Андреев Андрей Ака-Арыкъ : другие произведения.

Том Ii, Реверс, глава первая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  [Предыдущая глава]
  [Часть вторая] Реверс
  
  [Глава первая] Червь
  
  [1]
  
  2400 год от Разделения
  Квинта Эфира, 1-я декада 1-го месяца
  
  Место они нашли, поняли, что пригорок - на самом деле верх подземной пирамиды, но попробуй ещё подобраться! Рядом с пригорком - норы, лезут из них мёртвые иглобрюхи, противно смотреть. Местами облезли до кости, подгнившее мясо свисает клочьями, вздуваются жёлто-зелёные пузыри гноя. Похоже вздуваются и капли дождя, из-за дождя лужицы, а из-за лужиц - жидкая грязь. 'Я - червячок, - думает Гибриз, - я - дождевой червячок'. Такое у него прозвище - Червячок, ибо гибкий, подвижный, а ещё потому, что в месяц Червя родился. Торопит Алинку:
  
  - Не отставай, не отставай!
  
  Та ползёт следом, за спину перекинут замораживатель, спрашивает недовольно:
  
  - Ну, долго ещё?
  
  - Да не ной ты, не ной, - отвечает Гибриз снисходительно, - почти на месте уже.
  
  - А я и не ною!
  
  Лео и Мих бьют со скорострелов, заряженных элариевыми шариками, так и слышится, как с треском разлетаются кости:
  
  - Хрусть!.. Хрусть!..
  
  Друг по другу таким шариком не попадёшь - заклинание отводит. А стреляют по костяным паукам, настоящим охранникам пирамиды. Вместе с Лео и Михом Фрида, тоже с замораживателем, прикрывает.
  
  - Вот оно, наше местечко, - говорит Гибриз, - обустраивайся.
  
  Холмик, а на нём очень удобное углубление, спереди же холмик поменьше, со скрюченными деревцами.
  
  - Да, неплохо, - признаёт Алинка, - но всё равно больше с тобой не пойду!
  
  Гибриз воодушевлён, потому отзывается не зло, а весело:
  
  - Да и не ходи - больно надо!
  
  У него малый лучемёт, или 'лучик', как называют это оружие на ускорялке, целится, жмёт на спуск. Луч протягивается к холму над пирамидой, отрезает похожий на горбушку хлеба кусок, отваливает. Под тем участок с гнездом, мерцает и светится, поскольку в гнезде - самоцвет.
  
  - Ха, - бросает Червячок за плечо, - открылось! Сейчас защиту сниму...
  
  Следующим выстрелом он самоцвет разбивает, вопит, улюлюкает от радости, а от Алинки как не было ответа, так и нет. Оборачивается и видит: та спит. И не просто так, а усыплена подкравшимся костяным пауком, накрыта туманом эфирной его паутины. Паук при этом хоть и из одних костей, а большой, почти с Гибриза размером.
  
  - Проворонила, дура!.. - стонет мальчик.
  
  Стреляет по пауку, но тот с неожиданной для такого создания прытью отскакивает, и ещё стрелять уже поздно. Паук бросается, но теперь успевает отпрянуть Гибриз, извивается ужиком, выхватывает быстронож. Включает его и лезвие размывается, начинает ходить взад-вперёд быстро-быстро.
  
  - Получай!
  
  Отсекает пауку одну из костяных ног, но другие сбивают, опрокидывают, а из раскрывшихся жвал уже льётся зеленовато-серый туман.
  
  - Не смей! Не смей! - кричит мальчик, - уберись!..
  
  И будто по слову его вспышка, звук хлопка, и паук разлетается градом осколков. Но не по слову, конечно, другое - появляется Аграфена, их воспитательница. Красивая, как и всегда, с русыми волосами и голубыми глазами, от дождя защитилась зонтиком воздушного заклинания.
  
  - Зачем?.. - Гибриза душит обида, слёзы горькие, - я бы сам, я бы справился!
  
  Та не слушает, не обращает внимания, а переносит, применяя раз за разом заклинание телепорта, на холм остальных членов пятёрки. И вот, Гибриз и опомниться не успевает, как все уже в сборе. Лео, их главный, помогает подняться, а Фрида пробуждает Алинку.
  
