Андрей Гарин : другие произведения.

Плотник из Реутова

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  ПЛОТНИК ИЗ РЕУТОВА
  
  Электричка запоздала на полчаса.
  Где то под полуразвалившимся перроном колеса тяжело заскрипели металлом по металлу и почти невидимая в темноте громадина замерла у края платформы. Двери с шипением растворились. Установилась абсолютная тишина.
  
  Ипалит беззвучно выматерился и устало поднялся со скамейки. Она скрипнула ему вслед изрезанными редкими перекладинами. Ипа поднял с побитого бетона тяжелый рюкзак, забросил за спину и прислушался. Лес позади молчал.
  
  Стараясь не смотреть вниз, Ипалит перешагнул небольшую бездну и ступил с щербатого бетонна на линолеум тамбура. В вагоне было темно. Света от единственного фонаря снаружи не хватало даже чтобы найти более менее пригодное место для сидения. Однако, Ипа неплохо видел в темноте. Он сел в углу деревянного диванчика спиной к единственному окну, забранному фанерой. Все остальные были выбиты.
  Ипалит достал из рюкзака керосиновую лампу и поставил рядом на сиденье. Двери закрылись. Фонарь на перроне медленно пропоплз мимо, нанизывая выбитые окна на темноту.
  
  В мятом коробке осталось всего несколько спичек. Ипа достал тесак из наплечных ножен и аккуратно расколол спичку на четыре части. Поезд уже набрал полную скорость когда со второй попытки лампу удалось засветить - перебинтованная рука немного мешала. Ипалит подкрутил фитиль, поднял лампу над головой и осмотрелся.
  
  Желтый свет керосинки осветил поломанные скамейки и багажные полки с истлевшей сеткой, затянутые обычной в этих местах паутиной. В дальнем конце в проходе трухлявой грудой валялось несколько взрослых скелетов. Череп одного уставился прямо на Ипалита, беззвучно разинул пасть. Ипа этого не любил. Он пошарил вокруг глазами и сразу же нашел то что было нужно. В проходе на полу совсем рядом валялась тсантса.
  
  Ипалит медленно нагнулся и поднял тсантсу с пола. Она еще не высохла окончательно и была довольно увесистой. Скальп был снят умело. Уши и брови были на месте. Кто-то ее обронил в спешке, потому что такую вещь обычно не выбрасывают. Из этого скаьпа могла бы получиться хорошая тсантса на экспорт. Татуировка на лбу и щеках делала тсантсу ососбенно ценной.
  Но, необработанный должным образом, хороший кусок шкуры с короткими редкими и жесткими как у свиньи, волосками свернулся в комочек став похожим на смятую одноразовую перчатку. Можно переделать, но слишком много работы, да и не в бою добыта, подумал Ипа. Не целясь, он метнул тсантсу в кучу костей. Череп разлетелся на куски и слился с общей кучей. Больше на Ипалита никто не смотрел.
  
  Ипа бережно сложил оставшиеся четвертинки спички обратно в коробок. Коробок убрал в пластиковый пакет и надежно свернул его одному ему известным способом. Затем он перетянул маленький аккуратный сверток резиновым колечком и спрятал в рюкзак. Спички теперь снова были в безопасности.
  
  Ипалит снял перчатку с правой руки и засунул ее в карман на бедре. Из рюкзака он выудил банку слимфаста. Пластиковая крышка треснула. Ее пора уже было менять.
  "Поменяю в конторе...", прошелестел он сам себе пересохшими и растрескавшимися как старая масляная краска губами, зачерпывая коричневатый порошок пластиковой меркой. Мерка получилась полная. Может и не хватить до дома если лопать таким темпом... Ипалит стряхнул половину обратно в банку. Осторожно отправил порошок в рот. Глотать было трудно. Слюны не было - он не пил уже две недели. Тем не менее вкус порошка он сумел почувствовать. Отдавал шоколадом. Ипалит убрал банку обратно в мешок и снова натянул перчатку на руку.
  Проглотив, наконец, слимфаст, он почувствовал как устал. Колеса гремели на стыках и ветер суетливо врывался в разбитые окна. В остальном было спокойно...
  Ипа проверил тесак на плече, пристроил голову на фанерной обшивке и закрыл глаза.
  
  Это был его последний поход в Лес. Самое позднее через неделю он, наконец, увидит Вальку и Макса... Макс, наверное, его и не узнает. Сыну было было всего два года, когда Ипалита забрали на заготовки. Все случилось так быстро, что он даже не успел сообщить Вальке, за что его взяли. Может быть, она его тоже не узнает...
  
  Тишина заставила Ипалита очнуться. Поезд стоял. Было так тихо, что ему показалось что он оглох. Ипа невольно помотал головой. Керосинка погасла. Сквозь выбитое окно светила щербатая звезда с кремлевской башни, подсвечивая мрачным багровым светом полог, натянутый над столицей. Говорили, что выше полога была только какая-то гигантская Башня в Останкино и что если на нее забраться, можно увидеть синее небо и Вольные Земли. Все это были холопские сказки. Может никакого Останкино и не было вовсе.
  "Приехали что ли...", Ипалит посмотрел на часы. Оказалось, он спал не меньше часа, а ему показалось, что он только что прикрыл глаза. По спине поползли мурашки.
  "Как же это я..."
  
  Он сразу почувствовал на него кто-то смотрит из темоты. Ипалит, стараясь не смотреть в ту сторону, медленно наклонился и выхватив метательный нож из ботинка не целясь метнул его в темноту.
  Ни звука. Ипалит быстро и бесшумно соскользнул на пол, укрывшись за спинкой сиденья. Тесак из наплечных ножен был уже в руке.
  Вдруг под потолком застрекотала неоновая трубка и зажглась, осветив искусственным синюшным светом ободранные стены. Киса возник перед ним не издав ни звука. Ипалит просто увидел его прямо перед собой. Тот сидел на корточках и усмехаясь держал двумя пальцами ипалитов метательный нож за кончик лезвия.
  "Дурак..." почти беззвучно просипел Ипалит. Киса усмехнулся в ответ и быстрым движением сунул нож обратно Ипалиту в ботинок.
  "Я же тебя убить мог..."
  "Не убил же... значит не мог..." Киса смотрел на него сквозь круглые очки в стальной оправе и щерился обломанным зубом.
  "Шутки у тебя дурацкие..."
  "Ладно брат не обижайся... на обиженных воду возят... привез?"
  Ипа молча взял рюкзак и бросил Кисе.
  Тот схватил мешок со всегдашней неуловимой быстротой. Ипа даже не успел заметить как он открыл мешок, как тот уже сунул туда свой длинный мягкий нос.
  "Совсем свежие..." Киса вопросительно посмотрел на Ипалита и начал копаться в рюкзаке.
  "Дай воды, пить хочу, смерть!", прохрипел Ипа вместо ответа.
  "С собой нет, извини...в Кремле есть, потерпи..."
  "Я две недели ничего не пил..."
  "Хорошая..." Киса выудил из мешка рыжую тсантсу и вертел ее в руках.
  "Она мне палец откусила..." Ипа вытянул вперед перебинтованую руку.
  "Это бывает..." Киса мельком взглянул в его сторону.
  "Я завтра домой, не успеет отрасти!"
  "До свадьбы отрастет..." Киса как всегда, не стесняясь, употреблял запрещенные слова.
  
  В Тронном Зале было относительно светло. Горело несколько лампочек в хрустальной люстре. Ипа тут же встал под ней и сорвав бинты с левой руки вытянул руку вверх. Культя на указательном пальце перестала кровоточить и сразу заметно затянулась.
  "Пойдем, успеешь еще!" Киса с ипалитовым рюкзаком не останавливаясь прошел к высокой резной двери и толкнул створки. Ипа с сожалением последовал за ним в кладовые.
  
  
  "Пятьдесят девять, шестьдесят. Тэкс... общий итог... будет...четыре тысячи ровно..."
  Ипалит вынул блокнот.
  "Какие четыре тысячи? Должно быть четыре тысячи две! Две даже экстра! Считать не умеешь?"
  "Погоди-погоди, не торопись! Какие еще экстра? Не знаю никаких экстра. Зачем иностранные слова говоришь? Забыл? Нельзя иностранных слов говорить!"
  Ипа сунул блокнот за пазуху и, почти как Киса, быстрым неуловимым движением схватил Митьку за ухо и прижал его носом к прилавку. Тот жалобно запищал.
  "Хватит трепаться. Я свое дело сделал. Вы что обещали? Четыре тысячи сдал и свободен. Я добыл аж четыре тысячи две. Плюс палец. Вернее минус. Все, гони мою вольную и я пошел! Иначе я из тебя мухой тсантсу выстрогаю!"
  "Правильно, правильно... забыл вот эти две посчитать, четыре тыщи две...", Митька потирал распухшее ухо и нехотя исправлял накладную.
  "Прошу прощения гражданин Стрелок! Я ж не выдаю никаких вольных. Я кто? Простой кладовщик. Получите вы свою вольную, не горячитесь, Ипа! Пройдите к генеральному, он с вами на прощанье поговорить хотел. Поговоришь с генеральным и свободен! Хорошая..."
  Митрий вертел рыжую тсантсу в руках с довольной ухмылкой. Затем бережно завернул в папиросную бумагу и уложил ее в ящик. Потом аккуратно сделал отметку в накладных и дал Ипалиту расписаться в его персональной накладной. Ипалит внимательно просмотрел документ, затем брезгливо взял изгрызенный карандаш и подмахнул бумажку.
  "Ну вот и славно...", Митрий вернул один экземпляр Ипе, другой наколол на ржавый штырь на котором уже было наколото с десяток подобных бумажек и несколько расписок кровью.
  Киса хлопнул Ипу по плечу. Ипа обернулся.
  "Я мигом, получу свою вольную и обратно!"
  "Ничего, я никуда не тороплюсь. Иди, я тебя сам найду...", Киса подмигнул и исчез за расколотым косяком.
  
