- Я прибился к этой славной компании совсем недавно, - рассказал торговец. - Все они бегут из Тулурка, говорят, там совсем худо.
Здесь, на дороге, солнце пылало. Дул слабый ветер. Древесная зелень трепетала, звучали птицы, проносились подобно пулям недовольно жужжащие пчелы. Лес был полон плотоядной хищной жизни и странной красоты. Но почему дорога?.. Ферро озвучил свое недоумение:
- Откуда в гиблом лесу дорога?
- О ней знают немногие, сударь. И из тех, кто знает, не всякий сможет ее найти. Что и говорить - без меня вам бы пришлось туго в этом неспокойном месте.
Куогло Долл таинственно прищурился и замахал своими несуразными паучьими руками по сторонам.
- К югу свободный Ост. На севере гадкая гора. А дальше на восток, за гиблым лесом, начинается страна дикого короля. Куда вам?
Ферро задумался, а потом ответил:
- На восток.
- Охотно подвезу вас, - одобрил торговец. - Всей нашей веселой компании тоже на восток... Сказать по правде, других путей кроме как на восток тут и нет.
Бывшая герцогиня переглянулась со своим спутником, будто безмолвно решая, стоит ли довериться неизвестному.
- Вы очень обходительны, торговец Долл.
- Обходительность - одна из моих лучших черт, - сообщил тот, озарившись улыбкой.
Куогло любил и пил травяной кипяток в невероятных количествах. Он приготовил его прямо в фургоне, не останавливая лошадей. На странном приспособлении, в котором горел искусственный огонь - без дров, пламя соскальзывало с веревочного фитиля.
- Механический Гибург? - он влажно оторвался от чашки, дружески улыбаясь и продолжая отвечать на очередной наивный вопрос Ферро, - о, сей город огромен, невероятен, его площади как палубы тысяч дирижаблей. А чтобы выводить навоз от одних только проезжающих там лошадей, пришлось вырыть канал шириной в сто шагов!
- ..!
- Да-да, юноша. Город настолько большой, что лошадиного дерьма в нем больше, чем обычной грязи.
- Это же сколько надо лошадей? Наверняка не меньше пятнадцати.
Больше пятнадцати разом Ферро никогда не видел.
Настоящее число гибургских лошадей было для него вообще непредставимо. Потому и подходящего ответа не нашлось - он только благодарно кивнул, чуть поклонившись. Куогло Долл умел находить столь простые образы, что даже он, неграмотный крестьянин, понимал о каких масштабах шла речь. Другими словами: Куогло Долл не задирал перед ним носа, и Ферро оценил.
Когда настала его очередь, полуорк простодушно поведал всю свою историю. Совершенно забыв, что еще вчера ночью теперешний собеседник едва не снес ему пол черепа.
- До чего удивительна ваша судьба!
Эту фразу Куогло произнес, наверное, в десятый раз.
Он отхлебнул из чашки и, причмокнув, снова повторил:
- Судьба достойная летописи, господин Ферро! Или правильнее будет называть вас - сир Ферро?
- Да какой из меня "сир", господин Куогло. Рыцарем я так и не стал. Учитель звал никудышным червяком. Отец же... отец часто говорил, что я расту глуповатым.
- Настоящий воин лишен гордыни, - учтиво заметил торговец. - И вы подобно настоящему воину себя недооцениваете. Может вы и неопытны, но что с того?
Палец торговца набрел на покатый лоб, переместился к левой брови и принялся буравить там дыру в тяжелых размышлениях.
- Силу опыта вообще часто преувеличивают, - поведал он. - О, это печальная истина... Знаете, как умер сир Горак Страшный? Никчемнейшим образом - стрелой в спину, сир Ферро. И толку, что когда он брал в руки меч, то был подобен неуязвимому мастеру? Да, черт возьми, этот Горак был столь отважен, что лиши его оружия, и он вырвет из собственного тела ребра в качестве ножей и примется орудовать ими, лишь бы поразить врага... Но разве это уберегло от коварной засады предателей? Разве спасло от стрелы, пущенной в спину?
- Гр-рх! Лук - оружие трусов! - сказал Ферро по-простому. Кто такой сир Горак, было ему неизвестно.
Куогло замотал головой, размахивая руками точно фехтуя клинками.
