Андреев Андрей Ака-Арыкъ : другие произведения.

Худышка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Конкурсный рассказ, написан в соавторстве с Евгенией Зотиной aka Mikki (https://www.proza.ru/avtor/mikki3). Тема - перевертыш в любом его виде, идея же корнями уходит в дискуссию на одном из форумов для инвалидов. Речь, как водится, шла за любовь, о высоких материях, несгораемых чувствах, и проч, и проч, а на следующий день вывесили баннер на пол-сайта с рекламой проституток для инвалидов. На стыке, что треп об одном, а по факту, как обычно, другое и родилась идея.
  *Олег*
  
  Нервничать он начал, когда до встречи остался час. Пальцы левой руки дрожат, щеку дергает тик - знакомые симптомы. Где же глицин? Порылся в аптечке - нет, только "тяжелая артиллерия", заглянул на кухню, посмотрел в ванной комнате - результат прежний. Раздражение нарастало, как и дрожь. У ног появился кот Барсик, посмотрел снисходительно снизу вверх.
  
  - Что, брат, - Олег подхватил, зажал между плечом и правым боком, - огневая поддержка?
  
  Вырваться кот не пытался, лишь недовольно мяукнул. Окрас у него дымчато-серый, порода дворовая, флегматик.
  
  - Да, ты прав, дурак твой хозяин, но Егор, он же как бульдог - если вцепился, уже не отпустит. Отличная, говорит, контора, испытано на себе, говорит, и ты, говорит, должен попробовать. Ну, я и повелся...
  
  Олег прошел в ту комнату, что, наверное, как и в любой другой однушке, играла роль и спальни, и гостиной. Старенький телевизор, диван-кровать, журнальный столик, зажатый между сервантом и книжным шкафом. Отпустив кота, Олег взялся за кипу журналов и книг, набросанных на столешницу, и быстро нашел. Пластинка глицина была заложена в толстый том, как закладка.
  
  - Эврика, Барс, эврика!
  
  Кот, разлегшийся на ворсистом ковре, с увлечением вылизывал переднюю лапу и внимания хозяину не уделил ни малейшего.
  
  - Все с тобой ясно, - хмыкнул Олег, отправляя глицин под язык.
  
  Включив телевизор, он попытался расслабиться. Все же лето, солнце, выходной, и почему бы не устроить себе праздник? Но что-то держало, что-то сжимало, будто взяли на мушку, и вот-вот грянет выстрел. Потому вздрогнул, когда ожил домофон, и прозвучал приятный женский голос:
  
  - Добрый день, я по вызову.
  
  Олег машинально бросил взгляд на часы: ровно полдень. Пунктуальная, отметил про себя, явилась минута в минуту.
  
  - Привет, проходи, - небрежность в голосе далась с трудом. - Лифт у нас которую неделю в ремонте, так что по лестнице.
  
  - Хорошо.
  
  Волнение нахлынуло с новой силой, и, кажется, передалось Барсику. Фыркнув, тот юркнул на кухню, где и "окопался".
  
  - Без паники, брат, - Олег сделал глубокий вдох, затем выдох, - прорвемся.
  
  Дверь открывал, повернувшись к гостье левым боком. Привычка. Правую сторону посекло в свое время осколками, больше всего досталось лицу: ухо срезано начисто, глаз вытек, и на месте его пластмассовый протез, по щеке тянутся багровые щупальца. Шрамы украшают мужчину? Ну-ну.
  
  - Привет, - девушка едва-едва улыбнулась, поправила прическу.
  
  "Сама скромность, - подумал Олег, - но все вы - актрисы".
  
  Он с интересом разглядывал гостью: если по каталогу, то Мэри, но имелось в анкете и настоящее имя - Марина. Невысокая, чуть выше его плеча, та глянула внимательней и тут же улыбнулась. На этот раз гораздо теплей. Не красавица, но лицо милое. Нос чуть вздернут, глаза серые, ресницы пушистые, губы... Вот губы замечательные - полные, чувственные. Она заправила за ухо светлый локон и чуть повернула лицо, как будто позволяя себя разглядеть. Профессионалка...Основной профиль конторы - услуги для инвалидов, но выбор более чем широк. Поиски Олег вел среди, так сказать, оттенков серого - раздражала его излишняя яркость, излишняя выпуклость. Ничем особенным Марина не отличалась, и в то же время привлекло что-то, притянуло магнитом и взгляд, и курсор. И уверенность, что зовут ее и правда Марина, появилась тогда же.
  
  - Проходи-проходи, время - деньги, - натужно пошутил он.
  
  - Мне в душ, или сразу начнем? - спросила Марина, вешая куртку на крючок. В голосе уже ни капли смущения, лишь деловитость.
  