  По местным меркам Генеральный встретил Ипалита радушно. Ипе пришлось ждать пока он подпишет свои бумажки и аккуратно сложит их обратно в папку всего две минуты. За это время он успел оглядеться. На стене за спиной генсека висела огромная позолоченная рамища с портретом Президента-Императора. Стульев в кабинете не было. У Генсека по Уставу заготконторы не было ног и он препочитал сидеть на коврике у стола с подпиленными ножками. Посетителям предлагалось постоять в специальной яме вырубленной в полу. Генеральный предпочитал не поднимать голову чтобы увидеть глаза собеседника.
  Ипалит сидел на краю ямы для посетителей и разглядывал книжные полки, заставленным тсантсами всевозможных размеров и расцветок. Он видел их уже тысячу раз. Пыль с них давненько не стряхивалась. Это было так очевидно что у Ипалита запершило в носу и он чихнул.
  "Будь пожалуйста здоров, гражданин Ипалит..." неожиданно сказал генсек.
  "Благодарствуйте", автоматически ответил Ипа.
  "Как все прошло?"
  "Все прошло как всегда. Без проблем... Если несчитать откушенного пальца..."
  "Палец конечно жалко, но это ж все таки не ноги..."
  "Вы хотели со мной поговорить, гражданин Генеральный? Я вас слушаю"
  "Поговорить? Да собственно и говорить то особо не о чем. Ты слышал когда-нибудь про спецобоз?"
  "Кто ж про него не слышал?" острожно ответил Ипа и внимательно посмотрел на Генерального. Про спецобоз слышали все, но говорить вслух боялись. Это была державная тайна. За разглашение полагалось отсечение туловища от головы - высшая мера наказания.
  "Ну вот и хорошо. Спецобоз по расписанию уходит в шесть утра. Беня, начальник охраны, неделю назад ушел в лес, скотина..." Генеральный замолчал.
  "Мало ли наших в лес ходит. Как уходят так и приходят. Я сам только что из леса вернулся..."
  Ипа знал этого мужика. Беня был крепкий стрелок, отбывал "бессрочную" за связь то ли с экстремистами, то ли с сепаратистами, одним словом как и все ни за что. Он научил Ипу снимать тсантсы, метать ножи и видеть в темноте. Генсек вздохнул тяжело.
  "Он насовсем ушел..."
  "Что значит насовсем?"
  "Насовсем значит насовсем. Навсегда..."
  "Никогда не говори навсегда..."
  "Продал он нас, гражданин Ипалит!" Генсек хлопнул могучей ладонью по столутак, что пыль снова начала есть Ипалиту глаза. Он снова чихнул.
  "Продал? Кому это Беня умудрился нас продать? Кому мы нужны, скажите на милость?"
  "Ясно кому - врагам дрежавы. Террористам-экстремистам. Дело я открыл, но депешу в центр пока не слал. Может вернется все же, тсантса лысая. Может случилось что. Я пока охрану не пилил. Успеется. Как ни крути, обоз нынче без охраны может остаться..."
  Ипа знал, что в случае побега начальника весь личный состав подвергался экзекуции. После такой экзекуции личный состав мог встать в строй не раньше чем через пять-шесть недель. И то, какой от них был толк - доходяги, набранные с очередного этапа. В охрану брали в основном тех, кто не годился для Мясокрутки.
  "...а без охраны отправлять обоз все равно что отдать стратегический товар прямл в руки врагу".
  "Сочувствую вам, генеральный... не, я правда сочувствую и все такое...Так я могу уже получить вольную?", Ипа начинал нервничать.
  "Не торопись... Все по порядку..."
  "Послушайте гражданин Генеральный Секретарь Заготовительной Конторы Имени Четвертого Ноября!", Ипа взорвался. Это было не по уложению, но он знал что кое что он может себе позволить.
  "Я свое отбыл! Четыре с лишком тыщи этих вонючих тсантс заготовил? Заготовил! В решении спецкомиссии что сказано? Вольную дать заготовителю Ипалиту немедленно по выполнении трудонормы. Трудонорма перевыполнена! Вот накладная! Где моя вольная?"
  Генсек скрестил пальцы на столе и наконец удосужился поднять глаза на Ипалита.
  "Твоя вольная подождет. Не время о себе думать, когда Держава в опасности..."
  "Слушайте, Генсек, не тяните тсантсу за уши, давайте прямо - к чему клоните?"
  "А клоню я к тому, что со спецобозом теперь пойдешь ты. Ты и Киса. Он начальником, ты комиссаром"
  "Твою перемать! Каким комиссаром! Мне завтра на волю! Я ж все трудодни сдал! Меня по Правилу положено отпускать на волю! Вот накладная! Все по честному! Спросите Митьку!"
  "Знаю! Знаю, Ипа... Правило есть Правило. Но по тому же Правилу у меня как у Генерального есть право задержать тебя в случае непредвиденных обстоятельств до выяснения вплоть до... сам знаешь чего"
  "Да ничего я не знаю! Какое выяснение? Чего тут выяснять? Трудодни выполнил - на волю! Я ж пять лет оттрубил! Сколько я этого дерьма вам понатаскал?"
  "Не кипятись. Ты теперь вольный парень, я не спорю. Но я обоз не имею права отпускать без сопровождения. Меня ж тогда самого... сам знаешь... на кол посадят. У меня опытных стрелков в наличии нынче практически нет. Есть конечно кое-кто, так... всякая шваль. Вам с Кисой в подметки не годятся. Одним словом так. Ты или завтра идешь с обозом или я велю тебе норму поднять еще на пару сотен. По причине... скажем... ввиду инфляции! Ты же сам знаешь цены на тсантсу нынче упали! Импорт падает, экспорта вообще никакого. Или наоборот...неважно. Серебряник подешевел вчера на тридцать три доли.
  Ну да ты и сам все знаешь... Правило ведь что говорит? Права индивидуума могут неограниченно умаляться ввиду непредвиденных обстоятельств в случае непредусмотренной угрозы Державе...и так далее. Одним словом права твои - ничто в сравнении с нуждами Державы!"
  "Да что ж такое!..."
  "Да и еще... тут мне доносят, что ты иностранное слово употребил всуе..."
  "Митька донес, тсантса гнилая!"
  "За это сам знаешь что полагается. Два трудодня за каждую букву..."
  "Да я ж не со зла..."
  "Кому какое дело? со зла не со зла...Ты что сказал? Э-к-с-т-р-а. Шесть букв. Итого двенадцать трудодней"
  "Послушайте, шеф, да когда ж вы меня за слова наказывали?..."
  "Еще три... ш-е-ф. Итого восемнадцать"
  "Считать научись сначала, пенек безногий..."
  "Согласен, обшибся мальца. Было пятнадцать, теперь снова восемнадцать, ввиду неуставного обращения к непосредственному начальству"
  Ипа плюнул в яму и замолчал.
  "Вот и решай сам, что для тебя лучше - еще восемнадцать дней по лесу шататься или три дня туда и столько же обратно. Да еще и по загранице"
  "Да что я там не видел в загранице этой? Меня жена и дети уже пять лет не видали! Они даже не знают есть ли я вообще! Родину я люблю...Слава Президенту-Императору и все такое..."
  "Ну все, хватит. Иди в кладовые, получай довольствие, боекомплект... одним словом, выполняй приказание. Гражданин Митрий знает что положено по кмиссарскому пайку"
  "Митька ваш - сукин сын каких поискать. За лишнюю ложку слимфаста родную сестру продаст"
  "Не скажи! Гражданин-товарищ Митрий честно выполняет долг гражданина и патриота! А в чем таковой заключается? Немедленно нести начальству обо всем что супротив Правил и Уложения!"
  Ипалита затошнило. Он встал в яме для посетителей, не заботясь о том, что стал выше Генерального на две головы.
  "Ладно, хрен с вами и со всеми вашими патриотами... Схожу я с вашим обозом. Но в последний раз. Надпишите мне бумагу, дескать, по возвращении со спецзадания вольный гражданин Ипалит, отпущен на все шесть сторон... настоящую такую, реальную бумажку, чтобы никаких уже больше... а то смотрите, я тоже в Лес уйду и не вернусь". Насчет Леса Ипа приврал для красного словца. Ипа блефовал. Ему нужно было домой к Вальке и Максу. Если бы он остался в Лесу, их унтера сразу бы в капусту искрошили. Однако, Ипа знал что без него генеральный как без рук. А вернее без ног.
  
  "Бумажку говоришь? Ты что ж слову Генерального Секретаря восьмого ранга не веришь? Обижаешь, стрелок..." Генеральный хмуро смотрел Ипалиту в пупок.
  "А тут обижаться не на что. Слову нынче никто не верит. А вашим словом... вашим вообще только подереться... а бумажка, как ни крути, она всегда бумажка, это все знают"
  Гнесек в ответ угрюмо засопел.
  "Бумажку для личных нужд не полагается. Бумага только для коммунальных целей и по строгой разнарядке. Лишней бумаги для вас, уважаемый, не припасли-с, извиняйте"
  Ипалит достал из внутреннего кармана накладную, выделанную из бракованной тсантсы и хлопнул ее на стол перед носом генерального обратной стороной вверх.
  "Вот вам бумажка. На обратной стороне Правило писать не запрещает!"
  "Но и не разрешает!" Генеральный продолжал упорствовать.
  "Послушайте, гаржданин-товарищ Генеральный. Раз уж на то пошло, мне терять нечего. Восемнадцать трудодней я отпашу, не сломаюсь, чай не пальцем деланый. А вот вас уважаемый вышестоящий начальник, вернее сказать, вышесидящий, за срыв спецпоставок на кол посадят, не успеете ножкой дрыгнуть"
  Генсек на мгновенье стрельнул злым взглядом на Ипалита ворочая небритой челюстью. Ипа невольно усмехнулся над собственной жестокой шуткой и продолжал:
  "Не спросят вас также по какой-такой причине от вас спецы в лес уходят чуть не каждый день и почему план по спецпоставкам на экспорт выполняется черз пень-колоду..."
  Генеральный снова опустил глаза и забарабанил пальцами по столешнице.
  "Ну ладно-ладно, разошелся. Надпишу я тебе твою бумажку. Только не обессудь, одна заковыка. Как гражданин восьмого ранга, не имею права расходовать казенные чернила для нужд рядовых граждан...строгая отчетность за каждую каплю..."
  Ипалит вытащил из наплечных ножен тесак. Положил на стол левую руку и быстрым скользящим движением отсрого как бритва лезвия отсек начавшую было подрастать культю указательного пальца. Кровь брызнула на стол и быстро образовала обширную черную лужицу.
  "Давно бы так..." генеральный достал из чернильницы перо, аккуратно и не спеша стряхнул чернила обратно в чернильницу, затем послюнил перо и, обмакнув его в свежую Ипалитову кровь, начал выводить витиеватыми буквами расписку на оборотной стороне накладной.
  "Обещается... выдать...вольную..."
  Ипа вытащил из кармана засохший бинт и, скрипнув зубами, быстро перебинтовал свежую рану. Генсек продолжал бормотать:
  "...вольному...стрелку...масло масляное какое-то...Ипалиту...по возвращении...с боевого...задния...подпись...дата..."
  Генеральный снова по привычке облизнул перо, сплюнул и брезгливо отодвинул от себя бумажку.
  "Держи свою вольную... обидно мне..."
  "Какая ж это вольная?...это ж только обещание дать вольную!...опять липу подсунули!"
  "Липа, не липа, иначе не могу...хоть на кол меня сади!"
  