- Я говорю о том, сир Ферро, что должно быть очень обидно учиться владению мечом десять лет, если спустя десять лет и один день вы случайно простудитесь и помрете от чахотки. Или, проходя под высокой башней, вам на голову упадет какой-нибудь кирпич. Понимаете, сир Ферро?..
Сир Ферро на всякий случай кивнул.
- Есть некая субстанция много важнее храбрости, опыта и прочей дребедени, сир Ферро. Я зову ее Flammae Essentia. Специфическая сущность внутренней силы, вера в судьбу, если угодно. Обладая таковою, мы вступаем на территорию чудес, где даже смертельный исход - не последний тремор духа, а лишь часть сценария, и возможно совершенно все - пусть даже раздвигать руками горы, как декорации. Иначе говоря, чахотка в страхе отступает, а кирпич, летящий прямиком вам в череп, зависает в воздухе...
Ферро понял далеко не каждое из произнесенных слов, и поэтому снова принялся усердно соглашаться, чтобы не показаться дураком. Но леди Нелль уже слышала ранее бродячих философов и была настроена иначе:
- Простите, торговец Долл, но какой вздор. Получается, владеет силой тот, кто в нее верит.
- А давайте проведем эксперимент?
Торговец со внезапным энтузиазмом распахнул свой плащ, обнаруживая сюртук со множеством карманов и застежек. Кожаные ремни пересекали туловище - это защита от удара мечом; в районе сердца блестела круглая пластина стали, изощренная узором, - скована хорошо и наверняка сразу после печной жары охлаждалась в соляном растворе; один из карманов был особенно диковен, на редкой для нищих бродяг железной молнии, конец которой уходил в секретный замок; и там дальше, у третьего ремня, таинственно "улыбались" ножны для огнестрельного оружия.
В глазах Куогло резко разгоралось пламя какой-то задорной отваги, вытесняя крепко засевшее там лукавство. Да, этот странный человек был готов рискнуть отправиться в самый далекий путь с той глупой решимостью, как у одного мыслителя, который отрезал себе ухо в пьяном споре, чтобы чего-то там доказать. При этом совершенно неважно что и зачем. Он как будто даже хотел умереть бестолково и бессмысленно прямо здесь, сейчас. И Ферро передернуло, ему показалось, в черноте рта торговца шевельнулось неясное множество, что-то вроде копошения земляных червей.
- Ну! Стреляй, сучья дочь!
Дернув за тесемку, Куогло спустил защитную пластину сердца, освобождая траекторию для пули.
От нежданной грубости леди Нелль обомлела, замирая на месте и даже переставая всучивать оружие обратно в руки торговца.
- Ах, черт, простите, разошелся, - смущенно извинился Куогло. - Жмите курок, прелестная леди. Со мною все будет в порядке. Я принимаю судьбу, и она заботится обо мне лучше всякой матушки.
- Торговец Долл! Вы с ума сошли!
- А почему нет? Да вы попробуйте.
- Попробовать что? Пристрелить вас на глазах ваших спутников?
- Именно так. Вы заставляете меня повторяться, милая барышня...
- Ну уж нет!
- Да пристрелите вы меня уже наконец!
- Да нет же!
- Ну и черт с вами, - раздосадовано хрюкнул Куогло Долл, засовывая пистолу обратно. - Помяните мое слово, сир Ферро, когда за вами придет смерть, не ждите покорно, а хватайте ее за горло и душите обеими руками. Flammae Essentia, сир Ферро! Вера в себя побеждает любого врага и даже пулю в вашем сердце.
Огонь спорщика в глазах торговца угас. Он приветливо махнул проходившему мимо тулуркскому беженцу, опешившему от нечаянно услышанной просьбы себя пристрелить. Куогло обладал изумительным даром выглядеть естественно в любой даже самой нелогичной ситуации. Он с прежним дружелюбием повернулся к девушке, резко меняя тему:
- Должно быть леди, привыкшей к роскоши, особенно тяжелы испытания дорожной жизни?
Она хотела оскорбиться услышанным недавно словам. Точнее ей положено было оскорбиться, но Куогло вряд ли смог бы найти струнку, которая могла бы задеть леди Нелль больше чем эта.
Со страхом посматривая в зеркало, герцогиня себя не узнавала. Она вконец истончилась и побелела, как молоко. Губы стали вишневыми, глаза по хищному сузились, потемнели и все остальные черты лица тоже заострились, повысили контраст и наполнились странной красотой, не человеческой, а такой как, к примеру, у эльфа. Но эти перемены касались по большей части только внешности.
