Плыли по фиолетовому, сквозь кисель густого тумана, истекающего, казалось, прямо из Эфира. Только в Эфире серое пронизывают изумрудные искры, а здесь пронизывал слабый жемчужный свет. Туман этот вывел из строя механику полностью, высосал из элария заклинания. Ра-мы перекрутило, вывернуло; сканеры просыпались, будто металлический град, исчезли по большей части в волнах. Магия действовала лишь примитивная: предметная, частью эфирная, первые уровни стихийной. На ментальном же плане вместо обычного поля фиолетовая пелена, и ни точек, ни нитей. Координат, соответственно, никаких, привязать не к чему. Безвременье.
Каюту после перехода Авангар воспринимал не иначе как тюремную клетку, а корабль - компактной тюрьмой на восьмерых. Так сказывалась на нём невозможность воспользоваться даром, отсутствие доступа к Менталу. Ментальный универсал осунулся, стал меньше следить за собой, стал менее сдержан. Как ни старался себя контролировать, а контроля было всё меньше, всё больше срывов, откуда недалеко и до срыва сплошного - до безумия. Потому для Авангара был принципиален вопрос, сколько переход продлится. Спросил о том Фаффа.
- Мы между реальностями, - сказал тот, - точку входа нашли, а теперь нужно найти точку выхода.
- И от чего это зависит?
- Пока не знаю, - был ответ, - но постараюсь выяснить как можно скорее.
Авангару, меж тем, показалось обратное, иной увидел узор. 'Всё ты знаешь, - вспыхнула где-то там, за фиолетовой пеленой мысль, - и о том, что здесь я ментально бессилен, и о том, что время играет против меня. А значит повёл какую-то свою игру, в обход двигаешься'. Почувствовал, как подступает гнев, яркий до красноты, но смирил его, справился.
- Уж постарайтесь, - сказал в обычной своей манере, то есть с ледком как в голосе, так и во взгляде.
После, конечно, последовала ночь размышлений, перекомпоновка планов, перестановка фигур. Когда отодвигали в сторону, когда начинали вести свою игру, Авангара только подстёгивало. И отсутствие привычной магии делало задачу лишь интереснее.
Напряжённый, Авангар переходит от экрана к экрану. Линии связи под обозреватели протянули Аиртон и Ксан, проложили по новой. Опыт работы пустотника во внешних мирах, Салме и Григле, оказался кстати, ибо одно дело настроить механизм на работу в обычных условиях, и совершенно другое - в условиях аномалии. Как режим основной и режим особый, которые принято отмечать значком прямой линии и значком зигзага.
- Как и думал, линией не получится, - рассуждает Авангар вслух, - придётся зигзагом.
Чувствуя в себе надобность, Гедда сбрасывает невидимость, выходит из неподвижности. Словно бы перетекает, а не подходит, говорит:
- Поясните, абсолютный.
- Посмотри на втором, на четвёртом экране, - указывает контролёр, - они не хотят показать, но они собираются. Как если бы хотели встретить кого-то все вместе, а не столкнуться один на один. Соотнеси с активностью в вентиляционной системе, которую мы с тобой недавно отметили. Системе, через которую проще всего попасть в каждую из кают. Не следует ли из этого вывод, что кто-то решил поохотиться?
- Гелла? - спрашивает драконида. - Но как она может, если вы поставили запрет?
Саламандре и правда подобного не постичь, элемент МЫ в основе, пусть и урезанный до предела. Такие понятия, как неповиновение старшему, просто не заходят в плоскость сознания, не воспринимаются.
- Если я уже не тот, - говорит контролёр, - то и сестра твоя может быть уже не та.
- Она мне не сестра, абсолютный.
- И это хорошо, а? - зловеще улыбается Авангар.
- Что будем делать мы? Игнорировать?
- Нет, поможем. Подстрахуешь её, если не справится.
Быстрой метаморфозой саламандра меняет форму, из-за чего под костюмом лёгкая зыбь. Спрашивает:
- Цель?
Вариантов у Авангара два, какой предпочтительнее, не решил до сих пор. Затем, наконец, выбирает, смахивает одну из фигурок с доски.
- Предметный.