  Ипалит, увешанный колчанами с бронебойными и зажигательными стрелами и прочим боевым имуществом и злой как черт, стоял посреди Тронного Зала, превращенного в барак для холопов. Холопы мигом смылись в коридор, как только он вошел. Только что смазанный боевой лук, притороченный за спиной, зазвенел тетивой, когда Ипа в отчаянии заорал на Кису:
  "Ты знал, тсантса некондиционная?!"
  "Скажем, догадывался..."
  Киса улыбался как всегда беззаботно и смотрел на Ипалита, не мигая, сквозь сильные очки в подржавевшей оправе. Он только что побрил голову и от него пахло хорошим денатуратом. Новая кожанная амуниция поскрипывала на нем. Киса только что доел еженедельную похлебку из местных мухоморов. Тщательно облизав, он ложку засунул обратно в сапог. Похлебку из мухоморов полагалось только командирам и комиссарам перед спецоперацией. Холопам не полагалось ничего. Киса сидел у подножия гигантского треснувшего колокола, в незапамятные времена зачем-то притащенного повстанцами в Тронный Зал с площади, и нежно поглаживал себя по гладкой как яйцо макушке.
  "Я слышал, что Беня из леса не вернулся. Догадывался..."
  
  Ипа плюнул. Он знал что выглядел глупо, стоя под люстрой с вытянутой вверх левой рукой. Есть хотелось зверски, но он решил вида не подавать. Похлебка заманчиво дымилась, но он решил сначала подживить только что подкороченную им же самим культю. Палец было жалко, но зато в кармане лежала надписанная кровью ксива.
  Его так и тянуло воткнуть тесак брату в пузо. Но он знал, что Кису даже оцарапать невозможно. Киса ловил пули зубами, не говоря уже о стрелах. А оот тесака он увернется с закрытыми глазами.
  Брат был "бессмертный". Так звали тех, кто родился до Пришествия. Говорят, им всем успели сделать прививку для бессмертия. Единственный способ убить таких как он - вырезать сердце и печень и прятать их неделю в темном месте, пока тело не высохнет. Недодержи потроха всего час и "бессмертный" придет за ними и снова оживет. Так поговаривали в народе. Но никто не знал наверняка, "бессмертных" никому еще убить не удавалось. На то они и бессмертные. Кису назначил Ипе братом поселковый староста, когда Ипа еще под лавку ходил. Ипа Кисе завидовал, но уважал с детства. Но это было давно, еще в той жизни.
  
  "Сам посуди, что я должен был тебе сказать? Все равно ты ничего не поделал бы... ты же против Уложения не попрешь. Практически... В Лес ушел бы? А?"
  Ипалит молчал. Издевается как всегда. В Лес он не ушел бы. Итак надо радоваться - без права переписки всего пять лет дали. И он уже их практически отрубил. Всю жизнь в бегах потом. А у него жена и сын... Киса знал все прекрасно. Да только "бессмертным" ни жен ни детей не положено, вот они над нами и смеются.
  
  Рана уже затянулась и палец чуть-чуть снова подрос, но продолжал саднить. Ему бы дневного света хотя бы на двенадцать часов, он бы заживил вообще все раны, подумал Ипа. Нам простым смертным, родившимся после Пришествия, бессмертие полагалось только после крематория.
  Но в зимнее время света в Державе не полагалось. Политика маскировки и экономии соблюдалась строго. До перехода на летнее время оставалось еще два месяца, приходилось использовать каждую возможность чтобы заживить многочисленные раны. Подрастить отсеченные конечности многим бедолагам вообще не удавалось никогда. Человеки могли регенерировать только на свету, и то если ждать не больше полгода.
  
  Впрочем, в этом смысле им с Кисой как вольным стрелкам было немного лучше по сравнению с генсеком. Тому отпиливали ноги каждую осень и отращивать их он мог начать не раньше мая, согласно Новому Уложению, и походить на своих двоих успевал лишь пару месяцев.
  "За государственную пайку яйца готовы себе отрезать по шею, уроды..." думал Ипа.
  "Гляди, уже ноготь пошел...", усмехнулся Киса.
  Ипалит дернулся. Не хватало чтобы на границе придрались. Ногтей вольным стрелкам не полагалось. Хоть никто особо за этим не следил, но на границе лучше не рисковать, пальцы отчопают не успеешь глазом моргнуть. Таможник имел право выпотрошить любого на месте, кто ему покажется не по Уложению,.
  На самом деле отросла только вторая фаланга. До ногтя нужно было стоять под такой тусклой лампой еще хотя бы сутки. У них суток не было. Обоз выдвигался через два часа.
  
  На первый взгляд обоз не представлял из себя ничего особенного. Всего лишь ржавый тентованный четырехосный "экипаж" на резиновом ходу, нагруженный доверху крепко сколоченными защитного цвета ящиками, обитыми по углам металлом. В этих ящиках было бесценное состояние Державы, единственный товар, предназанченный для экспорта - тсантсы. С тех пор как двадцать лет назад из недр выкачали последнюю каплю нафты, газолин исчез из свободной продажи и полагался только для державных экипажей.
  Где он хранился и в каких количествах - державная тайна. Нынешнее поколение даже не знало как он пахнет, газолин. Керосин и тот выдавали только вольным охотникам в день выхода по строгой мере.
  Тсантсы, говорят, за границей хорошо шли в обмен на газолин и весь прочий импорт для державных нужд. Тсантсы добывали полувольные стрелки и "бессрочные", сосоланные в заготконторы дезертиры. Ипалит и Киса должны были доставить груз до Перевала и там обменять его на специальные ваучеры... Девять десятин полаглись в казну, остальное было долей генсека, посаженного Президентом-Императором в Центральном Округе "на кормление". На эту долю Генсек содержал свой Кремль, штат обслуги и делал с холопами что хотел. Во всяком случае, до той поры, пока царю не начинало казаться, что генсека пора менять. За место генсеки держались и их почти не меняли, за редким исключением.
  
  Одиннадцать солдат сидели на корточках у заднего моста самоходного экипажа и тихо гудели меж собой. Как только увидали Ипалита издалека, все повставали и стали ломать шапки и кланяться ему в ноги. По Уложению при появлении старшего холопам говорить не положено.
  "Да ладно, будет вам, мужики...", буркнул Ипа, но все равно было приятно почувствовать себя барином.
  Ипа велел старшему холопу организовать выгрузить "достояние" из кузова и снова загрузить обратно поаккуратнее. Нужды особой в этом не было, но Ипа не хотел, чтобы солдатня сидела без дела. И потом ящики были навалены как попало.
  Сам он взял двоих покрепче и не спеша пошел на склад за провиантом. Холопы плелись за Ипалитом, бряцая бестолково прилаженным снаряжением.
  "Надо будет устроить им учения, что ли...", беззлобно подумал про себя Ипа.
  С одной стороны не проходила досада на Генерального, что вольную не дал, с другой, Ипа немного волновался. Готовиться в поход Ипе было не впервой, а вот в загранку идти ни разу не приходилось.
  
  Говорят там чудно. Люди, говорят, ходят на свободе и делают что хотят. Вода каждый день, слимфаст свежайший и хлебы без разнарядки. Кисельные реки, молочные берега... Или наоброт... Заграница, одним словом. Интересно. Может и к лучшему, что Беня из Леса не вернулся. Хоть разок на заграницу одним глазком взгляну.
  
  Ипа получил на складе стрелы по счету и провиант. Всего-то и провианта было, хлебов семь штук - строго на неделю, да пару просроченных слимфастов в тщательно ободранных от иностранных наклеек жестяных банках. Воды не полагалось. Предполагалось что за неделю народ от жажды не подохнет. Вода была на строгом учете.
  
  
  Киса, как положено, завязал кучеру глаза и обоз тронулся. Кучер был прикован к рулю теоретически навечно, но по Уложению, начальник обоза мог его отковать в экстренных обстоятельствах и частично скормить личному составу. Ипалит сидел рядом с кучером, Киса стоял на подножке у противоположного окна и сверяясь с картой в планшетке, указывал водиле дорогу. Солдаты молча поспешали пешком позади, бряцая плоховато прилаженной амуницией - отправились в спешке, не до учений было. Дороги не было видно, как они там разбирают куда ехать, хрен их знает, думал Ипа, плавно покачиваясь на мягком сиденье. В просторной будке экипажа было тепло и безопасано. Ипа наконец задремал по настоящему впервые за последние пять дней.
  
  Проснулся он, когда выехали за пределы затемнения и Киса объявил привал. В небе мерцали звезды и ярко светила луна. У Ипалита захватило дух от восторга. Ипа никогда до этого не видел столько звезд сразу. В Лесу увидеть небо днем еще меньше шансов чем в затемененнйо столице. Неба в Лесу не имать, как говорили старые стрелки.
  
  Остановились на околице полуохваченной деревни, пристроившейся в болотце у подножия плоского холма. Ипа таких поселений перевидал несчитано, да только все они были в пределах экономической зоны - под маскировочным пологом. Те, что стояли на открытом пространстве считались полуохваченными. Неохваченных вчистую говорят было по пальцам сосчитать, да и тех никто никогда не видал. Говорят они еще есть где-то далеко у Темноморского побережья высоко в Горах. Там говорят, шла когда-то операция по освобождению, но из-за отсутствия газолина то ли была отложена до лучших времен то ли просто заглохла сама по себе.
  
  Печные трубы торчали на высоту не больше двух ростов, и как положено наглухо законопаченыы глиной в целях противопожарной беопасности, а вот полуразваленные срубы супротив правил были сложены из ошкуренного бревна. Ипа даже приметил кое-где окошки проверченные в стенах, что было, строго говоря вообще нелегально. Ипа только покачал головой, ну да не его это было дело. Крыши ни одной не было видно. По Уложению крыш ни в какой деревне не полагалось - что в охваченной, что в полуохваченной. В целях державной безопасности, чтобы унтерам удобнее было патрулировать на воздушных шарах.
  
  Киса раздал солдатам по корке хлеба, те сразу же побросали ржавые арбалеты, кто где стоял, сели на землю и дружно принялись жевать. Киса достал спички и развел костер. Солдаты сразу перестали чавкать, увидя огонь. Кто-то тихо пробормотал:
  "Не положено... огонь-то...", провякал кто-то. Киса только удивленно обернулся через плечо и солдаты снова молча зачавкали.
  "Идите к огню чудаки. Чего мерзнете-то", с усмешкой сказал он им. Никто не шевельнулся.
  "Ну что ж...раз так. Это приказ, все ко мне. За невыполнение - экзекуция. Оружие не забудьте прихватить..." Солдаты сразу же стали суетливо тесниться, краснея изхудалыми лицами у крошечного костра.
  "Сейчас и вода будет...", сказал Киса обращаясь к Ипалиту.
  