- ...тяжело - не то слово, торговец Долл, не то слово! Раньше я никогда не появлялась в одном и том же платье. О, мои туалеты... Мой отец выкупил лучшего портного средиземья - виртуоза Илроя. Ну конечно вы слышали о нем! Сама Миледи Ректор не могла себе его позволить - хотя одевается она совершенно безвкусно и обладает изысканностью коровы! Иные, впрочем, утверждают, что она красива, но...
- Уверен, ее красота не идет ни в какое сравнение с вашей прелестью, - льстиво поддакнул Куогло Долл.
В двенадцать лет леди Нелль принимала комплименты с плохо скрываемым восторгом. В пятнадцать радостно. В девятнадцать перестала замечать. Теперь в свои двадцать три ей становилось скучно. И даже больше.
Временами в ней случалась от этого скрытая революция. Слыша привычные надоевшие слова, леди Нелль порой хотела совершить что-нибудь действительно невообразимое для благородной девушки ее положения.
Например, взять и в ответ на слова положенного этикета задрать юбку. "А на это вы что скажете, сир? Проглотили язык, сир?" - и на тонком контрасте залепить сиру пощечину. Будто хотела проверить воображаемой пакостью: а справиться ли с нагрузкой межушное пространство собеседника, если ситуация выйдет за рамки осточертевшего формуляра?
Более того - а есть ли вообще что-то кроме формуляра?..
Иначе говоря, торговец Долл был прав лишь частично. Ей нравились роскошные удобства и нюансы, но сама Нелль давно страдала страшной болезнью безгранично богатых людей - скукой. А дорожная жизнь была какой угодно, но уж точно не скучной.
"Да-да, само собой!", неразборчиво пробормотала она в ответ и продолжила щебетать.
Разве что Ферро никогда не хвалил ее за красоту, но леди Нелль всегда относила это насчет его сельской дурости. Он никогда не видел роз, думала Нелль, и значит не может сравнить ее с цветком; он не трогал шелков и не может рассказать о гладкости ее кожи и волос. "Вы прекрасны как соседская коза" - а на что еще способен крестьянин?.. Таким образом Ферро был прощен за свою неотесанность заочно.
- ...Так вот, об Илрое - все дамы двора мне завидовали. Он шил для меня день и ночь, день и ночь, торговец Долл. А отец дарил мне сотни нарядов из разных стран. Во дворце у меня было целое крыло под гардероб. А для свадьбы с инженером Гайраттом - фамильное кремовое платье в двадцать четвертой комнате - полная безвкусица! - и все же... А мои туфельки из слоновой кости... - леди Нелль картинно закатила глаза.
Ферро сумрачно глянул на торговца: "зачем, зачем ты разбудил дракона?".
- ...видели бы вы глаза графини Менье, этой старой жабы, когда она увидела эти туфельки на моем шестнадцатилетии! Их выточили гномы из самой сердцевины песчаного слона. Чудеснейший узор невиданной красоты. Ходить - сущее мучение, а танцевать тем более. На утро все мои ноги были в крови... Лучший день моей жизни!
Куогло Долл с шумом втянул содержимое чашки.
- Горечь вашей потери тяжело себе даже представить, милая барышня. А что ваши родные?
- Должно быть они умерли в самой первой атаке, торговец Долл. Виртуоза Илроя я видела мертвым, ему пробили голову - какая жалость! - теперь он не сошьет больше тех чудесных платьев. Дворец сгорел полностью. Вместе со всеми моими платьями... А мои туфельки из слоновой кости? А моя коллекция из десяти тысяч чулков?!
Тут леди Нелль практически застонала.
- Шелковые узоры тоньше волоса. Ткани невесомые, словно высокие музыкальные ноты, летучие эссенции, аромат карамели. О, любые слова недостойны сравнения. Поверите ли, теперь предпочла бы пробежать обнаженной по первой улице столицы, если бы это вернуло хотя бы десяток пар...
- Охотно верю, - кивнул Куогло. - А теперь на вас свалилось новое несчастье.
- О чем это вы?
- Вы теперь спутник ночи. К такому нелегко привыкнуть. Это ведь как голым задом в костер, - с видом знатока сообщил Куогло. - Давно я не видел истинных. На востоке чаще встречаются вырожденные вампиры. Они обрастают волосом, меняют цвет кожи и совершенно не похожи на людей.