  - Как хочешь, - Олег продолжал держаться к ней левым боком. - Если душ, найдется и полотенце, и лишняя рубашка.
  
  - Рубашка - это лишнее, - ответила Марина каламбуром, - я очень-очень быстро, буквально пять секунд.
  
  Показав, что и где, Олег прошел в спальню-гостиную. Плотнее задернул шторы, попшикал из брызгалки на кактус. Взгляд на левую руку - нет, уже не дрожит. Там, в Чечне, с ним всегда было так же: мандраж в начале боя, а потом непрошибаемость, будто ты цельнолитой.
  
  - Готов? - Марина подошла сзади, коснулась плеча.
  
  "Надо же, не обманула, - подумал Олег, - если и не в пять секунд, то в пять минут уж точно уложилась".
  
  Из душа она пришла обнаженной, невольно засмотрелся: грудь маленькая, но есть, ноги стройные, талия. Ощущение опасности, пусть и нехотя, но уходило, растворялось, уступая место простому и понятному: похоти.
  
  - Так точно, - Олег переключил телевизор на музыкальный канал, снял футболку, бриджи, плавки.
  
  *Марина*
  
  - Нелегко...нелегко...нелегко... - отстукивали каблучки. Марина ускорила шаг. Она хотела заскочить к Светке, но еще два визита. Интересное слово - визит. Веет от него чопорностью, чистотой, целомудренностью. Несколько лет назад Марина видела фильм "Визит дамы", и слово запомнилось. Она тогда долго вертела его на языке, а в нужный момент оно само всплыло.
  
  Тренькнул телефон. Светка. Напоминалку прислала. Марина представила, как подруга сидит на балконе, на коленях клетчатый плед и ноутбук. Рядом на маленьком столике телефон и большая чашка какао.
  
  Познакомились они почти пять лет назад. Марина только что закончила "медуху" и устроилась в ближайшую к дому поликлинику патронажной медсестрой. Бегала по участку, делала уколы, покупала инвалидам лекарства и продукты. Светка после автомобильной аварии почти не двигалась. И не потому, что не могла. Ленилась разрабатывать мышцы. Пугалась каждодневной боли. Марина делала ей массаж, забалтывала до невменяемости и все же заставляла выполнять нужные упражнения. Через полгода пациентка, успевшая стать подругой, перебралась в коляску и уже довольно шустро рассекала по квартире.
  
  Народу на остановке было мало, нужный троллейбус подошел почти сразу, и Марина, усевшись у окна, сунула в уши наушники. "До скорой встречи, до скорой встречи", - пел Рома Зверь, и девушка невольно вспомнила свой полуденный визит. Вообще-то она умела выключать воспоминания. Научилась. Но в этот раз почему-то... Этот парень... Нет...она подумает об этом позже...
  
  Светка трещала без остановки, вываливая на подругу сплетни, собранные за день в социальных сетях, тут же отвечала на звонки и отправляла короткие сообщения. Марина, с удовольствием скинув туфли, сидела в кресле с чашкой в руках и кивала в ответ на каждое слово. Чувствовала она себя как кошка, налакавшаяся сливок: визиты сегодня оказались удачными. Она потянулась и закрыла глаза.
  
  Когда Марина узнала, что подруга нашла себе место диспетчера в конторе, оказывающей интим-услуги инвалидам, первая реакция была, мягко говоря, отрицательной. Она разозлилась и высказала все, что думает по этому поводу. Но Светка...Светка очень ловко и мягко перевела разговор, напирая на то, что инвалиды - такие же люди, как и все остальные, только им гораздо труднее устраивать личную жизнь. Поэтому и существует такая контора, и название у нее красивое - "Черная роза". Ей, как диспетчеру, платят прилично, и вообще, что за пуританские взгляды... Марина ответила грубо, в том духе, что устраивать личную жизнь трудно не только инвалидам. Светка лишь плечами пожала, а спустя три недели Марина пришла в офис "Черной розы" на собеседование...
  
  - На завтра у тебя три заказа, как обычно, в двенадцать, шестнадцать и двадцать, - Светка вырвала подругу из полудремы. - Два постоянных, один новенький. Я тебе всю информацию скинула на "мыло", так что домой приедешь, глянь. А то знаю я тебя, сразу дрыхнуть завалишься.
  
  - Спасибо, Светик, побегу я, - Марина выбралась из кресла и, наклонившись, чмокнула подругу в висок. - Не скучай.
  
  - Заскучаешь тут с вами...
  
  Уже ночью, уютно устроившись на любимом диване, Марина вдруг отчетливо поняла, что этот парень, Олег, напомнил ей брата.
  