  Вдруг из темноты послышались какие-то странные звуки. Все замерли. Солдаты похватали арбалеты и завертели головами. Киса встал и огляделся.
  "Не тряситесь, все нормально. Это люди..."
  Ипалит тоже встал. В руке у него оказался тесак. Людей было много и они медленно выплывали из темноты как тени и окружали костер. Он сам использовал огонь как приманку не раз. Люди всегда тянутся к теплу. У Ипалита началась обычная нервная дрожь. Он знал перед схваткой с ним всегда так. Стоит пролиться первой крови и он снова в порядке. Ипа присмотрел ближайщего "лоха" и тесак его сам собой изговтоился к атаке.
  
  Киса посмотрел на Ипу и покачал головой. Ипа вернул тесак в ножны. Киса был спокоен, значит все будет нормально. Киса, не делая резких движений, достал из мешка казенный хлеб и отломил краюху. Протянул кому-то в темноту. Оттуда сразу же потянулись руки. Киса продолжал ломать хлеб и раздавать корки направо и налево, а руки все тянулись из темноты и тянулись.
  
  Ипа сначала считал, сколько кусков уже разошлось, но на цифре восемьсот сбился со счета и его -то стало снова клонить в сон. Он успел вздремнуть и снова проснуться, а Киса все отламывал и отламывал от хлеба куски и раздавал подходящим. Солдаты сидели молча разинув рты, забыв про свои недоеденные корки и арбалеты.
  Наконец толпа исчезла обратно в темноту. Киса сел у костра, завернулся в одеяло и стал глядеть на огонь, улыбаясь. Рядом с ним неведомо откуда повился большой жбан с водой. Ипа не надеялся попробовать воды раньше чем через три дня.
  "Налетай служивые", тихо скомандовал Киса и солдаты бросились к жбану со своими флягами. Ипалит перекусил слимфастом и тоже, наконец, запил его свежей водой. Он никак не мог вспомнить, откуда взялась эта вода.
  
  
  Утром было пасмурно и почти так же темно как в затемненной столице. Но сквозь низкие облака, ощущалось солнечное тепло. Кучер завел экипаж и они снова двинулись. Повязки на глазах у него уже не было.
  
  "За тем бугром должна быть река", махнул рукой Киса куда-то вперед. Никакого бугра Ипа не видел, как ни старался.
  "По мосту на ту сторону, еще один большой переход и до таможни рукой подать..."
  Бугор действительно оказался где говорил Киса. Ипа не разглядел его в тумане. Но с вершины бугра они увидали совсем не то, что ожидали. Никакого моста там не было.
  Бескрайняя Водная ширь разлилась до самого горизонта. Обоз встал у самой кромки воды. Волны плескались в нескольких шагах от переднего бампера. Кучер не удержался и присвистнул. Поймав строгий взгляд Ипалита, тут же поджал губы и опустил виновато голову. Киса некоторое время стоял на подножке, вглядываясь то вперед на воду, то вверх на небо.
  Вдруг он соскочил с подножки, сел на траву, стянул сапоги и аккуратно поставил их рядом. Некоторое время он сидел на траве, подставив лицо небу и шевеля пальцами ног. Ветер гнал волны и они осторожно плескались у самых его ступней.
  
  Через несколько секунд Киса легко поднялся и подошел к кромке воды. Потрогал ногой волну. Волна вдруг спала, круги пошли по воде и сразу пропали. Поверхность воды успокоилась, волны исчезли и она стала гладкая и тугая как стекло до самого горизонта. Низкие облака отразились в ней как в зеркале.
  
  Киса шагнул назад, вытер ступню об траву и вдруг как-будто разбежавшись прыгнул в воду. Вернее он вскочил на поверхность воды и заскользил по ней как по льду, расставив руки для равновесия. Стеклянная поверхность под ним прогнулась, но сразу же снова натянулась. Киса сначала медленно, затем все быстрее и быстрее заскользил по воде. При этом он смеялся и радовался как ребенок. Наконец он остановился и сделал несколько осторожных шагов. Оказавшись от берега на бросок ножа, он обернулся и замахал руками.
  "Батя! Давай за мной!"
  Кучер, разинув рот, смотрел на него. несколько секунд он не двигался. Затем, не глядя нашарил рукой рычаг, со скрежетом передвинул его. "Экипаж" дернулся и двинулся к воде. Охранники в панике заорали вслед...
  Экипаж подполз к кромке воды и, не останавливаясь, двинулся дальше. Поверхность воды неслышно зазвенела, как будто собираясь лопнуть, но не лопнула и "экипаж" набирая скорость двинулся за Кисой.
  Киса легко бежал впереди машины, время от времени оборачиваясь и со счастливой улыбкой махая рукой. Кучер с такой же счастливой улыбкой гнал громадную машину вперед по стеклянной поверхности бесконечного водоема. Ипалит стиснув зубы, смотрел на зияющую под тонкой пленкой невидимой поверхности бездну. Ему было жутко страшно и в то же время весело.
  Солдаты некоторое время стояли на берегу, что-то крича вслед. Затем один из них подошел к воде и вступил на поверхность и тут же заскользил по ней как по льду. Упал и поехал на заднице, счастливо смеясь. Остальные гурьбой бросились за ним...
  Кучер давил на педаль газа что есть силы, но догнать Кису не мог, а солдаты по-прежнему дурачились сзади, падали и вставали, но не отставали.
  Совсем стемнело, когда они пересекли водохранилище аки посуху.
  
  
  К таможне подъехали когда счетчик отскрипел пятьсот оборотов. Что показывали эти обороты Ипа не знал, спросить Кису стеснялся. Сам Киса отмалчивался. Он знал все, но брату не говорил. Рожденным после Пришествия, знать не полагалось. За излишнее знание по Уложению полагалось отсечение туловища.
  
  Пустая улица окончилась тупиком. В стене, уходившей вверх в слабо светящуюся мутную темноту, можно было разглядеть огромные ворота. Киса соскочил с подножки и подошел к воротам. Тут же открылась незаметная прежде дверца в углу ворот и оттуда, изнутри хлынул яркий до боли свет!
  Ипа невольно всрикнул. От неловкости он обернулся на кучера. Однако, тот зажмукрился и уткнул голову в руль. Приговор есть приговор. Навстречу Кисе из снопа света вышел Таможник. Дверь за ним снова захлопнулась и Ипалит на несколько секунд ослеп...
  
  "Поехали!" Киса вскочил на подножку и перегнувшись через Ипалита сделал какое-то быстрое движение в сторону кучера. Ипа не успел понять что тот сделал, кучер заверещал как свинья, но завел мотор и машина с рокотом тронулась. Охрана, с закрытми глазами, семенила рядом, держась за постромки на бортах. Один из охранников, по неопытности, приоткрыл на секунду глаза и пораженный обилием света замешкался.
  Ипалит увидел в зеркале как к нему тут же подскочили таможники в синих мундирах и, накинув специальные аксельбанты на шею несчастного, начали его душить. Охранник высунул язык и засучил ногами,. Таможники повисли на нем втроем, но тот никак не хотел выпускать из рук своих постромков и они все вместе огромной гроздью повисли у борта экипажа. Наконец один из таможников впился зубами ему в руку и пальцы солдата разжались. Все вместе рухнули в пыль. Через пару секунд удушаемый охранник под грудой потных синих мундиров исчез из поля зрения Ипалита. Ипалиту как комиссару разрешалось при пересечении границы Державы смотреть по сторонам, но не разрешалось оборачиваться. Один из таможников, увидев Ипалита в зеркале, шустро подскочил и разбил зеркало ударом приклада.
  "Куда смотришь, тля!"
  
  "Держать прямо, не сворачивать" это Киса кучеру. Тот сидел за рулем прямо, морщинистое лицо его жирно блестело от пота и крови. Глаза почти полностью вытекли Кучер стонал, видимо все еще болело, но руль держал крепко, привычный мужик.
  
  "Подожди батя, проедем полосу и прозреешь, не успеешь оглянуться"
  Ипу осенило.
  "Так это ты ему глаза...?"
  "Пришлось временно выколоть... приказ начальника поста... уложение... жаль одну единицу потеряли" небрежно пояснил Киса.
  "Разговорчики!" окликнул его таможник, трусивший рядом с экипажем. Киса глянул на него со странным выражением и продолжил:
  "Не останавливаться! Охране - глаза не открывать! Шаг вправо - шаг влево, попытка к незаконному пересечению границы" кричал Киса положенное по Уложению, при этом смотря назад вопреки тому же.
  Один из таможников подскочил к подножке и попытался ударить Кису прикладом арбалета. Тот с известной Ипалиту ловкостью перехватил обшарпанный деревянный приклад, ловко выдернул арбалет из рук таможника и двинул тому его же прикладом по зубам. Таможник рухнул было в дорожную пыль как мешок, но тут же вскочил и побежал, выплевывая зубы и пытаясь достать Кису огромным тескам.
  Киса досадливо цыкнул зубом, одной рукой ловко снял арбалет с предохранителя и выпустил стрелу в таможника. Стрела оказалась разрывная. Половину туловища таможнику разснесло в клочья. Некоторое время нижняя половина тела растерянно шагала, но,наткнувшись на пограничный столб упала и уже больше не вставала.
  
  "Всем на подножки, держаться крепче! Батя, газу! Не останавливаться!"
  Экипаж взревел нутром и, дурнувшись как бешеный, вжал Ипу в сиденье. Экипаж прыгал на неровностях как гигантская лягушка и гремел всеми своими железными суставами.
  "право! Лево!"" кричал Киса слепому кучеру. Тот крутил баранку и дико при этом скалил редкие желтые зубы. Кровь лила тягчим черным ручьем из пустых глазниц и падала с подбородка на рулевое колесо. Руки кучера проскальзывали на черной гладкой поверхности, но он упорно перехватывал колесо и крутил, крутил, крутил...
  