Леди Нелль испуганно вздрогнула.
- Благо они недолго живут, - поспешил успокоить торговец доброй улыбкой. - Отряды дикого короля их быстро вылавливают, жгут на кострах или, я извиняюсь, милая барышня, сажают на кол.
- С-сажают?..
- Или, к примеру, четвертуют, а то и совмещают процесс с двумя предыдущими. Хотя они ведь не владеют силами древних предков, так что хватило бы и обычного повешения. И все же, - Куогло поднял палец вверх, - вам доводилось видеть повешенного? Нелицеприятно! А есть еще прозекция. Это когда подвешивают к верху ногами, вскрывают известную полость, а потом...
- Мне все ясно, торговец Долл!
- От того не советую пить наших компаньонов. Люди могут превратно понять... Вот, - протянул Куогло один из своих неведомых бутыльков. - Сдержит жажду на какое-то время. Берите-берите. Бесплатно, милая барышня.
- Скажите, Куогло, - с надеждой начала леди Нелль, отпив жидкости, - а возможно ли излечиться... ну... от этого?
- А вы находите свое положение неудобным? Хотя способ есть.
Нелль порывисто схватила Куогло за руку. Хватка у нее совершенно нечеловеческая, знал Ферро, однако торговец даже не поморщился.
- Какой же, какой же, торговец Долл? Не томите!
- Слышал я, что если убить вашего, кхм... "второго родителя", то вполне может статься, вы вернетесь к прежнему облику. Только убейте, как следует. Отрубите голову, сожгите. Тело расчлените на шесть частей, и каждую утопите в разных реках, что никак не соединяются меж собой.
- Ферро, зачем мы проделали этот путь! - воскликнула Нелль. - Возвращаемся в средиземье?
Полуорк решительно схватился за меч. Он даже привстал, будто захотел спрыгнуть с повозки прямо в этот же момент, на что Куогло хитро усмехнулся.
- Не думаю, что ваш знакомец остался в средиземье, сударыня. Все истинные умеют читать судьбу. А в средиземье скоро не останется ничего живого - такова эта судьба... - Куогло слегка замялся и добавил еще одну ценную мысль. - Истинные долго живут, не потому что сильны, а потому что всегда ловко убегают в первых рядах.
- Откуда вы знаете, торговец Долл?
- Да уж знаю, - хмыкнул тот. - Наверняка обживается на востоке... Пообвыкнете к своему новому телу, дождетесь, когда зеркало перестанет вас видеть, а каждая волосинка станет белой - сами поймете, где его искать. У вас ведь одна кровь на двоих. Такое не упрячешь.
- Значит надо ждать? - печально выдохнула герцогиня, отчего-то доверившись словам незнакомца.
Куогло Долл благодаря своей физической слабости вообще вызывал доверие. Как, например, вызывают доверие беспомощные дети. Ведь ребенок не станет тыкать ножом в спину, ибо попросту не дотянется, верно?..
- Истинно говоря, возможно в ближайшее время вы передумаете.
- Это еще почему?
- Ваше нынешнее состояние имеет явные преимущества. Вздумаете бежать - не думаю, что вас догонишь без хорошей лошади. А победить в открытом бою вряд ли по силам даже могучему сиру Ферро.
Ферро это предположение показалось крайне обидным. Леди Нелль его не заметила.
- Ждать... - задумчиво повторила она и тут же оборвала свою мечтательную мысль: - А еще в тот день шестнадцатилетия на мне было розовое платье с изумительными оборочками. Вы не поверите насколько чудесное!..
Даже ругательства Куогло походили на церемонные беседы с судьбой. Вряд ли он мог напугать хотя бы мышонка - подумал Ферро.
Передняя повозка резко встала ввиду какой-то проблемы, и Куогло чуть не опрокинул на себя свой напиток, пахнувший травами. Теперь там впереди происходило шумное действие, будившее любопытство торговца.
- Пройдемте, посмотрим чего там, - сказал он, радостный от того, что леди Нелль наконец умолкла.
К повороту спешили остальные беглецы средиземья. Всех вместе их было, наверное, около сотни.