  Виктор вернулся с войны физически целый, но с совершенно искалеченной психикой. Он кричал по ночам, пугая мать, днем не выходил на улицу, отказывался встречаться с друзьями. Однажды ночью, когда брат метался в постели, оглашая квартиру черной руганью, Марина пришла в его комнату, присела на край кровати и попыталась успокоить, гладя по голове и шепча ласковые слова. Виктор очнулся, несколько мгновений внимательно смотрел на нее, а потом втянул к себе под одеяла. С тех пор Марина каждую ночь приходила к нему. Брат стал спокойнее, пару раз даже решился выйти из дома, разговаривал по телефону с одноклассниками. Мать нарадоваться не могла. А через три месяца Виктор повесился.
  
  После похорон Марина уехала из родного города, и вот уже шесть лет, как там не появлялась. Она регулярно посылала матери деньги, говорила с ней по телефону, но на все ее уговоры вернуться или просто приехать повидаться отвечала отказом.
  
  Да...нелегко-нелегко-нелегко...
  
  Тренькнул телефон. Светка. Спокойной ночи.
  
  *Олег*
  
  Проснулся он от собственного крика. За окном ночь, в комнате тихо, темнота осязаема, давит на грудь, лепит сама из себя один черный кошмар за другим. Только в Грозном Олег узнал, что такое по-настоящему черный цвет, испачкался в нем, перемазался.
  
  - Сержант Храмцов, - Егор позвонил вечером, - доложите обстановку.
  
  - Так точно, капитан Милягин, докладываю: операция прошла успешно, потерь нет.
  
  Ветераны Первой чеченской компании, они не только участвовали в одних и тех же боях, но и жили в одном и том же подъезде, а узнали об этом, разговорившись в долгой очереди на переоформление группы. Олег рассказал, что дошел до грозненского вокзала, а там - граната, взрыв, пустота. Егор рассказал, что продержался дольше, дошел до площади "Минутка", где их группа угодила под плотный огонь, и его, с перебитой спиной, вытаскивали из боя на руках.
  
  - Ну, не томи, выкладывай, что за девочка, и как она тебе, - сказал капитан Милягин по прозвищу Миляга, сопя в трубку.
  
  Ниже пояса Егор был парализован, и отношения с противоположным полом теперь имел своеобразные. "Мну, щипаю, кусаю, - делился он за стопкой водки, - хоть какая-то отдушина!" Олегу подобные разговоры не нравились, всегда старался перевести тему. Казалось, Егор не просто завидует, а тихо ненавидит всех, кто может не только тискать, щипать и кусать. Да и не понимал Олег, если честно, Милягу, как не понял в свое время фильм "Запах женщины", не проникся. В одну воду не войти дважды, попытки вернуть время вспять не приносят ничего, кроме боли.
  
  - Да что выкладывать-то? - Олег поймал себя на мысли, что не хочет называть имя. - Мэри, отработала без претензий...
  
  - Мэри? Подожди-подожди, сейчас гляну... - и после паузы, - тьфу, ты, она же худющая, как жердь!
  
  - Так точно, не в твоем вкусе.
  
  - А знаешь, в ней что-то есть, - Егор засопел еще громче, - если как следует приглядеться...
  
  - Так точно, потому и выбрал.
  
  - Ладно, у меня тут яичница горит, - спохватился Егор, или же сделал вид, что спохватился, - отбой.
  
  В трубке поселились короткие гудки, в сердце Олега поселилась тревога. Теперь, ночью, она переросла в страх - слепой, безотчетный. В комнате есть кто-то еще, понял он, наблюдает, как кот наблюдает за мышью, готовый вот-вот прыгнуть.
  
  - Барс, это ты? - негромко позвал Олег, - хватит дурить, братишка.
  
  В горле застрял комок, по спине скатилась капелька пота, а все потому, что знал - дело тут не в коте. Нашарив на полу пульт, включил телевизор, принялся щелкать. На всех каналах было одно и то же: синий экран, надпись "нет сигнала". Где там пачка сигарет? Вот она, но пуста. Так, а в той, что на кухне валяется, что-нибудь осталось? Надо проверить. Команда "Подъем", смена дислокации.
  
  - Что, брат, все в засаде? - включив свет, Барсика Олег обнаружил на прежнем месте, куда тот забрался еще днем - под столом. - Взбудоражила тебя Марина, взбудоражила...
  
  Пачка лежала на столе, в ней - две сигареты. Несомненно, удача. Закурив, Олег присел на скрипучую табуретку, затянулся, задумался. В голову влезла Ленка, бывшая, влезла без спроса. Она везде и повсюду влезала без спроса - одна из вредных привычек. Хотя сама Ленка расценивала это свое качество, как достоинство: наглость - второе счастье, и так далее. Брак их не заладился с самого начала, все трещало по швам задолго еще до повестки, ну, а после повестки "трещало" уже разделяемое имущество.
  