  - Какие вы все грязные, - качает головой Аграфена, - и совпало же, что сегодня, вот прямо сейчас, вас и показывать!
  
  - Это он? - спрашивает Лео угрюмо, - теперь нас будет смотреть?
  
  - Да, он, - говорит воспитательница.
  
  - Тогда пусть смотрит такими, какие есть!
  
  - Не надо злиться, не надо, - Аграфена поднимает палец. - И вообще, с тобой ещё поговорим, обсудим твоё поведение.
  
  - Перенесите нас в банный блок, госпожа, - говорит осторожно Фрида, - а я прослежу, чтобы все были чистыми...
  
  - Вот это правильные слова, - улыбается воспитательница. - Ну-ка, собрались, взялись за руки.
  
  Как только берутся, она переносит - к горячей воде, к мыльной пене, к очищающим заклинаниям.
  
  Приют их находился в квадрате от Тромы, одного из новых или молодых, как их ещё называли, городов Пустошей; сами же Пустоши когда-то давно называли землями некромантов. По классификации приют был с приставкой 'плав-', то есть только для детей плавающего типа, и не важно, с даром или без. Они знали, что ещё есть п-приюты, для переходных, а ещё академии - только для коренных и только для детей с даром. С придыханием друг другу передавали рассказы о 'живых головах', о големах более умных, чем даже люди, о тайных полигонах, где занимаются ученики-маги. Завидовали, конечно, завидовали. Однако, было и чем гордиться, а именно зонами ускоренного набора Веса, или ускорялками, как называли их сами питомцы. Каждый знал: ни в одной академии подобных зон нет. Потому-то ускорялки и были излюбленным местом.
  
  - Пятёрку Филона он уже смотрел, - говорит Лео, - пятёрку Мефодия тоже, теперь наша очередь.
  
  - Скверно, раз некрик, - качает головой Мих, - только для одного и может высматривать.
  
  - Тихо, - шикает Фрида, - идёт госпожа!..
  
  Ещё одна особенность плавприютов в том, что здесь только одна формация - пятёрки, или же 'кулаки'. У каждого члена группы, таким образом, в 'кулаке' своё место, по аналогии с тем или иным пальцем. Червячок в своей пятёрке на месте мизинца, вместе с Алинкой второстепенные; главным, или указательным, у них Лео; Мих - опорный, на месте большого пальца, а Фрида - заместитель, на месте среднего.
  
  - Входите, - говорит Аграфена, - все вместе.
  
  В комнате пусто, только стены да свод, свет тусклый. Каким-то тусклым кажется и поджидающий маг: одежды чёрные, а лицо серое, старое, с глубокими морщинами. Разгорячённый после банного блока, Гибриз остро чувствует исходящий от мага холод, вздрагивает.
  
  - Сюда, мои хорошие, - голос у некроманта на удивление приятный, хочется слушать, - станьте в ряд.
  
  Проводит по стене костяным напёрстком, остаётся черта, светится зеленоватым.
  
  - Мне помочь? - спрашивает Аграфена.
  
  - Нет-нет, - качает головой эфирный маг, - я сам.
  
  Становятся к стене и стоят долго, а от проведённой черты уже не только холод, а и какая-то затхлость, духота. В конце концов некромант выносит решение:
  
  - Второстепенные остаются, остальные могут идти.
  
  Лица у старших мрачные, но подчиняются. Лео уходит последним, у дверей оборачивается, готов уже что-то сказать, и останавливает его только суровый взгляд воспитательницы. Некромант же в ту сторону и не смотрит - сосредоточен на оставшейся паре.
  
  - Потерпите, мои дорогие, - говорит, - ещё одна линия, одна только линия.
  
  Проводит тем же большим пальцем, на котором напёрсток, по воздуху, чертит какой-то знак, и Гибриз видит, как на противоположной стене появляется глаз, прикрытый веком не до конца, а за ним серый туман, а в тумане том звёздочки, похожие на зелёные самоцветы.
  
  - Хм, а в тебе больше дара, чем выявила определяющая магия, - слышит он голос эфирного мага у самого уха, - только он странный.
  
  - Да? - Гибризу хочется спать, хочется неодолимо, - не знаю...
  