На пути к центу событий неприветливо кивнул каретный кучер. Голый по пояс, с торчащими ребрами и спичечными руками он был похож на человека, который только и ждет удобного момента, чтобы рухнуть на землю и спокойно, без лишних споров, умереть.
В узком проходе меж повозками пришлось пережидать неловко вылезшего из кареты высокого господина. Щедро размазанная по щекам белизна скрывала всякую эмоцию. Лицо блестело как фарфоровый чайник на фоне важного черного сюртука. Господин напоминал своим видом судью, палача и могильщика одновременно. Более мрачного человека невозможно было представить.
- ...ну пропустите уже торговца Долла!.. - послышалось впереди, и даже важный черно-белый господин сподобился освободить узкий участок дороги.
Наконец вырвавшись из тесного скопления повозок и их хозяев, Ферро понял что поторопился. Недавний кучер и мрачный господин вполне могли сойти за беспричинно счастливых младенцев в сравнении с этими лицами.
- Господин Квогло, разве мы так договаривались? - крикливо начал человек в богатой одежде, на которой было всего лишь две дырки.
"Тумус Гуглиэльмо, специалист изящного волшебства".
Но высокий голос и следовавший за ним шепот успешно потонули в низком тоне другой претензии. Ферро не разобрал ни слова. Он был слишком заворожен видом говорившей. Страшнее женщины он еще не встречал. Бочкообразное тело подпиралось кривоватыми отростками, - она была огромна, как взрослый орк, а может еще больше.
"Берта Красивая - ее имя, воительница", - снова услужливо шепнул на ухо Куогло Долл и тут же принялся раскланиваться. Как истинному дипломату, ему было известно, что перед злыми вооруженными людьми сначала извиняются, а только потом спрашивают "за что".
Да и не требовалось подобного вопроса. Причина бросалась в глаза - дорога самым обычным образом завела в тупик. Впереди простиралось глухое сернистое болото, подмявшее под себя путевые столбы.
Но это печальное зрелище меркло и не так уж угнетало, потому как если среди мастеров и была подобная специализация, то Куогло Долл был по ней самый главный эксперт. Мастер пустой лести, поклона и нескончаемых извинений.
Из потока витиеватых слов Ферро понял немногое: торговец обещал этим добрым людям провести их через непроходимый гиблый лес, а добрые люди выступили гарантом того, что голова торговца останется целой и на его, торговца, плечах. Иначе говоря, теперь "здоровью Куогло грозят определенные риски, связанные с навязанными на него ранее обязательствами".
Неведомым образом извернувшись, Куогло умудрился, не прерывая гипнотического монолога, шепнуть очередные пару слов для Ферро:
- Держите оружие наготове, все это похоже на западню. Слышите, что говорит лес? Не те ли самые это разбойники, что захотели обчистить меня на второй раз?..
Ферро принюхался.
Внутрь ворвался вихрь, ураган самых разных запахов - гиблый лес был невероятен. Полуорк и не пытался разгадать в ветре что-то определенное, гиблый лес являлся сам одной большой опасностью.
***
- Встань, Тело! - глухо и недовольно прозвучало ворчание в предрассветной тиши. Природа еще не проснулась от своего ночного, полного кошмаров сна, и было темно, только мерцали, падая, росинки, будто далекие отблески вчерашнего дня. Еще слегка шуршала трава, в темноте этой напоминая проросшую на теле земли жесткую волчью шерсть.
- Мы спим, Голова, - сонно отозвался голос второй - по-детски высокий, тонкий и капризный.
- Нет, мы проснулись, старший!
Смутный силуэт недовольного ворчуна с видимым усилием пнул лежащий перед ним холм. Никакого эффекта это не произвело.
Руки карлика нащупали в потемках чье-то ухо. Огромное, как лист болотного лопуха, ухо - теплое, а пахло от него почему-то сладким овсяным печеньем. Карлик бесстрашно впился в него своими острыми маленькими зубами, и тогда-то холм наконец-то зашевелился, превращаясь из бесформенного комка в фигуру лежащего великана.
- Что ты делаешь? Нам же больно, - снова раздался писклявый голосок.
- Нам больно, потому что мы проснулись. Во сне боли быть не может.
Где-то в глубинах большого черепного ведра почти ощутимо заскрипела мысль - недовольная и наверняка обеспокоенная, потому как в этих огромных пространствах, от уха до уха, крайне легко заблудиться. Так оно и получилось - сначала мысль заглушил живот, шумно сообщивший о голоде, потом зачесалось в носу... И лишь минуту спустя великан согласился с карликом, ибо ему часто снилась драка, но больно действительно никогда не было.