Гелла действительно была уже не та. Ещё одна маска в раскладе, и не менее хитрая. Не сказать, что вышла после перехода из-под контроля полностью, нет, но вольности позволять себе стала. И чем дальше, тем больше, пока и вовсе не появилась однажды то ли с ультиматумом, то ли с предупреждением.
- Нужна жертва, - прошелестела, - иначе из тумана не выйдем.
Кто другой бы и не воспринял, не взял информацию в узор плана, но только не Авангар. Знал: порой решение может быть на уровне червя, а не уровне бога, и лидеру важно уметь снизойти, себя пересилить, стать тем же червём. Изворотливость, гибкость? Да, можно и так назвать, но сам он называл иначе - универсальность.
- Как убийство поможет? - спросил Авангар тогда.
Ответ Геллы был короток, но достаточен. Сводилось к тому, кто она по природе, из какой секты. А была из бесформенных, легендарных бесформенных, которых, считалось, давно уже нет. Лишь немногие знали, что есть, и даже имеют своё место в Системе - такие, кто знания был достоин; такие, как Авангар. Им-то бесформенные и служили, воспринимая через клеймо, что служат Дыре.
- Там - невыполненное, незавершённое, обман, - объясняла воительница, - потому у меня есть сила пройти. Но чтобы привести силу в действие, мне нужна кровь...
- Подойдёт любой член группы?
- Любой.
- Хорошо, я согласен, но придётся подождать, пока определюсь с жертвой.
- Только недолго, прошу, - уже не шелест - шипение, - не смогу долго ждать, это выше меня...
- Хорошо, я постараюсь, пока же запрет, прямой запрет на убийство.
И снова была ночь размышлений, снова перестановки и правки. Ход против Фаффа получался тем более сильный, что неожиданный, но кем же пожертвовать? Первой мыслью, конечно, было отдать отступницу, поскольку и так уже собирался её разоблачить, отсечь от структуры, и выиграть тем самым темп. Если верить в силу Системы, в содействие её каждому из своих соработников, то не для того ли маска с Айлин и была снята, чтобы определить теперь в жертвы? Но затем стал сомневаться - слишком уж очевидным казалось решение, так на бойне волшебного зверя заталкивают в антимагический коридор. Возникло подозрение, что Гелла его как раз-таки и толкает, вольно или невольно. Ради проверки Авангар пошёл на риск - решил подождать. Затем уже и не проверка была, а что-то другое, неподотчётное, смешанное в равных пропорциях со страхом и нерешительностью. Слишком уж сложным оказался узор, сплетённый дилеммой! И закончилось ожидаемо, зигзагом, а не прямой линией, решением, принятым в последний момент. Но, может, такие в условиях аномалии и наилучшие?
После ухода Гедды Авангар запирает каюту, надёжно. Участвовать в схватке? Нет, конечно же, слишком сейчас уязвим. Подходит к экрану, полотно которого пусто, но на раме закреплён голосовой уловитель. Артефакт из простейших, безделушка, но в настоящих условиях оказался полезен. Настроен, разумеется, на голос Фаффа, вид имеет изящной ракушки. Авангар берёт, проводит пальцем по кромке, подносит к уху. Сначала лишь шум, вой, но затем полезный сигнал прорывается, и обрывками фразы:
- Вот и она... ждали тебя... сама умрёшь, нечисть...
Голос переливается, и то похоже на Фаффа, то на Гибриза. Ответ же Геллы артефакт захватывает в виде шелестящего шума, и тут уже одно то странно, что ответ есть. Затем попытка атаки, алмазная нить, но Фафф останавливает, берёт за клеймо.
- Арргх!.. - слышатся хрипы.
О происходящем Авангар судит только по звуку, на экранах обозревателей пусто, схватка где-то за пределами их объективов. 'Что, если убьют, - думает контролёр, - подойдёт ли такая кровь для попадания на Обратную сторону?' Затем вспоминает, что представляет собой воительница из бесформенных, те ситуации, когда видел в деле. 'Нет, - сам себе возражает, - не должны'. И точно, хрипы сменяются выкриком, следом звуки борьбы, снова свист нити, гул от столкнувшихся заклинаний. Гул нарастает, переходит в скрежет и свист - уловитель готов вот-вот выйти из строя. И последним уловленным выкрик Ксана:
- Держите её, держите, сейчас артефакт принесу!..