  Потом будто бы ничего, пустота, и просыпается он уже в другой комнате, но не той, что их 'кулака', а какой-то иной, на мягкой кровати. Чувствует чужое присутствие, но глаз пока не открывает, спрашивает:
  
  - Госпожа Аграфена?
  
  - Нет, это не Аграфена, - следует ответ, - а я, некромант. Кстати, пора и представится. Зовут меня Климент, а по знаку в круге я эфирный универсал.
  
  - Ого, - мальчик открывает глаза, - круто! А меня зовут Гибриз.
  
  - Хочешь отправиться в Хексис, Гибриз?
  
  - Хексис? - переспрашивает тот недоверчиво. - Но это же самый главный из магополисов здесь, единственный в Пустошах.
  
  - Да, так и есть. Так что скажешь?
  
  - Ну, да, конечно хочу.
  
  - Тогда решено.
  
  - А других тоже возьмёте? Ну, из моего 'кулака'?
  
  - Других - нет.
  
  - Жалко.
  
  - Не думай больше о них, - говорит Климент, и голос его становится странным, - как и вообще о физическом мире.
  
  - А о чём тогда думать?
  
  - Об Эфире, - говорит некромант. - Об Эфире и о том, что за ним.
  
  Поводит надо лбом Гибриза узкой своей ладонью, тот чувствует, как веки тяжелеют, и вот под ними уже серый туман, а в тумане - изумрудные звёзды.
  
  В Хексисе Климент сразу приступил к делу. И Гибриз узнал, для чего предназначен. Узнал на шестой день в магополисе, в свой шестой день рождения - совпало.
  
  - Смерть лишь переход, лишь возврат в исходную точку, - сказал некромант, - потому не бойся.
  
  - Я не боюсь, - сказал мальчик.
  
  - Ты умный, - сказал некромант, голос дрогнул. - Пойми, для Системы я важнее, и решил так не я - решила сама Система.
  
  - Да, я понимаю.
  
  Злости у Червячка не было, но не потому, что согласился с доводами мага, принял их, а потому, что происходящее казалось ненастоящим. Как будто бы Эфир и Сущее поменялись местами, и там, где явь, теперь сон, а где сон - явь. Спокойно прошёл процедуры, спокойно лёг затем в эфирную камеру, позволил себя закрепить. Не испугал его и Эфир, даже весело стало, когда увидел Климента. Предстал тот в виде большой дряхлой птицы, аиста. Сам же Гибриз был обычным, потом стал прозрачным, а потом тем, кем и привык себя представлять - червячком, только слепленным из тумана; вытянулся прямой линией, словно бы нитью дыма.
  
  - Приступим, - сказал Климент.
  
  - Да, давайте, - отозвался Гибриз.
  
  По слову эфирного мага мир начал вращаться. Вокруг Климента и Гибриза как бы образовалась сфера, пронзали её зелёные молнии, но грома не было, как и не было, конечно, дождя. Мальчик почувствовал: с Климентом они теперь связаны, и связь всё прочней, всё прочней. Затем понял, что он должен стать аистом, а аист - им, червячком. И подумал: 'Нет, не хочу. Хочу оставаться таким, какой есть, так мне нравится'.
  
  - Перестань! - прокричал маг зло.
  
  - Нет, - сказал Гибриз, и ему не было страшно.
  
  После слова этого что-то нарушилось, сбилось. Сфера вышла из-под контроля, крутилась теперь сама по себе, а сквозь неё проступали лучи то жёлтого, то оранжевого, то голубого.
  
  - Грграх!.. - вырвалось у Климента.
  
  Оперение аиста перестало быть белым и чёрным, выцвело в серое. Струями же серого некромант к Гибризу и потянулся, вонзил изумрудные иглы - одна за другой, одна за другой - ровно шесть. Но ничего не вышло, вернее получилось даже наоборот: Гибриз взял от Климента крылья и полетел, и прорвал круговерть.
  
  - Стой, - донеслось сзади, - ты же губишь меня, губишь!..
  
  Но Гибриз, конечно, не остановился. Он летел, и было красиво: словно бы небо по всем сторонам, а по небу то искорки звёзд, то волны света. Готов уже был отправиться дальше, но кто-то сказал:
  
  - Возвращайся.
  
  И он стал возвращаться. Волны откатились назад, а звёздочки из жёлтых стали зелёными. А потом он проснулся. И не заплакал. Поднёс правую руку к глазам, внимательно осмотрел. Пальцев на ней было шесть.
  