"Холм" разогнулся в полный рост, изрядно пихнув стоявшую рядом сосну. Из-под ног выскочил испуганный барсук, а сверху ухнул потревоженный филин.
- Нас двое, но мы один, - произнес младший, забираясь в заплечную сумку великана. Для этого пришлось сначала уцепиться за пояс, а потом залезть по кожаному ремню на спине. Ремень служил именно для этих целей и не для каких иных.
- Умрет один - умрут двое, - послушно продолжил старший, скрепляя привычное братское соглашение.
Карлик перегнулся через плечо брата и ловко толкнул его ногой в щеку, разворачивая голову на восток:
- Смотри - уже рассвет. Рыжая борода будет сердиться.
- Рыжая борода всегда сердится.
- Это потому что мы потеряли след, старший. Смотри зорче, ищи путь.
Младший нащупал в сумке кусок засохшей булки и благосклонно протянул его ко рту великана.
- Ешь.
- Ем, - озвучил огр, проглотив пищу и направляя свою широкую поступь к условленному месту. - Спи, младший. Ты нес дозор. Старший брат сам найдет дорогу.
И тропинка понесла огра вперед нежно и ласково - он почти и не заметил усталости от долгого перехода. Наверное потому, что лес этот напоминал его родной - с непролазной чащобой, мелкими болотцами, зарослями трав в человеческий рост и толстыми вековыми соснами. Такой лес не будет вредить добрым ограм.
Тропинка вынесла его к месту встречи, где на лесной опушке уже поджидал один из охотников.
Охотник - человек с ружьем. Злой и уставший. Кожа посиневела от болотных вод, с подбородка пробилась щетина, а в сапогах хлюпало от влаги. Грязью он покрылся полностью, потому грязь замечать перестал. И уже не спасала невероятная для человека выносливость - охотник хотел есть и спать. Вместо того, чтобы поднять руку в жесте лесного приветствия, он просто кивнул огру и снова уселся на поваленное молнией дерево.
Огр тоже сел. Осторожно, чтобы не потревожить сон младшего. Солнце уже взошло, ждать пришлось совсем недолго.
С юга, из очередных буреломов, с шумом и треском выбрался второй охотник. Его звали Сириус, знал старший. Он в отличие от первого выглядел всегда одинаково. У него не росла борода, не росли волосы на голове, и, казалось, даже грязь не пристает к нему. Внешность его не изменялась от времени - зоркий старший огр давно это подметил, но выводов сделать не мог. Потому как он всего лишь тело, а голова находилась у младшего брата.
Впрочем, он не любил Сириуса не только из-за этих странностей, но и просто по существу. Наверняка огр бы и вовсе убил его в какую-нибудь из ночей - сломал бы, словно ветку, мешавшую пройти - не задумываясь. Но, честно говоря, это была бы уже не первая попытка...
Там, где щиты и мечи остались торчать из земли, как рыбьи ребра, там, где они перерубили множество "холодных врагов", и лежит, подобно упавшему с неба огромному киту, летучая машина людей, там он запомнил (крепко запомнил), что Сириус уже лежал почти мертвый, неестественно закинув переломанные руки. Пальцы еще подергивались, не желая отпускать остаток жизни, и тогда... тогда... старший брат подкрался и незаметно (вроде как случайно, будто ненароком) разбил ему череп дубиной. Разбил в крошево, на мелкие части, как полагается. А спустя всего лишь фазу Сириус появился у костра. Выполз из ночной тьмы, будто ничего не произошло.
Огр этому факту не удивился, потому что его жизнь тоже не в голове. Сколько раз били в череп, а он все жив. Крепкая у старших огров черепушка. В подтверждение этой ценной мысли он вдруг крепко размахнулся и залепил себе дубинкой в лоб, вызывая сухой треск. "Не больно" - убедился старший - "Видимо и Сириусу не больно. Не зря же младший запретил его убивать".
"Младший мудр" - вздохнул он и вместо соблазнительного членовредительства поднял свободную от оружия руку в знак приветствия.