  Свет мигнул и пропал. Снова темнота, и снова Олег ощутил чужое присутствие. Он испугался, но вида не подал, небрежно раздавливая в пепельнице окурок. Сердце бешено колотилось, на лбу выступила испарина. Под столом шевельнулся Барсик, зашипел.
  
  - Спокойно, брат, спокойно...
  
  Олег и сам не знал, кого успокаивает - себя, или кота. В чужом присутствии он почувствовал голод, левая рука задрожала. Казалось, он все еще спит, и кошмар продолжается. А может, так и есть? Додумать Олег не успел - вспыхнул свет и наваждение рассеялось. Однако осадок остался, а вывод напрашивался сам собой: дневной визит и ночные происшествия как-то связаны.
  
  *Марина*
  
  Тонкий светлый ручеек медленно, но верно вливался в темное озеро. Он змеился, сверкал, дышал свежестью. Поверхность озера качнулась, вбирая в себя чистую радость. Марина глубоко вздохнула и посмотрела в искаженное мучительным наслаждением лицо мужчины. Вернее, это она так себе представляла, что наслаждение мучительное. На самом деле муки придут позже...как обычно...
  
  Витя, Витенька, Витюша...Любимый братик, защитник, лучший друг...Как она им гордилась. Ни у одной из подружек не было такого. Весь следующий день после первой ночи она бродила по дому, как сомнамбула - ну и что, что брат? Зато он любит ее преданно и верно. Никогда не предаст. Никогда не сделает больно. Мой, только мой. А через пару ночей, когда Марина с обожанием смотрела в родные, наполненные страстью глаза, Виктор вдруг подмигнул ей и пробормотал:
  
  - Ох, Маринка...Знатная шлюшка из тебя выйдет. Жаль, сиськи толком не выросли. Но мне хватит.
  
  Она отшатнулась, как от удара, зажмурилась...и первый ручеек заструился в темноте, засверкал...запел...
  
  Шелест купюр, прощальный кивок, стук каблучков по ступенькам. Нелегко-нелегко-нелегко... Остался еще один визит на сегодня. Ехать далековато, но у нее еще час. Можно пройтись, и даже заскочить выпить кофе. О, вот и напоминалка. Светка свою работу знает.
  
  После разговора с подругой Марина сама, уже дома, заглянула на сайт "Черной розы", задержалась надолго, взвешивая "за" и "против". Недаром она сказала, что личную жизнь трудно устраивать не только инвалидам. Когда уехала из дома и поступила в "медуху", долго не подпускала к себе никого. Потом появился парень - веселый, разговорчивый, вроде даже добрый. Они встречались недели три, а потом он исчез. Общие знакомые сказали: запил. Марина извелась от беспокойства, а он так больше и не появился. Были и другие, но и с ними отношения быстро сходили на нет. Каждый из ее приятелей через какое-то время становился нервным, раздражительным, а для Марины окружающий мир как будто расцветал, становился ярче, насыщеннее, что ли. И девушка очень быстро к этому привыкла. Но не так уж она была симпатична, чтобы менять парней, как перчатки. А озеро внутри требовало новых вливаний. Что ж...попытка не пытка...
  
  - О, какие люди и без охраны! - Миляга - он сразу же, еще в первый визит, велел так называть себя - осклабился и, посмеиваясь над собственной шуткой, развернул кресло и покатил в комнату. - Быстренько-быстренько...у меня сегодня намечена широкая программа.
  
  Когда Марина, полностью раздевшись, вошла в комнату, Миляга указал на стоящий посередине стул.
  
  - Давай, обслужи себя сама. Да расскажи, как ты ублажала моего дружка, - он ткнул пальцем в пол. - Помнишь? Бравый такой парень со шрамами. И поподробнее.
  
  Она кивнула, села на край стула и раздвинула бедра. Любое желание клиента - закон. На счет фирмы переводилась определенная сумма, а все, что сверху - ее законный приработок. Миляга не расщедрился ни разу. И тем не менее Марине не нужны были жалобы. Репутация у нее была прекрасная, за это и подкидывали щедрых клиентов.
  
  Руки гладили тело, перед глазами всплыло напряженное изуродованное лицо. Марина прислушивалась к собственному голосу, с удивлением осознавая, что вспоминает о том визите с удовольствием. Это было так странно. Обычно кроме равнодушия она не испытывала к клиентам никаких чувств. Хотя, нет. Миляга, например, вызывал у нее брезгливость. Его жадные, похожие на крюки пальцы, мокрые губы и масляные глаза... Каждый раз после визита к нему ей хотелось поскорее забраться под душ и оттирать себя жесткой мочалкой.
  