  О выборе ему рассказывает Аграфена, и голосом говорит добрым, сладким. Происходит это на второй день от несостоявшегося эфирного заклинания, десятый в Хексисе.
  
  - У тебя два пути, - говорит она. - Можешь вернуться в Трому, к своей пятёрке, но можешь остаться и здесь. Ты теперь, мальчик мой, инициирован.
  
  В каком бы месте он ни был, ограничен Весом. Плавающий тип, и не вырваться, не преодолеть. Такова суть Системы. 'И она мне не нравится, - думает Гибриз, - не нравится, когда старики продолжают жить, а мальчики должны умирать'. Выбор, понимает он, на самом деле в другом: либо покорность, либо хитрость и изворотливость.
  
  - Я остаюсь, - отвечает Гибриз, - остаюсь в Хексисе.
  
  [2]
  
  2412 год от Разделения
  Квинта Элементала, 2-я декада 2-го месяца
  
  Северьян ввёл посетителей, вернул на место штору, отделявшую просмотровую комнату от остальных в их двухъярусном блоке. Штору, кстати, сплошь испещряли символы, но ничего волшебного - просто показуха. Посетителей было двое и сразу Гибризу не понравились. Чутьё, ничего больше, но своему чутью привык доверять. Если бы не оно, до своих восемнадцати не дожил бы, а он дожил, и намеревался, как говорится, пожить ещё. То ли физическая, то ли ещё какая метаморфоза превратила посетителей в двух броневиков, как называют самых мощных из магзирателей, только у этих в качестве брони выступали бугры мышц.
  
  - Ты эталон? - спросил один из них.
  
  - Да, - сказал Гибриз.
  
  - Нужно вещь проверить.
  
  - Без проблем.
  
  Засучив рукава, он, эфирный эталон, занял место по одну сторону стола, 'броневики' подошли с другой. Столом, к слову, Гибриз гордился - с костяной столешницей, в середине усилитель-самоцвет, а снизу крепкая опора. Легла на столешницу фигурка, вырезанная из драконьей кости, в виде танцовщицы, застывшей в откровенной позе.
  
  - Ха, а горяченькая штучка! - усмехнулся Гибриз, но сквозь насупленные лбы 'броневиков' шутка не прошла.
  
  - В смысле? - последовал напряжённый вопрос.
  
  - Да ладно, ладно, - сказал Гибриз, - забудьте.
  
  Пальцы его тем временем уже крутили вещицу, будто тоже танцевали. Костяная фигурка отозвалась слабо - знак нехороший. Для тех, понятно, кто её принёс. Прикрыв глаза, Гибриз прикоснулся к фигурке своим главным пальцем, вторым мизинцем на правой руке.
  
  - Так-так, сила в вещи определённо есть, - забормотал, - и с задачей всё понятно - защита на трёх планах Сопряжения. Но не того уровня, который обозначен, нет...
  
  - То есть? - спросили у него.
  
  - Не повезло вам, парни, - вынес своё заключение Гибриз, - достался дутыш.
  
  - Что ещё за дутыш? Ты говори, сколько единиц.
  
  - Ну, единицы на две потянет, - Гибриз провёл мизинцем по полукружьям грудей. - Могу сразу обменять.
  
  - Врёшь, - буркнул один из 'броневиков'.
  
  - Он нас дурит, - кивнул другой.
  
  Гибриз начал раздражаться. 'Один дутыш на столе, - подумал, - а ещё два по другую его сторону. Раздутые метаморфозой. Лучше бы вы, дурни, свои ментальные тела усилили, раз пришли меняться!'
  
  - Повторяю, - сказал, призвав на помощь всё своё терпение, - пустышка, дутыш. Это когда под видом вещи с большим магическим потенциалом подаётся с потенциалом мизерным, на меньшее число единиц.
  
  - Ты ошибся, - здоровяки стояли на своём, - ещё раз проверь.
  
  И здесь Гибриз сделал то, чего, по хорошему счёту, делать не следовало. Но иногда на него находило. Как говорил Северьян - несло.
  
  - Нет, не ошибся, - был его ответ, а с мизинца в костяную танцовщицу перешёл импульс.
  