  Вдруг, из-за поворота показалась глухая стена. Здесь дорога раздваивалась и упиралась прямо в кирпичную стену, а другая круто поворачивала налево к воротам выходного контроля.
  "Жми что ес ть силы прямо!" орал Киса
  Ипалит невольно закрыл руками лицо и пригнул голову. Грузовик на полном ходу врезался в кирпичную стену и...ничего не произошло!
  Ожидаемого грохота камня и звона разбитого стекла Ипа не услышал. Грузовик вошел в стену как нож в масло и на какое-то мгновение все звуки вдруг исчезли и они оказались в полной темноте. Ипалит подумал, что он уже умер и он в страхе выпучил глаза в темноту и закричал во все горло. Ему казалось что его крик заполнил всю темноту.
  И тут он снова услышал рев нутра и яркий свет ударил Ипалиту в глаза. Экипаж выскочил с другой стороны стены и полетел по неестественно зеленому полю. Скорость была такая, что у него заложило уши от шума ветра и он почти перестал слышать звук нутра.Стена осталась позади в мгновение ока.
  "Тор-р-рмози...", вдруг раздался, как ему показалось, прямо у него в голове спокойный Кисин голос.
  Экипаж мгновенно остановился. Ипа со всего размаху влетел головой в лобовое стекло, пробил его и, перелетев крышку нутра, плашмя шмякнулся на траву прямо перед экипажем. Трава приняла его неожиданно мягко и приземелние получилось совершенно безболезненным.
  "Глуши!" кучер послушно повернул ключ и рокот нутра прекратился.
  Стало необыкновенно тихо. Ипа некоторое время лежал глядя в синее небо и думая, что оглох. Потом он встал на четвереньки мотая головой как собака. Тишина продолжалась. Ипа поднял голову и увидел Кису прямо перед собой. Тот сидел на корточках рядом и добродушно усмехаясь, жевал травинку. Солдаты, расположившись вокруг огня, предавались отдыху. Кто ничком валялся в траве, кто тихо что-то жевал.
  "Что это было?", услышал Ипа чей-то голос. Он не сразу понял что голос этот был его.
  "Покинули пределы Родины. Мы заграницей, поздравляю..."
  
  "Открой глаза батя. Они у тебя уже есть..."
  "Не имею права... не положено по Уложению...", прорезался вдруг голос у кучера.
  "Да что ты в конце концов. Не положено да не положено. Уже выехали. Никого над тобой нет, делай что хочешь!"
  "Что вы такое говорите гражданин-товарищ начальник? Я под приговором, мне не положено... "
  "Да не начальник я тебе, батя, верь мне"
  "Только одному человеку можно верить на этом свете"
  "И кто ж этот человек?"
  "Плотнику. Только Плотнику можно верить. Небсоь слыхали гражданин начальник"
  "Слыхал краем уха. Расскажи, что за Плотник такой"
  "Да сказки все это, будешь слушать всякую ерунду..." Ипалит презрительно хрюкнул.
  "Погоди дай человеку рассказать...", остановил его Киса, "Дорога длинная...", и одобрительно кивнул водиле. Тот послушно заговорил, как будто и не был под приговором, как буд-то и не было положено языку его быть отсеченну за лишние разговорчики.
  "Плотник это...посланец. Он пришел издалека. Люди говорят, что из места под названием Реутово. Где оно такое место, никто не знает. Я скажу, вобщем, он не отсюда. Люди говорят он не из этого мира. Его к нам послали, чтобы учить нас как спастись..."
  "Спастись? От кого? От бабайки? Бу-у!", перебил насмешливо Ипа.
  "И от Бабайки тоже. Нутро нам надо спасать... потому как скоро всеобщий и ужасный разбор будет... всем будет страшный суд без разбору и холопам и князям... и всем добрым мужикам воздастся и злые не уйдут от экзекуции..."
  "Это кто ж такие - добрые мужики?"
  "Он знает кто... Плотник знает что и как. Он приходит, учит всех как надо быть и уходит. Никто не знает как и куда. Просто был и нету в один момент. А потом, говорят, видели его за дридевять земель в то же самое время. Говорят, у него сила и быстрота немерянные. Он слепого может сделать зрячим в один момент, тыщу человек накормить семью хлебами, по воде и по воздуху ходит как по твердой земле..."
  "Сказки все это... бредни какие-то..."
  "...властя его не любят. Потому как он авторитет подрывает. Власти-то... Он, говорят, враг человеческому материалу. Ловят давно, да поймать его не могут. Он может в воздухе раствориться в один момент и вознестись. Плотник никого не боится. Он, говорят, рожден был от бабы, но без мужика... она говорят, от Духа Небсеного понесла..."
  "Что за ересь?...", то ли проворчал, то ли подумал Ипа про себя, закрывая глаза. Нутро гудело умиротворяюще и Ипалита снова неумолимо клонило в сон.
  "...каждого возьмет за руку и на Другую Сторону переведет...", продолжал вещать кучер, "...там, на Другой Стороне все по справедливости... света хоть завались... воды немеряно и хлеба столько, что все съедать не успевают..."
  "Что ты несешь, кучеряга?", Ипалит не любил эти холопские сказки, "За дорогой лучше смотри. От духа понесла, надо же такое ляпнуть, а! Вот трепло!".
  Водила послушно замолчал, открыл, наконец глаза и уставился на дорогу, забыв напрочь, что еще минуту назад был слепой как крот. Киса некоторое время смотрел внимательно на кучера, усмехаясь, затем зыркнул быстро на Ипу, как будто хотел что-то сказать, но не сказал. Ипа обиделся на всех сразу. Ехали дальше молча.
  Через полчаса проселочная ядорога кончилась и вывела их на широкую бетонную магистраль.
  
  
  Ипа сидел за маленьким круглым столиком, в придорожном заведении и ждал, когда ему принесут питье. Ипалит радостно рассматривал свои руки и не видел любопытных взглядов окружающих его чужеземцев. Они дивились на странную ипалитову одежду.
  Палец практически сформировался и слушался почти без задержек. На ладонях не осталось ни одного шрама, а на каждом пальце появились ногти. Они были мягкие и розовые, настоящие ногти. С тех пор как обоз прибыл по назначению и Киса сдал товар и солдат на склад, прошло уже два дня. Они с Кисой праздно шатались безо всякой цели по Городу, окружавшему Зону Отчуждения, и Ипалит не уставал дивиться диковинным вещам, встречавшимся на каждом углу.
  Несмотря на то, что забор в Зоне был высотой в пять человеческих ростов света здесь было столько, что у Ипалита полностью затянулись все раны и кожа перестала трескаться. Срослись даже ребра и прорезались четыре новых зуба, выбитые уже давненько одним невероятно живучим "экстремистом". Ипалиту бывало попадались и покрупнее, но этот дрался насмерть, даже когда Ипа уже прибил его к кресту и живьем снимал с него шкуру. Тсантсу тогда удалось добыть дорогую, с бородой, но четыре передних зуба он потерял. Поскольку света он практически не видел он даже не надеялся когда-нибудь их снова отрастить.
  Здесь же, в Городе света было столько, что зубы резались прямо на глазах и верхняя губа перестала западать.
  
  Приветливая девчонка с будто приклееной улыбкой на лице, принесла наконец питье. Оно было в темного стекла сосуде с узким горлышком и золотой ребристой крышечкой. Девчонка достала из фартука какую-то штуковинку, прижала ее к горлышку и крышка со странным пшиком с горлышка соскочила. Из отверстия тут же появилась белая легкая пена. Девушка ловко наполнила стакан незнакомой темно-коричневой жидкостью.
  Ипа взял стакан и недоверчиво сделал глоток, оставив на губах густую белую пену. Жидкость была холодная как лед, горьковатая и одновременно сладковатая на вкус и удивительно утоляла жажду. Ипа допил жидкость одним глотком и налил остатки из запотевшего сосоуда с чудесными по красоте и замысловатости картинками. Ипа почувствовал что у него вдруг закружилась голова и ему стало весело и совсем хорошо. Ипалит пил питье, про которое ему давно прожужжали все уши и радовался. От питья приятно тяжелела голова и хотелось потискать улыбчивую девку.
  
  Киса в полпредство почему-то не пошел. Научил Ипалита как сдать груз и солдатам задать корму. Договорились встретиться в Городе. Где именно, Киса не велел Ипе рассказывать никому.
  Полпредство находилось в огромном старом здании на самой окраине Города. Здание старой кирпичной кладки с крошечными окошечками, окруженное глухой каменной стеной с густо наплетенной колючкой поверху выглядело угрожающе.
  Однако на территорию их впустили без заминки.
  
  Солдатню Ипа пристроил в стойло на задах полпредства и лично проследил чтобы каждому задали кормов и ошейники затягивали не шибко сильно.
  Он благополучно сдал товар по накладным бумагам какому-то особисту в темно-синей форме и с цепким взглядом на гладком как колено лице. В обмен Ипа получил опечатанный железный ящик для Генсека. Экипаж вместе с кучером забрали какие-то угрюмые мужики в черной форме, увешанные невиданными новенькими огнепалами.
  Закончив все казенные дела, Ипа, получил в канцелярии увольнительную и пошел искать выход. По темным путанным коридорам пришлось побродить, прежде чем он неожиданно для себя оказался во дворе. На дальнем конце притененного драным пологом земляного утоптанного ухабистого двора, он увидал открытые ворота.
  В воротах стояли двое таких же "черных", что приняли экипаж. Они подпирали стены и что-то непрерывно жевали, вяло друг с другом переговариваясь. Ипа достал мятое комиссарское удоствоверение и было предъявил его. Один мельком глянул на Ипалитову ксиву и махнул ему рукой. Никто с него ничего больше не спросил и Ипа свободно вышел из мрачного здания полпредства прямо в Город.
  
  Ипа бродил по Городу как во сне. Столько света и людей он не видел никогда. Люди не шарахались от него и не прятались в болотную жижу, пуская вонючие пузыри и не лезли на деревья, как в Лесу, а приветливо смотрели прямо в глаза, улыбались и что-то говорили на незнакомом языке. Из каждого, между прочим отметил Ипа, могла бы получиться отличная тсантса. Волосы были густые и какие-то необычно блестящие и гладкие. А кожа! Ее и выделывать не надо!
  Несколько раз рука его привычнчо тянулась к тесаку, но тесака, как и всякого другого привычного инструмента для обездвижья, отсеченья и освежеванья под рукой не было, потому, что всю амуницию пришлось почему-то оставить на складе под разрешение выйти в Город. Без привычных ремней, подсумков, луков-колчанов-ножей-цепей и прочего Ипа чувствовал себя как будто голый. Но зато шагалось необычно легко и свободно и дышалось сладко.
  Глазея по сторонам, он даже не сразу заметил, что Киса давно уже идет рядом.
  
  "Киса! А меня в полпредстве задолбали, где командир, да где! А ты вон где! Эй, тебя не узнать! Что это на тебе такое понадевано?"
  "Одежда. Нормальная человеческа одежда..."
  "Нормальная? Чего же в ней... Странная какая-то... Тут все какое-то странное..."
  "Это тебе только поначалу все будет казаться странным... А вот тебе помыться бы не помешало..."
  "Да ты что! Я ж в прошлом месяце уже мылся!..."
  "Это заметно за десять шагов...", усмехнулся Киса.
  "Слушай! Мне в полпредстве сказали, что у меня увольнительная кончается, когда свет включат. А я не понял - света здесь и так полно, - чего тут включать-то?"
  "Это когда на улице стеменеет, включают на улицах фонари."
  "Погоди, а здесь что, можно на улицу выходить после отбоя? Патрульные же мигом ноги поотсекут..."
  "Никаких патрульных здесь нет в помине, брат. И вообще никто никому ничего не отсекает... Это другая страна. Люди здесь свободные. В основном."
  "Как так свободные? Что и холопы тоже?"
  "Холопов здесь нет, Ипа"
  "Как же они без холопов-то?"
  "А вот так, обходятся как то. Я тебе все объясню..."
  