  Тело изогнулось, с губ слетел стон. Клиент громко сглотнул и хлопнул себя по коленям.
  
  - Умница, девочка. А теперь иди сюда.
  
  Плохо, думала она, направляясь к пальцам-прищепкам, что есть нечто такое, чего не отмыть и самым душистым шампунем, не соскрести самой грубой мочалкой. Услышь мысли Марины Олег, он рассказал бы ей о черном мазутном дыме над горящими танками, о настоящем черном цвете...
  
  *Олег*
  
  Мешок картошки на плечо - взвалил, понес. Физический труд Олег любил, местом грузчика на овощной базе дорожил. Тут тебе и свежий воздух, а не духота какой-нибудь конторы, и на внешность внимания никто не обращает, и товар за полцены. Миляга, работавший дистанционно помощником финансового аналитика, физический труд, наоборот, презирал, считал уделом тех, кто не может головой, и потому приходится руками. На этот счет они спорили, и горячо, но взаимопонимания так и не нашли. Теперь дружбе и вовсе настал конец, линию фронта провела Марина.
  
  Передав мешок ребятам на фуре, Олег снова отправился на склад.
  
  - Еще пяток и хватит! - крикнули вслед, но он едва ли что услышал, погруженный в свои мысли.
  
  Егора Олег пытался предупредить - мол, что-то не так с этой девочкой по вызову, но тот, как и следовало ожидать, не воспринял всерьез.
  
  - Что, себе решил зажилить? Не будь жмотом, сержант!
  
  Странное чувство он тогда испытал - то ли ревность, то ли страх за Марину, то ли ненависть к ней же. Как бы то ни было, посещала она капитана регулярно, и не сказать, что Миляга от этого страдал - скорее уж наоборот, цвел и остро пахнул. Страдал Олег, поскольку его к Марине влекло, тянуло все тем же магнитом. Позвонила одна старая знакомая - из эшелона ленкиных подруг, имевшая на Олега виды, напросилась в гости. Попробовал забыться с ней - не получилось, стало лишь хуже.
  
  - Перекури, если хочешь, - еще один оклик, еще один мешок. - Подождем.
  
  - Нет, некогда.
  
  Наверное, Олег все же устоял бы, выдержал, если б не сбитый Барсик. Обнаружил он его, возвращаясь с работы, на обочине у мусорных баков. Приложил лихач кота крепко: и спина переломана, и шея, правая передняя лапа болтается на лоскуте.
  
  - Эх, брат, и чего сюда понесло? - Олег погладил дымчато-серую шерсть, с коркой грязи и крови, - плохо я тебя разве кормил?
  
  Похоронив кота на пустыре недалеко от дома, он заглянул в пивнушку - тоже недалеко. Кружка, другая - домой вернулся поздним вечером. В руках как-то сам собой оказался мобильник, в голове - одиннадцать цифр. Понимание, кому номер принадлежит, пришло сразу, стало не по себе. Сказала сама? Нет. Может, Миляга закинул? Вряд ли. Что тогда? Ясно что: странности, которые тянутся за ней, как шлейф свадебного платья за невестой.
  
  Не решался он долго, но все же одиннадцать нажатий, двенадцатым - кнопка вызова.
  
  - Да, - прошло гудков пять, прежде чем Марина ответила.
  
  - Приходи, - сказал Олег.
  
  - Кто это?
  
  - Ты знаешь.
  
  На миг ему показалось, что Марина бросит трубку, но нет, после долгой паузы ответила:
  
  - Хорошо.
  
  Она пришла, влетела в распахнутое окно ночной бабочкой. Олегу происходящее казалось сном, сказкой, сладкими грезами. Раздевая ее, боялся, что исчезнет, растает дымкой тумана, но нет, Марина оставалась теплой, настоящей, живой. Он любил ее рьяно - до грубости, до исступления, она любила его нежно, обволакивая, вбирая в себя, будто заворачивала в бархат хрупкую вещь. Потом, излившийся, обессиленный, он курил, а она водила пальцем по шрамам на щеке, целовала в шею, в плечо.
  
  - Ну, будь здоров! - донеслось из отъезжающей фуры, после того, как закинули последний мешок, захлопнули и закрепили борты.
  
  - Счастливо, - Олег махнул рукой.
  
  Смена окончена, пора возвращаться домой, тем более что день сегодня особенный - обещала заглянуть Марина. График у нее плотный, и с окошком не всегда получается. Встречались они почти уже месяц, всегда у Олега, он рассказывал о себе много, изливал душу, Марина, наоборот, держала душу под замком. Попробовав надавить, он наткнулся на такую муку в глазах, такое отчаяние, что запнулся, умолк, и больше к теме не возвращались.
  