  Звук хлопка, и фигурка начала меняться, оплывать, пока не превратилась в драконий коготь. То есть всё, как он и говорил: был амулет сильный, а стал простенький.
  
  - Ты что сделал? - спросил один из 'броневиков' угрюмо.
  
  - Испортил нашу вещь, - сказал другой, и интонации Гибризу не понравились.
  
  Северьяну тоже не понравились - появился из-за портьеры.
  
  - Спокойно, братцы, - сказал внушительно. - В том, что вас кинули, нашей вины нет.
  
  - Уходите, парни, - Гибриз толкнул вещицу по столешнице, - уходите по-хорошему.
  
  'Броневики' не ответили, но переглянулись, и Гибриз уже не сомневался, какое решение примут. Подумал: 'Вот так всегда: магзора нет, когда он нужен'.
  
  - Бу, бери охранника, - обратился один здоровяк к другому, и губы раздвинулись в некоем подобии улыбки.
  
  - Хорошо, Бо, - тот улыбнулся тоже.
  
  Тогда-то Гибриз и понял, что будет жарко. Причём настолько, что можно и поджариться.
  
  - Убивай их! - крикнул напарнику, - не жалей!
  
  Сам же, хлопнув по самоцвету, прыгнул на столешницу. От той вверх и вниз протянулась призма защиты, осветила комнату бледно-голубым, и как только замкнулась, Гибриз, застыв в трансе, перешёл на эфирный план.
  
  - А ты прыткий, Бо поводил перед призмой ладонью. - Но не уйдёшь.
  
  Северьян тем временем направился к Бу, в руке мелькнула виверна - нож с длинным узким клинком и расширением на конце. По холодному оружию Северьян был дока, в комнате его, на втором ярусе блока, имелось не только разрешённое, но и разрешённое со многими ограничениями. И виверна относилась как раз ко второй группе.
  
  - На! - крикнул Северьян, нанося удар сразу на трёх планах.
  
  Бу отвёл выпад всего лишь мановением руки, другим мановением ударил. Северьяна отбросило к стене, от столкновения сил по потолку комнаты зазмеились трещины.
  
  - Убью, - прорычал охранник, встряхнувшись и сплюнув кровью.
  
  - Не убьёшь, - осклабился Бу, - кишочки тонки.
  
  Сняв ограничения, словно бы маналитовый намордник с магического зверя, Северьян метнул виверну. Та на лету преобразовалась в шар, шар пророс зловещими зелёными лучами, похожими на иглы. На этот раз взмах дался Бу гораздо тяжелее, но шар исчез, ушёл с физического плана. Через мгновение Гибриз увидел его в Эфире, но не шаром, а маленькой виверной, собранной из изумрудных искр, в переплетении прядей серого тумана.
  
  - Сюда, малышка, - позвал, - иди ко мне!
  
  Виверна, однако, не послушалась - крутнула длинной шеей, хлопнула крыльями, исчезла.
  
  - Проклятье! - выругался эталон. - Вот и полагайся после этого на волшебное оружие...
  
  Бу тем временем был уже рядом с Северьяном - короткий обмен ударами, и Северьян, покачнувшись, рухнул на колени. Опёрся на кулак, потянул что-то из-за пояса, но вытянуть так и не успел - на голову обрушился кулачище Бу.
  
  - Нет, - проговорил Гибриз, наблюдая окончательный переход напарника, истечение энергий, - нет...
  
  Силу, конечно, мог бы взять, вытянуть из истечения, но какой в том смысл, если даже Северьян с этими двумя не справился? Одна и та же мысль неслась по кругу: 'Магзора нет, когда он нужен... магзора нет, когда он нужен...'
  
  - Что вам от меня надо? - выкрикнул, когда Бо, преодолев свет призмы, вошёл в его убежище.
  
  - Ещё не понял? - на эфирном плане тот имел вид большого каменного истукана. - Нам нужен ты.
  
  Гибриз и Северьян - типичные жители плавзоны Хексиса, то есть той, что определена под людей плавающего типа. Мечты у них тоже типичные: собрать единиц столько, чтобы хватило на переселение в предместья Советграда, а там собрать столько, чтобы хватило на переселение за стену, в пределы Третьего круга. В пределы той структуры, которая, как говорят, обеспечивает удачу постоянную. Но это ещё когда! А пока приходится ютиться в плавблоках плавкластера. Размера такие всегда малого, зато обязательно многоярусные. Плавающему типу, согласно Трём теориям, необходима скученность, чувство пресловутого локтя. И в плавзоне сполна: не только локти, но и коленки, и хребет о хребет.
  