  Ипа жестом показал что хочет еще питья. На это раз девчонка принесла ему вместе со вторым сосудом дымящуюся тарелку какой-то странной еды. Это было похоже на болотных многоножек, только были они толщиной аж с два пальца и без голов. Про таких насекомых Ипа слыхал. В холопских сказках их называли то ли шримпы то ли шримпсы. Говорили что водятся они где на окраине Большой Земли в соленых водах. Поскольку соленой воды быть не может, Ипа сказакам таким никогда не верил. Однако, что ж это получается? Не врали что ли черти?
  "Шримпы" были горячие, розовые и пахучие. Даже жирная вяленая медведка из южных подлесков не была такой вкусной и сладкой как эти насекомые. Ипа набросился на еду и умял все хвосты вместе с кожурой в мгновение ока. Киса предупреждал его чтобы не есть сразу много и всего, но он не мог остановиться. В животе немедленно забурчало.
  
  "Я остаюсь здесь, брат. Больше я в державу не вернусь..."
  "Как так? Я не понял... Ты же командир обоза!" всполошился Ипа.
  "Был командир и сплыл. Я теперь просто человек. Свободный. Сам по себе."
  "Ты что Киса! Тебе же еще сто сорок трудоней пахать!"
  "Да больно нужны они мне, трудодни эти! Кому нужно, пусть тот и пашет"
  "Это же измена!"
  "Согласен. Измена. Я изменил свои взгляды на жизнь."
  "Погоди. А как же я? Меня ж в капусту изрубят, если я один вернусь."
  "Никто тебя не изрубит. Генеральный тебя в обиду не даст. Он без тебя план по заготовкам завалит как пить дать."
  "Какой план? Я ж больше не стрелок! Я ж вольную получу через три дня!"
  "Ну-ну. Как же ты думаешь, он собирается план выполнять если тебя на волю отпустит?"
  "Положено же - отпустит..."
  "Вот и я говорю. Как ему на душу положит, так он тебя и отпустит. А на душу знаешь ему что положит? А вернее кто?"
  
  Ипа помахал "улыбчивой" липкой рукой. Когда девка подошла к нему, он показал ей пятерню. Она по всему видать, удивилась, но тут же принесла ему сразу пять сосудов с золотыми крышечками.
  
  "Брат, ты уже свободный человек. Никто не может дать тебе или отобрать у тебя твою волю. Ты рожден вольным! Оставайся здесь со мной."
  "Как же я останусь, Киса? Что ты говоришь? Уложение забыл? По уложению я могу считаться вольным только с бумагой на руках. Я не могу, брат. Я присягу давал..."
  "Под пыткой-то?"
  "Под пыткой, без пытки, какая разница? Давал и все. Вернусь в контору, получу свою ксиву, и пойду вольным на все шесть сторон. А так, что... Вечно трястись, что за тобой придут и тулово отсекут от головы? Гадай потом что отрастет - ладно если яйца, а то отрастут четыре ноги, или того хуже - еще одна голова. Как я потом родным на глаза покажусь? Не, Киса. Я вернусь, сдам накладные, как положено, и получу вольную"
  "Нету никакой вольной, как ты не поймешь? Ты свободный человек сам по себе. По рождению. Что тебе до этого уложения? Ты думаешь тебе твоя ксива свободу дает? Да ее у тебя первый же унтер бумажку отберет и подотрется. Даром, что ты в бою сорока этих унтеров стоишь, ты ему и с пятью ксивами без боя сдашься. Вот и вся твоя воля..."
  "Ну это мы еще посмотрим кто кому сдастся...", упрямо возражал Ипа, хотя в голосе его уже слышалось сомнение. Он не очень-то представлял как бы он затеял драку с унтерами. С унтерами не то что драться, слово поперек сказать, не так посмотреть - прямая государственная измена. Их никто конечно не любил, они все ж самим Президентом-Императором на службу поставлены, но без унтеров-то как? Народ без экзекуции, что тсантса без набивки. Ему только дай свободу, он тут же ее супротив самого себя и против будущих поколений повернет.
  Вон народам с Темноморского Прибрежья дали свободы понюхать, чем это обернулось?
  Все как один стали террористами-экстремистами! Это ж ясно, что от свободы этой одна неприятность только. Волю нужно отпускать по капле, понемножку. И не всякому она к нутру придется. Не всякий ее достоин. А те кто достоин, все на госслужбе состоят, стерегут покой Державы. Это люди "с холодными руками, горячими ушами и..." чем-то еще, Ипа не мог вспомнить дословно лекции в учебке, но звучало это красиво.
  Эти гордые и честные воины стерегут границы державы от посягательств...
  "...да нет никаких границ, чудак. Границы все эти только в твоей голове. Ты же помнишь как ты "границу" эту собственной головой прошил? Все эти границы и Уложения только в твоем воображении...", толдычил Киса.
  "... воля твоя в твоей голове. Чтобы быть вольным, тебе не нужна никакая бумажка. А если ты внутри несвободен, так тебе и сто бумажек не поможет..."
  "Это слишком сложно для нас простых смертных... Это вы бессмертные можете теории разводить, а нам надо о семье заботиться и жить по Уложению. Так нам наши дядья завещали и не нам это менять"
  "Если передумаешь, я буду ... только, пожалуй, знаешь, лучше никому не говори. Я тебе карту нарисую..."
  
  Кто-то подошел и спросил разрешения присесть. Ипа по привычке пришел в боевую готовность. Он сжал руки в кулаки и ногти непривычно впились в ладони.
  "Здравствуйте, гражданин-товарищ палит. Вы когда обратно?"
  Ипалит не сразу узнал в говорящем особиста, который принимал у них тсантсы и выдавал ваучеры для Генсека. синей формы на нем больше не было. Он был одет как все вокруг и ничем не отличался от окружающих. В отличие от Ипалита.
  "Завтра. Утром. Рано"
  "Поздравляю, вы ж теперь вольный, правильно?"
  "А... вы откуда знаете?"
  Особист в ответ ласково улбнулся.
  "Да мы все знаем. Про всех. Работа у нас такая..."
  "Ну да... вольный... почти... получу вольную, когда вернемся. Все по Уложению..."
  "По Уложению? Это хорошо, что по Уложению. Да только, вы немного заблуждаетесь насчет... своей вольности. В Державе кое-что изменилось за последние несколько дней..."
  "Почему же это я заблуждаюсь? И вообще я то тут причем?"
  "Вы, Ипалит очень даже причем. Все что происходит в Державе, касается каждого подданого, от охотника-заготовителя до последнего холопа. Если они конечно не переметнулись к врагам. Вы же к врагам не переметнулись, насколько я понимаю?"
  "Никуда я не переметнулся... Почему я должен переметываться куда-то? К каким еще врагам?"
  "Ну и хорошо, раз не переметывались. А то находятся некоторые субчики, кто переметывается... Кое где, знаете ли... У нас... Порой... В стан врага. А врагов у нас много. Держава буквально окружена врагами со всех сторон. Да и внутренних врагов у нас тоже хватает. Может даже еще больше чем внешних. Изменников, знаете ли, предателей... Поэтому Уложение должно денно и нощно совершенствоваться. Уложение нынче радикальнейшим образом изменилось."
  "Каким-каким образом?"
  "Радикальнейшим. Все шутите, Ипа. А я не шучу. Например, врагом державы тепрь считается любой, кто побывал за границей более часа. Вы насколько я знаю, на чужбине уже вторые сутки..."
  "Вы что ж хотитет сказать...", у Ипы спина покрылась мурашками.
  "Любой..."
  "Как любой? Почему любой? Я же... Мы же по заданию политбюро по заготовкам..."
  "Даже по заданию. Уложение значительно ужесточается, поскольку международная обстановка резко обострилась. Бригады Мученников переходят в наступление. Постоянные диверсии. Недавно они опять попытались повернуть северные реки вспять..."
  "Погодите, что вы говорите... какие еще реки... Меня же держава послал на задание... я ж не по своей воле. Я ж не знал, что так все обернется..."
   "А вам и не нужно ничего знать. Знать - это наша забота. Ваша задача - выполнять директиву, какой бы сложной и опасной она не была, а мы будем окружать вас заботой. Всякий кто сопротивляется окружению заботой, подлежит экзекуции вплоть до измельчения. Такова роль человеческого материала, согласно Уложению"
  "Послушайте, так если вы всех врагами объявите, всех будуете измельчать... кто ж тогда будет ваши эти... директивы выполнять? Тсантсы эти бессмысленные заготавливать и все такое?"
  "О! Об этом не волнуйтесь! У нас людского материалу, народу, так сказать, хватит. Патриоты найдутся! Этого добра у нас... и потом, что значит бессмысленные?", взгляд особиста стал строгим,
  "Вы что же, основной продукт народной экономики считаете бессмысленным?".
  "Да я не это имел ввиду. Я так... оговорился. Простите..."
  "Не имею права прощать. Уложение сурово, но справедливо. Хотя, забыть конечно могу. Бывает. Особенно после кружечки местного пивка...", особист многозначително посмотрел на Ипалита.
  "Чего-чего?"
  "Напиток этот местный, который вам так понравился, называется "пиво". Ударение на последней букве. Пиво"
  Особист помахал рукой улыбчивой девчонке. Та принесла новый сосуд с местным напитком. Особист тут же высосоал половину и, довольно рыгнув, продолжил.
  "Ну вот видите, какой вы смекалистый. Так вот, по новому уложению вам причитается...", он вынул из-за пазухи мятую шпагралку и зачитал, "...пожизенные работы или ежемесячное отсечение конечностей с отработкой штрафных трудодней..."
  "Как пожизненное! Почему отсечение!..."
  "...кроме того, за употребелние заграничных тонизирующе-расслабляющих напитков и снадобий, впрочем, как за использование иностранных слов наказание умножается..."
  "Каких еще снадобий?! Почему умножается?", Ипалит вмиг протрезвел.
  "...умножается в тысячу раз... я, ктстати, не учитываю ваши "бессмысленные" высказывания. Посокольку я забыл, понимаете? Перед отъездом сколько вам полагалось? Восемнадцать? Сейчас не меньше двадцати тысяч трудодней...". особист сложил бумажку и довольно посмотрел на Ипалита. Ипа совсем ошалел.
  "Двадцать тысяч трудодней?! Это ж... 60 лет... это ж ни в какие ворота! Столько не живут! За что?!"
  "Вот и я говорю... ни в какие ворота... Вы никогда не выберетесь из коммуны, так и будете до самого конца тсантсы заготавливать в потьмах... Ваш сын выростет без отца, а женщина ваша так никогда не увидит своего мужчину. Будет до самого измельчения услаждать госслужащих среднего звена на занятиях по повышению квалификации управленческого актива..."
  "Услаждать? Это вы о чем? Она же на посадке клубней работала, когда меня забрали...
  "Клубни уже в прошлом. Теперь она по заданию спецоргана обучена древнейшей, так сказать, професии и прикреплена к местной парторганизации. Сын ваш Макс взят под опек государства..."
  "Какую опеку? Да за что?!! Что они-то такого сделали?", Ипа заскрипел зубами.
  "Совсем необязательно что такое делать. Достаточно быть просто способным сделать нечто, что противоречит Уложению. По заключению компетентныых органов вы вполне способны да еще и не на такое... а семья ваша, как пособник и все такое, в ускоренном порядке временно, до особого распоряжения, нейтрализована, в качестве так сказать превентивного наказния. Но у них есть еще шанс на исправление. Короче, вы по уши в дерьме, Ипа".
  "Что ты... вы... такое говоришь... говорите? Как это так - за способности сажать?"
  "А так - превентивность наказания. В этом гениальность Императорского замысла! Вы еще не успели даже задумать преступление против народной империи и Единой Партии, а вас уже раз - за вороток да на солнышко! Вернее в потьму!..."
  "Да это ж несправедливо! Я же честно..."
  "Это - справедливо! Все что делается ради Державы - справедливо. Это высшая справедливость! Но вы сможете избежать этого наказания, Ипалит. Во всяком случае значительно его смягчить, если будуете нам помогать, как настоящий верный подданый."
  "Так я что не помогаю? Я только и делаю, что помогаю. С утра до вечера..."
  "Это ваша обязанность как работника заготконторы. Я же говорю с вами как с гражданином, как с патриотом. Помогать органам - это высшее предназначение человеческого материала!"
  "Что вы хотите от меня, в конце концов? Что вы ко мне пристали, как вас там?"
  "Зовите меня... гражданин майор. Или просто - гражданин непосредственный начальник. От вас мы не хотим ничего особенного. Просто нужно раздобыть кое-какую информацию. Просто намекните мне, где будет Плотник сегодня вечером и все ваши грехи простятся. Вы не представляете как безгранично милосердие Его Величества Президента..."
  "Какой такой Плотник? О чем вы?", Ипа с изумлением уставился на особиста.
  "Ах да! Я же знал, что он и вас хобведет вокруг пальца, как и тсячи подданных...По нашим данным Плотник - это не кто иной, как ваш друг-брат-приятель Киса... Так его зовут в некоторых кругах"
  "Киса?!! Плотник? Так ведь Плотника нет на самом деле! Это же сказки... вы что верите в эти сказки?"
  "Представьте себе, это не сказки. Плотник существует и он очень опасен для нашего всенародного хозяйства. Он возглавляет террористическую организацию олигархов, которая угрожает целостности нашего... э...ну сами знаете".
  "Да ничего я не знаю ни про какую целостность! Какую еще террористическую... какую еще организацию? Какие еще олигархи? Кого там терроризировать? И так все уже затерроризированы по самое никуда...", Ипа сжал сосуд что есть сил и тот неожиданно лопнул с громким хлопком. Осколок врезался Ипе в ладонь. Ипалит механически вытянул стекло из глубокой раны и кровь тут же смешалась с остатками напитка.
  Подскочившая было улыбчивая девушка изумленно поглядела на лужу крови на столе и тут же хлопнулась в обмороке. Люди за соседними столиками испуганно загомонили.
  "Что это ты такое говорите? За такие рассуждения вам запросто еще десять тысяч трудодней... борьба с олигархами не должна прекращаться ни на минуту...", шептал особист нервно оглядываясь.
  "Ладно, дайте мне подумать...", Ипа сжал пораненную ладонь в кулак и с тоской уставился на белое как мел лицо девчонки.
  "Пойдемте отсюда, люди смотрят. Не забудьте только заплатить...Я вам объясню что и как..." майор взял Ипу под руку и они вышли на улицу.
  