Авангар отбрасывает бесполезную теперь ракушку, подходит к тому из экранов, за которым каюта предметного мага. Вот алхимическая лаборатория, в колбах пробы фиолетового тумана, вот механическая мастерская, на верстаке взорвавшийся изнутри сканер, вот проверочный стенд с помещённым под колпак артефактом - и как только всё уместилось! Ищет глазами Гедду, пытается определить хоть какой-нибудь след присутствия, но нет, ни малейшего. Тем не менее, уверен: она уже там, внутри. И да, так и есть - проявляется, когда в каюту вбегает Ксан. Не заметив опасности, предметный маг бросается к стенду, поднимает колпак, готов уже схватить артефакт, и здесь саламандра его убивает. Нажатием кнопки Авангар отматывает запись назад, нажатием другой замедляет, просматривает на половине от нормальной скорости. Только тогда становится ясно: убила пальцем, превратившимся в шило, ткнула под один из сегментов брони.
- Теперь Гелла, - говорит контролёр, - вытаскивай и уходи.
И драконида будто бы слышит - мерцание, размытая тень, ничего. Авангар кивает, смотрит на ногти, но те тусклы, а местами даже и грязны, потому взгляд снова переведён на экран, и переведён быстро. Смотрит на струйку крови, протянувшуюся от осевшего тела - такая малая, казалось бы, рана, но предметного мага уже не спасти, даже в Эфире не задержать. Затем внимание контролёра привлекает другое - колба с туманом внутри. Там уже не фиолетовое, а синее, линиями и точками искры, плетут свой узор. И когда колба взрывается, то вздрагивает и корабль. Авангар же чувствует, как возвращается сила, как сходит с Ментала фиолетовая пелена.
Закончилось плавание уже по синему, а не по фиолетовому, жемчужный туман сменили тонкие линии света, протянувшиеся и через небо, и через море. Словно снежинки, синие и белые, от которых призрачные следы назад. Сгущением их и оказалась точка выхода, как назвал феномен Фафф, портал из аномалии в следующую область. Вошли.
Корабль то плыл, то летел, окружающее пространство на глазах обретало форму. Мало-помалу стала приближаться сфера в тех же синих и белых линиях, а в ней - остров, будто бы артефакт под защитным рабочим колпаком. Корабль сумел пронзить, преодолеть преграду, рождая волны искажений. И снова то плавание, то полёт, движение то меж волн, то меж облаков. А остров, остававшийся три века вне времени и вне пространства, пробуждался, готовился вернуться в мир.
[2]
Безвременье
Аиртона Фафф перемещает первым, толкает в синее окошко телепорта. Точка выхода рядом с кораблём, у верхней трети борта, вот только плывёт тот уже не по морю, а по небу. Снова поменялось. Из-за искажения мир для Аиртона серый, в левой руке холод, а в правой части поля зрения крутятся прозрачные зубчатые колёса. Корабль медленно скользит вперёд, пустотника же медленно тянет вниз. За спину шлейф из призрачных двойников, и когда Аиртон оборачивается, чтобы быть лицом к 'Нарвалу', то шлейф обвивается эдаким шарфом.
Следующей перемещена Айлин, от Аиртона близко. Посредством жестов и слов пытается сплести какое-то заклинание, но видно, что не выходит.
- Да чтоб тебя!.. - злой выкрик, и проклятье, кажется, может завернуться само собой.
Затем появляется сам Фафф, тут же оборачивается, и резкие движения назад, как будто тянет. А он и правда тянет - Иеронима. Когда тот появляется, то, в отличие от остальных, в ауре синего света, и не плавно скользит, а стремительно падает.
- Как же я ненавижу всё это дерьмо!.. - говорит Айлин, подплыв к Аиртону по воздуху, точно по воде, - как ненавижу...
Фафф тем временем вытягивается в последней отчаянной попытке Иеронима удержать, но бесполезно, и некромант всё ближе, ближе к острову. Аиртон оборачивается, снова потревожив шлейфы, вспышкой понимание, куда некромант летит. Там остов живодрева, почему-то пришедшего в своё время умирать на берег.
- Ну, просто обосраться высадка, - продолжает ругаться Айлин, - ничего не скажешь!..