Вслед за Сириусом появилась Шустрое-Ухо - так прозвал ее старший. Она ему нравилась, потому как частенько приносила из леса еду. В его бесхитростном разуме между двумя этими объектами (эльфийкой и обедом) сложилась прямая связь. Огр даже как-то раз пытался погладить ее. Он часто делал так с лесными котами - ловил их, зажимал своими лапищами и гладил, и смеялся своим страшным хохотом на всю окрестность, потому что кошки на ощупь смешные.
Или же - кидал пушистые комочки за ворот мешковины, в которую был одет. Затягивал ткань, не давая им выбраться, чувствовал, как они царапаются и кусают кожу его крепкого туловища. И тут уж хохотал во всю силу так, что все живое на сто шагов, включая насекомых, разбегалось...
С эльфой такой прием не проходил, она всегда ловко выворачивалась. На сей раз огр просто ей улыбнулся.
Охотница настороженно и молчаливо отошла подальше.
"Не улыбайся. Это их пугает" - вспомнился совет брата, и огр передвинул рот к обычному его положению.
Остальные тоже губами не двигали и звуков не издавали. Не нравились они друг другу. Крепко не нравились. И трудно понять, что было причиной. Недельные, выматывающие странствования по проклятому лесу без всякого результата, или они сами столь различались, что долгое время существовать в единой команде попросту не могли.
Наверное, только отсутствующий командир мог превратить их в настоящий отряд. Без него они напоминали собачью свору.
Оборвал молчание человек с ружьем. Он поднял раскрытую ладонь и сначала взглянул на огра. Мизинец его согнулся вниз:
- Слабоумный здесь.
Загнув второй палец, охотник недобро посмотрел на Сириуса:
- Мертвец.
Затем рука его, будто держала пистоль, перевела прицел на эльфийку (этот третий палец охотник сжал в кулак, изображая спущенный курок):
- Лесная обезьяна.
- А где рыжий? - закончил он, придавив росток "волчьей лапы" подошвой сапога. Яркие цветы ему были противны.
В ответ блеснуло стальное клеймо Гибурга Механического, что причудой бытия вросло в лысый череп охотника - Оциус Тит Сириус неясным жестом сдернул мокрый капюшон с головы.
- У тебя большой рот, братец. В него помещается много слов, - сказал он. - А как назовешь себя?
- Лучший стрелок средиземья.
Редкие люди владеют даром мрачно смеяться. Сириус владел им в совершенстве. От звука его смеха без преувеличения мог заплакать ребенок.
- Ты верно с севера?
- И что?
- Вы северяне не знаете цену словам. Мне довелось убить много северных болтунов.
Глаза стрелка впились в Сириуса, будто решая, каким именно образом оборвать противоестественное существование человека, что умирал уже дважды. Но и Сириус взгляда не отводил, точно и сам не был против посоревноваться в скорости с пулей.
- Нас пятеро, как кулак господина. Пальцы одной руки друг друга не убивают, - зачем-то сказала эльфийка, едва разжимая губы цвета засохших осенних листьев. Зимою эти губы, волосы и кожа станут вовсе белыми, а потом зеленоватыми, следуя за сезоном природы.
Кто знает, что могло бы произойти, если бы с этими словами не зашуршали наконец ветки кустарника, из глубины которых сначала вырвалась рыжая борода, а затем и весь полностью - предводитель охотников, сир гном.
- Я искал на востоке, в болотах. Огр искал след на севере, этот... ходил на юг, а эльфа вернулась на запад... Где был ты, охотник? - раздраженно выкрикнул стрелок, но ответа он не удостоился. Гном перешел сразу к делу, минуя разъяснения и прочие малозначимые глупости.
- Я знаю, почему мы не чуем следов... Кукольник больше не идет пешком. И скорее всего он идет не один.
- Где ты был? - снова прервал недовольный стрелок. Этот свой простой вопрос он повторил медленно, почти по буквам, словно для идиота.
Прежде чем продолжить гном выжал бороду и перевернул свое ружье дулом вниз, выливая болотную влагу.
- Давай проясним кое-что, Го, - сказал он, назвав его по имени, тем самым нарушив собственные правила. Рыжая борода воинственно задралась вверх, выпуская наружу накопленную злобу и раздражение.
- Разве я давал тебе слово, или, быть может, ты загнал хоть кого-то, пока шел с нами, чтобы это слово заслужить? Ты еще даже не охотник, ясно тебе? Ты мой охотничий пес. А дела хозяина пса не касаются.