  
  Ипалит сидел на холодном железном табурете, привинченном к бетонному полу, выкрашенному темно-красной краской посередине узкой комнатки с нелепо высоким потолком. Такого же цвета краской до высоты человеческого роста были покрыты стены кабинета и огромный железный сейф, угрюмо высившийся за спиной майора. Над головой его далеко вверху под почти невидимым потолком светилось крошечное окошко, забранное колючей проволокой. В подвал Внутреннего Управления Ипа попал по пропуску выданному майором накануне. Бумажка исполненная на черной тисненой бумаге невидимыми чернилам лежала на пустом столе перед хозяином кабинета - майором Службы Невидимой Опасности .
  Особист сидел перед Ипалитом, покачиваяясь на скрипучем деревянном стуле и молча прислушиваясь к бормотанию в телефонной трубке, глядел сквозь Ипу и курил, время от времени односложно хмыкая в трубку. Сладкий дым заполнял камеру и выходел на улицу через форточку. С улицы едва доносилось пение птиц и еще какой-то мирный шум.
  
  Такое же пение птиц Ипа слышал накануне вечером через окно харчевни, где он встретился с Кисой. Ипа пришел туда по карте, которую нарисовал ему накануне Киса, а вернее по ее копии. Оригинал карты оставил у себя майор.
  В темном наполненном сладким дымом курений подвале собралась толпа народа с Кисой во главе длинного стола. Когда Ипа вошел, разговоры замолкли и все уставились на него.
  "Здрасьте..." только и нашелся, что сказать Ипалит.
  "Это он. Заходи, Ипалит. Здесь все свои..."
  Все снова заговорили и тут же забыли об Ипалите. Киса тем временем продолжал что-то говорить. Одновременно он ломал хлеб и раздавал каждому сидевшему за столом. В середине стола стояла чаша с каким-то питьем. Она была полная, но никто к ней не прикасался. Накануне Ипа выпил восемь сосудов пива. Майор предупреждал его, что назавтра его будет мучать жажда. Так и вышло. С утра у Ипалита раскалывалсь голова и он никак не мог напиться. Ему захотелось непременно выпить из этой чаши. Ему пришлось всех растолкать, пока он пробился к середине стола. Ему с готовностью уступили место. Он сел и в руку ему сунули кусок хлеба. Хлеб был свежий и пахучий. Но Ипа отложил кусок в сторону и схватил чашу. Напиток не был пивом. Это было что-то другое, совершенно изумительное по вкусу. Такого Ипа никогда не пил. Он осушил почти половину, поставил чашу на стол и тольо тут заметил, что в зале стало тих и все уставились на него.
  "Чего?", зачем-то спросил Ипа.
  "Еще не пропоет петух, а ты трижды отречешься от меня"
  "Какой петух?" переспросил его Ипа.
  И тут началась стрельба...
  
  
  Наконец особист тихо сказал в трубку:
  "Завтра с нарочным, так точно-с. Служу державе-с..."
  Он перестал качаться на стуле, положил черную трубку на рычаг аппарата, раздавил папиросу в пепельнице, привинченной к столу, посмотрел на Ипалита, как будто впервые его увидел и сказал:
  "Тэкс. Ну что ж, приступим"
  Он встал, со скрежетом открыл сейф и достал оттуда стеклянную трехлитровую банку, наполненную чем-то черным и живым.
  "Вот они, родненькие...Узнаешь?"
  Особист брякнул банку прямо перед носом у Ипалита.
  За стеклом он увидел судорожно сжимающееся сердце. Ярко-красное в свете настольной лампы оно билось быстро и безостановочно гоняя густую почти черную жидкость по внутренности сосуда. На дне банки лежала огромная печень. Она была тоже живая, но сжималась и разжималась еле заметно и через раз.
  "Что это? Чье это..." спросил он, хотя догадка уже пришла. Ему стало так тошно, что желчь заполнила рот.
  "Чье ж еще? Плотника конечно! Позавчера вырвали, а все еще живет и шевелится, гляди-ка...", особист постучал пальцем по стеклу. Сердце как будто отшатнулось от стенки сосуда и забилось быстрее.
  "Видал? Живучий гад! Я бы все это давно в печь, да нельзя, приказ. Велено доставить как доказательство. Сеогдня ночью отправляем. Нарочным в кремль..."
  Ипалит разом вспотел. Он сидел не в силах оторваться от бьюшейся в стеклянной тюрьме жизни.
  Особист выдвинул ящик стола, достал оттуда какие-то документы и принялся читать вслух, не отрывая взгялда от золотых букв на черной бумаге.
  "...Держава выражает вам секретную благодарность за помощь в поимке опаснейшего преступника, угрожавшего целостности и суверети... сувенери.. так, это не важно, пропускаем... Долг гражданина и патриота... это тоже не важно... Ага вот! Личным Указанием его Величества Императора... ваше наказание будет снижено на пять тысяч трудодней... после отбытия наказания, приступить к прохождению службы в качестве младшего надзирателя в коммуне номер... Тэкс... Присвоено звание ефрейтора внутренних органов с жалованием тридцать серебрянных... эй-эй!...ты что..."
  
  Он не договорил, потому что Ипалит уже сжимал его горло железной хваткой многоопытного охотника за головами. Особист попытался было на ошупь достать свой огнестрел из кожанного чехла на ремне, но не успел. Шея его звонко хрустнула и тело тут же обмякло как студень... Ипа достал огнестрел из чехла и положил на стол. Затем он легко поднял со стулда обтянутое скрипучей портупеей тело и переложил на кожанный диван вывалившимся языком к стене. Особист успел обмочиться и синие галифе почти насквозь промокли. Ипа снял с вешалки шинель с яркими голубыми нашивками и накрыл тело особиста с головой. Если бы не резкий запах мочи, казалось бы что усталый работник особого органа прикорнул после бессоной ночи под портретом Императора.
  Ипа понял голову и посмотрел в окруженные черепашьими веками близко посаженные глазки, тесно примостившиеся поверх тонкого и длинного носа с обрамленного тяжелой золотой рамой холста на стене. Такой же в точности портрет висел а кабинете Генсека, только увешанный старыми пыльными тсантсами как бахромой.
  
  Ипа вдруг одолело неужержимое желание плюнуть в это лишенное человеческих черт черепашье личико. Он попытался собрать слюну но в горле пересохло и плевок у Ипы не получился. Ногти впились в ладони. Он опустил голову и повернулся к столу.
  Стараясь не смотреть на угасаюащую внутри жизнь Ипалит бережно засунул теплую, почти горячую банку в рюкзак и двигаясь быстро и бесшумно, как в Лесу, вышел из кабинета...
  