Плохое всё же происходит: ускоренный волнами синего света, Иероним насаживается грудью на покрытый коралловой коркой кол. Синяя же аура дальше, перекатывает пустые оболочки кристальных ежей, которых у подножия с десяток. А следом выходит из искажения корабль, и удар назад, как при пересечении летуном звукового барьера. Только здесь удар не физический, а ментальный. Аиртона тут же опрокидывает в чёрное, в тот провал, где сознания нет, а лишь пустота...
Приходит опорный маг в себя уже на тверди. Всюду кости, слоем на слой, черепа, рёбра, хребты. Человеческих вроде бы нет, лишь крупных и мелких животных, но кто при таком количестве разберёт? Кажется, будто то одна кость, лишь растянувшаяся, размазанная по пространству. 'Хребет мира...' - думает Аиртон.
Далее пустотник слышит, как кто-то на кого-то кричит. Голос при этом странный: сначала мужской, затем переходит, переливается в женский.
Приподнявшись, стряхнув костяную пыль, Аиртон смотрит в том направлении, откуда крик. Сразу в поле зрения попадает костяк живодрева, торчащий вверх кол, извивающийся на нём Иероним. По-прежнему извивающийся. Оплетён костяк медузосветами, которых, оказывается, здесь в обилии, и тело они оплели тоже, гибкими трубками и в рану, и из неё. По одну сторону от остова живодрева стоят Авангар и помощницы, а Фафф и Айлин - с другой. Аиртон переводит взгляд с лица на лицо, с позы на позу, пытается сообразить, кто же кричал. Зубчатых колёс больше нет, нет и серого, но в голове гулко, мысли со скрипом, и понять всё равно сложно. А когда наконец понимает, то сложно поверить. 'Нет, - думает пустотник в смятении, - это не может быть Авангар'. А тот снова:
- Действуйте, чего вы стоите! - мужским голосом. - Мне больно, больно!.. - истерическим женским, - я пронзена...
Физически контролёр при этом почти неподвижен, спокойное выражение на лице, но что там на плане ментальном, не горит ли синим огнём?
- Обосраться, - бормочет под нос Аиртон, - вот уж и правда, иного слова не подберёшь...
Пошатнувшись, едва не упав, он всё же встаёт, сжимает и разжимает руку в перчатке. От целительницы меж тем какое-то заклинание, чувствуется. Эффекта, однако, почти никакого, лишь лёгкая дрожь по побегам.
- Да не могу я, не могу! - выкрикивает в отчаянии Айлин. - Эта гадость, что его оплела, и близко не подпускает! А в ней, посмотрите, весь остров, как будто какие-то коммуникации. И кто его знает, как на мою магию отзовётся, если ещё сильнее нажму?..
- Авангар, вы нестабильны, - вмешивается Фафф, - можете всех нас погубить...
Другого ментального мага Авангар будто не видит, не слышит, смотрит только на Айлин, и взгляд из тех, которым, кажется, можно прожечь.
- Так вы вместе, да? - цедит сквозь зубы, - объединились? Тогда я ударю, отсеку эти растения сам. Но сначала по тебе, отступница!
Слово 'отступница' служит для Аиртона своего рода ключом, открывает о волшебнице правду. Как получилось, не понимает и сам - какое-то аномальное взаимодействие, и только, похоже, между ними двумя. Видит, что зовут её на самом деле Сталайна, понимает, как была внедрена в группу, какое получила задание, и дальше, и дальше. Ждёт затем, что из-за его влияния скрывающая отступницу магия собьётся, и пойдёт обратная метаморфоза, преобразит. 'Понравится ли она мне после того, как изменится, - думает, - когда примет свой настоящий вид?' И сразу о том же, но с другой стороны: 'А нравился ли ей я, если была на задании?' Сталайна, однако, не изменяется, никаких обратных метаморфоз. То есть тут не морфа, не маска, сложнее - была изменена не она, не Сталайна, а то, как воспринимали другие. И это, как ни странно, пустотника успокаивает. 'Пусть задание, пусть, - думает, - но есть между нами и нити любви'.
- Хватит, - говорит Фафф Авангару, - прекрати это!
Тот, конечно, не останавливается - поднимает ментальной силой оболочку кристального ежа, готов ударить ей по целительнице. Фафф перехватывает, и ментальная сила сходится с ментальной силой. Волнами от противостояния парадоксы, из-за чего мир для Аиртона снова тускнеет, подёргивается серым. Авангар замечает пустотника, кричит:
- Ко мне, Аиртон! Уничтожим отступников!