  - Сержант Храмцов, разведка доложила, что у вас отношения со шлюшкой, - в начале сентября Егор встретил на площадке у подъезда, осклабился. - Честь отряда подорвана, пойдете под трибунал.
  
  Не сказав ни слова, Олег ударил, и так, что коляска перевернулась. В том же молчании зашагал к дому, а в спину неслось:
  
  - Ах ты, сука! Ах, ты же, мразь! Да я же тебя урою, чмо коцаное, живьем закопаю!..
  
  После того удара прошло две недели, Олег ждал ответа, но угрозы пока оставались всего лишь угрозами. За себя он не опасался, а вот за Марину - очень. Пусть обещала к Миляге больше не ходить, и вообще подумать об уходе из своей "Розы", сердце было не на месте.
  
  - Привет, - она не пришла, но позвонила вечером.
  
  - Привет, - по голосу Олег понял все.
  
  - Нам лучше расстаться, лучше друг друга забыть.
  
  - Почему?
  
  - Ты хороший, очень хороший, а я опасная, прокаженная, и больше так не могу...
  
  - Я люблю тебя, Мариш.
  
  - Беги от меня, Олег, спасайся!.. - она уже плакала, - я не смогу, я не выдержу, если и ты... если и тебя потеряю...
  
  Марина бросила трубку и на звонки больше не отвечала. Олег долгое время сидел, застыв в одной позе, тело сотрясала крупная дрожь. Что делать? Обратиться в контору, оставить заявку? Тогда уж точно ее потеряет. Подождать, дать ей время? Как же все сложно. Шум в голове поднялся до уровня рокота, уцелевший глаз следил за тем, как кружатся мушки. И Олегу захотелось уйти, оставить ненавистный этот мир, все законы которого, казалось, направлены лишь на одно: не позволить двум любящим быть вместе. Но что-то подняло, подхватило под руку, довело до аптечки, затолкало в рот горечь таблеток. Чувствуя облегчение, сполз по стене на пол, отдышался. Наверное, Марина права, наверное, им и правда лучше друг друга забыть, и дело не столько в ней, сколько в нем.
  
  *Марина*
  
  Глубоко затянувшись, Марина выпустила тонкую белесую струйку. Нелегко-нелегко-нелегко... Сигаретного дыма Светка не любила, но на этот раз промолчала.
  
  - ...да, возможно, все это выдумка и бред, - Марина быстро взглянула на подругу, - но ведь мужчины, с которыми я занимаюсь сексом, действительно сходят с ума. Правда, до сих пор как-то удавалось вовремя остановиться и не доводить до беды. По крайней мере, со мной никогда не связывали самоубийства или несчастные случаи. Но сейчас... нет выхода, нет выбора. Я люблю Олега...наверное, люблю...И убиваю его. Медленно, но верно. И я это знаю, и он это чувствует. Не хочу, чтобы он умер, не хочу...Но и жить без него не хочу тоже. Мы расстались. Я с ним рассталась. И вот теперь пытаюсь жить дальше.
  
  - Ну, тут все ясно, - Светка решительно выключила телефон, так и не ответив на звонок, чего с ней за последние годы ни разу не случалось. - Выдумала ты свое проклятие или нет, не в этом суть. Мало ли на свете мужчин и женщин, которые расстаются из-за надуманных причин. И не спорь со мной! А вот почему ты ушла из конторы? Не понимаю.
  
  - Помнишь, я тебе рассказывала о клиенте, который живет в том же доме, что и Олег? Миляга. Именно он посоветовал другу "Черную розу". Хотя дружба - это сильно сказано, - голос Марины оставался спокойным, но глаза сверкали от злости. - Так вот, этот Миляга - тот еще мерзавец. Выспрашивал о том, как делаем это с Олегом, а потом унижал. Не знаю подробностей, но Олег ему врезал, и этот тип написал жалобу. Мол, его не удовлетворяют мои визиты, потребовал вернуть деньги. Руководству, уж конечно, не нужны были неприятности, а этот раздуть скандал мог. Ну, мне посоветовали уладить конфликт лично, договориться, а я...я просто ушла. Нет человека - нет проблемы.
  
  Повисла пауза, после которой Светка сказала мягко, стараясь не задеть:
  
  - Да, Миляга - мерзавец, но его можно понять, - она провела ладонью по пледу, закрывавшему ее неподвижные ноги. - Когда с тобой происходит такое, характер меняется, и часто не в лучшую сторону.
  
  Подруги помолчали несколько минут. Потом Светка снова встрепенулась.
  
  - И как же ты теперь? Работы нет, денег нет, любимого нет...
  
  - Я вернулась в поликлинику, взяли сразу на две ставки. Деньги, конечно, не те, но выживу, куда же денусь. А любимый...лишь бы он был жив и здоров. С остальным мы справимся - и я, и он. Надеюсь...
  