  Система выбрала Северьяну и Гибризу профили, выбрала наиболее подходящую для них мс - диада. Одного поставила эфирным эталоном, другого поставила к нему охранником. Хотя на самом-то деле охраняет Бернард, их опекун от магзора. Он же обновляет их временные знаки, ставит метки поощрения. Потратить, к примеру, можно на то, чтобы покинуть плавзону на столько-то дней, декад, или даже месяцев. Но чтобы месяцев, число поощрений должно быть большим, очень-очень большим. Впрочем, Бернард не столько охраняет, сколько надзирает, следит за соблюдением пунктов основного режима. Заведены они на ментальный знак, и нарушать в мыслях не запрещается (хотя и фиксируется на ментальном плане), за нарушение же действием - штраф. Более сильное нарушение - более строгие штрафные меры. При этом обставлено всё так, что не нарушать в плавзоне не выйдет в принципе. Так что всё те же хитрость да изворотливость, изворотливость да хитрость.
  
  Нечто подобное, в смысле хитрости, наблюдается, кстати говоря, и со стороны магического надзора. К примеру, магзиратели могут не прийти на помощь, когда она требуется. А в отчёте укажут: 'Такому-то и такому-то не помогли потому, что с таким-то и таким-то испытанием, согласно теоретическим выкладкам, должны справиться сами'...
  
  Гибризу стёрли знак, нацепили ошейник, приставили к машине с говорящим названием 'медогонка'. То есть занялся производством тех самых дутышей. За три дня освоился, изучил процесс, как говорится, от и до. Обучал его старик из плосколицых, по имени Хун, с ним же потом и встали в пару. Поражало, что такое производство вообще есть, не вязалось с понятием Системы, её всеобщего контроля. Спросил об этом Хуна, тот рассмеялся мелким дребезжащим смехом:
  
  - Так ты ещё не понял? Сдвинулась твоя Система давно, перекосилась.
  
  - Хочешь сказать, меня не будут искать?
  
  - Нет, не будут. Я - наглядный тому пример.
  
  - Но как же так? - спросил Гибриз, искренне недоумевая. - Ведь есть же отчётность, есть контроль!
  
  - Перестань, - отмахнулся старик. - Плавающие мы с тобой, вот и вся история. А плавающие, они у Системы как? Чем испытание труднее, тем лучше! И скажу тебе так: с Бу, Бо и теми, кто над ними, нам ещё повезло.
  
  - Не дождёшься, - сверкнул глазами Гибриз, - с неволей не смирюсь.
  
  - А я тебя, малыш, ни к чему и не призываю, - пожал костлявыми плечами Хун, - вырывайся, если сможешь.
  
  Тем не менее, что ни к чему не призывает, Гибриз не поверил, заподозрил в Хуне подсадного, и о своих планах с ним больше не заговаривал. Готовился к экстренной эвакуации, которую обязан был организовать магзор, к стычке с Бу и Бо, но минул четвёртый день в плену, и пятый, а Бернард так и не пришёл. Гибриз задумался, и крепко, и чем больше думал, тем больше понимал: Хун прав.
  
  - А как тут с побегами? - спросил у старика на шестой день, проведённый на запретном производстве. - Пробовали?
  
  - Пробовали, малыш, а как же, - снова мелкий смех. - Но все, кто пробовал, отправились на переработку в мир более совершенный. Скажу тебе так: вот эту штуку, - осторожное прикосновение к ошейнику, - и не всякому магу под силу снять. Что уж говорить о нас!
  
  Да, с ошейниками дела обстояли худо: ладно бы из элария, но те были из чего-то живого, и оно, казалось, настораживается даже от мыслей о побеге, не говоря уж об остальном. Потому три следующих дня прошли под знаком отчаяния. Чёрные такие полотна, чёрные очень-очень. Оттого-то, когда появился шанс, Гибриз его едва не проворонил. Что выручило, что помогло? А тот артефактный нож, принадлежавший Северьяну. Возник в Эфире, во сне, маленькой виверной, свитой из искр и прядей тумана.
  