Тот смотрит на одного контролёра, на другого, затем на руку в перчатке. Словно бы от взгляда, накладки а-нейронита начинают извиваться, выкручиваются червями, шлёпаются на кости у ног. Вместе с этим Аиртон понимает, что ментальный знак его исчез, растворился, как нет его и у Сталайны, нет у Фаффа. И руку - уже свободную, уже без перчатки - кладёт, когда подходит, на плечо одноклассника. В следующий миг игольчатый шар отброшен, а Авангара более мощная ментальная сила отталкивает назад.
- Хорошо же, - голос того уже не мужской или женский, а плавает от одного тембра к другому, - тогда вы умрёте все.
На физическом плане слов нет, но ясно, что помощницам отдан приказ на ментальном. И Гедда в тот же миг перестраивается, готова исполнить. Гелла же демонстративно отступает на шаг, говорит:
- Я не стану их убивать. Мне они ни к чему.
Этого Авангар вынести, кажется, уже не в силах - срывается на какой-то визг, тот переходит в вопль, и в нём контролёр застывает, скованный ментальным перенапряжением. Но драконида понимает и так: сначала следует убить Геллу, а остальных уже после. И воительницы тут же схватываются, изменяясь и изменяясь в стремительных метаморфозах, размываясь до призрачности, пытаясь в этой призрачности поразить.
- Вот теперь мне страшно, - говорит волшебница, заняв место по другую сторону от Аиртона, подальше от схватки, - страшно по-настоящему...
Он смотрит на неё, понимает, что другого момента может и не представиться, говорит:
- Было аномальное взаимодействие, и теперь я знаю, что зовут тебя Сталайна, а не Айлин, что отступница. И обо всём остальном знаю тоже. Так получилось.
С полминуты она молчит, следит за вихрем метаморфоз, затем вопрос:
- И как, многое в твоём отношении ко мне изменилось?
- Нет, - говорит Аиртон, - ничего. То есть я по-прежнему...
- Тише, - прерывает Сталайна, затем берёт его свободную руку, переплетает пальцы, - не будем сейчас об этом. Позже. Если выживем.
- Хорошо.
- Но знай, - заканчивает она, - задание для меня лишь на первых порах было заданием, затем перестало, давно уже перестало. И взаимодействие это аномальное, оно неслучайно, поверь...
А в схватке тем временем обозначился перевес - Гелла стремительнее, Гелла яростнее. И чем быстрее она, тем слабее движения Иеронима, пронзённого шипом, затихает. Сопоставив два этих момента, Аиртон понимает, откуда последняя черпает силу, из какого источника. Сталайне, как целительнице, открывается, очевидно, ещё больше, говорит:
- Ох, и отвратная у этой меченой магия, очень похоже на тот фон, что идёт от Дыры. Иеронима низвела до какой-то бесформы, и так поглощает. И скоро его не станет совсем.
И правда: через минуту эфирный маг вспыхивает каким-то серым, неестественным огнём, плоть исчезает, будто бы тая, в секунды, вниз падают кости. И тут ожидаемое, чего опасалась целительница: медузосветы приходят в движение. Бросаются, к счастью, только на Геллу - охватить, удушить. Саламандру просто отбрасывает, и в том для неё спасение, иначе былая напарница точно убила бы.
- Убью! - Авангар наконец-то выходит из ступора, - и следа не оставлю!..
Перемещается телепортом к Гелле, ментальными тисками за шею, за шрам, чтобы по нему и отрезать, отделить голову. Вот только воительницу не остановить - и из ментальной петли высвобождается, и от атак медузосветов уходит. Подняв за собой костяной вал - одно из заклинаний некромантии - Гелла скрывается в зарослях. Тоже, кстати, к некромантии близких, ибо дерева здесь больше мёртвого, чем живого. Гедда встряхивается, преобразуется, готова преследовать, но Авангар останавливает. Аиртон, Фафф и Сталайна слышат слова:
- Оставь её, она нам не нужна. И они не нужны тоже, - взмах в сторону троицы. - Я понял, для чего мы здесь, слышу зов. А потому уходим.
И сдвоенный телепорт, синие вспышки.
- Ну, а мы куда? - Аиртон убирает руку с плеча напарника, высвобождает пальцы из пальцев волшебницы.