  - Справишься, обязательно справишься, - Светка внимательно посмотрела на подругу. - Ты давно на себя в зеркало глядела-то? Кожа да кости.
  
  - Ну, это еще и потому, что не получаю "подпитки". Первое время очень тяжело было, больно, теперь притупилось, - Марина закрыла глаза и прислушалась к себе. Почти пересохшее озерцо было темно и неподвижно. Она вздохнула, слабо улыбнулась и пожала плечами. - Но я выживу, хотя и не слишком хочу этого. Хотя бы ради тебя. Может быть, если больше не буду встречаться с мужчинами, то, что живет внутри меня, исчезнет.
  
  *Олег*
  
  Нет плотности, нет постоянства - все зыбкое и все плывет. Трубка сотового растекается по ладони, холодной струйкой скользит по предплечью. Горячий голос матери хлещет из динамика, растекается внутри головы.
  
  - Сердце у меня не на месте, Олежек, - вздыхает она, - верно у тебя там что-то случилось. И голос странный какой-то, безжизненный...
  
  - Нет, все нормально, - отвечает Олег, - немного простыл. Осень нынче холодная, продуло.
  
  Он изображает кашель, но мать не проведешь.
  
  - Ох, и горазд ты врать, - говорит она, - и не пойму, зачем врешь...
  
  Олег и сам бы рад разобраться, в чем тут дело, но не может - слишком далеко все зашло. Мысли плывут, ускользают, себе он принадлежит лишь отчасти. Вспоминается госпиталь, душная палата, провонявшая гноем, провонявшая мочой, провонявшая смертью. Была ли мать тогда с ним? Кажется, да. И отец тоже был. Затем его забрал инфаркт, ее - панкреатит. Все произошло очень быстро, в один год. Будто там, в госпитале, смерть-гончая взяла след и настигла. Но почему же тогда и его не загрызла, а улеглась у ног?
  
  - Завтра приедем, - говорит мать, - ты только держись.
  
  - Хорошо, - Олег прощается, жмет кнопку отбоя, и телефон растекается темным пятном по ковру.
  
  Все правильно, путь из района до города приличный, да и родители уже не молодые. С квартирой помогли, но оставаться в городе больше недели не могут - не выносят шума, гама, суеты. А у Олега так же с поселком: не выносит тамошней тишины, пустоты, вялости.
  
  Пустота ли осталась после ухода Марины? Нет, что-то страшней. Все же не выдержал, взялся за поиски, но с прежнего места работы она ушла, телефонный номер сменила. Пробовал дотянуться по той ниточке, что их связывала, но Марина закрылась, оборвала. Олег же закрыться не мог - оставленная в душе рана никак не затягивалась, кровоточила, и с каждой каплей уходило здоровье, уходила жизнь. Именно поэтому, а не по вине простуды, взял больничный, именно поэтому сидел дома. Он не сказал бы откуда, но знал, что врачи здесь не помогут, и не был уверен, способен ли помочь хоть кто-то.
  
  - Мяу, - донеслось с кухни, - мур-мяу...
  
  - Барс? - Олег с трудом приподнялся, свесил ноги с кровати, - это ты, брат?..
  
  Шатаясь, поплелся на кухню; мир шатался вместе с ним, готовый в любой момент рухнуть. Кровь колотилась в висках, ноги подкашивались, воздуха не хватало. Олег посмотрел под столом, посмотрел за плитой - нет, Барсика нигде не было.
  
  - Кис-кис, - позвал он, - куда спрятался?
  
  По дверце посудной полки пробежал муравей, скрылся в щели. Олег распахнул и отпрянул невольно - внутри все кишело черным. Одни муравьи таскали белесые бусины яиц, другие просто ползали взад-вперед по тарелкам-ложкам-вилкам, крылатые бросились в лицо. В памяти вспыхнул обрывок - осколок? - стихотворения, услышанного давным-давно в госпитале, в той самой палате, пропахшей миазмами смерти:
  
  Уже он чуял -
  Пахнет житом,
  Но, миной скошен наповал,
  Солдат считал себя убитым
  И даже глаз не открывал.
  И, оглушенный,
  Он не слышал,
  Как пушки били за рекой
  И как в норе копались мыши
  Под окровавленной щекой.
  Как ездовые драли глотки...
  Но вот разведчик-муравей
  На лоб солдату слез с пилотки
  И заблудился меж бровей.
  Он там в испуге заметался
  И, энергичен, полон сил,
  Защекотал и затоптался.
  И вдруг -
  Солдата воскресил [1].
  