  - Сюда, - позвал Гибриз, - иди ко мне!
  
  И - о чудо, - на этот раз виверна его послушала. Стоило её ухватить, как само собой родилось аномальное заклинание - эфирное тело ножа-артефакта соединилось с эфирным телом Гибриза, и вместе перешли на физический уровень. Перешли призраком. Физическое же тело Гибриза осталось где-то между жёлтым, голубым и оранжевым, в трёх этих плоскостях. Увидев на своей койке ошейник, извивающийся змеёй, он понял, что свободен, подумал: 'Теперь к Бу и Бо, посчитаться'. Но снова бросило в Эфир, затем снова в Сущее, и опять, и опять. Куда-то летел, перемещался рывками, то растворяясь до призрака, то вновь обретая плотность. И так до тех пор, пока сознание окончательно его не оставило.
  
  [3]
  
  2412 год от Разделения
  Квинта Элементала, 19-й день 4-го месяца
  
  Ночь чёрная, а море тихое, будто бы притаилось. Гибриз и Корний тоже в чёрном, и тоже притаились - у основания менгира, искрошившегося от времени, но всё ещё с крохами магии внутри. Магия расходится от каменного квадрата вытянутым овалом, накрывает бухточку, что впереди, почти полностью. Поисковые заклинания магия эта отводит, почему отступники бухточку и приметили, используют для своих нужд.
  
  - Страшно? - спрашивает Корний.
  
  - Нет, - отвечает Гибриз, и это правда.
  
  Былому эталону вспоминается один из последних разговоров с Фомой - тем, кто его нашёл и выходил, кто дал возможность начать сначала, с чистого, как говорится, листа.
  
  - Помни, к голосам внешним, будь то мой голос или голос Системы, прислушиваться можно, но слушать и слышать нужно только тот голос, что у тебя внутри.
  
  - То есть чуйка, чутьё?
  
  - Да, можно и так сказать.
  
  - А чем отличается голос наш, голос отступников, от голоса Системы? Можно ли научиться сразу их различать, с первого, так сказать, слова?
  
  - Можно и с первого, но это только со временем, с опытом. Если же говорить просто, то голос Системы звучит так: 'Всё правильно и хорошо, курс только верный, не волнуйся'. Наш же голос, голос отступников, звучит так: 'Волнуйся, ибо что-то не так, нарушилось и сломалось, и все мы идём не туда'.
  
  - Но при этом всё зависит от ситуации, ведь так? Ложным может оказаться как один голос, так и другой? Как один, так и другой - верным? И последнее слово всегда за моим голосом, моим выбором?
  
  - Да, ты понял.
  
  Гибризу повезло - отступники заметили первыми, нашли до того, как нашёл магзор. Поместили в убежище, где глушилок, по ощущениям, было больше, чем чего-либо другого, при помощи э-нейронита помогли успокоить эфирного двойника. Фома, стоящий над группами старший, на первых порах только координировал, затем появился и сам.
  
  - Заинтересовал ты меня, серьёзно заинтересовал, - сказал, - потому и решили рискнуть, подобрать.
  
  Седой, невысокий, напоминал он умудрённого жизнью кота. Такие непременно с разодранным ухом и облезшим хвостом, со многими отметинами, зато знают в своей округе все входы и все выходы, способны уйти и от своры пушистиков.
  
  - То, что у меня получилось, оно аномальное, вышло само собой, - признался Гибриз. - Соединился на эфирном плане с волшебным ножом, но теперь ножа нет, а с ним ушли и способности.
  
  - Знаю, всё знаю, - сказал Фома, - мы сняли с Эфира отпечатки. Но это пока и не главное. О другом нужно думать - о том, как тебя перебросить.
  
  - Перебросить? - не понял Гибриз, - но зачем? Разве это место не достаточно надёжно?
  
  - Нет, и ищейки уже вынюхивают след - очень уж большое устроил ты искажение. Но в этом же и наш шанс: слишком много из-за возмущения ложных следов.
  
  - А куда перебросите?
  
  - В Играгуд, куда же ещё, самое надёжное место. Телепорты и тому подобные вещи, как понимаешь, заказаны, потому поведёт тебя Корний. Как до промежуточной точки, так и до точки конечной. Кстати, знакомься...
  