- К тому месту, - говорит Фафф, - куда упал корабль. Я, если так можно выразиться, слышу зов оттуда.
- Только не телепортом, - предупреждает Аиртон, - они здесь опасны.
- Да, я уже понял, - говорит Фафф, - пойдём обычным манером, как все люди ходят. И следуй впереди, пустота, чтобы для нас со Сталайной был ментальный заслон.
Аиртон кивает, но перед тем, как сделать первый шаг, оборачивается к Сталайне, спрашивает:
- И всё же, как тебе удавалось так долго Авангара обманывать?
Она пожимает плечами, говорит:
- Да как бы ничего сложного. Просто есть маги посильнее этого универсала.
[3]
Безвременье
Появление 'Нарвала' сдвинуло остров Ноос с места: в плоскости пространства начал дрейфовать к тому положению, которое занимал в Закатном океане; в плоскости времени - к 2423-му от Разделения году. Мгновенным перемещение быть, разумеется, не могло - слишком долго остров находился вне стандартного времени, вне стандартного пространства. И пусть дрейф начался, состояние относительно Ментала оставалось прежним. Безвременье.
И в то же время отсчёт с приходом корабля начался. Сперва рваный, беспорядочный, он обретал с каждым новым мигом всё больше и больше строгости. Да, песок времени то сыпался, то застывал кристаллом, но вот первые секунды, первые минуты, первые часы. Когда погрешность вошла в рамки допустимой, то были запущены цепочки ра-м, которые перенесли активность Куба из ментальной плоскости в физическую. То есть ментальное его тело перестало быть, разделилось на три.
Через отрезок приблизительно в час, считая от столкновения с 'Нарвалом', Аристарх и Самшит проснулись. Уже не модулями. Первому была предоставлена оболочка мехоморфа, причём мехоморфа предельной степени - от физического тела оставлен лишь мозг. В качестве брони - истинный маналит, в качестве оружия - эларий, записанные на него заклинания, лицевая пластина закрыта глухой маской. Второй же был превращён в боевого лича - полусфера лётного блока, над ней торс в обрамлении псевдоплоти, защищённая костяным шлемом голова. Руки эфирный маг имел четыре, и деревянные, на каждом из предплечий вырезан знак в виде полузакрытого глаза. И обращение, когда были извлечены из преобразователей, бывшие модули Куба услышали одно и то же:
- Не волнуйся, всё идёт согласно плана. Начат завершающий этап. Кодовое обозначение текущей операции: 'Клещи'.
Затем их свели в комнате управления. Формы, как и следовало ожидать, та была кубической, в качестве линий связи медузосветы - к накопителям, к ра-мам, к обозревателям всех видов.
- Приветствую, брат некромант, отлично выглядишь! - усмехнулся Аристарх.
- Ай, и не говори! - взмах верхней парой рук в ответ, знаки на них вспыхивают зелёным. - Ты, кстати, тоже...
Настройка пультов, получен доступ, подключение.
- Посмотрим, что там у нас со временем, - сказал Самшит, выводя на один из экранов график, - оно сейчас важнее, чем пространство.
- Да, - прогудел Маска, - давай.
Через отрезок приблизительно в минуту прозвучало:
- Так-так, 23-й год... Замедлились, идём рывками, но остановимся не раньше осени... Ожидаемая точка - третий или четвёртый месяц, в районе равноденствия.
- Всё сходится, - отозвался Аристарх, - синхронизация всех ключевых точек.
Далее, через отрезок приблизительно в четверть часа, обсуждали действия высадившихся на остров групп.
- Ай, молодец Фафф, и без нас разобрался с направлением.
- Но куда корабль-то упал! Точно на стену Жемчужины! Ну-ка, брат некромант, разверни проекцию, хочу более пристально на щелкунов взглянуть.
Работая всеми четырьмя руками, Самшит и развернул, и перестроил, и выделил значимые области.
- А тут всё просто, мой дорогой, - отозвался Самшит, - или забыл основные принципы? Когда ты в содействии, то всё, что ни делается - к лучшему.
- Это если Веса у тебя, как у Страфедона, - сказал Маска, - и волнам бесформы можешь противостоять. А они здесь, сам посмотри, после пробоя седьмым валом! Потому и говорю: повезло, прошли по краю. И мы-то, думаю, как раз и уберегли.