  Один из крылатых, скользнув по бугристой коже щеки, исчез в дыре на месте правого уха. Олег тряхнул головой, сунул палец, но подцепить муравья не получилось. Тот скребся уже где-то внутри, вызывая нестерпимое желание почесать, желание выковырять. Хрипя, Олег ухватил кухонный нож - лезвие колебалось, подобно языку пламени.
  
  - Нет! - раздалось отовсюду и ниоткуда, - отпусти его!..
  
  Голос он узнал сразу, и рука с ножом остановилась, подрагивая. Две воли схватились, как два армрестлера - локти на стол, рука против руки. Олег чувствовал, что силы на исходе, и если не нож, то удар, но держался, цеплялся, пока ладонь наконец не разжалась. Потом был провал, звенящая пустота, на смену которой пришли трель домофона и глухой голос Марины:
  
  - Впусти.
  
  *Марина*
  
  Олега она и любила и ненавидела. Банальные слова, но он и правда оказался не таким, как все. Фронтовых стихов и песен знал великое множество, помнил наизусть всего "Василия Теркина", но только одно взорвалось в Марине, будто граната, о солдате и муравье. Олег и был тем муравьем, а она - солдатом. Сам того не желая, Олег вывернул ее наизнанку и показал, что эта самая изнанка из себя представляет. Потому Марина и оборвала отношения, отрезала нити. Озерцо в ней бурлило, лопалось пузырями боли, но Марина бы справилась, будь дело лишь в ней одной. Как ни закрывалась, ручейки от Олега тянулись по-прежнему, находили лазейки в возведенной ею стене. Не зная, что предпринять, Марина сходила с ума, а озеро, пересохшее было, возвращалось в свои берега. Она бы убила себя, но что-то подсказывало - не получится. Оставалось лишь ждать и собирать силы для схватки с чудовищем, что внутри. Схватка последовала, но кто вышел в ней победителем?
  
  - Нелегко, нелегко, - шептала Марина, взбегая по ступеням, - нелегко...
  
  Дверь Олег открыл, но дальше силы оставили - так и сидел, привалившись к дверному косяку. Увидев его, Марина на миг замерла - до того плохо выглядел. Бледный, с черными кругами под глазами, Олег пытался что-то сказать, но из горла вырывались лишь хрипы.
  
  - Сейчас, подожди, я помогу, - по лицу Марины катились слезы, но она этого не замечала. - Все хорошо будет, вот увидишь, обязательно хорошо...
  
  Она провела его в гостиную, уложила на кровать, прикрыла одеялом. Порылась в аптечке - все необходимое, к счастью, было на месте. Спотыкаясь, метнулась на кухню, распахнула посудную полку, схватила стакан, набрала воды.
  
  - С-спасибо, - сказал Олег, глотая капсулы, - спасибо, что пришла.
  
  - Ты же звал, вот я и пришла.
  
  - Не уходи больше, слышишь, - он крепко сжал ее руку, - не уходи...
  
  - Не уйду, - Марина гладила его по голове, - не уйду.
  
  - И еще...
  
  - Помолчи, ничего не говори, спи.
  
  Когда Олег уснул, Марина еще долго сидела, держа его ладонь в своих, боясь пошевелиться. Затем встала, прошла в прихожую, закрыла дверь, так до сих пор и не запертую. Что-то беспокоило ее, что-то тревожило - так мечется в клетке тигр, стегая хвостом по бокам. Марина прислушалась к себе - нет, дело не в ней. Что-то происходило с Олегом, он изменялся. Она сделала шаг в сторону гостиной, но ноги подкосились, а сознание разбилось на тысячи радужных осколков. Знакомое состояние полусна-полуяви подхватило, закружило в волнах удовольствия. Поднявшись над своим телом, Марина заглянула в комнату - Олега там уже не было, а был родник. Кристально-чистая вода била ключом, звенела, играла. То, что рождалось в Олеге, было полной противоположностью того, что жило в Марине, и в то же время силы эти были похожи. Марина не знала, она ли пробудила Олега, или же просто пришло его время, но открыла ему свои воды, и родник в них ворвался, и сделал темное светлым.
  
  Очнулась же она не на полу, а в кровати, да к тому же в крепких объятьях. Олег тихонько посапывал и улыбался во сне. Марина помнила смутно, но, кажется, они занимались любовью, притом всю ночь напролет. Пусть так, что с того, они же любят друг друга, и теперь не расстанутся никогда. Поцеловав Олега в грудь, Марина прижалась плотнее, а когда тоже уснула, то увидела океан без конца и без края. Он то бурлил адским котлом, то становился спокойным, источая свет, тепло, благодать. Два начала боролись друг с другом, и невозможно было понять, какое одержало победу. Способ проверить только один: позволить ребенку родиться.
  
  [1] Стихотворение Е. Фейерабенда.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"