  
  "Черный" не успел произнести ни звука, Ипа снес ему голову одним свистящим движением тесака. Голова того откатилась прямо к гудящей печи в дальнем углу небольшого темноватого помещения. Туловище сделало несколько шагов и с грохотомрухнуло где-то в углу.
  Под большой яркой лампой на нержавеющей стали столе, тело Плотника лежало привязанное к нему толстыми сыромятными ремнями. Руки и ноги были разведены и для верности приколочены к столу огромными гвоздями. Тело было серым и безжизненным.
  Ипа задвинул щеколду на двери и подпер ее каким-то сундуком.
  Он смахнул с небольшого железного столика на колесах какие-то странные блестящие инструменты на пол и поставил на него свой рюкзак. Он осторожно вынул из рюкзака банку. Сердце билось о стеклянную стенку изо всех сил, как будто старалось выпрыгнуть наружу. Тело на блестящем нержавеющем столе вдруг дернулось и напряглось. Ипа снял перчатки и привычно засунул их в карманы на бедрах. Помедлив секунду он с хрустом раздвинул взрезанную грудную клетку тела и вывалил бьющееся сердце и печень внутрь пустой грудины. Грудина немедленно сомкнулась и вместо рваной раны на остался только розовый шрам. Серая кожа стала розоветь на глазах. Прошел несколько секунд и Плотник открыл глаза.
  "Сейчас-сейчас..." Ипа несколькими взмахами тесака рассек ремни. Плотник повернул голову и посмотрел на свою кисть, пронзенную огромным кованным гвоздем. Кисть его сжалась в кулак и он со стоном и с хрустом он оторвал сначал одну руку от железного стола, затем другую и сел.
  Огромные гвозди покрытые черной его кровью остались торчать из поверхности стола. Мелкие обломки кости торчали сквозь дыры в тыльной стороне ладоней Плотника. Он поднес их к лицу и смотрел на них разжимая и сжимая с трудом изуродованные ладони.
  Черная густая кровь медленно текла по запястьям и стекала по локтям на отполированную поверхность нержавеющего металла стола.
  "Больно..." с изумлением прошептал Плотник.
  Плотник ухватился обеими руками за левую ногу и сдернул ее с гвоздя с душераздирающим стоном. Затем, не мешкая, тем же манером снял другую. Он свесил обе ноги со стола и так сидел некорое время неподвижно. Такая же черная кровь медленно капала на бетонный пол. Плечи и голова Плотника тряслись.
  "Эти раны не заживут... так быстро"
  Плотник поднял голову и посмотрел на Ипалита. Он с трудом поднял руку и указал на дверь в противоположной стене.
  "Эта дверь выходит прямо на задний двор. Там нет охраны. Дом замаскирован под трансформаторную будку. Он в квартале от посольства. Выйдешь прямо к парку. Если хочешь увидеть своих, беги не останавливаясь. Будешь держать солнце за спиной, придешь к озеру. Там тебя встретят"
  "А как же ты?"
  "Обо мне, пожалуйста, не беспокойся. Я же бессмертный, правильно?" Киса с трудом ухмыльнулся.
  "Такие раны не так легко знаете ли, залечить. Все еще ужасно больно. Давай, поспешай, они сейчас всех на ноги поднимут..."
  "Прости меня, Плотник..."
  "Не время сейчас, давай двигай, только не оборачивайся!"
  Ипа бросился к двери. В последний момент Ипа все же обернулся в дверях. И увидел как Плотник стоя на коленях перед печью раздирал с трудом слушающимися руками руками свою грудную клетку. Он вынул оттуда по-прежнему бьющееся сердце и бросил его в печь.
  "Не-ет!" Ипа с ужасом бросился обратно, но Плотник повернул голову в его сторону и дверь под его взглядом мгновенно захлопнулась прямо перед Ипалитовым носом и вместо нее перед ним возникла глухая кирпичная стена.
  
  
  Ипалит в изнеможении опустился на траву и огляделся.
  Почти сразу же Ипа увидел группу людей в каких-то странных длинных одеяниях на противоположном берегу озера. Скрываясь от зноя под кроной деревьев, в своих серых балахонах они почти сливались с листвой. Один из них вдруг вышел из тени и оказалось, что балахон его ослепительно белый. Сверкающая под солнцем ткань почти ослепила Ипалита. Ипа всегда хорошо видел в темноте но на ярком свету почти слеп.
  
  Человек в сверкающей одежде помахал ему рукой и вдруг ступил в воду. Однако он не погрузился, а оставляя легкие и тут же исчезающие круги на спокойной и ровной как стекло поверхности пошел прямо по воде.
  Ипа сложил ладони над бровями домиком и пригляделся. Когда человек дошел до середины озера он узнал его.
  В белых сверкающих одеждах по воде к нему шел Киса. Он улыбался своей простодушной улыбкой и время от времени махал ему рукой. В другой руке он держал сосуд с чем-то темным внутри. Ипа с похолодевшим сердцем узнал трехлитровую банку которую он оставил на столе из нержавеющей стали в подвале полпредства.
  Киса остановился посреди озера и снова поманил Ипалита. Ипа поднялся с травы и, не зная что делать, нерешительно подошел к кромке берега.
  Из леса позади послышался лай собак. Догнали все-таки, подумал Ипа со странным безразличием и тут же забыл об этом.
  Киса смотрел на него, по-прежнему улыбаясь, и вдруг, сняв с банки крышку, он запустил руку в густую жидкость и достал оттуда свое трепещущее сердце. Оно спокойно билось в его руке, истекая его собственной кровью. Киса присел на корточки и выпустил сердце из руки. Оно мягко упало на упругую поверхность воды, некоторое время шевелясь как рыба на льду и как будто раздумывая. Вдруг тугая пленка как будто растопилась под ним и оно без всплеска исчезло в глубине.
  Ипа не мог больше кричать. Он непрерывно кричал пока бежал черз парк к озеру. Сейчас он только метался на берегу как собачонка не в силах преодолеть страх перед пучиной.
  Киса, тем временем, проделал то же самое с печенью. Она тоже исчезла в глубине озера. Киса поставил банку рядом с собой, встал и поманил Ипалита, по-прежнему ему усмехаясь.
  
  Лай собак становился все громче. Ипа бросился в воду. Страх перед водой тут же пропал. Вода приняла его вес и он, едва удерживая равновесие, снова со знакомым чувством восторга, заскользил по водной поверхности как водомерка. Ему понадобилось лишь несколько мгновений чтобы достичь середины водоема. Киса легко поймал его за руку и Ипа остановился.
  "Зачем?! Черт возьми, зачем?!" сипел Ипалит. Слезы лились из его глаз. Он не мог их остановить. В Кисиных ладонях зияли дыры.
  "Я должен был сделать это. Просто мое время пришло. Теперь все будет хорошо"
  "Ты правда Плотник?"
  "Это они так меня прозвали. Они всем дают клички..."
  "Прости меня, Киса. Это я сдал им тебя..."
  "Я знаю. У тебя не было выбора."
  "Я не мог! Они сказали что я никогда не увижу своих..."
  "Я знаю. Я знал, что они заставят именно тебя. Ты ничего не мог поделать"
  "Я мог. Я мог им не говорить ничего"
  "Ты не мог. Ты должен был. Такую роль они тебе приготовили. Они все равно взяли бы меня с твоей помощью или без нее. Им нужен был предатель. Нам всем был нужен предатель. И мы...сделали тебя предателем. Ты не виноват"
  "Мы?!"
  "Мы. Я и они это одно целое. Они пока не понимают этого. Мы все - это одно целое."
  "Ты знал, что я предам тебя?"
  "Я знал это, когда ты еще не родился..."
  "Так почему ты не остановил меня?"
  "Я сделал это для тебя. Я заставил их сделать это для тебя. Если бы ты не прошел через это, ты никогда бы не стал свободным"
  "Подожди, ты... жив?" вдруг робко спросил Ипалит Кису.
  "А почему бы мне не быть живым? Я никогда и не умирал"
  "Так ведь ты же тогда, там...сердце... и здесь..."
  "Да жив я, жив. Мы живы и никогда не умрем"
  "И я? Я тоже не умру?"
  "Не думаю. Во всяком случае не сейчас. У тебя нет причин умирать.Ты жив и свободен. На свете на самом деле ничего нет, кроме свободы, видишь?"
  Киса поднес к лицу Ипалита свои ладони. На них не осталось ничего кроме свежих розовых шрамов.
  
  Фигуры на противоположном берегу вышли из тени деревьев и двинулись по воде. Оказалось что их одежды сверкают на солнце так же как и Кисины.
  Киса обнял Ипу за плечи и они пошли навстречу идущим.
  Они подходили все ближе и ближе и вскоре Ипалит смог различать лица. Он увидел всю их команду. Но в центре группы были... Ипа не поверил глазам. В центре группы в такой же сверкающей одежде он увидел Вальку и Макса. Они шли не спеша ему навстречу и смотрели прямо ему в глаза и улыбались.
  "Давай, брат, иди к ним. Сколько можно заставлять семью ждать?"
  Даже не задумываюсь о том, как они здесь оказались, Ипа бросился им на встречу. Он бежал и бежал, но они все не становились ближе, хотя продолжали идти. В недоумении Ипа обернулся.
  Там, позади никого не было. Стеклянная банка с просвечивающими кроваво-красным стенками медленно протапливала водяную пленку и погрузилась уже наполовину. Киса исчез. Ипа зачем-то посмотрел на небо. В голубом мареве сияло солнце и на него него нельзя было смотреть, но Ипа не знал этого и смотрел и слезы снова жгли глаза.
  На берегу, что остался позади, из-за прибрежных кустов выскочили собаки, беззвучно разевая пасти. За ними на поводках появились люди в черной форме и огнестрелами в руках и тут же открыли столь же беззвучную стрельбу.
  Почему-то это больше не трогало Ипу. Он опустил глаза и успел заметить как банка окончательно ушла под воду. От нее на мгновение пошли легкие круги и вода снова стала гладкой как стекло.
  
  Вдруг он почувствовал что кто-то взял его за руку. Ипа обернулся. Валька и Макс глядели на него и улыбались. Макс подпрыгивал на упругой водной поверхности и тянул его за рукав.
  Ипа не чувствовал больше ни страха, ни раскаяния. Ничего - только огромное ощущение безграничного счастья. Это ощущение было так незнакомо и в то же время так естественно, как будто он, охотник за мертвыми головами, бывал так счастлив каждый день и каждую минуту своей жизни без единого перерыва.
  
  Невольно его рот растянула непривычная улыбка до ушей. Ипа положил правую руку на голову сына, левой обнял жену за плечи и сказал:
  "Пошли, мои хорошие. Нас там давно ждут..."
  И они пошли на Другую Сторону.
  Не оборачиваясь.
  
  Андрей Гарин
  Август-Ноябрь 2005
  Болтон
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"