  И появился Корний. Этот походил не на кота, а скорее на барса - высокий, гибкий, внушительный. Но огонёк в глазах такой же, как и у Фомы - эдакий общий знак неприятия Системы.
  
  - Приветствую, - рукопожатие 'барса' было крепким. - Полежал? Отдохнул? Готовься теперь и побегать!
  
  - Приветствую, - ответить на рукопожатие Гибриз постарался так же твёрдо. - Всё, что в моих силах.
  
  Через декаду, когда добрались до точки, указанной Фомой, как промежуточная, Корний объяснял:
  
  - Первая половина дела - поставить тебе временный знак, а для этого нужно наведаться к статикам.
  
  - А кто это - статики? - спросил Гибриз. - Даже не слышал.
  
  - Это те, кому в этом проклятом, разрушенном, опустившемся, и так далее, и так далее, мире жить расхотелось. Но и списать их в расход Система по каким-то причинам не может.
  
  - Вот оно что...
  
  - Ага, такие дела. Содержат статиков в специальных хранилищах, в эфирных камерах, где те спят правильным сном. При этом со знаками у них всё в порядке, копируем на перенастроенный сканер. Но копии нужны обязательно свежие, долго не держатся, потому мы и здесь.
  
  А находились они на тот момент в Троме, первом из городов Гибриза. И он не удивился тому, что жизнь провернула круг, возвратила в исходную точку. 'Чтобы открыть новую дверь, - подумал тогда, - нужно захлопнуть прежнюю. Да ещё и замок на неё для надёжности, и навесить засов!'
  
  - А как процедура? - спросил, - будет сложно?
  
  - Нет, - сказал Корний, - всё точно так же, как тебе и опекун ставил.
  
  Так и было. А потом отправились в город Дуи - ещё один из молодых городов. Только Дуи, в отличие от Тромы, был городом-портом. Заняли одно из убежищ там, выждали, затем пришла очередь и финального броска. Броска к бухточке, спрятанной от вездесущих глаз магзора. Отправились ночью, пешком, без какой-либо магии, чтобы не оставить за собой и малейшего следа...
  
  Серой тенью по чёрному к бухточке подплывает лодка; тихий всплеск, особый посвист. Корний делает знак Гибризу молчать, кладёт руку на камень менгира. Эталон послушно молчит, не двигается, и страха он по-прежнему не испытывает. 'Даже если это служители, - думает, - я от них убегу - убегу от любого'. Слушает внутренний голос, тот самый внутренний голос, и тот говорит: в случае чего непредвиденного виверна появится, появится непременно.
  
  - Наш, - сообщает тем временем Корний. - Потопали.
  
  Перебежки, а затем приходится и проплыть, так как бухта глубокая, а лодка - достаточно далеко. В той один человек - встречает, помогает взобраться.
  
  - Приветствую, Корний, - говорит провожатый Гибриза.
  
  - И тебе привет, Корний, - отзывается лодочник.
  
  - Как оно?
  
  - Да потихонечку.
  
  - Как видишь, привёл тебе новенького.
  
  - Да вижу, вижу, не слепой.
  
  Знают эти двое, как понимает Гибриз, друг друга давно, и разговор соответствующий. Они и похожи - барс и барс.
  
  - Что, холодна водица? - спрашивает лодочник.
  
  - Ага, - кивает Гибриз.
  
  - Но постарайся тише, даже зубами не стучать, а то плыть нам ещё порядочно.
  
  - Да, теперь он тебя поведёт, - добавляет другой отступник. - Но для тебя никаких перемен, ибо он - тоже Корний.
  
  Корний и Корний смеются, и Гибриз тоже смеётся, пусть шутка и не ахти какая. Ему легко, ему весело.
  
  - Ладно, пора нам, - говорит новый провожатый Гибриза.
  
  - Да, давайте, - отзывается прежний. - А я к камню - послежу.
  
  Когда со стороны берега доносится посвист, они отплывают. Гребок за гребком бухточка удаляется, удаляется Беллкор. Приближаются к кораблю, на котором, знает Гибриз, выйдут в Малахитовое море. Когда пересекут его, будет Внутренний океан, а когда пересекут и его, будет другой мир, другой материк - Играгуд.
  [Следующая глава]
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"